Приют полярной совы (джен)

— Гарри Поттер.

Глубокий голос с заметным, дёргающим слух шипением. Давно он его не слышал.

Темноволосый мужчина, с тронутыми сединой висками, сидящий в удобном плетеном кресле, закинув ногу на ногу, чуть приспустил развёрнутую газету, которую вдумчиво до этого изучал, бросил мимолётный, скользящий взгляд на стоящего перед ним молодого мужчину, слегка повёл тёмной бровью и… вернулся к прерванному чтению.

Стоящий поперхнулся.

— Гарри Поттер! — ещё раз с нажимом повторил он.

Мужчина невозмутимо продолжал чтение, не отвлекаясь на назойливого посетителя.

— Поттер! Мордред тебя подери, ты меня вообще слышишь?! — шипение стало ещё явственнее, заставив сидящего констатировать для себя факт, что от него не отстанут.

Он вздохнул, аккуратно сложил газету и, устроив её у себя на коленях, наконец, в упор посмотрел на пришедшего к нему.

Тот, кто перед ним стоял, был молод, хорошо сложен и красив той самой красотой, какую можно увидеть лишь у потомственного аристократа. К своим сорока с лишним Гарольд Джеймс Поттер научился замечать те многие незначительные мелочи, что отличают просто симпатичную мордашку от истинной высокородной породы — результат трудов многих поколений селекции. Правильные браки, правильные связи…

Аристократически бледная кожа, высокие скулы, прямой нос, упрямый и волевой подбородок, тёмно-каштановые волосы, упругой волной лежащие на плечах. Впечатление портили, наверное, только тёмно-бордовые глаза, круглый зрачок в которых, так и норовил вытянуться в узкую змеиную щель.

Томас Марволо Риддл собственной персоной.

Или как там его теперь зовут?

Признаться, Гарольд давно уже не следил за новостями Магического мира. Да, и зачем ему, сквибу, такие глупости? Возвращаться и что-то делать, он не собирался.

— Слышу, старче, слышу, — после пары минут тишины, наконец, отозвался он, заставив Тёмного Лорда вновь поперхнуться воздухом. — Чего тебе надобно-то? — поинтересовался Поттер, вновь с шумом разворачивая газету. — Магический переулок, если ты вдруг забыл, в другой стороне города.

В повисшей потрясённой тишине английского октябрьского сада было слышно, как крупный чёрный ньюфаундленд увлечённо раскапывает что-то в углу рядом с высокой живой изгородью, то ли планируя сделать неучтённый хозяином подкоп, то ли почуяв древний клад, зарытый прошлыми владельцами дома. Гарольд честно полагал, что пёс решил совместить.

— И это вся твоя реакция? — не то потрясённо, не то обиженно выдохнул Тёмный лорд. И столько было эмоций в этом вопросе, что голос Томаса вдруг резко сделался похожим на карканье полудохлой, помирающей вороны, а не благородное шипение Короля Змей.

— Нет, ну, а что, ты чего-то другого ожидал? — Поттер прошуршал листами, переворачивая страницу Таймс, бросив на гостя короткий недоумённый взгляд.

Лорд молчал, разглядывая своего давнего противника.

Годы его не пощадили. Он изменился.

Утраченная волею бывших друзей и товарищей магия будто забрала с собой не только невероятные по человеческим меркам возможности, но и неудержимую дурную энергию, заставлявшую делать глупости, рваться спасать совершенно чужих людей и драться за справедливость в мире. Взамен подарив невозмутимое спокойствие океана и ночных небес, их силу, не менее могущественную, но скрытую от простых глаз. Неуловимую, но подспудно ощущаемую всеми живыми существами.

Несмотря на отсутствие магии, Томас Риддл с уверенностью мог сказать, что сейчас перед ним сидит настоящий Лорд.

Предательство друзей сильно ударило по нему.

Но многому научило.

— Ты не удивлён, что я вернулся, — наконец, взял он себя в руки, продолжая стоять напротив.

— Это было ожидаемо.

— Ты не возмущаешься.

— А должен? — он вопросительно изогнул бровь.

— Почему нет?

— Наверное, потому, что вырос.

Томас не сдержал смешка и язвительной подколки.

— Или постарел.

— Предпочитаю, называть это "повзрослел", — спокойно откликнулись из кресла. — В отличие от тебя, я этого не боюсь,- вернул он шпильку.

— Что, как и Дамблдор, будешь утверждать, что не боишься смерти? — насмешливо поинтересовался тёмный маг.

— Нет, что ты, — Поттер перевернул очередную страницу. — Всё живое боится смерти. Это естественно. Просто я не стремлюсь от неё убегать.

Но Том ничего не ответил на это. Если чему он и научился за эти годы, так это не врать самому себе. Поттер же слишком хорошо знал его, чтобы почувствовать неправду.

В саду вновь установилась тишина, прерываемая лишь шорохом газеты, да пыхтением пса. Мужчине-что-не-победил-но-выжил, казалось, было всё равно, на пришедшего к нему врага. А враг пытался разобраться в себе.

Он не ожидал увидеть его вот так — спокойно сидящего в саду одного из старых лондонских домов, не скрывающегося, не сменившего имени, живущего обыденной, мирной… не волшебной жизнью. Томас и забрёл-то сюда случайно. Думал проветрить голову от политических интриг и планов, ностальгия вела к давним местам, подальше от современных многоэтажек.

И тут…

Большой, старый, но добротный, ещё крепкий, трёхэтажный дом из красного кирпича, чем-то напоминающий усадьбу; заросший сад, частично окультуренный и приведённый в порядок в небольшом закутке. Чёрный пёс, похожий на грима, плетёное кресло возле высокого дерева, клетчатый плед, чашка кофе на маленьком столике. И человек, которого он давно считает мёртвым.

Томас узнал его, но не сразу принял. Лишь тонкая паутинка связи, оставшаяся от бывшего крестража, позволила поверить.

Не маг. Лишённый магии. Сквиб.

Что с ним теперь делать?

Было бы так легко убить его, но в чём будет смысл?

Сейчас, не скованный безумием, как раньше, Томас не мог придумать никакой причины, чтобы убить этого человека. Ведь Поттер не рвётся с ним сражаться, ему абсолютно и совершенно плевать. Непонятное отношение вызывает иррациональную детскую обиду — его, и не замечают…

— Так и будешь там стоять?

Шелестит газета, ветер колышет осенние листья. Они вновь встретились тридцать первого октября.

— А ты, так и будешь там сидеть?

Выцветшие тёмно-зелёные глаза отрываются от очередного заголовка. Он почти дочитал.

— Да, нет, скоро встану. Но если тебе есть, что сказать — излагай сейчас, — губы дрогнули в горькой улыбке, — Только, кратче и самую суть, Томас.

— Кратче? — Тёмный Лорд вопросительно изогнул бровь.

— Ну, без этой всей философии на тему дихотомии Добра и Зла, чуши про величие Тёмной стороны, которую я обязательно познаю и прочего, что так любят разводить Тёмные и Светлые Лорды, — Поттер бросил взгляд на наручные часы и рассеянно добавил, — пытки и взаимные оскорбления, просьба, тоже опустить: завтрак скоро, не хочу опаздывать.

— Завтрак? — Том, в который раз за утро поперхнулся воздухом. Давненько ему не давали приоритет ниже, чем обычной трапезе.

— Завтрак, — согласно кивнул сквиб. — Дети старались, готовили. Не стоит их расстраивать опозданием.

— Дети?

Ситуация приобретала всё больший абсурд.

— Ну, да. Ты разве не понял, куда попал?

Собравшегося ответить Тёмного Лорда прервал звонкий окрик, появившейся на пороге крыльца девочки, лет десяти-одиннадцати.

— Директор Поттер! Мы закончили!

Тёмные косы взметнулись в воздухе, и к сидящему в кресле метнулась стремительная комета.

— Мы всё-всё сделали! — улыбнулась она. И добавила серьёзным тоном, — и даже кухню не спалили.

— Правда? — Гарольд улыбнулся.- Интересно. Это стоит проверить, — он сложил газету и отложил её на столик рядом с кофе. Поднялся. Повесил на руку плед. Окликнул пса. — Сириус! Идём завтракать! — и тот с радостным лаем промчался мимо Лорда.

На крыльцо же продолжали собираться дети разных возрастов, от двух до семнадцати, в окна выглядывали любопытные мордашки. Том насчитал больше трёх десятков.

— Кажется, время вышло несколько раньше, — Поттер покачал головой, посмотрев на Риддла. — Если хочешь, можешь присоединиться к завтраку и если не побоишься отравиться стряпнёй моих воспитанников…

— Директор! — возмущённо воскликнул какой-то мальчишка из окна. — Мы в этот раз даже не сожгли ничего!

— И не пересолили! — вторили сбоку.

— И даже скорлупу из омлета вынули!

— Точно-точно! Даже не колдовали! Вот!

— Счастье-то какое… — пробормотал тот себе под нос.

Лорд же тем временем продолжал вглядываться в детей. И не мог понять, как проглядел… такое. Все дети были магами. Разной степени силы, но магами.

Он сделал шаг к калитке, так как всё ещё стоял за пределами территории дома. Вспыхнули охранные руны, накладывая вето на причинение вреда жителям.

— Поттер… — задушено выдохнул маг. — Что это за место?

— Это? — тот погладил девочку, стоящую рядом с ним по голове. — Приют для магических детей, оставшихся без попечения родителей. Ты не знал, куда пришёл?

— Руны…

— Ими могут пользоваться даже сквибы, — Гарольд усмехнулся. — Ну, так ты идёшь?

Томас Риддл поколебался пару мгновений, а потом шагнул вперёд.

В конце концов, они ещё не закончили разговор.

— Ах, да, Томас, — тот, кого уже много лет считают мёртвым, обернулся. — Добро пожаловать в "Приют полярной совы".

Примечания:

Автору на печеньки и вдохновение

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276 4000 2696 3497

"Приют полярной совы".

Странное и необычное название без видимого смысла и значения. Том поводит плечами, проходя вслед за Поттером и его воспитанниками. Подспудно ожидая и не ожидая увидеть дом изнутри.

Слово "приют" у него до сих пор ассоциируется с не самыми приятными воспоминаниями.

И всё же, переступив порог, он удивляется.

Внутри дом оказался неожиданно-ожидаемо — больше, чем снаружи. Так часто бывало там, где жили маги, но, видимо, от Поттера-сквиба и толпы малолетних магов такого совсем не ждал...

Намётанный глаз Архитектора Заклинаний заметил и определил руны расширения пространства и накопления энергии — даже, если этот дом покинут все маги, он ещё долго будет хранить магию. А ещё здесь видна рука гоблинов. Но разве Гринготтс оказывает подобные услуги?

Дом был светлый, в нём органично переплетались бежевые и коричневые цвета стен, бежевые и персиковые кресла стояли в просторном холле, большие окна давали много света, а высокие потолки — простор. Широкая лестница, ведущая наверх, часть второго этажа с множеством дверей подсказывали, что тут не ютятся друг на друге.

Тут было тепло и пахло свежим хлебом из соседнего помещения — столовая?

— Дети, — Поттер остановился чуть в стороне, придерживая за ошейник пса, что так и норовил рвануть туда, где так заманчиво пахло, не обращая внимания на грязные лапы, перемазанный в земле нос. — Знакомьтесь: Томас — Тёмный Лорд. Прошу недолюбливать и жаловаться.

Будь Том Риддл чуточку помоложе, он мог бы и споткнуться о коллективный, подозрительный взгляд "деток". Впрочем, он бы на них смотрел почти так же, после такого-то представления.

— Томас — это дети. Мои подопечные, — он посмотрел на него, о чём-то подумал и добавил. — Не хватайся сразу за палочку, если они попытаются тебя убить.

"Многообещающее начало", кисло подумал Лорд. Он мог бы сказать, что Поттер над ним так незамысловато издевается, но как Мастер Менталист прекрасно чувствовал, что такой цели у давнего врага нет.

Том спрашивал сам себя, что он тут делает и почему до сих пор не решил проблему радикально, не приказал Поттеру не выпендриваться и идти за ним, почему вообще всё это терпит и не мог найти ответа. Что несколько раздражало, но до сих пор не позволяло перейти к активным мерам. И на магию, увы, списать ничего было нельзя.

