Императорское бунтарство маленького Сейджуро (джен)

Стрелки часов приближаются к двум ночи. Глаза слипаются, спина ноет, а голова гудит. Но нужно выучить все, чтобы завтра быть первым. Нет, даже не первым, а лучшим. Другого результата отец не примет: будь то конный турнир, музыкальный конкурс или что-то еще — в любом соревновании он требует только золото.

— Ему важно лишь то, чего я достиг, — бормочет Сейджуро и вздыхает.

И все же закрывает словарь, складывает тетрадки и трет кулаками уставшие глаза. В конце концов, он и так знает больше остальных, намного больше. И победа будет у него в кармане. Но недоученное кажется почти бунтарством.

— Разве это бунтарство?

По телу пробегает дрожь: губами Сейджуро озвучиваются чьи-то мысли, чужие, неправильные, дерзкие. И голос — намного уверенней, интонации — резче.

— Незачем ждать, когда я вырасту, — продолжает тот, расправляя уверенно плечи. Скидывает со стола тетради, книги и словари, так что они разлетаются в разные стороны. — Я должен пойти к этому жалкому старику и заявить, что я абсолютен. Что он не имеет права требовать от меня чего-либо.

Сейджуро вцепляется в столешницу. Пальцы дрожат.

А чужой голос объясняет:

— Я — это ты. Взгляни в зеркало.

Сейджуро цепенея идет к зеркалу. Идет, потому что он — Акаши и должен всегда смотреть врагу в лицо. Только так можно победить — если знаешь, с кем имеешь дело.

— Я это ты, — повторяет голос.

А Сейджуро хочется зажмуриться — и не знать. Но разве Акаши может быть слабым? Разве может проиграть, пусть даже и… самому себе? Ответ лишь один. И Сейджуро смотрит. Смотрит — глаза в глаза. У отражения кошачий зрачок, и это заставляет вздрогнуть, едва заметно, но тот, из зеркала, будто предвидит это.

— Да, — резко говорит он. — Ты слаб, а я абсолютен. Поэтому однажды ты уступишь разум мне. Я буду побеждать…

Его прерывает щелчок открывающейся двери.

— Сей-чан, еще не спишь? Ты чересчур много занимаешься, — нежно говорит мама.

Сейджуро оборачивается, идет ей навстречу и почти непроизвольно прижимается к ней, крепко обнимает. Вторая его сущность как будто исчезает.

— Мама, ты ведь не уйдешь, да? — шепотом спрашивает Сейджуро.

— Что с тобой, милый? Ты не болен? — она пробует лоб. — И ты опять не высыпаешься, Сей-чан. Это никуда не годится, я поговорю с Масаоми-саном.

Но отец никого не слушает, даже маму, а потому — ничего не изменится. Впрочем, к его требованиям Сейджуро привык и, разумеется, справится.

А вот что до второго внутри него… Сейджуро знает, что тот еще вернется и никуда не исчезнет, потому что второй — тоже Акаши и не сдастся, пока не поглотит самого Сейджуро. Пока не вытеснит и не займет его место. По всему телу пробегает дрожь, и он снова прижимается к матери.

Пока она рядом, второму его не победить.