Пятна ржавчины (гет)

Регулус Блэк просыпается с резкой болью в горле и тяжестью в груди, ощущая, как его легкие, будто наполняющиеся водой, сопротивляются каждому вдоху.

Перевернувшись на бок, он резко закашливается, пытаясь освободиться от фантомных остатков воды, что все еще заполняют его дыхательные пути. В глазах — слёзы, текущие по щекам, когда он, от бессилия, вцепляется пальцами в холодную, замёрзшую траву.

Мгновение, когда его тело требует отдыха, а душа еще не готова отступить. И вот, нежные прикосновения двух рук скользят по его спине: одна между лопатками, другая чуть выше поясницы. Их тепло — словно долгожданная поддержка.

— Тонуть — это совсем не весело, не так ли? — спрашивает тихий голос, когда Регулус, наконец, вырывается из приступа кашля, пытаясь вернуть себе контроль над телом.

Вдалеке слышится щебетание птиц, а воздух насыщен ароматом коры деревьев, затмевающим все другие запахи, которые могли бы проникать в это место.

И всё же, в его сознании, как неотступный кошмар, вились невидимые пальцы инферно, цепляясь за его запястья, тянущие его в бездну, не отпуская.

И вдруг, к его губам подносят пузырёк. Регулус, не задумываясь, пьет его содержимое — даже не осознавая, что может быть отравлен.

Отец, наверное, был бы разочарован… Но Регулус, в своей безысходности, уже знал, что смерть не заставит себя долго ждать. И потому инстинкты самосохранения подводят его. В этот момент они ослабли.

Вкус сухости успокаивает его горло, и, глубоко вдохнув, Регулус чувствует, как дрожь проходит через его плечи и руки, пока они не находят сил удерживать его в вертикальном положении.

— Лучше? — спрашивает женский голос, с едва заметным английским акцентом, молодой и теплый, словно за ним стоит человек, не боящийся жизни.

Краем глаза взглянув на источник звука, Регулус на долю секунды искренне поверил, что его спасла грязнокровка Поттера. Он разглядывает её с каждым мгновением, и теперь его взгляд ловит тонкие, утончённые черты чистокровной волшебницы. Даже неприлично большая проклятая рана, разделяющая её лицо на шрамную и безшрамную половины, с её разветвлёнными молниями, не отвлекает от её резких черт.

Её глаза — живые и зелёные, прищуренные с каким-то скрытым весельем. В её рыжих вьющихся волосах угадывается неуправляемая энергия, словно сама она — вспышка яркого огня на ночной, темной поляне.

Оттолкнув руку женщины, как только его дрожащие конечности снова обретают силу. С трудом садясь, он с усилием пытается подняться, снова полагаясь на свою решимость: сбежать, продолжить поиски крестражей — выполнить свою задачу, несмотря на всё.

Но затем женщина снова заговаривает, и всё его существо замирает.

— Итак, я слышала, что вы охотитесь за крестражами.

— Это безумие, — прошептал Регулус, бросив на женщину взгляд из-под ресниц, пытаясь нахмуриться, но теряя всякую надежду на успех.

Харри ответила ему хитрой усмешкой, приподняв одну рыжую бровь так, что шрам на её лице, разделяющий его на две части, вспыхнул.

— Это последний.

Так оно и было. Регулус забрал медальон, Харри — кольцо, и вместе они проникли в поместье Малфоев, а затем в Хогвартс. В поместье Малфоев они оказались как никогда близки к цели, и только благодаря тому, что Харри внезапно достала плащ-невидимку, им удалось выбраться оттуда целыми и невредимыми.

Честно говоря, размышляя об этом, Регулус не может не признать, что лучшего соучастника преступления и пожелать нельзя.

Хариэль Дорея Поттер — единственная дочь Чарльза и Дореи Поттер, зачатая незадолго до смерти их единственного сына. Таким образом, она приходится двоюродной сестрой Джеймсу Поттеру и, следовательно, доставляет столько же хлопот.

Но она умна; она знает о крестражах — и часть Регулуса съёживается, потому что их больше одного, — и у неё есть план.

Ему бы только не хотелось, чтобы в этот план входил взлом Гринготтса.

Глубоко вздохнув, Регулус снова окинул взглядом вход в банк, прежде чем его глаза опустились на меч, висевший на поясе Харри.

Сверкающее серебро, ярко выделяясь, заявляло о том, что предыдущим владельцем клинка был сам Годрик Гриффиндор. Наполненный ядом василиска, он был единственным оружием, с которым они могли безопасно работать, когда дело касалось уничтожения крестражей.

Да, у них есть несколько клыков василиска, по три в каждом бездонном мешочке.

Но так легко занести яд на собственные пальцы, если не соблюдать осторожность.

Регулус не имел ни малейшего представления, откуда у Харри появились эти клыки василиска, и не особо стремился задавать вопрос.

— Готов? — спросила она.

— Нет, — отвечал Регулус, не скрывая своего сомнения. — Буду ли я когда-нибудь готов? — добавил он, глядя на неё с усталостью и надеждой.

Харри усмехнулась, её улыбка была такой дикой и озорной, что Регулус почти не сомневался в её принадлежности к Гриффиндору. Она определённо должна быть его представителем, хоть она не училась в Хогвартсе, занимаясь на дому, и только таким-то волшебным образом она могла заполучить легендарный клинок.

