Вместо отца (джен)

Примечания:

403 слова

Встал как вкопанный, увидев, что Демьяшка сидит на полу между шкафом и стеной и вытирает мокрые глаза сжатыми кулачками. Забился в угол, спрятался ото всех. Паршиво. Заметив его, вздрогнул и зашептал:

— Дя…дя Св-вят… Только не говори никому! П-пожал-луйста! Я не плачу, нет…

Сел рядом на пол, протянул племяннику руку, которую тот тут же сжал так сильно и отчаянно, как падающий в пропасть хватается за последнюю соломинку.

— Не скажу. Только объясни, из-за чего ты плачешь и почему скрываешь это.

— Отец ска... зал, ч-что м-мужчины не плачут, — шмыгнул носом Демьяшка. — А я утром… ногу ушиб и… и… теперь не смогу танцевать на празднике с ребятами! А мы репетировали, я так хотел!

Только теперь Свят заметил повязку на коленке племянника. Ушиб ногу… Ой ли? Но сначала надо успокоить Демьяна, а потом пытаться расспрашивать.

— Он не прав. Всем бывает больно и плохо, всем иногда нужно выплеснуть эмоции. Тебе больно от ушиба и обидно, что пропустишь выступление. Вполне нормально всплакнуть, тут нет ничего постыдного.

— Но... Мы же Волошины, нам нельзя. И дедушка говорил…

Ну да, куда же без его ценных указаний!

Отец брезгливо поморщился, швырнул Святу платок.

— Утри сопли, мужчины не плачут. Ты — Волошин, так держи марку!

А Свят в свои шесть лет просто вспомнил, как мама на прошлый Новый год рисовала глазурью снежинки и снеговиков на печеньях. Она умерла, ему никогда больше не увидеть тех самых рисунков... Но отца это не волновало. Он всё чаще цедил: «Из тебя так ничего толкового не выйдет. Весь в мать!»

Свят тяжело вздохнул:

— Мы — люди, а не роботы. Лучше поплакать, чем срывать зло и обиду на других людях. Лучше поплакать и выплеснуть плохое через слёзы, чем копить всю тяжесть в душе. Установка «мужчины не плачут» — пережиток прошлого. Мужчины не плачут, ага... Зато потом быстро кончаются от инфарктов в сорок лет и подобного дерьма. Демьяшк, ты очень умный и ведёшь себя абсолютно нормально. Если накопится много всего, а дома плакать боязно, то я же беру вас с Сашей к себе в гости. У меня можно не держать в себе накопившиеся переживания.

— Правда? — взглянул на него Демьяшка с нескрываемой надеждой, перестав плакать.

— А то! Скажу по большому секрету: у меня даже есть особая подушка-ревушка. Маленькая такая, с мультяшной наволочкой. Бывает, уткнусь в неё и давай выплёскивать, когда на работе или где нервы вздёрнут!

Врал, конечно, но не во всем. Подушка была. Только, как правило, не ревушка, а матерушка. И мультяшка на ней показывала фак.

Демьян захихикал, а когда они встали, крепко обнял Свята.

Примечания:

509 слов.

(Ничего не успеваю, но упорно пытаюсь, уф...)

Они шли по парку, когда Демьяшка увидел компанию, судя по всему, студентов по обмену и шёпотом спросил:

— Дядь, а это правда, что все нерусские плохие? Отец и дедушка говорят, что они… пришли в наш дом без приглашения и творят что хотят. Говорят, они все одинаковые. Но их же много… Неужели правда все?

Свят помедлил. Вот он, шанс внушить ребёнку свои взгляды. Он для Демьяшки — авторитет более значимый, чем отец и дед. Нет, не просто авторитет. Как говорила мать Демьяшки и Саши, Агапа: «Ты для них ориентир, маяк во тьме. Хочу я того или нет, а понимаю, что в жизни они будут равняться на тебя». А вот это плохо. Свят не считал себя исчадием ада, но и в пример его явно брать не стоило. «Я не последняя скотина, за мною кто-то занимал». М-да...

Что сказать? Многие мигранты только мешают, занимают чужое место и творят херню. Да и вроде бы местная нерусь с дикими порядками и традициями тоже бывает помехой. Но… Глеб когда-то приехал в Русию из Угрании⁽¹⁾, Алтанай и Саяра — северяне. А ведь потрясающие люди!..

