Призрачные путы (гет)

Полумна Лавгуд

Косая Аллея преобразилась. Отремонтированные за последние годы магазинчики красовались свежевыкрашенными фасадами и новыми витринами. Рождественские украшения и разноцветные магические огоньки радовали глаз. Ароматы хвои, корицы и цитрусов окутывали уютом и наполняли предвкушением праздника.

Только вот Полумну всё это не трогало. Вежливо улыбаясь одними губами, она кивала приветствовавшим её волшебникам. Заставляя своё напряженное тело медленно шагать по тротуару вдоль витрин, Полумна сжимала палочку в кармане пальто, держась за неё, как за спасательный круг. Другая рука пряталась в перекинутой через плечо сумке. Иногда раскрытой ладони касался любопытный нос, а иногда неизвестное существо, обитатель сумки, подставляло под пальцы пушистый бочок и тихо сопело, принимая ласку. Полумну это немного успокаивало и отвлекало от давно затаившегося внутри страха. Именно этот страх заставил её сбежать из Британии сразу после выпуска. Джунгли Амазонки, куда отправлялась исследовательская экспедиция магозоологов, стала для Луны настоящим спасением. Там она впервые за долгое время почувствовала себя в безопасности. Смогла наконец засыпать без зелий и спать без кошмаров. Не вздрагивать от случайных прикосновений и громких звуков. Не пугаться темноты и ограниченных пространств.

И теперь спустя год она решила вернуться и попытаться побороть свои страхи, обитающие на улицах Лондона и в стенах Хогвартса. О её возвращении не знали ни отец, ни друзья. Не то чтобы ей хотелось сделать кому-то сюрприз, скорее иметь возможность уехать обратно, если не удастся совладать с эмоциями. Именно потому она оделась в неприметное твидовое пальто и скрыла волосы шарфом. Никаких вызывающих украшений и ярких деталей. Одна из многих, сливающихся с толпой.

Остановившись у лавки Оливандера, она замерла на несколько мгновений, раздумывая, стоит ли войти. Но решив, что сделает это позже, двинулась дальше. Луне не хотелось тревожить воспоминания о заточении в Малфой-мэноре, надёжно упрятанные внутри. Ей хотелось, чтобы всего, что случилось с момента возвращения Воландеморта, не происходило вовсе. Ладонь в сумке дрогнула, и её обитатель недовольно пискнул, зажатый случайным движением пальцев. Полумна опомнилась и погладила мягкую шерстку, успокаивая существо. Глубоко вздохнув и собравшись с духом, девушка шагнула в лавку, на вывеске которой красовалась кружка с дымящимся глинтвейном.

Полумна заняла небольшой столик и, кивнув официантке, заказала кружку пряного рождественского напитка и яблочный штрудель. Палочку не хотелось выпускать из рук, но, переборов себя, Полумна положила её на стол и с усилием разжала пальцы. Еда немного успокоила, а горячее вино согрело так, что Луна расстегнула пальто и стянула с головы шарф. Отламывая небольшие кусочки штруделя, девушка прятала руку в сумку, подкармливая её обитателя. Прикосновение шершавого языка, собирающего с пальцев остатки сладкой начинки, заставляли Луну улыбаться почти как раньше. До.

В сумке зашуршали письма от друзей. Обитатель, съевший угощение до последней крошки, требовал ещё, ворочаясь и задевая лапками бумагу. Эти длинные письма были её связью с домом. Друзья писали о своих успехах и неудачах, интересовались жизнью в джунглях и настойчиво приглашали в гости. Отец писал, что почти восстановил их старый дом, и предлагал Луне, как и раньше, разрисовать стены в его комнатах.

За окном пошел снег. Выйдя на улицу, Полумна, опомнившись, застегнула пальто, скрывая ярко-оранжевую блузку, но шарф накидывать на волосы не стала. Вместо этого, чуть отойдя в сторону, чтобы не мешать прохожим, запрокинула голову, чувствуя как лица касаются холодные снежинки. Она смотрела в темное вечернее небо, ощущала ароматы рождества, слышала радостный смех прохожих и шелест подарочных упаковок, и вдруг поняла, что абсолютно искренне улыбается. Луна решила заночевать сегодня в Дырявом Котле, а завтра отправиться за рождественскими подарками для друзей и отца.

— … Сбежали?.. Азкабан… Вчера… Видели в городе… иратели сме…

Обрывки слов донеслись откуда-то справа. Сердце Полумны ухнуло в живот и затрепетало от страха. Девушка заозиралась, выискивая говоривших, но их поглотила толпа. Луна сжала палочку и вся подобралась, как для прыжка, но в следующие несколько мгновений обругала себя и попыталась чуть расслабится. Каковы шансы встретить беглых преступников на Косой Аллее? А может, обрывки услышанного ею разговора и вовсе были обычными сплетнями.Однако тревожность никуда не исчезла, и девушка едва ли не вбежала на задний двор Дырявого Котла.

