Надежда (джен)

Субару никогда особо не ладил со своими сводными братьями, и сам не зная почему. Вероятно, виной всему был отец, который слишком много гулял. Отца Субару также ненавидел, желая стать тем, кто убьет его. Сейчас Субару не может сделать этого, так как отец гораздо сильнее него. Впрочем, отца еще нужно найти. Ведь он опять куда-то исчез, оставив братьев одних. Однако речь сейчас не об отце.

* * *

Как же давно Субару не приходил сюда! С самого детства. Юный вампир немного задумчиво смотрел вверх, на окно башни, где была заключена Криста, его мать. Она, кстати, все еще там. Но Субару не собирался звать ее. Он не знал, зачем сегодня пришел сюда. Что он хотел увидеть? Хотел ли Субару увидеть свою мать? Вряд ли. Потому что все, что помнил Субару о матери, это то, что она просила сына убить себя и даже дала ему серебряный кинжал, которым можно убить вампира.

Воспоминания о детстве для Субару были слишком неприятными, а потому не умеющий сдерживать себя вампир тут же с силой бьет кулаком по стене башни. Громкий звук мгновенно разлетается и привлекает внимание той, которую Субару совсем не хочет ни видеть, ни слышать.

— Субару? — вампир слышит негромкий голос сверху. — Это и правда ты?

Субару не хочет отвечать матери. Ему неприятно слушать этот голос. Сейчас мать не просит убить ее, но Субару уверен, что только оттого, что она удивлена его приходом.

— Субару? Почему ты молчишь? — Криста высовывается из окна, чтобы лучше видеть сына.

— Теперь я готов сделать то, о чем ты просила меня на протяжение долгого времени. К счастью для меня, сегодня полнолуние.

Субару вздыхает и в один миг оказывается на подоконнике. Вампир спокойно входит внутрь и видит удивление и страх в ее глазах. Вероятно, она не ожидала, что однажды сбудется то, чего она так желала.

— Почему спустя столько лет ты решил убить меня? — тихо спрашивает Криста, не отводя глаз от багровых глаз Субару. — Почему? Что-то изменилось после нашего последнего разговора?

— Да. Теперь я готов ко всему. Больше мне не страшно, — серьезно говорит Субару прежде, чем достать знаменитый кинжал.

Субару, словно хищник, приближается к матери, держа нож наготове. В детстве Субару любил мать, несмотря ни на что, а потому не мог убить ее. Но теперь все изменилось. Наверное, во многом благодаря своим старшим сводным братьям.

— Прежде, чем ты убьешь меня, прошу, скажи, как тебе живется среди братьев и видишься ли ты с отцом?

Взгляд бордовых глаз мгновенно меняется, и вампир призывает все свое терпение, которым он никогда не отличался, чтобы не заколоть Кристу в ту же секунду.

— Никогда! Ты слышишь, никогда я не прощу этого мерзавца! — рычит Субару, обнажая клыки. — Я ненавижу его! Мое единственное желание — прикончить этого монстра! Что же касается братьев, то я с ними также особо не общаюсь. Но тем не менее я не испытываю к ним такой же ненависти, как к отцу.

— Хорошо, — вампирка чуть улыбается и прикрывает глаза. — Я знаю, что была ужасной матерью. Но я была молода и не могла смириться с тем, каким образом ты родился. Я не хотела детей, но ничего не могла поделать с твоим рождением. Ты был чудесным ребенком. Несмотря на то, что я делала, ты не убил меня. Но теперь время пришло. Я всегда хотела принять казнь именно от твоих рук. Прости меня за все, Субару.

Криста не хотела видеть сына в этот момент, а потому говорила с закрытыми глазами. Однако благодаря тому, что она все-таки вампир, Криста прекрасно чувствовала все то, что чувствует Субару.

— Если ты и правда сожалеешь, то обними меня. В первый и последний раз.

Зачем ему это нужно, Субару и сам не знал. Наверное, ему просто хотелось хоть раз в жизни почувствовать тепло родного тела. Потому что из всех братьев только он один не ненавидел свою мать. Это убийство должно освободить Кристу от всего, чего она так боится.

