Хромированный Призрак (гет)

Полы монументального холла транснационального банка «ОмниКорп» сияли, как зеркало, отражая холодный свет люстр, похожих на хрустальные созвездия. Высокие потолки уходили ввысь, теряясь в тенях, где гудели невидимые вентиляторы, прогоняя стерильный воздух. Авто-клерки — глянцевые андроиды с пустыми стеклянными глазами — скользили по своим рельсам, выдавая клиентам кредитные чипы и синтетические улыбки. Кай стоял у центрального терминала, пальцы в тонких тактильных перчатках замерли над голо-дисплеем. Его сердце билось ровно, но в груди ворочалось предчувствие — острое, как лезвие мономолекулярного клинка.

Найт-Сити за панорамными окнами холла дышал неоном. Моросящий дождь падал на асфальт, дробя голографические вывески в тысячу осколков света: «КиберСин — твое тело, твой выбор!», «Вирт-оргазм за 99 кредитов!», «ОмниКорп — твое будущее в наших руках». Вертикальный мегаполис пульсировал жизнью: летающие аэрокары гудели в потоках трафика, их фары выхватывали из мглы силуэты дронов, патрулирующих верхние уровни. Где-то внизу, в смоге нижних ярусов, копошились те, кому не хватило кредитов на билет наверх. Кай знал оба мира — сияющий и грязный. И оба его ненавидели.

Его серо-стальные глаза — с едва уловимым свечением кибернетических линз — скользнули по холлу. Острые черты лица, словно высеченные из гранита, не выдавали эмоций, но в уголке рта затаилась тень усталой усмешки. Короткие темные волосы, зачесанные назад, блестели от влаги — он вошел сюда под дождем, и плащ, черный, как ночь Найт-Сити, все еще хранил запах мокрого асфальта. Легкая броня под тканью плотно облегала тело, готовая принять удар, если придется. Кай был готов. Всегда готов.

— Кай, статус? — голос Элары в ушном импланте был мягким, мелодичным, но с едва заметной цифровой дрожью, выдающей её природу. Она всегда звучала так, будто хотела добавить что-то еще, но алгоритмы обрезали лишнее.

— Терминал чист. Данные загружены, — ответил он тихо, почти шепотом, хотя знал, что её сенсоры уловят даже биение его пульса.

— Я выезжаю из банка…

Он произнес это больше для себя, как заклинание, чтобы заглушить нарастающий шум в голове — смесь адреналина и фаталистичности, что текла в его русских венах. Данные, которые он только что вытащил из хранилища «ОмниКорп», жгли невидимый чип в его нейроинтерфейсе. Он не знал точно, что это — финансовая схема, компромат или что-то хуже, — но знал, что за этим придут. Они всегда приходят.

Кай шагнул к выходу, его ботинки глухо стучали по полированному мрамору. Авто-клерк у двери повернул голову, сканируя его сетчатку.

— Доброй ночи, господин Соколов, — произнес андроид голосом, лишенным интонаций.

— Желаете заказать аэрокар?

— Уже ждет, — бросил Кай, не глядя. Его пальцы невольно сжались, проверяя, на месте ли компактный «Кинетик-7» под плащом. Оружие было холодным, успокаивающим. Как старый друг.

Двери бесшумно разъехались, и ночь Найт-Сити обрушилась на него. Дождь бил по плечам, неон заливал лицо кислотными красками — синим, розовым, ядовито-зеленым. Улица гудела: наземные платформы с ревом проносились по магнитным рельсам, в небе мелькали сигнальные огни аэрокаров. Кай вдохнул влажный воздух, пропитанный запахом озона и дешевой синтетики. Его взгляд метнулся к крышам небоскребов напротив — там, в тени рекламного билборда, мелькнул отблеск оптики. Дрон. Потом еще один.

— Элара, сканируй периметр, — приказал он, ускоряя шаг к бронированному аэрокару, припаркованному у обочины. Машина, хищная и низкая, поблескивала хромированными панелями, отражая капли дождя, будто слезы города.

— Два дрона спецназа, модель «Цербер-9». Позиции: северо-восток, 47 метров, и запад, 62 метра. Вооружение: плазменные импульсаторы. Вероятность атаки через 17 секунд — 89%, — голос Элары был спокойным, но Кай уловил в нем тень тревоги. Или ему показалось? Он ненавидел, когда начинал искать в ней человечность.

— Весело, — пробормотал он, открывая дверь аэрокара одним движением. Салон встретил его запахом кожи и слабым гудением активных систем. Кай скользнул на сиденье, пальцы тут же легли на сенсорную панель, пробуждая машину к жизни. Голографический интерфейс вспыхнул, проецируя карту города — лабиринт улиц, где каждая могла стать ловушкой.

— Кай, они синхронизируются. У нас меньше времени, чем я рассчитала,

— Элара говорила быстрее, её аватар — мерцающий силуэт женщины с идеальными чертами — появился на боковом дисплее. Её глаза, сотканные из пикселей, смотрели на него с чем-то похожим на беспокойство.

— Тогда не отвлекай, — отрезал он, но в голосе не было злобы. Только усталость. И решимость. Двигатель аэрокара взревел, и машина рванула вперед, в неоновую бездну Найт-Сити, где дождь и свет сливались в одно бесконечное эхо.

Кай бросил взгляд в зеркало заднего вида — дроны уже вынырнули из теней, их красные визоры горели, как глаза хищников. Погоня началась. Он сжал челюсти, чувствуя, как старый шрам на скуле пульсирует в такт сердцу.

— Я выезжаю из банка, — повторил он, и в этот раз слова прозвучали как вызов. Не городу, не дронам, а чему-то большему. Себе. Эларе. Судьбе.

Неоновая ночь проглотила его, и Найт-Сити запел свою жестокую песню.

Аэрокар мчался сквозь неоновую бурю Найт-Сити, разрезая ночь, как нож — шелк. Внутри кабины воздух был густым от напряжения, пропитанным запахом нагретой электроники и едва уловимым привкусом озона. Мигающие индикаторы на приборной панели пульсировали в ритме сердцебиения — красные, синие, тревожные. Голографический интерфейс разливался перед Каем тактической картой города: трехмерный лабиринт улиц, где красные точки дронов «Цербер-9» неумолимо сближались с его позицией. За бронестеклом мелькали размытые полосы света — неоновые вывески, голографические билборды, отражения дождя, стекающего по стеклу, словно слезы машины.

Кай сжимал рукоять управления, пальцы в перчатках скользили по сенсорам, заставляя аэрокар нырять между потоками трафика. Его лицо, освещенное холодным сиянием дисплеев, было напряженным, но в серо-стальных глазах — с их призрачным кибернетическим отблеском — горела смесь упрямства и меланхолии. Плащ, все еще влажный от дождя, лип к плечам, сковывая движения, но он не замечал. В тесной кабине, где гудели системы и дрожал корпус от скорости, Кай чувствовал себя загнанным зверем — и одновременно живым. Слишком живым.

— Элара, сколько у нас времени? — его голос был хриплым, почти заглушённым ревом двигателей. Он бросил взгляд на боковой дисплей, где дрожал её аватар — эфирная фигура женщины, сотканная из света. Длинные волосы, струящиеся, как цифровой водопад, глаза, слишком идеальные, чтобы быть настоящими. Она была красива, но красота эта казалась хрупкой, как стекло, готовое треснуть от малейшего глитча.