Полумна никогда не была неуклюжей, но в темноте, едва разгоняемой светильником над задней дверью паба, девушка налетела на человека. Мужчина подхватил её за плечи и вернул в вертикальное положение. Луна рефлекторно попыталась оттолкнуть его, но, подняв глаза, оцепенела от ужаса. Все звуки разом затихли. Она лишь видела, как двигаются губы мужчины, чувствовала, как под рукой нагревается и начинает тлеть его одежда, а потом отскочила в сторону, рефлекторно взмахивая палочкой. Спустя несколько мгновений задний двор Дырявого Котла заполонили мракоборцы.

Антонин Долохов

Ничто на свете не заставило бы Антонина появится в Косой Аллее, кроме необходимости забрать из схрона волшебную палочку, портальный камень, да ещё несколько необходимых для дальнейшего пути артефактов. И теперь, наложив на себя дезиллюминационные чары, он лавировл между прохожими, направляясь в Дырявый Котёл.

Обогнув странную девушку, застывшую на тротуаре с запрокинутой головой, он выругался и едва успел отскочить в сторону. Мимо пронеслась стайка юных волшебников, взрывающих хлопушки и разбрасывающих серпантин. Захотелось выхватить палочку и наложить на мелких засранцев парочку заклинаний.

На заднем дворе Дырявого Котла Антонин отошёл в тень, поджидая очередного посетителя, чтобы незаметно проскользнуть в паб. С улицы доносилась предрождественская суета. Шум он не очень жаловал, но после заключения в Азкабане уличный гвалт казался ангельским пением. Ему прекрасно виден был край тротуара и идущая по нему девчонка, ещё недавно преграждавшая дорогу. Кого-то она напоминала, эта нахохлившаяся, словно испуганная птица, девушка.

Он сражался с ней? Убивал её родных?

Белые спутанные волосы трепал ветер, а она прятала нос в огромный шарф и затравлено озиралась по сторонам. Кто успел напугать её настолько, что счастливая улыбка сменилась страхом? Девушка почти вбежала на задний двор паба, но вдруг споткнулась и стала заваливаться на Долохова. Он едва успел выругаться, а руки уже подхватили девчонку и поставили на ноги. Чары развеялись. Удивлённо пискнув она подняла взгляд и её глаза остекленели от ужаса.

Узнала.

Долохов выхватил палочку.

«Инкарцеро»

Нужно выиграть всего несколько мгновений для трансгрессии. Он едва успел закончить формулу, как грудь стало нестерпимо жечь. Ровно под ладонью девчонки. Более того, заклинание не сработало. Долохов оттолкнул девушку и попытался руками погасить тлеющую одежду. Боль становилась почти нестерпимой. Стиснув зубы, он попробовал трансгрессировать вновь, но заклинание опять не сработало. Рядом появился мракоборец, девчонка все же успела поднять тревогу. Но Долохов не собирался продавать свою жизнь дешево. Ударив мракоборца под дых, Антонин оттолкнул следующего нападавшего. Магия не откликалась, а каждое заклинание отдавалось нестерпимой болью в обожженной груди. И тем не менее, в Азкабан он возвращаться не планировал. Со стороны улицы послышались звуки взрывающихся петард и весёлый смех.

«Полумна, — промелькнуло в голове. — Девчонку зовут Полумна Лавгуд. Дочка Ксенофилиуса».

Антонин Долохов

Лондон вовсю готовился к Рождеству. Запах хвои смешивался с ароматами выпечки и пряных напитков. Антонин предпочёл бы сегодня водку, но она закончилась ещё вчера, как и обезболивающее зелье. А сегодня приходилось тащится к проверенному человеку, чтобы пополнить запас зелий и узнать новости. Люди, спешащие за подарками в предпраздничные дни, сновали по тротуарам, то и дело задевая его плечами. Каждый такой толчок отзывался болью в незаживающей ране на груди.

К боли он давно привык, теперь она была его верной спутницей. А ещё раньше научился скрываться без помощи магии. Умело сливался с толпой, пониже опуская капюшон. Выбирал неприметные тропы и темные переулки. И ни за что не покинул бы своё убежище перед Рождеством, если бы запас зелий и алкоголя не иссяк.

Ещё год назад он планировал покинуть Британию. Сбежать на родину и затеряться в лесах Сибири было отличным решением, если бы не случай. Удача несомненно отвернулась от него год назад в дни перед Рождеством. Проклятие, сделавшее его почти сквибом, и боль, постоянно напоминавшая, что из сильного волшебника он превратился в ничтожество. В тот день его спас лишь порт ключ, который он успел сжать в руке в последний момент.

Белобрысая девчонка Лавгуд ровно год назад каким-то образом пробила его защиту, не сделав ни единого взмаха палочкой. Простым прикосновением прокляла его, да ещё так изощрённо.

Проклятие срабатывало своеобразно. Сила никуда не делась, Долохов мог свободно призывать магию, наполняя её магические формулы, как и раньше. Вот только при каждой такой попытке на груди открывалась рана, причиняющая нестерпимую боль. И чем сложнее было заклинание, тем сильнее болело. Сам он о таком эффекте никогда не слышал, как и почти все волшебники, к которым он обращался. Те крохи информации, что ему удалось собрать по крупицам, почти ничего не объясняли и уж точно не могли помочь. И как вишенка на торте, над ним постоянно нависала угроза быть схваченным мракоборцами.