Руны не позволяли вредить жителям приюта — это он понял в то же мгновение, как на него легло вето, но никак не влияли ни на поведение, ни на мысли.

— Сегодня у нас день самообеспечения, — пояснял Гарольд, показывая, где можно вымыть руки и провожая к столовой. — Готовят младшие, убираются старшие. И никакой магии.

— Потому что сегодня Самайн? — это казалось самой очевидной, пусть и не самой понятной причиной.

— Потому что сегодня — последний день месяца, — поправили его.

— Но Самайн тоже будет, — дёрнул плечом директор, передавая кому-то из старших Сириуса, чтобы отмыть ему лапы и морду. — Только позже.

Маг неожиданно для себя припомнил, что старый недруг никогда не любил этот праздник. Что магический, что магловский. Не за что его было ему любить, и некогда это изменить. И он, Томас, приложил к этому изрядную долю своих сил, пусть и никогда не стремился к этому осознанно.

Но нет, тёмному магу не стыдно. Что сделано, то сделано. Что сказано, то сказано. И повторись ситуация, он бы вряд ли поступил иначе.

И, похоже, Поттер это понимает. Но не ненавидит? Как странно.

Том помнил встрёпанного мальчишку, бросающегося на него как бойцовский пёс. Только слово — он уже рычит; в глазах искры, неукротимая воля, так часто скатывающаяся в глупость, дурость, безмозглость… Мальчишка-неуч, недоросль, глупая помеха, такая неудобная.

Сейчас всё иначе. Он остыл — не полыхает, спокойная уверенность взрослого мужчины. Взвешенное поведение, пусть и проскальзывает язвительная издёвка — он ему не рад, но…, похоже, Поттеру было плевать на него всё это время. Не думал, не вспоминал. Не травил душу.

Впрочем, его полагали мёртвым абсолютно все. Исключений не было. Возвращения Тёмного Лорда никто не ждал.

Том вытирает руки полотенцем и мысленно отмечает, что с таким Поттером воевать не хотел бы. Забитый детёныш неожиданно вырос в крупного хищника. Слишком опасный противник. Даже без магии. Нужно определиться, что с ним делать, и побыстрее.

Кроме Гарольда, в приюте ещё четыре взрослых: два мага и два сквиба. Как они справляются с такой ватагой и при этом следят, чтобы везде был порядок, дети были опрятными и вели себя прилично, Томас решительно не понимает. В его приюте, как бы он не ненавидел то место, взрослых было точно больше. А тут…

Кухарка-повар, медик, сторож, один воспитатель, Поттер-директор. И больше трёх десятков детей-магов, половина которых ещё даже в Хогвартс не ходит. Том Риддл, может, и не был специалистом в воспитании детей, но даже на его непрофессиональный взгляд взрослых было маловато.

Как минимум, чтобы справляться с детскими стихийными выбросами, нужно было ещё два полноценных мага.

— Почему готовят младшие воспитанники, а убираются старшие? Не рациональнее ли сделать наоборот?

— Чётный месяц, — Поттер внимательно осмотрел сервировку большого, длинного стола. — По нечётным наоборот. Формируем ответственность и аккуратность с ранних лет. Взрослые только наблюдают.

Было в этом педагогическом приёме что-то странное и чересчур подозрительное, но Риддл не стал спорить.

За общим столом, составленным квадратом без одной стороны из небольших столов поменьше, не только нашлось место для всех, но и осталось в достатке, позволяя не толкаться локтями и сохранять некое подобие некоторого личного пространства. Странное отличие от того, что помнил тёмный маг о своём детстве.

Дети ели аккуратно, с аппетитом, улыбались, и, кажется, были счастливы.

Из размышлений его выводит лёгкий удар по щиколотке, и едва слышное шипение парселтанга.

— Не смотри на них так, будто их улыбки — что-то невозможное, — Поттер, сидящий рядом, бросает на него взгляд и снова отворачивается к тарелке. — Ешь. Дети старались. Не надо их расстраивать.

Том моргнул и повернулся к бывшему герою магического мира, он не знал, что тот сохранил способности к языку змей.

— У меня всё больше вопросов, Гарри, — улыбнулся Тёмный Лорд. — И ты ответишь мне на них все, — это не было вопросом. Том Риддл привык получать всё, что пожелает.

— Посмотрим. Ничего не могу обещать, Томас.

Маг восхищённо прищёлкнул языком. Как и много лет назад, его враг не боялся его, не собирался идти на поводу. И совершенно не испытывал пиетета. Невзирая ни на что.

— Наглец. Как всегда, — усмехнулся тёмный и приступил к трапезе.

Завтрак проходил в приятной атмосфере, не праздника, но чего-то близкого.

Дети и, правда, на славу постарались. И пусть на классический английский завтрак, трапеза походила мало, это было... съедобно. С претензией на "вкусно". В омлете не обнаружилось не предусмотренных рецептом кальциевых включений, овощной салат, кофе и какао, бутерброды, словно топором порубленные...

Весьма достойно, если учитывать, что готовили дети в возрасте до одиннадцати лет.

— Не боишься, что они так кого-нибудь когда-нибудь отравят? Или убьются? Пострадают? — спросил Том, наблюдая, как дети выходят из-за стола, а дежурные собирают посуду.

— Странно слышать подобное от тебя, — Поттер тоже наблюдал за своими воспитанниками. Усмехнулся. — Но, вообще, за ними наблюдают и присматривают. Ты же не думал, что тут, как в Хогвартсе: "Чем бы дети ни страдали, главное, чтобы взрослых не донимали?"

Том иронично выгибает бровь и насмешливо смотрит на того, кого никогда не считал достаточно разумным, чтобы понимать такие вещи. Поттер всегда был для него неразумным мальчишкой, самоуверенным, наглым, недальновидным, ничего не понимающим в жизни и её реалиях. А тут…

Видимо, он слишком долго воспринимал его глупцом, забыв, что возраст и жизнь смывают наивность детей, ломают. И розовые очки разбиваются осколками внутрь.

Оригинальное мнение о Школе Чародейства и Волшебства его повеселило, но пора уже разобраться со всем этим.

— Мы собирались говорить, — напоминает он мужчине, намекая, что место стоит поменять.

— Собирались, — Гарольд смотрит на него спокойно, как мог бы смотреть на любого другого человека, когда-то знакомого, когда-то имевшего с ним дела. Не как на врага. — Мой кабинет тебя устроит?

Очередной смешок и заинтересованный взгляд.

— Если там не будет лишних глаз и ушей — вполне.

— Хорошо, — Поттер плавно поднимается из-за стола, делая это как-то неуловимо и грациозно, напоминая чем-то ленивого, крупного хищника.

Будь он всё ещё магом, Тёмный Лорд сказал бы: как боевой маг. Плавные, скупые движения, без лишних манёвров. Так двигаются танцоры и мечники; те, кто долго учится владеть своим телом, с одинаковой эффективностью превращая его в произведение искусства и смертоносное оружие. А ещё в нём чувствовалась какая-то внутренняя сила. Не магия, но…

— Жизнь вдали от Предателей Крови явно пошла тебе на пользу, — задумчиво говорит ему Том, следуя вглубь дома.

Он не уверен, что бывший гриффиндорец его поймёт — в конце концов, что может знать о таких тонкостях мальчишка, выросший среди маглов? Даже, если он подтянул свои знания в рунах, вряд ли ему кто-то объяснял неписанные истины и законы их мира. Сейчас мало кто желает иметь дела со сквибами.

Но Поттер вновь удивляет его.

— А тебе на пользу пошло знакомство с Предвечной. Смерть — хороший доктор, — он чуть поворачивает голову, чтобы видеть его краем глаза. — Расскажешь, как тебя отпустили на этот раз?

Он знает? Или, как всегда, попал пальцем в небо?

Это стоит уточнить. Если второе, то ничего страшного. А если первое…

Тоже не страшно.

Удивительно, но Томаса совсем не напрягает, что такой человек знает подробности его возвращения, неизвестные даже ближайшим последователям Тёмного Лорда. Ведь его действительно — отпустили.

Беспокоит собственное спокойствие на этот счёт, причина не ясна и требует скорейшего прояснения.

Риддл проходит вслед за Поттером в простой рабочий кабинет. Не слишком большой, но и не маленький. Дневной свет проникает сквозь просторное окно с распахнутыми шторами и видом на сад, в котором ещё недавно сидел Поттер. Сейчас там бегают дети: кто-то ухаживает за запущенными кустами роз, мальчишки постарше штурмуют раскидистое дерево, малыши играют с собакой. И всё это под уверенным приглядом воспитательницы.

На паркетном полу лежит ковёр тёмно-зелёный, смягчающий шаги так, что на него даже не хочется лишний раз наступать — чтобы не пачкать. Подобное кажется кощунством.

Вдоль стен стоят стеллажи с книгами, стопками документов и, наверное, личных дел. Посреди комнаты массивный дубовый стол с настольной лампой, футляром с перьевыми ручками, листами чистой бумаги.

— Некоторые привычки сложно изжить, — поясняет хозяин кабинета на его задумчивый взгляд, садится за стол и взглядом предлагает стул напротив.

Том с достоинством опускается на предложенное место, переводя взгляд за спину Поттера. Там на стене висят множество фотографий, в основном с детьми, в саду у дерева, группа возле Тауэра, Биг Бен, Стоунхендж, с собакой в лесу и на фоне какого-то замка — видимо, экскурсии. В центре большая картина с пейзажем, а над ней… застеклённая фоторамка со светлым совиным пером в центре.

Интересно…

* * *

— Может, не стоило его с ним отпускать? — спросил Алан, с беспокойством поглядывая на окно директора. — Ну, если это действительно Тёмный Лорд…

Ему было пять, но, как и все дети "Полярной Совы", он хорошо понимал, когда что-то идёт не так.

— И что бы мы могли сделать? — спрашивает недовольно Стейси. Она старше Алана почти на пять лет, полностью разделяет его точку зрения, но понятия не имеет, как действовать в этой ситуации.

— Да что тут думать?! — возмущается Герон. — Совочком по макушке и прикопать под розами! Они магические, им пофиг кого хавать: хоть Тёмного Лорда, хоть слона. Всё равно — даже косточек не останется! Ай!

Он получает лёгкий подзатыльник от старшего брата и недовольно надувается.

Гиперион недовольно смотрит на младшего.

— Вот поэтому — ты поступил на гриффиндор, — недовольно ворчит он. — Какой "совочком по макушке"? Ты что, его запонки не видел? У него звание Архитектора Заклинаний! Этого "совочком" не возьмёшь! — и добавляет себе под нос, — не говоря уже о том, что если это действительно тот Тёмный Лорд, о котором я подумал, его и смерть не остановит.

— И что тогда предлагаешь ты — равенкловец? — спрашивает его брат. — Просто ждать и смотреть, не пойми чего и не пойми когда?

— Это называется — наблюдать и мониторить обстановку, братец, — он отвешивает Герону ещё один подзатыльник.

Тот трёт пострадавший затылок и бурчит:

— И что толку от этого "наблюдения", если мы, по твоим словам, всё равно ничего не можем с ним сделать?

— Я этого не говорил. Просто сказал, что вариант "совочком по затылку" его не возьмёт.

— И что ты предлагаешь? — подошедшая к мальчишкам Гестия, так же как и товарищи, с беспокойством смотрела на окно директорского кабинета. — Смотреть и ждать от него проблем можно долго, да, и среагировать мы вряд ли успеем. Руны нас, конечно, защищают, но полагаться только на них...

— Верно! Не наш метод, — вознёс палец к небу Гиперион. — Мы пойдём другим путём!

— Каким?

— Мы же дети...- послышалось со всех сторон.

— Вот именно! — ревенкловец стукнул кулаком в ладонь и зашагал взад-вперёд по лужайке, рассуждая. — Мы — дети! И у нас есть стихийная магия! Если правильно настроиться, мы такого натворить можем, что никакие Архимаги не исправят!

— Главное, Лондон с лица земли не стереть...- пробормотал кто-то из выпускников.

— Да, ладно вам! Мы его просто заколдуем! Превратим в лягушку! Как принца из сказки!

— Ага, и по закону жанра, роль "принцессы" достанется нашему директору.

