Ночные скитальцы (гет)

Ночь давно вступила с свои права, накрывая собой владения аббатства. В зданиях не горело света, и лишь мерцание звёзд на небе создавало иллюзию присутствия жизни в этом мрачном месте. Тишина, будто одеяло, окутывала стены, а старинные книги, покоящиеся в пыльных полках, охраняли тайны, которые не хотят быть раскрытыми.

И вот в одной из келий Циррус, гулетта воздуха с серой шерстью и длинными козлиными рожками, открыла глаза и встала. Она светила ноги с кровати и осмотрела комнату. Комната была маленькой и скромной, с каменными стенами, покрытыми слоем пыли. В углу стояли клавитары и синтезаторы, верные спутники гулей воздуха за все существование группы, освещенные лампой, которую забыли выключить. Окно, обрамленное потемневшими шторами, едва пропускало свет, и лишь слабые проблески луны еле заметно освещали пространство. Рядом с ней находились еще две кровати, в одной мирно спала гулетта с более крепким телосложением, лунной шерсткой и короткими тонкими рожками. Это была Кулумус, ее младшая сестра. Другая кровать пустовала, еще совсем недавно с ними делила комнату мультигулетта Саншайн, но та недавно ушла из группы, давая путь в музыке новой мультигулетте, Авроре. А вскоре Аврора перекочевала к мультигулю Свиссу, к которому у нее были чувства. Свисс никогда не препятствовал общению Авроры с другими гулями и гулеттами, но Аврора в ту ночь предпочла переночевать у Свисса.

Циррус, встала, стараясь на разбудит сестру, накинула на себя плащ и вышла из кельи. Она шагнула в коридор, где холодный воздух ночи обнял её, вызывая мурашки по коже. Её шаги отразились в тишине, и она чувствовала себя частью этого таинственного мира, полного древних историй и забытых мелодий. Аббатство, хоть и мрачное, хранило в себе магию, которая всегда вдохновляла её. Она шла по коридору и увидела открытую дверь. Заглянув туда, она увидела двух гулей, мирно спящих вместе. Циррус их узнала, это были Свисс и Аврора, мультигули-голубки. Не желая нарушать покой влюбленных, она тихо закрыла дверь и продолжила свой путь и вскоре, зачем-то прихватив еще один плащ, тихонько вышла из пристанища гулей. Она ступила на холодную землю и вдохнула прохладный воздух.

Вдруг ее взору открылась странная картина, человек куда-то спешил оттуда. Она узнала Кардинала Копию и пошла за ним, движимая желанием оказаться рядом. Циррус тихо следовала за ним, стараясь не привлекать к себе внимание. Его фигура, окутанная черным плащом, стремительно двигалась по извивающимся тропинкам аббатства, и она чувствовала, как её сердце начинает биться быстрее от волнения и любопытства.

Вскоре Кардинал остановился перед темным лесом, и Циррус невесомо подошла к нему. Она увидела, как он озябшей рукой держал цветы, но не придала этому значения и накинула на его плечи взятый с собой плащ.

— Сегодня прохладно, не правда ли? Твой костюм вообще греет?

— Да, действительно, прохладно… Спасибо за заботу! — ответил Кардинал, обернувшись к Циррус.

Гулетта увидела его белое лицо с необычным гримом, похожем чем-то на улыбку Джокера. Но в лице читалось удивление этой встречей. Его лицо окрасилось в красный, что было еле заметно под гримом.

— Что ты здесь делаешь?

— Мне не спалось, и я решила прогуляться. Смотрю, а ты идешь куда-то. Куда собрался на ночь глядя?

— Не хочешь пойти со мной? Я не первый раз иду туда, но страшно каждый раз… Не знаю, почему, но мне так спокойно с тобой…

Циррус усмехнулась и потеребила его по темным волосам, растрепав его идеальную укладку потоком воздуха из пальцев. Кардинал улыбнулся, поправляя свои волосы. В этом мгновении она поняла, что их связь стала крепче, чем она могла бы представить.

