Холодно... (джен)

В первый день было выпито в три раза больше горячего кофе, а чая — в пять. На второй день в офисе появились электрообогреватели. К вечеру выяснилось, что в роскошной башне, где располагался офис «Зималетто», с проводкой серьезные нелады, и обогреватели оказались под запретом. Поэтому третий день пришлось встречать в компании горячительного и одеял.

С неба тихо падал снег. Банки жаждали годовых отчетов. Отделы в поте лица закрывали квартал, подводили итоги, составляли бюджеты и графики, сортировали документы. Не было совершенно никакой возможности отправить сотрудников по домам и подождать, пока в офисе не отремонтируют отопление. Усталые мужики в спецовках пожимали плечами и говорили: «К следующему сезону все будет, точняк».

Столбики термометров в кабинетах медленно, но уверенно ползли вниз.

*

— Перчатки и носки из шерсти ламы! — Кристина выложила их на стол перед младшей сестрой, но они тут же испарились. Продрогшая Кира поспешила надеть их и блаженно зажмурилась. — А это плед. Тоже из шерсти ламы.

Только через пять минут Кира смогла открыть глаза и спросить:

— Кристиночка, а тебе? Ты ведь мерзнешь!

— Я не мерзну, тетька! — гордо сообщила Кристина. — Я делаю специальную согревающую гимнастику из Тибета. Согревающий эффект обеспечен на целый день! Вот, смотри: садишься на корточки…

Кира скептически посмотрела на нее, но опустилась на корточки.

— Нет, не так. Чуть приподнимись! Вот так! Обхватываешь голени руками сзади, опускаешь голову так, чтобы она оказалась ниже уровня икроножных мышц, это важно, икроножные мышцы — второе сердце! Вот, а теперь идешь назад… Хватит один раз обойти этаж, и тебе жарко станет, вот попробуй!

Кира попробовала сделать шаг, не удержала равновесие и села на пол. И подумала, что все к лучшему. Подчиненные могли неправильно понять главу отдела продаж, выполняющую тибетскую гимнастику в такой позе.

Подчиненные тем временем собрались на ресепшен и грелись другим способом.

— Жир! Вот что нужно! Жир! — вещала Татьяна, жестикулируя рукой, в которой был зажат бутерброд с салом. — В холодной среде организм теряет калории намного быстрее, потому что тратит их на согревание! Поэтому их нужно восполнять! Народы Севера едят зимой сытную, жирную, калорийную пищу!

— А если в холодной среде питаться как обычно, то можно похудеть? — предположила Шура.

Ответа на этот вопрос Татьяна не знала. Зато у нее был с собой еще один кусочек сала. И небольшой нож.

По холлу медленно расползался восхитительный аромат слегка подкопченного сала со специями, сбивая с толку и с курса посетителей административного этажа.

Модели в мастерской Милко завистливо наблюдали за Ольгой Вячеславовной, которая вернулась с небольшим бутербродом в руках, и за дизайнером, укутанным в толстое одеяло до самых ушей. Но сала им никто не давал, а одеял у них не было. Был только вице-президент компании, рекламирующий свой способ греться:

— Групповые обнимашки — это как раз то, что нужно! Будем греть друг друга и поднимать настроение. Идите сюда, девчонки!

— Ромио, а меня обнимешь? — коварно поинтересовался Милко минут через двадцать, когда ему надоело наблюдать довольного Малиновского, нежащегося в толпе девушек. — Я выше… И мускулистее… И я теплый, потому что у меня есть одеяло. А еще я могу пустить тебя в мое одеяло, хочешь?

— Э-э-э, мне, пожалуй, пора, — забеспокоился вице-президент, глядя, как дизайнер выпутывается из одеяла и раскрывает объятия. — Работа ждет…

Но не успел он устроиться у себя за компьютером (почему никто не сказал, что бегство от любвеобильного дизайнера согревает еще лучше, чем обнимашки?), как дверь открылась, впуская президента. Тот прикончил запасы спиртного в своей тумбочке и отправился на поиски более теплых мест, чем президентский кабинет.

— Ну и почему ты пришел именно сюда? — спросил Малиновский, все еще пытаясь смотреть в монитор.

— У тебя теплее, — пояснил Жданов.

— Да? — усомнился Малиновский, косясь на термометр.

— У тебя окон меньше! — подвел Жданов научную базу.

Малиновский отвлекся от монитора. Лицо его приняло задумчивое выражение. Задумчивость эта отдавала чем-то нехорошим. Сулила опасность и очередные планы, и Жданов догадывался, кому придется их воплощать.

— А знаешь, где вообще нет окон? — наконец произнес Малиновский.

— Где? — с надеждой вскинулся замерзший президент.

— В каморке у Пушкаревой.

— Ты что! Скажешь тоже. Там же Пушкарева.

— Так это же очень хорошо, что там Пушкарева! — Глаза вице загорелись зловещим огоньком. — Не бойся, она тебя не съест. Позволь ей согреть тебя своим теплом. Или сам согрей ее своим теплом. Одним словом, согрейте друг друга, разожгите пламя страсти и слейтесь в горячих объятиях! Не заставляй ее мерзнуть в одиночестве, Жданчик, иначе ее согреет Зорькин, и тогда все, пиши пропало…

Президент измученно уставился в потолок, выдыхая через сложенные трубочкой губы. В последнее время он сомневался, что Катя его не съест. Но объяснять это Малиновскому было бесполезно, как звонить по нарисованному телефону.

Он просто не знал, от чего отказывается. У Кати, кроме тепла чувств, было припасено еще несколько надежных способов согреться. Она принесла из дома одеяло из овечьей шерсти, привезенное из Забайкалья, и места под ним хватило бы для двоих. На столе стояла бутылка папиной перцовой настойки с медом, ну а если бы и это не помогло — всегда оставались разогревающие армейские отжимания.

Главное, чтобы Андрей Палыч пришел. Пусть бы только дал ей шанс. Она знала, что он не пожалеет…

И только Вика с легкостью обошлась без одеял, настоек, обнимашек, сала и даже перчаток из шерсти ламы.

В пустой приемной она, воровато озираясь, включила электрообогреватель, спрятала его в укромном углу между окном и шкафом и с наслаждением вытянула ноги ему навстречу.

Она помнила, что обогреватели строжайше запрещены из-за угрозы короткого замыкания. Но один-единственный обогреватель на все здание никак не мог создавать угрозу. А Виктория Клочкова была в этом здании самым квалифицированным сотрудником. Кто, как не она, заслуживал чуть больше бытового комфорта?