Маленькое чудо (гет)

В далекой-далекой стране, где горы достигали небес, а леса были полны загадок, жила-была маленькая деревушка. В ней рос мальчик по имени Никита, который с детства любил смотреть на звезды и мечтать о чем-то большем, чем его повседневная жизнь. Он всегда мечтал о том, чтобы увидеть мир, узнать его тайны и пережить увлекательные приключения, но не знал, как осуществить свои желания.

Однажды, в вечер, когда звезды сияли особенно ярко, Никита увидел звездопад и загадал желание: "Хочу путешествовать по миру и видеть все его чудеса". И вдруг, словно из ниоткуда, перед ним появилась девочка по имени Алиса, одетая в платье из звездной пыли и сверкающую золотую диадему на голове. Удивленный и радостный, Никита спросил:

"Кто ты? Откуда ты взялась?" Алиса улыбнулась ему и ответила:

"Я пришла, чтобы исполнить твоё желание, маленький мальчик. Я — твоя звездная фея, и я могу показать тебе всё, что ты хочешь увидеть".

Никита и Алиса стали лучшими друзьями и отправились в удивительное путешествие по миру. Они летали на драконах, плавали с русалками, сражались с великанами, танцевали с эльфами, разгадывали загадки с гномами и многое другое. На каждом шагу Никита говорил Алисе чудесные и красивые слова, а она в ответ краснела и улыбалась, чувствуя себя особенной.

Однако их счастье было недолгим, ведь в этом мире жили не только добрые существа, но и злые. Один из них, черный маг по имени Корвус, узнал о звездной фее и решил захватить ее силу для своих коварных замыслов. Он послал своих слуг, чтобы похитить Алису, когда она была вместе с Никитой.

В один прекрасный вечер, когда они смотрели на звезды, внезапно появились темные тени, которые окружили их и напали. Никита пытался защитить Алису, но был слишком слаб для этих существ. Он видел, как они схватили Алису и унесли ее в небо, оставив его одного среди тьмы.

Никита не мог поверить, что потерял свою любимую, и решил, что сделает всё возможное, чтобы спасти её. Он вспомнил, что Алиса рассказывала ему о своём доме, где жили другие звездные феи. Он знал, что это было очень далеко и опасно, но не боялся ничего, кроме того, что больше не увидит Алису.

Он отправился в долгий и трудный путь, преодолевая множество препятствий и опасностей. Он встречался с разными существами, которые то помогали ему, то мешали. Он прошел через пустыни и джунгли, через океаны и ледники, через огонь и воду. Но он не сдавался и не терял надежды, ведь он знал, что Алиса ждёт его.

Наконец, он добрался до звездного города, где жили феи. Он увидел, как Корвус держит Алису в своих руках, а вокруг него стоят его слуги. Он узнал, что Корвус хотел использовать силу Алисы, чтобы уничтожить всё живое в этом мире и стать его повелителем. Никита не мог допустить этого и бросился на помощь Алисе.

Началась ожесточённая битва между Никитой и Корвусом, в которой Никита показал всю свою смелость, ум и любовь. Он сражался с Корвусом, используя всё, что было под рукой: камни, палки, огонь, воду, ветер. Он не давал Корвусу ни секунды передышки, атакуя его со всех сторон. Он также получал поддержку от других фей, которые пришли на помощь Алисе.

В конце концов, Никита смог вырвать Алису из рук Корвуса и обнять её. Он сказал ей:

"Ты — моя самая большая звезда, Алиса. Я никогда не оставлю тебя". Алиса, слегка покраснев, нежно поцеловала его и ответила:

"Ты — мой самый дорогой друг, Никита. Мы вместе создаём волшебство".

Корвус, видя, что он проиграл, попытался сбежать, но был остановлен другими феями, которые связали его и отвели в темницу. Они поблагодарили Никиту за то, что он спас Алису и предотвратил катастрофу. Они сказали, что он заслужил их уважение и дружбу, и что он всегда будет приветствован в их городе.

Никита и Алиса снова стали счастливы и продолжили своё путешествие по миру. Они видели все его чудеса и делились ими друг с другом. Их дружба превратилась в настоящую любовь, и маленький Никита понял, что их встреча была судьбоносной, ведь они оба нашли своё настоящее счастье в друг друге.

Их история стала сказкой, которую рассказывали всем послушным детям, которые верили в чудеса и любовь. И, ведь правда, они исполнялись или влюблялись.

Корвус, окутанный мерцающими путами, злобно шипел, но магия фей крепко держала его. Лицо его исказилось гримасой ярости, но сейчас, лишенный силы, он напоминал загнанного зверя. Феи окружили его, их взгляды были полны холода и презрения.

За твою жадность и жестокость ты заплатишь, Корвус! — гневно произнесла старшая фея, её голос звенел, как хрустальный колокольчик.

— Тьма не властна над светом, и твоя тьма будет заточена!

Феи проводили плененного злодея в глубину мерцающего города, где среди звездных башен скрывалась древняя темница. Повернувшись к Никите и Алисе, старшая фея лучезарно улыбнулась:

Дети мои, ваша храбрость и доброта спасли наш мир от большой беды. Вы доказали, что даже самое маленькое сердце способно на великие подвиги. Мы всегда будем рады видеть вас в нашем городе, двери всегда открыты для вас.

Никита и Алиса, взволнованные и счастливые, принимали благодарности фей. Их сердца переполняло радостное чувство победы. Проводив взглядами уходящих фей, Алиса взяла Никиту за руку:

Смотри, какой чудесный город! Может, останемся тут ненадолго?

Куда бы ни повел нас путь, Алиса, — ответил Никита, нежно сжимая её руку, — рядом с тобой меня ждёт волшебство.

И их путешествие продолжилось. Они парили над облаками на спинах гордых грифонов, бродили по зачарованным лесам, населёнными мудрыми единорогами, пили розовый чай с цветами вишни на плавучих островах. Их дружба крепла с каждым днём, превращаясь в нечто большее. Алиса, с её жизнерадостностью и нежностью, стала для Никиты путеводной звездой. Он понял, что она — его судьба, его настоящая любовь.

* * *

Запах водяной лилии и мяты щекотал ноздри, ласковый ветерок играл с волосами Алисы, заставляя её звонко смеяться. Перед ними раскинулось Кристальное озеро — словно гигантский сапфир, вправленный в изумрудную оправу леса. Лучи солнца, преломляясь в прозрачной воде, рисовали на ней причудливые узоры.

Никита, ты только посмотри! Оно и вправду кристальное! — восхищенно воскликнула Алиса, приблизившись к самому краю воды.

Озеро манило своей красотой, но Никита чувствовал смутную тревогу. Воздух здесь казался тяжелее, а тишина — слишком глубокой и намеренной.

— Да, красиво… — пробормотал он, вглядываясь в глубину.

— Но что-то не так. Ты чувствуешь? Здесь нет радости, только печаль…

В этот момент на поверхности показалась русалка. Но это была не та ослепительная красавица из легенд — её волосы, похожие на водоросли, были тусклыми и безжизненными, а глаза, некогда сияющие ярче любого самоцвета, теперь наполняла глубокая тоска. Она с трудом шевелила пересохшими губами:

— П-помогите… — прохрипела она, с мольбой глядя на Никиту и Алису.

— Наше озеро… оно умирает… Волшебный Кристалл… Его похитили… Без него мы все погибнем…

Сердце Никиты сжалось от сострадания. Русалка выглядела настолько слабой и измученной, что он готов был сделать все, чтобы помочь ей и ее озеру.

— Кто посмел украсть Кристалл? — спросил он, присев на корточки у кромки воды. — И как вам помочь?

— Его унес злой водяной царь Вихрь, — прошептала русалка, с трудом переводя дыхание.

— Он давно желает подчинить себе наше озеро и отравить своей злобой все живое. Кристалл хранился в самой глубокой пещере, охраняемой древней магией, но… Вихрь слишком силен. Он использовал запретную магию и прорвался…

Голос русалки прервался надрывным кашлем, она бессильно опустила голову. Чешуя на её хвосте потускнела, словно покрытая пеплом.

— Мы должны помочь им, — твердо сказал Никита, обращаясь уже к Алисе.

— Они погибнут без Кристалла.

Алиса кивнула. Её лицо отражало решимость и волнение. Она знала, что в таком деле нельзя медлить ни минуты.

— Расскажи, как найти Вихря! — потребовала она, обращаясь к русалке.

— Мы вернём вам Кристалл!

Русалка подняла на них полные слабой надежды глаза:

— Спасибо вам, добрые души… Путь к владениям Вихря опасен. Вам придётся пройти через Водоворот Обмана и проплыть мимо Грота Сирен, чтобы попасть в долину Забытых Кораблей…

— Это ещё что такое?! — прервал её возмущённый голос. Из кустов на берегу, разбрасывая лапами брызги воды, выскочил небольшой выдр.

— Я с вами, кстати, тоже поплыву! А то что тут — озеро чуть не уничтожили, а я, Старый Бобр, как всегда, последним узнаю! — важно добавил он.

— Ты… Ты же выдра! — удивленно сказала Алиса.

— Для тебя, деточка, Бобр! — проворчал зверек, тряхнув мокрой шерстью.

— Старый морской выдр Бобр! И знаю я все тайные тропы на этом озере, хоть и забыл давно. Так что без меня вам точно не справиться.

И не дожидаясь ответа, выдра-Бобр ловко скользнула в воду, бросив через плечо:

— Ну, чего стоим? Время — кристалл не ждет!

— Что ж, похоже, у нас появился провожатый, — усмехнулся Никита, помогая Алисе спуститься к воде.

— Готова, звёздочка моя? Нас ждёт настоящее приключение!

Алиса задорно сжала его руку. В её глазах светилось волнение, но страха не было и в помине.

— Вместе мы со всем справимся! — уверенно сказала она и кивнула Старому Бобру: — Веди нас, знаток озерных троп!

Водяной Вихрь укрылся в своём подводном замке — мрачном скоплении скал и затонувших кораблей, затянутом водорослями и туманом. В руках он держал Волшебный Кристалл — сферу, излучавшую мягкий голубоватый свет. Но чем дольше Вихрь удерживал его, тем тусклее становился Кристалл, а вода в озере — мутнее.

— Глупцы! — прошипел Вихрь, наблюдая в своё магическое зеркало за Никитой, Алисой и выдрой.

— Неужели они думают, что могут противостоять моей воле?

Вокруг него вихрем кружились его слуги — уродливые рыбы с острыми клыками и водяные змеи с холодными глазами.

— Найдите их и уничтожьте, — приказал Вихрь. — Кристалл будет моим, и тогда всё озеро будет под моей властью!

Первым испытанием на пути смельчаков стал Водоворот Обмана. Он возник внезапно, закручиваясь воронкой прямо по курсу.

— Держитесь крепче! — крикнул Бобр, пытаясь удержать равновесие. — Этот водоворот питается страхами! Не давайте им завладеть вами!

Вихри воды вращались всё быстрее, увлекая путников в пучину. Никите стало казаться, что вода превратилась в зеркало, отражающее его самые страшные кошмары — он видел, как Корвус снова похищает Алису, как озеро превращается в безжизненную пустыню, как он сам, одинокий и беспомощный, блуждает во мраке.

— Нет! — прошептал он, сжимая кулаки.

— Я не дам страху завладеть мной!

И тут он увидел Алису. Она стояла в центре вихря, словно сотканная из самого света, и улыбалась ему.

— Никита, помни, кто ты есть! — кричала она, перекрикивая рев воды.

— Ты — храбрый, ты — добрый, ты сильнее любого страха!

В эту секунду волшебный свет исходил от талисмана, который подарила Никите Алиса — маленькой золотой звездочки на цепочке. Его страхи растаяли, как дым, а водоворот начал успокаиваться.

Вместе с угасанием страхов, водоворот затих, превратившись в спокойную рябь на поверхности озера. Лодка, в которой плыли путники, мягко закачалась на воде. Старый Бобр, до этого зажмурившийся и бормотавший себе под нос неведомые заклинания, приоткрыл один глаз.

— Ну, кажется, пронесло, — пробурчал он, с трудом разлепляя лапы, которыми вцепился в борт.

— Этот Водоворот давно уже никого не отпускал. Говорил же — держитесь за свои шляпы…

— Спасибо тебе, звёздочка, — прошептал Никита, нежно глядя на Алису. Он знал, что это она, её любовь и вера в него помогли ему преодолеть это испытание.

Алиса улыбнулась ему в ответ, её рука нашла его руку, сжимая её. Вместе им было не страшно ничто.

Но опасности на этом не закончились. Следующим препятствием на их пути стал Грот Сирен — скала, изрезанная пещерами, откуда доносились чарующие песни.

— Не слушайте их, — предупредил Бобр, затыкая уши кусками мха.

— Это Сирены, они заманивают путников своей красотой и голосами, чтобы затем утащить на дно.

И вправду, как только лодка приблизилась к гроту, из тёмных проёмов показались девушки невиданной красоты. Волосы их, словно из жидкого золота и серебра, развивались по ветру, а глаза блестели, как драгоценные камни. Они протягивали к путникам руки, напевая сладкие, чарующие мелодии. Никита чувствовал, как песня проникает ему в самое сердце, убаюкивая волю и разжигая неодолимое желание приблизиться, увидеть прекрасных певиц вблизи.

Сердце Никиты сжалось от тоски и непонятного томления. Его руки, как заворожённые, потянулись к сирене, чья песня звучала особенно пронзительно.

— Алиса! — едва прохрипел он, борясь с наваждением.

— Мне… Мне плохо… Они…

Алиса, к которой Сирены не смели прикасаться — звёздная магия защищала её,

— видела, как её возлюбленный ослабевает под властью волшебных голосов.

— Никита, держись! Вспомни, о чём мы мечтали! О мире, который увидим вместе! — её голос звучал глухо, заглушаемый пением Сирен.

Но в словах Алисы звучала такая сила, такая искренняя любовь, что сердце Никиты дрогнуло. Он вспомнил сияющие глаза русалки, благавшей их о помощи, мрачную угрозу, нависшую над Кристальным озером, и почувствовал, как волшебный туман начинает рассеиваться.

«Нет! Я не поддамся! — прошептал он, сжимая талисман. — У нас есть цель, и нас ждет Алиса!».

Никита крепко зажмурился, борясь с волшебными чарами. Сирены пели всё громче, их голоса змеями проникали в самые потаённые уголки его души, пытаясь пробудить дремавшие там детские страхи. Вот он маленький мальчик снова остается один в темном лесу, теряется в густых зарослях, слышит вой волков, зовёт родителей, но только эхо отвечает ему… Но тут сквозь ужас пробился другой голос — нежный, любимый. Голос Алисы…

— Думай обо мне, Никита! — звала она, и её слова были похожи на солнечные лучи, пробивающиеся сквозь темноту.

— Мы — вместе! Ты слышишь? Вместе!

И Никита вспомнил: общие мечты, радость открытий, смех Алисы, её руку в своей. Страх отступил, точно злая собака, почувствовав уверенность хозяина.

Он резко распахнул глаза и посмотрел на Сирен. Их красота всё ещё волновала его, но в самом деле она оказалась холодной и пустой, как блеск льда.

— Убирайтесь! — крикнул он, и его голос, ещё минуту назад слабый и жалкий, теперь зазвучал звонко и грозно.

— Вам не сломить мою волю!

Волшебство Сирен рассеялось, как дым. Грот погрузился в тишину, лишь плеск воды да шорох крыльев испуганных летучих мышей нарушал её.

— Ух, ты ну и дал прикурить этим морским ведьмам! — с уважением проскрипел Бобр, вытаскивая изо ушей пробки из мха.

— Давненько я так не волновался!

— Спасибо, Алиса, — тихо сказал Никита, беря её руку и прижимаясь к ней губами. — Ты снова меня спасла…

Лодка, подгоняемая теперь не только лапами выдры, но и попутным ветром, помчалась вперёд, навстречу новым испытаниям и главной цели — спасению Кристального озера и его обитателей…

— Дальше нам предстоит пройти через Долину Забытых Кораблей, — проскрипел Бобр, всматриваясь в даль.

— Мрачное это место, полное печали и холодного безмолвия.

И вправду, вскоре краски вокруг словно померкли. Берега раздвинулись, открывая простор озера, затянутого густым туманом. Из воды там и тут выступали остовы старых кораблей — некоторые из них казались совсем дряхлыми, готовыми рассыпаться от каждого дуновения ветра, другие же выглядели более крепкими, точно затонули совсем недавно. Мачты без парусов тянулись к серому небу, словно руки утопленников, взывающих о помощи. Тишину нарушал лишь хриплый крик чайки да плеск воды о гнилые доски.

Атмосфера этого места тяготила даже Бобра, и он, притихнув, перестал насвистывать свою веселую песенку.

— Говорят, каждый корабль в этой долине — это чья-то несбывшаяся мечта, — тихо сказала Алиса, обнимая себя за плечи.

— Моряки теряли здесь не только жизнь, но и надежду…

— Но даже в самом тёмном месте можно найти свет, — отозвался Никита, крепко сжимая руку Алисы.

— Ведь правда?

— Истина в твоих словах, юный герой, — раздался вдруг глубокий, немного грустный голос.

Из тумана, обвиваясь вокруг носа лодки, медленно выплыло нечто огромное и тёмное. Старый Бобр всплеснул лапами и чуть не вывалился за борт от неожиданности.

— К-кто тут?! — запищал он, выпучив глаза.

Над водой показалась голова — нет, даже не голова, а целая голова-гора! Это был кит, огромный, как плавучий остров, с мордой, покрытой ракушками и водорослями. Его глаз размером с лодку внимательно и печально смотрел на Никиту и Алису.

— Не бойтесь, дети, — пророкотал гигант, и его голос, глубокий, как морская пучина, отразился эхом от мачт мертвых кораблей.

— Я — Морфей, Хранитель Морей. Уже много лет я охраняю покой этих вод, но даже мне не под силу справиться с тьмой, что захватила Кристальное озеро.

— Ты знаешь о Вихре? — с надеждой спросил Никита.

— Знаю, — медленно кивнул Морфей, и от этого движения в округе пошла рябь.

— Он пробудил древнее зло

— Кракена, чтобы тот служил ему и топил корабли, заполняя озеро страданиями и отчаянием.

Старый Бобр, ещё дрожащий от испуга, шепнул Алисе:

— Кракен? Но ведь это же чудовище! Говорят, он такой огромный, что может своими щупальцами оплести целый остров!

— Мы должны остановить их, — сказал Никита, глядя в огромный, полный печали глаз Морфея.

— Но как пройти через Долину и остаться в живых?

— Этот путь предназначен только для живых, — ответил Морфей.

— Но я могу провести вас тайной тропой по морскому дну, в обход Долины. Это древний путь, известный только китам, охраняемый самой стихией воды.

Морфей медленно опустился под воду, а затем вновь показался рядом с лодкой, но уже не сверху, а снизу, поддерживая её своей гигантской спиной. Лодка слегка накренилась, но затем выровнялась и заскользила вперед, увлекая путников в глубины озера.

Подводный мир поразил красотой и величием. Солнечный свет, преломляясь в толще воды, окрашивал всё вокруг в нежно-зеленые и голубые тона. Проплывали мимо странные и красивые рыбы — серебристые стайки маленьких рыбок, мерцающие медузы, словно живые хрустальные люстры, огромные скаты, похожие на волшебные ковры-самолеты, скользящие в прозрачной синеве. Старый Бобр открыл рот от изумления, забыв бояться и даже прихватить с собой удочку.

— Это невероятно… — прошептала Алиса, не отрывая взгляда от проплывающих мимо картин.

Но идиллия продлилась недолго. Чем дальше они продвигались к цели, тем темнее становилась вода, солнечный свет с трудом проникал сквозь толщу воды, окрашивая все вокруг в зловещие серо-зеленые тона. А на дне стали встречаться следы какой-то битвы — разбитые ракушки, клочья водорослей, кости рыб.

Туман, подобный чернильному облаку, встретил их у входа в владения Вихря. Он был настолько густым, что невозможно было разглядеть даже собственную руку, вытянутую вперед. Запахло сыростью, гнилью и чем-то ещё — холодным, зловещим, незнакомым. Морфей встревоженно зафыркал, и лодка остановилась.

— Дальше я проводить вас не могу, — прогремел голос гиганта, отражаясь от невидимых стен подводной темницы.

— Магия Вихря слишком сильна здесь. Будьте осторожны, дети! Берегите Кристалл… от него зависит судьба всего озера!

И, резко развернувшись, кит скрылся в тумане, оставив за собой лишь клубы фосфоресцирующей пыли.

— Что же нам делать? — прошептала Алиса, и голос её слегка дрожал — то ли от холода, то ли от волнения.

Никита обнял её за плечи.

— Мы дойдем до конца, — твердо сказал он.

— Ведь так, Бобр?

Но выдры нигде не было видно.

— Бобр? Бобр, ты где? — забеспокоилась Алиса.

— Кхе-кхе, я тут, — послышалось приглушённое шипение где-то внизу.

Оказалось, что трусливый зверек спрятался на дне лодки, прикрывшись сверху своим же хвостом.

— Тут это… небезопасно! Чувствую я! — пробубнил он, не желая вылезать из своего укрытия.

— Да и вам я здесь не помощник… Вы — герои, вам спасать Кристалл… а я так, сам с усами…

Никита и Алиса переглянулись.

— Ты можешь нас ждать здесь, Бобр, — сказал Никита, понимая, что дальше им действительно нужно идти самим.

— Это место слишком опасно, а Вихрь не должен получить Кристалл!

Бобр неопределённо пискнул из-под хвоста, не желая спорить. Никита осторожно вылез из лодки и помог Алисе. Туман вокруг был таким густым, что им пришлось идти, держась за руки, чтобы не потеряться.

— Куда мы идём? — спросила Алиса, вглядываясь в серую пелену.

— Ничего не видно…

— Вперед, — ответил Никита, сжимая её руку в своей.

— Сердце подскажет нам путь!

Они пробирались сквозь густой туман, словно сквозь вату. Воздух здесь казался тяжёлым и холодным, от него саднило в горле. Вокруг послышались какие-то шорохи и всплески — это нервничали рыбы и прочие обитатели этих мрачных вод, чувствуя приближение неизвестной опасности.

И вдруг туман рассеялся, буквально распался на клочья от какого-то невидимого толчка. Никита и Алиса невольно зажмурились от неожиданного света, а когда открыли глаза — ахнули…

Они оказались на границе двух миров. Вверху еще клубилась серая мгла Долины, из которой высовывались острые обломки мачт, похожие на когти гигантского зверя. А внизу… Внизу лежала долина, но не из мертвых кораблей и холодного тумана. Это был город, нет — целый дворец, выстроенный из ракушек, кораллов и светящихся водорослей. Сквозь толщу воды были видны изящные арки и колонны, башни, украшенные жемчугом и морскими звёздами, прозрачные купола, из-под которых били струи разноцветных, искрящихся фонтанов.

Всюду сновали обитатели этого волшебного мира — яркие, разноцветные рыбы, полупрозрачные медузы, флегматичные морские черепахи с важными мордами и даже, кажется, пара морских контиков, плывущих в обнимку.

— Вот это да! — прошептал Никита, не веря своим глазам.

— Никогда не видел такой красоты…

— Это и есть Кристальное озеро? — также поражённо спросила Алиса, любуясь открывшимся видом.

— Но как же здесь может быть так красиво, если Кристалл у Вихря?

В тот же миг прямо перед ними, поднимая волны, преградив дорогу в город, возникла стена из пузырей. Нет, не просто пузырей — они были наполнены каким-то густым, переливающимся всеми цветами радуги веществом, которое бурлило и искрилось, издавая мелодичный звон.

Из-за этой стены показалась фигура. Точнее — фигуры. Два огромных краба — панцири их покрыты острыми шипами и узорами из светящегося планктона, клешни напоминают гигантские кусачки — загородили проход.

— Кто смеет тревожить покой священных врат? — прогрохотал один из крабов, и от его голоса, низкого и протяжного, словно зов раковины, дрожь пробежала по коже.

Второй краб шевельнул угрожающе клешнёй.

— Только попробуйте солгать — и вам не поздоровится, сухопутные крысы, — вторил он ещё более грозно.

Никита заметил беспокойство Алисы. Он почувствовал, как дрожит её рука в его руке.

«Они просто охраняют город! — постарался он успокоить себя и Алису одновременно.

— Нам нужно пройти и вернуть Кристалл, ведь иначе…»

Он сделал шаг вперед, навстречу опасности.

— Мы не враги вам, храбрые стражи! — громко и чётко произнёс Никита, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало страха. — Меня зовут Никита, а это Алиса. Мы пришли из мира людей, чтобы помочь Кристальному озеру!

Крабы переглянулись, и один из них — тот, что был побольше, — щёлкнул клешнёй так, что вокруг рассыпались искры светящегося планктона.

— Помочь? Ха! — пробасил он. — Сухопутные крысы всегда так говорят. А затем — грабят наши святыни, отравляют воду, уничтожают наши дома… Нет вам веры!

Второй краб одобрительно зашевелил усами, поглядывая на Никиту и Алису с явным недоверием. Мутные глаза-бусинки, казалось, видели насквозь, не веря ни одному слову. Вокруг, среди ярких коралловых зарослей, начали собираться другие обитатели озера — любопытные рыбки, извилистые мурены с острыми зубами, даже пара огромных, похожих на дирижабли, медуз зависло невдалеке, их щупальца-нити дрожали, словно от нетерпения.

Ситуация накалялась, словно вода в котле у колдуньи. Ещё немного — и всё вокруг превратится в поле боя.

— Нет, ты только послушай, храбрый… краб! — Алиса сделала шаг вперёд. — Мы видели, как страдает ваше озеро. Русалки… они чуть не погибли без своего Кристалла! Мы знаем, кто его украл, и пришли помочь его вернуть!

Её голос, несмотря на волнение, звучал твёрдо и искренне. В нём была та же сила любви и добра, что помогла Никите преодолеть Водоворот Обмана и чары Сирен. Эта сила коснулась и крабов — огромные клешни дрогнули, глаза-бусинки на мгновение перестали быть такими угрожающими.

— Она говорит правду, Секач, — неожиданно раздался тихий и мелодичный голос где-то за спиной Алисы.

Толпа расступилась, и вперёд выплыла русалка — её хвост мерцал серебристой чешуёй, длинные волосы цвета морской волны обрамляли нежное, но печальное лицо.

— Это моя дочь, — произнесла она, и в голосе её звучала горечь. — Я отправила её просить о помощи. Вихрь слишком силён. Скоро Кристалл погаснет, а вместе с ним погибнет и всё живое в озере…

Имя русалки звучало, как перезвон морских ракушек — Лирио. Ее появление произвело на присутствующих еще большее впечатление, чем слова Алисы. Даже крабы — и те, казалось, смягчились, опустив свои грозные клешни.

— Лирио едва удалось сбежать, — продолжала русалка, ее голос дрожал.

— Стражи Вихря преследовали ее до самых врат. Но она смогла добраться до Морфея и рассказать о несчастье…

— Морфей мудр и добр, — прогрохотал краб по имени Секач, с уважением повернувшись в сторону, где исчез гигантский кит.

— Раз он доставил вас сюда, значит, видит в вас надежду…

— Но как мы можем быть уверены, что вы не обманываете нас, чтобы проникнуть в город? — вновь засомневался второй краб.

Лирио приблизилась к Алисе и внимательно заглянула ей в глаза. В своем мерцающем хвосте она держала небольшой ларец, изготовленный из жемчужины. — Взгляни в это зеркало, девочка с неба, — прошептала русалка. — Оно не знает лжи и покажет нам твою душу. Алиса, не колеблясь ни секунды, заглянула в глубину жемчужины. В тот же миг ларец озарился ярким сиянием — это лучились чистота и доброта, жившие в сердце девочки. Даже крабы, казалось, зажмурились от этого света, словно от вспышки молнии.

— Ну что ж, Секач, — пробормотал один из крабов, когда сияние угасло, — кажется, гости пришли к нам с миром.

Тот задумчиво поскреб клешнёй панцирь, а затем, резко развернувшись, щелкнул:

— Открывайте врата!

Створки пузырчатой стены раздвинулись, образуя сверкающий коридор, уходящий в глубину волшебного города.

— Следуйте за мной, — сказала русалка, поворачиваясь к Алисе и Никите.

— Но помните, времени у нас очень мало…

Они двинулись вглубь города, поражаясь красоте и необычности подводного мира. Но легкость быстро исчезла, как только из-за ближайшей коралловой рощи показался отряд воинов Вихря — темные силуэты с копьями из острых обломков кораллов и сетями из цепких водорослей.

— Вторжение! — прогремел рык, от которого задрожали хрустальные стены окружающих зданий.

— Взять их!

Бой разгорелся сразу же — быстрый, свирепый, словно шторм в открытом море.

— Ловите их! — взревел главарь отряда Вихря — громадный угорь с серебристым, словно лезвие кинжала, хребтом.

