Алая лента (гет)

Боромир направлялся на север, к границе Рохана и Гондора. Формально его путь был продиктован необходимостью проверить состояние приграничных постов и убедиться, что караваны, проходящие через эти земли, идут без задержек. Но на самом деле, уже который месяц он находил всё новые и новые оправдания, чтобы появляться здесь, в этой маленькой деревне, спрятанной среди холмов.

Дорога была извилистой, покрытой снежной кашей, которую пробивали лишь редкие повозки и следы конских копыт. Чем ближе к северу, тем воздух становился холоднее, обжигая лицо и руки. Лёгкий иней ложился на кольчугу и дорожный плащ Боромира, но он не обращал на это внимания. Его мысли были заняты другим — деревней, где находилась лавка Торкена.

Эта лавка, казалось, была самой обычной, каких в Гондоре или Рохане множество: полки с тканями, мехами, сушёными травами и другими товарами. Но для него она стала чем-то большим. Воспоминания о ней запечатлелись в его сознании не из-за товаров, а из-за того, кто стоял за прилавком. За последние месяцы он находил все возможные поводы, чтобы вновь и вновь посещать её: то проверить качество тканей для гарнизона, то выкупить редкие меха, якобы нужные в Гондоре. И, конечно же, увидеть тебя.

Каждый раз, входя в лавку, он ловил себя на том, что замирает, как только встречает твой взгляд. Улыбка, с которой ты его приветствовала, была светлой, простой, но она наполняла его теплом, о котором он редко думал в своих суровых походах. Если же случалось так, что твоего отца не было, и ты сама отпускала товар, Боромир всегда находил предлог, чтобы задержаться чуть дольше, глядя, как ловко ты работаешь, и, быть может, случайно коснуться твоей руки, когда ты передавала ему мешочек с серебряным шнурком.

Теперь, приближаясь к деревне, он чувствовал знакомую смесь волнения и радости. Чем ближе он подъезжал, тем отчётливее становилось чувство, что этот заснеженный уголок Рохана был чем-то особенным для него. Здесь не было мраморных арок и широких улиц Минас Тирита, но было что-то более настоящее: простота и уют, которых он давно не знал.

Деревня выглядела как маленький оазис среди белых холмов. Дома из деревянных брусьев, крытые соломой, покрыты тонким слоем снега. Улицы были пустынны, лишь редкие фигуры мелькали между постройками, завернувшись в плотные плащи. Из труб поднимались тонкие струйки дыма, отдающие запахом дров, а кое-где в окнах виднелся слабый свет.

Лавка стояла на углу центральной площади, как всегда, привлекая внимание своей простотой. На крыльце была натянута грубая ткань, защищающая вход от ветра, а вокруг двери — несколько деревянных ящиков, заполненных соломой и мехами. Здесь всё было просто, но каким-то образом эта простота манила его сильнее, чем величие Гондора.

Он натянул поводья, останавливая коня. Ещё несколько мгновений он просто сидел, не двигаясь, позволяя холоду слегка жечь лицо. Его взгляд медленно скользил по деревне. Здесь всё выглядело иначе, чем в Гондоре. Дома были простыми, но уютными, с соломенными крышами, которые теперь были покрыты мягким слоем снега. Улицы, хоть и пустынные, казались обитаемыми: у некоторых порогов виднелись следы сапог, оставленные совсем недавно. На одном из домов на окне висел небольшой деревянный амулет в форме солнца, украшенный заснеженными веточками рябины. У другого крыльца стояли перевёрнутые бочки, на которых лежали меховые покрывала, будто кто-то недавно выносил их проветривать.

Его внимание привлекли еловые венки, которые украшали несколько дверей. Одни были простыми, с ветками и шишками, другие — чуть более нарядными, с ленточками или ягодами. Это была деталь, непривычная для его глаз: в Минас — Тирит обычные жилища украшались редко, разве что во время торжественных случаев. Но здесь это выглядело естественно, будто часть жизни, пронизанная теплом и заботой.

Его взгляд остановился на лавке. Открытая дверь чуть скрипнула, и внутрь быстро проскользнула фигура. Боромир чуть подался вперёд, пытаясь лучше разглядеть, кто это был. Через мгновение фигура появилась вновь: ты стояла на пороге с венком в руках. Венок был аккуратным, плотно сплетённым из еловых веток, с небольшими шишками, но он действительно выглядел слегка строгим.

