Запах леса (гет)

Вечер опустился на деревню, окрасив небо мягкими оттенками сирени и золота. Марта, укрывшись накинутой на плечи накидкой и взяв корзинку для грибов, шагала по узкой тропинке в сторону леса. Она часто гуляла здесь на закате — ветер между деревьями напевал свои песни, а легкий аромат хвои и трав наполнял сердце спокойствием.

Но сегодня в воздухе было что-то другое.

Что-то незнакомое, почти тревожное.

Марта всегда любила лес. Это был ее мир, место, где она могла побыть наедине с собой, поразмышлять и забыть обо всем остальном. Многие уголки леса были ей знакомы, каждое дерево, каждая тропинка. Она знала, куда стоит идти, а куда лучше не соваться. Но сегодня, казалось, все было по-другому.

Вечернее солнце пробивалось сквозь густые ветви деревьев, рисуя на земле причудливые тени. Легкий ветерок играл с листьями, создавая нежный шелест, и казалось, что лес сам дышит, живет своей особенной жизнью. Марта шла по знакомой тропинке, ее корзинка была полна первых грибов, но она хотела найти еще.

Она заглядывала под кусты, в тенистые уголки, где, казалось, не ступала нога человека. Вскоре она углубилась в лес, оставив за спиной привычные участки. Земля становилась более мягкой, а воздух — все более свежим, с ароматом хвои и влажной земли.

Марта не замечала, как все дальше и дальше уходила от дома. Время будто остановилось, а лес поглощал ее внимание.

Вскоре она оказалась на тропе, которую не посещала раньше. Здесь деревья росли плотнее, их кроны переплетались, создавая темную, почти мистическую атмосферу. Шум птиц затих. Марта, несмотря на легкую настороженность, шагала дальше, вытягивая руку, чтобы аккуратно отодвинуть ветки, преграждающие путь.

Она не сразу заметила, как все вокруг стало еще более странным. Ветки деревьев, казалось, опустились ниже, будто тянулись к ней. Ветер замедлился, словно сам лес выжидал. Каждое ее движение отзывалось эхом в этой тишине. И вдруг ее взгляд упал на что-то необычное.

В нескольких шагах от нее, между деревьями, в тени, была небольшая поляна. На ней росли редкие грибы с блестящими шляпками, похожие на белые. Марта подошла ближе. Она наклонилась, чтобы собрать один из них, когда вдруг услышала тихий шорох позади.

Это было не громко, но настолько неожиданно, что сердце подскочило. Марта повернула голову, но не увидела ничего. Лишь тень между деревьями, где свет едва проникал.

— Наверное, это просто животное, — сказала себе она, решив не волноваться.

Собрав все грибы, Марта встала, оглядываясь. Вдруг ей показалось, что она чувствует чей-то взгляд, словно кто-то наблюдает за ней из глубины леса.

Вскоре из-за веток вышел крупный оборотень с черной гривой. Сверкнув зелеными глазами, он сказал:

— Кто ты? Что ты здесь делаешь?

Марта, испугавшись, замерла, сжимая в руках корзинку. Оборотень настороженно смотрел на нее.

— Меня зовут Марта... Я просто собирала грибы...

— А меня Феликс. Я рад знакомству, но тебе лучше уйти. В этом уголке леса может быть опасно. Если хочешь, я могу тебя проводить.

Он подошел ближе и взял ее за руку. Марта ощутила холодные подушечки на его когтистых пальцах.

— Тяжелая, наверно, корзинка. Давай понесу?

Она робко протянула ему корзинку.

Скоро над лесом начали собираться тучи. Где-то вдали прогремел гром. Животные попрятались.

Когда Марта и Феликс вышли на опушку, все небо было темным, сверкали молнии. Он сказал:

— Ну что ж, я тебя проводил. Пока.

Феликс передал корзинку Марте, сделал несколько шагов, а затем убежал в лес, оставив Марту одну.

* * *

На кухне стоял запах свежих грибов, которые Марта только что собрала в лесу. Она порезала их и начала обжаривать с луком в сковороде над очагом. Тихий шорох сковороды и запах, что распространялся по всему дому, успокаивали ее.

Но мысли не отпускали ее. Она снова и снова вспоминала момент, когда Феликс проводил ее домой. Как его глаза следили за каждым ее движением, как его сильная рука аккуратно касалась ее плеча, когда он помогал подняться по скользким камням. И как он, казалось, не хотел уходить, но все же исчез в лесной тени, оставив ее одну.

Она немного растерялась, когда он спросил, не нужна ли ей помощь. Обычно она не позволяла людям вмешиваться в ее дела. Но с ним… С ним было по-другому. Он не был навязчивым, не пытался нарушить ее пространство. Он был как тихий ветер, который приносит свежесть, не нарушая покоя.

После того как он ушел, Марта почувствовала какое-то странное одиночество, которое она не могла объяснить.

Грибы на сковороде начали покрываться золотистой корочкой. Марта аккуратно перевернула их лопаткой и задумалась. Она никогда не верила в волшебство, ни в чудеса, ни в предсказания. Но встреча с Феликсом… Он казался ей загадочным, как лес, в который она так часто заходила, не понимая до конца его тайны. Его задумчивый взгляд, его манера говорить — все это оставляло после себя ощущение, что они с ним знакомы уже давно, хотя на самом деле это была их первая встреча.

Она взглянула в окно. Лунный свет мягко освещал улицу. Как бы хотелось понять, что он думал, когда уходил.

Марта чувствовала, что больше не сможет просто так пройти мимо этого леса, не задумываясь о нем.

Она вернулась к готовке, но мысли о Феликсе все равно не отпускали. Она вспоминала его красивые глаза, его голос. Возможно, завтра она встретит его снова. А может быть, это была единственная встреча.

Грибы были готовы, и Марта села за стол, все так же думая о том, что же будет дальше.

К ее ногам подошел кот и сел, тихо урча.

— Сэм, как думаешь, мы еще встретимся с Феликсом? — спросила Марта тихо.

— Мяу, — Сэм ответил тоненьким голоском и посмотрел вверх, часто моргая голубыми глазками.

Сэм — милый кот с крупной коробочкой, мягкой шерстью и длинным хвостом. Он не очень большой, но все же выглядит довольно величественно. Несмотря на свою внушительную внешность, Сэм пуглив, легко пугается резких звуков или движений. Он добродушен и привязан к Марте, часто бегает за ней по дому и прячет голову, если что-то его пугает. Несмотря на свою немного глупую натуру, он всегда старается поддержать свою хозяйку в трудные моменты, мягко мурлыча рядом с ней.

На следующий вечер Марта снова отправилась в лес. Она шла осторожно, собирая ягоды в небольшую корзинку, но снова, почти незаметно для себя, зашла дальше, чем собиралась. Сумерки сгущались, и ветер трепал кроны деревьев, заставляя их тихо шептаться над ее головой.

— Опять ты здесь, — раздался вдруг знакомый голос.

Марта вздрогнула и обернулась. Из-за ствола старого дуба вышел Феликс — нахмуренный, с веточкой, запутавшейся в гриве. Он выглядел сердитым, но в глазах все же светилась тихая забота.

— Я же говорил тебе быть осторожнее. Здесь не самое лучшее место для прогулок на закате, — продолжил он, подойдя ближе.

Марта опустила глаза.

— Прости... Я не заметила, как зашла так далеко.

Феликс вздохнул и взял ее корзинку.

— Пойдем, я провожу тебя.

Они шли рядом, и каждый их шаг отдавался в вечерней тишине легким шорохом. Марта чувствовала тепло его присутствия и ловила себя на том, что улыбается.

Когда они вышли на опушку, Марта набралась смелости и спросила:

— А ты часто ходишь по лесу?

Феликс кивнул.

— Это мой дом. Здесь я вырос. Лес для меня — как для тебя твой дом: родной, знакомый. Даже если он кажется пугающим.

Он взглянул на нее и чуть улыбнулся.

— Но если ты собираешься продолжать здесь гулять, мне придется за тобой присматривать.

Марта рассмеялась — тихо, смущенно, но искренне.

— Завтра снова сюда пойдешь? — спросил он, словно между делом.

— Может быть, — ответила Марта, и в ее голосе прозвучала легкая надежда.

Феликс улыбнулся шире, а затем, не прощаясь вслух, исчез в сумерках, как будто растворился в тенях деревьев. Марта еще долго стояла на опушке, глядя ему вслед, и сердце ее билось чаще, чем обычно.

* * *

Марта задумчиво перебирала старые книги на деревянной полке, когда ее рука наткнулась на знакомый переплет. Она осторожно сняла книгу и провела пальцами по тисненной обложке. Надпись, потускневшая от времени, гласила: "Легенды леса: оборотни и древние тайны".

Она села у очага, прижимая книгу к груди, и невольно улыбнулась. Эту книгу ей подарил еще дедушка, когда она была совсем маленькой. Тогда она зачитывалась историями о таинственных существах, живущих в лесах, о людях, способных превращаться в волков по ночам.

Марта открыла книгу и принялась листать страницы. Иллюстрации — старинные гравюры — изображали оборотней, леса, освещенные серебряным светом луны, и таинственные встречи на опушках. На полях кое-где были сделаны ее детские пометки: сердечки, улыбки, волки.

"Как тогда я мечтала встретить кого-то из них..." — подумала Марта с легкой грустью.

И вдруг перед ее глазами всплыл образ Феликса: его тихая поступь, внимательный взгляд, осторожные движения. Сердце Марты забилось быстрее. Она улыбнулась и прижала книгу к груди еще крепче.

— Может быть, не все, что в этих старых историях, — вымысел, — шепнула она себе и подняла взгляд на пляшущие огоньки в очаге.

— Мяу, — сказал сидевший рядом Сэм.

Легенда о Сером Стражнике

Говорят, много веков назад лес, раскинувшийся у самого края деревни, был другим — диким, темным и полным древней магии. Люди боялись заходить в его чащу: среди деревьев бродили странные создания, и каждый шаг мог обернуться бедой.

Среди этих существ жил Серый Стражник — оборотень, некогда бывший человеком. По преданию, он был благородным рыцарем, на которого колдунья наложила проклятие за его высокомерие. Днем он оставался в человеческом обличье, а с наступлением ночи превращался в огромного волка, с шерстью цвета утреннего тумана.

Но, в отличие от других проклятых, Серый Стражник не утратил разум. Он охранял границы леса от зла: оберегал деревню от чудовищ и злых духов, бродивших по ночам. Люди не знали, кто спасает их, и со временем стали слагать о нем песни и шептать молитвы в его честь.

Говорили, что если путник в беде окликнет его у кромки леса, Серый Стражник придет на помощь. Только взамен он просил одного: не забывать о нем. Иначе он навсегда затеряется в тенях леса, растворившись вместе с забытым заклинанием.

Многие клялись, что в особенно туманные вечера видели вдалеке высокую фигуру — человека с серебристо-серой накидкой или громадного волка с глазами цвета звезд. И даже сейчас, в самые тихие ночи, в ветре можно услышать его глухое рычание — как напоминание: он все еще где-то рядом.

Легенда о Звездном Волке

Говорят, давным-давно в одном далеком лесу жил молодой оборотень по имени Джеймс. Его шерсть в волчьем обличье была серебристой, будто сотканной из света самой луны. Он сторонился людей, полагая, что им не дано понять ни его одиночества, ни тайных законов леса.

Но однажды в лесу заблудилась девушка по имени Лианна. Она шла за травами для больной матери, когда над землей поднялся густой туман, а тропы смешались в одно сплошное марево. Джеймс увидел ее, дрожащую под сенью деревьев, и сердце его дрогнуло.

Он не подошел сразу — слишком боялся спугнуть ее. Он осторожно заговорил с Лианной, предложил помощь. Вместе они шли сквозь ночной лес, а луна серебрила дорогу перед ними. Лианна не спрашивала, кто он такой, и не выражала страха. Она только улыбалась, словно чувствовала, что этот странный юноша — не угроза, а защитник.

Когда они добрались до края деревни, Джеймс собирался уйти в тень, как всегда. Но Лианна вдруг протянула ему маленький талисман — звездочку, сплетенную из трав.

— Чтобы ты знал: среди людей тоже есть те, кто видит сердце, а не облик, — сказала она.

Легенда гласит: в ту ночь над лесом вспыхнула новая звезда.

Вечер медленно клонился к закату, и в лесу, среди деревьев, уже не было слышно привычного шума птиц. Марта тихо шла по тропинке, отыскивая знакомые уголки, где она и Феликс уже успели встретиться. Она чувствовала, как в груди накатывает волнение. Сегодня она хотела рассказать Феликсу о своей книге.

Когда она добралась до поляны, его уже не было видно. Только легкий след в траве и потревоженные ветви деревьев говорили о том, что он был здесь недавно. Марта вздохнула и села на привычное место на большом камне, окидывая взглядом вечерний лес.

Через некоторое время он вышел из тени деревьев. Его широкие плечи были слегка напряжены.

— Привет, — сказал он, садясь рядом с ней. — Все хорошо?

— Да, все нормально, — ответила она. — Феликс, я хотела тебе кое-что показать.

Она достала из сумки книгу.

— Это что-то важное для тебя? — спросил он мягко, замечая ее напряжение.

Марта вздохнула и посмотрела на него, словно решая, как начать. Она аккуратно положила книгу на колени и повернулась к нему.

— Эту книгу нашел мой дедушка в старом доме на окраине деревни, а потом подарил мне. Кто ее написал — неизвестно. Но она... Странная.

Феликс наклонился вперед, заинтересованно рассматривая книгу.

— Странная? — повторил он. — Почему?

Марта вздохнула, открывая первую страницу. В ее глазах мелькнуло беспокойство, как если бы она делилась чем-то личным.

— Эта книга полна легенд об оборотнях, — сказала она. — Например, вот "Легенда о Сером Стражнике". Как думаешь, это может быть правдой?