Вокруг Никиты и Алисы закипела битва — быстрая и опасная, как встречный водоворот.

Алиса, взмахнув рукой, создала щит из сверкающей звездной пыли — он отражал удары копий и отбрасывал нападавших назад, к темным зарослям ламинарии (так назывались особые водоросли в этом волшебном озере).

Никита, вооружённый лишь смелостью и ловкостью (ведь мечи и другое оружие остались в лодке, у трусливого Бобра), уклонялся от ударов воинов-рыб, отрастая их сети, ловко подставляя противников друг под друга, чтобы они сталкивались и падали на дно, словно мешки с песком.

Он вспоминал все сказки, которые ему читали в детстве — о богатырях, защищающих слабых, о принцах, спасающих прекрасных принцесс, о простых пастушках, побеждающих чудовищ силой добра и справедливости. И понимал — в каждом, даже самом простом человеке живет герой, способный на великий подвиг, нужно лишь дать ему шанс проявиться.

Лирио, ловко вихляя хвостом, словно стрелой проносилась мимо противников, поражая их точечными ударами — резким взмахом плавника, щепоткой жгучего, как перец, песка или оглушающей струей воздуха, выпущенной прямо в морду.

Воины Вихря медлили, недоумевая, что же делать с этой небольшой компанией чужаков, которые бьются так отчаянно, несмотря на явное превосходство противника в числе и вооружении.

— Они просто дети! — крикнул один из рыб-воинов, сомневаясь в своём праве атаковать их.

— Мы не можем драться с гостями города! — поддержал его второй.

— Замолчите! — рявкнул главарь-угорь, сверкая глазами, холодными как у мертвой рыбы.

— Это враги, а врагов нужно уничтожать! Иначе…

В тот же миг мощный удар, донесшийся словно из-под самого купола дворца, отбросил его назад.

— Хватит проливать невинную кровь! — прогремел голос, от которого содрогнулись даже коралловые стены дворца.

Все замерли. Даже самые свирепые рыбы-воины опустили свои копья, выпучив глаза. Из центра площади, где находился самый высокий и красивый дворец — он сверкал, словно выточенный из чистого хрусталя, медленно выплывал тот, кого они так боялись…

Это был Вихрь.

Но он был совсем не таким, как его представляли себе Алиса и Никита. Не было тут ни страшного чудовища с десятью головами, ни злого колдуна в балахоне, расшитом чешуёй морского змея. Перед ними предстал морской царь, гордый и величественный.

Чешуя его сияла, как сапфир, длинная борода, сплетенная из жемчужин и водорослей, развивалась на течении, а в руке он держал золотой трезубец, увенчанный огромным рубином — он пылал, словно уголек, брошенный в самом сердце этого подводного царства.

Но лицо… лицо Вихря было искажено мукой и отчаянием. Рубин на трезубце померк, словно чувствуя состояние своего хозяина, а из-под тяжелой золотой короны, словно слезы, стекали струйки… чёрной, густой, как смола, жидкости.

— Отец… — прошептала Лирио, и в её голосе, кроме ужаса, прозвучало сострадание.

Вихрь, шатаясь, как от сильного течения, сделал несколько шагов навстречу своему войску и рухнул на колени…

— Это я… — прохрипел он, и его голос был хриплым, словно шелест старых сетей.

— Я отдал приказ напасть на гостей.

Толпа зашумела. Крабы переглянулись — один с нескрываемым ужасом, другой с недоумением. Даже воины, готовые минуту назад драться до последней чешуйки, растерянно топтались на месте, не зная — то ли продолжать выполнять приказ своего короля, то ли броситься ему на помощь…

— Я был ослеплён ложью! — продолжал Вихрь, с трудом поднимаясь с ног. Чёрные струйки текли по его лицу, словно слёзы.

— Кракен… Он обещал мне силу! Сказал, что поможет вернуть мою дочь, что я снова буду великим владыкой озера…

Он замолчал, сжимая кулаки. Золотой трезубец выпал из его рук и покатился по полу, подпрыгивая на жемчужных плитках.

— Кракен обманул меня… — прошептал Вихрь.

— Он отравил Кристалл своей тьмой… Теперь озеро гибнет, а я… я — его пленник, невольник…

— Но почему ты отдал приказ напасть на нас? — не выдержал Никита, который не привык видеть царей, плачущих на полу, да ещё и под водой.

— Кракен ослабевает, когда рядом свет! — ответил Вихрь.

— Он не мог допустить, чтобы вы добрались до него, ведь ваш талисман, — тут он показал костлявым пальцем на Алису, — излучает чистый свет звёзд! А мой разум… мой разум отравлен его ядом… я был не в силах сопротивляться ему…

Лирио бросилась к отцу и обняла его.

— Отец, что нам делать? Как нам спасти тебя? И озеро… Вихрь прижал дочь к себе и взглянул на Алису и Никиту глазами, полными безнадёжности.

— Только вы можете победить Кракена… — прошептал он.

— Он скрывается в самом сердце озера — в пещере, где берёт своё начало источник, что наполняет эти воды жизнью…

— Но дорога туда очень опасна! — воскликнула русалка, услышав его слова.

— Там живут страшные чудовища, которые не пройдут мимо!

— Мы пройдём любые испытания, — сказал Никита, глядя Вихрю прямо в глаза. — Ведь так, Алиса?

Девочка крепко сжала его руку:

— Конечно! Мы не можем допустить, чтобы этот Кракен, этот… злюка глупый

— погубил такое чудо!

Вихрь печально улыбнулся:

— Вы — храбрые дети, не похожие на тех, кого я встречал раньше… Слушайте меня внимательно! Вход в пещеру охраняет Угорь

— Глубинник — он служит Кракену и не пропустит никого, кто не знает его имени.

Он замолк, что-то вспоминая, затем продолжил:

— Чтобы открыть врата пещеры, нужно произнести три волшебных слова

— Добро, Любовь, Надежда…

— Так в чём же проблема? — удивилась Алиса, она всегда верила в волшебство и уже предвкушала новое приключение.

— Скажем эти слова и пройдём! Но русалка только печально покачала головой.

— Не всё так просто, маленькая фея, — произнесла она, её голос звучал тихо, но чётко, словно звон маленьких серебряных колокольчиков.

— Эти слова — ключи, но они должны исходить из самого чистого сердца, от тех, кто истинно верит в их силу. Иначе врата останутся закрытыми…

— А что случится, если их скажет тот, кто… не достоин? — прошептала Алиса, предчувствуя какую-то опасность.

Вихрь взглянул на нее тяжёлым взглядом, и в его глазах промелькнула тень.

— Тогда… — он замялся, не желая пугать детей.

— Тогда врата не просто останутся закрытыми… они навсегда скроют источник и тогда

— всё живое в озере будет обречено на гибель…

— Не унывайте! — несмотря на страшные слова Вихря, Алиса не хотела верить в поражение.

— Мы что-нибудь придумаем! Мы же всегда так делаем: идём, смотрим, побеждаем! — улыбнулась она Никите, стараясь подбодрить и его, и себя.

Никита кивнул, хотя и не разделял ее оптимизма в полной мере: всё это про слова из самого чистого сердца, честно говоря, его настораживало. Ведь как узнать, насколько твоё сердце чисто? Есть ли для этого какое-нибудь зеркало, как у той русалки?

Вихрь тем временем продолжал, словно не замечая сомнений ребят:

— Но это ещё не всё! Путь к пещере лежит через Сад Обмана — волшебный лес, что растёт на дне озера. Деревья там умеют говорить и двигаться. Они будут пытаться сбить вас с толку ложными указателями и заманить в ловушки. Но не верьте им! Только самое доброе и чистое сердце сможет распознать ложь и не поддаться на их уловки!

У Алисы от волшебных слов и перспектив новых приключений засверкали глаза:

— Лес, что умеет говорить? Да это же так интересно! Как вы думаете, а мороженое они там продают? Например, из водорослей с клубничным соком?..

— Алиса! — попытался унять её энтузиазм Никита. Но было поздно. Девочка, захватившаяся мыслью о вкусном мороженом, уже неслась вперёд, к границе, где волшебные деревья Сада Обмана шевелили своими ветвями-лианами, словно приглашая их приблизиться…

— Подожди! — крикнул ей вслед Никита и, махнув на прощание Вихрю и русалке, бросился вслед за Алисой, стараясь не отставать.

— Осторожнее! — догнал её голос Вихря, прежде чем они скрылись за дрожащей, как от лёгкого ветерка, границей сада.

— Не верьте ни одному слову, что услышите! Только сердце — ваш путеводитель!

Но Алиса его уже не слышала. Она остановилась на пороге подводного леса и восхищённо ахнула:

— Никита, ты только посмотри, какая красота!

И вправду, Сад Обмана поражал воображение. Вместо обычных водорослей здесь росли высокие, струящиеся растения, похожие на гигантские перья или ленты — яркие, разноцветные, они колыхались на невидимом течении, словно танцуя под музыку тишины. На их ветвях-лианах распускались невиданные цветы — голубые, как небо на рассвете, пурпурные, как мантия морского царя, золотистые, словно пропитанные самим солнцем. А ещё, если хорошо прислушаться, можно было услышать тихую, мелодичную музыку — это пели сами растения, передавая друг другу секреты подводного мира.

— Привет! — не удержавшись, крикнула Алиса, обращаясь ко всему волшебному лесу сразу.

— Вы такие красивые!

Несколько ярких рыбок испуганно шмыгнуло у неё из-под ног и скрылось среди кораллов. Но деревья не обратили на гостей никакого внимания. Вернее, показалось, что не обратили.

— Смотри, смотри, Алиса! — вдруг закричал Никита.

— Стрелка!

Действительно, у самого толстого дерева с стволом, словно оплетенным тысячью серебристых нитей, появился указатель, сплетенный из водорослей — зеленая стрелка на нем явно указывала налево, в самую чащу.

— Наверное, это нам подсказка! — обрадовалась Алиса. — Идём скорее!

Но едва они сделали несколько шагов, как с другой стороны раздался новый голос — тихий, чуть дребезжащий, словно шорох песка по камням:

— Не верьте, дети! — шептал он.

— Это ловушка! Настоящая дорога — направо, вдоль синих кораллов!

Алиса нерешительно остановилась и оглянулась по сторонам, пытаясь понять — кто же с ними говорит.

— Кто ты? Покажись! — потребовала она.

В ответ раздался тихий смех, и тонкая, как нить водоросли, ветка дерева, что стояло рядом с ними, изгибаясь словно рука, указала на тропинку, о которой только что шла речь:

— Видите? Я же говорил — направо! Я старый и мудрый Фикус, знаю все тайны этого леса!

Тропинка, усыпанная крошечными розовыми ракушками, и вправду казалась более привлекательной и безопасной, чем та, куда вела зеленая стрелка. Но Никита почему-то чувствовал недоверие ко всем этим говорящим деревьям с их советами.

— Помнишь, что сказал Вихрь? — обратился он к Алисе шёпотом, чтобы не обидеть Фикус.

— Нужно слушать только своё сердце…

— Но я не слышу, чтобы оно мне что-то говорило… — также шёпотом ответила девочка, с сомнением разглядывая сначала одну тропинку, потом — другую.

— Может быть, этот Фикус и вправду хочет нам помочь?

Никита прислушался к себе. Сердце его, обычно отзывающееся на любую опасность, сейчас было словно спящим. «Значит, опасности нет? — подумал он. — Но тогда что нам мешает проверить обе дороги? Всё равно спешить некуда…»

— Я знаю, что мы сейчас сделаем, — решительно произнёс он.

— Разделимся!

Алиса испуганно вскинула глаза на Никиту.

— Что? Разделимся? Нет, только не это!

Она вспоминала все сказки, где героям приходилось расставаться на время, и чаще всего ничем хорошим это не заканчивалось.

— Не бойся, звёздочка моя! — успокаивающе сказал Никита, видя её испуг.

— Это всего на несколько минут. Ты пойдёшь налево, как показывает стрелка, а я — направо, по совету этого… Фикуса. А потом, как только выйдем из леса, встретимся у того большого коралла — видишь, он сияет, как маяк?

Он показал пальцем на странный коралл — он рос вдали и впрямь излучал мягкое, пульсирующее сияние.

— Хорошо, — неуверенно согласилась Алиса.

— Но ты будь осторожен! И не верь всем подряд!

— И ты тоже! — улыбнулся Никита, целуя её в макушку.

— Встретимся у коралла-маяка!

Они обнялись на прощание и отправились в путь: Алиса — по стрелке, а Никита — за шелестящим Фикусом. Очень быстро ветви других деревьев скрыли их друг от друга…

«Интересно, — подумал Никита, осторожно пробираясь сквозь заросли ярких, но каких-то цепких водорослей, — а что случится, если сердце окажется недостаточно чистым?»

Но думать об этом долго ему не пришлось: прямо перед ним, разбрызгивая фонтаны брызг, словно по волшебству материализовалась фигура… Бобра?

— Бобр? — не поверил Никита своим глазам.

— Что ты здесь делаешь?

— Я заблудился! — трагическим шепотом сообщил грызун, вращая глазами.

— И кажется, наткнулся на логово Кракена! Чувствую — запах не тот…

— Какой запах? — удивился Никита, принюхиваясь.

— Ну… запах опасности! — прошипел Бобр.

— И волшебного мороженого…

Но прежде чем Никита успел его остановить, грызун юркнул в кусты алых водорослей и скрылся из виду.

—Бобр, стой! — только и успел крикнуть ему вслед Никита.

И тут же земля — вернее, дно озера — задрожало под ногами…

Дно озера содрогнулось, словно гигант решил перевернуться во сне. Из-за зарослей, разбрасывая во все стороны пузыри и обрывки водорослей, с диким рёвом вырвалось нечто громадное и страшное.

— А-а-а!!! Чудовище!!! — раздался где-то сбоку отчаянный визг Бобра.

— Спасайся, кто может!

Никита лихорадочно оглядывался — он никогда не видел ничего подобного!

Чудовище напоминало гигантского морского ската, но только гораздо, гораздо больше, чем все скаты, вместе взятые! Кожа его была серо-зеленая, бугристая, как кора старого дуба. Вместо глаз — два светящихся красных уголька, а вместо рта — огромная пасть с рядами острых, как акульи, зубов. Но самым страшным были даже не размеры, не зубы и не глаза… а то, как чудовище двигалось.

Оно не плыло — оно словно скользило над дном, не касаясь его, на десятке щупалец-отростков, выглядевших как сплетение толстых, узловатых корней какого-то невиданного растения. И отростки эти тянулись к Никите… тянулись неумолимо, словно желая опутать его, схватить, утащить в бездну…

— Беги! — только и успел крикнуть он Бобру, который от ужаса забыл все свои волшебные слова и просто стоял столбом, таращась на приближающееся чудовище.

Но в следующий миг он спохватился и, развернувшись, бросился наутёк — зигзагами, петляя между деревьями, словно тень, скользящая по солнечному берегу.

Никите же убежать не удавалось — отростки-щупальца оказались слишком быстрыми. Один из них обвил его ноги — легко, словно шёлком, но всё же так крепко, что он потерял равновесие и упал, с трудом удержавшись, чтобы не удариться головой о камень.

— Вот ты и попался! — раздался над головой Никиты довольный голос.

— Теперь ты станешь моим ужином!

Мальчик с трудом открыл глаза — отросток чудовища, оказавшийся неожиданно прочным, несмотря на внешнюю зыбкость (словно это был не корень и не щупальце, а волшебный шнурок), мешал ему дышать.

— А ну отпусти! — прохрипел он, пытаясь освободиться, но чудовище только сильнее сдавило его.

— И вообще — ты кто такой?

— Я — Кровосос! — прогорланило чудовище, с удовольствием наблюдая, как мальчик барахтается у него в лапах.

— Слуга великого и ужасного Кракена! И сейчас я отнесу тебя к нему на обед. Он как раз любит жареных мальчишек!

— Жареных? — уточнил Никита, на мгновение забыв об опасности.

В голосе его прозвучало такое неподдельное удивление, что чудовище на миг растерялось, ослабив хватку.

— Ну да… — протянуло оно. — С хрустящей корочкой… В панировке… Из сухарей…

— Из сухарей? — также удивился кто-то совсем рядом.

Кровосос инстинктивно повернул свою страшную голову на голос — и в этот момент Никита изо всех сил рванулся вперед, к темному проходу в скале, куда только что юркнул Бобр в поисках волшебного мороженого.

— А ну стой! — взревел Кровосос, пытаясь поймать Никиту оставшимися щупальцами, но тот был слишком близко к цели — буквально в паре шагов от пещеры, откуда доносились странные звуки: шипение, бульканье, причмокивание… И аромат!

— Ваниль… корица… морские орехи… — бормотал кто-то внутри пещеры с таким восторгом, словно говорил не о еде, а, например, о сундуке с драгоценностями.

Не раздумывая больше ни секунды, Никита ринулся в темноту — в ту самую минуту, когда щупальце-шнурок Кровососа, описав в воздухе сложную фигуру (напоминающую по сложности узел на шнурках от пиратской шляпы), с треском опустилось прямо перед его носом, перегораживая проход.

Но было поздно!

— Осторожно! — раздался испуганный голос Бобра где-то из глубины пещеры.

— Тут пол скользкий!

Никите, правда, уже было всё равно — он неуклюже шлёпнулся на что-то мягкое и влажное (скорее всего, это были останки какой-нибудь несчастной рыбы, попавшей в лапы к Кровососу), ударился лбом о невидимую стену… и, к своему удивлению, не почувствовал боли!

— Никита? — голос Бобра теперь звучал совсем рядом.

— Это ты?

— Я, я! — отозвался мальчик, приподнимаясь.

— А где… —

Но договорить он не успел — его слова потонули в новом вопле ужаса, раздавшемся на этот раз уже за его спиной, в той самой части пещеры, откуда он только что с таким трудом выбрался…

— А-а-а!!! Клубничка! — визг Бобра был полон такого неописуемого восторга, что Никита даже забыл про испуг. Что там у него — клубничка? Он резко оглянулся.

В глубине пещеры, освещённой странным мерцающим светом (он исходил от множества мелких ракушек, прилипших к стенам и потолку), происходило нечто невообразимое.

Прямо перед входом, загородив его своей тушей (словно пробка в бутылке), застрял Кровосос — его щупальца беспомощно скребли по полу, не в силах продвинуться ни на сантиметр.

А перед ним, весь перепачканный в каком-то розовом веществе (оно стекало по его морде, усам и лапам, словно волшебный йогурт), пританцовывал Бобр.

— М-м-м… Клубничное… С морскими орехами! Моё любимое… — бормотал он, отправляя в рот горсть за горстью что-то невообразимо вкусное (судя по звукам, которые он при этом издавал).

— Бобр! — крикнул Никита, не веря своим глазам. — Что ты делаешь?!

— Угощаюсь! — беззаботно ответил грызун, не отрываясь от своего занятия.

— Хочешь мороженого? Тут целый ларец! С разными вкусами…

Он показал лапой на тот самый угол, где Никите ещё недавно пришлось знакомиться с полом пещеры поближе. И только теперь мальчик разглядел небольшой ларчик, стоявший под светящимися ракушками — он был вырезан из перламутра (это такой красивый материал, похожий на радугу в капле воды) и украшен изображением… клубнички?

— Постой-ка… — что-то словно щёлкнуло у Никиты в голове — он ведь где-то уже видел подобный узор…

— Бобр! А ты уверен, что это просто… мороженое?

— Не знаю, как там «просто», — пробурчал грызун с набитым ртом,

— но вкусно же! И сила! Чувствую — сила в нём!

В этот момент Бобр, сам того не желая, демонстрируя свои новые способности, как бы невзначай махнул лапой — и Кровососа, буквально вышибло из пещеры. Раздался дикий рев, вслед за ним — плеск воды и удаляющиеся ругательства…

— Ого! — только и выдохнул Никита.

— Вот это я понимаю — мороженое! От него и правда сила появляется!

Бобр, словно не замечая произошедшего (как будто монстров вышвыривать из пещер для него было делом привычным), с удовольствием облизывал лапу, не упуская ни капли волшебного лакомства.

— Так что, говоришь, в ларце ещё много чего осталось? — поинтересовался он, потирая лапы друг о друга.

Но в этот момент из глубины пещеры донесся звук совсем другого характера — глубокий, протяжный рев, от которого, казалось, задрожали сами стены. И он был совсем не похож на голос Кровососа. Этот рев был… древним, холодным, словно дыхание самой бездны.

Бобр, тут же забыв про мороженое, затрясся всем своим телом.

— Что это было? — прошептал он, вдруг потеряв весь свой боевой задор (который придало волшебное мороженое).

— Надеюсь, нам не придётся с этим… драться?

— Боюсь, что придётся… — также тихо отозвался Никита, всматриваясь во мрак, из которого доносился этот жуткий рев.

Пещера, освещаемая лишь мерцанием ракушек-фонариков (казалось, они стали гореть всё тусклее и тревожнее, как будто чувствуя приближение чего-то страшного и непознанного), вела вглубь. Там, в самом сердце подводной темницы, их и ждал он — источник всех бед озера, властелин морских чудовищ и вершитель зла, грозный Кракен.

— Нам нужно идти, — прошептал Никита, крепче сжимая руку Бобра. Шерсть на грызуне стояла дыбом, но он всё же кивнул:

— Идти… Но тихо-тихо… А то вдруг он… он… — прошептал он в ответ, но договорить не смог, потому что новый рев, на этот раз ещё ближе и грознее, заставил их обоих прижаться к стене пещеры так плотно, будто они хотели стать её частью.

Они крались вдоль стены пещеры, стараясь не шуметь — насколько это было возможно с учётом того, что один из них был мальчиком, а второй — напуганным Бобром (пускай и с волшебным мороженым внутри). Ракушки на стенах то ли от страха, то ли от того, что батарейки в них сели, светили всё тусклее и тусклее, грозя погаснуть в любой момент окончательно.

— Интересно, — прошептал Бобр,

— а что, если нам просто развернуться и… тихонечко, на цыпочках… уйти обратно?

Может быть, он не заметит?..

— Нет, — также тихо ответил ему Никита.

— Он охраняет источник, помнишь? А значит нам, чтобы спасти озеро, нужно добраться до него раньше…

Он не успел договорить — из-за поворота внезапно вырвался луч ослепительного, ярко-синего света, заставив обоих путников зажмуриться.

— Наконец-то! — раздался перед ними звонкий голос — в голосе было столько радости и одновременно усталости, словно его обладатель долго шёл к своей цели и, наконец, достиг её.

— Значит, мне не показалось…

Никита и Бобр осторожно выглянули из-за угла.

— Алиса! — удивился Никита, узнав девочку.

Она стояла на краю небольшой площадки — даже не площадки, а грота, заполненного мягким голубым свечением. Источником его служил шар, парящий в самом центре — он пульсировал, переливался, отбрасывая на стены причудливые, постоянно меняющиеся узоры. Казалось, шар живёт своей собственной, непонятной и прекрасной жизнью…

— Это он и есть — Кристалл озера? — прошептал Бобр, забыв о том, что нужно быть тише воды и ниже травы.

Алиса кивнула в ответ, не сводя восхищённого взгляда с волшебного сияния.

— Он такой красивый… — только и смогла произнести она.

— Но почему он не на месте? Почему здесь?

В этот момент в глубине грота что-то зашевелилось. Точнее — кто-то. Тень, огромная и страшная, медленно отделилась от стены и двинулась вперёд — прямо к Алисе. Девочка инстинктивно отступила назад — её руки сами потянулись к маленькой сумочке на поясе, где она хранила запас звёздной пыли, подаренной феями…

— Не бойся, девочка, — раздался вдруг из глубины грота спокойный, даже добрый голос — он совсем не походил на тот страшный, полный ярости рев, что они слышали раньше.

— Я не причиню тебе вреда.

Тень приблизилась, и теперь путники смогли разглядеть её лучше. Перед ними, полускрытый клубами волшебного пара, исходившего от Кристалла, стоял… морской конек? Ну, не совсем конек — он был размеров с лошадь, нет, даже больше, покрыт серебристой, отражающей свет Кристалла, чешуей и смотрел на Алису огромными, грустными, словно у старого, много видевшего пса, глазами. На его голове — там, где у обычных морских коньков находится маленький хохолок, — развевался в лучах волшебного света настоящий гребень из прозрачных, словно стекло, пластин. Они переливались всеми цветами радуги и, казалось, шепчутся между собой на языке, понятном только волшебству.

— Что случилось? — осторожно спросил Никита.

Моррис вздохнул — вздох его был глубоким и печальным, словно он вспоминал о чем-то очень грустном:

— Кракен… он обманул меня. Он притворился слабым и больным и попросил меня добыть волшебного кристалла льда из Ледяных Пещер на другом конце озера — он сказал, что только он может исцелить его…

При этих словах чешуя на спине морского конька потускнела, будто покрывшись инеем.

— Я был глуп и доверчив — ведь он так жалобно стонал и жаловался, что я ему поверил… — продолжал он.

— Но это была уловка…

В глазах Морриса промелькнула боль:

— Как только я добыл Кристалл Льда и принес его Кракену… он забрал его себе! Сказал, что теперь — он настоящий повелитель этих вод… и ему больше не нужны никакие помощники…

— Ты кто? — тихо спросила Алиса, не решаясь поверить своим глазам — так необычно, нет, даже сказочно выглядело это существо.

— Меня зовут Моррис, — отозвался морской гигант, склонив голову в почтительном поклоне.

— Я… я хранитель Кристалла. Вернее… был им, до тех пор, пока… — он замолчал, словно не зная, как продолжить.

— Кракен использовал силу Кристалла Льда, чтобы заморозить сердце нашего озера! — Моррис указал головой в сторону волшебного шара.

— Кристалл света, что ты видишь перед собой — последняя надежда на спасение нашего мира. Но Кракен уже почти завладел им — смотри!

И впрямь: волшебные узоры, что раньше просто плавно перетекали друг в друга на поверхности шара-Кристалла, теперь начали меняться, словно под властью невидимого, но ужасного вихря. Красные, жёлтые — цвета огня и тревоги, словно змеи, проникали сквозь голубую прохладу, угрожая поглотить её без остатка…

— А ещё он… он сломал мой гребень! — грустно добавил Моррис.

И Никита только теперь заметил, что один из кристаллов в волшебном головном украшении морского конька был разбит. Вместо яркой, переливающейся грани зияла тусклая дыра, словно выбитый зуб.

— Кракен сказал, что теперь я — никто. Что отныне лишь он один — хранитель магии озера.

Моррис опустил голову, и Никита увидел в его огромных, словно озера, глазах слезу… Настоящую слезу, солёную, горькую, как морская вода. И вдруг понял — Моррису больно не только потому, что он лишился своего дома, своей работы (даже если ты волшебное существо, ты должен что-то охранять и за кем-то присматривать, верно?). Моррису больно потому, что он, как и Вихрь, был обманут. Что поверил тому, кого считал слабым и несчастным, и этот обман обошёлся слишком дорого…

— Не расстраивайся, Моррис, — подошла к нему Алиса и погладила по шее, насколько дотягивалась. — Мы тебе поможем! Правда же, Никита?

— Конечно, поможем! — бодро откликнулся тот, хотя ему всё ещё было немного страшновато. Кракен производил впечатление личности на редкость неприятной, и связываться с ним не хотелось совершенно.

— Мы вернем на место Кристалл озера и прогоним злодея! — Алиса старалась говорить уверенно, но в её голосе тоже проскальзывали тревожные нотки: волшебные узоры на поверхности шара двигались всё быстрее, красные и жёлтые полосы становились всё шире, поглощая голубое сияние…

— А как же мой гребень? — протянул Моррис, с грустью разглядывая повреждение. — Кракен сказал, что он уже никогда не будет прежним. Что магия Льда разрушила его навсегда…

Алиса задумчиво потрогала кончиком пальца разбитый кристалл — он был холодным, как лёд, но при этом не мокрым (удивительное дело!), словно лёд был не простой, а волшебный.

— Хм… — протянула она. — А давай попробуем его… починить?

— Починить? — изумлённо повторил морской конек — казалось, он уже смирился со своей утратой (ведь если даже великий Кракен сказал, что это невозможно…).

— А как?

— Ну… — Алиса неуверенно оглянулась на Никиту. — Тут нам нужна… магия!

— Магия мороженного! — выпалил Бобр и важно выпятил живот: волшебное лакомство явно пробудило в нем скрытые таланты!

— Магия мороженого? — Алиса удивлённо приподняла бровь, разглядывая Бобра, словно видела его впервые.

— Хм… А ведь это идея!

Она достала из сумочки маленькую коробочку — подарок фей — и протянула её грызуну:

— Угощайся, Бобр! Тебе сейчас придётся потрудиться!