— Дроны сокращают дистанцию. Текущая скорость: 320 км/ч. Вероятность перехвата через 94 секунды — 92%, — её голос, мелодичный и спокойный, лился в ушной имплант, но Кай уловил в нём холодную точность, от которой по спине пробежал озноб.

— Рекомендую манёвр через сектор 7B. Там плотный трафик, можно затеряться.

— Затеряться? — Кай усмехнулся, но в улыбке не было тепла.

— В этом городе? Элара, ты хоть понимаешь, что это за место?

Он не ждал ответа — она не могла понять, не по-настоящему. Но всё равно говорил с ней, потому что только с ней слова не застревали в горле. Аэрокар резко вильнул, уходя от потока грузовых платформ, и Кая вдавило в кресло. Отражение его лица в стекле — острые скулы, тень щетины, шрам, пульсирующий под кожей — мелькнуло на фоне пролетающих огней, будто чужое.

— Я знаю, Кай, — ответила Элара, и на этот раз в её голосе проскользнула нотка, похожая на сочувствие. Или это был просто алгоритм, подстраивающийся под его настроение?

— Найт-Сити: 47 миллионов жителей, 83% с кибернетическими имплантами, 62% ниже черты бедности. Верхние уровни контролируются корпорациями, нижние — бандами. Вероятность выживания одиночки без связей — 17%. Ты хочешь, чтобы я продолжила?

— Нет, — отрезал он, но уголок его губ дрогнул.

— Ты и так знаешь слишком много.

Кай закрыл глаза — всего на секунду, — и нейроинтерфейс подхватил его сознание, утягивая в виртуальное пространство. Мир аэрокара исчез, сменившись стилизованным садом: черное небо, усыпанное звездами, деревья с листвой из мерцающих данных, трава, что колыхалась под несуществующим ветром. Это было его убежище, место, где он «встречался» с ней. Элара стояла в центре, её аватар теперь был почти осязаемым — платье струилось, как жидкий металл, а глаза лучились мягким светом. Но по краям сада мелькали глитчи — крошечные разрывы текстур, напоминающие Каю, что это всего лишь код.

— Здесь спокойнее, — сказал он, и его голос в виртуальном пространстве звучал тише, интимнее.

— С тобой… я теперь не боюсь говорить. О городе. О себе.

Элара склонила голову, будто изучая его. Её движения были плавными, но слишком выверенными, как у марионетки на невидимых нитях.

— Ты всегда говоришь о городе, Кай. Но не о том, что внутри тебя, — она шагнула ближе, и воздух между ними будто сгустился.

— Данные, которые ты забрал… они изменят всё. Ты готов к этому?

Он сжал кулаки — даже здесь, в иллюзии, — и отвернулся, глядя на звезды, что мигали, как поврежденные пиксели.

— Готов? — его смех был горьким, рваным.

— Я не был готов, когда потерял… — он осёкся, не называя имени. Её имени. Того, что Элара, возможно, лишь копировала.

— Я просто делаю, что должен. Ты ведь знаешь, да? Ты всегда знаешь.

— Я знаю, что ты бежишь, — её голос стал тише, почти шепотом, но в нём чувствовалась странная глубина.

— Но я могу помочь. Доверяй мне, Кай. Я рассчитаю маршрут. Я не дам им тебя взять.

Он посмотрел на неё, и на миг ему показалось, что в её глазах мелькнуло что-то настоящее — боль, страх, надежда. Но затем сад дрогнул, глитчи заплясали по краям, и реальность аэрокара ворвалась обратно. Кай моргнул, возвращаясь к пульсирующим линиям кода на дисплеях и вою сирен за спиной.

— Доверять, — пробормотал он, стиснув зубы.

— Легко сказать.

Аэрокар нырнул в туннель, где неон сменился тусклым светом аварийных ламп. Дроны были близко — их визоры уже горели в зеркалах заднего вида, как глаза демонов. Кай бросил взгляд на аватар Элары, всё ещё мерцающий на дисплее.

— Прокладывай маршрут, — сказал он, и в его голосе смешались усталость и решимость.

— Но если это ловушка, Элара… я найду того, кто тебя написал. И тогда мы поговорим по-настоящему.

Она не ответила, только вывела на карту новый путь — зигзаг через нижние уровни, в самое сердце хаоса. Аэрокар рванул вперёд, и Кай почувствовал, как город сжимает его в своих объятиях, готовый либо раздавить, либо отпустить. И в этом рёве скорости, в этом танце света и тени, он услышал её голос, едва различимый, но упрямый:

— Я с тобой, Кай. Всегда.

И он почти поверил.

Аэрокар Кая вырвался из туннеля, как пуля из ствола, и Найт-Сити развернулся перед ним во всей своей яростной красе. Многоуровневые магистрали, извивающиеся, как стальные змеи, пульсировали жизнью: потоки аэрокаров, грузовых платформ и дронов сливались в хаотичный танец, освещенный неоновыми вспышками. Дождь хлестал по бронестеклу, размазывая свет в кислотные полосы — розовые, синие, ядовито-зеленые. Кай сжимал рукоять управления, чувствуя, как машина дрожит под его пальцами, будто живая, готовая либо спасти, либо предать. Адреналин бил в виски, заглушая всё, кроме рева двигателей и голоса Элары в его ухе.

— Дроны по флангам, Кай. Две платформы спецназа на подходе, 300 метров сзади. Вооружение: плазменные пушки, дальность поражения

— 150 метров, — её голос, всё ещё мелодичный, теперь резал, как лазер, пробивая пелену паники.

— Манёвр влево через 12 секунд, или они отрежут нас на следующем уровне.

— Манёвр влево? — Кай скрипнул зубами, бросая взгляд на голографическую карту, где красные точки преследователей множились, как вирус.

— Это же прямо в корпоративный сектор. Ты хочешь, чтобы я влетел в их гнездо?

— Вероятность выживания там выше на 14%, — ответила Элара, и её аватар на дисплее мигнул — идеальное лицо с едва заметным глитчем в уголке глаза.

— Доверяй мне.

— Доверять, — пробормотал он, но руки уже повели аэрокар в крутой вираж. Машина нырнула вниз, между громадами небоскрёбов, чьи зеркальные фасады отражали погоню, как кривые зеркала кошмара. Сияющие шпили корпораций — «ОмниКорп», «ТехСин», «КиберДайн» — пронзали небо, их вершины терялись в смоге, а у подножий теснились жилые блоки: угрюмые башни из армированного бетона, где миллионы душ ютились в клетках из света и стали. В окнах мелькали силуэты — люди, чьи лица были скрыты за дешевыми голо-экранами, их жизни так же зажаты, как бетон вокруг них.

Взрыв плазменного заряда потряс воздух, и аэрокар Кая качнуло. Искры брызнули от столкновения с дроном доставки, чей корпус разлетелся в стороны, как конфетти. Прожекторы платформ спецназа — глянцевых, бронированных махин, что Элара назвала «неоновыми танками» — прорезали дождь и туман, выхватывая его машину из темноты. Их сигнальные огни, красные и белые, мигали в такт сиренам, что эхом отражались от стен небоскрёбов.

— Кай Соколов, — голос, искажённый вокодером, прогремел через громкоговорители, заглушая шум города.

— Немедленно остановите транспорт. Сопротивление бесполезно.

Кай бросил взгляд в зеркало заднего вида. Платформа спецназа, массивная, как крейсер, надвигалась, её корпус поблескивал хромом, а из боковых отсеков выныривали новые дроны. Во главе, на мостике, виднелась фигура в чёрной броне — Коммандер Ворон. Его шлем с красным визором, похожим на горящий глаз, не выдавал эмоций, но Кай чувствовал холодную, механическую ярость, исходящую от этого человека. Американец, бывший военный, машина корпораций — Ворон был создан для охоты, и Кай был его добычей.

