Щит и Роза (гет)

Афродита с томным вздохом откинулась на мраморный трон. Собрание богов, казалось, тянулось вечно. Никаких интриг, никаких страстей, лишь бесконечные дебаты о земных делах.

— О, Зевс! — подумала Афродита, играя с локоном своих золотистых волос. — Разве не скучно тебе, царю богов, слушать эти бесконечные жалобы? Словно мы не бессмертные существа, а старые сплетницы из какой-то деревушки!

В зале, где собрались боги Олимпа, царила атмосфера, откровенно говоря, унылая.

Гефест, весь в саже и искрах, что-то бормотал о новых изобретениях, но никто, казалось, не слышал его.

Афродита вздохнула еще раз. Где же те времена, когда боги плели интриги, боролись за власть и любовь? Когда Олимп гремел от страстей и битв? Теперь всё сводилось к обсуждению урожая в Элладе или к тому, как лучше укрепить границы Афин.

Единственное развлечение — это постоянные ссоры Афины и Ареса. Их словесные дуэли были столь же предсказуемы, сколь и утомительны.

Афродита не могла понять, почему Афина так яростно нападает на брата. Конечно, Арес был вспыльчив, любил войну и разрушения, но разве это повод для постоянных насмешек? В её глазах Арес был просто грубым, но честным воином. Её сердце всегда сжималось, когда Афина высмеивала его стратегии, называя их "примитивными" и "бессмысленными".

В этот раз всё было хуже, чем обычно. В воздухе висел густой туман страха и неопределённости, а сердца олимпийцев бились в тревожном ритме. Афина, её глаза сверкали холодным огнём, обвинила Ареса в подстрекательстве к беспорядкам в одном из греческих городов. Её голос, обычно спокойный и рассудительный, дрожал от негодования.

Арес, словно раненный зверь, взвыл в ответ, отрицая свою вину с яростной убежденностью. Его слова, грубые и полные угроз, словно раскаты грома, разносились по залу Олимпа, прерывая речи других богов.

— Арес! Достаточно! Все знают, что именно ты сеял хаос в Аргосе! Твои воинственные призывы привели к гибели невинных людей! — кричит Афина

— Хаос?! Это ты всегда ищешь повод обвинить меня! Аргос был готов взорваться сам по себе! Я лишь дал людям возможность проявить их истинную сущность! — Арес пытается объяснить своей недалёкой ( по его мнению) сестре что на самом деле всё не так поняла.

-Истинную сущность? Или твою кровожадность? Ведь ты просто наслаждался этим безумием! Разве не ты вдохновлял воинов на бессмысленные сражения?

— Бессмысленные? Война — это искусство! И я его мастер! Ты бы знала толк в этом, если бы хоть однажды не пряталась за стенами своих мудрых советов.

— Мои советы спасли тысячи жизней! А твои деяния только умножают страдания! Неужели тебе так мало твоего оружия и славы?

— Слава — это моё право! И если кто-то страдает, значит, они недостойны мира! Но скажи мне, Афина, разве ты когда-нибудь видела мир без борьбы? Где же тогда прогресс?

— Прогресс через разум и дипломатию, а не через кровь и разрушение. Если каждый...

Их диалог на повышенных тонах готов уже перейти во что-то большее. Боги готовились в мешаться, но вряд ли кто-то из них решиться.

Афина сжала кулаки, её серое платье вздымалось от ярости.

— Ты не понимаешь, Арес! Насилие — это тупик!"

Арес рассмеялся, звонкий, зловещий смех эхом прокатился по Олимпу.

— Слабость, Афина! Только сила определяет порядок — Он выпятил грудь, демонстрируя мощь своих мускулов.

— Порядок? Ты создаешь лишь хаос!" — возразила Афина. Её глаза сверкали холодным огнём. — Твои войны — это безумие, разрушение. Ты не бог, ты — чудовище!

Арес застыл. Никто никогда не осмеливался так говорить с ним.

— Как ты смеешь? — прорычал он, голос дрожал от ярости.

— Я говорю правду, — спокойно ответила Афина, её голос был тверд, как сталь. Ты боишься разума, потому что он разоблачает твою пустоту.

Арес взбесился. Он бросился на Афину, меч в руке сверкал. Но Афина была готова. Щит, созданный из её собственной мудрости, отразил удар.

— Твоя сила — это иллюзия, — сказала она, глядя ему прямо в глаза. Ты слаб, потому что ты не способен творить.

Арес задыхался от гнева, но слова Афины проникли в его сердце. Он увидел свою пустоту, свою зависимость от насилия.

Он опустил меч.

Афродита терпела, пока могла. Но сегодня, услышав очередную едкую фразу Афины о муже, чаша её терпения переполнилась.

Афродита вскинула голову, глаза её, обычно полные мягкого блеска любви, сверкали яростью.

— Довольно! — прошипела она, голос её был леденящим, словно порыв северного ветра. — Я терпела твои насмешки, Афина, но сегодня ты зашла слишком далеко.

