Больничный лист владыки ситхов (джен)

— Какая отвратительная рожа.

Лицо лидера Восстания скривилось в брезгливой усмешке. Люк кивнул на всякий случай. Парень не вполне понимал, зачем он понадобился столь значительной персоне, коей в его глазах была неистовая Мон — мятежный сенатор и лидер Восстания. Явиться к ней велено с вещами. Но почему-то не на посадочное поле, а в подвалы древнего джедайского храма.

Сложность положения, в которое угодили силы Альянса на Явине, Скайуокер понимал. Что там, собственно, понимать, когда блокирующие планету ИЗР-ы даже днем невооруженным глазом видны. И это уже на третий день после битвы за «Звезду смерти». Формально Альянс мог считать тот бой своей победой. Самое грозное оружие современности — боевой планетоид «Звезда смерти», который за несколько дней до этого одним выстрелом буквально снес супермощный планетарный щит Альдераана, теперь получил серьезные повреждения и позорно бежал. Имперские новостные ленты третий день только и орут, что про героический «Обсидиан», пилоты которого ценой своих жизней отбили вероломное нападение террористов на «имперскую научно-исследовательскую станцию». Напрямую о гибели Дарта Вейдера пока не объявлено, но к тому все идет. Едва ли Палпатин разрешит сообщать о пленении второго лица своей Империи.

Люк перевел взгляд туда же, куда смотрела госпожа Мотма. За прозрачной стеной медицинского бокса на высокой каталке лежал человек. Про отвратительность рожи Люк рассуждать не готов. Голова лысая, а на лице несколько свежих ссадин. Всего остального под простыней невидно. Хотя было в накрытом силуэте нечто неправильное. Только Люк пока не мог понять, что.

— Люк, вы уколы делать умеете?

Скайуокер неопределенно пожал плечами. Чего тут уметь-то? Только после того, как хвастался тем, что с одного выстрела попадает в нору крайт-песчанки, а потом не смог послать торпеду в шахту «Звезды смерти», болтать лишнего не хотелось. Во внятном ответе лидер Альянса и не нуждалась, продолжив.

— Вам необходимо провести несколько дней рядом с ситхом. Видите ли, скрыть факт пленения не удалось. Фото уже гуляют в сети. Если он сейчас умрет, нас обвинят в преднамеренном убийстве. Нам он нужен как щит от орбитальной бомбардировки. В идеале, если состояние стабилизируется, возможен открытый суд над палачом, после которого битва за Явин не станет для нас легче, но примет совсем иное идеологическое наполнение.

— Но я не врач.

— Вы джедай. Если у кого и получится приблизиться к ситху, так только у вас.

— Он, гад, никого к себе не подпускает. Три медкомплекса разнес, — забубнил из-за спины Мотмы человек в мятом медицинском балахоне. — А у нас каждый дроид на вес золота. Да и не велика премудрость — стимулятор вколоть. Лечить там все равно нечего, просто поддерживать, чтоб не издох.

Резкость врача по отношению к пациенту на миг покоробила, но тут же услышанная душевная боль помешала осудить чужую жесткость. Люк был слишком неопытным менталистом, чтобы разобрать, по кому скорбит главврач их госпиталя. Но сил понять, что основания ненавидеть Дарта Вейдера у этого человека имелись более чем достаточные, хватило.

— Короче, парень, будет лучше, если ты эти несколько дней прямо здесь и поживешь.

Врач гостеприимно распахнул перед Люком двери палаты, одновременно задвигая ногой тощий рюкзачок внутрь.

И вот герметичные двери почти бесшумно закрылись за спиной. Вроде бы и стена прозрачная, и народ в коридоре толпится, а на душе стало как-то не по себе. Одиноко, наверное. Потому что, если это не одиночество, то следует признать, что Люк Скайуокер боится лежащего перед ним ситха.

«И ничего страшного. Это ему положено меня бояться, вот!» успокаивал себя Люк осторожно усаживаясь на кушетке в углу палаты. Стараясь не демонстрировать излишнее любопытство, но при этом и из виду лорда не выпускать (ситх — есть ситх, мало ли), Люк принялся изучать оставленную врачом инструкцию. Через час ввести стимулятор, еще через час покормить, а еще следить, чтобы гад как-нибудь трубки не выдернул. Дышать самостоятельно он не мог.

И что ему целый час тут делать? Знал бы, заранее в деку игр накачал бы, что ли. В подвале голонет не тянул почти. Или это импы помехи ставмли? Вон, столичные новости смотри — обсмотрись. Только сидеть, уткнувшись носом в экран, неудобно. Вон и часовой из коридора на него смотрел. И какие-то алиены из персонала остановились и пялились. Конечно, Люк понимал, народ не на него глазеть сбежался. На Вейдера. Тем не менее.

Подгоняемый чужими любопытными взглядами Скайуокер поднялся с места, чтобы осмотреть вверенную его попечению территорию. Неспешно, словно выбирающий дроида дядя Оуэн, прошелся вдоль стен. Постоял у мерно шипящего аппарата искусственной вентиляции легких. Пошел на второй круг. Затем на третий. С каждым разом сокращая расстояние до каталки с ситхом. Тот вроде бы беситься не начинал, и Люк продолжал осторожное сближение.

Наконец замер совсем рядом. То, что показалось ему странным в складках простыни в самом начале, он уже разглядел. У Дарта Вейдера нет ног. И одной руки, кажется, тоже. Это его третьего дня так отоварило, или раньше? Нет, быть того не может, чтоб с протезами и так пилотировать. Люк и сам не заметил, что пялился на лежащего перед ним человека во все глаза. Сам не заметил, но о бестактности поведения ему тут же намекнули.

Скайуокер практически напоролся на ледяную сталь голубых глаз ситха. В них не было не только страха, но куда более ожидаемой ярости. Только беспощадная ирония. Беспощадная прежде всего к самому себе, но не только. Это Люк понял, когда невидимые пальцы сдавили горло. Едва удержался от того, чтобы не схватиться за ставший вдруг нестерпимо узким ворот. В глазах ситха появился живенький интерес. Садист.

Вдруг хватка исчезла. Теперь удержаться от излишне жадных вдохов.

— Чего остановился? — зло огрызнулся джедай.

— Смысл?

Ситх пытался усмехнуться, но корка на разбитых губах потрескалась, и по подбородку медленно стекла струйка крови. Людоед-кровопийца, в чистом виде.

Люк нерешительно переступил с ноги на ногу, судорожно соображая, как бы ответить, чтобы солидно вышло. Главное — чтоб ситх не подумал, что молодой повстанец его испугался.

— Меня зовут Люк Скайуокер. Помнишь такую фамилию? Я сын джедая Энакина Скайуокера! Так что даже не надейся!

Вейдер помнил. Но страха или ярости не проявил и теперь. Только попытался отвернуться. Трубки аппарата искусственной вентиляции легких не давали этого сделать как следует. Какой-то уж очень уравновешенный ситх Люку попался, и от этого парню сделалось неловко. И он попытался спрятать свою неловкость в потоке слов.

— Это я почти взорвал «Звезду смерти». Помните, как дело было?

Лорд никак не отреагировал, поэтому помнил ситх события трехдневной давности или нет, Люк принялся рассказывать.

— Вы мне в хвост пристроились, а Хан Соло на своем «Соколе» вас подрезал. Тут я торпеду и выпустил. Хаттом буду, если вру, но я видел, что она в шахту ушла! А потом вы прямо передо мной откуда-то сверху свалились, и торпеда вам навстречу из шахты вылетела. Как она на другом полушарии «Звезды» оказалась, врать не буду — не видел, потому что тут мы с вами столкнулись. Но по всему выходит, что это именно та торпеда, что об край зеркала суперлазера ударилась и здорово его покорежила. Так что станция в гипер ломанулась, как крайт-драконом укушенная. А Хан меня подобрал. Только наши машины так накрепко сцепились, что ему и вас до базы тащить пришлось. Вот так вы тут и оказались…

Вейдер на рассказ никак не отреагировал. Помолчали.

— Утром в имперских новостях передавали, что четверых пилотов «Обсидиана» подобрали живыми. Только я имена не запомнил. Сейчас попробую найти.

Люк поднес свой датапад так, чтобы лорд мог причесть текст на экране. Список погибших и выживших пилотов «Обсидиана». Лицо осталось каменным, но показалось, что ситху было больно. Или это юный джедай пытается найти в душе чудовища хоть что-то человеческое?

— Вот, смотрите. Экстренное сообщение. Император удовлетворил прошение губернатора Таркина об отставке. Теперь уже бывший гранд-мофф под грузом ответственности за неудачи под Альдерааном и Явином решил удалиться в добровольное изгнание.

На это известие лорд отреагировал насмешливым фырканьем.

— Думаете, добровольность решения моффа император простимулировал?

Отвечать Вейдер не счел нужным. Только Люк почувствовал всю глубину пренебрежения, которое ситх испытывал к злополучному Таркину. Причем возникло оно не здесь и не сейчас. А ведь лорд, может, и не желая этого, спас своему сопернику жизнь, при этом сам влип.

— Да вы не берите в голову. Вас, очень даже может быть, что на кого-нибудь из наших обменяют…

Прозвучало фальшиво. Вейдер фальшь почувствовал, но вновь предпочел не отвечать. Но и вновь пытаться отворачиваться не стал. Просто прикрыл глаза. Люку же вдруг сделалось совсем одиноко. Сидеть молча стало тоскливо.

— Укол делать пора… — почти жалобно напомнил о себе джедай.

Дарт Вейдер не шелохнулся. Скайуокер счел это добрым знаком и взялся за инъектор. Хатт… Новоявленный медбрат едва не выронил инструмент, когда, отдернув простыню, обнаружил, что и кисть казавшейся до этого целой руки искусственная. Мало того, механические пальцы изрядно помяты. По-видимому, три меддроида ситх разнес, когда те демонтировали остальные протезы. Хорошо хоть Люку хватило ума не озвучивать свою догадку вслух. Или это инстинкт самосохранения был? Уж очень явственно заклокотала рядом чужая свирепая сила.

Пациент открыл глаза, только когда Люк закончил медицинские манипуляции и осторожно вернул простыню на место. Открыл с большим трудом. Глаза гноились, отчего веки основательно слиплись. Неудивительно, после трех дней лежания под яркой лампой, когда даже голову в сторону не повернуть.

Пришлось промывать. Главное, не показать, что без привычки тебе это неприятно. А ведь ему и судно из-под ситха выносить придется. Ладно, проблемы по мере поступления. Пока же найти, где тут можно приглушить свет.

— Не положено.

Обеспокоенный ухудшившим обзор охраняемой палаты сумраком часовой всунул голову из коридора.