Феликс сел рядом и прочитал эту легенду.

— Сомневаюсь, что это правда. Потому что оборотнями обычно рождаются.

— А эта легенда, про Звездного Волка?

Феликс прочитал "Легенду о Звездном Волке" и сказал:

— А вот эта больше похожа на правду... Возможно, когда-то и правда вспыхнула новая звезда.

Вдруг где-то вдали завыли волки. Феликс резко поднялся с места. Марта почувствовала, как ее сердце забилось быстрее. Ее взгляд метнулся к Феликсу.

— Нам нужно идти, — сказал он, его голос стал резким и напряженным.

У Марты перехватило дыхание, а внутри все сжалось от страха. Внезапно она поняла, что на самом деле так и не до конца осознала, с кем она общается. Оборотни, хоть и казались ей в какой-то мере романтичными и таинственными, были опасными существами, и вот теперь эта опасность была на расстоянии вытянутой руки.

— Это оборотни... Они сейчас прибегут сюда, — прошептала она.

Феликс быстрым движением схватил Марту за руку, не позволяя дать волю панике.

— Тихо, Марта. Сейчас не время для страхов. Мне нужно проводить тебя домой. Быстро.

Она быстро сложила книгу в сумку.

— Давай понесу, книга не очень легкая, — он взял ношу и повел Марту обратно, к опушке.

Завывания становились все громче. Марта несколько раз запиналась, следуя за Феликсом. Они успели добраться до опушки прежде, чем оборотни стали рыскать по всему лесу.

— Ты дома. И будь осторожна, — сказал Феликс, сдержанно улыбнувшись.

— Спасибо, что проводил, — произнесла Марта почти беззвучно.

— Постарайся приходить пораньше, хорошо?

Она кивнула.

— У тебя очень интересная книга, — он протянул ей сумку. — Можешь потом снова ее принести, почитаем еще.

Феликс убежал в лес, оставив Марту наедине с ее мыслями.

Он определенно самый загадочный парень на свете. Еще никто не вызывал у нее такие эмоции.

* * *

Этой ночью Марта долго не могла уснуть. Когда же усталость все-таки взяла верх, ее сознание медленно скользнуло в сон.

Ей приснился лес — густой, таинственный, наполненный мягким серебристым светом луны. Листва под ногами шелестела почти беззвучно, а воздух был теплым и влажным. Марта шла по тропинке, узкой, будто специально созданной для нее, и чувствовала, как сердце бьется спокойно и ровно.

Впереди, в переливающихся тенях, появился Феликс. Он стоял, опираясь о дерево, его гриву трепал легкий ветер. Он смотрел на нее так, будто ждал ее здесь вечность, и теперь наконец дождался.

— Ты пришла, — сказал он, улыбаясь, и в его голосе звучала тихая радость.

Марта подошла ближе, чувствуя, как странное спокойствие разливается внутри нее. Она хотела сказать что-то, но слова растаяли на языке. Вместо этого Феликс протянул руку, и она, не задумываясь, вложила в его ладонь свою.

Вместе они пошли дальше по тропинке, окруженные мерцающим светом. Где-то над ними перекликались совы, мелькали силуэты белок, резво прыгающих по ветвям. Луна освещала их путь, словно благословляя.

И тогда Марта услышала легкое, почти неуловимое пение. Оно доносилось из глубины леса, окутывая все вокруг мягкой мелодией. Феликс посмотрел на нее с ласковой улыбкой.

— Это песня тех, кто помнит, — шепнул он. — Тех, кто любит.

Марта сжала его руку крепче. Ей казалось, что весь мир сжался до этого маленького леса, до этой тропинки, до их переплетенных рук. И больше ничего не нужно.

На следующий вечер Марта снова отправилась в лес. День выдался теплым, но к вечеру воздух стал прохладным, свежим, напоенным ароматами хвои и влажной земли. Закат окрасил небо в мягкие золотисто-розовые оттенки, а в густой тени деревьев уже царил полумрак.

Феликс ждал ее у той же поляны, где они встречались раньше. Он сидел, прислонившись к стволу старого дуба. Завидев Марту, он сразу поднялся, улыбаясь.

Они устроились на мягкой траве. Лес тихо шумел, словно охраняя их покой. Где-то в ветвях прыгали белки, а в небе медленно поднималась бледная луна.

Феликс взял книгу осторожно, будто это был древний и хрупкий артефакт. Марта раскрыла ее на одной из страниц, украшенной завитками старинных букв и рисунками.

Феликс наклонился ближе, чтобы разглядеть текст. Его грива слегка коснулась плеча Марты, и она невольно задержала дыхание.

— Почитаем вместе? — предложила она.

Он кивнул. И Марта начала вслух читать одну из легенд — о двух оборотнях: парне и девушке, разделенных жестокой войной между их кланами, но нашедших способ встречаться днем, когда другие оборотни спали. С каждым словом лес будто замирал, прислушиваясь к ее голосу.

Иногда Феликс прерывал ее, задавал вопросы или смеялся над особенно запутанными преданиями.

— Ты читаешь так, будто сама была там, — заметил он с легкой усмешкой.

Марта смутилась, но в ответ только пожала плечами.

Они читали еще некоторое время, пока вдалеке не завыл оборотень. Тогда Феликс тихо сказал:

— Пора тебе домой. Сегодня ветер странный... Я провожу тебя.

Марта положила книгу в сумку.

— Давай понесу? — предложил Феликс.

Она протянула ему сумку.

Взявшись за руки, они пошли быстрым шагом, внимательно вслушиваясь в шорохи леса.

Шагая через залитые лунным светом места, Марта вдруг подумала, что не помнит другого такого вечера — теплого, полного тихого счастья и хрупкой надежды.

— Завтра тоже приходи. Я буду ждать, — сказал Феликс, когда они добрались до опушки. — С тобой интересно.

— Правда?

— Да. Завтра, может быть, я тебе покажу что-то, что тебя поразит.

* * *

Этой ночью Марта долго не могла уснуть. Ветер стучал в ставни, где-то далеко ухала сова, а рядом с кроватью тихонько сопел Сэм, свернувшись пушистым клубком. Марта перебирала в памяти каждое мгновение прошедшего вечера — голос Феликса, его улыбку, тепло его взгляда.

Наконец сон все же настиг ее — легкий, зыбкий, как туман над утренним лесом.

Во сне она снова оказалась в лесу. Он был светлым, залитым мягким серебристым сиянием полной луны. Деревья склонялись друг к другу, образуя высокие арочные проходы.

На поляне среди цветов стоял Феликс. Он был безмятежен, как никогда. Его глаза светились мягким зеленым светом, и когда Марта подошла ближе, он протянул ей руку.

— Не бойся, — сказал он. — Здесь тебе нечего бояться.

Марта вложила свою ладонь в его, и вдруг между ними возникли странные искрящиеся узоры в виде цветов. Они сплетались, соединяя их.

— Ты не одна, — шепнул Феликс, и ветер подхватил эти слова, унося их вглубь сияющего леса.

Марта хотела что-то сказать в ответ, но слова растворились, когда вокруг закружились лепестки неведомых цветов, а сам лес засиял еще ярче.

И прежде чем она успела спросить его о чем-то важном, сон начал таять, будто утренний иней под первым лучом солнца.

Марта проснулась с легкой улыбкой на лице. За окном серел рассвет, а Сэм, заметив, что она проснулась, лениво потянулся и прыгнул на кровать, а затем тихо заурчал.

Она еще долго лежала, глядя в потолок и вспоминая тот волшебный лес, сияющую луну и теплую руку Феликса, крепко сжавшую ее ладонь.

Деревня, где жила Марта, называлась Лисовка — крошечное поселение на краю густого леса, укрытое от посторонних взглядов холмами и зарослями. Обычно здесь царила простая, размеренная жизнь: утром слышались крики петухов, днем — стук топоров, вечером — разговоры у костров.

Но следующим вечером над Лисовкой сгустилось что-то гнетущее.

Сначала исчез один старый охотник — человек нелюдимый, но надежный. Его собака вернулась одна, вся в грязи и с рваным ухом. Потом одна женщина нашла у себя во дворе мертвого петуха, аккуратно положенного на пороге, будто кто-то хотел оставить знак. Она поклялась, что прошлой ночью видела, как тень с дикими глазами проскользнула у ее окна.

Жители начали шептаться. Вспоминали старые легенды, перешептывались о "лунных" существах, боялись выходить на улицу после захода солнца. Ветер усилился, крыши поскрипывали. Люди закрывали ставни и крестились.

Марта чувствовала, как растет тревога. Она слышала, как соседи ругались, как одна из старух причитала:

— Это они... Лунные чудовища. Возвращаются...

В доме было холодно. Даже рядом с огнем. Сэм шипел на дверь, шерсть на загривке стояла дыбом. Марта сжимала книгу с легендами, ее пальцы дрожали. Мысли метались — что, если все это не просто совпадения?

Кто-то постучал в дверь. Не громко, но настойчиво. Она подошла к окну — во дворе никого. Только луна, затянутая дымкой, и странная тень, скользнувшая к амбару.

Стало страшно до боли в груди.

Она накинула плащ, сунула книгу в сумку, подхватила корзинку с вещами, что были собраны "на всякий случай", и шепнула Сэму:

— Уходим.

Они выбрались через заднюю дверь. Тропинка, по которой она шла сотни раз, в этот раз казалась чужой. Каждое потрескивание ветки отзывалось в груди ударом сердца.

Единственным, кто мог ее защитить, был Феликс.

Лес встретил ее тишиной, но Марта чувствовала — он знал, что она пришла. Где-то впереди должен быть он. Тот, кто когда-то испугал, а теперь — стал ее единственной надеждой.

Марта пробиралась сквозь густой, влажный подлесок, цепляясь юбкой за колючие ветки. Небо было затянуто тучами, но сквозь них пробивалась бледная лунная дымка, серебрившая листья и влажные стволы деревьев. Лисовка осталась позади — за спиной будто закрылась дверь.

Вокруг стояла гнетущая тишина, нарушаемая только шорохами и одинокими криками ночных птиц. И все же Марта чувствовала, что где-то здесь — он. Ее единственный друг. Тот, кто не отвернется от нее.

— Феликс… — прошептала она в пустоту, едва дыша.

В ответ — только ветер.

Она сделала еще несколько шагов, когда где-то справа зашуршали кусты. Марта замерла, сердце застучало так громко, что, казалось, услышать его мог весь лес.

Из темноты вышел он.

Высокий, молчаливый, с яркими глазами, поблескивающими в сумраке. Его силуэт почти сливался с ночным лесом — как будто он и был его частью.

— Марта? — голос был глухим, удивленным, почти обеспокоенным. — Что ты здесь делаешь? Уже почти ночь.

Она бросилась к нему и вцепилась в его плащ, не сдерживая слез.

— Я… Я больше не могу. В Лисовке что-то происходит. Люди… Они стали странными. Я чувствую — там опасно. Мне страшно. А ты — ты единственный, кто… Кто не пугает меня.

Феликс смотрел на нее несколько секунд. Его лицо было непроницаемым. Но потом он поднял руку и осторожно коснулся ее плеча.

— Ты сбежала из деревни?

— Да. Я не знала, куда еще идти.

Феликс вздохнул и кивнул.

— Пойдем. Я отведу тебя туда, где безопасно.

Марта шла рядом с ним, чувствуя, как напряжение понемногу отступает. Его молчаливое присутствие было надежнее всех стен деревни. И хотя впереди была неизвестность, рядом был он.

И этого было достаточно.

Феликс, взяв у Марты сумку и корзинку, шагал уверенно, ловко обходя корни и поваленные деревья. Марта старалась не отставать, все еще оглядываясь.

Через какое-то время лес поредел, и между деревьями показался слабый свет. Это был не лунный отблеск, а огонек.

— Мы почти пришли, — сказал Феликс.

За высокой елью открылся небольшой домик, почти скрытый в листве. Он казался частью леса — стены из темного дерева, крыша, поросшая мхом, и крыльцо с низкими перилами, рядом с которым росли красные розы. Из трубы лениво поднимался дым. В окнах горел мягкий свет.

— Это… Ты здесь живешь? — удивленно спросила Марта.

Феликс кивнул и распахнул дверь, пропуская ее внутрь.

Внутри было тепло. Воздух пах древесиной, сушеными травами и чем-то чуть сладким. У стены стояла широкая кровать с подушками и пледом, в углу потрескивал камин, а на деревянных полках вдоль стен лежали книги, стеклянные банки с засушенными травами и какие-то мелкие поделки из дерева и кости.

Марта вошла и застыла, пораженная уютом этого места — как будто оно само хотело ее защитить.

— Можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь, — тихо сказал Феликс. — Ты в безопасности.

Она повернулась к нему, глядя в его глаза.

— Спасибо. Я… Даже не знаю, что бы я делала без тебя.

Феликс чуть смущенно отвел взгляд, но уголки его губ тронула тень улыбки.

— Думаю, ты бы справилась. Но я рад, что ты здесь.

Марта села в кресло у камина, завернувшись в мягкий плед. Огонь трещал, бросая отблески на стены и на лицо Феликса, который поставил на низкий деревянный столик кружку с чем-то горячим и душистым.

— Чай из сушеных яблок и зверобоя, — пояснил он. — Успокаивает.

Она взяла кружку и отпила немного. Несколько минут они сидели в молчании.

— Я и не думала, что ты живешь так… — начала Марта.

Феликс усмехнулся:

— Думаешь, оборотни ночуют под корягами и воют на луну до рассвета?

— В моей книге оборотни по-разному живут в разных легендах, но в основном они дикие, — она улыбнулась. — А у тебя как-то по-особенному уютно.

Он кивнул, задумчиво глядя в пламя.

— Мы не просто звери. Мы тоже можем мечтать, плакать, смеяться, как и люди. Хотя иногда… Бывает трудно удержать границу... Скажи, а что именно случилось в деревне? Я так до конца и не понял.