Афина, сидевшая на мраморном троне, невозмутимо смотрела на богиню любви. Её серое платье струилось вокруг неё, словно туман, а в руках она держала копье, сверкающее холодным серебром.

— Ты всегда была слаба, Афродита,- ответила она без единой интонации. — Любовь — это иллюзия, мираж, который исчезает с первыми лучами рассвета. Сила же, разум, стратегия — вот что по-настоящему важно.

— Не смей говорить о любви как о чем-то слабом! — взревела Афродита. — Любовь движет миром, Афина! Она рождает детей, вдохновляет на подвиги, дарит надежду и утешение. Твоя холодная логика не способна понять её силу.

Меж богинями пробежал электрический разряд напряжения. Остальные олимпийцы замерли, наблюдая за развитием конфликта. Зевс, сидящий на своем золотом троне, молчал, его взгляд был мутным и непроницаемым.

-Твой муж, Арес, — продолжала Афина, её голос был как лезвие ножа, слаб и жалок. Он руководствуется лишь своими страстями, не способный на стратегическое мышление. Ты же, Афродита, ослеплена любовью к нему, не замечая его пороков.

Афродита сжала кулаки, её пальцы побелели.

— Ты ничего не знаешь о любви, Афина! — прошипела она. — Любовь — это не слепая страсть, как ты думаешь. Это глубокое чувство, основанное на уважении, доверии и преданности.

— А что же твой возлюбленный? — спросила Афина, усмехнувшись. — Он бросается на битвы, словно безумец, не заботясь о последствиях. Ты же, как верная пёс, бежишь за ним, оправдывая его поступки.

Афродита почувствовала, как гнев её переходит в отчаяние. Она знала, что Афина права. Арес был вспыльчив и импульсивен, но она любила его, несмотря на все его недостатки.

— Ты никогда не поймёшь меня, Афина, — сказала Афродита, голос её был тихим, но твердым. — Любовь — это тайна, которую ты никогда не разгадаешь.

И с этими словами Афродита развернулась и ушла, оставив Афину в одиночестве на мраморном троне.

Афродита сжала кулаки, ее прекрасное лицо исказилось гневом. В сердце царила буря, а мысли кружились, словно вихрь. Как посмела Афина так с ней поступить! Оскорбление было глубоким, ранящим душу.

Она, богиня любви и красоты, всегда считала себя выше мелочных ссор. Но на этот раз обида была слишком сильной, слишком личной. Афина, холодная и расчетливая, словно нарочно хотела унизить ее, задеть за живое.

Афродита бродила по своим садам, где розы увядали под ее гневом, а фонтаны замерзали от ледяной злобы. Она вспоминала каждый жест, каждое слово Афины, и боль становилась острее.

— Она не останется безнаказанной, — шептала Афродита, глядя на свое отражение в зеркальном озере. — Я покажу ей, что значит оскорбить богиню любви. Я разрушу все, что ей дорого.

Мысли о мести плели вокруг нее паутину, затягивая в пучину гнева и отчаяния. Она уже видела, как Афина падает с высоты, лишенная всего, что ценила.

Арес вернулся домой гораздо позже, чем она. Его гнев всё ещё пылал в груди. Взъерошенные волосы и нахмуренные брови говорили сами за себя.

Афродита встретила его у порога, её сердце сжималось от беспокойства. Она знала, что гнев Ареса способен на разрушение, и боялась, что в этот раз он может перейти все границы.

— Мой любимый, — прошептала она, обнимая его за шею и нежно поглаживая его плечи.

Арес отстранился, его глаза сверкали яростью. Он хотел выплеснуть всё своё негодование, обвинить Афину во всех грехах, но что-то в взгляде Афродиты остановило его. В её глазах он увидел не только сочувствие, но и страх, страх за их дом, за то, что для неё было так дорого.

Афродита знала, что спорить с ним бесполезно. В такие моменты Арес был непреклонен. Но она могла попробовать отвлечь его, заставить забыть о своих обидах хотя бы на время.

Она провела его в спальню, где аромат благовоний и мягкий свет свечей создавали атмосферу умиротворения.

— Арес, — прошептала она, её голос был медом и ядом одновременно. — Твой гнев — это пламя, которое может сожгить мир, но оно также может согреть меня".

Её слова, полные хриплого соблазна, словно бальзам на рану, коснулись души бога войны. Его гнев начал угасать, заменяясь неудержимым желанием. Афродита знала, что в этот момент она властна над ним, как никогда.

Каждая складка её одеяния, каждый взмах руки, был выверенным движением танцовщицы, завораживающей своим искусством. Арес не мог оторвать от неё взгляда, его дыхание участилось, а в глазах загорелся огонёк страсти.

Они приблизились друг к другу, их тела соприкоснулись, и мир вокруг них исчез. Осталась только страсть, бушующая с невиданной силой, переплетающаяся с гневом и желанием. Афродита отдалась ему полностью, превращая его ярость в экстаз, его боль — в наслаждение.

