пока цветёт Сакура... (гет)

Прохладный весенний воздух мигом заполонил пустую девичью квартиру своим свежим приятным запахом. Яркие лучи солнца мягко ложились на раму окна и ловко проскальзывали между деревянных ставней. Едва соприкасаясь с поверхностью стекол, они отзеркаливались на кустарник степного миндаля, раскинувшего свои ветви возле невысокого крыльца дома. Прямые, словно прутья, они слабо покачивались на ветру, пока их нераскрывшиеся почки имитировали шарообразных и пушистых котиков вербы.

Повсюду, на улицах пахло влагой и растаявшим недавно снегом. Таким холодным и терпким, каким он бывает поздней весной. Посаженная местными жителями глициния, выделялась на общем фоне и радовала глаз своими нежно-лиловыми лепестками. Она была единственной отрадой для мимо пробегающих детей, которые только и ждали появления праздников. Отстав от общей массы сверстников, маленький мальчишка протянул тонкую ручонку к одной из веток и одним рывком сорвал кисть душистого растения, приложив ее к груди.

— «Хиган», — подумал он и радостно поспешил к лавке с подарками.

В дневном свете дерево казалось совсем большим, а его цветки переливались от светло-лавандового до темно-сливового цвета делая его уникальным. Любуясь раскинутым пейзажем и вдыхая полной грудью, поступивший в комнату кислород, она села на мягкую набивку стула и принялась расчесывать свои непослушные густые волосы. Раз за разом проводя по ним своей рукой, она пальцами разделяла пряди на несколько частей и закрывала ими ненавистный лоб. Прошло уже много лет с момента последнего насмешливого высказывания в ее сторону, а она до сих пор не может отвыкнуть от привычки прикрывать лицо, уже почти доходящей до носа, челкой. Такой объемной и густой. Даже с короткой стрижкой она выглядела эффектно, что только прибавляло уверенности обладательнице такой шевелюры.

Пряча свой недостаток, девушка хотела спрятать и свой незаживающий шрам, доставшийся ей в качестве неприятного «бонуса» за прошлые события жизни. Маленькой тонкой полоской, он засел над левой бровью и выглядел так словно по лицу прошла когтистая лапа кошки. Сакура нахмурилась и на ее лбу выступили три неглубокие морщины, на фоне которых, шрам выглядел простейшей царапиной. Это повеселило девушку, ведь помимо всего выступившего на лице не хватало пару седых волос на голове и рыжей щетины на подбородке. Тогда бы она точно выглядела, как свой отец. Усмехнувшись и полюбовавшись своей внешностью, Сакура отмахнулась от навязчивых идей о сравнении и одним движением руки заправила выбившуюся часть челки за ухо.

Сейчас не хотелось думать ни о чем, и тем более о прошлом. День только начинался, зачем портить себе настроение непредвиденной ошибкой, скрывающейся у нее на лбу?

Не за чем, вот и Сакура об этом думала. Думала и лелеяла надежду, что когда — нибудь простит себя за все, что произошло в том пожаре. Не хотелось видеть в этот особенный день свои ошибки, свои необдуманные решения и ужасные последствия.

Сейчас же ей нечего стыдиться — она врач высшей категории, все пациенты знают ее в лицо. В глаза говорят приятные вещи и слова благодарности за спасенную чью — то жизнь, красиво распинаются и дарят совсем ненужные подарки во вкусе которых присутствуют приятные горьковато-сладкие тона саке, которого к слову, она не любила.

Но как бы то не было, она всегда принимала пациентов с разной степенью заболеваний и их добродушных родственников, заботливо приносящих ей не только дорогой алкоголь, но и множество спелых ягод, растущих у них в огороде. Однако это было не все. Из-за случившейся трагедии, произошедшей три года назад, которая забрала не только восемь жизней тяжело заболевших пациентов, но и ее гуманное отношение к людям, за спиной остались те, кто по сей день отзываются неблагоприятно:

«Слишком много на себя берет, хамит и выкачивает деньги с простых бедных жителей. И как ей не стыдно? А еще главврач называется!»