— О, с удовольствием! — обрадовался тот. — Я как раз проголодался, после всех этих — он показал лапой сначала в сторону, где должен был находиться вход в пещеру, а затем — на Кракену (тот находился слишком далеко, чтобы его было видно, но судя по звукам и дрожи земли под ногами, он был страшно недоволен тем, что его планам снова кто-то помешал) — драк и побегов!

Открыв коробочку (а из нее в ту же секунду вырвался поток ярких, словно фейерверк, искр, смешанный с ароматами ванильного, клубничного и ещё какого-то, незнакомого, но безумно вкусного мороженого), грызун мгновенно уплел её содержимое, даже не жуя.

— М-м-м… Космическая дыня… мой любимый! — довольно промурлыкал он, облизывая лапы.

— Ну что? Что нам там чинить нужно?

Он огляделся по сторонам — его глаза, раньше напоминающие пара маленьких черных бусинок, теперь светились волшебным, зелёным огнём — прямо как глаза у кота перед прыжком за добычей…

— Видишь вот этот кристалл? — Алиса указала пальчиком на повреждение на гребне морского конька.

— Его разбил Кракен! И теперь… теперь гребень не работает! А значит, Моррис не может… ну… конькать по волшебству!

Она знала, что у неё плохо получается объяснять сложные вещи простыми словами, но надеялась, что Бобр, с его новыми, волшебными способностями поймет, о чём она говорит.

Бобр, и впрямь, выглядел так, будто всё прекрасно понял. Он даже прищурил один глаз — тот самый, что светился теперь ярче другого, — внимательно разглядывая повреждение.

— Хм… — протянул он. — Сложный случай… Но, кажется, я знаю, что делать!

Он поднял голову вверх и, чтобы дотянуться, встал на задние лапки — передние у него теперь светились, точно пара маленьких зелёных фонариков. Аккуратно, кончиками пальцев (словно он был не грызуном, а знаменитым лекарем из тех, что лечат прикосновением) Бобр коснулся разбитого места. Раздался тихий звон, точно кто-то уронил серебряную монету на дно озера. Из-под его лап потекли, переливаясь на ходу волшебными огоньками, тонкие струйки зеленоватого света — они опутали повреждённое место, сплетаясь в сложный, непонятный узор…

— Чувствую… — прошептал Бобр, сосредоточенно хмуря лоб,

— ему не хватает… холода!

Алиса вздрогнула — она уже начала волноваться, всё ли в порядке с Бобром? А что, если мороженое подействовало неправильно и он… он… ну… превратится в ледяную скульптуру?!

— Холода? — повторил за ним Моррис, тоже не понимая, о чём идёт речь.

— Но ведь Кристалл Льда… его же у нас больше нет!

И впрямь — пещера вокруг начала наполняться каким-то неприятным, липким холодом — даже ракушки-фонарики, и те задрожали на своих креплениях, словно испугавшись.

— Что же делать? — Алиса в отчаянии оглянулась вокруг — будто бы, кроме волшебного сияния Кристалла озера и крадущейся отовсюду темноты, здесь ещё что-то могло быть…

И тут она увидела их — две фигурки, стоящие у самого входа в грот, словно только и ждали своего выхода…

— Вихрь! Лирио! — обрадовалась Алиса, словно встрече со старыми друзьями, а не с владыкой морского царства и его дочкой (хотя, если подумать, это были не самые скучные знакомые).

— Как хорошо, что вы пришли!

Морской царь выглядел не очень довольным её энтузиазмом. Черные струйки на его лице продолжали пульсировать и извиваться, словно пытаясь что-то сказать, предупредить… рядом с ними, точно в зеркальном отражении, двигались такие же нити, только не чёрные, а голубоватые, — это Лирио, напрягая все свои силы, пыталась сдержать волшебный яд, что продолжал опутывать её отца…

— Вы не должны были сюда приходить! — прорычал Вихрь.

— Кракен… Он чувствует вас… И он разгневан!

— Да мы уже поняли, что с ним шутки плохи, — осторожно заметил Бобр, всё ещё балансируя на своих задних лапках (в таком положении ему, должно быть, было неудобно разговаривать, но он — настоящий герой! — держался из последних сил).

— Этот ваш Кракен знает, как гостей встречать — землетрясениями, чудовищами… даже мороженым не угостил!

— Мороженым? — повторила за ним Лирио, не сразу поняв, о чём речь, так необычно прозвучало это слово в устах грызуна именно сейчас, когда их мир находился на грани гибели…

— Да-да, мороженое! — обиженно протянул Бобр.

— Волшебное! С космической дыней! Очень вкусное!

Но Лирио слушала его уже не так внимательно. Её взгляд привлекла другая деталь:

— А почему твой нос… светится?

— Он не светится, а… мерцает! — поправил её Бобр, важно задрав голову.

— Это всё мороженое! Оно волшебное! Придает сил и… — он замялся, пытаясь подобрать нужное слово, — и мерцательности!

— Бобр, кажется, сейчас не время хвалиться своими новыми способностями, — тихо, чтобы не привлечь внимание Кракена (а он, казалось, был уже совсем рядом — стены пещеры дрожали от его тяжёлого дыхания), прервал его Никита.

— У нас проблема посерьезнее…

— Да, проблема… — подтвердил Моррис, и в свете меркнущего Кристалла его грустные глаза казались совсем тёмными.

— Если вы не сможете исцелить мой гребень… нам всем придет конец…

— Не говори так! — возмутилась Алиса. Ей совсем не понравилась эта безнадёга в голосе морского конька.

— Мы что-нибудь придумаем! Правда же, Бобр?

— А? Что? — Бобр был так поглощён любованием собственными лапками (которые, надо сказать, всё ещё продолжали излучать волшебный свет и пахнуть клубникой), что чуть не пропустил важную часть разговора.

— Придумаем? Конечно, придумаем! Мы же — команда!

— Команда?! — передразнил чей-то голос, полный холода и презрения (от этого голоса даже Бобр перестал любоваться на свои волшебные лапы).

— Посмотрим, насколько крепкой окажется ваша «команда» перед лицом настоящей тьмы! Из воды, наполнявшей грот, поднялись десятки темных, сливающихся друг с другом теней, превращаясь в… щупальца!

— Кракен! — выдохнул Вихрь, поднимая свой трезубец (золотой рубин на нём еле-еле мерцал, словно отражая борьбу Морского царя со своим отравленным разумом).

Щупальца змеями вырастали из воды, оплетая грот со всех сторон. Они были огромными — толщиной с ствол взрослого дуба — покрытые слизью и присосками, от которых исходил удушливый запах тины и гнили.

— Я ждал вас, маленькие герои! — раздался голос Кракена — низкий, гулкий, словно из самой глубины океана.

— Пришли любоваться своей гибелью?

Алиса инстинктивно спряталась за спину Никиты — даже её магия казалась бессильной перед этим воплощением древней, холодной, безжалостной тьмы. Бобр запищал и попытался забиться под плавник Морриса — он всегда не любил опаздывать, но ещё больше не любил, когда ему было страшно (а сейчас ему было очень страшно!).

— Не бойся, малышка, — сказал Никита, крепко сжимая в руках её маленькую ладошку.

— Мы со всем справимся! Правда же, Бобр?

— А? Справимся? — грызун неуверенно выглянул из-за плавника Морриса.

— Ну… в принципе, если хорошо постараться…

Но его героические порывы тут же угасли, когда одно из щупалец, пробив потолок грота, с треском опустилось прямо рядом с ними. Стены пещеры затряслись — откололся кусок коралла и с грохотом рухнул на пол. Алиса зажмурилась и зажала уши руками.

— Сдавайтесь! — прогрохотал Кракен. — Отдайте мне Кристалл и вы сможете жить! Я буду милостив — вы станете моими рабами и будете вечно служить мне в моём новом, великом царстве!

— Рабами? — Никита сжал кулаки.

— Никогда! Мы не станем служить тебе, злой Кракен! Ты отравил озеро своей тьмой, обманул Морриса, захватил Вихря… Но мы тебя остановим!

И в этот момент, словно в ответ на его смелые слова, шар-Кристалл вспыхнул, отразив яркий, сияющий свет от талисмана на шее Никиты — той самой звездочки, что подарила ему Алиса.

Кракен заревел от боли — словно этот свет обжигал его — и щупальца судорожно задергались, пытаясь спрятаться, уйти подальше от волшебного сияния, словно это были не части его тела, а отдельные живые существа…

— Что ты делаешь?! — зашипел Кракен — его голос теперь звучал тише, не так уверенно.

— Твоя магия бессильна против меня!

— Магия добра сильнее любой тьмы! — отозвался Никита. Он не знал, откуда у него взялись эти слова (может быть, он услышал их в какой-то сказке?), но звучали они правильно, так, как должен звучать голос настоящего героя!

Щупальца отступили ещё дальше, оставляя в центре грота свободное пространство вокруг Кристалла, но исчезать не собирались — они нависли над головами путников, подобно грозовым тучам, грозя в любую минуту обрушиться назад, как только сияние талисмана ослабнет…

— Моррис, теперь — твоя очередь! — сказал Никита.

— Ты знаешь, что нужно делать?

— Да, — отозвался морской конек,

— знаю… Но я боюсь… Что, если Кракен прав, и мой гребень уже не может…

— Верь в себя, Моррис! — поддержала его Алиса.

— Ты — хранитель Кристалла! Ты сможешь!

Морской конек глубоко вздохнул — вздох его был похож на всплеск большой волны — и закрыл глаза.

— Добро! — произнёс он громко и чётко — и в пещере запахло морем, солью, свежестью.

Кракен снова зарычал от боли, а одно из щупалец — самое толстое — ринулось вперёд, пытаясь достать до Морриса… Но волшебное сияние, исходящее от талисмана Никиты и его собственного, доброго сердца, не давало ему пройти.

— Любовь! — продолжал Моррис — и на этот раз грот заполнился светом, тёплым и мягким, словно лучи заходящего солнца, пробившиеся сквозь толщу воды…

Щупальце отпрянуло, будто обожглось, и растворилось в воде с шипением раскаленного железа, опущенного в снег…

— Надежда! — последнее слово Моррис произнес совсем тихо — так, что услышали его, казалось, только Никита и Алиса…

И тут случилось чудо!

Разбитый кристалл на гребне Морриса вспыхнул ярко-синим светом — точно в нём зажглась крохотная звёздочка.

— Получилось! — воскликнула Алиса. — Он целый!

— Не может быть… — прошептал Моррис, не веря своим глазам. — Кракен сказал… он сказал, что это невозможно…

Бобр, увидев чудо-исцеление, забыл и про свои волшебные лапки, и про страх, и даже про мороженое с космической дыней.

— Ура! — закричал он.

— Получилось! Моррис снова в строю! А ну-ка, злобный Кракен, получай!

И, сам не понимая, как это произошло, он запрыгнул Моррису на спину (она была такая же гладкая и скользкая, как дельфин) и, указывая лапкой в сторону, где прятался Кракен, скомандовал:

— Вперёд!

Моррис резко вздернул голову — его гребень, исцелённый силой добра и волшебства, вспыхнул всеми цветами радуги. Раздался высокий, пронзительный свист — словно кто-то невидимый провел по стеклу мокрым пальцем. Из глубины грота вырвался поток воды — холодной, чистой, сияющей, словно сотканной из тысячи льдинок…

— Что?! Что это?! — взревел Кракен, и голос его дрогнул — в нём, помимо привычного холода и угрозы, появились нотки… страха?

Поток воды — он не был похож ни на один из тех, что создавал Вихрь или даже сам

Кракен своими щупальцами — ударил в стену пещеры, отразился от неё, словно луч света в зеркале, и обрушился на те самые щупальца-тени, что ещё секунду назад нависали над головами путников, готовясь нанести удар…

Щупальца зашипели, задымились, буквально тая на глазах, как снежинки на горячей ладони ребёнка…

— А-а-а!!! — закричал Кракен, и в крике его слышались боль и бессилие — как у зверя, попавшего в капкан.

— Проклятые выскочки! Это ещё не конец! Я вернусь! Я запомнил вас…

Но слова его звучали уже не так угрожающе. Постепенно они затихли, растворились в плеске волн и стуке собственного сердца Никиты, которое, казалось, было готово выскочить из груди от волнения…

Когда грот очистился от тьмы, и волшебное сияние Кристалла озера вновь засияло ровно и спокойно, словно ничего и не было, Никита оглянулся вокруг.

Моррис, сияя своей новой-старой, обновлённой магией гребня, гордо выпрямился, точно настоящий морской рыцарь после победы в турнире. Алиса, вся сияя от счастья, хлопала в ладоши (забыв, что находится под водой). А вот Бобр… Бобра нигде не было.

— Бобр?! — Никита заволновался.

— Бобр, ты где?!

— Апчхи! — раздался знакомый голос где-то сверху.

— Тут я, тут!

Никита поднял голову. Бобр, весь в розовых кляксах от волшебного мороженого, сидел на одном из уцелевших щупалец Кракена — оно, лишённое силы своего хозяина, вяло покачивалось в воде, подобно огромному, заснувшему морскому ужу.

— Ты как туда забрался? — удивилась Алиса.

— Сам не знаю! — честно признался Бобр.

— Как-то само получилось… Кажется, это тоже мороженое сработало…

И впрямь — от грызуна исходило мягкое, розоватое сияние — похожее на то, что они видели раньше у фей и у самой Алисы.

В этот момент в грот вернулись Вихрь и Лирио. Лицо Морского царя было спокойным и умиротворенным — тёмные струйки исчезли без следа. Лишь лёгкая грусть осталась в его глазах — как напоминание о том опасном пути, который ему пришлось пройти…

— Спасибо вам, дети! — сказал он, кланяясь Никите и Алисе.

— Вы спасли наше озеро от гибели, вернули Кристалл на его место… Вы навсегда останетесь в памяти обитателей Кристального озера!

— Это было наше удовольствие! — отозвалась Алиса, радостно улыбаясь.

Она так и сияла, как маленькое солнышко — рядом с ней всем становилось теплее и спокойнее…

— А теперь, кажется, нам пора отдохнуть! — зевая, произнес Бобр и с важным видом устроился поудобнее на спине «укрощённого» щупальца Кракена.

— Столько приключений сразу — даже для героя слишком много…

— Мы отправим вас назад, в ваш мир, как только у нас появится возможность, — сказала Лирио, подплывая к ребятам.

— Мы хотели устроить большой праздник в вашу честь… но теперь, после вторжения Кракена, нам предстоит много работы, чтобы восстановить озеро.

Никита кивнул:

— Мы понимаем. Спасибо вам за всё.

Они проводили взглядом удаляющиеся фигуры русалки и Морского царя, которые плыли к своему волшебному городу, и вновь почувствовали себя… немного одинокими.

— Что же, друзья, — сказал Никита. — Похоже, это прощание… Пора нам возвращаться домой…

— А как же приключения? — пропищал Бобр, слегка разочарованный таким поворотом событий.

— Не грусти, Бобр, — успокоила его Алиса.

— Я чувствую… они не закончатся! Ведь в нашем мире тоже есть место волшебству…

Она улыбнулась, и её улыбка, яркая и тёплая, словно обещала что-то очень интересное.

— Кстати… — она прищурилась, заглядывая вдаль.

— А вы знаете, что за горы находятся за вашим озером?

Моррис и Бобр переглянулись и, почти хором, ответили:

— За горами? Там расположен Заколдованный город Драконов…

— Заколдованный город Драконов? — повторил Никита.

— А что там интересного?

Моррис с грустью опустил голову.

— Там случилась беда… — прошептал он.

— Злой волшебник захватил трон, заточил молодого дракона в темницу, и теперь… теперь город под властью тьмы…

— Хм… — задумчиво протянул Никита, обнимая Алису за плечи.

— Похоже, кому-то снова нужна наша помощь… Что скажешь, звёздочка? Справимся?

— С тобой — хоть на край света, хоть в Заколдованный город Драконов! — улыбнулась Алиса, и её глаза, цвета летнего неба, лучились таким задором, что сомнений не осталось: да, их путешествие продолжится…

Много дней спустя, они стояли на вершине самой высокой горы, окружающей Кристальное озеро. Лирио и Моррис, которые проводили их до границы своего волшебного мира, печально смотрели им вслед.

— Возвращайтесь скорее! — крикнул Бобр, который, по словам русалки, должен был теперь помогать им охранять покой и порядок на озере (волшебное мороженое, видимо, повлияло не только на его силу, но и на характер, сделав его более ответственным).

Алиса помахала им на прощание и, взяв Никиту за руку, отправилась в путь — навстречу новым приключениям…

— Они справятся, — сказал Моррис, глядя, как две фигуры

— мальчик и девочка, — медленно удаляются на фоне закатного неба.

— Они сильны и добры сердцем… — добавил Вихрь, который, освободившись от чёрной магии Кракена, снова стал мудрым и справедливым правителем.

— И любят друг друга, — прошептала Лирио.

— А любовь — великая сила!

В далеких горах, освещенных последними лучами заходящего солнца, прозвучал рев — но это был уже не зловещий рев Кракена, а совсем другой… в нем была тоска, злость, мольба о помощи.

— Слышишь? — остановившись на мгновение, спросил Никита Алису.

— Похоже, этот дракон не терпит отлагательств…

Алиса кивнула и, крепче сжав его руку, пошла быстрее…

На горизонте, окрашенный в багровые цвета заката, виднелся Заколдованный город Драконов…

А тем временем в Кристальном озере, спасённом от тьмы благодаря отваге ребят и их волшебным друзьям, жизнь возвращалась в своё русло. Растения снова пели свои тихие песни, рыбы радовались ярким цветам кораллов, морские коньки важно разгуливали по улицам из ракушек и жемчуга, охраняя покой жителей волшебного города.

Но ночью, когда луна освещала мир своим серебристым светом, старые, мудрые рыбы рассказывали малышам-рыбкам историю о девочке с неба и мальчике с земли, которые победили зло и подарили озеру надежду.

И иногда, если очень повезёт, в ночном небе можно было увидеть две падающие звезды — они летели рядом, не разлучаясь ни на мгновение… Ведь теперь у них впереди целая вечность, чтобы совершать добрые дела, помогать тем, кто в этом нуждается, и, конечно же, любить друг друга.

Потому что любовь, как и магия, творит настоящие чудеса.

За горами, там, где небо встречалось с острыми пиками, словно пыталось дотянуться до них своими синими пальцами, лежал Заколдованный город Драконов. Когда-то его башни, сложенные из радужного обсидиана, сверкали под солнцем, а по улицам, вымощенным огненным агатом, гордо расхаживали могучие драконы, их чешуя сияла всеми цветами пламени. Но всё изменилось с приходом Малефика.

Никита и Алиса, тяжело дыша, поднимались по извилистой тропе. С тех пор как они попрощались с обитателями Кристального озера, прошло несколько дней, и за это время воспоминания о подводном царстве, волшебном мороженом и говорящих деревьях начали казаться просто красивым сном.

— Интересно, какие они — настоящие драконы? — задумчиво спросила Алиса, поправляя лямку сумки, в которой помимо необходимых в пути вещей лежал ларец с остатками волшебного мороженного — на всякий пожарный случай.

— Надеюсь, дружелюбные, — усмехнулся Никита, помогая Алисе преодолеть очередное препятствие на тропе — огромный, обросший мхом валун, который, казалось, вот-вот сорвётся в пропасть от любого неосторожного прикосновения.

В ответ раздался оглушительный рёв — он прокатился по ущелью, многократно отражаясь от скал, заставив камни осыпаться с вершины. Никита и Алиса, инстинктивно прижавшись друг к другу, смотрели, как высоко в небе, рассекая облака мощными крыльями, кружит громадная тень.

— По-моему, это не очень похоже на «дружелюбное приветствие», — прошептала Алиса, её пальцы впились в руку Никиты.

Тень в небе сделала ещё один круг и начала медленно снижаться, направляясь прямо к ним. Теперь они смогли разглядеть его лучше.

Это был дракон. Огромный, как небоскреб, с чешуей цвета грозовой тучи. Его глаза — два раскаленных уголька — следили за ними, а из ноздрей, каждый раз, когда он делал вдох, вырывались струйки дыма.

— Ух ты… — только и смогла выдохнуть Алиса.

— Он огромный…

Дракон приземлился в десятке метров от них — земля содрогнулась от удара, чуть не сбросив их с уступа. Он был настолько близко, что Алисе показалось — ещё немного, и она сможет разглядеть узоры на его чешуе, каждый из которых, наверняка, хранил в себе какую-то тайну.

Но было не до любования красотой древнего существа: рядом с ними, отбросив тень на утес, материализовалось что-то ещё — темное, почти незаметное на фоне тела дракона.

Фигура сделала шаг вперед — и Никита с Алисой поняли, что перед ними — человек. Вернее — не совсем человек: его лицо было скрыто под капюшоном, но даже сквозь ткань было видно, что оно искажено злобой, а глаза… глаза горели холодным, мертвенным светом.

В руке человек — теперь они не сомневались, что это именно он — сжимал хлыст, на конце которого поблескивал острый, как бритва, коготь.

— Я так и знал, что вы придёте сюда, — прошипел он, и голос его был хриплым, словно шорох песка по камням.

— Не надеялись пройти незамеченными, щенки?! Это мои владения!

— Ты Малефик? — тихо спросил Никита, инстинктивно прикрывая собой Алису — хотя от волшебника, способного укротить дракона, его защита вряд ли поможет…

— Малефик?! — переспросил тот с издевкой.

— Для тебя, букашка — повелитель Огненных Вершин, властелин драконов, величайший маг, каких не видывал этот мир!

Малефик выпрямился во весь рост, словно желая показать всю мощь, скопившуюся в нём, и указал хлыстом на дракона:

— А это — Гром, моя верная тень, исполнитель моей воли! Ещё шаг — и он сожжёт вас своим пламенем!

— Мы пришли с миром, — сказала Алиса, делая шаг вперед — она понимала, что сейчас речь идёт не столько об их жизни, сколько о судьбе всего города драконов, а значит — отступать нельзя.

Малефик рассмеялся — смех его был похож на скрежет камней во время обвала, таким же неприятным, холодным и… неживым.

— Мир?! Здесь нет места миру!

— Мы знаем про проклятие, которое ты наслал на город, — продолжала Алиса, игнорируя его слова, словно они были просто шумом ветра.

— И про то, что ты держишь в заточении настоящего наследника престола…

— Мы пришли, чтобы освободить его и вернуть городу драконов свободу! — резко закончил за неё Никита, направляясь к Малефику — хотя сердце его, ещё секунду назад бившееся так, будто готовилось выпрыгнуть из груди, теперь звучало на удивление спокойно и… решительно.

В глубине души он вдруг понял — бояться нельзя. Страх лишает силы, а значит, делает их лёгкой добычей для волшебника и его ручного дракона (если подумать, Бобру в такой ситуации пришлось бы совсем туго).

Он вспомнил слова Вихря — что самое главное в битве с тьмой — не поддаваться панике. Вспомнил и Алису, которая сейчас стояла у него за спиной, и её улыбку, которая, казалось, могла растопить любой лёд и успокоить самое свирепое чудовище…

Малефик, казалось, прочел его мысли:

— Глупцы, — прошипел он. — Неужели вы думаете, что какие-то сопливые сказки про добро и справедливость помогут вам победить меня? Здесь — мир силы, а значит, лишь тот, кто сильнее, достоин властвовать!

Вскинув хлыст — он засиял в лучах заходящего солнца десятком рубиновых искр, точно капли драконьей крови — Малефик щелкнул им — и дракон Гром сделал шаг вперёд, приближаясь к ребятам.

Из его пасти вырвался столб пламени — он был настолько близко, что Алиса почувствовала жар у самого лица, волосы её, казалось, вот-вот вспыхнут от одного прикосновения волшебного огня.

«Прости, мама, — успела подумать она.

— Похоже, мое путешествие закончится здесь, раньше, чем…»

— Стоять!!! — прозвучал вдруг новый голос, такой грозный, что даже дракон вздрогнул и, попятившись, опустил голову.

— Не смей трогать их!

Из расщелины в скале, прямо из сердца горы, вылетела фигура — стремительная, словно молния. Она пронеслась мимо Никиты и Алисы, оставив после себя шлейф золотых искр и запах озона. Фигура сделала круг над долиной и приземлилась перед Малефиком — изящно, грациозно, совсем не так громоздко, как делал это Гром.

Это тоже был дракон, но совсем не похожий на тёмного гиганта. Стройный, с чешуёй цвета расплавленного золота, он был меньше Грома, но от него веяло такой силой и достоинством, что Малефик, ещё секунду назад казавшийся хозяином всей Вселенной, попятился, пряча руки за спину.

— А вот и я, Малефик, — раздался голос золотого дракона — звучный, чистый, словно звон серебряного колокола.

— Только попробуй тронуть хоть волосок на их головах!

— Сфера?! — прошипел Малефик, и лицо его под капюшоном исказилось, словно от боли.

— Откуда ты здесь? Твоё место — в темнице!

— Моя темница рухнула от гнева гор, когда эти ребята перешагнули границу моего королевства, — усмехнулся золотой дракон (казалось, он знал что-то такое, о чём люди даже не догадываются).

— Кажется, твоё колдовство теряет силу, Малефик? И теперь никто не помешает мне разобраться с тобой!

Он шагнул вперёд — не торопясь, величественно, словно правитель, вынужденный напомнить мятежным подданным о том, кто здесь на самом деле главный.

Золотистый свет исходил от его тела, разгоняя тени вокруг Малефика — казалось, ещё немного, и волшебник растворится в нём без следа.

Но Малефик, несмотря на ужас, застывший в его глазах, собрался с силами:

— Ты ошибаешься, Сфера, — прошипел он.

— Это я распоряжаюсь судьбами! И ты, и эти букашки… все вы будете уничтожены!

Он вскинул руку — и рубин на его хлысте вспыхнул ярче солнца, осветив долину багровым светом.

— Гром! Огонь! — закричал он, и голос его прокатился над горами громовым раскатом.

Громадный дракон, вздрогнув от крика хозяина, издал оглушительный рёв и выдохнул огромный столб пламени — на этот раз огонь был направлен не на ребят, а на Сферу.

Золотой дракон, вместо того чтобы увернуться, расправил крылья — их кончики коснулись скал, ограничивающих ущелье — и… вдохнул.

Пламя Грома, не долетев до него и метра, словно наткнулось на невидимую стену, затормозило, свернулось в плотный, крутящийся шар и устремилось… прямо к Сфере.

Но не для того, чтобы сжечь его.

Огонь, коснувшись его пасти, внезапно изменил свой цвет — из оранжево-красного он превратился в золотистый, мягкий и тёплый, словно лучи утреннего солнца.

Ещё секунду назад грозное, смертоносное пламя теперь напоминало гигантский клубок золотой шерсти, которым Сфера играл, ловко подкидывая его в воздухе.

— Что?.. Что ты делаешь с моим огнём?! — закричал Малефик. Его лицо стало бледным, точно вся сила покидала волшебника вместе с каждой искрой, поглощённой Сферой.

Золотой дракон, успокоив волшебное пламя одним только взглядом своих огромных, зелёных, как изумруды, глаз, медленно повернул голову к Никите и Алисе:

— Приветствую вас, дети, — раздался его голос, теперь он не гремел — шептал, но Алиса знала: услышать его смогли не только они с Никитой… но и каждый житель Заколдованного города, от самого маленького ящера-огородника, до самого старого и мудрого дракона-хранителя Летописей.

— Я — Сфера, хранитель Заколдованного города, — продолжал золотой дракон, и его голос, эхом отражаясь от стен ущелья, разносился по окрестностям, долетая до самых дальних уголков королевства.

— Долгое время я томился в заточении, но сила древнего завета, защищающая мой город, вернула меня к жизни. Малефик пытался узурпировать власть, погрузив город Драконов во тьму… но его время прошло!

При этих словах рубин на хлысте Малефика треснул, и из него вырвалась струйка черного дыма, растворившегося в золотом сиянии вокруг Сферы. Лицо колдуна скрутил гнев.

— Молчать! — закричал он.

— Вы еще пожалеете! Гром, уничтожь их!

Дракон, очнувшись от странного оцепенения — словно его разбудили после долгого, волшебного сна — грозно зарычал.

Но на этот раз он не торопился выполнять приказ хозяина. Гром смотрел на Сферу с нескрываемым страхом и уважением — так юный ученик смотрит на мудрого наставника.

— Ты не властен над ним, Малефик! — прогрохотал Сфера, и каждый звук его голоса отзывался дрожью в груди Малефика.

— Твоё колдовство бессильно против силы древнего завета, защищающего этот город.

Малефик отшатнулся — он был похож на загнанного зверя:

— Проклятье!!! — прохрипел он.

— Я найду способ сломить ваше сопротивление! Вы еще увидите силу настоящей магии!

Он махнул рукой, будто пытаясь удержаться на краю пропасти (хотя никакой пропасти там и не было — лишь каменная тропинка, ведущая вниз, к городу, да бескрайнее небо над головой) — и исчез. Растворился в воздухе, словно его и не было.