Он смотрел, как ты поднимаешь что-то, и вдруг понял — это была лента. Алого цвета, яркая, словно капля крови на снегу. Ты начала ловко вплетать её в венок. Твои движения были быстрыми, но точными. Узел за узлом, ты обвивала ветви, не обращая внимания на колкую хвою, которая порой цеплялась за пальцы. Твоя сосредоточенность была такой полной, что, казалось, весь мир вокруг перестал существовать.

Ты тихо пробормотала что-то себе под нос, поправляя ленту, и Боромир заметил, как твой взгляд мельком скользнул в сторону двери. Наверное, ты думала о словах отца, который недавно вынес вердикт: «Венок хорош, но мрачен. Праздник требует яркости. Вот, возьми». Он достал из-за прилавка ленту — явно редкость для такого места, но удивительно красивую.

Ты делала свою работу с таким увлечением, что совсем не замечала его. А он, чувствуя, что нарушает всякие рамки приличия, продолжал смотреть, не отводя глаз.

Нарушение приличий, конечно, было не в том, что он наблюдал за тобой. А в том, что он, наследник Гондора, уже который раз находил повод оказаться здесь. В том, что он задерживал взгляд на твоих пальцах слишком долго, а в мыслях появлялись вопросы: «Кто ты для меня? Почему ты становишься центром моего внимания всякий раз, когда я здесь?»

Боромир наконец соскользнул с коня. Он знал, что не должен, что, возможно, даже сам факт его присутствия у твоей двери может быть неверно истолкован. Но что-то в твоих сосредоточенных движениях заставило его подойти ближе, так тихо, что даже снег под сапогами казался заговорщиком.

Он остановился на расстоянии нескольких шагов, но ты всё ещё не замечала его, так поглощена была своей работой. Ему показалось, что ты едва слышно напеваешь что-то себе под нос, проверяя, как ложится лента.

Ветер внезапно усилился, поднимая снежинки с крыши и закручивая их вокруг тебя в вихре, словно приглашая к танцу. Твои волосы слегка растрепались, и ты машинально заправила выбившуюся прядь за ухо, не отрываясь от венка. В этот момент солнце выглянуло из-за плотных облаков, и алая лента в твоих руках вспыхнула ярким цветом, словно живое пламя на фоне холодного снега.

И тогда ты заметила его. Твои пальцы замерли, всё ещё сжимая венок, а глаза широко распахнулись от неожиданности. Красная лента, которую ты только что вплетала, выскользнула из пальцев и упала, мягко раскачиваясь в воздухе, будто замерев в нерешительности.

— Милорд, — сказала ты тихо, голос дрогнул. Руки, испачканные смолой и покрытые мелкими царапинами от еловых иголок, чуть дрогнули, и ты поспешно спрятала их за спину. Венок при этом покачнулся, напоминая о твоём занятии. Ты не ожидала увидеть его здесь, посреди этой тишины и простоты, которая, казалось, защищала тебя от всего мира. — Вас не должно было быть тут...

На мгновение повисла тишина, которую нарушал только шепот ветра в ветвях деревьев.

— Но я тут, — тихо сказал он. Его голос был низким, но тёплым, будто этот момент был не случайным, а выжидался долгое время. Он сделал шаг ближе, и его пальцы осторожно коснулись твоей руки, слегка, едва заметно, словно боясь разрушить хрупкость момента. Ты почувствовала тепло, которое он не старался скрыть.

— Что ты делаешь? — спросил он, и его вопрос прозвучал неожиданно.

Ты посмотрела на него, позволяя на губах появиться лёгкой, почти застенчивой улыбке. Глаза твои блеснули мягким удивлением, но не смущением. Ты не растерялась, хотя внутри что-то забилось сильнее, чем обычно.

— Украшаю дом к Празднику Древозимы, — спокойно ответила ты, чуть приподняв венок, словно оправдывая своё занятие.

Брови Боромира приподнялись. Он наклонил голову чуть вбок, словно разглядывая тебя или венок — или, быть может, обоих одновременно.

— Праздник Древозимы? — переспросил он, будто впервые слышал это название. — В Гондоре такого нет. Что это?

Ты чуть прищурилась, как будто раздумывая, действительно ли он не знает, или же он просто хочет услышать твоё объяснение. Его тон был искренним, и ты решила рассказать:

— Это наш старый обычай. Мы встречаем зиму, чтобы почтить её и напомнить себе, что весна всегда придёт. Украшаем дома еловыми ветками, чтобы защитить их, и добавляем яркие цвета, чтобы зима знала: она здесь желанный гость, но лишь на время. — Ты кивнула на алую ленту. — Красный — это жизнь, тепло и радость. Без него всё остальное было бы слишком мрачным.