Но Сакуре все равно. Она привыкла, что людям свойственно обесценивать чужие проблемы, абстрагироваться от каждого, и ставя в приоритет лишь собственные нужды. И никому нет дела, что мать — одиночка воспитывает тяжелобольную дочь с самого ее рождения, и тратит очень много сил и средств, чтобы хоть как — то оплатить лечение своей девочки. Сиделка, капельница, уколы, затрудненный вздох и многочисленные антибиотики — обычный день из жизни маленького ребенка, подающего большие надежды на будущее. Художник, флорист, танцор или полиглот — не важно, лишь бы ее дочери было по душе. Девушка верила, что все хорошие качества в ней давно раскрылись еще самого первого слова, проделанного шага и неуверенного вопроса: «мама?»

Только дочь была для Сакуры самой большой и чистой любовью, которую всегда хотелось опекать и защищать, не давая в обиду даже самой себе. Хотя иногда бывали случаи, что выть хотелось от собственной беспомощности и бесконечной упрямости Сарады, старающейся в который раз доказать матери, что является не хуже других. Конечно, Сакура хорошо об этом знала, как и то, что сильной личностью дочь пошла в отца. Даже внешне она напоминала Саске, силуэт которого Сакура ни раз видела в окне, — от этого сжималось сердце. В последний раз они виделись в сентябре того года, когда Сарада перешла в четвертый класс, но встреча продлилась не больше трех минут. Тогда их дочь впервые усомнилась о давно поставленной легенде "военнослужащего", как и то насколько важной была для ее отца командировка. Он никогда не проводил с ней время, не играл в настольные игры и даже не ел рамен лично приготовленной ее мамой, но был достаточно далеко, чтобы ежемесячно помогать финансово и два раза в год слать им весточку, как бы напоминая о своем существовании. Но Сараде хватало и этого, она бережно хранила все письма, написанные рукой своего отца, и мечтала о его скорейшем прибытии в деревню. Каждую ночь, перед сном, она искренне надеялась, что вот-вот он постучится в их дверь и появится у них на пороге со своей доброй улыбкой и алой розой в руках. Смутившись, неуверенно вручит ее маме, а Сараде подарит несколько минут своего внимания, но пока это было в мечтах.

Сакура вздохнула и перевела взгляд на фото в позолоченной рамке, стоявшей на комоде у самого выхода из дома. На ней они втроем, как по струнке смирно, стояли слишком близко друг с другом и беззвучно мягко улыбались, смотря на камеру, фотографировавшего их Наруто. За спиной соседний дом выглядел серо и уныло, в отличие от их маленькой семьи, освещающей их ни то ярким пламенем летнего солнца, ни то белоснежной улыбкой их старого друга. Девушка помнила это был июль и иссиня-черный браслет на руке ее мужа был подтверждением. День рождение Саске решил справить с семьей, поэтому Сарада подарила ему то самое украшение, которое позже запечатлелось на фотографии, попросившей ее сделать самой девочкой. Тогда все было хорошо.

Сакура мягко провела рукой по рамке, встряхивая с нее пыль и осыпающийся золотистый блеск. Интересно, вспомнил ли сегодня Саске о ее дне или думает о том, как поздравить семейство Узумаки с годовщиной? Про последнее она сама вспомнила только сейчас, но тем не менее решила сделать это позже, возможно в полдень. В данный момент было не до этого.

Сегодня она могла немного отдохнуть. Воскресный день, девушка хотела провести в церкви, помолиться за здравие родных и помочь нуждающимся там людям. Она не часто так делала, ведь работа забирала все свободное и рабочее время, но, если такая возможность появлялась — непременно старалась по максимуму. А людей, находящихся в низшем материальном положении было достаточно. Все они находились в маленьком гостевом домике от церкви и проживали там до тех пор, пока твердо не вставали на ноги. Сакуре сразу вспомнились многочисленные жалобы своих сотрудников о парочке бездомных, регулярно разгуливающих на территории больницы и пугающие детей своим нестандартным внешним видом. Сколько она не пыталась, а помочь бедолагам не смогла, и скорее всего из-за своего вспыльчивого характера.