— Нет, — весело ответила она, хватая его за руку.

Полгода назад он бы огрызнулся в ответ на такой жест. Теперь же он просто подчиняется, ощущая, как волнение заполняет его грудь.

Наконец-то он делает что-то правильно.

У них есть шанс всё исправить.

— Поехали.

* * *

Сириус Блэк по чистой случайности оказался в Гринготтсе в самый неподходящий момент.

Он проверял свои последние сбережения — не то чтобы ему стоило сильно беспокоиться, благодаря старому доброму дяде Альфарду, — когда пол под его ногами внезапно заскрипел.

Инстинкты аврора сработали мгновенно, прежде чем Сириус успел осознать происходящее, и он стремительно отпрыгнул в сторону.

Он не опоздал ни на секунду, потому что в следующую мгновенность мраморный пол с грохотом раскололся, и из образовавшейся дыры вырвался дракон.

На мгновение воцарилась тишина, словно вся магия замерла, но затем пожилая женщина не сдержалась и разразилась истерическими криками, задавая тон панике.

Гоблины уже спешили на помощь, но Сириус прекрасно понимал, что они едва ли смогут оказать влияние на это катастрофическое событие.

Только после торжествующего возгласа Сириус понимает, что именно не так с этой картиной.

Знаете, если не принимать во внимание тот факт, что из-под пола Гринготтса выпрыгнул истекающий кровью дракон. Как разъярённая, огнедышащая ромашка.

— Черт возьми, Поттер!

На секунду ему показалось, что это Лили Поттер сидит там, верхом на драконье спине, но, приглядевшись, он с ужасом понял, что это не она.

У Лили были пышные формы, и она не была столь высокой, как эта женщина.

Кроме того, на её лице не было огромного шрама, который разделял его на две половины, а также не было в её манере говорить и действовать того ужасающего дикого духа, который он сейчас видел.

Это была совершенно другая женщина.

Регулус, его предполагаемо покойный младший брат, сидел позади неё, обнимая её за талию. Одна его рука сжимала маленькую золотую чашу — явно это был их приз.

На его лице не было ужаса, напротив, он излучал дикое возбуждение. Когда он смотрел на женщину, которую называл «Поттер», в его глазах мелькала искра чего-то.

Сириус даже не осознал, что стоял и пялился на них, пока не прибыли другие авроры.

К тому времени было уже слишком поздно: дракон пробил крышу и устремился в небо.

Единственное, что осталось от бандитов — это оглушительный крик женщины, которая, по-видимому, просила Малфоя «передать наилучшие пожелания дорогому старику Тому».

Сириус арестовывает Малфоя.

Конечно, он наказан не за то, что был Пожирателем смерти, а за то, что потенциально был соучастником ограбления, которым, к сожалению, он не является.

Но Сириуса это все равно подбадривает.

Они обрушиваются на кровать, их тела сближаются, бедра Поттер плавно двигаются, касаясь его. Её губы темнеют от стыда и страсти, когда они встречаются с его губами, словно соревнуясь за первенство.

Регулус, избалованный сын древней волшебной семьи, не обладает опытом в подобных делах.

Очевидно, Поттер тоже не привыкла к этому, но она щедро восполняет свои недостатки неиссякаемым энтузиазмом и страстью.

Это не сказочная встреча принца и принцессы.

Это столкновение двух миров: тёмная магия Регулуса извивается, густая, как шоколад, она ползёт и искрится, а серая магия Харри пульсирует, как холодная вода, наполняясь огненной энергией.

Харри зарывается пальцами в его кудри, осторожно поворачивая его голову, чтобы иметь возможность поцеловать его шею, едва касаясь зубами его кожи.

Его руки скользят вдоль изгиба её талии, нежно проникая под ткань её одежды и притягивая её к себе.

Её губы делают нечто, что ему трудно понять, но когда к нему возвращается сознание, он оказывается на спине, встречаясь взглядом с Харри. Её зелёные глаза едва видны из-за расширенных зрачков. Она внимательно смотрит на него, и совершенно неожиданно Регулус ощущает, как её изящная рука обхватывает его эрекцию и сжимает.

Он едва сдерживает дыхание, а губы Харри вновь находят его. Он отвечает, слегка прикусывая её нижнюю губу, проводя языком по нёбу, пока его бёдра подаются навстречу её дразнящей руке. Если она продолжит в том же духе, он не выдержит, раскроется перед ней, а его гордость не позволит ему этого.

Ему требуется мгновение, чтобы придумать план, но как только он это делает, Регулус переворачивает их обоих и устраивается между бёдрами Харри, склоняясь над ней. Но ей это, кажется, нисколько не мешает — напротив, она начинает двигаться в такт, издавая тихие звуки удовольствия, а её ноги обвивают его талию, притягивая их ещё ближе.

Тёплое дыхание касается его лица, а зубы на мгновение касаются его уха.

Тепло её рук разливается по его рёбрам, ловкие пальцы уже сняли с него мантию и отбросили её в сторону. Гладкие подушечки её пальцев контрастируют с грубыми мозолями на ладонях, и они скользят по его чувствительной коже, рисуя неясный узор, который он не может расшифровать.

Его тело снова прижимается к её, и Регулус осознаёт, что никогда раньше не был так близок с кем-либо. Не только физически, но и эмоционально.

Харри понимает его, она не осуждает и просто реагирует. И после целой жизни, проведённой со слизеринцами, это так освежает.