Боромир задумчиво провёл пальцами по еловой ветке, не замечая, как несколько иголок осыпалось на снег. Его взгляд был прикован к твоим рукам, всё ещё державшим венок. Он не мог понять, почему этот простой ритуал вызывал в нём такую странную смесь тёплой тоски и интереса. Лента в твоих пальцах казалась связью между твоим миром и чем-то недостижимым для него. Ему хотелось спросить больше, услышать ещё хоть несколько слов из твоих уст, но в этот момент из лавки раздался голос твоего отца:

— Ну что там, долго ещё? — позвал он громко. — Сколько нужно времени, чтобы вплести в венок ленту?! Ночь скоро, а у нас работы хватает!

Ты вздрогнула, словно тебя вырвали из какого-то состояния. Ловко затянув конец ленты в узел, ты подхватила венок и быстро бросила через плечо:

— Приходи в полночь к озеру, — сказала ты, не встречая его взгляда, и скрылась за дверью, оставив его одного.

День в деревне прошёл шумно. Гуляния начались, когда солнце начало клониться к закату. Люди высыпали на улицы, несмотря на снег и холод. Деревня зажила своей жизнью: дети играли в снежки, громко смеясь, а взрослые хлопотали у костров, устанавливая большие котлы с горячим напитком. Повсюду разносился запах печёного хлеба, дымка и трав.

К вечеру на центральной площади разожгли большие костры. Люди собирались вокруг, чтобы петь старые песни, прыгать через огонь и водить хороводы. Каждый житель деревни, казалось, нашёл себе место в этом празднике: кто-то танцевал, кто-то стоял в стороне, тихо беседуя, но все были охвачены общим духом веселья.

Особенно интересно становилось ближе к полуночи. Этот час был временем особого обряда, когда все, кто хотел, могли прийти к озеру, укрытому от посторонних глаз деревьями и лёгким туманом. Там не было больших костров или яркого света — лишь слабое мерцание фонарей и блеск звёзд в тёмной воде.

Считалось, что этот момент был временем для тех, чьи сердца искали связи. Девушки и парни собирались у озера, чтобы вместе прыгать через небольшие костры, участвовать в танцах или просто говорить, оставаясь в полуразмытом свете. Анонимность была частью обряда: лица едва угадывались в мерцании огня, голоса были тихими, а время казалось застыло. Этот обряд позволял тем, кто стеснялся или боялся признаться в чувствах, быть ближе, пусть даже ненадолго.

Когда наступила полночь, Боромир направился к озеру. Тропа, ведущая туда, была узкой и покрытой снегом, но он знал, что тебя встретит там. Вспоминая твой голос, он невольно ускорил шаг, чувствуя, как холодный воздух наполняет его лёгкие, а сердце начинает биться сильнее в ожидании.

Боромир, ступая по скрипучему снегу, приблизился к озеру. Тёмная вода отражала блеск звёзд, а слабое мерцание огня от костра на берегу озаряло деревья и лица тех, кто уже собрался там. Он был настороже: праздник, наполненный смехом и весельем, казался чем-то необычным для его сурового мира. И всё же, следуя твоему приглашению, он пришёл.

Но ты сама нашла его первой.

Скрываясь за деревьями, ты наблюдала, как он приблизился к свету костра, затем ловко скользнула за ним, ступая так бесшумно, что даже его чуткий слух не уловил твоих шагов. Когда он остановился, ты подошла ближе, а затем мягко коснулась его плеча.

— Эру Всемогущий! — вздрогнул он, резко обернувшись и инстинктивно потянувшись к поясу, будто хватаясь за оружие. — Я бы мог тебя покалечить ненароком!

Ты тихо рассмеялась, приподняв голову, чтобы он лучше увидел твоё лицо, скрытое под маской. Маска, как и у других девушек, была сделана из тонкой коры и украшена еловыми веточками и узорами из снега. Она придавала твоему облику загадочность, и даже слабый свет костра не позволял ему разглядеть тебя.

— Не так легко меня напугать, милорд, — ответила ты, поднимая руку, чтобы удержать его, когда он потянулся снять маску. — Нет. Сегодня нужно заслужить.

Ты улыбнулась и протянула ему простую мужскую маску из тёмной ткани. Её украшение было минимальным — пара вышитых нитей и кусочек хвои, чтобы не спутать её с женскими масками.

