Принцесса мертвого королевства (джен)

«Через некоторое время забываешь жизнь, которой жил раньше. Вещи, которые ты любишь и ценишь, подобны бусинкам на нитке: разрежь ее и они рассыпятся по полу, затеряются в темных углах, где их сложно будет найти. И жизнь идет дальше. Со временем ты забываешь, как эти бусинки выглядели или хотя бы пытаешься это сделать».Диана Гэблдон «Чужестранка»

* * *

Однажды отец рассказал ей сказку, которую он любил повторять снова и снова. Она была его любимой, полна волшебства и приключений, о молодой принцессе из далёких земель, оставшейся без королевства и народа. Каждый раз, когда он начинал её рассказывать, его глаза светились радостью, а голос наполнялся теплотой.

— Как можно быть принцессой, если у тебя нет народа? — спрашивала она, её голос был полон недоумения и наивной тревоги.

— Принцесса в конце концов воссоединилась со своим народом, — отвечал отец, его голос был нежным и обнадёживающим, словно он сам верил в волшебство своей истории.

* * *

Однажды мама рассказала ей сказку, но делала это лишь несколько раз. Эта история была для неё слишком болезненной, и её сердце не выдерживало воспоминаний. Сказка была словно запечатлённая в древних тайниках времени, рассказывающая о двух сёстрах, которые в ярости сражались друг с другом до самой смерти, чтобы определить, кто из них заслуживает владеть Драконьим Пламенем.

— Как можно ненавидеть свою собственную сестру до такой степени? — спрашивала она, её голос был полон глубокого удивления и неразрешимого внутреннего смятения.

— Я не знаю, — отвечала мать, её голос дрожал от боли, и в её глазах читалась невыразимая печаль, словно эта история была для неё тяжким бременем, которое она не могла ни объяснить, ни отпустить.

* * *

— Давайте повторим еще раз. Как тебя зовут, девочка? — произнес мужчина, внимательно изучая её лицо. Его голос был хриплым и глубоко проникнутым, как эхо из далекого прошлого.

— Дафна, — тихо ответила она, стараясь скрыть дрожь в голосе. Словно в ожидании новых испытаний, её взгляд скользнул по углам комнаты, ощущая каждую деталь.

— Принцесса королевства Домино, верно? — уточнил он, на его губах мелькнула тень чего-то похожего на лёгкую улыбку, но глаза оставались настороженными, как будто в них таился особый смысл.

— Да, — подтвердила Дафна, её голос был хрупким, как утренний туман. Она чувствовала, как её прошлое, когда-то часть её сущности, теперь ускользает, словно песок сквозь пальцы.

— И что с тобой случилось, Дафна? — Мужчина прищурил глаза, искренне пытаясь найти правду за её словами, его взгляд был полон глубокой тревоги.

— Мою планету атаковали. Мы проиграли. Мне нужно было уйти. Мне нужно было защитить Драконье Пламя. Мне нужно было защитить её, — произнесла Дафна, её голос дрожал от боли, но она пыталась сохранять стойкость, словно внутренний огонь был её единственным источником силы.

— Где моя сестра? — с неким отчаянием повторила она, её глаза стали настороженными, как будто страх и надежда переплетались в её взгляде.

Мужчина вздохнул, его плечи слегка напряглись, и он повернулся к другому мужчине в комнате.

— Пожалуйста, присмотри за ней, Питерс, — сказал он.

Мистер Питерс кивнул, его взгляд был полон беспокойства. Он сел на свободное место, вытирая руки о брюки, и постоянно оглядывался, как будто в комнате могли скрываться незримые опасности.

— Моя сестра, — снова повторила Дафна, её голос был почти шёпотом. — Где она?

Мистер Питерс протянул руку к ней, но, заметив её испуганное движение, замер. Он посмотрел на свою руку, затем вернул взгляд к ней. В его глазах пробежало что-то, что Дафна не могла точно определить.