Как отразятся на племянниках его слова? Ему не составит труда научить их, кто люди, а кто так это, грязь под ногами. Но каково Демьяшке, а потом и Саше будет жить с такими убеждениями? Не хлебнут ли горя, отказываясь от дружбы и любви, потому что привязались к людям «не той масти»?

Он только пошёл в школу, когда его загнал в угол хулиган. Ударил по рукам, выхватил портфель и стал в нём копаться, а когда Свят попытался помешать, с силой оттолкнул его. Упал, больно приложившись о каменный пол. Нет, не заплачет… Нельзя!

— Отдай, ты!!!

— Ха-ха, полай!

Сжал кулаки, готовясь к драке, хоть и понимал, как ему достанется от хулигана и его дружков. Но тут помощь пришла откуда не ждали! За спиной хулигана появился Влад и одним ударом повалил его.

Старший брат, который уже заканчивал школу, не любил Свята и часто шпынял его дома, называл слабаком и хлюпиком. Но один поступок, когда перед чужими заступился, вознёс Влада до небес в глазах Свята. Они шли по коридору вместе, когда Свят сказал:

— Спасибо… Этот придурок стал меня доставать почти с самого начала. Ржал и говорил, что я на девчонку похож! А сейчас вообще… Не понимаю, я же ему ничего не сделал!

— А он похож на вонючую черножопую обезьяну, — усмехнулся Влад. — Всё их племя — дикари и ублюдки, им лишь бы нам мешать, наше отнимать.

— Разве все?

— Да! Если б ты отца больше слушал, то не задавал бы тупых вопросов.

Свят много лет верил, что отец и брат врать не будут, они-то какие-никакие, а свои.

— Неправда. — Сказал одно слово, а по коже тут же волной прокатился такой мороз, будто нырнул в прорубь. — Демьяшк, всегда смотри на поступки. О людях надо судить по их делам, а не по внешности и происхождению, хоть и не всегда получается. Все люди разные.

Демьяшка серьёзно кивнул. Запомнит… Как Свят мог это сказать? Надо было говорить про помеху для русов и про редкие исключения, а не вот так, перечёркивая семейные убеждения. Но это было бы враньём и предательством тех нерусских, от которых видел только хорошее, вот и всё.

1) В Россию из Украины. В моих историях альтернативный мир, в котором заменены географические названия.

Вернуться к тексту

Саша и Демьяшка развалились на кровати, с любопытством уставившись на него. Рядом на ковре, скрестив ноги, уселся Глеб. Ха-ха, мальчики двух, шести и тридцати лет отроду, одинаково любившие сказки Свята. Его любимые чудаки. Свят рассказывал всего лишь то, что приходило в голову, развлекая слушателей. А его слушали с горящими интересом глазами. Свят писал довольно среднее фэнтези под псевдонимом, а Глеб читал взахлёб, проглатывая очередной романчик за вечер, и без шуток восторгался, с интересом обсуждая книгу с её автором.

Понимал, как люди от мала до велика нуждаются в сказках разного толка. Не считал себя плохим сочинителем, а псевдоним использовал, потому что… ну, несолидно как-то, работая в минкульте, писать и статьи для научных журналов, и простоватые фэнтезийные книжки без претензий на что-либо. Но перед восхищением терялся. Хотя, что уж привирать, чувствовал какой-то подъём, видя живой интерес на лицах и блеск в глазах.

Он что-то сочинял с тех же пор, как научился разговаривать, а в семь лет вдруг сел писать в толстой красной тетрадке (в такой же, в какой старший брат писал на уроках истории в школе) все те рассказы и байки дедушки Славы про войну и не только, которыми он делился, добавляя от себя немного описаний и рассуждений-впечатлений. Дедушка сильно болел, и похоже было, что его скоро не станет. Свят боялся, что от него совсем ничего не останется, а воспоминания исчезнут. Свят ведь уже почти забыл звук маминого голоса…

— Эй, ты чё, в моей тетради малюешь, дебил?!

Влад, не разбираясь, отвесил ему подзатыльник.

— Нет, это другая! Я записываю воспоминания дедушки Славы. Это же наша семейная история, это важно! И потом вот будут у меня тоже уроки истории, буду в лицах представлять всякие события прошлых лет, так намного интереснее.

