Клуб Серого города (джен)

сколько времени он провел здесь? дни? недели?

один или два раза в сутки дверь, ведущая из подвала в дом, открывается, и входит этот человек. приносит немного скудной еды, пытается разговаривать со своим пленником, забившимся в угол, странно смеется и иногда бьёт.

все это продолжается около четверти часа. остальное время суток плененный пикси-полукровка по имени алек, избавившись от цепи при помощи нескольких простеньких заклинаний, исследовал ящики и сундуки, находящиеся в этом помещении. попытки прорваться через дверь, выломав ее, он давно оставил: она была защищена от магии, и сломать замок можно было разве что тараном.

каждый раз, оказавшись на относительной свободе, узник пытался найти в коробах что-нибудь, что могло бы сойти за оружие или хотя бы ломик, и вот, у него дошли руки до странного черного сундука в самом конце подвала.

нейтрализовать тяжелый замок не составляло труда; он просто отвалился вместе с куском крышки и стенки, со стуком упал на пол..

юноша ослабевшими руками поднял крышку мини-версии гроба.

внутри ее, как оказалось, сдерживали цепи, прикрепленные ко дну сундука, однако, похоже, они заржавели и уже плохо выполняли свои функции — их звенья разошлись после того, как алек приложил немного усилий.

вздрогнув, он узрел внутренности короба.

стенки были покрыты сомнительными письменами и рунами, а на днище располагался сомнительный символ — нечто, напоминающее бабочку, заключенную в круг. все это вызывало некоторые подозрения, но наш полукровка был готов на все, лишь найти спасительную соломинку для побега.

алек слегка надавил на символ.

оказалось, что в ящике — двойное дно. однако, его содержимое...

всего лишь хрустальный шар, как те, которые обычно используют гадалки. но почему-то он был полностью багрового цвета....

алек взял его в руки. прохладная гладкая поверхность, ледяной блеск были необычайно залипательными. расхититель-странных-сундуков разочарованно вздохнул, как вдруг внезапно услышал то, что заставило его сердце упасть в желудок — поворот ключа в замочной скважине.

дверь медленно отворилась.

алек не успел добежать до своего привычного места, да что там — просто попытавшись встать, упал, чуть было не разбив свою находку.

глаза маньяка широко распахнулись. в несколько рывков он оказался в паре шагов от своей жертвы, но ее разум уже был захвачен внезапной волной адреналина; она, попытавшись защититься и проявив удивительную меткость, швырнула в его голову свою находку.

раздался отвратительный хруст — то ли от того, что разбился шар, а может — потому, что треснул череп нападавшего. тот, как подкошенный, рухнул на пол, уже закапанный какой-то багровой жидкостью. через пару секунд его уже заливала не просто пара капелек, а целая лужа. алек, бледный как снег, медленно сполз по стене.

вода цвета закатаиначала растекаться очень странным образом: она образовала звезду с пятью случами и глазом посередине — знак ясновидения.

пятнышко зрачка начало вытягиваться вверх, и со всем символом произошла странная метаморфоза. кровь стремиьельно чернела, и...

.... образовала человеческий скелет. так же быстно появились органы, но вместо сердца был осколок того самого шара. все это стремительно облеклось в рельефные мышцы и смуглую кожу. из кожи головы, как черные змеи, выползли жесткие черные волосы, доходившие до лопаток.

из крови убитого появилась фигура человека, лежащего лицом к алеку в позе эмбриона. живые, блестящие карие с красными прожилками и густыми ресницами глаза распахнулись и уставились прямо на нашего героя.

ей часто говорили, что она не дружит с головой. в принципе, вряд ли кто-нибудь вообще захотел бы дружить с такой странной особой. слишком близкие контакты с ней принесли бы лишние хлопоты, которых в жизни нашей героини хватало до одного места и даже больше: наример, бесконечные поручения — уборка, присмотр за самыми маленькими и несносными подопечными приюта и множество других небольших, но на удивление время- и энергозатратных дел, пронизывающих все серые дни эмили, а ночи...

