Чужак, или Много тайн, больших и малых (джен)

...издалека,

Подобный сотням беглецов,

На ловлю счастья и чинов

Заброшен к нам по воле рока;

Смеясь, он дерзко презирал

Земли чужой язык и нравы;

Не мог щадить он нашей славы;

Не мог понять в сей миг кровавый,

На что́ он руку поднимал!

М.Ю.Лермонтов

Лонгюссон не глядя взял из воздуха очередной самолетик внутренней почты, быстро пробежал его глазами и скомандовал:

— Поттер, к Главному.

— Без подробностей? — уточнил Гарри, аккуратно выползая из-за стола, так, чтобы не потревожить бумажный курган. Чисто из любопытства уточнил, так-то любой вызов сейчас был очень кстати... хотя Либс, остающийся с завалами черновиков один на один, этого мнения совершенно не разделял.

— Без, — коротко подтвердил начальник следственного отдела. Гарри неубедительно изобразил покаянный взгляд в сторону напарника и резвенько пошагал на выход. Больших косяков он за собой не помнил, а что бы там ни припас для него Фальк — это всяко лучше приведения в порядок наглухо запущенных отчетов по тянущемуся уже второй месяц делу.

Главный Аврор ожидал его, стоя «на пороге» личного камина.

— Это не я вас вызвал, Поттер, это нас обоих вызвал Министр. Но предпочел не информировать об этом ваш отдел.

— У нас что-то стряслось?

— Знаю не больше тебя. Вот, — Фальк махнул безликой папкой. — Запросил материалы какие-то пустопорожние. Но, как правило, такие вызовы — не к спокойному деньку. Особенно в твоем обществе, без обид, Поттер, — на этом Фальк развернулся и, бросив горсть летучего пороха, четко скомандовал: — Кабинет Министра Шеклболта.

— На правду не обижаются, — буркнул Гарри себе под нос, а потом в точности повторил маневр шефа.

За большим столом для совещаний Кингсли был уже не один. По правую руку от него восседал Люциус Малфой и выглядел при этом так, что несведущий человек вряд ли правильно понял бы, кто здесь министр, а кто — его полуофициальный консультант с тюремным прошлым. Фальк, как раз отодвигавший второе кресло рядом с Шеклболтом, всем лицом демонстрировал, что его самые мрачные подозрения, связанные с вызовом Поттера, только что усилились вчетверо.

— Приветствую, господа, — пророкотал Кингсли. — Минуту терпения, ждем еще одного участника нашего совещания.

Гарри совершенно не удивился, когда в кабинете — даже меньше чем через обещанную минуту — появился второй Малфой. Последнее время Кингсли ни разу не общался с ними порознь... ну, по крайней мере, не общался с Гарри в отсутствие Драко. То ли считал их сиамскими близнецами, то ли верил, что Малфой-младший облагораживающе влияет на местами взрывной и непредсказуемый нрав Героя.

— Добрый день, господа, отец, — Драко был в рабочем модусе, и всё же Гарри показалось, что он выглядит беспокойнее обычного. По всему выходило, что Аврорат в лице Фалька и Поттера — единственные, кто еще не в курсе причин сегодняшнего сбора.

— Присаживайтесь, Драко. Итак, господа, у нас с вами очередная проблема, — тянуть время Кингсли не стал, сразу перешел к сути. — Некоторые из присутствующих уже частично посвящены в происходящие события, но, думаю, сейчас нелишне будет проговорить ситуацию максимально полно и с самого начала. Лорд Малфой, будете так любезны?

— Разумеется, министр, — именно что любезно отозвался Люциус. — Начну с предыстории вопроса, полагаю, это имеет значение.

Шеклболт кивнул, и Малфой-старший начал доклад:

— Еще в середине семидесятых Темный Лорд всерьез планировал использовать не грубую силу, а куда более деликатные методы воздействия. Лично я в то время занимался сбором и хранением данных, которые можно было бы использовать для давления... проще говоря, собирал компромат на значимых политических деятелей, а также на приверженцев Дамблдора, а также на Министерство Магии в целом. После воскрешения Лорда в девяносто пятом мне было поручено продолжать эту работу. При этом Лорд был крайне недоволен уничтожением всех ранее собранных материалов, а они были уничтожены на следующий же день после его исчезновения в восемьдесят первом, дабы не вызвать лишних вопросов к хранящим их лицам, — Люциус вежливо улыбнулся Фальку. — Во избежание повторения этой огорчившей Лорда оплошности в банке Гринготс была заведена ячейка для хранения резервной копии нового архива. Доступа к ее содержимому ни у меня и ни у кого из известных мне людей не было, была только возможность пополнения — строго немагическими предметами. В период с февраля по июнь я трижды отправлял в эту ячейку пакеты, содержащие порочащие сведения о Корнелиусе Фадже, Руфусе Скримджере, членах семьи Уизли, Амалии Боунс, а также о деятельности Министерства в целом. В июне девяносто шестого, когда я окончательно утратил расположение Лорда, все мало-мальски значимые бумаги у меня изъяли, и дальнейшим пополнением этого архива занимались Эйвери, Руквуд, Нотт, возможно, еще кто-то, и сам Лорд — когда получил возможность беспрепятственно применять легилименцию к любым сотрудникам Министерства Магии. Отдельно отмечу, что сбор порочащей информации о деятельности Министерства продолжался и в период правления Пия Толстоватого. Формально Волдеморт по-прежнему не имел отношения к властным структурам, а значит, при неблагоприятном стечении обстоятельств по-прежнему же мог использовать дискредитацию официальной власти в собственных интересах. Однако Лорд был безумен, логика его после воскрешения... Он так и не счел нужным воспользоваться собранными материалами. А теперь у нас есть серьезные основания полагать, что вскоре содержимое упоминаемой ячейки банка Гринготс попадет в руки недружественного Магической Британии волшебника.

Люциус умолк, кивнув Кингсли, будто передавая ему эстафетную палочку. Министр кивнул в ответ и обратился к Фальку:

— Вы нашли материалы, Найджел?

— Да, — Фальк за время малфоевского доклада совсем посуровел. — Я так понимаю, сейф Эльзы Таринов — это та самая «резервная ячейка»?

— Именно так. Будьте любезны, расскажите, что у Аврората есть по этому вопросу.

Фальк откашлялся, глянул на папку, но открывать ее даже не стал, заговорил так:

— Эльза Таринов, сорок седьмого года рождения, замужем никогда не была, однако благополучно вырастила сына. Является уроженкой Англии, но на момент следственных мероприятий по делу банды Реддла уже более тридцати лет имела двойное англо-бельгийское гражданство, проживала в Бельгии и Франции попеременно. Что не мешало ей иметь личный сейф в лондонском филиале Гринготс, в который, по доверенности от владелицы, регулярно помещались некие пакеты немагического характера. Собственно, интерес у следствия вызвал тот факт, что «доверенными лицами» мисс Таринов оказались несколько волшебников, уличенных в связях с Реддлом. Однако в их показаниях веских оснований для начала каких-либо следственных действий в отношении самой мисс Таринов не нашлось. Изъятия чего-либо из этого сейфа не происходило ни разу с момента открытия. Доступ к нему имела исключительно сама мисс Таринов и только при личном посещении, отсутствие возможности удаленного пользования сейфом отдельно оговорено в условиях найма.

Фальк сделал паузу и раздраженно покосился на невозмутимого Люциуса.

— Аврорат в то время выявил сотни волшебников, причастность которых к преступной деятельности была опосредованной или недоказанной: поставщики вполне легальных товаров, исполнители не противоречащих закону поручений... В общем, доказательств причастности мисс Таринов к какой-либо незаконной деятельности у следствия нет, соответственно, накладывать какой-либо арест на ее имущество было бы как минимум — незаконно, а как максимум — вызвало бы вопросы международных правоохранительных служб, поскольку речь идет о гражданке другой страны. Так что сейф мисс Таринов неприкосновенен по сей день. У меня всё.

— Министр, а там и на вас что-то есть, да? — немедленно проявил бестактность Гарри.

— Не знаю, — со спокойной прямотой ответил Кингсли. — Всякое может быть.

— Стоит понимать, — дипломатично встрял Люциус, — что действующему министру грозит неприятностями не только и не столько информация о нем лично. Если выяснится, скажем, что операции, подобные нападению на Грегоровича и ликвидации Каркарова, произошли с участием британских авроров или даже были санкционированы Министерством Магии, вернее, если сведения об этом будут преданы широкой огласке, Британию ждет волна официальных протестов по дипломатическим каналам, адресованных уже нынешнему Министру. А сейчас Магическая Британия и так не в лучшем положении на мировой политической сцене.

— Но какие могут быть претензии к действующему министру, если он сам участвовал в свержении тех, кто вот это всё приказывал?

Люциус и Кингсли совершенно одинаково вздохнули, Фальк хмыкнул, а Драко толкнул Гарри локтем в бок:

— Это так не работает, Поттер. Я тебе потом разжую, пока просто поверь.

Гарри скорчил было гриффиндорскую рожу, но под уничтожающим взглядом Фалька, который знать не хотел ничего о Героях, зато ясно видел перед собой нагло хамящего Министру рядового аврора, быстро поднял руки, правда, так и не убрав с лица некоторую придурковатость:

— Вопросов больше не имею! Извините, что не дослушал... это же еще не вся история?

Кингсли снова кивнул и взял слово сам:

— Так вот, господа, мисс Таринов скончалась около полугода назад, и теперь ее сын желает получить завещанное ему имущество. Что особенно любопытно, этот волшебник, выросший под фамилией матери, после её кончины сразу же сменил документы и теперь носит фамилию отца... — похоже, специально для впавшего в детство Поттера Кингсли сделал драматическую паузу, а Люциус эффектно извлек из воздуха колдофото, которое положил затем на стол между Фальком и Гарри:

— Прошу знакомиться: Джейкоб Антонин Долохов, — Малфой-старший насладился эффектом и продолжил, подхватив тональность Фалька: — Год рождения — тысяча девятьсот семьдесят третий. Гражданин Франции. Окончил Шармбатон, работал секретарем во французском отделении МКВ, однако затем бросил намечавшуюся карьеру и профессионально занялся коллекционированием оружия, наградных знаков и официальных документов, связанных с европейским военным делом девятнадцатого-двадцатого веков, всё перечисленное — преимущественно магловское. С артефактами и зачарованными предметами предпочитает дела не иметь. Несколько раз замечен в применении к маглам конфундусов и прочих заклинаний того же толка в целях получения предметов коллекционирования, отделывался штрафами. Современной политикой особо не увлекался, в активной поддержке идей Гриндевальда и Волдеморта замечен не был. Подтвержденных контактов с Антонином Долоховым не имел. Однако со своей стороны могу сказать, что Антонин достаточно часто покидал ставку Лорда по личным делам, в том числе — за пределами Англии. Куда именно он ездил — мне не известно, мы с Долоховым не были даже приятелями.

— Спасибо, Люциус, — снова кивнул министр. — Так вот, теперь мистер Джейкоб Долохов прислал официальный запрос на получение своего имущества. Все подобные запросы из-за рубежа, — я имею в виду те, в которых фигурируют известные одиозные фамилии, — проходят через меня лично. Мистеру Долохову я ответил, что поскольку содержимое сейфа может быть связано с преступной деятельностью его отца, то просто получить его межбанковской пересылкой он не может, однако предложил ему запросить у гоблинов оценку содержимого и передать Британскому Министерству магии все права на него в обмен на адекватную компенсацию в галлеонах или фунтах. Мистер Долохов от денег отказался и в ближайшее время планирует прибыть в Лондон для решения вопроса наследования. О чем счел необходимым проинформировать общественность с помощью публикации в дамском глянце.

Фальк изумленно хмыкнул.

— Господин Долохов-младший стал мужчиной номера во французском издании Ведьмополитена, — снова перехватил трибуну Люциус. — Кто бы ни занимался этой публикацией, свое дело он знает. В основном господин Долохов красочно рассказывает о непростой судьбе внука русских офицеров-эмигрантов и высокой цели сохранения исторической памяти, частью которой и является упоминаемое наследство. Он прямым текстом сообщил, что собирается в Британию не за деньгами, а за некими документами, которые «могут пролить свет на события мировой истории». Читательницы в восхищении и очень ждут новых публикаций. И никакой политики, заметьте, просто зарисовка о перспективном холостяке в журнале для ведьм.

Иллюстрируя последнее высказывание, Малфой-старший выложил на стол и раскрыл на нужном развороте упомянутый журнал. На этих колдографиях Долохов позировал в мундире, слегка напоминающем дурмштанговскую форму, только более темного оттенка. Долохов стоял в профиль, демонстрируя безупречную выправку, потом резко поворачивал голову к зрителям и коротко по-военному кивал в камеру. Твердый, решительный взгляд прямо в самую душу определенно должен был понравиться читательницам. Только вот гордый мужчина на колдофото был до отвращения похож на своего отца, так что конкретно Гарри его решительность наводила на мысли о Непростительных.

— Ла-адно, — протянул он, налюбовавшись, и снова изобразил гриффиндурка: — Так что надо делать-то? Не пустить этого Долохова к сейфу? Я могу ему морду набить, пусть только сунется в Англию!

— К сожалению, этот вариант нам не подходит, — совершенно серьезно отозвался Люциус. — Работа с историческими документами — довольно сложная в правовом плане тема, и, по моим сведениям, господин Джейкоб Долохов весьма серьезно отнесся к выбору юристов-консультантов как в магическом, так и в магловском мире. Любые действия против него вызовут повышенное внимание опытнейших адвокатов, что опять-таки грозит нам международным скандалом.

— Это очень похоже на провокацию, — хмуро сказал Фальк. — Что там в сейфе — мы толком не знаем, вполне возможно, что полный пшик. А если британское Министерство сейчас начнет активно мешать Долохову — это само по себе будет признанием, что нам есть что скрывать.

— Это, несомненно, провокация, — кивнул Люциус. — Вы еще не упомянули, что любая неприятность, которая произойдет с Долоховым-младшим в Англии, будет автоматически списана на происки Министерства.

— А поскольку он не делает секрета из своей поездки, скорее наоборот, — подхватил Драко, — то неприятности ему обеспечены. На личном счету Долохова-старшего — несколько десятков магов только убитыми, и у каждого из них остались родственники. И тут его сын приезжает требовать наследство отца, нажитое в войну. Ему придется предоставить охрану, тут без вариантов.

— Очередная волна ненависти к Пожирателям и их отродьям, — меланхолично предрек Люциус.

— Которая будет подробнейшим образом освещаться в зарубежной прессе, — в тон ему продолжил Кингсли.

— Непременно, — кивнул Малфой. — И этот список неприятностей возвращает нас к последнему невыступившему докладчику.

— Да, — Шеклболт, похоже, успел забыть, что они еще не перешли от описания ситуации к ее обсуждению. — Поскольку нынешние действия Долохова грозят большими проблемами, если он действительно прибудет в Британию, мы предприняли попытку решить вопрос, так сказать, на территории истца. Сегодня утром Драко неофициально встретился с господином Долоховым в магическом квартале Парижа. Но, насколько я понял из предварительного доклада, успехом эта встреча не увенчалась.

Гарри коротко покосился на младшего Малфоя. Через пролив, значит, скачет, и даже не предупредил. Пусть теперь только вякнет про героев, которых не пойми куда несет!

Но Драко полностью проигнорировал его недовольство, потому что в этот момент отвечал Кингсли:

— Переговоры бесполезны, Долохов действует по наиболее неблагоприятному для нас сценарию: целенаправленно раздувает шумиху, рассчитывая, что она обеспечит его безопасность, и жаждет получить не абстрактное наследство, а вполне конкретный архив. Предлагаю всем присутствующим просто посмотреть воспоминание, оно того стоит.

Министерский думосбор был размером с небольшую ванну — видно, из расчета на такие вот коллективные просмотры. Однако тонкая нить воспоминаний Драко необъяснимым образом заполнила его до привычного уровня.

— Прошу, — сказал Кингсли и первым опустил лицо в серебристый туман. Остальные тут же последовали его примеру.

Гарри огляделся в небольшой безликой гостиной, скорее всего принадлежащей номеру в отеле. Драко-из-воспоминания как раз поднимался из кресла навстречу входящему Джейкобу Долохову, такому же прямому и решительному, как на колдофото в журнале. Маги обменялись официальным рукопожатием, Драко исполнил роль хозяина встречи, предложив гостю кресло и напитки, а потом перешел к делу. Собственно говоря, Малфой изложил примерно то же, что озвучивалось на сегодняшнем совещании: криминальное происхождение обсуждаемого «наследства», возможность выкупа его Министерством, риски при посещении Британии для самого Долохова, сомнительную ценность содержимого сейфа для стороннего мага. Долохов выслушал его с дипломатичным, заметно снисходительным вниманием, отрицательно качая головой на любое компромиссное предложение. Наконец Драко откинулся в кресле и смерил собеседника оценивающим взглядом.

— Мсье Долохов, вы осознаете, что ваш отец был виднейшим участником преступной группировки под предводительством маньяка?

— Как и ваш, — любезно улыбнулся Долохов.

— Как и мой, — отзеркалил улыбку Драко. — Более того, как и я сам. И как непосредственный участник событий, я очень хорошо осведомлен, насколько английское Министерство Магии заинтересовано в максимально полном расследовании тех событий и на сколь решительные меры оно готово ради этого пойти, — на лице Драко оставалась тень улыбки, но в глазах мелькнула холодная тьма Азкабана, достаточно отчетливая, чтобы Долохов понял его правильно. — Министерство крайне заинтересовано в любых сведениях о делах Волдеморта, а вы пытаетесь у него из-под носа увести, возможно, один из самых полных архивов тех лет.

Долохов слегка пожал плечами:

— Ключевое в вашей речи — «тех лет». Документы прошлого принадлежат истории, а не Аврорату. А история — это уже моя вотчина.

Драко покачал головой.

— Пять-шесть лет — это даже не срок исковой давности. Наследие дел наших с вами, мсье Долохов, отцов до сих пор дает о себе знать, причиняя заметные неприятности как Аврорату, так и простым обывателям.

— В таком случае я, как честный и законопослушный волшебник, готов делиться информацией. Давайте вскроем архив публично: я, вы, несколько авроров как с британской, так и с французской стороны, пара независимых юристов и, думаю, пресса... — Долохов издевательски вскинул бровь. — Если там есть что-то, интересное для авроров — они это получат.

— Любые факты, относящиеся к незакрытым делам, априори не подлежат разглашению, — с усталым терпением отозвался Драко. — Мсье Долохов, вы совершенно не похожи на идейного противника действующей власти в чужой вам стране, и уж тем более не похожи на наивного историка-теоретика, не ведающего, что он творит. Может быть, вы уже скажете, что вам на самом деле нужно, и мы все же сможем договориться?

Настал черед Долохова оценивающе смотреть на собеседника. На лице его мелькнула тень сожаления, но он отрицательно покачал головой.

— Увы, боюсь, что это невозможно. Мои интересы вряд ли совпадут с интересами британского Министра.

— Я — не Министр, — немедленно ухватился за оговорку Драко. — Мы уже выяснили, что мы с вами некоторым образом в одной лодке. Поверьте, я лучше кого-либо понимаю, какие могут быть интересы у наследников таких фамилий. И поиск компромиссов с Министерством там, где их вроде бы просто не может быть — моя, можно сказать, должностная обязанность.

— А вот расскажите мне, — Долохов заинтересованно подался вперед, — расскажите, зачем это ВАМ, мистер Малфой? Вы ведь Наследник Рода, верно? Вы по зову души пошли на службу к тем, кто когда-то держал вас за горло, кто посадил в тюрьму вашего отца?

Драко иронично покачал головой:

— Я ведь уже сказал: вы не похожи ни на идейного, ни на глупца.

Резкий ответ ничуть не обескуражил француза, он только чуть сбавил напор:

— И всё же? Разве вы не предпочли бы заниматься делами Рода, а на Министерство, Аврорат и прочие «власти» обращать не больше внимания, чем они реально заслуживают?

— Предпочел бы, — кивнул Малфой. — Более того, именно это я и делаю. Но, кажется, мы с вами расходимся в оценках того, сколько именно внимания реально заслуживает министерство.

— То есть вы всем довольны?

— Мсье Долохов, это я вас спрашиваю, что вам на самом деле нужно, и делаю это куда более прямо, чем вы. Если и вы в ответ хотите спросить о том же, или даже что-то мне предложить — сперва ответьте на мой вопрос, это будет как минимум вежливо.

Некоторое время Долохов разглядывал Малфоя задумчиво, потом решительно кивнул.

— Хорошо. Давайте начистоту, в конце концов, ничего особо тайного в этом нет. Я, мистер Малфой, хочу ровно того, о чем говорил вам: хочу заниматься делами Рода и мало внимания уделять вещам, этих дел не касающимся. Но, увы, имение Долохово осталось в далекой и откровенно безумной стране. Вы говорите, мой отец... наши отцы служили маньяку? Возможно, но Боже мой, всего одному маньяку! В России целые толпы кровавых психопатов сперва растерзали аристократию, потом долго грызли друг друга, потом оплакивали «великое наследие великой страны», напрочь игнорируя тот факт, что это самое наследие никуда не делось, просто никто не умеет к нему обратиться... Эта страна успела трижды сменить даже собственное название с тех пор, как мой дед был вынужден покинуть родовую усадьбу... безумцы, не ведающие корней...

Долохов говорил все эмоциональнее и быстрее.

— Я хочу сказать, Малфой, что министерства, парламенты, правительства — это пыль, и, ей-Богу, она недостойна внимания чистокровных! Но иногда эта пыль имеет слишком большое влияние на наши судьбы. И тогда приходится обращать на нее внимание... — он остановился, беря себя в руки, глотнул воды из хрустального стакана и заговорил уже ровнее: — Я не политик, я, как и мой отец — всего лишь исполнитель, но исполнитель надежный. Есть группа людей, разделяющих мои устремления, и они нашли способ эффективно взаимодействовать с российской охлократией. И для этого им нужны документы, ранее подготовленные моим отцом. Всё просто, мистер Малфой: этот архив — мой ключ к родовому имению. Сомневаюсь, что ваш министр сможет предложить мне альтернативу.

Некоторое время Драко молчал, задумчиво опустив подбородок на сплетенные пальцы рук. Потом поднял на Долохова несколько сочувственный взгляд.

— Вы сами сказали, мсье Долохов — вы не политик. Боюсь, ваша «группа людей» либо заблуждается, либо вводит в заблуждение вас. Видите ли, мой отец лично собирал заметную часть обсуждаемого архива, и там не было ничего, способного значительно повлиять на расклад сил за пределами Британии.

— А может, это вы заблуждаетесь, мистер Малфой? — в тон отозвался Долохов. — Фамилия «Каркаров» вам о чем-нибудь говорит? Очень любопытная была персона, с не менее любопытными знакомствами и деловыми связями на исторической родине. Возможно, ваш уважаемый батюшка был не полностью посвящен в некоторые вопросы? Кажется, он некоторое время был в опале у этого вашего Волдеморта, я правильно помню?

— Вы правильно помните, — нейтрально согласился Драко. — Но это не отменяет его осведомленности.

— Но отнюдь не гарантирует ее, — подытожил Долохов. — Итак, я ответил на ваш вопрос, верно? Теперь вернемся к вопросу, который Я задал ВАМ. Да, среди собранных отцом и его соратниками документов вполне вероятно, и даже скорее всего, есть нечто, что очень не понравится вашим нынешним властям. Но должно ли их недовольство волновать вас, Наследник Малфой? Вы не находите это унизительным?

— К чему вы клоните?

Долохов позволил себе короткую торжествующую улыбку.

— Я уверен, что вы, как лицо официальное и прямо обязанное заниматься моим обращением, способны сильно облегчить мне получение обсуждаемых бумаг. Это не понравится вашим, так сказать, работодателям, но будет ли вас волновать их недовольство, если они перестанут занимать те посты, которые занимают? Так давайте их немного подтолкнем с насиженных мест!

— Это очень смелое и очень размытое предложение, — тоном Драко можно было охлаждать напитки на большом министерском приеме.

— Мой Бог, я ведь действительно не политик! — драматично вздохнул Долохов. — Я выражаюсь недостаточно ясно? Извольте, постараюсь быть конкретнее. У меня есть знакомые, которые отлично разбираются и в международном праве, и в подводных течениях МКВ, и в межправительственных подковерных играх. Да, главной целью нашего интереса является Россия, но иметь сочувствующих, понимающих волшебников в высших правящих кругах Англии мы были бы совсем не против. Кажется, ваш нынешний министр более-менее справляется со своим постом, но при всем уважении: бывший аврор, даже не Главный... что он может понимать в действительно тонких материях, каковыми являются дела чистокровных? Вы или ваш уважаемый батюшка если не в кресле министра, то непосредственно рядом с ним, в роли заместителя и советника министра, устроили бы меня куда больше.

— С чего вы взяли, что при падении нынешнего министра у Малфоев будут шансы приблизиться к этому креслу? Моя семья не в том положении...

— Любую нестабильность можно правильно использовать! — перебил Долохов. — Уж вы-то наверняка это прекрасно понимаете! А с определенной поддержкой — использовать крайне продуктивно.

— Конкретных имен и должностей этой «поддержки» я от вас, конечно же, не услышу?

— Не раньше чем дадите ответ: вы с нами?

— Вы понимаете, что такие решения я не могу принимать в одиночку и наспех. Я — Наследник, не Глава.

— Прекрасно понимаю и не смею давить! — Долохов выглядел удовлетворенным. — Вы согласны поразмыслить над моим предложением, и этого более чем достаточно. Я планирую посетить Соединенное Королевство где-то через неделю. Надеюсь, этого времени достаточно, чтобы принять взвешенное решение? Я буду ждать вестей от вас, мистер Малфой.

Драко только кивнул, явно полностью захваченный своими мыслями.

Воспоминание закончилось в ту же секунду, как за Долоховым закрылась дверь номера. Гарри выпрямился и потряс головой, словно вынырнул из настоящей воды. Драко уже занимал свое прежнее место за столом.

— Как видите, мсье Долохов действительно совсем не политик, — сказал он, как только все расселись. — Иначе бы он понимал, что стабильность в стране и министр Шеклболт устраивают Малфоев куда больше предлагаемых им перестановок.

— Хотелось бы верить, — буркнул Фальк, почти не понижая голоса.

— Собственно для этого я и предоставил максимально полное воспоминание, — ровно отозвался Драко. — Чтобы иметь возможность приносить любые клятвы о том, что, кроме показанного вам, я не вел никаких иных переговоров, не вступал в договоренности и так далее. Желаете клятву, господин Фальк?

— Я не стал бы собирать по такому неоднозначному поводу людей, в устремлениях которых сомневаюсь, — резко перебил Шеклболт открывшего было рот Фалька. — Предлагаю исходить из того, что интересы всех в этом кабинете в данном вопросе максимально совпадают.

— Благодарю за доверие, министр, — вежливо склонил голову Люциус.

— Теперь мы всё знаем? — изящно сменил тему Гарри. Малфой-старший кивнул. — Отлично, так делать-то что?

Ответа ни у кого не нашлось.

— Я не рассчитываю, что мы прямо сейчас найдем идеальное решение, — прервал тишину Кингсли. — Но очень прошу высказывать любые соображения по теме.

— Ликвидировать Долохова до въезда на территорию Британии, — немедленно предложил Люциус и с отчетливой иронией встретил скрестившиеся на нем взгляды. — Некий маг, потерявший близких в Войну и сбежавший после этого во Францию, из публикации в Ведьмополитене узнал, что сын Долохова живет и процветает, и испытал приступ личной неприязни... Совершенно предсказуемое развитие событий, вы не находите?

Гарри уже достаточно наобщался со старшим Малфоем, чтобы не повестись на явную подначку, и теперь с искренним интересом обвел взглядом остальных присутствующих. Фальк закаменел челюстью и уставился в окно. Драко полностью ушел за маску «министерский служащий при исполнении». Шеклболт сохранял ледяное хладнокровие, явно стараясь оценить прозвучавшее предложение с точки зрения интересов МагБритании, а не личной морали или внешней совести в лице присутствующего здесь Избранного.

— У вас есть нужные связи во Франции? — холодно спросил он наконец.

— Некоторые контакты, не более, — с несколько наигранным сожалением ответил Люциус. — На самом деле, я бы не рассматривал этот вариант всерьез: слишком мало времени на подготовку достаточно чистой операции, даже если мсье Долохов не лгал относительно сроков своего визита.

Снова повисла пауза.

— Отослать ему эти бумаги, и всё, — Гарри довольно удачно скопировал тон и взгляд Малфоя-старшего. — Что там натаскали, когда лорд Малфой отошел от дел — мы не знаем. Может, там вообще пустышка, а нас, то есть вас, Министр, действительно просто провоцируют.

— А если нет? — немедленно встрял Драко. — Может, у кого-то сложилось иное мнение, но мне показалось, что Долохов слегка переигрывает, но в целом верит в то, что говорит? — закончил он с отчетливо вопросительной интонацией, переводя взгляд на отца.

Люциус недовольно дернул углом рта.

— В целом соглашусь. Каркаров был темной лошадкой, вполне возможно, что в ставке Лорда он работал на кого-то еще, и след из России более чем вероятен... Не знаю, что там может быть, но верю, что может быть многое. Директорство в Дурмстранге просто так не дается.

— С гоблинами договориться никак? — вяло поинтересовался Драко. — Если бы удалось заменить содержимое сейфа...

— Было бы идеально, — нейтрально кивнул Люциус. — Конкретные предложения, не включающие непростительные, взрывы и драконов?

— Мы и так добились огромного прорыва, заставив их признавать решения Визенгамота о конфискации, — счел нужным добавить Кингсли. — Но мисс Таринов ни в чем не обвинялась, а содержимое сейфа было освидетельствовано представителями банка и однозначно не является темными артефактами. Никаких других оснований для изъятия гоблины не принимают.

Еще немного помолчали.

— Значит, надо готовиться как минимум к приезду этого хлыща, — наконец высказался Фальк. — Документы документами, а покушение на него вполне вероятно. Он нам знатно прибавил работы своим интервью. Вот надо было так привлекать к себе внимание?

— Вероятно, надо, — отозвался Люциус. — Видите, мы сразу заговорили о предоставлении охраны, так что в целом расчет верный. А то бы приехал мсье Долохов в Англию инкогнито, а какой-нибудь народный мститель заметил бы фамильное сходство и пришиб беднягу втихаря. Аврорат бы только руками развел, мол, знали бы — предотвратили бы! — тон Малфоя-старшего намекал, что уж на британской-то земле «какой-нибудь» народный мститель у него давно уже припасен, как раз на случай появления бывших товарищей.

— Так что вас, Найджел, прошу заняться отбором группы авроров, которые займутся безопасностью мистера Долохова в случае его прибытия в Англию, — резюмировал министр, и Главный Аврор покорно вздохнул.

— Возможно, потребуются две группы, — очень мягко сказал Люциус. — Тех, кому можно доверить охрану такого одиозного подопечного, и тех, кто будет не столь надежен, а в случае досадной халатности — без сожалений разжалован и уволен для сохранения чистоты рядов и репутации Аврората.

Фальк просверлил его свирепым взглядом, но Люциус только печально развел руками — мол, хотелось бы иначе, но никак.

— Ох и видал я эти игры... — зло протянул Фальк, но, поймав внимательный взгляд министра, запнулся, а через секунду от души долбанул кулаком по столу и на выдохе выплюнул: — Сделаю.

— Спасибо, Найджел, — сказал Кингсли просто. — Это будет страховка на самый крайний случай, и, надеюсь, до него не дойдет, — министр несколько секунд помолчал, а потом в упор посмотрел на Драко.

— У вас ведь наверняка есть предложения?

— Только в самом общем виде, — не стал отнекиваться тот. — Да, у нас есть все шансы сыграть на моих «сомнениях» по поводу предложения Долохова, но как это сделать конкретно... У меня просто не было еще времени как следует обдумать возможные варианты.

— Ну, скажи, что принесешь ему эти бумаги, а сам подсунешь «куклу», — вскинулся Гарри.

Драко только смерил его уничтожающе-сочувственным взглядом.

— Если бы Драко мог взять что-то из сейфа Таринов, у нас вообще не было бы проблем, — сказал Фальк, демонстрируя полное и окончательное разочарование в интеллекте некоторых следователей Аврората, и Гарри захлопнул рот.

— Подмены тем или иным образом он наверняка и ожидает в первую очередь, — кивнул Главному Аврору Драко. — Забрать документы он может только лично и не выпустит их из рук как минимум до британской границы. И кажется мне, что и сам он не дурак, и его «знакомые» хорошо постараются, так что варианты отвести глаза, приложить конфундусом, да хоть империо, я думаю, будут заблокированы какими-нибудь защитными амулетами. Извините, министр, но тут действительно надо хорошо обдумать, как использовать ситуацию. Единственное, что могу сказать — неплохо бы дать симметричный ответ в той же французской прессе. У нас есть кому выступить с не менее эффектным интервью.

Гарри попытался сделать вид, что гриффиндорцы не понимают намеков, но никого в кабинете это не смутило.

— «Sorcière moderne», я думаю, — кивнул сыну Люциус. — Они любят темы социальной напряженности и поиска компромиссов. А дамские журналы для таких серьезных тем — не место, о чем и следует напомнить общественности.

— Знаешь, с кем там связаться?

— Разумеется. Тема достаточно завлекательная, чтобы редакция оплатила срочную командировку через пролив ради репортажа с места событий и комментариев главных фигурантов.

— Поттер, не смотри в стену, портал не откроется! — Хорь с энтузиазмом пихнул Гарри плечом. — Вводная такая: сперва сияешь Солнечной Улыбкой на общие вопросы, потом делаешь тревогу и скорбь и рассказываешь о повзрослевших сиротах войны, которые могут поддаться неблагоразумному и дикому, но такому понятному порыву и попытаться отомстить сыну известного преступника...

— ...не столько за преступления Антонина, сколько за равнодушие на грани цинизма, с которым Джейкоб именует чужое горе «событиями мировой истории», — дополнил Люциус. Оценил выражение лица Гарри, да и Фалька тоже, и предупреждающе поднял ладони: — Не трудитесь формулировать, господа, пословицу про котелок и чайник я знаю. Но сейчас мы противостоим внешней угрозе, так что внутренние противоречия будем обсуждать позже.

В кабинете опять ненадолго замолчали.

— Принимаем план как рабочий? — уточнил Люциус вроде бы у министра, но тут же переведя взгляд на Гарри. Шеклболт помедлил с ответом и тоже стрельнул глазами в сторону гриффиндорца всея Британии.

— Ору, скандалю, заламываю руки, но потом смиряюсь с неизбежным, — с почти искренним равнодушием ответил тот. — Серьезно, я вполне осознаю себя профаном в этих играх и доверяюсь мнению более опытных коллег, особенно — вашему, министр. И просто сделаю свою часть работы.

Кингсли хмыкнул, оценив взбрык, но тут же снова стал серьезным:

— Значит, работаем. Благодарю всех за сотрудничество и жду всех завтра в четырнадцать ноль-ноль уже с готовыми предложениями. Найджел, рабочий график Гарри...

— Сделаю, — недовольно буркнул Главный аврор. — Поттер, свободен до особого распоряжения.

— Благодарю, сэр, — кивнул Гарри и тут же был подхвачен под локоть Малфоем-младшим.

— Посетишь скромный семейный ланч?

— Куда денусь.

Наблюдавший эту сцену Люциус одобрительно кивнул и первым отправился к камину.

---

Примечания:

Пословица про котелок и чайник: «The pot calls the kettle black». «Чья бы корова мычала...» — если по-русски.

В мэноре Лорд Малфой назначил молодежи встречу в одной из гостиных, а сам удалился «переодеться в домашнее». Драко же сразу утащил гостя в названную комнату, плюхнулся в кресло и благодушно разрешил:

— Вопли, вопросы, пожелания?

Гарри в ответ изобразил лицом «бе-бе-бе, Малфой — какашка», сопроводив демонстрацию неприличным звуком сквозь высунутый язык. Драко закатил глаза и, вызвав домовика, потребовал коньяк на троих.

— Нет, один вопрос все-таки есть, — решил Гарри, когда эльф исчез, оставив бутылку и бокалы. — Зачем вы вообще притащили на ваше сборище нас с Фальком? Чтобы было кого шокировать и возмущать?

— Во-первых, Поттер, не «мы», а Кингсли. Я, вообще-то, шел ему лично отчитываться о результатах переговоров, и такая аудитория меня тоже в первый момент удивила. Во-вторых, Главный аврор должен быть в курсе, если в стране намечается кипеш: быть готовым к осложнениям, корректировать действия подчиненных в соответствии с особенностями ситуации. Ну а ты... Во-первых, может, ты бы сразу щелкнул пальцами и все решил, мы все, и Кинг в том числе, знаем, что с тобой такое бывает. Во-вторых — тебе если чего не рассказать — ты потом узнаешь сам и изойдешь на, эм, гриффиндорствование. А в-третьих — присмотра ради, как всегда. Вслушайся в музыку этих слов: «Долохов и Малфой обсуждают архивы Лорда Волдеморта» — ничего внутри не ёкает? Что мне сделают какое-нибудь интересное предложение — было очень предсказуемо. Кингу легче, чтобы я отчитывался, уже сразу глядя в твои честные глаза, чем потом самому пытаться донести до тебя какие-то свои подозрения, если вдруг что.

— И мне, как ни странно, тоже так легче, — добавил почти неслышно появившийся в дверях Люциус, уже в неофициальной мантии и без перчаток. — Видите ли, чисто теоретически Министр мог бы вовремя подстелить соломки и назначить козлов отпущения, на которых можно будет перенаправить гнев общественности в случае скандала. Собственно, такая возможность все еще присутствует. Мне приятно осознавать, что у господина Шеклболта тоже имеется неподкупная внешняя совесть, помня о которой, он не станет решать проблему за счет наиболее скомпрометированных ранее волшебников из своего окружения.

— Всем нужен Поттер как глас Верховной Справедливости! — напыщенно возгласил Драко и тут же буднично предложил: — Коньяк?

— Да, и побольше, пожалуйста! — буркнул Гарри. — Опять я в роли майского дерева...

— Сейчас-то с чего? — искренне удивился и, кажется, слегка встревожился Драко. — Роль у тебя сейчас — серьезнее некуда: обеспечиваешь честную игру и всё такое.

— Ага. Майское дерево тоже обеспечивает богатый урожай и всё такое, а суть одна — торчать ряженой деревяшкой посреди чужих плясок и своим видом обнадеживать всех вокруг.

— Мы — маги, мистер Поттер, — очень мягко напомнил Люциус. — Для нас главное — намерение. Если наш майский шест всерьез намерен обеспечить благополучие своей деревне — так и будет. Ваши намерения серьезны?

— Умеете вы вывернуть... — однако аналогией Гарри проникся. — Думаете, я правда одним фактом своего участия гарантирую всеобщую порядочность?

— А разве ты не этим занимаешься последние годы? — картинно удивился Малфой-младший, а старший движением брови поддержал этот вопрос. Крыть было нечем, поэтому Гарри просто принял бокал, демонстративно глотнул и перевел тему:

— Так что делать-то будем? У вас наверняка уже есть план.

— Как ни странно, но еще нет, — в тон отозвался Люциус. — Вы нам льстите, мистер Поттер. Сложные задачи требуют хотя бы минимального обдумывания.

— Он не льстит, он просто искренне не в курсе, как это — «обдумывать», — тут же ввернул Драко и спрятался от Гарри за бокалом. — В порядке мозгового штурма: надо будет еще раз поговорить с Джейкобом, уже с твоего официального благословения. Нам нужно больше подробностей.

— Пригласим к нам, и поговорю с ним я. Он, мне так показалось, во-первых, счел тебя слишком молодым, а во-вторых, — Люциус перевел взгляд, объясняя уже больше для Гарри, — Антонин всегда был о Драко невысокого мнения, и не то чтобы его кто-то пытался переубеждать. Так что Джейкоб явно переигрывал, полагая, что эмоции и пылкие речи для Драко будут убедительнее фактов. Теперь посмотрим, как он будет говорить со мной. И, мистер Поттер, вы сейчас снова в роли гаранта и внешней совести. Как вы понимаете, визит мсье Долохова в наш мэнор может быть только сугубо «секретным», а значит, тайные переговоры пройдут под вашу ответственность.

— Поприсутствовать дадите? Скрытно? У вас наверняка есть такие тайные ходы в стенах, чтобы подглядывать через специальные щелочки... — комически оживился Гарри.

Драко фыркнул, а Люциус невозмутимо кивнул:

— Организуем, хотя тайных ходов не обещаю, — и замолк, качая бокал в руке.

Паузу прервал Драко:

— На что Долохов намекал, упоминая Каркарова, как считаешь?

— Хороший вопрос, боюсь, в нем-то все и дело, — медленно и раздумчиво отозвался Малфой-старший. — И еще мне очень не нравится упоминание о «разделяющих цели» Долохова людях. Каркаров... Да, они были с Антонином в контакте, скажем так, при этом совершенно точно не друзьями. Эти русские оба были исключением из правил, но если Долохов не скрывал, что служит Лорду лишь ради собственных далекоидущих целей, то Каркаров истово изображал верноподданого, но при этом... В его дела я не был посвящен, даже когда был Правым Карманом Лорда и знал всё обо всех. Не удивлюсь, если Каркаров был ставленником каких-то сил в России, русским атташе в свите Лорда. И сдается мне, особенно в контексте нынешних событий, что его ликвидация с предварительным допросом произошла вовсе не из-за «предательства» или не только из-за него. Лорду что-то было от него нужно, и неизвестно, получил он это или нет. А хуже всего, что я не знаю, кто мог бы быть посвящен в его дела, из ныне живых сидельцев Азкабана, я имею в виду. Так что пока будем довольствоваться сведениями о Долохове-младшем, — Люциус стряхнул задумчивость и вернулся в рабочую тональность: — Увы, оные сведения будут не раньше чем завтра, и то самые поверхностные, я полагаю. Хотя нет, мадам Делакур, надеюсь, уже что-то да разузнала. Талли, сову!

Последнее Малфой скомандовал, уже строча что-то на аккуратном квадратике пергамента.

— О, Чарли выполнил свое обещание? — ревниво спросил Гарри. Сам-то он с момента патронуса «Долетели нормально, как смогу — вернемся» больше вестей от новообретенного Лорда Уизли не получал.

— Да, разумеется, и крайне своевременно. Вы же не думаете, что я сам выписываю французский «Ведьмополитен»? — Люциус запечатал письмо и отдал его сове. — К сожалению, после приговора у меня сохранилась лишь малая часть былых связей, причем во Франции, так уж вышло, это оказались люди не самого высокого полёта. А чета Делакур — весьма уважаемые маги, перед которыми открыты многие двери. Разумеется, я был кровно заинтересован в их расположении.

Договаривая, он притянул к себе еще один — на этот раз весьма обширный — лист пергамента и принялся что-то сосредоточенно писать уже на нем. Гарри, как и Драко, смирно ждал. Закончив пространное письмо, Люциус не сворачивая протянул его сыну. Тот пробежал глазами текст, кивнул и расписался под посланием, после чего пояснил для Гарри:

— Официальное обращение от Главы отдела правовой поддержки наследников в редакцию «Sorcière moderne». Отправлю по министерским каналам, — он свернул письмо и сунул во внутренний карман мантии. — Ну что, на сегодня больше конструктивных идей не имею. Расходимся?

Он вопросительно взглянул на отца, но откликнулся Гарри, причем обращаясь к Люциусу.

— Так было в той части архива, которую собирали лично вы, что-то, опасное сейчас?

— Чем измерять опасность, мистер Поттер?

Гарри поморщился. Люциус покачал головой.

— На Артура Уизли — целая кипа документов, подтверждающих его злоупотребления служебным положением на посту начальника Отдела противодействия незаконному использованию магловских технологий. О которых и так не знает только ленивый. Считать ли это опасным? Мой ответ: в зависимости от подачи. Из любого обгрызенного ногтя можно раздуть скандал, вам ли не знать.

— А на министра?

— Ты точно хочешь это знать, Поттер? — тут же вклинился Драко, и Люциус благодарным кивком в его сторону подтвердил, что тоже хотел бы услышать ответ на этот вопрос.

Гарри на несколько секунд задумался, легко подавив желание выдать первый напрашивающийся ответ: «Конечно!». Если оба Малфоя считают, что есть причина сторониться этого знания — может, они правы?

— Как минимум я точно хочу знать: Кинг опасается за дела Британии в целом или там есть что-то очень конкретное про него лично. И да, я хочу знать, соврал ли он мне час назад. Он ведь спрашивал вас о том же, Люциус?

— Именно о том же: есть ли там что-то действительно опасное. И я ответил ему так же, как и вам: все зависит от того, как преподнести факты. Но в отличие от вас, мистер Поттер, Министр не интересовался конкретными именами, своим собственным тоже. И я бы на его месте тоже не интересовался.

— Почему?

— Чтобы искренне волноваться, как вы выразились, о делах Британии, а не о себе лично. Потому что ведь есть вы, Поттер, и вы обязательно зададите те вопросы, которые, собственно, задали, и ему, и мне. Теперь вы знаете, что министр целенаправленно избегал личной заинтересованности в этом деле, и его репутация в ваших глазах не пострадала. Вот так работает та самая «гарантия всеобщей порядочности», которую мы сегодня уже упоминали.

— Слишком мудрено для меня. Незнание не говорит о чистоте намерений, мне кажется...

— Давай я разжую! — оживленно и как-то слегка кровожадно вскинулся Драко. — Вот ты сам сейчас что делаешь? Ты спасаешь старушку Англию от очередного кризиса, который может образоваться, если злой корыстный Долохов завладеет архивом Лорда. Ты — молодец, защитник Британии, верно? Но может быть, Шеклболт просто боится огласки каких-нибудь его — нынешнего министра — преступлений времен Второй Магической, а? Мало ли что он там творил под шумок, думая, что война всё спишет, а теперь вот завертелся? И если ты, Поттер, об этом узнаешь, то получится, что ты помогаешь преступнику у власти заметать под ковер грехи прошлого, что уже совсем не героически. Но второй вариант не отменяет первого: если свалится Шеклболт — и наплевать, насколько заслуженно и по сколь серьезным обвинениям — нас ждет кризис, потому что годной альтернативы ему нет. Вот поэтому тебя и спрашивают: хочешь ли ты знать, что там есть на министра лично, или предпочтешь бороться за благо Англии в целом?

Редкий случай, но сейчас у Гарри сразу нашелся ответ на очередной малфоевский парадокс:

— Ты ж сам сказал — одно другого не отменяет. Я в любом случае буду стараться, чтобы архив Лорда не ушел на сторону, а Кинг усидел в своем кресле. Но при этом, если я узнаю, что Кинг делал что-то такое в прошлом... ну, я просто буду присматривать за ним внимательнее, чтобы он не повторил это «что-то» сейчас. В конце концов, у меня уже большой опыт общения с нужными людьми, обремененными грехами прошлого, — Гарри сдержался и не стал выразительно смотреть на Люциуса, но, судя по хмыканию последнего, этого и не требовалось. Хмыканье, впрочем, было скорее удовлетворенным, как и следующая фраза:

— Однако туше, признай, Драко.

— Признаю. Когда Поттер не кривляется, он, вообще-то, умный.

— Я отмечу этот день в календаре, Драко Малфой, сэр, назвал меня умным! — тут же отозвался Гарри тоном восторженного домового эльфа. И, не меняя гримасы на лице, продолжил: — Так что же ужасного делал господин Министр Магии, сэр?

— Точно не знаю, — сдался Люциус. — Он тогда был несколько более мелкой персоной, чем круг моего общения, всего лишь рядовой аврор. Но с большой уверенностью могу предположить, что на него что-то есть по части практикуемых им ритуалов.

— Это каких?

— Вуду, мистер Поттер. Вы ведь понимаете, что семья Шеклболт родом не с наших островов? Магическая традиция Карибского бассейна сильно отличается от нашей, у них нет явления Рода и вообще привязки семьи к дому и месту. Чистокровные получают силу и знания от духов Лоа, а это, в переводе на современный английский, слегка некромантия. Совсем отказаться от положенных ритуалов Кингсли не мог — это было бы заметно, почти как предательство крови. Значит, что-то он да практикует. А дальше — опять же как подать в прессе. У Вуду весьма пугающая репутация...

— То есть вы думаете, Кинг устраивает жертвоприношения и всё такое?

— Думаю, что нет, но я не специалист по практике Вуду. Только по ее репутации.

— Ты сам у Кинга спроси, — подначил Драко.

— Я подумаю, — отозвался Гарри вполне серьезно.

— Ну, тоже хорошее занятие! — ехидно одобрил Хорь. — Теперь всё? Мне бы еще на пару часов в Министерство, мне-то доброе начальство отгулов не выдало, начальник Отдела у нас — зверь просто!

На том и закончилось кулуарное совещание у Малфоев.

Неизвестно, действительно ли Люциус так хорошо знал, за какие нити дергать во французской прессе, или «Современный волшебник» просто изнывал от нехватки острых тем, но большое интервью было назначено уже на следующий день. Причем сначала с прибывшей прямо с утра журналисткой встретился Малфой-который-Драко, о чем Гарри узнал только ближе к полудню.

— Это называется «согласовать концепцию публикации», — снисходительно пояснил Малфой.

Разъяснение происходило в малом конференц-зале Министерства, куда Гарри вызвали патронусом. Вместе с Малфоем его там ожидала затянутая в магловский деловой костюм ведьма, представившаяся Жаклин «можно просто Жаклин» Марине, и двое ее безымянных ассистентов-колдографов, в данный момент увлеченно перекрашивающих кусок стены зала в радикально-белый цвет. Драко отвлек Гарри от этого зрелища, за руку дернув к одному из расставленных правильным треугольником кресел. Сам он занял второе, просто-Жаклин уже ожидала в третьем, нетерпеливо постукивая туфелькой.

— Работаем? — спросила она, и Драко кивнул.

Пожалуй, это было самое деловое и при этом самое откровенное интервью в жизни Гарри. Сперва он пытался отмахиваться «правильными» репликами Героя, но Драко и Жаклин просто молча смотрели на него с одинаково непреклонной готовностью не сойти с этого места, но получить желаемое. Драко на первых порáх то и дело говорил за двоих, разъясняя, что хотел сказать Поттер, но потом Гарри и сам, что называется, втянулся. Несколько раз Малфой с Жаклин принимались яростно спорить: Драко требовал, чтобы центром внимания был Герой Британии, а журналистка шипела, что оный Герой с ролью центра внимания не справляется (вот такое Гарри вообще слышал о себе впервые) и «Дг'ако, не мешайте мне делать мою г'аботу!»

Говорили о Войне, причем как-то совсем не так, как принято было в Британии — без придыхания и надрыва, слегка даже иронично. Говорили о послевоенном положении в Англии — с холодным интересом хирургов, которым нужно не оплакивать тяжкую судьбу больного, а прямо сейчас вонзить скальпель в тело живого человека ради собственно сохранения этого человека живым. Говорили о самих себе — Гарри пару раз видел такое по телевизору еще в доме дяди: «Здравствуйте, меня зовут Драко, и я год провел в составе банды террористов-психопатов. Сегодня я готов поговорить об этом». Говорили о Долоховых — старшем и младшем, — ни разу не скатившись в патетику и обвинения, хотя Гарри искренне пытался. Зато Жаклин предельно четко сформулировала общую мысль: люди, шесть лет назад хоронившие близких, просто не простят Министерству смиренной передачи архива убийц в частную собственность зарубежному антиквару, и действия Долохова-младшего сейчас грозят разрушить далеко еще не прочный внутренний мир в Британии.

Как потом выяснилось, беседовали они всего-то чуть больше часа, но Гарри не просто вымотался, а перешел в иное состояние сознания, слегка сродни тому, в котором ходил умирать к Волдеморту — взгляд чуть сверху и чуть сквозь всё и всех, и на себя самого — как со стороны. Видимо, это было как раз то, что надо для следующего акта: Жаклин отправила их к колдографам.

И снова это было совсем не так, как для английских журналов. Раньше портреты Гарри Поттера в прессе делились на три категории: Избранный на страже всеобщего благополучия — в пафосно-героических позах, форма Аврората желательна; Герой и его Солнечная Улыбка — Улыбка на переднем плане, герой чуть позади, обычно с бокалом шампанского или чьим-нибудь младенцем на руках. И третья, самая, увы, распространенная — колдофото, сделанные без ведома и разрешения героя, сопровождаемые текстом в жанре «придумай рассказ по картинке».

Теперь же их с Драко крутили возле белой стены под светом нескольких хитро разбросанных по помещению люмосов максима, то и дело трансфигурировали одежду обоих то в строгие мантии, то в магловские костюмы, заставляли вставать то так, то эдак, а Жаклин руководила процессом из кресла в центре зала:

— Шаг в пег'ет! Вот так, отлично! Ближе! Г'уки должны быть г'асслаблены! Хог'ошо, не меньше десятка кадг'ов с г'азных г'акурсов! — и ее покорно слушались все: и колдографы, и Герой Британии, и Наследник Малфой.

Когда их отпустили, Гарри вообще уже ничего не соображал и Малфой выглядел ненамного лучше. Однако именно Малфою хватило ума вызвать эльфа и обеспечить скоростной перенос обоих в родной коттедж. Там Гарри, не приходя в сознание, трансфигурировал диван в гостиной в нечто неопределимое, но достаточно просторное, на которое они с Драко тут же дружно повалились и некоторое время лежали не шевелясь.

— Мордре-е-ед, — просипел наконец Малфой. — Ну, я надеюсь, эта мантикора действительно так хороша, как выглядит. Меньше чем на материал номера с перепечаткой во всех тематических журналах Европы я после такого не согласен.

— Я вообще не согласен ни на что, кроме недельного отпуска, — простонал Гарри в ответ и тут же взвился как ужаленный:

— Нас же Кинг в два ждёт! — вызвал темпус и поправился: — Ждал.

— Отец в курсе, чем мы заняты, так что без нас обойдутся. Надо будет — вызовут попозже.

— Мы уже освободились.

— Я — занят! Я занимаюсь восстановлением работоспособности Главы Отдела юрпомощи наследникам. А ты мне ассистируешь! — Драко извернулся, как самая настоящая змея, и плюхнулся головой на живот Гарри.

— А, ну если так посмотреть.