Ночь была длинной, полная страсти и боли, любви и ненависти. Когда солнце начало подниматься над горизонтом, Арес и Афродита лежали в объятиях друг друга, уставшие, но удовлетворённые. Гнев бога войны утих, заменённый чувством глубокой близости к богине любви.

— Каким будет наш план мести?

— Наш? Мне казалось что ты против насилия

— Так и есть, но теперь задеты мои чувства и кроме того я никому не позволю обижать моего мужа

— Милая. Это не твоя война. Оставь мне

— Я хочу помочь.

— Вообще у меня есть пара идей, но без достойного оружия они не осуществимы

— Об этом можешь не беспокоиться

Афродита, нежная, как рассветный ветерок, вплыла в кузницу Гефеста. Огонь играл в её каштановых волосах, отражаясь в сверкающих, как алмазы, глазах.

— Гефест, — прошептала она, — мой Арес… Он ранен. Тяжело ранен.

Гефест, поглощенный пламенем в печи, от которого искры сыпались, как звёзды, едва взглянул на неё. Его руки, покрытые копотью, были сжаты, словно кулак бога, готового защитить свои сокровища.

— И что ж? — буркнул он, не отрываясь от работы. — Раны Ареса, как и раны любого смертного, лечатся.

— Но не обыкновенным оружием, — возразила Афродита, её голос, обычно такой нежный, приобрел звенящую сталь. — Его враги не знают пощады, их сердца холодны, как ледяные реки, а оружие, которое их останавливает, — непобедимо. Мне нужно оружие, которое отразит любое нападение, сломает любую защиту. Оружие, способное вернуть честь моему мужу.

— Непобедимое оружие? — Гефест наконец поднял голову, бросив на Афродиту взгляд, полный недоверия. — Афродита, ты не знаешь, о чём просишь. Даже боги не могут создать вещи, противостоящие самому Провидению.

— Ты — творец, Гефест. Твои руки сотканы из пламени, твоё сердце — из железа и золота, — проговорила она, её голос дрожал от напряжения. — Ты создаёшь оружие могучее, дарующее победу. Создай же оружие, которое защитит Ареса.

Гефест молчал, созерцая пламя в печи. Он знал, что Афродита никогда не просила его о лёгком деле. Но непобедимое оружие... Риск, слишком велик.

— Хорошо, — наконец произнёс он, его голос был хриплым, как потрескивающий дрова в огне. — Но я создам оружие, которое будет лишь чрезвычайно могучим. На нём будет печать богов, и он будет служить Аресу лишь до тех пор, пока не иссякнет его сила, его решимость. И, Афродита, знай, что цена непобедимости — вечный труд.

Афродита склонила голову, её печаль сменилась жгучей решимостью. — Я понимаю. Любая цена — невелика, если речь идёт о благополучии моего мужа.

Гефест кивнул, и в его мастерской, залитой огнём, зазвучали молоты, предвещая рождение оружия, которое должно было стать легендой.

В огненных недрах своей кузницы Гефест трудился дни и ночи, вкладывая в работу всю свою силу и страсть. Из адаманта, металла, способного выдержать самые свирепые удары, он создал лук поистине божественный.

Дуга его была изогнута подобно молнии, а тетива натянута с такой силой, что могла разорвать саму ткань реальности. Гефест украсил лук резными изображениями битв и сражений, наполняя его мощью и грозной энергией.

Когда работа была завершена, бог кузнечного дела преподнёс лук Афродите, назвав его "Армагеддон". Звучание этого слова несло в себе предчувствие разрушения, а сам лук излучал силу, способную уничтожить миры.

Арес, бог войны, ворчал, размазывая по столу красные пятна от виноградного сока.

— Что ты сделала, чтобы добыть лук? — спросил он, сверля жену грозным взглядом.

Афродита, богиня любви и красоты, невозмутимо смотрела на него из-за кружки с медовым вином.

— Просто попросила, — ответила она, слегка улыбнувшись.

— Тебе даже не пришлось спать с ним? — уточнил Арес, его брови сдвинулись к переносице. В голосе прозвучала нотка ревности.

— Ты же меня знаешь, я бы не пошла на такое, — с легкой насмешкой парировала Афродита.

Арес тяжело вздохнул, откинувшись на спинку стула. "Я слишком хорошо тебя знаю и поэтому спрашиваю."

Он знал жену, знал ее страсть к прекрасным вещам, ее умение очаровывать и манипулировать. И хотя он доверял ей, ревность иногда брала верх.

Афродита поднялась со своего места и подошла к мужу, нежно положив руку ему на плечо.

— Любимый мой, — прошептала она, глядя ему в глаза. — Ты знаешь, что я люблю тебя больше всего на свете. Лук был нужен тебе, и я сделала все, чтобы ты его получил.

Арес посмотрел на нее, его гнев улетучился, замененный теплом и благодарностью. Он взял ее руку и поцеловал в ладонь. — Спасибо, моя любовь, — прошептал он.

Он знал, что Афродита всегда будет рядом, поддерживая его во всем. И даже если ей иногда приходилось использовать свои чары, он никогда не осуждал бы ее. Ведь любовь, как и война, требовала жертв.