... занимало писательство.

стихи, новеллы захватили ее жизнь.

персонажи начали разговаривать не только на бумаге при помощи чернил, а в дурной голове этой взбаломошной девицы реальными голосами — смеялись, ругались, мирились, просто болтали ни о чем — и тогда эми тоже мурлыкала себе под остренький носик возрастом восемнадцать лет.

в общем, жизнь этого человеческого существа нельзя было назвать полностью лишенной красок, а через пару часов в ней появятся настоящие приключения и захватывающие тайны.

с чего же все началось?...

* * *

эмили тихо всхлипывала, запершись в уборной. горячие слезы будто прожигали ее покрасневшие щеки и нос, узкие плечи тряслись, а слабая грудная клетка беспрестанно сокращалась.

сегодня эта бойкая девушка получила самую сильную в своей жизни пощёчину.

ее рукописи были найдены директором приюта и теперь подлежали сожжению, а неудачливую писательницу ждали побои.

она успела лишь выбежать из своей комнатушки и забиться в другой, еще более крохотной.

спустя несколько часов изматывающей истерики она все же решилась покинуть свое убежище и подняться в свою комнату.

скрип подгнивших половиц — и перед взором девушки возник остывший после грубого обыска сгусток хаоса — перевернутый стол, разбитое зеркальце, кровать со съехавшим матрасом, беспощадно выпотрошенным, опрокинутая тумбочка и шкафчик с вываленными оттуда скудными пожитками...

всю эту картину освещала видная из небольшого окошка полная луна.

уцелели лишь спрятанные под половицей чернильница с потрепанным гусиным пером, стопочка чистой бумаги и главное сокровище эмили: вещь с довольно-таки мрачной историей.

это была сломаннвя музыкальная шкатулка, подвоенная четыре года назад ее братом, пропавшим без вести сразу же после того, как он сделал своей сестре этот необычный сюрприз.

эмили отчетливо помнила этот момент.

тогда она, уже засыпая, ворочалась на жесткой приютской кровати под тонким одеялом, когда дверь скрипнула и в ее пасти показалась фигурка в дорожной одежде: ее брат. он был старше ее на шесть лет, но был небольшого роста, и по сравнению с этой холодной тьмой казался еще меньше.

алек быстро подошел к сестре, быстро поцеловал ее в лоб и сунул ей в руки какой-то небольшой предмет — в темноте она не успела разглядеть, что это.

да что уж там — она не успела даже удивиться.

брат нервно улыбнулся и шепнул:

— она заиграет, когда ты должна будешь найти меня.

и исчез в дверном проеме так же быстро, как и пришел.

прошел день — шкатулка молчала. неделя, месяц, год — и вот, былой источник надежды превратился в красивую безделушку, при виде которой эмили хотелось плакать, да вот только слезы никак не хотели течь.

.. эмили взяла ее в руки. вдруг произошло нечто, заставившее ее распахнуть свои лучистые серые глаза с белесыми ресницами и вздрогнуть всем телом.

пестрый коробок, наполненный шестеренками, начал издавать странные тихие звуки: то ли хрипы, то ли поскуливания, которые спустя пару секунд обрели некую мелодичность и выстроились в печальную детскую песенку о замерзающей бабочке, которую сестра и брат часто пели в детстве.

между пластинок, из которых состоял корпус устройства, мелькнули какие-то подозрительные голубоватые огоньки. один из них выскользнул за пределы шкатулки и прыгнул прямо между пальцев девушки, державшей музыкальное устройство.

внезапно по ее рукам будто бы пробежал ток. она задрожала и рухнула на дощатый пол.

* * *

это было похоже на обморок. сначала — одна лишь темнота, а после — странное видение, отрывки образов. в ее памяти лучше всего отпечатались только несколько из них.