— Ну, в крайнем случае, сдадим всё Джарету. Уж он-то точно не допустит, чтобы директор целовал каких-то сомнительных лягушек!

— А, может, сразу позовём его? — высказал кто-то дельную мысль.

— Нет, пока ещё ничего не случилось, его не надо звать. У короля и своих дел сегодня по горло. Самайн же! Все фейри готовятся!

Из задних рядов стихийно образовавшегося собрания раздался печальный вздох и в сердцах сказали:

— Вот надо было этому Тёмному Лорду заявиться к нам именно сегодня! Когда ни одного гоблина в приюте нет!

— Спокойно, народ! — поднял руки ревенкловец. — Мы со всем справимся сами!

— Справимся-то мы, справимся. Но каковы будут последствия этого сказать очень сложно.

— Люди! — с ветки дерева свесился ещё один мальчишка. — Это всё, конечно, хорошо и замечательно, что мы тут придумали. Но мне кажется, беспокоить нас должно совсем не это.

— А что?

— А то: успеем ли мы провернуть всё это до вечера? Так как вечером Джарет всё равно к нам заглянет и поведёт праздновать в Лабиринт!

— Точно... Об этом мы как-то не подумали!

— Значит, надо поторопиться! — заключили дети.

Примечания:

Автору на печеньки

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276 4000 2696 3497

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456240604%2Falbum-93244915_00%2Frev

— Итак... — протянул Том, внимательно рассматривая своего… врага?

Много лет назад он бы, не задумываясь, сказал, что это враг. Достал бы палочку и убил его. И Архитектора Заклинаний не остановило бы ни руническое вето, ни живущие в приюте. О том, что простой сквиб сможет что-то противопоставить полноценному магу и говорить не приходится. Что он может?

Но однажды Риддл уже недооценил этого человека. И поплатился.

Жизнью. Разумом. Магией.

Недооценили его и деятели Света. Бывшие друзья уверены, что Поттер мёртв — они сами убили его. После разрушения магического ядра долго не живут. Это известно всем. Но вот уже двадцать лет как… Гарольд Поттер опровергает этот постулат, как опроверг когда-то и то, что после Авады не выживают.

Томас не знает, как всё случилось на самом деле. Он долго пытал рыжего Предателя крови — сложно представить ярость, охватившую Тёмного Лорда, когда он узнал, что кто-то посмел отобрать у него законную победу. Победу над тем, кто повергал его раз за разом, вставая и держа спину прямо, даже после пыточных.

Рон Уизли ничего не сказал. Не потому, что он такой герой и мученик, готовый отстаивать идеалы Света и Дела Дамблдора, нет. Эта крыса заливалась соловьём уже через десять минут после их неторопливой, можно сказать, даже вальяжной беседы. Всего лишь пару Круцио. Он просто ничего не знал.

Сказал лишь то, что экзекуцию проводили в Азкабане, куда отправили Поттера после того, как Уизли его вырубил. Природная защита Мальчика-Победителя, сформировавшаяся за годы жизни в постоянном напряжении, не позволяла незаметно подойти к нему. Никому, кроме тех, кого он добровольно, сознательно пустил в свой круг — никому, кроме его друзей.

Победителя, лишённого магии, закованного в тяжёлые железные кандалы, оставили на нижних уровнях, куда дементоры не заглядывают, но нет выхода. Его не кормили, не проверяли. А потом случился шторм, и пещеру затопило, а потом и завалило. Тела не искали.

Но никто не сомневался — в этот раз он не мог выжить.

— Итак? — Поттер смотрит на него потемневшими изумрудами, теперь совсем не похожими на Аваду.

— Герой Магического мира… и здесь… — насмешка в низком голосе вместе с едва заметным шипением напоминает о Короле Змей, сворачивающим кольца вокруг жертвы.

Это многих пугало, но бывшего гриффиндорца не пробирало ни на йоту.

— Бывшего… — он странно дёргает углом губ, словно хочет улыбнуться, но в последний момент передумывает, кладёт руки на стол и переплетает пальцы в замок. — Я давно уже не герой. Разжаловали.

Томас усмехается: как интересно он назвал всё то, что с ним сделали. Было время, когда лишение магии считалось страшнейшим преступлением — теперь это применяют как казнь. И пусть поцелуй дементора считают карой много страшнее, применяют её лишь в исключительных случаях.

— Но ты снова жив, Мальчик-Который-Выжил, — он тянет это прозвище, как что-то забавное, расставляя акценты и чётко проговаривая каждый звук, наслаждаясь им.

Помнится, Поттер ненавидел, когда его так называли. Однако сидящий за столом никак не реагирует на глупую кличку. Ничем не выдаёт своего недовольства, не меняется в лице, не шевелится, и глаза его — молчат.

Раньше по глазам этого мальчишки можно было читать, не применяя легелименцию — всё равно, как открытая книга. Теперь же там лишь спокойствие горного озера и любопытство небесных звёзд.

— Так бывает, — говорит он.

И за его словами есть нечто большее, чем простая ирония.

— Бывает, — соглашается Том. — И ты изменился.

— Так тоже бывает.

— Конечно.

Усмешка на губах тёмного мага танцует, призрачная и незаметная, но не менее реальная, чем сидящий напротив него мужчина.

Том кладёт ногу на ногу, укладывает руки на колено и переплетает пальцы так же, как Поттер. Со стороны они, вероятно, представляют странное зрелище. Отражения неправильного зеркала.

Он вновь поднимает глаза на верхнюю рамку с белым пером.

— Ты назвал приют в честь своей совы?

Перемена темы неожиданна и на мгновение выводит собеседника из равновесия. Зрачки расширяются, выдавая его секундное удивление.

— Ты знал о ней?

— Я предпочитаю знать всё о тех, кто осмеливается бросать мне вызов. К тому же, о твоей сове не знал только ленивый.

— Это так. Но, ты удивишься, возможно, — Поттер прячет улыбку, поставив пальцы домиком. — Очень мало людей знали, как её зовут и почему. Ещё меньше могли бы связать имя с приютом.

— Ну, отчего же? — Риддл чуть сощуривает глаза и роняет. — Собаку назвал Сириус — как крёстного-Блэка, Приют в честь полярной совы, коих в твоей жизни было не много. Да, и Хедвиг, если я не ошибаюсь, от "Hedvig", что на венгерском звучит, как "ядвиг" — Ядвига. Польская святая, покровительница сирот, — он усмехается. — У нас с тобой одно начальное образование, Поттер.

— И оба мы с тобой сироты.

— И оба мы с тобой сироты, — эхом отозвался Том.

В кабинете повисла недолгая тишина. Схожесть их судеб не могла не быть ироничной, оба об этом знали, старались не думать и не любили вспоминать, но от правды не уйдёшь. С этим оставалось только смириться.

— Ладно. Зачем, ты меня искал? — спросил Поттер, после недолгого молчания.

— Искал? — вопрос был странным. И крайне наивным. — Я не искал тебя. Я считал тебя мёртвым.

— Может, и считал, — говорит он медленно, словно взвешивает каждое слово. Пристальный взгляд серьёзных, повзрослевших глаз, и тяжеловесное, уверенное знание. — Сюда нельзя попасть «случайно». Только в поисках чего-то. Только если не собираешься нести зло этому дому. Только если тебе это очень нужно. Это давно так. Ещё до моего появления здесь.

Удивление медленно разворачивается в груди, и Том с недоумением всматривается в самого себя, разыскивая ответ.

"Он искал? Искал его? Знал, что мёртв, и всё равно искал? Зачем?"

Кажется, последнее, он спросил вслух.

— Тебе виднее, — Поттер пожимает плечами и отворачивается к окну. — Но раз нашёл… значит, я тебе зачем-то понадобился. По-другому, нельзя.

— Так уж и нельзя?

— Это место зачаровывали фейри Неблагого Двора. Нельзя.

— Фейри?

Разговор всё больше скатывался в пустые восклицания и такие же пустые ответы, порождающие лишь новые вопросы. Чтобы получить ответ, нужно задать правильный вопрос, но чтобы задать правильный вопрос, надо знать половину ответа. Но у Тома не было этой половины. Ему казалось, он смотрит на плетёную цепочку разноцветных верёвочек, но не знает, где начало, а где конец, это середина или часть начала? Верёвочки сплелись, спутанные сотней неправильных узелков, и распутать их нельзя. Не получается.

А уж если тут ещё и Фейри, да из Неблагого Двора…

— Помнится, представители этого Двора — людей крайне не любят. В острейшей форме не переносят, я бы даже сказал.

— У них много для этого причин.

— А то, что при встрече человека и Неблагого Фейри без трупов не обходится?

— У каждого свои недостатки.

— Что совсем не объясняет, причём тут ты, этот дом и Фейри, — Тёмный маг сузил глаза и зрачки его, снова стали змеиными.

— Это сложно. Но в какой-то степени, маги стоят между людьми и магией. Мы уже не совсем люди, но очень на них похожи. Тут всё зависит от твоего поведения.

— Первый раз такое слышу.

Поттер вновь поводит плечами, и ему как будто всё равно. Побелевшие виски блестят серебром в солнечных лучах. Вспоминается вдруг, что ему не так уж и много лет. Для магов — совсем смешной возраст. И пусть он теперь сквиб…

— С недавних пор, меня такие вещи не волнуют, — подтверждает он.

Он снова молчит. И это до странно… не вызывает раздражения. Он совсем не дал ответов на заданные вопросы. Но и не спешит задавать свои. Томас не знает, как к этому относиться. Казалось бы, ему почти что сотня, он много раз умирал и возвращался... Одержал победу над Смертью! Сделал то, что считалось невозможным!

И всё равно… этого мальчишку не понять. Хотя, какой он уже мальчишка…

Внезапно пробирает пониманием: именно поэтому. Он. Искал. Его. Именно поэтому.

Все считали его мёртвым. Но что-то дёргало — пока не увидит тела, не поверит. Потому что это не правильно.

Единственный равный, не признавший и не признанный, но равный. Враг. Противник. Не соперник. Но стоящий рядом. Не плечом к плечу, и не спина к спине, но вровень.

Без него… было скучно.

Жалкие волшебники, не смевшие ему противостоять и перечить, хотя многие знали, кто он на самом деле. Но вечно отговаривающие себя, придумывающие себе оправдание, что кто-то другой, не они, придёт и решит их проблему. А не решит, так и так не плохо.

Противно.

И ни одного прямого взгляда в глаза.

Ни. Одного.

Наверное, ему было одиноко. Поэтому, Том и пошёл ностальгировать.

И вот — нашёл…

Как… сентиментально.

— Хедвиг была не единственной совой в моей жизни, — неожиданные слова вырывают тёмного мага из размышлений.

Том смотрит на того непонимающе, он уже и забыл, что спрашивал.

— И это перо, — Гарольд поднимает вверх указательный палец, указывая чуть назад на ту самую рамку. — Принадлежит не ей…

* * *

Дети увлечённо строили планы по низведению нежданного Тёмного Лорда, желательно так, чтобы не задело любимого директора, а им не оторвали уши за самоуправство, когда за их спинами раздаётся заинтересованный голос:

— И что тут происходит?

За их спинами стоит молодой мужчина с встрёпанными, почти стоящими дыбом волосами, одетый в невероятно красивые одежды и внимательно за ними наблюдающий. На согнутом локте левой руки сидит маленький белокурый ребёнок, с интересом оглядывающий всё вокруг.

— Ваше Величество! — дети рады прибытию Фейри, и это не может не вызывать улыбку.

Король принёс нового воспитанника.

Джарет поправляет тёмный плащ, подбитый серебряным мехом, и склоняет любопытно голову, когда дети подступают к нему, наперебой рассказывая о неясном и очень опасном госте. И о своих планах на этого "гостя".

Это забавно. Кажется, общение с его народом плохо влияет на повадки воспитанников мальчишки с изумрудными глазами.

Король гоблинов растягивает губы в довольной улыбке.

Он не зря решил заглянуть сюда пораньше.

Примечания:

С Новым Годом всех!

Автору на печеньки

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276 4000 2696 3497

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456240644%2Fwall-93244915_567

— Но всё это не имеет значения, — Поттер опускает руку и смотрит на Тома.

Тот встречает его взгляд так же спокойно, лишь заинтересованно поднимая бровь.

