Свет (джен)

Сердце билось так, что, казалось, оно вот-вот нахрен переломает ребра. Пот заливал глаза, будто Коусей оказался под проливным дождем без шлема. Руки тряслись, и с байком было все сложнее управляться. А еще боль… Накатывала волнами, словно прибой. Коусею казалось, что ему опять влепили битой по голове, как пару недель назад в разборках с какими-то залетными придурками. И сцепились же на ровном месте. Точнее, на Коусея налетели два урода сразу, как только он вышел из кафешки с пакетами, набитыми едой.

Если честно, то Коусей не представлял, что подобное может произойти. Мало кто из хулиганья в городе не знал лидера Фронта, и смельчаков, которые готовы пойти с ним на прямую конфронтацию, сейчас тоже не имелось. Все зализывали раны после последних разборок, а негласное соглашение поддерживало шаткий мир. И последнее, чего мог ожидать Коусей, так это отхватить битой по голове в двух шагах от базы Фронта.

Вышедшему за Коусеем Шинджи хватило одного взгляда, чтобы понять, что происходит. Сначала на землю полетели стаканчики с кофе и пирожные, а потом и нападавшие. Через мгновение один из уродов, тощий и жилистый парень с наглой рожей, сидел на асфальте и размазывал кровь из сломанного носа по лицу. Второй — похожий на шкаф, в котором могли поместиться три Шинджи, — валялся рядом и завывал, прижимая руки к разбитому затылку. А еще через секунду уже Коусей, несмотря на то, что в голове шумело и в глазах двоилось, приложил третьего придурка, который выскочил, как чертик из коробочки, из кустов рядом с кафешкой.

После произошедшего Шинджи, придавив пальцы громилы ботинком, негромко выяснял, кому пришла в голову такая несмешная шутка. Коусей же, привалившись к стене, пытался окончательно прийти в себя и никак не мог отвести взгляда от разноцветных фонариков, которыми были украшены деревья рядом с кафе. И все пытался выкинуть из головы дурацкую мысль, что если такие разноцветные огни будут последним, что Коусей увидит в своей жизни, то это неплохая замена ярким фарам дурацкого джипа на встречной полосе.

Шинджи тогда быстро разобрался, что к чему, кому-то позвонил и сам лично отвел своего лидера в больницу, не обращая внимания на уверения Коусея, что ему уже лучше. В больнице, поцокав языком, уже немолодой врач громко констатировал сотрясение мозга и очень удивился, когда Коусей отказался остаться. Шинджи тоже было попытался убедить лидера поваляться хотя бы ночь на больничной койке, но быстро замолчал, поняв, что спорить бесполезно. С другой стороны, ну кого из них можно было удивить банальным сотрясением?

Но спустя неделю Коусей чуть не упал, когда внезапно закружилась голова. Хорошо, что в тот момент он не гнал по шоссе, наверняка бы загремел или в кювет, или под встречную машину. Именно это и произошло через пару дней после первого случая. Лишь то, что водитель, навстречу которому вылетел Коусей со своей полосы, сумел вовремя увернуться, спасло тогда их обоих.

Несколько дней все было в порядке, но сегодня началось по новой. Голова трещала так, что Коусею казалось, что еще немного — и череп лопнет. Глаза почему-то болели, и руки ходили ходуном. Некоторое время удавалось держать байк, но при очередной волне боли Коусей чуть не заорал. А потом и вовсе сорвалась рука, и Коусей, покружившись несколько мгновений на одном месте, вместе с байком слетел с шоссе, когда в глазах окончательно потемнело.

Сколько Коусей провалялся без сознания, он не знал. Но точно больше часа, потому что первое, что увидел, — это яркий свет, бивший прямо в глаза. Коусей лежал на земле, поглаживая бак своего байка, и никак не мог отвести взгляда от уличного фонаря, отчетливо вдруг поняв, что у него осталось совсем мало времени, чтобы привести все дела в порядок. Ведь никто не знает, сумеет ли он в следующий раз открыть глаза — и уж совсем непонятно, какой свет будет сиять тогда.