— А устраивать из больницы зоопарк положено? — вкрадчиво поинтересовался Люк, благо на базе закончилась очередная вахта, и любопытствующего народа, желающего за цену малую поглазеть на пленного лорда ситхов, заметно прибавилось.

— Но-но, полегче! Молоко на губах не обсохло, а учить лезешь!

Высокомерное замечание показалось обжигающе обидным. Нестерпимо захотелось врезать гаду. Юный джедай вроде бы сдержался. Только от его свирепого взгляда часовой тихо ойкнул и прикрыл за собой дверь, а коридор очистился от зрителей почти мгновенно. За спиной одобрительно хмыкнули. Ситху понравилось, что на него перестали пялиться как на зверя в зоопарке, или это и было то опасное проявление гнева, что, по словам Кеноби, на Темную сторону ведет?

Люку сделалось не по себе, и следующий час или два он тихо сидел в уголке, стараясь никак себя не проявлять.

А потом лорду Вейдеру стало плохо. Встревоженный Скайуокер вскочил на ноги, наблюдая за тем, как на посиневших губах задыхающегося ситха пузырилась кровавая пена. Потом начались судороги. Да такие, что окаменевшее тело изгибалось так, что того гляди, рухнет на пол. Аппарат искусственного дыхания пискнул и смолк. Трубки из носа пациента просто выскочили.

Приходить на помощь перепугавшемуся Люку никто не спешил. В захваченном паникой мозгу мелькнула безумная мысль о том, что все нарочно подстроено. Не сумевшего уничтожить «Звезду смерти» джедая-неудачника обвинят в убийстве ситха, может, даже имперцам сдадут в качестве доказательства непричастности к этой смерти прочего Альянса…

Но очень быстро эта мысль исчезла. Потому что стоять и смотреть на агонию оказалось нестерпимо. Потом Люк не мог внятно объяснить, что, как и почему он делал. Действовал, что называется, по наитию. Вцепился руками в плечи ситха, прижимая того к его ложу, чтоб не свалился и не бился о твердую поверхность. При этом понимал, что действует не столько мышечной силой рук, которые и рядом не стояли со стальными жгутами тренированных мышц лорда, а собственно Силой.

Правда, осознал Люк это гораздо позже. Сейчас не до того. Стоило погрузиться в поток Силы, как он начал чувствовать лорда Вейдера как самого себя: ему катастрофически не хватало воздуха, а легкие горели огнем. Люк попытался погасить это пламя, глуша боль, свою или ситха — не понять. Потом начались видения. Теперь огонь полыхал не только внутри, но и снаружи. А впереди каменным изваянием с отраженными на лице оранжево-багровыми всполохами стоял молодой Бен Кеноби. И он не торопился на помощь горящему заживо Люку. Или Вейдеру? Не разобрать. Всполохи слабеют, но не исчезают. Теперь перед Люком стоит вроде бы он сам, только маленький и испуганный: «Мастер Скайуокер. Мы не знаем, что нам делать». Синий всполох и новая волна боли.

Потом видения вроде бы прекратились, зато голоса вполне себе остались. Как и ощущение того, что на него смотрят. Только сил оглянуться нет. А уверенность в том, что за спиной он никого не увидит, очень даже есть. Зато иллюзия присутствия при чужом разговоре имелась чудовищно достоверная.

— Отпустите, учитель… Не могу больше… Позвольте мне уйти… — хрипел Вейдер.

— А младшенький у вас тряпка, Сидиус! — зашелестело ехидное подобие ветра.

И вновь хрип Вейдера:

— Вам нельзя так напрягаться, учитель…

— Держись, мой мальчик. Стисни зубы и держись. А вы, владыка Кун, заткнулись бы и лучше за сопляком присмотрели, — ответил ветру далекий и надтреснутый раскат грома.

— Не боись, присмотрю. Ситх ребенка не обидит. Гы-гы.

Потом Люк отключился. Ни голосов, ни видений. Очнувшись, обнаружил себя уткнувшимся носом в скомканную простыню, накрывающую Дарта Вейдера. Парень так и лежал, уткнувшись головой в живот ситха и вцепившись рукой ему в плечо. Чужая кожа под пальцами вдруг показалась невозможно холодной. Умер?

— Вот ведь — молодость. Дрыхнет мордой в чужом дерьме и в ус не дует.

Люк вскочил на ноги словно ужаленный. Едва не перевернул портативный комплект для игры в дежарик. Лорд Вейдер недовольно фыркнул и не иначе как взглядом переставил фигуру на доске. Сперва парню показалось, он играл сам с собой. Но за спиной вновь раздался уже знакомый голос-ветер.

— А мы вот так!

Другая фигура двинулась с места. Люк обернулся. Свет в палате оставался притушенным. В полумраке помещения проявилась полупрозрачная тень. Высокий темноволосый мужчина-человек с волевым лицом и пылающим огнем взором.

— Вы... Вы призрак одного из джедаев — основателей этого храма?

— Ну… С определенной точки зрения, можно и так сказать.

Люк прибавил свет, и призрак исчез не попрощавшись. Парень аж головой замотал, отгоняя морок. Или призрак никуда не ушел, а затаился, пользуясь своей невидимостью на ярком свете? Ладно, пусть себе прячется. Опасности от него джедай не видел. Хотел бы напасть — напал на спящего.

Скайуокер с отвращением отбросил в сторону перепачканную кровью простыню. Вдруг пришла мысль о том, что у лежащего уже четвертый день на жесткой поверхности ситха пролежни запросто возникнуть могут. Не то, чтобы лорд ситхов вызывал жалость. Жалеть его просто не получалось. Уважение — пожалуй, но никак не жалость. Но бессмысленно издеваться над поверженным врагом представлялось совершенно неправильным. Безотносительно личности жертвы.

Поэтому, несмотря на кружащуюся голову и трясущиеся от слабости руки-ноги Люк вооружился влажными салфетками и дезинфицирующей жидкостью. Начал с лица, стирая кровь и прочую высохшую гадость. Думать о том, что это, не стоило, а то мутить начнет конкретно. Он уже закончил с гигиеническими процедурами, когда на пороге палаты появился врач.

— Ночью решили, что мертвое тело и до утра полежит?

Люк постарался придать голосу холодную иронию. На него не отреагировали. Взгляд пришедшего впился в лицо ситха, потом — на экран сканера у себя в руках и снова — на Вейдера. Тот отозвался сквозь кашель.

— Да вы, доктор, не стесняйтесь — проходите.

— Знаю. Для вас пять метров — не дистанция: психанете, так и у двери достанете. То, что осталось от часового, видел, — сухо огрызнулся медик, но несколько шагов к больному сделал.

Сканер изначально барахлил, или подходить к пациенту надо еще ближе, но показания прибора исследователю категорически не нравились. Он аж трясти прибор принялся. Люку это надоело.

— Может, аппарат искусственного дыхания назад подключите?

— Нафига? — истерично хихикнул врач. — У него регенерация легочной ткани — двадцать процентов! С нуля!! За ночь!!!

Переспрашивать у нуждающегося в дозе чего-нибудь седативного бедолаги Люк не стал, а тот поспешил удалиться.

— Похоже, вы ночью не в меру любопытного часового зашибли.

Люк это так просто сказал. Без осуждения. Побежал бы злополучный солдатик вовремя за врачами, может, и жив остался. Лорд развивать тему тоже не стал, ограничившись равнодушным пожиманием плечами. Люк отвернулся. Жест показался слишком циничным. Дарт Вейдер — палач, конечно. На его счету тысячи жизней. Но хоть для порядка изобразить сожаление о случайной жертве можно было? Насмешливое хмыканье в ответ. Чтобы прервать неловкую паузу, пришлось браться за коммуникатор. Аппарат загудел за секунду до того, как Люк выбрал, кому позвонить.

— Люк, привет! С тобой все в порядке? А то тут болтают про погибшего ночью охранника Дарта Вейдера…

Голос принцессы Леи Органа звенел от волнения. От этого парню вдруг сделалось тепло на душе.

— Все нормально. Не волнуйся. Только бардак в госпитале тот еще. Пришли пожалуйста смену постельного белья и пижаму какую-нибудь.

— Поняла. Я сейчас!

Энтузиазм, с которым это было сказано показался несколько чрезмерным. Похоже, девушку обуревало любопытство. Значит, явится сама. Люк критически окинул взглядом палату. Скинул с плеч куртку, чтобы хоть чем-то прикрыть обнаженного ситха. Затем подобрал несколько не долетевших до утилизатора использованных салфеток.

Очень вовремя. В коридоре уже показалась почти бегом несущаяся принцесса. Ситх хулигански усмехнулся уголками губ и прикинулся спящим.

— Вот, здесь все, что нужно.

Лея всунула в руки друга принесенные пакеты, практически не глядя. Все внимание девушки приковано к человеку на каталке.

— У-у-у, гад! Человеком прикидывается! А по сути — чисто рептилоид!

Люк попытался предостеречь принцессу от излишне ксенофобских суждений. Но Дарт Вейдер его опередил. Только что мирно лежащая на нем куртка предательски соскользнула на пол. Густо покрасневшая девушка попятилась к двери.

— В виду того, что состояние ваше улучшилось, суд над вами состоится завтра! — донеслось уже из коридора.

Люк не смог удержаться от смешка. Нехорошо оно. Ему самому никогда не хватало духу на такие безбашенно-хулиганские выходки, но в душе он всегда восхищался подобными проделками татуинской шпаны. Ситх оказался таким же. Только девушек надо защищать. Особенно от ситхов.

— Может, она голого мужика никогда раньше не видела.

— То есть, если от полученной душевной трЯвмы у ее высочества сексуальные расстройства приключатся, в этом тоже ситх виноват будет?

Люк аж вздрогнул. Потому что знаменитый бас Дарта Вейдера рокотнул прямо в мозгу. Внешне лорд лежал чинно, с предельно серьезной мордой лица.

— Давайте белье перестелю и пижаму одену?

Люк рискнул предложить это тоже мысленно. О-ля-ля! У него получилось. Мало того, ситх продолжил прикидываться паинькой и поднялся на несколько сантиметров от поверхности постели, чтобы Люку удобнее было.

— Спасибо, — опять мысленно поблагодарил Люк.

Ответить ему не успели. В палату вошли несколько бойцов во главе с генералом Мадином. Солдаты принялись устанавливать аппарат межгалактической связи, а генерал сообщил, что лидеры Альянса, руководствуясь соображениями гуманизма, отозвались на просьбу императора Палпатина и дали согласие на сеанс связи с пленным. Едва установка оборудования завершилась, солдаты исчезли, а Мадин затаился в углу за проектором. Скайуокера никто не гнал, вот он и остался.