— Правильная точка зрения — основа основ успеха.

— Главное, вовремя ее менять на еще более правильную?

— Улавливаешь, молодец. И собственно говоря, не особо мы там нужны, у министра. Или ты вчера родил гениальный план?

Гарри красноречиво промолчал.

— Во-от, и я тоже, ибо мне-то никто не организовал бессрочный отпуск, и вчера я был занят раскидыванием дел, чтобы сегодня и далее заниматься только Долоховым. Так что ничего умного мы бы там не сказали, а что надо знать — нам отец перескажет, причем коротко.

— Мне нравится такой подход, — вынес вердикт Гарри и принялся перебирать удачно оказавшиеся под рукой малфоевские волосы. Драко в ответ удовлетворенно выдохнул.

Однако долго предаваться неге Гарри не смог: вопрос про «гениальный план» разбередил геройскую совесть. Ведь действительно, ему выдали вчера несколько свободных часов специально для размышлений над ситуацией, а он их бездарно просадил — ну ладно, не бездарно, а очень даже продуктивно! — на обучение Тедди игре в плюй-камни. Ну то есть он собирался буквально на минутку забежать в Блэк-мэнор, проверить, как дела у Андромеды и крестника, но так вышло... И теперь надо было срочно отрабатывать вчерашнее легкомыслие. Только вот дельных мыслей в голову все равно не лезло.

— Поттер, ты так напряженно думаешь, что у тебя живот урчит прямо мне в ухо, — скорбно сообщил Малфой. — Расслабься, на сегодня мы свое отпахали, а по делу все равно ничего нового не изобретем.

— Как будто мы изобрели что-то старое.

— Штурм Гринготса верхом на драконе всегда в силе. Думаю, лорд Уизли нам двоим не откажет. Заодно разорвет контракт своего старшего брата, вряд ли гоблины захотят держать Вильяма в штате после такого.

Пару секунд Гарри смаковал этот во многих отношениях просто чудесный план, но здравый смысл сегодня был при нем, и потому пришлось с сожалением ответить:

— Да ну тебя.

— Слушай, Поттер, — Драко вывернул шею, чтобы заглянуть Гарри в глаза. — У нас есть еще часок свободного времени, я уверен. А вот насчет следующих дней — предвижу непрерывный аврал с завалом. Так что сейчас давай пользоваться возможностью. Мне необходима интенсивная релаксация на будущее. Проассистируешь?

 

Люциус объявился только к вечеру, пригласил обоих к себе в кабинет и полностью подтвердил версию сына о том, что ничего интересного у министра не происходило. Единственной новостью оказалось официальное письмо в малфоевский Отдел: информация о составлении Дж. А. Долоховым завещания, в случае его смерти передающего права на сейф Э. Таринов бельгийской Гильдии адвокатов.

— Видимо, мсье Долохов предположил, что Министерство всё же может пойти на крайние меры, — констатировал Люциус. — Но подошел к вопросу страховки как-то однобоко. Очевидно, что, если позволить ему забрать бумаги из сейфа, а потом уже изъять их с тела, Гильдии адвокатов ничего не достанется.

— Версию, что он просто дурак, отметаем? — Люциус согласно кивнул, и Драко продолжил: — Значит, у него есть основания считать такой вариант развития событий маловероятным. Мощная защита кратковременного действия, достаточная, чтобы выйти из банка и аппарировать в безопасное место?

— Наиболее очевидный вариант.

— Убивать никто никого не будет, — счел нужным веско вставить Гарри. Он по-прежнему считал разговоры об «устранении» провокацией, но слушать их уже подустал.

— Вы ручаетесь за мсье Долохова и его друзей? — приятно удивился Малфой-старший. — Я-то как раз размышлял, как бы обезопасить себя и Драко на случай их разочарования, но раз вы уверены...

Гарри бросил на него раздраженный взгляд, но с ответом не нашелся. Люциус, впрочем, не стал издеваться дальше.

— Я отправил мсье Долохову приглашение на приватную беседу в Малфой-мэноре. Искренне надеюсь, что в ней все если не разъяснится полностью, то, по крайней мере, станут известны действующие лица данной истории. Мне по-прежнему интересно, кто стоит за нашим наследником.

— Мы все еще не считаем его дураком? — уточнил Драко. — Я бы на его месте не пошел. Если Малфоям действительно нужен этот скандал, то ликвидировать Долохова на тайной встрече, чтобы дать ход его новому завещанию, будет очевидным решением.

— Я послал ему собственноручное письмо, заверенное печатью Рода и магией. Думаю, мсье Долохов сообразит, что это — гарантия. Планируя убийство, я бы не стал давать ему в руки такую улику против себя.

Драко кивнул, соглашаясь, и тут же спросил:

— А что с новостями от Делакур и прочих?

— Мало конкретики. Последнее время Долохов активно контактировал с несколькими персонами, из известных мне — только семейство Монтегю, — Люциус в упор посмотрел на Драко. Тот медленно кивнул:

— Понял. Займусь.

— Не раньше моей беседы с Джейкобом. Не стоит давать им время на маневр.

— Разумно. Сразу выходить с требованиями, не с вопросами...

— Надеюсь.

— Не буду делать вид, что что-то понял, — встрял Гарри.

Против обыкновения, Драко не высказался об умственных способностях грифов — видимо, слишком занят был своими мыслями.

— Монтегю нам должны, в основном тебе, но ты ж уперся... За возвращение «страховых вкладов», помнишь? Это серьезно. Попробую извлечь из них максимум... — Драко перевел взгляд на отца, — Напомни, Летиция, которая Жермон — это же старшая из детей? Значит, наследовать...

За следующие пятнадцать минут Гарри узнал, что, во-первых, известный ему в качестве капитана слизеринской квиддичной сборной Грэхэм Монтегю — самый младший из четырех отпрысков семьи, имеет двух сестер, Летицию и Корделию, и брата Ксавьера. Во-вторых, что во Франции есть своя ветвь Монтегю, которая с британскими родичами поддерживает отношения на уровне открыток на Рождество и плевать хотела на события что первой, что второй магических Войн. Что — в-третьих — зато есть семьи Жермон и Лакрю, в которые вошли Летиция и Корделия соответственно, и вот они-то как раз крайне болезненно восприняли если не крах Волдеморта, то приговор Лорда Монтегю к пожизненному Азкабану и конфискацию всех владений Рода. Именно к Летиции Лорд Монтегю отослал жену, когда ситуация в стране стала совсем тяжелой, именно к ней успел в последний момент сбежать старший из братьев, а позже, уже после амнистии несовершеннолетним сторонникам Темного Лорда, к ней же приехал и Грэхэм. И в-четвертых, что каждый из всех этих Монтегю, Жермон и Лакрю связан уймой нитей — родства, деловых контактов, обязательств, долгов, симпатий и антипатий — с уймой же каких-то совершенно третьих людей, именами которых оба Малфоя жонглировали с профессиональной легкостью, как гадалка — картами, раскладывая глобальный пасьянс чьего-то будущего. У Гарри же эти имена очень быстро смешались в голове в бесформенный ком, и нить рассуждений о том, кто чей племянник в МКВ, а у кого брат — замминистра в Испании, безнадежно потерялась. Так что когда через названные пятнадцать минут Драко раздраженно велел ему перестать играться с письменным прибором (Гарри честно-честно сам не заметил, как начал строить маятник из серебряного пера и малахитового пресс-папье на столе Лорда Малфоя) и выметаться уже домой, сопротивляться такому выдворению Гарри не стал.

Весь следующий день обоих Малфоев было не поймать. Драко отмахнулся патронусом: «Занят. Развлекай себя сам», и Гарри, неспешно позавтракав, с незначительным опозданием объявился на собственном рабочем месте. Честно предупредил Логюссона, что не знает, когда может потребоваться Фальку, Министру или французской журналистке, но пока никто не требует геройского тела — вполне способен хотя бы поразгребать бумажный курган, который с позавчерашнего дня совершенно не уменьшился. На коий подвиг и был благословлен, а потом и награжден кофе и булочками, притащенными Либсом. Так что день прошел очень мирно. А объявившийся дома только к полуночи Драко удовлетворенно возвестил:

— Отец получил мастер-макет завтрашнего журнала. Говорит — идеально, — и упал в кровать, отключившись еще в полёте.

На следующий день Гарри имел возможность и сам оценить красоту проделанной работы. Он снова ушел в Аврорат, но Драко выдернул его с обеда в свой кабинет и протянул скрепленные уголком листы.

— Я думал, оно будет на французском.

— Оригинал — да. Но, зная любовь журналистов к вольному пересказу информации, разрешение на перепечатку в Британии «Сорсьер» даст только при условии использования данного авторизованного перевода, выполненного твоим покорным мной. Пришлось поступиться авторскими правами... — Драко ткнул пальцем в микроскопические буковки под заголовком: «перевод: Sorcière moderne». — Во избежание лишних вопросов.

— Как будто это помешает вольному пересказу.

Драко мечтательно улыбнулся:

— Знаешь, не один Долохов умеет обкладываться адвокатами, на Сорсьер работают такие зубры, ммм! А наше чтущее законность Министерство уж проследит, чтобы суммы штрафов и компенсаций были выплачены до последнего кната. Ты хоть картинки посмотри, недаром же мы мучились!

«Картинки» и правда вышли на славу. И заголовок тоже: Архив: у / во ?шедшие в историю. «У» была перечеркнута красной чертой, как помадой, «во» — зеленой молнией авады, вопросительный знак пульсировал в ритме сердца.

А под заголовком стояли спиной к зрителю два разретушированных сепией силуэта. Оживая, они почти одновременно оборачивались друг к другу, демонстрируя узнаваемые профили, затем полностью разворачивались к читателю, синхронно делали шаг вперед, рывком проявляясь четче, и поднимали руки, Гарри Поттер — ко лбу, откидывая волосы со знаменитого шрама, Драко Малфой — вздергивая левый рукав. И застывали так, показывая каждый свою — уже почти невидимую — отметину.

— Умеют монтировать их колдографы, скажи? — с фальшивой легкостью хмыкнул Драко за плечом. — Это обложка номера, если ты не понял.

— Угу, — Гарри перелистнул страницу, просматривая текст по диагонали. Читать подряд почему-то не получалось.

Беседовали:

Гарри Поттер, Драко Малфой,

Жаклин Марине

Ж.М. — К теме нашей обложки: Гарри, вас ведь часто просят показать шрам?

Г.П. — Раньше — часто, сейчас уже нет.

Ж.М. — Значит, я не в тренде. Можно взглянуть?

Г.П. (отводя со лба волосы) — Пожалуйста. Просто раньше, ну, в Войну, он был ярче, иногда кровоточил. Сейчас там просто шрам, почти незаметно.

Ж.М. — И всё же я его вижу. Он по-прежнему там, хотя не бросается в глаза.

Д.М. — Об этом мы сегодня и говорим, не так ли?

Снова колдофото-монтаж: мемориал павшим в Битве за Хогвартс закрывается картонной обложкой, как архивная папка. На обложке косым ученическим почерком: «Мировая история § 1998.05. Не учим!!!»

Д.М. — В каждой стране есть свои священные коровы, и извне, из-за границы, это всегда выглядит слегка нелепо. Вы можете получить в наследство кусок земли в Индии, а потом потрясать своими правами и возмущаться, почему вам, цивилизованному законопослушному человеку, местные мешают открыть там, на своем куске земли, мясомолочную ферму. Дикость! У них же там этих коров куча ходит, а мне нельзя распоряжаться купленными на собственные деньги телятами?

Ж.М. — Но в Индии статус коров как священных животных законодательно закреплен, разве нет?

Д.М. — В нашей ситуации законодательно прописана возможность наложить арест на любое имущество по решению суда. Дело уже передано в Визенгамот. Вопрос в том, сочтет ли господин Долохов решение британского суда очередным проявлением все той же дикости.

Снова картинка: Драко протягивает вперед левую руку, правой придерживая рукав, на месте Метки чернильный штамп «Списание по истечении срока давности». Взгляд у Малфоя обреченный.

Ж.М. — Что вы имеете в виду, говоря, что Джейкоб Долохов мыслит как антиквар, а не как историк?

Д.М. — История — процесс непрерывный, а предметы старины — это застывшая точка истории. Вот была одна точка — вторая Магическая война в Британии, когда сторонники Волдеморта убивали сторонников Дамблдора. А вот точка «сегодня» — мир, законность, волк и ягненок вкупе почиют... А история — это процесс. Нельзя перевернуть страницу и просто забыть, что было на той стороне листа. Мы были на войне, мы вернулись с войны и теперь активно доказываем друг другу, что можем жить в мире. Это непросто. (Г.П. энергично кивает, поддерживая это высказывание). Долохов в этом процессе не участвует, он сразу требует отношения к себе, как в статичном благолепном «сегодня». И вообще не оглядывается на «вчера».

Колдофото без монтажа, это снимали под руководящие указания Жаклин: Гарри и Драко друг напротив друга с палочками наизготовку. А потом шаг вперед, полуразворот к зрителю, и они уже спина к спине, щетинятся палочками против остального мира. Вид у обоих устало-отрешенный, слегка нездешний. Это неудивительно — самый конец съёмки, они уже оба шевелятся на автопилоте.

Д.М. — Я вам страшную правду скажу: власти всегда что-то скрывают! Есть такое словосочетание «Государственная тайна», даже у маглов за ее разглашение наказание тяжелее, чем за убийство. Но есть тайны не государственные, а просто позорные. Да, можно было бы, не поднимая лишнего шума, взять и отдать Джейкобу Долохову то, что он хочет, но потом министру Шеклболту пришлось бы бояться уже огласки самого этого факта.

Ж.М. — Раскройте мысль.

Д.М. — Потому что власть должна хоть сколько-то соответствовать чаяниям...

Г.П. (перебивает, запальчиво) — Потому что Министр уже изменял законы, знаете? Когда НЕ устроил массовые казни после войны, когда убрал дементоров из Азкабана. Это далеко не всем понравилось! Теперь же ссылаться на «таков закон», когда речь идет о бумагах Волдеморта и сыне Антонина Долохова...

Ж.М. — У вас есть личные счеты с Антонином Долоховым?

Г.П. — Он убил близкого мне человека. Но знаете, если так мерить — к Люциусу Малфою у меня еще больше...

Д.М. (перебивает, с нервной улыбкой) — Для протокола: убийств мой отец не совершал!

Г.П. — Я к тому, что речь не о моих личных счётах. Речь о том, как любой человек — хоть Джейкоб, хоть Люциус — взаимодействует с миром, с окружающими людьми, что делает для них или что от них требует. Я не спрашиваю «почему», понимаете? Если один человек по вполне справедливому приговору суда десять лет честно трудится на общественных работах, а другой, за дело же получив орден Мерлина, размахивает своим статусом и считает всех вокруг обслуживающим персоналом — мне будет симпатичнее первый.

Ж.М. — Очень прагматичный подход.

Г.П. — Ну, Драко же правильно сказал, что история, и жизнь вообще — это процесс. Совершить что подвиг, что преступление — это часто разовое действие, ну, по моему опыту. Мне кажется важным, что ты делаешь каждый день, делаешь прямо сейчас.

— Это мы всё наговорили? — неуверенно спросил Гарри.

— Наговорили — мы с тобой. Пригладили и красиво расписали по ролям — мы с Жаклин. Надеюсь, ничего откровенно неправильного я тебе не приписал?

— Ох уж эти журналисты и их вольные пересказы...

— Пфа, материал вообще почти заказной, а я — представитель заказчика. И ты, кстати, тоже.

— Ладно, — Гарри еще раз посмотрел на заглавное колдофото. — Шуму будет...

— Это ты еще не видел избранные цитаты непричастных, — радостно сообщил Малфой. — Вот где буря в стакане! Жаклин очень тщательно отобрала спикеров.

— Например?

— Молли Уизли, Грег, Дафна, Сметвик, Оливер Вуд, леди Лонгботтом, Огден-средний,... ну, остальных ты вряд ли знаешь. И с каждым поговорила, причем не пару минут, а хоть четверть часа. Титаническая работа.

— Рванет, как бомбарда максима.

— На это и ставим!

---

Примечания:

Кому интересно, как реально выглядят обложки бизнес-глянца 2005го года:

https://expert.ru/expert/2005/

https://www.kommersant.ru/archive/publishing/2/year/2005-01-01

Первый эффект от публикации был получен уже на следующее утро, но относился скорее не к общественному резонансу, а к личным счётам. Просто в коттедж прилетела незнакомая сова и скинула в руки Гарри пухлый конверт. Внутри обнаружился еще один конверт и небольшое письмо:

Здравствуй, гриф.

Я вам с Малфоем слегка задолжал, отдариваюсь, чем могу. Без него всё равно не разберешься, так что основное письмо вскрывайте вместе. Шифр — звериный след, он знает.

Т.Н.

Хорошенько проверив послание на предмет вреда здоровью и настроению, Гарри отправил Драко патронуса, уточняя, где его можно поймать, и через полчаса вышел из общественного камина в министерском атриуме. Драко ждал в своем кабинете.

— Вот, — лаконично сказал Гарри, отдавая письмо. Малфой глянул на записку и сделал стойку не хуже гончей, но начал тоже с проверки на проклятья.

— И намекни своим друзьям, что ваш «звериный след» Аврорат с девяносто восьмого знает, — посоветовал Гарри. Драко в ответ наложил на кабинет несколько заклинаний от прослушки и прочих следилок, а потом закатил глаза:

— Да ты что? Кто же сдал наш очень тайный слизеринский шифр? Наверное, это... все арестованные слизеринцы? Мы же изо всех сил доказывали лояльность, — Драко вскрыл второй конверт, вытряхнул несколько листов пергамента и с ностальгической улыбкой посмотрел на мешанину слов. — Действительно, «след». И наверняка, если приложить лекало, там даже будет что-то осмысленное... Но чистокровные предпочитают запретную кровную магию!

Драко жестом фокусника воздел руку и уронил по капле крови на каждую страницу. Слова послушно задвигались, выстраиваясь во фразы и абзацы. Когда движение закончилось, Драко подхватил письмо, плюхнулся на диван и поманил Гарри, предлагая читать вместе.

Привет и всё такое.

Не знаю, что у тебя за дела с Поттером на данный момент, но статья в Sorcière у вас вышла убедительная. Я предположил, что, раз я уже дважды задолжал вам двоим, а теперь вы снова в деле парой, у меня есть шанс расплатиться хоть немного. У меня третий день сидит Грэхэм Монтегю, вернее, в основном лежит, ужратый в сопли. Он в панике, Малфой, и болтает не затыкаясь, но и не трезвея, так что пересказываю, как понял.

Долохов вышел изначально на Эммета Лакрю, мужа Корделии-бывшей-Монтегю, вел с ним дела, еще когда сам был Таринов. Как Долохов представился им пару недель назад. Сейчас активно общается с матерью Грэма, семьями Жермон и Лакрю, включая их самых старших, и привел в этот же круг еще двоих. Даниэль Бортний — вроде русский, чем занимается — непонятно, но совершенно точно был либо знаком с Каркаровым, либо очень интересовался его биографией. Пабло Мнишек — официально тоже антиквар, откуда-то из восточной Европы, излишне хорошо разбирается в теме «победы над смертью», Грэхэма от его разговоров натурально трясет. В общем и целом, вся эта команда очень хочет получить тот самый архив.

Самого Грэма в дела взрослых не посвящали (я так понял, что, как только речь зашла о наследии Лорда и возможности встряхнуть британское министерство, он просто психанул, и его выставили из кабинета). Но еще есть Ксавьер, который, насколько мне известно (хотя тебе должно быть виднее), все еще считается нареченным твоей Паркинсон. Его тоже не слишком радует эта возня, но остальная семья (включая старших Лакрю и Жермон, повторюсь) считает, что Пэнс может им помочь как агент «в тылу врага», так что с Ксавьером беседуют регулярно. Он пока упирается, как я понял. Но именно от старшего брата Грэм слышал (вот сейчас будет очень вольный пересказ того, как я понял его пьяные страдания), что собственно идея подпакостить Шеклболту и его клике — это интерес только мадам Монтегю и присных. Надеются, что, если свалить министра, удастся вернуться в родовое имение. А трио Долохов-Мнишек-Бортний хотят архив для чего-то совсем другого. Кажется, Долохов-старший скинул туда нечто, до чего они теперь очень хотят добраться. И к Монтегю они пошли просто за массовкой, боятся втроем не потянуть против британского Министерства.

Из-за того, что Грэхэм — долбаная истеричка, ничего конкретного о плане выноса архива я тебе сказать не могу, извини.

Грэм боится, что Ксавьера заставят сделать что-то очень резкое на вашей территории, и он вместе с Пэнс загремит в Азкабан вслед за отцом. Профильтруй там, что на уме у Паркинсон.

Такие дела, брат. Наверняка у тебя и твоего vénérable père есть что сказать Монтегю, но если вдруг вы уже истратили свой запас — сигналь, Грэхэм сейчас в таком состоянии, что с десяток грязных семейных тайн я с него натрясу без проблем. Только меня не проси действовать здесь. Просто не проси, хорошо? Я не смогу отказаться.

Поттер там? Еще раз привет, шрамоголовый, хорошо смотришься на фотках. Пригляди там, чтобы эти отважные слизни ничего не учудили (aга, я искренне надеюсь, что если учудишь — то ты, тебе-то можно, а им нельзя, сам понимаешь).

Всё, чем мог, парни.

Альти и Габс передают привет.

Тео.

— Так! — сказал Драко сосредоточено. — Я к отцу, ты со мной?

Гарри не был уверен, что для него лично очередное посещение Люциуса будет интереснее предыдущего, но надежда на лучшее победила, тем более Драко сам зовет.

— Кто это — Габс? — спросил он, когда они уже шагали от камина к кабинету Лорда Малфоя.

— Дочь, — Драко скупо, но очень светло улыбнулся. — Габриэлла Мюриэль Нотт, почти четыре месяца.

Гарри улыбнулся тоже. Джин была в середине беременности, и хотя у нее все проходило совершенно благополучно, он слишком часто, как на собственный вкус, вспоминал историю первого — не случившегося — ребенка Альтии. Рождение выстраданной дочери Ноттов показалось добрым знамением для Джинни.

В кабинете Драко просто протянул отцу письмо. Люциус прочитал его, судя по движению глаз — дважды, второй раз значительно медленнее первого. Потом поднял взгляд на сына.

— Ждать Долохова нет смысла, — сказал Драко, и это был не вопрос.

— Согласен. Напишешь?

Драко на несколько секунд задумался.

— Лучше ты.

— Почему?

Драко открыл рот, потом явно что-то понял и закатил глаза — впервые на памяти Гарри демонстрируя такую гримасу отцу. Но всё же заговорил, причем вполне нейтрально.

— Ты лучше знаком со старшими — это раз. А два — Грэхэм своей истерикой здорово подорвал свою репутацию в семье, и его однокурсника воспримут либо несерьезно, либо как пощечину, указывающую на несостоятельность собственного отпрыска. Оба варианта нам не нужны.

— И снова согласен, — Люциус глядел немного грустно, немного насмешливо. Драко же уронил нейтральную маску и разве что не зашипел в ответ. А раздраконивать зверя Хорька на глазах у Гарри уже давно было опасной практикой.

— По себе знаю, как бесит, когда серьезно решаешь какую-то задачу, а некто седой и мудрый считает, что это часть твоего обучения, — сообщил Гарри ближайшему окну.

Сравнение получилось что надо, и Драко немедленно подхватил:

— Да ладно тебе. Это бесит только первые двадцать лет, потом потихоньку привыкаешь.

— Мой наставник закончился на моих шестнадцати, так что могу только поверить на слово... — договаривая, Гарри уже понял, что эта стрела била по младшему Малфою больнее, чем по старшему. Любой намек на события на Астрономической башне Драко все еще воспринимал нервно. Вот и сейчас он явно потерял боевой задор, хоть и удержал лицо, а на виноватый взгляд Гарри ответил только легким пожатием плеч. Неприятную паузу, как ни странно, прервал сам атакуемый Люциус:

— Мой сын лукавит, мистер Поттер. Как раз лет до пятнадцати он был весьма внимательным и благодарным учеником. Увы, потом известные события подорвали мой авторитет, так что сейчас Драко относится ко многим моим словам с большой долей скепсиса, в чем я ни в коем случае не могу его винить. Но иногда мне просто хочется потешить стариковскую гордость, лишний раз убедившись, что мой Наследник принимает решения, руководствуясь не сиюминутными желаниями, а взвешенно, здраво и прозорливо... поверьте, это стоило нескольких секунд вашего гнева.

И пока Гарри разбирался, насмешка это или, чем Мерлин не шутит, искренность, а если насмешка, то в чей адрес — его или Драко, сам Драко кашлянул и ровно поинтересовался:

— Так что с Монтегю?

— Я напишу от своего имени, — Люциус кивнул, одобряя возвращение к теме, — а в конце ты добавишь несколько строк от себя. Всё-таки деньги им вернул не я, стоит обозначить и твою личную вовлеченность. На случай если статью сочли вынужденным политическим ходом.

— Хорошо. Пришлешь с домовиком?

— Как тебе будет угодно.

Письмо Нотта Драко забрал с собой, запрятав во внутренний карман мантии.

— Мне в Хог через час, — сказал Гарри по пути к камину. — Пообедаешь дома?

Драко кивнул, правильно поняв логическую связь. А когда они оказались в коттедже, и счастливый таким событием Басси был озадачен трапезой на двоих, спросил:

— Кто у тебя сегодня?

— Вороны и твои.

— Эти не пропустят, — кивнул Малфой.

— Я надеялся, что журналы с континента доходят с задержкой...

— Ведьмополитен — нет, а то как же: во Франции уже два часа как вошел в моду новый крой мантий, а мы за проливом — как в лесу, — последнюю фразу Драко манерно пропищал. — А там уже все заинтересованные озадачились вопросом свежайших новостей. Так что готовься.

На это напутствие Гарри только вздохнул. Когда два года назад он впрягался вести факультатив по боевой магии, а заодно налаживать отношения между факультетами и контакт слизеринцев с реальностью, то еще не знал, во что вляпался. С одной стороны, наиболее проблемные слизеринцы сейчас уже выпустились, да и остальная работа мало-помалу давала свои плоды, так что перехватывать внезапные проклятья, брошенные студентами друг в друга, Гарри уже почти не приходилось. С другой стороны, его готовность отвечать не увиливая на самые скользкие вопросы, а также подчеркнутый отказ от статуса профессора сделали его главным оракулом «взрослого» мира среди школьников. Родители и учителя говорят то, что им положено говорить, а мистер Поттер — то, что сам считает правдой. Ну или произносит кодовую фразу «я не должен лгать», что само по себе является вполне понятным посылом. И если те же гриффиндорцы всё-таки очень ценили возможность покидаться боевыми заклинаниями, то Слизерин и Рейвенкло почти гарантированно предпочтут разговор тренировке.

— Сам приучил! — хмыкнул Драко на его тяжелый вздох.

— Долг наставника обязывает... — Гарри запнулся и испытующе глянул на Малфоя. Тема наставников была еще свежа. Тот в ответ дернул плечом, но смотрел не болезненно или зло, а задумчиво. И через пару минут дозрел до вербального ответа.

— Беда в том, что к отцу у меня не получается быть снисходительным. Тот же Сметвик, да и кое-кто из прочих колдомедиков, Фитцкопф опять же, да даже Кинг — думаешь, не проверяют меня вот так же, походя? Да постоянно. Но с ними я как-то легко понимаю: человек чувствует себя взрослым и умудренным, видит перед собой молодого парня и хочет убедиться, что, невзирая на возраст, я достоин доверия. Ну пусть проверяет, простим убогому эту маленькую слабость! Но когда так делает отец — я взрываюсь. Думаю: «Какого Мордреда ты смеешь сомневаться во мне? Свои экзамены я сдал, как смог, но сдал, все до единого, а ты в это время развлекал то Лорда, то дементоров и упустил свой шанс посидеть в аттестационной комиссии. Значит, просто смирись и не смей проверять меня!»

Драко умолк и снова дернул плечом, мол, сам знаю, что глупо, но уж как есть.

— Очень хорошо тебя понимаю, — кивнул Гарри. Он уловил главное — Малфой рассуждает довольно спокойно, значит, всё хорошо, спасать и отпаивать виски не требуется.

— Да уж тебе-то не понять. Горе шрамоголовое, — последнее было выражением любви по-хорёчьи и подкреплялось благодарным объятьем, на которое Гарри с готовностью ответил. Через полминуты Драко отстранился.

— В общем, я так думаю, что Слизерин уже наизусть выучил этот номер «Сорсьер», а если ты на пару минут опоздаешь к началу занятия, то и вороны успеют ознакомиться, если вдруг еще не. Даже завидую тебе немного, ты мне потом расскажешь и покажешь, что по этому поводу надумала себе молодежь...

Тут объявился Басси и сообщил, что стол накрыт.

Предсказание Малфоя полностью сбылось: в аудитории Гарри ждал демонстративно выложенный на видном месте журнал и три десятка нетерпеливых взглядов.

— Пять минут на разминку, пятнадцать минут спаррингов, — строго сказал непрофессор Поттер. — А потом, если у меня не будет сильно больших нареканий — будем болтать.

С таким подходом студенты уже научились не спорить. Так что двадцать минут Гарри ходил между старательно колдующими и прыгающими парами и под конец обозначенного времени искренне считал свой долг преподавателя боевой магии в должной степени выполненным.

— Ну всё, я вами доволен, — он поднял руки, и школьники тут же рассыпались по партам и подоконникам. — Спрашивайте.

Слово взяла Эшли Голдштейн:

— Вы думаете, из-за этого Долохова будет конфликт?

— Кого с кем, мисс?

— Один из моих родственников, — тут Голдштейн могла не грешить против истины, ее семейство было фантастически разветвленным и многочисленным, — считает, что из-за Теодора Нотта, который убил аврора, в двухтысячном могла бы разгореться третья магическая. Если бы не вмешательство мадам Прюэтт...

Ну и кто бы сомневался, что умники и прирожденные интриганы смогут провести нужные параллели? Пришлось отвечать как есть.

Разговор оставил двойственное ощущение. Дети боялись, и Гарри считал это категорически неправильным — что шестнадцати-семнадцатилетние школьники всерьез переживают о том, как скажутся на их судьбах действия постороннего мужика из другой страны. Но глашатаем тревог чистокровок и слизеринцев выступила полукровная Голдштейн с Рейвенкло, и это яснее любых других признаков говорило о том, что, даже если Долохов добьется своего — расколоть общество на смертельно враждующие лагеря будет уже куда сложнее, чем в двухтысячном. Еще пару лет назад воронята только смотрели бы с исследовательским интересом, как змееныши нервничают и добывают крохи информации. Теперь же... Гарри очень хотел верить, что Хогвартс — достоверный срез ситуации по Англии в целом.

Так он и сказал Малфою, отчитываясь о настроениях молодежи.

— Только вот вся Англия не подвергается облагораживающему личному влиянию Гарри Поттера минимум раз в неделю, — Драко был настроен более скептично. — Но в общем ты прав, сейчас нравы помягче, чем тогда. Немного.

Впрочем, Драко, встретивший его — что странно — в коттедже, вообще был какой-то сверх обычного напряженный. И удивительный факт нахождения дома в рабочее время, и это его состояние Гарри отметил сразу, но Малфой пресек вопросы и потребовал сперва рассказать, как прошло занятие. Зато потом Гарри всё-таки добился ответа:

— Пэнс наверху, в моем кабинете сидит. Письмо Леди Монтегю ваяет.

— По поводу Долохова?

— По поводу хотелок будущей свекрови, — прозвучало чрезвычайно зло. — Мадам Монтегю ей вчера в ночи написала, мол, настало время доказать, насколько Пэнси готова быть верной своему будущему Роду и надежной соратницей Наследнику. И из этих доказательств потенциальная belle-mère будет делать окончательный вывод, подходит ли мисс Паркинсон ее старшенькому. Ксавьер, оказывается, уже пару недель как договорился с Пэнс о «небольшой помощи», которая потребуется ему лично в «некотором деле, важном для Рода Монтегю», клялся, что ничего противозаконного. Она согласилась, разумеется. А позавчера она ко мне забегала, когда мы с француженкой над статьей работали, ну и текст-то не секретный, скорее наоборот... Она вчера с утра пораньше и задала Наследнику Монтегю вопрос в лоб: не в том ли деле нужна помощь, вокруг которого пляшут джигу Министерство с Авроратом чуть не полным составом, и в котором еще фигурант с русской фамилией. Вот, дождалась ответа. А тут как раз я по завету Тео нагрянул аккуратно выяснять, не втравили ли ее во что. В общем, сейчас она слезно жалуется Леди Монтегю, что я потребовал от нее отказаться от любого сотрудничества с ними в уплату долга за «страховые» деньги.

— И как, по вашим слизеринским понятиям — твое требование более весомое, чем интересы семьи жениха? — Гарри правда давно было интересно, как змеи соизмеряют свои вечные «сочтемся» и «с меня услуга».

— А это, мой гриффиндорский друг, очень спорный вопрос, особенно когда в деле замешана «любовь». И решается он обычно в пользу той стороны, которая сильнее надавит. Меня спасает только то, что сейчас Пэнс сама крайне зла на всю семейку...

И как раз тут наверху раздались шаги, и Паркинсон царственно замерла на верхней ступени лестницы.

— Добрый день, Поттер.

— Привет. Я вам мешаю? — Гарри поднялся было с дивана, но Пэнси отрицательно покачала головой, а Драко попросту дернул его за руку, роняя обратно:

— Были бы секреты, мы бы заперлись у меня.

— Как скажете.

Пэнси сошла вниз, непривычно прямая и строгая. На секунду снова замерла, глядя Драко в глаза, после чего протянула ему развернутый лист пергамента.

— Устраивает?

Гарри бы под таким взглядом точно засмущался читать чужую переписку, но Малфой спокойно взял бумагу из ее рук. Быстро пробежал глазами текст, благо и было его всего несколько строк, потом снова поднял взгляд на Паркинсон.

— Ты хорошо подумала?

Пэнси отвернулась, прошла к креслу напротив дивана и опустилась в него, сохраняя спину болезненно прямой. Вот сейчас она совсем не была похожа на мопса, скорее чем-то неприятно напоминала бешеную Вальбургу Блэк с портрета — те моменты, когда матушка Сириуса не орала, а просто смотрела на незваных гостей своего дома.

— Я ценю твою деликатность, Драко, но начинаю сомневаться в тебе, как в союзнике. Ты не мог не заметить, что эта женщина обращается ко мне «мисс Паркинсон» и рассуждает при этом, подхожу ли я их Наследнику! Ты всерьез предложил мне заискивать перед ней?

— Ты же знаешь, я не лезу в сферу чужих чу-уйств, — показалось, или голос Драко действительно прозвучал чуть виновато? — Твое право выбора.

— Что ж, я еще подумаю, как к этому относиться. Повторяю вопрос: тебя устраивает такой текст письма?

— А если нет — перепишешь?

— Если ты действительно потребуешь этого в счет долга перед вами двумя.

— А это?

— Это — от меня лично.

Драко с Паркинсон снова принялись играть в гляделки, а Гарри старательно скосил глаза на лист в руках Малфоя.

Уважаемая миссис Монтегю!

С большим сочувствием я узнала о том, что Ваш младший сын Грэхэм проявил неожиданные для Вас нервозность и своеволие и оказался вследствие этого вычеркнут из Ваших планов. Однако же не могу не отметить в его оправдание, что он единственный из Вашей семьи, помимо Лорда Монтегю, кто успел в полной мере насладиться внутренним убранством Азкабана. Полагаю, это позволяет ему иметь собственное мнение относительно разумности рисков, кои Вы считаете приемлемыми для своих детей. В этом я чувствую с ним некоторую схожесть взглядов, ставшую прямым следствием схожести жизненного опыта. С огорчением должна сообщить, что войти в число младших членов Вашей семьи кажется мне ныне невозможным в силу разницы наших представлений о благоразумии и достоинстве.

С крайней печалью и без надежды на скорую встречу

Пэнси Джульетта,

Наследница Паркинсон.

— Одобряешь, Поттер?

Оказывается, слизеринцы уже закончили свою дуэль взглядов и терпеливо ждали, пока Гарри дочитает.

— Не думаю, что тебе в этом деле нужно мое одобрение, — честно ответил он, и Паркинсон согласно хмыкнула, но потом строго подняла палец вверх:

— Одобрение Героя Магической Британии — это всегда полезно, хотя бы для репутации. Давай сюда, я у тебя конверт прихватила, — это адресовалось уже Малфою. Пэнс запечатала свое послание, дождалась, пока Драко подзовет сову, и вместо имени адресата произнесла несколько непонятных слов.

— Перевалочный пункт? — заинтересовался аврор Поттер.

— Название которого зачаровано на незапоминаемость, — мило улыбнулась Паркинсон. — Надо же неблагонадежным членам общества как-то вести тайную переписку с государственными преступниками в изгнании.

— Да не то чтоб я не в курсе! — даже обиделся Гарри. — Толку-то, всё же законно...

— Ну вот и ладушки, — Паркинсон еще раз озарила его змеиной улыбочкой и развернулась к Драко: — Малфой, я серьезно насчет долга. Будет очень милосердно с твоей стороны не заставлять меня лично сдавать Ксавьера аврорам, а в остальном — только свистни. Этот новый Долохов мне категорически не нравится самим фактом своего интереса к Лордовым бумагам.

— Спасибо, учту, — Драко глядел на нее с тщательно скрываемым сочувствием и совсем не скрываемой тревогой. — Тебе выпить не надо?

— Дома. Сейчас я в настроении максимально сохранить собственное достоинство и не устраивать сопливых истерик в обществе двух молодых джентльменов, которые и так добры ко мне сверх всякой меры, — чопорно ответила Пэнси. — К тому же мне следует сообщить матушке, что с Родом Монтегю отношения испорчены. До свидания, Поттер, Мал...

— Я тебя провожу, — Драко решительно поднялся, и Пэнси кивнула. Гарри был не так уж близко с нею знаком, зато хорошо знал Драко и именно по его поведению сделал вывод, что Паркинсон сейчас держит лицо на голой слизеринской выучке. И судя по тому, что камин взревел дважды, Драко решил для надежности передать ее Леди Паркинсон с рук на руки.

Впрочем, он вернулся почти сразу и провозгласил:

— А вот мне надо выпить, определенно! Ты со мной? Басси, виски и два стакана!

— С ней всё будет нормально, — сказал Гарри с непонятной для самого себя уверенностью.

— Да будет, куда денется! — Драко отсалютовал ему бокалом и пригубил немного. — Но вообще, маленькая мисс меня сегодня сделала, конечно. Ты просто не видел, какие гроздья розовых соплей она развешивала по светлому образу своего bien-aimé Xavier все эти годы! Я думал, всё, стоит ему свистнуть, и наша Наследница Паркинсон и меня, и тебя, и координаты Родового имения забудет, а оно вон как... Права Грэйнджер, местами я по-идиотски недооцениваю девчонок.

— Я передам Гермионе! — немедленно подколол Гарри.

— Да передавай, если надо, — отмахнулся Малфой. — Хотя мне казалось, ей для поддержания самооценки такая ерунда уже не нужна.

Крыть было нечем, и Гарри сменил тему.

— А вы с отцом им написали уже?

— Да, отправил час назад. Леди Монтегю, или кто у них сейчас в Роду за главного, предстоит вечер увлекательных посланий. И если их Наследник хоть немного заслуживает Пэнс, он возьмет ситуацию под контроль и объяснит своим дамам, что иногда надо смириться и утихнуть. Тем более я сделал им вполне рабочее предложение, по согласованию с Министром естественно: там есть серьезный шанс официально вывести Родовой особняк из-под конфискации, как часть имущества, принадлежащую младшему сыну, который, как мы знаем, честь по чести амнистирован. Не торжественная реабилитация всей семьи, конечно, но заметно больше, чем они имеют сейчас.

— Малфой, — окликнул Гарри через паузу, занятую неспешным потягиванием виски и обдумыванием только что произошедшего. — А ты бы заставил Паркинсон отказать Монтегю в счет долга, если бы она сама хотела помогать им?

— Если бы кабы до луны росли бобы, — отмахнулся Малфой, преувеличенно громко звякая бутылкой.

— Малфой?

— Знаешь, чему по-настоящему учит Слизерин? Не выносить сор из избы, то есть жить там и с теми, с кем свела Распределяющая шляпа. Внутренняя грызня — это одно, но только за закрытыми дверьми. Правые, виноватые, враги, друзья — соседи по общежитию всегда ближе к телу, чем самые замечательные чужаки. Сейчас наш с Пэнс общий факультет называется «Англия», и с кем бы мы ни конфликтовали внутри него, на предложение от какого-нибудь грифа подсыпать чихательного порошка в камин факультетской гостиной мы оба ответим одинаково.

— Ты — патриот? Серьезно?

— Называй, как хочешь, а суть явления я тебе описал. И да, — Малфой твердо посмотрел ему в глаза, — если бы Пэнс забыла о главном правиле Слизерина — я бы ей напомнил принудительно. Но, как видишь, она и сама неплохо соображает. В отличие от Долохова, но он-то никогда и не бывал в нашем серпентарии. Так что ждет его много сюрпризов...

Из событий этого дня Гарри вынес один простой вывод — вывод о своей полной ненужности во всех этих слизеринских играх. В любом спорте есть правила, и тот, кто с ними не знаком — на поле бесполезен, даже если в остальном он гений и спортсмен от Мерлина. А тут Драко ему каждый шаг разжевывает: кому отдан пас, где ворота и кто вообще в чьей команде. Ну и зачем путаться под ногами у занятых людей, прогуливая собственную работу? Так что следующим утром аврор Поттер нарисовался в родном Отделе и приступил к непосредственным служебным обязанностям. Чем и занимался, с перерывом на ланч, примерно до трёх часов пополудни, когда в кабинет влетел полыхающий вопиллер и голосом Фалька рявкнул:

— Поттер, тебе официальное отстранение организовать? Какого дементора ты прохлаждаешься на рабочем месте вместо выполнения поставленной задачи? Быстро аппарировал к напарнику на маяк!

— Хрена се... — впечатлился Либс, и не он один. — Ну ты даешь!

Лонгюссон выразительно промолчал, однако взглядом пообещал аврору Поттеру массу дополнительных приключений, если за его неизвестный косяк Главный вызверится на Следственный отдел в целом. Гарри же осталось только растерянно мявкнуть и метнуться на выход. Зато в этот раз он аппарировал не из кабинета, а откуда положено, просто потому, что всю дорогу до аппарационной зоны гадал, на какой-такой маяк могло занести Драко. И только уже встав в размеченный круг, сообразил, что «на маяк» — это не на скалу в море, а «ориентируясь на аппарационный маячок», который Малфой исправно носил с собой.

Аппарация выкинула его в один из тихих закоулков возле Косой аллеи. Драко стоял в шаге от точки выхода, маячок он задумчиво крутил в пальцах.

— Что это было? — нервно вопросил Гарри. — На меня Фальк нарычал!

— Наверное, он был не очень рад поработать для меня почтовой совой, — философски предположил Малфой, пряча запонку в карман. — А другого способа оперативно выдернуть тебя с рабочего места, не обозначая собственного участия, я не придумал. А у нас, если ты вдруг не уловил, тайная миссия, порученная самим Министром Магии, то есть информировать всех о том, что сейчас мы работаем вместе — плохая идея.

— Ладно-понятно. Итак, я здесь, что делаем?

— Примерно через четверть часа состоится ранее оговоренная встреча отца с мсье Долоховым. После статьи в «Сорсьер» Долохов заподозрил Малфоев в недоброжелательности, посему счел Малфой-мэнор неподходящим местом для встречи, предпочтя ресторан «Семейные традиции», что даже символично, как по мне, — Драко выудил из кармана небольшую фляжку и вручил Гарри, не переставая говорить. — Беседа будет происходить в приватном кабинете, который забронировал Долохов. А мы с тобой посидим за стенкой. А это — оборотное. Если потребуется вмешаться — не хочу, чтобы ты светил рожей, да и просто вместе появляться на Косой нам сейчас не стоит.

— И кто же я буду?

— Маркус Флинт.

Гарри запнулся. Он знал, что Драко еще полгода назад выцарапал Флинта «под надзор», но с тех пор о нем почти ничего не слышал, только отдельные упоминания: что Мэри пришлось взять отпуск на первые пару недель после его освобождения, потому что Марк после Азкабана плохо управлялся с магией, или что плановая авроратская проверка Флинт-мэнора прошла без нареканий. Но и разговор о том, что Флинт — идеальная фигура за плечом Малфоя-политика, Гарри тоже хорошо помнил. И не знал, как сейчас относиться к выбранному Драко для него образу. Не ревновать же, правда?

— Чего притих? Не одобряешь личину? — по-своему понял его Малфой.

— Он как вообще? — ушел от вопроса Гарри. — Я имею в виду, он, ну, нормальный? В плане головы?

— Знаю, о чем ты думаешь, — в голосе Малфоя прозвучала горечь. — Но все, что делали оба Флинта — это не безумие, это просто образ мысли.

— Не успокаивает, знаешь ли... Погоди, он имеет право покидать свое поместье?

— Именно на сегодня ему официально выдано разрешение на поездку в Хогсмид, с сопровождающим аврором, который глаз с него не спустит. Так что в случае любых вопросов у него будет самое надежное алиби. Глотай и пойдем. А, нет, мне еще флинтовскую мантию тебе трансфигурировать!

«Семейные традиции» Гарри знал, причем по работе. Это было одно из заведений, считавшихся надежным местом для деликатных встреч вроде сегодняшней. Почему — для Гарри было загадкой, поскольку те пару раз, когда лично ему нужно было вести подозреваемых, и хозяин, и персонал показывали себя законопослушными гражданами и сотрудничали с Авроратом по первому требованию. Да и сейчас Драко вполне уверенно сказал, что никаких дополнительных чар на кабинете не будет, кроме тех, что навешают Долохов и сами Малфои, конечно.

На входе Драко только кивнул хостесс, и та без лишних вопросов провела их в полутемный отделанный деревом коридор, по одной стене которого шел ряд почти одинаковых дверей, указала на одну из них и, уточнив, что пока ничего более не требуется, исчезла.

— Отец с Долоховым будет там, за этой стенкой, — Малфой указал на одну из перегородок, и Гарри увидел, что к отделочной панели примерно на уровне головы сидящего человека пришпилена небольшая костяная подвеска. — И он, и Долохов обязательно проверят помещение на прослушивающие и прочие чары, более того, отец будет настаивать на куполе тишины. Но прикосновением к этой стене — с той стороны, в смысле — отец через артефакт активирует чары прозрачности и акустическое «окошко», и то и другое — односторонние. Игнорируя, естественно, любые ограничения. Обстановка там примерно такая же: два дивана по стенам и стол между ними. По другую сторону кабинет уже зарезервирован, полагаю, там устроилась группа поддержки Долохова.

— Хорошо бы проследить за ними.

— Хорошо бы. Но туда я прослушку никак не пристрою. Если получится — посмотрим через коридор.

— Принято.

Несколько минут Гарри оценивающе рассматривал строгую роскошь кабинета, прикидывая тактические возможности. Потом спросил:

— Сможешь предупредить отца, чтобы он сел к противоположной стене, а не к нашей?

— Зачем?

— Если что — вынесу перегородку вместе с Долоховым.

— Поттер, это просто разговор!

— А мы здесь тогда зачем?

— Ладно, мы здесь и на всякий случай тоже, — нехотя признал Драко. — Но у нас, вообще-то, куча задач: засвидетельствовать разговор, например, тебе же отец объяснял твою роль гаранта всеобщей честности? Если повезет — выследить, а то и перехватить тех, кто у Долохова в команде.

— Так вот, на случай всякого случая: ты можешь предупредить отца...

— Нет. Он должен коснуться ЭТОЙ стены, чтобы активировать амулет, помнишь? Как он должен это сделать ПОСЛЕ всех проверок, если сядет по ту сторону стола? И потом, тебе интереснее видеть выражение лица Долохова или моего отца?

— Ладно, понял, — и Гарри снова умолк.

Через пару минут в коридоре послышались быстрые шаги и цокот каблучков хостесс. Негромко хлопнула соседняя дверь.

— Вероятно, Долохов на месте, — Драко вызвал темпус. — Ага, отец будет через четыре минуты.

— Секунда в секунду?

— Его Талли перенесет прямо ко входу.

Ровно через четыре минуты за дверью снова послышались шаги, сопровождаемые мерным постукиванием трости.

— Теперь ждём, — сказал Драко, как будто могли быть другие варианты.

И они принялись усердно ждать. Именно из-за этого усердия оба нервно подпрыгнули, когда примерно минут через пять совсем рядом раздался голос Долохова:

— …и внимательно вас слушаю.

Чары прозрачности на пару мгновений отстали от звука, но тоже сработали без осечки, и часть стены размером с квадратный ярд превратилась в самую чуточку опалесцирующее стекло.

— Полагаю, что это я вас слушаю, — ответил Люциус с вежливой прохладцей. — Вы пытались сделать моему сыну некое предложение, крайне компрометирующее и размытое, к тому же в сфере, принимать решения в которой он просто не имеет права. Это говорит о вас не лучшим образом. Однако ваша новая фамилия и в некоторой степени ваша деловая репутация характеризуют вас как человека, чьи дела и идеи могут представлять для меня интерес. И вот я здесь, в надежде, что у вас есть нечто более конкретное, чем изложенные Драко лозунги.

— Вот как, — протянул Долохов со сложной смесью неприязни и почтения на лице. — Что ж, я, вероятно, недостаточно разбираюсь в политике, чтобы оценить, почему переговоры с молодым Малфоем меня порочат в ваших глазах. Тем более я благодарен, что вы нашли возможным меня выслушать. Постараюсь, чтобы это не звучало как «лозунги».

— Постарайтесь, — кивнул Люциус.

Гарри видел только его затылок, но со всей отчетливостью вспомнил Лорда Малфоя таким, каким считал его на младших курсах Хогвартса: концентрированное высокомерие с тростью!

— Извольте, — кротость Долохова явно потрескивала под гнетом чужого самомнения, но пока держалась. — Я всего лишь хочу получить принадлежащее мне по праву...

Вполуха слушая уже знакомые тезисы, Гарри бесшумно встал и передвинулся ближе к двери. Приоткрыл ее, аккуратно выглянул, потом высунул руку с палочкой и невербально метнул сигналку вдоль коридора, прямо под порог кабинета, в котором, предположительно, таились неизвестные спутники Джейкоба. Закрыл дверь, поймал вопросительный взгляд Драко, начал было объяснять почти беззвучным шепотом, но Малфой насмешливо напомнил, что «окошко» одностороннее и их в соседнем кабинете не услышат. Правда, напомнил тоже вполголоса. Гарри согласно кивнул и вернулся на зрительские места.

— Пока, извините, звучит крайне неубедительно, — равнодушно сказал Люциус, когда Долохов умолк. — Во-первых, потому что «некоторые люди в МКВ» — это несерьезно. Я немного в курсе политической жизни Европы, так что не бойтесь утомить меня, упоминая конкретные фамилии. А во-вторых — и в главных, господин Долохов! — вы рассуждениями о своем наследственном имении в России полностью нивелируете вес всех остальных слов. Потому что эти рассуждения, еще раз прошу прощения, звучат совершенно беспомощно. Если вы столь слабо разбираетесь в столь важных для вас вещах, то ваши посулы в части менее близких вам дел... — Люциус развел руками, показывая, что у него даже слов нет, чтобы объяснить всю нелепость имеющейся ситуации.

Гарри оценил правоту Малфоя-который-Драко: на лицо Долохова определенно стоило посмотреть! Если начало скучающей тирады Люциуса он слушал с видимым пренебрежением, то чем дальше, тем сильнее его перекашивало. Под конец он уже не пытался скрыть негодование, приправленное заметной толикой беспокойства.

— Позвольте поинтересоваться, — процедил он, едва дождавшись окончания отповеди, — что именно вам кажется неправильным в моих словах о родовом имении?

Люциус выдержал паузу, и вот теперь Гарри уже пожалел, что не видно его лица: наверняка там был блистательный театр одного актера для одного зрителя. По крайней мере, Долохов за эти несколько секунд молчания занервничал заметно сильнее.

— Извольте. Вы говорите о наследовании Родового имения, которое не только вы лично, но и ваш отец в глаза не видели. Сами вы рождены вне брака, а семья Таринов не числится среди чистокровных волшебников. Упоминания о кровных родственниках, которые смогут представить вас дому, я не услышал. Вы просто сменили фамилию на отцовскую и считаете, что Род вас примет? Я не идеально разбираюсь в восточноевропейской магической традиции, но не настолько плохо, чтобы счесть ваши надежды обоснованными.

— Ах, вы об этом, — с несколько фальшивой снисходительностью усмехнулся Долохов, однако было видно, что направление, которое принял разговор, его действительно успокоило, хотя и слегка разозлило. — Что ж, я еще по беседе с вашим сыном понял, что он, как, видимо, и вы, придает слишком много значения писанине чиновников. Имена и факты в пергаментах любых министерств — шелуха, господин Малфой, шелуха и ничего более! Моя мать — чистокровная волшебница Елизавета Андреевна Татаринова, под этим именем она была крещена, и это имя выбито на ее могильном камне. И под этим именем она венчалась с Антоном Николаевичем Долоховым в парижской православной церкви Святого Серафима Саровского. Это самое большее, что мог дать жене волшебник, не имеющий доступа к алтарю Рода, и это куда как больше, чем закорючка в гроссбухе министерского клерка. В той же церкви я был крещен, и имя мое — Яков Антонович Долохов — дано мне отцом. Так что со стороны законной преемственности имени и крови я затруднений не ожидаю. Я развеял ваши сомнения?

— Более или менее. Признаюсь, это действительно новые для меня сведения, — Люциус заинтересованно склонил голову к плечу. — Что ж, раз я заблуждался относительно вашей семьи, возможно, вы столь же блистательно разубедите меня и относительно ваших единомышленников в МКВ?

— Если пойму, что именно вы сочтете весомыми аргументами.

— Начните с имен.

— Под клятву о неразглашении.

— Прошу прощения? — Гарри явственно представил эту улыбку, полную недоуменной брезгливости.

— Под клятву о неразглашении, — твердо повторил Джейкоб.

