В чешуе форели (джен)

Наконец стемнело достаточно, чтобы слуги покинули эту часть замка, не мешая господам спать, оставив лишь стражу у дверей. Молчаливую и верную исключительно дому Талли, в этом лорд Хостер был непреклонен: только он сам, а не капитан стражи, будет отбирать тех, кто сторожит покой его детей — и неудачливого воспитанника Петира Бейлиша. Упомянутый юноша пятнадцати лет, почти мужчина, беспокойно метался по кровати, мучимый кошмарами о проигранной дуэли, чудом не стоившей ему жизни. Если бы не Кейтилин Талли, Брандон Старк непременно снес бы голову глупцу, посмевшему бросить ему вызов за руку невесты.

— Кейтилин… Кейтилин, ты пришла, — определенно в полубреду шептал Бейлиш. — О, моя дорогая Кэт…

— Милый Петир, как ты страдаешь, — однако в голосе говорившей не было и капли сострадания. Женские руки провели по груди, едва касаясь перевязки, а после закрепили изящную, женскую брошку на внутренней стороне сорочки. — Мой дар останется с тобой навсегда. Вот, выпей, тебе станет легче.

Кубок был поднесен к губам, но раненому не хватило сил поднять голову, женщине у кровати пришлось приподнять ее, чтобы напоить страждущего.

— Моя милая Кэт, ты все же пришла, — выдохнул юноша, невидяще глядя куда-то, откуда доносился голос. — Я всегда знал, что мои чувства не безответны, что бы ни говорила мне Лиза. Она просто завидует, завидует твоей красоте, твоей доброте и женственности. Моя драгоценная Кэт…

Голос Бейлиша все стихал, пока тот не заснул крепким сном. Только убедившись, что раненый спит, его гостья выскользнула из чужих покоев и, под немигающими взглядами стражников пройдя по коридору дальше, скользнула в иную опочивальню. И лишь там позволила ненадолго мелькнуть печальной улыбке. Ничего-то ты и не понял, Петир Бейлиш. И уже не поймешь.

Примечания:

Ни слова. Я серьезно, Вань, ни слова, у меня очередной тараканий кордебалет.

Утром стало известно, что раненный на дуэли воспитанник лорда Талли отошел к Неведомому, попросту не проснувшись. Кейтилин, услышав вести, попросила разрешения покинуть обеденную и отправилась в свои покои, не притронувшись к еде, так ее расстроила гибель друга детства, тем более от руки ее жениха. Эдмар почти расплакался, пусть он никогда не был слишком привязан к Мизинцу — так он называл Бейлиша — просто принять смерть в столь юном возрасте проблематично. Однако после замечания отца наследник сдержался и лишь попросил права покинуть остальных вслед за старшей сестрой.

Но самого лорда Талли интересовала лишь его вторая, младшая дочь. Дочь, что никогда не жаловала Петира, в лицо называя излишне назойливым, а за глаза — опасным. В какой момент Лизе перестал нравиться будущий лорд Бейлиш, мужчина не заметил, но с годами ее отношение становилось все более отстраненным и даже настороженным. Было неудивительно, что она единственная из его детей спокойно продолжила трапезу, лишь на словах выразив сожаление о столь ранней кончине.

Одно только не давало лорду Хостеру покоя: поздний визит Лизы в комнату Петира. Чувствовала ли она его уход и пришла проститься? Или просто не хотела, чтобы ее видела Кэт, и навестила раненого, когда некому было ее увидеть? Лиза вскоре после вызова сказала сестре, что это она дала глупому мальчишке ложную надежду излишне мягким и добрым отношением, и как бы ему не претила подобная дерзость по отношению к старшей сестре, он не мог не видеть правоту за ее словами. Женщине не пристала близкая дружба с мужчиной, не являющимся членом ее семьи, а Кэт забылась. Не настолько, чтобы пошли слухи, но после этой дуэли, когда безрассудный мальчишка бросил вызов Дикому Волку за руку Кейтилин, а после спасся лишь ее мольбами к жениху — да, они могли бы пойти.

И как бы ни была печальна его смерть — все же какую-то привязанность к воспитаннику он испытывал — она была весьма кстати. И что бы ни говорили про норов Брандона Старка, даже ему было неловко есть за одним столом с человеком, чьего воспитанника он убил.

— Похоже, Кейтилин наконец-то увидела жениха таким, какой он есть, — задумавшись на прогулке по зимнему саду, он не заметил, как к нему присоединилась младшая дочь. Золотисто-рыжие локоны Лизы были убраны в простейшую косу, которые она носила практически всегда, недолюбливая сложные конструкции, вроде тех, что предпочитала Кэт. А голубые глаза, в солнечные дни соперничающие яркостью с небом, при облачной погоде или в помещениях приобретали более холодный оттенок, становясь похожими на безжалостный лед. Неприятная ассоциация, особенно в свете утренних вестей.

— Она все равно выйдет за него замуж, — резко ответил он на случай, если Лиза, уже однажды высказавшая неудовольствие поведением наследника Старков, начнет ту же песнь.

— Разумеется, отец, — дочь покорно склонила голову и продолжила. — Но не лучше ли вступать в брак, твердо зная, какого человека ты вскоре назовешь мужем?

С этим он спорить не мог. Кейтилин была наивна и, при всей внешней схожести с матерью, не обладала ее проницательностью, видела жениха рыцарем из баллад, не слушая ничьих предостережений, включая его собственные. Идеальным, отважным, умным, верным и преданным — и если отвагой Брандон Старк определенно не был обделен, то хранить верность еще-не-жене он точно не собирался. Не говоря уже о гордыне, дерзости и в целом наглом поведении дикого животного, которого пытаются запереть в клетке. Лорду Талли не нравилось, что брак с его дочерью воспринимают именно так, но, в конце концов, все юнцы одинаковы. Главное, что этот брак скрепит союз Талли и Старков, а его внук в свое время станет лордом Винтерфелла.

— Рад, что ты это понимаешь, — что ж, Лиза тоже послужит делу семьи. Почему-то своим женихом, Джейми Ланнистером, она интересовалась немного, ей будто было достаточно того краткого досье, что он ей выдал в порыве добрых чувств. — Ты хочешь что-нибудь узнать о наследнике Ланнистеров?

— Если можно, отец, я бы хотела узнать, за кого ты меня выдашь в случае, если Ланнистер окажется недоступен?

— В каком смысле недоступен? — приподняв брови в изумлении, лорд Хостер требовательно уставился на дочь, которая все еще отказывалась на него смотреть.

— Как мне известно, Джейме Ланнистер недавно получил рыцарство, считается весьма искусным бойцом и наверняка жаждет доказать это всему Вестеросу. Что если он погибнет на одном из турниров, например на грядущем в Харренхолле? Если станет калекой, разумеется, все останется в силе, но его смерть перекроет пути к союзу с Ланнистерами.

— Наследник Арренов, сир Элберт Аррен, еще свободен, — уже спокойнее ответил дочери лорд Хостер. В самом деле, почему не рассказать Лизе о других возможных кандидатах? Ланнистер, конечно, наилучший вариант, но судьбу предугадать нельзя, и всегда стоит иметь запасной выход. — Кроме него, есть и другие, но если с наследником львов что-то случится, я буду договариваться с лордом Арреном.

— Спасибо за откровенность, отец, — присела в реверансе Лиза, наконец-то глядя ему в глаза. — Я могу идти?

— Подожди, у меня тоже есть вопрос, — все же его терзало любопытство. — Ты ведь приходила к Петиру ночью? Почему не днем, с Кэт и Эдмаром?

— Чтобы меня видело как можно меньше людей, конечно же, — слегка удивилась его вопросу дочь.

— Неужели ты так переживаешь из-за своих слов? Кейтилин не держала на тебя зла и тем более простила бы возле кровати раненого друга.

— Моих слов? — растеряно ответила Лиза. — Причем тут это?

— Тогда почему ты не хотела, чтобы тебя видели навещающей Бейлиша? — удивился лорд Хостер.

— Чтобы не видели, что я делаю, — спокойно ответила дочь и, ненадолго прикрыв глаза, решительно взглянула в ответ, но на сей раз метафора со льдом пришлась как нельзя кстати, лорду Талли показалось будто его пронзили насквозь. — Даже абсолютно здоровый человек не сможет проснуться после кубка с тремя щепотками Сладкого сна.

Чуть сиплый вдох слышался как будто со стороны и лорд Хостер не сразу осознал, что это его собственное дыхание. Во все глаза глядя на Лизу, он с трудом успокаивал сердце, сорвавшееся в бешеный галоп от такого простого и будничного признания. Его дочь… Лиза… она не могла!

— Кто тебя надоумил? — наконец-то прохрипел лорд.

— Никто, — пожала плечами глупая девчонка, будто не видела ничего неправильного в своих действиях. Или и правда не видела. — Он открыто поставил под сомнение честь сестры, вызвал множество пересуд своим глупым поступком, и это стало последней каплей.

— Ты нарушила все людские законы, все, понимаешь, глупая ты курица, — прорычал он злым низким голосом, который сам не узнавал. — Он был моим воспитанником, он ел и пил под моей крышей и находился под моим покровительством!

— И как он тебе отплатил? — все так же бесстрашно спросила Лиза, по-прежнему не понимая, что натворила. — Он пытался соблазнить Кэт, продавал драгоценности нашей семьи, покровительствовал преступникам, не говоря уже обо всех тех слухах, что он распускал у тебя за спиной, просто потому что ты относился к нему «недостаточно уважительно».

— Продавал что? — только и смог ответить он на эти откровения. Почему он об этом не знал?! Да какая разница, Лиза не имела права его убивать, нарушая закон гостеприимства, она должна была рассказать все лорду-отцу, чтобы Хостер вынес мальчишке приговор!

— Кэт отдавала ему свои украшения и говорила, что потеряла, потому что Петир уверял, что отсылает деньги своей семье, — равнодушно пожала плечами… дочь, все-таки дочь. — Я пресекла его попытки выкрасть мамины украшения из ее опочивальни, перенеся все к себе и проверяя их не реже раза в неделю.

Украшения его жены. Миниса была скромной и мало что просила для себя, но ему нравилось радовать ее женскими побрякушками, даже если они стоили целое состояние. Как ни странно, но ему повезло с браком не только потому, что Миниса родила ему троих детей, из которых последний оказался долгожданным наследником, но и потому что смог полюбить жену и до сих пор скорбел о ее гибели. Он приказал ничего не менять в ее покоях, регулярно убираться и ставить свежие цветы — она любила цветы. Петир осмелился прикоснуться к ее вещам?! Поступок дочери хоть и оставался неприемлемым, но стал понятнее.

— Почему ты не сказала мне?! — не в силах сдержать негодование, он сорвался на ближайшем человеке.

— Кэт попросила, — он почти ненавидел себя за то, что легко мог все это вообразить, практически увидеть своими глазами. Его старшая дочь, несмотря на возраст, отличалась наивностью и доверчивостью к людям, с которыми была давно знакома. А еще легко поддавалась жалости, ее вполне могла тронуть история мальчика, желающего помочь своей семье, гораздо ниже по положению, чем семья его покровителя.

— Он помогал семье, — он мог это понять. Немного.

— Он часто ходил в бордели, продавал различным торгашам и ловцам удачи информацию из твоего кабинета, а также не скупился на взятки страже на воротах, чтобы его знакомым было легче жить. Его семья даже письма получает от него пару раз в год, денег и вовсе не видели.

— Откуда ты все это знаешь?!

— Ты всегда недолюбливал мою привычку разговаривать со слугами и тем более помогать им более необходимого приличиями минимума, — склонила голову набок Лиза. — Это окупилось. Я знаю не только то, кто брал взятки у Петира и в каком размере, но и как выглядят его знакомые и что они переправляли через Риверран.

Лорд Хостер Талли всегда был уверен в себе, в своем уме и правилах, в которых его воспитали. Но сейчас, глядя на дочь, которая сочла себя выше всего, презрев даже закон гостеприимства, он мог лишь медленно осознавать полученные сведения, переосмысливать все, что касалось Петира Бейлиша, и останавливать размышления на тему, стоит ли показать Лизу мейстерам. Последнее потому что ему нечего было указывать в качестве симптомов, он не выдаст родную кровь, даже если она — такая.

Не так уж лживы слухи, что в крови Талли слишком много от железнорожденных варваров и пиратов, бесчестных ублюдков Железных островов. Как глава дома он хорошо знал семейные хроники — не те, вычищенные для потомков и интересующихся, а настоящие, строго для главы семьи, где основным правилом было «семья превыше всего». Выше чести и долга, выше законов, морали и даже веры, хотя Лиза никогда не проявляла особенного усердия в молитвах, доводя септ до криков. Но все же убивать юнца за такое было чрезмерно.

— Почему?

— Потому что я — Талли. Наш девиз «семья, долг, честь», но на первом месте у нас семья. У меня точно, — лед в глазах дочери будто слегка подтаял. Во всяком случае, они уже не были такими холодными, как несколько минут назад. — И я подарила ему брошь до того, как предложила кубок.

— Пусть Отец рассудит Петира по справедливости. Я обдумаю твое наказание, — мертвые мертвы и незачем их тревожить. А вот до живых стоит добраться. — Рассказывай все, что знаешь, — на всякий случай он оглянулся, запоздало проверяя, не слышал ли кто их беседу, но видя, что дочь умнее, чем казалась все эти годы, он мог положиться, что ни одной души в округе нет. Лиза не стала бы так подставляться.

И он ее не подставит. Потому что они — семья.

Турнир в Харренхолле затмил все предыдущие размахом, а уж выигрыши сделали бы честь и какому-нибудь среднему лорду, не то что обычным рыцарям. Но его последствия еще долго будут аукаться всей стране и королевской династии. Династии драконов, под которыми существенно зашатался трон с того самого момента, как кронпринц Рейегар Таргариен забрал с собой леди Лианну Старк.

Лорд Хостер не обманывался обвинениями Старков в похищении, он лично видел девицу на турнире и прекрасно помнил, как своевольная дикарка вылила кубок вина на родного брата. Публично. Он почти посочувствовал лорду Рикарду Старку, как такому же отцу непокорной дочери. Нет, Лиза вела себя идеально, как и подобает высокородной леди, несмотря на внезапную потерю жениха — помолвка с мальчишкой Ланнистером была аннулирована в тот миг, когда он принес обеты Королевского гвардейца. Но за время прошедшее со смерти воспитанника лорд Талли успел поближе познакомиться с родной дочерью и теперь изредка молился за будущего зятя, кем бы он ни был. Потому что ему определенно нужна будет божественная защита.

Бесчестная и беспринципная, уверенная исключительно в своей правоте дочь, даже проведя несколько месяцев на крестьянском хлебе и воде, не раскаялась в убийстве и не смирила нрав. Сочувствие, искреннее и любящее со стороны Кейтилин не улучшали ситуацию, а рассказать старшей дочери правду он не мог, не мог и как лорд, и как отец. Но дальше продолжать пост — траур по погибшему другу, как официально говорилось — было смертельно опасно, по словам мейстера Лиза приблизилась к той опасной грани истощения, после которой ее здоровье не сможет восстановиться. К турниру она еще была слаба, ее внешний вид выдавал близость к Неведомому, но манеры были безупречны, и неожиданно для самого себя он махнул рукой.

Наказание за преступление она получила, пусть и неизвестное никому кроме них двоих, а разговаривать с Лизой оказалось интересно. Дочь выросла умелой слушательницей, лорд Хостер сам иногда не замечал, как выдавал сведения, за обладание которыми любого другого казнил бы немедленно. А Лизе стало можно, дочь слушала, иногда отвечала, еще реже предлагала какие-то свои идеи, прекрасно осознавая, что есть дела, к которым женщины не пригодны по своей природе. Но некоторые ее идеи ему определенно нравились, например общий дом для сирот — приют — под покровительством дома Талли.

Беспризорников хватало всегда, но тех, кто постарше, забирали ради рабочих рук, оставшиеся часто помирали от болезней, а выжившие примыкали к уличному отребью и воровской братии. Изводишь их, изводишь, а толку — все равно всех не вытравишь. Теперь этих «сироток» собирали в одном месте, обучали какому-нибудь полезному делу, а потому бродящие без привязи «пташки» Вариса привлекали внимание хотя бы в самом Риверране. Потому что если есть ребенок, он либо чей-то, либо приютский, куда их и отводили, следуя приказу лорда. Хотя бы от этой беды они немного защищены, а простой народ верит в их заботу и милосердие. Интересно, выйдет ли из этой идеи еще что-нибудь полезное?

— Лианна Старк, несомненно, сбежала сама, — подтвердила его мысли Лиза. — Иначе определенно была бы кровь, крики и столько трудностей, сколько может создать маленькая дикая волчица, сражающаяся за свою свободу. Но, кажется, мой будущий братец не желает этого понимать.

— Брандон не впечатляет интеллектом. А уж эти его требования… — да, большого ума человек, раз отправился прямиком ко двору Эйриса с требованием — вдумайтесь, требованием! — выдать ему Рейегара и вернуть сестру. И без того вызывающий опасения король не стал терпеть подобное хамство и посадил группу наследников в темницу, призвав их родителей к ответу.

— Миледи! Милорд! — их уединение в саду нарушали крайне редко, на то были специальные приказания и даже мейстер не стал бы им мешать без серьезной причины. И тем более различные служанки его дочери, а потому явно случилось что-то интересное. — Вот! Рон сказал срочно отдать.

Они ждали вестей о том, чем окончилось дело Старков, от их рыцарей и простолюдинов тем или иным образом оказавшихся в столице. Дочь оказалась не так глупа, с юных лет приручая простонародье, и теперь самые разные люди периодически сообщали им что-то интересное, хотя про львенка они узнали лишь на турнире, до того момента все знали лишь бывший десница, мастер над шептунами, поскольку его работа все знать, и сам король. Все же рисковать и переходить дорогу Варису, а с ним и Эйрису они не собирались, а потому в самом Красном замке никто из «говорунов» не мелькал. По словам Лизы «говорун отличается умом и сообразительностью», и пока что эти люди соответствовали определению. Насколько это вообще возможно для неблагородных.

— Читай вслух, — распорядился Хостер, мелкие корявые буковки неумелых шпионов, которых и шпионами-то язык не поворачивается назвать, вызывали у него головную боль.

Новости оказались не просто скверными, они шокировали даже его, готового как ему казалось к любому исходу вплоть до казни всех от Рикарда до Рейегара. Казнь была, но такой ужасной, что ни он, ни Лиза не могли вымолвить ни слова. Сжечь заживо Хранителя Севера и лорда Винтерфелла, заставив при этом увидеть смерть наследника в тщетных попытках спасти отца. Всякой мерзости есть предел, всякой подлости — граница.

— Это война, — первой все же пришла в себя Лиза. — Старки такое не простят, как и Аррены.

Убийство наследников вообще никто не простит, да и остальные лорды задумаются, потому как действия короля нельзя предсказать, сегодня он милостиво позволяет быть рядом, завтра прогоняет прочь. И ему плевать на статус и происхождение. Никто больше не в безопасности, никого больше не защитит закон, потому что его гарант — безумец.

— Кэт… как мы ей скажем?

Ее жених убит, задушен на привязи как какой-то пес, его отец сожжен в доспехах живьем, а безумный король требует новых жертв — жениха Лианны Старк лорда Баратеона, двоюродного племянника короля и второго сына Рикарда, младшего брата Брандона, Эддарда Старка, по-видимому, нового лорда Винтерфелла. Хостер был знаком с лордом Долины достаточно долго, чтобы понимать — тот не выдаст воспитанников. Хотя бы потому что его наследника тоже казнили, он тоже оскорблен и горюет. Пусть это и был племянник, а не сын, кровь важна.

— Скажем, когда будут официальные известия, — а ему предстояло решить более насущный вопрос: за кого он в грядущей войне?

— Отец, ты занят?

Занят разве что своими размышлениями: Аррен созвал знамена и идет штурмом на собственных вассалов, поддержавших короля, королевский десница же вместо сбора войск рассылает письма с требованием поймать изменников и прислать их головы. Ну что за идиот. Старки еще не объявили созыв знамен, потому что лорд Эддард Старк еще не покинул Долину, но Север стоит за своих королей, пусть те давно потеряли этот титул, и, по словам «говорунов», каждый знаменосец уже готовится к войне.

Полезные люди, а уж когда, Неведомый знает как, удалось присоединить к ним несколько спасенных пташек Вариса и вовсе незаменимый инструмент. Он всегда подозревал, что евнух избавляется от своих выросших птичек, а теперь получил выжившие доказательства, готовые послужить тем, кто спас их от смерти. Тренированные, выученные хранить в голове огромное количество информации до востребования, но совершенно безвольные, не знающие как жить без чужих приказов, они представляли собой куда более жалкое зрелище, чем даже обычные бедняки, те хотя бы чего-то хотят, пусть и желания их примитивны. Дочь приставила их помощниками к другим говорунам, посетовав на вынужденную немоту и отказавшись делать подобное со своими людьми — некоторые сведения лучше передавать устно. Даже если носитель умрет, то пусть лучше информация пропадет, чем запиской попадет не в те руки.

— Говорят, Баратеоны тоже спешно вооружаются.

Говорят. Значит это слова говорунов, которые дошли до Штормовых Земель — сколько их вообще Лиза успела выдрессировать, что они повсюду? Но вести важные, этого не отнять. Лорд Роберт еще не успел покинуть владения своего наставника, а его брат уже тайком собирает армию. Да, Бринден поступил бы также, но то Талли, семья на первом месте, про младшего же Баратеона говорили, что тот мрачен, суров и следует понятию долга слишком усердно. Не говоря уже о его пристрастии к аскетизму, которое даже бродячие септоны сочтут избыточным.

— Похоже, младший брат лорда Баратеона не так верен долгу, как про него говорят.

— Со стороны всего не увидишь.

Они снова замолчали, устроившись в двух креслах возле камина. Раньше он часто сидел так с Минисой, обсуждая дела замка и их владений, хотя чаще всего, конечно, успехи девочек. Пока они были маленькими, ему казалось, что старшая дочь унаследовала большую часть их достоинств, Кэт всегда была умной и приветливой девочкой, менее обаятельная Лиза казалась неудачной копией. Как бы он ни хотел любить детей одинаково, но Кейтилин всегда занимала в его сердце особое место, еще более важное после смерти Минисы, до того она похожа на мать. Эдмар его наследник, единственный сын, подаренный женой последним вздохом, тут даже вопросов нет. И в итоге оказалось, что Лизу он просто… упустил.

Не заметил, как из улыбчивой солнечной девочки выросла лиса, до определенной степени умная и хитрая, но бесчестная и безжалостная, чем-то похожая на родную тетку, леди Селию Талли, чуть не ставшую королевой, супругой Джейхейриса Второго. Современники воспевали доброту леди Селии, скромность и изящество манер, в то время как он сам помнил старшую сестру настойчивой и целеустремленной женщиной, всегда добивавшейся желаемого, не стесняясь никаких средств. Она не захотела садиться на трон — окольными путями укрепила решимость принца жениться на собственной сестре, помогла им бежать и обвенчаться. Она не хотела выходить замуж — в итоге отец практически волосы рвал, не понимая, почему все возможные союзы срываются как по указке Богов.

В итоге сестра все же вышла за Джосета Маллистера, мужчину старше ее на тридцать пять лет. Брак был шокирующе недолгим: Маллистеру было за пятьдесят, но он был крепок и полон сил, поэтому его гибель на охоте спустя пару месяцев брака была совершенно неожиданной. Вдова унаследовала небольшую крепость и земли вокруг, вроде и немного, но Маллистеры долго и дотошно выясняли все подробности злосчастного дня, прежде чем с извинениями удалиться. Вскоре сестру стали называть жертвой злого рока, сочувствовать и выражать всяческую благосклонность от мала до велика, чем она периодически пользовалась. Он же сомневался в несчастном случае с самого начала, а после и вовсе уверился, что ни о какой судьбе и речи быть не может: сестра небрежно обмолвилась, что всегда хотела стать вдовой, чтобы жить в свое удовольствие, а не слушаться идиотов просто потому, что они мужчины.

Селия часто навещала его и прожила в родном доме больше года, помогая оправиться от смерти Минисы, как, впрочем, и Бринден, а после сказала, что ей пора, вернулась в свою крепость и через неделю не проснулась. Хостер до сих пор задавался вопросом, не сама ли сестра ушла из жизни, решив, что с нее хватит, или она все же перешла кому-то дорогу так, что и не выкрутиться. Но сейчас, глядя на Лизу, он отчетливо видел в ней черты покойной сестры: ее золотисто-рыжие волосы, устремленный за горизонт взгляд и недобрый характер.

— Ты не спросишь, как мы поступим? — он был уверен, что дочь пришла узнать его дальнейшие планы, и был удивлен отсутствию вопросов.

— Ты собираешься поддержать восстание, — Лиза смотрела на него так, словно у нее и мыслей не было об ином варианте. — Остаться в нейтралитете будет невозможно, Эйрис объявит изменниками всех, кто его не поддержит. А поддержать Таргариенов… Король опасен и непредсказуем, не уважает закон и древние дома. Кронпринц, будучи женатым мужчиной и отцом уже двоих детей, забирает с собой чужую невесту, дочь Хранителя Севера, и прячется вместе с ней, когда в стране разгорается пламя восстания. Есть еще принц Визерис, но он слишком юн и неизвестно, каким правителем станет в будущем, не говоря уже о дурной наследственности близкородственных браков.

Лорд Хостер скривился. Близкородственных это мягко сказано: мало того, что нынешний король плод инцеста, так еще и женат на родной сестре. Рейегар до злосчастного турнира казался хорошим вариантом, избежавшим дурных последствий кровосмешения, но его поступки говорят сами за себя — мальчишка совершенно не умеет думать о последствиях своих действий, живет в каком-то своем мире. Плохое качество для короля. Да и про Визериса бывшие при дворе лорды и рыцари отзываются не слишком высоко: юный принц ставит себя на несоизмеримо высокую площадку, пока все остальные, что лорды, что простолюдины где-то там у него под ногами. Таргариены действительно сгубили свою ветвь глупостями о сохранении драконьей крови и в погоне за серебристыми волосами забыли о том, какую голову они должны украшать.

— Тогда над чем я так долго раздумываю, по-твоему?

— Над тем, на каких условиях присоединиться к союзу, — Лиза говорила так, словно все было очевидно. Впрочем, возможно, для нее так и было. — В таком случае сохраняется договоренность со Старками и Кэт станет леди Винтерфелла, но этого мало за мечи речных воинов.

— Действительно, мало, — степенно согласился лорд Талли. Что ж, цену их силам Лиза если не знает, то хотя бы не преуменьшает. Хорошо.

— Наследник лорда Аррена после сира Элберта, сир Денис Аррен уже женат.

— Он наследует благодаря этому браку, — уточнил Хостер. — На деле он всего лишь отпрыск одной из малых ветвей рода Аррен.

— Вот как. Ты рассматриваешь возможность моего брака с самим лордом Арреном?

На этих словах он поперхнулся вином и отставил кубок в сторону. Дочь, недоуменно взглянув на него, тоже поставила на столик кубок, наполненный водой. Еще одна странность Лизы, которая помогла ей легче перенести наказание: нелюбовь к вину и прочим высокородным напиткам в сочетании со странной привязанностью к воде и различным смесям на ее основе. Но ее вопрос застал лорда Талли врасплох, заставив вновь вспомнить старшую сестру.

— Почему ты об этом спрашиваешь? — осторожно уточнил он, размышляя, что он получит от варианта, где его проблемное дитя избавляется от престарелого мужа во время войны. Результат получился неутешительным, лорд Аррен душа восстания и его смерть погасила бы хороший рывок, который реализуется прямо сейчас.

— Я размышляю над тем, что мы еще можем затребовать за свое участие. Не хотелось бы продешевить.

— Да, это хороший вопрос. У тебя есть еще какие-нибудь мысли?

— Что если затребовать денег? — хорошо, что он отставил вино, жаль его растрачивать. Видя, что он собирается возмутиться презренной алчности и недалекости дочери, Лиза спешно продолжила. — Война пройдет по нашим землям, и после придется многое восстанавливать, деньги нам пригодятся. Кроме того, деньги пригодятся и победителям, вернуть в страну мир и порядок — недешевое удовольствие. Если сейчас затребовать сумму, большую, чем нам потребуется для восстановления, а после войны вроде как пойти навстречу верным соратникам и отказаться от части, можно получить что-то еще.

— Что, например? — а идея не так дурна, как кажется на первый взгляд.

— Смотря по результатам, — задумалась уже Лиза. — Таргариены безумны, это да, но дети принцессы Элии невинны, их лишь надо правильно воспитать. Если Эйрис погибнет раньше Рейегара, то дети кронпринца будут первыми в очереди на престол, кроме того, дорнийцы будут стоять за них до последнего. Можно будет войти в совет регентов или что-то подобное.

— Аррен наверняка рассчитывает от них избавиться, — покачал головой лорд Талли. — Забыла? После гибели всех мужчин дома Таргариен, первым претендентом на престол становится его воспитанник, лорд Роберт Баратеон. Сомневаюсь, что он пожалеет детей, хотя конечно, их смерть будет максимально естественной, чтобы не взбудоражить дорнийцев.

Лиза лишь приподняла бровь, а все ее лицо уже выражало насмешливое «считаешь это возможным?» А помня о привязанности принца Оберина к сестре, он сам мог сказать, что какой бы естественной не была гибель ее детей, дорнийцы не оставят это так просто. Возможно, принц Доран сдержит мстительные порывы младшего брата, но они будут подобны затаившимся гадюкам, готовым вонзить клыки в момент слабости.

— Значит, дорнийцы будут врагами от начала и до конца, как и лорды королевских земель, — подчеркнула Лиза. — Ланнистеры?

— Сложный вопрос. Тайвин не только умен, но и мстителен, а Эйрис не только с презрением отверг его дочь как невестку, но и забрал его обожаемого наследника. Ему нет причин выступать за короля, кроме как из-за заложника.

— Зато Джейме Ланнистер может быть рядом с королем, будучи вооруженным.

— Он рыцарь Королевской гвардии, — он, конечно, понял, на что намекнула дочь, но это точка зрения беспринципной девчонки, которая не понимает, что клятвы просто так не даются, тем более восторженными юнцами вроде львенка. — Он не поднимет меч на короля, которого поклялся защищать. Кроме того, он лишь один из семерых и ему точно не хватит сил справиться с кем-то уровня Барристана Отважного.

В ответ Лиза просто кивнула, хотя Хостер был абсолютно уверен, что она все еще с ним не согласна и с ее точки зрения Джейме Ланнистер в Королевской Гвардии — риск для обеих сторон. Женщина, что с нее взять. Он оставил этот вопрос в сторону и вернулся к вопросу о действиях Хранителя Запада.

— Я полагаю, что пока Эйрис не станет созывать войска, Ланнистер и пальцем не пошевелит, чтобы остановить восстание. А когда десница поумнеет или сменится, лев будет собираться так долго, что успеет понять, в какую сторону клонится чаша весов. И подтолкнет тех, кто ближе к пропасти.

— Отец, вот мы рассуждаем о вступлении в союз — что если наши вассалы останутся на стороне драконов, как Графтоны в Долине? Сам знаешь, хорьки всегда ищут чем поживиться.

Он поморщился. Вот тут Лиза попала в точку, сам Хостер подозревал, что некоторых знаменосцев придется вводить в войска силой. Но в тех же Фреях он не сомневался — хорьки наглые, но трусливые, будут высиживать до последнего, но придут, а вот Дарри, получившие определенное влияние при дворе Эйриса, скорее всего, будут поддерживать драконов. Кто еще может взбрыкнуть?

— Те, кто получит больше выгод, оставшись с драконами, — промурлыкала Лиза, явно имея в виду кого-то конкретного. — Например, Мутоны вполне могут пожелать себе главенство над Речными землями. И, говорят, сир Майлс Мутон по-прежнему близок с принцем и является его доверенным лицом.

— Маллистеры тоже сильный и значимый дом.

— Джеффори Маллистер казнен королем, — что ж, память у Лизы неплоха. — Они захотят отмстить. А вот Блэквуды и Бракены со своей вечной враждой вполне могут разойтись по разным лагерям.

— Не разойдутся, — снисходительно улыбнулся он дочери. — В лорде Джоносе я уверен, он придет на мой зов, а молодой лорд Блэквуд не станет закрывать глаза на безумие Эйриса. Юное сердце, горячий нрав, требующий справедливого возмездия, он точно присоединится к восставшим.

— Я не подумала об этом, — склонила голову Лиза в уважении к его жизненному опыту. Умная девочка. — Но мы отклонились от темы, отец, что мы возьмем за свою помощь восставшим?

— Я полагаю, что пока мы действительно остановимся на деньгах, а уже после подумаем, за что именно уступить часть обещанного.

Дочь улыбнулась какой-то новой, победной улыбкой, а лорд Хостер, переосмыслив последние слова, едва сдержал вздох удивления: он действительно сказал, что решать этот вопрос они будут вместе.

Юного лорда Старка он нашел в богороще, как и предсказывала Лиза. Кажется, молодого северянина удивило наличие настоящего, пусть и молодого чардрева так далеко на юге.

— Лорд Талли, — мгновенно выпрямился юнец. Идти ему и идти до настоящего Хранителя Севера, преисполненного достоинства и величия. Но задатки Талли видел уже сейчас в спокойном и сосредоточенном взгляде, назревающих на лбу морщинах, демонстрирующих тяжесть раздумий, и расправленных плечах, уже почти привыкших к ноше нового положения.

— Думаю, уже можно просто Хостер, лорд Старк, — все же скоро юноша станет мужем его драгоценной дочери. Кейтилин настороже после Брандона, сначала «убившего» ее друга детства, а после практически сбежавшего со свадьбы из-за «похищения» леди Лианны, но пока что юный лорд демонстрировал куда лучшее воспитание и черты характера.

— Тогда и я просто Эддард, сир, или Нед, — потупился Старк. — Вы меня искали?

— Совершенно верно, Эддард, — дружеское прозвище лучше пока не трогать, он еще чужой. — Я хотел бы обсудить с вами предстоящую свадьбу, вернее, есть интересное предложение по поводу церемонии и мне требуется ваше мнение.

— Конечно, сир, — всем видом выражая готовность, юный лорд даже встал ровнее. — В чем суть предложения?

— Суть в том, чтобы провести две церемонии, — когда Лиза высказала эту идею, он даже удивился, что сам до нее не дошел. — Одну в септе, потому что Кэт чтит Семерых, как и большинство южан, а другую — в богороще, для верующих в Старых Богов. То, что у нас разные религии не означает, что мы не можем уважить обе, но мне нужно знать, как проходит брачная церемония на Севере.

Кажется, лорд Старк лишился дара речи. Вовремя. Идея Лизы была замечательной, северянам гораздо проще будет принять Кэт как супругу Верховного лорда, если брак будет заключен в богороще, осталось только разузнать, как проходит северный обряд и приготовиться к нему. Как только Хранитель Севера вспомнит о своем статусе и поведет себя соответственно.

Дарри, Гудбруки, Мутоны, Ригеры и всякая мелочь все же остались на стороне короля. Он прошелся по их землям с армией, тем не менее, стараясь щадить простолюдинов, что ранее было ему не свойственно. С другой стороны, он заберет часть земель себе или отдаст верным знаменосцам, а земли без людей не принесут дохода. Так он пояснял старым соратникам, отметившим его милосердие, он же помнил, как они с дочерью обсуждали разницу между бунтовщиками и сторонниками короля: разницы никакой нет, но это не значит, что ее нельзя создать искусственно. Потому оставшиеся в живых отправлены в темницы Риверрана, после войны их сошлют на Стену, а их наследники присягнули на верность и влились в общее войско речных земель.

Укротив знаменосцев, лорд Талли поспешил к остальной части союзных сил, поспев буквально к самой битве у Каменной септы. Новый десница, молодой и полный сил Коннингтон надеялся поймать лорда Баратеона, раненного ранее и прятавшегося в городе, где только придется. Сражение кончилось победой мятежников, и если бы не его ранение, лорд Хостер бы даже этому порадовался, но рана, нанесенная Коннингтоном, болела даже сейчас, спустя столько недель. Бринден уже высказался на эту тему и не единожды, приклеившись к нему в походе как на привязи.

Годы назад он бы и не понял, что это ворчание — признак беспокойства, а навязчивость вызвана желанием защитить. Пусть с младшим братом их разделяют годы непонимания и ссор, но сейчас они словно сблизились так, как и должны были быть все эти годы. Может быть, он уже слишком стар для всей этой суеты, но все чаще ему их прошлые ссоры казались надуманными и бессмысленными. Бринден не желает вступать в брак? И пусть его, Селию вон тоже заставляли и чем это кончилось? Другое дело, что мужчине сопротивляться браку проще, но так и все равно.

У Хостера уже есть наследник, за его безопасностью проследит не только он и его воины, но и самый разный люд его дочери. Сберегут, а потому не желает Бринден остепеняться — пускай, главное чтобы из этой войны вернулся живым, ему спокойнее будет, если брат, опытный воин и успешный полководец, займется воинским воспитанием племянника. Вот только когда он пояснил Бриндену свою позицию по прежним вопросам, тот позвал мейстера и сообщил, что у брата все признаки лихорадки. Будь они дома, не миновать бы очередной ссоры, а так лишь махнул на оголтелого рукой, время докажет его вменяемость и правоту.

Самым крупным сражением, затмившим Колокольную битву, стала битва при Трезубце, где их армия столкнулась с силами, собранными Рейгаром. Кронпринц собрал по примерным отчетам почти сорок тысяч воинов и Хостер в который раз вознес молитву Семерым, что беспечный идиот Мейс Тирелл настолько увлекся идеей захвата Штормового Предела, что вся огромная армия Простора осталась в осаде. Это при том, что осадные орудия были уничтожены в самом начале несколькими неплохо спланированными вылазками младшего Баратеона.

Ланнистер, как он и предсказывал, предпочитал отсиживаться в стороне до последнего, как и его собственный вассал, треклятый Фрей. Ничего, впереди еще Королевская Гавань, уж там он проследит, чтобы наглые хорьки были в первых рядах. Дорнийцы прислали войска на помощь короне, возможно, ради принцессы Элии: жена и дети кронпринца были в столице почти как заложники, что недвусмысленно подчеркивало паранойю Эйриса. Пусть он и безумен, но не дурак, стоило ему осознать всю опасность восстания, как он собрал все силы, используя тех, до кого мог дотянуться.

И этого оказалось недостаточно: Рейегар мертв, королевской армии нанесено сокрушительное поражение, а между Гаванью и мятежниками может встать лишь Тайвин Ланнистер. Все еще может, что бы он ни говорил дочери про «подталкивание к краю утеса»: лев вполне может, выставив свои двенадцать тысяч человек, спасти раненого дракона и потребовать соответствующую награду. Другое дело, что безумец может и отказать, и тогда ничто уже не удержит лорда Ланнистера от повтора резни Рейнов и Тарбеков.

— Милорд, к вам посетитель.

Его личная стража легко выучила порядок встречи с говорунами: проверить «обережный» символ, забрать оружие, если оно имелось, а также досмотреть на различные склянки и порошки, которые, естественно, все должны остаться за порогом. Судя по легкому стуку, явившийся говорун был одним из наиболее преданных людей Лизы, с которым она поделилась знаниями, полученными у мейстера. И да, вместо деревянной подвески размером с ладанку — полумесяц с рыбой внутри, придуманный дочерью символ, легко разделяющий на своих и чужих — ему показали такую же подвеску из камня.

И от той, и от другой легко избавиться, спрятать или уничтожить в случае захвата, но камень все же прочнее, а потому по их внутренней иерархии выше. Дочь в последнем письме писала, что даже и не заметила, как ее собиратели слухов сложились в структуру, но он не обманывался. Все эта лиса знала, подталкивала их изнутри, чтобы люди сами захотели установить порядок в своей путанной системе взаимоотношений. Прямо как сестра: Селия тоже умела получать желаемое с минимумом усилий.

— Милорд, — даже речь такого говоруна отточена, словно это не крестьянин какой, а как минимум рыцарь. — Операция увенчалась успехом, велено передать письма вам и лорду Баратеону.

Невероятно. Эти простолюдины сумели проникнуть в Штормовой предел с грузом еды — самой простой и удобной в хранении, фактически крестьянской, но вряд ли осажденные будут жаловаться. Хостер уже устал удивляться внезапным талантам людей его дочери, как и тому где и как давно она их откопала, чего стоили хотя бы пара бордельных маман, которые тоже каким-то образом оказались в числе говорунов. Эти беспринципные и жадные женщины, которым заплати — маму родную продадут — как они вообще были связаны с его девочкой? Сколько денег она тратила на эту сеть? И откуда она их брала, он точно не выделял ни медяка.

Но результаты были очевидны: Штормовой Предел получил шанс на выживание, Станнис Баратеон и до этого не ломался, а теперь и подавно не сдаст замок. Судя по тону письма, положение было тяжелым, и даже простейшая пища была принята с благодарностью и клятвой расплатиться по достоинству. Что ж, он подумает над этим позднее, а пока стоит обрадовать будущего короля добрыми вестями.

— Не занудствуй, Джон! Все со мной в порядке, я хоть сейчас готов в бой! Мы обязаны это отметить! — зычный голос короля раздавался далеко за пределами его походного шатра, заставляя особенно пугливых слуг вздрагивать и вжимать голову в плечи.

Зайдя внутрь и увидев уже привычную картину «пира для своих», он только вздохнул, уже представляя, сколько проблем будет у десницы, когда Роберт Баратеон отвоюет престол. Сумасбродный юнец — это в битвах он мужчина и воин, вне сражений лорд Талли видел лишь не наигравшегося мальчишку — снова пил, ел все то, что мейстер старательно не рекомендовал употреблять первую неделю после ранения, и совершенно отказывался соблюдать постельный режим. Если последнее он еще мог понять, они на войне, времени разлеживаться у них нет, то остальное неимоверно раздражало. Не меняет ли он одного безумца на другого?

— Лорд Хостер! — Эддард, отчаявшийся вразумить друга, первым заметил Хостера и поспешил поприветствовать. За ним и Аррен, и Баратеон отставили в сторону свои споры и развернулись к нему.

— У меня хорошие известия, — не стал тратить время на приличия Талли. — Штормовой Предел еще держится и недавно получил небольшую помощь, которой должно хватить до снятия осады.

С этими словами Хостер протянул письмо, незаметно наслаждаясь результатом эффектно поданной новости. Это хорошие новости для людей, чьи семьи тоже оказались заперты в Штормовом пределе, демонстрация возможностей дома Талли, которую лорд Аррен явно оценил в отличие от более наивных младших лордов, и возможность снова поднять вопрос о действиях против королевской армии. Конечно, лорд Баратенон будет рваться освободить свой дом, но теперь, зная, что его братья продержатся, его будет проще убедить сначала захватить столицу, а потом уже идти на помощь Штормовым землям.

— У нас не менее приятные вести, — волнуясь, сообщил Эддард. — Прибыл ворон из Винтерфелла.

Его дочь благополучно добралась до нового дома. А еще у него будет внук. Или внучка. Какая разница? В этот раз он был полностью на стороне Баратеона, такие новости надо отмечать.

Мейс Тирелл был, разумеется, не слишком умен как полководец, но он определенно знал, когда следует отступить и сдался без боя, убедив и своего друга и родича лорда Редвина преклонить колено перед новой властью. Падение Королевской Гавани сделало свое дело, и пусть принц Визерис и королева Рейлла все еще были на Драконьем Камне под защитой королевского флота, все уже были уверены в победе восставших. Что более важно: зять оставил войско маршировать к Королевской гавани под командованием Станниса Баратеона и пустился с несколькими верными лордами на поиски своей сестры. Это когда они точно знают, что ее стерегут трое гвардейцев!

Вести о Башне Радости поступили от говорунов вместе с письмом дочери, от которого так и тянуло страхом. Конечно, Лиза уже знала о трагедии Элии Мартелл и не могла не содрогнуться, как любая женщина. Лорда Талли не слишком задевали убитые дети, видят Семеро, их гибло десятки тысяч ежегодно, но вот сама грязь вокруг их смертей его раздражала. Ланнистер либо идиот, пославший людей, которые не могли сделать дело тихо, либо напротив, умен настолько, что просчитал реакцию лорда Баратеона и точно вбил клин в ранее казавшуюся нерушимой дружбу.

Будущий король оказался куда большим идиотом, чем раньше казалось Хостеру: юнец принял подношение льва с довольством и заявил, что это не дети, а порождения дракона. Как теперь выжать из Ланнистера головы виновных в убийстве принцессы Элии, чтобы хоть как-то задобрить Дорн, только Семерым известно. Да и солдаты Ланнистеров что животные. Своих людей лорд Талли придержал и даже дал указание отслеживать причиненный жителям Гавани вред и вмешиваться по мере сил, а потому обстановка в городе сложилась трудная, потому что это не воины против беззащитных горожан, нет, это две армии, солдаты которых друг на друга злы.

Роберт в это не вмешивается — дуется. Джон Аррен высказал воспитаннику неудовольствие проявленной в адрес убийц благожелательностью и общей недальновидностью, но напоролся на вспышку гнева и обещание убить всех драконьих отпрысков до единого. И это было очень нехорошим обещанием, учитывая оставшихся королевских гвардейцев. У Хостера кровь стыла в жилах от мысли, почему они остались там, а не сражались рядом с Рейегаром, как Барристан Селми, Ливен Мартелл и Джонотор Дарри, или были подле короля, как Джейме Ланнистер. Старки стали семьей, особенно тепло принял Кэт младший брат нынешнего лорда, Бенджен, близнец похищенной или сбежавшей леди Лианны. И если их с Лизой догадки верны, то ребенок их новых родственников в смертельной опасности и если он может закрыть на это глаза, то его чудаковатая дочь — вряд ли.

Незадолго до падения столицы в ряды его слуг влились двое говорунов, егерь и немой мальчишка — выжившая пташка Вариса, которого этот егерь усыновил. Изначально они должны были показать проход в замок через канализацию, но с предательством Тайвина Ланнистера этот вопрос потерял актуальность. Ровно до того момента, как Вариса нашли убитым в его собственных покоях. Эта смерть не наделала шуму, потому как прошло слишком мало времени с окончания штурма и его просто приписали к неизбежным потерям.

Если быть честным, то вестеросские лорды только вздохнули с облегчением, узнав, что евнух из Пентоса мертв, иностранец на такой важной должности их нервировал. Конечно, остаться без глаз и ушей в такой напряженный момент было опасно, но сеть шептунов никуда не делась — они были на довольствии короны, а потому мастера могли сменить в любой момент, и это бы не сильно сказалось на качестве официальной сети. Другое дело пташки Вариса, очень полезные детишки, но найти их оказалось непросто. Хостер едва сдержал возглас изумления, когда узнал, что пташки… улетели в Речные земли. Осталось лишь несколько самых старших и ими занимались говоруны его дочери. И вопрос, кто убил мастера над шептунами, просто отпал за ненадобностью.

Пташки Вариса знали про сеть проходов в Красном замке. Евнух не стал бы сидеть в своих покоях и ждать смерти, он бы точно спрятался там, где его никто не стал бы искать, потому что ходы известны лишь королевской семье, Мейгор Жестокий неспроста убил всех каменщиков. И если его дочь могла не осознавать важности евнуха и того, насколько опасно было оставлять такого человека в стане нового короля, то возмездие было ей знакомо не понаслышке. Говорун не сомневался, когда избавлялся от человека, искалечившего и убившего стольких детей, включая его приемного сына. А так как дом Талли получил полезное приобретение, верховный лорд Трезубца оставил все размышления при себе.

— Лорд Талли, — лорд Аррен приветствовал его в саду, где Хостер, если позволяла погода, предпочитал вести любые хоть немного важные беседы. Особенно в Красном замке, изрытом тайными ходами, сам Отец велел не говорить лишнего, и то, что лучшие шпионы сейчас работают на Талли, ничуть его не успокаивало.

— Лорд Аррен, — пусть первый начинает разговор, он же на нем настаивал.

Что именно собирался обсудить протектор Долины, властитель Трезубца догадывался. И думал, что несколько лет назад и не подумал бы над тем, как увильнуть от этой беседы, чтобы сначала прийти к единой стратегии с дочерью, но время изменило его достаточно, чтобы не совершать подобных ошибок. Лиза была полезна не только как девица на выданье и вклад в политический союз, но и как собеседник и советник, не говоря уже о ее говорунах, которые приносят ему информацию, потому что он отец их миледи. Пересажать бы их в темницы за неуважение, а то и вовсе на плаху, но — полезны и верны. А все что полезно дому, следует использовать.

Лорд Аррен не стал ходить кругами, выясняя его настроение, и прямо сообщил, что корона в тяжелом состоянии, столица буквально разграблена и собрать требуемую их договором сумму он сможет нескоро. На что получил ответ, что основные военные действия велись как раз на территории Речных земель и Хостер, как верховный лорд, обязан заботиться о вверенной ему земле и людях, на ней проживающих. Лорд Аррен, конечно же, не отказывается от своих слов, как вы могли такое подумать, но просит войти в их положение и отсрочить выплату, в конце концов, Драконий камень еще не пал! На что лорд Талли уточнил, что ввиду отсутствия у нового короля флота, ждать падения последнего оплота Таргариенов можно годами.

— Роберт уже решил, что его брат построит новый королевский флот и возьмет Драконий Камень до конца следующего года, — заверил его Джон Аррен.

— Отстроить флот с нуля за год и захватить владение Таргариенов? Его Величество очень верит в способности лорда Станниса, — недоверчиво хмыкнул Талли. Нет, он не был опытным мореходом, но все равно хорошо представлял, что именно можно построить за какой-то год. И отправить такие лоханки против боевых галер? Либо король чрезмерно верит в способности младшего брата, либо он просто не подумал. Второе кажется намного более реальным, а потому…

Что именно следует из его выводов, он додумать не успел, его внимание приковала к себе стройная фигурка в сером дорожном платье. Рыжие с золотом волосы переливались на солнце, отвлекая внимание от лица, но ненадолго.

— Отец! — Лиза быстрым, на грани приличия, шагом подошла к нему и обняла, пока он приходил в себя, осознавая, что ему не почудилось и его младшая дочь здесь, перед ним. В недавно захваченной Королевской Гавани! — Я так рада, что ты в порядке.

— Лиза, — дочь он все же обнял. Она у него не дурочка, просто так не приедет, значит, спешила ради чего-то важного. — Что ты здесь делаешь?

— Я волновалась, отец! — излишне эмоционально ответила девица, однако, фальши он не уловил, стало быть, и это тоже повлияло на ее решение. Лиза проморгалась, будто сдерживая слезы, и «заметила» лорда Аррена. — Лорд Аррен, доброго вам дня! Прошу простить мою невоспитанность.

— Ничего страшного, леди Лиза, я тоже рад вас видеть в добром здравии. Но почему вы здесь? Королевская Гавань сейчас не самое безопасное место.

— Я просто беспокоилась за отца, лорд Аррен, — потупилась дочь. И ни слова больше, будто Хранитель Востока не догадается, что здесь что-то еще.

— Догадается, но вряд ли хоть какая-нибудь из его теорий будет верна, — фыркнула дочь, когда верховный лорд Долины откланялся, оставив их наедине. — Не забывай, отец, лорд Аррен плохо меня знает, а потому сочтет, что это ты спешно вызвал меня из Риверрана. И первой подходящей причиной будет надежда на брак с Робертом Баратеоном, раз леди Старк столь явно опорочена. Не думаю, что он пройдет дальше, слишком удобный ответ, а будущий десница слишком загружен, чтобы думать об этом дальше.

— Разумно, — выдать дочь за короля было бы неплохо… если Лиза хочет быть королевой. Если нет, она сделает все, чтобы ей не стать, вплоть до трагических случайностей или заказного убийства. И преступника не найдут, когда у нее в руках тайны Красного Замка. — Но зачем ты здесь?

— По многим причинам, — Лиза слегка скосила глаза и будто невзначай оглядела округу. — Мне хотелось бы быть здесь, когда прибудет лорд Старк с сестрой. Мне очень любопытно, что именно мы можем получить за финансовые уступки. И наконец, мне хотелось взглянуть на человека, что удержал Штормовой Предел в течение стольких месяцев. Говорят, они начали есть крыс, когда подоспела помощь, но все равно не сдались.

— Действительно, ошеломительное упорство, — задумчиво ответил Хостер, изучающе глядя на дочь. — Значит, ты пришла к тем же выводам и примчалась на помощь, не доверяя решение мне.

— Я боюсь, отец, что если дойдет до прямого столкновения, потребуется любая помощь, — серьезно ответила Лиза. И не сказать, что она была так уж неправа, его дитя умело мыслить нестандартно, что могло быть очень полезным. — Не расскажешь, о чем вы говорили с лордом Арреном?

— Ты не устала с дороги? В таком случае слушай…

— Сегодня днем лорд Аррен упомянул, что вы планируете отправить на захват Драконьего Камня флот, которого еще нет. Я правильно понял? — уже вечером он беседовал с соратниками в покоях короля. Да, после Эйриса отсюда быстро убрали явные следы старой династии, вроде гобеленов с драконами и теперь он казался пустым и холодным, но королевские кресла были ничуть не хуже оставленного дома. — Я не слишком сведущ в вопросах кораблестроения, но даже так, твердо убежден, что много боевых галер за это время не построить.

— Мы должны дожать этих проклятых драконов! — мгновенно вспылил Баратеон, неистово следующий семейному девизу «Нам — ярость!» Безнадежный случай, у лорда Аррена буквально руки опускаются, и взгляд усталый. Быть десницей такого короля сложная задача, и Хостер был счастлив, что ему не придется иметь с этим дело более необходимого. С другой стороны, таким человеком легче управлять, чем тихим Эддардом Старком, который слушает, но решает все по-своему, одна только вылазка к Башне Радости чего стоит.

— Я веду к тому, что странно уповать на только отстроенный флот, когда под ваше начало перешла превосходная флотилия Арбора. Конечно, флот Редвина немного меньше королевского, но он послужит лишь основой, которую дополнят построенные за год корабли, на которых поплывет армия Тирелла. Этот план надежнее, а заодно докажет, что Простор действительно признает вас королем, а не сдался только на словах.

Король и десница призадумались, но вскоре Роберт раздраженно помотал головой:

— Нельзя поручать захват Таргариенов этим перебежчикам. Они вполне могут переметнуться обратно!

— Так почему бы нам не взять гарантии, что они этого не сделают? — деланно удивился Хостер. — У лорда Тирелла трое детей, у лорда Редвина двое. Я полагаю, наследники вполне могут подождать возвращения отцов в Красном Замке.

— А мне нравится эта мысль! — после недолгих раздумий громогласно возвестил Роберт. — Пусть Таргариеновские прихвостни столкнутся друг с другом, тем более ни те, ни другие еще не пролили кровь на этой войне. А Станнис тут пригодится, здесь прорва скучных дел!

— К тому же, если использовать Тиреллов, можно не отстроить корабли, а приказать закупить их за Узким морем, у Простора точно будут на это средства. Это позволит начать атаку на Драконий Камень раньше, — лорд Аррен задумчиво кивнул, глядя куда-то вдаль, просчитывая новый план и его последствия, а король с довольным видом налил себе еще вина.

Хостер оказался на сей раз прав: даже если внешне Баратеон «простил» врагов и принял их присягу, он помнит, кто прошелся огнем по его землям и морил голодом его братьев. Прямолинейный лорд Баратеон все же научился у Аррена толике притворства: восставшие против Роберта вассалы тоже поверили в его прощение и с охотой вступили в бой с войсками драконов. Если быть с врагами слишком суровым, это неизбежно приведет к лишнему кровопролитию, Роберт же смог удержаться и с одной стороны проявить себя грозным верховным лордом, а с другой — милостивым сюзереном. А то что в итоге лорд Фелл, его наследник и лорд Кафферен погибли, а лорд Грандисон серьезно ранен и чудом выжил во время восстания, потому что их ставили на наиболее опасные участки — это уже не слишком бросающиеся в глаза детали. Как полководец Баратеон очень хорош, но сможет ли он справиться с троном и интригами двора?

— Я бы не стала на это уповать, отец, — Лиза поправила шаль на плечах, погода была ветреной, но открытая часть сада оставалась самым безопасным местом для бесед. — Конечно, у меня нет твоего жизненного опыта, но лорд Баратеон не показался мне человеком, который умеет жить спокойно. Все эти турниры, охота, пиры — бесконечный праздник, но так ведь жить нельзя, на один день праздника приходится хотя бы месяц рабочих будней, иначе легко все потерять.

— У Баратеона есть брат, который и занимается серыми буднями, — кивнул Хостер. Младший Баратеон безвылазно сидел в Штормовых землях, не интересуясь ни турнирами, ни празднованиями. — Теперь эта обязанность ляжет на плечи лорда Аррена.

Примечания:

Я продолжаю выкладывать запасы, когда они кончатся, фик замерзнет... но на недельку еще хватит в том же темпе... И если кто-нибудь на пальцах объяснит мне, почему в каноне на ДК не отправили флот Редвина, вместо того приказав отстроить новый флот, я буду благодарна. (Менять текст не стану, но хоть пойму где лоханулась)

Лорд Станнис Баратеон оказался именно таким, каким его описывали слухи, высокий и широкоплечий как брат, но угрюмый и сдержанный. После прибытия он не позволил себе отдохнуть с дороги, а сразу отправился на аудиенцию к брату, чтобы получить новые распоряжения. Хостер был уверен, что слышал скрежет его зубов с другого конца кабинета Малого Совета, когда король объявил, что лорды Редвин и Тирелл прощены, а их присяги приняты.

На все возражения младшего брата и напоминания, что именно эти лорды довели большую часть жителей Штормового Предела до голодной смерти, король лишь отмахнулся, сказав, что это была война. А когда лорд Станнис сухо уточнил, понимает ли Роберт, что предавшие однажды, предадут и в другой раз, старший Баратеон взорвался, рявкнул, чтобы брат не смел считать его идиотом и многое прочее, включая то, что Штормовой Предел не потерял бы так много людей от голода, если бы Станнис не был так упрям и сдал бы замок.

Это определенно было лишнее, и Талли был рад, что лорд Аррен мгновенно встал между раздраконенными оленями и убедил их разойтись по разным комнатам. Чего Хостер не ожидал, так это того, что разозленный и оскорбленный младший Баратеон попросит уделить ему время позднее. Что ж, темперамент у оленей семейный, какими бы разными они ни казались извне, внутри у обоих сидит по дракону.

— Главное, не сказать им этого вслух, — хихикнула Лиза. — Ты знаешь, отец, лорд Станнис предложил награду контрабандистам.

— Тем, которых ты наняла доставить еду в Штормовой Предел? — хмыкнул лорд Талли. Не всем пойманным после гибели Бейлиша преступникам отрубили головы, далеко не всем, пусть их и хватало. Некоторые стали исполнителями для особых поручений, не слишком законных, а залогом послушания выступили их семьи. Через тех людей Лиза и вышла на наиболее рискованных контрабандистов, дерзнувших проплыть в осажденный замок прямо под носом у флота Редвина. — И как?

— Двое отказались, а вот третий теперь без первых фаланг пальцев левой руки и с приставкой «сир».

Сир. Один из контрабандистов стал рыцарем, наверняка с землей, обеспечив этим намного лучшую жизнь для потомков. А младший Баратеон довольно щедр. Интересно, что бы он предложил говорунам, не будь они людьми его дочери?

— Без пальцев?

— Наказание за контрабандное прошлое, — Лиза изменила голос на более низкий, старательно кому-то подражая. — Хороший поступок не сможет смыть дурного, как и дурной не может замарать хороший, — и уже своим голосом добавила. — Потому-то остальные отказались от награды, очень уж им руки стало жаль.

— А этот стало быть решился, — интересный человек.

— У сира Давоса семья, — многозначительно ответила дочь. Откуда бы ей интересоваться прошлым какого-то преступника? — Он сам мне рассказал, встретился с Томом в замке и попросил проводить ко мне. Поблагодарить за выпавший шанс и объяснить, почему отказался от заработка — счел это не слишком честным в сложившихся обстоятельствах.

О, так контрабандист еще и от предложенной изначально награды отказался? Действительно интересный человек, и теперь на службе Баратеонов. Жаль, их сети говорунов тоже такой человек бы пригодился. Сам же сир Станнис не отказался бы от таких полезных людей, как их говоруны, о чем весьма прямо сообщил вечером.

— Спасибо за высокую оценку, — да, когда Селия говорила, что сложнее всего вести беседу с прямыми и твердолобыми, как стены, людьми, она знала, о чем говорила. Лорд Хостер глотнул вина, младший Баратеон, конечно, не любит излишеств, но принять гостя умеет. «Потому что таков его долг» довольно мрачная в своей правдивости шутка, но заставлять гостя пить то же, что и он сам — воду с лимоном — олень не стал.

— Итак, лорд Талли, полагаю, вы знаете, зачем я пригласил вас. Ваши люди отказались от любой награды, сказав, что выполняли приказ дома Талли. Я хочу знать, что именно вы желаете получить за свою помощь, — Хостер отпил еще немного вина, выигрывая время для ответа, но вместо стройных и логических рассуждений, что можно получить за спасение от голодной смерти, в голове всплыла сочувственная улыбка Лизы, когда она узнала, что Станнис Баратеон пожелал с ним что-то обсудить. Странная реакция, если подумать, но тогда дочь быстро унеслась, сетуя на усталость и множество дел — как единственная высокородная леди в замке, именно она взяла на себя бремя управления бытовыми нуждами.

— Вы довольно прямолинейны, лорд Баратеон, — что ж, если олень настаивает на прямом и открытом диалоге, он может ответить тем же. Почти. Потому что назначать какую-либо отдельную цену за помощь осажденным, значит уменьшить итоговый результат, а что можно взять с этого угрюмого мальчишки, чья дальнейшая судьба неизвестна? Лиза упомянула, что с Роберта станется от щедрот своих отдать брату какое-нибудь владение, чей мятежный лорд скончался, не оставив прямых наследников, но видя их взаимодействие, Хостер засомневался. — Тогда и я буду откровенен. Я полагаю, что пока война не закончится, ни о каких счетах речи идти не должно, а у нас до сих пор Таргариены под боком.

— Это верно, — скривился лорд Станнис. — И с таким планом они еще долго там пробудут.

— Я заметил, что его величество не успел посвятить вас в детали плана, — Хостер тактично забыл о некрасивой ссоре в зале Малого Совета. И, подозревая, что прямота Станниса на сей раз окажется чрезмерной, он спешно продолжил. — Простору нужно доказать верность новой династии. Ланнистер преподнес королю тела детей Элии Мартелл, — он все же скривился, вспоминая свирепую радость короля. — Тиреллам и Редвинам предстоит привезти королеву и принца Визериса. Наследники лордов Простора погостят в Красном Замке на время кампании.

— Что ж, Роберт решил гарантировать их верность детьми, — младший олень задумчиво кивнул, уже куда спокойнее воспринимая решение брата. И поджал губы. — Не то что ранее.

— Насколько мне известно, восставшие лорды Штормовых земель сейчас либо мертвы, либо ранены, — не смог не уточнить лорд Талли. Расколы — последнее, что нужно новой династии. Лиза уже прорабатывает планы, как восстановить добрые отношения лорда Старка и короля, и сказала, что у нее есть идея, как заставить Ланнистера выдать своих головорезов. «В крайнем случае, избавимся от этих собак сами, поставив льва перед фактом». Селия бы гордилась племянницей.

— Погибли в боях, сражаясь за Роберта, — отрезал угрюмый юнец. Если до этого лорд Талли видел молодого, но немало пережившего лорда, то сейчас сквозь личину мужчины проступил мальчишка, обиженный на старшего брата.

— И именно ваш старший брат был их полководцем и решал, куда именно отправить их силы, — лорд Талли не мог отделаться от мысли, что братья во всех семьях одинаковы. И отношения между ними вечно колеблются от любви до ненависти, причем нередко меняя полярность раз по пять за день. — Лорд Аррен хороший наставник.

Младший Баратеон ничего на это не ответил, только еще крепче сжал губы и, наверное, зубы, выдавая с головой неверие и желание высказаться. Но сдержался и лишь хлебнул из своего кубка. Вода с лимоном. Хостер едва удержался от комментария, что Лиза тоже любит простую воду, но обычно добавляет в нее апельсины. Понимая, что лорд Станнис не тот человек, с кем можно вести праздные беседы, он решил спросить, считает ли Баратеон покупку кораблей в Пентосе целесообразной, и пойти к себе. А что именно спросить с союзников он подумает позже, когда зародившаяся идея перестанет казаться гениальной.

Дикий крик, почти нечеловеческий, больше напоминал рев умирающего животного и раздавался, казалось, во всех уголках Красного замка. Вот только исходил он от его брата. Король Роберт Баратеон не устоял на ногах, практически рухнул на ступени перед проклятым троном, сраженный последними вестями от Старка. Лианна Старк мертва, отошла к Неведомому на кровавом ложе. Также к нему же отошли и оставшиеся у Башни гвардейцы и большая часть уехавших со Старком северян. Самого же Старка за каким-то чертом понесло в Звездопад, вроде как отдать фамильный клинок Дейнов. Неужели нельзя было отправить меч с доверенным человеком, а самому увезти тело сестры в Винтерфелл, не говоря уже о прочих северянах?

Но он снова думал не о том. Роберт казался разбитым и сломленным, непривычно, если не помнить, как он выглядел в ночь, когда утонула Горделивая. Вот только теперь он не мог разделить с ним горе, и все что оставалось — молчать. Потому что пустые слова только обозлят брата, да и сказать что-то о погибшей, о которой он лишь слышал восхваления Роберта да некрасивые шепотки прочих лордов и леди, он просто не может, никогда ее не знал. Рядом с королем присел лорд Аррен, его воспитатель и названный отец — даже при жизни отца Роберт ценил лорда Орлиного гнезда, где провел большую часть юности, что уж говорить теперь. Нет, Станнис был благодарен Аррену, что тот поддержал брата после гибели родителей, не выдал его Эйрису и первый созвал знамена против драконов. Просто не мог отделаться от мысли, что именно Джон Аррен виноват в том, что семьей для Роберта стали чужие люди.

— Да что вы понимаете?! — взревел Роберт и скинул с плеча руку лорда Талли. Станнис невольно сжал зубы, слишком глубоко уйдя в свои мысли, он не заметил телодвижений остальных, а теперь бешеный темперамент брата вырвался наружу и его будет непросто укротить, даже Аррен отодвинулся. — Лианна мертва! Лианна…

— Я любил свою жену, — простой и короткий ответ тихим голосом.

Как ни странно, но вспышка гнева не испугала лорда Трезубца и не разозлила, говорил вдовец спокойно, но с печалью. Словно даже годы спустя не мог не тосковать по ушедшей супруге. Или так оно и было? Видимо и Роберт уловил что-то такое в голосе или в глазах, потому что осел обратно и сгорбился, позволяя старику Талли присесть рядом в молчаливом соболезновании его потере. И снова он не мог ничего сказать, не мог подобрать слова, которые старший брат не воспринял бы насмешкой или неуважением к его горю, глубину которого Станнису было не дано понять.

— Иногда все, что ты можешь — это быть рядом.

Негромкие, обращенные только к нему слова произнес Бринден Талли, мужчина лет сорока с примечательной черной форелью в качестве герба. Младший брат лорда Трезубца смотрел вперед, пусть и говорил со Станнисом, словно давая ему возможность увильнуть от ответа, но он не собирался этого делать. Пусть Черная рыба и знал, о чем говорил, раз Хостер Талли действительно оплакивал жену, у Роберта…

— У него есть долг, — твердо заявил Станнис, глядя на брата, но не повышая голос.

— И есть младший брат, который может взять бремя долга на себя, — повернулся к нему сир Бринден. В глазах не было вызова, лишь вопрос, который Станнис никогда себе не задавал. Он перед ним просто не стоял: если Роберту нужно, чтобы он взял его обязанности на себя, он это сделает. Он так поступал с тех пор, как повзрослел достаточно, чтобы управлять делами Штормовых земель, пока брат развлекался, он может сделать это и сейчас.

— Спасибо, — за совет, за понимание и за четкое указание, что он действительно может сделать, чтобы помочь Роберту справиться с утратой.

— Он должен привезти ее сюда. Я хочу попрощаться, — хрипло ответил Роберт, получив новое письмо от Старка, в котором тот сообщал, что повезет останки сестры на Север.

— Роберт… — начал было лорд Аррен, но брат его прервал.

— Либо он привезет ее сюда, либо я поеду за ними! — рявкнул король. Красные воспаленные глаза и обязательный бурдюк в руках — он не расставался с вином с первого дня, как получил дурные вести.

— Хорошо, Роберт, я напишу ему. Но нам нужно обсудить…

— Ничего нам не нужно! Тебе, тебе нужно что-то там обсуждать, вот и обсуди это с кем хочешь! А меня оставь.

— Но ты король!

— В пекло этот трон! — заорал король так, что его, наверное, во всех концах Гавани услышали. — Не нужен мне трон! Мне нужна Лианна! А этот железный стул можешь забрать себе! Как ты не понимаешь, Джон…

И так по сотому кругу: лорд Аррен пытается убедить Роберта заняться делами, Роберт рассказывает, как была прекрасна Лианна Старк и как ему без нее плохо, а он, лорд Талли и, как ни странно, лорд Ланнистер разбираются с послевоенным бардаком. Из всех дел он определил для себя приоритетным захват Драконьего Камня и вместе с лордом Талли встречался с треклятыми Тиреллом и Редвином. Возможно, было бы сложнее, если бы не постоянное присутствие речного лорда.

Ему до сих пор снились кошмары о том, что помощь не пришла и им пришлось есть крыс, а после и мертвецов, он видел, как гибли от голода его люди, сначала те, что и в самом деле умерли, а после те, кто в реальности смог пережить осаду: мейстер Крессен, Ренли. Собственная смерть его не страшила, но вот увидеть их смерти — нет, этого он точно не желал. А теперь он должен вести дела с людьми, которые не только осадили его дом, но и пировали на глазах голодающих! Его иной раз трясло от гнева, но Станнис старательно давил в себе эти порывы, сжимая челюсти до боли, больше слушая, чем говоря, потому что не мог позволить гневу помешать выполнять долг. Чего он не ожидал, так это похвалы от старшего лорда.

— Вы очень хорошо держитесь, лорд Баратеон, — мимолетом отметил лорд Хостер Талли после одной из таких встреч. — Учитывая недавнюю осаду и возмутительное поведение лорда Тирелла во время нее, я полагал, что мне придется приложить гораздо больше усилий, чтобы помочь построить конструктивный диалог. Признаю, судил по вспыльчивости его величества и не сознавал, насколько вы от него отличаетесь.

Станнис не мог не задуматься, не впервые ли кто-то отметил его разницу с братом не в пользу последнего. Благодаря дому Талли через несколько дней после прибытия наследников лордов Простора, лорд Редвин лично отправился за новыми кораблями в Эссос, закупка которых ложилась на плечи лорда Тирелла. И для этого было достаточно:

— Захват Драконьего Камня провозгласит начало новой эпохи и поставит точку в истории Таргариенов. Вы удивительный полководец, лорд Тирелл, и непременно войдете в историю, поставив ее.

Слова почти правдивы, если считать, что «удивительный полководец» означает бездарного самовлюбленного болвана, но розан жадно заглотил их. Мейс Тирелл после сказанного надулся, словно гордый индюк, прилюдно возвестил, что Простор обязан внести равноценный вклад в войну против безумных Таргариенов, и отправил своего друга и родственника на закупку кораблей. Лорд Талли стоял в тот момент рядом с ним и лишь качал головой: столько дней увиливаний и вот, одна меткая фраза — и Тирелл готов. Дочь лорда Талли оказалась куда опаснее большинства лордов и леди двора, включая и недавно прибывшую леди Серсею Ланнистер.

Девица Талли, прибыв первой из высокородных дам, взяла управление замком под свой контроль, восстановив большинство довоенных договоров и обязательств, и королевский стол даже в эти времена не мог жаловаться на скудость или недостаточно хорошее качество пищи. Чего не было раньше, но было введено леди Лизой, так это дворцовые подаяния. Чаще всего еды после лордов и леди оставалось предостаточно, учитывая требования королевского этикета, и объедки выкидывали собакам или в гавань, не добавляя ей чистоты. Теперь же эта еда шла беднейшим слоям населения в столице на регулярной основе, а слугам разрешалось использовать или забирать с собой остатки продуктов, рассчитанных на этот день и без приказа тоже отправлявшиеся в помойку. Беднякам больше не приходилось рыться в ней в поисках пропитания, достаточно было прийти и попросить.

Речные рыцари были теми, кто встал между простым народом и потерявшими всякие рамки рыцарями Ланнистеров, а Бринден Талли распределил обязанности Золотых плащей между речниками и северянами, не позволяя западным рыцарям приближаться к столице без необходимости. Дом Талли также привез в Гавань деревенских лекарей и повивальных бабок с речных земель, чтобы помочь простонародью оправиться от захвата столицы. Ничего удивительного, что репутация лорда Трезубца взлетела выше башен Красного замка, а его дочь называли «Мать речных земель».

Не только Станнис понимал, какое влияние заполучили речники простыми и нехитрыми приемами, но тот же Ланнистер мог лишь поджимать губы в неодобрении. Его солдат боялись, его самого называли Кровавым Львом, а его дочь презрительно заявила, что ни одна дама не станет водиться с крестьянами, чем сгубила все шансы на непредвзятое отношение. Леди Лиза улыбалась на все завуалированные и прямые оскорбления и возвращалась к своим заботам, вникая даже в совершенно неженские дела, вроде отстраиваемых домов и укрепления стен и ворот. Если ничего не изменится, на трон сядет не львица, как наверняка рассчитывал Ланнистер, а юркая и шустрая речная форель.

Чего он не ожидал, так это того, что с брачным предложением подойдут к нему. Давос, наверное, годами будет смеяться над ним за недальновидность, но говоря откровенно, какой лорд бы упустил возможность посадить дочь на трон?

— Отец девицы, которая не хочет стать королевой, — усмехаясь, сообщил лорд Талли, когда Станнис в привычной прямолинейной манере спросил, почему тот не пытается просватать дочь за Роберта. — Возможно вы не знаете, но лет сорок назад у моего дома была возможность породниться с Таргариенами, когда мою сестру Селию просватали за принца Джейхейриса, ставшего королем Джейхейрисом Вторым.

— Но он женился на своей сестре, — Станнис не скрывал отвращения к самой только мысли о подобном браке. Его бабушка, Рейль Баратеон, была сестрой этого короля и относилась к браку близких родственников как к болезни, от которой надо лечить, а не поощрять.

— И именно Селия помогла им бежать из-под надзора родителей и обвенчаться в септе, не говоря уже о моральной поддержке, — у него дернулся глаз. Дважды, и лорд Хостер это заметил, слегка пожимая плечами, словно говоря «так бывает». — Лиза похожа на нее, а воля моей сестры была крепче валирийской стали: если она чего-то хотела, она этого добивалась. И раз моей дочери претит мысль о престоле, я предпочту отступить, а не узнать однажды утром о ее побеге за Узкое море, замужестве с лордом Арреном или принятии обетов Веры.

— Вариативно, — только и ответил Станнис.

Леди Лиза — септа? Что за бред, если и был в Королевской Гавани человек, посещающий септу реже, чем он сам, то это Лиза Талли. Она никогда не говорила, что не верует в Богов, но куда больше заботилась о мирском простых людей, чем о вечности своей души. Замужество с Арреном и вовсе казалось шуткой, лорд Орлиного гнезда старше ее отца, да и относится к нему леди Лиза с плохо скрытым раздражением. А вот побег за Узкое море казался реальной возможностью, сеть дома Талли, возможно, уже успела там закрепиться.

— Почему вы думаете, что она не сбежит перед церемонией, выставив меня брошенным дураком перед всем светом? — Станнис ненавидел выглядеть глупо, одна мысль заставляла закипать, но властитель Трезубца успел завоевать его уважение терпением и настойчивостью, и Баратеон стиснул зубы, ожидая ответа.

— Потому что я не стал бы подходить к вам с предложением, если бы она была против, — просто ответил лорд Талли, Станнис же почти физически ощутил, что у него покраснели уши. — Я не прошу немедленного ответа, я лишь упомянул о такой возможности.

— Я всего лишь брат Роберта, — пределом его мечтаний было место кастеляна Штормового Предела. Родной дом он любил как никто другой, много сильнее, чем Роберт, и Станнис готов был денно и нощно трудиться на его благо и благо живших там людей. Теперь он брат короля, но его положение не изменилось. Придушив гордость, он предупредил. — У меня ничего нет.

— Всегда можно восстановить какой-нибудь из разрушенных замков, — отмахнулся лорд Талли, будто зять без крепких стен за спиной его нисколько не беспокоит. Речной лорд желает породниться с новой династией? — Если король не будет против, можно восстановить Летний Замок, возможно, со сменой имени, создать побочную ветвь рода Баратеон.

— Сначала вам стоит обсудить это с Робертом, — Станнис не мог не указать, что он как младший брат и верный вассал подчиняется приказам короля.

— Лорд Баратеон, — в голосе лорда Талли просквозил холод, — если вы желаете отказаться, так и скажите. Я даю вам слово лорда, что это не будет воспринято как оскорбление и никак не повлияет на наши взаимоотношения и союзы.

— Я не это имел ввиду, — в нем вновь вспыхнул гнев, погашенный усилием воли. — Просто уточняю, что решающее слово за моим братом-королем, чтобы не тешить напрасными надеждами. Я почту за честь стать супругом леди Лизы.

— Я тоже буду рад видеть вас в качестве зятя, лорд Баратеон, — уже намного теплее ответил лорд Хостер. — А насчет его милости не беспокойтесь, думаю, я сумею подать эту мысль правильно, чтобы не вызвать отторжения.

Уже вечером после ужина Станнис снова убедился, что Хостера лучше иметь в союзниках, с такими-то навыками в переговорах и дипломатии. Лорд Талли спокойно подождал, пока брат выпьет еще вина, прежде чем начать ни к чему не обязывающую беседу о семье. Как ни странно, брат слушал, как и лорд Аррен, и если последний догадывался, что лорд Трезубца неспроста начал беседу, то Роберту нравилось слушать о покойной супруге лорда, часто вставляя комментарии о Лианне Старк и как бы они были счастливы вместе. Лорд Хостер согласно кивал каждый раз и выражал соболезнования.

— Минисы больше нет рядом, но я поклялся, что мои дети тоже будут счастливы, как мы, поэтому к выбору супругов для девочек подошел весьма ответственно.

Станнис чуть не поперхнулся на этих словах вслед за лордом Арреном. Все прекрасно знали, что за браками дочерей Талли стоял союз домов Старк, Талли и Ланнистер, ведь изначально женихом леди Лизы был ныне королевский гвардеец Джейме Ланнистер. Этот союз сорвался, Роберт еще за каким-то Неведомым не наказал Ланнистера за предательство клятв и убийство короля, и теперь молодой лев стоит на его охране. Немыслимо, но чего еще ждать от Роберта? Лорд Аррен определенно напрягся, догадываясь, куда ведет беседу лорд Талли, но Станнис готов был поспорить на левую руку, что догадка немного ошибочна.

— Как вы знаете, Кэт счастлива с вашим другом, лордом Старком. Весьма достойный мужчина, лорд Рикард бы наверняка им гордился.

— Это да, Нед отличный друг и верный соратник! — тут же подхватил брат. Несмотря на ссору, он никогда не упускал случая воздать хвалу названному брату, которого хотел бы видеть родным. Привычный укол, но это не делает его менее болезненным.

— Кэт довольна своей судьбой, но мое беспокойство в основном касается Лизы… — и тут брат пришел в себя и, как ему показалось, понял, что к чему, и взревел.

— И ты туда же?! Джон и так уже все… треклятой Ланнистершей… а теперь и ты рыбой своей! Я думал… ты же сам… и жена твоя! — ярость и вино сделали речь брата сумбурной, а уж брошенное «рыба» могло привести к еще одной войне, но лорд Хостер и глазом не моргнул, лишь поднял руку в останавливающем и, как оказалось, успокаивающем жесте.

— Ваше величество, я бы ни в коем случае не стал настаивать на браке, когда рана от потери леди Лианны так свежа. Будь на то моя воля, у вас было бы не менее года на траур.

— Тогда к чему вы ведете, лорд Талли? — влез наконец-то лорд Аррен.

Неудивительно, что он так всполошился, лорд Талли ценный союзник, глаза и уши Малого Совета, пусть должность ему до сих пор не предложили, прикрываясь военным положением и отложенной коронацией Роберта. Станнис лишь хмыкал, в военное время как раз и надо быстро назначать людей, чтобы они быстрее вливались в работу, но сейчас мир замер в ожидании морской битвы и все снова замедлилось. Талли стал кем-то вроде неофициального мастера над шептунами, и наверняка знал то, в чем Станнис только сейчас перестал сомневаться: лорд Аррен уговаривал брата отблагодарить Ланнистеров за «помощь» браком. Интересно, как бы старый орел выкручивался, если бы Лианна Старк выжила в плену?

— Я говорил о лорде Станнисе, — вежливо кивнул в его сторону лорд Хостер. Лорд Аррен не сдержал изумленного оханья, за которое тут же извинился.

— Станнис? — секундное изумление сменилось громовым хохотом, и Станнис напрягся, не ожидая от брата ничего хорошего. — Лорд Хостер, мой брат зануда каких поискать! Ваша дочь с ним умрет от тоски! Он только и знает, что нудить «долг, долг, долг», видите, он даже не пьет вино как нормальные люди!

— Собственно, поэтому меня и заинтересовал ваш брат. Лиза тоже предпочитает воду, смешивая ее с соком апельсинов, — мягко вклинился в речь брата лорд Хостер, мгновенно переведя тему на свою дочь. — Представляете себе мое удивление, когда оказалось, что лорд Станнис тоже не жалует вино и прочие благородные напитки.

— Ха! Хороша будет пара, он с лимонами, она с апельсинами, — хохотнул Роберт еще громче, в то время как лорд Аррен, явно просчитав что-то в уме, активно закивал в поддержку лорда Хостера. — Что скажешь, Джон?

— Я думаю, что это прекрасная идея. Леди Лиза очень милая молодая леди и будет прекрасной парой твоему брату, — и, будто вспомнив, что он тоже здесь, лорд Аррен обратился уже к нему. — Что думаете, милорд Баратеон?

Замечательно. Сначала возвестил о том, какая это хорошая идея, перетянув на свою сторону Роберта, а после уже спросил его мнение. Не побеседуй лорд Хостер с ним заранее, заручившись его согласием, он бы сейчас вовсю скрежетал зубами, соглашаясь на так явно навязанный брак. Мог ли лорд Трезубца просчитать и это?

— Я считаю, что этот брак поспособствует скреплению уз в Семи Королевствах и почту за честь взять в супруги леди Лизу, — но теперь его ответ будет ровным и гладким. Лорд Аррен слегка приподнял брови, не ожидая, видимо, такого смирения.

— Ну, конечно, ради долга и жениться можно, Станнису так точно, — хохотнул брат и вновь наполнил кубок. — Тогда за помолвку! Позже объявим об этом всем, но выпить можно уже сейчас!

Какое-то время они посидели, отмечая помолвку, а после лорд Талли засобирался к себе:

— В моем возрасте по вечерам постель приятнее любой компании, не в обиду присутствующим будет сказано, — проворчал он, слегка приспустив маску верховного лорда и позволив показаться обычному человеку. А поднявшись с кресла и уже сделав пару шагов к выходу, неожиданно повернулся к Роберту и сказал. — И, ваше величество, не стоит так уверенно судить о лорде Станнисе. Если бы ваш брат не ставил семью выше долга, он бы не принял вашу сторону в Восстании, а присоединился к Таргариенам и кто знает, кто бы сейчас праздновал победу.

И ушел, оставив всех троих ошеломленно переглядываться. Станнис первым отставил в сторону кубок и поднялся, оповестив, что ему тоже пора. Он успел дойти до самой двери, когда Роберт хрипло спросил:

— Это правда?

Он тайно поднял войска еще до того, как Роберт сумел вернуться и громогласно созвать знамена. Он почти год держал осаду, жил впроголодь и заставил всех в Штормовом Пределе смириться с грядущей смертью от голода. Он постоянно занят здесь, в Красном Замке, заменяя брата, где возможно. Определяет стратегию с Редвином и Тиреллом, которые наконец-то выступили на Драконий Камень. С Арреном изучает книги мастеров над монетой, пытаясь понять, на что Эйрис тратил деньги, сколько из этого еще можно вернуть и как грамотно тратить оставшееся. Совместно с семьей Талли прикладывает все силы к восстановлению жизни столицы, вычищая Золотые плащи от всякой падали, попавшей туда при Безумном короле. И после всего этого Роберт еще его спрашивает?!

— Ты мой брат, — и даже если Роберт этого не замечает, Станнис будет служить ему верой и правдой, пока Неведомый не заберет одного из них.

На следующий день, рано утром в город вернулся Эддард Старк с телом леди Лианны.

Роберт был в септе с самого утра, когда того подняли слуги, рассказав о его возвращении. Будь на то воля Эддарда, он бы сразу отправился на Север, уводя войска, но Роберт был упрям и Джон не мог с ним совладать. Друг так сильно скорбел по Лианне, что ему было неловко, сестра о том и не вспомнила, лишь просила за сына, и эта тайна жгла ему душу. Тайны окутывали его теперь плотным коконом и давили на совесть, ведь он врал в лицо лучшему другу, почти брату, и уважаемому наставнику, что воспитывал его долгие годы. Эддард тяжело вздохнул, позволив ветрам Королевской Гавани унести вздох вдаль.

— Лорд Старк, — он вздрогнул и обернулся. Лиза Талли. Кажется, он еще долго не сможет быть спокойным в обществе этой женщины, а ведь она сестра его жены!

Когда ночью на них с Ридом вышли трое незнакомцев, он не напрягся, даже не удивился, слишком уставший чтобы удивляться и вообще как-то реагировать. А вот когда он узнал в них семью Талли, то взмок мгновенно. Хоуленд тогда изумленно выдохнул что-то про серого чужака, но Неду не удалось его расслышать как следует, леди Лиза спросила, кого он везет помимо сестры и друга. Не заметить младенца было невозможно, поэтому он начал объяснять родичам жены, что жизнь сложилась так, что он везет в Винтерфелл своего бастарда. Он не успел подготовиться к ответу и был слишком растерян, чтобы спросить, что речные лорды забыли на дороге в столицу, но недостаточно, чтобы их заметили. Поэтому, наверное, не стоило удивляться, что после извинений Бринден Талли поднял его на смех.

— Если он будет так же отвечать Аррену, что знает его как облупленного, ребенок обречен, — сказал, как отрезал. — Может оно и к лучшему?

— Дядя! — возмутилась леди Лиза, пока Нед с трудом успокаивал себя, напоминая, что Бриндену Талли он, к сожалению, не противник. — Как насчет выдать малыша за твоего бастарда?

— С ума сошла? — почти миролюбиво спросил Черная рыба. — Ты на младенца посмотри, у него разве что на лбу не написано «Старк».

— Мальчику безмерно повезло с внешностью, — тихо продолжил лорд Хостер. — Будь он похож на отца, и пришлось бы прятать его на Дрифтмарке или в Эссосе.

— Погодите, — он едва смог протиснуть слова через глотку. — О чем вы говорите?

— Лорд Старк, говорю откровенно — из вас ужасный лжец. Хуже я еще не видела, — слава Старым богам, леди говорила тихо, не рискуя разбудить мальчика. — И, пожалуйста, не считайте нас недалекими простаками. Если вы заявитесь в столицу с ребенком, то каждый будет подозревать, чей он сын, ставя его жизнь под угрозу.

— Я собирался забрать мальчика и увезти его незаметно для остальных, — тихо пояснил лорд Рид. — Не показывая лорду Аррену или его милости.

— Тоже вариант, но выдавать его за своего бастарда… а о чувствах Кэт вы думали?

Эддард вздрогнул, не в силах смотреть в обвиняющие глаза родичей жены. Конечно, он ведь собирался ранить супругу, привезя бастарда и воспитывая его дома, но как он мог отказать Лианне? Его жизнь превыше всего, Джон все, что осталось от его своевольной любимой сестры.

— Возвращаемся к изначальному плану, — лорд Талли был суров и непримирим, всем видом показывая, что сейчас с ним лучше не спорить. — Мы выдадим мальчика за бастарда Брандона Старка. Я уверен, что он не был бы против, чтобы защитить племянника, а учитывая его репутацию, в это верится гораздо больше, чем в вашу неверность, лорд Старк.

— Но для этого нам надо забрать его с собой сейчас — подтвердила его догадку леди Лиза. — Я нашла пару женщин, которые согласятся подтвердить все, что угодно, и после оставлю их у себя, чтобы присмотреть и позаботиться.

— Это действительно будет лучшим выходом, — тихо выдохнул Хоуленд, не давая ему воспротивиться. — Его милость, может быть, и поверит вам, милорд, но лорд Аррен воспитывал вас с юных лет, он станет сомневаться.

Джон действительно хорошо его знал. Гораздо лучше, чем ему бы хотелось конкретно сейчас, а потому, как бы ни болело его сердце, он осторожно передал маленького Джона леди Лизе. Женщина перехватила малыша, аккуратно и умело, вызвав короткий всплеск любопытства, быстро заглушенный печалью.

— Эддард, — мягко обратился к нему лорд Хостер, заставив вздрогнуть и отвести взгляд от Лизы. — Для Талли нет ничего важнее семьи. Мы понимаем тебя, поэтому не беспокойся, мы позаботимся о мальчике.

— Джон, его зовут Джон, — тихо ответил Нед, оборачиваясь к лошади. — Пожалуйста, предупредите меня, как вы будете его возвращать.

Речники отошли с дороги на невидимую ему тропинку и буквально растворились среди деревьев. Хоуленд молчал, позволяя ему собраться с мыслями, и он был благодарен другу за поддержку, а также за помощь — сам бы он долго не мог решиться отпустить сына Лианны и передать его другим людям, знающим о его происхождении. Но Талли стали его родней, его сын будет приходиться лорду Хостеру внуком, и Черная Рыба был одним из тех, кто поддержал его гнев, когда Роберт милостиво принял кровавое подношение Старого Льва. Хостер тоже был недоволен, но промолчал, леди Лизы и вовсе не было в столице… Когда она приехала?

— Вскоре после захвата столицы. Я хочу помочь с урегулированием дел с Дорном, кроме того мы подозревали, что гвардейцы неспроста остались в Башне Радости, — тихо ответила леди Лиза. — Сегодня вечером, примерно за час до ужина приведите короля к беседке во внутреннем саду, там посажены высокие и раскидистые кусты с сиреневыми цветами. Мы с отцом разыграем небольшое представление, которое вы с королем подслушаете.

— А вы многое успели продумать, — мрачно ответил лорд Старк, понимая, что так же легко Талли могут обманывать его друга-короля и по другим вопросам.

— Не беспокойтесь, мы будем верны новой династии. Вчера отец договорился о моем браке со Станнисом Баратеоном, — чуть улыбнулась Лиза Талли, глядя вдаль. — Но этот план я придумала давно. И не ради Джона, мы не знали о его существовании. Я хочу, чтобы король задумался над своим отношением к убийству Элии Мартелл и ее детей, а также об отсутствии наказания для монстров, совершивших это зверство.

— Леди Лиза… — удивленно протянул Эддард, неуверенный в том, что хотел сказать.

— И я все еще собираюсь это сделать, поэтому прошу вас проследить, чтобы его величество не снес мне голову молотом, — и девушка резко оборвала беседу и ушла. Видимо, готовиться к вечернему представлению.

Завести Роберта в нужную часть замка было непозволительно легко, друг сам не отставал от него с тех пор как вышел из септы. Роберт сначала громогласно скорбел о потере невесты, но видя отсутствие ответов Неда, стал тише, полез выяснять, что еще его гложет и Эддарду пришлось выкручиваться, что он не в себе с тех пор, как нашел сестру. Видят боги, это было недалеко от истины: везти Джона открыто и наивно надеяться, что никто не заподозрит его происхождение? Роберт сочувственно хлопнул его по плечу и замолчал.

Дальнейший путь они проделали в тишине, поэтому, когда Нед услышал голоса, они уже были достаточно близко, чтобы выдать себя резким звуком, но Роберт сам притих, как в засаде. Запоздало пришла мысль, что в таком случае Талли могут не узнать, что они уже здесь, и выдать что-то не то, но было поздно.

— Можешь идти, — служанка, шумно что-то поставившая на столик в беседке, поспешила откланяться, уж больно нетерпеливым был тон лорда Трезубца. Тем более странным было услышать его более мягкое звучание. — Посмотри, Лиза, твои любимые пирожные. Удачно, что повар смог освоить рецепт?

— Да, отец, — Эддард на секунду не поверил, что это леди Лиза. Где та жесткая, решительная женщина, что командовала днем? Голос леди был тихим и задумчивым.

— Может, перестанешь уже? — в голосе лорда Талли прозвучало раздражение. Нед поймал себя на любопытстве, пусть он и знал примерно суть разговора, его все еще интересно слушать. — Король сказал свое слово, мы подчинимся.

О чем это они? Нед переглянулся с другом и неожиданно заметил в глазах Роберта недобрый огонек. Он уже что-то понял? Лично лорд Старк, не знай, к чему будут вести отец и дочь, пребывал бы в замешательстве.

— Мне ее жаль, отец, — друг резко сдулся, теперь у него на лице было написано такое же непонимание, как и у него самого. О ком они? — Принцесса Элия не заслужила такой судьбы.

— Она жена Таргариена, — заговорил лорд Талли, но Лиза его прервала.

— Ее сделали женой дракона, — отрезала девушка. — Ты сам рассказывал об амбициях принцессы Дорна, думаешь, ей было дело до желаний дочери? — и уже тише, но они смогли разобрать слова. — Мне очень повезло с тобой, отец, тебе важно мое счастье. Но на месте Элии могла быть любая девушка, дочь любого лорда, даже та же леди Лианна.

Эддарду пришлось приложить усилия, чтобы удержать друга на месте, понимая, что это не все, что им еще многое надо услышать. Благо, Роберт рвался вперед молча и не слишком яростно, иначе плану пришел бы конец. Из-за возни он пропустил часть беседы.

— …судьба принцессы Элии горше, чем судьба леди Лианны, да простят покойные мои слова, — леди Лиза говорила сильно, дерзко, уверенная в своей правоте. — Лианна Старк верила, что ее спасут, до последнего вздоха и, умирая на руках брата, она знала, что семья ее не бросила на произвол королевского рода. Принцессу Элию отдала ее мать. Четыре года она жила в окружении сумасшедшего Эйриса и эгоистичного Рейегара, ее единственной отрадой были дети и их безжалостно убили у нее на глазах.

— Если она была несчастна в браке, то вряд ли ее ранила потеря нелюбимых детей.

Смех. Горький, резкий, но искренний смех заставил их всех замереть.

— Ох, отец… Как бы она не относилась к Рейегару, ненавидела, любила, презирала или боялась — детей она любила. Особенность женской природы, нам обязательно надо кого-нибудь любить и если она не могла любить ни себя, ни мужа, вся эта любовь досталась детям. Дети не выбирают себе родителей, они невинны в глазах богов, что бы ни говорили септоны, и любовь матери к ним неизменна.

— Тебя ведь не только дети Элии беспокоят? — проницательно отметил лорд Талли, а Нед изумился уровню притворства речных союзников. Он сам почти забыл, ради чего привел сюда Роберта, заслушавшись страстной речью в защиту погибшей принцессы и ее детей, которых ему было искренне жаль. — Что происходит, Лиза?

— Я не хочу тебя беспокоить, — робко прозвучало в ответ.

— Ты моя дочь, меня беспокоит все, что тебя тревожит, — заботливый отец, ни в жизни не поверишь, что они участвуют в представлении для двоих.

История, рассказанная после, была простой, короткой, но настолько реальной, что он сам почти поверил, так много погибло во время захвата Гавани, мужчин больше всего, но хватало и женщин. И так легко было поверить, что среди них затесалась и та, с кем Брандон провел последние ночи перед тем, как Эйрис заточил его в темницу, а после казнил.

— У мальчика темные волосы и серые глаза, где вы видели простолюдинов с таким сочетанием цветов? — страстно говорила леди Лиза. — Отец, может, я выдаю желаемое за действительное, но я верю, что это бастард Брандона.

— Лиза, ты не можешь верить каждой женщине, родившей вне брака, мало ли что они говорят!

— Его мать умерла, про Брандона упоминала ее напарница в таверне и она даже не со мной говорила, она принесла малыша, узнав, что в лечебнице есть комната для младенцев-сирот. Он остался совсем один.

— Как она узнала, что это был Старк? — лорд Хостер сопротивлялся до последнего, Роберт вцепился ему в руку, периодически тряся и привлекая внимание к своему изумлению.

— Брандон и не скрывал кто он. Я понимаю, отец, у нас нет доказательств, — неожиданно сдалась леди Лиза. Тусклым тоном она продолжила. — Посмотрим, что будет дальше. Но если он и правда унаследовал внешность Старков, мы скажем Эддарду, хорошо?

— Но только в этом случае!

Он утащил Роберта прежде, чем тот смог вылезти и что-нибудь натворить.

— Ты слышал? — яростно зашептал друг. — У Брандона остался бастард! То есть может быть он не один, но ты же про них не знаешь, а тут он прямо здесь, в Королевской Гавани!

— Я слышал. А еще это может быть не его ребенок, — и был не его, на самом-то деле, а потому Нед мог не прикидываться, как давит на него услышанное.

— Может, хотя бы посмотришь на него? — немыслимо, но Роберт пока сидел в столице научился толике тактичности. — Ну можем зайти проверить, что там и как…

— Не ожидал от тебя такого внимания к чужому бастарду, — устало усмехнулся Нед, вспоминая, как они с Робертом навещали бастарда последнего, маленькую синеглазую девочку с черными баратеоновскими волосами, удивительно похожую на отца. — Я просто скажу Талли, что услышал о ребенке и попрошу показать мальчика.

Продолжение представления было разыграно безупречно, включая предложение Хоуленда все равно забрать Джона с собой, даже если потом в нем не окажется черт Старка, у мальчика все равно никого не осталось, а в Винтерфелле у него будет куда лучшая жизнь, чем на Блошином Дне. Эддард знал, что малыш вырастет Старком, но то, что не придется врать маленькому Джону и называться отцом успокаивало, возможно, так он сможет скрыть правду даже от Бенджена.

Внимание Роберта к малышу не ограничилось простым вопросом, он почти пол-вечера провел вместе с ним, забавляясь с младенцем. Лорд Старк всерьез опасаться, что Королевская Гавань меняет его друга слишком сильно, настолько, что однажды он его не узнает. Когда на следующий день после «знакомства с Джоном Уотерсом» за ужином объявили о помолвке лорда Станниса Баратеона и леди Лизы Талли и передаче среднему Баратеону титула верховного лорда Штормовых земель вместе с фамильным замком, лорд Старк не слишком удивился — Роберт всегда был щедр.

Но когда позже в приватном порядке король приказал Джону и Неду выжать из Ланнистера головы Григора Клигана и Амори Лорха и отправить их в Дорн, Эддард на какое-то время потерял дар речи. Когда он уезжал, они повздорили как раз из-за этого, и внезапное изменение пугало. Но Старк все равно поблагодарил друга и примирился с ним окончательно: слишком опасны распри теперь, когда он видел, насколько легко Талли манипулируют окружающими и как много они знают. Ему придется здесь задержаться, позволив другим увезти Лианну и Джона домой.

Примечания:

Явление волка, который в игре оказался бараном, и "появление" Джона Уотерса, который по идее Джон Сноу — наверное, северную бастардскую фамилию ему дали, чтобы никто не мог проследить откуда мальчик, но тут в этом нет необходимости.

Он никогда не был хорош в южной политике, он к этому и не готовился, Винтерфелл должен был унаследовать Брандон, не он! И все же боги рассудили иначе, и теперь он сидит в зале Малого Совета, где нет ни одной официальной должности, потому что солдаты Ланнистеров то ли случайно, то ли специально убили Верховного септона и короновать Роберта просто некому!

Когда Нед узнал, почему его друг официально еще не король, он сел, где стоял. Конечно, выборы Верховного септона дело важное, но неужели нельзя было поспешить? Или найти другого, любого другого привезти, пускай коронует. Но как сказал Джон, чтобы власть Роберта не оспаривалась с точки зрения верующих, это должен быть непременно Верховный септон. Да они войну раньше закончат, флот Простора уже вышел из гавани, а храмовники только-только договорились меж собой и выслали Верховного септона.

И, разумеется, узнали они об этом от Талли. Он будет сильно удивлен, если тестю не предложат место мастера над шептунами. Джон уже явно не первый день пытался убедить лорда Ланнистера выдать убийц Элии Мартелл и ее детей, потому что когда он завел об этом разговор, лорд Хостер вежливо откланялся, сообщив, что в его возрасте бег по кругу вреден для здоровья. Он был прав, стороны не могли договориться просто потому, что пусть Джон и пообещал, что Серсея Ланнистер станет королевой, лев выворачивал брак как закрепление военного союза, плату за вклад в победу и взятие Королевской Гавани.

Лорд Тайвин пытался выставить виноватым в смерти принцессы и ее детей Эйриса, но шпионы Талли выяснили правду, а сестра его жены позволила этим сведениям всплыть в столице, где после штурма готовы поверить в сколь угодно дурное о Ланнистерах. Наверное, придется предложить место в Совете, чтобы получить головы детоубийц.

— У меня есть другое предложение, — без Ланнистера под боком, но с лордом-командующим Барристаном Селми, лорд Талли наконец начал излагать идею, о которой намекал еще с утра. Паранойя Талли из-за возможных шпионов и просто слишком много слышащих слуг драконьих времен была успокоена наличием исключительно доверенных лиц вокруг. — Мы можем вернуть лорду Тайвину его драгоценного старшего сына, сира Джейме.

Клятвопреступник. Цареубийца. Нахальный молодой лев сидел на Железном троне, когда Эддард вошел в тронный зал и встал лишь спустя несколько минут с какой-то глупостью о том, что грел место Роберту. И этому человеку предлагают вернуть статус наследника Утеса?!

— Он убил короля, которого клялся защищать, — слава старым богам, сир Барристан был на его стороне. Конечно, его служение Роберту, человеку, который сверг предыдущую династию, вызывало сомнения, но до того он был известен, как человек чести.

— Именно. Как он может продолжать службу в Королевской гвардии в таком случае? — кивнул лорд Хостер, вот только его взгляд, холодный, равнодушный показывал, что верховному лорду Трезубца нет дела до преступления сира Джейме. — Хотя на его месте я бы скорее поступил также.

Тут уже на лорда Талли воззрились все от Джона до лорда Станниса. Король на этот раз отказался почтить их своим присутствием, и Старка терзало нехорошее ощущение, что это в порядке вещей, когда присутствующие разрабатывают план действий, а Роберт напивается у себя в спальне в гордом одиночестве. Хотя как сказал Джон, он хотя бы перестал водить к себе девиц.

— Что вы имеете ввиду, лорд Талли? — первым сосредоточился на важном Станнис.

— То, что сир Джейме убил не только Эйриса Безумного, но и его последнего десницу пироманта Россарта, а так же всех сумасшедших алхимиков до кого смог добраться, — ответил лорд Талли, ничего тем не поясняя. — А судя по тому, что удалось узнать из разных источников, сир Джейме сделал это отнюдь не по приказу отца.

Выдержав значительную паузу, властитель Трезубца мрачно сообщил:

— Сир Джейме пожертвовал своей честью рыцаря, чтобы помешать исполнить последний приказ Эйриса — сжечь Королевскую Гавань в диком огне.

Тишина, наставшая после этих слов, была изумительной, Неду казалось, что он слышит стук собственной крови в ушах. Дикий огонь — беспощадное порождение алхимии и возможно магии, старый король очень интересовался ярко-зеленым пламенем. Диким огнем нельзя управлять, невозможно потушить, сложно и опасно использовать. Отец погиб в диком огне. И Эйрис собирался сжечь всю Гавань?!

— Невозможно, — Нед не сразу осознал, что не он один это сказал, но продолжил говорить только Джон. — Никто не станет создавать столько дикого огня…

— Кроме безумца, — закончил за него лорд Хостер.

— Вот на что ушли деньги! — вскинулся младший Баратеон. — Лорд Аррен, помните, мы никак не могли связать концы с концами в последней книге счетоводов? Деньги ушли алхимикам на создание дикого огня, но мастер над монетой не стал писать об этом прямо, потому что не знал.

— Говорят, — со значением добавил лорд Талли, — прежний десница, лорд Челстед был против планов Эйриса и был за это сожжен.

— Тайники… Их много? — Джон смотрел в камин, на, слава богам, совершенно обычный огонь, словно высматривал в нем зеленые всполохи.

— Хватает, но мои люди продолжают выуживать сведения из пойманных учеников. Кроме того стоит расспросить сира Джейме, может он что знает, — устало откинулся на спинку кресла лорд Хостер. — За известными хранилищами следят, отгоняя зевак, особенно пьяных, из подвалов Красного замка уже все вывезли, но нужно либо найти ему применение, либо избавиться, сжечь на каком-нибудь безлюдном острове, например, или продать и пополнить казну.

Эддард молчал. Как и сир Барристан, и Нед был уверен, что знает, о чем тот думает. Что они поторопились с осуждением. Что неизвестно, как бы поступил он сам на месте сира Джейме и что он малодушно рад, что ему не приходилось делать выбор между жизнью сотни тысяч людей и своей честью.

— Мне кажется, что мы должны освободить мальчика от клятв, но не как преступника, а как героя и отпустить его домой, — лорд Хостер не сомневался в своих словах, но было что-то в его голосе, что заставило Неда насторожиться.

— Вы думаете, этого хватит, чтобы Ланнистер отдал своих цепных псов? — первым вспомнил, с чего они начали, лорд Станнис. Младший брат Роберта, похожий и не похожий на него одновременно, угрюмо смотрел в кубок с водой и о чем-то сосредоточенно думал.

— Вы ведь уже догадались, лорд Станнис? — криво улыбнулся лорд Хостер, пока Джон хмурился и кивал одновременно. — Как и лорд Аррен. Если лорд Тайвин будет упрямиться и после этого, мы пригрозим, что Джейме Ланнистер отправится в Ночной дозор. Угрожать ему казнью даже у меня не хватит духу.

— Но так же нельзя! — выпалил он не думая. — Он же… мы бы все погибли!

— Кроме того лорд Ланнистер может сам рассказать правду, — справедливо указал сир Барристан.

— Может, — веско уронил Станнис. Поднял голову и оглядел их всех. — А ему поверят?

После разорения Гавани? После смерти детей, чьих убийц он и покрывает? После той бойни, что учинили рыцари Ланнистеров над беззащитными горожанами? Войска львов остановили рыцари Речных земель, позже к ним в патрулирование присоединились северные всадники и долинники, но ущерб уже был огромен.

— Не поверят, — тихо сказал Джон. — Надеюсь, он это понимает.

— И тем более не поверят, если «мать речных земель» выскажется против них, — устало и саркастично продолжил лорд Хостер. О ком он?

— Горожане очень высокого мнения о леди Лизе, — пояснил его недоумевающий взгляд Джон. Вот как? — И я не очень понимаю ваш сарказм, лорд Талли.

— Лизу мало что так раздражает как это прозвище, — пожал плечами речной лорд. — Моя дочь снова и снова повторяет, что она последний человек, которого можно назвать святым, но ее не слышат.

— И она опровергнет слова лорда Тайвина? — спросил Нед и мысленно выругался. Конечно, опровергнет. Он уже знал, что ради своих целей Талли сделают многое, очень многое.

— Я не думаю, что леди Лиза солжет в этом вопросе, — встал на защиту невесты лорд Станнис. И, не дав никому себя прервать, продолжил. — Но и правду можно сказать так, что в итоге «Рейнов из Кастамере» споют о самих Ланнистерах.

— Лорд Станнис? — приподнял брови лорд Хостер.

— Я успел поближе познакомиться с леди Лизой во время работы над делами казны, — медленно кивнул младший Баратеон.

Нед не стал уточнять, какое отношение тот имеет к казне, и так ясно, что Станнис возложил на себя обязанности брата, позволяя тому горевать о потере невесты. А вот почему финансами заинтересовалась леди Лиза — хороший вопрос. Хотя если она ведет хозяйство замка вместо кастеляна и сенешаля, то ей действительно важно знать, сколько у казны средств, куда они расходуются и на какую сумму рассчитывать ей. Лианну было невозможно заставить заниматься бумагами и счетами. Лианна…

Дорогое имя привычно кольнуло в груди, тайна снова схватила за горло, потому неудивительно, что он вскоре откланялся. Да и беседа потеряла практическое значение, с их ходом все ясно, осталось узнать, как отреагирует лорд Тайвин.

Лорд Тайвин Ланнистер был упрям, а лорд Джон Аррен чрезмерно терпелив, но в любом случае, не Станнис должен был сидеть здесь сейчас, а Роберт или, на крайний случай, лорд Талли. Потому что он уже кипел внутри из-за бесконечной пустопорожней беседы, в течение которой лорд Орлиного Гнезда пытался выяснить, известно ли лорду Утеса, почему его сын нарушил клятву гвардейца и если да, то почему не использовал. И в то же время он не мог здесь не быть. Как бы он не относился к лорду Старку, но рождение сына и наследника было важным делом и, разумеется, Роберт устроил из этого шумиху, потребовав к вечеру пир.

— Я бы хотел напомнить, что именно войска Западных земель взяли столицу, — раздраженно бросил лорд Тайвин, которому тоже надоели бесполезные разговоры. — И именно мои люди расчистили его милости дорогу к трону, поэтому ваши претензии несколько неуместны.

— Трону, который Роберт никогда не хотел, — он устал от этой дипломатичности. Все-таки он Баратеон. Кажется, лорд Аррен осознал их с братом кровное родство, даже глаза прикрыл в отчаянии, понимая, что какие бы красивые кружевные схемы и планы он не строил витиеватыми речами, сейчас они все рассыплются под копытами оленя. — Трону, дорогу к которому вы проложили телами наших племянников.

Аррен поперхнулся воздухом, Ланнистер приподнял бровь в вежливом недоумении, а фраза повисла в воздухе с отчетливым «что ты творишь?» Но Станнис не собирался отводить взгляд и тем более брать слова назад. Он внук Рейль Таргариен и, нравится это Роберту или нет, Рейегар, как и увезенный на Драконий Камень Визерис, их троюродный кузен, а его дети — их племянники. Если брат хочет об этом забыть и все отрицать, пусть так, Станнис будет об этом помнить за него, помнить и использовать на благо дома Баратеонов.

— Что-то я не припомню, чтобы его величество об этом упоминал, — насмешливо улыбнулся лев. Сытая улыбка, словно он получил что хотел.

Ну, конечно. Он скажет Роберту, что Станнис назвал драконьи отродья племянниками, и тогда их только-только наладившееся общение рухнет в бездну. Роберту не будет дела до причин, у него в глазах краснеет от бешенства от одного только упоминания драконьего рода. Будет скандал, возможно даже на пиру, грандиозный, но если Ланнистер думает, что очередная ссора, сколь бы безобразной и унизительной она не была, пошатнет его верность брату, он его недооценивает.

— Зато помнится, лорд Старк высказался весьма категорично, — он и волка помянет, если это приведет к нужному результату. — Кроме того, лорд Аррен слишком деликатен, чтобы упомянуть, что сир Джейме нарушил обеты королевского гвардейца и его ждет Ночной Дозор. На Стену отправилось уже много сторонников Таргариенов, полагаю, цареубийце будут особенно рады.

Ланнистер закаменел, лорд Аррен неожиданно спокойно рассматривал их обоих, словно отойдя в сторону и позволяя темпераменту Баратеонов создавать хаос. А он подойдет после и разберет завалы, ведь все эти годы с Робертом он так и делал, неожиданно осознал Станнис.

— Лорд Ланнистер, — он так и не дождался ответа от лорда Тайвина, лев лишь прожигал его глазами, но колдунов из Асшая в его родословной не было, а потому Станнис остался цел и невредим. Пора идти в лобовую. — Вы хотите вернуть своего наследника?

— Гвардейцы служат пожизненно, — однако его напряженная поза и переменившийся взгляд выдавали, что Ланнистер очень заинтересован в поднятой теме.

— И вы правда думаете, что хорошая идея оставить служить рыцаря, уже убившего одного короля? — лев крепче сжал руки, побелевшие костяшки выдавали его, однако его самообладание поражало.

— Понимаете, лорд Ланнистер, недавно нам стали известны некоторые обстоятельства, которые позволят освободить сира Джейме от присяги и восстановить его репутацию в глазах людей, — мягко вклинился Джон Аррен.

— Это какие же обстоятельства? — надменно спросил лорд Тайвин.

— Весомые, — отрезал Станнис, да и лорд Аррен не собирался уточнять, коли уж сир Джейме даже от родного отца скрыл подробности цареубийства.

Грубость не могла сойти ему с рук, но сейчас лев не стал заострять на ней внимание, отмстит позднее. Он это переживет, пока же надо сойтись наконец в цене, ему есть что еще стребовать с Тайвина Ланнистера. Под конец переговоров он был готов оторвать кому-нибудь голову голыми руками, но старался этого не показывать и даже не слишком скрежетать зубами. Но к счастью, вместе с Арреном они составили неплохую в итоге комбинацию, где Аррен предлагал, а он сам — запугивал по мере сил.

Юная львица станет королевой, но после года траура по девчонке Старк, а с сира Джейме будут сняты обеты еще до коронации Роберта. Зато Тайвин Ланнистер наконец-то доволен, его внуки воцарятся над Семью Королевствами, и ради этого лев будет охранять корону лучше любого дракона. Не говоря уже о головах Амори Лорха и Григора Клигана, которые Аррен повезет в Дорн, как только они разберутся с Драконьим Камнем. Еще они не дали Ланнистеру пристроить Тигетта, его младшего брата, на место мастера над оружием, как он пытался сделать еще при Эйрисе.

Станнис старательно скрывал мстительное удовольствие, сообщая, что на место мастера над оружием уже назначили Борриса Дондарриона, младшего брата нынешнего лорда Черного приюта. Аррен старался сгладить отказ, поясняя, что сир Боррис проявил себя в Битве на Трезубце, что король высоко его оценил и так далее, но лев наверняка понял все верно, умный противник. И конечно, он подгадил под конец: Григор Клиган в одиночку покинул лагерь львов как бы ни до того, как они вышли из зала Малого Совета.

— Не надо так злиться, лорд Баратеон, любое зло карается по воле богов, — миролюбиво успокаивал лорд Талли, и Станнис заподозрил, что тот почему-то рад побегу Григора. Ланнистер тоже не скрывал снисходительной тонкогубой усмешки, но хотя бы не предложил лицемерно помощь в поимке. Лев был весьма уверен в своем слуге, что вкупе со странным настроением властителя Трезубца настолько сбило Баратеона с толку, что он даже не успел привычно оскалиться на «волю богов».

— Вершить суд могут лишь боги, — вторила отцу леди Лиза, и уж от нее он такой глупости не ожидал и хотел возмутиться, когда его невеста продолжила. — Наша задача — устроить им встречу.

Когда пару дней спустя на закрытом собрании — он, Аррен и Талли — на пол поставили голову сира Григора Клигана в бочке, он даже не задавался вопросом, кто это сделал. Аррен и вовсе не стал ничего спрашивать, молча распорядился унести ее в погреб до поры до времени, поэтому Станнис не был уверен, знает ли Тайвин, что его бешеного пса уже нет в живых или считает, что тот на пути куда-нибудь в Эссос, где будет верно ждать его приказов. Он боролся с любопытством, когда к нему подошел сир Давос Сиворт и принялся пространно рассуждать, что даже на сильнейшего воина подействует смесь из вина и макового молочка, а если тащить живое тело трудно, то можно привезти только голову, оставив разделанный труп на съедение диким зверям.

Баратеона не коробили подробности, Клиган был преступником, чье место на плахе, но вот то, что Талли смогли так быстро организовать его гибель, производило двоякое впечатление. И восхищение, потому что силами лорда Штормового Предела он, скорее всего, упустил бы Клигана, и опаску — что еще могут вроде бы мирные и добрые к простым людям форели?

Роберт был недоволен, что ему придется жениться на Ланнистерше, сир Джейме Ланнистер снова станет наследником своего отца, а все что они получили — две пустые головы для задабривания Дорна и отсутствие обид на Западе. Брат был уверен, что легко покорит пески юга, если ему понадобится, но будучи реалистом, Станнис в этом сомневался: неизвестно, чем окончится поход Редвина и Тирелла, возможно, им стоит ускорить постройку кораблей, которую все же заложили в столице.

Но еще больше Роберт был недоволен, когда Станнис сообщил, что чтобы надавить на Ланнистера, он назвал детей принцессы Элии Мартелл племянниками. Брат пришел, ожидаемо, в бешенство и долго орал, Аррен же пребывал в недоумении, не понимая, что лучше об этом скажет Станнис, чем Тайвин Ланнистер. Лучше вытерпеть скандал за закрытой дверью, чем публичные оскорбления на пиру, он, конечно, ко всему привычен, но Ланнистеру удовольствия понаблюдать не доставит! Чего он не ожидал, так этого того, что разъяренный Роберт рыком выставит из покоев и Аррена, и прибежавших на шум Старка и Талли, а после совсем другим тоном скажет:

— Не зови их. Никак и никогда. Может тогда они, наконец, уйдут.

Роберт грузно осел в кресле, сгорбившись будто старик. Неуверенный в происходящем, Станнис присел в соседнее, не отрывая от брата взгляда. Что-то с ним было не так, что-то категорически неправильное, выражавшееся в бегающем взгляде, тенях под глазами, холодном поту и скорбных морщинах у рта, которых точно еще не было в начале восстания. Да что там в начале, их не было и недели назад! Роберт заболевал, а треклятый мейстер Пицель, ланнистеровский брехливый пес, и не заметил ничего.

— Брат, ложись в кровать, — действовать надо немедленно, кто знает, сколько времени они упустили. Сначала он пришлет Пицеля, потом напишет мейстеру Крессену, надо как можно точнее описать симптомы, пусть подумает, что это может быть.

— Ты чего? — опешил Роберт. — Зачем?

— Ты болен. Ложись в кровать, я пришлю мейстера, — он решительно встал. Только для того, чтобы его не менее резко усадили обратно рукой. Хватка у Роберта все еще сильная, может, даже сильнее прежнего, это тоже может быть важно.

— Сдурел? — нежданно миролюбиво спросил старший брат. — Хочешь, чтобы вся Гавань судачила, что король с ума сошел, вторым Эйрисом меня называя? Я даже Джону и Неду ничего не сказал.

— Что? — об этом он просто не подумал. Дома мейстер Крессен первый бы заткнул рот любому, кто посмеет про лорда Баратеона дурное сказать, но они не дома. И если Старк еще мог промолчать, то Аррен точно вспомнит про кровь Таргариенов. А Пицель — ланнистеровский прихвостень, которому точно нельзя верить. — Но надо же что-то делать. Что с тобой происходит?

— Сиди, — на всякий случай брат еще раз хлопнул его по плечу. — Снятся они мне, дети мартелловской девки. Такими, какими их видел, когда тела принесли, девчонка вся в крови, а младенец с проломленным черепом. Смеются, зовут поиграть, называют… — тут брат судорожно сглотнул, но продолжил, — называют дядей Робом. И Элия тоже приходит, вся в крови, уносит сына на руках, а девчонка за ней бежит. Я все стою, двинуться не могу, а потом вижу, как она меняется, и вместо нее Лианна, как в последний день того проклятого турнира. Я не могу двинуться, зову ее, но она все дальше и дальше, а потом они просто исчезают. Я детей этих иногда и вживую вижу, будто девчонка за балдахином прячется, а малец на кровати лежит, да ручками машет.

Брат взмок, пока рассказывал, да и самому Станнису стало не по себе, пусть и по другой причине. Почему какие-то кошмары довели брата до такого? Ему тоже до сих пор в плохие дни снится гибель Горделивой и крики родителей, которых он в реальности не слышал, но достаточно напомнить себе, что все в прошлом, и он готов работать дальше. А Роберт совсем в них потерялся, даже галлюцинации начались. Нет, нужен мейстер, галлюцинации это серьезно, но раз нельзя обратиться к Пицелю, то хотя бы Крессену написать.

— Давно это началось? — чем больше он узнает, тем больше пользы будет от письма. Кроме того, Талли же привезли каких-то знахарей для простолюдинов, может там хоть недоучка найдется?

— Как тело Лианны привезли, — ответил Роберт, глядя исподлобья. — Думаешь мейстерам сдавать?

— Нельзя. Иначе тебя точно нарекут следующим Эйрисом, вспомнят, что Рейль была Таргариен и вспыхнет так, что в Эссосе увидят. Но можно написать Крессену, — подумав еще, Станнис все же рискнул. — И пей меньше. От такого количества вина вполне могли и галлюцинации быть.

— Если не напьюсь — снятся. Если напьюсь — вижу, — горько усмехнулся брат. — Даже после смерти мне покоя не дают.

— Я подумал… Талли привезли же каких-то знахарок? Может у них спросить?

— И как ты о таком спросишь? — ехидно хмыкнул Роберт, но как-то устало. — Опять Талли. Кого о чем не спросишь — Талли! У Джона спрашиваю, что с диким огнем в городе делать — Талли его на лодках вывозят и оставляют неподалеку от гавани, вдруг пригодится. У Неда спрашиваю, как ему с женой, которая была невестой Брандона, он в ответ «она урожденная Талли»! Вот тебе это о чем-нибудь говорит? Вот и мне нет. Хотя ты может и узнаешь, твоя ж тоже Талли, была уже невестой ланнистерского щенка. Может, хоть ты пояснишь, что к чему с этими форелями.

Станнис невольно поморщился от пренебрежительного «твоя ж»: леди Лиза была одной из немногих женщин, с которыми он мог спокойно разговаривать, и единственной, не являющейся родственницей или старухой. Просто потому что она не ждала комплименты, не обсуждала погоду, платья или еще какие-нибудь женские интересы — Лиза Талли подошла к ним с Арреном с вопросами о бюджете замка, продлении договоров поставки и другими хозяйственными делами. Талли очень хотела знать, кто отвечает за эти расходы, кто и с кем заключал эти договора и кого надо припугнуть, чтобы все заработало без ошибок.

Обычно этим занимается сенешаль, но после штурма Красного замка в нем остались единицы выживших, слуг пришлось набирать чуть ли не с улицы, и должность стюарда, как и кастеляна замка, была вакантна. Хостер предлагал поставить сенешалем кого-нибудь из Тиреллов, и это было, пожалуй, единственной должностью, на которую Станнис бы их пустил, но Аррен был категорически против подобных тонких издевательств. Так или иначе, пока шли споры, всеми делами замка занималась Лиза Талли и ее приехавшие подруги, единственная дочь лорда Уэнта, Шейра, и девица из Маллистеров, кажется, Сивилла.

Станнис часто встречался с леди Лизой по рабочим вопросам или в библиотеке, в которой его невеста иногда коротала вечера за книгами о других землях. Довольно легкомысленное и бесполезное занятие, если не знать, что леди Лиза ищет в книгах сведения о других культурах, чтобы узнать, что полезного стоит привнести в Вестерос. С Талли можно было молчать, и это молчание не было неловким или неуютным из-за нарушенного этикета, и одного этого хватило бы, чтобы порадоваться спешно данному согласию.

— Возможно, я смогу спросить, не называя имен, — все же ответил он Роберту. Брату нужна была помощь, и оказать ее некому, кроме него, только в нем течет такая же Таргариеновская кровь. — И о чем ты пытаешься расспросить Старка, если он с женой две недели прожил, а после отправился на войну?

— Вот пекло! — осознал глупость брат.

Заговорить на интересующую тему Станнису удалось лишь на следующий день, да еще и после совета, где обсуждалась коронация Роберта, Верховный септон прибудет через день, и подготовка к торжеству шла полным ходом. Не говоря уже о том, что Верховный септон должен снять обеты с сира Джейме Ланнистера, чтобы на коронации тот присутствовал как наследник Утеса.

Так что сначала он обсудил с леди Лизой именно подготовку, а уже после спросил, может ли она порекомендовать кого-то из приехавших деревенщин как мейстера. Талли взглянула на него так, что Баратеон против воли напрягся, а после пригласила на прогулку в сад. Откуда у речных лордов такое пристрастие к садам, он не понимал, не Тиреллы же! А после леди ошеломила его, спросив, подозревает ли он Пицеля в некомпетентности или сразу предательстве.

— Нет. С чего вы взяли? — на что собеседница приподняла брови в ответ.

— С того что вы пришли в поисках мейстера, лорд Баратеон. Вы либо подозреваете в чем-то Великого мейстера, что неудивительно, учитывая, чем закончилось доверие к нему Безумного Эйриса, либо вам нужен знахарь по деликатному вопросу, — на мгновение леди Лиза замерла, а после, покраснев, уточнила. — Второе?

— Да, — видя ее округлившиеся глаза, Станнис мысленно проклял богов и тут же опротестовал сказанное. — Нет! То есть это не для себя. Неважно, вопрос деликатный и требует с одной стороны компетентности, с другой скрытности.

— Тогда если вы сейчас свободны, пойдемте, мои люди арендуют несколько домов в городе.

Он это знал, как и то, что леди было необязательно сопровождать его, но не стал возражать, тем более что слуги Талли несли какие-то ящики и корзины. Самого Станниса сопровождали сир Давос и сир Герберт Боллинг, рыцарь хорошо проявил себя в армии Роберта, но предпочел служить лично ему, по словам самого воина — под впечатлением от его верности брату. Здравый смысл говорил, что идти под охраной всего двух людей небезопасно, что их легко убить из толпы, что если он не вернется в замок, будет уже все равно, получил он важную информацию или нет.

Но реальность превзошла его ожидания: перед людьми Талли жители Гавани расступались сами, а стоило им разглядеть копну золотисто-рыжих волос, как некоторые бросились расталкивать остальных, чтобы никто не мешал идти «миледи Лизе», кто-то кланялся, а кто-то даже падал ниц, шепча молитвы. Лиза Талли устало улыбалась простолюдинам, изредка приветствуя чем-то запомнившихся взмахом руки, но было очевидно, как ей не нравится подобное внимание и тем более поклонение.

— Не беспокойтесь, лорд Станнис, вы очень вовремя подошли, — негромко сказала женщина, когда вдалеке показалась статуя Бейлора. — Доставка лекарств удобное прикрытие, некоторые снадобья я отношу лично. А если любопытные будут про вас спрашивать, им скажут, что лорду Баратеону интересно, чем занимается его невеста.

Баратеон кивнул, признавая, что прикрытие для столь внезапной прогулки весьма удачное, не говоря о том, что он сможет увидеть, ради чего Талли с его помощью буквально выжала из Пицеля часть инструментария Верховного мейстера. Леди Лиза надеялась сделать лечебницу чем-то постоянным и повесить расходы на казну, хотя бы частично, а потому он считал своим долгом посмотреть лично, стоит ли дело затрат на самом деле. Немного помолчав, она продолжила:

— Единственный действительно компетентный целитель у нас Гарт, остальные деревенские травники, да повитухи, приехавшие подзаработать, он заодно их в знаниях подтягивает, как может и чему получается. Когда придем, скажу его позвать, тут еще хватает вопросов, требующих моего пригляда и покровительства. Вы знали, что какие-то Золотые плащи требовали взяток, чтобы стражники не мешали лекарям работать? Возмутительно, пришлось лично разбираться с этой воровской бандой, как они штурм-то пережили.

С Золотыми Плащами он еще не закончил, поэтому узнает, кто конкретно посмел мешать доброму делу и требовать взятки — отправит в тюрьму, а оттуда — в Ночной Дозор, на Стене всегда людей не хватает. В небольшом дворе двухэтажного дома было слишком много народу, но они мгновенно расступились, стоило опознать «миледи Лизу». Со всех сторон пошли шепотки «миледи с лордом», тут же подскочили какие-то люди, Талли просто махнула на ящики, дернув за ленты, которыми, видимо, пометила разные группы снадобий. Интересная идея, писать все равно бесполезно, простолюдины безграмотны, а вот разноцветные ленты куда доходчивее. Стоит запомнить, мало ли где может пригодиться.

— Скажите Гарту, чтобы подошел, как освободится, — отдав последнее распоряжение, леди Лиза подхватила его под руку, что было на грани приличия лишь благодаря их помолвке, и провела его внутрь. — Простите, лорд Баратеон, но Гарт здесь нарасхват, занимается самыми сложными случаями и курирует лечение многих более простых травм и болезней. Его придется подождать.

Станнис лишь кивнул, осматриваясь в просторной, но затемненной комнате, пока женщина раскладывала на столе какие-то травы, которые несла в отдельной корзинке. Множество полок были заполнены горшками, небольшими корзинами и пучками трав, горстками ягод и даже какими-то камнями.

— Кремний? — не удержался он от вопроса.

— Как ни странно, но он обладает хорошей очистительной способностью. Мейстер Виман слишком традиционен, но его ученики, Гарт и Вирра, были готовы ставить опыты на всем, что движется и не движется. Они и раскрыли полезные свойства кремния. Мейстер Виман после ознакомления отправил результаты в Цитадель для дополнительной проверки, и по ее итогам Гарту была оказана честь сдать экзамен без обучения. Так он стал гордым обладателем сразу трех звеньев, два из которых серебряные. Мейстер Виман, помнится, раздувался от гордости, что из сына лакея единолично выучил такого кандидата. Про то, сколько денег пришлось вложить, чтобы умаслить архимейстеров и иже с ними, он забыл.

— А второй не сдал? — поймал себя на любопытстве Станнис.

— А второй — женщина, лорд Баратеон, — пожала плечами леди Лиза, и пока он осознавал сказанное, вывела его со склада. — Женщинам не дают полноценно учиться, и даже мне, дочери лорда, пришлось довести до безобразной публичной истерики трех септ подряд, прежде чем тетя убедила отца, что мейстер должен обучать меня дальше и много большему, чем обычно изучают женщины. Не то чтобы тот был доволен, но спорить с отцом сложно, а после, когда я смогла проявить себя, мейстер Виман уже сам предлагал предметы и темы для изучения. И в итоге даже позволил двум слугам присутствовать на уроках в качестве вольнослушателей, после того как я рассказала, что учила их основам

— Вот как, — только и смог ответить Станнис, сир Давос, идущий чуть в стороне, удрученно покачал головой, сир Герберт же озирался, с интересом изучая комнаты через открытые двери.

В конце коридора показался мужчина, чье лицо было закрыто маской, а балахон покрыт свежей кровью. Сир Герберт мгновенно напрягся и положил руку на меч, в то время как сир Давос сместился так, чтобы в случае необходимости закрыть собой леди Лизу.

— Ты что, ногу кому-то отрезал? — ей же до их приготовлений не было дела. — Лорд Баратеон, это и есть Гарт-ни-в-коем-случае-не-мейстер.

Мужчина издал приглушенный смешок и низко поклонился.

— Лорд Баратеон, большая честь быть вам представленным, я знахарь Гарт. Нет, миледи, я лишь обрабатывал ножевые ранения. Вы звали меня?

— Да, если нет ничего срочного, у меня есть вопросы, — тут же ответила леди Лиза.

Они устроились в помещении поблизости, в противовес предыдущему очень светлому, но тоже забитому травами, зельями и прочим лекарским скарбом. Знахарь Гарт ловкими, привычными движениями снял окровавленные тряпки и отдал какой-то девчушке, видимо, служанке. И все это не отрываясь от диалога с миледи, которая в это же время раскладывала из все той же корзинки уже другие травы и расспрашивала о состоянии дел в импровизированной лечебнице. Сколько больных, есть ли заразные, хватает ли денег, не мешаются ли вновь Золотые плащи и прочие, власть имеющие, удалось ли похоронить умерших, о ком некому было позаботиться, много ли пострадавших в той безобразной портовой драке, о которой Станнис даже не слышал, и прочее, прочее, прочее.

Чувствовалось, что Гарт и Лиза Талли работают вместе давно: будучи значительно ниже по положению Гарт ведет себя довольно свободно, почтительно, но без подобострастия, что так раздражало в Пицеле, а леди даже не думает ставить в упрек, что лекарь занят своими делами, пока она тут. Впрочем, раз она понимает важность работы знахаря и привезла их в разграбленную столицу, то не станет глупо себя вести и отвлекать их от работы.

— Ладно, с этим разобрались, — наконец, диалог, в котором он был лишь немым слушателем, завершился. — Лорд Баратеон, я пройдусь по лечебнице, посмотрю, что и как, поговорю с людьми и тому подобное.

И вышла, оставив его с Гартом наедине, потому что сир Давос и сир Герберт вышли вслед за ней и встали так, чтобы не слышать разговор, но следить за его безопасностью, хотя от них он мог и не скрываться, все равно не собирается раскрывать лишнего. Знахарь Гарт мгновенно отметил изменения, стал серьезнее внешне, вытянувшись и пристально уставившись на лорда. Мужчина оказался ровесником Роберта, с худым непримечательным лицом и умными глазами, руки его продолжали перебирать коренья, на ощупь определяя изъяны, и какого-либо страха перед высокородным в нем не ощущалось, а ведь Станнис иногда замечал его даже в Давосе.

— Как вы поняли, Гарт, у меня есть вопросы, которые требуют секретности и скрытности, — не стал долго молчать Станнис. — Галлюцинации могут быть не у безумца?

— Это возможно, лорд Баратеон, — помедлив, задумчиво ответил лекарь и посмотрел вниз, явно вспоминая. — Галлюцинации бывают при лихорадке, употреблении некоторых трав и грибов, вина. Даже усталость может послужить причиной, что человек видит незримое, слышит неслышимое и так далее, кроме того резкий отказ пьяницы от алкоголя может вызвать такую реакцию. Это основные причины для здорового человека.

Много. Слишком много, да и если бы вино вызывало галлюцинации, ими бы бредила половина Вестероса. Видимо скепсис как-то отразился на его лице, потому что Гарт кивнул сам себе и продолжил.

— Конечно, можно сказать, что большая часть лордов устает до изнеможения, особенно в военное время, да и от вина отказываются единицы, но во-первых, очень мало кто рискнет признаться, что видит что-то невидимое другим, во-вторых, это должно быть превышение так называемого порога терпимости, который для каждого человека свой, — убедившись, что его внимательно слушают, лекарь продолжил. — Есть люди способные сражаться несколько часов подряд, а после выпить бочку вина, и ничего, никаких галлюцинаций, тошноты, головной боли, рези в глазах и прочих неприятных симптомов похмелья. И есть люди, которым достаточно кубка легкого женского вина, чтобы начать слышать голоса. Все зависит от организма.

— Значит, нельзя только из-за иллюзий считать человека безумцем? — уловил главное Станнис.

— Разумеется, милорд, этого недостаточно, у расстройства ума много признаков и галлюцинации лишь один из них, причем не самый частый, — кивнул Гарт. И, переведя взгляд на корешки, осторожно продолжил. — Если есть возможность понаблюдать за человеком, можно сделать выводы, насколько эти иллюзии настоящие. То есть, если человек здоров, но видит или слышит что-то, можно проверить насколько он при этом в своем уме. Может ли он к ним прикоснуться, воспринимает ли как нечто реальное или понимает, что это галлюцинации, как вообще реагирует.

— И если человек понимает, что это нереальные образы? — ощутил надежду Станнис.

— Высока вероятность того, что он здоров и галлюцинации явление временное, вызванное выше перечисленным, — твердо ответил молодой мейстер, вновь взглянув в ответ. — И если это не лихорадка, то сочетание усталости и алкоголя вполне могут привести к подобному результату. Возможно, больного что-то мучает, мучает настолько сильно, что его разум создает такие обманки, вследствие перегруженности чувствами. От такого может помочь и разговор по душам с доверенным лицом. Еще я бы порекомендовал проверить еду и питье на наличие незнакомых добавок и специй, особенно малоизученных из Эссоса или Летнийских островов.

Что ж, визит определенно прошел небесполезно, теперь ему есть с чем работать. Даже если ради решения проблемы ему придется сидеть с пьяным Робертом и слушать завывания о том, как он был бы счастлив с Лианной Старк.

Примечания:

Да, тут тоже приложила руку Лиза. Вы же понимаете, что перевоспитывать абалдуев типа Роберта можно лишь тяжелой артиллерией, включающей в себя наркотик и всякую опасную гадость?

В платье цветов ее дома — алое как кровь с золотым шитьем — она чувствовала себя богиней, великолепной, безупречной и недостижимой. И теперь, когда она лично засвидетельствует свою победу над проклятой форелью, ей нужно выглядеть безупречно, особенно когда ее верной опоры, Джейме, нет рядом — отец отослал его в Утес Кастерли вскоре после снятия плаща, будто опасался, что наследника снова заберут. Септа Лавейн, ее вечная спутница и надзирательница по воле отца, не отставала от нее в негодовании, подумать только, незамужняя девица приехала без септы, не ходит молиться и вечно возится с какими-то больными крестьянами.

О, ее наставница была более чем возмущена, а потому идею чаепития с Лизой Талли встретила с большим неудовольствием. Но Серсее надо было убедиться, что эта выскочка никогда больше не встанет у нее на пути, и не было большей радости, чем полюбоваться на проигравшего врага. Ее свита была полностью на ее стороне, лишь чудачка Ромельда Ланни говорила, что Талли стоит опасаться, но кто ее станет слушать? Что вообще ей сделает рыбешка?

— Леди Лиза, леди Шейра, леди Сивилла, — она учтиво и приятно улыбнулась всем троим: некрасивой единственной дочери Уэнта, чей отец организовал проклятый турнир, долговязой и нелепой Маллистер и рыжей девице Талли так простецки одетой, что ее стало почти жаль. Ну куда такой в королевы? Дикарка не меньше, чем покойная Старк, но лучше воспитана и осознает границы приличий. — Рада, что вы смогли уделить мне немного времени.

— Ну что вы, леди Серсея, мы очень рады, что вы пригласили нас, — неуместно яркая улыбка, словно девчонка не понимает для чего она здесь, ее подружки и те проявили больше ума, смиренно присев. Учтиво раскланявшись с присутствующими леди, Талли продолжила. — В конце концов, мы станем родней, через супругов.

— Да-да, конечно, и я подумала, что было бы неплохо познакомиться поближе, — ласково улыбнулась Серсея, и лишь ее подруги знали, что ничего хорошего такая улыбка не несет. — Как вы, леди Лиза?

— Прекрасно, миледи, — удивленно ответила форель, словно не понимая, в связи с чем ее спрашивают. — Я так плохо выгляжу, что вы решили, что мне нездоровится?

Ее свита как одна закашлялись, скрывая улыбки платочками. Такая невежливая прямолинейность. Точь в точь северная дикарка. Сивилла Маллистер издала какой-то странный звук, тут же прикрывшись чашкой чая, пока леди Шейра смотрела на нее выжидающе, она определенно поумнее остальных будет.

— Нет, что вы, леди Лиза, — она едва сдержала смех. Глупая, глупая рыбешка, куда тебе против львицы. Серсея ее съест и не заметит, даже как-то неинтересно стало. Но любое дело надо доводить до конца. — Прошу поймите меня правильно, я лишь волнуюсь… лорд Баратеон человек суровый, совсем не похож на короля, и выйти за него… Он, несомненно, полон достоинств, но все же совсем не король Роберт.

Какое-то время девица просто смотрела на нее. Ее подруги переглянулись и ненавязчиво отодвинулись от стола, чуть ближе к форели, как будто… отойдя в сторону, не желая и краем попасть под этот взор. Немигающий неприятный взгляд, Серсее даже захотелось поерзать, как под пристальным взглядом отца, заставляющим ее чувствовать себя глупой девчонкой, пролившей чернила на важные документы.

Ее никогда так не наказывали, как за тот случай, поэтому всплывшие воспоминания резко испортили все впечатление от расправы над добычей. Потому что добыча так не смотрит. Но вот Лиза Талли моргнула и нарисовала на лице до того милую и сладкую улыбку, что у Серсеи свело зубы. Маллистер шумно выдохнула и тут же прикрылась платочком, став центром всеобщего внимания. Леди Шейра же приблизилась к кузине — точно, они же родственницы — и мягко сжала той руку в поддержке.

— Леди Серсея, если бы я хотела стать супругой Роберта Баратеона, я бы ей стала.

На секунду все стихло, разве что вырвался смешок из платочка леди Сивиллы, а руку Уэнт мягко отодвинули в сторону. Не поддержка: Шейра Уэнт пыталась удержать кузину от словесной атаки. Серсея почти задохнулась от той невозможной наглой лжи, что выдала мерзкая рыбешка, ее фрейлины заахали, лишь Ромельда откинулась на спинку стула, всем видом показывая, что она только наблюдает. С ней она разберется позже, сейчас время показать форели, что ее место в сточной канаве.

— Почему же вы в этом так уверены, леди Лиза? Мой отец начал переговоры о браке вскоре после падения Королевской Гавани, — она всерьез думает, что кто-то может отказать лорду Тайвину Ланнистеру? Как бы ни было тяжело с таким отцом, его власть была неоспоримой, а всех, кто рисковал скалить зубы, ожидала печальная участь, доказано Рейнами и Тарбеками.

— Потому что моя сестра — жена лорда Старка, — просто ответила Талли, словно это хоть что-то объясняла. Она, видимо, осознала, что ее высказывание мало что поясняет, кроме печальной участи старшей дочери Талли замерзнуть на Севере, и пояснила развернуто. — Наши с ней дети будут кузенами, а учитывая, как высоко ценит их дружбу его милость, он бы пожелал породниться с другом хотя бы так. Вы же знаете короля, если он что решил, его невозможно остановить.

— Тогда что же его остановило? — старательно легким тоном, словно о какой-то мелочи спросила Серсея, стараясь скрыть дрожь в пальцах.

Потому что она не дура, и как бы сильно ей не хотелось это отрицать, в словах форели была доля правды. Роберт Баратеон действительно считал Эддарда Старка практически братом и, как подозревала львица, он так хотел Лианну Старк во многом благодаря возможности побрататься с другом детства. Ибо что еще в этой волчице с вытянутым лицом желать? Хотя Рейегара же она чем-то зацепила, но наверняка это вина дорнийки, та была той еще бледной молью, особенно на фоне собственной фрейлины из Дейнов. Эшара была признанной красавицей, а потому Серсея лишь порадовалась, когда услышала о ее самоубийстве. Это весть пришла буквально в день коронации, и Старк уехал на Север на следующий же день — слухи, очевидно, не врали, когда упоминалось, что что-то между ними было.

— Его милость сильно ранила смерть Лианны Старк, — мягко и задумчиво начала отвечать Талли. — Он не хотел и слышать о новой помолвке, пусть бы к нему спустилась сама Дева, и именно тогда мой отец подошел с предложением к лорду Станнису.

— То есть, если бы ваш отец подождал, вы могли бы стать королевой, — пустоголовая форель, лорд Талли слишком поспешил. Ее же отцу терпения было не занимать, а потому он дождался, пока король придет в себя и даст согласие на их помолвку.