Наконец в объеме проектора появилась полупрозрачная фигура старика в мантии.

— Мой повелитель!

Дарт Вейдер всем видом своим демонстрировал вину и покорность.

— Сопли подобрали и четко докладывайте! Чем вам «зеркало» суперлазера помешало?

— Не видел другого способа заставить гранд-моффа убрать планетоид с поля боя.

— Так почему бы не дать выстрелить по хаттову Явину?

— Экзар Кун…

— Допустим. Теперь поясните, что случилось с суперлазером в момент выстрела по Альдераану.

— Рассинхронизация пучка энергии на уровне квантовых связей луча. В результате, вместо кулака получилась раскрытая ладонь. Все, что на орбите, включая щит, снесло напрочь. Ионосферу тряхонуло так, что на поверхности всю электронику повыбивало…

— Про результат без тебя знаю. Только чертова дюжина светил науки галактического масштаба хором воет о том, что такая рассинхронизация противоречит фундаментальным законам физики.

— Нашли кого слушать. У них и скорость света — величина постоянная, — сконфузился Вейдер.

— Механик-самоучка с Татуинской помойки!

— Виноват, повелитель.

— То-то же. Дальше, что за джедай около тебя отирается?

— Некто Люк Скайуокер с Татуина. Утверждает, что сын недомагистра Энакина Скайуокера.

— Молодой человек, покажитесь-ка, — потребовал Палпатин.

Люк решил, что отказ воспримут как трусость, и шагнул к проектору.

— Похож, — вынес вердикт император. — К слову, тут на Альдераане полная смена правящей элиты случилась. Все, кто в курсе шашней с Альянсом, рванули с планеты, стоило «Звезде смерти» войти в систему, и попали под раздачу, не успев толком выйти с орбиты. Пришлось вводить прямое имперское правление. А в ходе изучения документов бывшего правящего дома обнаружилось любопытное обстоятельство: Лея Органа — приемная дочь королевы Брехи и сенатора Органы. Ее родной матерью является Падме Наберрие. Улавливаете мысль, лорд Вейдер?

— Да, сир…

— Теперь о планах на будущее. Суд как способ определения истины и фиксации точек над i и ё — дело хорошее. Но от местного адвокатишки отказывайтесь. Империя обеспечит вашу защиту. Без согласования со мной никаких показаний, кроме анкетных данных.

— Да, сир.

Люк не понял, как ситх это сделал, но, оставаясь лежать, он ухитрился изобразить почтительный поклон. Император сухо кивнул и отключился.

— Экзар Кун — это имперский резидент на Явине? — моментально выскочил из своего угла генерал Мадин.

Дарт Вейдер даже головы в его сторону не повернул. И разведчик быстро сдулся. Давить на пленного ему, строго говоря, нечем. Пришлось убираться не солоно хлебавши.

— Можно я спрошу? — выждав немного, заговорил Скайуокер. — Почему Энакин Скайуокер — недомагистр? То есть я хотел спросить… вернее попросить… расскажите об отце. Я совсем ничего о нем не знаю.

Дарт Вейдер ответил тоже не сразу. Но ответил. Слегка высокомерно и насмешливо принялся рассказывал о татуинском пареньке Энакине — рабе, джедае, генерале. Ошалевший от услышанного Люк боялся пропустить хотя бы слово. А потом не сразу решился задать вопросы. Но решился.

— Это Энакин Скайуокер вас так?

— Нет. Я дрался с Оби-Ваном Кеноби. Скайуокер к тому моменту, наверное, был уже мертв. Наверняка не скажу, впрочем.

— Но Бен говорил, что это вы убили отца?

— Наверное, хотел сказать, что, если бы не тот наш с ним поединок, у Энакина оставался бы некий шанс.

У Люка вертелась еще сотня вопросов, но он почувствовал, что тему надо менять.

— Падме Наберрие была женой Энакина и матерью Леи. Значит, я и принцесса Органа — брат и сестра?

— Да. Близнецы, похоже.

— А ночью… призраки — это были император и Кун?

Вейдер промолчал, но возражать не стал. Люк счел возможным продолжить.

— Охранника в коридоре — они?

— Владыка Кун. Повелитель на таком расстоянии мог меня разве что морально поддерживать. Выпить чужую жизнь, чтобы не дать мне помереть, он сумел бы едва ли.

— Жизнь за жизнь?

— Да.

— Легкие тоже из-за этого?

— Едва ли. Тут нечто не вполне понятное.

— Вы, наверное, устали… Завтра будет тяжелый день, — опомнился, что совесть иметь надо, Люк.

Остаток дня он просидел, размышляя об услышанном. Дарт Вейдер тоже лежал молча. Видимо, ему было, о чем подумать. Или воспоминания нахлынули. Люк чувствовал, за внешним спокойствием душа этого человека переполнена эмоциями. Чего там только не было. Пожалуй, там не было лишь страха.

Лежащие на спинке кресла-каталки лорда Вейдера руки слегка дрожали. Чтобы скрыть это Люк сильнее сжал пальцы. Чего он так распсиховался? Ответа не было. Может быть, когда суд начнется, и свету будут явлены факты злодеяний Вейдера, эта странная нервозность превратится в спокойный праведный гнев. Почему этого чувства в Люке сейчас нет? Ведь сомневаться в предсказуемости начинающегося суда глупо. Ситх заслужил смерть, это справедливо. Это вызовет атаку имперцев? Так лучше сейчас, чем, когда починят «Звезду смерти». Тогда почему Люк никак не может успокоится? Вернее, не может разобраться в себе и в том, что заставляет его испытывать странное чувство тревоги. Сейчас понять это показалось чрезвычайно важным. Не является ли это предчувствием надвигающейся опасности. Нет, вроде бы. Ее юный джедай распознавать уже научился.

Только отчего лорд так спокоен? Совсем смерти не боится или задумал чего? Но против возможных каверз ситхов Альянс должен иметь план. Иначе и затеваться нечего было. А присутствующее в зале руководство Альянса возбуждено, конечно, но тревоги в этом возбуждении не так уж много. Преобладает торжество моральной победы. Яркость этих чувств откликается в сердце джедая тревогой. Причина? Люк аж губу прикусил от непривычно напряженной работы мысли.

Степень риска лидеры Восстания вроде бы осознают ясно. Мало того, четко понимают, чем ярче получится процесс, тем свирепее станет ответ Империи. Понимают, но готовы отвесить врагу возможно более звонкую пощечину. Любой ценой.

Вот оно. То самое, что тревожно скребет душу. Стоит ли возможность назвать злом и без того очевидное зло жизней сотен, а может быть и тысяч товарищей, которые сгорят в ответном ударе Империи? Не разумнее ли использовать ситуацию для того, чтобы вывести Альянс из-под удара с возможно меньшими потерями? Или это трусость еще не отошедшего от первого боя сопляка? Нет, дело не в страхе. В том, что такой риск и такая цена оправданы, если зло неочевидно для кого-то из тех, кого ты очень хочешь убедить в своей правоте. Если бы прозвучавшее на суде открыло глаза сторонникам Империи... Но пропаганда Альянса настаивает на том, что у Империи нет сторонников, есть подельники и угнетенные противники. То есть доказывать никому ничего особо не надо. Да и нет у собравшихся настроя доказывать что бы то ни было. Им все и так ясно.

Пожалуй, именно это и тревожит молодого джедая: абсолютная уверенность окружающих в своей правоте и моральном превосходстве, которые он не то, чтобы вовсе не разделял. Просто зачем называть судом действо, исход которого предрешен, а у подсудимого нет ни малейшего шанса отстоять свою пусть не правоту, но свои взгляды. Доказательства постараются подменить эмоциональным уничтожением. Судя по чуть истерично-развеселому настрою собравшихся, демонстрировать уважение к поверженному врагу они не намерены. А без этого справедливый суд превращается в нечто самому себе противоположное. И моральная победа может достаться вовсе не судьям. Пожалуй, именно этого Люк и боится больше всего.

У него и так все хуже получается ненавидеть ситха. Нет, чудовище в черных доспехах, убивающее старого Бена, очень даже получается. А жестокого, ироничного калеку, способного не замечать беснующуюся вокруг толпу — нет. Только... Если это и правда Бен Вейдера так, то обвинять черного гиганта в излишней жестокости тоже перестало получаться. А если и остальные злодейства ситхов на деле окажутся не столь однозначными?

Невидимая рука ободряюще хлопает его по плечу. Это лорд Вейдер его успокаивает, что ли? Только этого не хватало! Люк зло прикусил губу и выкатил, лишенное электропривода кресло в центр зала. Управлялось оно весьма тяжело. Организаторы опасаются, что на нормальном кресле ситх от них удерет, что ли? Впрочем, замерший за спиной подсудимого ситха джедай прогнал все лишние мысли и сосредоточился на деле — обеспечении безопасности в Силе. Еще бы знать, как это делается…

Тем временем процесс начинался своим чередом. Председатель трибунала Мон Мотма представила публике назначенного судом адвоката. Немолодой муун попытался занять место рядом со своим подзащитным. Но не кстати встретился с ним взглядом. Спокойное «Пошел вон», вслух не прозвучало. Впрочем, выражение бледно-голубых глаз ситха оказалось достаточно откровенным, чтобы адвокат пробкой вылетел из зала.

— Вы отказываетесь от защиты, подсудимый?

Лорд величаво кивнул.

— Это ваше право. Приступим. Назовите ваше имя, подсудимый.

— Энакин Скайуокер, темный лорд ситхов Вейдер.

Если бы небо упало на землю, а все солнца галактики потухли, удар был бы не столь чудовищным. Несколько минут Люк не думал, не чувствовал и, кажется, не дышал. Понимал, если впустит правду в себя, то тут же умрет от боли.

— Кем приходится вам присутствующий здесь джедай Люк Скайуокер? — поспешно меняла сценарий председатель Мотма.

— Сыном, полагаю. Если покойник Кеноби мальчишке не наврал.

— Ребенок незаконнорожденный? — очевидно пыталась найти устраивающее всех объяснение Мон.

— Нет.

— Ваше семейное положение?

— Вдовец.

— Имя вашей жены?

— Падме Наберрие королева Амидала.

Хатт, в утренней суете Люк не успел сообщить Лее хотя бы часть правды. И теперь все зависело от того, знала ли принцесса о том, что она не родная. Знала. По залу прокатилась волна боли и отчаяния. Но об этом знала не только она. В руководстве Альянса почти паника. Мон Мотма сочла за благо объявить перерыв.

Двое крепких парней из бригады генерала Мадина ловко оттеснили Люка прочь от кресла ситха. Уже вне зала заломили руки за спину.

— Чудом в шахту не попал, говоришь? Ракета сама из нее выскочила? — пояснил один из них свои действия.