— Господин Долохов, вы всё еще хотите от меня содействия в получении вашего наследства?

— Именно. Рад, что вы об этом еще помните, — накопившееся раздражение наконец-то пробило броню вежливости, но Люциус откровенное хамство Долохова проигнорировал.

— И вы, я извиняюсь, кажется, надеетесь, что я незримой тенью проскользну в банк и булавкой вскрою сейф вашей матушки?

— Я вас не понимаю.

— Вы ошиблись адресом, любезнейший, — голос Малфоя источал концентрированное презрение, Снейп бы одобрил. — Я не мастер-взломщик, я — политик. Я могу обсудить свои и ваши интересы с уважаемыми в Британии волшебниками и склонить их к принятию правильного решения. Но в этом обсуждении мне нужны будут аргументы. Аргументы, господин Долохов — это фамилии других уважаемых волшебников, и сведения о векторе их интересов тоже. Так о каком неразглашении вы говорите? Или цель нашей беседы — исключительно убедить в чем-то лично меня? В таком случае я предпочту сразу откланяться, поскольку лично мне это совершенно не интересно.

— Хорошо, я вас понял, прошу прощения! — видно было, что Долохов проникся, смущен и растерян, хотя и пытается сохранять прежнее уверенное выражение лица. — Но поймите и меня...

— Вы боитесь вскрыть козыри раньше времени, — снисходительно перебил его Люциус. — Я вызову обслугу, с вашего разрешения.

И, не ожидая согласия, коснулся палочкой декоративного шнурка на стене. Почти сразу же в коридоре послышались торопливые шаги. Вошедшему официанту Люциус заказал коньяк на двоих и писчие принадлежности. В молчании дождался, когда подадут требуемое, и заскрипел пером. Отвлекся, чтобы дружелюбно предложить:

— Выпейте пока и соберитесь с мыслями. Коньяк отменный, а правильная клятва — дело не быстрое.

Еще минут через пять Люциус протянул Долохову густо исписанный пергамент, и тот погрузился в чтение, довольно быстро приобретя вид предельной сосредоточенности.

Драко рядом с Гарри отчетливо хмыкнул.

— Что?

— Пари держу, папа́ наваял договор с таким количеством уточнений и исключений, что может все секреты хоть в Атриуме с фонтана излагать. Джейкоб, конечно, должен разбираться в договорном праве, но, судя по тому, как он собирает бровки домиком, отца ему не одолеть.

Ну не то чтобы прямо уж «бровки домиком», но вид у Долохова к концу чтения был крайне напряженный.

— Вам что-нибудь разъяснить, или вы хотите что-то изменить или добавить от себя? — любезно уточнил Люциус, успевший слегка пригубить коньяк и теперь смакующий аромат. — Прошу вас, не стесняйтесь.

Долохов стиснул зубы и перечитал текст еще раз, кажется, с чуть большим успехом. Видно было, что нарочито расслабленный, занятый напитком Малфой нервирует его едва ли не больше, чем Малфой высокомерный и зубастый. Наконец он решился:

— Меня вполне устраивает предложенная формулировка.

— Хорошо. Проверяйте, — Люциус сделал с листа копию и принялся зачитывать, оставив Долохову оригинал: — Я, Люциус Абраксас Малфой, клянусь не разглашать сведения, полученные от Якова Долохова, ни при каких обстоятельствах, кроме ниже оговоренных, а именно: для получения сведений, могущих обеспечить Якову Долохову беспрепятственное получение наследства, завещанного ему матерью, Елизаветой Татариновой. Для получения поддержки волшебников, сквибов, маглов и разумных магических существ, могущей обеспечить Якову Долохову беспрепятственное получение наследства, завещанного ему...

Гарри ностальгически вспомнил лекции Бинса и начисто перестал понимать суть произносимого уже к четвертому пункту, полностью сосредоточившись на наблюдении за Долоховым. Тот держался лучше, видно, сказывался опыт заключения не всегда простых сделок, но все же можно было предположить, что парочку лишних отрицательных частиц в самых интересных местах он вполне мог упустить. Гарри бы точно упустил.

Текст кончился как-то неожиданно. Долохов выдохнул с явным облегчением, Люциус устало откинулся на спинку дивана, впрочем, не упуская цели беседы.

— Итак, что же вы хотите мне поведать?..

Гарри отвлекло слабо сдерживаемое хрюканье — Драко был уже не просто доволен, а откровенно веселился.

— Чего тебя разбирает? Слушать мешаешь!

— Да ладно, всё равно ничего ты не поймешь. Ты видел: отец вообще не упомянул препятствование распространению информации? Он может хоть Непреложный давать, мы-то с тобой всё услышим, думосбор никто не отменял... Либо Долохов всё-таки идиот, либо точно знает, что с его стороны тоже идет прослушка, и побоялся, что клятва может заткнуть отца сразу по произнесении.

— Скорее второе, да?

— Ну, мы решили не считать противника дураком...

— Тссс, там что-то...

Оба шпиона снова уставились в прозрачную стену, за которой Люциус повелительным движением ладони остановил монолог явно увлекшегося Долохова.

— Какие интересы могут быть в Британии у господина Родригеза, я представляю достаточно хорошо, и с интересами Малфоев они однозначно конфликтуют. При этом рискну сделать предположение, господин Долохов, что Валенсио Родригез — единственный из упомянутых вами только что волшебников — является непосредственно вашим контактом. Остальные — это пул семейства Монтегю, и только через них — ваш. Я ошибаюсь?

Надо отдать Джейкобу должное, он почти сумел удержать лицо. Но догадка Люциуса совершенно очевидно попала в цель. Малфой-старший не стал дожидаться устного подтверждения.

— А теперь я хочу задать вам уже отнюдь не риторический вопрос. Скажите, что нужно именно вам: получить архив Волдеморта, опубликовать его содержимое или устроить скандал, для которого ваше наследство — только повод?

— Послушайте, мне надоел этот разговор! — в очередной раз выбитый из седла Долохов наконец-то перестал сдерживаться. — Я еще ни слова не услышал о том, что вы можете предложить МНЕ, а тон устроенного вами допроса попросту оскорбителен!

— Сожалею, — сообщил Люциус голосом, сожаление в котором блистательно отсутствовало. — Вы верно отметили еще в разговоре с моим сыном: вы ничего не смыслите в политике, господин Долохов. Надеюсь, это утверждение вас не оскорбит, поскольку такой цели у меня нет, я всего лишь констатирую факт. Вы пришли играть за стол, правила которого знаете очень приблизительно. Я сейчас всерьез размышляю о том, чтобы взять вас в пару, несмотря на вашу неопытность, поскольку моего умения хватит на двоих. Но для этого мне нужно понять, готовы ли вы в принципе играть в ту игру, которая мне интересна. Вдруг вы считаете, что находитесь на квиддичном поле? Тогда нам определенно будет не по пути.

— Отлично! Тогда расскажите для начала, какую игру запланировали вы, а уж я решу, стоит ли с вами связываться.

— Тут от вас решения не требуется, я — единственная кандидатура вам в пару, иных нет.

— Неужели?

— Монтегю не будут участвовать в вашем деле, — буднично сообщил Люциус. — Леди Маринелла думала, что ваша затея им выгодна, но уже осознала свою ошибку. А пул ваших людей в МКВ, как мы уже выяснили, вашим не является.

Долохов вскочил, задев стол, отчего коньяк в бокалах плеснулся маленьким цунами.

— Вот как. И вы, конечно, совершенно непричастны к тому, что мои договоренности с семьей вашего старого друга...

— Отчего же, — чем больше ярился Долохов, тем спокойнее разговаривал с ним Малфой. — Я сам написал Леди и Наследнику Монтегю письма, разъяснив ошибочность их стратегии.

— Всё, с меня хватит, — Долохов дернулся в сторону двери, и тут Люциус все тем же ровным тоном сказал:

— Сядьте, — и от силы этого приказа у Гарри волоски на шее встали дыбом. Драко тревожно поджал губы.

Долохов медленно сел, неотрывно глядя Люциусу в глаза. Потом резко потер ладонью лицо и спросил почти спокойно.

— Что вам на самом деле надо?

— Не упустить свою выгоду, — Малфой-старший позволил себе легкий смешок. — На кону некий секрет с неизвестным мне потенциалом. Если вы планируете извести этот потенциал на шум и искры — я вам не союзник. Если же ваши планы более конструктивны... полагаю, что при правильном вложении имеющихся активов они принесут неплохие дивиденды нам обоим.

— Вы даже не знаете, о чем речь!

— В игре всегда должна быть интрига, — Малфой уже откровенно смеялся. — Да, я готов поставить на вашу лошадку, даже ничего о ней не зная. Но, возвращаясь к так расстроившему вас вопросу: делая ставку, я должен как минимум знать, что лошадь вы отправите на скачки, а не на скотобойню. Итак, теперь, когда ваш союз с Монтегю более не актуален, чего именно вы хотите добиться: владения архивом или его обнародования?

— Меня устроят оба варианта, — ответ прозвучал несколько вымученно.

— Или в этом вы зависимы от мнения своих товарищей по авантюре?

— Нет... — Долохов стрельнул глазами сперва в сторону, потом уперся взглядом в стол и, как будто нехотя, снова поднял его на собеседника.

— Приятно слышать это, — любезно сказал Люциус и потянулся к бокалу. Но, словно передумав на полудвижении, опустил ладонь на центр стола, и из-под его пальцев коротко полыхнуло. Долохов отпрянул. Люциус запустил руку глубоко под стол и, что-то там пошевелив, извлек на свет небольшую плоскую коробочку. Поставил ее на стол и, теперь всё же взяв бокал, продолжил как ни в чем не бывало:

— О, кажется, этот магловский прибор не перенес близкого соседства с магией... Как удачно, что эта вещь более не нужна, ведь вы сами расскажете вашим спутникам то, что сочтете необходимым. Итак, давайте начистоту, — тон Люциуса вдруг стал деловым и резким. — Что нужно мне: сохранение статус-кво и отсутствие потрясений в магической Британии. Для этого я должен быть уверен, что наследство вашей уважаемой матушки не приведет ни к дискредитации действующей власти, ни к росту активности реваншистов. Мне нужно точно знать, что именно содержит архив, воспользоваться его содержимым — опционально. Что я могу предложить: роль парламентера между вами и теми, кто принимает решения. Если в архиве есть нечто, необходимое вам и безвредное для меня, Министерства и Англии в целом — вы это получите без романтических приключений, тайных встреч и погонь.

— А если не безвредное? — кажется, этот новый тон придал Долохову спокойствия и уверенности. Его кривая усмешка снова до тошноты напомнила Гарри Антонина. Всё-таки от осинки родилась отнюдь не апельсинка, и считать этого торговца антиквариатом легкой мишенью, пожалуй что, не стоит...

Словно в ответ на эту мысль тренькнула заброшенная в коридор сигналка. Гарри и Драко оказались на ногах одновременно, Драко с палочкой наголо настороженно следил за происходящим в соседнем кабинете, Гарри бесшумно скользнул к двери и приоткрыл ее буквально на пару волосков.

К счастью, противники всё же оказались полными профанами, не чета обученному аврору. Двое мужчин открыто топтались около двери кабинета, занятого Долоховым и Малфоем, явно примеряясь, как бы половчее выбить дверь и сразу взять Люциуса на прицел палочек. Того, который выглядел более опасным, Гарри первым спеленал невербальным инкарцеро, второй успел бросить пару ступефаев и одно незнакомое Гарри проклятье, которые аврор Поттер просто переждал, полностью скрывшись за косяком. Предупреждающе вскрикнул Драко, и в тот же миг дверь, возле которой валялся первый — связанный — волшебник, распахнулась.

— Какого дьявола, Пабло? — рыкнул Долохов, одновременно разворачиваясь в сторону Гарри.

— Они напали на нас! — истерично выкрикнул поименованный «Пабло» и швырнул в сторону Гарри еще один ступефай.

— Думаю, произошло недоразумение, — раздался из-за спины Долохова голос старшего Малфоя. — Господа Мнишек и Бортний, я полагаю? Маркус, Драко, это не злоумышленники.

— Ты уверен? — вопреки высказанному сомнению, Драко отодвинул Гарри плечом и открыто вышел в коридор. — Добрый день, мсье Долохов. Отец, эти люди пытались проникнуть к вам во время разговора.

— Я так и понял. Вероятно, их расстроила утрата возможности нас слушать, — Люциус показался в дверном проеме и окинул Долохова насмешливым взглядом.

— Вы, как я вижу, тоже пришли не в одиночестве, — парировал тот, с подозрением оглядывая Гарри.

— Разумеется. Мой сын и его друг присматривали, чтобы нашей беседе не помешали. Ненапрасная предосторожность, как выяснилось. Что такого стряслось, господа, что вы решили так радикально заявить о себе? — последний вопрос он адресовал спутникам Долохова.

— Мне показалось, что вы напали на Джейкоба... — неубедительно проблеял Мнишек.

— Я? — восхитился Люциус. — С кулаками, надеюсь? Поскольку на моей палочке министерский надзор, и любое атакующее заклинание кончится для меня Азкабаном.

— Ваши клевреты нас атаковали!

— Давайте вызовем авроров, пусть разбираются, кто нападал, а кто защищался, — живо предложил Драко, и оппоненты заметно скисли.

— Мы можем продолжить беседу? — вежливо обратился Люциус к задумчивому Долохову. — И если да, то в каком составе? Я так понимаю, ваши спутники крайне нервно отнеслись к утрате прямой трансляции, так сказать...

Долохов обвел взглядом сперва Малфоев и Гарри, потом своих спутников, и махнул рукой.

— Продолжаем, стоит расставить все точки над Ё. Но вы же понимаете, что если я не выйду из этого ресторана...

— Мсье Долохов, уверяю вас, на встрече, которую я назначил и подтвердил собственноручными письмами, устранять вас никто не станет, — самым светским тоном перебил его Люциус. Джейкоб хмыкнул и кивнул:

— Что ж, спасибо за откровенность. Думаю, стоит перейти в помещение побольше?

— Я расширю, — пообещал Драко и первым отправился в кабинет.

— Итак, господа, — Люциус расположился за увеличенным и символически круглым теперь столом. — Я полагаю, что, наконец-то, здесь собрались все активные участники нашей сомнительной авантюры.

— Уже нашей? — перебил Долохов.

— Разумеется. С того момента, как мой неосторожный сын позволил себе полностью выслушать и не отвергнуть категорически ваши неопределенные посулы, — Люциус с ласковым упреком посмотрел на Драко, тот ответил сдержанно-занозистым взглядом. Похоже, Долохова-младшего планировалось поддерживать в его невысоком мнении относительно наследника Малфой, как в свое время и Долохова-старшего.

— Из-за его неосторожности мы, — Люциус обозначил жестом себя, Драко и «Маркуса», — оказались вовлечены в вашу затею и теперь уже никак не можем просто отойти в сторону. Министр Шеклболт ждет от нас результата, при его отсутствии начнется разбирательство... это нам совершенно не нужно, а значит, результат будет. Какой именно — вопрос другой, я бы предпочел учесть интересы всех присутствующих, но возможны варианты. У нас всех есть два пути: приоткрыть карты и договориться о сотрудничестве или разойтись каждый на свою сторону баррикад. Добавлю, что сегодня утром в секретариат Визенгамота передан иск об аресте содержимого сейфа Эльзы Таринов. То есть капитуляции со стороны Министерства ожидать не стоит. Монтегю, а соответственно, и их люди в МКВ — вне игры. Думайте, господа.

Мнишек и Бортний с сомнением переглянулись, а Долохов устало скривился:

— Мы заходим на третий круг, кажется. Я хочу договориться, господин Малфой! Я хотел договориться еще с мистером Малфоем-младшим, что вы почему-то упорно считаете неправильным. И продолжаю хотеть этого сейчас. Но за всё время беседы я так и не услышал от вас ни одного конкретного предложения. И кстати, если вам не нужен скандал — в ваших интересах мне помочь. Арест моего наследства вызовет соответствующую реакцию, это я вам гарантирую.

— Я не знаю, что вам предложить, потому что не знаю, что вы хотите, — не менее устало отозвался Люциус. — Получить архив — это слишком общо! Это как если бы я потребовал впустить меня в ваш дом и оставить там на часок в полном уединении, не объясняя, зачем мне это. Что именно я хочу: украсть что-то? Нарисовать план вашей квартиры? Раскрасить стены в розовый цвет? Может, на меня наложено проклятье, у которого такое вот странное условие отмены? Или ваш дом находится в географической точке, идеальной для какого-то ритуала? Если я озвучу одну из этих целей, вы можете мне категорически отказать, или с легкостью согласиться, или согласиться, назначив цену, верно? Но просто так оставлять в своем доме подозрительного чужака — определенно недопустимо. Конкретика, господа, нам всем не хватает конкретики!

Люциус обвел собеседников выжидающим взглядом. Долохов молчал, прикусывая губу, Мнишек непрерывно ёрзал и почему-то упорно косился на Гарри со странным паническим интересом. С Флинтами, что ли, знаком? Бортний смотрел в стену, всем видом показывая, что не он тут принимает решения. Пауза затягивалась, и прервал её снова Малфой-старший:

— Что ж, если с этим возникают проблемы, я могу предложить промежуточный вариант. Мы — все здесь присутствующие — отправимся в Гринготс, заберем ваше имущество из сейфа и воспользуемся одним из внутренних помещений банка для его совместного осмотра. Как я уже говорил вам, господин Долохов, мне нужно точно знать, что в архиве, и просто на слово я бы вам всё равно не поверил. А потом, когда покров тайны с этих бумаг будет сорван — вернемся к обсуждению возможностей.

— И если не сойдемся во мнениях? — насмешливо спросил Долохов.

— Придется найти компромисс. Внутри банка мы на территории гоблинов, но сделав шаг наружу, вы окажетесь под юрисдикцией британского Министерства Магии.

Снова повисла пауза. Люциус взял бокал и полностью погрузился в созерцание маслянистых «ножек» на его стенках, предоставляя высказываться кому-нибудь другому.

— Мне нужно это обдумать, — наконец постановил Долохов.

— Думайте, — легко согласился Малфой. — Заседание Визенгамота предварительно назначено на послезавтра. Если на сейф по решению суда будет наложен арест — я уже мало что смогу сделать.

— Я свяжусь с вами завтра, ближе к вечеру, — Долохов решительно поднялся. — Честь имею, господа!

Его спутники завозились, отодвигая стулья. Гарри поймал тоскующий взгляд Мнишека — тот явно имел что сказать, но открыть рот так и не решился. Последовало морозно-вежливое прощание всех со всеми, и иностранная делегация покинула кабинет. Драко не скрываясь выдохнул и тут же сунул отцу флакон с укрепляющим.

— Тратить силы было обязательно?

— Я счел это рациональным, — кратко ответил Люциус, но зелье послушно выпил. — Талли!

— Мы камином придем, — сказал Драко, поднимаясь. — Когда? Тебе стоит отдохнуть.

— Через час.

— Через два!

— А зачем ты тогда спрашиваешь, господин колдомедик? — Люциус был удивительно покладист, особенно по контрасту с только что завершившейся беседой.

— Из вежливости, — вздохнул Малфой-младший и вызвал темпус. — Мы прибудем к семи.

— Буду ждать вас в своем кабинете, — кивнул Люциус, протянул руку домовику, и они исчезли.

Гарри и Драко вышли цивилизованно, через дверь, неспешно прогулялись до аппарационной площадки и перенеслись в коттедж. Малфой сразу же занялся камином — вручную, что обозначало желание подумать. Гарри ушел наверх, менять аврорскую мантию на домашнюю, и в это время тоже немного подумал. А результаты раздумий обрушил на Драко сразу же, как спустился обратно в гостиную.

— Слушай, а чисто теоретически, они могут просто уйти в Гринготс и окопаться там на неопределенно долгое время, а документы отправить совой?

— Правильно мыслишь, — кивнул тот. — Чисто теоретически — могут. Только проку Долохову с получения своего родового поместья, если он будет сидеть в Гринготсе? Во-вторых, гоблины, конечно, согласятся подработать гостиницей с полным пансионом, но ты хоть примерно представь, сколько они за это захотят? А в-третьих, если они, пользуясь экстерриториальностью Гринготса, помогут Долохову обойти решение Визенгамота — это будет нечто вроде объявления войны. Коротышки на это не пойдут, не ради Долохова. Ну или у меня большие проблемы с информаторами.

— Ждать ареста сейфа по суду Долохов не будет, — принялся рассуждать вслух следователь Поттер. — Пойдет в банк «на дурака»: удастся договориться с нами или с гоблинами — хорошо, не удастся — главное, взять в руки документы и держать покрепче, авось появится шанс слинять с ними или еще как извернуться.

— Собственно, если он примет предложение отца, мы окажемся ровно в той же ситуации, — хмыкнул Малфой. — С поправкой на тяжелую артиллерию в твоем лице, которая в самом крайнем случае просто испепелит архив вместе с половиной банка, или что-нибудь еще в этом роде.

— Это наш план на крайний случай? — уточнил Гарри, честно не поняв, шутит Малфой или нет.

— Возможно. Я пока так вижу, что мы прорываемся поближе к бумагам, а дальше импровизируем по обстоятельствам.

— Ага, — Гарри еще немного позависал, глядя в камин. — А тебе Мнишек не показался... — он неопределенно пошевелил пальцами.

— Показался. Вот именно что... — Малфой повторил его жест. — Понять бы еще, что именно. Я согласен с Грэмом, от этого волшебника веет чем-то таким, что мурашки по коже.

— Да? — мурашек Гарри не заметил. — А мне кажется, он на Лýну похож...

И всерьез задумался, что же общего нашел в улыбчивой, мечтательной, неземной Луне и нервном, подвижном, плотненьком Мнишеке. Драко промолчал, но взглядом выразил весь скепсис от такого сравнения. Вслух же сказал только:

— До семи есть время. Как ты насчет пожевать что-нибудь?

— Ага. Странно мы в ресторан сходили, очень после него жрать хочется, — поддержал тон Гарри, и тему Долохова со товарищи закрыли до семи.

Люциус, разумеется, уже знал всё обо всех. Ну, возможно, не так уж «всё», но куда больше остальных двоих участников очередного кулуарного совещания.

— Пабло Мнишек происходит из крайне интересной семьи: нечто вроде спонтанных некромантов-интуитов, насколько я понимаю. В России к таким относятся хоть и настороженно, но вполне терпимо. Антонин упоминал неких «духовидцев» и полагал их бесполезными «фокусниками», поскольку на массовый подъем инферналов и прочей опасной в бою нечисти они не способны, на адресный вызов умерших для допроса — тоже. Каркаров был с ним не согласен, но, увы, аргументировать свое мнение публично не пытался. Полагаю, это одна из тем, которую они с Лордом обсуждали за закрытыми дверьми.

Гарри вскинулся после слова «духовидцы» и, едва дождавшись, когда Люциус договорит, переспросил:

— То есть он видит духов, призраков, невидных другим?

— Вероятно.

— Мозгошмыги! — сказал Гарри, торжествующе развернувшись к младшему Малфою.

— Что, прости?

— Ну, нарглы, морщерогие кизляки! Этот Мнишек смотрит, как будто видит вокруг что-то, только, в отличие от нее, очень старается это игнорировать. Я просто Драко сказал, что Мнишек похож на Луну Ла... Скамандер, но не смог объяснить чем, — пояснил Гарри Люциусу, слушавшему его с терпеливым вниманием. Тот кивнул, принимая разъяснение.

— Думаешь, он как некромант может иметь отношение к созданию крестражей? — напряженно спросил Драко.

— Лично — вряд ли, разве что весьма опосредованное, — в голосе Люциуса не было желанной уверенности. — Но почти наверняка он как-то связан с той неизвестной миссией, которую выполнял Каркаров при Лорде.

— При том, что в близком знакомстве с Каркаровым ты подозреваешь не его, а Бортнего?

— Одно другого не отменяет. Кстати, мистер Поттер, что вы думаете о нашем втором фигуранте?

— Тихарится, — без запинки ответил Гарри. — Спокойный. Точно знает, чего хочет, но нам не скажет. Мне кажется, он молчал просто потому, что сам для себя уже всё решил, и чужие договоренности ему глубоко безразличны.

— Соглашусь, — кивнул Малфой-старший. — И рискну предположить, что как раз господин Бортний представляет в этом деле интересы российского Министерства. А господин Мнишек — чьи-то еще и, безусловно, свои собственные.

— А Долохов об этом знает, как думаете?

— Как минимум он понимает, что оба его спутника с ним не из чисто дружеской симпатии и у каждого в этом деле свои интересы. Насколько эти интересы конфликтуют с его собственным — уверенно судить не берусь. Думаю, что скорее конфликтуют. Но всё это — только мои предположения.

— Ладно, с предположениями понятно, — Драко развернулся к Гарри. — Про самого Долохова что думаешь, посмотрев на него вблизи?

— От осинки не родятся апельсинки! — автоматически выпалил тот присказку, которая рефреном крутилась у него в голове уже несколько часов. — Мне кажется, он ни перед чем не остановится, если сочтет это... не знаю, эффективным для своих целей? То есть он не маньяк, как Лестрейндж, но на сопутствующий ущерб ему в принципе плевать. Наверное.

Люциус снова согласно кивнул.

— Я пришел к тем же выводам. Хотя ход ваших рассуждений, как и в случае с господином Мнишеком, для меня совершенно непонятен.

— Почему это? — на всякий случай возмутился Гарри. — Я — следователь, вообще-то!

— Потому что я уже почти неделю собираю отзывы деловых партнеров господина Долохова и просто свидетелей его сделок. И на основании этих отзывов делаю выводы. А на чем основываетесь вы, мистер Поттер?

— Опыт и аврорская интуиция, — отчеканил Гарри. Ну, по крайней мере, этот ответ был лучше, чем промолчать.

— Я примерно так и предполагал, — миролюбиво согласился Люциус, начисто игнорируя веселое фырканье сына. — Так вот, по мнению его партнеров и контрагентов, Долохов — достаточно надежный и по-деловому честный человек, однако удивительно равнодушный к вопросам абстрактной морали. Ему уже доводилось в интересах пополнения своей коллекции провоцировать и международные конфликты, и просто вооруженные стычки, в том числе с человеческими жертвами. Но это происходило в странах восточной Европы и осталось за рамками внимания широкой общественности — во-первых, и всегда исполнялось чужими руками — во-вторых. Главное для него — избежать официального преследования со стороны закона. Добавлю, что в таком взгляде на мир и его слабость: он искренне не понимает, что именно нравственная сторона его притязаний в данном случае является его главной проблемой.

— Думаешь, сейчас он будет искать исполнителя на «грязную» часть работы? — хмуро уточнил Драко.

— Пока мы видим, что господин Долохов всячески подчеркивает законность своих требований, — кивнул Люциус. — Если дойдет до хищения или обмена проклятьями, думаю, это будет уже не он лично.

— Почему «искать»? — спросил Гарри. — У него прямо сейчас есть пара исполнителей. Своё добро он им, конечно, в руки не даст, тут я согласен — у них явно, как вы сказали, «конфликт интересов», но сделать что-нибудь, не знаю, отвлекающее...

— У них конфликт интересов, а значит, ни Мнишек, ни Бортний не захотят подставляться, оставляя приз в руках конкурента, — возразил Драко.

— Логично.

— Итого, я вижу два пути, — снова вступил Люциус. — Либо Долохов пойдет на сделку с нами, либо сейчас будет очень быстро — пока на сейф не наложен официальный арест — искать другой выход, а спешка в таких делах обычно приводит к просчетам. Тем более что в Англии он по понятным причинам дел никогда не вел, значит, контакты у него здесь только самые поверхностные.

— Или он уже пошел в Гринготс просто напролом, — мрачно предположил Гарри.

— Это входит в пункт «спешно искать другой выход». Посты аврората вокруг банка уже выставлены, в самом крайнем случае задержать волшебника на сутки можно и без каких-либо предписаний. Да, это будет тот самый скандал, которого Министр так хочет избежать, но и для Долохова это тоже проигрыш. Скандалить можно сколько угодно, документов это ему не вернет.

Люциус умолк, Гарри тоже не знал, что сказать. Драко некоторое время подождал продолжения, потом спросил:

— Так что у нас завтра?

— Утром я встречусь с Министром и Главным Аврором, — ответил Люциус. — Хотите — присутствуйте, но вряд ли там будет что-то, стоящее внимания.

— Я бы поприсутствовал, — сказал Гарри решительно. — Предпочитаю быть в курсе свежих решений Министра.

— Ваше право. Сын?

— А я буду спать, мне Министерства по работе хватает, — не менее решительно отказался Драко, и Люциус кивнул обоим сразу.

— В таком случае, мистер Поттер, сегодня вечером я извещу вас о времени встречи.

— Э, ладно. А план действий-то на завтра у нас есть?

Люциус только печально вздохнул.

Насчет утреннего совещания у министра Люциус был прав: там оказалось скучно. Но только до тех пор, пока к Фальку не прискакал чей-то патронус, нервно сообщивший:

— Долохов на Косой, идет к банку. Задержать? Сквозные зеркала есть у меня и Денвера, ждем приказа!

Гарри вскочил, крутанулся на четверть оборота, передумал аппарировать из кабинета министра, дернулся к двери, и только почти на пороге наконец сообразил, что раз глáвы оперативных групп ждут приказа от начальства, то и ему, наверное, не стоит спешить.

— Похоже, ваши переговоры провалились, Лорд Малфой, — сказал Главный Аврор крайне сложным тоном: трудно упаковать в одну фразу и приторное ехидство, и сакраментальное «а я так и знал!», и разочарование от крушения весьма серьезных надежд.

— Похоже. Однако задерживать Долохова сейчас я бы не советовал, — в противовес заметавшемуся Гарри и мгновенно напрягшемуся до звона Фальку, Люциус даже позы не сменил и говорил с демонстративной неспешностью.

— Чего еще ждать? Когда он заберет мордредовы бумажки?

— Оптимальной для нас ситуации. Задерживать Долохова сейчас неразумно по тем же причинам, которые помешали вам арестовать его сразу после прибытия на территорию Британии. Ситуация всё еще не изменилась в нужную сторону, почему должны измениться наши действия?

— Чтобы она не стала хуже! Министр?

Кингсли привычно не мешал высказываться всем желающим, только переводил внимательный взгляд с Малфоя на Фалька и обратно. Когда Главный Аврор обратился прямо к нему, министр вместо ответа развернулся к Малфою.

— Люциус, что вы предлагаете?

— Дать ситуации развиться.

— Вы уверены?

— Ни в коем случае, — Малфой ослепительно улыбнулся. — Я только предполагаю, что это приведет к более выгодным для нас результатам.

И бросил короткий многозначительный взгляд на затихшего Гарри. Этот взгляд немедленно перехватил министр и тоже уставился на Избранного, всеведущего и непогрешимого по определению.

— А ты как считаешь, Гарри? Ты тоже присутствовал на вчерашней встрече...

— Я... — Гарри на пару секунд закрыл глаза. В душе слегка шевельнулось злое и темное: опять взрослые перекладывают на него финальное решение! И тут же ехидный голос Драко сообщил, что, вообще-то, Потти, ты и сам уже не школьник, и на совещание в самый высокий кабинет Магической Британии сегодня напросился сам, изволь теперь соответствовать!

— Я тоже считаю, что если уж Долохова не задержали сразу, то теперь этого делать не стоит. Это ведь никогда не поздно. Я бы сейчас смотался туда, может, удастся его переубедить как-то?..

Люциус удовлетворенно кивнул, откидываясь на спинку кресла. Фальк раздраженно зашипел сквозь стиснутые зубы. Шеклболт поколебался несколько мгновений, а потом решился:

— Давай, Гарри, надеюсь, у тебя получится. Найджел, задержание только по выходе из Гринготса, если до этого... — дальше Гарри уже не слышал, поскольку вылетел в приемную и аппарировал прямо от стола секретарши.

Патронуса к Драко «Долохов в банке, я туда» он отправил прямо на бегу, пока мчался от аппарационной площадки. Влетел в общий зал Гринготса и увидел, как Долохов в сопровождении гоблина скрывается за одной из множества дверей. Тот его тоже заметил и приветственно отсалютовал, прежде чем дверь захлопнулась. Гарри рефлекторно сделал несколько шагов в ту сторону, но остановился даже раньше, чем между ним и дверью встал рослый для своей расы гоблин-охранник.

— Прошу прощения, мистер волшебник! По всем вопросам следует сперва обратиться к сотрудникам за стойкой, — и выразительно оскалился.

Гарри немножко подумал на тему того, не наступил ли тот крайний случай, который подразумевает испепеление половины банка, и, видимо, что-то такое отразилось на его лице, потому что у двери, за которую ушел Долохов, образовались еще трое охранников. Провоцировать очередное гоблинское восстание прямо сейчас Гарри счел неразумным, и так проблем по горло. Пришлось вежливо раскланяться с охраной и отступить. В конце концов, теперь гоблины знают, что Долохова он видел, и вряд ли посмеют выпустить его через какой-нибудь тайный ход.

На выходе из Гринготса в Гарри практически врезался Малфой-младший. Оценил выражение лица и молча утянул к столикам ближайшего кафе, благо от них был превосходный вид на банк. Выслушал сжатый отчет о событиях последних минут. Посидел неподвижно, поджав губы и что-то усиленно соображая. Потом обреченно махнул рукой и поднялся со стула.

— Не знаю, что там отец мутит. По мне, так мы провалились с громким треском. Вижу последний и очень слабенький шанс переубедить Долохова прямо в холле Гринготса, так что... — и зашагал в сторону банка.

— Мне тоже так кажется, — уныло согласился Гарри, следуя за ним. Сейчас, когда схлынул первый порыв бежать и хватать, вся ситуация казалась ему отвратительно-неприглядной и полностью безнадежной. Столько дней, специально выделенных под конкретную задачу, столько разговоров и конспиративных встреч, а в итоге все происходит так, словно ни его, ни Малфоев вообще не существует в природе. Долохов просто приехал, просто пошел в банк и скоро просто выйдет оттуда с пакетом бумаг, которых просто не должно быть в его руках! И его схватят, тем самым обрушив Британию в дипломатический кризис. Интересно, что скажет Кинг лично ему — хваленому Избранному, и что скажет Кингу Люциус Малфой. Память услужливо подкинула картинку из прошлого... будет ли Люциус после провала пресмыкаться перед Шеклболтом так же, как в свое время перед своим Лордом? И как это всё перенесет Драко? Гарри стиснул зубы и ускорил шаг.

В холле Гринготса они с Драко устроились на диванчике возле самого входа, чтобы точно ничего не упустить по невнимательности. Долго ждать не пришлось: уже через четверть часа процессия из двух гоблинов и троих волшебников показалась из-за знакомой двери. Долохов держал в руках небольшой магловский кейс, другого багажа ни у кого не наблюдалось. Он увидел встречающую делегацию сразу же и бодро зашагал к ним, вернее, к выходу из банка. Гоблины ушли за свою стойку, однако охрана явно была начеку.

— Доброе утро, мистер Поттер, мистер Малфой! — сбавлять шаг возле поднявшихся ему навстречу названных мистеров Долохов явно не собирался.

— Доброе... Постойте, мсье Долохов! — окликнул Драко, а Гарри просто невежливо поймал француза за рукав. Вплотную к нему тут же оказался Бортний, ненавязчиво демонстрируя палочку. Гоблинская охрана придвинулась ближе.

— Мистер Поттер, — Долохов продолжал ослепительно улыбаться, что совсем не гармонировало с угрожающим тоном, — либо мы выйдем из банка, как цивилизованные волшебники, либо гоблины вышвырнут нас за драку. Я предпочитаю первый вариант, а вы?

— Идемте на воздух, господа! — первым оценил перспективу Малфой, и все пятеро плотной группой протиснулись в просторные, к счастью, двери. Упускать кого-либо далеко вперед или оставлять позади не хотели ни англичане, ни Долохов с компанией.

— Теперь мы можем поговорить?

— Предпочту делать это на ходу, — Долохов все еще сиял улыбкой не хуже Локхарта и шага упорно не сбавлял, а удерживать его силой Гарри пока не пытался. — И предпочту избавить вас от лишних усилий, мистер Малфой. Я хорошо обдумал вчерашнюю беседу с Лордом Малфоем и решил, что репутация честного человека мне дороже всех прочих благ. И что я доверяю законным властям Великобритании. Я не знаю за собой вины и не вижу причин искать обходные пути для получения принадлежащего мне по праву. Если же ваше Министерство не оправдает моих надежд — что ж, увы, мне придется защищать свои права в суде! — договаривал он, уже в упор глядя на идущую к ним навстречу тройку авроров.

— Мистер Долохов?

— К вашим услугам! — казалось, улыбнуться шире уже просто невозможно, но Долохов справился. Зато наконец-то остановился, практически упершись в плотную стену алых мантий.

— Старший аврор Оуш. Вынужден просить вас проследовать с нами.

— Меня в чем-то обвиняют?

— Ни в коем случае. Но вы можете обладать информацией, важной для расследования серии преступлений. Прошу вас проследовать с нами, и вас, господа Бортний, Мнишек, тоже.

— Даже так? У меня много срочных дел, господин аврор.

— Сожалею.

Долохов перестал улыбаться, вид у него сделался озабоченный и немного заискивающий. Слишком резкое изменение, чтобы быть убедительным, как на вкус Гарри.

— Мне действительно крайне срочно надо уладить некоторые дела. Вам ведь не нужен я сам, господа авроры? — он нервно стрельнул глазами на чемоданчик в своих руках. — Коль уж выбирать из двух зол, я предпочту конфискацию аресту...

— Нам нужны ваши показания, и это ни в коем случае не арест, — отрезал Оуш. — Пройдемте, господа.

— Это произвол, и завтра же это будет в прессе, — грозно предупредил Долохов.

— Вполне вероятно. Пройдемте в зону аппарации. — Оуш подхватил его под локоть.

— Я подчиняюсь насилию, — Долохов послушно сделал несколько шагов вслед за аврором. И тут откуда-то со второго этажа или крыши одного из ближайших домов раздался негромкий выкрик, весьма похожий на «Акцио». Из кармана долоховской мантии выскользнул и устремился на зов небольшой, стянутый бечевкой пакет.

Почти все участники сцены среагировали мгновенно, но каждый по-своему. Оуш еще крепче вцепился в Долохова и наставил на него палочку. Два других аврора выдали залп заклинаний в сторону неизвестного и летящего к нему свертка — от ступефая до банальной финиты, в надежде отменить манящие чары, а потом отвлеклись на Бортнего, который едва ли не быстрее них запустил в вора несколько проклятий. Еще около десятка фигур в алых мантиях проявились из невидимости и бросились кто к Долохову, кто к похитителю. Драко выхватил из кармана какую-то подвеску, и через секунду над всей группой возник зеленоватый защитный купол. А Гарри успел заметить силуэт в чердачном окне, сделал шаг в сторону, чтобы никого не захватить аппарацией, и перенесся как можно ближе к нему. Аппарировать на чердак, от которого видно было только темное пятно в крохотном окошке, он не рискнул, а потому наметил точкой выхода удачно расположенный прямо под нужным окном козырек кафе. И даже удержался на нем, успев ухватиться за оконную раму.

Он опоздал всего на секунду, даже меньше, чем на секунду — вышел из аппарации ровно в тот миг, когда пальцы похитителя сомкнулись на свертке. Брошенные аврорами заклинания врезались в возникший из ниоткуда щит — явно сработал какой-то артефакт. Гарри нырнул в окошко головой вперед, успел ухватить злоумышленника за край мантии, но тот аппарировал с места, а последовать за ним в аппарацию почему-то не удалось. Гарри остался лежать на пузе с куском ткани в руках, так его и застали примчавшиеся через пару секунд авроры. Пришлось возвращаться на улицу ни с чем.

— Однако, господа! — злорадно протянул Долохов, всё это время смирно простоявший рядом с аврором Оушем. — Многого я ожидал от вашей страны, но открытое хищение среди бела дня и с аврорами в качестве отвлекающего маневра... журналисты будут в восторге! — И небрежно наложил финиту на свой кейс, тут же превратившийся обратно в носовой платок.

Это был полный и неоспоримый провал всей операции.

Не успел Гарри хорошенько проникнуться этой мыслью, как в аппарационной зоне, до которой Оуш совсем немного не довел Долохова, с праздничным хлопком появилась Рита Скиттер, уже с самопишущим пером в руке. Ну естественно, у нее были свои информаторы, и естественно, ей репутация не позволяла пропустить такой сюжет.

— Мистер Долохов, у вас неприятности с законом? — восхитилась она в качестве приветствия.

И тут немногие утренние посетители Косой аллеи, с интересом наблюдавшие за беготней авроров, дружно поняли, почему лицо одного из задержанных кажется им знакомым.

— Долохов!

— Это Долохов?

— О нем писали...

— Ублюдок! Трупоед! — взвизгнула молодая ведьма, до этого мирно сидевшая за крайним столиком кафе, и запустила в него недопитой чашкой кофе. Ближайший аврор выставили щит, но базовый, рассчитанный на заклинания, а не на материальные объекты. Чашка, попав в него, разлетелась в пыль, сам щит лопнул, и несколько капель кофе попали на лицо и грудь Долохова. Колдограф, прибывший вместе с Ритой, немедленно защелкал камерой.

Закон жизни: самая паршивая ситуация всегда может стать ЕЩЕ паршивее!

— А я надеялся, что хотя бы до этого не дойдет, — тон Долохова прямо противоречил словам: прозвучало так, будто только что воплотились его самые смелые ожидания.

— В Аврорат! — рявкнул Оуш и уже без расшаркиваний дернул Долохова к аппарационной зоне, практически выпихнув оттуда Скиттер и ее спутника. Остальные авроры последовали за ним с минимально допустимым интервалом, уведя Бортнего и Мнишека. Рита обвела опустевшее поле боя голодным взглядом, и Драко, ухватив Гарри за руку, тоже поспешно аппарировал.

Приземлились они на безыменной полянке в лесу неподалеку от коттеджа.

— Ушел не «куда», а «откуда», — прокомментировал Малфой такой странный выбор места.

Гарри понимающе кивнул и убитым голосом спросил:

— И что теперь?

— Отец как раз у министра сидел, говоришь? — Драко сморщился и с силой потер лицо ладонью. — Будем верить, что у него есть план «Б» именно на этот случай.

— Нам, наверное, стоит тоже туда...

— Вот поражаюсь я твоей тяге чуть что — бежать сдаваться и каяться! — перебил его Драко. — Надо будет — вызовут, не постесняются, не бойся. Лучше напряги в себе аврора и соображай, как нам теперь искать мордредов архив. Допустим, это был не подельник Долохова — хотя это стопроцентно именно он, — но допустим, что у нас просто очень дерзкий грабитель, выхвативший большой куш прямо из под носа у всех заинтересованных сторон. Как его найти? Давай, ты же следователь!

Вопрос был правильный, и он сразу же вернул Гарри из болота уныния в рабочее русло.

— Надо еще раз осмотреть чердак! — тут же сообразил следователь Поттер и в свою очередь ухватил Драко за руку, чтобы аппарировать без предупреждения. Отдельным сюрпризом для Малфоя стало приземление все на тот же козырек перед чердачным окошком: Гарри решил, что с ходу затаптывать следы в самом помещении будет неправильно. Нет, никто не упал, но Гарри услышал о себе много хорошего, некоторые эпитеты — даже совершенно новые, изобретенные Малфоем прямо только что. И без возражений всё это выслушал, правда, не отвлекаясь от вдумчивого обследования чердака. Потом Драко выдохся и присоединился к нему своими способами, включающими грозди амулетов и залипание на одном месте с полуприкрытыми глазами.

— Сработало несколько серьезных артефактов, я бы сказал — чьи-то родовые. Магический след полностью затерт, — констатировал он наконец.

— И физические — тоже, — поддакнул Гарри. — Тут использовали чистящее, причем профессионально, всё, что могло случайно упасть с волшебника — уничтожено, я и собственных следов здесь не вижу. И на мантии, кстати, тоже нифига нет. — Он в который раз осмотрел кусок серой ткани, доставшийся ему от беглеца. — Значит, после меня, но до нас здесь побывал еще кто-то...

— Или это опять же был артефакт, сработавший в момент его ухода. Похоже, этот «похититель» был серьезно подготовлен.

— Дальше, по идее, надо опрашивать свидетелей, — вздохнул Гарри.

— Свидетели — мы с тобой. Ты что-нибудь интересное видел?

— Можно взять думосбор и внимательно посмотреть и твои, и мои воспоминания! Возможно, мы заметили что-то, но не знаем об этом.

Иногда такое срабатывало. И попытаться было всяко лучше, чем бездействовать.

— Тогда я в мэнор за думосбором, — постановил Драко. — Заодно мать предупрежу, что мы сегодня можем застрять надолго, но за отцом я присматриваю. Встретимся дома, скажи Басси разжечь камин.

Гарри кивнул и со вздохом аппарировал в очередной раз.

Столько прыжков за короткое время начали потихоньку выматывать даже неутомимого Избранного, так что в аппарационной комнате коттеджа ему потребовалось несколько секунд, чтобы обрести равновесие и как следует осознать, что именно он видит. У стены сидел на корточках его «любимый» студент, в этом году выпустившийся из Хогвартса — Леонард Пьюси. В его старательно натянутой на колени серой мантии отчетливо, прямо-таки демонстративно даже не хватало значительного куска.

Выглядел Пьюси ершистым, но загнанным, как воробей, терзающий слишком крупную для него горбушку под заинтересованным взглядом серой вороны. Несколько секунд они с Гарри молча играли в гляделки, потом Лео разлепил губы и как будто через силу вытолкнул:

— Прошу помощи и защиты.

И этим вывел Гарри из ступора.

— Я знаю эту формулу, — произнес он мягко, тоже присаживаясь на корточки. — Но я не лорд и даже не из двадцати восьми, так что в эти игры не играю. Давай я просто помогу своему бывшему студенту, хорошо? Ты не ранен?

— В порядке, — отрезал Пьюси как будто даже неприязненно.

— Тогда пойдем в дом, и ты мне объяснишь, во что встрял, — Гарри поднялся и протянул ему руку. Помощь Леонард принял, хотя и коснулся протянутой руки немного неуверенно. Без любопытства огляделся, войдя в гостиную, и замер столбом в шаге от двери.

— Садись, если хочешь. И рассказывай.

Лео на это предложение вскинулся, зло раздувая ноздри. Гарри только поднял бровь в ответ: выкрутасы Пьюси он еще помнил, и манеру прятать любую неуверенность за колкостями и агрессией — тоже. Лео, вероятно, и сам помнил уроки у непрофессора Поттера, но начал всё равно задиристо:

— Я хочу сделать хорошее дело, очень за-ко-но-по-слуш-но-е! Только если я его сделаю — я получу проклятье и жить буду больно и недолго. И я знаю, что с проклятьем мне стоило идти к мистеру Драко Малфою, только... — к этому моменту он уже полностью растратил первоначальный задор и закончил почти умоляюще: — Я не хочу задолжать Малфоям, а платить мне нечем. Вы говорили, еще в школе, что, если кто-то попадет в неприятности, к вам можно обращаться...

— И подтверждаю это. С мистером Малфоем я договорюсь от себя, не волнуйся. Можешь объяснить, что именно тебе грозит?

— Не могу! Про проклятье рассказать могу, но проще это рассказывать сразу Малфою, а еще бы лучше в думосборе показать, наверное.

— Хорошо, как скажешь. Хочешь пока чаю?

К этому времени Гарри уже окончательно рассмотрел, что Пьюси буквально трясется от нервного напряжения. Какую бы роль он не играл в сегодняшних событиях — сначала его надо успокоить и показать Драко. Тем более что парень пришел сам.

Именно в этот момент в гостиную шагнул Малфой-младший. Пьюси, так и стоявший возле двери, отпрыгнул в сторону, уставился на Драко, на думосбор в его руках, а потом перевел потрясенный взгляд на Гарри.

— Как вы это сделали? Как вы передали сообщение?

— Ты, может, слыхал: я — Избранный, — многозначительно ухмыльнулся тот. Ну а что, имеет право за все нервы, которые этот засранец ему вымотал в Хоге!

— Рассказывайте! — коротко скомандовал Малфой, ставя артефакт на журнальный стол. Мизансцену в целом он оценил, дыру в мантии Пьюси тоже успел разглядеть и сделал вполне логичные выводы.

— Мистеру Пьюси нужна помощь, и Я, — это «я» Гарри изо всех сил подчеркнул голосом и всем лицом, — прошу тебя ее оказать. Речь идет о проклятии, как я понял. Мистер Пьюси готов предоставить воспоминание.

— Ну раз ты-ы просишь, — ехидно протянул Драко. — И как только в мой Отдел ходят люди без твоей протекции? Лео, давай воспоминание, потом объяснишь, что ты тут устроил.

Пьюси несколько рваным движением приставил палочку к виску и выдернул серебристую нить.

— Полегче, ты тут не авадиться собрался! — буркнул Малфой, но, оценив выражение лица парня, сразу добавил: — По крайней мере, я тебя настоятельно прошу воздержаться от таких решений. Кто пойдет со мной? — он кивнул на уже заполненный думосбор.

Леонард отрицательно мотнул головой, и Гарри повторил его жест, чем заметно того расстроил. Однако оставлять взвинченного Лео без присмотра в своем доме он попросту побоялся.

Драко пожал плечами и нырнул в воспоминание.

— Чаю? — повторил Гарри. — Или может, чего покрепче?

— Не надо. Там немного совсем, — Пьюси как-то обреченно смотрел на склонившегося над чашей Драко. — И вы обещаете?..

— Что именно?

— Что поможете. Я не знаю, что мистер Малфой решит, когда посмотрит. Вы заставите его мне помочь?

Гарри многое бы мог рассказать по поводу собственной готовности заставлять Драко Малфоя, но Пьюси этого знать определенно не стоило.

— Сделаю все возможное, чтобы ты получил необходимую помощь, — торжественно пообещал он, и Лео наконец-то немного расслабился, даже присел в свободное кресло.

Чуть больше минуты они провели в напряженной тишине, а потом Драко вынырнул из думосбора и тряхнул головой.

— Ну, ничего особо сложного. Давай-ка я тебя посмотрю, сиди смирно, — Малфой деловито вынул палочку, наложил несколько диагностических, а потом, не меняя выражения лица, усыпляющее заклинание. Леонард мгновенно обмяк и мирно засопел. Драко хмыкнул и сообщил:

— Магл с палочкой твой Долохов! И я понял, зачем ему штат юристов: сам он простейшую клятву составить не в состоянии!

— Так что там? — с каких пор Долохов стал его личным, Гарри выяснять не стал.

— Лео молодец, все правильно сообразил. Показал, как приносит клятвы, не показывая кому. Он поклялся не упоминать об архиве, не показывать архив, никак не намекать, что владеет архивом, не упоминать о договоренностях и вообще любых контактах с Долоховым. При этом показать тебе дыру в мантии или рассказать, что был на том самом чердаке — имеет полное право, содержание клятв раскрыть — имеет право, благо в формулировке не «архив Волдеморта», а «доверенные мне предметы»! И любой ценой избегать попадания архива в чужие руки он тоже не обещал, только не передавать самому. Так он и не передает! — Драко рассказывал, одновременно деловито обшаривая Пьюси, и очень скоро продемонстрировал Гарри тот самый небольшой пакет. — Никому он ничего не передает, просто спит себе! Фините! — и, охнув, отпрыгнул в сторону, чтобы деревянный короб размером со школьную парту не рухнул ему на ноги.

— То есть — всё? Мы получили архив? — неверяще пробормотал Гарри.

— По факту — да, но есть нюанс. Единственная клятва, в которой я не нашел дыр: Лео должен через двое суток при свидетелях передать это добро обратно Долохову. Вот тут все оговорено очень подробно, подмена и прочие фокусы исключены, вернуть он должен всё до пылинки. И подвох, который Лео то ли прошляпил, то ли не смог отмазаться: Долохов у него этот архив должен именно что забрать, сам и добровольно. Откажется — клятва будет считаться невыполненной. То есть эту передачу надо будет обставить так, чтобы Долохов ничего не заподозрил, либо наоборот — был категорически вынужден принять «доверенное» обратно, иначе Пьюси испортится.

— Что конкретно ему грозит?

Драко недовольно скривился, признавая свое незнание.

— Подозреваю, что проклятье — долоховское семейное. Не могу конкретно сказать, что там, изучать надо, дело не на один день. Скорее всего — смогу нейтрализовать, но рисковать не хотелось бы. Талли! Вот этого мистера перенеси в большой ритуальный зал Малфой-мэнора и следи очень внимательно, чтобы он ни в коем случае не проснулся. И за самочувствием его следи, если что — сразу сообщай мне. — Он пронаблюдал, как домовик подхватывает Пьюси за плечо и исчезает вместе с ним. — Так, с этим пока всё, пусть спит.

— Надо сообщить министру!

— Министру и моему отцу, — наставительно поправил Драко. — И сообщить очень аккуратно, так, чтобы никто больше не услышал. Долохов начал свою игру, скандал уже набирает обороты, и нам нужно не просто забрать бумаги, а всему миру однозначно доказать, что Британское Министерство — хорошее, а Долохов — дрянь. И уж точно не продолбать архив снова! А значит, пока Долохов пусть считает, что у него всё идет по плану.

— Давай я сгоняю в министерство, тихонько попрошу Кинга открыть свой камин, и мы туда это сгрузим. Хотя нафига камин, просто предупрежу его, и Басси тебя вместе с этим гробом перенесет прямо в кабинет!

— Годится.

— Басси! Пока вот эта коробка тут — дом на осадном положении! Входить любым способом можем только я и хозяин Драко. Ясно?

Домовик истово затряс ушами и изобразил самый бравый и воинственный вид. Драко одобрительно кивнул:

— Всё, я жду тебя тут. Имей в виду: скорее всего Кинг с отцом сейчас выслушивают хотелки Долохова. Дай им договорить, иначе он может что-то заподозрить. И морду скорбную сделай, ты ж официально кругом весь проштрафился.

Гарри кивнул и старательно сделал «морду».

— Полнейшая лажа, но сойдет, — оценил Малфой и благословил отправляться.

Шеклболта действительно пришлось подождать. Гарри скромно сел в общем холле перед приемной министра, регулярно бросал затравленные взгляды на дежурного секретаря, ерзал на стуле, в общем, старательно отрабатывал легенду.