Марта опустила взгляд.

— Что-то… Странное. Люди стали тревожными. Пропал охотник, вернулась только его собака. Потом одна женщина нашла у себя во дворе мертвого петуха. А потом... У меня дома резко стало холоднее.

Феликс нахмурился.

— Это серьезно. Думаешь, это связано с легендами?

Она пожала плечами.

— Я не знаю. Мой кот Сэм шипел на дверь. А потом кто-то постучал в нее. Я выглянула — никого, только странная тень мелькнула около амбара. Ужас... Теперь я даже не знаю, как мне вернуться домой.

Феликс обнял ее.

— Что бы ни случилось, я всегда буду защищать тебя. Не бойся ничего.

Марта кивнула. Она знала это. Знала с того самого вечера, когда он проводил ее через лес.

— Я верю.

Они снова замолчали. А потом Марта, чуть смущенно, добавила:

— Я рада, что ты — не просто легенда.

Феликс улыбнулся. И в этот момент огонь в камине будто вспыхнул ярче, осветив их лица.

Феликс ушел охотиться и закрыл дверь на всякий случай, чтобы оборотни не проникли в дом. Ночь в лесу была тиха, но сон Марты оказался тревожным.

Ей снилось, что она снова идет по знакомой тропинке — той самой, по которой возвращалась в деревню в последний раз. Вокруг — густой туман, плотный и холодный. Ветви деревьев скребут друг друга, как когти. Она идет, но все кажется не тем: дом, где она жила, сгоревший, с обугленными стенами; улицы пустые, дома без окон и дверей. Издалека доносится плач.

Марта зовет кого-то. Может, родителей, может, соседей. Никто не отвечает. Вдруг в тумане появляется фигура. Высокая, черная, неясная. Словно человек, но с чертами зверя. Он медленно приближается, шаг за шагом. Марта отступает.

— Феликс? — шепчет она.

Фигура замирает. И из ее груди вырывается длинный, жалобный вой.

А потом лес исчезает, и Марта стоит в пустом поле под огромной луной. Ветер гудит, колышет высокую сухую траву. Вдалеке — силуэт Феликса. Он отворачивается, уходит прочь. Марта зовет его. Она бежит, но земля уходит из-под ног. Все дальше, все тише…

Когда она проснулась, подушка была влажной от слез. В углу кровати свернулся клубком Сэм.

Марта долго лежала, глядя на потолок, и думала: а вдруг все это однажды действительно исчезнет — дом, кот, книги, даже Феликс? И она снова останется одна, как в том сне, среди пепла и ветра.

Внезапно скрипнула дверь. Вошел Феликс. Он уже превратился в человека. В этом облике он выглядел одновременно диким и спокойным — как лес перед грозой. Он был высоким, с широкими плечами и сильной, гибкой фигурой, в движениях чувствовалась звериная грация.

Положив пойманного зайца на стол и взглянув на Марту, он сразу нахмурился.

— Ты не спала? — тихо спросил он, подходя ближе.

Марта едва заметно покачала головой. Он сел на кровать.

— Что случилось?

Она долго молчала, подбирая слова. Ее пальцы теребили край одеяла, взгляд скользнул к окну, где рассвет медленно окрашивал небо в блекло-розовые тона.

— Мне приснился сон... — прошептала она наконец. — Очень странный. Грустный. Я была в своей деревне, но там все сгорело... Было пусто, все мертвое. И ты... Ты уходил от меня, и я не могла тебя догнать.

Феликс на миг замер. Потом осторожно положил ладонь ей на руку — теплую, немного шершавую.

— Это был всего лишь сон, — сказал он негромко. — Я не уйду. Никогда.

Она посмотрела на него — в его зеленых глазах не было насмешки.

— Спасибо, — прошептала она. — Мне просто стало страшно.

Феликс улыбнулся уголком губ и осторожно подтянул одеяло повыше к ее плечам.

— Я всегда буду рядом. Не переживай из-за какого-то дурацкого сна.

Он поднялся, подбросил в камин несколько щепок, чтобы стало теплее, и на цыпочках ушел на кухню, оставив Марту наедине с котом. Она снова уснула.

* * *

Проснувшись от мягкого скрипа половиц, Марта сперва подумала, что ей снова все снится. В воздухе витал тонкий аромат жареного хлеба, пряных трав и мяса. Она медленно села, прижимая к себе одеяло, и прислушалась.

На кухне, отделенной от спальни только деревянной перегородкой, тихо звенела посуда. Сквозь полумрак она увидела спину Феликса. Рубашка его была немного мятая, волосы небрежно стянуты в хвост. Он ловко переворачивал на сковородке ломти хлеба, поджаривая их до золотистой корочки.

На столе уже стояла простая еда: немного вареного мяса, нарезанные грибы, пара яблок, кувшин с водой и глиняные чашки с горячим травяным отваром, из которых поднимался пар. Все было просто — но с такой заботой приготовлено, что Марта на мгновение почувствовала, как в груди разливается теплое, неожиданное чувство.

— Доброе утро, — сказал Феликс, не оборачиваясь, но явно заметив, что она проснулась.

— Доброе утро.

Он обернулся, улыбнулся краешком губ.

— Вставай, я приготовил зайца и жареный хлеб. Все очень вкусно.

Марта встала, привела себя в порядок и села за стол. Сэм кружил рядом, потираясь о ее ноги.

— Хорошо выспалась? — Феликс сел рядом, немного склонившись вперед.

— Да, хорошо.

Марта чуть улыбнулась и, взяв кусочек теплого хлеба, тихо сказала:

— Спасибо, Феликс. Это лучшее утро за долгое время.

Феликс улыбнулся.

— А расскажи мне… Как вы живете? Я ведь почти ничего не знаю. Только то, что в книгах, — ее голос стал тише. — А там больше страшилок, чем правды.

— Ну... Мы чувствуем мир иначе: запахи, звуки, даже ритмы леса — все ярче, когда солнце садится. Поэтому и живем мы в тени. Днем обычно спим, прячемся. А вечером выходим — кто охотиться, кто просто гулять.

Марта склонила голову, заинтересованно слушая.

— А на кого вы охотитесь? На зайцев?

Феликс немного помолчал, кусая хлеб и отпивая отвар.

— На зайцев, кабанов, иногда птиц. Лес большой, если знать тропы — прожить можно. Но есть среди нас те, кто забывает, что такое границы. Они... Охотятся на людей. Именно из-за них и появились страшные истории.

— А ты? — спросила она тихо. — Ты никогда не…

Он покачал головой:

— Я дал клятву. Себе и другим. К тому же, — он бросил на нее искоса теплый взгляд, — я не хочу быть чудовищем.

Марта чуть улыбнулась.

— А чем вы развлекаетесь? Ну… Когда не охотитесь?

— О, у нас бывают свои… Сборища, — усмехнулся он. — Иногда ночью собираемся в укромных местах — в пещерах, на полянах. Рассказываем истории, поем, устраиваем забеги. Есть даже игра — догонялки. Очень шумная, особенно если кто-то врезается в дерево.

Марта рассмеялась.

— Оборотни — существа свободные. Мы не любим стены, мы больше чувствуем, чем размышляем. Живем сердцем. Или инстинктом, — Феликс снова улыбнулся.

— Это так странно. Но мне… Не страшно. С тобой не страшно. А есть какое-то название у вашей деревни?

— Сумрачные Тропы.

— Красиво звучит... И, мне кажется, оно подходит. А есть ли какие-то правила, по которым вы живете?

— Ну, мы подчиняемся старым законам: не убивать без нужды, не раскрывать свою суть перед чужаками… Хотя ты — исключение.

Феликс смотрел на Марту тепло. Она совсем не привыкла ощущать себя особенной. Она всегда думала, что она — самая обычная девушка без особых талантов... Но теперь, похоже, все изменилось.

— А стая... Она для тебя как семья, да?

— Да. Мы растем вместе, охотимся, живем бок о бок. Знаем друг о друге все — кто как дышит, когда врет, когда боится. В стае ты не один даже в самой глухой ночи. Если один из нас оступился — другие поддержат. Если кто-то в опасности — все бросают дела. Мы — единое целое, даже когда спорим или злимся. Но знаешь... С тобой я чувствую себя не так, как обычно в стае...

— Может, я потихоньку становлюсь частью твоей стаи? — улыбнулась Марта, откусив кусочек мяса.

— Возможно. Но тебе нужно будет познакомиться с другими, оставить о себе хорошее впечатление. Тогда, думаю, тебя примут в стаю. Давай прогуляемся сейчас, как доедим? Вдруг еще кто-то не спит, и ты познакомишься с кем-нибудь.

— Я не против, можно и прогуляться... Я только немного стесняюсь знакомиться.

— Это нормально. Ты же единственный человек здесь, как-никак.

Лес был тих и дышал прохладой, когда Феликс и Марта вышли из домика. Солнце медленно поднималось над верхушками елей, и все вокруг постепенно оживало.

Феликс шагал рядом с Мартой, немного опережая ее и неторопливо отводя в стороны низко свисающие ветви. Он оборачивался к ней с легкой улыбкой — не той застенчивой, что была раньше, а спокойной, уверенной. Марта чувствовала, как крепнет между ними доверие. Она больше не боялась леса — по крайней мере, пока была рядом с ним.

— Я хочу показать тебе одно место, — сказал Феликс. — Оно немного дальше. Там часто бывает вожак.

Они миновали ручей, выжженный пень, заросли ежевики, и вскоре перед ними открылся просторный перелесок. Здесь, среди колышущейся высокой травы, их уже ждали.

Вожак стоял, облокотившись на длинный посох. Высокий, с широкими плечами, с серебристыми прядями в темных волосах и глазами, в которых отражалась усталость. Одежда его была простая, но из крепкой ткани — из тех, что шьют для людей, живущих близко к природе. У ног вожака сидели двое других оборотней — молчаливые, наблюдающие.

Феликс остановился и слегка склонил голову.

— Это Ричард. Вожак. Он, похоже, уже знает, что ты здесь.

Марта неуверенно шагнула вперед, чувствуя, как в груди затрепетало сердце. Ричард взглянул на нее пристально, но не враждебно. Его голос был глубоким, глухим, словно доносившимся из самого леса:

— Ты не из наших мест… Но лес уже принял тебя. А значит, и мы примем, — он перевел взгляд на Феликса. — Ты отвечаешь за нее?

— Отвечаю, — твердо сказал Феликс.

Ричард чуть кивнул.

— Тогда пусть она узнает наши тропы, но не забывает: мы — ночные жители. Наш мир не прощает легкомыслия.

Он повернулся и исчез в темноте между деревьев. Оборотни, сидевшие рядом, бесшумно последовали за ним.

Марта молчала, пока Феликс не повернулся к ней.

— Ты не боишься его? — спросил он.

Она покачала головой.

— Уже нет. Только... Все это как сон.

Феликс чуть улыбнулся.

— Тогда иди за мной. Покажу тебе еще кое-что. Мы часто бываем там.

Марта шла рядом, придерживая подол платья, ступая осторожно по тропинке. Воздух был прохладным, пахло хвоей, влажной землей и чем-то еще — почти неуловимым, как будто далеким отголоском дикого мира.

Через несколько минут деревья расступились, и перед ними открылся небольшой овраг. В центре его находилась просторная поляна, утопающая в мягком ковре из трав и папоротников. Над поляной раскинулся гигантский дуб с толстой искривленной кроной, словно вырастающей прямо из склона.

— Это наше место сбора, — сказал Феликс, опускаясь на корточки и проводя рукой по земле. — Здесь мы устраиваем советы, обсуждаем важное. Иногда просто отдыхаем.

Марта села рядом, глядя на дуб.

— Красиво… — прошептала она. — Похоже на что-то из легенд.

Феликс кивнул.

— Это место старое. Считается, что именно здесь впервые собрались все рода оборотней. Даже вожак уважает это место. Иногда, когда кто-то из стаи сомневается, он приходит сюда — слушать лес. И кажется, что он отвечает.

Вдруг из-за густых ветвей дуба вышла девушка.

Ее походка была быстрой и уверенной, как у охотницы. Темные волосы были заплетены в две тугие косы, глаза — янтарные, как у зверя, и в них сверкала живая искорка. На ней был жилет из плотной ткани и легкая меховая накидка. Девушка остановилась, прищурилась, увидев Марту, и сказала:

— Привет.

— Привет, — сказал Феликс, улыбаясь.

— А ты, должно быть, тот самый человек, о котором все шепчутся, — произнесла она весело. — Ты с Феликсом?

Марта чуть смутилась и поднялась на ноги.

— Я… Да. Мы друзья.

— Хм, "друзья", — протянула незнакомка, подходя ближе и протягивая руку. — Я Лиана. Из стаи, если не понятно по глазам. Не бойся, я не кусаю без причины.

Марта пожала ее ладонь — сильную и теплую. Несмотря на дерзость, в Лиане не чувствовалось враждебности.

— А я Марта. Просто Марта.

— Ты смелая, раз стала приходить в самую чащу, — с интересом сказала Лиана, окидывая взглядом поляну. — Немногие из наших приводят сюда людей. Видимо, ты ему действительно дорога.

Марта покраснела, но ничего не сказала.

Лиана фыркнула и уселась рядом на траву.

— Ну, рассказывай, как тебе среди нас, лесных чудищ?

— Я пока не привыкла, но мне кажется, что здесь лучше, чем дома.

— Прямо лучше?

— Да.

— У людей случилось что-то страшное, — добавил Феликс. — Какие-то темные дела творятся. Поэтому Марта и прибежала сюда.

— А, так вот оно что... Марта, если хочешь жить с нами — то соблюдай все наши правила, иначе тебя могут выгнать, и навсегда. Самое главное — не общайся с людьми, не нападай на них. Они живут отдельно, и мы отдельно. Понятно?

Марта кивнула.

