Северус Снейп: Призрак перемен (джен)

Осенний дождь стекал по высоким окнам Большого зала, размывая отражения свечей и придавая золотым блюдам на столах призрачный блеск. Ученики оживлённо переговаривались, надкусывали тосты и криво усмехались над первокурсниками, которые ещё путались в расписании и называли преподавателей "сэр" и "мэм", вне зависимости от их титула.

Эсме Лонгботтом сидела на самом краю стола Пуффендуя, вжав плечи в шею, словно надеялась исчезнуть. Её каштановые волосы прилипли к вискам от утреннего дождя, а каша на тарелке остывала. Соседка — высокая девочка с густыми ресницами — шепталась с кем-то, время от времени бросая на Эсме искоса пренебрежительные взгляды.

— "Опять промолчала," — думала Эсме. — "Надо было сказать что-то. Что угодно."

На утреннем уроке заклинаний она в третий раз подряд не смогла выполнить простейшее Wingardium Leviosa. Её перо не только не взмыло в воздух, но и дымилось на конце, как будто обиделось. Снейп… нет, Флитвик — старый рефлекс всё ещё выдавал имена из рассказов отца — ничего не сказал. Но смех других учеников прогремел в ушах сильнее любого комментария.

Вечером она сбежала из общей комнаты, когда кто-то с усмешкой спросил, будет ли она поднимать собственную подушку заклинанием или снова позовёт преподавателя. Она бежала без цели, ноги несли её сами — по лестницам, вдоль портретов, поднимаясь всё выше, пока не оказалась у двери с бронзовой ручкой в форме змеи. Странно… она никогда здесь не была.

Холодно. Пахло пылью, свечным воском и… зелёным зельем? Эсме шагнула внутрь — пустой коридор, своды уходят в темноту. Стены тронуты паутиной. Тишина.

— "Если бы я получал по галеону за каждый случай бездумного брожения по коридорам…"

Голос был резкий, с иронией, низкий и до жути знакомый — хотя она точно знала, что никогда его не слышала. Эсме замерла. Дрожь пробежала по спине.

— К-кто здесь? — голос её предательски дрогнул.

— "Вопрос скорее: кто ТАМ? Хотя, судя по дрожащему подбородку и сбитым шнуркам — первокурсница. "

Из тени выступил силуэт. Полупрозрачный, вытянутый, высокий. Плащ развевался, словно от сквозняка, которого не было. Лицо — острое, хмурое, но не злое. Строгое. Он не светился, как Призрак Почти Безголового Ника — он будто впитывал свет.

— Вы… привидение? — прошептала она.

— "Проницательно. Если только ты не предположишь, что я — иллюзия, вызванная стрессом и недостатком углеводов."

Он вздохнул. Взгляд его задержался на ней чуть дольше.

— "Имя?"

— Эсме. Эсме Лонгботтом.

Его брови едва заметно дёрнулись. Он, казалось, что-то вспомнил.

— "Лонгботтом…" — медленно повторил он, — "Невилл?"

Она кивнула. Он кивнул в ответ, сухо и без комментариев.

— "Ты не должна быть здесь."

— Простите. Я… не хотела. Просто…

— "Ты хотела исчезнуть."

Эсме смотрела на него широко распахнутыми глазами.

Он повернулся к стене, словно что-то искал в старых камнях.

— "Я когда-то хотел того же. Это место любит таких. Оно знает, как прятать тех, кого не хотят видеть."

Эсме не знала, что сказать. Её губы сжались в тонкую линию. Но, впервые за день, она почувствовала, что кто-то не просто увидел её — понял.

Он снова посмотрел на неё.

— "Ты будешь возвращаться сюда?"

Она кивнула.

— "Тогда возвращайся с вопросами. Пока ты молчишь — тебя по-прежнему не существует."

Он исчез. Растворился в воздухе. Оставив только еле уловимый запах зелий и одиночества.

За окном все еще шёл дождь. Но Эсме Лонгботтом шла по коридору уже чуть увереннее. Потому что теперь она знала: где-то, в тени, кто-то тоже хотел исчезнуть.

Снейпа не было.

Прошло три дня с момента их встречи. Эсме вернулась в тот же коридор на следующий вечер, и на следующий. Тишина. Только старые камни, сырость и затаённый сквозняк. Ей казалось, что всё это могло быть сном. Или — хуже — плодом отчаяния.

На четвёртую ночь она не выдержала и сказала в темноту:

— Вы здесь?

Ответа не последовало.

— Я принесла книгу по зельям… если это, ну… вам интересно.

Она села на пол у стены, прижавшись спиной к холодному камню. В руках — учебник по зельеварению. Страница была раскрыта на «Настойке живой смерти», и чернила на схеме ингредиентов были слегка размазаны — её пальцы вспотели.

— Меня сегодня снова… обвинили, что я подмешала что-то в котёл… Хотя я вообще ничего не трогала.