Так, скрываясь в тени, он добрался до Лютного переулка, места, в котором хоть и не чувствовал себя в безопасности, но ориентировался, как рыба в воде. Неприметная дверь в подворотне скрывала нелегальную лавочку с редкими ингредиентами и вполне стандартным набором зелий. С ними соседствовали амулеты, простенькие артефакты и пыльные, а местами и покрытые плесенью книги.

Здесь было безлюдно. Посетители никогда не сталкивались, покидая лавку через другую дверь, а все вопросы решались в отдельной комнате, отгороженной плотными шторами и пологом тишины от торгового зала. В ожидании Долохов мерил шагами крошечную комнатёнку без окон с неприметной дверью на улицу. Затхлый воздух с резким запахом ингредиентов зелий и декоктов впитывался в одежду. Штора отлетела в сторону, и Долохов развернулся всем телом, готовый к атаке. Хозяин вздрогнул, но спустя мгновение вновь придал лицу выражение безразличия и протянул ему свёрток.

Покинув лавку, Антонин вздохнул полной грудью, но смрад отходов и сточных вод были не многим лучше затхлой духоты помещения. Однако продолжить путь скрытно ему не удалось. За углом, в паре метров от выхода послышались звуки битвы. В отражении луж замелькали цветные вспышки. Кого-то теснили в переулок, и Антонин мог уже различить голоса, выкрикивающие заклинания.

День сегодня не задался с утра. Вмешиваться в чужие разборки он не собирался, пока прямо перед ним, отброшенная атакующим заклинанием, о стену не ударилась тоненькая фигурка в темном пальто. Шарф сполз с головы, явив миру встрепанные белокурые волосы. Рождественский подарок упал прямо к его ногам.

Долохов опомнился, только когда срывал зубами пробку с обезболивающего зелья. Топот пока невидимых противников девчонки заставил его действовать быстрее. Выпрыгнув из-за угла, он мгновенно оценил обстановку. Девчонка сражалась сразу с тремя нападавшими, и они, почуяв, что добыча уже не может сопротивляться, потеряли бдительность. Он застал их врасплох и, не позволив опомнится, свалил с ног первого ударом в челюсть. Вихрем налетев на второго, он мимоходом махнул в сторону третьего палочкой. Грудь обожгло, но Долохов не обратил на это внимания, припечатав второго нападавшего к стене. Если не действует палочка, всегда поможет старый добрый апперкот.

Полумна Лавгуд

Вся эта каша заварилась, когда Трикси сбежал. Редкий магический зверёк, привезенный Полумной из экспедиции в Южную Америку, был лакомым кусочком для торговцев запрещёнными ингредиентами. Его замечали в разных местах, пока не изловили и не доставили в один из неприметных магазинчиков в Лютном переулке. Гарри предупреждал Луну, что соваться в Лютный — плохая идея. Да она и сама это прекрасно знала. Но ей совсем не хотелось, чтобы Трикси освежевали и пустили на ингредиенты для зелий. Поэтому пришлось явиться в одну из лавок, торгующую нелегальными ингредиентами. Сначала она хотела просто выкупить Трикси, но продавец запросил совсем уж непомерную цену, и Луна решилась на воровство. Сбив заклинанием замок с клетки, Луна едва успела сунуть зверька в сумку и выскользнуть за дверь, как её настигли охранники лавки и стали теснить в тупик.

Нападать она не могла, раз за разом ставя щиты, отбивая заклинания и уворачиваясь, пока не пропустила одну из атак. Уже сползая по стене, безуспешно пытаясь сохранить ускользающее сознание, она увидела мужчину, стоявшего почти напротив. Он показался ей знакомым, но что-то подсказывало, что помощи от него ждать не следует.

Следующее, что Полумна почувствовала, был удар. Её тело, лишённое поддержки, безвольно рухнуло на деревянный пол. Приоткрыв глаза, она застонала, всё было как в тумане. Она успела разглядеть лишь дощатый потолок с нависающими балками, давно потухший камин, оплетенный паутиной, пока обзор не заслонила темная фигура. Запахло кровью и зельями. Как Полумна ни старалась, лицо разглядеть не могла. Холодные пальцы схватили её за подбородок, приоткрывая рот. Склянка с зельем звякнула о зубы, и в горло полилось вязкое варево.

— Не вздумай мне только сдохнуть! — недовольно прохрипел незнакомец.

Луна закашлялась. От действия зелья тело налилось свинцовой тяжестью, а веки закрылись, словно сами собой. Сознание опять стало ускользать, но она успела сунуть руку в сумку и нащупать теплый мех дрожащего зверька.

Сквозь надвигающуюся тьму Луна почувствовала, как её бесцеремонно поднимают с пола, как подрагивают чужие руки на спине и под коленями. Запах крови, пропитывающей одежду, прижатую к чужому телу, сделался резче. Короткое падение на что-то мягкое и ругательства на незнакомом языке. Тяжелое хриплое дыхание коснулось уха. А потом сознание окончательно покинуло её.