— А ты не спишь днем? — робко спросила она.

— Когда как... Я, честно говоря, сбила режим. Днем лес тоже очень красив... Хочется порой гулять, когда светло.

— А ты давно живешь в лесу? Со стаей?

— С рождения. Лес — это мой дом, как и все эти деревья, запах хвои, звук ветра в кронах… Без него — как без воздуха.

— А... Ты тоже охотишься, как и все?

Лиана усмехнулась:

— Конечно. Думаешь, что я только волосы расчесываю да в отражение любуюсь? Я люблю бег. Скорость. Ощущение, когда земля пружинит под лапами, когда слышишь каждый хруст ветки. Это свобода.

— А что вы делаете, когда не охотитесь?

Лиана пожала плечами:

— Все как у людей, только немного по-другому. Мы поем у костра, рассказываем истории, тренируемся, смеемся, спорим. Иногда вожак устраивает собрания. Иногда кто-то устраивает пир. И мы, в отличие от людей, лучше умеем любить. У нас нет случайных связей. Если оборотень любит — это клянется сердцем.

Марта тихо, словно боялась сказать что-то не то, спросила:

— А у тебя... Есть любимый парень?

— Пока нет. В нашей стае мне никто не нравится. Может, он вообще живет в другом лесу... — Лиана вздохнула, вертя в руке сорванную ромашку. — Но я не унываю. Однажды я обязательно найду того, с кем буду жить вместе.

— А вы путешествуете по другим лесам?

— Ну, редко. В основном живем тут. Недалеко, кстати, живут вампиры, в городе Полуночье. Я у них была пару раз.

— И как там?

— Красивое место, — сказала Лиана после паузы. — Очень красивое. Но холодное. Даже не из-за климата — там что-то… В воздухе. Словно все подчинено вечной ночи. Башни, как стрелы, тянутся к небу, улицы вымощены черным камнем. А свет — почти всегда от фонарей, не от солнца. Его там почти не видно.

Марта затаила дыхание. Лиана на мгновение замолчала, а потом вдруг улыбнулась — не так, как обычно: в ее взгляде появилось что-то теплое, даже мечтательное.

— Но несмотря на то, что там очень темно, там... Романтично. Особенно по ночам. Когда ты идешь по улице, и под ногами — черная мостовая, в небе — огромная светлая луна, а повсюду — огни фонарей, будто парящие в воздухе. Тени у фонарей вытянуты, и кажется, что ты попала в другой мир. Мир, где время будто замедляется.

Феликс скептически фыркнул, но промолчал.

Лиана продолжила:

— А еще там балконы — из резного железа, с цветами в горшках. Представь: ты стоишь на одном из них, внизу звучит музыка — тихая, струнная. Иногда вампиры устраивают вечерние приемы. Все при свечах, в длинных залах, с окнами до пола… И ты будто становишься частью какой-то древней легенды. Все вокруг — будто специально создано для тайных признаний и украденных взглядов.

— Звучит, как сказка, — тихо сказала Марта.

— Возможно, — мягко согласилась Лиана.

Она зевнула.

— Что-то спать хочется... Ладно, я пойду, увидимся еще. Береги Марту, Феликс.

— Пока, Лиана, — сказали Феликс и Марта.

Он слегка коснулся ее плеча.

— Хочешь увидеть еще одно место? — спросил он, когда она повернулась к нему.

— Конечно. А что ты хочешь показать?

Он чуть улыбнулся:

— Есть один пруд. Глубоко в лесу, туда нечасто кто-то ходит. Там тихо, вода чистая, а по ночам она отражает луну так ясно, что кажется — в ней можно утонуть.

Дорога к пруду оказалась долгой, но совсем не утомительной. Феликс шел уверенно, словно знал каждый поворот тропы, каждый уклон. Марта шла рядом, стараясь не отставать, вдыхая аромат хвои и влажной земли.

— Далеко еще? — спросила она, стараясь не споткнуться на корнях.

— Почти пришли, — ответил он, обернувшись. — Осталось совсем немного.

Тропинка сузилась. Тени вокруг стали гуще, но Феликс шел легко, а Марта не чувствовала страха — только странное волнение.

— Вот, — сказал он вдруг и отодвинул в сторону ветви. — Смотри.

За густыми кустами открылся пруд — маленький темный водоем среди деревьев. Вода в нем была неподвижна. Над поверхностью кружились светлячки, освещая пространство вокруг мягким светом. Лягушки громко квакали.

Марта затаила дыхание.

— Это… Потрясающе.

Феликс сел на мшистый камень у берега и сказал:

— Присаживайся.

Она села рядом, подогнув ноги и обняв колени. Некоторое время они молчали, просто глядя на отражение деревьев в воде.

— Здесь очень красиво, — прошептала Марта. — Такое чувство, что здесь живут лесные духи, которые прячутся ото всех подальше.

— Возможно. Как-то раз я видел тут непонятного зверька, похожего на лисицу, только полупрозрачную. Он на меня удивленно посмотрел, а потом побежал дальше по своим делам.

— Ого, а я никогда таких не видела...

— Я предполагаю, что они следят за порядком в лесу. Ну или просто бегают и шалят. Кто их знает, этих духов...

Немного помолчав, Марта спросила:

— А есть какие-то легенды про этот пруд?

— Да, есть, — ответил Феликс, наблюдая за лягушкой, прыгающей по траве.

Марта посмотрела на него с любопытством, чуть склонив голову.

— Расскажешь?

Феликс кивнул.

— Давным-давно, когда еще никто не знал, что в этом лесу обитают оборотни, сюда пришли двое. Девушка и юноша из разных лесов. Они не должны были встретиться, не должны были знать друг друга — но встретились. Она приходила сюда каждый вечер, а он наблюдал за ней из тени. Он боялся подойти. А потом, однажды, все же осмелился.

Он улыбнулся краем губ, будто рассказывая не легенду, а то, что видел сам.

— Она не испугалась? — прошептала Марта.

— Испугалась. Но осталась. Они встретились снова. И снова. Они просто любили — несмотря ни на что. А однажды, в самую длинную ночь года, они загадали желание: чтобы никто и никогда не разлучил их.

— И что случилось?

— Утром они исчезли. Возможно, ушли куда-то. Местные говорили, что вода стала светиться в ту ночь. С тех пор поговаривают, что пруд исполняет одно-единственное желание — если оно по-настоящему чистое и идет из сердца. Но лишь для тех, кто не боится своей любви.

Марта замолчала. Где-то внутри нее откликнулись не только слова, но и тишина, в которой они прозвучали. Она посмотрела на свое отражение и на отражение Феликса. И сердце застучало чуть сильнее.

— Ты когда-нибудь загадывал желание здесь? — спросила она, не отрывая взгляда от воды.

Феликс посмотрел на нее тепло.

— Нет, — тихо ответил он. — Но, возможно… Сегодня — первый день, когда я по-настоящему хочу.

Марта снова посмотрела на гладь воды. Казалось, будто между их отражениями тянется невидимая нить — тонкая, но прочная. Она чувствовала, как в груди нарастает теплое волнение.

— А как… Как именно нужно загадывать желание? — спросила она, почти шепотом, боясь разрушить хрупкость этого момента.

Феликс ласково посмотрел на нее.

— Просто закрой глаза и скажи про себя, что хочешь загадать.

Марта кивнула. Они сели на другой камень, чуть ближе к воде. Их плечи почти касались. Пруд был неподвижен, словно ждал.

Марта закрыла глаза. Ее ладони сжались на коленях, и в мыслях родилось простое желание: чтобы Феликс всегда был рядом.

Она открыла глаза и увидела, что Феликс сидит с закрытыми глазами. Его лицо было спокойно.

Через мгновение он открыл глаза и посмотрел на нее.

— Загадала? — спросил он тихо.

Она кивнула.

— А ты?

Феликс кивнул в ответ. И добавил:

— Мне почему-то кажется, что наши желания могут быть очень похожи.

Легкий ветер едва шелестел в листве, и лес вокруг казался затаившим дыхание. Только редкие всплески где-то у камышей и кваканье лягушек нарушали тишину. Марта прислушивалась к этим звукам, к тихому, размеренному дыханию Феликса рядом и к стуку собственного сердца.

Прошло несколько минут, прежде чем что-то изменилось.

Сначала — еле заметное мерцание. Поверхность воды задрожала, как будто кто-то невидимый коснулся ее легким пером. Вода засветилась изнутри мягким, серебристо-голубым светом.

— Ты тоже это видишь? — прошептала Марта.

Феликс не ответил сразу. Он смотрел на пруд, нахмурившись, но в глазах его было изумление и… Трепет.

— Да, — сказал он наконец. — Похоже, пруд принял наши желания.

Из глубины пруда поднялись крошечные огоньки — будто светлячки, только водяные. Они поднимались медленно, кружась и рассыпаясь на сверкающие искры прямо над водой. Один из них вдруг медленно приблизился к Марте, завис на мгновение перед ее лицом и растаял.

Она замерла, не в силах вымолвить ни слова.

— В легенде говорилось, что пруд отвечает только тогда, когда желания искренни, — тихо добавил Феликс. — И когда они связаны с кем-то еще.

Он посмотрел на нее — прямо, тепло. И в этом взгляде было все: благодарность, забота… И что-то еще, что Марта пока не смела называть.

— Может, это знак, — прошептала она, едва слышно.

— Может, — отозвался Феликс так же тихо. — Но я думаю, он все давно понял за нас.

Феликс и Марта возвращались домой молча. Лес все еще хранил ту самую тишину, что окутала их у пруда. Феликс крепко держал Марту за руку, и она чувствовала, как его тепло проникает сквозь пальцы, словно обещание: он рядом, пока она рядом с ним.

Когда они вошли в дом, Феликс сказал:

— Я лягу спать — чувствую, силы на исходе. Ты можешь погулять еще сама, если захочешь, но недалеко.

Марта кивнула. Она все еще чувствовала легкое волнение от увиденного у пруда, словно волшебство осталось на кончиках пальцев. Немного посидев, она взяла теплый платок и вышла во двор.

Сэм тихо мурлыкал на крыльце, свернувшись клубочком. Марта тихонько сошла с деревянных ступенек, прошла по тропинке между деревьев, остановилась у одного из ближайших дубов, подняла лицо к небу и вдохнула полной грудью.

Именно в этот момент — в одно мгновение — все изменилось.

Ветер внезапно стих. Мир словно замер.

Затем — еле слышный шорох.

Слишком поздно она обернулась. Тень возникла прямо за ее спиной — темная, высокая, грациозная. Длинные пальцы сомкнулись на ее плечах, и она не успела даже вскрикнуть — услышала лишь холодный шепот возле уха:

— Ты не должна быть здесь одна.

Мир вокруг потемнел.

Последнее, что она увидела — это алый отблеск в глазах незнакомца. А потом все исчезло.

* * *

Марта очнулась медленно — будто сквозь пелену сна и страха. Сначала ей показалось, что она снова во сне, в одном из тех тревожных, неясных, что снились ей недавно. Но холод камня под ладонью и тягучий, сухой воздух не оставляли сомнений: это реальность.

Она лежала на мраморной скамье у подножия высокой башни. Башня поднималась ввысь, словно стрела, пронзающая утреннее небо. Остальные здания вокруг были такими же — узкие, величественные, с резными шпилями, устремленными вверх. Небо над городом было мутным, будто покрытым вечной пеленой. Солнце где-то существовало, но здесь оно было бессильно — только тусклое свечение, будто через слоистое стекло.

Улицы под ногами — вымощенные черным гладким камнем, отражали бледный свет фонарей, которые все еще горели, словно ночь здесь никогда не кончается. Стены зданий были цвета старой кости, с темными арками и узкими окнами. Город дышал тишиной, но в ней было напряжение — как будто все здесь замерло в предвкушении чего-то.

— Проснулась, — произнес знакомый голос.

Марта вздрогнула. Повернув голову, она увидела вампира — высокого, элегантного, с бледной кожей и глазами, в которых мерцал алый свет. Его волосы были черными, как вороново крыло, а одежда — строгой, почти аристократичной, с бархатными отворотами и серебряными застежками. Он не улыбался, но в его голосе звучал интерес — холодный, почти научный.

— Ты в Полуночье, — сказал он, как будто представляя коллекцию. — Город тех, кто отверг солнце, но сохранил вечную красоту.

Марта села, прижав платок к груди.

— Зачем я здесь?.. — ее голос дрожал, но она старалась не показать страха.

— Ты заинтересовала меня, — просто ответил он. — А интерес — достаточная причина.

Он подошел ближе, словно проверяя ее реакцию. Ветер коснулся ее щек — странный ветер, несущий не запах хвои и трав, как в лесу, а аромат мрамора, лаванды и чего-то чуть металлического.

— Не бойся. Пока ты мне интересна — ты в безопасности.

Марта посмотрела на узкие улицы, теряющиеся за арками, на фонари с синеватым пламенем и высокие окна. Сердце ее стучало громко.

— Кто вы? — спросила она, стараясь держаться спокойно, хотя сердце в груди колотилось, как у запертой птицы.

— Мое имя — Себастьян, — мягко сказал он. — Я художник. И вы… Вдохновили меня.

— А меня зовут Марта. Я вдохновила вас?

Он не сводил с нее взгляда, словно пытался запомнить каждую черту.

— Я увидел вас в лесу. Случайно. Вы двигались, как персонаж из сна — живая, теплая, настоящая. Вы словно свет среди теней и холодной реальности Полуночья. И я... Я не мог позволить себе просто уйти. Простите, если мой поступок был резким. Но художник редко выбирает — вдохновение само ведет его за собой.

— То есть вы... Вы похитили меня, потому что я понравилась вам?

Себастьян отвел взгляд, не пытаясь оправдаться.

— Потому что вы — нечто большее, чем просто внешность. В вас есть история, которую я хочу понять. И, возможно, изобразить. Я не причиню вам вреда. Но, прошу, позвольте мне узнать вас ближе... Если вы не против, можно на "ты".