— Нет, леди Серсея, — рыжая леди вздохнула как-то по-особому тяжко, глядя на нее как на несмышленыша. Компаньонки леди Талли разделяли ее взгляд, а свита самой Серсеи молчала, словно набрав в рот воды, не рискуя встревать в такую интересную беседу. — Мой отец спешил обручить меня с лордом Баратеоном, успевая до того момента, когда король соберется искать себе королеву.

Вот теперь фрейлины серьезно закашлялись, круглыми глазами глядя на спокойно пьющую чай леди Лизу. Леди Сивилла смотрела с насмешливым высокомерием, пока леди Шейра наслаждалась сладостями к чаю. Да какой лорд откажется посадить своих внуков на трон?! Хотя… Серсея еще раз, куда внимательнее оглядела дочь лорда Талли. По слухам, ее старшая сестра была красавицей, леди Лизе же такой титул не грозит: слишком простое лицо, даже выглядит осунувшейся, будто не Баратеон, а она голодала в осаде, глаза блеклые, водянисто-голубые, фигура едва видна под простоватым платьем. И такая вот распустеха могла стать женой Джейми?

Да они рядом смотрелись бы также плохо, как она с Тирионом, богомерзким карликом, убившим ее мать. Возможно, лорд Талли прекрасно понимал, насколько неуместна будет его дочь в роли королевы, особенно рядом со старшим Баратеоном. Серсея довольно хмыкнула: да эта форель с младшим оленем идеальная пара, оба теряются на фоне старших родственников, носят какие-то простецкие тряпки вместо достойной знати одежды, да и их окружение схоже, Станнис Баратеон произвел в рыцари какого-то воришку, а Лиза Талли носится с простолюдинами.

— Вы с лордом Баратеоном действительно подходите друг другу, — надменно хмыкнула она в ответ, не пытаясь даже скрывать презрения, но ничего не поясняя. — Видимо, лорд Талли заключил эту помолвку из-за вашей схожести.

— Да, — улыбнулась рыбешка, очень скупо, но действительно искренне. — Мне тоже так кажется.

— И все же ваш отец сильно рисковал, — Джейн Фарман, вроде не слишком умна, но именно она напомнила о существенной разнице между братьями. — Никто ведь не знал, что его милость столь щедр, что отдаст лорду Баратеону Штормовой Предел.

— И в чем же риск? — приподняла брови леди Лиза, поднося чашку к губам. Такое наивное выражение лица, но Серсея уже не обманывалась, форель оказалась рыбой ядовитой и кусачей. Вот и сейчас она поставила ее фрейлину в тупик одним вопросом. Маллистер не сдержала новый смешок, этой кобыле явно не нужен лишний повод заржать, вот даже подружка Уэнт смотрит с укором.

— Как в чем? — растерялась Джейн. — У него же ничего не было…

— У лорда Баратеона были и остались ум, воля и трудолюбие, — чуть усмехаясь, ответила леди Лиза. — Не говоря уже о высоком происхождении и влиятельной родне. Этого достаточно.

И даже Серсея не могла с этим поспорить, пусть младший олень не обладал красотой и харизмой Роберта, навсегда оставаясь бледным подобием, но он оставался младшим братом короля, сыном верховного лорда Штормовых земель, человеком чести и примером верности. С головой ушедший в дела королевства, позволяя брату скорбеть о погибшей невесте, Станнис Баратеон успел достать всех до икоты тем, что отказывался читать между строк, отступать от задуманного и действовать деликатно, уговаривая и предлагая награду. Нет, лорд Баратеон был не способен поддаваться, разговор с ним был короток, это твоя работа — выполняй точно и безукоризненно, похвалы не будет, как и любого другого поощрения, радуйся, если не посадят за измену короне. Жесткий подход импонировал отцу, тот даже сравнил оленя с младшим братом — а дядя Киван был его верной правой рукой десятилетия, и отец никому не доверял так, как ему.

— А еще зубной скрежет и занудство, — неожиданно заговорила Маллистер, высказываясь в поддержку линии Серсеи, нежданно и подозрительно. Простая, как полено, наглая, но на правах давней приятельницы Сивилле, очевидно, дозволялось многое. — Я просто не могу понять, чем ты думала, когда выбрала его.

— Головой, милая Сив, эта часть тела у меня работает безукоризненно, — гораздо расслабленнее ответила Талли, будто забывая, что она не с подружками чай пьет.

— Тебе бы тоже этому поучиться, — чопорно поддержала форель Уэнт. — Может, кто-то обманется и спросит твоего отца о браке.

— Да не дай Семеро! — искренне и пылко ответила Маллистер, на что многие леди удивленно выдохнули, в то время как леди Лиза устало помассировала лоб. — Лучше в септы!

— Не замечала за тобой такого стремления к богам, — иронично заметила леди Шейра.

— Леди, достаточно, — мягко прервала определенно типичную перепалку Лиза Талли. — Что о нас подумают леди Западных Земель?

Ничего хуже того, что о них уже знали, мысленно ответила Серсея. Кто бы ни воспитывал этих девиц, он плохо делал свою работу, отец бы сразу ее приструнил, посмей она и ее свита переругиваться как драные кошки, не говоря уже об упреках в сторону дочери верховного лорда — а Маллистер именно что упрекала подругу в дурном выборе. Не то чтобы орлица была неправа, но выскажи кто-то такое Ланнистер — она бы уничтожила мерзавку. А Талли ничего, терпит.

— Вы действительно рады помолвке, это так замечательно, — что ж, пора напомнить, что жена Верховного лорда все равно ниже по положению, чем королева. — Я тоже с нетерпением жду брака с его милостью.

— Ох, леди Серсея станет прекрасной королевой, — тут же заворковали ее фрейлины.

Серсея купалась в комплиментах, гордо улыбаясь, пока не заметила взгляд рыжей ведьмы, молча наслаждающейся чаем. Взгляд больше не был пугающим, можно было подумать, что ей померещилось, и сейчас там была жалость. Неприкрытая, унизительная жалость, будто Лиза Талли имеет право ее жалеть! Она станет королевой, как ей еще в детстве предсказала странная Мэгги-Лягушка.

Старая колдунья многое ей напророчила, страшное, но в конце бросила капли ее крови в миску с водой и, заглянув туда, сказала: «Судьба твоя двоится, как и судьбы многих других. Чужак с серой душой звенит цепью и идет по веревке над пропастью. Пока он идет, мир меняется вслед за ним». Кто это чужак, Мэгги не сказала, но раз их судьбы связаны, Серсея изредка молилась Семерым, чтобы он прошел свой путь, чтобы предсказанная ей судьба изменилась и ей не пришлось хоронить своих детей.

— Леди Лиза? — Ромельда, разумеется, первой заметила, что рыжая ведьма, как и ее прихлебательницы, молчит, как рыба. И не могла ее не спровоцировать, ей явно понравилось смотреть, как львицу кусает форель, не говоря уже о перепалках двух других речных леди. — Вы не считаете, что леди Серсея станет прекрасной королевой?

— Что вы, леди Ромельда, я никогда не отрицаю очевидного: леди Серсея Ланнистер одна из прекраснейших женщин Вестероса и чуть больше года спустя станет королевой, — вроде ответила, а вроде и нет. Что-то она подразумевала, но что именно? — Меня лишь одно интересует. Леди Серсея, скажите, что для вас значит быть королевой?

— Конечно, это значит быть супругой короля и родить ему наследников, — так как Серсея промолчала, влезла Джейн.

Трио с Трезубца недоуменно взглянули на Фарман. Даже зная Джейн столько лет, Серсея периодически изумлялась ее простоте и недалекости. Быть королевой нечто гораздо большее, чем быть женой и рожать наследников, она достойна большего, лучшего. Королева правит вместе с королем, как же иначе? Ну или король правит королевством, а королева королем, так тоже возможно, так говорили про ее родителей, пока мать была жива. Леди Лиза молчала, глядя только на нее, пристально, будто в душу смотрела.

Внезапно раздался звон разбитой посуды вместе с тихим вскриком. Они все обернулись, чтобы увидеть, как какая-то неловкая служанка кланяется королю и лорду Аррену, а после отмашки десницы бросается собирать осколки.

— Что ж, миледи, пожалуй, закончим на этом, — внезапно повернулась к ней Талли. — Прошу подумайте над моим вопросом и ответьте для себя, что значит быть королевой.

Форель взлетела со стула легко и изящно, за ней подскочили ее приятельницы, лишь Маллистер напоследок усмехнулась и покачала головой, намекая, что этот бой определенно не за Серсеей. Девицы поприветствовала короля и десницу, обменявшись с ними парой слов, и ускользнули в сторону служанки, по-видимому, утешая ту: только что чуть ли не рыдающая девчонка внезапно улыбнулась и с сияющими глазами уставилась на леди Талли. Ушли они вместе, впереди почти мужской поступью Лиза Талли, за ней Маллистер и Уэнт и замыкала процессию служанка, бежавшая за леди как на привязи.

Увиденное заставило Серсею сжать руку в кулак, впиваясь ногтями в нежную кожу. Рыжая ведьма как зачаровывала этих крестьян, ее пожелания исполнялись чуть ли не до того как были озвучены, они даже говорили «м’леди» с придыханием, как будто правда обращались к одной из Семерых. Ничего, скоро она выйдет за угрюмого оленя и уедет, а она, Серсея, останется в Красном замке на правах его единовластной правительницы.

Примечания:

Эм, кажется это не очень понятно: Лиза не хотела, чтобы у ее "чаепития" с Серсеей были лишние уши, потому что не была уверена в том, как повернется беседа. Поэтому когда служанка разбила кувшин, Лиза резко закончила разговор: служанка стояла "на шухере" и при виде короля и десницы предупредила ее шумом.

Поражение просторского флота стало тяжелым ударом, после всех затрат Тиреллов казалось, что Редвин нашел лучшие галеры и флот Велариона не устоит под ударами с двух сторон, но реальность оказалась иной. Единственным весомым преимуществом драконьего флота было искусство флотоводца: Люцерис Веларион был лучшим из всех, меньшего от морских коньков и не ждали. Если не считать, что в командование мог влезть Мейс Тирелл, и тогда флот был обречен.

Но победа далась нелегко, королевский флот потерял много кораблей и судя по всему, старого лорда Велариона. Лорд Станнис приказал ускорить постройку кораблей, но даже так потребуются месяцы, прежде чем начать вторую атаку. Помимо кораблей не хватало людей, и лорд Хостер даже предложил бы позвать железнорожденных, вот только тем не до войны. Лорд Квеллон Грейджой предпринял попытку примазаться к восставшим и напал на земли Простора, но погиб в походе, и его наследники вернулись на острова.

Связываться же с Бейлоном, новым лордом Железных островов, Хостер не видел смысла: сын был совершенно не похож на отца, годами требовал от Квеллона возврата к пиратскому образу жизни и точно воспользуется полученной властью, чтобы восстановить на островах старый закон.

— Однажды они станут проблемой, — дальновидно отметил лорд Аррен.

— Лучше сосредоточиться на Драконьем камне, — нахмурился лорд Баратеон. — Железные острова проблема будущего.

— Да пусть только сунутся! — рявкнул король и остальные примолкли.

Хостер лишь качал головой. Когда король впервые за долгое время почтил их небольшое собрание своим присутствием, лорд Аррен до того изумился, что тайком расспросил мейстера, здоров ли его воспитанник. Лорд Станнис знал больше, но был убежден, что помогло его вмешательство и медленное снижение доз спиртного. И даже сам Хостер не знал, а лишь догадывался, что Лиза приложила руку и к этому, у нее был весьма довольный вид, когда вечерами лорд Станнис вместо привычной рабочей рутины шел в покои брата и сидел там до поздней ночи.

— Короля сейчас некому поддержать кроме брата, — улыбалась дочь на осторожные расспросы. — Вопрос деликатный, потому и остерегается даже Аррена. В конце концов, только у Станниса та же проклятая драконья кровь.

— Но в целом все в порядке?

— Все под контролем, — с тех пор как в замок прибыли леди, Лизе пришлось сократить время на работу, выкраивая часы на общение, и не будь здесь Сивиллы Маллистер и Шейры Уэнт, он бы волновался о ее самочувствие. Но эти две леди оказались такими же чудными, как его дочь, помогая по мере сил и способностей в ее делах, не чураясь простолюдинов и их забот. А потому у Лизы оставалось время на ее планы. — Понимаете, отец, еду и питье короля, конечно, проверяют, но мало кому придет в голову посмотреть, а как они сочетаются и к чему приводит одновременное употребление.

Не сказать, что это многое проясняло, но еще был визит лорда Баратеона в лекарский дом, и пусть он прикрывался любопытством до жизни невесты, Хостер прекрасно понимал, что это лишь ширма для посторонних. И если суммировать все: визит Станниса к знахарям, его неусыпную опеку над старшим братом, таргариеновскую кровь, а как итог присутствие Роберта на собраниях Малого Совета — то становилось ясно, что разум Роберта Батареона какое-то время вызывал опасения, но благодаря предпринятым мерам нормализовался. И если к этому не причастна Лиза и ее говоруны, то он покинет пост мастера над шептунами и станет бродячим септоном.

Место в Малом Совете не было неожиданностью, не после всех продемонстрированных возможностей, хотя и исходная королевская сеть шпионов была неплохой. Говоруны активно чистили ее последние пару месяцев — некоторые шпионы привыкли к паранойе Эйриса, которую надо было подкармливать, указывая на любого, кто хоть раз дурно высказался о короле. Нет, это были полезные сведения, недовольство имеет свойство накапливаться как снежный ком и гасить его надо на корню, но не ждать же награды за каждое бранное слово?

В итоге, недалеких и слишком жадных, неспособных понять, какая информация действительно важна и требует немедленного внимания, а какую можно передать письменным ежемесячным отчетом, отстранили от работы. Лиза советовала найти им другое дело, чтобы не плодить обиженок, способных к шпионажу и против короны, и, подумав, он оставил лишних людей на откуп дочери, та точно придумает, что с ними делать.

Десницей, разумеется, стал Джон Аррен, а младшему брату король предложил пост мастера над законом. Довольно рискованное назначение, Станнис известен приверженностью к справедливости, его нельзя подкупить или надавить, не говоря уже о его преданности брату — Золотые плащи едва пережили его чистку от тех, кто пренебрегает долгом. Их и так после штурма осталось мало, а уж после всех проверок Баратеона и вовсе считанное число. Надо будет направить говорунов в помощь, пусть подстегнут набор новых рекрутов, каких-нибудь одержимых идеей порядка и долга, они отлично сработаются со Станнисом.

Место мастера над кораблями после долгих раздумий и споров было предложено лорду Элдону Эстермонту, осторожному и дальновидному человеку, против которого ни Талли, ни Аррен ничего не имели, а королю и лорду Баратеону тот вообще приходился родным дядей по матери. Конечно, разумно было бы посадить туда кого-нибудь из Простора, для баланса сил, но вряд ли Баратеоны так скоро позволят просторцам приблизиться к ним, особенно младший олень.

Западные земли, конечно, тоже важный союзник, но леди Серсея Ланнистер станет королевой, им не на что жаловаться. К тому же, пусть официально Великий мейстер непредвзят, только слепоглухонемой не знает, что Пицель — человек Тайвина Ланнистера. Про Дорн пока никто и не заикался, принц Доран тихо выжидал, и лорд Аррен собирался заняться этим вопросом сразу, как они разберутся с последними Таргариенами.

— По поводу кандидатов в Королевскую Гвардию, — начал лорд-командующий. Хостер вздохнул.

Белая гвардия была в плачевном состоянии. Сначала из всех гвардейцев остались лишь сир Барристан Селми и сир Джейме Ланнистер, но львенка они отдали отцу, освободив от обетов и во всеуслышание объявив о его подвиге. Потому что спасение десятков, а то сотни тысяч людей иначе, чем подвигом, назвать нельзя, пусть он и поступился своей честью.

— Почему все говорят, что он обесчестил себя? Сначала же он дал обеты рыцаря, а уже после Королевского Гвардейца, — дочь не могла правильно понять понятие мужской чести, но сир Хостер не обвинял ее. Женщинам просто не дано. — Первая клятва оказалась важнее второй.

В любом случае, у Королевской гвардии был лорд-командующий — и только он. Что мгновенно привлекло внимание Хостера — в списке имен, к сожалению, довольно коротком, с редкими звучными именами было и имя Бриндена. Властитель Трезубца всерьез задумался над перспективами. С одной стороны служба в Королевской гвардии, несмотря ни на что, остается почетной, его младший брат прекрасный воин и полководец, наотрез отказывающийся вступать в брак, у него даже бастардов не было! Бринден стал бы отличным гвардейцем. С другой — это пожизненная служба со строгими ограничениями и большим количеством обязанностей. Да и кому он доверит Риверран и воспитание Эдмара? Как мастер над шептунами он никак не может проводить дома много времени, Кейтилин замужем, Лиза выйдет в этом году. Кому он верит достаточно, чтобы назначить кастеляном?

— Как продвигается извлечение дикого огня? — лорд Аррен после Совета попросил его задержаться. Конечно, про залежи знали все, но единицы могли хотя бы предположить, что король решил использовать груженные диким огнем лодки против флота Веларионов.

— Все по расписанию, лорд-десница, — привычно рапортовал лорд Хостер.

На самом деле он ускорил темп, чтобы снизить волнения в городе, и приказал обезопасить наиболее населенные части города в первую очередь. Слава Семерым, что дикий огонь из Красного замка был вывезен еще до того, как он уведомил о его существовании остальных лордов, какую бы панику подняли высокородные, он знать не хотел. Говоря откровенно, говоруны начали работу еще до того, как сообщили ему самому, выбив из учеников пиромантов, как это сделать безопасно, потому что они не могли оставить миледи в огнеопасном замке.

— Я бы хотел уточнить, насколько безопасно планировать использование дикого огня.

Лорд Орлиного Гнезда был осмотрителен в выборе слов, отказываясь признавать, что идея Ланнистера, высказанная в запале после выяснения всех обстоятельств гибели Эйриса, пугает его до дрожи. Расписываться в такой слабости гордый лорд не стал, но регулярно задавал уточняющие вопросы о безопасности и целесообразности и не стоит ли убедить короля передумать. Конечно, стоит, но бесполезно, особенно теперь, в свете поражения Редвина.

— Пятьдесят на пятьдесят, либо подорвемся, либо не подорвемся, — выдал он подхваченный у разозленной дочери ответ. Краткий в формулировке и исключительно правдивый. Особенно, если сверху добавить. — На все воля Семерых.

Он понимал беспокойство Джона Аррена, но лорд-десница мог бы подойти с этим беспокойством к королю, Талли просто выполняет приказ. Лорд Баратеон предложил использовать стражу для помощи в перевозке груза или хотя бы охране, стоит принять предложение. Если поставить Золотые плащи — то небольшое число оставшихся — в охрану, то всех остальных он направит на непосредственно перебазирование ящиков с диким огнем. Ученики пиромантов, все кого сумели отловить, присутствуют на каждом этапе и на каждую лодку назначен один из них в качестве ответственного. Не сказать, что они рады, прекрасно понимая опасность, но в противном случае, согласно приказу короля, их ждет плаха.

— Недавно пришел ответ с Севера, — будто заметив его раздражение, лорд Аррен сменил тему.

Пост мастера над монетой был простым и сложным вопросом одновременно. Тайвин Ланнистер счел бы себя оскорбленным, если бы ему предложили этот пост после того, как он был десницей столько лет, а ранить гордыню такого человека остерегался и он, и Аррен. Правда, когда Лиза ехидно спросила, не будет ли тот еще больше оскорблен, не получив вообще никакого места, Хостер не знал что ответить.

В связи с этим всплыла кандидатура Кивана Ланнистера, младший брат Тайвина был хорошим исполнителем, умным и умеющим проявлять инициативу, но в итоге и его забраковали. Тогда еще не десница Аррен всерьез засомневался, стоит ли приближать к себе львов так скоро после того, как они устроили резню в городе. В чем-то лорд Орлиного гнезда был прав, западники в любом случае наводнят столицу, когда на трон сядет леди Серсея, но Станнис Баратеон каким-то немыслимым образом сумел отодвинуть свадьбу более чем на год, выгадав брату время смириться с горем. Хостер перечитывал записи с переговоров снова и снова, но так и не уловил, в какой момент упорство оленя передавило нахальство льва.

Просторцев штормовые правители не желали видеть ни при каких условиях. Возможно, со временем братьев и удалось бы смягчить, но времени у них как раз и не было, и так из-за медлительных Праведных коронация Роберта откладывалась непозволительно долго. Говоруны сообщали, что высшее духовенство Семерых на самом деле медлило, потому что пыталось понять, точно ли Роберт выиграет войну и пока не стало известно об атаке войск Простора на Драконий Камень, просто выжидали. Хостер, конечно, понимал, что если бы Тирелл продолжил войну или присоединился только на словах, готовый чуть что сменить сторону, Визерис мог бы сесть на трон, как последний мужчина драконьего дома. А учитывая наследственность Эйриса, Верховного септона, короновавшего его конкурента, ждала бы незавидная участь.

Но понимание ничуть не уменьшало его раздражения, которое он и выплеснул на дочь. Лиза же, маленькая хитрая лиса, подумав, пару вечеров спустя пришла к нему и спросила, почему бы не предложить пост Мандерли.

— Про Мандерли говорят, что серебра у них, что у Ланнистеров золота, то есть они умеют правильно управляться с деньгами, чтобы вложенные средства приносили прибыль, — поясняла предложение дочь. — Это основное занятие мастера над монетой, собирать налоги и расходовать эти средства с умом. Его описывают как умного и осторожного человека, но при этом верного и умеющего быть благодарным. Мандерли, конечно, давно стали северянами, но как и все из его дома, лорд Виман помнит, что прибыл с юга, хранит веру в Семерых, принимает рыцарство как часть жизни и будет не так беззащитен перед южными интригами.

Беззащитен, пожалуй, очень точное слово, когда речь идет о северянах и обманах. Уловки, обманы, интриги и манипулирование — все это составляло весьма значительную часть жизни и образования южных лордов. Северные же жители Вестероса были удивительно беспомощны в этих вопросах, это при том, что в бою многие северяне превосходили силой и умениями южных рыцарей. В принципе, Хостер ничего не имел против, он не слишком хорошо знал лорда Мандерли, но говоруны не сообщали о том ничего предосудительного, в отличие от того же Болтона.

Ему тихий северянин с блеклыми, почти прозрачными глазами просто не нравился, Лиза же, казалось, его ненавидела, но за что? Неужели только за то, что тот пользовался упраздненным правом первой ночи? Его дочь не так уж свято блюла законы, ему ли не знать, но вот к простолюдинам относилась с какой-то странной теплотой, заботилась об их нуждах, даже создала здесь в столице дом для лечения именно простых горожан. Возможно, Лизу действительно возмущало отношение Болтона.

— Королю будет достаточно, что за этого лорда поручился лорд Старк, Аррена и Баратеона устроят его навыки и опыт, да и последнему можно намекнуть, как будут кипеть лорды Простора, что изгнанные когда-то Мандерли получили место в Малом Совете.

Последняя мысль отдавала какой-то нелепой незрелостью, но тоже попала в цель: пусть Станнис Баратеон и умел держать лицо, опыта у него было не слишком много, и Хостер заметил мстительный огонек в глазах. Лорд Виман Мандерли был утвержден, письмо ему отправлено, если Тайвин Ланнистер и был чем-то недоволен — вслух он этого не сказал, слишком занятый обелением имени наследника. Лиза хихикала всякий раз, как они вспоминали прощальные жалобы младшего Ланнистера сестре, львенок был убежден, что отец теперь все соки из него выжмет ради получения своего идеального преемника.

Дочь язвительно напоминала, что вот за этого невежду, у которого в голове одни поединки на мечах, ее собирались выдать замуж. Хостер отмахивался типичным «он наследник Утеса», а сам мысленно благодарил Семерых, что успел узнать дочь поближе, чтобы не строить на ее счет иллюзий. Лиза съела бы юного сира Джейме на завтрак, а вот его отцом бы подавилась, и это определенно не та судьба, которую он желал дочери. Станнис Баратеон, конечно, не идеальный вариант: мрачный, угрюмый юнец, покорно тянущий лямку долга и постоянно обиженный на старшего брата. Но в то же время младший из коронованных оленей был верным и честным человеком, четко расставлял приоритеты и если ставил цель — добивался.

С ним Лиза будет как за каменной стеной, к тому же они неплохо сработались, пока дочь занималась замком. И даже после того как утвердили кастеляна и сенешаля, и объявили о помолвке с Серсеей Ланнистер — когда Лиза отошла от внутренней кухни замка — они продолжили общение, пусть и не столь часто, но достаточно, чтобы вдвоем продавить лечебницу для простолюдинов со статьей в бюджете казны. Да, лорду Виману придется приложить немало усилий, чтобы противостоять нежданному союзу, потому что дочь уже что-то говорила о перепланировке Королевской Гавани для уменьшения неприятного запаха.

— А что насчет? — лорд Аррен не стал продолжать, лишь скосил взгляд на стену и тут же вернул к нему. Талли вздохнул. Нет, конечно, было наивно ожидать, что король не посвятит воспитателя в тайные ходы, но какой-то Роберт слишком простодушный, его вообще в верховные лорды готовили? Семеро, Аррен же и готовил!

— Все еще изучаем, — и степенно отправился к саду. Или лучше выйти на стены замка? Чем просторнее, тем меньше шансов подобраться незамеченным.

Про коридоры Красного замка он рассказывал обоим братьям Баратеонам, но лорд Аррен тогда отсутствовал, и Хостер считал это правильным, чем меньше лордов знает о них, тем безопаснее, но у его милости оказалось иное мнение. Сейчас переходы использовались говорунами по возможности, разумеется, вооруженными хотя бы охотничьими ножами и рожками, потому что если там появится посторонний, то в пекло тайны, важнее предупредить.

Изначально он хотел предложить позвать каменщиков и полностью их перекрыть, но позже пришел к выводу, что тайный выход из помещений замка может пригодиться, на случай побега. А потому распорядился, чтобы слуги перекрыли ходы в комнатах важных жильцов и гостей: там комод переставили, там шкаф, там еще что-нибудь — главное, чтобы проникнуть без шума уже не получилось. Что делать дальше, решать уже Роберту, и пока что король лишь потребовал сделать ему карту этих ходов для запоминания.

Впрочем, Талли не сомневался, что жизнь в таком не слишком безопасном месте понравится королю, старший олень был довольно неосторожен и любил риск искренне и беззаветно. Если повезет, позже удастся уговорить перекрыть хотя бы комнаты наследников, уж за детей-то он должен беспокоиться? А если нет — у говорунов прибавится работы, но беззащитными эти ходы он не оставит, повторять историю Крови и Сыра он не позволит. Как говорит Лиза: «не в мою смену!»

— У меня неожиданные вести, — начал срочное собрание Малого Совета лорд Талли. Властитель Трезубца в кои-то веки выглядел озадаченным, и одного этого было достаточно, чтобы даже Роберт перестал жаловаться на ранний подъем. — Говорят, что остатки флота Таргариенов видели недалеко от Приветной Бухты. Под мирным флагом.

— Что?! — первым взорвался Роберт, пока остальные переглядывались и пытались осознать услышанное. Не сказать, что у них хорошо получалось, Пицель, например, глупо моргал и даже не пытался что-то проблеять, а лорд Аррен устало массировал себе лоб. — Чего они добиваются?

— У меня нет точной информации, ваша милость, — развел руками лорд Талли, — но есть предположение, что последние союзники Таргариенов по каким-то причинам собираются сдаться вам посредством переговоров.

— Какие это могут быть причины? — спросил скорее самого себя Станнис. — Что-то случилось с Визерисом?

— Самое вероятное, — кивнул Аррен. — Но что?

— Болезнь? — дядя Элдон тоже включился в гадание на костях.

— Они могут привезти ее с собой, — нахмурился лорд Ланнистер. Лев не входил в Совет, но ввиду «военного положения» присутствовал почти на каждом собрании как Хранитель Запада. — Помнится, такие тактики уже использовались в войнах в прошлом, редко в Вестеросе, но в Эссосе это распространено.

— Возможно, несчастный случай, — высказал предположение сир Барристан. — Драконий камень не лучшее место для детей, тем более в ситуации, когда не хватает глаз, чтобы за ними уследить.

— А может его спрятали, — угрюмо заявил Роберт. — Вывезли и спрятали, а нам приплывут сказки рассказывать, что он утонул, и тела не нашли.

— Это тоже возможно, — кивнул лорд Аррен, хотя все же сомнительно, что Веларион станет проворачивать такой трюк. Умный, но довольно бесчестный. Хотя, если положение таргариеновского флота действительно так неустойчиво, как описывали вернувшиеся, то может и провернул. — Что мы можем предпринять в связи с этим? Даже если они его спрятали, Веларионы прибыли сдаться. На каких условиях мы можем их принять?

К всеобщему изумлению, король не стал немедленно возмущаться, что не примет драконьих выкормышей иначе, чем в цепях и на плахе. Роберт менялся, медленно, но целенаправленно, и Баратеон уже не мог точно сказать, были ли галлюцинации и кошмары проклятием или благословением. Вначале проведенные вместе вечера нередко заканчивались ссорами на грани драки — словно помойные коты, а не родные братья — но они случались все реже. Как и говорил знахарь Гарт, брату нужно было выговориться насчет восстания, так стихийно начавшегося.

Роберт рассказал, что изначально на турнире в Харренхолле планировали провести Великий совет, где избрали бы королем Рейегара вместо Эйриса, но король нарушил планы всех заговорщиков, сначала убрав с арены Ланнистера, забрав сира Джейме, а после заявившись на турнир лично. Возможно потом, через какое-то время кронпринцу и удалось бы собрать всех снова, но он похитил Лианну Старк, мгновенно настроив против себя Старков и Баратеонов, эти лорды уже не стали бы выбирать его королем, а после все завертелось из-за безумия Эйриса.

— Понимаешь? Даром мне этот трон не нужен! Да, я его отвоевал, безумным вырожденцам нечего здесь делать, но я бился за Лианну, — пьяный брат пытался втолковать ему то, что Станнис знал и так: Роберт никогда не хотел быть королем. — Я ж когда думать стал, понял, что надо было этих детей оставить. И мартелловскую девку с ними. Джон бы регентом сел или совет собрали, и мне не пришлось бы со всем этим возиться!

Станнис тогда чуть было не брякнул, что король не так уж и занят, скинув все на плечи советников, но удержался, опасаясь спугнуть то мирное течение бесед, что установилось мало-помалу. Ненависть Роберта к Таргариенам чуть успокоилась, дети Элии Мартелл уже не назывались драконьими выродками, но стоило зайти разговору о Рейегаре — брат чуть огнем не дышал, ненависть к кронпринцу выжигала его изнутри. Потому Роберт никогда не задумывался о том, чтобы отдать трон Визерису — конечно, Аррен бы этому воспрепятствовал, просчитывая последствия, но в голове брата юный принц будто слился с образом Рейегара, вызывая такую же неадекватную реакцию.

— Они драконы, понимаешь, Станнис? — уже гораздо тише говорил брат. — У них кровь неразбавлена ничем кроме их собственного безумия! Даже септоны твердят, что выродки от брата и сестры хуже любого бастарда, а они дважды такие — порченные от рождения. В нас их кровь есть, но нормальная, Рейль даже цветом темнее, чем они, была. Но обещай мне, Станнис, поклянись памятью отца и матери, что если я как они стану — ты меня остановишь. Слышал? Клянись!

Он поклялся брату, не мог отказать, но себе пообещал сделать все, чтобы Роберт не сошел с ума. И первым делом предложил брату посетить дом целителей, на создание которого он и Лиза Талли потратили столько времени, чтобы тот знал, где сможет получить ответы на вопросы подобного характера. Лиза была душой и сердцем лечебницы, он же открывал двери, ей недоступные ввиду женского пола, и впервые в жизни Станнис задумался над тем, что его матери на самом деле повезло, что отец любил ее.

Она была его главной советчицей и помощницей в любых делах и если раньше он винил родителей за негласное равенство — мать отправилась с отцом в их последнее путешествие — то теперь думал, что короткая, но счастливая жизнь лучше, чем длинная взаперти. Никто бы, конечно, не запер леди Штормового Предела, но она бы задыхалась в оковах правил, как должно вести себя леди, чем может интересоваться женщина, а куда она не должна соваться. Леди Лизе повезло с отцом, пусть ей и пришлось побороться за нынешнее положение вещей, но все же далеко не каждый отец позволит дочери столько вольностей.

— И это совершенно точно не Дети Леса? — брат благоразумно не приближался к корешку удивительно похожему на человеческого младенца. Дети Леса официально вымерли века назад, но до сих пор о них сохранились предания, а потому, заметив на полке корешок в виде ребенка, он тоже в первую очередь подумал о древнем народе.

— Нет, ваша милость, уверяю вас, что к Детям Леса мандрагора не имеет никакого отношения, — терпеливо повторил Гарт. — Из нее делается хорошее болеутоляющее, лучше чем из макового молочка, потому что не вызывает привыкания. Мази для опухоли, гангрены, подагры — все это можно сделать из мандрагоры, но у нас ее пока мало. Крестьяне почему-то не хотят ее выращивать.

— Я могу их понять, — проворчал Станнис, понимая, что никакие деньги не убедят народ, что они не трупы детей вытаскивают, или тем паче выращивают вымерший народец из баек и легенд.

Уговаривать Роберта пришлось долго, сначала тот решил, что Станнис собрался сдать его мейстерам и сесть на трон. Логика старшего брата снова оказалась вне пределов его понимания: жаловаться, что даром ему трон не сдался, и злиться всякий раз, как покажется, что кто-то на него покусился. К тому моменту, как Роберт решился сходить вместе с ним, они четыре вечера подряд сидели молча, брат пил, Станнис ругался про себя за потерю времени. Королю это надоело, и в один момент он подошел и велел показывать дорогу. Идти без охраны мог лорд Баратеон, мало кому известный и невзрачно одевающийся, но никак не король, только завоевавший трон. А пока они собирались, шпионы донесли до лорда Талли об их походе: Станнис ни за что бы ни поверил, что Лиза Талли повстречалась им случайно.

— Ваше величество, со всем уважением сообщаю, что в неброской одежде, без молота и шлема с рогами вас узнают единицы, — леди была тверда как сталь, и как бы Роберт не пыхтел, но под ее напором сдался.

В город брат вышел без помпы, скромно и незаметно, в компании недовольной и тоже замаскированной охраны: сира Барристана Селми и его нового собрата Мендона Мура из Долины, опасного и опытного воина с мертвыми глазами. Леди Лиза шла чуть впереди, ее люди, как всегда, были с какими-то ящиками и корзинами, и этого было достаточно, чтобы народ в упор не замечал короля. Стражники, все еще восстанавливающие свою численность, с недавних пор тоже присматривали за вылазками дочери лорда Талли, а потому охраны было больше, чем ожидалось, да и Станнис шел не один. Роберт не любил скрываться, это было противно его натуре, но тогда в пол-голоса признал, что есть «что-то этакое» в том, чтобы ходить по своему городу инкогнито.

Дом лекарей, занимавший на самом деле три крепких и просторных дома и небольшой дворик между ними, выглядел почти так же, как и в его визит, только в этот раз леди Лиза уточнила, желает ли его милость поговорить со знахарями или с больными. Король потребовал показать ему все. Дом, где он был раньше, считался главным и больных там держали только в особых случаях. Два других здания разделялись по простому принципу — заразные и не заразные, к первым вход был разумно ограничен и даже лекари обязаны были экипироваться в ткани, которые сбрасывали на выходе в корзины белья. Как пояснила девица Талли, труднее всего всегда убедить людей соблюдать чистоту в меру своих ограниченных возможностей, но в случае больных простудой и подобными распространяющимися болячками это проще.

— Все тряпки потом стирают, на всякий случай тоже в масках. Не то чтобы это могло помочь от таких болезней как серая хворь или трясучка, но от них вообще мало что поможет, кроме как умереть заранее.

Недобрый юмор леди Лизы оказал освежающее воздействие на брата, тот с любопытством оглядывался, спрашивал про все незнакомое и в целом не жаловался на упрямое желание Станниса посетить это место. В главном доме их провели по кладовым, прачечной, складу и комнатам отдыха знахарей, почти всегда пустым — слишком много работы — напоследок показав комнату, выделенную для новорожденных сирот.

— За такими маленькими нужен специальный уход. Те, кто могут и хотят, приходят учиться у наших нянек или присылают прислугу, если деньги водятся, торговцы, например, или некоторые ремесленники, но у многих нет не только возможности, но и желания забирать малышей. Никак не могу решить, что делать с отказниками, приютов здесь нет.

— Каких приютов? — поинтересовался Роберт, а Станнис заскрежетал зубами, понимая, что Лиза Талли снова пользуется случаем, продвигая какие-то сумасбродные планы.

Загрузив короля новой идеей, которая, как ни странно, нашла какой-то отклик в брате, женщина повела их дальше в дом с незаразными больными. Вывихи, переломы, ожоги, раны от ножа, меча и кинжала — травмированных хватало. Со знахарями Роберт лишь мельком увиделся, в основном наблюдая за их работой, но некоторые, особенно Гарт в снова окровавленном балахоне, произвели впечатление.

Станнис никогда не признается, что его любимым моментом не просто за день, а как бы ни с начала Восстания стали мгновения, когда Роберт проходил мимо комнаты с роженицей. Баратеон никогда не думал, что вопли рожающей крестьянки могут довести его брата почти до бегства, он еще мельком вспомнил, что рождение Ренли брат пропустил, будучи в Орлином Гнезде у наставника. Остальные деликатно промолчали, не решаясь смущать монарха, только леди Лиза нахально улыбалась, а на хмурый взгляд Роберта прощебетала что-то о хорошей погоде и чудесном дне.

О чем Роберт говорил со знахарем Гартом наедине, Станнис не знал и не пытался выяснять, признавая за братом право на личные тайны, но его беспокоило, что сир Барристан не стал покидать помещение. Конечно, королевский гвардеец хранит все тайны короля, но после Безумного Эйриса сложно предсказать, как тот отреагирует на откровения Роберта и не решится ли повторить поступок Ланнистера.

— Точно не раньше, чем он начнет сжигать людей, — проворчал он под нос.

— Что? — Роберт даже кубок отставил, чтобы уставиться на него. — Эй, Станнис, ты о чем?

— Я… — погрузился в воспоминания и прослушал большую часть сказанного братом. Нет, это точно не стоит озвучивать. — Я думал о королеве Рейле. Мы обсудили разные варианты насчет Визериса, но что будет с королевой?

Опасная тема, гораздо опаснее насмешек о его старческих привычках погружаться в прошлое, но важная. И почему он раньше не задумался о судьбе бывшей королевы?

— Она дракон, Станнис, — твердо ответил брат. Да, видимо, поэтому он предпочел не думать. — Но если она откажется от всего, она может уйти в септы, замаливая перед богами грехи своего дома.

— Вот как… — хорошо, что у него ничего в руках не было, уронил бы.

— Что так смотришь? — невесело хмыкнул брат. — Думаешь, с чего я такой добрый? Мне Джон знаешь, сколько всего высказал? И Нед туда же, и ты, и форели эти. Твоя Лиза вообще заявила, что меня могут прозвать Робертом Детоубийцей!

— Что?! — неслыханная наглость вполне могла стоить ей языка.

— Ну, это давно уже было, да и не мне она это говорила. Они со стариком Талли что-то там о резне львов говорили, а в итоге вышло так, будто с грязью мешались Ланнистеры, а выгребать мне! И знаешь что? Они, черт возьми, правы!

Станнис только приложил руку ко лбу. Невероятно. До Роберта дошло, что быть королем — значит отвечать за все то дерьмо, что творится на его землях, даже если сам к тому не причастен. Годы в качестве верховного лорда Штормовых земель не слишком на него повлияли, потому что очень многое взяли на себя дед Харберт и мейстер Крессен, а после и он сам. Станнис почти готов поблагодарить Талли, останавливает только понимание, что эти наглые форели манипулировали его братом, потому как невозможно поверить, что те стали бы обсуждать подобные темы там, где их можно услышать.

Единственная причина, по которой он промолчит сейчас — Талли не причиняли вреда. Речной лорд был заинтересован в успехе Роберта, а потому вел его к становлению лучшим правителем, чем он стал бы сам по себе. Лорд Аррен наверняка это заметил и тоже не мешал, потому как на святое место — место наставника, второго отца — лорд Хостер не претендовал никоим образом. И все время Восстания речники были за них, даже нашли людей, что пронесли еду в Штормовой Предел и спасли их от голодной смерти, а такое не забывается.

Он, например, до сих пор помнит ту ночь, когда мейстер Крессен ворвался в его покои с письмом от лорда Талли, прося разрешения впустить этих людей. Не только письмо, среди пришедших был и Саймон, сын конюха, отправившийся в поход с Робертом и проведший людей Талли к скрытой калитке. Это могло стать проблемой в будущем, но тогда он почти поверил в богов. Контрабандисты приплыли позже и их ждали, но они не были верными людьми речного лорда, а наемниками, сумасбродными, рисковыми и хитрыми, с них гарнизон глаз не спускал.

Они соблазнились золотом властителя Трезубца, но сир Давос согласился предстать перед его судом и отказался от денег речного лорда, и Станнис до сих пор не обговорил этот вопрос с Талли. Раз еду везли им, то и платить должен лорд Штормового Предела, но так как их наняли от имени властителя Трезубца, то вмешиваться Станнис не стал, решив, что выбор контрабандистам он предоставил, а с союзником поговорит позже. С союзником и будущим тестем. Да, это будет длинный разговор.

Примечания:

У меня кончается запас текста, потому выпуск прод замедлится со следующей недели.

Как они и ожидали, на кораблях Велариона не было Визериса, но лорд Приливов не пытался уверить их в гибели последнего Таргариена, напротив, сообщил, что принц бежал с помощью верных людей, причем во время сражения, когда еще никто не знал, чем оно закончится. Монфорд Веларион, новый владетель Дрифтмарка, изобразил крайнее возмущение поведением сюзерена, пусть все понимали, что восьмилетнего мальчишку вполне могли утащить без его на то желания. Прежний мастер над оружием Красного замка Виллем Дарри был преданным рыцарем и провернул дело в компании верных соратников, испугавшись армады Арбора.

Лорд Редвин, кстати, оказался жив, пленен, но в целом достаточно здоров, чтобы стоять на своих ногах, Мейс Тирелл до сих пор приходил в себя после ранений. Их и несколько других знатных выживших пленников сдающиеся привезли, вместе с телом королевы. Оказалось, что Рейла Таргариен была в положении, но во время морского сражения ее состояние сильно ухудшилось из-за страха и беспокойства, и она потеряла ребенка. Вскоре за ним к Неведомому отошла и королева. Скорее всего, тогда-то сир Виллем и бросился бежать, не мог же он бросить ее милость.

Роберт Баратеон был в ярости, бушевал и требовал немедленно отправить погоню за Дарри, Визерисом, сулил баснословные награды и грозил всеми карами за потерю последнего Таргариена. Хостер уже начал уставать от его темперамента. Как Аррен вообще справлялся с ним все эти годы и почему Роберт не мог быть хоть немного похож на брата?

— Значит, за лордом Монфордом Веларионом остается его владение и прочие права, так как он лишь недавно принял титул, после гибели отца и в войне официально не участвовал, — задумчиво кивнула Лиза, глядя вдаль. — Что до прочих?

— Присягают и клянутся в верности. Лорд Аррен отговорил короля от жестокости, потому как те многих потеряли в сражении, — не то чтобы Хостер верил, что его милость собирался сгноить бывших врагов в темнице, скорее, будет ждать возможности от них всех избавиться под удобным предлогом. Например, когда настанет время вновь усмирить Железные острова, там явно что-то происходит, жаль говорунам пока сложно пробраться к пиратам. — Мы будем искать последнего Таргариена?

— Конечно, — Лиза поджала губы, дочь совсем не хотела искать восьмилетнего мальчика, чтобы отдать его на растерзание королю, но выбора у них не было. — Это будет сложно. Пусть нам и сказали, что Дарри уплыл в Эссос, что мешает ему спрятаться у нас под носом? Сначала надо просеять Вестерос, а уж после искать за Узким морем.

Нам. Самонадеянная девчонка, что бы с ней стало, если бы ее не прикрывал отец? Теперь еще и младший Баратеон присоединился на правах жениха. Страшно представить, что именно станет с Вестеросом под их напором. Лорд Мандерли уже ознакомился с новыми статьями в бюджете казны и схватился за голову, пусть и признавал, что дела это добрые, богоугодные — когда и как Лиза договорилась с Верховным септоном? — а потому, разумеется, отменять создание лечебницы и приюта никто не станет, но было бы хорошо призвать людей к благотворительности. Потом, разумеется, когда у них будут на то средства, а пока казна потерпит, как раз подвезли богатства с Драконьего камня. Многое наверняка украдено, но не все, а потом шпионы осторожно выяснят, сколько именно, и тем или иным способом они вытащат эту сумму.

— Лорд Аррен собирается в Дорн, больше нельзя откладывать.

— Надеюсь, принцу Дорану понравится подарок, — ответила Лиза, задумчиво отпивая чай. Удивительно холодное лето вынуждало, находясь на свежем воздухе, пить горячий чай. — Как думаешь, они признают власть нового короля?

— Им невыгодно разрывать торговые соглашения, сложившиеся за последние века, да и головы убийц Элии Мартелл им привезут, — конечно, это не значит, что змеи не затаят обиду и не станут ждать удобный момент, чтобы избавиться от лорда Ланнистера и короля.

А заслать говорунов в Дорн пока не вышло: Лиза не хотела рисковать любимцами, слишком осторожничая, а потому приближение к пустыням будет долгим. Официальные, королевские шпионы там есть, но что Хостер, что Лиза готовы были биться об заклад, что осторожный и умный принц Доран прекрасно знает наблюдателей наперечет и сливает им лишь нужную информацию, уж больно аккуратные сведения были из Дорна.

— Что будет с Драконьим камнем?

— Пока думают, Аррен уговаривает отдать Камень Ренли, твой жених категорически против, пока тот не повзрослеет, а Станнис не выловит там всех реальных и гипотетических предателей. Роберт, как ни странно, склоняется на сторону младшего брата, а не воспитателя.

— Ну, вылавливать предателей необязательно, можно просто вывезти всех жителей с острова и переселить, причем сильно порознь. Людей там на самом деле немного, часть останется в столице, здесь после резни мало народу осталось. А заселяться сюда не торопятся, пока не уберутся оставшиеся войска, — задумчиво ответила Лиза. — Хотя, конечно, было бы логичнее сохранить традицию, оставив надежного кастеляна, кого-нибудь из родни.

При Таргариенах Драконий камень был резиденцией наследника, но что с ним сделает новый король, отдаст ли младшему брату или сохранит за собой — неизвестно. И кастелян там нужен сильный и духом, и телом, человек, в чьей преданности нет сомнений, слишком расположение важное. Лорд Драконьего камня гоняет пиратов, предоставляет купеческим кораблям возможность передохнуть, контролируя тем один из основных торговых маршрутов с Эссосом, собирает таможенные сборы. Он же первая защитная стена, если Визерис Таргариен все же соберет войско против короля Роберта.

— Завтра будет пир в честь окончания войны, — первое большое дело новых кастеляна и сенешаля. Интересно, как справятся Херси и Масси? Долинник и выходец Королевских Земель друг друга невзлюбили с первого взгляда, но он не собирался проталкивать в замок своих людей, подозревая, что ланнистерша очень быстро найдет, за что их уволить, и поставит прихвостней львов. — А еще я собираюсь завтра решить вопрос с твоей свадьбой, больше нет причин откладывать.

— Конечно, отец, — если дочь и была удивлена, она это никак не показала. — Я веду подготовку с момента, когда было объявлено о помолвке.

— Да? — нет, он помнил, что договаривался с лордом Баратеоном о приданом, но это все, упрямый олень не собирался играть свадьбу, пока существует угроза Таргариенов.

— По моим расчетам, при необходимости все можно будет подготовить за десять дней, — поперхнувшись, Хостер с недоумением уставился на дочь. — Не смотри так, отец, я прекрасно знаю, что до свадьбы, по меньшей мере, несколько месяцев, но лучше подготовиться заранее, чем потом в спешке натворить дел.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — кивнул лорд Талли. А после заметил, наконец, взгляд дочери и мысленно выругался, не понимая, как он мог его не заметить раньше. Лизе есть что сказать и это что-то будет уровня «Петир Бейлиш» — новость, которая вполне может довести его до остановки сердца. Чай с мятой и медом явно призван успокаивать их обоих. — Если тебе есть что сказать, дочь моя, говори.

— Это по поводу Фрея, — он вздохнул, понимая, что чтобы Лиза ему ни сказала, она это уже сделала, осталось лишь разгребать последствия. Какое счастье, что скоро это будет не его задачей! — По моему приказу ему кое-что добавляли в пищу…

В идее выдать дочь за Баратеона на следующей неделе было что-то зачаровывающее: чем скорее, тем больше душевных сил сохранится у самого Хостера. Кроме того становиться убийцей собственной дочери он не хотел, отправлять ее в септы или даже молчаливые сестры бесполезно, сбежит или устроит из Веры храм имени себя — и он не был уверен, какой вариант страшнее в перспективе. Лиза приказала добавлять старику Уолдеру в пищу травы, в итоговом эффекте которых сомневалась, поставив опыт на его вассале. С одной стороны Фрей, наверное, и самого Хостера переживет, живучий упрямый старик, с другой — это просто безумие какое-то, хорек ничего не сделал, в отличие от Бейлиша.

— Вот именно. Он выжидал на Трезубце, очень медленно идя на помощь, чтобы придя на поле боя, примазаться к победителям, — он и сам это знал, но поставить в упрек было нечего, свежие силы лорда Близнецов напористо завершили битву полным поражением королевской армии. — Отец, я ведь не собиралась его убивать. И травы эти предназначались в главной степени, чтобы защитить его жену, шестую, кажется? Бедняжка родила пятого ребенка, если бы не помощь одной из наших повитух — одной из тех, кому повезло попасть к Вирре, когда та загорелась желанием передать знания — шестая леди Фрей не пережила бы роды. Это, конечно, было очевидно и ее служанке, выпестовавшей ту с детских лет.

— И именно она подливала настой Фрею?

— Именно, — Лиза отпила еще чаю. — Она же и просила о помощи, я не сама додумалась до такой мести, с одной стороны не слишком заметной, с другой — приятной для души. Начали как бы ни год назад, когда та узнала о новой беременности своей леди. Пять детей за пять лет это очень большая нагрузка на организм, особенно для маленькой и хрупкой леди Бетани. Служанка это хорошо понимала, а потому, когда она узнала, что можно спасти леди от необходимости рожать детей друг за другом как породистую псину, не травя ее лунным чаем, то вцепилась в возможность как утопающая в соломинку.

— От детей… У старика Фрея больше не будет потомков?

— Ну почему, потомки будут, просто не его дети. Вирра рекомендует давать снадобье два года для закрепления эффекта, потому что его давали в минимальных порциях, мало ли, лорд Фрей очень стар.

— И к чему ты мне это говоришь? — не просто так она призналась в отравлении Фрея. Что-то Лиза хочет, но что?

— Как думаешь, может его детям скормить то же снадобье? — Хостер чуть задохнулся. — Шучу, отец, они ничего не сделали, да и не плодятся как одержимые, слава Семерым. Сказать по правде, я думаю, что из Стеврона выйдет лучший вассал, чем из его отца, но это лишь предположения, а потому обещаю ничего не предпринимать. Я просто хочу, чтобы ты имел в виду такую возможность, не более.

И на том спасибо. Странно, он никогда не слышал о снадобье, лишающем мужской силы, хотя учитывая существование лунного чая, такое непременно должно было быть. Лиза вполне могла узнать его от мейстера или говорунов, в Старомест те точно проникли, может и прямо в Цитадель. Последнюю фразу он произнес вслух и почти не удивился, увидев у дочери нежную и обманчиво невинную улыбку.

Примечания:

*прячется в бункере* ну, дай бог тут меня фанаты бурерожденной не достанут

Когда Хостера после очередного заседания Малого Совета задержал лорд Аррен, он лишь вздохнул. Когда лорд-десница осторожно поинтересовался, не стоит ли поспешить со свадьбой его дочери, он согласно кивнул, понимая, что их желания ничего не имеют общего со стремлением короля устроить самое масштабное празднование, знаменующее новую эпоху — а потому подготовка никак не могла быть еще больше ускорена. Но когда лорд Аррен невзначай пожелал, чтобы леди Лиза была чуть менее активной, он не смолчал.

— Лорд Аррен, вы прекрасно понимаете, что все, что делает моя дочь, идет на пользу столице и репутации Роберта.

Лиза убедила лорда Станниса посмотреть ее очередной проект по перепланировке стоковой системы столицы. Баратеон раскритиковал все, что увидел, но отправил ворона в Старомест за помощью мейстеров и приказал разыскать мастеров в столице. Мейстеров звали не только для преобразования Гавани, но и для помощи с диким огнем, некоторые верили, что из него удастся получить что-нибудь полезное. Лорд Талли лишь надеялся, что они найдут безопасный способ от всего этого избавиться, жизнь на складе дикого огня его ничуть не привлекала и то, что весь запас перевезен подальше от людей, его не успокаивало.

— Я не сомневаюсь, что леди Лиза желает лишь процветания королевству, — учтиво ответил Аррен, но продолжил свою линию. Не сокол, а осел. — Просто сейчас неподобающее время, война нанесла немалый урон и стране, и казне…

— И именно сейчас так важно показать, что король из новой династии заботится о своих подданных не в пример лучше драконов, — легко обернул слова против собеседника Хостер.

Внутренне же он напрягся. И нет, не потому что лорд Орлиного Гнезда нападал на инициативы его дочери, он и сам понимал, что Лиза слишком активна для добропорядочной леди. Просто даже сейчас их беседу слышат, лорд Аррен не потрудился вывести их куда-нибудь, где их будет сложно подслушать, словно забыл про коридоры Красного замка. Хостер Талли был умен, опытен и все же даже он не рискнул предположить, как именно говоруны отреагируют на словесные выпады в сторону обожаемой миледи. Хорошо, если просто доложат Лизе, а если отравят? Только не сейчас, десница нужен им, даже не им, а Роберту, кого другого король просто не услышит. Не то чтобы бывший воспитатель, друг и союзник пользовался большим авторитетом, но определенно большим, чем все остальные.

— Однако разрушение домов не слишком вписывается в заботу о народе?

— Очень даже вписывается, если взамен они получат дома лучше прежних.

Одно время Хостер наивно надеялся, что лорд Мандерли удержит аппетиты Лизы в узде, все же мастер над монетой должен приумножать богатства казны, а не тратить снова и снова. Он и удерживал их, пока лорд Баратеон не хмыкнул и не пошел с проектом прямо к брату-королю, с порога заявив, что есть возможность уменьшить вонь в городе. После этого любые препятствия на пути перестройки системы стоков в столице считались неподчинением его милости, даже Аррен не сумел убедить короля немного подождать.

И лорд Талли на самом деле не мог винить ни дочь, ни будущего зятя: как раз пока Королевская Гавань не отстроена, лишь забита временными домишками, не заселена так, что люди друг у друга на головах живут, ее и надо перекраивать. Потом это потребует больше затрат и денежных, и временных, и трудовых. Надолго ли затянется выполнение плана улучшений, было сложно судить, но учитывая разрушения после штурма, раны города, что все еще затягивались, не так долго, как он боялся. Поняв, что ничего он от Хостера не дождется, лорд Аррен поблагодарил за внимание и, сославшись на дела, ушел. А лорд Талли отправился в сад, подозревая, что через некоторое время к нему присоединится и Лиза, узнав от говорунов содержание собрания и беседы после.

— Я клятвенно обещаю, отец, что больше ничего придумывать и вводить не стану, — первым делом поклялась дочь, не успев толком приблизиться. — Лечебница, приют и стоки, все. А потом свадьба и переезд в Штормовой Предел, где я буду тихо-мирно вышивать у окна и ждать весточек от трудолюбивого супруга.

— Очень смешно, — аж поперхнулся воздухом властитель Трезубца. Представить дочь ничего не делающей кроме вышивки он не мог. — Но я рад, что твоя активность на время приостановится.

— А еще больше ты рад, что до этого я успела напрячь всех вокруг на борьбу с ароматами столицы, — хихикнула Лиза, и Хостер очень постарался красноречиво не поморщиться. Запашок в городе, конечно, был просто ужасен, но даже первые усилия по очистке вод возле Речных врат уже показали результат. Потерявшие возможность зарабатывать привычным образом простолюдины с охотой брались вылавливать из воды мусор, увеличивая работу Золотым плащам — уже вытащили два трупа, испорченных до неузнаваемости. — Я же не просто так это делаю, отец. Не место делает человека, а человек место, поэтому если однажды мне придется поселиться в свинарнике, я сделаю все, чтобы превратить его в покои достойные дочери верховного лорда.

— Иногда я совсем перестаю тебя понимать. Но в этой фразе с местом что-то есть… Неважно, как услышанное восприняли говоруны? — важнее всего было выяснить, собирается ли Лиза как-то воздействовать на лорда Аррена или все оставит на откуп своим шпионам.

— Не слишком хорошо, — недовольно поджала губы Лиза. — Я сказала, чтобы они не трогали лорда Аррена, но боюсь, помучиться легким несварением ему все же придется.

— Не страшно, — с облегчением выдохнул Хостер. Выживет и будет работать на благо страны дальше, а остальное лорда Талли уже не слишком беспокоило.

— Ну да, убивать его никто не собирается, но чай с перцем и вино с солью ему придется пережить, — с предвкушением улыбнулась Лиза. — Пакостить они все умеют, главное, чтобы не насмерть. Тем более что может понадобиться его опыт в одном довольно спорном вопросе.

Хостер, естественно, насторожился. Конечно, дела Цитадели никого не касались, независимая от власти обитель мейстеров никогда бы не простила вмешательства во внутренние дела, а учитывая, что ее представители были в каждом замке, ссориться с Цитаделью не рискнул даже Безумный Эйрис. Но опыты этого человека привлекли внимание его дочери, не говоря уже о том, что он сознательно обрек на мучительную смерть нескольких жителей королевства. И оставить его без внимания…

— Цитадель, скорее всего, лишит его цепи, — Лиза явно боролась с собой. — Есть слухи, что этот Квиберн — некромант, и опыты ему были нужны для развития дара. С одной стороны, с такими экспериментами у него невероятные умения и знания, с другой — я не хочу иметь дело с подобными людьми. Гений без морали — монстр.

— Ты и не должна! — возмущенно ответил Хостер. — Благородные леди с преступниками не возятся, милая, так что даже не думай. Но и просто казнить его было бы излишне, да… Я предполагаю, какой вариант будет наиболее удобен для всех нас, поэтому не беспокойся. Спасибо, что рассказала, хотя это могли бы и мне доложить.

— Это мелочи, не угрожающие государственному строю, — чуть улыбнулась в ответ Лиза. Он же поморщился, вспомнив, как долгие и долгие вечера пояснял старшим говорунам, что есть важная информация, а что может прийти в письменных отчетах. Но с этим мейстером надо решать сейчас, пока он не сбежал куда-нибудь за Узкое море.

И первым делом Хостер отправился к будущему зятю — кто как не мастер над законами знает, что делать в такой ситуации? Насколько можно вмешаться, что именно можно назначить, как именно можно повлиять на процесс — Станнис Баратеон засел в библиотеке со сводами разных времен, согласный, что оставить подобный произвол без вмешательства законной власти будет дурным прецедентом.

Чего не ожидал лорд Талли, хотя стоило бы, так это привлечения к делу Великого мейстера. Пицель юлил как обычно, но был абсолютно непреклонен в том, что сначала свой вердикт должен высказать совет архимейстеров. И если они и правда лишат его цепи, можно будет написать сенешалю Цитадели за подробностями дела, а также лорду Хайтауэру, потому как это его область и выносить прямой приговор, конечно, возможно, но не слишком вежливо. Лорда Баратеона не волновала вежливость, Великого мейстера она волновала слишком сильно, поэтому где-то в процессе написания писем сложился усредненный, приличный вариант.

Сенешаля Цитадели не волновало, что будет с изгнанником, а открытая лесть, вписанная Пицелем, помогла не вызвать недовольства вмешательством Станниса, поэтому подробности преступлений Квиберна получил и мастер над законами, и лорд Хайтауэр. Того тоже не слишком обрадовало, что несколько человек стали подопытными чрезмерно увлеченного своим делом мейстера — по словам архимейстеров — но согласился, что на Стене такой человек может принести пользу. К счастью, Квиберн не успел бежать, если вообще собирался, и суд и ссылку на Стену воспринял спокойно. Даже сказал, что-то про изучение Стены, великанов, мамонтов и Детей Леса. Храни Семеро от гениальных и одержимых!

— Стало быть, нынче на троне олени, — Оленна Тирелл не имеет привычки изменять себе и тон, который она использовала, ярче любых слов говорил, что леди думает про умственные способности Баратеонов. Они сидели в выделенных ей покоях, потому как Королева шипов пожелала познакомиться со «счастливой невестой», а он не мог бросить дочку одну.

— А возле железного трона пытаются распуститься розы, — протянула Лиза. — Интересно, украсят ли они его или будут разрублены той тысячей мечей, из которых он состоит?

— Вырастая — крепнем, — леди Тирелл смотрела насмешливо, свысока. Как и любая леди ее возраста смотрит на потуги девчонки Лизиных лет. — Такой невзрачный девиз, не правда ли?

— Такой обманчиво мирный, — слава Семерым, пока что нет необходимости вмешиваться.

Никто не хочет попасть под обстрел Королевы Шипов, когда она уже выбрала цель, за несколько дней с ее приезда все успели познакомиться с ее колким языком и скверным характером. У Роберта она спросила, не слишком ли жесткий стул он себе добыл, Аррену попеняла, что тому не хватило высоты Орлиного Гнезда, Ланнистер отделался поздравлениями с возвращениями подобающего наследника, а самого Хостера — с рождением морского змея в семье, а то после кончины Селии у Талли зубастых не осталось.

Средний Баратеон, наученный невестой, как мог избегал компании старой ехидны, но кто ж от нее сбежит? Но как ни странно, леди Оленна первым делом заявила, что ее сынок олух, раз решил, что жители Штормового Предела быстрее сдадутся, если он будет пировать у них на глазах. Своеобразное извинение, конечно, но куда честнее любых заверений в верности Баратеонам, которых они уже успели наслушаться от Мейса Тирелла. Конечно, она тут же уточнила, собирается ли лорд Баратеон лет так через десять питаться исключительно жидкой пищей по причине полного стирания зубов. Но со Станнисом она была куда милосерднее, чем ожидалось.

— Ничего общего с величественным «Семья, долг, честь», — вот только чего добивается Тирелл, было неясно.

— Семьи тоже растут, — Лиза отвечала мягко, улыбаясь, искренне, словно чем-то ей эта ведьма приглянулась. Не знать, кто такая Королева шипов, дочь, конечно, не могла, но ее реакция была странной. Или ей просто малышня просторская понравилась?

— Это не делает их крепче, — отмахнулась леди Оленна. — Хоть на вашего Фрея посмотри.

— Зато им определенно будет не скучно потом, — улыбнулась его дочь, вспоминая ту маленькую месть старику Уолдеру. — Когда патриарх скончается, им всем станет очень интересно жить.

Фреев на высоту поднял старый хорек. Тиреллов от последствий глупости спасает железная рука Королевы Шипов. Параллель очевидна даже слепому, и Хостер четко осознавал, что до Селии Лиза не доросла, пока еще слишком прямолинейная. Не в злоязыких баталиях, точно, хотя сестра никогда не могла влиять на жизнь страны так, как это может делать дочь. У всех свои сильные стороны.

— Ты ведь племянница Селии? — резко сменила тему Оленна Тирелл. — Не слишком похожа, хотя на мать ты похожа еще меньше.

— Предпочитаю оставаться уникальной, чем быть чьей-то копией, — улыбнулась в ответ Лиза. — Вы ведь были подругой тетушки?

— Вот еще! — слегка наигранно возмутилась леди Оленна. — Кто сказал тебе такую глупость, дитя?

— Тетушка и сказала, когда рекомендовала вас, как лучший точильный камень для языка, — да, Селия вполне могла так сказать о заклятой подруге, но упоминать об этом сейчас и здесь… сомнительный ход, Оленне всегда есть чем ответить.

— А что еще оставалось женщине, жених которой выбрал собственную сестру? — не могла же леди Тирелл не знать, что Селия сама подстроила побег Джейхейриса и Шейры?

— То же, что и женщине, чей жених предпочел мужчину, — бесстрашно парировала дочь. Он слегка забеспокоился, но Королева Шипов отодвинулась от стола и расхохоталась так, что ее смех эхом пролетел по всему замку.

— Что ж, дитя, Селия была бы довольна. Жаль, она не дожила до наших дней, — утерев выступившие от смеха — только ли от смеха? — слезы, леди Тирелл требовательно уставилась на Лизу. — Так почему олень? Тем более средний, у старшего хотя бы внешность имеется, да и в постели он, говорят, неплох.

— Тетушка говорила, что если человек не ставит смерти свои условия, он не жил ни дня, — пока он давился вином, Лиза и глазом не моргнула на комментарии собеседницы. — А насчет Станниса… он наиболее непредвзят из всех неженатых мужчин нашего круга.

— Непредвзят? — не удержался Хостер. Это Баратеон-то, который из-за осады всех просторцев ненавидит заочно?

— Ты ведь помнишь, отец, что взявшись за дела замка, я изначально подошла с расспросами к лорду Аррену. Он выслушал меня, покивал головой и посоветовал «не забивать голову сложными вопросами, а предоставить все его человеку, он выделит кого-нибудь».

О, еще бы он этого не помнил! Дочь тем вечером сидела сама не своя, с вышивкой в руках, что поразило его до ступора, он тогда к Лизе подходил, как к дикому зверю. Очень скупые, сдержанные движения, напряженные руки и плотно сжатые губы говорили о том, что больше всего дочь хочет что-нибудь сломать или побить, но не решается, потому как об этом быстро станет известно — тогда местные слуги еще не были так ей очарованы. «Репутация строится годами, а разрушается за мгновения» — этой фразой она руководствовалась всю жизнь и потому в детстве, когда злилась, пряталась в своих покоях и за запертыми дверями и закрытым балдахином кровати позволяла себе спустить пар, избивая собственную постель. Даже не подушку, потому что та могла порваться и следы уже так просто не скрыть. Став старше и заполучив привязанность слуг, она стала вести себя свободнее, но первое время в столице ей далось нелегко. Интересно, на наказание за убийство Петира она реагировала также или приняла его с честью, как подобает?

— Старый сокол слишком отвык от женского ума, его жены им точно не отличались, — раздраженно бросила леди Тирелл. — Впрочем, все мужчины одинаковы.

Кажется, его присутствие ничуть не смущало старую знакомую сестры. Конечно, она-то помнит его мальчишкой, который хоть и любил старшую сестру, но опасался и был одним из немногих, кто видел ту настоящей. А вместе с Селией он настороженно относился и к тем, кого сестра уважала.

— Возможно, — дочь деликатно не заметила выпада Королевы Шипов. — Но лорд Баратеон оказался приятным исключением хотя бы в этом отношении. Ему было все равно, что я женщина, пока мои идеи действительно несут в себе что-то полезное, и уж тем более ему не было дела до моих личных причуд. Вы не представляете, леди Оленна, сколько разного и не всегда разумного приходится выслушивать из-за повседневного облика и дел, которыми я занимаюсь!

— Ну почему, дитя, я прекрасно знаю, какими идиотами бывают люди, — хмыкнула Тирелл. — И о ваших делах, в этой лечебнице действительно есть хороший мейстер?

— Гарт не очень любит, когда его пытаются назвать мейстером, — разумно, учитывая, что мальчишка и не пытался выковать цепь в Цитадели. — Но он действительно хорошо разбирается в исцелении, хотя не отказался бы от пары помощников. Я пообщалась с приехавшими мейстерами, они сказали, что некоторые кандидаты из тех, кто уже выковал серебряное звено, могут и задуматься над предложением оставить Цитадель ради работы в столичной лечебнице.

— Я могла бы вам в этом помочь, — предложила леди Тирелл таким тоном, словно не сомневалась в согласии. — Моя невестка в девичестве Хайтауэр, мне легче найти подходящих кандидатов.

— Не сомневаюсь, миледи, но я предпочитаю полагаться на людей моего лорда-отца, — Лиза не сомневалась ни секунды, отказываясь от предложения, как всегда предпочитая сведения говорунов любым иным рекомендациям. Или не любым?

— Разумно, дитя, — неожиданно довольно улыбнулась Оленна Тирелл.

Ну, конечно. Королева Шипов ждала не согласия — она ждала отказа. Потому что согласиться на ее помощь, значит самим запустить в лечебницу ее шпионов. Конечно, они там рано или поздно окажутся, возможно, она даже кого-то из людей Лизы перекупит, но одно дело, если они проникнут с трудом, изворачиваясь как змеи, и другое — если перед ними распахнут ворота. Второе неприемлемо. Особенно когда пытаешь завоевать уважение женщины вроде Оленны Тирелл.

— Да, леди Оленна непростой собеседник, — задумчиво произнесла Лиза. — Уиллас Тирелл явно в нее пошел, Эдмар уже оценил начитанного приятеля. Когда к ним прибавится младший сын Тайвина Ланнистера, Красный замок взвоет.

— Карлик? — с легким недоумением переспросил Хостер. Проклятие, поразившее семью тогда еще десницы Эйриса, было широко известно, безумный король часто над этим смеялся.

— Отец, ты же не позволишь предрассудкам мешать твоему суждению? — и такое наивное лицо, будто эта фраза не была чистейшей воды манипуляцией! Хотя, верно, не была, иначе он бы и не заметил ее. — Впрочем, если к маленькому льву так относятся прочие, нам же лучше. Если он будет стоить нашего внимания, будет проще привязать его к нам. Жаль, у меня нет младшей сестрички.

— Лорд Тайвин предлагал заменить сира Джейме его братом, — напомнил лорд Талли.

— Со всем уважением, но не могло быть иного ответа на то, как именно преподнесли союз, будто подачку нищему, — мгновенно вспыхнула Лиза.

Это да, высокомерие Ланнистера, так и сквозившее «какая вам разница, вы должны быть счастливы, что все еще выдаете дочь за Ланнистера», было невыносимым и Хостера тогда почти трясло от злости. Это потом он, уже успокоившись, задумался, что вообще-то с вступлением Джейме в Королевскую Гвардию, карликовый лев становился наследником одного из самых могущественных домов Вестероса. Но Лиза тогда на него с сомнением посмотрела и спросила, уверен ли уважаемый отец, что гордый Тайвин Ланнистер не предпочтет отдать Утес Кастерли младшему брату и его потомкам, лишь бы не презираемому младшему сыну. Учитывая, что до сего дня мальчика вообще никто не видел за пределами родового замка — вероятность была очень высока.

— Как вообще получилось, что Тайвин Ланнистер привезет на твою свадьбу не только наследника, которому активно ищет супругу, но и карлика, которого явно стыдится? — задумался вслух лорд Талли. Если так посмотреть, то это действительно странно.

— У меня есть два, вернее три варианта ответа. Один эмоциональный, второй логический, а третий — наиболее реальный. В первом случае я предполагаю, что не все Ланнистеры плохо относятся к карлику и кто-то из них, или все разом уговорили лорда Тайвина показать сыну столицу.

Хостер фыркнул, не в силах представить, чтобы кто-то, пусть даже весь остальной клан Ланнистеров смог уговорить того сделать что-то против его желания.

— Да, нелепо. Второй вариант — лорд Тайвин решил, что раз в замке обитают еще несколько высокородных мальчишек возраста его младшего сына, у того получится внедриться к ним. Полезные знакомства, связи и так далее, раз уж он не хочет отправить мальчика кому-нибудь на воспитание. И третий вариант — комбинация первых двух.

Это уже казалось ближе к истине, Тайвин Ланнистер на примере тройки Аррен-Баратеон-Старк убедился, что подобные союзы крепки и надежны, а потому мог попробовать «подружить» карлика с кем-то из ровесников. Вот только как его примут, такого неказистого, мальчишку, что никогда не станет воином, не сядет на коня и не поведет за собой верное войско? Тем более теперь, когда он потерял статус наследника Утеса.

— Никто не рискнет причинить вред сыну Тайвина Ланнистера, разве что кто-то из детей верховных лордов скажет что-то недоброе, — однако из таковых будут лишь их Эдмар, да Уиллас Тирелл и Ренли Баратеон, остальные рангом не вышли на льва скалится.

— Я поговорю с Эдмаром, — возможно, мальчику нужно было внушение от отца, умный и хитрый как и Лиза, сын был честнее сестры и пока не умел быть милым с теми, кто ему неприятен.

— Я попрошу их всех быть добрее к юному льву, — согласно склонила голову Лиза. Вечерние посиделки с юными наследниками давались дочери непросто, но она продолжала держать во внимании будущее Вестероса. — Эд не глупый ребенок, он сможет удержать остальных от провальных глупостей, но вот захочет ли он подружиться с Ланнистером, зависит только от львенка.

И в этом Хостер тоже был согласен с дочкой, наследник был упрям и в личных вопросах с ним приходилось договариваться, вместо того чтобы просто отдавать приказы. И это в десять-то лет! Властитель Трезубца не мог не улыбнуться мысли, что однажды этот ребенок станет верховным лордом Речных Земель и укрепит власть Талли над регионом — никто из вассалов не сможет с таким потягаться. Хостер не сомневался, что сын станет великим лордом, которого будут помнить потомки и ставить в пример собственным детям.

— Если он переживет пору юности, — вздохнул он, услышав грохот со двора. Он почему-то не сомневался, что чтобы ни было разрушено, сломано, разбито и так далее — Эдмар там был, принимал активное участие и совершенно не жалеет о случившемся.

— Мальчишки, — хихикнула Лиза, когда один из стражников с каменным лицом сообщил, что юные лорды собрали пирамиду из пустых бочек и брали ту штурмом, стремясь скинуть «царя горы» — того, кто первым взобрался в прошлый раз. — Не беспокойся, отец, Леон и другие присмотрят за ними.

Хостеру оставалось только вздыхать и молиться Семерым, чтобы дочь была права.

Примечания:

Надеюсь, леди Оленна удалась. Очень интересный персонаж, сильная женщина в патриархальном обществе — причем не типаж женщина-воин.

Станнис старался. Ради невесты, ради братьев — не скрежетать зубами, не думать, куда было бы лучше пристроить потраченные на торжество деньги, не резать взглядом гостей, среди которых было слишком много недавних противников, не реагировать на все еще колкие шутки Роберта и восторженные вздохи Ренли, которого он бы предпочел оставить в безопасности Штормового Предела — он старался. Потому что пусть это и была его свадьба, это было первое торжество подобного размаха с момента воцарения новой династии, даже коронация Роберта и окончание войны праздновалось с меньшим шумом, потому как жизнь долго входила в прежнее русло.

Столы ломились от еды, залы от гостей, а его голова — от усталости, а ведь было еще только первое утро, только что закончился завтрак. У него есть немного времени отдохнуть перед самой церемонией. Подразумевалось, что он встретится с невестой, но леди Лиза пошла ему навстречу, прислав служанку с коротким письмом, где предлагала им обоим отдохнуть в своих покоях. Ничего удивительного, несмотря на свадьбу, что он, что Талли до позднего вечера сидели с лордом Мандерли, обсуждая, где и каким образом можно восполнить брешь в казне, организованную их браком по воле короля — организуя ставки на завтрашнем турнире, например.

Роберт и слышать ничего не хотел об избыточных расходах, и после разговоров с лордом Арреном и лордом Талли пришлось признать, что логика в транжирстве все же имеется. Новая династия должна была показать и свою силу, и свое богатство, пусть до Ланнистеров или Тиреллов им далеко, лорды Штормового Предела всегда обладали мощнейшим влиянием, не в последнюю очередь благодаря родственным связям с Таргариенами. А теперь, когда его брат король и вовсе о скупости нельзя заговаривать, только не сейчас. Леди Лиза тогда устало сказала, что им еще повезло, что это не свадьба его милости, где траты предвидятся феноменальные.

Дом Талли не остался в стороне, подготовив бесплатное угощение для горожан — что еще ожидать от «матери речных земель»? Изготовленное специально для простых людей, не объедки с королевского стола, которые, однако, непременно будут раздаваться, оно стоило приличную сумму, которую форели потратили из казны благодаря союзному договору. Когда Станнис впервые услышал, какую сумму Талли потребовали за участие в войне, он был уверен, что скрежетом сточит себе зубы на треть. Позже форели «по-родственному» скинули половину обещанного богатства с условием, что деньги будут потрачены на ремонт Королевского Тракта — основного наземного торгового пути. Уже с участием лорда Мандерли стороны подписали новый договор, в котором утверждался ремонт дороги и выплата долга по частям.

Хоть он и хмурился, мысленно не мог не восхититься ходом властителя Трезубца: сначала, когда было неизвестно, кто и как переживет войну, потребовать денег, а после уже милостиво простить часть долга королю, убедившись, что потрачены средства будут на пользу речным землям. Так как королевский тракт начинался от Штормового Предела, он мог лишь поддержать инициативу по восстановлению дороги, которую не трогали как бы ни со времен самого Джейхейриса Первого.

— Что ты вечно хмуришься! — Роберт был его посаженным отцом, а это значило, что терпеть его комментарии придется все свадебные дни. — Форель не так уж плоха, хотя конечно, ее сестра краше, помню я их с Недом свадьбу!

— Леди Лиза красивая! И добрая, — Ренли насупился как маленький, вот уж кто был рад свадьбе и тому, что леди Лиза вернется вместе с ним в Штормовой Предел.

Младший брат крутился возле них с самого приезда, наверстывая упущенное, но если им с Робертом надо было обсудить темы не для детских ушей, Лиза Талли забирала его в компанию детей лордов. После присяги Велариона большинство заложников вернулись домой, но тот же тирелловский мальчишка остался с отцом, как и парочка его ровесников. Станнису не нравилось, что брат проводит столько времени с сыновьями тех, кто держал их в осаде, но вскоре на свадьбу сестры приехал наследник Риверрана, Эдмар Талли, разбавив просторскую компанию и мгновенно перехватив в ней лидерство, даже неделю назад присоединившийся Ланнистер не смог его оспорить. Было ли это из-за его карликовости или склада характера, но в компанию львенок влился успешно и замок не устоял перед неугомонной стаей.

Маленький лорденыш — называть его иначе не получалось, пусть и мысленно — развел Роберта на представление для этой банды, где тот в красках расписал битву на Трезубце, лорда Мандерли на рассказ, почему его зовут Защитником обездоленных, а леди Лизу на экскурсию в лечебницу и лекцию о благоустройстве города. Ланнистера уговорили поделиться знаниями финансового дела, лорда Талли — о работе Малого Совета, а сам Станнис пояснял основные законы королевства. У него множество дел, ежедневно с утра до вечера, а потому то, что маленький прохвост не только нашел его не достаточно занятым, но и убедил поделиться знаниями с просторскими отпрысками, произвело впечатление на всех, от Ренли до Роберта.

Когда же Станнис сквозь зубы высказал лорду Талли о повышенной любознательности наследника, речной лорд беспомощно развел руки и сказал, что воспитанием этого ребенка занималась Лиза. Вопрос был исчерпан, с такой наставницей мальчишка наверняка научился вертеть окружающими раньше, чем связно заговорил.

— Смотрите на это с другой стороны, — примирительно говорил лорд Хостер. — Ваш младший брат вполне может освоить то же искусство, как и ваши дети.

Что вырастет из и без того непонятного для Станниса младшего брата под влиянием речной девицы, было страшно представить. Но если Ренли научится добиваться своего так же изящно, как это делают речные форели, то может оно и к лучшему, главное — приучить брата к правильным идеалам, остальное приложится.

— Пора!

Венчание в септе Бейлора было уделом королевской семьи, но как здраво напомнил ему лорд Талли, он брат короля, а потому имеет право. Тем более что Верховный септон сам предложил провести церемонию. Скажи ему об этом кто-нибудь год назад, он бы отослал собеседника к мейстерам, но тогда он, пожалуй, не так хорошо знал Талли. Его невеста одарила церковь щедрым пожертвованием, вкупе с просьбой неустанно напоминать народу, что король Роберт принес благо всему Вестеросу, свергнув Таргариенов, ведь прежние правители неоднократно попирали устои Семерых относительно браков между братом и сестрой.

Когда же Верховный септон попробовал заблеять что-то относительно доктрины Исключительности, леди Лиза мягко отклонила его слова, подсказав, что Вера может выставить себя в выгодном свете, если возвестит, что Праведным пришлось принять навязанную доктрину, дабы гнев драконов не обрушился на простой народ. Септон был пусть и жадным, но далеко не глупым человеком, и легко принял новые условия, а лорд Ланнистер поздравил его с удачной помолвкой. Учитывая, что по планам до Харренхолла Лиза Талли должна была выйти за Джейме Ланнистера, Станнис мог лишь вообразить, насколько гордый лев недоволен, что человек с такой хваткой упущен для его семьи.

— Что за? — из размышлений его выдернул присвист Роберта, совершенно бескультурный и грубый.

Брат во все глаза пялился на его невесту, что должно было бы раздражать, если бы не предупреждение Лизы, что свадьба особенный день и любая невеста должна выглядеть так, чтобы от нее было глаз не отвести. Станнис помнил, как холодным тоном уведомил, что если он найдет внешний вид невесты непристойным, то закутает ее в плащ на все время празднования, и леди пообещала, что ее платье будет наглухо закрытым. Что ж, слово леди Лиза сдержала, белоснежное платье было полностью закрытым с воротником-стойкой и длинными рукавами, из украшений лишь вышивка серебряной нитью, да жемчуг. А еще оно подчеркивало фигуру так, что выглядело соблазнительнее, чем если бы было просто с вырезом и с открытыми плечами.

Чтобы ни сделала с собой Лиза, она в корне отличалась от уже привычной женщины с усталой улыбкой, непримечательной лицом и всегда собранными волосами. Сейчас леди казалась освещенной золотистым ореолом из-за распущенных волос, голубые глаза горели, на лице ни следа ночных посиделок или усталости, олицетворение цветущей юности, что вкупе с платьем создавало дурманящий облик. Даже Роберт оценил, а уж в чем в чем, а в женщинах брат разбирался, его во всех борделях Вестероса узнают не по лицу.

— Перед лицом Семерых я сочетаю браком этих двоих, да будут они едины отныне и навеки!

Свадебный обряд прошел планово, к счастью никто не нарушил протокол, даже все еще малость обескураженный Роберт вел себя идеально. Или он был таким именно от удивления? При обмене плащами леди Лиза широко улыбнулась, видя невозможно гордые лица Эдмара и Ренли, подающих плащи. И когда септон наконец-то завершил церемонию, у Станниса еще оставались силы не хмуриться и выглядеть хотя бы немного приятнее. Как минимум для того, чтобы неистово орущая толпа, обожающая и боготворящая его отныне жену, не сочла, что он не ценит своего счастья, и не устроила погром.

— Милорд, я буду крайне признательна, если вы перестанете так беспокоиться, — леди Лиза заговорила тихо и серьезно. — Все знают вас как угрюмого и строгого мужчину, не пытайтесь быть тем, кем не являетесь. Отдохните хотя бы сегодня.

— А завтра снова «вершить великие дела»? — присказка Талли удачно осела в речи Малого Совета, ей открывали все заседания.

— Если пожелаете, — леди улыбалась ему, и этого хватило, чтобы приветствие толпы взлетело на новую высоту.

Хорошо, что перед пиром была возможность отдохнуть, и жаль, что братья не слишком вняли его желанию уединиться. Король был в восторге от облика невестки, в шутку спрашивал, не подменил ли ее какой-нибудь снарк за ночь, и в целом был доволен жизнью.

— Ничего, я посмотрю, как ты будешь веселиться на своей свадьбе, — он прекрасно понимал, что сейчас начнется старая песня о том, как был бы Роберт счастлив, стань его женой волчица, а не львица.

Он был прав, а с учетом Ренли — еще и прозорлив, все сочувствие и сопереживание Роберт прекрасно получил от младшего брата, пока Станнис отдыхал морально и физически. То, что при этом пришлось сбежать из собственных покоев, было малой платой, тем более что вскоре ему посчастливилось найти выход на балкон вдали от основных путей замка.

— Все в порядке, милорд? — а еще повезло, что нашел его сир Давос, а не Роберт.

— Разумеется, — он оглянулся, недоумевая, что могло выдать его состояние, когда он стоял спиной к собеседнику. К празднеству даже сир Давос изменил привычной простой одежде, и было очевидно, насколько ему в ней неуютно, он постоянно одергивал рукава и поправлял плащ. — А вот с вами, очевидно, не все хорошо.

— Прошу прощения, милорд, — силой опустил руки Давос и сцепил их за спиной. — Не могу привыкнуть к тканям.

— Отчего же тогда нарядились?

— Том был очень настойчив, проще было уступить. Я же теперь не простой контрабандист, а «присяжной рыцарь лорда Баратеона, верховного лорда Штормовых Земель, мастера над законами и брата короля», — спародировал чью-то напыщенную речь Давос. — Должен соответствовать.

— Глупости, — отрезал Станнис, поворачиваясь к рыцарю всем корпусом. — Мне нет дела до твоего внешнего вида, я жду от тебя честности и верной службы.

— Я знаю, милорд, — почтительно склонил голову Давос. — Но в словах Тома было много верного. Одно дело, если бывший преступник схватится за шанс и направит усилия на становление порядочным рыцарем-ленником, и другое — если так и останется оборванцем во всем кроме статуса. Конечно, я всегда буду для них человеком второго сорта, но чтобы моим сыновьям было легче устроиться в новом для них обществе, я должен подать им пример.

— Поэтому ты занялся своей речью? — изменения были существенные, и Станнис был приятно удивлен, как быстро тот выправил речь.

— А также чтением, письмом и историей, — почтительно перечислил сир Давос.

— Полезные знания, хотя история скорее нужна для общего развития. В той же торговле ты понимаешь лучше многих, считать деньги умеешь, да и законы должен хорошо знать, — пусть внешний вид был действительно неважен, но приобретение знаний было правильным ходом. — Хорошо, что ты нашел у кого выучиться.

— Милорд, — неожиданно смутился рыцарь, — Сэлем один из говорунов миледи.

— Говорунов? — недоуменно переспросил Станнис.

— Они так себя называют, говоруны, люди леди Лизы. Именно они пронесли еду в Штормовой Предел по земле, — кажется, сира Давоса удивило его незнание. — Они шпионы, гонцы, посыльные, исполнители разных поручений. Вы знаете некоторых из них, тот же лекарь Гарт — один из них.

— Вот как, — вот какой шпионской сетью пользуется лорд Талли. — Почему они тебе это рассказали?

— Потому что я ваш человек, милорд, а вы женитесь на их леди, — просто пояснил Давос. — И Том говорил, что возможно, вы поручите мне создать такую же сеть для личного пользования, потому что говоруны во многом остаются служить дому Талли, а дому Баратеонов нужны свои шпионы.

И сир Давос действительно лучший человек для создания такой сети. Контрабандист должен уметь разбираться в людях, добывать сведения, сливаться с толпой, находить лазейки, чтобы миновать внимание стражи — и все это наверняка умеют и шпионы леди Талли, теперь его жены. Но почему он раньше не задумывался над тем, откуда леди Лиза столько знает, и как она собрала столько людей с самыми разными умениями?

— Не думайте об этом сейчас, милорд, — сир Давос заметил его замешательство и мудро посоветовал оставить этот вопрос в сторону. — У вас свадьба, один-два дня можно позволить себе отдохнуть, даже если вы мастер над законами.

В самом деле, он может позволить себе короткую передышку, коли уж даже лорд Мандерли не заводит разговор о лишних тратах казны. Тем более что ему предстояла довольно сложная задача помимо того, чтобы вытерпеть все непотребство пира — избежать провожания. Леди Лиза поделилась своим страхом и нежеланием участвовать в этой традиции еще пару недель назад, и вместе они разработали пару планов, как его избежать. Главной проблемой, естественно, был брат: Роберт даже после истории с призраками детей принцессы Элии любил выпить, а пьяный вообще никого не слушал. И он единственный человек, который может приказывать Станнису.

— Я думаю, что его милость все же предпочтет красивую женщину провожанию младшего брата, — леди Лиза так равнодушно говорила о нанятых шлюхах, что даже его покоробило.

Благородной даме и слова такого знать не стоит, не то что якшаться с падшими женщинами, но за почти год он успел привыкнуть к странностям будущей жены. Слуги присмотрят за «жрицами любви», а те в свою очередь в нужный момент уведут Роберта с пира, в этой части он был уверен. А вот в той, где ему хватит авторитета остановить пьяную толпу словами — уже не очень.

— Даже если не получится — будет весело, — улыбалась Лиза, отпивая из чаши апельсиновый сок. Даже ради свадьбы они не стали изменять своим привычкам и ограничились одним кубком вина, несмотря на недовольное ворчание Роберта, каким бы шумным оно не было. — Будем убегать от толпы пьяных гостей по всему Красному замку.

— Мы не справимся с таким количеством, — хотя если они успеют заблокировать двери из Великого чертога, может быть, что-то и получится. О чем он вообще думает, чтобы лорд Баратеон бегал от пьяной толпы? — Даже напившись, они остаются воинами, да и сидим мы довольно далеко.

— Не попробуем — не узнаем! — лихо встряхнула гривой новоявленная леди Баратеон. — Наша свадьба войдет в городские легенды, а слуги будут шепотом передавать подробности побега из замка в замок. А лорды и леди будут вспоминать на старости лет, как однажды им пришлось ловить убегающих жениха и невесту, чтобы проводить к брачному ложу.

— Вы безумны, да? — чуть обреченно спросил Станнис, понимая, что с леди Лизы станется действительно побежать при попытке «проводить» ее согласно традиции.

Супруга лукаво улыбнулась, подтверждая его опасения, и Баратеон неожиданно подумал, что помимо выгодного и равного союза он создал множество проблем для будущего: вряд ли дети леди Лизы будут отличаться от нее самой. Он почти видел такую же лукавую усмешку на лице девочки — или мальчика, но скорее девочки — с черными волосами и синими глазами Баратеонов. Рядом громко закашлялись, вырывая его из мыслей: Роберт бил себя кулаком по груди, отбросив кубок, вином из которого, очевидно, подавился. Придя на помощь брату, Станнис был вознагражден круглыми как монеты глазами и странным вопросом:

— Ты точно Станнис? — он лишь подивился тому, как старший брат успел за короткое время напиться так, что перестал узнавать. — Ты улыбался!

— Ага, я тоже видел! — выскочил как из ниоткуда Ренли. — Я никогда не видел, как ты улыбаешься!

— Ты не видел? Я не помню, чтобы видел его улыбающимся! — возмущенно заревел Роберт, привлекая еще больше внимания. Станнис обреченно сжал переносицу, пока леди Лиза смеялась, опираясь о его плечо.

Пир шел своим чередом, пару раз они сподобились потанцевать, все же этому он научился, как и любой другой высокородный мужчина, но гораздо увереннее чувствовал себя с мечом. Лиза к танцам была равнодушна, хоть и участвовала гораздо больше Баратеона, упомянув, что физическая активность поддерживает в правильном настроении ум и дух — и Станнис отметил это на будущее, в основном для Роберта. Брат давно не тренировался в полную силу, предпочитая пить и отлеживать бока, что явно не шло ему на пользу как воину. Но что важнее — он представил Лизу всем их вассалам, что сумели приехать.

— Мне нужно как можно скорее вникнуть в проблемы послевоенного периода, но не могу же я просто написать им письма? — он не стал говорить, что в Штормовых Землях все справляются с проблемами своими силами. Зная Талли, у лордов нет и шанса, и он уверен, что Лизу заинтересует общение с Мери Мертинс, леди Туманного леса. Вдова управляла домом от имени несовершеннолетнего сына уже пятый год и была верным союзником дому Баратеонов.

— Я рассчитываю на вас, — только и ответил Станнис, потому что, а как иначе? Он будет большую часть времени проводить в Королевской Гавани, помогая брату, как мастер над законами, а Лиза в это время будет управлять Штормовым Пределом и их землями от его имени.

Первая часть плана по побегу прошла идеально, Станнис сам не заметил, в какой момент рядом с Робертом начала кружиться слишком наглая служанка, буквально притирающаяся к королю. Брат, уже изрядно навеселе, не устоял перед чарами опытной шлюхи и как привязанный ушел за ней. Из присутствующих уход короля заметили единицы: едва пригубивший вина лорд Ланнистер, лорд Талли, тесть и верный соратник даже в таких глупых эскападах, лорд и леди Эстермонт, не одобряющие поведение племянника, да королевские гвардейцы, из которых двое ушли охранять короля.

— Пришла пора молодым удалиться! — специально сделав акцент на самостоятельности супругов, лорд Талли подал сигнал начала второй части побега. Если им придется буквально бежать, то стоит поспешить, он уже вспомнил, что дверь можно будет закрыть с помощью подсвечника возле входа. Баратеон мысленно вздохнул: общение с Талли плохо сказывается на его здравомыслии.

— Провожания не будет, — максимально отчетливо и громко возвестил Станнис, вставая, как раз когда музыканты начали играть «снял король корону».

Музыка предупрежденных исполнителей смолкла мгновенно, привставшие лорды и леди тоже замерли, сначала обескураженные тишиной, а под его взглядом и вовсе садившиеся обратно. Лорд Талли также усмирил своих вассалов одним строгим взглядом, лорды Штормовых земель и вовсе не пошевелились, зная его характер. Они с Лизой ступали как можно спокойнее, но сам себе Станнис напоминал натянутую тетиву, чуть что — выстрелит. И только выйдя за дверь, он позволил себе выдохнуть, а услышав поблизости симметричный вздох, повернулся к супруге. Лиза оглянулась на набирающий обороты шум в зале — кажется, некоторые гости пришли в себя и были возмущены их бегством — и, подхватив подол, действительно побежала, не оставляя ему другого выбора.

— Все, можно идти спокойно, — пробежав какой-то коридор, леди остановилась. — Там Том договорился, поставят на пути то ли комод, то ли что, вроде как случайное препятствие.

— Очень хорошо, — только и выдохнул он в ответ.

Идя по просторным коридорам Красного замка и слушая шум вдали, Станнис не мог поверить что только что и правда сбежал от толпы пьяных гостей. Так недостойно для лорда Штормовых земель! И так странно, его даже не слишком заботит, что это был удар по чести и достоинству — потому что быть раздетым пьяными девицами благородного происхождения не менее, а то и более унизительно. Потому что про провожания известно всем доподлинно, а в их побег попробуй, поверь! Роберт завтра замучает его расспросами, как только проспится — и эта мысль тоже слегка веселила.

— У нас получилось! — леди Лиза закружилась в их покоях, будто вовсе не волнуясь о том, что здесь будет происходить. — Милорд, я и не ожидала, что вы правда от них побежите!

— А вы оставили мне выбор? — приподнял бровь Станнис и благоразумно запер двери изнутри. Вдруг кто-то из лордов проявит немыслимую настойчивость.

— Муж и жена — одна сатана! — возвестила та в ответ и рухнула на кровать как была в платье с туфлями. — Я так устала! Как будто ящики разгружала, а ведь сидела, считай, весь день за исключением венчания в септе.

Станнис не стал уточнять, разгружала ли леди Лиза когда-либо ящики, потому что подозревал положительный ответ, слышать который совершенно не хотелось. Как и думать о том, что он перед первой брачной ночью волнуется гораздо больше девицы, что совершенно неприемлемо. Так как провожания они избежали, очевидно, что раздеваться им придется самим, и если Станнису отсутствие помощи не мешало, то насчет супруги он не был уверен.

— Как думаете, эти шпильки стоит продать и отдать деньги на благотворительность или сохранить и передать нашей дочери перед свадьбой?

И чего он ожидал? Разумеется, леди Лиза с легкостью разделась до нижней туники без всякой помощи, как и разобралась с волосами, и теперь задумчиво рассматривала серебряные и золотые заколки для волос, украшенные форелями и оленями. Зачем они вообще были нужны, если у нее волосы были распущены, вроде бы, он не знал и не собирался узнавать — это все женские заморочки. Станнис лишь мимолетом отметил легкое покалывание в груди, когда Лиза ровным, естественным тоном предположила наличие взрослой, готовой к замужеству дочери в будущем.

— Оставь на будущее, — хрипло ответил он. — Вы не кажетесь взволнованной, леди Лиза. Вам совершенно все равно, что вы в одной комнате с обнаженным мужчиной?

— Вы в штанах, милорд, — обернулась к нему супруга, отложив украшения на столик. — Мне не все равно по той простой причине, что вы не какой-то обнаженный мужчина, а мой муж перед богом и людьми. В любого другого уже полетел бы кувшин или ваза, будьте уверены.

— Мне повезло, — он не сомневался, что Лиза может стукнуть кого-нибудь вазой или вообще чем угодно, что подвернется под руку. — А могло повезти Ланнистеру.

— Не могло, — фыркнула рыжая и приблизилась еще на шаг. — Милорд, вы же не думаете, что дикий огонь был найден тогда, когда отец об этом сообщил? К тому моменту его уже успели вывезти из Красного Замка.

Она замолчала, ожидая, пока он сделает выводы, не поверит, перепроверит и слегка опешит. Талли знали о диком огне, они же и предложили его как удачный предлог освободить Джейме Ланнистера от присяги королевского гвардейца. Они же и выждали достаточно, чтобы успеть заключить новую помолвку и объявить о ней, потому что освобождение льва могло возобновить предыдущие соглашения, а Талли, очевидно, этого не хотели. Потому что лорд Хостер предпочел в качестве зятя его. Потому что Лиза выбрала в качестве мужа его.

— И вообще, это наша первая брачная ночь, а мы Ланнистера обсуждаем. Милорд, вам не стыдно?

Не отвечая, Станнис притянул жену к себе.

Примечания:

Часть 20 будет добавлена, когда будет дописана, извините за прыжок — но 1) я обещала проду в субботу 2) эта глава кусками лежит уже давно, вот слепила их наконец.

Как всегда, читаем предупреждения, прежде чем негодовать в комментах. ООС там точно указан.

Они сидели на трибунах, ожидая начало турнира, но Серсея почти не замечала всей этой суматохи. В иное время она бы взирала на всех свысока, с гордостью восседая в королевской ложе по праву невесты его милости, но после равнодушных замечаний от отца она чувствовала себя несчастной и одинокой как никогда прежде. Единственная радость, Джейме приехал на свадьбу угрюмого оленя, они даже смогли провести немного времени наедине, но этого было мало.

Брат был всецело на ее стороне, но противостоять Тайвину Ланнистеру не мог никто. Тем более тогда она осталась одна, не на фрейлин же ей рассчитывать? Глупые гусыни даже глаза на отца боялись поднять, не то что хоть мыслью ему возразить. А приказ Старого Льва был лаконичен — сблизиться с Лизой Талли и притянуть форелей ко львам. Да зачем им нужны какие-то рыбины?! Они львы с Утеса! Каким-то образом отцу стал известен ее разговор с рыжей форелью, наверняка, Ромельда рассказала, и ему не понравилось услышанное. Отец холодно и сдержанно сообщил ей, что недоволен ее поведением и что она должна выправить отношения с треклятой рыбой и сблизиться с ней! Она пыталась спорить, эта рыба станет женой сухаря Баратеона и будет заперта в Штормовом Пределе, зачем с ней сближаться? Но отец не стал ее слушать, отмахнулся и велел идти и исправлять ситуацию. Она не могла успокоиться полночи, так ей хотелось что-нибудь разбить или сделать еще что-нибудь столь же вопиющее, но что толку.

Она действительно попробовала подойти к форели, но чертова Талли была неуловима! Куда бы она ни пошла — да, м’леди была здесь, но уже ушла — и столкнулась с ней лишь под вечер на ужине, где совершенно неуместно было начинать что-то большее, чем легкая застольная беседа. Нет, Лиза Талли отвечала учтиво, поддерживала беседу, как подобает девице благородных кровей, но не могла же Серсея при всех завести разговор о треклятом чаепитии, тем более в присутствии этого истукана Баратеона. Кто другой мог бы и сдаться, но только не дочь дома Ланнистеров! Она все же загнала форель в угол, снова пригласив на чай, уже наедине, и убедилась, что Талли не сбежит по каким-то надуманным причинам. Лиза Талли спокойно и равнодушно смотрела на нее, пока Серсея, почти давясь словами, говорила, что ее слова были неверно истолкованы, что лорд Баратеон, разумеется, прекрасный выбор:

— Но вы понимаете, если бы Джейме не вступил в Гвардию тогда, вы могли бы стать его женой, а для сестры, конечно, ее брат лучше других мужчин, пока она не выйдет замуж.

— Не сомневаюсь, леди Серсея, ваш брат прекрасный мужчина, и кому как не вам это знать, — вот только кривая усмешка никак не вязалась с мирным тоном. Львица застыла, как кролик перед змеей. — Вы думали над моим вопросом, леди Серсея? Что для вас значит быть королевой?

Она глубоко вздохнула, успокаиваясь и улыбаясь в ответ. Конечно, она думала, вернее, она и без того знала, что значит быть королевой, но в преддверии чаепития с форелью, подобрала ответ, который той понравится и перетянет ее на сторону львов, коли отцу так уж этого хочется.

— Конечно же, мой долг помогать его милости в его делах и заботах, — она склонила голову, скрывая недовольное выражение лица. — И для меня будет честью подарить трону наследника и будущего короля.

— И что, по-вашему, заботит Роберта Баратеона? — она резко вскинула голову, удивленная вопросом. Лиза Талли смотрела ей в глаза без улыбки, напряженная и выжидающая.

— К-конечно, Драконий камень и последние Таргариены, — что еще могло волновать монарха в тот момент, когда оставались сопротивляющиеся ему военные силы и претендент на престол?

— Верно. Но неужели вы считаете его милость настолько ограниченным, что его не беспокоит ничего кроме флота Веларионов и Визериса Таргариена?

— Нет! — воскликнула она в ответ, еще не понимая, в какую ловушку угодила с разбега. — Конечно, его милость волнует положение дел в королевстве. После войны осталось столько незаживающих ран, его милость постоянно занимается восстановлением, начав с Королевской Гавани.

— Вы ведь совсем его не знаете, да? — Лиза Талли как будто сдулась, слегка сгорбившись в кресле, она не смотрела на Серсею, переведя взгляд куда-то вдаль. Когда же форель, наконец, снова взглянула на нее, львица вздрогнула. Она ожидала насмешки и превосходства, но голубые как небо глаза смотрели печально, словно знали что-то, что не знала, не видела она сама. Совсем как Мэгги-лягушка. Эта мысль заставила ее вздрогнуть и отодвинуться назад. — Поймите меня правильно, леди Серсея, я прекрасно понимаю необходимость браков по расчету, когда брачный союз скрепляет политический, создавая прочную основу для дальнейшего взаимодействия. Но я категорически против того, чтобы люди вступали в брак, не зная тех, кто предназначен им в супруги.

Они помолчали, Серсея не знала, что сказать и как отреагировать будет правильно, леди Лиза же собиралась то ли с духом, то ли с мыслями.

— Я понимаю, что увидеть мир таким, каков он есть, насильно, невозможно. Если человек не захочет, он не заметит даже самого очевидного, позволяя эмоциям и чувствам затмить рассудок, я видела это в Кейтилин довольно долго. Хоть она моя сестра и я люблю ее, не могу не признавать, что пока Брандон не покалечил на дуэли ее друга детства, Кэт отказывалась видеть его недостатки, сколько бы я на них ни указывала.

Брандон? Видимо, Брандон Старк, изначальный жених леди Кейтилин Талли, ныне Старк. Да, Серсея что-то слышала о нелепой дуэли и слухах, не была ли девица Талли слишком близка с этим таинственным другом и воспитанником отца — он, кажется, умер? Но при чем тут они?

— Я веду к тому, леди Серсея, что не уверена, видите ли вы за королем Робертом Баратеоном, первым этого имени и так далее по списку титулов обычного мужчину по имени Роберт. Его недостатки, его достоинства — как и у любого человека, у его милости хватает и первого, и второго. Почему он так горюет по леди Лианне, что снится ему ночами, кого он позовет к себе, если будет при смерти — все это можно узнать со временем, но только если дать себе труд познакомиться с его милостью как с человеком, а не как с королем.

— Вы говорите так, словно хорошо знаете лорда Баратеона, — Серсея нервно усмехнулась, пытаясь колкостью прикрыть внезапную неуверенность. Лиза Талли задела что-то в ней, глубоко в душе, да так, что отмахнуться не получается, даже если напомнить, что это слова безумной, порченной форели, девицы, которая заявилась в столицу без септы и свиты, а время проводит в основном с простолюдинами.

— Не так хорошо, как хотелось бы, но немного уже есть, — задумчиво отпила воды с апельсинами Талли. Стараясь сблизиться с речной леди, Серсея специально приказала принести ее любимую смесь воды и сока, так настойчиво отдающую крестьянством, что ей было плохо от одного взгляда на чашу. Задумавшись о женихе, Лиза Талли неожиданно светло и легко улыбнулась, будто ей и правда был приятен сухой и угрюмый мужчина, столь непохожий на брата-короля. — Достоинства и недостатки лорда Баратеона довольно гармоничны, как бы странно это не звучало.

— Да неужели? — побудила говорить, потому как самой стало интересно, что такого ценного можно разглядеть в младшем олене.

Звучало и правда странно, Талли утверждала, что недостатки Станниса Баратеона проистекали из его же достоинств. Что угрюмость — обратная сторона серьезности и ответственности, когда оставшийся сиротой юноша стал опорой для старшего брата и защитой и примером для младшего. Форель даже предлагала вспомнить ее собственного отца: как жестко и грозно он себя поставил по сравнению с добрым, но слабым лордом Титосом, и привел их дом к нынешнему величию. Резкость в суждениях объяснялась жизненным опытом — и правда довольно тяжелым, особенно время осады. Нетерпимость к чужим недостаткам сочеталась с высокими требованиями к самому себе, а занудство — с умом и трудолюбием. Конечно, обаяния и умения расположить к себе людей младшему оленю не хватало катастрофически, особенно на фоне Роберта, но так и второму не хватало большей сосредоточенности на приземленных, мирных делах, вроде подсчета медяков, коим его милость отказывался заниматься. С этой стороны на дополняющих друг друга родичей Серсея не смотрела.

— Довольно странно видеть их перебранки, когда его милость выдает одну унизительную фразу за другой, а лорд Баратеон скрежещет зубами так, что на другом конце зала слышно — и понимать, что они на самом деле друг другом дорожат. Просто один не думает, что говорит, не говоря того, что думает, а второй все принимает слишком близко к сердцу, изображая его отсутствие. Типичные мужчины.

Талли замолчала, пристально глядя на нее, будто ожидая, что она опровергнет слова форели, но Серсея тоже молчала: ей было о чем подумать, поэтому чаепитие они закончили в молчании. И последующие дни она изучала жениха, следуя совету и стараясь не думать о том, кто его дал. Не то чтобы у них с его милостью было много точек соприкосновения, у него свои, мужские заботы, дела страны, куда ей нет пути, но ведь Талли как-то вызнала столько всего про оленя? Серсея стала изредка вытаскивать короля на прогулки, слушала его нескончаемые байки про войну, охоту и турниры, но не могла понять, достаточно ли этого. Его милость определенно признавал ее красивой, обращался, как подобает с невестой, разве что несколько грубовато, но чаще всего казалось, что ему все равно, будет его невестой она или какая-нибудь усатая Селиса Флорент. Но ведь так не могло быть? Разве может мужчина остаться к ней равнодушен?

— Вон те гербы видите? Это марочные рыцари, бойцов, свирепее их, еще надо сыскать! Вот помнится… — зычный голос его милости ворвался в ее размышления. Король сидел на самом видном месте, оттеняя новобрачных, но самые почетные места подле монарха, где должен был сидеть и лорд Утеса Кастерли, были отданы «юному отряду», как их окрестил лорд Талли.

Младший брат короля, Ренли Баратеон, наследник Трезубца, Эдмар Талли, наследник Хайгардена, Уиллас Тирелл, и проклятый карлик, уродец ее дома — когда они успели спеться, Серсея не знала, точно не раньше, чем Джейме приехал и привез их позор, стало быть, с неделю назад. Прочие дети лордов отступали на второй план, зная свое место, лишь преданно поддерживая идеи основной четверки. И заводилой там была маленькая форель, достойный представитель своего дома.

Именно Эдмар Талли уговорил его милость позволить группе высокородных мальчишек сидеть возле короля на турнире, упросив поделиться опытом с будущим поколением. Роберт раздумывать особо не стал, детское восхищение понравилось ему еще, когда он им про битву на Трезубце рассказывал. Мейс Тирелл раздувался от гордости, что его наследник сидит подле нового монарха, его собственное, куда более дальнее, месторасположение его почти не расстраивало, помнит еще, как лорда Баратеона в осаде держал. Сам угрюмый олень на компанию взирал почти нормальным взглядом для любого другого — и удивительно благосклонным для него самого. Неужто брачная ночь так повлияла?

Одернув себя от недобрых мыслей — с форелью лучше перестраховаться и не думать о таком, пока она рядом — Серсея перевела взгляд на отца. Тайвина Ланнистера определенно обуревали противоречивые чувства: он всегда презирал младшего сына, убогого карлика, но сейчас именно Тирион сидел возле короля, по его левую руку, в высокородной компании — и был принят там как свой, равный. Не из страха перед отцом львом, вряд ли младший брат леди Лизы вообще знаком с концепцией страха, а потому что карлик был им интересен. Серсея не была дурой и видела, что все трое общаются с Тирионом без скрытого презрения и насмешки, напротив, почти по-дружески — и тоже разрывалась. После утренних нотаций ее безмерно радовало замешательство Тайвина, но и забыть хоть на секунду, что именно уродец отнял у нее мать, она не могла. Джейме же был просто рад за брата, и она молчала, зная, что стоит ей сказать что-то о карлике сейчас или тем паче сказать это ему, и близнец, половина ее души, осудит ее и лишит той единственной поддержки, что так нужна ей сейчас.

— Как вам турнир, леди Баратеон? — лицо новобрачной слегка исказилось, ей с ее лечебницей и прочими благодатями для крестьян определенно не по душе развлечение, приводящее к травмам, а то и смертям.

Во время перерыва она улучила момент и аккуратно влилась в окружение новой леди Штормового предела. Конечно, пред ней расступались все, кроме Маллистер и Уэнт, причем первая еще так пренебрежительно хмыкнула, но Серсее было не до нее. Она впервые видела столько благородных леди в окружении Лизы Талли, форель вечно якшалась с простонародьем, и нынешняя компания определенно была созвана ее отцом. Жаль, лорд Талли забыл про септу, вот уж кто точно нужен этой рыжей девице и ее подругам, хоть какая-то цепь. Серсее было сложно признавать зависть, но глядя на недовольное лицо септы Лавейн, она отчаянно желала такую же свободу.

— Видят Семеро, еще одна стычка — и я бы сама взялась за копье, — оповестила всех леди Сивилла. Джейн донесла, что кузина нынешнего лорда Сигарда стала компаньонкой леди Лизы несколько лет назад, и что ее отец определенно вздохнул с облегчением, потому что девица была несносной, и тот опасался, что не сможет выдать ее замуж без чьей-нибудь помощи. Что ж, он определенно был прав и даже леди Баратеон может не справится с такой сложной задачей, как поиск той мужа.

— Я уже хотела сбежать, — откровенно призналась леди Лиза, будто не видела ничего неправильного в своей реакции, леди Шейра неодобрительно покачала головой. — И мне кажется, что милорд бы ко мне присоединился, такое бесполезное времяпрепровождение.

— Как вы сбежали вчера? — светским тоном осведомилась Серсея, желая удостовериться в самых диких слухах о свадьбе, которые ходили среди всех, от знати до черни. Как же, брат короля с женой в бегах от пьяных лордов! Она сама не сразу поверила, и от всей души пожалела, что отошла с братом и не видела фееричного провожания. Даже уверяли, что на пути погони слуги по просьбе леди Лизы расставили препятствия, и никто не смог дойти до покоев молодых.

— Ну, что вы, в комнаты мы прошествовали чинно, благообразно и благопристойно, да будут Семеро мне свидетелями, — хихикнула леди Баратеон, одной только шкодливой улыбкой подтверждая все слухи.

Леди, что те, кто помнил побег, что те, кто уже был слишком нетрезв, дружно поддержали ее, даже Серсея не удержалась от улыбки. Какая нелепица, представить угрюмого лорда Баратеона, бегущим от гостей, было так же сложно, как ее отца, смеющимся в голос. Впрочем, олени это добыча, для них побег свойственен.

— Какое богохульство! — весьма искренне возмутилась Джейн, мгновенно изменив атмосферу. Речные леди с такой скоростью сплотились вокруг леди Лизы, что собственная свита Серсеи лишь изумленно охнули. А Фарман продолжила. — Я, конечно, слышала, что вы не верите в богов, но так их оскорблять…

— Джейн! — в глубине души Серсея признавала, что до тона отца, которым можно сталь резать, ей далеко, но для оступившейся компаньонки и его хватило. В чем она вообще оскорбление узрела? — Достаточно.

— Я прошу прощения, если задела ваши чувства, леди Джейн, — спокойно извинилась леди Баратеон с тем чувством собственного достоинства, которого от нее в обычные дни не дождешься. — Однако смею заметить, что у вас неверные сведения, я верю в богов, очень даже.

Тема была исчерпана и беседу ловко увели в мирное и тихое русло восхищения доспехами участвовавших рыцарей, платьями дам, каким-то менестрелем, прибывшем из Пентоса — все, о чем полагается говорить благородным леди. И лишь ближе к вечеру, перед пиром Серсея невзначай уточнила, почему, веруя в богов, леди Лиза практически не посещает септу.

— Как я уже говорила, я верю в Семерых, — серьезно ответила леди Баратеон. — Но я не думаю, что им есть дело до наших проблем.

И величаво вплыла в зал, оставив львицу переваривать услышанное.

Примечания:

Забыла сказать, что повествование ускорится до прыжков во времени и между частями могут пройти месяцы, если не годы. Потому что если расписывать по 20 глав на три годы, до канона я не доползу...

Лорд Аррен выглядел не просто уставшим, а откровенно измученным поездкой в Дорн, словно пешком шел по пустыне с одним-единственным мехом вина. Дорн потребовал снизить торговые пошлины и налоги на три года, получил головы убийц Элии Мартелл и извинения нового десницы от имени короля — но они получили присягу самого южного из королевств. Торговые соглашения возобновлены, с Севера пришла первая партия древесины для постройки нового королевского флота, потому что изначально заложенные галеры до королевских стандартов не дотягивают. Флот Арбора наверняка тоже закажет лучшую древесину, а это значит, что Винтерфелл и Кэт быстро оправятся от последствий войны.

Жители Речных земель взялись за восстановление сразу после того, как воюющие армии покинули Трезубец, возможно, не слишком веря в их победу, но не позволяя себе терять весеннее время даром. Год ложной весны, проклятого турнира в Харренхолле, уже давал людям надежду и обманул, грянув в начале восстания удвоившей силы зимой, и лишь сейчас, в восемьдесят пятом пришло лето. Столицу продолжали перестраивать, спеша до осени, ибо мейстеры говорили, что лето будет коротким, Баратеон ужесточал законы, введя штрафы за множество мелких дел, на которые ранее не обращали внимания, но которые стабильно загрязняли столицу. Народ начал роптать, но лекари из лечебницы прислали официальное благодарственное письмо мастеру над законами — поставив того в тупик перед всем Малым Советом — и взялись за активную пропаганду чистоты. Насколько это вообще возможно для простолюдинов.

— Что по поводу драконьего выродка? — король не оставляет надежд быстро найти последнего дракона. Еще бы ходил на Совет чаще, чем раз в неделю. Но по словам Аррена он и такого внимания не ждал от монарха, что снова поднимало вопрос, того ли человека они короновали.

— Мы обыскали большую часть Вестероса, включая Дорн, но не нашли никаких признаков юного Таргариена, — степенно и размерено ответил Хостер, хоть и понимал, что злит короля. Роберт его тоже злил равнодушием к делу, на которое подписался, приняв корону. — Поиски продолжаются.

— Да сколько можно, одно по одному! — предсказуемо взбеленился монарх. Пицель испуганно подпрыгнул, Джон Аррен поморщился, а остальные члены совета приготовились к очередной бессмысленной буре. — Поиски продолжаются, продолжаются и продолжаются! Какого черта вы ищите его в Вестеросе, когда вам общим языком было сказано, что он уплыл в Эссос?!

— Чтобы быть в этом уверенным, надо сидеть с сиром Виллемом в одной лодке, — парировал лорд Талли, в противовес юнцу в короне хранящий ледяное спокойствие. — Это вполне могла быть уловка, потому как из-за Узкого моря сложно возвращать трон. Поэтому сначала надо проверить свое королевство, сторонники драконов вполне могли лишь на словах присягнуть вам, выжидая возвращения Визериса.

— Седьмое пекло! — гаркнул Роберт, но после вдруг сжал челюсти, скрипнув зубами, совсем как младший брат, и, не глядя на Хостера, спросил. — Вы ведь не хотите его искать? Потому что думаете, что я его убью. Восьмилетнего поганца, младшего брата Рейегара, кровь от крови Таргариенов. Считаете меня совсем озверевшим?

О. А они с Лизой все ждали, когда же им аукнутся все эти шепотки, слухи, сплетни, беседы, так старательно сыгранные перед подслушивающим королем. Сколько сил ушло у дочери на вразумление короля — страшно представить! Участвовали десятки слуг, стражников, рыцарей, лордов и леди, многие втемную, некоторые в открытую, но все сыграли свои роли в спектакле «Объясни Баратеону, что он король, а не мясник в короне». Он и сам поучаствовал, со всей возможной осторожностью, потому как ярость Роберта была поистине штормовой.

Много времени прошло, дочь уже уехала в Штормовой Предел, назначив управляющих для лечебницы и приюта и передоверив официальное покровительство над ними леди Агнес Пайпер. Вдова носила траур больше трех лет и с каждым днем все больше отдалялась от семьи и друзей. Полезное дело ее явно взбодрило, лорд Клемент приватно благодарил его за оказанное матери доверие, сказав, что та буквально помолодела, с энтузиазмом вникая в работу. Что сказать, Лиза умеет находить людей для дел, которыми не может или не хочет заниматься сама. Для разговора с достигшим нужной степени вразумления королем, видимо, она нашла его.

— Я не считаю вас озверевшим, ваша милость, — учтиво начал Хостер, взглядом не дав Роберту прервать себя, — но, боюсь, у меня нет оснований верить в ваше самообладание, когда речь идет о Таргариенах. Вы буквально теряете над собой контроль, готовы принять и пойти на слишком жестокие меры и, пусть я прекрасно понимаю, что королю приходится иногда принимать ужасные решения, это не значит, что правитель обязан принимать их в любой ситуации.

— Вы хотите, чтобы я его просто отпустил? — насмешливо спросил Баратеон. Лорд Аррен изумленно уставился на воспитанника, тогда как мастер над законами прикрыл лицо ладонью, слегка помассировав лоб. Да, этот жест куда лучше скрежета зубов, а то поговаривают, что слугам в Штормовом Пределе этот звук уже по ночам мерещится.

— Роберт, никто об этом не говорит, но даже я не могу представить, что ты прикажешь, когда его найдут, — младший брат короля опустил руку, позволяя всем увидеть уставший взгляд. — Мы не думаем, что ты отправишь к нему убийц, ты не Тайвин Ланнистер, но что нам с ним потом делать, кроме как наблюдать?

— Он может начать войну против нас в будущем, — кажется, его милость всерьез задумался, а что он будет делать, когда Визериса найдут. — Я этого не допущу!

— Да-да, мы все достаточно настрадались от безумного короля, а юный Визерис, к сожалению, унаследовал большую часть повадок отца, — заблеял мейстер Пицель. Да, он здесь главный пострадавший, фыркнул про себя Хостер, а заметив взгляды остальных членов Совета, с немым весельем отметил, что мысли сходятся.

— Со всем уважением, ваша милость, — вмешался сир Барристан. — Для войны нужна армия.

— Верно отмечено, — поддержал того лорд Мандерли. — В Семи Королевствах не осталось верных Таргариенам людей, а в Эссосе лишь наемники, которым надо платить. Дарри, конечно, не межевые рыцари, но денег на армию, достойную завоевания Вестероса, у них точно нет.

— С годами, конечно, все может измениться, — продолжил лорд Аррен. — Но мы будем следить за ситуацией, и если Визерис каким-то немыслимым способом найдет армию, мы либо избавимся от него, либо встретим объединенными силами.

— Если мы его найдем, — ехидно ответил король, глядя на Хостера. Талли мимолетом отметил, что общение с младшим братом хорошо сказывается на интеллекте монарха, ехидничать научился.

— Сначала мы закончим проверку Вестероса, — твердо ответил властитель Трезубца. Потому что помимо поиска Визериса шпионы и говоруны искали тех, кто мог сохранить дракону верность, вроде Дарри — у них в кладовых до сих пор были портреты Таргариенов, потому Хостер не сомневался, что стоит Визерису вернуться с претензиями на трон, как пахари побегут в его армию. Как их приструнить? Или имеет смысл вовсе избавиться?

— Тогда вернемся к другим вопросам, — постановил десница, взглядом прося короля не буянить. Как ни странно, сработало. Интересно, люди Лизы подсыпают его милости успокоительное? — Я получил письмо с Железных островов, лорд Бейлон Грейджой принял приглашение на свадьбу короля и готов принести присягу.

— Я все равно полагаю, что он что-то замыслил, — проворчал Хостер, лорд Баратеон и сир Барристан согласно кивнули. — Но, к сожалению, не могу пока даже предположить, что именно.

— Железнорожденные будут доставлять проблемы, — нахмурился лорд Станнис, ни доли сомнений не было слышно в его голосе: мастер над законами ждал от гостей всего самого худшего и не сказать, что в случае пиратов он был хоть немного неправ. — А численность Золотых Плащей все еще не дотягивает до двух тысяч.

— С твоими требованиями чудо, что хотя бы полторы набралось, — фыркнул его милость. — Ты слишком строг к людям, Станнис!

— Эти люди должны хранить порядок в городе, нельзя набирать всяких проходимцев! — возмутился младший Баратеон. Ох уж эти двое, две крайности, а кто между ними будет лавировать?

— Возможно, стоит немного снизить требования к стражникам, но усилить их тренировочный режим? — спокойно спросил лорд Эстермонт.

Хостер мимолетом подумал, что дядя Баратеонов был лучшим приобретением Совета и без учета его знаний корабельного дела. Тот же Аррен не всегда мог добиться согласия между оленями: король к нему прислушивался, а лорд Баратеон словно из противоречия слышал в пол-уха. Или наоборот, когда Аррен и Баратеон говорили королю «нет», и тот обоих игнорировал. Все остальные были слишком чужими, чтобы вообще лезть в эти споры.

— Ха, хорошая мысль! Только не загоняй их до смерти! — тут же согласился король, Баратеон лишь склонил голову. — Так, а что там с диким огнем?

— Работы ведутся в нескольких направлениях, — ответил лорд Талли, не дожидаясь, пока Аррен обратится к нему за свежей информацией. — Найти полезное и безопасное применение дикому огню усилиями пойманных алхимиков и приглашенных мейстеров не удалось, зато они нашли способ от него избавиться без лишних потерь. Продажа огня была признана нецелесообразной.

— Слишком опасно продавать его внутри Вестероса, — тут же продолжил лорд Мандерли. — Велик риск, что использовать его будут против вас, ваша милость. А Эссос далеко, мы впустую потеряем людей и корабли, если рискнем отправить его туда на продажу. Конечно, если бы существовало мирное применение, можно было бы сохранить запасы, но, к сожалению, эта субстанция слишком опасна.

— Может, сохраним хотя бы часть? Те же Грейджои будут вести себя спокойнее, если их судна окажутся под угрозой.

— Вы шутите, лорд Аррен? Для этого у железнорожденных должно быть чувство самосохранения, — проворчал Баратеон. — Но я тоже считаю, что при соблюдении условий хранения можно было бы оставить часть дикого огня на всякий случай.

— Есть предложение отправить дикий огонь морем в Ночной дозор — как говорят пироманты, в условиях постоянных снегов он безопаснее, — вспомнил лорд Талли.

— Представляю, как черные братья будут нам благодарны, когда этот чертов огонь уничтожит Стену, — буркнул Станнис. Он вообще когда-нибудь бывает доволен?

— Вообще-то в этой идее что-то есть, — неожиданно ответил лорд Виман. — Понимаете, Ночной Дозор сейчас совсем не то, что раньше, а одичалых меньше, увы, не становится. Поэтому я бы предложил отправить на Стену письмо, возможно лорд-командующий пожелает иметь запас дикого огня на случай появления нового Короля-за-Стеной.

— А вы что скажете, мейстер Пицель? — обратился десница к Великому мейстеру. Задремавшему Великому мейстеру, и Талли не удержал раздраженный вздох. Толку с этого Пицеля, если он спит при обсуждении важных вопросов?

— Пицель! — грохнув по столу кулаком, Роберт добился сразу двух вещей: мейстер проснулся, подпрыгнув, а по столу пробежала трещина. — Проклятье! Джон, давай вывезем тот стол с Драконьего Камня? Станнис чего-то вчера бубнил про его ценность и полезность.

— Чтобы ты и его сломал? — приподнял брови лорд Баратеон. — Ломас, конечно, пришлет тебе стол первым же кораблем, но было бы неплохо и помочь ему немного, отправив еще людей, от которых он может не ждать удара в спину.

— Так в чем проблема? Высылай! — Хостер готов был поклясться, что именно такого вольного, нечеткого приказа ожидал брат короля, когда просил помощи для нового кастеляна Драконьего Камня, их кузена Ломаса Эстермонта. Владение было решено оставить за королем, вернее, будущим наследником, но Роберт не был бы Робертом, если б не сказал, что если Ренли когда-нибудь захочет стать лордом, он тут же отдаст ему остров. Заскоки короля были отдельной темой для обсуждений, но долго обдумывать эту мысль ему не дали.

— Мейстер Пицель, что вы думаете по поводу предложения лорда Талли?

— Да-да, конечно, это хорошая идея, — источаемый присутствующими скептицизм можно было потрогать руками. Великий мейстер ведь наверняка и не слышал, о чем именно речь. Пицель видимо осознав, что поспешил, попробовал заговорить вновь, но его прервал король.

— Да будет так! — спешно возвестил Роберт. — Джон, напиши Кворгилу, пусть думает, нужна ему эта пиромантова моча или нет, — мейстер Пицель громко икнул, осознав, что именно назвал хорошей идеей, остальным до его круглых глаз и не было дела.

После Совета Хостер отправился к себе, потому что ему определенно нужен был отдых от «великих дел». И, конечно, ему ничуть не хотелось общаться с мастером над законами, зятем и человеком, который уже третью неделю ходит ожившим каменным драконом, «рычит и плюется огнем». Но максимум чего можно добиться от лорда Баратеона — выторговать себе два часа на отдых, пока лорд Штормового предела гоняет стражников по тренировочной площадке.

Обычно этим занимаются капитаны стражи: пусть Золотые плащи и не армия, они обязаны уметь сражаться, а новым рекрутам еще учиться и учиться. Но с недавних пор мастер над законами стал тратить свое время и там, гоняя и новобранцев, и переживших чистку стражников, да так, что король сам приходил посмотреть и поучаствовать. Роберта Баратеона мало что интересовало сейчас, когда война официально окончилась, но странное поведение брата оказалось достаточным поводом, чтобы выйти в люди, взять снова молот, а уж когда младший олень уточнил, не утомился ли братец, с трудом удалось остановить разбушевавшегося монарха от братоубийства.

Но тренировался Роберт с тех пор еще активнее прежнего, восстанавливая форму Демона Трезубца, даже после похмелья и с головной болью, буквально силой воли вытаскивая себя из борделей, куда зачастил после отъезда лорда Ланнистера и его семьи. Видимо, Джон как-то удержал его от разврата под носом невесты и ее грозного отца, а после король пустился во все тяжкие, говоруны устали спаивать девицам слабую смесь наподобие лунного чая. Последний использовали чтобы вытравить плод, а когда даже нет уверенности, что девица понесла, лучше обойтись менее опасными мерами. Гарт и Вирра в два голоса уверяли, что этот настой безопаснее, но результаты будут теми же, и дочь не стала вмешиваться.

Собственно, спаивать лунный чай или его слабую версию придумала Лиза, чтобы проконтролировать отсутствие бастардов, а то Роберт вполне может повторить глупость Эйгона Недостойного, а им и восстания хватит на следующие полвека мороки. Конечно, не все шлюхи хотели терять шанс стать матерью бастарда короля, но страх перед Ланнистерами был слишком силен, а потому несколько фраз о том, что с ними и их детьми сделает королева, когда воссядет на престоле, усмиряли даже самых наглых.

— Ваша дочь вам не писала? Или может ваши шпионы?

— Вы спрашивали меня только за этим? — он даже не был разозлен, так сильно удивился. Скажи ему кто год назад, что лорд Баратеон будет вести себя как сорвавшийся с цепи пес, потому что его жена ему не пишет — он бы решил, что перед ним сумасшедший. Конечно, сходил с ума зять очень сдержанно, в своем духе, но все, кто хорошо его знал, забеспокоились. — Нет, Лиза мне не писала.

— А шпионы? Я знаю точно, что у вас есть шпионы помимо королевской сети, — точно знает, конечно. Когда от него ничего и не скрывали, как от будущего родственника, знает он, видите ли. Олень.

— Они тоже ничего мне не передавали, — он был слишком раздражен дневным собранием, чтобы реагировать хладнокровно. — Возможно, вы могли бы немного прояснить для меня ситуацию, лорд Станнис, чтобы я мог что-то подсказать? Вы поссорились перед ее отъездом?

— Не совсем, — еще больше помрачнел Баратеон. — Лиза плохо себя чувствовала последнее время, я просто проявил… избыточное беспокойство.

— Плохо себя чувствовала? — мгновенно напрягся Хостер, отставив кубок в сторону. Лорд Талли не заметил за дочерью ничего странного, но он перестал так часто ее видеть после свадьбы, у него дела в Совете, Лиза перекладывала заботу о делах столицы на чужие плечи, тоже не до всего. Да и раньше дочь обычно сама приходила поговорить, он редко ее звал.

— Ее стало часто тянуть в сон, она меньше ела, как будто через силу, позже и вовсе отправилась к Гарту, он лечебницу возглавляет, — Баратеон поджал губы, недовольный, что недоследил за женой. — Я велел проверять ее еду, вдруг отравлена или повара скверно работают, все в порядке. А после Лиза внезапно объявила, что ей пора ехать в Штормовой Предел, знакомиться с новым домом.

От Хостера не укрылся вмиг потеплевший тон, когда упомянули Штормовой предел, но куда больше внимания привлекло состояние дочери. Вряд ли это отравление, в ядах Лиза разбиралась неплохо, как и в лекарствах, пусть не уровень мейстера, но для благородной дамы очень хорошо. Да и еду проверили.

— Что сказал Гарт? — парнишку он знал лично, всего-то сын лакея, но сначала Лиза протащила его на занятия, а после уже мейстер Виман стал благоволить пареньку, причем до такой степени, что довел до успешной сдачи экзамена в Цитадели. Два серебряных звена были показателем, поэтому его мнению Хостер верил.

— Он сказал, что не нашел признаков заболевания, и посоветовал мне не беспокоиться, — буркнул лорд Баратеон. А после раздраженно указал на стол. — Сказал заваривать вместе с мятой, держать минут пять и пить, слегка остудив. Успокаивает!

Да, Гарт мог такое сказать. Мальчишка стал невозможно наглым, как сдал экзамены, будто забыл, кому всем обязан, но Лиза прощала ему нахальство за преданность ей лично и делу, которое она ему поручила. Так что даже так, Гарту можно было верить, Лиза не больна. Но говорунам он все равно выскажет, что думает по поводу их леди, пусть передают.

Передали, а через неделю лорд Баратеон, бледный и молчаливый, показал ему письмо, в котором дочь с удвоившейся за время брака вредностью рекомендовала мужу поделиться с Хостером успокаивающим чаем и засесть за подбор имен для ребенка.

Осталось немного подождать, и он может съездить домой. Он хотел вернуться раньше, но как брат короля не мог пропустить свадьбу его милости. Да и Роберт действительно мог обидеться, он и так злился, что Аррен — не иначе как с подачи Талли — взял с него слово, что король не будет спать с другими женщинами, пока королева не понесет. Конечно, старшие лорды затеяли все с целью как можно скорее получить наследника престола, но что они будут делать, если львица родит девочку? Один раз такое могло сработать, но второй раз брат не попадется.

Напоить Роберта ровно до того состояния, когда он уже хуже контролирует речь, но еще запоминает происходящее мог только человек, хорошо его знающий, а потому этим занялся Аррен, ввиду отсутствия Старка. Лорд Винтерфелла, конечно, передал свои поздравления и подарок на свадьбу с младшим братом, но был занят делами Севера и не мог повидаться с другом лично. Бенджен Старк же сопровождал вербовщика Ночного Дозора, потому как сам намеревался туда вступить, и лишь Кейтилин Старк уговорила его повременить. С ее подачи — а может ее сестры, с Лизы станется и туда влезть — младший брат лорда Старка лично увидел, из кого нынче набирают дозорных, а потому его пыл несколько угас, если не сказать резче. Но на свадьбу короля он остался, Роберт не принимал отказа, не переставая громко удивляться, до чего тот похож на брата, все время требуя подтверждение тому от Аррена.

Именно десница взял с короля слово и именно ему пришлось иметь дело с протрезвевшим и осознавшим западню королем, Станнис в то утро малодушно нашел дела далеко от Красного замка, посещая приют. Вдова лорда Пайпера с достоинством вела дела, основанные женой, но он предпочел осмотреть все лично, убедиться, что стража получила дополнительные инструкции по поводу детей на улицах столицы, и проследить лично за перестройкой Королевской Гавани. И если кто-то скажет, что он прятался от гнева брата, то лорд Баратеон лишь нахмурится и укажет, сколько именно забот было решено в тот день. Ему все равно надо было подготовиться к визиту пиратов — иначе он Грейджоя и его свиту и не называл, только мысленно, чтобы не стать поводом для войны.

Железнорожденные, на удивление, вели себя хоть и нагло, развязно и против любых норм и правил, но не так плохо, как он ожидал, хотя бы присягу лорд Пайка принес, не паясничая. Хотя некоторые замечания Эурона Грейджоя и заставили его скрежетать зубами, но в последний раз пират напоролся на кулак Роберта, не сразу сообразившего, в чью сторону был выпад, а после не ставшего пояснять ошибку — и младший брат лорда Бейлона замолчал надолго. Без сознания вообще мало кто может говорить. Лорд Пайка не стал ссориться с королем из-за глупости родича, даже напротив, с каким-то уважением заметил, что он сам не всегда может так надолго вырубить младшего брата. Какие у них теплые семейные отношения, даже у них с Робертом дела обстоят лучше.

— Лорд Станнис, если вы не перестанете так смотреть, несчастный сам на меч напорется, лишь бы сбежать от вашего гнева, — тихий шепот лорда Талли вывел его из собственных воспоминаний.

Станнис огляделся, не слишком понимая, что к чему, но вскоре сообразил, что задумавшись, уставился перед собой, на один из крайних столов, и сидящий там рыцарь и правда чуть ли не под стол прятался. Выдохнув и пробормотав проклятия, он отвернулся к тестю, надеясь, что тому есть что обсудить, чтобы время не прошло слишком уж напрасно. Его долг, конечно, в том чтобы быть здесь с братом, но глядя, как Роберт напивается, Станнису хотелось вывести его из зала и вылить на него, по меньшей мере, бочку воды. Ланнистеры в большинстве своем выглядели довольными, за исключением наследника, сира Джейме, который кажется, собрался перепить короля. Останутся ли они такими, если первую брачную ночь Роберт будет отгонять от себя призраков детей принцессы Элии? Маловероятно.

— Кажется, Эдмару наскучило собрание, — ровным тоном сообщил лорд Хостер, глядя в сторону детского стола, где сидел и Ренли: Роберт хотел, чтобы на пиру был и младший брат, а потому детям старше восьми позволили присутствовать на празднике, только за отдельным столом.

Неугомонная четверка снова собралась после месяцев активной переписки и готова вляпаться в новые неприятности, чего стоит их игра в войну, последствия которой разбирали всем двором. Надо же им было додуматься собрать толпу босоногих детей, вооружить их палками и крышками от бочек и изобразить войну всех против всех с собой во главе. Дети умудрились сломать загон для овец, дверцу в псарню, вывести из конюшни лошадей для «полководцев», предварительно связав конюхов, проломить пару деревянных стен, включая стенку того сарая, в котором были куры. Война закончилась дето-звериным беспорядком и — унизительно и смешно одновременно — им пришлось привлечь стражников, дабы разобрать бардак.

Сенешаль Гавен Масси метал гром и молнии, грозил всеми карами детям простолюдин, когда вперед выскочил лорденыш и взял вину на себя, заявив, что как их полководец не может поступить иначе. Остальные после громких слов не могли отступить, и перед ржущим как конь королем оказалось четверо высокородных зачинщиков и несколько ведомых пониже уровнем. Роберт собирался их простить, как обычно, но тут выступил лорд Талли и с доброй, искренней улыбкой, от которой маленькая форель побелел как молоко, но продолжил стойко молчать, предложил «юным лордам» действительно узнать, что такое ответственность.

До вечера мальчишки собирали куриные перья по всему двору, на следующий день они помогали восстанавливать крышу сарая, причем Масси лично следил, чтобы наследники действительно были заняты делом, а не стояли в сторонке, как изначально хотели поступить с ними плотники. Еще день спустя они ухаживали за лошадьми, помогая оруженосцам, и были до невозможного горды и довольны. Потом кормили собак, а еще позже юных лордов посадили… шить, потому что потерянные курами перья было решено использовать для подушек. Он сам не сдержал улыбки, когда вечером возмущенный Ренли показывал небольшие точки на пальцах и говорил, что больше никогда в жизни не возьмет в руки иголку, а уж Роберт хохотал так, что на другом конце замка было слышно.

И теперь эта компания снова собралась куда-то, Эдмар ускользнул из зала первым, за ним нетерпеливый Ренли, потом Уиллас, а когда пропал крошечный сын Тайвина Ланнистера, не заметил вообще никто.

— Полагаю, было бы неплохо проследить за ними, чтобы они случайно не испортили торжество.

Станнис собрался было возразить лорду Хостеру, что даже Ренли, самый младший из компании, знает, что с ними будет за срыв празднования свадьбы короля, но сам себя остановил, понимая, что Талли поделился с ним благовидным предлогом покинуть Великий Чертог. Благодарно кивнув, Баратеон поспешил на поиски младшего брата, решив, что предлог должен быть действительным, на случай если Роберт заметит его отсутствие.

Мальчишки, конечно, успели убежать, вот только слугам и стражникам достаточно было его взгляда, чтобы указывать направление. Четверка уверено держала путь вниз в подвалы, но он поймал их раньше, вернее, нашел и остался чуть позади. В конце концов, чем дольше они гуляют, тем дольше он может не возвращаться, а там может и молодых проводят, и возвращаться станет вовсе необязательно.

— Ты уверен, что нам сюда? — Уиллас Тирелл, наиболее рассудительный из компании, часто оглядывался, заставляя прятаться, но Станнис поймал себя на несвойственном любопытстве. Мальчишки сбежали с пира с какой-то определенной целью, возможно, планом и лучше бы ему выведать все до того, как оно обратится в катастрофу.

— Так Лиза писала, — кивнул, не оборачиваясь, Эдмар Талли. Тирелл еще больше замедлился, а Ренли напротив воодушевился и мгновенно нагнал возглавлявшего группу речного наследника. — Понимаешь, она никогда не пишет прямо, если считает, что я могу сам догадаться, так что она оставила намеки вроде того, что король терпеть не может напоминания о драконах, но Аррен не позволил бы просто от всего избавиться. Потом я поспрашивал и узнал, что никто не видел, чтобы черепа драконов вывозили, слуги не стали отвечать на прямые вопросы, стало быть, останки здесь, но там, где их ни за что не увидит король, даже если отправится гулять по замку как мы.

— Подземелья? — азартно спросил карлик Ланнистер. Необычайно умный для своего возраста мальчишка, наверное, из всех львов следующего поколения он один унаследовал ум Старого Льва.

Замечательно. Они пошли искать черепа драконов, ведомые лишь смутными указаниями Лизы. Нет, Станнис не сомневался, что верные говоруны Талли и сейчас приглядывают за младшим сыном дома и не дадут мальчишкам попасть в беду. Но и мешать им искать приключения на свои головы не станут, потому что «это важная часть взросления, милорд!» Когда он писал супруге строгое указание не рассказывать Ренли глупые байки, которые тот воспринимал как указание к действию, он получил очень эмоциональный ответ, что истории о приключениях все равно лучше, чем побасенки септона. С этим он не мог не согласиться, нечего засорять голову младшего брата религиозной ерундой.

Стоит ли ему остановить детей или позволить им гулять по подземельям Красного замка, где совсем недавно был склад дикого огня, в поисках «приключений»? Лорд Баратеон всерьез задумался над этим вопросом и не сразу заметил, что мальчишки продвинулись далеко вперед, а после и вовсе стало не до них:

— И что, больше не станете их преследовать? — Станнис мог гордиться тем, что сумел не выдать своего изумления телом, но взгляд, который он метнул на чертового Джейме Ланнистера, за каким-то оказавшегося у него за спиной, сказал тому о многом. Наследник Утеса отошел на пару шагов и поднял руки. — А они уходят.

Ни слова не говоря, лорд Баратеон пошел за детьми, на сей раз в компании, причем не самой приятной, пьяный бывший королевский гвардеец довольно быстро растерял крохи рассудка, которые ему подарила природа, и полез с разговорами.

— Что это вам на месте не сидится, лорд Баратеон? Или лучше просто Станнис, как-никак родня теперь, — лев попытался положить руку ему на плечо, но Баратеон ускорил шаг и ускользнул. — А как же ваш долг, вы же брат его милости, а пропускаете пир по случаю его свадьбы.

— Тише вы, — не сдержался Станнис, понимая, что скоро нагонит детей, а значит лучше бы Ланнистеру замолчать. — Вы тоже ушли.

— Имею право, — неожиданно резко ответил сир Джейме, сверкнув глазами. — Думаете приятно там сидеть, когда король напивается как свинья, будто брак с моей сестрой ему настолько неприятен, что он спасается от него в вине? Он вообще помнит, что у него первая брачная ночь впереди?

— Разумеется, — Станнис бы с удовольствием прочел отповедь на тему уважения к королю, если бы не мыслил схоже, сегодня Роберт пил слишком много. — И придержите язык.

Он не дал бывшему гвардейцу возможности продолжить спор, знаком показав, что дети близко: он уже слышал осторожничающего Тирелла. Трусоватый мальчишка или осмотрительный?

— А вам точно ничего не будет за то, что вы сбежали с пира? Это же ваши брат и сестра.