— Ладно, я с тобой, ночной скиталец, — произнесла она, уверенно глядя ему в глаза. — Но расскажи мне больше о том, что нас ждёт в лесу. Почему ты так боишься?

Кардинал вздохнул, его выражение лица стало смущенным.

— Помнишь «ТУ НОЧЬ» несколько лет назад?

— Какую?

— А… точно! Я забыл, что вы с Кулумус прибыли после той ночи. Если вкратце, в ту ночь какой-то гуль украл из Хранилища реликвий мертвое тело одного из бывших пап, Эмеритуса Терцо! Наутро нашли только одежду и пятно крови… Больше ничего… Даже костей не осталось.

Циррус промолчала. Она вспомнила те страшные слухи, которые ходили по аббатству. Говорили, что этот гуль съел труп и костей не оставил, что было полным бредом, и она это знала. Два года она игнорировала это, но расслышав все подробности, она решила все узнать. А когда она спросила об этом гулей с предыдущей эры, и Дью, самый болтливый из них, все ей выдал. Именно от него она узнала всю правду, и кто был тот гуль, и что случилось там, где нашли одежду Терцо. Копия и его неожиданная попутчица тронулись с места и пошли в лес.

— Это действительно жутко, — наконец произнесла она, стараясь придать своему голосу правдоподобную интонацию испуга. — Но никто не видел, что там случилось! С чего они взяли, что тело съели?

— Не знаю… Но с тех пор я хожу на место, где нашли мантию, чтобы отдельно почтить память моему брату, раз духовенство забыло про него после этого… То, что с ним и его братьями сделали духовенство, мои родители, это непростительно! К тому же, это и мои братья… Но я… побаивался ходить туда первые разы после той ночи, вдруг кто сдаст меня…

Циррус почувствовала, как её сердце сжалось от сочувствия к Кардиналу. Она знала, как тяжело ему было справляться с этой утратой, и понимала, что его страхи были не только отголосками прошлого, но и настоящими ранами, которые всё ещё не зажили.

— Я понимаю, — сказала она мягко, стараясь поддержать его. — Но ты не один. Я с тобой… Да и сдавать тебя больше некому.

— Спасибо, Цирри, что ты поддерживаешь меня! — шепнул он, приобняв ее.

Циррус почувствовала тепло его объятий, и это мгновение словно остановило время. Она густо покраснела под своим мехом.

Они подошли к странной кристальной пещере и аккуратно вошли в неё. Внутри царил полумрак, лишь светящиеся кристаллы, вкрапленные в стены, излучали мягкое свечение, придавая месту таинственный вид. Они остановились, прислушиваясь к звукам снаружи, но услышали только шорохи природы снаружи и тихое капание воды из небольшого водопада в углу пещеры.⁽¹⁾

— Мы на месте… — произнес он и подошел к месту, где на аккуратно сложенной черной тряпочке, оставшейся от разодранной в клочья мантии, еще лежали засохшие цветы, явно они лежали тут с прошлого года.

Циррус внимательно наблюдала за Кардиналом, когда он опустился на колени, чтобы почтить память своего брата. Копия убрал старые цветы и аккуратно положил новые, которые принёс с собой. Циррус чувствовала, как его горе проникает в её сердце, и она не могла не восхищаться его смелостью и преданностью.

— Я думала, ты его ненавидишь… — тихо произнесла гулетта, наблюдая за Кардиналом, который, склонившись над цветами, казался потерянным в своих мыслях.

Она не ожидала увидеть такую уязвимость в его глазах. Циррус подошла ближе и присела рядом с ним, положив свою руку на его плечо.

— Я много наломал дров в прошлом, — наконец ответил Кардинал, не поднимая головы. — Мне искренне жаль, что так вышло…

Циррус внимательно слушала Кардинала, чувствуя, как его слова проникают в её сердце. Она понимала, что его чувства были сложнее, чем просто страх или вина. Это была борьба с самим собой, с его прошлым и тем, как оно отразилось на его настоящем.