— Видишь костёр? — Ты указала рукой на огонь у самого края озера, где собирались пары.

Он кивнул, напряжение в его плечах чуть расслабилось, но взгляд оставался настороженным.

— Это центр игры. Девушки прячутся среди деревьев на окраине, — начала ты объяснять, медленно поправляя ленту на своём поясе. — Их задача — убежать и остаться незамеченными как можно дольше.

Ты выдержала паузу, чтобы он понял суть, а затем продолжила, глядя на его реакцию:

— Юноши, в свою очередь, пытаются поймать нас, «снежные тени». Если ты коснёшься моей ленты — на поясе или запястье, — я буду считаться пойманной и должна вернуться с тобой к костру.

Боромир приподнял бровь, задумчиво проводя рукой по своей маске.

— И что тогда? Поймал — и всё?

Ты ухмыльнулась, слегка наклонив голову.

— Не всё так просто. У костра ты можешь попытаться угадать имя девушки или предложить ей обменяться подарками. Обычно это ленты, орехи или фигурки. — Ты сделала паузу, позволяя словам немного повиснуть в воздухе. — Но если угадаешь… можешь попросить, что хочешь.

— Всё, что хотят? — переспросил он, и в его голосе появилась лёгкая усмешка, которая могла бы показаться насмешливой, если бы не тёплый блеск в глазах.

— Всё, — подтвердила ты, едва заметно кивнув, но взгляд был уверенным. Ты знала, что обычно подразумевали «всё»: быстрый поцелуй в сумраке, исполнение желания или что-то, что пары, уже ближе друг к другу, могли позволить себе в такой вечер. — Ты должен быть осторожен, милорд, все наши девушки быстры. Не обманись их хрупкостью.

Ты рассмеялась, шагнула назад и, грациозно подняв руку в прощальном жесте, скрылась между деревьев, оставляя его стоять у костра с маской в руках. Ветер снова закружил снежинки, а он, смотря вслед твоей исчезающей фигуре, понял, что эта игра будет не просто забавой.

— Мне не нужны "все", мне нужна одна, — сказал он тихо, словно самому себе, улыбнувшись с легкой, почти незаметной теплотой. Его пальцы легко провели по ткани маски, перед тем как он поднял её к лицу. Маска села точно, прикрывая его черты, оставляя видимыми лишь глаза — внимательные и теперь слегка хитрые.

Боромир подошёл к группе юношей, стоявших через костёр от девушек. Они громко смеялись, бросали друг другу короткие реплики и нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Некоторые проверяли маски, поправляли ленты на запястьях и поясах, кто-то шутливо подталкивал друга в бок, подзадоривая. Боромир встал рядом, оставаясь в тени, и внимательно оглядел их лица, частично скрытые под тканевыми масками.

Его взгляд скользнул через огонь и нашёл тебя. Ты стояла чуть в стороне, едва заметно покачиваясь на носках, словно готовясь сорваться с места. На тебе было простое, но тёплое платье тёмного зелёного цвета, чуть подпоясанное кожаным ремешком, к которому крепилась тонкая алая лента. Поверх плеч был накинут меховой плащ, защищающий от холода. Маска, украшенная снежными узорами и еловыми веточками, скрывала половину твоего лица, но он узнал бы тебя среди тысячи.

Ты смотрела прямо на него, и на твоих губах играла мягкая, дразнящая улыбка. Этот взгляд был вызовом — ты будто говорила ему, что он должен заслужить каждую секунду, проведённую рядом. Боромир ухмыльнулся себе под нос, чувствуя, как внутри разгорается азарт.

Костёр вспыхнул ярче, словно приветствуя начало игры. Кто-то из юношей громко выкрикнул сигнал, и девушки разом сорвались с места, как стая птиц, взмывающая в небо. Ты не стала исключением, грациозно скользнув прочь, вглубь леса. Юноши бросились следом, их громкие шаги и смех разнеслись по поляне.

Боромир не спешил. Он ждал, наблюдая, как толпа рассеивается между деревьев, и следил за тобой взглядом. Ты двигалась уверенно, твоя алый лента мелькнула в тени деревьев, прежде чем скрыться из виду.

Он двинулся следом, ступая осторожно, чтобы не выдать себя раньше времени. Лес был тёмным, но всё же изредка проблески света от костра или луны освещали путь. Воздух пах хвоей и холодом, вокруг слышались шаги, смех и шёпот. Вдалеке он заметил, как один из парней догнал девушку и сорвал ленту с её запястья, после чего они вдвоём направились обратно к костру.