— Мне точно, — уверено заявил Ренли. — Станнис разве что лекцию о долге прочтет, он мастер занудствовать, но сейчас не станет, ему самому там скучно, — приглушенный фырк от Ланнистера не мог отвлечь Станниса от попыток удержать невозмутимое выражение лица. А вот воспоминание о жене, так искренне радующейся его изредка краснеющим ушам, вполне могло.

— А Серсея будет только рада, если я тут вообще потеряюсь, — вроде задорно сообщил львиный коротышка, но даже не слишком чуткий Баратеон уловил нотки горечи в голосе мальчика.

— Ты чего это? — конечно, бестактность надо было проявить Ренли. Он точно получит лекцию, только о манерах и о том, что есть вещи, куда нельзя совать нос.

Но Ланнистер ответил, пытаясь держать лицо, спокойно и без слез, что в семье он хуже бастарда, потому что карлик и потому что леди Джоанна умерла, рожая его. Молодой лев уже не усмехался, напротив, порывался вмешаться и остановить младшего брата, но натыкался на его взгляд, кривил губы и снова отступал. А ведь Станнис не пытался его останавливать, ему просто было интересно, насколько правдив рассказ карлика, и, судя по всему — неправды там было очень и очень мало.

— Иногда я думаю, насколько сильно меня ненавидела леди Джоанна, — договорить ему не дали, шлепок и удивленное ойканье последовали друг за другом. Они с Ланнистером, не сговариваясь, продвинулись вперед, чтобы увидеть что там происходит.

— Приношу извинения, но леди Серсея дура и повторять за ней — верх глупости, — чопорно ответил на изумленные взгляды наследник Талли. А после посерьезнел и показал на щеку. — Когда я брякнул Лизе, что мама, наверное, меня ненавидит за то, что я ее убил, она мне тоже оплеуху влепила.

Его жена? Оплеуху — ребенку? Вспоминая, с какой заботой Лиза возилась с сиротами в лечебнице, как горячо отстаивала создание приюта, было странно представлять, что она могла поднять на ребенка, тем более на брата, руку. Физические наказания не женское дело, для этого есть слуги. С другой стороны, он понятия не имел, как именно она воспитывала Эдмара, видя лишь конечный результат — но был уверен, что будь супруга слишком строга с Ренли, вмешался бы Крессен, как минимум, написал бы ему. Старик был привязан к Баратеонам в противовес клятвам мейстера, относясь к сыновьям лорда Стеффона с заботой и любовью, словно к родным детям или внукам.

— Сестра сказала, чтобы я никогда больше не смел так плохо говорить о матери, — наследник Трезубца не выглядел забитым или обиженным, напротив, спокойным и уверенным в своих словах. — Потому что если бы маме был предоставлен выбор, кому из нас двоих выжить, она бы тысячу раз выбрала меня. И думать иначе — значит оскорблять ее память, поэтому и ты не должен так думать про леди Джоанну.

— Пошли уже, драконы, конечно, не убегут, но вот нас могут хватиться, — спустя несколько минут, пока младший Ланнистер старался справиться со слезами, Эдмар, окончательно смутившись, махнул рукой в сторону и мальчишки обернулись. — Уже хватились.

— Станнис, мы ничего плохого не замышляли, — зачастил Ренли, когда сир Джейме осторожно, почти ласково взял младшего брата за руку и увел в обратную сторону, спрятав их за углом. — Просто решили, что на пиру слишком шумно и душно и пошли передохнуть.

— А заодно поискать драконов, — вставил Талли часть, которую Ренли наверняка решил утаить. — Лорд Баратеон, покажите, пожалуйста, дорогу, Тирион очень хотел на них посмотреть.

В ответ Станнис просто уставился на мальчишку, изумленно отмечая, что тот в одной фразе умудрился оказать ему доверие, когда родной брат пытался врать, продемонстрировать веру в осведомленность Баратеона обо всем в замке, а также надавить на жалость, догадавшись по поведению Ланнистеров, что часть беседы они слышали. Вот же… Талли! Они не форели, они лисы, Флоренты и близко не такие хитрые. Нагло, настырно, но притом так вежливо и невинно, что не знай он жену и ее семью так хорошо, мог бы принять за чистую монету или решить, что мальчик случайно собрал всё вместе. И даже придраться не к чему, никакой лести, разве что косвенная, никакого нытья или жалостливых просьб, вкупе со слезливыми глазами — видел такое у кого-то из детей вассалов, чуть тошно не стало.

— Король Роберт запретил вспоминать Таргариенов, — единственное, к чему мог он придраться. Если захочет, а потому оглядев три, нет, уже пять, повернувшихся к нему лиц, Станнис с усталым вздохом кивнул. — Если его милость об этом узнает, вы разделите наказание со мной.

— Да! — даже сир Джейме присоединился, хотя Баратеон подозревал, что в иных обстоятельствах, тот первым бы рассказал Роберту о прогулке, но ради младшего брата лев готов был придержать отвратительный характер. Все же есть в «спасителе столицы» что-то правильное.

Он не спешил, с одной стороны, чтобы сохранялся предлог не возвращаться на пир, с другой, потому что карлик, скорее всего, не поспевал бы за его обычным шагом. Старший из Ланнистеров молчал, в кои-то веки не выдавая какие-то фразы, призванные казаться остроумными или саркастичными. Видимо, на нем сказались слова Тириона об отношении к нему старшей сестры. Мысль о Серсее Ланнистер заставила его нахмуриться. Будет ли женщина, способная так ненавидеть ребенка за то, в чем нет его вины, хорошей женой Роберту? А будущие наследники, его племянники — чему она научит их? Какой она будет королевой?

— Вот это да!

Он и не заметил, как довел всех до просторного сухого помещения, где Аррен приказал разместить черепа со всей возможной осторожностью на случай, если они зачем-то понадобятся. Мальчишки, не теряя времени, побежали посмотреть поближе, Ланнистер так и вовсе влез внутрь самого большого черепа. Определенно это был череп Балериона, самого старого и огромного дракона Таргариенов, которого те притащили еще из Валирии.

— Невероятно! Он бы проглотил меня в мгновение ока!

— Не только тебя!

При виде драконьих останков голову потерял и обычно сдержанный Уиллас Тирелл, наследник Хайгардена влез в череп вслед за друзьями, показывая, что летающий ящер вполне мог проглотить четверых искателей приключений за раз. Хорошо, что у нынешних Таргариенов не было таких чудовищ под рукой, восстание бы закончилось, не начавшись.

— Спасибо, — Станнис засмотрелся на веселящихся детей и совершенно забыл о еще одном человеке. А потому тихая благодарность сира Джейме застала его врасплох. Ланнистер же не заметил или сделал вид, что не заметил его рассеянности и, глядя на младшего брата, продолжил также негромко. — Тирион обожает истории о драконах. Когда ему было восемь, он даже попросил нашего дядю подарить ему одного и был ужасно расстроен, узнав, что все они вымерли.

— Закон не запрещает рассматривать чьи-то кости, — как можно равнодушнее пожал плечами Станнис. Он не сделал ничего неправильного, Роберт взрывается всякий раз, как упоминают Таргариенов, но он не запрещал приводить стайку восторженных детей поглазеть на черепа драконов. Не запрещал. И точка.

Скосив глаза на Ланнистера, лорд Баратеон нахмурился: сир Джейме как раз отвлекся от захлебывающегося восторгом Тириона и смотрел в ответ с так раздражающей окружающих усмешкой превосходства, однако взгляд успокаивал. Его невольный собеседник не расскажет, как каменная скала имени Баратеона дала крошечную трещину при виде печальных детских глаз.

Примечания:

Приношу извинения перед читателями, но мне уже малость поднадоела форель, а потому я несусь вперед, дабы закруглить фик по-быстрому... по-быстрому естественно не получится, но я буду стараться. Проды не будет до пятницы-субботы.

Очередной шторм в заливе Разбитых Кораблей, но на сей раз они никого не ждут, никаких кораблей на горизонте не было, и старый мейстер мог бы спокойно спать, если бы не страстное желание юного наследника появиться на свет именно этой ночью. Вирра, служанка, знахарка, подруга миледи — все вместе и нечто большее одновременно, почти сестра — покрикивала на служанок и на саму леди, требуя от нее усилий куда жестче, чем стал бы он. Но миледи ей верила, слушала ее голос сквозь боль, и он отступил, понимая, что сейчас доверие роженицы стоит много больше его опыта.

Милорд определенно не спал, он часто смотрит на бури в заливе, но его никто не беспокоил — узнает, когда ребенок появится на свет, здесь ему делать нечего. Лорд Стеффон всегда ждал возле покоев, но Станнис не его отец, пусть и относился к жене теплее, чем мог надеяться Крессен. Да и молодая хозяйка замка не будет в восторге, если ее супруг узнает, что ее словарный запас включает такие слова и выражения, которые заставляют краснеть даже стражника у дверей.

— Еще воды! И тряпок, только чистых, еще раз принесешь такую — я тебя ей же и задушу!

Вирра волновалась не меньше миледи, она всерьез собиралась отказаться от участия, боялась не справиться с собой, но спустя первый час не выдержала и примчалась быстрее ветра. К тому моменту, как буря стихла и показались первые признаки рассвета, измучены были все: и роженица, и повитухи, и мейстер, и служанки, и даже стражник — Леон, точно, сир Леон Лейкерс, рыцарь, пришедший из Речных Земель вместе с миледи. Но их мучения не были напрасными: крик новорожденного удивительным образом совпал с первыми лучами солнца, и уже к утру следующего дня весь двор будет говорить об этом, как о добром знаке.

— Почему никто не оповестил меня? — лорд Баратеон возник в дверях внезапно, взволнованный и недовольный, но взгляд его не отрывался от ребенка в руках Крессена.

— Много бы от вас было толку, — хрипло выдохнула миледи. — Следующий не раньше чем через пару лет, иначе сама в окно выйду.

— Миледи! — ахнули присутствующие и тут же засуетились с удвоенной скоростью. Крессен же передал дитя Вирре и поспешил к лорду Станнису, стараясь успокоить лорда до того, как он обрушит волну недовольства на уставшую супругу.

— Я могу считать это обещанием? — неожиданно спокойно вопросил лорд Баратеон. В ответ леди лишь застонала и слегка приподнялась. Станнис поспешил к ней на помощь, осторожно усаживая на кровати и протянув ей кубок с водой, пока старый мейстер молился Матери, чтобы виденная им забота не была вызвана лишь волнением из-за родов.

— Миледи, милорд, — от Крессена не ускользнуло, что Вирра первым делом обращалась к миледи, как всегда демонстрируя, что ее преданность принадлежит в первую очередь Лизе Баратеон. Нахально, но милорд махнул на нее рукой, сквозь зубы сказав, что иного от говорунов супруги не ждал. — Ваш сын жаждет увидеть вас.

Первым ребенка взял на руки Станнис и, хотя Крессен служил в Штормовом Пределе долгие и долгие годы, принимая роды еще у Касанны Баратеон, он никогда не видел лорда таким счастливым как в этот миг. Леди Лиза устало положила голову на плечо супруга, улыбаясь и рассматривая малыша.

— Совершенно здоровый мальчик, — радостно сообщил старый мейстер. — Поздравляю, милорд, миледи.

— Ну, здравствуй, Оливер, — все еще хрипя, несмотря на выпитую воду, Лиза Баратеон первая приветствовала наследника вслух.

— Оливер Баратеон, наследник Штормового Предела, — голос лорда едва дрожал от волнения и гордости, пока тот рассматривал сына.

Какое-то время Крессен молчал, позволяя родителям пошептаться над ребенком — он никогда не думал, что увидит лорда Станниса таким смягчившимся, но очевидно, что брак и сын могут сильно изменить человека — но после вмешался, упомянув, что миледи нужен отдых. Отдых нужен был всем, а потому уже другая группа слуг занималась уборкой бардака в покоях миледи, пока сам старый мейстер поспешил сделать записи о рождении наследника Штормового Предела.

— А почему он такой маленький? — из комнат раздавался еле слышимый шепот юного лорда Ренли. Мальчик, очевидно, не дождался, когда ему представят первого племянника и поспешил познакомиться лично. Хорошо, что Крессен сохранил слух, не хотелось бы прерывать семейный момент.

— Ты что? Он крупный! — чуть громче ответил ему другой детский голос. — Я уже видел пару десятков малышей, когда гулял с Лизой и Виррой, я точно знаю. Ваша порода, Баратеоновская.

А вот и второй дядюшка, Эдмар Талли. Признаться, старый мейстер был удивлен, когда вместе с лордом Станнисом приехал не один, а два мальчика, причем второй достиг возраста сквайра, но не был передан кому-то на воспитание. Мейстер грешным делом подумал, что в оруженосцы его взял сам лорд Баратеон, но нет, юный наследник Талли приехал проведать сестру и хотел быть в числе первых увидевших малыша. Эдмар Талли был учтив, вежлив и на диво приятен в общении, очаровал даже слуг.

Хотя возможно, большую часть приязни он получил заранее, как и леди Баратеон: люди Талли принесли осажденным еды, и не было ничего ценнее в тот миг. Мейстер, конечно, тогда вздохнул с облегчением и лишь после всерьез задумался, насколько скверно, что преданные — а эти люди были очень верными, раз их отправили на подобное задание — слуги иного дома знают об одном из ходов в Штормовой Предел. К его радости вскоре после сбора войск в столице было объявлено о помолвке лорда Станниса Баратеона и леди Лизы Талли, а после свадьбы в свите леди были те же храбрецы, которых встречали как дорогих друзей, и Штормовой Предел вновь был неприступной крепостью.

— А это нормально, что он лысый? — нашел знатока Ренли. Мейстер Крессен улыбнулся: его бы юный лорд так слушал!

— Ну да. Многие такие, хотя бывает, что у них есть немного волос на голове. Хотя вон есть же немного, пушок такой легонький, — тихо ответил Эдмар. — А почему его назвали Оливером? В честь кого?

— Ну, Оливером Баратеоном звали нашего прапрадеда, кажется, — задумался младший из мальчиков. — Или еще дальше. Он не был каким-то известным, как Лионель Смеющийся вихрь… А, он был его прадедом! То есть Лионель наш прадед, а Оливер, стало быть, пра, пра, пра, прадед. Но я плохо помню, что про него написано в хрониках.

— Потому что про него написано очень мало, — не только дети, но и старик Крессен подпрыгнули на месте, когда раздался голос лорда Баратеона. Лорд Станнис, однако, не выглядел недовольным вторжением, напротив, задумчивым и, что изумило мейстера до глубины души, выражение его лица было значительно мягче привычного. — Если быть точным, то я сам про него немногое знаю, но если почитать исторические труды и семейные хроники, то можно узнать больше.

Мейстер и сам был не против послушать эту историю. Про Оливера Баратеона, наследника Штормового Предела родившегося после гибели отца, было написано действительно немного. А вот про времена, когда он жил, после Танца драконов — более чем достаточно. Про наглые набеги дорнийцев и безжалостных разбойников Королевского леса. Про леди-мать, что стала регентом, и немного про ее второго мужа, который погиб когда лорду Оливеру шел третий год. Про усиление вассалов и ослабление власти верховного лорда. И три десятка лет спустя — ни слова ни о ком из них, ни о чем подобном. Вассалы верны, преданно поздравляют с рождением наследника, дорнийцы не отходят от гор, а последние разбойники Королевского леса казнены за несколько лет до этого.

— О нем написано скудно: если лорд или его прямые потомки не заинтересованы в увековечивании, то в записях будут лишь даты жизни, брак и дети. Но результат его деятельности мы видим и сейчас: неизвестно, каким стало бы положение лордов Штормового предела, если бы Оливер Баратеон не справился в той сложной ситуации.

— Милорд, можно спросить? — повисшее молчание после слов лорда нарушил лорд Эдмар. — Это ведь Лиза сопоставила историю вашего рода с историей королевства?

Лорд Баратеон хмуро уставился на мальчика, но его недолгое молчание было достаточным ответом. Ренли фыркнул первым, Эдмар не стал ограничиваться улыбкой — и отец выгнал всех из комнаты, до того как они могли разбудить малыша. Лорд Баратеон увел мальчишек на дневную тренировку, а вскоре самого Крессена позвал долг: вернулся сир Бренан Браунхилл с двумя детьми. Две синеглазые и черноволосые малышки выглядели сестрами, и если верить таинственным шпионам миледи, ими и были, маленькие бастарды его милости.

Как леди уговорила милорда присмотреть за незаконнорожденными детьми его брата — Крессен не понимал, но помнил несколько месяцев активной переписки, когда воронов пришлось отправлять чуть ли каждые три дня. Конечно, миледи не только с супругом общалась посредством писем, леди Баратеон налаживала связи со знаменосцами через их жен и дочерей. Но и с милордом общение было постоянным, даже юного лорда Ренли втянули, и, видимо, где-то в процессе убедила Станниса, что даже бастардами девочки остаются кровью Баратеонов и им определенно не место в борделе.

А именно там нашли младшую из малышек, Беллу, дочь одной из девиц в борделе Персик, что в Каменной Септе. Лорд Баратеон отправил указание Крессену содействовать леди Лизе, и та попросила помощи в выборе верного рыцаря, который бы съездил в Речные Земли. Выкупить ребенка особого труда не составило, даже с прицелом на будущее, прошли бы годы, прежде чем девочка стала бы «полезна» владельцу борделя, в течение которых ее пришлось бы кормить и одевать. А в нынешней непростой ситуации, когда война все еще звучала эхом в землях Семи Королевств, сиюминутная выгода была предпочтительнее.

Вторую же девочку, пятилетнюю Мию, мать отдала сама, как только услышала, что за девочкой присмотрят в Штормовых землях. Служанка в одном из замков Долины, она собиралась замуж, и ее избранник был только рад возможности избавиться от лишнего рта. Это сир Бренан пересказал со слов одного из слуг дома Талли, что нашел того по дороге в Штормовые Земли и передал ребенка. Такую возможность милорд с супругой предусмотрели, а потому рыцарь просто привез в Предел обеих.

— Девочки совершенно здоровы, — оповестил Крессен прибывшую Вирру и оставшегося в ожидании рыцаря. Кого он не ожидал увидеть, так это супругу сира Бренана, хотя и знал, что рыцарю рекомендовали взять ту с собой, чтобы присматривать за девочками. — Вирра, их следует накормить, распорядись, чтобы малышек отвели на кухню.

— Я лучше сама, — служанка увела голодных девочек так быстро, что мейстер и глазом моргнуть не успел. В себя его привело легкое покашливание, и он мгновенно насторожился, не могло ли это быть настоящим кашлем.

— Не будет ли наглостью узнать, что будет с девочками дальше? — сир Бренан смотрел выжидающе, а вот его супруга нервно сжимала руку мужа и платочек у груди.

— Милорд предполагал найти им постоянных опекунов из прислуги замка, — легко ответил Крессен, в будущем девочек не было никакой тайны. Обеспокоенность судьбой двух бастардок была ожидаема, сложно не проникнуться добрыми чувствами к бойким и улыбчивым девчушкам. — Вы успели к ним привязаться.

— Да, господин мейстер, — чуть смущенно ответил сир Бренан и под подталкивания жены продолжил. — Я хотел бы предложить милорду свою кандидатуру в качестве опекуна для Мии и Беллы.

— Я сообщу лорду Баратеону о вашем желании, — удивленно ответил Крессен и отправился на поиски хозяина замка. Милорд наверняка уже осведомлен о появлении его незаконнорожденных племянниц в замке, но все формальности нужно соблюсти.

Станнис Баратеон нашелся в покоях жены, судя по всему, супруги обсуждали законы разных времен и королей, а также копию законов Севера, недавно привезенную одним из людей миледи. Конечно, после завоевания Эйгона королевство стало одним целым и принятые Таргариенами законы были едины для всех, но в каждом королевстве сохранилась хотя бы часть старых порядков. Милорд собирался прочесть и изучить все законы Вестероса, чтобы создать новый их свод, единый для страны, без двойных прочтений и толкований, а также с запретом введения лордами иных правил, если только они не докажут в том необходимость.

Леди Лиза активно помогала супругу, ее люди привозили записи со всех концов страны, поэтому их рабочие беседы не были чем-то редким, но при появлении мейстера пара закончила разговор. Ни один из них не выглядел удивленным предложением сира Бренана, напротив, миледи смотрела на мужа так, словно одержала победу в неизвестном мейстеру споре, а милорд тяжело вздохнул, потер лоб и сказал, что встретится с рыцарем в своем кабинете.

— Вы как будто ожидали этого, — не сдержал осторожного любопытства Крессен по пути к рабочему месту милорда.

Сначала старому мейстеру показалось, что лорд Станнис его не услышал, но потом тот остановился и повернулся к нему лицом. Напряженный взгляд свидетельствовал, что по незнанию он неосторожно задел довольно важную тему, которую молодой лорд принимает близко к сердцу. Но какую именно?

— Мейстер Крессен, я скажу это один раз и не более, поэтому запомните: Лиза продумывает все. Я не сомневаюсь, что сир Бренан Браунхилл был выбран в качестве опекуна для бастардов моего брата еще до того, как миледи получила мое согласие на эту эскападу.

И пошел дальше, пока мейстер мысленно сопоставлял услышанное и уже произошедшее. Да, именно леди Лиза выбрала сира Бренана из всех кандидатов, предложенных Крессеном для деликатного задания, собрав сведения о рыцаре из всех существующих источников. Но не могла же миледи предвидеть будущее?

— Крессен, — раздраженно начал лорд, видя, что старик отстал, задумавшись. — Сир Бренан женат уже десять лет, но у него нет детей, его жена в отчаянии, а тут их отправили в долгое путешествие, половину которого они должны заботиться о двух маленьких девочках, похожих на детей, которые у них могли бы быть. Вы же помните, что сир Бренан прямой потомок Кассаны Баратеон?

Мейстер лишь охнул в ответ. Конечно же. Так просто и так очевидно, даже стыдно, что ему потребовалась помощь лорда Станниса, чтобы сложить мозаику. Именно поэтому леди уточняла, похож ли сир Бренан на Баратеонов мастью, поэтому она настояла на том, чтобы рыцарь отправился с женой, когда девочек можно было поручить служанке, поэтому так тщательно изучала подробности жизни рыцаря, вроде историй о детстве и репутации среди простого народа. Действительно, продумано.

Лорд Баратеон не стал долго расспрашивать рыцаря о его возможностях воспитать достойно двух бастардов оленьего дома. Сир Бренан пытался отказаться от денег за заботу о малышках, но лорд Баратеон и слышать ничего не хотел:

— Вы возьмете эти деньги, сир. Если будет нужно — потратите на нужды своей новой семьи, если нет — отдадите им же в качестве приданого.

С последним доводом спорить было невозможно. Станниса также устроило, что рыцарь Браунхилл собирался выдать девочек за собственных бастардов, не обременяя никого кроме жены правдой об их происхождении. Это никому не нужно, раз Роберт не соизволил сам заняться будущим своего потомства, а если у пары так и не появится родных детей, девочек просто узаконят. Это существенно повысит их шансы хорошо устроиться в жизни, а именно это было конечной целью всех манипуляций.

— Конечной целью? — переспросил Станнис. — Я подозреваю, что цели моей жены лежат куда дальше и она уже продумала, за кого именно их выдаст замуж и какую судьбу устроит их детям, если не внукам.

— Вы преувеличиваете, милорд… — со смешком начал Крессен, но наткнулся на взгляд лорда и замолчал. Лорд Баратеон явно был уверен, что преуменьшает масштаб планов супруги.

Возможно, ему не стоит быть таким взбудораженным, столько времени в дороге, но он едва мог усидеть на месте, зная, что скоро увидит цель путешествия. До восстания он не покидал замка, разве что совсем короткие поездки, а когда Роберт сел на трон он дважды побывал в Королевской Гавани, а теперь погостит несколько месяцев в Риверране.

— Да, все-таки надо было срезать путь, — привлек его внимание Эд, задумчиво осматривающий окрестности.

— Зачем? — растерялся Ренли.

— Простите, юный лорд, но если бы вы попробовали срезать путь, миледи была бы очень недовольна, — вмешался один из охранников.

— Сир Бедвин, Лиза уже давно леди Баратеон, пора перестать ее бояться! — азартно возразил Эдмар. Видимо, тому просто нужно было развлечение.

— Нет, юный лорд, как раз потому что миледи теперь леди Баратеон, ее стоит еще больше опасаться, — довольно откровенно возразил рыцарь.

— Почему это? — возмутился Ренли, потому как ему определенно послышался недобрый намек в сторону брата. Станнис, конечно, страшный зануда и ворчун, но он его брат, и нечего каким-то речным рыцарям его ругать!

— Потому что в Риверране миледи могла сразу до нас добраться, а теперь ей потребуется время, которое она сможет потратить на продумывание наказания, — искренне признался сир Бедвин.

Какое-то время Ренли переваривал откровения, пока Эдмар чуть ли не сползал с лошади, смеясь в голос. Как-то не верилось, что леди Лизу можно так бояться. А потом Эдмар стал вспоминать, как именно и за что наказывала слуг Лиза. Как отправила конюхов в помощь к прачкам на неделю каждого по очереди, когда те недоследили за тем, куда телегу с навозом тащат и испортили только постиранное белье. Как рыцари — рыцари! — за нападение на служанку извинялись перед той, а после их отправили работать на кухне. Лиза сама стояла у тех за спиной и следила за работой. Конечно, это была личная служанка миледи, но все же!

— Личная служанка? Рен, это была Вирра! — тут уже Баратеон охнул, осознав, насколько близкого к леди человека осмелились обидеть провинившиеся. — Я вообще был уверен, что она прикажет их живьем закопать.

— Это было бы неуместно, — осторожно заметил один из рыцарей. — Высокородные и так не очень понимают миледи, а уж подобная защита служанки и вовсе вопиюща.

— Можно подумать, Лизу это хоть когда-нибудь останавливало, — фыркнул Эдмар. — За своих она будет стоять до конца и после него, но я не рекомендую проверять это на практике.

Рыцари переглянулись и промолчали. Ренли заметил, что рыцари дома Баратеон нередко становятся очень задумчивыми после разговоров с рыцарями Талли, и сгорал от желания узнать, что именно они узнали. Приехавших с леди Лизой слуг расспросили еще в замке, но те уклонялись от слишком бесцеремонных расспросов, Ренли специально подслушивал. Та же Вирра нахально заявила, что спрашивать не о чем, скоро сами все увидят. Она только не учла, что ждущая наследника леди была несколько не такой, как обычно, и Вирра торжественно клялась никогда в жизни не заводить детей, если они так влияют на рассудок.

Ренли и сам засомневался в разуме леди Лизы, когда застукал ее ночью по пути с кухни. О том, что леди не пристало ходить за едой лично, он не стал говорить, только пожелал сестрице приятного перекуса, хотя выбор продуктов прогнал его аппетит до обеда следующего дня. Но в то же время это все еще была леди Лиза, которая читала вслух по вечерам или играла с ним в кайвассу, пусть он и не смог ее ни разу одолеть. Она переписывалась с леди из других домов Штормовых Земель, узнавая о них и их семьях из писем гораздо больше, чем знал тот же мейстер Крессен, а ведь когда-то казалось, что старик знает все на свете! Лиза даже вела переписку с братом, который вообще-то ненавидел писать письма не по делу, но жене отвечал, а вместе с ней и Ренли.

Она позаботилась о бастардах Роберта и пусть Ренли не слишком интересовали дети, но он тоже не хотел бы, чтобы дети с кровью Баратеонов жили в нищете. Она же приказала установить в его комнате железно-деревянную конструкцию с веревочной лестницей, канатом и стойками для упражнений. Он любил тренироваться, но в ненастную погоду вне стен было слишком неуютно, а книги он так и не смог полюбить, поэтому делать было решительно нечего. Вернее, ничего такого, что бы одобрил Станнис, а его лекции были хорошей причиной не нарываться без лишней, жизненно важной необходимости.

Как-то раз леди Лиза поймала его на рассматривании старых костюмов отца — дед Харберт сохранил все в целостности, но никто больше не смел прикасаться к ним — но не стала отчитывать. Отец был скромным человеком, но в отличие от Станниса понимал свое положение верховного лорда и одевался, как и другие, в богатые, яркие ткани с золотой или серебряной нитью. Леди Лиза тогда поправила его, что парадная одежда и повседневная сильно отличаются, и ему пришлось показать, что у Станниса различия минимальны. Ренли мог поклясться, что у леди глаза сверкнули, когда она пообещала этим заняться, как только станет чуть посвободнее. Сам он пока не мог выбирать свой гардероб, а потому одевался как старший брат, но собирался все-все изменить, как только получит шпоры.

Он знал, что Роберт и Станнис уже долгое время обсуждали, к кому на воспитание он мог бы отправиться. Один старший брат хотел отправить его на Север к другу Эддарду Старку, в то время как второй предлагал кого-нибудь из родичей Эстермонтов. Про то, что их кузен Ломас один из немногих приятелей Станниса — вряд ли у него были друзья — тот не упоминал, но Ренли прекрасно знал это и сам, Ломас был не таким уж занудным, но серьезным и сдержанным, почти как Станнис. Наверное, поэтому они и нашли общий язык. Но Ломас стал кастеляном Драконьего Камня, и он слышал о двух попытках отравления и одном открытом нападении, а потому к нему Ренли бы точно не отправили. Кузен даже свою семью оставил в Зеленой Скале, потому что в драконьем владении было беспокойно и небезопасно.

В какой момент в семейный спор влез лорд Аррен, было непонятно никому из Баратеонов, но Роберт приветствовал советы старого наставника, несмотря на глухое и молчаливое несогласие остальных. Ренли был почти зол, потому что лорд Орлиного Гнезда был никем, что бы ни говорил Роб, и решать, где будет взрослеть младший из сыновей Стеффона Баратеона, не имел никакого права. Он бы потерпел еще Крессена, старый мейстер всегда заботился о них, но Джон Аррен был им чужим. И его предложение отправить его в сквайры Джейме Ланнистеру вообще ему не понравилось. Вот нисколько!

Ренли даже себе не хотел признавать, что сама мысль об обучении у одного из известнейших и сильнейших бойцов Семи Королевств заставляла его сердце биться быстрее. Сир Джейме был рыцарем Королевской Гвардии, цареубийцей и героем-спасителем столицы, самым молодым рыцарем столетия, тому было всего пятнадцать, когда он получил шпоры! Но в то же время он был наследником Утеса Кастерли и пусть Ренли подружился с Тирионом, лорд Тайвин его пугал. Лорд смотрел на всех сверху вниз, грозно и властно отдавал приказы всем вокруг, даже с Робертом ведя себя так высокомерно, что Ренли готов был поддержать скрежет зубов Станниса собственным.

Хорошо, что Тирион был другим. Нет, он тоже бывал надменным, и разговор их начался с насмешливого вопроса, всегда ли лорды Штормового Предела одеваются скромнее собственных слуг. Не будь Тирион так мал, Ренли бы определенно полез в драку, но поднять руку на карлика было совершенно недостойно. Да и Эдмар влез, отметив, что львы хорошо сэкономят на ткани для его одежды. У карлика тогда дернулся глаз, но он тут же ответил, что он может обновлять гардероб ежедневно, но Ланнистеры все равно останутся богатейшими лордами Вестероса.

— Даже леди не позволяют себе столько нарядов, — якобы осуждающе покачал головой Эд.

— Ваша сестра — возможно, — задрав голову, отвечал карлик.

— Хотите сказать, будущая королева — транжира? — тут же перевел стрелки Талли, сделав вид, что не заметил выпада в сторону леди Лизы. — Нам стоит бояться за казну?

— Представьте, что будет, если будущий кронпринц унаследует эту черту характера, — принял белый флаг Ланнистер.

— Его надо сдать на воспитание Станнису, — неожиданно даже для самого себя заявил Ренли. О да, никто другой не сможет проесть плешь лекциями об экономии так, как его брат.

Про то, что наследника как бы ни просто нет — даже в планах он пока только образно — они успели позабыть, заспорив, в каком доме его бы воспитали лучше всего, даже Уиллас не стерпел. В какой момент «надменный карликовый лев» стал просто Тирионом, Ренли и сам не заметил, но после порадовался. Карлик умел веселиться, мог превзойти Уилласа по начитанности, а Эдмара — обыграть в кайвассе. Про то, что маленького сына верховного лорда Утеса обычно не замечали, когда тот не хотел привлекать внимание, и вовсе нечего говорить — Тирион мог прокрасться туда, куда никому из них не удавалось, он даже подслушал заседание Малого Совета, просидев его под столом. Сказал, что в жизни не слышал ничего скучнее и что никогда и ни за какие деньги не войдет в Совет, даже если его будут о том умолять. Эдмар тогда расхохотался и сообщил, что Тирион обязательно войдет в историю, как первый член Малого Совета, которого приходилось отлавливать и тащить в зал совещаний в кандалах. Ренли тогда добавил, что если там правда так скучно, то Роберт станет первым королем, которого в зал надо будет вносить связанным. Он невольно засмеялся, привлекая к себе внимание, пришлось пояснять.

— Правильно действуешь, хорошее настроение нам определенно понадобится, — неожиданно серьезно кивнул Эдмар, но не стал пояснять, лишь добавил, что в Риверране он поймет.

Эдмар снова оказался прав — но мысль эта еле-еле достучалась до юного Баратеона только после недели пребывания в Риверране, до того момента он, казалось, засыпал на пути к кровати. Дядя Эда, сир Бринден Талли, опытный воин, стратег и кастелян замка был строг к себе, другим и к воспитанию будущего лорда Риверрана подошел со всей серьезностью. Ренли уже не удивлялся, что поездки в Красный замок или Штормовой Предел воспринимались речником как божья благодать: так, как гонял Черная рыба, не гонял никто! Не успел отсидеть на занятиях с мейстером — извольте на тренировку, устали — за доску кайвассы вместо отдыха, после в библиотеку, после на новую тренировку, потом вечерние занятия, потому что звезды изучаются только по ночам.

Времени на что-то другое им просто не оставляли, вернее, времени не оставляли Эдмару, Ренли мог и не присоединяться к ужасному режиму друга, который, как пояснял Эд, был наказанием за попытку продлить отдых побегом в Штормовой Предел. Но и бросить Эдмара в одиночку он не мог, учитывая, что именно он упросил речника поехать к ним погостить, потому что в замке было довольно скучно без компании. Старший товарищ всерьез задумался, оценивая последствия, и теперь Ренли мог его понять намного лучше, чем тогда. Станнису до сира Бриндена далеко, в чем он, конечно, никогда не признается, но оценить успел: старший брат был намного милосерднее. Безумный режим должен был сохраняться месяц!

Эдмар еще на въезде велел запомнить его счастливым и улыбающимся, на случай если наказание он не переживет. Теперь это уже не казалось частью недоброго юмора дома Талли, а вполне реальной возможностью. Бросить друга в беде было неблагородно, хотя очень хотелось, себе-то можно признаться. С одной стороны Ренли тренировался с другими нагрузками, потому что был младше и слабее, но в тоже время ругань Черной рыбы била куда больнее непривычного к подобному отношению Ренли, чем Эдмара, который пару раз даже огрызнулся. Сир Бринден не стеснялся в выражениях, называя то девчонками, то слабаками, то криворукими остолопами — а они вообще-то сыновья верховных лордов, а не латники-простолюдины! Стражников сир Талли тоже крыл разными словами, когда гонял защитников Риверрана до седьмого пота.

— Он так-то тоже сын верховного лорда, а еще рыцарь, старше и по званию, и по возрасту, — как-то фыркнул на его причитания Эд, когда они решали счетные задачи под присмотром мейстера Вимана. Ренли не мог поверить, что действительно считает скучные уроки отдыхом и не пытается сбежать — потому что если поймают, то тренировками до заката они не отделаются. — И не надо так реагировать на слова. Они, конечно, могут быть очень могущественными, Лиза словами добивается такого, что у отца волосы дыбом встают, но личные оскорбления — это ветер. Сколько бы ветер не дул, скала перед ним не склонится.

— Я просто еще привыкаю! — инстинктивно начал защищаться Ренли, на что друг поднял руки, показывая открытые ладони. — Я в порядке.

— Как скажешь, — не стал спорить Эд. — Не грусти, месяц это не так долго, вот если бы дядя велел жить в таком режиме все те месяцы с момента, как мы покинули Королевскую Гавань и до приезда в Риверран — вот тогда дело было бы плохо.

Баратеон содрогнулся от одной мысли о месяцах мучений, когда пары недель хватило, чтобы мечтать об дополнительных уроках у мейстера, все что угодно, лишь бы не тренировки с сиром Бринденом. А ведь скоро должен был приехать Тирион! Эдмар был непоколебимо уверен, что львенка отпустят, а вот «цветочек» Уиллас не сможет вырваться из Хайгардена. У наследника Тиреллов забавно дергался глаз, когда его дразнили цветочком, а Ренли до сих пор не мог решить, как относится к «сохатику», как его называла леди Лиза. Как-то несерьезно, но родного брата она часто в шутливых перепалках называла мальком: «ты на кого волну гонишь, малек?» И тот не возмущался, только говорил, что переспорить Лизу не получается и у лорда Талли. Тирион быстро стал «котенком», потому что до льва не дотягивал пока, а его возмущенное пыхтение игнорировалось с той же легкостью, с какой леди игнорировала скрежет зубов Станниса. Возможно именно из-за «недотягивания», карлика и отпустили в Риверран, в отличие от Тирелла.

— Понимаешь, если бы решала леди Оленна, она могла бы позволить, они с тетей Селией неплохо друг друга знали, но лорд Тирелл может решить иначе просто из чувства противоречия, чтобы напомнить, кто возглавляет дом, — объяснял свою уверенность Эдмар. — А Тириона отпустят легко, потому что он не наследник и лорд Тайвин считает налаживание связей с правящей семьей важным делом даже сейчас, когда его дочь уже королева.

Им обоим не нравилась Серсея. Красивая, да, величественная, как и должна быть королева, но такая злая! Она говорила гадости Тириону, несмотря на то, что он ее младший брат. Она ругала служанок буквально ни за что, а он уже выучил, что о человеке многое говорит то, как он обращается с людьми ниже его по положению. А еще он узнал от слуг, слышавших ее разговоры с другими леди с Запада, что она смеялась над Лизой и Станнисом, величая их парой чудаков, потому что Станнис посвятил в рыцари контрабандиста Давоса, а леди Лиза создала лечебницу для простолюдинов.

Максимум, что могли сделать слуги, это ругать за глаза, но ему было легче от знания, что люди из Красного замка на стороне Баратеонов и категорически не переваривают Ланнистеров. Но он все равно пошел к Станнису, просто чтобы рассказать, что узнал и заметил. Брат неожиданно спокойно и терпеливо выслушал его гневные высказывания, ни разу не окоротив язык, хотя обычно за срывающиеся с языка выражения его ждала бы многочасовая лекция о манерах. А после спросил, почему его задели слова чужого по сути человека.

— Но это же неправда!

— Что именно? Разве я не посвятил в рыцари контрабандиста, провезшего еду в Штормовой Предел? — не дал ему продолжить Станнис, изучающе глядя в глаза. — Или леди Лиза не открывала специальное заведение для лечения обычных людей?

— Да, но… — но Серсея говорила об этом, как о чем-то глупом и ненужном.

— Оценочные суждения оставь тем, кто их высказал. Факты — вот то, с чем ты должен уметь работать, — отрезал брат. — А факты говорят, что леди Серсея не соврала ни словом. Как и то, что она не годится на роль королевы, совсем как Роберт не подходит на роль короля.

— Стан! — ахнул и тут же оборвал себя Ренли и огляделся. Никому нельзя говорить таких слов, тем более Станнису! Пока у Роберта не родится сын, Станнис наследник, и такие слова…

— Успокойся, я говорю это Роберту по три раза в неделю, и он всегда соглашается, — тут брат нахмурился сильнее, — и добавляет мне работы какими-нибудь сумасбродными идеями.

— Может тогда ты не будешь ничего говорить и Роберт будет работать сам?

— Невозможно, — буркнул Станнис, но слегка расслабился. — В любом случае, Ренли, если меня называют чудаком потому, что я вознаградил простого человека по заслугам, это не я чудак, это с миром что-то не так. И предстоит много работы, чтобы это исправить.

— Я могу тебе помочь? — Ренли никогда и никому не признается, что у него почти остановилось сердце, пока он ждал ответа. Но того, что день стал ярче, когда Станнис медленно кивнул в ответ, он не стыдился.

Но в первую очередь ему нужно решить, каким он видит свое будущее: помогать братьям можно с любой позиции, хоть лордом, хоть обычным рыцарем дома Баратеон. Хотя, конечно, будучи лордом от него было бы больше пользы, но посмотрев на лордов в окружении — Талли, Аррен, да и сам Станнис, он тихо признался Роберту, что не хочет быть таким же. Старший брат на удивление серьезно воспринял его признание и заверил, что если Ренли захочет быть обычным рыцарем, он возражать не станет и придержит ворчания Станниса. И поймет, даже если Ренли рванет в Пентос и станет наемником:

— Но только чтоб отряд себе собрал самый лучший! И повоевать, и выпить — чтоб все было!

Наемником он становиться не собирался, но был признателен старшему брату за свободу выбора. У многих, очень многих его не было. У Эдмара, например. Он был единственным сыном своего отца, наследником и обязан был соответствовать: учиться, тренироваться и помогать с управлением замка — хотя бы следить за тем, как это делает его дядя, и набираться опыта. Талли взрослели рано, как сказал сам Эд. Его сестрам не было и десяти лет, как умерла их мать, и им пришлось брать на себя функции хозяйки замка. Даже разделенная на двоих ноша была бы непосильна для девочек, не будь рядом их тети и дяди, а теперь последний занимается наследником и клянется, что иначе, чем лучшей версией себя, Эдмар не вырастет. Или вообще не вырастет, как мрачно шутил вымотавшийся Эд.

— Ничего, еще чуть-чуть осталось, — тихо повторял Ренли, как молитву.

Тирион приехал на следующий день, как закончилось их наказание, а потому радость от встречи была усилена невозможным счастьем от окончания пыточного режима. Ланнистер с недоверием слушал их жалобы на тренировки сира Бриндена и лишь посмеивался над особо драматичными моментами, пока Эдмар не заставил онеметь их обоих:

— Ничего, я послушаю, как ты завтра запоешь, когда он и тебя начнет гонять.

— Вот теперь я верю, что вам пришлось сложно, — чуть помедлив, все же ответил Тирион с кривой ухмылкой. — Эд, ты головой повредился. Забыл, что я карлик?

— Ты серьезно думаешь, что это тебя спасет? — Эдмар даже не повернул голову в их сторону. Талли вкладывал в голос столько убежденности, что даже Ланнистер не стал продолжать спор, пожав плечами.

Конечно, прав оказался Талли. Сопровождающий Тириона сир Тигетт, младший брат лорда Утеса Кастерли, был возмущен, но, разумеется, сиру Бриндену до его возмущения не было никакого дела. Мальчишкам было позволено последить за спором, когда лев примчался в поисках племянника на утреннюю тренировку и вызверился, с чего-то решив, что Черная рыба нанес какой-то метафорический удар по гордости Ланнистеров. Слова сира Бриндена Ренли запомнил на всю жизнь, словно они оставили клеймо где-то у него в голове.

— Карлик не станет рыцарем, турнирным бойцом и воином. Но это не значит, что он не имеет права защищать свою жизнь — это право было рождено вместе с ним и оно у него останется до самой смерти.

Тирион, что странно, воспринял тренировки куда лучше, чем ожидал Ренли, не жаловался, не ворчал, только стискивал кулаки, когда сир Бринден проходился по нему словесно в привычной грубой манере. Карлик тренировался вместе с ними, но с другими требованиями и с мечом он все же не мог совладать, поэтому ему вручили кинжалы. Он не мог тренироваться с луком, но взять в руки арбалет отказывался до того момента, как его вручили им всем. Вера не одобряла арбалеты как таковые, рыцари считали, что это оружие для безруких идиотов, но Бриндена Талли такие мелочи не интересовали.

С ездой на лошади возникли проблемы из-за седла, но Тирион, к которому в кои-то веки относились как к обычному мальчишке, а не бесполезному карлику, зубами вцепился в возможность и прилип к шорникам с целью создать себе седло. Когда же Эдмара забирали тренироваться с копьем, он и Тирион сидели за доской кайвассы, где карлик учил его хитростям, что успел узнать сам. Они часто спорили за доской о том, как будет выглядеть их общий племянник или племянница — весть об ожидании наследника прибыла одновременно с Ланнистерами — пока Эдмар не притащил им книгу о родословной домов Вестероса, сказав, что все дети от союза оленей и львов были черноволосыми и синеглазыми. Кровь Штормовых королей была сильнее крови Ланна Умного. На этом спор был закончен.

Их стали таскать в лес, где они слушали егеря, учились замечать следы, разводить вручную костер и ставить простые ловушки и силки — крестьянский метод охоты. Как из простой землянки сделать укрытие от дождя и ветра, как скрыть его от диких зверей, как научиться защищаться от них же, когда у тебя ничего нет — Черная рыба сказал, что они научатся выживать в сколь угодно невозможных условиях и учил. Ренли не видел во всем этом необходимости — когда это сыновья лордов оказывались в лесу в одиночестве и без оружия — но это было весело и интересно, и Баратеон молчал. Тириона интересовало все, Эдмар не спорил с дядей ради сохранения рассудка, а сир Тигетт уже смирился с безумием форелей.

Уроки у мейстера Вимана были скучными, особенно когда тот начал курс по оказанию помощи при ранениях и болезнях: не слишком нужное — это работа мейстера! — но как сказал Эд, во время войны вопрос жизни и смерти может решаться за минуты и Ренли предпочтет знать, что делать. Часто к их воинским тренировкам присоединялся сир Тигетт, как второй наставник и соперник сира Бриндена на мечах, казалось, весь мир замирал, когда два известных бойца скрещивали клинки, пусть и в тренировочном поединке. Кто из них побеждал, было неясно, они заканчивали поединки без открытой победы, просто в какой-то момент молчаливо соглашались, что бой окончен. Эдмар ворчал, что им до такого мастерства лет десять тренироваться, Тирион насмешливо замечал, что он вообще не ознакомится с этой стороной жизни, а Ренли просто хотел, чтобы однажды он сам мог так же стоять против одного из них и не позориться потерянным мечом, спотыканием о собственные ноги или еще какой-нибудь глупостью.

— Слушай, Эдмар, я спросить хотел, у вас, правда, на службе калеки? — по вечерам они привыкли собираться в небольшом зале недалеко от гостевых покоев, просто поболтать, без книг и кайвассы, от которой стал уставать даже Тирион. И именно карлик замечал многое из того, что упускал Ренли, а по вечерам выспрашивал заинтересовавшее.

— Ну да, есть такие, у одного вместо ноги протез, деревяшка, обитая железом, у двоих руки потеряны в схватках. А что? — лениво отозвался Эдмар.

— А зачем они вам? — тут и Ренли заинтересовался.

— В смысле зачем? — вытаращился Эд. — Рен, ты же знаешь, кто такие присягнувшие воины?

— Но ведь они уже не могут сражаться?

— С чего ты взял? — Эдмар так изумился, что рухнул с дивана. — Почему не могут?

— Ну ты же сам сказал, протез, рук нет, — растерянно пробормотал Ренли и взглянул на Тириона в поисках поддержки. Карлик же задумчиво смотрел на Талли, словно видел необычную расстановку фигур в кайвассе и не мог решить, как ему действовать.

— И что? — Талли на него смотрел с недоумением. — Ну да, руки нет, но вторая есть, и можно вместо отсутствующей сделать деревянную замену, обить железом, форму придать полезную или вообще крюком сделать. А можно вообще всю из железа, правда, она тяжелая будет. У Ричарда в руку лезвия вставлены, он там рычаг нажмет — они выскакивают, как когти у кошки, дядя замучился ему манеру боя переправлять, чтобы он сам себя не порезал.

— Но все же помог? — каким-то не своим голосом спросил Тирион. — Не уволил.

— Нет. Мы, конечно, никого не держим против воли, после Восстания многие ушли с травмами, им хорошее жалование напоследок выдали, но если воин желает продолжить службу и готов жилы рвать ради этого, то зачем ему мешать? Сам понимаешь, потеряв руку, особенно ведущую, очень сложно не раскиснуть, считая себя негодным калекой, а начать тренироваться в новых условиях. Лиза сказала, что сила духа проявляется в испытаниях, а потому страшнее таких бойцов нет, и дядя с этим согласился, — Эдмар пожал плечами. — А Таурон, у которого ноги нет, вообще начал тренироваться, будучи калекой.

— То есть как? — Ренли и сам не заметил, как они с Тирионом придвинулись к другу вплотную.

— Ну, он сын одного из стражников, в детстве ногу повредил, там заражение было и прочее, пришлось ногу отрезать. Ему говорили, чтобы он искал себе дело какое-нибудь, которое не связано со сражениями, хотя он мечтал быть как отец, — Эдмар смотрел на огонь в камине, вспоминая. — Ему тогда Лиза помогла и мама, попросили дать ему шанс, сир Десмонд тогда еще не был мастером над оружием, но согласился попробовать. Дядя говорил, что они зря парню голову мечтами забивают, что калекам не место в страже, но после смерти матери тетя Селия уговорила его помочь. Он тогда и начал ругаться так, все время кричал, что Таурон не только одноногий, но и криворукий, и на голову ушибленный, что ему даже охрану свинарника нельзя будет доверить… ну много чего, Таурон что запомнил, рассказал.

— А сейчас что? Он что, правда может сражаться?

— Может, у дяди иных результатов не бывает, — фыркнул Эд. — Но на войну, конечно, не пойдет, его место в страже, Таурон знает каждую трещину в замке и каждую ямку во дворе, а то с его ногой можно вляпаться куда-нибудь и совсем потерять подвижность.

— Вы, Талли, любите заниматься безнадежными случаями! — невесело хохотнул Тирион. Ренли никак не мог поймать его взгляд, карлик упрямо смотрел на свои руки.

— Неверно, — резко ответил Эдмар, привлекая все внимание к себе. — Мы любим доказывать, что безнадежные случаи — удел слабых разумом и духом. Таурон, Ричард и Ливен доказывают, что мы правы, а сотни отступивших — что слабаков много больше, чем сильных.

Ренли знал, что Тирион под безнадежным случаем имел в виду и себя. Понимал, что Эдмар говорил не только о взрослых калеках, но и о Тирионе — что если он не сдастся, то научится сражаться хотя бы за свою жизнь. И догадывался, что никто и никогда не говорил Тириону, что он сильный, хотя он и был таким, несломленный презрением и ненавистью, что на карлика выливала ежедневно собственная семья.

На следующий день из Красного замка прибыл черный ворон с черными вестями: королева потеряла ребенка.

Примечания:

Год 286, вторая половина (если я нигде не ошиблась, пока на пальцах — на пальцах, Наташ! — высчитывала что, где и когда). Надеюсь, Ренли не показался старше своих лет, как и остальные — младше (Ренли 9, Эдмару 12, Тириону 13)

Подъезжая к Красному замку, Тайвин отстранено замечал изменения, та же нескончаемая вонь столицы сильно ослабла после введения «оленьих укусов» — небольших, но многочисленных штрафов за загрязнение улиц города. Золотые плащи с пряжками в виде оленей патрулировали город в образцовом порядке, от среднего Баратеона иного и не ждешь. Проезжая мимо городской лечебницы, обзаведшейся эмблемой в виде форели и оленя, лорд Ланнистер заметил человека с одним-единственным серебряным звеном, висевшим на тонкой цепочке. Видимо, один из кандидатов, присланных Цитаделью для работы в столице, знающий лишь медицину, вернее, сдавший экзамен лишь по ней.

Люди перед кортежем Ланнистеров расступались мгновенно, шепча проклятия, никто не дерзнул просить подаяния, но связано это было со страхом, а не уважением. Лишь один человек из львиного прайда удостоился добрых слов и восхищенных взглядов — Джейме, его наследник. Для жителей Королевской Гавани он стал героем, спасителем от дикого огня, и это было прекрасным ходом, жаль, не его. Талли, снова форели, даже сейчас он приехал в столицу из-за полного намеков письма мастера над шептунами, за которым стояло подозрение, что Серсея неспроста потеряла его внука и наследника престола. За ответами он и ехал, а официальная причина — ремонт Золотой и Речной дорог — лишь поверхностный предлог, неверующим будет открыто второе дно — поддержать дочь в трудной ситуации. Возможно, этого будет достаточно для тех, кто желает отмстить Ланнистерам и разрушить союз, ради которого Тайвин столько работал.

— Рад, что вы сумели уделить мне время, лорд Ланнистер.

Лорд Талли был приветлив, но от этого дружелюбия веяло фальшью и скрытым раздражением. Будто Тайвин не был недоволен, что его планам поговорить с речным лордом в первый же день помешал король! Развлекай этого дурака, капризного, будто второй Эйгон Недостойный, одно счастье — на охоту сбежал от страдающей напоказ супруги и тестя, упорно вещающего лишь о делах и заботах. Вместо Роберта о дорогах он говорил с остальными членами Малого Совета, Аррен и Баратеон были готовы поддержать его инициативу, но Мандерли стоял насмерть — пока Королевский тракт не будет приведен в божеский вид, ни о каких других масштабных тратах и речи быть не может.

А Бенджен Старк, назначенный по просьбе лорда Старка ответственным за ремонт тракта, клялся старыми богами, что в Пекле видел чертову дорогу, что по ней мамонты танцевали и раньше чем через два года закончить не выйдет. Брат короля, занимавшийся помимо обычных обязанностей еще и контролем над улучшением дороги от Штормового Предела до столицы, скептически хмыкал в ответ, говоря, что два года слишком оптимистичный срок. Тайвин иногда задавался вопросом, когда мастер над законами вообще нашел время еще и для этого, впрочем, это его не касалось. Добившись лишь обещания обсудить вопрос спустя пару лет, лорд Ланнистер наконец смог уделить время насущному вопросу и договорился о беседе с мастером над шептунами.

— Как вы понимаете, потеря первого ребенка, неважно сына или дочери, сильный удар по новой династии, — неспешно рассуждал лорд Талли, ведя его коридорами Красного замка к одному ему ведомой цели. Почему лорда Талли не устроил кабинет или хотя бы покои одного из них, Тайвин не понимал, но подозревал, что Властитель Трезубца знает о коридорах и тайниках замка и не желает рисковать быть подслушанным. Возможно, верные люди Таргариенов до сих пор где-то здесь, следят за новыми хозяевами замка, ожидая удобный момент, чтобы избавиться от них, тогда предосторожности речного лорда отнюдь не лишние.

— Вы провели расследование, — он не спрашивал.

— Конечно, — кивнул лорд Талли. — Мастер над законами был в отъезде, а потому его милость и лорд-десница поручили дело мне.

— Забыл поздравить вас со вторым внуком, — точно, Баратеон уехал в Штормовой Предел из-за рождения наследника.

— Благодарю, — сухой ответ, форель был слишком напряжен для каких-то вежливых, ничего не значащих речей. Навстречу им вышел какой-то слуга, остановился прямо перед лордами, не пытаясь слиться со стеной, дабы не мешать господам, и с поклоном вручил лорду Талли какую-то фляжку. Речник скривился. — Вот как. Можете быть свободны.

Талли отпустил и слугу, и сопровождение: пару почтительно шествовавших рыцарей, достаточно близко, чтобы успеть на защиту, и достаточно далеко, чтобы не расслышать тихую беседу. Подумав, Тайвин поступил так же, понимая, что сейчас ему расскажут те детали расследования, которые не были известны не только широкой, но и узкой публике.

— Итак, я правильно понимаю, что у вас есть подозреваемые? — дорнийцы, наверняка они. Известные сторонники Таргариенов, а принц Оберин обучался в Цитадели, знаток ядов и проблемный дебошир, песчаникам повезло, что Дорном правит его брат Доран, рассудительный и осторожный.

— Я попрошу вас не спешить с выводами, — покачал головой Талли. — Прошу, продолжим путь так тихо, как это возможно. Есть нечто важное, что вам следует узнать самому.

Что могло быть важнее, чем угроза новой династии, Тайвин не представлял, но и мастер над шептунами не был известен как паникер. Они продолжили путь в молчании, Властитель Трезубца был мрачен и сосредоточенно прислушивался к замку, настолько, что Тайвин и сам напряг слух. За одной из дверей в почти забытом коридоре замка слышался шум. Кто сюда пойдет кроме слуг, которым в обязанности вменяется уборка по всему замку? По приближении к двери звуки становились все отчетливее, а их источник яснее. Тайвин с возмущением взглянул на лорда Талли — он прибыл сюда не для того, чтобы подслушивать подобные глупости! — как отчетливо услышал слово, разделивший жизнь на «до» и «после»:

— Дже-ейме-е!

Кажется, его сердце пропустило удар. Или несколько. И забилось вновь, но в диком, сумасшедшем темпе, таком же сумасшедшем, каким стал мир вокруг. Он знал этот голос. Даже в такой ситуации он его опознал. И мастер над шептунами тоже: лорд Талли взял его руку, резко задеревеневшую, в свою и вложил полученную ранее фляжку.

— Сумеречный чай во избежание последствий. По аналогии с лунным, — тихо пояснил спутник. — Жду вас завтра.

И ушел, оставив лорда Утеса Кастерли в самой безумной и невозможной ситуации, которая никогда, никогда не должна была произойти. Вот только это не было плодом воображения, прямо сейчас, в одной из комнат Красного замка, его дети, его золотые львята… Тайвин призвал все свое самообладание, чтобы не сорваться, и вошел без стука. Он и видел, и не видел их мельтешения, суетливые жалкие движения пойманных на месте преступления, слышал и не слышал вскрики удивления, какие-то оправдания. Он просто был, существовал в мире, который пару минут назад сломался.

— Пей, — в какой момент ум возобладал над эмоциями, он не отметил, но поблагодарил Семерых, что напомнили о действительно важном моменте. Сейчас ему было все равно, даже если бы Талли дал ему не сумеречный чай, а яд. Скорее, он чувствовал легкое разочарование, что это был не яд. — Одевайтесь.

— Отец… — Джейме начал было говорить, но его он прервал взмахом руки. Не сейчас. Если он сейчас заговорит, то кого-нибудь убьет. Или обоих, а отдавать Утес Кастерли Тириону он не собирается. Не собирался раньше, но кажется у карлика больше ума, чем у наследника, хотя последний на семь лет старше. Как они могли?!

Не сейчас. С этим он разберется потом. Завтра. Нет, послезавтра. А лучше — когда вернется в Утес Кастерли и сможет без оповещения всего Вестероса выпороть сына-идиота. Дождавшись, когда его позор прикроется одеждой, Тайвин молча повел их за собой. Довел Серсею до ее комнат и вызвал септу Лавейн:

— Не спускать с нее глаз, — все, что мог он выговорить без того чтобы свернуть шею верующей дуре, недоглядевшей за подопечной. Септа разинула было рот, но выражение его глаз заставило его захлопнуть с противным звуком.

— Ты не смеешь так со мной поступать! — вскинулась девчонка. — Я королева! Я…

Что еще она собиралась сказать, осталось неизвестным: Тайвину осталось лишь с легким недоверием смотреть на свою руку, чей отпечаток теперь горел на лице дочери-королевы. Он ушел, не дожидаясь слезной истерики, уводя за собой перепуганного наследника. Тот рыпнулся было в сторону сестры, но под его взглядом стушевался и смирился. Закрыв сына в выделенных покоях, он также приказал Красной Гвардии держать его под замком, пока они не покинут замок.

Остаток пути до своих покоев он проделал медленно, в напряженном молчании, таком, что никто из слуг не посмел его побеспокоить до ужина, когда кто-то просочился в комнаты с подносом. Кто это был, съел ли Тайвин что-либо — вопросы без ответов, потому как в голове билось лишь невысказанное: «как же так?» и «что делать?» Если бы не Талли, он бы решил вопрос по-тихому, не ставя никого в известность… опять же, если бы не мастер над шептунами, узнал бы он о таком? Когда это началось? Почему он ничего не заметил? Куда смотрели остальные?

«Эти двое опять где-то пропадали весь день, вместо того чтобы заниматься!»

«У Серсеи слишком много влияния на Джейме, тебе стоит это пресечь».

«Знаешь, брат, мне кажется, что Джейме и Серсея слишком близки…»

Слепой идиот. Лорд Ланнистер выдохнул немое проклятие и, наконец, взял себя в руки. На сегодня с него хватит новостей и разговоров, завтра он встретится с Талли и узнает, что ему нужно — будь ситуация иной, мастер над шептунами пошел бы с этим к королю, а не выжидал возможность показать все Тайвину лично. Еще и с чаем этим подстраховался. Чай… Серсея потеряла наследника… не могла же она? С утра он направился к дочери, намеренный вытянуть из девчонки ответы. Джейме он видеть не хотел. Не мог.

— Ты пила лунный чай? — выгнав всех из комнаты и запретив приближаться к дверям, он спросил Серсею напрямик.

— Ты же вчера мне сам его споил, — надменно ответила та. Тайвин со свистом втянул воздух, схватил обнаглевшую девчонку за подбородок и болезненно его сжал, до всхлипа.

— Ребенок Роберта. Ты пила чай? Отвечай! — прорычал он, сдерживаясь, чтобы не залепить вторую пощечину. Одного взгляда глаза в глаза хватило, чтобы понять: глупая девчонка уничтожила первый росток новой династии. — Я запрещаю тебе покидать свои покои и говорить с кем-либо кроме своего мужа, меня и септы Лавейн. Твои служанки уволены, а свита отправится по домам сегодня же.

— Ты не имеешь права! — она захлебнулась собственным криком. — Я королева!

— Посмотрим, надолго ли, — точно. Талли.

Но сначала он зашел к королю, найдя его на тренировке. Что ж, пусть правитель из него не слишком удачный, это вообще редкость для коронованных, но Роберт хотя бы остается воином. И не мешает Малому Совету работать. При встрече с зятем пришлось выслушать его самовосхваления из-за вчерашней охоты, выказать свое восхищение его умениями и сожаление по поводу пропущенного веселья и только после этого перейти к делу. Его милость был удивлен драконовскими мерами по отношению к дочери, но предположение, что она могла потерять ребенка по глупости, расставило все по своим местам.

Тайвин плел кружева правды, полуправды и лжи, вкладывая все умение, весь опыт, а потому вскоре король согласился, что лорд Утеса имеет право взять жизнь королевы под полный контроль ради блага Вестероса и династии Баратеон. Роберта не интересовали фрейлины королевы, если он не мог залезть к ним под юбку — а он не мог, девицы знали, что лев Кастерли сожрет их живьем за такое неуважение — потому не видел беды в том, чтобы их разослали по домам. И дозволил Тайвину решать все, что касалось его супруги, лишь бы его это не задевало. Слово короля закон, Серсее донесут это в ближайшее время, а сам лорд Ланнистер послал человека к Талли, чтобы узнать, когда тот готов будет его принять.

Речной лорд предложил встретиться днем, прогуляться по саду, «наслаждаясь» морозной погодой — удобное, открытое место, стало быть, Талли по каким-то причинам не собирается докладывать королю об измене. Это хорошо, еще есть шанс, что его внук взойдет на трон, и Тайвин расплатится за это сполна, чего бы ни потребовал Властитель Трезубца.

— Мне нужно устойчивое положение в Вестеросе, лорд Ланнистер. Последствия Восстания еще нашим правнукам будут аукаться, еще больше бед и беспокойств им не надо, — Тайвин предпочел бы, чтобы речной лорд говорил прямо, а не сыпал напыщенными глупостями, но сейчас тон беседы задавал не он, и это раздражало. Лев и забыл, как скверно было раньше, когда имя Ланнистеров не уважали их же вассалы.

— И все же, почему вы не доложили его милости?

— Потому что Роберт вполне мог убить леди Серсею голыми руками, а после размозжить голову и сиру Джейме, — просто и безыскусно ответил Талли. — Не думаю, что Западные Земли отреагировали бы иначе, чем войной. Зачем мне это, как верховному лорду Речных земель? Зачем мне это как мастеру над шептунами?

Учитывая, что Речные земли граничат с Западными, а в войне против Ланнистеров к королю охотно бы присоединился и Дорн, и Простор, разорвав его территорию на части, Тайвин не мог понять, считает ли Талли его идиотом или и правда не видит прямой выгоды.

— Не судите всех по себе, лорд Ланнистер, — сухо посоветовал властитель Трезубца, очевидно, все мысли были написаны у Тайвина на лице. — Я умею довольствоваться тем, что имею. У меня есть сын и наследник, которым я могу гордиться.

Тайвин проглотил удар, стараясь ни единым движением брови не выдать, насколько болезненную тему затронул речник. Маленькая форель оказалась умной, хитрой и скользкой, совсем как его отец и сестра, мальчишка умело вертел окружающими, пользуясь возрастом как прикрытием и друзьями как сообщниками, даже Тирион попал под его влияние. Дженна была права: его уродливое порождение хоть и унаследовало его ум, было беззащитно перед сверстниками из-за человеческой натуры и страха одиночества. Неудивительно, что Эдмар Талли легко заполучил его привязанность. И сейчас это уже не пресечь, слишком опасно отдаляться от форелей, слишком много знает лорд Талли.

— Мой старший внук станет лордом Винтерфелла, верховным лордом и Хранителем Севера. Мой второй внук будет лордом Штормового Предела, верховным лордом Штормовых земель и кузеном следующего короля. Три региона связаны друг с другом кровью и, если детей правильно воспитать, они станут ядром стабильности Вестероса и воспитают своих детей такими же.

Союз Севера и Центра. Когда-то, до Восстания, до Харренхолльского турнира, как будто в прошлой жизни, но всего лишь несколько лет назад, это был бы союз Севера, Центра и Запада, но шанс был упущен. Тайвин сумел удержаться на вершине благодаря мудрому ходу с захватом столицы и браку Серсеи со старшим Баратеоном, но дурная девчонка полезла на собственного брата, и все планы и чаяния повисли на волоске.

— Ваши внуки тоже часть расклада, — тем временем продолжил пространные рассуждения Талли. — Один из них сядет на трон, другой станет лордом Утеса Кастерли, верховным лордом Западных земель и Хранителем Запада. Еще одно королевство, еще одна опора страны.

Да, Тайвин тоже видел эту картину, когда сватал Серсею за Роберта. Четыре региона, объединенные кровью, создадут союз, которому будут не в силах воспротивиться остальные: ни надменные долинники, ни наглые просторцы, ни горделивые дорнийцы. Глупая курица, родившаяся его дочерью, даже не понимает, что натворила.

— Я правильно понимаю, что сира Джейме вы планировали женить на одной из девиц Простора?

Тайвин не удивлялся осведомленности мастера над шептунами, к этому выводу можно было прийти и логическим путем: когда остальные верховные лорды создают союзы с другими королевствами, было невыгодно ориентироваться на собственных вассалов. Оставшись в одиночестве, легко быть разбитым, как те же Таргариены.

— Если позволите, я бы хотел дать совет.

Вот и оно. Тайвин был к этому готов с самого начала: лорд Талли предложит в супруги Джейме одну из речных девиц, скорее всего, компаньонок его дочери, Уэнт или Маллистер. Скорее Уэнт, жена Хостера была из этого рода, значит девица какая-то кузина леди Баратеон. Не сказать, что этот союз ударил по планам Ланнистера, хотя конечно, брак с девицей из самого плодородного и населенного региона Вестероса был выгоднее. Но Лиза Талли вряд ли бы выбрала в подруги недалеких простушек, она слишком отличается от Серсеи, а потому велика вероятность, что ее девицы обладают умом и дальновидностью. И видят Семеро, это большая ценность, когда Джейме… Тайвину нужна уверенность, что у его потомков будет будущее, а для этого им нужен ум, который они могли бы унаследовать от матери, раз уж отец идиот. И внука Тайвин точно не упустит, передоверит дела Кивану, если понадобится, но у Утеса будет достойный наследник!

— Выбирайте из дочерей Лейтона Хайтауэра.

— Прошу прощения, я верно не так расслышал? — Тайвин аж остановился, до того неожиданным был совет лорда Талли.

— В Просторе множество домов, но выделяются из них сейчас три: Тиреллы, как верховные лорды, Хайтауэры из-за связей с Верой и Цитаделью, и Флоренты, выступившие в Восстании на стороне Баратеона. Его милость до сих пор не решил, как их за это правильно поблагодарить.

— И выбирая из них, вы думаете, что стоит предпочесть девицу из Хайтауэров? — интересный ход. Какая с того польза Талли и Речным землям?

— Жена Мейса Тирелла дочь Лейтона Хайтауэра, — напомнил Талли. — Ваш внук будет кузеном будущим королю и верховному лорду Простора, Хранителю Юга. В Староместе расположены и Цитадель, и Звездная септа, что придает Хайтауэрам совершенно особый вес. Флорентам же кроме как будущей благосклонности монарха — еще неизвестно, какой она на самом деле будет — и выделиться нечем.

— Тогда почему не одна из девиц Тиреллов? — Тайвин неожиданно заметил, что его увлекла беседа, не как деловой разговор, а как матч в кайвассу с хорошим противником. Он давно себе такого не позволял, разве что с Киваном мог немного отойти от приказов и повелений.

— Потому что как бы Мейс Тирелл ни старался подлизаться, ни Роберт, ни Станнис не забудут осады Штормового Предела, — пожал плечами речник. — Баратеон старается быть милосердным хотя бы внешне, а потому принял присягу Тиреллов, не забирая земель и не требуя компенсации. Ее мы все равно взяли через дополнительные налоги и сниженные закупочные цены. Розы еще долгое время не смогут расцвести при дворе.

— Какая от этого выгода вам? — напрямик спросил Тайвин, раздраженный, что сам не мог этого понять. — Разве не разумнее было бы сосватать наследнику Утеса девицу Уэнт, родственницу вашей покойной супруги?

Лорд Талли остановился и воззрился на него с таким изумлением, словно большей глупости в жизни не слыхал. А после усмехнулся с тем самым оттенком превосходства, который Ланнистер определял мгновенно: «я знаю то, чего не знаешь ты, и ты из-за незнания сильно ошибся».

— Я боюсь, что это было бы не очень уместно, ведь полгода назад Лиза устроила ее помолвку с сиром Карилом Вэнсом, наследником лорда Роннела Вэнса. Свадьба буквально на носу, было бы неудобно влезать в это дело даже ради наследника Утеса.

— Вот как? — что ж, леди Баратеон сделала свой ход, просватав кузину за наследника одного из важнейших знаменосцев отца. Неплохо, но почему они отошли от тенденции связывать дома разных королевств? — Я ожидал, что леди Баратеон подберет кузине партию из Штормовых земель.

— Девочки нацелились на Карила после их с Шейрой знакомства на празднике урожая несколько лет назад. Сомневаюсь, что они отступили бы от своей цели даже ради самого короля, — хмыкнул лорд Талли.

— Вы так и не сказали, какая от того выгода дому Талли, — Тайвин умел быть терпеливым.

— Дому Талли — никакой, — достаточно честно ответил речной лорд. — А дому Баратеонов нужна стабильность. Нужно процветание для страны, чтобы никто не вспоминал, что Роберт узурпатор, с минимальными правами на престол. Королю нужен Простор.

— И вы помогаете его привязывать, — задумчиво продолжил лорд Ланнистер. — Брак Джейме привлекает Хайтауэров, а дружба наследников — Тиреллов. Не думали взять мальчишку на воспитание?

— Думал, но подозреваю, что Мейс Тирелл не захочет подпускать к наследнику чужих людей. Он даже погостить в Риверран его не отпустил, — усмехнулся Талли, а Тайвин вновь призадумался о том, что Тирион сейчас в Речных землях. Не то чтобы его это беспокоило, но лев уже убедился, что форели ничего не делают просто так, ни старшие, ни младшие. Зачем-то им понадобился карлик, недавно потерявший статус наследника, знать бы зачем. — Второй мальчик вроде скоро войдет в возраст, возможно, его согласятся отпустить из Хайгардена. Кстати, а что вы думаете о будущем своего младшего сына?

— Вы бы хотели взять на воспитание его? — наверное, он не должен быть так удивлен: с того момента, как Тирион нашел общий язык с наследником Трезубца, семья последнего стала относиться к карлику благосклонно и не скрывала этого.

— Ну, больше всего мальчиком заинтересовался Бринден, мой брат очень ценит людей, чье упорство и силу воли можно сравнить по стойкости со стенами Риверрана, — да, младший брат писал, что Черная Рыба тренирует Тириона как воина, несмотря на его ущербность, и заразил этой идеей Тигетта. Будто выходок Гериона им было мало! — Так что я бы предложил предоставить его воспитание брату.

— Что же стало с полумужем? — Тайвин не мог не вспомнить оскорбление, прозвучавшее годы назад.

— А что должно было с ним стать? — приподнял бровь Талли, словно не видя ничего противоречивого. — Друг сына и воспитанник брата совсем не то же самое, что зять. Мальчик слишком юн для Лизы, ей нужен был кто-то достаточно сильный и зрелый, чтобы удержать от крайностей и при том оказывать ей уважение и доверие.

Баратеон всего на два года старше Джейме, но в том, что форели именно что предпочли среднего оленя его наследнику, Тайвин не сомневался. Кипел от гнева глубоко внутри, но после вчерашнего не мог не задуматься, неуважение это или же знание, которого не было у него. Он вновь замер, мучительно размышляя, что выбрать гордость или правду.

— Как давно? — гордость подняла дом Ланнистеров с колен, гордыня могла его уничтожить. — Джейме…

— Я получил первые доклады незадолго до свадьбы Лизы, — лорд Талли ждал этого вопроса и ответил мгновенно. Посмотрел на него и продолжил. — Думаю, Лиза подозревала нечто подобное еще во время Харренхольского турнира.

Семеро, насколько жалкий должен быть у него вид, что лорд Талли — семья, долг, честь! — выдал вторую дочь, показав, что та может знать больше отца. Доказав, что рыжая пронырливая девчонка действительно потеря для дома Ланнистеров, что если бы не чертов Эйрис, многое было бы иначе. Или не было, учитывая, как ловко и быстро речники загнали в ловушку среднего оленя, начисто проигнорировав короля, куда более заманчивую добычу. А может не слишком заманчивую — в конце концов, Роберт был бесполезен в управлении страной, не отличался ни наблюдательностью, ни умом и даже не смог удержать возле себя женщину. Конечно, сейчас Тайвину недалекость монарха на руку, но какими в итоге будут его внуки, что унаследуют Железный трон?

— Давайте вернемся к другим вопросам, — деликатно подождав, позволяя ему утопиться в бесполезных размышлениях, лорд Талли заговорил вновь. — Есть кое-какое дело, решить которое я бы предпочел без огласки даже на Малом Совете.

— Какое же? — максимально хладнокровно поинтересовался Тайвин. Наконец-то! Он уже думал, что Талли так и оставит вопрос долга на будущее, заставляя подсчитывать сотни вариантов и злиться от бессилия — даже с его ресурсами не выйдет избавиться от пронырливых форелей. Если он, конечно, не хочет начать войну со всем Вестеросом.

— Джон Коннингтон, — признаться, лорда Ланнистера снова застали врасплох. — Активный, молодой, высокородный и крайне недовольный результатами Восстания мужчина, ходячий рецепт для катастрофы. Я нашел его следы в Пентосе, судя по всему, он присоединился к Золотым Мечам.

— Потомки сторонников черного дракона, — которые тоже могут иметь виды на Железный трон, а учитывая мрачность мастера над шептунами — еще как имеют. Надо будет уточнить у своих ушей в Вольных городах. Но Блэкфайеры прервались по мужской линии, кого они собрались сажать на престол?

— По женской линии могли остаться потомки, — отметил Талли. — А если грифон выйдет на Визериса…

— У них будет куда более реальный претендент, — Тайвин уже просчитывал варианты. Как именно лучше устранить эту угрозу? Избавиться от Визериса в первую очередь, потом найти возможного потомка черных драконов и избавиться уже от него или наоборот, сначала черный, а потом красный? Как быстрее, как надежнее?

— Думаю, что вопрос с Визерисом получится разрешить без лишнего насилия, есть несколько идей, — прервал его расчеты мастер над шептунами. — А вот Золотые мечи могут быть проблемой хотя бы из-за желания отбить наследство предков.

Известный в Вольных городах отряд наемников, они никогда не были в Вестеросе, ну разве что инкогнито, но все равно выросли с мыслью, что это их земли, могут и рискнуть, наемники немногим лучше бандитов, даже если они кровь от крови вестеросских лордов. Но избавиться от всего отряда на самом деле проще, чем выискивать среди них тех, кто будет представлять реальную угрозу, а кто нет. В Вольных городах всегда кто-то и где-то воюет, они не сидят без работы, и создать ситуацию, в которой Золотые Мечи станут частью истории, вполне реально. Во всяком случае, для лорда Утеса Кастерли, пусть это и будет долгим и затратным делом.

— Кроме того в бумагах Вариса я нашел письма с тревожащим меня содержанием, — продолжил речной лорд, хмуро глядя перед собой. — Не все получилось расшифровать, но из известного следует, что евнух отнюдь не просто так затеял всю эту возню с войной внутри страны. Его давний друг, магистр Пентоса по каким-то причинам кровно заинтересован в беспорядке в Семи Королевствах, именно с его подачи Варис нашептывал Эйрису про измены и предательства, а после убедил казнить Старков.

Казнь Рикарда и Брандона Старков была поворотным моментом, тем самым, что показал, что ничто не станет как прежде, что гордые лорды, потомки королей не станут терпеть безумца. Короли Утеса бы прокляли потомков, если бы Тайвин позволил себе жить с мыслью, что какой-то дракон может в любой момент обвинить его в измене и сжечь живьем, казнив наследника как шелудивого пса. Эйрисом было невозможно управлять, даже в лучшие свои годы тот иногда взбрыкивал, а уж после Сумеречного Дола стал невыносим. Как же низко пали потомки Эйгона Невероятного и Джейхейриса Мудрого.

— Какой ему в том интерес? — еще и пентошийский магистр. Какой только сброд не вмешивается во внутренние дела Вестероса! Тайвин, конечно, следил за ситуацией в Вольных городах, все же это соседи и торговые партнеры Семи Королевств, но он не слишком углублялся и не имел представления о чаяниях одного из властителей Пентоса.

— Пока не удалось установить точно, но недавно мне подали интересную мысль, — лорд Талли странно улыбнулся, и Ланнистер готов был поклясться, что знает, кто именно автор идеи. — У него есть супруга, проститутка из Лиса с золотистыми волосами с проседью серебра. Не так давно она родила мальчика…

— Это просто бред какой-то! Вы же не думаете, что какая-то шлюха может быть потомком Блэкфайера? — возмущению Тайвина не было предела, он рассчитывал на серьезную информацию от мастера над шептунами, а не женские сплетни!

— Почему нет? — приподнял брови в притворном удивлении лорд Талли. — И даже если это не так, что помешает выдать мальчика с валирийской внешностью за Блэкфайера, если вручить ему меч? Вы же слышали слухи, что Золотые Мечи смогли сохранить Черное пламя…

Скользкая рыбина, треклятая форель знал, куда и на что надавить, чтобы люди хотели сделать то, чего от них просят или требуют. Валирийский клинок, заветная мечта самого Тайвина. Он уже пытался купить его за баснословные деньги, но даже самый нищий и жалкий дом не согласится продать такое оружие, сердце рода. Конечно, он слышал слухи и подозревал, что наемничья шайка сохранила легендарный меч — жаль, на войне Девятигрошевых королей не удалось его увидеть, хотя поговаривают, что Мейлис Блэкфайер им сражался. И если отряд изгнанников забрал клинок после битвы, Ланнистер не остановится ни перед чем, чтобы его заполучить.

Уничтожить боевой отряд будет непросто, да еще и пентошийского магистра прихватить, но ничего невозможного, судя по спокойствию Талли, у них есть время на устранение врагов. Неожиданно, конечно, что мастер над шептунами решил ввести его в эту скрытую войну, но с другой стороны Роберт совершенно не умел вести подобные сражения, когда итог зависит от ума, денег и связей. Члены Малого Совета заняты своими прямыми обязанностями, часто беря на себя и дополнительные, им не с руки в это ввязываться, да и не у всех подходящий склад ума. Сам же Талли явно не желает светить своих шпионов и тратиться на эти дела, когда есть возможность привлечь Ланнистеров.

А лорд Утеса Кастерли покончит с угрозой его внукам, которых еще родит Серсея, и на этот раз он проследит, чтобы это были золотые оленята, даже если ему придется стоять рядом со свечой. Еще и после отследит, чтобы она не получила ни капли проклятого пойла, найдет ей чашника, приставит служанок, выдрессированных в верности только главе дома, чтобы и шанса не было заполучить лунный чай, кто бы ей не пронес его в этот раз. И надо будет найти септ, действительно строгих и умных, сразу двух или трех, чтобы за девчонкой был круглосуточный пригляд, предупредить Пицеля, чтобы следил.

На Верховном мейстере мысль Тайвина замерла. Было объявлено, что Серсея потеряла ребенка, но ему дочь призналась о лунном чае. Мог ли старый идиот не понять этого на осмотре, который наверняка проводил?

— Мейстер Пицель, конечно, не так силен в медицине, как глава столичной лечебницы, но его не просто так сделали Верховным мейстером. Однако вам не стоит беспокоиться на его счет.

Примечания:

Тем временем на Севере...

Войдя в богорощу, Нед уже не удивился, увидев у чардрева Кэт. Склоненная голова, сложенные руки и беззвучная молитва, только губы шевелятся — за эти дни жена так часто была здесь именно в такой позе, что Эддарду стал мерещиться ее силуэт, даже когда он был здесь один. Он опустился рядом с супругой, взывая к старым богам в немой благодарности.

— Нед? — его жена нескоро заметила его присутствие, и это ярче слов говорило о том, как она измучена.

— Мейстер сказал, что худшее позади, лихорадка отступила, — Кэт судорожно выдохнула и села на землю, не обращая внимания на холод и грязь.

Он и сам хотел присесть, когда услышал, что дети на пути к выздоровлению. По странному велению богов, лихорадило только молодняк, но мейстер Лювин, опасаясь, что болезнь перекинется на взрослых, которые переносили ее значительно тяжелее, запретил контакты с детьми, пока те не выздоровеют. Робб, Джон, малышка Санса, дети прислуги — болезни, как и богам, нет дела до положения и знатности, вот уж точно, высшая справедливость. Жена буквально сходила с ума перед закрытыми дверьми покоев, отведенных для заболевших детей, и ему иногда приходилось лично уводить ее отдыхать и набираться сил. А если не возле дверей, то в богороще, Кэт всегда находила успокоение в молитвах.

Он предлагал жене выстроить для нее септу, но после долгих раздумий она отказалась, сказав, что присматривать за ее детьми будут старые боги, потому что они — Старки. И она не хочет их злить храмом Семерых, ей и септе Мордейн хватит небольшого алтаря в личных покоях. Он был благодарен Кейтилин за понимание, северные лорды могли не слишком хорошо отреагировать на септу в Винтерфелле, но ворчание Мордейн подсказало, что Кэт надоумили ее родичи, изначально отнесшиеся к старым богам с почтением куда большим, чем ожидалось от южан. Но решение прийти в богорощу целиком и полностью принадлежало Кейтилин:

— Я не могу отказаться от своей веры, но на Севере властвуют старые боги — кого, как не их, молить мне о благополучии наших детей?

Джон тоже с некоторых пор входил в понятие «наши дети» — ровно с того момента, как у Кэт не осталось сомнений, что он вылитый Старк. Кейтилин призналась, что старательно приглядывалась к ребенку из-за писем Лизы Талли и сама не заметила, как привязалась к малышу:

— Лиза так волновалась, что малыш может не оказаться бастардом Брандона, что ее обманула та простолюдинка. Я должна была ее успокоить, я же старшая. Джон, несомненно, Старк, пусть и носит фамилию Уотерс.

Глядя на нежную улыбку супруги, лорд Старк не мог не задаваться вопросом, как часто леди Лиза манипулировала сестрой, чтобы получить нужный ей результат? С одной стороны, его совесть все еще изредка взывала к нему, что он позволяет жене, матери его детей обманываться, с другой — он не раскрыл ее даже Бенджену. Младший брат не сомневался в словах Хоуленда Рида, привезшего Джона и рассказавшего историю, которую придумали Талли. А когда Бен остыл, наконец, к идее вступить в Ночной Дозор, вызвался воспитать мальчика как собственного ребенка, чтобы не ущемлять родных детей Эддарда. Ох и разругались они тогда!

Начали вроде тихо и спокойно, но в итоге вылилось все в обвинения в легкомыслии и несерьезности в сторону Бена и отстраненности и невнимании к родному сыну в сторону самого Неда. Он тогда всерьез обиделся на брата, считающего, что он плохой отец, но в итоге был вынужден признать, что новоприобретенные заботы — к которым его не готовили! — оттенили семью и с Роббом и Джоном он проводит меньше чем ему бы хотелось. В свою защиту Старк напоминал, что они еще крошки и ему нечему их научить, первые годы всегда принадлежат матери и кормилице. Кейтилин не была с ним согласна, но молчала, пока Робб не назвал отцом Бена.

— Милорд, как бы странно это ни казалось, я прошу вас проводить с детьми больше времени, — супруга говорила мягко, без заслуженного упрека, и отказать ей было невозможно. — Они не должны сомневаться в вас и вашей любви к ним.

Совесть заговорила громче, вторя Кэт, и он стал выкраивать больше времени на детей, а иногда просто сидел рядом, пока жена читала или пела им колыбельные. Старая Нэн одобрительно ворчала, что лорда Рикарда тоже надо было заставить заниматься детьми, чтобы воочию убедился, что у его отпрысков «волчья кровь», непокорная и необузданная. Он сомневался, что отца можно было хоть в чем-то убедить, когда этого не смогла сделать Лианна — а она умела заставить слушать себя — но не спорил со старой нянькой, ставшей почти членом семьи.

В то же время у Кэт получилось переубедить Бенджена, когда сам Нед отчаялся и сдался — возможно, она могла бы повлиять и на лорда Рикарда. Идея отправить брата с вербовщиком Ночного Дозора, чтобы тот сначала увидел, с кем именно ему придется служить, была превосходна, младший брат увидел мир за пределами не только их земель — он пару раз покидал Север при жизни отца — но и дошел до тех мест на юге, где сам Нед не бывал. Этого хватило, чтобы отказаться от идеи вступления в ряды черных братьев. Набравшись впечатлений, брат задержался в Королевской Гавани на свадьбе Роберта и смог поближе познакомиться с другом Неда и его воспитателем. Эддард не знал, что сказать, когда вернувшийся брат заявил, что больше никаких вопросов к методам воспитания лорда Старка не имеет.

— Дело не в том, понравилась мне твоя вторая семья или нет, — отмахнулся от настойчивых расспросов Бенджен. — Дело в том, что они другие и думают иначе. Северянам нечего делать на юге, Криган Старец был абсолютно прав.

А после этого Бен впервые заговорил о том, что Робба надо будет отдать на воспитание в северный дом. Кейтилин не ожидала такого исхода, и зима пришла в Винтерфелл не только реальными снегопадами. Даже мальчики чувствовали охлаждение отношений внутри семьи, когда Кэт морозила их с братом равнодушием, молчанием и замкнутостью. Тогда-то Нед и понял, насколько пустым и холодным стал замок после гибели большей части его семьи, когда под сводами не звучали перепалки Лианны и Бенджена, громкий смех Брандона и укоризненные нравоучения отца, жесткие, скупые, но такие драгоценные теперь, когда его нет.

Он ждал, когда Кэт одумается сама, но супруга все чаще проводила свободное время в своих покоях у алтаря Семерым в компании септы. Он выдержал полгода заморозков — и написал ее сестре. Было стыдно, что он не в силах совладать со своей женой, но Кейтилин ничего не делала, чтобы он мог хотя бы возмутиться и вызвать ее на откровенный разговор: она безупречно вела дела замка, отвечала, если он спрашивал, и не отказывалась исполнять супружеский долг. Хотя это было не так важно, когда она ждала ребенка — ожидание Робба он пропустил и это немного, но расстраивало. Супруга позволяла ему быть рядом, отвечала на вопросы о самочувствии, но во всем, что она делала, перестала присутствовать душа, и это было ощутимо.

Он тогда засомневался, стоит ли отправлять Робба на воспитание, если это так расстраивает супругу? Конечно, годы, проведенные в Орлином Гнезде, наставления Джона и дружба Роберта многое ему дали, но и без того Робб счастливо вырастет в Винтерфелле, как минимум товарищ по играм, учебе и тренировкам у него уже есть. Но настойчивость Бенджена вместе с новоприобретенной прозорливостью не позволяла ему просто сдаться.

— Северные лорды были не слишком рады стремлению отца сблизиться с Югом. Они были недовольны, когда отец отказался женить Брандона на одной из их дочерей, а дочь лорда Старка выдавали за южанина. Они смирились и даже приняли в итоге Кейтилин как твою жену и их леди — но ничто не вечно, Эддард.

Отец был довольно неуступчивым и жестким, как Стена, лордом, но его влияние было велико и распространялось на весь Север, а потому он мог позволить себе сближение с Югом — никто не стал бы его в чем-то обвинять. Но у Неда пока есть лишь та репутация, что он заработал во время Восстания, репутация воина и полководца. Потребуются годы, чтобы второй сын предыдущего лорда Старка стал в их глазах верховным лордом, которому нельзя не повиноваться. И отдать наследника на воспитание в другой дом было бы хорошим ходом, тот же Рикард Карстарк мог бы взять Робба в воспитанники, у него как раз двое сыновей ровесников или чуть старше, он не помнил точно. Но вот тому же Русе Болтону Эддард бы и щенка не доверил, не то что родного сына. Лорд Дредфорда вызывал у него далеко не самые приятные ассоциации, его тихий голос и бесцветные глаза, отсутствие эмоций, а также любимая присказка про тихих людей — все это напоминало ему про восставших мертвецов из сказок старой Нэн.

Ответ Лизы Баратеон был кратким: «сделаю, что смогу». Но вместе с ним пришло длинное письмо Кейтилин и Эддарду оставалось лишь ждать. Результаты сказались, естественно, не сразу, сначала Кэт долгое время о чем-то шепталась с септой, а после — со своими служанками, девушки прибыли из Риверрана со своей леди. Активность служанок, а после и нескольких других человек из свиты жены продержалась несколько дней, во время которых Кэт была все так же молчалива, но скорее задумчива, чем сознательно равнодушна. Спустя две недели после получения письма Кейтилин пришла к нему в кабинет и спросила, кто именно у него на примете, как возможный наставник Робба. Бенджен тогда практически свалился со стула от удивления, сам Нед лишь качал головой, не в силах представить, что именно было написано в письме, что леди Старк резко сменила мнение. Они с братом расписали ей варианты, Кэт тоже была категорически против Болтонов, но ей так же не по душе пришелся и лорд Амбер:

— Со всем уважением к Большому Джону, он великолепный воин и преданный знаменосец, но он не обладает гибкостью, которая, несомненно, требуется верховному лорду, — непримиримая позиция, но с оценкой Джона были согласны оба Старка: верный, храбрый и честный человек, но плохо знакомый с понятием такта, дипломатии и подводных течений взаимоотношений лордов. Север, конечно, не чета Югу с его интригами, но и здесь, к сожалению, все не гладко.

— Что насчет Мандерли?

— Мне бы не хотелось отправлять Робба в Королевскую Гавань.

— Вам не кажется, что вы слишком рано начали перебирать лордов? — опрометчиво влез Бенджен и тут же получил от Кейтилин самый яростный взгляд, который Нед когда-либо видел у своей жены.

— К тому моменту, как Робб отправится на воспитание в чужой дом, я хочу знать об этом доме все, — холодно отчеканила Кэт, рыжие волосы взметнулись огненным всполохом, когда урожденная Талли развернулась от Бена к нему. — И если мы действительно выберем кого-то конкретного, то задолго до первого намека надо навести мосты, познакомиться с семьей поближе, возможно, оказать им небольшую поддержку, — и без промедления. — Что насчет лорда Сервина?

Конечно, за один вечер они не пришли к единому мнению. Как и за несколько других вечеров, но главное, что Кэт оттаяла, снова согревала их дом душевным теплом, а Бен тихо признался, что возможно, брак не такая уж плохая затея. Учитывая, что обычно любые намеки на женитьбу брат отбивал без раздумий, это было хорошей переменой, но Эддард опасался развивать тему, не желая спугнуть. А после Роберт затеял ремонт Королевского тракта, и Кейтилин предложила выдвинуть кандидатуру Бенджена в качестве главного смотрителя.

— Пойми, ему тесно в Винтерфелле, он хочет быть кем-то большим, чем сын и брат лорда Старка. Пусть попробует, у него в отличие от нас есть выбор, кем быть и куда пойти дальше.

Кейтилин редко затрагивала эту тему, довольно чувствительную для них обоих: Нед не собирался становиться лордом Винтерфелла, Кэт собиралась выйти замуж не за него — но судьба сделала свой ход руками и безумием Таргариенов. У Бена есть свобода, которую они потеряли, отчасти это понимание не давало ему отпустить брата в Ночной Дозор, когда тот впервые рассказал о своих планах. Младший брат, мальчишка, мало что видевший в жизни, и в то же время брат держал Винтерфелл, пока Нед сражался за Роберта далеко от дома, присматривал за Кейтилин и Роббом в его отсутствие, принимал их знаменосцев по возвращении со всем достоинством сына дома Старк. И раз он хочет показать миру, каков из себя Бенджен Старк, то кто Эддард такой, чтобы ему мешать?

— У вас дочь, милорд, — мейстер Лювин осторожно передал ему малышку.

— Санса Старк, — имя они выбирали вдвоем, специально, чтобы как можно меньше совпадений на родовом древе, которое бы принадлежало в основном ей. Правда, Кейтилин предлагала назвать возможную дочь в честь его сестры или матери, но оба этих имени даже годы спустя несли в себе боль и он отказался. Но предложил взамен имя ее матери, на что Кэт ответила, что это имя Эдмар Талли приберег для собственной дочери.

— Ему не рано о таком думать? — растерялся Нед. Мальчику сколько, лет десять-двенадцать? Эддард в таком возрасте о семье не задумывался, не до того было.

— Он услышал, как мы с Лизой обсуждаем это, незадолго до нашей свадьбы, — Кейтилин нежно гладила живот и сильно отвлекала тем от беседы. — Мы договорились, что у кого первой родится девочка, той и будет принадлежать имя Миниса, но Эдмар влез со словами, что раз мама умерла, рожая его, то это его ответственность назвать ребенка в ее честь.

Кэт смеялась, рассказывая, что они с сестрой тогда дар речи потеряли, даже Лиза не нашлась, что сказать, только буркнула, что воспитание детей ей не по зубам, раз Эд таким растет. Лорда Старка позабавила мысль, что даже хитрую форель можно поставить в тупик, но видимо, для этого нужна другая рыбка. Помнится, когда они с Кэт узнали, что ждут еще одного ребенка, пришло письмо из Штормового Предела с извещением о рождении Оливера Баратеона и Кейтилин зачеркнула все мужские имена на "О", озадачив решимостью и его, и мейстера. Талли неожиданно оказались большими любителями личной переписки, мейстер Лювин не припоминал такой активности в воронятне с момента, когда отец заключил две помолвки, Лианны и Брандона. Но Кэт писала родичам часто, те не отставали от нее, хотя от Черной Рыбы он такой словоохотливости не ожидал.

— Дядя не любит писать, просто ему выбора не оставили, — смеялась Кейтилин, рассказывая, как они с сестрой грозились брату отца, что если он им отвечать не будет, они его бумагой и воронами завалят.

— Сложно представить, чтобы Черная Рыба поддался угрозам вроде этой, — с сомнением протянул Эддард. — Мне он казался довольно суровым человеком.

— К каждому суровому человеку можно найти подход, Лиза даже к лорду Баратеону его нашла, — Кейтилин помахала длинным письмом от сестры. — Милорд, вы же не будете против, если я отправлю сестре записи историй Нэн, когда вы пошлете мастеру над законами требуемые документы?

— Конечно, — лорд Баратеон собирает законы королевства, а леди Баратеон — сказки разных регионов.

Кэт рассказала, что ее сестра уже получила сборник рыцарских историй из Простора от леди Оленны Тирелл и — неожиданно! — южные сказки из Дорна. Почему дорнийцы вообще ответили на просьбу урожденной Талли, Эддард не знал, но жена уверила его, что посылку многократно проверили на яды и прочую заразу и даже переписали тексты, дабы миледи «мать речных земель» не попала под возможную месть самых южных жителей Вестероса. А теперь к ней отправятся и сказки Нэн.

Но помимо семьи Кейтилин переписывалась и с другими леди. Супруга осторожно знакомилась с леди северных домов, по примеру младшей сестры, изучая людей, о которых должна заботиться. Кэт была южанкой от макушки до пяток, и ей было трудно даже спустя несколько лет проживания на Севере, но она не собиралась сдаваться. Ее пугали женщины дома Мормонт, опасные и свирепые в бою, резкие и прямолинейные в мире, преданные и знающие вес своего слова в жизни. Но она все равно вела редкую переписку с Мейдж Мормонт, в основном о детях, у леди-медведицы как раз родилась четвертая дочь.

Кейтилин переписывалась и с незамужней леди Джонеллой Сервин, ровесницей ее сестры и уже задумалась над безуспешными попытками лорда Сервина найти той мужа. Лорд Меджер полагал, что ему унаследует дочь, но пару лет назад в мир пришел Клей Сервин, и леди Джонелла оказалась свободной и непомолвленной в свои-то восемнадцать лет, при весьма скромных внешних данных и небольшом приданом. Что ж, может у Кэт что и получится, вряд ли лорд Сервин будет возражать, если ему удастся пристроить дочь в Речных землях.

Далеко не все были благожелательны к южной леди — некоторые отвечали холодным равнодушием, а леди Дастин и вовсе едким сарказмом, и Эддард не мог ее упрекать. Муж Барбри, Виллам, погиб у Башни Радости и Старк не привез даже его кости домой, хотя довез Лианну — леди Дастин ему этого не простила, она ясно выразила свою позицию в письме. Кэт расстраивалась, набиралась сил в молитвах Семерым и заботе о детях — и снова перед ним была отважная леди с юга, готовая покорить Север. Эта отвага поддерживала ее дух во время детской лихорадки, но иногда ее решимость принимала странные формы.

— Если мы собираемся отдать Робба на воспитание, надо подумать и о Джоне.

— У тебя уже есть кто-то на примете? — обреченно вздохнул Нед, понимая, что Кейтилин снова получила письмо от сестры, которое ее на что-то вдохновило. Леди Баратеон не успокаивается даже в браке с ребенком на руках. Как лорд Баратеон с ней справляется?

— Как насчет лорда Рида? — а вот это было неожиданно. — Он твой верный друг и определенно привязался к Джону, когда вез его сюда. Уверена, что он не тот человек, который почувствует себя оскорбленным, если попросить его позаботиться о мальчике, даже если он незаконнорождённый.

— Конечно, нет! — тем более что Хоуленд прекрасно знает, что это не так, пусть развод и вторичная женитьба Рейегара покажется кому-то странным делом. — Я уверен, что Хоуленд будет рад взять Джона на воспитание.

— Рада слышать, что мы так легко договорились, — и не успел лорд Старк и слова сказать, как леди Старк покинула его кабинет.

И он не успел спросить, ни почему она сразу подумала про лорда Перешейка, ни почему вообще завела этот разговор, но успел согласиться и, видимо, дать ей разрешение к налаживанию мостов с болотными жителями. Иногда он резко вспоминал, что его жена — родная сестра леди Лизы.

— Больший позор сложно себе представить, — пробормотал сир Барристан.

Лорд-командующий Королевской Гавани был определенно лишним на расследовании гибели Великого мейстера, хватило бы и самого Станниса и поднятого ночью сира Дафина Вэнса, начальника стражи. Лучше бы гвардеец охранял короля, но сир Барристан умудрился дважды уронить Роберта в грязь на тренировке, и король изволил глупыми приказами — охрана брата короля — выражать свое недовольство. Заключение Гарта, как знатока врачевания, было однозначным: остановка сердца. Злоязыкий лекарь знатно прошелся по дурной затее Великого мейстера вызвать к себе шлюху, предварительно напившись, а после еще и хлебнуть настоя, способствующего возбуждению.

— Если он часто подобное практиковал, то просто милость Семерых, что Неведомый его раньше не прибрал, — подытожил знахарь после осмотра трупа и покоев мейстера.

Станнис лишь кивнул в ответ, не в силах показать весь тот гнев, что испытывал из-за высокопоставленного идиота, из-за которого ему не удалось нормально выспаться перед важным докладом Малому Совету. И вообще, совещание из-за трупа в замке пришлось перенести, чтобы он мог доложить сразу и о причинах смерти, и о возможных убийцах. Шлюху, которую сперва арестовали, подозревая в убийстве Великого мейстера, пришлось отпустить. Дурой та не была и смылась быстро, в отличие от владельца борделя, который неприкрыто намекал на компенсацию, утверждая, что его заведению был нанесен ущерб, потому что теперь он точно потеряет клиентов. Это при том, что даже Станнис знал, что жажда сплетен и слухов позволит жадному ублюдку получить недельную прибыль только за следующие сутки.

Если бы не рука сира Барристана на плече, он бы мог и свернуть шею алчному торгашу, а потому сир Дафин, уже успевший привыкнуть и к его темпераменту, и к методам работы, мгновенно увел сводника в сторону и что-то зашипел. Судя по вытягивающемуся лицу простолюдина, вполне возможно начальник стражи рассказывал, каким именно проверкам подвергнет его заведение в течение месяца, если тот еще хоть раз заикнется о компенсации. Учитывая, что подобные мероприятия оттолкнут даже самых стойких клиентов, можно представить, насколько прохудится его кошель после подобной «заботы» Золотых Плащей.

— Позорная смерть, — снова пробормотал сир Барристан. Примерно также, но с точностью до наоборот высказался Роберт.

— Отличная смерть, всем бы такую! В семьдесят лет, навеселе и со шлюхой, — расхохотался король, пока остальные лорды отводили глаза, лорд Талли так и вовсе считал. Шепотом, от одного до десяти и обратно на высоком валирийском — такой метод самоуспокоения, на речного лорда действует, а Станнису не помогает.

— Надо написать в Цитадель, пусть пришлют нового Верховного мейстера, — записал тем временем лорд-десница.

— Только не слишком старого, а то будем мучиться с серией мейстеров, как Эйгон Невероятный, — хмыкнул лорд Мандерли.

— А если они пришлют слишком молодого, по борделям он пойдет сам, — в том же тоне ответил Станнис. Хотя бы не придется вести расследование самолично, не в замке же.

— Станнис, ты опять за свое?! — возмутился король. — Опять начнешь нудить, что «рассадники порока надо запретить»?! А может надо сразу запретить пить, жрать и дышать?

— Нет, — ответил он спокойно, чем заставил Роберта заткнуться на полуслове. — Я лишь думаю, что нужно ввести некоторые ограничения.

— Чего? — только и ответил Роберт. Остальные вмешиваться не спешили, даже дядя Элдон только переводил взгляд с одного на другого.

— Я займусь разработкой этого закона, как только будет утвержден Общий свод законов Вестероса.

— А, вы его закончили, лорд Баратеон? — оживился лорд Аррен. Десница первым поддержал инициативу по созданию единого свода, который будет общим и одинаковым для всех регионов, с одновременным лишением силы всех не вошедших в уложение законов.

Конечно, Роберт задремал, пока Станнис рассказывал основные положения, поясняя, какие из особо важных законов и указов он решил упразднить или объединить, или дополнить и почему. Но Малый Совет слушал внимательно, а после лорды пожелали ознакомиться с полным собранием для принятия решения. Это прерогатива короля, но никто не был настолько наивен, чтобы считать, что его милость хотя бы откроет свод, а потому решение было за Советом, после чего Роберт утвердит новый порядок.

Обработка всех законов королевства была поистине выматывающим трудом, а потому он чувствовал себя выжатым как лимон и был совершенно не подготовлен к приезду Эндрю. Эндрю Эстермонт, сын Ломаса, они договаривались о том, что Станнис возьмет мальчика в оруженосцы как раз накануне турнира в честь двадцатипятилетия Роберта. Кузен неплохо справлялся на Драконьем Камне, большую часть любителей Таргариенов вывезли и расселили, а говоруны Лизы и сир Давос вместе с его первыми шпионами приступили к глубокому исследованию оплота драконов.

Бывший контрабандист все еще сомневался, что справится с порученным делом, но погружался в него все глубже, не только вникая в свои обязанности рыцаря-ленника, но и строя шпионскую сеть дома Баратеон. Часть говорунов перешла к нему, подозрительно спокойно принимая руководство человека, которого они знали как бывалого преступника, согласившегося на безумное предложение их миледи. Странных все же людей нашла Лиза, себе под стать.

— Миледи щедра. Даже Тайвин Ланнистер не настолько щедр, — таинственно говорила Вирра. Не то чтобы эти слова многое проясняли, к деньгам у жены был разумный и сдержанный подход, но пришлось удовольствоваться этим.

Глупая смерть Верховного мейстера вместе с раздражением вызывала и некоторое облегчение, Пицель не соответствовал требованиям должности, больше подлизываясь, чем давая реальные советы, не говоря уже о его зависимости от Ланнистеров. Возможно, теперь Цитадель пришлет кого-то достаточно компетентного для занимаемой должности. Жаль, что тот же Гарт мейстером не является, его ум, компетентность в избранной стезе и отсутствие подобострастия были бы крайне полезны. Даже король в своих вылазках в город — Станнис закрывал глаза на то, куда и зачем ходил Роберт, давно не ограниченный данным Аррену обещанием — иногда заглядывал в лечебницу с жалобами на скуку.

Первые два раза Гарт вежливо слушал его милость, на третий уже не отвлекался от работы, а спустя еще несколько встреч и вовсе обнаглел, и Роберт, опешивший до потери речи, разносил еду лежачим больным. Когда пришел в себя, король приказал бросить Гарта в темницу за неуважение к монарху, и Станнису пришлось вмешаться как мастеру над законами и убедить брата смилостивиться над лекарем. Но нахальство говоруна ничуть не уменьшилось, в камере тот устроился со всем возможным удобством: ему принесли отменную еду с королевской кухни, на тюк соломы постелили два — два! — одеяла, а сам он устроил тюремщикам лекарский осмотр, одновременно слушая их жалобы на тяжелую и неблагодарную работу в окружении преступников. От увиденного остолбенел не только король, но и сам Станнис, хотя он-то может представить, насколько безумные люди служат его жене. Гарт не выглядел напуганным или хотя бы встревоженным, нет, наглый простолюдин встал и вежливо сказал:

— Добро пожаловать, ваша милость, милорд. Ваша милость, вы снова скучаете? Мне может понадобиться помощь, — он не будет душить лекаря. Не будет. Если Гарта казнят, его жена устроит очередной переворот, а ему это не нужно.

— Где только Лиза таких находит? — он сам не ожидал, что спросит вслух, но молчать оказалось выше его сил, да и скрежетать зубами не поможет, говоруны супруги этого не бояться и даже не настораживаются, наглецы.

— Там, где уже нет, милорд, — почтительно поклонился Гарт, явно скрывая улыбку.

Его попытку все-таки свернуть нахалу шею остановил Роберт, придержав за руки. Брату в итоге понравилась незамутненная здравым смыслом наглость, и он, расхохотавшись, уселся в камере вместе со знахарем ужинать, утянув с собой в праздник безумия и Станниса. Он удержался от того чтобы стукнуться головой о каменную стену, а на скрежет зубов получил чисто мейстерскую лекцию, всецело поддержанную братом. Как это всегда бывало с Робертом, он не умел долго злиться — Рейгар Таргариен был исключением — а потому тем же вечером Гарт был свободен и задержался в Красном замке как гость.

После того количества эля, что в него влил Роберт, было бы странно если бы он смог добраться до дома своими ногами, а сгружать бесчувственное тело было излишне грубым к новому «другу короля», не говоря уже о любви народа к их общему главному лекарю. Станнису вовсе не улыбалось настроить жителей Королевской Гавани против себя, после всех вложенных женой усилий в осветление его образа. Обиженная женщина опасна, а обиженная Лиза — вдвойне.

— Я тут подумал и решил, что сам возьму Ренли в сквайры! — у Станниса определенно дернулся глаз.

Турнир в честь дня рождения Роберта прошел хорошо, Мандерли отчитался о пополнении казны за счет ставок, которыми в столице ведал, естественно, мастер над монетой — одна из причин, почему лорд-десница не слишком возражал против частых турниров, устраиваемых королем, через раз удерживая Роберта от участия, но не в силах раз и навсегда запретить этот беспорядок. Где это видано, чтобы король участвовал в турнире в общей схватке? Но Роберт был упрям, не слушал никого, когда чего-то хотел, а уж его вечное — помру, Станниса посадите — и вовсе уже набило оскомину.

Эндрю был в полном восторге от зрелища, его восхищение королем улетело куда-то за облака, ненадолго увеличив старательность на тренировках. Сын Ломаса был куда беспокойнее отца, но приказов слушался безукоризненно, и если и влипал в истории — Баратеона этим не беспокоили. После турнира король с королевой отправились в Утес Кастерли на свадьбу Джейме Ланнистера, Станнис же остался в Королевской Гавани, как и большая часть Малого Совета — сир Барристан, разумеется, охранял короля, а новый Великий мейстер пока еще был в дороге. Тем более что обсуждение свода законов продолжалось и конца края ему не было видно.

Не то чтобы Станнис его не ожидал, напротив, был уверен, что несколько пунктов вызовут долгие и сложные споры. Когда Дорн так рьяно держится за свои традиции наследования, мастер над законами обязан учесть это при написании свода, тем более что иногда у лордов не остается иных наследников кроме дочерей, а потому предоставить им право наследования вместе с сохранением фамилии казалось логичным ходом. Но споров он вызвал больше, чем единый таможенный налог для всех портов страны!

— Но мы же не хотим повторения Танца драконов, — настаивали лорд Аррен и лорд Эстермонт, придерживавшиеся весьма традиционных взглядов.

— Смею заметить, что у нас нет драконов, — уточнил лорд Мандерли.

— И насколько я понял из текста, трон все еще наследуют исключительно мужчины, — добавил лорд Талли. — А, у потомков по женской линии есть право наследования только в случае смерти или изгнания всех потомков по мужской линии. Изгнания?

— Хорошее уточнение, — наконец кивнул дядя Элдон, словно только сейчас понял, почему Станнис вписал это правило в порядок престолонаследия. Все же Роберт сел на трон по линии Рейлы Таргариен, изгнав драконов.

Визерис Таргариен жил под покровительством сира Виллема Дарри в Браавосе, и что с ним делать, Роберт еще не решил, но посылать убийц к мальчишке не стал, приказав держать под пристальным наблюдением. Теперь лорд Талли изредка развлекал Совет, рассказывая, какие злые глупости сотворил на сей раз отпрыск безумного короля — достойный сын, ничего не скажешь. Непомерная гордыня и самомнение в таком юном возрасте, и все с полного одобрения и попустительства сира Виллема!

Лорд Баратеон ворчал про себя, думая, что раз Дарри так хочет видеть последнего дракона королем, то мог бы озаботится его правильным воспитанием, а не только потакать, растя капризного и жестокого дурака. Конечно, можно оправдать все болезнью — а Дарри определенно был тяжело болен — но тогда тому следовало не отпускать своих доверенных напарников на все четыре стороны, а оставить хотя бы двоих, чтобы занимались принцем. Шпионы Талли часто разговаривали со слугами сира Виллема, и лорд Хостер был убежден: как только рыцарь умрет, Визерис окажется на улицах города, весьма негостеприимного к тем, кто не умеет постоять за себя.

— Вы уверены, что стоит поощрять подобное разнообразие религий? — а вот что беспокоило самого лорда Талли. — Верховный септон и Праведные будут этим очень недовольны.

— Многие еще верят в старых богов, Железные острова поклоняются Утонувшему богу, а мой брат приютил у себя жреца из Мира, — напомнил Станнис. — Про ройнарских богов в Дорне даже не вспоминаю. Как видите, широкий выбор религий, пусть последователей Семерых численное большинство. Закон должен регулировать взаимоотношения представителей разных верований и их последователей, иначе это однажды плохо кончится.

Про то, что южным лордам и рыцарям давно пора перестать считать северных властителей дикарями, поклоняющимися деревьям, он промолчал, но решил использовать, если ему понадобится поддержка Роберта и Аррена. Впрочем, лорд-десница и сам понимал логичность данного закона, а потому этот пункт тоже был утвержден.

Новый член Совета, мейстер Гормон, урожденный Тирелл, пока предпочитал отмалчиваться, тем более что законы не слишком затрагивали интересы Цитадели, которые Верховный мейстер, наверняка, должен блюсти. Немолодой мужчина во время собраний внимательно прислушивался к остальным членам Совета, и Станнис считал его оценивающие взгляды крайне раздражающими, напрягаясь внутри всякий раз, когда взгляд мейстера останавливался на нем. Конечно, он старался скрывать свое раздражение, но дядя Мейса Тирелла был умнее племянника или хотя бы наблюдательнее.

— Лорд Баратеон, вы не уделите мне минутку?

Великий мейстер весьма убедительно и логично доказывал, что приносил обет служения, к поведению его племянника в Восстании не причастен, а потому не видит причин относиться к нему с такой настороженностью, кою проявил лорд Баратеон. К счастью, у Станниса был достойный ответ, не показывающий его подозрительным идиотом, не чтущим чужие клятвы — а потому наверняка вольно обращающийся с собственными.

— Мейстер Гормон, разве вам не рассказали, как именно погиб ваш предшественник?

Великий мейстер насторожился, Станнис был уверен, что мысли в голове того в тот момент пробежали самые мрачные, прямо связанные с Баратеонами, их неприязнью и множеством способов избавиться от неугодного советника. А потому было определенное удовольствие рассказать в подробностях, как низко уронил честь мейстера Пицель своей смертью, намекая, что он как мастер над законами предпочел бы, чтобы мейстер Гормон не выбирал столь экстравагантный способ покончить с жизнью, остановившись на банальной смерти от старости. Мужчина понятливо возмутился поведением предшественника, заверил, что он-то строго блюдет обеты, и удалился восвояси, не слишком поверив, но и не выказав сомнения вслух. Роберт был не слишком доволен тем, кого им прислала Цитадель, но в лицо Верховному мейстеру ничего не сказал, наверняка Аррен уже потоптался по мозгам брата ради этого. А потом заявил, что возьмет Ренли в сквайры.

— Разве не лучше укрепить связи с лордом Тайвином, когда есть такая возможность?

Лорд Аррен все еще пытался убедить Роберта отдать брата на воспитание Джейме Ланнистеру. Хорошо хоть не Оберину Мартеллу отдавать собрался — дорнийцев сокол справедливо опасался и знал, что сближаться с ними надо очень аккуратно. Слишком вспыльчивый Оберин и слишком спокойный Доран были опасным союзом физической силы и силы умственной, и как все змеи — всегда были готовы ударить в спину. Странно, что десница еще не понял: когда у брата такое выражение глаз, проще сдвинуть Красный замок, чем его переубедить.

— Оставь, Джон, я все решил! — грохнул по столу король и довольно усмехнулся, когда массивный кусок дерева даже не содрогнулся. — Да, хоть что-то полезное от этих драконов осталось. В общем, Джон, Ренли будет моим сквайром, как раз со следующего года в возраст войдет.

— Лорд Баратеон, вы тоже считаете это хорошей идеей? — в отчаянии обратился к нему Аррен. Зря.

— Я думаю, что Ренли будет лучше расти при дворе, раз он так уверен в своем желании помогать старшим братьям, — король весомо кивнул, и последнее слово осталось за ними.

О том, что сначала он мог думать лишь о том, что и Ренли станет таким же охочим до вина и женщин идиотом, если он не воспротивится, Станнис старался не вспоминать. Как и о том, что согласился лишь под весом аргументов жены и ее отца. Именно Талли указали, что будучи оруженосцем Роберта, Ренли будет и под его присмотром, чего бы не было, если бы десница смог настоять на своем. Хостер также был готов помочь в воспитании мальчика, сетуя, что собственного наследника воспитывает его брат, хотя Станнис был уверен: о последнем просила Лиза, чтобы Ренли вырос менее простодушным и наивным. Судя по всему, чем-то таким пытался заниматься Бринден Талли, но до племянницы ему было далеко, почему та продолжала заваливать Риверран письмами. Но с Эдмаром Лиза была всю его жизнь, а Ренли был под влиянием форелей пару лет, слишком мало, чтобы научиться их ловкости, которая видимо не только по крови передается.

Чтобы немного примирить Джона Аррена с окончательным решением Станнис сам — сквозь зубы! — предложил Роберту взять в сквайры и сына Мейса Тирелла. Уиллас Тирелл стал другом Ренли, сам проклятый розан будет раздуваться от гордости, что его наследник стал оруженосцем короля, а лорд Аррен перестанет раздражать их на какое-то время. Как ни посмотри — а выгоды от этого решения было больше, чем недостатков. Хотя если бы Лиза не написала, что попросит Королеву Шипов удержать Мейса от частых наездов в столицу под надуманными предлогами, он бы вряд ли согласился на такой расклад.

Однако Станнис не ожидал, что недовольство выкажет королева. Ее милость была недовольна, что среди оруженосцев венценосного мужа не будет ни одного льва, поэтому срочно изобразила болезненное состояние. Только Серсея не учла, что новый мейстер с рук Тайвина еще не ест, а потому ее новоприобретенная привычка изображать больную была встречена здоровым скептицизмом и недоумением. Король был в бешенстве, что жена водила его за нос, чуть что изображая ослабшее после выкидыша здоровье, и в сердцах поклялся, что не возьмет в оруженосцы ни одного Ланнистера по крови.

Неизвестно, как Тайвин Ланнистер об этом прознал, но вскоре леди получила от отца гневное письмо, содержание которого шепотом передавали слуги всего замка, искренне довольные новым положением недоброй королевы. Сама же Серсея на несколько дней заперлась у себя в покоях, отказываясь от еды, пока одна из септ не наорала на нее, явно с позволения лорда Тайвина, предупредив, что если ее милость сама не возьмется за ум, Старый лев приедет и лично вобьет в нее разумение.

— Роберт, тебе не кажется, что лорд Ланнистер слишком суров с дочерью? Я понимаю, что он ее отец, но она все же твоя жена, королева всего Вестероса, когда как он всего лишь верховный лорд, — он поднял эту тему один-единственный раз, вскоре после смены всего окружения королевы и появления трех септ, которые по очереди следили за леди. Ответ брата раз и навсегда прояснил положение, отбив желание лезть в чужую семейную жизнь.

— Она может быть королевой всего Вестероса, но она не моя королева.

Роберту не было дела до внутренних разборок Ланнистеров, был ли Тайвин так суров только потому, что подозревал, что Серсея виновата в потере наследника, или есть что-то еще. А когда королю не было дела, нужны были усилия всего Совета, чтобы побудить его что-то сделать. Дядя Элдон, вернее, его жена, тетя Амелия, попыталась смягчить брата, сочувствуя загнанному виду королевы, но потерпела неудачу. Лорд Аррен не интересовался семейной жизнью воспитанника больше необходимого, его куда больше заботили Простор, Дорн и как бы прочнее привязать их к остальным королевствам. Женитьба Джейме Ланнистера на Линессе Хайтауэр, конечно, помогла общему делу, как и принятие Робертом Уилласа Тирелла в сквайры, но десница считал, что этого мало, пока его беспокойство, который раз поднятое на Совете, не пресек лорд Хостер:

— Со всем уважением, но я не понимаю, в чем ваша проблема, лорд Аррен. У вас малолетний наследник, у лорда Тирелла дочь на год младше, чем вам не союз, закрепленный кровью? Лучше бы вы так о Флорентах побеспокоились, освобождение от налогов на несколько лет, конечно, неплохая награда, но из-за этого о них за глаза шепчутся крайне презрительно. Рано или поздно, но их недовольство вырастет настолько, что нам его не угомонить и останется лишь ждать, когда они примкнут к Визерису, Дорну и прочим недовольным.

Это заставило лорда-десницу успокоиться окончательно, а Станниса расслабиться, что дочь Тиреллов никогда не станет Баратеон — с Аррена сталось бы сосватать ту за Ренли! Розан ухватился за возможность сделать дочь леди Орлиного Гнезда, не обратив внимания, что до свадьбы еще лет десять. Вскоре появилась новая головная боль, когда Аррен предложил помолвку между Ренли и Арианной Мартелл, но принц Доран ответил настолько длинным, размытым и вычурным ответом, что стало очевидно, что тянуть этого осла придется годами. Талли насмешливо сказал, что было странно рассчитывать на другой ответ после того, что случилось с принцессой Элией.

А после лорд Хостер осведомился, доволен ли Роберт, что Ренли так же сторгуют в политический брак, как самого короля — не упоминая, насколько это несчастливый брак, но намекая — и брат встал в позу. На политические альянсы Аррену придется уговаривать самого Ренли, и Станнис не верил, что у того получится. Тем временем в Красный замок прибыл наследник Тиреллов, Уиллас, который вел себя как образцовый оруженосец, даже на фоне их старательного брата, и его идеальность так раздражала Роберта, что король нередко отправлял «цветочек» к Станнису, будто у него других забот нет. Ренли сбегал к нему сам, выклянчивая у Роберта возможность учиться вместе с другом, частенько напоминая тому о Неде Старке. Определенно влияние Лизы, он даже не удивлен результату.

Упоминание названного брата работало безукоризненно, и Станнис вынужден был помимо Эндрю возиться еще с двумя подростками, хорошо хоть исполнительный племянник был рад новым друзьям. Подученные Талли — каким из пяти, он не знал точно — оруженосцы бегали и учились не только у мейстера Гормона и мастера над оружием, сира Дондарриона, но и у членов Малого Совета. Тот же лорд Эстермонт рассказывал им о мореходстве, дядя даже убедил их с Робертом отпустить мальчишек в морскую поездку на Драконий Камень в качестве юнг. Лорд Баратеон был уверен, что капитаны тех кораблей очень долго бранили мастера над кораблями, хотя Давос, конечно, уверял в обратном. Луковый рыцарь как раз собирался в очередную вылазку в поисках секретов замка, поэтому казалось очевидным, что ему доверят одного из сквайров.

— И какими рыцарями они станут? — вопрошал брат, когда они вечерами сидели в его покоях, говоря о разном, но только не о делах. — И вообще, чьими они в итоге будут воспитанниками?

Для работы есть день, вечер для отдыха. Когда он озвучил Роберту эту фразу, тот подавился вином и сказал, что если бы не скрежет зубов, он бы решил, что Станниса Безликий подменил. Он не стал пояснять, что к новому режиму его принудила жена, пока он был дома: Лиза вечерами заходила в его кабинет сначала с животом, после с сыном и начинала читать вслух что-нибудь из собранных по миру сказок. Он пытался бороться, приказывал, убеждал, да даже просил, но Талли оставалась Талли, даже став Баратеон, а потому все его усилия были тщетны. Конечно, он мог бы вывести жену силой, но это было настолько дико, что он даже не предавался подобным мечтам.

Когда же Станнис прибег к самому унизительному средству — побегу, она пошла за ним. С сыном на руках, бумагами под подбородком и уже хорошо знакомым упрямством в глазах. Ради благополучия сына — вдруг она бы его уронила? — он смирился, а спустя месяц просто привык, да и работалось после отдыха лучше. Мейстер Крессен, кажется, уверился, что его супруга и есть Мать, уж больно благоговейное выражение лица у него становилось всякий раз, когда Лиза показывалась в поле зрения.

— Общими они будут, — ворчал он в ответ Роберту. — И если не хочешь оказаться на вторых ролях, ищи, чему будешь учить конкретно ты. Не забывай, что Тирелл — наследник и будущий верховный лорд, если, конечно, не хочешь получить второго Жирного Розана. Ренли наш брат, а Эндрю — сын нашего кузена, их образование должно быть лучшим из возможных.

— Ты поэтому им головы законами забиваешь?

— Кто как не я знает о законах Вестероса все? — несколько самодовольно, но после стольких трудов имеет право.

— Ага, оно и видно, ничего кроме этих пыльников не видишь! — махнул на него рукой Роберт и неожиданно о чем-то призадумался. — А с чего это ты заинтересовался бастардами и борделями? Джон что-то там говорил, что ты что-то совсем уж странное вводить пытаешься.

Конечно, если десница не может отговорить его сам, он придет с этим к Роберту. Вот только брата лорд Баратеон знал достаточно хорошо, чтобы знать, как подавать свои идеи правильно.

— Ничего слишком нового, немного порядка и ограничений, потому что хоть я не одобряю бордели, избавиться от них мне не дадут, — брат активно закивал. Даже не задумался. — Но хотя бы уберечь от них детей еще возможно, в конце концов, кем надо быть, чтобы требовать едва расцветших девушек?

Роберт задумался и задумался серьезно. Как бы брат ни любил эти рассадники порока, но слава богам, его интересовали женщины, а не девчонки, а потому тот вполне может запретить работать в борделе не достигшим хотя бы шестнадцати. Конечно, следить за соблюдением закона будет сложно, но не невозможно — Станнис подозревал, что Талли вообще незнакомы с этим понятием — а несколько красноречивых расправ заставят владельцев присмирить свою жадность. Но это было не всем, что он хотел изменить.

— Кроме того, я хочу, чтобы всех детей рожденных в борделях забирали в приюты, если уж их отцы не желают о них знать, — и прежде чем Роберт успел встрять с какой-нибудь глупостью, он продолжил. — Регулярный осмотр у хоть какой-нибудь знахарки, а в столице — в лечебнице, обеспечение сумеречным чаем и так далее. В общем, ничего слишком строгого, все разумно.

— И ничего такого, что позволило бы их закрыть? — с подозрением уточнил его милость, и Баратеон еле удержался от того, чтобы сказать брату, что его кровь вполне могла влиться в ряды работниц борделя, но сдержался. Для девочек и их новых родителей будет лучше, если Роберт не будет о них знать, неизвестно, как тот отреагирует. — Тогда ладно, но чтобы сначала мне все в подробностях рассказал!

Ему пришлось приложить усилия, чтобы не усмехнуться. Неужели это все, что нужно было, чтобы Роберт проявил хоть какой-то интерес к работе?

Примечания:

Год 287, перетекающий в 288. Скачки повествования заметнее, увы, времени с этой гребаной уборкой не хватает на то, чтобы плевать в потолок и представлять, как оно можно было бы сложить. Скорее всего это последняя часть в этом году(

В отличие от Вариса, лорд Талли справлялся с делами мастера над шептунами на порядок лучше, а потому нападение железнорожденных на Ланниспорт не стало неожиданностью даже для стражи порта. Им это не слишком помогло, но и парни с Пайка вряд ли были довольны добычей, потому как многие ценности были тайно вывезены из города загодя. Но те сорвали злость на жителях города: Ланнистеры вывезли только деньги, не людей, и вслух сомневались, что какой-то Грейджой осмелится на них напасть. Говорунам удалось убедить сбежать небольшое число горожан, как и скрыться самим, но подавляющее большинство осталось на собственную гибель.

Милорд упоминал, что Тайвин Ланнистер рвал и метал в бешенстве, что какой-то кракен посмел ограбить младшую ветвь его дома, Давос же не понимал, почему нельзя было поступить как лорд Сигарда: вывезти в соседние деревни жителей, оставив в порту лишь готовых к бою солдат, да тех слуг, без которых нельзя было обойтись. Но у лорда Сигарда был прямой приказ верховного лорда Речных Земель и кузина — близкая подруга леди Лизы, так что к нападению порт был бы готов с согласия лорда Маллистера или без него.

После нападений можно было перестать скрываться: Королевский флот, якобы отправившийся на морские учения, на самом деле плыл на Железные острова, попутно собирая корабли других лордов-мореплавателей. Конечно, не у всех были армады вроде флота Редвина, но Штормовые земли выступили достойно, а остальное присяжному рыцарю лорда Баратеона было неважно. По второму же роду деятельности Давос точно знал, что дорнийцы мстительно желают всем жителям земель севернее Дорна утопиться, а потому участия в этом бардаке примут только, чтобы их не обвинили в измене или, не дай боги, трусости.

Хотя участие Оберина Мартелла заставило всех шпионов и говорунов следить за происходящим в оба глаза — Красный Змей был известен как дуэлянт, знаток ядов и многих иных, опасных наук. С учетом добытой говорунами информации о встрече Мартелла с Виллемом Дарри они готовились к предательству и удару в спину — с безрассудного человека, одержимого местью, сталось бы провести самоубийственную атаку на короля прямо во время восстания Грейджоя. Лорд Талли, однако, тайно предупредил сира Барристана Селми, чтобы тот был настороже рядом с бойцом-отравителем, не говоря уже о говорунах среди слуг его милости. Сам Давос был настороже, но охрана короля — не его забота, его дело — защита милорда от ударов исподтишка, с остальным Баратеон справится сам.

Северяне не любят море, но за Старком пойдут и пешком по воде, сам же Эддард Старк всегда придет на помощь другу и названному брату. Западники рвут и мечут, настраиваясь отмстить за нападение, забывая, что их вообще-то предупреждали. Просторцы рады, что не стали целью, но Мейс Тирелл мечтает хоть где-то проявить себя как могучего полководца и воина. Если он не будет мешать Редвину, у него даже будет на то шанс. Про Речные земли и говорить нечего, правление короля Железных островов они помнят до сих пор, правда Сэлем насмешливо говорил, что до Харвина Хоара над ними был Штормовой король, но на данный момент это было неважно.

Ненависть к налетчикам-пиратам была выпестована в речниках несколькими поколениями и усугублялась тем, что нынешние железнорожденные считали Речные земли своими исконными территориями. Сир Бринден Талли в яростной переписке с братом отвоевал право возглавить силы Трезубца, и Давосу было немного жаль лорда Талли, потому как упрямый как осел Черная Рыба собирался тащить с собой и воспитанников — и если участие пятнадцатилетнего Эдмара Талли еще можно как-то объяснить, то зачем войскам карликовый лев, рыцарь не понимал.

— Это безумие, самоубийственное безумие, — твердо говорил лорд Баратеон, когда позволял себе вслух возмутиться происходящим.

И неизвестно, что больше злило милорда, семейное сумасшествие Талли, рискующих единственным наследником на войне, или решение короля взять с собой на подавление восстания обоих сквайров: наследника Тирелла и младшего из братьев Баратеон. На все уговоры и взывания к здравому смыслу его милость отвечал упрямством, утверждая, что четырнадцать лет самый возраст для первого участия в «веселье», а оставлять позади брата — двенадцати лет от роду — король не намерен, потому как не может Баратеон быть хуже какого Тирелла или Ланнистера. Лорд Баратеон воззвал бы даже к лорду Старку, зная, что тот может повлиять на короля, но увы, времени было немного, кто же мог предсказать, что Роберт Баратеон рискнет будущим всей династии.

— Да какой риск?! — орал король так, что его могли услышать и возле Божьих врат. — Ты что, Джон, считаешь, что Ренли слабак, которого в первой же битве убьет какой-то пират?! Или что я не смогу за своими сквайрами приглядеть?!

— Роберт, я ни в коем случае не принижаю твои таланты как воина и ничуть не сомневаюсь в способностях юного Ренли, но это безрассудно, никто не защищен от удачного удара! — не сдержал в итоге раздражение лорд Аррен. — Лорд Станнис отправится морем, возглавляя свой флот и флот Драконьего камня, ты поведешь людей в атаку на сами острова, Ренли будет с тобой… Что будет с будущим всего Вестероса, если вы погибнете? Еще одна война внутри королевства нас просто уничтожит на потеху Вольным городам и Визерису!

— Баратеоны не слабаки и не трусы! — рявкнул король, лорд Баратеон на то лишь заскрежетал зубами, очевидно уже отчаявшийся переубедить брата. Лорд-десница набрал воздух для ответа, когда король продолжил тише. — Если что, те члены Малого Совета, кто остается в столице, станут регентами при моем племяннике.

Воздухом поперхнулись все находящиеся в тронном зале. Лорд Аррен отшатнулся от короля, лорд Эстермонт прижал руку к груди на месте сердца, а лорд Талли прислонился в стене. Лорд Станнис смотрел на короля так, словно тот его ударил молотом в грудь, глаза округлились значительно больше, чем когда-либо видел Давос, рот приоткрылся, показывая, что удивление штормового лорда невероятно велико. Бывший контрабандист ненадолго задумался, как вывести милорда из подобного состояния и стоит ли, как тот пришел в себя сам и вспыхнул как пресловутый дикий огонь:

— Ты спятил, Роберт?! — лорд Баратеон не кричит. Обычно, но видимо, его милость все же его довел, а потому разумные лорды вроде Талли мгновенно поспешили к выходу, предоставляя двум оленям мериться рогами наедине.

За разумными лордами поспешили и все остальные. Он тогда тоже сбежал, вернее, оставил милорду возможность разрешить спор по-семейному, не теряя лицо, а то, что даже за закрытыми дверями было слышно обоих Баратеонов так, словно они рядом стояли, уже незначительные отклонения от плана. Все желающие ненавязчиво узнать о положении дел, могли просто услышать, что лорд Баратеон не желает, чтобы у его сына и наследника были проблемы со львами и королевой. По мнению штормового владыки, это точно приведет к еще одной междоусобице, а если его милость заикнется о возможном браке Оливера и единственной законной дочери Роберта, принцессе Мирцелле, рожденной менее полугода назад, лорд Станнис сломает что-нибудь не слишком ценное, например шею одного безумного монарха. Так как это прозвучало за закрытыми дверьми, обвинять милорда в измене король не стал, разрешая неудобный вопрос по-братски — на кулаках.

Успокоившись и от души помяв друг другу бока, олени пришли к выводу, что к младшему брату приставят пару рыцарей для пущей сохранности, не мешая его взрослению как воина. Ренли Баратеон, рвавшийся в зал к братьям, дабы поучаствовать в семейной заварушке, был не слишком доволен навязанным нянькам, но выбор у него был либо послушаться, либо остаться в замке. Какой мальчишка останется в стороне от войны? Дейл вот тоже чуть ли не из штанов выпрыгивал в нетерпении, непомерно гордясь тем, что из всех сыновей только он пока дорос до того возраста, когда отец уже не может оставить его за спиной. И он, и Мария беспокоились, что такой энтузиазм плохо обернется для их сына, и Сиворт рискнул подойти с этим беспокойством к милорду. Лорд Баратеон не выразил недовольства ни словом, ни взглядом, лишь понимающе хмыкнул и вызвал к себе Дейла, поручив тому присмотр за юным лордом Ренли.

— Он может сбежать от охраны нарочно, доказывая свою отвагу, но от ровесника и приятеля не станет скрываться. Я хочу, чтобы ты предупредил о подобных действиях и прикрыл моему брату спину в случае, если его безрассудство удастся.

Дейл был в восторге, что сам лорд Баратеон поручил ему такое важное дело, а Давос посмеивался про себя, вслух благодаря милорда «за оказанную сыну честь», на самом же деле за ловко провернутую интригу. Дейл теперь не отойдет от сохатика ни на шаг в опасной ситуации, а потому в бою рядом с ним будет пара рыцарей штормовых земель, тех, кому лорд Станнис доверит брата и шепнет пару слов и про сына Лукового рыцаря. Научился ли прямолинейный лорд таким трюкам у жены-лисицы или сам изначально таил подобные таланты от Давоса и прочих, он не знал, да и не хотел знать, только порадовался, что несколько лет назад сделал верный выбор и присягнул правильному человеку.

Охрану третьего Баратеона в итоге поручили рыцарям Бренану Браунхиллу и Бенедикту Роджерсу, Давос слышал об обоих немало хороших слов не только как о воинах, но и как о людях, что, к сожалению, бывало нечасто, а потому ценились они на вес золота. Стало быть, сын будет под присмотром, о чем он может написать жене и успокоить, а сам Давос не будет выглядеть в глазах Дейла излишне опекающим папашей.

— Я знаю, что это не он, а я не готов отпустить его в этот мир, — оправдывался он перед лордом Баратеоном в один из тех моментов, когда тому нужно было отвлечься от военных дел. — Но иногда мне очень хочется, чтобы он был ребенком чуть дольше.

— Это нормально, — лаконично ответил милорд, а Давос с запозданием вспомнил, что лорд Станнис был ровесником Дейла, когда погибли предыдущие лорд и леди Баратеон, а их сыновьям пришлось взять на себя бремя верховного лорда Штормовых Земель. — Но сколько времени он будет ребенком, напрямую зависит от того, сколько лет ты будешь рядом.

Иногда мудрость милорда заставляла Давоса забывать о разнице в возрасте и впечатлении от первой встречи, когда рискованного контрабандиста встретил тощий как скелет юнец со злым и упрямым взглядом, отказывающийся сдаваться даже ради младшего брата. Хотя возможно милорд уже тогда знал, что смерть в огне ничуть не лучше смерти от голода, быстрее, разве что.

— А может он просто был слишком упрям, — рыцарь тихо пробормотал себе под нос, глядя на огни Светлого острова.

Лорд Баратеон был упрям, а потому сумел продавить свой план по заманиванию Железного флота в ловушку между материком и островом перед мастером над кораблями лордом Эстермонтом. Лорд Зеленой Скалы был осторожным человеком, а потому лорду Баратеону пришлось применить все свое умение убеждать — и видят боги, умения там было меньше, чем упрямства — чтобы лорд Элдон принял план как основной. План был успешен, но тут уже сложились усилия всех участников, капитанов, мастеров над гребцами, самих моряков и воинов — армада Железных островов была разбита.

Остальное было отдано на откуп королевским войскам, собранной со всех земель, жаждущих не только разобраться с пиратами, но и разграбить — Роберт Баратеон, первый этого имени, был более чем доволен предложением мастера над законами «показать изнанку старого закона железнорожденным». То есть дать тем прочувствовать на себе, какого быть не налетчиком, а жертвой, временно отбросив понятия благородства и чести. Король принял это предложение, лорд-десница не смог его переубедить, а мастер над шептунами передал список наиболее значимых и авторитетных людей, поддерживающих старый закон. Избавиться от них в бою или уже после отправить на плаху — это как получится, но лорды «зеленых земель» были твердо настроены собрать кровавую жатву с пиратов, веками устраивавших налеты на их владения.

— Кажется, я больше никогда не буду есть мясо, — бледный до синевы Дейл слегка пошатывался, все же подобное зрелище хорошо прочищает желудки юнцам, да и сам бывший контрабандист слегка кривился от стойкого тошнотворного запаха смерти. Не то чтобы он был непривычен, просто сейчас аромат стоял слишком густой, слишком плотный, почти заменивший собой воздух, и это при том, что ветра на Железных островах дуют постоянно.

— Это пройдет, — похлопал сына по плечу. — Со временем, может только к возвращению домой, но пройдет.

— Хорошая новость, — ответил наследник, краем глаза отслеживая ровесников-сквайров.

Никто из юнцов-оруженосцев не остался равнодушным к пережитому, и если Дейлу хватило освобождения желудка, то тому же Ренли король после споил два кубка крепкого вина, пока милорд не пресек пьянство. Второй оруженосец его милости бродил неприкаянным призраком, его бестолковый отец ходил вместе с ним, каждому встречному рассказывая, как сын спас ему жизнь, не замечая, что мальчишка до сих пор в себя не пришел. Пресек это безобразие лорд Эстермонт, отвлек лорда Тирелла на себя, якобы интересуясь подробностями, а Уиллас тем временем сбежал к друзьям.

Сквайр милорда держался чуть лучше, но тоже отказался от еды и старался не слишком внимательно осматривать окрестности, как и старательно хорохорившийся карликовый лев, не принимавший участия непосредственно в битве, но помогавший с разработкой стратегий с подачи сира Бриндена. Наследник Ланнистеров, сир Джейме старался не выпускать младшего брата из виду, крайне недовольный решением Черной Рыбы и немым согласием Кровавого Льва. А вот юный Эдмар Талли неплохо держался, Давос слышал, что сыну лорда Талли пришлось столкнуться с разбойниками и пролить первую кровь пару лет назад. Конечно, та стычка не шла ни в какое сравнение с нынешним побоищем, но наследнику форелей было легче, чем его друзьям, хотя бы внешне, а что творилось у него внутри, Луковый рыцарь узнавать не собирался.

Штурм и разграбление Пайка поставили точку в восстании Бейлона Грейджоя, который сумел пережить все сражения и поражения и теперь стоял в собственном тронном зале на коленях и в цепях. Он отказывался склониться, поэтому его буквально силой заставили склониться перед королем, как и его братьев, остальные же лорды были покорными хотя бы внешне. Их привели на оглашение приговора, и мужчин, и женщин, и даже детей — рядом с отцом стояли Теон и Аша Грейджои, единственные выжившие дети Бейлона. Давос знал, что король будет суров к изменникам, но того, что тот превратит суд в некое представление для увеселения союзников и верных подданных, не ожидал, как и того, что милорд, как мастер над законами, будет играть в представлении ключевую роль. Запаздывающий мастер над законами.

— Где его черти носят?! — взревел Роберт Баратеон, очевидно уставший от неудобного стула, поставленного вместо уничтоженного в сражении трона. — Эй, вы! Я же сказал позвать сюда Станниса!

— Прошу прощения, ваша милость, я задержался, — Давос выдохнул, он уже опасался, что кто-то из выживших и затаившихся железнорожденных мог успешно напасть на лорда Баратеона.

— Тебя только за смертью отправлять, — проворчал король Роберт, но уже спокойнее, после битвы правитель Вестероса пребывал в хорошем расположении духа. Король-воин, «ему скучно сидеть на троне, но устраивать восстания и побоища каждый раз, как он заскучает слишком затратно», сетовал Том, когда они нашли время перекинуться парой слов во время сборов. Старший говорун, фактически тень мастера над шептунами, он знал о короле больше, чем даже сам Роберт, и часто сокрушался, что некому передоверить капризного монарха. — Итак, начнем!

Вину за собой король Железных островов признать отказался в грубой форме, заявив, что потомкам Серого Короля отродья таргариеновского бастарда не указ, потому какое-то время ушло на то, чтобы убедить его милость не сносить голову изменнику молотом, тем более, когда тот в цепях, то есть не может ответить. Но окончательно успокоил его милость Бенджен Старк, когда предложил после вынесение приговора разбить корону из плавника, символичный удар по изменнику и настоящий — по его чести, гордости и вере.

— Тогда нам стоит вынести приговор с максимальной строгостью? — как ни странно, милорд не пытался успокоить брата, напротив, будто собирался воспользоваться его гневом.

— Верно! Я, конечно, уже решил, что следует сделать, но сначала выслушаем мнение мастера над законами, — ложь.

Ни черта его милость не решил, Роберт Баратеон живет здесь и сейчас, не слишком задумываясь о будущем, и как бы миледи не старалась, это не то, что можно изменить. Это понимали все присутствующие, как и то, что судьба изменников в руках мастера над законами, безжалостного поборника справедливости Станниса Баратеона. Леди Лиза несколько раз предлагала пустить в народ слух, что милорд есть земное воплощение Отца, и Давос никогда не был уверен, всерьез она или шутит.