старый дом из замшелых кирпичей, несмотря на свой возраст, выглядевший весьма солидно. огромные окна зашторены.

снова тьма.

а после...

по сырому полу тёмного подвала змеилась ржавая цепь. один ее конец впивался в железное кольцо, кое-как крепящееся к стене, покрытой крапинками плесени, а другой — держал человека.

это был небольшого роста худощавый юноша с длинными пепельно-беловатыми волосами, собранными в хвост потрепанной лентой. его серые лучистые глаза, обрамленные белесыми ресницами, такими же, как у эмили, зло смотрели по направлению к открывающейся двери.

за ней, спиной к свету, стояла фигура, напоминающая человека средней комплекции.

снова темнота — и свет луны, бьющий прямо в широко распахнутые глаза эмили.

однако верная спутница всех полуночников уже была готова скрыться за горизонтом, уступая место солнцу.

нужно было действовать.

девушка медленно, чтобы не потемнело в глазах, поднялась с пола. огляделась вокруг: бумага и чернильница все так же лежали на полу, а вот музыкальная шкатулка развалилась, не выдержав падения с высоты полтора метра, разлетелась на кусочки. девушка была готова вновь расплакаться, однако слез, похоже, не осталось. внезапно ее помутневший взгляд зацепился за кое-что, давшее ей первую наводку к поиску брата: картинка на лежащей неподалеку газете.

это был дом. тот самый дом.

алек не верил своим глазам. точнее, не хотел верить; вряд ли на его месте кто-нибудь спокойно принял тот факт, что находится в одном подвале с жуткой антропоморфной хернёй, успевшей раздуплиться и начавшей зубами отрывать куски плоти от левого предплечья валяющегося без сознания маньяка, во время лежания казавшегося таким маленьким и беззащитным.

алек не мог ничего сделать. его будто парализовало. в ушах было кое-что похуже звенящей тишины — отвратительное чавканье крепких челюстей, раздирающих мышцы и дробящих кости на осколки.

полукровка прекрасно понимал, что, когда от трупа маньяка ничего не останется, существо примется и за него; кровь пикси, пусть даже не чистокровных, многие представители нежити находят весьма вкусной, а в состоянии голода, учуяв ее запах, буквально теряют рассудок.

после удара о стенку алек почувствовал небольшую головную боль, и тут в ужасе осознал, что, похоже, скоро носом пойдет кровь, что означало верный путь к смерти от лап или челюстей неизвестной сущности.

та ворон не считала, и, быстро проанализировав информацию, доставленной ее мозгу обонянием, повернула голову в сторону молодого человека, после чего на четвереньках начала медленно к нему приближаться, изобразив у себя на лице мерзкое подобие улыбки во все тридцать два окровавленных клыка, проводя по ним длинным алым раздвоенным языком.

алек медленно встал. в его организме было так много адреналина, как никогда, и, похоже, старая пословица "помирать — так с песней", мелькнувшая в его затуманенном сознании, послужила спусковым крючком для начала обороны.

алек аккуратно взял в руки лежащий неподалеку осколок хрустального шара и встал в боевую стойку рукопашного боя, которую в первый раз, около года назад, повторил за своей руководительницей хеленой.

тварь была опьянена настолько сильным запахом крови и страха своей жертвы, что смотрела только на еë побледневшее лицо, по которому стекала капля густой багровой жидкости.

рывок навстречу друг другу — и полуэльф ринулся в медвежьи объятия непонятного существа. взмах тонкой руки — и морду монстра украсила глубокая ярко-красная царапина, идущая вертикально от правой брови к уголку рта. карие глаза широко и удивлённо распахнулись — "надо же, еда кусается!" — и их обладатель навалился на алека всем своим массивным телом. руки полукровки тут же заломил за спину, перевернул жертву ничком — звук рвущейся рубашки — и впился зубами в беззащитное плечо барахтающегося под ним алека.

