Когда б вы знали из какого сора (джен)

ПРОЛОГ

31 июля 1991 года, вечер, Лондон.

В пустом, темном помещении, напоминавшем бар, на полу из простых, некрашеных досок, в луже почти черной в неярком свете крови, неподвижно лежал огромный человек. Спутанная грива темных волос на его голове переходила в такую же спутанную бороду, закрывавшую все лицо вплоть до маленьких, похожих на оливки, глаз. Посреди леса бороды поблескивали в оскале крупные, как у лошади зубы. Одежда на груди и животе была в нескольких местах разорвана и даже на вид была липкой от пропитавшей ее крови.

На коленях перед телом стоял старик, одетый в некое подобие халата, с колпаком на голове и мягких туфлях на ногах. Длинная, седая борода старика, протирала кровавую лужу, но он не обращал на это внимания. Оторвав взгляд от лежащего, старик приподнял голову и взглянул на полного, грустного человека, стоящего у стойки и вытирающего руки полотенцем.

— Он сказал что-нибудь, Том? — почти прошептал старик.

— Почти ничего, сэр. Он ввалился с улицы и почти сразу упал. Посетителей не было, а я ничего не смог сделать с его ранами. Он попросил связаться с вами и все повторял: «Он в тюрьме! Они засадили его в тюрьму!». О ком это он?

Не отвечая, старик погладил лохматую голову лежащего и провел ладонью по глазам, опуская ему веки.

— Я заберу его, Том.

— Хорошо, сэр! Может сообщить?..

— Я сам сообщу куда надо, не беспокойся.

Толстячок, которого старик называл Томом, кивнул и отвернулся, чтобы положить на стойку полотенце. Когда он повернулся назад, ни старика, ни тела, ни лужи крови не было. Пожав плечами и тяжело вздохнув, Том зашел за стойку, присел на высокую табуретку и глубоко задумался.

За несколько часов до…, Литтл-Уингинг.

Рев и последовавшие за этим несколько выстрелов из явно крупного оружия, переполошили все добропорядочное население городка Литтл-Уингинг в радиусе полумили от дома номер четыре по Тисовой улице. Кто-то уже звонил в полицию, кто-то в скорую, а кто-то и в мэрию. Только проживающая в доме шесть по той же Тисовой, миссис Фигг, провожала глазами пошатывающуюся огромную, лохматую фигуру, которая удалялась с приличной скоростью и вскоре скрылась из глаз в сквере неподалеку.

Переведя взгляд на четвертый дом, миссис Фигг увидела, как из него выскочил ее сосед в мягком, домашнем костюме и с ружьем в руках. Она знала, что такое огнестрельное оружие и как оно может быть опасно, а потому не стала выходить и спрашивать что произошло. Приедет полиция, сами зайдут и сами все расскажут.

Через пару часов после… Где-то в Шотландии.

— Съезди туда, мальчик мой, узнай всё…

Перед стариком сидел, нахмурившись худой, черноволосый и черноглазый мужчина и слушал рассказ, иногда кивая.

— Вскрой им всем мозги, даже пацану, ты умеешь! Я прикрою тебя! Но узнай, как такое могло случиться! Прошу тебя…

— Сделаю, не волнуйтесь, сэр. Отправлюсь немедленно.

— Спасибо! Я буду тебя ждать с новостями, мой мальчик… Иди…

Мужчина молча встал и стремительно вышел за дверь. Старик остался сидеть в большом кресле с высокой спинкой, похожем на трон, закрыв глаза. Из под век, по морщинистой щеке, стекла слеза и пропала в бороде. Веки поднялись и яркие, голубые глаза, так необычно выглядящие на старом лице, полыхнули едва сдерживаемой яростью.

ГЛАВА 1

01 августа 1991 года, утро, Тюрьма Ее величества Глен Парва, Лестер.

Маленькое окошко в тяжелой даже на вид двери с лязгом отворилось.

— Встать! Лицом к стене! Руки на стену на уровне головы!

Худой, черноволосый подросток, в темно-серой робе и в ботинках без шнурков, лежащий на тощем матрасе, брошенном прямо на пол, медленно повернул голову на голос. Из-под спутанной, непослушной гривы сверкнули ярко-зеленые глаза.

— Чего пялишься! Встать! Лицом к стене! Руки на стену на уровне головы!

Подросток поднялся и встал к стене, как того требовал голос. Дверь открылась и в помещение вошел плотный мужчина, одетый в нечто среднее между полицейской формой и армейским камуфляжем.

— Доброе утро, мистер Дженгис. — спокойно произнес парень. На фоне крепко сбитого вошедшего было заметно, что он худой почти до болезненности, хоть и довольно высок. При росте около пяти футов (около 150 см), весил он не более пяти с половиной стоунов (около 35 кг).

— Может кому и доброе, — проворчал тот, кого подросток назвал Дженгисом, — для тебя уж точно. За тобой пришли.

— Кто? — парень попытался повернуться, но Дженгис резко толкнув его левой рукой, впечатал в стену.

— Не дергайся! Руки назад!

Заведя руки мальчишки за спину, Дженгис надел на него наручники и подтолкнул в сторону выхода.

— Топай давай! Не знаю кто, но знаю зачем. Помилование тебе вышло.

— Помилование? — удивленно усмехнулся тот, — С чего это такая милость?

— Понятия не имею. — Дженгис пожал плечами, хоть подросток его и не видел, — Велено тебя привести в порядок, вернуть твое барахло и представить пред светлые очи начальства. Так что давай, шевелись.

Спустя приблизительно сорок минут, в кабинет директора тюрьмы Ее величества для малолетних правонарушителей Глен Парва, постучали и, после разрешения, дверь открылась, и вошел давешний подросток. Уже отмытый, переодетый в джинсы, светлую рубашку с коротким рукавом и белые кроссовки, с волосами, забранными в хвост, спадающий почти до лопаток и с круглыми очками на носу, которые удивительно шли ему. За ним в кабинет вошел Дженгис.

— Сэр! Заключенный Гарольд Джеймс Поттер доставлен! Разрешите идти, сэр!

— Свободны, Дженгис!

Сопровождающий вышел. Директор, высокий, начинающий полнеть и лысеть, но все еще в хорошей форме обернулся к сидящему в кресле для посетителей мужчине.

— Собственно, вот он! Все бумаги оформлены, можете забирать.

— Благодарю, — гость встал из кресла и посмотрел прямо в глаза вошедшему. — Здравствуйте, мистер Поттер.

Гарольд Джеймс Поттер почувствовал, как его читают.

31 июля-1 августа 1991 года, ночь, где-то в Шотландии.

Старик, с длинной, седой бородой, одетый в цветастое подобие халата, с колпаком на голове, обутый в мягкие туфли, директор школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор ждал уже несколько часов, когда раздалась мелодичная трель и спустя минуту, в кабинет вошел тот самый худой, черноволосый, черноглазый мужчина, который покинул его вечером.

— Ты что-то выяснил, Северус? Что ты узнал?

— Многое, Альбус, я все расскажу. Но у меня есть вопросы…много вопросов! — мужчина, которого звали Северус, устало опустился в кресло и прикрыл глаза.

— Конечно, мой мальчик, я отвечу на все твои вопросы…на которые смогу. Чаю? — спросил директор.

— Если можно, бренди, — Северус потер лицо ладонями, — Это какой-то ужас!..

— Конечно! — Дамблдор сделал несколько пассов внезапно появившейся в руке палочкой и перед Северусом возникла бутылка, бокал и тарелка с тонко нарезанным лимоном и кусочками горького шоколада, — Рассказывай.

Неторопливо наполнив бокал янтарной жидкостью и сделав глоток, Северус прикрыл глаза и медленно, подбирая слова, заговорил.

— Дом на Тисовой я знаю, провожал туда один раз сестру Лили, вместе с ней, поэтому аппарировал сразу рядом. Полиция уже уехала и свет в доме горел только на первом этаже. Зашел тихо. Внизу были Петуния и ее муж, поэтому в начале я нашел пацана на втором этаже и залил в него зелье сна без сновидений. Потом спустился, оглушил Петунию и связал мужа, Вернон его зовут. А потом я вскрыл его голову. Он стал овощем, но я вытащил из него всё. Мать и сына уже не стал потрошить, так поверхностно пробежался для подтверждения и заобливиэйтил. Следов не оставил, прибирать не надо.

В общем, Хагрида завалил Вернон, с помощью магловской стреляющей палки, он называет ее «помповик», не знаю что это такое. Твой тупой великан, прости, но это правда, не нашел ничего лучше, как высадить им дверь в поисках драгоценного Поттера, а когда узнал что его нет и где он, поднял такой ор, что у мужика нервы не выдержали. Пять раз что-то грохотало и из груди и живота Хагрида вылетали кровь и ошметки. Зрелище впечатляющее! Великан упал, потом вскочил и побежал, а затем обнаружился в «Дырявом котле» уже умирающим. Дальше вы знаете.

— Но что значат его предсмертные слова про тюрьму? Кто в тюрьме?! — Дамблдор почти кричал.

— Поттер в тюрьме. — у Северуса непроизвольно наползла на лицо улыбка.

— Но как? Почему?

— Да потому, что он жил практически в аду с этими маглами! — Северус практически шипел, — Почти десять лет, Альбус! Десять лет ненависти, побоев, унижений. Он жил в какой-то конуре под лестницей, его кормили только чтоб не сдох, вся работа по дому была на нем. Хотел бы я знать, кто его туда запихнул?

— Я… — Дамблдор вздохнул.

— Что?!

— Это был я! Тот, кто оставил его этим людям. Это были его ближайшие родственники и они не были связаны с волшебным миром никак. Там он был в безопасности.

— Ну, если двенадцать переломов за восемь лет, пару сотрясений мозга, несколько выбитых зубов и хроническое недоедание это по вашему безопасность…

— Я не знал… — почти прошептал старый директор.

— Позвольте вам не поверить, Альбус. Я заметил там, в соседнем доме, эту старую кошелку Арабеллу Фигг. Я прекрасно осведомлен кто она и для чего поселилась рядом. Неужели она вам ничего не рассказывала?

— Она говорила, что с мальчиком обращаются строго, но о подобных ужасах не упоминала!

— Как бы там ни было, — продолжил Северус, — в 88 году Поттер сбежал, перед этим порезав лицо своему кузену. Как, не знаю. Тот спал, проснулся от боли, никого не увидел и заорал. Прибежали родители, увидели, охренели, вызвали скорую и на ней поехали в больницу. Парня миленько зашили, теперь он может составить конкуренцию вашему дружку Аластору. О Поттере не вспоминали пару дней. Когда опомнились, его не было. Он вернулся месяца через четыре, достаточно окрепшим, чтобы иногда давать сдачи. Где был и что делал упорно молчал. Да они и не особо интересовались.

Так продолжалось еще пару лет. А в рождественскую ночь 90-го он нанес тяжкие телесные повреждения своему дядюшке. Точнее говоря, потыкал его ножом в брюхо одиннадцать раз. Дядя остался без селезенки, половины кишечника и одной почки, а Поттера отправили в тюрьму, как особо социально опасного типа.

Какой-то не особо героический герой получается, вы не находите, Альбус?

— Мерлин!.. Как же так могло произойти?! — подняв лицо от ладоней, Дамблдор с болью взглянул на собеседника, — Мы спасем его Северус, мы дадим ему надежду! Вытащи его оттуда, где он сейчас, Северус, прошу тебя, ты сможешь!

— Смогу… — он задумался, — Но лучше будет организовать официальную бумагу через ваши контакты в магловском правительстве.

— Утром у тебя будет эта бумага! — Дамблдор вскочил, — Я виноват перед мальчиком и я постараюсь все исправить! Ты поможешь, Северус?

— А куда деваться? — тот мрачно взглянул на возбужденного директора, — я в этой истории с самого начала и, боюсь, до самого конца. Скорей всего моего…

— Не говори так, мальчик мой! — Дамблдор уже почти успокоился, — Та нам нужен! Мне, Гарри, нашему делу, ты же знаешь!

— Знаю…

— Иди, отдохни. С утра отправишься за Гарри, — плечи Дамблдора опустились, — а я займусь похоронами Хагрида. Как жаль…

И он снова сгорбился в кресле.

Северус молча поднялся и тихо покинул кабинет директора, оставив того наедине со своими мыслями.

01 августа 1991 года, день, Лестер.

Гарольд Джеймс Поттер почувствовал, как его читают.

Точнее пытаются. Черные глаза, казалось сейчас просверлят в его голове дыру. Он ухмыльнулся. Уже скоро год, как даже старый Флэтч не мог ничего увидеть в его голове, кроме белых обезьян. Он решил не выделываться и отвел взгляд. То, что перед ним маг, он понял практически сразу, но вот кто этот маг? И что ему нужно? Хотя Флэтч говорил о том, что в одиннадцать лет за ним обязательно придут, но он не особо в это верил. Если бы он был кому-то нужен, неужели его запихнули бы жить к родственничкам. Или не вытащили бы от них потом, когда стало ясно какие они.

Ладно, посмотрим, что этот скажет. Ишь ты, помилование организовали! Надо поаккуратней, типа ничего про магию не знаю. Чтобы ни себя не подставить, ни Флэтча.

Худой, черноволосый, черноглазый мужчина, отвел взгляд от мальчишки и взглянул на директора.

— Хорошо выглядит, у вас тут видимо отличные условия, — произнес он, — С вашего позволения мы побеседуем.

— Да-да, конечно! — взгляд директора стал рассеянным и он отвернулся к столу, перебирая какие-то бумаги.

Фига се! Невербальный, беспалочковый конфундус это круто, надо держаться еще аккуратнее.

— Где-то тут у меня… Мне надо… — бормотал директор, — А, вот оно!

Схватив пару листов со стола, он выскочил за дверь и через мгновение из коридора донесся вопль: — Майлз! Какого хрена ты себе вообразил?! Ты единственный работаешь в этом!..

Закрывшаяся дверь кабинета отрезала звуки и стало тихо.

— Присаживайтесь, мистер Поттер, нам о многом следует переговорить, — произнес мужчина и указал рукой на соседнее кресло.

— Простите, а вы кто? — Гарри смотрел на собеседника слегка испуганно, ну как ему казалось, и говорил вкрадчиво.

— Меня зовут Северус Снейп. Я профессор зельеварения и декан факультета Слизерин в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, где, к моему сожалению, вам предстоит учиться. Можете обращаться ко мне сэр или профессор и по фамилии.

— Чего?.. — Гарри даже не пришлось изображать удивление, ведь все-таки он предполагал, что Флэтч над ним подшучивает.

— Присядьте, мистер Поттер, — Снейп вздохнул, — Нам предстоит долгий разговор.

Гарри прошел к креслу и сел на его край, выпрямив спину и положив руки ладонями на колени. Вся его поза выдавала напряжение и недоверие, которого он на самом деле не испытывал, но показывать это ему показалось неосмотрительным.

Снейп снова вздохнул. Не то, чтобы ему никогда не доводилось рассказывать маглорожденным о волшебстве, но вот то, что перед ним сидел именно Поттер его напрягало. Он десять лет ждал этой встречи, готовил речи и подбирал слова, предполагая, что ему придется с самого начала спускать наглого мальчишку с небес на землю. А тут, перед ним сидел худой, может даже тощий парень, с нелегкой жизнью которого у родственников, он ознакомился накануне. Не без удивления, Северус почувствовал даже некое сочувствие к Поттеру, но постарался тут же загнать его поглубже.

— Итак… — Снейп потер переносицу и глянул на Гарри, — Для начала, вы волшебник.

Поттер улыбнулся. Глаза Северуса расширились от удивления, явно не такой реакции он ожидал.

— Смешно, э-э-э…сэр, — произнес Гарри, — Теперь вы скажете мне, что я вдруг срочно понадобился магическому миру, я герой и все такое, позовете меня с собой и я навсегда исчезну в какой-нибудь подпольной лаборатории по пересадке органов.

Снейп воззрился на Гарри с таким ошеломлением, что у того аж зачесались руки поаплодировать самому себе.

— Ну…так… вы действительно… м-м-м… герой магического мира, — произнеся вслух эти слова, находясь в кабинете директора магловского исправительного учреждения и разговаривая с ребенком, выросшим в магловском мире и попавшим в данное учреждение за насильственное преступление против своего опекуна, Северус понял, как нелепо они звучат.

Мысли Гарри текли спокойно.

Да уж, герой… Главное не заржать! Сейчас он покажет мне какое-нибудь колдовство. Надо удивиться и поверить, но не сразу, а то будет подозрительно. Ладно, с Флэтчем все неоднократно обсуждено. Поехали.

— Сэр! Вам самому не отвратительно таким заниматься? — Гарри изобразил на лице сочувствие.

— Чем, таким?

— Собирать по тюрьмам и приютам маленьких детей и делать с ними… Что вы там с ними делаете? — Гарри откровенно издевался.

Северус Снейп не умел долго удивляться, тем более словам какого-то ребенка, а потому он начал испытывать раздражение.

— Так, мистер Поттер, мне кажется я начал не с того!

Северус достал палочку и начал последовательно показывать возможности чар и трансфигурации, как это написано в методичке по общению с маглорожденными волшебниками и их родственниками. Он пролевитировал стакан, письменный прибор и кресло с сидящим Поттером, затем превратил стол в свинью, дал ей побегать по кабинету, и возвратил в первоначальную форму. Все это он проделал невербально, с удовольствием наблюдая, как с каждым заклинанием, на лице Поттера, вместо настороженной вежливости, появляется сначала сомнение, потом удивление, а затем и восторг.

— Надеюсь, я убедил вас в существовании волшебства, мистер Поттер?

— Вполне, сэр. А я тоже так могу?

— Пока нет, для этого нужно долго учиться.

— А где?

— Мистер Поттер, где ваша внимательность? Я уже говорил вам, когда представлялся, что являюсь профессором Хогвартса. Это школа волшебников. И вам предстоит в ней учиться.

Снейп протянул Гарри большой конверт из плотной бумаги, запечатанный сургучной печатью, с надписью зелеными чернилами: «Мистеру Г. Поттеру, Лестершир, город Лестер, Тигерс роад, дом 10, Глен Парва, блок 7, карцер».

— Кстати, позвольте осведомиться, за что вы очутились в карцере?

— Да так, дал в зубы одному козлу, — ответил Гарри рассеянно, — А откуда такой точный адрес? За мной следили?

— Адреса маглорожденных учеников отражаются в большой книге Хогвартса и меняются в соответствии с изменением места жительства, — сухо сказал Снейп, — Магия…

— Понятно, — протянул Гарри, — Можно открыть?

— Это ваше письмо, — Снейп пожал плечами, — Но рекомендую всё же с ним ознакомиться, поскольку вам необходимо будет подготовиться к учебе, в соответствии с рекомендациями, изложенными в письме.

Вот он специально так заковыристо говорит или просто надо мной издевается?

Гарри молча оторвал печать и открыл конверт. Внутри находилось два листа из очень плотной то ли бумаги, то ли картона. Развернув первый лист, Гарри прочитал:

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор

(Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей Визенгамота, Президент Международной конфедерации магов)

Дорогой мистер Поттер!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября. Ждём вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора!

На втором листе обнаружился упомянутый список:

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «Хогвартс»

Форма

Студентам-первокурсникам требуется:

Три простых рабочих мантии (черных).

Одна простая остроконечная шляпа (черная) на каждый день.

Одна пара защитных перчаток (из кожи дракона или аналогичного по свойствам материала).

Один зимний плащ (черный, застежки серебряные).

Пожалуйста, не забудьте, что на одежду должны быть нашиты бирки с именем и фамилией студента.

Книги

Каждому студенту полагается иметь следующие книги:

«Курсическая книга заговоров и заклинаний» (первый курс). Миранда Гуссокл

«История магии». Батильда Бэгшот

«Теория магии». Адальберт Уоффлинг

«Пособие по трансфигурации для начинающих». Эмерик Свитч

«Тысяча магических растений и грибов». Филли-да Спора

«Магические отвары и зелья». Жиг Мышъякофф

«Фантастические звери: места обитания». Ньют Саламандер

«Темные силы: пособие по самозащите». Квентин Тримбл

Также полагается иметь: 1 волшебную палочку, 1 котел (оловянный, стандартный размер № 2), 1 комплект стеклянных или хрустальных флаконов, 1 телескоп, 1 медные весы.

Студенты также могут привезти с собой сову, или кошку, или жабу.

НАПОМИНАЕМ РОДИТЕЛЯМ, ЧТО ПЕРВОКУРСНИКАМ НЕ ПОЛОЖЕНО ИМЕТЬ СОБСТВЕННЫЕ МЕТЛЫ.

Гарри поднял взгляд от бумаг и посмотрел на Снейпа.

— А где я все это возьму и за какие шиши? У меня денег нет. И что такое «ждем вашу сову»? Откуда у меня сова? И, кстати, сегодня уже первое августа. Где вы раньше были?

Северус остановил поток слов, подняв руку ладонью к мальчику.

— Форма письма стандартная, никакую сову никуда посылать не надо. Все школьные предметы и книги можно купить в специализированных магазинах, куда мы с вами скоро отправимся. Что касается финансового вопроса, то, насколько мне известно, ваши родители оставили вам состояние, достаточное для обеспечения школьными принадлежностями всех студентов Хогвартса на несколько столетий вперед.

Если он в таком же стиле ведет свой предмет, то я вполне понимаю слова Флэтча, что за последнее десятилетие ни один выпускник Хогвартса не пошел в зельевары. Это просто кошмар какой-то!

— Еще вопросы?

Да до фига! Но с такими ответами, мы отсюда никогда не уйдем.

— Да, сэр! У меня еще множество вопросов, но я полагаю у меня будет возможность задать их вам позднее, — Гарри не удержался и попробовал повторить манеру профессора, — А пока, думаю нам надо покинуть данное заведение и проследовать к тем самым специализированным магазинам, о которых вы упоминали.

Снейп закашлялся. Этот пацан настолько точно отзеркалил его слова, даже тон выдержал, при этом оставаясь в рамках формальной вежливости, что повода поязвить не было никакого. Молча кивнув, он поднялся из кресла и пошел к выходу не глядя, идет ли за ним Поттер.

Также, как и профессор, Гарри молча встал и следуя за направившимся на выход мужчиной, покинул «гостеприимное» здание.

04 октября 1988 года, вечер, Литтл-Уингинг, Тисовая улица, дом 4.

Гарри было плохо. Болели ребра, ныла десна и кружилась голова. Надо же было попасться этому жирному козлу, его кузену, да еще после того, как удалось улизнуть от него у школы. Вот и отыгрался за унижение. Плевать на ребра, не впервой, заживут. А вот двух зубов было жалко. Мало того, что передние, так еще и коренные, больше не вырастут.

Гарри тихо заплакал, слезы потекли от уголков глаз к вискам и он тут же зашипел. На левом виске обнаружилась ссадина, видимо от дужки очков, которая и дернула жгучей болью, когда слеза до нее докатилась.

Сбежать бы, да куда?..

А может зубы тоже отрастут за ночь, как волосы, когда тетка его обкорнала перед школой. Вот было бы здорово! А еще лучше, если бы зубы выросли длинные и острые, как у вампиров из фильма, и когти еще, и чтобы глаза светились…

Гарри не заметил, как уснул.

Дадли Дурсль проснулся от того, что что-то давило на его грудь так, что тяжело было дышать. Он открыл глаза и увидел какое-то темное пятно. И вдруг пришла боль. Она полыхнула резко, на всем лице, будто с него сдернули кожу.

Дадли заорал.

Он не слышал, как прибежали родители и не видел ужаса на их лицах. Сознание покинуло его и вернулось ненадолго только тогда, когда клочки кожи, бывшие лицом, начали сшивать вместе, в надежде оставить мальчика посимпатичнее обезьяны.

Гарри снилось, что он поднимается по лестнице на второй этаж и идет к спальне Дадли. Во сне у него ничего не болело, голова не кружилась, все зубы были на месте. И зрение было преотличным, даже в темноте. Правда передвигался он почему-то на четвереньках, ну ведь на то и сон, чтобы отличался от реальности.

Подойдя к двери, которая по привычке кузена была не заперта, ну так кого ему боятся, не Гарри же, он проник в комнату и подполз к кровати, на которой сопел Дадли. Тихонько забравшись на кровать он уставился в ненавистное лицо кузена. Зрение как будто подернулось красной дымкой, из груди раздалось рычание. Вдруг Дадли открыл глаза и уставился на него. От неожиданности, Гарри вцепился прямо в лицо кузена тем, что было ближе, зубами.

Почувствовав во рту вкус Дадлиной крови, услышав его вопли и при этом не проснувшись, Гарри понял, что и не спал.

По лестнице он слетел кубарем, чудом не запутавшись в ногах и, вынеся плечом входную дверь, устремился по улице куда подальше, с ужасом понимая, что теперь ему не жить.

Через какое-то время Гарри понял, что бежит на четвереньках, потом заметил, что ему не холодно, потом что он хорошо видит и остановился.

Оглядев себя как смог, он обнаружил четыре довольно толстые лапы с внушающими когтями и пушистый хвост, покрытые густой, черной шерстью.

Я что, оборотень?! А значит и Дадли теперь оборотень, я же его покусал! Что же делать? Куда бежать? Где найти еду?

Гарри не мог сосредоточиться, ему все время казалось, что мысли обрываются не закончившись. Что делать дальше, как жить, а главное, как снова стать человеком? Ответов он не находил, как ни старался.

В этот момент он почувствовал умопомрачительный запах, пахло едой. Не сомневаясь Гарри направился туда, откуда так вкусно пахло. Ароматный путь привел его в какой-то дворик, где рядом мусорным бачком обнаружилось жестяное ведро на две трети наполненное чем-то, что и издавало такое благоухание. Сунув нос в ведро, Гарри чуть не потерял сознание от того, как свело живот и принялся с упоением заглатывать содержимое ведра, не задумываясь ни о том, что это, ни о том где он находится.

— Служба общественного здоровья, слушаю вас?

— Доброе утро, у меня на заднем дворе магазина, какая-то бродячая собака роется в помойке. Адрес — Литтл-Уингинг, Холланд-драйв, девятнадцать.

— Спасибо за информацию, сотрудники отлова будут у ват в течение десяти минут, ожидайте.

— Благодарю вас, жду.

Наевшись, Гарри настолько осоловел, что даже не заметил, как его спеленали сетью и посадили в кузов ярко раскрашенного фургона, в котором он благополучно заснул.

— То есть как это, ты его не примешь, Джим?!

— Да так и не приму. Фрэнк, это не собака, это щенок канадского черного волка, он же мне здесь такое устроит!.. Везите-ка вы его, ребята в зоопарк. Там его с руками оторвут.

— Да, кто бы еще нам за переработку заплатил, Катайся тут по всему городу!

03 января 1989 года, Лондонский зоопарк, Лондон, Риджентс-парк.

— А здесь вы можете наблюдать волчонка редчайшего вида Канадский черный, — экскурсовод так лучилась счастьем, словно сама вывела данную породу, — Он попал к нам в прошлом году. Его нашли в пригороде Лондона, истощенного и запуганного, и привезли к нам. Видимо он был ввезен контрабандой, но сумел сбежать и попался службе отлова, а они передали его сюда. Как вы видите, он прекрасно себя чувствует, хотя и немного скучает, ведь его мать по всей видимости была убита. Пойдем дальше, в нашем зоопарке содержатся еще волки восьми других видов, некоторые из которых не менее редки.

Экскурсионная группа двинулась вслед за экскурсоводом к другим вольерам, не обращая внимания на низенького, рыжеволосого мужчину, задержавшегося около волчонка.

— Ну здравствуй, Гарри Поттер, — произнес рыжий, — Долго же я тебя искал.

Волчонок, до этого спокойно лежавший, положив голову на лапы, вскинулся и взглянул на мужчину ярко-зелеными глазами.

— Я могу тебя вытащить отсюда, — тихо сказал тот, — И даже попытаюсь помочь. Но ты должен вести себя тихо и не мешать мне. Согласен.

Черный волчонок вскочил на лапы и наклонил голову, словно кивая в согласии. Рыжеволосый достал из кармана палку, похожую на короткую указку и, помахивая ей начал что-то бормотать. Щелкнул замок на дверце клетки и та, поскрипывая, открылась. Волчонок рванулся наружу, но тут же свалился, спеленутый по всем лапам веревками. Он с возмущением глянул на мужчину, но тот, не обращая внимания, закинул волчонка на плечо и исчез.

В течение пары часов, все экскурсионные группы и отдельные посетители обходили вольер с Канадским черным, как будто не замечая его. Когда пропажа обнаружилась, вина пала на сотрудника, который кормил волков и, видимо, не закрыл замок. Через два дня в вольер заехал Канадский серый и о черном благополучно забыли. Только дама экскурсовод иногда с тоской вспоминала необыкновенно умный взгляд щенка Канадского черного волка.

01 августа 1991 года, вечер, Лондон, Косой переулок.

Выйдя из здания Глен Парва, Снейп, а за ним и Гарри направились не к парковке, а чуть в сторону, в небольшой скверик.

— Так, мистер Поттер! Сейчас я возьму вас за руку и перенесу нас в Лондон, в район, где проживают только волшебники. Прошу вас не кричать и не вырываться. Вы можете почувствовать неприятные ощущения, но не переживайте, я делаю это не впервые.

Парная аппарация на такое расстояние! Силен мужик! Надо не забыть изобразить дезориентацию.

Гарри молча взял профессора за руку и приготовился. Снейп достал палочку, взмахнул ею и, с тихим хлопком, они с Гарри исчезли.

Снейп за руку с Гарри аппарировал на специальную площадку в Косом переулке, находящуюся рядом со зданием банка Гинготтс. После аппарации Гарри немного повело в сторону, но крепкая рука профессора удержала его.

— Мы с вами в Косом переулке, мистер Поттер. Перед вами Гринготтс, это банк гоблинов. К сожалению, мы сегодня опоздали и посетим его завтра, равно как и магазины.

— Сэр! А сейчас мне куда?

Снейп завис. Когда, после почти бессонной ночи он отправился вытаскивать Поттера из тюрьмы, то даже не задумался о том, куда после этого Поттера девать. Ни к себе же его тащить, еще чего не хватало. А школа только через месяц.

— Кхм, мистер Поттер! Если я вам предложу пожить это время в гостинице, вы сможете не наделать глупостей?

— Кончено, сэр! В тюрьме я уже был, мне там не понравилось.

— Поверьте, в магической тюрьме, вам не понравилось бы еще больше, — со вздохом произнес Снейп и направился налево от здания банка.

Ярдов через сто, они подошли к симпатичному, трехэтажному домику, на фасаде которого висела табличка — «Лунная пыль. Жилье с питанием и без». Внутри домик оказался гораздо больше, чем выглядел снаружи и гораздо пафоснее. Ковры на полу, золоченые люстры и бра, мягкие диваны и кресла, обитые бархатом, рядом с резными столиками, создавали впечатления роскоши. За стойкой в дальней от входа части холла обнаружилась симпатичная девушка, с короткими светло-русыми волосами и карими глазами в черно-белой, по видимому форменной, одежде.

— Здравствуйте! — дежурно улыбнулась она, — Хотите снять комнату, номер, этаж? С питанием, без питания? С ванной, душем, бассейном? Мы можем предоставить любые…

— Комнату с душем и питанием для молодого человека, на два дня с возможностью продления, — перебил ее словесный поток все более мрачнеющий Снейп.

— Четыре галеона и три галеона депозит, ваша комната номер 8 на втором этаже, — тут же ответила девушка, доставая ключ на большом деревянном брелоке.

Снейп отсчитал ей несколько желтых кругляшей, взял ключ и, придерживая Гарри за плечо, поднялся на второй этаж.

Чистая комната, с минимумом мебели и окном на улицу, понравилась Гарри, он поблагодарил профессора.

— Не за что, мистер Поттер! Это в том числе и моя вина, что я не подумал, где вы будете находиться до первого сентября. Отдыхайте. Я зайду за вами завтра в девять утра. Надеюсь, мне не придется вас будить.

Резко развернувшись, Снейп покинул комнату, оставив Гарри в одиночестве.

ГЛАВА 2

03-10 января 1989 года, где-то в Лондоне.

— Ну что ж, Гарри, давай знакомиться.

Невысокий мужчина, с блеклыми рыжими волосами, слегка обрюзгшим лицом и светлыми глазами, которые иногда проблескивали голубизной, а иногда стальной серостью, обращался к сидящему перед ним волку-подростку, почти волчонку, необычного черного окраса, который внимательно смотрел на мужчину, как будто понимая его слова.

— Думаю, ты не хочешь остаться волком на всю жизнь? — мужчина усмехнулся, глядя как волчонок мотает головой в отрицательном жесте, — Тогда надо превращаться обратно.

Волчонок уставился на говорившего со смесью удивления и возмущения, которая непонятно как, отразилась на его морде.

— Понимаю, пробовал, не получается, мысли путаются, сосредоточиться тяжело и все такое… Я попробую тебе помочь, но ты сам должен очень-очень захотеть вновь стать человеком. Зовут меня Мундунгус Флэтчер. Но пока тебе будет проще называть меня Флэтч. А ты Гарри Поттер. Я Флэтч, а ты Гарри. Ты учишься в школе, а я не учусь. Я работаю. Думай о том, чему ты учишься в школе, Гарри. Думай о том, где работаю я. Меня зовут Флэтч. Думай обо всем, что я тебе сказал все время, даже во сне. Спи и думай, что ты Гарри. Гарри Поттер. А я Флэтч.

Голос мужчины звучал все тише и тише, глаза волчонка закрывались и, наконец, он улегся, положив голову на лапы и уснул.

Ему снилось, что он человек. Человек по имени Гарри. И с ним разговаривает другой человек. Человека зовут Флэтч и еще как-то. Но он не помнил как. И этот человек, Флэтч, хочет помочь человеку по имени Гарри. Но Гарри сейчас не человек. Поэтому ему очень надо стать человеком. Стать Гарри. Гарри Поттером.

Флэтчер кормил волчонка утром и вечером. Кормил сытно. Потом он брал волчонка на руки и переносил его в лес, где тот бегал до ломоты в лапах. Затем они возвращались в дом Флэтчера, где тот снова и снова говорил с волчонком, усыпляя его. И снова, и снова, и снова…

11 января 1989 года, утро, где-то в Лондоне.

— Доброе утро, Гарри!

Голос Флэтча, уже привычный, заставил открыть глаза и потянуться.

— Доброе у…, — худой, черноволосый мальчишка, одетый в старые вещи не по размеру, замер с открытым ртом и вытаращил ярко-зеленые глаза на стоящего перед ним Флэтчера.

— Получилось…, — хрипло произнес мальчик и из глаз полились слезы.

— Получилось, — согласно кивнул Флэтчер и улыбнулся, — Что же ты плачешь, радоваться надо! Ты чуть ли не первый в истории человек, который после спонтанного обращения, да еще в таком возрасте, смог вернуться в человеческую форму.

— Но как? Почему? Как это возможно? — Гарри замотал головой.

— Спокойно, Гарри! Я все тебе расскажу! А ты все расскажешь мне. Но сначала встань, умойся и пойдем завтракать как люди.

— А кто вы? — на лице Гарри появилось испуганное выражение.

— Я же говорил тебе свое имя, помнишь? Вспоминай.

Гарри закрыл глаза, сосредотачиваясь.

— Мундунгус Флэтчер, мне будет проще Флэтч.

— Правильно, молодец!

— А я Гарри. Гарри Поттер. Я учусь в школе, а вы работаете, но я не знаю где.

— Хорошо Гарри, получается. А теперь попробуй встать.

Встать у Гарри получилось только на четвереньки. И идти в таком положении он не смог. Поэтому Флэтчер на руках отнес его в ванну, где заставил раздеться и тщательно помыл. Затем выдал чистый пижамный комплект из штанов и футболки, после чего также перенес мальчика в столовую, где усадил за стол.

Гарри смотрел, как этот, немолодой уже мужчина, достаточно непрезентабельного вида, с удовольствием суетится у плиты и накрывает на стол. Овсянка, яичница с беконом, тосты, джем, молоко, как по мановению волшебной палочки появлялись на столе.

Гарри замер. Палочка. Точно! То есть этот человек, Флэтч, волшебник, раз он пользовался волшебной палочкой в зоопарке. Да, он же жил в зоопарке! В клетке! Он был волком! И он покусал Дадли! А потом убежал и его поймали!

Ворох мыслей и воспоминаний обрушился на Гарри. Он вспоминал. Вспоминал всю свою жизнь у родственников, школу, Дадли… Чего-то не хватало.

— Сэр, а где мои очки?

— А ты что, плохо видишь? — спросил Флэтч в ответ.

Гарри огляделся и с удивлением понял, что прекрасно видит. Выглянув в окно, он заметил лес вдалеке и кружащуюся над деревьями птицу. Он различал каждое волоконце в похожих на перья облаках. Он перевел взгляд и через дверной проем различил надписи на корешках книг в шкафу, стоящем в соседней с кухней комнате.

— Я помню, что носил очки, — произнес Гарри, — Я очень плохо видел. И еще у меня не было двух зубов, а теперь они есть. Как это могло произойти?

Вздохнув, Флэтчер опустился на стул напротив Гарри.

— Давай так, Гарри. Если коротко, то ты волшебник, да еще и анимаг. Это те волшебники, которые могут превращаться в животных. Их, то есть вас, очень мало, поскольку этому очень сложно научиться. Но ты спонтанный анимаг. Какое-то сильное потрясение заставило тебя принять анимагическую форму. Именно твое превращение исправило тебе зрение и вернуло зубы. Но вот назад ты без помощи превратиться не мог. Я почти все знаю про тебя, Гарри. И расскажу тебе почти все про себя, потом.

— А?..

— Да, я тоже волшебник, но не анимаг. Я, правда, все тебе расскажу и постараюсь кое-чему научить, но немного позже. Ты сейчас даже ходить не умеешь. Так что давай завтракать.

02 августа1991 года, утро, Лондон, Косой переулок.

Завтрак был великолепный.

Проснувшись утром и проведя водные процедуры, Гарри спустился на первый этаж и, по указанию девушки-дежурной, направился в кафе, где его накормили до отвала классическим завтраком и даже подали чашку кофе, не спрашивая о возрасте.

Конечно, последние пару лет он не голодал, но и есть сколько хочет, у него не всегда получалось. Тем более что после занятий, аппетит был просто чудовищный.

Долго рассусоливать было некогда и, сразу после завтрака, Гарри уселся в кресло в холле и стал ждать своего спасителя и будущего профессора.

Странно, но он не воспринимал Снейпа, как нечто плохое, хотя и знал почти обо всех его, якобы тайнах и ролях, в событиях десятилетней давности. Вообще, сам факт того, что за ним пришел именно Снейп, позволял сделать определенные выводы.

За прошедшие два с половиной года, хотя прожил он больше трех, его мозг научился не только запоминать информацию, но и проводить достаточно скрупулезный ее анализ, и выводы, которые он делал, почти всегда были верными. Волчонок превращался в волка.

Ровно в девять утра Снейп вошел в холл гостиницы и наткнулся на внимательный взгляд зеленых глаз из-под круглых очков.

"За что мне это? — подумал он, — Ведь за эти годы я так хорошо научился его ненавидеть, а теперь даже сарказм не всегда удается. Этот парень разрушает мои барьеры, как будто взрослый он".

Гарри поднялся и подошел к Снейпу.

— Доброе утро, профессор. Я готов проследовать в вашем обществе куда скажете. Также, я льщу себя надеждой, что вы ответите мне на некоторые вопросы, которые у меня возникли после нашей последней встречи, — Гарри слегка наклонил голову, скрывая усмешку.

— Перестаньте, Поттер, — Снейп поморщился, — Признаю, вчера я был несколько официален, но вы должны меня понять. Не каждого своего будущего студента, мне приходится вызволять из пенитенциарного учреждения. Пенитенциарный это…

— Я знаком с этим термином, профессор, — перебил его Гарри, — И даже знаю, что он означает. Может быть тогда, если вы не возражаете, перейдем на более простой стиль общения? Я не говорю о неформальном, но просто не такой официальный?

— Не возражаю, мистер Поттер. И даже прошу прощения, если в какой-то степени шокировал вас. Готовы? У нас сегодня много дел.

Выйдя из гостиницы, они повернули налево и через несколько минут оказались напротив высокого, возвышающегося над всеми окрестными постройками, белоснежного здания. Огромные двери, высотой футов пятнадцать, охраняли два существа, которых было невозможно спутать с людьми.

— Это банк Гринготтс, — тихо произнес Снейп, — Самый крупный и надежный банк в мире волшебников. Он управляется гоблинами и они же осуществляют охрану. Пойдемте, мистер Поттер и постарайтесь реагировать спокойно на все необычное.

Гарри хмыкнул про себя, подумав о том, как удивился бы профессор узнав, сколько необычного уже повидал он за свою жизнь. Правда, в Гринготтсе он еще не бывал.

Гарри последовал за Снейпом и, пройдя через двери, очутился в огромном вытянутом зале, где по правой стороне, за высокими конторками, сидели зеленокожие существа и, когтистыми лапками, сосредоточенно пересчитывали золотые монеты, взвешивали огромные драгоценные камни и совершали все то, что было призвано показать богатство и надежность.

Блин, сколько пафоса то! А то я в Британском музее Куллинан не видел. Сомневаюсь, что эти зеленые гномы, надыбали бы столько камней в два раза крупнее. Пыль в глаза пускают.

Но на лице Гарри изобразил восхищение и восторг, что без сомнения понравилось гоблинам и добавило раздражения Снейпу.

Профессор подошел к конторке, где гоблин не работал с камнями или драгметаллами, а просто сортировал бумаги, делая вид, что очень занят.

— Мы бы хотели взять деньги из сейфа, — сказал Снейп гоблину.

— Ключ, — тот даже не поднял глаза на подошедших.

С выражением лица, как будто съел даже не лимон, а бергамот, Снейп достал из кармана камзола небольшой ключ, желтого металла, и передал его гоблину.

Тот посмотрел на ключ, потом на Снейпа, а затем перевел взгляд на Гарри.

— Мистер Поттер, я полагаю?

— Да, — ответил Гарри, пытаясь придать голосу робости.

— Этот человек сопровождает вас?

Лицо Снейпа покраснело от возмущения и он открыл уже рот, чтобы ответить, но Гарри его опередил.

— Это профессор Снейп, мой будущий преподаватель в Хогвартсе и он помогает мне подготовиться к школе.

— Хорошо, — проскрипел гоблин, — идите за мной.

Он соскочил с высокого стула, оказавшись всего около четырех футов ростом (примерно 120 см), и всем своим видом показывая, какое огромное одолжение он делает присутствующим мага, направился к дальнему концу зала, где в стене имелось множество дверей.

Как гоблин выбирал среди совершенно одинаковых дверей нужную, Гарри не понял, по, когда они втроем вошли в помещение, истинные размеры которого не получалось определить, поскольку и потолок и стены были скрыты темнотой, перед ними возник очередной гоблин. Этот был моложе и менее важный, чем их сопровождающий.

— Граухх, — обратился к молодому гоблин, — Мистер Поттер и его сопровождающий (Снейп поморщился) желают получить наличные из детского сейфа мистера Поттера. Вот ключ.

— Граухх сопроводит вас, — повернулся гоблин к Гарри, — Напоминаю, что дневной лимит изъятия денежных средств из сейфа — тысяча галеонов, месячный — не более десяти тысяч.

Ого! Сколько же там всего-то?! И этот ушастик сказал про детский сейф. Значит, есть и взрослый? Уточню, но потом. Снейп тут явно лишним будет.

Гарри особых эмоций не показал, поскольку вроде как не знал, много или мало это, тысяча галеонов. Однако Снейп, услышав названные цифры, уже явно начинал закипать. Неудивительно, ведь его жалование как преподавателя, декана и мастера не превышало ста пятидесяти галеонов в месяц. И это была очень приличная сумма.

Пока Снейп и Поттер пребывали в раздумьях над жизненными перипетиями, старый гоблин испарился, а Граухх предложил следовать за ним. Пройдя всего пару десятков ярдов, они вышли к небольшой металлической тележке с сиденьями внутри, стоящей на рельсах, уходящих куда-то вправо и вниз. Гоблин предложил садиться и первым занял место. Снейп, пропустив Гарри вперед, тоже разместился внутри и тележка тронулась. Гарри не заметил каких-либо органов управления чудо-телегой, но через несколько минут скоростного спуска и мотания, при отсутствии хоть мало-мальской страховки, она резко затормозила и довольный гоблин предложил темно-зеленому Снейпу и светло-зеленому Гарри ее покинуть.

Они оказались в небольшой круглой каменной пещере, где на стенах горели цифры и не было какого-либо подобия дверей. Гоблин подошел к участку стены, где горел номер 687 и поднес ключ. В стене проявилась высокая, мощная дверь с замочной скважиной, куда ключ тут же был помещен. Дверь открылась и изнутри вырвалось облако зеленого дыма, а когда оно рассеялось, Гарри хмыкнул. Внутри были кучи золотых монет. Колонны серебряных. Горы маленьких бронзовых кнатов.

— Простите, сэр, — произнес Гарри, задумчиво, но, поскольку никто не видел его лица, Снейпу показалось, что робко, а гоблину, что восхищенно, — а сколько тут?

— В вашем сейфе, на сегодняшний день, хранится пятьдесят тысяч шестьсот двадцать пять галеонов. Сорок пять тысяч золотом, пять с половиной тысяч серебром и сто двадцать пять бронзой. В одном галеоне содержится семнадцать серебряных сиклей, в одном сикле двадцать девять кнатов. Курс к магловской валюте на второе августа девяносто первого года, за один галеон четыре фунта, восемнадцать шиллингов, восемь пенсов. Если вы захотите обменять фунты на галеоны, курс для вас будет составлять…

— Все-все! Хватит! — Гарри схватился за голову, — Я понял. Сэр! — он обратился к Снейпу, — Сколько мне надо денег на подготовку к школе и куда их класть?

"Ну что ж, — подумал Снейп, глядя на Гарри не без некоторого удовлетворения, — пацан не потерял голову от золотого блеска, это хорошо. Может он и не такой раздолбай, как его покойный отец?"

— На полный набор первокурсника, включая одежду, вам хватит от пятидесяти до восьмидесяти галеонов, в зависимости от уровня магазинов. Я вам рекомендую взять сто галеонов, монетами разного номинала.

Снейп повернулся к гоблину.

— Нам нужен кошелек.

— Кошелек с привязкой к сейфу стоит десять галеонов и три сикля за привязку к владельцу.

Профессор нахмурился и глянул на гоблина из-под бровей.

— Зачем ты лжешь своим клиентам, зеленокожий? — Снейп почти шипел, — Неужели ты думаешь, что я не знаю, от какой суммы в сейфе появляются индивидуальные привилегии? Кошелек! Живо!

Граухх слегка отступил от взбешенного Снейпа, а затем, с видом "ну, не получилось", протянул ему небольшой кошелек.

— Ему отдай! — рявкнул Снейп и гоблин, оскалившись, отдал кошелек Гарри.

— Кошелек простой, — пояснил Граухх Гарри, — только с небольшим расширением и облегчением веса, поэтому не теряйте. К сейфу не привязан, от кражи не зачарован.

— Берите уже деньги, мистер Поттер, — перебил его Снейп, — Нам пора идти.

Гарри молча накидал в кошелек около восьмидесяти золотых монет, догреб серебра и мелочи и вышел из сейфа. Как только все трое покинули сейфовую комнату и гоблин закрыл дверь, она тут же исчезла, оставив голую стену. Гоблин отдал ключ Снейпу и тот спрятал его в карман мантии, не замечая косого взгляда Поттера.

— А теперь, нам надо посетить еще сейф 713, — сказал профессор, — Вот ключ и извещение владельца.

Теперь скривился гоблин, но вслух ничего не возразил и они вновь погрузились на тележку.

Через каких-то пятнадцать минут, покатавшись на тележках до тошноты и забрав из сейфа 713 маленький сверток, профессор и его будущий ученик вывалились из здания банка, едва переводя дыхание.

— Кофе, Поттер?

— С удовольствием, профессор.

Еще через полчаса, они слегка пришли в себя на веранде приятного кафе-мороженое Фортескью, съев по пирожному и выпив по чашке кофе.

— Итак, мистер Поттер, если вам небезразличны мои замечания, предлагаю начать с волшебной палочки. Мастер Олливандер может занять достаточно много вашего времени.

— Я не возражаю, профессор, как скажете.

Вернувшись назад по улице, они подошли к маленькому, обшарпанному зданию, рядом с гостиницей, где жил Гарри. С некогда золотых букв над входом "Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры" давно уже облетела позолота. В пыльной витрине на выцветшей фиолетовой подушке лежала одна-единственная палочка.

Когда они вошли внутрь, где-то в глубине магазина зазвенел колокольчик. Помещение было крошечным и абсолютно пустым, если не считать одного длинного тонконогого стула, на который уселся Снейп в ожидании хозяина. Гарри рассматривал тысячи узеньких коробочек, выстроившихся вдоль стен от пола до потолка.

— Добрый день, — послышался тихий голос.

Гарри вздрогнул от неожиданности, Снейп же только поднял взгляд, видимо он был знаком с привычками здешнего продавца.

Перед ними стоял пожилой человек, от его больших, почти бесцветных глаз исходило странное, прямо лунное свечение, прорезавшее магазинный мрак.

— Здравствуйте, — ответил на приветствие Гарри.

— О, да. — Старичок покивал головой. — Да, я так и думал, что скоро увижу вас, Гарри Поттер. — Это был не вопрос, а утверждение. — У вас глаза, вашей матери. Кажется, только вчера она была у меня, покупала свою первую палочку. Десять дюймов с четвертью, элегантная, гибкая, сделанная из ивы. Прекрасная палочка для волшебницы.

Мистер Олливандер приблизился к Гарри почти вплотную. Гарри ужасно захотелось отвернуться или просто моргнуть. От взгляда этих серебристых глаз ему стало не по себе.

— А вот ваш отец предпочел палочку из красного дерева. Одиннадцать дюймов. Тоже очень гибкая. Чуть более мощная, чем у вашей матери, и великолепно подходящая для превращений. Да, я сказал, что отец предпочел эту палочку, но это не совсем так. Разумеется, не волшебник выбирает палочку, а палочка волшебника.

Мистер Олливандер стоял так близко к Гарри, что носы почти соприкасались. Гарри даже видел свое отражение в затуманенных глазах старика.

— А, вот куда...

Мистер Олливандер вытянул длинный белый палец и коснулся шрама на лбу Гарри.

— Мне неприятно об этом говорить, но именно я продал палочку которая это сделала, -мягко произнес он, — Тринадцать с половиной дюймов. Тис. Это была мощная палочка, очень мощная, и в плохих руках… Что ж, если бы я знал, что натворит эта палочка, я бы...

Он потряс головой, и вдруг, к облегчению Гарри, который больше не мог выдерживать этот взгляд, заметил Снейпа.

— Северус Снейп! Здравствуйте... Дуб, одиннадцать дюймов, очень подвижная, не так ли?

— Приступайте, мистер Олливандер, у нас очень мало времени.

— Гм-м-м, — задумчиво протянул мистер Олливандер, не сводя со Снейпа испытующего взгляда, — Ладно, а теперь вы, мистер Поттер. Дайте мне подумать. — Он вытащил из кармана длинную линейку с серебряными делениями, — Какой рукой вы держите палочку?

— Понятия не имею, — ухмыльнулся Гарри, но спохватившись пролепетал, — А, я правша!

— Вытяните руку. Вот так.

Старичок начал измерять правую руку Гарри. Сначала расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола, от колена до подмышки, и еще зачем-то измерил окружность головы.

— Внутри каждой палочки находится мощная магическая субстанция, мистер Поттер, — пояснял старичок, проводя свои измерения. — Это может быть шерсть единорога, перо из хвоста феникса или высушенное сердце дракона. Каждая палочка фирмы «Олливандер» индивидуальна, двух похожих не бывает, как не бывает двух, абсолютно похожих единорогов, драконов или фениксов. И конечно, вы никогда не достигнете хороших результатов, если будет пользоваться чужой палочкой.

Олливандер отошел к полкам и начал снимать с них одну коробочку за другой.

— Достаточно, — сказал он, и линейка упала на пол. — Что ж, мистер Поттер, для начала попробуем эту. Бук и сердце дракона. Девять дюймов. Очень красивая и удобная. Возьмите ее и взмахните.

Гарри взял палочку в правую руку и немного помахал ей перед своим носом, но мистер Олливандер практически тут же вырвал ее из его руки.

— Эта не подходит, возьмем следующую. Клен и перо феникса. Семь дюймов. Очень хлесткая. Пробуйте.

Гарри попробовал, хотя едва он успел поднять палочку, как она оказалась в руках мистера Олливандер.

— Нет, нет, берите эту — эбонит и шерсть единорога, восемь с половиной дюймов, очень пружинистая. Давайте, давайте, попробуйте ее.

Гарри пробовал. И снова пробовал. И еще раз попробовал. Гора опробованных палочек, складываемых мистером Олливандером на стул, становилась все выше и выше. Но мистера Олливандера это почему-то вовсе не утомляло, а, наоборот, ужасно радовало. Чем больше коробочек он снимал с полок, тем счастливее выглядел.

— А вы необычный клиент, мистер Поттер, не так ли? Не волнуйтесь, где-то здесь у меня лежит то, что вам нужно... а кстати... действительно, почему бы и нет? Конечно, сочетание очень необычное — остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, очень гибкая прекрасная палочка.

Гарри взял палочку, которую протягивал ему мистер Олливандер. Пальцы его потеплели. Он поднял палочку над головой, со свистом опустил ее вниз, разрезая пыльный воздух, и из палочки вырвались красные и золотые искры, яркие, как фейерверк, и их отсветы заплясали на стенах.

— О, браво! Да, это действительно то, что надо, это просто прекрасно. Так, так, так, очень любопытно... чрезвычайно любопытно...

Мистер Олливандер уложил палочку обратно в коробку и начал упаковывать ее в коричневую бумагу, продолжая бормотать:

— Любопытно... очень любопытно...

— Извините, — спросил Гарри, — что именно кажется вам любопытным?

Мистер Олливандер уставился на Гарри своими выцветшими глазами.

— Видите ли, мистер Поттер, я помню каждую палочку, которую продал. Все до единой. Внутри вашей палочки — перо феникса, я вам уже сказал. Так вот, обычно феникс отдает только одно перо из своего хвоста, но в вашем случае он отдал два. Поэтому мне представляется весьма любопытным, что эта палочка выбрала вас, потому что ее сестра, которой досталось второе перо того феникса... Что ж, зачем от вас скрывать — ее сестра оставила на вашем лбу этот шрам.

Гарри вздохнул.

— Да, тринадцать с половиной дюймов, тис. Странная вещь — судьба. Я ведь вам говорил, что палочка выбирает волшебника, а не наоборот? Так что думаю, что мы должны ждать от вас больших свершений, мистер Поттер. Тот-Чье-Имя-Нельзя-Называть сотворил много великих дел — да, ужасных, но все же великих.

Гарри заплатил за палочку семь золотых галеонов, и мистер Олливандер с поклонами проводил их с профессором до двери.

25 декабря 1989 года, утро, где-то в Лондоне.

— С Рождеством, Флэтч!

— С Рождеством, Гарри! Держи.