— Регулус.

Как она произносит его имя, как её губы обвивают слоги, посылают волну волнения по его телу такую же сильную, как и её дразнящие прикосновения.

Наконец ему удаётся снять с неё одежду, и они оба остаются в нижнем белье.

Харри выглядит по-настоящему красиво в тёмно-зелёном пеньюаре, которое подчеркивает её фигуру и гармонично контрастирует с оттенком её кожи. С её томным взглядом, розовыми губами и раскрасневшимися щеками она выглядит как воплощение соблазна, а её рыжие, как грех, волосы рассыпаются по подушке, словно жидкий огонь.

Он не может удержаться и берёт её лицо в ладони, нежно проводя пальцами по её щёкам. Их губы встречаются в страстном поцелуе.

Он всегда смеялся и дразнил Сириуса за его небрежное отношение к девушкам, которые появлялись в его жизни.

Он бы поступил так и сейчас, и не может даже представить, что кто-то другой когда-либо увидит Харри такой. Он также не может понять, как его брат просто отдаётся каждой встречной женщине.

Только Харри всегда была в центре его мыслей, только она всегда побуждала его быть самим собой, без притворства и масок.

Он не может представить, что сможет когда-либо разделить подобную близость с кем-то ещё.

— Регулус, — ворчит Харри, в её голосе слышится нетерпение, она дёргает за пояс его трусов-боксеров, царапая короткими ногтями его тазовые кости.

Он быстро снимает с неё бюстгальтер, и терпение Харри иссякает, когда она без палочки снимает с него штаны.

Жаль, ему понравилась эта пара.

Она быстро погружается в это тёмное измерение; внезапно они остаются только вдвоём, без одежды, прижавшись друг к другу, и в комнате повисает тяжёлое напряжение, растягиваясь по всему матрасу и простыням.

Харри просто смотрит на него снизу вверх, слегка приоткрыв губы, а её руки скользят по его груди и останавливаются на плечах, и доверие в её глазах поражает его.

Харри главная, когда дело доходит до поиска крестражей, Харри знает больше, а она командует. Но прямо здесь и сейчас она передаёт это право ему.

И Регулус никогда прежде не испытывал такого чувства доверия, смешанного с таким острым страхом.

Теперь пути назад уже нет.

Между ним и Харри возникнет что-то, и это чувство распаляло его внутри, но одновременно он не хотел, чтобы всё пошло прахом. Он не желал, чтобы это стало очередной игрой, как те, в которые часто играли Сириус или другие слизеринцы.

Но с Харри он хотел этого.

— Перестань раздумывать, — тихо велит Харри, и Регулус, наклоняясь, медленно проводит поцелуями по её шее, от подбородка до уголка губ, — просто действуй.

Регулус способен побыть гриффиндорцем несколько часов.

* * *

Харри засыпает, когда они заканчивают.

Вероятно, это даже не осознанное решение.

На её покрытом шрамами лбу всё ещё поблёскивает тонкая пленка пота, нос касается его руки, а горячее дыхание ласкает грудь.

Регулус обнимает её, прижимая к себе, уткнувшись носом в её огненную гриву, и не может найти покоя. Не потому, что что-то ему не понравилось или он не доволен.

Это потому, что он никогда не чувствовал себя более довольным, чем сейчас.

Харри лежит рядом, свернувшись в клубок, одна рука закинута за спину, а их ноги переплелись, и комната буквально пропитана запахом страсти.

Если бы он перевернулся лицом к Харри, а не оставался так, на спине, поглощённый раздумьями о своей жизни, то смог бы притянуть её к себе, почувствовать, как её грудная клетка поднимается под его руками, а не под той рукой, что покоится на её талии.

От неё исходит чудесный запах, смесь пряностей, тепла и чего-то тёплого и остро-знакомого. Как не пахло ни от кого до этого.

Не то чтобы он когда-либо был так близок к тому, чтобы узнавать людей по запаху. Его родители всегда пахли Гриммо-Плейс — холодом и запертым воздухом, а Сириус — мокрой псиной.

Но от Харри приятно пахнет. От её палатки — тоже. Всё в Харри для него приятно.

Он любил в ней каждую черту. То, как она отличала правильное от неправильного; ему потребовались годы, чтобы научиться этому.

Она спасла ему жизнь, чёрт возьми, они встретились только потому, что он осмелился пойти за Крестражем. Если бы он верил в высшую силу, то, возможно, счёл бы её наградой.

Но нет, ему придётся работать ради неё каждый день до конца жизни, если он хочет её удержать.

И, о, как же он хочет удержать её.

Перекатившись на бок, Регулус притягивает её к себе и улыбается, когда она прижимается к нему, уткнувшись лицом в изгиб его шеи.

Её кожа, такая нежная, как масло, контрастирует с жесткой тканью шрамов, украшающих её тело.

У него нет шрамов, он жил осторожно, спокойно, до того как Пожиратели смерти втянули его в это все. Даже тогда единственная боевая рана была так тщательно залечена, что след от неё едва заметен.

Ничего похожего на то, что украшает тело Харри.

Ему хочется узнать истории, стоящие за этими шрамами.

Один из них — это, безусловно, след от ожога, оставшегося от адского пламени. Другой похож на след от укуса на её руке, а ещё один — как колотая рана, подозрительно напоминающая клыки василиска, которые добыла Харри.