— Что ж, если мы желаем навсегда избавиться от угрозы Железных островов, необходимо предпринять следующее…

Лорд Баратеон говорил долго, медленно, позволяя каждому слову пасть на головы провинившихся как удар топором, а сам Давос знал, что бледнеет с каждым предложением, как и многие прочие. Лорда Бейлона Грейджоя, его братьев и прочих родичей старше шестнадцати лет казнить, а вместе с ними — каждого второго мужчину Железных островов. Вторую половину отправить в Ночной Дозор, всех мальчишек от шести до шестнадцати в септоны или мейстеры. Всех женщин-воинов казнить, остальных дам старше двадцати — в септы или Молчаливые Сестры. Девушек выдать замуж за простолюдин вне зависимости от происхождения, детей вывезти и расселить равномерно по «зеленым землям», дабы воспитать их в правильном ключе. Из всех островов оставить лишь те, где есть руда, переселить туда жителей остального Вестероса для "правильного" труда вроде добычи металлов и рыболовства, а остальные земли сделать непригодными для жизни с помощью дикого огня. И, разумеется, забрать все ценное, начиная с уцелевших кораблей Железного флота и заканчивая любым мало-мальски стоящим предметом внутри замка.

Когда милорд закончил перечислять пункты наказания, рыцаря оглушила тишина, полная какого-то первобытного ужаса. То, что требовал лорд Баратеон, было

абсолютно логично, если он желал уничтожить Железные острова, оставив от них одно название, но до чего жестоко это выглядело! И все ради того, чтобы пираты больше никогда не смели угрожать династии Баратеонов. В шокированном молчании на милорда смотрели все, и проигравшие, и победители, некоторые лорды даже отодвинулись от него, включая короля, смотревшего на брата как на безумца.

— Ты не посмеешь! — выкрикнула одна из женщин-капитанов, глядя на лорда Станниса, как на чудовище из легенд. В голосе ее отчетливо звучал страх, а в глазах будто блестели слезы? Давос не был уверен, но не был бы удивлен правоте.

— Не посмею? — якобы удивленно переспросил лорд Баратеон, приподняв брови. А после, оглядев коленопреклонённых, посмотрев им в глаза, он слегка приподнял уголки губ в улыбке. Себе Давос мог признаться — он не видел улыбки отвратительнее. Жестокая, злая, полная понимания, в какое положение ее обладатель ставит всех этих людей — и показывающая, как он доволен этим.

— Лорд Баратеон! — выдохнул лорд Старк, но тут же замолчал, обеспокоенно глядя на короля Роберта, который все еще молчал, будто всерьез задумавшись над предложением. — Роберт!

— Станнис… — медленно зловеще произнес король. И взревел. — Ты рехнулся?!

— Я всего лишь сказал, что следует сделать, чтобы навсегда избавить от угрозы железнорожденных остальные земли Вестероса, — пожал плечами милорд, будто не предложил чудовищное наказание, достойное Мейгора Жестокого. Где же здесь справедливость, в которую Давос поверил тогда, после осады Штормового предела?

— Станнис! — зарычал король, но его прервал Хранитель Севера.

— Тогда что вы предлагаете в качестве наказания? — эти слова стряхнули шок с присутствующих.

Разумеется, у милорда был готов ответ и на этот вопрос, на сей раз подозрительно милосердный. Бейлону Грейджою, его братьям и около сотни наиболее яростных сторонников старого закона — список был подготовлен мастером над шептунами еще до восстания — предлагалось надеть черное или принять смерть от рук Королевского Правосудия. Все невольники и морские жены могут вернуться домой, получив от короля небольшую финансовую помощь на первое время за счет их бывших рабовладельцев. Пираток из тех, кто участвовал в набегах, отправить в Молчаливые сестры, но не трогать тех, кто взялся за оружие, защищая родной дом. И двойные налоги в течение следующих пятнадцати лет, ничего сурового и жестокого, особенно по сравнению с первым вариантом. Милорд впадает в крайности?

— Кроме того, так как мы уплатили «железную цену», — ядовито продолжил милорд, — то имеем право забрать все награбленное с собой. Как мастер над законами я считаю своей обязанностью показать жителям Железных Островов, как работает старый закон с другой стороны. Может хоть это убедит их отказаться от него в пользу законов Вестероса.

— Это все? — пока милорд говорил, его милость успел остыть, но не угомониться. — А сразу нельзя было сказать?! Пекло, я уж решил, что ты умом тронулся как Эйрис!

— Это не все, — твердо ответил лорд Станнис. — Наследник Железных островов Теон Грейджой слишком юн для правления, ему нужен регент.

В отличие от наказания изменника, вопрос с регентом было решено обсудить позднее, слишком важный вопрос, чтобы разбираться с ним впопыхах. Бейлон Грейджой выбрал Стену, как и его сторонники, поэтому лорд Баратеон приказал отправить на Стену и пару жрецов Утонувшего бога, которые примут присягу железнорожденных.

— Раньше дозорные спокойно давали присягу в богороще или замковой септе, — возразил было лорд Старк, но лорд Эстермонт напомнил ему, что в Вестеросе ныне принята веротерпимость, а потому последователи Утонувшего бога должны иметь возможность давать присягу «ночного брата» своему богу.

Давос про себя подумал, что эта присяга привяжет пиратов к Дозору крепче, чем клятва Семерым, дополнительно обезопасив короля и его сторонников. Милорд как-то упомянул, что вера — один из надежнейших способов управлять людьми, а потому, даже не веря в богов, он обязан защищать их последователей друг от друга и от самих себя. На следующий день после вынесения приговора, будущие черные братья отправились на Стену под конвоем северных лордов.

Вердикт мастера над законами оказался значительно мягче того, которого от него ожидали, особенно после предложения уничтожить Железные Острова как таковые. И, если его милость мог не обратить на это внимание, то остальные лорды кружили вокруг лорда Баратеона, навязчиво и не очень выясняя, что именно так на него повлияло. Особенно усердствовал сир Джейме Ланнистер, доводя милорда до скрежета зубами панибратскими замашками и напоминанием, что они в некоторой степени родственники, а потому «очень некрасиво со стороны Станни скрытничать». У милорда дергался глаз от этого «Станни», особенно сильно после того, как их услышал Красный Змей Оберин Мартелл и счел своим долгом отметить их «теплые семейные отношения». От язвительного собеседника милорд предпочитал отмалчиваться, да и Ланнистер резко перегорел желанием общаться.

— Сир Джейме наверняка чувствует себя виноватым перед Мартеллами, вот и прикусил язык, чтобы не привлекать еще больше внимания, — младший брат милорда долго ждал возможности поймать милорда в одиночестве и у него почти получилось. Не считать же Давоса и Дейла препятствием для серьезного братского разговора? — Так что, Станнис, случилось? Я почти поверил, что ты прикажешь казнить две трети населения Железных Островов.

— Пришло письмо из Штормового Предела, — голос лорда был все так же тверд и сух, как всегда, но что-то в выражении лица выдавало волнение. Лорд Станнис развернул бумагу и неторопливо зачитал. — Уведомляю вас, милорд, что в новолуние в час соловья на свет появилась леди Кассана Баратеон. По заверениям мейстера Крессена ребенок здоров и несносен ровно настолько, насколько полагается столь юной особе столь высокого происхождения.

— Ты почему сразу не сказал?! — аж подпрыгнул Ренли, на мгновение снова став мальчишкой, коим отправился в этот поход. Глаза горят, ноги того гляди сами унесутся куда-нибудь — ему уже не терпелось оповестить весь мир. — Я к Эду, ты к Роберту!

И не успел Давос и глазом моргнуть, как младший из оленей ускакал прочь, Дейл рванул за ним, на ходу уже крикнув поздравления милорду. Кажется, сын привязался к подопечному.

— Поздравляю, милорд, — он учтиво поклонился, мельком вспоминая, как Сэлем ворчал, что однажды привяжет к спине Давоса доску, чтобы он не горбился.

— Спасибо, — бережно сложив письмо и спрятав его в складках одежды, лорд Станнис отправился к королю. Даже бывший контрабандист понимал, что его милость будет возмущен, если узнает о рождении племянницы последним.

Первым делом король возмутился, что милорд не сказал ему сразу, как узнал — то есть еще до суда над Грейджоями — после потребовал закатить очередной пир, а в итоге принялся громогласно жаловаться окружающим, что ни разу не видел своих племянников. Милорд ворчал, что его милость переобщался со Старками и решил, что быть дядей весело и ему непременно понравится, но не сильно возражал, чтобы леди Лиза приехала с детьми в Красный Замок к тому времени, как они доберутся до столицы. Все равно перед возвращением домой его милость и большинство лордов посетит турнир в Ланниспорте, устраиваемый лордом Тайвином.

Но сначала король, лорд Старк, лорд Эстермонт и лорд Баратеон устроили небольшое собрание по поводу регента для Железных островов. Давос готов был поспорить, что лорд Ланнистер многое бы отдал, чтобы быть частью этого собрания, но его никто не позвал, само собрание проводилось как бы между прочим, скрытно и неофициально, а на следующий день лорд Родрик «Чтец» Харлоу был назначен временным верховным лордом Железных Островов до совершеннолетия его племянника Теона. А после влез лорд Мейс Тирелл и у милорда снова задергался глаз: верховный лорд Простора предлагал женить его наследника Уилласа на Аше Грейджой, дабы закрепить лояльность Пайка. Тайвин Ланнистер как бы невзначай напомнил, что его младший сын все еще не женат, Оберин Мартелл нахально выдвинул самого себя, просто чтобы позлить остальных.

— Милорд, вы уверены, что хотите пустить этот вопрос на самотек? — лорд Станнис покинул зал, как только выдался шанс, и Давос последовал за ним, оставив одного из своих помощников — куда более опытных в шпионских играх, чем он сам, а потому хоть немного понимающих в политике Вестероса.

— Я уверен, что за сегодня этот вопрос не разрешится, но участвовать в балагане не имеет смысла. Решать судьбу леди Аши будет ее опекун, лорд Харлоу, и как умный человек, он отдаст предпочтение Тиреллам.

— Потому что остальные не наследники верховных лордов, — понимающе кивнул Давос, да и с чего Ланнистер решил, что кто-то согласится отдать дочь за карлика? Конечно, Тирион Ланнистер был умным юношей и неплохим в целом человеком, но для лордов этого было мало.

— И это тоже, но в первую очередь из-за последствий. Союз с тихо бунтующим Дорном сделает лорда Аррена весьма подозрительным по отношению к Железным Островам, что плохо для них в нынешней ситуации. А Ланнистер…

Давос склонил голову, даже он сомневался, что Чтец будет так жесток к племяннице. Львы с Утеса не простят разграбления Ланниспорта и могут отыграться на супруге карлика, который не сможет ее защитить. Родрик Харлоу не согласится на этот брак. Лорд Десяти Башен был в большей степени человеком Квеллона Грейджоя, нежели лорда Бейлона, то есть следовал новому пути сам и старался вести туда своих людей. Давос не сомневался, что Харлоу будет воспитывать Теона Грейджоя в правильном русле, а справится он или нет — покажет время.

— Лорд Баратеон! — темнокожий мужчина вздрогнул и обернулся, когда милорд приблизился к тому со спины. — Вы искали меня?

Нет, милорд просто любит гулять по бесплодной территории, до сих пор покрытой высохшей кровью, дерьмом и рвотой. Давос не мог сдержать внутреннего ворчания, Баратеон определенно разыскивал летнийского принца, но не говорил об этом прямо, предпочитая снова действовать самостоятельно, причем Сиворт подозревал, что лорд Станнис был бы рад, если бы луковый рыцарь просто потерялся где-нибудь в пути. Без прямого приказа — нет. Не на острове побежденных, обозленных людей, которые за глаза называют милорда ставленником Штормового бога — главного пугала их веры. Почему лорду Баратеону вдруг понадобился изгнанный Джалабхар Ксо, бывшего контрабандиста интересовало ровно до той степени, до какой ему можно было этим интересоваться. Если милорд пожелает поговорить приватно, он отойдет подальше, но приказа не было, лорд Баратеон лишь хмурился чуть больше обычного, но позволил Давосу удовлетворить любопытство, послушав их беседу.

— Ваше высочество, — слегка поклонился милорд, отмечая с одной стороны высокое происхождение Джалабхара Ксо, с другой — напоминая, что сейчас кроме титула у того ничего нет. — Искал, хотел кое-что узнать.

И снова замолчал, подбирая ли слова или изучая собеседника — принц Летних островов терпеливо ждал, отвечая прямым и спокойным взглядом. Давос даже немного позавидовал: изгнанный в прошлом году с родины Джалабхар Ксо был нищим попрошайкой в свите короля Роберта, но при том продолжал держать себя с королевским достоинством, которого, чего скрывать, нередко не хватало Роберту Баратеону. Их король был слишком воином, чтобы быть монархом на троне.

— Вы неплохо проявили себя в последнем сражении, ваш лук разил без промаха, — принц склонил голову, принимая похвалу. Разумеется, Ксо не обязан был вступать в ряды королевского войска, но когда его спросили, летниец ответил немедленным согласием и принял участие в наземных атаках среди прочих лучников. — Вы увидели силу вестеросского войска своими глазами.

— О да! — тут же откликнулся собеседник, сверкнув улыбкой, когда лорд Баратеон обратился к близкой ему теме. В конце концов, Джалабхар Ксо просил у короля Роберта армию для возвращения трона, а потому затронутый вопрос давал ему шанс еще раз обратиться с этой просьбой, пусть и к брату короля. Но зачем бы это нужно было милорду? — Воины Вестероса очень сильны, я был бы счастлив, если бы король Роберт согласился на союз. Со своей стороны я, конечно, клянусь по возвращении трона оказывать всевозможную помощь и поддержку династии Баратеон.

— Принц Ксо, — помедлив, лорд Баратеон заговорил с растущим недоверием в голосе, — вы видели силу Вестероса. Вы видели, как мы сражаемся и что происходит после боя, вы присутствовали при отправке побежденных, вы, черт возьми, видите эту землю сейчас! Вы хотите, чтобы это произошло и с вашей родиной, с вашими же подданными?!

Джалабхар Ксо дернулся словно милорд его ударил. Застыл, отмер, оглянулся. Давос понимал его, в некоторой степени, он тоже не задумывался над подоплекой прошений изгнанника, считая понятным и достаточным желание вернуться домой. Но Джалабхар Ксо не просто собирался вернуться, он собирался отвоевать трон одолженной армией, пройтись кровью и войной по своей земле. А воюют вестеросцы и летнийцы очень по-разному, это Давос знал, даже когда был простым контрабандистом. Жители Летних островов мирные люди, для них война принимает почти ритуальные, хотя и кровавые формы, они не уничтожают урожай, не разрушают города, не истязают не-сражающихся. Война, какой ее видят и ведут в Вестеросе, для летнийцев нечто невообразимо ужасное и жестокое. Изгнанный принц смотрел вокруг, но можно было поспорить, что он видит не окрестности Пайка, а родные земли, цветущие, мирные — и разрушенные войной. Убитые жители, оскверненные храмы, сожженная земля, обагрившаяся кровью…

— Нет, — резко осипшим голосом ответил Джалабхар Ксо. — Я этого не хочу…

В тот день милорд больше ничего не сказал, покинув опустошенного, лишившегося внутреннего стержня принца в одиночестве переживать внезапное откровение, которое было очевидно всем, кто хотел увидеть.

— Он не был плохим правителем и, даже покинув Летнийские острова, помнит, кто он. Король всегда в ответе за свои подданных и достойный правитель не станет ввергать народ в войну ради власти, — милорд был убежден, что изгнанный принц перестанет просить у его милости армию, и Давос разделял его убеждение.

Надежды Джалабхара Ксо обратились прахом в момент, потому что в нищем летнийском изгнаннике было больше заботы о своих людях, чем большинство лордов Вестероса могут себе вообразить. Перед отплытием с Пайка милорд еще раз встретился с принцем наедине, пожелав узнать его дальнейшие планы. Планов не было, как и хоть какого-то представления о будущем, что было неудивительно. Удивительным было то, что милорд предложил Джалабхару начать обустраиваться в Вестеросе, потому что всю жизнь приживалкой не прожить, да и гордость принца это ранит сильнее, чем тот показывает.

— Честный труд никогда не уронит чести ни принца, ни лорда, ни рыцаря, — вещал лорд Баратеон под согласные кивки Джалабхара Ксо. — Если же вам нужны средства для начала, то на турнире в Ланниспорте будут и соревнования лучников. С вашими умениями не будет проблемой войти в тройку лучших, да и поставить на себя вы можете, продав что-нибудь из не слишком важных украшений.

— Но что я могу сделать потом? — принц покачал головой, Давос повторил его жест. Вряд ли высокородный умеет работать руками, разве что как лучник, но пойти простым наемником?

— Самое очевидное: вы можете создать отряд лучников вроде Вороновых зубов, присягнув на верность королю Роберту. Еще можно отправится в Цитадель, мейстеры будут рады, если вы предложите им посильную помощь в переводе рукописных трудов с языков Летних островов, — снова удивил их милорд. — В торговле вы можете помочь в развитии отношений со своей родиной, насколько мне известно, летнийцы вас отнюдь не избегают.

Не просто не избегают, с принцем Ксо даже в изгнании обращаются уважительно — того же Визериса за принца вообще не считают. И наладить диалог двум летнийцам будет проще, и если Джалабхар согласится быть посредником в торговле между королевствами, в Вестерос могут попасть товары, которых местные жители никогда не видели. Конечно, луки из златосерда недоступны, но Давос знал, что это далеко не все, что можно получить с Летних островов.

— Вы правы, лорд Баратеон, — Джалабхар Ксо с трудом, но принимал новую реальность. Жизнь, в которой он никогда не вернется домой, но и не станет кровавым принцем, приведшим на родину смерть. — Спасибо.

— Я ничего не сделал, — отрезал лорд Станнис, но принц был непоколебим в своей уверенности.

— Вы просветили мой ум, затуманенный болью от потери. Вы доказали, что я небесполезен, будучи тем, кто я есть, помогли это понять. Вы добрый человек, лорд Баратеон, гораздо добрее, чем о вас думают люди.

В тот момент Давосу пришлось столкнуться с серьезнейшим испытанием в своей новой жизни: не сломать ребра, сдерживая смех при виде смущенного благодарностью и похвалой лорда Баратеона.

Примечания:

С Новым Годом!

Я честно ничего не пила и не курила, но ощущение, что глава напрочь с головой не дружит, осталось... Что поделать *философски пожимает плечами*

— Как думаете, Джейме еще долго будет дуться?

— Твой брат упрям почти так же, как Лиза, так что да, долго.

— И что мне делать?

— А что-то надо?

Хороший вопрос, такие обычно игнорируются. Но рыбешка прав, нахрен карлик заморачивается из-за своего братца-наследничка, Сандор не понимал. Ну дуется, и что? Сам себе идиот, валирийские мечи где попало не валяются, и то, что карлик упер такой у убитого Ланнистером кракена, не вызывало удивления. Тем более что Баратеон на троне сказал «грабить», значит все честно. Но, конечно, золотой львенок решил возмутиться, бухтел что-то там о рыцарской чести — лорд Ланнистер все одно слушать его не стал, отрезал лишь, что в таком случае сир Джейме меча не увидит, а старик отдаст его сразу внуку. Бессильную злость и недовольство наследник выливал на младшего брата-уродца, что было для того новым опытом. Ничего, полезно, может перестанет тому в рот смотреть как дрессированная собачонка.

— И все же, забрать Багряный дождь было смело, — протянул самый мелкий из зверинца, за которым присматривал Сандор, Ренли Баратеон. Вернее, сначала ему приказали беречь младшего Ланнистера во время Восстания чертовых кракенов, а после все тот Старый лев сказал следить в оба за всей шайкой. Он что, нянькой устраивался? — Как сказали бы сами железнорожденные — хорошая добыча.

— Для карликового льва особенно? — иронично уточнил Тирион.

— Для карликового — отличная, — не стал тушеваться брат короля. — Я вот только какие-то побрякушки «купил». Не мужчина, а ходячая золотая барахолка.

— Радуйся, что это барахло его так замедлило, что ты смог ему в печень попасть, — поржали все. Сейчас смеются, а после боев-то их наизнанку всех вывернуло, будто ничего хуже обгадившегося трупа с выпущенными кишками не видели. Неженки.

— И все же, почему он так злится? — никак не хотел угомониться карлик.

— Потому что у него перед глазами неправильный пример, — соизволил отвлечься от какой-то книжонки Талли. — Помнишь Старка? Лорд Винтерфелла, Хранитель Севера, лучший друг короля Роберта и лорд с безупречной репутацией.

— Я не страдаю провалами в памяти, Эд! К чему ты его вспомнил?

— К тому, что когда Эртур Дейн благополучно помер у Башни Радости вместе с доброй полудюжиной северян, многомудрый лорд Старк увез Рассвет в Звездопад, даже не задумавшись, что дорнийцы могут и оттяпать ему голову от большой и чистой любви ко всем восставшим.

— То есть Джейме думает, что надо было вернуть меч этим пиратам?! — возмутился Ланнистер. — А не рехнулся ли он?

— У него видимо от женитьбы на такой красавице ум за разум зашел, — хохотнул Эдмар. — Видели же леди Линессу?

— Вот только ты не начинай! — в три голоса возмутились Баратеон, Тирелл и Эстермонт, но продолжил только олень. — Роберт нам все уши уже ей прожужжал! Он когда вернулся со свадьбы львов, какое-то время только о ней говорил, причем на себе показывал, что у нее и как!

— А ты бы хотел, чтобы он на ней показывал? — издевательски протянул карлик и тут же поперхнулся своими словами.

— Ах вы бедные, невинные души, как же вы с таким справились? — язвительно спросил женский голос и вскоре в поле зрения оказались две девицы и мамаша. Вернее, леди Мормонт с дочерью и девица Маллистер — единственные благородные леди, перевшие в войсках короля на железнорожденных, у которых что мужчина, что женщина дерутся, как подобает пиратам — грязно и насмерть.

— Леди Мейдж, леди Дейси, — тут же раскланялся Талли, пока остальные тушевались, дескать, они вели неприличные разговоры при дамах. Сандор про себя ржал: будь они постарше, опытнее, сделали бы вид, что ничего не было, и дамы бы им позволили, а теперь тем в забаву их смущение. — Леди Сивилла, какое счастье наконец-то лицезреть вас, а не наконечник стрелы!

— О, так вы по мне соскучились, наследник Талли? Я польщена, — натужно похлопала глазами девица Маллистер. Что Мормонты, что стайка детенышей на нее уставились с подозрением. — Но лучше бы вам поспешить, я слышала сир Бринден искал… дайте вспомнить… «двух обезьян с лапами из неприличного места, которым он доверил доспехи и теперь похож на помойного кота».

— Черт!

Обоих как ветром сдуло и Сандору пришлось прибавить шаг, чтобы поспеть за двумя несносными обезьянами — точное им название дал Черная Рыба, не придраться. Карлик успешно пользовался ростом, чтобы шнырять в толпе как мелкое ворье, которого везде хватало, Клиган уже троим руки повыкручивал. Полководец ждал провинившихся возле своего шатра, его отповедь Сандор с удовольствием бы записал, как образчик правильного обращения с оруженосцами, а то треклятый Ланнистер, который наследник, пристал, что как рыцарь Сандор обязан взять оруженосца. Клиган рычал в ответ, что быть рыцарем не собирался, и кабы не настойчивость старшего льва — черта с два он бы позволил сделать его дураком со шпорами.

Но перечить Тайвину Ланнистеру не рисковал и Григор, Неведомый бы его задрал, и Сандору тоже пришлось смириться, успокаивало лишь, что Джейн порадует его новый титул. Сестра, хрупкая, робкая, так любящая эти глупые баллады пустоголовых менестрелей, прекрасно знала на примере Григора, каковы эти рыцари на самом деле, но продолжала слепо верить в красивые сказки со счастливым концом — ее непременно порадуют шпоры, и это было единственным по-настоящему стоящим доводом «за».

— Эд, а почему ты не участвуешь в турнире? — занявшись доспехами, его поднадзорные разговорились о разных глупостях, успешно игнорируя его присутствие, как он и потребовал в первую встречу с карликовым львом.

— Потому что не хочу расстраивать Лизу своим безрассудством, — мгновенно ответил рыбешка. Сандор даже до какой-то степени мог его понять. — Поверь, это совсем невесело, я предпочту месячное наказание от дяди, чем огорченную Лизу.

— Да брось, — замер карлик. — Из-за чего бы ей расстраиваться?

— Из-за моего «глупого желания расстаться с жизнью раньше срока», — явно процитировал кого-то форель. — Она расстроится, а когда расстраивается Лиза, всем вокруг становится весело. Сир Фостер, наш предыдущий мастер над оружием, ел суп с жуками, пил вино с солью и вытаскивал из кровати дохлых крыс. Про те случаи, когда на него случайно выливались помои, я вообще молчу, сам не могу поверить, что никому руки не отрубили за такое. Лизе даже говорить ничего не надо, сами все сделают, да еще порадуются, если миледи этим позабавят.

— Ну, — протянул карлик, задумчиво вытирая себе подбородок тряпкой. — Ты преувеличиваешь, Эд, одно дело какой-то рыцарь, другое — родной брат.

— Тирион, вот ты умный человек, умнее меня так точно, а иногда такие глупости говоришь, что я не знаю, как реагировать. Будь я каким-то рыцарем, Лизе и дела бы не было до того, что я рискую шеей понапрасну. Но я ее брат, а стало быть «должен иметь больше ума, чем ряженые остолопы на конях».

— Это она так рыцарей называет?! — поперхнулся карликовый лев, Сандор же решил, что это очень правильное определение.

— Не всех, только любителей турниров. Говорит, что рыцарь — воин: если он взял в руки оружие, он идет убивать, а если он делает это на потеху толпе — он шут, ряженый. Дядю ее точка зрения раздражает, но переспорить ее в открытую у него так и не вышло, разве что приказать замолчать. Он-то говорит, что турнир хорошее место, чтобы проверить себя в поединке. Сейчас мне это не нужно, участия в Восстании хватило, чтобы проверить себя.

— Стало быть, в следующем поучаствуешь? — не отставал Тирион. — И леди Лизы не забоишься?

— Тебя возмущает, что я не участвую в турнирах, имея такую возможность? — в лоб спросил Талли, бросив работу и снова уставившись на приятеля.

— Нет, — поскучнел карлик. Еще как задевает, Сандор готов был спорить на месячный доход. — Просто их все любят, каждый горит желанием поучаствовать, особенно сквайры, а у тебя все не как у людей!

— Так я же Талли, — пожал плечами форель. — Из наших так-то никто не участвует, у Уилласа плечо еще заживает, Эндрю и Ренли не пускает Станнис, он вообще не любитель глупостей, мне жить охота, тебе, я так полагаю, тоже. Так что только остается, что за сира Клигана болеть.

Сандор вздрогнул, когда мальчишка Талли внезапно упомянул его. Он почти уверился, что те воспринимают его как ходячий предмет мебели, ан нет, помнят и про его существование, и про его участие в турнире.

— Сир Клиган, вам помощь нужна будет? — обратился прямо к нему карлик, разные глаза смотрели серьезно. — Сир Бринден участвовать не будет, так что мы можем помочь как оруженосцы. Раз уж вам приказано за мной следить, так хоть с пользой.

— Велика польза, — саркастично протянул он в ответ, не находя, впрочем, в предложении ничего отторгающего. Слуга, если что, подстрахует, карликовый лев под присмотром, никуда не сбежит в поисках неприятностей, с какой стороны ни посмотри — неплохо. — Договорились.

Не то чтобы Сандор пожалел о договоре, но вот суеты он не любил, а пара взбудораженных парней создавала такую на раз-два, особенно карлик, который вроде маленький, а умудряется быть везде и отовсюду что-то говорить, комментировать и браниться. Когда же в палатку началось паломничество сквайров — Клиган пожалел, что тот же лорд Баратеон не любит турниры, а король в этот раз решил не участвовать, «чтобы не перебить послевкусие хорошей заварушки». У Ланнистеров из Ланниспорта аж лица перекосились, когда его милость ляпнул это при всем дворе. Олений король — оно и видно. И все ж, неудачное время для турнира, сразу после восстания, немало достойных противников не могли принять участие из-за ран, так что Сандор легко прошел до финальных боев, перенесенных на следующий день.

— Да что ж это такое-то, — ворчал Эдмур Талли, оправляя волосы. — Уилл, я надеюсь, что не облысею после твоих экспериментов, потому что в моих планах нет полномасштабной войны с Простором из-за убийства наследника верховного лорда.

— Прекрати ворчать и не трогай больше волосы. Это всего лишь жир, сам же сказал, что чем хуже ты будешь выглядеть, тем лучше!

— А еще я просил, чтобы это не бросалось в глаза, потому что Лиза узнает и утопит меня в Камнегонке, потому что Красного зубца я недостоин!

— Да не бросается ничего в глаза, — вмешался младший Баратеон и получил весьма злой взгляд в ответ, от которого даже отшатнулся, привлекая к их компании ненужное внимание.

— О да, я подтверждаю, — важно закивал Тирион, разряжая обстановку. Конечно, с его ростом вообще не видно, что сотворили с головой форели — будто оплевали со всех сторон.

— Зачем вообще такие сложности? — задал самый важный вопрос Эстермонт, круглыми глазами глядя на приятелей. — Разве твой брак не отец устроит?

— Отец, — со вздохом подтвердил Талли, вызывая большие сомнения в его рассудке. Клиган поморщился. Ох уж эти неоперившиеся птенцы, только клювом щелкать научились, как возомнили себя повелителями неба с какими-то непонятными играми. Чего он пытается добиться такими идиотскими методами? — Но есть пара оговорок, из-за которых выбирать придется самому.

— И уродовать себя нужно для того чтобы…? — не врубился в подоплеку олень.

— Хочу посмотреть, насколько для них важна внешняя привлекательность, — пожал плечами рыбешка. — Сначала-то, конечно, будет отторжение, но если даже после общения ничего не изменится — значит, это не мой вариант.

— Сомнительные выводы, — покачал головой Тирион. Ха, а ведь карлику тоже неприятны неуклюжие интриги друга, его-то уродство настоящее, не наносное.

— Будущая леди Речных земель не может ставить во главу угла внешний вид, — нежданно жестко отчеканил Эдмар Талли, на секунду становясь похожим на старших родственников. — Ты сам это понимаешь, Тирион. Взгляни на королеву.

Серсея Ланнистер была, без сомнения, красивой и желанной женщиной и знала это. Сандор с первого взгляда уяснил: стерва. Не только красота, но и происхождение, и нынешнее положение делали львицу невыносимой, вот и сейчас ее милость снисходительно улыбалась каким-то девицам, одним своим видом давая понять, как те должны быть счастливы от ее внимания. Сандор мысленно скривился, подозревая, что те пустоголовые пташки вообще ничего не замечают и считают, что королева добра к ним.

— Может у тебя и список испытаний подготовлен? — усмехнулся Тирелл, чья судьба была решена незадолго до отплытия с Пайка: его папаша уломал Родрика Харлоу выдать за парня девчонку Грейджой. И даже умыкнул ту с собой в качестве чашницы своей супруги. Да, пиратское отродье наверняка в «восторге» от перспектив, и даже присутствие тетки-вдовы мало утешает.

— Не отрицаю, а тебе бы стоило задуматься над тем, как стать будущей супруге другом и союзником, — парировал форель. — Вот ты мне скажи, почему ты здесь, когда твоя железная невеста где-то там?

— Леди Гвинесса весьма доходчиво пояснила, что моей, как ты говоришь, «железной невесте» нужно время, чтобы смириться со своей судьбой, а потому докучать ей не следует, — резко ответил просторец.

— Ну так и не докучай, — недоуменно возразил Талли. — Как это связано с тем, что сейчас она стоит против женщин и мужчин, чей город был разграблен ее семьей, с единственной поддержкой в лице тетки-вдовы?

— Согласен с Эдом, — поддержал того карлик. — Как благородный муж, ты должен защищать свою невесту. Хотя бы потому что никто не смеет принижать будущую леди Хайгардена, согласен?

Поворчав для вида, мелкий розан отправился на поиски девчонки, его друзья сначала отправились за ним, но по дороге разделились. Сандор, разумеется, откололся вместе с карликовым львом, который весьма целеустремленно шел к девице Маллистер и ее, по-видимому, приятельнице из Мормонтов.

— Леди Сивилла, леди Дейси, я прошу прощения за беспокойство…

Сколько карлик рассыпался в речах, Клиган не считал, но суть уяснил: парням не с руки вмешиваться в чисто дамские разборки, а потому не будут ли эти боевые дамы любезны присмотреть за невестой его цветочного друга. Маллистер дергает уголком губ в некрасивой гримасе, и ее можно понять: во время нападения на Сигард погиб ее отец. Рыбешка говорил, что это сыграло свою роль, когда лорд Маллистер позволил кузине участвовать в битвах, как лучнице. Стреляла девица неплохо, на рожон не лезла, хотя, очевидно, очень хотела, а после познакомилась с медведицами с Севера. Сандор никому и никогда не признается, но даже ему не хотелось сталкиваться с Мейдж Мормонт в боевом угаре — женщина остается женщиной даже с булавой в руках, но от ее ударов черепа разлетались в ошметки.

— Мне кажется, милорд, что ваша подопечная прекрасно справляется сама, — неожиданно прервала Тириона младшая Мормонт. И в этот же момент по залу разнесся вопль.

Дикарка Грейджой опрокинула на одну из девиц Ланни — или Лантелл? Черт ногу сломит, разбираясь в потомках Ланна Умного! — кубок с вином, прицельно, с головы до пят. Разумеется, случайно, запуталась в платьях, которые до того не носила никогда. Конечно, ее милость решила, что без нее этот конфликт не погасить и приказала мелкой Грейджой извиняться до тех пор, пока извинения примут. Ее дуэнья была, очевидно, недовольна, но спорить с королевой не рискнула, а потому одно сдавленное извинение собравшиеся поглумиться все же услышали.

— Я не чувствую искренности в твоих словах, дитя, — медово пропела королева, оскорбленная леди активно закивала, остальные захихикали, на лица посмотришь — чисто падальщики. Впрочем, никто не пытался остановить забаву победителей, так что все здесь мрази. — Попробуй еще раз.

— Я прошу прощения за ваше испорченное платье, леди Ланнетт, — сквозь зубы произнесла девчонка Грейджой и снова присела. Ее тетка положила руку той на плечо в жесте поддержки, что, глядя на ее вечно недовольное лицо, было неожиданно.

— Ох, милая, говори четче, чтобы тебя все слышали, — еще милее улыбнулась леди Серсея.

— Я приношу извинения от имени моей невесты, — все еще по-мальчишески звонкий голос прервал новую попытку. Наследник Тирелл не слишком приближался к Грейджой, но стоял четко по линии между ней и королевой. Улыбнувшись, парень слегка повернулся к той крикливой леди Ланнетт. — Если вы позволите миледи, дом Тирелл будет счастлив возместить вам ущерб новым нарядом от наших лучших мастеров. Вы позволите?

— Ох, — только и ответила девица, ее взгляд метался между наследником верховного лорда и королевой. Ее милость же была недовольна вмешательством в ее забаву, во всяком случае, глаза у нее горели диким огнем, даже Джейме Ланнистер отошел от той на пару шагов.

— Мне думается, леди Аше стоит принести извинения лично, — напряженным голосом продолжила гнуть палку Серсея. Вернее, уже перегибать.

— Она это уже сделала, сестрица, — нахально влез карлик, выступив из толпы поближе к другу. — Печально, что с возрастом слух стал тебя подводить.

У королевы аж ноздри раздулись от гнева: маленького умника ее милость ненавидела от всей души, искренне и самозабвенно, прям как сам Сандор — Григора. Обстановка мгновенно накалилась, часть присутствующих почувствовала себя не в своей тарелке, стали нервно оглядываться и озираться, в поисках помощи, которой взяться было определенно неоткуда. Не от Мартелла же ждать вмешательства? Тот с очевидным удовольствием отпил вина, так плотоядно рассматривая сцену, что даже самый тупой и пьяный лорд Семи Королевств бы сообразил, что если Красный змей что и сделает, так это подольет масла в огонь. Ее милость практически зашипела на младшего брата:

— Да как ты смеешь…

Резкий громкий звук прервал ее, заставив всех закрыть уши и заозираться вновь, в поисках источника ужасающей рулады, к счастью, короткой. Сандор, конечно, знал, что волынка может издавать весьма неприятные звуки, но то, что извлек из нее Эдмар Талли, не поддавалось описанию, его можно было натравить на железнорожденных и просто подождать, пока те не запросят пощады.

— Да, Тирион, друг мой, ты был прав — менестрелем мне не стать никогда, — беспечно пожав плечами и отдав инструмент почти седому от ужаса музыканту, Талли подошел к остальным, начисто игнорируя гневный взгляд королевы, за спиной которой и раздался этот мерзкий звук. — Уилл, ты тут закончил?

— Пока нет, — так же ровно ответил Тирелл и повернулся к леди Ланнетт. — Миледи, вы принимаете извинения?

— Да, конечно, — излишне поспешно ответила леди, уже не глядя на Серсею Ланнистер, то есть Баратеон. Королева, конечно, величественна и опасна, но так и перед ней уже два наследника верховных лордов.

— Какого черта! — под конец представления от вина оторвался король и теперь желал знать, что произошло. Рядом с ним возвышался лорд Тайвин, и вот от его недовольного вида струхнули все и парни, и леди, и сама королева. — Что здесь творится?!

— Ничего, ваша милость, — недолго страх продлился, та же форель очень шустро в себя пришел, а отпрыск Жирного Розана еще и умудрился жестами отогнать подальше невесту с дуэньей. — Просто беседуем.

— Опять вы? — лорд Баратеон, нарисовавшийся следом за старшим братом, ничуть не поверил невинным лицам и подозрительно прищурился. — Что это был за звук?

— Поминки справили, — пояснил Тирион и все, включая Сандора, уставились на того, как на грамкина. — По внутреннему менестрелю Эдмара.

У лорда Баратеона заметно исказилось лицо, король осоловело моргал, явно не слишком понимая, что он тут делает, а вот Старый лев явно хотел показать зубы. Если его что и сдерживало, то только присутствие Оберина Мартелла — тот выглядел как собака перед сочной говяжьей вырезкой, разве что слюнями не исходил, и устраивать пред ним балаганное представление Ланнистер вряд ли желал. А вот мастера над законами не сдерживало ничего.

— Я ничего не хочу об этом знать, — неожиданно мудрое решение. Хотя то, что средний Баратеон пострашнее братца будет именно из-за мозгов, было очевидно еще на оглашении приговора железнорожденным, когда от его первого варианта те чуть ли не разревелись от ужаса, будто девицы перед разбойниками. — Обойдитесь без таких мер по привлечению внимания. Разошлись.

И первым подал пример, толпа мгновенно расступилась перед грозным оленем. Король, пьяно фыркая, махнул на все рукой и отправился пировать дальше, а вот лорд Ланнистер подцепил за локоть дочь и увел ее подальше от толпы. От Сандора не укрылось, что королева буквально посерела, да и Мартелл осторожно проследовал за ними, наверняка чуя что-то интересное. Жаль, что карлика старшая сестра и ее участь ничуть не интересовали, в отличие от нервно подрагивающего Эстермонта и запыхавшегося Баратеона.

— Зачем обоих приволокли, короля бы хватило!

— Затем, что Роб может быть зол на кракенов, а пьяному море по колено, а этикет по х… пояс, — поправился олень, когда заметил, что рядом дамы.

— Мастер над законами тоже не питает к нам особой любви, — заметила леди Гвинесса, рукой удерживая подопечную от наверняка недружелюбных замечаний. Девчонка смотрела исподлобья, зыркая как загнанный волчонок, особо стараясь прожечь взглядом жениха. Тирелл покосился на нее, но комментировать не стал, ограничившись вздохом. Впрочем, этого было достаточно.

— И нечего было лезть! Без вас бы справились!

— Оно и видно было, — ровно парировал жених.

— Станнис, конечно, не питает любви к бывшим мятежникам, — проигнорировал начавшуюся перепалку Ренли. — Но он никогда не позволит эмоциям повлиять на его суждения.

— У всех южан принято справлять поминки по несбывшейся судьбе? — хохотнула Дейси Мормонт.

— Это, пожалуйста, вот у него спросите, — Талли указал обеими руками на карлика.

— Зато все сразу отстали! — возмутился выпихиванием в арьергард Ланнистер. — Или ты хотел продолжение представления?

— В общем, все уяснили, к кому надо обращаться, чтобы ситуацию захотелось замять всем присутствующим? — прервал их Баратеон. — А теперь, Тирион, примени, пожалуйста, свои потрясающие таланты вон там.

Переругивания Тирелла и Грейджой тем временем перешли к логическому завершению: Аша Грейджой бросилась на жениха с кулаками, и кто знает, что успела бы сделать, если бы ее не перехватила Маллистер. Лучница слегка встряхнула добычу, как котенка, и передала из рук в руки ее надсмотрщице. У тетки та вырываться перестала, но взгляд стал еще упрямее, если такое вообще возможно, поэтому леди Гвинесса с извинениями увела ту прочь. Ха, Тирелла ожидает веселая семейная жизнь.

— Если она не убьет меня во сне, — проворчал парень в ответ, а Сандор сообразил, что последнюю мысль произнес за него карликовый лев.

— А это зависит уже от тебя, — хохотнул Талли. — Я вижу здесь очень интересное начало, в конце концов, хорошая дружба нередко начинается с драки.

— Между парнями, — раздраженно потер переносицу Уиллас. — А леди Аша, если ты не заметил, девушка, пусть и боевая.

— А почему нет? — неожиданно возразила Мормонт. — Сильные женщины предпочитают сильных мужчин, а тут такая возможность на себе проверить, кто из чего сделан.

— Вы же шутите?! — изумленно выдохнул Эстермонт.

— Схватки приняты у одичалых, — пожала плечами медведица, пока остальные недоуменно переглядывались. Но буквально пару мгновений раздались смешки: Сивилла Маллистер не удержалась и расхохоталась над недоуменными лицами парней.

— Ох уж эти леди, — пробухтел Талли, отворачиваясь.

— Леди Сивилла, вы такую шутку испортили! Представьте, что было бы, если бы он и правда вызвал леди Ашу на бой?

— Позор на мою голову был бы, — буркнул Уиллас, пока женщины продолжали посмеиваться.

Сандор и сам не удержался от хмыканья, подозревая, что дочь Грейджоя действительно может попробовать парня на зуб именно в бою — кракены сражались все, и мужчины, и женщины, для нее немыслимо иное, как это принято у нормальных людей. С точки зрения самого Сандора все было просто: если хочет сражаться — пускай. Но и получает в ответ так же, как мужчина, а не начинает ныть, что с ней надо помягче, она-де женщина. Хотя эта не заноет, нрав не тот.

— Победитель — Джорах Мормонт! — кажется, северянин не ожидал этого, похож не на медведя, а на рыбу на суше.

Его вынес треклятый Мартелл, с явным, нескрываемым удовольствием, забрал и коня, и доспехи, да еще и поглумиться пришел, как же, брат знаменитого Григора «Горы» Клигана, а проиграл. От убийства Красного змея его остановили чертовы сквайры Черной Рыбы, а после — понимание, что преступление такого рода ему не простят, и Джейн останется одна. Этого Сандор допустить не мог, а потому злоязыкий высокородный засранец ушел восвояси, не вкусив его кулаков, и долго еще проедал всем вокруг плешь о том, как низко пали рыцарские дома Запада. Старый Лев, однако, похвалил его благоразумие и умение держать себя в руках. Дом Мартеллов нескоро забудет о смерти принцессы Элии от рук Горы — с молчаливого согласия сюзерена! — и давать им новые причины для ненависти и повод к действиям нежелательно. Похвалу Ланнистер выражал материально, впрочем, как и недовольство, а потому вскоре Сандор обнаружил себя в какой-то лавке с женскими безделушками, но хуже всего то, что он там был отнюдь не в одиночестве.

— И все же, не могли бы вы сократить область поиска? — потеребил его карлик. Разноцветные глаза шныряли по прилавку, изучая ассортимент.

— Что вообще любит ваша сестра, сир Клиган? — спросил Баратеон, пока Талли и Тирелл о чем-то спорили в сторонке, а Эстермонт уже о чем-то беседовал с торгашем.

Лавочник — а может и сам мастер-кузнец — выглядел чрезвычайно взволнованным, что к нему заглянули такие важные господа, о, Сандор его прекрасно понимал: дети верховных лордов — это вам не рыцарь из молодого рода. И совершенно не понимал, как упустил из виду, что эта компания что репейники, прилепляются практически случайно, а отдирать приходится силой. Он лишь прогуливался по своим делам после окончания турнира, как раз было время до ужина, вернее очередного пира, от присмотра за Ланнистером его освободили до востребования, а тут этот карлик сам его нашел и заинтересовался. Пусть внешне он не слишком похож на Старого Льва, но мозги и язык — точно его! Клиган незаметно выложил тому слишком много, достаточно, чтобы его до этой лавки довели и окружили «советчики». Конечно, прогнать их было бы просто, но в женских побрякушках он не смыслил ровным счетом ничего, а Джейн порадовать хотелось, он редко этим заморачивается.

— Цветы любит, — каждый день в ее комнате свежие ставят, как раньше ставили матери.

— Цветочный орнамент это уже что-то, — покивали юнцы и хозяин лавки. Последний же начал заваливать его вопросами. — Серебро или золото? Изящное или погрубее? Серьги, кольца, ожерелье, браслет или брошь? С камнями, без?

Он ненавидел, когда попадал в подобные ситуации! Сандор едва сдержал раздраженное рычание, но его, видимо, все же услышали: мастер побледнел и отошел на пару шагов, остальные же просто напряглись. Вперед выступил форель, осторожно отодвигая младшего Баратеона чуть в сторону, как и Тириона. Посмотрел на него, лишь слегка вздрогнув из-за изуродованной половины, получил в ответ очень трудный взгляд — он прекрасно знал, какое впечатление производит на людей — и примирительно поднял руки.

— Ясно, мы задали не те вопросы. Ваша сестра высокая? Стройная или крепкая?

— Вот такая, — Джейн доставала ему до плеча, что считалось высоким ростом, но не слишком для женщины. — Стройная.

— Так, что насчет интересов, кроме цветов? Сражаться умеет? Ей это интересно?

— Музыка. Нет. Нет, — уж это-то он о ней знал. Сандор слегка расслабился, мысленно лишь надеясь, что эти дурацкие расспросы помогут подобрать что-то, что понравится Джейн.

— Уши проколоты? — он лишь развел руками. — Тогда лучше искать ожерелье или брошь, с остальным легче промахнуться.

— Так можно переделать, — возразил Тирелл, однако бросил долгий взгляд на прилавок. — Слушай, давай просто доверимся мастеру? Ты вообще когда-нибудь выбирал такое сам?

— Уилл, у меня две старшие сестры, которых я люблю, уважаю и иногда хочу придушить. Поверь, я знаю о женских безделицах намного больше, чем мне бы хотелось.

Уже в скором времени Сандор покинул лавку с серебряным ожерельем в виде виноградной лозы. Тонкая и изящная работа стоила недешево, но когда нахальный Талли указал на нее, Сандор принял решение мгновенно. Джейн оно непременно понравится, поэтому не отстающая шайка не вызывала беспокойства или раздражения, идут и идут. Даже забавно послушать, как они подкалывают Эдмара за его «глубокие познания», на что парень надменно отмахивался, что скоро они все к нему за советом ходить будут. Уиллас отбил, сказав, что скорее мертвые восстанут, чем Аша Грейджой примет от него купленное украшение.

— В следующем турнире выбери противника побогаче, одолей, а потом обменяй коня и доспехи на какую-нибудь побрякушку. Вот тебе и не купленное украшение! — выдал Тирион, и — вот те на! — Тирелл задумался всерьез. Представив себе этакий идиотизм, Сандор заржал в голос.

Большой компанией они проходили довольно долго, заглянули в другую кузнечную лавку, перепробовав все что можно, Ренли едва отговорили от покупки какого-то идиотского позолоченного шлема. Сандору пришлось вмешаться в процесс уговоров, спросив, собирается ли он как баба красоваться перед противником, на что олень поперхнулся, покраснел как рак и стрелой вылетел наружу. Сам Клиган купил себе доспех и коня, проклиная мысленно Красного Змея, но уже не слишком злясь. Не первый и не последний турнир, еще свидятся, а там посмотрим, чем дело кончится. В какой момент из «сира Клигана» он стал «Сандором», он не заметил, обратил внимание уже, когда все разошлись подготовиться к вечернему пиру. Впрочем, не то чтобы он сильно возражал.

Примечания:

Год этак 290 от Завоевания.

Перед тем как читать, вспомните все предупреждения и комментарий автора, вдохните и выдохните несколько раз. Кустов нет, рояли стоят на виду, плюшками усыпаны все поверхности, а Воля Автора есть главный закон фика. Вроде обо всем напомнила, приятного чтения!

— Миледи, леди Мелисандра прибыла.

Вирра не могла не выразить тоном и взглядом, насколько ей не нравится очередная затея миледи, но леди Лиза лишь улыбнулась, слегка сжав руку, показывая, что ценит беспокойство, но действовать будет по-своему. Впрочем, как всегда, маленькая беспокойная лиса. С тех пор как однажды Вирра заметила, что маленькая леди, младшая дочь лорда, прокралась в конюшню, она не устает удивляться страсти госпожи к попаданию в неприятности — а главное умению из них выкручиваться.

Тогда Лизе Талли прилетело от жеребца милорда, и она неделю пролежала, не приходя в себя. Кажется, весь замок тогда молился о ее здоровье, леди Миниса не отходила от постели дочери, а мейстер Виман смешивал настойку за другой, чтобы лечить бессознательного ребенка. На эмоциях Вирру наказали, что она не позвала конюхов сразу, а пошла сначала посмотреть, но не слишком сурово — чего ждать от семилетней соплячки? Но леди Лиза оценила ее вмешательство и, когда очнулась, приблизила к себе, сначала замечая и здороваясь при встречах в замке, а после взяв в личные служанки. Сначала девочка страшно волновалась: вдруг напортачит и потеряет такое хорошее место! А после стало не до таких мелочей.

— Рада, что вы нашли для меня время, леди Баратеон, — красная жрица была красива, но в ее присутствии было неуютно. По словам миледи, Мелисандра колдунья, сильная и, возможно, безумная, рядом с ней и должно быть беспокойно. Зачем она миледи?

Вирра подозревала, что миледи сама обладает силами, которые обычному человеку неподвластны, такими как прозрение будущего и внушение людям. Госпожа знала, что в следующий раз леди Миниса подарит дому Талли долгожданного наследника, и это будет ее последний дар. Она предвидела конец династии Таргариенов, после даже получила подтверждение от другой ведьмы. А внушение? Вирра была свидетелем множества разговоров миледи и видела, как нескольких встреч было достаточно, чтобы человек стал поступать согласно ее воле. Конечно, многих можно было убедить просто словами, она и сама многому научилась, но такие люди как непробиваемый Станнис Баратеон словам не поддаются. Что это, как не магия? Без видимых эффектов, тихая и скрытная, магия миледи была невероятно полезна, особенно когда та стала леди Баратеон, и ей надо было покорить сердца всех обитателей замка, а после — и жителей Штормовых Земель.

— Итак, после долгих и красивых речей о наших родинах, разнице в климате, культуре и языке, не могли бы вы перейти, наконец, к цели нашей беседы, леди Мелисандра? — в голосе миледи не было раздражения, хотя та никогда не любила пустопорожних разговоров.

— Вы прекрасно знаете мою цель, леди Баратеон. Или мне лучше называть вас серым странником?

Понадобилось усилие, чтобы не вздрогнуть. Красная жрица не первая, кто называет миледи серой. Серый призрак, серый чужак, серый мейстер и теперь серый странник — шут милорда, болотный лорд, карлица из Высокого Сердца и колдунья из Асшая — все они называли госпожу серой и относились к ней… странно. Пестряк потерял рассудок годы назад, но его странные шутки и песенки до сих пор иногда раздавались в ушах Вирры, когда миледи снова окутывали тайны.

— На дне морском живут и пляшут, там рыбка есть из серебра, и тень ее сокрыла! Серый призрак, рыбий хвост, цепями рвется в небо. Я знаю, я-то знаю! — эта его песенка часто сопровождала миледи, и Вирра готова была поспорить, что леди Баратеон понимает, что несет полоумный шут: у нее был слишком задумчивый, отрешенный вид.

Сновидец, ставленник старых богов, как его назвала госпожа, был одним из тех, кто видел в своих снах миледи, назвав ее серым чужаком. Болотный лорд был очень осторожен в словах и действиях и все время наблюдал за миледи. Вирра бы решила, что лорд вульгарен и невежлив, если бы не одно «но» — болотник был напуган. Напуган тем, что видел в своих снах, касаемых миледи и будущего Вестероса, и не скрывал этого.

— Я часто вижу тени вдалеке, от которых идет нестерпимый холод. И серый силуэт, от которого веет чуждостью, стоит пред ними на Стене, меж холодом и светом.

— Лорд Рид, вы лучше меня знаете легенды Севера. И лучше меня понимаете, от кого веет холодом, смертью и тьмой, — многозначные переглядывания, судорога пробежала по лицу лорда, а сама Вирра после пила маковое молочко перед сном, чтобы успокоиться и выспаться.

Мать как-то сказала не переходить дорогу тем, кто видит слишком далеко, подразумевая тот визит к старой карлице-предсказательнице, который она совершила, сопровождая миледи. Та сказала миледи, что видела ее серой тенью с цепью мейстера, на что леди Лиза ответила, что ей не хватит знаний на целую цепь. В ту единственную встречу лицом к лицу Призрак Высокого Сердца рассказала, что видела странные сны об олене, топчущем дракона, о львах, уничтоживших крупные, чешуйчатые яйца, об умирающей волчице и горестном волчьем вое, что раздавался в ее ушах много дней после. Леди Лиза тогда лишь кивнула и спросила, не видела ли она в своих снах форель или другую рыбу.

— Я не видела ничего подобного, но я видела море и три реки, вытекающие из него, одна текла на север, другая несла воды на юг, а ручьи третьей опутали землю вокруг моря.

Прошли годы, прежде чем Вирра поняла, что это было предсказание для дома Талли, где старшая из трех детей лорда отправилась на Север, младший потомок остался укрепляться в Речных Землях, а леди Лиза отправилась в Штормовые Земли, расположенные южнее их родных мест. За ведьмой следила пара говорунов, вернее, они помогали той по мере необходимости, будь то еда, теплые одеяла на зиму или просто компания для общения, взамен та передавала леди послания о своих снах-предсказаниях. И всегда обращалась к миледи «серый мейстер».

— Серый странник… — задумчиво пробормотала леди Лиза. — Мне нравится, как это звучит, но я не люблю расспросы. Леди Баратеон или леди Лизы будет достаточно. И боюсь, вы ошибаетесь, леди Мелисандра, я не знаю, зачем вы искали встречи со мной.

«Красный морок, полный теней, появляется возле оленя, она окутывает его сетями». Это все, что видела старая карлица, но, по словам Рона, та была в ужасе от красного морока и лишь просила поскорее передать послание миледи. Сначала они предположили, что это может быть Торос из Мира — красный жрец, появившийся при дворе короля Роберта, но он прибыл относительно давно, да так и не обратил короля в свою веру, скорее присоединился к тому в поклонении вину и разврату. Миледи, получив послание, была настроена серьезно и после недолгих сборов отправилась в Красный замок с детьми. Леди Штормовых Земель не могла просто сорваться, как иногда это делала младшая дочь лорда Талли: передоверить дела замка мейстеру, дать несколько заданий сети шпионов, отложить кое-какие запланированные встречи, объясняя все настойчивым приглашением короля… Они опоздали.

— Серая тень, что купается в свете и не страшится тьмы, — певуче протянула красная жрица, не отрывая взгляда от миледи. Вирра скептически фыркнула, ненадолго привлекая к себе внимание, но не беспокоясь о мелочах. Эта женщина думает, что леди Лизу можно пронять взглядом, пусть даже и ведьминым?

Леди Баратеон смотрела так, словно перед ней был неожиданный результат от ее очередного опыта. «Надо же, как интересно получилось» — Вирра терпеть не могла эти слова, как впрочем, и Гарт, но если она молчала, то друг вслух возмущался, что леди опять творит черте что с неизвестными последствиями. Миледи не ожидала эту женщину, вернее, не ожидала ее сейчас. Мог ли ее дар показать прибытие ведьмы из Асшая раньше, чем это увидела во снах карлица? Кто знает, леди Лиза никогда не упоминала о своих магических умениях вслух, только по обрывкам ее высказываний они с Гартом сложили примерную картину мира, в которую леди вписывалась, лишь обладая этим предвидением.

— И все же меня удивляет ваша уверенность, что мой муж — возрожденный Азор Ахай.

Не только леди Баратеон, такие заявления весь двор поставили в интересное положение, когда и смеяться хочется, и страшно даже глаза скосить — мастер над законами не потерпит насмешек над собой. Чокнутая красная жрица, надышавшаяся дыма от огня, которому посвящала все свободное от заморачивания мозгов время, решила, что лорд Баратеон — перерождение героя древности, а потому обязан с мечом в руках идти за Стену уничтожать «холод и тьму», которые скоро появятся, обязательно, наверное, даже в этом веке.

Когда та в первый раз об этом объявила, лорд Станнис даже не поморщился, просто вздохнул особо тяжко, как всегда, когда его милость делал глупости, и спросил, не изволит ли жрица идти к Неведомому со своими предсказаниями и не мешать ему работать. Тогда она отступила, а король еще несколько дней ныл, чтобы ему предсказали большую заварушку, а то он уже скучает. Можно было бы закрыть глаза на странности красной жрицы, но проклятая колдунья пыталась соблазнить милорда, надевала такую одежду, что король слюнями исходил. Однако, та не учла, что лорда Баратеона — каменного истукана, ничуть не менее прочного, чем стены Штормового Предела — таким не пронять, разве что миледи иногда выводит того из равновесия.

Как во время прибытия, когда после приветствия короля обняла милорда на глазах у всех. Гарт потом долго в голос возмущался, что пропустил такое зрелище, пока Вирра смаковала обескураженного лорда и разнообразную реакцию окружающих. После приезда госпожи жрица отстранилась на какое-то время, наблюдая издалека и развлекая короля своими высказываниями о Рглоре и глубиной выреза в платье. Теперь же эта сумасшедшая вбила себе в голову, что миледи непременно должна стать огнепоклонницей и убедить милорда слушать красную жрицу! Вирра не знала, плакать ей или смеяться.

— Леди Мелисандра, может быть, вы расскажете, какие именно образы вы видели в пламени, что вознамерились выдвинуть Станниса на войну с Иными?

— Вы не сомневаетесь в их приходе, — отметила красная ведьма. — Это хорошо… Я видела именно вашего супруга на Стене, с огненным мечом возглавляющего силы владыки Света против Иных, в этом не может быть сомнений!

— Он был там один? — лишь приподняла бровь миледи. — Если я что и знаю о своем муже, так это то, что творить глупости и идти на армию в одиночку он не станет. Кто был вместе с ним? Где был король Роберт?

— Я никогда не искала ни короля Роберта, ни лорда Баратеона, — мягко отвечала жрица, явно довольная, что миледи ее так внимательно слушает. Может она и могущественная колдунья, но леди Лизу не знает: та не позволит сделать из супруга барана на заклание, разве что если захочет стать вдовой. — Я искала Азор Ахая, героя, что одолеет тьму, и увидела Станниса Баратеона.

— Я немногое знаю о видениях в огне, — сильное преуменьшение. Говоруны многое вытянули из пьяного Тороса, гораздо больше, чем ожидали, поэтому миледи знала достаточно. — Но разве вы не видели множество других лиц, пока смотрели в пламя?

— Но четче всего поступало лицо лорда Баратеона, — пыталась настаивать леди Мелисандра. Бесполезно. Сбить леди Лизу с курса невозможно, лорд Талли пытался и махнул рукой: леди делает вид, что отказывается от намеченной цели, а после остается лишь разводить руками, когда она добивается ее окольными путями.

— И среди тех лиц наверняка мелькало лицо тощего юнца четырнадцати лет с серебристыми волосами и фиалковыми глазами, — вела беседу в очевидном направлении миледи.

— Леди Баратеон…

Они долго спорили. Как бы леди Мелисандра ни старалась переубедить миледи, у нее ничего не получалось, Вирра же лишь хмыкнула: всего лишь вопрос времени, когда красная жрица признает Визериса Таргариена своим Азор Ахаем. Все попытки воззвать к видениям натыкались на уточняющие вопросы, которые подтвердили: да, когда смотришь в огонь, перед тобой мелькает множество видений и вариаций будущего, и да, последний дракон тоже там был. На упоминание записей в древних книгах Асшая миледи попросила их процитировать и спросила, как это может соотноситься с лордом, если даже долгого лета еще не было.

— Кроме того, согласно пророчеству, Азор Ахай возродится средь соли и дыма, а лорд Баратеон родился вполне благополучно в Штормовом Пределе при совершенно обычных обстоятельствах. Никакая звезда не сияла, не проливала кровь, и тем более не было наступления тьмы.

— Он переродится в соли и дыме и вынет из огня пылающий меч, он пробудит драконов из камня!

— Это же может сделать и Визерис Таргариен, с вашей помощью и благословения Рглора. Подумайте, леди Мелисандра, из потерянного подростка сделать героя легче, чем из упертого мужчины — а мой супруг очень упрям.

Еще одно преуменьшение. Но красная жрица неплохо держится против миледи. Самая настоящая фанатичка, придумавшая себе легенду и истово в нее поверившая. Но даже с таким напором ее доводы закончились ничем, миледи лишь улыбалась, а под конец посоветовала хорошо отдохнуть и обдумать ее слова.

— Думаю, на этом мы закончим, — леди вежливо раскланялись, словно не они только что вели такой ожесточенный спор. — Всего доброго, Мелони.

Если бы Вирра не наблюдала за ведьмой так пристально, она бы и не заметила, как у колдуньи перехватило дыхание, всего лишь на миг, как расширились ее глаза после услышанного. Та собиралась что-то сказать, это было очевидно, но все же самообладание и выучка взяли вверх, и снова перед ней была самоуверенная жрица. И только когда они оказались в безопасности покоев леди Баратеон, где тихо спали под неусыпным присмотром юный лорд Оливер и малышка леди Кассана, она смогла выдохнуть с облегчением. Магия миледи оказалась сильнее магии колдуньи из Асшая — спустя несколько дней, в течение которых ведьма избегала встреч с леди, но часто наблюдала издалека, Мелисандра покинула Красный Замок и Вестерос.

— Нужно ли мне знать, как именно вы избавились от красной жрицы?

Вирра сделала пару шагов назад: чего она точно не хотела, так это мешать семейному вечеру. Мастер над законами имел дурную привычку работать с раннего утра до ужина, хорошо еще, что миледи отучила его и вечерами сидеть над бумагами. Леди Баратеон была непробиваема во многих вопросах, и лорд Баратеон уступал, касалось ли это его рабочего времени или общения с детьми. То же самое касалось и его милости: миледи не оценила пьяного короля, когда тот пришел к племянникам «пообщаться», потому что его брат предпочел общение с семьей его компании. Король Роберт не оценил графин воды, вылитый на него после непродолжительных попыток выставить за дверь, и возмутился. Но даже ярость Баратеона отступила перед неистовством матери, защищающей своих детей от дурного влияния, и его милость отправился жаловаться на злобную невестку. Королева, конечно, услышала об этом выступлении.

— Леди Баратеон, я надеюсь, вы понимаете, что даже родство вашего мужа с королем не дает вам право относиться к его милости столь неуважительно, — шипела леди Серсея, страшно напоминая Вирре одну старую злобную кошку в Риверране, такая же злая и совершенно беззубая.

— Я не пыталась проявить неуважение к королю Роберту, но я не желаю чтобы дети видели такие примеры, пока не станут достаточно взрослыми, чтобы учиться от обратного: не делай так.

— Если его милость желает общаться с племянниками, вы не имеете права ему мешать. Он король! — аж взвизгнула королева, миледи приподняла брови. Да, характер львицы сильно испортился из-за неофициального заключения.

— Ваша милость, — степенно прокашлялась одна из ее надсмотрщиц, очевидно, намекая, что та ведет себя неподобающе. Ее подопечная застыла, выпрямила спину еще больше, если такое возможно, и легким наклоном дала знать, что все услышала.

— Леди Серсея, — леди Лиза отбросила титулы и наклонилась к собеседнице, и не будь у Вирры настолько хорошего слуха, она бы не услышала следующие слова, — я убеждена, что измена королю с собственным братом лишила вас всякого права голоса в вопросах уважения к монарху.

Лицо львицы надо было видеть: она посерела в момент, глаза расширились, а губы шевелились, но она не издавала ни звука, став необычайно похожей на рыбу. Ее септа, по-видимому, ничего не расслышала, потому как забеспокоилась и пододвинулась ближе, Вирра не отставала от нее ни на шаг: неизвестно, как поведет себя несдержанная Ланнистер.

— Надеюсь, мы больше не будем возвращаться к этому вопросу? — вопрос, который не вопрос, но королева судорожно кивнула. — Прекрасно. Попробуйте чай, ваша милость, редкая смесь из трав с Летнийских островов. Джалабхар Ксо недавно прислал в подарок милорду, очень необычный вкус, рекомендую.

Лорд Баратеон нашел свой способ выразить неудовольствие поведением венценосного брата: со следующего утра короля будил лично мастер над законами, не стесняясь в способах. Звон ключей вместе с ярким отраженным от зеркал светом в лицо вызывал на лице монарха настоящее страдание, которое некоторые особо наглые говоруны видели воочию, просочившись в опочивальню якобы для исполнения поручений — например, подержать зеркало. Король рычал, орал, бесился и гонял брата по тренировочной площадке, но в тюрьму не бросал и с поста не снимал, хотя ему этого явно очень хотелось. Кончилось все извинениями за закрытой дверью и обещанием не лезть к детям в пьяном виде.

— А ты еще ныла, почему я выбрала лорда Станниса, — лукаво улыбалась миледи, и Вирре оставалось только отворачиваться, изображая крайнюю занятость.

Сомнения в выборе миледи преследовали ее с того момента, как она впервые увидела высокого тощего мужчину с угрюмым лицом и вечно нахмуренными бровями. Милорд был страшным человеком, не способным на жалость и снисхождение даже к себе. Недовольство она выражала регулярно, но осторожно, одной отповеди от миледи ей хватило, а на выражение лица и редкие комментарии леди махнула рукой, сказав что-то вроде «повзрослеешь — поймешь». Было досадно, учитывая, что Вирра старше миледи, но пришлось признать, что возраст в голове, а не в теле: лорд Баратеон оказался действительно подходящим супругом для Лизы Талли.

Он был таким же чудным — кто будет посвящать контрабандиста в рыцари, предварительно отрубив ему часть пальцев? Он позволял чудить леди Лизе — хотя стоит признать, что привезенные аж из далекой империи семена действительно неплохо приживались на Штормовых Землях, урожай от них был лучше уже существующих культур, а привыкать к новой кухне не так сложно. Точно не для людей, живших во время войны впроголодь. Но окончательно Вирра приняла Баратеона как милорда уже после свадьбы миледи.

На последних месяцах миледи часто пребывала в дурном настроении из-за плохого самочувствия и усталости, и угодить ей было нелегко, потому Вирра возвращалась к себе довольно поздно. Она и сама тогда уставала, позволяя телу дойти до кровати, пока разум дремал в неведении, поэтому реакция на внезапное прикосновение была инстинктивной. Она шарахнулась в сторону, швырнув в кого-то горстью толченого перца, всегда припрятанной в кармане, и вытащила небольшой нож, подаренный миледи, понимая, что у нее лишь один шанс. Где-то на этом моменте она и сообразила, что на нее не нападали. Лорд Баратеон просто забеспокоился, увидев, как она идет словно околдованная луной, и собирался доставить ее к мейстеру.

— Простите, милорд, Вирра действовала бездумно… — леди гладила милорда по спине, пока тот промывал глаза настойкой из ромашки, и рассказывала, с чего у служанки вообще такая нездоровая реакция на неожиданные прикосновения.

Она не хотела этого вспоминать. Чертовы руки, слишком сильные, чтобы даже простой хваткой оставить синяки. Чертов запах, вонь от вина, пота и чего-то трудноуловимого тошнотворного. И чертов голос, который долго снился ей в кошмарах: «тише, девочка». В первый раз ей просто повезло, в кармане оказалась смесь порошков, которые она смешала, любуясь радужным сочетанием цветов, и тайком унесла, чтобы мейстер Виман не наказал. Брошенная в лицо смесь отвлекла рыцаря, и она сумела сбежать. Во второй раз на нее охотились втроем, и не будь рядом других слуг, поднявших шум, она могла и не выжить. Сотрясение мозга, треснувшие кости, ушибы — она пролежала неделю, прежде чем смогла хотя бы сидеть без посторонней помощи. Месть какой-то служанке стоила тем рыцарям уважения сира Бриндена, но не места, конечно, три рыцаря — и какая-то служанка. Леди Лиза долго спорила с дядей и отцом, но им пришлось смириться с итоговым наказанием на кухне. Вот только глаза миледи были подобны льду, чистому и безжалостному.

Смирение точно не было качеством Лизы Талли, а вот терпения и злопамятности хватило бы на троих. Доброй та никогда не была, всепрощающей тем более, а потому три месяца спустя один из этих рыцарей отравился грибами. Какая банальность. Мейстер Виман изучил тело, пришел к нужным выводам, и леди стала готовиться к следующему удару. Второй рыцарь погиб не сразу, сначала он стал калекой, после того как упал с внезапно взбесившейся лошади. Пара месяцев пьянства на скромные накопления — и зимой он замерз насмерть. С кем не бывает. Третий же ничего не почувствовал, не заподозрил, в то время как Черная Рыба явно заметил неладное, бросая на леди подозрительные взгляды. И миледи обратилась за помощью к другому человеку, ныне покойному Петиру Бейлишу. Чем она его шантажировала, Вирра так и не узнала, но где именно оказался чертов сластолюбец, ей было известно. Известно — и смерть определенно была милосерднее.

— Если что-то подобное произойдет в Штормовом Пределе, миледи, эти люди будут в ваших руках, — Вирра чуть не сломала себе шею, слишком резко подняв взгляд на милорда.

Даже с красными глазами и щеками — от усердного трения — лорд Баратеон выглядел грозно, а миледи лишь ворчала, что у милорда таких людей не найдется, всем известен его характер. Да, нрав у лорда был суров, однако, справедлив, и просто отдать преступников в руки миледи, даже не требуя действовать строго по закону — это было сильным жестом. Олень понимал, кого именно взял в супруги, и все равно предоставил миледи такую свободу, право защищать своих людей так, как она считает нужным, без его вмешательства, кем бы ни были жертвы. Тогда-то Вирра и смогла назвать его «милордом» от всего сердца. Сумасшедшие господа, но это были ее господа, стоящие друг друга и людей вокруг.

— Наконец-то дома! — возвестила миледи, заходя в замок, Вирра с тем же облегчением ступала за ней с маленькой леди на руках. Полгода вне стен Штормового Предела — а как будто полжизни мимо прошло.

Лорд Оливер не поддержал мать, слишком уставший от долгой поездки, он тихо супился, не позволяя себе большего — влияние отца, не иначе! — а потому подскочившая к ним Нора с позволения миледи увела наследника отдохнуть. Вирра сразу заметила посвежевшее лицо и потеплевший взгляд: девушка наконец-то оправилась от случившегося в Утесе Кастерли. Ей не повезло привлечь внимание его милости, когда тот гостил у львов на свадьбе наследника Ланнистеров. Служанке не хватило благоразумия принять помощь говорунов и выпить сумеречный чай, но об этом узнали, когда стало поздно. Когда выяснилось, что Джейме Ланнистер ставит желания своей сестры выше чести рыцаря и собственных представлений о правильных поступках.

— Кажется, она приходит в себя, — вполголоса отметила миледи.

В львином логове были крутые лестницы, на одной из них скончался предыдущий лорд, Титос Ланнистер. Его внук решил, что лестница может сослужить дурную службу еще раз, и Нору столкнули с самого верха. Тогда стало очевидно, что чай надо было выпить — выкидыш едва не отнял ее жизнь, крови было достаточно, чтобы уверить наследника Утеса в смерти девушки и тайно вывезти ее из замка. Дальше ей предоставлялась полная свобода, разумеется, после того как ее здоровье в известной степени восстановилось. Бастарда короля Роберта у нее уже нет, поэтому говоруны собирались дать той немного денег в качестве жеста милосердия от миледи и исчезнуть из ее жизни. Но Рон, ставший недавно старшим говоруном, рассудил иначе и привез замкнувшуюся в себе девушку с пустыми глазами в Штормовой Предел.

— Если ее сейчас спасти — она будет верна до последнего вздоха.

Леди Лиза согласилась, окружив сломленную служанку заботой и поддержкой. Потребовалось время, много месяцев, чтобы Нора начала вновь улыбаться, но оно того стоило: ее обожание и почти обожествление миледи позволяло доверить ей часть забот о детях дома Баратеон наравне с кормилицей и другими служанками, чьи верность и преданность были проверены временем. Эта верность стала тем, что уберегла леди Кассану и лорда Оливера от большой беды, а Вестерос — от столкновения с местью миледи. Это и предупреждение от старой карлицы: «морские монстры идут на замок на скале». Призрак Высокого Сердца требовала защищать серебряных оленят, которых нельзя было толковать иначе, чем детей миледи.

— Приказано доставить наследника к миледи, — сир Рольф Мунн, один из первых штормовых говорунов, был напряжен, за его спиной маячил такой же серьезный сир Леон. — Идем.

Вирра, не задавая вопросов, подхватила юного лорда Оливера и поспешила за стражей, рыцари буквально в нескольких словах пояснили ситуацию, и ей пришлось силой заставлять себя дышать. Кто-то проник в комнату к маленькой леди, кто-то у кого не было доступа — за этим леди следила, только очень узкий круг слуг допускался в покои детей, только определенные стражники охраняли их покои, те, кого отобрали лично лорд Станнис и проверили говоруны миледи. Собственно, все допущенные слуги были говорунами, оставившими шпионаж и странствия ради заботы о детях миледи. И для кого-то из них попросить новую служанку отнести что бы то ни было в комнаты любого из детей просто невозможное легкомыслие. Они все были слишком подозрительны, но с их службой иначе никак.

Нора это уяснила в первую очередь, а потому, увидев незнакомку с каким-то мешком, сказавшую, что там новые игрушки маленькой леди, отреагировала удивительно умно. У Рона чутье на людей. Ничем не выразив удивления, Нора извинилась, что не может помочь и попросила незнакомку самой разложить вещи в комнате, пока она занимается ребенком. И пользуясь тем, что девица отвлеклась, она разбудила ребенка, заставив ту захныкать, и понесла ее к кормилице. На страже тоже стоял кто-то незнакомый, а потому Нора ни слова ему не сказала, куда идет, как это требовалось по правилам. Правилам, которые эти двое очевидно не знали. Придя к кормилице, она застала там и ее дочь Лили и вполголоса рассказала о произошедшем, и почему она принесла ребенка к ним, а не потребовала позвать в покои леди Кассаны. Кормилица занялась ребенком, пока служанки разбежались: Нора помчалась к миледи с сообщением, а Лили побежала на поиски тех стражников, кому можно было верить.

Какой бы мирной и случайной не казалась ситуация, лучше сто раз извиниться за ненужную панику, чем один раз пропустить в дом беду. Первым делом скрутили неизвестных, сопротивление те оказали отчаянное, что лишь подчеркнуло, что что-то с этими двумя было нечисто. Они потеряли одного стражника, двум другим требовалась помощь мейстера, а покои маленькой леди нуждались в тщательном осмотре. Но леди Баратеон приказала запереть комнаты, пока они не вызнают у пойманных, что именно те затевали. Кроме них за решетку до выяснения обстоятельств отправился второй стражник, который должен был охранять маленькую леди, и еще одна служанка, которая собственно его и отвлекла. Они старались не привлекать внимания, но увы, ситуация не располагала, уже к вечеру замок был полон слухов и небылиц всех мастей и размеров. Миледи отказалась отпускать от себя детей до следующего утра, когда принесли запись допроса заключенных, которые неожиданно его пережили. Ненадолго.

— Уничтожить все вещи в комнате Кассаны. Все до единой.

Серая хворь. Они собирались заразить серой хворью маленькую леди. Ублюдки. Миледи не отдавала приказа убить их, скорее напротив, велела удерживать в них жизнь, превратив ту в медленную агонию. Кракены думали точно не головой, когда пытались ударить по «ставленнику Штормового бога», правда, Вирра не очень поняла, был ли это приступ фанатизма поклоняющихся Утонувшему Богу или месть лорду Баратеону как одной из ключевых фигур в победе королевской власти. Если да, то кто еще под ударом? Миледи приказала известить всю сеть, приказав быть настороже, но не ставить пока в известность лордов, хотя письмо супругу написала. Наверняка, сообщила, что ей есть чем ответить, не может не быть.

— Ох уж этот запах…

Рисковать людьми миледи не хотела, а потому в покоях устроили контролируемый пожар, надеясь, что воздух не будет отравлен миазмами. Мейстер Крессен был в этом убежден, леди сомневалась, но скорее был прав старик, иначе как бы кракены пронесли опасную поклажу в Штормовой Предел. Они ведь не первый день здесь, женщины были тут почти два месяца, зайдя в замок благодаря покровительству идиота, которого милорд сделал мастером над оружием. Или это сделал Роберт Баратеон, пока был лордом Штормового предела? Хотя это было неважно, околпаченный юбкой железнорожденной сир Гавен Уайлд, который пустил этих людей и поставил под угрозу детей лорда, тоже оказался за решеткой. Его судьбу будет решать милорд и одно это заставляло рыцаря трястись от ужаса. Раньше надо было думать, желательно головой.

— Кузнец проверил клинок, обычный тренировочный меч, без всяких сюрпризов, — Вирра облегченно вздохнула.

Полная проверка всех приезжих за время отсутствия миледи была трудной задачей, не хватало им пропустить еще кого-то. Сир Давос Сиворт прибыл на разбор полетов, все же теперь шпионы дома Баратеонов его задача, но большую часть дел пока что на себе тянул Кейн — мужчина сорока лет, один из ранее служивших леди Селии Талли. Он шел за своей леди до конца, похоронил ее как вдову Маллистер и вернулся в Риверран служить леди Лизе, потому что об этом просила леди Селия. Вирра считала этих говорунов образцом преданности и клялась про себя, что если ей не повезет пережить миледи, она будет так же верно служить ее детям.

Кейн развернул бурную деятельность на всем пути кракенов от Ланниспорта до Штормового предела, разыскивая тех остолопов из-за кого убийцы смогли приблизиться к миледи. Зря она позволила осесть в их сети выгнанным королевским шпионам, конечно, совсем изгнать их можно только убив и обезопасив тем от предательства, но лучше бы найти тем иное применение. Спустя месяц ярко выраженного недовольства миледи и других говорунов они были счастливы получить новое назначение, пусть их и отправили в Эссос наблюдать за разводимым Ланнистером бардаком. То, что некоторые провинившиеся не доплыли до Вольных городов, осталось тайной для большинства говорунов, но Вирра входила в круг знающих. Этим некоторым слишком понравились золотые украшения, пропахшие морем, так почему бы им не отправится на их поиски куда-нибудь поглубже?

— Я настаиваю, чтобы меч проверили дополнительно, — Кейн говорил негромко, говоруны вообще редко привлекают к себе внимание голосом, но сейчас от его слов был холодок по коже. — Сир Давос определил этого оружейника как моряка. Я бы не хотел рисковать.

Луковый рыцарь выглядел смущенным, но на вопросительный взгляд миледи ответил четким кивком: может бывшему контрабандисту все еще трудно справляться с возложенными обязанностями, но он не собирается работать спустя рукава и если его натренированное жизнью чутье что-то ему подсказывает, он не станет молчать. Хорошо, тем более что кузнец и моряк — редкое сочетание за пределами Железных островов. Тренировочный клинок был преподнесен в дар наследнику кузнецом, которого Донал Нойе уже год как прочил на свое место. Не могли же железнорожденные планировать нападение на лорда Оливера еще до того как восстали? Что за беспричинная глупость.

— Если нет неожиданностей на самом мече, то проверьте рукоять, вдруг там какой "подарок" оставлен. Может это кожа какого-нибудь ядовитого животного?

Не ядовитого животного, но пропитано ядом. Мейстер Крессен после изучения сделал вывод, что и обнаружить яд можно было бы в итоге только после его воздействия через руки. Миледи тихо выдохнула «повезло», Вирра же беспокоилась, что магия госпожи не проявила себя на сей раз ничем, кроме как налетом интуиции. Могла ли та жрица как-то ослабить магию леди Лизы? И если да, то что они могут сделать с этим?

— С одной стороны, я не могу и не хочу оставлять нападение без внимания, — рассуждала миледи позднее. Лорд Баратеон уже был в пути, кое-как отделавшись от брата-короля, который ожидаемо был в бешенстве, что кто-то посмел напасть на его племянников, но миледи не собиралась его ждать. — С другой, кракены говорили, что их было только пятеро. Пятого тоже поймали, когда он пытался сбежать из Штормовых земель, не успев даже осуществить задуманное. Стоит ли обрушивать гнев на Железные Острова?

— Нельзя жалеть врагов, миледи, — угрюмо отвечал Кейн. Но островитяне уже проиграли.

— Почему нельзя подождать решения милорда? — спросил сир Давос, пока что чувствующий себя неуютно в такой компании.

— Потому что к его возвращению я хочу принять решение для самой себя, а после уже узнать, что об этом думает милорд, — леди Баратеон выпрямилась, ее глаза снова стали похожи на лед. — Хотя бы с попавшимися пиратами мы точно разберемся.

Милорд пожелал лично побеседовать со всеми участниками, и лишь один из них отделался ссылкой в Ночной Дозор — провинившийся стражник. Сира Гавена и кракенов казнили, предварительно скормив байку, что в отместку Пайк будет сожжен диким огнем. Такого ужаса на лицах Вирра не видела никогда и не могла не позлорадствовать про себя.

— По-моему, к рассвету они были безумны настолько, что радовались смерти, — задумчиво отметил лорд Баратеон после казни. — Может стоило оставить их жить в этом обмане?

— Их пришлось бы кормить и поить, зачем нам это? — отмахнулась миледи.

— С Пайком слишком мягко обошлись, они не понимают языка милосердия, — пробухтел Кейн откуда-то из-за спины сира Давоса.

— Предлагаешь поплыть и устроить там резню? — скептически приподняла бровь миледи. — Или может тоже эпидемию, чтобы у них людей не хватило на глупости?

— Они бы не смогли устроить эпидемию таким образом, для этого нужен уже заразившийся человек, — осторожно влез Сиворт.

— В Вольных Городах больных серой хворью изгоняют в руины, — отметил милорд, словно подсказывая, где этого больного взять. — Руины Горести.

— Милорд? — осторожно уточнил Кейн, сомневаясь, что это можно принять за прямое указание.

— По дороге заразитесь и вы, и весь экипаж. Скорее всего, большая часть не оправится. Оставшиеся не смогут привести корабль к месту назначения и погибнут в итоге от нехватки еды и воды, — лорд умел рисовать мрачные перспективы. — И останется в море корабль-призрак с мертвым экипажем.

— Милорд, если я когда-нибудь вздумаю собирать страшные истории Вестероса, я непременно обращусь к вам, — миледи поежилась. — Вы умеете напугать одними словами.

— Я не хочу, чтобы кто-то из наших доверенных лиц делал глупости, — отрезал лорд. — Никаких эпидемий на островах не будет, во всяком случае, с нашей помощью.

— Да, милорд.

В конце концов, под эпидемией же подразумевается болезнь, а не череда несчастных случаев с трагическим концом?

Примечания:

Год 291

Прочла "Клуб любителей книг и пирогов из картофельных очисток" и решила попробовать в том же духе. Больше я такой дурости не совершу (=_=)

Выделенное [ ] вот такими скобками — семейный шифр Талли. Мне его было влом выдумывать, не тот уровень интеллекта, поэтому вот так определила границы его использования. И конечно, у форелей есть отметки, которые показывают какая часть письма зашифрована, какая — нет, для каждого свои для пущей безопасности.

Дорогой отец!

Прежде всего, от всей души благодарю и передаю искреннюю благодарность от вашей внучки, пусть она пока и не может сказать этого вслух, за ваш чудесный подарок на ее первый день рождения.

Смею заверить, что ваши внуки здоровы, недавние события их не коснулись, хотя не могу отрицать, что они могли почувствовать мое беспокойство, о чем я бесконечно сожалею, но изменить не могу. Заверяю, что все рекомендованные вами меры безопасности были приняты на вооружение, также мы добавили несколько новых правил для тех слуг, что все же допущены до детей. Станнис до сих пор в бешенстве, что один из его верных, как он считал, людей оказался идиотом и место мастера над оружием до сих пор свободно: даже Самюэля Уэнта милорд проверяет как какого-то чужака с Блошиного Дна. Благо кузен ничуть не обижен поведением милорда, напротив заявляет, что если бы Станнис действовал иначе, уже сам Сэм задавался бы вопросом, достоин ли тот быть моим супругом, как клялся перед богами.

Спешу вас порадовать первыми успехами будущего лорда Штормового Предела на почве учения: Оливер освоил книжную науку на приличном уровне и теперь услаждает семейные вечера чтением. Если я не начну в скором времени жаловаться на слух это будет ничем иным как чудом и милосердием Семерых, потому как голосом мой сын не обделен, а вот понимание когда его повышать, а когда — нет, пока отсутствует. Со временем я надеюсь разъяснить столь тонкие моменты человеческого общения, однако до того времени могу оглохнуть, как наша кормилица. Дядя писал недавно, что та отправилась в обитель Неведомого. Сестра очень этим расстроена, она была привязана к Нелли больше чем мы с Эдом. Благо у нее нет времени на тоску, с четырьмя-то детьми, одному из которых нет и года. Не говоря уже о второй дочке, Кэт писала, что Арья настоящий маленький волчонок, активная и любознательная. Судя по всему, твоя внучка и моя племянница вылитая Лианна Старк, представляешь, как Кейтилин с ней намучается?

[Итак, семья превыше всего, обсуждение семейных новостей прежде прочих — теперь я могу задать интересующий меня вопрос. Отец, вы обсуждали это с Тайвином Ланнистером или просто воспользовались возможностью? Признаюсь честно, несмотря на пока неизвестные результаты, план поистине гениален! Вложить в пустые железные головы идею пограбить Вольные города, накануне подготовленной львами войны и послать Ланнистерам весть, что есть возможность избавиться от большинства пиратов чужими руками, чтобы те напрягли свои заграничные ресурсы — это действительно красиво. Никто из наших людей не задействован, а месть свершится. Я восхищена вашей прозорливостью и верю, что это надолго отобьет у кракенов желание наживаться на чужом горе. В конце концов, в будущих потерях им некого винить кроме себя. Все же Станнис был слишком мягок, как ни странно мне это признавать.]

И последнее, но не менее важное, чем прочее! Прошу вас, отец, заботиться о себе и следить за здоровьем, я волнуюсь, у вас столь беспокойная должность. Гарт недавно сообщал, что последнее время вы отказываетесь держаться диеты под влиянием короля Роберта. Я убедительно вас прошу прислушаться к знахарю, а не к его милости, давно известному пренебрежительным отношением к рекомендациям мейстеров. [Меня беспокоит услышанное, а когда я беспокоюсь, случается разное. Я очень надеюсь, что вы прислушаетесь к моим словам.]

С любовью и уважением, ваша любящая дочь, Лиза Баратеон.

* * *

Здравствуй, Лиз!

Счастлив слышать, что твои дети в порядке, а идиоты, напавшие на них, уже мертвы. Хотя я думаю, ни ты, ни Станнис не отказались бы убить их второй раз, но, увы, никакое колдовство не воскресит умерших. Мы наконец вышли из полу-осадного положения, дядя вроде успокоился. Как только до Риверрана дошли вести об игрушке, дядя лично обследовал весь замок, перетряс всю прислугу, включая тех, кто служит в замке от начала времен и является такой же его неизменной и постоянной частью, как камни в стенах. Мейстер Виман вполголоса рекомендовал дать дядюшке макового молочка для самоуспокоения и тот его услышал! Я уже испугался, что нам в итоге понадобится новый мейстер, но ничего, крепкий у нас старик. Но неделю после того разноса мейстер Виман сам пил снадобье перед сном, чтобы избавиться от кошмаров. Как вообще дядя сумел все вывернуть так, что чуть не обвинил того в содействии кракенам?!

Это из забавного. Из менее — началось позже, чем ты предсказывала, но есть вещи, которые попросту неизбежны. Все те, с кем я приятельствую годами посредством нечастых встреч и переписок, почувствовали на себе давление, о котором я имею лишь смутное представление, ибо никогда еще мои приятели не были столь неловки в письмах. Теперь я понимаю, почему ты советовала искать друзей среди тех, у кого нет непомолвленных сестер моего возраста! [В связи с тем мое внимание недавно привлек Стеффон, сын лорда Деддингса. Он кажется не слишком одаренным умом, но честным и верным малым, думаю к нему присмотреться. Он один не скрывал, что отец настоятельно рекомендовал тому во благо дома расхвалить его малышку-сестру. Помилуй Семеро, ей пять лет! За кого они меня принимают и почему они не лезут с этим к отцу?

Можешь не отвечать, я сам помню. Уж не знаю, когда отец умудрился сказать ту глупость про важность супружеского счастья его детей, но раз она просочилась в народ, метаться средь сетей предстоит мне.] Я все это слышал от дяди не раз и успел смириться с тем, что ближайшие годы до женитьбы будут напоминать мне охоту, где в роли добычи я сам. Благо у меня нет добрых приятелей среди Фреев, острословие Тириона и суровый нрав сира Бриндена удержали их на расстоянии куда успешнее, чем мой собственный ум. Однако что-то подсказывает мне, что Уолдер Фрей не из тех, кто легко сдается. [Говорят, он уступил свою последнюю жену не то сыну, не то внуку, чтобы тот не интриговал против него! Это просто немыслимо, на мой взгляд, но открывает интересные возможности: служанка леди Бетани уже интересовалась у наших, что они могут ей посоветовать.] Я слегка переживаю, что эти интриги меня утопят, хотя все еще в восторге от подаренной отцом свободы.

Я слышал от Тириона, что ее милость вновь ожидает ребенка. Лорд Тайвин взволнован больше чем его милость, даже послал ко двору еще несколько слуг. [Надеюсь, что среди них есть хоть кто-то, кто умеет заботиться о детях, на королеву надежды нет. Было весьма неприятно узнать, что принцессе не перепадает от матери ничего кроме замечаний и упреков. Будет ли затюканная принцесса чего-то стоить позднее, когда вырастет?] Дом Ланнистеров же замер в ожидании. Тирион принимает ставки уже седьмой месяц как, стало быть, леди Линесса очень скоро явит миру наследника Утеса или его маленькую леди. Я поставил на девочку, в то время как Ренли, Эндрю и Уилл уверены, что прибудет будущий лорд. Насчет ребенка короля мнение разделилось ровно, не хочешь поучаствовать?

[И последнее — ты можешь придумать какой-нибудь повод для меня и Тириона погостить у Мормонтов так, чтобы это не было навязчиво, нагло и вопреки всем приличиям? Мы хорошо общались с леди Дейси в дороге от Ланниспорта до Риверрана, но кажется тут нечто такое, что проконтролировать нельзя, но чтобы подтвердить свои подозрения, мне надо как-то приблизиться к медведям и не быть съеденным. Выручай, пока я не вляпался в неприятности.]

Со всем возможным уважением, всегда твой младший брат, Эдмар.

* * *

Приветствую грозную воительницу Речных Земель, мстительницу Сигарда и просто прекрасную лучницу, леди Сивиллу Маллистер!

Прошу угомони своего кузена! Я всегда счастлива получать вести от старых друзей, но Джейсон уже загонял воронов, повествуя мне о каждой твоей затее. Я не уверена, стоит ли мне изумляться твоим попыткам овладеть булавой, не после твоего знакомства с леди дома Мормонт, а так же завязавшейся дружбы, но прошу тебя здраво оценить свои физические возможности. Сломать себе ногу булавой так же легко, как отрезать ее мечом, а сир Трейд может не успеть найти тебя с боевым оружием вовремя, чтобы не дать покалечиться.

Но если ты настроена серьезно, то попроси совета у самой леди Мейдж. Сир Трейд хороший воин, но булава не его оружие, маловероятно, что он владеет им на уровне достаточном для обучения. Избавь несчастного рыцаря от ранней седины. Или ты просто хочешь провести с ним больше времени? В таком случае я всецело тебя поддерживаю!

Из последних новостей из самого дерзкого замка Вестероса — леди Кассана Баратеон недавно освоила язык в достаточной степени, чтобы внятно выразить свое недовольство приставаниями старшего брата. Конечно, понять было легче, благодаря неустанной работе рук, целенаправленно атакующих Оливера тряпичной куклой, но это уже что-то. Не сказать, что это как-то повлияло на попытки Олли крепко обнять малышку, и я до сих пор не могу понять, так ли он ее любит или пытается задушить. Интересно, будет ли Шейра также ломать голову над поведением ребенка, как я?

Тебе она не писала? Я последний раз получала от Шейры весточку несколько месяцев назад, еще до родов, отправила уже три письма и никак не могу получить ответ. Конечно, внешне у нее все нормально, и девочка родилась здоровой, но проникнуть к ней в голову невозможно, а кажется, что вот там-то как раз что-то не так. Я понимаю, что с моей стороны это невозможная наглость, но полагаю, ты привычна к моим идеям, а потому — может быть, ты ее навестишь?

Буду рада любым письмам от тебя и как можно менее возмущенным — от твоего кузена. С уважением, всегда твоя подруга, Лиза Баратеон.

* * *

Здравствуй, Эд!

Я рада знать, что мейстер Виман все еще служит замку верой и правдой, несмотря на суровый нрав нашего дорогого дядюшки. Иногда мне действительно кажется, что дядя Бринден сделан из стали.

Ничего неожиданного, однако, я рекомендую присмотреться к более юным леди, я могла бы взять ее в качестве воспитанницы, чтобы вам было легче построить удачный союз. [И чтобы ее верность принадлежала дому Талли, а не родной семье. По поводу лорда Фрея будь настороже, особенно если тебе придется совершить объезд владений, как совершеннолетнему наследнику. Со старика станется подстроить ловушку, чтобы ты проснулся в компании какой-нибудь из его дочек-внучек-правнучек и у тебя не останется выбора кроме как жениться. Как впрочем, могут поступить и некоторые другие не слишком порядочные вассалы отца. Особенно внимательно следи за едой в чужом доме, маковое молочко тебе, конечно, не рискнут подливать, но вот вина покрепче и побольше — запросто. Надеюсь, ты выяснил свою меру в питье.] Особенно широкий выбор невест из Речных Земель, разумеется, у Фрея, но и у лорда Бракена недавно родилась пятая дочь.

А теперь перейдем к вопросам не менее важным, но более ценным на данный момент — что говорит дядя по поводу твоего обучения? Готов ли он доверить тебе хоть кого-то более ценного, чем кошка? А мейстер Виман? Я слышала, что ты отказался от углубленного изучения врачевания, с чем не могу не согласиться, ибо это не твоя обязанность. Но те же финансы и законы тебе предстоит изучить глубоко. Отец как-то размышлял, не нанять ли для твоего обучения какого-нибудь знатока финансов из Браавоса, но не нашли подходящего варианта. Слишком они скользкие. А знание законов я тебя отправлю сдавать Станнису, так что готовься, проверка непременно будет практической. И не думай, что я не знаю о твоем яростном соперничестве с Тирионом за столом кайвассы! Продолжай бороться, но не забывай, что в первую очередь тебе нужно обыгрывать дядю — он один из лучших стратегов страны и единственный, кто определяет, когда твое обучение будет закончено.

По поводу пари — конечно, я участвую, ставлю на принца-наследника, десять драконов. И если успею — то и на леди дома Ланнистеров. [Конечно, я заметила, что отношение Серсеи не слишком ласковое, за кого ты меня принимаешь, Эд? А вот твоя слепота меня расстроила. Ты не подумал, что недополучившая ласку от матери принцесса тянется к тому, кто ее проявит. Я разочарована.] Думаю, тебе стоит написать Кэт, Эдмар, она наверняка тоже скучает по тебе, и возможно, не будет против, если ты ее навестишь, даже если с тобой поедут твои нахальные друзья-приятели. [А там уже сам придумаешь, как подобраться поближе к Мормонтам, Кейтилин завязала с ними дружбу, так что попроси ее помощи, если сам не справишься.] И напоминаю, что общение всегда можно поддерживать благодаря воронам, поэтому тебе стоит найти лишь повод написать первым, коли такая нужда возникнет. Кстати, тебе самому друзья часто пишут? Например, Уиллас?

С любовью, твоя сестра Лиза.

* * *

Леди Баратеон.

Ваша просьба о зачислении руин Летнего замка в собственность верховного лорда Штормовых земель одобрена его милостью, соответствующий указ и прочие сопутствующие бумаги высланы с гонцом. Может, теперь вы все же проясните, зачем вам оно нужно?

И напомните знахарю Гарту, что даже ваше покровительство не спасет его от заключения под стражу, если он снова забудется. Два дня назад он принес какой-то настой, потребовав, чтобы я принимал его регулярно по утрам, дабы укрепить здоровье. Цитирую: "иначе миледи оторвет мне голову, когда узнает, что я позволил ее супругу заработаться до обморока". Я никогда, подчеркиваю, никогда не довожу себя до такой слабости, поэтому либо вы угомоните этого сумасшедшего, либо я брошу его за решетку.

С уважением, лорд Станнис Баратеон.

* * *

Лиза, здравствуй!

Дорогая дочь, меня несказанно трогает твоя забота. Будь уверена, что я крайне внимательно отношусь к своему здоровью, а его милость — заботами твоего несгибаемого супруга — к своему. [Потому прошу тебя успокоить говорунов, а то я скоро пить не смогу под их укоризненными взглядами, которые, да видят Семеро, я чувствую и сквозь двери, и сквозь стены!]

Рад слышать, что мои внуки хорошо себя чувствуют и находятся в той безопасности, какую мы только можем им обеспечить. По поводу шумных успехов юного Оливера в учении — я думаю, стоит быть довольным хотя бы тем, что твой сын унаследовал вашу с лордом Баратеоном любовь к книгам. Вспомни Эдмара, который лишь с годами понял полезность книг. Или Ренли, который до сих пор читает лишь по прямому наказу. Если бы твой супруг не выдумывал все более и более странные наказания — вроде стояния с ведром воды на вытянутых руках — он здесь и вовсе бы о них забыл. Я надеюсь, что мой внук продолжит в том же духе.

[По поводу пиратов я ни с кем не договаривался, лишь пустил нужные слухи возле чужих ушей. И мне крайне интересно, с какой стати опытные моряки и умелые воины внезапно начали тонуть и сворачивать себе шею на лестницах. Не говоря уже о таинственной пропаже трех жрецов Утонувшего Бога. Однако я подозреваю, что это имеет мало общего с твоим приказом и много — с инициативой говорунов, а потому не стану расспрашивать. Куда интереснее, на мой взгляд, то, как на попытку отмстить среагировали Тиреллы и леди с Железных Островов. Лорд Мейс, очевидно, уже сожалеет о помолвке с Грейджой, но и разорвать ее без весомой причины не может.

Леди Оленна, насколько мне известно, пока не приняла решение, ее остановило поведение самой леди Аши. Говорят, девчонка разбила пару ваз о стены, ругаясь как моряк, крича, что сама этих идиотов поубивает. Конечно, речь была далека от речи воспитанной девицы, тем более будущей леди верховного дома Простора, но содержание и посыл навевает мысли, что эти бессребреники действовали самостоятельно, а не по приказу кого-то из лордов Железных Островов. Конечно, работу шпионы продолжат, предположение не то, на чем мы можем основываться, когда речь идет о детях нашей семьи.]

Если тебя будет что-то беспокоить, ты всегда можешь написать мне. С любовью, твой отец, лорд Хостер Талли.

* * *

Лиза!

С Шейрой все нормально за одним исключением — она хотела ввести ту же защиту ребенка, что и ты, но наткнулась на полное непонимание мужа. Уж не знаю, насколько хорошо ты осведомлена о делах внутри дома Вэнс, поэтому сообщаю, что лорд Роннел отходит от дел из-за возраста, и большая часть обязанностей лорда Приюта Странника лежит на Кариле. Непохоже, что ему сейчас вообще можно вбить в голову что-то новое, когда он еще со старым не разобрался — будь оно так, я бы первая схватилась за булаву.

И да, я просила совета у леди Мейдж, та предложила как-нибудь приехать к ней погостить и поучиться владению булавой, можешь не беспокоиться. И пекло, Лиз, ты мне всю жизнь будешь тот случай припоминать? Мне было девять, и я мечтала стать воительницей как Висенья Таргариен. И ногу бы я себе не отрубила, только порезала.

Насчет того, как разрешить противоречия между Шейрой и Карилом — у нее есть пара идей, просто не хватало пары рук для исполнения, поэтому не беспокойся, тут мы сами справимся. Шейра просит прощения, что так увлеклась внутренними делами, что никак не могла добраться до написания писем. А еще утверждает, что ее Эмфирия образец правильного младенца, много и спокойно спит, редко плачет и много ест. Новоявленные мамочки безумны!

Твоя подруга Сивилла.

* * *

Милорд,

Уверяю вас, что Гарт прекрасно знает свое дело, решеткой и плахой его не напугать, а вот жители Королевской Гавани не оценят его казнь. И если знахарь говорит, что вы перетруждаетесь — я верю, что вы перетруждаетесь. Прошу вас внимательнее относится к себе, дабы быть хорошим примером для нашего сына, поскольку ответственный человек ответственно относится к своему здоровью.

Я подозреваю, что ваше беспокойство вызвано грядущим окончанием ремонта Королевского тракта, ведь его милость, несомненно, пожелает наградить Бенджена Старка от всей души. Законы этот момент трактуют однозначно — нет пределов королевской милости, а Бенджен младший брат лучшего друга короля. Роберт будет щедр, что заранее ввергает Малый Совет в тревожное состояние, особенно вас и лорда Мандерли, вы едва удерживаете короля от несоизмеримо высоких наград на турнирах, что проводятся так часто, что перестали быть особенным событием. Возможно, стоит предложить его милости съездить на Север после окончания ремонта, навестить старого друга и лично увидеть результат.

Я уверена, что вы уже обсудили этот вопрос с лордом Арреном, однако могу лишь порекомендовать уточнить у самого Бенджена Старка, чего бы он пожелал. Так как тот наверняка попробует увильнуть от ответа со словами, что служит королю, рекомендую немного приоткрыть ему глаза на отношение его милости к верным подданным и уточнить, что наградят его в любом случае, а вот понравится ему награда или нет, зависит лишь от его откровенности. У него будет время до того момента, как светлая мысль оценить качество работы самолично осядет в голове его милости. После, я думаю, Роберта не остановит и лорд Аррен.

Это всего лишь мои предложения, надеюсь, вы нашли их достаточно занимательными. Оливер недавно начал знакомиться с историей нашего королевства и домами Вестероса, начав, естественно, со Штормовых Земель. Сэм начал его общую физическую подготовку — так как ее понимает дядя Бринден, истово требующий начинать физические тренировки, как только мальчик достаточно окрепнет. С чем это связано, я понимаю плохо, но что он, что Сэм, учившийся у него в годы Восстания, воины выше среднего, потому я просто на все согласилась. Если у вас есть возражения, прошу об этом сообщить.

Кассана стремительными темпами расширяет словарный запас, старается как можно больше времени двигаться, а слуги в ужасе от ее шалостей. Я сама чуть не слегла, когда увидела, как она пытается попить из чернильницы. Я отвлеклась буквально на пару мгновений, но ей хватило, чтобы весь оставшийся день слуги мучились с приведением нашей одежды и моего рабочего стола в порядок. Если Ренли в детстве был таким же активным, то у вас, милорд, много больше терпения и любви к детям, чем вы сами думаете.

С уважением, леди Лиза Баратеон.

* * *

Послано с гонцом.

[Дорогая сестра!

Я счастлива слышать, что твои дети благополучно пережили такое страшное испытание и находятся под неусыпной охраной верных тебе людей. Твои советы и советы отца по поводу охраны также использованы в домашней гвардией Неда. Я стараюсь поставить в пару с его воином кого-нибудь из наших людей, что прибыли со мной из Риверрана, но, к сожалению, не всегда получается. Но помимо Нэн и септы Мордейн к детям подходят лишь самые доверенные слуги. Как они сейчас? Кассана ведь всего на полгода старше Арьи, уже должна не только говорить, но и ходить? Как успехи Оливера, он действительно любит книжную науку больше тренировок с мечом? Не уверена, что Робб когда-нибудь проявит такой же интерес.

Прости, что давно не писала тебе, но верю, что ты меня поймешь. Как ни скорбно мне это признавать, но я устаю от заботы о собственных детях. Хуже этого было лишь то чувство беспомощности, когда они болели лихорадкой. Мне иногда кажется, что я просто не создана для роли матери. И Джон, тихий молчаливый Джон! Он не похож на своего громогласного отца, он старается брать пример с Неда, и я виню в этом себя. Он услышал, как я разговаривала с Бендженом, когда он ненадолго вернулся нас навестить, что именно безрассудство Брандона привело к гибели его и лорда Рикарда, что будь он больше похож на Неда, все было бы иначе. А теперь мальчик, который так любил слушать истории о своем отце, почти перестал спрашивать. Мне больно осознавать, что я разрушила его идеал, но я не знаю, как это исправить.

Робб, мой беспокойный мальчик, он иногда бросается словами, не думая, как они ранят, и я лишь могу смягчать причиненную им боль. Я не в силах его вразумить и совершенно не готова его отпустить, а ведь ему уже восемь! Нед выслушал мои опасения и пообещал, что не поднимет тему отъезда еще пару лет, но не думаю, что мне их хватит. Меня беспокоит Санса. Она растет такой милой, доброй и нежной, что мне становится страшно за нее, я не могу показать ей жестокость этого мира, не ранив, а ранить собственное дитя… я просто не в силах. Арья, волчонок, истинная Старк, уже сейчас показывает упрямый характер, который будет сложно направить в правильное русло, я в ужасе от мысли, что она может вырасти такой же дикой и необузданной как Лианна.

Ты верно еще не пришла в себя от событий прошлого года, но мне просто не с кем больше поделиться своими страхами. Нед и Бен отмахнутся от моих тревог, потому что в их понимании, женщины всегда беспокоятся по пустякам. Септа Мордейн снова затянет о Семерых, почтительности и подчинении, но я давно не девочка и понимаю, что ничем хорошим это не обернется моим детям. Я стала чаще приходить в богорощу, может боги моего мужа и детей направят меня на верный путь лучше, чем Семеро.

В последнем письме Эдмар спрашивал, может ли он меня навестить, очевидно, что он хотел бы приехать с друзьями. Он уже такой взрослый, семнадцать лет, а я до сих пор помню лишь восьмилетнего мальчика, поздравляющего меня со свадьбой. Я не могу поверить, что прошло почти десять лет. Волей отца он до сих пор непомолвленный, и мне кажется, что ему лучше будет искать невесту в Речных Землях, но он спрашивал о леди дома Мормонт. Не знаю, что лучше: чтобы мне показалось или чтобы все так и было, леди-медведицы сильные, но верные и честные, я не желала бы брату иной невесты, не беспокой меня верность вассалов отца.

Особенно Уолдер Фрей. О, этот старый проклятый хорек, запоздалый, готовый предать при любом удобном случае, мечтающий занять место Талли. Видят боги, мне должно быть стыдно, но во время войны я молилась о его смерти, и жалею лишь о том, что меня не услышали. Я до сих пор помню его нахальную попытку сосватать нас за его не то сыновей, не то внуков. Их дом сейчас самый многочисленный в Вестеросе, и старый хорек продолжает наращивать связи с другими домами. Я не уверена, сколько домов в Речных Землях осталось не связанных с ним кровными узами, кроме нас, и, зная старого Уолдера, он непременно попробует подсунуть Эдмару какую-нибудь из своих девиц. Я верю, что нашему брату хватит ловкости уйти из ловушки, но я опасаюсь присущего юности пыла. Помнишь Петира? Я никогда не думала, что он рискнет бросить вызов Брандону, но в нем взыграл юношеский азарт, и это кончилось его гибелью.

Прости, что так путано пишу, ты верно ожидала нечто важное, раз послано письмо гонцом, а не вороном, но я опасаюсь, что мейстер Лювин поймет наш шифр и расскажет Эддарду о моих тревогах. Милорд не сможет их разрешить, лишь попеняет на пустое беспокойство. Ни отец, ни дядя, ни тем более Эдмар не поймут материнское сердце, потому и пишу я об этом лишь тебе.

С любовью, Кейтилин.]

* * *

Послано с гонцом.

[Моя дорогая сестра,

Мне неприятно слышать твои извинения — будто я разозлюсь на тебя, обижу или отреагирую еще более скверным образом. Я понимаю тебя настолько, насколько это возможно, учитывая, кто мы и где находимся. Неужели ты думаешь, что меня никогда не беспокоила мысль, сумею ли я вырастить Оливера достойным наследником Штормового Предела? Он действительно полюбил книги, но будет ли он так же любить и тренировки? Или Касси, моя милая, шумная и боевая девочка, Станнис вечно вздыхает, что она копия его братьев, такая же активная и любопытная. И из нее надо воспитать леди и не убить при этом ее живость и любовь к миру. Мне тоже страшно, Кэт, но меня страх заставляет действовать, узнавать, как воспитывают детей другие люди, слушать советы старших и решать, какие из них нам понадобятся, а какие нет.

Леди Эстермонт недавно писала, мы неожиданно нашли общий язык с рождением детей — она любит рассказывать известные ей истории из детства братьев Баратеонов. Кажется, леди Зеленой Скалы слабеет, Станнис не показывает никому своей тревоги, но он работает намного больше прежнего, стараясь утопить себя в делах. Леди Амелия очень старалась поддержать их после гибели родителей и ему наверняка больно видеть, как ее возраст начинает сказываться. Я ненавижу свою беспомощность, Гарт разводит руками, пусть и делает все что может, но старость не то испытание, которое можно преодолеть.

Из того, что я могу точно посоветовать тебе, Кэт — ограничь влияние септы Мордейн на детей. Семеро видят, септы нередко становятся жесткими и суровыми женщинами, не способными поощрять детей быть самими собой так, чтобы при этом вписываться в общество, а септа Мордейн… если бы не твоя личная просьба, я бы избавилась от нее, довела до ухода в Молчаливые сестры, но не позволила бы влиять на тебя. Воспитывая дочерей, не забывай главное, Кэт — они не южные леди, они будут женщинами Севера. Да, они должны уметь все, что умеет благородная леди, но они не позволят правилам сковать их разум, ограничить интересы и волю к жизни. Если твоя дочь пожелает обучиться искусству езды верхом или владению мечом, не сопротивляйся, ставь условия, ограничения. Мечтаешь ездить верхом — изволь танцевать лучше матери. Владение мечом? Пожалуйста, до тех пор пока твоя вышивка соответствует стандартам. Именно так я планирую воспитывать Кассану, если она действительно окажется настолько Баратеон, насколько грозится Станнис.

Твои сыновья — другое дело. Их воспитание дело отца, и если ты будешь прикрывать их ошибки перед Эддардом, а ты это делаешь, я уверена, он не сможет вовремя вмешаться и направить их на правильный путь. Он их отец, с него они будут брать пример, включая Джона, потому что за маминой юбкой мужчинами не становятся. Поэтому если тебя что-то расстраивает в поведении Робба, лучше скажи мужу, чтобы он успел вмешаться, его авторитет, как ни скорбно это признавать, для мальчика выше твоего. Его похвалы он жаждет больше.

По поводу Эдмара — я не думаю, что его интересуют леди дома Мормонт, не в том смысле, который ты подразумеваешь. По полученным мной сведениям интерес проявляет его друг Тирион, карликовый лев. Поэтому это не наша проблема, не стоит о том беспокоиться. Наш брат воспитан Талли, он знает, чего ожидать от речных лордов с дочками на выданье, я думаю, что его будет сложно поймать, пока он сам того не захочет. И если что — его есть кому прикрыть, фантазия у наших людей богатая. Мы можем доверить им охрану наследника от неудобных ситуаций.

Надеюсь, я смогла развеять часть твоих страхов и уменьшить твое беспокойство. Тем более что у вас с лордом Старком прибавится забот не без моих усилий: полагаю, после окончания работ его милость пожелает проехать по Королевскому тракту и навестить старого друга. А так как Роберт король, он точно не может приехать с парой дюжин гвардейцев. Единственное, на что можно надеяться — ее милость останется в столице либо из-за поздних сроков, либо ради отдыха от родов. Но в любом случае с щедрым королем весело, а потому вам стоит приготовится к толпе ряженных шутов высокого происхождения.

С любовью, твоя сестра Лиза.]

— Я думаю, что он сошел с ума, — негромко сказал Ренли, когда они третий раз ступили на мост.

— Ты только сейчас пришел к этой мысли? — Уилл казалось и правда удивился. — Это было очевидно, еще когда он заявил, что собирается прогуляться.

— Серьезно, сколько еще мы будем шляться? — проворчал Тирион. — Эта прогулка прогнала все вино из моего тела!

Он почти уточнил, предпочел бы Тирион вернуться в свои покои и снова взяться за перо, но прикусил язык. Секреты хранить тяжело, особенно такие невинные, но важные для других. Хотя может он бы и сболтнул лишнего, бросил намек, будь здесь только их компания, может тогда не только ему придется знакомиться с потугами Ланннистера в поэзии? Даже в мыслях это странно звучало, особенно зная, кому посвящаются строки. Вообще-то косвенно он сам виноват в происходящем, подав идею о книге, ибо выражать чувства в письмах Тирион «не хотел». Смущался, боялся, стеснялся, робел — любое слово бы подходило, но дразнить друга, впервые сраженного влюбленностью, было слишком недальновидно.

— Никогда не смейся над чужими чувствами, ты не знаешь, насколько они глубоки и гнев какой силы можно зародить парой неосторожных слов, — Лиза втолковывала это ему достаточно часто, чтобы он научился следить за языком.

Однажды лев придет в себя, осознает, что творил и как на это реагировал Эдмар. Ему совсем не хотелось иметь дело с умным и язвительным другом в качестве словесного оппонента, поэтому он честно держался. Момент просветления пока не настал, карликовый лев увлекся сочинением стихов прекрасной даме — последние даже можно показать леди, а Талли стал его невольным читателем и советчиком. Не то чтобы было так плохо, просто, что он понимает во всей этой лирической чепухе? Он и книги-то читает лишь потому, что в них есть полезная информация! Но и отправить друга к кому-то другому с таким деликатным делом он не мог, да и к кому отправить? Друзья далеко, родного брата карлик стесняется в таких вопросах, дядя — даже не смешно, сир Бринден был создан из стали и игнорировал симпатии и влюбленности как таковые.

— Да ладно вам, смотрите лучше, сколько на небе звезд! — больше воодушевления в голос, а то решат, что он издевается. Он не издевался, не шутил, но в данном вопросе решил быть настолько бдительным, насколько это возможно. Чтобы там ни говорили сестры, он не думал, что лорд Переправы всерьез попробует подстроить брак кому-то из девиц дома, просто подложив в кровать — слишком прямолинейно и грубо для хитрого хорька. Но как часто повторяла Лиза, самих юных и не очень леди со счетов лучше не сбрасывать, мало ли что им придет в голову. Учитывая, что творила она сама — имело смысл прислушаться.

— Какие, к чертям, звезды?! — взвыл Эндрю. — Сколько ты выпил?!

Тирион молча, оценивающе посмотрел на него, явно мысленно прикидывая, насколько он пьян. Наверняка помнит, что вина Эд пил мало, а после такой интенсивной прогулки, когда его тянуло то в одну сторону посмотреть, то в другую потрогать, любой эффект опьянения уже прошел. Интересно, к какому выводу придет карликовый лев?

— Вот такие! И я почти трезв! — и широкий взмах рукой, слегка покачнуться, чтобы создать впечатление далеко не трезвого и отнюдь не здравомыслящего человека. Чего Эдмар не понимал, так это того, почему все за ним, таким сумасшедшим, идут как утята за мамой-уткой. Ворчат, жалуются, но идут же!

— Угу, — буркнул Уолдер-черт-его-знает-какой-по-счету-Фрей. — И чем эти звезды лучше пира? Или хотя бы теплой постели и хорошего сна?

Мания потомков Уолдера Фрея называть своих детей в честь патриарха находила мало понимания у людей, которым предстояло разобраться в их запутанных семейных связях. Как и страсть главного хорька к постоянному производству этих самых потомков — хотя Тирион как-то спьяну выдал, что на самом деле все прочие лорды просто завидуют. Благодаря многочисленному потомству старик был в родстве со знатными домами по всему Вестеросу, что было полезно как на войне, так и в мирное время. Уолдер Фрей мог быть сколь угодно раздражающим, наглым и неприятным стариком, но он точно не был идиотом: идиот не удержит всю эту толпу в узде.

Тиран и деспот, но лишь жизнь и воля патриарха удерживала хорьков от междоусобицы, и возможно однажды Талли придется использовать эту слабость вассала. Потому что их дом должен выжить, слишком много в Речных Землях знаменосцев, более могущественных и богатых, чем верховные лорды. Конечно, отец сделал многое, чтобы укрепить положение их дома, а он и его сестры всеми силами ему в том помогали, но некоторые лорды оставались угрозой из-за своих амбиций. Если бы предок, Эдмин Талли, не оказался скользким и быстрым, как полагается форели, и не прибыл на поклон к Эйгону Таргариену первым, они вполне могли упустить главенство.

— Да я вообще спать не хочу, — он пожал плечами. Теплая постель? Нет, спасибо.

А то мало ли кто в ней заведется, пока он спит. Если бы не запрет дяди, он бы взял с собой Эльмиру, но его упрямый родич и наставник и так косо смотрел на постоянную любовницу, что уж говорить о ее присутствии в поездке к сестре. Дядя Бринден полагал, что девушка возжелает стать леди Талли, думал, что наследник наплодит с ней бастардов, и одни боги ведают, чего еще ждал Черная Рыба… и по каким пунктам пролетал мимо. У девушки не могло быть детей, ни от него, ни от кого-либо в принципе, замуж за него она не стремилась — слишком хорошо понимала разницу между сыном верховного лорда и выкупленной рабыней из Юнкая.

Не говоря уже о том, что Эльмиру ему поставили говоруны по приказу Лизы, чтобы обезопасить от «искушений юности», и после его женитьбы девушка будет вольна жить, как пожелает, имея в кармане приличную сумму. Удобно, практично и безопаснее, чем визиты в бордель, практикуемые его друзьями — конечно, закон обязывает следить за здоровьем шлюх, но каждый год до десятка владельцев борделей штрафуют за его неисполнение, некоторых повторно. Хотя только один оказался настолько бестолковым, что решил нарушить его в третий раз и отправился на Стену.

— Ладно, ты спать не собираешься, а мы тут причем? — устало спросил Тирион.

— Так я никого за собой не тащил, — невинно улыбнулся Эдмар. Он действительно никого не тащил, в конце концов, если кто-то попадется девице Фрей на поздний ужин, это будут не его проблемы. Он за них жизнь прожить не подписывался.

Друзья это, конечно, замечательно, но ты должен четко знать, где пролегает их верность, говорила Лиза. Например, Сивилла Маллистер была в первую очередь ее подругой, а уже после девицей дома Маллистер, потому как целиком ее причуды принимала только Лиза. Принимала, поддерживала, как могла и нередко подсказывала, как получить поддержку от консервативной части семьи — и доверяла Сивилле обеспечивать прикрытие и помощь говорунам, когда та требовалась, а Талли не было рядом. Та же Шейра Уэнт, конечно, их кузина, но теперь она в первую очередь леди Вэнс — так ее воспитали, как отрезанный ломоть, и потому на первом месте для нее интересы новой семьи. Впрочем, пока что давить и ставить вассалов в неудобное и невыгодное положение Талли не собирались, а потому просто учитывали в планах новые сведения.

У самого же Эдмара ситуация складывалась чуть более печальная. Уиллас в первую очередь наследник Хайгардена, и лишь потом его друг, а Ренли в первую очередь будущий рыцарь дома Баратеон. С другой стороны Эд не безумец затевать что-то против нового дома Лизы — сестра ему такую жизнь устроит, что сам к Неведомому попросится — а потому Ренли пользуется чуть большим доверием. Эндрю тоже был верен новой династии и своей семье, но познакомились они позже, чем с остальными, поэтому Эстермонт был другом, но не слишком близким.

Границы Тириона были несколько сложнее: карлика не любил родной отец и не уважал, в то время как Талли увидели внутреннюю силу и приложили все усилия, чтобы ее заметили и остальные. Они дали ему покровительство и заботу и этого с лихвой хватило против Старого Льва, но сир Джейме Ланнистер был совершенно иным уровнем привязанности, потому что любил брата, несмотря на его внешность и откровенную ненависть сестры-близнеца. А карлик взамен закрывал глаза на все недостатки брата, эта любовь была самой крепкой из цепей дома Ланнистеров.

Но сир Джейме не доставит проблем, пока за ним и королевой ястребом следит и лорд Тайвин, и его правая рука сир Киван, и слуги, выдрессированные лордом Утеса. И хотя после рождения наследника трона Старый Лев может снизить бдительность, Талли терять осмотрительность не собирались. Лиза уже предлагала избавиться от львицы после появления законного наследника, чтобы навсегда избавиться от этой угрозы, но отец решил ждать и наблюдать.

— Я захватил с собой хлеба и ветчины с пира, можно перекусить, пока Эд на звезды любуется, — практично предложил хозяйственный Уиллас. Ловко, Эдмар даже не заметил, в какой момент просторец захватил с собой провизию.

— Лорд Фрей пошлет кого-нибудь по наши головы, — буркнул Тирион из чувства противоречия, но присоединился к остальным, а когда Уилл протянул тому мех с вином, и вовсе повеселел.

Как любит пошутить Тирион, любовь к вину росла вместо его тела, которое оказалось удивительно устойчиво к пороку. Эд таким похвастаться не мог, пьяным становился болтливым и неосторожным, поэтому предпочитал воздерживаться от излишков, не желая узнать, что с ним сделает семья за разглашение секретов.

— О чем задумался? — Уиллас слегка встряхнул Эдмара за плечо. — Только не говори, что о звездах, не поверим.

— А давайте после Винтерфелла на Стену махнем? — Тирион подавился вином, Ренли едой, а мальчишка из Фреев просто воздухом. Что это они? Ах да. — Не в дозорные, а просто на Стену посмотреть.

— Ты так больше не пугай, а то с тебя станется черное надеть без видимых причин, — сипло выкашлял Ланнистер. — А посмотреть я согласен, в книгах пишут, что это незабываемое зрелище.

— Можно подумать эти мейстеры когда-то видели Стену, — фыркнул Петир Фрей. Эд усмехнулся про себя, в свои одиннадцать мальчишка считал себя взрослым и умудренным жизнью, что весьма забавляло остальных, чем старше, тем веселее было. С другой стороны он уже год как женат на женщине в три раз его старше и, пожалуй, что-то уже понимал. — Куча льда.

— Видели, иначе не стали бы писать, — пожал плечами Тирион, хотя было заметно, что ему не понравилось замечание. Тем более что, по словам Кэт, Стену действительно стоило увидеть хотя бы раз в жизни: даже его старшая сестра, теплолюбивая южная леди, решилась съездить с мужем, чтобы взглянуть на мир с такой высоты.

— Кэт уверяла, что оно того стоит, — подбодрил Эдмар друга.

Кейтилин. Интересно, она сильно изменилась внешне? Та же Лиза набрала вес из-за детей, но быстро потеряла, пока занималась делами замка и земель, ее бойкий характер не сгладило даже материнство. Но у Кэт четверо детей, и она наверняка куда меньше лезет во внешние вопросы, предпочитая отдавать всю силу и любовь семье, она всегда была такой. «Как Миниса» говорил отец, и Эдмару ничего не оставалось, кроме как верить, потому что ему было не дано узнать мать лично. Он давно перестал себя винить, но почувствовал укол в груди: возможно, посмотрев на Кэт сейчас, увидев ее взрослой состоявшейся женщиной, в окружении детей, он поймет, какой была мама. Встряхнув волосами, он прогнал пустопорожние мысли из головы и огляделся.

— Так, а что у вас там находится? — Эдмар подскочил, не позволяя себя остановить, в который раз подумав, что в чем-то сестра права, считая людей сумасшедшими. Он же никого за собой не звал, почему все с бранью встают и гонятся за ним?

— Талли!

Пробегав всю ночь, утром выяснилось, что не зря — его личный слуга, Стэн, неодобрительно хмурясь, сообщил, что в постель к свернутому одеялу прилегла леди Тита Фрей и утром была крайне возмущена заменой. Леди попыталась его отыскать и публично оклеветать, да только ее перехватил кто-то из родичей. Хоть какая-то польза от толпы преследователей: ползамка было в курсе, где, как и с кем наследник Талли провел ночь. А также выяснили глубину познания бранной лексики высокородными юнцами, их меткость при стрельбе сапогами по убегающей мишени и способность адекватно мыслить спьяну и ночью. Зачем его ловить? Он никому ничего не сделал, никого за собой не звал и вообще вел себя достаточно прилично. Хотя о каком разуме может идти речь, когда у парней текло вино вместо крови? Он после такого количества выпитого и дурнее бы выделывался.

— И все равно это нечестно, — пропыхтел Ренли под вечер следующего дня. Бессонная ночь бессмысленной погони оставила сквайров без сил и только Эдмар еще держался. Сир Бринден иногда устраивал тренировки без сна, проверяя предел выносливости. — Почему ты такой бодрый, хотя всю ночь бегал туда-сюда?

— Хорошо тренированный воин выдержит бессонную ночь без опасного снижения боеспособности, — пожал плечами Эд. — И я не заставлял вас бегать за мной.

Хотя благодаря этому он побывал в неприметных частях замка. И нет, тайные ходы и какие-нибудь подземелья тут не причем, вряд ли в Близнецах есть что-то более полезное, чем ходы для прислуги, благодаря которым те не попадаются лишний раз на глаза хозяевам. Комнаты слуг, небольшая столовая для них же, кухня и все те места, куда обычно не заглядывают владельцы замка, но куда пробрался он под предлогом бегства. В детстве в Риверране он исследовал каждый закуток и не сомневался, что мальчишками Фреи, хотя бы некоторые, делали то же самое.

Слуги были несколько обескуражены его компанией — он же не ребенок, чтобы повсюду мельтешить в свободное время — но были такими же людьми, как и дома. Любили, ненавидели, радовались и горевали, но все это в своем кругу, о котором лорды не пытаются узнать. Тем это неинтересно и не нужно, интриги плетутся на высших уровнях, а всех кто ниже по положению можно легко купить — и мало кто из лордов понимает, что купить-то можно, вот только не все покупаются деньгами. Стэну трижды предлагали серебряных оленей за слежку за ним, и он трижды соглашался, каждый раз за большую цену, чем в предыдущий.

— Я так рыцарей в богатстве перещеголяю, милорд, — озадаченно сообщил он Эдмару в последний раз. — Вы уверены, что мне надо соглашаться?

— Стэн, либо им будешь продавать сведения ты, либо они подкупят кого-то другого. Кого-то, кто не придет ко мне растерянным и напуганным со словами «милорд, я вас, кажется, предал».

— Милорд!

Стэн был его слугой долгие годы, но до сих пор иногда терялся в таких ситуациях. Не было в нем той пронырливой жилки и наглости, которые позволили бы оставить вопросы покупки-продажи сведений в его ведении, и Эдмар сам говорил, кому и какую информацию о его делах можно продавать, причем «кому» обычно даже важнее чем «какую». Той же Лизе достаточно узнать, что осталось в его тарелке после ужина, чтобы понять, как прошел его день, не собирается ли он влезть в историю и надо ли ей вмешиваться. Он старался изжить такие мелочи из поведения, но не слишком преуспел. Или просто некоторые люди всегда будут видеть его насквозь и с этим придется просто смириться.

Сестра всегда была такой, как и тетя Селия, которую отец и дядя вспоминали с уважением и толикой осмотрительности, как если бы рядом были люди, которым не понравятся недобрые слова в ее сторону. И если тетя получила такую верность, что даже Черной Рыбе приходилось быть чуть вежливее обычного, а Лиза была на нее похожа, то он точно не мог потягаться с таким талантом. Не ближайшие годы точно, пока не окрепнут уже «его говоруны». Сестре было интересно, чем живут и дышат люди, которые на них работают, неудивительно, что спустя годы среди них нашлись те, кому было важно все то, что было важно ей. Он старался перенять эту тактику, общаясь с прислугой дома, с крестьянами, когда они с дядей проезжали по Речным землям, и навещая сиротский дом, чьи первые подопечные, исключительно преданные дому Талли люди, вышли в мир пару лет назад.

Конечно, была проблема карликового льва, умного и внимательного, который наверняка знает о существовании их сети — лорд Тайвин уже «купил» и купил нескольких говорунов, последние либо встретились с Неведомым, либо потеряли свою ценность — а потому надо было действовать так, чтобы не привлекать внимание к своим походам. Что исключало визиты только в то время, когда Ланнистер отсутствовал или был слишком занят, потому что это вызывало подозрения. Но Тириона можно было отвлечь, не привлекая внимания: детям было интересно поговорить с маленьким человеком, почти взрослым, но не выше их самих.

Сначала было трудно, слишком много резких слов было брошено о росте и глазах карлика, Эдмару пришлось это прекратить, и он не был добр, но время штопало и не такие раны. Сироты запомнили урок о терпимости, Тирион укрепил броню на душе и получил знание, что ему помогут даже тогда, когда вред невидим глазу. А сам Эдмар приобрел уважение старших говорунов, что было весомым поводом для гордости: слишком уж эти люди были независимы в суждениях и умны. Лиза управлялась ими с деланной легкостью, ему такое пока и не снилось, хоть он и был старше, чем сестра, когда та впервые взялась за создание личной сети шептунов.

— Он издевается, — констатировал Тирион, завалившись вверх ногами. — После ужина тоже гулял?

— А ты меня искал? — Эдмар выразительно скосил глаза в сторону котомки, с которой Тирион не расставался, намекая на новые, нуждающиеся в его оценке строки.

— Нет, у меня не было на это сил, — отмахнулся карлик. И все же жаль, что тот не посвятил в свой секрет никого из друзей, тот же Уиллас был бы лучшим советником, чем Эд, у цветочка хотя бы есть невеста.

— Я ходил по окрестностям, хотя больше времени убил на осмотр дороги. Королевский тракт столько лет восстанавливали, надо же его оценить со всех сторон.

Король Роберт не пожелал задерживаться в Близнецах, спеша на Север, поэтому они снова вернулись на Тракт, который он и осматривал с умным видом. Старк делал на совесть и стоило посмотреть, как должна выглядеть хорошая дорога, прежде чем браться за свои: Эд собирался до конца поездки уговорить короля на ремонт Речной дороги под его контролем. Отец уже дал согласие, как и дядя, сказав, что если Эдмар сможет вытянуть из Роберта соответствующее распоряжение, то это будет его личным вызовом и первым взрослым опытом.

— Угу. Какого черта Роберт вообще поехал в Близнецы? — простонал в покрывало Ренли.

— Вино заканчивалось, решили купить и заодно подъесть запасы Фреев, — Уиллас присутствовал при разговоре Эда с королем, поэтому знал, от кого на самом деле исходила инициатива, но не стал рассказывать подробностей. — Учитывая жадность лорда Переправы, визит его милости со свитой испортил ему настроение на месяц.

Наследник Тиреллов наверняка догадался, что Эдмару надо было поближе познакомиться с самым проблемным домом-знаменосцем, сам искал пути и подходы к Флорентам. Просто нанести визит, конечно, было легче, чем выжидать короля, но и все внимание досталось бы ему, а так старику Фрею пришлось иметь дело с Робертом, а тот умел притягивать к себе взгляды. Самого Эда пасли ровесники, чаще других Эдвин и его брат Уолдер, сыновья старшего сына наследника лорда Близнецов. Если это будущее дома Фреев, то всем однажды станет весело: братья ненавидели друг так искренне и сильно, что даже не пытались этого скрыть.

Сбегал он с пира с неожиданной даже для себя радостью, эти двое так увлеклись обменом ядовитыми любезностями, что не сразу заметили его отсутствие. Из-за них он едва не упустил возможность поближе познакомиться с другими Фреями и поискать среди них тех, кто будет полезен ему в будущем, на кого говорунам стоило бы обратить внимание. Уже на обратном пути он получит требуемые сведения по мальчишкам, мужчинам и, как бы ни было скорбно это признавать, паре девиц. Если хорьковая леди окажется самым выгодным дому вариантом, он попросит сестру взять одну из них в фрейлины. Лиза всегда умела влиять на людей.

— Наконец-то! Винтерфелл!

Владения Старков соответствовали репутации владельцев, суровые, угрюмые и холодные земли, даже летом мог выпасть снег, а потому его спутники тихо проклинали местный климат последние несколько дней. Тихо потому что король Роберт был недоволен чужим нытьем и не далее как три дня назад послал обратно на юг несколько недовольных, причем не в Королевскую Гавань, а сразу по домам. Демону Трезубца слабаки, не способные потерпеть легкую прохладу, в окружении не нужны и его свита это усвоила.

— Нед! Наконец-то свиделись! — Эду показалось, что у лорда Старка хрустнули кости от медвежьих объятий его милости, Баратеонам такой зверь на гербе подошел бы больше оленя.

— Ваша милость, Винтерфелл к вашим услугам, — поклонился лорд Старк, мудро не напоминая монарху, что виделись они всего пару лет назад, когда кракены подняли восстание.

Пока король приветствовал Старков, спешились и все остальные, Эдмар первым делом обнял сестру, Кэт сжала его так крепко, что казалось, не уступала в силе королю.

— Ты так вырос, Эдмар, — вырос и перерос ее на полголовы, если быть точным. Семеро, сколько лет прошло…

— А ты все так же прекрасна, сестра.

Кейтилин стала как будто мягче внешне: чуть менее выраженные скулы, чуть мягче изгиб губ, чуть ярче светятся глаза — замужество и материнство пошли ей на пользу. Лорд Старк, что тогда, что сейчас, казался вырезанным из камня, хотя морщин у него прибавилось, вежливый и формальный до посинения. А вот его брат был более оживленным, что ли, пусть и сохранял серьезное лицо, пока король громогласно вещал, как хорошо, что Бенджен «наконец-то закончил ремонт этого чертова Тракта».

Племянник и племянница уродились в их породу, рыжие, как настоящие огоньки, старались вести себя чинно и прилично. Санса, наверное, такой и была, но вот глаза Робба выдавали его истинную натуру, парень был во многом похож на самого Эдмара: «черти в глазах пляшут». Интересно, что получится, если из такого ребенка растить Старка, а не Талли? Бастард Брандона, Джон, был очень похож на лорда Старка: то же худое лицо, те же серые глаза, та же собранность и серьезность. Мальчик стоял чуть в стороне, стараясь не привлекать к себе внимания.

Как позже рассказала Кэт, когда приезжали Карстарки, лорд Рикард спутал мальчиков, что привело к неловкой ситуации, которую дети долго переживали про себя. Племянника беспокоило, что тот не похож на отца, какое-то время он даже ревновал к кузену и злился на весь мир из-за внешности. Второму от этой истерики было не легче, как и от постоянного напоминания Робба, что Джон бастард и даже носит не «северную» фамилию Сноу, а «южную» Уотерс. Ситуация накалялась, пока лорд Эддард не вмешался и не поговорил с обоими парнями, втемяшив немного здравого смысла в их головы. Насколько успешно и насколько здравого покажет время, потому что Старк… своеобразный человек.

Во всяком случае, Лиза просила его оценить лорда Старка лично, потому что у остальных мнение разнилось от «неплохой лорд» до «бестолкового идиота». Дядя Бринден никогда не был мягким, но мало кто из «своих» лордов заслужил настолько грубой оценки. Отец считал, что Черная Рыба преувеличивает изъяны Старка, а Лиза — что дядя в некоторой степени прав, но будь Эддард совсем идиотом, не удержал бы вассалов в повиновении и повторил судьбу Беззубого Льва.

— В таком случае мы бы нашли возможность избавить Кэт от такой докуки, — соглашался дядя.

Кейтилин о таких мыслях, скорее всего, не знала, и вообще из семьи была наиболее невинной. Вторым в этом списке был он сам, с сожалением признавал Эдмар, пусть родные были откровенны, но чтобы получить ответ, нужно было задать правильный вопрос, а как спросить о том, о чем даже не подозреваешь? Иногда ему везло, и он натыкался на какие-то тайны, но чаще требовалось думать, наблюдать, сопоставлять не только то, что происходит рядом, но и события за Узким морем, как в последнем случае, когда отец подослал шептунов подтолкнуть пиратов ограбить Вольные города. Разумеется, жители и наемники были заблаговременно предупреждены.

Потери кракенов были феноменальными, неожиданными даже для мастера над шептунами, все же в Эссосе разгорелось пламя очередной войны, по идее те должны были огрызнуться, но не более. А в итоге железные люди потеряли каждый второй корабль полностью и треть экипажа с выжившего. Конечно, железнорожденные не первый раз нападали на земли за морем, но такой реакции раньше не было, Уиллас рассказывал, что Аша Грейджой от услышанных новостей впала в «молчаливую истерику», когда пару суток не выходила из своей комнаты, не ела, только смотрела в окно. Королеве Шипов пришлось заняться той лично, отринув советы мейстера, и использовать знаменитое на весь Вестерос колкое красноречие.

— Вы сражались с железнорожденными? — восхищенное детское оханье на степенный кивок Тириона было ожидаемым, как и буря расспросов, последовавшая за ним.

Король прочно занял внимание лорда Старка, но отпустил оруженосцев, поэтому отдохнув с дороги, они вместе приняли на себя удар детского любопытства. Мальчишек интересовали подробности сражений, Санса сначала слушала, потом в какой-то момент перетянула на себя внимание Уилласа, расспрашивая о Хайгардене. У Эдмара пересохло в горле, а голова гудела от потока вопросов и попыток ответить на них честно, но не довести детей до кошмаров, Кэт будет до отъезда читать ему лекцию на пару с септой. Семеро, не может быть, чтобы он был вот таким же в их годы?

— Ты еще хуже был, — категорично ответила сестра, когда они прогуливались по Винтерфеллу в семейной идиллии, мешать которой не рискнул и его милость. Оглядела его всего и добавила. — И стал совсем как Лиза, только мужчина.

— А что со мной не так? — невинно спросил Эдмар, еще раз ненароком оглядываясь. Двор был относительно пустым, гостей замка не было видно, слуги сновали по делам и к господам вроде как не прислушивались.

— Зачем тебе Мормонты?

Ему пришлось силой подавить вздох. До чего же Кэт прямолинейная! Нет, конечно, с семьей нужно быть открытыми, но не прямо в лоб же спрашивать. Посмотрев на сестру и столкнувшись с ее серьезным взглядом, он запоздало вспомнил, что Кэт неплохо общается с леди Мейдж, конечно, сестру будет волновать его внезапный интерес к леди дома Мормонт, учитывая, что он пока не определился. Поэтому Эдмар ответил, что леди с Медвежьего острова его если и интересуют, то только как интересные собеседницы, а ее подозрения должны быть направлены в сторону одного из его друзей, имя которого он оставит при себе.

— Лорд Мормонт собирался обсудить с Недом набеги одичалых, он приедет буквально на днях. Я попросила леди Мейдж позволить ее старшим дочкам составить компанию мне и нашим гостям из Королевской Гавани.

— Ты великолепна, Кэт!

Сам он придумать повод наведаться на Медвежий остров так и не смог, поэтому был благодарен сестре, хоть это и вызвало наверняка множество расспросов у леди Мейдж. Впрочем, переписка Тириона и леди Дейси не могла остаться незамеченной, пусть они и обсуждали не самые романтичные вещи вроде кинжалов, арбалетов и лошадей. Возможно, все сложится как-нибудь само собой.

— Расскажи богам о своих планах, пусть повеселятся, — пробормотал он любимую присказку Лизы, с обреченным вздохом присаживаясь возле Тириона.

Сначала Ланнистер обрадовался возможности увидеться с леди Дейси, но уже вечером пришлось успокаивать его беспокойство. Разумеется, скрыть это от остальных не удалось, и из карлика выудили историю от начала и до нынешнего момента. Все бы ничего, если бы не идиотский комментарий Ренли: «Ты же Ланнистер, кто тебе откажет?» Оленья Бестолочь слишком мало времени провел с Лизой и слишком много — с королем-идиотом, чей уровень понимания и сопереживания на уровне червяков.

А разгребать бардак будет он, потому что зудеть над ухом Ренли взялся Уиллас, пока Эндрю развлекал младшее поколение Старков и Эдмар ни за что на свете не хотел поменяться с ним местами. И это дети Кэт, что с ним будет, когда подрастет Оливер и Кассана, он даже не задумывался, не хотел пугать себя раньше времени. А ведь если поразмышлять, то беспокоиться стоит, с Лизы станется отправить Олли к нему оруженосцем.

— Ты побледнел, — негромко прервал его размышления Тирион. — Что случилось?

— Задумался о семье, — честно ответил Эдмар. — Когда Оливер Баратеон станет моим оруженосцем, я прокляну весь этот мир и утоплюсь в Красном Зубце. И тогда с ним будет мучиться дядя, а я из обители Неведомого ему сочувствовать.

Как бы глупо это ни звучало, Ланнистер отвлекся и слегка усмехнулся, видимо, представив, какие сочувственные рожи будет корчить Эдмар. Они еще немного помолчали, на сей раз Тирион заговорил первым.

— Я знаю, что Ренли прав, просто… Я не хочу этого слышать. Не надо меня как-то успокаивать, мне просто нужно время.

— Я не собираюсь тебя успокаивать, это во-первых, — друг вздрогнул всем телом, узнав тон, позаимствованный у любимого наставника. Черная Рыба этим же тоном буквально сек словами, когда они творили немыслимую, по мнению дяди, глупость. — Во-вторых, Ренли не прав и возможно Уилл сумеет втолковать ему, почему и насколько сильно он не прав. В-третьих, Баратеон олень, который, не подумав, оскорбил леди Дейси, ее мать и самого лорда Мормонта.

— Чем он их оскорбил? — прекрасно, он пропустил мимо ушей все, кроме последней фразы.

— Баратеон сказал, что дом Мормонт в таком плачевном положении, что непременно согласится, если твой отец предложит брак с тобой, — так, этот момент будет болезненным. — Ты забыл, Тирион? Ты сам рассказывал про всех лордов, отвергнувших предложение лорда Тайвина, и сказал, что даже все золото Утеса не заставит леди приличного дома выйти за тебя замуж, когда Джейме снял белый плащ и стал наследником.

— А теперь особенно, когда родился Герольд, — хмыкнул Тирион, снова отвлекаясь от основной темы. Задумался над услышанным и нахмурился. — Ренли идиот.