Марта подумала и решила, что пока нужно подыграть Себастьяну, а потом найти какой-то способ сбежать отсюда.

Серое утро в Полуночье было почти неотличимо от ночи. Тусклый свет фонарей лился на черный, глянцевитый камень улиц, отражаясь в редких каплях росы.

Себастьян неспешно шел рядом с Мартой, ведя ее по старинным улочкам. Его шаги были легкими, почти неслышимыми, словно он скользил, а не ступал. Он рассказывал тихим, мягким голосом:

— Эти башни построены много веков назад. Каждый камень здесь хранит чью-то тайну. Говорят, если прижаться лбом к стене — можно услышать чьи-то забытые мысли.

Марта невольно прислушивалась к каждому его слову. В этих улицах было что-то притягательное, словно сама тьма дышала здесь иначе — не злом, а чем-то сказочным, волшебным.

Они свернули в один из переулков, где стена была обвита темно-фиолетовым вьюнком, а дверь в дом была резной, из темного дерева. Себастьян открыл ее легким движением.

— Добро пожаловать, — сказал он, и Марта переступила порог.

Внутри все выглядело не так мрачно, как снаружи. Потолки были высокими, а стены украшены картинами — пейзажами ночного леса, портретами вампиров с грустными глазами, таинственными образами волшебных существ. Свет исходил от мягко светящихся хрустальных ламп под потолком. Воздух пах лавандой и книгами.

Они прошли в гостиную. Там стоял низкий стол из черного стекла, а рядом — мягкие кресла, обитые синим бархатом. Все выглядело уютно, словно созданное для вечеров в тишине и разговорах до рассвета.

Себастьян налил чай из тонкого фиолетового фарфора — аромат был чуть цветочный, с нотами чего-то пряного. На блюде рядом лежали изящные пирожные — белые, с мерцающей начинкой.

— Попробуй, — сказал он. — Они сладкие, но… С секретом.

Марта осторожно откусила. Вкус был странный — мягкий, воздушный, как будто внутри таилась капля лунного света. После второго кусочка она почувствовала легкое тепло в груди и почти невесомое ощущение счастья.

— Это чары? — спросила она, глядя на Себастьяна.

Он улыбнулся уголками губ:

— Легкие. Чтобы у сердца стало чуть теплее.

На миг они оба замолчали. В комнате царил полумрак, будто время замедлилось. Где-то далеко звякнули колокольчики — может, ветер качнул их на чьем-то балконе.

Марта вдруг поймала себя на том, что чувствует… Покой. И даже — опасное, сладкое влечение к этой странной, темной стороне мира. Но где-то внутри нее шевелилось и другое — осторожное беспокойство. Надо было быть начеку. Но не сейчас.

Сейчас она просто пила чай с Себастьяном, и этот утренний полумрак Полуночья казался волшебной сказкой.

Себастьян подлил Марте еще чаю, его голос стал тише, почти шепчущим.

— Хочешь, расскажу тебе одну легенду? О ней знают немногие даже здесь, в Полуночье. Ее рассказывают шепотом, среди древних домов, когда фонари тускнеют…

Марта кивнула, затаив дыхание.

— Давным-давно, когда Полуночье еще только начинало скрываться под покровом вечной ночи, жил один вампир — по имени Хуан. Он был искусным алхимиком и провел десятилетия, ища способ увидеть сны, которые ему никогда не снились. Однажды он нашел на пороге своей башни… Кошку. Маленькую, черную, как тень, с глазами, в которых отражались звезды.

Марта тихо улыбнулась. Себастьян продолжал, глядя в чашку:

— Хуан хотел прогнать ее, но она возвращалась снова и снова. И с каждым разом в его доме становилось теплее. Она не говорила, но будто понимала его мысли. Хуан назвал ее Лирой.

Марта прошептала:

— Что же дальше?

— Говорят, Лира была не обычной кошкой, — Себастьян поднял глаза, — а древним существом, стражем границы между сном и реальностью. Она могла видеть желания, спрятанные глубоко в сердце, и одно из них исполнила. Хуан стал видеть сны. Сначала редкие, потом все чаще.

Марта слушала внимательно.

— Но однажды Лира исчезла. Просто не пришла. Но сны остались. Хуан искал ее повсюду, но так и не нашел. Возможно, он каким-то образом разочаровал Лиру, а может, она просто так ушла.

Себастьян посмотрел на нее внимательно:

— С тех пор в Полуночье есть поверье: если рядом с домом вампира поселяется черная кошка, не стоит ее прогонять. Может быть, она сможет исполнить какое-нибудь твое желание.

Когда они допили чай, Себастьян отставил чашку, взглянул на Марту и с легкой улыбкой сказал:

— Думаю, тебе будет полезно немного отвлечься. Дом большой, и ему не помешает забота. Сегодня ты побываешь в роли горничной. Я уже распорядился, чтобы тебе выдали все необходимое. Надеюсь, ты не против?

В его голосе не было угрозы, но и отказа, казалось, не предусматривалось.

Марта сжала в пальцах край скатерти, слегка нахмурилась и отодвинула от себя чашку.

— Горничной? — переспросила она с тенью недоверия. — Это обязательно?

Себастьян все так же спокойно смотрел на нее, опершись локтем о подлокотник кресла. В его глазах плескалась насмешливая тень, но голос остался ровным:

— Лишь на один день. Мне хотелось бы, чтобы ты лучше узнала дом. А еще — мне интересно, как ты справишься с новым образом.

— Я — не служанка, — пробормотала Марта, поджав губы. — И вообще… Это как-то странно.

Она хмуро посмотрела в сторону окна, где теплый свет фонарей пробивался сквозь витраж. Где-то в глубине души она понимала: противиться здесь — все равно что спорить с ветром в глухом ущелье. Но покоряться тоже не хотелось.

— Я не собираюсь на коленях вытирать пол, если ты на это намекаешь, — буркнула она, с вызовом посмотрев на него.

Себастьян усмехнулся, будто ее колючие слова только забавляли его.

— Нет, Марта. Мне не нужно, чтобы ты драила полы. Я просто хочу, чтобы ты прошлась по комнатам, заглянула в углы, увидела, как живет этот дом.

Он встал, подошел к ней и чуть склонился, заглядывая в глаза.

— Кроме того… Тебе идет это упрямство.

Марта отвернулась, щеки ее чуть запылали. Пирожные, чай, уют утренней комнаты — все это начинало затуманивать ей голову. Она чувствовала, как внутренний протест тает, уступая странной смеси раздражения и смущенного интереса.

— Ну и хорошо, — буркнула она, вставая.

Себастьян рассмеялся, протянул ей руку и коротко кивнул слуге, стоявшему в тени зала:

— Проведите леди и выдайте ей наряд. Пусть наш дом увидит ее с новой стороны.

Марта фыркнула, но руку все же приняла — с достоинством.

Слуга провел Марту по извилистым коридорам особняка, стены которых были украшены картинами — некоторые зловещие, некоторые изумительно красивые. Они будто следили за ней. Наконец он открыл дверь в одну из боковых комнат, где ее ждал аккуратно развешанный наряд.

— Вот, госпожа, — почтительно проговорил он. — Приказ Себастьяна исполнен.

Марта уставилась на форму. Это была темно-синяя, почти черная, аккуратно сшитая униформа горничной с вышивкой в виде луны на воротнике и легкой кружевной отделкой по краю юбки. Белый фартук и тонкая повязка на голову завершали образ.

— Прекрасно, — пробормотала она с иронией, — теперь я точно как героиня какого-то готического романа.

Она взяла форму, разглядывая каждый шов, и нахмурилась:

— Только перышка на метелке не хватает, чтобы закончить образ "хрупкая, но гордая".

Все же она переоделась. Ткань была удивительно мягкой, приятной на ощупь, будто сшита из лунного света и ночного ветра. Марта погляделась в старинное зеркало у стены и фыркнула:

— Ну, ладно. Если уж играть роль пленницы — пусть будет с шиком.

Слуга молча вручил ей небольшой список с делами и проводил до первого зала.

Начала Марта с пыльных полок в библиотеке. Взяла тряпку, осторожно, почти не касаясь корешков, начала вытирать.

— Себастьян, конечно, мог бы нанять кого-нибудь менее упрямого… — бормотала она себе под нос. — Или завести волшебную швабру. Хотя, может, она тут и есть…

Каждый шаг отзывался эхом по темным залам, и дом действительно словно прислушивался к ней. В одном месте на стене она увидела небольшую картину с изображением… Кота. Темного, мраморного, с зелеными глазами.

— Ты тоже в рабстве? — тихо спросила она у изображения. — Моргни, если понимаешь.

Картина, конечно, не ответила, но странное ощущение — будто за ней наблюдают — не покидало.

В следующей комнате Марта аккуратно подправила драпировку на старом кресле, отдернула тяжелые шторы, впуская чуть больше фонарного света. Паутина в углу мягко засеребрилась, и она задумчиво протянула палец, но не решилась ее тронуть.

— Это место... Живет своей жизнью. Даже без Себастьяна, — прошептала она.

Немного погодя, она уже чувствовала себя чуть увереннее. С каждым пройденным залом появлялось все больше вопросов — кто жил здесь раньше? Что за тайны скрывают эти стены? И главное: зачем Себастьян все это ей показывает?

Но самым странным было то, что внутри нее постепенно утихала тревога. Дом, хоть и мрачный, не был враждебным. В нем чувствовалось что-то… Старинное, потерянное и теплое. Как в сказке, где за углом может ждать как чудовище, так и друг.

Марта выпрямилась, откинула со лба выбившуюся прядь и пробормотала:

— Ладно, Себастьян. Я играю в твою игру. Но только до того момента, как найду свои ответы.

* * *

Марта, смахивая пыль с высокой полки в углу гостиной, наткнулась на покрытую бархатом шкатулку. Она стояла чуть в стороне, как будто специально спрятанная, но не до конца. Ее мягкий глубокий цвет притягивал взгляд, а на крышке серебром был вырезан узор луны и звезд, переплетенных в замысловатый узор.

— Интересно… — пробормотала Марта, окидывая взглядом дверь. Себастьян уже давно поднялся в свою темную комнату наверху и, судя по тишине, спал крепко.

Она медленно открыла шкатулку.

Внутри лежало овальное зеркало в тонкой металлической оправе. На первый взгляд оно казалось обычным, но стоило Марте коснуться его пальцами, как поверхность дрогнула и засияла.

Марта резко отдернула руку, но образ уже вспыхнул.

На зеркальной глади возник Себастьян — гораздо моложе, с более мягкими чертами, без надменной холодности во взгляде. Он сидел в саду, среди вьющихся роз, и держал на коленях холст. Перед ним стояла девушка — не Мартa, но похожая чем-то: та же мечтательность, теплая улыбка, немного неуверенная осанка. Себастьян писал ее портрет, не отрываясь, будто боялся потерять даже миг ее присутствия.

— …если бы я мог оставить что-то вечное, — проговорил он тихо, — я бы сохранил каждый ее взгляд. Даже когда она исчезнет, хотя бы это останется...

Образ дрогнул, будто от ветра, и исчез, оставив зеркало снова тусклым, безжизненным.

Марта замерла, ощущая, как сердце стучит чуть сильнее. Она закрыла шкатулку с осторожностью.

— Значит, ты умеешь любить... — прошептала она, чуть хмурясь. В груди слабо потеплело — не от волшебных пирожных, а от внезапного понимания. Себастьян, каким бы он ни был сейчас, однажды любил — глубоко, искренне. И, возможно, все это еще живет в нем.

Она поставила шкатулку обратно. Но теперь этот дом казался не просто темной ловушкой — в нем был след света. След боли. И, может быть, надежды.

Когда Марта закончила протирать пыль с резного комода в холле, солнца, как и положено в Полуночье, все еще почти не было видно — но сквозь редкие прорехи в облаках и тенях фонарей чувствовался полдень.

Она устало вытерла лоб и, бросив взгляд на лестницу, по которой Себастьян еще не спускался, решилась выйти. Слуги не остановили ее — кто-то даже негромко кивнул ей, словно разрешая небольшую передышку.

Улицы Полуночья встречали ее черным камнем мостовых, высокими фонарями и тонкими, будто вытянутыми вверх, зданиями. Башни все так же устремлялись в небо, и в этой архитектуре было что-то музыкальное — как будто сам город был застывшим аккордом. Витрины лавок играли мягкими отблесками, а на перекрестках порой попадались закутанные фигуры в длинных плащах, неспешно идущие по своим делам.

Марта свернула в тихий переулок, где пахло сухими травами и сладковатым дымом. Она просто шла — без цели, просто чтобы почувствовать себя хоть немного собой.

Когда вернулась в дом, ее уже ждали. Один из слуг, худой юноша с острыми скулами и глазами цвета луны, молча подвел ее к столу, накрытому в небольшом внутреннем зале. Ее ждал полдник.

На фарфоровых тарелках лежали тонкие ломтики печеного корня с карамелизированными лепестками цветов и пирожки, внутри которых переливался сиреневый туман. Густой сливочный суп из лунных грибов с пряными каплями черного масла приятно пах. Все было на вкус неожиданно нежным.

К раннему вечеру дом словно ожил. Двери на втором этаже тихо скрипнули, и Марта услышала знакомый неторопливый шаг. Себастьян спускался, как всегда — будто по сцене. Он был в темно-синем камзоле, с чуть растрепанными после сна волосами и все той же полуулыбкой на губах, за которой скрывалось больше, чем можно было понять с первого взгляда.

— Добрый вечер, Марта, — произнес он, легко ступая с последней ступеньки. — Дом сверкает... Почти как ты.

Себастьян остановился у подножия лестницы, оглядел зал, словно оценивая проделанную работу, и удовлетворенно кивнул:

— Вижу, ты потрудилась на славу. Спасибо, Марта.

