Неудачный отпуск (джен)

— Ты не посмеешь!

Призрак умудрённого старца метался в круге, начертанном голубоватым, потусторонним пламенем, теряя всё своё благообразие и лоск. Спелёнутый призрачными цепями он рвался к заклинателю, угрожая и брызжа слюной. Лицо исказилось гримасой ненависти, раскалывалась маска спокойствия, под которой проступали черты истинного, фанатичного безумия.

— Кем бы вы все без меня были?! Жалкие людишки!!!

В стороне стоят глубоко шокированные живые мертвецы, и это кажется почти смешным, если бы не было таким грустным — шаблоны мудрых, благообразных старцев-наставников всегда трескаются с оглушительным грохотом.

Гарри, в общем-то, было плевать на всё происходящее здесь. Он мог бы послать всё и вся дальним лесом, начертить руну перехода и вернуться к себе домой — в свой мир, из которого его так бесцеремонно вырвали в разгар выстраданного, страстно лелеемого отпуска — первого за пять лет, но разбуженная память прошлой жизни нашёптывала причины остаться. Пусть хотя бы и ненадолго.

— Люди были бы людьми. И это очевидно, — говорит он, не особо надеясь, что заткнёт призрака.

Светоносные старцы они такие — всё ради Высшего Блага, Великой Цели. Сколько ни приводи аргументы — в лучшем случае не услышат, в худшем — услышат что-то своё.

Гарри задумчиво прокручивает боевую косу: чёрную, поглощающую свет, источающую холод, но в его руках ощущающуюся тёплой и живой. Оружие некроманта, до попадания в этот мир всегда принимавшее форму посоха, изредка меча — косой он пользоваться никогда не умел и не хотел учиться, чтобы не вызывать ассоциаций со скелетом в балахоне.

Теперь же он точно знает, что с этим делать. И это могло бы напугать, если бы он знал себя немного хуже, чем есть.

Мелькает призрак мысли-воспоминания:

“Как у брата…”

Он косится в сторону, где на земле лежит умирающий мужчина. Умирающий, но внимательно следящий за ним и его действиями странными (знакомыми) глазами.

В голове есть знание.

Мадара. Брат. Шаринган. Учиха.

И чужое (собственное) имя.

Но он пока не готов произнести его, даже мысленно.

Между рёбрами болит — призрачные цепи пытались и не смогли выдрать душу из тела, но даже некроманты рода Певерелл не могут пережить подобное извращение безболезненно. Фантомная боль режет под рёбрами — смертельная рана из прошлой жизни, — а в глаза словно раскалённый песок сыпанули — шарингана нет, но что мешает ему напоминать о себе?

— Ладно, — Гарри морщится и возвращает внимание призраку. — Ты мне надоел. Всё что мне нужно, я узнал. Пора вернуть тебя туда, куда ты давно должен был попасть.

— Постой! — живой мертвец в стороне окликает его, мешая позвать другого “родственника”.

Маг поворачивается, изумлённо выгибая бровь.

— Да?

— Что ты хочешь с ним сделать?

Длинноволосый брюнет хочет подойти ближе, но сила смерти не подпускает. Мёртвые не имеют власти над некромантами, однако Гарри не планирует рисковать понапрасну. Особенно, когда речь идёт об этих мертвецах.

Сенджу. Хаширама.

— То, что положено делать с беглецами от Смерти — отдам Шинигами, — пожимает плечами маг.

— Это слишком жестоко! — восклицает Первый Хокаге, вызывая оторопь даже у своего брата. — Нельзя ли просто отправить его на перерождение?

Память прошлой жизни зло шипит, что этот долбоёб ни хрена не изменился.

Некоторых и могила не изменит…

Гарри смотрит на этого призванного запретной магией мертвеца и пытается понять: он, правда, такой дурак? Ведь он же рядом стоял. Всё слышал. Так почему?

— Брат! — беловолосый и красноглазый мертвец возмущённо вскидывается. Даже ему понятно, что предложенный вариант — чистой воды безумство.