— Ты совсем тупой? В истории нет ничего интересного и полезного, если не кончаешь от конспектов о том, что на каком съезде КПСС было! Тоска, а не наука. От физкультуры больше пользы, чем от этого. А дед в маразме давно! Он знаешь чё отцу говорил?! Вроде того, что жалеет, что плохо его воспитал, не справился, а то ж не для того нацистов бил, чтобы под боком ещё один такой вырос. Ну вот нормально? Дед совсем не в себе, старый пердун, не понимает уже, где свои, а где чужие!

Да, Свят тоже не во всём соглашался с дедушкой, да и отец никакой не нацист, но в этот миг так обидно стало от слов брата! Стал спорить, слово за слово… Ничего не доказал. Получил крепких тумаков, вот и всё.

После этого Свят приложил лёд из морозилки к самому больному синяку и, шмыгнув носом, мысленно пообещал: «Я ничего не забуду! Мам, дедуль, вы не исчезнете, не растворитесь! Вы будете жить не только у меня в памяти, но и в моих книжках! Во всём, что я сочиню».

— … так старец научил ребят добывать огонь, чтобы…

И вот в новой сказке снова ожил дед Слава. Был бы он жив в их реальности, разочаровался бы во внуке напрочь. Да, Свят — нацист, как и отец с братом. Пусть не ненавидел всех нерусских без разбора, но прекрасно понимал, что и равными себе их по большей части не считал. Хотел бы, чтобы многие из них убрались к чертям собачьим с его родной земли. Пусть племянников этому не учил, но из своих мыслей и из души выкорчевать подобное не мог. И всё же хранил ту тетрадку, чтобы Демьяшка и Саша потом прочитали, чтобы знали героя.

Демьяшка рос, одни увлечения приходили, другие уходили. Неизменным осталось одно — танцы. Свят и самому себе не мог объяснить, почему ему не нравится занятие племянника. Он же и сам когда-то ходил на танцы, хоть и более классические, любил наблюдать за другими танцорами. А вот когда танцевал Демьяшка, в глубине души хотелось его остановить. Получалось у него отлично, но отчего-то это всё тревожило.

И всё-таки старался поддерживать. Не отнимать же у десятилетнего мальчишки то, от чего у него глаза горят! Поэтому в своём доме (раз братец назло жене, тоже любившей танцы, запрещал сыновьям «дрыгаться») позволял Демьяшке репетировать, придумывать что-то своё. А в этот раз племянник подбежал к нему и сидевшему рядом Глебу с неожиданной просьбой:

— Дядя Свят, Глеб Аристархович! Вы поможете мне? Я тут придумал пару несложных, но вроде красивых движений для танцев… Но вот никак не пойму, хорошо ли будет со стороны выглядеть. Ну и…

Глеб вздохнул. Племянники Свята упорно называли его по имени и отчеству, стесняясь даже по просьбе перейти на обращение по имени. Глеб же отчество не любил. Чужим говорил, что не хочет «чувствовать себя героем отечественных классиков». Свят же после Глебовых рассказов решил, что его собственный отец-то ещё ничего… по сравнению. На этой почве ещё больше сблизились: взрослые мужики, в душах которых и поныне жили испуганные, обиженные и непонятые дети.

— Хочешь, чтобы мы станцевали твои движения? — Глеб спрятал за улыбкой промелькнувшую грусть.

Станцевать?.. К этому Свят готов не был. Современное молодёжное искусство — штука специфичная. Он танцевал только что-то классическое, как и отец. Танцы стали одним из немногих одобренных родителем занятий.

Родители Свята, как он помнил, во время танцев на приёмах казались почти нормальной парой, хотя до и после тонули в своих скандалах и спорах, в слезах мамы и в тычках, упрёках, запретах отца.

Отец попрекал маму и ничего доброго ей не говорил, но после её смерти танцор в нём кончился. У Свята в голове не укладывалось, как так. Отец на следующий день после смерти мамы уже переспал с любовницей на супружеском ложе, но с тех пор всегда говорил на приёмах: «Я не танцую».

Свят не решался спросить у отца, любил ли он маму хоть чуть-чуть, и если да, то почему вёл себя с ней вот так. Спросил у брата, но лучше бы не спрашивал.

Влад с непонятной гордостью ответил:

— Нормально он с ней обращался. Как настоящий мужик и хозяин, а не как слюнтяи и подкаблучники. Если бы пошёл на поводу у бабских закидонов, то б сразу споткнулся, в пизду воткнулся.