Она опустила взгляд, едва заметно улыбаясь:

— Да уж… Заставил меня от души поползать с тряпкой, художник.

— Я это воспринимаю как комплимент, — усмехнулся он, а потом, на мгновение задумавшись, добавил: — А теперь ты заслужила нечто получше веников и пыли.

Он протянул ей руку:

— Пойдем. Я хочу показать тебе, как Полуночье преображается вечером. Город становится другим — меньше теней, больше огней.

Марта подняла глаза, в которых сверкнуло любопытство и легкое сомнение.

— Мы просто… Прогуляемся?

— Только если ты не захочешь большего, — ответил Себастьян с легкой, почти театральной загадочностью. — Улицы здесь могут рассказать тебе больше, чем я.

Он стоял рядом, высокий, спокойный, с той неуловимой мягкостью, что скрывает опасность. И все же — рядом с ним не было страшно.

— Хорошо, — кивнула Марта, чуть отстранившись от стола. — Только без фокусов.

— Ни одного, — улыбнулся он. — Только свет фонарей, разговоры ни о чем и, возможно, немного волшебства.

Город встречал их мягким, чуть мерцающим светом фонарей. Он будто оживал под их ногами — улицы из черного камня становились теплее. Марта шагала рядом с Себастьяном, не спеша, вглядываясь в витиеватые решетки балконов, резные двери, готические окна, в которых отражались золотистые огоньки.

— Здесь всегда так тихо? — спросила она, когда они миновали почти безлюдную площадь.

— Не всегда. Ночью бывает шумнее — многие вампиры днем спят, — ответил он. — Но этот час… Он словно между мирами. Город замирает, чтобы переодеться в вечерние одежды.

Марта огляделась. Дома, казалось, смотрели на нее не окнами, а какими-то невидимыми глазами. А воздух был прохладным, но не холодным, с легкой пряной ноткой.

— Ты любишь это место, — заметила она.

— Я здесь родился. Оно впиталось в меня — и я в него, — сказал Себастьян. — Но Полуночье не всех принимает. Ты же… — он взглянул на нее с неожиданной мягкостью, — ты будто уже оставила здесь отпечаток.

— Слишком громко сказано, — пробормотала она, но не отвернулась. — Это все пирожные.

Он усмехнулся, указал на небольшой переулок:

— Идем сюда. Тут почти никто не ходит, но именно отсюда — лучший вид на западную башню. И закат.

Они свернули в переулок, где стены обвивали тонкие вьющиеся растения с бледно-синими цветами, открывался вид на высокую башню, чей шпиль касался неба. Ветер тихо шелестел лепестками и листьями.

— Иногда я прихожу сюда, когда не могу писать, — признался Себастьян. — Просто сижу и жду, пока город заговорит со мной.

— А он говорит?

— Иногда. Иногда молчит. Иногда… Шепчет голосом гостьи, которая, кажется, становится здесь все более своей.

Марта чуть прищурилась, глядя вдаль:

— Себастьян… Скажи честно. Зачем ты меня похитил?

Он посмотрел на нее, но не сразу ответил.

— Потому что ты напомнила мне, что даже ночь может мечтать о рассвете.

* * *

На одном из перекрестков, где старая башня отбрасывала широкую тень, располагалось крошечное уличное кафе — всего несколько кованых столиков под навесом из полупрозрачной ткани. Легкий аромат корицы, лаванды и чего-то томно-сладкого витал в воздухе. Внутри тихо играла скрипка — будто кто-то на чердаке рядом разыгрывал мелодию только для тех, кто умеет слушать сердцем.

— Присядем? — предложил Себастьян, кивнув на один из свободных столиков. — Здесь подают нечто особенно волшебное.

Марта кивнула и осторожно опустилась на ажурный стул. Ей подали чашу с густым теплым напитком, похожим на какао, но с золотистыми искорками на поверхности. А к нему — пирожное в форме полумесяца, украшенное лепестками черного василька.

— Как называется это кафе? — спросила она, облизнув губы после первого глотка. Вкус был сладким, но не приторным — с каким-то непередаваемым привкусом сна и сказки.

— "Лунный привкус", — ответил Себастьян. — Здесь любят тех, кто умеет молчать вместе. Это редкий дар.

Они и правда немного помолчали. Себастьян смотрел на нее в полутени, Марта — на улицу, где редкие прохожие проходили, словно тени. Между ними повисла тихая, спокойная тишина, без нужды заполнять ее словами.

— Я чувствую себя… Словно где-то между сном и явью, — прошептала Марта.

Себастьян чуть улыбнулся.

— Я тоже. В этом кафе всегда уютно. Но сегодня здесь особенно уютно.

И она не нашла, что ответить — только опустила взгляд в чашу с напитком, чувствуя, как щеки вдруг заливает легкий румянец.

* * *

Они возвращались домой. Улицы Полуночья постепенно угасали в синих тенях наступающей ночи. Себастьян шел чуть впереди, погруженный в мысли, но Марта не отставала, пытаясь подобрать слова.

— Слушай… — начала она неуверенно, глядя на его профиль. — Я хотела спросить… В одной из комнат, на полке, я нашла старую шкатулку. Ту, с резьбой на крышке… Со звездами и луной.

Он замедлил шаг и повернулся к ней. В его взгляде мелькнула тень удивления.

— Ты открывала ее?

— Да. Она была не заперта. Там… Там лежало зеркало. Оно показало мне тебя. Ты там был моложе. Ты рисовал девушку, похожую на меня, — Марта замялась.

Себастьян молчал. Лишь легкий ветер пробежал между ними, шевеля полу его черного пальто.

— Это… Воспоминание, — сказал он наконец. — Когда-то я влюбился. Давно, очень давно. Она была смертной, — он опустил глаза. — Умной, живой, дерзкой. Как огонь. И как огонь — недолго была рядом.

— Прости, — тихо прошептала Марта. — Я не хотела лезть в личное…

— Ты имеешь право знать, — мягко перебил он. — Та шкатулка — единственное, что от нее осталось. Кроме памяти. Иногда я открываю ее, когда не могу спать. Просто чтобы вспомнить, что когда-то тоже умел любить.

Марта смотрела на него, не зная, что сказать. Себастьян впервые показался ей не только загадочным, но и по-настоящему уязвимым. В его лице не было высокомерия — только печаль и искренность.

— Спасибо, что рассказал, — сказала она наконец. — Я сохраню твою тайну.

Он кивнул, чуть улыбнулся.

— А теперь… Хочешь снова попробовать те пирожные перед сном? Сегодняшний вечер заслуживает сладкого финала.

И Марта, не в силах сдержать легкую улыбку, согласилась.

После долгой прогулки по тихим улочкам Полуночья, Себастьян и Марта вернулись домой. Дом художника встречал их уютным полумраком и запахом лаванды. Где-то в глубине зала мягко тикали старинные часы, а в гостиной уже был накрыт небольшой чайный столик.

Себастьян жестом пригласил Марту сесть, и вскоре перед ними оказались чашки ароматного чая и тарелка с теми самыми волшебными пирожными — легкими, как облака, и чуть мерцающими в полумраке. Марта улыбнулась — место казалось почти нереальным, как будто попала внутрь чьей-то картины.

Она спросила:

— Ты ведь художник… Почему ты начал рисовать?

Себастьян ответил, медленно вращая чашку в ладонях:

— Чтобы запечатлеть красоту окружающего мира... Красками можно порой рассказать больше, чем языком.

Марта улыбнулась краешком губ:

— А что ты чаще всего изображаешь?

— Кошек, цветы, небо и пейзажи. Иногда я рисую свои страхи — но они быстро блекнут. А вот вдохновение… Приходит редко.

— А сейчас оно есть?

Себастьян посмотрел на нее внимательно, почти серьезно.

— Оно пришло вместе с тобой.

Марта смущенно отвела взгляд. Себастьян подлил себе еще чаю.

* * *

Вечер опустился на лес мягкой дымкой. Феликс проснулся от странного беспокойства — не от звуков, не от запахов, а от пустоты. Он привстал на локтях, вслушиваясь в тишину, которую нарушал только легкий шелест листвы. Марты не было.

Он встал и ощутил, как что-то ледяное сжимает грудь. Он вышел из домика и окликнул:

— Марта? Ты где?

Ответа не было. Лес, обычно уютный и знакомый, внезапно стал чужим и враждебным. Он кинулся к тропинке, пробежал до ближайшей поляны — никого. Сердце колотилось с яростью, руки дрожали.

Он стал звать громче, сильнее, почти срывая голос:

— Марта! Отзовись!

Феликс знал, что она не стала бы уходить одна, особенно в это время.

Он сорвался с места и побежал к краю леса. Ни запаха, ни звука. Ничего.

— Нет… — прошептал он, глядя в темноту. — Это не просто случайность…

Паника и страх пытались захватить его разум, но сквозь них прорезалась ярость. Кто-то ее забрал. Кто-то посмел.

Он сжал кулаки: найдет, вернет, сожжет весь мир, если придется.

* * *

Комната для купания была теплой и наполненной полумраком, в котором мягко мерцали свечи. Их пламя отражалось в воде большой мраморной ванны, словно в тихом озере на закате. Слуги Себастьяна постарались: вода была ароматной, чуть дымящейся от легкого пара, который поднимался над гладью, унося с собой благоухание свежих трав и лепестков.

На поверхности плавали темно-бордовые лепестки роз и мелкие синие цветы с тонким пряным запахом. Между ними — широкие листья мяты и мелиссы, при каждом движении воды выпускавшие в воздух прохладную, умиротворяющую волну аромата. В уголке ванны лежала тонкая прозрачная ткань, на которую положили пучок душистого лавра и сушеной лаванды — все для того, чтобы пар пропитывался этим убаюкивающим запахом.

На краю стоял серебряный поднос с мылом, пахнущим жасмином и медом, и хрустальная чаша с эфирным маслом — всего одна капля делала воду шелковистой и нежной.

Марта стояла у порога, на мгновение затаив дыхание. Все вокруг дышало спокойствием, словно приглашая забыть тревоги.

Все вокруг было слишком красиво, слишком выверено. Ароматы дурманили голову, цветы были свежими, как будто только что сорванными. Даже свет свечей казался слишком ровным, слишком правильным.

Она провела пальцами по поверхности воды, раздвигая лепестки. Все выглядело словно сон — роскошный, чужой, не ее.

"Зачем вся эта роскошь? Чтобы я расслабилась? Чтобы забыла, где я на самом деле?" — мелькнула тревожная мысль.

Слуги были молчаливы и учтивы. Себастьяна рядом не было, но она чувствовала его присутствие — как будто он наблюдает, даже когда его нет. В его голосе было что-то... Притягательное и пугающее. Он говорил вежливо, почти ласково, но в каждом слове ощущалась власть.

"Он не делает мне зла. Пока. Но зачем он меня похитил? Чтобы я жила с ним всегда или?.."

Марта медленно опустилась в воду, чувствуя, как тепло окутывает тело, снимает напряжение с мышц — но не с души. Усталая, сбитая с толку, она закрыла глаза и попыталась хотя бы на мгновение поверить, что это просто отдых, просто вечерняя ванна. Но мысли не отпускали.

"Феликс… Он, наверное, сходит с ума от тревоги. Он ищет меня. Он не оставит все просто так."

С этой утешающей мыслью Марта глубже погрузилась в воду, позволяя себе на миг замереть. Но даже сквозь пар и аромат цветов, даже в этой тишине, где не было боли и криков, она чувствовала: это не дом. Это клетка, пусть и красивая. И за ней наблюдают.

Тепло воды еще держалось на коже, когда Марта вышла из ванны. Она закуталась в мягкий, чуть шершавый халат — белый, с тонкой серебристой вышивкой на рукавах. Волосы, влажные и пахнущие разными травами, мягко касались плеч. Слуги молча исчезли, будто испарились, стоило ей сделать шаг к двери.

Коридоры особняка были тихи, погруженные в полумрак. Свет от настенных ламп стекал по стенам, будто воск. Марта шла медленно, ступая по ковру босыми ногами, прислушиваясь к каждому звуку. Но все было спокойно. Слишком спокойно.

Она открыла дверь в свою комнату. Просторная, с высоким потолком и мягкой кроватью под балдахином, комната казалась чужой. На тумбочке уже горела свеча, и легкий ветерок из приоткрытого окна шевелил занавеси.

Марта подошла к кровати, откинула покрывало. Ее тянуло ко сну — не столько от усталости, сколько от внутреннего желания спрятаться. Но прежде чем она успела лечь, дверь тихо скрипнула.

Она обернулась.

На пороге стоял Себастьян.

— Хотел пожелать тебе спокойной ночи, — тихо сказал он. — Надеюсь, слуги позаботились о тебе должным образом.

Марта не ответила сразу. Она лишь кивнула, чуть настороженно.

— Ванна была… Очень красивая и приятная, — сказала она наконец. — Спасибо.

Себастьян улыбнулся — одними уголками губ.

— Все ради твоего комфорта. Здесь ты в безопасности, — он сделал шаг назад, собираясь уходить, но задержался. — Сладких снов, Марта. Если что-то потребуется — просто позови.

Он скрылся так же тихо, как появился, и дверь вновь мягко закрылась. Осталась лишь тишина, запах цветов и ощущение, что он все еще рядом.

Сон пришел быстро — словно затянуло теплым покрывалом. В комнате стало темно, занавеси колыхнулись, и мир растворился.

Марта стояла на лесной поляне. Солнце било сквозь листву, тени прыгали по траве. Воздух был свежим, наполненным запахом хвои и земли. И где-то рядом — шаги. Знакомые. Быстрые. Тревожные.

Феликс.

Он вышел из тени деревьев, чуть взъерошенный, с напряженным лицом и глазами, в которых бушевал шторм. Она шагнула к нему с облегчением, но остановилась — он не улыбался. Его взгляд был тяжелым.