— Куда больше меня интересует, что ты теперь собираешься делать, обнаружив это место?

— Тебя волнует только это?

— Ну, почему же? Меня волнует многое. Но ничто из того не относится к моим прямым обязанностям директора приюта.

Хотелось бы съязвить — с каких пор Поттер стал ставить обязанности и правила выше своих хотелок, но колкая фраза застревает на губах, так и не облачившись в слова. Том натыкается на изумрудный взгляд.

Убийственно серьёзный, острый, как кинжал, опасный, как клыки змеи.

Смертельный.

Поттер сидит на расстоянии не меньше трёх метров от него, но Томас чувствует, будто шеи касается невидимый, тонкий клинок, отточенный как бритва. Этого нет... но холодное лезвие касается кожи, скользит прямо под горлом, танцует рядом с сонной артерией. Не двусмысленное и крайне однозначное предупреждение:

"Мне плевать кто ты. Не имеет значения, кем ты был, как изменился, зачем вернулся, какими силами ТЫ обладаешь, и чего лишён Я. Если ты только подумаешь: навредить этим детям, этому месту, мне — тебя ничто не спасёт. Не защитит. Я убью тебя. И мне не нужна для этого магия".

Не нужна.

Риддл осознал это столь же отчётливо, как вспыхивающие по углам кабинета руны.

Поттер его убьёт. И он ни-че-го не сможет противопоставить — эта комната огромная ловушка, в которую он влип со всего размаху, как только за ним закрылась дверь. Взгляд метается от одной скрытой руны к другой, и Архитектор Заклинаний узнаёт их все, понимая, что они возьмут за своё использование.

У его врага не осталось магии. Но он всё ещё остаётся потомственным магом. И он всё ещё жив.

В уплату за очередную смерть Томаса Марвало Риддла, Тёмного Лорда Судеб Волдеморта, руны возьмут жизнь Гарольда Джеймса Поттера.

И в этот раз маг не уверен, что сможет вернуться из-за грани.

Руны набирают силу, начиная сиять нестерпимым золотым светом, обозначая взведение в боевое положение…

… когда дверь кабинета распахивается с ноги, и в проём шагает высокий мужчина с ребёнком в руках.

И мягкий голос с грозными интонациями вопрошает:

— Что ты делаешь, сын Рода Поттеров?! Жить надоело?

* * *

Спальня учеников пятого курса факультета Гриффиндор, тысяча девятьсот девяносто пятый год, пятое февраля, три тридцать пять пополуночи.

В пальцах танцевало светлое совиное перо.

Светлое перо обычной сипухи, если он хоть чему-то научился за пять лет обучения в школе, так это различать породы сов. Таких сов в Хогвартсе было пруд пруди и ещё немного, и как минимум половина из школьной совятни.

Поттер сидел на широком подоконнике, прижав одну ногу к груди, а вторую свесив вниз, время от времени задумчиво ею покачивая.

В пальцах танцевало перо.

Жутко хотелось спать, но были весомые подозрения, что как только он уснёт достаточно крепко, его с распростёртыми объятиями будет ждать "весёленькое кино" имени режиссёра Томаса Риддла. А контактировать лишний раз с основательно поехавшей и потекшей крышей одного из сильнейших магов современности Поттеру совершенно не хотелось. Так и самому недолго рехнуться, подтверждая курсирующие слухи и шепотки. И так уже черепица подозрительно трескается.

Сделать бы с этим хоть что-то! Жаль, что уроки Снейпа лишь усугубляют ситуацию. Чтобы там не говорила Гермиона насчёт: "Гарри, ты должен сосредоточиться и следовать указаниям профессора", но он был уверен, что таким вот способом учить окклюменцию нельзя.

В связи с чем…

В пальцах танцевало перо.

Знать бы, откуда оно вообще взялось на подоконнике!

А ещё неплохо бы положить его на место, вздохнуть, очистить сознание — как капает на мозги которое уже занятие Снейп! — и лечь спать. Ибо завтра всё равно понедельник и первой парой как раз достопамятные зелья! А потом ЗОТи. Это видимо, чтобы жизнь совсем мёдом не казалась.

Однако… не получалось. Совсем.

То есть успокоиться, это не мешало, а даже наоборот, взяв в руки это перо, как Поттер мысленно будто выдохнул. С плеч словно сняли тяжёлый рюкзак, ненадолго позволяя выпрямить спину и дышать полной грудью чистым воздухом после затхлых подземелий.

А ещё было тепло. Словно на плечи накинули домашний плед.

Гарри, наверное, так бы и уснул на этом подоконнике с пером в руках, пригревшись и, наконец, обретя спокойствие в мечущихся мыслях, если бы сам с редким упорством не позволял себе закрыть глаза.

И потому…

В пальцах танцевало перо.

Оно чуть покалывало пальцы теплом, и под неярким лунным светом между бородок опахала мерцали редкие золотые пылинки, заставляя вспоминать редкие приятные моменты в жизни.

Оказывается, их было не так уж и мало, даже до Хогвартса: рождественские ужины Дурслей, откуда его никогда не гнали, пусть и не всегда были рады; бои снежками с Дадли, где четверо на одного, конечно, не очень честно, но зато вдвое приятнее побеждать; забеги по городу и хорошие оценки в школе; мечта стать математиком и учителем, когда придёт время вырасти; куда всё это делось?

Он словно забыл обо всём этом, когда поступил в Хогвартс.

И теперь вспомнил…

Когда в пальцах затанцевало простое светлое совиное перо…

Оно напоминало о чём-то давнем, невозможно важном, но ускользающем.

Гарри хотелось вспомнить и понять, что же такое это было, и потому он не позволял себе засыпать. Казалось, заснёт сейчас и всё уйдёт, и чувство легкости, и трезвый разум, и спокойствие, и даже эта теплота…

Когда надо, Поттер умел быть чрезвычайно упрямым.

Перед глазами постепенно вставали воспоминания о раненной птице, найденной в парке. Обычная амбарная сова, которых в Англии, наверное, не меряно. Обычная сипуха… с невероятными, совсем не совиными глазами… И перья, высверкивающие, как и сейчас, редкими золотыми пылинками…

Это было так давно. Наверное, ему было около шести, когда он нашёл ту странную сову. А потом долго выхаживал, бегая каждый день в парк.

Как странно, что он забыл об этом...

* * *

— Что ты делаешь, сын Рода Поттеров?! Жить надоело?

На пороге стоял высокий мужчина со встрёпанными, стоящими дыбом волосами в дорогих одеждах и тёмном плаще, подбитом серебряным мехом, на сгибе его левой руки сидел маленький блондинистый ребёнок лет двух и с любопытством оглядывал кабинет, казалось бы, и, не замечая, что держащий его мужчина едва ли не в бешенстве. Впрочем, на его лице это не отражается, и лишь острый взгляд выдаёт клокочущие чувства.

Томас отчётливо слышит, как клацает зубами Поттер, словно его с силой ударили по подбородку. Ощущение острого кинжала у шеи отпускает, а руны по углам кабинета гаснут, снова становясь невидимыми.

— Эээ…, Джарет? — этот неуверенный голос и растерянный взгляд словно сбросили с Поттера четверть века, вновь делая тем неуклюжим встопорщенным подростком, каким запомнился Тёмному Лорду. — Что… кхм! Что ты тут делаешь? — уже более уверенно спросил директор. — Ты разве не должен готовиться к Самайну в Подземье? Когда ты успел надыбать очередного магического ребёнка?!

Это уже было сказано стоя. Поттер выскочил из-за стола, едва не опрокинув свой стул, и шагнул навстречу нежданному гостю, протягивая руки и забирая у того ребёнка.

Ребёнка отдают без споров, но взгляд гостя остаётся всё таким же. Он не предвещает бывшему золотому гриффиндорцу ничего хорошего, но тому будто всё равно.

Чем-то мужчина напоминает Люциуса Малфоя, статью, а, может, умением держать себя — аристократ не в первом поколении, как минимум. На Тома он не смотрит в принципе, и это ожидаемо задевает — чтобы кто-то смел игнорировать Тёмного Лорда! Но отдышаться и сбросить неизвестно когда накативший ступор, не получается.

Том будто снова одиннадцатилетний мальчишка перед человеком намного сильнее и могущественнее, его не проведёшь дешёвыми фокусами и запугиванием — это всего лишь следствие того, что не закончил Поттер.

— Я всё ещё жду ответа, — роняет неизвестный, так и не представленный… скорее всего маг.

Поттер рассеяно бросает на него взгляд — всё внимание мужчины сосредоточенно на ребёнке и, кажется, стоящий рядом нисколько не волнует его. Будто и не существует вовсе. Впервые, Поттер вот так выпадает из разговора, и Том не может понять, что же в этом странного. Что странное что-то есть — не остаётся сомнений, но мысль никак не ухватить за хвост.

— Да, вот,… старый знакомый нагрянул,… думаю, убить, не убить,… проблем от него много… обычно… раньше было.

Он говорит это всё, внимательно осматривая ребёнка на повреждения, будто того вынесли как минимум из-под завала, и таким странным, равнодушным тоном, с каким обсуждают покупку какой-то безделицы в магазине. На миг становится жутко, потому что тёмный маг прекрасно видит, что это не игра. В какой-то момент, если точнее, то в тот самый, когда он увидел ребёнка на руках вошедшего, Томас Марволо Риддл действительно перестал иметь для него значение, превратившись из живого человека в неважный предмет интерьера.

По Риддлу скользнули ленивым взглядом и снова вернулись к занятому Поттеру.

Действие заняло меньше секунды, но за этот промежуток времени Том понял, что ошибся в самом главном, положившись на первое впечатление. Сейчас в кабинете директора приюта стоял не маг.

И даже не человек.

Таких глаз не может быть у людей. Не может быть у них и такого взгляда — древнего, таящего огромную силу.

Это был Фейри.

Древнее существо огромной силы.

И вряд ли Тёмный Лорд ошибётся, предположив, что тот является представителем Неблагого Двора.

— И это повод? — недовольно поднимает бровь магик.

— Тёмный лорд, — секундное молчание. И недовольное бурчание, как объяснение любому аргументу. — И я его уже убивал несколько раз. А он почему-то опять возродился.

Фейри вновь переводит взгляд на Томаса, и теперь в его глазах заинтересованность. Любопытство зоолога перед новой, незнакомой зверушкой.

— Как интересно, — роняет он.

* * *

— Ну, думаю, вопрос с ненужным гостем теперь решён, полностью и окончательно, — Алан немного расстроено косится на окно директорского кабинета, куда неожиданно и очень быстро зашагал Его Величество, когда они рассказали ему о чужаке.

— Жалеешь, что розы остались голодными? — непосредственный Гиперион уже жевал прихваченное с завтрака яблоко.

Проблема была решена, пусть и не так, как планировалось сначала, а, значит, можно потратить время и силы на более насущные дела.

— Думаешь, их можно кормить лягушками?

— А чем, по-твоему, они обычно питаются?

— Нууу… Мы же их кормим специальным прикормом, — в пять лет всё кажется простым и понятным.

— Но это не значит, что они не против схомячить что-то ещё — более живое и более мясистое. Это нас они не трогают, и людей в большинстве своём. А так… — ревенкловец нехорошо усмехнулся. — Кошки, собаки, неучтённые анимаги и прочие… вредители.

— Хм, — ребёнка рацион его любимых кустиков не смутил, но заставил задуматься. — А вредители часто появляются?

— Да… каждые несколько месяцев какой-то доброхот подсылает сюда книзлов. Даже странно, мы же для чужих не существуем… Кто-то очень любопытный шарится поблизости.

— Интересно, а директор в курсе? — Гестия сидела на нижней ветке дерева и задумчиво качала туфелькой на мыске.

— Скорее всего, — Гиперион с хрустом вгрызся в мякоть фрукта, прожевал и уверено закончил. — Я не удивлюсь, если это кто-то из Ордена Феникса.

— Почему не министерство, брат? — младший смотрел на него удивлёнными глазами.

— Тем придуркам дела нет, где дети время проводят, даже если это магические дети. К тому же, не их метод.

— А что им от нас нужно? — Алан был удивлён не меньше старшего друга. — Мы же им ничего не сделали…

— Пф! — какой-то старшекурсник гриффиндора недовольно и зло фыркнул. — Этим до каждого бы докопаться…

— Ты что-то знаешь, Виктор?