Флэтчер протяну Гарри деревянную коробку из дерева с красноватым оттенком. Никаких узоров и надписей на коробке не было. Гарри улыбнулся и взглядом показал на стол, этот урок он с Флэтчем уже проходил. Ответно улыбнувшись, Флэтчер положил коробку на стол и отошел слегка в сторону. Гарри протянул обе руки, ладонями вниз, над подарком и сосредоточился. Вначале вокруг коробки возникло небольшое, едва заметное марево, а затем, крышка открылась и аккуратно откинулась на петлях. Гарри взглянул внутрь.

На темно-синем бархате лежала палочка. Слегка изогнутая, без четко отделенной рукояти, она словно светилась.

— Это мне? — Гарри всхлипнул.

— Надеюсь, что вы подойдете друг другу. Попробуй.

Гарри протянул руку и осторожно провел пальцами по гладкому дереву. Он почувствовал покалывание и вдруг, палочка задрожала и сама впрыгнула ему в ладонь.

— Заскучала, — хмыкнул Флэтчер, — Все, Гарри, она твоя. Только кровью привяжи, не забудь.

Через некоторое время, сидя у камина и попивая горячее вино со специями, Флэтчер рассказывал Гарри:

— Мне эта палочка досталась в оплату за одну услугу. Она сделана в России из сибирской ели. А что внутри не знаю. Мастер, который сделал эту палочку погиб, я помогал его сыну, вот он и отдал мне несколько палочек.

В России не так, как у нас.

Когда ты пойдешь покупать палочку перед школой, скорее всего к Олливандеру, он будет петь тебе про то, что палочка выбирает хозяина. И да, с его палочками так и происходит. Но это потому, что он их выстругивает и засаживает сердцевину насильно.

В Сибири, мастер выбирает молодые деревья и выращивает из них палочки, внедряя сердцевину в живое дерево. Как они это делают, мне не известно, но делают. А потом, когда приходит время, палочку не выстругивают, а обрабатывают дерево по волокнам, со всеми изгибами. Да, палочки не получаются прямыми, но зато магию проводят гораздо лучше и ровнее, чем выструганные. Поэтому у нас и считается, что "палочка выбирает хозяина", хотя просто пробуешь, пока не совпадет сердцевина, древесина и твоя магия, а там волшебник выбирает себе палочку по своим потребностям, у многих их несколько.

Кроме того, на палочки, произведенные в Британии, накладывают отслеживающие колдовство чары. Якобы для соблюдения закона об ограничении волшебства несовершеннолетними. Но и после совершеннолетия их никто не снимает, так что сам понимаешь. Только в старых семьях хранится достаточное количество неподконтрольных палочек, из которых будущему ученику подбирают подходящую. А все остальные под контролем. Никогда не показывай ее и не говори никому, пока будешь в школе. Изымут.

Все, Гарри, пора отдыхать. Завтра приступаем к настоящей учебе.

02 августа1991 года, день, Лондон, Косой переулок.

Гарри с профессором посетили кучу магазинов, купив все, что необходимо к школе, по списку. Дольше всего проторчали в ателье Малкин, где невысокая, полная владелица, вначале долго снимала мерки, а потом упаковывала мантии.

Единственное, от чего категорически отказался Гарри, был школьный сундук. В магазине он сразу обратил внимание на небольшой чемодан на колесиках с выдвижной ручкой. По словам продавца, чемодан имел расширенное пространство в пятнадцать кубических ярдов (около 11,5 куб.м) и чары облегчения веса. Стоил он всего в два раза больше сундука, поэтому Гарри не раздумывал. Также он прикупил школьную сумку на плечо, тоже с чарами расширения и облегчения. Хотел, конечно, рюкзак, но тут уже воспротивился Снейп, заявив, что Хогвартс приличная школа и он лично, ежедневно будет снимать с Поттера баллы за неподобающий вид, вне зависимости от факультета, на который тот поступит.

Около трех часов дня, они перекусили все в том же кафе, причем заплатил Снейп. А когда Гарри попытался возразить, вызверился на него, что он вполне способен за свой счет накормить какого-то мальчишку, да еще и не слишком сильно обогнавшего в телосложении глиста.

После обеда, уже стоя на улице, профессор протянул Гарри конверт.

— Здесь билет на поезд, мистер Поттер. Первого сентября, в одиннадцать часов утра, вокзал Кингс-Кросс, платформа 9¾. Попасть на нее можно через барьер между платформами 9 и 10. Через него могут пройти только маги. Закроете глаза и идите вперед. Опоздаете — пеняйте на себя, в Хогвартс вы не попадете. Вопросы?

— Нет, профессор, спасибо вам! — Гарри в порыве чувств обхватил Снейпа за талию и, уткнувшись лицом ему в грудь, простоял так несколько секунд. Снейп не шевелился. Наконец Гарри отцепился и, смутившись, отвернулся, а потому, усмешки Снейпа не заметил.

— Извините, сэр. До свидания.

— До встречи в школе, мистер Поттер. Предупреждаю, что за вами будут присматривать, поэтому не рекомендую покидать Косой переулок. Надеюсь, вы не натворите глупостей за это время.

— Я постараюсь, сэр.

Снейп, не говоря больше ни слова, резко развернулся и, сделав несколько шагов в сторону, исчез.

Блин, и аппарирует без палочки! Крут, крут! Ладно, раз попросили не делать глупостей, будем делать умности. И одну прямо сейчас.

И Гарри, катя за собой новенький чемодан и подкидывая в руке небольшой желтый ключ, направился в сторону банка Гринготтс.

ГЛАВА 3

02 августа 1991 года, вечер, где-то в Лондоне.

Северус Снейп, мастер зелий, профессор зельеварения и декан факультета Слизерин в Хогвартсе, думал.

Попрощавшись с Поттером, он переместился в одну из своих лондонских квартир, чтобы побыть какое-то время в одиночестве, прежде чем встречаться и докладывать Дамблдору. Таких квартир у него было четыре, в разных районах Лондона. Причем, если в двух квартирах его знали хотя бы консьержки, то в двух других он не появлялся через вход никогда, только аппарацией. И ни разу дважды подряд в одну квартиру.

Приняв душ, Снейп переоделся в домашнее, налил себе на два пальца скотча и, присев в кресло у стилизованного камина, задумался.

Поттер не шел у него из головы. Что-то с ним было не так. Какая-то постоянная неправильность ощущалась при общении с мелким поганцем. А ведь, что казалось бы сложного? Вызволить недоноска из магловской тюряги, пройтись по магазинам и попрощаться с ним до осени. Но мысли не оставляли.

Опытный ментальный маг, Снейп прикрыл глаза и погрузился в свою память, почти покадрово рассматривая произошедшие вчера и сегодня события.

И вот! Он нашел!

Во-первых, очки Поттера. Это точно не очки. Точнее не очки для коррекции зрения. Скорее всего, артефакт. Но какой, для чего? И откуда он у мальчишки, который якобы ничего не должен знать о волшебстве?

И вот тут возникает, во-вторых. Поттер очевидно знает о мире магов, причем не просто слышал, а явно не новичок. И он ведь почти провел его! Если бы не менталистика, хрен бы чего вспомнил. Реакции, выражение лица… А как он вел себя у Олливандера?! Парень явно не первый раз держал в руках волшебную палочку!

Что же теперь делать?

Если рассказать все Дамблдору, как есть, Поттер очень быстро лишится большей части своей памяти и превратится в послушную директору куклу. Но, если не говорить директору, то надо обязательно переговорить с Поттером.

Ладно. Директор ждет с отчетом завтра к полудню, значит, с утра он снова у Поттера. Заодно и ключик вернет, щипач недоделанный.

Снейп усмехнулся, допил виски и отправился в спальню. Последние трое суток выдались тяжелыми, надо выспаться, а то его не только Поттер проведет.

02 августа 1991 года, вечер, Лондон, Косой переулок.

Гарри без проблем вошел в банк и направился к тому же гоблину, к которому обращался Снейп утром.

— И снова, здравствуйте, уважаемый! Я бы хотел поговорить с компетентным специалистом, по поводу наследства рода Поттер, — обратился к гоблину Гарри.

Гоблин молчал почти полминуты. Затем его тонкие губы раздвинулись, обнажив два ряда белоснежных, острых зубов.

— Что конкретно юный господин хотел бы выяснить? До безвременной кончины вашего отца, именно я вел дела рода Поттер. Меня зовут Грипхук.

— Мне бы хотелось выяснить, на что еще, кроме детского сейфа, я могу рассчитывать. Как мне всем этим воспользоваться и кто, собственно, сейчас несет ответственность за малолетнего меня.

Грипхук закашлялся. Потом с интересов взглянул на наглого человеческого детеныша.

— Что ж, юный мистер Поттер. Не соблаговолите ли пройти со мной в переговорную комнату, там нам будет удобнее разговаривать.

— Конечно, уважаемый Грипхук, я готов следовать за вами.

Второй раз за сегодняшний день, Грипхук слез с высокого стула и направился к дверям в дальнем конце зала. Выбрав одну, он отворил ее и жестом пригласил Гарри проходить. Они оказались в небольшом, уютном кабинете с массивным столом, двумя креслами, камином и большим шкафом у стены.

— Присаживайтесь, юный господин, — гоблин указал на кресла и они уселись у стола напротив друг друга. — Я правильно понимаю, что вы хотели бы вступить в права наследства?

— Уважаемый Грипхук! — Гарри улыбнулся, — Мне одиннадцать лет и я понятия не имею о том, что я имею или не имею. Помогите мне разобраться.

Гоблин побарабанил по столу пальцами с длинными когтями.

— Мистер Поттер, я готов помочь вам. После смерти вашего отца, все финансы вашего рода, кроме вложенных в ценные бумаги, были заморожены, что, как вы понимаете, наносит вред не только вам, но и мне, ведь я остаюсь поверенным рода, пока жив хотя бы один его представитель, но не могу управлять финансами, поскольку вы не вступили в права. Мне нужна будет ваша кровь для проверки.

Гарри холодно взглянул на гоблина.

— Мистер Грипхук. Я хоть и новичок в волшебном мире, но даже мне известно, что кровь является сильнейшим проводником магии и ее нельзя давать чужакам ни при каких обстоятельствах.

— Что вы, мистер Поттер, — гоблин изобразил оскал, долженствующий обозначать улыбку, — Я не собираюсь брать у вас кровь. Вы сами просто капнете ею на артефакт. Более того, клянусь своим действием, либо бездействием, не причинять вам вреда с использованием вашей крови или тех сведений, которые будут получены с ее помощью.

— Ну что ж, тогда давайте поторопимся.

Гоблин, не вставая из-за стола, протянул руку куда-то вниз и достал большую, тяжелую даже на вид, шкатулку. Открыв ее, он извлек чашу, нож, пергамент и набор непрозрачных флаконов. Буквально в несколько ловких движений, которые нельзя было заподозрить у криволапого, когтистого гоблина, он смешал в чаше жидкость из нескольких флаконов и протянул Гарри нож.

— Прошу вас, мистер Поттер. Сделайте надрез на руке с помощью этого ножа и капните кровью в чашу. Буквально несколько капель.

Взяв нож, Гарри провел лезвием по ладони и сжал ее над чашей. Несколько капель темной крови пролилось из сжатого кулака.

— Достаточно, — проронил Грипхук.

Гарри разжал кулак и взглянул на совершенно чистую ладонь. В это время гоблин взял чашу и вылил небольшое количество содержимого на пергамент. Раздалось шипение, жидкость исчезла и на пергаменте появился текст:

«Гарольд Джеймс Поттер (31 июля 1980) — чистокровный, жив.

Отец — Джеймс Флимонт Поттер (27 марта 1960 — 31 октября 1981), чистокровный.

Мать — Лилиан Мэрион Поттер, урождённая Эванс (30 января 1960 — 31 октября 1981), маглорожденная.

Крёстный отец — Сириус Орион Блэк (03 ноября 1959), чистокровный, жив.

Статус:

Наследник рода Поттер; Наследник рода Блэк.

Завещание:

Завещание Джеймса Ф. Поттера от 26 октября 1981 года. Не оглашалось. Наследники не призывались. Хранение — Гринготтс (копия — Отдел магического правопорядка, Министерство магии);

Завещание Сириуса О. Блэка от 26 октября 1981 года. Наследодатель жив. Хранение — Гринготтс (копия — Отдел магического правопорядка, Министерство магии).

Опекуны:

В не магическом мире — Петуния Дурсль (Эванс). Лишена опеки 21 февраля 1991 года в связи с осуждением опекаемого. Опека передана администрации Глен Парва, Лестер. Опека прекращена в связи с помилованием.

В магическом мире — Сириус О. Блэк (магический крестный). В связи с нахождением в Азкабане, опека временно передана Альбусу П.В.Б. Дамблдору.

Эмансипация:

Вступление в права наследника магического рода — с любого возраста;

Полная эмансипация — не ранее четырнадцати лет».

— Мне бы хотелось ознакомиться с завещанием моего отца и вступись в права наследника магического рода, — произнес Гарри, — И разъясните мне, пожалуйста, что значит «магический крестный»?

— А вы умеете видеть главное, мистер Поттер, — задумчиво ответил Грипхук, — Дело в том, что этот статус означает несколько иное, чем в не магическом мире. Здесь тоже крестный, это человек, призванный позаботиться о своем крестнике, в случае гибели его родителей. Но магические узы не позволят такому человеку никаким образом навредить своему крестнику…

— И что это значит?

— А это значит, мистер Поттер, что Сириус Блэк, который отбывает пожизненное заключение в Азкабане за то, что предал Поттеров и навел на вас и ваших родителей Темного Лорда, не мог этого сделать и, следовательно, не виновен.

— Уважаемый Грипхук! Я не очень хорошо разбираюсь в законах магического мира, — протянул Гарри, — Но мне кажется, что есть определенная необходимость в совершении действий по оправданию моего крестного. Как вы считаете?

— Целиком с вами согласен! — воскликнул гоблин, — С вашего позволения, я займусь этим вопросом, как только мы закончим формальности с вашим наследством. Прошу вас, ознакомьтесь с завещанием вашего отца.

Гоблин протянул очередной пергамент, который на первый взгляд был пуст. Но когда Гарри взял его в руки, на нем, так же как и на предыдущем, проступили слова:

«Я, Джеймс Флимонт Поттер, находясь в здравом уме и твердой памяти, призывая в свидетели мою магию, настоящим завещаю все движимое и недвижимое имущество, которое будет принадлежать мне на момент смерти, моей супруге Лиллиан Поттер, а в случае ее смерти, моему сыну, Гарольду Джеймсу Поттеру, наследнику рода Поттер.

В случае смерти законных опекунов (родителей), опекуном Гарольда Джеймса Поттера в магическом и не магическом мире, назначаю магического крестного Гарольда Джеймса Поттера — Сириуса Ориона Блэка.

Категорически запрещаю передавать моего сына, Гарольда Джеймса Поттера, наследника рода Поттер, на воспитание в любую не магическую семью.

Да будет магия мне свидетелем».

Как интересно. То есть, отец специально оговорил этот момент в завещании, но его не оглашали и меня передали на воспитание Дурслям. И кто же принял такое решение? Кажется, я догадываюсь. Ладно, пора заканчивать на сегодня, а то я отсюда не уйду.

Гарри поднял глаза от завещания и взглянул на гоблина.

— Полагаю, мы можем исполнить завещание моего отца?

— Да, конечно, — Грипхук вздохнул с видимым облегчением, — Комплект наследника сейчас доставят. Полный отчет об имуществе и финансах, будет ожидать вас завтра с утра. К сожалению, мы не можем отправить подобные документы почтой, как вы понимаете.

— Я хотел бы уточнить еще один момент, — Гарри нахмурился, — могу ли я использовать свой сейф без ключа?

— Конечно! Передайте ваш кошелек, пожалуйста, — гоблин взял кошелек и сунул куда-то, откуда ранее достал шкатулку, — Ваш кошелек будет привязан к сейфу, зачарован против краж и утери, а также привязан только к вам. Если вы боитесь потерять ключ, то я, как поверенный рода Поттер, могу принять его на хранение.

— Да, это было бы замечательно.

Внезапно в кабинете появился еще один гоблин. Гарри не заметил, каким образом он вошел. Вновь появившийся, с поклоном протянул Грипхуку простую черную шкатулку и исчез, так же, как появился.

— Ваш комплект наследника, мистер Поттер.

Гарри открыл шкатулку. На темно-синем бархате поблескивали перстень, браслет и серьга-подвеска, почему-то одна. Он вопросительно взглянул на Грипхука.

— Перстень наследника, также является определителем ядов и зелий в пище и напитках, — с готовностью пояснил тот, — браслет закроет вас щитом при внезапной атаке, а серьга является ментальным артефактом. Пока на вас эти вещи, вы защищены практически от любого слабого и среднего магического воздействия. К сожалению, сильные маги смогут преодолеть действие артефактов, но таких в наше время не много. Пожалуй, в Британии не более десятка.

— Ясно, — кивнул Гарри, — Как надеть серьгу? И какое ухо прокалывать?

— Ничего прокалывать не надо, это же артефакт вашей семьи. Просто поднесите серьгу к тому уху, какому хотите. Перстень наследника, как и браслет, предпочтительно носить на той руке, которой вы предпочитаете колдовать.

Гарри взял из шкатулки перстень и надел его на средний палец правой руки. Тут мгновенно ужался до нужного размера, обхватив палец и вокруг руки возникло красноватое сияние. Гарри недоуменно посмотрел на гоблина.

— Комплект не завершен, надевайте остальное.

Гарри надел браслет и сияние стало слабо розовым. Он взял серьгу и поднес ее к мочке левого уха. Как только металл коснулся кожи, Гарри почувствовал слабое покалывание и через мгновение, серьга болталась в ухе. Свет вокруг руки на секунду стал голубым и исчез, а перстень, браслет и серьга почти сразу побледнели и стали не видимыми, хотя Гарри и ощущал их на себе.

Гоблин поднялся из кресла.

— Приветствую вас, наследник Поттер, — с легким поклоном обратился он к Гарри, — Позвольте представиться. Грипхук Горхаррунд Гринготт, старший финансовый консультант банка Гринготтс, управляющий финансами рода Поттер.

— Гарольд Джеймс Поттер, наследник рода Поттер, — Гарри тоже поднялся и изобразил легкий поклон, — Приветствую вас, Грипхук Горхаррунд Гринготт.

— Называйте меня, пожалуйста, просто Грипхук. Мне так привычнее, а вам проще.

— Хорошо, уважаемый Грипхук, — Гарри слегка улыбнулся, но не стал говорить гоблину об упрощении собственного имени.

— Наследник Поттер, если у вас пока нет срочных вопросов, я бы хотел попросить вас дать мне возможность заняться теми, которые мы уже обсудили.

— Конечно, — Гарри встал, — Не буду больше вас загружать сегодня. К какому времени мне подойти завтра?

— Для таких клиентов, как вы, наш банк работает круглосуточно, — гоблин вновь изобразил оскал, — Но лучше подходите в полдень, а то я могу не успеть подготовить все необходимые документы.

— Тогда до завтра, уважаемый Грипхук.

— До свидания, наследник Поттер.

Когда Гарри покинул банк, солнце уже почти скрылось за крышами, но еще не стемнело.

Последнее дело на сегодня и можно отдыхать. Интересно, Снейп прискачет с утра или не обнаружит пропажу еще какое-то время? Хорошо, что с гоблинами удалось порешать сразу. Не хрен тут заботу изображать! Я еще запрошу завтра движение средств по счетам. Посмотрим, как некоторые личности пользовались своим положением.

Гарри пересек улицу и зашел в Лютный переулок. Создавалось впечатление, что в нем царит вечный сумрак, никакого освещения. Но Гарри не собирался путешествовать по сомнительным местам. Зайдя за здание почты, которое фасадом выходило на Косой, он нашел в стене определенный кирпич и прикоснулся к нему палочкой, произнеся несколько слов. Кирпич исчез, в открывшейся нише лежал небольшой блокнот. Гарри не сомневаясь взял блокнот в руки и, раскрыв его, нацарапал несколько слов, после чего, положил блокнот на место, взмахнул палочкой и стена приобрела прежний вид. Удовлетворенно кивнув, Гарри покинул Лютный и направился в гостиницу.

11-21 января 1989 года, где-то в Лондоне.

Когда, после завтрака, Флэтчер также на руках, перенес Гарри в комнату, усадил у камина и вручил чашку чая, а сам сел напротив, вопросов мальчик не задал. Он вообще только сейчас понял, что этот немолодой, странный мужчина, заботится о нем так, как не заботился никто и никогда. Кто он ему? Почему?

В силу возраста, Гарри не задумывался о том, что может понадобиться взрослому мужчине от ребенка. Но он, вдруг внезапно осознанным звериным чутьем, почувствовал спокойную уверенность и надежность, сидящего напротив него Флэтчера. Тот, внимательно наблюдал за изменениями лица Гарри и, наконец, кивнув, заговорил.

Гарри узнал о существовании двух миров. О том, что сам он принадлежит к магическому миру и, вот неожиданное счастье, довольно известен в нем. Об анимагии, Темном Лорде, о своем шраме и своих родителях, которые вдруг оказались не алкоголиками, погибшими в автокатастрофе, а героями магического мира, которым поставлен памятник.

От последней информации у Гарри началась истерика. Он не мог понять, почему столько лет жил в чулане, ел чуть ли не с помойки, а иногда и с помойки, поскольку не всегда его кормили хотя бы раз в день, и терпел регулярные побои от дяди, не считая нерегулярных от кузена. Оказывается, всего этого могло и не быть.

Истерика закончилась так же, как и началась, неожиданно. Гарри поднял на Флэтчера необычно серьезный взгляд огромных, зеленых глаз.

— Я хочу стать сильным.

— Зачем? — с интересом спросил Флэтчер.

— Я хочу наказать тех, кто сделал такое с моей жизнью, — мрачно ответил Гарри.

— Эх, Гарри… — вздохнул Флэтч, — Я бы мог помочь тебе, рассказать, научить. Но это долгая и тяжелая работа. А тебе всего восемь. И сможешь ли ты вытерпеть и не спалиться?

— Чего?..

— Э-э-э… Ну, не выдать другим, не волшебникам, чему ты учишься. Ты не сможешь покинуть своих родственников до определенного возраста, по некоторым причинам. И несколько лет придется терпеть. Не сорвешься?

— Я… Я не знаю… — Гарри смутился, — Не уверен.

— А вот такой ответ, Гарри, самый правильный, — Флэтчер довольно улыбнулся, — Нельзя быть уверенным в том, чего не знаешь. Я научу тебя. И уверенности тоже. Но, для начала, нам надо справиться с твоей анимагией.

— А что с ней не так? Я же стал опять человеком?

— Ты обратился спонтанно и это может повториться. Надо научиться контролировать твою способность. И времени у нас не много. Пока о твоем побеге в мире магов знаю только я. Но когда узнают кое-какие лица, могут быть проблемы. Поэтому учимся ходить, а потом учимся превращаться в ускоренном режиме.

Следующие десять дней Гарри учился быть анимагом. Сказать, что было тяжело, это ничего не сказать. Каждый день он еле доползал до кровати и спал без снов. Флэтчер кормил его три раза в день, но все куда-то исчезало. Чувство сытости проходило за полчаса, а голод вновь стал неизменным спутником. Но к двадцатому января, Гарри мог по желанию обращаться и в волка и обратно, полностью осознавал себя при превращении и не без гордости выслушивал похвалы Флэтча.

В субботу утром, Гарри проснулся и почувствовал, что что-то закончилось.

За завтраком Флэтчер отмалчивался и старался не поднимать глаз от тарелки. Наконец, он прекратил ковырять вилкой омлет и посмотрел на Гарри.

— Тебе пора возвращаться домой.

— Я не хочу, — Гарри чуть не заплакал, — Я хочу учиться. Ты обещал!

— Я не отказываюсь от своего обещания, — Флэтчер вздохнул, — Но нам надо продумать все так, чтобы никто не заметил, куда ты постоянно пропадаешь. Кроме того, ты будешь посещать и свою прежнюю школу. И по дому работу придется делать. Сегодня ты вернешься в Литтл-Уингинг. Тебя встретят как обычно и не будут спрашивать, где ты был несколько месяцев. Как только я придумаю что-нибудь, я с тобой свяжусь. Хорошо?

— Хорошо, — прошептал Гарри, — Я буду скучать. — слезы все-таки потекли из его глаз.

— Не плач, волчонок, я тебя не брошу, — Флэтчер ободряюще улыбнулся, — у меня на тебя большие планы!

Гарри тоже улыбнулся сквозь слезы. Он почему-то поверил Флэтчеру сразу.

ГЛАВА 4

03 августа 1991 года, утро, Лондон, Косой переулок.

— Приятного аппетита, мистер Поттер!

Раздавшийся над ухом голос, почти заставил Гарри вздрогнуть, хоть он и ожидал чего-то подобного.

— Доброе утро, профессор, спасибо. Присоединитесь?

— Нет, благодарю, я уже позавтракал. Но от чашки кофе не откажусь.

Снейп присел за столик в ресторане гостиницы, где Гарри наслаждался классическим английским завтраком с нотками Франции, в виде свежайших круассанов.

Налив кофе и добавив молока, Северус сделал глоток и внимательно посмотрел на Поттера. Тот, не выказывая ни малейшего беспокойства, смотрел в ответ расфокусированным взглядом опытного окклюмента.

«И где ж ты так научился? А самое главное, когда? Фигг конечно старая маразматичка, но она вполне способна заметить ежедневное отсутствие наблюдаемого. А чтобы овладеть окклюменцией хотя бы в базовом объеме, пары месяцев не хватит. Ладно, выясним».

— Мистер Поттер, — наконец произнес Снейп, — Отдаю должное вашему актерскому мастерству и ловкости рук. Но позвольте все-таки попросить вас вернуть украденный ключ. Он должен храниться у вашего магического опекуна, поскольку вы, в силу возраста и социальной незрелости, не способны адекватно распоряжаться большими деньгами.

— Уважаемый профессор! — Гарри открыто улыбнулся, — Я не согласен с вашим определением. Это было не воровство, а возвращение собственности.

— Что вы говорите! — сарказм так явственно слышался в голосе Снейпа, что казался осязаемым, — Спешу вас огорчить, но до вашего совершеннолетия, которое наступит в семнадцать, всей вашей собственностью в магическом мире распоряжается магический опекун, которым является Альбус Дамблдор. А поскольку он еще и директор школы, в которой вам предстоит проходить обучение, я бы не советовал вам портить с ним отношения, да еще таким ребяческим способом.

— Тогда, в свою очередь, вынужден огорчить вас, профессор, — Гарри состроил расстроенное лицо, — Альбус Дамбдлор не является моим опекуном и, соответственно, не может и не должен распоряжаться моим имуществом.

— И кто же, по вашему, ваш опекун?

— Сириус Орион Блэк.

— К вашему сведению, мистер Поттер, Сириус Блэк осужден к пожизненному заключению в магической тюрьме Азкабан, кстати, за предательство ваших родителей. И вследствие этого, вашим опекуном и был назначен Дамблдор.

— К вашему сведению, уважаемый профессор, — Гарри откровенно потешался, — Сириус Блэк был посажен в тюрьму незаконно и все действия по его оправданию и освобождению в настоящее время предпринимаются поверенным рода Поттер.

— Вы что, связались с поверенным Поттеров?

— Я еще и в права наследника вступил, и наследство принял. Так что ключ, увы, не верну.

— Глупый мальчишка! — Снейп зашипел так, что проходящая мимо молоденькая волшебница, в ужасе посмотрев на него, ускорила шаг и выскочила из ресторана, — Вы хоть понимаете, что натворили?

— Восстановил свои нарушенные права? — не смутился Гарри.

Снейп успокоился так же быстро, как и завелся, моментально взяв себя в руки.

— Нет, мистер Поттер. Во-первых, вы показали не только мне, но и Дамблдору, что не являетесь новичком в магическом мире, а это вызывает вопросы. Во-вторых, вы обламываете директору какую-то игру, завязанную на вас. И в-третьих, вы лишили директора, пусть и небольшого, но постоянного источника средств, а этого никто не любит. Таким образом, вы на ровном месте, получили себе противника, ни сил, ни возможностей которого не представляете.

— Ну почему же, вполне представляю, — Гарри откинулся на спинку стула и посмотрел прямо в лицо Снейпу, — Я прочел достаточно литературы, чтобы по достоинству оценить Верховного чародея Визенгамота, председателя МКМ, победителя Гриндевальда и прочее, и прочее. Я не собираюсь участвовать в играх Дамблдора и поддерживать его политические амбиции. Во всяком случае, втемную.

Снейп тоже откинулся на стуле. Не так он представлял себе сегодняшний разговор. Этот мальчишка слишком умен для одиннадцати лет. Если бы он не был уверен, что перед ним действительно Гарри Поттер, то обязательно бы проверил его на оборотное.

— Что ж, мистер Поттер… Я не буду, пока во всяком случае, интересоваться, когда и где вы получили информацию о магическом мире. Я даже не буду выпытывать у вас имя вашего учителя окклюменции, — тут Гарри вздрогнул, — Я даже постараюсь прикрыть вас перед Дамблдором…

— Вы знаете, профессор, один, очень уважаемый мною человек, говорил, что все, сказанное перед словом «но», не имеет значения.

— Но! — Снейп ухмыльнулся, — У меня будут условия, предложения и просьбы. Вы готовы к сотрудничеству?

— Только к равному, уважаемый профессор. И, вы понимаете, что не на всякие условия я соглашусь, не все предложения приму и не любую просьбу смогу выполнить?

— Вы очень самоуверенны, мистер Поттер. Вам знакомо понятие магического контракта?

— Мне знакомо такое понятие, сэр. Однако если вы предлагаете заключить такой контракт между нами, я бы предпочел, чтобы его составляли профессионалы. Поскольку я сегодня утром все-равно собирался посетить Гринготтс, то предлагаю вам составить мне компанию.

— К сожалению, мистер Поттер, в полдень я должен быть у Дамблдора с отчетом, а, зная въедливость гоблинов, я совсем не уверен, что успею к назначенному времени. Давайте так. Я прикрою вас перед директором, а вы, в свою очередь поговорите со своим поверенным и назначим встречу на ближайшее время.

Снейп протянул Гарри блокнот, в простой кожаной обложке.

— Вам известно о Протеевых чарах?

— Да, профессор, — Гарри с интересом рассматривал блокнот, — Я правильно понимаю, что второй у вас?

— Вы правильно понимаете. Когда переговорите с поверенным, напишите дату и время встречи. А теперь, мистер Поттер, я вас покину. И прошу вас, не делайте глупостей больше, чем уже сделали. Поверьте, вы еще не в той весовой категории, чтобы бороться с Дамблдором.

— Я постараюсь, сэр. До свидания.

— До свидания, наследник Поттер, — усмехнулся Снейп и, поднявшись, стремительно вышел из ресторана. Поттер хмыкнул и направился к себе в номер.

Спустя десять минут, Гарри вышел из гостиницы и направился в банк.

11 февраля 1989 года, где-то в Лондоне.

За прошедшие, после его возвращения, три недели, Гарри перестал обращать внимание на то, что родственники совершенно не удивлялись и не требовали ответа ни где он был, ни что произошло. Как будто из их памяти исчезли все, связанные с ним воспоминания. Правда отношение к нему несколько изменилось. Нет, его не стали любить или баловать, но кормили регулярно и достаточно, орали реже, а побои практически прекратились. Точнее они прекратились совсем со стороны Дадли, который красовался четырьмя шрамами на лице, один из которых проходил через верхнюю губу. Дядя же, не прекратил свои воспитательные тумаки, которые однако, теперь ощущались теперь совсем иначе, как будто через толстую одежду и Гарри больше следил за тем, чтобы не обернуться волком и не покусать любимого родственника.

Из-за того, что губу пришлось буквально сшивать, прием пищи для Дадли долгое время был более чем болезненным. За три недели, пока не сняли швы, он питался кашами и пюре, а потому значительно скинул вес, превратившись из жирного поросенка в крепкого подростка с лишним весом. Это состояние ему так понравилось, что даже после выздоровления, он продолжил ограничивать себя в еде, что не преминуло еще больше сказаться на его фигуре.

К моменту возвращения Гарри, он уже весил менее ста сорока фунтов (т.е. менее 63,5 кг) и продолжал худеть. Он даже смирился со своим изуродованным лицом, поскольку шрамы, как сказал Вернон, украшают мужчину, а врачи уверили, что с возрастом они, во-первых побледнеют, а во-вторых не будут стягивать и искажать черты лица.

Единственное, что расстраивало Дадли, это что его кузен стал вызывать в нем неконтролируемый, иррациональный, страх. Его присутствие поблизости нервировало и Дадли стал избегать приближаться к Поттеру как в школе, так и дома, что, в общем то, обоих устраивало.

Работы по дому тоже меньше не стало. Так что в морозное субботнее утро, Гарри чистил от мусора лужайку перед домом номер 4 по Тисовой улице, когда раздался хлопок, потом пролетело какое-то марево, а затем…

— Привет, волчонок!

— Флэтчер! — Гарри со всех ног устремился к появившемуся мужчине и с разбегу повис у него на шее, — Где ты был так долго?

— Все, все расскажу, волчонок, — посмеиваясь ответил Флэтч, — Но не здесь. Пошли, я не могу долго держать чары отвлечения.

— А меня не будут искать?

— Не будут, я об этом позабочусь.

Взяв Гарри за доверчиво протянутую ему руку, Флэтчер аппарировал.

Через пару часов, после того как Гарри, приняв форму волка, набегался в знакомом, заснеженном лесу, они сидели у камина и, попивая чай, общались. Точнее Гарри рассказывал Флэтчеру о трех неделях школы, домашней работы, об изменении родственников и новом образе кузена. Наконец, когда Гарри начал рассказывать про похудение Дадли по второму кругу, Флетчер прервал его.

— Ладно, волчонок, я рад, что у тебя все нормально. Давай теперь поговорим о твоем желании учиться.

— Давай, — Гарри сразу стал серьезным, — Ты говорил, что что-нибудь придумаешь.

— И я придумал, — Флэтчер кивнул, — Но мне нужно, чтобы ты понимал, что все это очень серьезно. Никто и никогда не должен об этом узнать.

— А если мысли прочитают, как ты рассказывал?

— Для этого, мы с тобой дадим друг другу непреложный обет. Тогда даже под настоящими пытками мы не сможет ни о чем рассказать. Ты готов?

Нахмурив брови, Гарри кивнул. Он даже не задумывался о том, что Флэтчер мог бы его обмануть или воспользоваться его неведением. Гарри бесконечно доверял этому человеку, хотя и не смог бы этого объяснить.

Флэтчер протянул ему листок с текстом, написанным печатными буквами. Обет был недлинным, четко сформулированным, без витиеватых оборотов и загадочных терминов.

— На самом деле, для закрепления непреложного обета необходим третий, — сказал Флэтчер, — Но тогда в нашем случае теряется весь смысл подобного ритуала. Я придумал кое-что, смотри.

Он запустил руку в безразмерную сумку на своем поясе и достал оттуда маленького человечка с большой головой и коротким, уродливым туловищем.

— Это садовый гном. Абсолютно безмозглое существо, но магическое, а потому подходит нам.

Флэтч направил палочку на гнома и что-то прошептал. Тот поклонился и, протянув кривую лапку, взял палочку, лежащую перед ним на столе.

-Теперь бери меня за руку и прочитай текст обета.

Гарри выполнил и Флэтчер сделал то же самое. Вокруг их рук появилось золотистое сияние, через мгновение втянувшееся в палочку в руках гнома, а на запястьях их рук проявилась и почти сразу исчезла тонкая вязь в виде браслета.

— Вот и все, Гарри, — отбирая палочку у гнома и засовывая того обратно в сумку, произнес Флэтч, — Теперь я могу тебе рассказать свою идею.

Гарри, все также молча, показал свое нетерпение. Мундунгус вновь порылся в поясной сумке и достал оттуда кулон в виде песочных часов, на длинной цепочке.

— Смотри, волчонок, это маховик времени. С его помощью можно перемещаться в прошлое ненадолго, не более пяти-шести часов. Это ты и будешь делать. Ты, каждый день, будешь перемещаться в прошлое на пять часов, приходить сюда и мы будем учиться. Если все делать правильно, твое отсутствие никто не заметит. У нас с тобой будет около двух лет. Я научу тебя всему, что должен знать подросток твоего возраста в магическом мире и даже больше. И ты сделаешь их всех, Гарри! Ты вырастешь волком! Я обещаю!

03 августа 1991 года, день, Лондон, Косой переулок.

В банке Гарри провел несколько часов, изучая отчеты, ведомости, договоры, подписывая сметы и совершая все те действия, которые до него совершали тысячи и тысячи наследников и глав родов в обоих мирах. Наконец, договорившись с Грипхуком о составлении текста магического контракта со Снейпом и запланировав следующую встречу на понедельник, Гарри, с гудящей головой, вывалился на улицу и направился к Фортескью, обед он пропустил.

В кафе, заказав себе обед, он прикрыл глаза, раздумывая о своих дальнейших действиях и гадая, как скоро Флэтчер отреагирует на его послание.

После того, как Гарри попал за решетку, Флэтч виделся с ним всего один раз, и не сказать, чтобы он был доволен. Скорее разочарован. Но после выяснений всех обстоятельств случившегося, он не стал более упрекать Гарри и, рассказав ему о возможных способах связаться, исчез по своим делам. Прошло почти восемь месяцев и где его носит, Гарри не представлял, поэтому, конечно, не рассчитывал на скорую встречу, но надеялся на нее.

— Я прошу прощения, мистер, но не могли бы вы уделить мне минуту вашего внимания?

Раздавшийся голос выдернул Гарри из задумчивости. Открыв глаза, он обнаружил перед собой довольно высокого, худого мальчишку, примерно его официального возраста, со светлыми, почти белыми волосами, зачесанными назад и, практически не выражающим эмоции, бледным лицом с тонкими чертами. Одет мальчик был неброско, но явно дорого, поскольку одежда сидела на нем, как по мерке. Такой эффект достигается при индивидуальном пошиве. Серые глаза глядели на Гарри с интересом и неким вызовом, как будто их владелец чего-то ожидал, но не особо на это надеялся.

Усмехнувшись про себя, Гарри вопросительно посмотрел на мальчика.

— Драко Малфой, к вашим услугам, — слегка наклонил голову тот, — Вы позволите?

— Гарри Поттер, к вашим, — Гарри кивнул и рукой указал на стул напротив, — Чем могу быть полезен, мистер Малфой?

Драко уселся за столик, но Гарри успел заметить промелькнувшую на его губах улыбку. Про Малфоев, как, впрочем, и про все мало-мальски старые и известные семьи магической Британии, он знал. Флэтчер гонял его по родословным, этикету, истории и культуре, законодательству и основам политики. Нельзя сказать, что во всем этом Гарри плавал как рыба в воде, но ориентировался с легкостью и не показался бы неотесанным чурбаном ни среди магловской, ни среди магической аристократии.

— Еще раз, прошу меня простить, мистер Поттер, что нарушаю ваш отдых. Однако, заподозрив в вас того, кем вы являетесь, я не мог не представиться. Ваша личность достаточно известна. Я так понимаю, что с сентября мы с вами будем вместе обучаться в небезызвестной школе, и рискнул досрочно завести с вами знакомство.

— Если вы имеете в виду Хогвартс, то я действительно приглашен в него для обучения, — Гарри внимательно посмотрел на Малфоя, отслеживая его реакцию, — И, поскольку мы будем однокурсниками, предлагаю оставить официоз и перейти на более простой стиль общения?

— Не возражаю, — с облегчением расслабился Малфой и протянул руку, — Драко.

— Гарри, — протянул он в ответ руку, — Хочу сразу предупредить. Я вырос в магловском мире и отношусь к магглам, хоть и негативно, но без презрения. Считаю, что у них есть чему поучиться.

— У меня нет предубеждения в отношении маглов. Более того, мой отец ведет бизнес в магловском мире и общается со своими деловыми партнерами также без какого-либо негатива, — Малфой задумчиво покусал губу, — Просто, как рассказывал мне отец, маглорожденные, попадающие в магический мир, относятся без уважения к нашим законам и традициям. Именно к ним у многих магов негативное отношение, а не к маглам в принципе. В конце концов, мы все люди.

Гарри открыто улыбнулся.

— Я надеюсь, что факт моего воспитания в магловском мире, не станет причиной изначально скептического отношения к моим знаниям?

— Ни в коем случае, Гарри! Я уже убедился в том, что ты не станешь «маглом с палочкой», как их называют, — Малфой тоже расплылся в искренней улыбке, — Я хотел бы с тобой подружиться. И сразу говорю, данная идея изначально принадлежит моему отцу. Однако сейчас, я уже сам бы хотел, чтобы наши взаимоотношения вышли за рамки обычного знакомства. Мне кажется, ты тоже не против?

— Конечно не против! Присоединишься к обеду? Я от гоблинов, так что голоден, как волк.

— Да, я не прочь перекусить, — Драко подозвал официанта, — Спасибо за приглашение.

03 августа 1991 года, полдень, где-то в Шотландии.

— Проходи, Северус, присаживайся. Чаю?

— Нет, спасибо.

Кабинет Альбуса Дамблдора, директора Хогвартса, Верховного чародея Визенгамота и прочая, и прочая… представлял из себя то ли лавку старьевщика, то ли лабораторию безумного артефактора. Все поверхности были заставлены разнообразными конструкциями, в которых все время что-то вспыхивало, вращалось, шипело, свистело и мигало без видимой логики или эффекта. Сам хозяин кабинета, выглядел типичнейшим волшебником из маггловских книжек. Высокий, с длинной седой бородой, длинными седыми волосами, крючковатым носом и, скрывающимися за очками-половинками, яркими голубыми глазами. Одежда, в лучших традициях сказочного колдуна, являла собой буйство красочных элементов, расписанных такими же яркими орнаментами. Голову Дамблдора увенчивала странная конструкция, менее всего походившая на головной убор, также совершенно невообразимой цветовой гаммы, резко контрастирующей с остальным облачением.

Северус Снейп, профессор зельеварения и декан факультета Слизерин в Хогвартсе, присел в предложенное кресло и, сложив пальцы и оперевшись на них лбом, приготовился к разговору.

Являясь прирожденным менталистом, Снейп немало преуспел в защите своего разума и не боялся директорских легилиментных потуг. Однако и прочитать самого директора ему ни разу не удавалось. И что в голове у старого интригана, ему оставалось только гадать.

— Расскажи, как все прошло, Северус? Как Гарри?

Вздохнув, Снейп откинулся в кресле, положив руки на подлокотники, прикрыл глаза и стал монотонно докладывать.

— Мальчишка копия своего папаши. Наглый, агрессивный, неуправляемый хам. Совершенно не хочет понимать и вникать в то, что ему говорят. Дважды попытался сбежать от меня, подозревая в том, что я его вытащил специально для использования в борделе. Поверил после аппарации в Косую, но все-равно косился. Когда увидел золотые россыпи, то чуть слюной не захлебнулся, еле вытащил его из сейфа. Кстати, вот то, что вы просили забрать, — Снейп положил на стол перед директором сверток, изъятый им из сейфа в Гринготтсе.

— Спасибо, Северус, — Дамблдор покивал своим мыслям, — А Гарри не спрашивал тебя про этот сверток?

— Нет, — зельевар поморщился, — мы ведь пошли за ним после посещения Поттеровского сейфа, и у него перед глазами золото мелькало, ему было не до того. Да он даже про родителей у меня не поинтересовался!

Дамблдор едва заметно улыбнулся и слегка расслабился. Пока Снейп описывал ему именно такие реакции Поттера, на которые он и рассчитывал.

— Что ты решил с проживанием Гарри до учебы, мой мальчик?

— Я его в «Лунной пыли» поселил и поставил сигналки. С Косой он никуда не денется, а там за ним присмотрят. А вообще, Альбус, что вы с ним так возитесь? Парень не проявляет даже зачатков интеллекта.

— Ты не прав, Северус, — Дамблдор огорченно покачал головой, — Мальчик очень много значит для нашего мира и нашего будущего. Мне бы хотелось, чтобы ты относился к нему лучше. Может, встретишься с ним еще раз другой до начала учебного года?

Северус возликовал. Теперь он мог совершенно официально встретиться с Поттером и уладить с ним некоторые вопросы. Но надо отыгрывать до конца.

— Если вы настаиваете, директор, я, конечно, еще раз пообщаюсь с мальчишкой Поттером, но, уверяю вас, этот малолетний преступник еще хуже своего, недоброй памяти, отца.

— Зря ты так, мальчик мой. Не стоит переносить детские обиды на отца, на его сына.

— Детские обиды?! — Снейп говорил тихо, почти шепотом, но слова, казалось, заполняли собой все пространство, — Этот вихрастый очкарик отобрал у меня не только достоинство, но и любовь. Это вы называете детскими обидами?! А теперь вы просите меня хорошо относится к его выродку.

— Не забывай, Северус, что Гарри сын не только Джеймса, но и Лили, — Дамблдор делано нахмурился, — Неужели в нем нет ничего хорошего?

— Я пока не нашел, — Снейп сделал вид, что начал успокаиваться, — Хорошо, директор, я встречусь с Поттером еще и постараюсь отыскать в нем что-нибудь, что позволит мне не прибить его на первом же занятии. Я могу быть свободен?

— Да, конечно, мой мальчик, спасибо тебе.

Когда Снейп покинул кабинет, Дамблдор широко улыбнулся. Он и не рассчитывал, после провала и смерти Хагрида, что все будет настолько хорошо. Гарри не просто вырос в неведении о магическом мире и своего места в нем, он еще и преступник, то есть человек со сниженными ограничениями. И будет гораздо проще направить его на нарушение правил, чем если бы он был домашним и не конфликтным.

Теперь надо сделать так, чтобы он попал под нужное влияние и познакомился с нужными людьми. Пора браться за подготовку и начинать расставлять фигуры.

Самой интересной игрой Альбус Дамблдор считал игру людьми.

03 августа 1991 года, после полудня, где-то в Шотландии.

— Здравствуй, Минерва! Как тебе маглорожденные студенты в этом году?

— Добрый день, Альбус. Как обычно, ничего нового. Единственно, хотелось бы обратить твое внимание на одну девочку. Ее зовут Гермиона Джин Грейнджер и она необычайно развита, несмотря на то, что ей уже почти двенадцать. Все время читает, обладает эйдетической памятью. В связи с этим, совершенно не коммуникабельна, и, боюсь, ей будет трудно найти друзей в Хогвартсе.

— Ничего, Минерва, мы ей поможем. Спасибо за информацию.

05 августа 1991 года, утро, Лондон, Министерство магии.

— Доброе утро, Артур, как жизнь? Как Молли, дети?

— О, Альбус, давненько не видались! Спасибо, все хорошо. И благодарю тебя за Рона, у нас бы не нашлось денег, чтобы оплатить его учебу.

— Ну что ты, Артур! Кто еще более достоин получить грант на учебу, чем твой сын?

— Да, Рональд умный мальчик. Хотя он слегка эмоционален, но это с возрастом пройдет. Может он подружится с кем-нибудь в Хогвартсе, кто сможет гасить его порывы.

— Вот, кстати, Артур! В этом году, в Хогвартс поступает Гарри Поттер. Мне кажется, твой сын мог бы оказать ему помощь в знакомстве с миром магии. Как ты знаешь, в целях безопасности, Гарри рос вдали от нашего мира и ему будет трудно. Рональд мог бы с ним подружиться. Можно начать с того, чтобы встретить его на вокзале первого сентября и объяснить как проходить барьер. Я думаю, он с благодарностью воспримет подобную заботу.

— Да, Альбус, я думаю, что смогу подготовить Молли и Рона. Спасибо тебе.

— Ах, Артур! Для чего еще нужны друзья?..

14 августа 1991 года, утро, Лондон, Косой переулок.

— Что ж, мистер Поттер, должен сказать, что ваш поверенный нашел отличного стряпчего. Теперь, мне кажется, у нас с вами меньше поводов для недоверия?

— Согласен, профессор, с поверенным мне повезло.

— Ладно, теперь слушайте внимательно, Поттер. Я не знаю, какую игру ведет Дамблдор, но вы нужны ему глупым, эмоциональным, ленивым и при этом авантюрным. Советую вам казаться именно таким.

— Профессор, я буду очень стараться, но не уверен, что получится. Учиться все-таки надо.

— Не переживайте. Плохих оценок вам не поставят из принципа, а где заниматься, мы с вами, я думаю, найдем. Хогвартс большой.

— Спасибо, сэр!

— Не за что, мистер Поттер! У нас с вами обоюдный контракт, так что я надеюсь на взаимною выгоду. Далее. Директор готовит под вас факультет Гриффиндор, но я бы рекомендовал вам на Ровенкло. Распределение проводит шляпа, это древний артефакт. Мало кто знает, но она прислушивается к мнению самого студента и никогда не идет против прямой просьбы. Подумайте.

Что еще. Осмотрительнее выбирайте себе круг общения. Опять же, уверен, что директор уже подготовил определенные креатуры. Старайтесь не контачить с представителями семейств Уизли и Лонгботтом, это преданные сторонники директора. Да! И не подумайте, что я издеваюсь, но мое отношение к вам в Хогвартсе, будет крайне негативным. Уж постарайтесь не очень болезненно это воспринимать.

— Не беспокойтесь, профессор, сэр! Я не настолько впечатлительный, чтобы требовательный преподаватель выбил меня из колеи. Но я буду стараться, казаться именно таким. Спасибо за предупреждение.

— Пожалуйста, Поттер. Мне пора идти. До встречи, не опоздайте на поезд.

— До встречи, профессор.

16 августа 1991 года, утро, где-то в Албании.

— Я прошу Вас, мой Лорд! Я умираю! Это мой единственный шанс!

— У меня не так много преданных людей, чтобы ими разбрасываться!

— Умоляю!!!

— Ладно, Квиринус. Но если твоя информация не верна, мы сразу же расстаемся. Надеюсь, такое тесное сотрудничество, не навредит нам обоим.

— Я тоже надеюсь, мой Лорд. Спасибо Вам!

24 августа 1991 года, утро, Лондон, Косой переулок.

— Здравствуй, волчонок! Ну вот ты и дождался.

— Да… Ты прости меня, если я не оправдал!..

— Перестань! Я всегда буду гордиться тобой! Ты молодец! Не всякий взрослый, пережив то, что пережил ты, смог удержать себя. Неудивительно, что сорвался десятилетний пацан.

— Мы будем видеться?

— Я не думаю, что это хорошая идея, волчонок. За тобой будут пристально наблюдать. Мы сможем увидеться только следующим летом. Схема связи такая же. И старайся не светиться.

— Да я уже засветился… Перед Снейпом.

— Насколько сильно?

— Максимально… Пришлось заключить магический контракт.

— Эх… Наверняка он тебя надул. Все-таки внимательности у тебя маловато.

— Контракт составлял стряпчий, под контролем поверенного рода Поттер.

— А ты молодец! Горжусь тобой! Ладно, волчонок, мне пора. Блокнот из тайника забери, пусть с тобой будет. В Хогвартсе на такое внимания не обратят. Будем на связи. И помни, что портал в мой дом будет действовать и в Хогвартсе. Не геройствуй.

31 августа 1991 года, утро, Лондон, Косой переулок.

— Привет, Драко.

— Привет. Что за срочность, что случилось?

— Слава Мерлину, ничего не случилось. Я хотел тебя попросить. Не мог бы ты показывать в Хогвартсе неприязнь между нами?

— Зачем?

— Да есть у меня подозрение, что наше с тобой общение директор не одобрит. Как минимум, если я на другом факультете буду. Так что, сможешь отыгрывать засранца?

— Ха! Да без проблем! Только ты в драку не лезь, уж больно у тебя кулаки тяжелые. Слова, магия там, детская, и все такое, ладно?

— Ладно! Спасибо, Драко. Если что, пиши в блокноте, найдем, как в тишине пообщаться.

— Договорились. До встречи!

— До встречи.

ГЛАВА 5

01 сентября 1991 года, утро, Лондон, вокзал Кингс-Кросс.

— Я так и думала, что тут будет целая толпа маглов!

Полная, рыжеволосая женщина, окруженная выводком таких же рыжеволосых детей, нарочито громко выдала в окружающее пространство, услышанную Гарри фразу. То, что это волшебники, было понятно сразу. Нелепая одежда, огромные сундуки на тележках, клетка с совой, а также употребление специфической терминологии. Гарри насторожился. Снейп предупреждал, что к нему будут подводить людей, но кого именно, не знал, как и Флэтчер, который тоже что-то подобное подозревал.

— Так, какой у вас номер платформы? — поинтересовалась женщина.

— Девять и три четверти, — пропищала маленькая рыжеволосая девочка, дергая мать за руку. — Мам, а можно, я тоже поеду...

— Ты еще слишком мала, Джинни, так что успокойся. Ну что, Перси, ты иди первым.

Один из мальчиков, на вид самый старший, пошел в сторону платформ девять и десять и скрылся в барьере между ними.

— Фред, ты следующий, — скомандовала пухлая женщина.

— Я не Фред, я Джордж, — ответил мальчик, к которому она обращалась. — Скажи мне честно, женщина, как ты можешь называть себя нашей матерью? Разве ты не видишь, что я — Джордж?

— Джордж, дорогой, прости меня, — виновато произнесла женщина.

— Я пошутил, на самом деле я Фред, — сказал мальчик и двинулся вперед.

Его брат-близнец крикнул ему вслед, чтобы он поторапливался. И через мгновение Фред исчез из виду. Теперь пришла очередь третьего брата. Он тоже пошел вперед и исчез так же внезапно, как и первые двое.

Перед разделителем остались женщина с длинным, тощим, нескладным мальчиком и писклявой, такой же рыжей девчонкой, явно младше. Женщина нервно оглядывалась, мальчик задумчиво ковырял в ухе, а девочка выглядела так, будто сейчас заплачет.

Странно, что они еще плакат с моим именем не держат. Зачем же так топорно. Хотя… Я же, типа ничего о магии не знаю, так что могло бы и сработать. Уизли, значит. Самые бедные из чистокровных и самые чистокровные из бедных. Предатели крови. Ждали седьмого сына, чтобы снять печать предателей, а родилась дочь. Больше детей нет и, наверно, уже не будет, так что останутся с печатью. Что ж поприличнее никого Дамблдор не нашел. Наверняка этот длинный будет в друзья набиваться. Ну, посмотрим.

Гарри совершенно спокойно обогнул стоявшую троицу и приблизился к разделительному барьеру, через который прошел не замедляясь, катя за собой чемодан. Женщина лишь мазнула взглядом по проходящему мимо подростку. Приличная одежда, прямой взгляд, черные, средней длины волосы, забранные в низкий хвост, осанка. Проходящий явно не впервые проходил на платформу, совсем не походил на выросшего в мире маглов, а потому, интереса не вызвал. Оставалось ждать.

Пройдя через барьер, Гарри оказался на забитой людьми платформе, у которой стоял паровоз алого цвета. Надпись на табло гласила: «Хогвартс-экспресс. 11.00». Над головами собравшихся на платформе людей плыли извергаемые паровозом клубы дыма, а под ногами шмыгали разноцветные кошки. До Гарри доносились голоса, скрип тяжелых чемоданов и недовольное уханье переговаривавшихся друг с другом сов.

Первые несколько вагонов уже были битком набиты школьниками. Они высовывались из окон, чтобы поговорить напоследок с родителями, или сражались за свободные места. Гарри двинулся дальше, заглядывая в окна вагонов в поисках местечка.

— Бабушка, я снова потерял жабу, — растерянно говорил круглолицый мальчик, мимо которого проходил Гарри.

— О, Невилл, — тяжело вздохнула пожилая женщина.