— Жалея преступника, ты проявляешь жестокость по отношению к его жертве. Это очевидная истина, — говорит Гарри, но не видит понимания в глазах Хаширамы.

— Он может помочь победить Кагую!

— Кем бы она ни была, её победят и без выжившего из ума старика, поглощающего души собственных потомков, только чтобы избежать владений Шинигами, — скептически тянет Гарри, а потом продолжает преувеличенно бодрым голосом. — Но даже если и нет, это, во-первых, не так уж и важно, а во-вторых... мне всё равно.

Хаширама вскидывается, а белый ёжик Тобирама фыркает.

— Учиха… Совсем не изменился.

— Я бы с этим поспорил, но я не помню, каким был в прошлой жизни, — вновь пожав плечами, он всё-таки тянется к своей силе.

Когда ты потомок аватары Смерти дотянуться до “родни” довольно просто — даже если вдруг оказался в другом мире, в другой реальности, или куда там его вытянул этот духами проклятый Призыв?

За спиной разворачивается мертвенный холод и в затылок упирается взгляд.

Местное воплощение Смерти выглядит специфически, но что-то подсказывает Гарри, что и на такую рожу в роду Певерелл нашёлся бы “влюблённый идиот”.

— Доброй… ночи? — маг бросает быстрый взгляд на вечную луну в небе — определить время суток затруднительно, внутренние часы сдохли в корчах в тот момент, когда техника Тобирамы попыталась выдрать из него душу.

Призванный Шинигами сверлит его тяжёлым, холодным взглядом, от которого у обычных смертных душа уходит в пятки, а дыхание застревает в горле, воздух в лёгких вымерзает, и из капелек влаги выкристаллизовываются мельчайшие, но невероятно острые льдинки, разрывающие ткани, превращающие их в месиво крови и плоти. Бывшему Поттеру же… всего лишь неуютно.

На мгновение он чувствует себя маленьким ребёнком, в отсутствие родителей изрисовавшим обои в комнате. В голове мелькает мысль, что, видимо, он где-то накосячил.

Краем сознания Гарри замечает, как судорожно сжимается рука Мадары, загребая пальцами чёрный песок, в который превратилась земля, как расширяются его глаза…

Шинигами медленно подносит руку ко рту, вынимая короткий танто из клыкастой пасти, ухмыляется, а потом… сдвигает тыльной стороной руки всего лишь деревянную, рогатую маску, мгновение назад казавшуюся такой реальной.

Молодой мужчина насмешливо смотрит на него сверху вниз синими глазами, цвета морского водоворота, и Гарри почему-то думается, что до того, как поседеть, его волосы были цвета алого заката.

В тишину падает тихий смешок. Бог Смерти шепчет:

— Малыш, ты в курсе, что тебя уже потеряли?

Гарри удивлённо поднимет брови. Кто это его мог потерять? У него отпуск! И пошли все лесом! Даже если Армагедон начнётся, он с того пляжика срываться не собирался!

Затем медленно до него доходит, что, кто бы его ни “потерял”, этот кто-то должен быть достаточно могущественным и важным, чтобы уведомить об этом бога Смерти. Поправка: Бога Смерти другого мира.

— Хм… — он взлохмачивает волосы по старой привычке и пытается вспомнить, кто же это может быть.

— Моя Сестра весьма… обеспокоена твоим исчезновением.

Шинигами криво улыбается и, Гарри готов поспорить на бороду Дамблдора, зябко передёргивает плечами.

Волшебник улыбается почти зеркальной, немного нервной улыбкой, понимающе прикрывая глаза и мысленно отвешивая себе пинка. Действительно, ну, кто бы ещё это мог быть?

Первая Леди Певерелл, как и все боги Смерти, очень трепетно относится к своим потомкам. Она вполне могла поднять на уши всю родню.

Причём отнюдь не фигурально.

— Все претензии к ним! — открещивается маг, спихивая ответственность на призвавших его идиотов.