Сакура задумалась, сколько бы не прошло времени, а ее чувствительная натура не изменит своих взглядов, а потому вечно бороться за справедливость и помогать каждому, кто сам этого не желал ей не хотелось. Она представила себя у моря, как плавно обдувал плечи теплый ветер, как играли яркими кляксами солнечные зайчики в темно-розовых очках и до трепета мягкий и немного влажный песок, проникал меж пальцев на ногах, сливаясь с цветом горячего экспрессо. Да, как же хорошо было бы сейчас отдохнуть, в особенности от всякого рода важных дел и мутной серости больничных коридоров.

Подобные мысли отвлекали, но совсем не успокаивали, потому что до желанного отпуска было еще три месяца. И не трудно догадаться чем до это она будет заниматься.

Девушка устало потерла руки и разминула пальцы, сколько работы еще впереди, и не только физической, но и бумажной. Эту часть труда она не любила больше всего, но львиная доля ответственности, лежащей на ней пересиливала любые действия деградированного характера. К тому же нынешние лекарства Сарады стоили весьма недешево, по сравнению с теми, что были у нее раньше. И если б кто-то сейчас спросил чего на самом деле хочет Сакура, она бы без проблем ответила — здоровую дочь. И, возможно, немного тепла. А сейчас нужно идти. Время шло и скоро полдень. Нужно было поторапливаться, по дороге обязательно зайдет на чашку чая к Узумаки и подарит им ту самую запись, но сделанную уже на новый лад.

Тем временем, Сакура собрала свои вещи в маленький шоппер и оставила таблетки для Сарады на столе. Скоро должна была придти Карин и посидеть с ней, пока Сакура будет на службе. Насчет дочери она не тревожилась, потому что знала, что оставляет ее с надежным человеком. Карин она доверяла и хорошо знала о тесном общении подруги и дочери. У них всегда найдется тема для разговора, даже если кажется, что таковой нет. Узумаки любила Сараду, как родная мать и та отвечала ей взаимностью, ведь главное было взаимопонимание, а это строится не один день. Поэтому позитивно настроившись, девушка вошла в комнату дочки и как ожидалось ее там не обнаружила. Время девять, на улице плюс десять, что означало — Сарада находилась либо в библиотеке, с головой уйдя в чтения какой — нибудь энциклопедии, либо в "Ичираку рамен", что больше походило на правду, потому что обычно в это время там завтракал Боруто. Сакура улыбнулась, вспомнила свои детские годы и осмотрев комнату на чистоту, спустилась вниз на кухню.

Обычно утренняя почта всегда хранилась в нижнем ящике стола, заляпанная черными отпечатками чернильных пальцев Учихи — младшей, а стабильно приходящие раз в месяц счета — в кладовой на антресоли, поэтому увидеть совершенно новый и до неприличия очень чистый крафтовый конверт, было странно. Откуда он мог появиться здесь и почему именно на кухонном столе — было загадкой, которую Сакура с нетерпением захотела изучить, а если станет ненадобностью — выкинуть в корзину, в след за просроченным тональником и клеем БФ. Повертев бумажное письмо в руках, она поняла, что оно было совершенно пустое, без каких-либо марок, штампов или адресата, поэтому каким образом оно было доставлено ей домой она не понимала, как и того, что все это время ходила по комнате кругами, не замечая своего растерянного лица, отражающегося в зеркале.