— Ты о нашей матери говоришь! — почти зарычал Свят, сжав кулаки. — Я знаешь как завидую, что она рядом с тобой до твоих пятнадцати лет была!

— Все бабы одинаковые, — выплюнул Влад. — И ты щас как баба нюни распустил! Любовь, бля… Отец не сдал мать куда-нибудь помирать, лечил её. Ну и чё, если не получилось? Мужские потребности тоже удовлетворять надо.

Если б отец тогда не лечил мать своих детей, Свят бы давно порвал с ним связи. Но что мешало при жизни мамы относиться к ней лучше, человечнее? Мотнул головой, отгоняя воспоминания.

Демьяшка же смущённо объяснял, что хотел, чтобы они его движения просто записали на видео, но если они правда согласны станцевать, то это вообще супер. Ох, ну… Что только не сделаешь, чтобы порадовать племянника! Хоть Свят и чувствовал себя крайне нелепо...

Примечания:

530 слов. С этим ремонтом всюду опаздываю, ничего нового(( Но доползаю медленно, но упорно.

Ныне восьмилетний Саша нервно сглотнул, когда друзья отца подошли к нему и Демьяшке. Он, в общем-то, правильно напрягся. Таких друзей за хуй в музей, премерзкие люди, хоть и мёд в уши лили. Опасные, как и Влад, а может, и опаснее. Но у племянников вся жизнь впереди, они должны учиться защищать себя, не показывая страх, не поддаваясь. Ведь страхом и растерянностью будут пользоваться. Демьяшка отлично справлялся, спокойно отвечая на вопросы, а вот Саша весь сжался.

Свят не подошёл ближе, хоть его и тянуло отгородить, защитить племянников от любой неприятности. Но так тоже нельзя, он не всегда будет с ними.

«Я рядом», — одними губами проговорил он, движением плеч подсказывая племяннику выпрямить спину.

Саша приободрился. Ох, ну… В детстве всё-таки важно понимать, что ты не один, что есть взрослый, воплощающий в себе надёжную опору…

— Ты бесплоден, Святослав, — ровно сказал старейшина, магическим лезвием отсекая ему косу.

Светлые волосы упали на пол, Свят на мгновение сжал зубы. Он и так теперь знал это после медицинских обследований, зачем тыкать в его неполноценность ещё раз?

— Ага. Но я не знал, что язычники стригут язычников в монахи по этому поводу в конце двадцатого века-то.

На деле знал про традицию, что бесплодные колдуны не должны носить длинные волосы (после магического лезвия они больше не отрастали ниже плеч), но не мог не прокомментировать.

— Не язви, а лучше подумай, что ты отныне лишён защиты колдовского рода Волошиных. Отец и брат не станут тебе помогать, защищать в минуты опасности. Что ты будешь с этим делать? Ты такой юный…

Как будто раньше так и рвались. Ничего, сам себе поможет.

— Я понимаю. Буду жить дальше.

Повернулся к старейшине, посмотрел ему в глаза. Старейшины — один из органов власти у колдунов — любили говорить загадками, но с ним фокус не пройдёт. Старейшина хмыкнул, продолжил:

— Ты можешь сделать свою жизнь безопаснее, если будешь служить мне. Я обеспечу тебе защиту.

«Мне»? Этот старик даже других старейшин не брал в расчёт.

— Нет. Благодарю вас за предложение, но я отказываюсь.

Он так и не узнал, что могло быть дальше. За ним принёсся отец, явно недовольный, что старейшины вызвали сына без его ведома. Отец удивлённо распахнул глаза, увидев короткие волосы Свята. Перевёл взгляд на старейшину, прищурился.

— Иди сядь в машину, Святослав.

Свят вышел из зала в коридор, но ещё услышал, как отец тихо и злобно сказал:

— А что ж ты своей внучатой племяннице клеймо не поставил? Если мой сын не бился в истерике, то с ним можно жёстче? Ну-ну. Я запомню.

Отец всё-таки защищал его, но от этого стало ещё тоскливее. Где его защита была раньше? Тогда, когда Свят ещё мог поверить, что это искренне. Теперь уже поздно, Свят вырос без неё.

Во рту резко пересохло, осушил стакан минералки. Отец стал пренебрежительнее относится к Святу с тех пор, когда узнал, что продолжателем рода тому не быть. Теперь же отношения совсем испортились, но в памяти осталось, как хитро отец расправился чужими руками с тем старейшиной. Такая вот она, отцовская любовь, отдающая больше уязвлённой гордостью и мстительностью.