Но не все торопились. Углубившись в лес, Боромир вдруг заметил двух человек у дерева. В слабом свете он различил юношу и девушку. Она прислонилась спиной к стволу, а он склонился над ней, сжимая её лицо в ладонях. Их губы были прижаты друг к другу, жадно и страстно, словно весь мир перестал существовать. Это было зрелище, которое он редко видел в своём Гондоре, где строгие нравы диктовали сдержанность и приличие. Там чувства скрывались за вежливыми взглядами и осторожными жестами. Но здесь, в лесу, эта пара целовалась так, будто каждый миг мог стать последним.

Боромир остановился на мгновение, отворачиваясь, чтобы дать им уединение. Что-то в этом зрелище пробудило в нём странное чувство: смесь зависти и удивления. Может, этот праздник позволял сбросить маски, которые люди носили в повседневной жизни. Он не был уверен, но понял одно — сегодня всё было иначе, чем в его мире. И этот вечер мог изменить не только тех, кто играли в «снежные тени», но и его самого.

Он пошёл дальше, снова ловя мелькание алой ленты вдалеке. Ты всё ещё была впереди, и он решил, что больше не позволит себе отвлечься.

Она скользила между стволами, как всполох огня, и он тут же рванулся за ней, уверенный, что это ты. Его шаги были уверенными, а взгляд сосредоточенным. Он привык к преследованию, к выслеживанию цели — это было частью его жизни. Но это была не битва, а игра, и он поймал себя на том, что в этой охоте есть что-то особенное, почти сладкое.

Он ускорился, расстояние сокращалось, и вот уже лента оказалась в пределах его досягаемости. Боромир протянул руку и схватил край. Девушка резко остановилась, обернувшись.

— Неужели так просто? — произнесла она, смеясь. Маска скрывала её лицо, но голос был незнакомым. Это была не ты.

Он замер, слегка растерянный, а затем отпустил ленту, не сказав ни слова. Девушка лишь улыбнулась и, развернувшись, направилась обратно к костру.

— Я думала, ты более внимателен, милорд, — услышал он вдруг сзади насмешливый голос. Он обернулся и увидел тебя: ты стояла у дерева, склонив голову чуть вбок, словно оценивая его. В твоих глазах, скрытых за маской, светилась дерзость.

Он не раздумывал. Сделал шаг вперёд, но ты мгновенно сорвалась с места, увернувшись с грацией, которая могла бы соперничать с любой танцовщицей.

— Ах, ты так решила? — пробормотал он с усмешкой, начиная погоню.

Ты петляла между деревьями, словно лес был твоим домом. Твоя фигура мелькала то там, то здесь, алый цвет ленты привлекал взгляд, словно маяк. Ты смеялась, оглядываясь через плечо, и этот смех звучал как вызов.

Боромир знал, что может догнать тебя в любой момент. Его рост, выносливость, натренированное тело — всё говорило о том, что ему достаточно ускориться, сделать пару широких шагов, и ты окажешься в его руках. Но он этого не делал. Он позволял тебе ускользать, наслаждаясь этой игрой. Твоё дыхание становилось всё более частым, смех — сбивчивым, но ты всё равно не останавливалась.

Ты спряталась за дерево, выглядывая из-за него и бросая быстрые, дразнящие взгляды. Он приближался, каждый его шаг звучал громче, чем твои лёгкие движения. Ты засмеялась вновь, пытаясь обхватить ствол дерева, чтобы ускользнуть на другую сторону. Но в этот раз он оказался ближе, чем ты думала. Его рука внезапно появилась с другой стороны дерева, ловко схватив твой запястье.

— Устала? — прошептал он, его голос звучал низко, но тепло. Ты почувствовала, как его пальцы, тёплые и крепкие, слегка сжали твою руку, не давая тебе вырваться.

Ты притворно фыркнула, наклонив голову.

— Ни за что, милорд. — И, смело взглянув ему в глаза, ты выскользнула из хватки, соскользнув на снег и бросившись дальше.

Боромир рассмеялся, его смех разнёсся эхом среди деревьев. Он сделал шаг ближе, его рука осторожно коснулась алой ленты на твоём поясе. Его пальцы, сильные и тёплые, скользнули по ткани, задержавшись на мгновение. Ты тяжело дышала, сбитый ритм дыхания отражался в дрожащих тенях, которые бросал лунный свет на снег.