— Бывает иногда, — пожал плечами Эдмар. — Я не думаю, что если леди Дейси даст согласие, то это будет из-за твоего отца, не тот она человек. Да и кузен у нее нормальный, неволить не станет.

— Поэтому она с большей вероятностью откажет, — горько усмехнулся карликовый лев.

— Я не настолько не в себе, чтобы высчитывать вероятности, когда речь идет о девичьем сердце, две старшие сестры меня давно от этого отучили, — Эдмар подпустил возмущения в голос. — Моя сестра выбрала Баратеона, если ты не забыл. Того самого угрюмого, мрачного, помешанного на справедливости упрямца, от взгляда которого молоко киснет! Женщину нельзя предсказать, даже если ты с ней знаком всю свою жизнь, а не несколько месяцев.

Помолчав, он решил завершить бессмысленную попытку воодушевить друга. Нельзя заставить человека преодолеть страх, он либо сделает это сам, либо проиграет и струсит.

— Так что не сдавайся раньше времени.

Что именно Уиллас сказал Ренли, Тирелл не рассказывал, но Баратеон извинился и предложил свою помощь, потому как хоть и не любил книги, баллады и стихи были совсем иным делом. Мир был восстановлен, Тирион вроде успокоился — или набрался решительности принять любой результат, а Уиллас начал подбирать утешительные слова на будущее. Эдмар бы даже к нему присоединился, если бы не уверенность, что чтобы они не сказали — сделают только хуже, поэтому потом он будет молчаливой поддержкой.

Приезд короля для жителей Винтерфеллла означал множество забот по развлечению монарха, что породило давно не виданную здесь суету и мельтешения, пусть лорд Старк и принял на себя основной удар, выслушивая жалобы его милости из-за обязанностей и несчастливого брака. Учитывая, что его милость радостно сбежал, когда как королева ждала их второго ребенка, брак и не мог быть счастливым: два эгоиста не могут стать хорошей парой. Получится ли что-нибудь путное у карлика и медведицы, Эдмар даже думать не хотел.

— Доброго дня, леди Дейси, — а пришлось. Это все влияние Лизы, магическим образом догнавшее его аж на Севере «везение», которое позволяло сестре влезать во все дела королевства до того, как они станут действительно чем-то стоящим.

Какого черта его понесло в богорощу, Талли себе сказать не мог, не то что пояснить еще кому-то, но сидевшая там Дейси Мормонт о том не спрашивала. Сначала и вовсе ни о чем не спрашивала, только смотрела украдкой, пока он с задумчивым видом осматривал лики на деревьях, мысленно вопрошая, как ему сбежать, не вляпавшись во что-нибудь нехорошее.

— Вы ведь знаете о моем разговоре с Тирионом Ланнистером? — например, в честный разговор о его друге и головной боли.

— Имею представление, — скосив глаза и убедившись, что леди изучала творения Тириона, он обреченно кивнул. Боги, старые, новые, если вы слышите, пусть на том разговор и окончится.

— Мне никогда не посвящали стихи, — в Пекло богов. Лиза была права, им плевать на просьбы смертных. Леди Дейси смотрела прямо ему в лицо. — Он кого-то нанял для этого?

— Нет, — вот чего он не мог допустить, так это клеветы в адрес карлика, который при всем своем уме старался быть честным, куда честнее самого Эдмара. — Все сам, я лично видел его черновики. Поверьте, леди, что вы держите в руках лучшее из написанного, и никогда не спрашивайте о неудачных образцах.

— Вот как, — она снова уставилась на книжку, слегка погладив корешок.

Обложку из кожи с тисненным узором пришлось заказывать у мастера, причем заказывал Эд по рисункам Тириона, ибо секретность у дел сердечных повышенная. Эдмар готов был правую руку поставить, что в Риверране несведущих об интересе Ланнистера не осталось, но рассказывать о том не стал. Зачем того расстраивать?

— Мою участь будут решать кузен и мать, — тихо продолжила леди Дейси, когда Талли уже устал гадать, удалиться ли ему молча или он еще нужен. — Почему он пришел ко мне, а не к ним?

— Может быть, потому что ваше мнение его волнует больше чем их? — фыркнул Эдмар в ответ. — Вы подумайте вот о чем, леди Дейси. Тирион карлик, это не то, что можно изменить человеческими силами, таким он родился, таким и умрет. Но все остальное, все те пороки, что так извращают людей, превращая их в чудовищ из страшных сказок — все это в нем отсутствует, хотя зачатки есть в каждом. Просто не каждому хватает характера их в себе изживать. Выбирая человека исходя из его внешних данных, стоит помнить, что все изменится со временем, а характер куется смолоду и на всю жизнь.

— Характер может портиться со временем, — улыбнулась Мормонт, по-детски радуясь, что сумела его подловить.

— Характер можно удержать от уродования, а внешность — увы, нет, — он слегка поклонился леди, показывая, что завершается. — Что ж, прошу меня простить, я обещал племяннику и его кузену послеобеденную тренировку.

Два дня спустя Тирион, сияя как начищенный клинок, готовил длинную и витиеватую речь для разговора с лордом Мормонтом и писал письмо лорду Тайвину Ланнистеру. На всякий случай Эдмар послал письмо уже своему отцу, чтобы Старый Лев не вздумал артачиться и показывать клыки — только не после всех его усилий!

Примечания:

Во всем виноват аники. У меня все.

Примечания:

Год 292.

Поздравляю с окончанием зимы!

— Что ты здесь делаешь? — проклятье!

Она слишком увлеклась тренировкой и не заметила, что больше не одна в саду. А ведь еще думала, что ей повезло найти укромное место так быстро. Бриенна развернулась, когда заслышала голос за спиной, но узнавание заняло некоторое время. Леди Дейси Мормонт, невеста карлика с Утеса — после помолвки ее узнал бы и последний пьяница Блошиного Дна — смотрела на нее с интересом, но без уже привычного пренебрежения, даже учитывая, что Тарт вдобавок к внешней неказистости вспотела и раскраснелась. Неожиданно оказалось, что леди Дейси из тех редких, практически не существующих женщин, что пока что выше нее ростом. Она опустила тренировочный меч и слегка спрятала его за спину.

— Леди Дейси, — она как можно вежливее поприветствовала северную леди, пытаясь сообразить, как лучше ответить на заданный вопрос. Ничего кроме правды так и не пришло ей в голову. — Я тренируюсь.

— Проспала утреннюю тренировку? — неожиданно весело уточнила собеседница. А после посерьезнела. — Днем не стоит тренироваться под прямыми солнечными лучами, можно перегреться, здесь на юге довольно жарко.

— Что? — потеряно ответила Бриенна, не получив обычной реакции.

— Прости, я забыла спросить твое имя, — девушка напротив слегка развела руки, все так же без осуждения и удивления глядя на нее и меч в ее руках.

— Бриенна Тарт, дочь лорда Селвина Тарта, — вспомнив о манерах, представилась Бриенна.

— Леди Дейси Мормонт, кузина лорда Джораха Мормонта, — но это она и так знала. Последние несколько месяцев многие сплетничали о том, что Старому Льву, наконец, удалось найти жену для сына-карлика, даже ее отец, всегда резко отзывающийся о сплетниках, не мог удержаться от обсуждения. Эта новость помогла пережить то унижение от несостоявшейся помолвки с Роннетом Коннингтоном, которая стала сниться ей в кошмарах. — Так почему бы тебе не простить себя за пропуск утренней тренировки и не отложить меч до вечера?

— Вы правы, — она смущенно кивнула, понимая, что продолжать упражнения под взглядом пусть и не осуждающим, но откровенно любопытным, не сможет.

— Я не знала, что леди Юга тоже сражаются, — осторожно продолжила леди Дейси и Бриенна с ужасом поняла, что, скорее всего, покрывается некрасивыми пятнами от смущения.

— Не… нет. Это неприлично, — не стала скрывать от северянки нарушение правил. Все равно узнает, незачем порочить имя ложью. Хотя, постойте. — Вы сказали «тоже»?

— Я предпочитаю булаву, как и моя леди-мать, — пожала плечами воительница, пока Бриенна укладывала у себя в голове, что на Севере и незамужняя леди, и взрослая дама могут владеть оружием и сражаться.

— И вы тренируетесь каждый день? — затаив дыхание, она ждала ответа. Может быть ей повезет, и леди Дейси не будет против, если она потренируется вместе с ней? Тогда, когда их заметят, смешки не будут задевать так сильно.

Леди Дейси была не против ее компании, только не предупредила, что тренируется на общей площадке и Бриенна была неприятно удивлена количеством народа. Здесь были и старший сын лорда Тиррела, и оруженосец мастера над законами из Эстермонтов, и наследник дома Талли. Аша Грейджой презрительно фыркала на какое-то замечание Ренли Баратеона, а леди Дейси о чем-то говорила со своим женихом, Тирионом Ланнистером. Бриенна чуть замедлилась, глядя на пару: контраст был разительным, северянка была высокой для женщины, но рядом с карликом смотрелась просто великаншей. Какой однажды станет Бриенна. Эта мысль ранила, но так лучше, она готова встретиться лицом к лицу со всем, что преподнесет ей этот день.

— О, у нас пополнение! — неожиданно приветствовал ее наследник Талли.

Бриенна замерла под удивленными взглядами, но леди Дейси пришла ей на помощь, представив остальным и рассказав о ее тренировках в саду — вернее, в богороще. Но за исключением первых взглядов, никто не косился на нее, во всяком случае, неодобрительно. Конечно, ее выделял не только меч, но и рост, и треклятые веснушки, и широкие, мужские плечи, и прочие недостатки, но здесь оценивали ее умение работать с оружием — единственное, в чем она была уверена, с тех пор, как сир Гудвин вручил ей тренировочный меч. Поэтому когда на их площадку пришел никто иной как сам Роберт Баратеон, первый этого имени, король андалов, ройнаров и Первых людей, владыка Семи Королевств и Защитник державы, она только сдула со лба мешающую прядь волос и продолжила упражнения, заметив, что остальные даже не замедлились.

— Ну, кто посмеет?!

Тренировочный поединок с Демоном Трезубца! Бриенна чуть не задохнулась от восторга, когда леди Дейси подтвердила, что они все поучаствуют в подобии общей схватки, просто чуть попозже, когда монарх разогреется. Они разделились на группы по команде короля, только карлик держался позади остальных.

— Король велик и могуч и вполне может меня просто затоптать, — карликовый лев усмехался, когда пояснял Бриенне, почему не участвует в тренировочном бою с королем. — Нелепая смерть накануне свадьбы не входит в мои планы.

— Если вы умрете, милорд, я найду жреца Рглора и заставлю оживить вас, чтобы убить лично, — клятвенно пообещала леди Дейси, на что карлик только рассмеялся, не выглядя ни разгневанным наглостью, ни возмущенным неуважением.

Лев и медведица оказались неожиданно гармоничной парой, оба не боялись насмешек над собой, готовы были даже начать первыми, но при этом Бриенна очень остро ощущала, что есть черта, перейдя которую, можно получить кровников на несколько поколений вперед. Не то чтобы она собиралась, леди Дейси была к ней добра, а еще казалась образцом женщины-воина, смелой и сильной леди высокого происхождения, не чурающейся оружия и не кажущейся странной в доспехах. Отбросив лишние мысли, Тарт сосредоточилась на поединках, король разошелся не на шутку.

Его милость впечатлял: отец беспокоился, что сев на трон, король позабудет, как звенит в бою сталь, но Демон Трезубца оказался не из тех, чей дух сломает мирное время. Роберт Баратеон оправдывал свое прозвище, гоняя своих и чужих оруженосцев как котят, да и рыцарям доставалось только так. Бриенна даже не поняла, в какой момент они с леди Дейси и леди Ашей влились в общую схватку. Великий воин и на самом деле неплохой наставник, король не делал особых различий между присутствующими, хотя под конец отвлекся на мгновение, поняв, что ее видит впервые:

— Новичок? А ну-ка, разошлись! — и все послушно отскочили, оставив ее с королем один на один. — Давай, покажи себя!

Как бы ни было велико ее смущение изначально, к тому моменту у нее кровь в голове стучала набатом, заглушая всякий рассудок. Выбросив из головы все лишнее, она наступала на короля так же, как на мастера над оружием в родном замке, без тени неуверенности показывая все, на что способна. Его милость реагировал как бы ни раньше, чем она начинала наступление, он позволил ей показать ее силы в атаке, а после одним ударом снес оборону. Урок на будущее — никогда не принимать удары короля на блок. Не раньше, чем ей захочется потерять руку или голову.

— Седьмое пекло, еще одна девица?!

Реакция короля была ожидаемой: ее часто принимали за юнца, причем старше ее лет. Убранные на затылке волосы, широкие плечи, большие руки и ноги, высокий рост — где тут заподозрить девушку? Ренли Баратеон, младший брат короля, поспешил ее представить, и она склонилась в неуклюжем реверансе перед владыкой Вестероса.

— Ха, дочь Селвина? Здорово! А то я уж решил, что на юге бойких девиц вообще не бывает!

Его милость зычно рассмеялся, а после начал разнос. Ничем иным назвать получасовую отповедь она не могла, король прошелся по всем, не только по ней, ругаясь как моряк, но указывая на жизненно важные моменты, те, которые в реальном бою стоили бы им победы, а то и жизни. Вечерняя тренировка была закончена, а на утренней короля не было. Его милость, по словам Ренли, позволил уговорить себя на один большой турнир в честь его тридцатилетия и рождения наследника, вместо двух, но только после того, как мастер над законами предложил так растянуть празднование, чтобы монарх мог лично проверить силы всех интересующих его бойцов на тренировке. Поэтому уже вторую неделю король устраивал поединки со всеми, кто осмеливался бросить вызов или интересовал монарха. На это уходила добрая половина дня, зато Роберт Баратеон пребывал в отличном настроении, а совершенно разные люди получили возможность познакомиться с монархом лично — королю было без разницы, кто против него выходит, верховный лорд или межевой рыцарь.

Утренними тренировками высокородных оруженосцев и леди-воительниц занимался Станнис Баратеон. Высокий, худой мужчина с серьезным и немного мрачным лицом, младший брат короля и сюзерен ее отца был очень уравновешенным человеком, в бою не терял голову и действовал очень продуманно. Он не удивился ее присутствию на тренировке — должно быть, остальные попросили лорда допустить ее — но уточнил, знает ли ее лорд-отец, где она и что делает. Конечно, лорд Селвин знал и если и не одобрял того, что чудачества дочери известны всему Красному замку, то неожиданное сближение с королем и наследниками лордов его обрадовало. Хоть где-то ее любовь к мечу сыграет на пользу дому.

Бриенна, конечно, улыбалась отцу, но про себя думала, что лорд Тарт несколько наивен, если полагает, что это знакомство поспособствует ее браку хоть чуточку больше, нежели ее наследство. Благодаря септе Роэлле она никогда не обманется так же, как в детстве, но, похоже, ее лорд-отец решил обманываться за них обоих. Пусть так.

— Леди Бриенна, леди Аша, вы не составите мне компанию в прогулке по городу? — неожиданно предложила леди Дейси под конец тренировки.

Лорд Баратеон гонял до изнеможения, а после обычных упражнений устроил поединки между ними с частой сменой противников. Бриенна до того вымоталась, что ни о какой прогулке и слышать не хотела, но… Но ее впервые куда-то позвали. Не как дочь лорда Тарта, но просто как Бриенну, неуклюжую и нелепую дылду с мечом. Конечно, она не отказалась, но весьма удивилась, что леди Аша, довольно резко огрызающаяся на всех с самого утра, тоже согласилась, как и ее тетя, леди Гвинесса Харлоу. Но позднее Уиллас Тирелл, сопровождавший их в этой прогулке, шепотом рассказал, что сегодня в столицу прибудет лорд Харлоу со своим воспитанником, будущим лордом Железных Островов, Теоном Грейджоем, младшим братом леди Аши, которого, как и родной дом, девушка не видела с конца восстания Бейлона Грейджоя.

— Грейджои не Талли, они не пишут друг другу письма, — тихо говорил наследник Хайгардена, искоса следя за тем, чтобы леди Аша не дай Семеро не услышала их и не разозлилась за жалость, которую невольно начала испытывать Бриенна. — Леди Аша, конечно, грозилась, что свернет брату шею за то, что он не уследил за жрецами Утонувшего Бога, пославших убийц к детям лорда Баратеона, но это было давно и сейчас она просто волнуется перед встречей родных.

Как бы он мог уследить за этим? Из сплетен прислуги Бриенна знала, что железнорожденные пытались отомстить, поэтому напали на наследников Штормового Предела — отец не рассказал бы ей о такой низости — но даже она понимала, что стой за этим Теон или лорд Харлоу, король бы уничтожил не только дом Грейджоев, но и сами Железные Острова. А считать, что железным людям после разгрома удастся обвести вокруг пальца мастера над шептунами — и дедушку пострадавших детей — и вовсе нелепо.

Леди Аша пыталась сбежать на встречу с родичами тайком, чтобы понаблюдать со стороны, прежде чем приветствовать, но леди Гвинесса ей не позволила. Либо леди Аша ведет себя как воспитанная леди и мирно привечает родственников, либо отправляется вышивать под присмотром септы. Бриенна скривилась, понимая, что она бы тоже прикусила язык и покорно поплелась за леди Дейси, только бы не мучиться в компании септы. Но вот почему леди с Медвежьего острова решила поддержать железнорожденную, было неясно, Север тоже немало настрадался от пиратских набегов.

— Никому не нравятся пираты, но ей трудно на чужой земле и это я могу понять.

Леди Дейси тоже было непросто привыкать к новому статусу, Бриенна была в том уверена, глядя, как та сильнее выпрямляла спину под чужими изучающими взглядами, как выше поднимала подбородок, когда слышала шепот про невесту карлика — но медведица была выше и сильнее всех этих придворных сплетников. Бриенне тоже хотелось бы этому научиться. Может тогда вечером на пиру она не чувствовала бы себя так плохо, когда на нее обратила внимание ее милость.

Королева Серсея была великолепна: копна золотых волос, зеленые как изумруды глаза, лицо без единого изъяна, стройная фигура и мелодичный голос. И злая душа — потому что иной причины докопаться до девчонки, которая не то что рядом, на сто ступеней ниже не стояла, не было. Почему вообще такая женщина обратила внимание на Бриенну?! Той даже не надо было ничего говорить, просто стоять рядом во всем своем великолепии и быть насмешкой над всеми попытками Бриенны выглядеть нормально. А вот свита ее милости немногословностью не отличалась.

— Иногда юные леди расцветают не сразу, в этом нет ничего необычного, — а иногда они не расцветают вовсе, как например Бриенна.

— На вашем платье такие чудесные звезды, очень изящная вышивка, ваша? — будто непонятно, что ее руками только мешки шить.

— Ох, кажется, ваши волосы еще слегка растрепаны после… занятий, — леди хихикнула, будто подразумевала совсем не то, что было на самом деле, и Бриенна искренне пожелала провалиться под землю. Она ведь привела себя в порядок!

Это было пределом, после которого она или сбежит, или сломается. Владение мечом было ее важнейшим умением, ее защитой от мира, единственным, в чем она была уверена, и слышать, каким тоном говорят эти леди про ее тренировки, было невыносимо. Она затравленно огляделась по сторонам, не то ища выход, не то надеясь на спасение, но вокруг были лишь незнакомые лица, отца не было поблизости, как и хоть кого-нибудь, кто был бы к ней добр.

— Леди Бриенна, — промурлыкала ее милость, — а как ваш отец относится к вашим увлечениям? Все же это так необычно… для леди.

— Если мне не изменяет память, женщины-воительницы были в нашей истории и раньше, — лицо королевы застыло в нехорошей улыбке, когда она обернулась к новой участнице беседы.

Леди Лиза Баратеон тоже улыбалась, только взгляд у нее был такой же застывший, как и улыбка леди Серсеи. Супруга мастера над законом была одна, но вся свита ее милости мгновенно схлынула за спину своей покровительницы и Бриенна смогла вздохнуть свободно и сделать шаг назад, чтобы даже случайно не оказаться между двумя самыми могущественными женщинами королевства. Впрочем, насчет того, может ли королева составить конкуренцию леди Баратеон, было много сомнений.

Лиза Баратеон, до замужества Талли, была известной покровительницей простолюдинов, и многие искренне считали ее Матерью, спустившейся на землю, дабы защищать слабых и беззащитных. Именно леди Лиза стояла за созданием первых сиротских домов, где оставшиеся без защиты семьи дети получали кров, еду и возможность обучаться ремеслу, чтобы выжить. Она же создала лечебницу в столице, объединив разрозненных знахарей, травников и повитух и сделав лечение доступным даже для бедняков. Для них же были устроены дворцовые подаяния: нищие могли получить остатки еды с королевского стола, что помогло сократить число смертей от голода.

Во многом население Королевской Гавани смогло так быстро восстановиться благодаря заботе миледи, поэтому в столице каждый ее визит считался чуть ли не праздником, люди возносили ей хвалу и просили благословения и милости. Они никогда так не реагировали на королеву. Леди Серсея была Ланнистер, чей отец штурмовал город меньше десяти лет назад, вырезав столько людей, что говорили, будто Черноводная целиком из крови состояла. Преувеличивают, конечно, много ли крови надо, чтобы окрасить воду в красный? Но все же погибло очень много людей, неповинных ни в чем, кроме проживания в городе Безумного Короля, не говоря уже о предательской манере Кровавого Льва, которого впустили в город как защитника Таргариенов.

И королеву невзлюбили так же сильно, как полюбили нового короля, такого простого и понятного, не то что безумный огнепоклонник Эйрис или печальный менестрель с развалин Летнего замка, как шепотом называли Рейегара. Кто первым начал посмеиваться над ранее любимым кронпринцем неизвестно, но прозвище «печальный менестрель» прилипло к тому, как вторая кожа, раз уж даже Бриенна о нем услышала. У короля Роберта пока было лишь Демон Трезубца, но вряд ли он войдет в историю под таким именем, уж слишком оно некоролевское, воинственное и мало отражает отходчивую и развеселую натуру его милости.

— Это было давно, леди Баратеон, сейчас подобное поведение вызывающе для леди, — чопорно заявила ее милость, выдергивая Бриенну из размышлений.

— Не далее как три года назад в подавлении восстания Грейджоя участвовали несколько леди. Король Роберт, насколько мне известно, сокрушался, что их нельзя посвятить в рыцари, а то он бы это сделал всенепременно, — парировала леди Баратеон снисходительным тоном, будто королева об этом не знала.

— Леди не место среди рыцарей, — отчеканила ее милость, явно теряя терпение.

— Это не значит, что леди не может сражаться, — спокойно ответила леди Баратеон, «не заметив» вспышки гнева леди Серсеи.

Леди из свиты королевы переглядывались, будто пытались понять, что им делать, но поддержать свою покровительницу против леди Лизы не решались. Даже Бриенна понимала, кто побеждает в словесной схватке, что говорить о более опытных взрослых женщинах, боявшихся хотя бы вздохом отвлечь на себя внимание. Осознав проигрыш, королева удалилась, напоследок одарив Бриенну и леди Лизу яростным взглядом, который быстро скрылся за равнодушным.

— Спасибо, миледи, — тихо выдохнула Бриенна, предварительно осмотревшись, чтобы убедиться, что они привлекли не слишком много внимания.

— Мне следовало подойти раньше, — неожиданно ответила леди Баратеон. — Вас сильно задели их слова, леди Бриенна?

— Слова лишь ветер, они не могут ранить меня, — она пожала плечами, уже не помня, когда впервые пришла к этому выводу.

— Кто сказал вам эту чушь? — изумилась леди Баратеон.

— Это не чушь! — взвилась Бриенна и тут же потухла, поняв, что теперь-то точно привлекла к себе внимание. Она поежилась, ощущая на себе любопытные, раздраженные и неодобрительные взгляды.

— Вы не против немного погулять, подышать воздухом? Даже в Великом Чертоге становится слишком душно, когда пирует такая толпа.

Конечно, она не стала отказываться. Мало того, что леди Баратеон жена верховного лорда Штормовых Земель, сюзерена ее отца, она еще старше по возрасту. Уходя, она мельком заметила очередную перепалку Грейджоев, брат и сестра с момента встречи соревновались в остроте языка и часто получали словесные, а то и физические нагоняи от наставников. «Как дети малые» — фыркнула тогда леди Дейси, но глаза ее смеялись, да и Тирелл деликатно оставил кракенов в тесном семейном кругу.

Обычно Железные острова игнорировали празднования на «зеленых землях», но нынешний регент был определенно не в том положении, чтобы отклонять прямое приглашение из столицы. Кроме того, как подозревали ее новые знакомые, лорд Харлоу мог искать решение двух задач: покупка дерева для флота и брак наследника Пайка. После подавления восстания Бейлона Грейджоя его мощные корабли Железного флота забрали в Королевский флот по «старому» закону железнорожденных. Восстановить флот на тот же уровень кракены не могли — им было запрещено, но запрет не был полным: какие это островитяне, если у них кораблей нет?

Пираты снова были на кораблях — и тут же умудрились потерять большую их часть в неудачном набеге на Эссос. Леди Аша кривилась при упоминании неудачной попытки некоторых капитанов железнорожденных пограбить восток, а при лорде Харлоу и вовсе упоминать о таком было опасно — корабли-то забрали без его ведома. Голов тогда полетело много, лорд Родрик вынужден снова тратить деньги на хорошую древесину и наем моряков — впервые Железные Острова не могли обеспечить достаточным количеством людей регулярный флот. Сир Эдмар Талли недобро усмехался, когда говорил, что на Железных Островах теперь будут жить люди с корнями в Речных, Штормовых и Королевских землях, поэтому кракенам придется смириться с похоронами старого закона и грабительского образа жизни.

— Леди Бриенна, вы действительно верите, что слова не могут ранить?

Она собиралась просто подтвердить, но леди Лиза неожиданно положила руку ей на плечо и взглянула прямо в глаза с легким беспокойством. Неловко с сомнением, Тарт начала пояснять, что слова всего лишь звуки, это не меч, ран они не оставят, но вспоминая ту легкую, презрительную улыбку ее милости, ей захотелось всхлипнуть. Конечно, ничего подобного она делать не стала, но само желание показывало, что ее броня далеко не так крепка и надежна, как ей хотелось верить. Леди Баратеон легко разрушила ее слабые пояснения.

— Если слова лишь ветер, то что тогда молитва?

— То, что раны не видны глазу, не значит, что их нет. Это значит, что их исцелить сложнее.

— Больше всего задевают слова сказанные близкими. Если же обидели слова чужого человека, значит, мысленно вы с ним согласны. И это нужно исправлять, леди Бриенна.

— Сложно не согласиться с правдой, — не сдержалась она и сама удивилась, как жалобно это прозвучало.

— Когда-то давно я услышала, что если девушка непривлекательна в шестнадцать — виновата природа, но если она все такая же в тридцать — виновата она сама, — задумчиво ответила ей леди Лиза, оглядывая ее куда пристальнее. Бриенна поежилась, лицо с грубыми чертами и уродливыми веснушками, кривые зубы, волосы соломой, громоздкая высокая фигура — такое даже богам исправить не под силу. Как можно это вменять ей в вину? — Я подумаю над проблемой, леди Бриенна, а пока нам лучше вернуться в зал, пока ваш отец не поднял замок на поиски.

Против воли она хихикнула, потому что все знали, что Селвин Тарт был непозволительно мягок к единственному выжившему ребенку и действительно мог заволноваться из-за долгого отсутствия. И он несомненно был рад снова увидеть ее в зале, как и тому, что привела ее леди Баратеон. С его точки зрения доброе отношение женщины с такой репутацией хорошо скажется на Бриенне, и надо сказать он не ошибся как минимум в отношении знати со Штормовых и Речных земель и всех слуг замка. Рита, ее личная служанка, просияла от восторга, услышав, что к Бриенне проявила внимание леди Лиза, и она с запозданием вспомнила, что Рита перебралась на Тарт через полтора года после взятия Королевской Гавани, то есть она лично видела, как леди Баратеон помогает людям, пострадавшим при штурме.

— Не токмо видела, м’леди, — застенчиво ответила служанка, помогая Бриенне одеться на тренировку. — Речная матерь спасла меня, как и многих других. Она даже дозволила назвать Лайзу в ее честь, сказав, что это-де ее же имя, но на другом языке, вот.

— Ты с ней говорила? — изумилась Тарт. Покровительствовать простолюдинам это одно, но лично разговаривать? Подсказать, как назвать дочь, когда хотят высказать признательность, но в тоже время дать той что-то свое? Лайза тоже работала в замке, пусть пока и на должности «принеси-подай», но Бриенна ее хорошо знала, улыбчивый, счастливый ребенок, обожающий цветы.

— Да! Речная матерь тогда часто ходила к лечебнице, а я тогда к мейстерам-то пришла за чаем, ну вы же знаете, какой он у них есть, а они сказали, что могу и сама помереть, слабая была я, — уже тише продолжила Рита, задумавшись о прошлом. О каком чае идет речь, Бриенна смутно догадывалась, но вот представить, что солнечной Лайзы могло просто не быть, было сложно. — Я-то и не против была бы, но речная матерь тогда со мной сама говорила, убедила вот. А теперь спасибо ей, сама не понимаю, как бы я да без Лайзы. А что до того что было — да оно и прошло.

Рита перебралась на Тарт после падения столицы, Лайзе тогда было меньше года от роду, и никто никогда не узнавал про ее отца. Служанка и сама тогда не слишком распространялась о своем прошлом, но все знали, откуда она, потому и решили, что отец Лайзы погиб при штурме. Никто не задумывался над тем, что девочка слишком мала для этого. Кто такие бастарды, Бриенна знала, как и то, что без мужа Рите пришлось бы несладко в родном городе: ребенка нельзя было выдать за законного отпрыска. Но на новом месте об этом никто бы не узнал…

— Я никому не скажу, — тихо пообещала Бриенна, Рита лишь улыбнулась, не успев сказать ни слова в ответ: в покои постучали.

К ней пришла одна из служанок леди Баратеон с письмом и корзинкой, полной каких-то горшочков и бутылей. Когда леди Лиза говорила, что подумает над проблемой Бриенны, она не шутила: в письме было расписано назначение средств в корзинке, советы по поводу питания и два рисунка платьев, которые леди предлагала попробовать надеть. Как миледи сделала это за ночь, было для Бриенны загадкой, но впервые к ней не только отнеслись с сочувствием, но и предложили помощь, и она не собиралась ее отвергать, решив после тренировки принять ванну и опробовать подарки.

— Найди швею, попробуем вот это платье.

— Да, м’леди, — хихикнула Рита, Бриенна разделяла ее легкое веселье. Кто бы знал, что леди Баратеон так плохо рисует, что им пришлось очень внимательно читать пояснения, чтобы понять, что там изображено?

Но то, как насмешливо прокомментировала это леди на пустых местах, показывало, что та ничуть не стесняется своих недостатков. «Никто не может быть совершенен». Учитывая обязанности леди Штормовых Земель, которые выполняет Лиза Баратеон, потому что лорд Станнис занят в столице, а так же ее добрые дела для простых людей, Бриенна не удивлялась, что у нее нет времени на что-то вроде рисования. Возможно, такая насмешка над собой, честная, но не издевательская, была лучшим щитом от чужих слов, чем молчание, и ей стоит взять его на вооружение.

— Поверь, Эд, Станнис будет считать меня сквайром, пока сам не сочтет, что я вырос до рыцаря, и турниры тут ни при чем, — закатил глаза Ренли Баратеон.

Турнир начинался со следующего дня с турнира оруженосцев, который неожиданно оказался почти таким же многолюдным, как и большой турнир: у большинства участников были сквайры, а то и не один. У самого короля их было трое, на совместной опеке с мастером над законами, Баратеоны как будто не различали, кто чей оруженосец, гоняя всех одинаково. Из-за большого количества участников, его милость пообещал звание рыцаря сразу четверым полуфиналистам, а победителю — коня из королевских конюшен. Да, за такой приз Бриенна бы сама с большим удовольствием поучаствовала бы.

— Как лорд-десница дал добро на такую щедрость? — качал головой Тирион, комично разводя руками. — Призовые деньги в большом турнире исчисляются тысячами драконов, даже для моего отца это было бы слишком затратно.

— Переспорить Роберта, когда он что-то решил, не может и Станнис, — пожал плечами младший из братьев Баратеонов. — Если тебя это утешит, то их спор слышала вся Королевская Гавань, Расписной стол выдержал их удары кулаками лишь божьей милостью, а сир Барристан поклялся, что если еще раз встрянет между оленьими братьями — сдаст плащ и станет септоном.

— В смысле? — подпрыгнул карлик, да и остальные, не присутствовавшие в столице во время знаменательной ссоры, навострили уши.

— Ну, Роберт часто пытается решить спор кулаками, Станнис всегда дает сдачи, а сир Барристан попытался вмешаться и получил от обоих, — фыркнул Баратеон. — Одновременный удар вырубил великого рыцаря, и лорда-командующего пришлось выносить, а эти двое продолжили, будто не ничего заметив.

— Весело тут у вас, — хохотнул сир Эдмар. — А эти семейные разборки изменой не считаются? Нападать на короля так-то противозаконно.

— «В первую очередь, ты мой брат, потом уже король и заноза в том месте, о котором не говорят», — высокомерно процитировал лорда Баратеона Ренли. И расхохотался. — Единственный раз, когда нам удалось напоить Станниса! Он такой болтливый становится, слов нет. И смешно ругается, вроде «чтобы тебя разнесло да вставило пятым колесом в трехколесную телегу», «чтоб его Иные зацеловали да пиявками присуропили» или вот «да иди оно все пешком да по морю». Он потом сам не разобрался, что имел в виду, злился и месяц с нами не разговаривал, даже на Малом Совете молчал! Роберт специально на них ходил, чтобы разговорить его, да его весь Совет прикрывал, и Аррен, и Талли, и Мандерли.

— Зато его милость привык и практически перестал пропускать собрания, — пожал плечами Эдмар Талли. — Трех недель обычно достаточно для формирования привычки.

— Только не говори, что это был какой-то план! — пристально уставился на того Тирелл.

— Не какой-то, а вполне успешный, — назидательно ответил наследник дома Талли. — И даже если он был, мне-то о том откуда знать?

Звучало на самом деле безумно, потому вскоре эту мысль отбросили: к их компании подошел Теон Грейджой, потрепанный и уставший.

— Его милость хорошо вас погонял, — присвистнул Тирион. Лорд Харлоу и его воспитанник должны были составить компанию королю на тренировке.

— Тебе откуда знать, карлик, — огрызнулся кракен, мгновенно разрушив мирную и дружелюбную атмосферу. Он не обратил на это внимания, заговорив с сестрой. — Нас ждет лорд Харлоу. Где ты пропала? Твоя тренировка давно должна была закончиться!

— Угомонись, — резко ответила Аша и отвесила младшему брату подзатыльник, вызвав тем непрекращающийся поток обвинений. Она же равнодушно пихнула его локтем в бок и, попрощавшись, удалилась, забирая своего противного братца с собой.

— Ну… удачи ему, что ли, — как-то странно протянул Талли.

Уже вечером Бриенна узнала, что пожелание Эдмара Талли не сработало: кракену не везло. Совершенно. Он поскользнулся на полу, потому что там случайно разлили ведро воды. Теон ругался и требовал строго наказания для провинившегося, но лорд Харлоу быстро его успокоил. А вот шепоток слуг, что наследник кракенов высокомерный идиот, нетерпимый и нетерпеливый, достиг ушей каждого благородного, снизив и без того невысокие ожидания от будущего лорда Пайка. Его еда была пересолена, постиранную одежду «смело ветром» в грязь, а обувь пропала буквально из запертых покоев. Нашли ее на балдахине, и снова никто не знает, как она там оказалась. Многие пришли к выводу, что это Грейджой капризничает, вот и гоняет несчастных слуг почем зря. Вечером на пиру Теон взвыл, что в его вине соль, и никто ему не поверил.

— Эд, я конечно, весьма признателен тебе, но парня уже жалко, — заметил Тирион, поглядывая на обиженного кракена, уныло ковыряющегося в тарелке.

— Да, пожалуй, хватит с него, — согласился Талли, пока Бриенна укладывала в голове, что ничего из произошедшего случайным не было. — Гордость это замечательное качество для наследника великого дома, но спесивость, глупость и нахальство, определенно, нет. Надеюсь, он усвоил урок.

— Ему придется восстанавливать репутацию, — покачал головой Уиллас Тирелл, искоса глядя на невесту, та молча пожала плечами. Если леди Аша и была недовольна позором младшего брата, то удержала это при себе. Тарт заподозрила, что та достаточно впечатлена мелочной мстительностью Талли, чтобы не нарываться.

На турнире оруженосцев Бриенна сидела рядом с отцом и внимательно слушала его комментарии по поводу юных бойцов и благородных зрителей. То и дело слышался зычный голос короля — его милость рассказывал о турнирах и их устройстве юным слушателям: Гарольду Хардингу, Оливеру Баратеону, Роббу Старку и его кузену Джону Уотерсу. Многие тихо возмущались, что бастарду была оказана такая честь, но кажется, парнишка приглянулся его милости, когда тот гостил в Винтерфелле. Сплетничали, что король долго уговаривал старого друга съездить с ним в столицу и взять с собой мальчишек, и что если бы не Бенджен Старк — младший брат лорда, взявший на себя его обязанности — то Хранитель Севера так и остался бы у себя.

Там же восседала королева Серсея со своими родственниками. Лорд Тайвин Ланнистер выглядел намного величественнее Роберта Баратеона, а вот сир Джейме казался скучающим и отстраненным, не помогало даже присутствие общительной леди Линессы, необыкновенно красивой женщины, рядом с ней даже королева могла почувствовать себя неуверенно. Тирион сидел там же с леди Дейси, хотя лорд Мормонт сидел дальше от монарха в компании немногочисленных северян. Лорд и леди Баратеон, разумеется, тоже сидели в королевской ложе, рядом с сыном, как и лорд Талли с наследником. Лорд-десница выглядел уставшим, но внимание его было направлено на происходящее, а вот лорд Мандерли с головой погряз в ставках, сидел, не отрываясь от бумаг.

В итоге турнир сквайров был продлен на следующий день из-за слишком большого количества участников. Все ее знакомые остались в седле к концу первого дня, что было хорошим результатом, но Ренли Баратеон вылетел из седла на следующее утро, проиграв юному лорду Брайсу Карону. Его милость был крайне недоволен и громко это недовольство выражал, говоря, что вытрясет из брата дух за проигрыш, но добьется лучших результатов. Его настроение слегка улучшилось, когда на следующем круге лорда Карона одолел Уиллас Тиррел, второй оруженосец короля. Просторец в итоге дошел до финальных поединков, компанию ему составили Андар Ройс из Долины, Ролланд Шторм из Штормовых Земель и Давен Ланнистер с Западных земель.

Все уже добились звания рыцаря, им лишь осталось решить между собой кто лучше. Король шумно болел за своего сквайра, заставляя того напрягаться больше необходимого, и в итоге он вылетел из седла, да еще и при падении повредил руку. Вывих вправили знахари с одним серебряным звеном из столичной лечебницы, оказывающие необходимую помощь каждому участнику, но руке требуется время на отдых с минимальной нагрузкой. Победу же одержал бастард покойного лорда Карона, Ролланд, и его законнорожденный сводный брат явно не обрадовался, потому как выглядел на его фоне не впечатляюще. Посвящение от короля было отличным началом для новой жизни, ему определенно будет легче найти лорда, который возьмет его на службу, поэтому Бриенна искренне порадовалась за победителя. Видят Семеро, бастардам приходится нелегко, даже когда отцы о них заботятся, а сир Ролланд уже сирота.

— Его уже нанял Станнис.

С Ренли она столкнулась позднее совершенно случайно: Бриенна изучала замок, стараясь найти как можно более укромные уголки, и наткнулась на горько переживавшего проигрыш и разочарование братьев оленя. Она попыталась его поддержать, напоминая, что впереди еще много турниров и возможностей проявить себя, а бастарду очень важна эта победа как залог удачного будущего.

— Так быстро?

— Ролланд был сквайром одного из наших ленных рыцарей, сира Герберта Боллинга, — пожал плечами Баратеон. — Он действительно хороший воин, благодарный Станнису за то, что тот пристроил его к наставнику, он будет верен.

В этом Бриенна не сомневалась, как и в том, что король уже успокоился из-за проигрыша брата-оруженосца и можно перестать прятаться. В чем-то она была права, его милость только хлопнул брата по плечу, сказав, что тот еще вырастет — Ренли и правда казался мелким на фоне братьев — но тренировки ему ужесточат. Эндрю Эстермонта он, однако, так не ругал, похвалил, что тот неплохо держался, да и только.

— Так он же оруженосец лорда Баратеона, а тот уже устроил ему разбор ошибок, — пожала плечами леди Дейси.

— Вот как? А я думала все трое сквайры его милости?

— Понимаю, — хихикнула медведица, севшая по соседству с Бриенной. — Они, кажется, сами редко их разделяют: тренируются вместе, ездят куда-то вместе, а уж как вляпываться во что-нибудь — то к ним еще и Тирион с Эдмаром присоединяются. Кроме последнего приключения, тогда Талли попал один и выбрался каким-то чудом.

Видимо, на этот раз пирующих разбили по какому-то иному признаку, нежели положение, кровное родство и близость к королю: рядом с Бриенной была и дочь верховного лорда Аша Грейджой, и сестра одного из ленных рыцарей Ланнистеров, Джейн Клиган. Девушка была тихой и немногословной, но смотрела на Бриенну без тени отвращения, мгновенно завоевав тем симпатию. С ней было легко обсуждать рыцарей, прибывших на турнир, хотя у той, разумеется, бесспорным фаворитом был брат, чрезвычайно высокий и грозный мужчина со страшным ожогом на лице. Он сидел за другим столом, периодически оборачиваясь, чтобы проверить сестру, но его сосед, празднующий рыцарство сына Мейс Тирелл, требовал к себе внимания немногим меньше короля.

Его милость и вовсе не сидел на месте, а ходил между столами, разбросанными по залу в одном лишь богам известном порядке, присоединяясь то к одним, то к другим. За одним из столов собралось много межевых рыцарей, которые хором поперхнулись вином, когда к ним по-свойски присел монарх и сказал «угостить» его, но вскоре обвыклись. Что ни говори, а его милость умел быть душой компании, когда речь шла о воинах, хотя и за их «девичий» стол он ненадолго присел, спросил, как им оруженосцы и не хотят ли они «надрать зад» кому-нибудь из них. Одна из девиц картинно ахнула, заслышав грубое выражение, король сумрачно извинился и поспешно ушел. Подружки так зашикали на нее, что Бриенне на какое-то мгновение стало жаль девушку. Ровно до тех пор, пока их взгляды не пересеклись и девица с презрительным фырком отвернулась.

— Чудо случайно не его сестрой зовут? — ехидно уточнила леди Аша, а Бриенна заметила, как их соседки встрепенулись, стараясь не подавать виду, что подслушивают.

— Кто знает… — загадочно протянула леди Дейси, но наткнулась на недоумевающий взгляд Тарт и поинтересовалась. — Ты ведь не знаешь, о чем мы говорим?

— Не имею представления, — смущенно призналась Бриенна, но вопреки ожиданиям даже сплетницы по соседству не захихикали.

— Мы про прогулку наследника Талли за Стену за героической гибелью от рук предателей Ночного Дозора, — буркнула Аша. Она ослышалась?

— Леди Аше не нравится эта история, потому что она тесно связана с ее родственниками, принявшими черное…

В какой-то момент Бриенна поймала себя на том, что слушает, неприлично уставившись на леди Дейси и открыв рот. Эдмар Талли с другом Ланнистером отправился посмотреть на Стену, «проконтролировать качество Королевского Тракта до конца». С ними поехал Бенджен Старк с обычной свитой и пара человек с медвежьего острова с личным письмом лорду-командующему Джиору Мормонту. Конечно, принесшие клятву Ночному Дозору считаются свободными от обязанностей перед семьей, но Старый Медведь ушел туда добровольно и с сестрой и сыном изредка переписывался.

О чем было то письмо, леди Дейси не сказала, но учитывая, что вскоре после этого объявили о помолвке карликового льва и юной медведицы, Бриенна заподозрила, что Джиору Мормонту предложили взглянуть на претендента на руку старшей племянницы и в случае чего — скинуть того со Стены. Поскользнулся, упал, осталось пятно — несчастный случай, с кем не бывает, и ссориться со львами не о чем. Но обошлось, карлик, видимо, понравился Старому медведю и остался жив-здоров и с удовольствием подморозил себе нос, посмотрев на мир с высоты Стены.

Эдмару Талли этого оказалось мало и ему стало интересно прогуляться в земли одичалых. Если бы перед этим Ночной дозор не получил безвозмездную помощь с Речных Земель людьми и припасами, его бы развернули восвояси, а так дали нескольких разведчиков с собой. Лорд-командующий не обратил внимания или не счел важным, что все эти дозорные были либо сторонниками Таргариенов, либо бывшими пиратами, включая Эурона Грейджоя. Никто не обратил на это внимания, поэтому когда во время нападения одичалых — неопасного ввиду отсутствия в застенье приличного оружия и доспехов — на сопровождение Талли напали и дозорные, тем пришлось туго.

Одичалые ненавидели черных братьев чуточку больше, чем остальных не-одичалых, люди форели состояли в основном из бойцов разного толка и уровня подлости — и только поэтому они сумели сохранить жизнь единственного наследника, захватив в плен пару раненых одичалых и одного из предателей. Дядя леди Аши сумел сбежать, бросив остальных, но дорога к дозорным была для него закрыта, Эдмар Талли похоронил четверых воинов и вернулся в замок. По итогу всех пленников казнили, а дозорных перемешали заново, следя за количеством бывших пиратов и особо верных драконопоклонников, чтобы не создавать взрывоопасной ситуации впредь. Уже дома Эдмар получил от сира Бриндена Талли выволочку за невнимательность и рыцарство, а любопытство увековечилось рваным шрамом на его правой скуле.

— Надо же…

— О чем только думал дядя, — тихо пробормотала леди Аша, но Бриенна ее услышала и та пояснила. — Он никогда не был идиотом и мстил бы разумно и выверено. А не вот так, без загодя подготовленного плана с сомнительными союзниками и без возможности потом отбрехаться от командующего. Будто ему разум на Стене отморозило!

— Или заговорило.

Они дружно подпрыгнули, когда за ними оказался сам Эдмар Талли. Наследник владыки Трезубца извинился за то, что напугал их, и попросил разрешения присесть, чтобы полнее пояснить свою мысль. А после заговорил о северных легендах и сказках, даже леди Дейси выразила сомнение в реальности услышанного. Где это видано, чтобы люди перемещали разум в животных и управляли ими? Тем более что говорили об этом одичалые, необразованные дикари по всеобщему мнению. Сир Эдмар, однако, на их сомнения только пожал плечами и сказал, что не просит никого верить, просто намекает, что разум Эурона Грейджоя — действительно умного и опасного человека — мог помутиться, поэтому никто из Талли не собирается преследовать оставшихся кракенов. Это явно успокоило леди Ашу, хоть та и старалась не подавать вида.

— А потом я врезал ему своим молотом! — до них донесся рев с одного из столов. Бриенна изумилась громовому голосу его милости, сумевшему ненадолго перекрыть шум всех пирующих в Великом Чертоге.

Который не шел ни в какое сравнение с ревом толпы во время турнира. Участвовало очень, очень много бойцов, среди которых был и Спаситель Гавани Джейме Ланнистер, и легендарный Барристан Селми, и Красный Змей Оберин Мартелл — Бриенна в азарте так сильно наклонилась, что отцу пришлось буквально водворять ее на место рукой. Слава Семерым он не стал комментировать ее увлеченность, только хмыкнул и оставил руку на плече на всякий случай. Конечно, гораздо больше было безвестных рыцарей и даже наемников, пришедших ради наживы, но зрелище все равно захватывало. Простые невзрачные доспехи или вычурные позолоченные как у Ланнистеров — падали в них с одинаковым шумом, и количество проклятий зависело лишь от фантазии проигравшего. Не обошлось и без несчастных случаев и смертей, но так бывает на каждом турнире — это недетская забава, хотя некоторые леди, как леди Джейн, не могли на это смотреть и отворачивались.

— И все же турниры пустая трата времени, — проворчала Дейси вечером.

— Ты просто злишься, что твой кузен проиграл, — фыркнула Аша.

— Можно подумать, твой дядя продержался дольше!

Хорошо, что отец Бриенны не участвовал в турнире. Конечно, там были их рыцари и они с отцом честно тех поддерживали, но спорить о том, кто раньше вылетел из седла или ворчать из-за этого было смешно. Конечно, она ничего не сказала своим… подругам? Но слушать их перепалку на пустом месте раз за разом вскоре наскучило, и она прислушалась к обсуждению рыцарей «отрядом наследников». Кто так назвал группу, осталось неизвестным, потому как наследников там было только двое, Уиллас Тирелл и Эдмар Талли, но оно прижилось годы назад и не ей с тем спорить.

Тирион Ланнистер как раз шумно спорил с Сандором Клиганом о том, кто выйдет в финал из оставшихся шестнадцати рыцарей, Талли и Тирелл обсуждали ошибки проигравших, а кузены Эстермонты, Эндрю и Алин, с восхищением обсуждали утренний скандал, который Бриенна благополучно пропустила. Леди Сивилла Маллистер вызвала его милость на поединок лучников и поставила условие, что если она победит, то король допустит женщин до состязаний в стрельбе из лука. И победила, пусть и не без труда. В этот раз она, скорее всего, будет единственной женщиной, но кто знает, может уже в следующем турнире будет хотя бы несколько участниц.

— А там глядишь, однажды женщины начнут получать шпоры, — полушутя-полусерьезно протянул сир Клиган.

— А что с этим не так? — с вызовом взглянула на него одна из леди железнорожденных, кажется, старшая дочь лорда Горольда Гудбразера, Гизелла. Если раньше Бриенне казалось, что Аша Грейджой просто унаследовала нрав своего отца, то после знакомства с другими леди Железных островов выяснилось, что хоть в отличие от Аши они чаще и охотнее ведут себя как леди, воинственности в них не меньше.

— Рыцари предназначены для убийства, — отрезал сир Клиган, немигающим взглядом уставившись на леди Гизеллу. — Все прочее, клятвы, помазание, турниры — чепуха, украшающие клинок ленточки, которые может и делают меч красивее, но убивать ему не мешают.

— У нас нет шпор, и мы не даем клятв, но убивать нам это не мешает, — дерзко ответила Гудбразер, а Бриенна подумала, что леди Гизелла достаточно взрослая, чтобы участвовать в Восстании Грейджоя и убивать наравне с мужчинами Железных Островов.

На этой фразе застольная беседа прервалась и вскоре ужин завершился. Следующий день принес новые схватки, новых победителей и проигравших — а лично ей до боли знакомое чувство надежды. С утра, вскоре после тренировки к ней зашла служанка леди Баратеон со швеей и ее новым нарядом, который к вечеру обещали закончить, а утром просто сделали финальную примерку. Верхнее платье отличалось от обычного наряда юбкой, было двухцветным и что-то там отличалось в самом шитье, но Бриенна не вникала, что именно. Она лишь надеялась, что результат от иного платья будет заметнее чем от содержимого корзинки. Тарт пользовалась средствами леди Баратеон, но прошло слишком мало времени, чтобы был хоть какой-то результат.

— М’леди стала ходить прямо, — неожиданно ответила ей Рита, когда Бриенна покосилась в зеркало и тихо пожаловалась на недостаток терпения. — Вы же вот так клонитесь, ужаться, стало быть, пытаетесь, а теперь перестали.

Ужаться, пожалуй, было очень точным словом, Бриенне очень хотелось бы быть меньше ростом и не иметь такой массивной фигуры. Наверное, ее попытки выглядеть меньше были нелепыми, но странно, что изменения в походке появились сейчас. Она какое-то время отслеживала изменения в себе, но вскоре перестала, увлекшись турниром. Самой зрелищной оказалась даже не финальная схватка сира Барристана Селми и Джейме Ланнистера, а стычка все того же Ланнистера и Оберина Мартелла.

Принц Дорна искренне ненавидел всех Ланнистеров скопом — по словам Тириона — а сира Джейме, не защитившего принцессу Элию годы назад, так до кровавой пелены на глазах. Стычка вышла ожесточенной, соперники сломали не одно копье, прежде чем льву удалось выбить змея из седла. Этот поединок, однако, забрал все силы у сира Джейме, а потому сир Барристан Отважный выбил его достаточно легко и был весьма этим фактом озадачен. И снова остальные части турнира были отложены. Время еще было, но заканчивать в глубоких сумерках — а все были уверены, что с таким количеством участников схватка продлится часа три, а то и больше — никто не хотел.

— Итак, времени у нас немного и потратить его надо полезно, — когда к ней пришла сама леди Баратеон, Бриенна едва успела подобающе ее поприветствовать, как вокруг забегали служанки.

Ее буквально впихнули за ширму с новым платьем, Рита забежала за ней следом, пока леди Баратеон внимательно изучала содержимое ее сундучка, что-то бормоча себе под нос. Она с трудом понимала, что происходит, пока не услышала:

— … взять на воспитание…

Кого? Ее? Кто? Миледи? Бриенна не могла поверить, что какая-либо леди захотела, чтобы уродливая дылда Тарт была рядом с ней, позоря ее как наставницу, но восхищенное и счастливое аханье Риты лишь подтверждает, что она не ошиблась. Новое платье скроено по фигуре, но рукава намного свободнее привычного: швея не пыталась их ужать, чтобы ее руки выглядели тоньше. Она не смотрела в зеркало, боясь разочароваться, потому что не видя себя целиком, она могла поверить, что новый наряд ей идет. И вышла из-за ширмы.

— Над фасоном еще работать и работать, но это определенно лучшее из имеющегося, — решительно кивает миледи, оглядывая ее с головы до ног. — Теперь займемся головой!

Леди Баратеон раздавала указания и Бриенна была ошарашена фактом, что ее волосы — мягче обычного благодаря тем странным мазям для волос, но все еще солома — будут стричь. Длинные волосы единственное, что делало ее хотя бы издалека похожей на девушку! Ей хотелось крикнуть, но слова застряли в горле, задушенные воспитанием и повиновением старшим. Но ее страхи отразились на лице, потому что леди Баратеон мягко сообщила, что они лишь немного изменят форму, а длину оставят прежней, пока она сама не захочет иного. Это успокоило.

— А вы очень воодушевлены, миледи, — у служанки леди Баратеон была удивительно чистая и грамотная речь.

— Разумеется! Ты не представляешь, как здорово побыть для кого-нибудь крестной феей, — улыбнулась миледи.

— Кто такие «крестные феи»? — осмелилась спросить Бриенна.

— Некто вроде покровителя, такой человек, который внезапно появляется в твоей жизни и меняет ее в лучшую сторону, — ответила миледи. — Так королева фея-крестная для своих фрейлин, у короля есть любимчики вроде жреца Тороса, а Гарту, главе лечебницы, покровительствует дом Талли.

— Разве вы не покровительствуете всем простолюдинам? — озадаченно взглянула на нее Бриенна. Леди Баратеон выглядела удивленной, она переглянулась со служанкой, та лишь хихикнула в ладонь, явно разделяя точку зрения Тарт.

— Знаете, леди Бриенна, я никогда не думала об этом в таком ключе, — задумчиво протянула леди Лиза. Молчание затянулось, и Бриенна неожиданно вспомнила, что так и не узнала, почему королева внезапно обратила на нее внимание. Не то чтобы ей было у кого спросить, не у самой же леди Серсеи, но сейчас упускать такой шанс было бы глупо.

— Леди Баратеон, вы не знаете, почему королева проявила ко мне… внимание?

— Изящное обозначение травли, — Бриенна зарделась, леди Лиза же не подумает, что она обманывает ее? — Она проявила его не к вам, леди Бриенна. Королева проявила так называемое внимание к той, что воинственностью своей осмелилась напомнить его милости о Лианне Старк.

Леди Лианна Старк была невестой Роберта Баратеона до Восстания, и именно из-за ее похищения он бросил вызов Таргариенам. В глубине души Бриенна всегда считала эту историю романтичной, пока она не развернулась к ней вот так. Как? Как уродина вроде Бриенны могла напомнить королеву любви и красоты Харренхольского турнира? Какими дурными не были эти мысли, но Тарт не удержалась: разве не логичнее было бы напасть на леди Дейси, красивую темноволосую северянку, чем на нее?

— Лорд Тайвин съест живьем любого, кто посмеет помешать будущему браку его сына-карлика, даже если это будет королева. Серсея это понимает и не рискует даже косо на нее взглянуть, — пожала плечами леди Баратеон. — Предвосхищая ваш следующий вопрос — леди Ашу защищает помолвка с Уилласом Тиреллом, наследником верховного лорда Простора. Вы незнакомы с леди Оленной Тирелл, но поверьте мне, нужно быть весьма недалеким человеком, чтобы переходить ей дорогу без весомого повода.

— А я…

— А вы в глазах общества беззащитны, особенно перед ее милостью. Мне следовало подойти раньше, — леди Баратеон казалась искренне огорченной, что Бриенне пришлось иметь дело с гневом королевы, и она лишь порадовалась, когда неловкий диалог прервался.

Когда служанки закончили колдовать над ее волосами, леди Баратеон лично повесила ей на шею кулон в виде полумесяца на длинной цепи из серебра. А после они все отошли назад, показывая, что она может подойти и взглянуть на себя в зеркало. Она бы пошла, несомненно, но ее ноги отказывались двигаться — слишком страшно было снова разбивать надежду. «Изначально не стоило надеяться, тогда проблемы бы не было». Септа Роэлла многое бы ей сказала на этот счет, но ее здесь не было, отец не стал брать ее с собой, решив, что Риты достаточно для присмотра за ней. А может ему не хотелось, чтобы кто-нибудь из лордов и леди услышали, как септа называет ее дылдой.

— Леди Бриенна, — она мгновенно выбралась из мыслей и покраснела, понимая, что так и не сделала ни шагу к зеркалу. — Как я уже говорила, я обсуждала с лордом Селвином возможность взять вас воспитанницей в Штормовой Предел, но он весьма твердо настоял на том, что это должно быть ваше решение.

— Мое?

— Но для принятия решения нужна отвага.

«Можешь ли ты считать себя смелой, если боишься взглянуть в зеркало? Какой из тебя воин, если ты трусишь?» Разумеется, леди Баратеон не стала говорить этого вслух, но Бриенна поняла намек и, собрав всю свою решимость, встала и направилась к зеркалу широким, неженским шагом. И замерла.

Конечно, чуда не случилось и в зеркале по-прежнему отражалась высоченная девица с плоским невыразительным лицом и морем веснушек. Но она не казалась громоздкой, веснушки не бросались в глаза как обычно, а обрамляющие лицо волосы смягчили его, придав немного женственности, которой, как ей казалось, в ней нет ни капли. Она не стала красавицей, но она выглядела лучше, чем когда-либо прежде, даже в лучшем розово-лазурном платье, в котором встречала Роннета Коннингтона несколько месяцев назад. Ее отражение дало ей надежду, что может быть, однажды она перестанет называть себя уродиной.

— Леди Баратеон, для меня будет честью стать вашей воспитанницей.

Примечания:

Простите, что снова торможу с продой! Виновата! Но не исправлюсь, ибо это ж я...

Время все тоже, от 290 до конца 292... потом пойдем быстрее.

— Сир Виллем Дарри мертв, — прошли считанные месяцы с восстания кракена, когда мастер над шептунами в числе прочих новостей сбросил на Малый Совет известие о гибели опекуна Визериса.

Самого принца слуги Дарри буквально выбросили на улицу, тот едва успел собрать какие-никакие пожитки и сбежать, пока его не побили. Шептуны продолжали отстраненное наблюдение за Таргариеном, ожидая дальнейших указаний, а Роберт просто махнул рукой, сказав, чтобы побеспокоили, если Визерис станет хоть немного опасным. Но вечером лорд Талли присоединился к вечерним посиделкам братьев Баратеон, на которые в итоге позвали и его, потому как новости мастер над шептунами принес интересные.

Хостер Талли заполучил бумаги покойного рыцаря, среди которых нашел брачный договор между Таргариенами и Мартеллами. Конечно, никто не поверил, что принц Доран просто оставит смерть сестры в прошлом, хотя Джон надеялся, что головы Григора Клигана и Амори Лорха остудят Мартеллов достаточно, чтобы не наделать глупостей. Очевидно, он ошибался, и Дорн в любой момент готовы восстать как те же Грейджои, только уже за реставрацию Таргариенов. И они не будут одни: лорд Аррен не мог быть уверен даже в собственных вассалах: лорд Графтон вполне может захотеть отмстить Роберту за гибель отца. Что уж говорить о домах Королевских земель или просторцах, перебежавших на их сторону под самый конец.

— Это измена, — реакция мастера над законами была ожидаемой, Станнис никогда не отличался гибкостью, да и компромисс не был его способом решения конфликта. Последние годы он стал чуть мягче, но, к сожалению, редко использовал новоприобретенную мудрость.

— Значит, война! — мгновенно воодушевился Роберт, и Джону остро захотелось каким-нибудь способом вернуться в прошлое и накричать на самого себя за недостаточное усердие в воспитании Роберта. Не слишком дальновидный и продуманный лорд Штормового Предела это проблемы Штормовых Земель, но та же фигура на троне — беда всей стране.

— Одной бумаги для активных действий мало, — покачал головой лорд Талли.

— С чего это?! — взревел Роберт. — Я король и обязан защищать трон!

— Вот именно что защищать! — резко осадил брата Станнис. — Пока Мартеллы не поднимут восстание открыто, нападать на них глупость.

— Проблема с принцем Дораном в том, что он осторожен и дальновиден, — продолжил лорд Талли, не обращая внимания на вспышки гнева у Братеонов. — Он не сделает ничего, чтобы поставить под удар весь дом.

— А это тогда что такое?! — гаркнул Роберт, ткнув пальцем в злополучный договор. — Это измена, ты сам сказал, Станнис!

— Принц Доран может заявить, что в глаза не видел подобной бумажки, что сир Виллем Дарри пытался подставить Мартеллов или что король сфальсифицировал договор, чтобы получить повод напасть на Дорн, — отрезал мастер над законами. — Конечно, его не станут слушать или сделают вид, что не слушают, но для законного обвинения у нас недостаточно доказательств. Война с Дорном нам не нужна, потому что мы потратим на нее слишком много ресурсов и времени, но и Дорну не нужны осложнения отношений с королевской властью.

— И что вы предлагаете?

— Я думаю, что стоит оповестить принца Дорана, что нам известно об этом договоре и потребовать доказательства лояльности, например заложника.

— Его младшему сыну только три, — напомнил лорд Талли. Верно, взять мальчика на воспитание сейчас не получится, но ведь есть и принцесса Арианна.

— Ее можно выдать замуж за кого-то, чья верность не вызывает сомнений, — Джон припомнил давнее предложение выдать принцессу Арианну за Ренли. И заложник, и удачная партия для младшего Баратеона, скрепляющая союз с Дорном и укрепляющая власть его воспитанника над страной.

— Например, за вас, лорд Аррен, — Джон поперхнулся вином и спешно отставил бокал в сторону, пока Роберт заливался смехом и даже лорд Баратеон изобразил некое подергивание губ. — Вы ведь вдовец, ваша верность трону не вызывает сомнений, а жизненный опыт позволит справиться с дикой натурой дорнийской принцессы.

— А что, отличная мысль! — грохнул Роберт. — И она родит тебе наследника!

— Я ни в коем случае не имел в виду себя, — он поспешно отринул инсинуации речного лорда. — И у меня есть наследник, Роберт, Гарольд Хардинг, внук моей сестры Алис! Я говорил о Ренли, вашем младшем брате.

— Мой брат сам решит, какую из девиц тащить в септу! — гаркнул Роберт, и Джон удивился, что даже годы спустя решимость дать брату свободу выбора ничуть не ослабла. Он с надеждой взглянул на лорда Баратеона, возможно, тот повлияет на брата. Брак был наиболее разумным выходом из щекотливой ситуации, но Станнис, дальновидный, благоразумный и верный долгу, промолчал.

— Давайте пока не будем спешить, — мирно предложил лорд Талли. — Договор подписали не вчера, Пока Дорн не приступил к активным действиям, вроде контакта с Визерисом, можно и подождать, обдумать все как следует.

Подождать, как же. Обдумали, да. Талли решили вопрос самостоятельно: каким-то образом сместили интерес асшайской колдуньи с лорда Баратеона на принца Визериса, а почти год спустя мастер над шептунами доложил, что последнего Таргариена забрали в храм Рглора в Волантисе.

Оказывается, «некая добрая душа» посоветовала юному изгнаннику отправиться на поиски Золотых Мечей, наемный отряд таких же, как Таргариен, изгнанников Вестероса. Насколько было известно Малому Совету, такие беглецы как Джон Коннингтон, присоединились к отряду после падения драконьего трона, а потому были бы более чем рады законному наследнику короля Эйриса. Визерис легко в это поверил, но не учел, что чтобы добраться до сражающихся в Вольных городах наемников нужно уметь выживать, а не показывать дурной характер и воспитание при любом удобном случае.

Шептунам пришлось подкупить капитана, чтобы Таргариена пустили на корабль в Волантис, несмотря на его поведение человека, уверенного, что весь мир ему должен. Это свойственно молодым, но в случае изгнанника уверенность была несоразмерна возможностям, а потому больше им ничего делать не надо было. Буквально: Визерис сам нашел неприятности, вляпавшись с головой, и шпионы с расстояния проследили, как последнего дракона продают с лотка словно вещь.

Рабовладелец посадил парнишку в клетку и показывал, как экзотического зверя, и даже Роберт согласился, когда Талли предложил выкупить Визериса и спровадить к жрецам Рглора как послушника — Мартеллы не рискнут поддерживать язычника. Но шептуны получили резкий отказ, а вот самим жрецам огненного бога отказать не рискнули, лишь завысили цену настолько, что даже Джон признал, что рглориане поверили, что это Азор Ахай. Как мастеру над шептунами удалось это провернуть, лорд Аррен не знал, но запомнил. Итак, половина договора стала недействительной, вряд ли кто-то в своем уме пойдет за огнепоклонником, отвергнув веру в Семерых — против Визериса теперь поднимутся все, даже дорнийцы его не примут.

— И все же брак был бы лучшей затеей, — надежнее.

— И в чем же проблема? — деланно удивился лорд Хостер, не дав Роберту возмутиться. — Давайте пригласим принцессу Арианну погостить, может она понравится юному Ренли, и проблема будет исчерпана.

— Ха! А что, тоже может быть, у дорниек горячая кровь! — мгновенно расслабился Роберт. Джон недовольно поджал губы, получая подтверждение своим опасениям: влияние Талли на короля стало больше его собственного. Скверно. — Давай, Джон, устрой это как-нибудь!

Как-нибудь устроить знакомство наследницы Дорна и младшего брата короля так, чтобы это привело к удовлетворительному результату и не выглядело давлением со стороны. Его милость определенно был бы недоволен, если бы Джон подошел к Ренли напомнить о долге перед короной и необходимых жертвах во имя мира. В конце концов, может ему и правда следовало самому посвататься к принцессе, чтобы избежать лишних забот, связанных с беспечной молодежью?

— Вы слишком предвзяты, лорд Аррен, — лорд Хостер глотнул вина. — Ренли сам прекрасно понимает перспективы подобного союза, но подталкивать юнца к нему, зная натуру принцессы Арианны, несколько самонадеянно.

— Что вы имеете ввиду? — уточнил Джон, сохраняя маску спокойствия на лице, добавив каплю заинтересованности. Мастер над шептунами был не тем человеком, рядом с которым можно расслабиться, слишком уж большое влияние на братьев Баратеон он имел.

— Принцесса Арианна довольно своевольная леди, все же в Дорне куда менее строгое воспитание, нежели в остальных землях Вестероса, — ответил лорд Талли, пожав плечами. — Если мы напишем принцу Дорану и потребуем в качестве доказательства верности брак Ренли и его дочери, он может и уступит, но принцесса создаст проблемы: будет вырываться как дикая кобылица. Потому лучше оставить ей возможность выбора из нескольких кандидатов, если избежать приказного тона, то девица не доставит проблем.

— Хм. Никогда не думал, что из всех людей именно вы порекомендуете подольститься к юной девушке, — Джон действительно был удивлен. Лорд Талли держал своих детей на привязи, управляя ими умелой рукой, как фигурками на доске кайвассы, чтобы те свято берегли интересы дома Талли. — У меня сложилось впечатление, что вы куда строже с родными детьми.

Лорд Хостер поперхнулся вином и закашлялся. А восстановив дыхание, взглянул на Джона так, словно у него рога выросли. Лорд Аррен почувствовал себя неловко, и это чувство лишь усилилось, когда речной лорд расхохотался так, что мог бы и Роберта заглушить.

— Прошу прощения, лорд Аррен, — утирая слезы смеха, лорд Хостер наконец заговорил. — Никогда не думал, как моя семья выглядит со стороны, — собеседник глубоко вздохнул, игнорируя раздраженное непонимание Джона. — Буду откровенным, лорд Аррен — Кэт единственная из моих детей, в чьей покорности и повиновении я уверен, но и то — до брака. Сейчас для нее на первом месте семья и Север, и если мои указания как отца будут против интересов Старков и Севера, Кэт меня проигнорирует.

— Вот как? — Джон был несколько изумлен. Дочери лорда Хостера производили впечатление правильно воспитанных благородных леди, пусть леди Баратеон и имела странные интересы, она никогда не позорила отца и лишь улучшала репутацию родительского дома и дома мужа. Королевского дома.

— О да, — невесело улыбнулся лорд Хостер. И задумчиво продолжил. — Самая суть человека закладывается в детстве, глубоком, том, которое мы плохо помним, но помнят наши семьи. И меня не было рядом с ними в это время, я был уверен, что воспитывать детей надо в более позднем возрасте, лет так с восьми.

Это Джон мог понять, он сам взял на воспитание Роберта и Эддарда как раз в восемь лет и по его мнению, справился весьма неплохо, пусть и не имел родных детей. Он слегка улыбнулся воспоминанию о двух таких разных, но таких дружных в итоге детях: веселый бесшабашный Роберт и тихий серьезный Нед. Ох и намучился он с ними, когда мальчишки почувствовали себя в Орлином Гнезде как дома!

— Я опоздал, — прервало его размышления тихое признание лорда Хостера. — Сначала потеря Минисы отстранила меня от детей, а когда я вспомнил о них, Лиза уже была неуправляема, и утащила за собой Эдмара.

Джон не слишком понимал, о чем говорит лорд Талли, но подозревал, что тому надо было выговориться. Повезло, что Джон оказался рядом.

— Кейтилин, Кэт, была идеальной дочерью, но Лиза… Лиза другая. И понял я это не просто не сразу, а сильно опоздав что-либо изменить. Я, конечно, мог приказывать ей, как отец, и она даже послушалась бы беспрекословно, она не принцесса Арианна, но последствия были бы совершенно непредсказуемые. И совершенно точно не те, на которые бы я рассчитывал.

— Но леди Баратеон не вызывает нареканий, — не смог сдержаться лорд Аррен. — Ее любит народ, уважает супруг, а слуги даже в Красном Замке ставят ее приказы выше приказов королевы! Она делает честь вашему дому и вам как отцу.

— Да, честь, — хрипло рассмеялся лорд Талли, неожиданно показавшись значительно старше своих лет, а ведь речной лорд лет на десять младше Джона. Неужели и он стал так стар и даже не заметил этого? — Лиза прекрасная леди, не спорю, но даже вы, лорд Аррен, со всем своим опытом не заметили, как легко и красиво она управляет всеми нами. Вы думаете, это я заложил в голову его милости мысль дать младшему брату право выбирать? Я, так сказать, закрепил результат, и только. И не я сумел потушить пламя ненависти к Таргариенам настолько, что его милость был готов проявить к Визерису милосердие и выкупить его из рабства. Не я смягчил лорда Баратеона настолько, что его репутация безжалостного и непримиримого судьи разбилась вдребезги, меняясь на образ справедливого человека, не чуждого милосердию. Лечебница, приют, подаяния, восстановление и очищение столицы — всем этим занимался не я.

Горькая исповедь лорда Талли завершилась, но Джон продолжал молчать. Часть его была убеждена, что лорд Хостер старается показать себя менее опасным игроком и соперником за влияние на Роберта, но возможно тот не лгал, и леди Лиза действительно была более самостоятельной фигурой, чем он считал ранее. Возможно, именно семейный опыт подсказал лорду Хостеру предоставить принцессе Арианне выбор, чтобы та не слишком беспокоила их вздорным поведением.

— А если в итоге принцесса будет против любого союза? — с любопытством спросил лорд Аррен.

— Значит, она трагически скончается где-нибудь в Дорне.

Старший сын принца Дорана, Квентин, стал воспитанником в доме Айронвудов, а леди Лиза неожиданно нашла общий язык со старшей дочерью лорда Андерса, леди Инис. Учитывая, что ему успели рассказать о темпераменте наследницы, будет к лучшему, если ее сменит более спокойный младший брат, но для этого надо либо избавиться от принцессы, либо выдать ее за лорда или наследника. На двух стульях не усидишь, и Ренли в таком случае будет не лучшим вариантом, скорее напротив: Баратеон-консорт в Дорне будет заложником у Мартеллов. Если бы только Роберт отдал младшему брату Драконий Камень… Но чего нет, того нет.

— Итак, мы отправляем принцу Дорану копию его договора с Виллемом Дарри и списком желательных женихов для принцессы, чтобы они сами выбрали? — спокойно уточнил лорд Баратеон, когда они с лордом Хостером озвучили свое предложение на Малом совете.

— Визерис Таргариен стал послушником в храме Рглора, поэтому более не представляет угрозы и маловероятно, что принц Доран продолжит действовать в этом направлении, поэтому я считаю, что жесткие меры против Дорна излишни, — подчеркнул иноверие последнего дракона мастер над шептунами.

— И в этом списке есть и Ренли? — громыхнул Роберт, внимательно читая бумаги, и Джон ностальгически вздохнул: в свое время ему стоило больших трудов заставить воспитанника читать хоть что-то, сейчас же он сам тянется к текстам, пусть лишь из-за нетерпящего возражения взгляда младшего брата.

— Вообще-то мы бы предпочли, чтобы принцесса не выбрала вашего брата, — осторожно продолжил лорд Талли. На возмущенный взгляд его милости речник успокаивающе поднял руки. — Наша цель — сделать так, чтобы следующим лордом Дорна стал принц Квентин, достаточно спокойный и уравновешенный ребенок, а еще воспитанный Айронвудами, с которыми налаживается осторожный контакт благодаря продлению Костяного пути. Принцесса Арианна же — принц Оберин в платье, такая же своевольная и проблемная натура, с ней будет не скучно, но сложно. Будет лучше, если она выйдет замуж за наследника верного трону дома и осядет здесь.

— В случае если союз будет заключен с Ренли, мы можем подыскать ему замок и сделать лордом, — заявил лорд Баратеон. Да, тогда у дома Баратеон будет сразу три ветви, одна на троне, другая правит Штормовыми землями и та, которую создаст младший из оленей. Это усилит их сейчас, но что будет через несколько поколений? Не станут ли разные Баратеоны спорить между собой за престол, как это в итоге случилось с Таргариенами? — Мне нравится идея, она выглядит разумно, взвешенно и принц Доран не будет возражать, учитывая альтернативу.

Война. Да, войны не хотел никто — ну кроме Роберта, мальчик всегда любил сражения и чем они сложнее, тем интереснее — поэтому в список были включены наиболее доверенные лорды и наследники. Лорд Эстермонт предложил своего внука Алина, лорд Талли не был счастлив, но его сын тоже оказался в списке, у самого Джона не было наследников, но себя в список он не добавил, решив, что Мортона Уэйнвуда, Андара Ройса и Джаспера Редфорта от Долины более чем достаточно.

Они долго выбирали юнцов, принцесса Арианна — дочь верховного лорда, стало быть кандидаты должны быть достаточно знатными и богатыми, чтобы не оскорблять принца Дорана. С точки зрения же Малого Совета верность должна быть подтвержденной, только те, в ком они уверены, чтобы не создать сильный союз в противовес трону. Жаль, что лорд Тирелл так поторопился с помолвкой наследника, Уиллас был оруженосцем его милости и в его верности новой династии Джон не сомневался, очень уж крепкие узы связали наследника Хайгардена с Эдмаром Талли, Ренли Баратеоном, Тирионом Ланнистером и Эндрю Эстермонтом. В списке был только один просторец Алекин Флорент — лисы поддержали Роберта при восстании, пользовались его милостью, а потому наследник этого дома тоже был неплохим вариантом для принцессы Дорна.

Лорд Баратеон помимо брата и двоюродного племянника добавил в список юных лордов штормовых земель: Лестера Морригена, Брайса Карона и Каспера Уайлда. Они не были самыми могущественными из знаменосцев Станниса, но их верность лорду Штормового Предела была буквально взращена вместе с ними усилиями леди Баратеон. И лорды определенно имели преимущество перед наследниками. Насчет Севера были сомнения потому, что резкая разница в климате могла губительно сказаться на юной принцессе, что неоднократно подчеркнул Великий мейстер, и, говоря откровенно, при всей знатности, Север был беднейшим из регионов Вестероса, сомнительно что принц Доран согласится на такую партию.

— Жаль, что ваш старший сын уже женат, лорд Мандерли, — искренне посетовал лорд Талли.

— Я не вижу смысла в этом списке, — пожал плечами мастер над монетой. — Я убежден, что принц Доран выберет вашего сына. Эдмар молод, хорош собой и наследник верховного лорда, то есть по положению равен принцессе Арианне.

— В чем-то вы, безусловно правы, но вот боюсь, характер у моего сына… сложный, — покачал головой лорд Хостер, но пояснять не стал. Джон же вспомнил, как речной лорд ворчал, что его наследника воспитывала сначала младшая своевольная дочь, а после еще более дерзкий младший брат. Да, характер Черной рыбы был хорошо известен в их кругах, и если Эдмар Талли перенял у наставника хотя бы часть нрава, то принцессе Арианне придется непросто. Но подчинить его своей воле она не сможет, что только в плюс королевской коалиции.

— Итак, кандидатов мы подобрали, — подвел итог лорд Баратеон. — Что дальше, лорд Талли?

— А дальше мы отправим свое предложение принцу Дорану и подождем его реакции.

Властитель Дорна тянул, как мог, но спустя месяцы интенсивной переписки, пришел четкий ответ, что принц Доран согласен на брак его дочери с одним из вышепредставленных молодых людей, но окончательное решение примет после личного знакомства. Роберт был в отъезде, поэтому никто не устроил скандал из-за высокомерного поведения дорнийского принца, и Малый Совет засел за планировку большого турнира. Королева ожидала ребенка и даже если родится девочка, ее рождение стоило отметить, а когда мейстер Горман указал, что ребенок появится на свет буквально за месяц-другой до тридцатилетия Роберта, идея долгого празднования, за время которого принц Оберин оценит юнцов и примет решение, родилась сама собой.

В выигрыше оказались все стороны: два турнира подряд дались бы казне труднее, у принца Оберина была уйма времени оценить женихов племянницы, а Роберт доволен тренировочными поединками с множеством приехавших лордов и рыцарей и не мешает Малому Совету выполнять свою работу. Поистине гениальным решением была инициатива мастера над законами нанять сира Бонифера Хасти и его Святую Сотню в помощь Золотым плащам. В отряде царила железная дисциплина, даже выдрессированные Станнисом стражники столицы не дотягивали до этого уровня. Так же к Золотым плащам привычно пришли на помощь рыцари из свиты Талли и Баратеонов, ланнистеровских же воинов народ избегал как чумы. Джон подозревал, что это не у простолюдинов была такая крепкая память, а кто-то искусно поддерживает в них недоверие ко львам. Талли, скорее всего, хотят, чтобы и следующий правитель — наполовину Ланнистер — нуждался в их поддержке.

— Почему Арлан?

Наконец-то на свет появился сын Роберта, наследник престола, принц Арлан Баратеон. Споров вокруг имени будущего второго правителя из династии Баратеон было намного больше, чем в свое время вокруг имени принцессы Мирцеллы. Девочку назвала королева, потому что Роберт был слишком рад снова стать отцом, на сей раз законно, но когда Серсея решила назвать сына Джоффри, король возмутился, что она уже дала имя Мирцелле, а сына он назовет сам. Джон не удивился, узнав, что Роберт хочет назвать наследника Лионелем в честь Смеющегося Вихря, одного из самых запоминающихся предков Баратеонов. Станнису удалось, однако, отговорить его милость, напоминая, что даже если лорд Лионель поднял восстание против Таргариенов после нанесенного оскорбления, то в итоге он с ними примирился, снял корону Штормового короля и снова стал преданным знаменосцем. Лорд Баратеон предлагал назвать ребенка в честь их отца Стеффона, и Джон поддерживал этот вариант в память о друге, но в итоге было выбрано имя, предложенное младшим из оленей — Арлан.

— В честь Штормовых Королей, конечно, — чопорно отвечал Ренли. — Арлан Первый и Арлан Третий были великими королями, расширявшими границы своего королевства победоносными войнами. Кроме того, первый из Баратеонов был бастардом Таргариенов, и я бы хотел отстраниться от этой части наследия и почтить память Дюррандонов, но при том не затеряться среди десятков Дюрранов.

Напоминать Роберту об Орисе было рискованным ходом, но в итоге выигрышным, и принца назвали Арланом. Все ожидали пышные празднования в честь рождения наследника, потому было легко собрать всех желаемых людей в Красном Замке. Конечно, принц Оберин не мог не выделиться: дорниец сначала заселился в борделе вместе с постоянной любовницей, и если Джон счел это оскорбительным — Роберт лишь заявил, что Мартелл знает толк в жизни. И сам пошел к ним с бочкой вина из королевских запасов и Барристаном Селми и Мендоном Муром как охранниками, потому что никому иному лорд-командующий бы не доверил охрану монарха в борделе.

— Надеюсь, принцесса Арианна проявит благоразумие и согласится с выбором дяди, — осторожно напомнил Джон лорду Талли о его опасениях.

— Я думаю, что они еще неоднократно обсудят варианты и сойдутся на ком-то вместе, — тот пожал плечами. — Служанка леди Элларии, Риа, и есть принцесса. Замаскированная.

Лорд Аррен только и мог, что смотреть на мастера над шептунами. Принцесса Арианна прибыла в Красный замок замаскированной. Поэтому Роберт не возмущался, что у Ренли нет возможности познакомиться с возможной невестой?

— Король знает?

— Разумеется — удивленно кивнул лорд Талли. — Я бы не стал рисковать гипотетической возможностью, что Роберт заинтересуется симпатичной служанкой слишком сильно.

О да. Бесчестие принцессы Дорна было бы очень… неудачным стечением обстоятельств. Разумеется, столь продуманный человек вроде властителя Трезубца предусмотрел бы этот вариант и сообщил братьям Баратеонам о важности обычной служанки. Интересно, кому еще известно о настоящей ипостаси девицы «Риа»?

— Лизе, разумеется. Она первая заподозрила, что у служанки не бывает таких нежных рук и свободного времени и приказала проверить девицу пристальнее — мы рассматривали вариант, что дорнийцы подложат кого-нибудь в кровать Роберта, чтобы убить его или просто насолить королеве. Лорду Старку, я так полагаю, все рассказал король, лорд Баратеон мог предупредить сира Гавена Масси и сира Алана Херси, потому что сенешаль и кастелян должны обладать подобной информацией просто на всякий случай. Эдмар знает, а Тирион Ланнистер мог бы догадаться, он довольно наблюдательный юнец, но он слишком отвлечен.

Лорд Талли добродушно хохотнул при упоминании о воспитаннике сира Бриндена и лорд Аррен не удержался от улыбки. Карлик был действительно умным человеком, весь в отца, но даже грозный Тайвин Ланнистер был бессилен перед чарами его покойной супруги. Кажется, сын пошел в отца и в этом: никто не мог отрицать, что карликовый лев совершенно очарован своей северной невестой. Лорд Ланнистер по слухам был шокирован, что сын умудрился найти себе невесту после его собственных многочисленных и безуспешных попыток, а вот наследник львов подшучивал над братом при каждом удобном случае и бросался на каждого, кто смел косо взглянуть на пару.

Помолвка действительно была неравной, лорд Медвежьего острова был беден даже если сравнивать только с северными лордами, но Джон достаточно знал сира Джораха, чтобы понимать, что без согласия самой леди Дейси Тириона ждал бы такой же резкий отказ, как и в прошлых случаях. Брак обещал быть если не счастливым, то достаточно крепким, чтобы воспринимать заказ на древесину для восстановления флота в Ланниспорте, как приятное дополнение, а не основное соглашение. Лорд Тайвин был по-своему добр по отношению к новой родне, да и к Тириону относился немного лучше после восстания Бейлона, когда карлик принес дому Багряный дождь. Забавно, что лорд Тайвин до сих пор не обратил внимание, что его младший сын решает задачи, с которыми сам Старый Лев так и не сумел справиться.

— Хорошо, что мы вернули сира Джейме отцу, — он гораздо менее опасен и умен, что типично для львов: у сильного лорда слабый наследник, у слабого лорда — сильный. Интересная стабильность.

— Очень, — многозначительно подтвердил лорд Хостер.

Сам турнир был намного более грандиозным, чем обычно, число участников раза в два больше обычного, да и турнир сквайров оказался неожиданно жестоким соперничеством. Статус рыцаря получили действительно достойные молодые люди, а Роберт громко поздравлял себя с удачным воспитанием первого оруженосца. Сколько в том было усилий Роберта, а сколько — лорда Станниса и лорда Эстермонта было сложно сказать, да и сам Джон иногда проводил свободное время, беседуя с юными душами и передавая им жизненный опыт, с ностальгией вспоминая время в Орлином гнезде с Робертом и Эддардом. Присутствие обоих воспитанников рядом только усиливало это ощущение и про себя Джон признавал, что со старостью пришла и доля сентиментальности.

— Получается, теперь его милость вполне может взять еще одного оруженосца? — после турнира оруженосцев его неожиданно поймал Эдмар Талли. Маленькая форель выросла как-то внезапно, снова напомнив о течение времени, и на взгляд лорда Аррена был достойным наследником своего дома.

— Как вы знаете, сир Эдмар, рыцарь может взять какое угодно число сквайров, лишь бы он мог их всех обучить рыцарскому искусству, — вежливо отвечал он юноше, пытаясь понять, пришел ли тот к нему сам или его послал кто-то из старших родственников.

— А вы не думали, чтобы предложить его милости взять в оруженосцы Гарольда Хардинга? — огорошил его вопросом сир Эдмар.

— Прошу прощения?

— Это хороший ход, — пожал плечами наследник Талли. — Он ваш наследник, следующий лорд Долины, логично присоединить его к королевскому союзу, чтобы и в будущем он мог участвовать в судьбе страны. Кроме того, в Красном Замке вам легче уделить время его воспитанию, а кто может лучше обучить следующего лорда Орлиного Гнезда, чем вы? И королю эта идея придется по душе.

— Откуда такая уверенность? — рассеяно спросил Джон, а сам всерьез задумался, почему он сам не додумался до такого хода. Он не вечен, а допустить, чтобы с его смертью влияние дома Арренов на политику Вестероса пропало, было немыслимо. Да и мальчик будет под его присмотром и влияние Уэйнвудов на будущего верховного лорда Долины пойдет на спад.

— Ну как, вы же его милости как отец, он будет счастлив воспитать вашего наследника в качестве ответной услуги, — удивленно ответил сир Эдмар.

— Да, Роберт не откажет мне, — задумчиво кивнул в ответ лорд Аррен. Кивнул и уставился на молодого мужчину в упор. — И почему вы мне это рассказываете, сир Эдмар?

— В первую очередь мне было интересно, такой ли это хороший ход, каким видится мне. Ваша реакция это подтверждает, — ничуть не удивился и даже не обиделся на его вопрос наследник верховного лорда Речных Земель. — Во-вторых я очень надеюсь, что вы поможете мне избежать женитьбы на принцессе Арианне. Она прекрасная леди, сильная и гордая, но я бы предпочел более спокойную супругу, преданную в первую очередь мне и моей семье. С принцессой мне бы пришлось бороться за верховенство в семье до последнего вздоха.

Джон моргнул. Дважды. Потому что такой откровенности после красивых уклонений лорда Талли он не ожидал, как и настолько несерьезных причин сира Эдмара. Но он мог его понять, если характер принцессы действительно настолько сложный, как говорят шептуны. И, пожалуй, не допустить подобное усиление речного дома в его интересах, как и усиление кого-то из его собственных знаменосцев. Кажется, наследник Талли не так опасен, как его отец, и далеко не так дальновиден, ставя личные желания выше блага дома.

— И как вам турнир, принц Оберин? — он легко держал приветливое выражение лица, не обращая внимания на нахальное поведение дорнийца и его наложницы, от откровенного платья которой королеву чуть удар не хватил.

— Неплохо пока что, хотя, конечно, многие пришли сюда зазря, — с хвастливой интонацией ответил принц, чей взгляд оставался внимательным и серьезным. Он может нахальничать, шокировать и откровенно нарываться, например, действуя на нервы лорду Баратеону, но он четко знал границу, переступив которую может создать проблемы старшему брату. — Что в столице точно мне понравилось, так это цветы!

— Что, простите? — на секунду растерялся лорд Аррен, но тут же взял себя в руки, сообразив, что принц говорил о девицах в борделях. — Ах, вот что. Что ж, надеюсь, что несмотря на занятость в оранжереях, вы найдете время присмотреться к молодым людям, о которых мы переписывались с принцем Дораном.

— О, я к ним присмотрюсь, не беспокойтесь, — зло усмехнулся собеседник, пока его любовница откровенно его ласкала. До чего примитивная попытка раздраконить его! Лорд Баратеон еще мог отреагировать скрипом зубов, но Джон был намного сдержаннее и подобные провокации его не задевали уже многие годы. — Возможно, среди них тоже есть расцветшие.

— Я лишь напоминаю, что они не в курсе нашего соглашения, и я бы хотел избежать огласки, -намеки Оберина все же его раздражали. Но десница должен быть выше любых инсинуаций. — В ином случае, возможно, нам придется предложить принцу Дорану иные кандидатуры.

— Например? — изогнул бровь принц Оберин в насмешливом интересе.

— Я вдовец, принц Оберин, — напомнил он собеседнику и кажется, его укол был хорош: улыбка слетела с лица дорнийца. — Лорд Эстермонт недавно потерял супругу. Думаю, продолжать не стоит?

— Вы были предельно доходчивы, — процедил принц и слегка встряхнувшись, взял себя в руки. — Может быть, вы посоветуете на кого мне стоит обратить особое внимание?

— Отчего бы нет, — легко согласился Джон. Своей цели он достиг, принц будет категорически против любой из предложенных им кандидатур и племянницу настроит против Эдмара Талли и Ренли Баратеона, которых он настоятельно рекомендовал, напоминая о влиянии их семей.

Себе Джон мог признаться: спокойнее всего ему было бы, если бы Талли пришлось от юной принцессы избавиться. Дарить кому-то из домов Долины такой козырь он не хотел, даже самым надежным из них. Тем более ему не нужно было увеличение влияния Талли и новая ветвь Баратеонов. Сближения Дорна с Железными Островами он тоже не мог допустить, поэтому Теон Грейджой в списке возможных женихов отсутствовал, как и прочие наследники пиратских домов. Вряд ли Доран позволит дочери выбрать кого-то из Западных земель — только не с их ненавистью к Ланнистерам. Хотя если они задумают приблизиться ко львам ради мести…

— Марбранд значит, — тяжело подвел итог их мероприятия лорд Баратеон, пока Роберт ржал, иного слова не придумаешь, сидя во главе стола.

— Значит, Марбранд, — спокойно подтвердил лорд Талли. — Я предупредил лорда Тайвина, что принцесса могла выбрать Аддама, чтобы подобраться поближе к его сыну и отмстить.

— Его не было в списке — напомнил лорд Эстермонт.

— Не было. Но и принц Оберин может заявить, что принцесса провернула все за его спиной — он очень убедительно ругался с сиром Аддамом. И вроде как нам нечего ему в вину ставить, тайная свадьба, дело молодое, принц Оберин и принц Доран просят простить их легкомысленную принцессу.

— Она все равно перестала быть наследницей Дорна, — напомнил лорд Талли. — Мы добились главного.

— Как на это отреагировал Дамон Марбранд?

— Никто не знает, что он сказал сыну наедине, но никаких действий он не предпринимает, не то у него положение, да и у невесты статус был выше.

Послышались смешки. Джон лишь покачал головой: безумие молодости! Роберта горячая кровь довела до трона, а Аддама Марбранда — до женитьбы. Причем, по словам мастера над шептунами, принцесса до последнего скрывала от жениха свой настоящий статус, сбежав из-под опеки собственного дяди. Джон готов был поспорить, что принц Оберин участвовал в «тайной свадьбе» с самого начала и лишь прикидывался возмущенным, но в итоге бледному как смерть сиру Аддаму потребовалась помощь мейстера Гормона. Тот, выполняя прямые обязанности, поговорил с молодым человеком и выяснил, что тот был в ужасе, когда узнал, что симпатичная служанка, подававшая ему недвусмысленные знаки, оказалась принцессой Дорна. Учитывая, что узнал он это от леди Элларии в постели с той самой принцессой, лорд Талли вслух удивился, что молодой человек не умер от остановки сердца.

— В общем, развели как последнего идиота, — смеялся вечером Роберт. — Эх, но хороша чертовка, а, Станнис?

Лорд Станнис, известный твердостью слова и верностью обетам, на мгновение замер, будто не поверив, что брат посмел задать подобный вопрос в присутствии его жены, но леди Лиза сориентировалась быстро.

— Ваша милость, я с вашей точки зрения недостаточно хороша?! — даже король выглядел чуть смущенным, хотя обычно не жалел о словах, о которых не думал.

— Ну что ты, — начал было Роберт, но его тут же прервали смехом. Леди Баратеон смеялась громко как сам Роберт, лорд Талли отстранился на спинку кресла, пристально глядя на дочь, да и лорд Баратеон очень подозрительно взглянул на супругу. Видимо, догадавшись о чем-то, Станнис закрыл лицо ладонью и покачал головой.

— Я пошутила, ваша милость, — улыбнулась леди. — Я была бы обеспокоена, если бы вас привлекла четырнадцатилетняя девочка, но вы ведь говорили о ее хитрости?

— Конечно! — тут же вернулся к хорошему настроению Роберт, радуясь возможности избежать скандала, коими его щедро потчевала королева. — Кстати, ты ведь о чем-то хотела поговорить, да, Лиза? Какая-то просьба… в общем, давай я сразу соглашусь, без лишних слов?

— Боюсь, так не получится, — нахмурилась леди, а ее семья дружно напряглась. — Просьба связана вот с этим.

— ЧТО?! — взревел Роберт минуту оглушительной тишины спустя.

Джон и сам был бы рад спросить, чем думала леди Лиза, привозя в столицу драконьи яйца. Тем более показывая их Роберту. Два яйца, удивительно скромных размеров, но тяжелых, видно по тому, как они продавливают подстилку, были покрыты чешуйками, сразу отвергая любые сомнения в истинности. Одно, бело-золотое, другое золотое с серебром, они притягивали внимание даже против воли. Вот и Роберт после первого всплеска возмущения, сел, молча глядя на наследие Таргариенов. Откуда оно?

— Развалины Летнего замка, — ответила на невысказанный вопрос леди Баратеон. — Было еще одно, но оно покрыто трещинами, блеклое и какое-то… если бы не чешуйки, я бы спутала его с камнем.

— Зачем ты привезла его сюда? — хриплый от злости голос Роберта бил клинком, но леди Баратеон даже не вздрогнула.

— А что нам с ними сделать? — ответил лорд Баратеон. Джон вздрогнул, понимая, что леди не смогла бы пронести драконьи яйца без ведома супруга, да и вряд ли стала бы. — Ты король, тебе и решать. Продать? Положить в казну и держать там? Похоронить в подвалах Красного Замка?

— Похоронить! Чтоб я их не видел! — взревел Роберт. Супруги Баратеон переглянулись, Станнис покачал головой, леди Лиза упрямо поджала губы, пристально глядя на мужа. Немая сцена привлекла внимание его милости. — Что там еще?

— Но может же получиться, — ответила не ему, а мужу леди, словно они вели какой-то мысленный разговор и просто перевели его в голосовой.

— Таргариены не смогли вывести треклятых драконов, с чего ты взяла, что у тебя получится? — скептически продолжил лорд Баратеон, пока возмущенный Роберт кричал, что не позволит появиться никаким драконам.

— Вот именно! Мы можем утереть им нос! — эти слова Роберт определенно услышал, так как замолчал и перестал размахивать руками.

— Ты же не жалуешь дикий огонь, — напомнил лорд Талли, так же как и супруги игнорируя Роберта. Королю такое не понравилось, поэтому он схватил одно из яиц, явно с целью расколотить его об пол — без толку, но внимание бы привлекло точно — но замер, впившись взглядом в яйцо.

— С чего вы взяли, что это зеленое извращение над пламенем вообще может помочь?

— А что тогда? — очнулся от ступора лорд Эстермонт.

— Еще не придумала, — легкомысленно ответила леди Лиза, вернув наконец внимание к королю. На этот раз был черед Роберта игнорировать их. Он задумчиво взвесил в руке схваченное яйцо, перекинул из одной руки в другую и Джон замер, понимая, что в воспитаннике заговорила кровь Таргариенов. — Так что, ваша милость, попробуем?

— Зачем? — обернулся к ней Роберт. — Я поклялся извести наследие Таргариенов. Если бы не Джон, я бы и эти чертовы кости выбросил в залив.

— Валирийская сталь куется на драконьем огне.

О. Вот теперь Джон был уверен: леди Лиза обезумела. Секрет валирийской стали был утерян с падением самой Валирии, его не сохранили даже сбежавшие Таргариены, смешно думать, будто они смогут его воссоздать. Вот и Роберт расхохотался на нелепые мечты, его настроение снова скакнуло вверх. Но когда никто больше не поддержал его, король нахмурился, понимая, что леди Баратеон говорила всерьез. Что жена его брата сошла с ума.

— Ты понимаешь, о чем вообще говоришь? Станнис!

— Я думаю, что можно попробовать, — неожиданно спокойно ответил мастер над законами. И обратился уже к жене. — Как минимум это займет вас на несколько лет, обеспечивая мне спокойное время без новых сумасбродных эпопей.

— Это каких-таких эпопей? — заинтересовался Роберт, неосознанно поглаживая драконье яйцо. Никто не стал обращать внимание монарха на его действия, ни Джон, ни дядя короля лорд Элдон, ни тем более лорд Талли и лорд Баратеон.

— Обещаю, вам понравится, ваша милость, — лучезарно улыбнулась леди Баратеон. — Так что, можно попробовать?

Все замерли, выжидающе глядя на короля, в то время как Джон уже знал ответ и потому не удивился, когда Роберт махнул рукой, показывая, что у него больше нет возражений. Хотя лорд Аррен не был уверен, что привлекло Роберта больше, возможность утереть нос Таргариенам или же крошечная вероятность получить на выходе валирийскую сталь, он не мог отрицать, что его воспитанник проявил странную привязанность к яйцу, которое так и не выпустил из рук.

Примечания:

Год 293.

*я в курсе, что яйца драконов взрываются, мне просто это не понравилось.

Сказать, что в кузнице было жарко — ничего не сказать, казалось, что он сам вот-вот растает. Он еще раз вытер лоб уже мокрой от пота тряпкой и осторожно взглянул на миледи. Женщина что-то записывала в аккуратно сшитые листы, изредка бросая взгляд на пламя. Свет обнимал стройную фигуру, рыжие волосы казались объятыми огнем, а голубые глаза в таком освещении отливали колдовской зеленью. Неожиданно она оторвалась от записей и взглянула на него, теряя магическое очарование:

— Что-то не так, архимейстер Марвин?

— Ничего, миледи, я лишь задумался, — он отвел взгляд, снова прикипев к яйцу.

Бело-золотое, в огне оно отливало рыжиной, но никаких реальных изменений они не смогли заметить, сколько бы ни грели его в огне, сначала в котле, а после и прямо на углях. Несколько месяцев безуспешных попыток, но леди Баратеон становилась только азартнее, стремясь одолеть Таргариенов на их же поле битвы, вернув из небытия драконов. Когда архимейстер получил личное письмо с печатью коронованного оленя, он не сразу поверил прочитанному, но в то же время никто бы не рискнул прикидываться настолько высокородным человеком чтобы обмануть Мага — не бывает таких дураков. Поэтому решившись, Марвин кликнул ученика, собрался в путь и выехал в Штормовой Предел, куда его, архимейстера тайных наук, приглашали для изучения драконьего яйца и участия в пробуждении дракона.

— Оно дышит, — сообщила вторая женщина в кузнице, жрица бога Солнца с Летнийских островов Майя. Ее черные глаза возбужденно блестели. — Оно живое, ему нравится огонь. Но этого мало, нужно больше огня.

— Мы и так уже положили его прямо в угли, куда больше-то? — ворчливо отозвалась леди, однако отметила что-то в записях.

— Огонь — это жизнь.

Красный жрец Торос, выдав обыденную сентенцию, снова отпил вина из меха, и Марвин мысленно сплюнул. Наблюдатель от имени короля Роберта Баратеона был наименее полезной частью их небольшого коллектива. Даже Тирион Ланнистер, недавно приехавший в замок вместе с молодой женой, был полезен знаниями из Эссоса и идеями, не говоря уже о его готовности караулить яйцо в тяжелые предрассветные часы. А жрец лишь читал молитвы заморскому божку, пил и мешался под ногами, хотя от его рук был толк, когда речь заходила о чисто физических усилиях.

Что-то забормотала пара колдунов, пришедших в Штормовой Предел из Простора, где они творили обряд над старшим сыном Рендилла Тарли. Марвин был не слишком впечатлен, потому как обряд не удался и колдунов с позором прогнали. Леди Баратеон, однако, милостиво позволила тем поучаствовать в пробуждении драконов, сказав, что мозговой штурм имеет смысл при достаточном числе участников, разбирающихся в магии. Колдуны пили свое колдовское вино, проводили какие-то обряды, перерезая глотки черным животным, и читали заклинания, некоторые из которых Маг узнавал по воспоминаниям о путешествии за Узкое море.

По словам Майи, драконье яйцо реагировало на кровь, но купать его в ней они пока не решались, хотя колдуны настаивали, что это самый действенный способ. Сыну Рендилла Тарли не помогло, поэтому аргумент был слабый. Жрица с Летних островов приплыла по приглашению друга лорда Баратеона, изгнанного принца Джалабхара Ксо, уверено владела множеством языков и знала заклятия и молитвы, которые в Вестеросе никто и никогда не слышал.

— Раат говорит, что нужно попробовать человеческую кровь, — только один из колдунов владел вестеросским наречием, Сурим, он же и переводил слова более опытного напарника.

— Ой, дурааак, — тихо пробормотал карлик, шлепнув по лицу ладонью.

— Я против человеческих жертвоприношений, — резко ответила леди Лиза.

— Раат говорил о нашей крови, — тут же залопотал Сурим, поднимая руки. — Колдовская кровь может помочь, надо пробовать!

— Немного и неопасно для вашего здоровья, — ответила миледи после непродолжительных раздумий, на что колдуны неуверенно улыбнулись и отчалили готовиться к обряду. Марвин лишь хмыкнул, дай этим колдунам волю, они бы перерезали себе глотки, ради возрождения магии принеся в жертву кого угодно и с гордостью жертвуя собой, но, разумеется, леди Штормового Предела не позволила бы такой дикости произойти в ее доме. — Еще какие-нибудь идеи?

— Можно попробовать привезти затвердевшую лаву с Драконьего камня, возможно дракону нужно привычное окружение, — предложил мейстер Крессен. Коллега по цепи редко выступал с инициативой, кажется, ему лорд Баратеон дал личное задание проследить, как бы энтузиазм миледи не вышел замку боком.

— Хорошо, я напишу сиру Ломасу, — кивнула леди.

— Дядя Герион недавно прислал еще какие-то записи с изображением драконов, — добавил Тирион. — Но язык мне неизвестен, снова нужна ваша помощь, господа мейстеры.

Герион и Тиггет Ланнистеры на данный момент находились в Эссосе, странствуя по Вольным городам с одной богам и Тайвину Ланнистеру известной целью, но письма племяннику слали исправно, как и все, что могли найти по Таргариенам и драконам. Языки народов за Узким морем были многочисленны и разнообразны, потому нередко требовались усилия обоих мейстеров для перевода, а то и жрецов и колдунов, как знатоков редких диалектов.

— Тогда на этом пока все, — кивнула миледи, бросив еще один взгляд на яйцо. — Дин, присмотри за ним следующую пару часов, хорошо?

— Да, миледи, — чисто ответил старший ученик оружейника Дин и поклонился.

Сначала Марвин был в ужасе, что такую драгоценность доверяют каким-то ученикам кузнеца, но спустя столько времени он привык. Леди Баратеон обладала поразительным умением перегнуть любой аргумент в свою пользу, такого уровня риторики Марвин еще никогда не встречал: начинаешь спор в полной уверенности в победе, а заканчиваешь, не понимая, на что надеялся. Но даже миледи Штормового Предела было не под силу переупрямить все население Вестеросса. Народ шушукался, лорды посмеивались, и все, казалось, уверились, что дело безнадежное, а супруга мастера над законами выжила из ума. Вслух, конечно, никто не рисковал что-то сказать, но даже слуги в замке стали посматривать с беспокойством, шушукаться и скрытничать.

— Они не скрытничают, — пояснила леди, когда Марвин поделился с ней своими опасениями. — Они вспоминают сказки своих бабушек и прабабушек в надежде вспомнить что-нибудь полезное.

Маг не нашелся, что на это ответить. Седрик, назойливый мальчишка, напросившийся в ученики путем постоянных попыток чем-то услужить и в итоге разрушающий все на своем пути к цели, тоже периодически вспоминал очередную глупость или поверье. Если бы не его бессистемные и надоедливые попытки влезть в важнейшее дело жизни Марвина, он бы давно перестал обращать на того внимание, но увы, приходилось. Тем не менее слова миледи немного успокоили. Преданность слуг леди Баратеон была несуразно высокой, как и вера в нее, но это внушало уверенность, что какие бы странные опыты им ни пришлось проводить, никто не станет болтать о том вне замка. И мешать им, портя исследование, не станут, видят Семеро, для этого достаточно одного олуха!

— Седрик, седьмое пекло! Простите, миледи, жрица Майя, но у меня просто сил нет на этого остолопа! — его горе-ученик от большого ума попробовал добавить в огонь какие-то травы, то ли думая, что они сделают пламя жарче, то ли просто не думая. А ведь травы с дурманным эффектом, это он мог определить точно. Вот недоумок, свалился на его голову!

Что ж, могло быть хуже — один раз его бестолковый ученик закинул в костер обломанные ветки чардрева, считая, что эти деревья несут в себе магию. Мейстер тогда извинился перед леди за вандализм и долго распекал в своих покоях одного неуемного помощника, с которым никаких врагов не надо. Ладно, придумал идею, молодец, так почему бы не прийти с ней к учителю и, на минуточку, архимейстеру Цитадели в области тайных наук? Марвин бы обдумал все, предложил на общем совете, взяли бы древесины, как подобает, и проверили. А тот как оголтелый одичалый сломал у древа ветви и бросил в огонь тайком! Он несколько раз пытался прогнать ученичка, но всякий раз за него вступалась миледи, приговаривая, что тот интересно мыслит и как настоящий ученый Марвин не может не огранить такой самородок. Только желание и дальше участвовать в работе с яйцом останавливало архимейстера от того, чтобы высказать леди Лизе, что она может сделать с этим интересно-мыслящим балбесом.

— Семеро послали вам испытание, — авторитетно заявил замковый септон Бейл, получил в ответ его лучший надменный взгляд, которым он отвечал на нападки других мейстеров, не видящих толку в его изысканиях, и сбежал, отговорившись важными делами.

Септон вообще проявлял очень умеренный интерес к выведению драконов: если вначале он заходил ежедневно, даже пытался читать какие-то молитвы и орошать святой водой, то теперь просто задавал вопросы раз в месяц, презрительно хмыкая, когда ему приходилось иметь дело с жрецом Рглора. «Конкуренты», — раздраженно поджимала губы леди Баратеон, но пока они не вступали в прямое противодействие и не мешали общему делу, игнорировала.

— Он всего лишь глаза и уши Верховного септона и Праведных, не обращайте внимания, — посоветовала личная служанка и практически правая рука миледи, Вирра. Девица следовала за леди Лизой, когда не была занята присмотром за наследниками Баратеонов, и всюду совала свой нос. Знаний у нее было неожиданно много для служанки, но Марвин изредка еще ловил себя на раздраженном вздохе, когда та лезла с вопросами под руку.

— Вера желает быть в курсе новостей о драконах точно так же как и Цитадель, — пожала плечами миледи, пока замковый мейстер виновато отворачивался. — Мейстер Крессен, у вас нет причины чувствовать вину, я же сама вам приказала держать архимейстеров в курсе, если они пожелают.

— Чем больше у нас неудач, тем равнодушнее они к нашим воронам, — отметил Марвин. — Даже когда пишут, что нашли еще одно яйцо.

— Оно мертвое, до таких кроме нас никому дела нет, — нахмурился Крессен. С момента разбора завалов в Летнем замке нашли уже пять яиц, но только насчет двух из них еще были надежды. Над одним они работали, тогда как второе осталось у его милости, то ли для удовлетворения любопытства короля и придворных, то ли на балансе казны.

Неважно, о новом найденном яйце они были обязаны доложить, даже если оно тусклое и вряд ли оживет. Над такими яйцами тоже проводились опыты: их клали в кипящую воду, поджигали, облив маслом, били молотом, сбрасывали со стен, пытаясь определить прочность. Что вообще смогло оставить на драконьем яйце трещину? Местный кузнец, посмеиваясь, предлагал отдать мертвое яйцо его милости, пусть отведет душу на тренировке, а то его удары не каждый камень выдержит. Конечно, была версия, что валирийская сталь, таинственный сплав, закаленный драконьим пламенем, мог бы расколоть его, но кинжал оставил лишь царапины, а меча у Баратеонов не было. Забавно, один из величайших домов Вестероса, королевский род, а символа могущества не имеет.

— Миледи! Вам письмо!

Одна из воспитанниц леди Баратеон, высокая, похожая на крепкого юношу леди Бриенна Тарт, наследница Селвина Тарта, практически бежала к ним через двор, видимо, сочтя лист бумаги настолько важным, что буквально перепрыгнула через забытую кем-то бочку. У миледи были странные взгляды на воспитание: девице позволялось обучаться владению мечом и копьем, а также езде на лошади. Леди Лиза говорила, что если Бриенна хочет что-то выучить, то она не станет препятствовать, лишь бы она прикладывала все усилия и в обычных женских уроках. В противоположность Тарт, вторая воспитанница леди Баратеон, девица Надин Пайпер, племянница лорда Пайпера и невеста младшего брата миледи, свободное время проводила за чтением или вышиванием, или игрой на флейте.

Несмотря на разные интересы, нечто общее в девицах все же просматривалось: немногословность, умение сосредотачиваться на деле и интерес к лечению, который миледи только приветствовала. Юные леди, насколько Марвин заметил, меж собой не ссорились, но и не слишком сдружились, скорее принимая существование друг друга как факт, до которого ни одной из них нет дела. Пайпер не издевалась над Тарт из-за мальчишеских интересов и неказистой внешности, а та ни разу не пробовала надавить на сверстницу с помощью физического превосходства.

Письма от лорда Баратеона были редкостью, обычно тот писал в ответ на письма миледи, но не сейчас: король спрашивал, не нужно прислать в Штормовой Предел кого-нибудь из гильдии пиромантов. У большинства присутствующих задергался глаз от одной мысли об участии в возрождении драконов этих криворуких огнепоклонников, но в том же письме указывалось, что лично милорд собирается отправить главу гильдии, который сведущ в обычном пламени, тот не станет творить глупости и создавать дикий огонь. Что ж, если среди пиромантов найдется кто-то такой, то почему бы и нет.

— Никто не достигает успеха, не проигрывая.

Время шло, а яйца все так же крепко держались за свои секреты и пробуждаться от обычного пламени не собирались. Если леди Баратеон, жрица Майя и сам Марвин воспринимали это спокойно — драконов пытались пробудить десятилетиями, они же работают чуть больше полугода — то колдуны на полном серьезе пытались принести в жертву самих себя, и миледи пришлось изгнать их из замка, а после еще и проследить, чтобы они покинули Вестерос. Мейстер Крессен же как будто был рад, что драконы не пробуждались, тихо признаваясь, что не представляет где в Штормовом Пределе растить гигантского ящера. Так далеко в будущее Марвин не заглядывал, поэтому коллегу счел слегка сумасшедшим.

— Вы просто еще плохо знаете миледи, — мягко улыбался Крессен, говоря тем отвратительно-снисходительным тоном, каким пояснял что-то юному Оливеру Баратеону, а иногда и Седрику. Словно забывал, что говорит с архимейстером! — Если Лиза Баратеон чего-то желает, она это получит. Но лучше бы нам сначала выстроить для дракона отдельное помещение…

— Господа, к нам едет ревизор! А вернее, Станнис Баратеон, — буквально неделю спустя за завтраком миледи, сияя улыбкой, возвестила о приезде супруга для лучшего контроля над ситуацией. — Его милость беспокоится об участии алхимика, а потому милорд будет следить за ходом испытаний.

Еще один неглупый человек в их отряде был бы полезен, если, конечно, лорд Баратеон не окажется скептиком, не верящим в саму возможность пробудить драконов. Разумеется, леди Баратеон радовалась возвращению мужа больше прочих, только юные Оливер и Кассана ждали отца с еще большим нетерпением. Наследники Штормового Предела были довольно шумными детьми, требующими внимания, несмотря на все усилия слуг держать их как можно дальше от посторонних. Сказать по правде, первое время в замке Марвин неоднократно благодарил отца, что направил его на путь мейстера, освободив тем от возможности обзавестись собственным потомством.

Его коллега же к детям был крайне привязан, намного больше, чем подобало мейстеру: Крессен даже признался, что если бы лорду Баратеону с семьей пришлось бы покинуть замок, он отправился бы следом за ними, нарушив свои обеты. Бесполезный ученик Марвина тоже требовал внимания, но его хотя бы можно было нагрузить работой и спровадить подальше, чтобы не мешался. После же Седрик обычно старался не попадаться ему на глаза, опасаясь новых дел: не настолько он и безнадежен, какой-никакой разум у него имеется.

— Это все результаты? — лорд Баратеон смерил стопку листов недоверчивым взглядом. Немного, но леди, подготавливая бумаги на проверку, писала кратко и не описывала безрезультатные опыты, только упоминала, а таких было большинство.

— Могу предоставить черновой вариант, — с готовностью предложила миледи, разворачиваясь к книжному шкафу, где как минимум три или четыре полки были отданы их совместным записям по изучению драконьих яиц.

— Благодарю, мне хватит краткой выжимки, — быстро ответил лорд Баратеон, придвинув к себе бумаги. Тирион Ланнистер как-то странно хрюкнул и тут же сделал вид, что его здесь нет. — Я никого не задерживаю, уверен, мейстера Крессена хватит, чтобы ответить на все интересующие меня вопросы. Не сомневаюсь, что у вас у всех много забот.

— Наша общая забота лежит в кузнице под присмотром, — легкомысленно пожала плечами леди Лиза. — Так что мы всецело к вашим услугам.

— Благодарю за старание, — по непроницаемому лицу лорда Баратеона пробежала судорога, и архимейстер хмыкнул про себя: лорд пытался выдворить всех из кабинета, чтобы послушать личного советника — и вряд ли он будет спрашивать только о яйце, но миледи упорно удерживала позицию и их вместе с ней в кабинете. Забавное зрелище, если признаться. — Неужели ваши воспитанницы не требуют вашего внимания?

— У леди Бриенны тренировки с леди Дейси под присмотром сира Самюэля, а леди Надин занята вышивкой, — улыбнулась леди Баратеон. Да, под этим предлогом выставить ее не получится. — Оливер играет в кайвассу с Седриком, а у Кассаны дневной сон, если вы подумали, что детям сейчас требуется внимание матери.

— Хорошо, — кивнул лорд, признавая, что и этот аргумент умер, не родившись. Помолчав, лорд Баратеон продолжил. — Что насчет привезенных писем? Уверен, что бумаги чрезвычайно важны, раз их не решились отправить ни воронами, ни обычными гонцами.

— Несомненно, — неожиданно сдалась леди Баратеон. — Не смею больше вас тревожить, милорд.

Поклонившись озадаченному лорду Баратеону, они вышли вслед за леди.

— Миледи дразнила милорда? — осторожно спросила жрица Майя.

— Немного, — хихикнула леди Лиза. — Прошу прощения за недостойное поведение, я просто не смогла удержаться.

А еще явно не хотела, чтобы остальные опасались грозного мастера над законами: после такой сцены даже Торос, до этого опасающийся хмурого брата короля, слегка улыбался у того за спиной и не пытался изображать кипучую деятельность. Привезенный алхимик был хорошо осведомлен в заклинаниях, направленных на усиление жара пламени, больше, чем сам Марвин и жрица бога Солнца, и умело их использовал, но вот его жадные взгляды на яйцо не нравились мейстеру категорически. Он поднял эту тему в личной беседе с лордом Баратеоном, на что тот лишь хмыкнул и сказал, что если Уот вздумает украсть у миледи ее игрушку, то Неведомому в печень этого идиота. Что ж, если высокородный олень не собирается воспринимать его предупреждения всерьез, он присмотрит за сокровищем лично и ученику прикажет удвоить внимание — хоть на что-то сгодится его утомительный энтузиазм.

— Отлично, оно реагирует явственнее, — отметила миледи в записях.

Повышение температуры огня так, чтобы в помещении все еще было возможно находиться, было сложным делом, и пиромант доказал свое мастерство. Но этого все еще было недостаточно, и алхимик предложил архимейстеру и жрице объединить усилия и попробовать составить такую комбинацию заклинаний и молитвы, которая усилит общий эффект. Испытания по приказу миледи они проводили на берегу для пущей безопасности, и если Уот ворчал, что ему не нравится каждый день ходить на берег, то Марвин с ним молча соглашался. Майя же увидела в этом знак доверия: миледи старается обезопасить замок и его обитателей, потому что верит, что объединение их заклинаний создаст пламя невиданной силы.

— Главное, чтобы не дикий огонь.

— Дикий огонь — смесь, архимейстер, ее не создать из древесины и обычного огня.

— Тем более что все предыдущие попытки использовать дикий огонь для пробуждения драконов закончились ничем.

— Разрушениями, вы хотели сказать.

— Что я хотел сказать, то я и сказал.

— То есть, руины Летнего Замка вы считаете ничем?

— Я этого не говорил!

— Но именно такой вывод можно сделать из ваших слов!

— Вы оба ищете не истину, а победу. Перестаньте.

Летнийка обычно не встревала в споры, только слушала, но умела остановить их одной фразой, потому что никогда на памяти архимейстера не теряла самообладания, что он иногда себе позволял. Сочетание разных известных им заклинаний отрабатывалось строго по плану, результаты записывались в таблицы, но прошло больше месяца трудов и отдыха, прежде чем появился устойчивый, достойный их усилий результат. Конечно, месяц не прошел бесплодно, расшифрованные записи, полученные от Ланнистеров, тоже нуждались в освоении и они пытались использовать и их.

Тирион Ланнистер же, пользуясь возможностью увидеть столько магии в действии, часто сопровождал их и делал уже личные записи, помогая иногда заметить что-то необычное, не только усиление эффекта, но и напротив ослабление, изменение высоты пламени, цвета и прочие мелочи, на которые в погоне за целью они редко обращали внимание. По вечерам к ним присоединялся мейстер Крессен, и хоть он не изучал тайные науки, за прошедшее время поднаторел достаточно, чтобы помогать анализировать результаты наравне с ними. Но даже вместе они не смогли предугадать, что самое жаркое пламя из тех, что они смогли достичь, окажется низким по высоте и белым с голубыми всполохами по цвету.

— Поразительный результат, — единственное, что смогла сказать им миледи, увидев огонь. Лорд Баратеон был поражен не меньше, но скрывал лучше. Торос и мейстер Крессен лишь качали головами в изумлении, а вот Тирион и Седрик едва удерживались от того чтобы потрогать. Служанка же и перепуганный увиденным септон прибегли к молитвам Семерым. — Я не думала, что заклинания сейчас обладают такой силой.

— Но этого все еще недостаточно, — очнулся от изумления милорд и ушел.

— Яйцо сияет ярче, — отметила миледи, а после стала осторожно касаться оболочки кочергой. — Оболочка стала мягче!

Они все по очереди прикасались к яйцу железным концом, чтобы убедиться, что яйцо поддается огню, усиленному их совместной магией. Но, как и сказал лорд Станнис, сколь бы значимым не был их результат, этого не хватило, чтобы пробудить драконов. И долго поддерживать огонь такой температуры они не могли, слишком много сил забирала магия. Наверное, пора было отступить, раз уже даже самое сильное пламя не смогло пробудить исполинов, но когда Тирион Ланнистер, разочарованный как бы ни больше Марвина, поднял эту тему, леди Баратеон буквально опешила от изумления.

— Почему это безнадежно? Тирион, ты забыл, что мы еще не добавили второй компонент пробуждения?

— Какой второй компонент? — насторожился Марвин.

— Кровь, конечно же. Пламя и кровь, все по заветам валирийских наездников.

Искать Раата и Сурима для обрядов никто не стал, вместо того было решено пойти по простому пути и просто пролить на яйцо немного крови. И, разумеется, самым логичным было прибегнуть к помощи лорда Баратеона, в ком текла и кровь Таргариенов. Не сказать, что хозяин замка испытывал такой же энтузиазм, как они все, но пожертвовать парой капель крови, лишь бы его сумасбродная супруга перестала каждый день заводить о том речь, он согласился. После долгих размышлений, как лорд мог бы добавить кровь и не обжечься невероятным по силе пламенем, было решено, что лучше лорду использовать небольшой ковшик на длинной ручке, чем рисковать собой.

Миледи хотела увеличить шансы настолько, насколько возможно, поэтому перед новым опытом был устроен недельный перерыв. Никаких заклинаний, кроме поддерживающих, никаких лишних нагрузок, отдых и восстановление. Крессен и его настойки им очень в том помогли, необычные рецепты, неизвестные Цитадели, оказались личными изобретениями замкового мейстера и столичного знахаря, мальчишки Гарта. Марвин слышал немного о нем, больше о высоком самомнении и еще больших денежных пожертвованиях ради его обучения, чем о навыках, но, по-видимому, в своей стезе от него был толк.

Наконец день испытания настал. Два религиозных деятеля в разных концах кузницы затянули свои молитвы, и хоть Марвин не верил, что от них есть польза — они не мешали остальным. Заклинания маги использовали в строго определенном порядке, с нарастающим эффектом, они планировали дать яйцу полежать в огне хотя бы половину часа. Не было заметно, чтобы крепость оболочки яйца зависела от проведенного в огне времени, но возможно они не смогли заметить разницу, потому что та была слишком мала? Согретое пламенем яйцо пылало золотом и сверкало белизной, когда на него, наконец, пролилась кровь. Крессен споро взялся перевязывать руку милорду, в кузнице отчетливо слышался треск поленьев, бормотание молитв и шуршание бумаг леди Баратеон, хотя яйцо, казалось, проигнорировало все их усилия.

Но когда Марвин готов был разочаровано выдохнуть и отпустить заклятия, раздался иной треск. Мгновенно все внимание было снова приковано к сокровищу в огне, даже жрец и септон замолчали, Торос подошел ближе, движимый любопытством, когда как Бейл отошел назад в страхе. Яйцо треснуло изнутри, один небольшой просвет, Марвин даже не сразу заметил, что кровь с яйца исчезла. Испарилась? Треск усиливался, пока наконец-то в одном месте не проявилась пробоина. Небольшое отверстие, но обитатель яйца принялся его расширять, пока они стояли вокруг него, не в силах оторвать взгляд от чуда рождения давно ушедшего существа.

Куски откалывались один за другим, зверь упорно пробивал себе дорогу с редкими моментами затишья, когда они напряженно ждали, тихо обсуждая, не стоит ли помочь дракону. Милорд был категорически против, сказав, что если дракон не выберется сам, то будет слабее, чем должен быть. Когда же мейстер Крессен осторожно спросил, откуда тому это известно, лорд Баратеон ответил, что провел свои исследования в библиотеке Красного Замка.

— Не думала, что там сохранилась информация о драконах, — изумленно покачала головой леди Баратеон. — Почему бы мы столько мучились с разными опытами?

— Не о рождении, — тихо ответил лорд. — Там были заметки о кормлении, скорости взросления, немного о связи между драконом и человеком, и лишь на полях небольшие заметки о разных деталях. Не полноценные исследования, к сожалению, труд септона Барта был уничтожен Бейлором. Исходя из прочитанного, Таргариены выяснили, что первые часы жизни дракон должен действовать, прикладывать усилия, иначе он будет слабым и умрет. Поэтому у их яиц такая крепкая оболочка и помогать им нельзя.

Тем временем маленький крылатый зверь пробил себе дорогу к жизни: из огня к ним выполз небольшой, с кошку размером, снежно-белый дракон. Передние лапы его были одновременно крыльями, задние были изогнуты на манер лошадиных, по всей длине от головы до хвоста были золотистые шипы в четыре ряда, голову венчали пока небольшие рога, тоже отливающие золотом. Ящер раскрыл пасть и издал странный пронзительный звук, ни птичий, ни звериный.

— Итак, опыт оказался успешным, — неожиданно ровным голосом заговорила леди Баратеон. Марвин вздрогнул, будто очнувшись от наваждения. — Поздравляю, господа и дамы, мы добились успеха.

Первым делом леди отправила служанку за жареным мясом, согласно их суммированным знаниям драконы предпочитают именно его. Одновременно лорд Баратеон отправил Крессена в воронятню отослать письмо его милости, а когда и как сообщать о драконе Цитадели и Вере решать самим представителям. Милорд же был первым и единственным, кто решился протянуть руку к дракону. Маленький зверь обнюхал ее и ткнулся носом в центр ладони, то ли потому что там мягче из-за перевязки, то ли узнавая запах крови.

Как бы ни хотелось Марвину прикоснуться к дракончику и убедиться, что это не наваждение и не сон, он не хотел рисковать: говорилось, что лишь Таргариены и те, в ком течет их кровь, имеют на то право. Руки ему были нужны обе, так что без прямо выраженного желания самого дракона он к нему не подойдет. А вот Ланнистеру, видимо, собственное здоровье было не так важно, он шел к дракону, будто зачарованный, и чуть не свалился на еще горящие угли, не отрывая от зверя глаз. Благо леди Баратеон оттащила его руками и удержала от того чтобы подлезть к дракону слишком близко.

— Если он продолжит в том же духе, ему откусят руку, — ворчливо протянул лорд Баратеон, осторожно устраивая дракона на ковре возле камина с тарелкой жареного мяса.

Любопытство двигало людей под любым предлогом подходить посмотреть на дракона и это вымотало милорда, к которому дракончик привязался сразу же как почуял, поэтому вечером рядом с лордом позволено было остаться лишь его семье и двум мейстерам — на случай, если дракон сделает что-то опасное: пламя он уже выдыхает, да и зубы острые. Детей, однако, вскоре отправили спать, что один, что вторая вымотались из-за насыщенного эмоциями дня.

— Не беспокойтесь, я уверена, что скоро ему придется уехать, — усмехнулась миледи. — Сомневаюсь, что леди Дейси захочет рожать в Штормовом Пределе.

— Что?!

Даже всегда сдержанный лорд Баратеон подскочил в кресле, не говоря уже о них, миледи же жестом указала им на взволновавшегося дракона. Тому явно не понравился лишний шум, он зашипел, будто и правда был кошкой в чешуе, и им пришлось признать, что сейчас не лучшее время для бурных эмоциональных всплесков.

— Итак, вы уверены, что леди Дейси в положении и уговорит супруга уехать в Утес Кастерли? — уточнил лорд Станнис, краем глаза продолжая следить за успокоившимся ящером.

— Милорд, это и сам бы Тирион увидел, если бы отвлекся от чертового яйца, но остальным пока сложно что-то заметить, — пожала плечами леди Лиза. Крессен порывался, что-то сказать, но женщина предвосхитила его вопрос. — Конечно, не я первой поняла, что пора поздравлять молодых, это была Вирра, у нее есть опыт повитухи и знания мейстера. И она точно знает, что еще месяц — и леди Дейси будет опасно путешествовать так далеко, как от Штормового Предела до Утеса Кастерли даже с самой лучшей каретой, которую мы сможем ей предоставить.

— Вы сказали об этом самой леди? — уточнил Марвин. Конечно, карлик был бы счастлив вовсе поселиться рядом с драконом, так велика была степень его восхищения этими существами, но вряд ли хозяева будут этим довольны.

— Разумеется, архимейстер Марвин. Леди Дейси собиралась указать Тириону на сложность их ситуации сегодня или завтра.

На следующее утро по ошарашенному и счастливому лицу — никакого сравнения с радостью вчерашнего дня — было ясно, что Ланнистеру рассказали о грядущем пополнении в семье и Марвин зря опасался, что тот может поставить детскую мечту выше ребенка. Недели не прошло, как супруги Ланнистеры отчалили домой, взяв предварительно слово с леди Бриенны и леди Надин, что они будут писать им письма и рассказывать о драконе. Зверя решено было наречь Жемчугом за окрас и, как тихо добавила леди, раз уж они не уверены, какого пола дракончик, Жемчуг легко может стать Жемчужиной. Дракончик был прожорливым и любопытным, не отставал от лорда Баратеона, и тому пришлось оборудовать специальное место для дракона везде, где он надолго задерживается — ящер уже сжег какие-то бумаги милорда, просто чихнув. Самого Марвина же преследовали письма его коллег по Цитадели, некоторые даже осмелились требовать, чтобы он вернулся в Старомест и подробно им обо всем рассказал.

— Они не очень счастливы возвращению драконов, — отметил Уот как-то вечером.

— Цитадель не рада полноценному возвращению магии, что напрямую связана с существованием драконов, — пожала плечами миледи, когда как мейстер Крессен и сам Марвин поморщились от ее прямоты, но отрицать не стали, слухи о возможном участии Цитадели в гибели последних драконов появились не на пустом месте. — А вот вы, алхимик Уот, кажетесь очень довольным. Неужели с детства мечтали о летающей ящерице?

— Нет, что вы, миледи, — закашлялся пиромант, слегка удивленный описанием дракона. Отпил немного вина, задумчиво осмотрелся, принимая решение. — Я могу пояснить, но это несколько пространное объяснение.

— У вас есть история, которой можно поделиться, так почему бы и нет?

— Почему бы и нет. Как вы наверняка знаете, я попал в гильдию алхимиков, когда мне было то ли девять, то ли десять лет…

Для пиромантов это было нормальным делом — подобрать с улицы мальчишку для услужения, потому как заканчивались они быстро: гибли при несчастных случаях. Уоту повезло, и он сумел выжить в гильдии пироманьяков и продержался два года, прежде чем один из алхимиков взял его в личные ученики, то ли из-за его удачи, то ли из-за увеличившейся стойкости к огненным травмам. Уот мог тушить огонь руками и только поморщиться, хотя конечно, не дикий огонь. Но так и его учитель предпочитал работать с настоящим пламенем, невзирая на насмешки других пиромантов, даже когда кто-нибудь вроде прошлого главы гильдии Россарта презрительно намекал на его ненужность и возможность замены «настоящим алхимиком».

Учитель был убит во время штурма, Уот попал в руки правосудия Баратеонов, но сумел остаться в гильдии алхимиков. Группа сильно поредела, утратила фактически все влияние, но Уот был назван мастером и отныне мог влиять на судьбу гильдии. Иронично, но его спасла именно узкая направленность знаний, его и мастера зацикленность на живом огне, а не зеленой погибели. Когда он узнал, что планировал сделать с Гаванью Эйрис и Россарт, он долго приходил в себя в каком-то кабаке, где чуть ли не исповедался всей этой пьяной толпе.

Ему пришлось отработать на благо города долгие пять лет, как и всем пиромантам, кому было позволено остаться в гильдии. В основном это были такие же ученики, внезапно повышенные в звании, но была и пара мастеров, слишком старых и слишком слабых, чтобы верить, что они доживут до Стены — а сосланных туда хватало. Уот не терял времени даром, изучал записи мастера, практиковался на огне, земле, воде и воздухе, доказывая, что их знания имеют право на жизнь, и заставляя остальных следовать за ним. Было сложно, но теперь, почти десять лет спустя, статус алхимика больше не приравнивался к преступникам, сумасшедшим и просто тварям, к ним обращались перед холодами, когда они всей гильдией прогревали воздух и землю, усиливали пламя в очагах. Про дикий огонь они конечно, не забыли и вели разработки его более слабой и безопасной версии, строго по приказу его милости, потому как на Стене зеленое пламя приняли с опаской, но сочли достаточно полезным.

Жизнь налаживалась — и тут такой шанс! Поучаствовать в возрождении дракона! Хотя бы попытаться, но не диким огнем, как прочие пироманты, а настоящим, живым огнем! Утереть нос Россарту и его прихлебателям, загнавшим в итоге гильдию в канализацию. Доказать правоту учителя, который хоть и был занудливым ворчуном и поколачивал ученика часто, вбивая сложную и опасную науку, все же по-своему заботился, следил, чтобы одежда на нем не рассыпалась, а живот не пух от голода. Показать прочим «мастерам», что он указал правильное направление и его назначение на пост главы после гибели последнего из старых пиромантов было заслуженным. Причин было много, потому Уот и не мог оторвать глаз от яйца, связывая с ним столько чувств и эмоций, что у Марвина голова слегка закружилась. А может это из-за вина.

— И как вы себя чувствуете теперь? — с любопытсвом уточнила леди Баратеон. — Когда ваши цели достигнуты?

— Никогда не ощущал такого покоя.

Но это не было умиротворением от жизни, нет, это архимейстер мог сказать точно, потому как чувствовал нечто схожее. Дракон вылупился, магия снова возвращается в мир и пусть сейчас он ощущает лишь довольство от достигнутой цели, скоро его снова охватит зуд нетерпения. Магия возвращается! Сколько в ней непознанного, сколько неизвестного. У Марвина руки дрожали от одной мысли о том, сколько всего ему теперь предстоит!

На следующее утро пришло письмо из Красного замка: его милость желает пробудить своего дракона, посему повелевает всем нужным людям немедленно выдвигаться в столицу. Мастеру над законами же было рекомендовано оставаться в Штормовом Пределе, пока его дракон не будет готов к путешествию.

Примечания:

Годы от 285 до 294. Где-то параллельно предыдущим частям

— Боюсь, лорд Селтигар отказался взять вашу дочь в жены, — медовый голос невесты его милости был преисполнен фальшивого сочувствия. Отец же, ни единым жестом не выдав раненой гордости, лишь поклонился в ответ.

— Благодарю за помощь, леди Серсея.

Зеленые глаза вспыхнули довольством, лицо отца было непроницаемым, а Ромельда… ей оставалось только смириться, что ее ждет участь старой девы, после стольких-то отказов. На что и рассчитывала Серсея, будущая королева и злопамятная бессердечная тварь! Ланни пришлось сделать несколько глубоких вздохов, дабы не показать, насколько отчаявшейся она себя ощущает. Ей почти двадцать лет, а отцу отказало уже четырнадцать женихов, последним из которых был лорд Селтигар, одинокий в свои сорок лет, того ей и вовсе «просватала» невеста короля. И, конечно, она же приложила усилия, чтобы каждая попытка сорвалась.

Ромельде было страшно представить, что именно на сей раз наговорила о ней Серсея и те, кто остался на ее стороне даже после того, как клыки Ланнистер обратились против одной из них. Ланни вздохнула. Она прекрасно понимала, что указывать и предостерегать настолько гордую и самоуверенную женщину как Серсея опасно, но не могла поступить иначе. Если бы Серсея всерьез оскорбила Лизу Талли, с недавних пор Баратеон, им всем стало бы опасно ходить без отряда охраны. А Серсее вообще не стоило бы покидать Утес Кастерли: от Ромельды не укрылось то, с какой ненавистью смотрят вслед девице Ланнистер слуги — люди, которые пережили штурм Королевской Гавани и теперь были вынуждены служить дочери Кровавого Льва. И, разумеется, любой имеющий глаза и уши знал, как простолюдины обожествляют Лизу Талли.

Ланни пыталась не дать Ланнистер наделать глупостей, но та сделала все по-своему. Им повезло, что леди Лиза нашла поведение Серсеи смешным и не стоящим ее пристального внимания, но львица лелеяла раненую гордыню, а саму Ромельду заклеймила предательницей.

— Тебе нужно быть благодарной, — резко отчитала ее мать после уничижительного ужина с лордом Селтигаром, на котором она чувствовала себя товаром, бесцеремонно и равнодушно осмотренным и признанным негодным. — Леди Серсея приложила усилия, чтобы найти тебе супруга, несмотря на ваши разногласия, не упусти свой шанс.

Лорда Селтигара она «упустила», но муж действительно нашелся. Не благодаря помощи Серсеи.

— Присаживайтесь, леди Ромельда. Чаю?

Спокойный ровный тон вкупе с полуприкрытыми глазами и чуть расслабленной позой создавал образ человека, несущего бремя власти долгие годы, давно привыкшего к могуществу, а потому равнодушного к чужим инсинуациям. Холодные, как лед, голубые глаза не пытались смотреть в душу — что они там не видели? — не оценивали — все уже изучено, взвешено и записано — не прожигали насквозь — она того не стоила. Эта женщина была совсем не похожа на ту строгую, но снисходительную леди Талли, с которой она обычно имела дело. С другой стороны — до этого все их контакты были публичными, всегда было много посторонних, сейчас же они сидели в покоях леди Баратеон вдвоем, даже Маллистер и Уэнт не было рядом.

— Итак, не буду ходить кругами, если позволите, — а то, что до этого она вымотала душу молчанием, это ничего? — Ваши отношения с будущей королевой ухудшились, стремительно и необратимо: леди Серсея не из тех, кто прощает перечивших ей людей. Вы это понимаете?

— Да, леди Баратеон, — глупо было отрицать очевидное, эту зубастую форель в шкуре лани ей в любом случае не обмануть. — Как вы возможно знаете, меня решили обречь на участь старой девы, заодно испортив тем шанс на брак моим младшим сестрам.

Ромельда крепче стиснула чашку, отказываясь отводить взгляд, честно показывая слабые места и не пытаясь изобразить, что у нее все прекрасно. Она не была глупой и подозревала, зачем леди Баратеон позвала на личную беседу в такое непростое для нее время. Она готова склониться, но не столько ради себя, сколько ради Джейлы и Амаи: она бы и в Молчаливые сестры ушла, если бы уверилась, что ее испорченная Серсеей репутация тянет их на дно.

— Хорошо, что вы это понимаете. Что ж эту проблему достаточно легко решить, но все имеет свою цену, — леди Баратеон слегка склонила голову. — Я начну несколько издалека. Восстание не только сменило прежнюю династию, оно так же разрушило прежние союзы и исковеркало связи между домами Вестеросса. И сейчас я не только об отношениях верховных домов, но и тех связях, что строятся внутри и между регионами. Кровные, торговые, политические — неважно, война сожгла их и теперь надо строить другие, скрепляя Вестерос заново. И одним из наиболее пострадавших регионов мне видятся Королевские земли.

— Несомненно, миледи, — если форель готова взять под покровительство их всех, то Ромельде остается лишь благодарить богов, что она зачем-то понадобилась леди Штормовых земель. И служить ей также верно, как служила Серсее.

— Обычно поддержанием или восстановлением связей в регионе занимается верховный лорд и его семья, в данном случае — король с королевой. Однако у меня сложилось стойкое убеждение, что полностью полагаться на них в этом вопросе несколько недальновидно, — Ромельда согласно хмыкнула в чашку. Разгильдяй Роберт и гордячка Серсея не кажутся подходящими персонами для сплачивания разоренных земель: для одного это бывшие враги, с которым недавно проливали друг другу кровь, для другой люди низшего порядка, не стоящие пристального внимания. Они соберут подхалимов и прохвостов, тех, кто предпочитает не марать руки трудом, а языки — разумом, чтобы те постоянно их восхваляли. Ожидаемо, но небезопасно и недальновидно. — Нет, я, конечно, бесконечно верю в удалую харизму его милости и природное обаяние его будущей супруги, но предпочитаю иметь запасной план и выход на случай неожиданностей.

Что ж широкая натура его милости уже была знакома Ромельде, и не поддаться на ее притяжение было сложным делом, но Баратеон встал во главе дома годы назад — и все же несколько штормовых лордов не поддержали Восстание. А обаяние Серсеи слишком легко разрушалось ей самой, ее капризами и зловредностью. Оставить Королевские земли только их заботе и через десяток лет у короля вообще не будет опоры, потому как лорды и леди сформируют свою, обособленную от его милости коалицию, а вокруг трона будут льстецы, лицемеры и попрошайки. Это Ромельда понимала, как и то, что защищать трон кружным путем будут вторые Баратеоны, лорд Станнис с супругой, которым вообще-то необходимо восстанавливать Штормовые земли — пострадавшие как бы не больше, чем земли короля. Им нужны люди, и по какой-то причине леди Лиза обратила взгляд на нее.

— Последующие годы будут непростыми, но к следующему десятилетию Королевские земли успеют восстановиться, — неожиданно прервала ход ее мыслей леди Баратеон. — Вы могли бы поучаствовать в этом процессе, как леди Челстед.

— Что, простите? — Ромельда не сдержала удивленного возгласа.

— Вам ведь нужен супруг? Теодор Челстед стал лордом не так давно, после смерти его отца, лорда Кварлтона Челстеда, предпоследнего десницы Эйриса. Ему двадцать пять лет, но на сегодня у него проблемы с поиском подходящей партии.

— Все ищут монаршей милости, — тихо согласилась Ромельда. Всем бывшим сторонникам Таргариенов непросто, особенно тем, кто держался за Эйриса до самого конца — не то чтобы у лордов Королевских земель был выбор, не тогда, когда у большей части были родичи при дворе, которых бы сожгли живьем за неподчинение. А бывший лорд Челстед еще и был десницей при Эйрисе, что точно не нравится новому королю. — И вы предлагаете сосватать меня за него?

— Я предлагаю вам присмотреться, леди Ромельда, — ровным тоном ответила леди Баратеон. Она вздрогнула от холода в голосе миледи и та смягчилась. — Поймите меня правильно, леди Ромельда, я бы предпочла, чтобы вы вышли замуж за лорда Челстеда и привязали его к новой династии. Но если вы с ним не сходитесь в принципиальных вопросах, брак будет несчастливым, что только оттолкнет Теодора от вас и всего с вами связанного, а вас от меня — а мне нужен свой человек высокого положения в Королевских землях, который будет притягивать новых вассалов под знамя новой династии.