— "Возможно это детская шалость Сарады, подсунуть мне его под нос, чтобы потравить мое воображение, а вскрыв его обнаружить какой — нибудь незамысловатый рецепт хлопкового чизкейка, которого позже обязательно попросит повторить вместе", — тогда это казалось самой здравой мыслью, пришедшей Сакуре в голову. Однако, тревога не покидала и перевернув конверт она только возросла — посреди приклеенного угла большой кляксой красовался штамп военного подразделения Конохи. Сердце убежало в пятки и забилось в них разы сильнее настолько, что покалывало в ступнях. Вскрыв канцелярским ножом конверт, она увидела на абсолютно пустом листе, идентичной упаковке, вместо содержания или красной строки, как ровным и весьма красивым почерком было выведено несколько символов:

— "С рождением..."- прошептала про себя Сакура и смутилась. Сколько месяцев она не получала от него писем? Сколько бессонных ночей провела в ожидании напоминания о себе за кружкой слабоферментированного чая и горькой полыни? Сколько слез потратила, когда он вновь забыл об их оловянной годовщине и вместо этого поздравил друга с юбилеем? А когда его якобы видели с другой: распущенной и самовлюбленной девицей из страны рисовых полей? Но она не верила всем этим слухам, а настойчиво защищала свою честь и честь своей семьи. Верила, что только ей он пишет письма, хоть и ограниченные, но зато не тривиально, ни как у других. Пусть не говорит об этом прямо, что любит, но ведь она же чувствует. И это свежее послание тому доказательство. Сакура знала где сейчас находится отправитель, поэтому незамедлительно отправилась к нему на встречу.

Сакура не ошиблась, когда решила выбежать из дома в домашнем халате и добежать до ранее реставрируемого европейского кафе.

* * *

Под таким освещением его глаза казались темнее, а черты лица острее. Он сидел расслабленно, откинувшись на спинку дивана, и кажется был немного задумчив. Его плащ темно-синего цвета, безмятежно болтался на ветру, раскрывая часть белоснежной атласной рубашки, поверх которой, на шеи, висел кулон с их фамильным гербом. Угольно-черные волосы были взъерошены, хотя Сакура могла поклясться, что еще час назад они выглядели не так. Ветра не было, и скорее всего он был здесь не при чем. Саске слегка растерянно бросал на нее взгляд и немного нервничал, особенно после того, как она в буквальном смысле вбежала в заведение и увидела его. Хотелось безумно накинуться на него и вдохнуть как можно глубже аромат его парфюма, чтобы этот запах оставался с ней до их следующей встречи, но она не стала этого делать. Как и не стала с ним здороваться, а просто молча села к нему за столик и отдышавшись, успокоилась. Это весьма удивило ее мужа, но ничего более содержательного, чем махнуть ей головой в знак приветствия он не придумал, она же повторила его действие, имитируя его.

— Заказывай что хочешь, — слегка хрипло отозвался он, тем самым прочистив горло, и первым нарушая тишину.

— Спасибо, я не голодна, — ответила ему Сакура, заглядывая в меню и выбирая себе десерт. Есть действительно не хотелось, она перенервничала и была на эмоциях, поэтому в желудок не лезло ни куска той еды, представленной на глянцевом ассортименте. Но и просто так сидеть без дела она не могла. Руки нужно было чем-то занять, может так они перестали бы трястись, а взгляд переключить. Не все же время ей было пялиться на Саске, уставшего и такого родного для нее человека, хоть являлся для нее супругом.

— Я буду удон, — спокойно произнес парень, появившейся возле их столика, официантке, — и вот этот кофе, — показывал он пальцем на какой-то грузинский напиток, больше напоминавший перченное мороженное, а не кофе. Но ему видимо было виднее, и скорее всего он ни раз его пробовал.

То как ее мужа разглядывала эта особа, Сакуре явно не понравилось, но вспомнив, что сегодня ей лучше не ссориться, девушка начала потихоньку остывать:

— Я буду матчу, — немного сердито отчеканила она и мысленно дала себе по лицу. Не так Сакура хотела начать разговор, но кажется ни Саске, ни эта смазливая официантка не заметили ее нарочито грубого нрава, — И хлопковый чизкейк, — добавила она уже мягче, вспоминая недавнюю догадку, хранившуюся в конверте.