— Я много чего знаю. И не слишком этому рад.

Виктор Булдстроуд, последний сын истреблённого Рода, надеялся лишь, что знает об этом и директор.

Примечания:

Автору на печеньки и вдохновение

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456240666%2Fwall-93244915_574

Когда-то, где-то… В Азкабане, на нижних уровнях.

Магия… волшебники так дорожат ею, но при этом считают чем-то обыденным, естественным. Как обычные люди относятся к воздуху.

Но стоит только исчезнуть ему…

Кажется, воздух превратился в кисель, так сложно им наполнить лёгкие. Здесь темно и холодно, всё тело болит, будто внутрь засунули консервную банку с иглами, а потом она взорвалась, лопнув под давлением изнутри…

На нижнем уровне проклятого замка Азкабан камер нет. Есть только огромный зал с утопленной в пол каменной плитой, к которой и приковывают распятых узников железными цепями. Раз в год зал затопляет морская вода, заполняя рукотворную пещеру до потолка.

Из душ узников подвальной залы рождаются новые дементоры — это и есть высшая мера наказания, страшнее Поцелуя Дементора. Быть вечно голодным существом, алчущим по миру в поиске новых душ.

Он бы посмеялся, если мог…

…но воспалённым горлом можно только сипеть.

Он уже здесь… сколько? Чувство времени потеряно, так же безвозвратно, как и магия…

Холодно…

Вода прибывает…

Наверное, это было ожидаемо? Или нет. Он по жизни был не слишком наблюдательным.

Люди не любят тех, кто отличается от них. А тех, кто ещё и сильнее их — боятся.

И пытаются уничтожить, растоптав и изваляв в грязи за свой страх, показать насколько они могущественны, насколько не боятся, в душе сгорая от ужаса и получая тёмное удовольствие от страданий сильного.

Поттер хрипло дышал, слушая, как морская вода постепенно заливает пол.

Скоро всё кончится.

Он чувствует это всей своей душой, ощущая, как конечности поглощает холод. На задворках разума уже слышны крики матери. Измученная память выкидывает на поверхность кадры гибели родителей, зелёные вспышки.

Постепенно окутывает безысходность.

Не хочу так!

Последняя мысль, ещё бьющаяся в агонизирующем разуме.

Если бы был шанс, он сделал бы всё, чтобы не становиться тем, кем скоро станет. Но тут, увы, нельзя решить всё, не вовремя умерев: он уже на плите. Уже к ней прикован. И стоит только остановиться его сердцу, как всё будет кончено.

И всё только начнётся.

Возможно, он бы давно сошёл с ума, но под рубашкой, у сердца всё ещё висит на плетёном шнурочке светлое перо. И от него, как будто бы теплее.

Время на исходе.

Пора смириться, Гарри Поттер, тебе уже не сбежать…

Но когда вода уже добирается до горла, ему кажется, что он слышит шелест совиных крыльев в темноте.

Резкий всплеск воды!

— Здравствуй, дитя…

* * *

Настоящее время. Хогвартс. Кабинет профессора трансфигурации.

Гермиона Уизли сложила стопкой проверенные пергаменты с работами учеников. Вздохнула. И подумала о том, что как же хорошо, что в замке осталось не так уж много учеников. Небольшой перерыв в разгар учебного года.

Хоть что-то хорошее.

Согласно новой учебной программе в школе вводились дополнительные каникулы — за три дня до Хэллоуина, всех желающих отпускали на неделю домой. И пусть зазнавшиеся аристократы использовали это время для проведения своих глупых ритуалов, воспевая эти пережитки прошлого, нормальные дети могли легко отдохнуть и провести время с родителями.

Учителям тоже требовался небольшой перерыв, чем они благополучно и пользовались. В двадцать первом веке прогресс не стоял на месте и касался не только техники, но и учебного процесса, чему бывшая мисс Грейнджер была искренне рада.

В этом году перерыв требовался ей особенно. Два года назад, когда она только овдовела, Гермиона не знала, куда податься. Горе, казалось, накрыло её с головой, когда из аврората пришло сообщение, что её мужа нашли погибшим — ошибка при трансгрессии. Редко, но такое бывает. Тело едва опознали.

Сейчас, это уже болело не так сильно, но вспоминать о муже тяжело. Тогда ей очень повезло, что мадам Макгонагалл пригласила её в Хогвартс. По случаю, как раз требовался профессор трансфигурации. Оказаться в родных стенах, окунуться в атмосферу магии и воспоминаний… всё это было бесценно.

Прошло почти двадцать лет с тех пор, как отгремела битва с Тёмным Лордом. Сам замок изменился не сильно, но поменялись порядки, изменились люди. Гермиона полагала, что в этом есть несказанная заслуга учителей и, конечно, нового министерства, не допустившего попадание осиротевших детей Пожирателей Смерти к их неблагонадёжным родственникам, раскидав малышей по приютам Англии, где со временем их разобрали достойные люди.*

Как и большинство членов Ордена Феникса, мадам Уизли считала, что дети Пожирателей должны расти с простыми людьми, это привьёт им уважение к тем, у кого магии нет, а так же защитит от тлетворного влияния аристократов.

Как показала практика — они не ошиблись.

Хороший показатель Виктор Булдстроуд. Сын старшего брата Милисенты Булдстроуд.

Гермиона не знала, что случилось с его родителями — вроде бы его отец был скрывающимся Пожирателем Смерти, найти которого смогли только через несколько лет после падения Тёмного лорда. Во время ареста он оказал сопротивление, в результате чего был убит вместе со своей женой, а мальчика двух лет отроду отправили в детский распределитель — вряд ли малыш что-то запомнил.

И вот — выросший вне магического мира мальчик, несмотря на не самую хорошую наследственность — поступил на факультет благородных гриффиндорцев. Чем не доказательство правильной политики Министерства?

Пришлось, конечно, приложить силы, чтобы родственники не добрались до ребёнка ни до, ни после поступления ребёнка в Хогвартс, но оно того определённо стоило. Скоро юноше исполнится семнадцать, и он вступит в наследие своей семьи. Правильно воспитанный, лояльно настроенный к власти, не будет мешать Отделу Тайн, когда те предложат помочь с нейтрализацией тёмных артефактов и книг.

Гермиона Уизли задумчиво проводит кончиком пера по губам — её немного беспокоит этот мальчик, несмотря на то, что с виду всё вроде бы в порядке. Он немного сторонится взрослых и не очень общителен, активно проводя время лишь с немногими товарищами — с разных факультетов, среди которых встречаются и слизеринцы.

Ещё не повод беспокоиться — ведь змеиных учеников не так много в его окружении, а сам юноша не интересуется аристократией, но повод внимательно за ним присматривать. То, что ребёнок хочет познакомиться с родственниками — нормально, однако в силу возраста он едва ли понимает всю их опасность и вредность. Как бы ни засорили ему голову глупостями и не совратили к тёмной магии.

Нужно будет поговорить с ним.

Такое желание обуревало профессора с начала учебного года, но удивительно — мальчик умудрялся избегать её, не прикладывая каких-то особых усилий. Да, и дела… постоянно, то одно, то другое. Даже странно как-то, вроде ничего такого и не было…

В следующем году директор Макгонагалл обещала дать ей деканство над родным факультетом — Гермионе стоило показать себя за оставшееся время с лучшей стороны.

Признаться, женщину беспокоило происходящее вокруг. Странные шепотки и слухи разносились по Англии, некая тревожность чувствовалась и на собраниях Ордена. Что-то готовилось, аристократы зашевелились. Ещё не явно, но уверенно.

Ничему, видимо, жизнь людей не учит.

В этом, конечно, не было особой проблемы. Окоротить тёмных магов будет не сложно. Беспокоило другое — маглорождённые также стали поглядывать в сторону Министерства недовольно.

Вот уж от кого, как говорится, не ожидали.

С одной стороны всё понятно — война была давно, современные дети просто не представляли, какие зверства творили Пожиратели Смерти под рукой Тёмного Лорда, но с другой…

Вступив в должность учителя, Гермиона с удивлением обнаружила, что пришедшие из обычного мира дети уже ко второму курсу начинают активно интересоваться традициями и укладом мира магического, не спеша изменять его и подтягивать к современности. Казалось бы, отсталое средневековье их искренне увлекает.

Закрыв все книги с ритуалами и прочей отсталой чушью в Запретной Секции библиотеки, профессора и Министерство благополучно успокоились, но дети всё равно откуда-то узнавали, интересовались и спрашивали. И если мадам Уизли всегда отвечала, что это всего лишь пережитки и атавизмы прошлого, то вот профессор Флитвик или мадам Спраут никогда не стеснялись развёрнуто и с примерами объяснять те или иные традиции. Добавляя как что-то незначительно, что в современном обществе это не афишируется и не обладает в глазах людей той же важностью, что раньше.

Из уважения к ним, Гермиона никогда не поправляла их, но смотрела, как и профессор Макгонагалл — недовольно.

Наверное, стоило всё-таки ввести в школе предмет, объясняющий всю отсталость и глупость традиционных взглядов магов. Но против этого насмерть стояли оставшиеся маги из Совета Попечителей. Тут даже Невилл не смог остаться в стороне.

Бывший одноклассник редко появлялся на общественной и политической арене Магической Англии — вроде и один из героев-победителей, но за прошедшие года он как-то отдалился от остальных, уйдя в глухой нейтралитет, чего Гермиона искренне не понимала.

Вероятно, именно из-за столь неактивной позиции некоторых членов их общества, все как-то упустили, что маглорождённые дети-сироты приходят на удивление подготовленными к миру магии. Никто этого не замечал, пока бывшая мисс Грейнджер не обратила внимание, случайно увидев в документах на столе директора, что все магические сироты как-то подозрительно живут на каникулах в одном приюте.

Обеспокоенная этим, она обратилась в Отдел по надзору за несовершеннолетними маглорождёнными. Там на её вопросы нехотя ответил пожилой клерк: да, есть такой приют. Да, там проживают молодые волшебники. Нет, это Статут ни в коем случае не нарушает. Почему? Потому что заведует им сквиб, да и все работники прекрасно осведомлены о Магическом мире, включая охранника. Нет, никаких аристократов. Что вы, какие Пожиратели? Курирует это заведение вообще маглорождённый — Джарет как-то-там. Нет, не уточнял. Да, уверен. И вообще, мадам, не истерите, всё нормально — документы в порядке, дети целы, здоровы, сыты, одеты. Чем вы ещё не довольны?

Так и ушла она практически ни с чем и ощущением, что её крайне вежливо послали.

К счастью, на очередном собрании Ордена Феникса её беспокойство разделила Миссис Уизли, и под двойным давлением Кингсли пришлось сдаться, устроив интересующему их заведению проверку. Как назло, директора приюта в тот момент не было — он отправился закупать новые вещи и составлять договора на поставку продуктов. Зато там оказался попечитель — Джарет Кинг. Произвёл неизгладимое впечатление на проверяющих, очаровав всех и вся. Тот ещё Локхарт оказался…

Но придраться, и, в правду, было не к чему…

Что не помешало Гермионе попросить миссис Фигг и ещё парочку знакомых, приглядывать за странным местом.

Может быть, это только паранойя, но что-то с этим приютом было не так. А зная историю Тома Риддла, совсем не хотелось однажды проснуться под звон бьющихся стёкол при новом штурме школы очередным Тёмным лордом.

* * *

"Приют полярной совы". Настоящее время. Кабинет директора.

— Как интересно, — роняет фейри, и Томас чувствует, как поднимаются дыбом на затылке волосы от предвкушающего, заинтересованного тона магического существа. — Тёмный лорд, значит?

Маг вдруг резко вспоминает, что вне зависимости от возраста встречи с Гарольдом Поттером из раза в раз для него всегда заканчивались разнообразными и крайне интересными последствиями. Хорошими и положительными которые назвать не получалось никогда. Вечно их что-то омрачало.

То собственная смерть, то побег мелкого пакостника.

И это тогда, когда он один был.

Определённо, об этом стоило вспомнить значительно раньше или хотя бы до того непередаваемого мгновения, когда в кабинет шагнул магик. Ибо он явно — не на стороне самого Риддла.