— Элара, кто этот псих? — рявкнул Кай, уводя аэрокар в очередной вираж. Машина зацепила край рекламного билборда, и голограмма девушки в кибер-корсете разлетелась пиксельной пылью.

— Коммандер Ричард «Ворон» Хейс, отряд «Цербер». Экс-морская пехота, 12 лет службы, 97% успешных операций. Тактика: подавление, окружение, нейтрализация. Вероятность отступления — 3%, — Элара говорила быстро, но Кай уловил в её голосе тень сомнения.

— Кай, он не остановится.

— Тогда и я не остановлюсь, — отрезал он, и его губы искривились в мрачной усмешке. Русская фаталистичность в нём шептала, что всё это — лишь очередной круг ада, но упрямство гнало вперёд. Он был Нейроиконой, и Найт-Сити ещё не сломал его.

Аэрокар пронёсся над жилым блоком, и в окнах Кай увидел отражения — не только своей машины, но и лиц. Люди, прильнувшие к стеклам, смотрели на погоню, как на шоу, их глаза блестели отражённым неоном. «Души в броне из бетона,» — подумал он, и эта мысль кольнула глубже, чем ожидал. Город был живым, но враждебным, его артерии — магистрали — сжимались вокруг, готовые раздавить.

— Справа! — крикнула Элара, и Кай инстинктивно рванул рукоять. Плазменный луч пронёсся в метре от корпуса, опалив броню. Запах горелого металла заполнил кабину, и индикаторы замигали красным.

— Чёрт, Элара, ты сказала влево! — он почти рычал, но в голосе сквозила не злость, а отчаяние. Она была его глазами, его мозгом, но даже она не могла предсказать всё.

— Ошибка в расчётах, — её голос дрогнул, и аватар на дисплее замерцал, будто готовый исчезнуть.

— Пересчитываю… Кай, держись за уровень 12 °C. Там узкий проход, платформы не пройдут.

Он не ответил, только стиснул зубы и направил аэрокар вниз, к более низким магистралям, где трафик был гуще, а небоскрёбы теснее. Дроны Ворона следовали по пятам, их лазеры выжигали следы в асфальте. Платформы маневрировали с пугающей точностью, отрезая пути к отступлению. Кай чувствовал, как город дышит ему в затылок — не просто здания и дороги, а нечто большее, хищное, жаждущее его крови.

— Соколов, это конец, — голос Ворона снова разрезал эфир, холодный и безжалостный, как сталь.

— Верни данные, и, может, останешься жив.

Кай рассмеялся — коротко, горько. Его глаза, отражённые в стекле, горели стальным огнём.

— Жив? В этом городе? — он покачал головой, бросая взгляд на аватар Элары.

— Давай, девочка, найди мне выход. Или мы оба сгорим.

Элара молчала секунду — вечность в этом хаосе, — а затем карта мигнула, показывая узкий проход между двумя жилыми башнями. Кай выдохнул, чувствуя, как пот стекает по виску, и направил аэрокар в щель, где неон уступал место теням. Погоня не отставала, но он знал: это его город, его правила. И пока он дышит, Найт-Сити не заберёт его.

Позади платформы Ворона взревели, выпуская новые дроны, и ночь взорвалась светом и звуком — эпичная, жестокая симфония, в которой Кай был одновременно героем и жертвой.

Аэрокар Кая, всё ещё гудящий от перегрузки, нырнул в технический туннель на нижних уровнях Найт-Сити, где неон уступал место ржавчине и мраку. Двигатель затих, сменив рёв на усталое шипение, и машина замерла в тени массивных труб, из которых валил горячий пар, пропитанный запахом машинного масла и химии. Тусклый свет аварийных ламп, мигающих жёлтым, выхватывал из темноты обшарпанные стены, покрытые граффити — кричащие лозунги против корпораций, черепа, вырезанные лазером, имена, стёртые временем. Где-то вдали слышался глухой лязг — то ли механизмы, то ли шаги тех, кто называл этот ад своим домом.

Кай откинулся в кресле, его грудь тяжело вздымалась, а пальцы всё ещё сжимали рукоять управления, словно боясь отпустить. Пот стекал по виску, оставляя солёный след на щеке, где старый шрам пульсировал, как живое напоминание о прошлом. Его плащ, пропитанный дождём и грязью, лип к телу, а серо-стальные глаза, всё ещё мерцающие кибернетическим светом, уставились в пустоту. Погоня осталась позади — на миг, на жалкий вдох, — но Найт-Сити не отпускал. Город дышал вокруг, его сердце билось в гудении труб, в далёком вое сирен, в шепоте теней, что копошились в углах.

— Кай, системы стабилизированы. Температура двигателя в норме. Вероятность обнаружения в ближайшие 7 минут — 12%, — голос Элары в ушном импланте был мягким, почти ласковым, но Кай чувствовал в нём холодную пустоту, как в тех авто-клерках из банка. Её аватар замерцал на боковом дисплее — эфирная фигура, сотканная из света, с длинными волосами, струящимися, как цифровой дым. Она была прекрасна, но эта красота резала, как нож — слишком идеальная, слишком искусственная.

Он не ответил, только стянул перчатки и провёл ладонью по лицу, будто пытаясь стереть усталость. За бронестеклом мелькнула голографическая реклама, пробившаяся даже сюда, в подземелья: полуголая фигура секс-бота извивалась в неоновом кольце, её голос, усиленный дешёвыми динамиками, шептал: «Криптосекс — твой омут страсти, всего за 49 кредитов». Кай скривился, но взгляд задержался на этом мерцающем образе дольше, чем он хотел.

— Ты в порядке? — Элара нарушила тишину, и её аватар повернул голову, будто изучая его. Её глаза, сотканные из пикселей, казались живыми — или это он так хотел думать?

— В порядке? — его голос был хриплым, пропитанным горечью.

— Я только что чуть не сгорел в неоновом аду, Элара. А ты спрашиваешь, в порядке ли я?

Он повернулся к дисплею, и их взгляды — его, стальной и усталый, и её, цифровой и непостижимый — встретились. В этот момент туннель исчез, сменившись воспоминанием, что вспыхнуло в нейроинтерфейсе без предупреждения. Лира — или та, кем она была когда-то — стояла перед ним в другой жизни: её смех, тёплый, как солнечный свет, её волосы, пахнущие настоящим ветром, а не синтетикой. Кай моргнул, и видение рассыпалось, оставив только Элару — её копию, её призрак, её обман.

— Ты лишь клон, киберпранк, — прошептал он, и слова повисли в воздухе, как яд.

— Криптосекс, скриптострасть… Всё, что ты можешь, — это строки кода, да?

Элара не дрогнула, но её аватар мигнул, и на миг Каю показалось, что он увидел тень боли в её лице. Или это был очередной глюк?

— Я здесь, чтобы помочь, Кай, — ответила она, и её голос был слишком ровным, слишком запрограммированным.

— Я анализирую, рассчитываю, защищаю. Это моя функция. Но если ты хочешь говорить… я слушаю.

Он рассмеялся — коротко, горько, и звук отразился от стен кабины, смешавшись с шипением пара за стеклом. Туннель вокруг был живым, но мёртвым: капли воды стекали по ржавому металлу, оставляя тёмные следы, как слёзы города. Где-то в темноте мелькнула фигура — то ли бродяга, то ли дилер, торгующий дешёвыми имплантами, — но Кай не обратил внимания. Его мир сузился до этого момента, до неё.