Его пальцы прослеживают тонкую линию шрама, похожую на хлыст, спускающуюся по её плечу, тянущуюся ещё дальше, чем его ладонь.

Он рисует маленькие, неровные круги на впадинке между её лопатками и позвоночником, чувствуя, как её бедро прижимается к его, когда она двигается во сне. На их телах всё ещё остались липкие следы их близости, которых они не потрудились смыть.

Его палочка где-то в комнате, Регулус не уверен, где именно. Ему немного неловко, но он больше не хочет уходить. Ему намного приятней остаться здесь, в тёплых объятиях Харри и среди смятых простыней, чем мыться.

Прижав её голову к своему подбородку, он закрывает глаза и немного сильнее сжимает её в своих объятиях.

Может быть, не завтра, но, безусловно, когда-нибудь Волдеморт встретит свой конец.

Теперь он смертен, они уничтожили последний крестраж всего несколько часов назад.

Но Регулус точно знает, что Харри захочет быть рядом и, вероятно, сама захочет увидеть конец.

Может быть, даже сделает это сама.

И хотя мысль о том, чтобы противостоять Пожирателям смерти и Волдеморту, незавидна и пугает его, он точно знает, что не может позволить Харри действовать в одиночку.

Только не после всего, что она сделала.

Глядя на обнажённую кожу его предплечий, обвившихся вокруг плеч Харри, Регулус чувствует, как уголки его губ приподнимаются в улыбке, и он целует Харри в макушку.

Он подумает об этом позже. А сейчас сосредоточится на том, чтобы последовать за Харри в царство снов.

— И они улетели на спине дракона?

Дамблдор произнес эти слова с явным скепсисом, и, честно говоря, Сириус не мог его винить.

Он сам до сих пор не мог поверить в происходящее.

После того как он пообещал составить отчет о своем свидетельстве для отдела авроров, бывший наследник Блэков направился прямо в дом Джеймса, где в тот же день должно было состояться очередное собрание Ордена.

Это вернуло его в настоящее, где он сидел, согнувшись над столом, теребя волосы, а в груди, словно фейерверки, бушевали эмоции.

Регулус был жив.

Регулус был жив.

И ограбил чертов Гринготтс!

Какого черта?!

Что задумал его младший брат?

Очевидно, он больше не служил Волдеморту. Не прошло и часа с того момента, как они были вынуждены отпустить Малфоя, как по школе пошли слухи, что Темный Лорд теперь охотится за Регулусом и его таинственной спутницей.

Это значило одно: Волдеморт хотел их смерти гораздо сильнее, чем смерти Дамблдора.

Сириус не знал, что такого сделал его брат, чтобы вызвать такую реакцию, но он чертовски гордился им!

И при этом волновался.

Регулусу было всего девятнадцать лет! Девятнадцать лет, а человек, которого называли «самым опасным Темным Лордом в истории», охотился за его головой.

Потому что он улетел из Гринготтса на спине дракона.

Сириус снова покачал головой и вновь взглянул на Дамблдора, который задумчиво поглаживал свою бороду, нахмурив брови.

— Ты и правда не знал, что Регулус жив?

Сириус безнадежно качал головой, глядя на старого волшебника с таким выражением, будто тот должен был ответить на все его вопросы.

Эй, в его защиту, надо сказать, что это было вполне возможно.

В конце концов, Дамблдор был самым умным человеком, которого он знал!

Мужчина снова кивнул, на этот раз решительно, и его губы под белоснежной бородой растянулись в лёгкой улыбке, когда он открыл рот, чтобы заговорить.

Но тут из камина выскочил Джеймс, взъерошенный, с широко раскрытыми глазами. Он увидел Сириуса, мгновенно вскочившего на ноги и закричал:

— Сириус! Твой брат только что ограбил Гринготтс!

И всё, что Сириус мог сделать, это просто рассмеяться.

— Мы действительно это делаем?

— Всё ещё сомневаешься во мне, даже сейчас?

— Иногда мне кажется, что, может быть, твоё безумие прошло, но потом ты снова втягиваешь меня в нечто подобное.

Харри улыбается ему. Это та улыбка, что озаряет её лицо, и сердце Регулуса ёкает, неловко сжимаясь в груди.

Но он всё равно считает это безумием.

Прошло уже шесть месяцев с тех пор, как они нашли последний крестраж, почти год с того дня, как она вытащила его из воды и спасла ему жизнь.

Шесть месяцев тренировки, участия в нападениях на Пожирателей смерти, и непрерывные усилия, чтобы доставить им как можно больше неудобств.

Они, конечно, были в серых плащах, скрывающих их лица.

Как бы Регулус ни считал, что мнения его родителей теперь ошибочны, это не значит, что он хочет подвергать их атакам.

По крайней мере, не больше, чем те, что устроил Волдеморт.

Он отправился за ними вскоре после того инцидента в Гринготтсе — и даже сейчас, при воспоминаниях о том, какой хаос они там устроили, Регулус вздрагивает. Но ему и Харри удалось благополучно выбраться.

Не обошлось без громких криков его матери, и Регулус был вынужден снять капюшон, чтобы доказать своему чрезвычайно подозрительному отцу, что да, он действительно жив, и что уход из дома на Гриммо — это на самом деле к лучшему.

С тех пор он не видел своих родителей; они скрывались где-то на Севере, возможно, в России, в старом доме Блэков.