— Поэтому я прошу присмотреться, попробовать понять, что он за человек и сможете ли вы с ним построить надежный союз. Захотите ли вообще пытаться. У вас обоих непростая ситуация, что может послужить поводом объединить усилия и вернуть дому прежние позиции. Но если ответом будет «нет», значит нет.

— А лорд Челстед… — она замолчала, не уверенная как уточнить, будет ли лорд в курсе, что его рассматривают как потенциального жениха. Если да, то это будет такая же неловкая ситуация, как с лордом Селтигаром, а она не готова еще раз через нее пройти!

— Я полагаю, будет правильным дать ему возможность выбора, но позднее.

Потому что никому не понравится чувствовать себя в ловушке, а цель миледи не подчинить лордов Королевских земель, а сплотить их и привязать добровольными узами верности к трону Баратеонов. Разумеется, Ромельда согласилась. Вскоре среди ее слуг появилась Нелли — помощница и тайный связной с отбывшей в Штормовой Предел леди Лизой. Девица оказалась грамотной — неслыханное дело! — умной и осторожной, не старалась сближаться с Ромельдой и, по словам Рози, ее личной служанки уже долгие годы, не пыталась что-либо разузнать о Ланни, кроме общеизвестной информации. На прямой вопрос, должна ли Нелли следить за ней, служанка невозмутимо сообщила, что это не входит в ее обязанности. Такое самообладание обычной простолюдинки вызывало невольное уважение и опасение: сколько еще таких людей на службе дочери мастера над шептунами?

Пусть такая возможность представилась нескоро, но Ромельда познакомилась с лордом Теодором Челстедом — на свадьбе его милости были, наверное, все лорды Вестеросса. Лорд Челстед в праздничном турнире не участвовал, но сделал правильные ставки и пребывал в весьма благодушном настроении от выигрыша. Ромельде повезло сидеть рядом на праздничном пиру, и они вели легкую застольную беседу, пока лорд не изволил заснуть, опьянев от нескольких кубков арборского золотого. На следующий день лорд Теодор весьма путано просил прощения за то, что уснул прямо во время ее рассказа о поездке в Старомест. Извинения были искренними, поэтому Ромельда не стала уточнять, что рассказ она закончила за пару кубков до его засыпания.

Лорд Челстед показал себя мужчиной не слишком раскованным и властным, производя впечатление скорее молодого мейстера, чем лорда. Не лучшее впечатление для человека, которому надо править своими землями: не только управлять слугами и крестьянами в мирное время, но и вести войска на войну, но могло быть и хуже. Вежливый и обходительный, лорд Теодор предпочитал слушать, а не говорить, наблюдать, а не участвовать, и вряд ли собирался возвращать дому влияние, которое было у них раньше. Не амбициозный человек. Ромельда не была уверена, в достоинства это занести или недостатки: леди Баратеон, скорее всего, хотела бы, чтобы они активно участвовали в жизни двора, а не отстранялись от него.

— Если бы миледи хотела, чтобы вы собирали круг прямо под носом у королевы, она бы вам так и сказала, — уверено опровергла ее сомнения Нелли. — Я передам ваши сомнения, но вместе с тем надо сообщить, будете ли вы продолжать в том же направлении. Помимо отсутствия честолюбия есть ли что-то, что вас не устраивает?

— Нет. Если эта черта не помешает планам леди Баратеон, меня все устраивает.

Леди Баратеон ничто не мешало, а лорда Челстеда, оказалось, устраивала ее кандидатура, как и то, что ее покровительницей выступила леди Лиза, а не королева, как он ожидал. Серсея Ланнистер не вызывала у лорда добрых чувств, кроме разве что отстраненного любования внешней красотой — он неплохо узнал характер дочери десницы в то время, когда Тайвин еще надеялся породниться с королевской семьей и Серсея жила вместе с ним в Королевской Гавани. Впечатление о львице было таким, что лорд Челстед совершенно не горел желанием вступать в брак с кем-то из ее окружения, но вряд ли бы смог быстро придумать неоскорбительную причину отказа.

— Говоря откровенно, на данный момент я действительно не считаюсь удачной партией для большинства леди одного со мной статуса. По многим причинам, не только ввиду неприязни со стороны короля Роберта, хотя это одна из важнейших причин, — Теодор не считал нужным скрывать от Ромельды личные мотивы. — Конечно, как сейчас шутят, всегда есть Фреи, но я все же надеялся на лучший исход. И теперь премного благодарен леди Баратеон за помощь.

Ромельда тоже была благодарна леди Баратеон за покровительство, а так же за время, данное на привыкание к новой роли и новой жизни. Хотя возможно это было связано с тем, что леди подарила дому Баратеонов наследника и была несколько отвлечена от любых планов. Со временем леди Челстед пришлось признать, что супруга она недооценила. Да, Теодор не стремился участвовать в придворных интригах, но это не значит, что он не подмечал многие важные детали, которые позволяли ему довольно точно оценивать расстановку сил. Король Роберт отнял у него большую часть земель в пользу короны, как и еще у некоторых особо известных сторонников Эйриса, точнее у всех членов его Малого Совета последнего созыва, поэтому лорд Челстед не лез в интриги, сосредоточившись на том, чтобы не потерять еще больше.

— Я не хочу рисковать тем, что имею, не тогда, когда раны от правления безумца и восстания демона так свежи. Разве тебе не хватает тех денег, что у нас есть?

Хватало. Ромельда смущенно признавала, что несмотря на родство с богатейшим домом Семи Королевств, сейчас она живет лучше. И это при том, что Королевские земли пострадали во время восстания, и требуется время и лето хотя бы на пару лет, чтобы люди перестали голодать. Но леди Баратеон рассчитывает, что она как леди Челстед соберет вокруг себя людей, верных оленьей династии, и Ромельда не может ее подвести. Но с чего начать?

— Ой, какое у вас чудесное платье, леди Ромельда! Это мода Западных земель? Ах, какая приятная ткань, и цвет вам очень к лицу! У вашей швеи умелые руки, не одолжите?

Леди Талиса Риккер буквально снесла ее потоком слов, как делала всегда, с первой встречи на свадьбе. Сначала Ромельда подозревала, что та тонко издевается над ней, спрашивая, но не давая вставить и слово, но пришлось признать, что у леди очень оживленная натура. Лорда Ренфреда, видимо, устраивает, а их дочери даже не пытались вклиниться в монолог, когда леди Талиса обращалась к ним, терпеливо ожидая, когда напор ослабнет и можно будет вести нормальный диалог. Леди Изабель, мать Теодора, была старшей сестрой нынешнего лорда Риккера, а его супруга отличалась повышенной общительностью, поэтому ничего удивительного, что дома оказались связаны очень тесно.

Настолько, что когда стало известно о том, что дом Челстедов скоро пополнится, именно леди Талиса приехала к ней с поддержкой и советами, ее родная мать ограничилась письмом и добрыми пожеланиями, потому что была нужна младшим сестрам. Конечно, малышки Джейла и Амая хотели приехать повидаться, сейчас или после родов, но родители были против — и с ней осталась лишь леди Талиса.

— Дядя Ренфред просто хочет немного отдохнуть в тишине, — шутливо уверял Теодор.

Как бы то ни было, в итоге Ромельда была благодарна леди Риккер, потому что та успокаивала ее и не покидала покои во время родов, отвлекая разговорами. Простодушная, удивительно домашняя леди Талиса мечтала только о сыне-наследнике и хороших партиях для дочерей. Ее не слишком волновало положение дома Риккеров, которым тоже досталось за верность Таргариенам, она не строила планов по его улучшению, искренне считая это мужской заботой. С ней можно было отдохнуть от размышлений и рассуждений, от планов миледи и не всегда успешных попыток сблизиться с леди других домов Королевских земель. Обидно, что Ланни были слишком далеки от Ланнистеров для Утеса Кастерли, но слишком близки для Королевских Земель, которые запомнили внезапный штурм столицы и смерти своих родных.

— Им же хуже, — неожиданно поддержала ее Нелли. — Когда блок будет сформирован, а вы его возглавите под патронажем миледи, они сами начнут искать к вам пути.

— Именно! Они сами будут просить миледи о милости и всячески задабривать, — тут же возбужденно поддакнула верная Рози.

Иногда только эта мысль и поддерживала ее: после рождения Элис она стала невыносимо капризной, постоянно уставшей и отчаявшейся. Мейстер говорил, что это нормально для матери новорожденного, что ей нужно подождать, пока ее тело поймет, что ее дитя, связанное с ней девять месяцев, не пропало, а рядом с ней, и тогда все наладится. Леди Талиса была менее оптимистична, шепотом признаваясь, что первый год почти все время злилась на старшую дочь, потому что она не была тем идеальным ребенком, которого она представляла, а сама Талиса не была идеальной матерью, какой всегда себя видела в мечтах.

— Поверьте, милая, именно эта неидеальность в итоге привязывает людей друг к другу.

Леди Талиса гостила у них свыше полугода, была шумной, неутомимой и навязчивой, но с ее отсутствием Ромельде показалось, что замок опустел. Теодор уверенно говорил, что с его тетей так всегда и что дома ее заждались настолько, что в ближайший год из замка не выпустят. Ромельде такие отношения казались милыми и необычными, в ее семье были приняты менее тесные связи. Отец не видел сестер как бы ни со дня их свадеб, да и брата бы не видел, только они жили в одном городе. У матери была такая же ситуация.

Да что там, даже сейчас, когда она волновалась из-за первого ребенка, ее мать ограничилась письмом просто потому, что все знали, что она в немилости у Серсеи! Родители искренне хотели вычеркнуть ее из их жизни, чтобы Роми не портила их образ, как темное пятно — светлое платье. И пусть королева была далеко от Утеса, пресмыкаться пред ней и, что вернее, перед ее грозным отцом они не перестали. Ничего, она с этим справится. Со всем справится.

— Добрый день, леди.

— Леди Челстед, рада вас видеть!

Сколько усилий ей пришлось приложить к тому, чтобы к ней обращались без прищуренных глаз и надменных улыбочек. Как ни иронично, но резкое отдаление семьи неожиданно сыграло в ее пользу, как и радушие леди Риккер, и падение королевы. Влияние Серсеи на людей резко снизилось, после того, как стало очевидно, что потеряв ребенка, она потеряла и расположение царственного супруга, раз тот позволил лорду Утеса Кастерли посадить львицу на цепь и приставить к ней надзирателей.

И, конечно, в росте значимости леди Челстед сыграла роль леди Баратеон. Нет, та не приближалась к Челстедам, ей это было не нужно, миледи только намекнула, что им было бы неплохо отметить год с рождения дочери небольшим празднованием. Теодор — не типичный лорд, любящий турниры, а Элис девочка, а не сын-наследник, но если миледи по каким-то причинам велит устроить пир, лучше прислушаться. Зачем леди Лизе это нужно, стало очевидно, когда среди подарков таинственным образом появился и дар от лорда и леди Баратеон из Штормового Предела — книга сказок со всего Вестероса. Сказки собирала и сортировала сама леди Лиза, и она же выслала по копии книги каждой семье верховного лорда вне зависимости от наличия у них маленьких детей.

А теперь копию получили и Челстеды, причем в письме с поздравлением было указано, что в книге есть две сказки с их земель — о деве, обратившейся в белый шиповник, и о драконе, прилегшем на лугу и обратившемся в каменные холмы. Такие подарки не проходят незамеченными, и Ромельде больше не приходилось прикладывать усилия, чтобы побудить в других интерес и желание сблизиться с ней. В конце концов, леди Баратеон, выйдя замуж, тоже стала частью правящего дома, его милость был к ней благосклоннее, чем к собственной супруге, и такой намек на ее покровительство притянул к Челстедам много любопытных, интересующихся, задумавшихся и просчитывающих на пару шагов вперед фигур, не только с Королевских Земель.

— Прекрасно выглядите, леди Делена, — она улыбнулась, стараясь, чтобы улыбка достигла глаз. Если ее план удастся, они получат еще одного сильного союзника новой династии, что, конечно, добавит веса ее словам в будущем и укрепит влияние на другие дома.

Делена Флорент, племянница лорда Алестера, несмотря на окружающих ее девиц, выглядела одиноко: ее ближайшие подруги, ее кузины покинули ее практически одновременно. Рею Флорент отец отдал замуж за Лейтона Хайтауэра — четвертым браком. Старец годился той в отцы, если не в деды. А Селиса Флорент ушла в септы, когда стало очевидно, что даже высокого положения недостаточно чтобы найти ей супруга, раз уж даже Делене — объективно красивой, пусть и такой же ушастой девице — его еще не нашли. А ведь проблема была в излишней придирчивости сира Колина, если бы он не искал исключительно среди птиц высокого полета, давно бы уже внуков дождался.

Делена Флорент стала одной из ее целей на турнире в честь победы над пиратами, а точнее — ее удачное и полезное для трона замужество. Флоренты считаются сторонниками Баратеонов с самого Восстания, но в качестве награды получили послабления налогов, а не земли Тиреллов, статус Хранителей Юга и верховных лордов Простора, о чем, определенно, мечтали. Когда дочь Мейса Тирелла обвенчали с наследником Орлиного Гнезда, злость лис можно было потрогать руками. Лорд Флорент пробовал нивелировать это, предложив свою младшую дочь и ее кузин для брачного союза с Джейме Ланнистером, но предложение было отклонено в пользу дочери Лейтона Хайтауэра. Это было сильным ударом по самолюбию, вторым стал завуалированный отказ лорда Талли на брак с его наследником, но Эдмар Талли хотя бы вообще остался свободным, а не был спешно обвенчан с кем-то другим.

Конечно, лорд Староместа был хорошей партией для Реи, но не стоило забывать — у лорда Лейтона уже были наследники, целых четверо сыновей и шесть дочерей, одна из которых станет в будущем леди Утеса. Даже если маленькая лиса родит ему сына, он будет далек в очереди наследования Староместа, поэтому партия неплохая, но далеко не идеальная. Ромельда лишь надеялась, что у нее получится лучше, но для начала ей стоило сблизиться с леди Деленой, воспользовавшись ее одиночеством. Так же как миледи поступила с ней, приблизив к себе в трудное время, когда она почти отчаялась, но еще не сдалась.

— Хорошее решение, леди Ромельда.

Леди Баратеон приехала погостить в Красном замке впервые с переезда в Штормовой Предел, поэтому ничего удивительного, что они встретились лично. Леди Лиза поздравила ее с успешной помолвкой лорда Велариона и леди Делены, их свадьба была запланирована на начало следующего года. Делена светилась от радости: лорд Монфорд был хорош собой, проявил себя в морском сражении с кракенами и благодаря указу его милости об использовании старого закона против самих железнорожденных вернулся с богатой добычей.

Каким образом будущая леди Веларион узнала о ее участии в помолвке, было неясно — Ромельда подозревала Нелли и умение той распространять нужную леди Челстед информацию — но еще один камень в основание трона был заложен. А еще она была полезна леди Баратеон и это успокаивало: буквально на днях леди Лиза каким-то образом добилась отъезда очень настойчивой и пугающей красной жрицы. О ведьме было неприятно даже вспоминать, поэтому выгнавшая ту миледи была еще опаснее. Вызывающие наряды колдуньи никого не оставили равнодушным — кроме, пожалуй, сухого и черствого лорда Баратеона — и Теодор еще пару недель после отплытия Мелисандры считал Ромельду обиженной из-за ерунды и не проявлял большого интереса к ее делам. К счастью.

— По поводу Фаррингов не беспокойтесь, тут я вам помогу.

Ромельда шумно выдохнула, потому как Гилберт Фарринг, наследник лорда Фарринга и старший брат леди Аннары, каким-то образом спас Теодора во время штурма Пайка и этот долг надо было выплатить. Конечно, она сблизится с леди Ларрой, женой сира Гилберта, но и пристроить засидевшуюся в девичестве леди Аннару было бы полезно, потому как идея Теодора — брачный союз между их детьми — ей не нравилась совершенно. Сначала она поднимет их дом как можно выше, а там и найдет Элис удачную партию. Честолюбие у них с мужем было одно на двоих и досталось ей целиком.

— Аннара с нетерпением ждет свадьбы, — прочирикала леди Ларра, снисходительно улыбаясь невесте, та лишь натянуто улыбнулась.

Ромельда могла ее понять, и натянутость, и нетерпение, и скрытый страх, который видела всякий раз, когда речь заходила о лорде Кафферене. Леди Аннаре, в отличие от Ромельды, не оставили выбора и возможности узнать супруга, той оставалось лишь гадать, что он за человек. Став лордом после гибели отца в битве при Эшфорде, лорд Деймон Кафферен был вдовцом, его супруга умерла, так и не дав миру новую жизнь, положенные два года траура истекли почти год назад, но никаких попыток вступить в брак не было. До этого момента, и леди Челстед оставалось лишь гадать, каким образом леди Баратеон убедила того посвататься к Аннаре Фарринг.

Леди ничего не знала о супруге, но была согласна выйти за любого, лишь бы подальше от невестки: даже Ромельду стал раздражать высокомерно-снисходительный тон леди Ларры. Тем более что она прекрасно помнила свое собственное состояние несколько лет назад, когда ее унизили очередным отказом. Но и без Фаррингов у нее хватало забот. Заметив, наконец, центр сплочения Королевских земель, с ней сблизились Читтеринги и недавно они сговорились, что наследник дома будет воспитываться Теодором, сначала послужит пажом, а после и оруженосцем. Это было неплохой договоренностью, но Ромельда понимала, что будет лучше пристроить мальчика оруженосцем к кому-нибудь статусом повыше.

Люкос был всего на четыре-пять лет старше Элис и однажды мог составить ей хорошую пару, да и миледи напомнила, что Челстеды собирают вокруг себя людей ради службы королю, а не сами по себе. Протолкнуть мальчика в оруженосцы к его милости с помощью миледи кажется возможным — тем более что его милости необходимы связи с домами Королевских земель, а время, которое он побудет у них пажом, она потратит на создание привязанности к их семье.

— Леди Челстед, как я рада вас видеть!

Леди Танда Стокворт, чья старшая дочь выбрала себе в мужья симпатичного, но пустоголового рыцаря из Берчей, не так давно сообразила, что искать милости у королевы, конечно, можно, но бесполезно, поэтому стала искать подход к ней и Теодору, для начала посадив на свадебном пиру почти по-родственному близко к молодоженам. Женщина определенно надеялась, что Ромельда, устроившая уже несколько выгодных брачных союзов, поможет ее младшей дочери, но себе она признавалась, что Лоллис слишком сложный случай.

Непривлекательная внешность вкупе с недалекостью не позволяло леди Танде выдать младшую дочь замуж, даже почти нищие лорды не интересовались той, пусть приданое обещалось достойное. Стокворты мало пострадали после Восстания, как дом, выродившийся по мужской линии: даже гневливый король Роберт не стал отбирать земли у вдовы и ее осиротевших дочек.

— Леди Танда, я понимаю, что вы рассчитывали на иное, но боюсь это все, чем я могу вам помочь…

— Не только вы, да? — она ожидала резкости и неприятия, но слышала лишь смирение. Письмо миледи с более подробным описанием предложения сделало свое дело: если бы такое предложила Ромельда, леди Стокворт отвергла бы его с гневом, но леди Баратеон использовала слова как оружие и леди Танда была сломлена. — Хорошо. Боюсь, это лучшее на что я могу рассчитывать.

Лорд Личестер сошел с ума после гибели сыновей, был стариком пятидесяти лет, но он оставался лордом, и Лоллис действительно не могла рассчитывать на лучший вариант. С помощью мейстера Руна они получили согласие лорда и поддержку местного септона, кроме того леди Баратеон отправила в полуразрушенную крепость Личестеров своего человека, устроив его на должность кастеляна, чтобы тот помог восстановить их дом и воспитать следующего лорда. У Ромельды были сомнения, что лорд Лаймонд в таком состоянии способен зачать ребенка, но по словам мейстера есть способ обойти эту проблему, если она вообще возникнет.

Ромельде было жаль леди Лоллис и ее мать, ей бы очень не хотелось подобного для Элис, но в то же время она понимала, что если бы леди Танде не нравились перспективы, она бы спасла дочь от брака, просто отказав. На самом деле та довольно быстро успокоилась и даже обрадовалась: ее глуповатая дочь замужем за лордом и станет матерью следующего. Свадьбу те сыграли тихую и малолюдную, только верные вассалы и рыцари, что было разумно, учитывая состояние лорда Лаймонда. Леди Баратеон неожиданно сумела найти время, чтобы прислать поздравления и подарок, что также подбодрило леди Стокворт.

На какое-то время у Ромельды снова не было ни сил, ни желания общаться с людьми: она обнаружила, что снова ожидает ребенка. Вскоре за Веларионами дом Челстед праздновал рождение наследника, и Карл надолго поглотил все ее внимание.

— Поздравляю с рождением наследника, — миледи мягко улыбалась, определенно довольная тем, как все складывается. Ромельда слышала, что на пиру королева навлекла на себя недовольство леди Баратеон, но она была слишком занята, разговаривая с его милостью, а после слишком вымотана, чтобы выяснять подробности. — Я слышала, король довел вас до слез. Как вы?

— О, нет, миледи, я просто слишком резко отреагировала! — смутилась Ромельда. Она не должна была позорить себя и Теодора, но ее так расстроило, что король прошелся по мужу и его отцу, что она вышла из себя, наговорила глупостей, а после еще и сбежала, сведя на нет собственные усилия по сближению с троном.

— Его милость не был недоволен, скорее смущен, — успокоила ее миледи. — Я же считаю, что ваши действия ввиду искренности были полезны для вас и вашего дома. Особенно напоминание, что лорда Кварлтона сожгли живьем за попытку неподчинения.

— Это было на эмоциях…

— И подействовало так, как ничто не могло, — отрезала леди Баратеон. — Вашу дочь и воспитанника вашего мужа пригласили на чаепитие к принцессе Мирцелле. Там будут мои дети, младшие Тиреллы, мальчишки лорда Старка, наследник лорда Аррена и другие, столь же высокородные малолетние господа и дамы от трех до десяти лет. Будущее высшего общества.

Да, попасть туда было бы сложно без патронажа миледи и снисхождения короля Роберта — Серсея бы точно выступила против. Возможность войти в свиту принцессы была важным шагом, но там многое будет зависеть от Элис, понравится ли она дочери Серсеи Ланнистер. С другой стороны, теперь ей будет легче пристроить Люкаса к королю оруженосцем, он как раз ровесник Гарольду Хардингу, наследнику лорда Аррена, которого, по словам миледи, вот-вот устроят сквайром его милости.

— С этим разберется Эдмар. У нас с вами же будет другие заботы, одна из которых будет целиком на вашей совести…

Ромельде нужно было убедить лорда Риккера сосватать его старшую дочь за одного из Фреев. Когда она услышала о таком варианте, чуть сама не заспорила, потому как Хелейне могли найти намного более выгодную партию, чем очередной хорек, даже не из первых потомков лорда Уолдера. Но леди Баратеон не из тех женщин, которых можно переубедить в споре, поэтому теперь перед Ромельдой стояла невыполнимая задача.

— Нет! Нет, нет и нет, Ромельда, как ты можешь такое предлагать?! Совершенно недопустимо!

Леди Талиса была против брака ее драгоценной дочери и какого-то хорька и выражала свое несогласие громко и многословно. Лорд Риккер же молчал, оценивающе оглядывал ее и Теодора, а после неожиданно прервал супругу, уточнив, от кого исходит инициатива этого брака. Леди Баратеон, видимо, успела произвести впечатление на лорда Ренфреда, потому что тот согласился всерьез обдумать это предложение. Первин Фрей участвовал в турнире оруженосцев, но проиграл в первый день и выглядел незавидным женихом, поэтому Ромельда была обескуражена, когда леди Талиса траурным голосом сообщила, что ее супруг и лорд Фрей пришли к взаимопониманию. Хелейна выйдет за хорька замуж, когда тот станет рыцарем.

— Какой скандал…

— Юность небрежна, леди Ромельда, — сверкая улыбкой, Лиза Баратеон с явным восторгом рассматривала парочку «влюбленных», Аддама Марбранда и принцессу Арианну, уже леди Арианну Марбранд. — Но в данном случае, я думаю, небрежности было ни на грамм.

— Простите? — она ошарашенно взглянула на миледи. Не хочет же она сказать?

— Я не думаю, что совать нос в эту игру безопасно для вашего, да и для моего, здоровья, — уже без улыбки предупредила леди Баратеон.

Леди Челстед сглотнула: предупреждение получено, она будет нема и слепа для своего же блага. Если уж даже леди Лиза не хочет интересоваться тем, что происходит в доме Мартеллов, то ей тем более там нет места. Потому что если ее мысль верна, партию разыгрывают такие люди как Тайвин Ланнистер и принц Доран Мартелл — совсем другой уровень и другие ставки, если можно так выразиться. Тем более что помимо Мартеллов к наследнику Утеса подбирались и розы Хайгардена: после большого турнира Лорас Тирелл стал сквайром Джейме Ланнистера, а Лансель Ланнистер стал оруженосцем только посвященного в рыцари Уилласа Тирелла. Интересный обмен, стоит понаблюдать за всем поближе, скоро как раз появятся сразу два повода: свадьба карлика с Утеса и северной медведицы, а вскоре после них — наследника Хайгардена и юной пиратки.

Празднования были большими, гостей было столько, что даже Ромельда не всех узнавала, а ведь информация была ее единственным оружием, Мейс Тирелл и Тайвин Ланнистер словно пытались друг друга перещеголять богатством. Но даже они не рискнули переплюнуть турнирные призы его милости, хотя тот бы не обиделся. Разумеется, король и королева побывали на обеих свадьбах, Роберт порывался поучаствовать в турнире, но если Мейс Тирелл лишь соглашался на все заявления короля, то лорд Ланнистер был непреклонен. Еще не хватало, чтобы короля убил на его турнире какой-нибудь везучий недоумок! Если бы с королем был лорд Аррен или лорд Старк, они бы определенно помешали тому творить глупости, но, к сожалению, голоса разума Роберта Баратеона разделились, один остался править страной, второй вернулся на Север.

С другой стороны, в Хайгардене была одна золотая роза разума, которая очевидно и втолковала, как не следует обращаться с королем, всем недошедшим собственным умом, и его милость вышел из общей схватки с парой синяков, но счастливый как пьяница в винном погребе. Собственно, как пьяница он и напился, а на следующий день гости — те, кто смог встать достаточно рано — могли полюбоваться разборками двух оленей с громкой поддержкой третьего. Мастер над законами не любил отвлекаться от своих обязанностей, разве что ради семьи, но как верховному лорду Штормовых земель, ему нужно было присутствовать на празднованиях такого уровня. Кроме того, Тириону Ланнистеру благоволила семья его жены, а Уиллас был почти сквайром — они с королем разделили обязанности по обучению трех оруженосцев.

Поэтому лорд Баратеон был в Хайгадене, не мешал старшему брату делать глупости, вернее, перестал спорить сразу после некой приватной беседы с Королевой Шипов. А ведь лорд Станнис, пожалуй, действеннее всех боролся с дурными привычками брата. Хотя бы потому что ничуть того не боялся, а весь Вестеросс знал, что если какой-нибудь идиот выполнит хоть один необдуманный и гневный приказ монарха против лорда Баратеона, то от него и его дома не останется даже памяти. Однако задерживаться на всю неделю мастер над законами не стал, уехал в Штормовой Предел и, зная, что там творится, Ромельда лишь удивлялась, что он не сбежал раньше.

— Вам не кажется, что леди Баратеон несколько… отличается от себя обычной? — Рози, задав вопрос, тут же стушевалась и закрутилась по покоям, изображая занятость.

Не слишком тактичный способ спросить о чьем-то безумии, но для служанки сойдет. Ромельде и самой было интересно, с чего вдруг леди Лиза занялась драконами, когда всем известно, что даже Таргариены — валирийцы по происхождению — не смогли их пробудить. Но за годы она привыкла верить, что миледи знает что делает: пример Первина Фрея, ныне наследника Росби, доказывал это. Когда стало общеизвестно, что то ли десятый, то ли двадцатый сын старика Фрея стал наследником богатого и мучающегося чахоткой лорда Росби, Ромельда не сразу поверила. Но после визита леди Риккер, чья старшая дочь теперь однажды станет леди Росби, и потока ее благодарностей и вопросов, не может ли «милая Ромельда» поспособствовать браку и другой дочери леди Талисы, поверить пришлось.

Первин смог стать наследником, потому что произвел хорошее впечатление на деда, но вообще рассмотреть кандидатуру молодого хорька старик решил только после прямого или косвенного вмешательства миледи, в этом-то Ромельда была уверена. Но все же знают, на кого полагается леди Баратеон в вопросах Королевских земель? Вот и молодой наследник Росби это знал:

— Леди Ромельда, я так и не поблагодарил вас за то, что вы поспособствовали моему браку с леди Хелейной…

Свадьбу Хелли с Фреем сыграли в начале года, еще до Росби, потому что старик Уолдер не замедлился с тем, чтобы найти, за что посвятить отпрыска в рыцари, но юнец не выглядел недовольным: понимал, что без этого брака никто бы не похлопотал за него перед лордом Джайлсом. Помимо детей леди Бетани на замок и земли Росби в будущем могли бы претендовать и Стокворты, более дальняя родня, но благодаря браку леди Лоллис и рождению ее сына, будущего лорда Хостера Личестера, леди Танда весьма спокойно приняла внучатого племянника как наследника ее кузена.

Леди Фалиса другое дело, но даже она не смогла спорить с неозвученным, но уже очевидным доводом в пользу хорька, который и убедил лорда Росби: Фалиса года три как замужем и все еще не стала матерью, когда как положение Хелейны стало известным уже к середине года. А после всем стало не до интриг: драконы возродились.

— Это просто невероятная удача для Баратеонов, — задумчиво произнес Теодор, погладив заснувшего сына по спине. Как ни странно, но супруг проявлял внимание к воспитанию детей ничуть не меньше чем она сама, что позволяло Ромельде чаще заниматься своими делами. — И в то же время очень многие будут недовольны…

— Простой народ уже шепчется, что на троне снова достойный король.

— Почему это? — изумился Теодор. — Дракон же вроде родился в Штормовом Пределе?

— Потому что его милость скоро пробудит своего, — пожала плечами Ромельда. — Милорд, лорд и леди Баратеон последние люди, которые будут отнимать трон у короля Роберта. Это слишком противоречит их характерам. Ну, а про яйцо короля слышал весь Вестеросс, наверняка он уже занят его пробуждением, теперь, когда точно знает, как это сделать.

— Что ж, укрепление королевской власти на фоне заморских беспорядков звучит обнадеживающе.

— Что ты имеешь в виду?

— В Эссосе затухает очередная война — хотел бы я, чтобы она была обычной войной между городами, но меня не оставляет беспокойство, что там творится что-то большее.

— Это же за Узким морем, какое отношение к нам могут иметь войны Вольных городов?

— Узкое море не зря так названо и на нас влияют их конфликты, просто не так сильно, особенно теперь, когда набирает обороты торговля с Летнийскими островами. Но пиратов на Ступенях становится особенно много во время их разборок, а Королевский флот хоть и силен, но тоже имеет свои пределы, Монфорд недавно жаловался, что пираты никак не выведутся, хорошо хоть железнорожденных потопили. Сейчас война в Эссосе прошла особенно кровавая, а где много потерь и лишений, там и жажда легкой наживы выше.

— Думаешь, появится новый Король Ступеней?

— Надеюсь, до этого не дойдет.

Дракон со светло-золотой чешуей был главным объектом внимания всего двора. Маленький, словно кошка, он часто сидел у его милости на плечах, лишь изредка спускаясь покормиться. По слухам кроме самого короля так свободно к нему приближаться мог лишь Ренли Баратеон, его дракон терпел, всех остальных же прогонял шипением и горячим как огонь дыханием. Второй оруженосец короля, Гарольд Хардинг дрожал, даже находясь с драконом в одной комнате, и Ромельда задумалась, стоит ли рисковать Люкасом. Она привязалась в мальчику, вежливый и простодушный ребенок не доставлял неприятностей более обычного и был добр к Элис и даже Карлу, хотя, видят Семеро, никогда не ее памяти мальчишки возраста Люкаса не проявляли столько терпения к двухлетнему малышу. Но в любом случае, вопрос его благоустройства можно пока отложить: ее внимания запросил наследник Росби.

— Миледи, вас пора называть сводней всего Вестеросса, — Нелли нахально улыбалась ей в лицо, а у Ромельды даже не было сил отправить ее работать на благо дома Челстед. Хорошо, что верная Рози молча принесла ей чай с любимыми пирожными для поднятия настроения и ни единым жестом не выдала, что ее тоже позабавил комментарий второй служанки.

Что ей делать с Титой Фрей? Первин Росби был не слишком рад просить ее о помощи, но спорить эту тему с отцом не рискнул, а сам патриарх Фрей считал путь от Близнецов до Королевских земель слишком трудным для себя и прислал только письмо и одного из сыновей. Логично, сир Первин обустроился в Росби, его супруга была кузиной Теодора, его просьбу Ромельда не могла бы проигнорировать, даже если бы захотела. Но и во сне ей не могло привидеться то, что получилось из уже привычной просьбы.

— Донтос Холлард?! — лорд Талли лишь взглянул на нее, а Ромельде уже захотелось провалиться сквозь землю, стыдясь своей несдержанности. — Прошу простить мое изумление, но почему он, милорд?

— Он последний мужчина дома Холлардов, выживший лишь благодаря заступничеству сира Барристана Селми, — ровно начал пояснения мастер над шептунами. — Его родовой замок разрушен, земли принадлежат короне, а сам он представляет собой весьма печальный образец рыцаря, который ничего не достиг. При определенном стечении обстоятельств положение может измениться. Роберту нужна поддержка Королевских земель, и такой щедрый жест как возвращение Холлардам их замка и земель — в урезанном количестве — поднимет его репутацию. Он это понимает.

А если не поймет, то умные советники ему разъяснят. Учитывая, сколько земель было отобрано в пользу короны после восстания Баратеона, монарх не обеднеет, если вернет сиру Донтосу родовой замок и пару деревень поблизости. Ромельда не знала, рассказали ли все это лорду Переправы, но согласие на брак он дал, стремясь ли выдать засидевшуюся дочку или не рискуя спорить с сюзереном. Если кто и удивился союзу, то виду не подал, а после указа короля о возвращении дому Холлардов замка и части земель вопросы отпали сами собой.

— Упоминалось, что пока Холларды будут рыцарским домом, но если через пять лет сумеют восстановить замок и начнут выплачивать налоги как подобает, им вернут и титул лордов, — усмехнулся Теодор. — Неожиданная щедрость от его милости.

— Потому что они первыми подняли восстание против Эйриса, пусть и по своим причинам, — пожала плечами Ромельда. — Его милости легче им сочувствовать и быть щедрым, чем к нам. Кроме того, Холларды же не станут вассалами Риккеров, пусть они и владеют Сумеречным долом?

— Нет. Дядя Ренфред, однако, не стал выказывать недовольства, не стоит напоминать королю как Риккеры получили нынешнее положение, а то он еще что удумает. Да и сир Донтос не производит впечатление человека, который действительно приложит усилия пусть и ради титула лорда.

— А вот это зря, — рассеяно ответила она. — Он, конечно, не сможет, но вот леди Тита женщина пробивная, настойчивая и ради статуса будет работать от рассвета до заката, поэтому у сира Холларда не будет выхода. Они получат свое, даже если ей придется стать вдовой в процессе.

— Уверена? — поперхнулся Теодор.

— Абсолютно, — зря она что ли с этой леди чаевничала столько? Будущая союзница горела желанием действовать, четко уяснила иерархию, но с таким характером чуть что — попробует все изменить.

Но Ромельду пока этот вопрос не заботил: сначала леди Холлард надо будет вернуть статус дому, потом уже устраивать микро-перевороты во фракции Баратеонов с Железного трона. Сейчас же у леди Челстед была другая забота: что подарить миледи в честь рождения второй дочери?

Примечания:

Ну... зато глава большая, да. Хоть какой-то плюс.

Примечания:

Всех с Днем Победы!

Карие глаза были полуприкрыты от усталости, но хватка рук была крепка и малышка пребывала в полной безопасности, пусть ее мать и была вымотана неожиданно долгими родами. Невестка его брата была отважной и упрямой женщиной, а только произнесенные слова прозвучали как вызов, как объявление войны всем несогласным. Его племянник притулился рядом, слишком счастливый для прямой конфронтации с отцом, но на этот случай рядом был второй племянник, уж он-то готов и к спору, и к ссоре.

— Повторите, — брат, однако, не желал ни того, ни другого.

— Мы назовем ее Джоанной, — не меняя тона, ответила леди Дейси. — Джоанна Ланнистер.

Тирион еще пытался сказать что-то вроде: «если ты не против» — но Джейме помешал ему громко высказать неуверенность. Карликовый лев все еще искал одобрения Тайвина, изредка, потому что давно вырос, но вот в такие редкие семейные моменты, он все еще обнажал пред отцом душу, неуверенный, не плюнут ли туда снова. Тайвин молча протянул руки к новорожденной, и леди Дейси не колебалась, позволяя ему взять ребенка — второму после Тириона, и то новоявленный отец вскоре вернул младенца из боязни уронить, до того у него руки дрожали.

— Мастью в мать пошла, — отметил темный пушок брат, разглядывая малышку. — Темноволосая Ланнистер, когда же такое было.

— Есть вообще-то, — тут же встрял Джейме. — Дети тети Дженны темноволосые.

— Они Фреи, — напомнил Киван, но это на самом деле было неважно. Важно то, как держал брат свою вторую внучку, бережно, слегка покачивая, чтобы та не проснулась, так же, как в свое время держал новорожденных Серсею, Джейме и, не так уж давно, Герольда.

— Киван, распорядись, чтобы внесли изменения в родословную, — приказал Тайвин, возвращая девочку матери. — Надеюсь, Джоанна будет больше похожа на леди Дейси, чем на тебя.

— Я бы тоже этого хотел, — негромко, чуть нервно хохотнул карлик, не веря еще, что лорд Утеса не возражал против того, чтобы он назвал дочь в честь их с близнецами матери.

Брат молча кивнул и ушел, не оглядываясь, и Киван поспешил за ним, успев лишь отдать распоряжение мейстеру, чтобы девочку записали в родословную книгу и объявили о ее рождении в Западных землях и Мормонтам, сообщать ли кому-то еще решать Тириону и леди Дейси. Навстречу ему спешили леди Джейн Клиган, фрейлина Дейси, леди Линесса, Дорна и Дженна, несомненно, только что услышавшие добрые вести.

Они же с Тайвином прибыли первыми потому, что и вовсе не ложились. Пусть старший брат отговорился работой — Киван как никто другой знал, что все выполненные дела могли подождать до утра. Тирион же был с женой с вечера, когда начались схватки, да и Джейме, судя по воспаленным глазам, дежурил где-то под дверью, волнуясь так же, как при рождении Герольда. Его с трудом удалось выгнать на тренировку с Тиреллом, не дело попустительски относится к воспитанию сквайра.

— Идите, познакомьтесь с Джоанной Ланнистер, — стоило немного задержаться, чтобы увидеть вспыхнувшее на лицах жены и сестры изумление.

Дорна тихо упомянула, что позволила близнецам поспать подольше — они все порывались поддержать Тириона, как Джейме, и заснули на полу, пришлось слугам отнести их по покоям. А за Дженной шли ее младшие сыновья, Тион и Уолдер, мальчишки робко поздоровались с ним и поспешили за матерью. Киван проводил их взглядом: слишком Фреи для лорда Ланнистера, они, тем не менее, несли их кровь и наследие, и он раздумывал, не отправить ли тех на воспитание в дом кого-нибудь из знаменосцев. Мальчикам надо расти и не под крылом матери — пятой лорда Ланнистера — Клеос вон вырос, слабый как отец и забитый постоянными насмешками других кузенов.

— Что слышно из столицы? — прервал его размышления Тайвин.

Киван лишь вздохнул. Серсея… не изменилась. Самое большое разочарование его брата, да и всего дома, коли на то пошло. Серсея, бывшая такой яркой, золотой девочкой, оказалась медью, блестящей, мало чего стоящей пустышкой. Вместо того чтобы усилить влияние Ланнистеров в Королевских землях и возле трона, она сделала все, что в ее силах, чтобы оттолкнуть от львов возможных союзников. Теперь большая часть лордов Королевских земель под плотным колпаком Баратеонов через Ромельду Челстед. Кто бы знал тогда, десять лет назад, что невзрачная девица из боковой ветви однажды окажется настолько полезной? Они с Тайвином не предвидели, вот и стала она полезной, но не им.

Серсея по-прежнему постоянно пререкалась с Робертом по пустякам, вместо того чтобы умаслить оленя и покорить, с ее красотой это не было бы проблемой, но гордыня разрушила шансы на удачный союз и продолжила мешать всему дому. Про ее связь с Джейме Киван старался и вовсе не думать, достаточно той длинной, бесконечной ночи, когда брат на его памяти впервые напился до полусознательного состояния, пытаясь забыть, что увидел и что узнал. Он сам, впрочем, тоже не отказался от вина, понимая, что их усилия по возвышению дома повисли на волоске, который почему-то удержал лорд Талли. Все, что речной лорд потребовал взамен молчания — избавиться от заморской угрозы трону: уничтожить отряд Золотых Мечей и некоего магистра Пентоса, давнего друга бывшего мастера над шептунами Вариса.

Но, разумеется, Хостер Талли не подряжался помогать и дальше.

— В интригах Мартеллов Талли нам не помогут, — скупо бросил брат после внезапной женитьбы Аддама Марбранда на дорнийской принцессе. — Не хотят вмешиваться, считая, что ни их, ни Баратеонов Доран не тронет, а Оберина они осадить сумеют.

Принц Доран был человеком осторожным и терпеливым, а его брат Оберин напротив порывистым и непредсказуемым, что делало их тандем по-настоящему опасным. И они жаждали расквитаться с Ланнистерами за гибель сестры и племянников. Жаль, что им не хватило голов Амори Лорха и Григора Клигана. Киван сразу предлагал брату отречься от деяний этих головорезов, но Гора был отличным цепным псом, полезным как раз для таких неприятных поручений и несогласие Тайвина он понимал и не удивился, узнав, что Григор бежал как раз в тот момент, когда брат дал согласие на его казнь. Они не ожидали, что Клигана поймают и убьют, не устроив кровавое побоище с множеством жертв: львы так и не узнали, как именно Аррен добыл голову беглого рыцаря именно потому, что не нашлось ни тела, ни места сражения, ни других трупов. Быстро и чисто.

— Но мастер над шептунами предупредил насчет принцессы, — напомнил Киван.

— Я и сам это понял, — раздраженно ответил Тайвин. Оставалось лишь покачать головой, брат действительно недоволен, что Талли не стали вмешиваться в их партию с Мартеллами. Лорд Хостер был бы очень полезным союзником, но Ланнистерам нечего ему предложить взамен, у мастера над шептунами есть больше, чем ему нужно, по его же словам. — Как и то, что удар, скорее всего, будет направлен на Джейме из-за его прошлого! Я велел ему быть осторожнее с Марбрандом и его женой, но мы не станем обрывать связи с их домом, будто трусливые псы.

Киван был уверен, что даже прикажи брат наследнику оборвать все связи с давним другом, тот бы его не послушал, слишком натянутые у них отношения. Тайвин не простил сыну разочарования, а Джейме — наказания Серсеи. Конечно, после рождения наследника трона содержание столь большого количества надзирателей в Красном замке стало нерациональным, да и Роберт, чтоб его, возмутился в кои-то веки. Не иначе, как Серсея наступила на горло гордыне и направила супруга в нужную ей сторону, чтобы избавиться от отцовского контроля. Вскоре после того как Тайвин отозвал своих наблюдателей, оставшихся выгнали под тем или иным предлогом, но от лорда Талли пришло короткое сообщение, что за королевой продолжат следить. Если Серсея не возьмется за ум, брат не станет ее защищать, а вот Джейме…

Киван покачал головой, порадовавшись, что никто кроме него и Гериона не знает, насколько далеко готов зайти ради сестры старший племянник. Та несчастная служанка, привлекшая внимание Роберта, навсегда останется их тайной. Герион после того случая перестал даже разговаривать с Джейме, чем ранил того сильнее, чем можно было представить. Но Нора… Нора была дочерью Линоры Хилл, бастарда дяди Джейсона, и она не заслужила смерти на лестницах Утеса. Бастард от Роберта, понятное дело, им ни к чему, но убивать служанку, по мнению Кивана, было излишне, хватило бы и споить девочке лунный чай.

Герион же, став отцом Джой, стал иначе относиться к бастардам и даже поддерживал какую-то связь с Линорой, поэтому отреагировал резче, хоть и пообещал ничего не рассказывать Тайвину. Вскоре младший брат вновь отправился в Вольные города, он и приезжал-то ненадолго с личным докладом, и Джейме остался один на один со своей совестью. Киван подозревал, что та все-таки существует, слишком часто встречал племянника именно на той дальней, редко используемой лестнице. А может молодой лев просто спасался там от старшего льва.

Тайвин пытался научить Джейме, как быть лордом, коли уж он снова стал наследником, но с каждым днем его вера в таланты сына таяла. Сир Джейме Ланнистер мог быть сколь угодно хорошим воином, наверное, даже тактиком и командиром, но стратегически мыслить или продумывать действия вне поля боя он не умел. И тогда на сцену вышел Тирион. Карлик, воспитанный Бринденом Талли, забравший у железнорожденных валирийский клинок и заведший связи с самыми влиятельными домами Вестероса. Как и говорила Дженна, Тирион был истинным сыном Тайвина, как бы тот этого ни отрицал, и Киван прекрасно знал, что после них будущее дома будет зависеть от Тириона и того, убедит ли он Джейме себя слушаться.

— Герион с Тигеттом скоро вернутся.

— Разве мы закончили с Вольными городами?

— Осталось убрать за собой, но с этим справятся и без них.

Отряд Золотых Мечей перестал существовать. Под конец их новый лидер сообразил, что происходит и пытался спастись, распустив отряд и велев наемникам рассеяться и скрыться, но было поздно. Их переловили по одному. С магистром Пентоса было сложнее, Тайвин уже готов был заплатить Безликим, когда они вышли на неожиданного союзника, другого торгаша с амбициями, которому первый мешал занять «подобающее место».

Помочь тем и этим, сместить акценты, подбить кого-то на союз, а кого-то — на нейтралитет, указать тем же дотракийцам, где можно поживиться без лишнего риска — власть в Вольных городах держится на деньгах и, потеряв большую часть состояния, Иллирио Мопатис потерял и ценность в глазах окружающих. Его смерть никого не заинтересовала достаточно, чтобы искать справедливости, но последствия все равно пришлось разгребать свыше года, параллельно добивая вестеросских изгоев. Почему Талли позволили жить принцу Визерису, оставалось загадкой: даже став жрецом Рглора он оставался Таргариеном и угрозой для новой династии. Но с тех пор как драконенок попал в храм, его никто не видел вживую, и они успокоились. Возможно, лорд Хостер знает, что делает.

— Что. Это. Такое? — а вот Герион с Тигеттом нет.

— Ну, эти штуки размером с драконьи яйца, у них чешуйки, как у драконьих яиц, а еще они окаменелые и цветные — прямо как драконьи яйца! — с дурашливой серьезностью ответил Герион. — Поэтому полагаю, что это драконьи яйца.

— Я знаю, что это, — процедил Тайвин в противовес своему же вопросу. — Где и как вы добыли драконьи яйца?

— Они были у Мопатиса, — спокойно ответил Тигетт. — Возможно, он надеялся с их помощью подтвердить происхождение того мальчишки.

Киван поморщился. Еще один ребенок, убитый по приказу брата. Люди называют того Кровавым Львом, не понимая, что это необходимость, а не кровожадность или безумие: мальчика собирались выдать за сына Рейегара и сделать знаменем новой войны за трон. С другой стороны, кроме них четверых об этом никто и не узнает, даже Дженна, Дорна и Тирион остались в неведении их дел за Узким морем.

— И что нам с ними делать? — уточнил Киван.

— Одно Тириону, — тут же ответил Герион, на редкость серьезно, и Тигетт поддержал его резким кивком. — Он давно мечтал о драконе, мы наконец-то можем его подарить.

— Нет, — и прежде чем младшие братья успели начать спор, Тайвин продолжил. — Баратеоны воспримут это как угрозу, и жизнь карлика станет дешевле меди.

— О чем они не узнают, то им не навредит, — небрежно бросил Герион, пока его союзник мрачно хмурился, наверняка задумавшись, насколько реально скрыть пробуждение дракона.

— Они узнают, — покачал головой лорд Ланнистер, почти против воли признавая, что утаить от Талли даже сами яйца будет сложной задачей.

— Почему бы не спросить Тириона? — вмешался Киван, прежде чем разгорелся спор. — Конечно, он очарован драконами и знает, как их пробудить, но, возможно, его приоритеты сменились.

— О?

Герион с Тигеттом были возмущены, что им не сказали с порога о рождении внучатой племянницы, но учитывая, что прибыли они почти ночью и почти тайно, озадачив их чертовыми драконьими яйцами — заслужили. С девочкой они познакомились утром, когда радостный Тирион гордо провел их в покои супруги. Малышка получила свою порцию внимания, братья — еще одну принцессу для обожания, а Киван с Тайвином — надежду, что Герион последует примеру прочих родичей и все же обзаведется семьей, а не только бастардом. Лорд Ланнистер не считал Джой частью семьи, хоть и позаботился бы о ее судьбе, дабы она тоже принесла пользу дому, вот только Герион не позволит использовать девочку как фигурку для кайвассы. Наконец, ближе к вечеру они вернулись к драконам.

— Я не смогу их пробудить, — после почти получасового осмотра яиц возвестил Тирион. — Я уверен, что это возможно, но нужна кровь Баратеонов как ближайших потомков Таргариенов, наша не подойдет. Даже Веларионы уже не подходят.

— Вы пробовали? — уточнил Тигетт. Ему одному было некомфортно от мысли, что карлик участвовал в такой безумной затее, как пробуждение драконов, особенно после разрушительных попыток Таргариенов.

— Все, что приходило в голову, — кивнул Тирион. А после чуть смущенно признался. — Конечно, можно было бы просто добыть кровь, Ренли бы не отказался и даже сохранил секрет, но мне больше не нужен дракон. Драконы признают только одного человека, пример Сиракс и принца Джоффри это доказывает, и если он когда-нибудь навредил бы Дейси или Джоанне, я бы не смог с этим жить.

— Уверен? — Герион не выглядел убежденным, но смирился с решением племянника. — Ну, тогда просто яйцо сохрани, как подарок.

— Спасибо, — улыбнулся племянник. — А эти два можно было бы подарить Мирцелле и Арлану.

Карлик выбрал себе темно-зеленое яйцо — «под цвет глаз, конечно!» — черное было решено подарить принцу, а бледно-желтое — принцессе. К сожалению Тайвина, братьям не удалось найти Черное Пламя, который по слухам хранил отряд Золотых Мечей, но даже так, три драконьих яйца и уничтоженная угроза их потомкам на троне были отличным результатом. Не говоря уже о связях с новым магистром Пентоса, занявшим с их помощью место Мопатиса, увеличенном влиянии в торговле с Эссосом и сопутствующей прибыли.

Киван хмыкнул: еще дюжина лет в таком же духе и даже иссякнувшие золотоносные жилы не приведут Ланнистеров к бедности, они с Тайвином сделали все возможное, чтобы львы перестали быть зависимыми от недр. Еще пара десятилетий — дай Боги они с братом проживут достаточно — и положение Ланнистеров не поколеблет даже глупость Джейме и равнодушие Тириона. А карлик с годами все равнодушнее относился к Ланнистерам. Меч он принес только потому что решил, что Джейме о нем забыл, невесту искал себе, а не удачную партию для дома. Если брат не извинится перед сыном за прежнее отношение, а Джейме — за необоснованные нападки после восстания Грейджоя, они потеряют единственную умную голову в следующем поколении Ланнистеров.

Насмешки других львов Киван пресек давно, еще когда Тирион в первый раз вернулся из Риверрана, видя по глазам, что больше мальчик не потерпит издевательств, а чему его научат Черная Рыба и сын мастера над шептунами — одним богам ведомо. Мейстерскими науками вроде врачевания и ядоварения карлик интересовался открыто, вызывая подсознательное напряжение, что однажды эти знания вполне могут обернуться против наименее близких ему родичей. Старшего брата карлик любил, а на отца изредка оглядывался, и им с Дженной пришлось приложить немало усилий, чтобы гордыня Тайвина не испортила то немногое, что осталось от их семейной связи.

Время показало, что Джоанна стала прочным мостиком между Тайвином и Тирионом, который оба безмолвно согласились поддерживать. Леди Дейси высказалась резко против того, чтобы судьба ее дочери решалась в колыбели, да и Тайвин не настаивал, хотя Киван точно знал, что список подходящих партий уже написан и лежит в одном из потайных ящиков стола.

— Дом Ланнистеров приглашают на празднование десятилетия царствования короля Роберта и династии Баратеонов, — письмо из Королевской Гавани пришло не вороном, а гонцом, потому что помимо самого приглашения была еще стопка бумаг с подробностями касательно турнира.

Празднование десятилетия воцарения династии оленей обещало быть интересным хотя бы потому, что проводить его будут не в столице: лорд и леди Баратеон приглашали всех на территорию бывшего Летнего замка. Насколько было известно Ланнистерам, землю прежних правителей Баратеоны получили невозможно просто, не потратив ни дракона. Байки гласили, что лорд Станнис пришел к брату и возмутился, почему на Штормовых землях остались владения Таргариенов. Король возопил, что нет в его стране ничего драконьего кроме костей в подвалах, и просто отписал развалины и всю прилегающую к ним территорию младшему брату.

Учитывая, что на тот момент лорд Баратеон как раз занимался продлением Костяного пути, который теперь оканчивался у Бронзовых врат и проходил через Летний замок, олени получили еще один источник доходов, разбив вместо руин поселение, которое очень скоро стало вторым городом в Штормовых землях. Помимо городка, который так и назвали — Летний город, там же была отстроена каменная турнирная арена. Королю Роберту очень понравилась мысль, что камни замка Таргариенов пошли на турнирную арену Баратеонов, и он был решительно настроен лично оценить постройку.

— Однако леди Лиза разошлась от души, — вскользь заметил Тирион, а после с извинениями откололся от их группы и отправился на встречу с друзьями. Дейси с маленькой Джоанной остались дома, с приехавшей погостить леди Мейдж, а вот сир Джорах присоединился к львиной делегации на праздновании, но быстро откололся на поиски других северян. Интересно, уговорили ли Баратеоны приехать кого-нибудь из Старков?

— Отец! Мать!

Лансель нашел их раньше, чем они ожидали, но Дорна немедленно заключила его в объятия. Они не виделись в течение года, и Киван поразился, как сын вырос за такое короткое время. Лансель в детстве был похож на Джейме, другой оттенок волос, чуть более худощавая фигура, но правильные черты лица и зеленые как изумруды глаза роднили его с кузеном больше, чем с родными братьями. Сын никогда этого не говорил, но они с Дорной знали, как радовавшее в детстве сходство с возрастом стало задевать и расстраивать юношу. Лансель был Ланнистером по духу, ему не были чужды амбиции и он не хотел жить бледным подобием Джейме, которое в нем видели многие.

Обучение у Уилласа Тирелла изменило сына. Молодой рыцарь не позволял сравнивать оруженосца с его прославленным кузеном, приучал искать себя и свои собственные таланты. Да, как воин, Лансель до бывшего рыцаря Королевской Гвардии вряд ли дотянет, но сын по примеру наставника приобщился к игре в кайвассу и чтению, которое Джейме пренебрежительно считал уделом мейстеров и стариков, а также начал играть на лютне и тренировать от рождения неплохой голос.

Дорна радовалась, что старший сын стал спокойнее и счастливее, самому Кивану больше импонировал проснувшийся в Ланселе интерес к младшим братьям, не иначе как под влиянием Тирелла. Сир Уиллас и сам старший ребенок в семье и, судя по обожанию Лораса, был пусть и занятым, но очень хорошим братом. Вот и сейчас сын не преминул осведомиться о состоянии Виллема и Мартина, об успехах в учебе и не надумали ли родители отправить мальчишек к кому-нибудь на воспитание. Восемь лет, конечно, подходящий возраст, но Киван не хотел огорчать жену, которая надеялась, что сыновья останутся дома до возраста оруженосцев.

— Что ж, король определенно был впечатлен, — пробормотала Дорна, осторожно посматривая на пару драконов, обнюхивающих подаренные яйца. Питомцы Баратеонов переросли и собак, и пони, но еще не слишком пугали многое видавших старших лордов.

О да, Роберт был впечатлен подарком, даже не спрашивая совета, определил их как драконов для принца и принцессы. Малышка Мирцелла обычно довольно скромная, сияла от восторга, а принц издавал самые громкие восторженные вопли, которые только возможны для маленького мальчика. Точно Баратеон, такой же громкий как отец. Серсея же лишь поджатыми губами выразила недовольство, наказание, очевидно, научило ее придерживать язык на людях. Брата реакция дочери не задевала, да и не интересовала, он был слишком доволен произведенным впечатлением, пусть и выражал это в отличие от короля совершенно незаметно для посторонних.

Подарок дома Ланнистеров не смог переплюнуть никто, хотя чета младших Баратеонов, объявившая о постройке Дома драконов невдалеке от столицы, тоже выбивалась из общего ряда. Что ни говори, а на настроение Тайвина слишком сильно влияло, насколько остальной мир осведомлен о его успехах, как главы дома — поэтому даже их дары должны быть запредельными для других, ценой или оригинальностью. Дженна изредка посмеивалась над этой особенностью старшего брата, но всегда за глаза и чтобы он, не дай Семеро, не узнал.

Первый из серии пиров в честь десятилетия династии был выматывающим из-за вереницы поздравлений, даров и пожеланий, поэтому Киван не удивился, заметив, что заскучавшие племянники в какой-то момент испарились из-за стола, но слегка насторожился, заметив, что и королева покинула свое место, незаметно для супруга. Неизвестно, заметил ли Тайвин, но Киван решил принять меры и попросил Гериона поискать мальчишек, все равно брат не усидел бы на месте. Сам он отправился на поиски Серсеи, молясь, чтобы они с братом не столкнулись в поисках.

— Ты совсем обо мне не думаешь! Ты забыл обо мне, о нас, только и возишься со своей коровой!

Киван едва удержался от желания удариться головой обо что-нибудь твердое, дерево к примеру. Глупые дети даже толком не отошли от шатров празднующих, и увидеть их мог практически любой, кто решит прогуляться и подышать свежим воздухом. Ссора близнецов была в самом разгаре, когда он решил вмешаться. Это было… необдуманно.

— Не вам нас судить! Вы только и можете, что смотреть отцу в рот, словно он сами Семеро на земле! — в запале крикнула Серсея, пока ошеломленный наглостью Киван и обеспокоенный Джейме пытались заставить ее замолчать. — Вы ничего не знаете о нас! Вы ничего не знаете о любви! Вы…

— Ну-ну, Серсея, принцесса, не надо так кричать на своего старого дядюшку, — вот только привычной теплоты в голосе нежданно объявившегося Гериона не было. Киван едва сдержался от проклятий. Они с Тайвином не планировали посвящать кого-либо из семьи о связи близнецов, слишком стыдились сами, и конечно же, богам было угодно, чтобы Герион нашел их именно тогда, когда не понять услышанное будет очень непросто.

— Герион… — предостерегающим тоном начал Киван, но его снова прервали.

— Какая высокая компания, я в восхищении, — протянул Красный змей. Семеро, если это ваш урок, то почему он не мог пройти в другом составе? — Примете пятого? Обещаю не быть пятым колесом.

— Принц Оберин, — выдавил вежливую улыбку Киван. — Вышли прогуляться?

— Да, нынче чудесная погода, да и представления интересные, — нахально ответил треклятый Мартелл. — Вы, как я вижу, тоже решили… уединиться… в узком семейном кругу.

Не расслышать намек мог только глухой, но разгореться ссоре, а то и драке — Герион всегда плохо держал себя в руках — не дали новые лица.

— Ваша милость, какое счастье, что мы вас нашли. Ваши верные спутницы вас потеряли, — леди Баратеон вплыла на сцену как подобает форели, незаметно для остальных. Ее сопровождал младший брат, сир Эдмар, который тут же добавил. — Сир Джейме, Тирион вас обыскался, хотел рассказать что-то, несомненно, интересное, но, к сожалению, после трех кубков вина совершенно мне непонятное.

Продолжать в присутствии Талли было невозможно, даже принц Оберин предпочел удалиться восвояси, не устраивая скандалов, пусть его взгляд и не сулил ничего хорошего Ланнистерам — не привыкать.

Помимо турнира сквайров и рыцарского турнира предлагалось провести два соревнования лучников, отдельно среди мужчин и женщин, а также первые в истории Вестероса скачки. Киван не думал, что найдет особенное удовольствие в подобном зрелище, но не сомневался, что любители и ценители лошадей, вроде незабвенного принца Оберина, высоко оценят забаву при грамотной организации. На скачки допускались все желающие, единственным условием было иметь собственно лошадь и всадника. Все животные проходили проверку — было строго запрещено участвовать на кобыле в течке, а также давать животным какие-либо снадобья, чтобы увеличить шансы на успех. Именно пояснения по невиданному ранее соревнованию вместе с рекомендациями и вынудили прибегнуть к гонцам вместо воронов, впрочем, Киван сомневался, что найдется идиот, который наденет доспехи на соревнования в скорости и маневренности.

На открытии турнира были проведены показушные — демонстрационные — скачки, просто чтобы лорды воочию увидели, как это должно выглядеть. Состав участников заставил Кивана приподнять брови в изумлении: помимо Уилласа Тирелла, известного знатока лошадей, в скачках участвовала его молодая супруга, вместе с ними — сквайр Роберта, Гарольд Хардинг, леди Сивилла Маллистер, неизвестный рыцарь, какой-то летниец и пара простолюдинов, которые, однако, не выглядели напуганными знатным окружением.

— Слуги Баратеонов, — пояснил Тирион, уже уточнивший, что именно они увидят. — Оба хорошо держатся в седле, и леди Лиза хотела показать, что принять участие можно вне зависимости от происхождения, пола, возраста и статуса.

Показушные скачки явно были отрепетированы, настолько гладко и красиво прошли, но своей цели они достигли: еще до конца дня список участников не уступал числу рыцарей, решивших испытать удачу в турнире. Турнир сквайров, начавшийся в тот же день, снова растянулся на два дня и под вечер второго король Роберт шумно праздновал рыцарство младшего брата и двоюродного племянника. Ренли Баратеон, наконец-то догнавший братьев в габаритах, уступая совсем немного, даже не слишком радовался, скорее, облегченно вздыхал, что Демон Трезубца наконец-то от него отстанет. Им рассказывали, что после некоторых тренировок младшего оленя приходилось буквально уносить, до того его загонял король. Роберт Баратеон под насмешками младшего брата и из-за собственного упрямства держал себя в форме, нередко жалуясь, что никакой войны на горизонте нет, а ему скучно и только и остается, что гонять всех подряд по тренировочной площадке.

— Вы везде были! — восхищенно ахнула Кассана Баратеон, принцесса Мирцелла робко кивнула, соглашаясь. К вящему изумлению Кивана, внучка Тайвина очень неохотно общалась с родней матери, и это надо было исправлять и срочно. — А василисков вы видели?

— А вам часто приходилось сражаться? — тут же вылез сын Читтерингов. Вроде бы его хотели устроить сквайром к Роберту, что было бы хорошим ходом, король нуждается в поддержке со своих земель.

— Сир Герион, на скольких языках вы говорите? — озадаченно склонил голову Оливер Баратеон. Мальчик чуть ли не на пальцах пытался сосчитать упоминаемые диалекты и совсем запутался.

Разумеется, Герион не мог отбросить увиденное, словно этого никогда не было. Кивану пришлось ввести младшего брата в курс еще одной неприглядной тайны Джейме, а после пару часов следить, чтобы тот не совершил какую-нибудь глупость. Конечно, они знали, что связь между близнецами крепче, чем между обычными братьями и сестрами, но никто не мог предвидеть, что она примет такую противоестественную форму. Герион был в бешенстве, рвался то к Тайвину, высказать все о воспитании детей, то к Джейме, вправить мозги.

Помощь пришла с неожиданной стороны: леди Баратеон попросила Гериона и Тиггета провести немного времени с детьми, вернее — с принцессой Мирцеллой и принцем Арланом, пусть мальчик пока мало что понимал. Где внучка, там и стайка девочек-ровесниц принцессы, среди которых и ее кузина Кассана Баратеон, удивительно бойкая дочь лорда Станниса. Именно она уговорила львов рассказать о своих странствиях, пользуясь и большими невинными глазами, и логикой — кто лучше расскажет о других народах, чем те, кто там прожил несколько лет?

Когда девичий кружок так разросся, что среди слушателей затесались даже младшие оруженосцы вроде наследника Арренов, Киван сказать затруднялся, зато знал точно — дети выматывали братьев так, что участие в турнире они восприняли как отдых. Усталость и занятость не давали Гериону сил и времени что-то сделать, и Ланнистер не был уверен, было это случайностью или спланированным ходом леди Баратеон.

— Этот мальчишка Тирелл обменял мои доспехи и коня на побрякушку для своей пиратки! Какую-то бабскую игрушку! — пьяно надрывался какой-то рыцарь с Речных земель.

— Это тебе еще повезло, что ты до Клигана не дошел, эта здоровенная псина перекусила бы тебя пополам! Ты ж не наследничек, чтоб тебя беречь, Тирелл даже ребра не переломал, — мудро успокаивал его товарищ.

— Говорят, король грозил скормить недоумка своему дракону, да лорд Станнис заявил, что драконы таким траванутся, — переговаривались в другой группе. Днем ранее какой-то пьяный умник из межевых рыцарей попробовал покормить Шторма с рук, приговаривая, что дракон та же собака и за еду любого подпустит. Подпустил, да. А после поджарил, местные знахари спасли дурака, но ожоги у него — страшнее, чем у того же Сандора.

— Эй, куда столько пить? — удивлялись в третьем кругу.

— Хей, у меня наследник родился, — отвечал какой-то рыцарь с Штормовых земель. — Имею право!

Киван медленно шел между гуляющего воинства вслед за братом, недоумевая, что именно заставило лорда Ланнистера покинуть шатры лордов и пойти куда-то в сторону арены. Но брат настоял на немедленном уходе и он не стал спорить, хотя вопросительный взгляд Дорны еще долго жег ему спину.

— Лорд Хостер, — наверное, не стоило удивляться. Форели всегда предпочитали вести беседы либо в хорошо охраняемом помещении, где за каждым закутком был их человек, либо в максимально открытом месте, где негде было бы спрятаться любопытным.

— Лорд Тайвин, сир Киван, — приветствовал их мастер над шептунами. — Боюсь, у меня вновь скверные известия и снова замешана королева.

Киван едва сдержал неподобающее ругательство: глупая девчонка спуталась с рыцарем Королевской гвардии! Лорд Хостер сообщил, что на этот раз прикрывать ее милость не станет, потому как у трона уже есть законный наследник от крови Баратеонов и Ланнистеров, а потому с его точки зрения нужда в королеве в принципе отпала.

— Поэтому я не стану вмешиваться, если она не будет осторожнее, — прямо уведомил лорд Талли. — Но возможно, вы захотите повлиять на королеву.

— Несомненно, — процедил брат. Тайвин терпеть не мог угроз, даже завуалированных, но понимал, что речник не угрожал, а вежливо предупреждал, что не будет мешать Роберту убивать неверную жену. Киван и сам бы не стал, не будь она его племянницей.

Сразу после встречи брат ушел, очевидно, за разъяснениями к дочери, и Киван не хотел присутствовать при этом разговоре. Было неприятно понимать, что когда-то солнечная малышка выросла в глупую женщину, раз за разом опускающую все успехи отца в грязь. Неудивительно, что лорд Талли смотрел с такой жалостью, Киван и сам жалел брата, так занятого возвышением дома, что упустил воспитание родных детей. Он лишь надеялся, что разговор с отцом образумит Серсею.

— Он не посмеет… — ахнула Дорна, но Киван чувствовал — еще как посмеет.

Они забыли о Джейме и о том, какую власть над ним имеет сестра, и теперь могли лишь пожинать плоды своей слепоты. Победитель турнира только что проехал мимо собственной жены, чтобы возложить корону из цветов на голову сестры-близнеца. Сцена была неожиданной что для народа, что для короля. Тайвин рядом превратился в каменного истукана с пустым, безэмоциональным лицом, Дорна стиснула его руку в поисках немой поддержки, Герион рядом ругался сквозь зубы, один Тигетт в счастливом неведении спокойно воспринял действия племянника.

Люди загомонили, не видя ничего особенного в решении Джейме, хотя, конечно, Хайтауэры вполне могли определить это как оскорбление, но в глазах всех молодой лев просто выказал уважение сестре и королеве. Никто, кроме узкого круга лиц, не догадался, что на самом деле сделал их бестолковый наследник, позволивший сестре выпросить венок как доказательство его любви. Какое-то шевеление рядом с монархом, леди и лорд Баратеон тихо что-то говорили коронованному родичу, пока за их спинами суетились слуги. Наконец, его милость отмер и, фыркнув, встал.

— Раз так, шурин, — громко заговорил монарх, — то ты просто не оставил мне выбора.

И выхватив что-то из рук слуги, прошествовал к расстроенной Линессе, чтобы возложить на ее голову другой венок, в точности как на Серсее, нарушая негласные турнирные традиции, но вряд ли ему было до них дело, а вот уязвить нелюбимую жену красивым жестом — да, это было в духе Роберта. Народ встретил решение короля одобрительными криками, среди лордов и леди первыми ореагировали штормовые, мгновенно подхватив аплодисменты лорда Баратеона с супругой. Киван наконец-то смог выдохнуть.

— Идиот.

Короткий вердикт, Джейме даже не опустил взгляда, но Киван читал в глазах брата то, чего не видели остальные. Им не хотелось этого признавать, но если они ничего не предпримут — а они не могут снова посадить Серсею под замок, король может возмутиться, а у них и так напряженные отношения — то будущее дома после их смерти снова будет под угрозой. Серсея ненавидит Тириона, и сделает все, чтобы Джейме не слушал единственный глас разума в своем окружении. Конечно, Киван молил богов, чтобы они прожили достаточно долго, чтобы можно было положиться уже на Герольда, но до того момента еще много лет, а проблема показала себя уже сейчас.

— Я решил, — когда Киван увидел брата, он уже знал, что тот решит. Потому что как бы Тайвин ни любил своих детей, благо дома превыше всего. — Если Мартеллам так нужна месть, они ее получат, — брат невесело хмыкнул, отпил вина и задумчиво продолжил. — Как… иронично складывается жизнь. Симметричный ответ, которого хватит Дорану, если мы убедительно сыграем.

А они сыграют, и те, кто знает, и те, кто не знает. Ланнистеры всегда платят свои долги. Даже в кругу семьи.

Примечания:

Часть пришлось накатать буквально за несколько дней, не понимаю, чего я от нее хотела и что будет дальше, так что явление следующей части предсказать, увы, не могу.

Примечания:

Год 295 от З.Э.

Как иногда удачно складывается жизнь. Доран, конечно, говорил, что терпение вознаграждается, но Оберин никогда особенно в это не верил. Не может жизнь хорошо складываться сама по себе, успех всегда проистекает из затраченных усилий. Когда Доран медлил, он действовал, когда Оберин рвался в бой — брат фигурально хватал его за руку, не давая наделать глупостей. Элия смеялась, что если их объединить в одного человека, он будет самим совершенством, в меру осторожный, в меру безрассудный, умный и целеустремленный за двоих. Но сейчас принц был готов поверить словам брата: если долго ждать, ситуация непременно сложится в твою пользу.

Смерть старика Фрея была не то чтобы большой удачей сама по себе, видят Семеро, хорек зажился на этом свете, но вот то сумасшествие, что охватило Фреев после гибели патриарха — оно точно было ниспослано богами. Поминки по прежнему лорду стали отправной точкой, потому что именно на них, выпив лишнего, потомки старого хорька начали бросаться обвинениями в убийстве Уолдера Припозднившегося. Кончилось это безобразной пьяной дракой, в которой однако умудрились убить одного из сыновей или внуков… в общем, кого-то из хорьков помладше. После была пара несчастных случаев, вроде бы не привлекающих внимание, но к лорду Трезубца обратилась леди Фрей — последняя супруга покойного старика, единственная, кого он все же оставил вдовой.

К сюзерену она взывала о справедливости, утверждая, что старик умер не от старости, но мейстера слишком запугали потомки, чтобы тот рискнул сказать правду. Бетани Фрей, чей старший сын стал наследником Росби не без помощи леди Баратеон, была достаточно убедительна, чтобы мастер над шептунами выдвинулся домой для того, чтобы лично разобраться в происходящем. Оберину отсутствие мастера над шептунами было на руку, поэтому интересоваться подробностями он не стал. А Доран насмешливо уточнил, что Фреи были не только самым многочисленным домом, но и завели связи с множеством родов по всему Вестеросу, представляя невысказанную угрозу самим Талли, поэтому еще вопрос, будет ли лорд Трезубца пресекать разброд хорьков или под шумок избавится от слишком умных или активных Фреев.

Может вся шумиха и была организована домом Талли, кто знает. Хитрая форель имела глаза и уши по всему Вестеросу, в своих землях наверняка сетей понаставила, да и Доран сомневался, что в Дорне они нашли всех. Оберин предлагал взять одного из известных шептунов и вытащить из него информацию по остальным, но старший принц медлил, уверенный, что поступи они так и последствия им не понравятся. Тем более что из всех мятежников дорнийцы терпимее всего относились к Талли и Станнису Баратеону. Как бы Аррен не пыжился, они с братом знали, что это младший Баратеон выжимал из Ланнистера Лорха и Клигана для правосудия, а люди Талли раздобыли голову ланнистеровского пса, несмотря на все попытки Тайвина спасти его шкуру.

Удобно, что в Красном замке было очень много слуг, ненавидящих львов, да и Оберин всегда умел располагать к себе собеседников, если была необходимость. Потребовались годы, чтобы хоть кто-то из этих людей приблизился к правящей чете, но они старались действовать как можно осторожнее, чтобы не привлечь внимание шептунов. Талли хорошо выполнял свои обязанности, сумел даже достать договор между домом Мартеллов и Таргариенов, но и из этой ловушки с заложником они получили свое: Арианна легко окрутила и укротила молодого супруга и была близка ко львам настолько, насколько возможно в их обстоятельствах.

Он гордился племянницей, а брат изредка довольно вздыхал: Арианна была слишком похожа на Оберина, и Доран боялся того, что будет с Дорном после его смерти. Конечно, воспитанный Айронвудом Квентин был не лучшим выбором, но рядом будет Тристан, да и его змейки не дадут лорду Андерсу влиять на нового правителя слишком сильно. Кроме того, даже Оберин сомневался, что Тайвин на старости лет поглупеет достаточно, чтобы подпустить Арианну близко к львиному логову, то есть пользы от нее — только внимание от Красного змея отвлекать. Гораздо безопаснее и разумнее, чем все, что она бы натворила в одиночку, да и Тиена, отправившаяся с кузиной и лучшей подругой в Эшмарк, за ней присмотрит.

— Милорд Мартелл, — мужчина низко поклонился. — Ваш визит редкая радость. Полагаю, есть нечто, что мне нужно знать?

Оберин смерил собеседника внимательным взглядом: Агвар был довольно нахальным для слуги и слишком умным для простолюдина, но выбирать не приходилось, для его плана нужен был именно человек дома Талли. Или как они себя называют — говорун. Практически неизвестная миру группа шпионов частично смешалась с королевскими шептунами, но оставалась отдельной сетью, подчиненной исключительно лорду Трезубца.

Найти хотя бы одного было непростым делом, подкупить еще сложнее: Агвар был далеко не первым. Шептуны соглашались продавать информацию на сторону, вопрос был лишь в цене, но два предыдущих шпиона просто исчезли, не успев передать ничего важного. Третий был осторожен, слишком осторожен и его перевели куда-то в другой регион до того, как он сделал хоть что-то полезное. Агвар был другим, среднего роста и внешности, он говорил чисто, смотрел без подобострастия и на вопрос о цене ответил так, что даже Доран был изумлен.

— Ему нужны знания?

Оберин был известен как Красный Змей, знаток ядов и противоядий, и гордился своим титулом: он многое узнал в Эссосе и Цитадели и не будь он тем, кто есть, мог бы стать архимейстером по нескольким областям. Говорун высоко оценил его статус и в качестве оплаты пожелал знания, полученные за Узким морем, будет то медицина или яды ему было не важно. Доран лишь хмыкнул на пояснения брата, так же как и он понимая, что одно неизбежно затрагивает другое, поэтому просил говорун не так уж и мало.

Дорниец предложил книги в качестве оплаты, но Агвар обезоружил его незнанием языков кроме общего наречия Вестеросса. Поэтому раз в три месяца вместе с торговыми караванами Дорна стали отправляться свитки, написанные принцем лично, а взамен Оберин знал о происходящем в Красном замке не меньше, чем король, а то и больше. О коалиции Королевских земель, собранной леди Баратеон, например, Роберт так и не узнал, пусть и взял в итоге оруженосца из их рядов, в то время как Оберину буквально по датам рассказали о ее сборе, когда он заинтересовался.

В отличие от короля, дорниец знал, за что наказана королева и долго проклинал мир за то, что не узнал раньше — но он добрался до Агвара уже после рождения принцессы Мирцеллы. Попадись Серсея на измене — и падение Ланнистеров стало бы неизбежным. Вряд ли бы олень удержался от того, чтобы убить королеву с любовником, кем бы он ни был, что привело бы Старого льва в ярость, и война всех против Ланнистеров бы разгорелась ярче дикого огня. Именно эта перспектива привела к тому, что львицу посадили на цепь: Талли вмешался раньше, чем появилась бы проблема, раскрыв детоубийце глаза на его шлюховатую дочь.

Красный змей ожидал, что после снятия надзирателей Серсея не удержится, но до того как он успел этим воспользоваться, мальчишку Окхарта нашли мертвым в гавани. Рыцарь Королевской Гвардии утонул пьяным — да, скандал вышел знатный, даже Роберт заявил, что таких неудачливых идиотов в жизни не видел. И заявил лорду-командующему, что «еще одна идиотская смерть, и он распустит всю Гвардию к чертям собачьим» — только десница и сумел его успокоить.

— Опять ваши люди постарались? — прошипел он невозмутимому Агвару.

— Разумеется, нет, милорд Мартелл, — говорун не испытывал страха перед разъяренным дорнийцем и это невольно вызывало уважение. — Но говорят, что лорд Талли имел приватную беседу с лордом Тайвином во время турнира в Летнем городе.

Этого следовало ожидать: даже после рождения наследника родственники королевы не позволяли ей оставаться без присмотра, он сам видел, как Ланнистеры пасли Серсею втроем, еще и читая лекции, судя по ее истерике. С другой стороны именно из-за одиночества и отстранения всех близких людей дурная львица позволила маленькой ящерке приблизиться к ней.

— Мне нужно встретиться с Тией, — говорун кивнул, молча обещая скрыть встречу от любопытных глаз. Как обычно.

Светловолосая девчушка с бледно-голубыми глазами оказалась среди тех жителей Королевской гавани, которым повезло выжить после штурма. Повезло выжить, но жить стало незачем, поэтому Оберин с большим удовольствием дал простолюдинке высокую цель — месть. Месть Ланнистерам, хотя бы одному из них, хоть как-то поспособствовать этому — вскоре служанке не нужно было ничего кроме. После пары лет под опекой Элларии, когда дочка пекаря превратилась в служанку знатного дома, исполнительную и компетентную, преданность Тии стала окончательной и абсолютной. Внедрить ее в Красный замок было непросто, но даже шептуны Талли не слишком интересовались подноготной тех, кто был слишком далеко от господских глаз — за первые годы службы девушка ни разу не показалась на глаза никому выше сенешаля и тому-то случайно и мельком.

Все изменилось с появлением в планах Агвара. Говорун медленно продвигал Тию из тени, прикрывая от сети шептунов, и когда та оказалась в покоях королевы, никто уже не сомневался в ее благонадежности. Девчонка под руководством Элларии освоила притворство на таком уровне, что даже шпионы поверили, что она восхищена ее милостью и благодарна той за каждый мельком брошенный взгляд. Конечно, такое пресмыкание не осталось незамеченным Серсеей, той поклонение нужно было как воздух.

Ее подруги и родственницы были далеко, Старый лев позволил тем приблизиться к королеве только после рождения внучки. Ее служанки вернулись на Утес, остались лишь те, чья верность принадлежала лорду Тайвину, поэтому Тия стала для королевы глотком свободы прежних времен, когда все вокруг смотрели ей в рот. Ничего удивительного, что после изгнания соглядатаев отца, Серсея сделала Тию личной горничной и доверенным лицом. Она первой узнала про любовника королевы, и она же утешала ту после его гибели. И именно Тия подменила эфирное масло Серсеи.

— Поразительно, милорд, вы сумели нейтрализовать основной эффект яда ксонского морского демона, сохранив влияние на сознание, — вскоре стали заметны результаты и, к вящему удивлению дорнийца, Агвар смог опознать причину странного состояния королевы.

— Какие у тебя глубокие познания в природе Летнийских островов, — принц нарочито изумился в ответ. А ведь специально выбрал наименее известный яд, чтобы Великий мейстер точно не смог бы его опознать, не говоря уже об использованной для его изменения магии. Кто еще может? Может знахарь из столичной лечебницы?

— Маловероятно, что Гарт когда-либо слышал о таком яде, — будто прочел его мысли говорун. — А принц Ксо вовсе не интересуется врачеванием. Даже если он встретится с ее милостью или услышит о ее состоянии, он не опознает проблему.

— Тогда как пришел к нужным выводам ты сам? — не удержался Красный Змей.

— Милорд Мартелл, — почти оскорбленно ответил мужчина, — описание этого животного было в одном из первых присланных вами свитков.

— Я лишь хотел убедиться, что никто не сможет узнать о нем из других источников, — отмахнулся принц, мысленно сделав пометку быть внимательнее с теми знаниями, что он одаривает шептуна.

Угнетенное состояние Серсеи скрывали ото всех, шутка ли, королева ежедневно требует к себе мейстера, уверена в грядущей гибели и чуть ли не прощается с детьми. Напуганных принца и принцессу по рекомендации мейстера не подпускали к королеве, а когда та разгневалась, детей отправили в Штормовой Предел под присмотр младшей четы Баратеонов. Оберин был уверен, что придворные уже шепчутся о возможном безумии королевы, но это не было конечной целью Мартелла. Он ждал, когда же примчатся напуганные состоянием Серсеи и утекающим из рук влиянием Ланнистеры. Потребовалось почти две недели, прежде чем королева отправила семье крик о помощи, и сразу же за ним улетело письмо от мейстера с уверениями, что ее милость в полном порядке.

Все это время Оберин провел в Штормовых землях, в Летнем городе, до хрипоты споря с Уилласом Тиреллом из-за идеи леди Баратеон, помочь с которой его и просили как заядлого любителя лошадей. Точнее, олени позвали Тирелла, а уже цветочек пригласил его, зная по нечастым беседам, что Оберин знает о лошадях если не все, то многое. Леди Баратеон просила Уилласа оценить несколько ее задумок по усложнению вмиг набравших популярность скачек и если возможно предложить свои.

Одна из них зацепила настолько, что он до хрипоты спорил с наследником Простора и местным кузнецом о конструкции подходящей для гонок кареты, которую назвали колесницей. Слишком открытая небезопасна, слишком закрытая тяжела — баланс соблюсти непросто. Сам бы Оберин оставил все на разумение участников, но леди хотела несколько образцов для очередной демонстрации, и ему самому было интересно проверить несколько вариантов.

Кроме того Летний город был намного ближе к столице, чем Солнечное копье или Водяные сады, и сведения он получал быстрее, что также примиряло с компанией: помимо Тирелла он регулярно сталкивался с его львиным оруженосцем. Мальчишка, видимо, по наущению родственников, старался к нему не приближаться, а Оберин жалел, что после Деймона не взял никого на воспитание: было бы забавно натравить сквайра на плохую копию бывшего королевского гвардейца. Новое развлечение собирались показать королю, поэтому поездка в Королевскую Гавань была не за горами. К счастью, зрители успели собраться на представление.

— Сир Джейме, а что вы думаете по поводу новой затеи леди Баратеон?

Ничего не думал, наследнику Ланнистеров вообще не было дела до остального мира, его ненаглядная сестрица устроила брату бурную встречу, залила одежду слезами и во всеуслышание заявила, что вот-вот скончается. По правде говоря, даже магия не смогла погасить симптомы укуса ксонского демона отдельными частями, поэтому у королевы периодически болела голова, ускорялось сердцебиение и перехватывало дыхание. Но Великий мейстер действительно не слишком хорошо разбирался во врачевании, поэтому все прорывающиеся симптомы относил к избыточной тревожности ее милости и регулярно спаивал той маковое молочко. Что было прекрасно само по себе, потому что оно вызывает привыкание и зависимость, но в дальнейших планах оно стало просто превосходным прикрытием.

Помимо близнеца королевы, в столицу приехало аж трое старших Ланнистеров. Киван Ланнистер, правая рука Кровавого Льва, был из них наиболее опасным, потому как ему бы хватило ума что-то заподозрить, но скорее всего, здоровье племянницы было лишь предлогом для поездки. Львов не жаловали при дворе короля Роберта, даже принц и принцесса не горели желанием общаться с семьей матери, и сир Киван явно пытался это исправить. Наследники, конечно, были вне досягаемости, оставаясь в Штормовом Пределе с кузенами, но приседать на уши Роберту льву никто не мешал, даже лорд-десница.

Дженна Фрей, убедившись в здоровье племянницы после разговора с мейстером, больше радела о будущем своих хорьчат, чем о королеве, наводя мосты с приближенными к трону людьми. Герион Ланнистер же, вслед за карликом, проявлял больше внимания к драконам Баратеонов, чем к людям. Звери росли быстрее, чем рассчитывали олени, становились угрозой людям, и обоим Баратеонам пришлось несколько часов в день тратить на работу с животными. Драконы не собаки, но дрессировке поддавались, пусть и с трудом.

Как именно с ними работали было не слишком ясно, но Агвар сказал, что подчинялись драконы благодаря связи с хозяевами, не то чтобы мысленной, скорее эмоциональной, то есть монстры подхватывали настроение хозяина, принимали в равной степени близко к сердцу и похвалу, и недовольство. Как у более сдержанного и строго контролирующего себя, у лорда Станниса получалось лучше, нежели у брата, его Жемчуг не разнес еще ни одной постройки, во всяком случае, насколько было известно Оберину. А вот Шторм короля был бунтарем, постоянно порывался что-нибудь снести, сожрать чью-нибудь скотину или просто попугать людей клыками и огнем — в Красном замке уже дни считали до окончания постройки Дома драконов. В общем, какие хозяева, такие и драконы.

В общем, зритель дорнийцу попался неблагодарный, кроме Джейме никого, казалось, не интересовала королева и ее беды, но так даже лучше. Ее смерть ударит по влиянию дома в целом — и по брату-близнецу лично. Сначала Оберин хотел избавиться от всех Ланнистеров, но как указал Доран — кто-нибудь заподозрит неладное, и принцам пришлось сузить поле мести до Тайвина и Джейме. Первый отдал зверский приказ своим псам, второй даже не подумал защитить Элию, хотя давал клятву. Впрочем, Ланнистерам не было дела до клятв, цареубийца ясно это показал, пусть его и чествовали в итоге как героя. О девице, занявшей место Элии на троне, Оберин сначала и не думал, но в какой-то момент обратил внимание, как сильно львиный выродок привязан к сестре, словно две половинки одного целого. Тем лучше. Даже Доран был доволен итоговым планом, а они редко сходятся во мнении.

— Мейстер полагает, что психическое здоровье ее милости ухудшается, что сказывается и на здоровье тела.

— Они собираются это скрывать?

— Сир Киван попытался договориться с Великим мейстером, но у него ничего не вышло. Король и лорд-десница уже в курсе, как и лорд Баратеон — в отсутствие лорда Талли он исполняет его обязанности.

— Замечательно…

Маковое молочко редко кто употребляет в чистом виде, разве что те, кто плотно подсел на него и пьет как иные — вино. Чаще всего в молочко добавляют мед, но мало кто знает об опасности меда из азалии, ядовитого растения с Холмов Норвоса. В малых дозах он даже полезен, но малая доза значительно меньше одной ложки, поэтому ее милость третий день мучилась усилившимися головными болями, тошнотой и слабостью. Самым приятным дополнением, конечно, были галлюцинации, только подтвердившие подозрение о сумасшествии королевы.

Ланнистерша окончательно уверилась в неминуемой гибели и доводила брата до отчаяния, то разговаривая с матерью, то вспоминая давно почившего Рейегара, то умоляя прекратить ее муки. Джейме Ланнистер растерял блеск, лицо посерело, тело слегка потеряло в весе, а взгляд стал взглядом загнанного зверя. Оберин не скрываясь, наслаждался зрелищем, к которому имел прямое, но недоказуемое отношение, и злорадно намекал на кару Семерых за Элию — и кажется, кое-кто принял его слова близко к сердцу, отправившись в септу Бейлора.

По указу мейстера королева питалась жидкой безвкусной пищей, но на четвертый день Гормон стал подозревать отравление и к маковому молочку добавились слабительные настои и перечный сок. Это могло бы помочь, не поступай яд в организм постоянно вместе с лекарством, поэтому королева пусть и перестала мучиться тошнотой и галлюцинациями, оставалась слаба. Роберт, не способный изображать хотя бы волнение за супругу, сбежал в Королевский лес на охоту, дав Оберину чудесный повод задержаться. В конце концов, его милость так и не увидел гонки на колесницах, как он может уехать?

— Лорд Баратеон отправился в лечебницу.

— И что?

— Милорд Мартелл, Гарт не из-за денег получил два серебряных звена, и лечебницу возглавил благодаря острому уму и упрямству. Если он придет к верным выводам, полетят головы.

Агвар, разумеется, беспокоился о своей голове, но Оберин и сам признавал за главой столичной лечебницы талант к врачеванию, пусть до этого момента и был убежден, что он больше разбирается в боевых травмах, чем в ядах. Не допустить его до королевы было сложной задачей, знахарь пользовался определенным уважением Баратеонов не только как целитель, но и верный подданный. И лишь одно могло помешать ему вмешаться, слава Семерым, Тии хватило ума невзначай указать на это гордым львам.

— Сир Киван, знахарь Гарт пользуется уважением и доверием короля Роберта, будет разумно позволить ему осмотреть ее милость, — цедил мастер над законами сквозь зубы. Станнис Баратеон вообще не придавал значения происхождению человека, пока тот выполнял порученное дело, но олень был в этом плане уникумом под стать жене.

— Со всем уважением, лорд Баратеон, но мы всецело доверяем Великому мейстеру и не можем позволить простолюдину, который даже не настоящий мейстер, осматривать королеву. Это неподобающе! — возмущенно парировали Киван и Дженна, не понимая, что подписывают племяннице смертный приговор.

Всецело доверяют, как же. Наверное, мейстер Крейлен выехал из Утеса Кастерли исключительно из любопытства. Но это было неважно, львиный мейстер не успеет приехать, путь из замка Ланнистеров неблизкий. Лорд Баратеон был возмущен отношением к целителю, но после махнул рукой, буркнув, что ответственность ляжет на львов и Великого мейстера и больше не возвращался к этому вопросу. Все, что делал мастер над законами — раз в сутки справлялся о самочувствии невестки и мрачно хмурился, когда той не становилось лучше.

Слабительные настои можно принимать лишь до определенной степени и мейстер Гормон пришел к выводу, что мысли об отравлении были ошибочны и королева заболела чем-то редким и малоизученным, на что сир Герион в ответ выдвинул теорию о колдовстве, на которое насмотрелся, пока путешествовал по Эссосу. Вороны и без того часто летали между Красным Замком и Цитаделью, но теперь их количество увеличилось втрое: мейстер Гормон консультировался с архимейстером Эброзом, надеясь найти в архивах Цитадели заболевание с имеющимися симптомами. Пускай надеется.

Одной из причин, почему Оберин не стал обращаться к ядам Соториоса или Эссоса, а замаялся с собственными экспериментами, была именно их известность мейстерам Цитадели, даже слезы Лисса можно было преодолеть, если человек продержится до тех пор, пока яд не выведут из организма. Конечно, ему мог бы всерьез помешать кто-нибудь вроде Марвина Мага, архимейстера тайных наук, знающего об Эссосе и тамошних умельцах не понаслышке, но ни мейстер Гормон, ни архимейстер Эброз не стал бы просить того о помощи, слишком уж натянутые отношения у Мага с остальными мейстерами.

Тем временем, Тия начала добавлять в косметические мази Серсеи другой яд. Буквально пара капель выжимки «слез Матери» будет незаметна, но усилит воздействие меда достаточно, чтобы всерьез поверить в худший исход.

— И все же, сомнительно, что ее милость будет беспокоиться о внешнем виде в ее положении, — Агвар редко встречался лично, но Оберин находил небольшие записки-отчеты ежедневно.

— О нет, Серсея как раз тот тип женщин, для которых красота это все.

Особенно если услышит бормотание служанки, что нельзя никого пускать к ее милости, чтобы они не увидели ту некрасивой. Конечно, был риск, что Серсея прогонит Тию, но Оберин не хотел останавливаться, если снизить темп сейчас, мейстер может сообразить, что именно происходит. Жаль, что нельзя растянуть удовольствие от беспомощного метания цареубийцы, но он вполне может налюбоваться на похоронах. Интересно, хотя бы к ним король вернется?

— Вы действовали быстрее, чем собирались.

— Стало скучно.

Серсея промучилась еще неделю, прежде чем Оберин милостиво позволил напуганной зрелищем служанке добавить в обычную дозу макового молочка настойку дигиталиса. Он ждал, не станет ли мейстер настаивать на более подробном изучении тела, пока Тия убирала все следы ядов из комнаты королевы, заменяя отравленные мази и эфирные масла обычными, но Гормон вновь разочаровал его. Великий мейстер каким-то образом пришел к мнению, что ее милость обезумела и выпила смертельную дозу макового молочка, что привело к тихой смерти во сне.

Служанку даже не спросили, а сколько обезболивающего выпила королева перед смертью, мастер над законами как самоустранился от болезни ее милости, так и не изменил курс. Оберин был почти разочарован, что Ланнистеры не настояли на расследовании, но в то же время понимал, что ему не избежать стычки с Дораном, если он хотя бы намекнет, что смерть королевы не была вызвана болезнью.

— Она просила меня убить ее…

— Джейме, ты не виноват.

— Она все просила и просила, а я не мог ее успокоить!

Дорниец скривился и резко сменил направление. За прошедшие трое суток ему до смерти надоели эти причитания. Признаться, сначала он наслаждался самобичеванием молодого льва, но спустя столько времени Оберин был просто разочарован. И вот эта тряпка — бывший королевский гвардеец, которому хватило духу убить Безумного Короля, когда как остальные только закрывали глаза на его действия? Когда до Солнечного Копья дошли вести о гибели Элии и ее детей, он рвался в бой, горел ненавистью и жаждой мести. Скорбел и скорбит до сего дня, но Ланнистер просто сломался, как меч из паршивой стали.

— Вы не выглядите довольным, милорд Мартелл, — проницательно заметил Агвар.

— Я верил, что мстил львам, а не котам с помойки, — презрительно фыркнул принц. Ланнистеры были расстроены и печальны, но скорее из-за потери той толики влияния, что все же была у нелюбимой королевы, чем из-за гибели родственницы. Очередная фигурка на доске кайвассы, эти безжалостные самоуверенные мерзавцы вряд ли когда-нибудь смогут понять и почувствовать настоящую боль от потери родного человека. Тайвина тоже не заденет потеря дочери так, как хотелось бы, но Джейме развалился за всех них разом, выглядя тенью себя прежнего, оживший мертвец, а не наследник Утеса Кастерли. Вот только удовольствия вид сломленного рыцаря уже не доставлял. — Расследования не будет?

— Нет, милорд Мартелл. Лорд Баратеон тайно провел к телу знахаря Гарта, но без вскрытия тела он не сможет установить истинную причину смерти, — на вопросительный взгляд шпион продолжил. — Он так и ответил мастеру над законами, но, разумеется, никто не позволит ему «осквернить» тело ее милости.

— И он не станет в этом копаться? — Оберин задумчиво погладил книгу сквозь мешок. Он сделал все, что хотел, кроме последнего пункта, но и за этим дело не затянется.

— У него слишком много дел, милорд Мартелл, — говорун отвечал с насмешкой, будто обилие больных, удерживающее знахаря от любопытной смерти, было чем-то забавным. — Вы не задержитесь после похорон?

— Не вижу смысла, — пожал плечами дорниец, усмехаясь. — Будет слишком грубо даже для меня предлагать убитому горем вдовцу новое развлечение.

И его ждали дома. Лореза заговорила в его отсутствие, да и младшие дочери постоянно спрашивают Элларию, когда он вернется. Доран наверняка попеняет за потерю полезного шпиона, вот только Оберин был уверен, что настолько умного человека оставлять за спиной просто неблагоразумно. Он коротко хохотнул при мысли о себе, как о благоразумном человеке, и привлек тем удвоенное внимание говоруна. Отлично.

— На этом первое совместное большое дело сочтем завершенным — он улыбнулся говоруну, тот ответил тем же. — На какое-то время лучше затаиться, поэтому в качестве платы за это время я отдаю тебе собственноручно написанную книгу о болезнях Соториоса.

Говорун притянул к себе мешок и улыбнулся еще шире, оценив объем предполагаемой книги.

— Благодарю за щедрость, милорд Мартелл.

О да, это весьма щедрый дар. Оберин не врал ни единым словом — говорун умел определять ложь, неприятно этим удивив в первую встречу — книгу он написал сам, вот только в чернила был добавлен яд василиска, и работать над трудом ему пришлось очень старательно. Яд подействует нескоро, может быть через неделю-две, но оно и к лучшему, не хватало еще, чтобы гибель шептуна хоть как-то связали с ним.

Он покинул столицу на следующий день, никем и ничем не удерживаемый, игнорируя странную апатию, охватившую его. По дороге неожиданно встретился с леди Баратеон, та везла домой наследников трона и собственных детей. Женщина никак не упомянула о своей затее с колесницами, пока он сам не поднял тему, и только тогда сказала:

— Завтра будет новый день.

В любом случае, это не его дело. Нужно вернуться в Дорн до возвращения мастера над шептунами — Талли мог начать расследование гибели одного из своих людей, и Оберину не нужно было при том присутствовать.

— Ты знаешь, что это? — три месяца спустя брат позвал его в свой кабинет, выгнав из него всех прочих.

— Знаю, — конечно, он узнал кусок обложки книги, которую подарил шептуну «на вечную память».

— Может, тогда объяснишь эту фразу?

«Спасибо, что убираете за собой, но не стоило утруждаться. Надеюсь, теперь вы довольны». Вместо подписи грубый рисунок рыбы, но даже без опознавательных признаков Красный змей угадал форель. Лорд Талли знал, кто убил его говоруна и, скорее всего, догадался почему. И почему-то не собирался ничего предпринимать: весточки от Тии приходили регулярно. Конечно, без Агвара ту спихнули вниз по служебной иерархии, но лучше такие уши, чем никакие вовсе. Оберин недоуменно уставился на брата, наткнулся на какой-то выжидательный взгляд и раздраженно бросил:

— Будто ты понимаешь, о чем он!

— Лорд Талли выразил надежду, что наследники трона не являются нашей следующей целью, — Оберин задохнулся от гнева, его сравнили с проклятым детоубийцей! Но Доран не дал ему высказаться. — А еще предупредил, что его шпионы — его дело и убирать их, даже предателей, не надо.

Ему было, что сказать в ответ, но за годы Красный змей выучил — у Дорна один правитель.

— Я понял.

Примечания:

Кажется, Красный Змей слишком крутой персонаж, чтобы получилось изобразить кого-то похожего (((

Примечания:

Все тот же 295, только с другого угла.

— И взмолилась она богам, прося защитить ее от злокозненных захватчиков, и не было мольбы горячей и искреннее. Смилостивились боги над девой и обратили ее кустом с белыми, как снег, цветами с нежнейшим ароматом и острейшими шипами. Так и назвали эти цветы — белым шиповником.

Голос принцессы затих с последней строчкой, погружая комнату в молчание, даже Кассана непривычно притихла. Но ненадолго, вскоре девочки уже жарко заспорили, правильно ли все закончилось. Вернее, горячилась только Кассана, шумная и воинственная девочка негодовала из-за окончания истории, считая, что героине надо было самой взять в руки меч и отстоять свои земли боем. Принцесса Мирцелла, чей кроткий и тихий характер не подразумевал яростные перепалки, упрямо держала оборону, негромко утверждая, что история хорошая и что, даже потеряв все, включая жизнь, девушка не проиграла саму себя и свою гордость. Оливер вмешиваться не спешил, наблюдая за спорщицами как за турнирным сражением, но девочки не успокаивались.

— Леди Кассана, большинство леди не умеют орудовать мечом, — Надин честно попробовала призвать детей к благоразумию, изначально понимая, что это бесполезно.

— Леди Бриенна умеет! У леди Дейси палица, а леди Сивилла стреляет из лука! — Кассана тут же забросала ее в ответ контрпримерами.

— Мы лишь исключения, подтверждающие правило, — в противовес восклицаниям девочки, Бриенна говорила негромко, только усиливая эффект от сказанного.

— И я буду! Мама разрешила уже, — гордо подняла голову маленькая леди.

— Если я правильно помню, мама сказала, что ты начнешь учиться сражаться сразу, как перестанешь наступать на ноги партнерам по танцу. Неужели я уже завтра смогу ходить и не морщиться? — фальшиво обрадовался Оливер, на что его младшая сестра обиженно надулась, пусть и старалась этого не показывать.

Надин усмехнулась, спрятав улыбку за рукоделием. Леди Лиза разрешала детям учиться всему, но только если они успевали по основным дисциплинам, а с этим у непоседливой Кассаны были проблемы. Танцы ей казались слишком медленными, поэтому ее вечный партнер Оливер морщился из-за отдавленных ног, книги скучными, если только их не читает кто-нибудь другой вслух, а уж вышивание и вовсе занимало первое место в списке нелюбимых дел, сразу перед чистописанием. Но с другой стороны мейстер Крессен упоминал, что у леди очень хорошая память, которая позволила ей легко выучить дома и родословные Вестероса, кроме того у нее не было проблем со счетом, если ей хватало терпения.

Принцесса Мирцелла отличалась от кузины так же сильно, как различались их отцы: тихая, но настойчивая, на памяти Надин принцесса не слишком выделяла какие-то занятия и не выделялась сама, но никогда не жаловалась. Дочь Роберта Баратеона, первого из этой династии, полюбила книги и истории о землях за Узким морем, музыку и вышивание, у девочки определенно был талант к кропотливому труду. Королева, однако, по слухам, совершенно не замечала, как ей повезло с дочерью, часто придиралась к мелочам и отчитывала принцессу. Сама же девочка в присутствии матери напрягалась всем телом, не смея ни на секунду потерять ровную осанку или издать хоть сколько-нибудь громкий звук, если к ней никто не обращался.

Надин всегда подозревала, что Серсея Ланнистер не в себе. А теперь появились и более серьезные обоснования. Но о болезни королевы было не принято говорить вслух, даже леди Баратеон не заговаривала на эту тему, и они с Бриенной тоже молчали.

— Пора спать, леди, милорды, — Нора увела леди Кассану и принцессу, Арлан ушел в сопровождении сира Леона, прочая охрана мгновенно разошлась за своими подопечными.

С тех пор как прибыли принц и принцесса, рыцарей возле детей стало в два раза больше, как и особой прислуги, из тех, у кого кинжал в складках юбки или отрава в кармане. Бриенну охрана напрягала ровно до момента, когда кто-то из рыцарей не сказал что-то издевательское о ее тренировках с сиром Самуэлем. Идиот был из ланнистеровских гвардейцев, приехавших с наследниками трона — даже миледи не смогла бы просто выгнать их всех, не столкнувшись с Кровавым Львом — поэтому не слишком следил за языком.

Пару лет назад Тарт бы смолчала. Напряглась, расстроилась, но смолчала. Сейчас же она вызвала рыцаря на тренировочный поединок и привела в небоеспособное состояние меньше чем за пятнадцать минут. И то, минут пять из них сир распинался, как ему неловко использовать меч против леди. На следующий день она отправила отдыхать сразу троих подряд, и миледи пришлось вмешаться, «а то охранники быстро закончатся».

— Пойдем и мы? — Бриенна тоже засыпала сидя, слишком утомительные, видимо, были тренировки.

— Заглянем к миледи перед сном?

Обычно леди Лиза по вечерам сидела с ними, читала, что-то рассказывала или слушала их, но у малышки Селии резались зубы, и девочка капризничала, требуя внимания матери, поэтому миледи предпочла остаться с младшей дочерью. К тому моменту, как они пришли, Селия наконец-то заснула, поэтому леди Баратеон пригласила их в свои комнаты. Они нередко сидели втроем допоздна, когда младшие засыпали, обсуждали прошедший день, занятия или какие-нибудь события, новости. Надин любила такие тихие посиделки, больше слушая, чем говоря, но даже помолчать за чашечкой чая со сладостями было приятно.

В этот раз они с Бриенной рассказывали об уроке мейстера Крессена об обработке сквозных ран, врачевание было единственным занятием, равно интересовавшим их обеих. Правда и здесь они разделились: Бриенна интересовалась именно боевыми ранами, от меча, кинжала, стрелы — неважно, в то время как она сама склонялась к лечению болезней, особенно интересуясь редкими книгами из-за Узкого моря, где лечили с помощью магии. Мейстер Крессен, увидев магию в действии — драконов вообще сложно было не заметить — перестал отзываться о ней так скептически, но все равно очень осторожно. Надин его не осуждала, но ей самой было очень интересно и мейстер, тяжко вздыхая, добывал для нее информацию через письма.

Марвин Маг, как и прочие колдуны, покинул Штормовой Предел вскоре после рождения Жемчуга, когда она еще не интересовалась магией как инструментом для лечения — потому что она им не была — и опросить его или попросить пару уроков было невозможно. Тем более что, проведя полгода в Красном замке, архимейстер тайных наук вернулся в Цитадель и, по словам мейстера Крессена, засел за новый труд, на сей раз связанный с драконами, заклинаниями пиромантов, колдовством жрецов Рглора и магией Летнийских островов. Поэтому старому мейстеру Штормового предела пришлось заинтересоваться ранее чуждой стезей, потому что другой вариант требовал много больше времени.

Слегка улыбаясь, она вспомнила, как миледи возвестила, что младший брат короля, очевидно, понял, что рыцарство означает увеличение нагрузки на тренировках с Демоном Трезубца, и не придумал ничего лучше, как сбежать в Цитадель. А чтобы пребывание в Цитадели не было для не слишком усидчивого и упорного рыцаря пустой тратой времени, леди Лиза поставила перед ним задачу выучиться магии. С возвращением драконов магия сильно окрепла в мире, и королю действительно нужен был рядом верный человек, владеющий колдовством хотя бы в теории. Но если сир Ренли рискнет показаться на глаза миледи, не владея хотя бы какими-нибудь чарами…

— Олененок знает леди Лизу достаточно, чтобы научиться хотя бы зажигать обсидиановые свечи, — Бриенна уже тяжело дышала, когда сир Самуэль дал ей перерыв в тренировке. Мастер над оружием был одним из немногих людей, кто мог вымотать девушку, поэтому после тренировок у той не было желания шевелиться, но поговорить она обычно не отказывалась.

— Тебе не кажется, что звать его Олененком теперь несколько оскорбительно? — Надин фыркнула, вспомнив, какое возмущенное лицо было у Ренли Баратеона, когда Бриенна брякнула, что младший брат короля неплох, но до братьев ему еще расти и расти. Конечно, Тарт тогда разговаривала с ней и понятия не имела, что сир Ренли подслушивает, и после она долго извинялась перед мрачным Баратеоном. В бытность оруженосцем на фоне братьев он смотрелся мелковато и действительно не дотягивал до «оленя», но в последние годы он резко вырос, раздался в плечах, и слышать в его адрес «Олененок» было странно.

— Он ниже меня и до сих пор проигрывает в поединках, — пожала плечами Бриенна.

— Он побеждает в трех боях из пяти, — но этого было мало по стандартам будущей леди Тарт. Либо мужчина побеждает ее всегда и она готова его уважать как воина, либо нет — и уважение надо заслужить другим способом. Того же лорда Станниса воительница высоко ценит в первую очередь за стойкость характера и ум, а не за физическую силу. — Ты слышала новости?

Бриенна нахмурилась и кивнула — весь замок гудел, подслушанные вести из столицы встревожили всех. Состояние королевы ухудшалось, и люди готовились к худшему. Миледи не пресекала шепотки, лишь сказала, что если их услышат дети, весь замок получит расчет в тот же день. Угроза была страшной, поэтому наследники наверняка ничего не узнали, но Надин хотелось обсудить новости хоть с кем-то. Бриенна не любила пустопорожние рассуждения, либо перед ней задача, которую надо решить, и она подойдет к делу со всей ответственностью, либо долго задумываться она не станет вовсе.

Сама же Надин любила долго раздумывать на далекие от нее темы и строить десятки теорий невозможного, просто потому что. Леди Лиза была одной из тех немногих, кто слушал ее рассуждения, та разбивала слабые доводы и одобрительно кивала на сильные. Наставница все чаще задавала ей написать эссе, рассуждение, об известной личности или о каком-то событии, доверяя самой собирать информацию и требуя делать предположения о последствиях. Иногда оценить требовалось дела давно минувших дней, вроде завоевания Эйгона и положительные и отрицательные последствия для страны в целом — в таких случаях ей очень помогал мейстер Крессен с литературой и собственными выводами. Пожилой мужчина давал похожие задания юному Оливеру, так же как и миледи, требуя учиться анализировать, делать выводы и строить прогнозы. Надин изредка сочувствовала наследнику Баратеонов, она помнила, что ни к Марку, ни к Льюису не предъявляли таких требований, но Оливер не жаловался:

— Должен же кто-то за всех этих лентяев отмучиться? — посмеивался, когда Надин сравнила его с кузенами.

— Какие бы высокие требования не предъявляли нам родители, от себя они требуют намного больше, — отсекал он возмущения сестры.

— У Неведомого отдохну, — семейный юмор Талли и к нему перешел.

Кассана же в отличие от брата усердие проявляла, только если ей было интересно или на кону стояло что-то ценное. Так ее удалось научить кайвассе — за каждую партию она получала столько дополнительных минут езды на пони, сколько продержалась против брата, который иногда специально растягивал партию, чтобы порадовать сестру. За победу девочке обещали увеличить время прогулок на час на постоянной основе, но пока об этом она только мечтала, Оливер отказывался проигрывать — «так она ничему не научится!». Леди Кассана обожала прогулки верхом, как и Оливер, а вот миледи как в детстве пострадала от лошадей, так и не смогла побороть страх, и ездила только в карете скромных размеров — дома на колесах как средство передвижения леди Баратеон не признавала.

Надин тоже была равнодушна к прогулкам верхом, но вот пройтись пешком по лесу, расстилающемуся возле замка, как ни странно, полюбила. Когда миледи узнала, что обычно ей не позволялись долгие пешие прогулки — для леди есть более безопасные и пристойные занятия — то распорядилась смастерить ей специальную одежду для лесных прогулок и выделить охрану. Так же как с Бриенной, пока она соответствовала стандартам в общепринятых науках, она могла заниматься чем угодно дополнительно. Гулять по лесу как крестьянка, изучать врачевание или сочинять стихи — все то, над чем посмеивались кузины и на что тетя неодобрительно хмурилась, было теперь доступно. И будет допустимо в дальнейшем, Эдмар уже пообещал, только отметил, что охрану будущей леди Талли придется увеличить.

С Эдмаром она познакомилась одновременно со всей семьей, когда наследник их сюзерена прибыл с традиционным визитом. Отец — двоюродный брат лорда Клемента Пайпера, мастер над оружием в замке кузена, поэтому ей тоже надо было присутствовать на встрече. Но Надин легко скрылась среди своих более статных и красивых кузин, да и кузенов было много, начиная от наследника Марка, ее любимого родственника, и заканчивая детьми троюродного дяди, капитана домашней гвардии.

— Если так подумать… мы не сильно отличаемся от Фреев?

— И как вы пришли к таким выводам?

Она тогда подпрыгнула от страха, потому что была уверена, что ее никто не потревожит в библиотеке, когда у них такой важный гость. И тем более не ожидала, что потревожившим окажется именно тот самый гость. Восемнадцатилетний, только что достигший рыцарства сир Эдмар Талли оказался крепко сложенным высоким мужчиной с рыжими волосами и голубыми глазами — типичная внешность верховных лордов Трезубца. И когда он вот так нависал, было действительно страшновато, поэтому Надин мгновенно отскочила и выпрямилась, как подобает леди. Она никогда не выделялась ростом, даже среди ровесниц, а уж рядом с молодым рыцарем и вовсе терялась, что только больше смущало. Эдмар, однако, не обратил на это внимание, и просто познакомился заново, а заодно уточнил, в чем она увидела сходство с Фреями.

— Пайперы многочисленный дом, — тихо начала она, но по мере развития чудной мысли говорила все громче. — Конечно, до потомков лорда Уолдера нам далеко, но у отца лорда Клемента было два родных брата и сестра, и четыре кузена. И большинство их потомков живут здесь, в Розовой Деве, служат лорду Пайперу, так же как дети и внуки лорда Фрея остались в Близнецах и служат ему.

— Правнуки тоже там проживают, — со смешком дополнил Эдмар. — Но вы правы кое в чем. О Уолдере Фрее говорят многое и мало что из этого — нечто приятное, но в одном ему отказать нельзя, лорд заботится о своем потомстве как умеет, устраивая браки и пристраивая на службу.

— Это же семья, — не то чтобы в поведении лорда Фрея было что-то странное.

Эдмар тогда ничего не ответил, только кивнул и перевел тему на книгу в ее руках. Копия «Девяти путешествий» была занимательной и удержала их еще на пару часов, Эд даже попросил ее почитать немного вслух. Она не стала рассказывать об этом остальным, отец бы понял превратно, а кузины могли и позавидовать, они от гостя оказались в восторге. Впрочем, учитывая речь лорда Клемента о том, что наследник по-прежнему не только не женат, но даже не помолвлен, было бы глупо ожидать другую реакцию.

Надин единственной повезло, что ее миновала чреда наставлений на эту тему — мать не верила, что неказистая дочь сможет привлечь внимание молодого рыцаря, пусть и приложит усилия. Даже Эдит, самая благоразумная из них, смотрела на будущего лорда Талли с характерным оценивающим прищуром и активно управляла застольной беседой, показывая себя как безупречную леди и идеальную кандидатку в супруги верховного лорда. Рядом с ней меркли все, поэтому следующий, уже целенаправленный визит сира Эдмара в библиотеку оказался неожиданным, но ровно до того момента как он ненавязчиво начал расспрашивать о семье. Заметив это, Надин с удовольствием расписала ему достоинства Эдит лишь слегка задев недостатки, просто чтобы не быть обвиненной в лукавстве.

Эдмар выслушал ее тогда очень внимательно, но никак не прокомментировал, лишь попросил совета в выборе книги для чтения. Она с куда большим упоением описывала те книги, что прочла и которые произвели на нее впечатление, впрочем, обойдя стороной некоторые истории. Надин пришлось бы выслушать множество нравоучений, узнай септа Мелони, что она эти книги читала. Наследник Талли в итоге остановил свой выбор на «Песне моря», и они до самого ужина просидели непотревоженные, каждый со своей книгой.

За двухнедельный визит таких бесед было так много, что Надин почувствовала себя практически обманутой, когда лорд Клемент не объявил о помолвке Эдит и Эдмара. Вместо него к кузине посватался его приятель — Стеффон Деддингс, единственный наследник своего отца. Дом Деддингсов богат, его наследник в приятельских отношениях с наследником Талли и неплохо сошелся с Марком, поэтому согласие было дано. Эдит уже было шестнадцать, и свадьбу не стали долго откладывать. Но Надин к тому времени уже была воспитанницей в Штормовом Пределе.

— Миледи, миледи, ваша шкатулка снова посреди стола, — Сью, ее личная служанка, всякий раз приходила в неистовый восторг, когда приходило письмо от Эдмара.

Простодушной девушке тайная переписка казалась на диво романтичной, сама же Надин сильно сомневалась, что в Штормовом Пределе хоть что-то может произойти без ведома миледи. Да и в письме, скорее всего, будет невеселый рассказ о преступлениях дома Фреев, пусть и без кровавых подробностей. Эдмар отправился разбираться в истории со смертью старого Уолдера Фрея вместе с отцом, что намекало, что лорд Переправы мог уйти и не от старости, как думали люди.

Вести переписку нетипичным образом они начали еще до помолвки, и конечно, ей надо было отказаться, но правила приличия не могли удержать от общения с человеком, который не видел ничего дурного в ее закрытости, молчаливости и пристрастии к книгам, не имеющим ничего общего с Книгой Девы. Эдмар ни на что не намекал в письмах, просто рассказывал о своих знакомых, родственниках или друзьях, но вот сам способ доставки — письма просто оказывались в шкатулке на ее столе — мог напугать кто-то более впечатлительного. Но наследник Талли был сыном мастера над шептунами, что означало, что у него везде есть свои люди.

Одно время Надин развлекала себя тем, что строила теории, кто бы мог быть королевским шептуном в их замке, но перестала, когда поняла, что нельзя будет не сообщить лорду Клементу о шпионе в его доме. Пока она не знает — она не знает, после же — предательство. Шкатулка оказалась на ее столе вместе с письмом и упоминанием, что ей будет достаточно положить свой ответ туда же, его заберут и переправят Эдмару. Надин была уверена, что наследник Трезубца просто не хочет создавать неловкую ситуацию, которую ее родители сначала неправильно поймут, а после сильно оскорбятся, поэтому когда Эдмар прибыл просить ее руки, ей показалось, что это часть какой-то постановки. Мать была шокирована, отец дал весьма неуверенный ответ, не в силах поверить, что его дочери предлагают стать следующей леди Талли, только лорд Клемент был доволен, что его дом породнится с властителями Речных земель.

— С вашего позволения, я не стану спрашивать, откуда у вас эта теория, — с каменным лицом ответил на ее сумбурный вопрос-рассуждение Эдмар. Надин до сих пор было стыдно, что она в лоб спросила, будет ли она прикрытием для тайной страсти Эдмара и когда она появится на сцене. Такое нельзя забыть даже без периодических подтруниваний жениха, но и она не молчала, припоминая его оскорбленный вид. — Но нет, это не прикрытие, не фарс и не уловка, я действительно намерен на вас жениться, леди Надин.

— Простите мою грубость, милорд, — тогда ей хватило совести только потупиться, но тут же всплыл другой, более важный вопрос. — Но почему я?

— Потому что я хочу, чтобы рядом была не просто фигура из сильного дома, но человек, которому я могу верить, с которым у нас есть общие ценности, темы для разговора и причины для молчания, — Эдмар отвечал серьезно, взвешено, но почти заучено, будто не первый раз это говорил. Хотя так оно и было, Эду же надо было обусловить выбор перед отцом, дядей и старшими сестрами. Но вот последнюю фразу он мог бы и не добавлять! — А еще ваш первый вопрос показал, что скучно не будет.

Так оно или нет, им только предстояло выяснить, пока что она оставалась воспитанницей леди Лизы Баратеон, старшей сестры Эдмара, леди, чье мнение весило в Вестеросе больше чем слово королевы. Надин не была уверена, довольна ли выбором брата леди Лиза, но ни слова против та не сказала. Леди Баратеон, на первый взгляд, оказалась далеко не такой внушительной, как ей казалось по слухам: наставница носила простую одежду, много трудилась и редко вела себя как идеальная леди. И тем более она не требовала этого от них — на людях да, надо было вести себя, как требует общество, но дома за высокими стенами можно было быть собой, и за это Надин особенно ценила новую жизнь.

Леди и ее семья приняли гостью тепло, как и первую воспитанницу, Бриенну Тарт, наследницу одноименного острова. У девочек было мало общего, но они неожиданно легко поддерживали ровные отношения, без косых взглядов и насмешек, что было странно ровно до момента, когда миледи заметила схожесть их предысторий. Если Надин регулярно слышала о своей неказистости от матери и менее дружелюбных родных, то Бриенну тиранила септа, да и о ее неудачных женихах она слышала. Они обе знали, как сильно ранят слова, были осторожны с незнакомыми людьми, и обе начали оттаивать в Штормовом пределе.

Оливер, тогда еще совсем маленький, расстроился было, что окружен одними девицами, но только до того момента, когда Бриенна начала гонять его по тренировочной площадке. Кассана, так легко находящая общий язык с окружающими, тоже была очарована умением Бриенны сражаться, а после — и музыкальными способностями Надин. Старый мейстер Крессен, прикипевший к семье лорда, будто к родной, был только рад делиться знаниями и опытом с новыми людьми, а мастер над оружием, сир Самуэль Уэнт, был слегка обескуражен новой ученицей. Жители Штормового Предела, от верной Вирры до бдительного Донала Нойе, долго кружили вокруг них с Бриенной, присматриваясь. После покушения на детей это было естественной реакцией, хоть и немного обидной, они же не железнорожденные. Но сейчас, годы спустя она чувствовала себя в этом замке лучше, чем в родном доме.

— Прибыл ворон из Королевской Гавани, — одного тона было достаточно, чтобы понять, что случилось нечто из рук вон выходящее. Они сидели в кабинете миледи вчетвером: леди Лиза, мейстер и они с Бриенной. — Королева Серсея скончалась.

— Что? — выдохнула Бриенна, пока Надин ошеломленно прислушивалась к своим чувствам и не находила ничего, даже удивления. Состояние ее милости не улучшалось, и исход был в некоторой степени ожидаемым. Добрых чувств к королеве у нее не было, впрочем, как и откровенно негативных, несмотря на сдержанный рассказ Бриенны, как она познакомилась с леди Баратеон. Но смерть леди такого уровня не может не иметь последствий, в первую очередь для династии… Династия. Наследники.

— Как восприняли новости принц и принцесса?

— Я скажу им позже.

Конечно, дети скверно приняли новости. Принц проплакал у себя в покоях несколько часов, пока принцесса пряталась где-то в замке, скрываясь даже от любимой подружки-кузины. Леди Баратеон сказала оставить Мирцелле пространство: присматривать, но не приближаться без необходимости, пока она сама не захочет. Надин не пыталась искать девочку, она просто хотела вознести молитву Семерым, но возле алтаря Неведомого она столкнулась с заплаканной принцессой и все мысли о богах вылетели из головы. Конечно, где еще можно искать тихую, верующую девочку, которую постигло такое горе, как не в септе?

— Это я виновата…

— В чем?

— Мама умерла из-за меня! — решительность пополам с отчаянием звенела в голосе Мирцеллы.

— Семеро помилуй, конечно же, нет, с чего ты взяла?! — присев возле ребенка, Надин обняла ее так крепко, как могла, пытаясь одновременно придумать, как позвать на помощь миледи, не бросая принцессу.

— Потому что я плохо думала, а септа Лавейн говорит, что богам известны все наши мысли и самые темные помыслы, — всхлипнула девочка, мало что прояснив этим.

Надин не стала спрашивать, решив дождаться, пока девочка успокоиться, и уже тогда развеять ее заблуждения. И сказать миледи про недоброе влияние септы на Мирцеллу. Сидеть им пришлось долго, принцесса не могла остановиться, изредка пытаясь что-то сказать, но ее слова были едва понятны. Надин гладила девочку по голове и спине, припоминая, что из-за плача потом может разболеться голова, надо будет позднее попросить настойку у мейстера Крессена.

— Мирцелла, — когда девочка успокоилась достаточно и перешла на судорожные вздохи, она решила попробовать снова. — Может, ты все же пояснишь, почему винишь себя в случившемся?

— П-потому что у-у меня-а были плохие мысли и, и боги их у-услышали, — ответила девочка, заикаясь. — Нельзя так думать!

— Насколько плохие? — озадаченно уточнила она, неуверенная, надо ли продолжать расспрашивать или лучше просто сказать, что боги прислушиваются далеко не ко всем молитвам.

Принцесса что-то пробормотала, свернувшись и уткнувшись носом куда-то ей в бок, и Надин ее не расслышала, пришлось просить повторить.

— Я подумала, что было бы хорошо, если бы моими родителями были тетя Лиза и дядя Станнис.

Надин тяжело вздохнула, немного понимая детское желание. Сама она, конечно, ни за что бы не променяла своих родителей, но иногда и ей хотелось, чтобы те любили и гордились дочерью просто потому, что она есть.

— Это не плохие мысли, Мирцелла. У меня они тоже бывали, но слава Семерым, мои родители здоровы, — внимание она к своим словам привлекла, но что сказать дальше? — Я уверена, что ее милость расстроилась бы, узнав, что ты винишь себя.

— Тогда почему она умерла?

— Потому что на все воля Семерых, — по привычке ответила Надин, а после прикусила язык, поняв, что это не тот ответ. Она попробовала представить, что сказала бы миледи, будь она здесь с ними. — Люди не умирают «почему-то», принцесса, у каждого из нас свой срок, отмеренный богами, кто-то уходит раньше, кто-то проживает долгую жизнь. Так суждено.

— Семеро жестокие, да? — пока она молчала, не зная, что сказать, к ним присоединился еще один собеседник.

— Мирцелла, если тебе предложат собрать букет, какие цветы ты соберешь? — леди Баратеон присела с другой стороны, приобняв и Мирцеллу, и Надин.

— Розы, — тихо ответила девочка, приткнувшись ближе к тете. — Маме они нравились. И мне тоже. Они красивые и приятно пахнут.

— Но ведь этим ты их убьешь, — леди Лиза помолчала, дав Мирцелле осознать услышанное. — Люди говорят, что лучшие умирают молодыми. Твоя мама была прекраснейшим цветком Семи Королевств и боги забрали ее к себе. Не надо их за это осуждать.

Прекрасным, но жестоким даже по отношению к близким. Надин не была уверена, что стоит позволять Мирцелле обманываться образом матери, но сейчас наверное, не лучшее время и место для откровенного разговора о королеве. Потом. Когда-нибудь потом и, к счастью, не ей вести этот разговор.

Примечания:

Мне тут крайне навязчиво намекнули (читай — сказали прямым текстом), что невеста Эда выскочила из ниоткуда, ничего про нее не ясно и вообще что это за персона. Ок, просили — продемонстрируем.

Примечания:

год 296

Никогда в жизни ему еще не было так страшно, даже когда разгневанный отец бросил его в темницу — младшая из сестер, Арабелла, тайком навещала его и приносила еду, и все было не так плохо. Но сейчас он шел по ночному лесу, вздрагивая от каждого шороха и всеми силами стараясь не отстать от молчаливого проводника. Наверное, если бы не верный Йорген, Сэмвелл давно бы повернул назад, с нарастающим ужасом ожидая, когда терпение отца закончится и он избавится от неудачного наследника. Дикон станет намного лучшим лордом, чем когда-либо мечтал стать он сам, тот сможет защитить мать и сестер от любой угрозы, если отца вдруг не станет.

— Поспешайте, м’лорд, — тихо прошептал Йорген, тоже изредка оглядываясь, но куда больше внимания уделяя еле проложенной тропинке. — Тук уже далече ушел, надо бы нагнать.

Каким образом Йорген познакомился с этим Туком, Сэм не знал и не спрашивал, не до того было, но старик доверял проводнику, а он верил слуге, который заботился о нем с самого рождения. Йорген был ему куда большим отцом, чем лорд Тарли, поэтому когда угрозы отца стали злее, а презрение в глазах сменилось ненавистью, старый слуга забил тревогу. Почти два месяца после заключения в тюрьме он тихо уговаривал Сэмвелла сбежать в Цитадель самостоятельно, памятуя, что лорд никогда не позволит человеку с кровью Тарли стать мейстером. Но Сэм не мог просто сбежать, слишком страшно, слишком опасно, его мутило от одной мысли о бесчисленных трудностях на его пути — пока не оказалось, что выбора у него больше нет.

Кто-то донес отцу на беспокойного няньку и Йорген оказался в тюрьме, мать бросилась к лорду-супругу, надеясь отговорить казнить слугу, которого она привела в Рогов Холм после свадьбы. Мать прекрасно понимала, что старик действовал исключительно из заботы о ее старшем сыне, но Рендилл Тарли был не из тех, кому знакомо милосердие. Поэтому когда одна из служанок, тихая Матильда, спросила, не желает ли лорд Сэмвелл помочь Йоргену бежать, он ответил согласием. Матильда и помогла ему в сборах, сам бы Сэм никогда не сообразил, сколько и чего ему брать в дальнюю дорогу. Когда он спустился в темницу, стражники спали, весь замок спал, кроме самого Сэма, Йоргена и пары других слуг — кто-то подлил маковое молочко в ужин.

— А с ними что будет? — когда они покинули замок через маленькую калитку, в которую он с трудом протиснулся, Сэм понял, что оставшиеся заговорщики не пойдут с ними. — Их же допросят!

— Тише, м’лорд, все будет, они вот-вот хлебнут того же, что и все и тоже уснут. Утром только и спохватятся нас, а пока надо идти и быстро идти.

Сэм плохо ориентировался по звездам, поэтому доверился старику, который и вывел его к неприметной землянке. Сначала Сэм решил будто бы это еще один холм, коих хватало в окрестностях, но оказалось, что там вполне просторная землянка, где и жил или временно проживал их проводник Тук. Йорген только сказал ему, что им надо бежать как можно скорее и как можно дальше от Рогова Холма, и Тук их повел дальше, даже не став тратить время на сборы: подхватил какой-то мешок и пошел. Они шли всю ночь, с редкими остановками, но Сэм не рисковал жаловаться, Йорген и без того взял всю поклажу, он же нес лишь себя самого, мысленно проклиная полноту. Тук и вовсе не отдыхал: когда они останавливались, тот возвращался по их маршруту, как предположил старик, заметая следы.

— Простите, я больше не могу.

Рассвет будто выпил из него остатки сил, Сэмвелл просто рухнул на одном из шагов и не смог больше подняться. Йорген, причитая, поспешил ему на помощь, Тук же осмотрел ногу Сэма, помял слегка и указал куда-то в сторону.

— Нам нужно дойти туда? — осторожно уточнил Сэм, проводник активно закивал и закинул одну его руку себе на плечо, вторую тут же подхватил Йорген. Они как могли спешно прошли еще шагов двадцать, когда увидели густой и высокий кустарник, в зарослях которого было небольшое, хорошо скрытое от глаз пространство. Сэмвелл вздохнул, когда смог, наконец, прилечь и заснул практически мгновенно, на голой земле, до такой степени вымотался.

— М’лорд, просыпайтесь, — его слегка трясли за плечо, но он так не хотел открывать глаза… Пришлось, когда вспомнил, что сбежал из дома и теперь лежит на холодной твердой земле.

Но он уже был не на земле, кто-то, скорее всего, заботливый Йорген, расстелил прихваченное из дома одеяло и его то ли перенесли, что маловероятно, то ли перекатили на новое место. Судя по цвету неба, закат близко, он проспал целый день, значит, они снова будут идти ночью, спотыкаясь о корни, проваливаясь в ямки, получая по лицу и телу ветками. Сэму захотелось свернуться в клубок от одной только мысли о продолжении пути, все тело ныло, особенно ноги и спина, каждое движение было сквозь силу, а ведь он только сел и тут же привалился к подставленному холщовому мешку, иначе рухнул бы снова на спину. Неужели это было действительно необходимо?

— М’лорд, вам надо поесть, — одного взгляда на взволнованного Йоргена хватило, чтобы закрыть вопрос. Он бы не смог жить, зная, что слугу казнили за желание помочь ему, никчемному Сэмвеллу. И даже если бы он просто помог слуге бежать — да что он сделал, только ходил везде за другими, ни одного полезного дела, даже ключи от камеры не смог раздобыть — оставаться рядом с отцом в одиночестве было страшнее, чем все то, что готовит ему жизнь теперь.

— Спасибо, Йорген. Мы скоро отправляемся? — спросил Сэм, осторожно взглянув в сторону задумчивого проводника.

— А, Тук хотел с вами поговорить, но говорить он не может и будет писать, ничего?

Сэмвелл кивнул, ошеломленно моргая. Проводник, простолюдин, живущий под землей, не просто немногословен, он вообще не может говорить, но умеет при этом писать? Как это? В письме Тук был довольно велеречив, если так можно сказать о его свободной речи и неожиданно понятном почерке. Он утверждал, что пойти сразу в Старомест плохая идея, потому что там его будут искать в первую очередь, и Сэм не мог с этим не согласиться. Но вот предложение прогуляться по Вестеросу год-другой, а уже после ехать в Цитадель учиться казалось насмешкой. Как он выживет на чужой земле, среди незнакомых людей? Где он возьмет деньги на еду, где будет жить, он точно не сможет странствовать как Тук, взял мешок — и пошел. Должно быть, эти страхи отобразились у него на лице, потому что Тук мгновенно выхватил у него из рук лист и мелко дописал: «вам помогут». Йорген терпеливо ожидал окончания переписки, как и его решения.

— Йорген… Тук предлагает отправиться странствовать по стране, а в Старомест отправиться через год-другой.

— Ох, а как же мы странствовать-то будем, м’лорд? Мы ж совсем немного денег взяли, — всплеснул руками Йорген. — Нам бы хоть до Медовички бы дойти, и то спасибо Семерым!

— Ох! — Тук снова выхватил бумагу. — Он пишет, что можно дойти до Хайгардена, а там устроиться в торговый караван, я могу быть писарем или счетоводом, а ты пойдешь как личный слуга.

Сэмвелл сомневался в осуществимости этих планов и не только потому, что он может не дойти. Главное опасение было в том, что его могли узнать. Хоть Рендилл Тарли и стыдился старшего сына, он не прятал его от чужих, считая подобную стыдливость более позорной, чем насмешки других лордов над неудачным наследником. С другой стороны, много ли высокородных обращают внимание на простолюдинов?

— Так это бы… неплохо, а, м’лорд? — неожиданно предложение понравилось Йоргену. — Вы это, хоть мир посмотрите. А то Цитадель только книги да книги, а люди-то там, за стенами живут как-то, а вы и не знаете как. А, м’лорд?

Что ж. Одобрение Йоргена значило многое. Сэмвелл задумался уже серьезнее. Допустим, он не будет особо мелькать на людях в крупных поселениях, там, где его могут увидеть люди благородного статуса. Он может даже лицо себе грязью замазать, тогда на него и смотреть-то не станут, но ему придется сменить одежду, потому что простолюдины на такие ткани не заработают никогда в жизни. Но как он спрячет это тело, которое так и кричит о хорошем, обильном питании, так несвойственном всем тем, кому повезло меньше.

Сэм невольно усмехнулся: он сбежал из дома, где отец мечтал о его смерти, а младший брат презирал, у него больше нет ни семьи, ни крова — и ему все равно повезло больше многих. Йорген даже не сомневался, когда Сэм предложил им продолжить путь вместе, хотя старику было бы проще затеряться в толпе без такого довеска. И этот непонятный Тук согласился помочь и даже подсказал, как бы он мог устроиться, пока не доберется до Цитадели. Он все еще не один, это же что-то да значит?

— Хорошо, Тук, мы пойдет в Хайгарден, но мне надо будет замаскироваться, — он осмотрел себя. Может он немного похудеет, пока они идут? Тогда его будет сложнее опознать.

Простые одежды царапали и натирали непривычную к такому обращению кожу, ноги болели в грубых крестьянских башмаках, руки и спина ныли от непривычной работы, но Тук был непреклонен: хочешь сойти за простолюдина — начинай сейчас. Поэтому Сэм прямо в тех зарослях переоделся и той же ночью взял один из мешков на себя, и спустя два дня был готов умереть прямо там, где стоял. Йорген его жалел и все порывался забрать поклажу, а то и самого Сэма понести — и сломаться, попробовав — но Тук был суров и непреклонен и, лишь когда на привалах тот показывал, как разминать руки, ноги и спину, Сэм понимал, что тот не пытался его мучить.

Они кое-как вернулись в нормальный режим с дневными переходами и ночным сном, но легче ему от этого не стало, он все равно часто спотыкался, запинался, ставил ногу куда-то не туда и налетал на ветки. Про насекомых, не дающих покоя ни днем, ни ночью, он вообще не хотел думать, никакого спасения от них — благовония он точно взять не мог. Сэм страдал, стенал, жевал вяленое мясо с пресными лепешками, запивая водой, но шел дальше. Иногда на привалах Тук показывал ему какие-нибудь травы и ягоды и писал, где они могут пригодиться: какие сгодятся в похлебку, а какие надо заварить при жаре или поносе, какие нужно высушить и посыпать тропу, чтобы ни одна собака его не почуяла, а какие никогда нельзя не то, что есть — трогать голыми руками.

Сэмвеллу оставалось лишь поражаться объему знаний обычного непримечательного человека, а так же обилию тайных убежищ на территории Простора — они ночевали в небольших землянках каждые вторые-третьи сутки. Иногда они были там не одни, и Сэм смущался и робел, но незнакомцы всегда приветливо ему кивали, уточняли что-то жестами у Тука и приглашали к «столу» — прямо на земле расстилали простынь или полотенце, клали на него еду и предлагали поесть и выпить вместе согласно древним обычаям.

Конечно, к третьей встрече Сэмвелл догадался, что Тук — часть какой-то организации или ордена, но спрашивать подробности побоялся. Мало ли, орден, очевидно, секретный, вдруг его убьют за проявленное любопытство? С другой стороны, а вдруг они затевают что-то дурное? Йорген же не слишком беспокоился о таких мелочах, как тайная организация на территории Простора, его больше волновало, что Сэм действительно начал худеть, не сильно, но для человека, что практически вырастил его, заметно. А ведь они не прошли еще и половины пути! Стараясь не размышлять о заговорах, тайном ордене бродяг и прочих проблемах уже не его масштаба, Сэмвелл позволил себе с оптимизмом смотреть в будущее.

— Вам нужно сменить имена, — молодой человек был непреклонен, справедливо указывая, что поиски сбежавшего Сэмвелла Тарли не прекратились, пусть и ведутся уже без настойчивости. Скорее всего, отец решил, что он бесславно погиб.

На последнем перед Хайгарденом привале в землянке Сэмвелл познакомился с Риком, помощником торговца из Данстонбери. Тот вез на продажу бочки и бутылки с напитком по семейному рецепту, похожем по вкусу на типичные просторские вина, но значительно дешевле, что делало его популярным среди таких же торгашей, ремесленников и прочих, кто не мог позволить себе хорошее вино, но и опускаться до дешевого пойла не желал. Рик был знакомым Тука, возможно, тоже из ордена бродяг, как Сэм мысленно их назвал, и поручителем Сэма, которому придумали небрежную легенду про ушедшего из Цитадели школяра, желающего немного побродить по Вестеросу, прежде чем окончательно уйти в мир знаний.

Цитадель никого не держала против воли, естественно, но и приходить-уходить, когда вздумается, было не принято, ибо почиталось за несерьезное отношение, а ведь мейстеры были очень уважаемой прослойкой населения. Но и понять выросшего мальчишку, оказавшегося среди ученых мейстеров по воле грозного отца — оседлого рыцаря, которому неумелый сын был солью на раны — тоже возможно. Так как легенда немного опиралась на правду, ей могли поверить, но для этого Сэму надо было сменить имя и состарить себя на пару лет.

Последнее было несложным делом, пусть он и потерял в весе стоунов пять, все равно оставался крупным и мог сойти за пятнадцатилетнего безусого парнишку. Кожа успела загрубеть от недорогих тряпок, минимума ухода и постоянного пребывания на воздухе, руки покрылись мозолями, как и ноги, лицо потемнело от загара — он сам изумился изменениям, когда впервые за два месяца взглянул в зеркало. Но имя… он мог не успеть к нему привыкнуть.

— Тогда возьми что-то созвучное, Грэм или что-то в этом духе, — посоветовал Рик. — И Йоргену тоже лучше бы что-то другое подобрать.

— Генри, — кивнул уверенно Йорген, пока Сэмвелл изумленно моргал, так легко и просто соскочило это имя с языка слуги. — Я так сына назвать хотел, да только одни девки рождались.

— А где они сейчас? — заинтересовался он, в глубине души чувствуя себя немного неловко из-за того, что даже не знал, что у слуги была семья.

— У Неведомого, м’лорд — тяжко вздохнул в ответ Йорген. — Все они там.

Отягощённый новыми знаниями, Сэм или уже Грэм, даже не волновался при знакомстве с нанимателем, спокойно просчитал все задачки, доказав знание счета и письма. Рик пользовался доверием торговца, умел убеждать, поэтому Грэм и Генри вскоре получили статус счетовода с личным слугой и возможность покинуть Простор. Конечно, первое время его работу строго контролировали, пока караван шел по дороге Роз, тратя изначально рассчитанную на продажу в дороге часть товаров, но после Горького моста он справлялся с делами сам и немного этим гордился. Тук, с которым они распрощались в Хайгардене, рекомендовал Сэму не тратить жалованье, а экономить на случай, если в столице не сразу удастся наняться на работу дальше. Сэм же иногда дерзко размышлял, что теперь вполне может рискнуть и поехать дальше хоть в Дорн, хоть на Север — и не мог понять, пугают его такие перспективы или будоражат.

По пути он одновременно ловил всевозможные сплетни и слухи, в каждом трактире оставляя чуть больше требуемого, просто чтобы узнать весточки посвежее, да поинтереснее. Самой любимой темой, конечно, был всенародно обожаемый король Роберт и его поход на Ступени. Расплодившиеся после войн Вольных городов пираты стали скалить зубы на Вестерос, и его милость, несмотря на траур и горе от потери королевы, схватил молот, прыгнул на дракона и полетел во главе Королевского флота восстанавливать справедливость.

Это если верить народной молве, но Сэм все же был наследником Тарли и к его образованию подошли ответственно, пусть и не желали видеть следующим лордом. О том, что брак короля был не слишком счастливым и, как принято, насквозь политическим, он знал, поэтому полагал, что держать траур было довольно непросто для веселой и разудалой натуры Роберта Баратеона. Но рядом с ним также был и строгий младший брат, лорд Станнис, о котором даже отец отзывался с уважением за проявленную в осаде Штормового Предела стойкость, а также мудрый лорд Аррен — «хитрый как лиса сокол», взлетевший резко и круто и не собирающийся терять место из-за глупости воспитанника.

Пиратов на Ступенях действительно было много, даже вроде появился какой-то очередной Король Ступеней, но они не сильно беспокоили Вестерос до последнего времени, потому что ослабленным какими-то сложными и непрерывными внутренними разборками Вольным городам откупиться во время войн было нечем, да и дать достойный отпор они не смогли, кроме разве что того случая, когда на них напали железнорожденные. Отец тогда неделю ходил довольный, приговаривая, что так пиратам и надо, и что надо было еще после восстания Бейлона Грейджоя поступить, как предлагал лорд Баратеон, и уничтожить кракенов на корню. Сэм таких разговоров боялся, слишком много в них было крови и жестокости, но спорить с отцом не смел и покорно слушал.

