Гермиона Грейнджер. Сквозь лёд и время (гет)

Гермиона Грейнджер привыкла к тому, что магия — это наука, требующая точности, терпения и внимательности. В стенах Отдела Тайн она работала над совершенствованием заклинаний связи, которые могли бы позволить оперативникам Министерства Магии поддерживать контакт даже в самых экстремальных условиях — под водой, в глубоких пещерах или в магически подавленных зонах.

Этот проект был её гордостью. Она уже добилась впечатляющих результатов, но чего-то не хватало. Заклинания работали нестабильно, особенно на больших расстояниях, и иногда передача сообщений сопровождалась искажениями, словно сквозь эфир прорывались чужие голоса. Это беспокоило её, но Грейнджер не собиралась сдаваться.

В этот день она осталась в лаборатории допоздна. Громоздкие артефакты вокруг источали слабое мерцание, реагируя на её присутствие. Она расставила несколько зачарованных кристаллов, призванных усилить сигнал, и вновь активировала магический канал. Сфера, наполненная сгустившимся голубоватым светом, начала вибрировать в её руках, пока не раздался резкий всплеск энергии.

Сфера вспыхнула, и внезапно комната наполнилась посторонним звуком. Сначала это был слабый шум, затем голоса — на иностранном языке. Гермиона нахмурилась, осознавая, что не понимает язык. Быстро достав палочку, она прошептала: *Lingua Interpretari* — заклинание перевода, которое она ранее тестировала на древних текстах. Волна магии прошла по её телу, и слова в эфире начали обретать смысл. Гермиона вслушалась, её сердце забилось быстрее. Мужской голос повторял что-то резко и отрывисто. Она стиснула зубы и отрегулировала артефакт, чтобы очистить помехи.

«… Челюскин… лёд трещит… передайте… бедствия…»

Гермиона замерла. Она понятия не имела, что за «Челюскин», но голос явно звал на помощь. Магический сигнал был нестабильным, прерывался, но она всё же уловила несколько слов: «затерты льдами», «люди на льду».

Волшебница схватила пергамент и быстро записала фразы. Теперь, когда она могла их понять, смысл переданных слов становился ещё тревожнее. Не теряя ни секунды, она принялась анализировать источник сигнала. Подняла все возможные архивы чтобы найти информацию по Челюскину.

Магический поток не мог просто так перехватывать случайные сообщения — он должен был зацепиться за что-то, за какую-то частоту или… Она судорожно проверила настройки, выискивая дату источника.

1934 год.

Дыхание Гермионы сбилось. Она совершила ошибку. В попытке улучшить заклинание она нечаянно открыла канал во времени и перехватила сигнал бедствия, отправленный почти столетие назад.

Она крепче сжала палочку. История магии предостерегала от вмешательства во временные процессы, а маги, пытавшиеся изменить прошлое, часто сталкивались с катастрофическими последствиями. Но что, если это будет просто наблюдение для дальнейшего изучения? Что, если она не станет вмешиваться, а лишь посмотрит, как работает этот канал времени? Интерес был непреодолим. Никогда ранее ей не удавалось наблюдать временной разлом в действии.

Гермиона закрыла глаза и попыталась вспомнить всё, что знала о путешествиях во времени.

Она собрала необходимое: теплую одежду, несколько заколдованных артефактов, усиливающих маскировку, и зелья на случай чрезвычайных ситуаций. Её руки дрожали не только от волнения, но и от предвкушения — это была возможность увидеть прошлое своими глазами, ощутить его атмосферу, понять, как именно работает поток времени. В последний момент её взгляд упал на часы, показывающие текущее магическое напряжение в лаборатории. Сигнал был нестабильным, и если она не перенесётся сейчас, то окно закроется, а повторить эксперимент с такой же точностью будет невозможно.

Решившись, Гермиона начертила на полу временной круг, сосредоточилась и произнесла древнее заклинание, позволявшее проникать сквозь ткань времени. Её тело охватил холод, мир перед глазами начал вращаться, а затем исчез в ослепительной вспышке света.

Следующее, что она увидела, был бескрайний белый простор. Лёд. Ветер пронзал её насквозь, несмотря на защитные чары. Рядом высился огромный корабль, затёртый во льдах.

Ветер гнал снежные вихри, но сквозь них она различила тёмные буквы, выбитые на металлическом борту. "ЧЕЛЮСКИН". Её сердце замерло.

Холод пробирал до костей. Ветер выл, бросая в лицо ледяные иглы, а снег слепил глаза. Гермиона с трудом разлепила губы, стараясь дышать ровно. Перенос оказался тяжелее, чем она ожидала — её магические силы истощились, а тело, не привыкшее к такому резкому перепаду температур, дрожало.