Под каким-то плотоядным взглядом гостя Томасу пришлось срочно напоминать себе, что Тёмные Лорды не сбегают. Да, и сбегать, как оказалось, было некуда — только если в окно. Аппарация-то не работала. Почему-то.

— Томас Марволо Риддл, — наконец, решил он представится.

Быть может, удастся остаться в этот раз хотя бы в своём теле?

Примечания:

*Как таковых, детских домов в Англии нет, но есть приюты, в которых живут дети, попавшие в сложную жизненную ситуацию, пока им не подберут достойных опекунов или приёмных родителей.

Автору на печеньки и вдохновение

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276 4000 2696 3497

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456240717%2Fwall-93244915_599

Люди…

Интересные, и в то же время, жалкие создания. Они глупы. Слабы. Беспомощны. Ими правит жадность и страх. Смертные создания…

Но в этой смертности — их величайшая сила.

Однажды он забыл об этом. И это едва не стоило ему жизни.

Он глупейшим образом проиграл смертной девчонке — глупой, такой поверхностной. Пустышке.

С ней было смешно играть. Разыгрывать чувства, которых не было. Учить, открывать глаза на собственную глупость. А потом увлечься. Непозволительно, неразумно, необдуманно… И проиграть.

Жизнь в который раз преподнесла ему жестокий урок, что даже сильнейшие могут быть повержены, споткнувшись о маленький камешек. Тот урок мог стоить ему жизни. Почти стоил. Лишь милостью Судьбы этого не произошло.

Иронично, что жизнью он обязан оказался тоже человеку. Магу. Но всё же, человеку.

Ребёнок с глазами смерти и силой, рвущейся через край, несмотря на все ограничители, что были навешаны на него, как гирлянды на ёлку. Страшное дитя. Могло бы быть. Но потенциал был безвозвратно загублен уже в том возрасте.

Однако Джарет его запомнил.

Такие, как он, умеют быть благодарными.

А мальчик, что так щедро и безвозмездно поделился своей силой, даже в глубине души не желая ничего за эту помощь, безоглядно и от всего сердца… Он заслуживал его внимания. Заслуживал ответного Дара.

И если бы тот когда-нибудь пожелал чего-нибудь от всего сердца, Король подарил бы ему это. Но тот не просил. Как бы плохо ему не было, он никогда не просил «Высшие силы прийти и решить все проблемы за него»…

Он наблюдал за этим ребёнком и поражался сиянию его Духа — вот уж точно не-там-рождённый. Ему бы быть сидхе или другим каким фейри. Перо, оставленное на память символом защиты для других из его народа, помогало сохранить мальчику разум, но даже в самые тёмные моменты ребёнок не желал чужой помощи…

Может быть, всё дело было в том, что он не верил, что помощь придёт. Может быть, просто смирился, что всегда один. А может, было что-то ещё не менее весомое… Это было не важным. Потому что когда маги показали свою истинную человеческую натуру, он больше не мог оставаться в стороне.

Пройти в Азкабан для такого, как он, не составляет труда. Как и забрать оттуда то, что по праву является его.

Пусть и без магии Гарольд Поттер по-прежнему оставался не обычным человеком.

Человеком, перед которым у Джарета был Долг Жизни, что намного важнее.

Король забрал его в свой мир Подземья, в свой замок, туда, где алчные руки людишек не смогли бы до него добраться. Он ещё не знал, что он с ним сделает и как поступит, но было неимоверно интересно, как он отреагирует?

Уж сказку о Короле Гоблинов даже дети обычных людей знают — занесено в школьную программу, а уж маги… У магов им пугают даже взрослых.

Сын Рода Поттеров долго не приходил в себя. Насильно лишённое магии его тело мучительно приспосабливалось к новому бытию. Наверное, так чувствует себя сосуд, всю жизнь будучи полным и внезапно оказавшийся опустошённым. Или горный поток, несущийся с вершин, в мгновенье ока иссохнув до чахлого ручейка.

Ему тяжело придётся. В этом можно было не сомневаться.

И всё же, проснувшись, мальчишка сумел его удивить — тем, что не удивился сам. Кажется, в его случае можно сказать, что “удивлялка” давно и прочно сломалась. Одно только это было вызовом.

Джарет любил вызовы.

Особенно такие.

Любопытно пытаться удивить человека, который тебя не боится и не считает воплощением зла — не совсем понятно почему, но не считает. Возможно, людям всё-таки полезно иногда умирать — помогает переосмыслить мир и своё место в нём, взглянуть на вещи под другим углом. Жаль только, не применишь ко всему поголовью.

А мальчик тем временем набирался сил и не стремился пользоваться его гостеприимством дольше минимального необходимого. Так странно. Ему определённо достался любопытный экземпляр.

Но всё же, не этому юнцу тягаться с Королём Гоблинов. Поттер не ставил себе такой задачи, но игра в молчание раздражала.

И потянулись часы долгих бесед ни о чём и ни о ком. Нет, мальчик, ты так просто от меня не отделаешься. Да, я умею играть словами. Нет, в этот раз этого не будет. Конечно, ты не хочешь говорить. Нет, ты не можешь просто уйти. Давай поиграем, мальчик? Ты играл когда-нибудь с фейри? Что, не рекомендуется? Конечно, не рекомендуется. Во что будем играть? Нет, так не интересно. Ты должен угадать. Да, это очень странная игра. Да, мы уже играем. И нет, правила ты узнаешь в процессе. Согласен? Конечно, у тебя есть выход. Да, он ещё сложнее, чем вход.

Это было интересно. Пусть этот ребёнок никогда не изучал тонкое искусство плетения словесных кружев, вытащить из него хоть что-то было весьма не просто.

К тому же, Джарета не интересовало его детство, не интересовала школа и сражения с тёмными магами. Он не собирался его жалеть или сочувствовать. Как ни странно, в этом дитя не нуждалось. Чужая жалость его убивала, сочувствие казалось лживым и было издевательством. Ему не нужно было чужое понимание.

Но о чём говорить, если на вопрос: чего бы ты хотел, что тебе нравится или чем ты интересуешься, юноша подвисал, словно первоклассник, получивший задание решить дифференцированное уравнение?

Он не знал своих желаний, не понимал их.

Лишь через полгода удалось вытащить интерес к преподаванию, любовь к детям.

“А ещё я хочу собаку. Большую. Чёрную. Лохматую.”

Собаку…

Здесь, наверное, было проще всего — принести с Серых Пределов щенка гримма.

За детьми тоже далеко ходить не пришлось. От скольких детей отказались те, кто должен был о них заботиться? Сколько из них были магами, а сколько сквибами? От обычных детей не отказываются. Даже, если по ним и не скажешь, простые люди нутром чуют тех, кто отличается от них.

Их было много. И большая часть жила в его владениях.

А потом прозвучал первый, действительно важный, вопрос:

— У тебя здесь, что — приют?

Это было уже интересно. Шутка, как раз масштабов Короля Гоблинов.

Предложение, от которого сын Поттеров не смог отказаться. И новая Игра.

“Покажи мне, на что ты способен.” — Сказал ему Джарет.

И мальчик не подвёл. Развернулся во всю ширь своих сил, своих талантов. Действительно, удивительное дитя.

Минуло два десятка лет — так мало для него и так много для людей. Так много изменилось. Так много осталось прежним.

И всё же, сейчас он смотрит в глаза тщетно пытающегося скрыть свой страх человека. Мага. Тёмного лорда. Так сильно отличающегося от мальчишки за спиной и так сильно на него похожего.

Король насмешливо усмехается на все потуги мага, а в ледяных, жестоких глазах нет ни тени веселья.

— Поговорим?

* * *

— Дети, вы покормили розы? — директор выходит из дома в сад, делая вид, что совершенно не заметил стихийного собрания под окном своего кабинета.

— Директор! — воспитанники возмущённо смотрят на мужчину, будто их поражает сама только мысль, что он мог подумать о том, что они забыли о чём-то таком важном.

Это же розы! Как можно забыть?

Поттер выгибает бровь и усмехается.

— Вижу, что да. Надеюсь, ко мне не придут коронеры из ближайшего морга?

— Директор! — ещё более возмущённо.

— Хорошо-хорошо, — Гарольд улыбается и поудобнее пересаживает ребёнка на своих руках. — Кстати, дети, познакомьтесь — это Леонард МакКой. Ваш новый товарищ. Он будет жить с нами.

Вокруг тут же закипает бурная деятельность. Дети окружают их весёлой разновозрастной толпой — не так уж и часто у них появляются новенькие.

— Он сквиб, но у него мощный дар целителя. Я рассчитываю, что вы станете ему доброй семьёй.

Малыш рассматривал окруживших его детей удивлённо, но без страха. Впрочем, после компании Джарета и его подданных, вероятно, удивляться этому не стоило. Кстати, о нём.

— И да, господа, вы можете собираться, — Поттер оглянул воспитанников серьёзным взглядом. — В Подземье мы отправимся несколько раньше, чем планировали...

— Ура!

— …как только Его Величество закончит разговор с гостем, — закончил директор.

— Нууу, вот…

Уж воспитанники этого приюта не понаслышке знали, какими долгими могут быть беседы Короля Джарета.

Расстроенный вид заставил Поттера мысленно усмехнуться. Уж кто бы сомневался, что с появлением фейри, детки мысленно уже спалили бесхозную тушку Томаса и развеяли пепел по ветру. Но слово “разговор” однозначно свидетельствовало о том, что пока нежеланного посетителя никто не собирается отправлять в Серые Пределы.

Что поделать, кровожадные у него детки.

Но было бы странно, будь они другими. Слова “своё” и “защищать” значат для них много больше, чем для простых людей.

Примечания:

Автору на печеньки и вдохновение

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276 4000 2696 3497

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456240756%2Fwall-93244915_620

Карнавал. Как много в этом слове. Томас бывал на многих карнавалах в своей жизни, так часто устраиваемых аристократами. Дорогие костюмы, маски всех видов и расцветок. Богатый зал и тысячи приглашённых. Свечи под потолком дают такой свет, какой никогда не получишь от электрических лампочек. Музыка отражается от стен — здесь идеальная акустика.

Множество пар танцуют на мраморных плитах, мерцают камни и украшения. Смех и улыбки, тихие разговоры. Стайка детей из приюта рассосалась по залу ещё в самом начале, растворившись среди гостей, словно и не было их. Явно привычное поведение маленьких озорников — Поттер даже не взволновался.

Так неосмотрительно. А ведь он точно знает, что кроме них людей здесь нет. И не боится Золотой Гриффиндорец.

Впрочем, в его безбашенности можно было не сомневаться. А вот как он здесь оказался, для Тома до сих пор загадка.

Кажется, всё началось с разговора с Королём Гоблинов…

— Боишься ли ты меня, мальчик по имени Том? — спросил Фейри, усаживаясь напротив.

— Разве можно вас не бояться? — спросил в ответ Тёмный лорд.

— Дитя, что вышло за дверь, меня не боится.

— Я всегда подозревал, что моя первая Авада что-то в нём всё-таки убила. Возможно, это была возможность здраво оценивать окружающих.

Король засмеялся…

Том стоит у стены и наблюдает. Это всё, что он может. Одна ошибка, и он в лучшем случае покойник.

Это только с виду кажется, что быть приглашённым на праздник фейри — невероятный дар. Да, с одной стороны это честь и показатель, что тебя заметили те, за чьей силой волшебники из древних родов всегда стремились. Но вот с другой…

О... Нет страшнее наказания.

Никогда не знаешь, что взбредёт в голову этим созданиям. Куда приведёт их нечеловеческая логика? Играть с древними опасно. В первую очередь, потому что игра всегда будет идти по их правилам.

Выиграть практически невозможно.

Вот кто бы знал, что ступив за порог странного приюта, он сам откажет себе в праве отказаться от игры?

Чёртов Поттер!

— Ты искал его, смертный?

— Я не знал, что он жив.

— Но всё равно искал. Зачем?

— Привычка.

Для Волдеморта это действительно была привычка. Искать своего вечного врага. Единственного равного, единственного, кто мог доставить проблемы, и уничтожить.