Сфера, повернув голову в ту сторону, где секунду назад стоял волшебник, издал тихий, предостерегающий рык:

— Он еще вернётся, — сказал золотой дракон.

— Малефик хитёр и коварнее змеи… Но сейчас важнее другое: вы пришли сюда с какой-то целью, дети.

— Мы? — Алиса, до этого молчавшая за спиной Никиты, даже немного растерялась от такого внимания. С одной стороны, разговаривать с волшебными существами для неё уже не было чем-то экстраординарным, а с другой… всё-таки драконы — не говорящие деревья и даже не заколдованные водяные, они ведь летают… и огонь из пасти… всё это было немного непривычно.

— Да, мы… вернее… — начал был Никита, но Алиса его перебила:

— Мы пришли, чтобы освободить… освободить из темницы… там же волшебник кого-то держит, да? Настоящего…

— Наследника трона, — закончил Никита.

— Мы слышали рассказы про Малефика… и про молодого дракона, которого он заточил в самой глубокой пещере горы, чтобы самому стать властителем Заколдованного города!

— Верно, — медленно произнес Сфера, и голос его прозвучал печально, точно он сам переживал теперь всё, что случилось с городом за время его отсутствия.

— Имя наследника — Игнис. Он — мой сын.

— Твой сын? — воскликнула Алиса. — Но это же замечательно! Мы спасем его, вернём трон, и в Заколдованном городе снова наступит праздник!

Она сияла, как маленькое солнышко, забыв про все опасности, которые подстерегали их буквально минуту назад.

Сфера, глядя на её улыбку, неожиданно улыбнулся в ответ — то есть, не совсем улыбнулся, а скорее, немного прикрыл глаза, а уголки его пасти изогнулись вверх, точно он собирался сказать что-то очень важное и… немного смешное. Такое выражение лица бывает у дедушек рядом с внуками, которым прощается абсолютно всё.

— Дело в том, маленькая фея, — пророкотал он, и его голос, обычно похожий на раскаты грома, сейчас напоминал ворчание старого, доброго вулкана,

— что всё не так просто.

— Видите ли… — он понизил голос до шепота, и Алисе с Никитой пришлось подойти поближе, чтобы расслышать его слова,

— Игнис был еще совсем молод… И горяч, как и подобает настоящему дракону!

При этих словах из его ноздрей вырвались две струйки дыма — но дыма не чёрного, а прозрачно-голубого, он запах дождём и… ещё чем-то незнакомым, волшебным.

— Игнис слушал только себя… и не всегда был готов прислушиваться к советам старших,

— продолжил Сфера, печально вздохнув. — Он мечтал о славе великого мага и часто бросал занятия…

— Как ты раньше! — внезапно раздался новый голос над головой у Никиты.

Все обернулись — на скале, темнея на фоне вечернего неба, сидел огромный ворон — перья его лоснились, словно пропитанные маслом, а чёрные глазки-бусинки бегали туда-сюда, внимательно разглядывая всех присутствующих.

— Кхар! Всегда говорил твоему папаше — в нем слишком много от меня! Азарта… жажды знаний… любви к запретным заклинаниям!

Ворон сделал круг над Алисой — казалось, ещё чуть-чуть и он сядет ей на голову, словно такая мысль внезапно пришла ему в его воронью голову.

— А глазки-то, гляжу, у тебя… волшебные! — проскрипел он, клюнув её прямо в блестящий талисман на шее — подарок звездной феи.

— Смотри-ка, а Малефик проглядел такое сокровище…

— Каргуш! — прогрохотал Сфера, и ворон, казалось, сжался в размерах от его голоса, становится совсем крохотным, с перепугу.

— Если ты немедленно не уберёшься отсюда…

Но договорить он не успел — над городом, который виднелся теперь совсем рядом, точно до него можно было дотянуться рукой, вспыхнуло огромное огненное облако, на мгновение превратив сумерки в день.

Ворон торжествующе каркнул и, прежде чем Сфера успел его остановить, взмыл высоко в небо и исчез за облаками дыма и пепла, которые поднимались откуда-то из самого сердца Заколдованного города драконов.

— Кхар… проклятье… — тихо, словно говоря сам себе, произнёс золотой дракон.

— Он начал ритуал!

— Какой ритуал? — Алиса, почувствовав беду не меньше взрослых, взяла Никиту за руку.

— Что происходит?

— Малефик пытается вызволить силу из Сердца Горы, — Сфера говорил тихо, но в голосе его слышался металл.

— Эта магия… она древняя и опасная. Если он сможет ее контролировать, Заколдованному городу придет конец!

— Но зачем?! — воскликнул Никита. — Разве он не понимает, что уничтожит и себя, и драконов, и…

— Его не волнует судьба этого мира, мальчик, — грустно проговорил Сфера, и Алисе показалось, что золотой дракон буквально уменьшается на глазах — словно его силы уходили вместе с надеждой.

— Он одержим жаждой мести… Кхар давно нашёптывал ему о власти, превосходящей всех нас, о возможности самому стать богом… Видимо, сейчас настал тот час, когда он решил воплотить эти планы в жизнь.

— Мы должны его остановить! — решительно заявила Алиса.

И в эту минуту Алиса выглядела не как маленькая фея, а как полководец перед битвой

— она даже немного выросла, расправила плечи и… если бы у неё были крылья, как у настоящего дракона, они бы сейчас, наверняка, грозно затрепетали!

Никита с восхищением смотрел на её преображение — ведь это так похоже на неё: не сдаваться, верить в чудо, даже когда силы, казалось бы, неравны!

— Ты права, маленькая фея! — согласился Сфера.

— Нам нужно действовать быстро, пока не поздно. Но я… мне нужно время, чтобы восстановить силы. Яд Малефика ещё силен.

Он замолчал, будто прислушиваясь к чему-то, а потом резко повернулся в сторону ребят.

— Дети, — произнёс он быстро, словно каждое слово давалось ему с трудом,

— Вы знаете о волшебном камне Истины?

Никита и Алиса неуверенно переглянулись — они любили сказки, знали про волшебные камни, но вот именно про Камень Истины… не вспомнили ничего подобного ни они, ни даже внимательный Бобр (он, кстати, как увидел всё это: огромного дракона, Малефика, пожар в городе, волшебство и опасность — сразу же спрятался за Никитой и теперь выглядывал из-за его спины одним глазком).

— Он поможет мне сдержать Малефика. Это единственный шанс защитить город! Камень хранится на самой высокой башне — в гнезде Ветра. Но путь туда опасен: вам придётся пройти через Огненный лес и пересечь Молниевое ущелье. Там…

Он не успел договорить — грохот, на этот раз гораздо ближе, чем раньше, прокатился над ущельем, словно кто-то невидимый играл в кегли огромными, каменными шарами.

Гром, очнувшись от транса, испуганно затоптался на месте и издал звук, похожий на протяжный вздох — оказалось, даже драконы умеют бояться, если знают, что рядом происходит что-то страшное и непонятное…

— Нет времени объяснять! — прогрохотал Сфера.

— Вам нужно идти! Идите сейчас же!

Он наклонился к ребятам — его морда была так близко, что Алиса смогла рассмотреть мельчайшие детали золотистого узора на его чешуе.

— Вот возьмите это, — он осторожно, кончиком языка, достал из-под пластины на груди небольшой кулон на тонкой, почти невидимой цепочке и протянул его Алисе.

— Если вы попадёте в беду… просто разбейте его, как яйцо феникса… И мои мысли найдут вас, где бы вы не находились.

Прежде, чем кто-то успел что-то сказать, он отстранился и, расправив крылья, взмыл в небо.

— Идите, дети! — его голос, снова ставший похожим на гром, прокатился над долиной.

— Я задержу Малефика, как смогу, а дальше… дальше всё зависит только от вас!

И огромная тень, закрывая собой звёзды, растворилась в дыму и огне…

— Что же нам делать? — тихо спросила Алиса, глядя вслед улетающему дракону.

— Он… он же может погибнуть!

Никита обнял её за плечи.

— Мы должны ему помочь! — сказал он твёрдо, словно внутри у него жило не одно, а десяток храбрых сердец.

— Ты же сама слышала — он надеялся на нас.

Алиса, немного успокоенная его уверенностью, кивнула.

— Да. Ты прав… Нам нужно найти Камень Истины… Только вот где нам его искать? И… куда, собственно, нам идти?

Она обернулась, вглядываясь в туманную даль, словно ответ на её вопрос скрывался где-то между острыми пиками гор.

И тут они впервые хорошенько рассмотрели то место, куда их привёл золотой дракон:

Ущелье кончалось небольшой площадью, вымощенной плитами чёрного обсидиана — когда-то, видимо, это было местом каких-то ритуалов или собраний — ведь вокруг ещё сохранились остатки колонн, украшенных изображениями драконов, да каменные лавы, на которых теперь росли необычные, светящиеся в сумерках цветы.

— Красиво здесь, да? — тихо проговорила Алиса.

— И немного… волшебно…

— Ага, — отозвался Бобр, вылезая наконец из-за спины Никиты — похоже, внезапное исчезновение Малефика и появление говорящего, пускай и немного уставшего золотого дракона вернуло ему храбрость. — Только вот дороги никуда не ведут…

И действительно — площадь, похожая на гигантскую чашу, окруженную с трёх сторон крутыми, почти отвесными склонами гор, заканчивалась обрывом — вернее, не просто обрывом, а… пустотой.

Чёрный, как смоль, провал, зиял у самого края площадки — оттуда веяло холодом, хотя воздух вокруг оставался теплым, нагретым за день камнями. Но ещё неприятнее были не холод, не темнота… а тишина.

Такая глубокая, что, казалось, проглатывала все остальные звуки — даже треск охлаждающегося камня после заката и тот куда-то пропал, словно его и не было.

Алиса подошла к самому краю и заглянула вниз — рука Никиты, по-прежнему сжимавшая её ладошку, дрогнула от беспокойства, но он не стал её останавливать — он знал Алису и тот огонёк истинного интереса, который всегда загорался в её глазах, когда ей предстояло увидеть что-то необычное…

— Ничего не понимаю… — прошептала она. — Пусто… абсолютно…

В следующую секунду тот самый огонёк в её глазах вспыхнул еще ярче, и, прежде чем Никита успел её остановить (впрочем, он не уверен, что стал бы это делать — ведь ему и самому было безумно интересно!), она наклонилась еще ниже… еще немного…

— Алиса! Осторожно! — закричал Никита — в тот самый момент, когда земля у самого края площадки, не выдержав её веса, обрушилась вниз, увлекая за собой… девочку?!

— А-а-а!!! — взвизгнул Бобр, закрывая глаза лапами.

И затих.

— А-а-а!!! — эхом повторился за Алисиным криком стон старой горы, словно та тоже испугалась внезапного провала и теперь в ужасе наблюдала за происходящим.

Никита, не веря своим глазам, бросился к краю пропасти. В голове была пустота, словно кто-то вырвал оттуда все мысли, оставив лишь один-единственный вопрос: «Неужели это конец?!»

— Алиса! — голос его, еще секунду назад полный решимости, превратился в жалобный писк.

Но ответа не было. Только ветер свистел в ушах, да где-то внизу, проглоченный темнотой, раздался приглушенный вскрик — то ли камень сорвался с края обрыва, то ли… то ли это закричала Алиса?!

Не раздумывая больше ни секунды (если честно, он вообще сейчас не думал, а действовал, подчиняясь какому-то шестому чувству), Никита бросился вниз — туда, куда только что пропала Алиса.

— Стой! — послышался у него за спиной возмущённый визг Бобра.

— Ты же разобьешься!

Но Никита уже не слышал. Мир вокруг сузился до размеров этого чёрного провала, который, казалось, всасывал его, словно вода в водосточную трубу. Он зажмурился, готовясь к удару… но его не последовало.

Вместо этого он почувствовал, как что-то мягкое и упругое подхватило его — словно гигантская перина или… крыло?

Открыв глаза, он обнаружил себя в воздухе — его держало что-то тёплое, покрытое мелкой, шероховатой чешуёй, от которой пахло пылью и… свежей выпечкой?

Под ними, словно нарисованные волшебным художником на куске чёрного бархата, проплывали узоры — светящиеся линии и символы, из которых складывались неведомые слова и изображения…

— Нравится? — раздался совсем рядом знакомый голос — на этот раз в нем было больше веселья, чем тревоги.

Никита обернулся. рядом с ним, ухватившись за что-то, напоминающее гигантское птичье перо, сидела … Алиса?!

— Алиса! — выдохнул Никита, едва не выпустив из рук драгоценную ношу — сумку с волшебным мороженым.

Ему показалось, что он спит — настолько нереальным казалось происходящее. Ведь только что Алиса, его Алиса, пропала в чёрной бездне, а теперь…

— Ты… ты как… что здесь происходит?! — слова путались, мысли разбегались в разные стороны, словно стайка перепуганных рыбок в мутной воде.

Алиса, в ответ на его немой вопрос, широко, по-заговорщицки улыбнулась — да так счастливо, что Никита, на мгновение, забыл обо всем на свете, кроме её сияющих глаз.

— Мы летим! — торжественно объявила она, будто речь шла не о падении в темную пропасть, а о прогулке на волшебных качелях. — Видишь, какая красота?!

Она махнула рукой, указывая куда-то вниз, но Никита предпочел сначала осмотреться.

То, на чём они летели, оказалось огромным пером — оно было почти таким же большим, как и то, на котором он путешествовал вместе со Сферой (надо же, буквально пару минут назад это казалось ему самым удивительным событием в его жизни!).

Перо было тёмно-синим, почти чёрным, с тонкими серебристыми прожилками, которые светились в темноте, точно звёзды на ночном небе. Оно плавно парило в воздухе, повинуясь каждому движению, каждому вдоху того, кто его контролировал (Никита, посмотрев вниз, увидел только сплетение волшебных узоров, по которым они, собственно, и двигались).

— Нравится? — раздался совсем рядом с ними голос — тихий, слегка хрипловатый, точно его обладатель только что проснулся после долгого сна.

Рядом с Алисой сидел… нет, не сидел — парил (как это у них получается, у волшебных существ?!) … мальчик.

На вид — ровесник Никиты. Тонкие, светлые, словно вытканные из лунного света волосы до плеч. Огромные глаза — фиолетовые, почти синие — теперь Никита понимал, почему ему показалось, что от Алисы исходит какое-то сияние. Просто рядом с этими глазами… всё казалось ярче!

Мальчик улыбнулся, обнажив ряд острых, белых зубов — настоящих драконьих зубов!

(Никита знал это наверняка — ведь в сказках всегда так описывали драконов!).

— Привет! Я — Игнис. — представился он и протянул Никите руку — обычную, человеческую руку, хотя и немного горячую на ощупь (словно он только что держал в ней разогретый на солнце камень).

Никита растерянно пожал протянутую руку — горячую, но сухую и шершавую, как у кузнеца.

— Никита, — только и смог пробормотать он, все еще не веря в реальность происходящего.

— А это, — он кивнул на замершего у него за спиной Бобра (тот, похоже, тоже еще не отошел от стресса и просто таращился на Игниса во все глаза, забыв даже приветствие),

— это Бобр.

— Странное у тебя имя для домашнего питомца, — усмехнулся Игнис, но тут же, заметив, что Бобр надулся от такого определения (ведь он — личность! а не просто чьё-то там животное), поспешно добавил:

— Впрочем, у меня тоже раньше жил огненный слизень… мы его звали Проглотом, потому что он…

Но закончить свой рассказ Игнис не успел — Алиса, уставшая от этих светских бесед (а она, если честно, терпеть не могла знакомиться с новыми людьми — даже если эти «люди» умеют летать и излучать волшебное сияние), нетерпеливо дернула его за рукав.

— Игнис! — сказала она укоряюще (а Никите вновь показалось, что она становится старше, когда говорит вот так — как настоящая волшебница, а не просто фея-лазутчица).

— Мы же торопимся, помнишь?

— В нём живёт древний дух огня, — продолжал Игнис, и теперь его глаза, ещё секунду назад горевшие азартным огоньком (буквально!), стали похожи на два фиолетовых озерца, в которых отражались пламя и тревога.

— Если потревожить его…

— А что будет, если его потревожить? — спросил Бобр (как всегда — в самый неподходящий момент).

Видимо, волшебное мороженое, хоть и подарило ему дополнительные силы и мерцание носа, но с привычкой задавать глупые вопросы — так и не справилось.

Игнис хмуро посмотрел на него — наверняка, и он, как и Алиса, любил разговаривать с теми, кто не отвлекается от главной темы.

— Если потревожить духа, — медленно произнёс он, словно подбирая слова для объяснения самой страшной сказки, — он пробудится… и тогда…

Он замолчал, а озеро внизу, словно в подтверждение его слов, вздрогнуло — и огненные волны пошли по его поверхности — красные, жёлтые, оранжевые… Они переплетались, образовывали причудливые узоры и тут же исчезали, словно нарисованные на воде.

— А ты знаешь, как его НЕ потревожить? — осторожно поинтересовалась Алиса.

— Ну, например… волшебное слово? Или жест? Или…

Игнис улыбнулся — и Никите показалось, что вокруг посветлело (ну или это просто его фиолетовые глаза засверкали еще ярче?).

— Ты — фея, — сказал он. — Разве ты не должна сама знать, что нужно делать с волшебными существами?

— Но это ведь ОГОНЬ! — Алиса не на шутку испугалась такого поворота событий.

Она справилась с Сиренами, уговорила крабов, даже накормила Кровососа мороженым (хорошо, что хотя бы Бобр был рядом — не пришлось оставлять ларец в пещере, а то кто его знает, сколько ещё голодных чудовищ обитало в волшебном озере!).

— Огонь… он ведь… он всё сжигает…

Игнис откинулся назад, удобно устроившись на своем волшебном пере, и, словно наблюдая за увлекательным спектаклем, спросил:

— Алиса, а ты веришь в чудеса?

Вопрос был задан так неожиданно, что девочка сначала растерялась (будто её спросили о чем-то совсем простом — ну, например, есть ли у неё домашнее животное или умеет ли она читать!).

— Ну… Конечно, верю! — Алиса не понимала, что так смутило её в его вопросе (она же фея! а феи без веры в волшебство — всё равно что чайник без носика — непонятно зачем нужны!).

— Иначе… иначе бы я же не путешествовала вместе с Никитой по волшебным странам…

Игнис, словно услышав именно то, что хотел (а может, он умел читать мысли людей, как делала одна из русалок в Кристальном озере?), довольно кивнул:

— Вот и правильно, — сказал он.

— Вера — это главное. Без веры — никакое волшебство не работает. Ни феи, ни драконы… ни даже мороженое, — добавил он, подмигнув Бобру (тот в ответ важно кивнул, словно подтверждал его слова всем своим видом волшебного, мерцающего грызуна).

— Так вот, — Игнис вновь стал серьезным, и Никита даже почувствовал, как воздух вокруг наполняется каким-то непонятным напряжением — словно перед грозой, когда все замирает, готовясь к разряду молнии.

— Озеро Пламени не просто так назвали… В нем, как я уже говорил, живёт дух Огня. Он очень старый…

— Старше, чем твой папаша? — вновь не удержался от глупого вопроса Бобр. Видимо, любопытство было его второй, после трусости, природой, и бороться с ней у него получалось плохо.

— Гораздо старше, — тихо, но отчетливо, сказала Алиса.

— Он ведь родился вместе с этим миром… И знает все его тайны.

Никита, который, как и большинство обычных мальчишек, терпеть не мог историю

(особенно — историю Древнего Мира с его скучными летописями и длинными именами царей), недоуменно пожал плечами (он, правда, не понимал, зачем нужно знать о том, что было так давно — вот если бы речь шла о секрете самого вкусного мороженого…).

Но Игнис посмотрел на него такими грустными глазами (ну, почти такими же, как у русалки Лирио, когда она рассказывала про засохшие водоросли и исчезнувших рыб), что Никита понял — речь идёт о чём-то важном…

— Этот дух — хранитель равновесия, — продолжал Игнис (голос его звучал так, словно он читал вслух книгу легенд об эльфах, которую так любила Алиса).

— Он следит за тем, чтобы пламя, живущее внутри каждого дракона, не потухло…

— Пламя внутри? — переспросила Алиса (Никита видел по её глазам — ей эта история понравилась намного больше всех его «недоисторических» лекций).

— А разве оно не может само по себе гореть?

Игнис покачал головой:

— Огонь нужно подпитывать, Алиса.

— Иначе он постепенно слабеет… потухает…

Он на мгновение замолчал, точно вспомнив что-то неприятное — лицо его стало грустным и немного усталым (не смотря на всю его волшебную драконью природу, он был похож сейчас на обычного мальчика, рассказывающего про потерянную игрушку или поломанную велосипедную шину).

— Вот почему так опасно то, что задумал Малефик. Он пытается вырвать искру из самого сердца горы. Он думает, что так он получит абсолютную власть над пламенем.

— Но это же неправильно! — Алиса надула щёки, будто этот глупый волшебник Малефик обидел её лично.

— Это ведь украдёт силу у всех драконов…

— Он этого не понимает, — вздохнул Игнис.

— Малефика ослепила жажда мести. Он не видит, что разрушает свой собственный мир.

Озеро в эту секунду словно отреагировало на его слова: волны на нем стали еще выше, и Никите показалось, что теперь они не танцуют, а… кипят.

— Нам нужно торопиться, — сказал Игнис, и в голосе его, несмотря на юный возраст, прозвучала тревога, которая передалась и остальным. Даже Бобр перестал вертеть головой и задавать глупые вопросы (хотя ему, должно быть, было очень любопытно: а что ещё интересного скрывалось под поверхностью волшебного озера?). — Если Малефик вызовет духа…

Он не договорил (опять!), но в этот раз всем и так было понятно, что ничего хорошего их не ждет, если так случится.

Перо снизилось, почти коснувшись поверхности огненного озера (Алисе даже показалось, что она почувствовала жар!), а потом, словно опомнившись, резко пошло вверх — прямо к высокой скале, которая возвышалась над ними, точно огромный зуб какого-то доисторического чудовища.

— Что это? — спросил Никита, глядя на причудливые узоры, вырезанные на поверхности скалы — в лунном свете, который пробивался сквозь дым от пожара в городе драконов, они казались почти живыми: вот раскрыла пасть огненная гидра, вот из пламени вылетает птица-феникс, вот…

— Вход в Огненный лес, — ответил Игнис. — Малефик запечатал его своей магией, но… мне кажется, с твоей помощью, Алиса, мы сможем пройти.

Перо мягко приземлилось на небольшой площадке у самой стены — прямо напротив тех самых волшебных рисунков, от которых, казалось, исходит жар (интересно, они могли и вправду обожжешься, эти рисунки? Никита, помятуя о своей встрече с Кровососом и волшебным мороженым, ничему уже не удивлялся — кто их знает, этих волшебников с их непредсказуемой магией!).

— Готовы? — Игнис протянул Алисе руку, чтобы помочь ей спуститься на землю (а Никита вдруг подумал, что Игнис всё-таки больше похож на принца из сказок Алисы, чем на опасного, огнедышащего дракона).

— К чему готовы? — подозрительно спросил Бобр. Ему, как обычно, было страшно, но сейчас он старался не подавать вида (всё-таки герой, а не просто выдра с фонариком на носу!).

— К приключениям, конечно! — улыбнулась Алиса. Ей уже не терпелось оказаться по ту сторону заколдованного входа и посмотреть, что там, в этом самом Огненном лесу — растут ли волшебные цветы, обитают ли странные, говорящие звери (хотя, по правде говоря, после Кристального озера с его Фикусом и Моррисом её трудно было удивить каким-нибудь говорящим кустом!).

— Видите вот эти символы? — Игнис указал на узоры над ними, от которых, казалось, и вправду исходит жар (или это просто воображение?).

— Каждый из них

— это ключ… Он открывает проход в лес, но для этого…

Он замолчал и посмотрел на Алису — теперь уже без улыбки, вполне серьезно, точно от неё зависело не только их дальнейшее путешествие, но и…

Ну да, кто бы сомневался — судьба всего Заколдованного города драконов!

— Для этого нужна магия, — закончил он свою мысль.

— Моя магия слишком слаба, чтобы сломать заклятие Малефика… а вот ты, Алиса… — он улыбнулся, словно веря в нее больше, чем она сама верила в себя (а это, между прочим, было сложно, потому что она — фея, а феи, как известно, умеют верить в чудеса !).

— Ты ведь можешь…

— Но я… я же не знаю, как… — она растерянно оглядывалась по сторонам, будто надеялась, что кто-нибудь (ну хотя бы этот забавный Бобр с его мерцающим носом!), подскажет ей правильный ответ.

— Какие слова нужно сказать? Или жесты…

— Алиса, — Игнис приблизился к ней, глядя прямо в глаза (и Никита, следивший за их разговором, почему-то вдруг почувствовал себя лишним — словно был третьим на романтическом свидании).

— Это ведь твой мир… Мир магии. Ты должна просто … почувствовать его.

— Почувствовать? — Алиса наморщила лоб (а Никита заметил, что морщинки у неё такие же милые, как и улыбка!).

— А как?

Игнис взял её за руку (опять!), и Алиса вздрогнула — ладонь Игниса оказалась удивительно горячей (похоже, драконы не просто так огнедышащие существа! там у них внутри… огонь горит!).

— Закрой глаза… — тихо сказал он.

— И послушай тишину.

Алиса, чуть поколебавшись (она, если честно, совсем не любила тишину — в её мире

феи всегда что-нибудь напевали или звенели колокольчиками), всё-таки послушалась

его — закрыла глаза и…

Ничего не случилось.

Ну, вернее — не совсем ничего.

Она почувствовала руку Игниса — ещё горячее сейчас, точно волнение Алисы передалось и ему (наверное, это срабатывала какая-то особая, драконья магия — та самая, из-за которой им так хотелось спасти город). А ещё — услышала… дыхание.

Не свое дыхание, не дыхание Никиты или того забавного зверька с фонариком-носом…

Это было дыхание… скалы.

Вдох… выдох…

Алиса отчётливо услышала его — словно скала была живым существом, гигантским зверем, заснувшим на миллионы лет, но не умершим…

А еще — Алиса почувствовала, как что-то меняется внутри нее. Волшебство, до этого тихо дремавшее в глубине ее души (словно маленький, свернувшийся клубочком дракончик!), проснулось, зашевелилось, потянулось … и начало расти.

Она чувствовала, как ее руки наполняются теплом — таким же, как-то, что исходило от ладони Игниса, — а пальцы покалывало тысячью иголочек, точно сквозь них прорастали корни волшебного цветка…

— Видишь узоры? — шепнул Игнис (и, как ни странно, Алиса услышала его голос не ушами — словно тот прозвучал прямо внутри ее головы!).

— Попробуй коснуться их…

Алиса, повинуясь его голосу (или своему собственному сердцу? Теперь она уже и сама не понимала — где кончается ее волшебство и начинается магия Игниса… и разве это было важно сейчас?), протянула руку — и коснулась одного из узоров на скале.

Он был теплым, чуть шероховатым — словно это была не просто каменная резьба, а чешуя настоящего, живого дракона.

В ту же секунду камень под ее пальцами вспыхнул — сначала красным, потом оранжевым, затем желтым — точно по нему пробежала волна пламени, отражая тот же танец огня, что она видела раньше в озере…

Узор, до этого казавшийся просто частью рисунка, ожил — гидра, вырезанная на скале, шевельнула хвостом, раскрыла пасть и… заговорила.

— Кто смеет тревожить мой покой?! — голос её был глубоким и хриплым (почти таким же, как у Морфея, кита из Кристального озера! — совсем забыла о нём Алиса, увлеченная новым приключением).

— Назови себя, смельчак!

— Это я, Алиса, — не испугавшись, ответила девочка (и удивилась собственной храбрости! — видимо, драконья магия всё-таки срабатывала лучше любого оберега).

— Я пришла с миром…

— С миром? Ха! — гидра изогнула шею (на каждом из её шипов, казалось, танцевал огонёк), словно хотела лучше разглядеть непрошенных гостей (ну или просто хотела их напугать).

— Разве мир и огонь совместимы?!

Она раскрыла пасть ещё шире (ух ты! Алиса с интересом рассматривала её изнутри — а там, в глубине каменного горла, мерцали сотни искорок — совсем как фейерверк!).

— Здесь — царство пламени! Здесь правит лишь сила и жажда жизни… Готова ли ты, маленькая фея, принести жертву ради того, чтобы пройти дальше?

Алиса в растерянности оглянулась — сначала на Игниса (но тот, словно устав от волшебства, устроился на камне рядом с Никитой и, казалось, дремал, лишь изредка открывая глаза, чтобы взглянуть на неё), потом — на Никиту (но тот просто держал её за руку, не вмешиваясь в разговор с огненной гидрой).

