Часы, остановившиеся на страхе (джен)

«Страх — рефлекторная реакция на возможную опасность. Сопутствующие симптомы: дрожь, расширение зрачков, застывание тела и ощущение холода». Как просто описать это чувство знакомыми терминами, и как сложно порой к нему подготовиться.Испытывать страх — это нормально. Мы боимся того, что может причинить нам вред и стараемся этого избегать. Но что делать, если от источника страха нельзя спрятаться? Если вдруг придётся взглянуть ему в лицо, и сделать выбор: сдаться — или противостоять?

Что вы выберете?..

Голос доктора Шепарда долетал до него, словно сквозь толщу воды. То глуше, то тише. Джексон улавливал слова, но с трудом понимал смысл. Лишь когда тот напрямую спросил: «Справишься?», он каким-то чудом сумел стряхнуть с себя охватившее его оцепенение и заторможено выдал:

— Да, сэр.

Реальность вернулась и нахлынула цунами звуков и ощущений: антисептик, кровь, писк приборов, успокаивающее тепло обволакивавшей тело формы. Дерек кивнул ему и ушёл, и следовало бы вернуться к столу, где умирал пациент… но Джексон не мог заставить себя сдвинуться с места. Словно прирос к плитам операционной. В ушах набатом стучало: «Стрелок… стрелок… в больнице стрелок…»

— Чего хотел Шепард? Доктор Эйвери?..

Собственная фамилия голосом Ханта привела его в чувство повторно. Джексон усилием воли сжал в комок разраставшуюся внутри липкую медузу, распускавшую ледяные щупальца по его телу, и представил, как заталкивает её куда-то в область диафрагмы, купирует, оставляет там, беспокойно ворочаться, мучить — но не мешать.

Он врач, и это сейчас важнее. Он должен справиться. Ради пациента. Ради коллег.

— Ничего. Спросил, когда закончим. Ему нужна операционная.

Голос почти не дрожал, а вот руки предали. Стоило взять отсос, и пальцы заходили ходуном.

«Стрелок… стрелок… в больнице стрелок…»

Едкий голос Ханта хлестнул пощёчиной:

— Руки дрожат, доктор Эйвери? Хотите быть хирургом — научитесь унимать дрожь.

Джексон зажмурился на миг, задавливая скользкую тварь в желудке — и тремор стих. Руки больше не дрожали.

— Да, сэр.

* * *

Он почти успокоился. Всё шло не слишком хорошо, но уже куда более привычно. Когда появились Янг и Кепнер, и сообщили, что Дерека подстрелили, он почувствовал себя в своей среде. Раненый пациент — необходима операция. Обычная ситуация для больницы. Привычная ситуация для хирурга. Пусть даже пациент — твой непосредственный начальник, а его врач — не закончивший толком четвёртый курс ординатор. Но их этому учили. Их к этому готовили. Пришло время внепланового экзамена. Джексон понял это ещё раньше Янг. Ещё в тот момент, когда она, спрашивала про Оуэна и Тедди, а затем, поддавшись панике, просила сказать, есть ли на этаже хирург.

— Эйприл, в операционной две сестры и анестезиолог. Зови их. Пусть готовятся к операции на сердце.

Они встретились взглядом, и Джексон увидел в них осознание. Он-то уже справился со своим страхом. Теперь Кристине предстояло справиться со своим. Джексон в ней не сомневался. И она тоже в себя поверила.

— Кто же будет оперировать доктора Шепарда?

— Я.

Голос Кристины прозвучал ровно и уверенно. Джексон удовлетворённо кивнул ей.

Он почти успокоился.

Как оказалось — рано.

* * *

Страх вырвался из-под его контроля повторно, когда ОН вошёл в операционную. Обычный старик, Джексон едва его помнил. Видел где-то среди пациентов. Только этот старик держал пистолет, и дуло его было направлено прямо в голову Янг.

— Немедленно прекратите! Он должен умереть.

Снова это ощущение медузы внутри, липкое, тошнотворное, холодное. Но теперь Джексон с ней боролся. Гипнотизируя взглядом прижатый почти к самой шее Кристины пистолет, он на привитых рефлексах делал то, чему их учили — убирал лишнюю жидкость из полости, помогал, зажимал. Механически, как робот. Действовал в одном ритме с Кристиной, которая тоже не останавливалась, хотя уже рыдала навзрыд. Страх убивал в них людей, но инстинкты врачей оказались сильнее. И они не сдавались, хотя долго так продолжаться не могло.

Джексон понял это, когда на арену вышли новые действующие лица. Оуэн, Мередит… Стрелок переключил всё внимание на новую жертву, но остановится ли он на этом? Вряд ли.

Бросившийся в безнадёжную атаку Оуэн дал им несколько секунд форы, и Джексон принял решение. Сунул руку под ткань, содрал с тела Дерека провода, молясь, чтобы всё получилось, и одновременно рявкнул Кристине:

— Подними руки!

Столкнувшись с чужим расфокусированным взглядом, он повторял, как заведённый, короткими фразами надеясь, что она поймёт:

— Подними руки! Он выстрелит! ПОДНИМИ РУКИ!

Даже если сама Кристина и растерялась, то врач внутри неё всё понял. Она подчинилась. В любой другой ситуации, наверное, послала бы его и обматерила, но сейчас — подчинилась, сломленная всем происходящим.

Сознание Джексона словно раздвоилось. Человек внутри хотел выть и забиться куда-то, чтобы спрятаться от смотревшей в лицо смерти, но врач уверенно держал ситуацию в своих руках. Короткие фразы, чёткая информация, взгляд глаза в глаза. Когда-то, только начиная ходить в горы, Джексон где-то прочитал, что нужно смотреть змеям в глаза и двигаться медленно, чтобы они тебя не атаковали. Сейчас это поведение ему пригодилось. Он словно вальсировал со змеёй — один неверный шаг, и он станет следующим, кого пристрелят.

Когда аппарат пустил по экрану ровную линию, сопровождавшуюся монотонным писком, он понял, что выиграл. Рыдания Мередит тоже оказались весьма кстати. Старик опустил пистолет и вышел из операционной. Он добился своего… по крайней мере, он так думал. Дождавшись, пока хлопнет дверь, Джексон с той же механической чёткостью подключил аппаратуру заново и вместе с Кристиной продолжил операцию, как будто ничего не случилось.

Истерика накрыла его позже. Когда сидел в машине скорой помощи и смотрел, как медики выносят тела его друзей. Когда не сдерживаемая больше ничем тварь вырвалась наружу неконтролируемыми судорогами и болезненным сухим хрипом.

Джексон смутно запомнил, как Эйприл обнимала его и что-то говорила, но слов не различал. Только прижимал её к себе, бездумно гладя по волосам, впитывая тепло чужого тела, которое топило и загоняло медузу в самые дальние уголки его тела. Он знал, что уже никогда от неё не избавится. Она навсегда останется его частью. Но в этот раз он победил.

Этим мы и отличаемся от обычных людей. Там, где простой человек сломался бы, врач сможет взять себя в руки и сделать то, что нужно. Плохо становится потом, когда врач уходит, и на его место приходит человек.

Потому что мы тоже можем… сломаться.