— Моя жена присматривает за ней, — сказал он, стараясь звучать успокаивающе. — Доктора сказали, что с ней всё в порядке, хотя… — он покачал головой, как будто это нечто несоизмеримое. — Это чудо, на самом деле. Казалось, что огонь даже не касался вас.

Дафна внутренне вздохнула. Это было правдой — огонь не тронул её сестру. Это потому, что она была феей, управляющей огнём, и тот уважал её.

Но она не сказала этого вслух. Она уже пыталась объяснить свою историю, и взрослые всегда смотрели на неё, как на сумасшедшую. Возможно, люди на этой планете вообще не знали о магии. Она всегда считала, что такие места существуют где-то далеко, но никогда не думала, что окажется в одном из них. Это было чудом, что ей разрешили покинуть дворец в условиях этой войны.

— Блум, — сказал мистер Питерс. — Это имя твоей сестры, правильно?

Дафна хотела поправить его, сказать, что это её прозвище. Но в сущности, её редко называли полным именем.

— Да, так мы её называем, — ответила она, стараясь сохранить спокойствие.

В глазах мистера Питерса мелькнул интерес.

— Мы?

Дафна задумалась о своей семье — о маме и папе, о Хагене, Фарагонде, Грифин и Саладине. Все они были частью её жизни, но теперь она осталась одна.

— Где они сейчас? — спросил мистер Питерс, его голос был полон искреннего интереса.

— Я уже сказала вам. Вы не верите мне, — сказала Дафна с нотками отчаяния в голосе.

— Я верю тебе, — ответил он, стараясь звучать убедительно. — Просто… нам нужно знать, что есть кто-то, кто может помочь.

— Вы не верите, — возразила Дафна, её голос звучал как лёгкий упрёк. — Вы просто не хотите меня расстраивать.

Мистер Питерс посмотрел на неё, как на взрослого, но его глаза говорили о том, что он видел её не как равную, а как нечто хрупкое, требующее защиты. Дафна ощущала, что, несмотря на её обучение и подготовку, её роль как хранительницы Драконьего Пламени и принцессы королевства остаётся лишь иллюзией, её королевство рухнуло, и ей пришлось бежать.

— Можешь подумать о месте, где вы могли бы остаться? — спросил мистер Питерс, его голос был полон мягкого беспокойства.

Дафна не знала, что ответить. Раньше её магия была такой сильной, что она ощущала себя как в невидимом плаще. Огонь Дракона был огнем в её венах. Она не знала, каково это — терять свою магию, но все описания были похожи на медленную смерть, когда всё, что у тебя есть, — это тонкая нить жизни, за которую нужно держаться изо всех сил.

Ей не было холодно, но она не чувствовала своей магии. Не чувствовала огонь — наследие своей семьи, матери. Она знала, что это не из-за того, что Древние Ведьмы забрали её магию; она не позволила им этого сделать.

Или всё-таки позволила?

— Знаешь что, — сказал мистер Питерс, немного смущённо, но с искренним предложением в голосе. — Мы с женой думали, что ты и твоя сестра могли бы какое-то время пожить у нас, пока не появится что-то более подходящее. — Он улыбнулся, но это было скорее робкое предложение, чем уверенность.

Дафна подозревала, что у неё не было иного выбора, кроме как принять это предложение. Это было приятно, что кто-то предложил помощь в такой трудный момент.

* * *

Мистер и миссис Питерс, или Майк и Ванесса, как они настаивали, чтобы их называли, были очень хорошими людьми. В их поведении было что-то, что напоминало Дафне о её родителях, но без той строгой церемониальности, которую она и её родители всегда должны были соблюдать.

В возрасте пяти лет Блум была слишком юной, чтобы помнить всё в деталях, но достаточно взрослой, чтобы не забыть. Это становилось проблемой, если они не хотели казаться странными. Или, как говорила миссис Смит, их терапевт, травмированными.

С тех пор как Дафне исполнилось тринадцать, она научилась замечать невидимые вещи: уклончивые взгляды и слова, зажатые в молчании. В суде улыбки часто скрывали неприязнь, а любезности прятали истинные намерения.