— Ты не один в этом, — произнесла она, стараясь придать своему голосу уверенность. — Что было уже не воротишь! — протянула Циррус и решила задать вопрос. — Знаешь, я слышала, что большинство в ту ночь разбудили крики. Что, собственно, случилось в ту ночь? Чего Нихил орал, как резанный?

— Тот гуль пришел в аббатство, наорал на меня… При чем, заслуженно, не скрою… После проник в хранилище, взял труп Терцо, а, когда мы с Нихилом вошли, он, разлив вино, шагнул в окно. Отец кричал на меня, потому что я не смог остановить его, а потом к нему присоединилась и мать… А когда нашли это место, нашли только то осталось от Терцо, куски его одежды и пятно крови… — закончил Кардинал, поднимая голову и встречаясь с глазами Циррус. — И сейчас, когда их больше нет… Как бы то цинично не было, я не чувствую вины за то, что произошло в ту ночь. Но я думаю о тех событиях…

Правда жгла сердце Циррус. Гулетта хотела рассказать все, что знает… Она обернулась и увидела высокую рогатую тень, белые глаза тени жутко светились. Она сразу поняла, это гуль. И он явно их подслушивал, невольно или намеренно, неизвестно. Тень молча кивнула. Циррус поняла, кто бы это ни был, услышав о кончине Нихила и Сестры императора, он дал добро открыть эту правду. И вот она решилась на это…

— Я… Кое-что знаю об этом… Я не знаю, захочешь ли ты это услышать… Но… если тебе будет легче, я хочу сказать тебе правду.

Кардинал настороженно посмотрел на неё, его глаза светились любопытством и страхом одновременно и были полны ожидания, тревоги и слез.

— Что ты знаешь, Циррус? — спросил он, его голос звучал тихо, но настойчиво. — Я готов услышать.

Циррус колебалась, её сердце колотилось в груди. Она знала, что информация, которую она собиралась раскрыть, может изменить всё. Но в то же время, она чувствовала, что должна быть честной с Кардиналом.

— Пообещай, что никто не узнает об этом!

Кардинал внимательно смотрел на Циррус, его выражение лица стало серьезным.

— Обещаю, — тихо произнес он, искренность его слов наполнила воздух вокруг них. — Я не расскажу никому. Ты можешь доверять мне, ветерок…

Циррус глубоко вздохнула, собирая мысли. Она знала, что это будет непросто, но чувствовала, что должна рассказать правду.

— Я столько лет держала эту тайну… И с другой стороны, мы взяли слово не говорить Нихилу и Сестре Императора. Но, раз их больше нет, я могу открыть эту тайну… На самом деле Терцо жив!

Слова Циррус повисли в воздухе, словно гром среди ясного неба. Кардинал замер, его разные глаза расширились от шока и недоумения.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, его голос стал почти шепотом. — Как это возможно?

Циррус почувствовала, как её сердце бьётся быстрее, и она понимала, что сейчас всё зависит от неё. Она сделала шаг ближе, чтобы Кардинал мог слышать её лучше, и продолжила:

— Тем гулем, что проник в аббатство той ночью, был Омега, первый гуль квинтэссенции… Среди гулей, что были у нас с Мелиоры, Дью, Маунтейна и Эфира, ходил слушок, что Омега был любимым гулем Терцо, а тот — любимым солистом Омеги… Хе! Слух оказался правдивым…

Кардинал, всё ещё находясь под впечатлением от слов Циррус, медленно поднял голову, его глаза отражали смесь шока и недоверия. Он не мог поверить в то, что слышал.

— Омега? — произнёс он, пытаясь вспомнить, о ком говорит гулетта. — Да, знаю такого… Но… как это возможно?

Циррус знала, что раскрытие этой тайны может вызвать бурю, но она была готова. Она вздохнула, собираясь с мыслями, чтобы продолжить свой рассказ.

— Скажи… Тебе кто-то из наших нравится? Не как музыкант, не как фаворит, а как…

Циррус замялась, её голос стал тихим и осторожным, как будто она боялась произнести это вслух. Она искренне смотрела в глаза Кардиналу, пытаясь понять, как он отреагирует на её вопрос.