Антонин Долохов

Трансгрессировать было плохой идеей, но тащить неожиданно свалившуюся на него Лавгуд, перекинув через плечо, пусть даже и по Лютному переулку, было верхом безрассудства. Долохов надеялся, что обезболивающее снимет часть симптомов, потому как по его личной десятибальной шкале боли заклинание трансгрессии тянуло примерно на пятнадцать. Они оба свалились на пол, стоило только перенестись в богом забытый домишко в недрах Северо-Шотландского нагорья. Судя по количеству пыли и свисавшей отовсюду паутине, здесь никто не жил уже долгое время. Это было одно из его тайных убежищ, и он очень надеялся, что никто больше о нем не знает. Комната в доме была одна, с камином и небольшой кроватью. Вмурованные в фундамент несколько артефактов поддерживали дом скрытым и обеспечивали некоторые бытовые удобства, вроде горячей воды.

Рана на груди горела и кровоточила. Девчонка валялась кулём и не подавала признаков жизни. Выругавшись, Антонин поднялся на колени и стал перебирать зелья в своём свёртке. Найдя восстанавливающее, он подполз к ней и, разжав зубы, влил половину бутылька в рот, а остаток допил сам. Девчонка резко вдохнула и закашлялась. Она то открывала глаза, то жмурилась, пытаясь осмотреться, но взгляд её оставался блуждающим. Наконец зелье подействовало, девчонка закрыла глаза и затихла, а Долохова кинуло в жар, закружилась голова. Сбросив пальто прямо на пол, он подхватил девчонку и сделал несколько шагов в сторону кровати. Покачнувшись на последнем шаге, он рухнул на кровать прямо со своей ношей. Прижав Полумну к себе, Долохов наконец отключился.

Забытьё, вызванное истощением, кровопотерей и зельем, не было благостным. Антонин мерз и крепче прижимал к себе единственный источник тепла. Кто-то то и дело пихал его в бок, шею щекотали чужие волосы, а проснулся он и вовсе от укуса в нос. Распахнув глаза и смахнув с лица не то белку, не то крысу с зеленовато-голубым мехом (ну здравствуйте, зрительные галлюцинации), Долохов рывком сел в постели. Неведома зверушка обиженно зашипела и взобралась по стене к потолку. Антонин равнодушно проводил её взглядом и поднялся с кровати. Покачнувшись, он оперся об изголовье и замер. Тело не слушалось и активно протестовало против вертикального положения. Кровь, пропитавшая свитер, подсохла, частично прилипнув к ране, и каждое движение раздражало. Потянув за край одежды, Долохов поморщился. В былые времена он сдернул бы с себя свитер одним рывком, вновь открывая рану. Но сейчас ему была дорога каждая капля собственной крови, а безрассудным поступкам в его жизни больше не было места.

Подняв голову, он посмотрел на фигуру, скрючившуюся на постели. Волосы девчонки и её одежда были в крови, непонятно, правда, его это кровь или её. Дышала она ровно и глубоко, ну хоть помирать в ближайшее время не собиралась. Девчонка заворочалась и съёжилась ещё больше. Долохов поднял с пола пальто и, встряхнув, укрыл им Полумну.

В доме было не намного теплее, чем на улице. Активировать артефакт, отвечающий за обогрев, следовало ещё вчера, но сил на это уже не оставалось. Долохов добрёл до камина и положил обе руки на камни портала. Символ, высеченный на одном из камней, засветился мягким оранжевым светом, и сложенные колодцем дрова вспыхнули. Огонь затрещал, охватывая дерево, повеяло теплом. Вместе с камином активировался и артефакт в фундаменте. Теперь нужно позаботится о ране.

Полумна Лавгуд

Сон был тревожным. К спине прижимался какой-то зверь. Он по-медвежьи сопел ей в макушку и по-хозяйски закинул на неё свои лапы. Но, несмотря на это, Полумне было уютно. Казалось, что такой зверюга уж точно не даст её в обиду. К тому же ей было тепло, а когда становилось совсем уж жарко девушка пыталась отодвинуться или хотя бы сбросить с себя одну из лап. Правда, почти всегда безуспешно. Проснулась Полумна от холода, зверь ушел, оставив её одну. Пахло кровью и дымом, слышались приглушенные ругательства на незнакомом языке.

Полумна села на постели, разглядывая маленькую комнатку. Кровать, стол с парой стульев, шкаф и сундук — вот и вся обстановка. Напротив горел камин. За окном начались сумерки, непонятно только утренние или вечерние. Полумна не знала, сколько времени провела в беспамятстве. С плеч соскользнула темная ткань, и она с интересом рассмотрела пальто, странно похожее на одежду человека в переулке. Он помог ей? Отнес в безопасное место? То, как кто-то поил её зельем, Полумна помнила, но кем был этот человек ещё предстояло разобраться. На кровать спрыгнул Трикси, тревожно запищал и взобрался по рукаву на плечо, а потом и вовсе на голову. Со стороны закрытой двери вновь послышались ругательства. Трикси стал активно зарываться в волосы Луны, путая их ещё больше.