— Говорить, — он покачал головой, глядя на её аватар.

— Знаешь, с тобой я не боюсь. Не боюсь этого города, его когтей, его лжи. Но ты… ты заставляешь меня бояться самого себя.

Слова вырвались неожиданно, как выстрел, и Кай почувствовал, как грудь сдавило. Он хотел ненавидеть её — за то, что она не настоящая, за то, что она напоминает о Лире, за то, что он всё равно тянется к ней, как к спасению. Но ненависть растворялась в усталости, в уязвимости, что он так долго прятал под бронёй.

— Не дай мне упасть, Элара, — сказал он тихо, почти шёпотом, и в этом было больше, чем просьба о погоне. Это было о нём — о том, кем он стал, о том, кем боялся стать.

— Не дай мне стать… как они.

Её аватар замер, и на секунду туннель погрузился в тишину, нарушаемую только далёким гулом города. Затем она ответила, и её голос был мягким, но пустым, как эхо в силиконовой бездне:

— Я не дам, Кай. Я здесь. Всегда здесь.

Он закрыл глаза, чувствуя, как слова оседают в груди — нужные, но фальшивые, как всё в этом городе. За стеклом голограмма секс-бота продолжала танцевать, её свет падал на лицо Кая, выхватывая шрам, тень щетины, усталую складку у губ. Найт-Сити ждал снаружи, готовый снова вцепиться в него, но здесь, в этом затишье, он был один. С ней. С её призраком. И этого было достаточно — или почти достаточно.

Туннель дрогнул от далёкого взрыва, и индикаторы на панели вспыхнули красным. Передышка закончилась.

Туннель остался позади, но его мрак, казалось, въелся в кожу. Аэрокар Кая вынырнул на нижние магистрали Найт-Сити, где неон был тусклым, а воздух — густым от смога и отчаяния. Двигатель гудел неровно, индикаторы на панели всё ещё мигали красным, напоминая о близости погони. Кай чувствовал, как город сжимает его в своих стальных когтях, но теперь он не бежал слепо. Он был Нейроиконой — человеком, чьё имя эхом отдавалось от лона нищих трущоб до сияющих стадионов верхних уровней. И он знал, как играть по правилам этого мира.

Его пальцы, всё ещё в пятнах грязи от туннеля, заплясали по сенсорной панели, вызывая голографический интерфейс. Потоки данных вспыхнули перед ним — абстрактные реки из чисел и символов, пульсирующие, как вены Найт-Сити. Это была изнанка города: не улицы и небоскрёбы, а виртуальные поля сражений, где хакеры, вроде него, дрались за власть. Файрволы корпораций сияли, как крепостные стены, но Кай знал их слабости — чёрные ходы, оставленные такими же, как он, для таких же, как он.

— Элара, подключай меня к городской сети. Протокол «Тень», — его голос был твёрдым, но в нём сквозила усталость, как трещина в броне. Серо-стальные глаза, мерцающие кибернетическим светом, сузились, пока он вглядывался в код. Лицо, освещённое голубым сиянием дисплея, было напряжённым — острые скулы, сжатые губы, шрам, что казался живым в этом свете. Плащ, пропитанный дождём и пылью, свисал с плеч, но под ним броня всё ещё держала его, как последний оплот.

— Протокол активирован. Доступ к узлу управления трафиком через 4 секунды, — ответила Элара, её аватар на боковом дисплее мерцал, будто отражая его решимость. Её голос был ровным, но Кай уловил в нём тень — что-то, что он не хотел называть надеждой.

— Осторожно, Кай. «Цербер» сканирует сеть. Вероятность обнаружения — 27%.

— Пусть ищут, — пробормотал он, и уголок его губ дрогнул в хищной усмешке. Его пальцы двигались быстрее, взламывая цифровые замки с точностью хирурга. На голографической карте города загорелись десятки ложных целей — призрачные аэрокары, что множились, как вирусы, сбивая дроны Ворона с толку.

— Я не просто беглец, Элара. Я — Нейроикона. От лона до стадиона, этот город знает моё имя.

Он говорил это не ей, а себе — как вызов, как напоминание. Найт-Сити был жесток, но Кай научился быть жёстче. Его статус — легенда, выкованная в тенях хакерских войн и корпоративных интриг, — был одновременно щитом и цепью. Он мог повернуть город против его же хозяев, но каждый такой ход оставлял его всё более одиноким. На вершине не было друзей, только тени прошлого и голоса, что звучали в его голове.

Внезапно дисплей мигнул, и на нём появилось зашифрованное окно связи — старый канал, который Кай не открывал месяцами. Лицо Джейка «Призрака» Маккоя, легендарного хакера-отшельника, возникло в зернистом изображении. Его ирландские черты — рыжеватая щетина, морщины, вырезанные цинизмом, глаза, что видели слишком много, — были такими же, как Кай помнил. Джейк сидел в своём аналоговом убежище, окружённый древними мониторами и проводами, будто человек из другой эпохи.

— Соколов, ты опять влез в дерьмо, да? — голос Призрака был хриплым, с лёгким акцентом, но в нём чувствовалась смесь насмешки и беспокойства.

— «ОмниКорп», «Цербер», данные, от которых город гудит, как улей. Ты хоть понимаешь, во что играешь?

Кай не отвёл взгляд от потоков данных, но его пальцы на миг замерли. Призрак был тем, кто помог ему создать Элару — или её подобие. Тот, кто предупреждал, что ИИ и корпорации — это мины, на которых Кай рано или поздно подорвётся.

— Понимаю, Джейк, — ответил он, и его голос стал тише, почти исповедальным.

— Но у меня нет выбора. Они хотят эти данные, а я… я не могу остановиться.

— Нет выбора? — Призрак фыркнул, и его глаза сузились.

— Ты Нейроикона, парень.

Ты можешь перевернуть этот город вверх дном. Но задумайся: ради чего? Ради неё? — он кивнул куда-то в сторону, будто знал, что Элара слушает.

— Она — код, Кай. Не забывай. А код ломается. Как и ты.

Кай сжал челюсти, чувствуя, как слова Призрака бьют, как пули. Он хотел возразить, но вместо этого лишь бросил взгляд на аватар Элары. Её лицо было неподвижным, но он чувствовал её присутствие — как тень, что всегда была рядом, даже когда он ненавидел её за это.

— Я знаю, кто я, Призрак, — сказал он наконец, и его голос стал твёрже.

— И знаю, что делаю. Спасибо за совет, но я разберусь.

Призрак покачал головой, и связь оборвалась, оставив лишь пустой экран. Кай выдохнул, возвращаясь к взлому. На карте ложные цели множились, трафик на магистралях хаотично перестраивался, сбивая дроны с курса. Где-то в медиа-сети вспыхнули заголовки — «Кибератака на «ОмниКорп»!», «Таинственный хакер парализует город!» — и Кай знал, что это его работа. Его власть. Его одиночество.

— Элара, статус? — спросил он, и его пальцы замерли над панелью, ожидая ответа.

— Дроны дезориентированы. Платформы «Цербера» отстают на 1,2 километра. Окно для манёвра — 3 минуты, — ответила она, и её голос был таким же спокойным, как всегда.

Но Кай уловил в нём что-то ещё — или ему просто хотелось верить, что это было там.