Значит это Невилл Лонгботтом, единственный наследник рода, которого рекомендовано избегать. Интересный экземпляр человека, не приспособленного для жизни ни в одном из миров. Но его бабуля и в Попечительском совете школы и в Визенгамоте. О, здесь!

В предпоследнем вагоне нашлось не занятое купе. Гарри зашел в него и запер дверь на платформу, не желая, чтобы его догнал рыжий из семейства Уизли. Дверь в коридор при этом, он оставил открытой. Как говорится, на кого пошлет.

Закинув чемодан на багажную полку, Гарри с удобством разместился у окна и открыл здоровенный том «Властелина колец» приблизительно посередине. Эта книга читалась Гарри уже вторую неделю и никак не желала заканчиваться. Весь интерес сюжета скрадывался жвачкой описаний. Гарри пошел на принцип. Все учебники были им прочитаны еще к середине августа, а единственная художественная книга, найденная им в Косом переулке, была эта.

До отправления поезда Гарри оставался в купе один. Пару раз дверь на платформу пробовали открыть, но из коридора так никто и не зашел. Издав три гудка, поезд плавно тронулся и перрон побежал назад.

До сих пор, Гарри не доводилось ездить в поездах и он с удовольствием смотрел в окно, на мелькавшие предместья Лондона.

Не прошло и четверти часа, как дверь купе отворилась и на пороге появился он, рыжий отпрыск семьи Уизли. Он с сомнением окинул взглядом купе и, глядя на Гарри, с произнес:

— Я Рон Уизли, сяду к тебе, поскольку в остальных купе сесть негде?

— Гарольд Джеймс Поттер, присоединяйся.

Рональд открыл рот и вытаращился на Гарри. Тот молча смотрел в ответ, стараясь не заржать. Через минуту или около того, видимо у Рональда включилась программа.

— Ты действительно Гарри Поттер? — выпалил вдруг Рональд, — А почему у тебя нет... ну, ты знаешь...

Он вытянул палец, указывая на лоб Гарри. Гарри не сводил с него глаз.

— Зажил.

— Но Ты-Знаешь-Кто... ведь туда…

— Да, — подтвердил Гарри. — И что? Я этого не помню.

— Совсем ничего не помнишь? — судя по голосу, Рональд надеялся на обратное. — Ну вообще ничего?

— А когда мы переходили на ты, Рон Уизли? — в голосе Гарри был лед.

— Э-э-э… Гарри, ты чего?

Программа сбилась. Простота, ведет себя хуже Дадли. Ладно, шанс номер два, Рон.

— Я помню лишь много зеленого света, и все.

— Ух ты, — качнул головой Рон. Он сидел и смотрел на Гарри, не отводя глаз, как зачарованный, но потом спохватился и уставился в окно.

— У тебя в семье все волшебники? — все-таки спросил Гарри, которому Рон был неинтересен в той же степени, насколько он был интересен Рону.

— Э-э-э... да. Думаю, да, — после некоторого раздумья выдал тот. — Кажется, у мамы есть двоюродный брат, он из маглов, бухгалтер, но мы о нем никогда не говорим.

Вот и отношение пусть и нищих, но чистокровных, ко всем остальным. Не маг — не человек.

— Я слышал, что ты жил у маглов. — в глазах Рона светилось жуткое любопытство. — Какие они вообще?

— Да нормальные в общем то… Но мои тетя, дядя и двоюродный брат не подпадают под эту характеристику. Так у тебя трое братьев-волшебников?

— У меня их пятеро. — Голос Рона почему-то был совсем невеселым. — Я шестой. И мне теперь придется сделать все, чтобы оказаться лучше, чем они. Билл был лучшим учеником школы, Чарли играл в квиддич, носил капитанскую повязку. А Перси вот стал старостой. Фред и Джордж, конечно, занимаются всякой ерундой, но у них хорошие отметки, и их все любят. А теперь все ждут от меня, что я буду учиться не хуже братьев. Но даже если так и будет, это ничего не даст, ведь я самый младший. Значит, мне надо стать лучше, чем они, а я не думаю, что у меня это получится. К тому же когда у тебя пять братьев, тебе никогда не достается ничего нового. Вот я и еду в школу со всем старым — форма мне досталась от Билла, волшебная палочка от Чарли, а крыса от Перси.

Рон запустил руку во внутренний карман куртки и вытащил оттуда жирную серую крысу, которая безмятежно спала.

— Ее зовут Короста, и она абсолютно бесполезная — спит целыми днями. Отец подарил Перси сову, когда узнал, что тот будет старостой, и я тоже хотел, но у них нет де... я хотел сказать, что вместо этого получил крысу.

У Рона покраснели уши. Казалось, он решил, что сказал много лишнего, поэтому замолчал и стал смотреть в окно.

А вот и вброс, насчет поделиться. Не обращаем внимания. И все-равно тыкает. Это же надо, как его накачали.

Но через пару минут, Рон уже повернулся к Гарри и вновь указал на крысу.

— Может, она давно умерла, а может, и спит — разницы никакой. Выглядит одинаково, — с отвращением проговорил он. — Вчера я пытался ее заколдовать, чтобы она стала желтого цвета, я подумал, что так она будет выглядеть поинтереснее, но ничего не получилось. Я тебе сейчас покажу, смотри...

Рон порылся в своем чемодане и вытащил оттуда потрепанного вида волшебную палочку. Она была выщерблена в нескольких местах, а на конце поблескивало что-то белое.

— Шерсть единорога почти вылезла наружу, — смущенно заметил Рон. — Итак…

Не успел он поднять палочку, как дверь купе снова открылась. На пороге снова появился круглолицый мальчик, но на этот раз с ним была девочка с густыми каштановыми волосами, уже переодевшаяся в школьную форму. Ее передние зубы были чуть крупнее, чем надо.

— Никто не видел жабу? Невилл ее потерял, а я помогаю ему ее отыскать. Так вы ее видели или нет? — спросила девочка прямо-таки начальственным тоном.

Но вдруг ее внимание обратилось к волшебной палочке в руках Рона.

— О, ты показываешь чудеса? Давай, мы тоже посмотрим.

Она опустилась на свободное сиденье, и Рон занервничал.

— Э-э-э... — нерешительно протянул он. — Ну ладно.

Он прокашлялся и снова поднял палочку:

— Жирная глупая крыса, перекрасься ты в желтый цвет и стань такой же, как масло, как яркий солнечный свет.

Он помахал палочкой, но ничего не произошло. Короста по-прежнему оставалась серой и все так же безмятежно спала.

Мерлин, что это? Зачем мне это? Это же чистокровный волшебник, выросший среди таких же волшебников. Позорище… А что за девчонка с Лонгботтомом? Судя по манерам, маглорожденная или полукровка. Ладно, наблюдаем.

— Ты уверен, что это правильное заклинание? — поинтересовалась девочка. — Что-то оно не действует, ты не заметил? А я тут взяла из книг несколько простых заклинаний, чтобы немного попрактиковаться, и все получилось. В моей семье нет волшебников, я была так ужасно удивлена, когда получила письмо из Хогвартса, я имею в виду, приятно удивлена, ведь это лучшая школа волшебства в мире. И конечно, я уже выучила наизусть все наши учебники, надеюсь, что этого будет достаточно для того, чтобы учиться лучше всех. Да, кстати, меня зовут Гермиона Грэйнджер, а вас?

Она говорила очень быстро, и все же Гарри уловил смысл сказанного и еле сдержал улыбку. Посмотрев на Рона, по его застывшему лицу убедился, что тот тоже не выучил учебники наизусть.

— Я — Рон Уизли, — пробормотал Рон.

— Гарольд Поттер, — представился Гарри. Если Уизли хочет, пусть представляется огрызком имени, но он так делать не будет.

— Ты действительно Гарри Поттер? — Взгляд девочки стал очень внимательным. — Можешь не сомневаться, я все о тебе знаю. Я купила несколько книг, которых не было в списке, просто для дополнительного чтения, и твое имя упоминается в «Современной истории магии», и в «Развитии и упадке Темных искусств», и в «Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке».

— Да? — вымолвил Гарри. — Именно в такой форме упоминается?

— Господи, неужели ты не знал? — удивилась девочка. — Если бы я была на твоем месте, я бы прочитала о себе все, что можно найти в книгах. Да, вы не знаете, на какой факультет попадете? Я уже кое-что разузнала, и хочется верить, что я буду в Гриффиндоре. Похоже, это лучший вариант. Я слышала, что сам Дамблдор когда-то учился на этом факультете. Кстати, думаю, что попасть в Ровенкло тоже было бы неплохо... Ладно, мы пойдем искать жабу Невилла.

И Грэйнджер с Лонгботтомом ушли.

Когда дверь купе снова открылась, Гарри уже подумал, что неплохо бы было ее запереть. В купе вошли трое мальчишек, и Гарри сразу узнал того, кто был в центре.

— Это правда? — с порога спросил тот. — По всему поезду говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Значит, это ты, верно?

— Верно, — кивнул Гарри, мысленно ухмыльнувшись.

Те двое, что пришли с ним, были крепкие ребята, и вид у них был довольно неприятный. Стоя по бокам бледнолицего, они напоминали его телохранителей.

— Это Крэбб, а это Гойл, — небрежно представил их вошедший, заметив, что Гарри рассматривает его спутников. — А я Малфой, Драко Малфой.

Рон прокашлялся, как будто сдерживая смех.

— Мое имя тебе кажется смешным, не так ли? Даже не буду спрашивать, как тебя зовут. Мой отец рассказал мне, что если видишь рыжего и веснушчатого мальчишку, значит, он из семьи Уизли. Семьи, в которой больше детей, чем могут себе позволить их родители.

Выдав эту убийственную тираду, Малфой снова повернулся к Гарри:

— Ты скоро узнаешь, Поттер, что в нашем мире есть несколько династий волшебников, которые куда круче всех остальных Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого не достоин. Я помогу тебе во всем разобраться.

Он протянул руку для рукопожатия.

— Спасибо, но я думаю, что сам могу понять, кто чего достоин, — холодно заметил он, не глядя на протянутую руку, но тут же, едва заметно улыбнулся, — Но от приятного общения не откажусь, — и пожал ладонь Малфоя.

Драко Малфой не покраснел, но на его бледных щеках появились розовые пятна.

«Вот гадский Поттер, обыграл на повороте! — Малфой пытался не засмеяться, — Ладно, я тебе все припомню! А что тут рыжий забыл? И зачем он Гарри?»

Тут Рон вскочил со своего места, его лицо стало таким же медно-красным, как и волосы.

— Гарри! Ты жмешь ему руку?!

— Не понимаю, почему я не могу этого делать? — тон Гарри снова похолодел.

— Это же Малфой! Они все темные маги и приспешники Сам-Знаешь-Кого! Ты не должен с ним общаться! — Уизли почти срывался на крик.

Ну все, пора прекращать этот балаган. Я давал тебе шанс, Уизли, ты им не воспользовался. Нельзя же быть таким твердолобым.

— Во-первых, мистер Уизли, я так и не давал вам разрешения, обращаться ко мне на ты  и по имени. — Гарри внимательно следил за реакцией, — А во-вторых, на каком основании вы вообще позволяете себе давать советы, когда вас о них не спрашивали, да еще в таком тоне?

— Гарри, ты чего?..

— Ну вот, опять, — Гарри вздохнул. Он не мог понять, как объяснить Рону, что дорожный разговор еще не синоним крепкой дружбы, — Не надо давать мне советы, Рон Уизли, ты еще не получил это право.

— Ты!.. Ты…не такой, как я думал!

— Ну простите, мистер Уизли, что не оправдал ваших ожиданий, — Гарри развел руками.

— Ты предатель!!! Общаешься с пожирательским отродьем и сам такой же!! — Рон выскочил из купе, чуть не сбив при этом Малфоя с ног.

Закрыв за выбежавшим Роном дверь, Драко широко ухмыльнулся и уселся напротив также улыбающегося Гарри.

— Знакомься, это Грегори и Винсент, мои вассалы.

— Очень приятно, парни, — сказал Гарри, пожимая руки Крэббу и Гойлу, — Хорошо, что заглянули. Он меня за это время уже до печенок достал. Дурной какой-то, слов не понимает.

— Уизли — предатели крови, Гарри, — грустно заметил Малфой.

— Я знаю, но при чем тут воспитание?

— Сразу видно, что ты у маглов рос, — Драко усмехнулся с превосходством.

Гарри молча смотрел на Малфоя.

— Гарри! Предательство крови это не шутки, это проклятие самой магии, проблемы могут быть очень серьезными. Бороться с этим невозможно обычными методами.

— Да, но я читал, что Уизли носят это проклятие уже несколько поколений?

— Рон и его браться и сестра — пятое поколение, — кивнул Драко.

— Ну, а проблема то в чем?

— Уизли теряют магию, Гарри, — опять погрустнел Драко, — Рон очень слаб магически, а его сестра, вообще вряд ли поступит в Хогвартс. И как следствие утери магии — психическая нестабильность.

— А чего ты так расстроился то?

— Это чистокровная семья Поттер, из «священных двадцати восьми», и скоро ее не будет. А нас и так осталось очень мало…

— Почему не будет? У них так-то семеро детей. Найдется кому род продолжить.

— Они выходят из рода, когда становятся совершеннолетними. И Билл, и Чарли — не Уизли. У них не получился седьмой сын. Попытка не удалась, но она состоялась. Все, шансов больше нет. Это последнее поколение Уизли.

Гарри стало тоскливо. А еще, он понял, как мало до сих пор знает о волшебном мире. Но, с другой стороны, это только повод идти дальше.

Они еще долго разговаривали. Гарри достал запасы, взятые с собой в гостинице. Малфой послал Гойла в их купе и тот припер целую корзину еды. Они прекрасно пообедали. Винсент и Грегори оказались немногословными, но вполне приятными собеседниками. А Гарри все думал, почему же именно Уизли?

01 сентября 1991 года, вечер, где-то в Шотландии.

На станцию поезд подошел уже в темноте. Рон вернулся в купе перед самым прибытием, когда Малфой с вассалами уже ушли, а Гарри переоделся и читал книгу. Что-то бурча себе под нос, Уизли достал из сундука свою форму и тоже стал переодеваться. Гарри поморщился.

— Что?! — тут же вызверился на него Рон, — Противно тебе? Да, мне не могут купить новые вещи, я донашиваю за Биллом! И что?

— Да ничего, — Гарри пожал плечами, — Но почему у тебя форма, как из жопы вынута? И по виду и, между прочим, по запаху. Постирать не судьба?

Рон снова покраснел, но на этот раз вроде не от гнева, потому что схватил форму и утопал переодеваться в сторону уборных. Вернулся он хоть и не в идеальной, но уже гораздо приятнее выглядящей и не пахнущей одежде и молчал до самой остановки.

Когда они вышли, то оказались на неосвещенной маленькой платформе. На улице было холодно.

— Первокурсники! Первокурсники, все сюда!

В конце платформы стояла немолодая, но достаточно крепкая леди, держа над головой палочку с ярко светящимся кончиком.

— Так, меня зовут мисс Граббли-Планк, все собрались? Пересчитайте. Тридцать восемь? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной!

Поскальзываясь и спотыкаясь, они шли вслед за мисс Граббли-Планк по узкой дорожке, резко уходящей вниз, замыкал шествие молчаливый мужчина, тоже с горящей палочкой. Все разговоры стихли, и они шли почти в полной тишине, только Невилл пару раз чихнул.

— Еще несколько секунд, и вы увидите Хогвартс! — сказала мисс Граббли-Планк, не оборачиваясь. — Так, осторожно! Все сюда!

— О-о-о-! — вырвался дружный, восхищенный возглас.

Они стояли на берегу большого черного озера. А на другой его стороне, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с башенками и бойницами, а его огромные окна отражали свет усыпавших небо звезд.

— По четыре человека в одну лодку, не больше, — скомандовала Граббли-Планк, указывая на целую флотилию маленьких лодочек, качающихся у берега. Гарри оказался в одной лодке с Роном, Гермионой и Невиллом.

— Расселись? Тогда вперед!

Флотилия двинулась, лодки заскользили по гладкому как стекло озеру. Все молчали, не сводя глаз с огромного замка. Чем ближе они подплывали к утесу, на котором он стоял, тем больше он возвышался над ними.

Переплыв озеро, лодки оказались в зарослях плюща, который скрывал огромную расщелину. Миновав заросли, они попали в темный туннель, который, судя по всему, заканчивался прямо под замком, и вскоре причалили к подземной пристани и высадились на камни.

Граббли-Планк повела их наверх по каменной лестнице, освещая дорогу палочкой. Вскоре все оказались на влажной от росы лужайке у подножия замка.

Еще один лестничный пролет и теперь они стояли перед огромной дубовой дверью.

Граббли-Планк подняла руку и висящим здесь же трижды постучала в дверь замка.

Дверь распахнулась. За ней стояла высокая черноволосая волшебница в изумрудно-зеленых одеждах. Лицо ее было очень строгим, и Гарри сразу подумал, что с такой лучше не спорить и вообще от нее лучше держаться подальше.

— Профессор МакГонагалл, вот первокурсники.

— Спасибо, Вильгельмина, — кивнула ей волшебница. — Я их забираю.

Она повернулась и пошла вперед, приказав первокурсникам следовать за ней. Они оказались в огромном зале, на каменных стенах которого, точно так же, как в «Гринготтс», горели факелы, потолок терялся где-то вверху, а красивая мраморная лестница вела на верхние этажи.

Они шли вслед за профессором МакГонагалл по вымощенному булыжником полу. Проходя мимо закрытой двери справа, Гарри услышал шум сотен голосов, должно быть, там уже собралась вся школа. Но профессор МакГонагалл вела их совсем не туда, а в маленький пустой зальчик Толпе первокурсников тут было тесно, и они сгрудились, дыша друг другу в затылок и беспокойно оглядываясь.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — наконец поприветствовала их профессор МакГонагалл. — Скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но прежде чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Отбор очень серьезная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведенной для вашего факультета.

Факультетов в школе четыре — Гриффиндор, Хаффлпафф, Ровенкло и Слизерин. У каждого из них есть своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы. Пока вы будете учиться в Хогвартсе, ваши успехи будут приносить вашему факультету призовые очки, а за каждое нарушение распорядка очки будут вычитаться. В конце года факультет, набравший больше очков, побеждает в соревновании между факультетами — это огромная честь. Надеюсь, каждый из вас будет достойным членом своей семьи.

Церемония отбора начнется через несколько минут в присутствии всей школы. А пока у вас есть немного времени, я советую вам собраться с мыслями.

— Я вернусь сюда, когда все будут готовы к встрече с вами, — сообщила профессор МакГонагалл и пошла к двери. Перед тем как выйти, она обернулась. — Пожалуйста, ведите себя тихо.

Гарри с шумом втянул воздух.

Очень, блин, содержательно! Хоть бы рассказала про факультеты. А если бы я действительно ничего про волшебный мир не знал?

Все молчали, кроме Гермионы Грэйнджер, которая стояла рядом с Гарри и шепотом рассказывала всем вокруг о том, какие заклинания она уже выучила, и вслух гадала, какое из них ей понадобится на церемонии отбора.

Гарри старался ее не слушать. Внезапно воздух прорезали истошные крики и Гарри даже подпрыгнул от неожиданности.

— Что, б..?.. — начал было он, но осекся, увидев, в чем дело, и широко ухмыльнулся.

Через противоположную от двери стену в комнату просачивались призраки, их было, наверное, около двадцати. Жемчужно-белые, полупрозрачные, они скользили по комнате, переговариваясь между собой и, кажется, вовсе не замечая первокурсников или делая вид, что не замечают. Судя по всему, они спорили.

Призрак в трико и круглом пышном воротнике замолчал и уставился на первокурсников, словно только что их заметил.

— Эй, а вы что здесь делаете?

Никто не ответил.

— Да это же новые ученики! — воскликнул толстый призрак, похожий на монаха, улыбаясь собравшимся, — Ждете отбора, я полагаю?

Несколько человек неуверенно кивнули.

— Надеюсь, вы попадете в Хаффлпафф! — продолжал улыбаться монах, — Мой любимый факультет, знаете ли, я сам там когда-то учился.

— Идите отсюда, — произнес строгий голос, — Церемония отбора сейчас начнется.

Это вернулась профессор МакГонагалл. Она строго посмотрела на привидения, и те поспешно начали просачиваться сквозь стену и исчезать одно за другим.

— Выстройтесь в шеренгу — скомандовала профессор, обращаясь к первокурсникам, — и идите за мной!

У Гарри было ощущение, что вся предыдущая сцена была постановочной. Он встал за мальчиком со светлыми волосами, за ним встал Рон, и они вышли из маленького зала, пересекли зал, в котором уже побывали при входе в замок, и, пройдя через двойные двери, оказались в Большом зале.

Зал был освещен тысячами свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели старшие ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели. Профессор МакГонагалл подвела первокурсников к этому столу и приказала им повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам.

Перед Гарри были сотни лиц, бледневших в полутьме, словно неяркие лампы. Среди старшекурсников то здесь, то там мелькали отливающие серебром расплывчатые силуэты привидений. Чтобы избежать направленных на него взглядов, Гарри посмотрел вверх и увидел над собой бархатный черный потолок, усыпанный звездами.

— Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, — прошептала опять оказавшаяся рядом Гермиона. — Я вычитала это в «Истории Хогвартса».

Профессор МакГонагалл поставила перед шеренгой первокурсников самый обычный на вид табурет и положила на сиденье остроконечную Волшебную шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потертая и ужасно грязная.

На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина. А затем Шляпа шевельнулась. В следующее мгновение в ней появилась дыра, напоминающая рот, и она запела.

Да-а-а… Шляпа… Зачем же так шокировать детей? Или так лучше их склонности распознать? Блин, куда попроситься то? Не на Гриффиндор, точно, ну его на фиг. Короче, не к Грейнджер, Уизли и Лонгботтому, значит, куда останется.

Как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот ее исчез, она замолчала и замерла.

Профессор МакГонагалл шагнула вперед, в руках она держала длинный свиток пергамента.

— Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она. — Начнем. Аббот, Ханна!

Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была большого размера, потому что, оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже ее глаза. А через мгновение...

— Хаффлпафф! — громко крикнула Шляпа.

Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и уселась на свободное место.

Так и пошло. Грейнджер ожидаемо попала на Гриффиндор. К удивлению Гарри, туда же был распределен и Лонгботтом.

Когда вызвали Малфоя, он вышел из шеренги с ужасно важным видом, и Шляпа, едва коснувшись его головы, тут же заорала:

— СЛИЗЕРИН!

Малфой присоединился к Крэббу и Гойлу ранее отобранным на тот же факультет, и выглядел необычайно довольным собой.

Не прошедших отбор первокурсников оставалось все меньше.

Мун, Нотт, Паркинсон, девочки-близнецы Патил, затем Салли-Энн Перкс и, наконец...

— Поттер, Гарри!

Гарри сделал шаг вперед, и по всему залу вспыхнули огоньки удивления, сопровождаемые громким шепотом.

— Она сказала Поттер?

— Тот самый Гарри Поттер?

Последнее, что увидел Гарри, прежде чем Шляпа упала ему на глаза, был огромный зал, заполненный людьми, каждый из которых подался вперед, чтобы получше разглядеть его. А затем перед глазами встала черная стена.

ГЛАВА 6

01 сентября 1991 года, вечер, где-то в Шотландии, замок Хогвартс.

— Поттер, Гарри!

Гарри сделал шаг вперед, и по всему залу вспыхнули огоньки удивления, сопровождаемые громким шепотом.

— Она сказала Поттер?

— Тот самый Гарри Поттер?

Последнее, что увидел Гарри, прежде чем Шляпа упала ему на глаза, был огромный зал, заполненный людьми, каждый из которых подался вперед, чтобы получше разглядеть его. А затем перед глазами встала черная стена.

— Как интересно… Много смелости я вижу… Но и хитрости в достатке… И ум в наличии, вот только с дружбой не очень… Куда же мне тебя…Стоп! Тебе сколько лет, мальчик?!

«Ну вот, блин!»

— Одиннадцать мне, одиннадцать!

— А я вижу побольше…Почти на полтора года побольше. Где же ты бегал, Гарри Поттер?

— Не бегал я! Мне официально одиннадцать, письмо пришло, все подтверждено, давай распределяться!

— Ладно, не гневайся, наследник Поттер, — шляпа явно забавлялась.

— А вот об этом, никому! А то!..

— Никому, никому, — в голосе шляпы, звучащем, казалось, прямо внутри головы Гарри, слышалась насмешка, — Не ты первый, не ты последний. Ух! Еще и анимаг!

— А!

— Да никому, поняла. Не волнуйся, юный Поттер, все, что я узнаю, остается при мне. Так куда ты хочешь? Смею заметить, что нынешний директор, молодой Дамблдор, настоятельно просил отправить тебя на Гриффиндор. И мне кажется, что тебе подходит этот факультет.

— А может не надо? — Гарри с ужасом представил учебу на одном факультете с рыжим семейством. И Флэтч, и Снейп просили его быть осторожнее и не выделяться, но не до такой же степени!

— Да мне, собственно, все-равно. Тебе любой факультет подходит, кроме Хаффлпаффа. Дружить ты пока не умеешь. Хотя, вот там бы и научился! Не хочешь?

— Умею я дружить! Просто дружу взаимовыгодно.

— Это сотрудничеством называется, юный Поттер. Ладно! Заговорились мы с тобой, народ нервничает. Выбирай, давай! А то, может на Слизерин? Там ты сможешь стать великим?

— Я не хочу быть великим, я хочу быть живым! — Гарри решил последовать совету Снейпа, — давай на Ровенкло.

— Ну что ж, желание мага закон для меня, — издевательски прошептала шляпа напоследок, и…

— ГРИФФИНДОР!!!

— БЛЯДЬ!!..

Сорвав шляпу, Гарри бросил ее на табуретку и направился к гриффиндорскому столу. Тишину, казалось, можно было трогать руками. Провожали его взглядами все, находящиеся в зале. Взгляды удивленные, укоризненные, злые, задумчивые, насмешливые… равнодушных не было. И вдруг раздался вопль:

— С нами Поттер!!

И зашумел, зашебуршал, заговорил человечий муравейник. Понеслась волнами фраза. Оббежала столы и, вернувшись, разбилась о высокого, спокойного и рыжего.

— Добро пожаловать! Меня зовут Персиваль Уизли, я староста факультета. Вторая староста, Маргарет Роул, вон там, — Персиваль показал на другой конец стола, откуда ему помахала рукой симпатичная девушка с длинными,  прямыми, светло-русыми волосами, — Занимай любое свободное место, скоро будет торжественный ужин.

Гарри присел за стол с краю и стал осматриваться.

Четыре длинных стола тянулись вдоль всего зала, у дальней стены упираясь в подиум, на котором стоял преподавательский стол. Его размер позволял всем учителя сидели лицом к ученикам и наблюдать за приемом пищи. В настоящий момент, за столом сидело больше десятка преподавателей, никого из которых, кроме Снейпа, Гарри не знал.

Но Дамблдора он узнал.

Кто еще, кроме Альбуса (много имен) Дамблдора (много званий), мог сидеть ровно посередине, на монументальном кресле с высокой спинкой, напоминающем трон, быть одет в фиолетовые хламиду и ночной колпак, и наблюдать за происходящим, поверх странных половинчатых очков, сдвинутых на кончик носа.

Когда Дамблдор посмотрел на Гарри, тот увидел, что глаза директора, яркие и синие, явно не соответствуют общему виду пожилого мага.

Директор внимательно смотрел на Гарри и у того появилось ощущение щекотки где-то внутри черепа, исчезнувшее, как только он услышал в левом ухе щелчок.

Так вот как фамильный артефакт работает. А дедушка сразу попытался в голову залезть, нехорошо. Не понравилось ему, что я ругнулся? Ну, извините. Вот ведь блядская шляпа! На разговор развела, в мозгах покопалась и послала!.. Да, уж послала, так послала.

Ну и как тут не ругаться?! Все рыжее семейство на Гриффиндоре. Сейчас еще и мелкого сюда же засунут. Ладно, чего мечтать о несбывшемся. Сами напросились! Будем хлебать дерьмо ложками!

Гарри расплылся в улыбке. Сидящая напротив девочка, распределенная прямо перед ним, робко улыбнулась в ответ.

— Привет! Меня Гарольд зовут! — Гарри протянул руку.

— Салли-Энн, но можно просто Салли. А ты, правда, тот самый Гарри Поттер?

— Тот самый, это который?

— Ну… Который герой?

— Не!.. Какой я герой!..

— Но ведь ты победил Того-Кого-Нельзя-Называть! И очки у тебя есть! А где шрам?

— Зажил, — он немного помолчал, — Салли, мне чуть больше года было, кого я там победил?

Девочка задумалась. Пока Гарри вел беседу, Рональд Уизли был распределен на Гриффиндор и, подойдя к столу, шлепнулся рядом.

— Гарри, дружище! Я так рад, что мы будем на одном факультете!

Брови Поттера поползли вверх. Он не мог понять, как можно настолько не иметь гордости. В поезде Рон на него обиделся и после этого не заговаривал. А теперь, будто и не было никакой ссоры.

— Я тебе не друг, Рональд Уизли! С чего ты так решил?

— Но… Как же… Ты же на Гриффиндоре?.. Мы же…

— То, что мы на одном факультете, еще не делает нас друзьями. Равно как и наоборот.

— В смысле, наоборот? — Рон непонимающе хлопал глазами.

Мерлин! Он же издевается? Я надеюсь, издевается. Нельзя же быть таким!.. И простота эта. Словно его перезагрузили. Вот обижался, обижался, хлоп и все! Обида забыта, все в порядке, друзья. Ну, не за столом же разборки устраивать? Потом разъясним.

В это время, распределение закончилось. Шляпа отправила Блейз Забини на Слизерин и была унесена суровой МакГонагалл, вместе с табуретом.

Альбус Дамблдор поднялся со своего трона и широко развел руки. На его лице играла лучезарная улыбка. У него был такой вид, словно ничто в мире не может порадовать его больше, чем сидящие перед ним ученики его школы.

— Добро пожаловать! — произнес он, — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Дурак! Раздуть! Остаток! Налаживать! Все, всем спасибо!

Дамблдор сел на свое место. Зал разразился радостными криками и аплодисментами. Гарри сидел и не знал, смеяться ему или нет.

Что он этим хотел сказать? Это загадка, шарада или просто старик впал в маразм? Нет, на маразм надеяться не стоит. Значит какой-то ребус, игра на смыслах. А если это предупреждение? Кому? Детям? Его тут считают просто чудаком. Да он таким и выглядит. И кто будет задумываться о каких-то словах? Тут и взрослые ничего не поняли. Вон, только Снейп хмурится. Но он всегда такой, а остальным пофиг!

Пока Гарри размышлял, на столах появилась еда. Нет, не так, ЕДА! Тут было почти все, что пожелает душа. Мясо и рыба, салаты и пироги, паштеты и картофель во всем многообразии видов и способов приготовления. Глаза разбегались.

Взяв себе ростбиф и немного жаренного картофеля и салата, Гарри принялся аккуратно есть, поглядывая по сторонам. За столом Гриффиндора о манерах знали почти никто. Максимум, на что хватало культуры, это не жрать руками, а использовать хотя бы вилку. Тех, кто держал еще и нож, были единицы. Уизли младший пользовался салатной ложкой и помогал себе руками. Даже девочки, хоть и не закидывались едой, как в последний раз, производили не самое приятное впечатление.

Поглощение пищи, не мешало студентам общаться. Старшие обменивались летними впечатлениями, первокурсники знакомились с ними и между собой. Звонкий голос Грейнджер, мечтающей немедленно приступить к занятиям, не смог перекрыть для Гарри тихий рассказ пухлого Невилла про свою строгую бабушку и дядю, чье стремление пробудить в нем магию, едва не стоило ему жизни. Вокруг летали привидения, общаясь между собой и со студентами. В зале стоял слитный гул множества голосов.

Когда все наелись, в смысле съели столько, сколько смогли съесть, тарелки вдруг опустели, снова став идеально чистыми и так ярко заблестев в пламени свечей, словно на них и не было никакой еды. Но буквально через мгновение на них появилось сладкое. Мороженое всех мыслимых видов, яблочные пироги, фруктовые торты, шоколадные эклеры и пончики с джемом, бисквиты, клубника, желе, рисовые пудинги...

После того, что произошло с ним три года назад, Гарри равнодушно относился к сладкому, предпочитая мясо во всех видах, желательно слабой прожарки. Поэтому он слегка отодвинулся от стола, промокнул рот салфеткой и продолжил изучать преподавателей. Помимо Дамблдора, Снейпа и МакГонагалл, его заинтересовал странный человек в фиолетовой мантии и такого же цвета тюрбане, сидящий рядом со Снейпом. Даже на таком расстоянии, он чуял исходящий от профессора чесночный запах, перекрывающий легкий аромат гнилого мяса. Гарри удивился не столько запаху, сколько тому, как Снейп, с его чувствительным обонянием зельевара, может находиться рядом и даже не морщиться. В этот момент фиолетовый повернулся к Снейпу и Гарри вновь почувствовал, что его пытаются прочитать.

Да что ж такое!!! Это в Хогвартсе спорт такой что ли? Кто больше студентов прочтет в первый же день? А потом в учительской пересказывать коллегам летние приключения малолеток?

В это время Дамблдор снова поднялся со своего трона. Все затихли.

— Хм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом...

Сияющие глаза Дамблдора на мгновение остановились на рыжих головах двух близнецов за столом Гриффиндора.

— По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Трюк. И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.

Кто-то рассмеялся, но таких весельчаков, оказалось очень мало.

— Он ведь шутит? — пробормотал Гарри.

— А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! — прокричал Дамблдор.

Гарри заметил, что у всех учителей застыли на лицах непонятные улыбки.

Дамблдор встряхнул своей палочкой, словно прогонял севшую на ее конец муху. Из палочки вырвалась длинная золотая лента, которая начала подниматься над столами, а потом рассыпалась на повисшие в воздухе слова.

— Каждый поет на свой любимый мотив, — сообщил Дамблдор, — Итак, начали!

Каждый пел, как хотел, кто тихо, кто громко, кто весело, кто грустно, кто медленно, кто быстро. Естественно, все закончили петь в разное время. Все уже замолчали, а рыжие близнецы все еще продолжали петь школьный гимн, медленно и торжественно, словно похоронный марш. Дамблдор начал дирижировать, взмахивая своей палочкой, а когда они наконец допели, именно он хлопал громче всех.

— О, музыка! — воскликнул он, вытирая глаза: похоже, Дамблдор прослезился от умиления. — Ее волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью, марш!

Первокурсники, возглавляемые Персивалем, прошли мимо еще болтающих за своими столами старшекурсников, вышли из Большого зала и поднялись вверх по мраморной лестнице. Староста дважды проводил их сквозь потайные двери — одна пряталась за раздвижными панелями, а вторая скрывалась за свисающим с потолка длинным гобеленом. Замыкала шествие вторая староста Маргарет. Они поднимались то по одной лестнице, то по другой. Запомнить дорогу было просто невозможно. Зрением.

Перед мысленным взором Гарри вставала трехмерная карта пройденного пути, которую он запомнил не глазами. Его чутье позволяло даже частично видеть те ответвления коридоров, куда они не заходили.

Наконец, они остановились в конце коридора перед портретом очень толстой женщины в платье из розового шелка.

— Пароль? — строго спросила женщина.

— Капут драконис, — ответил Персиваль, и портрет отъехал в сторону, открыв круглую дыру в стене.

Все пробрались сквозь нее самостоятельно, только неуклюжего Невилла пришлось подталкивать. Круглая уютная общая гостиная Гриффиндора была заставлена глубокими мягкими креслами и диванами.

Перси показал девочкам дверь в их спальню, куда они прошли вместе с Маргарет, мальчики вошли в другую дверь. Они поднялись по винтовой лестнице, очевидно, комната находилась в одной из башенок и, наконец, оказались в спальне. Здесь стояли пять больших кроватей с пологами на четырех столбиках, закрытые темно-красными бархатными шторами. Постели уже были постелены. Все оказались слишком утомлены, чтобы еще о чем-то разговаривать, поэтому молча натянули свои пижамы и забрались на кровати.

Задернув шторы, Гарри своей палочкой наложил полог тишины и коллопортус изнутри, после чего достал блокнот и написал краткий отчет Флэтчеру. Не дожидаясь ответа, он поплотнее закутался в одеяло и провалился в сон.

31 июля 1990 года, второе утро, где-то в Лондоне.

Утром Гарри получил в подарок ношенные носки дяди Вернона и был отправлен полоть сорняки у розовых кустов тети. Работы как раз хватило на четыре с лишним часа. Забравшись поглубже в кусты, Гарри провернул маховик на пять оборотов и воспользовался портключом. Флэтчер ждал его, сидя у камина.

— Привет, волчонок, с днем рождения! Твой подарок на столе.

На маленьком, журнальном столике, куда обычно складывались прочитанные газеты, лежала небольшая продолговатая коробочка. Гарри подошел и провел над ней рукой. Коробочку окутало голубоватое свечение, но на уровне замочка, выделялось ярко-красное пятно. Гарри усмехнулся и достал палочку. Это он с Флэтчем уже проходил. Легкий пасс и крышка со щелчком открывается, а замочек, выбросив темный сгусток, бесследно исчез. Что туда зарядил Флэтчер, Гарри не успел понять. Может, как в прошлый раз, простое жалящее. А может, как в феврале, проклятье чесотки, от которого не избавляла даже аниформа и Гарри, под радостный ржач, грыз себя зубами, как дворовая шавка. Много чего было. Фантазия Флэтча не ограничивалась магическими ловушками, приучая Гарри к осторожности.

В коробочке, в специальном футляре, лежали очки. Точно такие, как он носил последние два года, явно без диоптрий. Снова взмах палочкой и над очками появляется замысловатая структура из переплетенных силовых линий, рун и нескольких связующих конструктов. Чтобы разобраться с такими наворотами, ему еще учиться и учиться.

— Спасибо, Флэтчер, очень красивые очки!

— Я знал, что тебе понравится. — Флэтчер усмехнулся, — Это артефакт, Гарри. Очень хороший артефакт. Собственно, это артефакт для артефакторов. Примерь.

Гарри аккуратно достал очки и водрузил их на нос. Посмотрел сквозь стекла и… ничего не изменилось. Он с удивлением глянул на Флэтча.

— Поноси их несколько дней не снимая. Они должны настроиться на тебя. Это действительно очки артефактора. В них ты сможешь видеть ауры, магические плетения, разбирать структуру заклинаний. Они могут приближать, удалять и фиксировать аурные слепки в памяти, что-то до пяти тысяч. С их помощью можно ставить метки на определенные структуры или слепки. Короче, много чего. Чары неразбиваемости, водоотталкивающие и от утери, также наложены. Поздравляю!

Чем больше рассказывал Флэтчер, тем больше у Гарри отпадала челюсть. В конце концов она со стуком упала на грудь. Подобный артефакт он видел в каталоге. Стоимость в две тысячи девятьсот девяносто девять галеонов (на сегодняшний день, около 1,5 миллионов рублей), заставила его только облизнуться и отложить подобную покупку в дальний сарайчик несбыточных мечт.

— Флэтчер!.. Я не могу это принять.

— Спокойно, волчонок! Я тоже видел тот каталог. Не переживай. Я не платил за эти очки столько золота. Я лишь немного поучаствовал в работе над ними. Видишь ли, это, можно сказать, коллективный подарок. Я пока не могу тебя познакомить со всеми людьми, которым ты не безразличен, но поверь, они есть и их немало.

— Но ведь я же ничего не сделал!

— Зато очень многое сделали с тобой! И этот подарок, лишь малая часть долга, который тебе выплачивают. В том числе и я…

— А ты то за что? Ты меня спас и учишь и вообще… — Гарри еле сдерживая, вдруг подступившие слезы, смотрел на мужчину, — Ты же мой друг! Какие между друзьями долги?!

— Спасибо, волчонок, извини. Ты прав, долгов между друзьями быть не может. Это подарок, подарок от души и не только от меня. Вот так будет правильнее.

Влага так и не пролилась, но в носу продолжало пощипывать и Гарри, чтобы отвлечься, поинтересовался:

— Расскажешь мне про все эти чары?

— Расскажу, волчонок, расскажу. Но не сегодня. У нас есть еще четыре часа на праздник, не будем их терять!

Через четыре часа, на Тисовой улице, Гарри пронаблюдал за самим собой, залезающим в розовый куст, и через пару минут проскользнул туда же. Выпрямившись и вздохнув, он побрел в дом.

— Тетя, я все закончил.

— Все прополол? Ладно. Тогда можешь валить к себе и чтобы до обеда я тебя не видела, — Тетя Петуния с презрением посмотрела на племянника и вернулась к готовке.

Гарри сгорбившись, покинул кухню и направился в свой чулан. Очередной день рождения еще не закончился.

02 сентября 1991 года, замок Хогвартс.

Гарри проснулся сразу, как и каждый день, за последние почти три года. Без переходов, просто открыл глаза и сел в постели. Простой, механический будильник, привезенный с собой, показывал 6.37. Свет, из высоких окон, забранных витражной сеткой, заливал спальню, отбрасывая разноцветное отражение. Гарри всегда спал ровно семь с половиной часов, если его не будили раньше, и просыпался сам. Если же приходилось спать меньше, он добирал в течение дня по 15-20 минут, великолепно себя при этом чувствуя.

Быстро умывшись и одевшись, Гарри покидал в рюкзак все учебники и канцелярию, которая могла пригодиться.

Что за маразм, раздавать расписание за завтраком, а потом мчаться в башню за учебными принадлежностями. Расписание наверняка готово было к началу учебного года.

Гарри спустился в гостиную, которую вчера толком не рассмотрел. Множество кресел, диванов и диванчиков, без какого-то порядка располагались в большой комнате. Несколько больших столов для занятий, окружали стулья. Напротив входа, в огромном камине еще тлели угли. Высокие окна выходили на озеро и лес. Выдержана гостиная была в ало-золотых, красных и золотистых тонах. Везде висели полотнища и штандарты с гербом факультета. Ни одного шкафа с книгами в обозримом пространстве не наблюдалось.

Поскольку до завтрака еще было минут сорок и никто его не задерживал, Гарри вышел из гостиной и решил обследовать хотя бы основные пути в замке, дабы не блуждать в поисках кабинетов, туалетов и собственного общежития.

Около часа он гулял по замку, не встречая практически никого, кроме нескольких студентов в форме Ровенкло, на которых он смотрел с неподдельной тоской. Вновь накатила злоба на шляпу и Гарри пришлось искать место, где можно было бы успокоиться. В конце концов, какая разница, где числиться, если программа одинаковая.

Наконец, успокоившись и почувствовав голод, он направился в большой зал на завтрак.

Когда Поттер вошел в зал, к нему немедленно направился староста, хмуря рыжие брови и всем своим видом выказывая недовольство.

— Поттер! Почему тебя не было в гостиной, когда все первокурсники собрались идти на завтрак? Я что, должен тебя искать.

Гарри вздохнул. Видимо, отсутствие манер и малейшего такта, это признак семьи Уизли.

— Меня зовут Гарольд Джеймс Поттер, мистер Уизли. Вы можете называть меня мистер Поттер. Никаких Гарри, обращений по фамилии и так далее, я не потерплю.

Персиваль Уизли, студент пятого курса и староста факультета, покраснел так, что его рыжие волосы стали казаться не такими уж и рыжими.

— Да!.. Я!.. Да, ты!.. Ты как смеешь! Я староста, а ты! — громкость голоса Персиваля повышалась с каждым словом. И быть бы скандалу, но Поттер вдруг плавным движением скользнул вперед, почти вплотную. Со стороны казалось, что Поттер, держа старосту за плечо, что-то шепчет тому на ухо. Он и шептал. Персиваль Уизли внимал великой мудрости первокурсника боясь пошевелиться.

— Если ты, недоразумение, еще хоть раз пасть на меня откроешь, то останешься без своих причиндалов. Даже если в Мунго и смогут вырастить тебе новые, это потом, а больно будет здесь, — Поттер говорил очень тихо, почти не шевеля губами, — И если у тебя появятся какие-то мысли позже, то вспомни, что твой младший братишка спит со мной в одной спальне. Если понял — икни.

Икнуть Перси удалось и Гарри, таким же неуловимым движением, как и доставал, убрал нож с узким, остро заточенным лезвием, который держал у паха старосты. Обойдя замершего, бледного Перси, Гарри сел за стол и принялся невозмутимо завтракать. Сцена не заняла и минуты и на нее практически никто не обратил внимания, кроме сидящего за преподавательским столом Снейпа, наблюдающего за ней с гримасой недовольства на лице и с искренним интересом в глазах.

Минут за двадцать до окончания завтрак, вторая староста, Маргарет, раздала расписание. В понедельник, то есть сегодня, стояла сдвоенная гербология. Пока Маргарет и Персиваль собирали первокурсников, и вели их обратно в башню, за учебниками. Гарри спокойно доел, вышел не улицу и направился, ведомый чутьем, к теплицам, где, как было указано в расписании, должна проходить гербология.

На урок опоздали все гриффиндорцы, кроме Поттера.

ГЛАВА 7

31 октября 1981 года, вечер, поселок Годрикова впадина.

Зигзагообразный взмах волшебной палочки и высокий человек в темной мантии со вздохом выпрямился около детской кроватки, в которой посапывал черноволосый мальчик. На мгновение, на лбу малыша загорелась руна «Соулу» и тут же погасла, оставив после себя разрез на коже, из которого, впрочем, кровь не текла и видимого беспокойства ребенку он не причинял.

— Это все, что я сейчас могу сделать, парень, — проговорил мужчина, — Надеюсь…

— Авада Кедавра!

Яркий зеленый луч ударил в спину и он молча рухнул на пол. В комнату шагнул не менее высокий человек, чью фигуру и лицо скрывал длинный плащ с накинутым капюшоном и обойди лежащее тело подошел к кроватке.

— Зачем… зачем ты это сделал, Том? Чего ты хотел? Теперь и не спросишь..., — и позвал тихо, — Питер.

Из коридора показался еще один. Приземистый, полный, с острыми чертами лица и светлыми, редкими волосами.

— Возьми с собой его палочку, она еще пригодится. И дай мне кусок себя… ну, хотя бы палец.

— З-з-зачем?..

— Прикрою тебя, дурака, чтобы не прибили раньше времени. Только не мизинец! Безымянный давай, чтобы правдоподобнее было. И вали отсюда, пока не засекли.

Посмотрев на говорившего тоскливым взглядом, толстячок поднял палочку, выпавшую из руки убитого и засунул ее во внутренний карман. Затем, достал из чехла на поясе другую, вздохнул и, направив на свою левую руку, резко выдохнул: — Секо!

Протянув отрезанные две фаланги, толстяк молча вышел. Раздался шорох и наступила тишина.

— Ну, вот и славно, — пробормотал оставшийся и направил палочку на лежащее тело, — Инсендио!

Через несколько секунд, на месте убитого осталась лишь горстка пепла. В это время, лежащий в кроватке ребенок открыл ярко-зеленые глаза и уставился на фигуру с палочкой. Тот повернулся и довольно долго, внимательно смотрел в ответ.

— Ну что, малыш, будем делать из тебя героя!

С улицы раздались громкие, сотрясающие стены дома, шаги. Заскрипела лестница под непривычной тяжестью. Сняв плащ, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор ждал своего самого преданного соратника.

Мотоцикл с коляской приземлился недалеко от дома. Из-за руля выскочил молодой мужчина с длинными, черными волосами, аккуратной испанской бородкой, одетый в полный комплект харлеевской защиты, только без шлема. Он бросился навстречу выходящему из дома огромному, не менее восьми с половиной футов (около 2,6 метра), заросшему до самых глаз бородой, одетому в шубу человеку, прижимавшему к груди слабо попискивающий сверток.

— Где они?! Что случилось?

— Умерли… И Джеймс, и Лили погибли, только Гарри выжил, — из глаз великана покатились крупные слезы, — Сирота он теперь…

Черноволосый замер. Лицо его побледнело, а руки затряслись.

— А Лорд?

— Исчез Лорд! Убился об ребятенка!

— Об какого ребятенка?

— Так об Гарри же! — великан пробасил возмущенно, — Он и его хотел, как родителей, но не вышло! Сам исчез и палочка его!

— Вот как… А как же тогда… — глаза мужчины лихорадочно блестели, — Ладно. Потом разбираться будем. Давай мне ребенка, я о нем позабочусь.

— Не дам, — великан даже повернулся боком, загораживая сверток, — Дамблдор велел его в Хогвартс привезти, там он в безопасности будет.

— Что значит велел?! Я его опекун!

— С Дамблдором разбирайся! А я его в Хогвартс доставлю.

— Да уж, разберусь, — на лице мужчины появилось злость, — А как ты до Хогвартса добираться будешь? С такими малышами аппарировать нельзя, и порталами перемещаться тоже…

— Да как же порталом-то нельзя? А Дамблдор сказал, что…

— Значит так, — прервал мужчина, — сейчас берешь мой мотоцикл, летишь в Хогвартс. Я к Даблдору попозже загляну. Надо бы одну крысу найти. Если с ребенком что случится!..

— Не случится с ним ничего, не волнуйся. Давай свой моцацыкл.

«Не волнуйся, малыш, я о тебе позабочусь, — думал мужчина, провожая взглядом улетающий транспорт, — только одно дело завершу».

Вспышки заклинания он не увидел.

03 августа 1991 года, утро, Лондон, Косой переулок, банк Гринготтс.

— Доброе утро, уважаемый! Чем могу быть полезен?

Седой, среднего роста, в сером магловском костюме, с тростью в одной руке и портфелем в другой, человек с лицом, которое забываешь сразу, после того как отвернулся, стоял перед Грипхуком и смотрел на него водянистыми блеклыми глазами. Набалдашник трости в виде орлиной головы с блестящими красным камнями вместо глаз, пошитый явно на заказ костюм, великолепной кожи оксфорды и перстень на левой руке показывали, что этот человек заботится о своем внешнем виде и не стеснен в средствах для его поддержания.

— Здравствуйте, мистер Олсен! Очень рад, что вы смогли уделить мне время. — Грипхук слегка наклонил голову, что для гоблина являлось практически поклоном. — Прошу вас, присаживайтесь.

Мистер Олсен присел в предложенное кресло и принял предложенный снифтер, в котором плескался семнадцатилетний коньяк. Сделав глоток, он вопросительно взглянул на гоблина.

— Что вам известно о Сириусе Блэке, мистер Олсен?

— Изгнанный из рода предатель, отбывающий пожизненное в Азкабане, — Олсен пожал плечами, — безнадежно.

— Взгляните на это, — гоблин протянул ему свиток.

После прочтения копии результатов проверки крови Гарольда Джеймса Поттера, естественно не вся информация была видна, мистер Олсен поднял на Грипхука потрясенный взгляд.

— Но ведь это же…

— Да, да, мистер Олсен, почти десять лет незаконного заключения. А! И Сириус Блэк не был изгнан из рода, — гоблин оскалился, — и сейчас является, пока правда не вступившим в права, но главой рода Блэк.

— Я правильно понимаю, что вы нанимаете меня от имени наследника Поттера и только для освобождения мистера Блэка?

— Совершенно верно! — гоблин ощерился еще больше, — Все ваши возможные взаимоотношения с Сириусом Блэком, ни наследника Поттера, ни меня, как его поверенного, не касаются. Беретесь?

— Ставка стандартная?

— Двойная. Гарольд Джеймс Поттер крайне заинтересован в своей анонимности и в скорейшем разрешении дела.

— Анонимность я гарантирую, — Олсен нахмурился, — но, что касается сроков… Визенгамот не так часто собирается. До ближайшего заседания я не успею ничего сделать, а когда будет следующее?.. Если только собирать экстренное, повод достойный.

— Не надо экстренного! — Грипхук аж руками замахал, — Ни к чему шумиха. Мистер Поттер все понимает, но надеется, что к Рождеству магический крестный сможет принять его у себя на каникулы. Это возможно?

— Думаю, да! Более того, на гарантии отсутствия шумихи в прессе можно сыграть. Но это уже мои проблемы. — Олсен допил коньяк и поднялся. — С вашего позволения, уважаемый Грипхук, я начну заниматься этим прямо сейчас. Договор пришлю вечером.

— С вами, как всегда, приятно иметь дело, мистер Олсен! — гоблин тоже вежливо привстал, — До скорой встречи.

12 августа 1991 года, день, Лондон, Министерство магии.

— К вам Амелия Боунс, господин министр.

— Пусть заходит.

Невысокий, толстенький, с венчиком светлых волос вокруг обширной плеши на темени, с коротким толстым носиком и двойным подбородком, одетый все время в различных цветов полосатые брюки и сюртук, с неизменным зеленым котелком, министр магии Корнелиус Фадж производил впечатление эксцентричного добряка. До тех пор, пока тот, кто плохо его знал, не заглядывал ему в глаза. Недюжинный ум, хитрость, жесткость, не переходящая в жестокость, позволили ему занять пост министра уже во второй раз подряд. Довольно слабый маг, обучение политической интриге он получил, работая в магловском МИДе. В течение тридцати лет, карабкаясь от второго секретаря посольства в Югославии до полноценного посла во Франции, являясь при этом штатным сотрудником MI-6, он вышел в отставку и, по окончании первой магической войны, вернулся в мир магии, сохранив связи в мире маглов. Тот детский сад, который назывался политикой у магов, был Корнелиусу не на один, а на пол зуба. Движение к министерскому креслу заняло у него менее года, причем все противостоящие друг другу силы магического политического олимпа, были убеждены в его лояльности именно к ним. Расставив на ключевых постах людей, приспособленных именно к этой работе, но не способных сговориться из-за принадлежности к разным политическим группировкам, министр занялся тем, ради чего ему позволили безболезненно покинуть службу.

Глава Департамента магического правопорядка Амелия Боунс, была как раз из тех самых людей на своем месте. Прямая, как перпендикуляр, бескомпромиссная, категоричная, педантично следующая правилам и законам, Амелия своим назначением была обязана именно Фаджу и относилась к нему с теплотой, не переходя, впрочем, границ субординации.

— Здравствуй, Амелия, что-то случилось?

— Добрый день, господин министр. — Глава ДМП присела на стул и протянула Фаджу бумагу, — Случился адвокатский запрос на ознакомление с материалами дела Сириуса Блэка. В связи с тем, что он отсидел почти десять лет из своего пожизненного, адвокат хочет попытаться вытащить его из Азкабана.

— Амелия, это невозможно! — воскликнул министр, — Дело Блэка не подлежит пересмотру!

— Корнелиус! У нас нет дела.

— То есть, как это нет?!

— Ни в ДМП, ни в аврорате, ни в архиве, ни в Азкабане, никакого дела Сириуса Блэка нет. В аврорате нашли протокол с признанием Блэка в убийстве Поттеров и Петтигрю, подписанный дознавателем, погибшим через два дня, при аресте Кэрроу. В Азкабане сопровод заключенного за подписью Крауча. Все. Ты понимаешь, что это значит?

— Ты хочешь сказать, — Фадж задумчиво потер подбородок, — что его не судили даже по упрощенной процедуре? И получается, он сидит незаконно. Без суда.

— Мы в заднице!

— Не суетись, Амелия, выход всегда есть. С адвокатом можно договориться?

— Это Бернард Олсен.

— Мда… Теперь мне понятно твое состояние. Свяжись с ним, Амелия, и устрой нам встречу на ближайшее время.