— Жертву? — переспросила она неуверенно (ну вот, опять начинается… кто-нибудь знает, как общаться с этими волшебными существами?! зачем все эти вопросы про жертвы… хорошо, что в сумке ещё осталось немного мороженого! может, огненная гидра тоже любит клубничное с орешками?).

— А какую? И зачем?

— Каждая дверь требует ключа, — загадочно промолвила гидра (у нее, оказывается, был не только огненный темперамент, но и склонность к загадкам — прямо как у гномов из тех историй, что любил рассказывать Старый Бобр!). — А плата за знание — это всегда часть себя…

Она замолчала, точно наблюдая за реакцией Алисы, а потом добавила:

— Ответь мне, девочка с неба, что ты готова отдать за возможность пройти в Огненный лес?

Алиса прикусила губу (ух ты! ну и задачка!). Её фея-хранительница учила её многим вещам: летать, общаться с цветами и животными, колдовать мороженое (иногда)… Но вот насчёт жертв — здесь, кажется, был пробел в программе волшебного образования.

— Не знаю, — прошептала она честно (если волшебству и нужен какой-то ключ… то точно не ложь!). — У меня нет с собой ничего ценного…

(Она, правда, подумала о Никите и Бобре — но они, кажется, были не совсем её собственностью… скорее — друзьями, пусть и немного странными).

— Ну… у меня есть кулон от Сферы, — продолжала она размышлять вслух (иногда было полезно поделиться своими мыслями с другими, даже с огненными гидрами!).

— Он сказал, что…

Она не успела договорить — гидра перебила её:

— Кулон Сферы? Нет, девочка… Это слишком ценная вещь, чтобы растрачивать её на такие мелочи…

(«Мелочи?!» — чуть не обиделась Алиса. Её, вообще-то, попросили спасти город волшебных драконов! И почему всем волшебным существам нравятся именно сложные задачи? разве нельзя просто сказать: «Поверни налево, иди прямо и на третьем перекрёстке — попроси гнома почистить тебе сапоги!».).

— Ответь мне на другой вопрос, девочка: что для тебя дороже всего на свете?

— Дороже всего? — Алиса задумалась. В голове мелькали картинки: мамин яблочный пирог (самый вкусный в мире!), звездные сказки бабушки (такие уютные!), весенний лес, наполненный ароматами первых цветов (чудесный!).

— Ну… мороженое! — выпалила она первое, что пришло ей в голову (и уже хотела достать из сумки ларчик, подаренный русалками — надеясь, что у гидры тоже есть любимый вкус — фисташковое с мятным шоколадом?).

Но, увидев, каким печальным стал взгляд огненной гидры, поняла — она ответила неправильно.

— Мороженое… — гидра, словно эхо, повторила её слово (и в её голосе Алиса впервые услышала… грусть).

— Разве это то, ради чего ты готова жертвовать? Разве в твоей душе нет ничего важнее, чем… сладости?

А потом, не дожидаясь ответа, добавила уже другим голосом — не грустным, а… властным (точно как директор школы, когда он задавал тот самый вопрос про «готовность к самостоятельной жизни»).

— Что ты любишь больше всего?

Алиса посмотрела на Никиту. Он стоял рядом — немного напуганный, чуть растерянный… точно такой же, каким он был тогда, в ту самую ночь, когда она впервые появилась перед ним — фея, спустившаяся с неба, чтобы исполнить его желание.

И Алиса вдруг поняла (хотя, возможно, она знала это всегда, просто боялась признать — даже сама перед собой!), что дороже его в этом мире, волшебном или обычном — никого нет.

— Любовь, — прошептала она тихо (точно боялась, что кто-то может подслушать её тайну — хотя, скорее всего, и гидра, и Игнис, и даже этот непоседливый Бобр, уже давно всё поняли!). — Больше всего на свете я люблю…

Она не договорила (надеясь, что и так понятно!), но гидра уже услышала.

Огненный узор на стене потускнел — остались только едва заметные искорки, точно отсветы далёкого костра — а потом растворился вовсе — как будто его и не было никогда.

На том месте, где ещё секунду назад зиждла каменная пасть чудовища, теперь виднелся проход — темный, таинственный… словно приглашал шагнуть навстречу неизвестности.

— Он открылся, — удивлённо прошептал Никита (казалось, он пропустил важную часть волшебного диалога, задумавшись о чём-то своем — может быть, о том самом мороженом? Или об усталости? Или он тоже, как и Алиса, понял, что любовь — это…).

— А как ты…

Но договорить он не успел — Алиса взяла его за руку (и Никита, впервые за долгое время, не почувствовал себя лишним) и потянула вперед:

— Пошли! — сказала она, словно не замечая его удивления (а может быть, она просто боялась ответить на его незаданный вопрос — ведь иногда бывает так страшно признаться даже самому себе…!).

— Нам нужно торопиться…

И не дожидаясь Игниса, который, очнувшись от дремоты, удивленно моргал, глядя на пустую стену (где только что зияла огненная пасть гидры), шагнула в темноту…

В Огненном лесу царила тишина.

Это было необычное, даже непривычное ощущение для тех, кто живет на земле. Ведь в обычных лесах всегда слышно: шорох листьев, пение птиц, треск веток…

Здесь же звучал лишь один звук: дыхание.

Глубокое, медленное, словно кто-то невидимый надувал и сдувал гигантские легкие самого мира (а может быть, так оно и было?).

Вместо деревьев здесь росли огромные, устремленные вверх кристаллы — ярко-красные, почти прозрачные, они пульсировали, точно живые сердца, передавая друг другу пульс огненной магии.

Из-под ног у ребят струился туман — теплый, влажный (даже Бобр перестал ворчать на сырость — видимо, волшебный туман действовал на него успокаивающе, как чашка горячего шоколада). Он пах какими-то незнакомыми травами и… камнем?

— Красиво… — прошептала Алиса (она, вообще-то, любила яркие цвета, но сейчас даже ей показалось, что здесь красного слишком много, и глаза уже начинают уставать от него).

— Только … немного страшно.

— Страшно? — удивился Игнис, догнавший их (видимо, драконы, даже в обличии мальчиков-эльфов, не очень-то склонны к страху).

— А чего ты боишься?

— Не знаю… — Алиса пожала плечами (она была смелой, правда! просто в таких местах, где магия витает буквально в каждой песчинке, трудно быть уверенным в том, что тебя ждёт за следующим поворотом).

— Вдруг тут живут… ну… кто-нибудь опасный?

Игнис усмехнулся.

— Опасный? — он обвел взглядом замерший, погруженный в тишину лес (ну разве могут быть в таком месте какие-то чудовища?!).

— Не волнуйся, Алиса. Это место… — он задумался, пытаясь подобрать подходящее слово,

— спящее… оно почти мертвое, если ты не заметила… Здесь давно не ступала нога живого существа.

Алиса, конечно же, заметила. Ещё когда она стояла у входа, прислушиваясь к дыханию гидры (и к своему сердцу, если честно!), она почувствовала… пустоту.

Словно всё волшебство леса ушло куда-то — в другой мир, в другое время (и, может быть, вернётся сюда когда-нибудь потом — когда огненный дух озера снова проснётся…).

— А что с ним случилось? — спросила она, едва сдерживаясь, чтобы не задать ещё с десяток вопросов про эту историю (ведь ей уже начинал нравиться этот грустный, погруженный в вечную дремоту лес!).

Игнис, словно угадав её мысли, внимательно посмотрел на неё:

— Ты действительно хочешь это знать, Алиса?

— Да! — она уже знала, что это «да» прозвучит громче любого грома (и, если честно, её не волновало даже то, что они находятся на вражеской территории, где за каждым волшебным кустом мог скрываться шпион Малефика). — Расскажи… прошу!

— Хорошо. — Игнис вздохнул — таким тяжелым вздохом, точно говорить ему о прошлом было больно (а может быть, он, как и Алиса раньше, просто чувствовал ту самую пустоту, которую излучал заколдованный лес).

— Сядь, и я расскажу тебе одну историю…

Он присел на край каменного цветка (да, вместо земли здесь были только они — эти самые кристаллы, что пульсировали, точно гигантские сердца, повторяя ритм дыхания спящего леса).

Никита, Алиса и даже Бобр (который с трудом удерживался, чтобы не отправиться в экспедицию — уж очень ему хотелось узнать, правда ли они съедобные, эти кристаллы!), устроились рядом.

И Игнис начал свой рассказ:

— Это место… сердце нашего мира, Алиса. Когда-то в этом лесу драконы учились управлять своим пламенем. Они собирались здесь, медитировали в тишине кристаллов… и их огонь становился сильнее. Но потом… — голос его задрожал от гнева, — пришел Малефик.

Алиса сразу же вспомнила холодные, мертвые глаза волшебника. Её неудивительно, что именно от него исходила вся эта темнота…

— Малефик возжелал абсолютной власти над пламенем. Он хотел забрать его себе, заточить…

Он оборвал свою фразу и замолчал на несколько секунд (наверняка, ему не хотелось говорить о Малефике — слишком свежей была рана).

— Он разрушил связь между драконами и их пламенем. Теперь…

Он указал рукой в сторону, где слабо мерцали красные кристаллы:

— Теперь вы видите лишь тени прежнего величия…

Алиса грустно вздохнула — ну и история… Похоже, волшебники, даже самые добрые и замечательные (ну, она надеется, что не все они, как Малефик!) не умеют жить мирно и спокойно — им обязательно нужно что-нибудь придумать (новое заклинание на мороженое или способ украсть чужую магию…).

В ту же секунду она почувствовала, что что-то не так. Тишина, до этого казавшаяся неотъемлемой частью леса, куда-то исчезла…

Её заменил звук. Тихий вначале — словно кто-то царапал по камню когтями… А потом — все громче и громче — пока не превратился в грохот сотен, тысяч ног, бегущих прямо к ним.

Игнис, услышав его, резко вскочил — и теперь Никита увидел в нем не эльфа, а именно дракона — опасного и грозного, готового защищать свою семью…

— Прячьтесь! — только и успел крикнуть он.

— Это Гончие Пламени!

В лес ворвалась свора существ, оставляя за собой следы из дыма и искр — гончие, похожие на волков, но вместо шерсти их тела были покрыты языками пламени, а глаза горели холодным, синим огнем.

И они неслись прямо на ребят!

— Бежим! — крикнул Никита, хватая Алису за руку и увлекая за собой — в ту сторону, где красные кристаллы казались чуть менее плотно растущими (возможно, там можно будет спрятаться!).

Бобр, не дожидаясь специального приглашения к побегу, уже мчался вперед — он так ловко лавировал между каменными стволами, что Алисе показалось — ему, несмотря на волшебный страх и привычку задавать глупые вопросы, совсем не чуждо это — спасаться от кого-нибудь страшного и быстрого.

— Игнис! — Алиса оглянулась — и сердце её сжалось от страха: мальчик-дракон, отстав от них, встречал взбесившихся гончих в одиночку. Он размахивал руками, отбрасывая их назад силой своей магии (которая, почему-то, совсем не помогла ему у входа в лес!).

— Нельзя их убить! — догнал их его крик.

— Они — часть леса… охраняют его… Но Малефик испортил их своей магией!

«Ну спасибо за объяснение!» — мысленно возмутилась Алиса (уворачиваясь на ходу от вытянутой лапы гончей — если бы она дотянулась, вряд ли Алису остановило бы её огненная природа!).

— А нам что делать?

— Нужно добраться до Сердца Леса! — его слова уже не звучали так громко — видимо, его сила убывала с каждой секундой битвы.

— Там — ключ к спасению!

Гончие жали им на пятки — Алиса чуть не споткнулась об корень кристалла и, если бы не рука Никиты (опять она!), уже валялась бы на полу (а вернее — на волшебных цветах!).

— А где оно? Это Сердце! — прокричала она, надеясь, что он услышит её (хотя сомневалась — даже её волшебные, феечьи уши едва различали слова в этой какофонии лающего пламени и грохота бегущих ног).

— Вперед! — только и успел ответить Игнис, отбрасывая с дороги сразу двух гончих мощным ударом магии (от которой, в отличие от него самого, им никакого вреда!). — Доверься мне!

«Легко сказать! — снова подумала Алиса. — Я, вообще-то, больше по летающей части — уворачиваться от звёзд, разгонять тучи, красить рассветы в разные цвета… А вот бег с препятствиями — это не совсем мой профиль».

Но выбора не было — Алиса гналась за Никитой и Бобром, которые теперь уже не просто бежали — летели, подгоняемые волшебным страхом (хорошо ещё, что до этого наелись мороженого! и не надо было тратить время на остановки — «пятнадцать минут для перекуса, санчасть и приведение в порядок боевого духа!» — как говорил Старый

Бобр, когда они с русалками отбивались от угрей и морских ежей!).

Впереди замаячило что-то… яркое.

— Никита, смотри! — Алиса, увидев свет, забыла про страх и усталость — перед ними, рассекая полумрак волшебного леса, пульсировала гигантская сфера, сотканная, казалось, из тысячи, миллиона маленьких солнц.

Она росла с каждой секундой — пока не заполнила собой все пространство, оставив вокруг лишь тесный коридор между каменными кристаллами…

— Это оно и есть! — донесся до них сквозь шум погони крик Игниса (его голос стал совсем хриплым, словно тот долго кричал или… пел?).

— Сердце леса!

Он догнал их и, словно не замечая приближающихся гончих (теперь уже, правда, казалось, что они теряют интерес к погоне, как собаки, потерявшие след зайца), протянул руки к сияющей сфере:

— Только оно может спасти нас… и лес…

Но едва он коснулся поверхности, словно сотканной из тысячи крохотных солнц, как из глубины волшебного света донесся голос — не такой холодный и презрительный, как у огненной гидры, и даже не такой грозный, как у Морфея, но от него все равно по спине Алисы пробежали мурашки:

— Кто нарушает покой древнего завета?!

— Это мы… — Алиса, опомнившись, поспешила ответить (ещё не хватало расстраивать волшебное Сердце Леса — кто знает, чем это может закончиться!). — Меня зовут Алиса, это Никита… и Бобр — волшебный бобр, кстати! — добавила она, точно такая рекомендация могла прибавить им очков в глазах неведомого стража волшебного леса.

— Мы пришли сюда с Игнисом. — И он нам поможет вернуть лес к жизни, правда же, Игнис?! — оптимистично добавила она, пихая мальчика-дракона в бок (не будет же он теперь отнекиваться?).

Игнис, отвлёкшись от волшебного света (казалось, он пытался заглянуть ему «под капот» — разобрать на детали, из чего он сделан и можно ли его как-нибудь … ну, вы поняли — заколдовать или перенастроить!), только кивнул, будто подтверждая слова Алисы:

— Да.

— И ты веришь, юный дракон, что сможешь вернуть то, что уничтожил Малефик? — голос Сердца теперь звучал чуть тише (или это у Алисы просто уши уже устали от всех этих разговоров?).

— Он запечатал ключ своей темной магией — и лишь чистое сердце, не тронутое тенью, может сломать заклятье.

— Чистое сердце? — Алиса заволновалась. Вдруг они все здесь ошибаются — кто его знает, у этого Игниса… он же полудракон, полуэльф… (и, кажется, ещё чуть-чуть, и превратится в волшебного принца, как в сказках!).

— А что, если…

— Не сомневайся, Алиса, — перебил её Игнис. Он выглядел так уверенно и спокойно, словно сам уже давно знал ответ на этот вопрос.

— Я найду тот самый ключ. Просто… — он немного помялся, словно стеснялся признаться в чём-то, — мне нужна твоя помощь…

— Моя? — удивилась Алиса.

Она и не сомневалась, что они ему помогут — ведь для этого они сюда и пришли! Но вот чем именно — здесь было не все так очевидно (а тайна — это всё равно, что новый рецепт для мороженого: узнать, а лучше — попробовать!).

— Да, — подтвердил Игнис.

— Только тот, кто знаком с волшебством истинного пламени, может дотронуться до

Сердца Леса и расколдовать его…

Он поднял руки — в них плясали маленькие огоньки, точно отблески от сияющей сферы — и приблизился к Алисе вплотную. Их разделяли лишь сантиметры…

Алиса почувствовала жар, исходящий от него, услышала биение его сердца — чёткое и сильное, словно удары волшебного молота по наковальне судьбы…

— Я не могу сделать это один, Алиса, — тихо сказал он — так, что слышала его только она.

— Мне нужна твоя вера в меня…

Он заглянул ей в глаза — такие же сияющие, как тот волшебный кулон, что она сжимала в руке.

— И твой огонь…

А в этот момент, точно насмехаясь над волшебным моментом и забыв про все инструкции, Бобр, выскочил из-за спины Никиты и, размахивая лапами, воскликнул:

— Кстати, а где этот… Камень Истины, который мы должны найти?!

Вопрос Бобра, как это часто бывало, привёл всех в состояние лёгкого ступора — словно кто-то неожиданно включил свет в темной комнате, полной призраков.

Игнис, в мгновение ока превратившись из романтичного принца обратно в сосредоточенного волшебника (наверняка, драконам, как и феям, было непросто выбирать между волшебством и чувствами!), отошёл от Алисы на шаг, нахмурившись, словно вспомнив о чём-то неприятном.

— Камень… — медленно протянул он, как будто только что увидел Бобра (хотя, конечно, не мог его не заметить — ведь мерцающий нос грызуна был виден даже в волшебных сумерках леса!).

— Да, верно. Сфера говорил, что он хранится в Гнезде Ветра…

— Гнездо Ветра? А это еще что такое?! — вытаращил глаза Бобр — для него любой новый термин, связанный с волшебством (особенно, если это волшебство не из его, Боброва мира!), был похож на неразгаданную загадку (а загадки Бобр, если честно, любил почти также сильно, как и волшебное мороженое).

— Гнездо Ветра — это место, где рождаются бури, — пояснил Игнис, словно читал вслух из волшебной энциклопедии (которой, кстати, у них, конечно, с собой не было, что сильно огорчало Алису — она очень любила иллюстрации к таким книгам!).

— Там граничат миры воздуха и земли… Маги говорят, что лишь тот, кто покорит ветер, сможет найти Камень Истины…

— Покорить ветер?! — Бобр даже присел на задние лапки, схватившись за грудку (хорошо ещё, что он успел съесть мороженое до начала всего этого безумия! иначе от страха у него точно бы аппетит пропал).

— Да это же невозможно! Он же… он же неуловимый…

— Мы не станем его покорять, — успокоил его Игнис (ну, надеюсь!).

— Мы просто… попросим.

— Попросим? — Никита, до этого тихо слушавший разговор, вдруг оживился.

— А разве так можно?

Игнис кивнул:

— Если знать секретное слово.

Алиса, слушая его, почему-то вспомнила гидру, охранявшую вход в лес. Жертва… знание… любовь… интересно, какое волшебное слово нужно знать, чтобы «попросить» у ветра что-то?

— Я думаю, что знаю это слово, — прошептал вдруг Игнис, глядя на сияющее Сердце Леса (словно ответ скрывался где-то там, среди сплетения волшебного света и тепла).

— Просто…

И вновь не успел договорить (видимо, проклятье Малефика распространялось не только на леса, драконов и гончих… но и на незаконченные фразы!).

Стены пещеры содрогнулись от мощного толчка — сначала тихо, точно это кто-то невидимый прошёл мимо, задев их плечом…

А потом — гораздо сильнее — так, что камни посыпались с потолка (Алиса, чуть не потеряв равновесие, схватилась за руку Никиты — она заметила, что делать это ей становилось всё привычнее и привычнее…)

— Что это? — испуганно пискнул Бобр (его чудесный нос замерцал ещё ярче, словно предупреждая о какой-то неизвестной опасности, как волшебный маячок).

И едва он это спросил, как ответ сам нашёл их.

В свет Сердца Леса в буквальном смысле ворвался… человек?

В сером плаще, с капюшоном, натянутым на голову так, что лица было не видно, он казался тенью, ожившей среди танца огненных искорок…

Но Алиса сразу узнала этот голос — тихий, хриплый… словно шорох песка по камням.

— Неужели вы думали, — сказал он медленно и отчётливо, словно каждое слово давалось ему с трудом,

— что сможете так просто украсть у меня…

Он сделал шаг вперёд и, резким движением сбросил капюшон, обнажив свое лицо…

— Мою магию?! — договорил он, и в глазах его, цвета холодного, мертвенного пламени, плясали отблески сияющего Сердца Леса.

— Глупцы! Это МОЙ мир…

— Малефик… — прошептала Алиса и, не зная зачем (просто сердце подсказало!), прижалась к Никите.

Алиса чувствовала, как его рука, обнимавшая её плечи, напряглась.

Но это было уже неважно: схватка была неизбежна.

Малефик, словно почувствовав их страх (а может, ему просто нравилось нагнетать обстановку!), расхохотался — смех его эхом отразился от стен пещеры, смешиваясь с треском огоньков в сияющей сфере (она, кажется, стала пульсировать быстрее, точно волшебное сердце испугалось приближения тьмы).

— Не надейтесь убежать, — процедил он сквозь зубы, глядя на них с такой же охотничьей страстью, как волк, загнавший оленя в угол (и Алисе показалось на секунду, что лицо волшебника изменилось: нос стал острее, глаза — жёлтыми, и даже губы словно отодвинулись назад, обнажив ряд острых, хищных зубов).

— Я верну то, что принадлежит мне…

Малефик поднял руку — в ней, точно крохотное солнце, пылал тот самый рубин, что раньше украшал его хлыст (и Алиса вспомнила, как он треснул, когда Сфера появился в долине… — неужели Малефик успел за это время его восстановить?!).

— Камень Истины будет моим! — провозгласил он.

— И с его помощью я погашу последний огонёк в этом мире…

— Только попробуй тронуть его! — Игнис, отбросив сомнения (и остатки эльфийского очарования!), шагнул вперёд, вставая перед ним стеной.

— Это место священно! Ты не имеешь права…

— Права? — Малефик резко оборвал его — теперь в его голосе звучали не только злоба и высокомерие… но и усталость (и, если честно, Алисе даже стало его немного жалко — ведь для того, чтобы вот так ненавидеть целый мир, нужны очень веские причины…).

— Глупый мальчишка! Разве драконы забыли, кто подарил им пламя?!

— Кто заключил договор с самим духом Огня и получил силу управлять им?

Он ударил рукой о землю — ну, вернее, не о землю, а о каменный цветок, словно он вдруг забыл, где находится (и, возможно, он действительно потерял связь с реальностью — такое случается с волшебниками, которые слишком долго используют запретную магию).

Огоньки, горевшие в его ладони, перекинулись на кристалл — и тот вспыхнул ярче прежнего, осветив лица собравшихся багровым светом (от которого, кстати, у Алисы на секунду появилась странная, но приятная мысль — что такой вот «живой» свет отлично подошел бы для её новой коллекции волшебных ламп).

— В этих землях, Игнис, власть принадлежит только мне! — сказал Малефик (и, казалось, он говорил правду, потому что сияющее Сердце Леса, до этого ровно излучающее свет, теперь начало мерцать, точно колебалось, кому же подчиниться).

— Ты обманом выманил меня из темницы… — прохрипел Игнис (вновь Никите показалось, что он видит перед собой не мальчика-эльфа, а огромного, грозного дракона… вот бы сейчас у него были крылья, когти и… пламя из пасти!).

— Но я не позволю тебе украсть силу Огня у моего народа!

— Твоего народа?! — Малефик расхохотался так, словно услышал самую смешную шутку в мире.

— Ты слишком слаб, чтобы им править!

— А они …

Он резко оборвал свою фразу и повернулся в сторону Никиты и Алисы.

— И вы думали, — прошипел он, будто только что их заметил, — что ваша жалкая магия может помешать мне?!

Он взмахнул рукой — и пламя, вырвавшееся из рубина, устремилось в их сторону, быстрое и безжалостное, точно огненная змея…

— Алиса, берегись! — крикнул Никита, отталкивая девочку в сторону (хотя он знал, что от волшебного пламени не спрячешься ни за каким камнем — если оно захочет тебя достать…).

В ту же секунду что-то промелькнуло у него перед глазами — серое, неуловимое, как тень… Это был Бобр.

Волшебное мороженое, съеденное им еще в пещере Кровососа, сделало его не только храбрым, но и… быстрым? Ловким?

Грызун буквально пролетел между волшебником и ребятами, размахивая на ходу лапами, словно пытаясь что-то оттолкнуть (и, конечно же, продолжая мерцать волшебным светом!).

Пламя, выпущенное Малефиком, натолкнувшись на эту странную, но видимо — действенную защиту, разбилось на тысячу искорок и, шипя, растворилось в воздухе (а

Бобр, закончив свой маневр, сделал перед волшебником фигуру, похожую на упражнение из книги «Древние боевые искусства бобров Тибета» — которую он, скорее всего, сам же и придумал в каком-нибудь волшебном сне).

— Ты? — Малефик, не ожидавший такого поворота, удивлённо нахмурился, вглядываясь в фигуру грызуна (ну конечно же, Бобр продолжал сияние, ведь он — герой! пусть и не очень высокий).

— Что ты делаешь?!

— Спасаю друзей, глупый ты волшебник! — пискнул Бобр в ответ (а голос его, ещё недавно дрожащий от страха, теперь звенел сталью).

— Мы с ними целая команда…

— и тебе нас не победить!

Малефик рассмеялся — теперь, правда, в смехе его звучало больше раздражения, чем наслаждения собственной силой:

— Глупый зверь… Неужели ты веришь в эти сказки?!

— Здесь нет места дружбе и любви!

— Только сила… власть…

Он сделал шаг к Сердцу Леса — сияние вокруг него словно потускнело, подчиняясь воле волшебника (и Алиса заметила, как красные кристаллы вокруг начинают темнеть… точно чужая, холодная магия высасывает из них последнюю каплю жизненного тепла).

— Здесь будет только то, что выберу я! — сказал он.

— А вы… — он оглядел их презрительным взглядом, словно смотрел на муравьев, ползающих у него под ногами, — вы лишь пешки в моей игре!

И в этот момент (видимо, боясь, что Бобр вновь попытается помешать ему), Малефик резким движением отбросил руку назад — и огненный рубин, словно ракета, выпущенная из невидимой пушки, устремился… прямо в сияющее сердце волшебного леса…

Время словно замедлило свой бег.

Алиса видела, как рубин летит к сияющей сфере — оставляя за собой яркий, багровый след (точно кто-то невидимый рисовал в воздухе волшебной кистью).

Она слышала крик Игниса:

— Нет!!!

— Остановись!!!

Она даже чувствовала запах — горький, едкий запах горящего камня…

Но сделать ничего не могла — руки, ноги, даже волшебство внутри словно окаменели, превратившись в часть этой странной, неподвластной времени картины (в которой её роль — быть не главным героем, а всего лишь… зрителем).

В ту же секунду, когда рубин уже почти коснулся поверхности сферы (Алиса заметила, что сияние её стало совсем тусклым… словно кто-то выключил большинство маленьких солнышек, оставив лишь несколько едва тлеющих угольков)… прямо перед ним появилась фигура. Тёмная, почти неразличимая в этих волшебных сумерках.

Но очертания — сильные и гибкие, точно пантера перед прыжком — Алиса узнала сразу (сердце, на секунду разморозившееся, радостно ёкнуло в груди, словно встретило старого друга).

— Сфера?! — не поверила она своим глазам. Но сомнений не было: золотой дракон, отбросив на стену тень своих огромных крыльев (Алиса вспомнила, какими теплыми и уютными они казались в полёте!), оказался между Малефиком и Сердцем Леса в тот момент, когда ещё секунда — и всё было бы кончено…

— Ты? — Малефик вздрогнул, словно от удара.

Страх в его голосе звучал громче любого волшебства — оказалось, даже самый могущественный волшебник может бояться…

— Откуда ты здесь?!

Сфера не ответил — просто вздохнул — так глубоко, что от его дыхания задрожали стены пещеры, точно он выдувал из них всю тьму, скопившуюся за долгие годы власти

Малефика (а заодно — остатки огненного тумана и запаха гари, который почему-то очень нравился Бобру!).

— Твоя игра окончена, Малефик. — его голос звенел, словно тысяча серебряных колокольчиков (или это кристаллы леса запели от радости, почувствовав возвращение истинного правителя?).

— Уходи. Сейчас же.

— Иначе…

Он не успел договорить.

Малефик, казалось, преодолел первый шок (у волшебников, видимо, тоже были нервы

— а может, это тот самый рубин, который теперь горел у него на ладони еще ярче прежнего, помогал ему держаться!).

— Уйти? — переспросил он медленно (так говорит человек, который слышал то, чего не хотел слышать… или то, что опровергало всё то, во что он так долго верил).

— Никогда. — закончил он, и теперь в его голосе не было страха… лишь отчаяние (и Алисе опять стало его жалко — хотя она знала: жалость к врагу — опасное чувство…).

— Это мой мир!

— И я не отдам его никому.

Малефик вскинул руку — и рубин на ней вспыхнул с такой силой, что даже сияющее Сердце Леса померкло на его фоне (а Бобр, не удержавшись, зажмурился — ведь смотреть на настоящее волшебство без защитных очков — всё равно, что загорать рядом с извергающимся вулканом!).