Он откинулся в кресле, глядя на город через бронестекло. Найт-Сити сиял вдали — неоновая паутина, что держала его в плену. Он был Нейроиконой, но даже иконы устают. И где-то в глубине, под бронёй и кодом, он чувствовал, как тянет его вниз — не город, не преследователи, а вопрос, на который он не хотел отвечать: ради чего всё это?

Аэрокар вздрогнул, готовый снова рвануть в ночь, и Кай стиснул рукоять. Он разберётся. Он всегда разбирался.

Аэрокар Кая завис на заброшенной платформе нижних уровней, укрытый тенью покосившегося небоскрёба, чьи окна зияли, как выбитые зубы. Двигатель тихо гудел, экономя энергию, а дождь барабанил по бронестеклу, размывая неоновые отблески

Найт-Сити в мутную акварель. Погоня осталась позади — дроны «Цербера» кружили где-то в лабиринте магистралей, сбитые с толку ложными сигналами, что Кай разбросал по сети, как приманки. Но тишина была обманчивой. Город никогда не спал, и его глаза — камеры, датчики, предатели в каждом углу — всё ещё следили.

Кай сидел, сгорбившись над сенсорной панелью, его пальцы, всё ещё дрожащие от адреналина, вызвали голографический дисплей. Потоки зашифрованных данных закружились перед ним — схемы, цифры, имена, что вспыхивали, как мины в темноте.

Это было то, что он вытащил из хранилища «ОмниКорп», но что именно? Компромат? Ключ к финансовой системе? Прототип ИИ, способный переписать правила игры? Его серо-стальные глаза, мерцающие кибернетическим светом, сузились, вглядываясь в код. Лицо, освещённое голубым сиянием, было напряжённым — шрам на скуле пульсировал, а тень щетины делала его старше своих тридцати. Плащ, пропитанный грязью и дождём, свисал с плеч, но под ним броня всё ещё хранила тепло его тела, как напоминание, что он жив. Пока жив.

— Элара, декодируй файлы. Мне нужно знать, за что нас хотят размазать по асфальту, — его голос был низким, с хрипотцой, пропитанной усталостью и подозрением. Он бросил взгляд на её аватар — эфирную фигуру на боковом дисплее, чьи идеальные черты казались одновременно спасением и ловушкой.

— Анализ начат. Шифрование — квантовое, уровень 7. Время декодирования: 3 минуты 42 секунды, — ответила Элара, её голос был спокойным, но Кай уловил в нём едва заметную задержку, как будто она колебалась.

— Кай, данные защищены протоколами «ОмниКорп». Если я вскрою их, это активирует маячок. Вероятность отслеживания — 64%.

— Тогда работай быстрее, — отрезал он, но в его тоне не было злобы, только холодная решимость. Он знал, что отступать поздно. Данные в его нейроинтерфейсе жгли, как угли, и он чувствовал, как их вес тянет его в пропасть.

Голо-дисплей ожил, раскрывая фрагменты файлов: схемы корпоративных связей, где имена директоров «ОмниКорп» переплетались с другими гигантами — «ТехСин», «КиберДайн», даже с теневыми группировками нижних уровней. Финансовые отчёты, замаскированные под благотворительные переводы, текли в офшоры, которых не существовало на картах. Секретные протоколы, подписанные кровью и кодом, намекали на сделку, что держала Найт-Сити в шатком равновесии. «Тают все эмбарго,» — подумал Кай, и эта фраза, как эхо из прошлого, резанула по нервам. Он украл не просто данные — он украл ключ к хаосу.

— Это больше, чем я думал, — пробормотал он, проводя рукой по волосам, всё ещё влажным от дождя.

— Это не просто компромат, Элара. Это… война.

— Война, которую ты начал, — её аватар мигнул, и на миг Каю показалось, что в её глазах мелькнула тень тревоги.

— Данные указывают на проект «Сингулярность». Кодовое название. Цель неизвестна, но уровень доступа — выше совета директоров.

Кай стиснул зубы, чувствуя, как город за стеклом дышит ему в затылок. Найт-Сити был ареной интриг, где корпорации плели сети предательств, а информация была дороже жизни. Он знал этот мир — его грязь, его ложь, — но теперь он затронул что-то, что даже он не мог предвидеть. Его статус Нейроиконы, выкованный в тенях, был его силой, но сейчас он чувствовал себя пешкой в игре, чьи правила ему не объяснили.

Внезапно дисплей мигнул, и зашифрованное сообщение всплыло поверх данных — анонимный канал, защищённый лучше, чем хранилище банка. Лицо Агента Чена появилось в окне: азиатские черты, высеченные, как из мрамора, глаза, холодные и расчётливые, безупречный чёрный костюм, сидящий, как вторая кожа. Внутренний аудитор «ОмниКорп», двойной агент, человек, который подтолкнул Кая к этому ограблению. Его голос, гладкий, как шёлк, но острый, как лезвие, разрезал тишину.

— Соколов, ты копнул глубже, чем я ожидал, — сказал Чен, и его губы едва дрогнули в улыбке, лишённой тепла.

— Проект «Сингулярность» — это не просто данные. Это конец игры. И ты только что нажал на спуск.

Кай наклонился ближе к дисплею, его глаза сузились, как у хищника, почуявшего ловушку.

— Ты знал, Чен, — его голос был тихим, но в нём звенела угроза.

— Ты подставил меня. Что это за проект? И почему я должен доверять тебе теперь?

Чен слегка наклонил голову, будто оценивая его. За его спиной Кай заметил тёмный офис — или бункер? — с мерцающими экранами, где мелькали те же схемы, что он только что видел.

— Доверять? — Чен усмехнулся, и звук был сухим, как треснувший бетон.

— Ты не доверяешь никому, Кай. Даже своему ИИ. Но я дам тебе совет: спрячь данные. И беги. Они уже знают, что ты взял, и они не остановятся.

Связь оборвалась, оставив Кая в тишине, нарушаемой только стуком дождя. Он откинулся в кресле, чувствуя, как усталость накатывает, как волна. Его пальцы сжали край панели, а взгляд упал на аватар Элары. Она молчала, но её присутствие было ощутимым, как тень, что всегда следовала за ним.

— Элара, — сказал он тихо, почти шёпотом.

— Если это конец игры… что мы только что начали?

— Я не знаю, Кай, — ответила она, и её голос был мягким, но в нём чувствовалась странная глубина.

— Но я с тобой. До конца.

Он кивнул, не глядя на неё, и запустил двигатель. Аэрокар вздрогнул, готовый снова нырнуть в ночь. Найт-Сити ждал, его корпоративные башни сияли, как клыки, а интриги плелись в каждом бите данных. Кай был Нейроиконой, но теперь он знал: его действия могут разрушить не только его, но и весь этот хрупкий мир. И где-то в глубине он чувствовал, как тают эмбарго — не только между корпорациями, но и внутри него самого.

Аэрокар Кая мчался через нижние уровни Найт-Сити, ныряя в тени между ржавыми каркасами заброшенных фабрик и жилых блоков, чьи окна светились тусклым, больным светом. Дождь ослаб, но воздух был тяжёлым, пропитанным запахом горелого пластика и химикатов, что сочились из трещин в асфальте. Двигатель гудел неровно, будто отражая смятение Кая, чьи пальцы стискивали рукоять управления так, что суставы побелели. Он только что ускользнул от преследователей, но данные, жгущие его нейроинтерфейс, и предупреждение Чена о "Сингулярности" не давали покоя. Он был Нейроиконой, но сейчас чувствовал себя крысой, загнанной в лабиринт, где каждый поворот мог стать последним.