Молчание. Потом — лёгкий шорох. Эсме не подняла головы. Сердце грохотало в груди, но на губах появилась тень улыбки.

— Я знала, что вы тут.

— "Раз ты пришла четвёртый раз подряд — ты либо настойчива, либо глупа. Возможно, и то, и другое."

Он стоял чуть дальше, чем в прошлый раз. Как будто не хотел приближаться. Его силуэт был менее чётким — сливался с тенями.

— Наверное, оба варианта, — тихо сказала она. — А вы всегда были таким… едким?

— "Не более, чем мир того заслуживает."

Он приблизился. Пальцы сложены за спиной, плащ стелется по воздуху без движения. Его голос стал тише.

— "Итак. Кто обвинил тебя?"

— Мейси Грэхем. Она сказала, что видела, как я подсыпала сушёный корень к её смеси. Но я даже не подходила к котлу.

Снейп кивнул медленно.

— "И ты что?"

— Молча ушла. А что бы вы сделали?

— "Выпарил бы ей брови. Но в рамках школьной дисциплины — раскрыл бы ложь, не опускаясь до уровня клеветника. У тебя есть мозги. Применяй."

Он повернулся и прошёлся по коридору. Плащ будто отбрасывал тень, хотя света не было.

— "Ты не глупа, Эсме. Просто хочешь, чтобы тебя оставили в покое. Это не то же самое, что быть слабой."

— А если я слабая?

Он резко обернулся.

— "Слабость — это когда сдаёшься, не начав сражения. Ты ещё можешь сражаться. У тебя есть тело. Голос. Магия."

— У меня… не получается магия.

— "Неверно. У тебя не получается контролировать эмоции. Магия — это лишь отголосок мысли. А твои мысли — пока что кашеобразны."

Она хмыкнула. Он смотрел на неё как-то по-другому — не с насмешкой, а с намерением.

— "Сядь. Переверни страницу. Я научу тебя готовить Простое успокоительное. Но сначала — разберём ошибки в теории."

Следующие полтора часа были самыми насыщенными в её жизни. Снейп не хвалил. Не улыбался. Каждую ошибку он подмечал с хирургической точностью. Но в этом было что-то… ободряющее. Чёткие границы. Порядок. Логика.

— "Ты боишься, что снова облажаешься. Поэтому не делаешь шаг. Поздравляю, ты как минимум на уровне третьекурсника."

— Спасибо, я польщена.

— "Не стоит. Это просто факт."

Когда она встала, чтобы уйти, он добавил, будто вскользь:

— "Завтра ты скажешь Флитвику, что хочешь пересдать заклинание в индивидуальном порядке. Возьми его внимание. Люди не замечают тихих — до тех пор, пока они не заговорят."

Эсме кивнула. У порога она обернулась.

— Почему вы помогаете мне?

Он помолчал. Затем ответил:

— "Потому что однажды мне не помог никто. И потому что ты — видишь."

— Я?

— "Ты увидела меня. И не убежала. Это уже… больше, чем сделали многие живые."

Она ушла, но его слова остались с ней — прочно, точно стежок за стежком в одежде, которую она только начала шить заново: одежду из уважения к себе.

Заклинание удалось.

Перо Эсме поднялось над партой, зависло в воздухе и описало аккуратный круг. Флитвик даже захлопал в ладоши — не для эффекта, а от искреннего удивления.

Мейси Грэхем, сидевшая за соседним столом, фыркнула. Но теперь это фырканье звучало иначе — неуверенно.

Эсме улыбнулась себе. Маленькая, почти незаметная победа, но она была. И была — её.

В тот вечер она вернулась в коридор, где обитала её единственная тайна. Снейп стоял у окна, которого не было — точнее, оно было, но давно заложено кирпичами. Он смотрел сквозь стену, будто что-то видел за пределами.

— Вы были правы, — сказала Эсме. — Я сделала это.

— "И ты всё ещё на месте. Чудеса."

Она села рядом. Уже без страха. Почти с уважением.

— Я много думала… Почему никто вам не помог? Разве не было ни одного человека?

Снейп молчал. Долгое время. Потом медленно повернулся к ней.

— "Один. Но я оттолкнул его. А других я сам отучил верить в меня. Когда ты слишком долго скрываешь свою суть — люди начинают верить в маску."

— Вы говорите, будто вас не жалко.

— "Жалость — это слабый заменитель справедливости. Я не герой. Я — следствие."

Она хотела что-то сказать, но он вдруг поднял руку. Ладонь — бледная, полупрозрачная — указала на пустую нишу в стене.

— "Подойди."

Ниша была пуста. Или почти. Там висело зеркало. Тусклое, почти слепое, словно покрытое пеплом. Эсме видела только слабое отражение собственных глаз.