Кингсли и Люциус появились со стороны лифтов, распугивая посетителей одинаково каменными лицами. Гарри министр попытался не заметить, но тот решительно бросился ему чуть ли не под ноги.

— Министр Шеклболт, сэр! Пожалуйста, мне очень надо с вами поговорить, это срочно, сэр! Пожалуйста! — и попытался, сохраняя общую убитость на лице, глазами просигналить, что это действительно срочно. Получилось ли, или Кинг просто смилостивился над Героем, но приглашение пройти в кабинет Гарри получил. А там уже едва дождался, когда министр наложит все положенные заглушки, прежде чем выпалить:

— Архив у нас! Драко ждет команды, чтобы приказать домовику перенести его к вам сюда.

Министр несколько секунд переваривал новость, сохраняя то же каменное выражение лица. Люциус тоже промолчал, но как он промолчал! Полнейшее удовлетворение ситуацией в целом и, отдельно — своей ролью в этой ситуации можно было черпать из воздуха горстями, а то и нарезать ножом.

— Хорошо, — отмер наконец Кингсли. — Вызывайте Драко и рассказывайте, что происходит.

Через минуту младший Малфой и драгоценная коробка предстали перед министром, а Гарри вовсю излагал:

— Человек, которого Долохов нанял, сразу же пришел ко мне, потому что хочет, ну, быть на светлой стороне и всё такое. Только Долохов на него клятв навешал, поэтому его пришлось усыпить. И он должен послезавтра вернуть всё обратно, иначе клятва его покалечит... Ну, это Драко лучше объяснит, он его смотрел.

— Я что угодно лучше объясню! — вмешался оный Драко. — Потому что ты, Поттер, бываешь просто сказочно косноязычен.

— Тогда излагайте вы, — пресек лишнюю болтовню Шеклболт. — И с именами, я вас умоляю!

— Да, министр! Практически сразу же после известного происшествия на Косой аллее в дом мистера Поттера прибыл Леонард Пьюси. К Поттеру — потому что Поттер на своих занятиях в Хогвартсе убедительно обещал студентам всяческую помощь в случае любых сложных жизненных обстоятельств. Пьюси сказал, что нуждается в помощи, потому что ему грозит проклятье, настоятельно попросил обследовать его, в частности — просмотреть воспоминание, что я и сделал. И из увиденного я делаю вывод, что Долохов предложил — или вынудил — Пьюси совершить известное хищение, с тем чтобы в оговоренный срок — через два дня — Пьюси вернул Долохову украденное. Пьюси связан клятвами о неразглашении, однако имел возможность показать мне содержание и процесс принесения этих клятв, чем и воспользовался. Имен по понятным причинам в воспоминании не было, но всё довольно прозрачно, тем более что для хищения использовалось обыкновенное заклятье Парных Носков, что вряд ли можно было бы сделать без ведома Долохова. Пока это всё.

— Какое заклятье? — переспросил Кингсли.

— Парных Носков, — вежливо повторил Драко. Оценил непонимание на лице министра, перевел взгляд на отца и растерянно моргнул. — Требуется пояснение?

— Если тебя не затруднит, — безупречным светским тоном отозвался Люциус.

Драко растерянно переглянулся с таким же изумленным Гарри и послушно изложил:

— Заклинание из простейших, накладывается на два предмета, держится до года. Имея в руках один из зачарованных таким образом предметов, можно очень легко, без палочки, призвать второй. Фактически — просто адресный усилитель для акцио. Самое используемое заклинание в спальнях мальчиков младших курсов.

Повисла короткая, но преисполненная драматизма пауза.

— Никогда еще, — медленно сказал Люциус, — никогда еще бездна между поколениями не казалась мне столь глубокой. Сын, напомни дома показать тебе заклятье Тотальной Сортировки Одежды. Одним взмахом призывает полный комплект на день, включая аксессуары. Зачаровывать носки попарно?.. Кингсли, уровень образования в Хогвартсе за последние двадцать лет...

— Согласен, — как всегда коротко и веско ответил министр. — Это ужас какой-то.

— Извините, — сказал Драко очень сдержанно. — Я вынужден сейчас... — и, упав лицом в ладони, зашелся в истерическом хохоте. Через секунду Гарри повторил его маневр. Этот мелкий эпизод наконец-то дал выпустить на волю все напряжение последних часов, и он с наслаждением ржал, пока из глаз не полились слезы. Оглядываться по сторонам Гарри физически не мог, но, судя по звукам со стороны министерского кресла, старшее поколение тоже проняло.

Через несколько долгих минут Гарри уже просто лежал лицом на столе, тихонько всхлипывая. Драко рядом принял вертикальное положение, зашуршал по карманам в поисках платка, а потом заговорил как ни в чем не бывало:

— Если позволите, я продолжу. Итак, упомянутое заклятье накладывается на два предмета, обязательно парных или родственных. На руке мистера Пьюси был повязан обрывок бечевки, и такой же бечевкой был тщательно перевязан уменьшенный короб, — он указал на так и торчащий посреди кабинета ящик. — Полагаю, именно это позволило Пьюси призвать нужный предмет с довольно большого расстояния. Отмечу также, что в руках господина Долохова в тот момент был кейс, куда более очевидный в качестве способа переноски бумаг, однако Пьюси его проигнорировал. Таким образом, предварительный сговор Долохова с Пьюси я считаю очевидным.

— И поведение самого Долохова это подтверждает, — кивнул Кингсли. — Мы с лордом Малфоем как раз собирались обсудить свои впечатления от беседы с ним. Гарри, ты готов слушать?

— Да, министр, простите, — пришлось отклеить лоб от стола и сесть ровно. Остальные участники военного совета уже полностью вернулись в рабочий модус, и только легкие розовые пятна на скулах Малфоя-младшего напоминали о недавней истерике. На Гарри все трое смотрели со снисходительным терпением, как на любимого младшего ребенка в семье, еще просто не научившегося как следует себя вести. Пришлось подобраться и тоже сделать невозмутимое лицо.

— Отлично, — одобрил его старания Шеклболт. — Так вот, мистер Долохов продолжает действовать в рамках изначально выбранной парадигмы: старается привлечь к своей персоне как можно более плотное внимание общественности и в первую очередь прессы. Сегодня он предложил нам «сделку», как он сам это называет. Суть ее в том, что мы — официальное Министерство и господин Долохов — дружно выступаем перед журналистами с заявлением о том, что произошедшее на Косой Аллее — возмутительный, но единичный акт, причем скорее мелкое хулиганство на почве личной неприязни, чем, собственно, кража. И мы вежливо попросим похитителя одуматься и вернуть украденное, гарантируя ему за это полное отсутствие как преследования со стороны Аврората, так и претензий со стороны пострадавшего. Долохов предлагает как можно более широко опубликовать это интересное предложение, а в качестве гарантии для «одумавшегося преступника» так же через прессу назначит время публичной передачи похищенного. Весь план выглядит довольно, эм, сомнительно, но теперь, когда мы понимаем, что явка «похитителя» на это шоу заранее обеспечена клятвами, картина становится яснее.

— Ага, — сказал Гарри глубокомысленно. — То есть в идеальном для Долохова раскладе сперва публика хохочет над его наивностью, собирается толпа журналистов посмотреть и прокомментировать, как он ждет у моря погоды, и тут торжественно появляется Пьюси и сует ему в руки коробку... Дальше толпа журналистов облепляет их обоих... Где он хочет провести передачу?

— В Атриуме Министерства.

— Ага. Значит, толпа их облепляет, Долохов предлагает беседовать на ходу, как он это уже делал сегодня, под прикрытием прессы отправляется в Отдел магического транспорта и отбывает, возможно даже пригласив с собой парочку журналистов для продолжения интервью уже во Франции. У него портключ на сколькерых, на троих небось? Ну вот, любезно попросит своих спутников подождать оформления другого портключа, не будут же они силой вырывать свои места у журналистов на глазах у публики. Похоже на рабочий план.

— Похоже, — хором подтвердили Малфой-младший и Кингсли, а Люциус молча кивнул.

— Ага, — сказал Гарри в третий раз. — А в чем суть сделки, я не понял? Что она дает Министерству?

— Отсутствие претензий со стороны мсье Долохова, — уныло отозвался министр. Люциус взял на себя труд развернуто пояснить:

— Рано или поздно мсье Долохов встретится с прессой и вот тогда подробно распишет, как Британское Министерство подстроило кражу, авроры выступили подельниками грабителя, а жертву ограбления случайные свидетели забросали объедками и оскорблениями, едва услышав ее — жертвы — фамилию. Это я сейчас цитирую мсье Долохова дословно. Либо же представитель министерства совместно с мсье Долоховым уже сегодня дают в меру благостные разъяснения: Министерство, к сожалению, не обеспечило должный уровень безопасности иностранного гражданина в Британии, но раскаивается и всячески способствует возвращению похищенного; пострадавший вполне понимает, что накладки случаются у всех, и не держит зла. И тогда последующие попытки по решению суда изъять у Долохова то, что было ему с помпой возвращено, будут выглядеть... — он умолк, показывая, что слова бессильны передать всю порочность такого решения.

— Ясно. Значит, надо срочно снимать проклятье с Лео, да? — вариант просто проигнорировать эту часть проблемы Гарри озвучивать не стал.

— Я так понимаю, прогноз неутешительный? — обратился Шеклболт к Драко, и тот нехотя кивнул. — Что ж, тем не менее попытаться стоит, и начать нужно незамедлительно. Еще минуту, — остановил он Драко, который начал было подниматься из-за стола. — Один момент, который мы не успели обсудить с лордом Малфоем, и мне хотелось бы упомянуть о нем в вашем присутствии. Мы успели побеседовать не только с Долоховым, но и с его спутниками. Ничего полезного от них получить не удалось, однако господин Мнишек внезапно для меня настоятельно попросил о личной встрече с тобой, Гарри, и еще с неким Маркусом, который, по его словам, присутствовал на вчерашней «тайной» встрече. Можете это как-то прокомментировать, господа?

— Любопытно, — протянул Драко.

— Мне тоже, — покладисто согласился министр, буравя взглядом явно веселящегося Люциуса.

— На вчерашней встрече я был под обороткой с волосом Маркуса Флинта, — разъяснил Гарри. — Мнишек вроде как обратил на меня особое внимание, я еще подумал, что он имел какие-то дела с Флинтами. Сегодня я ничего особенного не заметил, но мне и было не до косых взглядов.

— Значит, на самом деле он хочет встречи только с Гарри. Это упрощает дело, — немного разочарованно протянул Кингсли. — Но тем более любопытна причина его интереса.

— Я бы показал ему обоих, — подал голос Люциус. — Интересно посмотреть, как он отреагирует на настоящего Флинта.

— Что такое он мог углядеть во мне, игнорируя оборотку?

— Следы двух авад, возможно? — мягко предположил старший Малфой. — Как я уже упоминал, Мнишеки интуитивно видят нечто, связанное со смертью.

— Допустим. И что ему тогда от меня надо? — поскучнел Гарри.

— Есть только один способ узнать.

— Так, господа, полагаю, настало время расставлять приоритеты и начинать действовать, — прервал их Шеклболт. — Драко, прошу вас немедленно заняться мистером Пьюси. Чем быстрее мы поймем перспективы, тем лучше. Камин для вас открыт.

— Да, министр, — младший Малфой с неизъяснимой печалью глянул на так и не вскрытый долоховский ящик, но покорно отправился к камину.

— Мнишек, как и остальные двое, ближайшие несколько часов проведут в Аврорате, давая подробнейшие показания о произошедшем, — продолжил Кингсли, переждав рев каминного пламени. — Соответственно, на встречу с ним можно не спешить. Предлагаю эти несколько часов посвятить разбору архива, возможно, мы получим ключевые сведения, которые изменят наш взгляд на ситуацию.

— Полностью согласен с таким подходом, — кивнул оставшийся Малфой. — Работаем?

Для начала все трое по очереди еще раз обследовали короб, но даже совместными усилиями ничего, кроме чар неуничтожимости, не обнаружили. И Гарри, как самый неубиваемый, медленно поднял крышку.

Короб оказался заполнен едва ли на треть. И простые канцелярские папки в нем выглядели так, будто их туда бросали, как квофл в кольцо — на лету и с размаху. Впрочем, если золото в знакомых Гарри сейфах хранилось грудами прямо на полу, то почему с бумагами должно быть иначе? Вероятно, Долохов просто сгреб все как попало, надеясь разобраться позже.

Еще одно обследование подтвердило изначальную информацию о том, что все документы в сейфе Таринов были сугубо немагического характера. Просто чернила на пергаменте без намека хотя бы на чары копирования.

— Работаем, — повторил Кингсли и мановением палочки вытянул на свой обширный стол первую горку бумаг. — Папки именные, но пока просматриваем всё, поскольку не знаем, могут ли под одной обложкой быть дела нескольких человек.

Он взял в руки первую папку, несколько секунд смотрел на имя, потом отложил в сторону и призвал Патронуса.

— Аманда, мне нужны списки имен из журналов регистрации смертей волшебников, с лета девяносто пятого и по сегодняшний день. Как можно быстрее.

Он отправил посланца сквозь запертую дверь и снова взял в руки папку, на обложке которой было крупно выведено «А. С. Боунс».

Люциус кивнул, словно бы сам себе, и тоже притянул к себе несколько папок. Гарри решил, что задавать вопросы будет потом, и в свою очередь приступил к делу.

За следующие четверть часа он узнал, что секретарь Отдела международного магического сотрудничества Г. Х. Джонсон регулярно вступал в интимную связь на рабочем месте, причем со случайными женщинами, нелегально проведенными в Министерство после закрытия. Что бывший глава Отдела магических происшествий частенько не включал в отчеты некоторые противозаконные эпизоды — за нескромную мзду со стороны их виновников. Что в Отделе магического образования однажды пропала целая стопка бланков для результатов СОВ, и это исчезновение замолчали. И еще несколько таких же увлекательных фактов. А потом ему в руки чуть ли не сама скользнула папка с именем К. Шеклболт.

— Это ваше, — сказал Гарри вежливо и подтолкнул ее по столу к министру. Тот оторвался от своего чтения, посмотрел на папку, на Гарри, и раздраженно отмахнулся.

— Это ты, а не я спрашивал, есть ли на меня что-нибудь. Почему бы тебе не удовлетворить свой законный интерес? Я такой же человек, как и все остальные здесь! — он широким жестом обвел стол с россыпью бумаг.

Гарри поймал короткий насмешливый взгляд Люциуса: «Получил мнение Кингсли Бескорыстного? А я говорил!». Ну, если кто-то думал, что Герой засмущается и не станет совать нос в грязное белье министра у министра же на глазах — этот кто-то сильно заблуждался. Гарри открыл папку и погрузился в чтение. Перечитал дважды, благо и было-то там три листка, не полностью исписанных. Потом весело хмыкнул.

— Там что-то настолько скабрезное? — не поднимая головы спросил Кингсли, и тем выдал в остальном успешно скрываемое напряженное внимание, с которым ожидал его реакции.

— Нет, просто иронично, что Долохову пришлось взять отцовскую фамилию, чтобы добраться до таких секретов, — небрежно бросил Гарри, переложил листки — самый интересный оказался сверху — и снова протянул папку Шеклболту. На этот раз тот взял ее без возражений, и Гарри перевел взгляд на Люциуса.

— Вы были полностью правы, Лорд Малфой, речь о семье, из которой происходит господин Шеклболт, традициях Карибских островов, и при этом ни слова о том, что сам министр участвовал в каких-то кровавых ритуалах Вуду. Как почти признанный наследник Слизерина и публично обличенный змееуст, я над таким «компроматом» могу только посмеяться.

Высказавшись, Гарри откинулся на спинку стула и с большим удовольствием понаблюдал за обоими волшебниками в комнате. Ну а что, не всё же старшим магам на него снисходительно смотреть, должен быть и на его улице праздник! Люциус сохранял мину полнейшей невозмутимости, но Гарри прямо слышал зубовный скрежет: тайна министра досталась старому змею только в пересказе, по лицу самого рассказчика очевидно, что пересказано было далеко не всё, по лицу министра, едва скользнувшего взглядом по верхнему листу, ясно, что тайна там вполне себе достойная... И все это под самым носом! Гарри, не сдерживаясь, улыбнулся Малфою, а потом обратился к Шеклболту:

— Я бы даже предложил сжечь это добро, и дело с концом, но пока нельзя. Если Драко не справится развязать клятву Пьюси, Долохову надо будет отдать все бумаги без исключения.

— Именно так, — Кингсли захлопнул папку и бросил ее к остальным — на самый центр стола. Гарри стало интересно, рискнет ли Люциус попытаться как-то приманить ее и все же ознакомиться с содержимым. Но пока Малфой продемонстрировал только мимолетный интерес, вполне уместный, когда речь идет о чьих-то секретах, и снова уткнулся в свою часть бумаг.

Следующий раз общее чтение было прервано стуком в дверь. Шеклболт лично снял запирающие и на пороге принял из рук секретарши несколько пергаментов, не давая ей даже заглянуть в кабинет. Потом снова накрепко запечатал дверь.

— По моим наблюдениям, папки подписаны верно, а как у вас? — получив два согласных кивка, Кингсли положил пергаменты на стол. — Тогда предлагаю сразу отсортировать имена уже покойных волшебников — вряд ли в них найдется что-то актуальное на сегодня.

Гарри и Люциус снова выразили согласие, и при помощи заклинания поиска подобия вместе с Кингсли в три палочки быстро отобрали и отправили в дальний угол стола изрядную часть бумаг. Заметно больше половины, если уж честно. Гарри очень постарался не смотреть на этот памятник погибшим, куда более наглядный, чем даже монумент возле Хогвартса. В этом архиве Волдеморт собирал имена тех, кого хотел подчинить своей воле, и вот сколько из них не пережили этого его желания. Нет, наверное, кто-то скончался от обычных причин, а не погиб от рук Пожирателей Смерти, но вряд ли многие... Гарри тряхнул головой и постарался сосредоточиться на очередной пикантной истории из жизни министерских работников.

— Фиксировать актуальные обвинения будем? — деловито спросил Люциус еще некоторое время спустя.

— Что там? — Кингсли с радостью воспользовался возможностью отложить на минуту бумаги и хорошенько размять шею.

— Варнава Эпплфут, насколько я знаю, в данный момент возглавляет Отдел магического транспорта. Растление племянницы и двух ее подруг, на момент составления этого доклада — малолетних.

— Копируйте, — коротко скомандовал Кингсли. Принял от Люциуса копию и отправил ее в верхний ящик своего стола. — Как только закончим здесь — передам в Следственный. Гарри, у тебя ничего такого не было?

— Я бы сказал! — возмутился тот. — У меня ничего серьезнее злоупотребления служебным положением, ну, халатность еще.

— С определенной долей осторожности можно сделать некоторые выводы... — словно бы задумчиво протянул Малфой. — Если эти люди были в числе объектов интереса Лорда и при этом пережили Войну... Либо они героически сражались или отлично скрывались, либо же обеспечили свою безопасность иным способом.

— С обвинениями, если речь не идет о конкретных, описанных на бумаге преступлениях, мы будем разбираться позже, — отрезал Кингсли. — Сейчас нам важно понять, что именно ищет Долохов.

— Список тех, кто уже имеет опыт одиозной коллаборации и с высокой вероятностью пойдет на сделку снова? — невинно предположил Люциус.

— Этот вариант возможен, но не из самых очевидных, — нехотя признал министр. — Давайте всё же поищем что-то более материальное.

Совсем скоро сработал закон парных случаев, не иначе, и Гарри узнал, что член Ордена Феникса С. Подмор убил волшебника, в адюльтере с которым подозревал свою жену. Анонимный составитель этого доноса не более и не менее как самолично помогал уничтожать тело. Гарри молча передал папку Кингсли, тот пролистал, кивнул и отправил копию текста в тот же ящик стола. Настроение неуклонно падало.

А потом Люциус сказал:

— Вот оно, — и без дополнительных просьб наджеминил копии для Гарри и Шеклболта. Папка «Д. Смит» была чуть толще остальных, но не слишком заметно. Первый лист в ней содержал всего несколько коротких строк прямо по центру.

древний дуб

в кроне дуба — сундук

в сундуке медведь

в медведе заяц

в зайце утка

в утке яйцо

в яйце игла

— Что это? — спросил Гарри.

— Сказка, — ответил Люциус. — Славянский вариант сказки о договоре со Смертью.

Примерно на четверть «Д. Смит» состоял из протокола — если можно так сказать — допроса Игоря Каркарова. Под пытками и непрерывной легилименцией тот признался, что находился при штабе Волдеморта по прямому приказу некоего волшебника из России и выполнял — среди прочих ролей — функции наблюдателя, читай: «шпиона». Что в переданных им Лорду материалах о русских наработках по созданию крестражей были преднамеренно упущены некоторые важные детали, и сделано это было даже не с целью навредить, а из исследовательского интереса — тот же некий русский волшебник хотел проверить теорию о семиединстве крестражей, но предпочел экспериментировать на чужой территории. Имя своего патрона Каркаров так и не выдал — блоки на его разуме оказались сильнее настойчивости Пожирателей Смерти. Но образ из его сознания вытащить удалось, и несколько человек, включая Антонина Долохова, опознали Григория Пáгубова — одного из сильнейших темных магов России.

Бóльшую же часть папки составлял сжатый конспект научно-теоретических изысканий с огромным списком литературы в конце, Гермиона бы оценила. Некоторые тезисы были Гарри знакомы еще с Войны: что семь — сильнейшее магическое число и что раскалывать душу в принципе вредно, а уж на много кусков — и вовсе несовместимо с любой формой осмысленного существования. Другие относились, видимо, к чисто русским наработкам: что вместилище осколка души обязательно должно быть условно единым, но надежнее будет зафиксировать его в семи оболочках и формах, а еще все эти вместилища должны что-то там символизировать и какие-то там качества воплощать — Гарри не вчитывался. Однако один из то ли предков, то ли идейных вдохновителей Пагубова уже поставил на дословное соблюдение этих рекомендаций: те самые дуб, сундук, медведь и остальной зоопарк, описанные на первой странице — и оказался недоволен результатом. Потому и потребовалось проверить, как сработает обратный, так сказать, подход. И Волдеморт не подвел: несмотря на грубое нарушение постулата о едином крестраже, смог возродиться и вернуть себе магическую силу даже в бóльшем объеме, чем имелся при «первой» жизни, хотя по всем расчетам русских — не должен был. Но русские не придали значения индивидуальной мощи вместилищ, а древние артефакты Основателей и самой Смерти — это вам не заяц и утка, выловленные в ближайшей рощице. Таким образом, если создать семиединый крестраж, полностью, а не частично состоящий из могущественных артефактов, соответствующих заданным претребованиям...

Больше всего в этом труде Гарри напугала простота, даже небрежность изложения. Понятно, что ритуалы создания крестража и последующего возрождения были описаны не здесь, а в тех самых перечисленных ниже книгах. Понятно, что собрать артефакты нужной силы и с нужными характеристиками было абсолютно непосильной для среднего волшебника задачей. Но сама идея бессмертия и всемогущества в одном флаконе выглядела на удивление доступной. Очень соблазнительно выглядела. Никаких грозных слов типа «Волхование всех презлейшее», и предупреждений «Я не знаю о крестражах ничего, а если бы и знал, вам не сказал бы!», а будничное описание, как в книге рецептов тёти Петунии: возьмите качественные ингредиенты (четкие критерии качества прилагаются), следуйте инструкции, всё!

— Это не должно попасть ни в чьи руки, — сказал Кингсли, полностью отвечая собственным мыслям Гарри. — Даже если это будет стоить жизни Леонарду Пьюси, я не допущу самой возможности риска в этом вопросе.

Гарри впервые со времен войны услышал в голосе Шеклболта такой непримиримый металл и не нашел причин возразить. Но почти сразу ему в голову пришла другая мысль. Он создал Патронуса:

— Малфой, ты сказал, что вернуть Долохову надо всё до пылинки. А больше, чем было, вернуть можно?

И когда олень умчался сквозь стену, пояснил:

— В короб можно положить алхимический огонь или что-то подобное. Магловскую гранату на растяжке и бутыль горючего.

— Интересное решение, — одобрил Шеклболт. — Ждем ответа от Драко.

Окками не заставил себя ждать и был предельно лаконичен:

— Не оговорено.

— Отлично! На чары он, может, и проверит, а вот бензин... Я у Дина Томаса спрошу, он в магловских штуках разбирается! — воспрял духом Гарри.

— Если речь идет об уничтожении всего архива сразу после передачи, — заговорил молчавший до сих пор Люциус, — то полагаю необходимым скопировать некоторые из документов. Как минимум — зафиксировать список имен живых волшебников, удостоившихся именной папки в этой коллекции.

— Я думаю, надо копировать всё, — сказал Гарри, и оба старших волшебника посмотрели на него с одинаковым изумлением. — Ну, надо будет уже в рабочем порядке перечитать все эти кляузы, мало ли что еще выплывет, даже... даже на тех, кто уже мертв. Неактуальное — сжечь и не вспоминать, но вдруг там, я не знаю, какие-то проклятья, которые еще действуют, темные артефакты по чуланам спрятаны? А про крестражи... Знаете, сколько времени и усилий мы с ребятами потратили в Войну, собирая саму информацию о них? А кто-то ведь написал вот это всё, верно? И не факт, что этот «кто-то» погиб и всё, что знал, унес с собой в могилу. Значит, есть вероятность, что однажды кому-то снова придется искать управу на очередного бессмертного. Лучше бы, чтобы эти знания были спрятаны, но сохранились, на всякий случай.

— Весьма дальновидные рассуждения, — осторожно произнес Кингсли. — Но ты уверен, что эта информация не опаснее, чем ее отсутствие?

— В Отделе Тайн хранятся не менее опасные вещи, — с деланым спокойствием отметил Люциус. — На то он и Отдел Тайн.

— Это тот Отдел Тайн, куда мы вломились, будучи пятикурсниками? — цинично уточнил Гарри.

— Надеюсь, со времен Фаджа в системе безопасности Министерства произошли некоторые положительные изменения, — сказал министр, впрочем, без упрека или напора. И правильно сделал.

— А, точно. Это тот Отдел Тайн, откуда Руквуд подрезал опаснейший артефакт практически на глазах у охраны, — как и Кингсли, Гарри был настроен бескомпромиссно. — Извините, я не настолько доверяю структурам Министерства. Только конкретным людям в них, а в Отделе Тайн у меня мало знакомых.

— Ты сам настаиваешь на сохранении этой информации, — сдержанно напомнил министр. — Твои предложения?

Гарри внимательно посмотрел на Люциуса.

— Мне Драко рассказывал, как раньше организовывали безопасность поместий. Защитные чары плели несколько волшебников, и отменить их могли только они же, все вместе, я правильно помню? Можно же сделать по тому же принципу просто непроницаемый периметр?

Люциус кивнул, демонстрируя удивленное одобрение:

— Да, вы правильно помните, и идея не лишена изящества. Как вы считаете, Кингсли?

— Создать хранилище, проникновение в которое возможно только совместным усилием конкретной группы людей... Да, в общем виде это выглядит неплохо, — признал тот. — Но остается еще один момент. Эта информация уже есть в нашей памяти. Полагаю, нам всем стоит принести Непреложный...

— О чем? — неожиданно эмоционально перебил Малфой. — Среди нас один Министр Магии и один Избранный Герой, любому из вас может потребоваться экстренно воспользоваться этим знанием ради безопасности многих. Может потребоваться рассказать кому-то о сути угрозы. Более-менее стандартная формулировка допустима только для меня... — на последних словах стала понятна причина его вспышки.

— Хорошо, что Драко занят, — невпопад сказал Гарри, и Люциус кивнул ему, благодаря за понимание. — Да, я хотел бы помнить. А вам, может, лучше обливейт? Он не убивает хоть, если что.

— Насколько мне известно, обливейт в вашем исполнении может быть и хуже смерти. — Люциус ехидничает, значит, всё не так плохо!

— Я могу наложить обливейт, — подал голос Кингсли. — Сильный и стирающий не менее получаса времени от момента наложения, выбирать отдельные воспоминания я не умею. Зато без каких-либо побочных эффектов, проверено. Такой вариант вас устраивает, Люциус?

— Более чем, — Малфой уже полностью взял себя в руки. — Давайте сперва закончим обсуждение, если мое мнение вам еще нужно.

— Вы правы, — с некоторым облегчением закруглил тему Кингсли. — Что до Гарри и меня — полагаю, Непреложный Обет о том, что мы не станем создавать крестражи, а также как-либо, в том числе информацией, способствовать их созданию третьими лицами, будет вполне допустим. На случай Империо хотя бы, да и просто, чтобы не было дурных мыслей. Как думаешь, Гарри?

Разумеется, Гарри полностью согласился с таким подходом. Инициативу снова перехватил Люциус, аккуратно отредактировав текст клятвы так, чтобы принесшие её не погибли случайно от единственного неосторожного слова. Затем он же и скрепил Обеты.

— Что ж, с самыми необходимыми предосторожностями покончено. — Шеклболт вновь вернулся на свое место во главе стола. — Далее меня волнует вопрос авторства этого, — он указал на папку. — Насколько я понимаю, в результате допроса Каркарова Волдеморт получил всю информацию об изысканиях Пагубова, но уже не смог ею воспользоваться. Получил ли Пагубов наработки Волдеморта, и в каком объеме — остается только гадать. Но составитель этого документа свел воедино обе линии исследований. Очевидно, на данный момент именно он является наиболее опасным носителем этого знания.

— Писалось самопишущим пером, — уверенно сказал Люциус. — А по стилю изложения... похоже на Руквуда, я бы сказал, но, боюсь, это просто фирменный стиль всех невыразимцев.

— Как думаете, может Долохов знать, кто отправил в сейф именно эту информацию? — спросил Гарри. Малфой сделал сожалеющий жест «кто ж знает», и Гарри согласно вздохнул. — Что-то мне кажется, что надо их колоть любой ценой, и Долохова, и остальных двоих. Лучше международный скандал, чем очередной темный лорд.

— Но еще лучше избежать и того и другого, — возразил Кингсли. — Не будем пороть горячку, у нас еще есть время на взвешенное решение.

Некоторое время все трое молчали, потом Люциус ровно предложил:

— Думаю, обсуждать абстрактные «страшные тайны» я могу с тем же успехом, что и зная их конкретную суть. Не будем затягивать с обливейтом, я не хотел бы забывать половину дня.

— Да, это разумно, — встряхнулся Шеклболт. — Вам нужно подготовиться?

Дальше Люциус продемонстрировал полноценный мастер-класс, указывающий на огромный практический опыт в сокрытии лишних воспоминаний, в том числе и от себя самого. Гарри со всей очевидностью понял, что у следствия что в восемьдесят первом, что в девяносто восьмом действительно не было шансов уличить лорда Малфоя хоть в чем-то, в чем он сам быть уличенным не хотел.

Для начала он придирчиво выбрал самый гладкий и неприметный кусок стены, встал к нему лицом и наговорил подробное сообщение, объяснив самому себе причины обливейта и обрисовав в самых общих чертах ситуацию с исследованиями крестражей Волдемортом и Пагубовым. Потом сгонял эльфа за думосбором, извлек воспоминание об этой речи и заставил обоих свидетелей просмотреть его, проверяя, что в «кадр» не попало ничего лишнего, потому что: «господа, вы просто не представляете, сколько интересного может отразиться в капле росы или крошечном кусочке зеркала, на которые случайно упал ваш взгляд». Заодно пояснил, что только лично и заранее подготовленное воспоминание будет содержать необходимые сигналы, которые после обливейта убедят его в добровольности этого решения и истинности озвученных в сообщении фактов. Потом проследил, чтобы все документы, о которых ему не стоит помнить, были надежно убраны из зоны видимости. И только после этого поудобнее устроился в кресле и предложил Шеклболту приступать.

— Захватывайте час-полтора, так будет надежнее. Хотя постойте, еще одно! Я настоятельно прошу вас, господа, постараться убедить меня в том, что от своих познаний вы тоже так или иначе избавились. Я, разумеется, заподозрю, что это не так, но не буду знать точно, а это уже неплохо. Вот теперь всё.

Кингсли кивнул и поднял палочку.

— Обливейт!

Люциус обмяк в кресле, шаря расфокусированным взглядом по противоположной стене. Почему-то смотреть на это было неприятно и немного страшно. Но не прошло и минуты, как Малфой как будто окончательно проснулся, обвел взглядом кабинет и, почти идеально скрыв тревогу за естественным интересом, спросил:

— Что произошло?

— Ваше воспоминание, — Шеклболт указал ему на думосбор.

Люциус кивнул, подхватил палочкой туманную нить и направил ее себе в висок. Пару минут посидел в задумчивости, потом вызвал темпус и изумленно вскинул бровь:

— Однако!

— Слишком много затронул? — слегка виновато спросил Кингсли.

— Изрядно. Часа три как минимум.

— Что последнее вы помните? — встревожился Гарри.

— Материалы на Аберкромби, дача взятки... — Люциус просканировал взглядом стол и холмы папок на нем. — С тех пор было что-то принципиально важное, кроме обнаружения искомого? Я вижу, вы, то есть мы, успели отсортировать дела ныне покойных волшебников. Я уже озвучил предположение, что остальные свою безопасность купили сотрудничеством с Лордом?

— Да, и мы успели решить, что это подозрение будем обсуждать, когда не останется более актуальных дел, — прохладно отозвался Шеклболт.

— Логично. Итак, насколько я себя понял, мы остановились на вопросе хранения неких крайне неприятных бумаг?

— Да, — Гарри пересказал собственную идею насчет системы самоуничтожения для отдаваемого Долохову оригинала архива и группового «ключа доступа» для копии.

— Идея не лишена изящества, — слово в слово повторил Малфой свой прошлый вердикт. — Но в любом случае потребуется и изначально надежное место хранения.

— Отдел Тайн, — уверенно сказал министр. — Я по-прежнему считаю его достаточно надежным местом, а если доступ непосредственно к бумагам будет еще и дополнительно защищен предлагаемыми Гарри чарами — думаю, это будет максимально возможный уровень безопасности.

С таким подходом и Гарри, и Люциус согласились без возражений. А потом последний спросил:

— Копии уже созданы?

— Разумеется, — немедленно ответил министр и продолжил без паузы: — Итак, распределяем задачи. Люциус, полагаю, вам сейчас есть смысл присоединиться к Драко и помочь ему в работе с клятвами мистера Пьюси. Если удастся сделать запланированное Долоховым шоу необязательным, это развяжет нам руки. Гарри, свяжись с аврором Томасом, подумайте вместе над системой уничтожения архива. А я посижу драконом на сокровище, а заодно пообщаюсь с мистером Смитом по поводу организации его хранения.

Гарри сперва удивленно вскинулся, не понимая, с чего бы министру намекать на ту самую папку, а потом сообразил, что «Мистер Смит» — это официальное именование главы Отдела Тайн, сама личность которого, традиционно, является секретом. И всерьез задумался, случайное ли это совпадение. Похоже, сам Кингсли тоже задумался об этом, по крайней мере, щека у него нервно дернулась.

— Удачи, господа, удачи всем нам, — кивнул Малфой, медленно поднимаясь из кресла.

— Удачи всем нам, — поддержал Шеклболт. — Камин для вас открыт.

— Благодарю.

Когда пламя за Люциусом опало, Гарри на всякий случай отправил Драко патронуса, предупредив, чтобы встретил отца. Уж очень тот тяжело двигался, мало ли, может, ему и обливейты тоже вредно?

— Поможешь мне в копировании? — спросил Кингсли, когда он отправил сообщение и развернулся к столу. — Моего джеминио недели на три точно хватит, но если мы планируем сохранить информацию о крестражах надолго, стоит воспользоваться пером и чернилами.

— Давайте. Как думаете, то, что папка названа «Д. Смит»?..

— Хотел бы я точно знать, Гарри. Может быть, это простое совпадение, в конце концов, такое обозначение подчеркнуто абстрактной персоны не ново. Может быть, это некий юмор автора... А может быть — прямое указание. Это еще одна причина, по которой я хочу пообщаться с главой Отдела Тайн.

Кингсли говорил и одновременно занимался уборкой на столе. Копировал папки и отправлял оригиналы обратно в короб той же небрежной грудой, а копии — в личный безразмерный сейф аккуратными стопками: отдельно дела умерших, отдельно — уже просмотренные, отдельно — остальные. Гарри, взглядом спросив разрешения, подтянул к себе писчий прибор и пергамент и тоже занялся делом.

Как вскоре стало понятно, за годы, проведенные вне школы, он утратил один очень важный школьный навык — записывать текст, полностью игнорируя его смысл. Даже унылые авроратские отчеты всё равно приходилось не только писать, но и хорошенько обдумывать всё фиксируемое в надежде найти зацепку, вот и сформировалась привычка... В общем, Гарри честно хотел бы пропустить изыскания двух тёмных магов мимо головы, но не вышло. Уж очень простым и доступным было изложение, словно само подталкивало к выводам, которые автор просто поленился формулировать. Ну очевидно же, что чаша с барсуком в плане символики — это практически полный аналог медведя в сундуке. Воскрешающий камень — инверсированное яйцо, символ возобновления жизни. Диадема воронов может быть как-то связана с уткой, надо бы посмотреть толкования... Вот на этой мысли Гарри отчаянно зажмурился и отпихнул от себя пергамент. Не надо ничего смотреть, даже думать об этом не надо! Из каких, вообще, бездн памяти вылезли вот эти значения чаш и яиц? Проходили в Хоге, или это знание — чужое?

— Что с тобой, тебе плохо? — Гарри открыл глаза и наткнулся на встревоженный взгляд Шеклболта. Пришлось экстренно брать себя в руки.

— Очень мерзкое чтение, правда. Я сейчас, только минутку передохну.

— Мордред, я не подумал, что тебе не стоит... Бросай, я закончу.

— Нет! — Гарри отпрянул и для надежности накрыл проклятую папку рукой. — Вы это внимательно читали?

— В достаточной мере, — теперь министр смотрел с подозрением.

— Я к тому, что это действительно мерзость, если в нее вдумываться, — Гарри помотал головой, отгоняя внезапную тошноту. — Я планирую дописать, а потом достать и уничтожить воспоминание. Надеюсь, этого хватит, но если что — я вас тоже попрошу об обливейте. И поэтому дописывать буду именно я, чтобы не пришлось обливейтить двоих.

— Что ж, это рационально. Но если ты чувствуешь что-то такое...

— Я достаточно хорошо представляю, как ощущается что-то такое, надеюсь заметить, если станет совсем плохо, — твердо ответил Гарри. И тут же с фирменной бестактностью добавил: — А вы — не представляете. Рон в свое время нас с Гермионой чуть не побил, хотя знал о влиянии крестража. А вы всё-таки целый министр, у вас возможностей кого-нибудь пришибить куда больше. Тут не так много осталось, справлюсь.

Шеклболт в ответ хмыкнул с некоторым сомнением.

— Я, конечно, доверяю твоему опыту. Но уж если говорить о возможностях кого-нибудь «пришибить»... Я видел, на что ты способен, Гарри. Ты твердо уверен, что тебе стоит продолжать?

— Я уверен, что справлюсь, — Гарри упрямо мотнул головой, но потом нехотя признал: — Но моя уверенность — это еще не гарантия. Можно Драко сдернуть, он почти год со мной в одном доме жил и здорово насобачился останавливать мои «детские выбросы», как он это называет.

Не то чтобы Гарри всерьез подозревал, что эти записи повлияют на него, как когда-то крестраж. Но, как не раз показывала практика, случайно устроить магическую бурю просто от расстройства он очень даже мог. А наличие таких исследований, тем более — существование человека, которые их провел и записал, безусловно были поводом для очень серьезного расстройства.

— Думаю, не страшно, если мистер Малфой ненадолго прервет свои исследования. Отправишь патронуса?

Смотрел министр испытующе, похоже, всерьез подозревая, что начитавшийся нехорошего Герой может и не справиться с самым светлым заклинанием. Однако Гарри без проблем вызвал своего оленя, чем заметно его успокоил. Через несколько минут из камина появился встревоженный Малфой-младший.

— Что с тобой опять?

— Пока ничего. Можно, тебе министр объяснит, а я продолжу пока?

С приходом Драко на душе стало заметно светлее — просто так. И Гарри с новыми силами взялся за копирование. К тому же теперь его заметно отвлекали переговаривающиеся Кингсли и Малфой: сперва они прошлись на тему Избранного, который до того занят, что объяснять его проблемы будет бездельничающий по жизни Министр Магии. Потом Шеклболт вкратце обрисовал ситуацию в целом, а Драко подтвердил, что уже в курсе основных событий, включая обливейт Люциуса, и считает очень благоразумным на всякий случай проконтролировать магически нестабильного Героя в процессе совершения очередного геройства. Их довольно ехидный местами диалог позволил Гарри куда меньше вникать в переписываемый текст. Это ли, или еще что повлияло, но оставшиеся пару листов он добил без лишних переживаний.

— Всё! — он разложил пергаменты обратно: оригиналы — в папку «Д. Смит», копии — аккуратной стопочкой. Кингсли достал из своего стола плотный почтовый конверт, засунул в него копии и, капнув сургучом, запечатал личной печаткой.

— Во избежание.

— Я, может быть, еще записку напишу? Предостережение для тех, кто захочет это читать, — неуверенно предложил Гарри. Оставить такое предупреждение он считал необходимым, вот только в роли составителя себя никак не видел.

— Пиши тогда! — поторопил его Шеклболт. — Я ожидаю, что мистер Смит довольно оперативно появится по моему вызову, хотелось бы всё закончить до него.

И словно в ответ на его слова в помещении появился патронус мисс Аманды, сообщивший, что Глава Отдела Тайн ожидает в приемной.

— Вы же не собираетесь сейчас ему отдавать?

— Нет. Только убедиться, что «Д. Смит» на конверте — совпадение, и обговорить саму возможность хранить архив в его отделе.

— Тогда я потом напишу! А пока схожу с Томасом поговорю.

— Хорошо. Полагаю, молодые люди, мы сегодня еще встретимся.

Драко молча кивнул и утянул Гарри к камину. Если министр и удивился объявленному адресу «Малфой-мэнор», то вида не подал. Зато удивился Гарри, чуть ли не пинком отправленный в камин первым.

— Не мельтеши. Дай-ка я тебя внимательно посмотрю для начала.

Возражать целителю Малфою, вставшему на тропу диагностики, было бесполезно, а в некоторых случаях — просто опасно, так что Гарри послушно дал себя просканировать всеми возможными способами.

— Не, не вижу никаких отклонений. Будем считать, что на этот раз тебе повезло. Теперь следующее: я с утра не ел, а ты?

— Точно! — сказал Гарри, и его желудок тут же подтвердил наличие проблемы жалобной руладой. Как-то за беготней, а потом раскопками чужих тайн про обед не вспомнилось.

— Меня как раз отец пришел оттаскивать от Пьюси, когда прискакал твой патронус. Так что стол уже накрыт, предлагаю воспользоваться.

Как сообщил домовик, остальные Малфои уже отобедали, чему Гарри был скорее рад. Всё-таки за одним столом с Люциусом и Нарциссой приходилось куда более внимательно следить за собственными манерами, а сейчас он просто хотел есть — много и быстро. Драко, конечно, осуждал, но комментировать давно уже бросил. Зато Гарри закончил есть куда быстрее Малфоя, и последний мог не спеша продолжать трапезу, одновременно слушая отчет о пропущенных событиях. Дослушав, резюмировал:

— Все воспоминания, кроме жутко секретных, потом мне в думосбор сольешь! Я тоже хочу посмотреть компромат на «светлых»!

— Будет сделано. Как у тебя с Лео?

— Пока никак. Я думаю, что, если он что-нибудь нарушит, мы с отцом сможем так или иначе нивелировать последствия, но сам понимаешь, это пятьдесят на пятьдесят: либо справимся, либо нет. Я бы предпочел не проверять.

— Тогда я — к Дину. Спасибо за обед и всё такое.

— На здоровье и все такое, — в тон отозвался Малфой. — Держи меня в курсе.

Дин Томас нашелся на рабочем месте — ответственно скучающим на оперативном дежурстве в одноименном отделе — и с легкостью согласился выйти на поболтать в ближайший закоулок бесконечных авроратских коридоров. Сам разговор занял меньше десяти минут. Гарри сразу предупредил, что дело сверхсекретное и ни на какие вопросы он не ответит, потом обрисовал параметры короба и характер содержимого, поставил задачу, и Дин радостно закивал. Спросил только, можно ли привлекать Финнигана: что-нибудь поджигать и взрывать они еще со школы предпочитали в паре. Гарри не возражал, но еще раз предупредил о секретности, а подумав — предложил вызвать Симуса прямо сейчас и лично взял с обоих клятву о неразглашении. И пообещал забежать завтра утром за результатами.

С этой частью плана было пока покончено. Возвращаться к министру — вроде бы незачем, да и рано наверное, разговор с главой невыразимцев вполне мог затянуться. И Гарри отправился к тем допросным, которые были обставлены посимпатичнее и назывались «комнаты опроса свидетелей».

Вообще-то он был уверен, что к Мнишеку его не пустят, по крайней мере без предварительного подтверждения от министра или Фалька. Сверхсекретное дело же, на кону репутация государства. Но то ли Гарри переоценил бдительность первых лиц Британии, то ли все в Аврорате уже усвоили, что когда Избранный куда-то целеустремленно шагает — на пути у него лучше не вставать. Так что ему даже любезно подсказали, где сейчас скучают свидетели «ограбления»: в разных помещениях, разумеется. Хотя опрос уже закончен, но других указаний пока не поступало. Это было очень удачно, встречаться с Долоховым Гарри пока не хотел во избежание случайного превышения полномочий в форме побоев и проклятий.

Мнишек сидел на обшарпанном офисном стуле и вяло пытался найти нечто интересное в «Ежедневном Пророке» месячной давности. Он вскинул тревожный взгляд на открывшуюся дверь, а увидев Гарри — тут же вскочил и странно заметался не сходя с места: всплеснул руками, чуть было не отвесил глубокий поклон, но на полпути передумал, кивнул, шаркнул ножкой, протянул и тут же отдернул руку... И смотрел на Гарри, как Невилл на свою мимблетонию, как Гермиона на читательский билет Национальной Библиотеки, как сэр Галахард на Святой Грааль. В общем, как на бесценную реликвию и одновременно ключ к новым возможностям.

— Добрый день, мистер Поттер, то есть господин Поттер, я, извините, я путаюсь в английских обращениях, надеюсь, я вас не обидел...

— Добрый день, господин Мнишек, все нормально, не волнуйтесь! — Гарри даже слегка покачнулся под таким шквалом эмоций. — Вы хотели меня видеть?

— Да! Да, конечно! Скажите, вчера, с двумя Малфоями, это ведь были вы, верно?

— Верно, — на данном этапе блюсти конспирацию уже не было смысла. — А вы видите сквозь оборотное зелье?

— О, зелье, вы были под действием зелья? Я не заметил! — совершенно обезоруживающе пожал плечами Мнишек. — Я только удивился, что вчера вас звали Маркус, а сегодня Якоб сказал, что вы — тот самый Гарри Поттер. Я еще подумал, что не могут быть два разных человека так похожи. Извините, вы ведь не торопитесь?

Гарри вовремя понял, что если ответит правду — Мнишек запаникует, начнет торопиться сам и тогда понять его станет окончательно невозможно. Поэтому максимально расслабленно произнес:

— Нет, я совершенно не спешу. Только если меня вызовут, служба, сами понимаете, — и опустился на стул, предлагая Мнишеку тоже присесть.

— Да, да, конечно! Сейчас, я, простите, соберусь с мыслями... Меня Пабло зовут, можно просто Пабло! — он снова протянул руку, и Гарри, вежливо приподнявшись, пожал ее. — Я, знаете, не очень хорошо умею объяснять, я даже репетировал, но вот...

— Успокойтесь, Пабло, я вас внимательно слушаю, и очень постараюсь понять, — сказал Гарри тем специальным голосом, каким Драко общался с особо нервными посетителями отделения проклятий Мунго. — Давайте по порядку. Зачем вы хотели меня видеть?

— Вот это мне и надо вам объяснить так, чтобы вы поняли! Сейчас! — Пабло остановился посреди комнаты, прикрыл глаза, несколько раз натужно глубоко вздохнул и заговорил подчеркнуто размеренно. — Дело в том, что я вижу людей не так, как нормальные волшебники. Для меня образ складывается не из цвета волос, формы лица, роста и прочих черт внешности. Для меня образ человека — это история его соприкосновений со смертью.

Гарри вздрогнул, но Мнишек, полностью сосредоточенный на том, чтобы связно излагать свою, видимо, действительно отрепетированную речь, этого не заметил и продолжил так же ровно:

— Любой человек соприкасается с ней не так уж редко. Вы съели бифштекс — вы прикоснулись к смерти бычка, понимаете? Из таких вот мелких штрихов складывается уникальный образ — как из морщинок на коже. А есть крупные черты — если вы убивали, или видели смерть, или вас пытались убить. Если вы поднимали инферналов или видели их вблизи — это тоже заметно. — Он прямо взглянул на Гарри, и в лице его уже не было и тени суетливости. — Вы ведь поняли, к чему я, мистер Поттер? Вы среди простых людей — словно ангел или демон, существо принципиально иное, лишь общим видом похожее на человека. В вас столько всего, и так много черт, ярких, крупных черт, которым я не могу найти названия, потому что раньше не видел ничего подобного. Одного только этого хватило бы, чтобы, едва увидев вас, я мечтал о новой встрече! Но мне еще и говорили о вас.

— Кто? — мертво поинтересовался Гарри. Откровение Мнишека словно парализовало его, едва шевелились только губы.

— Не знаю, право. Они никогда не представляются, — легко отмахнулся тот. — Понимаете, мертвые обычно хранят свои тайны, зато обожают поболтать о живых. И я не раз слышал о вас. О Волдеморте тоже, но меньше, потому что умирать по кускам, надеясь таким образом отстрочить окончательную смерть — это странно, но не ново. А вот история о человеке, который ходил за грань и обратно, совершенно не ставя себе такой цели, который держал в руках благословленные Ею вещи и не внял их зову... Ох, боюсь, вы всё-таки не понимаете!

— Возможно. Пожалуйста, сделайте паузу. Мне надо... обдумать... — Гарри с усилием выталкивал слова немеющим языком. То, о чем так легко говорил Мнишек, словно тут же воплощалось из его слов и стеной обступало Гарри. Все смерти — чужие и свои, тяжесть крестража на шее, голос Волдеморта в голове, озеро с инферналами, призрачный вокзал, дементоры...

— Простите-простите! Я так увлекся, я не принял во внимание, что вы всё-таки живой человек! Ох, у вас здесь есть медик? Я позову кого-нибудь!

— Не надо кого-нибудь, — Гарри нетвердой рукой поднял палочку, пытаясь создать Патронуса. Но то, что оказалось не под силу злой сказке о бессмертии, с легкостью сделал этот забавный суетливый человечек: из палочки не появилось даже дымки. Тогда Гарри с усилием передвинул себя ближе к конторскому столу, за которым должен был сидеть ведущий опрос следователь. К счастью, в столе нашелся запас самолетиков внутренней почты. Гарри еще на несколько долгих минут завис над ними, пытаясь сообразить, к кому обратиться в пределах Министерства. Мысли ворочались тяжело и вяло, хотя ощущение холодного тумана, в котором вязнет всё — от дыхания до сердечного ритма, постепенно отпускало его. Наконец полууснувший как будто разум породил самое очевидное решение.

«Рон, пожалуйста, возьми Восстанавливающее и срочно принеси в четвертую комнату опроса. Срочно. Г.П.»

Самолетик спорхнул с его руки и выскользнул через специальное оконце в стене. Гарри проводил его взглядом, потом поднял глаза на Мнишека. Тот разглядывал его с тревогой, сквозь которую, однако, проступал жадный интерес исследователя. В вялое сознание процарапалась мысль, что не так уж и случайно у Мнишека получилось то, что получилось. И эта мысль привела с собой злость, а злость — силу.

— Ну и зачем вы это сделали, Пабло? — спросил Гарри, медленно распрямляясь за дознавательским столом. — Мне не понравилось.

Мнишек открыл было рот, но встретился с Гарри взглядом и затих. А Гарри просто смотрел на него так, как чувствовал себя сейчас: смотрел всеми смертями, крестражами и дементорами, и полным озером инферналов, и алыми глазами Волдеморта. Мнишек сдавленно пискнул и съехал со стула на пол, на его лице образовалась отталкивающая гримаса жадного болезненного наслаждения. Именно она заставила Гарри с отвращением отвести взгляд. Но он слышал, как Мнишек возится на полу, сучит ногами, хрипло дышит, и — ну Мерлин, за что? — кажется пару раз тихонько простонал отнюдь не от боли. Хотя была небольшая надежда, что это Гарри просто показалось, в конце концов, он сам был не то чтобы в адекватном состоянии. Потом наступила тишина, в которой они оба так и замерли, как парусники в туманном штиле. Разорвал ее грохот двери и голос Рона:

— Как, блин, секретничать — так с Дином, а подай-принеси... Эй, ты в порядке? Мордред!

Гарри еще только начал фокусироваться на ярко-рыжем пятне посреди тумана, а ему уже грубо зажали нос и залили в глотку зелье. Он закашлялся, затряс головой и разом будто вынырнул из ледяного омута. Реальность оказалась удивительно теплой и осязаемой, особенно — рука Рона у него на загривке.

— Ага, — сквозь остатки кашля подтвердил Гарри. — Как секреты — так с Дином, а как спасать меня — так ты. Ну Герм еще, но она отсюда далеко сидит.

— Ух и напугал ты меня, брат! А этот чего, отъехал, что ли? Это он тебя так?

Мертвым Мнишек Гарри категорически не устраивал. Настолько не устраивал, что он сразу же ощутил обратно все онемевшие было руки-ноги и бросился проверять пульс. Пабло был жив, и даже почти в сознании, но на связь с реальностью пока выходить отказывался, на эннервейт ответил жалобным скулежом и свернулся на полу в уютный калачик.

— Уфхс! — Гарри шлепнулся на стул и прижался затылком к стене. — Рон, спасибо, правда. Он не то чтобы напал, просто у него способности странные, я не знал, чем оно обернется.

— Это один из тех, кого с Долоховым взяли? — Рон в свою очередь присел на корточки рядом с Мнишеком и разглядывал его с профессиональным интересом.