Пожалуй, он не успокоился бы и тогда, когда самолично увидел могилу живучего мальчишки — поднял бы, вернул бы из иного мира и… заставил бы себе служить. Что может быть привлекательнее, чем вечный враг у его ног, служащий ему, подчиняющийся. И это неукротимое пламя в зелёных глазах… Да, это была бы достойная награда за всё, чему лорд подвергся по его вине и действиям.

Реальность вновь преподнесла ему сюрприз.

И ему ещё предстоит решить, каков он на самом деле.

Фейри, кажется, знал об этом.

— Правда. И ложь, — он склонил голову на бок. — Тебя не учили, что врать нехорошо, человек?

В тот момент его, наверное, должны были прикончить, не сходя с места. Фейри — мастаки играть словами, но ложь очень не любят. Очень. Особенно человеческую.

Но нет. Он всё ещё жив.

Пока ещё.

Карнавал продолжается всю ночь. Поттер кружится по залу, танцуя то с одной партнёршей, то с другой, ведёт непринуждённые беседы ни о чём. Улыбается, беззаботно лакомится угощениями, краем глаза явно успевая присматривать за своим выводком.

А ведь сейчас у него нет магии, что могла бы его защитить.

Сумасшедший мальчишка.

— Ты хочешь его заполучить, смертный. Мне смешно наблюдать за твоими попытками скрыть свои истинные мысли. Это дитя принадлежит мне.

— А “дитя” об этом знает? Помнится мне, он крайне негативно относился к любым попыткам себя контролировать, — играть на грани, так до конца. Он уже ступил на эту дорожку, и назад пути нет.

— А кто сказал, что я его контролирую?

Действительно. Разве можно его контролировать?

Томас смотрит на веселящегося мужчину, такого яркого, изменчивого и сильного. Даже без магии он подобен пламени. Истинное дитя дома Гриффиндора. Тёмный лорд отчётливо видит его силу, и оттого лишь больше жаждет получить, подчинить этот огонь.

Ведь даже магические создания тянутся к этому костру, полыхающему в ночи.

Маг видит, как смотрят на его вечного противника фейри, как хищно следят за его движениями, охотно втягивая его в разговоры, стремятся они подольше задержать человеческого ребёнка рядом. Интересно, в чём же причина такого поведения, такой благосклонности?

Останься у него магия, Том сказал бы, что всё дело в ней. Не знай наверняка, что родители этой вечной проблемы — люди, решил бы, что в нём просыпается какое-то древнее наследие. Но на себе подобных магики так не смотрят.

Поттер, как интересная загадка. Как шкатулка с секретом.

Что ж, скоро он узнает ответ. Сыграет в игру, навязанную Королём Гоблинов.

— Раз он так нужен тебе, маг, попробуй забрать, — предлагает Джарет.

— Тягаться в силе с магиком? Я, конечно, амбициозен, но не настолько самонадеян, — но как же заманчиво это звучит, отказаться от столь желанной добычи, поистине невозможно.

— О, кто говорит о силе? В конце концов, сила — это так скучно. Я предлагаю тебе, нечто куда более интересное.

— И что же?

— Пари.

— Пари? Спор?

— Точно.

В своей победе Том уверен.

— Согласен.

* * *

— Кажется, они что-то затеяли, — Гестия задумчиво смотрела на притаившегося в тени стены лорда.

Подозрительно живого и возмутительно целого.

— А мне не кажется. Они точно что-то затеяли, — Виктор в ту сторону не смотрел, он придирчиво изучал шоколадку с общего стола. Шоколадка была белая. С лепестками чего-то, что можно было принять за розы.

— Может, стоит сказать об этом директору? — Алана внешний вид интересовал меньше, чем друга, поэтому он не заморачивался.

— Не думаю, что он не знает. У него чутьё на всякие подколы. Не вижу, чтобы он беспокоился.

— Вик, но он же не всевидящий! — всплеснула руками девочка.

— Зато интуиция убойная.

— К тому же, этому лорду никогда в его отношении не везло, — вставил свои пять центов младший.

— И это тоже. Кстати, где твой брат?

— Гиперион ушёл в сад, — сдал старшего непосредственный мальчишка. — Он сказал, что хочет поговорить с кем-то насчёт роз. Наши кусты понравились принцу Нуаде.

— А это не с его сестрой сейчас танцует наш директор? — Гестия удивлённо посмотрела в другой конец зала.

— Я уже ничему не удивляюсь, — вздохнул Булдстроуд и всё-таки вгрызся в шоколадку.

Примечания:

Автору на печеньки и вдохновение

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276 4000 2696 3497

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456240773%2Fwall-93244915_629

— И всё-таки, тебе не кажется, что ты слишком беспечен? Он не всемогущ.

— Нет, — Виктор насмешливо закидывает руки за голову. — Не всемогущ.

— Но?

— Но в какие бы интриги его ни пытались втравить, он всегда вывернется. Таков уж семейный дар. И для этого ему не нужна магия.

— Разрешите украсть вашего кавалера ненадолго, Принцесса Нуала.

Джарет появляется за его спиной бесшумно и незаметно. Но на самом деле, Поттер давно его ждёт. Пусть он и не провидец, но подлянки и провокации предчувствует слишком хорошо, чтобы игнорировать.

А уж наличие на празднике Тома…

…право слово, это было бы так скучно.

Гарольд кланяется принцессе и позволяет королю увести себя, ощущая спиной жжение множества взглядов. Ну, конечно, фейри не могут пропустить такое представление. Повеселиться за чужой счёт — вот истинное наслаждение.

А уж если за счёт человека… тут сами боги велели.

Опасался ли Гарольд этого? Как ни странно, но нет.

Говорят, ничего не боится либо дурак, либо безумец. Его часто называли и первым, и вторым. Он не был ни тем, ни другим. Страх естественен, и нет ничего страшного, чтобы бояться, когда по твоим следам идёт дикий оборотень или когда бьёшься насмерть. Страх помогает выжить, мобилизует все ресурсы организма, выжимая максимум из того, что есть.

Но сейчас речь не шла о выживании.

С фейри очень сложно иметь дело, но если Поттер что и понял за всё время общения с ними, когда они хотят убить, они убивают сразу. А вот все эти “игры”, “сделки” и “соглашения”, всё это даёт человеку призрачный шанс на выживание. Пусть порой всё кажется откровенным наебательством.

Он усмехнулся.

За эти годы ему не раз доводилось видеть “кошки-мышки” Джарета с людьми. Ведь так просто порой не уследить за языком, разозлиться и отказаться от самого дорогого, самого важного. Иные всегда слышат такие слова. Когда отказываются от истинного сокровища, ценность которого познаётся только после потери.

Проще всего с тем, что кажется самым проигрышным вариантом. Там, как ни странно, больше всего шансов. Они любят безрассудных, тех, кто решается пройтись по грани.

А вот когда всё кажется простым и понятным… Вот тогда они хотят поиграть, доказать человеку всю степень его ничтожности.

Порой и Поттеру доводилось принимать участие в этих странных, не логичных на взгляд человека, многоходовках. Иногда по своей воле, иногда втёмную. Истории, исход которых зависит только от игроков.

Страшные и пугающие игры.

И всё же Гарольд не боялся.

Ведь пока ещё ничего не случилось — бояться незачем, когда случилось — бояться некогда, а когда всё прошло — бояться нечего.

А ещё у него есть чуйка. Верить интуиции настолько, чтобы шагнув с крыши десятого этажа, знать, что выживешь и даже не пострадаешь; настолько, чтобы пройти по пылающей тропе с завязанными глазами, выбирая только те камни, что выдержат.

Не предвиденье, но что-то намного лучше. Главное, уметь слышать и понимать.

— Как тебе праздник? — Джарет улыбнулся, уводя его в боковой коридор. — Не скучно?

— Скучать в доме фейри — опасно для здоровья и психики. Мне было интересно.

— Любопытный ответ.

Они прошли анфиладу с множеством лестниц, ведущих в разные стороны, перевёрнутых вверх тормашками и под разными углами, вниз-вверх, вперёд-назад… Джарет любил шутить с пространством и временем, вводя людей в заблуждение, пугая и шокируя.

Гарри здесь нравилось, в этом месте он успокаивался, хоть и знал, что чувство это обманчиво. Удивительное дело, в мире оптических иллюзий, в мире обмана и искажений ему порой дышалось легче, чем в мире людей. Видимо, он и, правда, слишком много времени проводил с иными.

Они вошли в просторный каменный зал с высокими стрельчатыми окнами. Он бы сказал, что это был малый бальный зал, но зная короля, это в равной степени могло быть и что-то другое. Например, заброшенный зал для тренировок или ритуальный, или обеденный. Фейри обожал выворачивать логику наизнанку.

Впрочем, учитывая небольшой каменный постамент по центру и парящий над ним иссиня-чёрный кристалл, отражающий гранями звёздный свет, притягивающий взгляд… Точно не танцы и не столовая.

Джарет остановился и повёл рукой, предлагая ему пройти первым.

— Что это? — Поттер подошёл ближе, рассматривая диковинный камень. Таких он ещё не видел.

— Возьми его, — предложил король.

Поттер бросил на него короткий взгляд, не спеша следовать совету.

— И что будет?

Джарет улыбнулся.

— Возьми и узнаешь.

— Ну, как знаешь, — Гарольд на всякий случай расстегнул манжеты рубашки, подворачивая рукава. Кто знает, как всё обернётся, всё-таки шутки у фейри порой… близнецы Уизли обзавидуются. — Но ты имей в виду, — он бросил ещё один взгляд на мужчину. — Детки нервничают. И хотят уже хоть кого-нибудь скормить розам.

Звонкий смех короля отразился от стен, затанцевав под сводами.

Он знал: нет, это не была угроза, простая констатация факта. Детям скучно, а появление на вверенной территории тёмного лорда нервировало, вызывая плохо контролируемое желание что-нибудь натворить. Всё-таки, они выросли среди фей, чья логика изрядно отличается от человеческой. То, что нормально и понятно для людей, для многих малышей совиного приюта ещё долго будет непонятно, а то, что естественно и адекватно для фейри — ими принимается как должное.

Чудо детки. Поэтому магам ничего не светит. Всё равно, что говорить на разных языках.

Поттер потёр ладонь и протянул руку к кристаллу, резко выдохнув, стоило пальцам коснуться прохладной поверхности.

В глубине что-то приветственно вспыхнуло, словно встрепенулось и забилось сердце. Показалось — в руке засияло солнце. Горячее и мощное, полное энергии, живой и яростной, как пламя; неукротимой, как шторм в море; как расправляющий крылья дракон; как зверь, не способный сидеть на поводке, но свободный в своём одиночестве.

По телу заструилась давно забытая сила, волосы встали дыбом, а под ногами закружились баранчики воздуха.

— Ха-а! — Гарольд зажмурился, хватаясь второй рукой за постамент. Ноги подкашивались, а лёгкие наполнились жаром. Он зашипел, хватая ртом воздух. — Твою же-шь мааать!..

На языке кололо, словно он закусил электрический провод.

— Ну как? — Джарет наблюдал за ним с нескрываемым интересом.

Он бы многое мог сказать по этому поводу, но первое, что приходило на ум, было сплошь и рядом нецензурным. Этот пьянящий привкус магии — его собственной магии! — он почти забыл, но узнал бы и через тысячу лет.

Поэтому отдышавшись и выдохнув, наконец, словно застрявший в лёгких воздух, он только спросил:

— Как?

Король усмехнулся.

— Знаешь ли ты, что забрав твою силу, её попытались разделить между “достойными”? — он любопытно склонил голову.

— Теперь знаю.

Не удержав смешок, король продолжил:

— Но вот беда — ни в ком она не прижилась. Парочку “достойных” и вовсе доведя до могилы. Слишком много отхватили и выгорели, словно изнутри.

— Как мило, — кривая улыбка сама собой легла на губы.

— Я тоже так считаю, — согласился фейри с улыбкой. — А вот в Министерстве Магии с нами бы не согласились. Испугались. И попытались силу эту уничтожить. — Король гоблинов качнулся и неспешно заскользил по залу вокруг постамента и Поттера, всё ещё сжимающего тёмный камень. — Но разве можно уничтожить магию? Не смертным замахиваться на такую власть. Вот я и решил подобрать то, что им не нужно.

Поттер выдавил смешок. Сила пьянила, но он уже смог взять себя в руки, и разум вновь властвовал над эмоциями. Теперь оставалось понять, что тут происходит.