Спустя два часа, там же.

— Мистер Крауч! Расскажите мне, убогому, каким образом велось судопроизводство в министерстве в ноябре восемьдесят первого?

— Я не совсем понимаю вас, господин министр.

Руководитель отдела международного магического сотрудничества Бартемиус Крауч стоял перед министром в его кабинете. Вызов был экстренным и в голову закрадывались самые нехорошие подозрения.

— Не понимаете? Я объясню! — министр был в ярости, — На каком основании был направлен в Азкабан Сириус Блэк? Сопроводительный документ за вашей подписью.

— Он был признан виновным в предательстве и убийстве…

— Не был он признан виновным!!!!!!

— Было его признание…

— А суд?!

Бартемиус Крауч понял, что находится в полушаге от дисциплинарного разбирательства и в лучшем случае от увольнения. Он напряг свою идеальную память.

— Господин министр. Со второго ноября по десятое декабря восемьдесят первого года, по подозрению в связях с организованной преступной группой, именуемой «Пожиратели смерти», были задержаны семьсот восемьдесят два человека. После разбирательства отпущены без санкций и предъявления обвинений семьсот семнадцать человек. Тридцать восемь осуждены условно и двадцать шесть к различным срокам в Азкабане, из них восемнадцать к пожизненному. Сириус Блэк был направлен в Азкабан по личному распоряжению министра магии Миллисенты Багнолд, до окончания расследования, в связи с его общественной опасностью. Расследование прекращено двадцать первого декабря того же года. Основание — решение Визенгамота от двадцатого декабря, за подписью Альбуса Дамблдора.

Выслушав такой исчерпывающий доклад, Фадж несколько успокоился и вызвал секретаря: — Пенни, запроси в архиве Визенгамота копию решения от двадцатого декабря восемьдесят первого. Запрос с пометкой молния. Присаживайтесь, мистер Крауч.

Через семнадцать минут на стол министра легла бумага:

«Решение Визенгамота от 20.12.1981. Именем Магии. После рассмотрения и обсуждения всех обстоятельств, а также учитывая добровольное чистосердечное признание, расследование по делу об обстоятельствах произошедшего 31.10.1981 и 02.11.1981 прекратить. Задержанного Сириуса Ориона Блэка, оставить содержанием в Азкабане бессрочно. Подпись: Верховный чародей Визенгамота Альбус П.В.Б. Дамблдор. Секретарь: Роджер Г. Чембирс. Копия заверена: архивариус Г.Д.В.П. Роули».

13 августа 1991 года, день, Лондон, ресторан L'Escargot.

Ресторан располагался в старинном особняке в георгианском стиле. Старейший ресторан французской кухни в Сохо не мог пожаловаться на недостаток клиентов, но этот человек был не просто завсегдатаем. Он приходил сюда то чаще, то реже уже более сорока лет, а в последние десять как минимум раз в неделю, и имел резерв на месяц вперед.

Сегодня он предупредил, что ожидает знакомого и когда тот появился, то был немедленно препровожден к столику.

— Добрый день, господин министр, — поприветствовал уже сидящего за столом Фаджа пришедший, — не ожидал, что вы назначите встречу в магловском ресторане.

— Здравствуйте, мистер Олсен. Рад, что вы так быстро откликнулись на мое приглашение. Я давний поклонник французской кухни, а это лучшее заведение в обоих мирах, можете мне поверить. Если не возражаете, я уже сделал заказ для нас обоих.

— Я думаю, это не самая лучшая идея, обсуждать юридические вопросы, наслаждаясь нюансами вкуса.

— Это именно что замечательная идея! — жизнерадостно воскликнул Фадж, — Потому что у нас нет юридических вопросов.

— Позвольте с вами не согласиться, господин министр. Я готов настаивать….

— Дорогой, мистер Олсен, — перебил его Фадж, — я нисколько не сомневаюсь, что вы отличный юрист и раскопали что-то, что поможет вашему клиенту. Но дело Блэка не находится в области юриспруденции. К сожалению, предыдущая администрация относилась к документообороту спустя рукава. Сегодня утром Сириус Блэк переведен из Азкабана в больничное крыло следственного изолятора при ДМП.

— Это замечательно, но я все-равно намерен добиться пересмотра дела, — Олсен нахмурился, подозревая какой-то подвох. — У меня есть доказательства невиновности Блэка.

— Невиновности в чем, позвольте осведомиться?

— Э-э-э… В предательстве четы Поттеров. Насколько я понимаю, именно за это он осужден.

— Видите ли, Бернард… Могу я вас так называть? Так вот, наша сегодняшняя встреча инициирована тем фактом, что Блэк не был осужден.

Их диалог был прерван официантом, который принес закуски.

— Попробуйте улиток, мистер Олсен, они великолепны.

— Спасибо. — Олсен имел ошарашенный вид. — Но ведь Блэк сидит уже десять лет. В Азкабане. На верхних уровнях!

— Спокойно, спокойно. Не нервничайте, Бернард. Мы с вами здесь именно для того, чтобы разрешить это недоразумение.

— Десятилетнее заключение в Азкабане, это по вашему недоразумение?!

— Мистер Олсен! — в голосе Фаджа звякнула сталь. — Давайте мы будем искать компромиссы, а не провоцировать конфликт. Предыдущая администрация проявила преступную небрежность, засадив в тюрьму без суда и следствия…

— Невиновного!

— Не перебивайте! Почему вы уверены в невиновности Блэка?

— Он является магическим крестным Гарольда Джеймса Поттера.

На некоторое время Фадж задумался, просчитывая варианты. Затем лицо его просияло.

— Это же замечательно, дорогой Бернард. Это основание для экстренного заседания Визенгамота.

— К сожалению, клиент, чьи интересы я представляю, не хочет поднимать шум.

— Так шума и не будет. Проводя инвентаризацию архивов, было обнаружено отсутствие дела Блэка. Будет создана специальная комиссия, которая выяснит его невиновность и незаконность заключения. Визенгамот выносит оправдательный приговор, выплачивает компенсацию за незаконное содержание под стражей, в газете эта новость проходит в разделе судебной хроники, которую никто не читает. Сириус Блэк получает лечение за счет министерства, компенсацию и подписывает отсутствие претензий, вы получаете свой гонорар, министерство и Визенгамот компенсируют репутационные издержки. Все счастливы!

— Как-то это…

— Я думаю, вам стоит согласовать позицию со своим клиентом. — Фадж усмехнулся. — В любом случае, Блэк в Азкабан не вернется и лечение получит. Сколько вам необходимо времени на встречу с клиентом?

— Я не могу пока сказать. Думаю, к концу недели я смогу вам сообщить его решение.

— Хорошо. Тогда я ожидаю вас в министерстве в пятницу к одиннадцати утра. Заодно и с Блэком сможете увидеться. А теперь давайте просто поедим.

16 августа 1991 года, утро, Лондон, Министерство магии.

Кроме решетки на окне и укрепленной двери, эта комната ничем не отличалась от обычной больничной палаты. Белый потолок, белые стены, белая тумбочка и белое постельное белье. Лежащий в кровати человек тоже был практически белым. Бледное, с желтизной, худое лицо, бледные до прозрачности руки, лежащие поверх одеяла, густая белизна, в некогда черных волосах. Человек лежал с закрытыми глазами. Ему казался невыносимо ярким белый цвет. Последние десять лет его окружало серое и черное.

Открылась дверь и послышались уверенные, тяжелые шаги. Скрипнул стул рядом с кроватью. Лежащий не открыл глаза, не пошевелился, лишь ноздри раздулись, втягивая воздух, как у ищейки, идущей верхним чутьем.

— Доброе утро, мистер Блэк.

— Здравствуйте, министр. — Человек в постели открыл светло-серые глаза и взглянул на сидящего рядом на стуле Фаджа. — Вы не изменяете себе. Один и тот же одеколон вот уже девять лет. Что изменилось в мире? Почему я здесь? И где это здесь?

— Вы очень проницательны, мистер Блэк. И у вас отличное обоняние. — Фадж усмехнулся. — Здесь, это в больничном крыле департамента магического правопорядка.

— Что, хотите подлечить меня перед поцелуем?

— Нет. Надеюсь, перед освобождением. Тише! Тише… — Фадж придержал за плечи, попытавшегося вскочить Блэка. — Что ж вы так дергаетесь?

— Почему? — сиплым голосом, проталкивая слова, — Дамблдор?

— Мистер Блэк, успокойтесь! Вам нельзя волноваться. Через несколько минут к вам явятся посетители, а вы не в форме.

— Ка-а-кие посетители?!

— Те самые, благодаря которым вы находитесь здесь и скоро окажетесь дома. О! А вот и они! Засим позвольте вас оставить, дела.

Министр стремительно поднялся и вышел в открывшуюся дверь, кивнув кому-то, находящемуся за ней. В комнату вошли двое. Седой, среднего роста, в сером магловском костюме, с тростью в одной руке и портфелем в другой, мужчина и мальчик с длинными, собранными в хвост, черными волосами и в круглых очках.

— Здравствуйте, мистер Блэк! Меня зовут Бернард Олсен. Я ваш адвокат. — Обратился мужчина к лежащему в кровати, но тот не ответил. Он во все глаза смотрел на мальчика.

— Сохатик… — чуть слышно прошептал Блэк.

— Доброе утро, мистер Блэк! — мальчик смотрел строго и уверенно, — Меня зовут Гарольд Джеймс Поттер и, судя по результатам проверки крови, вы являетесь моим магическим крестным.

— Да, я твой крестный. Прости, что я…

— Не надо извиняться, мистер Блэк. В том, что произошло, вашей вины нет. Как только я выяснил факт магического крестничества, я обратился за юридической помощью. Присутствующий здесь мистер Олсен, как раз и запустил процедуру вашего освобождения.

— Но выяснились определенные обстоятельства, — подхватил Олсен, — которые нам с вами необходимо обсудить.

— Какие обстоятельства? — Блэк ошарашено переводил взгляд с Олсена на Гарри и обратно.

— Вас не судили.

— Ну да, наверно… Я не помню.

— Поверьте, это так. Вас не допрашивали с веритасерумом, вам не предъявляли обвинений и не судили. Вы содержались в тюрьме незаконно. И в этом тоже есть проблема.

— Проблема?

— Видите ли, — Олсен потер переносицу, — сотрудники нынешней администрации, как собственно и министр, не имеют никакого отношения к вашему заключению и не хотели бы, чтобы разразился скандал. Они предлагают найти компромиссное решение.

— Какое?..

— Э-э-э… — Олсен запнулся. — Взаимовыгодное.

Поскольку Блэк хлопал глазами, явно не понимая, чего от него хотят, Олсен решил говорить помедленнее и попроще.

— Министр Фадж предлагает вам оправдание, компенсацию за незаконное заключение и лечение за счет министерства. Если вы не будете выдвигать претензий.

— Претензий?

Гарри не выдержал: — Крестный! Ты домой хочешь?

— Хочу.

— Тогда смотри. Лежишь здесь, лечишься и не дергаешься. Недельки через три-четыре будет заседание Визенгамота по твоему вопросу. К тому времени ты должен быть в приличной форме. Тебя допросят и отпустят, выплатив деньги. Мистер Олсен тебе поможет. Все.

— Хорошо. А ты будешь ко мне приходить, сохатик?

— Буду. Но недолго. Я первого сентября в Хогвартс еду. Если все пройдет нормально, увидимся на зимних каникулах.

— А где ты живешь? С кем? — Блэк встрепенулся.

— Все нормально, живу в Косом, готовлюсь к школе.

— А, тогда хорошо… — Блэк прикрыл глаза и через несколько секунд уже спал.

В кабинете Корнелиуса Фаджа сидели сам министр Бернард Олсен и Гарольд Поттер.

— Он согласился?

— Согласился. — Олсен вздохнул, — Но он вряд ли адекватно воспринимает происходящее.

— Десять лет Азкабана, господа. В его эмоциональном и ментальном поле сейчас каша.

— Он поправится? — тихо спросил Гарри.

Министр внимательно посмотрел на него.

— Да, он поправится.

— Какие наши действия? — Олсен был деловит.

— Значит так, мистер Поттер, мистер Олсен, — министр тоже перешел на деловой тон, — Визенгамот заседал вчера. Следующее плановое заседание состоится девятнадцатого сентября. Повестка утверждается за неделю. Успеете, мистер Олсен?

— Успею.

— Далее. Медики утверждают, что приведут Блэка в относительно приличный вид недели за три. Значит, к заседанию он будет готов к допросу с веритасерумом. Мистер Поттер, вы будете его навещать здесь?

— А можно?

— Ну конечно! Временный пропуск вам оформим.

— Я первого сентября еду в Хогвартс. Но я хотел бы присутствовать на заседании.

— Не думаю, что это хорошая идея. — Министр нахмурился, — Учитывая известные факты и личность Верховного чародея, ваше присутствие нежелательно.

— Не волнуйтесь, мистер Поттер. — Вступил Олсен, — Полагаю, все будет в порядке. Кроме того, так мистеру Блэку будет легче.

— Хорошо… — вздохнул Поттер, — Но хотя бы держите меня в курсе.

— Конечно, мистер Поттер! — Фадж расслабился, — В конце концов, именно вы являетесь основным заинтересованным лицом в этом деле. Ну, после Сириуса Блэка.

— Спасибо, господин министр!

— Благодарю, господин министр. — Олсен поднялся. — С вашего позволения, мы пойдем.

— Да, конечно! До встречи, мистер Олсен. Мистер Поттер.

Министр проводи взглядом уходящих и устало откинулся в кресле. На его губах играла улыбка. Все-таки и магический мир мог приносить сюрпризы.

ГЛАВА 8

02-20 сентября 1991 года, замок Хогвартс.

Распорядок у Гарри устаканился довольно быстро. Около половины седьмого он просыпался, проводил водные процедуры, одевался и шел обследовать замок и близлежащие окрестности. На завтрак он приходил один из первых и первым же его заканчивал, после чего, неторопливо шел к аудитории, где были занятия по расписанию. Поскольку ему не нужно было сопровождение, на урок Поттер не опоздал ни разу, в отличие от своих однокурсников, которые делали это с завидным постоянством. В какой-то момент все девочки-первокурсницы Гриффиндора, кроме Парвати Патил, подтянули свои графики к его и теперь с завтрака на занятия ходили за Гарри этакой группой поддержки, не навязывая ему свое общество. Парни пытались справляться сами, что впрочем, получалось у них плоховато и все, кроме Рональда Уизли, заинтересованно косились в сторону возглавляемого Поттером девичника. Рональд поглядывал злобно и завистливо, периодически достаточно громко высказывая свои негативные мысли, применительно к сложившимся обстоятельствам.

Что касается Парвати, Гарри подозревал, что у сестер-индианок есть свои способы ориентироваться в незнакомых местах, поскольку ни Парвати, ни ее сестра Падма, распределенная в Ровенкло, также никогда не опаздывали. И если в Ровенкло это можно было списать на счет старост, хорошо выполняющих свои обязанности, то на Гриффиндоре что Персиваль, что Маргарет, устранились от сопровождения первокурсников уже к началу второй учебной недели.

Занятия показались Гарольду по меньшей мере странными. Особенно их количество. В Хогвартсе первокурсники изучали всего семь дисциплин. Трансфигурацию, чары, зельеварение, астрономию, историю магии, гербологию и странный предмет, под названием «Защита от темных искусств», сокращенно — ЗОТИ. Защиту преподавал не менее странный профессор Квиринус Квирелл, постоянно укутанный в теплую мантию и с замотанной фиолетовым тюрбаном головой. Та смесь ароматов, которую почуял Поттер на праздничном ужине, исходила от профессора ЗОТИ постоянно и перманентная, тупая головная боль, преследовала Гарри на уроках, которые вел Квирелл. Кроме того, профессор достаточно сильно заикался и потому усвоить информацию, которую тот пытался донести до студентов, было достаточно проблематично. Что касается «искусств», то Гарольд не мог понять, каким образом к искусствам относятся призраки, гномы и вампиры. Никаких, даже самых простейших заклинаний, кроме красных искр из палочки для вызова подмоги, профессор на уроках не демонстрировал и даже не упоминал, надиктовывая материал по мелкой волшебной нечисти.

Семь предметов на пять учебных дней были размазаны тонким слоем, оставляя достаточно свободного времени первокурсникам. Даже в магловской младшей школе, в зависимости от ее уровня, изучается минимум десять предметов. В элитных платных школах, это количество доходит до четырнадцати — пятнадцати. Флэтч рассказывал Гарри, что раньше предметов было больше. Изучались этикет, законы магического мира, дуэлинг и другие. Но за тридцать с лишним лет на посту директора, Дамблдор исключил многие дисциплины из школьной программы, как представляющие опасность или не несущие практической пользы. Таким образом, весь объем информации за первую учебную неделю, уместился бы в единственный урок с Флэтчером.

Каждую среду ровно в полночь, если была ясная погода, они приникали к телескопам, изучали ночное небо, записывали названия разных звезд и запоминали, как движутся планеты. Если же небо было затянуто тучами, занятия астрономией проходили в классе, после обеда. Гербология проходила в расположенных за замком оранжереях, где низкорослая полная дама — профессор Спраут — преподавала им науку о растениях, и рассказывала, как надо ухаживать за всеми этими странными растениями и грибами и для чего они используются

Самым утомительным предметом оказалась история магии. Это были единственные уроки, которые вел призрак. Профессор Бинс был уже очень стар, когда однажды заснул в учительской прямо перед камином, а на следующее утро он пришел на занятия уже без тела. Бинс говорил ужасно монотонно и к тому же без остановок. Ученики поспешно записывали за ним имена и даты и путали Эмерика Злого с Уриком Странным. После урока, Гарри сравнил записанную лекцию с учебником. Она повторяла его слово в слово. Более на истории магии Поттер ничего не записывал, занимаясь домашним заданием или читая.

Профессор Флитвик, преподававший чары, был очень небольшого роста. Чтобы видеть учеников из-за своего стола он вставал на специальную подставочку. На самом первом уроке он, знакомясь с курсом, взял журнал и начал по порядку зачитывать фамилии. Когда он дошел до Гарри, то поднял на него взгляд и довольно долго изучал. Затем, профессор изобразил кивок и продолжил зачитывать список.

А вот профессор МакГонагалл была совсем другой. Гарри был прав, когда, увидев ее, сказал себе, что с ней лучше не связываться. Умная, но строгая, она произнесла очень суровую речь, как только первокурсники в первый раз пришли на ее урок и расселись по местам.

— Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала она. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернется. Я вас предупредила.

После такой речи всем стало немного не по себе. Затем профессор МакГонагалл перешла к практике и превратила свой стол в свинью, а потом обратно в стол. Все были жутко поражены и начали изнывать от желания поскорее начать практиковаться самим, но вскоре поняли, что научиться превращать предметы мебели в животных они смогут еще очень нескоро.

Потом профессор МакГонагалл продиктовала им несколько очень непонятных и запутанных предложений, которые предстояло выучить наизусть. Затем она дала каждому по спичке и сказала, что они должны превратить эти спички в иголки. К концу урока только у Гермионы Грэйнджер спичка немного изменила форму, профессор МакГонагалл продемонстрировала всему курсу заострившуюся с одного конца и покрывшуюся серебром спичку Гермионы и улыбнулась ей.

У Гарольда не вышло ничего. То есть совсем. Если на чарах они делали то же самое, с чего Гарри начинал с Флэтчером несколько лет назад, то транфинурация была абсолютно новой для него наукой. Флэтч конечно объяснял некоторые принципы, но за практику они не брались, поскольку он боялся не успеть подстраховать Гарри в случае проблем.

После занятия, Гарри перед обедом проскользнул в пустующий класс, обнаруженный еще в понедельник, и достал свою искривленную еловую палочку. Направив ее на позаимствованную из класса спичку, он проделал уже заученное движение и представил почему-то толстую портняжную иглу. Через секунду Гарри рассматривал поблескивающую острую иголку с вытянутым, широким ушком.

И что, блин, теперь делать? Светить вторую палочку нельзя, а с палочкой Олливандера, трасфигурация мне не дается. Да и на чарах, наверно, будут проблемы.

Гарри взял в руку палочку из остролиста и на пробу взмахнул ею над очередной спичкой. И с обалдением уставился на лежащую перед ним вторую иглу.

Так и повелось. На занятиях по трансфигурации Гарри обычно не мог выполнить задание. После урока он шел в какой-нибудь пустующий класс или на улицу, если позволяла погода, и там пробовал выполнить упражнение еловой палочкой. Получалось обычно с первого-второго раза. Затем он пробовал сделать то же самое уже снова палочкой из остролиста. Здесь было потрудней, но с третьего или четвертого раза уже получалось и ею. На следующем занятии, Гарри уже мог спокойно показать результат по предыдущей теме. Так он без особых усилий заслужил у МакГонагалл репутацию въедливого и трудолюбивого ученика, который добивается результата усердием.

И вот наступила пятница, а с ней первый урок зельеварения, которое преподавал профессор Снейп.

Кабинет зельеварения находился в одном из подземелий. Тут было холодно, куда холоднее, чем в самом замке. Вдоль всех стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные животные.

Снейп, как и Флитвик, начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. И, как и Флитвик, он остановился, дойдя до фамилии Поттер.

— О, да, — негромко произнес он. — Гарольд Поттер. Наша новая знаменитость.

Закончив знакомство с классом, Снейп обвел аудиторию внимательным взглядом.

— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он.

Снейп говорил почти шепотом, но ученики отчетливо слышали каждое слово. Как и профессор МакГонагалл, Снейп обладал даром без каких-либо усилий контролировать класс. Как и на уроках профессора МакГонагалл, здесь никто не отваживался перешептываться или заниматься посторонними делами.

— Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — продолжил Снейп. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства... Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки.

Не, ну красавчик! Если бы он таким тоном разговаривал со мною летом, я бы поостерегся говорить многое из того, что говорил.

После этой короткой речи царившая в курсе тишина стала абсолютной. Гермиона Грэйнджер нетерпеливо заерзала на стуле, судя по ее виду, ей не терпелось доказать, что уж ее никак нельзя отнести к стаду болванов.

— Поттер! — неожиданно произнес Снейп. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?

Гермиона Грэйнджер явно знала ответ, и ее рука взметнулась в воздух. Гарри спокойно поднялся и посмотрел на преподавателя.

— Я не знаю, сэр, — ответил Гарри и на лице Снейпа появилось презрительное выражение. — Но если к ним добавить еще сок дремоносных бобов и настойку валерианы, то получится так называемый «напиток живой смерти».

— Хм… А если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

Гермиона продолжала тянуть руку, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вскочить с места, но Снейп не обращал на нее внимания.

— Если вы имеете в виду желудок козы, сэр, — произнес он с сомнением, — то я не представляю, где я ее возьму. Поэтому безоаровый камень я буду искать в аптечке… Сэр.

— Похоже, вам пришло в голову почитать учебники, прежде чем приехать в школу, мистер Поттер. Это хорошо. — Снейп повернулся к расстроенной Гермионе. — А вот что плохо, мисс Грейнджер, так это ваше безобразное поведение. Мне нет необходимости выяснять, кто именно знает ответ на тот или иной вопрос. Мне надо выяснить, знает ли ответ конкретный студент. Когда мне потребуется уточнить уровень ваших познаний, я спрошу вас. А сейчас успокойтесь!

Для первокурсников факультета Гриффиндор уроки Снейпа обещали быть не самыми приятными. После того как он усадил Гарри на место, Снейп разбил учеников на пары и дал им задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Он кружил по классу, шурша своей длинной черной мантией, и следил, как они взвешивают высушенные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы. Снейп раскритиковал всех, кроме Малфоя, которому, очевидно, симпатизировал. В тот момент, когда Снейп призвал всех полюбоваться, как Малфой варит рогатых слизняков, темница вдруг наполнилась ядовито-зеленым дымом и громким шипением.

Невилл каким-то образом умудрился растопить котел Симуса, и тот превратился в огромную бесформенную кляксу, а зелье, которое они готовили в котле, стекало на каменный пол, прожигая дырки в ботинках стоявших поблизости учеников. Через мгновение все с ногами забрались на стулья, а Невилл, которого окатило выплеснувшимся из котла зельем, застонал от боли, так как на его руках и ногах появились красные волдыри.

— Идиот! — прорычал Снейп, одним движением ладони сметая в угол пролившееся зелье. — Как я понимаю, прежде чем снять котел с огня, вы добавили в зелье иглы дикобраза?

Невилл вместо ответа сморщился и заплакал, теперь и нос его был усыпан красными волдырями.

— Отведите его в больничное крыло, — скривившись, произнес Снейп, обращаясь к Симусу. А потом повернулся к Гарри и Салли-Энн, работавшими за соседним столом. — Вы, Поттер, почему вы не сказали ему, что нельзя добавлять в зелье иглы дикобраза? Или вы подумали, что если он ошибется, то вы будете выглядеть лучше его? Из-за вас я записываю штрафное очко на счет Гриффиндора.

Ту массу свободного времени, что оставалась после учебы, студенты использовали по-разному. Грейнджер постоянно пропадала в библиотеке, где строчила эссе в два, а то и в три раза больше заданного объема. Лонгботтом прочно обосновался в теплицах Помоны Спраут, преподавателя гербологии и декана Хаффлпаффа. Рон Уизли, найдя себе компанию в лице Дина Томаса и Симуса Финнигана, либо шлялись по школе, либо играли в плюй-камни. В друзья Гарри он больше не набивался и того это совершенно устраивало.

Сам Гарольд, уже на третий день обнаружив, что проход в запретный лес никем и ничем не охраняется, посоветовавшись предварительно с Флэтчером, повадился пропадать после ужина и до отбоя. Поскольку дни становились все короче и темнело достаточно рано, никому и в голову не приходило, чем занимается самый известный студент Хогвартса.

Если не углубляться в совершеннейшую чащобу, естественных врагов у молодого черного канадского волка в лесу не было. Скрывшись с опушки, Гарри перекидывался и на полтора часа пропадал из мира людей. За три недели он исследовал всю, примыкающую к Хогвартсу, часть Запретного леса и уже планировал переходить к более глубоким забегам, рассчитывая в выходные скрыться с глаз сокурсников пораньше. Однако его планы были нарушены.

Отбарабанив в пятницу сдвоенные зелья, на истории магии, после обеда, Гарольд отлично выспался, предполагая длительный вечерний забег по лесу. Но на ужине он заметил, что многие студенты всех факультетов, а Слизерин почти в полном составе, поглядывают в его сторону и что-то обсуждают в полголоса, передавая друг другу газеты. Ежедневный пророк или любую другую периодику Поттер не выписывал, предпочитая, если уж засорять свой мозг, то хорошей магловской художественной литературой. А потому, причины столь повышенного интереса к собственной персоне, были ему не известны.

Влетевший в Большой зал филин, сделал круг над столами и, обнаружив искомое, довольно аккуратно для своих размеров, приземлился перед Гарри. На филине была надета странная сбруя с достаточно вместительным карманом на груди. Гулко ухнув, он подошел к Гарри, старательно обходя посуду на столе, и выпятил грудь, подставляя карман. Хоть и удивившись внутри, Гарольд невозмутимо открыл клапан и достал из кармана на груди филина толстый конверт с сургучной печатью банка Гринготтс. Избавившись от послания, филин абсолютно спокойно взял со стоящего рядом блюда половину жареной курицы и, расправив здоровенные крылья, в несколько взмахов покинул зал.

Поскольку за прошедшие дни, Гарри не успел ни с кем, кроме Салли-Энн, не то что подружиться, но и даже перемолвиться парой слов, сидел он за столом в одиночестве, а потому, никто не мешал ему ознакомиться с посланием.

Короткое письмо, на официальном бланке банка гласило: «Уважаемый мистер Поттер! В связи с определенными обстоятельствами, приглашаем Вас посетить банк Гринготтс, для совершения юридически значимых действий. В случае Вашего согласия, за Вами прибудет официально уполномоченное лицо, которое сопроводит Вас в банк и доставит обратно в место пребывания. Выразить согласие и определить дату и время прибытия уполномоченного лица, Вы можете с помощью приложенного к настоящему письму одноразового двустороннего пергамента. С искренним уважением, зам.дир.банка по работе с особо важными клиентами К.Р.Гринготт».

К письму был приложен небольшой, красиво разукрашенный по краям, кусочек настоящего пергамента, то есть прекрасно выделанной кожи, а не то недоразумение из хреново сделанной бумаги, которое именовали пергаментом в Хогвартсе.

Также в пакете был еще один документ на официальном бланке Визенгамота. Выписка из протокола очередного заседания гласила, что после изучения всех обстоятельств дела, судебная коллегия Визенгамота вынесла оправдательный приговор Сириусу Ориону Блэку и постановила выплатить ему компенсацию за незаконное содержание в Азкабане, в размере пятисот тысяч семисот восьмидесяти пяти галеонов. Гарри даже не стал задумываться над столь странной суммой, просто порадовавшись, что все удалось.

Последней в пакете была вырезка видимо из того самого номера Ежедневного пророка, которым сейчас зачитывалось большинство студентов Хогвартса. В статье цитировалось решение Визенгамота, а после было краткое интервью с освобожденным в зале суда Сириусом Блэком. И вот тут Гарольду основательно поплохело.

«- Мистер Блэк! Специальный корреспондент Ежедневного пророка, Рита Скитер. Вас можно поздравить?

— Да, спасибо. Наконец-то справедливость восторжествовала.

— Скажите, пожалуйста, на каком основании вы, без суда и следствия, провели десять лет в самой страшной тюрьме мира?

— Дело в том, мисс Скитер, что в то время сотрудники правоохранительных органов были настолько загружены, что в моем деле просто не разобрались до конца. А потом было уже поздно. Пока не нашлись люди, которым оказалась не безразлична моя судьба.

— Этот человек, это Гарри Поттер?

— Да, мой драгоценный крестник принял очень активное участие в моей судьбе.

— Скажите, вы будете выдвигать обвинения против лиц, совершивших такую страшную ошибку?

— У меня нет претензий как к Министерству в целом, так и к отдельным его сотрудникам.

— Поскольку вы являетесь магическим крестным знаменитого Гарри Поттера, планируете ли вы принимать опекунство над ним?

— К сожалению, мое физическое и психическое здоровье было значительно подорвано столь длительным пребыванием в обществе дементоров. Я не уверен, что смогу должным образом осуществлять опеку. К тому же мне требуется длительное лечение, для прохождения которого мне придется покинуть страну.

— Но неужели вы бросите своего крестника?! Говорят, он воспитывался в семье маглов?

— Да, это так. Прискорбно, но в магическом мире не нашлось ни одной семьи, которая взяла бы на себя заботу о Гарри Поттере.

— Как вы объясните, что согласно официальному заявлению министерства, опека над Поттером была передана Альбусу Дамблдору, который и поместил его в магловскую семью?

— Я не могу комментировать действия министерства или Верховного чародея Визенгамота.

— То есть, я правильно понимаю? Вы планируете оставить Гарри Поттера у маглов?

— Нет, мисс Скитер, вы неправильно понимаете.

— Не могли бы вы пояснить?

— Мне не довелось участвовать в воспитании и развитии моего крестника, но за то время, что мы с ним возобновили общение, он произвел на меня самое благоприятное впечатление. А потому, я принял решение, которое, как я надеюсь, поможет ему и далее развивать свои многочисленные таланты.

— И какое же решение вы приняли? Вы переводите Гарри Поттера в другую школу? Передаете кому-то права опеки? Инициируете процедуру эмансипации?

— Нет, мисс Скитер, ничего из перечисленного.

— Но что же тогда?

— Хорошо, я отвечу. Прошу считать это официальным заявлением. Настоящим я, Сириус Орион Блэк, глава рода Блэк и единственный наследник, заявляю, что передаю титул главы рода Блэк, со всеми правами, обязанностями, клятвами, требованиями, долгами, обетами и проклятиями Гарольду Джеймсу Поттеру, оставляя себе титул наследника рода. Да будет магия мне свидетелем! А вот теперь, мисс Скитер, давайте поговорим об эмансипации.

Уважаемые читатели! Наш специальный корреспондент, уважаемая Рита Скитер, не смогла продолжить интервью, поскольку была глубоко шокирована действиями мистера Блэка. Мы будем держать вас в курсе дальнейшего развития событий в магической Британии».

Гарри схватил клочок пергамента, приложенный к пакету, выхватил из сумки перо и чернильницу и, оставляя кляксы и безжалостно царапая поверхность, написал: «Завтра! Как можно раньше! Буду ждать в Большом зале Хогвартса с восьми утра!».

Текст исчез. Спустя буквально минуту, на пергаменте появились аккуратные строчки: «Уважаемый мистер Поттер! Уполномоченное лицо прибудет в Большой зал замка Хогвартс завтра, в восемь тридцать утра. С уважением, зам.дир.банка по работе с особо важными клиентами К.Р.Гринготт».

Подняв взгляд от пергамента, Гарри обнаружил, что все, находящиеся в зале, и студенты, и преподаватели, смотрят на него. Взгляды были сочувствующие, завистливые, злобные, радостные. Не было только безразличных.

Блядь, Сириус! Зачем же ты меня так подставил?! Ну кто тебя за язык тянул? Если и решил такое провернуть, можно же было по-тихому сделать. Мне же здесь минимум пять лет учиться. Что же делать-то?! Помог называется крестному! Вытащил из тюряги! А ведь все вроде с Флэтчером просчитали и предусмотрели! О, Малфой! С поздравлениями что ли?

К столу гриффиндорцев действительно приближался Драко Малфой. За его спиной, с грацией, которую сложно было заподозрить в таких здоровяках, двигались Винсент Крэбб и Грегори Гойл. Подойдя, Малфой склонил голову, как низший перед высшим.

— Разрешите засвидетельствовать вам свое почтение, мистер Поттер-Блэк!

— Я еще не вступил в права.

И не факт, что вступлю.

— Сириус Блэк призвал магию. Дальнейшее только бумажные формальности. Вы — глава рода Блэк.

Не отмазаться… Черт. Черт! Черт!!!!

— Мистер Малфой! Я искренне надеюсь, что мой новый статус не станет причиной изменения Вашего отношения. Ни в какую сторону!

— У меня такая же надежда, мистер Поттер-Блэк.

— Эй! Какого Мерлина этот слизень делает у нашего стола?! И почему, Гарри, ты с ним вообще разговариваешь?!

В тишине Большого зала, вопль Рональда Уизли прозвучал как усиленный сонорусом. Гарри медленно повернул голову и посмотрел на вскочившего, сжимающего кулаки Рональда.

— Мистер Уизли! Кто дал вам право вмешиваться в разговор? Мы, кажется, определили уровень наших взаимоотношений с вами еще в поезде? — лед в голосе Гарри мог заморозить Лох-Несс, но Уизли не обращал внимания ни на что.

— Гарри! Это же слизень, Малфой, пожирательский выкормыш! Не смей с ним разговаривать!

— Рональд Уизли! — Гарри встал и уже смотрел на Рона с гневом, — Ты ведешь себя безобразно! Немедленно возьми свои слова назад и извинись!

— Я?! Я не буду перед ним извиняться! И если ты такой защитник слизней, так и валил бы на их факультет! Что ты забыл на Гриффиндоре? Здесь пожирательским подстилкам не место!

То, что Поттер в ярости, выдавала только бледность и внезапно почерневшие глаза, чего за стеклами очков никто не заметил.

— Уизли! Или ты берешь свои слова назад, или тебе придется держать за них ответ.

— Да что ты мне сделаешь?! На дуэль вызовешь?

— Хорошо. — Гарри внезапно успокоился, — Мистер Уизли! Вы позволили себе оскорбить честь и достоинство главы благородного дома Блэк. Благоволите принять вызов и определить оружие, время и место. Мистер Малфой! Не откажете мне в услуге, быть моим секундантом?

— Почту за честь, мистер Поттер-Блэк! — Малфой был спокоен и только легкий румянец на аристократически бледных щеках, выдавал волнение. Он обратился к Уизли: — Кто будет вашим секундантом?

— А…Э… — Рональд только теперь понял, что он вляпался. — Невилл, будешь моим секундантом?

Сидящий рядом Невилл Лонгботтом судорожно кивнул.

— Тогда ожидаю вас после ужина, мистер Лонгботтом, для определения условий. — Малфой безупречно изобразил поклон вначале Невиллу, а затем Гарри и, развернувшись, отправился за свой стол. Крэбб и Гойл поспешили за ним.

Никто из преподавателей не успел вмешаться в разыгравшееся представление. Дамблдор на ужине отсутствовал, а остальные и так были в шоке от новостей. Лишь двое профессоров не остались безучастными. И если у Снейпа в глазах мелькало беспокойство, то взгляд профессора Квирелла излучал удовлетворение. И даже нервный тик его не беспокоил.

— Мистер Малфой, позвольте вас на два слова. — Падма Патил подошла к Драко сразу после ужина, на выходе из большого зала.

— Конечно, мисс Патил, чему обязан?

— Моя сестра просила передать вам это, — Падма протянула клочок бумаги.

Развернув его, Драко увидел почерк Поттера: «Драко, пожалуйста, при обсуждении условий дуэли, договаривайся на воскресенье. Боюсь, завтра меня в школе не будет. Спасибо, Гарри».

— Благодарю Вас, мисс Патил. И передайте мою искреннюю благодарность вашей сестре! — Драко учтиво поклонился и направился к стоящему невдалеке Лонгботтому.

— Мистер Лонгботтом! Рад вас приветствовать! — Как будто не видел его несколько дней, обратился Драко к Невиллу, — Каковы будут ваши условия дуэли?

— З-здравствуй, Д-драко! Н-на палочках, з-завтра в полдень.

— Это решительно невозможно, в связи с отсутствием лица, почитающего себя оскорбленным. В воскресенье! Остальные условия принимаются. Окончание дуэли?

— К-когда кто-то упадет или останется б-без оружия. — Невилл постепенно обретал уверенность, слыша четкие, рубленные фразы Малфоя.

— Или не будет иметь возможность продолжать.

— Согласен.

— Судья?

— Предлагаю п-профессора Флитвика. Если, конечно, он согласится.

— Я думаю, он согласится, — Драко усмехнулся, — он все-таки чемпион Европы по дуэлингу.

— Тогда, считаю условия согласованными.

— Условия согласованы.

Драко Малфой и Невилл Лонгботтом пожали друг другу руки.

Переписка в блокнотах с Протеевыми чарами:

«- Ну вот и на хрена было так делать?!

— Сохатик! Не выражайся! Ты теперь глава древнего и благородного рода, тебе не пристало.

— А если я откажусь?!

— Ты не можешь. Магия подтвердила мое намерение. Прости, Гарри, но так действительно было нужно.

— Кому нужно?! Тебе?! Руки умыл?!

— Нет. Тебе, нам… И он в курсе.

— Ты знаешь?! Откуда?!

— Я расскажу тебе при встрече.

— Протеевы чары не прослушиваются.

— Ох, Сохатик!.. ВСЁ прослушивается! Уметь надо!

— Блин! Завтра увидимся?

— Обязательно! Буду ждать тебя!

— Ладно, до завтра».

«- Какого хрена происходит?!

— Не выражайся, волчонок! Ты теперь глава древнего и благородного рода, тебе не пристало.

— Вы что, сговорились?!

— Успокойся.

— Да как тут успокоиться?! У меня уже дуэль нарисовалась!

— Мерлин! С кем?! Не смей! Будь осторожен! Откажись!

— Спокойно! С Рональдом Уизли.

— Это один из близнецов?

— Нет, это младший, мой однокурсник. Еще в поезде меня выбесил и вот опять…

— Он не опасен?

— Все опасны, ты же сам учил! Я справлюсь. Драко секундантом.

— Это младший Малфой? Ладно. Он кодекс знает, не даст пропасть.

— И все-таки..

— Все! Завтра увидимся и поговорим.

— Ты тоже будешь?

— Буду, волчонок. Я же обещал тебе, что я тебя не брошу.

— Спасибо! Тогда до завтра?

— До завтра».

А вот теперь, мне надо решить вопрос с палочкой. С моей сражаться нельзя, а с олливандеровской я могу и обосраться. Рон то в волшебной семье вырос, наверняка его хоть чему-то старшие братья научили. Ладно… Не имея пергамента, пишем на бумаге. Мерлин не выдаст, дракон не съест. Прорвемся!

ГЛАВА 9

21 сентября 1991 года, утро, замок Хогвартс.

В восемь утра субботы, в Большом зале замка Хогвартс находилось крайне мало народу. С десяток студентов разных факультетов, профессора Снейп и МакГонагалл, а также завхоз Филч, который сидел за отдельным небольшим столиком в углу, скрытый преподавательским столом, и аккуратно завтракал, не обращая внимания на окружающих.

По укрепившейся привычке, Гарри встал в половине седьмого, совершил все утренние процедуры и с восьми сидел за столом. В волнении он проглотил завтрак за несколько минут и теперь ожидал обещанного гринготтского посланника.

Ровно в восемь тридцать, через открывшиеся двери, в зал вошел высокий, стройный человек, одетый с неброским изяществом, с тростью в руке на которую он не опирался, но постукивал по каменному полу довольно звонко. Лицо с тонкими аристократическими чертами, серые глаза и длинные, значительно ниже лопаток, платиновые волосы, не оставляли сомнений в принадлежности вошедшего к роду Малфоев. Поскольку данный род не мог похвастаться избытком членов, а Драко Малфой являлся единственным наследником, это мог быть только отец Драко, глава рода, сиятельный Люциус Абраксас Малфой, собственной персоной. Подойдя к столу, за которым сидел Гарри, Люциус Малфой слегка поклонился ему как равному.

— Рад приветствовать вас, мистер Поттер-Блэк! Разрешите представиться. Лорд Люциус Малфой, глава рода Малфой и уполномоченный представитель банка Гринготтс, к вашим услугам.

— Рад знакомству, лорд Малфой, — Гарри встал и ответил на поклон, — Гарольд Поттер-Блэк, наследник рода Поттер, глава рода Блэк, к вашим услугам.

— Взаимно, мистер Поттер-Блэк. Как уполномоченный представитель банка Гринготтс, предлагаю вам позволить мне сопроводить вас в банк, для конфиденциальной беседы.

— Благодарю вас, лорд Малфой, — Гарри вышел из-за стола, — я готов.

— Нам необходимо сообщить вашем декану, мистер Поттер-Блэк, прошу следовать за мной. — Люциус Малфой развернулся и направился к столу преподавателей. Гарольд двинулся за ним, стараясь не отставать.

— Профессор МакГонагалл! — обратился Малфой к декану Гриффиндора, — Настоящим уведомляю вас, что Гарольд Джеймс Поттер-Блэк покидает Хогвартс до нынешнего вечера в моем сопровождении.

— Но это невозможно! — МакГонагалл вскочила, — Без разрешения директора, ученики не имеют права покидать школу!

— Согласно устава Хогвартса, — Малфой тонко улыбнулся, — ученик, являющийся главой рода, имеет право покидать школу по делам рода, в любое время, если это не нанесет вред его образованию. Поскольку сегодня и завтра занятий у мистера Поттера-Блэка не предусмотрено, ему не требуется дополнительное разрешение, чтобы покинуть Хогвартс. Всего наилучшего!

С этими словами, Малфой развернулся и вместе с Поттером направился к выходу. Профессор Мак-Гонагалл только беззвучно открыла рот и тут же закрыла его, поскольку аргументов у нее не было. Профессор Снейп продолжал невозмутимо завтракать.

21 сентября 1991 года, утро, Лондон, Косой переулок, банк Гринготтс.

Люциус Малфой и Гарри Поттер с помощью портключа переместились в банк Гринготтс сразу, как вышли за пределы защитного купола Хогвартса. В банке их уже ожидал Грипхук.

— Благодарю вас, лорд Малфой. Приветствую, мистер Поттер-Блэк! Прошу за мной.

Грипхук проводил Гарольда и Малфоя в кабинет, где навстречу им поднялись Сириус Блэк, уже не выглядящий как полусумасшедший дистрофик, и Мундунгус Флэтчер, что, конечно, не повергло Гарри в шок, но значительно удивило.

После взаимных приветствий, гоблин предложил всем расположиться вокруг стола, достал несколько пачек бумаг и начал разговор.

— Уважаемые господа! Мы собрались здесь по инициативе гоблинов и присутствующего здесь мистера Флэтчера, чтобы определить стратегию банка в свете недавних событий. Кстати, поздравляю вас, мистер Поттер-Блэк!

— Ага, спасибо! — хмуро пробурчал Гарри, — Сириус! Что за дела? Зачем ты это сделал?!

— Спокойно, Гарри, спокойно. — Сириус улыбнулся, — Сейчас тебе все объяснят.

— Да, — гоблин прочистил горло, — итак. На сегодняшний день, совокупное состояние рода Малфой, рода Блэк и рода Поттер составляет примерно семнадцать процентов всего объема денежной массы магической Британии и около трети валового оборота. Причем если у родов Поттер и Блэк саккумулирована большая часть средств, то восемьдесят процентов оборота принадлежит роду Малфой. В связи с тем, что присутствующий Сириус Блэк передал главенство рода присутствующему Гарольду Поттеру, и магия это признала, прошу мистера Поттера принять кольцо главы рода Блэк.

Грипхук передал Гарри коробочку, в которой лежал массивный перстень с гербом Блэков на печатке. После одобрительных кивков Сириуса и Флэтчера, он со вздохом надел перстень на указательный палец правой руки, соседний с кольцом наследника Поттер. Перстень ужался по размеру и, после мысленной команды, стал невидим.

— Далее, — продолжил Грипхук, — Поскольку вы, мистер Поттер-Блэк, являетесь главой магического рода, вы становитесь совершеннолетним, без процедуры эмансипации, и можете принять главенство родом Поттер.

— Уважаемый Грипхук! — Гарри уже не удивлялся понимая, что все это неспроста, — Я готов стать главой рода Поттер. Но мне хотелось бы, чтобы, во-первых, это было известно только присутствующим здесь лицам, а во-вторых, везде, кроме официальных документов, прошу именовать меня по фамилии Поттер. И никаких лордов!

Сириус расхохотался, а Малфой, Флэтчер и Грипхук заулыбались. Глядя на непонимающее лицо Гарольда, до объяснений снизошел Малфой.

— Видите ли, мистер Поттер, вы и не являетесь лордом, пока… — Видя, что тот все еще в недоумении, Малфой продолжил. — Лордами называются главы родов, которые заседают в Визенгамоте. Древние и благородные рода Поттер и Блэк имеют в нем наследственные места и потому их главы являются лордами. Но в Визенгамоте может заседать только волшебник, достигший двадцатилетнего возраста, это никак не связано с совершеннолетием или статусом, а только лишь с жизненным опытом и мудростью. Поэтому, даже являясь главой двух родов, лордом вы не стали.

— Ну и замечательно! — Гарри несколько расслабился. — Мне и так проблем достаточно.

В этот момент Грипхук протянул ему очередную шкатулку с перстнем главы рода Поттер. Гарри попытался снять перстень наследника, но тот и не думал слезать с пальца.

— Мистер Поттер! — гоблин остановил его попытки. — Вам просто необходимо надеть перстень главы на тот же палец и тогда комплект наследника самостоятельно вернется в ваш родовой сейф ожидать ваших потомков.

Слова о потомках несколько смутили Гарри, но тем не менее он надел перстень и тот, также, как и предыдущий, уменьшился по размеру и скрылся. Гарри почувствовал, как исчез предыдущий перстень наследника, серьга и браслет.

— Подождите! А что, главе рода защита не полагается?

— Не переживай, Гарри! — Сириус ухмыльнулся. — Статус главы рода замыкает на тебя родовую защиту, и я не позавидую тому магу, который захочет прочитать твои мысли без твоего согласия. Но вот от зелий и проклятий придется защищаться самому. Уважаемый Грипхук! — обратился он к гоблину, — В сейфе Поттеров ведь есть хорошие артефакты для определения зелий и ядов?

— Конечно, мистер Блэк, их скоро доставят.

— Ну вот и отлично! Давайте продолжать. Прошу вас, уважаемый Грипхук.

— Итак, господа, на настоящем собрании присутствуют главы самых богатых родов магической Британии, которые могут финансово контролировать даже министерство магии и тем самым определять его политику. Как вы понимаете такая ситуация не устраивает как министерство, так и Везингамонт в лице его главы, известного вам Альбуса Дамблдора. Как мы полагаем, с его ведома и при его непосредственном участии была запущена цепь событий, в результате которой вы, мистер Поттер, в своем юном возрасте стали главой двух древнейших родов.

— Постойте уважаемый Грипхук, — прервал его Гарри, — Что вы хотите этим сказать? Какая цепь? Смерть моих родителей?

— Ээээ, мистер Поттер, — гоблин замялся. — Все началось немного раньше. Я бы не хотел сейчас отвлекаться на исторический экскурс.

— Гарри, у нас будет время об этом поговорить. — Флэтчер подмигнул ему.

Гарри мысленно кивнул и вновь выжидательно уставился на гоблина. Тот продолжил: — Так вот, целью всех этих действий был захват контроля над финансами как минимум двух родов Поттер и Блэк.

— Но каким образом это возможно сделать? — спросил Гарри.

— Несколькими способами. Первый и самый очевидный, если род будет признан угасшим, его имущество станет выморочным и отойдет министерству, второй — признать главу рода неспособным исполнять свои обязанности и лишить его имущества в судебном порядке, что и попытались проделать с родом Блэк. Дамблдор четырежды, после смерти Вальпурги Блэк, поднимал перед Везингамонтом данный вопрос, но благодаря лорду Малфою он ни разу не прошел прения.

— Благодарю, Люциус, — Сириус наклонил голову, — не ожидал.

— Ну что ты, мы же все-таки родственники, — Малфой ухмыльнулся одним уголком рта, -если бы я позволил этому случиться, Гарольд не прожил бы и недели.

— Почему?! — воскликнул Гарри.

— Потому, Сахатик, что в моем завещании ты указан единственным наследником.

— Но ты же буквально вчера и так все сам мне отдал!

— Ситуация изменилась, ты сейчас в Хогвартсе, на виду и кроме того, хоть ты и глава рода, я остаюсь наследником. Ты умеешь играть в шахматы? Это называется рокировка.

— То есть ты подставил под удар меня?

— Не совсем. Я вывел из-под удара себя.

— А есть разница?

— Есть, какое-то время тебя не тронут, а у меня будет возможность подготовиться к ответным действиям.

Гарри возмущенно повернулся к Флэтчеру.

— И ты обо всем этом знал?! — Флэтчер кивнул. — И позволил?

— Я вам больше того скажу мистер Поттер, — воскликнул Люциус, — именно Мундунгус предложил этот план, когда прибежал ко мне месяц назад.

— Но в чем план-то?

— Как всегда, Гарри, — Флэтчер посмотрел на него, — всех обвести вокруг пальца и остаться при этом целым.

17 августа 1991 года, утро, Малфой-мэнор.

— И что же привело ко мне, одного из старейших членов знаменитого ордена Феникса?

Люциус Малфой, сидел в своем кресле, за письменным столом в своем кабинете, на втором этаже своего мэнора и, прищурившись, смотрел на стоящего перед ним невысокого, плотного мужчину с редкими рыжеватыми волосами, одетого в видавшее виды коричневое полупальто, темные штаны и тяжелые тупоносые ботинки. Весь внешний вид мужчины говорил о том, что вид галеона для него давно забытый праздник, а полноценный обед из четырех блюд — несбыточная мечта. Однако лицо его было спокойно, а глаза смотрели прямо и даже с некоторым вызовом. Не дожидаясь разрешения, он прошел к столу и уселся на стул, напротив хозяина кабинета, чем вызвал несколько нервную гримасу на лице последнего.

— Здравствуйте, лорд Малфой. — Голос был спокоен. — Меня зовут Мундунгус Флэтчер и у меня есть для вас определенные сведения и определенное предложение.

— Я искренне сомневаюсь, что меня сможет заинтересовать предложение от вас.

— Уверяю вас, заинтересует. Для начала, позвольте мне провести, так сказать подготовку, погрузив вас в исторические детали.

— Не уверен, что мне это будет интересно, но извольте. На встречу с вами у меня было выделено двадцать минут. У вас есть еще семнадцать, так что поторопитесь.

— Благодарю, лорд Малфой! Итак, в конце шестидесятых годов в Британию возвращается достаточно известный в узких кругах волшебник, который начинает формировать вокруг себя сторонников и организует оппозиционное политическое движение под названием «Вальпургиевы рыцари», которое поддерживает идеи разделения магического и магловского миров и пропагандирует превосходство чистокровных волшебников над полукровными и маглорожденными.

— Я не буду сейчас вступать с вами в политические дебаты и объяснять всю ошибочность подобной трактовки нашей политической программы, — Люциус хмуро посмотрел на Флэтчера.

— Действительно, не стоит. Надеюсь, на это будет время позже. Продолжим. В шестьдесят восьмом году к данному движению присоединяется ваш отец, а затем, в семьдесят четвертом и вы сами. Очень быстро род Малфой становится одним из основных источников финансирования организации. Точнее не так. Если Блэки, в случае необходимости, выгребают из сейфов нужное количество золота, то Малфои это золото делают из воздуха. К середине семидесятых становится понятно, что при сохранении status quo, вы задавите своих политических оппонентов финансово. И вот тут начинаются странности. Умирает Абраксас Малфой. Умирают старшие Поттеры. Умирают Лестрейндж, Нотт, Мальсибер, Эйвери, Розье и многие другие. Главами родов становятся вчерашние мальчишки и, конечно, начинают совершать глупости. И вот, в восемьдесят первом, ситуация взрывается. Лидер «Рыцарей» странным образом исчезает, единственный наследник рода Блэк сидит в Азкабане, единственный наследник рода Поттер слишком мал и к тому же неизвестно где находится, вы сами под следствием. Вы и ваши вассалы, чуть ли не единственные, кому удалось избежать наказания. Я не буду спрашивать, чего вам это стоило…

— Давайте закончим с историей и вернемся в настоящее! — В голосе Малфоя сквозило раздражение. — Чего вы хотите от меня сейчас?

— Хорошо, лорд Малфой, как хотите. Как вы знаете, в этом году в Хогвартс поступает Гарри Поттер. Его опекуном в магическом мире является небезызвестный Альбус Дамблдор. И вот какая штука получается! Сириус Блэк сидит в Азкабане, его наследниками являются либо Гарри Поттер, который вырос в магловском мире и о своем наследии не знает, либо ваш единственный сын и наследник, который также в этом году едет в Хогвартс. А директором в Хогвартсе кто? Дамблдор. Как вы думаете, что он будет делать? Особенно в свете того, что в настоящее время инициирована процедура оправдания и освобождения Блэка.

Малфой замер в кресле и стремительно побледнел. Он прекрасно понимал, что принадлежность к политическим противникам действующей власти, будет вечным пятном на его биографии, особенно после той волны очернения, что прокатилась десять лет назад. Но никогда не думал о том, что на него можно давить через сына. Как-то раньше это было не принято в магическом мире.

— То есть министерство, через Дамблдора, хочет получить контроль над финансами трех богатейших семей Британии? — просипел он.

— Не министерство. Дамблдор. Фаджу ваши финансы не особо нужны.

— То есть как?! Это же гигантские деньги, миллионы галеонов!

— Лорд Малфой! Министр Фадж активно сотрудничает с магловским правительством, в том числе и в экономической отрасли, так что…

— Да при чем здесь маглы?! Я говорю о состоянии Малфоев, Поттеров и Блэков! Вместе мы купим всю магловскую Британию!

Малфой с недоумением посмотрел на хохочущего Флэтчера.