Через две недели проживания с мистером и миссис Питерс Дафна уже знала больше, чем они могли бы представить. Однажды ночью, когда их тёплая комната окуталась ночной тишиной, она отвела Блум в сторону и с тяжёлым сердцем объяснила ей, что говорить о драконах, феях и магии как о реальных вещах неуместно.

Она нежно взяла маленькие ручки Блум в свои, чувствую, как её собственные пальцы дрожат от напряжения.

— Можно сказать, что тебе нравятся эти истории, — начала Дафна, стараясь говорить мягко и уверенно. — Но если ты будешь настаивать на том, что они настоящие, или упомянешь что-то о нашем доме, они начнут подозревать.

Блум наклонила голову в сторону, её большие голубые глаза были полны невинности и любопытства.

— Почему?

Вопрос был простым, но для Дафны ответ был сложным. Объяснить Блум, что магия не существует здесь, было почти невозможно, так как для неё, ребёнка из Магического Измерения, магия была такой же естественной, как воздух. Дафна почувствовала горечь и тревогу. Её маленькая сестра была избавлена от жизни при дворе, и теперь, несмотря на опасения их матери, она начинала сомневаться, увидит ли Блум когда-либо то, что потеряла.

— Я знаю, что это трудно понять, — сказала Дафна, её голос дрожал. — Но эти люди не верят в магию, и нам нужно сохранить это в секрете. Обещай мне, что постараешься. Пожалуйста.

— Не плачь, Дафна, — услышала она тёплое и обеспокоенное тишиной голос Блум.

— Я не плачу, — старалась улыбаться блондинка, но слеза скользнула по её подбородку, и вскоре за ней последовали другие. Дафна вытерла глаза тыльной стороной руки, её голос становился всё более дрожащим. Если она не прекратит плакать, Блум тоже начнёт, и тогда мистер и миссис Питерс обязательно придут.

— Видишь, я не плачу, — повторила она, стараясь сделать свою улыбку ярче и убедительнее.

Дафна обняла Блум, когда та, с легким смущением, пообещала попробовать, и уложила её в постель, укрыв одеялом. Как только она почувствовала, что Блум погружена в глубокий и спокойный сон, её грудь ритмично поднималась и опускалась, Дафна позволила слезам литься свободно, её глаза наполнялись горечью и тоской по тому, что она потеряла.

* * *

Прошёл месяц. Блум начинала привыкать к новой жизни, её дни становились более упорядоченными и предсказуемыми. Дафне же было сложно. Её внутренний мир, словно хрупкое стекло, постоянно подвергался трещинам и сколам, которые оставляли глубокие следы.

Чем дольше она жила у Питерсов, тем сильнее ощущала, что их забота была искренней. Каждый раз, когда мистер Питерс нежно поправлял ей одеяло или миссис Питерс с теплой улыбкой предлагала любимое печенье, Дафна чувствовала, как её сердце наполняется благодарностью. Несмотря на отсутствие магии, Земля оказалась не такой уж чуждой. Если ты сирота, как и в Домино, ты оказывался в каком-то учреждении. На Земле, как казалось, такие заведения были обременены дурной репутацией. Однажды, подслушав разговор мистера Питерса с миссис Питерс, где он сказал, что система сломана, Дафна почувствовала, как её страхи рассеялись. Она не знала, что именно он имел в виду, но его слова были наполнены искренностью, которой она могла доверять.

Однажды ночью, когда тишина в комнате казалась особенно давящей, Дафна лежала в постели, не в силах уснуть. В полумраке она вспомнила, как жизнь с Питерсами могла бы быть приятной, если бы обстоятельства были иными. Тяжёлое дыхание и неровный пульс в груди заставили её осознать, что разлучение с Блум оставило бы в её душе глубокие раны. Эти воспоминания о матери, ласкающей её кожу, и голосе отца, читающего сказки на ночь, словно отголоски из далекого прошлого, никогда не исчезнут.