Так или иначе, но наконец-то в Эссосе стихла буря и Королю Ступеней пришлось сменить цель и приоритеты. Непонятно, почему ему показались легкой добычей летнийские и вестеросские торговые корабли, но он переключился на них, и король воспользовался возможностью сбежать на очередную войну. Вместе с драконом. Одна мысль о живом огнедышащем ящере размером с замок заставляла Сэма трястись от ужаса, поэтому он не представлял, как живется тем, кто с ними работает, кормит там или убирает за ними. А уж каково быть на другом конце раскрытой для изрыгания огня пасти — и думать нечего, кошмары замучают. Драконы Баратеонов несли смерть и ужас на Ступенях, поэтому Сэмвелл относительно спокойно ехал в Королевскую Гавань, зная, что не столкнется там ни с чем подобным.

— Вы бы хоть врать научились, прежде чем сюда соваться, — ну конечно, должен был настать момент, когда Сэмвелл предпочел бы столкнуться с драконом.

Надо было обратиться за помощью к Рику, тогда бы он наверное смог избежать всего прочего. Но Сэмвелл впервые почувствовал себя свободным, взрослым человеком и ему хотелось идти дальше самому. Ему повезло найти другого торговца, нуждающегося в аккуратном счетоводе, буквально через пару недель в столице — но эта пара недель съела столько денег, что он глазам своим поверить не мог. И это при том, что Сэмвелл научился держать себя и свои аппетиты в узде, не обращать внимания на Йоргена, уверенного, что милорд скончается от потери веса, и четко вел учет расходов, экономя не то, что каждый олень — каждую звезду!

За предложение Сэмвелл ухватился сразу, не поленился обратиться к предыдущему нанимателю с просьбой о рекомендациях, поэтому путь в Штормовые земли казался довольно безоблачным и интересным — торговец собирался пройти по Костяному пути. Сэм только слышал о его продлении и выросшем за считанные месяцы Летнем городе, и ему не терпелось увидеть все собственными глазами. Сразу как он пройдет неожиданно выросшую из ниоткуда проверку!

— Проверяем торговые грамоты, — как оказалось, это весьма привычное дело на отстроенном лет пять назад мосту через Путеводную: люди Баратеонов проверяли, что именно везли торговцы, были ли они теми, за кого себя выдают, и так далее.

Наниматель шепнул, что контроль над всеми дорогами к Штормовому Пределу усилили после прогремевшего годы назад покушения на наследников лорда Баратеона, и Сэмвелл не мог не согласиться, что лучше перебдеть. Однако это так же означало, что его наспех сшитую легенду не проглотили, а нашли множество изъянов, которые он не сумел быстро скрыть, не вызывая подозрений, и позвали человека, который будет с ним отдельно разбираться. Торговец, естественно, отправился в путь дальше, проклиная Грэма и Генри за потерю времени и возможность попасть под пристальное внимание рыцарей оленьего дома. А Сэм остался в подвале дома, где временно проживали рыцари-стражи, будто преступник. За ним приехали только через неделю, и за все это время он не видел ни Йоргена, ни солнца, ни неба, поэтому от страха был в состоянии близком к сумасшествию.

— Итак, Грэм, или как вас на самом деле, будете рассказывать мне или мастерам заплечных дел?

Молодой мужчина был старше Сэмвелла, но, скорее всего, младше Тука, каштановые волосы, карие глаза, худощавое телосложение — обычный простолюдин, каких много. Прибывший специально из-за опасного вторженца, он представился как Ал и начал легкую, повседневную беседу, за время которой с Сэма семь потов сошло. Ничего удивительного, что к вопросу с упоминанием палача он был в таком раздрае, что разрыдался и рассказал все, от настоящего имени до подробностей странствия.

— Эй, ну чего ты, — Ал растеряно похлопал его по плечу, подсовывая стакан воды. — Нашел причину реветь, мужчина ты или кто?

— Или кто, — прохлюпал Сэмвелл и почти улыбнулся, заметив вытянутое лицо собеседника. — Отец так говорил, что я как девчонка.

— Могу понять, — взъерошил волосы Ал. — А чего молчал-то?

— А кто меня спрашивал? Стражи, когда я не смог ответить на их вопросы, посадили сюда и все, еду раз в день приносили молча, я даже не знаю, что с Йоргеном, — пожаловался Сэм.

— Йорген — это который представляется Генри?

— Да, он служил еще моей матери до брака и возился со мной дома. Где он?

— Да тут же, в другой камере сидит. Дела…

Первое, что сделал Ал, после того как отправил Сэма приводить себя в порядок под присмотром слуг — отправился за Йоргеном. Старика тоже допросили, но без такого давления, какое чувствовал на себе Сэмвелл, да и тот сразу все рассказал своими словами, когда услышал от них настоящее имя Тарли. После чего оба освобожденных пленника с круглыми глазами смотрели, как их новый знакомый бьется головой о стену, приговаривая о тормозной системе связи, дураках на выпасе и каких-то дурных хоббитах, что бы это ни значило.

— Хоббитами называют таких, как Тук, они по землянкам кочуют — буркнул Аллард Сиворт, сын бывшего контрабандиста Лукового рыцаря, Сэм что-то о нем слышал еще когда себе. А еще оказалось, что тот же сир Давос занимается тайными операциями дома Баратеон, то есть и шептунами, и неофициальными расследованиями, и прочим, а его второй сын — всем тем же, но в пределах Штормовых Земель. — Не спрашивай, откуда это наименование, это миледи придумала.

Хоббиты — просторское отделение шептунов. Когда Сэм это услышал, издал практически стон облегчения. Не тайный страшный заговор, не орден бродяг, просто шпионы короля, вернее, его брата. Аллард расхохотался, когда расслабившийся Сэм вывалил на него свои теории, опасения и страхи, подтвердив однако, что услышанное нежелательно распространять.

— Тогда почему ты мне рассказываешь? — растеряно уточнил Сэмвелл. Может, ему сейчас все расскажут, а потом утопят, вон река рядом.

— Ты и так уже вляпался в нашу систему, так что либо присоединишься, либо… — и он выразительно взглянул на реку. Сэмвелл глянул туда же, вспомнил неудачную попытку отца научить его плавать и быстро закивал головой.

— А я хотел мейстером стать, я книги люблю, — неизвестно зачем печально сообщил Сэмвелл.

— И в чем проблема? Будешь студентом, это говоруны, которые работают в Цитадели, — пожал плечами Аллард и Сэм снова воспрял духом. Может быть, он не такой уж безнадежный, раз королевские шпионы приглашают его в свои ряды.

— Мы не только шпионы, мы занимаемся много чем, вот ты, раз собрался в Цитадель, будешь проводить иногда исследования, которые затребует милорд или миледи, многих книг, спрятанных в Цитадели, нет больше нигде в мире. Лорд и леди Баратеон желают знать все, а эти архимейстеры имеют дурную привычку держаться за знания зубами, поэтому нужны люди, которые там обоснуются и останутся.

— А если меня, как мейстера, в какой-нибудь замок назначат? — забеспокоился Сэмвелл.

— Будешь оттуда шпионить, близко к лорду и его делишкам, — пожал плечами старший говорун. — Все на благо страны, а то только восстаний нам не хватает. Но ты не переживай о таком сейчас, если получится наладить хорошие отношения с архимейстерами, то против твоей воли тебя никуда не отправят.

Забавно, но Сэмвелл не чувствовал брезгливости к такой работе. Он же читал книги и знал, что правление Роберта Баратеона принесло Вестеросу покой, люди жили без страха кончить жизнь на костре, долгое лето принесло процветание, и даже смерть королевы Серсеи не привела к внутренним распрям, пусть пока и неизвестно, кто займет ее место. Если для такого мирного будущего надо следить за всеми — что ж, не от безделья же в свое время была создана сеть королевских шептунов и мастер над шептунами. Он хихикнул: получается и никчемный Сэмвелл тоже послужит стране, вот бы отец удивился. И тут же помрачнел — и разозлился, это же не ратная слава, а других Рендилл Тарли не признает. И поспешил задвинуть мрачные мысли подальше:

— Что теперь?

— Ты вроде собирался путешествовать, пока что? — Аллард внимательно следил за его лицом и от него наверняка не укрылись его мысли. — Пока странствуй, компанию тебе подберем, в Дорн съездишь, обратно, потом может даже до Севера доедешь, через год-другой в Цитадель уйдешь, если не передумаешь. А по поводу нашего дела, мы тебе куратора назначим, поучишься, разберешься, что к чему, а мы посмотрим, к чему ты больше пригоден. Миледи как говорит? Каждому человеку найдется свое дело, вот и тебе найдем.

Примечания:

Полагаю это не то, чего ждали, но что поделать, если чего-то хочется написать — надо писать, а с последствиями разберемся позже

Примечания:

Год 296-297.

Вы слышите писк? Это сова, которую снова натягивают на глобус.

Руки уже привычными движениями растирали, давили, смешивали — творили свое маленькое, совершенно обычное волшебство. Он был поражен искусством созидания с первого взгляда и с тех пор все, что было создано не природой, а людьми, надолго привлекало его внимание, будь то смертоносная сталь, лекарство или предмет обихода. Первым освоенным навыком стала резьба по дереву, он и сейчас мог потратить на это вечер-другой, если тянуло — и иногда тянуло неимоверно. Вторым делом стал пошив одежды — заработок и прикрытие до поры до времени.

Но с новыми знаниями — он просто не мог заниматься прежним ремеслом, не с таким умением. Конечно, по его стопам пойдут и другие, по свиткам и копии смертоносной книги, но его пути это не меняло. Когда лишняя горсть превращает лекарство в яд, когда пары капель достаточно, чтобы смерть пришла той же ночью, а щепотка в одном средстве несет облечение, а в другом забвение — искусство становится таинством. Он не владел магией в полном смысле этого слова, но не отрицал, что возможно однажды колдовство станет его новым наваждением. Пока же ему хватало этого — растереть, выдавить, смешать.

— Это… мне бы от головы… а?

— Здрасьте, а меня отец послал…

— Товар отменный, сами взгляните!

Травы с болот и правда были хороши, да и ягоды удалось довезти целыми благодаря сложной коробке для перевозки, где каждой ягодке было свое место. Но важнее всего был маленький конверт, спрятанный в крышке короба, найти который было бы непросто, но и не слишком сложно. Наконец-то реакция на его последние вести — он заподозрил, что мельничиха мейга или по-простому ведьма, уж больно лихо она устроилась. Но если та же Призрак Высокого Сердца вещает то, что видит тем, кому чувствует, что должна сказать, то эта женщина явно нацелена исключительно на личное благо. Понятное и привычное дело, не подсудное ровно до того момента, как от него начинают страдать окружающие. А они страдают, простые люди так точно, да пожаловаться некому, не лорду же о зарвавшемся бастарде докладывать.

— Это вы тут пришлый мейстер?

Надо же, как иногда интересно складывается жизнь. Ему только и оставалось, что ждать — и судьба сама свела его с человеком, который мог бы стать его невольным помощником. Крупный мужчина со щербатым ртом и непередаваемым запахом — слуга ведьмы-мельничихи прибыл, когда услышал о знахаре, который лечит простых людей за небольшие деньги, но может принять в оплату и еду, и одежду — чем люди могут расплатиться. Что же, с первого его появления было очевидно, что запах следствие болезни, немного помочь он сможет точно, осталось решить, что ему делать с такой чудесной возможностью.

— Я не мейстер, а всего лишь знахарь, добрый человек, — вежливо склонить голову в приветствии, таких людей обычно не радуют ровным отношением. Он не ошибся: детина хмыкнул довольно, приосанился и так же кивнул в ответ. — Можете называть меня Агваром.

Имя, данное ему от рождения, было утеряно вместе с родителями, но нашедший его Том обязался поднять сироту на ноги и даже представил своей леди, Селии Талли. Женщина, по чьей воле менялась история, та, что стояла у истоков погибели драконьей династии, пусть она того не узнала — ей нужны были люди, чей ум был быстрее, чем стрела, а преданность принадлежали ей до такой степени, что она могла оставить их в наследство. Так она поступила со многими, включая его и Тома — отдала в услужение любимой племяннице, с волосами цвета пламени и глазами как ясное небо.

Годы показали, насколько тетка и племянница похожи: обе знали, чего хотят, обе добивались желаемого, никаких не стесняясь средств — и обе помнили, с чьей помощью получали желаемое. Агвар желал учиться — его учили. Том хотел заработать денег на приданное трем дочерям — он заработал столько, что его внукам хватит, а дочери пристроены в надежные руки не без помощи леди. Сын лакея хотел лечить людей — стал главным знахарем в первой лечебнице для простолюдинов, дочь повара надеялась на теплое место и вырвалась в личные служанки тогда еще совсем юной миледи. Как говорила Лиза Талли: «у каждого своя цена». Она исполняла их мечты — они служили ей до самой смерти, не помышляя об ином.

Когда лорд Талли предложил ему стать шептуном безумного дорнийца, даже тогда его спросили, готов ли он к такому риску, если нет — они бы спрашивали других, но Агвар согласился. И не прогадал: служба была опасной, но и плата была высока, а врачевание стало его новым призванием. Иногда с ним занимался Гарт, иногда другой знахарь, после уже с полученными знаниями он разбирался с платой от Мартелла, чтобы передать информацию дальше. Только с книгой он ошибся. Агвар прикрыл глаза, поморщившись от неприятных воспоминаний. Его еле спасли, больше полугода он восстанавливался, сначала в Королевской Гавани, в закрытых от посторонних помещениях лечебницы, где лечили говорунов, а после — дома, в Речных землях.

— Нет.

— Это сведения полезны…

— Нет.

— Я уже проверил то, что успел кратко записать, информация подлинная или по крайней мере в начале, надо изучать дальше…

— Нет! Ты совсем с ума сошел, если думаешь, что я подпущу кого-либо к этой … вещи!

Гарт, мальчишка на десяток лет младше, был упрям и грозил отписаться миледи, если он не прекратит свои попытки добраться до отравленной книги. Тогда он отступил, но только для того чтобы месяц спустя вернуться, но уже с разрешением леди Лизы на опасный опыт и обязательством оставаться под наблюдением. Знахарь был зол, но спорить с миледи он мог только посредством писем — к тому моменту она уже вернулась в Штормовой Предел, проведав Агвара перед отъездом.

Именно тогда миледи сказала, что разрешит ему вернуться к опасному дару, но только если он предоставит убедительные средства защиты и пообещает беречь себя. Он сделал все, как приказано, поэтому в Речные земли уезжал отравленный плод познаний о болезнях Соториоса — многочисленных и смертельно опасных — а главный столичный целитель поклялся убить Агвара лично, если тому станет хуже. Беспокойный Гарт получил от него первую безопасную копию, вместе с письменным отчетом о его здоровье. А несколько недель назад его попросили помочь северным говорунам — йети, как их назвала миледи.

После того как хоббиты получили свое отдельное название, остальные группы говорунов возмутились, что у них нет особенных наименований. Вирра упоминала, что у миледи было абсолютно пустое лицо, когда ей передали эти сведения: та несколько минут просто переваривала их общее желание. А после потратила почти неделю на раздумья. Так северные говоруны стали йети, шпионы Перешейка — мавками, а самые многочисленные речные шептуны — келпи. Западные земли заселили гномы, а Железные острова корсары; по пескам Дорна шли бедуины, а Штормовые земли охраняли друиды. Говорунов Королевских земель назвали брауни, а долинных — сильфами, за Эссосом присматривали шейхи, а за Летними островами — джинны, тех было совсем мало. Тех же, кто готов был рискнуть и отправиться дальше на восток, в Залив работорговцев или Кварт, было ничтожное число, и их назвали камикадзе — у них был самый высокий шанс не вернуться. Миледи не поясняла, откуда эти названия к ней пришли, лишь изредка уточняла, какая черта легла в основу, вроде проживания в определенной местности.

— О, Хеке, вы пришли! Как я вижу, вам немного помогли мои средства?

— Это да, Агвар, они хороши, — крякнул мужчина, все еще источающий омерзительный аромат, но несколько меньше. — Только кончились уже.

— Хорошо-хорошо, я подготовил еще кое-что, попробуете, эти должны помочь лучше. Вот этот порошок надо пить ежедневно натощак, черпаете маленькую ложку, вот такую, и запиваете водой, а вот этот отвар добавляйте в помывочную воду, — он принялся за пояснения. Случай Вонючки был действительно сложным и по информации от знахарей неизлечимым, но ослабить запах было возможно, чем и занялся Агвар. Доверие слуги было важным компонентом медленного плана по устранению угрозы в лице ведьмы и ее проклятого отпрыска, поэтому была важна каждая деталь — и терпение. О, терпения у него было много.

Еще когда он узнавал подробности задания, у него возникли вопросы, коих не было ни у миледи, ни у Берона — главы северного отделения. Как обычная простолюдинка сумела получить столько милостей от лорда Дредфорта? Болтоны не славились милосердием и добрым или справедливым нравом, скорее напротив, были известны непоколебимой жестокостью. Но вот пришла женщина с бастардом лорда и ей отдали мельницу убитого супруга, а после еще и слугу, следить за ребенком. Почему? Настоящему владельцу мельницы, брату покойника, вырвали язык, чтобы не донес лорду Рикарду Старку, сюзерену Болтона.

Говоруны потратили время, чтобы просто наткнуться на эту историю — йети смогли развернуться на Севере уже после свадьбы леди Кейтилин — после обучили мельника грамоте, чтобы тот смог рассказать свою историю лорду Эддарду и добиться правосудия. Что ж, правосудие лорда Старка было не тем, чего хотел мельник, и не тем, чего ожидали говоруны. Новый Хранитель Севера был мягче отца, поэтому в первую очередь увидел не преступление, не изначальное нарушение закона — право первой ночи было запрещено еще Джейхейрисом Миротворцем! — а заботу о незаконнорожденном сыне, поэтому лорд Болтон отделался штрафом, которого бы хватило на другую мельницу. Говоруны помогли бедолаге купить мельницу в Речных Землях, как можно дальше от Дредфорда, на случай если лорд Русе пожелает выразить неудовольствие оглаской неприятной ему тайны, но на том историю сочли решеной. Пока мальчик не вырос.

— Пропала дочка Красотки Бет, ну вы знаете, верно. Ничего так девчоночка была, да, смазливая, вся в мать, да только вот нету больше…

— Да кто ж ее искать-то будет, мать еще ходила какое-то время, а потом и сама где-то сгинула…

— Не смотрели бы вы ему в глаза, где ж мы еще такого знахаря найдем…

Слухи о бастарде лорда ходили неприятные, и йети снова занялись этим делом, но, даже найдя доказательства и свидетелей, не рассчитывали на закон — пробовали, знаем. Лорд молчаливо позволял внебрачному отпрыску и его мамаше творить, что им угодно, лишь бы его не беспокоили, а те, кто беспокоили, на этом свете не задерживались. Тихие земли, тихие люди — так кажется? — поэтому с одобрения миледи было решено разобраться с отпрыском Болтонов незаконно, но не привлекая внимание. А заодно поглубже порыться в делах самого лорда Дредфорта, нет ли у него таких же наклонностей, как у гнилого потомка.

Йети предприняли несколько попыток, но их усилия оказались бесполезны: лесное зверье обходило бастарда как заговоренное, в ядах его мать разбиралась не хуже говорунов, а спланированные несчастья не были и близко к успешному результату, особенно когда ведьма стала о чем-то догадываться. Они обратились дальше по цепочке, искали помощь и Агвар, как лучший знаток поистине редких ядов и носитель оригинального мышления, был отправлен на Север, как и несколько других говорунов миледи с южных земель. Также леди приказала сильфам присмотреться к единственному наследнику Болтонов — мало ли какое горе там окажется — но ничего предосудительного найти не удалось, и судьба северного лорда была решена.

Лордом Болтоном занялись очень аккуратно, повезло, мейстер у него был не самый сведущий, во всяком случае, малые порции яда он не заметил. Жаждущие избавиться от гнета пугающего лорда слуги были настроены решительно, поэтому довольно скоро помимо примесей, которыми тайно сбрызгивали одежду лорда Русе, стали добавлять яд в еду и питье. Крошечные порции яда, который покидает тело только со смертью. Медленно, но Агвар не мог представить уровень мастерства целителя, который бы позволил заметить неладное. Наверное, даже Гарт, объективно лучший из них всех знахарь, не смог бы справиться с такой атакой. Он не удивится, если одежду Баратеонов теперь тоже проверяют — на всякий случай.

Агвар в то же время собрал все имеющиеся сведения, глубоко задумался над поразительной везучестью семейки и пришел к неутешительным выводам. Остальным было все еще сложно принимать магию, как часть реальности, а не сказочный элемент, но Агвар видел слишком много и слишком много знал, чтобы не принимать ее в расчет. И вот, от леди получено распоряжение увеличить бдительность и действовать так словно мельничиха ведьма, а от компании, приглядывающей за Призраком Высокого Сердца, пришло подтверждение, что его выводы не противоречат тому, что знает о магии старая мейга. Женщина действительно могла использовать кровь сына, чтобы сделать лорда Болтона сговорчивее и уступчивее, и если ей хватило сил на такое, то и сделать нечто вроде оберега для сына она тоже могла. Одно лишь оставалось неясным — где обычная деревенская девчонка могла выучиться такому колдовству?

— Видать, кто-то из родни с болот был, — Берон задумчиво потер скрытый бородой подбородок. — Мавки говорят, что там много легенд сохранилось, и знания времен Долгой ночи передаются от одного сказителя другому. Да и сам лорд Рид…

Лорд Перешейка обладал магическим даром предвидения, вернее, видел «зеленые сны» — странные видения, приходящие во сне, которые еще надо суметь истолковать. Но именно эти видения вывели лорда Хоуленда на первых мавок, без его негласного разрешения говорунам бы не удалось закрепиться в таком странном месте как Перешеек. Почему лорд Рид позволил людям «серого чужака» остаться и изучать то, что озерные жители были готовы показать, было не слишком очевидно, но старшие говоруны знали, что болотный лорд видел во снах миледи, и увиденное склонило чашу весов на ее сторону. Чему такой лорд научит племянника леди Кейтилин, Джона Уотерса, оставалось только предполагать, но миледи была довольна и мавки просто наблюдали. Болотные яды тоже не действовали на ведьму, почему Берон и решил, что она могла о них знать от кого-то из родителей. Не только знать, но и выработать сопротивление путем принятия малых доз — очень опасный и редкий способ, но по слухам те же Безликие практиковали и не такое.

— А, Агвар! Снова я, нечаянно уронил горшок, да, надо новое все.

Конечно, так он и поверил детине. Но ничего не сказал, посетовал на рассеянность и разрешил посмотреть, что и как он использует для снадобий. Не иначе, как ведьме надоело тратить деньги, и она решила сама заняться проблемой, зная методику лечения и рецепт. Только он ей не поможет: даже если Хеке запомнит все используемое и правильно перескажет увиденное, некоторые травы нельзя найти на севере, нужны поставки с юга, которые не так просто наладить, не вызывая подозрений.

Агвар лишь мысленно усмехался, когда через две недели слуга пришел вновь, рассказывая небылицы про лошадь, случайно лягнувшую ящик с его лекарством. Да, то-то мальчишка-бастард, недавно чуть не окосевший подглядывать, пахнет дикими травами с высокогорья Долины. Запахи пришлись по вкусу мельничихе и ее сыну, вот горшки и бьются постоянно, то лошади, то кошки, то еще какой зверь. Что ж, надо предложить еще кое-что, чтобы ведьма не почуяла лишнего.

— Хеке, вы же раньше лорду Болтону служили? — детина насторожился, но кивнул, не сводя тяжелого угрюмого взгляда. Обидно, наверное, из замка на мельницу попасть? — Тогда должны знать о благовониях…

Это слугу расслабило, он снова включился в беседу о его лечении. Совсем избавиться от запаха было невозможно, но теперь его хоть можно было терпеть, люди сами по себе розами не благоухают. Этого хватило, чтобы злонравный, но не слишком умный мужчина проникся к знахарю доверием и иногда развлекал его историями из своей жизни и жизни мальчика.

Рамси Сноу был злым ребенком, теперь Агвар мог сказать это точно, изначально гнилым, а не стал таким под давлением жизненных неурядиц. Конечно, глупости, что вкладывала в его голову мать, тоже сыграли свою роль, как и личный слуга — у мельничихи-то! — но даже если бы женщина следовала приказу лорда Русе и не рассказывала сыну про настоящего отца, ничем хорошим он бы не кончил. Разве что прожил бы чуть дольше, потому как хитростью его боги не обделили, как это следовало из историй Хеке. Его бы все равно ждало наказание за все преступления, но сейчас, когда говоруны медленно устраняли лорда Болтона — тот уже с трудом вставал с постели — бастард от ведьмы был осложнением, от которого надо избавиться заранее. И без того Домерика Болтона ждет достаточно забот, когда он станет лордом, не хватало ему еще и под чары попасть.

— О, неужели ваша кошка снова разбила горшок?

— Да не, ту мы выгнали, — убили, если быть точным. Подозревающий слежку Рамси нуждался в срыве и ему дали замучить бедное животное. Девушку из следящих йети стошнило от увиденного и ее отстранили от работы, решив, что это небезопасно: они все догадывались, что именно ждет пойманного шептуна, особенно женщину. — Но пришлось другого взять, мельница без кота, как лорд без замка.

Хеке загоготал, словно сказал что-то невыносимо смешное и Агвар вежливо ему улыбнулся, подготавливая очередные снадобья. Немного дополнительных добавок, безвкусных, но с приятным запахом, должны им понравиться. Вытяжка из цветов «божьи слезы» плохо влияла на сердце и общее самочувствие, но вкупе с отваром емшана и с увеличением доли пряностей в смеси благовоний, состояние должно стать похожим на болезнь, что-то вроде простуды, но с осложнениями. Терпение, конечно, правильный подход к делу с ведьмой и ее отпрыском, но ухудшающееся самочувствие лорда Русе вынудило молодого наследника покинуть дом Редфортов раньше планируемого, а с бастардом надо было закончить до его возвращения.

Как и с лордом, но тут уж как получится: по словам Берона и его собственным подсчетам Болтона было уже не спасти, но они не могли рассчитывать только на примерные подсчеты и личные ожидания. «Вопреки стараниям знахарей больной пошел на поправку» — Гарт забавно злился, когда слышал это, поэтому только миледи позволялось его дразнить, но знали эту фразу многие говоруны, знахари и нет. И многие знали на собственном опыте, что даже когда кажется, что все кончено — все еще может измениться.

— Хей, Агвар, нам бы чего-нибудь от всего этого, а? Все прям слегли, я один еще хожу…

— У тебя жар? — искренне удивился Агвар. Интересно, чтобы могло дать такой эффект? Надо проверить. — Присаживайся, я сейчас.

Мгновенно надев маску из ткани, он приступил к осмотру, мысленно перечисляя все возможные причины, потому что жара быть не должно, если только они не подхватили настоящую лихорадку. Но ничего кроме жара он не нашел, дыхательные пути не затруднены, слизистая нормальная, что уже вызывало подозрения, потому что его травы уже должны были подействовать. Они оказались крепче, чем он рассчитывал, или что-то пошло не по плану? Интересно…

— Знахарь Агвар! — в дом без стука влетела дочка местного трактирщика и тут же застыла, испуганная. — Ой!

— Спокойно, девочка, тише, — доброжелательно улыбнулся Агвар и тут же вспомнил, что в маске не видно. — Что случилось, Бетани?

— Торговец Берон! У него с ногой! Я не знаю! Но сказали срочно вас звать! — заполошно заговорила девчушка, заламывая руки.

— Ох ты ж, Семеро милостивые, — выдохнул Агвар, разволновавшись. Если Берон срочно звал его, прикидываясь больным, то дело и впрямь разладилось. Но сначала… — Хеке, простите, срочный больной, я осмотр провел, вот пока от жара могу дать только это, но как закончу, так сразу приду к вам на мельницу, принесу все необходимое, договорились?

Слуге ничего не оставалось, кроме как кивнуть и выдвориться из домика, пока Агвар одевался и подхватывал котомки, одна знахарская и одна — на случай, если надо срочно бежать. Он не был уверен, была ли история с ногой Берона правдой, поэтому предпочел быть готовым к любому исходу.

— Слава Матери, вы здесь, — первым приветствовал его Дик, старший сын Берона и его же первый помощник в их непростом деле. Парень выдохнул с облегчением и тут же затараторил на публику. — Пойдемте, знахарь Агвар, отец наверху, ногу не то сломал, не то что, побоялись к вам везти, пришлось Бетани кликнуть, чтобы позвала, вы уж простите.

Нога Берона действительно была травмирована, но ничего серьезного вроде перелома не наблюдалось, так что он вздохнул спокойнее. Привычные действия, вроде приложенного льда, благо на Севере его всегда было в достатке даже летом, и перевязки успокаивали, тогда как слова Берона заставили тихо ругаться сквозь зубы.

— Почуяла ведьма, что что-то не то делается, все ваши снадобья в своем котле мешала, не увидели что и с чем, но пользовался ими только слуга.

— Бастард был чем-то доволен, слышали, что аж напевает, перетаскал часть инструментов в дом, а мельничиха колдует у печки, не переставая, что делает непонятно, но страшно аж жуть, — так же тихо продолжил Дик. — Звери как с ума посходили, от мельницы все живое улепетывает.

— Миледи велела быть очень осторожными, поэтому срочно тебе позвали, — закончил Берон.

— Ногой ради этого пожертвовал, — фыркнул Агвар, обеспокоенный услышанным.

— Да нет, оно само сложилось, пока бегали тут туда-сюда, — отмахнулся старший йети. — В общем, не мы одни заметили, что на мельнице творится что-то странное, вот и думаем этим воспользоваться…

Они не решались сами избавиться от мельничихи и бастарда Болтона, пока был жив лорд Русе, даже несмотря на его нынешнее состояние: тому достаточно одного приказа и виновные в гибели его злобного детеныша будут наказаны без суда, а содранная живьем кожа не способствует долгой жизни. Разум Русе Болтона все еще боролся с ядом и не позволял погружаться в беспамятство, поэтому говоруны предпочитали искать более безопасные для них способы, вроде нападения диких зверей или болезни, унесшей жизни всех троих мучителей.

Однако страх обычных людей перед ведьмой тоже был хорошим прикрытием, если только они рискнут напасть на мельничиху, уже уверенные в ее колдовских навыках и знающие о ее безжалостном сыне. Но для этого и нужен был Агвар, не только спастись от возможной неприятной участи — он уже не сомневался, что согласившись пойти за Хеке, чтобы отравить семейку, он испытал бы на себе все то, что натаскал в подвал Рамси — но и придумать, как подбить беспокойных крестьян на действия. Страх сильная эмоция, разум может помутиться под его действием настолько, что может превратиться в неуправляемую ярость и ненависть, направленную лишь на уничтожение угрозы.

— Была бы у нас кровь василиска… — он позволил себе помечтать о редком и дорогостоящем ингредиенте, позволяющем впасть в такую ярость, что никакая ведьма не спасется.

— Чем можно достичь такого же эффекта? — полюбопытсвовал Дик, согласившись, что кровь была бы идеальна для их планов, но они привыкли работать с тем, что есть.

— Ты можешь сделать «смутьяна»? — тихо спросил Берон.

Да, за короткое время придумать нечто новое было невозможно, но к счастью или к сожалению, такой рецепт уже существовал, на случай, если миледи понадобится оголтелая толпа или бунт. Рецепт «смутьяна» включал довольно опасные травы, вроде бешенницы и красавки с незначительным ослаблением последствий с помощью маковых семян. Сложный рецепт, но его умений должно хватить, осталось лишь найти способ дать понемногу большому числу людей, да направить их в нужную сторону.

— Подлить не проблема, — задумался над планом йети. — Я же богач по местным меркам, по всему Северу кочую, с южанами торгую, могу от щедрот отвесить ящик вин, так сказать в благодарность знахарю, а тот возьми и отдай часть простому народу, ибо много всего одному. А вот направить…

— Я могу к ним подсесть, хоть здесь же в таверне, сейчас народ после дневных работ как раз собирается, — тут же вызвался Дик, пока его отец хмуро смотрел в пол, понимая, что подстрекателя в случае чего сдадут первым. Да и не пить отраву сын не сможет.

— Меня на мельнице ждут, — тихо добавил Агвар.

— Не дождутся, — упрямо набычился Дик. — Закончите со снадобьем, и мы займемся остальным, а вы будете якобы вусмерть пьяным после отцовых потчеваний.

— Но если я туда попаду, есть шанс узнать что-то полезное, — возразил Агвар, но его прервал Берон.

— А если ведьма по вашей крови тоже что-нибудь узнает? О миледи, например?

На это он не нашел что возразить, способности мейги пока оставались довольно запутанным клубком предположений, опасений и страхов времен Долгой Ночи. Могла ли она узнать о том, кому они служат по их крови? Могла ли она зачаровать их так, что они сами бы ей все рассказали? И наконец, мог ли он твердо сказать, что не сломается сам под пытками? Агвар помнил о жертвах жестокого бастарда, и было бы нелепо думать, что Сноу будет действовать иначе с допрашиваемым.

Он продолжал думать над сложившейся ситуацией, пока варил настой и противоядие к нему же, искал хоть малейшие доказательства, что они не так поняли. Возможно, мейга пыталась вылечиться своими способами и у нее не получилось, поэтому она и послала Хеке за ним, но точно также могли быть верны и их изначальные предположения, и проверить это можно было лишь на себе. Агвар был не настолько отважен. Но долго беспокоиться ему не дали: Берон настоял на том, чтобы он выпил немного вина с маковым молочком и проспал остальные события.

— Результат… несколько отличается от ожидаемого.

— Да.

— Лорд Русе не станет такое игнорировать.

— А вот это еще вопрос, станет или нет.

— Его состояние ухудшилось?

— Полагаю за это тоже можно сказать спасибо мельничихе.

— Почему?

— Возможно, ее магия, направленная на разум лорда Русе, каким-то образом сдерживала проявление болезни, но когда ее не стало…

— Вот как. Этого мы не учли, могли бы закончить с ней раньше, — Агвар тяжело вздохнул и начал наносить на ногу Берона мазь.

Мельница сгорела. Путаные показания и воспоминания участников погрома были не лучшим свидетельством, но сами йети, стараясь не попасть под руку, проследили за происходящим. Слугу убили до пожара, забили чем придется, когда тот попытался защитить хозяев. Бастарда боялись больше, поэтому он рискнул сбежать, но далеко уйти ему не дали, Дик подстрелил того из арбалета. Он прикинулся мертвым, хотя от стрелы в ноге так быстро не умирал никто, поэтому ему не поверили, но и нанести смертельный удар не рискнули. Ведьму связали, но большого вреда ей не причиняли, опасались.

Дик не смог точно сказать, кто первый это предложил, но скоро толпа скандировала: «сжечь ведьму», и молодой говорун не рискнул вмешиваться. Его хватило лишь на начало сожжения, дальше он поспешил скрыться, как и двое других йети. Осталась на месте только старуха Мэри, ворчливая карга, после восстания Баратеона покинувшая Королевскую гавань и осевшая на Севере. Она видела, как горели в диком огне жертвы Эйриса Безумного, поэтому именно с ее слов они убедились в гибели мельничихи и ее сына.

Какой-то неистовствовавший бродячий септон прочел молитвы прямо на пепелище, простив убийство всем участвовавшим, включая себя самого — именно он, одержимый «смутьяном», повел толпу в поход против ведьмы во имя богов, предусмотрительно не говоря каких именно, Старых или Семерых. Учитывая, что ранее говоруны видели этого фанатичного септона в Речных землях, его присутствие на Севере казалось чьим-то планом, но когда Берон попробовал осторожно разговорить его, то получил уверенное заявление, что ведут его лишь боги и никто кроме. Все, что оставалось шпионам — запомнить септона и предупредить остальную сеть о фанатике от Семерых.

— Что-нибудь слышно из замка нового?

— Ничего не изменилось: состояние лорда ухудшается, мейстер поит его маковым молочком, а кастелян занимается делами замка и земель, ему не до пожара на мельнице.

Когда о пожаре пошли слухи, само собой замялось истинное значение происходившего и трое людей в глазах чужих стали лишь случайными жертвами своей неосторожности. Немного поспособствовали и рассказы Агвара, какими неуклюжими людьми они были, все время разбивали горшки с его снадобьями. Поучаствовали и остальные, напоминая, что бастард пользовался определенной благосклонностью отца-лорда и будет лучше не поднимать тему матери-ведьмы.

— Наконец-то все закончилось, — Берон с уставшим вздохом присел на стул для посетителей. — Можно ехать дальше, а то скоро расспросы пойдут, чего я так долго на одном месте.

Лорд Русе умер во сне: наследник должен был прибыть со дня на день, поэтому дозу макового молочка лорда увеличили, заодно добавив тот же яд, что в свое время получила и королева Серсея. Агвар понимал причины спешки, но надеялся, что мейстер и кастелян ничего не заподозрили, лорд болел больше года, но последние месяцы его состояние ухудшалось быстрее прежнего. Конечно, все вести, получаемые из замка, говорили в их пользу, но после мельничихи он стал несколько подозрительнее прежнего.

Тогда тоже ничто не предвещало раскрытия, но лишь поспешность юной Бетани, которую явно заинтересовал Дик, спасла его от попадания в подвал с Рамси и его слугой. Спасение благодаря везению было неприятно признавать, но леди Селия как-то сказала, что удача, сколь мимолетной и зыбкой она не была, тоже орудие: бегство принца Джейхейриса с сестрой Шейрой тоже удалось во многом благодаря удаче. Агвару повезло, бастарду, его матери и слуге — нет. Но когда появится возможность — он снова переедет, ради собственного спокойствия.

Примечания:

Пинки, яд и пожелание свинтить в закат принимаются по прежнему адресу.

Примечания:

года 295-297 от З.Э.

— Пора вершить великие дела, — громко произнес король, впервые за долгое время появившийся на Малом Совете. — Что у нас имеется?

Противоречивая натура его милости давно известна, но в этот раз Баратеон превзошел сам себя. Его не было рядом с королевой, когда та болела, но после ее смерти он на какое-то время запил, словно всерьез оплакивал супругу. Всем были известны их противоречия и ссоры, практически враждебные отношения, но даже так, они не были чужими людьми, чтобы Роберту совсем не было дела до ее кончины. Возможно, его милость бы продолжил пренебрегать своими обязанностями, но из Штормового Предела приехала леди Баратеон, привезшая принца и принцессу. С настойчивостью леди Лизы не рискнул спорить даже Роберт, не после того как она выдворила его из комнат в его собственном замке.

Его милость вернулся к делам настолько, насколько это возможно для Роберта, а перед Малым Советом встала задача не допустить смуты и свести к минимуму последствия грядущих интриг за место королевы. Уже когда пошли слухи о завладевшем Серсеей безумии, Малый Совет понимал, что с последствиями им придется бороться долго, неважно, заглушая ли слухи о сумасшествии или подыскивая новую королеву. Да и самим высшим чинам Семи королевств надо определиться с кандидатками, тот же лорд Эстермонт уже намекал, что для пущей безопасности было бы неплохо, если бы следующая королева была из Штормовых земель. Виман не сомневался, что лорд Элдон был бы очень доволен, если бы Роберт женился на одной из своих же кузин, к которым по слухам проявлял интерес, когда гостил у родичей несколько лет назад.

Джон Аррен будет продвигать кого-нибудь из Долины, возможно, кого-нибудь из младшей ветви. Тиреллы, конечно, не упустят случая пристроить кого-нибудь из своих многочисленных девиц, и Великий мейстер вряд ли откажется продвигать их интересы. У самого лорда Мандерли были две внучки, и Винафрид уже готова выйти замуж, но он слишком любил своих внучек, чтобы пытаться посадить их на трон. Сейчас он как никогда понимал лорда Талли, годы назад выбравшего из двух Баратеонов младшего, как более достойного руки его дочери. Лорд Хостер наверняка будет продвигать одну с лордом Станнисом кандидатку, тесть с зятем практически всегда выступают на собраниях единым фронтом. Впрочем, это не помешает им объединить усилия с кем-то еще, если тот представит трону достойную и безопасную для существующей расстановки сил леди.

— Да за каким Неведомым мне еще одна жена, Джон! Этой хватило на жизнь вперед!

Что ж, первые попытки намекнуть его милость на повторный брак спустя пару месяцев после похорон закончились скандалом такой силы, что король и десница не разговаривали после этого неделю. Лорд Станнис самоустранился из конфликта, вполне логично заметив, что как минимум надо выждать год траура, иначе лорд Тайвин может воспринять как оскорбление, что погибшую невесту оплакивали, а его дочь, мать наследного принца и принцессы — нет.

Лорд Талли поддержал решение не лезть к королю с браком просто потому, что наследник у трона уже есть, и если король Роберт не желает больше вступать в брак, то, как вдовец, лорд Хостер его более чем понимает. Лорд Эстермонт занял нейтральную позицию, не согласный со вторыми, но и не рискующий нарваться как лорд Аррен, Виман же чувствовал себя в такие моменты больше зрителем, чем участником. Барристан Селми составлял ему молчаливую компанию, как и мейстер Гормон, розы еще не сделали свой ход, да и теперь должны поостеречься.

— Вы не принимаете во внимание опасность свободного места так близко к королю, — пытался переубедить лорд-десница. — Как и возможность приблизить к трону тех, чья верность недостаточно прочна.

— В таком случае, почему вы предлагаете одну из далеких племянниц, лорд Джон? — приподнял брови лорд Элдон. — Разумнее будет искать среди дорниек или пираток, жаль леди Арианна и леди Аша уже замужем.

— Дорнийцев к трону подпускать опасно, — жестко отрезал мастер над законами, подозревавший, что смерть королевы не была случайностью, но не имевший доказательств. Однако отношение лорда к Мартеллам и дорнийцам в целом ухудшилось вплоть до ссор с леди Баратеон, поддерживавшей переписку с несколькими южными леди.

— Железнорожденным тоже не стоит доверять, — а лорд Талли не забыл, как кракены пытались убить его внуков. — Кроме того, на кону стоит жизнь кронпринца, и мы не может выбирать столь неосмотрительно. Следующая королева должна быть из дома, в чьей верности нет сомнений.

— Жаль что у вас только две дочери, — словно невзначай заметил Великий мейстер.

— И слава Семерым, — хором отозвались тесть и зять.

Вопрос второго брака монарха поднимался всякий раз, когда Роберт не появлялся на собрании. Его милость, придя в себя, оказался весьма доволен положением свободного человека, пусть лорд Станнис и убедил брата, что, будучи официально в трауре, тот не может устраивать пышные пиры и турниры — никто не мешал ему пить, охотиться и развлекаться со служанками. Лорд Мандерли был глубоко изумлен, что ни мастер над законами, ни мастер над шептунами не предпринимали ничего, чтобы образумить монарха и отговорить от столь праздного образа жизни, в то время как все остальные члены совета, включая исключительно немногословного сира Барристана, уже по несколько раз обращались к королю.

Впрочем, план у лорда Баратеона был: дать брату распустить себя, а после внезапно поднять на рассвете на тренировку и показательно разделать как безусого юнца. Нескольких месяцев, конечно, было недостаточно, чтобы Демон Трезубца потерял свою силу, но со всеми прочими условиями он не смог одолеть младшего брата в первом поединке и двух последующих, озверел и вернулся к прежнему порядку, дабы «не задавались». Что было скверно — Шторм, дракон короля, очень хорошо прочувствовал отсутствие хозяйской руки и только второй дракон и бесстрашие лорда Баратеона удержали гигантского ящера в Доме драконов, спасая Королевские земли от разрушений. Его милость потом почти год восстанавливал контроль над драконом, проклиная весь мир и «зловредную огнедышащую крылатую ящерицу» в частности.

Помогло во многом то, что в то время было решено провести чистку островов Ступени от расплодившихся пиратов. Драконов собирались «выгулять в большом мире», показать боеспособность Семи королевств восточным соседям и запугать, пусть это не произносилось вслух, всех тех, кто за спиной называл Роберта узурпатором. О чем также не говорилось — вдали от замка король также был лучше защищен от попыток заманить его под венец нечестным путем: некоторые лорды, уверенные, что им нечего терять, и готовые рискнуть, могли воспользоваться любвеобильностью Роберта, а после поднять скандал, с помощью которого и посадить дочь на трон. Другое дело, как на такое отреагировал бы сам Роберт — с буйного монарха сталось бы в гневе создать намного больше проблем, попросту прибив обнаглевших вассалов. От брака бы он спасся, а вот от восстания недовольных и оскорбленных нет, королю — радость снова повоевать, всем остальным беда.

Лорд Баратеон тоже отправился в поход, как опытный мореход, будущий драконий всадник и человек, имеющий какое-то влияние на монарха. Мастер над кораблями, лорд Элдон, естественно, не остался в стороне, как и лорд-командующий Королевской гвардией, сир Барристан Селми, поэтому бремя управления страной легло на лорда Аррена, лорда Талли, мейстера Гормона и самого Вимана. Не впервой, но мастера над монетой больше беспокоили деньги, потраченные на войну, которая была нерентабельна в краткосрочной перспективе. Конечно, авторитет в Вольных городах, возможность свободной торговли без создаваемых пиратами проблем того стоили, но здесь и сейчас он изъял очень большие суммы на скорейшее приведение флота в полную боевую готовность. Казна не пустовала, но поиздержалась изрядно и еще одни масштабные расходы может не выдержать, а брать кредит, у кого бы то ни было, было плохим решением.

— Не думаю, что стоит беспокоиться об этом сейчас, когда его милость в отъезде, — успокаивал его лорд Талли.

— Мы поддержим любые предложенные вами меры по восстановлению финансов, — согласно кивнул лорд-десница. И тихо, устало добавил. — В отсутствие Роберта это значительно проще.

Да, король считать деньги не умел вообще, как только не разорился, будучи лордом Штормовых Земель — не иначе как лорд Станнис сдерживал. Но его милость рано или поздно вернется и наверняка пожелает бурно отпраздновать разгром иноземных пиратов, устроив турнир. Траур по королеве к тому времени будет давно позади, отказать его милости в принципе невозможно и Виману нужно за это время собрать достаточную сумму для большого и красочного празднования, чтобы не влезать в другие статьи расходов.

— Ну, отказаться от турнира не получится, но лорд и леди Баратеон готовы принять на себя эту ношу, — незадолго до появления ворона с известиями о возвращении королевского флота лорд Талли уведомил его о решении младшей четы Баратеон. — После возвращения они примут всех на большой турнир со скачками в Летнем городе. Лиза хотела показать его милости гонки на колесницах, те самые, над которыми она работала с Уилласом Тиреллом и Оберином Мартеллом еще до кончины ее милости.

— Да-да, припоминаю, принц Оберин еще приезжал в столицу, хотел продемонстрировать их его милости, но не удалось из-за состояния королевы. А после никаких увеселительных мероприятий не проводилось, и он вернулся в Дорн. Стало быть, леди Баратеон не остыла к этой идее?

— Сдвинуть мою дочь с намеченной цели за гранью человеческих возможностей.

Что ж, целеустремленность леди Лизы не была преувеличением. После разгрома пиратов его милость с удовольствием отметил победу в Летнем городке, пока лорд Аррен подготавливал речи, чтобы убедить короля жениться второй раз. Гонки на колесницах понравились монарху больше чем просто скачки, особенно тем, как яростно они толкались между собой, создавая напряженные и рискованные ситуации. Пара колесниц перевернулась, возницы отделались несмертельными травмами, однако произошедшее привело толпу в не меньшее неистовство, чем поражение и травмы на рыцарских поединках.

Новое развлечение пошло в народ, тот же Мейс Тирелл известил всех присутствующих, что на следующем турнире в Хайгардене в честь именин его дочери Маргери будут проведены и турнир рыцарей, и состязания лучников и лучниц, и скачки, и гонки на колесницах — бедолага собирался затмить празднование Баратеонов. Впрочем, это были проблемы дома Тиреллов, а не короны.

— Мой сын дурак, — лаконично ответила на его осторожный вопрос о вестях из Хайгардена леди Оленна. — Но я прибыла обсудить не его глупость, а более важные проблемы.

Королева Шипов знала, в какую сумму обойдется столь большое событие, но повлиять на сына, очевидно, не сумела, чем и была раздражена. Оленна Тирелл прибыла одновременно с королем и его свитой, скорее всего, из-за того, что его милость пожелал присутствовать на свадьбе одного из вассалов Баратеонов, сира Нарберта Грандисона, наследника лорда Грандвью. Учитывая, что предыдущий лорд Грандвью не сразу поддержал восстание Роберта, а после погиб в битве на Трезубце, своими действиями король показал, что искренне простил вассалов, позволяя тем занять свое место в иерархии Штормовых земель.

— Итак, если позволите, я бы хотел перейти сразу к делу, — ему действительно было интересно, почему Баратеоны пригласили на чай его и леди Оленну.

— Меня тоже интересуют причины собрания. Надеюсь, вы не просто так решили потратить наше время, — вставила леди Тирелл, в нетерпеливом ожидании уставившись на лорда Баратеона. Тот же скосил глаза на жену, и Виману пришлось скрыть улыбку за чашкой чая. Все же не каждый день увидишь, как грозный верховный лорд Штормовых земель сбрасывает дела на супругу.

— Если позволите, мне понадобится время на пояснение вопроса, — ничуть не смутилась массовой атакой леди Лиза. — Недавно по причине преклонного возраста скончался лорд Бриджес. Прямых наследников у него нет, поэтому на его имущество претендует сразу два дома, вернее, могут претендовать, — леди спокойно подняла глаза на Оленну Тирелл. — Дом Тиреллов еще не принял участия в этом вопросе?

— Бриджес? Господи, он был еще старше меня, милая, я бы поверила, что он давно кормит червей, кабы ты не сказала, — проворчала пожилая леди, хотя от Вимана не укрылся ее расчетливый взгляд. Леди Оленна знала о лорде Бриджесе, пусть Мандерли его вспомнить не сумел, но если тот был так стар, то возможно не мог принимать активное участие в жизни Вестероса. И, несомненно, Королева Шипов знала, что Тиреллы могут претендовать на наследство, но почему-то золотые розы не стали поднимать этот вопрос. — Зная нрав вашего супруга, Мейс бы ни за что не рискнул соваться с претензиями, мой сын не настолько бестолковый.

Мастер над законами только хмыкнул в ответ, позволяя супруге управлять разговором самостоятельно. Его участие становится понятным, вопросы наследия за редкими исключениями тоже находились в ведении мастера над законами. Равнодушие лорда Мейса тоже становилось понятным, пусть к его наследнику Уилласу лорд Баратеон относился неплохо, осада Штормового Предела не была забыта. Но какой интерес имеет Виман, как мастер над монетой и глава дома Мандерли?

— По закону дом Тиреллов уступает дому Пиков, внучатые племянники и родная внучка — вкупе с отношением милорда решение было бы принято в пользу Пиков. Но, я подумала, что мы могли бы вмешаться и перевесить результат в сторону внуков леди Оленны, если сейчас придем к соглашению, — леди Баратеон смотрела на него с какой-то странной улыбкой, можно сказать, печальной. — Лорд Бриджес был последним владельцем Данстонбери.

Виман сглотнул и отставил в сторону чашку. Данстонбери, родовой замок его предков, отобранный после восстания почти тысячу лет назад, отданный Пикам, но после каким-то образом оказавшийся у каких-то Бриджесов. Тогда Мандерли бежали в спешке, без друзей и союзников, спасая свои жизни, и им повезло, что Старки из Винтерфелла, Короли Зимы, приютили их на Севере. Они отплатили новым сюзеренам верностью, но память о родовом гнезде все еще была сильна. И сейчас этот замок перейдет розам? Но лучше Тиреллам, чем Пикам!

— Если Тиреллы получат Данстонбери, его лордом, я полагаю, станет сир Гарлан, второй сын Мейса Тирелла, — продолжила леди Лиза. — Ему еще нет двадцати, он умный молодой человек, любящий сын и брат и умелый воин.

— Ума у него все равно меньше, чем у Уилла, — вставила леди Оленна. — Хотя откуда вам вообще знать, что у него есть мозги?

Леди Лиза не позволила себя отвлечь:

— И ему нужна жена.

А у Вимана две внучки и Винафрид в этом году шестнадцать. Леди Баратеон определенно предлагает ему заключить брачный союз с Тиреллами ради Данстонбери. Его правнук сможет стать лордом их давно потерянного родового гнезда: Виман не может отказать ни себе, ни предкам в таком шансе. Просто не может.

— Это все, конечно, прекрасно, я не сомневаюсь, что дом Мандерли своей верностью заслужил возможность вернуться в родной замок, — вмешался лорд Баратеон. — Но каким образом вы собираетесь обойти закон, миледи?

— Обойти? Что вы, милорд, все совершенно законно, — в адрес супруга леди Баратеон позволила себе лукавую улыбку. — Есть завещание лорда Бриджеса, составленное в пользу потомков его сестры. Если не ошибаюсь, в качестве главной причины он обозначил бездетность лорда Титоса и его супруги, внучки лорда Лео Бриджиса. Пять лет брака и ни одного ребенка — неутешительный результат, поэтому он предпочел указать в качестве наследника дом, известный своей многочисленностью, в надежде, что замок останется в руках его кровных родственников, а не отойдет в итоге короне.

— Как вы его получили? — леди Оленна в этот момент больше напоминала коршуна, чем женщину преклонного возраста, хищная сгорбленная фигура и острый взгляд, направленный на леди Лизу. — Я годами не могла убедить этого индюка оставить замок Гарлану или Лорасу.

— О, вы не знали, леди Оленна? — с нарочитым удивлением отозвалась леди Баратеон. — Лорд Лео Бриджес был давним другом и соратником лорда Хью Грандисона, нашего верного вассала.

— Лорд Грандисон? Это не его наследник женился буквально только что? — вспомнил Виман.

— Да, на старшей дочери лорда Бракена.

— Надо понимать, что просватали их вы? — устало спросила леди Оленна, откинувшись в кресле. Кажется, леди поняла, что от нее здесь ничего не зависит, партия уже разыграна, а с леди Баратеон станется «потерять» завещание, если все сложится не так, как она хочет. Тогда уже ничто не помешает мастеру над законами отдать замок Пикам, которые, конечно, тоже просторцы, но не Мейс Тирелл.

Дочь речного лорда вступает в брак с наследником лорда Грандвью, а лорд Грандисон уговаривает друга написать завещание в пользу Тиреллов, которое отменит обычный порядок наследования. Король проявляет снисходительное внимание к вассалу брата, заявившись на свадьбу. Лорд Баратеон исключительный поборник законов королевства, какую бы неприязнь он ни испытывал к верховному лорду Простора — Станнис не станет игнорировать последнюю волю умершего. Гарлан Тирелл получает Данстонбери и титул лорда, а Виман — правнука, который станет следующим лордом давно потерянного родового замка. Не говоря уже о хорошем замужестве любимой внучки и связях с богатейшим домом Простора, что будет особенно важно, когда придет зима. Все получат давно желаемое, оставаясь в негласном долгу перед Баратеонами, а за пределами их круга мало людей, кто проведет нужные параллели и сделает верные выводы. Умно. Скрытно. И, несомненно…

— …красиво сработано, — Виман не смог удержать восхищенного вздоха.

Этим он заработал удивленный взгляд от леди Баратеон и неясный от ее мужа, в то время как леди Оленна ностальгически усмехнулась:

— Да, Селии бы это понравилось.

Отказываться от удачной возможности никто не стал, но леди Баратеон попросила, чтобы будущие лорд и леди Данстонбери хотя бы познакомились, прежде чем объявлять о помолвке. Леди Оленна сочла леди Лизу излишне мягкосердечной, но спорить не стала, как и Виман: Винафрид, конечно, благоразумная и послушная девушка, но она будет рада познакомиться с будущим мужем не в день свадьбы. Да и сам Виман, хоть и помнил высокого и статного рыцаря с двумя розами на гербе, но совсем не знал его лично и хотел узнать человека, который станет мужем его внучки.

— Спасибо, — когда они закончили, мастер над законами выразил желание обсудить другие дела вдвоем, поэтому в свои комнаты лорд Мандерли шел в сопровождении лорда Баратеона. Очень странного лорда Баратеона.

— Прошу прощения? — он чуть запнулся, не очень понимая, за что его благодарят. Это ему надо благодарить, хотя Виман так и не понял, в чем выгода оленьего дома помимо их верности — она и так у них была!

— Лиза не первый раз делает что-то такое, — лорд Станнис неопределенно махнул рукой, но Виман его понял. — Но я никогда не слышал, чтобы кто-то отметил, что она делает это красиво. Обычно те, кто замечает, действительно замечает ее действия, считают мою жену опасной, коварной или вообще ведьмой. Да даже Хостер остерегается Лизы, а ведь он ее отец.

— Но вы-то ее не боитесь, — проницательно отметил Виман.

— Моя жена никогда не причинит вред мне, нашим детям или нашему дому, — пожал плечами Баратеон. — Остальным тоже нет смысла ее бояться, если они верны Роберту.

— Несомненно, верность хорошо вознаграждается, — улыбнулся Виман. После брака Винафрид в следующих поколениях лордов Данстонсбери снова будет течь кровь Мандерли, как и должно было быть.

— Именно, — сдержанно кивнул лорд Баратеон. — Леди Старк писала, что ваша невестка хорошо ее приняла как леди Винтерфелла, а ваши внучки подружились с ее детьми, особенно со старшей дочерью, Сансой. Лиза хотела поблагодарить вас за все сразу.

Вилис нередко упоминал об этом в письмах: леди Кейтилин очень старалась вписаться в свою роль леди Старк и наладить контакты с домами Севера, поэтому поддерживала переписку с Леоной, женщин даже можно было назвать подругами, но ведь она не одна такая. Леди Мейдж Мормонт также высоко оценила усилия южанки, как и помощь леди Старк в браке ее старшей дочери с сыном Тайвина Ланнистера. Многие дети — ровесники младших Старков — были желанными гостями в Винтерфелле. Вилис даже выразил желание взять под крыло Робба Старка, но лорд Эддард уже договорился с Хелманом Толхартом, даже бастарда пристроил — того взял на воспитание Хоуленд Рид.

Однако лорд Старк выразил надежду, что Вилис не откажется позднее взять на воспитание его второго сына, Брандона, потому что мальчик мечтает стать рыцарем, а на Севере рыцарские традиции сильны именно в Белой Гавани. Помнится, годы назад Виман задумывался над тем, чтобы сосватать Винафрид наследнику Старков, но тут его опередил Рикард Карстарк. Тогда он счел это упущением, сейчас же лишь обрадовался, что старшая внучка осталась непомолвленной. Тем же вечером он отправил письмо домой, чтобы Винафрид как можно скорее приехала в Королевскую Гавань познакомиться с женихом.

— Поздравляю, лорд Мандерли, ваша внучка прелестная юная леди, — вроде учтиво похвалил Винафрид лорд-десница, только взгляд у него был непривычно холодным.

— Лорд Аррен, вы напрасно беспокоитесь, лорд Виман отнюдь не стремится посадить внучку на трон, — легко прояснил возникшее напряжение лорд Талли. И так же легко его разрушил. — Леди Винафрид приехала познакомиться с сиром Гарланом Тиреллом, он недавно унаследовал своему двоюродному деду.

— О, — мгновенно успокоился и перестроился лорд Аррен. — Прекрасный выбор, лорд Виман.

— Я правильно понимаю, что остальные воспримут приезд девицы Мандерли так же, как и лорд Аррен? — с тяжким вздохом обратился лорд Баратеон к лорду Талли, на что речной лорд усмехнулся и согласно кивнул. — Нас ждет нашествие девиц всех возрастов.

— Что, предлагаете устроить новую Ярмарку скота? — скептически уточнил лорд Эстермонт.

— Нет, но мне кажется, что его милость достаточно взрослый человек, чтобы сделать выбор самостоятельно, — неожиданно ответил мастер над шептунами. — Предлагаю поступить так же как с принцем Дораном, предоставить список наиболее подходящих кандидаток, а там пусть его милость сам выбирает.

— А если также как принцесса Арианна он выберет кого-то другого? — спросил Великий мейстер.

— Думаю, нам удастся если не переубедить его милость, то хотя бы снизить риски. Наследников и вовсе могут забрать под свою защиту лорд и леди Баратеон.

Лорд Станнис согласно кивнул, Штормовой Предел не зря считался одним из самых безопасных мест в Вестеросе. Да и лорд Тайвин не останется в стороне, если речь идет о жизни его внуков и их прав на трон. Когда его милость вернется с Утеса Кастерли — леди Лиза убедила монарха свозить детей к родственникам матери — можно будет устроить двойное празднование как пять лет назад, и день рождения Роберта, и пятилетие принца Арлана. Конечно, работы у них у всех прибавится значительно, но если в результате у Вестероса будет новая королева, более благоразумная, то это того стоит. Осталось подумать, кто именно мог бы справиться с этой ролью, раз уж Виман представляет на Совете интересы всего Севера.

— Леди Лира Мормонт?

— Я бы предложил и леди Алисанну, но не думаю, что наличие ребенка «от медведя» будет удачным дополнением к ее образу.

— Леди Лианна была северянкой, Роберт может проявить к ним особенный интерес, — добавил лорд Станнис. — Я думаю, что список можно и расширить.

— Я не считаю правильным добавлять в список вдов, — указал лорда Аррен.

— Полагаю, что и девушки младше шестнадцати лет не заинтересуют его милость, — парировал лорд Эстермонт. Мандерли давно заметил, что между этими двумя идет соперничество за негласное шефство над королем, один был его родным дядей, другой же названным отцом и их влияние на короля было особенно велико.

— Не стоит забывать и о внешних данных леди, его милость особенно привередлив в этом вопросе, — пока в спор не вступал лорд Талли, ловко лавирующий между этими двумя и часто спасающий короля от итогового расставления приоритетов.

— Может нам тогда сразу уточнить у Старков, нет ли у них второй леди Лианны? — хмыкнул мейстер Гормон, который бы с радостью продавил кого-то из племянниц или их детей, если бы они не были замужем или слишком юны. Двенадцатилетняя девочка в качестве королевы? Роберт на нее и не взглянет, а вот им головы молотом снесет непременно.

— Мои внучки слишком юны, — отрезал лорд Талли, а лорд Баратеон смерил мейстера таким взглядом, что тот не открывал рот до конца Совета.

— Почему здесь нет леди Сивиллы Маллистер? — неожиданно обратился лорд Станнис к тестю. — Она никогда не была замужем, к тому же давняя подруга леди Лизы, а потому надежна.

— Леди Сивилла обладает сложным характером, — мягко пояснил лорд Талли. — И его милость о нем прекрасно осведомлен еще с момента, когда она вызвала его на состязания в стрельбе. Сомневаюсь, что Роберту нужны такие трудности.

— Он ей поддался, чтобы был повод позволить женщинам участвовать в соревновании лучников, — покачал головой младший Баратеон. — Для Роберта с его гордостью это очень большая уступка. Нам стоит добавить ее в список.

— Согласен с лордом Баратеоном, — поддержал племянника лорд Элдон. И осторожно напомнил. — Леди Лианна тоже была воинственной леди.

— Что здесь делает леди Тарт? — ошеломленно спросил лорд Талли.

— Наследнице Тарт минуло семнадцать этой весной, — ответил десница. — Она единственная дочь своего лорда-отца, поэтому даже если у нее родится мальчик, он будет наследовать деду, не претендуя на трон. Кроме того, как Тарт она верна Баратеонам, не говоря уже о воспитании у леди Лизы.

Именно поэтому леди Лиза будет очень недовольна, если его милость протянет руки к ее воспитаннице — Виман буквально видел, как эти мысли отпечатались на лицах лорда Баратеона и лорда Талли. Признаться, он и сам их разделял, леди Лиза вряд ли будет высокого мнения о подобном союзе, каким бы удачным и логичным он не выглядел со стороны. Но мастер над монетой не стал возражать: девица Тарт, насколько он помнил, невзрачна, потому шансы, что Роберт обратит на нее внимание, практически равны нулю. И даже если такое случится — леди Баратеон сумеет его переубедить. Примерно такими словами он успокаивал лорда Станниса после собрания, на что мастер над законами уточнил, понимает ли Виман, что сначала им надо выдержать ее недовольство по поводу того, что ее воспитанницу вообще добавили в этот список. Положа руку на сердце — да, понимает, но переживать ее гнев придется другим, поэтому не сильно беспокоится. А вот по поводу чаепития с Тиреллами — немного.

— Мне кажется, все прошло… неплохо, — осторожно сказала внучка на обратном пути.

— Очень деликатное высказывание, — усмехнулся Виман, все это время слушавший разглагольствования лорда Мейса. Что уж там наплела ему мать, Виман не знал, но вывод розан сделал: если бы не помощь лорда Мандерли, не видать бы его сыну Данстонбери как своих ушей, лорд Баратеон бы ни за что не позволил Тиреллам откусить такой кусок. Поэтому Мейс был более чем доброжелателен, рисовал радужные перспективы их союза и вообще, цвел и пах.

Королева Шипов действительно была леди с характером, по ее словам «слишком старой, чтобы тратить время на церемонии», поэтому Винафрид пришлось выдержать немало расспросов о себе, начиная от любимой баллады и заканчивая предпочтениями в пище. Наконец любопытство леди Оленны было в некоторой степени удовлетворено, и она спросила у внука, не хочет ли он уже заговорить, а то «словно язык отрезало». Сир Гарлан Тирелл на это расхохотался и сказал, что все еще под впечатлением, что кто-то выдержал обстрел его бабушки и даже готов продолжать беседу.

Отсмеявшись, он спокойно начал рассказывать о себе, скупо, но четко: семью любит, особенно младшую сестру Маргери, свободное время посвящает тренировкам и, под влиянием старшего брата, книгам, часто возится со своими охотничьими собаками и ястребом. Виман же отметил и его вспыхнувший взгляд, когда Винафрид вошла в комнату, и внимание, с которым он слушал ее ответы, и предупредительную обходительность — Гарлана не зря прозвали Галантным. У внучки жених тоже не вызывал отрицания, что радовало: сам Виман был доволен своим браком, как и его сын Вилис, и кажется, такой же удовлетворительной будет и жизнь его старшей внучки.

— Я была бы очень рада познакомиться с вами поближе, — щебетала единственная дочь Мейса, Маргери. — Всегда мечтала о сестре.

Девушка «мечтала посмотреть столицу», но на деле леди Оленна наверняка хотела, чтобы внучка произвела впечатление на своего нареченного, Гарольда Хардинга, оруженосца короля и наследника лорда Аррена. Мальчик не отличался острым умом, поэтому явно пошедшая в бабушку Маргери была удачной партией для будущего лорда Орлиного Гнезда, что должен был отметить и сам лорд Джон. На совместном ужине, куда всех пригласили от имени его милости, обе юные пары сидели рядом и производили весьма приятное впечатление на остальных и друг на друга. Даже Баратеон больше не был настроен против второго брака и на следующей встрече Малого Совета он вполне благосклонно ознакомился со списком кандидаток. Грядущий турнир, где их стараниями соберутся указанные леди, был тем более встречен одобрением монарха, но Вимана не покидало ощущение, что что-то определенно пойдет не по плану.

Примечания:

Ладно, у меня провис, закис и вообще, можно я уже закончу... Если сажать кого-то на трон, то кого? Если не сажать, то как втемяшить это в головы остальных? Что черт возьми вообще делать, канонное время уже на подходе, писать не о чем и Бобик сдох...

Примечания:

Год 297

Он продержался сколько мог, но под конец ужина все же потерял нить разговора. Конечно, все эти обсуждения налогов, прошений, запретов и так далее очень важны, но участвовать на равных он пока не мог, а без этого быстро пришла скука. Оливер только и успел отметить момент, когда аргументы лорда Баклера закончились и тот попытался переубедить мать уже другими словами, но с тем же смыслом. Это, разумеется, было бесполезно, если леди Баратеон отказывает, решение окончательное.

— Лорд Баклер оказался довольно жадным человеком и вместе с доходами возрос и его аппетит, — когда на следующий день они выехали из Бронзовых врат, он уточнил неясные моменты. Кассана полночи дулась на запрет прогуляться по замку тайком и утром была настолько сонной, что задремала в карете, Селия доставала Лили с какой-то сказкой или историей и им обеим было не до них, поэтому они с матерью могли поговорить. Надин, Бриенна под негласным присмотром Вирры ехали в другой карете, при них он бы вовсе не поднял неловкий вопрос. — К сожалению, лорд Ральф из тех людей, кто не умеет довольствоваться тем, что есть, ему все время мало.

— То есть он никогда не будет доволен?

— Хорошо подметил, Олли, — мать мягко улыбнулась и пригладила ему волосы. А потом снова вспомнила лорда Ральфа и помрачнела. — Раньше это было незаметно и с лордом Баклером было приятнее общаться, он был отличным собеседником.

— Может он хочет сравняться в богатстве с Ланнистерами?

— Не знаю, — она устало покачала головой. — Как ни старайся, сколько ни изучай людей, всегда есть вероятность неприятно удивиться.

Когда-то казалось, что мать знает все, она даже могла переспорить мейстера Крессена, а ведь тот был очень мудрым и старым. Леди Баратеон не позволила наследнику оставаться таким наивным. Никто не знает всего, но стремиться к этому надо, иначе пострадаешь ты и твои близкие. Чтобы переспорить человека необходимо нацелиться на победу в споре, а не на достижение истины. В правильно заданном вопросе половина ответа, но и задать правильный вопрос, и понять, какая половина тебе нужна, сложно. Если попробуешь — может не получиться, но если не пробуешь — не получится никогда. Все ошибаются.

— Как думаешь, отец будет рад, что мы раньше приедем? — он постарался отвлечь родительницу от неприятных мыслей.

— Конечно, будет. Только он этого не покажет, но ты ведь привык, — улыбнулась мать, заметно расслабляясь. — Кстати, о чем с вами беседовала леди Инис?

Леди Инис Баклер, дорнийка по происхождению, не слишком активно участвовала в разговоре матери и лорда Баклера, уделив больше внимания Надин, Бриенне и им с Кассаной по остаточному принципу. Он не мог вспомнить ничего выдающегося в их беседе с леди Инис: та не говорила ни о чем особенном, поинтересовалась их обычным времяпрепровождением, разве что вроде проявила интерес к тренировкам Бриенны, сравнивала с порядками Дорна, да и только.

— Прости, я не могу вспомнить ничего необычного, — Оливер склонил голову, признавая вину. Он осознанно сконцентрировался только на разговоре с лордом Баклером, упустив из виду действия его леди-жены, которые могли оказаться чем-то важным.

— Да, ты больше уделял внимания нашей беседе с лордом Ральфом, — мать с улыбкой взъерошила ему волосы. — Я рада, что ты стараешься вникать в подобные разговоры, как и следует наследнику, это важная часть твоего обучения и взросления. Но так можно упустить если не важные, то любопытные детали. Есть идеи, как исправить ситуацию с нашим незнанием?

— Спросить остальных, — это был легкий вопрос, стало быть…

— Начнешь с сестры, — ну, конечно. Материнская усмешка отражала его мысли.

Вытащить из Кассаны то, о чем они разговаривали с леди Инис, было сложной задачей вчера вечером. Сегодня днем это было ближе к невыполнимому и невозможному, Кассана легко переключалась, отвлекалась и запоминала в основном какие-нибудь яркие моменты, те, что вызвали отклик в ней самой. Поэтому все, что он смог получить от сестры — подтвердить, что леди Инис интересовалась тренировками Бриенны и ее распорядком дня. Может леди Инис тоже хочет обучиться владению мечом? Кассана, например, с нетерпением ждала, когда ей позволят начать тренироваться и обожала смотреть на поединки леди Тарт. Грозная воспитанница их матери в одиночку могла уложить двоих-троих стражников. Сир Ролланд Шторм, их новый мастер над оружием — сир Уэнт отправился домой принимать лордство и замок после гибели старшего брата — сначала гневался, а после сам скрестил с Тарт мечи и проникся уважением как к воину, регулярно тренируя наравне с другими бойцами.

— Леди Инис проявляла интерес ко всем равномерно, стараясь меньше говорить и больше слушать, особенно когда Кассана говорила про ваших родителей. Тренировки Бриенны были ей интересны, но мне кажется, в меньшей степени, чем взаимоотношение лорда Баратеона и миледи, — Надин подчеркнула, что из его сестры легко вытащить нужную информацию, как бы мать не старалась научить ту держать язык за зубами. — Конечно, это может быть всего лишь женское любопытство, но это не выглядит убедительным.

Женское любопытство — страшная сила, но Оливер не был уверен, что леди Инис Баклер двигало только оно. Он позволил себе подумать об этом в дороге, зная, что когда попадет в руки отца, у него не останется возможности думать о чем-то неважном. Кассана и Селия извелись от ожидания, одна еще маленькая, вторая же по природе не отличалась терпением. Отец встречал их как обычно, рядом с ним неожиданно был и дядя Роберт — король Роберт Баратеон, если быть точным, но за закрытыми дверьми он был только дядей, как и сир Эдмар Талли, и сир Ренли Баратеон, ныне школяр Цитадели. Весьма успешный школяр, по словам студентов, и Оливер с нетерпением ждал, когда тот выкует достаточно звеньев, чтобы вернуться — дядя обещал показать, каким заклинаниям научился.

Встреча прошла бурно, как всегда, когда пересекались дядя и старшая племянница, они шумно здоровались, чтоб весь замок сразу узнал, что прибыла леди Кассана Баратеон. Зато его милость пояснил, что вообще забыл на улице: они с отцом только что вернулись после тренировки Шторма и Жемчуга. Отец сдержанно их приветствовал, мученически принимая мамины объятия — мейстер Крессен уверял, что милорд совсем не так недоволен, как показывает, но Оливер все еще сомневался. Никто не знает всего, так что может быть отец действительно недоволен публичным проявлениям привязанности, пусть, по словам сира Давоса это работает на его репутацию среди горожан.

— А Мирцелла уже закончила с учебой на сегодня? — и откуда у сестры силы взялись, только что в карете сидело самое несчастное и уставшее существо в мире. Однако стоило им добраться до пункта назначения, как она уже готова бежать на встречу к кузине и лучшей подруге одновременно, а вот Селия правда устала и Лили унесла ее на дневной сон.

— Сначала пообедаем и приведем себя в порядок, к тому времени уроки принцессы закончатся. Вы сможете встретиться и провести вместе время до ужина, — пояснила мать, не позволяя Кассане умчаться куда-то вглубь Твердыни Мейгора.

— Вы раньше, чем я ожидал, — заметил отец: его милость освободил того от работы до следующего дня, поэтому они соберутся почти всей семьей, Бриенна и Надин отказались от компании под предлогом отдыха.

— Собрались быстро, вот и приехали.

Оливер подозревал, что они приехали почти за месяц до официального празднования из-за него: после турнира он станет сквайром дяди Эдмара и родных увидит нескоро. Наследник Талли с головой погрузился в заботы верховного лорда Речных Земель и редко покидал Риверран: дед Бринден полностью переложил управление землями на плечи «следующего поколения». По словам матери, лорд Хостер был доволен, а сир Эдмар ворчал, изредка жаловался, но чаще отписывался: «еще не помер». Теперь на дядю еще и его сбросят.

— Наивный ребенок, — засмеялась мать, когда он осторожно намекнул, что не хотел бы быть еще одной ношей. — Ты отправляешься учиться, в том числе и тому, как быть верховным лордом, поэтому не рассчитывай, что с тобой кто-то возиться будет, будешь жить в режиме Эдмара, когда отдыхом были уроки у мейстера, а передышкой — кайвасса. Главное, чтобы Эд не взял второго оруженосца, а то придется вытягивать на нужный уровень какого-нибудь оболтуса.

— Я не думаю, что он рискнет вызвать твое неудовольствие, — отец жестом отпустил готовую взорваться от нетерпения Кассану и та мгновенно умчалась на поиски Мирцеллы. Ему тоже стоит поприветствовать царственных кузенов, но позже. — Один в один Ренли и Роберт, те что сейчас, что в детстве вечно куда-то бежали, что-то делали, с кем-то дрались. А ведь она леди!

— Она Баратеон, — мать только пожала плечами, будто это все поясняет. — Дядя думает взять в оруженосцы кого-нибудь из отпрысков вассалов. Интересно, удастся ли уговорить его на межрегиональные связи?

— А конкретнее? — отец вообще не удивился, что у матери снова какие-то идеи, планы, уговоры, переговоры, договоры и так далее.

— Я думала укрепить связи с Долиной, — родители нахмурились почти одновременно, Оливера это сходство позабавило. — Если я правильно помню, у Графтона младший сын готов служить оруженосцем, да и у Сандерленда семь сыновей, возраст, правда, не вспомню, надо уточнить. Сначала думала присмотреться к Дорну, но они сами крепятся: тот же лорд Дондаррион обручен с девицей из Дейнов, леди Инис давно освоилась в Бронзовых Вратах, а брак принцессы Арианны уже вошел в местный фольклор.

— Вас не тревожит спокойное поведение леди Арианны? Я заподозрил худшее еще, когда она приехала, но до сих пор ничего не дождался.

— Возможно, она все еще выжидает, а может быть, она уже сделала что-то, о чем мы не знаем.

— Вы и не знаете, — хмыкнул отец, но не стал развивать тему. — Помимо Дорна есть еще и Железные острова. После неудачного налета на Эссос железнорожденные стали спокойнее, но все еще держатся особняком.

— Лорд Харлоу твердо держит курс на «новый закон», и Теона Грейджоя воспитывал так же. Помните, как он пару лет назад приплывал дать присягу лично? Не иначе как Харлоу надоумил, что ему нужно восстанавливать репутацию дома и вести себя соответственно новому укладу. Разумеется, из мальчика вышел хороший мореход, но он пока не выказал ни единого желания отправиться в набег. Разве что явно мечтал сбежать на корабле, когда лорд Гудбразер предложил ему руку любой из двенадцати дочерей.

— Богатый выбор, — брякнул Оливер и тут же закрыл себе рот рукой под их взглядами. Не хватало еще нарваться на воспитательную отповедь в первый же день!

Но отец был благодушен, да и мать переключила его внимание жалобой на проклюнувшуюся жадность Баклера, он добавил услышанное от Надин и оставил родителей сплетничать дальше. По дороге он захватил Селию, решив, что служанкам нужен отдых от капризов его младшей сестры: та еще не смирилась, что не все ее желания выполняются. Позднее он оставил ее под присмотром Мирцеллы, мягкосердечная принцесса спокойно терпела взбрыки характера обеих сестер и обожала возиться с маленькой кузиной. Логично, она же не должна иметь с ними дело на постоянной основе, а тут милая живая куколка, строит глазки, улыбается и просит у «сестренки» сладости. Вырастет, будет всем двором крутить, как ей вздумается, маленькая лиса.

Сам же Оливер сидел с Арланом, кузен взбудоражено рассказывает, как его недавно взяли посмотреть тренировку драконов. Его самого пустили только год назад, отец не был уверен, что дракон не причинит ему вреда, но так даже лучше, чем старше, тем лучше запоминаются детали. Но и Арлану хватило: юный принц с удвоенным нетерпением ждет, когда ему позволят пробудить подаренное лордом Тайвином яйцо, расстроен, потому что Мирцелле, скорее всего, разрешат раньше, потому что она старше, а он вообще-то кронпринц! Но дядя Станнис — отец, помнится, первое время делал очень забавное выражение лица, когда его называли дядей — сказал, что раньше шестнадцати это опасно, потому что он не справится с драконом. И отец-король тоже думает, что раньше нельзя, потому что отец — великий воин, Демон Трезубца, но ему тоже непросто с «крылатой огнедышащей ящерицей».

Словесный поток на драконью тематику нескоро перешел в менее подробный, но такой же эмоциональный рассказ о визите к родственникам по матери. Оливер хорошо знал карликового льва, Тириона, он и его жена леди Дейси жили в Штормовом Пределе больше полугода, когда карлик помогал пробудить дракона отца. А еще тот не стеснялся своего роста, любил пошутить, рассказать о прочитанном или услышанном и всегда, всегда находил время для «серебряных оленят». Арлан тоже любил «маленького дядю», но куда больше времени проводил, разумеется, с Герольдом, в то время как дядя Тирион много времени уделял супруге, ожидавшей второго ребенка, как позже оказалось, мальчика, Томмена Ланнистера.

— А Мирцелле там не нравится, — тихо пробормотал Арлан, под конец совсем стушевавшись. — Почему? Это ведь дом нашей матери.

— Ну, ты же знаешь, что Мирцелла не любит толпы ровесников, даже в Красном замке с ней только пара приятельниц одновременно в качестве свиты, а на Утесе у вас множество кузенов и кузин.

А еще принцесса Мирцелла осознала, что смерть королевы освободила ее от недобрых замечаний, малозаметных оскорблений и долгих обид. Он и сам помнил ее милость, как красивую женщину со злыми глазами и ядовитым языком, но не позволял себе говорить о той дурно: родители учили, что такая злость — удел несчастливых людей, и королеву стоило пожалеть. Жалеть он не мог, подслушав, что говорила королева о его семье и собственных детях, поэтому предпочитал не помнить о ее существовании, пока не потребуется.

Теперь она мертва, отец беспокоится, что дядя Роберт выберет неправильную вторую супругу, а мать сначала не собиралась вмешиваться — хотела посмотреть, что произойдет. Потом что-то изменилось, и она сказала, что они поедут раньше, потому что надо поговорить с «Робертом» — и тон, которым мать произнесла имя короля, заставил тому посочувствовать. Леди Баратеон могла быть страшной.

— Не то слово какой, — вздохнул дед Хостер.

Они сидели в покоях лорда Талли, пили чай с пирожными, потому что дед хотел провести время с ними тремя. Кассана сумбурно вывалила на того впечатления от поездки, историю о самой долгой конной прогулке — Оливер был рассеян от усталости, поэтому непозволительно затянул игру — и дед казался снесенным ее речевым потоком. Сестре в этом году исполнится восемь, мать обещала взяться за нее всерьез, но до того момента Кассане позволялся более свободный образ жизни. Не сказать, что та действительно понимала, что ее ждет, знала, конечно, но не задумывалась о будущем, и Оливер скрытно радовался, что в момент осознания он будет далеко.

Селия капризничала, прося второе пирожное, но ей как обычно отказали. Оливер отметил, что та уже не просит всерьез, а скорее проверяет границы дозволенного, вдруг найдется человек, для которого эти границы будут дальше. Дед, однако, реагировал на капризы с таким недоумением, что он заподозрил, что мама и ее сестра не были такими в детстве. Он не знал леди Кейтилин, но мать иногда читала ее письма вслух, особенно места, где она передавала им добрые пожелания, так что какое-то представление о тете он имел. Дяде Эдмару же, как мужчине, вряд ли разрешали такие проявления характера, поэтому лорд Хостер был слегка оглушен игравшей в сестрах кровью Баратеонов. Но приходилось признавать, что Селия в свои три хитрит лучше, чем семилетняя Кассана, так что в ней явно больше от ловкачей форелей, чем от прямолинейных оленей.

— А из-за чего мать злится на его милость? — Оливер решил уточнить интересующий вопрос у отца, после обычной проверки его знаний.

Мастер над законами знал законы как никто другой и требовал от Оливера не меньшего результата к его совершеннолетию, поэтому регулярно устраивал устные проверки, предлагал конкретные примеры из своего опыта и спрашивал, как бы он решил тот или иной вопрос. Ему ни разу не удалось ответить идеально, но мать утешала, что идеал — понятие недостижимое, к которому надо стремиться, но не делать самоцелью. Другое дело, что отец не всегда был доволен ответами: иногда Оливер принимал относительно мягкие решения и лорд Баратеон опасался, что сын не будет достаточно жестким с вассалами в будущем. Иногда их споры затягивались, но отец хотя бы перестал требовать молчаливого повиновения после того, как за него вступилась мать, указав, что научив его молча подчиняться, тот рискует вырастить человека, неспособного оспорить решение авторитетной фигуры. То есть своими руками создаст уязвимость следующего верховного лорда Штормовых Земель — и на это Станнис Баратеон пойти не мог.

— В первую очередь она злится на меня и твоего деда, — после долгого молчания под тяжелым изучающим взглядом Оливер не поверил, что отец все же ответил. — Как ты знаешь, его милость намерен вступить во второй брак, а потому за статус королевы развернется борьба среди высших домов Вестероса. Чтобы уменьшить напряжение, Малый Совет подобрал несколько кандидатур, брак с которыми не создаст угрозы твоим кузенам и власти его милости и лордов Совета. Среди них — леди Бриенна Тарт.

Оливер охнул. Леди Бриенна была хорошим человеком, примером для Кассаны и, конечно, они были бы рады, если бы она стала их тетей и второй матерью Мирцелле и Арлану — она их точно не обидит и никому не позволит. Но матери это вряд ли понравится, учитывая, насколько несчастной сделал дядя Роберт прежнюю королеву.

— Тебе не о чем волноваться, — прервал его мельтешащие мысли отец. — Миледи уже поговорила с его милостью, а потому король Роберт не выберет леди Бриенну. Ради своего же спокойствия.

— Ох, прошу прощения, — он слегка засмущался, что его паника так явно отразилась на лице, это было неприемлемо, но отец не стал делать замечание. — А можно узнать, кто еще в этом списке?

— Девиц много, все они благородного происхождения и получили соответствующее воспитание. И все они будут на грядущем праздновании, — отец слегка поднял уголок губ, что обозначало улыбку. — По его окончании я хочу услышать твои варианты, даже если его милость сделает окончательный выбор.

— Да, отец, — почему у него всегда получается вот так случайно нарваться на побочные задания?

С другой стороны отец не говорил, что он не может просить помощи, поэтому первым к кому он подошел с косвенными вопросами был лорд Элдон Эстермонт, тоже член Малого Совета. Однако лорды делали удивленные глаза и деланно не понимали, о чем он их спрашивает. Список оказался секретным делом — отец мог бы и предупредить! — но мать помогла ему наводящими вопросами. Девица должна быть определенного возраста, верность ее дома не должна вызывать сомнений, кроме того неплохо, если она напоминает о Лианне Старк, узнать о которой легко можно у дяди Роберта. Неожиданно дополнительное занятие увлекло, почти настоящее расследование, а уж какие теории настроили Кассана и Мирцелла, когда узнали, что он пытается разнюхать!

— Леди Сивилла точно есть в списке! — возбужденно сверкала глазами Кассана, леди Сивилла была на третьем месте в ее личном рейтинге леди Королевства, потому что лук это, конечно, здорово, но меч лучше, как и палица леди Дейси.

— Она немного пугает, — робко добавила Мирцелла, которую как раз воинственные леди напрягали несоответствием навязанным ее матерью идеалам. — Но она, наверное, похожа на леди Лианну.

— Если смотреть с этой точки зрения, то в списке должно быть немало северянок, — рассуждал Оливер. — А еще не должно быть дорниек и леди с Железных островов.

Девочки мрачно насупились при упоминании пираток. К леди Аше они обе относились не очень хорошо, хоть та и умела сражаться, одна из немногих леди в центральных землях Вестероса. Мать намекала, что его сестре и кузине просто очень понравился сир Уиллас, вот и не могут они хорошо относиться к леди Аше Тирелл. Этого он отрицать не мог, а потому сам старался быть как можно более непредвзятым. Но покушение пиратов на него самого и Кассану показывало тех подлыми и непредсказуемыми, поэтому железнорожденная точно не сможет стать королевой. За всеми размышлениями и раскладами он не забывал об обычных занятиях, его тренировками занялись отец и как ни странно дядя Роберт со своими сквайрами, поэтому время летело со скоростью дракона, он и опомниться не успел, как пришло время турнира.

— Дорогой друг, как я рад тебя видеть! — высокий статный летниец, одетый по вестеросской моде, но с украшенным яркими перьями плащом, сердечно пожал отцу руку.

— Джалабхар, мы видимся хотя бы раз в неделю, — проворчал отец, но на рукопожатие ответил крепко: изгнанный принц Ксо был одним из немногих настоящих друзей отца. — Я вижу, ты привел не только подопечную?

— О да, позвольте представить мою старшую сестру Чалану, ее мужа Ксора и их дочь Джалайю!

Обед двух семей был инициативой матери, как только она узнала, что принца приплыли навестить родичи. В отличие от Вестероса на Летних островах изгоняли только побежденных правителей, позволяя их семьям жить пусть скромнее, но на родине, поэтому с семьей принц Ксо виделся нечасто. Возможно, поэтому, когда он обустроился в Вестеросе, то взял под опеку единственную на весь приют летнийку Алаяйю. Вообще иностранцам не доверяли вестеросских сирот, мать беспокоилась, что под видом добрых людей могут скрываться пираты и работорговцы, а говоруны не могут уследить за всеми.

Обычно иностранные благодетели, как и лорды и леди Вестероса, только отсыпали денег приюту, если хотели показать себя благородными и щедрыми — тот же Кровавый лев, дед Мирцеллы и Арлана, регулярно вносил пожертвования — но принц Ксо стал исключением. Из-за него в правила для усыновителей и опекунов ввели допущение для иностранцев — но только при наличии рекомендации лорда Вестероса и личном согласии леди Пайпер. Вдова же в свою очередь полагалась на суждения матери, поэтому Алаяйя стала подопечной Джалабхара Ксо, хотя ее мать была жива и жила в столице, но Оливеру о ней не рассказывали ровным счетом ничего. Как будто он сам не догадался, что дети в приюты попадают не только из-за смерти родителей и отсутствия согласных на опеку родственников.

Согласно закону, созданному отцом, дети, родившиеся в борделях, тоже должны воспитываться в приюте, чтобы потом у них был хоть какой-то выбор, как им жить и зарабатывать на жизнь. Позднее, когда он выложил свои размышления матери, та рассказала, что Алаяйя видится с матерью с разрешения принца Джалабхара, потому что для летнийцев в профессии женщины нет ничего позорного. Уважение к чужой культуре со стороны матери, отца и леди Пайпер — и уважение летнийцев к их законам создавали сложный баланс справедливого и правильного, которому родители пытались научить его с самого детства.

— Получается, вы все будете участвовать в турнире лучников? — мать легко вела беседу, позволяя собеседникам самим выбирать интересные им темы. — Нас ждет великолепное зрелище, мастерство летнийских лучников известно по всему миру.

— Да-да, стрелять умеем, наши луки хороши. Но очень интересно — гонки на лошадях, — с акцентом сказала Чалана.

Оказалось, что о новой забаве Вестероса уже слышали за морем и ко двору короля Роберта стали собираться лорды других стран, путешественники и просто любопытные. Тем более как раз грянул нынешний турнир, по размаху — копия праздника пятилетней давности, когда свыше месяца отмечали два дня рождения, короля и его наследника. Их новые знакомые тоже жаждали увидеть скачки на лошадях и гонки на колесницах, но участвовать не спешили.

Женщины мгновенно переключились на новую тему, пока Кассана продолжала расспрашивать девиц о луках из златосерда, а отец обсуждал с мужчинами разницу культур и законов. Сам Оливер был слишком усталым, чтобы поддерживать любой из этих разговоров, поэтому старался слушать всех и запоминать как можно больше. Культура Летних островов и их законы, преимущества луков из златосерда, ездовые животных разных стран и их типичная скорость — после ему потребуется все записать, чтобы хоть как-то упорядочить новые знания.

— Ты написал завещание?

Первым же вопросом очень серьезный дядя Эдмар поставил его в тупик. И напугал, не без этого, но после выяснилось, что рыцарь морально готовил его к тому, что им будут заниматься оба Талли, а Черная рыба никогда не был милосердным к сквайрам. Сам Эдмар был его оруженосцем и вспоминал то время с содроганием, как самое трудное и страшное время его жизни, поэтому вопрос о завещании перестал казаться семейной шуткой, а скорее дружеским предупреждением. Дядя Эд присоединился к общим тренировкам с первого утра после приезда, с удовольствием выяснив на себе, чему успели научить Оливера, с напряжением выдержал бой против отца, и откровенно вымотался в тренировочном поединке с королем.

Под конец тренировки леди Бриенне, сиру Уилласу Тиреллу и кузену Эндрю Эстермонту досталось нечто неподвижное, но подающее признаки жизни. Они тоже не отказались бы скрестить мечи со старым другом, но видя его состояние, предпочли замять тему, а леди Бриенна составила достойную конкуренцию обоим рыцарям и даже сир Борис Дондаррион, мастер над оружием Красного замка, признал ее силу и выучку. Ланнистеры прибыли ко двору позже многих, как он узнал от матери, все решали, поедет ли наследник львов, сир Джейме, но его состояние было признано неудовлетворительным. Зато среди прибывших был сам лорд Тайвин с внуком Герольдом, Тирион с леди Дейси и их трехлетняя дочь Джоанна. Вот и приятельница Селии.

— Возможно, если рядом будет девочка ее возраста, она перестанет тиранить Лили, — он надеялся, что этот довод окажется достаточно весомым, чтобы к младшей сестре допустили не только родственников. — Тем более что и Тириона, и леди Дейси мы хорошо знаем.

В итоге родители согласились, и у Селии появилась первая подружка. Не сказать, что та знала, что с ней делать, поэтому наблюдать за девочками оказалось забавно, это даже отвлекло Кассану от его расследования, но вот принцесса оказалась упорной и внимательно присматривалась ко всем леди, прибывшим на праздник. С другой стороны, это же будет ее мачеха, кузина старается оценить все варианты.

— Пекло, Ренли бы его ссадил! Где его Иные носят?! Он должен быть тут, побеждать за нас!

Его милость был доволен обилием разных противников на тренировочной площадке, но из-за этого ему пришлось поддаться на уговоры лорда-десницы и отказаться от личного участия в турнире. В итоге никого из Баратеонов по крови среди участников не было, и короля это безмерно огорчало, до такой степени, что он почти написал в Цитадель, чтобы те выставили дядю Ренли из Староместа. Отец ругался с ним весь вечер, но в результате школяра не стали отвлекать от обучения, и король сидел на турнирной ложе, обиженный на весь мир, похожий на большого надутого суслика. Не то чтобы Оливер когда-нибудь рискнет сказать это вслух.

— Кажется, его милость больше увлечен турниром, чем леди, — заметила мать тем вечером.

— Не переживайте, миледи, на них мой брат всегда найдет время.

— Мирцелле понравились сестры леди Дейси, — заявила Кассана, напомнив родителям об их присутствии, и разговор перетек на нейтральные темы.

Оливер и сам подумал, что дядя Роберт вовсе не горит желанием вступить в брак, куда больше внимания уделяя турнирным бойцам и родственникам принца Ксо, особенно после состязаний лучников. Леди Сивилла из-за появления новых участниц отлетела на третье место, но вместо того чтобы расстроиться, договорилась о совместных тренировках, пока те гостят в Вестеросе, и пригласила посетить Сигард. Кассана же сочла летнийские луки нечестным преимуществом и пару дней ходила насупившись, пока приятельницы пытались ее успокоить. Несмотря на нетипичное поведение, сестра всегда собирала вокруг себя стайку девиц-ровесниц, иерархия среди которых отсутствовала, как явление, разве что Мирцелла была явно ближе и выше остальных, как кузина и принцесса.

Он и сам много времени проводил с ровесниками. Тирек Ланнистер и Тайвин Фрей, львиные кузены-ровесники, регулярно оказывались поблизости, втягивая в разговоры и игры, вызывая тем подозрение, что это лорд Тайвин желает продолжить союз в следующих поколениях. Слишком часто, слишком стабильно при том, что мальчишки были скорее ведомыми, но не прибились к кому-нибудь, а сами старались притянуть его. Фреи, чья численность поубавилась после внутреннего конфликта, гасить который пришлось деду, тоже активно с ним общались, отвлекая от составления списка. Тиреллы, которых тоже было немало, не пытались навязать свое общество, но когда к нему подходили львята, розочки мгновенно вырастали поблизости и отказать им в компании было невежливо.

Оливера куда больше успокаивала компания Тима Мертинса, младшего сына леди Мэри Мертинс, маминой соратницы в управлении Штормовыми Землями. Леди Мертинс первой подхватывала инициативы леди Баратеон, помогала продвигать их среди знати, поэтому общались они часто и небесполезно. Так же хорошо он знал братьев Сивортов, сыновей Лукового рыцаря, одного из тех редких людей, кому отец верил и считал другом. Оливер особенно сдружился с Деваном и Мариком, но у второго ровно год назад поубавилось свободного времени — его взял в оруженосцы королевский гвардеец Бейлон Сванн.

Он как-то подслушал разговор родителей и узнал, что это отец порекомендовал младшего из сыновей лорда Сванна на место погибшего Ариса Окхарта, потому тот и взял сына бывшего контрабандиста в сквайры, услуга за услугу. Марик был счастлив, стать рыцарем было его давней мечтой, а уж королевский гвардеец обучит его как следует. Деван же долго сомневался, хочет он стать рыцарем или моряком. В итоге буквально сутки назад отец уговорил Эндрю Эстермонта взять Девана в сквайры и показать, что одно другому не мешает. Сир Эндрю был и рыцарем, и мореходом, а еще капитаном одного из кораблей Королевского флота, «Долг и честь». Идеальный вариант для колеблющегося Девана.

— Милорд, как поживаете?

— Милорд, чем мы можем вам угодить?

Два шута, вернее, два близнеца-бастарда из Штормовых земель, с которыми он неудачно сцепился сначала в словесной, а после рукопашной схватке, а теперь не может отделаться, Робин и Робар сочли себя его приятелями после того, как Оливер вступился за них перед их же отцом. Лорд Рогар Лонмаут, отец неугомонного дуэта, оказался младшим братом известного сторонника и друга Рейгара Таргариена, Ричарда Лонмаута, рыцаря черепов и поцелуев, о чем его милость не забыл, что отразилось на положении дома. Можно представить себе гнев лорда, когда он узнал, что его сыновья-бастарды подрались с племянником короля. Оливер, как и отец, предпочитал в повседневной одежде простоту и практичность, поэтому опознать в нем сына грозного Станниса Баратеона было непросто.

Подрались они тогда неплохо, король уж точно оценил его синяки и подбитый глаз, а вот отец уточнил, с какой стати он решает проблемы кулаками, а не головой. Мать лишь посмеялась, сказав, что в нем больше от Баратеонов, чем они изначально полагали, поэтому отец не сильно злился, только приказал написать эссе, указать свои ошибки и придумать верные решения. Близнецы как раз тогда нашли его поблагодарить, что он смягчил гнев лорда Рогара, но раскритиковали его эссе от и до, уверено заявив, что они в любом случае бы подрались. Примерно с того момента они и стали его неотступной свитой в Красном замке, говоря «милорд» настолько насмешливо, что брякни они такое отцу — сослал бы на Стену за измену. Его милость, однако, воспринял появление у него теней благосклонно, громко заявив, что только хорошая драка покажет, кто ты таков на деле, а не кем тебе повезло родиться. Вскоре Оливер узнал и то, почему лорд так заботится о незаконнорождённых сыновьях: мать братьев — служанка в замке Лонмаутов и разница в положении, кажется, единственное, что удержало их отца от женитьбы.

— Как романтично, — восхитилась Мирцелла. — Как принц Дункан и Дженни из Старых Камней!

— Не забывай, чем они закончили, — строго напомнил Оливер, которому историю преподносили как урок, что долг должен стоять выше чувств. Если бы не упрямство кронпринца Дункана, не погибло бы столько людей, Таргарины не получили бы сведшее их с ума пророчество и, может быть, по-прежнему бы правили Вестеросом.

— Они меня достали! — вопила Кассана, которой близнецы таскали цветы и обращались как с нежной и чувствительной леди. Мало что могло разозлить сестру до такой степени, и Оливер к своему стыду находил все настолько забавным, что так и не сказал мальчишкам прекратить, хотя был уверен, одного твердого слова будет достаточно, чтобы те отстали. — Пускай сами этими цветочками прихорашиваются!

Родители, к счастью для штормовых близнецов, тоже сочли ситуацию забавной, а не тревожной, а дядя Эдмар посоветовал действительно сдружиться с мальчишками: смех помогает преодолеть множество трудностей.

— Тебе очень понадобится чувство юмора, когда мы вернемся в Риверран, — ровным тоном сообщил наследник Талли, и Оливеру потребовалось вся его уверенность, чтобы сказать, что у него готов черновик завещания.

— Вот теперь я не сомневаюсь, что мы сработаемся, — дядя ухмыльнулся в ответ.

Празднование было близко к завершению, поэтому Оливер устал волноваться о том, что от него не зависит и решил принять все, что в него бросят Талли. В конце концов, на том свете они до него не доберутся, ему не придется волноваться о тех разговорах, что ведут с родителями о его будущем браке разные лорды. Кроме того, Кассана перестанет ныть, как ей надоели издевки близнецов, однажды она довела его так, что он рявкнул, что для якобы будущей воительницы сестра беспомощна как новорожденный котенок. Закончилось это гонками по всему Красному замку, потому что Кассана приняла его слова близко к сердцу, взяла подсвечник и набросилась на мальчишек с яростным кличем.

Мать смеялась до слез, причитая, что его сестра утопила их репутацию быстрее и надежнее, чем все ее эскапады, отец скрежетал зубами так, что, наверное, в другом конце замка было слышно, а дядя Роберт только и знал, что хвалил боевую племянницу и обещал подарить ей тренировочный и боевой молоты, когда она подрастет. Когда мать перестала всхлипывать, а отец успокоился достаточно, чтобы не закричать и не сломать что-нибудь, единственное, что их интересовало:

— Подействовало?

Еще как подействовало. Оливер готов был поклясться, что у близнецов вся жизнь перед глазами промелькнула, когда во время побега от Кассаны Баратеон они встретились с его милостью. Конечно, их чаяния и страхи король не оправдал, поступив, как обычно поступал дядя Роберт: начал хохотать и подбадривать любимую племянницу. Или просто любимицу — спокойная и мечтательная Мирцелла была мало похожа на родителей, и король казалось, не знал, как и о чем с ней разговаривать. С Арланом его милости было проще как с сыном и наследником, и все на что пока удалось сподвигнуть короля — действительно слушать рассказы кузины о том, как прошел ее день. Мать занималась этим уже давно, но не судила того строго, говоря, что для дяди Роберта и такое общение уже достижение.

— Но девочке нужна мать, коли ее отец чурбан, — еле слышно проворчал отец и Оливер не мог не согласиться.

Мирцелле нужен кто-то, кто будет о ней заботиться, к кому кузина сможет прийти с проблемой и не нарваться на отповедь или нравоучения. После смерти королевы лорд Тайвин пытался оставить при дворе септу Лавейн для воспитания принцессы, но вмешались родители и о Мирцелле заботились брауни, говоруны Королевской Гавани. Никто, правда, не ожидал, кого именно выберет его милость на роль мачехи для наследников.

— Вы действительно этого не планировали? — отец даже не был зол, он был слишком шокирован.

— Ни в коем случае, — и мать не лгала, не искажала правду, Оливер видел ее глаза, когда его милость объявил, что женится на леди Джалайе. Большего удивления он от нее никогда не видел. — Это слишком дерзкий ход, лорды очень недовольны решением короля.

— Еще бы, кто из них потерпит над собой мало того что иностранку, так еще и летнийку, — фыркнул отец. — Вот только не уверен, что удастся переубедить Роберта. Джон Аррен уже пытался и довел его до такого, что сейчас проще сдвинуть с места Штормовой предел, чем Роберта.

— Лорд-десница слишком резко высказался против, знаете же, что с королем такой тон недопустим, — устало пожала плечами мать. — У нас есть два варианта, смириться или пойти долгим путем переубеждения. И я, признаться, склоняюсь к первому.

— Почему?! Ой, — он захлопнул было рот, но оказалось поздно, родители его увидели.

— Оливер Баратеон, если вы собираетесь подслушивать, имейте разумение контролировать эмоциональные порывы, — чопорно сделала замечание мать. — Но так и быть, я могу привести доводы в пользу невмешательства.

То, что лорды будут недовольны выбором дяди Роберта, было само собой разумеющимся, но если бы тот выбрал иностранку, но хотя бы типичной для Вестероса внешности, они были бы спокойнее. Это же и делало Джалайю безопасной для кронпринца и принцессы: даже роди девица сына, за ним как за соперником наследника мало кто пойдет. Ей будет невыгодно настраивать детей против себя, поэтому она с большей вероятностью будет о них заботиться и выстраивать теплые отношения.

Во-вторых, семья леди Джалайи не обладает политическим весом ни в Вестеросе, ни на Летних островах, они семья изгнанника, то есть расклад сил в стране не меняется. И в-третьих, благодаря иной культуре воспитания, гораздо более свободной, чем в Семи Королевствах, у леди Джалайи куда больше шансов быть счастливой в браке с дядей Робертом и осчастливить его самого. С такой точки зрения леди с Летних островов выглядела хорошим выбором, но надо же было убедить в этом и лордов.

— Лорды полбеды, — усмехнулась мать, на его вопрос, как она собирается влиять на лордов. — Ими займется твой отец через Малый Совет, который вполне может внять разумным доводам.

— Чем тогда займетесь вы, миледи? — насмешливо спросил лорд Баратеон, кажется, смирившийся с выбором брата.

— Я займусь Верой, — веско уронила мать и замолчала, глубоко задумавшись.

Примечания:

Вы удивлены выбором Роберта? Вы не представляете, как ему удивилась я...

Примечания:

Начало 298 года

— Милорд, мне кажется, вам будет интересно взглянуть на это…

Джон встрепенулся, вопросительно уставился на лорда Хоуленда, а когда тот кивнул, последовал за ним и его слугой. Нечасто в дороге есть на что отвлечься от собственных мыслей. Он уже давно не был в Винтерфелле и устал от собственного странного волнения, как изменились его кузены, сильно ли изменился он сам и сможет ли он встретить Робба. Они старались подгадать визиты домой, но иногда в планы вмешивалась жизнь — последний раз он видел лучшего друга полтора года назад.

Арья, маленький волчонок, долго не могла простить их отъезд, он с трудом помирился с младшей кузиной, но в итоге та согласилась его простить за рассказы об обычаях болотных жителей. Особенно интересной казалась их манера сражений: бесчестная с точки зрения остальных вестеросцев, но эффективная и подходящая людям небольшого телосложения, как сама Арья. Сансу болотники интересовали мало, среди них не было прославленных рыцарей, да и вообще типичных персонажей баллад, которые она так любит. Но ей были интересны плавучие дома и цветы, огромные и незнакомые Северу, так что ему было чем развлечь кузину. Брандон же проявлял интерес ко всему одновременно, но куда больше он радовался, когда Джон помогал ему с тренировками или прикрывал от тети Кэт, пока младший кузен лазал по стенам. Брану было сложно отказать, но Джон всегда оставался поблизости, не то молясь Старым Богам, не то надеясь, что успеет поймать, если кузен свалится.

— Простите, м’лорд! Мы охотились, но вот…

Они выехали на опушку, готовые ко всему, но взволнованные простолюдины, окружившие тушу огромного волка, сумели их удивить. Лошади, учуяв труп, зафыркали, забеспокоились.

— Это лютоволк! — ахнул Джон, позабыв на миг о манерах. Лорд Рид, однако, не стал ничего говорить, слишком удивленный. Они и еще пара человек спешились, остальная свита отошла вместе с их лошадьми, чтобы те успокоились.

Лютоволков не видели по эту сторону Стены уже пару сотен лет. Свирепые животные, много крупнее и умнее обычных волков, даже от мертвого лютоволка исходило ощущение чего-то древнего, жуткого. Но что было важнее — это был не волк, а волчица. Ее помет был еще жив, волчата жалобно скулили и тыкались в труп матери, охотники почему-то еще не перебили их, хотя лютоволков боялись и как опасных хищников, и как монстров из легенд.

На людей отреагировал лишь один из комков шерсти, снежно-белый волчонок открыл алые глаза и внимательно взглянул на собравшихся, заставив тех отшатнуться и забормотать громче. Джон не стал никого слушать и шагнул ближе к детенышу. Белая шерсть была мягкой на ощупь, сам звереныш не кусался, только смотрел поразительно умными глазами, словно все понимал.

— Хорошая добыча, — негромко сказал лорд Хоуленд, окинув все внимательным взглядом. — И в чем собственно проблема?

— Так это ж лютоволк! — воскликнул один из простолюдин, по-видимому, тот самый удачливый охотник. — Вдруг лорд Старк осерчает? Это ж их зверь.

— Не думаю, что лорд Старк будет недоволен, что вы уберегли себя и окрестных жителей от взрослого лютоволка, — весомо бросил наставник. Люди иногда приходят к таким нелепым выводам, что не знаешь, плакать или смеяться. — Джон?

— Это он, милорд, — тихо и изумленно ответил Джон, прижимая к себе волчонка и понимая, наконец, что преследовало его во снах. — Белая тень с красными глазами.

Лорд Рид замер. Болотные жители помнили о магии намного больше остального Севера, сказки старой Нэн нельзя было считать надежным источником информации. Хоуленд Рид обладал даром, видел зеленые сны, пусть и не всегда их расшифровывал, поэтому когда Джон впервые пожаловался ему на частый кошмар, где белые холодные тени преследовали людей в звериных шкурах, наставник отнесся ко сну серьезно. И рассказал, что Иные не легенда и не вымысел, что скоро они снова нападут на людей, и что Дозор и Север могут не выстоять, если не помогут остальные регионы Вестероса. С тех пор Джон учился медитациям, погружению внутрь себя, осознанным снам и всему, что знал лорд Рид как сновидец.

По словам Хоуленда пробуждение драконов усилило магию по всем землям, вне зависимости от верований, и все маги, сновидцы, оборотни, колдуны с востока — все ощутили прилив сил и рост способностей. Из Ридов это ощутил только сам лорд, его дети, Мира и Жойен, не обладали подобными способностями, вызывая тем лишь облегчение у отца. Но если девочка к этому относилась спокойно, то Жойен казался разочарованным, что зная о существовании колдовства, он не может к нему прикоснуться. Их отношения на короткое время стали натянутыми, когда выяснилось, что Джон тоже может видеть зеленые сны, но мальчик быстро успокоился, только часто-часто уточнял, не видел ли Джон что-нибудь интересное, побуждая делиться снами легко и естественно.

— Думаешь, его стоит оставить? — уточнил лорд Рид, подойдя ближе и позволяя волчонку обнюхать его руку. Понимал лютоволк, что решается его участь или нет, но к болотному лорду он отнесся хорошо и ничем не выказал недовольства, когда лорд прикоснулся к его голове.

— Мне кажется, их всех стоить оставить, — с сомнением ответил Джон, доверяя интуиции больше, чем рассудку. — Три кобелька и две сучки. Совсем как мои кузены.

Лорд Рид тоже призадумался, простолюдины вокруг, до того просто слушающие их, снова забормотали, находя идею сумасшедшей, но снимающей с них любую вину. Джон даже не пытался объяснить им, что благополучие людей для дяди Эддарда важнее, чем символы, знаки и прочая мистика, он в нее не верит — все равно не поймут, не поверят, да еще и переврут в итоге.

— Хорошо. Но с лордом Старком будешь сам разговаривать.

Остальных волчат забрали слуги, они были слишком малы, чтобы нормально питаться и им пришлось мочить тряпки в молоке, чтобы те могли его пить. Слуги лорда Рида были привычны ко многому, не видели в зверях угрозы, поэтому забота о детенышах не стала для них тяжкой ношей. Джон нарек своего волчонка Призраком за молчаливость и явления в зеленых снах — белое пятно с красными глазами смотрело на него несколько ночей подряд, видимо, после появления волчат на свет. Джон был уверен, что это судьба и дар Старых Богов. Осталось убедить в этом лорда Старка.

— Нет.

— Но отец… — Арья первая выбрала одного из волчат, с восторгом прижав к себе пушистый комок. Санса и Бран ненамного от нее отстали, но вот и они прижали по детенышу, невзирая на запрет отца.

— Это дикие звери, Арья, им не место среди людей, — строго возразил лорд Старк. И уже Джону и лорду Риду. — Вы зря не убили их вместе с матерью.

Дети ахнули, прижимая к себе поскуливающих детенышей, лорд Рид молчал, позволяя воспитаннику вести переговоры, а сам Джон замер, спешно думая, какие аргументы могли бы сработать в пользу волчат.

— Ты слишком суров, Нед, — дядя Бенджен неодобрительно покачал головой. — Детеныши слишком юны, чтобы помнить о том, каково быть диким зверем, их еще можно приручить.

— Сколько людей пострадает за время их приручения, Бен? — резко спросил лорд Старк.

— Я думаю, их стоит оставить, — леди Кейтилин заговорила внезапно, заставив вздрогнуть всех присутствующих. — Лютоволк символ нашего дома, милорд, число волчат равно числу наших детей, — она провела рукой по волосам Джона, недвусмысленно намекая, что он один из них. — Невежливо отказываться от дара богов.

Лорд Старк тяжко вздохнул и приготовился к спору, но против совместной атаки брата, жены и детей не устоял, только поставил условие, что они сами будут заниматься детенышами, и если однажды лютоволк нападет на человека без их приказа — его немедленно казнят. Разумные требования были приняты спокойно, и семья разошлась до ужина по покоям. Джон успел досчитать до ста прежде, чем в его комнату постучали. Он ожидал, что первой к нему проберется Арья, но вместо кузины вошла тетя Кэт. Обняв и расспросив о самочувствии, леди Кейтилин наконец перешла к причине внезапного визита.

— Есть кое-что, о чем я хотела тебя спросить, Джон…

Тетю интересовало, чему его учит лорд Хоуленд. Джон изумленно покачал головой, он ведь все рассказывал в прошлые визиты, но ответил, не распространяясь, впрочем, о зеленых снах, разумно полагая, что леди Старк не поверит в старые легенды.

— То есть он не учит тебя магии? — Джон запнулся на середине вдоха, подавился воздухом и почти упал со стула. — Джон, пожалуйста, скажи правду.

— Да, тетя Кэт. А откуда вы знаете?

— Что лорд Рид обладает даром? — усмехнулась леди. — Он этого и не скрывает. Не говорит всем подряд, но на честный вопрос всегда даст честный ответ. Правда, как я поняла, он видит что-то во сне, некие образы, которые нуждаются в расшифровке.

— Да, зеленые сны довольно загадочны, но их легко отличить от обычных снов, — начал было пояснять Джон и замер. — А почему вы решили, что у меня есть такие способности?

Тетя Кэт с сомнением посмотрела на него, а после начала рассказывать издалека, о своей жизни до брака. О своей сестре, которая знает больше, чем говорит. О Призраке Высокого Сердца, карлице, живущей в руинах и видящей сны, полные знаков и символов. О Старых богах, чье внимание чувствуется все отчетливее, настолько, что в богороще становится тяжко от пристального изучающего взгляда сердца-древа. О его собственной немой уверенности, что лютоволки должны остаться у последнего на данный момент поколения Старков.

— Я не знала, есть ли у тебя способности, но допускала их существование, поэтому и спросила про обучение у лорда Рида, — покачала головой леди Кейтилин. — Магия возвращается в Вестерос, и Лиза предупреждала, что мои дети могут стать проводниками Старых богов и их колдовства, но я надеялась, что вас минует эта участь.

— Почему? — недоуменно спросил Джон. — Разве плохо видеть зеленые сны?

— Не плохо, Джон, — ласково и печально улыбнулась тетя. — Но и не хорошо. Я просто боюсь, что взамен от тебя потребуют нечто намного большее.

Об этом лорд Рид его предупреждал: магия — дар, за который придется платить. Неважно, кто ее тебе дарует, Старые боги, новые или вообще огненный бог из-за Узкого моря, плата будет всегда и всегда будет получена, как бы ты не сопротивлялся. Лорд Рид не выглядел обеспокоенным или печальным, приняв как данность, что получил то, о чем не просил, но за что придется отдавать. Потому что видения, подарившее ему знания об Иных, были бесценны. Пусть сейчас даже дядя не верит словам лорда Рида, как минимум один северный лорд готов к пришествии Иных и белых ходоков. Но и Джону дядя не поверит, так зачем ему дали этот дар?

— Я назвала ее Нимерией! — Арья все же зашла к нему до ужина. С пищащим комком, которого назвали в честь воинственной королевы, жившей тысячу лет назад. Какое-то слишком грозное и звучное имя для кого-то столь беспомощного. — Она еще вырастет!

— Я сказал это вслух? — деланно изумился Джон, заслуженно получив по руке, и рассмеялся. — Что еще расскажешь, маленькая кузина?

— Я вчера слышала от отца, что Робб приедет через неделю!

— Наконец-то свидимся, — только усмехнулся он в ответ, в глубине души же радуясь возможности встретить кузена и лучшего друга. — Интересно, что нового у Бенфреда и Брандона, Робб столько о них говорил, что мне кажется, что я знаю всех Толхартов лично.

— Они же приезжали как-то, — недоуменно ответила Арья, краем глаза глядя, как два волчонка копошились на кровати. А после очень серьезно взглянула на Джона. — Тебе не обидно, что Робб столько о них говорит? Будто они ему ближе, чем мы.

— Это неправда, маленькая кузина, — покачал головой Джон, не позволяя неуверенности проявиться на лице. — Сколько бы друзей он не завел сейчас и в будущем, ты всегда будешь его младшей сестрой.

— А ты — нашим кузеном! — успокоившаяся Арья прилегла, утыкаясь лицом в мех Нимерии. Он не стал напоминать ей о своем статусе бастарда, не тогда, когда она так довольна жизнью.

Имя Нимерии вызвало неодобрение у септы Мордейн, но леди Кейтилин взглядом пресекла возмущения, напомнив, что волчонок — ответственность Арьи целиком и полностью, от кормежки до воспитания, стало быть, она имеет право назвать сучку хоть Королевой Серсеей. Септа неодобрительно хмурилась, но не смела перечить грозной леди Старк, а лорд Старк только улыбнулся, говоря, что воинственный нрав Арья унаследовала с обеих сторон. Санса, ожидаемо, назвала своего волчонка Леди, Рикон — Лохматым Песиком, а вот Бран все еще мучился выбором, считая все варианты недостаточно подходящими.

Кормление и чистка волчат было утомительным делом и не только из-за сложностей ввиду юного возраста, но и из-за частоты. Джону приходилось вставать несколько раз за ночь и будить остальных, за исключением Рикона: по ночам за его волчонком, как и за будущим волком Робба Уотерс ухаживал сам. Мальчику только три, нарушать его сон в этом возрасте вредно, и мейстер очень убедительно просил этого не делать. К приезду наследника Старков они обзавелись темными кругами под глазами и привычкой дремать при каждом удобном случае, но волчата были сыты, здоровы и активны настолько, насколько должны, даже чуть больше. Мейстер Лювин перебрал всю библиотеку и даже написал нескольким мейстерам в замки Севера, уточняя информацию по лютоволкам, чтобы помочь им справиться с воспитанием зверят. А после приехал Робб и Джон понял, что забыл подумать, позволят ли Толхарты Роббу привезти лютоволка.

— Если лорд Хелман будет против, я останусь дома, — с непривычной жесткостью отрезал Робб после того, как провозился с волчонком сутки, и Джон решился задать наболевший вопрос. — Ты помнишь, что нашел мейстер Лювин — дикого зверя можно приручить, но это постоянный ежедневный труд, как у короля с его драконом.

Джон слегка кивнул, про себя отмечая, что у Толхартов Робб стал взрослее. Обязательство вести себя достойно Старков заставили его держать наиболее ребячливые порывы в узде до такой степени, что даже дома он не может уже о них вспомнить. Или не хочет. Тем не менее, в возню с волчатами кузен влился охотно, и Джон снова тихо порадовался, что лорд Рид оставил его дома, отправившись дальше на Север, к Стене.

— Ты еще успеешь увидеть Стену, Джон, а вот время, проведенное с семьей, нельзя упускать, — лорд Хоуленд был непривычно мягок при прощании, не позволяя Джону чувствовать себя виноватым.

Поэтому Джон с удовольствием отдался тренировкам с братьями и сестрой — тетя Кэт была все еще недовольна успехами Арьи в женских науках, но ее умения в счете и логические выкладки по теме прочитанного перевесили неудачи, и леди Кейтилин позволила той тренироваться. Сир Родрик не выказал удивления или недовольства, Джори подтрунивал над мальчишками, что Арья их скоро за пояс заткнет, а дядя Бенджен заметил, что с годами кузина все больше становится похожей на их тетю Лианну. Конечно, у Арьи были промахи и в этом, например, когда она рухнула с лошади на Уолдера — высоченного конюха, правнука старой Нэн — но право, это такие мелочи. Санса же только недоуменно пожимала плечами, ей были не интересны оружие, сражения и тренировки, да и к верховой езде старшая из кузин была равнодушна, предпочитая вышивание, музыку и танцы, даже писала стихи. Септа Мордейн постоянно хвалила ее, а вот тетя Кэт иногда смотрела на дочь странным взглядом, понимающим и одновременно печальным.

— Санса напоминает мне меня же, в юности, — когда он рискнул спросить у самой леди Кейтилин, та и ответила, и в то же время не рассказала ничего.

Один из плюсов наличия маленьких, нуждающихся в заботе волчат — Брандон перестал лазить по стенам. Во всяком случае на какое-то время, потому что безымянный звереныш требовал внимания хозяина быстрее, чем Бран успевал выйти наружу. Долго это не продлилось уже к концу месяца волчата стали повсюду бегать и играть, создавая дополнительные сложности для приглядывающих за ними детей, той же Арье септа не позволила держать волчицу поблизости и Нимерия коротала время с братьями и сестрой во дворе, если не сидела терпеливо в караулке. Зато все лютоволки внимательно наблюдали за их тренировками у мастера над оружием, даже Леди иногда появлялась, хотя воинственности в ней было столько же, сколько в Сансе — не замечено.

— Что скажешь, Призрак? Ты и твои братья и сестры достаточно умны для того чтобы нас понимать? — он обратился к белому волчонку, на что тот лишь лениво прикрыл глаза. Сытый и слегка сонный он по-прежнему молчал, не скулил и не лаял как остальные, стоически терпел все манипуляции по кормежке и очистке первые недели своей домашней жизни, за что Санса предложила назвать его Лапочкой. Арья потом пару дней дразнила их этим именем, но Призрак оставался верен себе и Джону и лишь скучающе смотрел на веселящуюся кузину.

Лорд Рид должен был заехать в Винтерфелл со дня на день, когда во время их вечерних тренировок лютоволчат — отец настоял, чтобы они занимались этим вместе, чтобы Джон и Робб могли присмотреть за младшими — к ним подошла Джейни Пуль с тенью Бет Кассель. Джейни, дочка стюарда, была симпатичной, но словоохотливой, если не сказать болтливой. Лучшая подруга Сансы, она знала все сплетни и слухи не только Винтерфелла, но и, наверное, со всего Севера. Вот и сейчас она буквально горела от желания чем-то поделиться с Сансой, раз пришла во время тренировки, но прерываться ради девчачьих разговоров Робб, разумеется, не собирался, сделав вид, что не заметил их. Санса, однако, не поняла этого.

— Давайте закончим на сегодня, — она почти развернулась к подружкам, когда кузен отрезал.

— Рано, — и словно ничего не было, скомандовал. — Еще раз. Рядом.

Они повторили команду, все, кроме застывшей Сансы, подкармливая лютоволчат в знак поощрения, будь иначе, тот же Призрак бы не пошевелился уже — на пятый раз команда надоела и Джону, потому он очень хорошо понимал волка. С другой стороны, за их тренировками нынче наблюдал лорд Старк, Уотерс хорошо чувствовал его взгляд откуда-то из замка, поэтому не смел отвлекаться и тем более возражать командам наследника. После Робб велел снова расставить предметы для команды охранять, когда обратил внимание, что его сестра так и не вернулась к занятиям.

— Санса?

— Робб, мы занимаемся каждый вечер! Леди уже прекрасно выдрессирована, она очень умная, — недовольно ответила старшая кузина, погладив волчицу по голове. Леди действительно была послушной и вежливой, если так можно сказать о лютоволке, не чета своенравному Призраку, воинственному Лохматому или дерзкой Нимерии. Лютоволк Брана был спокойнее, но все же не настолько покорен, как волчица Сансы, та вела себя совсем как хозяйка — примерная, идеальная леди. Южная леди, как иногда говорил дядя Бенджен, с печалью в глазах.

— В тренировке главное — дисциплина, — ровно ответил Робб. — Заниматься необходимо регулярно. Лютоволки — не собаки, столетиями служившие людям, в них дикая кровь, которую нужно удержать, чтобы не пострадали другие люди. Когда мы с Джоном уедем, ты останешься за старшую и будешь контролировать упражнения, поэтому вернись и займись делом.

— Ты говоришь так, словно Серый Ветер тебя хотя бы однажды ослушался!

— Этого не было, и я бы предпочел, чтобы и не случилось, — в голосе Робба прорезалась сталь, и Джон понял, что надо вмешаться, прежде чем они рассорятся. Младшие, даже Арья, притихли, стреляя глазами из стороны в сторону, их такой Робб немного пугал, Уотерс же напротив видел, что в кузене гораздо больше Севера, чем кажется внешне, обучение шло тому на пользу.

— Робб, когда мы начнем тренировать их атаковать? — но вмешаться было необходимо, только ссор им не хватало. — Им уже больше месяца, смотри, какие вымахали.

Они уже были размером с небольшую собаку, потому научить их атаковать, чтобы защитить хозяина казалось логичным ходом. Робб научился терпению и выжиданию, поэтому этот вопрос он рассмотрит, обсудит с дядей, мейстером и псарем и только потом решит, как поступить. Для них же это означало, что тренировка закончится сейчас.

— Этот вопрос надо обдумать, Уотерс. На сегодня достаточно, — махнул рукой наследник, и Санса стремглав бросилась к подругам, верная Леди следовала за той по пятам. Арья, Бран и Рикон тоже не решились оставаться возле старшего брата, когда властвовала его суровая ипостась, и разбежались во все стороны. — Джон, на минуту.

— Сердишься, что я вмешался? — кузен покачал головой, и они прошли в замок, лютоволки следовали за ними по пятам, Призрак чуть уступал Серому Ветру. Покои Джона были ближе, поэтому они устроились там.

— Немного. Я не хочу ссориться с Сансой, но мне кажется, она недостаточно серьезно относится к воспитанию лютоволков, — присев у камина, Робб заговорил. — Это бы вышло боком, не будь Леди такой домашней, но с тем же Лохматым Песиком иначе нельзя, очень уж он активный. А Рикон еще слишком мал, чтобы держать дисциплину хотя бы на себе, что уж говорить о воспитании дикого зверя. Нам с тобой тем более нельзя отлынивать, лорд Толхарт согласился на присутствие лютоволка только при условии, что его поведение будет идеальным. Он наверняка напишет отцу и попросит рассказать подробности.

— Ты думаешь, дядя Нед недоволен нашими результатами?

— Он ничего не говорит, — нахмурился Робб. — Но он внимательно следит за каждым нашим действием и меня это беспокоит. Считай он волчат угрозой, приказал бы убить, а если не считает — зачем следить?

— Возможно, он следит не за этим…

Джон не хотел раскрывать кузену свои мысли, ожидая, что над ним просто посмеются. Но сказки старой Нэн и слова леди Кейтилин всколыхнули подозрения, что зеленые сны могут быть не единственным даром Старых богов. Робб… не то чтобы не поверил, но отнесся скептически, даже когда Джон рассказал про сон, благодаря которому убедил лорда Рида сохранить волчатам жизнь. Но смеяться и обвинять в выдумках не стал, просто напомнил, что оборотней не существовало достаточно давно, чтобы они стали легендой. На это ему было нечего ответить, Уотерс лишь попросил держать глаза открытыми.

— Джон! — их прервала Арья, но кузина застыла, когда поняла, что он не один. — Я не мешаю?

— Что-то случилось? — уточнил Робб, уж очень взволнованной выглядела кузина.

— Да! То есть нет… Вернее… — ладно, Арья, теряющая дар речи — это серьезно. — Санса выходит замуж!

— Что?

Подскочили оба. Сансе всего одиннадцать, какое еще замужество? Отдышавшись, Арья начала рассказывать. Как всегда и везде мельница сплетен и слухов среди слуг работает без остановок и перерывов, дядя Нед давно бросил борьбу с этим делом, лишь изредка вмешиваясь, когда слуги задевали совсем уж не те темы. Джейни Пуль, разумеется, часть этого круговорота, и всегда делится самым интересным с Сансой, но на сей раз слухи коснулись самой кузины: ее руки попросил юный лорд Домерик Болтон и лорд Эддард Старк дал согласие. Конечно, свадьба будет через несколько лет, но о помолвке объявят ближайшее время.

— Что ж, Болтон хороший вариант, — Робб быстро успокоился. — Он приезжал вскоре после того как принял титул, показался неплохим человеком, отцу точно понравился. Болтоны сильный дом и породниться с ними будет полезно. Почему ты так встревожилась, Арья?

— Просто удивилась! — конечно. Джон догадывался, что кузину больше тревожит, что теперь, когда идеальная леди Санса занята, лорды и их наследники обратят нежеланное внимание на Арью, и волчонка это пугает. Дядя Нед всегда был последовательным, сначала нашел невесту Роббу, потом жениха Сансе — значит, скоро очередь Арьи. Они могли лишь надеяться, что кто бы это ни был — он с уважением отнесется к воинственной и дерзкой натуре кузины.

На следующее утро в Винтерфелл приехал лорд Рид: пришло время вернуться в Сероводье.

Примечания:

С днем рождения, Вань)

Письмо Ренли в кои-то веки было коротким и лаконичным: «Жив. Встретимся. Напьемся». После писем в пару страниц об учебе в Цитадели — одного перечисления книг в свое время хватило бы, чтобы он сам туда отправился — эта записка громче любых слов говорила о том, как сильно король Роберт был рад возвращению младшего брата. Определенно подмел им тренировочную площадку и не один раз, а «грозный» маг не рискнул ответить чем-то кроме честной стали, потому как магия — магией, а гнев Демона Трезубца не каждый может пережить.

В то же время письма Эдмара становились все длиннее благодаря оруженосцам Черной Рыбы, и Тирион вечерами зачитывал вслух для жены любимые моменты. Сам Эдмар взять еще одного сквайра не рискнул, воспитание даже одного племянника казалось ему делом архиважным, поэтому оруженосцев, друзей Оливера, навязали сиру Бриндену и тот, определенно, не в восторге.

— Эти снарки после чистки и натирания доспехов маслом обсыпали все чешуйками, — глаза Дейси заискрились смехом, да и он сам ухмылялся, представляя реакцию наставника. — Сир Бринден в ответ заставил их не только вычистить доспехи заново под его присмотром, но и почистить три бочки рыбы на ужин.

— Представляю, какой от них стоял аромат!

— Достаточный, чтобы он пригрозил утопить мальчишек в Красном зубце, если те не отмоются, — хохотнул Тирион.

О, он хорошо помнил то письмо Эдмара, отправленное вскоре после появления трех шкодливых сквайров в Риверране, когда друг ночью отвел парней за стены замка и «поведал», как Черная Рыба сбрасывает тела оруженосцев, не выдержавших тренировок, а после объявляет сбежавшими или пропавшими без вести. Страху мальцам хватило на пару недель, после у кого-то включился разум — Тирион подозревал, что у Баратеона, с такими-то родителями парень не мог быть идиотом — и они быстро выяснили, что Бринден до них мучил лишь самого Эдмара и Тириона Ланнистера, ныне вполне себе живого, хоть и карлика. Остальных просто не существовало в природе и их просто обдурили ради хорошего поведения.

Месть была быстрой и не очень продуманной — мальчишки изображали крайнюю усталость пару вечеров, на третью же ночь обсыпались мукой и пошли по замку с завываниями. Напугали они только пару слуг-полуночников, стражников после Черной Рыбы таким не пронять: скрутили, закинули в мешки и представили обоим Талли и мейстеру Виману как «свежепойманных призраков». Смеялись всем замком, а сир Бринден увеличил нагрузки, сказав, что раз силы на шутки есть — их надо тратить на тренировках. Но угроза притопить неслухов в реке стала часто слышимой, потому что сквайры не угомонились.

Тирион каждое письмо ждал, как новую книгу, даже предложил Эдмару составить из них сборник поучений для будущих поколений, как надо веселиться. Их детские забавы, даже погром во дворе Красного Замка меркли на фоне прилипшего к полу сира Бриндена, потому что прохвосты смазали его сапоги смолой с легкой присыпкой, чтобы пустую обувь двигать было возможно, а вот надетую на ноги — нет. Очищали они же, но, по словам Эдмара, были слишком довольны зрелищем, и сам друг писал, что почувствовал себя отмщенным за все мучения бытия сквайром.

Старшему Талли на самом деле нравилась это маленькая война, где Бринден следит за каждым шагом, чтобы не вляпаться в новую неприятность, а мальчишки огребают наказания за каждый подозрительный чих, потому что если бы Черная Рыба хотел, то раз и навсегда отучил всех троих от шалостей. Но наставник не любил, когда все легко, напротив, такое открытое сопротивление его суровым методам и брани словно радовало старика, Эд писал, что тот как помолодел. И парнишки молодцы, вроде и вредности устраивают — но учатся примерно, мейстер Виман не успевает хвалить. Правда не раз и не два выяснялось, что те использовали полученные знания против сира Бриндена, но усердия и усидчивости это не отменяло.

Эдмар же грузил мальчишек по своей части — после узаконивания близнецов Лонмаутов тоже ждала муштра как наследников, правда сначала наивный друг старался поступить честно и загрузить этой учебой только старшего из них, Робина. Закончилось благое дело, практически не начавшись, потому как в первый же день никто из близнецов не явился, а посланных слуг отправляли искать дальше, называя себя Робаром. Что ж, Эд быстро передумал, решив учить сразу троих, а ведь будь близнецы умнее, ходили бы по очереди, теперь вот вдвоем мучаются.

— Ты не видела сегодня Джейме?

— Кажется, он выходил только для тренировок с Лорасом, — Дейси с привычной уже печалью покачала головой. Темный период брата еще не закончился.

Прошло уже три года, а Джейме так и не оправился, словно Серсея забрала его в могилу с собой, оставив им лишь тело. Конечно, это было не совсем так, просто жизнь брата стала полосатой, были времена, когда он становится собой прежним: усмехался и подтрунивал над Тирионом, спорил с отцом, возился с сыном и тренировал сквайра. А бывают периоды как нынешний, когда брат становился мрачнее тучи, замыкался в себе и выходил из комнат только для тренировок, на которых словно специально истязал себя до едва вменяемого состояния. Он редко говорил в это время, никто не был уверен, что он их вообще слушает, потому что реакция была обычно никакая.

Никто кроме Герольда — даже в самом худшем состоянии Джейме больше не забрасывал сына, того месяца после смерти близнеца было достаточно. Тогда брат пил почти постоянно, даже когда лорд Ланнистер запретил приносить тому вино. Он просто скрылся из замка и его нашли только через пару недель, в какой-то дешевой таверне на Золотой дороге. Тирион до сих пор не мог понять, повезло им, что обросшего и грязного брата никто не опознал как наследника Ланнистеров, или нет: может нашли бы раньше, а может кто и прирезал из старых обид и зависти. Тот случай был первым и пока что последним, когда он так зло орал на брата и, кажется, ему удалось достучаться хотя бы до какой-то части сознания, когда назвал Джейме еще худшим отцом, чем их собственный.

Испуганный Герольд, еще слишком маленький для понимания, но чувствовавший, что что-то не в порядке, а потому вцепившийся в вернувшегося отца клещами, стал хорошим уроком для брата, хотя Тирион бы предпочел, чтобы тот начал думать без травмы для племянника. Мальчик стал единственным, на кого брат действительно реагировал в плохие периоды, он слушал простые рассказы сына, как прошел его день, давал советы по мере сил — видят Семеро, Джейме никогда не был прилежным учеником — но чаще просто позволял сыну освещать его пустое существование. О том, как подобное влияет на ребенка, Тирион старался не думать: сейчас племянник точно понимал, как именно влияет на отца его присутствие, и изо всех сил старался быть тому опорой.

— Дети не должны защищать родителей или становится их якорями в трудную минуту, пока сами не станут взрослыми, — тетя Дженна вздыхала, но не мешала Джейме получать все утешение, какое он мог найти.

— Герольд его сын и наследник, разумеется, помогать его долг, — больше на эту тему он с Тайвином не заговаривал. Когда речь шла о человеческих взаимоотношениях, отец был удивительно бестолковым, карлик уже даже не удивлялся, что один из опаснейших лордов Вестероса так облажался с собственными детьми: слишком долго старик воспринимал людей как фигурки с определенным набором действий и забыл, что жизнь не кайвасса.

Они с Дейси по мере сил пытались дать племяннику заботу и защиту, как собственным детям, благо, что Джоанна и Томмен радовались присутствию кузена, воспринимая его как родного. Герольд же хоть и принимал их любовь, но явственно тянулся к родителям, сломленному изнутри Джейме и легкомысленной Линессе. Леди Линесса желала видеть идеального сына, златокудрого и зеленоглазого малыша в идеальном наряде и с идеальным поведением: как только Герольд уставал вести себя, как хотелось матери, он тут же отсылался прочь под любым предлогом. Это не было редким поведением в их кругах, но лорда Тайвина раздражало подобное отношение к его внуку и наследнику. Общение леди с сыном было решено ограничить, чтобы та, не дай Семеро, не испортила заготовку будущего лорда Утеса. Как воспримет это внук, лорда Тайвина интересовало мало — он лучше знает, что для того полезнее и правильнее. Злость на бессердечие и неразумность родичей иногда захватывала Тириона с головой, но идти наперекор отцу духу не хватало, разве что смягчить последствия для племянника.

— Не можешь предотвратить — возглавь, — шептал он выученный в Риверране урок и занимался с племянником по мере сил, благодаря богов за Дейси, тоже взявшую Герольда под опеку.

В обществе детей Герольд становился обычным ребенком, самоуверенным как все Ланнистеры, с удовольствием перетягивающим на себя главенство. Поспорить с ним мог разве что второй племянник, Арлан Баратеон, из-за статуса кронпринца и врожденного оленьего упрямства. Та же Мирцелла хоть и была принцессой, старше кузена на два года, была удивительно спокойной и тихой, и в Утесе Кастерли ей понравилась лишь возможность уединиться где-нибудь с книгой или просто так, чтобы найти ее остальным было нелегко. Из всех Ланнистеров с принцессой сошлась лишь Джой Хилл, незаконная дочка дяди Гериона, которой изначально вообще-то запрещалось показываться царственным родичам на глаза. Только после того, как дядя Киван указал на схожесть характеров и увлечений девочек, лорд Тайвин отменил запрет.

Это не совсем решало проблему отстраненности принцессы от родни со стороны матери, но с другой стороны, Старого льва наверняка больше интересовал кронпринц, а уж тот был счастлив носиться по коридорам и подземельям незнакомого замка, играть с множеством кузенов и кузин в прятки, а также выматывать душу болтовней. Не будь Тирион так занят волнениями за жену и радостным предвкушением, обязательно бы присоединился и направил бьющую из мальчишек энергию в более шкодливое русло. Но они ждали Томмена, и это драгоценное время ожидания Тирион не променял бы ни на что иное в мире.

— О, кажется, еще один мой друг решил выполнить свои обязательства перед родом.

— Что? — Дейси приподняла бровь, оторвав взгляд от заснувшей у нее на руках Джоанны. С рождением Томмена она стала требовать больше внимания, просилась на руки, еду и игрушки как у малыша. По словам тетушек это было естественно, поэтому они старались уделять дочери достаточно времени, чтобы та не ревновала к младшему брату. Джоанна успокоилась, но иногда прорывалось по новой. Возможно поездка, для которой Томмен слишком мал, взбодрит ее и отвлечет от ревности к малышу.

Эдмар Талли достаточно втянулся в рутину верховного лорда, чтобы вступить в брак, и Тирион никак не мог это пропустить. Судя по письму, они наконец-то соберутся все вместе: и Ренли закончил с обучением в Цитадели, и Уиллас с женой приедет, и Эндрю оставит на время море, и сам Тирион достаточно свободен. Свадьба обещала быть пышной, обе старшие сестры жениха собирались приехать вместе с семьями, а где шумное веселье, там и его милость, может даже с семьей и невестой. Каким образом Малому Совету удалось убедить Роберта не пороть горячку и позволить им уладить все волнения, связанные с выбором невесты, Тирион не знал и не хотел знать. Баратеон был и оставался вспыльчивым человеком, с такого бы сталось усмирять людей не словами, а молотом. Но его удержали, поэтому в ход пошли дипломатия лордов из Совета, работа с народом и влияние дома Талли и леди Баратеон, а также, наверняка, шантаж и угрозы — с некоторыми иначе было нельзя.

Лорда Тайвина в пользу неизвестной девицы с Летнийских островов убедили логическими доводами: ее сын никогда не станет угрозой Арлану. Конечно, какая-нибудь из девиц из их дома или младших ветвей была бы лучше, сестры кузена Давена были свободны и достигли брачного возраста, но Тирион сомневался, что Роберт позволил бы связать себя узами брака с еще одной львицей, Серсея отбила у него любую приязнь их дому. А раз не Ланнистер, то пусть уж темнокожая дикарка, чем какая-нибудь дорнийка, карлик готов был поспорить, что лорд Тайвин впервые рад, что принцесса Арианна уже замужем. Дорнийка пыталась по мелочам портить им жизнь во время редких визитов, злословила, искала слабые места, но никакой серьезной угрозы сама по себе не представляла, а принц Доран, очевидно, просто сплавил неразумную наследницу подальше от дома и места верховного лорда. Теперь ему наследовал второй ребенок, Квентин, шестнадцатилетний мальчишка, воспитанный лордом Айронвудом, с которым какой-никакой контакт у Баратеонов есть через старшую дочь, леди Инис Баклер. Может быть, этот ход еще сработает, и Дорн будет менее беспокойным в следующем поколении. А если и нет — Вестеросу не привыкать.

— Мне просто интересно, как именно леди Лиза договорилась с Праведными.

— У нас есть отличная возможность узнать все из первых рук.

Риверран был полон народу, за все годы Тирион ни разу не видел, чтобы в замке собиралось столько гостей, словно Эдмар сошел с ума и пригласил население всех Семи Королевств. Кажется, будто приехал каждый речной лорд или глава рыцарского дома, верховные лорды тоже не могли прибыть без сонма сопровождающих — а ведь королевская семья еще только ожидалась. Как сына верховного лорда и воспитанника дома Талли Тириона с семьей поселили в привилегированных гостевых покоях, недалеко от хозяйских опочивален. Разумеется, Уиллас с Ашей, Эндрю и Ренли тоже были устроены в этом крыле, в то время как леди Баратеон с семьей и воспитанницей-невестой обосновалась в хозяйской части замка.

— А где лорд Баратеон? — изумился Тирион, узнав, что леди Баратеон прибыла с детьми. — Неужели отговорился от леди Лизы делами Совета?

— Ты же знаешь, что это невозможно, — усмехнулся Ренли. — Его милость и лорд Баратеон изволят прибыть позднее на драконах.

— Наконец-то они их оседлают, — несколько лет назад он бы все отдал, чтобы стать драконьим всадником, столь мало он имел тогда. — Это безопасно?