— "Это — зеркало обратной памяти. Оно не показывает тебя. Оно показывает… то, что было в тебе. То, что осталось."

— Покажет ваше прошлое?

Он молча кивнул. И в зеркале — будто кто-то пролистал книгу времени — появился мальчик. Тощий, с длинными чёрными волосами, в слишком большом пальто. Его толкнули. Смеялись. Он поднялся, сжав губы, и прошёл мимо. Без единого слова.

— Это вы?

— "Сначала — да."

Картинка сменилась. Теперь — юноша был одет в мантию. Студенты смеются над ним в Большом зале. Он достаёт палочку, губы шепчут проклятие — и его отбрасывает в стену, как наказание за опрометчивость. Он поднимается, молча. Всегда — молча.

— Почему вы не отвечали?

— "Отвечал. Сначала. Но чем больше ты отвечаешь, тем сильнее ненавидят. А потом — ты просто привыкаешь. Быть тенью проще, чем быть мишенью."

— Это как… я.

Он обернулся.

— "Но ты не обязана повторять мой путь."

Последнее, что показало зеркало, — сцена в классе зельеварения. Снейп — взрослый. Он орёт на мальчика с тёмными волосами. Эсме узнала Гарри Поттера. Его лицо — в гневе. Снейп — в раздражении. Но в глазах… была боль.

— Вы… ненавидели Гарри?

Он покачал головой.

— "Я ненавидел, что он — свет, на который я никогда не имел права. И я… завидовал. Он был любим. Я — нет."

Эсме молчала. Никаких слов не хватило бы.

— "Люди не делятся на хороших и плохих, Эсме. Мы все — куски разбитого стекла. Вопрос — станем ли мы витражом… или просто раним других."

Позже, уже в своей комнате, Эсме открыла дневник. Раньше она записывала туда страхи. Сегодня — написала:

«Я думаю, он хороший. Просто сломанный. Но разве все мы не такие?»

В ту ночь она не плакала.

Она смотрела в потолок и думала, как не стать отражением чужой боли.

Утром Хогвартс жил своей обычной, шумной жизнью.

Зелья взрывались. Перья скрипели. Смех в коридорах звенел поверх неуверенных шагов и осторожных взглядов.

Но в одном углу библиотеки — в тишине между полками — шептались.

— Говорят, она натравила привидение на Мейси…

— Да не, она сама. Просто притворялась странной.

— А ты видел, как она ответила на уроке? Она ж ни разу не заикнулась!

Эсме слышала это. Она не пряталась. И не вмешивалась. Теперь — не нуждалась в этом.

Вечером, на школьном диспуте по инициативе старост, тему задал профессор: «Видим ли мы всех учеников одинаково — и почему нет?»

Это было официальное, публичное обсуждение — первое, на которое Эсме пришла добровольно.

Были профессора, ученики старших курсов, несколько привидений. Даже Жирный Монах.

Она встала.

Неуверенно. Пальцы чуть дрожали. Но голос — нет.

— Меня зовут Эсме Лонгботтом. Я хочу сказать… кое-что не про других. А про нас самих. Про то, как мы молчим. Как позволяем травле быть «частью взросления». Как не видим тех, кто сидит за последней партой. Или тех, кто каждую ночь идёт не в спальню, а в тёмный коридор просто потому, что там — никто не смотрит на него с жалостью.

Пауза.

— У нас в школе есть призраки. И есть живые. Но иногда самые живые — это те, кого не видно.

Невилл наклонился вперёд. Его глаза блестели.

Кто-то в зале зааплодировал. Неловко. Потом ещё один. И ещё.

Но Эсме уже не ждала одобрения. Она просто сделала то, чего когда-то не смогла. Заговорила.

Позже в ту ночь, она пошла в тот самый коридор. Пустой.

Снейпа не было.

— Я сделала это, — сказала она в тишину. — Не потому, что ты велел. Потому что я смогла.

Молчание.

И вдруг — тихий шелест. Он появился у стены. Призрак. Бледный, почти растворяющийся.

— "Ты больше не нуждаешься в этом месте."

— Всё равно пришла.

Он кивнул.

Подошёл ближе, чем раньше. Почти рядом. Его голос был мягким — впервые за всё время.

— "Ты говоришь — суть услышана. Ты смотришь — и видишь. Ты не повторила мой путь. Этого… довольно."

Она сдержала слёзы.

— Вы уходите?

Он посмотрел на неё последний раз.

И исчез. Не вспышкой. Не в вихре.

Просто — исчез.

На следующее утро в школе все говорили, что один из старых портретов в подземельях сменился.

Там появился силуэт в чёрной мантии. Он стоял спиной. Смотрел в сторону окна, которого не было.

А под ним — надпись:

"Тень остаётся до тех пор, пока кто-то её не называет по имени."

Эсме прошла мимо. И впервые — кто-то другой обернулся вслед ей.

Она больше не была невидимой.