Она глубоко вдохнула и сделала шаг вперёд, ощущая слабость после переноса. Каждое движение давалось с трудом. Но ей нужно было срочно что-то предпринять, иначе появление чужака в таком замкнутом пространстве вызовет подозрения. Собрав остатки магической энергии, она произнесла два заклинания. *Memoria Fabricata* — сложное заклинание, внедряющее ложные воспоминания. Теперь экипажу будет казаться, что она всегда была частью их команды. Её имя, её история — всё укорениться в их памяти. И едва удерживаясь на ногах, она проглотила зелье перевода и произнесла *Lingua Interpretari*, чтобы не выдать себя языковым барьером.

Сквозь снежные вихри Гермиона наконец смогла различить людей. Они были тепло одеты, а их лица выглядели измождёнными, потрескавшимися от мороза. Вокруг была паника. Несколько мужчин тащили мешки с крупой. Один из них, молодой мужчина, вдруг поднял голову и встретился с ней взглядом.

Мужчина вскинул брови, на его лице отразилось замешательство, но уже через мгновение оно сменилось облегчением. — Чудно, что вы здесь, пойдемте — проговорил он, голос его дрожал не то от холода, не то от эмоций — нам надо подготовить к эвакуации коробки с лекарствами.

Гермиона кивнула и двинулась вслед за ним, стараясь держать выражение лица спокойным.

Внутри было чуть теплее, но атмосфера накалилась до предела. Люди метались по узким коридорам, переговаривались резкими, взволнованными голосами. Кто-то судорожно укладывал вещи, кто-то пытался укрепить ящики с припасами, словно надеясь, что это поможет. В дальнем углу кто-то лихорадочно записывал что-то в блокнот, рука его дрожала.

Гермиона почувствовала, как по её спине пробежал холод. Скоро "Челюскин" уйдёт под лед.

Ей дали в руки несколько уже подготовленных коробок с лекарствами, которые надо было спустить на лед. Она вышла на борт в поисках лестницы для спуска.

Именно тогда она впервые увидела их. Тени.

Они не двигались, не касались людей, но были там — в толще льда, словно замёрзшие в самой его структуре. Казалось, что они шевелятся, но стоило приглядеться, и они застывали, словно никогда не существовали.

Гермиона сглотнула. Это не было естественным явлением.

— Видите это? — прошептала она, указывая на лёд.

Один из моряков покачал головой:

— Что именно?

Значит, они видны только ей. Только магу.

Она напряглась. Канал времени, который она открыла, привлёк нечто. И теперь это нечто было здесь, рядом с людьми. Её любопытство обернулось последствиями.

Холод пробирал до костей, но Гермиона уже начала привыкать к этому неумолимому морозу. Льды вокруг «Челюскина» трещали, корабль окончательно сковало в ледяных оковах. Операция по эвакуации пассажиров и экипажа шла полным ходом — люди спешно эвакуировали как можно больше припасов, вытаскивая из трюмов бочки с топливом, ящики с продовольствием и медицинские запасы. Они передавали друг другу мешки, закрепляли тюки на санях, стремясь спасти всё необходимое перед тем, как корабль окончательно скроется подо льдом. Над всем этим стоял ровный, собранный голос Отто Шмидта — руководителя экспедиции, который отдавал четкие команды, не позволяя панике взять верх.

Гермиона работала вместе с остальными — ей доверили помогать переносить медикаменты и проверять припасы. Она старалась держаться незаметно, чтобы её присутствие не вызвало подозрений. Однако её мысли занимало совсем другое — тени во льдах.

Она видела их всё яснее. Они были вмерзшими в ледяную толщу, иногда почти незаметными, а иногда их очертания проступали явственнее, словно живые силуэты, готовые вырваться наружу. Магия Гермионы подсказала ей, что эти сущности не просто образы. Они были живыми, питались страхом и отчаянием. И чем больше люди теряли надежду, тем сильнее становились эти тени.

Она изучала их, пока её не отвлекли крики.

— Шмидт, берегись! — раздался тревожный крик. В этот момент один из тяжёлых ящиков, который моряки спускали на лёд при помощи тросов, соскользнул и полетел вниз, прямо на Шмидта.

Шмидт, услышав предупреждение, резко дёрнулся в сторону, но его нога угодила в трещину во льду. Он попытался освободиться, но плотный снег и лёд не давали ему пошевелиться. Ящик летел вниз, никто не успевал добежать вовремя, и все понимали, что через секунду произойдёт трагедия.

Гермиона понимала, что открытое применение магии погубит её маскировку. Но другого выхода не было. Она выхватила палочку и прошептала: *Tempus Stagnare*.

Время вокруг замерло — снежинки застопорились в воздухе, дыхание людей застывало в неподвижных облаках пара. Гермиона бросилась к Шмидту, быстрым движением высвобождая его ногу из ледяного плена. Затем она немного отошла, взяла разгон и, когда заклинание истекло, резко толкнула его в сторону. В тот же миг ящик с грохотом рухнул на то место, где он стоял секунду назад.

Все вздрогнули. Шмидт лежал на снегу, тяжело дыша, осознавая, что только что чудом избежал гибели.