уютные деревенские домики, покрытые уже облупившейся краской, в какой-то момент сменились типичными зданиями столичных задворок: работными домами, лавчонками, торгующими тухлой рыбой и просто разными дешевыми продуктами, скромными домиками этажа в два-три, непонятными хижинами бродяг и закопченными мануфактурами, а все это пересекали грязнющие дороги.

с тех пор, как эмили вступила в городскую черту и попала в мир кварталов, жилых и торговых массивов, шума, толкотни и вездесущего смога, даже воздух, солнце, облака и небо стали другими — такими же суетливыми и громкими.

эмили нервно одернула запылившийся после долгой дороги подол простенького коричнего дорожного платья. измазанные в апрельской грязи черные ботинки и отсутствие шляпки заставляли ее краснеть, а тоненькое пальто мышастого оттенка — ежиться от холода.

девушка до сих пор прокручивала в голове тот момент.

момент, в котором разлетелись по освещенному уходящей луной ошметки ее былой гордости — длинные серебристые волосы.

тогда эмили было так плохо, что она не знала, на что выплеснуть свою боль: осознание того, что все плоды ее трудов покоятся в камине, а единственный брат — похищен и сидит в подвале какого-то старого дома, и тем более — она понимала, что должна его найти.

что ж, она хотя бы узнала об этом здании хоть что-то: в найденной ею газете она прочитала, что этот дом скоро будет выставлен на аукцион властями города из-за того, что, ранее обладавший им меценат и делец — некий кармел крик — уже год как пропал, не имеет и не имел родни, а дом добротный, и грех оставлять его без дела.

ранее этот человек многих своих бизнес-оппонентов держал в страхе, про него ходило множество неприятных слухов, но последний был связан с его смертью — мол, шустрый любитель скандалов был кем-то застрелен и даже нашли его труп, так что многие видели в его былом обиталище целый остров сокровищ — господин крик покупал множество произведений искусства и поддерживал начинающих творцов, также, опять же — судя по слухам — имел множество заначек по всем своим недвижимостям и тайным счетам. "а вдруг пароли от сейфов можно найти в его доме? " — так думали многие дельцы.

что же, опустим это лирическое отступление и перейдем к продолжению небольшого путешествия нашей юной героини.

... осознание собственного одиночества и беспомощности делало ее небольшой саквояж невероятно тяжелым и заставляло стриженую под одуванчик голову клониться на грудь.

положиться не на кого.

эмили продолжала брести только из-за толчков прохожих и чьего-то свиста сзади. она не оборачивалась, но почему-то знала, что эти насмешливые нечленораздельные звуки адресуются именно ей. не знающая, куда идти, она изо всех сил старалась не подавать виду, что потерялась, она изо всех сил делала вид, что уже третий раз обходит одно и то же здание просто потому, что это входит в ее планы.

а тем временем свист звучал все ближе и ближе, пока, наконец, его источники не оказались прямо за спиной девушки.

грубая мужская рука уже готова была схватить ее за локоть, но тут...

... появилась она.

путеводная звезда, валькирия, спасительница — высокая сухощавая женщина средних лет с орлиным носом и резкими чертами лица, лаконичным пучком жестких волос цвета темного шоколада, желтоватвыми жгучими глазами , одетая в чёрную приталенную шинель с высоким воротником и костяными пуговицами.

судьбоносная длань этой дочери грозы одним своим резким взмахом заставила самого крупного из свистунов ойкнуть и сесть в грязь, увлекши за собой своих прихлебателей и парочку недовольных прохожих.

эффектная незнакомка кинула быстрый взгляд на потеряшку и решительно скащала:

— идем, дорогая. тетя дороти уже нас заждалась.

эмили видела эту женщину впервые в жизни, но в ее глазах ясно читались слова: "здесь опасно, дура! иди за мной!"

— да, конечно, — пискнула эми и направилась вслед за своей спасительницей.