— Ты с ним, — выдохнул он. — С этим... Вампиром.

— Феликс, нет, я не хотела — меня забрали...

— Но ты осталась, — перебил он. В голосе не было крика, но была боль. — Ты приняла его гостеприимство. Ты... Ты улыбаешься, когда он рядом.

Марта покачала головой, чувствуя, как сердце сжимается от обиды и страха.

— Я не влюблена в него! Я просто ждала тебя...

Он подошел ближе, и ветер тронул его волосы. Он протянул руку, но не дотронулся.

— А если я не успел? Если он уже увлек тебя, обманул, окутал как дым... Я чувствую это, Марта. Я чувствую, как ты ускользаешь.

— Нет! Я только о тебе думаю! Я люблю только тебя!

Он смотрел ей в глаза, и в его взгляде наконец промелькнула неуверенность. Ревность отступала, как волна.

Но тут тень легла на поляну. Холодная, чужая.

Из леса вышел Себастьян. Тихо, уверенно. Он не сказал ни слова — просто встал поодаль, глядя на Марту и Феликса.

И в этот момент Феликс исчез. Растворился, как туман под солнцем. Марта закричала, побежала вперед, но руки коснулись пустоты.

Она осталась одна. Между светом и тенью. Между двумя мирами.

* * *

Феликс обошел последнюю дальнюю тропу несколько раз, обращаясь к каждому дереву, каждой травинке, вслушиваясь, улавливая запахи, которых было мало.

Он дошел до границы леса, где начинались чужие земли — ближе к горам, ближе к городу, что в его стае называли шепотом. Полуночье.

Он стоял там, молча, вглядываясь вдаль. Пахло камнем, железом, вампирами. Сердце стучало глухо, гневно.

— Если ты там... — пробормотал он. — Я тебя найду. Хоть за тысячу стен.

Он пытался расспросить лесных духов, но те молчали. Оборотни, к которым он обращался за помощью, согласились помочь в поисках.

Феликс вместе с ними забредал в заброшенные храмы, проверял пещеры, расспрашивал путников на границе, но все было безрезультатно. Словно Марта исчезла не только из леса, но и из этого мира.

И все же он не сдавался.

Его ярость крепла. Он чувствовал: она жива. Связь между ними не оборвалась — просто потускнела, как пламя под ветром. Но она была. И он не позволит этому огню погаснуть.

* * *

Утро было мутным, как вода в лужах после грозы. Феликс сидел на корточках у поваленного дерева, вглядываясь в обломанную ветку. Ничего особенного — если бы не едва заметный отпечаток. Слишком тонкий, слишком легкий — будто кто-то проскользнул здесь, почти не касаясь земли.

И все же... Запах.

Он резко втянул воздух, напрягся. Тонкий, чужой аромат, укутанный сладковатыми нотками. Не лесной. Не человеческий. Вампирский. Пахло фиалкой и холодом, как от старого серебра, давно погребенного под камнями.

Феликс поднялся. Его зрачки сузились.

Рядом, на траве, что-то блеснуло. Маленький, почти невидимый обрывок ткани — черный, как уголь, с вышитой серебряной ниткой. Не монограмма, не символ — просто изысканный завиток, явно чуждый этому лесу.

Он сжал находку в кулаке.

Полуночье.

Имя города, окруженного стенами и слухами, всплыло в голове само собой. Там жили те, кого не касалось время. Те, кто любил ночную тишину и роскошь, скрываясь от солнца. Город, куда оборотни не ходили без веской причины.

Феликс почувствовал, как внутри поднимается уверенность, смешанная с гневом.

— Значит, ты забрал ее туда... — прошептал он.

Он не знал, зачем вампиру нужна была Марта. Но он знал одно: она жива. И если она в Полуночье — значит, он тоже будет там. Скоро.

* * *

Полуночье поднималось перед ним, как мираж — черные стены, гладкие, будто выточенные из единого куска камня, пронзали утренний туман. Город казался спящим великаном, над которым никогда не всходит солнце. Лишь тусклые фонари мерцали у ворот, отбрасывая дрожащие тени на булыжник.

Феликс стоял на опушке рощи и наблюдал. Ворота были массивны, украшены серебряными гвоздями. Стража — двое высоких мужчин в темной униформе — казались почти неживыми. Их лица были бледны, губы сжаты, а глаза... Слишком спокойны, слишком холодны.

Вампиры.

Он знал: чужаков сюда не пускают. Только по приглашению. Только тех, кого признала знать. Остальные — прочь, в лес. Или хуже.

Феликс обошел стены по дуге. Город был окружен не просто камнем — магия чувствовалась в воздухе. Старая, вязкая, как паутина. Обычным путем туда не войти.

Он нашел заросшую лозой часть стены, где почти не ощущалась магическая дрожь. Может быть, здесь была старая трещина, забытая охраной. Он осмотрелся и заметил под стеной небольшую щель. Недолго думая, он пролез в нее и попал в город.

Через несколько минут он стал человеком. Волчья натура отступила, но внутри все еще бурлила решимость. Он уже внутри.

И теперь — он найдет ее.

Сквозь полупрозрачные шторы в комнату Марты пробивался лишь мягкий, рассеянный сумрак — в Полуночье даже утро напоминало вечер.

Она проснулась не сразу. Сны оставили после себя странный осадок — тяжелый, как неразгаданный вопрос. Вспышка образа Феликса, его голос, наполненный ревностью, все еще дрожали в сознании. Марта села на кровати, провела рукой по волосам и глубоко вздохнула.

В комнату бесшумно вошла служанка — юная, бледная, с гладко зачесанными волосами и отсутствующим взглядом. Она поклонилась:

— Доброе утро, леди. Завтрак ждет вас в саду.

Марта оделась — на стуле висело легкое платье цвета утреннего тумана — и вышла в коридор.

В саду росли крупные розы цвета пепла, серебристые папоротники, вьющиеся лозы с каплями росы на листьях.

Посреди сада стоял мраморный стол, уставленный изящной посудой. Марта села и осторожно попробовала чай — легкий, с травами, пахнущий лавандой и чем-то сладковато-пряным. Слуга подал еду: теплые булочки с медом и орешками, запеченные фрукты с корицей, легкий крем из миндаля и сливок, ломтики свежего сыра и винограда.

Поначалу Марта ела сдержанно, осторожно — но голод все же взял верх. Еда была вкусной, но от нее веяло чем-то... Изысканным и чужим.

Она чувствовала себя гостьей в театре: все красиво, идеально, но не по-настоящему. Даже птицы, что щебетали в зарослях, казались слишком правильными, как будто их звуки тоже были частью чьей-то задумки.

Когда завтрак был окончен, служанка тихо спросила:

— Желаете, чтобы лорд Себастьян был извещен о вашем пробуждении?

Марта колебалась. Но потом ответила:

— Нет. Пока что — нет.

Она встала и направилась к скамье, спрятанной за розами, присела и посмотрела в мутное небо. Мысли крутились вокруг Феликса. Жив ли он? Идет ли по ее следу? Сможет ли найти ее здесь, в этом мрачном городе?..

Она долго сидела в саду, глядя на то, как листья медленно колышутся под легким сквозняком. Страх улегся — не исчез, но уступил место осторожному спокойствию. Сколько она еще будет ждать в этой роскошной клетке, ничего не зная?

Марта встала. Платье тихо зашуршало, словно предупреждая воздух о ее решимости. Она подошла к служанке, все так же стоявшей неподалеку, и спокойно сказала:

— Я хотела бы поговорить с лордом Себастьяном. Сейчас.

Служанка кивнула и исчезла почти беззвучно. Ответ пришел быстро — через пару минут она вновь появилась:

— Лорд ждет вас в библиотеке.

Марта прошла по коридорам, высокие окна которых были завешены тяжелыми портьерами, в которых не задерживался свет. Все в этом доме дышало веками, холодом и властью.

Библиотека встретила ее запахом старых книг, полированной древесины и чего-то чуть сладковатого, тревожно знакомого. Себастьян стоял у окна, в полутени, с бокалом в руке. Когда она вошла, он обернулся. Его лицо было, как всегда, спокойным — почти невыразительным, но с внимательным, пронзительным взглядом.

— Доброе утро, Марта, — сказал он мягко. — Я рад, что ты решила прийти сама.

Она остановилась на пороге, сцепив руки перед собой.

— Я хочу знать, как долго я здесь буду находиться, — проговорила она.

Себастьян чуть улыбнулся — тонко, почти вежливо. Он подошел ближе, не приближаясь слишком — оставляя пространство.

— Я тебя спас. Из леса, где вскоре стало бы опасно. Ты не веришь, но время покажет. Поэтому... Думаю, тебе не стоит возвращаться обратно.

Марта подняла подбородок.

— Я хочу вернуться. Феликс будет искать меня.

— Я знаю, — кивнул он. — Он бы тебя не бросил.

Ее сердце сжалось.

— Тогда отпусти меня, пока не стало поздно. Пока он...

Себастьян поставил бокал на стол, его взгляд стал глубже, серьезнее.

— Нет. Тебе будет лучше со мной.

Марта замерла. Несколько мгновений они смотрели друг на друга — две противоположности: свет, упрямо горящий в ее груди, и холодная тень, веками державшаяся в его.

— Ты не знаешь, на что он способен, — сказала она тихо.

— А ты не знаешь, на что способен я, — ответил Себастьян.

Молчание.

Затем он отступил на шаг, жестом указал на кресло:

— Присядь, если хочешь. Я не держу тебя в цепях, Марта. Я только прошу — не торопись делать выводы. Этот город... Не такой, каким кажется.

Она села — не из послушания, а потому что почувствовала, как дрожат колени.

* * *

Город был чужим. Каменные улицы, кривые переулки, редкие прохожие с лицами, в которых не читалось ни страха, ни радости — только безразличие или древняя усталость. Все здесь дышало безвременностью, и Феликс чувствовал, как под кожей разрастается тревога: она здесь. Но как ее найти в этом мраке?

Он скитался по улицам, незаметный в сером плаще, пряча взгляд, внимая каждому слову, сказанному мимоходом. Он слушал запахи.

Вдруг он услышал ее имя.

Он замер. В переулке у лавки пряностей две женщины, закутанные в бархатные капюшоны, разговаривали негромко:

— …Эта девушка, Марта. Гостья самого Себастьяна.

— Гостья? Или пленница? — с усмешкой ответила вторая. — Никто не приходит в его дом просто так.

— Ты видела ее?

— Один раз. Бледная. Но красивая. Смотрела, будто ищет что-то.

Феликс почувствовал, как пересохло во рту. Он отступил в тень, дождался, пока женщины ушли, затем подошел к лавочнику. Старик с мутными глазами нюхал перец из серебряной баночки.

— Скажите… — голос Феликса был глухим. — Девушка. Марта. Здесь. Она заходила?

Старик посмотрел на него. Молча. Слишком долго.

Потом пробормотал:

— Себастьян не любит, когда за его гостями охотятся.

— Я не охочусь. Я ищу ее. Она… Моя девушка.

Старик вздохнул.

— Иди в сторону южных башен. Там, у старого фонтана, бывают его люди. Если девушка где-то здесь — она под их присмотром. Но будь осторожен, парень. Этот город играет с теми, кто ищет слишком рьяно.

Феликс кивнул, сжал кулаки. Сердце колотилось. Он развернулся и пошел к южным башням быстрым, но осторожным шагом. Старая площадь с разрушенным фонтаном встречала его тишиной и скупыми отблесками света от фонарей.

И вдруг — он остановился.

Марта.

Она стояла у края площади, под ветвями сухого дерева, разговаривая со служанкой. Лицо Марты было задумчивым, и даже на расстоянии он уловил: она грустит.

Феликс двинулся вперед, не раздумывая. Шаг, второй, третий — он уже хотел окликнуть ее, но...

Из тени выступили двое. Высокие, в длинных темных плащах, лица скрыты. Стража Себастьяна. Они встали перед ним, загораживая дорогу.

— Проход закрыт, — произнес один глухо.

Феликс сжал кулаки.

— Она — моя девушка. Мне нужно поговорить с ней. Только поговорить.

— Приказы, — холодно ответил второй. — Гость лорда Себастьяна не должен быть потревожен.

— Я не уйду, — шаг вперед, голос дрожит от сдержанного гнева. — Я шел сквозь лес, сквозь ночь, сквозь ваш город! Я...

И тогда Марта повернулась. Их взгляды встретились. На мгновение. Она узнала его — это было видно. Глаза расширились, губы дрогнули, словно она хотела сказать его имя.

Но служанка быстро взяла ее за руку и увела в переулок, а стража отступила — не тронув Феликса, но и не позволив пройти.

Он остался на месте. Он видел ее. Она — его. Он не остановится.

Марта сидела в своей комнате у окна, кутаясь в легкую шаль, хотя в комнате было не холодно. Перед глазами стоял его взгляд — живой, полный боли и надежды. Он был там. Он нашел ее. И теперь все стало по-другому.

Служанка молчала, будто ничего не произошло, но Марта знала: теперь за ней будут следить еще внимательнее.

Она посмотрела на стол, где лежала чернильница и перо. Сердце стучало глухо, будто подсказывая: если не сейчас — потом может не быть возможности.

Она быстро развернула небольшой лист пергамента и принялась писать:

Феликс, я видела тебя. Я здесь, в доме Себастьяна. Мне не причиняют вреда, но я не свободна. Пожалуйста, не рискуй напрасно. Постарайся найти способ — осторожно. Я верю в тебя.

— Марта

Она сложила лист вчетверо и крепко перевязала тонкой нитью. Потом задумалась. Просто отдать кому-то — нельзя. Но…

Служанка вошла с чаем. Она не выглядела злой — скорее, усталой.

— Подожди, — сказала Марта тихо. — У меня есть просьба.

Служанка подняла глаза.