— Мне нужно угадывать твоё имя? — его голос прозвучал низко, с лёгкой насмешкой, но в глазах мелькнула тень чего-то другого — любопытства, ожидания.

Ты покачала головой, едва заметно, и облизнула губы, которые слегка пересохли от холода и бега.

— Нет, — прошептала ты, твой голос дрогнул, но в нём было столько уверенности, что это почти прозвучало как вызов. — Ты можешь получить свой приз.

Ты отступила на шаг назад, и спина коснулась дерева. Больше бежать было некуда, но ты и не собиралась. Взгляд твой не отрывался от его лица, почти полностью скрытого маской. Медленно, не отводя глаз, ты подняла руки и позволила ему подойти ближе, так близко, что твои пальцы коснулись коры дерева за спиной.

— Чего ты хочешь, милорд? — прошептала ты, твой голос был тихим, но полным смысла.

Он не ответил сразу. Его взгляд медленно скользил от твоих глаз к маске, которую ты носила, а затем вновь поднялся. Одной рукой он аккуратно поднял край маски, почти не касаясь твоей кожи, как будто боялся спугнуть этот момент. Твоя маска соскользнула, и лунный свет осветил твоё лицо.

Он замер на мгновение, зачарованный тем, как лунный свет нежно скользил по твоему лицу, создавая причудливую игру света и тени на твоих скулах, как мягко очерчивал каждую черту, словно художник, рисующий самый прекрасный портрет. В этом серебристом сиянии твоя кожа казалась почти прозрачной, а глаза блестели, отражая звёздное небо. Его пальцы, едва касаясь, словно боясь разрушить это волшебство, скользнули по твоему подбородку, бережно приподнимая твоё лицо. В его взгляде читалось не просто восхищение — там было что-то гораздо более глубокое, более сокровенное, чем мимолётное увлечение или азарт погони, что-то, что заставляло его сердце биться чаще.

Он наклонился ближе, так близко, что его дыхание коснулось твоих губ. Глубокий взгляд его глаз больше не скрывала маска, и в них ты увидела целый вихрь эмоций — восхищение, сомнение, желание, но больше всего — смирение перед этим моментом, который казался вечным.

— Я… — он начал, но слова будто застряли в его горле. Всё, что он хотел сказать, не могло выразить то, что творилось у него внутри. Вместо этого его губы приоткрылись, как если бы он собирался продолжить, но он лишь задержал взгляд на твоих.

Протяжный звук рога раздался где-то вдалеке, гулко раскатившись по лесу. Этот сигнал возвещал об окончании игры, но казалось, что он был слишком далёким, чтобы отвлечь вас. В этот момент ничего, кроме вас двоих, не существовало. Его пальцы чуть сильнее сжали твой подбородок, но всё так же бережно, и он на долю секунды замер, словно хотел спросить, принять разрешение, прежде чем приблизиться окончательно.

Ты почувствовала тепло его губ ещё до того, как они соприкоснулись с твоими. Это было лёгкое прикосновение, почти незаметное, как первый снежный поцелуй зимнего ветра. Но за этой лёгкостью скрывалась сила — не порыв страсти, а глубокое, почти интуитивное ощущение того, что этот момент значил гораздо больше, чем просто игра.

Ветер прошелестел в ветвях деревьев, подхватив несколько снежинок и закружив их вокруг вас. Ночной лес, шумный и оживлённый всего минуту назад, будто затаил дыхание, чтобы стать свидетелем этой встречи.

Примечания:

Я действительно думаю, что народ Гондора со своей утончённостью и строгостью на самом деле более сдержан и расчётлив во всём, что касается "любовных утех". Гондор, вероятно, имеет схожие черты с Византией, на которой он мог быть основан. Их праздники, если и существуют, скорее связаны с восхвалением Валар и соблюдением ритуалов, нежели с проявлением "человеческих эмоций".

Рохирримы, напротив, более открыты и искренни в своих отношениях к любви и связям. Они чтут традиции, но их жизнь насыщена простыми радостями, которые они вплетают в свои обычаи. Их праздники, как и вся культура, более земные, отражающие радость от сезона, плодородия или благополучия. Рохирримы, вероятно, видят в любви проявление силы духа, искренности и смелости. Их обряды просты, но насыщены символизмом — песни, танцы, ритуалы у костра, которые позволяют людям открыться друг другу, преодолев социальные барьеры. Это делает их жизнь ближе к природе и человеческим эмоциям, чем у народа сдержанного и величественного Гондора.