Театр призраков (гет)

С чего начать? Он видел сон: непонятный, слишком реалистичный. Не в алкогольном запое, Уолт не хотел становиться слабым, страдать. Несколько упаковок любимого пива говорили об обратном. Виски — для настоящих мужчин. Он не притронулся бы к бутылке, чувствуя, как огонь проходит по венам. Алкоголь не выход. Генри был того же мнения, приезжая каждый день, чуть ли не силой забирая почти откупоренную бутылку.

— Пойми, этим Марту не вернёшь, — говорил Стоящий Медведь.

Индеец знал, другу плохо как никогда. Даже родная дочь Кэди, не могла повлиять на отца. Он пил маленькими глотками, слушая ветер, обозревая необъятный простор, землю предков,. Где-то там, он боялся увидеть видение, услышать стук копыт, тонкий голосок, звонкий смех. Ветер покачивал "ловца снов". Генри верил в магию своего народа, когда принёс другу непонятную вещицу. Уолт прагматично оценил подарок, из уважения к Генри повесив "ловца" над гамаком, слабо надеясь на его свойства. Ему не нужны такие штуки, чтобы изгнать своих демонов. Они похоже притаились в ближайшем лесу, изредка навещая своего создателя.

"Этого ничего нет, — он снова замотал головой. — Правда в том, я схожу с ума... устал, слишком..." — в этот раз чай, он оставил сегодня пиво в сарае, повесил замок, ключ хотел было выбросить, да передумал.

Прерия красива, особенно летом. Его земля, он никому её не отдаст, возможно ляжет в неё же. Марта не хотела бы этого. Рука занемела, проклятый артрит, рано он радуется. Его не отпустят. Иногда он разговаривал с женой, вести диалог с жестяной банкой из под чая, где её прах, было тяжело. Кэди не знала, что творится с отцом. Иначе, немедленно приехала бы сюда, осталась на пару месяцев или на весь год. Он не позволит себе такой роскоши — тревожить дочь. Он никого не хочет тревожить.

Шериф закрывает глаза, до слуха доносится перестук копыт, ветер забирается под рубашку, треплет непослушные волосы. Да-да, сейчас он увидит это.

— Прекрасно! — незнакомый человек в костюме времён столь далёких, что трудно понять из какого века он прибыл сюда, в сны и видения обычного шерифа Вайоминга. — Умница! — мужчина улыбается, наблюдая, как наездница верхом на коне преодолевает очередную преграду.

Лонгмайр радуется вместе с ним: её победе, её молодости, просто тому, что она есть на свете. Шериф моргает, вот он уже совсем рядом с ней. Отцовские чувства и в нём очень сильны, девушка кажется не замечает его. Иначе быть не может. Он призрак для этого мира, вторжение происходит всё чаще. Лонгмайр любуется девушкой: красивая кареглазая брюнетка. Здесь он остановится, не позволит идти себе дальше. Шериф делает шаг, под ботинками зелёная трава становится серой, превращается в пепел.

Шериф оборачивается: нет всадницы, мужчины, есть только равнина горящая от пожаров, люди в панике разбегающиеся кто куда. Закатное небо кроваво-красное, к нему примешивается запах гари и страха. Липкий пот стекает по спине, капля за каплей. Лонгмайр по привычке хватается за кобуру. пусто. Пистолет остался там, в реальности, здесь в чуждом мире, не действуют правила, единственное, что имеет вес — хаос. Он бежит не разбирая дороги, стараясь не вдыхать глубоко гарь, что страшнее, он узнаёт второй запах. Запах горелой плоти.

Дорога сужается, а ведь было чистое поле. Теперь лесная чаща, где единственный звук — крик совы. Птица сидящая на ветке сосны смотрит немигающим взглядом на мужчину. Предвестник смерти. Генри увидел бы в этом плохой знак. Уолт сжимает кулаки, не обращая больше внимания на птицу. Она давно ходит за ним по пятам. Костлявая то за углом, то в тёмном переулке, то на трассе, голосует — покачивая костлявой рукой и улыбается беззубым ртом. Здесь нечто другое — человек.

Уолт останавливается, смотрит на поваленное дерево. Нечто сидит на стволе погибшего дерева, насмешливо улыбается. Человек? Во время посвящения, в галлюциногенном бреду, когда шаман шайеннов пытался не только залечить его раны, спасти душу, он видел не такое. Человек одетый в камзол, кожаные брюки и ботфорты, не напугает шерифа. Мужчина готов драться, защищать себя, если понадобится.

— Привет, шериф. Далековато вы зашли в своих поисках.

От леденящего голоса существа озноб пробегает по телу. Знакомая уже сова пикирует с ветки, пролетая почти над самой головой Уотла, садится на плечо существу. Монстр с какой-то нежностью когтистым пальцем проводит по груди совы.

— Кто вы?

— Вы знаете, шериф, — Чудовище не даёт полного ответа, наблюдая за Лонгмайром.

Глаза у чудовища такие же жёлтые как у совы, а кожа словно покрыта позолотой. Он манит пальцем Уотла. Шериф не спешит сдаваться так просто.

— Где она? Что вы с ней сделали?

— Не правильный вопрос, Уолтер, — существо делает пасс рукой, воздух сгущается, формируя серебристое облако похожее на зеркало.

— Она сама этого хотела, шериф.

