Не по правилам (гет)

Почти девять часов вечера. Давно пора домой, она заслужила законный отдых. Вместо тёплой постели, она сидит сейчас в холодной машине, пытаясь проанализировать свои поступки. В окнах нет света, значит хозяин отсутствует. Старый трюк, проведёт кого угодно, только не её. Просто Голд намерено избегает встреч.

Он точно в Лавке, зализывает раны, как дикий зверь. Дом пустует, Эмма сомневается, что ростовщик там часто бывает. Голд вообще спит? Она привыкла слышать от всех: он чудовище! Они ошибаются, бывают люди гораздо хуже. Личный опыт показывает, окружающие часто преувеличивают. Ей не страшно оказаться один на один с чудовищем, понять бы — зачем. Ещё пару минут на размышления. Она хочет помочь Голду. Один раз ей удалось спасти ему жизнь.

Трудно общаться с тем, кто в принципе ненавидит откровения. Вероятно её мучает совесть, иначе как объяснить, почему она упрямо стоит на своём. Пора войти в клетку со львом. Покинуть автомобиль, дойти до Лавки, дёрнуть дверь за ручку. Закрыто. Она не отступит. Чёрный ход. Спасибо Генри подсказал лазейку.

Свон обходит здание с другой стороны, думая о том, что будет если Голд прогонит её? Поздно. Рука касается двери, та на удивление легко поддаётся. Внутри темно и тихо. Подсобное помещение прямо и по коридору. Лунный свет проникающий через окна даёт возможность рассмотреть обстановку. Вокруг идеальный порядок, все вещи на своих местах. Эмма нечаянно задевает локтем игрушку стоящую на столе: обезьяна в жилетке держит в лапках две тарелки. От прикосновения они начинают позвякивать, издавая мелодичный звон. Девушка останавливается, безуспешно пытаясь устранить источник звука.

— Мисс Свон, взлом частной собственности с проникновением? Разве за это не полагается статья?

— Как давно вы наблюдаете за мной?

— Всего несколько минут, — он подавляет немного хриплый смешок.

— Почему не остановили?

— Мне было любопытно.

— Рада, что смогла развлечь вас.

Наконец она видит Голда. Ростовщик сидит на полу, привалившись к стене: пиджак и жилетка небрежно брошены в угол, галстук отсутствует. Эмма чувствует стойкий аромат мужского парфюма смешанного с алкоголем.

— Коньяк?

— Виски, мисс Свон. Старый добрый шотландский виски, — он делает очередной глоток из стакана стоящего рядом с ним на коробке. — Пришли позлорадствовать?

— Любите пить в одиночку? — она никогда не видела такого Голда. Он ухмылялся, острил, угрожал, издевался, порой плакал. Но никогда не был таким потерянным как сейчас. — Не возражаете? — Свон не дожидаясь согласия ростовщика, опустилась на пол, села поудобнее, прихватив с импровизированного стола бутылку.

— Я предпочитаю размышлять в одиночестве, — Румпель наблюдал, как Свон сделав глоток виски, усмехнулась:

— Хорошая замена слову — напиваться. Думаете станет легче?

— Кажется я не заказывал услуги психолога на дом.

— Всё из-за Бэлль? Верно?

— Вот, теперь вы нагло лезете в мою личную жизнь.

— Она любит вас. Значит скоро простит. Влюблённые не могут долго сердиться.

— Что вы знаете о любви?

— Дело в магии?

— В ней... проклятой. Думаете жить в городе, где магия на каждом шагу, легко?

Последние события доказали, именно Тёмный больше всего нуждается в магии, остальные вполне сносно могут существовать и без неё. Наверное это зависимость, Эмма не знает точно. Попав в мир сказки, Свон всё ещё плохо ориентируется во всех тонкостях.

— Вы не пытались завязать?

— Мисс Свон, задолго до рождения вашей матушки я уже был Тёмным.

— То есть плели заговоры и интриги? — Генри посвятил её в тайны мага, рассказав его историю. Чисто гипотетически определение: "абсолютное зло", не подходило для Голда. Сложно поверить, что в Зачарованном лесу и других его областях, были существа, люди с кристально чистыми помыслами. Не важно, какой мир, везде ситуация одинаковая. — Не наговаривайте на себя.

— Значит вы не знакомы с рассказами о Тёмных.

— Люди склонны преувеличивать, никто из нас не идеален. — Во рту немного пересохло, наверное медленно начал действовать виски, или в ней по каким-то причинам проснулось сочувствие к Голду. Не внезапное, как любят описывать в книгах. — Даже я, — почти признание.