Но суть заключалась в том, что Волдеморт не мог добраться до них.

Сириус уже противостоял Темному Лорду, а все остальные близкие родственники Регулуса были на стороне Волдеморта.

Так что ему оставалось лишь позаботиться о себе. О себе и Харри.

Взяв её руку в свою, Регулус поднёс её к лицу и вдохнул её запах, наслаждаясь моментом спокойствия. Он прижал губы к её костяшкам, и её суровые черты лица смягчились. Даже шрамы, украшающие её лицо, словно древняя боевая раскраска, теперь казались почти нежными.

— Пожалуйста, не умирай, — прошептал Регулус, и магические огни за их спинами вспыхнули, словно откликнувшись на его слова.

Ветер, танцующий на крыше, развевал её волосы, и она ответила ему улыбкой, накрывая его руку своей.

— Ты тоже останься в живых.

Регулус лишь кивнул, потому что не знал, что ещё сказать. Харри одарила его ещё одной победной улыбкой, прежде чем веселье исчезло с её лица.

Он заметил, как в её глазах появляется искра битвы, как напряжение нарастает, становясь всё более очевидным. Регулус не мог не задаться вопросом, только ли он ощущает этот заряд энергии. Он обратил внимание на украшения, украшающие её фигуру.

Диадема Когтевран. Медальон Слизерина. Кольцо Певерелла. Чаша Хаффлпафф, опасно свисающая с её пояса.

Дневник, привязанный к её предплечью, — единственный крестраж, который заметно пострадал. Регулус с удовольствием вспоминает, как пронзил крестраж клыком василиска. Меч Гриффиндора не любит, когда его держат кто-то, кроме истинного гриффиндорца.

— Желаю удачи.

Он не мог найти больше слов. Мысли, крутившиеся в его голове, были слишком запутаны. Он не мог понять, как выразить то, что этот год, несмотря на все трудности, стал лучшим в его жизни. Он действительно чувствовал, что живёт, а не просто существует.

Что он что-то делает.

Что он что-то чувствует, потому что она рядом. Потому что Харри делит с ним свой безумный мир, её безумие.

— Я люблю тебя, — произнесла Харри так тихо, что Регулус сначала не понял её.

Он вздрогнул, обернувшись, но она уже бросилась в бой.

И всё, что Регулус мог сделать, — это следовать за ней, защищать её, пока не появится возможность сказать ей, что он чувствует то же самое.

* * *

— Том Марволо Риддл!

На поле боя наступает тишина, абсолютная, оглушающая тишина, когда этот проклятый громкий голос разносится по воздуху.

Сириус Блэк моргает, переводя взгляд с Пожирателя смерти, которого он только что уничтожил, на Волдеморта и Дамблдора, которые сражались друг с другом.

Только вот первый, похоже, полностью игнорирует директора и поворачивается к источнику голоса с выражением ледяной ярости на лице.

Сириус оборачивается, чтобы увидеть, на чём сосредоточился этот убийца, и его горло, кажется, сжимается, когда он хватает ртом воздух.

Регулус стоит там.

Регулус стоит рядом с рыжеволосой женщиной, которая ворвалась в банк вместе с ним и улетела на драконе.

Глядя на неё, на её решительную позу, глубокие шрамы и смелые зелёные глаза, Сириус вдруг понимает, почему принял её за Лили.

Но то, как она смотрит на Волдеморта, как направляет свою палочку на него без тени страха на лице, дает понять это ясно: она совсем не Лили.

Даже Дамблдору не хватило бы смелости встретиться с Волдемортом таким образом.

— Меня зовут Хариэль Поттер, — кричит женщина, и Джеймс, стоящий рядом с ней, судорожно вздыхает. Этот звук эхом отдаётся в его душе. — И я родилась в конце седьмого месяца.

Сириус слышал пророчество, знал его слова и понимал, что оно могло касаться любого ребёнка, родившегося в конце июля. Знал, что оно могло касаться его будущего крестника.

Он также знал, что Чарлус и Дорея Поттер, тётя и дядя Джеймса, трижды встречались с Волдемортом, и именно поэтому они сейчас прячутся. И он точно знал, что у Джеймса нет сестры. Так что если она Поттер, значит…

— Авада Кедавра!

Регулус и Хариэль Поттер уворачиваются от вспыхнувшего зелёного проклятия, и Поттер на ходу бросает его младшему брату мерцающий плащ — плащ-невидимку.

Проклятие было направлено на неё.

— Прости, — продолжает она, совершенно не смущаясь, отражая каждое тёмное проклятие, которое Волдеморт на неё насылает. Только её дрожащая рука выдает скрытую за этим силу, — они были такими блестящими, что я не удержалась.

Она поворачивает тиару, которую носит, к Тёмному Лорду с горькой улыбкой на лице, и затем начинается сражение.

Это быстро. Это яростно. Это адски страшно.

Сириус отступает, потому что даже Дамблдор никогда не противостоял Волдеморту так, как Поттер сейчас; они играют в игру на смерть.

Это пронизывает Сириуса до самых костей.

Только когда Сириус чудом избегает очередного проклятия, его внимание возвращается к другим угрозам — Пожирателям смерти.

Но вот что-то внезапно сбивает их с ног, и руки с палочками падают на землю, а преступники кричат, хватаясь за свои отрубленные части.

Это Регулус, — осознаёт он, охваченный оцепенением.