Шинигами переводит тяжелеющий взгляд на окружающих его мертвецов и ещё живых. Безразлично проходится по Первому и Третьему, узнаёт Четвёртого, поводя бровью, и тяжело придавливает Второго, которому, видимо, желает треснуть от души. Знакомые всё Души! Живот неприятно ноет — хоть зажило уже всё, всё равно неприятно. Многообещающая улыбка голодного людоеда достаётся Орочимару, пробирая того до костей.

На Мадару бог Смерти смотрит со сложно интерпретируемыми эмоциями, и Гарри не берётся предсказать, что там и откуда.

А вот когда взгляд доходит до скованного призрака… о, это не ненависть, это презрение, пополам с брезгливостью и омерзением. Такой яркий коктейль, окатывающий почти зримым отторжением и желанием испепелить на месте.

— Кажется, это Ваше, дядя, — понимающе скалится некромант.

Он знает, как относятся к таким боги Смерти. К тем, кто отравил свои души гнилью, желая избежать заветной встречи, к тем, кто расколол и извратил собственную суть, к тем, кто начал поглощать чужие души…

То, что Рикудо сотворил с душами собственных детей, чтобы через их потомков питать себя, кровью и болью двух родов оплачивая своё существование, принося их в жертву…

Одно из страшнейших преступлений.

Ещё немного, и он смог бы воплотиться в мире живых, обретя тело.

— Какая прелес-сть, — в голос Шинигами вплетаются шипящие ноты, а призрак в путах судорожно дёргается, стремясь вырваться.

Но куда там! Есть вещи, которые не могут сделать боги Смерти, но отлично выполняют некроманты.

Долго “великий мудрец” прятался от Шинигами, но скованный потомком Вечной Невесты, он стал более чем уязвим. Некроманты не просто так носят звание Рыцарей Предвечной. Что не получилось у аловолосых демонов, удалось ребёнку другого воплощения Смерти.

— Нет! Стой! — Хаширама не смог утерпеть, оставшись в стороне, когда пальцы Шинигами, вновь опустившего свою жуткую маску, сомкнулись на духе Хагоромо.

— Идиот, — прокомментировал Гарри решение живого мертвеца, осыпавшегося пеплом под ударом танто бога Смерти.

— Ани-чан! — Тобирама бросился подхватить брата, но того уже не было.

Крик Мудреца Шести Путей разлетелся по обезлюдевшему миру.

Некромант лишь проводил взглядом растворяющегося духа.

Есть законы, которые ни в коем случае нельзя нарушать. Надругательства над собой и самой природой Мироздание никому не прощает.

Он спокойно повернулся спиной к призванным Эдо Тенсей и одному недо-Дивному. Полу-ёкай, Ханьё… В любом случае, этот Змей прошёл в шаге от того, чтобы разделить участь Рикудо.

Гарри знал, что ему ничего не угрожает — он призвал Шинигами, аватару Смерти, и сейчас именно его сила позволяет тому оставаться в мире живых. Родственник не упустит случая надавать заигравшимся смертным по шее.

Хаширама уже выпал обратно в колесо перерождений, удар танто очистил его душу от воспоминаний под корень — теперь ему предстоит начать всё сначала. Кем он будет и будет ли похож на себя прежнего? Интересные вопросы. Душа останется прежней, может, и будет…

Насчёт остальных некромант тоже не очень беспокоился. Тобирама — наглый, белый, красноглазый ёжик, шепчет память прошлой жизни — ступивший на путь некромантов, скорее всего, просто получит по мозгам и длинную лекцию на тему равновесия и платы за определённого рода действия. В конце концов, он не так уж и отличился. Что-то похожее, но более наглядное, наверное, ожидает и Белого Змея.

О, ну и ещё ему непременно влетит за попытку выдрать душу у того, кто уже переродился.

Орочимару остаётся только посочувствовать, если к вразумлению присоединится Леди Певерелл. А она может.

Третий… Жадного Сарутоби, как ни странно, будет ждать то же, что и Первого.

