Забыть нельзя помнить (джен)

На площади стоял старый солдат. Его гимнастёрка выцвела от времени, но красная звезда на пилотке всё ещё сверкала в лучах заходящего солнца. Он смотрел на бронзовую фигуру — женщину с мечом, устремлённую в небо. Ветры времени били в лицо, но он стоял.

В его стране — стране, назовём её Вечная, — каждый год 9 мая был священным. Цветы ложились к вечному огню, дети рисовали на асфальте танки и голубей, ветеранов обнимали и слушали их — не ради галочки, а ради истины, которую нельзя забыть.

Но за границей, в стране, которую теперь называли Забытая, всё было иначе. Там с утра сносили памятник солдату с автоматом. Тот самый, что освобождал эту землю от фашизма, умирал за деревни, названия которых давно никто не помнил. Местные новостные ленты сообщали: "Процесс декоммунизации продолжается. Снесён монумент советским воинам."

Где-то на окраине Забыты, в тени полуразрушенного монумента, стояла девушка. Её звали Лена. Её бабушка — снайпер дивизии, кавалер орденов, которой когда-то хлопали на улицах. А теперь улицу её имени переименовали в честь поэта, который писал о свободе, не зная, что такое окоп и зима 1942-го.

Лена держала старую медаль. Её пальцы дрожали. Ей не нужен был громкий героизм — только правда. Но каждый день эту правду засыпали пылью новой пропаганды. В её школе урок истории сводился к одному: "Это было давно. Это было не ваше. Забудьте."

Однажды пути Лены и старого солдата пересеклись. Он приехал в Забытую, чтобы найти могилу боевого товарища. Но вместо памятника — бетонная плита, сорванная табличка, краска нацарапала слово "оккупант".

Они стояли рядом. Он молчал. Она смотрела вниз.

— Вы ведь не оккупант, — тихо сказала Лена.

— Нет. Я освободитель. Но теперь это никого не волнует, — сказал он и посмотрел на небо. — Всё, что не вписывается в новую повестку — вычёркивается.

— Но ведь правда остаётся?

— Правда — это пламя. Её можно задуть. Но если кто-то сохранит её в сердце — она снова вспыхнет.

Когда он вернулся домой, его встретили цветами и "Катюшей" из динамиков. Его страна не забыла. Здесь, в Вечной, дети знали, кто такой Жуков, почему была блокада, и за что умирали те, чьи имена высечены на стенах памяти.

А Лена — она однажды сшила георгиевскую ленту на рюкзак. Её отчитали. Её сняли с парада. Её вызвали "поговорить". Но она не сняла ленту. Потому что бабушка сказала: "Если забудешь, я умру второй раз."

И в один майский день, за тысячи километров от Площади Победы, одна девочка стояла перед разрушенной стелой и читала стихи Твардовского.

Память не умирает, если её несут.