— Угу. Не слыхал, о чем их тут надопрашивали?

— Долохов поет как по писаному, что, мол, спёрли у него сверток среди бела дня и при полной аллее авроров. Причем спёр молодой совсем парнишка, и потому Долохов считает, что это не грабеж, а хулиганство.

— Это он палится, — хмыкнул Гарри. — Ни я, ни другие авроры ничего не разглядели, кроме фигуры в капюшоне, а Долохов, значит, его в лицо видел...

— Что-то нарыли уже? — оживился Рон.

Гарри виновато вздохнул.

— Ты меня сейчас проклянешь, но секретность...

— Да пошел ты!

— Сейчас пойду. А остальные что рассказали?

— Ну ты охамел! У тебя, значит, секретность, и тут же меня расспрашивать...

— Ну, с тебя-то клятву не брали?

— Ладно. Ничего там толком нету. Бортний обрисовал ситуацию, как он ее видел, без личной оценки, и затребовал российского консула. А Мнишек вообще как проспал всё. Говорят, больше про тебя спрашивал... Э, так это он, небось? — Рон указал ботинком на так и посапывающее на полу тело.

— Он, — вздохнул Гарри. — Спасибо еще раз. Мне теперь его надо обратно привести в товарный вид, а то не поймут.

— У меня еще восстанавливающее есть, — Рон предъявил пузырек. — Как знал, что одним не обойдемся.

— Рон, с меня поход в бар, или огневиски, или что скажешь!

— Обед в выходной в Норе — слабо? — с неожиданной горечью предложил Уизли. — С Джинни. Сто лет вместе не собирались.

— Ты думаешь, это хорошая идея?

На совместные обеды клан Уизли не собирался действительно давно — ровно год. С того дня, как Чарли объявил о возрождении Рода. Не то чтобы они поругались — Джинни регулярно забегала повидать родителей, Гарри встречал многих Уизли в министерстве, и они всегда останавливались поболтать ненадолго, иногда заходил в Нору передать или забрать что-нибудь нужное, но... Но.

— Хорошая! — твердо уверил Рон. — Моя мама — тоже человек, ты знал? Она просто боится вас приглашать, потому что, если кто-то из вашей шайки откажется — мы не будем знать, это по делу или потому что вы, рожи «чистокровные», нами теперь брезгуете.

— Да не может она такого думать!

— Дурак ты, Поттер, — устало и очень по-взрослому вздохнул Рон. — В общем, я скажу, что пригласил вас на... в следующую субботу у меня сутки, так что давай через неделю. Попробую еще и Билла затащить. Чарли-то и раньше от драконов не чаще раза в год появлялся.

— Рон, я клянусь — если не будет какого-то лютого аврала по работе — приду в любой день! И передай Молли, что я идиот.

— Я ей это уже говорил, дальше только лично, — хмыкнул Рон. — Всё, я пошел работать, но ты бы кого в пару взял, если собираешься дальше общаться с этим «необычным».

— Еще раз спасибо! Я что-нибудь ща соображу! — пообещал Гарри, и Рон, скептически хмыкнув на это «что-нибудь», всё же покинул допросную.

Оставшись наедине с Мнишеком, Гарри ненадолго задумался. Шутки шутками, а такого он никогда еще не встречал. Отдельную пикантность случившемуся прибавлял тот факт, что сигнальный браслет угрозы не заметил, иначе бы Драко уже прискакал, сметая стены. То есть по уму действительно стоило бы посадить рядом хоть какого наблюдателя для подстраховки... Перебрав варианты, Гарри пришел к очевидному решению: где он, а где «по уму»! Пообещав матерно орущему внутреннему Малфою тщательно контролировать собственное состояние, он экономно убрал зелье в карман и еще раз приложил Мнишека эннервейтом.

На этот раз тот взвился как ужаленный и очумело заозирался по сторонам. Потом, видимо, восстановил в памяти ход событий, оценил уровень дружелюбия во взгляде Гарри и попытался на заднице отъехать в какой-нибудь неприметный угол.

— Пересядьте на стул, пожалуйста, — попросил Гарри вежливо. — Иначе кто-нибудь может войти и заподозрить меня в недопустимых методах ведения допроса.

— Да-да, конечно! Ни в коем случае! — судорожно закивал Мнишек и взобрался на стул, как мышь на пенёк, только что не зубами себе помогая. Гарри со змеиным вниманием неотрывно наблюдал за его перемещениями, чем совсем не упрощал задачу. Наконец одобрительно кивнул замершему на стуле волшебнику и снова заговорил:

— Во-первых, я еще раз повторю: произошедшее мне не понравилось, и я настоятельно прошу вас не повторять подобных экспериментов.

— Мистер Поттер, поверьте, я не...

— А во-вторых, — продавил голосом Гарри, — вы мне сейчас максимально внятно и подробно объясните, что, собственно, «вы не». Чтобы я понимал, с чем имею дело. Я вас слушаю.

— Это не эксперимент! — отчаянно выкрикнул Мншек. — Я просто не подумал, что у вас слишком много теней вокруг. Простите, я опять... То, о чем я говорил раньше, помните, следы соприкосновения со смертью? Я их просто про себя называю тенями, для краткости. Я могу к ним прикасаться, к этим теням. Обычно люди это чувствуют, но не так сильно: мерзнут, внезапно портится настроение, не больше. Если только у человека была большая потеря, или он — серийный убийца, то может случиться приступ паники или, ну знаете, слишком навязчивых мыслей о смерти. Но у вас не разрозненные тени, у вас словно второе тело! И я не подумал, что реагировать вы будете как обычный человек, только пропорционально... Простите, Бога ради!

— А зачем вам вообще прикасаться к этим «теням»?

— О, — сказал Мнишек и завис. — Извините, вам никогда не хотелось погладить тигра?

— Я гладил гиппогрифа, это считается?

— И зачем, интересно, вы это делали? — с победным сарказмом вопросил Мнишек.

— А вы в курсе, что сделает гиппогриф, если лезть к нему руками, предварительно не получив на то разрешения? — ответно поинтересовался Гарри, и Мнишек тут же отчаянно стушевался.

— Понимаю, мистер, господин Поттер, я очень, очень сожалею! Могу рассчитывать только на ваше великодушие!

— Слухи о нем сильно преувеличены, — холодно отрезал Гарри, и Мнишек совсем сник. — Давайте вернемся к началу нашей беседы. Вам обо мне рассказывали, потом вы меня увидели и захотели встречи. Зачем?

— Ээ... — проблеял Мнишек. — Зачем?

Гарри не так часто доводилось чувствовать себя в шкуре Снейпа, но вот сейчас он в полной мере оценил, какую ярость в занятом человеке вызывает блеющее недоразумение вместо собеседника.

— Погладить хотели? Меня? — ласково предположил он, и Мнишек засучил ногами, отъезжая на пару футов назад вместе со стулом.

— Я... Я не знаю... Познакомиться? Рассмотреть подробнее! Я считал, что знаю о тенях всё, но вы, мистер Поттер!..

— Интересный объект для изучения? — подсказал Гарри так же ласково.

— Простите! — Мнишек сжался на своем стуле чуть ли не вдвое. — Я как-то не подумал...

Внутренний Снейп торжествующе взвыл, чувствуя себя полностью отомщенным.

— Так, давайте еще раз, — произнес Гарри максимально сдержанно. — Вы хотели меня видеть, и вот я перед вами. Теперь вы хотите?..

— Н-не-э знаю!

Отставить эмоции, старший аврор Поттер, где ваш профессионализм? У вас есть дело с огромным количеством белых пятен и чудесно деморализованный подследственный, который к тому же чего-то от вас хочет! Более подходящей ситуации для допроса просто не существует!

— Хорошо, я понимаю, что вы в растерянности, — голос «доброго следователя» Поттера полился бархатом не хуже малфоевского. — Вам надо собраться с мыслями. Давайте пока оставим эту тему. Видите ли, я довольно быстро согласился на личную встречу с вами, потому что и сам был в ней заинтересован. Вы согласитесь пока ответить на несколько моих вопросов?

Мнишек истово закивал.

Беседа затянулась почти на два часа. За это время в допросную успел прилететь самолетик-вызов от Кингсли, прямо на его оборотной стороне Гарри нацарапал «Разговорил Мнишека, как закончу — приду» и отправил бумажку в обратный рейс. Опрашиваемый активно сотрудничал со следствием, даже излишне многословно, на вкус Гарри, излагая чуть ли не всю историю своей жизни с самого рождения. Но мало-помалу картина вырисовалась следующая.

Мнишек был одним из мелких исполнителей при Пагубове. Сперва Пагубов заинтересовался его способностями, молодой поляк (Мнишеку на момент вербовки было едва за двадцать) удостоился встречи и личной беседы, после которых некоторое время был допущен к самым секретным изысканиям русского темного волшебника. Однако просто «видеть следы соприкосновения со смертью» оказалось не слишком ценным умением. К тому же, когда была затронута тема крестражей, Мнишек отозвался о них ровно с тем же пренебрежением, что и в разговоре с Гарри: «странный способ — умирать по кускам, чтобы избежать окончательной смерти». Пагубов счел, что новый сторонник слишком подвержен пропаганде «добрых магов», и отдалил его от себя. Так что дальше умения Пабло использовали нечасто и по сущим мелочам. Даже в палачи его не взяли, потому что жалящее и круцио куда эффективнее смутных тревог. А Мнишек знал, что способен на большее! Да, крестражи сами по себе — ерунда, но история поиска бессмертия — это ведь история регулярных встреч со Смертью! Он мог бы участвовать в разработке ритуалов, мог бы подсказывать, насколько близко Она подходит при тех или иных действиях, он мог бы многое! И он мог бы так много нового узнать в процессе!

Чем дальше, тем больше Гарри понимал, что Мнишек действительно похож — не на Луну даже, а на Ксено Лавгуда, или на Скамандера-старшего, какими они оба описывались в ироничных заметках конкурентов. Увлеченный, не от мира сего исследователь, искренне влюбленный в объект исследования. Только вместо опасных или даже выдуманных зверушек у Мнишека была Смерть и ее следы в мире живых.

Так вот, Мнишек всяческими неправдами получил доступ к информации, передаваемой Каркаровым. Потом узнал, что Каркаров погиб. Потом — об окончательной гибели самого Волдеморта. А потом в России объявился Джейкоб Долохов и стал искать выходы на влиятельнейших волшебников — как темных, так и светлых, как представителей официальной власти, так и сильнейших теневых игроков. Пагубов встретился с ним и пообещал помощь в обмен на предсмертные откровения Каркарова: оказывается, о существовании этой части архива младший Долохов знал доподлинно.

А примерно за год до этой судьбоносной встречи Мнишеку «рассказали» о существовании такого удивительного Гарри Поттера, правда без упоминания имени. И Мнишек воспылал жаждой посмотреть на чудо вблизи. Только денег и возможностей для затяжного тура по Британии — а более подробный адрес его «собеседники» сообщить опять-таки не смогли — у него не было. И тогда он добился высочайшей аудиенции и принялся убеждать шефа, что, сопровождая Долохова, мог бы собрать дополнительную информацию об изысканиях Волдеморта или что-нибудь из его наследия. Пагубов ответил в том ключе, что ничего ценного «английский недоучка» в его исследования уже не привнесет, но Мнишек был настойчив, просил мало, и Пагубов махнул рукой — езжай, вдруг, паче чаяния, и правда найдешь что-нибудь стоящее. И выделил скромное обеспечение для экспедиции, тем заодно обозначив Долохову свою заинтересованность. И вот Пабло Мнишек здесь.

— Ну и как, нашлось что-нибудь, достойное внимания вашего патрона? — чего Гарри стоил все тот же ровный доброжелательный тон — один Мерлин ведает!

— Э-э, нет? — похоже, такая постановка вопроса просто не приходила Мнишеку в голову.

— И с чем вы собираетесь возвращаться к нему? — аки змий искушающий вопросил аврор, а по совместительству Герой Британии Поттер.

Таким вопросом Мнишек тоже не задавался. И вообще очень расстроился, осознав, что эпопея Долохова так или иначе скоро завершится, а бессрочное проживание в Англии с круглосуточным видом на Гарри Поттера ему — Мнишеку — вряд ли кто предложит.

— Я вижу, вы в растерянности. Что ж, у меня есть для вас деловое предложение, но сперва я должен согласовать его со своим начальством. Вы могли бы погостить в Аврорате еще некоторое время? Приемлемые бытовые условия, вам, разумеется, обеспечат.

Мнишека интересовало только одно: если он согласится, то придет ли к нему Гарри еще раз? И получив заверение, что придет непременно — тут же заверил в ответ, что к этому будущему визиту хорошо обдумает и более внятно сформулирует суть своего интереса. Гарри настрочил Фальку запрос о предоставлении жилого помещения на территории аврората — что было нормальной практикой, когда требовалось оградить ценного свидетеля от влияний порочного внешнего мира, — сверхбыстро получил положительную резолюцию и самолично проводил счастливого Пабло в небольшой, но довольно уютный двухкомнатный номер в авроратском «пансионате». На выходе четко объяснил дежурному, что никто лишний — а особенно Долохов и Бортний — к подохранному не должны приближаться даже на расстояние видимости.

И с чувством глубокого удовлетворения отправился к министру на доклад.

При виде Гарри мисс Аманда только неодобрительно кивнула и указала на дверь в кабинет Министра — добро пожаловать, мол, хоть и не про вашу честь аудиенция. Мисс Аманда любила порядок и посещения по записи, так что ее антипатию к себе лично Гарри очень даже понимал и искренне ей сочувствовал. Но ничем не мог помочь.

Кингсли что-то подписывал с конвейерной скоростью — видимо, пытался наверстать часы, отнятые у повседневной работы. Но тут же отодвинул все бумаги в сторону и коротко скомандовал:

— Рассказывай.

И Гарри честно пересказал беседу от и до. «До» — включая переселение Мнишека в авроратский «гостевой» номер.

— Что ты хочешь ему предложить?

— В Отдел Тайн пристроить! — Гарри даже удивился вопросу, потому что был искренне уверен в очевидности такого решения. — Наверняка и ему там найдется на что посмотреть, и невыразимцам — что поизучать: хоть его самого, хоть с его помощью. Но это только если у нас еще есть Отдел Тайн... в смысле, если он надежный. Как прошел разговор с мистером Смитом?

Кингсли ответил не сразу, сперва почти минуту смотрел на Гарри не мигая, словно пытался прочитать его мысли. Хотя что там читать-то так напряженно, и вообще, Драко говорит, у Гарри все мысли на лбу написаны крупным шрифтом, и надпись без проблем помещается...

— Правильное уточнение, — отмер наконец Шеклболт. — С Отделом Тайн всё неоднозначно, Гарри. Эту сводку по крестражам, — он кивнул на неприметно устроившийся в углу кабинета короб с архивом, — действительно писал Руквуд. Писал совершенно легально, в рамках своей основной работы в Отделе Тайн. Он просто работал с этой темой вплоть до ареста в восемьдесят первом, а как только им устроили побег — вернулся в Отдел и продолжил исследования. И ему никто слова не сказал! Нынешний мистер Смит тогда еще не был главой отдела, и сегодня изо всех сил уверял меня, что уж он-то не допустил бы присутствия беглого преступника в Отделе и вообще уважает решения суда. Но при этом мистер Смит совершенно не понимает, почему бы не позволить его добропорядочным сотрудникам продолжить исследования Руквуда, раз уж у нас оказались эти записи, а то они в войну пропали из Отдела, жалость такая! О практическом применении речи не идет, но наука должна развиваться, Отдел Тайн и его теоретические наработки — вне морали, так мне и заявил! Правда, потом согласился с моими доводами... Или сделал вид, что согласился.

— Он совсем дурак? — жалостливо скривился Гарри. Кингсли согласно хмыкнул.

— Не совсем. Концепцию отмены финансирования и силового изъятия всего имущества Отдела он очень даже понял, и согласился, что до этого лучше не доводить. В общем, разговор, как ты понимаешь, вышел непростой. Я не хотел бы лавров министра Лестрейнджа и не посягаю на невыразимый статус Отдела Тайн, но всему должен быть предел. За последний десяток лет они несколько раз крупно проштрафились с чисто человеческой точки зрения — я имею в виду и ваш набег в девяносто шестом, и Руквуда, и мисс Белл... Следить за тем, не пользуются ли сотрудники служебным положением для нарушения британских законов — это задача Главы отдела, об этом я Смиту тоже напомнил.

— И на чем закончился разговор?

— Будем реорганизовывать их отчетность, — Кингсли устало потёр переносицу, как будто носил очки. — Не хочу лезть в теорию магии, но хочу знать, чем они там занимаются, и точно знать, что занимаются только тем, о чем я проинформирован. Думаю, мне придется привлекать к этому делу старшего Малфоя, — он кинул на Гарри быстрый оценивающий взгляд.

— Ну, во всяких административных делах он крут, — согласился тот. — Я бы еще через Гермиону прогнал результаты, она хорошо видит всякие формальные дыры в правилах.

— Ты прав, ее тоже привлечем. Но, боюсь, правила правилами, а завязывать всё придется на Непреложные Обеты, какие-то клятвы о чистоте намерений, вроде тех, что приносят целители Мунго.

— Это же невыразимцы. Я так думаю, любую клятву можно развязать рано или поздно, а с их знаниями...

— Да, и это тоже проблема. А ты хочешь туда же подсадить неадекватного некроманта на службе у Пагубова.

— Ну, на службе-то он так... это Пагубову скорее посочувствовать надо, с такими слугами. Кстати, надо будет спросить, а сам-то страшно тёмный русский колдун почему Мнишеку не глянулся? Тоже ведь небось многое и видел, и делал.

— Спросим. В любом случае, ты — молодец, что наладил контакт.

Гарри только скромно кивнул в ответ, воздержавшись от коронной фразы «оно само получилось». Почему-то от нее что у Малфоя, что у Министра начинал дергаться глаз, а сейчас у Кингсли и так нервы вымотаны. Так что от избыточных откровений Гарри воздержался, а вместо этого спросил:

— Тогда что с архивом? Если тайнюки точат на него зубы, хранить его у них под носом как-то неправильно.

Министр снова внимательно посмотрел на Гарри.

— У меня есть одна идея, и я думаю, ты мне поможешь окончательно определиться, годная ли она.

— Постараюсь, то есть чем смогу, сэр! — Гарри изобразил служебное рвение, однако от следующего вопроса живо утратил желание кривляться.

— Тебе очень дорога твоя работа в Следственном отделе?

— Это, в смысле, как? Я, вообще-то, к ней привык, и нареканий... ну, были, но вроде все разрешилось? — Гарри вспомнил, сколько раз «расходился во мнениях» с Лонгюссоном, и всерьез испугался. — Вы это к чему, сэр?

— Вот сэркать, когда здесь только мы двое — совсем лишнее, — почему-то развеселился министр. — Как будто я с тобой первый день знаком. Нет, Гарри, дело в том, что я подумал организовать тебе другую должность.

Два и два Гарри сложил легко:

— В Отделе Тайн?

— ПРИ Отделе Тайн. Создать в нем подразделение, подотчетное напрямую мне. Смотри, как я рассуждаю: вы с Драко Малфоем уже не в первый раз нужны мне как отдельная группа... команда по разрешению нестандартных кризисов, я бы так сформулировал. При этом сведения о ваших делах сплошь и рядом засекречены даже для Главного Аврора. Возможно, есть смысл легализовать эту вашу тайную деятельность. И одной из первых задач вашего подразделения будет контроль за неприкосновенностью архива, переданного в Отдел Тайн на хранение. Ну и в целом твое регулярное присутствие в Отделе, надеюсь, благоприятно повлияет на моральные установки его сотрудников... и на состояние моих нервов. А Драко уже имеет опыт общения с невыразимцами, так что совсем несведущими новичками вы там не окажетесь.

— Так, стоп! — Гарри уцепился за ключевое имя. — А Драко что, согласился бросить свой Отдел помощи чистокровным?

— Я закончил разговор со Смитом меньше часа назад, — мягко напомнил Шеклболт. — И именно по его итогам начал искать способы как-то решить проблему и с архивом, и с Отделом Тайн. Нет, представь себе, я еще не успел выяснить, что по поводу этой идеи думает мистер Малфой.

— Он не согласится, — бескомпромиссно продолжил свою мысль Гарри. — Но согласится совмещать, я уверен. А раз ему можно совмещать, то и мне тоже. Буду не прогуливать службу, а официально переведусь на половинную ставку в Следственном, хоть меньше буду совестью мучиться.

— То есть в целом ты считаешь мою идею рабочей?

— Почему нет? — Гарри пожал плечами и прямо посмотрел в глаза министру. — Вы же понимаете, что на самом деле я — тот еще политик, администратор и всё прочее? Вам интересно, что скажет моя избранническая интуиция. Так вот, чисто интуитивно мне идея нравится. А уж как ее реализовывать — это надо с Малфоем, даже с МалфояМИ обсуждать, я так думаю. И вообще, мы же не только вдвоем будем этой вашей тайной антикризисной службой?

— А кого еще предлагаешь? — с живым интересом спросил Шеклболт, и Гарри слегка стушевался.

— Не знаю. На это моей интуиции уже не хватает. Давайте умных спросим, планируются же в нашем новом подразделении умные?

Кингсли, не сдержавшись, фыркнул.

— Пока я запланировал только вас двоих. Так что твоя умная половина сейчас занята проклятьем Пьюси. Пусть пока работает спокойно. А ты сам подумай на досуге, кого бы еще привлечь.

— Надо Драко сказать, что вы считаете его моей умной половиной, — слегка напряженно хихикнул Гарри. Сама формулировка уж очень сильно смахивала на прямое обличение. А Кингсли еще и добавил с ответным смешком:

— Ну, не «красивая» же. Красивая половина, смею надеяться, у тебя все-таки Джиневра, — и смотрел при этом так, что Гарри предпочел заинтересоваться содержимым собственных карманов, только бы не реагировать на всё это. Не зря, кстати, заинтересовался, поскольку с искренним удивлением нащупал и извлек на свет флакон восстанавливающего, так и не споенный Мнишеку. Министр воспринял этот флакон как намек.

— Я так и не спросил тебя о самочувствии...

— Да нормально уже всё. Это я так, про запас. — Гарри поспешно сунул бутылек обратно в карман. — Что у меня дальше по плану? Томас озадачен, Мнишек расколот, придумать что-то толковое о новом подразделении Отдела Тайн я пока не готов. Бортний?

— Гарри, мне кажется, с тебя на сегодня хватит, — Кингсли смотрел с искренней тревогой. — Крестражи, доносы, недонекромант, — я думаю, это всё непросто для тебя.

— Это вы меня тактично выгоняете?

— Это я хочу, чтобы ты не надорвался, потому что искренне считаю себя твоим другом. И кстати... Я не хочу оставлять между нами недосказанности, поэтому спрошу... — Кингсли взял секундную паузу, и Гарри успел внутренне сжаться и похолодеть. — Ты действительно разбираешься в семейных традициях Карибских островов?

— Что? — приготовившись отбиваться от вопросов про Драко, Гарри попросту не понял, что от него хотят.

— Я благодарен тебе за нежелание слишком подробно посвящать Люциуса Малфоя в мои семейные дела.

— А, это! Да без проблем! — почти с ликованием выдохнул Гарри, сообразив, что каминг-аут откладывается. — А про традиции — нет, не очень в курсе. Это Люциус еще после первого совещания у вас предположил, что если на вас что-то и есть, то оно связано с тем, что ваша семья практикует Вуду. Ну я и подтвердил!

— Понятно. Как я уже сказал, я считаю тебя другом, и поэтому не хотел бы, чтобы ты счел версию, написанную там, правдой. Я не бросил своих детей и не надеюсь скрыть их наличие ради брака с богатой англичанкой.

— Да я и не думал даже! — на самом деле, Гарри на эту тему ничего не думал вообще, не до того было. Министра не обвиняли в педофилии, черной магии, кражах у вдов и сирот — ну и слава Мерлину, проехали!

— И всё же я хотел бы объясниться, хотя бы для того, чтоб в дальнейшем уже не опасаться новых обличений, — веско сказал Кингсли. — Дело в том, что с точки зрения идеалов «светлых сил», которые мы с тобой представляли в прошедшей войне, ситуация действительно неоднозначная. Речь именно о традициях семьи. Мать для моих детей выбрал не я...

— А, это про то, что нельзя растрачивать что-то там, заводя ребенка от неправильной женщины? Это я знаю! — окончательно убедившись, что речь не о нем, а о Кингсли, Гарри стал бодр, разговорчив и беззастенчив. — И, наверное, воспитывать их тоже должны правильные люди, да?

— В некотором смысле. Главное же, что Эмили — их мать — приехала ко мне летом девяносто шестого года. Сам понимаешь, задерживаться здесь накануне войны было не слишком благоразумно.

— И приезжать тоже, кстати. Или время для... — Гарри всё-таки запнулся и не стал произносить полностью, — время было особо благоприятное?

— Нет, но Эмили следила за ситуацией у нас и начала бояться, что просто лишится максимально подходящего отца для своих детей. По этой же причине у меня двойняшки — она решила подстраховаться специальным зельем, на случай, если зачать второго ребенка позже уже будет не с кем, — Кингсли невесело усмехнулся. — Я хочу сказать, что я отнюдь не заботливый отец, и вообще мало отношения имею к этим мальчишкам, но совершенно точно я не вышвыривал из Британии беременную темнокожую подругу, чтобы замести следы «ошибок юности». Они живут на Арубе в большой общине магов, Эмили замужем, дети растут в любящей семье.

— С отчимом? — жизнь у чужого человека Гарри представлял себе однозначно.

Кингсли вполне искренне рассмеялся.

— Эмили приехала в Англию практически накануне войны, чтобы завести этих детей. Думаешь, она позволит кому-нибудь их обижать?

— А вы? — неизвестно, чего на самом деле добивался Шеклболт своей исповедью, но на Гарри она навеяла сентиментальное настроение и трагические мысли о том, каково бы ему было вот сейчас услать беременную Джин на другой край света и знать, что его ребенок растет в чужой семье. — Вам без них не плохо?

— Я же говорю — я не слишком чуткий отец, а с Эмили у меня не любовь, а просто хорошее приятельство. Мальчишек я и не видел никогда, только по сквозному зеркалу. Нет, я просто знаю, что они там живут, и свой долг перед старейшинами и островами я закрыл. Возможно, кто-то из парней, когда вырастет, захочет получать высшее образование в Британии — тогда и придет время всерьез с ним знакомиться.

— Ага.

Что еще сказать — Гарри не знал.

Кингсли пару секунд посмотрел выжидательно, понял, что продолжения не будет, и закрыл тему:

— В общем, я не считаю это какой-то особой тайной, но, с другой стороны, детей министра кто-то может захотеть использовать, да и простор для домыслов прессы мне не нужен. Так что да, я рад, что ты не стал просвещать Люциуса. Не подумай, я его не подозреваю в злых намерениях...

— Но использовать — это его конек, и с этим я спорить не буду, — хмыкнул Гарри. — Без проблем, Кингсли, я вообще уверен, что каждый сам должен решать, что из личного стоит предъявлять публике.

— Полностью с тобой согласен, — понимающе улыбнулся министр. — И безусловно разделяю твою точку зрения.

— Так, — Гарри ощутил, что тема опять поехала куда-то не туда и пора с нее решительно соскакивать. — Так что насчет Бортнего? Нет, отдыхать я пока не пойду, и вообще со всем трио надо разобраться сегодня, чтобы не было потом воплей про «ужасную ночевку в Аврорате без предъявления обвинений».

— Да, пожалуй, — Кингсли устало нахмурился. — Для начала можно расспросить о нем того же Мнишека.

— Я уже пытался. Мнишек без понятия, откуда он взялся, знает только, что он тоже прилип к Долохову где-то в России и дальше от него ни на шаг. Помогает, чем может, больше по тактической части, как я понял. Но вообще, Мнишек его просто принял как данность, мол, мало ли у Долохова какие знакомые. И не очень им интересовался, что в его случае обозначает: «удивительно, что хоть имя запомнил».

— Ясно. Ситуация с Бортним у нас сейчас следующая: поскольку он был приглашен в Аврорат в качестве свидетеля, никто его особо не ограничивал в применении магии. Так что он послал патронуса непосредственно в русское магконсульство, и консул уже общается с нашим секретариатом. В общем, ночевка в Аврорате ему уже так и так не грозит, вопрос только в том, извиняться и отпускать его прямо сейчас или все же попытаться расколоть. Быстро расколоть, ибо консул долго ждать не будет.

— Политика-а, — проныл Гарри. — Диплома-а-атия... А вообще, что у нас, в смысле у Министерства, с русскими? Ну там — договор о взаимопомощи или хроническая грызня?

— Договор, разумеется, — тон министра однозначно говорил от том, что цена тому договору — кнат в базарный день. — Когда активно велось следствие по Реддлу, они даже предлагали сотрудничество, поскольку официально у них Каркаров тоже был в розыске.

— Директор Дурмстранга? — иронично уточнил Гарри

— На территории Дурмстранга русское сыскное управление власти не имеет, так мне сказал старший их следственной группы. И, предупреждая вопрос, у меня нет точных данных, правда ли это. Расположение Дурмстранга ведь так и не известно.

Гарри немного помолчал, обдумывая услышанное.

— А по правилам что надо делать, когда консул пришел спрашивать о задержанном?

— О приглашенном для дачи показаний, — настойчиво поправил министр. — Консул, по закону, имеет право общаться с любым гражданином своей страны, а также может представлять его интересы во всех инстанциях. И мы ему в этом не препятствуем, разумеется, только улаживаем некоторые формальности с проходом иностранного гражданина на территорию закрытых подразделений Министерства Магии.

— Ага, я понял.

Что Гарри точно понял, так это то, что не он один понахватался от Малфоев. В Ордене Феникса Кинг таким не был, кажется. Хотя кто его знает, учитывая недавние откровения про детей, зачатых в девяносто шестом... Министр между тем смотрел выжидательно, явно рассчитывая услышать что-нибудь мудрое.

— Ну так, может, и пусть представляет? — неуверенно предложил Гарри. — Ну то есть обсудим ситуацию на четверых. По крайней мере, наверное, из этого станет ясно, покрывают русские Бортнего или ловят. Ну или надо Люциуса звать, он наверняка найдет, чем прижучить этого консула.

— Можно и так, — недовольно согласился Шеклболт. Похоже, в этот момент вера в геройскую интуицию отчаянно боролась в нем с ужасом от геройской же наивной прямоты. Сам Гарри тоже понял, правда несколько запоздало, что так прямо выражать сомнения в способностях министра обойтись в международных делах без помощи Малфоя, пожалуй, было невежливо. И теперь потупился, со всем доступным почтением ожидая финального решения уважаемого главы магического правительства. В конце концов Шеклболт скомандовал:

— Идем. Думаю, нас двоих хватит, заодно и паритет подчеркнем.

— Погодите, а?.. — Гарри выразительно посмотрел на короб в углу.

— Наложу все возможные чары на кабинет.

— Можно, я от себя тоже подстрахуюсь?

Министр кивнул, Гарри сосредоточился и окутал проклятую коробку своим фирменным защитным коконом. И сигналку сверху навесил, на всякий случай. Потом Кингсли наколдовал на весь угол отвод глаз такой силы, что Гарри и сам едва не потерял короб из виду.

— Теперь порядок?

Гарри согласно кивнул.

Через десять минут Министр Магии с Национальным Героем в кильватере удостоил личным посещением министерский секретариат, где поприветствовал русского консула и расспросил сотрудников о причинах задержки. После чего предложил провести уважаемого мистера Никитина как своего личного посетителя, раз уж регистрация его нестандартной для Британии палочки вызывает такие проблемы. На этом вопрос был исчерпан, и Шеклболт сообщил консулу, что у следственного отдела в лице старшего аврора Поттера возникли еще некоторые вопросы к свидетелю, а он сам — Министр Магии Шеклболт — очень хочет лично выслушать вопросы и возможные претензии иностранного гражданина к английскому Аврорату. Консул выглядел не слишком довольным, но предпочел согласно кивнуть и последовать за англичанами.

Даниэль Бортний тоже развлекал себя чтением очень старых газет. На появление высокой делегации в своем скромном временном обиталище он отреагировал сдержанно, а консулу явно обрадовался, что говорило как минимум о факте их знакомства. Гарри вот успел побывать кое-где за границей, но вообще понятия не имел, как в случае чего связаться с английским представительством, не то что самих представителей в лицо узнавать. По всему выходило, что Бортний с консулом на одной стороне.

Также стало ясно, что ранее господин консул проявлял кротость и сдержанность исключительно ради того, чтобы прорваться к своему подопечному. Теперь же, после нескольких формальных вопросов об условиях содержания и официальных жалобах, он взял быка за рога. Каковы основания для задержания господина Бортнего? Ах, не «задержания»? Господин Бортний, вам сообщили, что вы можете покинуть это здание в любой момент? Видите, мистер Шеклболт, кто-то ввел господина Бортнего в заблуждение, и его права оглашены не были. Итак, правильно ли я понимаю, что господин Бортний может считать себя свободным? Господин Бортний, вы желаете отвечать на дополнительные вопросы британского Аврората? Увы, господа, мой соотечественник не готов к продолжению сотрудничества. Надеюсь, затруднений с его выходом не возникнет?

Впрочем, Шеклболт отбивался вполне успешно, иногда даже переходя в контрнаступление, причем делал это куда более изящно, чем господин Никитин. Куда более по-малфоевски. Консул же атаковал напористо, задорно, и, пожалуй что, не слишком «дипломатично», как для своего статуса. Вызывающе и дерзко, честно говоря. Как будто специально провоцировал министра на что-нибудь резкое, при этом сильно подозревая, что при успехе провокатору же первому не поздоровится...

— Я вспомнил, где вас видел! — вдруг сообщил Гарри, до этого наблюдавший словесный поединок молча. На него обернулись оба, Шеклболт — с раздражением, а Никитин — мгновенно натянув маску бесстрастной любезности.

— Крайне приятно это слышать, мистер Поттер. Рад, что такое незначительное знакомство вам запомнилось. Мы были представлены, если не ошибаюсь, на рождественском балу...

Гарри только отмахнулся: вот уж кого он не запоминал, так это людей, представляемых ему на всяких министерских толкучках.

— Когда великаны поперли, вы там были, левитировали такой огромный столб с развилкой на конце. Это же были вы?

Никитин растерянно замолк, переглянулся с не менее выбитым из седла министром. Однако во взгляде русского консула все же мелькнуло нечто, от чего Гарри продолжил уже с твердой уверенностью:

— У Хогвартса, в девяносто восьмом. Один великан был под самой стеной, а еще несколько подходили, и вы, с вами были еще трое, левитировали им навстречу такую штуку... — Гарри изобразил руками что-то огромное и требовательно посмотрел Никитину в глаза. Тот в ответ вдруг усмехнулся совсем по-новому, с симпатией и некоторым ностальгическим сожалением.

— Эта штука, мистер Поттер, называется «рогатина», с нею маглы охотятся на медведя. Мы подумали, раз великанов не берет магия — нужно действовать магловскими методами.

— Но я вас не помню в списках участников обороны Хогвартса, — тут Гарри бил наобум, наградные списки он, конечно, просматривал, но там было несколько незнакомых фамилий, которые он запросто мог пропустить мимо глаз. Однако он угадал, и Никитин слегка виновато улыбнулся:

— Видите ли, личная инициатива — это одно, а дипломатический статус и связанные с ним ограничения — другое. Мой предшественник, господин Савельев, сильно затруднился бы объяснить участие представителей русского дипкорпуса во внутреннем конфликте вашей страны, тем более — участие в составе сил, противостоявших официальной власти. Это сейчас я могу ответить на ваш вопрос без обиняков, поскольку с нынешним министром, — Никитин слегка поклонился Шеклболту, — мы в том конфликте выступали на одной стороне.

— То есть вы просто пришли... — Гарри прикусил губу. Сколько раз он думал о том, как мало волшебников поспешили на помощь атакованной школе? А оказывается, кто-то все эти годы специально скрывал свое участие!

По лицу Никитина пробежала тяжелая тень.

— Я, наверное, вас разочарую сейчас, но, если бы ваш Волдеморт действовал через уже принадлежавшее ему министерство, если бы объявил хоть какую-то формальную причину своих действий, если бы к школе шли регулярные боевые подразделения — мы бы не вмешались. Но он словно специально согнал туда всю нечисть — и ни единого официально оплачиваемого правительством солдата. Впрочем, на вашей стороне профессионалов тоже почти не было, — на «почти» Никитин кивнул Кингсли. — А в России, знаете, всеобщая воинская повинность, так что некоторая подготовка у нас есть. И мы знаем, что такое террористическая война внутри страны, когда под удар попадает не армия, а больницы и школы. А дальше это было личное решение каждого, поступиться ли профессиональной этикой во имя этики гуманистической.

— Ну вот и решили! — радостно резюмировал Гарри, и опять собрал урожай непонимающих взглядов. — Я хочу сказать, это правильно, про «гуманистическую этику». Я понимаю, что вы — российский консул, а Кингсли — британский Министр, но сейчас-то речь не о политике, а о том, что Долохов хочет притащить вашему Пагубову рецепт бессмертия. Этого не хотим ни мы, ни вы, правильно же?

— Ваши сведения достоверны? — мгновенно подобрался консул.

— Достоверно известно, что Долохов общался с Пагубовым и получил обещание доступа к имению Долохово в обмен на эти материалы, — Гарри тоже выключил Солнечного Героя и включил аврора при исполнении.

— Господа, я, с вашего разрешения, поставлю сферу конфиденциальности, — мгновенно вмешался Кингсли. — Полагаю, все дальнейшее стоит оставить в нашем узком кругу.

В ходе дальнейшей беседы больше всех нервничал Бортний: все-таки человек работает на российское правительство, а тут консул его страны чуть ли не братается с потенциальным противником. И, как выяснилось, нервничал не зря.

— Долохов приходил торговаться с официальными российскими властями, предлагал Волдемортов архив в обмен на родовое имение, — рассказывал Никитин. — Но то имение уже лет шестьдесят официально принадлежит младшей ветви семьи, и эти Долоховы уже успели наработать некоторую репутацию, связи, место в обществе. А Джейкоб Долохов требовал полной ликвидации их имущественных прав и признания себя единственным законным наследником. Его требования в изначальном виде были неприемлемы, а как-то смягчать их он отказался. Думаю, Пагубов с легкостью пообещал ему все, что он попросил, поскольку российские Долоховы последнее время занимают центристские позиции и скорее принадлежат к сторонникам Министерства, чем радикальной оппозиции. Он будет только рад, если их выведут из числа влиятельных семей. Честно говоря, боюсь, что скоро он и сам этим займется, были уже прецеденты физического устранения оппонентов. У нашего правительства есть методы эффективно сдерживать его амбиции, но если он найдет способ умереть без вреда для себя — эти методы утратят актуальность. Если в архиве была информация о крестражах, значит, теперь она у Долохова, и...

— Была, — усмехнулся Гарри. — До того момента, как его ограбили на глазах у всех.

— Ограбление было постановочным.

— Мы знаем. Исполнитель уже у нас, как и архив.

Бортний как-то завистливо цыкнул зубом, а консул посмотрел на британского министра настороженно. И подчеркнуто вежливо поинтересовался:

— Что вы собираетесь делать с этим архивом?

— Уничтожить при передаче исполнителем Долохову, — ответил Шеклболт, строго глянув на Гарри. — С вашего разрешения, теперь спрошу я: какова роль мистера Бортнего?

Мистер Бортний получил разрешающий кивок от Никитина и лаконично ответил:

— Помешать Пагубову получить архив.

— А почему тогда сразу не обратились в Аврорат? — устало вздохнул Гарри. — Организовали бы совместную операцию... Ловить черномагические записи, которые пытаются передать вашему террористу — это уже не «отнимать законное наследство». Всем бы проще было!

Никитин перевел взгляд с министра на него. И ответил, цепко отслеживая реакцию:

— Наше сыскное управление уже предлагало совместную работу, когда велось следствие по Волдеморту. Ответ британской стороны показал, что ваши новые власти не заинтересованы в раскрытии некоторых фактов, касавшихся как Волдеморта, так и Каркарова. У наших следователей возникло подозрение, что у нового министра есть собственные планы касательно результатов научной деятельности Волдеморта и его сторонников. За развитием ситуации вокруг требований Долохова мы тоже наблюдали, и пришли к выводу, что Британия крайне не заинтересована в обмене информацией, что только подтвердило изначальные подозрения. Также возникли опасения, что британские власти могут иметь некие неофициальные контакты с Пагубовым. Вы считаете, у нас не было предпосылок для таких опасений?

— Вы несколько лукавите, мне кажется, — так же сдержанно отозвался Шеклболт. — Если у вас были сведения о содержимом этого архива, вы должны знать, что основную его часть составляли отнюдь не исследования Волдеморта.

— Неужели? — поддержал нейтральный тон Никитин. — И что же еще там было?

— Помимо обсуждаемых материалов, архив содержит документы, касающиеся внутренних дел Британии, публикация которых была бы крайне нежелательна. В просторечии такие материалы именуются «компромат».

— Неужели, — повторил консул, пристально посмотрел сперва на обоих англичан, а потом перевел тяжелый взгляд на Бортнего. И в третий раз переспросил:

— Неужели? — уже у него лично.

Гарри Никитину поверил, и Шеклболт, видимо, тоже, поскольку продолжил уже обвиняюще:

— Более того, о существовании записей по «бессмертию» мы узнали только сегодня, а раньше интерес России к архиву трактовался однозначно. О работе господина Бортнего на ваше правительство мы знали достаточно достоверно, соответственно, полагали, что его задача — помочь Долохову получить секретные документы и передать их в Россию.

Гарри обвел укоризненным взглядом всех присутствующих по очереди.

— Мы же решили, что сейчас речь не о политике?

Консул покачал головой, а потом решительно произнес:

— Прошу прощения, мистер Поттер, но это важно. Даниил, какова была ваша задача?

— Не думаю, что здесь подходящее место для обсуждения полученных мною приказов, — отрезал тот.

— Даниил, вы понимаете, что у меня было указание открыто способствовать вашей миссии? И если эта миссия заключается в банальном шпионаже, о чем знают наши британские партнеры, но при этом не знаю я, то это, простите за просторечие, подстава. Я в любой момент мог послать сигнал в МКВ, у нас с ними договор о противодействии созданию крестражей! И прибыла бы международная команда с санкцией МКВ на досмотр... чего, Даня? Описи грязного белья местных чиновников? — под конец речи Никитин уже свирепо шипел.

Гарри ясно видел, что русский сорвался вполне сознательно и даже слегка напоказ, точно угадав слабость британского Героя к прямоте и искренности, а британского Министра — к мнению Героя. Ну и пусть сознательно, главное — откровенничает, а злился он вполне искренне, и на своих «шефов», и на «Даню» персонально. Настолько искренне злился, что под угрозой веритасерума вытряс-таки из Бортнего суть его задания: как минимум — не допустить передачи архива Пагубову, а идеальный максимум — поспособствовать Долохову в получении архива, сопроводить до российской границы и уже на родине — нейтрализовать и передать властям вместе со всеми бумагами. Министр с Гарри тихонько сидели в сторонке и просто не мешали разошедшемуся консулу выжимать из «подопечного» очевидно секретные сведения.

Впрочем, по окончании этого допроса Бортний без предупреждения получил краткосрочный обливейт и конфундус сверху именно потому, что Никитин, по его собственному объяснению, не планировал завершать карьеру по статье «Измена Родине». Виноватым или сомневающимся он при этом совершенно не выглядел.

— Заигрались там совсем! — зло припечатал он уже в кабинете Шеклболта, когда дезориентированный Бортний был оставлен приходить в себя, а министр пригласил консула и Гарри продолжить беседу за бокалом огневиски. — Этот архив надо держать от Пагубова как можно дальше, а они решили его притащить прямо к нему под нос. Ей-Богу, не понимаю, у них на нормальную выездную операцию денег не хватило? Ну надо им этот архив — перехватывали бы хоть в Британии, хоть строили Долохову маршрут через третьи страны. А то прямой портал к госгранице и единственный агент в сопровождении! Шапкозакидательство какое-то!

— Возможно, к планированию приложил руку некто, заинтересованный в успехах Пагубова, — тут же выдвинул версию следователь Поттер. Консул мрачно зыркнул на него, подтверждая, что и сам до такого варианта уже додумался, но вот это обсуждать с уважаемыми британскими партнерами уже не будет.

Посидев еще четверть часа, выпив полстакана за успешное разрешение мелкого международного недоразумения и настоятельно попросив Гарри не слишком распространяться об участии русских в обороне Хогвартса, консул снова отправился к своему подопечному — на сей раз как официальный освободитель от докучливого гостеприимства Аврората. А Кингсли долил себе и Гарри и настоятельно предложил последнему заканчивать на сегодня с подвигами. Гарри вяло отказался, вызвал темпус и вдруг обнаружил, что уже почти десять вечера. Кингсли искренне повеселился его изумлению.

— Иди уже. Мы и так за сегодня почти разобрались с проблемой Долохова, дальше уже вопрос к пиар-службе, а не к следователям. А вот про Отдел Тайн — подумай хорошенько. Этот мордредов архив надо уже куда-то пристроить, мой кабинет, конечно, место защищенное, но всё равно беспокойно.

— Давайте я тут переночую!

— Здесь переночую я, — Кингсли выдвинул один из ящиков стола и показал флакон с бодрящим зельем. — И даже не из-за архива, а потому что работать надо. А ты иди выспись нормально, обговори с Драко Малфоем идею совмещения, и вообще...

Договаривать министр не стал, просто подгреб к себе отодвинутые пару часов назад бумаги и перо.

— Как скажете. Камином можно уйти?

Кингсли буркнул что-то утвердительное, и Гарри отбыл в Малфой-мэнор. Драко небось тоже так и застрял над Пьюси, надо выдергивать, пока он там не свалился. Умная половина, а иногда совсем ведь не соображает...

На удивление, проблем с извлечением Драко из ритуального зала не возникло. Во-первых, он заседал уже вовсе не в зале, а в библиотеке мэнора, а во-вторых — добровольно оттуда выскочил, стоило Гарри объявиться. И жадно потребовал развернутый отчет обо всем, что успел натворить Избранный.

Доклад получился полезным и для самого Гарри — как минимум он в процессе вспомнил, что собирался уничтожить собственное воспоминание о скопированном тексте, что тут же и исполнил под бдительным присмотром Малфоя. Еще он вспомнил, что так и не пообщался с собственно Долоховым, и чуть было не сорвался обратно в Министерство, но Драко с предельной язвительностью посоветовал:

— Предположи на минуту, что не всё в мире тебе следует делать лично. Возможно, — ну вдруг? — Министр Магии и Аврорат в полном составе тоже как-то участвуют в происходящем, и если Кинг тебя отослал, то не из-за склероза?

Совету Гарри последовал, тем более что убегать, не полностью удовлетворив любопытство Малфоя, было само по себе делом неблагоразумным и даже опасным.

Еще одним удивительным для Гарри фактом оказалась его собственная усталость. Когда Драко закончил допрос, затребовал воспоминания о встречах с Мнишеком и Никитиным и унырнул в думосбор, сам Гарри буквально на минуточку прикрыл глаза, откинувшись на спинку дивана. Потом смутно возмутился самоуправству Драко, велевшему Басси перенести его в спальню, — он, между прочим, еще час назад мечтал о дýше, только из-за чьего-то любопытства всё откладывал! — но, распрямившись в нормальной кровати, вырубился окончательно.

Мечта о водных процедурах исполнилась лишь утром, зато со вкусом, с душой... в общем, Гарри застрял в ванной почти на час. А когда появился в кухне — внезапно для себя обнаружил там уже позавтракавшего и запредельно деловитого Малфоя.

— Так, слушай и усваивай. Во-первых, я сейчас отваливаю во Францию, устраивать Паркинсон — личную жизнь, а Долохову — неприятности. Постарайся не встрять ни во что, пока меня нет. Во-вторых, я обдумал идею с отделом тайн, и она меня устраивает, но на условиях совмещения, как ты и говорил. В-третьих, если пересечешься сегодня с Мнишеком — допроси его вот на какую тему: он тебе сказал, что «может видеть, насколько близко подошла смерть» — так вот может ли он таким образом определять тяжесть состояния больного? Редко, но бывает, что медицинская диагностика бессильна, и если Мнишек так может — его в Мунго с руками оторвут. Четвертое: все это я уже написал Министру, так что смело можешь с ним обсуждать детали. Он тебя вызовет, когда надо будет, ближе к обеду, я думаю. А до тех пор сиди и думай, кого взять в круг для защиты архива. Нужны люди: А — надежные и Б — не самые очевидные.

— Притормози на минутку, — вежливо попросил Гарри. — Начнем с вопроса, не стоит ли мне двинуть с тобой к Монтегю...

— С этого вопроса бессмысленно начинать, потому что ответ на него известен: не стоит! — перебил Драко. — Браслеты, если что, настроены, но вообще у меня боев не ожидается. И я просто вот нижайше тебя прошу постараться, чтобы и у тебя тут ничего не стряслось и меня не выдернуло с какого-нибудь важного этапа переговоров. Если снимешь браслет — убью!

— Но может...

— Серьезно, Поттер! Нам обоим есть чем заняться. Бегать парой — нерентабельно. Давай просто закончим уже эту эпопею, немного осталось.

— Ладно. А с Пьюси у тебя что?

— Развязать клятву — не могу. Нивелировать удар от проклятья, а позже снять его полностью — могу почти гарантированно. Сегодня отец на него еще скрытых защит понавешает, чтоб спокойнее было. Но все равно отменять балет с прилюдным возвращением Долохову коробки лучше бы не надо, так что вся надежда на твоих маглокровок.

— Думаю, они справятся.

— Надеюсь. Так, всё, я ушел! — и Малфой подорвался из кухни так резко, что высказать еще какие-нибудь возражения Гарри попросту не успел.

Впрочем, Драко был прав — чем заняться у Гарри было. Быстро заглотив завтрак, он рванул в Оперативный отдел, но там выяснил, что на сегодня у Томаса выходной. Пришлось воспользоваться общественным камином и напроситься в гости. Дин встретил его с энтузиазмом, но подозрительно уточнил:

— Тебе прямо сейчас надо зарядить, или время еще есть? По-хорошему бы проверить сперва.

— А ты не проверял, что ли?

— Проверял, что автоподжиг работает. Теперь надо пробовать на объекте и ящике, максимально похожих на целевые. Сможешь организовать?

— Объект там — пергамент горкой, ящик... Ну, трансфигурировать могу.

— Только трансфигурируй так, чтобы не только форма, но и материал максимально соответствовал.

Договорились встретиться через полчаса на опушке Запретного леса. Дин появился в компании канистры с резко пахнущей жижей — не бензин, но что-то из той же серии, в магловском горючем Гарри разбирался плохо — и Финнигана с многозначительного вида чемоданчиком. Гарри в свою очередь трансфигурировал подходящую ветку в короб нужного объема и вытряс прямо на землю горку пергаментов примерно с себя размером — Мери Флинт с радостью отдала ему давно ждущую утилизации макулатуру отдела Правовой поддержки, которую Драко просто складировал в корзину с расширенным пространством, упорно полагая ее бездонной.

— Ага, — сказал Томас, заглянул в короб, похлопал крышкой и кивнул. — Для начала по-простому...

Из Симусова чемоданчика он выловил обыкновенный магловский выключатель, приладил его изнутри к передней стенке короба, чем-то в нем щелкнул, затем щедро полил пергаменты горючим и закрыл крышку.

— Ну, пробуй!

При попытке поднять крышку из образовавшейся щели сперва будто чихнуло, а через секунду вырвался широкий язык пламени. Горело хорошо, и даже агуаменти дуо не сразу сбило огонь. Но, хотя верхний слой пергаментов обгорел до нечитаемости, большинство папок едва обуглились.

— Непорядок, — констатировал Дин.

— Угу, — уныло кивнул Гарри. — Ребят, оно должно быть сюрпризом, а ваш керосин воняет до другого края Запретного Леса. И еще он, кажется, размывает чернила, а там категорическая задача, чтобы до открытия крышки все было в идеальном порядке.

— Не так уж и размывает, — пробормотал Симус, уже роясь в своем чемоданчике. — Ща всё будет. Почини пока как было!

На этот раз вместо жидкости на пергаменты был насыпан некий серебристый порошок, действительно куда менее вонючий, а к выключателю — примотана дополнительная трубка, и монтировал его Дин уже куда более осторожно.

— Открывай и отходи сразу.

— Эм, парни, открывающего убить не должно, а отпрыгивать он не будет!

— Не убьет, но подпалить может. Ну щит держи тогда, посмотрим, насколько оно на самом деле...

Из-под открытой крышки зафырчало бракованным фейерверком, не причиняя содержимому короба видимого вреда.

— Что-то оно не... — начал Гарри через минуту, и тут его окатило волной жара. Короб изнутри полыхнул, как провал в Преисподнюю. Щит спас очень частично, и Гарри поспешно отпрыгнул, а потом еще и отбежал на десяток шагов.

Через некоторое время и уйму замораживающих заклинаний все трое задумчиво созерцали оплавленную воронку в земле. Насмотревшись, Гарри откашлялся.

— Ребята, это не то. Открывающий начнет тушить сразу, как увидит искры или огонь, ждать и смотреть на ваш фейерверк он не будет. Открывать он будет неизвестно где, не факт, что посреди пустой поляны, и нам нужно обойтись без случайных жертв.

— Блин, Поттер, сложно сочинять техобеспечение к шутке, сути которой не знаешь! — огрызнулся Дин. — Ты можешь внятно обрисовать, что и как должно получиться?

— Все, что мог — сказал. Подробностей я и сам не знаю.

— Так узнай, что ли, — раздраженно буркнул Симус. — Ладно, ща мы что-нибудь придумаем, вчера мы работали, вообще-то...

— Да, иди пока, — подхватил Томас. — Мы посигналим, когда что-нибудь выйдет.

— Ладно, — миролюбиво кивнул Гарри. — А я если что узнаю — тоже сообщу.

— Да уж пожалуйста уж... — Дин уже снова копался в своем чемодане, и Гарри поспешил аппарировать.