— Видел со стен специально выравненную площадку? Это для них, и ограждение поставили, чтобы все знали, что туда нельзя ходить, — Эдмар устало вздохнул. — Я, конечно, уверен, что люди все равно полезут, особенно эти два граммкина из Лонмаутов, но это уже будет их свободный выбор, от меня не зависящий. Если их сожрут — я предупреждал.

Грамкины, они же сквайры-близнецы, Робин и Робар, оказались именно такими, какими их представлял Тирион по письмам друга. Когда он в первый раз увидел мальчишек, они встречали гостей с вымазанным травой ребенком и уверяли, что нашли Детей Леса. После, конечно, сир Бринден отвесил им подзатыльники и отправил на воспитательные работы, но первое впечатление уже сложилось. Оливера Баратеона он хорошо помнил по времени, проведенному в Штормовом Пределе, и прошедшие годы только отточили личинку верховного лорда, мальчик был безукоризненно вежлив, но от непонравившихся личностей, неприятных вопросов и неинтересных тем уклонялся с поразительной для юнца грацией.

Его же младшая сестра Кассана казалась копией короля, шумной, непосредственной и совершенно не способной на какой-либо умысел, пока девочка не разыграла близнецов. Она подговорила всех слуг в замке, предупредила всех лордов и леди, включая отца вышеупомянутых сквайров, только ради того, чтобы на следующий день активные участники ходили с нарисованными черепами и поцелуями на лице. Некоторые высокородные, включая и Тириона, тоже присоединились к шутке, тот же Эдмар не мог упустить возможность подшутить над сквайрами, действовавшими ему на нервы последний год. Кассане почти удалось убедить мальчишек, что у них галлюцинации на основе собственного герба, когда прибыли Старки и случайно сломали все представление своим удивлением.

— Ну, это была хорошая попытка, — смеялся Эдмар, отмывая череп на скуле. — Согласитесь, работа проделана колоссальная, она планировала розыгрыш несколько недель, через письма уговаривая нас помочь. Лиза довольна, что в кои-то веки дочка действовала умом, а не силой.

— Направила бы она новоявленную хитрость на что-то более полезное, — буркнул Ренли. Днем ранее его уломали показать несколько заклинаний, простых вроде зажигания обсидиановой свечи, позволяющей видеть дальше в пространстве, чем любой «мирийский глаз». И поэтому после приезда Старков именно на него смотрели печальные глаза Кассаны Баратеон, говорящие «что же ты, дядя, не увидел их». Немой безосновательный укор портил ему настроение весь вечер.

— Не бухти, Ренли, завтра на тренировке отыграешься, — хохотнул Эндрю. — Эд, а леди Кейтилин позволяет своим дочерям размахивать мечом?

— Младшей, — подтвердил Талли, подливая всем вина. — Вернее, Кэт обеим разрешает, просто Сансе оружие даром не нужно, а вот Арья совсем как дикий волчонок и внешне вылитая Старк. Ты не представляешь, как она счастлива найти подругу по увлечению, они с Кассаной так легко сошлись, что я боюсь за Риверран.

— Кстати о волках, — встрепенулся Тирион. — А лютоволков не опасно оставлять в замке? Может их как драконов отселить подальше?

— Нет, эти прирученные, — достаточно легкомысленно ответил Эдмар. — Сестра писала, что дети постоянно их дрессируют, лорд Старк поставил условие: хоть одно нападение не по приказу — и лютоволка обезглавят.

— Сурово, — нахмурился Уиллас. — Но разумно.

А на что способен полугодовалый лютоволк, они узнали уже на следующее утро, когда дети начали тренировку вместе с питомцами. Волчата опережали обычных волков в развитии и уме, уже сейчас они были свыше полутора футов ростом, и не будь нападение тренировкой, без травм бы противники мальчишек не ушли. Даже с защитой и командой «не вгрызаться», синяки они оставляли солидные, такими челюстями только кости ломать. В будущем Тириону однозначно не хотелось стать врагом Старков, когда дети и их лютоволки вырастут. Зато волчата оказались не агрессивными, вернее, они реагировали на эмоции своих хозяев, и старшие из детей, Робб и Джон Уотерс, заставляли младших контролировать если не себя, то животных, да и угроза усекновения головы все еще висела над лютоволками в случае неправильного поведения.

— И давно они так? — Тирион не был уверен, стоит ли ему моргать, вдруг окажется, что он спит.

— Уже второй час, — спокойно ответила Дейси.

Едва достигшие четырех лет девочки, Джоанна и Селия, сидели и играли второй час в «узнай герб», домашняя игра Баратеонов, где игроки по очереди показывали друг другу карточки с гербами Вестероса или именем дома, а второй должен был его узнать. Выигрывает тот, кто первым опознает десять гербов подряд — но это условие можно менять. Простой способ заставить ребенка разобраться в геральдике, не прибегая к строгости и послушанию. Джоанне игра понравилась, его девочка вообще любила все яркое и красочное, а Селии явно нравилось выигрывать, в знании гербов домов Вестероса она явно опережала приятельницу. Ничего, Джоанна усердная, а ланнистеровская кровь не позволит долго быть в отстающих. Надо будет сделать копию этих карточек, раз уж дочери так понравилось, да и Томмен потом по ним будет учить и гербы, и девизы — игра имела несколько уровней сложности.

Разумеется, драконы опередили королевскую свиту. Хоть к драконам чуть привыкли, видеть драконьих всадников было совсем другим делом, вспоминая, что именно такая сила в свое время подчинила все Семь Королевств. Рослые Баратеоны тоже неплохо смотрелись на месте предков, правда, седла бы им доработать.

— Так предложи, в чем проблема? — Эдмар после очередного «все-еще-подготовительного» дня просто лег со словами, что если невеста не против, он готов сбегать с ней в септу сейчас, потому что больше этих хлопот он не вынесет. Невеста, леди Надин, взглянув на жениха сверху вниз, уточнила, готов ли он признать все предыдущие усилия ненужными. Если да, то она может прямо сейчас встать и пойти с ним в септу, но, разумеется, Талли уже жалел о затраченном времени. — Ты же изучал кожевенное дело, сделай как надо, его милость обрадуется и наградит в ответ, а то он своими жалобами на отсиженное место уже всем надоел.

— Ну, на это я повлиять никак не могу, не подушки же к седлу пришивать, — расхохотался Тирион.

Разработкой седла он и вправду занялся, пожалев в первую очередь драконов, им же эти туши носить — то, что драконы вот-вот смогут проглотить своих всадников целиком, карлик не принимал во внимание — и привлек к этому делу не только местного мастера, но и лорда Баратеона, как лицо, заинтересованное в результате. Одновременно с тем, Тирион надеялся узнать ответ на давно набивший оскомину вопрос: как они убедили Веру не вмешиваться в будущий брак короля с иноземной принцессой, бывшей жрицей любви и так далее. Летнийские острова законами, моралью и религией отличались от Вестероса, как небо отличается от земли, Праведные должны были поднять шум, узнав о некоторых из них — та же проституция была и остается грехом, как и распутство.

— Совет Веры не имеет власти в этом вопросе, — лорд Баратеон смотрел спокойно, без насмешки или недовольства, но Тирион остро почувствовал себя мальчишкой, разочаровавшим наставника глупым вопросом. — Законы Вестероса запрещают притеснения из-за вероисповедания, с этой стороны они не имеют права возмущаться, даже если бы леди Джалая приносила кровавые жертвы каким-нибудь бесам. При условии, что этими жертвами не были люди, конечно.

— Праведные бы и не стали воздействовать с помощью закона, — уже осторожнее оспорил он аргумент мастера над законами.

— Какое счастье, что и на них можно воздействовать без помощи закона, — с каменным лицом ответил лорд Баратеон, дав понять, что если Ланнистеру так интересно, он может пойти и спросить леди Лизу лично.

Какое-то время Тирион пытался убедить себя, что ему неинтересно. Его хватило примерно на час, потому что все, связанное с талантами Талли получать желаемое обходными путями, вызывало у него интерес еще с момента знакомства. Даже лорд Тайвин со всем его богатством не мог получить такое влияние, как леди Лиза Баратеон, и отец определенно жалел, что Джейме в свое время стал гвардейцем. Конечно, это не мешает тому строить долгоиграющие планы на Герольда и одну из дочерей леди Лизы, но Тирион не был настолько глуп, что поставить на отца. Неважно, какой целью задавались речники, они получали свое.

Восстание Баратеона могло захлебнуться задолго до Трезубца, если бы лорд Талли не поддержал их, а в итоге его внуки станут верховными лордами сразу трех регионов. Эдмар увильнул от всех попыток связать его брачными узами, пока не нашел, что искал, и не пришло удобное ему время. Леди Баратеон по влиянию обходит всех дам королевства, включая его покойную сестрицу, ей иногда достаточно высказать пожелание вслух, чтобы люди стремглав мчались его исполнить. И Тириону очень было интересно, что предложила леди Лиза Верховному септону и Совету Веры, чтобы они сидели в сторонке, радовались за короля и успокаивали простой народ Вестероса.

— Здравствуй, львенок, — леди Лиза не удивилась его визиту, наверняка ее предупредили о его любопытстве еще до того как он закончил с лордом Станнисом обсуждение чертежей. — Вина?

— С радостью, — младшая чета Баратеонов предпочитала воду и чаи, но всегда гостеприимно угощала гостей любым сортом вина от золотого арборского до легкого летнийского. Изгнанный принц Джалабхар Ксо, которому не так давно даровали титул лорда, дабы хоть немного поднять положение леди Джалайи, был верным поставщиком всего самого лучшего, что можно найти на его родине за исключением луков из златосерда. — Как вы знаете, меня привело к вам любопытство, как ни прискорбно мне это признавать.

— Что в том прискорбного, Тирион? — леди с удивлением взглянула на него. — Все мы любопытны и охочи до знаний или сплетен, тут уж кто на что горазд. Но вот почему тебе так интересен мой конфликт с Верой в Семерых, это действительно интересно. Веришь ли ты в них?

— Верю, — ответ сорвался мгновенно, разве может быть иначе. — Но я не думаю, что в глазах богов выбор его милости так уж грешен.

— Богам нет дела до наших мелких человеческих делишек, — пожала плечами леди, снова поднимая и продвигая непривычную мысль, что боги, конечно, есть, но люди их интересуют ровно так же, как самих людей какие-нибудь муравьи. — Поэтому я тоже не думаю, что они возмутились бы из-за веры леди Джалайи и ее брака с его милостью.

— Но Праведные и Верховный септон вряд ли с этим согласны, — подвел он разговор к интересующей его теме.

— Они не согласны, — подтвердила миледи и пригубила воду. — Но они не всегда могут усмирить собственную плоть и нарушают обеты, особенно часто обеты аскетизма и целомудрия, на что их собственная паства может отреагировать неоднозначно, если им часто на это указывать.

А указывать есть кому, шептуны были огромной сетью, он подозревал, что та стала раза в два больше после того, как лорд Талли занял место мастера над шептунами. И если эта сила обрушится шепотками, слухами и прямыми обвинениями в сторону Совета Веры и септонов, то вполне может породить религиозный бунт с непредсказуемыми последствиями. Но понимали ли это Праведные?

— Им пришлось прозреть после того, как кто-то обнаружил, что септон Оллидор посещает места, не предусмотренные его статусом.

Тирион легко вспомнил эту историю, прошло всего три месяца, как волнения улеглись. Громкий был скандал, прокатившийся по всему Вестеросу, люди вслух сомневались, а достойны ли Праведные своего места и статуса, не надо ли присмотреться к ним поближе, соблюдают ли они обеты. Беспокойное время, как выяснилось, спровоцированное леди Баратеон, могло напугать коллегию в достаточной степени, чтобы те закрыли глаза на грехи леди Джалайи, а также убедили народ в своем полном одобрении выбора монарха.

— Полагаю, у них не осталось выбора, — криво усмехнулся Тирион. Все-таки шантаж и угрозы были действенным оружием против тех, кто убежден в своей неприкосновенности, хотя бы в силу неожиданности.

— Разумеется, остался, — фыркнула леди Баратеон. — Они могли начать блюсти обеты, отказаться от любой роскоши и посвятить себя молитвам и добрым делам во имя Семерых. Такой вариант меня бы тоже устроил: если бы они стали теми, за кого себя выдают, они бы не лезли в проблемы светской власти.

— Логично, — усмехнулся Тирион. Безвыходных ситуаций не бывает, просто не каждый вариант приемлем и допустим для кого-то конкретного.

— Если ты удовлетворил свое любопытство, то порадуй леди в возрасте и расскажи что-нибудь интересное, что она еще не слышала, — махнула рукой леди Баратеон, позволяя выбрать любую тему для разговора.

— С каких это пор вы стали леди в возрасте, миледи? — поперхнулся вином Тирион и почел за благо отставить кубок.

— С тех пор, как мальчик, которого я помню гуляющим под столом в полный рост, стал отцом второго ребенка, — чуть сварливо с ностальгией протянула леди Баратеон, и Тирион позволил себе расхохотаться в голос и сообщить, что под некоторыми столами он и сейчас может пройтись.

Примечания:

Главы не будет... долго. К концу следующей неделе может выдам...

Эта же глава родилась, как уже понятно, в честь аники, Некроскопа, друга, брата и Ктулху, продавливающего пейринги в всех моих текстах.

В замке царила мрачная, напряженная атмосфера. Тяжелые раны лорда-командующего уже были достаточным поводом для нагнетания обстановки, но кем именно они были нанесены, тревожило намного больше. Мертвые должны лежать в земле, спокойно гнить, а не расхаживать по Черному Замку как у себя дома, убивая дозорных. Семеро братьев уже никогда не откроют глаза, потому что привезенные из-за Стены трупы решили, что им нужна компания и нацелились на Джиора Мормонта. Если бы не беспокойные сны последнего, заставившие старого медведя проснуться и прислушаться к шуму за дверью, жертв определенно было бы больше: Дозор был не готов встретиться со своим исконным врагом.

— Состояние лорда Мормонта тяжелое, но стабильное.

Уставший мейстер Эймон отвечал, кажется, уже сотый раз и Джареми непременно бы его пожалел, не будь положение таким сложным. Да, дозорные столкнулись с ожившими мертвецами лично, но твари в итоге были изрублены на куски и сожжены, а без доказательств кто поверит их словам? Они не справятся своими силами с армией Манса с одной стороны и Иными и упырями с другой, но корона поможет только, если им удастся доказать возвращение монстров из детских сказок.

— Ночной Дозор создавали для защиты всех людей, а не только тех, кто живет к югу от Стены и подчиняется какому-нибудь королю. В одичалых течет та же кровь Первых Людей, что и в большинстве северян.

Возможно, Мормонт был прав, говоря, что с одичалыми стоит попробовать договориться, но не в их власти принимать решения такого уровня. Пока лорд-командующий не придет в себя — или не погибнет, вынудив Дозор выбрать нового лидера — Джареми обязан принимать решения самостоятельно, как Первый Разведчик. Но в первую очередь ему придется сообщить о случившемся в Королевскую Гавань, и он не представлял, как рассказать о нападении мертвецов и не быть осмеянным всем двором. Не то чтобы ему было важно мнение мятежного оленя, но тот занимал Железный трон и живые драконы были серьезной причиной подчиняться новому порядку.

Вести с юга приходили стабильно добрые, помощь Дозор получал регулярно, по словам старожилов, она возросла по сравнению со временами Таргариенов, но сил у старинного ордена было все еще мало. Сосланные на Стену пироманты и их дикий огонь, конечно, позволяли удерживать одичалых от большинства глупостей, но теперь Манс-Налетчик собирал огромную по меркам Застенья армию, провозгласив себя Королем-за-Стеной, и мертвецы были совсем не ко времени. А может лучше просить помощи под предлогом армии одичалых? Нет, тогда этим займется не Баратеон на троне, а Старк в Винтерфелле, как Хранитель Севера, а хватит ли у того сил на войну с мертвыми, спорный вопрос.

— Лучше написать как есть, — мягко посоветовал мейстер Эймон. — Как бы нам ни хотелось этого отрицать, Иные вернулись, а может и вовсе не уходили, и рано или поздно двинутся на юг. Недоговаривать в такой ситуации смертельно опасно для всех людей.

Риккер это понимал, но также был уверен, что лорды на юге не поверят в угрозу Иных, слишком далеко в прошлом последний раз, когда Дозор сражался с настоящим врагом. Легенды, сказки и небылицы — вот чем стали существа из-за Стены и их мертвые слуги. Но старый мейстер был прав, пусть им не поверят сейчас, потом, когда Дозор падет — а с их численностью и уровнем реальной угрозы, это неминуемо — людям понадобится любая информация о враге. И он отправил максимально подробное сообщение о найденных телах, связанных с ними странностях, коих мейстер Эймон и его помощник Мунсифер нашли немало, а главное о нападении на лорда-командующего Мормонта.

Один ворон полетел в Королевскую гавань, другой — в Винтерфелл и на второе Джареми осмелился хоть немного, но надеяться, все же северяне относились к просьбам Дозора серьезно. Также он отправил похожие письма Денису Маллистеру и Коттеру Пайку с описанием произошедшего и приказом повысить бдительность, особенно касательно трупов, и увеличить производство дикого огня: как бы опасна ни была «пиромантова моча», это хорошее оружие против тварей и, возможно, Иных.

Что еще он мог сделать, чтобы подготовить черных братьев к грядущему? Увеличить время, отданное на тренировки дозорных, убедить кого-нибудь из опытных разведчиков помочь сиру Аллисеру: старый союзник был хорошим рыцарем, но паршивым наставником, а им нужны воины больше чем когда-либо. Мейстер Эймон отправил несколько стюардов искать сведения в библиотеке Черного замка и послал письмо в Цитадель с просьбой о помощи: в старых рукописях могла найтись информация об уничтожении мертвых и тех, кто никогда не был живым.

— Какая жалость, что тела не сохранились. Было бы очень интересно, то есть, полезно их изучить, — глаза старика почти мечтательно блестели, заставляя первого разведчика нервно поежиться.

Безумный мейстер, как за глаза называли Квиберна, вызывал подсознательное напряжение с того момента, как Джареми узнал, за что того сослали на Стену, но мужчина был полезен как врачеватель и теперь как знаток магии. Это не говорилось вслух, но все знали, что за адекватное поведение и полезность командующие закрывали глаза на то, что пленные одичалые исчезали в подвалах Сумеречной башни. Что с ними делал старик, сосланный за опыты над людьми, Риккер старался не думать и молча благодарил богов, что здесь есть кого отдать в жертву безумцу, чтобы он не стал угрозой черным братьям.

Но сейчас состояние Мормонта начало выправляться во многом благодаря Квиберну, этого никто не мог отрицать, поэтому и на расспросы мейстера они отвечали так подробно как могли. И про то, как нашли павших братьев недалеко от Стены, и как принесли их сюда, что смогли заметить мейстер Эймон и его помощник, и самое главное — как среди ночи подняли тревогу, потому что трупы восстали и набросились на дозорных. Квиберн был благодарным слушателем, внимательным и любознательным, но Джареми охватывала дрожь всякий раз, когда в глазах собеседника появлялся странный, почти безумный блеск.

А после лорд-командующий приказал увеличить количество людей в патруле и Первый разведчик был занят перегруппировкой их сил, стремясь с одной стороны отправить как можно больше групп для сбора информации, а с другой — не оставить замок слабо защищенным на случай атаки кого бы то ни было. Чем занимается Король-за-Стеной тоже было бы хорошо разузнать, но мертвые были абсолютным приоритетом. Именно из-за повышенной занятости содержание письма из Королевской Гавани ему пересказал Аллистер, его всегда угрюмое лицо выражало настоящий гнев на идиота-на-троне, который обсмеял сообщение Ночного Дозора и велел прислать ему бочонок «того забористого вина, что они пили перед явлением мертвяков». Ожидаемо, но неприятно. После пришло второе письмо, уже от лорда-десницы с уведомлением, что мастер над законами прибудет на Стену для проверки всего ордена. Правда, они забыли упомянуть, что тот прибудет на драконе, а потому намного быстрее ожидаемого.

— Лорд Баратеон, — слава Семерым, Мормонт вернулся в строй незадолго до прибытия среднего из братьев-оленей и Джареми не обязан был любезничать с проверяющим.

Мастер над законами прибыл в одиночестве, его свита отстала в пути и должна была добраться до Черного замка в течение пары недель. Посему о драконе лорд заботился самолично: кормил, обихаживал после полета, а также разгружал — и посмотреть на это собралось почти все население замка под тем или иным предлогом, тот же Аллисер вывел братьев на внеплановую тренировку и только по воле богов никто не пострадал из-за рассеяности. Лорд Баратеон прибыл с типичным походным мешком личных вещей, а вот пара ящиков была для Ночного Дозора, о чем он оповестил их сразу и приказал отнести те в кабинет лорда-командующего для ознакомления с содержимым. В сравнительно небольшом помещении собралось довольно много народу, начиная от лорда Мормонта до задержавшегося в Черном замке Квиберна. Без лишних церемоний Баратеон вскрыл первый ящик и достал оттуда продолговатый предмет, старательно завернутый в тряпье, и стопку бумаг.

— Это — обсидиановая свеча из запасов Цитадели для разведки и связи с архимейстером Марвином — предметы легли на стол с нарочитой аккуратностью. — На случай, если никто не знает, как ими пользоваться, мейстер Марвин написал подробную инструкцию.

— Очень предусмотрительно со стороны мейстера Марвина, но к счастью, это излишне, — кивнул мейстер Эймон, а Джареми про себя задумался, каково старому Таргариену иметь дело с одним из мятежников, уничтоживших его семью. — И я, и мейстер Квиберн изучали тайные науки и должны справиться.

— Хорошо, — отрывисто бросил Баратеон, на грани грубости. — Часть записей посвящена Иным, другая — огненным заклинаниям и должна быть передана мастерам пиромантам. Нынешний глава гильдии надеется, что они используют последние разработки против мертвецов и отпишутся о результатах. Так же я привез старые запасы оружия из обсидиана, его раньше использовали против Иных, но нет информации, поможет ли оно против мертвецов.

— Из письма его милости создалось впечатление, что на юге не поверили нашему сообщению, — озвучил общее недоумение Мормонт, и Баратеон пригвоздил старика взглядом.

— Наивно думать, что просто письма достаточно, чтобы убедить кого-либо в восставших мертвых, вернувшихся Иных и прочей мистической чепухе, — процедил мастер над законами. — Подобные заявления нуждаются в доказательствах, и я прибыл, чтобы их добыть тем или иным способом.

— Стало быть, вы нам поверили, милорд, — тихо промолвил Квиберн, с жадным интересом рассматривая странную черную свечу с внешне острыми витками, которую мейстер Эйемон достал из тряпья.

— Лучше быть воином в саду, чем садовником на войне, — отмахнулся лорд Баратеон. — По поводу доказательств…

Разумеется, начал мастер над законами с опроса свидетелей, дотошно и планомерно выясняя каждую деталь вплоть до цвета глаз мертвецов до и после смерти. После он отправился в другие населенные замки Дозора, дабы опросить уже их жителей на тему ходячих мертвецов, попутно осматривая заброшенные замки, степень их повреждений с подсчетом стоимости восстановления на случай затяжной войны. А пока Баратеон летал туда-сюда, мейстер Эйемон с помощью магии связался с архимейстером Марвином, чтобы точно выяснить, кто верит в их слова, а кто нет.

Маг подтвердил, что как минимум лорд Баратеон с супругой готовятся к войне с Иными: их родич на Драконьем Камне начал разработку шахт с запасами обсидиана, Великий мейстер Гормон перерывает библиотеку Красного замка, как и мейстер Штормового Предела и других замков, лорды которых верят младшей чете Баратеонов, а сир Ренли изучает заклинания алхимиков. Глава Гильдии Уот каким-то образом был связан с мейстером Марвином и через него требовал результатов практических исследований пиромантов Стены, на что те лишь разводили руками: заклинания они, конечно, осваивают, но ходячих мертвецов в округе, слава Семерым, нет и проверить их действие они не могут.

К моменту, когда Баратеон закончил свои разъезды и вернулся в Черный замок, успели прибыть и его свита, и конвой новобранцев, и Бенджен Старк, правая рука Хранителя Севера, с небольшим сопровождением. Старки отнеслись к Иным со скепсисом, а вот Манс-Налетчик виделся им серьезной угрозой, против армии одичалых они готовы были выставить войска.

— Лорд Старк не может готовиться к войне, если не увидит противника.

А вот что на Стене снова забыл болотный лорд, Джареми сказать не мог, низкорослый и хилый Рид не тянул на великого воина, даже его оруженосец выглядел внушительнее: вылитый Старк, так еще и ручной лютоволк под боком. Но болотник приезжал на Стену ранее, шептался с Мормонтом за закрытыми дверьми и за каким-то Неведомым выезжал в земли одичалых и вроде даже общался с кем-то из них. Сейчас же лорд Перешейка намеревался войти в смешанный поисковый отряд, задачей которого было ни много ни мало — поймать мертвеца, чтобы привезти в столицу и представить под нос светлейшего монарха.

Амбициозно и неосуществимо, ворчал сир Аллисер, и Джареми не мог с тем не согласиться, но приказ лорда-командующего был лаконичен: оказывать всю необходимую помощь. Впервые за долгое время за Стену отправлялся отряд в пятьдесят человек: рыцари Баратеонов, воины Старков, болотники и черные братья, объединенные в один отряд, выглядели внушительно. Среди черных братьев преобладали пироманты, алхимики, что освоили заклинания из столицы и показали, что способны усилить огонь до белизны, и мертвая плоть охотно поддавалась такому жару.

— Ваш напарник сможет раздобыть себе пищу в Застенье? — не то чтобы Джареми хотел подслушивать, но все же не рискнул обозначить свое присутствие, когда услышал Баратеона и бастарда Старков недалеко от себя. Мастера над законами интересовал лютоволк ровно в той мере, в какой и все остальное — как он действует и что надо сделать, чтобы это было полезно.

— Не беспокойтесь, милорд, Призрак отличный охотник и земли за Стеной его родина. Он справится, — «а насчет дракона я не уверен», осталось неозвученным, но ясно слышимым.

— Можете не беспокоиться за Жемчуга, он найдет себе пропитание, — невозмутимый ответ.

— Но вы же беспокоитесь за Призрака? — нахальный мальчишка. Бастардам нельзя быть смирными, иначе их в грязь втопчут, но хамить верховному лорду и брату короля — юнцу жить надоело?

— Состояние волка скажется и на вас, — ожидавший резкого замечания Джареми вздрогнул, когда Баратеон продолжил говорить ровным, спокойным тоном. — У варгов намного более тесная связь со своим зверем, чем у драконьих наездников.

— Вы… знаете? — охрипшим голосом переспросил резко стушевавшийся воспитанник болотного лорда, а разведчик прильнул к стене, силясь услышать как можно больше. Незаконнорожденный племянник лорда Старка — оборотень? Черные братья слышали о них, разумеется, как минимум об одном одичалом с белой медведицей, правда большинство было уверено, что зверь просто выдрессирован. Но теперь, после ходячих мертвецов и горящей каменной свечи Джареми осознавал, что никакой дрессуры там не было.

— Знаю. Ваши кузены тоже обладают этим даром?

— Да, но… лорд Рид говорит, что они слабее, — все младшие Старки? Но ведь… Семеро помилуй, у лорда Старка пятеро детей! И племянник-бастард. И у всех есть лютоволки. — После меня идет Арья, она видит волчьи сны и может приказывать Нимерии во сне, потом Робб, они с Серым Ветром идеально синхронны в поединках, словно одно сознание на двоих.

— А вы?

И тишина в ответ. Джареми напряг слух, пытаясь понять, говорит ли юнец слишком тихо, просто отвечает жестами или молчит, но так и не понял, пока что-то не ткнуло его в бедро. Как он смог бесшумно и быстро развернуться, он и сам не смог бы ответить, но наткнувшись на красные глаза, понял, что именно делал бастард.

— Нас подслушивают, — лютоволк угрожающе оскалился и дозорному не оставалось ничего иного кроме как выйти к беседовавшим. Лорд Баратеон только приподнял бровь, а вот мальчишка выглядел до обидного довольным.

— Ты можешь управлять волком на расстоянии, — но обратился мастер над законами к юнцу, продолжая разглядывать пойманного за недостойным занятием рыцаря. Или лютоволка? — Отдаешь приказы или переносишь сознание?

— Сейчас только приказы, но могу и сознание, — ответил юнец, вновь развернувшись к лорду Баратеону. — Лорд Рид сказал, что это будет полезно за Стеной.

— Да, разведчик получится неплохой, — кивнул лорд Станнис, тоже повернувшись к собеседнику — Но именно за Стеной тебя подстерегает опасность столкнуться с более опытным и сильным оборотнем, там их хватает. Знаешь, чем тебе это грозит?

— Лорд Хоуленд рассказывал, — потупился Старк и покосился на Первого разведчика.

— Может вы уже что-нибудь скажете, сир Джареми? — наконец спросил мастер над законами.

— Больше всего об оборотнях знают лорд-командующий и Куорен Полурукий из Сумеречной Башни, — Джареми проклял бы свой язык, если бы начал извиняться или еще как-то унижать свое достоинство. Если им так хотелось сохранить разговор в тайне, могли бы и предпринять меры от подслушивания, невольного или намеренного. — Мейстер Эймон весьма сведущ во многих науках, а мейстер Квиберн изучал одичалых с того момента, как попал на Стену, возможно ему попадались и оборотни.

— Что ж, Уотерс непременно с ними посоветуется, если сочтет нужным, — надменно кивнул лорд Баратеон. — Если это все, мы вас не задерживаем, сир Джареми. Уверен, вам еще многое надо сделать перед выходом.

Тупой самоуверенный олень! Но он был в своем праве, и Риккер проглотил все, что хотел сказать, и ушел, резко кивнув на прощание. Краем уха он услышал последнее:

— Вас не беспокоит, что нас подслушивали?

— Джареми Риккер — Первый разведчик и главный проводник в Застенье. Он должен знать, кого ведет за Стену и на какие способности может рассчитывать.

Звучит так, словно Баратеон позволил Джареми услышать разговор. Забавно, Джареми и не думал, что мастер над законами будет выделываться перед каким-то мальчишкой, пусть даже и варгом. Он встряхнул головой, намерено забивая голову мыслями о бестолковом олене и заботами о предстоящем походе, чтобы смутное подозрение выветрилось само. Все же олень почерпнул что-то из опыта тестя — лорд Талли вот уже пятнадцать лет как занимал пост мастера над шептунами и наверняка имел уши и глаза и в Ночном Дозоре.

Они выступили только на четвертые сутки. Их выход совпал с появлением красной кометы, что было воспринято как знак, кем-то как добрый, но большинством — зловещий. Один лишь Баратеон со своим «богов нет» был равнодушен к полету красной искры в небе. Две тройки разведчиков и летающий поперек основного направления дракон были их глазами, а юный оборотень — еще и ушами, потому как бесшумный лютоволк умел неплохо подкрадываться. Но пока Уотерс и его волк проверили навыки лишь на собственных разведчиках, потому что селения одичалых были пусты и неизвестно, ушли они за Мансом-Налетчиком или еще каким вождем одичалых и сидят теперь в его армии где-то впереди или уже убиты и обращены в ходячих мертвецов. Любые следы борьбы отсутствовали, но и признаков спешного бегства не было, все малое имущество одичалых было тщательно прибрано. Вряд ли Иные стали бы подобным заморачиваться.

— Нигде в окрестностях нет ни единой живой души, впрочем, мертвых тоже не видно, — интересно, как Баратеон надеялся рассмотреть кого-то с высоты драконьего полета? Но с другой стороны отряд наверняка будет видно с воздуха.

— Скорее всего, они сорвались с места в армию Манса в надежде толпой спастись от мертвых, — Гаред хмурился все больше, чем дальше они продвигались на север. — Вещи собраны, а трупы сожжены. Не осталось никаких следов, прошло достаточно времени — а мы не заметили.

Было странно осознавать, что никто в Ночном Дозоре не заметил, как ближайшие поселения одичалых опустели. Оставалось надеяться, что они смогут получить хотя бы часть ответов у Крастера. Старый одичалый, несмотря на мерзкие привычки, считался другом дозорных, не отказывал в крове и нередко делился полезной информацией. Но Риккер ошибся: про Иных Крастер рассказывать не стал, словно не было их. Как и про оживших мертвецов, только сказал, что он набожный человек, которому нечего бояться.

Лорд Баратеон, отказавшийся ночевать под крышей Крастера под предлогом заботы о драконе, угрюмо молчал и определенно не верил старику. Не сказать, что Джареми его осуждал, даже ему за годы привыкшему ко многим безумным обычаям одичалых, Крастер казался больным. Риккеру было жаль его детей и внуков независимо от пола, но лорд-командующий запретил вмешиваться в дела одичалого, указывая, что, несмотря на оседлый образ жизни и дружбу с Дозором, на Крастера никогда не нападали другие одичалые. По словам Крастера, Манс-Налетчик и вовсе звал его в свое войско.

— Этот шелудивый пес прислал гонца с приказом, будто последнему поклонщику! — громыхал изрядно выпивший Крастер. — Я отрезал ублюдку язык и послал назад, к Клыкам Мороза. Король-За-Стеной — я его королем не признавал!

Что ж, у них есть направление, где они встретят одичалых, все небесполезный визит. Джареми не стал засиживаться с одичалым, решив проведать большую часть отряда, вставшую лагерем поблизости от дракона и его наездника, справедливо считая, что драконий огонь имеет больше шансов против мертвых, чем сталь. Однако он не ожидал, что лорд Баратеон отринет намерение отправиться к Клыкам Мороза, напоминая, что их первоочередная проблема не одичалые, а мертвые, поэтому они последуют другому маршруту — направление им указала одна из старух, как бы ни первая жена Крастера.

— По ее словам он оставляет сыновей Иным каждую зиму, — рублено рассказывал лорд-олень. — Там могут быть подсказки, где найти их.

— Что если она заманивает вас в ловушку? — сдерживая раздражение, спросил Риккер. Поверить словам полубезумной старухи, рассказывающей басни о ненавистном муже! С другой стороны Крастер был очень уверен в своей безопасности и фразу о набожном человеке… Человеческие жертвоприношения?

— Им же хуже, — фыркнул Бенджен Старк.

— Одичалые к нам не полезут, их провидцы видят то же, что и наши, — с тихой уверенностью заговорил лорд Рид. Болотник был странным, но к его словам было лучше прислушиваться: какие-то провидческие способности, не слишком легкие в понимании, но достаточно надежные. — И нас зовут в лес.

— Мы можем направиться в сторону Кулака Первых Людей, — предложил Риккер. — Так мы не вызовем подозрений Крастера, который, по вашим словам, как-то связан с Иными и может их предупредить. И в то же время это будет близко к тому месту, на которое вам указали.

Зачарованный Лес был велик, он подходил к Стене и, несмотря на все усилия дозорных, продолжал разрастаться. Крастер если и оставлял мальчиков в лесу, то делал это не так далеко от дома — они нашли некое место, похожее на алтарь в полу-дне пути от Замка Крастера. Джареми и его люди долго изучали увиденное, кто-то даже зарисовал символы по бокам алтаря, чтобы потом показать их мейстерам. А после к изучению приступили болотник и его ученик, им потребовалась ночь, чтобы решить, что есть такой же алтарь, но дальше в лес и им поверили. Риккер бы не удивился, если бы они блуждали по лесу до следующего лета, даже опытному разведчику вроде него здесь было сложно соориентироваться, но лютоволк, варг и болотник вели их подозрительно уверенно.

Они прошли немалое расстояние и Джареми начал задаваться вопросом, в своем ли уме эти проводники? В своем ли уме он сам, что отдал им право указывать путь? Он почти убедил себя во всеобщем помешательстве, как они вышли на настолько просторную поляну, что дракону не пришлось выжигать деревья, чтобы приземлиться. Почти по центру поляны, ближе к другому концу стоял огромный каменный алтарь, и только они вышли на поляну, как с другой стороны показались люди. Один человек, и Джареми этот человек был хорошо знаком.

— Эурон Грейджой!

Пират, предатель, перебежчик. Все это и многое другое пробежало шепотом и выкриками по толпе, но лорд Баратеон приказал замолчать и спешился. Вместе с ним с животных слезло еще несколько рыцарей и Джареми в том числе. Предатель Ночного Дозора должен быть убит, иного варианта нет, но Эурон это знает. И все же почему-то он вышел к ним, настороженный, без привычной высокомерно-насмешливой ухмылки и двумя глазами. На секунду Риккер замедлился, осознавая, что да, Вороний Глаз снял всем известную повязку и показал миру свои разноцветные глаза. Не сказать, чтобы его удивило это преображение, уж точно не больше чем слова болотного лорда, первым поприветствовавшего Грейджоя:

— Добрый день, сир Бринден.

Что, простите?

— Лорд Рид, — слегка кивнул тому Эурон. Повернулся к мастеру над законом. — Лорд Баратеон?

— Стало быть, вы все еще живы, сир Бринден, — лорд выглядел недовольным, но не удивленным. Что, Иные побери, здесь происходит?

— Если это можно назвать жизнью, — покачал головой … кто бы то ни был. — Как наверняка рассказал лорд Рид, мое тело далеко отсюда, а это лишь временное вместилище, я использую его, если мне надо покинуть свое убежище.

— Что здесь происходит?! — не выдержал Гаред. Старый опытный разведчик рассматривал остальных как сошедших с ума и Риккер не мог его в том винить. — Грейджой, объяснись!

— Это не Эурон Грейджой, — заговорил, однако, лорд Рид. — Я даже не уверен, осталось ли от него что-то в этом теле.

— Не беспокойтесь, лорд Рид, пират просто немного потеснился, — зубасто усмехнулся «Грейджой», и это по-прежнему не было похоже на человека, которого Риккер видел последний раз несколько лет назад. — Как только боги решат, что мое дело закончено, я уйду.

— Кто вы такой? — Джареми крепко сжимал руку на рукоятке клинка, готовый в любой момент обнажить меч против неизвестного — или напротив знакомого — врага.

— Мое имя — Бринден Риверс, но я предпочитаю называться Трехглазым Вороном.

Когда все это закончится — и при условии, что Джареми переживет весь этот бардак — он переведется в стюарды и будет тихо-мирно сидеть в Черном замке и делать что-нибудь нормальное. Готовить еду, шить плащи или ухаживать за лошадьми. И навсегда забудет про ходячих мертвецов, провидцев-магов-варгов, а также давно мертвых лордов-командующих, внезапно завладевающих телом дозорного-предателя.

Но пока что это лишь мечты о будущем, и Джареми пришлось сосредоточиться на беседе. Не поверить в то, что человек перед ним Бринден Риверс, печально известный Кровавый Ворон и бывший лорд-командующий Ночного Дозора, было очень соблазнительно — мало ли что вещает какой-то сумасшедший? — но первым сиром Бринденом его назвал лорд Рид, которому Первый Разведчик уже привык верить. И вещи Ворон говорил интересные: Иные не то чтобы вернулись, скорее они проснулись от многовекового сна, уничтожить их совсем не получится, только загнать обратно в сон, потому что Иные — часть баланса сил их мира. Что именно надо для этого сделать Ворон не знал — боги не пожелали раскрыть ему эту тайну — зато знал, где они могут поймать несколько десятков мертвецов, вернее, что те нападут на них этой ночью.

— И, зная об этом, мы располагаемся так, чтобы им было удобнее, — проворчал Гаред, обустраивая лагерь.

— Это хороший шанс отловить доказательства для короля, что позволит нам вернуться на Стену. Мне не по себе здесь после появления ходоков и Иных, — также ворчливо отозвался Уилл.

— Можно подумать раньше было лучше.

— Без мертвых, немертвых и прочей нечисти? Намного!

— Хватит уже! — оборвал перепалку Риккер.

Не то чтобы он боялся, что мертвые их услышат — есть ли у них вообще слух, зрение и прочее? — просто ворчание раздражало и так потрепанные последними событиями нервы. Поэтому к моменту появления восставших мертвецов Джареми им почти обрадовался. Пока тварь, которой он отрубил голову, не попробовала его задушить и лишь помощь бастарда Старков и его волка спасла ему жизнь. Среди напавших было много зверей, больше чем людских трупов, что создавало дополнительные сложности, не каждый рыцарь привычен к сражению со всяким зверьем. Их отряд был большим, самым большим из отправившихся за Стену за последние десятилетия, если не века, но напавших было в десяток раз больше, и большинство рыцарей не сталкивалось с мертвецами, чтобы понимать, насколько они опасны. Неповоротливые, замедленные, они были сильны физически, не обращали внимания на раны и даже их отрубленные конечности пытались проредить их ряды. Не говоря уже о том, что каждый павший воин становился врагом.

Наверное, они бы не осилили эту толпу, если бы не два фактора: пироманты и дракон. Усиленный огонь действовал на ходячих мертвецов, заставляя тех буквально плавиться, а драконий огонь и вовсе сжигал в прах. И все же выживание большей части отряда с таким количеством нападавших было скорее чудом и милостью богов, чем их умениями: упыри двигались только ночью и с рассветом они отступили и буквально растворились в лесной чаще.

— Если вы сейчас скажете, что не сумели никого поймать, я сам из вас упыря сделаю, — после тяжелой ночи Джареми было глубоко плевать на все формальности и церемониал.

Лорду Баратеону тоже, потому что он указал на смирно лежащие тела, окутанные сетями. Целых три трупа, почти целых, отсутствие головы или руки им не помешает. Если они еще и будут буянить по ночам, у них не будет проблем с тем, чтобы олень на троне сорвался с места и привел армию. Если же нет… Джареми огляделся. Три десятка выживших свидетелей среди которых брат короля, брат и племянник Хранителя Севера — убедят как-нибудь.

А ему надо заняться сборами прямо сейчас, чтобы убраться с проклятой поляны, пока силы есть — тот же Грейджой-Риверс успел распрощаться и унести ноги в свою нору, пообещав вернуться, если что-нибудь узнает или когда придет армия. Джареми не мог не порадоваться мысли, что большая часть проблемы — перевозка трупов — не его забота. Но Уилл прав — только вернувшись на Стену он вздохнет спокойно.

Примечания:

У меня нет оправданий, совести и мозгов. Увы.

Даже спустя два месяца большинство школяров и кандидатов избегало Вороньего острова как эссосовцы избегают Горести, город каменных людей. Он бы и сам сбежал, но мог разве что не выходить на улицу после захода солнца. Угрюмый мастер над законами был непреклонен в том, чтобы восставший мертвец сидел в клетке на территории Цитадели, и сенешаль приказал разметить его на Вороньем острове, прикрываясь льстивыми словами, что если не дай Семеро что случится — архимейстер Марвин Маг единственный, кто может совладать с монстром. Не хотел Конклав видеть это чудовище лишний раз, Валгрейв не в счет, сумасшедшего архимейстера интересовали лишь вороны. А ведь мертвец гнил и вонял на весь остров!

Было сложно их винить, все же не каждый не то что день — не на каждом веку пробуждается древнее зло, грозящее уничтожить все живое. А Иные пробудились, их мертвецы шагали там за Стеной, охотясь на одичалых и угрожая Ночному Дозору или тому, что осталось от когда-то великого ордена. Король Роберт, собственными глазами увидев оживший труп, которого не брала обычная сталь, приказал немедленно собираться на войну. Это «немедленно» было настолько относительным, что мастер вслух засомневался, что его милость доберется до Стены раньше следующего года. Его милость, вернее, Малый Совет решил в первую очередь восстановить замки Ночного Дозора, потому что три ныне действующих замка не смогут вместить в себя армию Вестероса.

Из оговорок учителя и слухов в народе и в самой Цитадели Седрик знал, что к Стене потянулись обозы с материалами с Западных земель и Простора, что северяне и речники уже выслали туда людей и каменщиков, и плотников и прочий рабочий люд. Конечно, воинов тоже отправляли, но активных действий пока что не было, к счастью. Видимо, монстры решили сначала перебить всех одичалых, что дарило время вестеросцам, но увеличивало численность трудно убиваемых врагов. Многие мейстеры и кандидаты засели за древнейшие книги и свитки, выясняя что может быстро уничтожить слуг Иных, но пока что нашли лишь валирийскую сталь — редкий товар в Вестеросе — драконье стекло, из которого меч не изготовишь, и огонь. Гильдия пиромантов и их знания внезапно оказались в центре внимания и королевского двора, и ученых мужей Цитадели, что подняло их важность в собственных глазах на небывалую высоту.

А еще это добавило проблем лично ученику архимейстера тайных наук, потому что, выдрав из пастей пиромантов заклинания, усиливающие пламя, мастер потребовал их разучить. Это Седрику-то, который обсидиановую свечу смог зажечь лишь спустя полгода безуспешных попыток, неудачных тренировок и прочего позора! Несмотря на годы обучения у архимейстера тайных наук, даже после возвращения драконов он с трудом осваивал прикладную магию. Как сказал учитель, если он и получит звено из валирийской стали, то уже в почтенном возрасте и после смерти самого Мага. Раньше было достаточно ответить на вопросы по прочтенным свиткам, но после рождения драконов архимейстер тайных наук стал требовать практические умения, а способности к ним у всех сильно разные. Седрик уже уверился, что его попросят из личных учеников, но, казалось, мастер привык к нему, смирился с его присутствием и не спешил прогонять, продолжая наблюдать за его почти всегда провальными попытками освоить магию.

— Скорее забеспокоился, что другие архимейстеры попробуют пропихнуть к нему своих соглядатаев, — тогда же разбил его робкие надежды сир Ренли.

Младший брат короля учился в Цитадели несколько лет, в основном магии у мастера, но и к другим наукам проявлял интерес, потому как был уверен, что хотя бы один из его братьев возмутится, если из Цитадели он вернется с одним звеном. Учитывая, что одним братом был Демон Трезубца, правитель Семи Королевств, а вторым — верховный лорд и пугало для железнорожденных, Седрик мог понять его «беспокойство». Золото, серебро, железо, бронза и валирийская сталь — отличный набор за три с лишним года, пусть первые три Баратеон получил за год, пользуясь вбитыми в отрочестве знаниями.

Седрику и этого не видать, он еле-еле сдал экзамены добрейшему архимейстеру Эброзу, да повредившемуся умом Валгрейву — ладно, это было сложно, старик знал о воронах все! Архимейстер Перестан на экзамене по истории съел его как дракон овцу, да еще сверху добавил, что он-де время впустую тратит у мастера — даже с возвращением магии он остается бездарностью высшего уровня. Особенно на фоне архимейстера Марвина, которому для зажигания обсидиановой свечи потребовалась пара часов. А теперь ему надо разучить заклинания пиромантов?!

— Не дури, Седрик, усилить уже существующий огонь много легче, чем зажечь камень! Чему ты учился столько лет, бедовая голова?! — ярился учитель, требуя полной отдачи на занятиях.

Разумеется, Марвин Маг был прав, а Седрик — дурак: пусть неохотно и с весомой потерей сил, но огонь подчинялся его командам. Не так, как мастеру, тот, казалось, был рожден, чтобы стать колдуном, но Седрик больше не чувствовал себя пятном позора на мантии учителя. Ну, меньшим пятном, пятнышком.

* * *

— Наверное, я впервые тебе не завидую, — тихо прошептал Грэм, широко раскрытыми глазами наблюдая за последними сборами. Сын какого-то рыцаря из Простора был неглупым малым, но полным и неуклюжим, меч в его руках был насмешкой над воинским искусством, поэтому отец отправил его в Цитадель, в надежде больше никогда не увидеть непутевого отпрыска. А еще Грэм был одним из немногих, кто продолжал ходить на лекции мастера в их башне, и каждый раз, затаив дыхание, пробегал мимо трупа, что выглядело забавно, потому как в дневное время тело было неподвижно. — Архимейстер Марвин очень… странный.

Безумный, если быть точным. Марвин Маг неожиданно для всей Цитадели собрался на Стену и, разумеется, ученик обязан сопровождать учителя. Безумец. Не то чтобы Седрик сомневался в отваге мастера, но разумные люди, заслышав о возвращении Иных и увидев упыря собственными глазами, спешат в противоположном от них направлении, а не навстречу вероятной гибели. Но Маг всегда был чудным, сколько Седрик его знал, одно только пробуждение дракона чего стоит: как мастер воспылал, когда ему предложили поучаствовать в великом колдовстве!

Сам-то он не верил в успех, но чтобы учитель ни в коем случае не узнал и не прогнал, активно лез под руку мейстерам и колдунам, говорил все, что приходит в голову, творил какие-то глупости, чтобы казалось, что он точно также увлечен процессом. Влезешь так с глупостью, получишь от мастера выволочку и наказание — и несколько дней можно на глаза не показываться, отдыхать и телом, и душой. Кто-то говорил, что у него активный и нестандартный ум, чтобы это ни значило, кто-то, как септон Бейл, считал его скорбным разумом, мастер ругался, а Седрик веселился от души.

Чтобы потом Семеро веселились уже над ним, когда проклюнулось первое яйцо. Тогда он был в ужасе, а сейчас готов хоть собственными руками септу отстроить, поблагодарить богов за милосердие, драконий огонь отличное оружие против мертвецов.

— Образумьтесь, архимейстер Марвин! — взывал к благоразумию учителя архимейстер Норрен, тщетно пытаясь отговорить того в последний момент.

Седрик готов был поставить все свои сбережения, что сенешаля в отъезде архимейстера тайных наук больше всего огорчал тот факт, что жуткий восставший мертвец остается в Цитадели. Оставить его на Вороньем острове на попечение Валгрейва было бы глупостью, но все остальные территории резко оказались недоступными, даже добрейший архимейстер Эмброуз высказался против размещения мертвеца на Острове Крови. Лорд Хайтауэр и его дочь Малора запретили устанавливать клетку где-то возле Палаты грамотеев, говоря, что тот может убить несколько зевак или пьяниц и Иные смогут их поднять даже так далеко от Стены. Ругаться с лордом, на чьей территории расположена Цитадель, никто не хотел, да и его дочь-чародейка могла разбираться в вопросе лучше многих мейстеров, и вопрос повис в воздухе, пока уважаемые мужи по очереди и все разом пытались переубедить Марвина Мага.

— Я не думаю, что у господина сенешаля получится отговорить Мага от опасного приключения. Только не человека побывавшего в краю теней, — с оттенком грусти сказал Грэм, спор мейстеров стал жарче, хотя аргументы сторон оставались теми же.

— Не получится, — поддакнул Седрик. Остановить его мастера не смогли бы и сами Иные, даже если никому не ясно, ради чего тот собирается на Стену.

— Глупый мальчишка, где как не на Стене узнать, как именно уничтожать мертвецов? Где как не на Севере я смогу провести все практические исследования? Лорд Баратеон скормил бы меня дракону, если бы я использовал для опытов единственного доступного восставшего мертвеца, когда как за Стеной их сотни тысяч! — иногда ему казалось, что учитель слегка одержим. Но чаще он был в этом уверен.

* * *

— Я думал, верховные лорды готовятся к войне с Иными? — он спрашивал максимально нейтрально, чтобы не брякнуть: «Лорд Тирелл и лорд Аррен с ума сошли?» Свадьба в такое время!

— Ох и дурень же ты… — мейстер Марвин вздохнул как-то особенно устало. — У лорда Аррена нет других наследников, кроме Гаррольда Хардинга, если тот погибнет на войне — род прервется, а Мейс Тирелл потеряет удачную возможность высоко пристроить дочь. Так что эта свадьба тоже своего рода подготовка, хотя маловероятно, что Джон Аррен проживет достаточно, чтобы воспитать правнука сестры.

За свой род Тирелл мог не волноваться, его старший сын наконец-то обзавелся наследником, а ведь уже пошли слухи о бесполезности «пиратской принцессы». А вот у лордов Орлиного Гнезда в этом плане было куда печальнее, уж это-то Седрик помнил из уроков по истории: у потомков лорда Джаспера Аррена вообще плохо с выживаемостью. Наверное, это только для таких простых людей как Седрик странно жениться перед войной, а не после, когда уже можно надеяться, что все будет. А лордам надо обязательно потомков оставить, чтоб после войны с Иными не было войны уже внутри королевства за земли, богатства и прочее. Если ледяных демонов вообще можно победить, не лучше ли сбежать куда-нибудь за Узкое море?

— Мы и едем для того чтобы понять, как победить, — раздраженно ответил архимейстер на его осторожные замечания. А после повернулся к Седрику и сказал холодно и серьезно. — В землях за Узким морем есть свои предания о восставших мертвецах и они появились не на пустом месте: Валирия отбивала нападение тысячелетия назад, когда Вестерос практически пал под натиском Иных. Мертвецы буквально прошли по дну моря, и хотя никто не знает, почему они это сделали, когда в Вестеросе еще оставались живые люди, ясно одно — никто не в безопасности. Только глупцы могут думать, что от этой беды можно отсидеться в стороне.

— Это все равно не означает, что надо мчаться навстречу опасности, — пробурчал Седрик себе под нос, но, разумеется, мастер его услышал.

— От того, что ты повернешься спиной, опасность никуда не исчезнет, а вот ты к ней готов не будешь, — нравоучительно щелкнул его пальцем по лбу учитель. — Сходи лучше собери вещи, на Драконьем Камне мы пересядем на другой корабль.

Марвин Маг во время путешествия регулярно связывался по обсидиановой свече с мейстерами в Королевской Гавани и в Ночном Дозоре, поэтому знал, что скоро на Север поплывут корабли с обсидиановым оружием. Драконий Камень был еще одним страшным местом на карте Вестероса, мысленно составленной Седриком. Все эти драконьи статуи, горгульи, сама земля, навевающая мрачность и уныние — он не понимал, как можно жить в таком месте. Сам Седрик поклялся носа не высовывать из выделенной комнаты, чтобы не упасть замертво, испугавшись какой-нибудь драконьей тени. Удивительно, насколько каменные драконы страшнее настоящих, пока последние от него далеко. Сир Ломас Эстермонт был кастеляном Драконьего Камня с конца Восстания и именно он занимался разработкой шахт с драконьим стеклом, а также изготавливал из обсидиана ножи, наконечники стрел и копий и даже пытались создать мечи:

— Какой-то диковинный рецепт прибыл, не поверите — из Сероводья! Но говорят, что на Перешейке могли сохраниться диковинные знания Детей Леса, так что мы пытаемся прорваться сквозь эту околесицу и получить хоть что-то.

— Неужели настолько необычный процесс? — заинтересовался мейстер Марвин.

— И это тоже, но еще есть проблема в том, что наш лучший кузнец сейчас в Королевской Гавани, там пытаются воссоздать рецепт валирийской стали или хотя бы просто создать сталь, которая уничтожала бы упырей, — видимо, лорд Ломас не слишком верил в успех затеи, но спорить с приказом его милости не посмел. Король же собрал в столице лучших мастеров кузнечного дела и позволил тем использовать пламя его дракона для опытов. На данный момент безуспешных, да и вряд ли это изменится, нужны были чары, утерянные при Роке Валирии. Может ли драконье пламя на что-то повлиять в лучшую сторону?

— И это вместо того чтобы собрать наконец армию и переправить ее на Стену, — тихо проворчал Седрик, но, конечно, его должны были услышать.

— Пока эти твари не подойдут достаточно близко к Стене, нет смысла гнать туда армию, сломя голову, — пожал плечами сир Ломас. — Сначала надо восстановить замки Ночного Дозора, судя по летописям, которые нашлись в Черном замке, они как-то вплетаются в магию Стены, потому их состояние сказывается на общей линии обороны еще и в магическом плане. Я недостаточно разбираюсь в теме, обсудите это потом с мейстером Эймоном.

— Упырей привлекает огонь жизни, они чуют его, — задумчиво сообщил Марвин Маг. — Возможно, восстановив замки и заселив их воинами, мы распределим и воинство противника, их мощь будет направлена не на три твердыни, а на пару десятков. Я не слишком сведущ в военном деле, но мне кажется это пойдет нашей армии на пользу.

— Да, верно. Но восстановить Семеро помнят сколько времени заброшенные замки — нелегкий труд, особенно если надо сделать все быстро и качественно, — кастелян Драконьего Камня покачал головой. — И трат будет столько, что на три поколения хватит.

— Еще проблема одичалых…

На Драконьем камне они погостили трое суток, прежде чем продолжить путь на кораблях, плывущих в Восточный Дозор-у-моря. В основном они везли оружие из обсидиана, но по пути собирали припасы с разных регионов: в долине Арренов к ним присоединилась еще пара кораблей, Белая Гавань и вовсе регулярно посылает помощь, а вот Скагос обошли стороной. И даже не потому, что его жители не слишком отличались от одичалых и могли напасть. Они уже это сделали и вызвали на себя гнев королевского дома. Баратеоны даже не стали проводить какой-либо суд, искать или назначать виновных, требовать ответа от Старков, чьи вассалы зарвались. Братья олени просто прилетели на драконах и устроили ад на земле, очень показательно и крайне жестоко. С тех пор скагги сидели тихо, если вообще выжили, но корабли обходят остров стороной по старой привычке.

— Скагос давно нуждался в зачистке, — резко ответил на пустое любопытство Коттер Пайк. — Вонючие дикари, приносящие кровавые жертвы и обманывающие моряков ложными маяками, давно заслужили смерть.

— Надеюсь, они не восстанут вслед за мертвецами за Стеной, — пробормотал мастер, ему явно неприятно было общение с командующим замка. В его подчинении еще были камнерожденные и слышать, как он отзывается о гибели их сородичей было… противно.

— Пепел не поднимается.

Про то, что драконы не всегда сжигают все в прах, они рассказывать не стали, спеша покинуть крайний восточный замок Дозора. Их путь лежал сначала в Черный замок, а после они собирались отправиться в восстанавливающуюся Твердыню Ночи и там осесть: мастеру сообщили, что сохранились какие-то письмена прямо на стенах замка. Язык Первых людей считается забытым, но в Цитадели были свитки об их рунах, записи об устном наречии и прочее, что учитель привез с собой, чтобы помочь в понимании сокрытых тайн. Возможно, в стенах замка сокрыта важная информация об их враге или способах борьбы с ним, может те письмена помогут разобраться с тем, как именно связана магия Стены с замками и главное — как защищены ворота в Стене, есть ли в них та магия, что затрудняет мертвым проход.

* * *

Работая третью неделю без передышки, Седрик почти перестал засыпать во время падения на койку. Разумеется, если бы не труд, он бы замерз насмерть просто стоя на месте или залез бы в костер в поисках тепла, но первое время он немного умирал от усталости каждый день. Он, конечно, ученик Мага и кандидат Цитадели, но в полуразрушенном замке он в первую очередь — пара рук и ног, которые могут что-то таскать, держать, рубить, цеплять и так далее. Мастер лихо приставил его к дозорным, сгустками тьмы бродящими по замку и его окрестностям, помогая приехавшим мастерам и рабочим, согнанным со всего Севера, и Седрик заметался вместе с ними.

— Седрик! Пекло тебя поглоти, где тебя снарки носят?! Займись уже прямыми обязанностями! — мастер был недоволен, когда он путался под ногами, был недоволен, когда уходил работать наравне с «черными братьями», и совсем уж разгневан, если Седрик не появлялся перед ним сразу, как его звали. Собственно, архимейстер тайных наук всегда был им недоволен. — Собери все эти записи в один свиток, да следи за порядком, чтобы путаницы не было!

Седрик покорно устроился в уголке одной из немногих отстроенных комнат Твердыни Ночи с чистым свитком и стопкой разношерстных записей. Тексты содержали выжимки из легенд об Иных и ходячих мертвецах, а также рассуждения мейстеров Марвина, Эймона, его помощника Мунсифера и жутковатого изгнанного из Цитадели Квиберна. Мейстер Эймон и его помощник оставались в Черном замке с самой полной библиотекой Ночного Дозора, так же им писали мейстеры северных замков, где сохранились крохи информации, которые надо было тщательно выуживать из легенд, слухов и семейных преданий. Марвин Маг же в компании Квиберна исследовал Твердыню Ночи, разбираясь с письменами на стенах и исследуя мертвых — именно в этот замок доставляли найденные трупы, а после первой ночи либо сжигали, либо ставили опыты.

Им удалось убедиться, что хоть оружие из драконьего стекла не уничтожает упырей в «единый миг», как оно обещалось сделать с Иными, но действовало так же, как обычная сталь на живого человека — затрудняли движение, отрубленные конечности не шевелились, а смертельные удары вроде прямого в сердце или отрубания головы были действительно окончательными. К югу от Стены медленно собиралась армия Вестероса, шли люди, грузы с припасами, а на севере кучковалась армия одичалых. Одичалые, конечно, дикари, но их там десятки тысяч человек, и Седрик тихо молился, чтобы Хранитель Севера и его милость договорились с Королем-за-Стеной о союзе. Просто потому что дикари все равно придут к Стене, но уже мертвыми.

— Его милость скоро прибудет для диалога с Мансом-Налетчиком!

Сказать, что дозорные были возмущены предстоящими переговорами, было бы преуменьшением века, да и те северные лорды, чьи земли подвергались постоянным налетам одичалых от них не отставали. Но с королем Робертом спорить дураков не нашлось, а уж кто нашептал тому, что нечего пополнять армию Иных пока что живыми одичалыми, Седрик мог только догадываться, но старался не думать. Мало ли кто ему в голову залезет? Черные братья говорят, что есть за Стеной могущественный маг, который в человека вселиться может, бывший лорд-командующий Бринден Риверс, ныне в теле Эурона Грейджоя. Даже старожилам Дозора было не по себе от такого союзника, что уж говорить о прибывающих южанах, которые из нечисти видели пока только мертвецов, вывезенных лордом Баратеоном. Одного тот оставил в Винтерфелле, чтобы Хранитель Севера мог потыкать носом всех неверующих, второго в Королевской Гавани, чтобы его милость показывал его лордам Юга, а третий портил Седрику аппетит несколько месяцев.

Король прибыл с малой свитой в полсотни рыцарей, да Хранитель Севера привел пару десятков всадников, видимо, всю их охрану будет составлять один ручной дракон и несколько разведчиков. Седрика, как и многих других напрягло то, что за несколько дней до приезда короля один из расширенных патрулей Дозора столкнулся с отрядом Манса-Налетчика, который сообщил, что будет ждать «короля поклонщиков» в деревне Белое Древо. Приехавший с Хранителем Севера лорд Рид пояснил, что встречу организовал Бринден Риверс, магией связавшись с какой-то пророчицей из одичалых и с самим Ридом. Даже учась у архимейстера тайных наук, собственными глазами наблюдая за возрождением драконов, он еще мыслил до-магическим сознанием и подобные знания с трудом воспринимались не шуткой.

Его милость привыкал легче, что впрочем неудивительно — когда питомец размером с замок и дышит огнем, волшебство быстро входит в рутину. А потому уже на следующий день Роберт Баратеон отправился за Стену, его свита за ним — и Марвин Маг с бестолковым учеником, как сопровождающий опытный колдун. Седрик был ни жив, ни мертв, проклиная свою неудачу и молясь Семерым, чтобы не дали сгинуть в крае снега и льда, потому скоро начал вертеть головой во все стороны, в надежде на что-нибудь отвлечься. Например, на гигантского лютоволка: раньше он их видел только на рисунках в Цитадели, а тут живой, размером с пони, белоснежный зверь. К сожалению, Призрак, ручной лютоволк Джона Уотерса, бежал впереди отряда как разведчик, да и лошадей он пугал больше, чем Седрика.

Зато получилось поговорить с самим Джоном Уотерсом, хоть парень и был племянником Хранителя Севера и воспитанником болотного лорда, он оставался бастардом и отношение к нему было разным. Септоны говорят, что бастарды как порождение похоти и лжи не несут в себе ничего хорошего, но учась в Цитадели Седрик был знаком с большим количеством бастардов и знал, что в этом септоны неправильно толкуют учение Семерых. Люди как люди, со своими достоинствами и недостатками, хотя многие озлоблены из-за отношения других людей, но тут уж зависит от родителя. Брандон Старк не в счет, он умер давным-давно, а вот лорд Эддард Старк и его семья относились к Джону как к родному, воспитывали наравне с детьми лорда Винтерфелла. Парень, однако, помнил о своем статусе и не чурался общения с простолюдином Седриком и с удовольствием рассказывал истории о своем волке. И о своем даре, но уже тише и реже, неуверенный, как отнесутся к магии Старых Богов южане.

— И ты можешь в него вселиться, вот прям совсем? А что с твоим телом? А не противно, когда он сырое мясо ест? А сам ты не можешь превратиться в волка?

— Что? Нет, конечно! — расхохотался Джон, ненадолго привлекая к ним внимание. Успокоившись, северянин уже тише продолжил. — Никто не может превратиться в зверя, мы только переселяем сознание, пока тело лежит неподвижно, словно крепко спит. Но эти вселения надо контролировать, потому что даже если Призрак ест и я не чувствую голода, мое тело истощается.

— Надо же! А я всегда голоден после того, как поколдую, — иногда не просто голоден, а готов кабана целиком сожрать, но этого Седрик добавлять не стал.

— А как ты вообще колдуешь? Заклинания я слышал, но не понял, что ты делаешь, чтобы они перестали быть просто странными словами.

Седрик долго не мог научиться, наверное, поэтому сумел описать словами почти каждый миг, прочувствованный, прожитый и пропитанный горечью очередной неудачи. Как магия всегда была внутри, как шар света, как тепло и воздух одновременно. Как он учился пропускать ее по себе и сквозь себя, выпуская на свободу. И как падал без сил, когда этого снова не хватало.

— То есть колдовать может каждый… — задумчиво, полувопросительно произнес Джон.

— Это да, но мастер говорит, что магия разнообразна и никто не умеет всего. Вот ты с волком это один тип магии, он с обсидиановой свечой это другой, а колдуны из Асшая это вообще что-то жуткое и кровавое.

Разумеется, это кончилось попытками Джона усилить огонь в костре. Седрик только себе признался, что обрадовался, когда у того ничего не получилось ни в первый вечер, ни в последующие попытки. Он и так умеет переносить разум в волка и видит вещие сны! Куда еще-то способностей? Джон позже тихо признался, что из любопытства и обиды на неудачу попробовал проникнуть в сознание Шторма, дракона его милости, и был в ужасе от того, что у него получилось. А после лорд Рид запретил даже приближаться к ящерам, сказав, что в драконах настолько больше магии, чем в лютоволках, что Джон рисковал не вернуться в сознание.

— Магия страшная вещь…

* * *

Его милость Роберт Баратеон, первый этого имени, король андалов, ройнаров и Первых людей, был человеком многих достоинств: был отважным и сильным воином, верным соратником и неплохим другом. Но среди его достоинств определенно не было ни здравого смысла, ни рассудка! Какой король на важных переговорах устроит поединок? Зачем?

— Дядя говорил, что его милость всегда был несколько безрассуден, — с долей меланхолии сообщил Джон, пока Седрик мотал головой, рискуя потерять шапку. Король же откровенно развлекался, чуть не снеся молотом голову Манса-Налетчика, нынешнего Короля-За-Стеной.

— А по нему не скажешь, что он к такому привык! — ответил он обвинительным тоном: лорд Старк громко взывал к благоразумию его милости, благо не пытался вмешаться в сам поединок.

— Если бы не привык, то тоже рвал на себе волосы, — Уотерс с намеком взглянул на него, пришлось оставить голову в покое. — Хватит беспокоиться, пойдем лучше к наставникам, кажется, там творится что-то интересное.

Марвин Маг и лорд Рид стояли в стороне от основной толпы, которая незаметно для себя выстроилась вокруг заговорщиков, криками подбадривая своего монарха. Ну, пока все не переросло в массовое побоище, можно и отойти, так ведь? Седрик встал за плечом мастера, с любопытством и легкой тревогой изучая его собеседников. Колоритное трио: старуха в обычных для одичалых шкурах с посохом из чардрева, высокий и худой мужчина с раскрашенным лицом и ребенок в плаще с капюшоном, хорошо скрывающим лицо. Однако, ни мастера, ни болотного лорда не смущали собеседники, напротив, беседа велась оживленная, все участвующие были магами, разбирались в той или иной области колдовства и упоенно рассуждали, какое чародейство поможет загнать Иных обратно глубоко на Север и в спячку.

— Надо смотреть обратно, в Долгую Ночь! — непримиримо заявила старуха. — Увидеть, что делали предки и сделать так же!

— Но у нас нет древовидцев, — спокойно оспорил лорд Рид. — Никто из ныне живущих не способен смотреть так далеко в прошлое.

— Мы можем смотреть на далекие расстояния и даже общаться, но прошлое закрыто от нас, — поддержал того учитель.

— Ворон под древом может, — сплюнул мужчина. — Но ему нет до того дела, он чего-то ждет. Видимо того, чтобы мертвые пробрались в его логово и пожрали, что от него осталось.

— Возможно, именно поисками в прошлом он и занимается, — примирительно возразил болотник. — Сир Бринден обещал искать способы вернуть Иных обратно в спящее состояние, Старые боги направляют его на этом пути.

— Толку с его попыток!

— Он устроил встречу королей по обе стороны Стены.

— У нас все равно нет иного варианта, повторяю, мы не может увидеть прошлое! Мы даже будущее видим сплошь непонятными образами!

В какой-то момент было прозвучали упреки в бездействии и бесполезности, но миролюбивый настрой пожилой одичалой и спокойный нрав лорда Рида удержали стороны от конфликта. Северного лорда заинтересовали последние видения женщины, Матушки Кротихи, а одичалый мужчина заинтересовался Джоном. Орелл — так он назвал себя — тоже был оборотнем, а его напарником был огромный орел, скучающе рассматривавший компанию с верхушки дерева. Он признался, что слухи о варгах среди поклонщиков ходили, но он не слишком верил, к югу от Стены варгов вполне могли убить еще в детские годы. Уотерсу повезло с семьей, да и стая лютоволков стала хорошим аргументом закрыть глаза на магические способности младшего поколения Старков. Тем временем драка королей как-то затихла, и когда Седрик вернул внимание собравшимся, монархи уже ржали в две глотки, хлопая друг друга по плечам.

— Ладно, на том и порешим. Будет вам проход, но на моей земле вы следуете моим законам! — гаркнул Роберт Баратеон, ткнув в Манса-Налетчика пальцем. — И если твои люди нарушат мои законы, наказания им не избежать!

— Внутри вольного народа свои законы, — упрямо заявил Манс, на что его милость махнул рукой.

Между собой одичалые пусть творят что хотят, пусть и на его земле, но если они что-то сделают подданным короля Роберта — он скормит ублюдков своему дракону! Учитывая, что на Шторма косился даже старательно выглядящий невозмутимым великан, он был уверен, что это весомая угроза для одичалых. Седрик медленно выдохнул, все еще не в силах поверить в происходящее: одичалых пропустят за Стену. И в этот момент вперед выступил ребенок Кротихи:

— Я пойду с вами, — и прежде чем кто-либо успел возразить или вообще хоть что-то сказать, она скинула капюшон. Что ж, мастер может им гордиться: девушку из Детей Леса он опознал сходу.

Примечания:

Вы разочарованы? Я — да. Но я закончу эту ересь, даже если так и буду выжимать из себя главу раз в год, будь оно неладно!

Примечания:

Не могу я писать о войне. Не умею и учиться не хочу. Поэтому конец ближе чем зима ("Зима близко")

К комментаторам, что предлагали подождать возвращения вдохновения, не выжимать из себя проду — если не добью на этом рывке, история останется замороженной, а мне еще один висяк в профиле не нужен. Простите за слив.

Одно хорошо в мерзлых трупах — вони от них не было. Но это же создавало и трудности, они плохо поддавались обычному огню и сгорали долго, что было непозволительной тратой времени, когда день и без того короткий. Изредка они использовали слабую версию дикого огня, но все же куда больше проклятой жижи шло в ямы, которые они копали каждый день этой треклятой войны за жизнь. Промерзлая земля поддавалась с трудом, но это помогало уничтожать мертвецов, даже если они могли снять только тонкий слой.

Огненные стены не сработали, хотя дров и хвороста они туда натаскали — столицу сжечь бы хватило! Но Иные подняли снежную бурю и обычный огонь потух. Тогда они стали активнее использовать дикий огонь, рискуя, заходили на территорию уже отвоеванную мертвецами и выкапывали неглубокие канавы, куда заливалась опасная жидкость, чтобы уже ночью ее поджигал кто-нибудь из лучников. Дни за днями один и тот же труд: собрать то оружие, которым еще можно воспользоваться, собрать то, что можно переделать, неважно как сжечь трупы, даже своих же павших, выкопать еще ям для дикого огня, вернуться в замок и ждать нападения. Провалиться в беспокойный сон от усталости, проснуться с солнцем — и все заново, чтобы прожить еще один день. Главное — не примерзнуть к месту.

— Леди Сивилла, мы закончили!

Она обернулась и встретилась с потускневшими глазами Робба Старка, племянника Лизы. Мальчишка, которому уже не хватало сил смотреть на мир с решимостью и уверенностью в будущем. Молодой мужчина, который уже не надеялся на победу, но был слишком упрям, чтобы лечь и умереть. У Гарта не хватало времени врачевать душевные раны, он был главным лекарем в Твердыне Ночи и поставить на ноги как можно больше людей, не дать скончаться как можно большему числу солдат было важнее, чем самочувствие одного мальчика-мужа.

Робб еще восстанавливался после ранений, а потому как и другие раненые работал днем вместе с женщинами, приехавшими на Стену, и оруженосцами, слишком юными для битв с нечистью. Его лютоволк держался поближе к хозяину, но обычно спал до послеобеденного времени, потому что ночью продолжал сражаться наравне с солдатами из Винтерфелла. Но вечерами, когда до захода солнца оставалась пара часов, он всегда был здесь, охраняя их, хотя еще ни разу не было случая, когда бы мертвые встали раньше.

— Еще один день пережили! — насмешливо отсалютовал ей Тирион Ланнистер, единственный из львов, оставшийся в Твердыне Ночи. На улице из-за своих размеров он выглядел большим снежком или ходячим сугробом, лишь в помещении снова становясь человеком. — Хотите взглянуть, что мы с мейстером Квиберном придумали нового?

— Сив, хочешь, покажу кое-что интересное?

— Почему огонь цветной? Лиз, как ты это делаешь?!

— Слушала бы мейстера, знала бы!

— Он такого не рассказывает! Ну Лиз!

Два гениальных ума встретились в главном замке Ночного Дозора и развернули бурную деятельность по созданию орудий дальнего действия вроде измененных скорпионов, способных относительно безопасно выстрелить в армию упырей сосудами с диким огнем. Как она переживала из-за этих придумок в начале! Сети, смоченные горючей жидкостью, ямы с диким огнем, только и ждущий мига, когда в них попадут горящие стрелы — везде огонь, а ведь они на Стене, стене изо льда! Да, та создана с помощью магии, да, последние представители Детей Леса смилостивились над людьми и снова воздействовали магией вместе с несколькими колдунами Вестероса, но стоит чему-то пойти не так…

«Не так» случалось и не раз, но последствия пока удавалось удержать в рамках, подумаешь, кусок стены отвалился, здесь такое бывает. Панические мысли покинули ее голову довольно быстро, в ней остались лишь шальная злость, гнев на нескончаемый поток врагов и яростное желание жить. Пережить этот ад и когда-нибудь седой сморщенной старухой рассказывать внукам кузена, какой бой люди дали мертвякам. Она будет рассказывать с улыбкой, вспоминать с долей печали ушедших, с гордостью отличившихся и с радостью — выживших. А детские глазенки будут восторженно округляться, расширяться от страха и возбуждения и всегда-всегда — гореть. Гореть тем огнем, который свойственен лишь детям, который со временем сменяется усталостью взрослого, вконец измотанного жизнью человека. Но до этих прекрасных моментов в будущем надо дожить и если ради этого им надо все земли за Стеной спалить огнем — да будет так.

Она беседовала с Тирионом и Квиберном до звука рога, сигнала, что вот-вот вернутся мертвецы, что пора снова браться за оружие и идти на Стену. Сначала никого из женщин не хотели подпускать к Стене ближе, чем на несколько миль, даже таких упрямых и воинственных как леди Мейдж Мормонт, но как любит говорить Лиза — вода камень точит. Рано или поздно, но она встанет наравне с другими лучниками королевства, леди Мейдж же сражается плечом к плечу со своим братом, Джиором Мормонтом, лордом-командующим Ночного Дозора.

Лиза была не согласна с ее решением приехать сюда, но как обычно не стала говорить о том вслух, лишь горькое «береги себя». Леди Баратеон даже не попросила присматривать за ее семьей, хотя на Стене были все: муж, сын, отец, дядя, брат, племянник и зять. Лорд Баратеон, как и король, летали по всей Стене, приходя на помощь то одному замку, то другому, а после битвы тратя драконье пламя на избавление от тех упырей, кто не смог уползти в туман. Талли со своей армией усилили гарнизон Черного замка, но большую часть солдат разместили в Дубовом щите и Лесном Дозоре-у-Пруда. Одичалых пустили за Стену и позволили занять Врата Королевы и Глубокое Озеро, зажав их между двумя наиболее многочисленными замками Ночного Дозора. Те, конечно, видели, что происходит и что оружием их снабжают в основном из обсидиана, но пока не шумели, все же король Роберт сумел как-то найти общий язык с дикарями.

Северные лорды, так же сильно недовольные решением короля, как им недовольны дозорные, держали оборону в соседних замках, чтобы по возможности следить за исконными врагами, и эта проблема была неразрешима на моменте «здесь и сейчас». Оставлять замки совсем без рыцарей король не рискнул, поэтому две сотни солдат, которые должны были присматривать за одичалыми, были отобраны со всем тщанием. Конфликты, однако, так и не перешли грань старой доброй драки на кулаках. Может везение, а может здравый смысл — первое время драконы над головами дикарей летали часто. А потом нашествия мертвых стали еженощными и сил на распри не оставалось почти ни у кого, максимум на ленивые переругивания.

— Повтори.

— Серый Ветер и Призрак нашли стаю лютоволков и мы провели их через Стену, — Робб Старк не смотрел ей в глаза, а Джон Уотерс и вовсе, казалось, хотел провалиться сквозь землю. Видят Семеро, она бы их из Пекла достала, чтобы оттаскать за уши! — Они теперь в Волчьем Лесу охотятся, воюют с местными волками.

Слов у нее на идиотов не нашлось, а вот пара хороших затрещин позволила слегка успокоиться и спросить богов, почему нельзя было оставить ее такой же несведущей, как и все остальные жители замка, почему именно ей надо было подслушать двух оболтусов? Только подумаешь, вот выросли, взрослые мужчины, воины — как они вытворят что-то такое, до чего Патрик и в пять не додумался бы. Эти звери опасны, а они как будто спутали их со своими ручными! И самое скверное, что она с этим ничего сделать не может, разве что взять часть рыцарей кузена Джейсона и отправиться охотиться за лютоволками, но тогда ее там и оставят, а ведь вот-вот получится пробиться на Стену. Чертовых мальчишек она все равно гоняла как могла, не оставляя ни единой минуты свободной, но надолго ее не хватило. И все же был в их проступке один небольшой плюс — глаза маленьких Старков перестали быть такими тусклыми, будто какие-то спасенные звери стоили всех их мучений. Будто они снова надеялись на лучший исход.

— Надо же как интересно получилось

— Семеро, что ты натворила на этот раз?

— Я этого не планировала, оно само!

— У тебя всегда все само, придумай уже что-нибудь новое.

С выходки мальчишек прошла луна, а с ней и ее недовольство. Они вели себя образцово, а сама Сивилла сосредоточилась на работе, ставить ловушки надо было каждый день, а запасы все же не бесконечны, как бы не гоняла Лиза караваны со всех земель. Наконец-то их канавы для дикого огня стали похожи на сеть, которую можно поджечь одним хорошим выстрелом. Что ни говори, а алхимики на Стене времени зря не теряли, чуть менее опасная и более контролируемая субстанция сейчас шла на ура, части пиромантов пришлось перейти на дневную смену, чтобы только и заниматься созданием зеленой жижи.

Из мер предосторожности алхимики варили ее только в пяти замках, в остальные сосуды приходилось перевозить, даже в замки одичалых, которым изначально вообще-то не собирались доверять такое оружие. Но Иные не снижали натиск, и выбор был между доверием дикарям и риском пропустить тварей за Стену — и лорды выбрали меньшее зло, хоть и плевался каждый первый. В обмен на доверие одичалые отдали его милости найденные ими рога, один из которых мог оказаться легендарным рогом Зимы. Мейстера Марвина особенно заинтересовал рог тура с бронзовой оправой, на которой едва различались какие-то руны. Сивилла не хотела задумываться, что они будут делать, если рог Зимы найдется у Иных.

Из Твердыни Ночи дикий огонь развозили под присмотром Дейси Ланнистер. Карлик не смог переубедить медведицу остаться дома, но упросил не ломиться на передовую, и та взялась за не менее опасное дело: перевозку дикого огня. Иногда Сивилле хотелось поменяться с ней обязанностями, когда дни становились слишком похожими, но потом она представляла необходимость работать с какими-нибудь закостенелыми упрямцами или свихнувшимися дикарями и желание пропадало. Хотя Дейси дразнила ее нещадно, то упоминая о тренировочном бое с Обарой Сэнд, старшей из бастардов Красного Змея, то передавая привет от ворчуна-кузена и племянника, то рассказывая, какие же все-таки другие люди — одичалые и какие странные у них обычаи.

Но чаще она приносила вести об их знакомых, вести, переданные не сухим языком донесений, а от одного человека другому, живее, красочнее — и страшнее. Как бы люди ни старались, придумывая оружие против мертвых, упыри все равно добирались до воинов и магия Стены может и не пускала Иных, но трупы могли на нее взобраться. Взбирались, сражались, убивали, увеличивая свою и без того многочисленную армию нежити. В начале казалось странным, что среди упырей больше животных, чем людей, но в обычаях одичалых сжигать трупы. Как предусмотрительно с их стороны. Людям повезло, что Иные не могут поднять вообще всех мертвых в Вестеросе, только тех, кто погиб по ту сторону Стены, иначе у них не было бы шансов выжить.

«Воительница Речных Земель, приветствую тебя!

Сив, я очень рада получать от тебя любые весточки, чтобы знать, что ты жива, что не сломалась и не сдалась, как бы страшно не было на Стене. Поэтому не извиняйся за свои письма, редкие или частые, длинные или короткие, отправляй все.

Ты единственный человек, от которого я получаю что-то длиннее пары абзацев. Есть ли что-то еще, что может понадобиться, что мы еще не отправили? Хорошо, что распределением припасов занимается лорд Старк, его милость мало кому доверяет, как старому другу, и Нед справедлив даже по отношению к вольному народу, что достижение для северянина.

Как твое самочувствие? На Севере и летом-то не жарко, а сейчас и вовсе можно примерзнуть к месту, если долго не шевелиться. Конечно, Кейтилин так шутит, но прошу тебя поберечься и от холода тоже, будет прискорбно умереть от простуды. Как держатся Джейсон и Патрик? Жаль, что упрямство Джейсона не позволило тебе вступить в ряды речных воинов, но я рада, что ты уважаешь решение своего лорда, даже если не согласна с ним. Однако, твоя обида очевидна, дорогая! (Тебе еще не надоела Твердыня Ночи? Столько месяцев, Сивилла, вам давно пора остыть и примириться). Как общее настроение? Ни отец, ни Станнис не пишут в ответ, очень заняты, а Эдмар и Оливер слишком стараются сделать вид, что все хорошо. Про дядю Бриндена и вспоминать не хочется, старый упрямец! Мне больше не на кого рассчитывать в поисках правды!

На юге все спокойно, вернее, были небольшие проблемы с пиратами Вольных городов, но они уже решены, все же лорд Аррен убедил короля оставить достаточно сил для защиты от разного сброда. Поразительно другое, даже когда мы все стоим на краю пропасти, некоторые старательно тянут одеяло на себя и пытаются ухватить лишний кусок пирога. Возмутительный эгоизм! С помощью десницы удалось приструнить самых наглых, а также послать их на Стену, но у меня по-прежнему с трудом укладывается в голове сама мысль о распрях в такой час. Люди безумны.

Вне себя от беспокойства, всегда твоя подруга Лиза Баратеон».

Ей всегда нравились письма Лизы: у нее всегда что-то творилось, где-то происходило, с кем-то приключалось. Сейчас читать такое легкое письмо, явно призванное поднять ей настроение, было почти больно. Конечно, подруга ничего не знала, когда отправляла письмо. И вряд ли узнает в скором времени, обсидиановые свечи использовали только для важных и срочных донесений. Не для того чтобы сообщить о смерти очередного воина, пусть и лорда-знаменосца Талли.

Тело Джейсона было сожжено, лишь его прах вернется домой: они не могли рисковать тем, что кузен восстанет после смерти слугой Иных. И все же глядя на его погребальный костер Сивилле хотелось кричать от злости на проклятых тварей, которым мало было забрать родного ей человека, они даже не дали похоронить его как подобает. Патрик стоял рядом, бледный от кровопотери, но наотрез отказавшийся пропустить прощание с отцом из-за ран.

— Почему, тетя Сивилла? — она едва расслышала его вопрос.

— О чем ты, Патрик?

— Я просил жреца Тороса, он провел этот их обряд, но ничего не вышло, — убито прошептал племянник и упрямо нахмурился. Ждал неодобрения? — Почему отец… не вернулся?

— Я не знаю, — на секунду ей захотелось схватить толстого жреца Рглора и трясти до тех пор, пока он не выдохнет пламя, но этот порыв погас почти мгновенно. — Торос говорил, что сам не знает, по каким причинам его бог возвращает пламя жизни в тело умершего, и я ему верю. Он не всех воскрешает, даже не одного из тысячи, и не зная причин, Торос может лишь пробовать: исполнять рглорский погребальный обряд и ждать чуда.

— Чудо не случилось, — зло ответил Патрик.

— Не случилось, — как можно ровнее ответила Сивилла. — Может это потому что душа твоего отца в надежных руках Семерых. Может быть, потому что он сам не пожелал вернуться из-за колдовства какого-то огненного демона, ты же знаешь, Джейсон был упрям как осел.

— Это да, — вздохнул сын ее кузена, как будто его слегка отпустило. — Отец был бы очень раздражен, если бы его воскресил Торос этим своим поцелуем.

— Просто пришло его время, — пустые бесполезные слова, когда был убит отец, они ее только раздражали, но сейчас пришлось признать собственное косноязычие и невозможность сказать что-то лучше. Он понимает боль племянника, пережила сама, свою собственную потерю родителя и в то же время другую. Отношения отца и дочери совсем не то же самое, что отца и сына, даже если их привязанность равнозначна, уж это она понимала.

— Нет, тетя, — неожиданно жестко возразил Патрик. — Пришло мое время.

Она как-то подзабыла, что ее племянник больше не маленький мальчик, с восторгом плававший на кораблях Сигарда, изучавший воинскую науку и таскавший ей жуков в надежде, что хоть один ее напугает. Теперь перед ней лорд Маллистер, глава одного из сильнейших домов Речных земель, и даже примешанная к гордости горечь не помешала ей сказать, как она им гордиться. Как им гордился Джейсон, ее вредный, ворчливый, несдержанный кузен, пусть он так редко говорил об этом Патрику лично. Племянник склонил голову, позволяя ей поправить пару прядей, он не мог улыбнуться, но Сивилла знала, что ему станет легче. Главное до этого дожить.

— Леди Сивилла? — Станнис Баратеон, еще мрачнее обычного, уже выказал им свои соболезнования, поэтому его визит стал неожиданностью. — Его милость просил передать вам предложение принять непосредственное участие в битвах на Стене, если вы все еще этого желаете.

Желает ли? Да она готова голыми руками рвать этих тварей, отнявших у них Джейсона!

— В таком случае вы поступаете в отряд лучников под руководством лорда Ксо, он и введет вас в курс дела и поставленные задачи.

Скоро прозвучит рог, что до нового наступления тварей осталось недолго. Скоро.

Примечания:

Хочу шоколадку и застрелиться. Увы, пистолета у меня нет...

Примечания:

И внезапное отбрасывание в прошлое. Не можешь писать о каком-то важном событии? Пропусти его и забей совесть сковородкой. Все равно толку от нее нет.

— Владыка Света озарит тьму, укажет путь заблудившемуся и осветит разум запутавшемуся.

Подросток сплюнул, оскалившись. Сколько бы эти проклятые ряженые не твердили свою чушь, он не забудет кто он! Он — Визерис Таргариен, третий этого имени, король Семи Королевств! Не раб, не слуга, не избранник какого-то демона, чтоб его Иные забрали. Красный жрец продолжал бубнить чепуху про своего лживого бога, пока Визерис спешно продумывал план побега.

К сожалению, он не сразу понял, что ему надо бежать, когда жрецы Рглора выкупили его у какого-то торгаша, посмевшего посягнуть на свободу последнего Таргариена. Жрецы в красных одеяних обращались к нему с уважением, не как к рабу или слуге, и он расслабился. Хорошая еда, мягкая постель — он смог восстановить силы и вернуть себе гордый здоровый облик. Но на его расспросы послушники, прислуживавшие ему, не отвечали, только качали головами, что жрецы будут недовольны ими.

Прежде чем их отговорки пробудили дракона, появилась леди Мелисандра. Ему не забыть день, когда красная жрица вошла в его жизнь: леди не ворвалась стремительной вспышкой, а ненавязчиво вплела себя в мир вокруг, прокралась мягко, как кошка, и так же цепко вцепилась. Именно леди Мелисандра рассказала ему, что ей было видение в пламени, что Визериса ждет великая судьба и что он найдет помощь в главном храме Рглора. И он поверил.

Лишь в Волантисе он узнал, что под великой судьбой леди Мелисандра подразумевала некоего Азор Ахая, а не короля из дома Таргариенов. По словам красных жрецов, он должен уничтожить мертвую армию какого-то их злого божка, остановить холод и зиму и тогда настанет вечное лето и всеобщее счастье. Ему с трудом удалось удержаться от смеха, пока верховный жрец Бенерро патетично и возвышенно рассказывал, какая честь ему выпала, быть избранником их бога в войне жизни и смерти или что-то такое. Но Визерис вежливо сдержался, наивно полагая, что эти бедные фанатики не виноваты в своих заблуждениях, и с деланным сожалением отказался от «великой чести».

— Рглор озарит тьму, окутывающую ваш разум, — уверено ответил верховный жрец. — Вы вернетесь к Свету, как подобает Азор Ахаю.

Тогда он не воспринял эти слова всерьез, ведь никаких последствий от отказа он не почувствовал. Вернее, они, безусловно, были, но первое время Визерис их игнорировал. Жрецы обращались к нему лишь Азор Ахай, но он простил это несчастным верующим фанатикам, ведь они почтительно кланялись ему и внимали как богоизбранному — Таргариена это устраивало. Жрецы и послушники, а также некоторые верующие вставали перед рассветом и встречали солнце, не давая выспаться хоровыми молитвами, он и это простил и старался сдерживать раздражение на глупые обряды. Его приглашали на вечернюю молитву, и Визерис не видел причин им отказывать, хотя и молился перед сном Семерым. Конечно, он молился уже после ухода леди Мелисандры.

Красная жрица, одна из многих служительниц Рглора и в то же время отличающаяся от остальных красными, как рубины, глазами и волосами цвета крови, приходила нерегулярно, но с ней всегда было о чем поговорить. Она рассказывала ему историю Валирии, родины его предков, о судьбе Вольных городов, некогда колоний великой империи, рассказывала легенды о драконах, тех, что жили до рока Валирии. Визерис жадно внимал всему, что приближало его к дому, к Таргариенам, пропуская мимо ушей чушь про Рглора и его якобы-роль в истории мира. Единственное, что немного раздражало в их беседах, так это то, что леди Мелисандра тоже называла его избранником Владыки Света, Азор Ахаем, а не королем Визерисом Таргариеном. Но он умел быть милостивым к людям, снисходительным, как учила его мама, хотя отец бы предпочел их всех сжечь. Но после смерти сира Виллема многое случилось и он повзрослел достаточно, чтобы услышать обоих родителей.

Прозрение наступило внезапно, неожиданно не только для него, но и для жрецов: он увидел в пламени Вестерос, точнее, Драконий Камень. Величественный замок, крепость Таргариенов и их родовое гнездо после гибели Валирии, дом был легко узнаваем, даже если бы он не прожил там несколько месяцев перед побегом. Его мать умерла там, так и не принеся в мир новую жизнь, его самого из рук сдающихся Узурпатору предателей спас Виллем Дарри. Видение напомнило ему об отнятом троне и убитой семье, и последний Таргариен вновь преисполнился решимости найти сторонников и солдат, с которыми отвоюет Вестерос обратно.

Когда он рассказал об этом жрецам, те обрадовались, что даже без целенаправленного обучения, наблюдая за ними, он получил видение от Рглора. В их глазах это подтверждало его избранность, и на его намерение вернуть трон предков они ответили пренебрежительное: «это слишком мелко для избранного Владыкой Света». Эти слова и пробудили дракона, он разъярился не на шутку, что привело к ответным мерам: проклятые фанатики заперли его в его покоях! Они посмели заявить, что их темный божок, Иной или кто там, затуманил его голову тьмой, и он не видит истинного света! Что он Визерис Таргариен, третий этого имени, законный король Семи Королевств не должен обращать внимание на недостойную мелочь вроде трона его предков и сосредоточиться на главном — войне во имя Рглора! Он бесился, уничтожал все предметы в комнате, но «персты» за дверьми ни разу не зашли внутрь, никак не отреагировав на его слова и действия.

Ему потребовался месяц для подготовки к побегу.

Огненной Руке потребовался час, чтобы вернуть его.

* * *

— Вы тот, кому суждено выступить против Иного, герой что принесет спасение всему миру, — настаивал Бенерро, попутно рассказывая, как сожалеет, что «Великий Иной» затуманил ему рассудок. Спасибо, он еще в своем уме! Проклятые жрецы, чтоб им в Пекло провалиться!

Почти полтора года прошло в постоянной борьбе за свободу, борьбе не только со жрецами, но и прочими верующими, которые мягко, но настойчиво помогали его ловить после каждой попытки побега. Даже свободнорожденные жители Волантиса не спешили ему помогать — для них он беглый раб, хотя у него чистейшее валирийское происхождение, он последний Таргариен! А эти высокомерные ублюдки даже не пустили его за Черные Стены!

Визерис с каждым днем все больше выходил из себя, ища и не находя возможности сбежать, найти путь к Золотым Мечам, потомкам беглецов из Вестероса, которые могли бы поддержать его право на Железный трон. Да хоть бы и просто сбежать от ополоумевших жрецов! Однажды ему удалось договориться с капитаном не из местных о перевозке в Тирош, заплатив украденной из храма золотой чашей. Он сбежал из храма, взошел на корабль и даже устроился на ночлег — ровно для того, чтобы проснуться в своих комнатах. Когда же он заметался и начал в гневе расспрашивать, как жрецы смогли вернуть его, те лишь недоуменно переглядывались и говорили, что он никуда не уходил, а уснул в кровати после кувшина вина с медом.

— Великий Иной продолжает туманить ваш разум, Азор Ахай, — утверждали они.

— Вы должны довериться Светочу Мудрости, он смиренный раб Рглора и проведет вас на пути к спасению, — говорили они.

— Ибо ночь темна и полна ужасов!

А ему хотелось кричать, до боли, до крови из глотки, чтобы его, наконец, услышали.

* * *

— Леди Мелисандра?!

Он почти не верил своим глазам. После его первого побега леди Мелисандра не появлялась ни в храме Рглора, ни вообще в Волантисе, Визерис был уверен, что та настолько в нем разочаровалась, что оставила. Совсем как мать.

— Как я могла Вас оставить? Верховный жрец беспокоился, что Великий Иной туманит разум избранника Рглора, и направил меня искать ответы в странствиях. А какое пламя ярче, чем от Четырнадцати огней?

— Вы были… на руинах Валирии? — едва совладав с голосом, спросил Визерис, чувствуя как земля уходит у него из-под ног. Все знали, насколько опасны те земли, и отвага красной жрицы казалась столь же великой, как и безрассудство.

— Вы забыли, милорд, что я из Асшая, — с легкой улыбкой отмела в сторону его беспокойство Мелисандра. — Меня не испугать тенями прошлого, не там, где днем и ночью горит огонь.

Возвращение леди Мелисандры слегка приободрило его и в то же время создало новые проблемы: она верила в какое-то проклятое пророчество, героем которого его считала. Но леди Мелисандра не упрекала его в отрицании, не настаивала, что Великий Иной затмевает ему рассудок, хотя сам Визерис уже начал в этом сомневаться. Все чаще в его мыслях проскальзывало «может быть», «а вдруг?», «возможно», и ему приходилось напоминать самому себе, что он — законный король Семи Королевств, Визерис Таргариен, третий этого имени, младший сын Эйриса и Рейлы Таргариен. Повторял, что на Железном Троне до сих пор сидит Узурпатор, что его семья была предана и жестоко убита, что это его долг перед предками — вернуть утраченное и отмстить предателям и перебежчикам.

Он твердил это вновь и вновь, смутно осознавая, что в окружении безумных жрецов теряет себя, и приходя от этого в ужас. Потому что все, что у него осталось — он сам.

— Вы когда-нибудь слышали о принце, что был обещан? — красные глаза смотрели внимательно, цепко и удивительно холодно для жрицы огненного бога.

— О каком принце?

В ту ночь он долго не мог заснуть, все вспоминая только сейчас раскрытую правду о браке его родителей, которая объясняла многое, если не все. Даже в семь лет он видел, что родители несчастливы, пусть и винил в том глупого старшего брата и Узурпатора с сообщниками. Но теперь пришлось признать, что возможно, несчастливы они были давно, принужденные стать супругами, да еще в столь юные годы — Визерис уже был старше отца, когда у того родился Рейгар! Но пророчество… Ведьма обещала, что обещанный принц родится в потомстве Эйриса и Рейлы, и теперь от Таргариаенов остался лишь он. Но при чем тут «пролившие кровь звезды» и «соль и дым»? Никаких знамений при его рождении не было, сам он появился на свет в Красном замке, об этом бы никто не стал лгать. С другой стороны — отец всегда боялся за его жизнь с самого рождения и если раньше он объяснял это потерей детей между Рейгаром и Визерисом, то в свете пророчества заподозрил, что отец не был безумцем, каким объявил того Узурпатор.

— Семеро, как же все просто! — он вскочил с кровати и, не в силах усидеть от волнения, начал ходить по покоям. Все сходилось!

Отец знал, что Визерис обещанный принц и надежда всего человечества, поэтому так за него боялся и старался оградить от любой угрозы. Он и отправил Визериса на Драконий камень, когда войска Узурпатора убили его брата, когда не осталось никаких сомнений! И Виллем Дарри… Мог ли рыцарь знать, насколько важна жизнь последнего Таргариена? Настолько, что рыцарь пересек Узкое море с четырьмя сообщниками, когда в спину им дышала армия… Но если тот знал, то почему не сказал ему? Пытался защитить детство, и так разрушенное предательством и войной?

Он остановился. Сир Виллем Дарри был всего лишь мастером над оружием в Красном замке, верным рыцарем и подданным, но он все же заботился о Визерисе в изгнании, оставил ради него дом и семью. Такой человек вполне мог не рассказывать юному королю о невозможно большой задаче, поставленной перед ним еще до его рождения. Но он больше не ребенок, умолявший мать не бросать его, не мальчишка, злой на весь мир, что так необратимо изменился. Он — Визерис Таргариен, обещанный принц и Азор Ахай из легенд Эссоса.

* * *

Визерис сидел в покоях, растерянный и слегка напуганный. Как же так? Как получилось, что убийца его родичей возродил драконов, когда как никому из его предков это не удавалось больше века? Даже Эйгон Невероятный не смог! Последний Таргариен чувствовал себя потерянным и разбитым, Узурпатор просто посмеялся над поколениями его предков и разве что не плюнул им на могилы. Вот так легко превратить усилия поколений драконьих наездников в ничто!

Стыдно. Он не понимал, почему испытывает стыд, у него не было шанса даже попробовать пробудить дракона, но ему хотелось провалиться сквозь землю, словно он не оправдал надежд его великих предков, драконьих наездников с многовековой историей. И в момент, когда он уже готов был напиться до потери сознания и забыться хотя бы так, в покои вошла леди Мелисандра. Волей верховного жреца она была назначена ответственной за его подготовку к великой судьбе: выбирала ему учителей и прислугу, рассказывала о мире вокруг, о людях, что этот мир населяют, объясняла ему учение Рглора, многие постулаты которого он стал находить логичными и даже ожидаемыми. Учила видеть в огне и чувствовать присутствие Рглора вокруг, в каждом источнике света.

— Роберт Баратеон ни за что не пробудил бы дракона, если бы не помощь постороннего, — утешала его наставница. — Но тот, кто помог ему… Это тень, не Свет и не Тьма. Серый странник.

— Но ведь есть только две стороны, — Визерис точно помнил первооснову учения: есть лишь огонь и лед, свет и тьма, Рглор и Великий Иной. Весь мир делится на две части и если ты не со светом, то служишь тьме.

— Это верно для нашего мира, — спокойно подтвердила наставница. — Но серый странник не часть нашего мира, он некое допущение, которое стоит на грани меж Светом и Тьмой.

— Не часть нашего мира, — эхом повторил Визерис, не в силах сразу осознать услышанное. И вскочил на ноги, устремившись к леди Мелисандре. — Что значит «не часть нашего мира»? Тогда откуда он взялся?! Почему он помог Узурпатору? Почему не Таргариенам?

— Не знаю, милорд, — покачала головой красная жрица. — Странник пришел и стал действовать, по своей воле или исполняя чью-то чужую, нам неведомо. Рглор не показал его путь, даже его действия во многом скрыты в тенях. Единственное, в чем я уверена — в борьбе жизни и смерти странник на нашей стороне. Он делает все возможное, чтобы Вестерос встал стеной перед армией Великого Иного, дав вам необходимое время и силы для борьбы.

— Мне было бы легче, будь я королем Вестероса, а не изгнанником, лишенным всего! — крикнул Визерис в ответ, вне себя от гнева.

— Но ваша судьба выше этого, — с непреклонной убежденностью ответила леди Мелисандра и из него словно выпустили весь воздух. Последний дракон устало опустился в кресло. — Вы не можете тратить время на интриги высшего света, на всех этих людей, что будут тянуть из вас силы физические и моральные и подтачивать вашу волю, вы слишком важны для всего мира. Визерис, вы спаситель человечества, обещанный принц, ради рождения которого ваши родители пошли на жертвы, не пренебрегайте ими.

Это его отрезвило. Мама и отец ждали его рождения. Ожидание принца из пророчества свело с ума Рейгара: он не смог опознать Азор Ахая в младшем брате и отчаянно пытался породить того самостоятельно. Вся его семья, начиная с деда, ждали его рождения, что он выполнит свое предназначение, и Визерис не имеет права оскорбить их память. Да, драконов вернули не они, Таргариены, но как бы Узурпатор не злился, в нем самом течет кровь драконов, начиная с Ориса Баратеона, брата-бастарда Эйгона-Завоевателя. И теперь живые драконы будут до конца его жизни напоминать ему об этом. Визерис хмыкнул, найдя эту мысль невыразимо приятной.

* * *

— Все хорошо, господин? — Ларра осторожно заглянула ему в глаза, будто всерьез опасалась его недовольства.

— Все в порядке, — успокоил Визерис девушку, погладив по щеке.

Светловолосую рабыню с фиолетовыми глазами купили специально для него, чтобы в свободное время у него была компания. Девушка сопровождала его в прогулках по городу, развлекала музыкой и танцами, тихо сидела рядом, пока он читал книги и свитки из храмовой библиотеки, и согревала постель ночью — верная тень, немногословная и понимающая. Валирийское происхождение не было защитой от рабства, как уяснил Визерис на собственном опыте, поэтому не слишком удивлялся ее внешности и умениям, но старался не обижать, еще помнил каково это — сидеть в клетке на потеху хозяину. Ларра также оказалась полезным компаньоном в изучении языков и наречий Эссоса, но о ее прошлом Визерис знал очень мало: что у нее была сестра и родители, но где они и живы ли вообще — ни слова.

— Я все думаю над легендой об Азор Ахае и Светозарном, — признался Визерис леди Мелисандре, когда та заметила его отстраненность. — Стоит ли мне изучить кузнечное дело и выковать клинок?

— Это интересная мысль, милорд, — красная жрица была довольна его идеей. — Но лучше найти меч, который не уступит Светозарному в силе, пусть секрет их ковки был утерян.

— Валирийский клинок? У вас есть такой? — встрепенулся Визерис. Он знал из рассказов самой Мелисандры, что у Таргариенов было два клинка из валирийской стали, но они оба были утеряны годы и годы назад. Один украден Блэкфайром, развязавшим войну за трон, другой сгинул где-то за Стеной вместе с Бринденом Риверсом.

— Мы в поисках, — разочаровала его Мелисандра. — Не беспокойтесь, милорд, Рглор укажет нам путь. Вы продолжаете занятия с пламенем?

Видения в огне давались все легче, вместо путаных образов он мог видеть конкретных людей и места, пусть последнее было сложной задачей, если он никогда там не был. И все же это не было преградой для богоизбранного героя, и Визерис мог часами смотреть в огонь, изучая мир вокруг, мир, который он должен защитить от холодной угрозы. Он видел Стену, невероятное сооружение и сама мысль о том, чтобы повторить что-то такое силами одних лишь людей вызывала оторопь. Отец был амбициозен, жаль, что так и не собрался претворить план в жизнь.

А может это и к лучшему, времени бы все равно не хватило. Впрочем, Узурпатор при всей своей бесполезности сумел найти неглупых людей, чтобы решать за него: Ночной Дозор стал получать больше людей и припасов с южных регионов. Хорошо, старинному ордену надо продержаться, пока Визерис не выполнит свое предназначение и не отправит Иных в Пекло, чтоб они там растаяли.

* * *

— Возможно, музыка отвлечет тебя? — Ларра легко угадывала его настроение, даже если Визерис старался не выдавать нервозность, читая или просто пробегая глазами по строчкам.

— Пожалуй. Что-нибудь соответствующее настроению, — он почти с радостью отложил книгу, не в силах больше изображать интерес к летописям о дотракийцах, сколь бы занимательными не казались дикари со стороны.

Мелодия, избранная Ларрой была преисполнена печальной торжественности, звучание арфы успокоило его разум, поэтому когда пришла леди Мелисандра, он был готов. Красная жрица оценила и внешний вид, и внутреннюю собранность и не стала тратить время на разговоры, лишь гордо сказав, что Азор Ахая ожидают в закрытом святилище. Не самое большое святилище и тем более не самое просторное помещение храма, закрыто оно было для всех кроме старших жрецов, а теперь еще и его, и использовалось в исключительных случаях. Например, для перерождения Азор Ахая «средь соли и дыма»: прошлой ночью на небе взошла алая комета, «звезды пролили кровь».

— Владыка Света, взгляни на нас! Владыка Света, в этот полуденный час, мы просим тебя о милости, озари нас своим Светом!

Визерис внимал молитве молча, мыслями обратившись к Рглору напрямую. «Помоги исполнить предназначение. Освети путь. Дай сил справиться с тьмой. Я здесь по воле твоей, чтобы стать рукой твоей, защитить нуждающихся, уничтожить холод, что несет в мир Великий Иной. Услышь меня». Он настолько потерялся в своих мыслях, что лишь треск костра заставил обратить внимание на происходящее. Костры зажгли вдоль небольшой тропинки из горящих углей, всего восемь, по четыре с каждой стороны, у каждого стоял жрец, за его спиной была леди Мелисандра, а впереди его ждал верховный жрец Бенерро. Наполнив легкие дымом, Визерис шагнул вперед.

— Приветствуем избранного Владыки Света! — Бенерро говорил негромко, но звук слышался со всех сторон, отражаясь от стен и усиливая себя.

— Азор Ахай! — хором возвестили остальные, пока Визерис надевал обувь и ритуальную накидку, которую пришлось снять во избежание пожара.

— Ваш меч, господин — один из жрецов с почтительным поклоном преподнес ему клинок и последний Таргариен едва поверил своим глазам.

Практически черного цвета сталь с разводами, напоминающими пламя, гарда в виде драконьих голов — Черное пламя во всем великолепии предстал перед последним потомком своих некогда хозяев. Затаив дыхание, Визерис рассматривал меч, на языке вертелись тысячи вопросов, но вслух он лишь спросил:

— Он сможет заменить Светозарный?

— Он им станет, Азор Ахай, — с гордой улыбкой, словно избранник Рглора прошел дополнительное испытание, ответил Бенерро.

Что ж, дело за драконом из камня: леди Мелисандра все время многозначительно отмалчивалась на этот вопрос, как и остальные жрецы, и Визерис немного умирал от любопытства.

* * *

Они следили за продвижением врага через огонь, изредка заглядывая в глаза «смерти» — то есть находя Иных и изучая их повадки. Те не спешили и посылали в атаку мертвецов, не в силах самостоятельно преодолеть магию Стены. Но если те пересекут ее, разрушат врата и замки, ее магия ослабнет достаточно, чтобы Иные вступили в прямое противостояние.

— Как у Детей Леса это получилось, ведь Стена сделана изо льда, который подчиняется Великому Иному? — Визерис задавал этот вопрос не раз, но никогда не получал ответа лучше честного «не знаю». Магия другой расы была загадкой для жрецов огненного бога, которую они не спешили разгадать — ведь существа тоже противостояли Иным.

Время шло, Вестерос собрал у Стены всех, кого мог, включая двух драконов, несколько магов и армию, отъевшуюся за долгое лето. Как и говорила леди Мелисандра, тень собрала всю силу Семи королевств в единый кулак, ни разу не выступив на свету. Даже жрец Рглора, довольно бестолковый на взгляд Азор Ахая, Торос был на Стене, совершая великие чудеса во славу бога: воскрешая лучших бойцов, чтобы они продолжали сражаться.

Визерис глазам своим не поверил, когда тот впервые воскресил какого-то воина, видимо, хорошего знакомого или даже друга. Но леди Мелисандра снисходительно сказала, что сейчас Торос прямой проводник воли Рглора, поэтому ему была дарована эта чудесная возможность: вдыхать огонь жизни в тех, кто еще нужен Владыке Света. К сожалению, даже Рглор не мог заставить людей работать быстрее: его каменный дракон проходил последнюю доработку заклинаниями, лишь после этого он будет оживлен.

— Вот как, — пустые слова слегка горчили на языке, но он послушно продолжил. — Большая честь.

— Не тревожьтесь, Азор Ахай, — Мокорро хмыкнул, хлопнув Визериса по плечу. — Ценность жертвы для Рглора — в глазах отдающего, но сейчас нужна магия и сила. Во мне этого хватает, а добровольная жертва всегда угодна Владыке.

Дракон был великолепен, каждая его чешуйка была выполнена с удивительным старанием и искусством, что при его размерах было невероятным трудом. Рглориане скупили всех рабов-мастеровых по эту сторону Залива Работорговцев, с тех самых пор, как стало ясно, что оживление дракона из камня не равнозначно вылуплению того из яйца. В конце концов, Роберт и Станнис Баратеоны не были избранниками Рглора, они даже не верили в него! Но может это о них говорилось: «у дракона три головы». Три дракона, три наездника — и все с кровью Старой Валирии.

Костры для сожжения Мокорро и еще нескольких десятков человек располагались вокруг драконьей статуи, под ней и даже на ней. Статую создавали на расстоянии от города, потому что как бы ни был велик главный храм Рглора, он не мог вместить в себя такого исполина. И толпы верующих пришли сегодня увидеть исполнение предпоследней части пророчества.

— Спасибо за вашу жертву, — пока жрец Бенерро проповедовал собравшимся, громко и патетично, почти ввергая их в экстаз, Азор Ахай обратился к жертвам. Да, среди них было несколько рабов, если быть точным, пленных воинов, которые были глухи к его словам, но он говорил с теми, кого выбрал Рглор, кто гордился оказанной честью. Некоторых из них он знал по жизни в храме, знал, насколько важно для них стать частью пророчества, пусть и таким жестоким путем. — Я клянусь, что ваша жертва не будет напрасной, я остановлю наступление Великого Иного.

Крики сгораемых глушил звук гигантского рога, леди Мелисандра называла его Укротителем Драконов. Азор Ахай смазывал рог своей кровью несколько недель до ритуала, чтобы пробужденный дракон сразу узнал наездника. Визерис не отводил взгляда от костров, даже когда дым начал жечь глаза, перекрывая обзор, а дувший в рог раб упал замертво. Он лишь поднял рог и продолжил ждать, пока округу не огласил громогласный рев. Толпа рухнула на колени, как один забормотав молитвы Владыке Света, пока Азор Ахай шел сквозь дым к своему дракону.

* * *

Они летели меньше месяца, когда наконец-то увидели Браавосское побережье. Именно там они собирались пересечь Узкое море, пользуясь неутомимостью Балериона — так он назвал каменного исполина — ему не нужен был сон или еда, что было очень удобно в длительных перелетах. Жаль, что отдых был нужен ему самому — и Ларре.

— Не лучше ли будет оставить Ларру дома? — он не привык сомневаться в словах наставницы, но брать с собой наложницу в земли Вечной Зимы казалось очень неразумным поступком.

Но леди Мелисандра была уверена, что Ларра должна отправиться вместе с ними, саму девушку она просто поставила в известность, и Визерис покорился. Красная жрица была его пастырем на пути к исполнению пророчества, и если она решила, что полетят они втроем, так тому и быть. Слава Рглору, что дракона сделали достаточно большим. Ларра первое время боялась высоты, но после немного привыкла и успокоилась, поэтому больше он за девушку не волновался. Запасов они сделали достаточно, но красная жрица настояла на покупках и в долине Арренов, и лишь на Севере он понял почему: здесь все шло на Стену, в армию, себе люди оставляли минимум, даже если припасы с юга шли нескончаемым потоком. Хорошо, что Балериону не нужна еда, это была бы неразрешимая проблема.

Они не стали перелетать Стену, леди Мелисандра не была уверена в реакции короля Вестероса на Азор Ахая. Они и так старались садиться в пустынных местах, коих на Севере хватало, поэтому величественное сооружение облетели по морю. Зачарованный лес не зря назывался таковым, он все тянулся и тянулся, и если бы не шагающие везде мертвые, им можно было бы и полюбоваться. Но каждая посадка становилась проблемой: день становился все короче, и им приходилось садиться ночью, когда земля кишела мертвецами, благо пламя Балериона уничтожало всех, даже мертвых великанов, мамонтов и ледяных пауков.

Первого увиденного Иного Визерис не забудет никогда: словно туман, заледеневший в форме близкой к человеческой, как статуя тверд и грани его остры, и как искуснейший из воинов грациозен и опасен. Ненатурально синие глаза сверкали как искры от костра, но сквозящий в них холод, казалось, мог проморозить насмерть. Он едва успел поднять меч, парируя удар, так быстр был противник, и сила у него была за пределами человеческой — лишь Азор Ахай мог биться с таким в одиночку. Но первый бой с Иным не уничтожил надежду всего человечества лишь потому что солнце уже пробуждалось от ночного забвения.

— Неплохо, для первого боя с Иным, — Визерис первый раз видел говорившего, но и не узнать его было невозможно. Бринден Риверс во плоти Эурона Грейджоя пришел с первыми лучами солнца.

Далекий родич скалился насмешливо и смотрел как на мальчишку, но какое ему было дело до этого человека? Важно лишь то, что леди Мелисандра обратилась к мужчине так, словно ожидала встретить:

— Вы нашли его?

— Да, и поверьте — это было непросто, — кивнул собеседник, позволив усталости показаться на лице. — У нас есть время, Стена стоит и люди держатся, но и до него путь неблизкий.

— Даже на драконе? — уточнил Визерис, зная, что Балерион унесет даже четверых.

— Смотря как быстро эта махина будет лететь, — зубасто улыбнулся сир Бринден.

Они полетели дальше в земли, где не жил никто из людей, даже самые отважные из одичалых — тенны — не разбивали поселения в снежных пустынях. Каждый привал сопровождался схватками с Иными, что становились все отчаяннее и бессильно пытались напасть даже на рассвете — разумеется, бесполезно и бессмысленно для созданий ночи. Визерис же с восхищением следил за четкими и точными атаками напарника и великолепным клинком, не уступающим собственному. Темная Сестра и Черное Пламя снова сражались рука об руку, как это было века назад.

— Вот и оно, — наконец-то провозгласил Риверс.

Визерис едва дождался восхода: внизу их ждал изумительной отделки ледяной алтарь. Не камень, и, наверное, даже не лед, но нечто очень похожее на него, сир Бринден сказал, что копии этого алтаря есть в нескольких местах Застенья, даже вблизи людей.

— Мы здесь, — Азор Ахай оглянулся на красную жрицу. — Что я должен сделать?

— То же, что сделал в прошлый раз, — ответила леди Мелисандра. — Исполни свое предназначение!

Прошлый раз? Несомненно, она имела ввиду подвиг прошлого Азора Ахая, но что он сделал? В легендах никогда точно не упоминается, как герой победил Иных, только о создании Светозарного и принесенной героем жертве…

— Нет! — возглас вырвался у него почти против воли.

Визерис ошеломленно оглядел спутников: сир Бринден отошел чуть в сторону, показывая, что это между ними, леди Мелисандра смотрела спокойно и уверено, не сомневаясь ни в нем, ни в своей правоте, а Ларра… Ларра смотрела понимающе. Он вздрогнул всем телом, неуверенный, что правильно опознал взгляд, и всмотрелся в давно знакомые глаза.

— Ты догадалась? — хрипло спросил Азор Ахай, уже зная ответ.

— Когда жрица настояла на моем присутствии, — подтвердила рабыня.

Знала — и принимала свою участь. Жила и дышала полной грудью последние дни, но даже не попыталась убежать. Не верила в успешность попытки или верила в Рглора так же сильно, как остальные в храме? Девушка уверено шагнула к алтарю, подозревая, что тот должен ороситься ее кровью, и встала прямо перед ним. Визерис поднял меч, но спустя нестерпимо долгие мгновения опустил обратно, задумавшись о реальной ценности жертвы. Он знал свой долг, как и Ларра свой. Как и то, что их жизни им не принадлежат, как бы свободно они не жили последние годы.

— Не время сомневаться, Азор Ахай! — взволновано заговорила жрица Мелисандра. — Ты победишь Врага, как только клинок в твоей руке станет Светозарным и разрушит источник силы Иных!

Он все еще медлил, а Ларра закрыла глаза, помогая ему или успокаивая себя, неважно. Наставница же потеряла терпение, неудивительно, так близко к цели, а обещанный принц не спешит исполнять долг. Мелисандра подошла еще ближе и жарко заговорила, глядя ему в глаза:

— Это ваша судьба, Азор Ахай, победить тьму, остановить холод, ради этого ваша семья столько страдала, ради исполнения пророчества!

— Я знаю.

Если человек, имеющий тысячу коров, отдаёт одну богу, это ничто. Но если человек жертвует свою единственную корову…

— Я помню ваши уроки, леди Мелисандра.

Красная жрица торжествующе улыбнулась, и эта улыбка застыла на ее губах, когда Черное Пламя вошел в ее грудь. Жертва должна быть дорогой. Любимой. Не обязательно женой.

Не мать — но не меньшая жертва.

* * *

— Что ж, это было… ярко, — сир Бринден Риверс с интересом смотрел то на расколотый алтарь, то на горящее лезвие Черного Пламени. Вспышка света, чуть не ослепившая их при разрушении алтаря, уничтожила тело леди Мелисандры. Ему даже похоронить нечего.

— Очень, — так же содержательно ответил он спутнику. — И что теперь?

— А что, на вечное лето не похоже? — язвительно переспросил «давно-должный-быть-мертвым» Таргариен, но не получив реакции, продолжил. — А ничего. Иные уснут, поднятые мертвецы еще какое-то время побуянят, но успокоятся, люди вернутся по домам с новыми легендами и историями. А потом, через тысячелетия цикл вернется к исходной точке и уже новый Азор Ахай пойдет тем же путем. В мире все повторяется.

Каменный дракон еще был жив, хотя Визерис был почти уверен, что с уничтожением алтаря Рглор оставит его без своего внимания, позволив просто скончаться по пути на юг — припасов им на пеший переход не хватит. Бринден Риверс покружил вокруг Балериона, пошептал заклинания на незнакомом языке и заявил, что их совместной магии хватит на путешествие до его пещеры, а оттуда придется на своих двоих идти, прорубаясь сквозь мертвецов. Дальний родич милостиво согласился проводить их к людям, предупредив, что потом они как-нибудь сами, потому что Кровавый Ворон отпустит это тело, вернув управление законному владельцу, как только тот пересечет Стену.

— Мое время пришло, парень, свое предназначение я исполнил и лишь память крови велит мне продержаться еще немного, — хрипло рассмеялось тело Грейджоя. — Давай, вставай, парень. Наступает ночь и нам лучше встретить ее в небе, а не возле проклятого камня.

Визерис послушно устроился в седле и поднял дракона в небо, ни разу не оглянувшись. Они все выполнили свое предназначение.

Примечания:

Это не то, чего вы ожидали? Жаль, я эту идею крутила в голове еще до появления Мелисандры в тексте...

Рассветало. Ночь уходила, а с ней и мертвецы, численность которых наконец-то стала выглядеть конечной, а потому люди стали надеяться. На то, что однажды все станет как раньше: мертвые будут спокойно лежать в земле, Иные станут легендами и сказками, а люди будут просто жить. Это время придет нескоро, совсем не скоро: слишком острые и болезненные раны оставит эта проклятая зима.

Он потер левую сторону груди, где заживал новый шрам. На пару дюймов ниже и его труп бы давно сожгли, а прах отправили домой, но Старые боги рассудили иначе: в Винтерфелл отправился прах Эддарда, а Бенджен остался держать оборону, временно возглавив северные войска, пока новый лорд Старк не освоится. Племянников смерть отца и опекуна подкосила сильнее: усталость и некое равнодушие сменились скорбью и гневом, и вот второе-то было крайне опасно в военное время. Юнцы рвались рвать мертвяков чуть ли не руками, лютоволки поддерживали настрой, а когда Бенджен попытался вбить им немного ума по праву старшинства, столкнулся с неожиданным фактом: Робб стал старше по положению. И как лорд Винтерфелла он мог не слушать дядю, а просто пропустить его нравоучения мимо ушей.

Джон в этом плане был благоразумнее, а потому остудить его голову Бенджену удалось, хоть и с трудом — он сам тогда переживал потерю последнего брата. Теперь он был за старшего и справлялся с этим не так хорошо, как хотелось. Конечно, разумный молодой человек будет прислушиваться к людям более опытным, чем он сам, но гнев и боль плохо сочетаются с разумом. Как ни странно, им помогло вмешательство короля. Изначально Бенджен был весьма невысокого мнения о Роберте Баратеоне, пусть тот и напоминал Брандона вспыльчивостью, а Эддарда — упрямством. Олений король был довольно легкомысленным и поверхностным, не без обаяния и не стеснялся этим пользоваться. Или он таким только казался:

— Нападай!

— Снова!

— Вставай!

— Слабо!

— Либо ты встанешь сам, либо я проломлю тебе голову на этом самом месте!

Король Роберт валял его племянников по тренировочному полю, хотя все старались днем спать, чтобы ночью снова встать на Стену. Но другого времени на «тренировку» у них просто не было, и под крики бессильного гнева его милость довел двух волчат до состояния «похороните меня на этом месте». Когда Робба перестали держать ноги, а Джон бессильно повис на приблизившемся Призраке, король заговорил. Он много говорил, то вспоминал о юности в Орлином Гнезде, то недавние ночи, одну из которых не пережили оба, но короля огненный демон вернул, а брата — нет. Баратеон вспоминал восстания и свое, и Грейджоя, визит в Винтерфелл такой далекий сейчас, словно в прошлой жизни.

И везде в воспоминаниях был Эддард, старина Нед, оживал в историях его милости, далеко не такой серьезный, каким казался детям, и даже не настолько сдержанный, каким его помнил Бенджен. Но всегда честный, верный и как любой воин готовый и убить, и умереть, но лишь ради чего-то важного, стоящего своей жертвы.

— Поймите вы, малолетние болваны, Нед сражался ради вас, чтобы вы, его дети жили! Чтобы эти твари не добрались до ваших сестер и братьев! И он не обрадуется, если вы отправитесь вслед за ним, — и уже уходя, его милость добавил. — Напоминаю, что я пока что ваш король. И я приказываю вам жить.

Приказ есть приказ, и Робб наконец-то послушался. А может Роберт сумел достучаться до мальчишек через свою боль, не меньшую чем у любого из них. Тот знал Эддарда таким, каким его не знал никто из них, даже Бенджен, и если раньше это могло быть предметом для легкой обиды — это же его брат! — то теперь воспринималось как благословение. Это была их последняя личная встреча с королем и его последний приказ именно Старкам: в какой-то момент пламя жизни, которое в убитых вдохнул Торос, погасло насовсем.

— Все в воле Владыки Света, — печально отвечал красный жрец на многочисленные вопросы. — Он подарил нашим воинам возможность продолжить сражаться за дело Света, а когда отпала необходимость — отпустил покоиться в свете.

О том, что жизни вернули временно, не говорилось вслух, только шепотом, как будто это один секрет на всю армию, и в какой-то степени люди вздохнули с облегчением. Сложно, когда сражаешься с мертвецами по обе стороны конфликта. И окончательная смерть вернувшихся поставила точку в вопросе, победят ли люди. Огненный демон вернул к жизни, пока шла война с Иными. Иные ушли, война кончилась — людей обратно в Пекло или куда там по заветам Семерых отправляются мертвые. Конечно, все эти умозрительные заключения нуждались в подтверждении, чем и занялись колдуны со всех концов Вестероса.

Север в этом вопросе больше других верил лорду Сероводья, чьи «зеленые сны» были неплохими предупреждениями, что страшного принесет ночь. Болотный лорд был ранен, по меньшей мере, дважды, но всякий раз возвращался, как и подобает достойному воину, чтобы о болотниках не говорили другие. И он утверждал, что пик войны с тварями пройден. Что совсем скоро день начнет становиться длиннее, а время тварей меньше. В это было сложно поверить: после долгого лета казалось, что зима должна быть не менее долгой, а не пойти на спад через пару лет. Но даже если силы противника пошли на убыль, они это ощутили далеко не сразу.

— Итак, Теснина все еще не заполнена трупами настолько, чтобы следующие твари прошагали по ним как по мосту. Хорошо, значит, завтра я поведу драконов на восток, в Илистых Вратах запросили помощи, — лорд Баратеон выжидательно взглянул на командование Морозным Холмом, ожидая возражений или замечаний.

Им всем крайне повезло, что даже смерть короля не вывела дракона из-под контроля. По словам лорда Баратеона, дракон Роберта даже присмирел после смерти наездника из-за чувства вины: их общее безрассудство привело к тому, что Шторм был ранен и какое-то время не мог возить короля. Его милость сражался на Стене — и погиб. Торос вернул того, но, кажется, магическое животное как никто другой понимало, что его напарника больше нет, и тосковал сильно заранее. После окончательной смерти всадника дракон послушно летал за родичем и позволял Станнису командовать, но у каждого нет-нет, да проскальзывала мысль: «как долго это будет продолжаться?» Что может натворить неуправляемый дракон, люди уже представляли, поэтому прилет лорда Баратеона сопровождался одновременно и облегчением от оказанной помощи, и скрытым страхом перед непредсказуемостью.

— А лорд Баратеон умеет сочетать дела королевства с личными, — задумчиво протянула Алисанна после собрания.

— Какими личными? — озадаченно уточнил Бенджен. Мелькнувшая идея о леди Баратеон где-то на Стене улетучилась быстрее, чем появилась: безрассудство сестре Кейтилин было несвойственно.

— На днях погиб его бывший оруженосец и двоюродный племянник, Эндрю Эстермонт. Лорд Станнис наверняка собрался проведать горюющего кузена в Собольем замке.

— Вот как, — потери стали чем-то регулярным, но привыкнуть к таким вестям, конечно, невозможно. Бенджен помнил компанию молодых людей, сопровождавших Роберта Баратеона годы назад: брат Кэт, брат короля, его же двоюродный племянник, карликовый лев и наследник Хайгардена. Еще такие молодые, так жаждущие жить и увидеть этот мир во всей красе. Осталось ли от них что-нибудь после проклятой зимы? — А ты откуда знаешь?

— Дейси рассказывала, — пожала плечами Алисанна. — Тирион отправился в Соболий при первой возможности. Остальные вроде тоже туда собрались, не с телом, так с прахом попрощаться. Благо, им всем есть на кого оставить руководство.

Не в первый раз уже оказывалось, что детская дружба вырастает в крепкие связи уже взрослых людей: Эддард и Роберт стали братьями во всем кроме крови, а Робб столько рассказывал о мальчиках Толхартах, что Бенджен будто сам их знает. И вот эти, «отряд наследников», хотя наследников там было только двое, тоже всю жизнь друг к другу тянутся. И после смерти не забывают. У самого Бена таких друзей из других домов и регионов Вестероса не было, он плотно врос корнями в Винтерфелл, куда там чардреву. Иногда он думал, что это благо, потому что его стая рядом, как и полагается, а не разбросана по стране так, что месяцами не соберетесь вместе. Но чаще — какой была бы его жизнь, если бы и его отправили на воспитание куда-нибудь на юг.

— Лорд Старк, возник деликатный вопрос…

Лорд Хоуленд Рид был наставником Джона, «глазами» всего Севера, и к его мнению поумневший Робб прислушивался внимательно. Но Бенджена позвали на собрание, где помимо мальчишек и Рида были только лютоволки, стало быть, вопрос не только важный, но чрезвычайно секретный. И да, появление в Белом Древе трех живых людей было большим делом, даже не учитывая, что один из них был давно мертвым Бринденом Риверсом в теле Грейджоя, а другой — Визерисом Таргариеном.

— Трехглазый Ворон связался со мной через сны, как и раньше, сказал, что ему нужна помощь в проходе через Стену. Сами знаете, что путем одичалых сейчас никак не пройти.

Еще бы. Да их превратят в ежей до того, как они успеют крикнуть, что живые. И тогда их точно убьют, потому что необъяснимо, как в ледяном аду выжили люди, а все, что нельзя объяснить простыми словами, пугает. О том чтобы проигнорировать призыв Бриндена Риверса они, конечно, подумали, но рисковать не решились, древовидца, умеющего вселяться в других людей, лучше не злить на пустом месте. Тем более что подобные решения можно легко переложить на плечи командующего армией Вестероса, пусть лорд Баратеон решает, что с визитерами делать. Вот только Бенджен не ожидал, что сваливать эту проблему на чужую шею, отправят не только лорда Рида, как собственно связного, но и его, пользуясь его временной хромотой. Он не жаловался, ни в коем случае, но мысленно посчитал, что его лорд-племянник мог бы и не подставлять дядю под знаменитую баратеоновскую ярость.

— Повторите, — ах да. Это Роберт пылал от одного упоминания Таргариенов, лорд Станнис спокойнее реагирует, хотя и удивлен.

— Сир Бринден Риверс со спутниками желает пересечь Стену, — послушно повторил лорд Рид, не дрогнув под молчанием штормового лорда.

— А голову свою на Стене он оставить не желает? — язвительно осведомился лорд Баратеон, но тут же продолжил. — Не обращайте внимания, милорды, я заговорился. Бринден Риверс все еще дозорный, и раз он жив, его дозор не окончен, то же самое касается и Эурона Грейджоя. И если лорд-командующий потребует от него исполнять клятву — я не стану тому препятствовать.

Бенджен еле слышно хмыкнул. Если он правильно понял, Джареми Риккер, которого черные братья избрали девятьсот девяносто восьмым лордом-командующим, присутствовал на самой первой встрече с Трехглазым Вороном и был явно не в восторге от его способностей. Вряд ли он захочет, чтобы древовидец вернулся в орден, у них с набором людей стало лучше, несмотря на потери: когда идеалисты видят, что Орден противостоит великому злу, они начинают вступать массово.

Взять хотя бы Ланселя Ланнистера, который после нескольких особенно жарких ночей проникся идеей Ночного Дозора и пожелал принести клятвы не сходя с места. Кивана Ланнистера тогда можно было пожалеть, сначала потеря старшего и младшего брата одного за другим, потом погиб племянник — хотя Джейме временно вернули к жизни магией Рглора — а потом и старший сын внезапно вступает в самый строгий орден королевства. Но переспорить и переупрямить молодого льва не получилось ни у горевавшего отца, ни у Тирелла, чьим оруженосцем Лансель был до войны, ни у умника Тириона.

История долгое время была на слуху и, скорее всего, овеянная романтическим флером ушла в народ, соблазнять новые поколения рекрутов. Мальчишки, кто сейчас в самом впечатлительном возрасте, могут захотеть вступить в Ночной Дозор, наслушавшись рассказов вернувшихся с войны. Так что с этой стороны лорду Баратеону нечего опасаться, сира Бриндена пропустят по его приказу и только вздохнут с облегчением, а вот спутники старого колдуна вызывали опасения иного рода:

— Что до Визериса… Я решу, когда встречусь с ним лично. Организуйте.

Морозный день и яркое солнце — чудесная зимняя погода, настроение особенно поднимает отсутствие трупов в прямой видимости. Лорд Баратеон не стал брать большую свиту, приличествующую его положению, дракон с успехом ее заменял. Кроме него на встречу отправились лорд Рид, Бенджен и сир Оттин Уитерс, как представитель Ночного Дозора. Нежданные гости подошли практически к воротам Черного Замка, пройдясь по следам ночного сражения: подпалинам, рытвинам с выгоревшим диким огнем и темными пятнами, оставшимися от недавно сгоревших упырей.

По словам Хоуленда, магии Трехглазого Ворона и пещер Детей Леса достаточно, чтобы укрыть трех людей от мертвых, потому они и смогли дойти до них аж с Земель Вечной Зимы. Но даже так, этот путь был непростым: все трое были грязными, отощавшими, одежда испорчена и криво-косо подшита шкурами, скорее всего, восставших по воле Иных зверей. Но взгляды были ясными, уверенными и, Бенджен даже рискнул бы описать их, одухотворенными. Говорил Риверс, по-видимому, как старший в группе, Визерис Таргариен смотрел на них с любопытством, а на дракона даже с какой-то… ностальгией? Это точно не было удивлением или восхищением, с которым драконов встречали в первый раз, но он не смог распознать настроение взгляда.

— Вы уверены, что Иные больше не потревожат людей?

— Лорд Баратеон, вы уже должны были заметить, что напор мертвых стал слабее. Не удивлюсь, если они уже не нападают каждую ночь, скорее, два-три раза в неделю? — получив утвердительный кивок, сир Бринден продолжил. — Их источник силы нельзя разрушить окончательно, иначе цикл времен будет уничтожен, а вслед за ним и мы, но временно — да, это допустимо, и даже желанно, чтобы опять же, выжить. И как лично наблюдавший разрушение алтаря, я утверждаю, что в течение года Застенье станет безопасным для Вольного народа.

— Их еще этот год кормить, — проворчал лорд Баратеон, но даже стоящая поодаль девушка не обманулась бы его словами: никто пока не собирался выгонять одичалых, только не тогда, когда число упырей наконец-то стало уменьшаться. Да и свои обязательства по обороне Стены они выполняли честно, понимали, что выживут либо вместе со всеми, либо никак.

Но самый важный вопрос поднял, как ни странно, сам последний Таргариен:

— Что будет со мной?

— А чего вы хотите? — Баратеон пристально уставился в глаза возможного врага и соперника его племянника. — Предупреждаю сразу, что если вы желаете вернуть Железный трон, а с ним и весь Вестерос, вам придется завоевать его силой, и это не будет легкой задачей.

Визерис задумчиво осмотрел лорда Баратеона, потом взглянул на дракона и слегка улыбнувшись ответил:

— Я думаю, что вы преуменьшаете сложность, — а после, переглянувшись с девушкой за спиной, продолжил. — Возможно, я мог бы отречься от права на трон за себя и моих возможных потомков? Скажем, на глазах представителей всех верховных домов Вестероса? Я бы хотел прожить мирную жизнь, ответственности за людские жизни мне хватило за глаза.

— И вы на это пойдете? — испытующе уточнил лорд Баратеон. — Как же долг перед предками?

— Свои обязательства я выполнил, — твердо ответил Таргариен. — Я исполнил свое предназначение как обещанный принц дома Таргариенов и как Азор Ахай, избранный Владыки Света. У меня больше нет долгов.

— И вы с этим согласны? — лорд Станнис повернулся к Ворону.

— Мое мнение неважно, милорд, — криво усмехнулся Бринден-Эурон. — Как только я покину Стену, я умру окончательно, выполнив последнее обязательство перед родной кровью, и если Визерис не желает возвращаться в Вестерос, так тому и быть. Это его жизнь.

Бенджен невольно отметил, что каждый из Таргариенов говорит очень уж спокойно. Наверное, не раз обсудили все по дороге к Стене, чем им, в конце концов, еще было заниматься, помимо собственно выживания. Обсуждать будущее, которое, благодаря им, есть у всех в Вестеросе, а то и во всем мире. Возможно, подобные поступки меняют людей достаточно, чтобы пожелать какой-нибудь мирной жизни, далеко от интриг королевского двора. Видимо, к тем же мыслям пришел лорд Баратеон:

— Что ж, если вы отречетесь от трона за весь свой род в присутствии великих лордов или их представителей, то не вижу причин мешать вам в дальнейшем. Воспользуйтесь гостеприимством Черного замка, пока собираются свидетели, — лорд Баратеон почти развернулся к дракону, когда какая-то мысль пришла ему в голову, и он продолжил тише. — Мейстер Эймон уже очень плох. Думаю, он будет рад пообщаться с выжившими родичами перед уходом.

На том и остановились. Старик Эймон действительно умирал, от глубокой старости, и был рад свидеться с дальним родичем и последним потомком, благословляя того на мирную жизнь вдали от Семи Королевств: юноша собирался осесть в Браавосе с такой же бывшей рабыней валирийских корней Ларрой. Бринден Риверс задержался и в Черном замке, и на этом свете, желая воочию увидеть, во что превратился Ночной Дозор за годы его отсутствия и войну с Иными, и доводил Джареми Риккера до белого каления своими замечаниями.

Весть о присутствии на Стене последнего Таргариена разнеслась как пожар, и лорды потянулись в сторону Черного замка, пользуясь снижающейся активностью мертвецов. Конечно, никто не позволял себе свиту более чем в пару-тройку всадников, но любопытство гнало их, отодвинув в сторону беспокойство о собственной безопасности. Среди первых примчался Ренли Баратеон, костеря безрассудного брата, решившего встретиться с колдуном Таргариеном без его присутствия. Не сказать, что это возымело какое-то действие, но слушать их перепалки было забавно, как и ехидные замечания сира Ренли:

— Да, давай, рискуй, будь как Роберт!

— Жизнь же не одна, подумаешь, умрешь разок, поднимут, либо Иной, либо Рглор. Ах да, уже не поднимут, забыл?

— Конечно, сам с древовидцем справишься, вот прямо сейчас встанешь и справишься.

Лорд Уиллас Тирелл, лорд Теон Грейджой, лорд Эдмар Талли присутствовали лично. Сам Бенджен остался, как представитель Робба, «раз уж он был тут с самого начала», и он еще поговорит с племянником о правильной делегации полномочий и ее обосновании. Вездесущий Оберин Мартелл вместо старшего брата, потому что Доран из-за ухудшающегося здоровья так и не покинул Водные Сады в Дорне. Сир Гарольд Хардинг, как наследник лорда Аррена. Тирион Ланнистер, потому что его племянник и малолетний лорд Утеса Кастерли Герольд очень юн. И сам лорд Баратеон с сыном, верховный лорд Штормовых земель и регент короля Арлана, от лица которого и примет отречение.

Сама клятва, данная в септе, заняла гораздо меньше времени, чем сбор свидетелей, а вот то, что после церемонии лорд Баратеон потребовал клятву перед Рглором — богом самого Визериса — стало неожиданностью. Но и она была дана, даже с большей торжественностью и, кажется, лорд Баратеон прошел какой-то тест от Таргариенов, потому что Визерис Таргариен передал тому ни много ни мало — Черное пламя. Легендарный валирийский клинок драконьего дома и лорд Баратеон вслух выругался, ворча, что он за это не расплатится.

Это было действительно историческое событие, примирение кровных врагов, и мало кто понимал, как Визерис вообще смог пойти на такое. Но Бенджен общался с молодым мужчиной все время, пока тот гостил в Черном замке, оправляясь от лишений Застенья, и знал, что последний Таргариен, чтобы с ним не делали красные жрецы, давно отпустил гнев и боль за гибель семьи.

— Я Азор Ахай, лорд Бенджен. Родители добивались моего рождения для спасения мира и я это сделал. Теперь я свободен просто жить, не оглядываясь на прошлое. Я оправдал все ожидания.

Так не говорят мужчины двадцати пяти лет от роду, эти речи присущи старцам, которые жизнь положили на благо рода. Наверное, Тайвин Ланнистер на смертном одре мог бы так сказать, но слышать подобное от Визериса было неожиданно. И помогало понять его точку зрения. Возможно, будь жив Роберт Баратеон, ничего бы подобного не произошло: была бы схватка, было бы желание отмстить и уничтожить саму память о враге. Но Станнис Баратеон не был тем, кто вел войска против Таргариенов, не был тем, кто убил его отца, брата и малолетних племянников, не был тем, кто повел флот против его матери и его самого. И все сложилось так, как сложилось.

— Лорд Бенджен, на пару слов, если позволите.

Лорд Баратеон позвал не только его, но и Лукового рыцаря, и Ломаса Эстермонта, для довольно сомнительного поручения: проследить за Эуроном Грейджоем. Сир Бринден обещал вернуть тело исконному владельцу, когда они уйдут со Стены, и не собирался нарушать слово, а что может натворить пират в стране, все силы которой были брошены на защиту от упырей, можно было представить. Даже просто добраться до Железных островов стоит денег, которых у Эурона, понятное дело, нет, и обращаться за тем к племяннику он не станет — его вернут на Стену. Сир Джареми в принципе не хотел иметь дело ни с Бринденом, ни с Эуроном и вернуть кого-то из них в ряды черных братьев даже не пытался, «пусть катятся в Пекло». Оба официально мертвы, дозор окончен и так далее.

— Он просто опасается, что Эурон нахватался магических фокусов у Кровавого Ворона и захватит однажды его тело. Нам только еще одного Короля Ночи не хватает для полного воплощения старых сказок, — бурчал сир Ломас, пока они неспешно шли по следу пирата. И внезапно отрубил. — Станнис упрямый дурак, если думает, что дело вдали от Стены заставит меня переменить мнение!

— Переменить мнение? — поинтересовался Бенджен. Все одно в дороге больше делать нечего.

— Сир Ломас собирается вступить в Ночной Дозор, — пояснил ему сир Давос Сиворт, печально покачав головой. — И я сомневаюсь, что лорд Станнис будет вам препятствовать, сир Ломас, ему же спокойнее будет, если на Стене будут люди, которым он верит.

— Да-да, и нас он отправил именно потому, что доверяет, — не смирялся Эстермонт. — Разуй глаза, Давос, Станнис послал нас, чтобы мы перестали думать о том, что отняла у нас эта проклятая война! Чтобы не остались на ней до конца дней своих, оставив его одного!