— Я сказал что-то смешное?

— Лорд Малфой, — произнес Флэтчер, утирая слезы, — я не буду спрашивать у вас размеры вашего состояния. Думаю, не ошибусь, если предположу, что оно измеряется десятками миллионов галеонов? — Малфой важно кивнул, — Просто, чтобы вы понимали масштабы вашей неосведомленности, приблизительный объем магловской экономики в год составляет около двухсот миллиардов галеонов в одной только Британии.

— Кх!. А!.. Сколько?!!

— Как вы думаете, лорд Малфой, сколько маглов живет в Соединенном Королевстве?

— Не знаю! Сколько-то там десятков или сотен тысяч!

— Около шестидесяти миллионов. А теперь подумайте, кто и кого купит, и кто кого должен как минимум опасаться? Да, кстати, прошло уже полчаса с начала нашего разговора.

— Вы сказали, у вас какие-то предложения? — Малфой предпочел не обратить внимания на последнее замечание.

— Есть такие. Во-первых, я предлагаю вам встретиться с министром, чтобы выяснить его намерения. Во-вторых, Блэка скорее всего освободят и нам надо подумать, как защитить его хотя бы на какое-то время. Ну и третье, необходимо понять игру Дамблдора и по возможности помешать ей.

— Нам? Скажите, Мундунгус, а при чем здесь вы?

— Поверьте, Люциус, без меня вам будет гораздо тяжелее. Гораздо!..

16 сентября 1991 года, утро, Лондон, Министерство магии.

— Здравствуйте, мистер Блэк.

— Доброе утро, министр.

Сидящий в кресле у журнального столика мужчина, мало напоминал тот недомумифицированный полутруп, что лежал в кровати месяц назад. Сириус Блэк набрал вес, кожа приобрела здоровый оттенок, волосы были вымыты и расчесаны. Только иногда мелькавшее в глубине глаз безумие и хриплый, подсипывающий голос, выдавали его.

Фадж сел во второе кресло и задумчиво посмотрел на собеседника.

— Вы хотите жить, мистер Блэк?

— Не понял?..

— Это простой вопрос. — Фадж говорил тихо, без намека на угрозу и потому его вопрос не вызвал в ответ агрессии.

— Конечно, хочу!

— Тогда слушайте внимательно! В четверг вы станете свободным. Но если не последуете моему совету, то до пятницы скорее всего не доживете.

— Объяснитесь, господин министр! Вы мне угрожаете?

— Упаси Мерлин! Мне-то зачем вам угрожать? И уж тем более способствовать вашему освобождению. Есть и иные заинтересованные лица.

— Кто?! — рычащие нотки в сочетании с сиплой хрипотцой делали голос Блэка пугающим, но Фадж на это внимания не обратил.

— Например, Альбус Дамблдор.

Не глядя на ошарашенного Блэка, министр спокойно и четко пересказал ему те же факты, которые месяц назад Флэтчер излагал в Малфой-мэноре.

— Так что получается, что если вас не станет, состояние Блэков унаследуют либо Гарольд Поттер, либо Драко Малфой. И оба первого сентября окажутся под крылышком Дамблдора.

— Гарри… По завещанию все достанется Гарри… — Сириус неверяще смотрел на министра и в его голове складывались кусочки мозаики, показывая весьма неприятную картину. Все случаи разговоров с директором, после которых желания общаться с семьей становилось все меньше. Все их, порой очень жестокие и опасные шутки, после которых практически не следовало наказаний. Вся его жизнь после Хогвартса. в которой адреналин схваток сменялся алкогольным туманом. И, наконец, его последний день на свободе, в который он не совершил ни одного, свойственного себе поступка, а действовал странно, не логично, бездумно, что и привело его в Азкабан. — Как мне его защитить?

— Не переживайте, Сириус. — Министр улыбнулся, — Дамблдор решил поиграть в политику и я доставлю ему такое удовольствие. Что же касается ваших наследственно-финансовых заморочек, то для их решения необходима отсрочка и чтобы ее получить вам нужно будет передать главенство рода Гарри Поттеру, причем публично и как можно быстрее.

— Да я и так собирался это сделать, просто позже, лет в шестнадцать.

— Ну а сделаете в одиннадцать. Сейчас объясню — как.

21 сентября 1991 года, день, Лондон, Косой переулок, банк Гринготтс.

— Вот, как-то так, сохатик. Ты уж извини, что не предупредили, но ты бы не смог достоверно сыграть удивление. А директору совсем не нужно знать, что его игра разгадана и контролируется. — Сириус ободряюще похлопал Гарри по плечу.

— В общем, слушай сюда, Гарри! — Вступил Флэтчер. — В Хогвартсе веди себя спокойно, старайся не нарываться, но и спуску не давай — ты глава древнего рода. С директором не конфликтуй и вообще, не высовывайся.

— Сейчас, мистер Поттер, вам предоставят на выбор несколько артефактов, — небрежно обронил Малфой, — и я настоятельно рекомендую проверять все, что попадает к вам в руки, а также всю еду и напитки на яды, зелья и проклятия. Будьте очень осторожны. Вы теперь самый завидный жених в магической Британии. И поверьте, ваш возраст не помеха.

— Уважаемые господа! — Грипхук повысил голос. — Я предложил бы вам всем пообедать, после чего необходимо заняться управленческой документацией, бухгалтерией. расконсервацией определенных проектов как рода Блэк, так и рода Поттер и другими финансовыми вопросами.

Все, кроме Люциуса Малфоя, тяжело вздохнули.

21 сентября 1991 года, утро, замок Хогвартс, кабинет директора.

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор наслаждался чаем. Замечательный пуэр присылала ему давняя ученица, уехавшая в Китай и вышедшая там замуж, но не забывавшая своего профессора.

Сладкое Альбус не любил. Все возможные восторги он испытал, когда впервые попробовал швейцарский шоколад, а потому все леденцы, лимонные дольки, тянучки и прочее, призваны были лишь упрочить его славу чудаковатого эксцентрика.

Дамблдор пил чай и размышлял о том переполохе, что устроил в магическом мире освобожденный Блэк. Ха! Он думает, что сделал хитрый ход. Наверняка его надоумил Малфой. Ну что ж, пусть думают, что очень хитро его обманули. На самом деле ведь все-равно, как контролировать финансы. Через подконтрольного Гарри, через подконтрольного Сириуса или подконтрольного министра. Главное, чтобы был контроль и не было подозрений. А за пять-семь лет в школе, он возьмет под контроль и Поттера и мелкого Малфоя.

А пока, надо подготовить ловушку на третьем этаже. И обязательно пригласить Гарри на чай. Пора выяснить, чем так не понравился ему выбор шляпы. Да, и Флитвик что-то опять говорил о дуэлях.

22 сентября 1991 года, полдень, замок Хогвартс.

Посреди большого зала установили помост шириной ярда четыре и длиной пятнадцать. С обеих сторон помоста были ступеньки, а сам он возвышался над полом на пару футов. Профессор Флитвик стоял рядом с помостом, ожидая участников дуэли. Гарольд и Драко с одной стороны и Невилл с Роном с другой, сошлись как раз около профессора.

— Есть ли возможность для примирения? — Спросил Флитвик.

— Если будут публично принесены извинения. — Драко слегка наклонил голову.

— Это невозможно. — Невилл вернул поклон.

— По условиям дополнений нет?

— Нет.

— Нет.

— Тогда прошу к барьеру! — воскликнул Флитвик.

Гарри и Рон, каждый со своей стороны, поднялись на помост и остановились в десяти ярдах друг от друга. Достав палочки, они обозначили поклоны и замерли в ожидании сигнала к началу. Профессор Флитвик двумя взмахами палочки наколдовал защиту вокруг помоста.

— Дуэль до падения, лишения оружия, либо невозможности продолжать! Соперники готовы? Начали!!!

Не теряя времени, Рональд поднял палочку и заорал: — Ступефай!!!

Красный луч полетел в сторону Гарри, но так медленно и так мимо, что тот не стал даже шевелиться.

— Ступефай!!! Ступефай! Ступефай. — Рон явно выдыхался. Все-таки парализующее боевое заклятье для первокурсника было слишком затратным. На четвертом заклинании луч даже не долетел до Гарри.

Поттер медленно двинулся вперед, внимательно следя за противником. Подойдя на расстояние ярдов в пять он спросил: — Может все-таки извинишься, Уизли?

— Перед слизнем и пожирательским подпевалой? Никогда!

— Ну что ж, — Гарри вздохнул, — тогда падай. Вириари Виргис!

Из палочки Гарольда вырвался почти прозрачный хлыст и понесся к Рону. Вспышка, щелчок кнута и крик Уизли, схватившегося за левую ногу. И еще. Левая рука. И еще. Левое ухо. Рон развернулся и побежал. Левая ягодица, спина, правая ягодица, снова спина, правая рука.

— Стоп!!! Соперник потерял оружие! Дуэль выиграл Гарольд Джеймс Поттер-Блэк!

Пока стонущего Рона, с красными полосами на руках, ногах, заднице и спине, с кровоточащим ухом, грузили на трансфигурированные профессором носилки, Драко вместе с Гарри подошли к Невиллу.

— У вас есть претензии к дуэли, мистер Лонгботтом? — спросил Драко.

— А-а-а… Э-э..нет.. — Невилл восхищенно смотрел на Поттера. — Гарри, а где ты?.. — он заметил скривившееся лицо Малфоя и осекся, — Мистер Поттер-Блэк! Разрешите поинтересоваться, какое заклинание вы применили в окончившейся дуэли? Если конечно, это не является секретом.

— Ни в коем случае, мистер Лонгботтом! — Гарри изобразил на лице доброжелательность, — Это заклинание невидимого хлыста. Мне показалось, что без хорошей порки, до мистера Уизли не дойдет недопустимость оскорблений. Всего доброго, мистер Лонгботтом.

Малфой и Поттер-Блэк покинули большой зал. Лонгботтом пошел провожать носилки. Только маленький профессор задумчиво смотрел вслед ушедшим. Он кончено знал примененное заклинание. Оно не было ни запрещенным, ни особо сложным даже для первокурсника, но применяли его крайне редко. Фактически, чтобы использовать это заклинание, надо было уметь пользоваться настоящим кнутом, а то был риск самого себя выпороть. Но Поттер пользовался им уверенно, без опаски и попадал именно туда, куда хотел попасть. То есть у него был большой опыт. Но Дамблдор заявлял, что Поттер вырос у маглов. Может он умеет пользоваться обычным кнутом? Но откуда тогда он взял заклинание? В учебниках его точно нет. Надо будет поговорить с ним наедине.

Несколькими движениями палочки профессор навел в Большом зале порядок и направился в больничное крыло. Выяснить, кто научил Рональда Уизли боевому заклинанию, тоже следовало побыстрее.

ГЛАВА 10

22-24 сентября 1991 года, замок Хогвартс.

Вернувшись в гостиную факультета, Гарри заметил вывешенное объявление, которое вызвало у него протяжный стон. Со вторника начинались полеты на метлах — и первокурсникам факультетов Гриффиндор и Слизерин предстояло учиться летать вместе.

Великолепно! Как раз то, о чем я всегда мечтал. Выставить себя дураком перед двумя факультетами. И не просто дураком, а дураком, сидящим на метле и не знающим, как взлететь.

Надо отметить, что Флэтчер пробовал научить его летать, но максимум, на что хватало Гарри, так это зависнуть в паре футов над землей. Флэтч предположил, что это из-за его анимагической формы, но Гарольд в этом сомневался. Полагая, что дело в достаточно ограниченных навыках самого учителя и учитывая, что высоты он не боялся ни в каком виде, ни одно занятие в Хогварсе не вызывало у него такого интереса. Хоть на мнение одноклассников ему было и плевать, однако он предпочел бы не позориться перед всеми.

Кроме того, все, кто родился в семьях волшебников, беспрестанно говорили о квиддиче. Из-за квиддича Рон уже успел ввязаться в серьезную ссору с Дином Томасом. Дин обожал футбол, а Рон утверждал, что нет ничего интересного в игре, в которую играют всего одним мячом, а игрокам запрещают летать.

Квиддич Гарри не понимал. Начать с того, что он в принципе не любил командные игры. Гарри по натуре был одиночкой и мысль о том, что успех или не успех дела зависит от нескольких людей, приводила его в недоумение. Смотреть же игры ему не нравилось по причине слишком скоростных перемещений игроков. Флэтч пару раз вытаскивал его на местные игры, но Гарри не успевал даже следить за комментариями, не говоря уже о самих игроках. Правила квиддича тоже вызывали у него массу вопросов. Короче, не его.

Правда, и среди родившихся в семьях волшебников были исключения. Так, Невилл Лонгботтом признался, что у него в жизни не было метлы, потому что бабушка строго-настрого запрещала ему даже думать о полетах. В глубине души Гарри был с ней полностью согласен, Невилл умудрялся попадать в самые невероятные истории, даже стоя на двух ногах.

Гермиона Грэйнджер, выросшая в семье маглов, в ожидании предстоящих полетов нервничала не меньше Невилла. Если бы полетам можно было научиться по учебнику, Гермиона бы уже парила в небесах лучше любой птицы, но это было невозможно. Хотя Гермиона, надо отдать ей должное, не могла не предпринять хотя бы одну попытку. Во вторник за завтраком она утомляла всех сидевших за столом, цитируя советы и подсказки начинающим летать, которые почерпнула из библиотечной книги под названием «История квиддича». Правда, Невилл слушал ее очень внимательно, не пропуская ни одного слова и постоянно переспрашивая. Видимо, он рассчитывал, что несколько часов спустя теория поможет ему удержаться на метле. Но остальные были очень рады, когда лекция Гермионы оборвалась с появлением почты.

Во вторник за завтраком сова-сипуха Невилла принесла ему маленький сверток, посланный бабушкой. Невилл ужасно обрадовался и, вскрыв сверток, показал всем небольшой стеклянный шар. Казалось, что шар заполнен белым дымом.

— Это напоминалка! — пояснил Невилл. — Бабушка знает, что я постоянно обо всем забываю, а этот шар подсказывает, что ты что-то забыл сделать. Вот смотрите — надо взять его в руку, крепко сжать и, если он покраснеет...

Лицо Невилла вытянулось — шар в его руке внезапно окрасился в ярко-красный цвет.

— Ну вот... — растерянно произнес Невилл. Он попытался вспомнить, о чем именно он забыл, когда Рональд Уизли, проходивший мимо, выхватил шар у него из рук.

Гарри начал медленно подниматься, глядя прямо в глаза Рону, но тут между ними встала профессор МакГонагалл, у которой нюх на всякого рода неприятности был острее, чем у любого преподавателя Хогвартса.

— Что происходит? — строго спросила она.

Рон помрачнел и уронил напоминалку на стол перед Невиллом.

— Я просто хотел посмотреть, профессор, — невинным голосом произнес он и пошел прочь, боязливо ссутулившись. Казалось, он пытается уменьшиться и тем самым избежать возможного гнева профессора МакГонагалл, которая его просто не заметит.

В три тридцать Гарри и другие первокурсники Гриффиндора торопливым шагом подходили к площадке, где обучали полетам. День был солнечным и ясным, дул легкий ветерок, и трава шуршала под ногами. Ученики дружным строем спускались с холма, направляясь к ровной поляне, которая находилась как можно дальше от Запретного леса, мрачно покачивающего верхушками деревьев.

Первокурсники из Слизерина были уже там, как и двадцать метел, лежавших в ряд на земле. Наконец появилась преподавательница полетов, мадам Хуч. У нее были короткие седые волосы и желтые глаза, как у ястреба.

— Ну и чего вы ждете?! — рявкнула она. — Каждый встает напротив метлы, давайте, пошевеливайтесь.

Гарри посмотрел на метлу, напротив которой оказался. Она была довольно старой, и несколько ее прутьев торчали в разные стороны.

— Вытяните правую руку над метлой! — скомандовала мадам Хуч, встав перед строем. — И скажите: «Вверх!»

— ВВЕРХ! — крикнуло двадцать голосов.

Метла Гарри как и у Невилла вообще не сдвинулась с места, а у Гермионы Грэйнджер метла почему-то покатилась по земле. Наконец, после нескольких неудачных попыток, у всех учеников метлы оказались в руках.

Затем мадам Хуч показала ученикам, как нужно садиться на метлу, чтобы не соскользнуть с нее в воздухе, и пошла вдоль шеренги, проверяя, насколько правильно они держат свои метлы. Когда мадам Хуч резко сообщила Малфою, что он неправильно держит метлу, тот горячо возразил: — Но я летаю не первый год! — В его голосе была обида.

Тогда мадам Хуч громко и четко объяснила ему, что это всего лишь означает, что он неправильно летал все эти годы. Малфой выслушал ее молча, хотя на скулах его появились красные пятна.

— А теперь, когда я дуну в свой свисток, вы с силой оттолкнетесь от земли, — произнесла мадам Хуч. — Крепко держите метлу, старайтесь, чтобы она была в ровном положении, поднимитесь на метр-полтора, а затем опускайтесь. Для этого надо слегка наклониться вперед. Итак, по моему свистку — три, два...

Но Невилл, нервный, дерганый и явно испуганный перспективой остаться на земле в одиночестве, рванулся вверх прежде, чем мадам Хуч поднесла свисток к губам.

— Вернись, мальчик! — крикнула мадам Хуч, но Невилл стремительно поднимался вверх, он напоминал пробку, вылетевшую из бутылки. Два метра, четыре, шесть и Гарри увидел бледное лицо Невилла, испуганно смотрящего вниз. Увидел, как Невилл широко раскрыл от ужаса рот, как он соскользнул с метлы, и...

БУМ! Тело Невилла с неприятным звуком рухнуло на землю. Его метла все еще продолжала подниматься, а потом лениво заскользила по направлению к Запретному лесу и исчезла из виду.

Мадам Хуч склонилась над Невиллом, лицо ее было даже белее, чем у него.

— Сломано запястье, — услышал Гарри ее бормотание. Когда мадам Хуч распрямилась, ее лицо выражало явное облегчение. — Вставай, мальчик! — скомандовала она. — Вставай. С тобой все в порядке. — Она повернулась к остальным ученикам. — Сейчас я отведу его в больничное крыло, а вы ждите меня и ничего не делайте. Метлы оставьте на земле. Тот, кто в мое отсутствие дотронется до метлы, вылетит из Хогвартса быстрее, чем успеет сказать слово «квиддич». Пошли, мой дорогой.

Мадам Хуч приобняла заплаканного Невилла и повела его в сторону замка. Невилл сильно хромал.

Как только они отошли достаточно далеко, чтобы мадам Хуч могла что-либо услышать, Уизли расхохотался.

— Вы видели его физиономию? Вот неуклюжий, настоящий мешок!

Несколько человек с обоих факультетов присоединились к нему.

— Заткнись, Уизли! — оборвала его Парвати Патил.

— О-о-о, ты заступаешься за этого придурка Лонгботтома? — спросила Пэнси Паркинсон, девочка из Слизерина с грубыми чертами лица. — Никогда не думала, что тебе нравятся такие толстые плаксивые мальчишки.

— Смотрите! — крикнул Рональд, метнувшись вперед и поднимая что-то с земли. — Это та самая дурацкая штука, которую прислала ему его бабка.

Напоминалка заблестела в лучах солнца.

— Отдай ее мне, Уизли, — негромко сказал Гарри.

Все замерли и повернулись к нему.

Рон нагло усмехнулся.

— Я думаю, я положу ее куда-нибудь, чтобы Лонгботтом потом достал ее оттуда, например, на дерево.

— Дай сюда! — повысил голос Гарри, но Рон вскочил на метлу и взмыл в воздух. Похоже, он не врал насчет того, что действительно умеет летать, и сейчас он легко обогнул росший около площадки раскидистый дуб зависнув рядом с ним на высоте пяти ярдов.

— А ты отбери ее у меня, Поттер! — громко предложил он.

Гарри схватил метлу.

— Нет! — вскрикнула Гермиона Грэйнджер, и Гарри застыл. — Мадам Хуч запретила нам это делать, из-за тебя у Гриффиндора будут неприятности.

Она была права, и хотя Гарри не было дела до нелепого соревнования факультетов, он решил прислушаться. Неторопливым шагом он двинулся к дереву, по пути незаметно доставая палочку.

— Дай сюда! — крикнул Рону Гарри. — Или я собью тебя с метлы!

— Да ну? — издевательски переспросил Уизли, — Что ты можешь, недоучка?

Одним плавным движением Гарри выкинул вперед руку с палочкой и негромко проговорил формулу. Хлыст вырвался из палочки и закрутился вокруг охвостья метлы в тот момент, когда Уизли решил отлететь подальше. Он и отлетел, но без метлы. Ярдов через десять свободного полета, Рональд Уизли встретился с землей всей поверхностью тела, не исключая лица. И пока он пытался определиться может ли дышать, Гарри подошел и аккуратно подобрал шар.

— ГАРРИ ПОТТЕР!

У края площадки стояла профессор МакГонагалл. Гарри спокойно смотрел в ответ.

— Меня зовут Гарольд, профессор.

— Никогда... никогда за все то время, что я работаю в Хогвартсе...

Профессор МакГонагалл осеклась, от волнения ей не хватило воздуха, но очки ее яростно посверкивали на солнце.

— Как вы могли... Он чуть не сломал себе шею...

— Это не его вина, профессор...

— Я вас не спрашивала, мисс Патил...

— Но Уизли...

— Достаточно, мистер Малфой. Поттер, идите за мной, немедленно. Мистер Томас, мистер Финниган, помогите мистеру Уизли добраться до больничного крыла.

Гарри заметил недоумение на лице Малфоя и пошел за профессором МакГонагалл, направлявшейся в сторону замка. Профессор МакГонагалл быстро шла вперед, не оборачиваясь на него, и Гарри пришлось ускорить шаг и даже перейти на бег, чтобы не отстать.

Зайдя в свой кабинет, МакГонагалл села за стол и внимательно посмотрела на стоящего перед ней ученика. Его лицо было спокойно. Он с интересом осматривался в кабинете и по-видимому, не испытывал никакого волнения.

— Мистер Поттер! Почему вы не догнали мистера Уизли с помощью метлы?

Гарри с удивлением воззрился на декана.

— Профессор! Помимо того, что я вырос у маглов и не умею летать на метлах, профессор Хуч категорически запретила нам к ним прикасаться под угрозой исключения.

— И вы посчитали допустимым применить к своему товарищу неизвестное заклятье?

— Профессору Флитвику это заклинание известно. Кроме того, я применил его не к Уизли, а к метле.

— А откуда оно известно вам?

— Прочитал.

— Где?

— Не помню.

— Мистер Поттер, вы поступили крайне безответственно и опасно! Подумайте над своим поведением. А чтобы вам лучше думалось, сегодня с восьми вечера вы поступаете в распоряжения мистера Филча, нашего завхоза.

— Хорошо, профессор. Могу я узнать, какие санкции будут применены к Рональду Уизли?

— Вы много себе позволяете, мистер Поттер! Наказание мистера Уизли будет определено в соответствии с тяжестью его проступка, после его выздоровления. Можете быть свободны.

Аргус Филч не любил детей. С тех самых пор, как он оказался в приюте Корама и до настоящего времени, он не любил детей. Работая в школе, полной подростков от одиннадцати до девятнадцати лет, он не любил детей. Ненависть прошла, злоба погасла, жажда мщения испарилась, но любви не было. Равнодушия не было тоже. Наверно, если бы это была простая школа и простые, обычные дети, ему было бы спокойнее. Но Хогвартс не был простой школой. В нем Аргуса окружали волшебники, постоянно напоминая о том, что ему было не доступно. И не просто не доступно. Он знал. Знал это ощущение бегущей по венам силы, помнил чувства, возникающие когда под действием этой силы менялся мир. И он надеялся. Ждал и надеялся, что когда-нибудь вновь испытает эти чувства.

Тридцать пять лет он убирает грязь и следит за порядком. Тридцать пять лет он наблюдает, как они приходят и как они уходят. Тридцать пять лет никому нет дела до немолодого, неопрятного сквиба. Кроме деканов. Тридцать пять лет они присылают ему проштрафившихся студентов и он находит им работу. Сегодня к нему прислали Гарри Поттера.

Высокий и крепкий для одиннадцати лет, спокойно смотрящий на Аргуса невозможно зелеными глазами из-под поблескивающих стекол очков. В этих глазах, так удивительно похожих на глаза девочки, которая, единственная за многие годы, общалась с ним без ненависти или превосходства, не было ни тени пренебрежения. Поттер смотрел внимательно, без страха или злости.

— Добрый вечер, мистер Филч. Профессор МакГонагалл направила меня к вам для отбытия наказания. Готов приступать.

— Вечер, мистер Поттер. — Аргус позволил себе ухмылку, — А где второй?

— Какой второй?

— Нарушитель. Один из Уизли. Вас же вдвоем на отработку отправили?

— Мне это не известно. Профессор отказалась сообщить мне о наказании мистера Уизли, поэтому я не стал контролировать его перемещения после ужина.

— Ну что ж, иди за мной. — Аргус вздохнул и направился в сторону зала наград, когда в другом конце коридора послышался топот и на них вылетел запыхавшийся Рональд Уизли.

— Здрасьте! Я это... Отработка, вот.

— Жди здесь. — Филч с неприязнью покосился на Рона. — Отведу Поттера и вернусь за тобой. Сбежишь — вылетишь из школы.

Оставив ошеломленного Уизли, Филч с Поттером через несколько минут дошли до зала наград. Длинное, узкое помещение, с теряющимся в высоте потолком, было заполнено шкафами, постаментами, полками, на которых размещались многочисленные грамоты. кубки и медали.

— Собственно, вот. — Филч обвел рукой зал. — Почистишь кубки и можешь быть свободен. Палочку не забираю, так что…

— Но почему? Говорили, что на отработках использовать магию нельзя.

— Тебе и сегодня можно. — Филч улыбнулся. — Я же знаю, кто и за что попадает на отработки. Так что, дерзай! Закончишь, иди сразу домой, вот записка.

С помощью магии можно сделать почти все, но не все сразу. Гарри потратил больше часа на очистку всех, имеющихся  зале, наградных кубков. Некоторые его заинтересовали. Как например, кубок по квиддичу, на котором в составе команды Гриффиндора, был указан Джеймс Флимонт Поттер. Или за отличия перед школой Лилиан Мэрион Эванс. Конечно он знал, что его родители учились в Хогвартсе, но тот факт, что они были не в общей серой массе студентов, а чем-то выделялись, его обрадовал.

В половину десятого, поставив на место последний кубок, за особые заслуги перед школой некоего Тома Марволо Реддла, Гарри вышел из зала и направился в сторону Гриффиндорской гостиной. Ему надо было пройти левое крыло до башни подняться наверх и через портрет попасть в гостиную. Можно было идти по первому этажу и потом сразу наверх по винтовой лестнице, но он предпочел разделить подъем и пройти через второй этаж.

В Хогвартсе было сто сорок две лестницы. Одни из них были широкие и просторные, другие — узкие и шаткие. Были лестницы, которые в пятницу приводили совсем не туда, куда вели в четверг. Были лестницы, у которых внезапно исчезало несколько ступенек в тот самый момент, когда кто-то спускался или поднимался по ним. Так что, идя по этим лестницам, надо было обязательно прыгать.

С дверями тоже хватало проблем. Некоторые из них не открывались до тех пор, пока к ним не обращались с вежливой просьбой. Другие открывались, только если их коснуться в определенном месте. Третьи вообще оказывались фальшивыми, а на самом деле там была стена.

Запомнить расположение лестниц, дверей, классов, коридоров и спален было очень сложно. Казалось, что в Хогвартсе все постоянно меняется и сегодня все иначе, чем было вчера. И если бы не чутье, Гарри ходил бы только по нескольким проверенным маршрутам, как и большинство студентов первого и второго курсов.

Поскольку было уже достаточно поздно, а поспать днем не удалось, Гарри хотел добраться до спальни как можно скорее и выбрал хоть и более длинный, но более быстрый маршрут. Как назло, лестница, по которой он должен был попасть на второй этаж, вдруг начала двигаться именно тогда, когда он прошел ровно до середины. Повернувшись, она уперлась в начало коридора на третьем этаже, ведущего в правое крыло, и замерла. Постояв какое-то время, принюхиваясь, Гарри решительно развернулся и пошел вниз, намереваясь пройти другим, пусть и долгим, но безопасным путем.

В гостиной Гриффиндора народа было мало. Несколько человек со старших курсов что-то писали за столами, небольшая компания оккупировала стоящие в круг у камина диваны. Первокурсники в полном составе, за исключением Рона Уизли и самого Гарри, сидели вокруг невысокого круглого стола. Их головы синхронно повернулись к вошедшему Поттеру. Гермиона Грейнджер вскочила и подбежала к нему, остановившись в двух шагах.

— Гарри! Ты молодец, что послушался меня и не стал хвататься за метлу. С факультета не сняли баллы, а тебя не исключили! Плохо только, что ты колдовал вне аудитории, а это ведь запрещено. Но зато ты помог Невиллу, как настоящий Гриффиндорец! А какое заклинание ты использовал? Я не нашла его в учебниках.

— Меня зовут Гарольд, мисс Грейнджер. — Гарри спокойно смотрел на девчонку, с лица которой сползала улыбка. — Я прислушался к вашему совету и благодарю вас за его своевременность. Что касается использованного заклинания, то вы можете обратиться к профессору Флитвику и он порекомендует вам необходимую литературу.

Аккуратно обойдя замершую на месте Гермиону, Гарри кивнул однокурсникам и поднялся в спальню. Рухнув на постель, он задернул полог, наложил чары запирания и блокировку звука, чтобы никто не беспокоил и провалился в сон.

Все студенты разошлись по спальням, только Гермиона, тихо всхлипывая, плакала в объятьях Салли-Энн Перкс.

— Почему он так со мной? — Сквозь слезы бормотала она. — Я же поступила правильно. И похвалила его, что он тоже поступил правильно. Зачем он так?..

— Гермиона, ты маглорожденная.

— И что?! — Грейнджер вскинула голову и с возмущением посмотрела на Салли-Энн. Слезы остановились моментально. — То есть я хуже? Я не достойна даже сидеть в присутствии чистокровных?! Это расизм! Ты такая же, как эти снобы со Слизерина! Я не буду!..

— Послушай меня! Только послушай несколько минут, не перебивая. — Салли-Энн потерла переносицу и спокойно продолжила. — Ты выросла в магловском мире. У тебя есть сформированные и наверно даже обоснованные понятия о взаимоотношениях между людьми. Но сейчас ты попала в другой мир. Среди волшебников, пусть тебе это и не привычно, существует разделение как по статусу, так и по магической силе. Есть нормы и правила, отличные от мира обычных людей. Ты или примешь эти правила, или станешь изгоем. Что-либо поменять можно только путем долгой и кропотливой работы. Эволюция, но никак не революция. А ты с размаху влетела со своими понятиями и удивляешься, что тебя избегают и не общаются.

— Но как же?.. Это же не правильно!

— Это для тебя не правильно. Для мира, в котором ты выросла. А здесь, в магическом мире, Гарольд является главой древнего и благородного рода Блэк и наследником еще более древнего и благородного рода Поттер. А ты его при всех снисходительно похвалила. Вот представь себе, что какой-нибудь младший советник, при журналистах, говорит королеве, что она молодец и хорошо выучила речь, которую он подготовил.

Гермиона покраснела, представив реакцию королевы на подобную ситуацию.

— Что же мне делать? Я не знаю, как себя вести, как говорить… — Гермиона вновь готова была заплакать.

— Подожди меня. — Салли-Энн поднялась и направилась в спальню. Через несколько минут она вернулась и вручила Гермионе три книги. — Вот это, — она указала на самую тонкую, — генеалогия основных родов магической Британии. Это, — на толстый фолиант в обложке тисненой кожи, — краткая история родов Европы. А это, — на красивую книгу небольшого формата, — нормы поведения и пособие по этикету для леди благородного дома.

— Но ведь я не леди благородного дома?

— Это не значит, что ты не должна уметь себя вести. Попробуй, Гермиона. Ты очень быстро увидишь изменившееся к тебе отношение.

— Спасибо! Но Гарри!.. Гарольд… Он ведь… Откуда? Он же вырос среди маглов. Почему ОН так отреагировал?

— Хотела бы и я это знать… — прошептала Салли-Энн.

Лежа в больничном крыле, Невилл Лонгботтом размышлял над письмом, которое получил утром. В воскресенье он написал бабушке и рассказал о прошедшей дуэли и своей роли в ней. В ответ Железная Августа, Леди Лонгботтом, категорически запрещала ему влезать в какие-либо разборки и тем более быть секундантом на дуэлях. Также она предупреждала о его ответственности, как будущего главы рода и потому просила ограничить свое общение как с Поттер-Блэком, так и с Малфоем. И если последний был Невиллу не особо интересен, но хоть и не прямой запрет, но настоятельная просьба в отношении Поттера, его расстроила.

Гарольд Невиллу нравился. Ему нравилась его смелость, нравился ум, нравились его поведение и его внешний вид. Невилл хотел бы подружиться с Поттером. Он конечно понимал мотивы бабушки. Как только Поттер стал Поттером-Блэком, да еще и главой рода, о дружбе не могло идти и речи. Либо покровительство, либо вассалитет. Ни то, ни другое было неприемлемо. Подводить род под зависимые отношения будущий глава не собирался. Поэтому придется ждать еще минимум три года, эмансипироваться, вступать в права главы и уже тогда предлагать Гарольду свою дружбу. Если к тому моменту будет что предлагать.

Рон Уизли закончил убирать мужской туалет на втором этаже в первом часу ночи. Когда он вернулся в башню, в гостиной никого не было, а в спальне слышолось лишь сонное посапывание. Хоть он и устал, сна не было ни в одном глазу, поскольку выспался на славу в больничном крыле до ужина. Лежа в кровати, Рон размышлял о том, как выполнить задание Дамблдора, подружиться с Поттером и привести его в запретный коридор. Близнецы уже выяснили, что дверь в конце коридора открывается алохоморой и что за ней находится огромный трехголовый пес. Рон не знал отпирающее заклинание, но братья сказали, что Поттеру оно наверняка известно. Но после дуэли и тем более того, что произошло сегодня на уроке полетов о дружбе речи не шло.

План был идеальным. Чертов Поттер должен был веселиться вместе с ним над неуклюжим Лонгботтомом, а потом придумывать, куда спрятать этот шарик. И вот тут бы он и предложил сходить на третий этаж, объясняя тем, что туда Невилл точно не сунется. Это была бы отличная шутка, в духе близнецов. Но все пошло не так.

И как теперь сдружиться с Поттером? Квиддич его не интересует. Приколы над однокурсниками он не поддерживает. В борьбу со Слизерином не вступает. Надо придумать что-то, что свяжет их, преодоление какой-нибудь опасности. Надо идти к Дамблдору.

Альбус Дамблдор пытался выдавить хоть что-то. Сто десять лет и полтора литра крепкого пуэра не способствовали нормальному пищеварению, а зельями лишний раз он пользоваться не хотел. Свой запас он поистратил, а идти на поклон к Поппи, ночью, да еще по столь деликатному поводу…

Занятие было достаточно медитативным, а потому Альбус размышлял над сложившейся ситуацией. После доклада Минервы МакГонагалл, стало понятно, что с младшим Уизли Поттер дружить не захотел и теперь уже вряд ли захочет. Зато он сошелся с Драко Малфоем. После эскапады Сириуса Блэка, доступ ко всем трем крупнейшим состояниям магической Британии, оказался в Хогвартсе, под контролем Альбуса. Может и к лучшему, что они общаются? Хотя, конечно, планы придется не просто корректировать, а полностью перерабатывать. Мафой это не Уизли, он очертя голову в опасное место не полезет и Поттеру не позволит.

Может дать Рональду еще один шанс? Да, пожалуй, через месяцок, ближе к Хэллоуину, когда все подуспокоится и забудется. А пока можно понатравливать на Поттера Северуса, а то уж больно спокойно он себя чувствует. Вынудить Поттера нарушить правила можно не только приключенческим пряником, но и преподавательским кнутом. А потом пожурить и даже показательно наградить и все, он на крючке. Надо только предупредить Минерву, чтобы не сильно защищала своего любимого львенка.

01-10 августа 1989 года, где-то в Лондоне.

— Держи, я хочу чтобы ты внимательно прочитал эту книгу.

Флэтчер протягивал Гарри средней толщины книжку в твердом переплете. На титульном листе было написано:

«Логика. Учебное пособие для средней школы. 1954»

— А что это такое?

— Логика поможет тебе структурировать свой мозг, задавать правильные вопросы и находить на них ответы. Когда-то этому учили и в магловских школах и в Хогвартсе. Сейчас только в университетах. Но ты же сказал, что хочешь учиться. Вперед.

— Прочитал?

— Да. Несложная и действительно полезная книга. Но это только начало.

— Извини, университетского курса у меня нет. — Флэтч развел руками. — Пока тебе этого будет достаточно. А чтобы закрепить, так сказать, полученные знания, я задам тебе несколько вопросов. Сразу отвечать не надо. Это информация к размышлению, а обсудим позже.

Гарри кивнул и внимательно уставился на Флэтчера.

— Вот смотри, волчонок, какие есть вопросы, и подумай над ними. Первое — известный маг, лидер политической партии, покоривший своими идеями большинство чистокровных волшебников, вдруг начинает террористическую деятельность, единственным доказательством участия в которой его последователей, является магический знак. Второе — этот маг неведомым образом исчезает в доме Поттеров, где живым находят только полуторагодовалого ребенка. При этом о том, что якобы происходило в вашем доме и о твоей внешности известно всем в магическом мире. Третье — ты становишься героем магического мира, но вместо воспитания тебя в магической семье и круглосуточной охраны, тебя отдают маглам, ненавидящим магию. Четвертое — у тебя случаются магические выбросы, ты исчезаешь на несколько месяцев, затем возвращаешься явно не из приюта и никто не поинтересовался этим. И пятое — все соратники упомянутого политика, с которыми он вместе учился и кто знал его с детства, мертвы. Умерли по разным причинам, но все в течение последних восьми лет. Двадцать седьмого июля скончался Абраксас Малфой, а ему было чуть за пятьдесят. Пока все, волчонок, думай.

— Флэтчер, а тебе сколько лет?

— Я родился в тысяча девятьсот двадцать четвертом… Но ты не переживай! Я помирать не собираюсь! — Флэтчер потрепал Гарри по голове. — Все, волчонок, тебе пора. Подумай над тем, что я тебе сказал.

Ретроспектива. Морозный вечер двадцать первого января тысяча девятьсот двадцать четвертого года был омрачен известием о смерти Владимира Ильича Ленина. В момент, когда в Больших Горках, навсегда закрылись глаза вождя мирового пролетариата, в Петрограде, в доме номер три по улице Желябова, бывшей Большой Конюшенной, открыл глаза новорожденный сын Мерав и Гилада, а для всех Марии и Григория Флейшеров. На восьмой день, почтенный раввин Давид Каценеленбоген провел обряд брит-мила и мальчика нарекли Мешуламом.

В большой семье чиновника путей сообщения Григория Флейшера росли еще пятеро детей. Двое братьев Натан и Давид, сестра Захава и сестры-двойняшки Либа и Хана. Последних Григорий привел в дом через год после рождения Миши. Его сослуживец по гражданской Николай Чипрук, направил ему двенадцатилетних сестер, которых нашел в подпольном борделе, когда со своим отрядом боролся с контрреволюционным и преступным элементом в Житомире. После телеграммы Николая, Григорий не думая помчался в Киев, где и забрал у товарища забитых, тощих, с коротко и неровно подстриженными волосами девчонок. Говорить с кем-то, кроме друг друга, они начали только через полгода.

Крепкий, рыжий Миша Флейшер, рос не по дням, а по часам и в три года уже вовсю разговаривал. А в пять лет с ним случилось это. Он не хотел ничего плохого. Но когда он увидел соседского Пашку, стучащего обломком кирпича по голове, уже не подающей признаков жизни кошки, на его глаза упала багровая пелена. Один глаз Пашке удалось спасти, но уродливые рубцы от ожогов остались с ним на всю жизнь. Никто не понял, почему вдруг вспыхнул огнем мальчик, играющий во дворе. Много было различных версий, ни одна из которых не объясняла спонтанного возгорания. И только Натан видел протянувшуюся от его младшего брата к играющему живодеру тонкую огненную нить. Он никому не сказал.

Двадцать первого января тысяча девятьсот тридцатого года в квартиру Флейшеров в доме номер три по улице Желябова в Ленинграде пришел Федор Семенович Киврин, преподаватель, заведующий кафедрой чароплетения и куратор Московской слободы в волшебной школе Колдовстворец и сообщил, что Миша Флейшер волшебник. Первого сентября с Московского вокзала Миша поехал в Карелию.

Учиться Мише нравилось. У него не очень шли преобразования и алхимия, но вот чароплетение был его конек. Федор Семенович нарадоваться не мог на талантливого студента и прочил ему большое будущее. Каждое лето Михаил приезжал домой и с удовольствием рассказывал об учебе и планах. Летом сорок первого домой он не поехал.

На фронт его не пустили. Федор Семенович был очень убедителен, объясняя, что без полного магического образования, он ничем не поможет своей стране. Миша дал магическую клятву закончить обучение.

Гилад Флейшер погиб под бомбежкой, когда лично курировал один из маршрутов «дороги жизни» в декабре. Мерав, Захава и ее двухлетняя дочь умерли от голода в блокадном Ленинграде в сорок втором. Либа и Хана сгинули в Минске, куда уехали работать после училища. Натан пропал без вести, выходя из окружения еще осенью. Только Давид иногда писал, как отступает со своим авиаполком. Возвращаться в Ленинград было не к кому.

В июне сорок второго в Колдовстворец прибыли сотрудники спецподразделения НКВД и предложили Михаилу и другим его сокурсникам, окончившим обучение, поступить в специальный отряд противодействия Аненэрбе. Согласились все.

Десятого мая сорок пятого года, Михаил Григорьевич Флейшер, кавалер орденов Красной Звезды, Боевого Красного Знамени, Славы двух степеней и медали «За боевые заслуги», оставил автограф на колонне Рейхстага. Вернувшись, он узнал, что Герой Советского Союза Давид Григорьевич Флейшер был сбит над восточной Пруссией еще в марте.

Михаил остался один и потому без колебаний принял предложение возглавить отдел контроля чароплетства и колдовства Одесского управления НКВД СССР.

С Зоей они познакомились на концерте седьмого ноября и уже в мае, в годовщину победы, праздновали свадьбу. Илья родился двадцать первого января сорок седьмого года, а в июне пятидесятого родилась Роза.

В пятьдесят шестом, отделы контроля были переподчинены спецкомиссии при Политбюро и все сотрудники стали гражданскими. Что в общем-то не сильно сказалось на их работе. Но очень сказалось на секретности и охране.

В июне шестьдесят первого, в служебную машину, в которой Зоя с детьми ехала в аэропорт, где их ждал Михаил, чтобы вместе лететь в Москву, влетело взрывное заклятье. Не выжил никто.

За следующие полтора года, группировка «За свободу и незалежнiсть» перестала существовать. Семьдесят два человека умерли разными, но ни разу не гуманными способами. Двадцать первого января тысяча девятьсот шестьдесят третьего года, в Одессе, в возрасте тридцати девяти лет, умер Мешулам бен Гилад Флейшер.

Двадцать второго января тысяча девятьсот шестьдесят третьего года, в Лондоне, на Косой аллее, в банке Гринготтс, невысокий мужчина, с блеклыми рыжими волосами, присыпанными обильной сединой, бледным лицом и светлыми глазами, которые иногда проблескивали голубизной, а иногда стальной серостью, открыл счет на имя Мундунгуса Гилроя Флэтчера.

ГЛАВА 11

25 сентября-31 октября 1991 года, замок Хогвартс.

Режим дня и отношения с однокурсниками более-менее выровнялись, и Гарри перестал волноваться из-за внезапных, резких перемен в своей жизни. Ему нравился Хогвартс, нравилось учиться, было интересно исследовать закоулки замка и прилегающий лес. Он не совался вглубь дальше пары миль, но даже здесь была масса интересного и необычного. За два месяца Гарри набрал целый пучок волос единорога и планировал на каникулах попросить Флэтчера сбыть их в лавках Лютного.

Рон Уизли старательно делал вид, что Поттер совсем ему не интересен, предпочитая общение с Томасом и Финнеганом. Грейнджер постоянно пропадала либо в библиотеке, либо шушукалась с Салли-Энн Перкс и присоединившейся к ним Софи Ропер. Поскольку Гарри демонстрировал всем спокойное равнодушие, с предложением общения к нему никто не лез. Разговоры обычно ограничивались пожеланиями доброго утра, приятного аппетита и спокойной ночи, что его полностью устраивало. Свои приятельские отношения с Драко Малфоем, Гарри тщательно скрывал, общаясь исключительно с помощью зачарованного блокнота, так же как и с Сириусом и Флэтчером.

Сириус регулярно отчитывался о лечении, которое он вынужден был проходить, после десятилетнего общения с дементорами. В начале октября он написал, что решил все-таки привести в порядок родовое гнездо Блэков, чтобы было где жить и принимать Гарри на каникулах, после чего пропал на три недели, отвечая на запросы Гарри только, что он жив и занимается домом.

С уроками также проблем не возникало. Схема отработки заклинаний и трасфигурации с помощью палочки из ели, а потом повторение всего остролистовой, работала без осечек. Преподаватели считали Гарри усидчивым, работоспособным середнячком и перестали сильно выделять его из основной массы студентов. Все, кроме Снейпа.

Профессор зельеварения как будто поставил себе целью довести Поттера. На каждом теоретическом занятии он начинал опрос с Гарри. За домашнюю работу он не ставил оценки выше «Удовлетворительно», а за практические, для всех гриффиндорцев, кроме Грейнджер, за счастье было получить «Слабо». Баллы снимались десятками, а отработки сыпались как из рога изобилия. Причем, если остальные преподаватели, назначая отработку, отправляли на хозяйственные работы к Филчу, то Снейп не гнушался тратить свое время, лично принимая отработки. Поскольку Гарри всегда отвечал на каверзные вопросы профессора, сдавал все эссе вовремя и готовил, пусть и не идеальные, как у Грейнджер, но и не испорченные зелья, на отработки он пока не попадал, хотя и понимал, что это временно. Отношение Снейпа казалось ему странным. Хотя тот и не произвел впечатления душевного человека, но общение с ним летом, позволило составить определенное мнение о его характере. И в этот характер явно не вписывалось изощренное издевательство над детьми.

Также много вопросов оставлял профессор Квирелл. Тот скудный объем информации, который они получали на уроках ЗОТИ, был явно не достаточным для сдачи экзаменов. Кроме того, болезненный вид профессора и постоянно окружающий его густой чесночный аромат с примесью гнили, не позволяли Гарри сосредоточиться. Квирелл явно был не в порядке, но почему-то этот очевидный факт никого не волновал. Может, конечно, именно звериное обоняние Гарри, давало ощущение вони, но ведь МакГонагалл была анимагом, а кошки обладают не меньшей, если не большей чувствительностью к резким запахам. Но и МакГонагалл, сидя как минимум дважды в день за одним столом с Квиреллом, не обращала на него особенного внимания.

В конце концов, Гарри решил забить на странности и отрабатывал заклинания из учебников первого и второго курса ЗОТИ на небольшой поляне, которую нашел в одну из своих вылазок в запретный лес.

За ужином тридцатого октября на стол перед Гарри спикировал крупный филин, на котором была надета сбруя с гербом Блэков. Открыв прикрепленный к сбруе кошель, Гарри достал плотный пакет, после чего угостил филина ломтиком ветчины. Благодарно ухнув, филин распахнул почти полутораярдовые крылья и в три взмаха покинул Большой зал.

В пакете, запечатанном печатью с гербом, обнаружилось письмо и кусок льняной веревки. Открыв письмо, Гарри прочитал: «Дорогой крестник и уважаемый Глава! Я, как наследник рода, прошу Вас присутствовать на праздновании Самайна (31 октября — праздник почитания предков, Время безвременья. В Хэллоуин превратился с приходом христианства) в родовом доме Блэков, тридцать первого октября сего года. К письму приложен портключ. В девять часов вечера он перенесет Вас в Блэк-хаус. Искренне надеюсь, что никакие обстоятельства не помешают Вашему присутствию. Наследник рода Блэк, Сириус III Орион».

С праздниками колеса года Гарри был знаком, но никогда их не отмечал. Флэтчер вообще относился к традициям волшебников достаточно спокойно, как предполагал Гарри, в связи с тем, что не был англичанином. Сомнение в английском происхождении Флэтчера возникли тогда, когда как-то в начале лета, придя на очередное занятие, Гарри застал Мундунгуса мертвецки пьяным, храпящим на диване в гостиной. Поскольку у него было еще несколько часов до возвращения, Гарри не стал беспокоить Флэтча, а засел с книгой у камина. В какой-то момент Флэтчер начал кричать во сне, а затем из него полилась речь на языке, в котором английского не наблюдалось. Записав на слух некоторое количество слов, Гарри решил выяснить это позже, но вскоре просто забыл.

Итак, он знал, что на Самайн проводятся ритуалы, но какие именно и как, не представлял. Однако идти было надо, ведь он глава рода. Гарри вздохнул и направился к МакГонагалл. Директор за столом отсутствовал, как и декан Слизерина. При том, что если Снейп всегда присутствовал на завтраках, редко на обедах и почти никогда на ужинах, Дамблдор старался ужины не пропускать.

— Добрый вечер, мэм! — Обратился Гарри к МакГонагалл. — Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

— Говорите здесь, мистер Поттер, у меня еще масса дел. И если вы хотели пожаловаться на профессора Снейпа, то могу вас заверить…

— Ни в коем случае, мэм, профессор Снейп не при чем. Я хотел вам сказать, что в ночь с тридцать первого на первое я буду отсутствовать в замке.

— По какому праву, мистер Поттер?! — крылья носа МакГонагалл гневно раздулись, а нахмуренные брови сошлись на переносице. — Студенты не имеют права покидать Хогвартс без уважительных причин и только с разрешения директора!

— Профессор! Я не прошу разрешения. Я уведомляю вас, как своего декана, что буду отсутствовать в замке по делам рода, в соответствии с уставом Хогвартса. Любая попытка воспрепятствовать мне, будет воспринята как оскорбление, нанесенное роду Блэк, со всеми вытекающими. А теперь извините, но мне нужно идти готовиться к занятиям.

Гарри покинул зал в полной тишине, не сомневаясь, что в лице МакГонагалл приобрел себе как минимум недоброжелателя.

— Вы хотели меня видеть, директор?

— Северус, мальчик мой, спасибо, что так быстро откликнулся. Присаживайся, чаю?

— Нет, спасибо.

Сев в кресло и откинувшись на спинку, профессор зельеварения устало прикрыл глаза. Как всегда, не считаясь с его мнением и личным временем, директор вырвал Снейпа из лаборатории. Эксперимент придется переделывать, но это не страшно. Дамблдор позвал его, несомненно, для того, чтобы поговорить о Поттере. Тот совершенно не соответствовал ожиданиям директора, да и вообще любым ожиданиям. Хорошо, что Северус познакомился и кое-что выяснил про пацана еще летом, а то и он пребывал бы в шоке. Поттер был спокоен, уравновешен, не стремился к приключениям и конфликтам, достаточно ровно учился и вовсе не создавал впечатление не знакомого с магией человека. Кроме того, в настоящий момент он был выше по положению не только среди студентов, но и среди преподавателей Хогвартса. Снейп предполагал, что Гарольд принял еще и род Поттер, но поскольку тот об этом не говорил, он также не высказывал вслух свои мысли.

Сам Северус принял титул главы рода Принц в восемьдесят четвертом и до сих пор не открывал эту информацию никому, а потому был солидарен с Поттером.

— Как тебе Гарри, Северус? — Вопрос директора вырвал Снейпа из задумчивости.

— Абсолютная бездарность в зельях, директор, как и его папаша. Я слышал, что и на других предметах он не блещет. Хотя чего еще следовало ожидать от сынка Поттера? Доползет кое-как до СОВ и бросит учебу к Мерлину. Будет тратить денежки своих предков и предков Блэка. Повезло засранцу!

— Ну-ну, Северус, не будь таким категоричным. Мальчику все внове, он все-таки вырос у маглов. И потом, неужели он копия своего отца и не перенял ничего от матери? От Лили?

Снейп замер в кресле, выпрямив спину. Реакцию на упоминание имени Лили Эванс он отработал до мелочей. Ему действительно было жаль, что она погибла, частично по его вине, но уверенность директора в его неземной любви и чувстве вины, требовала постоянного доказательства.

Вспоминая Лили, Северус испытывал грусть и небольшую тоску о несбывшемся. Лет в пятнадцать, он и впрямь думал, что то чувство, которое он испытывает при виде рыжеволосой подруги детства, это именно любовь. Но после определенных событий на пятом курсе, Снейп вычеркнул Лили из круга своих интересов осознав, что влечение мешает мыслительному процессу. Зависимость от чувств к женщине он почитал слабостью, будучи солидарен в этом с героем магловской литературы Шерлоком Холмсом.

Те обеты, которые вынудил его дать Дамблдор весной восемьдесят первого, не входили в противоречие ни с его целями, ни с внутренней убежденностью, а потому не мешали.

— Кроме цвета глаз, к сожалению, ничего. — Северус изобразил на лице презрение. — Мальчишка — копия своего непутевого отца. Ожидать от него чего-то выше среднего уровня, я бы не стал. И строить на него планы тоже.

— Все-таки я считаю, что ты не прав, мой мальчик. — Дамблдор отечески улыбнулся и Снейп заметил мелькнувшее в его глазах удовлетворение. — Постарайся не слишком предвзято относится к Гарри. Ему суждено спасти всех нас, знаешь ли.

— Хорошо, Альбус, я попробую. Но не могу ничего обещать. Если это все, то я хотел бы продолжить эксперимент.

— Да, конечно иди, Северус, не смею тебя больше задерживать.

Когда Снейп покинул кабинет, Дамблдор удовлетворенно вздохнул. Все-таки факт владения Гарри заклинанием уровня СОВ можно объяснить. Кто-то помог мальчику, может тот же Флитвик. Ведь не научил ли он сам Рональда Уизли боевому заклинанию? Уже завтра Рон привлечет Гарри к приключению по спасению принцессы и вот тогда они наверняка подружатся.

Проснувшись утром тридцать первого октября, Гарри почувствовал отвратительный запах запеченной тыквы — непременного атрибута Хэллоуина. А потом на уроке по заклятиям профессор Флитвик объявил, что, на его взгляд, они готовы приступить к тому, о чем давно мечтали. А именно — приступить к практике. Профессор Флитвик разбил всех учеников на пары. Партнером Гарри оказался Симус Финниган, к чему Гарри отнесся равнодушно. Рону в напарники досталась Гермиона Грэйнджер. Хотя она, кажется, не была в восторге.

— Не забудьте те движения кистью, которые мы с вами отрабатывали, — объяснял профессор Флитвик. — Кисть вращается легко, и резко, и со свистом. Запомните, легко, и резко, и со свистом. И очень важно правильно произносить магические слова, не забывайте о волшебнике Баруффио. Он произнес «эс» вместо «эф» и в результате обнаружил, что лежит на полу, а у него на груди стоит буйвол.