— А выходит — семейный подряд, — поддакнул второй.

Не успел Люк осознать, о чем речь, как дверь за ним захлопнулась. Массивная такая дверь, с солидным таким замком. Помещение, в котором он оказался, вернее всего назвать камерой. Оно, собственно, и было ею. Причем, рассчитанной на десяток сидельцев. Правда, сейчас Люк оказался здесь один. Устраивайся — где хочешь. Благо матрацев нет ни на одной из лежанок. В результате парень свернул куртку вместо подушки и завалился на ту, что посредине.

В голове стало ясно и пусто. Думать о произошедшем не то, чтобы не хотелось, не моглось. Люк и не думал. Тупо смотрел в невидимый потолок. Потому что, если закрыть глаза, то перед мысленным взором начинали мелькать картинки из совсем недавнего прошлого: выжидательно-внимательное лицо Бена, серый борт «Звезды смерти», насмешка на запекшихся губах Вейдера и пламень веры в глазах принцессы Леи. Лучше уж невидимый потолок.

Наверное, он все же заснул. Очнулся, когда от уже закрывающейся двери раздалась возмущенная брань.

— Это же мужская камера, придурки!

— Леди Вейдер собственного братика испугалась? — сообщили из-за двери.

— Такого хамства себе даже Таркин не позволял!

Последнее Лея сообщила уже закрытой двери.

— Вот гадство! — обиженно сообщила она, усаживаясь напротив Люка.

— Что там снаружи? — постарался спросить, как можно равнодушнее Люк.

Как по-другому успокоить готовую разрыдаться от обиды и гнева принцессу, он не знал. А в том, что эмоции — плохой советчик при принятии серьезных решений, совсем недавно убедился на собственном опыте.

— В перерыве попыталась убедить наших в том, что ты не враг. Что сын за отца не отвечает, и все такое. О том, что сенатор Падме Наберрие — и моя мать тоже. У меня уточнили, как давно я об этом знаю, а когда я ответила, что с самого детства, то совсем с цепи сорвались…

— Ты извини. Про то, что мы брат и сестра, я вчера вечером узнал. Не успел предупредить.

— А про Вейдера?

— Тогда же, когда и ты.

— Как так?

— Вейдер рассказал мне вчера о моем отце — Энакине Скайуокере… В том числе и о женитьбе джедая на королеве с Набу. Только не сказал, что он — это он. А про тебя император сказал…

— Тебе?

— Нет. Дарту Вейдеру. Мол, есть информация о том, что принцесса Органа — дочь Падме Наберрие.

— А что Вейдер?

— Ничего. Выслушал словно байку. Нет, он еще сказал императору, что я — сын Скайуокера. Типа, новость в тему. Хотя, нет. Наоборот. Сперва Вейдер про меня. Потом Палпатин про тебя.

— Сволочь бесчувственная! — попыталась возмутиться Лея, но понимание того, что она — дочь Дарта Вейдера пусть постепенно, но пробиралась в ее сознание и путала все мысли. Так что возмутиться на всю катушку не вышло.

— Стой! — от неожиданной догадки Люк аж сел. — Я-то думал, они просто треплются. Типа, показывают друг другу, что ничего страшного не происходит. А они реально информацией обменивались.

— И что?

— Император пообещал лорду защиту. Я думал, они про адвоката…

— Мадин это слышал? Так вот пусть у него голова и болит.

В голосе Леи зазвенело злорадство, которое она и не пыталась спрятать. У Люка особого желания бежать предупреждать тоже не возникло. В результате заговорили о другом.

— Еще император интересовался, почему лорд Вейдер не дал «Звезде смерти» выстрелить из главного орудия сперва по Альдераану, а потом по Явину.

— Защищаешь? — обижено хмыкнула Лея.

— Пытаюсь понять суть.

— Суть в том, что Таркин по Альдераану выстрелил. Одним ударом всю орбитальную оборону снес. На планете энергетический кризис… А Вейдер в это время просто стоял рядом со мной. В иллюминатор смотрел. Хотя, что-то и верно у импов пошло не так. Таркин орал на офицеров, требуя повторить выстрел. Те бубнили про какую-то рассинхронизацию луча и опасность повторной попытки.

— А лорд Вейдер?

— Говорю же: стоял, как истукан. Потом посоветовал Таркину готовиться к перелету к базе Альянса, может, там выстрел лучше получится. Только не к Дантуину, а куда именно — скоро ясно будет. Потом меня увели. Сила Великая! Он же специально позволил нам сбежать, чтобы проследить за нами!

Яснее от сказанного ситуация не стала, и разговор угас сам собой. Ненадолго. Лея внезапно взвизгнула и поджала под себя ноги.

— Там кто-то есть. Это крыса!

— Это местный призрак. Он с Дартом Вейдером позапрошлой ночью в дежарик играл.

— Что он тут делает?

— Живет, наверное… Я не знаю. Сама у него и спроси.

— И спрошу. Эй, уважаемый, могу ли я обратиться к вам непосредственно?

— Можешь, — зашелестело из наиболее темного угла. — А я могу ответить, или промолчать. Воля моя.

— Ты призрак джедая — стража этого храма?

Люк никогда не слышал, как смеется ветер. Так что сказать уверенно, было ли это смехом призрака, он не готов.

— Я призрак владыки ситхов Экзара Куна. А вы находитесь в моей гробнице!

— Наверное, знатный был ситх, если лорд Вейдер помешал выстрелить по Явину ради сохранения его покоя, — поддакнул Люк.

— Не подхалимничай, щенок. Я и так неслыханно милостив к вам. Известно ли тебе, что обитатели этой камеры редко переживают первую же ночь?

— Почему?

— Скучно.

— Зачем ты пришел? — голос принцессы предательски дрогнул.

Слухи о беспричинных смертях в подвалах храма до нее доходили. Но ее напугала не столько исходящая от неожиданного хозяина подземелья угроза, сколько готовность соратников решить внезапно возникшую проблему таким образом.

— Сегодня я решил развлечь себя коллективным просмотром новостей. Вы составите мне компанию.

Интонация говорящего очевидно согласия от присутствующих не требовала. Она просто ставила их перед фактом — развернувшимся прямо в воздухе виртуальным экраном. У Люка язык чесался спросить, как призрак это делает, но лучше не будить в ситхе зверя, и парень смолчал. На экране же появляется знакомый зал, из которого Люка вывели несколько часов назад. Состав присутствующих тот же. Видимо, руководство Альянса решило возобновить судебный процесс, несмотря на время суток.

— Судебное заседание объявляю открытым, — торжественно произнесла госпожа Мотма, словно желая подтвердить догадку Люка. — Империя заявила о своей готовности предоставить подсудимому адвоката в режиме онлайн трансляции.

В зале недовольно поворчали, но по сути возражений не последовало, и секретарь судебного заседания включил проектор. Качество изображения и так было не ахти, поэтому Люк понял, чья голограмма появилась на площадке проектора только по изумленному гулу.

— Император Палпатин? На каком основании? — попыталась опротестовать такое кадровое решение председатель суда.

— Соблаговолите взглянуть, ваша честь.

От смиренного голоса «адвоката» Люку сделалось страшно. Но пока из принтера просто вылезло несколько листов. Секретарь огласил их содержание.

— Нотариально заверенный диплом юрфака набуанского университета на имя Шива Палпатина. Квалификация — магистр права. Специализация — государственное и конституционное право. Далее, лицензия на право вести адвокатскую деятельность так же на имя Ш. Палпатина. Подписи старшин гильдии независимых адвокатов Империал-Сити. Дата выдачи — семнадцать минут назад.

— Формальности соблюдены. Переходим к рассмотрению дела по существу.

Люку показалось, или в голосе неистовой Мон сквозит неуверенность? Если да, то как в воду глядела.

— Прошу прощения, ваша честь, но сторона защиты имеет несколько формальных вопросов. Прежде всего, отвод председателя уважаемого суда.

— На каком основании?

— Отсутствие у вас необходимого для должности имперского судьи стажа работы в области юриспруденции.

— Мы не подчиняемся людоедским законам тиранической империи!

— Суд может осуществляться только по законам государства. Если не Империя, то элементом чьей судебной власти является настоящее собрание?

— Альянс за восстановление Республики не опирается на какую бы то ни было государственную власть.

— Жаль. Ибо в этом случае данное собрание незаконно, и его решения юридически ничтожны.

— Не честнее ли просто признать очевидность тягчайших преступлений обвиняемого ситха и невозможность их опровергнуть по существу?

— Отчего же? Только вы сперва определитесь с государством, чьим именем приговор оглашать планируете.

— Предлагаете немедленно провозгласить Новую Республику?

— Настаиваю.

— Потом на отсутствие республиканского уголовного кодекса сошлетесь?

— Нет. Потому что независимое государство может отправлять правосудие хоть на основе обычного права. Не мое дело.

— В ваших словах есть резон. В заседании объявляется перерыв.

Экран погас. Призрак растворился вместе с экраном. Говорить не хотелось. Молчание висело над головами, наверное, около часа. Сперва Люк прикинулся спящим, а потом и правда погрузился в зыбкое подобие дремы. Сквозь которую ему чудился то шелест ветра, словно Экзар Кун напевал нечто жизнерадостное над самым ухом, то рокот прибоя — могучую силу Дарта Вейдера, то что-то еще, для определения которого у юного джедая не хватало слов.

Потом пол ушел из-под ног и вовсе не во сне. Люк вскочил на ноги и замотал головой. Закинувшая руки за голову Лея и бровья не повела.

— Ты чувствуешь? Что-то взорвалось!

— Кто бы сомневался, — безразлично отозвалась принцесса.

— О чем ты?

— О том, что Палпатин обещал обеспечить защиту лорда Вейдера.

— Ты думаешь?

— Чего тут думать? Старый хрыч загнал наших в ловушку. Не объявить о создании новой республики они не могут. Наверняка напихают в заявление кучу трескучих и, на их взгляд, бессмысленных фраз о преемственности власти от прежней Республики, просто чтобы замаскировать свою растерянность и спонтанность решения. Палпатин резонно заявит о том, что правопреемницей Республики: всех ее территорий и имущества является Империя. Казус белли просто титано-кремниевый.

— Казус чего?

— Белли. Повод к войне.

— Может, Альянс не заявит ни о чем таком спорном?

— Значит, Палпатин потребует вернуть Вейдера как не по своей воле оказавшегося на сопредельной территории и ничего дурного там не совершившего. Если чего противоправное за ним и водится, так на планетах Империи, а в Новой Республике он — ни-ни.

— А если…

— Не сомневайся, у Палпатина все ходы на сто шагов просчитаны. И ты сам слышишь, война уже началась.