До появления Блум концепция семьи в жизни Дафны расширилась и трансформировалась. Вот он, Хаген, обычно сдержанный и серьезный, смеётся до слёз от шуток Саладина. Гриффин, словно шквал, ворвался в их жизнь и постепенно заполнил пространство между ними, наполняя его теплом и близостью. Она смогла заполнить пустоту, оставленную Фарагондой, и сама создала новые связи, находя утешение в доброте Марион и радость в общении с Орителем, которые вызывали у неё неоднозначные, но приятные эмоции.

Будь она старше, возможно, она бы осудила Гриффина за его странности. Но в свои десять лет Дафна не могла до конца понять происходящее вокруг, и Гриффин была ещё одной частью мозаики. Она наслаждалась моментами, когда могла тихо сидеть рядом с ней в библиотеке, погружённая в книги. И когда Гриффин отвечала на её вопросы, Дафна чувствовала, как её сердце наполняется благодарностью и облегчением. Даже когда она старалась избегать сложных тем, это было больше, чем она могла надеяться, и она принимала это как должное.

С течением времени реальность войны становилась всё более очевидной, но жизнь в дворце казалась далёкой и нереальной, как сказка, которая пугает, но не может причинить боль. Дафна пыталась сохранить эту иллюзию, чтобы не потерять последнюю надежду на мирное существование.

Это была не идеальная жизнь, но это была единственная жизнь, что у неё была. Дафна крепко сжала кулаки, её глаза блестели от решимости, и она была готова сражаться до последнего, чтобы защитить её.

* * *

Кроме того, она даже не могла сказать, что она сделала что-то важное. Когда она столкнулась с жестокой реальностью войны, её страх и паника стали настолько сильными, что она побежала к порталу, который, как она думала, могла вызвать лишь наполовину в своём состоянии. Секунды тянулись бесконечно, и её сердце билось в груди как молот, когда портал раскрылся перед ней.

Когда она и её сестра оказались в новом мире, реальность сразу же поразила её своей суровостью. Здесь магия была настолько слабой, что каждый её вдох казался почти невозможным, как если бы ей приходилось дышать, имея лишь один лёгкий. Она почувствовала, как её сила истощается, и как будто весь её мир сжался до этого тусклого и беспомощного существования. Каждое движение становилось сложнее, и её внутренний мир был полон отчаяния и страха.

Здесь, в этом новом и чуждом мире, она была лишена прежних возможностей и привычной силы, и её душа заполнилась мраком и отчаянием, в то время как она пыталась адаптироваться к новой, жестокой реальности.

* * *

Говорят, что время лечит все раны, но это лишь одна из правд. Правда одних противоположна правде других. Историй столько же, сколько и людей. В своей собственной истории Дафна поняла, что время не исцеляет все раны. Оно лишь смягчает их, как прикосновение матери или успокаивающий голос отца.

Может быть, если бы она научилась отпускать, она смогла бы двигаться дальше. Но если бы она действительно отпустила, она боялась, что потеряет себя. Поэтому каждый день она шептала себе: «Помни, кто ты есть. Помни, кого оставила позади. Помни маму и папу. Хагена, Фарагонду, Гриффин и Саладина.»

Они были как тени, всегда рядом. Хотя это означало, что война становилась всё ужаснее, это было каким-то утешением. Блум росла. Скоро она достигнет возраста, когда сможет стать тем, о чём Дафна всегда мечтала. Феей. Хранительницей. Подругой.

Но по мере взросления Блум начала забывать. Драконы, феи и магия не исчезли, но основа веры изменилась. Однажды, сидя за кухонным столом, Блум тихо спросила:

— Дафна, а где наш дом?

Дафна замерла, и её взгляд потемнел. Блум продолжила:

— У нас есть дом. Это дом Питерсов, не так ли? А ещё я помню, что ты не называла её мамой.

Дафна почувствовала, как её сердце сжалось. Словно время замерло, и она осталась одна на грани разрыва между двумя мирами. Тарелка, которую она держала, выскользнула из рук и разбилась на пол. Ломкие осколки разлетелись, напоминая ей о её собственной хрупкости.