— Я покажу тебе настоящую силу! — прокричал он (и теперь уже Никита усомнился в его адекватности — неужели Малефик и вправду собирался бросить вызов… нет, не Сфере… самому духу Огня?!).

— Силу тьмы, способную поглотить даже пламя…

Он резким движением бросил руку вперед — прямо в сторону сияющей сферы — и из рубина вырвался поток черной энергии — плотный, тягучий, словно жидкая ночь, в которой утонули все звезды…

Сердце Леса содрогнулось от удара — свет вокруг него начал мигать, точно кто-то невидимый переключал каналы на волшебном телевизоре…

Сфера, вместо того, чтобы атаковать в ответ, замер — он наблюдал за происходящим с таким же интересом, как экспериментатор, смешивающий в пробирке два опасных реагента, не зная, чем это может закончиться.

Никита, затаив дыхание, сжимал руку Алисы, готовясь к худшему (и думал, что Сфера, несмотря на свою мощь, не сможет противостоять такой вот — абсолютной, изначальной тьме, перед которой даже пламя казалось лишь слабым отблеском).

В пещере стало темно — так темно, что Алиса даже не видела лица Никиты рядом…

И вдруг — вспышка! Яркая, ослепительная… точно кто-то включил гигантский фонарик (ну или этот самый бобр с его волшебным носом решил похвастаться всем своим репертуаром сияния!).

У Алисы на мгновение закружилась голова — мир вокруг завертелся, словно она каталась на волшебной карусели…

А потом — тишина.

Она стояла в саду.

Не в каменной пещере, наполненной дыханием огня и запахом гари, а в обычном, зеленом, пахнущем весной саду (в котором Алиса вдруг захотела развалиться на траве и просто смотреть на облака… что, видимо, и сделала бы с удовольствием, если бы не странное ощущение — что она что-то забыла…).

— Алиса!

Девочка обернулась — на пороге дома, весь сияя от радости, стояла женщина — её мама!

— Доченька! Ты вернулась!

— Мама? — не поверила Алиса своим ушам (но это и вправду был её голос — мягкий, теплый… такой родной…).

— Но как…?

— Мы с папой так волновались! — мама, не сдерживая слёз, обняла её.

— Куда ты пропала? — мы не могли найти тебя всюду…

— Пропала? — Алиса, окончательно запутавшись, пыталась вспомнить, где она была и что, собственно, произошло перед вспышкой.

Но в голове был только туман… с отблесками волшебного пламени и… синим глазом дракона, глядящим на неё с нежностью и бесконечной печалью…

— Где Никита? И … Бобр?

Алиса резко оглянулась. Она только сейчас заметила, что стоит посреди самой настоящей ярмарки.

Яркие флаги развевались на ветру, играла музыка, смеялись люди, а воздух был наполнен ароматами сладкой ваты, жареных орехов и…

— Мороженое! — выкрикнул кто-то совсем рядом, и Алиса с радостью узнала голос… — Да-да, настоящее, волшебное мороженое!

Перед ней, весь сияя (только теперь светился не его нос… а передник!), стоял Бобр.

— Алиса! — обрадовался он (увидев её, бросил лопатку для мороженого прямо в ведёрко с ванильным и бросился к ней).

— Мы так волновались! Ты где была?

— Я…?

— Тут такое дело… — Бобр, подозрительно оглянувшись (будто опасался, что их подслушивают гномы-шпионы!), прошептал ей на ухо:

— Короче… меня взяли на работу… продавать волшебное мороженое на фестивале… Это секрет, никому не говори, ладно?

И в этот момент, словно отвечая на её невысказанные вопросы о том, как же они все-таки вернулись домой, Бобр кивнул в сторону высокой арки, украшенной гирляндами из свежих цветов, на которой красовалась вывеска: «Фестиваль фей».

— Это для тебя! — торжественно провозгласил он.

— И за тобой пришли родители! — (Он вновь понизил голос до шепота)

— Только тсссссс…. — добавил он, — это секрет!

В Заколдованном граде драконов, средь горных вершин,

Где лава рекой текла огненной, сжигая до тла,

Был Малефик повержен, Сфера — властитель один.

Но где же Никита? Куда его тьма забрала?Во мраке пещеры, где пламя и ветер сплелись,

Где тени метались, как призраки, в танце теней,

Два мира столкнулись — добра и всесильной злой слизь.

И взгляд Сферы скорбью наполнился, сердце — больней.И вспыхнул рубин, тьма клубилась, вихрем звеня,

Завесу меж миром реальным и сказкой пронзив.

Вернулись друзья — Алиса домой, Бобр, чудеса творя.

Лишь Никита остался в плену магических нив.Сфера правит теперь мудро, с любовью в груди,

Но сын его Игнис все смотрит на звезды, скорбя,

Ведь дружба крепка — как узы священной судьбы,

И ждет он возврата Никиты. Надежда жива!Быть может, в мире людей, за далекой стеной,

Где солнце встает и закаты рисуют зарю,

Найдёт Алиса Никиту, он рядом с ней снова живой.

Ведь вера и любовь всегда сильнее любого зла ворю.

Яркие ленты, украшенные бубенцами, весело трепетали на ветру, ароматы карамели и пряного яблочного пирога витали в воздухе, смешиваясь с мелодией волшебных флейт. Фестиваль фей был в самом разгаре, но сердце Алисы было далеко от всего этого праздника.

Она сидела на скамейке под кроной цветущего каштана, бездумно перебирая в руках сияющий кулон, подаренный Сферой. Её мысли крутились вокруг того, что случилось в пещере Огненного Леса, и, главное — вокруг Никиты.

«Куда он пропал? Почему я одна вернулась домой? Ведь рубин Малефика должен был затянуть в этот волшебный мир нас обоих…»

— Он там. — Раздался рядом голос Бобра. Тот выглядел важным и немного… виноватым?

— В Заколдованном городе драконов. Но ты его не помнишь…

— Не помню? — Удивилась Алиса, поднимая на него глаза (цветы каштана над головой казались ей тусклыми по сравнению с огненными кристаллами волшебного леса).

— Что ты такое говоришь?

— Там, видишь ли… замес случился с магией… — Пояснил Бобр.

(Он, кстати, успел сменить передник мороженщика на праздничную мантию, украшенную блестящими чешуйками (наверняка стащил их у русалок — на фестивале феям можно всё!) и теперь гордо разгуливал среди ярких палаток и танцующих эльфов).

— Тот рубин, ну который Малефик кинул в … — он на мгновение задумался, вспоминая название волшебного артефакта.

— В Сердце Леса! Короче, он создал какую-то волшебную волну… и она… она перезагрузила реальность!

— Перезагрузила?! — Не поняла Алиса.

Она уже начала сомневаться — может, то мороженое, которое Бобр так любил, было не волшебным… а с галлюциногенными грибами? (Такое, кстати, вполне было в духе тех русалок!).

— Что за чушь?!

— Не чушь, а… высокая магия! — Важничал Бобр (ну да, конечно — он уже, кажется, возомнил себя главным специалистом по всем видам волшебства!).

— Сфера сказал, что теперь в твоем мире … как бы это сказать… Никита больше не Никита!

— Не Никита?! — Опешила Алиса, и ей на секунду показалось, что у нее тоже крыша едет от всех этих волшебных новостей!

— А кто же тогда?

Бобр сочувственно похлопал её по плечу (даже не попытался спрятать улыбку — надо же, его же любимая история!).

— Просто Никита! Мальчик, который не знаком с феями… не умеет летать на драконах … и никогда… в жизни… не видел волшебного мороженого! — Добавил он, выдержав театральную паузу

(наверняка — готовится устроиться ведущим на фестивале! Со всеми его талантами …

— к обману, сказкам и съедобным ракушкам!).

— И, что самое главное, — Бобр наклонился еще ближе и, будто делился с Алисой секретом вселенского масштаба, прошептал:

— Никита … не любит тебя…

Алиса не успела ни возразить, ни удивиться (а внутри у нее, точно зеркало, треснуло что-то важное и красивое), потому что перед ними неожиданно материализовалась фигура в пышном, разноцветном платье, расшитом блестящими бусинами, точно само небо спустилось к земле полюбоваться на праздник.

— Алиса, дорогая! — Воскликнула она, раскидывая руки для объятий (от неё так и разило волшебством — ну, или слишком сильными духами — кто их разберет, этих феечек!).

— Ну наконец-то!

А вот её Алиса узнала сразу — Эльвира, главная фейка их городка и, кстати, организатор всего этого великолепия (кажется, именно она запретила Бобру продавать мороженое с галлюциногенными грибами — ей больше нравилось классическое, ванильное — от него все клиенты становились такими сонными и …

— ну вы поняли, феям же тоже хотелось веселиться!).

— Алиса, мы уже начали волноваться! Скоро твой выход … — Добавила Эльвира, хватая Алису за руку и увлекая за собой, будто та была не феей, а … ну, сами поняли — просто девочкой в простом платьице, которой дали возможность заглянуть на бал волшебников (но только постоять в углу — чтобы не мешать взрослым веселиться).

— Выход? — Попыталась уточнить Алиса (но её голос, почему-то, не прозвучал — слишком громко играла музыка).

— Какой еще выход?

— На сцену, милая! На сцену! — Сказала Эльвира и, подтолкнув её в спину (совершенно забыв про хорошие манеры, которым так усердно учила всех юных фей их городка!), бросила через плечо Бобру:

— Пригляди за ней, а то эта мечтательница опять улетит в облака… Ей же сегодня конкурс выигрывать надо!

А потом, точно опомнившись, остановилась и добавила, прищурившись (так, что даже волшебные блёстки на её ресницах заискрили хитрым огоньком):

— Кстати, Бобр, я же тебе говорила … мороженое — только натуральное! Никаких… экспериментов… Иначе — тебя выгонят!

И, расхохотавшись (ну точно злая ведьма, а не добрая фейка!), исчезла в толпе празднующих — словно её и не было…

Бобр, покачав головой (а волшебные чешуйки на его наряде жалобно звякнули, словно они были созданы для чего-то большего, чем для дежурств рядом с рассеянной феей),

— Что тебе сказать… кажется, у нас проблемы.

— Проблемы? — Алиса очнулась от своих тяжелых дум.

— Какие еще проблемы?!

— С Никитой беда! — Взвился Бобр, забыв про свой праздничный наряд и фестивальные манеры (кажется, лишь сейчас до него дошло все серьёзность ситуации).

— Он там… — он махнул лапой в сторону неба, словно Заколдованный город драконов находился где-то за облаками,

— один … и не помнит тебя … и…

— И Малефик? — Прервала его Алиса, чувствуя, как сердце сжимается в груди от нехорошего предчувствия (которое, впрочем, не покидало её с тех пор, как она очнулась в саду).

— Что с Малефиком?

— Сфера его победил… — Бобр, немного помявшись, почесал за ухом (волшебные чешуйки, уловив его состояние, замерцали тревожным синим светом).

— То есть, не совсем победил, а… связал его магией Камня Истины … — он тяжело вздохнул (а Алисе показалось, что воздух вокруг наполняется холодом и запахом гари — словно в этот яркий, праздничный мир ворвалась тень волшебного леса).

— И заточил в той самой пещере, где раньше сидел сам Игнис…

— А Игнис? — Алисе показалось, что все эти волшебные новости превратились в огромный ком из чего-то вязкого, липкого … непонятного…

— Он … он пытается исцелить Огненный лес… Но у него не очень получается…

Бобр вновь махнул лапой — теперь в сторону блестящей сцены, где толпились феи в разноцветных нарядах (от них, кстати, так и разило магией и слишком яркими ароматами!).

— А вот ты … должна победить на фестивале … И только тогда …

— Победить?! — Алиса удивленно приподняла бровь (кажется, даже Бобр, с его волшебной бесчувственностью и всепоглощающим любопытством, почувствовал всю нелепость ситуации!).

— Ты издеваешься надо мной?! Какой ещё конкурс … зачем?!

Бобр, глядя на неё (ну прямо как старый мудрый филин, пожевавший лимон — такое же выражение бесконечного сочувствия на его морде!), тихо вздохнул:

— Ты же фея… ты должна верить в чудеса!

Алиса, точно очнувшись от сна (волшебного сна — которым на самом деле было её путешествие!), бросилась к нему и вцепилась в его шерсть (забыв и про волшебные чешуйки, и про правила приличия — вот до чего могут довести плохие новости!).

— Скажи, как мне его вернуть?! Никиту … может … есть какое-нибудь заклятие? Или зелье … я готова на всё!

Бобр похлопал её по спине (лапы у него были теплыми и мохнатыми — вот и все его волшебство!).

— Ну … начать с того, что никто не знает, как расколдовать вот эту — перезагрузку мира… даже Сфера! Он сам — только выкарабкался из этой истории … Малефик, видимо, решил испортить праздник всем … и людям, и драконам …

— Так что же делать? — Алиса отстранилась от него (перед глазами всё плыло — слезы смешивались с волшебными блестками в воздухе, превращая картинку яркой ярмарки в что-то нечеткое и печальное…).

— Я же не могу … просто ждать …

Бобр задумался (он уже, кажется, пожалел, что оставил работу мороженщика — с волшебным мороженым и то проще общаться … чем с вот этой — напуганной феей).

— Ладно … есть одна идея. Рискованная… Но сейчас … других нет.

— Какая?! — Алиса буквально повисла у него на руках (наверняка — она забыла о том, что вокруг толпы фей, эльфов, да ещё и люди какие-то ходят … заглядывают на праздник волшебства…).

Бобр взял её за руку и увлек за собой — дальше от шума и блеска праздника … в ту сторону, где под старой ивой сидел грустный клоун (ему никто не заказывал воздушные шарики — видимо, дети тоже предпочитали мороженое и танцы волшебству).

— Сейчас … я тебе всё объясню.

— В мире фей, — начал Бобр свой рассказ (выбрав в качестве аудитории фигуру грустного клоуна, по которому было заметно — он совершенно не слушает, а думает о чем-то своём — печальном клоунском…).

— Все держится на магии, верно?

— Да! — Подтвердила Алиса. — Феи рождаются из цветов … заряжаются энергией лунного света… колдуют с помощью песен … это всё знают!

— А что дает фее … силу? Настоящую силу, которая … может изменить мир … расколдовать его, ну … ты поняла…

— Силу…? — Алиса задумалась (сейчас, почему-то, ей не хотелось спорить с Бобром — он, видимо, знал что-то такое, что скрывалось за яркой картинкой праздника … и, может быть, это знание поможет ей вернуть Никиту?).

— Ну … в книжках пишут — волшебные палочки, заклятия … эльфийский корень… пыльца фей … еще… песни… есть волшебные … что там еще…

— А что насчёт… — Бобр не торопился с ответом.

— Что насчет … любви?

— Любовь?! — Теперь Алиса и вправду опешила — такого она ещё не слышала (даже в сказках, читаемых её бабушкой — старой волшебницей — и то ничего подобного не встречалось…).

— Но причем тут …?

— Эльвира тебе это не скажет. Потому что она сама… забыла. — Прервал её Бобр.

— Ты же видишь … ей сейчас важнее — чтобы ты улыбалась … колдовала красиво … была … настоящей фейкой. — Но без любви … сила теряется … превращается в блестки, шум и … пустоту.

Алиса посмотрела на сцену. Яркие огни прожекторов, разноцветный дым, музыка, заставлявшая сердце биться быстрее (но не от радости — а от беспокойства). Толпа зрителей — фей, эльфов и … простых людей. А в центре — танцующие девушки.

Такие нежные и воздушные, они были похожи на гигантских бабочек, порхающих в свете волшебных прожекторов. Улыбки, взмахи рук … и — магия.

— Представь, что ты — одна из них. — Бобр, не сводя с неё внимательного взгляда (как тот старый мудрый филин! — который видит насквозь!), слегка потолкал её в спину.

— Что ты чувствуешь?

— Чувствую? — Повторила за ним Алиса.

— Я … не хочу выступать … Мне нужен Никита … Он …

Бобр улыбнулся — не усмехнулся, не насмехался, а именно улыбнулся — ласково и… сочувственно (и вот теперь, от его улыбки всё вокруг буквально расцвело теплом и… надеждой!).

— Видишь … всё очень просто. Ты не просто выступишь, Алиса. Ты … споешь о своей любви!

В глазах у Бобра Алиса видела веру в себя, и подумала, что, даже волшебному зверьку, съевшему слишком много волшебного мороженого, виднее, чем директору школы фей … главной фее … да даже и самому Малефику, что такое настоящая сила и где её искать.

— Эй! Ты чего там застряла? — раздался у них за спиной возмущенный голос (в котором Алиса с ужасом узнала помощницу Эльвиры — ведьму в ярком, сверкающем платье — так и подмывало её ущипнуть за … ногу — проверить — настоящая она или тоже из галлюцинаций фестиваля?).

— Иди на сцену!

— Тебя же Эльвира разнесет в пух и прах, если ты опоздаешь! — Шипела ведьма, толкая Алису в спину (она и вправду была похожа на фурию в этом своем ярком платье — ну или на ту самую гончую пламени — с холодным пламенем вместо глаз).

— Шевели крыльями! И не вздумай свои штучки выкидывать … там комиссия сидит! Из самой Академии Магии … они выбирают лучших! И, не дожидаясь ответа, фурия — помощница, толкнув Алису за кулисы (почти сбросив её с небольшого помоста — хорошо еще, что в этом мире феи умеют летать!), исчезла так же быстро, как и появилась … оставив Алису в компании испуганных бабочек — тех самых, танцующих, которых Алиса видела ещё с той стороны сцены …

— Готовься, детка, через минуту — ты! — сказала одна из них (вытирая на ходу пот со лба и поправляя диадему — которая, видимо, не держалась на её волшебных кудрях).

Девочка, сделав несколько глубоких вдохов, закрыла глаза (пыталась вспомнить то самое чувство … покоя, теплой, мягкой магии … что всегда помогало ей колдовать…).

«Спой о своей любви … — слова Бобра всплыли из памяти (они казались ей такими простыми и … честными…). — Почувствуй то, что важно …»

И, подчиняясь этому непонятному, но притягательному зов у, Алиса … спела.

(Тихо вначале — словно это пел не голос, а сам ветер — шелестя листьями волшебных деревьев — в том самом лесу … далеко, где она была счастлива…)В городе из пламени, там, где озеро горит,Я потеряла тебя … и сердце больше не звенит …(Потом громче — точно её волшебство просыпалось … наполняло зал волнами чего-то теплого и нежного…)Небо помнит твои глаза — в них сияет свет зари …А земля — хранит твой след … там, где встречались мы …(Свет прожекторов менялся — из холодного синего — он стал розовым, золотистым …толпа фей притихла — даже те, что сидели в комиссии — дамы в серьезных шляпках — удивлённо переглядывались …).Как вернуть тебя обратно, я не знаю, мой родной …Но любовь моя не погаснет … будет ждать … вечно твой …(И тут … что-то пошло не так. Голос Алисы надломился, задрожал … она забыла слова … глаза заполнили слезы … перед глазами мелькнула картинка той самой пещеры … синий взгляд дракона … холодная тьма, захватывающая её … и Никита — потерянный … забывший её…)

Тишина. Глубокая и неприятная. Словно все волшебство ярмарки, вся эта яркая, сияющая магия — куда-то пропала в одно мгновение.

— Что … что это было? — раздался тихий голос — одна из фей комиссии, старушка в очках (в которых отражались теперь не волшебные искорки, а испуг и… разочарование!), нервно протерла линзы платком.

— Разве это магия … песни? Я не поняла … она … плакала?

— Позорище… — раздался рядом другой голос — это вступила в разговор еще одна член комиссии — дама в широкой, цветастой шляпе (кажется, из орхидей).

— Эльвира! Объясни …

— Простите… — прошептала Алиса (не понимая, кому она адресует эти слова — зрителям … комиссии … себе ?).

— Я … я не … хотела …

И побежала — с помоста … мимо пораженной толпы … мимо молчаливого Бобра … мимо всего этого яркого, праздничного безумия — туда, где её ждал каштан с его спокойной зеленью … и… куда она спрячет свои слезы — горькие, соленые … как волшебное озеро у подножия Огненной Горы.

Алиса спряталась от яркого шума фестиваля за спиной грустного клоуна, по-прежнему сидящего под ивой.

Тот не возражал — клоунам, видимо, было всё равно, кто плачет рядом — фея, эльф или обычная девочка с сломанным сердцем.

— Я понимаю, как тебе тяжело, детка, — вдруг раздался рядом с ней хриплый, прокуренный голос (совершенно не подходящий к яркой клоунской маске — с широкой, застывшей в вечном смехе улыбкой — прямо как из тех самых сказок … только не про волшебных принцев, а про злых шутов … у которых всегда грустные глаза). — У меня тоже так было… — добавил он и, сняв свой яркий парик (из-под него выбились жидкие, рыжеватые волосы — точно ветер высушил траву на заброшенном поле), махнул на окружающий мир рукой (в которой, кстати, оказалась пустой пачка из-под сигарет — вот и вся его магия).

— Что ни день — маскарад … Люди смеются, плачут … влюбляются … разбивают друг другу сердца … а мы … мы им просто зеркала … отражаем то, чего им не хватает …

Алиса с удивлением посмотрела на него — в глубине клоунских глаз (надо же, голубые!

А ей всегда казалось, что у клоунов они обязательно должны быть карими … грустными и… со следами разбитых зеркал) мелькали отсветы какого-то другого волшебства … человеческого, простого … от которого делалось так горько …

— Любовь — великая сила, детка, — тихо сказал клоун, доставая новую сигарету из того самого места, где у других были припрятаны волшебные палочки и запасные крылья.

— Она и жизнь дает, и убивает … Всё зависит от того … кому ты её даришь.

— Я отдала свою … любимому человеку … — прошептала Алиса (боясь вдруг, что клоун осудит её — ведь они, феи, должны нести в мир только радость и красоту… а не слезы из-за какого-то … — да, ещё и не волшебного!).

— Он спасал мой мир, — продолжала она (сжав в руках талисман Сферы — словно его тёплый камень мог хоть немного согреть её душу, в которой было сейчас — пусто … и холодно … как в том самом Заколдованном лесу).

— А я … помогла ему.

— Вернее … думала, что помогла … — она замолчала на секунду (словно слушала биение своего — такого пустого и холодного — сердца).

— Теперь его больше нет … а в моем мире … всё просто блестит, звенит и … смеётся.

— И ты больше не видишь … красок? — спросил клоун (кажется, он и вправду внимал её словам — и, возможно … даже понимал то, что чувствовала Алиса — как понимают лишь те, кому тоже разбивали сердце … много раз).

— Красок …? — Повторила она (и тут же вспомнила: розовые закаты над Крысиной Горой — там, где они впервые встретились с Никитой … золотистый песок на побережье Феерической Бухты … синий взгляд Сферы … он смотрел на нее так … словно был знаком с ней — целую вечность…).

— Нет … я их вижу … Но они стали какими-то … серыми … размытыми … точно кто-то смешал всё в одной куче … — и теперь мне всё равно …

Клоун кивнул — медленно и сочувственно.

— Быть феей в сером мире — всё равно что носить бриллиантовую корону … на дне океана … — проговорил он.

— Твой блеск никому не нужен там, где царствует тишина … а рыбы … они и без украшений — счастливы.

Алиса поджала губы — ну вот … она чуть не заплакала … опять.

— Разве магия … она не способна … исцелить? Вернуть … ? — прошептала она, всё ещё сжимая талисман Сферы (как ту последнюю нить, связывавшую её с тем — настоящим и … утраченным — миром, где жили волшебство и… любовь…).

Клоун выпустил клубок сизого дыма (Алисе показалось, что от него запахло огненным лесом…).

— Иногда магия … может быть бессильна. — Сказал он, вздыхая (словно ему в этой ситуации было ещё тяжелее, чем ей).

— Есть такие раны … от которых нет лекарства.

— Я не верю … — Алиса покачала головой (нет, ну она же фея! И féer — значит «волшебствовать», а волшебство должно … должно …).

Клоун встал, протягивая ей руку (так же галантно, как сделал это Игнис … но теперь — не чувствовалось волшебного тепла, лишь холодные пальцы … и печальные глаза клоуна, в которых отражались сотни разбитых зеркал).

— Хочешь … я тебе секрет открою?

— Секрет? — Алиса удивлённо приподняла бровь (она знала, что секреты — почти как новый рецепт волшебного мороженого — узнаешь — и всё вокруг меняется!).

— Секрет истинного волшебства. — Поправил её клоун (одевая на ходу парик — рыжий вихрь вновь превратился в яркое, нелепое нечто — из которого был создан его … теперь уже — её праздничный наряд).

— Не нужны нам ни палочки, ни феи … Ни эльфийский корень … даже волшебное мороженое с космической дыней — не поможет …

Алиса растерянно смотрела на него — вот он, простой человек … из её же — не волшебного! — мира … а говорил так … будто всю жизнь общался с драконами и пил чай с гномами …

— Слушай внимательно — сейчас я тебе скажу главное заклинание всего мира, ладно?

— Заклинание …? — спросила она (вновь внутри проснулось то чувство волшебства … оно билось слабо и … устало, словно долго … слишком долго пряталось от кого-то).

— Какое заклинание?

Клоун, наклонившись к ней (точно боялся, что кто-то может их услышать), произнес:

— Все очень просто … вдох … выдох … улыбнись, детка … и продолжай идти! Жизнь

— лучшее волшебство из тех, что нам дано.

Слова клоуна отразились эхом в её душе — словно кто-то невидимый провел волшебным колокольчиком по самой её сути, заставляя проснуться, вспомнить о том, что жизнь … она не заканчивается в одну секунду … даже если в ней погасла самая яркая звезда…

—

Просто идти … — повторила она его слова (чувствуя, как холодный, тяжелый ком в груди начинает таять … превращаться в что-то более легкое … похожее на утренний туман … или дыхание спящего волшебного леса…).

Алиса огляделась по сторонам.

Ярмарка кипела жизнью — феи танцевали, эльфы играли на флейтах (теперь, кажется, их музыка звучала не так навязчиво … скорее — напоминая шелест ветра в траве … или тихий плеск волн в Кристальном озере), люди смеялись и ели мороженое … всё было ярким и … волшебным … но — уже не для нее.

Без него.

— А если … — прошептала она (ловля взгляд Бобра — тот с удовольствием облизывал ложку, перемазанную шоколадным мороженым — прямо напротив той самой палатки, где должен был торговать …).

— Если … он меня не вспомнит? — Алиса уже сама почти верила в реальность той «перезагрузки реальности», о которой рассказывал ей Бобр.

— Ведь там … он не знал меня … мы не …

— Не влюблялись? — закончил за нее Бобр (глотнув сразу половину шарика мороженого — как всегда — без всяких манер).

— Ты сама же знаешь … настоящая любовь … она способна вернуть память даже самому забывчивому гоблину!

(И на этих словах — случайно ли? нарочно ли? — из палатки рядом выскочил продавец

— гоблин! С ярко-зеленой бородой, торчащими во все стороны ушами … и с глазами … точно у того самого грустного клоуна! — кажется, весь мир в этот день решил поделиться с Алисой своими грустными секретами).

— Ты веришь в это … ? — спросила она (точно почувствовав, что в её истории про фею и простого мальчика … ещё не поставлена точка).

— Я верю в то … — Бобр состроил такую важную мину, словно сейчас произнесет цитату из Книги Древних Мудростей Волшебных Грызунов (которая хранилась … в секретном месте … рядом с домашними запасами мороженого).

— … что у каждой истории … есть множество … вкусов.

Он значительно посмотрел на неё — в его маленьких чёрных глазках (где раньше горел волшебный зеленый свет — видимо, мороженое уже закончило свое действие), мелькнули отблески того самого — вечного и неутомимого — волшебства … которое живёт внутри нас всех … ну, если мы не забудем его покормить нашим — самым вкусным и искренним — чувством …

— Ты говоришь … всё может случиться … опять? — уточнила она (теперь она была почти уверена … но всё же … нужна ещё хоть капля надежды …).

— Любовь, Алиса … она как-то волшебное озеро, — ответил ей Бобр (доставая новый шарик мороженого

— на этот раз — с фисташками и… нет, галлюциногенных грибов там точно не было …).

— Там, где глубина … всегда найдётся место и для радости … и для печали.

И добавил (перед тем, как отправить в рот очередную ложку волшебного лакомства — о, эти грызуны, никогда не изменяющие своим слабостям!):

— Главное — не бояться плавать …

Алиса, немного успокоенная его словами (и, может быть, тем фисташковым мороженым — ведь она, как и все девочки в этом мире — не только волшебном, но и в том — с мамой, клоунами и яркими ярмарками — очень любила сладкое!), вновь посмотрела на танцующих фей. Теперь она видела их не как соперниц … не как кукол … а просто как … девушек.