— Зачем императору такие сложности?

— Ему зачем-то захотелось превратить Восстание в войну.

— Превратим гражданскую войну в империалистическую! — задорно прошелестел торопливо проскользнувший по камере Экзар Кун, перед тем как исчезнуть где-то меж щелей потолочных перекрытий.

— Куда это он? — как-то вдруг растеряла все свое всезнайство Лея. Призрака она очевидно боялась.

— На войну. Чтоб это веселье без него не кончилось, — отозвался Люк.

Говорить не хотелось. И дело вовсе не в том, что душу грызла тревога за себя и за других. Беда в том, что Люк не мог понять о каких других: почти ставших друзьями повстанцах или отце-ситхе, у него сильнее болит душа. Так не бывает? Но с ним было именно так.

Дверь камеры внезапно распахнулась, и к ним ввалился волокущий чье-то тело пилот. Ни пилота, ни тело сразу опознать не удалось, потому что идущий входил спиной вперед.

— Ведж?.. Антиллес, это ты, что ли?

— Генерал Мадин, что с вами?

Люк и Лея узнали своих знакомых практически одновременно.

— Все, амба! Мотма провозгласила Республику, а старый хрен объявил нам войну, и тут же скомандовал «фас» своему кибер-волкодаву… — истерично засмеялся Ведж. — А тот одним ударом положил все наше руководство.

— Как?

— А я знаю?!

— Оказывается, ситх может убивать и без знаменитого на всю галактику жеста. Чтобы положить половину зала ему хватило секунды и взгляда.

Крикс Мадин, напротив, оставался неестественно спокойным. Хотя, возможно, у него просто сил на эмоции нет. Бок его куртки пропитан кровью. Впрочем, словно очнувшаяся Лея делать скидки на здоровье не стала и вцепилась в генерала аки пиявка.

— Если все руководство Альянса погибло, то почему вы здесь?

— Наверное, потому что костоломы Айсарда не умеют допрашивать трупы.

— Вейдер его оглушил, — вдруг успокоился и принялся защищать Мадина Ведж. — Мелочь, вроде меня, ситх не тронул, и я вытащил генерала в коридор. Там мы на штурмовиков нарвались, и вот…

— Почему тут оказались?

— Случайно. На улицу не сунуться: там десант высаживается. Вот мы в подвале укрыться и попробовали. Свет отключился, и дверь оказалась открытой…

Лея живо поднялась с места и рванулась к двери. Тяжелая плита действительно с трудом, но поддалась. Оставшиеся без электричества магнитные замки отключились. Люк же уже стягивал с себя рубаху, чтобы перевязать раненого. Еще бы вспомнить, как он с помощью Силы лорда поддерживал. Там его куда-то унесшийся Кун направлял, а тут придется самому.

— Не надо, — генерал попробовал отстраниться. — Я не должен попасть им в руки живым.

Дальше разведчик договаривать не стал. Но и без слов понятно, его последняя надежда — на наследственное умение Люка убивать без оружия. Остальным добить раненого очевидно слабо.

— Поздно, — глухо выдохнул Скайуокер. — Дарт Вейдер совсем рядом. Я его чувствую.

Впрочем, закончить перевязку сказанное ему не помешало. И с ощущением в Силе он не ошибся: в проеме тихо взвизгнувшей от резкого толчка двери появилась знаменитая черная фигура.

Штатно укомплектованный Дарт Вейдер разве что респиратором пыхтел ощутимо тише, а в остальном скрупулёзно следовал сложившемуся имиджу. Кажется, находящихся в камере он даже не заметил. Только вот некая тяжелая сила не давала им даже пальцем пошевелить. А волна ужаса заставляла зажмурить глаза. Оставалась бороться со страхом и беспомощно наблюдать за уверенными действиями ситха.

Тот вальяжно так прошел в середину камеры, словно в ней никого и не было. Не повернув головы ведро в сторону сидельцев, Дарт Вейдер прошествовал к центральной лежанке, которую совсем недавно занимал Люк, стряхнул с нее нехитрое барахлишко джедая и принялся отрывать пластиковый лежак. Неожиданно. Но невольные зрители не успели посомневаться в психическом здоровье ситха, как удивляться им пришлось иному.

Под пластмассовой доской оказался каменный монолит, словно из одной плиты, что и пол, вырезанный. На низенький стол похож. По краю — затейливая резьба. А там, где было изголовье, глубокий желоб. О том, что должно стекать по этому желобу, люди догадались, только когда аж трясущийся от нетерпения призрак Куна приволок вполне материальный ножик. Дарт Вейдер задумчиво крутанул его в пальцах.

— За вами должок, лорд Вейдер.

Призрак аж сквозь сетку дыхательного аппарата норовил просочиться. Живой ситх досадливо отмахнулся.

— Надоело самообслуживание. Хочу, чтобы с почтением и трепетом, — не унимается шелест ветра. — Хочу джедая! Хочу его силу!

— Ладно, сам напросился. Потом не жалуйся, — зарокотал Вейдер.

Угрозы особой в голосе как будто и не прозвучало. Но призрак уже начал про возможность торга. Только лорд его слушать не стал. Не сходя с места, выдернул Люка к себе поближе. Сказать, что тот и испугаться не успел, было бы неправдой. Еще как успел. А последнее, о чем помнил — это удар в грудь рукояткой ритуального ножа.

На той стороне Великой Люка встречал зверь. Даже не так: Зверь. Зверина со сверкающими алым пламенем глазами щерил клыки-кинжалы и бил об землю длинным и гибким хвостом-змеем. Змей тоже разевал пасть и вываливал наружу алый, разделенный надвое язык. Потом чудище скрылось в тумане. Это у него из пасти дым валит, или он специально спрятался, чтобы подкрасться к душе убитого джедая наверняка? Нет, муть перед глазами начала рассеиваться, а Зверь потерял объем, словно сдулся.

Люк несколько минут смотрел на нарисованного на высоком потолке зверя. Вспомнил, что такая картинка называется плафон. И бывает во дворцах. Только где дворец и где Люк Скайуокер? Но стоило повернуть голову, как взгляд уперся в высокое стрельчатое окно, явно типовой квартире не соответствующее. Да и размерчик комнаты впечатлял.

— Где я?

Обращался в никуда. Вертеть головой пока не особо получалось, но ощущение того, что рядом кто-то есть, имелось.

— В гостях у сказки, — пробасило из дальнего от окна угла.

Так и есть. В высоком кресле небрежно развалился Дарт Вейдер. В знаменитом доспехе, но без шлема. И индикаторы панели управления на груди не светятся.

— Это ваш замок?

— Нет, императорский дворец. А я как последний дурак сижу, тебя караулю.

— Почему?

— Приказ императора.

Дальше спрашивать расхотелось. Страшно. Кроме того, возникло острое понимание, насколько лорд Вейдер раздражен и растерян. Люк внимательнее прислушался к своим ощущениям. По мере того, как в голове прояснялось, мир вокруг наполнялся новыми, доселе неведомыми красками. Словно Люк долгое время находился в комнате, где вместо реальных вещей — картонные декорации, и вот он вышел в настоящий, живой мир. Даже с закрытыми глазами он видел и понимал гораздо больше обычного: он «видел» как неравномерно прогревает солнце оконное стекло, на внешней стороне которого назойливая мошка выбирала место потеплее, как в «складках местности» причудливой дворцовой архитектуры затевали брачный танец городские нетопырки, а декоративная пальма в углу комнаты готовилась выбросить новый побег. А вот несколько «вечных» лампочек в люстре еще не перегорели только потому, что свет не зажжен. Вечером у дворцового электрика будет работа.

Но все эти ощущения меркли на фоне темной глыбы чувств и настроений Дарта Вейдера. Несмотря на вновь открывшиеся способности Люка, ситх оставался для него загадкой.

— Это и есть Сила? — наконец решился задать вопрос Люк.

— Угу.

— Что случилось? Я ничего не помню…

— Еще бы! Это же надо было так по владыке Куну шибануть. Аж алтарь в пыль!

— Я?

— А кто ж?

— Я его убил?

— Мертвого убить невозможно. Но впечатление произвел неизгладимое. Он теперь лет сто из недр гробницы не высунется.

— Чем его так?

— Кто бы знал. Обычно удар Силы — это либо кинетическое воздействие, либо электрический разряд. Ты же выдал нечто немыслимое.

— Может, гравитационное поле?

— Не умничай, коли не в теме, "эксперт". Внешне вообще ничего не происходило, все живое даже сквознячка не почувствовало, разве что озоном потом воняло. Зато все, что было накачано Силой: жертвенный кинжал, алтарь, кайбер-кристалл светового меча, сам призрак, едва ли не в труху развеялись. А ты — гравитация, гравитация.

— Упс. Прямо как вы с лучом «Звезды смерти».

— Заткнись, умник. И благодари Великую за то, что мой повелитель — не Плэгас Мудрый. Этот великий мыслитель уже разбирал бы нас на детальки в стремлении понять, как оно работает.

— А император?

— А императору пофиг, как оно работает, если работает оно на его Империю.

Вроде бы ничего страшного, но прозвучало совсем без энтузиазма. В исполнении Дарта Вейдера — как-то совсем невесело. Только испугаться по-настоящему Люк не успел. Лорд решительно поднялся из кресла.

— Все! Хватит валяться. Его величество ждет нас.

Вейдер поднялся с места и, пристроив на лицо легкую дыхательную маску в цвет доспеха, решительно зашагал прочь. Пошел, не оборачиваясь, ибо и не сомневался в том, что юноша последует за ним. Проверять, что будет, если нет, как-то не захотелось.

От унизительности сложившегося положения Люк отвлекался мыслью о том, зачем лорду маска. Сидя, он вполне нормально дышал и без нее. Но скорость, с которой ситх несся по бесконечным дворцовым коридорам, заставила и здорового, молодого джедая сбиться с дыхания. Они куда-то опаздывают? Нет, небось. Люк чуть обиженно пытался разглядывать обстановку вокруг. Пусть и на бегу, но дворец рассмотреть хотелось.

Потом Люк сообразил, что дело не в боязни опоздать к императору. Лорд Вейдер стеснялся своего наполовину босого лица. Отчего встречные придворные шарахались куда ни попадя, стоило им лишь показаться в коридоре. Люка же вдруг разобрал смех. Мало того, его причину он счел возможным озвучить. А что? Все равно ситх почувствует.

— В таких черных масках, как у вас, на Татуине появляются либо грабящие мелкую лавочку гопники, либо трусливые горожане во время вспышки ранкорьего гриппа.

Вейдер резко затормозил. Запыхтел, как уже ненужный ему респиратор, попытался сжечь наглого джедая взглядом, но махнул рукой, фыркнул и понесся дальше.

