Дружба, разорванная войной (джен)

 Голова кружилась и болела после тупого удара. Слипшиеся глаза Дмитрия сразу же распахнулись, отведя взгляд, да сжимая челюсти до того, что стали отчетливо выделяться желвáки на скулах, руки, связанные тугой веревкой за спиной, крепко сжаты в кулаки аж до по беления костяшек.

 — Вот же мы и встретились, мой старый друг. — прошептал немец, но его шёпот звучал удивительно чётко, лишь слегка отдаваясь эхом по бетонным стенам. — Я только думал, что судьба нас сведёт при весьма других обстоятельствах. — офицер принялся расхаживать туда-сюда, после повернувшись к связанному на стуле Дмитрию Веселову, пронзительно смотря в его зелёные изумруды стеклянных глаз. — Но что поделать? Уже ничего… — выдохнул, подходя ближе, не оставляя попыток удержать своë ликование. — И что же интересного я смогу из тебя выбить?

 Резко к горлу советского солдата прикоснулось тонкое, до мурашек холодное лезвие вражеского ножа. Дмитрий хмыкнул, коротко и жестко, даже почти что зло, несмотря на нож, который блестящим лезвием вёл по его коже, а взгляд всё по-прежнему отведен в сторону, на лице появилась дерзкая ухмылка. — Не знаю, может быть, нечто столь неприятное, как твое лицо, старина.

 — И сейчас, единственное, что я от тебя слышу, это глупые оскорбления в мою сторону? Не думали вы о бессмысленности ваших действий? — Утробный смешок сорвался с тонких немецких уст. — Глупо представить себе такую возможность… — снова слышится мерзкое клокотание, похожее на рык дикого, лесного зверя. Эрвин Роммель ближе прильнул к лицу солдата, быстро шепча на ухо. — Тебе так просто не сбежать, не увернуться от наших пуль, не скрыться вашей армии от наших смертоносных снарядов…

 Связанный красноармеец передернул плечами, но не смог отстраниться от врага. Дерзость все ещё виднелась в сверкающем взгляде, он даже улыбался, уголок рта чуть оттянут вверх. — А жаль, я бы мог согласился.

 — Согласился бы?.. — В голосе Эрвина промелькнуло удивление, смешанное со смятением.

 Дмитрий наклонил голову в левую сторону, почти положив еë на своё плечо, чувствуя шершавую ткань формы. — Да, согласился бы, почему нет? В обмен на свободу. — прохрипел парень едва слышно, с дерзкой ухмылкой, не сходящей с его молодого лица. Неожиданно он получил удар по лицу, отвернув голову в последний момент. Чёрт, эй! — Вот же ты ублюд… — Отчаянно солдат попытался укусить немца за руку.

 — Russisches Schwein! — выкрикнул садист, силой ударив Дмитрия по лицу. — Немедленно говори, где ваши лагеря!?

 В ответ на удар Веселов надменно хмыкнул ещё раз, кровь выступила на раненых губах, медленно скатившись по подбородку, затекая за воротник. — Да я лучше сдохну, чёрт тебя возьми…

 На этот возглас офицер только рассмеялся в голос, еле успокаивая себя. — Нет, нет. — раздался хрип Эрвина над ухом красноармейца, приблизившись почти вплотную, и смотря на него своими пронзительными голубыми глазами. Просто так ты не сдохнешь, глупый русский.

 — Какого чёрта ты всё время в лица дышишь? Фу, у тебя же запах как у мертвечины, я чуть ли не… — Но и не успел договорить, как опять получил сильный удар по лицу, на этот раз прямо по губам, от чего они дëрнулись вверх. Дмитрий мотнул головой, сплевывая кровь на пол. Густая бордовая смесь медленно, тонкой струйкой сбегала по подбородку. — На хрен, вообще мне с тобой разговаривать? Ты же… — парень попытался пнуть его, но получил удар под колени с обратной стороны, спиной ударившись о бревна спинки стула. — Заткнись, сволочь немытая! Ты… Просто ублюдок, эгоистичная сволочь, которая думает, что все её желания — закон. Да, я видел и знаю, что ты можешь позволить себе всё, что угодно, как ты себя повëл бы в мире, где не господствовала бы вой́на? — спокойно хмыкнул солдат, кашляя от кома в горле, он понял, что сболтнул слишком много, что-то такое, чего не стоило вслух произносить.