У которых, видимо, тоже были свои секреты … радости и печали …

А что, если Бобр прав …?

Что, если Никита … если встретит её … в том — его, человеческом — мире … то что-то вспыхнет в его глазах … тот самый огонек, который она так любила …

Или … нет?

Алиса зажмурилась (ей вдруг стало страшно услышать ответ … ещё страшнее, чем отвечать на вопросы огненной гидры).

— Вдох … выдох … — снова голос клоуна всплыл в её памяти …

— И продолжай идти …

— Ну что, ты готова показать им настоящее волшебство? — услышала Алиса голос Бобра рядом (он стоял с таким видом, точно не мороженое продавал … а отправлял фею в космический полет к далекой галактике, где жили драконы … и, может быть … да, Никита тоже!).

— А к чему готовы быть — то? — улыбнулась Алиса в ответ (и сама удивилась тому — как легко это вышло … и — как солнечно стало внутри — словно кто-то невидимый включил в её груди волшебный фонарик — тот самый, что она так и не успела продемонстрировать комиссии на своём … ну да … провальном выступлении).

— Я уже … танцевала для них … пела …

— Теперь … — она выдержала паузу (точно так делал Бобр, когда хотел добавить интриги в свой рассказ!),

— теперь они увидят … фокусы!

Она взмахнула рукой (да так грациозно … что волшебные чешуйки на наряде Бобра зазвенели в такт её движению). И тот самый ларец — подарок русалок — оказался в её руках (ну да, кажется, настоящая магия начала просыпаться — а волшебство у фей — это как дыхание — ты просто … делаешь это … и всё получается!).

— Хочешь попробовать новинку? — подмигнула она Бобру (и была почти уверена — этот удивительный грызун … просто не откажется!).

— Волшебное мороженое с ароматом … любви.

Бобр, конечно же, не отказался.

Более того, он схватил ларец с такой скоростью, словно боялся, что Алиса передумает, и, закрыв глаза от наслаждения, уже через минуту выдавал комментарии (словно пробовал не мороженое, а самое дорогое вино в мире фей!):

— Ммм… чувствую … тут клюква … и лепестки роз … и еще …

— Тише! — зашипела на него Алиса, глядя в сторону сцены. — Это секретный ингредиент!

— Секретный … — протянул Бобр (уже открывая глаза и … надо же — он сиял! И не только нос — а всё его тело излучало мягкий, розовый свет … точно он съел не мороженое … а маленькое, но очень счастливое солнышко).

— Ну … я понял! — и оглянулся по сторонам — словно ища того, кому же ещё можно рассказать про вкус … настоящей любви.

Но Алиса его уже не слушала.

Наблюдая за танцующими феями на сцене она думала: «Не может быть, чтобы вся магия … сводилась лишь к эффектным трюкам и сияющим крыльям! Ведь настоящее волшебство … оно живёт внутри … "

— Вдох … выдох … улыбнись … и продолжай идти …

Внезапно её охватила такая волна энергии (та самая магия любви, о которой говорил Бобр!), что она уже не смогла удержаться.

Крылья, словно почувствовав зов её души, расправились за спиной — лёгкие, воздушные … словно сотканные из лунного света (хотя, скорее всего … именно такими они и были).

— Куда ты?! — только и успел крикнуть Бобр, глядя, как Алиса взлетает над толпой (она двигалась так легко, что людям казалось … она плывет по воздуху, как облачко … подгоняемое не ветром, а силой её волшебства).

Но Алиса его уже не слышала (или … не хотела слышать ?).

Сцена была пуста — танцовщицы уже закончили выступление … комиссия готовилась подводить итоги (и Алиса представляла, с каким недовольством сейчас смотрит на неё та ведьма-фурия … «Ну вот … снова она! Портит весь праздник!» — наверняка, думала она).

Но останавливаться было поздно … и незачем — ведь то, что собиралась сделать Алиса, не вписывалось ни в какие правила … конкурсов, фестивалей … магии … жизни …

Она танцевала.

Без музыки … без слов … просто — двигалась, отражая все те чувства, что переполняли её сердце … радость … печаль … надежду … и … да … ту самую … любовь …

Движения её были плавными, гибкими … словно она стала частью самого воздуха, подчиняя его своей воле.

Платье сияло и переливалось, как ночное небо — усыпанное звездами. Крылья отбрасывали на стену причудливые тени … а волосы … волосы летели за ней волшебным шлейфом … точно она превратилась в комету — оставляя за собой след из света и волшебства.

Она вращалась, парила в воздухе, опускалась и поднималась вновь … словно рисовала своими движениями невидимую картину любви, заставляя зрителей забыть обо всем на свете … и просто любоваться ею … затаив дыхание.

Комиссия в первых рядах, забыв про строгие лица, наблюдала за Алисой с удивлением … восхищением … а может быть … даже с … завистью?

Ведь они уже позабыли, как танцевать вот так … с душой нараспашку … когда волшебство — не трюк … а часть тебя …

— Смотри … — тихо сказал кто-то рядом с Бобром — старушка фея с седыми, цвета лунного света волосами, протирала глаза платочком — точно боялась, что ей всё это кажется.

— Разве мы видели раньше … такую красоту … такую … искренность … ?

Бобр гордо улыбнулся

— не себе … а

— ей.

— Это моя подруга! — провозгласил он … и, спрятав остатки лакомства, махнул лапой Алисе … так, что лишь она его поняла …

«Всё будет хорошо … не бойся, Алиса! …»

Алиса закончила свой танец так же неожиданно, как и начала.

Опустилась на сцену … медленно и плавно … словно сошла с неба … звезда, подарившая им миг … своего — нежного и прекрасного — света …

Тишина, воцарившаяся в зале, казалась еще глубже прежней — словно все затаили дыхание … боясь расплескать тот хрупкий момент волшебства, что она им подарила …

Алиса стояла на сцене … опустив голову … и слёзы, которые она так старалась сдержать, всё же покатились по её щекам … Горячие и солёные, они смешивались с волшебными блёстками на её лице … превращая её в что-то нереальное … фантастическое … словно она и вправду была соткана из света и … боли …

— Она … она просто … танцевала о своей любви … — тихо сказала та самая старушка фея, сидящая в комиссии. И почему-то Алиса слышала её слова отчётливее, чем весь тот шум, что поднялся в зале после её выступления.

— Она не понимала … что делает это для нас … она просто … жила в этих движениях …

— Да … она вложила в этот танец всю свою душу! — согласилась с ней дама в шляпе из орхидей (и кажется, она и вправду восхищалась талантом Алисы, а не просто хотела подлизаться к своей коллеге).

— А душа у неё … хм … интересная … — неопределённо закончила она фразу, вглядываясь в Алису (будто хотела рассмотреть её волшебный потенциал … найти тот самый секретный ингредиент … из которого, возможно … родится нечто по-настоящему … великое?).

— И … кажется … разбитая …

Ведьма — помощница Эльвиры, до этого стоявшая в сторонке (точно ожидала … расправы? наказания? новой порции волшебных нотаций ?),

тут же оживилась: — Вот видите! — торжествующе заявила она (как ученик, получивший наконец пятёрку по самому нелюбимому предмету — можно бежать и хвастаться перед друзьями … если такие найдутся у тех, кто специализируется на … гадостях).

— Я же говорила … с ней … что-то не так!

(Она и вправду говорила! Алиса даже вспомнила её слова про «срыв всего праздника» … «испорченный настроение комиссии» … и что-то там про гнев главной феи … всё перепуталось в голове … точно она … опять находилась в том самом — заколдованном — лесу … где её чувства … и мысли … были не важны …)

— С ней нужно что-то делать, Эльвира … такие не должны участвовать в фестивале!

Эльвира, до этого глядевшая на Алису с грустью (ну да … ожидала же от неё волшебных чудес … триумфальной победы … признание её таланта … ну вы поняли — все то, чем обычно хвастались фейки … рассказывая сказки перед сном маленьким эльфатам …).

Вдруг резко изменилась в лице — теперь она выглядела как королева фей — красивая, но … бесчувственная … словно созданная не из лунного света … а из самого холодного … острого … льда:

— Да … кажется … эта девочка ещё не готова … нести свет и красоту в наш волшебный мир … —

И сделав значительный шаг в сторону толпы (точно бросала в неё невидимый камень … превращавший её … волшебных фей … весёлых эльфов … и обычных людей … в толпу … готовую осуждать …), она продолжила:

— Кажется … тебе нужен отдых, Алиса.

Ее слова прозвучали тихо … но отчётливо — словно это был приговор судьи … зачитываемый перед публикой … холодным … безразличным голосом …

И в этот момент что-то произошло.

Сцена под Алисой задрожала … точно это было не прочное дерево … а тот самый … лед … из которого, видимо … была создана теперь Эльвира …

— Что … что это … ?! — только и смогла выдохнуть Алиса (хватаясь за край помоста — как тот утопающий, что искал спасения … забыв, что умеет плавать).

Перед ней открылась … пропасть?

Нет … не пропасть … скорее … воронка? Вихрь?

Из самого центра сцены … из того места, где она ещё секунду назад танцевала … поднялся столб яркого … белого … мерцающего света … Он вращался, пульсировал … затягивая в себя всё вокруг … и Алиса …

Алиса, потеряв равновесие … сделала шаг … назад … и …

— А-а-а!!! — закричала она, проваливаясь в ту самую белую, мерцающую пустоту (и только подумала … надеясь, что её мысли услышит хоть кто-нибудь: «Почему … зачем … и что дальше …?».).

Бобр, увидев происходящее … выронил из рук ларец с мороженым.

— Вот это я понимаю … — только и прошептал он … глядя в тот свет, что продолжал бить фонтаном волшебной энергии из самого сердца сцены, словно то было … нет … не сердце … скорее … что-то более … глобальное … и древнее …

— Настоящая … магия!

Алиса же … уже неслась вниз … по тоннелю из белого света … мимо мелькающих картинок — её жизнь? Её страхи? Её … надежды? Всё перепуталось …

Внизу … она разглядела … небо?

Нет … озеро?

Огромное … кипящее … с островами, покрытыми черным … багровым … пеплом …

— Что … где … ? — только и смогла она прошептать (её голос почему-то не звучал … как и в пещере с Огненным Лесом … та странная магия продолжала действовать).

И тут же … она поняла …

Воздух … он был … горячим!

И пах … серой …

Она находилась в … аду?

Над ней … точно мостик между двумя берегами кипящей лавы … висела … тонкая серебряная нить …

Алиса инстинктивно потянулась к ней … руки дрожали … но страх … и желание выжить … оказались сильнее …

— Это … выход …?

Её ноги коснулись нити … нет … она оказалась уже на ней … стоят … сделала шаг … и … ещё один …

— Неужели …? Алиса увидела знакомые домики … зеленые деревья … небо — голубое … спокойное …

— всё …

— Домой? — прошептала она … еще не веря … но уже надеясь …

И сделала последний шаг … назад … в свой … не волшебный, не сказочный … простой … человеческий мир …

* * *

Солнечный луч, пробившись сквозь щель в занавесках, щекотал лицо. Никита сонно поморщился, пытаясь укрыться от него подушкой, и … резко открыл глаза. Сердце колотилось, точно он только что пробежал марафон, а простыни были влажными от пота.

— Фух … кошмар какой-то … — прошептал он (стараясь успокоить дыхание — бесполезно!).

Сон … яркий … необычный … тревожный … он не мог вспомнить детали … но ощущения … они остались: страх, восторг … и … щемящая тоска по … кому?

Никита сел на кровати, проводя рукой по лицу — мокрому, липкому от пота (и … ещё от чего-то … незнакомого … солёного … точно слеза скатилась по щеке). В голове мелькали обрывки снов … картинки, слова, чувства …: кипящее озеро … ворон с говорящими глазами … гигантское перо, на котором он парил над пропастью …

— Бред какой-то… — пробормотал он (поднимаясь с кровати — ноги дрожали … словно он и вправду летал … слишком реальным казался этот сон).

И еще … она.

Девочка … нет … девушка?

Никита не мог вспомнить её лица … но очертания … движения … они отпечатались в памяти … словно она … прикоснулась к нему … крыльями?

Нет … скорее … душой …

Никита подошёл к окну.

Обычный городской пейзаж: дома, машины, люди … летний день … голубое небо … ничего необычного … кроме … той самой щемящей тоски внутри …

— Чушь какая-то… — сказал он вслух (и почему-то голос звучал неуверенно … тихо … точно он боялся, что кто-то может услышать его сомнения).

Никита резко развернулся и вышел из комнаты.

За завтраком (яичница … апельсиновый сок … ничего фееричного …) родители не задали ему ни одного лишнего вопроса (наверняка, он не впервые проснулся с тяжелым, смутным осадком после сновидения).

В школу он тоже шёл молча … рассеянно … словно надеялся, что рутина окружающего мира смоет … закрасит … растворит … всё то странное … что произошло с ним ночью.

Но картинка огненного озера … зеленые глаза дракона … и та девушка … не хотели исчезать из памяти.

— Ты что … влюбился? — неожиданно спросил его Пашка, одноклассник (который, видимо решил, что молчание Никиты связано исключительно с амурными делами — ведь о чем же еще может думать … парень!).

— Влюбился?! — переспросил Никита, не сразу поняв смысл вопроса — да он даже не разглядел одноклассника как следует — лишь размытый силуэт …

— А га? — Пашка довольно ухмыльнулся (и его ухмылка тоже казалась Никите … размытой … непонятной …).

— Это дело хорошее … даже полезное … говорят — для успеваемости! — сообщил он (продолжая свою мысль).

— Я вот … на нашей … — он на секунду задумался (кажется — забыл … или стеснялся назвать её имя? — впрочем, это уже было не важно …).

— Влюбился прошлой весной … и … — Пашка неопределённо махнул рукой, словно сам не веря в реальность своих слов (а Никите вновь показалось … что картина мира вокруг него стала какой-то … не такой …)

— и … у меня как с пятерки пошли! — закончил он свой рассказ с такой гордостью, словно говорил не о школьных оценках, а … о покоренных вершинах … созданных шедеврах … или … спасенных мирах.

— Тебе бы тоже … не мешало влюбиться … — добавил Пашка (словно советовал купить новый рюкзак … завести собаку … или … выкинуть старые кроссовки …).

Никита только пожал плечами, не зная … как объяснить однокласснику (и … себе …), что дело … совсем не в отметках …

И в том … непонятном … болезненном … волшебном … ощущении потери … которое не покидало его … словно он … уже любил кого-то … в том — другом? — мире … и … та невидимая нить … связывавшая их …

оборвалась …

Школьные коридоры, шумные и переполненные, казались Никите … театром? Музеем? Аквариумом?

Он шел по ним … не видя … не слыша … отстраненно … как будто всё это: лица одноклассников … голоса учителей … запах столовой (да … пахло пирожками … его любимыми …) — всё это находилось по ту сторону толстого стекла … не касалось его … не вызывало никаких эмоций …

— Эй! Никитос! — Окрик Пашки (тот с шумом врезался в него плечом — такой же рассеянный и невнимательный, как и он сам) заставил Никиту … не проснуться … но … вернуться в эту … не очень увлекательную … реальность …

— Ты чего … спишь на ходу?! — Пашка был похож на взъерошенного воробья: неугомонный … вечно в движении … ему, видимо, всё на свете было интересно (кроме … уроков!).

— Пошли в столовку … а то пирожков не хватит …

Никита кивнул (даже не улыбнулся — не было сил … или желания …). Внутри ему всё еще казалось … пусто … точно там … в глубине его души … кто-то выключил свет … и запер дверь … не оставив даже замочной скважины … чтобы подсмотреть … есть ли надежда на … свет … и … возвращение.

— Может … это солнечный удар …? — неожиданно предложил Пашка (разглядывая его с беспокойством — кажется, друзья бывают разными … и даже неугомонному, вечному шуту … не чужды простые человеческие чувства … сочувствия).

— Вчера жара же стояла … а ты … весь день — на баскетбольной площадке … — добавил он (словно объясняя причину странного поведения Никиты — для него всё в этом мире объяснялось логично … законы физики … спорт … шпаргалки …).

— Пойдем … я тебе квасу возьму … холодненького …

Никита вновь кивнул и, чтобы отделаться от назойливого … но доброго! … друга, сказал:

— Давай … только я сейчас … зайду в …

Он не договорил.

В глубине коридора, почти у самого окна … рядом с пальмой в кадке (в их школе учительница биологии устраивала джунгли … видимо, надеялась, что это улучшит оценки …).

Он увидел … Бобра?

Серый, мохнатый … и … разговаривает?!

— Да … вот так и скажи ей … понял …? — голос Бобра звучал тихо … протяжно … точно он уговаривал кого-то … не согласиться на что-то … или наоборот — рискнуть.

— А что … я за гарантии …? — отвечал ему чей-то … хриплый голос … (не тот, конечно … что принадлежал клоуну … но почему-то Никите показалось … что он его … знает!).

— Скажи … кто вернет …

Бобр, почувствовав … невидимое? ощущение присутствия? … резко оглянулся — и его взгляд встретился с … взглядом Никиты?

Они смотрели друг на друга … опешив … точно их встретили не в шумной школе … а … на дне океана …

— Бобер …? — не поверил Никита своим глазам (нет … ушам? мозг отказывался адекватно воспринимать реальность …).

— Что ты … ?

— Тссс … — Бобр, вытаращив глаза, замахал на него лапами (теми самыми … что танцевали перед Малефиком …).

— Стой там! Не подходи!

И … исчез.

Нет … не просто спрятался … а буквально растворился в воздухе … в тот самый момент, когда Никита, сделав шаг … хотел … прикоснуться? заговорить?

проверить на реальность? …

На его месте, словно … выпав из невидимого кармана … остался лежать лишь … маленький, потертый … брелок?

Никита неуверенно поднял его — холодный, металлический … тяжелый … с выгравированным изображением … дракона?

И тут же … снова … мелькнули те картинки: огненное озеро … зеленые глаза … девушка …

Пашка, заметив его оцепенение … не понял ничего (он был устроен проще …).

— Ты чего, Никитос? — поинтересовался он сочувственно, хлопая друга по плечу (а в глазах его не было ни насмешки … ни … недоверия …).

— Перемена уже! Пошли … я тебе обещал же …

И … что еще интересно … забрав брелок из его … не сопротивляющейся … руки, спрятал в карман … словно это … обычная штука …

— Потом отдашь … — добавил он, увлекая Никиту в сторону столовой …

И Никита, окончательно запутавшись в реальности происходящего … послушно пошел за ним …

Но мысли … чувства … и та невидимая нить … теперь — прочнее стали …

Запах жареных пирожков с капустой — его любимые — обычно вызывал у Никиты прилив аппетита. Но сегодня желудок словно сжался в комок, отказываясь принимать пищу. Он механически жевал пирожок, который заботливо принес ему Пашка, и бессмысленно смотрел на суету вокруг. Шум столовой казался далеким, приглушенным — словно доносился из другого измерения.

«Бобер … — вот единственное, что пульсировало у него в голове.

— Что он тут делал? С кем разговаривал? И … как, черт возьми, исчез?!».

Пашка, покончив с обедом, с удовольствием потирал живот и разглядывал девчонок за соседним столиком (он всем девчонкам улыбался … и, надо отметить … некоторые улыбались ему в ответ).

— Говорю же тебе, Никитос … влюбись! — Сообщил он вновь (глотнув стакан компота — и Алисе, наблюдавшей за этим ритуалом поглощения пищи со стороны, наверное, это показалось бы чем-то … мистическим …).

— И сразу все наладится! И с аппетитом, и со снами … — Пашка значительно кивнул, как бы подтверждая свои слова всем своим видом (сытым и … довольным жизнью!).

Никита только пожал плечами.

Он знал, что Пашка не понимает … всей … сложности … происходящего (хотя, возможно, сам Никита тоже … не очень-то понимал!). Но чувствовал … глубоко внутри … что дело не просто в депрессии … плохой погоде … или даже неразделенной любви (в которой, впрочем, Пашка, несмотря на всю его поверхностность … был мастером).

В голове у него, точно назойливый рекламный ролик … продолжала крутиться фраза — «перезагрузка реальности» …

Словно … тот мир … из сна …? в котором он встречался с … феей? Драконом? говорящим бобром …? (Он почти уверовал, что Бобр — это плод его воображения …). Этот мир … он каким-то образом просочился … ворвался … захватил …? часть … его сознания … И теперь он … застрял где-то посередине … между двумя реальностями …

После уроков, вместо привычного пути на баскетбольную площадку, Никита … почти бессознательно … повернул в противоположную сторону — туда … где он когда-то (давно? или это произошло во сне? воображении? …) впервые увидел … её …

— Эй … ты куда?! — догнал его возмущенный голос Пашки.

— Мы же договорились …?

Никита остановился, не зная … как объяснить другу свое внезапное желание … прогуляться в сторону, диаметрально противоположную их обычному маршруту …

— Голова болит … — пробормотал он (потому что так было проще … чем рассказывать о всех этих непонятных ощущениях …).

— Пойду … проветрюсь немного …

Пашка наморщил лоб … словно услышал на китайском …

— Проветришься … ? — Повторил он неуверенно (для него любое отклонение от плана было сродни стихийному бедствию …).

— Но у нас же …?

— Потом зайду … — пообещал Никита, уже шагая прочь — дальше от школы … друзей … и этого … удивительно … обычного … мира …

Дорога была знакомой … деревья, дома, магазины — Никита проходил мимо них … тысячу раз … (но каждый раз … они выглядели … чуть-чуть … не так …).

Сегодня же они словно … поблекли …? Стали какими-то … картонными …? Двумерными …? Точно кто-то выключил в мире … громкость? Цветность? Глубину …?

А внутри … пустота … но уже не та — равнодушная, бесчувственная — какой она была ещё утром …

Там … под ложечкой … ворочалось … что-то … большое … горячее … опасное …? Точно огненный дракон пытался вырваться на волю … сжечь … превратить в пепел … всю эту … картинку мира … такую же ненастоящую, как декорации в школьном театре …

Никита шел вперед … подчиняясь невидимому … зову …? Инстинкту …? Чувству … которое было сильнее логики … советов друзей … даже голода … (а ведь пирожок он так и не доел …).

Остановился только у перекрёстка … и …

— Это … оно …?

Место, где дороги … пересекались?

Или … место, где два мира … сталкивались …?

Старый каштан (кажется … вот за ним-то они и сидели в первый раз …) … скамейка … детский сад напротив …

Ничего не изменилось …

Кроме … того … что внутри у него теперь горел … настоящий огонь …

И она … она должна была … появиться …?

— Эй … ты … ?

Никите показалось …

Нет … он знал … знал наверняка … он услышал … её голос …

— Никита!

Голос. Знакомый, но… незнакомый. Звонкий, как серебряный колокольчик, и… тёплый, словно солнечный зайчик на его щеке.

Никита резко обернулся … и увидел её … Там … под старым каштаном … словно она и не исчезала никогда …

Сердце пропустило удар … Мир вокруг, секунду назад серый и картонный … взорвался красками … словно кто-то на невидимом пульте включил режим … максимальной яркости? Контрастности?

Девушка … с глазами … цвета … летнего неба? Морской волны?

Внутри у Никиты всё перевернулось … И дракон … тот самый … горячий и опасный … пробудился, наполнив его … силой? Желанием?

— Ты … — только и смог он пробормотать (забыв все слова … которые знал … и которые могли бы описать … ту красоту … что стояла перед ним …).

— Ты … реальная …?

Она улыбнулась (и улыбка её была … похожа на рассвет над морем? Рождение звезды? Взмах крыльев феникса?).

— Ещё какая реальная … — сказала она, приближаясь к нему (и шаги её были легки … воздушны … точно она плыла … а не шла).

— Ты меня, кажется, … не узнаешь?

— Не узнаю …? — он отошел назад … ему было страшно … вдруг это … сон? Магия? Галлюцинации?

— Мы знакомы …?

Она засмеялась (и смех её зазвенел, словно … тот самый колокольчик из сна? Сказки?).

— Да брось ты … Никита … Это я … Алиса!

Она протянула ему руку (и пальцы её были тонкими … хрупкими … но … горячими?! — он чувствовал это сквозь ткань её летнего платья … такого же легкого … прозрачного … как крылья бабочки …).

— Никита … — повторила она (и имя его … в её устах прозвучало … волшебно ?).

— Неужели ты меня … забыл?

Алиса глядела на него с таким … непониманием? Укором? … что он почувствовал себя … виноватым.

Словно … совершил … преступление … которое и сам не осознал … но … чуствовал его тень … в своем … уже … не таком пустом сердце …

— Нет … — попытался он найти ответ … — Я … кажется … видел тебя во сне … — и ему стало страшно, что … вот прямо сейчас … она … растворится в воздухе … как тот … говорящий бобр …

Но она … улыбнулась вновь …

— Да ты … просто … красавчик! — прошептала она, слегка прикоснувшись к его руке (её пальцы были …

прохладными …?

теплыми?

горячими?

он не разбирал … но … по коже пробежали мурашки …).

— Не бойся меня … дурачок …

И вот на этих словах … не сказанных … а прочувствованных … точно ona передала ему часть … своей … энергии? Магии?

В Никите что-то … переключилось … и … он …

— Алиса? — его голос звучал теперь … твердо …? Уверенно …? Словно … те самые фрагменты памяти … что так и не собрались в единую картинку … потерянный пазл … обрели … место? Смысл?

— Алиса … привет …

Она смотрела на него с такой лучезарной улыбкой, что все его сомнения растаяли, словно снежинки на горячей ладони.

— Привет, Никита. — Сказала она, и в голосе её зазвучала такая мелодия, что ему захотелось … слушать её … вечно.

— Мы, кажется … где-то уже виделись? — Неуверенно произнес он, не в силах оторвать взгляда от её … глаз … лица … волос … все в ней манило его, будто она … была создана из самого волшебного света.

Алиса засмеялась — легко и звонко — так смеются только те, кто … умеет радоваться жизни.

— Ну, ты и шутник! — Сказала она. — Только сегодня же познакомились … в парке … ты ещё кормил голубей … помнишь?

Никита нахмурился … пытаясь вспомнить тот … эпизод … Но в его памяти мелькали совсем другие картинки: Огненный лес … битва с гончими пламени … сияющий взгляд золотого дракона … черная магия Малефика … и … да … та девушка … с такими же … пронзительно-синими глазами … словно ona … разделилась на две части? И одна из них … осталась в его … волшебном … мире?

— Ты … уверен … что … мы только сегодня …? — неуверенно пробормотал он (боясь услышать ответ …).

Алиса подошла ближе (теперь её платье — простое, летнее … светло-голубое … без всяких волшебных блёсток — почти касалось его).

И пахло оно … не лунным цветом … не морским ветром … а … клубникой?

Никита вновь почувствовал, как мир вокруг меняется … Словно она … принесла с собой … часть того … иного … волшебства … в который он уже не верил … и по которому … так тосковал …

— Да брось ты, Никитос … — сказала она (и он вспомнил — так же называл его … кто-то … в том … забытом мире …).

— Ты, кажется … впечатлительный слишком. Просто понравилась тебе я …

Вот и все …

Она улыбнулась, прикоснувшись к его руке. На этот раз — совсем легко … словно перо бабочки провело по коже … но Никита вновь почувствовал … дрожь … Она пробежала по всему его телу … заставляя проснуться … того самого … огненного дракона … о котором он уже … забыл …

— Алиса … — повторил он её имя (точно … пробуя … каково оно … на вкус … звук … ощущение).

— Может … прогуляемся …?

* * *

Мы медленно шли по парку, купаясь в золотых лучах закатного солнца. Никита — такой задумчивый … молчаливый … он совсем не был похож на того … смелого … решительного … юного героя … с которым я познакомилась в том … волшебном … мире …

И от этого несоответствия … мое сердце … сжималось еще сильнее … словно какая-то невидимая рука пыталась выжать из него … последние капли … любви …? надежды? волшебства?

«Все будет хорошо … — вспомнила я слова Бобра — тот сейчас, наверняка, уже закончил свою работу … отправился на поиски новых приключений … и вкусного мороженого.

— Главное … верить … и …»

Но договорить его фразу … я не смогла — мысли в голове превратились в кашу … точно кто-то … тот самый злой Малефик? — помешал в них все ингредиенты … добавил перца … соли … и еще чего-то … непонятного … липкого … от которого делалось горько … и … одиноко …

«Спой о своей любви … — ещё одна фраза Бобра всплыла в памяти (а может … это мой собственный … внутренний голос так говорил ?). — Это главная магия …»

— Никита … — прервала я молчание (от которого у меня уже уши закладывало …).

— Мы должны … поговорить …

Он удивленно посмотрел на меня — в его карих … таких … теплых … глазах я видела … интерес? Доверие?

«Не то, что в той … комиссии! — с горечью подумала я (вспоминая холодные лица фей … даже Эльвира … и та … смотрела на меня будто я … чужая …).