— Я знаю, ты не скажешь Себастьяну. Пожалуйста. Передай это одному человеку. Он… У фонтана, у южных башен. Темные волосы, зеленые глаза. Он — не враг. Он пришел за мной.

Служанка колебалась несколько секунд. Потом, не говоря ни слова, взяла сверток и спрятала его в рукав.

— Если меня поймают… — пробормотала она. — Ты должна понять…

— Я понимаю, — прошептала Марта. — Спасибо.

Когда дверь закрылась, Марта осталась одна. Теперь — только ждать. И молиться, чтобы ее письмо дошло.

Феликс сидел на краю разрушенного фонтана, склонив голову, будто просто отдыхал. Но внутри все было натянуто до предела — каждый звук отзывался уколом тревоги. Он снова видел ее, чувствовал ее присутствие, и теперь... Он не мог ждать вечно.

Кто-то подошел бесшумно. Он вздрогнул — готов был встать, но заметил: это всего лишь служанка. Та самая, что была рядом с Мартой. Она не смотрела на него. Просто прошла мимо, и что-то легкое упало ему на колени — крошечный сверток, завернутый в ткань.

Он сразу же узнал почерк.

Руки дрожали, когда он разворачивал письмо. Каждое слово будто прожигало бумагу.

Он закрыл глаза. Несколько секунд — просто дышал. Она жива. Она надеется. Она верит. Он не имеет права подвести ее.

Себастьян... Его дом. Его стража.

Феликс знал: прямой путь — невозможен. Но он слышал об одном вампире, который живет в тени Полуночья. Кто-то, кто умеет проникать туда, куда не пускают, — контрабандист, мастер скрытных дел, бывший вор. Его звали Арден. Поговаривали, что он когда-то знал Себастьяна лично, но теперь предпочитает держаться в стороне.

Феликс поднялся. Он знал, что делать.

Он отыщет Ардена. Он получит план дома, узнает, где держат Марту. Придумает, как вывести ее оттуда — через задний ход, через подземный ход, хоть через крышу.

Он не уйдет без нее.

Имя Ардена не произносили вслух. Его шептали — с опаской, как заклинание. Кто-то считал его полумифом, кто-то — предателем Полуночья, кто-то — единственным, кто может помочь, когда остальные отказываются.

Феликсу потребовался час, чтобы найти след. Один ювелир в старом квартале обменял намек на монету. Один торговец травами показал жестом в сторону портового обрыва. И вот — старая, покосившаяся дверь в стене, где Полуночье граничит с обрывом, ведущим к реке.

Феликс постучал.

Молчание. Затем скрип. Дверь приоткрылась, и из щели его встретил острый, колкий взгляд. Мужчина с густыми, как вороньи перья, бровями и зачесанными назад седыми волосами.

— Ты не местный, — пробормотал он. — И не стражник. Что надо?

— Мне нужен Арден, — твердо сказал Феликс.

— А если я — он?

— Значит, ты можешь помочь мне вытащить человека из лап Себастьяна.

Пауза. Долгая. Потом Арден отступил в тень и кивнул.

— Заходи.

Внутри было прохладно, пахло пылью, металлом и кожей. На стенах — старые карты, схемы зданий, инструменты.

— Кто она тебе? — спросил Арден, не оборачиваясь.

— Она — все, — просто ответил Феликс.

— Плохо. Когда человек — все, ты становишься слишком предсказуемым. Себастьян это любит.

Феликс сжал кулаки.

— Поможешь или нет?

Арден усмехнулся. Подошел к одному из ящиков, вытащил свиток и развернул его на столе — план особняка Себастьяна.

— Вот, смотри. Есть два хода: парадный — забудь. И подземный. Старый ход, которым никто не пользуется. Проходит под винными погребами. Там — слабая охрана. Но есть ловушки. Если пойдем этим путем, у тебя будет шанс.

Феликс наклонился над картой.

— Когда?

Арден посмотрел на него пристально.

— Сейчас. Идти будем вдвоем. Но если ты хочешь, чтобы это сработало — тебе придется слушать меня. Без геройств. Иначе мы оба сгорим. Понял?

Феликс кивнул.

— Понял.

Он знал: это — их шанс. И он его не упустит.

* * *

Почти час они провели в молчаливой, сосредоточенной работе. Арден тщательно проверял карту особняка и обновлял пометки: где может быть охрана, какие участки пола скрипят, где стоят старые ловушки.

Феликс переоделся в темную, удобную одежду без лишних деталей. На поясе — короткий нож, спрятанный под плащом.

Скоро они вышли. Арден вел через узкие закоулки, мимо закрытых дверей и темных переулков. Время словно замедлилось. Город затаил дыхание.

Вскоре они добрались до железного люка в каменной стене — старый вход в подземелье под домом Себастьяна.

Арден взглянул на Феликса.

— Готов?

— Да.

Люк открылся со скрипом, и темнота сомкнулась над ними.

Они вошли.

В подземелье пахло сыростью, пылью и вином. Узкий проход был выложен старым камнем, по углам висела паутина. Арден двигался бесшумно, как тень, проверяя каждый шаг. Феликс шел за ним, сосредоточенно, с затаенным дыханием.

Только капли воды, падающие с потолка, нарушали тишину.

— Впереди решетка, — прошептал Арден, остановившись. — Ее мы откроем с помощью старого механизма, но дальше начинается территория, где может быть охрана.

Он показал рукой на панель в стене — ее едва было видно, но ловкое движение, и рычаг щелкнул, освобождая проход.

— Дальше — винный погреб. Мы под восточным крылом особняка. Комнаты слуг наверху. Где держат Марту — ты должен чувствовать сам.

Феликс кивнул. Он чувствовал. Где-то там, за этими камнями, билось сердце, которое он знал лучше своего.

Они прошли вперед. Лестница наверх. Скрипела, как предатель, но они шли медленно, почти не касаясь ступеней.

Первые два зала — пусты. Затем — коридор. Слышны шаги. Арден схватил Феликса за плечо, затащил в нишу.

Двое стражников прошли мимо. Один зевал, другой бурчал что-то о длинном дне.

Когда стало тихо, они двинулись дальше.

Арден остановился у стены, обведенной тонкой трещиной.

— Здесь есть проход в покои гостей. Если Марта в этом крыле — мы близко. Но он узкий. Один из нас должен идти.

Феликс посмотрел в тьму.

— Я пойду.

Он проскользнул в щель, протиснулся внутрь — и оказался в небольшом коридоре. Свет от ламп освещал пол, слышался слабый голос из комнаты справа.

Марта.

Он шагнул вперед — но вдруг услышал громкий голос. Крики. Арден?! Что-то пошло не так?

Стража метнулась в другую сторону. Феликс затаился. Он понимал: у них совсем мало времени.

Он должен был добраться до нее сейчас — или все кончится.

Феликс крался по коридору, сердце стучало в груди гулко, как набат. Он слышал голос — мягкий, чуть охрипший от волнения. Это была она. Марта. За дверью с тонкой серебряной ручкой.

Он толкнул ее — медленно, бесшумно.

В комнате было полумрачно. Тяжелые шторы, свеча на столике. Марта сидела у окна. Когда она обернулась, их взгляды встретились — и весь мир, казалось, на миг исчез.

— Феликс? — прошептала она, не веря глазам.

— Тсс… — он подбежал, обнял ее, чувствуя, как дрожат ее руки. — Я здесь. Мы уходим.

— Но как?..

— Арден помог. Внизу ход — через погреб. Надо торопиться.

Она накинула плащ и кивнула. Готова. Без лишних слов.

Они вышли из комнаты. В коридоре было пусто — но издалека доносились тревожные голоса. Они искали их.

Феликс сжал ее ладонь.

— Быстро, вниз.

Они проскользнули в щель, откуда он вышел, и начали спускаться. Ардена не было — видно, отвлек стражу, как и обещал.

Прошли мимо бочек, через погреб, к люку. Открыт.

Феликс первым вылез наружу — день был пасмурный, ветер прохладный. Затем — Марта. Когда она ступила на землю, он обнял ее крепко, не отпуская.

— Мы выбрались, — прошептала она. — Мы живы.

Сзади раздался шорох. Из тени вышел Арден, запыхавшийся, с порванным рукавом и усмешкой.

— Быстро. К южным воротам. Пока не поняли, что вы оба ушли.

Они побежали — по переулкам, под тусклым светом солнца, мимо спящих домов. Город Полуночье остался за спиной — глухой и равнодушный.

А впереди была свобода.

Они выбрались из Полуночья днем, воспользовавшись тем, что стража искала беглецов в другом районе. Арден помог им добраться до лесной тропы, ведущей прочь от города, и исчез так же тихо, как появился.

Дорога домой заняла около часа. Сначала шли молча, уставшие, но держась за руки. Потом — быстрее, когда показались знакомые деревья. Наконец — дом. Теплый, родной, скрытый среди густых елей. Впервые за долгое время они почувствовали себя в безопасности.

Вечером, когда солнце клонилось к закату, Марта сидела у костра, завернувшись в плед. Феликс присел рядом, и она, немного помолчав, сказала:

— Я подумала... Я хочу стать такой, как ты. Оборотнем.

Он повернулся к ней, удивленный, но в его взгляде не было страха — только забота.

— Ты уверена?

— Да. Я хочу быть частью твоего мира. Быть сильной. Чтобы больше никто не мог забрать меня вот так.

Феликс кивнул.

— Тогда придется пройти небольшой ритуал. Он связан не только с телом, но и с духом.

— Я готова, — тихо ответила она, и в ее голосе не было ни тени сомнения.

* * *

Ночь выдалась тихой, с полной луной, зависшей над верхушками деревьев. В лесу, недалеко от дома, Феликс вывел Марту на небольшую поляну, где уже был подготовлен круг из веток, камней и трав — старинный символ племени оборотней.

— Здесь начнется твой путь, — сказал он. — Ты войдешь в круг как человек... И выйдешь как часть стаи.

Марта стояла спокойно, ее глаза сияли отраженным светом луны. Феликс подошел ближе, держа в руке маленький серебряный кинжал с резным рукоятьем.

— Нужно немного крови. Моей и твоей. Это соединит нас — не только как любимых, но и как родственных душ.

Он слегка порезал ладонь, затем — ее. Их руки соприкоснулись, кровь смешалась. Марта не дрогнула.

— Теперь встань в центр круга.

Она сделала шаг вперед, ступая босыми ногами на мягкую землю. Феликс начал говорить на древнем языке — низким, ровным голосом, будто из глубины леса шептали сами духи.

Вокруг них поднялся легкий ветер, трава будто зашептала. Марта чувствовала: что-то внутри нее отзывается. Жар прошел по телу, потом холод. Вены налились силой, зрение обострилось. Где-то глубоко в груди зазвучал новый, незнакомый зов — волчий инстинкт.

Когда заклинание стихло, Феликс подошел и осторожно обнял ее.

— Все прошло. Ты изменилась. Ты — одна из нас.

Марта глубоко вдохнула, и в этом вдохе было что-то иное, дикое, родное. Она чувствовала лес, луну, дыхание земли.

И почувствовала себя. Настоящую.

Марта стояла в центре круга, и все вокруг будто затаило дыхание. Луна нависла над лесом — полная, живая, зовущая. И вдруг — ее тело пронзила дрожь. Сначала легкая, почти незаметная, затем — сильнее, волной. Она зажмурилась, сделала шаг назад, но Феликс успел подхватить ее за плечи.

— Это начинается, — сказал он спокойно. — Позволь этому прийти.

Марта почувствовала, как внутри нее что-то меняется. Ломается. Становится другим.

Кости заныли, вытягиваясь. Пальцы — изогнулись. Под кожей защекотало, и через мгновение ее тело покрыла густая темная шерсть. Сердце билось яростно, кровь кипела. Но страха не было. Только сила. Животная, первобытная, своя.

Грудь тяжело вздымалась, дыхание участилось. Глаза — теперь янтарного цвета — сверкнули в свете луны. Лицо вытянулось, превратившись в морду, острые уши поднялись, плечи стали мощнее.

Феликс смотрел на нее с гордостью и трепетом. Перед ним стояла не девушка — а волчица. Сильная, красивая, живая. Он узнал ее — по глазам. Это все еще была Марта.

Она подняла голову к небу — и впервые завыла. Протяжно, чисто, свободно.

Ее голос растворился в ночи, и лес ответил эхом.

Феликс подошел ближе, коснулся ее лба.

— Добро пожаловать домой.

* * *

Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в золотисто-розовые тона. Феликс ушел проводить время с друзьями. Марта стояла у окна, глядя на лес, пока легкий ветер трепал занавески.

Вдруг сзади раздался знакомый голос.

— Я знал, что ты жива.

Марта обернулась — в дверях стоял Себастьян. Высокий, безмолвный, с вечной тенью усталости во взгляде, но в этот раз в его глазах было что-то иное — мягкость.

— Как ты... — прошептала она, не скрывая удивления.

— Не бойся. Я не за тем, чтобы забрать тебя обратно. Я... Просто хотел увидеть тебя. Последний раз.

Он сделал шаг вперед, но не приближался слишком — будто боялся разрушить что-то хрупкое.

— Ты изменилась, — сказал он с легкой улыбкой. — Стала сильнее. Живее. Даже ярче, чем тогда, когда я впервые увидел тебя в лесу.

Марта молчала, не зная, что сказать.

Себастьян опустил взгляд, потом вновь посмотрел ей в глаза.

— Ты вдохновляешь меня, Марта. Не так, как люди вдохновляют художников или поэтов. А по-другому. Ты напомнила мне, что даже существо вроде меня... Может чувствовать. Хотеть лучшего. Верить в свет.

Он чуть склонил голову, словно прощаясь.

— Я не прошу прощения. Но я благодарен. За то, что ты была рядом. Пусть даже недолго.

Он развернулся и ушел так же тихо, как пришел, оставив после себя легкий запах старой фиалки.

А Марта долго еще стояла у окна, ощущая в груди странную тяжесть — не боль, но память.