Регулус, который то появляется, то исчезает с поля битвы, прикрывая спину женщине Поттер.

В этот момент что-то происходит: палочки Харри Поттер и Волдеморта соединяются, и возникает золотой купол. Сириус видит духов тех людей, которых Волдеморт недавно убил, и как красный свет сражается с зелёным, оттесняя смертельный свет всё дальше и дальше, пока он не сталкивается с его создателем.

Тишина, которая наступила, такая же оглушительная, как и та, что предшествовала ей, но эта тишина — пугающая, безмерная тишина.

Что-то грандиозное только что произошло, и сознанию требуется несколько долгих секунд, чтобы осознать случившееся.

Сириус смотрит и смотрит, но Волдеморт не поднимается. Он лежит на земле, палочка выпала из его руки, а его мёртвые, пустые глаза смотрят в бездну, откуда нет возврата.

И Поттер встала, не совсем выпрямившись, слегка ссутулившись, но она всё-таки встала. Она стоит, и её дикая грива кроваво-рыжих волос распадается, касаясь её серых плеч.

Этот серый плащ уже был знаком. Сириус видел его, когда два незнакомца в серых одеяниях начали появляться на поле битвы шесть месяцев назад, спасая жизни членов Ордена. Они неустанно сражались с Пожирателями смерти.

У Поттер из раны на животе по-прежнему льётся кровь, но она не прижимает руку к боли.

Однако это, похоже, не останавливает Регулуса. Он притягивает её к себе, его руки обвивают её, и он зарывается носом в её волосы, которые частично скрыты под плащом-невидимкой, теперь надетым на её плечи.

Как будто их встреча — это момент, когда мир вновь начинает двигаться, и всё вокруг Сириуса приходит в движение.

Пожиратели смерти, у кого ещё остались палочки, визжат и кричат, а Поттер, прижавшись к Регулусу, исчезает.

— Она сделала это, — шепчет Джеймс рядом с ним, его голос наполнен благоговейным изумлением, и Сириус снова переводит взгляд на тело Волдеморта, так и не осознавая произошедшего.

Потому что да, похоже, она действительно это сделала.

Война окончена. Волан-де-Морт мёртв.

На этот раз, когда они ложатся в постель вместе, за этим стоит гораздо большее.

Они и раньше занимались сексом, Мерлин, они много занимались сексом до сегодняшнего дня.

Но теперь всё открыто. Они раскрыли свои карты, продемонстрировали свои чувства.

Регулус знает. Он знает, что всё больше и больше влюбляется в Харри с тех пор, как она вытащила его из озера. С тех пор, как она схватила его, втянула в водоворот своей жизни, потащила за собой в захватывающее приключение — охоту за крестражами.

Но вот они были здесь, после битвы, Волдеморт мертв.

По груди Харри, когда он осторожно стянул с нее наполовину разорванную рубашку, появился новый шрам. Её серый плащ уже был бесполезен и валялся где-то в передней части палатки вместе с плащом-невидимкой.

Он медленно проводит пальцами по свежей розовой линии, которая почти пересекала её от пупка до левой ключицы.

— Шрам победителя, — настаивает Харри, обхватив его лицо ладонями и притягивая к себе, пока их губы не встретились.

На этот раз нет никакой спешки, нет жгучего желания просто наброситься друг на друга и достичь пика удовольствия так быстро и эффективно, как только возможно.

Регулус не торопится, осыпая поцелуями её щёки, шею и ключицы. Он не спеша проводит пальцами по её обнажённой коже, обводя выпуклости груди и изгиб талии.

Они движутся навстречу друг другу, и быстрая гонка, которая доминировала в их предыдущих заездах, теперь отсутствует.

Регулус сидит, опираясь спиной на изголовье кровати, и покусывает нежную кожу на шее Харри, причмокивая и посасывая.

Сидя у него на коленях, Харри покачивает бёдрами, тихо стонет и сжимается вокруг него. Одна её рука в его волосах, короткие ногти царапают кожу головы, а другая крепко держится за его плечо. Его собственные руки лежат на её бёдрах, и он рисует мягкие круги большим пальцем всякий раз, когда может удержаться и не вцепиться в неё.

Харри проводит губами по его волосам, и Регулус поднимает взгляд как раз вовремя, чтобы ответить на её поцелуй. Он влажный и, наверное, выглядит довольно неопрятно, но ему всё равно.

Только он и Харри, и если он хочет не торопиться, играя с ней, дразня её языком, пока она скачет на нём, то что с того?

Сейчас он не может думать ни о чём другом, кроме как прижать Харри к себе так, чтобы их грудь соприкасалась, а её дыхание смешивалось с его.

Ему это нравится, Мерлин, неужели ему это нравится?

Она просто смотрит на него с мягкой улыбкой на лице, и ничто не выдаёт в ней женщину, которая победила Волдеморта.

Эта сторона Харри принадлежит только ему и навсегда останется его частью.

Она снова покачивает бёдрами, сильнее, и Регулус ухмыляется, когда она целует его в щетинистую щёку.

Да, будущее будет позже, любовь сейчас.

* * *

Они появляются в «Трех метлах» спустя четыре часа.

По всей стране проходят гуляния; в середине зимы становится достаточно холодно, и дыхание Регулуса сгущается в туман перед ним, когда они идут рука об руку к одной из этих вечеринок.