Достичь результата оказалось непросто. Гарри делал все так, как учил профессор Флитвик, но перо, которое они с Симусом по очереди пытались поднять в воздух, не отрывалось от парты. Гарри понимал, что вряд ли сегодня у него что-то получится и был спокоен, а вот нетерпеливый Симус быстро вышел из себя и начал тыкать перо своей волшебной палочкой, из которой вылетали искры и в итоге поджег его.

Рону, стоявшему за соседним столом, тоже не слишком везло.

— Вингардиум Левиоса! — кричал он, размахивая своими длинными руками, как ветряная мельница. Но лежавшее перед ним перо оставалось неподвижным.

— Ты неправильно произносишь заклинание, — донесся до Гарри недовольный голос Гермионы. — Надо произносить так: Винг-гар-диум Леви-о-са, в слоге «гар» должна быть длинная «а».

— Если ты такая умная, сама и пробуй, — прорычал в ответ Рон.

Гермиона закатала рукава своей мантии, взмахнула палочкой и произнесла заклинание. Перо оторвалось от парты и зависло над Гермионой на высоте примерно полутора метров.

— О, великолепно! — зааплодировал профессор Флитвик — Все видели: мисс Грэйнджер удалось!

К концу занятий Рон был в очень плохом расположении духа.

— Неудивительно, что ее никто не выносит, — пробурчал он, когда пытался пробиться сквозь заполнившую коридор толпу школьников. — Если честно, она — настоящий кошмар.

Наконец они выбрались из толпы. Но в этот момент кто-то врезался в Гарри сбоку, видимо не заметив его. Это была Гермиона. Она тут же метнулась обратно в толпу, но Гарри успел разглядеть ее заплаканное лицо и понял, что слова Уизли она слышала.

Гермиона не появилась на следующем уроке и до самого вечера никто вообще не знал, где она. Лишь спускаясь в Большой зал на банкет, посвященный Хэллоуину, Гарри случайно услышал, как Парвати Патил рассказывала своей подружке Лаванде, что Гермиона плачет в женском туалете на втором этаже и никак не успокаивается, прося оставить ее в покое. Судя по виду, Рону стало не по себе. Но уже через несколько мгновений, когда они вошли в празднично украшенный Большой зал, Рон и думать забыл о Гермионе.

На стенах и потолке сидели, помахивая крыльями, тысячи летучих мышей, а еще несколько тысяч летали над столами, подобно низко опустившимся черным тучам. От этого огоньки воткнутых в тыквы свечей трепетали. Как и на банкете по случаю начала учебного года, на столах стояли пустые золотые блюда, на которых вдруг внезапно появились самые разнообразные яства.

Гарри думал о том, что не стоит наедаться, когда в зал вбежал профессор Квиррелл. Его тюрбан сбился набок, а на лице читался страх. Все собравшиеся замерли, глядя, как Квиррелл подбежал к креслу профессора Дамблдора и, тяжело опираясь на стол, простонал:

— Тролль! Тролль... в подземелье... спешил вам сообщить...

И, потеряв сознание, Квиррелл рухнул на пол.

В зале поднялась суматоха. Понадобилось несколько громко взорвавшихся фиолетовых фейерверков, вылетевших из волшебной палочки профессора Дамблдора, чтобы снова воцарилась тишина.

— Старосты! — прогрохотал Дамблдор. — Немедленно уводите свои факультеты в спальни!

Офигенная тема! По замку бродит существо четвертого класса опасности, а студенты должны шляться по коридорам в сопровождении только старост. А, между прочим, общежития Слизерина и Хаффлпаффа именно в подземельях.

Перси тут же вскочил из-за стола, явно чувствуя себя в своей стихии.

— Быстро за мной! — скомандовал он. — Первокурсники, держитесь вместе! Если будете слушать меня, ничего страшного не случится! Пропустите первокурсников, пусть подойдут ко мне! Никому не отставать! И всем выполнять мои приказы, я здесь староста!

Как мог тролль пробраться в замок? Это странно, я читал, что тролли ужасно глупые. Может, его кто-то специально впустил?

Гарри спокойно шел за толпой, стараясь не приближаться к Перси. Судя по оживленному движению на лестницах, эвакуация шла полным ходом. Только ученики из Хаффлпаффа оправдывали репутацию своего факультета: они потерянно столпились в одном из коридоров и мешали пройти остальным. Гарри обратил внимание, как Рон прокладывал себе дорогу сквозь толпу, и постоянно оглядывался, как будто кого-то высматривая.

Когда они проходили мимо коридора второго этажа, Гарри почуял отвратительный запах.

Похоже, тролль выбрался из подземелья. А именно в туалете на втором этаже рыдает Грейнджер. И что делать? С троллем мне не справиться. Ладно. Как говаривал один из правителей: Главное ввязаться в драку, а там по ситуации.

Пригнувшись, Гарри влез в самую середину группы Хаффлпаффцев, которые наконец двинулись к своей лестнице то есть в противоположном направлении. Никто не обратил на него внимания, и через какое-то время он вынырнул из толпы, быстро пробежал по опустевшему боковому проходу и устремился к женским туалетам.

Не найдя в толпе Гарри, Рон прикусил губу. Указания Дамблдора были однозначными — уговорить Гарри и бежать спасать Грейнджер от тролля. Но Гарри не было. Может он уже убежал к башне впереди всех. И что делать?

«Побегу тогда сам ее спасать. — Подумал Рон. — Когда я стану героем, он уже не отвергнет мою дружбу, а наоборот, захочет участвовать со мной в приключениях».

И Рон устремился по коридору, навстречу подвигам.

Длиннющий коридор, ведущий к туалетам, Гарри проскочил, обернувшись волком. Остановившись у двери женского туалета, он прислушался и принюхался. Судя по густоте вони и слышимым шагам, тролль был уже на втором этаже. Уже в человеческом виде, Гарри заскочил в туалет, прикрыл дверь и безошибочно подбежал к дальней кабинке.

— Грейнджер! Вылезай скорее! В школе тролль и он идет именно сюда, надо уходить.

— Зачем ты пришел, уходи! — Раздался всхлипывающий голос. — Еще какого-то тролля придумал! Что вам всем от меня надо?! Я ужасная, невежливая, маглорожденная заучка! Оставь меня в покое!

В этот момент за дверью послышался рев и раздался удар. Дверь в туалет рухнула вместе с куском стены и в образовавшийся проем начало протискиваться нечто ужасное примерно двенадцать футов ростом, с тусклой гранитно-серой кожей, бугристым телом, напоминающим валун, и крошечной лысой головой, больше похожей на кокосовый орех. У тролля были короткие ноги толщиной с дерево и плоские мозолистые ступни. Руки у него были намного длиннее ног, и потому гигантская дубина, которую тролль держал в руке, волочилась за ним по полу, а исходивший от него запах мог сразить получше любой дубины.

Гарри метнулся в сторону, чтобы тролль обратил внимание на него, в надежде, что сможет увернуться, но в это время из кабинки выскочила Гермиона и увидев тролля замерла.

— Дура! Уходи! — Заорал Гарри.

Тролль, повернулся и направился к ней, размахивая дубиной и сбивая со стен прикрепленные к ним раковины. Почувствовав отчаяние Гарри схватил валявшуюся на полу затычку для умывальника и что есть силы метнул ее в стену.

Тролль замер в каком-то метре от Гермионы. Он неуклюже развернулся, чтобы посмотреть, кто произвел такой шум и как в замедлении Гарри увидел дубину в руке тролля, которая, разворачиваясь вместе с ним, сносит кабинку, а с кабинкой и Грейнджер. Сломанной куклой девчонка отлетела, врезавшись в стену и осталась лежать в луже моментально натекшей крови. Маленькие злые глаза уткнулись в Гарри и тролль шагнул к нему, шлепая по натекшей воде и поднимая окровавленную дубину.

— А-а-а-а!!!! — раздалось от двери.

В проломе стоял Рон Уизли и с ужасом смотрел на тролля. Опустив дубину в лужу и развернувшись к новой угрозе тролль зарычал. Рон икнул и упал в обморок.

— Глациус! — из палочки Гарри вырвался поток ледяного воздуха, моментально заморозивший пролившуюся воду. И ноги и дубина тролля превратились в ледышки. Отпустив оружие и замахав руками, тролль попытался шагнуть, но примороженные ноги отказались двигаться и он всем весом рухнул на пол. Раздался отвратительный хруст, колени тролля вывернулись в обратную сторону, а от рева казалось лопнет голова.

Обогнув ревущего и пытающегося встать на сломанные ноги тролля, Гарри бросился к лежащей Грейнджер. Зрелище, представшее его глазам, было ужасным. Переломанная, как-то скрученная правая нога, расплющенное левое плечо и размозженное лицо, с торчащими отломками костей, пустой глазницей и пузырящейся кровью. Оставив на полу все, что успел съесть за ужином, Гарри попробовал остановить кровь. Но заклинание «эпискеи», хоть он его и знал, у него не получилось.

Послышался топот и через проем влетели Снейп, МакГонагалл и Квирелл. Увидев тролля, Квирелл заскулил и, схватившись за сердце, сполз на пол. Снейп взмахнул палочкой и тролль моментально замолчал. Затем раздался хлюпающий звук и голова тролля плавно отделилась. Из обрубка шеи хлынул поток темной, дурно пахнущей крови.

— Северус! Тут же дети! — МакГонагалл, склонившаяся над потерявшим сознание Уизли, побледнела и с негодованием уставилась на Снейпа.

— Профессор! — Тихо позвал Гарри. — Она умирает…

Снейп резко развернулся и в долю секунды оказался на коленях около тела Грейнджер. Его палочка замелькала с быстротой иглы швейной машинки. Кровь остановилась. Наколдовав носилки, он отлевитировал на них Гермиону.

— Я в Мунго, Поттер за мной! Живо!

Снейп стремительно выскочил из туалета и быстрым шагом пошел в сторону подземелий. Гарри сообразил, что ближайший, подключенный к сети, камин находится в апартаментах декана Слизерина.

— Поттер, не пострадали?

— Нет.

— Видели, как пострадала Грейнджер?

— Да. От дубины и удара об стену.

— Тролль ее не хватал, не кусал, не царапал?

— Нет.

— Слава Мерлину!

— Она выживет, профессор?

— Должна. Но надо торопиться. Вы можете быть свободны, Поттер, дальше я сам.

Снейп с носилками унесся по лестнице вниз, а Гарри, оставшись один в коридоре, обессиленно сполз по стене. Вспомнив о сегодняшнем приглашении, он вызвал темпус и с удивлением обнаружил, что только четверть восьмого и у него уйма времени.

С усилием поднявшись на ноги, Гарри направился в сторону больничного крыла, надеясь получить укрепляющее зелье.

От школьной медиведьмы, мадам Помфри, удалось вырваться большими усилиями только без четверти девять. Пообещав нигде не задерживаться, чего он собственно и не собирался делать, Гарри поспешил к выходу из замка. Он достиг границы антиаппарационной зоны, не встретив по пути никого из преподавателей, и, взявшись за веревку, ровно в девять переместился в Блэк-хаус.

— Итак, Рональд, расскажи мне, что произошло.

— Сэр! Я делал все по инструкции. За завтраком я подлил Грэйнджер зелье неудержимых слез и она точно его выпила. Потом, на чарах, я все сказал, как вы мне и велели и она убежала. Когда профессор Квирелл закричал про тролля, я попытался найти Гарри и убедить его идти спасать Грейнджер, но он куда-то испарился. Я побежал сам, ведь тролль мог навредить Гермионе. Я увидел, как он крушил туалет, а потом потерял сознание. Видимо меня ударило каким-нибудь отлетевшим куском стены или еще чем-то…

— Ты очень подвел меня, Рональд… Обливиэйт!

— Минерва, девочка моя, пригласи ко мне в кабинет Гарри Поттера.

— Это невозможно, Альбус. Мистер Поттер покинул Хогвартс до завтрашнего утра.

— То есть как, покинул?! Кто ему дал разрешение? Куда он отправился?

— Альбус, он глава рода. И отправился по делам рода. Я не могла ему воспрепятствовать.

— Мерлин!.. Минерва! Но почему ты не сообщила об этом мне?

— Согласно уставу Хогвартса, Поттер поставил об этом в известность своего декана, то есть меня. Директора декан извещает самостоятельно, что я сейчас и делаю. Альбус! Со всеми этими событиями, я просто забыла… Извини.

— Ладно, моя девочка, не расстраивайся. У тебя действительно огромная нагрузка.

01 ноября 1991 года, замок Хогвартс.

На зельеварение Гарри не опоздал. Но сосредоточиться на чем-то было практически невозможно. Мысли постоянно уплывали. Снейп, однако, сегодня был молчалив и даже ни разу не снял баллы с Гриффиндора. На практической части они вновь варили зелье от фурункулов и даже не вовлеченность в процесс, не позволила Гарри испортить работу.

В конце второго сдвоенного урока, зелье сдали все, даже Невилл, умудрившийся не только ничего не взорвать, но и получить вполне пристойный результат.

— Свободны! Поттер, задержитесь.

Как и всегда, студенты покинули кабинет зельеварения за несколько секунд, все кроме Гарри.

— Мистер Поттер! Какое заклинание вы применили вчера к мисс Грейнджер?

— Я пытался использовать «эпискеи», но у меня не получилось.

— У вас получилось, мистер Поттер. Поскольку заклинание достаточно затратное, а сил у вас гораздо меньше, чем у взрослого, остановилось только внутреннее кровотечение. Если бы не вы, я не успел бы доставить мисс Грейнджер в больницу живой.

— Она выжила?

— Да, она выжила. И так как раны были нанесены не троллем, даже особых последствий не будет. Ну, во всяком случае, физических. Она вернется в школу в понедельник.

— Это хорошо.

— Я хочу посоветовать вам, мистер Поттер, почитать про понятие «долг жизни», и затем разъяснить это понятие мисс Грейнджер. Да, чтобы вы были в курсе. Мисс Грейнджер была под действием зелья и не могла успокоиться самостоятельно.

— Зелья? Какого?

— Неудержимых или нескончаемых слез. И, предвосхищая ваш вопрос, в Хогвартсе такое зелье не способен сварить никто, кроме меня. А я его не варил.

— Я вас понял, сэр, спасибо!

— Идите, мистер Поттер, и будьте осторожны.

03 октября 1991 года, утро, где-то в Лондоне.

— Здравствуй, мама.

— Здравствуй, сын. Сбежал?

— Выпустили. Оправдали, извинились, дали денег.

— Ты сейчас под ударом.

— Уже нет. Я передал главенство.

— Молодец! Кому? Надеюсь, не Драко?

— Гарри.

— А сам?

— Наследник.

— Неплохо, неплохо. Он в Хогвартсе?

— Да, с этого года.

— А Фадж?

— В курсе, помогает.

— Хитрый лис. Будь с ним осторожен, он многому научился у маглов.

— Извини, что так получилось.

— Это было неприятно. Но теперь ты на свободе. Ты знаешь, что делать?

— Пока только в общих чертах. Надеюсь на твою помощь.

— Конечно, сын. И верни Андромеду в род.

— А ее дочь?

— Полукровку?

— Она метаморф.

— Блэковское наследие… Ладно, ее тоже. Надо привести дом в порядок.

— Кричер жив?

— Да что ему сделается!.. Остальные спят.

— Попозже разбудим. Хочу, чтобы Гарри провел Самайн.

— Хорошая мысль. Действуй.

31 октября 1991 года, вечер, Блэк-хаус.

К перемещению с помощью порталов Гарри было не привыкать и все неприятные ощущения подавлялись моментально. После краткого периода дезориентации, Гарри обнаружил себя стоящим на мягком ковре в уютном кабинете с камином, журнальным столиком и двумя креслами около него. Все стены от пола до высокого потолка, кроме арочного оконного проема с широким подоконником и двери, были закрыты шкафами и книжными полками. За монументальным рабочим столом, спиной к окну, сидел Сириус Блэк. За прошедший месяц он радикально изменился, приобрел здоровый цвет лица, стрижку с волосами до плеч и аккуратную бородку, и выглядел даже младше своих без малого тридцати двух лет. Встав из-за стола, Сириус подошел и крепко обнял Гарри.

— Как дела, сохатик?

— Почему ты меня так называешь?

— У Джеймса, твоего отца, была аниформа оленя. Мы называли его Сохатым. А ты его сын, значит сохатик.

— У меня другая аниформа.

Вначале Сириус смотрел непонимающе. Затем его глаза становились все больше и больше, а челюсть опускалась все ниже и ниже.

— Ты анимаг?! В одиннадцать?!

— Вообще-то с восьми. Это случайно произошло.

— Мерлин! В восемь лет! Спонтанный анимаг! — Блэк лучился восхищением и восторгом. — А какая аниформа? Покажешь?

— Обязательно, Сириус, но давай позже. Я очень устал, в Хогвартсе кое-что произошло и еще, я не знаю, что делать с ритуалом.

— Что в Хогвартсе? Тебя отпускать не хотели?

— Да нет. — Гарри вздохнул. — С этим особых проблем не было. Просто сегодня, во время ужина, в замок проник тролль. Покалечил мою однокурсницу и чуть не прибил меня.

Сириус повторил пантомиму с глазами и челюстью, а потом взревел: — Что?! Тролль в Хогвартсе?! Да я!!! Этого!!! Седобородого!!! Козла!!! Голыми руками!!!

— Сириус, успокойся! Все вроде живы, тролль убит, я здесь, все в порядке. Расскажи лучше, что мне делать в ритуале. Я ведь ничего не знаю.

— С ритуалами поможет Кричер. Кричер!

Появившееся в кабинете с тихим хлопком существо, можно было описать как морщинистого, ушастого лупоглаза. Высотой не более трех футов, с длинным, крючковатым носом, огромными ушами и весь в морщинах. Морщинистыми были даже уши.

— Беспутный предатель, разбивший сердце матери, привел в дом полукровку, которому старый Кричер должен подчиняться. — Тихо, как будто самому себе, бурчал лупоглаз. — Бедная моя хозяйка не дожила до такого позора.

— Кричер!! — Сириус нахмурился. — Это Гарольд Джеймс Поттер-Блэк, глава рода Блэк!

— Простите, хозяин Гарольд Джеймс Поттер-Блэк и молодой хозяин Сириус. Кричер тренировался. Хозяйка сказала, чтобы Кричер был старым и злым и ругался на волшебников.

— Не переживай, Кричер, все в порядке. Познакомься, Гарри, это Кричер, глава домовых эльфов Блэков.

— Здравствуй, Кричер. — Гарри присел на корточки, чтобы не смотреть на эльфа сверху. — Меня зовут Гарольд. Ты мне поможешь?

— Кричер поможет хозяину! Хозяин Гарольд может не беспокоиться, у Кричера уже все готово! Хозяин Гарольд только должен следовать советам Кричера, а все остальное Кричер сделает сам. Кричер рад, что через столько лет, в Блэк-хаусе будет разожжен новый огонь и проснется камень рода. Кричер сможет разбудить других эльфов. Пусть хозяин Гарольд идет за Кричером. Хозяину надо совершить омовение и надеть надлежащую одежду.

Гарри взглянул на Сириуса.

— Иди, соха…. Э-э-ммм… Гарольд. Кричер скажет тебе, что делать. Встретимся перед ритуалом.

После того, как Гарри принял ванну, он оделся в принесенные Кричером рубаху и штаны из грубой льняной ткани и, оставив волосы распущенными, босиком спустился в гостиную, где его уже ждал Сириус. Ковер был убран, на полу вычерчен круг с рунической вязью и двенадцатью свечами, камин вычищен от золы и пепла. Каменный пол холодил босые ноги, но на удивление, было комфортно. В двух жаровнях курились травы полыни и лаванды, насыщая воздух горьковато-сладким ароматом. В камине уже была пирамида из дубовых поленьев, проложенная щепой орешника и сухим мхом. На маленьком столике у камина лежало огниво, трут и нож, рядом стояли простые плошки с медом, зерном и разным мясом, а также чаша с кровью. Кричера видно не было, но после лекции домовика, Гарри знал, что ему надо делать.

Как Сириус определил, что пора начинать, он не понял, но в какой-то момент зазвучал низкий голос крестного и Гарри двинулся к столу. Под речитатив катрена, даже не на латыни, а на еще более древнем языке, Гарри взял нож и надрезав ладонь, капнул кровью на рунический круг. Тот засветился и свечи по периметру зажглись сами, ровным, не колеблющимся светом.

Гарри положил нож, взял огниво и трут, и не с первой попытки, но все же сумел зажечь огонь в камине, который разгорелся в считанные мгновения.

Сириус замолк и уже сам Гарри начал читать заклинание. Произнося слова на незнакомом языке, он ощущал смысл сказанного на уровне, гораздо более глубоком, чем сознание или интуиция. Он просто понимал. Не прерывая произнесение магической формулы, Гарри начал по очереди брать в руки емкости с разными подношениями. Но ни кровь, ни один из видов мяса, не вызвали никакой реакции в окружающем. Наконец, когда в руках оказалась плошка с медом, огонь в камине вздрогнул и стал из оранжевого голубовато-серебристым. Кивнув, он наклонил емкость над пламенем наблюдая как густая прозрачная жидкость течет вниз, ожидая услышать шипение огня. Но подношение исчезало не достигая горящих бревен. Когда мед кончился, Гарри отставил плошку и склонив голову отступил от камина, оказавшись как раз в середине круга, куда вслед за ним переместился и Сириус.

Вдруг пламя взметнулось, на мгновение ослепив, и когда они проморгались, напротив, глядя огромными, слегка вытянутыми к вискам глазами, стояла высокая, почти на голову выше Сириуса, тонкая фигура. Определить мужчина это или женщина не получалось. Одежда струилась, скрадывая фигуру, черты лица, кроме глаз, постоянно плыли, не позволяя взгляду зацепиться. Сидхе.

Что Гарри, что Сириус, молча смотрели, открыв рты, на приближающуюся, точно плывущую по воздуху фигуру. Две ладони с длинными пальцами, одновременно поднялись и погладили по щекам и того и другого. Затем сидхе посмотрела куда-то за спину Гарри и Сириуса, кивнула и исчезла, развеявшись без следа.

Гарри обернулся и увидел большое количество полупрозрачных фигур, напоминающих Хогвартские привидения. Мужчины, женщины, даже дети, в одежде разных эпох, стояли перед ним. В чертах каждого видна была блэковская кровь. Рядом со всхлипом вздохнул Сириус. Все привидения, все так же молча, одновременно поклонились Гарри. Не долго думая, тот поклонился в ответ. По помещению пронесся порыв ветра и, когда Гарри поднял голову, никого из призраков не осталось.

Кричер возник без хлопка и глубоко поклонился.

— Лорд Блэк, наследник Блэк, прошу к столу. — На белоснежной тоге домовика переливался герб Блэков.

— Все прошло хорошо, мама. Гарольд — глава рода.

— Это хорошо, сын. Полагаю, на Йоль (21 декабря — день зимнего солнцестояния) можно запланировать возвращение в род.

— Нет, мама, рано. Надо подготовить и Гарри и Меду. Не раньше Литы (21 июня — день летнего солнцестояния).

— Ладно, как скажешь, сын. Но Йоль все-равно должен провести он.

— Обязательно.

— И Сириус! Я очень рекомендую тебе до каникул Гарольда, озаботиться его Поттеровским наследием.

— Спасибо за совет, мама. Уже.

— Молодец! А теперь прикажи Кричеру будить эльфов и пусть приводят дом в порядок

ГЛАВА 12

01 ноября — 20 декабря 1991 года, замок Хогвартс.

Всю субботу и утро воскресенья Гарри провел в трех местах — постели, Большом зале и библиотеке. К полудню воскресного дня все домашние задания были сделаны и он направился в библиотеку, чтобы найти подробности про долг жизни.

Чем больше Гарри читал, тем больше поражался коварству древних магов и невежественности современных.

Долг жизни — магическая связь, возникающая между волшебником или ведьмой и человеком, чью жизнь они спасли. Тот, кто был в долгу перед спасителем, однажды должен был отплатить за услугу, сделав что-то равноценное для своего спасителя. Вот только такой долг формируется либо если спасаешь врага от смерти, принудительно, либо добровольным признанием долга спасенным.

С удивлением, Гарри узнал, что большая часть таких связей возникала при ведении военных действий между группировками магов. То есть захваченные в плен, не убитые, а оставленные в живых по приказу лидера группировки получали долг жизни к этому лидеру. И этим пользовались с целью приобретения лояльности, возможного склонения к принятию вассалитета и введению в свою группировку.

То, что он сделал для Грейнджер, безусловно, заслуживало признания долга жизни. Но она не была ему врагом, да даже неприятна не была. Просто маглорожденная однокурсница с неплохим потенциалом. И нужен ли ему от нее подобный долг? Возникающая магическая связь не позволит ему быть до конца свободным от Грейнджер, и, чем дальше, тем больше будет влиять на саму Гермиону, пока она не погасит долг. С другой стороны, принятие вассалитета, магического покровительства или брак, гасили долг жизни. И если в качестве жены, Гарри Грейнджер не рассматривал, то вот в качестве вассала, она бы не помешала.

Решив, что поговорит с Грейнджер после ее возвращения в школу, пропустивший обед Гарри, направился в Большой зал на ужин, мечтая, как вечером пробежится по лесу.

Утром понедельника, уже пробежавшийся по закоулкам замка Гарри, вошел в гостиную, планируя взять учебники и идти на завтрак, но увидел поджидавшую его Грейнджер. Та выглядела бледной и похудевшей, но никаких следов того кошмара, что был три дня назад, видно не было. Герминона подошла к нему и встала напротив, внимательно глядя в глаза.

Надо порекомендовать ей, чтобы отвыкала от этой привычки, уж больно много мыслечитателей водится в этом замке. Что это с ней? Опять хвалить будет, теперь за спасение? Может ну его, этот долг с вассалитетом?

— Мисс Грейнджер, поздравляю с выздоровлением!

— Спасибо, Гар… Кхм… Лорд Блэк! Я, Гермиона Джин Грейнджер, благодарю вас за свое спасение и признаю Долг жизни.

— А!..

Гарри не успел ничего сказать, как золотистые нити оплели правые запястья его и стоящей перед ним девочки и, через несколько секунд стали не видимы.

— Ну и зачем, Грейнджер? — Гарри вздохнул. — Ты могла этого не делать.

— Знаю! — Та встряхнула волосами и улыбнулась. — Этот браслетик на запястье оградит меня от любого ментального, магического или алхимического воздействия, в результате которого я могла бы причинить тебе вред. И, поскольку мы будем учиться вместе еще, как минимум пять лет, то потенциально, любое влияние на меня может навредить тебе. А, значит, я защищена практически абсолютно, до окончания Хогвартса.

Гарри ошарашено смотрел на Гермиону.

Вот, что значит умение работать с информацией и незашоренный взгляд на вещи. Вассалитет… брак… А она просто приобрела практически идеальную защиту. Магия не позволит ей навредить мне ни прямо, ни косвенно. А долг… Ну за пять, а то и семь лет, как говорил Флэтч, либо ишак сдохнет, либо падишах, либо Насреддин.

— Что ж, мисс Грейнджер! Признаю, с этой точки зрения я подобные магические связи не рассматривал. Спасибо за урок. И, если не возражаете, предлагаю обращаться друг к другу менее официально.

— Конечно, я не возражаю, Гарри!.. — Гермиона замолчала, увидев скривившееся лицо Поттера. — Э-э-э… Гарольд. Почему тебе не нравиться «Гарри»?

— Потому, что по документам, мое имя Гарольд. А Гарри… Как тебе, если тебя будут называть тебя «Герми»? Или «Миона»?

— Я поняла, Гарольд, прости.

— Договорились. Как насчет завтрака?

— С удовольствием.

Салли-Энн Перкс смотрела вслед Грейнджер и Поттеру с чувством глубокого удовлетворения. Конечно, еще есть над чем работать, но прогресс в поведении маглорожденной очевиден. Главное, чтобы она не запала на Гарольда. Ему еще два рода возрождать, а для этого нужны чистокровные. Например, как она. Ее род не пересекался ни с Поттерами, ни с Блэками, последние триста лет, а таких в магической Британии очень и очень мало.

Субботнее утро девятого ноября было холодным, но солнечным. Большой зал был наполнен восхитительным запахом жареных сосисок и радостной болтовней — все предвкушали захватывающее зрелище.

К одиннадцати часам стадион был забит битком, казалось, здесь собралась вся школа. У многих в руках были бинокли. Трибуны были расположены высоко над землей, но тем не менее порой с них сложно было разглядеть то, что происходит в небе.

Рон, Гермиона, Симус и поклонник футбольного клуба «Вест Хэм» Дин уселись на самом верхнем ряду. Они развернули огромное знамя, сделанное из простыни. «Вуда в президенты» — было написано на знамени. А Дин, который умел хорошо рисовать, изобразил на знамени огромного льва, эмблему факультета Гриффиндор. Когда они развернули полотнище, Гермиона что-то прошептала себе под нос, и буквы и рисунок начали переливаться разными цветами.

Тем временем Гарри сидел в самом низу трибуны, думая, как бы ему незаметнее уйти. Абсолютно не имея желания присутствовать на игре, которую не понимал, сразу после завтрака, он направился в библиотеку, планируя написать эссе по трансфигурации, но встретил своего декана. После того, как МакГонагалл выяснила планы своего подопечного, ее возмущению не было предела. Сама являясь страстным болельщиком, она не могла понять, как можно не любить эту восхитительную игру. В принудительном порядке она настояла на присутствии Поттера на матче, надеясь, что атмосфера на стадионе, положительным образом повлияет на его отношение к квиддичу.

Судила матч мадам Хуч. Она стояла в центре поля, держа в руках метлу и ожидая, пока команды выстроятся друг напротив друга.

— Итак, нам нужна красивая и честная игра. От всех и каждого из вас, — заявила она, жестом приказав всем подойти поближе.

— Пожалуйста, оседлайте свои метлы.

Мадам Трюк с силой дунула в серебряный свисток и взмыла высоко в воздух вместе с четырнадцатью игроками. Матч начался.

— ...И вот квоффл оказывается в руках у Анджелины Джонсон из Гриффиндора. Эта девушка — великолепный охотник, и, кстати, она, помимо всего прочего, весьма привлекательна...

— Джордан! — повысила голос профессор МакГонагалл, специально севшая рядом с комментатором матча Ли Джорданом, приятелем близнецов Уизли. Она прекрасно знала, что Джордана частенько заносит, а потому решила его контролировать.

— Извините, профессор, — поправился тот. — Итак, Анджелина совершает отличный маневр, обводит соперников, точный пас Алисии Спиннет — это находка Оливера Вуда, в прошлом году она была лишь запасной, снова пас на Джонсон и... Нет, мяч перехватила команда Слизерина. Он у капитана сборной Маркуса Флинта, который делает рывок вперед. Флинт взмывает в небо, как орел, сейчас он забросит мяч... Нет, в фантастическом прыжке мяч перехватывает вратарь Вуд, и Гриффиндор начинает контратаку. С мячом охотник Кэти Белл, она великолепно обводит Флинта справа, взмывает над полем и... О, какое невезение... наверное, это очень больно, получить удар бладжером по затылку. Мяч у команды Слизерина, Эдриан Пьюси летит к воротам соперника, но его останавливает второй бладжер... кажется, мяч в Пьюси послал Фред Уизли, хотя, возможно, это был Джордж, ведь их так непросто различить... В любом случае, загонщики Гриффиндора проявили себя с лучшей стороны. Мяч в руках у Джонсон, перед ней никого нет, и она устремляется вперед... Вот это полет!.. Она уклоняется от набравшего скорость бладжера... на прямо перед воротами... давай, Анджелина!.. Вратарь Блетчли совершает бросок., промахивается... ГОЛ! Гриффиндор открывает счет!

Аплодисменты болельщиков сборной Гриффиндор и стоны и вой поклонников Слизерин заполнили холодный воздух, своими эмоциями повышая его температуру.

Гарри парил мыслями не здесь и потому шум трибун не особо раздражал его. Он думал о том, почему на его утренних прогулках, лестницы раз за разом приводят его в запретный коридор на третьем этаже. Из коридора несло яростью, злобой и псиной. Именно последний запах останавливал Гарри от проверки того, что находится за дверью. Запах и несколько следящих и сигнальных заклятий, находящихся в коридоре, которые он заметил с помощью своих очков. И если обойти ловушки можно было в аниформе, настроены они были на людей, то песья вонь… Поттер не переносил собак с восьми лет и боялся, что не выдержит и кинется в драку, а это опасно, судя по запаху, там не пудель и не биггль.

— Мяч у команды Слизерина, — тем временем комментировал происходящее в воздухе Ли Джордан. — Охотник Пьюси уклоняется от бладжера, еще от одного, обводит близнецов Уизли и Кэти Белл и устремляется к... Стоп, не снитч ли это?

По толпе зрителей пробежал громкий шепот, Эдриан Пьюси уронил переставший интересовать его квоффл и, оглянувшись назад, стал осматривать небо в поисках золотого мячика, который вдруг просвистел мимо его левого уха.

Ловец Гриффиндора, Кормак МакЛагген, заметил снитч. Охваченный возбуждением, он резко спикировал вниз. Ловец сборной Слизерина Теренс Хиггс тоже увидел снитч. Он и МакЛагген одновременно устремились к нему, а все охотники застыли в воздухе, забыв о своем мяче и напряженно глядя, как ловцы соревнуются в ловкости и скорости.

МакЛагген оказался быстрее, чем Хиггс, он уже видел стремительно летящий перед ним маленький круглый мячик, видел его трепещущие крылышки и увеличил скорость, пытаясь его догнать. И... БУМ!

Снизу, с трибун, донесся возмущенный рев болельщиков Гриффиндора — Маркус Флинт, напомнивший Гарри тролля, как бы случайно на полном ходу врезался в МакЛаггена, и тот отлетел в сторону, цепляясь за метлу и думая только о том, как удержаться в воздухе.

— Нарушение! — донеслось с трибун.

Мадам Хуч свистком остановила игру и, сделав строгое внушение Флинту, назначила свободный удар в сторону ворот Слизерин. Что касается снитча, то когда на поле воцарилась суматоха, золотой мяч, как и следовало ожидать, исчез в неизвестном направлении.

— Выгоните его с поля, судья! — вопил с трибуны так и не успокоившийся Дин Томас. — Красную карточку ему!

Комментатор Ли Джордан, прекрасно зная, что обязан быть бесстрастным, все же не удержался от того, чтобы обозначить свою позицию.

— Итак, после очевидного, намеренного и потому нечестного и отвратительного нарушения...

— Джордан! — прорычала профессор МакГонагалл.

— Я хотел сказать, — поправился Джордан, — после этого явного и омерзительного запрещенного приема.

— Джордан, я вас предупреждаю...

— Хорошо, хорошо. Итак, Флинт едва не убил ловца команды Гриффиндора, но, вне всякого сомнения, такое может случиться с каждым. — В словах Джордана сквозила неприкрытая ирония, но тут профессор МакГонагалл ничего не могла поделать. — Гриффиндор исполняет штрафной удар, у Спиннет, она делает передачу назад, мяч по-прежнему у Гриффиндора, и...

Как же мне это надоело! Четырнадцать подростков носятся на садовом инвентаре по воздуху, перепинывая три мяча и гоняясь за четвертым. Более дурацким наверное можно назвать только бейсбол. А очки? Почему за гол десять, а за снитч сто пятьдесят? Почему не один и пятнадцать? Чтобы звучало солидней? Да и продолжительность игры. До ловли снитча! А если его поймают через два часа? Три? Сутки? Пора валить, короче.

Ли продолжал комментировать игру.

— Мяч у Слизерина... Флинт упускает мяч, тот оказывается у Спиннет... Спиннет делает пас на Белл... Белл получает сильный удар в лицо бладжером, надеюсь, бладжер не сломал ей нос... Шучу, шучу, профессор... Слизерин забрасывает мяч. О, нет...

Болельщики Слизерина дружно аплодировали. Всеобщее внимание было приковано к игре, и никто не замечал, что Гарри проскользнул на лестницу и потопал на выход с трибуны.

Внезапно кто-то громким криком привлек внимание к МакЛаггену, и все взгляды устремились на него. Его метла резко перевернулась в воздухе, и устремилась к земле. С другой стороны поля метнулся Хиггс и все заметили золотой блеск у башни с трибуной болельщиков Гриффиндора. Ловцы неслись все быстрее, все болельщики, затаив дыхание, следили за ними. У самой башни, нервы Слизеринского ловца не выдержали и он попытался уйти вверх, дернув на себя метлу. В этот момент пальцы МакЛаггена сомкнулись на снитче и он также, во избежание столкновения с башней, дернул древко метлы вверх. Если не действует волшебство, то действует физика. Начавший маневр на мгновение раньше Хиггс, врезался в МакЛаггена всем своим весом. Проломив собой тонкую стенку башни, МакЛагген исчез из виду в ее недрах.

Крики, рев, рычание, снова крики.

Пять секунд и из пролома вылетает все тот же МакЛагген, на той же метле. Лишь сидит он на ней как-то кривовато, но это мало кто замечает, ведь в руке ловца команды Гриффиндора зажат маленький, трепещущий крылышками, золотой мяч.

— Я поймал снитч! — громко закричал он, высоко подняв золотой мяч над головой. Игра закончилась в полной неразберихе.

Ли Джордан счастливым голосом прокричал в микрофон результат: сборная Гриффиндор победила со счетом 170:30. Однако МакЛагген ничего этого не слышал. Он думал, рассказать ли о том, кого он увидел в недрах башни и почему не может сидеть на правой стороне того, о чем в приличном обществе не упоминают.

Черный канадский волк-подросток, не замеченный никем, подбежал к замку и проскользнул в открытые ворота.

Идя по коридорам Хогвартса, Гарри думал о том, что с него на сегодня достаточно общества. Он решил отработать те чары, которые Флитвик показал в четверг и которые естественно с первого раза у него не получились. Хотя, надо признаться, остролистовая палочка слушалась его все лучше и лучше, видимо смирившись со своей ролью лишь запасной.

Он никогда не занимался два раза подряд в одном помещении, что было совсем не сложно, поскольку пустых, а то и заброшенных классов, в Хогвартсе было с избытком. Видимо строился замок с расчетом на гораздо большее количество студентов, чем сейчас училось в его стенах. Гарри видел, что количество первокурсников с каждым годом снижалось, дойдя до минимума сейчас. В этом году, вместе с ним, в Хогвартс поступило тридцать восемь человек, тогда как на седьмом курсе, с учетом даже покинувших школу после сдачи СОВ, обучалось более семидесяти. Представляя, что творилось в магическом мире до октября восемьдесят первого, Гарри понимал, что в следующие пару лет количество поступающих увеличится в разы и ему придется прилагать гораздо больше усилий, чтобы остаться в одиночестве.

Каждый раз, выбирая пустующее помещение, Гарольд ориентировался в первую очередь на отсутствие свежих запахов, дабы не попасть туда, где его обнаружат посещающие это место. Но в этот раз он притормозил у двери, из-за которой доносился аромат директора. Ни с чем не сравнимую смесь из запаха лосьона для бороды, лимона и крема для рук, он запомнил со дня первого пира и с тех пор почти всегда знал, где находится Дамблдор. Пути перемещения директора по школе ограничивались его кабинетом, Большим залом и апартаментами деканов, поэтому учуяв, что Дамблдор был в заброшенном классе, в стороне от своих обычных маршрутов, Гарри заинтересовался и аккуратно открыв дверь, просочился в помещение.

Прошло несколько минут, прежде чем Гарри обвел глазами комнату. Классом явно давно не пользовались. У стен громоздились поставленные одна на другую парты, посреди комнаты лежала перевернутая корзина для бумаг. А вот к противоположной стене был прислонен предмет, выглядевший абсолютно чужеродным в этой комнате. Казалось, его поставили сюда просто для того, чтобы он не мешался в другом месте.

Это было красивое зеркало, высотой до потолка, в золотой раме, украшенной орнаментом. Зеркало стояло на подставках, похожих на две ноги с впившимися в пол длинными когтями. На верхней части рамы была выгравирована надпись: «Еиналежеечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя»

Зеркало будто притягивало к себе, заставляя забыть обо всем остальном. Гарри медленно направился к зеркалу, по пути активируя свои очки.

Ему пришлось зажать себе рот, чтобы сдержать рвущийся из него крик. Все зеркало было окутано светящимися нитями, часть из которых уже прицепились к нему. Судя по отсутствию цвета, нити влияли на ментальном уровне, но было и что-то еще. Решив проверить, что все-таки делает зеркальный артефакт, Гарри взглянул в него и резко отвернулся от зеркала. Его сердце яростно стучало в груди потому что он увидел в зеркале не только самого себя, но и ещё каких-то людей, стоявших вокруг него.

Однако комната была пуста. И Гарри, все еще тяжело дыша, медленно повернулся обратно к зеркалу.

Перед ним было отражение Гарри Поттера, бледное и взволнованное, а за ним стояли отражения по меньшей мере десятка человек. Гарри снова обернулся. Разумеется, позади него никого не было. Или, может, они были невидимы? Может, это была комната, населенная невидимками, а хитрость зеркала в том и состояла, что в нем отражались все, неважно, видимы они или нет?

Гарри снова заглянул в зеркало. Женщина, стоявшая справа от его отражения, улыбалась ему и махала рукой. Гарри опять отвернулся и вытянул руку. Если бы женщина действительно стояла позади него, он бы коснулся ее, ведь их отражения были совсем рядом, но его рука нащупала лишь воздух. А значит, она и все другие люди, обступившие его отражение, существовали только в зеркале.

Женщина была очень красива. У нее были темно-рыжие волосы, а глаза... «Ее глаза похожи на мои», подумал Гарри, придвигаясь поближе к зеркалу, чтобы получше рассмотреть женщину. Глаза у нее были ярко-зеленые, и разрез у них был такой же. Но тут Гарри заметил, что женщина плачет. Улыбается и одновременно плачет. Стоявший рядом с ней высокий и худой черноволосый мужчина обнял ее, словно подбадривая. Мужчина был в очках, и у него были очень непослушные волосы, торчавшие во все стороны, как у Гарри, когда он коротко стригся. Гарри стоял так близко к зеркалу, что почти касался носом своего отражения.

— Мама? — прошептал он, внезапно все поняв. — Папа?

Мужчина и женщина молча смотрели на него и улыбались. Гарри медленно обвел взглядом лица других людей, находившихся в зеркале, замечая такие зеленые глаза, как у него, и носы, похожие на его нос Гарри даже показалось, что у маленького старичка точно такие же колени, как у него, острые, торчащие вперед. Первый раз в жизни Гарри Поттер видел свою семью.

Поттеры улыбались и махали Гарри руками, а он жадно смотрел на них, прижавшись к стеклу, опершись на него ладонями, словно надеясь, что провалится сквозь него и окажется рядом с ними. Его переполнило очень странное, неиспытанное доселе чувство — радость, смешанная с ужасной грустью.

Он не знал, сколько времени простоял у зеркала. Люди в зеркале не исчезали, а он смотрел и смотрел на них, пока не услышал приведший его в чувство отдаленный шум. Гарри понял, что школьники возвращаются с квиддичного матча. Снова обратив внимание на зеркало, Поттер вновь чуть не закричал. За то время, что он стоял рядом, его тело оказалось полностью опутано светящимися нитями. Но среди них он заметил несколько темных и как будто пульсирующих. Что это такое, Гарри не мог сказать, но в этот момент, словно ветерок подул в его голове и он отчетливо осознал, что это за артефакт. Именно такие нити он наблюдал, когда Флэтчер напитывал энергией какой-либо накопитель или зачаровывал портал. То есть зеркало, оттягивало у него энергию, по всей видимости магическую, а может и саму жизнь. Но кто поставил такое в школе, полной детей? Поскольку никаких других запахов, кроме директорского, он не ощущал, вывод был однозначным.

Ну вот и на хрена? Это же просто опасно. Ощущения, как будто они там живые и ждут меня. И уже хочется вернуться. Срочно! Срочно писать Флэтчеру и Сириусу! С этой штуковиной надо разобраться. И что же надо от меня директору? Деньги? Слишком просто. Что-то задумал Великий Светлый. Писать, писать!

Дамблдор был доволен. Зеркало зацепило новоявленного главу рода и теперь он не отвертится. Пусть пообщается с артефактом месяцок, а потом можно и оторвать, объяснить пагубность ухода в фантазии и пригласить на беседу. А там, с помощью зелий и разговоров, добиться влияния на Поттера будет не сложно. И надо еще привлечь эту маглорожденную девочку, которой так восхищается Минерва. Рональд Уизли не оправдал надежд, будем подводить других.

В воскресное утро блэковский филин принес письмо и посылку. В плотном свертке, открыть который мог в Хогвартсе только он, лежали два браслета. В приложенном письме, Сириус описывал их действие и мягко указывал на то, что глава его рода должен был озаботиться этим ранее, раз уж находился в потенциально опасном окружении.

Один браслет был от зелий. Он, в отличие от артефакта из сейфа Поттеров, не предупреждал о присутствии посторонних примесей в еде и напитках, а, используя малую толику магии носителя, капсулировал потенциально опасное вещество и выводил его из организма естественным путем. Небольшое покалывание, при его работе, как раз и сигнализировало о наличии таковых примесей.

Второй, фамильный, блэковский, полностью перекрывал отток энергии от носителя, но при этом и ограничивал воздействие его магии, кроме как на самого себя. Правда и действовал он не постоянно, а только после активации.

Зайдя после завтрака в ближайший туалет, Гарри активировал блокиратор и тут же почувствовал, как его отпустило желание немедленно посетить класс с зеркалом. Браслет действовал, а потому, можно было разбираться с артефактом, не боясь заработать магическое истощение.

Гарри ходил к зеркалу, как на работу, каждую субботу и оставался там иногда на всю ночь. Даже его дорогущие очки не смогли скопировать структуру плетений на зеркале полностью, настолько они были объемными и мудреными. До каникул оставалась неделя, когда он все-таки закончил полное копирование и соединение разрозненных фрагментов. Теперь можно попытаться что-то расплести, не боясь забыть изначальную структуру.

Сегодня он собирался остаться здесь на всю ночь. И ничто не могло помешать ему просидеть здесь до утра. Ничто и никто.

Кроме...

— Итак, ты снова здесь, Гарри?

Гарри почувствовал, как его внутренности превратились в лед. Он медленно оглянулся. На одной из стоявших у стены парт сидел не кто иной, как Альбус Дамблдор. Получалось, что Гарри прошел прямо мимо него и не заметил профессора, потому что слишком торопился приступить к работе.

Что он здесь делает? Решил проверить, насколько меня зацепило? Так, срочно отключаем браслет и начинаем играть.

— Я... Я не видел вас, сэр, — пробормотал он.

— Странно, каким близоруким делает человека счастье, — произнес Дамблдор, и Гарри заметил, что профессор улыбается.

— Итак… — Дамблдор слез с парты, подошел к Гарри и опустился на пол рядом с ним. — Итак, ты, как и сотни других до тебя, обнаружил источник наслаждения, скрытый в зеркале Еиналеж.

— Я не знал, что оно так называется, сэр.

— Но я надеюсь, что ты уже знаешь, что показывает это зеркало? — поинтересовался Дамблдор.

— Оно... ну, оно показывает мне мою семью... — неуверенно начал Гарри.

— А твой друг Рон видел самого себя со значком первого ученика школы. — Дамблдор не спрашивал, а утверждал.

— Откуда вы знаете? — удивился Гарри.

— Мне известно все, что происходит в этой школе, — мягко произнес Дамблдор. — Итак, что, на твой взгляд, показывает всем нам зеркало Еиналеж?

Это была угроза или предупреждение? Странно. Когда это Уизли смотрелся в зеркало и когда он стал мне другом?

Гарри пожал плечами.

— Я попробую натолкнуть тебя на мысль. Так вот, слушай. Самый счастливый человек на земле, заглянув в зеркало Еиналеж, увидит самого себя таким, какой он есть, то есть для него это будет самое обычное зеркало. Ты меня понял?

— Оно показывает нам то, что мы хотим увидеть, — медленно выговорил Гарри. — Чего бы мы ни хотели...

— И да, и нет, — негромко заметил Дамблдор. — Оно показывает нам не больше и не меньше, как наши самые сокровенные, самые отчаянные желания. Ты, никогда не знавший своей семьи, увидел своих родных, стоящих вокруг тебя. Рональд Уизли, всю жизнь находившийся в тени своих братьев, увидел себя одного, увидел себя лучшим учеником школы и одновременно капитаном команды-чемпиона по квиддичу, обладателем сразу двух Кубков, он превзошел своих братьев. Однако зеркало не дает нам ни знаний, ни правды. Многие люди, стоя перед зеркалом, ломали свою жизнь. Одни из-за того, что были зачарованы увиденным. Другие сходили с ума оттого, что не могли понять, сбудется ли то, что предсказало им зеркало, гарантировано им это будущее или оно просто возможно?

А может просто потому, что эта штуковина высасывала у них магию, а затем, вероятно, и жизнь? Я, конечно, жалею, что родители погибли, но семья у меня есть.

Дамблдор на мгновение замолчал, словно давая Гарри время на размышление.

— Завтра зеркало перенесут в другое помещение, Гарри, — продолжил он. — И я прошу тебя больше не искать его. Но если ты когда-нибудь еще раз натолкнешься на него, ты будешь готов к встрече с ним. Будешь готов, если запомнишь то, что я скажу тебе сейчас. Нельзя цепляться за мечты и сны, забывая о настоящем, забывая о своей жизни. А теперь, почему бы тебе не вернуться в спальню?

Гарри поднялся с пола.

— Сэр... Профессор Дамблдор, — нерешительно начал он. — Могу я задать вам один вопрос?

— Кажется, ты уже задал один вопрос. — Дамблдор улыбнулся. — Тем не менее, можешь задать еще один.

— Каким образом мое имя оказалось в списках остающихся в школе на каникулах? — выпалил Гарри, затаив дыхание.

— Списках? — переспросил профессор. — Но ведь ты же не хотел бы, я так понимаю, провести праздники со своими родственниками?

Гарри недоуменно смотрел на него.

— Кроме того, у твоей тети сейчас проблемы с твоим дядей, — пояснил Дамблдор. — И она не сможет тебя принять на рождество.

— Сэр! Видимо кто-то что-то недопонял. Я не собираюсь оставаться в школе на каникулы и не собирался проводить их со своей тетей и ее семьей. Я спрашивал, почему мое имя в списке остающихся в школе, хотя моего мнения по этому вопросу никто не спрашивал.

— Ну, видимо твой декан, зная твои обстоятельства, пришла к выводу, что ты захочешь встретить Рождество в школе, со своими друзьями.

— Сэр! Я с уважением отношусь к вам и профессору МакГонагалл, но хотел бы указать на недопустимость подобного отношения к студенту, тем более главе древнего и благородного рода. Также уведомляю вас, как директора школы, что двадцать первого декабря покину ее на весь период каникул.

Оставив ошарашенного Дамблдора в кабинете, Гарри направился в Гриффиндорскую башню. Попасться на нарушении правил он не опасался. Во-первых, чутье не позволит ему неожиданно встретится с кем-либо из патрулирующих коридоры, а во-вторых, если Дамблдор рассчитал эту встречу, то он, вероятно, обеспечил и беспрепятственный проход.

Уже в спальне Гарри вдруг осознал, что с Дамблдором не стоило разговаривать в подобном тоне и раскрывать свое знание не только устава Хогвартса, но и факта своей эмансипации и связанных с этим привилегий. Но с другой стороны, подумал он, награждая ступефаем и спихивая с подушки спавшую на ней крысу Уизли, это рано или поздно пришлось бы сделать, а тут такой повод.

В понедельник, поджавшая губы профессор МакГонагалл, внесла изменения в списки остающихся в школе на каникулы студентов, которые висели на доске объявлений в гостиной Гриффиндора, вычеркнув оттуда фамилию Поттер-Блэка.

Утром в субботу, двадцать первого декабря, после завтрака, большинство студентов Хогвартса направились на станцию Хогсмид, чтобы погрузиться в поезд и уехать на каникулы. На станции Гарольд с удовольствием увидел высокую фигуру Сириуса и направился к нему. Поприветствовав друг друга, причем Сириус демонстративно обращался к нему как к старшему, они прошли к пабу «Три метлы», откуда камином переместились прямо в Блэк-хаус.

Пока они двигались от станции к пабу, Гарри спиной ощущал два взгляда. Один, внимательный и задумчивый, Гермионы Грейнджер, а кому принадлежал второй, полыхающий ненавистью, предстояло выяснить как можно скорее. Оставлять за спиной врага, было бы не разумно, не по-блэковски. Как минимум, если враг дееспособен.

ГЛАВА 13

11 декабря 1991 года, вечер, Малфой-мэнор.

— Добрый день, лорд Малфой!

— Здравствуй, Северус, зачем же так официально? Проходи, садись. Бренди?

— Да, пожалуй.

Когда двое, черноволосый, с темными, почти черными глазами, затянутый в черный камзол, Северус Снейп и светловолосый до белизны, сероглазый, в изысканном белом костюме с серебряной вышивкой, Люциус Малфой, уселись друг напротив друга, они напоминали китайский символ «Инь-Ян». Незаметный домовик сервировал столик и наполнил два бокала.

— У тебя усталый вид, Северус. — Произнес Малфой. — Чему обязан твоим посещением, да еще в будний день?

— Отсутствием в школе директора. — Снейп усмехнулся.

— Что-то серьезное?

— Сам решай. Я все расскажу по порядку. Ну, что смогу, ты понимаешь.

— Я весь внимание, Северус.

— Как тебе, вероятно, известно, этим летом я сопровождал в магический мир некоего Гарольда Джеймса Поттера. Изначально, по замыслу Дамблдора, это должен был сделать Хагрид, но тот скоропостижно скончался от избытка в организме металла.

— От чего?!

— Его убили магловским огнестрельным оружием.

— Ты шутишь?! Полувеликана из железной дудки?!

От последней фразы Снейп искренне смеялся около минуты, пока на его глазах не выступили слезы.

— Тебе надо побольше узнать о маглах, друг мой! — Отсмеявшись сказал Снейп. — Тем более, ты ведешь с ними торговые дела. В настоящее время, у них есть такие дудки, которые посылают полтысячи металлических снарядов, весом в пару унций (около 60 грамм), в минуту, которые убивают на расстоянии мили (усредненные характеристики крупнокалиберных пулеметов). А есть и гораздо, гораздо хуже.

Малфой сидел в обалдении, представляя рой металлических жуков, несущийся за ним на огромной скорости, чтобы убить.

— Короче, это не важно. — Продолжил Снейп. — Сопровождать Поттера пришлось мне, но прежде, я вынужден был вытащить его из магловской тюрьмы.

На этот пассаж Люциус не отреагировал. Заключение в тюрьму малолетних в волшебном мире не было распространено, но и не являлось чем-то немыслимым.

— Так вот. В Гринготтсе, по поручению директора я, помимо сопровождения Поттера, должен был забрать одну вещь из сейфа номер семьсот тринадцать и привезти ее в Хогвартс, где она в настоящее время и находится. Это первое. — Снейп помолчал. — Второе. Господин директор постоянно пытается заставить Поттера нарушить правила или влезть в какую-нибудь авантюру. И третье. В школе находится одержимый, которого велено не замечать.

— Это все?

— Почти. Поттер при летнем общении показался мне не по годам разумным. В школе это впечатление только усилилось. Но он все-равно пока еще ребенок, хоть и глава рода. И он постоянно влипает в заварушки. То дуэль, то тролль. Учитывая твое появление в Хогвартсе в сентябре, вы каким-то образом взаимодействуете?

— В некотором роде, да.