Гарри бы с удовольствием попинал одного из подписавших смертный приговор клану Учиха, но не ему вмешиваться в это, даже если память Учиха Изуны требует медленной и мучительной смерти наглого торгаша. У него есть только одна возможность вмешаться — вира за нападение, и он использует её по-другому.

Что же до Четвёртого… он не ошибётся, если скажет, что Шинигами чем-то заинтересовал этот человек. И кто знает, что его теперь ждёт — может, долгая служба, а может, что-то большее... Гарри хихикнул про себя — воплощения Смерти вообще-то собственники.

Маг подошёл к лежащему на спине Мадаре— брату - и сел рядом, скрестив ноги. Бледное лицо, тихое дыхание… ему осталось недолго.

…он умирал, но неотрывно смотрел на призванного мальчишку. Из иного мира, да? Того, в ком жила душа Изуны… Они были похожи. Изящные черты, тёмные волосы, топорщащиеся в разные стороны… когда-то брат отращивал хвост не только как дань традициям. И только глаза — непривычно тёмно-зелёные.

Но в тот момент, когда проклятая техника попыталась выдрать его душу, он увидел того, кем был этот мальчишка в прошлой жизни.

Это неожиданно и удивительно… его младший братишка, с которым он давно простился, появился так внезапно, шагнув сквозь реальности и разъярённо швырнув стеклянный кувшин с каким-то соком в выдернувшего его откуда-то змеиного шиноби. Живой, злющий как биджу, но всё такой же яркий, как и в прошлой жизни.

Сидит вот теперь, пыхтит недовольно, не зная что сказать. Совсем как в детстве.

Ему этого достаточно, чтобы умереть счастливым.

Он рад за Изуну и хотел бы ему об этом сказать, но не хватает сил….

Гарри всматривается в лицо Мадары и ему не надо уметь читать мысли, чтобы понять: вот эта слабая усталая улыбочка… Всё внутри буквально орёт — братец решил помереть!

Да, кто ж ему даст!

Поттер резко складывает руки на груди, чувствуя, как начинает дёргаться бровь — ну, не умеет он с людьми разговаривать!

— Слушай! — резко взвивается он. — Я почти ничего не помню о прошлой жизни — это вообще-то весьма вредно, когда без подготовки такое обрушивается на разум! Даже, если это разум некроманта, — Гарри нервно лохматит и без того стоящие дыбом волосы. — Можешь считать, что у меня обширная амнезия с яркими кусками воспоминаний. Возможно, что что-то я никогда не вспомню.

Маг сжимает губы и упирает взгляд в грудь Мадары — туда, где смуглая кожа переходит в бледный уродливый лик клона Хаширамы.

— У меня никогда не будет шарингана — даже если кто-нибудь додумается пересадить его мне. Через некоторое время они станут просто обычными глазами, без всяких сил и способностей. Когда я отдал тебе свои глаза, то была жертва. Не столько силы и плоти, сколько духа и воли. По этой причине — мои глаза всегда с тобой, а в этой жизни у меня поганое зрение, как бы его ни лечили…

Он на мгновение замолкает и вцепляется в чёрную косу, которая непонятно когда появилась на его коленях.

— От меня сплошные проблемы, я постоянно влипаю в неприятности и количество разумных, желающих убить меня никогда не стремится к нулю… — мальчишка тараторит, словно пытаясь успеть выговориться или в чём-то его убедить. — Семьи у меня нет и все мои близкие постоянно под угрозой попадания под руку всяким придуркам… — он спотыкается и, наконец, вновь смотрит Мадаре в глаза. — Ты не хочешь пойти со мной?

Этот тон... другие слова, но взгляд и жесты... все так сильно напоминает прошлое, что он усмехается, с трудом не заходясь сухим кашлем. Изуна... маленький брат. С другим лицом, но всё теми же повадками.

Он хотел бы. Да, он хотел бы. И ему так жаль, что не получится. Ему столько нужно сказать. За столько извиниться... Но...

— Я умираю, — вместо этого говорит он.

И этот факт, как точка в разговоре, ответы на все вопросы и прощание одновременно.