А дружки Влада наконец отстали от племянников. Свят поспешил к ним, чтобы успокоить и подбодрить. Всё ж таки надеялся, что его мальчишкам поможет адекватный пример выдержки, а не наглухо больные (ебанутые) примеры отца и деда. Судя по тому, какими становились Демьяшка и Саша, у него и Агапы получалось…

Примечания:

Здесь Демьян уже вырос. По хронологии это вскоре после последнего рассказа из сборника "Секреты славного святостью" и в самом конце первой книги "Танца".

Большое спасибо тем, кто прочёл этот сборник!

Демьян пытался унять дрожь, сделав ещё глоток противного чая в какой-то забегаловке, где кроме него оказались лишь мужчина с мальчиком-подростком за соседним столиком. В голове шумело после всего случившегося, а тут ещё стал невольным свидетелем чужой ссоры. Ну, точнее, мальчик шумно возмущался тем, что его наказали, а мужчина пытался спокойно ему что-то объяснить. Как выяснилось, причина в том, что мальчишка не ночевал дома, не предупредив родителей, где он вообще. Когда мужчина отошёл к прилавку за едой, мальчишка прошипел ему в спину:

— Ты мне вообще не отец, не родной... Будешь ещё воспитывать!

Так вот оно что. Судя по тону, мальчишка всё-таки понимал, что провинился, но его раздражал сам факт воспитательной беседы не-отца.

— Меня тоже воспитал не родной отец, — тихо сказал Демьян, повернувшись.

— И чё? Тоже бубнил ни с фига, чё можно, а чё нет?

Зачем вмешался, для чего? Нужны, что ли, мальчишке слова незнакомца? Нет, но нужны самому Демьяну…

— Не бубнил. Спокойно объяснял, периодически показывал наглядно. Знаешь, не буду врать, что всегда был с ним согласен. Нет, ничего подобного. Конечно, иногда ссорились, спорили. Однажды я счёл его почти врагом. А он всегда считал меня сыном. Учил, помогал, защищал. Да попросту любил. Такой вот не-отец. И твой… Не объяснял бы тебе, не переживал бы так, если бы не любил. Я не знаю вас обоих, но… Желая попрекнуть, досадить, делают не так, как твой не-отец.

— Ну ты и странный. Я это… сам разберусь, ясно? А тебе повезло с твоим, похоже.

Когда мужчина вернулся и положил перед мальчишкой пирожки и слойку, тот сердито вздохнул, но всё же пробормотал:

— Ага, спасибо, папа Денис. Я это… Не специально не отвечал. Телефон разрядился, а я не заметил. Не отключал я его, не хотел, чтобы вы там паниковали, короче…

Демьян не ошибся, значит, в том, как эти люди относятся друг к другу. А вот про дядю Свята вовремя не понял, а после не уговорил бежать вместе от преступников. Не смог… Не должен был позволить бесконечно ценному, любимому не-отцу остаться в одиночестве перед лицом опасности. А теперь даже трусил узнать, что там! Надо думать… Что он точно не может, так это позволить, чтобы (последняя?) помощь дяди оказалась напрасной. Нет, ни за что. Дядя Свят столькому научил его и брата! В том числе защищать то, что дорого: семью, народ, да всю страну. И бороться со всякой гнилью. И пусть иначе, чем дядя, но Демьян это сделает. Обязательно.

«Дядя Свят, я обещаю…»

А в голове вспыхнуло короткое, но яркое воспоминание.

Либералы на том мероприятии явно исчерпали разумные аргументы, начали говорить о том, что нельзя упускать выгодные сделки, надо уступить требованиям иностранных коллег. Прочие гости с любопытством молча наблюдали, а дядя Свят покачал головой, поморщился.

— Распродали на улицах: не надо ль

Кому земли, республик да свобод,

Гражданских прав? И родину народ

Сам выволок на гноище, как падаль.⁽¹⁾

Ответом ему послужило молчание. Он же сухо улыбнулся и тихо произнёс:

— Справедливости ради замечу: мне отвратительны любые люди, готовые выставить свою же родную землю на торги. Правые, левые, русы или нерусы — без разницы. Я на другой стороне. На стороне своей Родины.

1) Строки из стихотворения Максимилиана Волошина «Мир».

Вернуться к тексту