— А как… кто-то, кто может быть ближе к тебе? — продолжила она, её сердце колотилось в груди от волнения.

Циррус почувствовала, как в груди у неё заколебались чувства. Она не могла не заметить, как его лицо слегка покраснело, что было еле видно через грим, когда он ответил:

— Знаешь, ты для меня важна, Циррус. Я чувствую, что с тобой могу быть самим собой. Ты поддерживаешь меня, и это значит больше, чем ты можешь себе представить.

Она снова густо покраснела под своей шерсткой, и в этот момент всё вокруг словно замерло. Они стояли в полумраке кристальной пещеры, окружённые тайной и магией, и что-то в воздухе изменилось. Она на полминуты забыла, что хотела сказать но, вспомнив, продолжила:

— Скажи… — продолжила она. — Если со мной кто-либо сделал что-то непоправимое и спрятал меня у себя там, куда не каждый решится войти… Что бы ты сделал? Выкрал бы ты меня?

Кардинал задумчиво посмотрел на Циррус, его взгляд стал более мягким и теплым. Он медленно кивнул, как будто соглашаясь с её мыслью.

— Я бы всё сделал, чтобы вернуть тебя, — тихо произнёс он, его голос звучал искренне и убедительно. — Даже если бы это значило, что мне придётся пойти на риск и сделать то, что другие сочтут неправильным.

Циррус почувствовала, как её сердце наполняется благодарностью и нежностью. Она знала, что Кардинал был честен с ней, и это значило для неё больше, чем она могла выразить словами.

— Именно поэтому Омега и поступил так, — продолжила она, её голос стал тише и мягче. — Он любил Терцо, и когда тот был убит, Омега, когда узнал об этом, не мог смириться с его потерей. Он решил во что бы то ни стало вернуть своего любимого к жизни. Он забрал его тело и вернул его к жизни.

Кардинал молча слушал её, его взгляд стал задумчивым.

— Это невероятно, — произнес он, его голос дрожал от волнения. — Но как же он смог вернуть его к жизни?

— Такова сила гулей квинтэссенции. Омега, Эфир, Фантом… Они обладают удивительной силой, способной исцелять. Кстати об Эфире, он знал об этом, он и нашел их там, где мы сейчас находимся, — закончила она. — Он и проговорился нам об этом.

Циррус и Кардинал стояли в полумраке кристальной пещеры, окруженные тайной и магией. Слова Циррус повисли в воздухе, и она почувствовала, как напряжение между ними нарастает.

— Эфир знал об этом? — переспросил Кардинал, его голос звучал тихо, но в нем чувствовалось напряжение. — Почему он не рассказал мне?

Циррус вздохнула, осознавая, как сложно объяснить все, что происходило.

— Вернемся к той аналогии, что я предложила. Нас случайно нашел условный Свисс. Ты бы попросил не рассказывать о том, что случилось, кому-либо, если была бы вероятность, то есть тот, кто рано или поздно выдал бы эту тайну тем, от кого существует для меня угроза? — предложив ситуацию, спросила она.

Кардинал задумался, его взгляд стал серьезным. Он понимал, что Циррус говорит правду, и что иногда лучше хранить тайны, чтобы защитить тех, кто тебе дорог.

— Ты права, — наконец произнес он. — Если бы я знал, что информация может причинить вред, я бы тоже предпочел сохранить её в тайне.

— Омега тоже понимал, что если информация о том, что Терцо жив, дойдет до духовенства, они бы попытались убить его снова. Пока Нихил и Сестра Императора были живы, они бы не успокоились, пока не добились своего. Поэтому, когда Эфир нашел их, он сразу пообещал не сдать их. И в некоторой степени сдержал слово…

Кардинал молча кивнул, понимая, что Омега действительно был вынужден принять такие меры ради безопасности Терцо.

— Я не знаю, где они сейчас, но знаю точно, что они счастливы! — шепнула циррус. — И будет лучше, если… то, что я проговорилась, останется между нами.