Мальчишка рядом улыбается и щурится, как кот.

— Думаю, это можно решить. Если ты ещё не понял — я не совсем обычный человек.

Он поднимает перед собой руку и на ладошке вспыхивает голубоватый, “болотный” огонёк. Не-Изуна сдувает его в небо и тот кружит, петляет и… уносится к Богу Смерти, привлекая его внимание.

— Эй! Я выбрал! — кричит мальчишка, обернувшейся аватаре. — Я хочу его! — Он цапает Мадару за плечо и тянет на себя.

Шинигами выгибает бровь и что-то бормочет, спрашивает? — Учиха не слышит.

— Уверен, уверен. Отдай, а? — Поттер канючит и строит умильные глазки, будто котёнок, выпрашивающий вкусняшки.

Шинигами устало вздохнул, да махнул ему рукой. Мол: забирай.

Поттер просиял мордашкой и принялся колдовать над шиноби, выжигая гены Сенджу — разберёмся и без них, нафиг-нафиг такое. Неизвестно ещё, как и когда они вылезут, напоминая о себе.

Гарри рассекает себе запястье и не жалея заливает кровью тело не-своего-своего-своего-своего! брата. На самом деле он не в зуб ногой в кровной магии, и если быть откровенным, то понятия не имеет, что сейчас делает и зачем. Но он же Поттер! У него сработает.

И оно работает.

Уродливая рожа исчезает с груди, разорванная, разрушенная чакросистема восстанавливается. Не слишком хорошо — на полное восстановление уйдут годы и годы тяжёлой и кропотливой работы, но это не важно. Мадара больше не умирает. И это главное.

За спиной что-то бабахает и раздаётся звук падающих на землю тел — его ни с чем нельзя спутать.

Гарри оборачивается и видит женщину в белых одеждах. Очень красивую и очень холодную. Ему она напоминает луну. Кажется, именно с ней тут кто-то боролся, пока он переваривал память прошлой жизни.

— Здрасте… — тянет он.

Она изучающе смотрит на него в ответ.

— Ты не отсюда, мальчик.

— А то я не знаю! — фыркает маг и подтягивает Мадару ближе к себе. — Сейчас вылечу брата и уйду, — уверяет он.

Кагуя переводит взгляд на Учиху.

— Он из этого мира.

— Моё! — категорично не согласился Поттер, недобро поглядывая на богиню.

Та сощурилась и перевела взгляд на просвечивающую фигуру Шинигами. Тот сделал странный жест рукой и пробормотал.

— Оставь. А то хуже будет.

— Хм…

Гарри не ждёт её решения, и просто тянет на себя ниточку связи со своим миром, проваливаясь в него, как камень, брошенный в воду.

Пусть Боги сами между собой разбираются. А у него отпуск, и так уже изрядно подпорченный.

— Поттер!!!

— Малфой, не ори. Я прекрасно тебя слышу.

— Кто. Это. Такой?

— Мадара Учиха. Мой брат.

— С каких пор у тебя есть брат?

— Из прошлой жизни. Кстати, ты в курсе, что за испорченный отпуск ты должен мне два?

— Издеваешься?

— Ничуть.

Уж кто бы сомневался, что по возвращении домой его опять дёрнут куда-нибудь? В конце концов, он не врал, когда говорил, что постоянно во что-то влипает. Хорошо, что Мадаре хватило времени восстановиться.

Учиха смотрит на него, как на ожившее сокровище, и это немного смущает, но он чувствует искренность чужих чувств и тает под чужой лаской, как снег под солнцем. Его не боятся, и это истинное наслаждение. Всё-таки некромантов не слишком любят.

Мадаре всё равно, что он маг смерти. Плевать, что он выглядит не так, как когда-то давно и не имеет шарингана. Мадара — это Мадара.

Только за это Гарри готов сказать красноглазому ёжику спасибо.

И фиг с ним, с отпуском.

Примечания:

На печеньки автору

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456241037%2Fwall-93244915_743