— Нет! — воскликнула Дафна, её голос дрожал от паники. Она бросилась на колени, чтобы собрать осколки, её руки неуверенно перебирали разбитые кусочки.

В этот момент Ванесса подошла к ней. Прикосновение Ванессы было таким лёгким, почти невесомым, как тень. Это было похоже на прикосновение её матери, и Дафна почти не заметила его.

— Всё в порядке, дорогая, — сказала Ванесса нежно, её голос был теплым и успокаивающим. — Это всего лишь тарелка.

— Извините… — прошептала Дафна, её глаза были полны слёз.

— Ничего страшного, — продолжала Ванесса, осторожно стараясь взять её руки в свои. — Перестань, ты можешь порезаться.

Дафна отдёрнула руки, её тело дрожало от напряжения и смущения. Она снова пробормотала извинения и, не выдержав, рванула в ванную. Дверь захлопнулась за ней, и слёзы начали катиться по её щекам.

Она сидела на полу, её спина прямая и напряжённая, глаза затуманены от слёз. В голове всё снова и снова звучали слова Блум: «Мама». Это было слишком больно.

Миссис Питерс была хорошей мамой.

* * *

«А сколько времени нужно, чтобы мистер Питерс стал папой?»

* * *

В конце концов, они действительно стали Майком и Ванессой. Прошло восемь месяцев, когда миссис Питерс, теперь уже Ванесса, сидела перед Дафной. И когда наконец слова «мама» сорвалось с губ Дафны, Ванесса взглянула на неё с такой улыбкой, что она занимала почти половину её лица, будто делая в своём взгляде место для чего-то тёплого и искреннего. Ванесса не старалась привлечь к этому внимание, её улыбка была естественной, но в этом акте было что-то такое, что заставило Дафну вспомнить свою мать. Это было настолько похоже, что её сердце сжалось от тоски, и ей захотелось расплакаться.

И она действительно заплакала, но не сразу. Позже, в одиночестве, когда вокруг не было никого, кто мог бы её утешить, она позволила слезам литься. Помни говорила её мать: суд не одобряет слез. Быть слабым не плохо. Но только в окружении тех, кто тебе дорог, можно позволить себе эту слабость.

Теперь же Дафна плакала не только за себя, но и за тех, кого у неё уже не было. Она оплакивала утрату людей, которые были ей дороги, а теперь их не стало. Каждое воспоминание о них вызывало новые слёзы, но что пугало её, так это неуверенность в том, что эти слёзы имеют какое-то значение.

Чтобы оплакать кого-то, нужно знать, что он мёртв. Дафна была уверена, что её родители мертвы, по крайней мере, так сказали Древние Ведьмы. Но что если они солгали? Или что если её родители были не единственными, кто погиб, и остальная часть Команды тоже ушла из жизни?

Эта бездушная печаль, которую испытывала Дафна, казалась бесконечной. Она была пустой и неопределённой; Дафна не могла найти, как её выразить или как заглушить, и поэтому эта печаль росла, увеличивалась, охватывая её полностью. Она чувствовала себя опустошённой, измотанной и истощённой, как будто утопала в собственных эмоциях.

Каждая слеза была словно бремя, которое тяжело переносить, и это чувство было похоже на утопление.

* * *

В шестнадцать лет Дафна уже слишком хорошо знала, кто такие терапевты.

Её первые месяцы жизни с Майком и Ванессой были окутаны волнением и неуверенностью. Когда они заговорили о возможности усыновления её и Блум, страх овладел ею. Словно земля ускользнула из-под ног, и она упала в бездну неизвестности.

С того момента, как она потеряла свои магические силы, Дафна боялась упасть, опасаясь, что никто не сможет её поймать. Она стала воплощением своих страхов: слабой, беззащитной, одинокой.