— Я понимаю, — тихо произнес Кардинал, чувствуя, как на его душе стало легче, будто с нее свалился тяжкий груз.

— Я не могла больше молчать об этом, — ответила она. — Я знала, что ты поймешь.

Кардинал кивнул, понимая ее чувства. Они долго молча стояли в этом укрытии.

— Не могу поверить, что тогда попытался препятствовать их воссоединению… — прервал паузу Копия. — Я тогда просто не знал, что делать…

Циррус тихо вздохнула, глядя на Кардинала. Вокруг них царила тишина, нарушаемая лишь шорохами природы. В этот момент они были едины, и эта связь между ними стала ещё крепче.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — мягко произнесла она, теребя его русые волосы.

Кардинал смотрел на нее, его взгляд стал более мягким и благодарным. Он понимал, что Циррус пытается утешить его, и это значило для него многое. Она слабо улыбнулась, чувствуя облегчение от того, что наконец-то открыла эту тайну. Хвостик гулетты плавно обвился вокруг него, создавая уютное укрытие от холодного ночного воздуха.

Рука девушки снова легла на его плечо, и Кардинал улыбнулся ей в ответ. В тишине пещеры царила атмосфера глубокой осознанности и понимания.

— Спасибо, Циррус, — тихо произнес он. — Я благодарен тебе за то, что ты открыла мне правду. Я понимаю, что это было нелегко для тебя.

Ещё примерно несколько минут они провели в полном молчании. В какой-то момент гулетта почувствовала тяжесть на своем плече и то, как ее шерстка стала колыхаться от теплого дыхания. Она увидела, что Кардинал задремал, его голова опустилась на её плечо. Циррус не могла не улыбнуться, глядя на Кардинала, который, казалось, нашел покой в её присутствии.

— Ах, люди… Такие милые… Спи, ночной скиталец! Пойдем обратно, а то простынешь!

Кардинал тихо вздохнул, его лицо расслабилось, и он, казалось, погрузился в сладкий сон. Циррус чувствовала, как его дыхание стало ровным и спокойным. Она легонько коснулась своим носом его лба и почувствовала, как её сердце наполнилось нежностью.

Она подняла его на руки и, стараясь не разбудить, медленно вышла из кристальной пещеры.

Холодный ночной воздух окутывал их, но тепло, исходящее от Кардинала, согревало её. Циррус шагала осторожно, стараясь не споткнуться о корни деревьев и камни, которые порой преграждали путь.

Они вернулись в аббатство, и Циррус аккуратно положила Кардинала на его кровать. Он спал так мирно, что она не хотела его будить. Она накрыла его одеялом, стараясь не шуметь, и была готова покинуть комнату, но почувствовала натяжение на своем хвостике. Циррус тихо обернулась и увидела, что Кардинал, несмотря на глубокий сон, крепко держит её хвостик, словно это был спасательный канат в бурном море. Она не могла не улыбнуться, увидев его спокойное лицо, и почувствовала, как её сердце наполняется теплом. Это был момент, когда они были ближе, чем когда-либо, и она не хотела его терять.

— Ладно… Посидим… — прошептала она и села рядом.

Циррус тихо села на краешек кровати, стараясь не разбудить Кардинала. Ее взгляд был прикован к его лицу, и она не могла не чувствовать, как ее сердце наполняется нежностью и заботой. В этот момент она понимала, что их связь стала еще крепче, и это было нечто особенное.

— Спи, дорогой мой ночной скиталец, — прошептала она, поглаживая его волосы. — Кардинал, я люблю тебя. Спасибо, что ты есть в моей жизни.

Она сидела так долго, наблюдая за ним, и в какой-то момент почувствовала, как ее собственные веки становятся тяжелыми. Ей тоже захотелось спать, но она не могла уйти, будучи схваченной за хвост, да и не хотела покидать Кардинала. Она осторожно легла рядом с ним, стараясь не потревожить его сон, и закрыла глаза, тихо мурлыкая.

1) Да, это та самая пещера из фф «Боль позади»

Вернуться к тексту