Добежали, наконец. Зал, в котором их ждал император Палпатин, произвел на Люка странное впечатление. То, что зал оказался огромен, ожидалось. Но при этом он не выглядел ни помпезным, ни мрачным, ни изысканным. Скорее все выглядело до скучного строго и голо. Ни золото килограммами а-ля дон Джабба, ни мрачного пафоса Тьмы, ни гармоничного изящества знаменитых музеев. Даже официальной строгости нет.

Хозяина этого ангара Люк сразу и не заметил. Прежде всего, из-за отсутствия трона. Взгляд сам собою искал высокое кресло на возвышении, не нашел и в конце концов наткнулся на невысокого и немолодого человека у конторки. Без мантии, посоха и капюшона, как обычно в головизоре показывают. В удобной, но чуть мешковатой домашней куртке и мягких сапогах. Только для того, чтобы понять обманчивость образа, оказалось достаточным встретиться с ситхом взглядом, который сразу захотелось отвести. Хотелось, но не получалось. Желтые глаза хищника не отпускали, словно жертва уже оказалась в когтях охотника.

А от опустившегося на колено Дарта Вейдера повеяло волнением на грани страха. Того самого, которого Люк не замечал за лордом на Явине. И это неожиданное открытие заставило младшего Скайуокера собраться и взять себя в руки. Как бы ни выглядела обстановка вокруг, ему предстоит бой. Безнадежный? Весьма возможно. Тем лучше он должен быть к нему готов.

Палпатин смену настроения гостя, наверное, почувствовал, но лишь неопределенно хмыкнул в ответ. Вслух же приказал Дарту Вейдеру подняться.

— Ну-с, что мы имеем в итоге?

Император сделал едва заметный знак пальцами, подчиняясь которому, Вейдер снял дыхательную маску.

— Регенерация восемьдесят процентов.

— Впечатляет. Теперь извольте объяснить, как.

— Не знаю, повелитель.

— Ой ли?

Дарт Вейдер уже справился с возникшим было страхом. Теперь рядом с Люком стоял готовый к бою воин. Вот только с кем и ради кого он собрался драться? Время покажет. А пока он просто молчал. Не знал, чтол отвечать или не желал прятать за шелухой слов отсутствие ответа? Так или иначе, император понял, ответа не будет, и заговорил сам.

— Вы, друг мой, трижды за неделю ухитрились пробить барьер возможного. Точнее, пробили-то вы его единожды, а потом повадились в образовавшийся ход нырять.

— Виноват, мой повелитель.

Судя по тому, как старательно лорд Вейдер изображал бравую придурковатость, дело было дрянь. Хотя Люк ума не мог приложить, почему это так.

— Забавный эффект, не находите? — в отличие от Скайуокеров, Палпатин, казалось, наслаждался ситуацией. — Всякий раз, когда вы совершали невозможное, рядом с вами находился кто-то из ваших детей. Верно?

— Вы необычайно проницательны, повелитель. Действительно, на «Звезде смерти» я вмешался во многом из-за страха перед спонтанным выбросом Силы теряющей контроль над собой Леи Органа. Да и что говорить, получить по мозгам удар от миллиардов смертей очень не хотелось.

— А потом?

— Когда умирал на Явине, толком не помню. А в ритуальном зале владыки Куна действовал вполне осознанно. Только ситуация немного вышла из-под контроля.

— Совсем чуть-чуть? — гаденько хихикнул Палпатин. — И в чем именно?

— Я планировал напугать Скайуокера, замахнувшись на него ритуальным кинжалом, и, используя его страх, шугануть уважаемого Куна, чтоб не зарывался. Только на деле, не я воспользовался силой мальчишки, а скорее уж он моей. И вдарил со всей дури… Короче, с владыкой Куном некрасиво получилось…

В отличие от показушной бравады, недоумение лорда Вейдера выглядело вполне искренно.

— Таким образом, очевидно, что даже спонтанное объединение хотя бы двух Скайуокеров обеспечивает потоки Силы, которые способны на невозможное… Занятно. И… Вы не находите такую силу опасной, друг мой?

Вейдер предпочел промолчать. Императора это вполне устроило, и он, выждав паузу, продолжил.

— Трое — это, пожалуй, слишком. Убейте его.

Наверное, оттого, что лорд Вейдер не двинулся с места, смысл слов императора до Люка сразу не дошел. Младший ситх по-прежнему не реагировал, и пауза затягивалась. Первым не выдержал Палпатин.

— Уж не на поединок ли с учителем вы намекаете, друг мой?

Прозвучало зловеще. А разгорающееся все сильнее желтое пламя в совсем уже нечеловеческих глазах и блуждающая улыбка лунатика на губах заставили усомниться во вменяемости императора. Что оптимизма совсем не добавляло. Вейдер же опять никак не показал свое отношение к происходящему. Точнее, наверное, это был бунт, да только слишком нестерпимо долгой получалась пауза.

— Значит, у меня появился выбор? Занятно.

Дарт Сидиус голодным ранкором прошелся вокруг добычи — Дарта Вейдера. Молодого Скайуокера он принципиально не замечал.

— Решил, что резкое улучшение здоровья станет надежной гарантией выбора в твою пользу? Зря. Юный Скайуокер совсем необучен, конечно. Но и твое здоровье не идеально.

С пальцев Палпатина сорвалась даже не молния — особо крупная искра. Да и целился он по ногам лорда. Только для электроники протезов и этого оказалось достаточным. Вейдер беспомощно опустился на пол. Ноги его больше не слушали.

— Повторять не требуется? Точно, нет? Значит, сиди и смотри.

Вот теперь император Люка заметил. И молния молодому человеку досталась куда как более мощная. Правда, убивать его пока не собирались. Хотели — уже убили бы. Это несмотря на охватившую душу панику Люк понимал четко. Как понимал он и то, что император чего-то добивается не от него, а от Дарта Вейдера. Тот же даже голову в сторону сына не повернул.

— Хе-хе-хе…

Палпатин отвлекся на приступ безудержного смеха. Совсем с ума сбрендил.

— Повелитель.

Старший ситх на оклик ученика не отреагировал. А зря. Было в голосе Дарта Вейдера нечто такое, что не стоит оставлять без внимания. Нет, не угроза. Боль, просьба, предостережение. Гремучая смесь.

«Он не может сделать выбор между мной и повелителем» — догадался Люк.

«Дай руку!» Слова пронеслись в голове быстро и коротко, как удар. Это Вейдер. И он не собирается выбирать, кого убить. Он вновь надумал совершить невозможное, объединив свою силу с силой сына. Что именно задумал ситх, Люк не знал. У него есть секунда, чтобы довериться или нет. Протянуть руку ситху-убийце, уничтожившему тысячи на орбите Альдераана и спасшего миллиарды на его поверхности. Воину, способному вырезать от мала до велика защитников Храма и подставить свой борт, чтобы остановить чужих и защитить своих. Человеку, прошедшему через многое. Отцу.

Наверное, это была самая длинная секунда в жизни Люка Скайуокера. Но отец его ждал. Не торопил, не понукал, не уговаривал. Такая спокойная уверенность может быть только отцовской. Потому что в чужом так уверенным быть нельзя. Значит, Люк для Вейдера не чужой?

На этом размышления кончились. Люк шагнул к ситху, вкладывая свою ладонь в его руку. Может, нужен контакт с живым телом? Только подумать об этом Скайуокер не успел. Ибо ощущение такое, словно он за оголённый высоковольтный провод схватился. Мир вспыхнул. Погас. Вывернулся наизнанку. Распался на тысячу осколков. Вывернул наизнанку и расколол на тысячу осколков самого Люка. И вновь погас, вместе с сознанием.

Сознание, пусть нехотя, сквозь туман, но вернулось. А вот мир… С миром было что-то определенно не так. Он словно встал с ног на голову. Люк лежал, раскинув руки, на полу, а над ним на потолке скрючился император. И ладно бы один, а там и его стол-конторка как-то оказался. И где Вейдер? Люк осторожно повернул голову и обнаружил отца в углу над окном. Нет, все-таки под. И это не император со столом на потолке очутился. Они-то как раз на полу остались. Это Люк неким непонятным образом к потолку прилип. Это и есть очередное невозможное в исполнении Дарта Вейдера?

И тут до Люка дошел смысл убогой строгости помещения. Это не кабинет — это полигон для сомнительных экспериментов с возможными жертвами и разрушениями.

Только поразмышлять, лежа на потолке, о сути местных исследований не пришлось. Император застонал, а потом заговорил вразумительнее. Люк прислушался.

— …Ты моя внучка, Рей! Убив меня, ты обретешь мою силу и встанешь во главе Империи! Ты вернешь величие Империи, дитя мое!..

— Эй, что за бред? С вами все в порядке? — первым не выдержал младший ситх. В его голосе звенела растерянность и забота.

Звенела столь неприкрыто, что Люк аж опешил. Чувствовать сострадание и заботу по отношению к императору-безумцу? Дарт Вейдер сам не ку-ку? Хотя, Люк это так — от растерянности. Реально такое отношение младшего ситха вдруг вызвало уважение. Сам император, может, и был безумен, но пребывал в состоянии крайней растерянности, которую не мог скрыть даже такой опытный политик как Палпатин.

Тем временем Дарт Вейдер выбрался из угла и почти ползком добрался до императора с пачкой влажных салфеток. Забота, с какой он принялся стирать кровь с лица своего повелителя, по плечу только безоглядно любящей мамаше.

— Заткнись, щенок, — не поворачивая голову к Люку, ответил на мысли сына Вейдер. — Родительская забота — это инстинкт. Забота о стариках — привилегия разума.

Император же продолжал очумело пялиться на ученика и бормотать о непонятном.

— Лорд Вейдер? Вы не погибли под Эндором?

— Эндор — это где?

— Где? — Палпатин поднял на своего ученика все еще ошалелые, но вполне себе человеческие серые глаза. — Какая разница? Ты полез защищать сына и погиб…, Впрочем, я тоже.

— А Рей кто такая?

— Говорю же, внучка. С твоим внуком, между прочим, крутила…

— Каким еще внуком?!

— Сыном Леи и какого-то контрабандиста Соло.

— Бред.

— Не бред. Знаю я этого Соло, — решился подать голос Люк.

— Все равно бред!

— Теперь уже да. А только что было одним из наиболее вероятных вариантов будущего.

— Бредового, — упрямо продолжал гнуть свое Вейдер.

Наверное, оттого, что у него никак не получалось активировать электронику протезов с помощью булавки, лорд злился. Но по мере того, как понимал, что после совместного с Люком удара вменяемости в Палпатине заметно прибавилось, злость эта становилась все более веселой.