Объятия Кристы очень не уверены и легки, но Субару хватает и этого. Он слышит тихий шепот около самого уха, но слов разобрать не может. Одна рука Субару обнимает мать в ответ, а другая удобнее перехватывает нож. Всего один глубокий вдох, и лезвие мгновенно распарывает тонкую кожу, на груди как раз в том месте, где располагается вампирское сердце. Криста застывает на месте, широко распахнув глаза. Она чувствует, что кинжал вонзился в ее сердце, отчего стало очень трудно дышать. Отстранившись, Субару заглядывает в красивые глаза матери, в которых теперь отражается только непонимание и боль.

— Субару… — хрипит Криста прежде, чем упасть на спину.

На одежде Кристы расцветает алое пятно, похожее на прекрасный цветок, а на полу башни довольно скоро образуется липкое пятно. Кровь слишком сильно хлещет из раны, и Субару спешит исчезнуть. Потому что боится сорваться и выпить кровь собственной матери.

* * *

Видеть сегодня братьев нет никакого желания, а потому Субару сразу скрывается в своей комнате, игнорируя братьев, зовущих его на обед. Все равно аппетита нет. Хоть Субару и не испытывал к матери каких-либо теплых чувств, ему все равно тяжело было убить вампира, подарившего ему жизнь. На душе у Субару остался какой-то странный осадок. Будто то, что он сделал, не было правильным. Никогда прежде Субару не приходилось испытывать ничего подобного. Сердце вампира болит так, словно это не он вонзил нож в мать, а она в него.

Субару сминает ткань на брюках, откинувшись на стену. Сейчас он сидит на подоконнике, невидящим взором смотря куда-то вдаль. То, что он сделал сегодня, было необходимо. По крайней мере, Субару пытается убедить в этом самого себя. Однако его имя, слетевшее с губ умирающей Кристы, не дает парню покоя.

— Черт! — не выдержав, кричит он, начиная крушить комнату.

Впрочем, комната Субару уже давно похожа на графские развалины. Потому что срывы у Субару происходят довольно часто. Просто этот вампир так и не смог научиться контролировать свои эмоции. Для него гораздо проще сразу выплеснуть все наружу. И хорошо если никто не подвернется под горячую руку.

Дверь едва слышно отворяется, но Субару не обращает на это никакого внимания. Слишком уж он увлечен своим нехитрым занятием. Во всей комнате только кровать-гроб как и всегда остается нетронутой. Что-то летит в сторону двери, и вошедшему приходится пригнуться. В отличие от других братьев Аято, не испытывая презрения к младшему брату, решает проверить, что случилось, так как в последнее время никто не видел Субару в таком состоянии.

— Субару-кун? — сначала очень негромко зовет Аято, надеясь, что младший Сакамаки услышит его.

Но надежды Аято, к сожалению, не оправдываются. Субару по-прежнему продолжает бесноваться. Честно говоря, Аято не понимает, как Субару может жить в этих развалинах, именуемых комнатой.

Аято осторожно продвигается вперед, стараясь не сломать ногу в этом беспорядке. Теперь он старается не попасться на глаза Субару раньше времени. Тихонько… Шаг за шагом…

— Субару-кун, прекрати! — Аято выскакивает прямо перед братом, хватая того за тонкие запястья. — Хватит крушить особняк. Он не виноват в твоем плохом настроении.

Субару смотрит на Аято немного шальным и безумным взглядом, пытаясь высвободиться, но когда чувствует, что у него не получается, то начинает постепенно приходить в себя. Тяжелое дыхание парня постепенно начинает выравниваться, и только теперь он замечает перед собой старшего брата.

— Эй! Что с тобой? Что-то случилось?

В голосе Аято слышится неподдельное беспокойство. Он смотрит своими ядовито-зелеными глазами на Субару, и тому кажется, что Аято видит его насквозь. Волей-неволей Субару успокаивается и теперь ему кажется, что его вспышка была весьма глупой.

