В объятиях тишины (джен)

Все вокруг думали, что Хьюга Норихиса больше спит, чем бодрствует. Но это было не так. Като был в этом уверен. Те, кто просто спит, никогда не застывают во времени, словно это самое время остановилось. Вокруг Норихисы даже воздух прекращал свое движение, ведь любой шорох мог вырвать Норихису из его воспоминаний. Именно в них он блуждал большую часть своей новой жизни. Иногда Като казалось, а иногда он был совершенно уверен, что лидер «Дарума Икка» ненавидит мир, который сам же и создал. Новый мир, где все идет не так, как он мечтал когда-то очень давно. Когда еще умел это делать. И когда не считал, что мечты существуют только для того, чтобы разбиваться вдребезги, вырезая осколками сердце и заливая все вокруг кровью. Такой же красной, как хаори Норихисы. Теперь Норихиса верил в то, что мечты — самая ненужная и опасная вещь на свете. Недаром он так ненавидел парней из Санно. Те думали о мечтах совсем по-другому.

Иногда, как сегодня, Като было страшно. Страшно, что Норихиса может не вернуться. Когда на его лице появлялась улыбка, настоящая улыбка вместо уже привычной кривой усмешки, Като больше всего хотелось встряхнуть Норихису изо всех сил, чтобы тот оказался здесь и сейчас. Но вместо этого Като забивался в угол и тоже вспоминал прошлое. Прошлое, где Джиро и Сэберо до хрипоты спорили о какой-то ерунде, а Ичиро с трудом пытался сохранить серьезный вид. Где Норихиса носился по дому с кучей неправильно сделанных школьных тестов, а братья по очереди пытались ему помочь, но у них все равно не получалось. Однажды они все втроем думали над вопросом учителя так долго, что Норихиса уснул прямо на полу в обнимку с энциклопедией раза в два его больше. А утром Норихиса собирался в школу как на каторгу. Но уже через полчаса прибежал обратно, весело смеясь, потому что учитель заболел.

Раньше в этом доме можно было часто услышать смех. Когда-то давно. Когда Норихиса еще умел смеяться. Сейчас же в этом доме с утра до вечера Като слушал тишину. И даже гомон парней во дворе и возле машин не нарушал ее. Тишина словно выстроила свои собственные стены, через которые не могли проникнуть звуки. Тишина стойко оберегала ненастоящий сон Норихисы, в котором он наверняка еще мог вспомнить, что когда-то умел смеяться и мечтать. Только Като с каждым днем все больше ненавидел роль, которую тишина уготовила для него: быть тем, кто никогда не посмеет разбудить Норихису Хьюгу.