Они сидят вдвоём, пьют виски. На дворе скоро ночь, он не спешит домой, она может себе позволить безосновательно задержаться.

— Мисс Свон, за всю историю Зачарованного леса никто не переменил мнения о Тёмных, в целом. Они сосредоточие зла, эквивалент боли и страданий, у них нет чувств, желаний, одни инстинкты.

— Эмма.

— Что?

Собственные мысли затянули его слишком глубоко в лабиринты подсознания, где кроме воспоминаний о плохом, не было ничего радостного или светлого.

— Мисс Свон звучит как-то официально.

Девушка смотрела на хрустальных единорогов раскачивающихся под потолком. Один за другим, нанизанные на золотистого цвета обруч, животные словно пытались сбежать от чего-то пугающего и опасного.

— Мисс... — ему не по статусу смущаться, однако что-то внутри дрогнуло натянутой струной. — Эмма... — имя самое обычное, принесло с собой горечь разочарования.

— Так лучше. Мистер Голд, — Свон словно смакуя имя, спросила: — Голд — золото. Это как аналогия. Почему никто не зовёт вас по-настоящему? — Глухой смешок как ответ.

— Вы не читали сказки, Эмма? — внутри всё сжимается от её имени.

Он просто знает, к чему ведут такие разговоры. Эта ветка повествования должна оборваться немедленно. Чем скорее, тем лучше.

— Предпочитаю реальность.

Она слишком быстро выросла, чтобы слушать истории из жизни принцев и принцесс, грезить о замках, красивых платьях и балах.

— Моё имя — тайна, — он тянется к бутылке, наливает ровно столько, чтобы выпить залпом. — Никто не должен был знать его.

— Но Мэри и Дэвид... Даже Генри знает его, — улыбка неуместна, ничего не попишешь, краешки губ растягиваются в немного кривую усмешку.

— Это сейчас, а тогда... — Голд переводит взгляд со стакана на девушку.

Его никто не придёт утешать, он сам выгнал бы первого вошедшего в эту дверь. Так почему, скажите на милость, Свон всё ещё рядом с ним? Он не желает чтобы она уходила? Румпель сглатывает, он не страдает от одиночества, ему вполне хватает быть таким проблемным. Словечко этого мира, его ученицы. Реджине достанется больше него. Досталось. Ей требуется сочувствие, добрые слова. Вернуть магию в город оказалось просто, ответить за свои поступки — гораздо сложнее.

— Румпельштильцхен, — мужчина кажется вздрагивает или ей показалось. — Необычное имя.

— Мне дал его отец.

Отповедь едва ли поможет. О родителях никто не знает, к тому же, мало кому интересно, есть ли у него семья. Для окружающих он Голд или Тёмный. Даже Бэлль маг не рассказывал о своём прошлом. Почему? Что сейчас его подтолкнуло сказать Свон? Получается, он сам себя не знает. С тех пор как он встретил в лесу Зосо, прошло казалось бы тысяча лет.

— А где ваша мама? У вас есть братья, сёстры?

Замкнутый, больше чем она. Все в Сторибруке как стайка неугомонных птичек: летают, щебечут. Им одним не по себе в такой компании? Ответ — нет. Та же Реджина как изгой, пусть и знала многих с детства. Наличие родителей не делает человека счастливее.

— К сожалению, — Румпель отрицательно качает головой. — Есть сын Бэй. — Кроме Бэя ровным счётом ничего из той, другой жизни он с собой не взял. Пожалуй даже к лучшему. Пришёл его черёд задавать вопросы. — А что насчёт вас, Эмма?

— Вам всё известно. Может когда-нибудь мои... родители, — девушка не привыкла, что за напасть. Сказочная принцесса. Она на неё не похожа. — У них будут дети, кроме меня.

— Я не об этом, Эмма.

Они оба знают, что он имел ввиду. Румпель не может предсказать, когда Свон узнает всю правду. Голд расстёгивает верхнюю пуговицу. В темнице его кошмаров, в прошлом, есть ответ на самый важный вопрос для Эммы — её спасение.

— Мне не пришлось задержаться где-то надолго. Приёмные семьи знаете ли не жалуют непослушных детей.

Откровения о скитаниях по улицам, побегах из детских домов, войне с неудачей. Об этом Свон не расскажет никому. В какой-то момент она стала старше, пережила все обиды кроме одной — утраты детства. Свон чувствует, магу чуть проще в её обществе, чем с другими. У него есть девушка. Почему он не говорит о Бэлль? Третий лишний. Она не затрагивает тему Нила. Безжалостная любовь закончившаяся тюремной камерой.