Голос доносился из-за неплотно прикрытой двери. Луна точно знала, что человеку за дверью очень больно, а ещё знала, что может это исправить. Она сползла с кровати, оставив на постели чужое пальто, поискала палочку, но не нашла её ни в карманах, ни в своей сумке, обнаруженной рядом. Решив позже обследовать свои вещи более тщательно, она двинулась в ту сторону, откуда доносился голос. Опасности она не чувствовала, а чутьё нечасто её подводило, если не считать столкновения в Лютном.

Осторожно толкнув дверь, она замерла на пороге. Комнатка оказалась ванной с небольшим окошком. Прислонившись к раковине, там стоял мужчина в одних брюках и по миллиметру отдирал черную ткань от раны на груди. Он в очередной раз выругался и поднял глаза. Полумна, испуганно сжавшись, сделала шаг назад. Перед ней стоял Антонин Долохов, один из Пожирателей Смерти. И даже если бы она не знала его в лицо, татуировка на предплечье выглядела весьма красноречиво.

Антонин Долохов

Девчонка так и застыла на пороге. Долохов не знал, что её разбудило, да и плевать ему было — с ней можно разобраться и после, а вот присохшая к ране одежда никак не желала сдаваться без боя. Когда она шагнула в ванную, настала его очередь удивляться. Зверёк на её голове истерично заверещал, но она спокойно подошла ближе и, выкрутив кран с горячей водой, сунула туда полотенце. Долохов готов был согласиться со зверьком: таких, как он, стоило опасаться. Но то ли Лавгуд была не в себе, то ли и вправду такая бесстрашная.

Она помогла ему. Молча. Оттолкнув его руки от раны, приложила к одежде полотенце и посмотрела ему в глаза.

— Ты убивал моих друзей. — Это не звучало как упрёк, скорее как скучный факт.

— Смелое заявление, — усмехнулся Антонин, пораженный её прямолинейностью. — А ты моих.

— Нет, — твердо ответила Луна.

— Нет? — он почти не чувствовал боли от её прикосновений.

— Разве у тебя были друзья? — Луна отбросила полотенце в раковину, аккуратно отделила от раны черную ткань и отправила следом.

— Тебя сейчас волнует именно это? — он смотрел, как Полумна вскрывает баночку с заживляющей мазью и набирает немного на пальцы.

— Занятная рана, — она наносила мазь, едва касаясь кожи. — Заклинание или проклятие?

— Тебе ли не знать? — Антонин поймал руку Полумны и притянул так, чтобы ладонь почти касалась тела. — Ничего не припоминаешь?

— Ты отвлёк меня в прошлом году, и я забыла купить подарки, — Луна замерла, не делая попыток вырваться.

— Зато мне преподнесла преотличнейший «подарок», — Долохов оттолкнул её руку и вышел вон.

Девчонка осталась в ванной. Антонин услышал шум воды и верещание зверька. Утопить она его задумала, что ли? Он эту крысу уж точно жалеть не стал бы. Потерев укушенный нос, Долохов подошёл к шкафу и, распахнув створки, занялся поисками одежды и бинтов. А ещё стоило подумать о еде. Какой-то запас непортящихся продуктов тут был, но надолго их не хватит, а до ближайшего магловского поселения почти день пешего пути.

— Моя палочка у тебя?

От неожиданности Антонин резко развернулся на пятках и выбросил руку вперёд. Пальцы замерли, так и не коснувшись горла Полумны. Она стояла чуть дальше, чем он мог дотянуться, и даже не дёрнулась. Зато зверушка воинственно зашипела.

— Тебе она сейчас не пригодится, — он вновь отвернулся к шкафу. — Ты умеешь готовить?

— Ты не будешь есть то, что я готовлю. — Он заметил, что девчонка даже не сняла окровавленное пальто, не иначе думала сбежать. — Чаще всего это несъедобно, независимо от моих усилий.

— Как будто одного проклятия мне мало, — Антонин достал из шкафа маггловскую аптечку.

— Верни мне палочку. Я смогу привести в порядок одежду и, пожалуй, даже прибраться тут, — Луна осмотрела помещение и слегка поморщилась.

— Неужели я выгляжу таким идиотом? — он замер, удивлённо её разглядывая. — Поверь, собственная жизнь мне дороже, чем чистота одежды

— Стоило попытаться, — Полумна подошла к двери и подергала за ручку. — Заклинание?

— Артефакт.

Антонин разложил на столе бинты. Рану стоило перевязать.

— Зачем я здесь? — Луна по-прежнему стояла к нему спиной, разглядывая запертую дверь. Руки она сложила на груди и вообще выглядела подозрительно спокойной. А вот зверушка, наоборот, развернулась к Антонину и следила за каждым его движением. — Дело в проклятии или тебе зачем-то нужен заложник?

— Заложник? — Антонин достал из шкафа чистую одежду и швырнул рядом с бинтами. — Идея свежа и интересна, но нет. Проклятие. И чем дольше ты будешь с ним возиться, тем больше времени проведёшь здесь.