— И чего же ты от меня хочешь?

— Я? Я предлагаю тебе забрать её.

— Так просто? — не может же быть никакого подвоха. Так просто не бывает.

— Ну, — задумчиво протянул Джарет. — Ты можешь станцевать вокруг меня с бубнами.

— Смешно…

Поттер вернул взгляд камню. Он пел в его руках и, казалось, пульсировал, как живое сердце. Он был рад, что его, наконец-то, взял в руки настоящий хозяин. Да, и сам Поттер, чего уж скрывать, был рад. Словно глоток воздуха в раскалённой пустыне, он мог дышать спустя столько лет.

Если он сейчас возьмёт этот камень, то буквально через несколько дней-недель-месяцев-как-уж-тут-повезёт, он снова сможет колдовать. Снова станет полноценным магом.

Вот только… а надо ли?

Он прикрыл глаза и мысленно обратился к камню, тот засиял ещё ярче, вызвав улыбку, окатил тёплой волной и… Поттер разжал пальцы.

— Не надо,- он отшагнул назад, всё ещё с улыбкой, повернулся. — Оставь себе.

— Отказываешься? — Джарет прищурился.

— Ну, да. А что?

— Я ведь больше не предложу, — искушающе предупредил фейри.

— И не надо. Мне и так хорошо.

И король расхохотался...

— Ты это что-то, ты знаешь? Не перестаёшь меня удивлять.

— Я не стремлюсь к этому.

— И в этом твоя истинная ценность.

— Кстати, о ценностях. Чем расплачиваться собираешься?

— Расплачиваться?

— Не говори, что забыл наш уговор: я не возмущаюсь, когда ты используешь меня в тёмную, а ты отсыпаешь мне за это дивиденды.

— И чего ты хочешь?

— Я хочу розы.

— Розы?

— Да, нормальные, человеческие, чёрные розы. А не ту жуть, что цветёт у нас в качестве живой изгороди. Разводить буду.

— Ну, хорошо. Будут тебе человеческие розы.

— Не могу поверить, что ты отказался!

За спиной возвращающегося в главный зал Поттера вырос Томас. Кажется, кто-то подглядывал. Только голос у него какой-то странный, неужто так близко к сердцу принял? И оглянувшись, Гарольд понял, что вряд ли ошибся, уж больно странное лицо было у давнего врага.

— О, ты видел? — подоплёка игры Джарета начинала вырисовываться, хотя и не становилась понятнее.

— Ты отказался! — Обвинительно ткнул в него пальцем тёмный лорд.

Поттер усмехнулся. Осторожно отвёл руку мага от своей груди. Покачал головой.

— Ну, да. Что тут такого?

— Что такого?! Как ты мог?!

Давно он не видел таких шальных и удивлённых глаз. Реддл будто не знает, что ему делать — плакать или злиться. И кажется, хочет ему врезать.

Ах, да… Это совсем не то, что сделал бы Томас, оказавшись на его месте. Как же он мог забыть, что для тёмного мага, не было и никогда не могло быть, что-то важнее его исключительности, его превосходства над другими, его “особенности”.

“Я знал, что я особенный!”

А без магии Том не видел себя особенным. Без магии он был…”обычным”.

— Чтобы творить чудеса, Том, не обязательно быть магом, — Поттер повернулся к выходу в зал. — Достаточно быть собой.

В зале его ждали потерявшие директора дети.

Он пошёл вперёд, оставляя позади раздосадованного, расстроенного и непонимающего Томаса. Но перед выходом всё же обернулся охваченный внезапной мыслью:

— Ты-то чего так переживал? Неужели успел на что-то поспорить с Джаретом? — потерянный вид тёмного лорда и его взгляд только подтвердили эту догадку. — Ну, что тут сказать… Сочувствую.

И улыбнувшись на прощание, шагнул в зал. Он обещал принцессе Нуале ещё один танец.

— А если честно, почему ты отказался?

— Грустно: я нашел то, что искал, но мне это больше не нужно.

— И всё?

— И всё.

Примечания:

Автору на печеньки и вдохновение

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276 4000 2696 3497

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456240806%2Fwall-93244915_643

На подоконнике цвели розы. Чёрные, бархатные, отливающие на солнце темно-красным, не очень крупные. Имели они, на удивление, слабый, ненавязчивый аромат.

Тихо стояли они в своём длинном ящике, позволяя ветру из открытого окна шевелить свои бутоны, и также тихо… шептали.

"Заметка на будущее: в разговоре с Джаретом быть более конкретным."

Как и положено, слово своё король сдержал. На следующий день после бала Гарольду прислали розы. Все, как он и просил: обычные, человеческие, не плотоядные, чёрные розы. Ключевое слово человеческие.

То есть некоторое время назад, они были людьми. Чем уж провинились несчастные перед древним фейри, Поттер не вникал, но шутку оценил. Хотя понятно, что в восторг не пришёл.

В народе такой сорт роз называли Шептунами, потому что они умели шептать — благо, что не круглосуточно. Их можно было заставить уснуть, разбудить, шептать громче или тише. И, в общем-то, в садах фейри такая прелесть исполняла роль сигнализации.

Впрочем, в случае директора приюта, повинуясь желанию и вкусам короля, розы "шептали" исключительно литературные произведения: поэму "Лесной Царь" и "Фауста" Гёте, "Лабиринт Фавна" Гильермо дель Торо и ещё с десяток разных мистических легенд и мрачных историй.

Шептали хорошо. С выражением.

Этакий сборник аудиокниг.

Детям понравилось.

Хотя тут — кто бы сомневался. Иногда Гарольд думал, что они слишком много времени проводят среди Иных. Впрочем, такое случалось не часто. Только после крупных выходок или особо одиозных выводов. Думали детки, все-таки, весьма и весьма своеобразно...

В этом нет ничего плохого, ибо однажды это спасёт им жизнь. И потому не так уж важно, как выглядят их мышление и поступки.

Однако порой Гарольда посещала подленькая мыслишка: во что они превратят мир, когда вырастут и наберутся сил? Не то что бы Поттера заботила судьба этого самого мира — детки точно не спалят его к чертям собачьим, но не задумываться он об этом не мог.

В такие моменты он выходил в сад, пил горький кофе без сахара и молока и вспоминал, что вообще-то это уже не первое поколение магов, выросших в приюте за последние двадцать лет.

Целых двадцать лет...

Подумать только...

Розы шептали слова Лесного короля, обещавшего мальчику забрать его. Видимо, это была ирония Джарета — Поттер давно подозревал, что это про него писал Гёте. Возможно, они были знакомы. Если спросить, ему ответят?

Часы на стене щёлкнули, возвещая о том, что время ровно одиннадцать. В Лондоне тронулся красный Хогвартс-экспресс, отправляясь в путь к древнему замку, отвозя детей, что возвращались домой на "осенние каникулы".

Некоторые старшекурсники всерьёз спрашивали, нельзя ли уже что-нибудь сотворить с профессором трансфигурации? Они честно-честно незаметно. Замучила она их — сил нет.

Нет, предмет-то она знает, кто ж сомневается, но вот философии! Своего мнения обо всем на свете и о магах в частности — уж лучше бы молчала! И возразить ей нельзя — конспирация.

Гарольд качал головой — ох уж эта Гермиона. И святого доконает. От миссис Уизли, в своё время дочка престижных стоматологов взяла все самое худшее — включая привычку командовать и окончательно утвердившееся мнение, что её взгляды, это истина в последней инстанции.

Увы, с этим пока ничего поделать было нельзя.

Но только пока.

— На что хоть спорили?

— Как и положено в спорах с Дивным народом — на самое ценное и сокровенное, — Джарет загадочно улыбается.

— Ну, и зачем тебе его жизнь?

— А почему ты решил, что самым ценным для него является жизнь.

— Он смерти боится, как вшивый бани. Сомневаюсь, что очередное возрождение из мёртвых, изменило в этом хоть что-то.

Король расхохотался.

— И, правда, боится. Но не жизнь для него важнее всего. Страх, это только страх.

— Тогда что же?

— Власть, — фейри смакует это слово, скалясь нечеловеческими клыками.

Вот в такие моменты его ни за что не спутаешь с человеком. Мерцают глаза грозовым небом, в волосах осели звезды. Красив — дьявольски красив, слишком нереальный. Фантастический.

— Власть? — Поттер вопросительно наклоняет голову.

— Власть, — повторяет король. — Власть во всех её проявлениях. Над людьми — ближними и дальними, над предметами — своими и ему не принадлежащими, над знаниями — доступными и запретными, но больше всего — над собой.

— Все желают власти над своей судьбой. Я тоже.

— Но ты готов отбросить её, если понадобится, — лукаво улыбается фейри. — К тому же, ты не жаждешь грести под себя всё, до чего дотянешься.

— Зачем мне всё? Мне довольно того, что я имею.

— Вот в этом, и есть ваша разница.

Поттер засмеялся, запрокинув голову к звёздам. Смеялся он весело и искренне, пока не потекли слёзы.

— Ох! — отсмеявшись, он стер влагу с лица. — Вот знаешь: часто мне говорили, что я похож с ним, так же часто говорили, что мы разные, приводя множество тому доказательств — и что я добрый, и что слушаю своё сердце, и про любовь, конечно, тоже говорили. Но вот о том, что у нас с ним разные жажды власти, мне не говорил ещё никто...

Впрочем, да — логика Иных, это логика Иных. С ней сложно спорить, невозможно принять, но никуда от неё не деться.

Многим это не нравилось, многие этого боялись, Поттер принимал как неизбежное. Если в зеркале отразилась уродливая морда, то не зеркало виновато в этом.

Если, конечно, зеркало не кривое. Но это уже семантика.

— И все-таки, зачем он тебе?

— Для новой игры, конечно же. Он забавное дитя.

Гарольд сильно сомневался, что Томаса ещё можно называть ребёнком, но не Королю Гоблинов это говорить. В конце концов, для него и Фламель не очень взрослый.

— Том не из тех, кто так легко сдаётся: если не сможет вывернуться, постарается причинить максимальный ущерб.

О том, что ответный удар тёмного мага, скорее всего, придётся по приюту, Поттер не сказал. Но в этом и не было нужды. Джарет знал и так.

— Я прослежу за ним.

— Благодарю...

— Директор, вы идёте? — в кабинет заглянула светловолосая голова. — Мы уже собрались.

— Да, Стейси, я сейчас спущусь, — кивнул Гарольд.

Он подхватил свой портфель, закрыл окно, щёлкнул ногтем по ящику с розами, заставив те настороженно примолкнуть, и вышел прочь.

Что может быть лучше похода в зоопарк с детьми в выходной день?

Только знание, что у кого-то этого выходного нет.

— Значит власть. Почему мне кажется, что ты не просто загнал его в рабство.

— Потому что это не просто рабство. Возможно, ему даже понравится.

— Когда ты так голодно улыбаешься, мне становится не по себе. Что ты задумал?

— Когда-то Томас Редлл желал изменить мир магов. Пора напомнить ему об этом, — коварно улыбнулся Король.

Гарольд смотрел на него с нечитаемым выражением лица, потом вздохнул и потёр лоб над правой бровью.

— Скажи честно — маги Британии тебя изрядно достали, и ты решил принять меры.

— Не без этого.

— И насколько "случайным" было появление Томаса на моем пороге?

Фейри лишь загадочно промолчал.

— Знаешь, одними розами ты не отделаешься...

— Ну, что все готовы? — Гарольд пересчитал воспитанников по головам.

Рядом стояла старшая воспитательница и десяток фейри, замаскировавшихся под людей. Они помогут присматривать за непоседливыми и деятельными детишками.

— Да! — дружный детский хор был ему ответом.

— Отлично. Тогда вперёд! Магический зоопарк Индии ждёт нас!

На Магический мир надвигались изменения. Они были неизбежны, как сорвавшаяся с горы снежная лавина, и для кого-то столь же смертоносны.

Но Гарри Поттеру не было до этого никакого дела.

Всё что его волновало, это его воспитанники и приют.

~End~

Примечания:

Автору на печеньки и вдохновение

Номер Яндекс-деньги: 410013127603394

Сбербанк: 4276400091318205

https://vk.com/club93244915?z=photo-93244915_456240813%2Fwall-93244915_649