— Снимите меня отсюда, — опять напомнил о себе Люк.

— Что ты там делаешь? — осторожно, словно опасаясь резкой боли поднял голову Палпатин.

— Не знаю…

— Вейдер?

— Сам свалится через пару минут. Вот остаточное гравитационное завихрение уляжется, и свалится.

Правда. И минуты не прошло. Только порядка в мире от этого не прибавилось. Сидеть на полу между внимательно ощупывающим свою голову императором и ковыряющимся в заклинившем колене Дартом Вейдером — разве это нормально?

— Что это было?

— Почти протонно-лучевая терапия головного мозга, — несмотря на ученые слова интонация у Палпатина получилась совсем матерная.

Вейдер поддакнул на хаттском. С коленом он наконец справился, но током его напоследок долбануло основательно, вот и не сдержался. Но тут же поднялся на ноги, сделал несколько пробных шагов и протянул руку императору, помогая тому встать. И никакого намека на то, что они совсем недавно готовы были драться не на жизнь, а насмерть.

— Вы... Вы это нарочно устроили? Разыграли передо мной комедию, чтобы я испугался и объединил свою силу с лордом Вейдером для вашего исцеления?

Люк не сумел сформулировать свою догадку четче. Но его поняли. И не возразили. Впрочем, и объяснять ничего не торопились. От чего в душе завозилась горькая обида. Чувствовать себя пусть уникальным, но инструментом в чужих раскладах оказалась нестерпимым до слез.

— Ишь ты, гордый. Скайуокер, куда деваться… — хмыкнул, заметив его состояние, Палпатин. Люку хотелось надеяться, что уважительно.

А от Вейдера прилетела имитация подзатыльника. Не обидная, скорее — защищающая. Из тех, что рассчитаны на внешнего зрителя: «Надо будет, я этому обормоту сам ввалю, а чужим обидеть не дам!» От этого понимания на душе вдруг стало тепло и спокойно. Не самые подходящие время и место для пробуждения сыновних чувств, но есть как есть.

— Ты его еще по головке погладь и сопельки подотри, — ехидненько хихикнул Палпатин.

Только в его интонации уже не было безумия. А легкая зависть была. Вейдер же отреагировал традиционной готовностью исполнить любой каприз повелителя. Нет, за носовым платочком не полез, но волосы сыну взъерошил весьма основательно. Жест получился нарочито насмешливым. Только Люк до конца не понял, прятал ли лорд за этой насмешкой отцовские чувство или повелителя слегка подкалывал. Последнее предположение заставило опасливо покоситься на императора.

— Ты чего-то хочешь, юный Скайуокер? — заметил этот взгляд Палпатин.

— Хочу понять, что происходит.

— Экий ты бестолковый. Я же говорю: медицинская процедура. Просто до сего момента вызванная Темной стороной Силы мозговая дисфункция считалась неизлечимой. Побочный эффект работы с большими энергиями. И скольких великих ситхов сгубил. Жуть. Так что, чтобы окончательно не сойти с ума пришлось совершать невозможное.

— Звучит так, словно невозможное совершали вы.

— И я тоже. Думаешь владыке Тьмы легко довериться кому-то чужому настолько, чтобы позволить нанести по себе удар. Удержаться и не выставить щит. А мне пришлось делать именно это. Иначе волна вашей лечебной Силы не достигла бы цели.

В голосе Палпатина звенела нескрываемая гордость собой. Захотелось незло, но подкусить.

— Идея такого излечения от безумия возникла, когда у Дарта Вейдера легкие начали восстанавливаться?

— Да, именно тогда я увидел возможности вашего тандема.

— Но лорд Вейдер легко пустил мою силу к себе?

— Тоже мне — сравнил! Дарт Вейдер был практически при смерти, а я почти безумен. Разницу понимать надо.

— Что же теперь?

— Степень моей черной неблагодарности такова, что мне нужны гарантии неприменения вашей уникальной Силы во вред интересам моей Империи. Теперь над этим нам с Вейдером думать надо.

— Без меня?!

— Тебе есть что предложить?

— Да! — неожиданно для самого себя выпалил Люк. — В обмен на свободу всех, кого арестовали на Явине, я готов стать вашим учеником!

— Уф! Я-то боялся, парень — теха-матеха безвольная, которого куда поведут, туда он и пойдет, — шумно выдохнул Дарт Вейдер.

— Нет, ничего — зубастенький. Только любимые грабли у всех Скайуокеров одни и те же.

— Именно поэтому условия мальчика нам придется выполнить.

Это они о чем?

Сегодня Уилхафф Таркин ждал гостей. Правду сказать, гостя. Ибо на многие сотни километров вокруг было их двое. Так что или ты к нему, или он к тебе. Только ходить в гости к зеленому старикану Йоде Таркин не любил. Прежде всего потому, что подозревал соседа в замаскированном под аскетизм неумении организовать собственный быт. Да что там говорить, от Йодиного чая у бывшего гранд-моффа несварение желудка регулярно случалось. Про супчик и грибное рагу разумнее умолчать.

Свою-то жизнь в изгнании Таркин сумел организовать вполне комфортно. Хотя сначала был почти уверен, долететь до места ссылки живым император ему не даст. Но пока человек жив, он надеется. Вот и опальный чиновник за жизнь свою опасался, но звездолет нагрузил по самые ноздри. И не прогадал. Так что небольшой, но уютный коттеджик у него имеется. Не экологично-бревенчатый по последней моде, конечно, просто щитовой, но в здешнем теплом климате — вполне. Благо, компактный ядерный генератор освещение-отопление, плюс работу бытовой техники и изыски типа борьбы с мошкарой и осушение воздуха от избытка сырости, обеспечит лет на сто вперед с гарантией.

Только Таркин надеялся покинуть это дикое место гораздо раньше. Как? Вернув милость повелителя выдачей ему беглого джедая Йоды, например. Вот только случай верный подвернется. А пока… Пока ждем зеленого в гости. Больше общаться все равно не с кем.

Только он что-то запаздывает сегодня. Чего раньше за ним вообще-то не замечалось. Видимо и профессиональный отшельник ценил пребывание в комфортных условиях и приглашениями не пренебрегал.

Ожидающий гостя хозяин уселся в стоящее на открытой веранде плетеное кресло и устремил свой взор в туманную муть вечернего болота. Назвать этот пейзаж далью не получится, но смотреть на колебания тумана меж причудливо изогнутыми стволами редких деревьев можно столь же долго, как и любоваться бегущими по небу облаками. Правду сказать, раньше склонности к созерцанию мира вокруг за Таркином не наблюдалось. Некогда было, да и желания не возникало. А теперь времени завались, и желания стали возникать с точки зрения прежнего гранд-моффа — странные. Если и дальше так пойдет, он пейзажи местных топей писать наладится. Родившаяся как ироничная шутка мысль все больше обдумывалась Таркином всерьез.

Ну вот, наконец-то. Зеленый сморчок по обыкновению выскочил как из-под земли. Никогда не получалось увидеть его появление раньше, чем он окажется у кромки служащего забором силового купола. Таркин отключил защиту, впуская гостя к дому, с улыбкой на устах. Вполне искренней, между прочим. Он привык думать о соседе с легким, почти ласковым превосходством. Привязался он к зеленому, похоже. Впрочем, привязанность эта никак не помешает ссыльному вернуться в большой мир, используя товарища по несчастью в качестве ключа в этот мир. И противоречия либо подлости особой Таркин здесь не видел. Каждый сам за себя. Даже понимание того, что Йода может читать мысли своего соседа, не слишком напрягало. Причем — обоих. Во всяком случае, от взаимных визитов никто не отказывался.

— Не существует завтра вовсе, да, — сообщил не иначе как прочитавший мысли хозяина о себе Йода, уютно усаживаясь в кресло рядом с Таркином. — Ибо когда завтра наступает, в сегодня превращается оно.

— И не говорите. У нас тут что вчера, что сегодня, что завтра — один ситх. Я уже почти год здесь, а хоть бы что изменилось…

— За двадцать лет не менялось ничего здесь, н-да.

— Типун вам на язык.

— Надежду в сердце своем зря лелеете вы.

— Почему нет? Надежда умирает последней.

— Зачем, да? Нет эмоций — есть покой.

Так лениво перебрехиваться они могли часами. Благо, какова бы ни была тема, близко к сердцу ее не принимали. Не иначе как местный нерастворимый туман приглушал не только звуки, но и чувства. Потом они перебирались с веранды в крохотную столовую пить чай. Ибо гость отлично видел в темноте, а местные болотные твари им брезговали. Оттого и уходил далеко за полночь. Рано утром вставать никому не требовалось…

Только на этот раз месяцами отработанный до уровня ритуала порядок оказался нарушен. Изгнанники еще вовсю нежились под теплым, сухим ветерком тепловой пушки и щурились на блеклый блин закатного солнца, не потому что оно слепило, просто глаза открывать лень. Но вдруг Йода нервно поднял уши торчком и напрягся.

— Идут сюда они.

— Кто?

— Туман застилает пути Силы. Не вижу отчетливо я.

Таркин не ответил. Сперва, потому что ничего такого не почувствовал. А через миг, потому что понял, старый Йода совсем слаб глазами стал. Туман-туманом, но фигуру Дарта Вейдера тяжело с кем-то спутать.

Ситх выходил из леса не один. В компании невысокого и на фоне массивной фигуры лорда даже щуплого парня лет двадцати. Вообще паренек — полная противоположность Вейдера. Во всяком случае внешне и на первый взгляд. На второй замечаешь, как слаженно они через залитую болотной жижей канаву переберались. И слова друг другу не сказали, а парень прочность хилого моста проверил, лорд походя выползшую к сапогу парня гадюку дистанционно придавил. Нет, эта пара умела работать вместе.

Йоду же появление парня расстроило едва ли не сильнее, чем вид здравствующего ситха.

— Последняя надежда был он. В девочке Сила не та совсем.

— Зато воспитание практически ситхское. Спасибо Органе!

В на редкость жизнерадостном реве киборга было нечто неправильное. Таркин не сразу понял, что именно. Это был именно рев луженой человеческой глотки, а не работа вокодера маски. Вейдер же не унимался.

— Это мы удачно зашли, сынок. Йода здесь, так что два раза ходить не придется.

Находить десять отличий между Вейдером старым и новым Таркину расхотелось. Потому что император мог прислать киборга только в качестве палача. За что? Мало ли. За общение с государственным преступником Йодой, например. Суетиться поздно. Думать над деталями лень. Поэтому опальный губернатор молча поднялся навстречу незваным гостям.

Поднявшийся на крыльцо Вейдер бесцеремонно плюхнулся в освободившееся кресло.