Гарри медитировал над чашкой жидкого кофе в магловской кафешке рядом с одним из входов в Министерство, прикидывая, удастся ли приспособить к делу плоды пироманьяческих изысканий Дина и Симуса, когда в витринное окно неловко ткнулся характерный министерский самолетик. Гарри пулей вылетел из кафе и только потом сообразил, что на послании, очевидно, чары отвода глаз как минимум — никто из маглов не обратил внимания на слишком самостоятельную игрушку. «Жду у себя в кабинете. Кингсли» — лаконично сообщало письмо, и Гарри послушно рванул на зов.

В главном кабинете Магбритании обнаружился не только Министр, но и уже знакомый русский консул Никитин, а также незнакомый хмурый волшебник, представлять которого Гарри Шеклболт не счел необходимым. Едва Гарри вошел, Министр Магии заговорил подчеркнуто начальственным тоном:

— Добрый день, аврор Поттер. Вчера вы смогли наладить контакт с господином Пабло Мнишеком, верно? Сейчас от вас требуется добиться его готовности к сотрудничеству с межгосударственной следственной комиссией. Как полагаете, он пойдет на это?

— В чем должно заключаться сотрудничество? — срочно вошел в рабочий модус следователь Поттер.

— Господин Мнишек вчера упоминал о том, что Джейкоб Долохов вступил в сговор с Григорием Пагубовым и планировал передать ему некие материалы, касающиеся запрещенных разделов магии. Он согласится повторить это под протокол?

— Вероятно... — Гарри коротко куснул губу, соображая. — Думаю, согласится, если ему будут предоставлены соответствующие гарантии. Он уже и так... ему уже и так грозят неприятности со стороны упомянутого Пагубова. Если он официально даст показания — пути в Россию ему не будет. Если Магическая Британия пообещает ему статус беженца, я думаю — он согласится свидетельствовать.

— Речь идет о показаниях с использованием веритасерума, — холодно уточнил незнакомый волшебник.

— При условии заранее согласованных вопросов и соблюдения процедуры — не думаю, что это будет проблемой. Но твердо я смогу ответить, только переговорив со свидетелем.

— Это ваша задача на ближайшее время, Поттер, — припечатал Кингсли. — Выполняйте.

— Так я могу обещать ему британскую программу защиты свидетелей? — непреклонно уточнил Гарри.

— Можете. По результатам доложите, можно почтой.

Гарри почти уставно отсалютовал и вымелся из кабинета. Интересно, что это за тип там сидит третьим, что Кинг настолько официален? Впрочем, долго размышлять над загадкой ему было некогда, благо шагать до авроратского пансиона было пять минут, не больше. Гарри вежливо постучался в дверь «номера», получил суматошное:

— А? Да-да, я здесь! — и счел это приглашением входить.

Мнишек при его появлении резко подскочил со стула и засуетился почти как в первый раз. Гарри внутренне взвыл, но тут же старательно взял себя в руки.

— Прошу вас, Пабло, не надо так нервничать! Присядьте. Я к вам с предложением практически от лица всей Магической Англии. Готовы меня выслушать?

— О, с предложением, вы? Это прекрасно! Да, конечно, я вас слушаю очень внимательно! — поляк снова приземлился на стул, благонравно сложив руки на коленях. — Да, я слушаю.

Насчет «очень внимательно» Гарри ему не поверил — уж слишком часто взгляд Мнишека начинал заинтересованно шарить вокруг Гарри. Но ключевые вопросы всё же удалось утрясти: узнав, что ему могут предоставить право проживания в Британии, Мнишек безоговорочно согласился на любые допросы, свидетельства и зелья. Гарри с трудом затолкал в него мысль о согласованном списке вопросов и необходимости законного представителя его — Мнишека — интересов. Ну серьезно, при такой болтливости глотать веритасерум просто под честное слово комиссии никак нельзя: разболтать всем желающим, например, о «тенях» самого Гарри Мнишек может запросто, а допускать этого Гарри категорически не желал. Так что твердой рукой направлял мысли Пабло в нужное русло, пока тот не оформил по всем правилам запрос на предоставление законного представителя, сведущего в Британском праве, отдельно выразив желание видеть в этой роли сотрудницу ДМП Г. Дж. Грейнджер-Уизли. Сперва Гарри думал было сосватать ему Малфоя, но решил, что это будет лишним по многим причинам. А с Гермионой всегда можно договориться. Секреты она хранить умеет и бестолкового поляка в обиду не даст.

Следом было подписано принципиальное согласие на дачу показаний с использованием сыворотки правды, и оба этих документа немедленно улетели в министерский кабинет. А Гарри приступил ко второй задаче — попытался выяснить у Мнишека, может ли он быть полезен диагностам в Мунго.

— Приближение смерти? — растерянно переспросил тот. — Вижу, разумеется. Но это же все видят, разве нет?

Двадцать минут терпеливого подробного опроса выявили потрясающий факт: Мнишек в принципе не замечал разницы между кровотечением из порезанного пальца и «истечением жизни» при, скажем, проклятии. И то и другое он видел одинаково — как некую «струйку», исходящую из пораженного органа или из темени волшебника — при обобщенном поражении организма в целом, — и растворяющуюся где-то в пространстве. Если Гарри что-нибудь в чем-нибудь понимал, это был совершенно беспрецедентный талант, и Мнишека Пагубову теперь не отдадут, даже если сам поляк будет очень проситься обратно. Определять же степень угрозы для жизни Мнишек просто никогда не пробовал, так что тут возможно было всякое.

— Ну что ж, полагаю, вопрос с вашим трудоустройством на британской земле можно считать решенным! — закруглил тему Гарри и поспешил распрощаться. Очень поспешил, поскольку обсуждение темы номер три — не надумал ли господин Мнишек что-нибудь по поводу собственных хотелок в адрес Гарри — было бы сейчас крайне не ко времени. И так дел по горло.

Присев в закоулке коридора, он накарябал на очередном самолетике короткое «Я сейчас нужен?» и отправил его Шеклболту. Получил еще более короткое «Нет» и с чистой совестью покинул министерство. Драко ведь сам велел ему придумать, кого взять в круг для защиты архива? Сам велел — сам виноват...

Гарри аппарировал в коттедж, и через пару минут Басси, подрагивая ушами, унес в Малфой-мэнор записку с просьбой о встрече. Еще через четверть часа из камина грациозно выступила Нарцисса Малфой.

План у Гарри в голове выглядел вполне рабочим, но почему-то при виде Леди Малфой в своем (с Драко!) скромном обиталище он растерял все мысли и засуетился не хуже Мнишека. Нарцисса присела в предложенное кресло, любезно согласилась на чай, а потом плавным мановением руки остановила дальнейшие метания.

— Мистер Поттер, вы меня пугаете. У нас неприятности?

Гарри мысленно отвесил себе затрещину и невероятным усилием воли собрал мысли в кучу.

— Нет, ничего такого. Леди Малфой, вам ведь известно о Долохове и о том, что именно он хотел забрать?

— В общих чертах. Речь идет о наитемнейшем волхвовании, насколько я понимаю, — Нарцисса чуть заметно напряглась.

— Именно. Мы не хотим, чтобы информация о нем попала в чужие руки. Скажите, вы ведь... — Гарри снова запутался в словах. — Вы знаете, как собрать круг волшебников для установления защиты над поместьем?

— Вежливо позвать знакомых, — Нарцисса коротко улыбнулась. — Вы хотели спросить, смогу ли я возглавить такой круг и, пользуясь его силами, установить защиту? Теоретически — да, практически — нет, потому что моя защита — это защита Малфой. Как минимум — мне потребовалось бы официальное разрешение Главы Рода.

— А это обязательно должно быть привязано к Роду?

— Может быть, вы расскажете, что именно вам нужно, Гарри? — мягко предложила Нарцисса. — Хотите клятву о неразглашении?

И Гарри уже даже не фигурально хлопнул себя по лбу. С клятвы вообще следовало начинать весь этот разговор!

Через некоторое время введенная в курс дела леди задумчиво прихлебывала чай, а Гарри с пристойным случаю нетерпением ожидал ее вердикта.

— Это возможно, — наконец постановила она. — Вы вполне справитесь с ролью источника, в этом я уверена. Только один вопрос — почему я? Вы не доверяете Драко?

На этот вопрос у Гарри были ответы, и заметно больше одного. Но озвучивать стоило не все.

— Во-первых — чтобы лишний раз не дразнить Министра. И Драко, и Люциус и так уже в каждой бочке затычка. Понятно, что вы — тоже Малфой, но у вас с репутацией попроще. А что в кругу должен быть хоть один волшебник, знающий, как вообще ставится такая защита — это очевидно.

— Репутация — это важно, — кивнула Нарцисса, отчетливо намекая, что ожидает продолжения. Гарри вздохнул и выдал резон номер два:

— И потом, в вас я уверен больше, честно. И Лорд, и Наследник Малфои... Я не то что не доверяю им, но могу напрячь фантазию и придумать обстоятельства, при которых они сочтут возможным передать кому-то, или воспользоваться... этим. А вот про вас — нет.

— Любопытно, почему?

— Потому что это может быть предметом торга, а они оба любят и умеют торговаться. И в крайней, критической ситуации могут... могут, в общем. А вы не станете думать о том, чем бы выкупить благополучие близких, у вас другие способы.

Нарцисса мелодично рассмеялась — совсем тихо и коротко, как приличествует леди, и все же Гарри отчетливо услышал отголосок безумного хохота сестер Блэк.

— Вы безусловно правы и максимально тактичны, Гарри. Но ведь это еще не всё, верно? — Нарцисса продолжала улыбаться.

Гарри неопределенно дернул плечом и поспешно отвел глаза. Сейчас ему казалось, что Люциус — всего лишь бледная тень своей безжалостной и всеведающей жены. И, подтверждая эту его мысль, Нарцисса продолжила:

— Участники защитного круга будут в опасности, если кто-то достаточно могущественный всерьез начнет охоту за бессмертием. Доверять еще одну тайну Люциусу вы просто не хотите, а под удар лучше поставить меня, чем Драко. Я права, мистер Поттер?

— Вы правы, леди Малфой, — поднять глаза Гарри так и не решился.

— И в этом я с вами полностью согласна, — Нарцисса ободряюще коснулась его руки. — Ну же, Гарри, мне казалось, этот вопрос мы выяснили еще в девяносто восьмом. Я рада, что вы обратились ко мне, вместо того чтобы делать мишенью моего сына. Если я могу хоть немного отвести от него угрозу, я, разумеется, сделаю это. И вы не должны стыдиться своего выбора. Поверьте, если бы мне пришлось выбирать: вы или Люциус — я без раздумий отправила бы вас на смерть.

— Я понимаю, леди Блэ... Леди Малфой! — неправильная фамилия соскользнула с языка совершенно непроизвольно, и Нарцисса снова рассмеялась.

— Вы смотрите в самую суть! Да, если этот русский откроет охоту на хранителей архива — у меня будет что ему сказать!

— Драко меня убьет, — мрачно предрек Гарри.

— А мы ему не скажем! — весело ответила леди-вроде-бы-не-Блэк. — Могу поделиться с вами секретом семейного счастья: в семье должно быть полное доверие, но бремя некоторых знаний стоит нести в одиночку.

— А Люциус знает этот секрет? — ядовито уточнил Гарри.

— Разумеется! И всячески оберегает меня от лишних тягот, за что я ему очень благодарна, — тонко улыбнулась Нарцисса. — Итак, когда должен состояться ритуал?

— Нужна какая-то подготовка?

— Нет, поскольку речь идет о небольшом помещении, как я понимаю.

— Тогда я сейчас, ну то есть как получится быстро, договорюсь с Министром, и приступим. Если вам это удобно.

— Сегодня я полностью свободна, — светски сообщила леди Малфой. — Супруг и сын последние дни крайне заняты и вряд ли заметят мою отлучку. Но лучше снова пришлите записку с домовиком, ваш патронус слишком заметен.

К министру можно было обращаться не скрываясь, так что олень с сообщением «Прошу о встрече, как только это будет вам удобно» унесся в министерство, а Гарри завалился в кресло с гигантским сэндвичем в руках. И даже успел его неспешно ополовинить, прежде чем перед ним возникла призрачная рысь и мявкнула одно слово: «жду».

На этот раз Кингсли был в кабинете один.

— Вкратце, — начал он без приветствия, — мы выдвигаем против Долохова официальное обвинение, вернее, поддерживаем обвинение русского сыскного управления. Ты видел у меня в кабинете французского консула, мы его вызвали по собственной инициативе, так что все максимально открыто. Показания Мнишека под веритасерумом — ключевая часть нашей позиции. Накладок не будет?

— Не должно.

— Твоя задумка с системой самоуничтожения архива?

— Она в работе, — Гарри тяжело вздохнул и пересказал два проведенных «испытания». — Дин с Финни очень хотят конкретных подробностей.

— Опаляет, говоришь? — задумчиво протянул Кингсли. — Возможно, это не так уж плохо, только бы без смертельного исхода... Но ты прав в том, что гореть должно начинать сразу, и так, чтобы очевидные решения вроде агуаменти и глацио — много агуаменти и глацио — никак не помогали.

— Будет публика?

— Возможно. Гарри, мы в процессе разработки, на данном этапе я не хочу вдаваться в подробности. Пусть твои товарищи делают что хотят, но гореть должно сразу и надежно. Спроси про возможность по крайней мере обработать конкретную папку, чтобы она уж точно исчезла.

— Понял, будет сделано.

— Это всё, что ты хотел?

— Нет! — поспешно возразил Гарри. — Надо убирать копию про крестражи...

— Да, это еще один срочный момент, — устало кивнул министр. — Драко может провести ритуал?

— Нарцисса Малфой может. Я уже договорился.

Шеклболт на несколько секунд замер с нечитаемым выражением лица.

— Под клятву о неразглашении, — добавил Гарри. — А главное — она сама не захочет говорить Драко и Люциусу, ради их безопасности.

— Интересное решение, — задумчиво согласился Кингсли. — Ты, я, леди?

— Главного Аврора я бы пригласил.

— Пожалуй. Хватит?

— Насколько я знаю — да.

— Когда?

— Нарцисса ждет сигнала. Главный занят?

— Не более обычного, — Кингсли призвал очередного патронуса и отправил его к Фальку. — Приглашай Нарциссу. Мордред, надо еще из Смита вытрясти помещение! Я пошел в Отдел Тайн, ты ждешь здесь Фалька, берешь бумаги, — министр быстро подошел к сейфу и выложил вчерашний конверт, — вместе идете в Атриум, подхватываете леди Малфой и идете в Тайны. Вас встретят на входе.

— Будет сделано! — буркнул Гарри уже в спину вылетающему из кабинета министру. День обещал быть еще беспокойнее вчерашнего. Суетливее как минимум.

Вернее, он уже был таковым.

Для начала Гарри выслушал Фалька, который был просто счастлив явиться в кабинет Министра только для того, чтобы сопроводить аврора Поттера в Атриум. Правда, когда он выдохся и Гарри удалось объяснить, что сопровождает он не столько аврора, сколько вот этот сверхсекретный пакет, настроение шефа немного улучшилось.

В Атриуме они оба бдительно вглядывались в лица выходящих из каминов дам ровно до тех пор, пока гренадерского роста и неопределенного возраста тетка в видавшей виды походной мантии не сообщила прямо Гарри в ухо:

— Я подумала, что мое появление здесь может вызвать вопросы и привлечь излишнее внимание.

И Гарри в очередной раз хлопнул себя по лбу.

— Но как же регистрация палочки?

— Обижаете, мистер Поттер! — знакомо улыбнулась волшебница и продемонстрировала неприметную палочку блёкло-серого дерева. — Варгарина Стэпбек, к вашим услугам.

— О...о-очень приятно! Идемте! — и Гарри взял на буксир снова пышущего раздражением Фалька. Зарегистрированная на подложное имя палочка прямо под носом, надо же! И ведь прокомментировать никак нельзя...

А на одном из этажей в лифт к ним влетел алый пульсирующий вопиллер, который Гарри сперва и не заметил, но только пока не услышал голос Гермионы:

— ГАРРИ ДЖЕЙМС ПОТТЕР! МИСТЕР МНИШЕК ПЕРЕДАЕТ ТЕБЕ НАИЛУЧШИЕ ПОЖЕЛАНИЯ, НО СОВЕРШЕННО НЕ МОЖЕТ ОБЪЯСНИТЬ, ПОЧЕМУ Я ВСЕ УЗНАЮ ПОСТФАКТУМ ИЗ ПРИКАЗА О МОЕМ НАЗНАЧЕНИИ? МЫ С МИСТЕРОМ МНИШЕКОМ ЖДЕМ ТВОИХ ОБЪЯСНЕНИЙ, НЕМЕДЛЕННО!

— Упс, — виновато сказал Гарри, стараясь не смотреть на безвинно оглохших и осыпанных пеплом вопиллера соседей по лифту. — Извините, пожалуйста.

И быстренько, пока Фальк еще только набирал воздух для вконец-убийственной-тирады, вызвал патронуса:

— Герми, прости-прости-прости! Давай пока Мнишек расскажет тебе о наших с ним разговорах? И запроси в секретариате документы о его статусе свидетеля! Я сейчас никак не могу, но как только — так сразу примчусь!

Олень ускакал, а Фальк за краткое время надиктовывания извинений успел вспомнить о присутствии рядом леди Малфой и выдохнуть. Остаток пути до Отдела Тайн проделали в натянутом молчании.

Прямо возле лифта их встретил сотрудник в серой мантии, провел через одну из дверей в приснопамятном круглом зале в сумрачный извилистый коридор и молча указал на обшарпанную дверь в его конце. Выглядело не очень обнадеживающе.

Но за дверью оказался довольно светлый холл с несколькими вполне приличными банкетками и еще три двери. Одна из них была приглашающе распахнута, и из-за нее доносился размеренный бас Кингсли. Гарри взбодрился и ускорил шаг.

— Все в сборе? Доброго дня, леди Малфой, — Шеклболт даже не запнулся, увидев «Варгарину». — Мистер Смит, наше обсуждение мы можем закончить позже. Надеюсь, принципиального взаимопонимания мы достигли?

— Вполне, Министр, — монотонно отозвалась фигура в глухой не серой, а именно пыльного цвета мантии с глубоким капюшоном. — Я к вашим услугам в любое время.

Невыразимец развернулся, собираясь покинуть помещение, но замер в дверях, капюшон к носу столкнувшись с Луной Скамандер.

— Ой, прошу вас! — вежливо посторонилась та.

Мистер Смит издал неопределенное вопросительное сопение, но все же проскользнул мимо нее и растворился в полутьме коридора.

— Здравствуйте, — Луна приветливо улыбнулась оставшимся волшебникам.

Кингсли обвел всех присутствующих вопросительным взглядом, особо остановившись на Гарри, но тот отрицательно замотал головой. Тогда министр очень сдержанно поинтересовался:

— Могу я спросить, с какой целью вы нас посетили, миссис Скамандер?

— Можете, — благосклонно кивнула та. Несколько секунд выжидающе помолчала, но все же признала вопрос чуть менее буквальным: — Скрытайники второй день беспокоятся, все летят куда-то. Я решила пройти за ними. Их так много здесь... Большинство людей не видят то, что вижу я, может, ты хотел бы, чтобы я увидела и это? — она безошибочно ткнула пальцем Гарри в бок, туда, где под мантией был надежно запрятан проклятый конверт.

— А это так работает? — спросил Гарри за неимением лучшего ответа.

— Я не знаю, — безмятежно отозвалась Луна. — Может быть. Наверное.

Гарри впервые увидел на лице несгибаемого Шеклболта такую откровенную беспомощность. Фальк мрачно сверлил Луну взглядом. А вот «Варгарина» задумчиво коснулась пальцем обветренных губ и осторожно предложила:

— Возможно, участие миссис Скамандер будет уместным.

— Спасибо, леди Малфой, — радостно улыбнулась ей Луна. — Мне хотелось бы быть здесь, когда вы будет связывать скрытайников. С ними надо быть аккуратнее, иначе они станут хрупкими и разлетятся кто куда. Не бойтесь, я ведь даже не знаю, что именно вам надо спрятать, — последнюю фразу она адресовала непосредственно Фальку.

— Кто вас вообще сюда привел? — неласково процедил тот.

— Я шла за скрытайниками, — нежно, как маленькому ребенку, повторила Луна.

Фальк закатил глаза, но промолчал.

— Что ж, будем считать, что все происходит правильно, — принял волевое решение министр. — Леди Малфой, командуйте!

Как и все прочие ритуалы Малфоев, которые доводилось видеть Гарри, установление защиты на комнату оказалось делом внешне не зрелищным. Но сплетение нитей магии снова заворожило его, не только и не столько изяществом — сеть по стенам прямоугольной комнатки ни в какое сравнение не шла с ажурной вязью на пространстве целого мэнора — сколько разнообразием самих нитей. Плотные, почти осязаемые жгуты Шеклболта и Фалька, невесомые серебристые пряди у Нарциссы, белые нити у него самого, а у Луны — словно тончайший прозрачный пух вытянулся длинной пасмой, не потеряв своей воздушной объемности.

— Доступ — только совместный для всех пятерых? — немного усталый голос Нарциссы выдернул Гарри из созерцательной полудремы.

— Да, — хором подтвердили Шеклболт и Гарри.

— Хорошо, — она сделала несколько завершающих пассов палочкой. — Защита установлена.

— А что будет, если... — начал Фальк, но его перебила Луна:

— Вы хорошо их стреножили, леди Малфой. Я пойду, — и выплыла за дверь раньше, чем кто-либо успел ей возразить.

— А выйти мы тоже можем только все вместе? — небрежно уточнил Гарри.

— Нет, только входить. Вы хотели что-то спросить, господин Главный Аврор?

— Что будет, если один из участников умрет? Или вообще все? — с плеча рубанул Фальк.

— Если кто-то умирает, его роль в защите распределяется между живыми. Если кто-то из нас решит устроить охоту на остальных — он может стать единственным хранителем «ключа» и входить в комнату в любое время. Это общий риск, — спокойствием Нарциссы можно было пилить алмазы. — Если умрет последний — тайник схлопнется, и открыть его снова... не буду говорить «невозможно», ибо магия отрицает само это понятие. Лично мне способ неизвестен. Но в любой момент все носители «ключей» могут собраться здесь и общим решением отменить защиту. Для этого не требуется специальных знаний, только воля к разрушению.

— Благодарю за разъяснения, леди Малфой, — Кингсли даже слегка поклонился, выражая признательность за лекцию. — Гарри, конверт.

Гарри впервые как следует огляделся. Комнатка-сейф была совсем небольшой, содержала стол и два стула в углу и книжный шкаф у одной из стен. Гарри подошел к столу, по очереди выдвинул его ящики и вытряхнул из них горку канцелярского хлама — сломанных перьев, обрывков пергамента, раскрошенную палочку сургуча. И принялся последовательно трансфигурировать все это добро в точно такие же конверты с личной печатью министра. Шеклболт одобрительно хмыкнул и к каждому из свежих конвертов приложил палочку, подтверждая свою печать.

— Предосторожность никогда не бывает лишней, — кивнула Нарцисса.

Фальк молча подключился к процессу — принялся рассовывать конверты по всему помещению: в, на, за и под шкаф, в ящики стола и в щели между ящиком и боковой стенкой, приклеивал к стенам, несколько разбросал по полу. Тот самый конверт Гарри прилепил к нижней стороне столешницы. Потом Фальк и Кингсли совместно заблокировали в помещении любые чары призыва и перемещения, а Нарцисса от себя добавила заклинание, запрещающее выносить из кабинета пергамент в любой форме. Гарри и Фальку пришлось вывернуть карманы и на месте испепелить несколько завалявшихся там записок.

— Клятву о неразглашении приносить будем? — деловито спросил Гарри, когда они наконец покинули закиданную конвертами комнатку.

— Конфиденциальности, как страховку от веритасерума и легилименции. У меня есть подходящая формула, — тут же предложила Нарцисса.

— Миссис Скамандер уже ушла, — недовольно отметил Фальк.

— Я свяжусь с ней, как только закончим здесь, — пообещала Нарцисса.

Клятва не заняла много времени, и Фальк тут же поспешил покинуть Отдел Тайн. Следом попрощалась и леди Малфой, у которой с минуты на минуту должно было начать сходить Оборотное. Ее Кингсли проводил до ближайшего служебного камина, а затем развернулся к Гарри.

— Ну что, будешь осматривать свой новый отдел? Со Смитом все согласовано.

— Это две другие двери в том же холле?

— Да, но кабинеты там попросторнее.

— Позже. Там Гермиона... — Гарри вспомнил, что Кингсли с ними в лифте не было, однако тот понимающе кивнул и нахмурился.

— Мнишек затребовал ее своим представителем. Твоя идея? Зачем?

— Потому что он совсем не соображает, — честно ответил Гарри. — Тем более его будут дергать каждый в свою сторону русские с французами. А он полезный, в Мунго может помогать, вам же Драко писал?

— Я еще не обсуждал эту идею ни с кем из целителей, — отмахнулся министр. — Но мне не нравится, что в этом крайне деликатном деле оказывается все больше людей. Помимо тех, без которых совсем никак не обойтись.

— Гермиона — не лишняя, — отрезал Гарри, и министр раздраженно вздохнул. Потом взглянул на Гарри взором, исполненным кроткого терпения, и заговорил очень проникновенно.

— Пойми, пожалуйста, что сейчас довольно много людей работает в первую очередь над тем, чтобы у русского Пагубова не появилось дополнительных возможностей превратиться в катастрофу для всего континента. Именно эта задача должна быть решена завтра. При всем моем уважении к Пабло Мнишеку, заботиться о его личном благополучии в ущерб всей остальной операции — попросту жестоко по отношению к нашим русским партнерам.

— Тогда введите меня, или сразу Гермиону в курс дела, чтобы она действовала НЕ в ущерб русским партнерам! — не то чтобы Гарри не проникся, но ставить вопрос «или-или» считал необязательным. — Какова правильная роль Мнишека? Что вообще планируется?

Министр обреченно вздохнул, демонстративно вызвал темпус, но отнекиваться не стал.

— Русские, немного задним числом, попросили нас о сотрудничестве. Долохов обвиняется в попытке получения и распространения информации о магических практиках, запрещенных к использованию во всех странах МКВ. Никитин, как и грозился вчера, запросил наблюдателей от Конфедерации. Но единственное весомое свидетельство против Долохова — это показания Мнишека о сделке Долохова с Пагубовым, остальное — только косвенные улики. Предъявлять сам архив мы, естественно, не будем, поскольку подтверждение обвинений все же не стоит риска утечки. Более того, я бы очень не хотел, чтобы вообще всплыла информация о том, что мы видели содержимое архива, а тем более — сохранили копию. От четкости и полноты показаний Мнишека зависит, будет ли Долохов главным фигурантом, или возникнут вопросы и к Британии. И еще — будет ли следствие продолжаться под патронажем МКВ или же развалится за недоказанностью и мы будем вежливо извиняться перед Долоховым за доставленные неудобства.

— Но в таком раскладе...

Гарри перебил патронус мисс Аманды, сообщивший, что мсье Гамберли просит министра о повторной встрече. Кингсли посмотрел на Гарри почти умоляюще.

— Мы все сейчас действуем в крайней спешке. Так что давай каждый сделает свою часть работы, а рассуждения — потом? Да, вся ситуация очень скользкая, но мы имеем все шансы развернуть ее в свою пользу.

— Хорошо, — сдался Гарри. — Я обрисую ситуацию Гермионе. Она умная, она сделает всё как надо.

Вырулив от министра, первым делом Гарри попытался связаться с Томасом, но его камин не отвечал. Тогда, припомнив всё, что узнал о парочке пироманьяков за время жизни с ними в одной спальне, он просто аппарировал на ту же самую опушку. И угадал. В земле имелись еще несколько воронок и десяток выгоревших пятен, Дин и Симус вдохновенно орали друг на друга над распотрошенным чемоданчиком. Привлечь их внимание удалось далеко не сразу.

Гарри дословно пересказал им вводную от министра и осторожно поинтересовался успехами.

— Вот, — Дин ткнул пальцем в самую большую воронку. И кровожадно переспросил: — Значит, можно, чтобы немножко опалило?

— Не насмерть! — строго напомнил Гарри.

— Ага. И тушить, говоришь, будут. Ну, маги — народ без фантазии... — парни совершенно синхронно переглянулись и хором же сказали: — Карбид!

— Ща! — сказал Симус и аппарировал с места.

— Всё, чел, через пару часов приходи, должно заработать! — Дин так и лучился нездоровым энтузиазмом.

— Я в вас верю, — в тон откликнулся Гарри и снова покинул опушку, надеясь через те самые пару часов найти приятелей живыми, а Запретный Лес — не слишком убавившим в размере.

Следующим пунктом марафонского забега Гарри Поттера было посещение самой умной ведьмы поколения с целью получения заслуженной трепки. Ну и передачи ей пожеланий министра заодно. Однако найти Гермиону оказалось непростой задачей. Начал Гарри с комнат Мнишека, но застал его уже в одиночестве: «мэм Грейнджер-Уизли ушла за какими-то документами». В секретариате ее видели совсем недавно, и кое-кто из делопроизводителей еще немножко заикался, но самой Гермионы уже не было. На этом Гарри сдался и отправил ей патронуса. Вскоре он был обфыркан призрачной выдрой и получил команду идти в министерский архив.

Первое, что сделала Гермиона при виде старого друга — подхватила увесистую папку и совсем не символически приложила ею прямо по знаменитому шраму.

— Виноват, — кротко признал Гарри, потирая лоб.

— Не то слово! — Гермиона притормозила на минутку, чтобы наложить звукопоглощающий купол, а потом уже продолжила на полной громкости: — Меня вызывает мадам Спенсер лично, двадцать минут мне объясняет, как некрасиво пользоваться своим статусом и обращаться через ее голову прямо к министру, намекает, что такой «великой героине» явно тесно в ДМП, чуть ли не в лицо мне бросает завизированное Кингсли назначение! А я стою и глазами хлопаю, как первокурсница перед профессором Снейпом! И СОВЕРШЕННО! НИЧЕГО! НЕ ПОНИМАЮ!!! А это, оказывается, мой друг Гарри Джеймс Поттер мне устроил! Теперь мадам Спенсер уверена, что это я так карьеру строю — на шумном деле, в которое влезла, пользуясь старыми знакомствами! Как я работать дальше буду, ты подумал?

Она снова ухватилась за папку, но окинула взглядом покаянно съежившегося и совсем не пытающегося защищаться Гарри, и решила, что от сотрясения мозга он всё равно не поумнеет.

— Ладно. Рассказывай, что ты от меня хотел, когда всё это затеял?

— Герми, прости еще раз. Я правда хотел только, чтобы у Мнишека был представитель — компетентный, разбирающийся в британском праве, и при этом, ну, знаешь, — Гарри заискивающе улыбнулся, — порядочный и ответственный, как-то так. Потому что из Мнишека много кто и много чего может захотеть вытрясти, особенно под веритасерумом. А он мне показался совершеннейшим ребенком во многих вопросах...

— Ну, с последним могу согласиться только с большо-о-ой натяжкой, — Гермиона спустила пар и теперь уже разговаривала без агрессии.

Гарри неуверенно пожал плечами:

— Возможно, он только со мной так?

— Возможно. Что он, заговаривая о тебе, несколько дуреет — я заметила, — Гермиона фыркнула. — Вот впервые со времен Колина Криви вижу настоящего чистопородного фаната Гарри Поттера!

— Тебе смешно. А он не от меня фанатеет, а от «теней смерти»... — Гарри невольно вздрогнул, вспомнив вчерашнее «прикосновение».

— Он мне рассказал уже. Он это всерьез?

— Видимо, да. Он в лицо меня от Флинта не отличает, а сегодня убедительно показал, что визуально не отличает физические повреждения от проклятий скрытого действия, представляешь? Малфой думает, он сможет так же видеть состояние больных, к которым неприменима магическая диагностика.

— Это же просто потрясающе, Гарри! — глаза профессиональной отличницы зажглись нездоровым блеском.

— Вот и я о чем. Мнишек — он странный, но полезный, и его показания против Долохова очень нужны. Министру нужны, понимаешь? А если он начнет опять бредить, его могут объявить психом или под шумок обвинить в чем-нибудь непростительном. И я бы отдельно не хотел, чтобы он всем рассказывал о «тенях смерти» вокруг меня. Нужен человек, который не даст ему наговорить лишнего, проконтролирует законность всего дознания, проверит список вопросов под сыворотку правды. Я сразу о тебе подумал, извини.

— Хватит уже извиняться, это не помогает, — отмахнулась Гермиона. — Ох, Гарри, ты опять пытаешься всех спасти, вот что я вижу! Мнишек твой, насколько я успела с ним пообщаться — хоть и недалекий, но довольно вёрткий, хитрый и совершенно беспринципный тип. Как-то же он втерся в свиту к этому Пагубову, разнюхал всё, что хотел, и нашел способ удрать? А ты о нем — как о наивном ребенке!

— Ну, да... — Гарри вздохнул. — И ты думаешь, он просто прикидывается «фанатом»?

Гермиона задумчиво покачала туфелькой.

— Нет, это вряд ли. Очень уж убедительно... Мне показалось, он сам был не рад, когда понял, что наболтал мне в порыве страсти, когда речь зашла о тебе.

— Вот! — Гарри ухватился за эту мысль. — Присутствовать на его опросе я буду наверняка — я же тот следователь, который вывел его на сотрудничество. И если от моего присутствия он впадет в детство и наболтает себе во вред, это будет, знаешь, как привязавшуюся к тебе бродячую собаку привести на живодерню, просто пользуясь тем, что она за тобой идет и хвостом вертит. Она, может, дурная и кусачая псина, но...

Гарри резко замер. Любые мысли о псах всегда приводили к Сириусу, и теперь он наконец поймал ту из них, которая проскальзывала краем сознания еще вчера, но не смогла зацепиться, унесенная бурным потоком событий.

— Он видит всё, связанное со смертью! — Гарри ухватил подругу за руку. — Надо показать ему Арку!

— Гарри, успокойся, пожалуйста! — Гермиона посмотрела на него с нескрываемым сочувствием и аккуратно приобняла свободной рукой. — Успокойся и не напридумывай себе всякого. Я думаю, можно будет показать Мнишеку Арку Смерти, но тебе стоит сразу подготовиться к тому, что чуда не произойдет.

— Я понимаю! — Гарри с усилием разжал пальцы, высвобождая ее ладонь. Почему-то его покоробил контраст между ее увещевающим «чуда не произойдет» и совершенно мимоходом оброненным Нарциссой: «не буду говорить „невозможно“, ибо магия отрицает само это понятие». Не время и не место сейчас сравнивать мировоззрение чистокровных и маглорожденных. Он с усилием повторил: — Я понимаю. Но кто, если не он, сможет разобраться? Я не придумываю чудес, я просто хочу знать, что именно случилось с Сириусом. Не мечтаю о его воскрешении, но только представь, если он не погиб, а просто застрял там... Пожалуйста, Герми, Мнишек должен избежать любых обвинений, иначе в Отдел Тайн его просто не допустят!

— Слушай, я не адвокат...

— Ты лучше любого адвоката!

— Всё, я тебя поняла! — девушка решительно отстранилась и передвинула свой стул поближе к разбираемым бумагам. — Собственно, сейчас я ищу прецеденты, посмотрю, на что можно рассчитывать. Все-таки Мнишек работал на Долохова и Пагубова.

— Это ошибка юности, которую он исправляет! Снейпа им напомни, если будут возникать, вот уж прецедент, лучшего не надо!

— «Снейпа им напомни», — повторила Гермиона. — Ты рассуждаешь, как Малфой, и сейчас это не комплимент.

Гарри осекся и покраснел. За попытку манипулировать именем профессора Снейпа стало по-настоящему стыдно, хотя Малфой бы не постеснялся...

— Но вообще, ты прав, — смягчилась подруга, оценив его реакцию. — Обещаю, Гарри, я сделаю, что смогу. Всё, иди, не отвлекай меня.

— Спасибо, Герми! — Гарри быстро чмокнул ее в щеку, увернулся от тычка кулачком в бок и покинул архив.

Вот теперь дела были вроде бы переделаны, и можно было плотно поинтересоваться, как успехи у Драко и что вообще происходит. С этой целью решительно настроенный Гарри вышел из камина Малфой-мэнора... и тут же узнал от домовика, что Драко еще не появлялся со вчерашнего вечера, хозяин Люциус очень занят и просил его не беспокоить, а вот старшая хозяйка принимает гостью в сиреневой гостиной и будет рада, если мистер Поттер, сэр, присоединится к их чаепитию. Отказываться Гарри не стал. И в общем-то, не удивился, выяснив, что гостьей Нарциссы была все та же Луна Скамандер. После полагающегося обмена любезностями Леди Малфой попыталась вовлечь Гарри в легкую беседу, однако Луна ее опередила:

— Леди Нарцисса была так любезна, что отвела меня в подвал. Но Люциус к нам не присоединился, к сожалению.

Гарри порадовался, что не успел отхлебнуть чай.

— Это всё мозгошмыги, — «поняла» его замешательство Луна. — Я унесла отсюда целую стаю, знаешь? Они были очень кусачие. Сегодня я выпустила их там же, где взяла.

Она прервалась, чтобы отпить чай. Нарцисса тоже коснулась губами чашки, но поскольку фарфоровая улыбка намертво застыла на ее лице, жест получился неубедительным.

— Если бы Люциус тоже принес своих мозгошмыгов, они бы, наверное, захотели остаться там вместе с моими, — мечтательно, будто фантазируя о свадьбе любимых друзей, продолжила Луна. — Но он слишком привязался к ним и не хочет отпускать. Леди Нарцисса, вы снова делаете это.

Нарцисса нервно дернулась, как будто выпадая из дрёмы, и фарфоровая маска истаяла на ее лице, сменившись по-настоящему теплой улыбкой.

— Вы правы, милая. Кажется, мне еще надо потренироваться.

— В чем? — спросил Гарри.

— Не звать обратно отпущенных мозгошмыгов, — предельно серьезно ответила Нарцисса.

— Это глупо, — подтвердила ее слова Луна. — Отпускать надо навсегда. Иначе это просто не имеет смысла.

Гарри переводил взгляд с одной женщины на другую и старался ни о чем не думать. Что бы ни творилось между ними — это магия того порядка, которую он даже не надеется освоить. Из созерцательного транса его выдернуло обращение Нарциссы.

— Скажите, Гарри, только честно: вы обедали?

Он вздрогнул и очень живо представил ту половинку сандвича, которая так и осталась скучать на столе в гостиной коттеджа. Она была прекрасна и желанна, эта половинка, хотя наверняка уже засохла. Нарцисса, как всегда, правильно трактовала его заминку.

— Я очень прошу вас об одолжении: составьте компанию Люциусу! Я не смогла выманить его из кабинета, но если ему отказывает здравый смысл и манеры по отношению к собственной жене, то, возможно, по отношению к Герою Британии он будет более любезен. Мы с миссис Скамандер ограничились легкими закусками, а мужчинам необходим нормальный обед, вы согласны?

— С удовольствием, — промямлил Гарри, понимая, что его неумолимо затягивает во внутрисемейные интриги старших Малфоев. Но обед был достаточно серьезной взяткой, чтобы смириться.

— Отлично! — Нарцисса щелчком пальцев вызвала эльфа. — Обед в малой столовой через пятнадцать минут! Сообщи хозяину, что у нас обедает мистер Поттер и если Люциус не появится, то гость будет сидеть за столом в одиночестве.

После этого дамы вернулись к обсуждению последней экспедиции Скамандеров, а Гарри просто тихонько сидел в кресле и пытался понять, что это было. Семейные противоречия Малфоев ни в коем случае не выносятся на публику, если только это изначально не часть какого-то плана. И потом: два часа назад Нарцисса участвовала в ритуале — тайно от мужа и сына. Она же понимает, что Гарри не стóит сейчас встречаться с Люциусом просто потому, что старший Малфой по его лицу запросто может прочитать больше, чем хотелось бы? Или это и есть ее план?

За этими размышлениями он не заметил, как прошла четверть часа, и очнулся, только когда эльф доложил, что блюда готовы к подаче, а хозяин Люциус уже спускается в столовую.

— Вы извините меня за пренебрежение долгом хозяйки дома? — мило улыбнулась Нарцисса. — Вы ведь знаете, где малая столовая?

— Пока, Гарри! — помахала из своего кресла Луна. — Мне было приятно с тобой встретиться. И передай лорду Люциусу, что ему не идёт бояться. Он сейчас очень похорошел, но всё равно страх ему не идет. Это ничего, что я считаю вашего мужа красивым? — обернулась она к Нарциссе, и Гарри предпочел ретироваться. Иногда Луна была слишком концентрированной.

Однако первое, что он сообщил Люциусу, едва вспомнив предварительно поздороваться — это авторитетное мнение Луны, дословно. В общем-то, Гарри немного рассчитывал смутить сиятельного Лорда, не без этого, хотя и не очень верил в успех.

Люциус ответил сдержанной ироничной улыбкой:

— Право, мистер Поттер, вы достаточно оригинальны сами по себе, чтобы копировать чужие причуды. Боюсь, естественно повторить слова молодой миссис Скамандер способна только она сама, а в вашем исполнении это выглядело несколько наигранно. Но я благодарю вас за труд передать мне ее сообщение.

— А вы правда не захотели пойти с ней... в подвал? — слово далось с трудом, будто нарочитая грубость.

— Правда. И хочу отметить, что вы выбрали не самую изысканную тему для застольной беседы.

— Почему?

— Боюсь, что не могу точно ответить, почему вы захотели поговорить о столь неаппетитных вещах. Полагаю, просто не задумались об их истинной природе? — давненько Гарри не ловили на подобных неточностях, все-таки постоянная компания Драко приучает к дисциплине речи.

— Почему вы не захотели пойти с ней? — зато сам же Люциус отменно натренировал его не сбиваться с мысли.

— Не счел это ни интересным, ни приятным, ни нужным, — Малфой продолжал улыбаться, и если за его ироничной безмятежностью и таился подмеченный Луной страх, то Гарри увидеть его было не суждено. — И раз уж мы все равно отмели приличия и разговариваем за едой о серьезных вещах, то давайте лучше обсудим более актуальные вопросы. Я слышал, вы обеспечили лояльность Мнишека?

— Вы, я так понимаю, вообще в курсе событий куда больше, чем я, — Гарри делано вздохнул, сдаваясь. — Да, Мнишек согласился дать показания под веритасерумом. Но представлять его интересы будет Гермиона Грейнджер-Уизли, так что сесть ему на голову вряд ли кто сможет. И еще я видел Кингсли в компании консулов России и Франции. Вот и всё, что я знаю.

— Не прибедняйтесь, мистер Поттер. Как минимум вы знаете, что русские официально выдвинули обвинение против Долохова, а это ключевой момент нашей истории. Без него остальное было бы попросту противозаконно.

— Так что планируется?

— Завтра в полдень молодой Пьюси явится в Атриум и отдаст Долохову «похищенное». Ему в таком случае официально обещана амнистия... вы читали сегодняшний «Пророк»? Нет? Ознакомьтесь на досуге, всегда полезно знать официальную версию. Так вот, Долохов получит свой сундук, но исчезнуть с ним никак не сможет, потому что русские санкционировали его задержание, а Британия готова в рабочем порядке рассмотреть их запрос об экстрадиции. Пока это всё, что известно достоверно. Уже прибыли уполномоченные из МКВ, и от их позиции, а также от позиции официальной Франции, а также от эффективности усилий адвокатов Долохова — которые еще не прибыли, но уже вызваны — зависит, как именно будут развиваться события и на какие уступки придется пойти министру, а соответственно, и всем его сторонникам. Одно могу сказать достоверно: мистер Шеклболт категорически намерен уничтожить записи о крестражах до того, как они будут прочитаны еще кем-либо, — на этих словах Люциус бросил на Гарри короткий острый взгляд. — Ваша задумка с магловским способом уничтожения пока еще не работает, я верно понимаю? Что ж, время еще есть. В удачном случае сам Долохов и будет обвинен в том, что уничтожил улики, испугавшись пристального внимания международных сил правопорядка. Ведь всем известно, что он предпочитает вести дела с маглами, а значит, магловский способ уничтожения архива ему доступнее, чем кому-либо другому.

— Круто! — уважительно присвистнул Гарри. И тут же подумал, что Дину и Симусу надо еще раз намекнуть о секретности, несмотря на все клятвы. Если хоть краешком всплывет, чем они занимались эти два дня — хана репутации всей Магической Британии!

— Да, вашим знакомым следует быть крайне осторожными, — прочитал его мысли Люциус. — А теперь, когда мы обсудили самое основное, может быть, мы все-таки поедим, как приличные люди?

И прежде чем Гарри успел ответить, Малфой хлопнул в ладоши и на столе появилось первое горячее блюдо. Позволять трудам домовиков пропадать даром Гарри никак не мог — ему скоро опять с Гермионой встречаться. Так что пришлось со всей ответственностью приступить к трапезе.

Дальнейшая беседа была уже вполне светской, хоть и крутилась вокруг актуальных тем. Люциус как раз заканчивал иронизировать по поводу «магического коммунизма», который несколько десятков лет на полном серьезе строили в России, когда в столовой появился Драко. Царственно проследовал к свободному стулу, осыпался на него и провозгласил:

— Меня как будто нет еще десять минут! И мятный чай!

Мятный чай появился перед ним практически мгновенно, а Люциус с интересом осмотрел замершего в позе умирающего лебедя сына и невозмутимо прокомментировал:

— Чтобы тебя не трогали, ты пришел в одно из крайне немногих помещений этого дома, где есть люди, я правильно тебя понял?

Драко в ответ окатил отца укоризненным взглядом.

— Я пришел к Поттеру, потому что он отлично умеет восхищаться жертвами, на которые я иду ради общего блага. Что ты его заманил к себе именно в это время — не моя вина.

— Его заманила твоя леди мать. Меня, кстати, тоже, так что претензия не принимается, — Люциус явно наслаждался сценой не меньше сына. — Итак, я делаю вывод, что твоя миссия завершилась полным успехом?

— В той мере, в какой это можно оценить сейчас, — Драко бросил изображать крайнюю степень утомления и приманил к себе блюдо с фруктовыми корзиночками. — Париж согласился выделить дополнительного наблюдателя из виз-жандармерии, должен прибыть к вечеру. Делакуры подняли все свои знакомства, и общество напряженно следит за ситуацией. Братья Монтегю полностью осознали свои перспективы, прошение Грэхэма уже у меня. Мадам Марине обещала присутствовать. Я свою часть выполнил, теперь остается надеяться, что здесь все будет готово? — это явно был вопрос, обращенный к Гарри.

— Вроде пока все получается, но вообще я не очень в курсе, это к Шеклболту вопрос.

— К нему я отправлюсь в ближайшем будущем. Лишь немного покоя и тепла отчего дома перед новой битвой... — Драко снова трагически обмяк на стуле.

— Опасаюсь нарушить твои планы неуместным здравомыслием и потому оставляю гостя на твое попечение. — Люциус поднялся из-за стола. — Доброго дня, молодые люди.

— Он что, обиделся? — шепотом спросил Гарри, когда за Малфоем-старшим закрылась дверь.

У Драко глаза сделались чуть ли не квадратные:

— Кто? Нет, вернее как? Как к тебе в голову приходят такие безумные идеи, просто расскажи?

— Ну, разве он не должен требовать с тебя более подробного отчета?

— Он логично решил, что взрослые дяди и тёти, чье мнение достойно его внимания, сами ему обо всем напишут, в подробностях, с прологом и эпилогом. И, чисто из вежливости выслушав сжатый рапорт от меня, убежал принимать сов.

— То есть это ты обиделся?

— Поттер, тебя сегодня по голове не били?

— Нет, только поджигали, — честно ответил Гарри. Потом вспомнил Гермиону и поправился: — Хотя нет, и били тоже, — и на этом постарался заткнуться. Он уже заподозрил, что Луна заразила его специфическим стилем мышления, но контролировать это пока не мог.

— Голову поджигали? — вяло удивился Малфой, обмякая на стуле в третий раз. — Мозг мало того, что отбитый, так еще и совсем спекся, понимаю. Короче, давай возвращайся в реальный мир и сейчас пойдем общаться с министром. Ему-то нужен отчет именно от меня.

— Ты чай-то свой допивай, — Гарри мстительно отозвал пирожные поближе к себе, но Драко, даром что изображал безвольную тряпочку, в очередной раз продемонстрировал, что ловцы бывшими не бывают, и успел схватить несколько штук. И как ни в чем не бывало согласился:

— Непременно. Вот допью, и как раз пойдем.

— Ну расскажи пока, что там с личной жизнью Паркинсон?

— Давно ли тебя интересует чужая личная жизнь?

— Так разве Паркинсон — чужая?

— Хмм, — Драко насмешливо глянул из-под ресниц. — Я передам Пэнс. Она будет... а Мордред ее знает, смущена и взволнована уж точно. А обрадуется или испугается, это я даже не берусь предсказать.

— Думаешь, она сама не в курсе? Как мне внушения делать, чтоб тебя не обижал — так прямо как родная выступает.

— Так мне-то она не... ладно, я понял. Ты усыновил всех моих близких и дальних оптом.

— Само собой. Так что с ее личной жизнью?

— Как только я организую Грэхэму официальный возврат родового поместья, начнем готовиться к свадьбе. Будущая la belle-mère официально признала свою неправоту и благословила обоих сыновей на полную самостоятельность в деле создания семьи. Иначе они хором грозились отныне и впредь обходиться вообще без её благословения в чем бы то ни было.

— Это хорошо, — Гарри правда был рад за Пэнс. Ну и спокойнее, когда она занимается своей личной жизнью, а не строго следит за благополучием Драко. Не то чтобы она часто встревала, но иногда так смотрела... В общем, Гарри был рад за Пэнс, но не слишком лояльную свекровь считал как раз правомерным воздаянием — пускай сама походит под такими вот взглядами.

— Так, чай я допил, сплетни, не имеющие отношения к делу, пересказал, пора работать! — объявил Драко, и Гарри послушно двинулся за ним к камину.

Сразу их министр не принял, но всего через несколько минут из его кабинета пробкой выскочил взмыленный Глава Отдела международного сотрудничества, а Кингсли прямо в открытую дверь проорал, что Поттер и Малфой могут входить. Мисс Аманда от такого нарушения порядка поджала губы и окатила Гарри волной порицания: очевидно же, из-за кого это всё.

А едва они расположились за столом, и Драко приступил к докладу о своем посещении французского Министерства, как перед Гарри прямо из столешницы выскочил патронус-лис.

— Поттер, ну где ты там? У нас та-акой огневиски — стол насквозь прожигает!

— О, — вежливо изумился Малфой.

— Это Финниган. Видимо, они придумали, как сжечь архив. То есть окончательно придумали.

— Отлично. Я так понимаю, тебя ждут? — тонко намекнул Кингсли.

— Можно, да? Тогда я ушел!

— Нет, стой! — вклинился Драко. — Извините, Кингсли, но я не верю в благоразумие грифферов. Не пыхти, Поттер. Я сейчас клятву набросаю, нормальную, а не как Долохов — Пьюси.

Возражать ни Кингсли, ни Гарри не стали.

А через десяток минут мерзкий попиратель протокола Поттер в очередной раз расстроил мисс Аманду, аппарировав прямо от ее стола.

На уже знакомой опушке отчетливо прибавилось выжженного пространства, от некоторых впадин несло нестерпимым жаром. Дин и Симус только что не пританцовывали от нетерпения и источали глубочайшее удовлетворение.

— Ну, Гарри, это было непросто! Но мы же гении! Только один вопрос: закладывать это дело в целевой ящик кто будет?

— Я, — скромно ответил Гарри, и оба пироманьяка дружно окатили его практически осязаемой волной скепсиса.

— Вообще-то, там понимать надо. Соображать, что, куда и как, — тонко намекнул Дин.

— Значит, вы меня сейчас научите. Без вариантов, парни, к коробу вас никто не подпустит.

— Ладно. Запоминай. Давай ему хоть банки подпишем, что ли? — последнее адресовалось уже Финнигану.

— Угу. Ща, в колбы отсыплю так, чтобы не пол-Лондона срыло, если что.

Удивительно, но даже главные разрушители курса почему-то считали Гарри опасным раздолбаем. Это вызывало смешанные чувства: то ли обидно, то ли даже есть чем гордиться.

Тем временем Дин отточенным движением, выдававшим большую практику, трансфигурировал очередной ящик и подозвал Гарри ближе.

— Ну, запоминай.

В процедуре были задействованы три порошка разных оттенков серо-бурого, и много чем-то пропитанных и высушенных рваных газет. Эти компоненты надо было в некоем порядке сыпать и укладывать под, между и на подлежащие сожжению папки. Потом в дело пошли все те же выключатели — на этот раз в количестве трех штук с трубками одного вида и двух — другого.

— А потом вот тут крутишь, и вот тут шпунёк вылезает. У всех выключателей они должны быть выше бортика, чтобы их крышка загнула. Когда закроешь крышку — обратно ее уже никак. Если вдруг передумаешь — вырезай заднюю стенку чем-то, что не дает искры и температуру.

Дин опустил крышку и довольно потер ладони.

— Ну что, в принципе можешь даже руками открывать — сразу не ошпарит. И главное — ты давай туши, не стесняйся!

Парочку качественных аврорских щитов Гарри на себя все-таки навесил. Но крышку откинул руками: надо же проверить, на что он подписывает Долохова. При открытии что-то хлопнуло и уже знакомо зафырчало, через секунду — полыхнуло средней степени горячим пламенем.

— Агуаменти! — выкрикнул Гарри, и вот тут началось самое интересное — от воды огонь заплясал только веселее.

— Заморозить попробуй! — весело посоветовал Дин из-за спины.

Еще несколько агуаменти только ухудшили ситуацию, пламя превратилось в настоящий огненный фонтан. Заморозка заставила его немного побледнеть, но и только, потом огонь разгорелся с прежней яростью. И с каждой секундой нарастал жар, от которого Гарри постепенно отступал к веселящимся однокурсникам.

— Круто? — радостно спросил Симус.

— Охренительно! — кивнул Гарри. — И оно теперь будет гореть опять до дырки в земле?