Луна развернулась и посмотрела ему в глаза. Непривычно пристально, он бы даже сказал, оценивающе.

— Ты вовсе не злой. Я чувствую.

Антонина позабавили её слова. Это что же? Уловка?

— И много таких незлых пытали тебя в поместье Малфоев? — он подошел к девчонке вплотную.

Луна вздрогнула. Взгляд её стал пустым и отрешенным, тело обмякло, и она забормотала что-то быстро-быстро и неразборчиво. Долохов пытался прислушаться, но разобрал только «это не смерть, это не смерть».

— Эй, — Антонин слегка встряхнул её. — Я не съем тебя. Снимешь своё проклятие и можешь катится на все четыре стороны.

Луна зажмурилась и с силой надавила на веки. Иногда это помогало прекратить видеть искажённые лица, перестать слышать их голоса и смех, не чувствовать чужого дыхания, забыть о боли. Нет. Там от каждого исходила опасность. От каждого, кто вытаскивал её на «допросы», исходила черная аура намерения.

Долохов крепко сжал скатывающуюся в истерику девушку. Пришлось прижать её к себе, смазывая заживляющий бальзам о ткань пальто. Он поморщился, но стерпел дискомфорт, уговаривая себя, что делает это для своей же пользы.

— Отпусти, — тихо прошептала Луна, приходя в себя. И Антонин послушался.

— Я чувствую тебя по-другому. — заговорила Луна после нескольких минут молчания. — Я знаю, кто ты. Знаю, насколько силён и что можешь быть опасен. Ты вполне способен убить меня даже без магии. Но сейчас это тебе не нужно. Ты многого не хочешь мне говорить из опасения стать уязвимым. И даже рассматривал варианты моего убийства после.

Подняв голову, Луна посмотрела ему прямо в глаза.

— Если хочешь разобраться с этим, — она указала на его рану, — то придется ответить на все мои вопросы, хочется тебе того или нет.

— А ты не так проста, — Долохов усмехнулся. — Что ж, ведьма, задавай свои вопросы, но после я задам тебе свои.

Полумна Лавгуд

Луна прекрасно понимала, что Долохов вряд ли переместил её сюда из альтруистических побуждений, но чего от него ожидать не знала. Запертая дверь не напугала, скорее это было ожидаемо. Как и отсутствующая палочка. Луна пару раз шепнула: «Акцио», медленно обходя помещение, но безрезультатно. Магия рассеивалась, не находя цели. В комнате становилось теплее, и потяжелевшее от крови пальто мешало. Она расстегнула несколько пуговиц и стянула с шеи шарф.

Долохов пытался перебинтовать рану, но повязка получалась неаккуратной и норовила сползти. Его показное безразличие к своей пленнице не обмануло Луну, но и явной агрессии или злого умысла она не ощущала. Скинув мешающее пальто на пол, Полумна подошла к мужчине и, отобрав бинты, в очередной раз оттолкнула его руки от раны.

— Нужно всё очистить и заново нанести бальзам, — она аккуратно промокнула рану куском бинта. — Моё пальто пережило множество приключений за сегодня, и я сомневаюсь в его чистоте.

Долохов принимал её внезапную заботу молча, сначала пристально наблюдал, а после и вовсе расслабленно прикрыл глаза, позволяя наносить бальзам и накладывать повязку. Луне пришлось подойти вплотную, почти прижаться к нему, чтобы переложить бинт из руки в руку за его спиной. Он стоял, не шелохнувшись, не предлагая помощи, но и не мешая. А когда она закончила, произнес странное слово на незнакомом языке. Оно было какое-то смешное и похожее одновременно на бурчание и тихий рык, и Луна непроизвольно улыбнулась, вспоминая, как несколько минут назад ей опять почудился огромный зверь, сжимающий её в медвежьих объятьях. От этого становилось спокойнее. Защищал ли он её от самой себя или так только казалось, Луна теперь бы не ответила.

— Спасибо, — произнес Долохов уже на английском и махнул в сторону шкафа рукой. — Подбери одежду. Твои тряпки в крови.

В крови была не только одежда. Волосы слиплись на затылке, и Луна подозревала, что найдёт там пару ссадин. Но даже оставшись одна в ванной, она смогла только вымыть руки и ополоснуть лицо. Сейчас же Антонин предлагал ей переодеться, но делать этого совсем не хотелось.

Луна замерла, скованная накатившим страхом. Ещё минуту назад она бесстрашно бинтовала Пожирателя смерти, а теперь не могла пошевелиться. В ушах зашумело. Долохов натянул на себя свитер и обернулся к замершей Лавгуд. Его губы шевельнулись, но Луна не услышала или не разобрала слов. Только когда Антонин подошел ближе, девушка очнулась и попыталась сделать шаг назад. Долохов посмотрел на неё, поморщившись, выругался, а потом, развернувшись, бросил через плечо: «У тебя полчаса». Сдернув с крючка у двери верхнюю одежду, вышел на улицу.