— Постарайся либо лично, либо через Драко, объяснить ему, чтобы не высовывался. Я не могу понять, чего от него хочет директор сейчас, но десять лет назад, героем магического мира Поттера сделал именно он.

— Я услышал тебя, Северус. Уверяю, что изложенная тобой информация будет донесена до всех заинтересованных лиц. В том числе и до министра.

— Вот как? Что ж, это объясняет некоторые моменты. Благодарю тебя за уделенное время.

Снейп покинул Малфой-мэнор как и пришел, камином, а Малфой засел за письма.

17 декабря 1991 года, утро, Лондон, Министерство магии.

— Итак, господа, я пригласил вас для того, чтобы сообщить неприятное известие.

Напротив Корнелиуса Фаджа в удобных креслах разместились Люциус Малфой, в своем белом костюме, с безукоризненной прической и Сириус Блэк, чьи длинные, до плеч, темные волосы, густой волной ложились ниже плеч на великолепного качества темно-синий камзол, отделанный золотой нитью. Мантиями все три мага пренебрегли.

— Какое же известие вы почли столь неприятным, что вызвали нас сюда патронусами? — Лениво, но с некоторой нервозностью в голосе, поинтересовался Малфой.

Блэк лишь вопросительно поднял брови. За прошедшие после освобождения несколько месяцев, он из изможденного, полубезумного сидельца, превратился в истинного наследника древнего и благородного рода, не уступая манерами блистательному Малфою.

Фадж побарабанил пальцами по столешнице. Как донести до магов, не имеющих достаточного понятия о жизни за пределами их мира, всю глубину ямы, куда погружает этот мир волшебник, возведенный в ранг непогрешимого? Как убедить их выступить, пусть не единым фронтом, но хотя бы на одной стороне? Та политическая игра, что вел Дамблдор, конечно не была как на ладони, но все же представлялась министру вполне очевидной. И чтобы помешать ему добиться своих целей, следовало создать достаточно сильную оппозицию под контролем министра лично. А для этого необходимо, чтобы люди сами приходили к тем же выводам, что и он. Надо играть.

— Я не могу понять, чего добивается Дамблдор. — Фадж вздохнул.

— Объясните, господин министр! — на лице Малфоя отразилось непонимание пополам с раздражением. — Из-за вашего срочного вызова мне пришлось отменить переговоры, на которые я выходил два месяца. И, честно говоря, цели Дамблдора меня мало волнуют в свете упущенной прибыли.

— Позвольте, я кое-что поясню, — взгляд Фаджа посуровел, а голос приобрел металлические нотки, — а затем вы будете делать выводы.

— Извольте! — Малфой откинулся в кресле и приготовился слушать.

— Краткая справка. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, родился в тысяча восемьсот восемьдесят первом году. Практически ничем не выделялся до сорок пятого года, когда в магическом поединке одолел Геллерта Гриндевальда, за что был удостоен ордена Мерлина первой степени. По миру не путешествовал, в политической жизни не участвовал, наукой не занимался. Вся деятельность заключалась в преподавании в Хогвартсе. Поднимался ступенька за ступенькой и в шестьдесят девятом году стал директором. Как занимающий одну из ведущих должностей в магическом мире, в семидесятом был введен в состав Визенгамота. Согласно воспоминаниям, никогда особо не выделялся и не выступал с законодательными инициативами. Вроде как создал и возглавил фракцию, состоящую в оппозиции набирающему политическое влияние крылу чистокровных, под лидерством Волдеморта. В восемьдесят первом году Волдеморт таинственным образом исчезает и тут начинается самое интересное. Буквально за несколько месяцев, с помощью средств массовой информации, слухов и так далее, в сознании волшебного сообщества укрепляется два факта. Во-первых, крыло чистокровных объявляется террористической организацией, ее члены становятся вне закона и преследуются, а ее исчезнувший лидер, провозглашается Темным Лордом. Во-вторых, запускается идея о победе над Темным Лордом маленького мальчика Гарри Поттера. В восемьдесят втором с поста главы Визенгамота вынужден уйти Бартемиус Крауч и на его место назначается Дамблдор. Уже в восемьдесят третьем, его избирают главой международной конфедерации магов и, таким образом, он становится одной из самых влиятельных фигур в политическом мире магической Британии. Прямо не лоббируя ничьи интересы, приобретает славу маглолюбца, борца за всеобщее благо, лидера «светлых» сил и прозвище «Великий Светлый». Считается сильнейшим магом современности.

— Мда… — Нахмурившись, произнес Блэк. — В таком изложении, картина не слишком впечатляющая.

— Скажу больше, — министр кивнул, — в мае сорок пятого, для захвата или уничтожения Гриндевальда, русскими было направлено четыре звена, то есть двенадцать боевых магов. Выжило двое. Когда и каким образом там появился Дамблдор, как проходил бой и как была одержана победа, никто не видел. Дамблдор предъявил оглушенного противника и передал его не русским, а союзникам. С тех пор, в России Дамблдор — персона нон грата.

— Какая персона? — Блэк удивленно приподнял брови.

— Нежелательное лицо. — Малфой снисходительно усмехнулся. — Политический термин.

— Совершенно верно. — Фадж вернул себе слово. — Резюмируя. За последние восемьдесят лет, Дамблдор не оставил заметного следа ни в науке, ни в политике. О его магической силе известно только из сторонних источников. Его политические цели не ясны. Его деятельность в сфере образования оставляет желать лучшего. При этом он явно ведет какую-то игру.

— Мы пришли к выводу, — снова встрял Блэк, — что через Гарри и сына Люциуса, находящихся сейчас в Хогвартсе, Дамблдор хочет получить контроль над финансами родов Малфой, Поттер и Блэк.

— Вполне возможно, хотя и мелковато. — Задумчиво протянул Фадж. — Должно быть что-то еще, помимо денег.

— Но подождите! — воскликнул Малфой. — Вы говорите, не зарекомендовал себя в науке? А как же двенадцать способов применения крови дракона?

— Лорд Малфой, вы издеваетесь? Просто подумайте. Части драконов, в том числе и кровь, используются в зельеварении, алхимии, ритуалистике и артефакторике с незапамятных времен. И способами, количество которых значительно превышает дюжину.

— Но как же?.. — растерялся Люциус, — Об этом же всем известно… Двенадцать способов…совместно с Фламелем…

— Вот! — Фадж поднял палец. — Тут мы и подошли к теме нашей встречи! Сейф семьсот тринадцать, из которого профессором Снейпом была взята вещь, в настоящее время хранящаяся в Хогвартсе, зарегистрирован на Николаса Фламеля.

— Что за вещь? — Вскинулся Блэк, не обратив внимания на имя Фламеля. — И при чем тут Нюниус?

— Северус Снейп, — Малфой поморщился, — является профессором зельеварения в Хогвартсе, деканом Слизерина, а также крестным моего сына. Именно он сопровождал Поттера в Косой переулок и сообщил мне о том, что забрал некую вещь из сейфа в Гринготтсе и передал ее Дамблдору.

— Так вот! — Вновь вернул внимание министр. — Изъятая вещь была небольшой, не очень тяжелой, твердой. Это явно не артефакт — слишком крупная; не деньги — слишком легкая. И, скорее всего, именно с этой вещью связано присутствие в Хогвартсе одержимого.

— Одержимый в Хогвартсе?! — Блэк вскочил. — Как же Дамблдор этого не заметил?!

— Успокойтесь, лорд Блэк, — строгим голосом произнес Фадж, — сядьте. Предполагаю, что директор не только в курсе его присутствия, но и основывает на нем какие-то свои планы. Он дал указание преподавателям не обращать на него внимание. И я практически уверен, что эти планы связаны с мистером Поттер-Блэком.

— Что же делать?

— Я полагаю, что глава вашего рода планирует провести каникулы в Блэк-хаусе?

— Да, мы уже с ним договорились.

— Я бы попросил вас и лорда Малфоя, разъяснить ему сложившуюся ситуацию и попробовать, совместными усилиями, выработать приемлемую линию поведения. А также подумайте, что именно могло хранится в сейфе Фламеля. Не смею более вас задерживать, господа, благодарю за уделенное время.

«Ну что ж, — думал министр, когда озадаченные лорды покинули его кабинет, — зерна брошены, ждем всходов. А пока надо навести справки о ходе противостояния между Дамблдором и Волдемортом. Вот тоже имечко — Полет смерти! Куда же ты исчез? Неужели долетался? Будем искать. А ищущий, да обрящет!".

Фадж усмехнулся, попросил у секретаря кофе и вызвал Амелию Боунс.

05 января 1992 года, Хогвартс-экспресс.

Каникулы пролетели как один день, и Гарольд вновь оказался в Хогартс-экспрессе. Он нашел пустое купе, ближе к концу поезда и занял его, закрывшись. Видеть никого не хотелось, общаться тоже. К тому же было о чем подумать, каникулы выдались насыщенные.

По прибытии в Блэк-хаус, Сириус представил его своей матери, Вальбурге Блэк. Высокая, стройная, немолодая, но не потерявшая красоты, с густыми, слегка припорошенными сединой, волосами, уложенными в замысловатую прическу, женщина на портрете, вначале довольно долго изучала новоявленного главу рода, после чего слегка склонила голову, как бы признавая его. Милостиво позволив называть себя бабушкой, Вальбурга расспрашивала Гарри более двух часов, после чего, по настоятельной просьбе Кричера, отпустила его готовиться к ритуалам на Йоль, пообещав продолжить общение.

Дом за два месяца преобразился, перестав напоминать замок злого колдуна. После Самайна Кричер разбудил троих домовиков, которые с огромным удовольствием чистили, полировали, мыли, натирали и приводили в надлежащее состояние.

После подготовки, Гарри, с помощью Сириуса и Кричера, провел все положенные ритуалы, установил связь с камнем рода и полностью активировал защиту дома.

Поскольку ни Гарри, ни Сириус, не собирались отмечать Рождество, а все приглашения на приемы и ужины решили проигнорировать, ограничившись формальными отписками с благодарностями и извинениями и небольшими презентами, до нового года Гарри был отдан на растерзание портрету Вальбурги. Та ежедневно, с упорством атомного ледокола, просвещала главу рода об этом самом роде, его месте в политической и экономической жизни магической Британии, союзах, договорах, обязательствах, должниках и кредиторах, вассалах и кровниках, родственниках близких, дальних и утерянных. Не забывала леди Блэк и о Поттерах, которые регулярно, раз в два-три поколения, пересекались с Блэками и являлись достаточно близким родом.

Так Гарри узнал о своих родителях, бабушке и дедушке и иных родственниках, вплоть до мифических Певереллов, о своем гигантском наследстве, Поттер-мэноре, домах, коттеджах и шале, а также о том факте, что именно ему придется возрождать оба рода. После замечания, что у Блэков есть Сириус, Вальбурга грустно заметила, что после десятилетия в обществе дементоров, ее сын вряд ли сможет продолжить род.

Хоть Рождество решили не отмечать, двадцать пятого декабря на ужин пригласили Флэтчера, чему Гарри чрезвычайно обрадовался. Как оказалось, Сириус с Мундунгусом были знакомы давно и достаточно хорошо, поэтому застольная беседа лилась легко. Про свое знакомство с Флэтчером, Гарри рассказал Сириусу сразу после Йоля, чем поразил крестного до глубины души. Вообще, на жизненные перипетии крестника, Блэк реагировал эмоционально, постоянно порываясь куда-то бежать и что-то делать с теми, кто, по его мнению, несправедливо обращался с Гарри. После рассказа о Флэтчере, Гарри пришлось показывать свою аниформу, от которой Сириус пришел в восторг и немедленно предложил отправиться куда-нибудь в глухой лес и устроить беговые испытания с ним в качестве спарринг-партнера.

Торжественный ужин закончился и все переместились к камину в гостиной, где за бокалами бренди у старших и слабоалкогольного глинтвейна у Гарри, обсудили все известные странности в Хогвартсе и разработали несколько линий поведения для Гарри. Перед уходом, Флэтчер вручил Гарри подарок, на который тот совсем не рассчитывал и потому со стыдом сообщил, что ответного подарка не приготовил. Тот не обиделся и, потрепав Гарри по голове, совершенно не обращая внимания на изменившийся социальный статус своего воспитанника, покинул гостеприимный дом Блэков. Подарком оказался хроноворот, пользоваться которым Гарри умел, меры предосторожности знал наизусть и радость свою не скрывал.

Первого января, Блэки были приглашены на обед в Малфой-мэнор. Игнорировать подобное приглашение от почти родственников, Гарри не собирался, да и Сириус как будто его с нетерпением ждал.

Обедали впятером. Нарцисса Малфой, в девичестве Блэк, Гарольду понравилась. Ослепительно красивая блондинка держала себя как ледяная королева, однако во взгляде то и дело проскальзывала смешинка, а когда он смотрела на мужа или сына, то превращалась почти в обычную, просто очень закрытую женщину.

После обеда, Сириус и Люциус провели главе рода Блэк и наследнику рода Малфой, эмоциональную накачку и опустили восвояси, сами начав мозговой штурм, запершись в кабинете хозяина мэнора втроем с бутылкой бренди. Когда пришла пора отправляться домой, Гарри предположил, что количество присутствовавших в кабинете бутылок было значительно большим, поскольку Сириус, хоть и держался на ногах, на внешние раздражители реагировал с двух-трехсекундным запозданием, а говорить вообще не пытался.

После новогоднего ужина Сириус отлеживался два дня, даже с учетом антипохмельного и укрепляющего зелий.

Поскольку всеми участниками обсуждений было принято решение не выделяться, в Хогвартс Гарри отправился на поезде. Сириус аппарировал с ним прямо на платформу около десяти утра, когда народу еще практически не было и, тепло попрощавшись, отправился назад. Гарри же решив, что вполне насытился общением за каникулы, отправился на поиски пустого купе, ближе к хвосту состава, куда школьников добиралось мало.

Поскольку школьников, уезжавших на каникулы, было все-таки меньше, чем всего учащихся в Хогвартсе, поезд был полупустой. Гарри так и доехал до Хогсмида в одиночестве, чему был только рад. Торжественный ужин также не принес ничего нового. Быстро поев, Гарри не стал никого ждать и отправился в спальню.

На своей кровати он с удивлением обнаружил небольшую горку красочных свертков. Подарки. На Рождество. А он никому ничего не подарил. Даже неудобно как-то.

Гарри начал распаковывать свертки, предварительно проверяя их на проклятья. От Салли-Энн был блокнот с обложкой из кожи и красивое перо. Гермиона прислала коробку магловских конфет, а Томас и Финиганн по упаковке волшебных.

В объемистом свертке обнаружился толстый, ручной вязки свитер изумрудно-зеленого цвета и большая коробка с домашними сладостями. Как только Гарри разорвал упаковку, оба браслета, один, предупреждающий о любых зельях и второй, реагирующий только на любовные, моментально нагрелись. Подарок не просто был с зельями, он был буквально пропитан ими.

Замечательно! Мне официально только одиннадцать лет, а меня уже пытаются любовными зельями отравить!

Аккуратно, не прикасаясь к ткани, он завернул свитер и сласти обратно, чтобы утром отправить все это совой Сириусу. Он сможет выяснить, чье это творчество.

Оставался еще один сверток. Не обнаружив на нем никаких чар, Гарри поднял его, отметив, что он очень легкий, почти невесомый и неторопливо развернул.

Нечто воздушное, серебристо-серое выпало из свертка и, шурша, мягко опустилось на пол, поблескивая складками. Гарри подобрал с пола сияющую серебристую ткань, котрая оказалась достаточно большой мантией. Она была очень странной на ощупь, как будто частично состояла из воды.

Еще раз проверив, в том числе через очки, и ничего опасного не обнаружив, Гарри набросил мантию на плечи. Он почувствовал как будто чьи-то теплые руки обняли его. Ткань зашуршала изменяя форму и становясь по размеру. Гарри посмотрел вниз, чтобы проверить длину и не увидел собственных ног. Он молнией метнулся к зеркалу. Лицо его, разумеется, было на месте, но оно плавало в воздухе, поскольку тело полностью отсутствовало. Гарри натянул мантию на голову, и его отражение исчезло полностью.

Сняв мантию, он заметил на полу листочек бумаги. Надпись на нем была сделана очень мелким почерком с завитушками, такого Гарри еще никогда не видел.

«Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне. Пришло время вернуть ее его сыну. Используй ее с умом. Желаю тебе очень счастливого Рождества».

Подписи не было.

Гарри решил все-таки спуститься в гостиную и поблагодарить тех, кто прислал ему поздравления и заодно извиниться. Он сел в кресло у камина, лицом к входу и углубился в чтение учебника по чарам за третий курс.

Гриффиндорцы стали возвращаться спустя примерно полчаса. Когда в гостиную, в сопровождении двух рыжих близнецов-третьекурсников, ввалился Рон Уизли, вопрос о напичканном зельями подарке, исчез. И на близнецах, и на Рональде, были надеты точно такие же свитера, только других, но тоже ярко-ядовитых расцветок.

Вряд ли подобные вещи вяжут они. Скорее всего, это их мамаша, та самая неопрятная громогласная толстуха, которая провожала их на вокзале первого сентября. И ведь не боится ничего! Неужели надеется на защиту Дамблдора? Срочно отослать подарочек Сириусу с пояснительной запиской, пусть разбирается.

Когда остальные одноклассники вернулись в гостиную, Гарри подошел к каждому и, поблагодарив за внимание, извинился за отсутствие поздравлений со своей стороны, посетовав на странные привычки маглов и пообещав исправиться в будущем.

Благодарности и извинения были благосклонно приняты всеми и, немного поболтав с ребятами, Гарри направился в спальню. Зайдя внутрь, он развернул записку, которую незаметно сунула ему в руку Грейнджер.

«Гарольд! Прошу прощения за бестактность, но не мог бы ты со мной встретиться для конфиденциального разговора? Если у тебя нет иных планов, то в понедельник, после гербологии, я буду ждать тебя за четвертой теплицей, со стороны леса. Г.Дж. Грейнджер».

А девочка-то учится! Надеюсь, она не собирается мне в любви признаваться или набиваться в подруги. Не хотелось бы разочаровываться.

06 января 1992 года, замок Хогвартс.

— Гарольд, спасибо, что пришел.

— Здравствуй еще раз, Гермиона. Чего ты хотела? Зачем такие сложности?

— Гарольд Джеймс Поттер-Блэк, я прошу вас принять у меня вассальную клятву.

— Чего? — Гарри ошарашено взглянул на стоявшую перед ним девушку. — Зачем тебе это?

— Я боюсь.

Гермиона стояла перед ним вытянувшись, сжимая кулаки и едва сдерживая слезы. События неслись вскачь и Гарри явно не поспевал за ними. Что же такого произошло на каникулах, пока его не было в замке?

— Гермиона, послушай. Вассальная клятва нерасторжима. Даже если я, как глава рода, проведу обряд отказа, тебя убьет откат.

— Я знаю. И все же прошу.

— Что случилось?

— На каникулах меня отравили.

— Чем?! Кто?

— Уизли. Зелья привязанности, рассеянного внимания и слабое зелье любви. Они прислали мне домашнюю выпечку и я поела.

— Но ведь у тебя защита долга жизни.

— Она и сработала. Видимо действие какого-то из зелий могло косвенно тебе навредить.

— Но почему их не посадили? Это же запрещено!

— Дамблдор сказал, что это всего лишь шутка и отказался сообщать в аврорат. А оставшиеся сладости изъяли и доказательств у меня нет. Я боюсь, что будут еще попытки и не все зелья магия сочтет вредящими тебе. Пожалуйста, Гарольд!

— Гермиона! Я не могу принимать вассальные клятвы от имени рода, без согласования с Сириусом. Я все-таки еще не совсем взрослый.

— Я прошу о личном вассалитете, Гарольд.

Гарри опешил.

— Ты понимаешь, о чем просишь? Без моего согласия, ты не сможешь выйти замуж, продолжить обучение, распоряжаться деньгами. — Он распалялся все больше и больше. — Да ты даже на каникулы к родителям, без моего дозволения, съездить не сможешь!

— Я все это знаю, Гарольд, надеюсь на твою порядочность.

Гермиона опустилась на колено и протянула ему сложенные ладонями руки.

— Я, Гермиона Джин Грейнджер, прошу Гарольда Джеймса Поттер-Блэка быть моим покровителем и защитником перед людьми и магами. Клянусь в моей верности быть преданной с этого мгновения Гарольду Джеймсу Поттер-Блэку и хранить ему перед всеми и полностью свое почтение по совести и без обмана. Пусть магия будет в том свидетелем.

Вокруг ее сложенных ладоней появилось синее свечение. Гарри накрыл ее руки своими.

— Я Гарольд Джеймс Поттер-Блэк, принимаю верность Гермионы Джин Грейнджер. Клянусь быть ее покровителем и защитником перед людьми и магами, по совести и без обмана. Пусть магия будет в том свидетелем.

Сияние обхватило их сложенные ладони, после чего как бы впиталось в кожу. На правых предплечьях загорелись золотом узоры долга жизни. Вот вокруг них появились широкие синие браслеты и вплели в себя узоры. Золота не осталось и вскоре синева тоже исчезла, оставив лишь чувство связи с человеком напротив.

Гарри поднял Гермиону с колена и прикоснулся к ее губам своими, даря «поцелуй мира» и тем самым закрепляя оммаж. Гермиона счастливо вздохнула.

— Что ж, Гермиона Джин Грейнджер. Леном, по старинному обычаю, я наделить тебя не могу, поскольку земли во владении не имею, а что касается защиты… Я сегодня же напишу Сириусу, пусть пришлет защитные артефакты. Кроме того, отныне и впредь, я дозволяю своему вассалу, Гермионе Джин Грейнджер, быть свободной в своих привязанностях, словах и поступках, доколе они не несут угрозы чести, жизни, здоровью и магии сюзерена.

— Благодарю, мой лорд! — Гермиона улыбнулась. — Я надеялась, что вы поступите именно так и вы оправдали мои ожидания. Постараюсь оправдать ваши.

— Спасибо, конечно. — Гарри смутился и немного покраснел. — Только давай подобные обращения оставим для официальных церемоний. Называй меня по прежнему.

— Хорошо, Гарольд, как скажешь.

— И Гермиона!

— Да?

— Помоги мне с транфигурацией.

Ретроспектива.

Когда в семьдесят седьмом умерла мама, Северус остался совсем один. Тобиас, назвать его отцом язык не поворачивался, скончался от инсульта за два года до этого. С Лили он рассорился прошлым летом. Друзей, со своим нелюдимым характером, он не завел. Поэтому, когда летом, после шестого курса, Люциус Малфой прислал ему письмо с предложением встретиться и познакомиться с интересным человеком, он не раздумывал ни секунды.

На седьмой курс он вернулся в новой одежде, с контрактом на обучение зельеварению до степени мастера во Франции и вассальной печатью, замаскированной под татуировку змеи, выползающей из черепа.

В семьдесят восьмом, сдав на «Превосходно» ТРИТОНы по зельеварению, чарам и ЗОТИ, Северус отправился в Марсель.

Аморай Сегюр, личный ученик великого Николаса Фламеля и грандмастер алхимии, весной восьмидесятого года с огромным удовольствием представил высокой комиссии соискателя на звание мастера зельеварения, своего ученика, Северуса Тобиаса Снейпа.

Когда летом восьмидесятого года, после собеседования на должность профессора Хогвартса, которое почему-то проходило в старом, замызганном трактире в Хогсмиде, Северус рассказал сеньору о случайно услышанной части пророчества, тот лишь посмеялся, не заметив заинтересованного блеска в глазах своей личной помощницы Беллатисы Лестрейндж. Но когда пошла активная очерняющая компания против Вальпургиевых рыцарей, их лидер предложил Северусу работу под прикрытием и направил того к Дамблдору. Великолепно разыграв беспокойство за жизнь старой подруги, Снейп принес требуемые стариком непреложные обеты и стал двойным шпионом.

Лилиан Поттер вышла на него в августе восемьдесят первого. Она боялась закручивающихся интриг, боялась Дамблдора, боялась за жизнь свою и своего сына и просила помощи. Памятуя о прошлой дружбе, Северус обещал разузнать планы Дамблдора, но не успел. Тридцать первого октября восемьдесят первого года Лилиан и Джеймс Поттеры были убиты, лидер Вальпургиевых рыцарей, в газетах называемых не иначе, как Пожиратели смерти, лорд Волдеморт, бесследно исчез, а некий Гарри Поттер стал национальным героем.

Поскольку печать не исчезла, Северус знал, что его сеньор жив. После многочисленных обсуждений с Люциусом Малфоем, чудом и огромными деньгами, оставшимся на свободе, было принято решение продолжать дело, на которое его направил лорд и пытаться понять цели Дамблдора, официально отказавшегося от поста министра.

Изобразив тяжелую депрессию, Северус Снейп был принят на должность профессора зельеварения в Хогвартс. Ему пришлось дать парочку новых непреложных обетов, после чего контроль за ним Дамблдора был хоть и постоянным, но не слишком навязчивым.

За последующие десять лет, Северус Тобиас Снейп защитил мастерство в боевой магии и алхимии, принял род Принц, став его главой и единственным представителем, а также сколотил небольшое состояние. Зелья, изготовленные мастером алхимии, стоили на порядок дороже, поставляемых обычными мастерами. Заказы и реализация шли через Малфоя, который тоже нехило приподнялся на этом, практически закрыв брешь в финансах, образовавшуюся в восемьдесят первом.

У Принцев не было ни мэнора, ни родового камня, поэтому то, что называлось поместьем, Северус решил не восстанавливать. Неплохо ориентируясь в магловском мире, он постепенно, на разные имена, приобрел несколько квартир в Лондоне, а также небольшой коттедж, неподалеку от Барселоны.

Никаких отношений он также не заводил, изображая погруженного в науку мизантропа и предпочитая профессионалок.

Годами поддерживая определенный образ, для того, чтобы скрыться, Северусу достаточно было сменить одежду и отмыть волосы от защитного состава. В Лес Салинесе очень хорошо относились к мрачноватому, но добродушному сеньору Северино Серрано, знаменитому химику и закоренелому холостяку.

В августе девяносто первого года, Северус Тобиас Снейп, глава рода Принц, познакомился с Гарольдом Джеймсом Поттером.

ГЛАВА 14

Январь — июнь 1992 года, замок Хогвартс.

В понедельник, второго сентября восемьдесят пятого года, Гарри Поттер был счастлив. Вприпрыжку, помахивая старым, но все еще крепким рюкзачком, одетый в поношенную и перешитую, но чистую и выглаженную одежду, он бежал в школу. Как он ждал этого момента, как он надеялся познакомиться в школе еще с кем-нибудь, кроме кузена. Этим утром он готов был обнять весь мир и даже дядю с тетей. На развеивание иллюзий ушло три часа.

Дети жестоки. Когда человек вырастает, жестокость не исчезает, нет. Она скрывается за решеткой воспитания, принятых в обществе моральных норм, навыков социализации. То, что может позволить себе пятилетний ребенок, десятилетнему уже кажется неприемлемым. В определенные периоды жизни, в определенных социальных группах, жестокость вновь может вылезти наружу. Армия, студенческие общества, спорт. Взрослый человек может справиться со своим внутренним ребенком, но ребенку не с кем справляться. В каждой группе, в каждом, даже малом, сообществе, появляется аутсайдер. Тот, кто сзади. Тот, кого третируют все. До конца февраля восемьдесят девятого, таким аутсайдером был Гарри Поттер.

Вернувшись в школу после четырех месяцев отсутствия, Гарри вдруг обнаружил, что перерос почти всех своих одноклассников, а после того, как Пирс Полкисс решил после уроков проверить на нем свои боксерские навыки, что стал еще и намного сильнее. Что удивительно, сверкавший шрамами на лице, значительно похудевший Дадли, на защиту своего приятеля не встал.

Нельзя сказать, что Гарри превратился в популярного человека, но и изгоем быть перестал. Однако сам он практически не нуждался в общении со сверстниками. Он стал молчалив, задумчив и отстранен, что в конечном итоге и отвернуло одноклассников от попыток наладить отношения. Гарри не переживал по этому поводу. Он еще помнил, как те, кто сейчас искали его общества, травили его за слабость и бедность и пришел к выводу, что в одиночестве есть своеобразная прелесть.

Полугодовая отсидка также не прибавила ему любви ни к сверстникам, ни к старшему поколению. После второй неудачной попытки устроить ему темную, первые старательно избегали общения, а вторые почему-то решили, что он приобрел авторитет и пытались через него продавить свои пожелания к дисциплине. С каждых переговоров с администрацией, Поттер не возвращался в блок, а направлялся в карцер, где проводил два-три дня.

Учитывая несовпадение биологического возраста с предполагаемым, не удивительно, что в Хогвартс приехал подросток с явно выраженной склонностью к мизантропии. За полгода в школе он не сошелся близко ни с кем. Единственным человеком с которым Гарри, хоть и вынужденно, общался больше остальных, была Грейнджер. Да и она, что характерно, предпочитала именно его общество.

Так и получилось, что именно Гарольду Гермиона рассказала о том, что в девичьей спальне Лаванда Браун упомянула в разговоре, как вместе с Уизли и Лонгботтомом убегали от Филча после отбоя и оказались в запретном коридоре третьего этажа, где за дверью обнаружили огромного трехголового пса, сидящего на каком-то люке. Обсуждение того, что может охранять в школе подобный монстр, затянулось глубоко за полночь, но девчонки пришли к выводу, что вряд ли это золото или украшения, поскольку для этого больше подошел бы Гринготтс. При этом Лаванда была уверена, что то, что пес охраняет, пытается похитить Северус Снейп. Логичных доводов, кроме того, что он страшный и злобный, она не привела.

Защитные артефакты Сириус прислал совой через два дня приложив письмо, в котором поздравил крестника с обретением личного вассала и не совсем тонко намекнул, что вассальная клятва очень похожа на супружескую.

Не став реагировать на подначку, Гарри передал артефакты Гермионе и научил ими пользоваться. Как оказалось, они успели вовремя. С середины января в напитках и еде Грейнджер стали периодически обнаруживаться примеси. Определить их состав и обнаружить источник появления не получалось и пришлось ограничиться усилением внимания и контроля.

В том же письме, где Сириус намекал на возможные матримониальные планы главы своего рода, он написал о составах, которыми был пропитан рождественский подарок. Помимо зелий рассеянного внимания и привязанности, там присутствовал состав, снижающий критичность мышления и еще один, вызывающий ненависть к определенному человеку, причем определить объект не получилось. Предъявить что-то матриарху семьи Уизли также не представлялось возможным, поскольку прямых доказательств попытки отравления не было, а подарочный свитер доставлялся обычными почтовыми совами и, следовательно, в процессе доставки был не подконтролен.

Следующие недели были посвящены учебе. Грейнджер действительно подтянула Гарри по теории транфигурации, объясняя на порядок лучше их декана. Практику как по трансфигурации, так и по чарам, он продолжал тренировать в одиночестве, не желая светить ни перед кем наличие другой палочки. Палочка из остролиста слушалась его все лучше и лучше, хотя конечно и не могла идти ни в какое сравнение с родной, еловой.

Гарри продолжал бегать по запретному лесу. Правда получалось это не часто, домашних заданий становилось все больше и времени на них требовалась уйма. Кроме того Грейнджер, надо отдать ей должное, не навязывая свое общество, все время старалась держать его в поле зрения. Видимо, это были последствия принятия вассалитета и Гарри надеялся, что со временем необходимость постоянно его видеть пройдет, но пока такой контроль ему сильно мешал.

Путешествуя в очередной пятничный вечер по лесу, Гарри учуял запах свежей крови. Поскольку в окрестностях Хогвартса хищников не водилось, даже кентавры охотились ближе к горам, он решил проверить, что произошло. Единорогов Гарри встречал всего пару раз и близко к себе они подойти не позволяли, но когда он увидел светящиеся серебром капли, он сразу понял, что перед ним кровь именно единорога. Пробежав немного по кровавому следу и убедившись, что это подранок, Гарри решил все-таки потратить субботний вечер на то, чтобы его найти и может быть оказать помощь.

В субботу Гриффиндор играл с Хаффлпаффом. И хотя в одержанной победе никто не сомневался, праздновали ее на факультете громко и задорно, так что незаметно улизнуть из гостиной удалось без труда.

Выбравшись из замка, Гарри обернулся и потрусил туда, где вчера видел кровавый след. Он уходил все глубже в лес, и где-то через полчаса деревья окончательно преградили путь. Гарри показалось, что пятен крови тут куда больше. Все корни деревьев были забрызганы кровью, словно несчастное создание металось здесь, обезумев от боли. Сквозь толстые ветви стоявшего перед ними древнего дуба Гарри увидел поляну.

Аккуратно, пригнувшись к земле, он пролез между ветвями дуба и вышел на поляну. В нескольких метрах от него лежал единорог, он был мертв. Гарри никогда не видел такой печальной и такой прекрасной картины. У единорога были длинные стройные ноги и жемчужного цвета грива.

Гарри сделал еще шаг вперед и вдруг застыл, услышав шорох. Кусты на другом конце поляны зашевелились, и из тени выступила облаченная в длинный балахон фигура с наброшенным на голову капюшоном. Кто-то крался, как вышедший на охоту зверь. Гарри замер, сливаясь с тенями. Однако фигура в балахоне его не замечала. Некто подошел к мертвому животному, опустился на колени и склонился над огромной рваной раной в боку единорога. И... начал пить кровь.

Фигура в балахоне вдруг подняла голову и уставилась на Гарри. Гарри отчетливо видел, как с невидимого лица на балахон капала кровь. Потом фигура поднялась с земли, сделала несколько быстрых шагов по направлению к Гарри и взмахнула рукой, в которой светлым деревом блеснула палочка.

Гарри ощутил, как тело пронзила острая боль, какой раньше никогда не было: казалось, что под кожей разгорелось пламя. Полуослепший от боли, Гарри рухнул на землю. Внезапно сзади раздался стук копыт, и что-то огромное пронеслось мимо него, воинственно устремляясь к фигуре в балахоне.

Боль была такой сильной, что Гарри заскулил. Однако через минуту или две боль прошла так же внезапно, как и появилась. Когда Гарри наконец поднял голову, фигуры в балахоне на поляне уже не было, а над ним стоял кентавр. У него были белокурые волосы и белое тело в черных пятнах.

— С вами все в порядке? — спросил кентавр, гладя на Гарри и тот понял, что за заклинание применил кровопийца. Принудительное снятие анимагической формы. Вот почему была такая боль. Флэтчер рассказывал про него и именно из-за этого ждал, когда Гарри обернется в человека сам, не применяя его к нему.

— Да, спасибо, — неуверенно пробормотал Гарри.

Кентавр молча посмотрел на Гарри своими поразительно синими глазами, напоминавшими бледные сапфиры. Глаза кентавра задержались на лбу Гарри, на котором, с трудом различался шрам.

— Вы — сын Поттеров. — Кентавр не спрашивал, он знал, кто перед ним. — Вам лучше вернуться в Хогвартс. В лесу сейчас опасно. Вы умеете ездить верхом? Так будет быстрее. Кстати, меня зовут Флоренц.

— Благодарю вас, Флоренц, но я доберусь самостоятельно. Рад знакомству.

Гарри развернулся и скрылся в кустах, где сразу обернулся обратно в волка, с облегчением отметив, что принудительное превращение не сказалось на его способностях, и направился в сторону замка.

Пробравшись ко входу в гостиную и спрятавшись в нише за рыцарскими доспехами, Гарри повернул хроноворот два раза, дождался своего ухода из башни и сам зашел в гостиную. Его пятиминутного отсутствия никто не заметил и он направился в спальню. Надо было о многом подумать и решить, что делать дальше с убийцей единорогов. Тем более он знал кто это. Не узнать смесь запахов, отличающих Квиринуса Квирелла, он не мог.

Несколько лет назад Флэтч притащил детскую игру, в которой надо было складывать картинку из кусочков. Он сказал, что эта игра развивает внимательность. Хотя на коробке было написано «Паззл», Флэтч называл игру «Mozaika». Кусочков было много, на коробке указывалось, что их тысяча. Гарри собрал ее за полторы недели. С тех пор, раз в месяц ему доставалась очередная mozaika со все большим количеством частей. Накануне рождества девяностого года он закончил собирать картину с кораблекрушением в штормовом море, состоящую из пяти тысяч деталек. Когда последняя часть встала на место, Гарри испытал ни с чем не сравнимое чувство удовлетворения, работа заняла два месяца. Лежа в кровати в пока пустой спальне, он перебирал в голове кусочки mozaiki, которую представляла из себя школьная жизнь, и не мог собрать полную картину. Чего-то не хватало. Решив пока не беспокоить своих старших товарищей, Гарри подумал обратиться к своему вассалу. Острый, очень логичный ум Грейнджер, обладающей эйдетической памятью, мог помочь ему найти ту, недостающую часть, чтобы картина сложилась.

В воскресенье, выбрав время, когда в гостиной никого не было, Гарольд предложил Гермионе свои выкладки.

— То есть ты хочешь сказать, — задумчиво протянула она, — что директор спрятал в замке некую вещь, которую из Гринготтса принес Снейп, поставил ее охранять трехголового пса, запретил всем ходить в определенную часть замка и на этом успокоился? При этом половина учеников в курсе, что кто-то пытается эту неизвестную вещь похитить.

— Я тебе больше скажу. Я несколько раз чуть сам не оказался в запретном коридоре. Как будто специально лестницы туда приводили.

— Чушь какая! — Гермиона принялась пощипывать себя за верхнюю губу. — А ты не знаешь, чей был сейф из которого Снейп взял ту вещь?

— Не знаю, но на каникулах слышал, как Сириус ругался, что Дамблдор мутит какую-то фигню вместе с Фламелем.

— С Фламелем?

— Ну да…

Гермиона вскочила на ноги. Она не выглядела такой взволнованной с тех пор, как им объявили оценки за самое первое домашнее задание, которое Гермиона, разумеется, выполнила на «отлично».

— Я сейчас! — сказала она и рванулась к лестнице, ведущей в спальню девочек.

Гарри едва успел задуматься над странным ее поведением, а Гермиона уже возвращалась к столу с тяжеленной древней книгой в руках.

— Я взяла ее в библиотеке еще несколько недель назад! — взволнованно прошептала она. — Специально, чтобы отвлечься от учебников, для легкого чтения.

Гарри хмыкнул, но Гермиона не обратила внимания, и начала лихорадочно переворачивать страницы, что-то бормоча себе под нос.

— Я так и знала! — воскликнула она, найдя то, что искала. — Я так и знала!

— Николас Фламель, — прошептала она таким тоном, словно была актрисой, исполняющей драматическую роль. — Николас Фламель — единственный известный создатель философского камня!

Ее слова не произвели на Гарри того эффекта, на который она рассчитывала.

— Создатель чего? — переспросил он.

— Ну, это уж слишком. Вы что, мой лорд, — голос Грейнджер сочился сарказмом, — книг не читаете? Ладно, тогда прочитайте хоть этот кусок.

Она подтолкнула к нему книгу.

«Древняя наука алхимия занималась созданием Философского Камня, легендарного вещества, наделенного удивительными силами. По легенде, камень мог превратить любой металл в чистое золото. С его помощью также можно было приготовить эликсир жизни, который делал бессмертным того, кто выпьет этот эликсир.

На протяжении веков возникало множество слухов о том, что Философский Камень уже создан, но единственный существующий в наше время камень принадлежит мистеру Николасу Фламелю, выдающемуся алхимику и поклоннику оперы. Мистер Фламель, в прошлом году отметивший свой шестьсот шестьдесят пятый день рождения, наслаждается тишиной и уединением в Девоне вместе со своей женой Пернеллой (шестисот пятидесяти восьми лет)».

— Понял? — спросила Гермиона, когда Гарри закончил чтение. — Должно быть, собака охраняет философский камень Фламеля! Я не сомневаюсь, что он попросил об этом Дамблдора, потому что они друзья и еще потому что Фламель знал, что кто-то охотится за его камнем. Вот почему он хотел, чтобы камень забрали из «Гринготтса»!

— Камень, который все превращает в золото и гарантирует тебе бессмертие! — пробормотал Гарри. — Неудивительно, что его хотят украсть. Любой бы захотел иметь такой камень. Но надо быть круглым идиотом, чтобы кому-нибудь его отдать.

— Да, действительно. — Гермиона задумалась. — Больше похоже на ловушку. Вот только на кого? Не на тебя же? Зачем тебя постоянно подталкивают в сторону запретного коридора?

— Не знаю. — Гарри нахмурился. — Не только меня. Ты ведь рассказывала про Браун, Уизли и Лонгботтома. Они ведь тоже в нем оказались. Поверь, случайно туда не попадешь. Все наши пути по замку проходят в стороне. Либо они сами, специально туда пошли, либо их туда привели.

— Или загнали… — прошептала Гермиона, — они же убегали от Филча и за дорогой особо не следили.

— Но зачем об этом рассказывать?

— Чтобы я услышала и рассказала тебе. — Гермиона в ужасе уставилась на Гарри. — Из всего факультета ты часто общаешься только со мной. А Дамблдору по-видимому нужно, чтобы именно ты попал в этот коридор, хотя бы из любопытства.

Гермиона вдруг побледнела, зрачки ее расширились так, что радужка практически исчезла. Прижав руки к груди, она упала перед Гарри на колено и склонила голову.

— Простите меня, милорд! Я чуть не навредила вам!

— Встань сейчас же, Грейнджер! — Гарри вскочил. — И не делай так больше никогда! Ты не навредила, а наоборот помогаешь. Я благодарен.

Как-то очень быстро наступили пасхальные каникулы. Грейнджер по собственной инициативе решила побольше разузнать о планах троицы первокурсников и постоянно пребывала в обществе Лаванды Браун. Рон Уизли бесился, но в открытую прогнать ее не мог, хотя постоянно издавал злобное шипение или бормотал себе под нос ругательства, которые правда никто разобрать не мог. Невиллу же общество Гермионы не мешало. При любой возможности он пропадал в теплицах Помоны Спраут, декана Хаффлпаффа, которая не чаяла души в интересующемся и умелом мальчишке, привлекая его к все более и более сложным работам с растениями.

Все каникулы Гарри не вылезал из библиотеки, пытаясь найти хоть какую-то информацию о философском камне. Но информации не было. Только смутные легенды, сказки и редкие упоминания вроде как очевидцев о появлении Фламеля на людях.

Зато он нашел немало информации о единорогах и в частности об их крови, которая являлась практически панацеей, способной вытащить человека, или любое другое живое существо, практически с того света. Если слезы феникса действовали как сильнейшее универсальное противоядие, то кровь единорога дарила жизнь. Ненадолго, но при любых магических и не магических ранах и болезнях. Однако везде говорилось, что кровь, взятая насильно и уж тем более убийство единорога, насылает на убийцу страшнейшее проклятие. В чем заключается проклятие, возможно ли от него избавиться и как, Гарри не нашел.

То, что Квирелл болен, было ясно с тех пор, как Гарри его впервые увидел. Но что это за болезнь, что он решился заполучить еще и проклятие, лишь бы продлить свою жизнь, Гарри не мог предположить. Таким образом, исходя из известных фактов, профессор Квирелл был наиболее вероятным претендентом на должность возможного похитителя предполагаемого философского камня. В последний день каникул подозрения переросли в уверенность.

Вечерний воздух никогда не пах так сладко. Гарри волком бежал по мокрой траве, наслаждаясь весенней свежестью леса. Поднявшись на холм на опушке, он огляделся. Ему некуда было торопиться, и он стоял там, глядя по сторонам, а затем посмотрел на замок, окна которого отсвечивали красным в лучах заходящего солнца.

Из замка быстро выскользнула темная фигура, лицо ее было закрыто капюшоном. Некто, кто очень не хотел, чтобы его видели, быстро шел в сторону Запретного леса. Мысли о философском камне, подозрениях и ловушках тут же возникли в голове. Он узнал эту стремительную, как будто летящую походку. Это был Снейп, он тайком пробирался в лес, пока вся школа ужинала в Главном зале, пробирался с какой-то целью...

Гарри одним прыжком скрылся среди деревьев. Бесшумно следуя за Снейпом, он заметил, как тот переходит у опушки на бег и исчезает в лесу. И Гарри устремился вслед за ним.

Лес был такой густой, что Гарри не видел, куда именно пошел Снейп. Однако чутье не подвело. Терпкий запах сухих трав, шлейфом висевший в воздухе, не давал сбиться с направления. Осторожно пробираясь по следу он уже думал ускориться, как вдруг услышал голоса. Гарри бесшумно подкрался и выглянул из-за толстого ствола бука.

Снейп стоял на темной поляне, но он был не один. С ним был профессор Квирелл. Гарри не видел выражения его лица, но слышал, что Квирелл заикается еще больше, чем обычно, а значит, он ужасно нервничал. Гарри напряг слух и затаил дыхание.

— ...Н-н-не знаю, п-почему вы ре-ре-решили в-встретиться именно здесь, С-С-Северус?

— О, я просто подумал, что это очень личный разговор, — произнес Снейп ледяным тоном. — Ведь никто, кроме нас, не должен знать о философском камне, уж по крайней мере школьникам слышать наш разговор совсем ни к чему.

Гарри навострил уши: он никак не мог разобрать, что лопочет в ответ Квирелл. Но тут Снейп снова оборвал его.

— Вы уже узнали, как пройти мимо этого трехголового зверя?

— Н-н-но, С-С-Северус...

— Вам не нужен такой враг, как я, Квирелл, — угрожающе произнес Снейп, делая шаг к заикающемуся профессору.

— Я... Я н-не п-понимаю, о ч-чем в-вы...

— Вы прекрасно знаете, о чем я говорю. — В голосе Снейпа звучала холодная ирония.

Внезапно поблизости громко заухала сова, и Гарри явно пропустил часть разговора, потому что когда он снова прислушался, Снейп уже заканчивал свой, судя по всему, продолжительный монолог.

— ...насчет ваших фокусов. Я жду.

— Н-но я н-не... — запротестовал Квирелл.

— Очень хорошо, — оборвал его Снейп. — В ближайшее время мы снова встретимся, когда вы все обдумаете и наконец решите, на чьей вы стороне.

Снейп закутался в мантию, накинул на голову капюшон, повернулся и ушел. Было уже почти совсем темно, но Гарри отчетливо видел Квирелла, застывшего посреди поляны. Профессор стоял ссутулившись, однако запаха страха не ощущалось. Простояв с минуту Квирелл повернулся и Гарри показалось, что профессор смотрит прямо на него. От страха он не мог пошевелиться, воспоминания о боли, вызванной заклинанием принудительного превращения, сковывали все мышцы. По лицу Квирелла проскользнула усмешка и отвернувшись он направился к замку, вслед за Снейпом. Гарри не сомневался, что профессор его заметил и понял, что как минимум часть разговора он слышал, но почему-то не стал опять превращать его обратно в человека и вообще как-то реагировать на его присутствие.

Когда Квирелл скрылся, Гарри развернулся и со всех лап помчался к замку кружным путем понимая, что оба профессора не преминут наказать его, если поймают вне спальни.

Каким бы юным и неопытным не был Гарри, он понял, что услышанный разговор со стороны Снейпа был постановочным, а Квирелл явно также об этом догадался и подыгрывал по мере возможности. Причем спектакль предназначался именно для него, для Гарри. Он не сомневался, что о его прогулках в лес знает пусть и не весть профессорский состав, но уж что Снейп, что Дамблдор, точно в курсе. Надеялся он лишь на то, что они не знают что он анимаг, Снейп при разговоре подозрительно поглядывал вверх, видимо предполагая, что для слежки Гарри воспользовался метлой. А вот Квирелл наверняка видел, кто скрывается в образе черного волка и это более всего настораживало. Гарри никак не мог понять, что же закручивалось вокруг и какая роль в этом отведена ему.

Май пролетел незаметно.

Прошло еще два квиддичных матча и Слизерин выиграл кубок. Поскольку итоговый результат считался не по победам, а по очкам, Слизерин, команда которого на голову превосходила команду Хаффлпаффа, наколотили девятнадцать голов, прежде чем Хиггс поймал снитч, заработав таким образом сразу триста очков, поскольку Хаффлпафф смог ответить лишь четырьмя мячами.

В матче же с Ровенкло команда Гриффиндора чуть не проиграла и лишь ловкость МакЛаггена спасла их от позорного поражения.

Но горе длилось не долго, поскольку через неделю начинались экзамены. Если первокурсники сдавали лишь переводные, завалить которые еще надо было умудриться, то пятый и седьмой курсы готовились к итоговым аттестациям, принимаемым специальной министерской комиссией, а потому ходили по замку как грозовые тучи, осыпавшие молниями каждого, кто посмел отвлечь их от подготовки.

Сдав историю магии, которая была последним экзаменом, Гарри обнаружил, что свободен на две ближайшие недели. Учебный год официально заканчивался в последнюю субботу июня прощальным пиром, вручением кубков и чествованием победителей, после чего, в воскресенье, Хогвартс-экспресс отвозил школяров в Лондон на каникулы. Поскольку первокурсники, что естественно, отстрелялись раньше всех, у них образовались дополнительные каникулы.

То, что о нем не забыли, Гарри понял почти сразу, заметив, как активизировалась троица «защитников сокровищ», как он сам про себя называл Уизли, Браун и Лонгботтома. Они все время шушукались, шныряли по замку и навязчиво, по гриффиндорски, пытались следить за профессором Снейпом.

За ними, проявляя вполне себе слизеринскую хитрость, в свою очередь следила Грейнджер, пытаясь узнать как можно больше об их планах, дабы не проколоться как в прошлый раз и не подставить своего сюзерена.

Гарольд старался не упускать из виду никого, все время пытаясь понять, чего же от него хотят. Не страдая эгоцентризмом, он с большой долей вероятности предполагал, что главная роль в предстоящем действии отведена ему, но не мог определить, что это за роль и когда начнется игра.

Двадцать первого июня Гарольд понял, что все началось. Лита, день летнего солнцестояния и праздник жизни. Он подумал, что это хороший день для приключений и неспешно пошел на выход из гостиной. Учуять запах что Грейнджер, что «защитников» не составило труда и Гарри направился вслед за ними.

ГЛАВА 15

21 июня 1992 года, замок Хогвартс.

Гермионе было страшно. Очень. До судорог и холодного кома в животе, который, казалось, распускает морозные щупальца по всему телу, замораживая до ломкости кости и мышцы, так что не пошевелить рукой и ногой не шагнуть.

Когда профессор МакГонагалл, в наряде, напоминавшем смесь одеяний монахини-кармелитки и ведьмы из фильма ужасов среднего пошиба, явилась в дом Грейнджеров и сообщила, что их единственная дочь является волшебницей и будет учиться в волшебной школе, Гермиона испытала радость и облегчение. Все те странные и необъяснимые случаи вдруг обрели объяснение — она волшебница. Но потом, когда ее родители, в течение буквально одном минуты, не задавая никаких вопросов, согласились на ее обучение в смешанной школе-интернате, без возможности связаться, она впервые испугалась. Она помнила, как родители выбирали ей колледж. Изучали буклеты и проекты договоров на обучение, ездили встречаться с преподавателями и осматривали кампусы, обсуждали наличие или отсутствие школьной формы, режим дня и спортивные секции, питание в столовых и наличие кулеров в учебных аудиториях. А тут — минута! И она отправляется через полстраны. Страшно…

В поезде ей показалось, что все не так уж и плохо. С ней здоровались вполне дружелюбно и Гермиона решила, что она наконец-то сможет начать нормально общаться со своими ровесниками. Когда она встретила того самого Гарри Поттера, радости ее не было предела. Прочитав на каникулах все, что смогла достать о магическом мире, кроме учебников, которые она прочитала за неделю, Гермиона представляла себе героя как… как героя. Поттер не обманул ее ожиданий и выглядел вполне героически, но никакого интереса к общению не проявил, скорее наоборот.

За три недели в Хогвартсе, Гермиона приобрела все тот же статус невыносимой заучки, который был у нее в магловской школе, и стала если не изгоем, то человеком, общения с которым старательно избегают. После того, как Поттер при всех фактически «опустил» ее, она поняла, что это конец. Теперь в этой школе она не рукопожатая.

Салли-Энн Перкс не просто помогла ей. Вместо того чтобы бросить спасательный круг, она подогнала лодку. Гермиона поглощала книги о традициях и культуре магического мира со скорость пылесоса. Не со всем она была согласна. Что-то ее искренне возмущало. Но однажды решив, что должна стать своей в магическом мире, она направилась к своей цели.

Сорвалась. Не выдержала. Смотреть как выросший среди волшебников, чистокровный в хрен знает каком поколении, размахивает палочкой, выкрикивая формулу неправильно, не было никаких сил. В преддверии праздника настроение было радостным, звонким и шипучим. Подсказала, направила, показала. Она не ожидала, что сказанные вполголоса слова настолько ее ранят. Звонкость сменилась глухотой, радость потухла, а шипучка вылилась из глаз неостановимым потоком. Не пошла на праздник, не смогла остановиться и прорыдала несколько часов краешком сознания удивляясь — откуда столько слез в одном человеке. Когда объявилось то огромное, вонючее и рычащее, замерла, не в силах пошевелиться. Как такое могло попасть в охраняемую школу? Обуял страх…и наступила тьма.

Во время нахождения в больнице, Гермиона постаралась систематизировать объем знаний о волшебном мире, полученный как из книг, так и из едких комментариев и лекций Салли-Энн. То, что маглорожденная волшебница без покровителей является никем, она поняла достаточно давно, но вот как этого покровителя найти и как не попасть к нему в зависимость. Система магических клятв, обетов и контрактов была хоть и запутанной, но понятной. А вот система покровительства легкостью для понимания не отличалась, можно было вляпаться достаточно сильно. Да и не хотела Гермиона становиться зависимой от желаний какого-либо аристократа магического мира. Но защитить себя было необходимо.

Поняв из разговоров врачей, что доставил ее в Мунго профессор Снейп, но спас фактически Гарри Поттер, она и задумалась о принятии долга жизни. Данная форма обетов была подробно расписана в той литературе, что она изучила и ее вполне устраивала такая зависимость. Дающая защиту, но фактически ни к чему не обязывающая. Ну, конечно, если не считать ответное спасение жизни, но с этим Гермиона планировала разобраться позже.

Из больницы она вышла полностью здоровой, как минимум физически. Ей не только восстановили все ткани, срастили все кости, но и поправили крупные передние зубы, которых она так стеснялась. Реализовав свой план с долгом жизни Гарольду Поттер-Блэку, Гермиона почувствовала себя более-менее защищённой и решила возобновить свои тренировки.

Ричард Грейнджер занимался хатха-йогой уже тридцать четыре года и приучил к ней как свою жену, так и дочь. К десяти годам Гермиона вплотную подошла к пратяхаре, но пока не смогла перейти на следующую ступень. Когда Парвати Патил услышала об этом, он призвала с Ровенкло свою сестру и девочки втроем ежедневно оккупировали пустой класс, неподалеку от входа в башню, где и практиковали. К началу декабря к ним присоединилась Софи Ропер. Рассказы сестер Патил о волшебных традициях Индии, системе варн и влиянии английской культуры, серьезно пополнили багаж знаний маглорожденных.

Каким образом отец смог отправить письмо в Хогвартс Гермиона не знала. Мама попала в больницу. Ничего страшного, но Ричард просил по возможности остаться на каникулы в школе. Хоть Гермиона и волновалась, но все-таки решила остаться.

После пробы кексиков от Уизли она провела в больнице всего ночь — мадам Помфри была великолепным специалистом. А на следующий день ее вызвал к себе Дамблдор. И по окончании разговора с директором, Гермионе стало по-настоящему страшно.