— Ну-у, в принципе если прямо очень мощно заморозить, то можно слегка уменьшить разрушения, — видно было, что такой задачи парни перед собой не ставили и сейчас откровенно недовольны вопросом. Гарри же сделал себе пометку уточнить, что будет располагаться под местом потенциального вскрытия сундука. Чтобы этот огненный ком никому на голову не упал.

— Офигенно, парни! — повторил он. — Так, что я забираю?

— Э, не, — пресек его Дин. — Чини снова, ща будешь сдавать экзамен по саперному делу.

А Симус подсунул в руки коряво написанный, но максимально подробный план, что из какой склянки и в какой последовательности сыпать. Сами склянки и выключатели уже тоже были аккуратно пронумерованы. Так что с задачей Гарри справился без проблем и снова полюбовался на неугасимый фонтан огня.

— Сойдет, — одобрил его старания Финниган и вручил уже аккуратно уложенный чемоданчик.

— С меня причитается, спасибо, парни! — Гарри пожал руки обоим.

— Сочтемся! Ты знаешь что? Я понимаю, секретность, но если как-нить расскажешь, где наше добро рвануло, мы с Финни порадуемся. Интересно же!

— Знаешь, при таком размахе, думаю, вам об этом «Пророк» напишет. Но серьезно: если хоть одно рыло узнает, что это ваших — и моих — рук дело, это будет провал на уровне Министерства Магии, сам Кинг может слететь с поста. Так что извините, сейчас я с вас еще одну клятву возьму, чтобы ни легилимент, ни зелье какое, ну, вы понимаете... Невыразимцы сочиняли! — Гарри почти не врал, их же с Малфоем уже, считай, пристроили в Отдел Тайн? Ну и вот!

— Значит, это для Долохова, да? — Дин кровожадно оскалился.

— Я вам ничего не говорил!

— Ой, какой ты суровый стал. Давай сюда уже клятву. Хорошо хоть память стирать не предлагаешь. Потому что мы хотим это помнить, правда, Финни?

Симус активно закивал, подтверждая его правоту.

Клятву зачитали по очереди, пофыркав над замороченностью текста. На прощанье чуть ли не хором попросили хорошенько рассмотреть грядущее огненное шоу и сохранить для них воспоминания. Потом Гарри собственноручно вусмерть заморозил те следы их экспериментов, которые еще не успели остыть сами, и только после этого аппарировал обратно в министерство.

Кингсли и Драко все еще заседали в кабинете первого, так что проникнуть к ним оказалось легко.

— Готово! — объявил Гарри, торжествующе потрясая чемоданчиком.

— Насколько надежно? — тут же уточнил Шеклболт. А Драко потянул носом и определил:

— Испытывали? Господин министр, а давайте воспоминания посмотрим?

Господин министр молча призвал думосбор.

— Однако, — констатировал он позже, когда воспоминания уже были просмотрены и прокомментированы Гарри. — Магловские технологии действительно вызывают оторопь.

— На это и будем рассчитывать, — подхватил Малфой. — Наверняка есть способ потушить эту штуку быстро, но, надеюсь, наш адресат, как и все вероятные зрители, просто растеряются на время, достаточное, чтобы пергаменты были уничтожены. Фонтан огня в ответ на агуаменти — отличный способ смутить кого угодно.

— Пожалуй. Думаю, в целом имеющийся план достаточно надежен, — Гарри показалось, что при этом Кинг как-то особенно выразительно взглянул на Драко, но тот никак не отреагировал, и Гарри решил, что всё-таки показалось. — И вы оба на сегодня можете быть свободны.

— Архив забираем? — Драко деловито кивнул на упорно прикидывающийся пустым угол.

— Да уж, пожалуйста. Сегодня я надеюсь переночевать дома, — это министр произнес почти мечтательно.

— Редуцио. Поттер, забирай и пошли. Доброй ночи, Кингсли. Поттер, нам в мэнор.

Гарри послушно подобрал уменьшенный короб и вслед за Драко кинул горсть летучего пороха в камин.

Джен, Сонгфик. Люциус, Нарцисса, Лýна.

Вбоквелл, который был бы отдельным мини, если бы не был так тесно связан с событиями основной истории. Так что пусть лежит здесь.

_________________________________________________________________

Ни слова о мозгошмыгах

Достаточно щелкнуть пальцами, и невидимый домовик мгновенно перенесет хозяина в нужную точку дома. Это быстро и практично, а не по годам изношенное тело слишком часто просит пощады. Люциус не склонен к самоистязанию и часто перемещается именно так. Особенно когда Малфой-мэнор пуст, и стук трости глухо разносится по безмолвным коридорам, назойливо отсчитывая утомительные, слишком короткие теперь шаги.

Но сегодня в его доме кипит жизнь. Люциус идет от малой столовой и почти до самого конца галереи слышит за спиной голоса сына и Поттера. Дверь едва заглушает их: молодые, сильные, каждое слово полно эмоций, легких и переменчивых. Люциус не вникает в смысл, он слушает голоса как музыку. И потом, поднимаясь по длинной пологой лестнице, все еще слышит отзвуки из столовой. А когда голоса мальчиков уже совершенно точно остались позади, он начинает слышать другую музыку — из салона этажом выше. Требуется несколько десятков шагов, чтобы за мелодией он различил голос жены. Нарцисса поет довольно редко, обычно в одиночестве или для него. Значит ли это, что гостья уже покинула поместье?

Люциус заканчивает подъем и сворачивает навстречу звукам рояля и голосу жены, направо, а не влево, к своим комнатам. Проход к музыкальному салону устлан коврами — именно для того, чтобы случайные шаги не мешали наслаждаться музыкой. Стук трости тоже тонет в глубоком ворсе. Люциус останавливается перед открытой дверью. Нет, Нарцисса не одна, и всё же она поёт.

Впрочем, уже не поёт, только перебирает клавиши, постепенно соскальзывая на импровизацию, в основе которой один из старобретонских мотивов, слишком странных для современного искушенного слушателя. Странных под стать сегодняшней гостье мэнора.

Лýна протягивает руку и тоже касается клавиш. Это выглядит как невежливая шалость, лишний звук врывается в тягучий старинный напев, но Нарцисса никак не показывает своего недовольства. Она продолжает играть, и даже чуть отводит локоть, словно предоставляя гостье возможность и дальше вмешиваться. Луна принимает это предложение. Еще несколько редких коротких аккордов кажутся Люциусу диссонансом, но потом он улавливает новый мотив. Теперь мелодия стала еще более странной, но аккорды Луны уже не режут слух, став ее частью, как всплески воды о камни — лишь часть мелодии огромной реки.

Люциус делает несколько шагов назад. Глупо хозяину дома стоять и подглядывать из-за двери, а импровизация в три руки — слишком деликатный процесс, чтобы являться и смущать играющих. Люциус проходит в соседнюю курительную комнату и опускается в одно из роскошных вольтеровских кресел. Он — хозяин этого дома, и ему не требуется даже концентрироваться на своем желании, чтобы ясно слышать все происходящее за стеной. Настолько он еще хозяин этого дома... Люциус прикрывает глаза и просто слушает музыку, которая звучит не для него.

А потом, несколько секунд или несколько минут спустя, Луна начинает петь. Впрочем, это не стоило бы называть пением, голос у нее совсем не развитый, и слова звучат всего лишь чуть напевным речитативом. Пожалуй, никогда еще музыкальный салон Малфой-мэнора не осквернялся таким неумелым вокалом. Никогда, кроме двух лет безвременья, которые Люциус предпочитает не воспринимать. Тогда любой, к кому Лорд благоволил, мог ввалиться в любую комнату, потыкать пальцем хоть в бесценный фарфор, хоть в чуткие клавиши, и бывало, что пьяный Яксли под звуки этого самого рояля бубнил свои убогие вирши, которые почитал романсами. Люциус смаргивает, прогоняя непрошеное воспоминание. Голос Луны, хоть и не оформленный должным образом, всё равно достаточно приятен, не стоит оскорблять его такими сравнениями.

Луна поет.

На замшелых прудах, где камыш и ряска,

Где от брошенной гальки круги по часу,

Где боярышник в платье, а сосны в рясах,

Не ходи у ручья, не бери грибов.

Там, где горькой настойкою воздух крепок,

Утром, серым и липким, как мокрый пепел,

Ты увидишь поляну, где ходят кэльпи.

Ты увидишь... Что станет тогда с тобой?

Люциус саркастически улыбается, пользуясь тем, что эта Скамандер не может его увидеть. Даже песни ее о зверях, вот же, право, одержимая. Странно, однако: мелодия ровно и гладко ложится под слова, что вдвойне удивительно для импровизации. Но предположить, будто Луна с Нарциссой уже репетировали именно эту песню, было бы еще более странно.

Не пытайся поймать на овес с уздечкой,

Не приманивай хлебом и теплой печью,

Оглянись беззаботно, шагай беспечно,

Не косись на веревку, не трогай плеть.

Кэльпи не подзываются свистом, криком,

Кэльпи ловят на их любопытства блики,

Есть пословица детская: «ты живи так,

Чтобы кэльпи пришли на тебя смотреть».

Кажется, подобную присказку Люциус действительно слышал. Кто-то в Хогвартсе цитировал ее применительно к Гриффиндору, безыскусно скаламбурив: «чтобы кэльпи пришли с тебя поржать». Юмор тоже в духе факультета Годрика, но тогда это казалось забавным.

И всё же любопытно, кто сложил эту странную балладу: сама ли Луна, кто-то из ее безумных родителей или предков? Изначальный мотив, взятый за основу Нарциссой, таких слов совершенно точно не подразумевал, совсем иной стиль. Эта странная девочка даже песни поет не как все.

Я не знаю, как надо жить: лучше? плоше?

Где-то бродит моя водяная лошадь,

Подбирает губами чужие крошки,

На чужих кóсит дикий янтарный взгляд.

Я не знаю, как надо: без ссор? без прений?

Дом построить? Родить? Бросить в землю семя?

Я слыхала, что кэльпи бегут сквозь время,

И меняют его, как они хотят.

Люциус снова не может сдержать усмешки. Юная Лавгуд — о да, конечно же, Скамандер! — определенно не изменяет себе. Даже о реально существующих животных у нее найдется странная идея, сводящая на нет любые попытки воспринимать ее слова всерьез. Интересно, как сами Скамандеры к этому относятся, ведь сумасбродные байки Луны способны подорвать репутацию серьезных магозоологов. Или на публике она как-то сдерживает свою фантазию?

Люциус одергивает себя. Любое слово адресовано кому-то, с разными людьми говорят на разных языках. Сейчас миссис Скамандер поет не для лорда Малфоя, так что не стоит оценивать на свой вкус. Нарцисса нашла бы способ прервать музицирование, если бы ей не нравилось то, что делает гостья. Пусть Луна поет как угодно и о чем угодно, если это угодно леди этого дома.

Люциус слушает, потому что хочет приобщиться к тому, что нравится его жене.

Кто-то слушает песни с высот балкона,

Кто-то видит, проснувшись, в окне дракона...

Так скачите, мои водяные кони,

По далеким годам, по иным мирам.

Там, где был ты — с невестой, с семьею, с другом,

Все исправишь — и время замкнется кругом,

Ты откроешь глаза, ты протянешь руку —

Кэльпи топчет минуты, подходит сам.

Безумие заразно, тоскливо думает Люциус. Девочка поет там, за стеной, и не может знать о своем неучтенном слушателе. И тем более она не может знать об исследованиях старшего Нотта, о содержимом проклятого архива и о раздумьях, что со вчерашнего дня отравляют мысли. Девочка, вечно глядящая будто сквозь и внутрь, видящая незримое и не видящая поводов бояться, даже когда...

Она просто поет, и ничего кроме.

А безобразно старый, почти обессилевший лорд слушает ее и сам додумывает смыслы, которых в ее песенке, конечно же, нет.

Ты садишься верхом — конь стоит недвижно.

Ты вздыхаешь: ты — жив, ты — дожи́л, ты — выжил!

Ну, давай же — раз прошлое стало ближе,

Бей копытами в хрупкий ноябрьский лед.

Над мэнором снежинкою тает вечер,

Серебром след копыт на земле отмечен,

С каждым шагом движенье быстрей и легче...

Кэльпи скачет вперед.

Не назад — вперед!

Мелодия резко обрывается на очередном неправильном аккорде сумасбродной Скамандер.

— Простите, — нервно говорит Нарцисса. — Я сбилась, так жаль...

— Но это не вы, — безмятежно отвечает Луна. — Это песня себя закончила. Конь унес его вперед, это главное.

— Кого? — очень тихо спрашивает Нарцисса. Луна молчит, а Люциус словно воочию видит ее мечтательную улыбку. Ну вот и он теперь видит незримое, воистину, это заразно!

Нарцисса снова начинает играть, на этот раз узнаваемое, что-то из своих юношеских сочинений. Люциус некоторое время еще слушает, потом поднимается, тяжело опираясь на трость, и неслышно уходит от музыкального салона. Музыка тает за спиной, но даже когда он закрывает тяжелую дверь своего кабинета и садится за рабочий стол, ему все еще мерещатся ее отголоски. Люциус улыбается, кладет перед собой пергамент, берет в руки перо. Прикрывает глаза, вспоминая единожды виденные строки, и начинает воспроизводить текст доноса из папки с ничего не значащим именем «Гвендидва Эттон». Вчера Люциус едва не выдал себя, сперва — когда увидел это имя в россыпи бездарного, по большей части, компромата на столе у министра. И второй раз — обнаружив, что могучий обливейт Кингсли всего на десяток минут не дотянулся до памяти об этой папке.

Но память — при нем, и он пишет, а потом сверяет записи при помощи думосбора, чтобы каждое слово было строго на своем месте, иначе лекало шифра может лечь неверно. Строки сходятся, по-новому пересобирая текст. Люциус кивает сам себе.

Тео Нотт, старый хитрец, тоже использовал имя тайной пассии, чтобы спрятать наследство в лордовом архиве. А у Теодора-младшего наверняка имеется своя часть ключа. Люциус еще подумает, что делать с доставшейся ему информацией. Возможно, просто подарит записи сыну старого друга, чтобы мальчику было чем выкупить родовой особняк, не уподобляясь долоховскому бастарду. Кингсли наверняка пойдет ему навстречу, ведь модифицированный Маховик Времени определенно стоит одного старого, ото всех закрытого дома. А мальчик уже зарекомендовал себя наилучшим образом, так что закрепить его лояльность очередной услугой совсем не лишне, Драко в будущем наверняка пригодится.

Да, пожалуй, использовать маховик для выкупа у Министерства родового особняка Ноттов будет наилучшим решением.

---

Примечания:

В этой части изуродован в угоду авторскому замыслу чарующий и совершенный текст Волколиса (Анастасии Шакировой).

Я оторвал от ее текста смысловую половину, в чем винюсь, но Лýна настаивала. С полной версией можно познакомиться тут: https://wolfox.livejournal.com/137119.html

А еще у Анастасии есть сообщество, где таких слов в ритм много-много

https://vk.com/onceuponatale

Едва появившись в каминном зале Малфой-мэнора, Гарри неаккуратно и демонстративно уронил всё, что держал в руках, чтобы эти самые руки сложить на груди. Обернувшийся на грохот Драко внимательно оглядел композицию, вздохнул и сменил направление движения от выхода из зала к ближайшему дивану. Уселся на него сам и приглашающе похлопал рукой рядом. И все это с выражением безусловного полнейшего понимания на лице, без намека на недовольство или сарказм. Гарри немедленно почувствовал стыд за нелепый демарш.

— Да пусть пока валяется, все равно я еще не знаю, где это все оставить на ночь, — сказал Малфой, когда Гарри уже прицелился быстренько собрать все брошенное обратно. — Иди сюда. Задолбался?

— Поттер — к министру, Поттер — от министра! — без огонька пробухтел Гарри ранее заготовленный текст, который теперь уже казался абсолютно дурацким. — Рад за вас с Кингом, что вы всё чудесно обсудили, пока я поджигал Запретный лес...

— Тебе правда так интересно про реверансы в сторону МКВ и континента?

— Фиг с ним, с континентом, но хотелось бы в общем виде понять, что происходит. Кингсли был недоволен, что я втянул Гермиону — лишние люди, мол, ни к чему, а сам при этом созывает наблюдателей из-за рубежа. Единственный, кто снизошел мне рассказать примерный сценарий на завтра — это Люциус, который, я так понимаю, сам в этом деле только сбоку. Я даже не понял, сам-то я должен быть завтра в Атриуме или нет.

— Что происходит — это отличный вопрос, — Драко потянул Гарри за руку, заставив всё-таки сесть рядом с собой. — Происходит у нас, Поттер, следующее. В ночь на вчера Долохов связался с Пьюси и как-то убедил его совершить подложное ограбление, как именно — мы не знаем. Пьюси, будучи чистокровным и не будучи на самом деле таким дураком, каким себя выставлял в Хоге, пошел на дело, густо обвешавшись семейными защитными артефактами. Совершив оговоренное, он вернулся домой и немедленно полез смотреть, что же такое ему досталось — в клятвах запрета на это не было, если помнишь. Но едва он сковырнул верхнюю обертку, у него взвыл амулет, предупреждающий об опасности. Тогда Пьюси прикинул расклад и решил, что Долохов хотел его подставить. Хорошо подумав еще раз, он связался со мной, как с главой Отдела правовой поддержки, попросил о встрече завтра в полдень в Атриуме, не уточняя никаких подробностей. Я успешно сложил два и два и сообщил о своих выводах Кингсли и тебе. А поскольку нянчить глупых маленьких слизней — моя должностная обязанность, то завтра я беру Пьюси под опеку и не даю никому его сожрать или выдавить из него что-то лишнее. Сам он, кстати, отправив мне письмо, заперся дома и большую часть времени проспал под зельями, чтобы случайно ничего не активировать в доставшемся ему ящике.

Параллельно, узнав о похищении века, к Шеклболту пришел Никитин и поведал о подозрениях русских насчет Пагубова и содержания архива. И договорился об официальном сотрудничестве, с чем мы сейчас и работаем.

Вот что происходит, Поттер. А сегодняшний вечер мы с тобой посвятим вытаскиванию и расфасовке по флаконам воспоминаний, противоречащих данной истории. О явлении Пьюси, о твоих шашнях с поджигателями, о вашем коллективном чтении у Кинга в кабинете. Завтра ты закладываешь мину в сундук и дочищаешь из головы этот факт тоже. От прямого допроса такой метод не поможет, а вот от поверхностной легилименции — да, и, главное, вынутые воспоминания не плавают в навязчивых мыслях и меньше шанс просто случайно ляпнуть лишнее. Кстати, расскажи-ка мне, дружище, вы с Кингом ведь приныкали себе копию архива, да? — Драко внимательно проследил за лицом Гарри и ухмыльнулся. — Ага. А давай, что ли, теперь я закачу скандал, что где-то что-то порешали без меня? Вот то-то же! Прибрали или нет — мне же меньше мороки, и забудь: я ни о чем не спрашивал!

Гарри виновато шмыгнул носом. Драко в ответ снисходительно потрепал его по волосам и продолжил:

— Завтра, в идеале, все заинтересованные стороны собираются в Атриуме, Долохов фиксирует исполнение данной Пьюси клятвы, и тут же выступает русский консул с официальным обвинением. И мы разводим публику на вскрытие сундука и изучение его содержимого — вообще, это роль Никитина и Кингсли, но если что — я выступлю их дублером. Я же представляю интересы Пьюси, а ему что-то угрожало от этого сундука — надо разобраться. А дальше мы все очень-очень верим, что ни ты, ни твои грифферы ничего не напортачили.

— Ох, надеюсь... — Гарри проникся масштабностью замысла, и на него внезапно навалилось бремя ответственности за судьбу всего предприятия.

Драко успокаивающе похлопал его по колену.

— Не напрягайся так, всегда есть план «Б». А воспоминание об этом разговоре тоже не забудь слить в баночку. Да, сам ты, естественно, тоже везде присутствуешь, иначе общественность просто не поймет. Так что если я удовлетворил твое любопытство — то пошли куда-нибудь пристроим это сверхсекретное добро, а потом займемся воспоминаниями.

Короб с бумагами и чемодан с поджигательскими штуками они в итоге просто сложили в мэнорской спальне Драко, снова накинув на них чары отвлечения внимания, да и то скорее просто для порядка. Чужие в мэнор не попадут, а если полюбопытствует Люциус — его в родовом поместье вряд ли остановит что-то, кроме Гарри лично. В соседствующей со спальней гостиной потом и занялись воспоминаниями. Извлеченные из головы, они не исчезали, как при обливейте, но заметно тускнели, и сакраментальное «не думать о белой обезьяне» становилось очень даже простым и достижимым. За этим неспешным и довольно нудным процессом незаметно прошел вечер. Спать остались рядом с документами — тоже на всякий случай. И заснул Гарри на удивление быстро, в чем наутро слегка заподозрил Малфоя, но не настолько, чтобы устраивать разборки накануне серьезных событий.

А с утра — с довольно раннего утра, даже по меркам Гарри — Малфой развил бурную деятельность. Обменялся совами с министром, получил подтверждение, что за ночь ничего неожиданного не произошло и планы не изменились. Отправил Гарри закладывать зажигательную смесь, а сам убежал пообщаться с отцом. Потом примчался снова и нервно спросил, можно ли уже заряженный сундук уменьшать и левитировать. Гарри подтвердил, что можно, об этом-то он своих пироманьяков спросить сообразил, за что заработал одобрительное фырчание Малфоя. Сундук уменьшили, более-менее восстановили на нем изначальный кокон из ткани и веревки, и Драко велел тащить его куда-то в неубранную часть подземелий, потом проинструктировал Гарри его охранять, но при этом не показываться на глаза, а сам убежал будить Пьюси. Появился снова только через полчаса, в компании Лео. Сам остался у самого выхода, а Лео отправил вперед с указанием ободрать обвязку, увеличить сундук и протянуть руку к крышке. На шее у Пьюси немедленно задребезжал какой-то медальон, Драко удовлетворенно щелкнул пальцами и сразу же увел парня обратно наверх, по дороге что-то яростно ему объясняя. Прибежал снова уже один, велел обратно уменьшать сундук и нести в каминную. Там усадил на диван, снабдил новой порцией флаконов и велел извлекать из головы всё сегодняшнее утро. Рассовал наполненную стеклотару по карманам и наконец-то выдохнул.

— Всё, дальше я сам. Пьюси с этой штукой придет камином из своего дома прямо в Атриум, я прослежу, чтобы на этом этапе ничего не стряслось. А ты давай дуй уже в министерство, потрись там, проверь, что всё в порядке. Полчаса до начала представления.

— Поттер — туда, Поттер — сюда... — изобразил Гарри своё вчерашнее бурчание. Драко фыркнул, потом быстро прижался лбом ко лбу и отступил, указывая на камин.

— Поттер — туда!

— Малфой — нафиг! — радостно откликнулся Гарри и удрал в зеленое пламя, не дожидаясь ответа.

Выйдя в Атриуме, он медленно побрел в сторону лифтов, все еще прокручивая в голове сегодняшнюю беготню Драко. Понятно, что тот готовил Пьюси на случай вопросов под клятву или с веритасерумом. Хотя фиг он им подпишет согласие. Это Мнишек такой простой... И тут Гарри замер на полушаге.

Мнишек ходил с Долоховым в банк и будет свидетельствовать под сывороткой! Нельзя допустить вопроса о том, видел ли он, как Долохов собирал документы в сундук, иначе будет очевидно, что зажигательную мину заложили уже после кражи! Хотя есть шанс, что в сейф их с Бортним Долохов не пустил... Гарри почти бегом рванул к авроратскому пансиону.

Когда он — на этот раз без стука — распахнул дверь в номер Мнишека, на него уставились две пары глаз. Гермиона сидела за столом, разложив на нем не менее десятка листов с записями, а сам Пабло тосковал, притулившись в углу дивана.

— Мистер Поттер! — возликовал он.

— Что-то случилось? — спросила Гермиона куда менее радостно, всем видом показывая, что отвлекать ее от подготовки в день адвокатского дебюта — очень плохая идея.

— Привет! Я на минутку буквально! Господин Мнишек, вы лично входили в сейф Долохова?

— Я? Нет, я не...

— Отлично! — Гарри перевел дух.

— Джейкоб велел нам с Дэниелом ждать в коридоре. Там даже присесть негде, представляете? Пока он там паковался, у меня просто ноги затекли стоять! — ободренный такой реакцией, Мнишек решил порадовать кумира максимумом подробностей.

— Что, так долго паковался? — спросил Гарри, просто чтобы не разочаровывать ценного свидетеля.

— Полчаса, не меньше получаса! Я раз двадцать успел сходить до этого их водопада и обратно! Он оправдывался тем, что документы были расставлены по порядку, и этот порядок он старался сохранить, но сколько же...

— Стоп! — Гарри почувствовал, как волоски на загривке встают дыбом. — Сейф был на самом верхнем уровне?

— Да, коридор сразу за водопадом, я же говорю...

— Вы дошли до сейфа, Долохов вошел туда один?

— Да.

— И застрял там, сказав потом, что укладывал документы по порядку?

— Да, всё так.

— И когда он вышел, вы сразу же отправились на выход, где мы с Малфоем вас встретили.

— Да. Вас это шокировало? Это что-то значит?

— Все-в-порядке-не-волнуйтесь-удачи-Герм! — скороговоркой выпалил Гарри, отступая в сторону двери. За дверью развернулся и побежал уже безо всяких «почти».

Мисс Аманда грудью преградила ему путь в кабинет Шеклболта, и Гарри сообразил, что врываться к министру, принимающему высокопоставленных зарубежных гостей — не самая лучшая идея. Так что он спешно нацарапал несколько слов на официальном бланке и пригрозил секретарше упасть перед ней на колени и не вставать, пока она не передаст его послание Министру. Поскольку за сценой в приемной следили довольно-таки многочисленные посетители, мисс Аманда предпочла сдаться.

Не прошло и минуты, как Кингсли вылетел из кабинета с крайне раздраженным видом. Подхватил Гарри под локоть, а свободной рукой накинул купол тишины. Ровный деловой тон совершенно не сочетался с выражением лица:

— Что случилось?

— Долохов был в сейфе не менее пятнадцати минут! Один, Мнишека и Бортнего оставил за дверью. И потом сказал им, что аккуратно паковал бумаги, а вы видели — они навалены в ящик как попало!

— И что ты думаешь? — Кингсли еще ничего не понял, но уже заразился его тревогой.

— Более чем достаточно времени, чтобы призвать нужную папку и вдумчиво прочитать всё от корки до корки. Думосбор у Пагубова наверняка найдется.

— Мордред и Моргана!

— Его нельзя отпускать!

— Совершенно верно. — Кингсли уже взял себя в руки. — Значит, надо любой ценой довести дело до полноценного обвинения и обливейта по решению суда... Не помню таких прецедентов, но придется создать. Ты молодец, что сообразил!

— Раньше бы...

— Как есть, с тем и работаем. Всё, мне нужно возвращаться к господам консулам. Далеко не уходи, я хочу, чтобы ты был в Атриуме, когда всё начнется.

Все это Кингсли так и выдал с самой недовольной миной, после чего резко развернулся и ушел в кабинет. А Гарри обессилено свалился на ближайший стул, игнорируя заинтересованные взгляды и шепотки. Ему надо было перевести дух и осмыслить дальнейший план.

С одной стороны, действия Долохова идеально совпадают с их сценарием, и Мнишек под сывороткой правды скажет все правильно. Но с другой стороны — действия Долохова вряд ли тянут на Азкабан, а выпускать его из страны, да даже просто из здания Министерства с теми знаниями, которые у него, вероятно, есть — просто нельзя. Нужен, как там сказал Драко, план «Б», если с официальным обвинением не заладится. Вариант заавадить — какой-то слишком пожирательский, даже если проигнорировать последующие проблемы для самого исполнителя. Обливейт на глазах у всех? Мощный, чтобы два дня захватило? Эх, Ронову бы сломанную палочку сюда. Впрочем, Гарри быстро решил, что его дурной силы на такой обливейт вполне должно хватить, и от осознания этого факта сразу стало как-то легче на сердце.

А едва он успел отдышаться и придумать этот гениальный план, как двери кабинета распахнулись, и оттуда чинной вереницей вышли сам Министр, Долохов, русский и французский консулы, Фальк и еще несколько незнакомых волшебников самого официального вида. Вся процессия не спеша отправилась к лифтам, и Гарри, как и многие другие из ожидавших в приемной, пристроился у нее в кильватере. Темпус показывал без десяти полдень.

То действо, что должно было начаться буквально с минуты на минуту, слишком часто называли спектаклем и прочими подобными словами, и сейчас Гарри именно так и воспринимал происходящее. Вот основная масса зрителей: из каминов сочится почти непрерывный ручеек волшебников, не такие толпы, как в начале рабочего дня, конечно, но все же довольно многолюдный. Громко разговаривают и пересмеиваются — мало кто верит в добровольную явку грабителя. А кто поумнее — оценили факт присутствия Министра и уже не так уверены, что пришли на комедию.

Вот ложа для почетных гостей, расположившаяся у фонтана: двое сурового вида волшебников с металлическими бляхами МКВ на груди, французский консул мсье Гамберли, и рядом с ним какая-то молодая ведьмочка с папкой для бумаг, за ним — пара волшебников в темной форме виз-жандармерии. Мадам Марине с одним на этот раз спутником, Рита — куда же без нее — Скиттер, еще несколько человек с перьями наизготовку. И Долохов. И, судя по всему, адвокат Долохова, настороженно-хмурый мужчина в темно-бордовой строгой мантии. Всё время, пока длилось ожидание «раскаявшегося хулигана», этот волшебник стоял вполоборота к Долохову и что-то ему говорил, почти не разжимая губ.

Актеры почему-то частично смешались со зрителями, впрочем, Гарри слыхал, что такие спектакли считаются особо новаторскими. Кингсли, Никитин, Фальк, только что подошедший Драко, и он сам — Гарри Поттер — даже не солирует сегодня, что удивительно. Солист подойдет в последний момент и главный элемент реквизита принесет с собой.

Ну и «работники сцены» — авроры. Оперативники, одетые в штатское, затерялись среди зрителей, вон Рон, кстати, маячит. Несколько боевиков ненавязчиво опекают ложу и актерский состав, а большая часть Отдела силовых операций ждет в одном из простенков между каминами, укрытая чарами отвлечения внимания — на всякий случай.

— Через минуту должен пойти, — Драко вдруг оказался за правым плечом, хотя только что Гарри видел его переговаривающимся с МКВ-шниками. — Сделай лицо попроще.

Гарри огляделся и понял, что негромкий разговор привлечет меньше внимания, чем купол тишины. Пришлось рискнуть.

— Помнишь, сколько мы ждали их в банке? Сейф был на самом верхнем уровне, и ОН входил туда один. Остальные ждали, долго. ОН мог успеть прочитать.

— Кингу сказал? — Драко не дрогнул ни единым мускулом, продолжая выжидательно глядеть в сторону каминов.

— Да. Он постарается продавить полноценное обвинение...

И тут из камина вышел Пьюси с коробкой под мышкой. Вышел, как один из запоздавших зрителей, и мало кто обратил на него внимание. Гарри понадеялся, что сумел удержать лицо. Вот Долохов не справился — сразу видно, что знал, кого ждет. Кингсли скользнул цепким взглядом, но не прервал диалога с Никитиным. Драко Гарри не видел, но в его актерских способностях не сомневался. А остальные так и продолжали разговаривать и глазеть по сторонам, пока Лео не встал в паре ярдов перед Долоховым и не взмахнул палочкой. Ближайший аврор тут же накрыл его обратным щитом, но Пьюси всего лишь снял с короба чары уменьшения.

— Вот, — сказал он, глядя на Долохова с неприкрытой злобой. — Забирай. Надеюсь, подавишься!

Собравшиеся пришли в движение, кое-кто из авроров и оба виз-жандарма подались вперед, но самым первым рядом с Пьюси нарисовался Малфой. Он ослепительно улыбнулся ближайшему жандарму.

— Драко Малфой, отдел Юридической помощи наследникам конфискованного и отчужденного имущества. В данный момент представляю интересы мистера Пьюси. Насколько я помню, согласно официальному заявлению британского Министерства Магии, мистер Пьюси не может быть задержан, обвинен или как-либо поражен в правах за совершенное им правонарушение.

В рядах зрителей раздался ропот, частью недовольный, частью одобрительный.

— Никаких обвинений мистеру — Пьюси, вы сказали? — предъявлено не будет, — веско вступил Шеклболт. — Однако разобраться в произошедшем лично я считаю необходимым. Мистер Пьюси, настоятельно прошу вас оказать содействие следствию.

Лео дернулся, но Малфой немедленно забормотал что-то ему в ухо, и через несколько секунд Пьюси нехотя кивнул. Долохов насмешливо вскинул бровь, но в его глазах Гарри заметил тревожный блеск. Что ж, Долохов полагал себя сценаристом, а побудет... статистом он пусть побудет, вот что!

— Господин Долохов, вас мы тоже настоятельно просим оказать помощь следствию, — Фальк словно подхватил мысль Гарри.

— Прошу отметить, — Долохов картинно обернулся к журналистам, — что я «гощу» в этом здании ровно с утра похищения, то есть уже два дня. Не будучи подозреваемым ни в чем. У вас все еще остались вопросы, уважаемый Главный Аврор?

— У вас есть жалобы на действия британского Аврората? — тут же оживилась Скиттер, прорываясь к Долохову вплотную. Зрители увидели привычный уже кровожадный азарт акулы пера, а вот Гарри — и наверняка остальные актеры тоже — что Ритина реплика позволила Фальку проигнорировать выпад Долохова. А Кингсли имел полное право оборвать зарвавшуюся журналистку, тем самым не дав высказаться уже Долохову.

— Никакие вопросы по данному делу не будут обсуждаться прямо посреди Атриума. Прошу за мной, господа.

Все задвигались, авроры принялись вежливо оттеснять зевак к каминам, а основные участники действа организованной толпой потянулись в двустворчатые двери, распахнувшиеся по мановению руки министра. Однако Долохов замешкался, глядя на короб, по-прежнему стоящий между ним и Пьюси.

— Вам помочь с транспортировкой вашего имущества? — вежливо предложил Малфой.

— Строго говоря, это ведь сейчас не мое имущество, а улики? — ядовито ухмыльнулся Долохов, и снова не утерпел — бросил издевательский взгляд на Пьюси. Тот в ответ отчетливо скрипнул зубами.

— Как скажете, — снисходительно кивнул Малфой и, подхватив короб левиосой, отправился вслед за Министром. И Долохов, и Пьюси тут же двинулись за ним, как утята за мамой-уткой. Гарри, усмехаясь про себя, последовал за ними. Замкнули процессию несколько авроров, среди которых оказался и Рон. Однако перекинуться с другом парой слов Гарри уже никак не успевал.

Гостеприимно распахнутые двери вели прямо в парадный конференц-зал министерства. Сейчас большая часть помещения пустовала, а ближе к дверям были амфитеатром расставлены простые конторские стулья. Мол, никакого президиума и судейской трибуны, господа, все мы собрались здесь просто обсудить ситуацию.

— Мсье Долохов временно отказывается от своих имущественных прав на данный предмет! — радостно возвестил Малфой, приземляя короб в центр свободного полукруга. — Полагаю, это дает нам право ознакомиться с содержи...

— Я не отказывался! — не успевший сесть Долохов резко вскочил и в два шага оказался рядом с Драко и сундуком.

— О! Кажется, мы все неправильно вас поняли, — широко улыбнулся ему Малфой. — Мистер Поттер, мистер Пьюси, вы ведь тоже это слышали?

— Я согласился способствовать следствию, не более. Ваш энтузиазм в отношении моего имущества выглядит довольно странно, мистер э... Майфлой, да? — не остался в долгу Долохов.

— Итак, пункт первый, — вклинился в обмен любезностями Фальк. — Мистер Долохов, вы признаете, что мистер Пьюси в обозначенный вами срок вернул вам ваше имущество, и, соответственно, не подлежит преследованию по факту его хищения, как это и было заявлено ранее?

Гарри едва не зааплодировал, и, похоже, не он один. Всё, за Лео можно было не волноваться! Долохов недовольно зыркнул на Главного Аврора, но отрицать очевидное после своей же предыдущей заявки уже не смог.

— Да, признаю.

— Не желаете ли вы проверить содержимое короба? — намекнул Никитин.

— Не считаю это целесообразным, — холодно отозвался Долохов. — На содержимое наложены чары, которые бы сигнализировали о нарушении его целостности.

— Когда вы успели их наложить? — немедленно заинтересовался Фальк.

— В банке. Я подозревал, что могу подвергнуться нападению.

— Очень предусмотрительно. Мистер Даблби, приступайте, — один из оставшихся по эту сторону дверей авроров подошел к коробу и достал палочку. — Господа, позвольте представить: мистер Даблби, Отдел ликвидации проклятий, специалист по распознаванию чар.

— Нет здесь никаких чар, — басовито сообщил означенный мистер, пару раз проведя палочкой. И задумчиво добавил. — Сэры. Уважаемые.

— Кто-нибудь желает лично проверить? — Фальк обернулся к «зрительному залу».

— Я могу узнать, что здесь происходит? — в голосе Долохова звякнул острый металл.

— Можете, — тон в тон таким же металлом ответил, поднимаясь, Никитин. — Сыскное управление Магической России обвиняет вас в попытке провоза на территорию Российской Федерации и передачи преступнику Пагубову руководства по созданию темных филактерий, известных также как хоркруксы или крестражи. Британский Аврорат действует по нашему запросу.

— Ух ты! — Долохов отлично сохранил лицо. — Это я пока тут два дня сидел, совершил попытку провоза?

— Со своей стороны я предпочел не выдвигать пока официального обвинения, — взял слово Шеклболт. — Однако если кто-либо из присутствующих заинтересованных лиц будет настаивать, — он достал из складок мантии лист исписанного пергамента, — приказ готов, и утвердить его я могу хоть сейчас. Со всеми сопутствующими репутационными и административными последствиями. Но возможно, проще будет сперва разобраться на доследственном уровне. Господин Долохов, вы готовы засвидетельствовать, что в данном вместилище, — Кингсли указал на короб, — не содержится сведений о создании темных филактерий?

— Засвидетельствовать я готов, но у меня непереносимость веритасерума, — Долохов насмешливо развел руками. — Мой адвокат, мсье Бариже, весьма прозорливо рекомендовал мне зафиксировать этот факт в Парижском госпитале Санлуазо. Желаете ознакомиться с заключением колдомедиков?

— Итак, вы утверждаете, что подобных сведений в вашем коробе нет, — ровно переспросил Фальк.

— Утверждаю.

Фальк снова развернулся к аудитории.

— Господа, я предлагаю использовать заклятье поиска подобия, которое применяют в архиве для подбора бумаг по заданному слову. Прошу максимально незаинтересованных участников нашего собрания написать на любой понравившейся поверхности слова: «филактерия», «крестраж»...

— Протестую! — вот теперь Долохов себя выдал однозначно. — Здесь находится личный архив отца, и в переписке он мог упоминать эти ваши «крестражи».

— Что само по себе симптоматично, — не сдержался Драко.

— Давайте проверим формулировки «для создания крестража»... — начал Никитин, но тут поднял руку один из наблюдателей МКВ.

— Я считаю, что самого факта упоминания темнейших филактерий будет достаточно для официального изъятия всего архива и изучения его на предмет запретных знаний.

— Что ж, я вижу, тут уже всё решили, — прошипел Долохов. — Полагаю, я могу быть свободным? Не хотелось бы смотреть, как будет разграбляться личная переписка моих родителей!

— Будь я вашим адвокатом, я бы настаивал на вашем присутствии при досмотре, — елейным тоном вставил Малфой.

Видимо, собственно адвокат именно это сейчас яростно нашептывал Долохову на ухо. Но тот оделил обоих одинаково свирепыми взглядами.

— Не хочу быть участником этого балагана!

Он резко развернулся к двери, однако авроры заступили ему дорогу.

— Господин Долохов, если в вашем имуществе будет обнаружена запрещенная информация, вы никак не можете быть свободны, — крайне мягко сообщил Фальк.

— Мое имущество два дня было в руках у этого!.. — Долохов яростно ткнул пальцем в ушедшего на задний план Пьюси. — Откуда я знаю, что он мог туда насовать?

— Резонно, — кивнул Фальк. — Мистер Пьюси, а у вас нет непереносимости веритасерума?

— Нет, — хмуро буркнул тот.

— Мой клиент согласен на опрос под веритасерумом только при условии заранее согласованного списка вопросов! — немедленно включился Малфой.

— Отлично. Мистер Пьюси, вы готовы под воздействием сыворотки правды утверждать, что ничего не подкладывали в вещи господина Долохова?

— Готов утверждать, что ничего не подкладывал и даже крышку не открывал! — эмоционально выкрикнул тот.

— Удивительно, — довольно протянул Долохов. — Уменьшенный короб, как я помню, был упакован в ткань. Вы ее решили снять, видимо, просто для лучшей вентиляции?

Пьюси глянул на Драко, тот строго кивнул и зримо для всех проартикулировал: «только честность!» Пьюси вздохнул и забубнил, глядя в пол:

— Я хотел посмотреть, что там. Снял ткань. А когда хотел поднять крышку — охранный артефакт подал сигнал опасности.

— Очень любопытно, — сказали Фальк и Никитин хором. — Господин Долохов, можете прокомментировать?

— Врет. Или артефакт неисправен, — Долохов уже растерял запал и выглядел просто раздосадованным пустыми хлопотами. — Вы же сами проверяли и никаких чар не нашли.

— Хотя вы утверждали, что накладывали их, — немедленно ввернул Фальк.

Один из МКВ-шников покинул свое место и тоже подошел к сундуку. Несколько минут водил над ним палочкой и вынес вердикт:

— Только остаточные следы. Активных чар нет.

— Господа, — наконец заговорил в полный голос адвокат Долохова, видимо, утративший надежду добиться от своего клиента адекватного поведения. — Совершенно очевидно, что мой клиент не может нести ответственность за то, что сейчас содержится в сундуке. Этот предмет действительно два дня находился неизвестно где. Однако я считаю, что досмотр должен проводиться только в присутствии моего клиента...

— Или моего представителя мсье Бариже, — оборвал его Долохов. — Извините, мне правда не хотелось бы присутствовать при перетряхивании нижнего белья моих родителей. И я правда хотел бы вернуться в нормальную гостиницу, торчать в этом гостеприимном заведении мне уже осточертело.

— Могу предложить вам только вернуться в ваш номер нашего пансиона, — отрезал Фальк. — До окончания досмотра вы задержаны.

— Ну так действуйте уже, и покончим с этим! Да, я хочу уйти! — Долохов драматично вскинул подбородок. — Господа журналисты, я понимаю, что сейчас здесь будет сладкое зрелище, однако, может быть, кто-то захочет пройти со мной и зафиксировать мое заявление для прессы?

В задних рядах резко зашушукались, после чего молоденькая ведьма, пришедшая вместе с более старшим коллегой, быстренько выбралась со своего места.

— Отлично, благодарю вас, мисс! — Долохов горько усмехнулся. — Меня отконвоируют, я полагаю?

— Мюррей, проводите мистера Долохова в его номер, — кивнул Фальк.

Долохов удалился в сопровождении журналистки и одного из авроров. МКВ-шник задумчиво обвел взглядом оставшееся собрание и еще раз просканировал чарами сундук.

— Позволите, я? — подал голос Малфой. — Я консультирую по родовым проклятьям, возможно, там что-то специфическое.

МКВ-шник кивнул, и Драко тоже тщательно обследовал сундук.

— Не вижу никаких признаков проклятий, — наконец вынес он и свой вердикт.

— Открывайте уже, — раздраженно поторопил французский консул. И представитель Международной Конфедерации Волшебников решительно поднял крышку.

Ну что ж, Дин и Симус не подвели. Дальше все было ровно по сценарию: крики, агуаменти, столб огня, финиты, замораживающие, нарастающий жар, наложенное на область горения сдерживающее заклинание для адского пламени, множественные попытки все-таки определить, что же за чары дают такое жаркое, но послушное пламя. На то, чтобы впадина в каменном полу наконец-то перестала источать жар, потребовалось около двадцати минут и масса коллективных замораживающих. Драко в сторонке оказывал первую помощь тем, кто сунулся к огню слишком близко.

— Долохова разоружить, обыскать, перевести в камеру! — вспомнил, наконец, Фальк, и наименее закопченный аврор полетел исполнять приказ. Возражений не нашлось ни у кого, даже у мсье Бариже — слишком уж отчетливо Долохов старался покинуть место будущего пожара.

— Возможно, он полагал, что гореть будет сильнее? — ненавязчиво предположил Малфой. — Хотя, даже если бы нас всех спалило, вряд ли бы его отпустили...

Идея возможности «всех спалило» оказалась новой для некоторых участников пожаротушения. Кто-то из журналистов панически охнул.

— Какое дерзкое покушение! — восторженно пропела Рита, ее перо уже строчило в блокноте с поистине волшебной скоростью.

Еще несколько минут все переводили дух и приводили в порядок себя и коллег, а помещение постепенно наполнялось взволнованными служащими Министерства, в буквальном смысле стянувшимися на запах паленого. Среди них был почти не заметен вернувшийся аврор, что-то негромко доложивший Фальку.

— Выходы перекрыть! — рявкнул тот, привлекая всеобщее внимание.

— Уже, — бесстрастно сообщил аврор.

— Фальк? — вопросительно окликнул Шеклболт, и Главный Аврор зло отчитался во всеуслышание:

— В отведенном помещении Долохова нет. Ведем поиск.

Схема побега была простой как «акцио». Аврор проводил Долохова и вызвавшуюся пойти с ним журналистку до «отведенного помещения» и отбыл далее нести службу. Буквально через минуту девушка покинула комнату, спокойно прошла мимо поста дежурного и ушла в сторону Атриума. А через двадцать минут отправленный арестовывать Долохова аврор нашел в его комнате эту же самую девушку — оглушенную и раздетую до белья. Ее палочка тоже исчезла, и, как выяснилось чуть позже, была благополучно предъявлена на выходе из Министерства.

Фальк поднял на уши весь личный состав, разослал наблюдателей чуть ли не к каждому общественному камину в Лондоне и окрестностях, подключил транспортный отдел к отслеживанию всех перемещений и аппараций, но ясно было, что эти меры отчаянно запоздали. У Долохова была фора как минимум в четверть часа — бесконечно много времени для волшебника, собирающегося скрыться от преследователей. Но не достаточно для того, чтобы спокойно покинуть страну, если не имеешь заранее подготовленного портключа. Оставалось надеяться, что такового у Долохова все-таки нет.

Его номер в авроратском пансионе, разумеется, обыскали, но не нашли ничего, кроме верхней мантии. И что хуже всего — как бы ни спешил беглец, но наложить площадное экскуро тоталус у него времени хватило. Так что помещение аврорам досталось слегка влажным и стерильно чистым, отсекая возможность использования поисковых зелий.

Пока Аврорат занимался ловлей Долохова, Министр магии с зарубежными партнерами продолжили разбирательство по делу о его наследстве. Никитин развернуто изложил ситуацию с Пагубовым и притязаниями Джейкоба Долохова на родовые владения в России. Гарри выдержал допрос об обстоятельствах похищения архива и о своих контактах с Мнишеком. Потом вызвали самого Мнишека, и в дело вступила Гермиона, при неожиданной поддержке Драко. Малфой заранее боролся за права свидетелей по вполне очевидной причине: Пьюси тоже никто домой не отпустил, а его категорический отказ отвечать под веритасерум о мотивах, толкнувших его на нелепую кражу и еще более нелепое возвращение украденного, вызвал у следствия вполне понятные подозрения. Теперь Малфой пытался из редких реплик Пьюси и показаний Мнишека собрать базу для «интуитивной догадки» о сговоре Долохова с Пьюси и клятве о неразглашении, связывающей последнего.

Сам же Гарри задвинулся в дальний угол и тихо молился, чтобы его не выперли за дверь. Участвовать в беготне авроров он уже пытался, но был замечен Фальком и получил откровенно фиктивное задание охранять Кингсли. «Потому что неизвестно, когда и куда вас в очередной раз дернет, а мне нужны люди, гарантированно выполняющие поставленную задачу». Фальк был прав, но всё равно было обидно.

Впрочем, как выяснилось, стратегическая засада в дальнем углу имела свои плюсы. Когда Гарри ухватил за руку кто-то мелкий и невидимый, он едва не заорал и довольно сильно дернулся, но благодаря выбранной позиции этого никто не заметил.

— Хозяин Люциус велел передать вам это, — на грани слышимости пропищал невидимый домовик и впихнул в руку Гарри маленький стеклянный цилиндрик. — Хозяин Люциус велел сказать: «Это волосы Долохова, только очень вас прошу: сперва обдумайте, где и как вы их раздобыли».

— Спасибо! А отку... — шепнул Гарри в ответ, но ощущение чужого присутствия рядом уже исчезло. Гарри быстро глянул на полученный сюрприз: стандартная лабораторная колба на унцию и в ней штук пять коротких волосков. Самый драгоценный мелкий мусор на всем острове! Быстренько убрав колбочку во внутренний карман мантии, Гарри, игнорируя вопросительные взгляды Драко и Гермионы, спешно покинул комнату. В Атриуме вовсю копошились авроры, так что он свернул к кабинету министра. Коридор перед приемной, на счастье, был пуст. Гарри честно проговорил:

— Акцио волосы Джейкоба Долохова, — и тут же сжал в руке флакон с запрошенным. Всё, алиби организовано. Он бегом рванул искать Фалька или Лонгюссона. Главу следователей нашел первым и с налета выпалил:

— Зелье для поиска по волосу есть готовое, не узнавали?

— Зелье-то есть...

— Вот! — Гарри победно предъявил колбу.

— Точно его?

— На «Акцио волосы Джейкоба Долохова» призвал.

Лонгюссон подхватил его под локоть и поволок в кабинет к Фальку, где в данный момент был развернут оперативный штаб. Задавать Герою лишние вопросы никто не рвался, и так понятно, что тот совершил очередное чудо на ровном месте и опять толком не объяснит, как именно. Куда больше всех собравшихся интересовала капля, неспешно формирующаяся в районе Па-де-Кале, причем скорее на воде, чем на суше.

— Уходит!

— Аппарационные координаты ближайшей точки на берегу, быстро. Поттер, не сме...

Вообще-то Гарри умел плавать. Даже в феврале, а сейчас всего-то ноябрь! Но о мелких нюансах того своего плавания он вспомнил, только ухнув с головой в ледяную соленую воду, которая еще и яростно бурлила, словно ее взбивали венчиком для омлета. Да и звук был сродни магловскому миксеру... Он заколотил руками и кое-как вынырнул на поверхность.

Вода и правда активно колыхалась, вспененная навесным лодочным мотором. Но, видимо, именно благодаря гулу мотора Долохов не заметил феерического появления преследователя. Гарри увидел только его спину и руку, лежавшую на борту небольшой и совсем примитивной магловской лодки. Но увы, даже такая жалкая лодка плыла куда быстрее, чем некий Национальный Герой, который, честно говоря, вообще никуда не плыл, а просто изо всех сил держался на поверхности, то и дело глотая вместе с воздухом мелкие соленые брызги.

К счастью, самообладания Гарри не потерял и, быстро оценив ситуацию, вдохнул поглубже и спокойно ушел под воду. Не тратя силы на барахтанье, было куда проще разобраться в складках вольно дрейфующей мантии и добыть волшебную палочку. Невербальное заклинание головного пузыря удалось с первого раза, за что Гарри был крайне признателен своей знаменитой удаче и Мерлину лично. И теперь ему было достаточно едва приподняться над водой, чтобы только видеть беглеца. Правда, целиться в изрядно уже удалившуюся спину, болтаясь при этом на довольно ощутимых волнах, было не самой простой задачей, но тут уж Гарри был в своей стихии. Не в смысле — в воде, а в смысле использования боевых заклинаний в неблагоприятных условиях. Первый же ступефай достиг цели, и Долохов клюнул носом вперед, зацепив руль, от чего лодка начала довольно резкий разворот. Вторым заклинанием стало «акцио, лодочный мотор», и навесной механизм просто выдрало из креплений. Гарри выкрикнул финиту раньше, чем этот кусок железа прилетел к нему, и лишившийся магической поддержки мотор благополучно ушел на дно. Четвертым заклинанием было «акцио, лодка», и вскоре Гарри с облегчением повис локтями на борту. Дальше влезать не рискнул — лодка и так подозрительно накренилась, а топить парализованного Долохова, ровно как и заниматься его спасением без дополнительных плавсредств Гарри категорически не хотелось. Так что он просто остался болтаться за бортом, благо теперь, с опорой, колдовать стало уже совсем несложно, и согревающие чары, пусть и быстро развеивающиеся в холодной воде, здорово улучшили его самочувствие. А отдышавшись хорошенько, Гарри успешно вызвал патронуса и с докладом «Долохов задержан, жду двоих на метлах» и своими координатами отправил его Фальку. Подумав еще чуть-чуть, к ступефаю на Долохове добавил экспеллиармус и инкарцеро — на всякий случай. Поудобнее устроил локти на борту и принялся ждать.

К чести коллег, появились они быстро. Помогли Гарри подняться в лодку и, зацепив ее заклинанием, на приличной скорости потянули к британскому берегу. Гарри высушился, отогрелся и приступил к обыску задержанного — мало ли какой у него еще сюрприз в карманах? И действительно нашел там впечатляющий запас амулетов и зелий. К счастью, ничего из найденного не могло решить задачу мгновенного перемещения через пролив, а то ловили бы авроры Долохова уже на континенте, и было бы это куда как проблематично. Но, видимо, купить что-то по-настоящему серьезное Долохов то ли не решился, то ли банально не смог.

На пирсе их водно-воздушный конвой встречала группа авроров с Фальком во главе. Поттеру Главный ничего не сказал — только посмотрел, как на безнадежно больного. Долохова еще раз обшарили, упаковали всё ранее найденное в пакеты для улик, и дальше вся компания парами аппарировала обратно в аврорат. Последним уходил Фальк, взглядом намекнувший Гарри, что будет рад его компании. Когда они остались на берегу вдвоем, Фальк спросил:

— Ты обливейт наложил? — и Гарри понял, какой он катастрофический идиот. Что там Долохов делал между побегом и задержанием — никто не знает, притащили бы его уже беспамятного, и концы в воду, практически буквально. Обливейт можно было его же палочкой наложить... Гарри со стоном уткнулся лицом в ладони.