Когда девушка ретировалась, Сакура решила завязать разговор:

— Я видела твое письмо, это было...неожиданно, спасибо, — она мягко улыбнулась и осторожно посмотрела ему в глаза, будто бы боялась его спугнуть.

— Это был запасной вариант, я думал, что не появлюсь в Конохе, — Саске полностью снял плащ, не смотря на то, что на улице только недавно растаял снег и было влажно.

Сакура поежилась. На ее месте стоило отговорить его снимать верхнюю часть одежды, но знала, что это будет бесполезно. Дочь поступала также, как и он. Поступала также, как считала нужным. Но в отличие от своего отца иногда прислушивалась к ней и была не против ее советов.

— Как Сарада? — неожиданно громко произнес свой вопрос парень и отложил меню в сторону.

— Все хорошо, она по-прежнему принимает иммуноглобулин, но чувствует себя гораздо лучше.

— Я рад, — Саске вздохнул и вытащил из заднего кармана своего плаща что-то маленькое и яркое, чем-то напоминающее нежнейший цветок Сакуры. Это была брошь.

— Поздравляю, — немного растерянно сказал он и протянул украшение собеседнице.

Девушке стало очень приятно, она с любовью сжала в руке подарок и почувствовала как щеки начинали пылать. Она резко осознала, что брошь и заказанный ею десерт символизировали не только долгожданный всеми праздник, но и ее имя. Это было символично.

— Спасибо...

Заказ принесли быстро: лапша вкусно пахла специями и жаренным мясом, в то время, как чизкейк просто божественно таял во рту. В меру сладкий, с кислинкой и ароматом спелой вишни, он казался самым аппетитным блюдом в этом заведении. Но Саске так не думал. При виде пышного куска десерта, обильно посыпанного сахарной пудрой, он скривился. Ни для кого не секрет, что этот парень жуткий противник Таджимамори и поэтому даже онигири ел исключительно с овощами и рыбой. А лучшей закуской он считал салат из креветок и помидор, подкисленный лимоном, которого к слову, сейчас не было. Но Сакура была другого мнения. Ей не нравился вкус этой ягоды, а сок из нее был просто отвратительным — соленым и пресным одновременно. Она не понимала, как Саске с таким удовольствием поглощал вяленные помидоры за просмотром какого-нибудь боевика с граненным бокалом прохладного Авамори. Ей стало плохо об одной только мысли, что подобную блевотину он закажет домой. Если, конечно, он вообще собирался сегодня ночевать.

— Есть много сахара — вредно, — буркнул Саске исподлобья наблюдая за Сакурой, доедавшей свой чизкейк.

— Есть много жирного — вредно, особенно, когда помимо этого в твоей еде соланин, — ответила девушка, запивая все содержимое в своем рту матчей, — а сладкое полезно для активной деятельности мозга, к тому же хорошо поднимает настроение, Саске-кун.

Парень удивленно посмотрел на нее и едва заметно улыбнулся: он не любил сладкое, а она томаты и все что с ними связано. Идиллия.

— Как знаешь, Сакура.

На этом их разговор был закончен. Тем для обсуждения было предостаточно, но не хотелось поднимать ни одну из них. Они виделись чересчур редко, мало общались и узнавали как у друг друга дела, но мысленно всегда оставались рядом. Именно поэтому сейчас, сидя в тишине на террасе, усыпанную цветами и резной мебелью, им было как никогда хорошо и уютно. В церковь она все — таки не сходила, как и не поздравила Наруто и Хинату с годовщиной. Солнце садилось, полдень давно прошел, записанное видео осталось в сумочке на прикроватном столике. Они сидели на берегу реки и просто молчали, думая о всем наболевшем и о том, что их ждет впереди. Пальцы рук были скрещены, а на глазах Сакуры выступили слезы. Этот день рождения был самым приятным, и она не забудет его никогда, как и тот взгляд ее мужа в парке, когда они неспеша шли на это место.

Интересно друзья сильно обидятся, если узнают, что вместо долгожданного визита и вручения подарка, она предпочла провести вечер с самым любимым мужчиной на свете?