Маг не оправдывается. Ему даже интересно, зачем человек из мира-без-магии раз за разом является сюда, пытаясь нарушить его планы. Не безвольный, сильный духом, правда потерянный, чья боль как неистощимый источник питает мост между двумя мирами. Если разгадать этот ребус, он найдёт что-то для себя.

— Она невинное дитя.

Кроме всего прочего, Уолт давит в себе желание вернуться на ту поляну, вновь увидеть наездницу, убедиться — она в безопасности.

— Дитя? Дорогуша, ты ошибаешься, — пару секунд, маг оказывается рядом с шерифом, ложит руку ему на плечо, прикосновение существа прожигает рубашку. — Смотри внимательно.

Лес сменяется королевскими покоями. Богато убранная зала явно подготовлена к какому-то торжеству. Чёрно-красный бархат повсюду, аромат каких-то то ли цветов, то ли благовоний щекочет ноздри. Лонгмайр терпит, не сбрасывает руку мага со своего плеча. Дверь распахивается, красивая женщина в бордовом платье входит в зал.

— Приведите его ко мне.

Стража беспрекословно подчиняется, выполняя приказ. Они буквально тащат за собой тело. Уолт рассматривает незнакомца. Молодой человек ещё жив, лицо всё изранено, в кровоподтёках, дыхание прерывистое. Его пытали. Стражник хватает пленника за волосы, приподнимает голову:

— Слушай, когда с тобой говорит сама Королева!

— Она не моя Королева, — чётко произносит пленник.

— Удивительно, ты выжил в Долине страха, — женщина осматривает пленника так, будто он вещь, и она прикидывает: стоит ли купить её сейчас или попридержать деньги. — Поднимите его.

Стражник встряхивает пленника, поднимая его на ноги. Для пущей убедительности, по обе стороны встают стражники вооруженные мечами.

— Ты не выполнил уговор, — Королева снисходительно улыбается. — Такие как ты, Охотник, заканчивают свою жизнь в моей тюрьме, — она проводит ладонью по его щеке.

Та самая наездница, только немного старше. Лонгмайр уверен, судьба пленника предрешена. Во взгляде Королевы нет ни капли сочувствия, одно любопытство. Как она стала такой? Что произошло?

— Ты хотел её видеть, — шепчет маг. — Наслаждайся. Когда надоест, позови меня, — маг исчезает в фиолетовом облаке дыма.

— На первый раз я тебя прощаю, — её ладонь скользит от его щеки к горлу, потом к груди. — Ты слишком чувствителен, не находишь? Она вскружила тебе голову. У Белоснежки это прекрасно получается.

— Она не такая как вы, Ваше Величество, — Охотник чувствует, острые мечи того гляди пронзят его тело, стоит Королеве только захотеть. — Белоснежка никогда не сдастся.

— Наивный Охотник, — Королева откидывает ткань его рубашки. — Сердце бьётся пока мы живы, — протяжный вздох, глаза полуприкрыты, ресницы подрагивают. — Любовь это слабость, — резкий рывок, в руках Королева держит сердце мужчины. — Теперь, тебе лучше? — она любуется как сердце пульсирует, как хозяин оного смотрит на неё.

Теперь во взгляде Охотника холод безразличия. Молодой человек глубоко выдыхает, поводит плечами, стряхивая руки стражника, не волнуясь, что на спине выступили капли крови. Он выпрямляется, ожидая приказа. Так Королева подчиняет себе подданных, так делает себе свиту, поклонников.

Лонгмайр увидел достаточно. Если он вернётся, сделает всё правильно, Королева... Реджина. Имя как символ, что сбережёт его в пути.

— Маг, где ты?! — покои растворяются во тьме.

— У тебя достаточно своих проблем. Зачем ты хочешь собрать осколки кривого зеркала? — мага не видно, только голос слышен в пустоте.

— Так нельзя! Реджина не виновата! — он упрямо стоит на своём.

— Реальность диктует свои правила, шериф. Отпусти её, уходи, — впереди прямоугольник света, окно в его мир, откуда тянет запахом луговых трав и хвоей.

— Не могу, — "ловец" покачивается на ветру. — Не буду! Я должен спасти Реджину!

— Сказка уже написана, Уолтер, — маг появляется на миг, чтобы вновь исчезнуть. — Не ищи её, шериф...

* * *

Он просыпается, не понимая, отчего земля и небо поменялись местами. Стылая земля только-только нагревается от утреннего солнца, его лучи касаются лица мужчины. Шериф медленно встаёт на ноги, он похоже заснул. Или нет? Уолт прикрывает рукой глаза от солнца, его дом еле виден. Крохотная точка вдалеке, джип у дома, лошадь привязанная к изгороди, переступая с ноги на ногу ждёт хозяина. Если это сон, почему тогда так сильно ноет плечо? Место, где касались пальцы мага. Он успел схватить его за рукав. Уолт разжимает пальцы, светло-белое кружево рубашки.

"Сказка уже написана, Уолтер", — вспомнил шериф.

Проклятие. На протяжении нескольких месяцев он видит эти сны о ней. Всегда разные: трогательные, необычные, порой пугающие. Как сегодня. Пора домой. Нельзя возвращаться на работу, да его и не пустят. Генри, Кэди, Вик, Люциус и Арчи все кто заботятся о нём. У него больше никого нет.

Шериф сминает в кулаке ткань. Маг не прав. Всегда есть шанс исправить что-то, главное не сдаваться.