— Идемте, Поттер, — сказал Фальк устало и, подхватив его за плечо, аппарировал.

Вот так и вышло, что в Министерство Гарри вернулся отнюдь не триумфатором. По крайней мере — на свой собственный взгляд. Однако коллеги его хмурого настроения не разделяли, хотя и отнеслись с пониманием: все уже знали, что Поттер опять вычудил, опять вопреки приказу и опять аппарировал из Министерства, более того — прямо из кабинета Главного. И что Фальк здорово умеет устраивать разносы за такие художества — тоже знали все, кто проработал в Аврорате хотя бы месяц. Так что Гарри бодро поздравляли с поимкой беглеца, сочувственно хлопали по спине и плечам и советовали не париться: Главный проорется и успокоится, может, даже благодарность потом выпишет.

Ничего они, в общем, не понимали.

Очередным поздравляюще-сочувствующим оказался Рон, и вот он-то настроение друга оценил верно. Накинул купол тишины и спросил:

— Что-то пошло не так?

— Немного. Извини, я не могу говорить...

— Да брось, мне уже Кинг всё рассказал. Да и вообще, вы вокруг этого ящика не по разу упомянули крестражи, а там же пол-аврората терлось, какие секреты?

— Кое-что осталось, — криво улыбнулся Гарри.

— И это «кое-что» — это плохо? — не отстал Рон. — Вроде главное было — ликвидировать этот ящик, и все прошло успешно. Есть что-то еще?

Гарри неуверенно посмотрел на друга. Про ликвидацию архива он явно не с потолка взял, значит, Министр его действительно посвятил в суть дела. В любом случае, главное Рон уже знает.

— Долохов успел прочитать про крестражи. И теперь может стать если не вторым Волдемортом, то вторым Петтигрю — запросто. А я только что упустил возможность под шумок стереть ему память, такие дела. Пока эта дрянь у него в голове — его не то что отпускать, его и передавать никому нельзя, мало ли, чего себе надумают что французы, что русские. Кингу теперь надо как-то продавить общее одобрение на обливейт по суду, а такого раньше вообще не было. Ну или отобливейтить без санкции от всех этих иностранцев и нарваться на большой международный скандал.

— Ага, я понял! — сказал Рон с очень подозрительным энтузиазмом в голосе. — Не кисни, брат, может, еще образуется. И чего ты вообще здесь, Долохова-то снова в зал увели. Пошли смотреть, о чем там договорятся!

Гарри смотреть на Долохова совсем не хотелось, но Рон решительно дернул его за руку, и упираться дальше на глазах у половины министерства показалось как-то глупо. Так что вяло, нога за ногу, он все же пошел вслед за Роном. Правда, тот бросил его, едва войдя в конференц-зал, и профессионально влился в толпу. Гарри подумал было воспользоваться шансом и отступить обратно в двери, но тут его заметила Гермиона, строго нахмурилась и поманила пальцем. Бегать от подруги, которую сам втравил во всю эту кашу, было бы совсем бессовестным, так что Гарри покорно пришел на зов. Впрочем, ничего страшного Герм ему не сделала, только быстренько отчиталась по делу Мнишека, мол, допрос с сывороткой пока отложен, список вопросов не утвержден, но все еще впереди. Гарри благодарно покивал и бочком отполз обратно в свой тихий угол, из которого его, кажется, вечность назад выгнал малфоевский эльф.

А поскольку из этого угла отлично просматривался весь зал, а не только его центр, то вскоре Гарри с огромным изумлением увидел, как за спинами журналистов — а не галлюцинация ли это от переохлаждения? — Рон Уизли что-то торопливо говорит Драко Малфою, а Малфой одобрительно кивает и отвечает ему. Рон, получив ответ, быстро зыркнул по сторонам, заметил Гарри и окружным путем, снова то и дело теряясь среди набившихся в зал зрителей — то есть аккредитованных представителей прессы и сотрудников Министерства Магии при исполнении, конечно же! — двинулся к нему. Подойдя, палочкой из рукава накинул купол тишины и забормотал, почти не разжимая губ:

— Короче, я тебе обеспечу окно, чтобы незаметно кинуть заклинание. Только там нужно приложить во всю силу, как я понял, не подведи.

— Эй, что вы там с Малфоем задумали? Меня это пугает!

— Нормально всё. И да, Хорь в курсе. Ты, главное, не упусти момент.

И не слушая дальнейших вопросов, Рон подчеркнуто неспешно убрел прочь. А Гарри испытал совершенно неопределяемое словами чувство от мысли, что РОН и ДРАКО о чем-то сговорились у него за спиной. Закат сегодня будет на востоке, не иначе.

За всеми этими переговорами, секретами и наблюдениями сюжет очередного выступления Долохова Гарри почти упустил. Только нарастающий гул негодования в задних рядах — передние сохраняли подчеркнуто нейтральную линию поведения — заставил его обратить внимание на главное действующее лицо сегодняшнего дня.

— В цивилизованных странах существует презумпция невиновности, — злобно цедило оное, весьма отвратительное на взгляд Гарри, лицо. — Я два дня «содействовал следствию» и считаю свой долг честного гражданина полностью выполненным. Когда же меня снова попытались запереть, снова не предъявив ничего, кроме домыслов, я, извините, просто испугался за свою жизнь! Когда человек сталкивается с явным произволом — он имеет право на самозащиту.

— Вас никто не запирал! — сквозь зубы поправил Фальк. — Вас попросили...

— Ах, «попросили»? — издевательски перебил Долохов. — Тогда о каком, извините, «побеге» может идти речь? Я покинул ваше дружелюбное заведение, только и всего!

— А нападение на мисс Дивон? Оглушающее заклинание, кража палочки и действия непристойного характера в отношении женщины, которая просто согласилась с вами поговорить?

— За это деяние я готов понести наказание, — ухмыльнулся Долохов. — Согласно его тяжести, разумеется. Не думаю, что мисс Дивон как-то непоправимо пострадала, в отличие, между прочим, от моих бумаг, оставленных в ваших руках. Нападение, не повлекшее серьезных увечий — это штраф, я полагаю?

— АХ ТЫ МРАЗЬ! — взревело из стоячего партера, и на Долохова разъяренным вепрем вылетел Рон Уизли. — ВСЕГО ЛИШЬ НАПАДЕНИЕ, Н-НА! ТОЛЬКО ЛЕГКИЕ УВЕЧЬЯ, Н-НА!

Первым ударом Рон просто свалил совершенно не ожидавшего нападения Долохова, тут же оседлал его, вздернул за ворот и от всей души приложил затылком о мраморный пол. Второй раз повторить этот трюк ему уже не удалось, всё-таки в зале, полном авроров, замешательство в случае драки бывает крайне коротким. Фальк снес Рона с жертвы фирменным депульсо, а подоспевшие авроры максимально нежно скрутили.

— А штраф я заплачу, не волнуйся! — выплюнул Рон напоследок, пытаясь достать лежащего хотя бы мыском ботинка.

И в тот момент, когда Рона уже держали подальше от Долохова, а выкрик мсье Бариже: «У него кровь! Целителя, срочно!» еще не возымел какого либо эффекта, Гарри осознал ситуацию, выставил из рукава кончик волшебной палочки и, не разлепляя губ, пробормотал:

— Обливейт Максима.

Существует ли такое заклинание — он не знал. Но был уверен, что должно.

Долохов никак не отреагировал, видимо, потеряв сознание еще на этапе удара головой об пол. Через несколько секунд к нему подошел Малфой, наложил диагностическое и заявил:

— Угрозы жизни нет. Я бы просил пригласить штатного колдомедика аврората и колдомедика французского консульства — для контроля. Это дело и так слишком дурно пахнет, не хотелось бы еще обвинений в ненадлежащей медицинской помощи.

Французский консул коротко шикнул на свою спутницу, и та, выхватив из кармана сквозное зеркало, принялась в него нервно трещать. В нескольких шагах от поверженного Долохова Фальк безудержно орал на Рона, видимо, отрываясь за все часы сегодняшней дипломатичной сдержанности. Уизли, которого так и не выпустили из товарищеской хватки, слушал его, набычившись, и никаких признаков раскаяния не проявлял. За этой сценой жадно наблюдала Рита Скиттер, а ее колдограф диким книззлом скакал по всему залу, запечатлевая самые сочные кадры. Кингсли, один из представителей МКВ, Никитин и мадам Марине собрались кружком и о чем-то быстро переговаривались. Второй МКВшник общался с французским консулом и мсье Бариже непосредственно над по-прежнему бесчувственным Долоховым.

— Поттер, — чуть слышно выдохнули сзади, и за плечом Гарри образовался очень нервный Малфой. — Хрен ли ты стоишь, дебил? Быстро колдуй всё то, чем ты задерживал этого ублюдка! В нужной последовательности, Поттер! Не менее тридцати заклинаний! — и накинул на Гарри невербальный отвод глаз.

Кто о чем, а Малфои — об алиби.

На наведение порядка потребовалось меньше четверти часа. Долохова привели в сознание и отправили в авроратский лазарет — приходить в себя под присмотром двух колдомедиков и адвоката. Судя по расфокусированному взгляду, обливейтом (или затылком о мрамор) его приложило как следует. Следственная комиссия в составе Шеклболта, Фалька, двух МКВшников и двух консулов продолжила разбирательство дела, а все прочие вовлеченные, заинтересованные и любопытствующие лица были выставлены за дверь. Свидетели — тоже, с указанием не покидать территорию Министерства и ждать вызова. Рона увели в камеру предварительного заключения, и, судя по одобрительным возгласам и хлопкам по плечам, коими сопровождался весь путь «конвоируемого», теперь уже он, а не Гарри, был центральным героем дня. И Гарри с таким раскладом был более чем согласен. Оказавшись в Атриуме вместе с остальной массовкой, он собрался было присоединиться к победному шествию Рона, но тут понял, что у него есть куда более неотложное дело. Рона-то и так поддерживают всем Авроратом, а вот Герм...

Гермиона предсказуемо нашлась в комнате Мнишека. Она остервенело перекладывала бумаги, глядя в них невидящим, слишком блестящим взглядом.

— Герм, выйдем на минуту?

— Извини, Гарри, мне некогда. Нас могут вызвать в любой момент, — голос у нее был, как у Макгонагалл, разговаривающей с Амбридж.

— Гермиона, это очень важно и крайне срочно.

— Что ж, надеюсь! — она вскочила, отпихнув бумаги, и, чеканя шаг, прошла в коридор. Там резко развернулась к Гарри и рявкнула: — Про выходку Рона даже не начинай!

— Он это сделал, потому что я попросил... — выпалил Гарри и тут же получил затрещину, причем из-за спины. Гермиона удивленно распахнула зло суженные до этого глаза, а Малфой сбросил дезиллюминационное, зато тут же наложил заглушающее, а следом за ним — сферу конфиденциальности.

— Ты реально идиот, Поттер? Ты еще на всё Министерство поори!

— Так, ладно, — Гермиона демонстративно глубоко вздохнула и медленно выдохнула. — Еще раз, Гарри, что значит «ты его попросил»?

— Так было нужно, Герм, правда! Я здорово накосячил, и Рон помог мне исправить ошибку.

— Опять ваши выходки!.. — начала Гермиона звенящим от ярости голосом, но ее тут же перебил Малфой:

— Надеюсь, тебя немного утешит, что, вообще-то, твоего рыжего еще до Гарри о том же самом попросил Министр Шеклболт.

— В смысле? — спросили Гермиона и Гарри слаженным хором и тут же растерянно переглянулись.

— В прямом. У нас тут очень сложная ситуация, и подробностей я тебе не сообщу, поскольку и я, и Гарри, и Шестой Уизли — под клятвой о неразглашении. Но суть в том, что на случай если нужного нам результата не удавалось добиться дипломатическим путем, то требовался исполнитель для плана «Б» — скандального пути. И Уизли сам вызвался добровольцем, за что Кингсли был ему очень признателен.

Гермиона яростно помотала головой, отчего и так слегка растрепавшиеся уже из делового пучка волосы пришли в окончательный беспорядок.

— Это ерунда какая-то. Я же сама видела, Рон просто вспылил, как драчливый первокурсник какой-то...

— Эй, Грэйнджер! Ты что, думаешь, я тебе буду врать, чтобы выгородить Визгля? Я? Может, тебя тоже кто-то головой стукнул? — Малфой всем собой источал брезгливое негодование.

— Это было бы не менее странно, — признала Гермиона и нервно хихикнула, — чем версия, будто Министр попросил Рона затеять драку.

— Ну сама выбирай, во что верить! — отрезал Малфой, круто разворачиваясь на каблуках. — Поттер, жду тебя в своем отделе!

— Это правда? — спросила Гермиона, проводив Драко долгим растерянным взглядом.

— Про Кинга — сам не знаю, но думаю, да. И как только мы с тобой договорим — пойду вытрясать из Хоря подробности, — пообещал Гарри. — А про то, что Рон ударил Долохова, потому что так было нужно для дела, Герм, для очень серьезного дела — это правда. Хочешь, поклянусь?

— Не надо, — Гермиона вдруг шумно шмыгнула носом. — Но его же теперь будут судить за нападение на иностранного волшебника?

— Посмотрим... — Гарри скрипнул зубами. — Наверное, будут, Герм, потому что так надо из-за всех этих иностранных наблюдателей. Но ничего серьезнее штрафа не присудят, я обещаю.

«...Иначе я лично раскатаю по камешку и Министерство, и МКВ, если те посмеют вякнуть...»

Этого Гарри, разумеется, говорить не стал и резюмировал вполне мирно:

— В общем, не думай о муже плохо. Ему и так будет непросто, пока разбирательство, то-сё, Скиттер еще... Хоть ты его не пили.

— Ладно, убедил, — Гермиона шмыгнула носом еще раз. — Я пойду, да? Мнишека и правда ведь могут вызвать в любой момент.

— Давай, удачи! — Гарри коротко отсалютовал ей сжатым кулаком и отправился на поиски Малфоя и ответов. Особенно ответов.

Долго искать не пришлось, Драко действительно засел в своем кабинете. Едва Гарри ворвался к нему с многообещающе-зверским выражением лица, Драко многоопытно наложил самую сильную из заглушек и только потом вскинул руки в защитном жесте.

— Что значит: «Кинг попросил»? — максимально спокойно выдохнул Гарри.

— То и значит, буквально. И прежде чем ты начнешь орать, отмечу, что Кинг помнит о твоем предупреждении насчет Шестого, иначе с чего бы он мне чуть ли не в лицах пересказывал весь их разговор? А с того, что я тебя проинформирую и угомоню на взлете, чем я сейчас и занимаюсь. Шестой позавчера пришел к Шеклболту на тебя по-дружески наябедничать, что ты чуть не убился об Мнишека и никого не предупредил. Кстати, я тебя сам убью за такие фокусы, и за ныряние в пролив тоже убью, но это всё потом. Уизли, значит, предупредил министра, что ты там полудохлый продолжаешь играться с Мнишеком, а заодно, чисто к слову, поныл, что у тебя секреты с Финниганом, а не с лучшим другом Ронникином. Кинг его поймал за язык, сказал, что есть и ему место в Секретных Планах, но только это нервно, рискованно и может стоить должности в Аврорате. А Уизли возьми и ответь, что, вообще-то, уже сам думает свалить в магазин к брату. Ну и Кинг его подписал в дублеры с зажигалкой, на случай, если твои пироманьяки облажаются. Поджигать не потребовалось, но потом Шестой удивительно точно просек ситуацию и даже не побрезговал уточнить у меня, как лучше выступить — вот вообще не ожидал от него такой сознательности. Так что всё в рамках плана Б. Решение любых проблем с нашим законом ему обеспечат, естественно, а гнев каких-то заграничных магов твоего приятеля не волнует. Зато как красиво ушел, скажи?

— Красиво, — согласился Гарри. — Кажется, ему весь аврорат просто завидует по-белому. Долохов всех достал, а вмазать ему вроде как было нельзя. Я — так точно завидую, сам бы с удовольствием...

— То есть выброса негодования сейчас не будет? — ненавязчиво уточнил Малфой.

— Рон — взрослый человек, — в этом Гарри теперь был уверен, как никогда раньше, и за это «раньше» сейчас испытывал перед другом легкий стыд. — Если бы Кинг пытался его сыграть втёмную — я бы... вмешался. А так все честно, ну, относительно. Кинг ведь в тот же день и меня спрашивал, дорожу ли я своей должностью в Аврорате, правда вроде как в контексте работы на Отдел Тайн. Но теперь я подозреваю, что он изначально меня планировал на роль плана «Б», только я-то сказал, что из Следственного не уйду. А Рон так удачно подвернулся... Он точно сам говорил, что хочет бросить Аврорат?

— Разговор был без меня, меня Министр вызвал в самом конце — чтобы я был в курсе и чтобы внушить Уизли, что я в курсе. Но вряд ли Кинг стал бы врать об этом, проверяется же элементарно.

— Тогда ладно.

О том, что служба в аврорате — штука опасная, и если, вернее, теперь уже когда Рона выпрут со службы, ему самому станет заметно спокойнее и за Рона, и за Герми с Рози, Гарри предпочел промолчать, чтобы не вызвать шквал ехидных комментариев. Вместо этого спросил:

— Мне показалось, или ты действительно пришел помогать мне защищать Рона перед Гермионой? Что это было, Драко?

— Демонстрация лояльности к твоим друзьям? — небрежно предположил Малфой. — Я был уверен, что ты оценишь и проникнешься моим великодушием. Я же прав, как всегда?

— Как всегда, — кивнул Гарри и очень постарался не смутить глупого зверя Хорька слишком уж влюбленной улыбкой. Но Драко все равно фыркнул и отвернулся, делая вид, что очень занят бумагами на своем столе.

Удался ли Гарри обливейт нужной силы, Малфой проверил очень просто: через пару часов с каким-то пустяковым вопросом влез к Долохову в палату, протащив с собой Леонарда Пьюси. Долохов на появление Лео отреагировал вялым интересом, как на новое лицо, не более. Вспомнив, что в Атриуме он узнавания скрыть не смог, Гарри согласился с оптимистичным выводом Малфоя о полном успехе операции.

Сам же Долохов утверждал, что помнит только момент отбытия из Франции в Британию, и вообще первое время полагал, что с ним случился несчастный случай при использовании международного портала. После того как адвокат ввел его в курс дела, Долохов, разумеется, сразу же надиктовал ему жалобу на нападение аврора Уизли и произвол британского Аврората в целом, однако при перечислении нанесенного ущерба коса нашла на камень. Фальк заявил, что принимать на веру слова о внезапной потере памяти от человека, которого, вообще-то, подозревают в покушении на Министра Магии, он не будет, и потребовал экспертного заключения. Но на освидетельствование легилиментом Долохов не согласился, на веритасерум по-прежнему страдал аллергией, а других способов подтвердить или опровергнуть истинность его амнезии попросту не существовало.

— Очень удобно! — во всеуслышание прокомментировал Малфой. — Ушел из зала за минуты до возгорания сундука, ограбил девушку, куда-то рвался из Британии, а теперь — ничего не помнит, потому что стукнулся головой, и от помощи специалистов отказывается. Вот ведь какое удивительное совпадение.

Кингсли строго указал Малфою, что официальным экспертом по ментальным травмам тот не является и по данному вопросу должен держать свое мнение при себе. Малфой смиренно извинился. Все заинтересованные стороны всё услышали и приняли к сведению.

Однако и мсье Бариже недаром ел свой хлеб, так что в результате разбирательства Долохову было предъявлено только обвинение в хулиганском нападении на мисс Дивон с причинением мелкого материального вреда. Украденная палочка нашлась в урне перед дверями Министерства, а женский деловой костюм обнаружился на Долохове примерно через пять часов после задержания, когда выдохлись чары трансфигурации. И разумеется, случайно гулявший мимо авроратского лазарета колдограф успел поймать пару замечательных кадров до того, как задержанному доставили более подходящую одежду. Эти снимки стали подлинным украшением первой страницы «Ежедневного Пророка», затмив даже сцену с брызжущим слюной и рвущимся из рук авроров Роном.

Однако кадры кадрами, а законные претензии к Долохову ограничились штрафом и материальной компенсацией в пользу пострадавшей, кои он выплатил на следующий же день, после чего беспрепятственно покинул английские берега.

К аврору Уизли вопросов оказалось заметно больше. Во-первых, даже за вычетом амнезии вследствие побоев, мсье Бариже нашел из чего сочинить иск на три фута убористым почерком. Во-вторых, имело место должностное преступление, повлекшее внутреннее разбирательство. В первые же сутки аврор Уизли был официально лишен звания и уволен из Аврората по дисциплинарной статье без права занимать какие-либо должности в любых государственных и силовых структурах Магической Британии. Вопрос о дополнительном уголовном или административном преследовании бывшего аврора Уизли должен был в ближайшее время решиться специальной комиссией ДМП.

Ну и конечно же, свободная британская пресса уделила ему не меньше внимания, чем побитому Долохову: семейство Уизли было стабильно на слуху, а Рон — еще и принадлежал к Золотому Трио... Скиттер первым делом наваяла статью-триллер о кровавой расправе бешеного героя Второй Магической над циничным наследником Пожирателей Смерти, а потом затеяла цикл публикаций «о моральном облике знаменитого друга Героя», в котором собрала все случаи «агрессивного поведения» Рона, начиная с драки за погремушку в возрасте двух лет с годовалой младшей сестрой. И опросила свидетелей, конечно. Драко Малфой самым подробным образом расписал, как Рон постоянно нападал на него и других слизеринцев во время учебы в школе. Персиваль Уизли с прискорбием и некоторым стыдом за родственника поведал, что Рон всегда был вспыльчивым, а его обостренное чувство справедливости часто приводило к дракам. Фальк гневно высказался о склонности некоторых безответственных личностей творить расправу не по закону, а по собственному разумению, к слову припомнив, как аврор Уизли во время серьезной операции Аврората покинул вверенный ему пост, чтобы в компании небезызвестного Гарри Поттера самочинно ворваться в захваченный Пожирателями Смерти дом и вывести заложников. Дело благородное, но где дисциплина, где исполнение приказа? Макгонагалл явно пыталась отбиться от Риты пустыми фразами, но в результате акула пера все же выгрызла из ее ответов нужные куски и из них скроила три абзаца о том, что даже сверх меры лояльная к своим питомцам декан Гриффиндора считает Рона «несдержанным и импульсивным молодым человеком». К слову припомнили и скандал с полетом в Хогвартс на фордике. Да и коллеги-авроры так или иначе подтверждали, что Уизли — хороший парень, но злится легко и кулаки почесать не дурак. В общем, было совершенно непонятно, как такой неуравновешенный, склонный к насилию и неисполнению приказов человек вообще оказался в Аврорате. И что этот свирепый тип набросился на Долохова в порыве природной агрессивности, а никак не ради каких-то хитрых целей, было абсолютно очевидно для всех. Тем более что сам Рон нагло заявил прямо на колдокамеру, что ни о чем не жалеет и что если быть аврором — это не иметь права набить морду явному негодяю, то в аврорате ему точно делать нечего.

В камере предварительного заключения его продержали почти неделю, и это была самая щедро обставленная и активно посещаемая камера за всю историю Аврората. Уйма людей считала своим долгом пожать руку, своротившую челюсть пожирательскому отродью, а потом Рону — по неофициальной просьбе Кингсли — даже пришлось менять тональность разговоров и убеждать некоторых бывших коллег, особенно тех, кто помладше, не следовать его примеру и не бросать аврорат ради жизни вольных борцов за всё хорошее со всеми плохими. В конце концов, потребовалось очередное парадное интервью Гарри Поттера, который заявил, что полностью понимает и разделяет гнев лучшего друга, но всё же призывает всех соблюдать закон и избегать насилия. А итоговая сумма штрафа и компенсационных выплат, официально присужденная бывшему аврору Уизли в финале всех разбирательств, окончательно охладила самые горячие головы.

Уже после освобождения Рону пришлось потратить несколько дней на бюрократию: оформление и оплату штрафа, получение документов из отдела кадров, расписку об отсутствии встречных претензий. Как раз к субботе управился. А в субботу миссис Уизли-старшая всё никак не могла определиться, обнимать ей дурного сына или таскать его за уши. Гермиона, Персиваль и примкнувшая к ним Флёр каждый на свой манер пытались убедить тревожную мать, что Ронни — обалдуй, конечно, но вообще-то — молодец, а Джордж торжественно сообщил, что драку в Министерстве засчитывает братцу за собеседование, а неделю отсидки — за испытательный срок, так что приступать к работе в магазине Рон может прямо завтра.

— Не гримасничай, и так неделю отдыхал! Ма-ам, Ронникин лентяйничает! И не смей грозить нанимателю вилкой, рецидивист несчастный!

— Как думаете, они разнесут магазин? — Джинни, Гарри и Билл смотрели представление с дальнего дивана, не желая оказаться в эпицентре что материнского негодования, что братских разборок.

— Могут, — со знанием дела кивнул Билл. — Давненько на Косой не было взрывов.

— С другой стороны — реклама магазину выйдет просто офигенная, — оптимистично предположил Гарри.

— А то! — Джордж, оказывается, умел слушать во все стороны одновременно. — Я его и взял, чтобы поднять посещаемость, буду показывать желающим по три сикля за... — Тут у него изо рта пошла розовая мыльная пена, а Рон, под гневный материнский вопль, с независимым видом поднял над собой самый мощный аврорский щит.

Семейный обед в Норе планомерно двигался к десерту.

* * *

— Разумеется, домовой эльф способен быть не только невидимым, но и почти неощутимым. Особенно если донор в момент состригания волос занят попытками найти подвох в договоре, написанном самым ужасным канцеляритом, на который только способен ваш покорный слуга, — Люциус обозначил шутливый поклон. — Ничего сложного в таком задании для Типпи не было.

— Ну вот очевидное же! Не эльфа позвать, конечно, но проверить тот кабинет на волоски сразу после того, как он ушел! — Гарри был искренне расстроен своей непредусмотрительностью. И вполне искренне считал, что в данном случае лорд Малфой имеет полное право на, в общем-то, почти незаметную нотку покровительственного самодовольства в интонациях:

— Еще научитесь, мистер Поттер. Опыт — дело наживное. А пока я буду наслаждаться осознанием, что мне еще есть чем удивить Избранного.

В своем кресле чуть слышно фыркнул Драко. Если Гарри не скрывал своего желания из первых уст разузнать всё о роли старшего Малфоя в деле долоховского поражения, то Малфой-младший старательно демонстрировал вежливое равнодушие к разговору. Мол, ничего принципиально нового здесь сказано не будет, но если дорогой отец желает немного похвастаться, а Спаситель Британии — послушать его хвастовство, то я с уважением отнесусь к потребностям обоих и не стану вмешиваться. Так что Драко сидел, глубоко откинувшись в своем кресле, грел в руках бокал с коньяком и лениво переводил взгляд с одного собеседника на другого, лишь иногда позволяя себе тихим смешком выразить отношение к разговору. С высоты своего равнодушия, да.

А Люциус изредка скользил по сыну спокойным взглядом, в котором не отражалось ни тени иронии. За это Гарри был ему отдельно признателен и готов сколько угодно льстить наивными расспросами, тем более что правда же интересно, что и как варится в голове у, на минуточку, «скользкого друга» самого Лорда!

— Получается, вы сразу планировали, что Долохов сбежит?

— Планировал — слишком сильное слово. Предполагал, что так может случиться. Как вы помните, мне изначально нравилась идея разрешить наметившуюся проблему за пределами Британии. Если бы Долохов благополучно сбежал — это был бы удар по репутации министра, но зато вы могли бы без помех настигнуть его где-нибудь на континенте и там уже не стесняться в средствах. Не афишируя собственное участие, разумеется. И тогда ни о какой причастности Британии к проблемам Долохова уже не было бы речи.

— Полагаете, так легко достать его на континенте? Там он всё-таки дома...

— Мистер Поттер, вы через половину этого континента протащили краденого дракона. Да, я уверен, что вы бы справились.

— Дракона тащил не я!

— Технические детали не столь важны, — Люциус открыто рассмеялся, наблюдая борьбу эмоций на лице Гарри. Потом уже серьезнее продолжил:

— На самом деле, вы заблуждаетесь в другом: Джейкоб Долохов не был бы на континенте «дома», и в этом его главная слабость. Он не пустил корни в стране, в которой вырос, потому что искренне считает всю свою нынешнюю жизнь лишь ступенькой, подготовкой к возвращению на земли своего Рода. Но и не причисляет себя к русским — потому что это «безумный народ, предавший его предков». Он нигде не был своим, а потому просто не понимал, как это работает. Иначе бы не решился нести свои амбиции в Британию.

Люциус умолк. К чему были эти рассуждения, Гарри честно не понял, а потому вернулся к более конкретной теме.

— Так весь ваш план... ну, не план, а образ действий, так правильно? В общем, вы просто ждали, пока он так или иначе вернется на континент, чтобы там уже я его достал? Поэтому и призывали всё время не спешить?

— Я призывал дать ситуации развиться, — поправил Люциус. — И заметьте, в итоге я был прав: мистер Пьюси фактически решил за нас основную задачу.

— Но этого-то вы предсказать не могли.

— Именно этого — нет. Но я знал, что у Долохова здесь нет по-настоящему своих людей, только случайные информаторы. Он вполне логично выбрал Пьюси: совсем юный, одинокий, вынужденный содержать поместье, старший брат в Азкабане, родители пропали без вести. Известен своими оппозиционными выпадами и общей несдержанностью нрава. Идеальный кандидат в марионетки, верно? Однако ни одному вменяемому британскому волшебнику не пришло бы в голову использовать вчерашнего школьника в деле, которое публично осудил Гарри Поттер. Слишком очевидно ваше влияние на юношество... Для вас это новость? Что ж, надеюсь, хотя бы приятная.

— Я их раз в неделю вижу, — Гарри был искренне изумлен такой постановкой вопроса. — Какое там влияние?

Люциус и Драко обменялись короткими понимающими улыбками. Потом Люциус с несколько театральной серьезностью кивнул Гарри:

— Что ж, так или иначе, результат был именно таков. Предвосхищая ваш следующий вопрос, скажу: нет, что Долохов будет искать именно совсем молодого пособника, я тоже гарантировать не мог. Но было очевидно, что он решил играть против всех сразу: вас, Драко, Министра, Фалька, вызвал недовольство одновременно и думающей части бывших «темных», и всех без исключения «светлых». При таком подходе, в принципе, возможно найти надежного союзника, но для этого нужно очень хорошо разбираться во внутренних связях, на которых построено наше общество. А Долохов, как мы выяснили, просто не знал, как это работает, и потому даже не понимал, что чего-то не понимает, — Люциус усмехнулся собственному каламбуру. — Так что в целом я был полностью уверен в его провале именно на этом этапе. И только на случай, если я все-таки ошибаюсь, были добыты его волосы. Страховка никогда не повредит, знаете ли.

— Знаю, — уверенно кивнул Гарри. — Если бы не Рон, все остальное было бы бессмысленно.

Люциус чуть заметно скривился.

— Я бы не стал столь радикально принижать вклад всех других участников. Но признаю, что возрождение Рода определенно пошло вашему другу на пользу.

Гарри в ответ сощурился — иронично и самую малость недобро.

— Знаете, иногда я начинаю понимать тех, кто считает вас совсем помешанным на вот этих идеях: Кровь, Род... Я уважаю то, что сделал Чарли, но Рон к этому не имеет никакого отношения.

— Однако медленный яд умирающего Рода более не течет в его крови. И год — вполне достаточный срок, чтобы в основном избавиться от интоксикации.

— Твой Уизли попросил у меня совета, — подал голос Драко. — Совета, Поттер. У меня. По собственной инициативе. Только потому, что накануне Кингсли представил ему меня как одного из разработчиков операции. И сделал точно так, как я ему сказал. Помнится, в имении Гринграссов твоих уговоров непосредственно перед началом и ежесекундного надзора Флитвика ему не хватило для такого подвига.

— Возможно, с тех пор ты сумел доказать, что твоему мнению в некоторых вопросах можно доверять?

— Пфе, когда это Шестому помогали разумные доказательства?

— Без определенных личных качеств никакая чистая кровь не гарантирует правильных решений, — дипломатично встрял Люциус. — Но внутренняя нетерпимость к любому потенциальному противнику и назойливая жажда присвоить себе как можно больше ресурсов довольно сильно мешают здравомыслию.

— Выживание любой ценой, помнишь? Обеспечь себя и избавься от конкурентов, логично? — добавил Драко.

— Ты действительно хочешь сказать, что этот дом как-то влиял на характер? Всех Уизли?

Под взглядом отца Драко исполнил покаянный удар лицом в ладонь, а Люциус печально обратился к Гарри:

— С прискорбием вижу, что похвальба моего сына, который будто бы в должной мере просветил вас, мистер Поттер, о природе взаимодействия человека и его Рода, была пустым хвастовством.

— Папá, не давите на хрупкую психику героя, а то он сейчас совсем коллапсирует, — вежливо попросил Драко по-прежнему из-под ладони.

— Спасибо за заботу, — рефлекторно огрызнулся Гарри. — И кстати, раз Рон теперь вроде как не предатель крови и кругом молодец — ты перестанешь коверкать его фамилию?

— Хмм, — с сомнением протянул Драко и все-таки отклеил руку от лица. — Будет зависеть от его поведения.

— Так ты ж сказал...

— Есть такая поговорка, родом с древнего востока, — снова прервал их пикировку Люциус, — «Посеешь поступок — пожнешь привычку, посеешь привычку — пожнешь характер, посеешь характер — пожнешь судьбу». Поступками мистера Рональда Уизли более двадцати лет руководил трупный яд в крови. Привычек за эти годы тоже посеяно достаточно. Так что вероятность радикального изменения характера и судьбы я считаю не очень высокой. Но принципиально возможной — благодаря действиям Чарльза Уизли.

— А вы сами? — перенавёлся Гарри. — Вы тому же Чарльзу говорили, что у вас иррациональная вражда с Артуром. Она теперь закончится?

— Вы услышали, что я сказал чуть ранее, мистер Поттер? Если Рональд еще достаточно молод, то Артур уже в полной мере обрел и характер, и судьбу. Частью его судьбы является моя к нему деятельная антипатия, — Люциус неприятно усмехнулся. — Но торжественно обещаю, что если вдруг Артур найдет силы и ресурсы для переломного изменения себя — я первый пожму ему руку, потому что это будет истинный подвиг на грани чуда.

— Ловлю на слове, — буркнул Гарри безо всякого задора. Артур Уизли, вообще-то, и так был очень хорошим человеком, и неизвестно еще, захочет ли он сам жать руку Малфою-старшему. Хотя если предположить, что все парни Уизли, ну ладно, особенно Билл и Чарли, от которых в детстве вообще дух захватывало... Если бы Артур выглядел рядом с сыновьями так же, как Люциус рядом с Драко — старшей, более опытной и уверенной копией...

— Ты его сломал, — капризно сказал Драко. — Ты сломал мне Поттера.

— Думаю, предложение купить нового такого же ты не оценишь? — в тон отозвался Люциус.

— Мне этот нравился!

— Тогда, думаю, тебе стоит попытаться его починить. Ты уже взрослый волшебник, сын, и способен сам решать подобные проблемы.

Теперь настала очередь Гарри падать лицом в ладонь. Способность сиятельных Малфоев мгновенно превращаться в комический дуэт каждый раз сбивала его с толку.

Драко упруго поднялся из своего кресла и потрепал его по плечу.

— Думаю, вечер вопросов и ответов подошел к своему логическому концу. Отец, не смеем более отнимать ваше время. Поттер, скажи «до свидания»!

— Всего доброго, молодые люди, — благосклонно кивнул Люциус, и Драко, крепко ухватив Гарри за рукав, вывел его из кабинета.

— Треск шаблона больно ударил в голову, сочувствую, — с убийственной серьезностью прокомментировал он в коридоре. — Теперь ты знаешь, что я пережил, когда Шестой подошел ко мне с вопросом. Но у меня есть отличный виски, очень помогает в таких случаях!

Гарри доверился целителю Малфою, и они отправились в коттедж — проводить восстановительную терапию.

---

Примечания:

Итак, пока на этом всё. Остались еще темы Паркинсон/Монтегю и Мнишека, но о них когда-нибудь позже, вторым эпилогом или бонусами.

Джен, криптоистория, авторское хулиганство.

Отказ от прав: Российские историю и фольклор я только взял поиграть. Ни на что не претендую, особенно на истину!

_________________________________________________________________

1. Пабло Мнишек

С Мнишеком было сложно.

Сначала сложно было отбить его у международного правосудия. Говорить о связях Долохова с Пагубовым, не упоминая о собственной причастности к свите последнего, Мнишек не справился, а после такого признания взять его за жабры и вытрясти максимум показаний захотели и русские, и французы, и МКВ. Гермиона билась как львица, но если бы не подписанный Шеклболтом приказ о включении Мнишека в британскую программу защиты свидетелей — ее усилий могло бы и не хватить. Кингсли был не слишком доволен, поскольку этот его приказ грозил охладить едва потеплевшие отношения с МКВ, но тут уже непреклонно высказался Гарри:

— Я вас при двух консулах спрашивал, обещать ли ему нашу программу защиты. Какие еще варианты теперь?

Нарушать обещание, данное рядовым аврором Поттером подозрительному иностранцу Мнишеку Министр Магической Британии почему-то не рискнул. Впрочем, и особых протестов со стороны МКВ не случилось — аргумент, что без обещанной защиты ключевой свидетель просто отказался бы давать показания, был сочтен достаточно весомым.

Потом с Мнишеком стало сложно Отделу Тайн. Нет, поляк искренне и добровольно сотрудничал с исследователями, но, как выяснилось, не имел вообще никакой теоретической подготовки в области собственного дарования. Он весело оперировал понятиями «тени», «след прикосновения смерти», «Ее близость», «мертвые», но перевести это во внятную научную терминологию — не мог. Изучать его дар по таким рассказам было все равно что составлять описание преступника со слов трехлетки: «Большой смешной дядя» — это высокий или толстый? Лохматый, хромающий или в странной одежде? Поди угадай... Так что пока невыразимцы тратили свои рабочие часы на то, чтобы показать Мнишеку какого-нибудь насквозь изученного призрака, выслушать его описание увиденного и по этому описанию составлять мнишековско-тайноотдельский разговорник.

И да, по настоятельным просьбам Героя Британии Арку Смерти поляку показали почти сразу после официального его трудоустроства в Отдел. Мнишек от увиденного был в восторге, почти как от самого Гарри. А толку? Ни внятно описать свойства того, что видит, ни выдать рабочих гипотез о принципе действия изучаемого артефакта он опять-таки не смог. Активно предлагал провести парочку натурных экспериментов, то есть лез потрогать руками и сунуть голову за завесу, но рисковать падением в Арку очередного протеже Гарри Поттера невыразимцы считали крайне неблагоразумным.

Кстати, самому Гарри с Мнишеком тоже было сложно. Потому что при личной встрече поляк стабильно терял волю и не мог сконцентрироваться ни на чем, кроме собственно мистера Поттера. А общаться в таком формате было морально тяжело уже самому Гарри. И то, что Гарри не скрывал своей горячей заинтересованности в исследовании Арки, а Мнишек, видя его нетерпеливое недовольство, начинал паниковать и рваться удовлетворить интерес «уважаемого мистера Поттера» любой ценой (читай — немедленно нырнуть в Арку без раздумий и страховки), тоже отнюдь не упрощало ситуацию. Для всех.

Единственный, кому поляк не доставил вообще никаких проблем, был Драко Малфой. Он просто провел Мнишека по палатам Мунго, выслушивал его диагнозы в духе «этот человек близок к Ней, но не перейдет грань» и «я вообще не вижу, чтобы он чем-то болел», и сопоставлял с оценками штатных колдомедиков. И Драко, и сам Сметвик признали эксперимент удачным и постановили, что быть Мнишеку очередным внештатным консультантом Мунго — специалистом по недиагностируемым случаям. И то, что Драко смог успешно взаимодействовать с Мнишеком, а невыразимцы — нет, выводило Гарри из себя. Не помогали даже уверения самого Малфоя, что в части изучения артефактов он Мнишека тоже не понимает. Драко-то всего без году неделя на полставки невыразимец, а более опытные коллеги могли бы и разбираться получше!

Так что невыразимцам было сложно не только с Мнишеком, но и с коллегой Поттером, который, в силу нового назначения, обрел право по полдня отираться в Отделе и вежливо интересоваться, как идут дела. А потом бурчал себе под нос, что за такую результативность в Следственном уже лишили бы премии, а то и понизили в звании. Преувеличивал, конечно, но поскольку его статус в Отделе Тайн был вообще-то не очень понятен даже Смиту — такие разговорчики всех нервировали. По этому поводу Драко был в тихой ярости, на пальцах объясняя Избранному, что в Отдел они должны были влиться ненавязчиво и аккуратно, а не явиться ставленниками Министра с неисполнимыми хотелками с порога. Гарри все понимал, но Мнишек, но Арка, но Сириус...

В общем, невыразимцам было сложно с Поттером, и едва у мистера Смита наконец появилась возможность как следует удовлетворить его интерес — мистер Смит не стал сдерживаться.

Когда совсем молодой парень в небрежно брошенной на плечи серой мантии осознал, что к нему в маленький запущенный кабинет пришел сам Гарри Поттер, он сперва заметно растерялся. Потом вскочил и поспешил представиться: Ричард Робинсон, Рейвенкло, девяносто третий год поступления. Невероятно счастлив быть полезным мистеру Поттеру, так что если мистер Поттер хочет выслушать доклад о поездке из первых уст...

— Оу, — сказал Гарри, начиная понимать, к чему был померещившийся ему блеск ухмылки под капюшоном мистера Смита. — Если можно, начните с того, о чем вообще речь. Мистер Смит сказал, что вы сейчас больше всех в Британии знаете, кем же на самом деле является Пабло Мнишек. О «поездке» он не упоминал...

Скрыть разочарование в голосе не удалось, и Ричард заметно поник. Гарри устыдился и продолжил с максимально убедительным энтузиазмом:

— В любом случае, мистер Смит не стал бы врать, верно? Я вас слушаю, мистер Робинсон!

И действительно слушал, иногда задавал вопросы и с не слабеющим интересом слушал дальше. Так что к концу этого разговора в Отделе Тайн был как минимум один человек, начисто очарованный надоедливым мистером Поттером. Столько внимания к своим исследованиям от столь важной персоны мистер Робинсон, когда-то бросивший Хогвартс после пятого курса ради изучения славистики в магловском университете и сам до сих пор не понимающий, каким образом его в результате занесло работать в Отдел Тайн, не получал еще никогда. А Гарри зачарованно слушал его увлеченный монолог.

Наконец и Ричард, и Гарри выдохлись, но еще один вопрос напрашивался сам собой:

— Почему Отдел решил собирать информацию в России, если Мнишек — поляк?

— О, это эхо войны сороковых годов двадцатого века, — Робинсон печально развел руками. — Гитлер, очень вероятно, что с подачи Гриндевальда, увлекся тем, что маглы называют «оккультизмом» — это слово обозначает у них всё: от шарлатанства и ярмарочных фокусов до случайно увиденного настоящего волшебства. Гитлер собирал всё, относящееся к этой сфере, а Польша, в отличие от России, была им полностью захвачена. В Германию были вывезены все архивы, абсолютно всё, что немцы смогли собрать за время оккупации. А потом Германские архивы делили страны-победители, изрядная часть опять-таки досталась русским. Я подавал запрос в МАКУСА, просил разрешить доступ к их части материалов, запрос рассматривается, это не быстро. А с русскими у нас на почве дела Долохова сейчас полное взаимопонимание. С некоторой частью русских, вернее, нашим сотрудничеством довольны не все. Но и этого было вполне достаточно, тем более меня интересовали больше магловские архивы, а то и просто народные сказки.

Гарри кивнул. Сказки, да...

2. Марья Моревна.

У русских приняты патронимы, но и матронимы тоже существуют, хоть и реже. Мор или Марена, отец или мать — неважно, поскольку оба этих персонажа имеют один первообраз — Смерть, проводник между мирами.

И вот представьте себе: едет некий юноша, царевич, как водится, видит поле, заваленное мертвыми телами, узнаёт, что всех этих людей умертвила, дословно, «Марья Моревна, прекрасная королевна». И что он делает, как думаете? Вот нормальный человек что бы сделал? А наш герой находит шатер этой Марьи и в лицо ей заявляет, что искал именно ее, а не то что случайно забрел. Никого вам не напоминает такое поведение? Затем наш царевич две ночи спит с этой красавицей, а потом становится её мужем.

Но дальше — больше. Марья снова отправляется на войну — это подчеркнуто, именно на войну, а мужа просит не заглядывать в одно-единственное помещение своего великого дворца. Он заглянет, естественно! Но это не сказка о Синей бороде, тут дело иное! В «тайной комнате» скован единственный в русской сказочной традиции бессмертный, тот самый Кощей, которому приписывается хранение смерти в игле, а иглы — в яйце, может, слышали? Ага, вот тот самый! Именно его сковала Моревна, за какие грехи — не указывается. Но мы же помним, что в фольклоре большинства народов Смерть прощает многое, но не попытку себя обмануть? То-то же! А наш царевич немедленно проникается симпатией к пленнику своей жены, исполняет некие его просьбы и тем самым невольно (предположим, что невольно) освобождает. Дальше Кощей крадет Марью, наш герой отправляется на ее поиски, проходит ряд испытаний, получает коня у еще одной хтонической персоны русского фольклора, и именно этот конь наносит ключевой удар, повергающий Кощея Бессмертного, хотя это уже не интересно для нашей истории. Главное, что наш царевич снова живет с этой своей интересной женой. Вы видите в этой сказке историю о человеке, бесконечно влюбленном в самую природу Смерти? Я — вижу! И коль уж совсем недавно на британской земле обрела плоть детская сказка о Трех Братьях, то почему бы и славянским сказкам не быть столь же информативными?

3. Дмитрий Иоаннович.

Я начну издалека, если позволите, потому что предыстория тут важна: все-таки это уже не фольклор, а более или менее документально подтверждаемый период истории. Для нас, конечно, проблема, что славянские маги традиционно не шли на контакт с официальной магловской властью — кроме некоторых исключений, которые только подтверждали правильность такого подхода, да-с... Так что сейчас нам приходится исходить из магловского видения этого эпизода, вернее, цепочки эпизодов. Но вас же не удивит, что прорывные вещи в мире маглов обычно происходят не без участия магии? Так вот, в шестнадцатом веке в России появился Иоанн — первый правитель, принявший титул царя, а не князя. Там долгая и тёмная история о его детстве и пути воцарения, описанная опять-таки маглами, и из нее современные русские исследователи, исследователи-маги, я имею в виду, делают довольно уверенный вывод, что этот Иоанн был маглорожденным волшебником. Не знавшим о магии ничего, более того, воспитанном на религиозных догмах того времени. Неудивительно, что с принятием себя и своей магии, с навыками ее контроля у него было не очень, что плохо сказывается на психике и благополучии как самого маглорожденного, так и окружающих его людей. Особенно если это еще и официальный правитель страны. В истории этот Иоанн остался под именем «Грозный», чтоб вы понимали.

Но нас интересует один конкретный эпизод, который маглы трактовали по разному — от несчастного случая до преднамеренного убийства, а то и вовсе считали выдумкой врагов Иоанна, однако мы можем довольно уверенно предположить несчастный случай вроде того, от которого погибла известная вам Ариана Дамблдор. В общем, у Иоанна был сын, и этот сын погиб при странных обстоятельствах буквально на руках у отца. Может человек после такого всерьез озаботиться проблемой бессмертия, особенно для своих наследников? Вполне! И кстати, отмечу, что по всем данным у этого Иоанна была одна из обширнейших библиотек того времени, и книги там были очень разные, включая, дословно: «не постижимые разумению человеческому», так-то.

Долго ли, коротко ли, Иоанн умирает, и после него остается малолетний сын Дмитрий, который фактом своего существования сильно мешает воцарившейся новой правящей династии и вскоре закономерно погибает от несчастного случая. Свидетелей, видевших Дмитрия достоверно мертвым — множество. И вдруг примерно через десять лет после гибели царевич Дмитрий объявляется — живым и здоровым. Естественно, мнений среди маглов было два: мальчик «чудом спасся» или новоявленный Дмитрий — самозванец. Какие еще могли быть варианты, верно?

И тут на сцене появляется Марина, дочь польского дворянина Мнишека. Да, именно так! Дальше у нас есть магловская история о том, что их знакомство и последующий брак были политической интригой — ведь «очевидно», что Дмитрий был самозванцем, присвоившим имя покойного царевича с целью претендовать на русский престол. Как вы понимаете, выяснить, что именно думала по этому поводу сама леди Мнишек, мы уже не можем. Так что посмотрим только вехи, интересные в контексте особенностей, так сказать, «нашего» Мнишека. Марина заключает брак с человеком, которого долго считали покойным. Далее этого человека снова убивают: политика, борьба за престол, вы понимаете... Однако Марина категорически отказывается возвращаться в Польшу, хотя казалось бы, да? И совсем скоро вторично «чудом спасшийся» Дмитрий объявляется снова, и Марина признает его своими мужем и даже беременеет от него! Но и этого «самозванца» убивают, поскольку власть в стране уже принадлежит новой династии. Финальный аккорд в истории леди Мнишек: ее малолетнего сына казнят через повешение. Увы, жестокие времена! Но далее масса свидетелей утверждает, что повешенный ребёнок не умер. В магловской истории считается, что он был слишком легок и верёвка не затянулась под его весом, смерть его наступила через несколько часов от переохлаждения. Но достоверных данных о месте его захоронения, а также об обстоятельствах смерти самой Марины лично я не нашел. Вот такая история семьи, ничуть не хуже сказок Барда Бидля, верно?

4. Гарри Поттер.

Если мистер Смит полагал, что перекормленный информацией Поттер оставит его в покое — он сильно ошибался. Едва покинув кабинет Робинсона, Гарри прямой наводкой устремился к Смиту.

— Мистер Робинсон проделал огромную работу, это всё очень интересно и правда может иметь отношение к предкам мистера Мнишека. А практические выводы какие?

— Для выводов пока рано, — раздраженно отозвался Смит. — Мы еще только в самом начале пути, собираем первичные данные, если слыхали о таком. И да, мы могли бы уже продвинуться гораздо дальше, если бы вы вовремя согласились сотрудничать!

Гарри непонимающе нахмурился.

— Когда это я отказывался помогать в исследованиях Арки?

— Вы переходите к разделке туши, даже не взяв след зверя, — желчно отозвался мистер Смит. — Сейчас у моих сотрудников есть только сказка о взаимодействии со Смертью, умеренно достоверные данные о том, что члены некоей семьи владеют некими уникальными «дарами», и потомок этой семьи, чьи способности еще только предстоит изучить. С этой точки мы могли бы начать исследования еще лет шесть назад, но вы, мистер Поттер, отрицали свое владение Дарами Смерти и причастность к наследию Певереллов вообще, и этим совершенно не облегчили задачу моему отделу! К счастью, мистер Мнишек настроен куда более лояльно, и у нас есть шанс докопаться до сути его дара, а там — и до возможности его управляемого использования. Вот тогда и только тогда придет время исследовать Арку. А пока лучшее, что вы бы могли сделать, раз сами отказываетесь участвовать в работе — не мешать!

— Но у меня действительно их нет! Была только мантия, и ее вы изучаете уже давно!

— Речь не об инструментах, а о вашей власти над ними...

Гарри резко отмахнулся, и мистер Смит не стал продолжать. Прокашлялся и осторожно напомнил:

— Вы сами затеяли этот разговор, Мистер Поттер. Министр Шеклболт настоятельно просил меня не давить на вас, и я прислушиваюсь к его просьбе. Так что прошу не считать мои слова попыткой принудить вас к чему-либо.

— Министр просил? — Гарри как раз успел подумать, что в идее Кингсли пристроить его в Отдел Тайн могло таиться желание отдать-таки потомка Певереллов невыразимцам на опыты.

— Сразу же после вашей победы! — голос из-под капюшона прозвучал как-то даже обиженно. — Мы сразу же хотели исследовать вас, как источник множества феноменов, но, едва приняв должность исполняющего обязанности Министра, мистер Шеклболт настоятельно рекомендовал нашим сотрудникам оставить вас в покое. И повторил свою просьбу, когда сообщил мне о вашем новом назначении.

Гарри припомнил, что действительно, в первые дни послепобедного угара к нему пару раз приходили люди в серых мантиях и предлагали пройти в Отдел Тайн и ответить на ряд вопросов. Но тогда восстановление Хогвартса было актуальнее, да и вспоминать подробности о Бузинной палочке и прочем совсем не хотелось. А потом он про них забыл.

— Вы правда полагаете, что я мог бы помочь?

— Уверен! — капюшон пыльной мантии надежно скрывал лицо, но в голосе Смита Гарри почудилось торжество. И это торжество ему не понравилось.

— Я обдумаю эту идею. Спасибо, что держите меня в курсе, мистер Смит. До свидания.

А вечером того же дня Драко тихонько орал севшим то ли от ужаса, то ли от негодования голосом:

— Сдурел? Да я сам тебя принял за Темного Лорда, когда увидел, что ты творишь! Не-не-не, Поттер, только через мой труп! Пусть Мнишека исследуют, его вполне хватит! Лично я не знаю и знать не хочу, что ты такое, а значит, и другим не стоит. Опять же, Кинга зачем пугать, у него и так работа нервная. И заметь, он сам тебя отнял у невыразимцев, давай с уважением отнесемся к решению Министра Магии? Никаких исследований!

— Но Сириус... — попытался было мяукнуть о своем Гарри.

Драко в ответ проникновенно заглянул ему в глаза.

— Поттер, скажи честно: если бы ты мог вытащить своего Блэка, разве ты бы его УЖЕ не вытащил? Когда это тебе требовалась теоретическая подготовка, чтобы просто взять и сделать?

Крыть было нечем. Драко удовлетворенно кивнул и покровительственно приобнял Гарри за плечи.

— А раз нет — то и не суйся, одного Мнишека им за глаза хватит. Не подставляйся, Поттер. Что хочешь твори, но не подставляйся, очень тебя прошу!

К просьбам Драко Гарри относился очень чутко и потому решительно выкинул искушающие речи мистера Смита из головы. Хватит с них Мнишека, действительно!