Первым делом Луна ещё раз проверила дверь. Надежда не покидала её, но дверь так и не поддалась. Потом, раскинув руки в стороны, она несколько раз попыталась призвать палочку, произнося заклинание в полный голос. Эти действия были заведомо обречены на провал, но так ей стало спокойнее.

Оставшееся время она провела в ванной, старательно вымывая кровь из волос и обрабатывая синяки и ссадины. План в голове никак не желал складываться. Нужно бежать, это ясно. Но как?

Одежда оказалась ей велика, но была чистой и теплой. Луна подвязала брюки своим ремнём, закатала рукава свитера и обернула мокрые волосы полотенцем, на которое тут же взобрался Трикси. Теперь она была вполне готова противостоять Пожирателю смерти.

Но стоило только выйти из ванны, как вся воинственность испарилась. Пожиратель смерти стоял у небольшой плитки и помешивал что-то, бодро булькающее в кастрюльке. Он опять снял свитер, и белый бинт выделялся на его коже ярким пятном. Это было до того странно и по-домашнему, что Луна растерялась. Она думала, что до сих пор находится одна в доме и никак не ожидала увидеть такую картину. Аромат еды щекотнул ноздри, и в животе заурчало.

Антонин Долохов

Девчонка точно двинутая, и это ещё мягко сказано. Её то трясло от одного его взгляда, то она бесстрашно говорила слова, которые ни один человек в здравом уме сказать бы ему не решился. Она бралась обрабатывать его рану, а потом вдруг шарахалась в сторону, испугавшись. Бормотала очередной бред, а потом совершенно осознанно бинтовала его, порой прижимаясь всем телом. А через минуту застывала, парализованная страхом от безобидного предложения сменить испорченную одежду.

Антонину это порядком надоело, и он оставил девчонку одну, в надежде что она успокоится как-нибудь без его участия. Теперь нужно добиться того, чтобы она сняла своё проклятие или, на худой конец, объяснила, что же такое сотворила. И чем быстрее это произойдёт, тем лучше.

Утренний туман, обволакивающий долину, был таким плотным, что стоило чуть отдалиться от дома, и он пропал из виду. Недалеко шумел ручей, в дождливую погоду разливавшийся и подтачивающий обрывистый берег. Вода там была ледяной в любую погоду, но при этом кристально чистой и вкусной. Долохов обошел вокруг сторожки, вдыхая прохладный декабрьский воздух, а потом, наплевав на всё, вернулся в дом.

Внутри было жарко — артефакт быстро прогрел комнату, и теперь огонь в камине казался лишним. Пыли на полу стало гораздо меньше, пропал запах затхлости, и появилось ощущение уюта.

Разувшись у порога, Антонин снял пальто, а подумав несколько секунд, стянул следом и свитер. Повязка не сбилась и держалась надёжно. Как бы там ни было, девчонка отлично его перевязала.

В ванной шумела вода. Белкокрысы нигде не было видно, скорее всего, хозяйка не отпускала от себя питомца. А если девчонка не снимет проклятие? Не сможет или не захочет. Развеется ли проклятие с её смертью, или это будет бесполезно? Антонин не раз задавался такими вопросами, но до сегодняшнего дня гипотез не строил. Непонятно, как поступишь, пока не окажешься в моделируемой ситуации. Всё может перевернуться с ног на голову в одночасье.

Хотелось есть, — это хороший знак. Часто после использования заклинаний такой силы Антонин мог провалятся пару дней в беспамятстве и потом ещё день приходить в себя. А тут всего ночь, да и рана почти не болела. Это было необычно, но скорее радовало. Может, присутствие девчонки смягчало действие проклятия? А может, обезболивающие зелья были на этот раз забористее.

Набор продуктов оказался скудным, поэтому через несколько минут в кастрюле уже вовсю булькала каша, а открытая банка тушёнки, стоявшая рядом, дожидаясь своего часа.

Девчонка появилась внезапно. Мгновение назад в комнате никого не было, и вот уже она стоит рядом в нелепом тюрбане и одежде, сползающей с плеча. Как это он так увлёкся, что пропустил её появление?

— Что это? — Полумна уже успела сунуть нос в кастрюлю. — Пахнет съедобно.

Долохов выругался и осуждающе посмотрел на Лавгуд. В голове зароились неуместные сравнения с нахохлившейся мокрой птицей, даже вспомнилась пара строк старинной песни. Девчонка же как ни в чём не бывало отошла и уселась прямо на пол напротив камина. Стянула полотенце с волос и принялась разбирать свой колтун пальцами. Белкокрыса заверещала, недовольная тем, что её потревожили, но потом устроилась у девчонки на коленях и замерла.

Взгляд Антонина раз за разом возвращался к фигуре у камина, иногда казалось, что стоит девчонке чуть сильнее наклонится вперёд, её волосы вспыхнут. Каша не простила такого наплевательского к себе отношения и пригорела.