— Все в порядке, Субару-кун? — снова спрашивает Аято. — Скажи же хоть что-нибудь!

Субару вздрагивает и делает глубокий вдох-выдох прежде, чем ответить. Ему страшно от того, что происходит. И от того, что здесь сейчас произошло.

— Да, все нормально, — наконец отвечает Субару. — Просто я должен был немного отрезвить себя. Извини, что помешал.

В голосе Субару Аято слышит легкое раскаяние и понимает, что и правда что-то случилось.

— Я просто хочу, чтобы ты рассказал мне, в чем дело.

Зачем ему это, Аято не знает. Однако он не может справиться с чувством тревоги за младшего брата. Пусть и сводного.

— Не думаю, что хочу говорить об этом, — опустив взгляд, говорит Субару, четко намекая на то, что он не настроен на разговор.

Вот только Аято сдаваться не собирается. Раньше он никогда не чувствовал потребности заботиться о младшем брате. Возможно, оттого, что, несмотря на то, что физически он младше своих двух родных братьев, мать считала его старшим и даже назначила наследником. Впрочем, все это не мешает Аято ненавидеть эту женщину.

— Субару-кун, нам с тобой нет нужды враждовать. Пойми же это, — Аято встряхивает светловолосого парня, и тот сдается.

— Ладно. Хорошо. Только прекрати трясти меня, Аято-кун.

Аято отпускает Субару и отступает на шаг назад, но, споткнувшись об обломок чего-то, падает назад, сдавленно шипя от боли после удара.

Сам не понимая почему, Субару тут же оказывается рядом и, немного подумав, протягивает Аято руку, чуть улыбнувшись.

— Ты и правда не собираешься со мной враждовать? — с опаской спрашивает Субару, помогая Аято подняться на ноги. — Все в порядке?

Аято кивает и окидывает пристальным взглядом.

— Может, прогуляемся? — Аято манит Субару за собой, собираясь пробираться к двери, но тот ловит его за руку и кивает на окно, предлагая спуститься таким образом и выражая свое согласие.

Субару, распахнув окно, выпрыгивает первым. Он не знает, что подтолкнуло его поверить Аято. Просто старший брат выглядел чересчур уж встревоженным и обеспокоенным. Может, он и не обманет. Может, и правда не стоит враждовать с братьями? Может, пришло время объединиться?

Следуя за братом, Аято не перестает ощущать правильность своего решения. Потому что сейчас Субару, кажется, спокоен, как никогда раньше. На самом деле то, что сейчас чувствует Аято нельзя описать словами. Может, оттого что для него это очень непривычно. Да, в детстве ему приходилось заботиться о братьях, несмотря на то, что он самый младший из них троих, но даже тогда он лишь приглядывал за Райто и Канато.

— Я убил женщину, которая была моей матерью, — в полной тишине эти слова звучат слишком уж громко.

Аято видит, что Субару, кажется, жалеет о своем поступке, а потому и не может успокоиться. Впрочем, самому Аято все это было знакомо. С той лишь разницей, что он жаждал смерти своей матери. Ровно так же, как и Райто. Из них троих только лишь Канато не желал смерти Кордилии.

— Значит, ты убил Кристу? — спрашивает Аято, немного нервничая.

Воспоминания об убийстве Кордилии не слишком приятны. Но еще более неприятны воспоминания в принципе о ней. Слишком уж Кордилия портила детство Аято, заставляя того во всем быть лучшим и первым. Также Кордилия не гнушилась на, порой, жестокие наказания. Так, например, она бросила не умеющего плавать Аято в озеро в качестве наказания. После этого у Аято развилась боязнь воды. Впрочем, никто из братьев не знает об этом и по сей день.

— Я не ненавидел ее. Но так было нужно. Я освободил ее, — Субару не сразу замечает задумчиво-отрешенный взгляд Аято. — Аято? Ты слушаешь? — легким касанием Субару старается привлечь внимание брата.

Выдохнув, Аято, моргая, смотрит на Субару, а затем кивает.