 — Я вижу, ты смелый на язык. Не страшно тебе с таким геройством смотреть своей смерти в глаза? — мелодично прошептал офицер, поправляя свой китель, чёрный как смоль, на котором отсвечивал металлом значок в виде креста Балкенкройц. — Храбрый, нет, отчаянный ты, и глупый, старый русский друг.

 — Если я могу посмотреть смерти прямо в глаза, то почему бы в твои не глянуть? — наигранно весело ответил пленный, дерзко, саркастично, в какой-то мере пренебрежительно смеясь, но через мгновение лицо его стало словно камень, без эмоций. — И нечего меня называть старым другом…

 — Почему же так?.. — вопросительный шёпот от немца разрезал тишину, отражаясь эхом от стен. — Что же так поменяло твоё мнение? — с незаметной издëвкой прозвучала фраза.

 Солдат Красной Армии до сих пор прижимал голову к плечу, стараясь не дать своей дерзкой ухмылке исчезнуть с покалеченного лица. — Просто скажи, а что такого я должен помнить хорошего о тебе? То, чему я учился у тебя, то, как я помогал тебе? Боюсь, что всё просто оказалось брехнëй, твоя вера в превосходство вашей нации, ты себя ослепила на столько, что не видишь очевидного? — взгляд солдата уткнулся куда-то в пол, и с каждым словом в нем все сильнее звучала злоба. — Что ж, может быть, мне стоит открыть твои светлые очи?

 — Не утруждайте себя, Дмитрий Станиславович Веселов. — Сильно вы уж надрываетесь в четных попытках освободить своё бренное тело от тугих оков. Победа на стороне Германии, да как не пытайся, русским не взять её в свои руки.

 Немецкий офицер выхватил из кобуры свой «Вальтер» и выстрелил в своего старого друга. Тело русского солдата дернулось от пронзившей его смертоносной свинцовой пули. Из выходного отверстия в груди брызнула кровь, орошая грязную, помятую одежду. Такое предательство бывшего друга на мгновение потрясло Дмитрия, но смерть уже забирала душу бойца в свои холодные, липкие объятия костлявых лап.

 Неизвестно сколько времени прошло с того момента, может несколько дней, недель, а может месяц или даже больше, после того как Эрвин застрелил Красноармейца, мысли всё плыли потоком в его голове. Немец медленными шагами идёт по мрачному кабинету, эти отголоски тревожили сознание, вызывая чувство вины и раскаяния за совершенные действия. Он попытался отогнать их, ноони не отступали, терзая. Звук выстрела снова и снова звучал у него в голове, когда он размышлял о прошедшем. Груз вины и печали снова поглотил его, мешая сосредоточиться на чем-либо другом.

 Ещё давно Эрвин встретил русского солдата, который был еще молод и только начинал свою подготовку в военной карьере.

 В те времена, маленькая деревушка процветала в СССР, вдали от всех даже маломальских крупных городов. В конце концов судьба свела их в столице огромного и величественного государства, но несмотря на, казалось бы, крепкую дружбу, в конечном итоге друзья окажутся по разные стороны баррикад, когда война распространилась по всей Европе.

 Сердце офицера забилось быстрее, словно силой давя на рёбра изнутри, отдаваясь больной пульсацией, да глухим гулом в голову. Тяжелый ком давил на него всё сильнее и сильнее, словно он становился всё больше, как клубок, медленно собираясь из тонкой нитки. По лбу скатилась капля холодного пота, мокрым прикосновением дойдя до уха, проползая под ворот рубашки. Дрожащая рука потянулась к столу, не сразу нащупав оружие, а после слабой хваткой взяв пистолет, Эрвин представил холодную сталь дула к виску. Палец ловко лёг на курок, обхватив оружие сильнее, в глазах на миг потемнело, резкое нажатие и всё исчезло перед взором.