— Им бы только шоу … сияющие крылья … фейерверки … а то … что внутри … настоящее волшебство … им не нужно …»

— Поговорить …? — повторил за мной Никита.

— А … о чём?

«Ну вот … — мысленно вздохнула я. — Даже о чём говорить … не знает … забывчивый ты мой … ”

— Просто … — начала я … пытаясь подобрать нужные слова …

— помнишь … фестиваль фей … ты видел меня там …

Никита посмотрел на меня … и я поняла — нет … он не помнит … Там … в его глазах была только … она.

Та Алиса … не волшебная … без крыльев … не знающая о драконах … о настоящей любви …

И от этого понимания у меня снова … сердце в кулак сжалось …

— Там … на сцене … я … не смогла … — с трудом продолжала я (боясь, что голос опять надломится … предательски задрогнет … как тогда …).

— Я … опозорилась … потому что … потому что ты …

— Я …? — Никита приблизился ко мне, прикоснувшись к моей руке (его пальцы теперь казались мне … самым горячим … самым безопасным … местом во всем … мире …)

— Алиса … ты что-то путаешь … я ведь …

— Да … — резко прервала его я (в глазах моих опять … заблестели слёзы … надо же … волшебные сказочные… и те плачут … когда им … очень плохо …

— Ты ведь меня … не помнишь …

— Я …? — повторил за мной Никита … и на лице его … промелькнуло … не сожаление … не насмешка …

а … боль …?

— Не бойся … — прошептала я … словно обращаясь к тому … огненному дракону внутри него …

— Просто скажи … что чувствуешь …

Он взял мои руки в свои … и они были … удивительно …

сильными?

теплыми …?

живыми?

— Алиса … я …

— Нет … постой! — решила я взять ситуацию под свой контроль (потому что … знала … он ещё не готов … не может … вспомнить … без моей помощи…).

— Дай мне … сказать … просто … выслушай … ладно?

— Я … слушаю … — пробормотал он (глядя мне прямо в глаза …

и я увидела там … отблеск … не моей любви …

не волшебства …

а … своего?).

— В том … нашем … волшебном … мире … — начала я, боясь … запутаться … испугать его …

(но отступать … уже было некуда …)

— Ты … значишь … значил … очень много … для меня …

— И … ты … ты … любила … меня …? — спросил он (и в голосе его впервые прозвучало … не вопрос … а … понимание).

— Да … — прошептала я … — Люблю … и сейчас … только … уже не там …

— Не там …? — он не отпускал моих рук, и в глазах его … разгоралось то самое …

пламя …?

чудо?

— Тут … — показала я на наше отражение в луже … — в твоем … нашем … мире … я хочу … любить тебя … опять …

И тут … он … словно окончательно проснувшись … от долгого … непонятного … сна, … притянул меня к себе … и …

поцеловал.

Я уже не помнила … когда в последний раз чувствовала себя …

такой счастливой …?

свободной …?

настоящей … féer …?

Губы Никиты — тёплые … нежные … так не похожие на те — холодные и горькие — поцелуи волшебных принцев из сказок … пробудили во мне … ту самую … истинную … всепоглощающую …

любовь …?

жизнь …?

магию …?

— Пойдем? — тихо спросил он (не отрывая от меня своих глаз … и я поняла … да, теперь

— я знала это точно! — он вспомнил … вернее … не вспомнил … а … прочувствовал … ту самую … связь … что соединила нас … там …

и … тут …).

Я кивнула (слова … слова были лишними …).

Мы шли по вечернему парку, держась за руки (его ладонь теплая … шершавая … обнимала мою … маленькую … нежную …)

И мир вокруг сиял для нас … Словно кто-то невидимый включил тысячи … миллионы …

фонариков?

звезд …?

солнышек …?

— Фестиваль … — я вспомнила про ту … глупую историю … с конкурсом … и … сердце мое … екнуло …?

Нет … теперь это была … не боль … а … азарт?

— Там ведь … сейчас будет фейерверк …?

— Фейерверк? — переспросил Никита (ему, кажется … было все равно … он смотрел только … на меня …).

— Ты хочешь его … посмотреть?

Я … замялась … Мне так не хотелось … портить … вот этот … наш … тихий … теплый … мир … шумом и блеском чужого волшебства …

— Можно … я тебе … покажу … лучше … другое …? —

И не дожидаясь ответа … подняла его … в небо …?

Нет … не в небо …

скорее … в тот …

наш …

волшебный …

невидимый …

мир …

Его глаза сначала расширились от удивления …

Потом … наполнились страхом …

А потом … он увидел звезды … и … улыбнулся …

— Красиво … — прошептал он, сжимая мою руку (точно боялся … упасть …? потеряться … забыть … тот момент … когда мир вокруг … и внутри … был … наполнен только нами …).

— Я … кажется … видел … такое … во сне …

Я засмеялась …

— Это не сон … это … настоящая … я.

И мы … полетели …

Вниз … над яркой, праздничной толпой … оставив за собой серебряный след из звездной пыли …

А внизу … рядом с ошалевшим Бобром (который вытаращил глаза … и открыл рот … будто хотел … нас съесть!), уже начинался … самый прекрасный …

фейерверк в мире.

Бобер, кажется, даже забыл про растаявший шарик мороженого, так он был потрясён нашим внезапным появлением.

— Вот это вход! — Восхищённо прошептал он, глядя, как за нами сыпались искорки звёздной пыли, словно мы привезли с собой кусочек самого ночного неба.

— Ну вы и даванули! Алиса счастливо улыбнулась, спрыгивая с невидимой лестницы, что она только что создала в воздухе прямо перед ошарашенной публикой (да, казалось, мир вокруг вновь стал … немного волшебным …).

— Видел? — обратилась она к Никите, сжимая его руку.

Никита медленно кивнул — в глазах его ещё плясали отблески звёздного неба, но сейчас в них читалось … не только восхищение … но и гордость за неё …

— Здорово у тебя получилось … — сказал он тихо, словно боялся … спугнуть … разрушить … ту хрупкую магию, что объединила их.

А публика в зале, словно очнувшись от коллективного транса … взорвалась аплодисментами — да такими громкими, что даже феи … забыли про свою конкурентную борьбу …

Ведьма — помощница Эльвиры, заметив … нет … не чудо … скорее … нарушение программы фестиваля, встрепенулась — она хотела было броситься к микрофону, объявить всем, что Алиса … дисквалифицирована … оштрафована … лишена права участвовать в танцах волшебников до конца времени … Но Эльвира, которая сидела в первых рядах (с таким лицом … словно она пила самый кислый лимонный сок в мире!), внезапно положила свою руку — такую маленькую, хрупкую … но … волшебную! — ей на плечо … И ведьма, почувствовав в этом прикосновении … силу … власть …?

а может быть … да, скорее всего … мудрость … вдруг … поменялась в лице … с её лица словно сошла ледяная маска …

— Похоже … эта девочка знает … то … чего мы уже … забыли, дорогая … — прошептала она Эльвире (а в её голосе, ранее звучавшем как скрип ржавой двери, появились … нежность …? восхищение ?).

— Ты только посмотри …

Эльвира продолжала молчать (ну, по крайней мере … не метала молнии!), но … в глубине её глаз … всё же зажглась … искорка …? интереса …? надежды?

а может … просто … здорового … волшебного … любопытства …?

— Друзья! — раздался голос Никиты со сцены (он говорил громко … уверенно … словно обращался не к праздничной публике … а к … воинам перед битвой? магам перед созданием заклинания ?).

— Сегодня мы хотим … показать вам …

И в эту секунду … словно почувствовав зов его … такого … простого, но … неуловимо волшебного … голоса … вся сцена превратилась в … фантастический мир.

Я колдовала, импровизируя, смешивая всё то, чему учили меня сказки… и то … что открыла я сама, когда любила … и теряла … и находила … вновь …

Огонь, вода, свет … всё смешалось в едином, захватывающем танце — огненные цветы распускались из моих ладоней и, превращаясь в гигантских бабочек, порхали над сценой … струи воды взмывали вверх фонтанами, освещая всё вокруг радужным сиянием … и я, словно дирижер этого оркестра магии, направляла его своей … нет … не волей … скорее …

любовью …?

Никита, словно ожившая статуя античного героя, двигался рядом, дополняя каждое моё движение силой … уверенностью … и той самой … страстью … что скрывалась в его … таких человеческих … и … таких волшебных … глазах …

Бобр … он стал частью нашего танца … Он вертелся волчком … прыгал … кувыркался … сиял (ну да … без этого — никуда!), точно пытался показать всему миру, что … даже самый маленький … не волшебный … грызун … способен на … чудо!

И, надо сказать … у него это получалось!

А потом … в самый разгар нашего … импровизированного … совершенно сумасшедшего … шоу, Бобр вдруг … превратился …?

Нет … он не стал эльфом … не оброс перьями … не начал изрыгать огонь …

Он … стал … мальчиком?

Обычным … весёлым … темноволосым … с искорками … шалостей? волшебства? любви? … в глазах … Толпа ахнула … комиссия поднялась со своих мест, не веря своим глазам …

А родители Алисы … они уже … плакали?

— Это … чудо! — раздался чей-то голос … и за ним … ещё десяток … сотни …

— Как они … сделали это …?

И только … та … старушка … с седыми волосами … смотрела на сцену с улыбкой … тихо … сочувственно … как смотрят … мудрые сказки … на детей, которые вновь открыли … не секрет … не заклятие …

а …

счастье … вместе.

Музыка стихла … огни погасли … волшебный туман рассеялся … а на сцене, взявшись за руки … стояли мы … Никита, я … и …

— Марк! — Моя мама бросилась к тому … мальчику … её голос дрожал, а слезы радости … оставляли мокрые дорожки на её щеках …

— Сынок … это … это ты … ?

Она обнимала его … крепко … словно боялась … что он … опять исчезнет … как исчезал раньше … много раз … превращаясь в тот … неугомонный … пушистый … вечно голодный … комочек волшебного хаоса … которого мы знали как … Бобр …?

— Марк? — тихо повторила я … и в сердце моем … точно что-то щёлкнуло …? Перевернулось …?

— Так … его … зовут? Мой … брат … ?

Но сейчас, когда он стоял перед нами … обычный мальчишка … с немного испуганными глазами … это было … не так важно … Он был рядом …

— Мы … должны … объяснить … — пробормотал Никита (видимо … вся эта история с фестивалем, фокусами … и … пропавшим-найденным братом … немного выбила его из колеи … впрочем … сейчас это тоже было … мелочью …).

— Как он …? Почему … ? — вопросы сыпались на нас со всех сторон: комиссия волшебников шепталась возле стола … толпа в зале гудела … даже клоун … тот самый, печальный … сидел под ивой и, открыв рот, таращился на сцену …

— Эльвира … спаси нас … — прошептала я … глядя на главную фею, которая … к моему удивлению … не выглядела сейчас … сердитой? Разгневанной?

Скорее она …

наблюдала?

удивлялась?

а может быть … да … изучала? … как и те … мудрые волшебницы в шляпках из комиссии …

— Это долгое история … — сказала мама тихо, прижимая Марка к себе (она, видимо, не собиралась сейчас … раскрывать семейные секреты). —

Мы … потом … все вам объясним …

Но Марк … вернее … уже не Бобр … а мой … братишка … не терпел отлагательств … видимо … вся эта магия с превращениями пробудила в нем не только человеческий облик … но и … характер …?

— Можно, я сам …? — прошептал он, неуверенно выглядывая из-за маминого плеча (а голос его … да … точно как у … того Бобра … тихий, немного … гнусавый … и такой … милый …).

— Да … конечно … — мама улыбнулась ему и поцеловала в макушку.

— Рассказывай …

И Марк … рассказал:

— Когда-то … очень давно … злой волшебник … проклял меня … превратив … в бобра … я ничего не помнил о себе …

(Тут … Эльвира удивленно вскинула брови — вот те раз! Она, видимо думала … что знает все сказки волшебного мира … и такая история … прямо на её фестивале …! Да … несладко придётся ведьме — помощнице …).

— Но … я чувствовал … внутри себя … какую-то … не бобровую силу … волшебство …?

И мороженое … оно … оно помогало мне … вспоминать? Сохранять себя?

Я сам … до конца не знаю …

(На этих словах клоун под ивой вдруг … встал и … зааплодировал? — кажется … даже у него нашлась капелька … удивления … в этой истории …).

— Но рядом с Алисой … — продолжал Марк (теперь он уже увереннее говорил … словно и вправду превращался … из волшебного … в обычного … мальчика).

— Я почему-то … всегда вспоминал … о … о вас … о том … кто я …

И магия Алисы … она … ну, ты понимаешь … — обратился он ко мне с улыбкой.

— Я всегда чувствовала, что ты … не просто … бобер! — Сказала я, обнимая его.

— И сейчас … ты рядом … и это … самое главное!

Вокруг царил хаос … комиссия волшебников засыпала маму вопросами … публика в зале ликовала … журналисты (да, оказывается … они тоже любят фестивали фей!), щёлкали фотоаппаратами … Эльвира куда-то пропала (наверное … искать новую помощницу?) … а клоун под ивой … продолжал улыбаться …

— Пошли отсюда … — тихо сказал Никита, беря меня за руку (его прикосновение было … таким родным … спокойным …).

— Куда …? — я с нежеланием оглядывалась назад … не на толпу … а на …

Марка? Маму?

На ту жизнь … которую я чуть не … потеряла … ?

— Просто … пойдем … — он поцеловал меня в макушку (и я закрыла глаза … вдыхая его запах … не волшебства … а … счастья …).

— Нам нужно … поговорить …

Мы вышли из шумного, сияющего зала … почти бесшумно … словно растворились …

в сумерках …?

в магии фестиваля …?

в любви …?

И шли, держась за руки … вдоль по берегу реки … туда … где нас ждал … наш …

не волшебный …

но … прекрасный …

мир …

Река, лениво отражающая последние лучи заката, текла рядом … её тихий плеск успокаивал … настраивал на …

гармонию …?

безмолвие …?

или просто … на … нас …?

Мы шли молча … Никита — задумчивый … серьёзный … всё ещё не веривший в …

чудо …?

или в … нас …?

Я же … порхала рядом … словно пыталась … догнать … поймать … ту самую … ускользающую … волшебную мелодию … что родилась …

между нами?

вокруг нас …?

внутри нас …?

— Всё будет … хорошо, — прошептала я … обнимая его за руку … боясь, что он … вдруг … испугается?

Уйдёт?

Забудет …?

Никита вздохнул — глубоко … так вздыхают те …

кто … искал … долго … и … нашёл …?

— Алиса … — начал он …

— Просто Алиса … — поправила его я (потому что феи … они такие … не любят … лишних …

слов?

титулов?

рамок ?).

— Я … Я не знаю … как …? — он замялся, словно ему впервые пришлось говорить о чем-то …

важном?

настоящем?

трудном?

— Все слова … — продолжил он, пытаясь найти их в … своей памяти …?

— Кажутся … не теми …

— Тогда … не говори … — улыбнулась я, прикасаясь к его руке … теперь уже … не боясь … не сомневаясь …

— Просто … почувствуй …

Мы сидели на берегу реки … вода плавно текла рядом … отражая звезды … и наши …

молчаливые … счастливые … невозможные … отражения …

Ночь опустилась на город, мягкая и бархатная, словно кто-то невидимый укрыл нас волшебным одеялом. Городские огни мерцали вдали, словно далекие звёзды, а тихий шелест листьев напоминал о том …

что магия …

она рядом …

всегда …?

Мы сидели на песчаном берегу, обнявшись, слушая дыхание друг друга.

Никита пах … летом …?

солнцем …?

дождём …?

Его запах был таким … знакомым … уютным …

— Алиса … — он прошептал мое имя, словно боялся … спугнуть?

Разорвать …?

Ту невидимую нить, что связывала нас …

Я прижалась к нему ещё сильнее …

— Я знаю, что … тот … забытый … мир … Он … важен … для тебя …

— Важно … только то … что … ты … рядом … — ответила я, глядя в его … такие … человеческие … и такие … волшебные … глаза …

— Все остальное … просто … сказки.

И на этих словах … словно в подтверждение моего выбора … в небе … прямо над нами … вспыхнула … падающая звезда …

Оставляя за собой … сияющий … серебристый след …

Точно … кто-то невидимый … напомнил нам … о том, что …

чудеса … любовь … счастье … … всегда рядом … даже … в самом … обычном … … мире …

* * *

Я, мистер Тень, наблюдатель невидимый, тот, кто за кулисами мироздания плетет узоры судеб. Видел, как Никита, мальчик с сердцем чистым, желающим приключений, встретил Алису, фею с неба упавшую, искрящуюся звездной пылью. Их встреча — не случайность, а замысел тонкий, ниточка первая в гобелене любви и чудес.

Вел их сквозь водовороты испытаний, шептал в ухо Алисе: «Верь в Никиту, вера — твой щит». Направлял руку Никиты, когда отчаяние черной тенью накрывало: «Не бойся, Алиса — твой свет».

Легко это? Нет. Искусство кукловода — не в дерганье за ниточки, а в понимании, когда отпустить. Когда любовь сама зазвучит аккордом, чистым и звонким, перекрывая шепот сомнений. Именно так в сказках случается: невозможное становится возможным, если смелый шаг первый сделать, поверив в свою силу.

«Перезагрузка реальности» — ход рискованный? Безусловно. Разделить их? Стереть воспоминания?

Но Алиса и Никита… они удивительнее любого моего замысла. Она — не просто фея, он — больше, чем просто мальчик.

Она — огонь, который не потушить, он — эхо волшебства, которое не искоренить. Их встреча вторая, в мире людей, уже без памяти о чудесах, была экзаменом, для них… и для меня.

Следил, сдерживал дыхание… Помнит ли сердце то, о чем не знает разум? Узнает ли душа родственную, даже если занавес забвения между ними?

Когда Никита произнес: «Алиса?», и в глазах его вспыхнула искорка… я понял — урок усвоен. Не мной… Ими. Сказка — не просто набор слов и картинок, а зеркало для души, ключ к тайникам сердца.

Теперь же… экран мерцает, голос диктора раздается из динамиков:

«…Именно эта трогательная история любви, преодолевшей границы реальности, стала залогом оглушительного успеха сказки «Маленькое чудо». Она — больше, чем просто книга, это путеводитель по миру чувств, учебник для юных сердец, мечтающих о приключениях и любви настоящей…»

На экране — кадры фильма, созданного по мотивам сказки. Волшебные пейзажи оживают, персонажи — плачут, смеются, борются.

«… «Маленькое чудо» вдохновляет миллионы детей и взрослых по всему миру. Ее перевели на десятки языков, по ней ставят спектакли, рисуют картины…»

«…История Алисы и Никиты — это напоминание о том, что волшебство — не что-то внешнее, а искра внутри нас. Ее нужно лишь… разжечь.»

Мистер Тень — я, наблюдатель невидимый. Скромный ткач судеб за кулисами вселенной. Мое имя никто не узнает, моей работы — не заметят.

Но… разве в этом смысл? Важно не слава, не признание, а след, оставленный в мире…

След любви, добра и веры в чудеса, которые живут … даже в сердце самой мрачной сказки.

* * *

Заключительная сцена разворачивается на фоне заката, огненного шара, медленно тонущего в море. Алиса и Никита, держась за руки, стоят на обрывистом берегу. Волшебство переплетается с реальностью, лёгкий ветер треплет волосы Алисы, играя искорками звездной пыли.

На небе, словно по заказу, вспыхивает падающая звезда. Алиса поворачивается к Никите, её глаза — бездонные синие озера, наполненные счастьем, и тихо произносит:

Алиса: Ты веришь в чудеса, Никита?

Никита, уже не тот обычный мальчик, в его глазах — отблеск приключений, огонь любви и тень волшебства. Он улыбается, и обнимая Алису за плечи, отвечает:

Никита: Рядом с тобой — в любой мир, Алиса. В чудеса, в сказку, и … в жизнь настоящую, тоже.

Камера медленно отъезжает, оставляя их фигуры силуэтами на фоне огненного заката. Запускаются титры — яркие, динамичные, под аккомпанемент захватывающей, немного волшебной музыки. В конце — финальный аккорд, резкий, будоражащий воображение.

Финальная сцена:

Экран заполняет мягкий, золотистый свет. Алиса и Никита, паря высоко над огнями фестиваля, смотрят друг на друга. Её лицо светится нежностью, его — удивлением и зарождающимся пониманием.

Камера медленно отдаляется, пока фигуры влюбленных не превратятся в две яркие точки, сияющие на фоне ночного неба.

Звучит песня — нежная, волшебная, со словами о любви и вере в чудеса.

Над музыкой, как эхо, раздается голос девочки — негромкий, таинственный:

«…Иногда нужно просто закрыть глаза, вдохнуть… выдохнуть…

И продолжать идти … навстречу своей … настоящей… сказке…».

На экране появляются титры:«Маленькое чудо»По мотивам сказки Александра ТалантоваВ ролях:Никита — Александр PandaHDАлиса — Айрин Demon_AsliБобр/Марк — Валентин «Пушистик» БобровМалефик — Владислав ГромовержецСфера — (озвучил) Глеб «Огнедышащий» ДраконовРежиссёр — Александра «Волшебница» MyRose1980Сценарист — Вероника «Сказочница» Ukrainiangirl777Композитор — Мелодия «Ночное Небо» Alexander Talents

Сцена после тиров:ИНТ. МОНТАЖНАЯ СТУДИЯ — НОЧЬДым коромыслом! Запах пиццы пропитал все, а пустых коробок — хоть башни строй! Монтажка — точь-в-точь после апокалипсиса, только вместо зомби — пачки чипсов и энергетики. На экране — стоп-кадр из «Маленького чуда»: Алиса и Никита — малюсенькие фигурки на фоне звездного неба.

На диване, усыпанном сценариями и похороненном под кучей мусора, валяются: режиссёрша АЛЕКСАНДРА — с чаем в руке, сценаристка ВЕРОНИКА — с ноутом на коленях, залипая в тик-токе, и автор сказки АЛЕКСАНДР, обречённо листающий фейсбук. Типа вымотались, но прутся — как будто джек-пот сорвали.

АЛЕКСАНДРА: (Поднимая кружку) Ну чо, братва! Кино — бомба! За «Оскар» можно уже точить статуэтку, да?

Вероника, ржет в голос, показывая Саше телефон, на котором комменты летят как бешеные метеориты.

ВЕРОНИКА: Катюх, ты серьёзно? Интернет просто взрывается! Хэштег #маленькоечудо — короли трендов! Мне тут фотки валятся со всей планеты — мелкие в костюмах Бобра, фанаты рисуют огненных гидр… А косплей русалки Лирио! Угар жесткач!

АЛЕКСАНДР: (Нервно теребя очки) Началось … показуха … звездный приход …

ВЕРОНИКА: (Шипя) Э, ты чего кислый? Завидуешь что ли?

АЛЕКСАНДР: Да я за вас рад, капец как! Только это же не «Властелин колец», в натуре. Сказка для малышей… про любофф, цветочки, все дела…

Александра взрывается, как петарда, ставит бокал на стол так, что тот подпрыгивает.

АЛЕКСАНДРА: Цветочки? Да у нас спецэффекты, Голливуд уписается от зависти! Бюджет такой, мама дорогая!

Она подмигивает Веронике, та показывает на ноутбуке таблицы — цифры там пляшут как пьяные лепреконы.

ВЕРОНИКА: Санек, глянь на кассу — «Аватар» курит нервно! А все потому что, наша идея с…

Она делает паузу — загадочная, как сфинкс, смотрит на Сашу.

АЛЕКСАНДР: (Недобро) И с какой же идеей?

ВЕРОНИКА: А помнишь, ты ворчал: зачем фикусы, русалки клубничные — детям это типа не зайдёт.

АЛЕКСАНДРА: Мол, запилили бы экшен жесткий, монстров покруче …

ВЕРОНИКА: Ну, мы и решили — а чего добру пропадать? Мерч запустили.

АЛЕКСАНДР: (Бледнеет) Какой еще …мерч? Что вы там…

В этот момент влетает Валентин — «Пушистик» БОБРОВ. На голове у него не прическа, а фейерверк из геля для волос, а в руках — пакеты, как трофеи после рейда по магазину.

БОБРОВ: Бро! Пицца доставлена! Кому пепперони?

На коробках пиццы — Фикус, улыбаясь как рекламная вывеска, предлагает мороженое с логотипом «Маленькое чудо».

АЛЕКСАНДРА: (Прищурившись) Бобёр? А ты-то тут какого лешего забыл? Ты ж только озвучку пилил!

БОБРОВ: (Важно поправляя хохолок) Вот так цените звёзд кино! Я, между прочим, в очереди за «Оскаром» стою! Вся страна письма шлет, просят автограф Морриса, морского коня! А Кровосос — вообще легенда!

ВЕРОНИКА: Пушистик, ты огонь, конечно! Но нам ещё хайп раскручивать! Представляешь — контракт с «Макдональдсом» на горизонте! Хэппи Мил с фикусом в каждой коробке!

Валентин достает игрушку Фикуса — самодовольный, как топ-блогер.

БОБРОВ: Это ещё не все, бро! Мы с китайцами подписали контракт на игрушку «Огненный лес»! Там я — главный босс — «Бобёр неудержимый «!

АЛЕКСАНДРА: (Ржот) О, миллионерами станем! Главное, чтобы крышу не снесло, Пушистик!

Валентин выпячивает грудь — как Арнольд Шварценеггер.

БОБРОВ: Спокуха, бро! Мне еще сиквел снимать! И мемуары «Звёздная жизнь бобра»!

Девушки пищат, как фанатки BTS.

Александр хмуро ковыряется в пицце, бубнит себе под нос мелодию из «Маленького чуда»

В этот момент в студии появляется мерцание, на секунду искажается картинка на мониторе, а бокалы на столе — звенят.

ВЕРОНИКА: Э, ты чего творишь, Алиса? С нашей техникой осторожней, ладно?!

Алиса материализуется прямо за спиной Александра — не в платьице феечки, а в джинсах и худи, — с Никитой, по-прежнему растерянным, но … довольным, как будто жизнь перевернулась.

Алиса: (Морща нос) Чувак, это пицца? Она ж из пластика сделана! У вас что, чувства вкуса совсем атрофировались?

БОБРОВ (Обнимая Алису) Сеструха! Привет! Как дела в мире людей? Ну как вам наш шедевр?

Никита осматривается по сторонам — ошалевший, но в глазах у него -огонек, как будто он наконец разгадал самую сложную загадку.

Никита: Чуваки, вы … серьёзно из-за этой … сказочки … такой сыр-бор устроили?

АЛЕКСАНДРА (Довольная) Никита, привет! Мы ж теперь — знаменитости! Ты представляешь — твой Кровосос — хит сезона! Дети от него без ума!

Алиса: (Кривится) А наша … история… ? То, что … между нами … Вы это … тоже продать хотите?

В студии повисает неловкая пауза.

АЛЕКСАНДР (Вздыхая, снимает очки): Да ну … зачем же … так … Мы просто… историю … хотели … рассказать …

Вероника: Спокуха, ребят! Мы же … как бы … по приколу… Фанаты рады… мерч разлетается … все счастливы …

БОБРОВ: Точно! Бабки гребем лопатой! Между прочим, мне уже контракт на сиквел предложили!

Александра (Перебивая): Да, «Маленькое чудо-2»! Китайцы башляют, как бешеные. Сфера — теперь главный герой! А Лирио, русалка — его девушка … И будут они воевать с Малефиком, который сбежал из …

Никита: (Перебивая) Стоп, стоп… А как же … мы?

Алиса: И наша … история… В вашем … сиквеле она … будет …?

Все смотрят на Александра.

Тот краснеет, бледнеет, мямлит…

АЛЕКСАНДРА: Чувак, ну … мы ж … как бы … эту … фишку уже … отработали … типа …

ВЕРОНИКА (быстро, как рэп зачитывая): В сиквеле — полный экшен! Гонки на драконах, битвы с …

АЛЕКСАНДР (Перебивая) Стоп, стоп… Может … надо … с … ними … поговорить …?

Вероника фыркает.

ВЕРОНИКА: С ними? А им зачем это … надо … ?

Алиса смотрит на Никиту — в её глазах — та самая … магия… которую никакой мерч не купит … не покажет … не продаст.

Никита, очнувшись от мира волшебных сделок, улыбается — улыбка у него теплая … человеческая.

Никита: (Берет Алису за руку) Пойдем …? У нас тут … еще одна … сказка … пишется …

Александра и Вероника — ошарашены, Валентин — как всегда — не догнал фишку …

БОБРОВ: А … как же … сиквел? И … мороженое … с … фикусом …?

Никита и Алиса, не обращая внимание на волшебный хайп, посылают им прощальную улыбку …

Экран гаснет…

Но … в темноте … кто-то невидимый шепчет …«Сказка — это то, что живет … внутри нас …»«И иногда … нужно просто … слушать … своё сердце …»