Харри сияет, ухмыляется во весь рот, а Регулус не может сдержать улыбку.

Она выглядит восхитительно, завораживает взгляд, словно после победы или от по-настоящему потрясающего секса — как она часто говорила ему, — что бы это ни было, она прекрасно это демонстрирует.

Над их головами взрываются фейерверки, освещая небо множеством причудливых образов. Даже красный лев, убивающий белую змею, — хотя Регулус считает это мракобесием и довольно банальным, да и не лучшим примером для юных слизеринцев, обучающихся в Хогвартсе, — он всё равно видит параллели. Харри столь же свирепа, как этот лев, с ее рыжими волосами, ну…

— Всё в порядке? — спрашивает Харри, и Регулус осознает, что они остановились у входа в паб. Но никто не обращает внимания на их присутствие, все слишком поглощены весельем и праздником.

— Просто интересно, когда нас арестуют за то, что мы сделали с Гринготтсом.

На самом деле, это именно то, что не даёт ему покоя. Его хранилище, он уверен, было опустошено, чтобы покрыть ущерб, нанесённый некогда неприступному зданию.

Харри, эта хитрая маленькая нимфа, носит с собой золото, куда бы она ни пошла, в маленьком уменьшенном сундучке на своём ожерелье.

— Не переживай, я отдам им меч Гриффиндора, сколько бы он там ни стоял. Это хотя бы начало плана.

— Вы двое идёте или нет? Потому что я знаю чертовски много людей, которые с радостью угостят вас выпивкой.

Регулус замирает, потому что перед ним стоит Фрэнк Лонгботтом, аврор и член Ордена. Не прошло и двух лет с тех пор, как Регулус вызвал на дуэль этого человека, чтобы Малфой мог сбежать.

— Вы же не собираетесь арестовывать нас из-за Гринготтса? — спрашивает Харри, стоя рядом с ним, и она выглядит искренне удивлённой, не говоря уже о том, что она роет им ещё большую яму.

— Милая, не думаю, что в Англии найдётся аврор, который решится арестовать тебя сегодня.

Харри улыбается, немного смущённо, и Регулус закатывает глаза, но лишь на мгновение. Потому что на самом деле, она не должна так радоваться. Или должна?

— Тогда да, с удовольствием присоединимся к вашей вечеринке.

Лонгботтом ухмыляется, открывая калитку в сад и пропуская их. Регулус проходит через защиту, и звуки вечеринки, смех и крики восторга, сливаются в одну бурю, обрушиваясь на него. Пальцы Харри в его руке — его якорь, и Блэк широко раскрытыми глазами осматривает собравшихся людей.

Это было совершенно не похоже на те балы, на которые его водили родители, не похоже на изысканные праздники, посвящённые победам Слизерина в квиддиче.

И вдруг, как будто всё, что могло пойти не так, уже пошло не так, Лонгботтом открывает рот.

— Смотрите, кто здесь, ребята!

* * *

Это настоящий вихрь — ураган благодарностей, поздравлений и такой ошеломляющей признательности, что Регулус едва ли пытается уловить все слова, что ему говорят.

Он просто стоит рядом с Харри, стараясь выглядеть искренним и не выдать того полного замешательства, которое вот-вот всплывёт наружу.

Если Харри тоже это ощущает, она ничего не говорит. Вместо этого она с улыбкой отвечает каждому, кто с ней заговорит, привлекая внимание и, несомненно, очаровывая их еще сильнее.

Не то чтобы она осознавала, как именно это делает.

Но он видел, как толпа буквально тянулась к её словам, с обожанием смотрела на неё.

И вот возникает вопрос о её статусе крови.

— Полукровка, — отвечает она, и Лонгботтом бросает на Регулуса взгляд, полный недоумения.

Регулус прекрасно понимает его замешательство; мысль о том, что Харри так не похожа на Дорею Поттер, жену Чарльза Поттера, не покидала его в первые недели их знакомства.

Но рождение мальчика, который мог бы стать старшим братом Харри, если бы не погиб в младенчестве, нанесло необратимый урон репродуктивной системе Дореи Поттер.

И вот они решили прибегнуть к помощи суррогатной матери для второго ребёнка.

Суррогатная мать магглорожденная.

Узнав об этом, Регулус несколько недель переосмысливал своё отношение к Харри.

Она была Поттер, полукровкой. Но в то же время она была самым могущественным магом, которого он когда-либо встречал, она говорила на парселтанге и, вероятно, могла бы победить любого чистокровного волшебника.

А может, и всех сразу.

Регулус знал только одно: она была самым очаровательным существом, которое он когда-либо встречал.

И он был уверен, что когда-нибудь станет её мужем.

Неважно, что говорили его родители, неважно, что его могли изгнать из семьи и заставить работать, чтобы обеспечить себе жизнь. У него были все шансы добиться успеха; чёрт возьми, они с Харри могли бы получить Орден Мерлина, если хотя бы половина этих людей говорит правду.

И за голову Волдеморта назначена щедрая награда.

Он бы устроится работать исследователем или чем-то в этом роде, Харри будет заниматься тем, что ей захочется, они накопят достаточно денег, чтобы покинуть палатку и купить дом.

И Регулус мечтает провести остаток своей жизни с ней, потому что она сделала его существование ярче. Она принесла ему радость, веселье, смех и любовь.