— Вы… вы спасли мне жизнь, — прошептал он, поднимая взгляд на Гермиону.

Тени во льдах не исчезали. Более того, они усиливались. Гермиона чувствовала их присутствие всё явственнее, их жадную тягу к человеческому страху.

Она поняла — их привлёк магический сигнал, который она случайно открыла.

Ветер рвал воздух, небо затянуло белесой мглой. Лёд под ногами потрескивал — глухо, зловеще. Гермиона стояла среди сугробов, глядя на людей. Они были живыми, настоящими. И в этом мире, зажатом между временем и льдами, они могли погибнуть. Погибнуть из-за нее, из-за ее любопытства.

Шмидт был жив только потому, что она вмешалась. Но Гермиона уже понимала: это была не случайность.

Тени охотились.

Им было мало паники, отчаяния, ледяного холода, стирающего границы между жизнью и смертью. Они провоцировали опасные ситуации чтобы заполнить человека еще большим страхом. Если бы она не спасла Шмидта, он бы умер. А за ним — другие. Страх рос бы, а тени становились сильнее.

История не просто изменилась бы. Она исчезла бы.

Эвакуация продолжалась. Люди двигались по снегу, перегруженные ящиками, санями с продовольствием, тревогой в глазах. Они держались, как могли, но Гермиона видела, что тени уже проникли в их сознание.

Кто-то спотыкался на ровном месте.

Кто-то слышал странные звуки в темноте.

Кто-то не мог вспомнить, что делал минуту назад.

Шепот во льду.

Гермиона подошла к мужчине, который вдруг замер, уставившись в снег.

— Вам нужно идти, — тихо сказала она.

Он не слышал.

Её взгляд скользнул вниз. Из глубины льда, сквозь полупрозрачную толщу, смотрели чёрные тени.

Ловушка.

Мужчина вдруг сделал шаг вперёд к трещине, будто сам того не желая, Гермиона успела схватить его за плечо. Он вздрогнул, словно проснувшись, и его глаза забегали.

— Я… Что со мной?..

Она не ответила. Он не должен был знать.

Но Гермиона знала.

Тени становились сильнее. Скоро никто не сможет сопротивляться их зову.

Она забралась за груду ящиков, чтобы остаться незамеченной, и достала палочку.

Пламя.

Только огонь мог очистить эту землю.

Но открытое использование магии было слишком рискованно.

Она закрыла глаза, вспоминая древние ритуалы, тексты, которые изучала ещё в Хогвартсе. Магия, что существовала задолго до того, как волшебники спрятались от мира.

Заклинание пришло само:

Fiat Ignis — да будет Огонь.

Оно не вырвалось пламенем из её палочки. Оно потекло вниз, просачиваясь в лёд, как ручейки раскалённого золота.

Лёд дрожал.

Тени взвыли.

Это был первый раз, когда они проявились полностью — извивающиеся, смутные, похожие на дым, но слишком плотные. Они сопротивлялись, рвались прочь, но огонь находил их.

И тогда они напали.

Гермиона рухнула на снег, когда чёрные щупальца сомкнулись вокруг неё.

Холод.

Он был не физический — он вытягивал страх, растягивал его, как тугие нити, заставляя сердце сжиматься.

Она поняла, как это работает.

Тени не убивали сразу. Они вживляли ужас в сознание, снова и снова вызывали ситуации, заставляли человека чувствовать страх, пока он не становился частью его. Пока он не сдавался.

Она закрыла глаза.

Нет.

Её страх — это их пища.

Она заставила себя вспомнить: Гермиона Грейнджер не боится. Она бросала вызов Волдеморту, выходила против дементоров. Это всего лишь тени.

В её груди разгорелось тепло.

Тьма дрогнула.

И тогда Гермиона резко подняла руку, направляя палочку прямо в самое чёрное пятно перед собой.

— Ignis Purificatio!

Огонь вспыхнул мгновенно.

Не пламя — сияние.

Как солнечный свет, пробивающий лёд.

Тени разлетелись, закричав — не голосами, а вибрацией, которая звенела в ушах. Они таяли, растворяясь в воздухе, исчезая во льду.

И через мгновение — тишина.

Гермиона с трудом поднялась на ноги.

Лёд под её ногами больше не казался живым. Он снова был просто льдом.

— Вы в порядке?

Голос.

Она обернулась — Шмидт.

Он стоял в нескольких шагах, нахмуренный, но живой. Он не видел, что произошло. Никто не видел.

— Всё хорошо, — выдохнула она.

Он смотрел на неё долго, оценивающе.

— Вы странная, англичанка, — сказал он наконец, и уголки его губ дрогнули в улыбке.

Она тоже улыбнулась.

Эвакуация продолжалась. История осталась на месте.

Но однажды кто-то прочитает в архиве запись:

«Таинственная англичанка, спасшая жизнь Шмидту».