Терапевты говорили ей, что она в безопасности, что она может рассказать им всё, но она никогда не раскрывала того, чего они ждали: свою историю о семье. Они надеялись услышать, что её родители злоупотребляли ей и её сестрой, что это объясняет её травмы, когда Майк спас её из горящего здания. Но Дафна знала, что её магия — не больше чем попытка компенсировать реальность травмы.

— Дафна, как ты себя чувствуешь? — осторожно спросила Ванесса, её голос был наполнен тревогой.

Дафна вздрогнула и повернулась, её глаза полны затуманенной эмоцией.

— Всё нормально, — попыталась успокоить её Дафна, хотя сама едва верила в свои слова.

Ванесса не сразу оставила её в покое. Она подставила руку к столу, её взгляд был настойчивым, но деликатным.

— Знай, что ты можешь поговорить со мной, — сказала Ванесса, её тон был полон искренней заботы.

Дафна почувствовала, как на её щеках появляется румянец от напряжения.

— Я знаю. — ответила она, опуская взгляд.

Ванесса заметила, как Дафна напряглась и заметила, что её слова не принесли желаемого облегчения.

— Не хочешь или не можешь? — спросила она, её голос был мягким, но содержал нотки обеспокоенности.

Дафна прижала голову к плечу и с трудом сглотнула.

— Что ты имеешь в виду? — её голос дрожал от растерянности.

Ванесса немного помолчала, её улыбка была более скромной, но всё ещё тёплой.

— Я просто подумала… о том, что сказала Блум на днях. У неё снова были те странные сны.

Дафна резко подняла голову, её глаза расширились от неожиданности.

— У неё были сны? — её голос прозвучал почти испуганно.

Ванесса заметила изменения в её выражении и сразу поняла, что затронула болезненную тему. Она слегка отступила, её губы расщепились, но слова не находились.

— Она не говорила тебе? — наконец выдохнула Ванесса.

— Нет, — ответила Дафна, её голос был подавлен. — Она не разговаривает со мной об этом с тех пор, как я начала сомневаться в её историях.

Ванесса вздохнула, её взгляд был полон сострадания.

— Я уверена, что это временно. Как сказала мисс Симмонс, дети чувствуют когда от них отказываются. Майк и я тоже стараемся, и Блум…

— Я ценю твою доброту, Ванесса, — прервала её Дафна, её голос был исполнен усталости. — Но это не то же самое.

Ванесса кивнула, понимая, что её слова могут не помочь. Дафна продолжала бороться с ощущением несоответствия между тем, что она могла отпустить, и тем, что она могла оставить позади. В её глазах вспыхнуло новое осознание — что, возможно, она и Блум на разных путях, и это затрудняло её понимание себя и своей роли в новом мире.

* * *

Терапевты менялись по возрасту, полу и внешности, но одно всегда оставалось неизменным: это было безопасное место.

— Дафна, ты можешь рассказать нам всё, — сказала доктор Миллер с тёплой улыбкой. Её голос был полон искренней заботы.

Дафна почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Она открыла рот, но слова застряли в горле.

— Я… — она не могла продолжить, её голос сорвался. — Я хотела бы рассказать историю, но…

Доктор Миллер наклонилась вперёд, её взгляд был полон понимания.

— Если тебе трудно говорить, мы можем просто посидеть в тишине, — предложила она.

Но Дафна знала, что ей нужно было высказаться. Сколько бы терапевтов она ни видела, как бы они ни старались создать атмосферу доверия, ей было трудно открыть свои чувства. Она вспомнила день своего девятого дня рождения.

— Мне было девять, — начала Дафна, её голос был полон ностальгии. — Отец подарил мне лошадь.

В её глазах появилось выражение умиления.

— Мы назвали её Тыква, потому что её грива была ярко-оранжевой, как тыква, — продолжала она, её лицо освещалось улыбкой. — Я помню, как я не хотела с неё слезать. Это был такой счастливый момент.

Её взгляд потемнел, когда она вспомнила о комментарии Хагена.

— Хаген сказал, что имя Тыква звучит глупо, — сказала Дафна, её голос дрожал от боли. — Он всегда смеялся над этим.