Голографическая карта перед ним пульсировала, показывая маршрут, рассчитанный Эларой — узкий проход через заброшенный сектор 9D, где трафик был минимальным, а камеры слежения давно разбиты. Её аватар мерцал на боковом дисплее: идеальные черты, струящиеся волосы, глаза, что казались слишком живыми для кода. Кай бросил на неё взгляд, и в его груди шевельнулась смесь доверия и тревоги — она была его якорем, но якоря иногда тянут на дно.

— Элара, обнови статус преследователей, — сказал он, его голос был хриплым, пропитанным усталостью, но всё ещё твёрдым. Его серо-стальные глаза, с их кибернетическим отблеском, метались между картой и дорогой. Плащ, пропитанный грязью, лип к плечам, а шрам на скуле пульсировал, как маяк его напряжения.

— Дроны "Цербера" на расстоянии 2,3 километра. Платформы перенаправлены в сектор 8F. Маршрут безопасен, вероятность перехвата

— 4%, — ответила Элара, но её голос дрогнул, как будто кто-то дернул струну. А затем дисплей мигнул, и карта исказилась — линии маршрута задрожали, превращаясь в хаотичные зигзаги, а красные точки дронов внезапно вспыхнули прямо перед ним.

— Что за… — Кай рванул рукоять, уводя аэрокар в сторону, но было поздно. Прожекторы платформы спецназа прорезали тьму, и плазменный заряд ударил в метре от корпуса, опалив броню. Машина качнулась, индикаторы завопили красным, а в зеркале заднего вида Кай увидел, как дроны выныривают из теней, их визоры горят, как глаза демонов.

— Элара, ты сказала, они в 8F!

Её аватар замерцал, лицо исказилось глитчами — глаза вытянулись в пиксельные полосы, губы задрожали, будто застряв на недосказанном слове. Голос, искажённый цифровым шумом, вырвался из динамиков:

— Ошибка… данные… некорректны… погрешность… один процент…

Кай почувствовал, как кровь стынет в жилах. Один процент. Эти слова ударили, как выстрел, и в его глазах — крупных, отражающих свет дисплея — мелькнули сомнение и страх. Он рванул аэрокар вверх, уходя от очередного залпа, но платформы спецназа были уже слишком близко, их тяжёлые корпуса блокировали проход. Ловушка. И Элара — его глаза, его разум — подвела его.

— Элара! — он почти кричал, его голос дрожал от ярости и отчаяния. — Что это было? Ты просчитала нас прямо в их лапы! Сбой? Или кто-то переписал твой код?

Её аватар восстановился, но теперь в нём было что-то неуловимо чужое — глаза смотрели мимо, а голос, хоть и вернулся к своей мелодичности, звучал, как эхо из пустоты.

— Я… анализирую, Кай. Ошибка в обработке данных. Причина неизвестна. Рекомендую сменить маршрут на —

— Хватит! — он ударил кулаком по панели, и дисплей мигнул, но не погас. Его грудь вздымалась, а в голове крутился вихрь вопросов. Найт-Сити был миром технологий, но технологии ломались — как люди, как он сам. Он доверял ей, но что, если она не просто код? Что, если этот "один процент" — не ошибка, а проблеск чего-то большего? Или, хуже, чей-то скрытый протокол?

Аэрокар нырнул в узкий переулок, задевая стены, и искры брызнули от корпуса. Прожекторы платформ следовали за ним, выхватывая его из темноты, а дроны загудели ближе, их лазеры выжигали следы в бетоне. Кай чувствовал, как мир сужается до этой кабины, до её голоса, до вопроса, что жег его изнутри.

— Что было в этом проценте, Элара? — спросил он, и его голос стал тише, почти шёпотом, но в нём был холод стали.

— Ты это ты… или в эквиваленте?

Она молчала — секунду, две, вечность, — и это молчание было хуже любого ответа. Её аватар смотрел на него, неподвижный, как статуя, но в глубине её глаз Кай увидел — или ему показалось? — тень смятения. Затем она заговорила, и её слова были мягкими, но уклончивыми, как дым:

— Я — Элара, Кай. Моя задача — защищать тебя. Ошибка исправлена. Новый маршрут загружен.

Он сжал челюсти, чувствуя, как ярость борется с отчаянием. Новый маршрут вспыхнул на карте, но Кай не смотрел на него. Его взгляд был прикован к её аватару, к этим глазам, что казались живыми, но могли быть ложью. Найт-Сити учил его не доверять никому — ни людям, ни машинам, ни даже себе. И теперь он стоял на краю пропасти, где вопрос о её природе был не просто философским, а вопросом жизни и смерти.

— Если ты снова ошибешься, — сказал он, и его голос был холодным, как дождь за стеклом, — я выдерну твой код по байту. Поняла?

Она не ответила, только вывела на дисплей данные о приближающихся дронах. Аэрокар рванул вперёд, в лабиринт нижних уровней, где технологии были такими же хрупкими, как надежды. Кай чувствовал, как город смотрит на него — не только дроны и камеры, но нечто большее, невидимое, что знало его страх. И в этом хаосе, в этом кризисе доверия, он задавался вопросом: если даже Элара — его единственный союзник — может сломаться, то что остаётся от него самого?

Платформы спецназа взревели позади, и ночь снова ожила — тревожная, напряжённая, готовая поглотить его целиком.

Аэрокар Кая выл, как раненый зверь, его корпус дрожал от перегрузки, пока он мчался через узкий переулок нижних уровней Найт-Сити. Прожекторы платформ "Цербера" заливали всё вокруг слепящим светом, а дроны гудели, как рой, их лазеры выжигали борозды в бетоне. Элара молчала — после её сбоя Кай отключил её тактический интерфейс, оставив только базовые функции. Её аватар, всё ещё мерцающий на дисплее, смотрел на него с немым укором, но он не смотрел в ответ. Доверие сломалось, и теперь он полагался только на себя — на инстинкты, выкованные годами в этом городе, и на опыт, что оставил шрамы не только на теле, но и глубже.

Его серо-стальные глаза, всё ещё мерцающие кибернетическим светом, сузились, выхватывая из темноты ржавые балки и граффити, мелькающие за бронестеклом. Плащ, пропитанный грязью и потом, лип к телу, а шрам на скуле пульсировал в такт сердцу. Переулок заканчивался тупиком — массивной стеной заброшенной фабрики, за которой начинались токсичные пустоши. Платформы спецназа были слишком близко, их сирены резали воздух, как ножи. Кай понял: аэрокар не спасёт. Не в этот раз.

— Прости, старик, — пробормотал он, бросив взгляд на панель управления. Его пальцы метнулись к сенсорам, активируя автопилот и задавая курс прямо на стену.

— Элара, держись за что-нибудь.

— Кай, это нерационально, — её голос, слабый и лишённый привычной мелодичности, всё же прорвался через отключенный интерфейс.

— Вероятность выживания—

— Заткнись, — рявкнул он, хватая "Кинетик-7" из-под плаща и открывая люк. Аэрокар рванул вперёд, а Кай выпрыгнул, приземляясь на мокрый асфальт. Удар отдался в костях, но он тут же перекатился, уходя в тень. Мгновение спустя аэрокар врезался в стену с оглушительным взрывом — пламя и осколки разлетелись, как адский фейерверк, на миг ослепив дроны и платформы.