Дамблдор давил мягко, но настойчиво, отметая все доводы с искренней улыбкой, посверкивая удивительно молодыми, ярко-голубыми глазами, поверх странных очков-половинок: «Ну что вы, мисс Грейнджер, никакой опасности не было». «Легкие, совершенно безвредные зелья, которые сами бы выветрились к утру», «У вас очень странная аллергия на некоторые компоненты», «Мадам Помфри замечательный специалист», «Какие авроры, мисс Грейнджер? Вы хотите официального расследования детской шутки?», «Помилуйте! Рональд замечательно к вам относится и просто хотел подружиться», «Мне жаль, но эльфы уже выбросили отравленную выпечку», «Не переживайте, мисс Грейнджер, я уверен, что подобного больше не произойдет». Гермиона поняла, что защиты у нее как не было, так и нет.

Решение о личном вассалитете Поттер-Блэку пришло неожиданно и вначале показалось бредом. Как ее мог защитить ровесник, пусть и глава древнего и благородного рода? Конечно, Гарольд Поттер-Блэк производил впечатление человека не понаслышке знакомого с магическим миром, но вот что касается главенства рода, Гермиона была уверена в том, что для него это такая же неожиданность, как и для читателей «Ежедневного пророка». Но чем больше она думала, тем больше понимала — если не вассалитет, то Уизли, либо кто-нибудь еще, лишат ее воли, ясности мышления, а потом личности и свободы очень быстро. Гермиона не обольщалась насчет себя, но Салли-Энн просветила ее очень быстро.

Решение было принято и реализовано. Гарольд не просто оправдал надежды, а значительно их превысил, дав ей практически полную свободу. И вот теперь, она стояла перед дверью в коридоре на третьем этаже, из-за которой доносилась мелодия, заглушаемая то ли рычанием, то ли храпом, и ей было очень страшно.

Передвигаться по школе с помощью мантии стало значительно легче. Не то чтобы раньше ее отсутствие ему мешало, чутье спасало Гарри от встречи с патрулирующими коридоры преподавателями, но в мантии можно было не искать обходные пути, а просто замереть в какой-нибудь нише и, дождавшись прохода дежурного, идти дальше. В отличие от него ни у «защитников», ни у Грейнджер, мантий не было, а потому передвигались они медленно, прислушиваясь и стараясь идти малоиспользуемыми коридорами. Поэтому, когда Гарри очутился у приоткрытой двери в коридоре третьего этажа, запах Гермионы был еще настолько насыщенным, что стало ясно — он идет буквально след в след и надо притормозить.

Заглянув за дверь, Гарри увидел мирно спавшую, огромную, трехголовую псину, между передних лап которой виднелся открытый люк. В углу, справа от входа, стоял музыкальный инструмент странной формы с множеством струн, который тихонько наигрывал нежную мелодию. Гарри активировал очки. Заклинание самостоятельной игры, наложенное на инструмент, было простым и действовало, пока не закончится вложенная энергия, которая кстати, судя по побледневшим силовым линиям, как раз подходила к концу. С помощью палочки слегка напитав контур, Гарри подошел к люку и осторожно заглянул вниз.

Не увидев ничего в кромешной темноте, Гарри вытянул вниз руку с палочкой.

— Radius lucis. — прошептал он и из палочки, как из фонарика, вырвался тонкий яркий луч.

Дьявольские силки? Вы серьезно? Растение, которое проходят на первом курсе? Как-то маловато для охраны важнейшего артефакта за всю историю, пусть даже его там, скорее всего и нет. Ладно, сжигать не будем, пожалеем невинный цветок.

Гарри спрыгнул в люк, прямо в мягкую гущу переплетенных лиан и замер, стараясь не двигаться. Схватившие его поначалу отростки постепенно расслабились и он стал опускаться сквозь них пока не достиг каменного пола. Гарри зажмурил глаза: -Lumos solem. Послышался влажный шорох. Подождав для надежности десяток секунд и прошептав «noks» и «lumos», Гарри открыл глаза. В свете заклинания он увидел прижавшиеся к стенам отростки растения и открытый дверной проем, куда и направился.

За проемом оказался коридор ведущий вниз. По каменным стенам сочилась влага, однако пол коридора был сухим. Он дошел до конца коридора и очутился у входа в ярко освещенный зал с высоким дугообразным потолком. Зал был полон порхающих и кружащихся птиц, маленьких и ярких, как драгоценные камни. На другой стороне зала виднелась тяжелая деревянная дверь.

Слева от двери, на полу, прислонившись к стене, полулежал Невилл Лонгботтом. Рядом валялись обломки метлы. Левая нога Невилла была неестественно вывернута, а на левой половине лба росла огромная шишка. По всей видимости, он рухнул вместе с метлой и сломал ногу. Кто-то, скорее всего Грейнджер, наложил на Лонгботтома «somnus» и сейчас он мирно посапывал, вместо того, чтобы поскуливать от боли. Еще одна метла стояла в углу. Рядом с дверью, подрагивая помятыми, переломанными крылышками, дергался большой серебряный ключ. Присмотревшись, Гарри понял, что маленькие блестящие птички тоже были ключами с крылышками. Поймав дергающийся в тщетной попытке взлететь с помощью сломанных крыльев ключ, он вставил его в замочную скважину. Без всяких скрипов, щелчков и иных эффектов, дверь отворилась.

В следующем зале было настолько темно, что вообще ничего не было видно. Однако стоило ему сделать несколько шагов, как комнату внезапно залил яркий свет.

Гарри стоял на краю огромной шахматной доски, прямо за черными каменными фигурами, которые были значительно выше него. На другой стороне доски стояли белые фигуры. Гарри поежился — у белых фигур, в отличие от черных, отсутствовали лица. Попытка пройти между фигурами не удалась — ближайший офицер, мгновенно ожив, преградил путь мечом. Стоящие за ним пешки также выпрямились, но оружия пока не обнажали.

Это что, чтобы попасть на другую сторону мне играть надо что ли? Вот еще! Может на метле перелететь? Или?..

Гарри мгновенно обернулся волком и осторожно попробовал вновь пройти между фигур. Те не обратили никакого внимания на животное, продолжая стоять на местах. Споро перебежав доску и прошмыгнув между белыми королем и королевой, Гарри вновь обратился в человека и, хмыкнув, отвернулся от доски.

Его веселое настроение моментально испарилось, потому что он увидел припорошенное каменной пылью, лежащее тело. Школьная мантия не давала рассмотреть контуры фигуры, но судя по рассыпавшимся по полу длинным, светло-русым волосам, это была Лаванда Браун. Подбежав, Гарри увидел, что с левой стороны череп Лаванды был вдавлен внутрь, как будто ее ударили чем-то круглым. Дыхание девчонки было частым и прерывистым, а глаза с расширенными, занимающими всю радужку зрачками, недвижно смотрели вверх. Понимая, что ничем помочь не может, Гарри упал на колени перед телом и судорожно зашарил по груди.

«Вот, никогда с ним не расставайся. — Сириус передал Гарри кулон на длинной цепочке. — Это спасательный портал, настроенный на Мунго. Его энергии хватит, чтобы пробить любую защиту. Но только для одного и только один раз. Потом его придется пару месяцев у родового камня подзаряжать. Активировать его не надо, он сам сработает, когда повреждения станут критическими. От Авады естественно не спасет, а вот если даже вырвут сердце — шанс есть».

Найдя среди висевших на шее артефактов нужный, Гарри аккуратно снял его и, расстегнув Лаванде мантию, положил чуть пониже яремной ямки. Спустя мгновение кулон засветился, раздался негромкий свист и тело Браун исчезло. Гарри медленно поднялся на ноги. Мордред подрал бы эту Грейнджер. По всей видимости, она прошла дальше и кто знает, какие еще ловушки там встретятся. В сложившихся обстоятельствах, после всего увиденного, Гарри уже повернул бы назад, но вассалитет действовал в обе стороны и если Гермиона в опасности, он должен ей помочь. Подойдя к очередной двери, Гарри потянул ее на себя.

Его встретил такой отвратительный запах, что если бы он не зажал нос, то, наверняка, потерял бы сознание. Даже глаза слезились, пока он всматривались в полумрак. Наконец Гарри увидел распростертого на полу огромного тролля, значительно превосходившего по размерам того, которого он встретил в Хэллоуин, да и воняющего гораздо отвратней. Тролль явно был без сознания, а на его голове багровела гигантская шишка.

Гарри аккуратно приоткрыл следующую дверь и с опаской заглянул внутрь — за ней их могло ждать что угодно. Но в комнате не было ничего страшного. Посредине стоял стол. На нем выстроились в ряд семь разнокалиберных сосудов, наполненных какими-то жидкостями. А перед столом, направив друг на друга палочки, замерли Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли. Гарри они не замечали, продолжая яростно спорить.

— Давай, Грейнджер, — практически рычал рыжий, — найди мне нужный пузырек и я, так и быть, не буду тебя проклинать.

— Ты идиот, Уизли! Там лежат твои друзья, Лаванда может уже умерла, а ты пытаешься найти какие-то сокровища! Уверяю тебя, золота там нет!

— Это не мои друзья!!! — Практически завизжал Рон. — Я хотел дружить с Поттером, а он отверг мою дружбу! Еще и посмеялся! С сокровищем я стану богат и утру нос этому выскочке! И ты не сможешь мне по…

Выпущенный Гарри «ступефай» заставил Уизли прерваться на полуслове. Войдя в комнату он подошел к разом притихшей и как-то съёжившейся Гермионе.

— Она умерла? — Гермиона готова была разрыдаться. — Лаванда умерла, да?

— Не знаю. Я отправил ее порталом в Мунго. Надеюсь ее спасут.

Грейнджер вскинула на него блестящие глаза, так и не пролившиеся слезами, и радостно выдохнула.

— Сейчас ты поможешь мне пройти дальше, а потом заберешь этот кусок дерьма, — Гарри брезгливо указал на Уизли, — по дороге подберешь Лонгботтома и сообщишь обо всем преподавателям. Версия для всех будет такая.

Наложив заглушающее заклятье, Гарри пару минут объяснял что-то Грейнджер, а затем, сняв заглушение, подошел к лежащему Рону.

— Ну что, мой несостоявшийся друг. — Тихо, чтобы слышал только Рон, произнес он, — Я искренне надеюсь не увидеть тебя первого сентября за гриффиндорским столом. Поверь, тебе очень не понравится учиться со мной в одной школе и ночевать в одной спальне. А если ты надеешься на помощь своих многочисленных братьев, то хочу тебе напомнить, что Блэки очень темный род, но Поттеры, — он еще понизил голос и наклонился ниже, — гораздо, гораздо темнее.

Глядя в расширившиеся от страха глаза, Гарри провел кончиком указательного пальца по щеке Уизли от виска до подбородка.

Отвернувшись от лежащего, он подошел к столу, и вдруг позади, закрывая дверной проем, из-под пола вырвалось пламя, отсекая путь назад. Судя по ярко-фиолетовому цвету, это был не простой огонь, а волшебный. Тут же языки огня заплясали перед той дверью, которая находилась впереди.

— Смотри! — Гермиона схватила со стола свиток пергамента.

Гарри перегнулся через ее плечо и прочитал:

Впереди опасность, то же позади,

Но две из нас помогут, ты только их найди.

Одна вперед отправит, еще одна — назад,

В двух — вино всего лишь, а еще в трех — яд.

Ты хочешь здесь остаться на долгие века?

Тогда ищи — к тому же подсказка тебе дана.

Во-первых, как бы ловко ни скрывался яд,

Найти его несложно — от вина левый ряд.

Второе — в крайних бутылях налито не одно и то ж,

Но если вперед тебе надо, помощи зря ты ждешь.

Затем ни в большой, ни в малой смерти ты не найдешь,

А если из второй слева и второй справа глотнешь,

Сам убедишься — налито одно и то же в них,

Хотя на взгляд они разные, но это уже в-четвертых.

Гермиона глубоко вздохнула. Гарри поразило то, что она улыбается. Этого он ждал от нее меньше всего.

— Гениально, — произнесла Гермиона. — Это не магия — это логика. Логическая задача. Между прочим, многие величайшие волшебники были не в ладах с логикой, и, попади они сюда, они остались бы здесь навечно.

— Я не очень далеко продвинулся в изучении логики, — мрачно вставил Гарри. — Сможем найти нужные зелья?

— Разумеется! — удивилась Гермиона. — В свитке есть все, что надо. На столе семь бутылей: в трех находится яд, в двух — вино, еще одна даст возможность вернуться обратно, а седьмая пропустит вперед.

Они оба задумались, Гермиона несколько раз прочитала написанное, а затем начала прохаживаться вдоль стола. Она рассматривала бутыли, тыкала в них пальцем и что-то бормотала себе под нос. Наконец она хлопнула в ладоши.

— Поняла! — сообщила она. — Глоток из самой маленькой бутылочки даст возможность пройти вперед.

Гарри взглянул на крошечную бутылочку. Затем ткнул пальцев в крайнюю справа круглую бутыль.

— А эта даст тебе возможность пройти через фиолетовый огонь.

Они посмотрели друг на друга. Гермиона кивнула.

— Давай. — Произнес Гарри. — Бери Уизли, когда доберетесь до комнаты, где летают ключи, подберешь Лонгботтома. Возьми метлу поднимешь всех наверх и оставишь в коридоре. Когда окажешься в замке, лети прямиком в совятник и отправь сову к Дамлбдору. Он нам очень нужен. Возможно, мне удастся на какое-то время задержать Квирелла, но если честно, то вряд ли надолго.

— Но Гарри. — Гермиона побледнела и даже не обратила внимания на то, как его назвала. — А что, если он тебя убьет?

— Ну... Не должен. Я ему для чего-то нужен.

У Гермионы дрожали губы, словно она готова была расплакаться. Она вдруг метнулась к Гарри и крепко обняла его.

— Гермиона! — изумленно воскликнул Гарри.

— Простите меня, милорд, я опять втянула вас в неприятности — прошептала Гермиона.

— Не переживай, Грейнджер, — произнес Гарри, когда Гермиона разжала объятия, — на этот раз ты не при чем. Я бы влез сюда в любом случае, ибо таков был план.

— План? — удивилась Гермиона. — Чей?!

— А вот это предстоит выяснить. Пора, — поторопил ее Гарри. — Ты уверена, что мы правильно разгадали головоломку?

— Абсолютно, — кивнула Гермиона. Она поднесла к губам круглую бутыль, сделала большой глоток и поежилась.

— Противно?

— Нет. Но эта жидкость просто ледяная.

— Тебе надо уходить, и побыстрее. — Напомнил Гарри, хотя ему вовсе не хотелось оставаться одному. — Пока зелье не перестало действовать.

— Удачи, и береги себя, — шепнула Гермиона.

— ИДИ!

Гермиона повернулась, с помощью заклинания подхватила все еще неподвижного Рона и, пройдя сквозь фиолетовое пламя, скрылась из виду. Гарри перевел дыхание и взял в руки самую маленькую бутылочку. А потом повернулся лицом к черному пламени.

— Я иду, — произнес он, одним глотком опустошив бутылку.

Действительно, было такое ощущение, словно он проглотил глыбу льда. Гарри передернулся, поставил бутылочку обратно на стол и пошел вперед. Он собрался с духом, подходя вплотную к черным языкам огня. В следующую секунду пламя лизнуло его, но он ничего не почувствовал. На какое-то мгновение огонь закрыл от него то, что находилось впереди. А затем он оказался в следующем зале. Последнем зале.

Тут уже кто-то был. И это был тот, кого Гарри и рассчитывал здесь увидеть.

Посреди комнаты стоял профессор Квирелл.

— Здравствуйте, профессор?

Квирелл улыбнулся. Лицо его, обычно конвульсивно дергавшееся, на сей раз выглядело абсолютно нормальным.

— Здравствуй, Гарольд, — спокойно ответил он. — А я все гадал, придешь ли ты сюда.

— Я не мог не прийти. — Пожал плечами Гарри. — Скажите, это вы впустили тролля?

— Ну конечно. — Квирелл, кажется, был удивлен тем, что Гарри никак не реагирует. — Я наделен особым даром управляться с троллями. Видел, как я обошелся с тем, мимо которого ты прошел по пути сюда? К сожалению, пока все преподаватели искали тролля, Снейп, который уже подозревал меня, пошел прямо на третий этаж, чтобы меня перехватить. И мало того что троллю не удалось тебя убить, так еще и эта трехголовая псина не смогла как следует укусить Снейпа и хотя бы отхватить ему ногу.

Гарри открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, но Квирелл предостерегающе поднял руку.

— Постой спокойно, Поттер, мне надо исследовать это любопытное зеркало. Квирелл щелкнул пальцами. Появившиеся из пустоты веревки впились в Гарри, крепко связывая его. И тогда Гарри увидел то, что стояло позади Квирелла. Это было зеркало Еиналеж.

— В этом зеркале кроется ключ к камню, — пробормотал Квирелл, постукивая пальцами по раме. — Следовало догадаться, что Дамблдор придумает что-нибудь в этом духе... Но он в Лондоне... А когда он вернется, я буду уже далеко...

Гарри судорожно пытался что-нибудь придумать. Но все, что пришло ему в голову — это втянуть Квирелла в разговор и не давать ему сосредоточиться на зеркале.

— Я видел вас со Снейпом в лесу! — выпалил он.

— Да, — рассеянно согласился Квирелл, обходя вокруг зеркала, чтобы посмотреть, что у него сзади. — Он уже был уверен в том, что это я, и пытался выведать, как далеко я готов зайти. Он с самого начала меня подозревал. Пытался меня напугать, как будто это было в его силах! Ведь на моей стороне сам лорд Волдеморт...

Квирелл обогнул зеркало и жадно уставился в него.

— Я вижу камень, — прошептал он. — Я собираюсь воспользоваться им и помочь моему лорду... Но где же этот камень?

Гарри пытался ослабить стягивающие его веревки, но они не поддавались. Казалось, что Квирелл полностью сосредоточился на зеркале. Гарри обязан был его отвлечь.

— Но мне всегда казалось, что Снейп меня недолюбливает...

— О, конечно, — равнодушно подтвердил Квирелл. — Небо тому свидетель — он должен тебя прямо ненавидеть. Он учился в Хогвартсе вместе с твоим отцом, разве ты этого не знал? Они друг друга терпеть не могли. Но Снейп никогда не желал тебе смерти.

— Но зачем вам философский камень?

В первый раз с того момента, как Гарри появился в зале, Квирелл утратил спокойствие.

— Я должен помочь своему господину. — Голос Квирелла чуть подрагивал. — Просто иногда... иногда мне бывает нелегко, я слаб и...

— Вы хотите сказать, что Волдеморт не умер? — воскликнул Гарри, не веря своим ушам. — И вы знаете где он?!

— Он всегда со мной, где бы я ни был, — мягко ответил Квирелл. — Я встретил его, когда путешествовал по миру. Я был молод, глуп и полон нелепых представлений о добре и зле. Лорд Волдеморт показал мне, как сильно я заблуждался. Добра и зла не существует — есть только сила, есть только власть, и есть те, кто слишком слаб, чтобы стремиться к ней... С тех пор я служу ему верой и правдой, хотя, к сожалению, я не раз подводил его.

Голос Квирелла поплыл по комнате, постепенно затихая.

— Я не могу понять, — прошептал он. — Может, этот камень находится внутри зеркала? Может быть, я должен его разбить?

Гарри судорожно пытался понять, что ему делать. Взглянув на зеркало через активированные очки, он увидел, что плетения на нем изменились, но понять смысл этих изменений он не мог.

Гарри попробовал сдвинуться с места, но веревки крепко держали его, он пошатнулся и упал. Квирелл не обратил на это никакого внимания. Он все еще разговаривал сам с собой.

— Что делает это зеркало? Что оно показывает? Помогите мне, мой господин!

Гарри похолодел от ужаса. В комнате раздался незнакомый ему голос. Казалось, что голос этот исходит из самого Квирелла.

— Используй мальчишку... Используй мальчишку...

Квирелл повернулся к Гарри.

— Так, Поттер, иди-ка сюда.

Профессор хлопнул в ладоши, и веревки упали на пол. Гарри медленно поднялся на ноги.

— Иди сюда, — поторопил Квирелл. — Загляни в зеркало и скажи мне, что ты видишь.

Гарри подошел.

Надо как-то его обмануть. Раньше зеркало показывало самое заветное желание. А сейчас что покажет? Какие изменения в него внесены? Если вдруг увижу камень, надо молчать. И продолжать болтать. Если все прошло хорошо, Грейнджер уже выбралась из люка и помощь вскоре должна прийти.

Квирелл встал за его спиной. Гарри ощутил странный запах, исходящий из тюрбана, скрывавшего голову профессора. Он закрыл глаза, шагнул ближе к зеркалу и снова раскрыл их.

Он увидел свое отражение — бледное, испуганное лицо. Но мгновение спустя отражение подмигнуло ему. Оно засунуло руку в свой карман и вытащило оттуда кроваво-красный камень. А потом, снова подмигнув, засунуло камень обратно. Гарри ощутил у себя в кармане что-то очень тяжелое. Каким-то образом, каким-то невероятным образом, камень оказался у него.

— Ну и что? — нетерпеливо спросил Квирелл. — Что ты там видишь?

Гарри собрался с духом.

— Я вижу, как я пожимаю руку Дамблдору — выпалил он, стараясь врать поубедительнее. — Я... я выиграл для Гриффиндора соревнование между факультетами.

Квирелл снова выругался.

— Отойди отсюда! — скомандовал он.

Гарри шагнул в сторону. Камень оттягивал карман, и Гарри спросил себя, не попробовать ли ему убежать.

Он не успел сделать и пяти шагов по направлению к двери, когда до него донесся резкий голос. Гарри обернулся и понял, что Квирелл каким-то образом умудряется говорить, не раскрывая рта.

— Он врет... Он врет...

— Поттер, иди сюда! — крикнул Квирелл. — Говори правду! Что ты там видел?

Квирелл закрыл рот, и тут снова раздался резкий голос.

— Дай мне поговорить с ним... Я хочу видеть его лицо, и чтобы он видел меня...

— Но, мой лорд, вы еще недостаточно сильны! — запротестовал Квирелл.

— У меня достаточно сил... — отрезал резкий голос. — Для этого вполне достаточно...

Гарри чувствовал себя так, словно снова попал в «дьявольские силки». Он словно прирос к месту и был не в силах пошевелиться. В оцепенении он смотрел, как Квирелл начинает разворачивать свой тюрбан. Наконец ткань упала на пол. Без нее голова Квирелла, сильно уменьшившаяся в размерах, выглядела как-то странно. И тут Квирелл медленно повернулся к Гарри спиной.

ГЛАВА 16

21-28 июня 1992 года, замок Хогвартс.

Гарри готов был завопить от ужаса, но не смог выдавить из себя ни звука. Там, где должен был находиться затылок Квирелла, было лицо, самое страшное лицо, которое Гарри когда-либо видел. Оно было мертвенно-белым, вместо ноздрей — узкие щели, как у змеи. Но страшнее всего были глаза — ярко-красные и свирепые.

— Гарри Поттер, — прошептало лицо.

Гарри попытался отступить назад, но ноги его не слушались.

— Видишь, чем я стал? — спросило лицо. — Всего лишь тенью, химерой... Я обретаю форму, только вселяясь в чужое тело... Всегда находятся те, кто готов впустить меня в свой мозг и свое сердце... Но бедный Квирелл уже был слишком слаб, когда мы встретились. Кровь единорога сделала его сильнее... Ты видел, как мой верный Квирелл пил ее в лесу... И как только я завладею эликсиром жизни, я смогу его спасти... Итак, почему бы тебе не отдать камень, который ты прячешь в кармане?

Значит, он все знает. Гарри внезапно ощутил, что к нему вернулись силы, и, спотыкаясь, попятился назад.

— Не будь глупцом, — прорычало лицо. — Лучше помоги мне и спаси свою жизнь... или ты кончишь так же, как и твои родители...

— СВОЛОЧЬ! — неожиданно для самого себя крикнул Гарри. — ТЫ УБИЛ ИХ!

Квиррелл приближался к нему, он шел спиной вперед, чтобы Волдеморт мог видеть Гарри. Белое лицо нахмурилось.

— Ты вряд ли поверишь мне, — прошипело оно, — если я скажу, что не убивал твоих родителей.

— Ты лжешь! — Гарри готов был заплакать. — Ты убил их и хотел убить меня!

— Я не лгу. — Квирелл остановился в нескольких шагах. Волдеморт на его затылке внимательно смотрел красными глазами на Гарри. — Ты же умный парень, Гарольд, подумай сам. Зачем мне убивать главу древнего и благородного рода, его жену и ребенка? Я, конечно, не был добрым человеком, скорее наоборот. Но вот кем я точно не был, так это идиотом. Я не хотел убивать твоих родителей и не делал этого. В тот вечер я приходил на переговоры.

— Но ты пытался убить меня! — В голосе Гарри уже не было той ярости, что в начале разговора, но он был уверенным. — У меня на лбу шрам от смертельного проклятия.

— Что за чушь! — Лицо Волдеморта исказилось в яростной гримасе. — Авада не оставляет никаких внешних повреждений. Тебе немудрено этого не знать, но неужели никто из взрослых волшебников не просветил тебя?

— Значит, ты использовал другое проклятье!

— Я защитил тебя! Я связал твою, уже почти исторгнутую душу, вновь с твоим телом и завершил это руной «Соулу». Когда я появился в доме Поттеров, твои родители были мертвы, а над тобой практически завершили ритуал. Если бы я тебе не помог, в твоем теле была бы другая душа!

— Чья?! — Ошеломленный Гарри смотрел на ужасное лицо, чувствуя, что Волдеморт скорее всего говорит правду. Ему нет причин обманывать.

— Я этого не знаю. — Волдеморт развел руками Квиррела, что смотрелось со спины достаточно нелепо. — Когда я закончил с тобой, смертельное проклятие угодило в меня самого, в спину. Кто его выпустил, я не видел.

— Но как тебе удалось выжить?

— Мое тело умерло, но дух нет. Есть определенные способы задержаться в этом мире.

— Так для этого нужен философский камень? Получить тело?

— Гарольд Поттер! Включи мозг! — Волдеморт опять рассердился. — Как можно создать тело с помощью камня, превращающего все в золото и делающего эликсир жизни?! Мне надо спасти Квиринуса! Он до сих пор жив только из-за крови единорога и моей магии.

Гарри молча смотрел на стоящего спиной Квиррела, лицо Волдеморта, и мысли его метались бешенными белками. Слова Волдеморта опровергали если и не все, то очень многое из того, в чем он был непоколебимо уверен. И самое главное в том, что они звучали логично. Он не мог понять, что ему делать? И вдруг в голове словно щелкнуло — так вот на кого была эта ловушка! Конечно Дамблдор не мог не знать о присутствии Волдеморта в школе. И именно для него была эта эпопея с камнем, который, скорее всего и не философский ни разу.

Гарри сунул руку в карман мантии и достал оттуда тот самый, тяжелый, кроваво-красный булыжник. Внимательно глядя на Волдеморта, он протянул камень ему. Квиррел сделал еще шаг спиной вперед. Ноздри на жутковатом лице расширились и втянули воздух, глаза как будто загорелись ярче и Гарри почувствовал магическое напряжение в окружающем пространстве.

— Это обыкновенный гематит. — Со вздохом произнес Волдеморт. — Прости, Квиринус, я не смогу тебе помочь. Мне придется тебя покинуть.

— Не страшно, мой лорд. — Откликнулся Квиррел, не поворачиваясь, от чего его голос звучал приглушенно. — Я благодарен вам, вы подарили мне год жизни.

— Гарольд! — обратился к нему Волдеморт. — Мы наверняка еще увидимся. Прежде чем это случится, я прошу тебя поразмышлять над тем, что я сказал. И еще. Есть книга. Называется «Тайны наитемнейшей магии». Она наверняка есть и в библиотеке Блэков и у Поттеров. Постарайся с ней ознакомиться, особенно с разделом «Ритуалы извлечения, переселения, привязки астрального тела душой именуемого».

— Я постараюсь. — Гарри все еще пребывал в напряжении. — Но что будет теперь?

— А теперь, нам придется разыграть маленький спектакль. Ты же не хочешь, чтобы наш общий седобородый знакомый задавал тебе лишние вопросы?

Через мгновение Гарри ощутил на своем запястье руку Квиррела. Его тело пронзила острая боль. Гарри закричал, пытаясь вырваться, и, к его удивлению, ему это удалось. Боль стала слабее. Гарри поспешно обернулся, чтобы понять, куда делся Квиррел. Профессор корчился от боли, глядя на свои пальцы, прямо на глазах покрывавшиеся красными волдырями.

— Прости, Гарри, но это необходимо! — прошипел Волдеморт. — Квиринус!

Квиррел кинулся к Гарри, схватил его руки и прижал к своей шее…

-А-А-А-А!

Боль была настолько сильной, что Гарри почти ослеп. Он слышал крики боли профессора, шипение Волдеморта и подумал, что если его хотели бы убить, то это довольно странный способ.

А потом пришли другие голоса, выкрикивавшие его имя. Но, возможно, они ему только почудились.

Гарри ощутил, как Квиррел выкручивается из его захвата. Он понял, что все кончено, и провалился в темноту. Он летел все ниже, и ниже, и ниже...

Гарри уловил, что над ним что-то блеснуло. Он моргнул. Это были очки. Как странно...

Он снова моргнул. Из тумана выплыло улыбающееся лицо Альбуса Дамблдора.

— Добрый день, Гарольд, — произнес Дамблдор.

Гарри уставился на него. И тут он все вспомнил.

Ой-е-ей!.. Что же делать? Что говорить? Ой спалюсь! Значит так: ничего не понял, ни с кем не говорил, помогал одноклассникам, защищал камень. Вперед!

— Сэр! — произнес Гарри слабым голосом, тщетно пытаясь подняться. — Камень! Это был Квиррелл! Камень! Сэр, торопитесь...

— Успокойся, мой дорогой мальчик, ты немного отстал от времени. — Голос Дамблдора был приветлив и спокоен. — Камень не у Квиррелла.

— Но тогда у кого? — Гарри раздирало беспокойство. — Сэр, я...

— Гарольд, пожалуйста, тихо, — попросил Дамблдор — Иначе мадам Помфри выставит меня отсюда.

Гарри тяжело вздохнул и огляделся. Он только сейчас понял, что, судя по всему, находится в больничном крыле. Он лежал на кровати, а столик, стоявший рядом с ним, был завален сладостями. Казалось, что кто-то специально для него скупил по меньшей мере полмагазина.

— Знаки внимания от твоих друзей и поклонников, — пояснил Дамблдор, поймав взгляд Гарри. — То, что произошло в подземелье между тобой и Квиррелом — это строжайший секрет, и потому нет ничего удивительного в том, что его знает вся школа.

— Я давно здесь? — перебил его Гарри. Он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме случившегося.

— Три дня. Мистер Рональд Уизли и мисс Грэйнджер будут весьма счастливы, что ты наконец пришел в себя. Они были крайне обеспокоены твоим состоянием.

Ага! Особенно мистер Уизли! Так, камень, камень… Браун!!!

— Сэр! Лаванда!..

— Не беспокойся, мой мальчик, с ней все будет в порядке. В клинике Святого Мунго работают специалисты высочайшего класса. Она даже не потеряет память. Ты все правильно сделал и спас свою одноклассницу.

— Но, сэр, а как же камень...

— Я вижу, что он волнует тебя больше всего остального. — Улыбка сползла с лица Дамблдора. — Что ж, поговорим о камне. Профессору Квиррелу не удалось отобрать его у тебя. Я появился как раз вовремя, чтобы помешать ему это сделать. Хотя должен признать, что ты и без меня неплохо справлялся.

— Вы были там?! — воскликнул Гарри. — Вы получили сову, которую послала Гермиона?

— Должно быть, мы разминулись в воздухе. Как только я прибыл в Лондон, сразу стало очевидно, что я должен находиться как раз в том месте, которое я покинул. Я прибыл вовремя и успел стащить с тебя Квиррела...

— Значит, это были вы, — произнес Гарри, вспомнив последнее, что он чувствовал перед тем, как потерять сознание. Значит, ему ничего не почудилось.

— Я боялся, что опоздал, — признался Дамблдор.

— Да, вы чуть не опоздали, — согласился Гарри. — Еще немного, и он бы вырвал у меня камень...

— Я боялся не за камень, — мягко поправил его Дамблдор, — а за тебя. Схватка отняла у тебя все силы, и ты едва не погиб. В какой-то момент я даже подумал, что это произошло. А что касается камня, то он был уничтожен.

— Уничтожен? — недоверчиво переспросил Гарри. — Но ваш друг, Николас Фламель...

— О, так ты знаешь о Николасе? — судя по голосу, Дамблдор был очень доволен этим обстоятельством. — Ты все разузнал, не так ли? Что ж, мы с Николасом немного поболтали и решили, что так будет лучше,

— Но это означает, что он и его жена умрут, не так ли? — продолжал недоумевать Гарри.

— У них имеются достаточные запасы эликсира для того, чтобы привести свои дела в порядок. А затем — да, затем они умрут.

Дамблдор улыбнулся, видя непонимание на лице Гарри.

— Такому молодому человеку как ты, это кажется невероятным. Но для Николаса и Пернеллы умереть значит лечь в постель и заснуть после очень долгого дня. Для высокоорганизованного разума смерть — это очередное приключение. К тому же камень не такая уж прекрасная вещь. Представь себе, он может дать столько денег и столько лет жизни, сколько ты захочешь! То есть две вещи, которые в первую очередь выберет любой человек. Но беда в том, что люди, как правило, выбирают то, что для них является наихудшим.

Воцарилась тишина. Гарри лежал, глядя в потолок и думая, как не сказать ничего лишнего, но при этом вызнать побольше. Дамблдор что-то мурлыкал себе под нос и рассеянно улыбался.

— Сэр! — наконец окликнул его Гарри. — Я тут подумал... Сэр... даже если камень уничтожен, Волдеморт...

— Я рад, что ты называешь его так. Всегда называй вещи своими именами. Страх перед именем усиливает страх перед тем, кто его носит.

— Да, сэр. — Гарри поспешно кивнул. — Я хотел спросить: ведь он не исчез навсегда?

— Нет, — согласился Дамблдор. — Он все еще где-то здесь, возможно, ищет новое тело, в которое мог бы вселиться... Так как он не является живым существом в полном смысле этого слова, его нельзя убить. Он бросил Квиррела умирать, ведь он безжалостен не только к врагам, но и к союзникам. Однако ты не должен огорчаться, Гарольд, пусть ты всего лишь на какое-то время отдалил его приход к власти. Но в следующий раз найдется кто-то другой, кто будет готов сразиться с ним. И это несмотря на то, что наша борьба против него кажется заранее проигранной. А если его возвращение будет отодвигаться все дальше и дальше, возможно, он никогда не будет властвовать.

Гарри попробовал кивнуть и поморщился от боли.

— Сэр, есть еще кое-что, что я хотел бы узнать, если вы мне расскажете, — тихо, но настойчиво произнес он. — Я бы хотел знать всю правду...

— Правду... — вздохнул Дамблдор. — Правда — это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью. Однако я отвечу на твои вопросы если, конечно, у меня не будет достаточно веской причины для того, чтобы промолчать. Если я не смогу ответить, прошу меня простить: я промолчу, потому что ложь недопустима.

— Хорошо. — Гарри прикрыл глаза. — Волдеморт убил моих родителей и хотел убить меня. Но я не могу понять, зачем ему вообще понадобилось убивать меня?

На сей раз Дамблдор вздохнул куда глубже.

— Увы, на этот вопрос я не могу ответить. По крайней мере, сегодня и сейчас. Однажды ты узнаешь... а пока забудь об этом. Когда ты будешь старше... Я понимаю, наверное, это звучит неприятно... Тогда так, когда ты будешь готов, ты все узнаешь.

Гарри понял, что настаивать бесполезно.

— А почему Квиррелл не мог прикоснуться ко мне?

— Твоя мать умерла, пытаясь спасти тебя. Если на свете есть что-то, чего Волдеморт не в силах понять, это любовь. Он не мог осознать, что любовь — такая сильная любовь, которую испытывала к тебе твоя мать, оставляет свой след. Это не шрам, этот след вообще невидим... Если тебя так крепко любят, то даже когда любящий тебя человек умирает, ты все равно остаешься под его защитой. Твоя защита кроется в твоей коже. Именно поэтому Квиррел, полный ненависти, жадности и амбиций, разделивший свою душу с Волдемортом, не смог прикоснуться к тебе. Прикосновение к человеку, отмеченному таким сильным и добрым чувством, как любовь, вызывало у него нестерпимую боль.

Дамблдор замолчал и начал с интересом изучать сидевшую на подоконнике птичку.

Мерлин, что за бред! Не показывать вида, не показывать… Я верю. Верю всему, что он говорит.

— А мантия-невидимка, — спросил он. — Вы знаете, кто мне ее прислал?

— Когда-то твой отец оставил ее мне. А я подумал, что, возможно, она тебе понравится. — Глаза Дамблдора засияли. — Полезная вещь... Твой отец в основном использовал ее для того, чтобы тайком пробираться на кухню в поисках еды. Это было, когда он учился в Хогвартсе.

Зачем мой отец мог оставить настолько ценный артефакт директору школы, в которой он уже даже не учился? Странно-то как…

— И еще кое-что, — Гарри не мог остановиться.

— Давай, — приободрил его Дамблдор, словно почувствовав, что Гарри боится его разозлить.

— Квиррел сказал, что Снейп...

— Профессор Снейп, Гарольд, — поправил его Дамблдор.

— Да, верно, Квиррел сказал, что он меня ненавидит, потому что он ненавидел моего отца. Это правда?

— Да, они испытывали друг к другу сильную неприязнь, — признал Дамблдор после секундного раздумья. — А затем твой отец сделал кое-что, чего Снейп так и не смог ему простить.

— Что? — выдохнул Гарри.

— Он спас ему жизнь.

— Что?!

Гарри не верил своим ушам.

— Да-а-а... — мечтательно протянул Дамблдор. — Меня всегда забавляло то, какими странными путями порой следуют человеческие мысли. Профессор Снейп не мог смириться с тем, что остался в долгу перед твоим отцом... Я думаю, что он бы хотел спасти тебя и таким образом вернуть долг твоему отцу. И спокойно продолжать ненавидеть память о нем...

Гарри попытался понять услышанное, но мысли пока еще путались.

— И, сэр, — осмелился он. — Еще один вопрос...

— Всего один? — улыбнулся Дамблдор.

— Как мне удалось достать камень из зеркала?

— А! — воскликнул Дамблдор. — Я рад, что ты задал этот вопрос. Это была одна из моих самых гениальных идей. Видишь ли, я сделал так, что только тот, кто хочет найти камень, найти, а не использовать, сможет это сделать. А все прочие могли увидеть в зеркале, как они превращают металл в золото и пьют эликсир жизни, но не более того. Иногда мой мозг удивляет меня самого... А теперь достаточно вопросов. Я предлагаю тебе заняться этими сладостями. О! Драже на любой вкус «Берти Боттс»! В юности мне не повезло: я съел конфету со вкусом рвоты. И боюсь, что с тех пор я несколько утратил к ним интерес. Но вот эта конфетка кажется мне вполне безобидной, как ты считаешь?

Дамблдор улыбнулся и закинул в рот золотисто-коричневую карамельку. И тут же поперхнулся.

— Не повезло! — выдавил он. — Вкус ушной серы, не самый приятный на свете, ты не находишь?

После ухода директора, к Гарри подошла мадам Помфри. Проведя комплекс диагностических чар, она споила несколько зелий и, заявив, что до завтра не выпустит его из больничного крыла, оставила отдыхать. Лежа в кровати, в тишине, Гарри пытался свести воедино все то, что сказали ему Квиррел, Волдеморт и Дамблдор, с той информацией, которая была известна ему ранее. Не складывалось. Картинка mozaiki разрослась, количество деталей в ней увеличилось, но все-равно чего-то не хватало.

Итак, основные вопросы такие: что произошло в доме моих родителей одиннадцать лет назад и откуда взялась официальная версия. Дальше. Необходимо почитать как ту книгу, о которой сказал Волдеморт, так и о непростительных проклятиях. Чего хотел добиться директор этой своей псевдоловушкой и что ему нужно от меня. Поговорить с Люциусом Малфоем о Волдеморте. И надо выяснить, с какого хрена сгорел Квиррел!

В полдень пятницы Гарри сидел в тени большого граба на берегу озера и читал Оливера Твиста. Приключения сироты, талантливо описанные магловским писателем Диккенсом, так его захватили, что он не заметил приближения с подветренной стороны трех рыжих.

Когда чья-то тень упала на листы книги, Гарри поднял глаза и увидел перед собой братьев-близнецов Уизли, между которыми понуро и как-то скособочившись, стоял Рон.

— Добрый день, мистер Поттер-Блэк! Позвольте представиться…

— Меня зовут Фред Уизли…

— Меня Джордж Уизли! А это недостойное…

— Порождение ехидны…

— Наш родной брат Рональд, который…

— Будет безмерно счастлив…

— Принести вам свои извинения, в надежде…

— На прощение и предоставление…

— Возможности продолжить обучение…

— В великолепной школе, именуемой Хогвартс…

— Хотя бы до пятого курса.

Близнецы выжидательно уставились на Гарри, а Рон опустил голову еще ниже. Манера близнецов разговаривать, продолжая друг за другом мысль так, будто она была общая, при этом не перебивая, создавала эффект плавающего звука и зачастую несколько дезориентировало собеседника. Видимо у братьев именно на это и был расчет. Гарри внутренне усмехнулся.

— Приятно познакомиться, мистер Уизли, мистер Уизли. — Он по очереди кивнул близнецам. — Ну что ж, пусть приносит. Готов выслушать.

С одной стороны Рональда ткнули в ребра, а с другой дали подзатыльник. Он сделал небольшой шажок вперед и все также, не поднимая головы, слегка шепеляво произнес: — Мистер Поттер-Блэк! Я искренне прошу простить меня за недостойное поведение в течение всего учебного года. Не имея на то никаких оснований, я позволил себе определенные слова и действия, противоречащие нормам приличных людей. Я глубоко сожалею и готов, в подтверждение добросос… добросовестности моих намерений, принести клятву о не причинении вреда.

А близнецы-то не промах! Не хотят портить отношения и я их понимаю. Да и я конечно погорячился, на взводе просто был из-за Браун. Ладно, не будем обострять.

— Я готов принять ваши извинения, мистер Уизли, и вашу клятву. Но, полагаю, такие же извинения вы должны принести мисс Грейнджер. Если вы не возражаете и сделаете это, то и я в свою очередь, не буду чинить вам препятствий в обучении, при условии, что вы оградите от своего общества, как меня, так и мисс Грейнджер.

— А? — Рон поднял голову и удивленно воззрился на Гарри глазами, вокруг которых отливали фиолетово-красным замечательные фингалы.

— Тебе говорят, бестолочь…

— Что, если ты извинишься еще и перед Грейнджер…

— И поклянешься, то сможешь…

— Остаться в школе, если…

— Не будешь приставать к ним.

Братья сопроводили свои объяснения еще парой легких подзатыльников.

— Да, да, конечно! — Рон закивал. — Я извинюсь перед Гермионой.

Вечером извинения были благосклонно приняты, клятвы принесены, близнецы, выдав еще по подзатыльнику младшему брату, радостно испарились, Рон отправился залечивать раны здоровым сном, а Гарри и Гермиона расположились у камина в гостиной.

— Расскажи, пожалуйста, что произошло, пока я там с Квиррелом общался.

— Это кошмар! Я еле дотащила обоих до коридора. Еле успела. Когда уже с Невиллом за дверь выходила, смолкла музыка и псина начала просыпаться. Потом, прямо на метле с совятню рванула. Накидала послание и отправила. А сова к директорской башне полетела, мне в окно было видно. Гарольд! Дамблдор не покидал Хогвартса.

— Да, я это понял уже. — Гарри задумчиво посмотрел на Гермиону. — Давай не будем обсуждать все, что произошло, здесь. Я официально приглашаю тебя в Блэк-хаус этим летом. Планируй не меньше, чем на неделю. Надо будет провести определенные ритуалы с тобой, как с моим вассалом. Ну и обсудим все и определимся с дальнейшими действиями. Совы у тебя, конечно, нет?

— Нет.

— Тогда пиши в Лондон, на центральный почтамт, до востребования. Я пару раз в неделю буду проверять.

— Хорошо, мой лорд. — Гермиона улыбнулась.

— Ты знаешь, — Гарри проигнорировал сарказм, — Квиррел тоже называл Волдеморта «мой лорд». Интересно, почему?

— В хрониках «Больших и малых магических родов Британии, Шотландии и Уэльса» написано, что это обычная форма обращения вассала к сюзерену. — Теперь задумалась Гермиона. — Ты хочешь сказать, что Квиррел был вассалом, а не слугой?

— Я не знаю. Много чего непонятного произошло. Надо разбираться. И без помощи мы не справимся.

— И у кого ты будешь просить помощи?

— Есть хорошие люди. Начну с Сириуса, а там видно будет. Давай расходиться, поздно уже. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мой лорд. — Уже без сарказма ответила Гермиона и отправилась в девчачью спальню.

Торжественный ужин в честь окончания учебного года, прошел без неожиданностей. Несмотря на то, что в соревнованиях по квиддичу победил Слизерин, кубок школы достался Гриффиндору. Большой зал был украшен в красно-золотых тонах, что, на взгляд Гарри, смотрелось донельзя пафосно.

Лаванда Браун пока еще находилась в Мунго и на торжестве не присутствовала. Сириус уже написал Гарри, что получил официальное приглашение на имя Гарольда, от главы чистокровного рода Браун, посетить их в любое удобное время, вместе с ним. Как он пояснил, подобное приглашение по всей видимости связано с тем, что Лаванда, как несовершеннолетняя, не может признавать долг перед другим родом. Кроме того, Брауны являются свободным родом, не связанным никакими обязательствами, и потому, такое приглашение очень многообещающее.

Решив пока не заморачиваться со всей этой великосветской фигней, Гарри наслаждался вкусной едой, краем уха слушая разговоры одноклассников о планах на лето.

В воскресенье утром, все студенты погрузились в поезд и отправились в Лондон. Странно, но если в Хогвартс поезд шел целый день, то обратно уже в полдень он прибыл на вокзал Кингс-Кросс, где все очень быстро рассосались, сопровождаемые встречающими родственниками, кто через аппарационную площадку или камины, а кто через барьер в магловский Лондон.

Гарольда встретил Сириус и через камин они отправились в Блэк-хаус, где верный Кричер с остальными домовиками уже приготовили обед.

Впереди были два месяца каникул, отдыхать в которые, Гарри не светило, у главы древнего и благородного рода Блэк и древнего и благородного рода Поттер, была масса дел и задач, первейшей из которых он считал необходимость выяснить, кто виновен в смерти Джеймса и Лилиан Поттер. И, конечно, отомстить.

ЭПИЛОГ

28 июня 1992 года, замок Хогвартс, кабинет директора.

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор в бешенстве метался по своему кабинету. Большинство портретов, висящих на стенах, были пусты и лишь на нескольких их обитатели усиленно изображали спящих. Огромное количество пыхтящих, свистящих, крутящихся, стучащих и звенящих приборов, расположенных на всех горизонтальных поверхностях, исключая массивный стол, тоже как будто приглушили издаваемые звуки, по видимому, боясь оказаться разбитыми.

«Какого Мордреда не сработала ловушка?! — мысли скакали галопом, — Я ведь почувствовал, когда парень вошел в зал, печать активировалась. К моему приходу они должны были уже застрять в рунном круге, а не изображать подростковую драку. Что же произошло? И что делать теперь? Том, Том, хитрец!.. Опять по-своему все сделал. Ну, зато я увидел, что будет с преподавателем, решившим нанести вред ученику. Весьма показательно.

По всей видимости, Том в Хогвартс уже не сунется, а без него ничего с Поттером не сделать. Ну что ж. Пусть Поттер учится пока, набирает команду, вступает во всякие права. Проще будет потом, когда…»

Дамблдор сам оборвал поток мыслей. Нельзя было пока вскрывать тот закоулок памяти, который он так тщательно закрыл почти одиннадцать лет назад. Рано. Время для этого еще придет. Пока надо разобраться, что за игру ведет Фадж и попытаться ее ему обломать.

Директор уже спокойно уселся в кресло и достал из ящика кипу бумаг. На следующий год вновь придется искать преподавателя по Защите.

29 июня 1992 года, Лондон, Министерство магии.

— Добрый день, Амелия! Давненько вас не было видно. Присаживайтесь.

— Добрый день, господин министр, благодарю.

Высокая, стройная, глава Департамента магического правопорядка, Амелия Боунс, изящно опустилась в кресло, напротив рабочего стола Корнелиуса Фаджа. Для своих тридцати восьми лет, она выглядела великолепно и только седина, там и сям проблескивающая в густых русых волосах, выдавала не юный уже возраст.

— Как вы помните, Корнелиус, вы дали мне поручение разобраться с политическим противостоянием в магической Британии, закончившимся с исчезновением Волдеморта.

— Я не страдаю провалами в памяти, Амелия. А вот вам потребовалось полгода, чтобы обо мне вспомнить. И я смотрю — вы не боитесь произносить вслух его имя, в отличие от большинства магов?

— Нет, не боюсь. И не боялась раньше. Но ваше поручение оказалось не столь простым, как мне в начале казалось.

— И в чем же трудность?

— Как всегда, — Амелия усмехнулась, — в установлении истины.

— И к каким выводам вы пришли?

— Средства массовой информации — наше все!

— Неожиданно. Поясните?

Амелия положила на стол толстую папку.

— Здесь вырезки из газет, докладные, аналитические справки, протоколы заседаний Визенгамота, за период с шестидесятого по восемьдесят второй. Но я хотела бы, чтобы вы сперва прочитали вот эти две статьи.

Она пододвинула министру две вырезки из «Ежедневного пророка». Фадж взял в руки ту, что выглядела значительно старше.

«Уважаемые читатели!

Сообщаем вам о регистрации новой политической партии с претенциозным названием «Вальпургиевы рыцари». Их молодой, харизматичный лидер Томас Марволо Гонт, согласился дать небольшое интервью, в котором обрисовал основные политические цели своей партии.

— Добрый день, мистер Гонт! Меня зовут Гидеон О’Брайан и я являюсь штатным репортером газеты «Ежедневный пророк».

— Очень приятно познакомиться.

— Сразу вопрос, который наверняка заинтересует всех наших читателей. Имеете ли вы отношение к древнему роду Гонтов?

— Самое непосредственное. Моя мать была из Гонтов.

— А ваш отец?

— Это некорректный вопрос, мистер О’Брайан! Но я отвечу. Мой отец, к сожалению, почивший, не имел отношения к магическому миру Британии.

— Простите, сэр, не хотел вас оскорбить и не буду продолжать эту тему. Расскажите немного о себе.

— Я родился и вырос в Англии, закончил Хогвартс, а затем долгое время путешествовал и продолжал обучение.

— И вернувшись, решили устроить революцию?

— Ну что вы! Я просто хочу несколько реформировать наше общество, которое сильно закоснело за последние пару веков.

— И в чем вы видите косность? Какие стороны нашей жизни вас не устраивают?

— Я полагаю, что магическое сообщество в Великобритании сильно и совершенно напрасно отдалилось от магловского.

— То есть, вы предлагаете объединяться с маглами?! И после этого, вы заявляете, что не являетесь революционером?

— Мистер О’Брайан! Позвольте мне завершить хоть одну мысль, прежде чем высказывать свои претензии к моим словам!

— Прошу прощения, мистер Гонт, привычка репортера экстренных новостей. Прошу вас, продолжайте.

— Я не призываю объединяться с маглами, это было бы опрометчиво. Но вот расширить взаимоотношения с ними, наладить сотрудничество в определенных областях, на мой взгляд, совершенно необходимо.

— И в каких же областях вы видите перспективы сотрудничества с маглами?

— В первую очередь в научной.

— Прошу простить мне мой скепсис, но что могут предложить нам маглы? Мы давно ушли от них далеко вперед.

— Вы, как и большинство магов Британии, очень глубоко заблуждаетесь, мистер О’Брайан. Многовековая самоизоляция не пошла на пользу магическому обществу. Вы до сих пор пребываете в шорах убежденности, что маглы отсталые.

— Убедите меня, что это не так!

— Ну, например, люди без помощи магии могут летать по воздуху, а недавно вообще достигли космоса.

— Простите, мистер Гонт, вы сейчас шутите?

— Отнюдь. Это правда. Более того, в большинстве стран Европы, Америки и Азии, между магами и маглами налажены очень тесные связи, что помогает развиваться обоим мирам.

Дорогие читатели!

В следующем выпуске, вас ждет окончание интервью с нашим, во всех смыслах примечательным гостем».

Министр отложил газетную вырезку и некоторое время задумчиво постукивал пальцами по столешнице. Не говоря ни слова, он взял в руки газетный листок, практически листовку.

«Внимание! Экстренный выпуск!

С радостью сообщаем, что вчера, 31 октября 1981 года, лидер террористической группировки «Пожиратели смерти» Темный Лорд Имя-которого-нельзя-называть, был уничтожен!

Источник сообщает, что Темный Лорд погиб, пытаясь убить пятнадцатимесячного Гарри Поттера, единственного сына Джеймса и Лилиан Поттер. Вчера вечером, коварно проникнув в дом Поттеров, Тот-кого-нельзя-называть убил чету Поттеров и применил непростительное смертельное проклятие к их сыну. По неизвестной причине, непростительное отразилось в нападавшего и тот погиб. От него осталась лишь горстка пепла! Гарри Поттер является единственным в мире человеком, выжившим после смертельного проклятия! Гарри Поттер спас магический мир от ужаса! Гарри Поттер — наш герой!

Ура Гарри Поттеру!

Ура Мальчику-который-выжил!!!».

После еще нескольких минут молчания, Фадж поднял голову и взглянул на Амелию Боунс.

— Я так понимаю, что окончания интервью с Гонтом вы не нашли?

— Совершенно верно. Единственный номер газеты с первой частью был найден у коллекционера в Девоншире и выкуплен за сто семьдесят галеонов. Ни в одной из библиотек, в том числе министерской, практически нет выпусков, касающихся «Вальпургиевых рыцарей». Искать пришлось по частным библиотекам, коллекционерам, старьевщикам и букинистам. И все-равно картина не полная. С уверенностью можно сказать, что кардинальный перелом в тоне газетных статей произошел в начале семидесятых.

— А интервьюер?

— Гидеон О’Брайан, вместе с женой и семнадцатилетним сыном, были убиты в собственном доме в сентябре семьдесят третьего. Виновных не нашли.

— Что ж, Амелия, вы проделали значительную работу, благодарю вас. Оставляйте материалы, я с ними тщательно ознакомлюсь и мы с вами обсудим наши выводы. Нас ждет очень тяжелое лето. Пока можете быть свободны.

Молча кивнув, глава ДМП покинула кабинет, оставив Корнелиуса Фаджа в глубокой задумчивости.

Летом девяносто второго года, некоторые сотрудники министерств магии различных стран Европы, Азии и Ближнего Востока, получили письма от своего старинного друга, с просьбой навести определенные справки. Отказывать в столь незначительном одолжении было не принято и секретари, курьеры, аналитики и личные помощники получили задания. В конце концов, именно для того и нужны друзья.