— Тем кто старше тебя, не понять что внутри у ребёнка, как он страдает.

Буквально с языка снял. Румпель... Мама. Ни слова о матери. Делай выводы, Свон. Тени начинают скользить по потолку, замирая где-то в углу, собираясь в огромные кляксы. Сколько времени? Нетронутые стаканы с виски, початая бутылка. Они словно старые знакомые, для антуража не хватает только коробки с китайской едой или пиццы.

— Снизойти до объяснений маленьким людям, — её бросили, она простила, больше ничего. — Сколько вам было? Шесть?

— Семь, — взгляд становится почти непроницаемым, затем сгорает дотла последняя надежда. — Меня воспитали тётки, — поменьше пренебрежения в голосе, он стал слишком циничным. — Пряхи, они научили меня жить как все. Дали ремесло, наградили...

Волшебный боб, лучше бы он бросил его вниз с обрыва, проблем стало бы меньше. Маг тянет, отвечать нет желания. Размышлять, где он оказался бы, останься отец с ним — не имеет смысла.

"Я не могу быть другим, Румпель...".

Отец его предал, обменял как фишки. Злосчастная молодость оказалась дороже, чем родной сын.

— Они любили вас, ведь так?

Многие абстрагируясь от прошлого, пытаются стать не теми, кто есть на самом деле. Например они. Сколько ему лет? Сотни? Тысяча? Наверное хуже нет наказания, чем видеть, ка все кто тебе дорог — умирают.

— По-своему, — голос слабеет, перед глазами лица тётушек, что хотят одного — помочь племяннику. — К чему заходить так далеко?

Маг не называет девушку Эммой. Слишком хорошо выучил имя, многократно написанное на пергаменте его собственной рукой. Свон — его план, как и Реджина. Его могущество преувеличено, как влияние на судьбы жителей Зачарованного леса. Он поднимает взгляд на старинные часы, ровно двенадцать.

— Полночь, — цифры ничто, их общение то, за чем она сюда явилась.

— Разве о вас не беспокоятся? Наедине с Тёмным — плохой знак.

— А Бэлль? Она наверное с ног сбилась.

Они не говорят о ревности. Между ними ничего нет, кроме взаимной симпатии, да и то совсем небольшой. Неужели она ошибается?

— Она знает, где меня искать.

Свон наконец-то замечает напротив окна кровать. Педантично застеленная: три подушки, одеяло. Зачем? Всё верно. Маг хромает, он долго не может стоять, поэтому ему требуется отдых. Эмма не верит, что только в этом дело. Часто ли Румпель бывает дома? Похоже в Лавке ему уютнее.

— Мои тоже, — парирует Свон.

— Значит наши прения бесполезны, — Голд подтягивает к себе трость, через пару минут сражения с ней, встаёт на ноги.

Ни говоря ни слова скрывается за занавеской в другую комнату. Эмма уже начинает беспокоиться, последовав его примеру, с любопытством ребёнка приоткрывает занавеску.

— Любопытство вредно для здоровья, — уточняет Голд.

— Постойте помогу, — он не позволит помочь, Эмма знает.

Тем не менее берётся за другой край металлического прямоугольника накрытого чехлом. Вместе им удаётся вытащить раскладушку в центр комнаты. Свон не спрашивает зачем, снова помогает снять чехол и раскрыть раскладушку. Они отодвигают маленький столик, несколько стульев в сторону. Получается быстро и легко. Она бы сказала — слаженно.

Голд ковыляет до шкафа, достаёт оттуда постельное бельё, выделяет Свон одну из трёх подушек с кровати. Заметив аккуратно сложенную Свон красную кожаную куртку, он удовлетворительно хмыкает. Румпель работает с энтузиазмом, раскладушка быстро обретает другой вид. Простынь на матраце, шерстяное одеяло и подушка. Чисто и удобно.

— Будем спать вместе? — Свон одёргивает себя, шутка вышла слишком двусмысленной.

— Тёмные всегда спят одни, — он откидывает одеяло, садится на кровать, поправляет подушки. — Спокойной ночи, — маг обдумывает свой поступок. У него непременно будут последствия, он это видит.

— Спокойной ночи, Румпель, — она правда ему благодарна.

— Спокойной ночи, Эмма, — тихо прошептав, улыбается маг.