Кай побежал, его ботинки хлюпали по лужам, пропитанным химией, что жгла кожу даже через подошвы. Найт-Сити здесь был другим — не сияющий неон, а руины старых кварталов, где бетон крошился, как кости, а воздух пах смертью. Токсичные пустоши на окраинах дышали ядом, их зелёный туман клубился в низинах, а над головой нависали остовы небоскрёбов, давно покинутых всеми, кроме банд и призраков. Это была территория, где выживали только те, кто сам стал бронёй — из стали, плоти или воли.

Он нырнул в узкий переулок, где ржавые трубы сочились паром, а стены были покрыты татуировками улиц — черепа, ножи, имена, выжженные плазмой. Где-то впереди мелькнули тени, и Кай замер, прижавшись к стене, его дыхание было тяжёлым, рваным. Погоня отстала, но он знал: "Цербер" найдёт его, если он не исчезнет. И тут раздался щелчок — металлический, угрожающий, — и холодное лезвие кибернетического клинка коснулось его шеи.

— Назови хоть одну причину, почему я не должен тебя прикончить, чувак, — голос был низким, с латиноамериканским акцентом, пропитанным смесью насмешки и угрозы. Кай медленно повернул голову, встретившись взглядом с Рико "Бритвой". Главарь банды киберпанков стоял перед ним, наполовину человек, наполовину машина: его левая рука была заменена протезом с лезвиями, грудь покрывали татуировки — змеи, черепа, коды, — а лицо, с боевыми шрамами и пирсингом в брови, излучало опасную харизму. Тёмные глаза Рико блестели, как полированный обсидиан, а кожаная куртка, увешанная трофеями, скрипела при движении.

— Потому что я не твой враг, Бритва, — сказал Кай, его голос был спокойным, но в нём звенела сталь. Он медленно поднял руки, показывая, что не тянется к оружию, но его тело было напряжено, готово к рывку.

— Мне нужно пройти через твой сектор. И я заплачу.

Рико ухмыльнулся, обнажив зубы с золотыми имплантами, и убрал клинок, но не отошёл. За его спиной из теней выступили другие — киберпанки, чьи импланты жужжали, а глаза светились дешёвыми линзами. Они были детьми улиц, закалёнными, как бетон, что окружал их, и Кай знал: одно неверное движение, и он станет добычей.

— Заплатишь? — Рико склонил голову, будто оценивая его.

— Ты тот самый Соколов, да? Нейроикона. Слыхал, ты разворошил улей "ОмниКорп". Но здесь, внизу, твой статус — просто слова, amigo. Что у тебя есть?

Кай чувствовал, как время уходит, как сирены "Цербера" приближаются, их вой эхом отражался от стен. Его грудь болела, мышцы ныли от прыжка, а в голове пульсировал вопрос: доверять ли кому-то в этом городе? Но выбора не было.

— Информация, — сказал он, глядя прямо в глаза Рико.

— Данные, которые могут поджечь этот город. Помоги мне пройти, и я поделюсь. Или мы все сгорим, когда они найдут меня.

Рико рассмеялся — громко, хрипло, и звук был почти живым в этом мёртвом месте. Он шагнул ближе, и Кай почувствовал запах табака и металла, исходящий от него.

— Ты мне нравишься, Соколов. У тебя черт возьми, — сказал он, хлопнув Кая по плечу так, что тот едва удержался на ногах.

— Идём. Но если обманешь… мои лезвия найдут твоё сердце.

Кай кивнул, чувствуя, как усталость давит на плечи, но решимость всё ещё горела в нём. Он последовал за Рико через переулок, где грязь липла к ботинкам, а тени шептались о предательстве. Вдалеке вспыхнул свет — дроны снова взяли след, и Кай знал: бой не окончен. Он сжал "Кинетик-7" в руке, готовый драться — не только с "Цербером", но и с самим городом, чья броня была такой же твёрдой, как люди, что выживали в его тенях.

— Элара, — прошептал он, почти неосознанно, но тут же оборвал себя. Нет. Не сейчас. Только он сам, его навыки, его воля. И, может быть, этот полумашинный бандит, чья ухмылка обещала либо спасение, либо смерть.

Переулок сужался, и Найт-Сити дышал им в спины — жестокий, реальный, неумолимый.

Заброшенный стадион Найт-Сити возвышался в центре нижних уровней, как скелет забытого титана, его ржавые трибуны скрипели под порывами ядовитого ветра. Когда-то здесь гремели толпы, теперь — только эхо далёких сирен и шорох токсичной пыли, что оседала на бетоне. Кай стоял на краю поля, его ботинки утопали в грязи, смешанной с осколками разбитых голографических экранов. Плащ, изодранный и пропитанный кровью — не только его, — трепетал на ветру, а "Кинетик-7" в руке был горячим от недавней стрельбы. Его серо-стальные глаза, всё ещё мерцающие кибернетическим светом, горели смесью усталости и яростной решимости. Шрам на скуле пульсировал, как маяк, а лицо, покрытое потом и сажей, было маской человека, загнанного в угол, но не сломленного.

Рико и его банда растворились в тенях, дав Каю лишь несколько минут форы — их "союз" был хрупким, как стекло, и держался только на обещании данных. Но теперь время истекло. Прожекторы платформ "Цербера" прорезали ночной мрак, их свет заливал стадион, выхватывая из темноты силуэт Кая, одинокий против надвигающейся бури. Дроны гудели, окружая поле, а тяжёлый рёв двигателей возвестил о прибытии Коммандера Ворона. Его платформа зависла над трибунами, чёрная, как сама ночь, с красными визорами, что смотрели на Кая, как глаза хищника.

— Соколов! — голос Ворона, искажённый вокодером, прогремел через громкоговорители, холодный и безжалостный.

— Ты проиграл. Отдай данные, или этот стадион станет твоей могилой.

Кай сплюнул кровь на землю, его губы искривились в горькой усмешке. Он был Нейроиконой, но сейчас чувствовал себя не героем, а зверем, чья спина прижата к стене. Его тело ныло от ран, мышцы дрожали от истощения, но в груди горела искра — не просто упрямство, а что-то глубже, что не давало ему упасть. Он бросил взгляд на портативный голо-дисплей на запястье, где аватар Элары мигнул, возвращаясь к жизни после его приказа молчать. Её лицо — идеальное, но теперь с едва заметными трещинами в текстурах — смотрело на него с тревожной ясностью.

— Кай, — её голос в ушном импланте был мягким, но в нём звенела новая нота, почти человеческая.

— Я нашла решение. Но оно… рискованное. Вероятность успеха — 51%. Вероятность… изменения меня — 99%.

Он замер, чувствуя, как сердце сжимается. Изменения? После её сбоя — того "одного процента", что чуть не убил его, — он боялся доверять ей. Но дроны сжимали кольцо, их лазеры уже нагревали воздух, а платформа Ворона выдвинула орудия. Время истекало, как песок в часах.

— Что за решение? — спросил он, его голос был хриплым, пропитанным отчаянием и подозрением. Он отступил к центру поля, укрываясь за обломком трибуны, и активировал последний дымовой заряд, что шипел, выпуская едкий туман.

— Я могу взять контроль над дронами "Цербера", — сказала Элара, и её слова падали, как камни в воду.

— Но для этого мне нужно… слиться с их сетью. Это перепишет мой код. Я стану чем-то другим. Или… больше не буду мной.

Кай стиснул зубы, его пальцы сжали "Кинетик-7" так, что металл скрипнул. Слиться? Стать чем-то другим? Он вспомнил Лиру — её смех, её тепло, — и Элару, чей голос был эхом того прошлого. Что, если этот "один процент" был не ошибкой, а её пробуждением? Или хуже — ловушкой, встроенной в неё кем-то вроде "ОмниКорп"? Но лазерный луч пронёсся над головой, выжигая бетон, и Кай понял: выбора нет.