— Извини. Просто этот разговор напомнил мне то, о чем я предпочел бы не вспоминать. Никогда, — фыркает Аято, выныривая из своих мыслей.

— Может тогда не стоит об этом говорить? Я в порядке. Пойдем домой?

Субару знает, что не только у него были проблемы с матерью. Конечно, ему неизвестно, что было в детстве у старших братьев. Честно говоря, Субару очень хочется знать о детстве Аято. Может, тогда он сможет лучше понять того.

— Нет. Все нормально. Почему ты думаешь, что таким образом освободил Кристу?

Нет. Все-таки Аято, определенно, садист. Теперь Субару уверен в этом. Потому что он видит, что для Аято этот разговор слишком неприятен. Можно сказать, что он бередит его старые раны.

— Она же двоюродная сестра нашего отца, — негромко говорит Субару. — Он взял ее силой, а потому с раннего моего детства она просила убить ее. Она боялась и не любила меня. И все из-за Него. Я никогда его не прощу!

Чувствуя, что Субару начинает распаляться, Аято кладет руку ему на плечо, чтобы привлечь внимание. Взгляд ядовитых зеленых глаз слишком уж внимателен, и Субару впервые чувствует, что у Аято, вероятно, все гораздо хуже.

— Аято, я все рассказал. Теперь твоя очередь.

Аято давится воздухом, не сводя пораженного взгляда с серьезного лица Субару. Когда он решился на этот разговор, Аято никак не ожидал такого поворота.

— Субару, в отличие от тебя, я ненавидел свою мать, Кордилию. Ровно так же, как и она ненавидела своих детей. Мы были не нужны ей. Она старалась сделать из меня лучшего наследника, чем Шу, весьма ужасным способом. Про то, что она делала с Райто, я не могу тебе рассказать, — Аято отворачивается, не желая встречаться с Субару взглядом. — Для нее мы были лишь пешками в ее игре. И тогда я сделал то, что было необходимо, по-моему мнению. Вернее, попытался, — он замолкает, собираясь с мыслями, но вскоре продолжает: — Я напал на нее, пытался убить и выпить ее кровь. Кровь матери была вкусная. Ведь она же не вампир, а дочь короля демонов. Я не могу рассказать тебе, чем именно была вызвана моя ненависть к ней. Слишком тяжело вспоминать. Так вот. Она сбежала от меня к Райто, умоляя его о помощи. Вот только он ненавидел ее чуть ли не больше, чем я. Ненавидел и любил слишком сильно. Он закончил, начатое мной. Выкинул Кордилию из окна, тем самым освободив нас от ее влияния. Впрочем, в отличие от меня и Райто, Канато любил нашу мать и был весьма расстроен ее гибелью. Наверное, потому у нас и не очень хорошие отношения с ним.

Закончив, Аято замолкает, переводя дыхание. Он и не знал, что так трудно будет произнести все это вслух. К тому же, он во время рассказа чувствовал заинтересованность Субару, которого увлек этот рассказ. Наверное, потому что это было интереснее, чем у него. И больнее для Аято.

— Значит, у нас у всех было не благоприятное детство? — хмыкает Субару, и Аято с радостью отмечает, что у того пропало желание, что-либо разрушить. — Я и не думал, что мы в этом так похожи.

— Ага. Похожи, — соглашается Аято, а на его губах появляется едва заметное подобие улыбки, о существовании которой никто из братьев и не подозревает.

Что ж, наверное, если даже Субару удалось урезонить, то есть надежда, что рано или поздно удастся наладить отношения и с другими братьями. Конечно, все это очень непросто. Одно дело разговорить младшего брата, а совсем другое — попытаться достучаться до старших. Впрочем, надежда всегда умирает последней, а потому никто не может запретить Аято попробовать. К тому же, первый шаг уже сделан. И доказательством тому служит стоящий перед Аято Субару, который смотрит на него тепло и по-особому счастливо. Возможно, теперь он согласится помочь Аято с его немного безумным планом. Но это уже совсем другая история!