Осенний поцелуй (гет)

Рон торопливо шагал по шуршащей золотой листве, ловя глазами вихри багряных и янтарных листьев, кружащих в воздухе. Гермиона шла впереди, укутавшись в теплый шарф, щеки у нее были слегка раскрасневшиеся — то ли от осеннего ветра, то ли от чего-то другого.

— Ты куда так спешишь? — спросил он, догоняя ее.

— Хотела показать тебе одно место, — ответила она, оборачиваясь. Ее глаза блестели в мягком свете заката.

Лес вокруг них был почти безмолвен, только изредка раздавался треск веточек под ногами. В воздухе пахло дождем и прелой листвой. Они вышли к небольшой поляне, где деревья образовывали почти замкнутый круг. Гермиона остановилась, задумчиво оглядываясь.

— Здесь так красиво, — прошептала она.

Рон смотрел не на пейзаж, а на нее. Он давно замечал, как сердце начинало колотиться чуть быстрее, когда она смеялась. Как его взгляд непроизвольно задерживался на ее лице, когда она читала, склонившись над книгой. Как хотелось ей сказать, насколько она важна для него.

Но он, как обычно, молчал.

Гермиона повернулась к нему, её губы приоткрылись, словно она хотела что-то сказать, но передумала. Она посмотрела на него с ожиданием, и в этот момент он понял — если он не сделает это сейчас, то, возможно, никогда не решится.

Он шагнул ближе, медленно, словно боялся спугнуть этот момент. Ветер растрепал ее волосы, и Рон осторожно убрал прядь за ухо. Она не отстранилась. Напротив — сделала робкий шаг навстречу.

И тогда он поцеловал её.

Легко, чуть неуверенно, но с таким теплом, что осенний холод перестал иметь значение. Её губы были мягкими, вкус немного терпкий от яблок, которые они ели по дороге. Гермиона замерла, но уже через секунду ответила, её ладонь легла ему на шею, а пальцы несмело сжались в его рыжих волосах.

Когда они отстранились, оба дышали чуть чаще, чем обычно.

— Знаешь, — с улыбкой сказала Гермиона, — я уже думала, что ты никогда не решишься.

Рон смущённо усмехнулся, почесывая затылок.

— Я просто… ждал подходящего момента.

Гермиона взглянула на золотую листву вокруг, на небо, пылающее алым, и снова на него.

— Кажется, он был идеальным.