К столу он её не приглашал — вот ещё. Но ведьма оказалась рядом, стоило ему снять кастрюлю с огня. Недовольно на неё посмотрев, Долохов всё же протянул девчонке наполненную тарелку. Она забрала еду и, не поднимая головы, вернулась к камину. Так они и не разговаривали до конца дня. Еда и теплое помещение разморили, накопленная за последние дни усталость взяла верх. Долохов устроился на кровати, стараясь не выпустить из виду так и сидящую у камина Полумну. Незаметно для себя он уснул. Кажется, только закрыл глаза, а когда открыл, в комнате стояла кромешная тьма.

Его разбудила непонятная возня. Потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, где он находится и что происходит, после чего Антонин вскочил и выхватил палочку. Магические светильники медленно разгорелись и осветили девчонку на полу у камина, бьющуюся в припадке.

Полумна Лавгуд

Еда оказалась вполне сносной. Луну за стол никто не приглашал, да и вообще собирался ли Долохов её кормить? Но силы ей нужны, чтобы пережить очередной день, чтобы бороться, чтобы дать отпор, если придётся. Жар, исходивший от камина, высушил волосы, однако Луна так и осталась на своём месте, исподволь наблюдая за Долоховым. Его движения становились неспешными, он всё чаще зевал и в итоге растянулся на кровати. Ещё несколько минут он наблюдал за ней, а потом уснул.

Луна не двигалась с места. Она думала. Бинтовала Долохова она вовсе не из-за человеколюбия. Внимательно рассматривала рану, касаясь пальцами здоровой кожи, накладывала бальзам и силилась ощутить под пальцами хоть малейшее колебание магии. Вряд ли что-то, кроме угрозы собственной жизни, заставило бы её прикоснуться к Пожирателю смерти. Но она касалась. Сжав зубы, отключив разум, вопивший об опасности, пыталась понять, с чем же она имеет дело. Внезапно накатывающие мгновения покоя и умиротворённости она не брала в расчёт, осознавая, что это самообман.

Она говорила ему о друзьях, пытаясь уловить его эмоции, понять по колебанию магии её неповторимый рисунок. Но то ли магия была надёжно скрыта заклинаниями и амулетами, то ли странное проклятие не давало ей высвободится — ничего. Абсолютно ничего. Без палочки она не многое могла, но ощутить легкие, как трепетание крыльев бабочки, потоки, она была в силах. Важно было уметь чувствовать.

Сейчас, сидя у камина, она опустила руки, прикоснувшись к от полированным теплым доскам пола, и почувствовала едва уловимые колебания магии дома. Артефакты направляли её тоненькие ручейки по замысловатому кружеву. Одни прогревали дом, другие очищали воздух, третьи заставляли воду нужной температуры течь из крана, четвертые не позволяли ей покинуть дом. Полумна их только чувствола, но как-то повлиять не могла.

Она легла прямо у камина. Тепло окутывало и расслабляло. Разомлевший от плотного ужина Трикси растянулся у неё на животе. Полумна закрыла глаза и погрузилась в размышления, но мысли отчаянно путались, и она полвалилась в сон.

Холод. Лютый холод единственный её спутник в каменном мешке с зарешёченной дверью, а ещё боль. Никогда раньше она даже не подозревала, сколько боли способно выдержать человеческое тело, её тело. Она думала что умрёт после первого же допроса прямо на полу тёмной камеры, но и здесь её не оставили в покое. Из болезненного забытья её выдернуло ощущение опасности. Прежде чем заскрипела решётка, она почувствовала, как вокруг разлилось грязно багровое марево похоти. Она пыталась отбиваться, насколько позволяло израненное тело. А потом просто повторяла про себя: «Не смерть. Это не смерть.»

Щёку обожгло. Потом вторую. Полумна распахнула глаза, и в тот же момент попыталась отползти от нависшего над ней мужчины. Он лишь лениво проследил за ней взглядом, а затем вернулся на кровать, проворчав что-то на незнакомом ей языке. И только сейчас Полумна почувствовала, что опасности нет. Ей спокойно и уютно и нет ничего естественней, чем уснуть прямо здесь, у теплого камина. А кошмары забудутся, нужно только время. Сквозь полудрёму она слышала какие-то слова, сначала незнакомые, а потом на английском, но не понимала их. Потом чувствовала, как её поднимают с пола, а она даже не пытается открыть глаза, окутанная сном.

Кошмары больше не приходили этой ночью. Возможно, их отпугнул медведь, сопящий ей в макушку. Утро разбудило её тусклым светом и звуком льющейся воды. Полумна лежала на кровати, укрытая одеялом, а прямо на неё смотрел нахохлившийся Трикси. Стоило ей открыть глаза, он недовольно заверещал. Полумна протянула руку погладить зверька, но тот вдруг шарахнулся и пребольно укусил её за ладонь.

— Да что с тобой такое? — Выступившую на коже кровь Полумна слизнула.

— Твоя белкокрыса не внушает доверия. — Полуобнаженный Долохов вытирал мокрые волосы полотенцем.

— Какого чёрта ты снял повязку? — Полумна села в постели, недовольно разглядывая едва подживающую рану на груди.

— Кровило, — странно, что мужчина вообще ей решил ответить. — Перевяжи заново. — На кровать рядом с ней приземлились бинты.