— За чайком сгоняй, по-быстрому, что ли, — кивнул ситх Таркину.

— Я помогу? — засмущался от ситхского хамства его молодой спутник.

— Тпру! Куда? А с наставником кто общаться будет?

То ли маленький зеленый джедай был вовсе не так силен, как моффу долгими дагобскими вечерами рассказывал, то ли просто зазевался. Но Вейдер сгреб магистра в охапку, и бросил прямо в руки молодому. Тот попятился с крыльца, бормоча Йоде на ухо что-то вроде того, что император хочет, чтобы он, Люк Скайуокер, учился Силе у старого джедая.

— Вам действительно чаю? — растерянно уточнил Таркин.

— У вас еще что-то есть? Тогда тащите. Чай — не водка, много не выпьешь, а разговор у нас долгий намечается… Эй, Люк, чего встал? Хватай магистра и дуй наш корабль из болота вытаскивать, пока совсем в топь не затянуло.

— Велик ли корабль? — отозвался за молодого человека ловко взобравшийся ему на плечи Йода.

— Лямбда, — вздохнул Люк.

Джедай скривился.

— Так размер не имеет значения. Или я что-то в ваших лекциях запамятовал? — заржал Вейдер.

Странная пара поспешила удалиться.

— Что происходит? — сварливо уточнил Таркин, ставя на столик поднос со снедью и усаживаясь в освободившееся от Йоды кресло.

— Очередная стройка века. И вы на ней будете прорабом.

— Да свершится воля императора. А что за стройка?

— Вы тут новости совсем не смотрите?

— Нет. У нас нет связи с внешним миром. Я даже об обнаруженном джедае доложить, куда следует, не мог.

— О! Тогда вы многое пропустили. Не успели вы отбыть на Дагобу, как на небезызвестном вам Явине завелась независимая республика. И император даже начал с ней сношения. Только пусть и не особо полномочным, но уж точно чрезвычайным послом там оказался я. Ну, темное джедайское прошлое дало о себе знать... И часа та республика не прожила, короче.

— Кто бы сомневался.

Таркин предпочел не заметить двусмысленной иронии Вейдера по поводу «темного джедайского прошлого» ситха. Оно для здоровья полезнее выйдет.

— Только в результате имеем вместо толпы арестованных террористов-мятежников толпу военнопленных.

— Какая разница?

— По мне, так никакой. Но его величество ее видит. Мало того, после нескольких месяцев препирательств, принято решение о восстановлении ненароком придавленной мною республики.

— С чего вдруг? Или его величеству опять нездоровится?

— Император нас всех переживет. Причем в ясном уме и твердой памяти. Причина же в данном его величеством слове, которое он решил не нарушать. Не в этом суть. А в том, что новая Явинская республика будет здесь — на Дагобе. Которая теперь не Дагоба, а Нью-Явин.

— Что за хатт?!

— Да, вы все правильно поняли, губернатор. Меньше чем через месяц сюда прибудет почти миллион голов недобитых ребелов, дабы строить здесь новую жизнь на новых началах. А за тем, чтобы они тут с голоду ненароком не передохли, присматривать вам. Да не переживайте вы так, звезд первой величины там не осталось почти.

Дарт Вейдер опустил глазки долу.

— Ситх…

— Здесь я, — покладисто отозвался лорд. — Хотите сказать, что помешал вам выполнить негласный приказ императора испытать суперлазер на густонаселенной планете я, а в ссылку отправились вы? Зря. Потому что приказ был глубоко ошибочным. Повелитель надеялся волной из миллиарда смертей поставить помутившийся рассудок на место. Только на деле вышло бы совсем наоборот, и мало бы никому не показалось. Нет, мной двигали иные мотивы. Головой я этого не понимал, разве что отбитой печенью чуял.

— Кто этот мальчишка? — решил оставить скользкую тему психического здоровья повелителя Таркин.

— Мой сын. Который год назад стал учеником Дарта Сидиуса в обмен на свободу той шпаны, которая станет народом Нью-Явина.

Тема оказалась еще гаже, и мысль Таркина метнулась в третьем направлении.

— Зачем понадобился Нью-Явин? Старого мало, что ли!

— На старом коренной житель возражал категорически.

Что за житель такой, что с его мнением вынужден считаться Палпатин, перепуганный мофф решил лучше не знать и совсем от отчаяния вернулся к сыну Вейдера.

— Молодой лорд прибыл убить старого джедая Йоду?

— Ну что вы. Совсем наоборот. Люку до лорда как раком до Татуина. Владыка пожелал, чтобы мальчик посмотрел на всамделишного, а не мифического джедая. Кроме того, его величество полагает, что поучиться здоровому джедайскому пофигизму для безопасности Империи полезно будет нам обоим. Так что какое-то время мы тут у вас поживем. Не возражаете?

Таркин молча кивнул. От растерянности, а не от внутреннего несогласия. В складывающихся условиях, он, пожалуй, присутствию ситха даже рад. Это каких же размеров болотная пиявка в здешних топях издохла?

— Вот и ладненько. Столицу, я так думаю, прямо здесь строить будем. А что? Есть великие столицы на семи холмах, а у вас будет — на трех кочках.

* * *

Каким ни маленьким оказался старый джедай, а таскать его на плечах тяжело. С ролью наездника он освоился быстро, да и в деле вытаскивания увязшего корабля ухитрился захватить исключительно руководящую роль. Люк не знал, как там насчет размера, который не имеет значения, но помощник ему точно бы не помешал. Но не судьба.

Поэтому, когда над ухом свалившегося без сил у опоры вытащенного на сухой взгорок звездолёта раздалось старческое кхе-кхе, Люк и ухом не повел.

— Ты также силен и горд непомерно, как и отец твой, да.

— И что с того?

— Идем.

— Сам пошел.

— Идем! Знать ты должен о том, к чему злость и гордыня привести могут.

Наивный зеленый дедушка полагал, что за год в компании двух ситхов Люк об этом не узнал? Но тот же опыт нашептывал не спорить со старшим. Поэтому вслух огрызаться про то, что злость и гордыня довели Палпатина до императорского трона, не стал. И потому что это, как и слова джедая, не вся правда, и потому, что нарываться неохота.

Вообще, насыщенный год выдался. Он за всю свою жизнь столько всего не видел, не узнавал, не делал, как за этот год. Достаточно сказать, что его утро начиналось часов в пять с ощутимо-увесистого пинка папаши-Вейдера; «Подъем! Дрыхнуть на Татуине надо было!» Если, глядя на Лею, Люк понимал, что из нее готовят политика, в идеале — наследницу престола, то что хотят получить из него, понять пока не получалось. Вернее сказать, пока он был подушкой безопасности между ситхами и миром: снимал стресс, гасил вспышки гнева, давил на корню рецидивы безумия своего учителя. Но такие проблемы возникали все реже и реже, а тренировали Люка не только и не столько в области медицины, а… Да ему фантазии не хватает придумать область, в которой его не гоняли. Вот теперь стажировку у джедая придумали.

Джедая он побаивался. Не конкретно этого, и не потому что это адепт светлой стороны Силы. Потому что он непонятен. Так же непонятен, как втянувший его во всю эту историю Бен Кеноби. Что старый татуинский отшельник хотел от Люка Скайуокера, молодой человек так и не понял. Почему Бен не присоединился к Восстанию, хотя вроде бы поддерживал его всей душой? Ради воспитания нового джедая? Но он джедая из Люка не воспитывал. Сидел почти двадцать лет пень-пнем, а потом вдруг с места сорвался. И вот еще один такой непредсказуемый на Люкову голову. Вообще, общение с Дартом Вейдером научило осторожности. Не в неуемной ярости ситха дело. Император хотя и считался учителем Люка, но настаивал на том, чтобы большую часть времени ученик проводил с отцом, а того по таким эвочьим углам носит, что хочешь — не хочешь, чтобы просто выбраться оттуда живым, научишься сперва думать, а потом опять думать, перепроверяя надуманное ранее.

Сказать, что Люк с Вейдером стали особенно близки за это время, едва ли можно. Но они научились работать вместе. И уважение, а временами восхищение лорд в сыне вызывал. Еще хорошо было посидеть вместе с кружкой пива и просто помолчать. Но это так, по великим праздникам.

Праздникам редким не только из-за обилия дел, но и из-за повышенной словоохотливости отрастившего новые легкие ситха. С вокодером много не поговоришь, вот и намолчался за двадцать лет. Зато теперь он такие спичи перед офицерами флота закатывает! Адмиралы краснеют, но конспектируют. Люку же сперва за отцовский хаттский, высокохудожественный стыдно делалось. Потом, правда, заметил, что остальные от услышанного млеют. Наверное, оттого, что помнят о том, как милорд доносил свое недовольство до окружающих без использования ненормативной лексики.

Так за мыслями о Дарте Вейдере Люк Скайуокер и доволок джедая до некоего одному зеленому ведомого места. Что-то не так? Они уже почти вылезли из зарослей особенно колючих и цеплючих кустов, просвет впереди заметен уже и Люку, а Йода на его плечах тревожно завозился. Это он из-за колебаний темной силы впереди занервничал? Так ее уже несколько километров даже неодаренный чувствовал бы. Значит дело в звуках работы какого-то инструмента впереди? Бензопила вроде.

Точно, бензопила. На поляне, на которую они наконец выбрались, обнаружились Вейдер с Таркином. А Таркин — с бензопилой. Еще одно усилие потного и красного с натуги моффа, и огромное сухое дерево посередине поляны начало шумно заваливаться на сторону.

— Поберегись! — зычно перекрывает треск ломающихся ветвей Вейдер.

Уши Йоды встопорщились в разные стороны. Они именно к этому дереву полночи шли?

— Извините, гранд-магистр, объяснять, что такое Тьма, моему сыну будут профессионалы. Ваше дело — растолковать, что такое Свет.

— Только ситхи в абсолют возводят все…

— Не так, чтобы все. Но я категорически против того, чтобы мой сын обнюхался галлюциногенными испарениями этой засохшей конопли-переростка.

— О чем ты, ситх?

— О гигантской древовидной дагобской конопле, которую вы, мастер, почему-то считали естественным источником темной стороны силы… А вы, Таркин, чего встали? Топор в руки, и ветки обрубать. Нам же это бревно еще к дороге тащить. Йода, а вы ветки собираете. Зачем? Воля императора. Ему для сохранения самообладания и ясности мысли рекомендовали заняться каким-нибудь рукоделием. Кто рекомендовал? Лорд один с Коррибана, вы его не знаете. Так вот, повелитель решил заняться резьбой по дереву. Статуэтки всякие вырезать будет, и дарить своим врагам, чтоб тех по ночам кошмары мучали. А вы что подумали?