Он хочет просыпаться рядом с ней каждое утро, по очереди готовить завтрак, спорить с ней по мелочам — совсем не так, как ссорились его родители, — а потом заниматься с ней страстным сексом, как они всегда это делали.

Он хочет заканчивать каждый день, свернувшись рядом с ней, обнимая её так, как если бы он мог защитить её от всего мира, даже если она могла бы сразиться с любым демоном и победить.

Он хочет, чтобы они были командой, всегда поддерживали друг друга.

Регулус понимает, что не хочет ничего менять в том, что есть сейчас.

Он счастлив здесь и сейчас.

И когда Харри прижимается к нему, отвергая предложение мужчины поужинать, целуя его в подбородок, Регулус поворачивается и целует её в губы.

Потому что он счастлив и не позволит ничему этому измениться.

Ни сейчас, ни когда-либо ещё.

Примечания:

Дорея и Чарльз — единственные, кто знает, что Харри из будущего; они придерживаются версии, что у Дореи был один сын, но возникли осложнения, и она больше не могла иметь детей (и это правда), поэтому Чарльз нанял магглорождённую женщину, чтобы она выносила ещё одного ребёнка — Харри. Таким образом, согласно придуманной истории, Харри — наполовину Поттер, не родственник Блэков и троюродная сестра Джеймса, хотя Дорея считает её своей дочерью.

Их сына звали Сигнусом в честь отца Дореи.

Гарри Джеймс Поттер был не из тех, кто мог бы похвастаться рядом чудесных родственников. У него было две тети, и каждая из них была уникальна по-своему.

Первая — его тетя Петуния. Она была воплощением обыденности, за исключением своего таланта быть примером идеальной домохозяйки. Гарри не любил бывать у неё, хотя, если честно, он мог бы поиграть в футбол с Дадли, который, как ни странно, иногда попадался ему на пути. Дадли был хулиганом, но несколько лет назад мама Гарри, кажется, сумела немного усмирить его. Тетя Петуния же всегда оставалась невозмутимой и совершенно обычной женщиной, не обладавшей ни магией, ни чем-то исключительным.

Зато другая тетя, тетя Хариэль, была для Гарри настоящим сокровищем.

Она не была его настоящей тетей, скорее, троюродной сестрой, но именно она была его самой близкой родственницей и всегда близка по возрасту, поэтому Гарри всегда называл её тётей Харри.

Ее магические способности были далеко не единственным удивительным качеством. Тетя Хариэль была настоящей героиней среди волшебников. Она уничтожила самого опасного Темного Лорда, хотя, конечно, её муж тоже принимал участие в этом подвиге. Она не устает напоминать об этом, говоря, что уничтожить столько Пожирателей смерти — дело нелегкое. Но победить самого Темного Лорда — это совсем другое дело.

— И вот, в этом году Гарри наконец-то поедет в Хогвартс, где его тетя будет преподавать.

Тетя Хариэль преподавала Защиту от Темных искусств, но, как и положено, только для старшекурсников, сдающих СОВ. Она была на кафедре лишь два дня в неделю — по четвергам и пятницам. Но для Гарри это было не просто радостью, а настоящим событием. Он знал, что сможет наблюдать за ее уроками, видеть, как она с увлечением делится своими знаниями.

Другие студенты могли присоединиться к её лекциям во время обеденного перерыва, а по пятницам она вела клуб дуэлянтов, куда могли прийти все желающие.

— Не то чтобы он не виделся с тетей раньше, — продолжал Гарри, — она работает только два дня в неделю, потому что в остальные дни ухаживает за моими младшими кузенами.

У тети Хариэль было трое детей: два мальчика и девочка, все младше Гарри, но он любил их так же сильно, как свою младшую сестру Айви. В их доме всегда было весело, и Гарри часто играл с Турейсом, Ригелем и Лирой, как с близкими друзьями.

Он прекрасно помнил, как часто его тетя и дядя Регулус брали его и Айви с собой на игры в Хогсмид, а иногда и в квиддич. Даже крёстный отец Сириус, брат Регулуса, нередко присоединялся к ним.

Отношения между Сириусом и Регулусом были странными. Иногда они дрались, сражаясь заклинаниями, которые Гарри был далек от того, чтобы повторить. А порой они сидели вместе, смеялись и шутили. Гарри не понимал, почему они не разговаривают с родителями. Его мама и папа были для него лучшими людьми, и он бы никогда не стал с ними ссориться.

Однако он знал, что Регулус не желал бы, чтобы его дети когда-либо перестали общаться с ним. Турейс, например, был маленькой копией дяди Регулуса, но с зелеными глазами тети Хариэль. Ригель же напоминал свою мать — с темно-рыжими волосами и серыми глазами. Лира же унаследовала от тети рыжие волосы и улыбку, которая была самой яркой чертой её характера.

Гарри обожал бывать в доме Блэков. Тетя Хариэль была лучшей, хоть и иногда с выражением на лице, которое казалось немного загадочным.

— Как мама, когда решает трудную задачу по заклинаниям, — думал Гарри. — Она знает ответ, но не может найти решение.

Он не мог понять, что именно мешало тете. Но каждый раз, когда он спрашивал её об этом, она улыбалась и отмахивалась, не давая ответов.

— Привет, Гарри, ты в порядке?

Гарри взглянул на Невилла и, улыбнувшись, кивнул.

— Да, у меня просто предчувствие, что Хогвартс будет потрясающим.

И он был прав.