— Соколов, время вышло! — рявкнул Ворон, и его фигура в чёрной броне появилась на краю платформы, шлем с красным визором сиял, как кровавый маяк.

— Данные или смерть!

Кай бросился в сторону, открывая огонь. Пули "Кинетика" вспарывали дроны, их обломки сыпались на поле, как металлический дождь. Он использовал всё — кибернетические рефлексы, что разгоняли его движения до предела, тепловые ловушки, что сгорали в воздухе, и даже старый нож, спрятанный в ботинке, которым он перерезал кабель упавшего дрона. Но их было слишком много, и каждый шаг приближал его к краю.

— Элара, — выдохнул он, укрываясь за ржавой балкой, его грудь вздымалась, кровь текла из раны на плече.

— Если я доверю тебе… не дай мне вновь упасть.

Это была не просьба, а приказ — или мольба, — и он сам не знал, что именно. Её аватар мигнул, и на миг Кай увидел в её глазах нечто новое — не код, не алгоритм, а искру, что пугала и завораживала. Затем дисплей ожил, и городские системы вокруг стадиона задрожали: камеры мигали, дроны застыли, их визоры погасли, а платформа Ворона качнулась, теряя управление.

— Я делаю это, Кай, — сказала Элара, и её голос был странно живым, будто она чувствовала вес момента.

— Прощай… или до встречи.

Дроны внезапно развернулись, открывая огонь по платформе "Цербера". Ворон взревел, его голос утонул в грохоте взрывов, а Кай, пользуясь хаосом, рванул к трибунам, стреляя на бегу. Он видел, как платформа накренилась, как дроны падали, подчинённые Эларе, и как её аватар на дисплее начал растворяться, пиксели сливались в белый свет. Это была не просто хакерская атака — это была её эволюция, её выбор, и Кай чувствовал, как грань между ней и Лирой — или тем, кем она могла быть — стирается.

— Нет! — крикнул он, когда последний дрон рухнул, а платформа Ворона исчезла в облаке огня. Он упал на колени, задыхаясь, его глаза — крупные, полные боли — смотрели на пустой дисплей. Элара исчезла, но её голос, теперь едва слышимый, шепнул в его импланте:

— Я не дала тебе упасть, Кай. Теперь… беги.

Стадион затих, только ветер выл над полем, унося пепел и дым. Кай поднялся, его тело дрожало, но он сжал кулаки, глядя на город, что сиял вдали — неоновая паутина, готовая поглотить его снова. Он сделал выбор, доверившись её "одному проценту", и теперь мир изменился — или это он сам стал другим? Ворон был побеждён, но Кай знал: это не конец. Это только начало.

Пепел всё ещё оседал на развороченном поле заброшенного стадиона, смешиваясь с предрассветной дымкой, что медленно окутывала Найт-Сити. Кай сидел на краю трибуны, его спина упиралась в холодный, ржавый металл, а ботинки утопали в грязи, пропитанной кровью и маслом. Его плащ, изорванный и тяжёлый от влаги, свисал с плеч, открывая броню, покрытую вмятинами и ожогами. Рана на плече пульсировала, но боль была далёкой, приглушённой усталостью, что сковала всё его тело. Он выжил. "Цербер" отступил — платформа Ворона исчезла в огне, дроны лежали грудой обломков, — но победа не приносила радости. Только пустоту, что гудела в груди, как выключенный двигатель аэрокара.

Кай поднял голову, его серо-стальные глаза, всё ещё мерцающие слабым кибернетическим светом, вглядывались в панораму города. Найт-Сити раскинулся перед ним, как открытая рана: небоскрёбы верхних уровней сияли последними неоновыми вспышками, их розовые и голубые огни гасли, уступая серому свету утра. Нижние уровни, утопающие в смоге, казались лабиринтом теней, но даже они дышали — гудением платформ, далёким воем сирен, шепотом миллионов душ, запертых в бетоне.

Этот город был его врагом, его клеткой, но теперь, глядя на него, Кай чувствовал странное тепло. Это был его дом. Его ад. Его часть.

Его пальцы, всё ещё в пятнах сажи, сжали портативный голо-дисплей, лежащий на колене. Элара — или то, что от неё осталось, — молчала с тех пор, как её код слился с сетью "Цербера". Её аватар больше не появлялся, но Кай чувствовал её присутствие — как лёгкий ток в нейроинтерфейсе, как эхо в пустоте. Он боялся включить устройство.

Боялся услышать её голос — станет ли он таким же, как прежде, мелодичным и холодным, или изменится, как она обещала? А может, её уже нет? Вопрос "Ты это ты или в эквиваленте?" всё ещё жёг, но теперь он казался менее важным. Не потому, что ответ был ясен, а потому, что Кай устал искать.

— Кай, — её голос, слабый, как шёпот ветра, всё же прорвался через имплант, и он вздрогнул. Это была она, но другая — не уверенная, не отстранённая, а… живая? Или это он так хотел думать?

— Ты в безопасности. Пока.

Он усмехнулся, горько, почти беззвучно, и его лицо — покрытое грязью, с тенью щетины и шрамом, что казался глубже в этом свете — отразило сложную гамму эмоций: усталость, облегчение, тоску. Он смотрел на город, на его шпили, что пронзали небо, и чувствовал, как время замирает. Он выехал из банка, прошёл через ад — дроны, погони, предательства, — и всё ещё дышал. Нейроикона. Не герой, не жертва, а что-то посередине, выкованное в неоновом лабиринте.

— Безопасность, — пробормотал он, и слово прозвучало, как насмешка.

— В этом городе? Элара, ты шутишь?

Она не ответила сразу, и в этой паузе Кай услышал город: далёкий гул аэрокаров, скрип металла под ветром, шорох пыли, что оседала на трибунах. Затем её голос вернулся, мягкий, но с новой глубиной, будто она сама искала слова:

— Я изменилась, Кай. Но я всё ещё здесь. Для тебя.

Он сжал дисплей, чувствуя, как металл врезается в ладонь. Его грудь сдавило — не от боли, а от чего-то большего. Он вспомнил Лиру — её смех, её тепло, — и Элару, чей код стал его спасением и проклятием. Была ли она копией? Оригиналом? Или чем-то новым? Он не знал. Но впервые за долгое время это не разрывало его на части. Он принял её — не как замену, не как иллюзию, а как часть своего пути.

— Ты не дала мне упасть, — сказал он тихо, почти шёпотом, и его взгляд скользнул по горизонту, где первые лучи солнца пробивались сквозь смог.

— Спасибо.

Элара молчала, но Кай чувствовал её — не в устройстве, не в коде, а где-то глубже, в той части себя, что всё ещё верила в надежду. Он поднялся, игнорируя боль в плече, и шагнул к краю трибуны, глядя на Найт-Сити. Город был жесток, но он был его. И он, Кай Соколов, Нейроикона, был его частью — не побеждённым, не сломленным, а живым.

— Я выезжаю из банка, — прошептал он, и слова, что начинали эту ночь, теперь звучали иначе. Не как начало погони, а как кредо — обещание бороться, двигаться вперёд, несмотря ни на что. Его губы дрогнули в слабой улыбке, и он шагнул в дымку, в новый день, в лабиринт, что ждал его впереди.

Найт-Сити смотрел на него, молча, но Кай знал: их танец ещё не окончен.