Доктор Миллер заметила, как Дафна напряглась.

— И как ты себя чувствовала тогда? — спросила она, стараясь не навязываться.

Дафна вздохнула, её лицо было полным смятения.

— Я была расстроена, — призналась она. — Но потом, когда Хаген сравнил лошадь с Королём Эрендором из Эраклиона, я почувствовала, что, возможно, я что-то значу для него.

Доктор Миллер улыбнулась, понимая, что эта история была важной для Дафны.

— Спасибо, что поделилась этим с нами, Дафна. Мы можем работать над тем, чтобы понять, что эти воспоминания значат для тебя сейчас.

Дафна кивнула, её взгляд был полон благодарности и облегчения. Хоть она и не могла полностью раскрыться, это было начало, которое ей нужно было.

* * *

Истории каждого разные. В восемнадцать лет Дафна всё ещё считала, что время не лечит, а лишь смягчает раны. Она не могла отпустить прошлое, и даже если её попытки реконструировать свою жизнь вокруг этих воспоминаний были полны решимости, она не могла скрыть слёзы, которые невидимо проливались в каждую новую деталь её жизни. Она строила что-то новое, осторожно расставляя кусочки пазла, пытаясь укрыть боль под слоем повседневности. Пытаясь похоронить горе среди людей, чьё отсутствие, смерть и вызвали это горе, Дафна чувствовала, что сама запуталась в этом процессе.

Как ещё воплотить тринадцать лет жизни — жизни, ускользающей сквозь пальцы, как песок — в нового человека, Дафна не знала. Её дни были заполнены попытками найти смысл и восстановить утраченное. Она ходила в школу, училась чему-то новому, и хотя порой её душу охватывал страх, что всё это не поможет ей справиться с внутренним вакуумом, она всё же делала шаги вперёд. Она завела друзей, даже целовала парня, и на мгновение, когда их губы соприкоснулись, Дафна чувствовала, как исчезает всё остальное — обязанности, память о том, что было до этого.

— Я помню, как мама пела, — говорила Дафна, её голос дрожал от эмоций.

— Она пела, — подтверждала она, но это звучало как признание в том, что воспоминания не всегда совпадают с реальностью.

— Я помню, как мама управляла огнём, — продолжала Дафна, стараясь прижать свои мысли.

— Она не управляла, — возражала другая сторона, напоминая, что иногда воспоминания могут быть искажены внутренними переживаниями.

— Я помню, как папа играл на пианино, — продолжала Дафна, как будто пытаясь воскресить забытое прошлое.

— Он играл, — кивала она сама себе, словно это было немного облегчение.

— Я помню, как папа владел мечом, — сказала она с надеждой, что это хотя бы в какой-то степени правдиво.

— Он не владел, — звучало как холодное напоминание, что иногда воспоминания могут быть не такими, как мы хотели бы их видеть.

Забыть все было бы как потерять себя. Если она потеряет то, что делало её собой, хорошие и плохие вещи, Дафна боялась, кем она могла бы стать. Вся её жизнь была пронизана страхом перед пустотой, которая, казалось, приближалась с каждым днём. В своих кошмарах она тонет в воде, которая проходит сквозь неё, как будто она не сделана из плоти и костей, и никто на земле не остался, чтобы её помнить.

— Будет ли такой же судьба, если я забуду успокаивающее прикосновение матери и утешительный голос отца? — думала Дафна, теряясь в своих сомнениях.

Он никогда не пел. Он был ужасным певцом, — говорила её мать, хотя Дафна помнила это по-другому.

Её страх потерять связь с тем, что было, и возможность стать кем-то другим терзали её каждый день.

* * *

Блум обладала детским любопытством и осторожностью тех, кто не привык сомневаться в каждом своем движении, мысли и слове. Она могла часами сидеть, погруженная в книгу, не замечая, как время летит мимо. Или с восторгом разглядывать каждую деталь на улице, как будто мир был для неё огромным неразгаданным сокровищем. Когда Дафна наблюдала за этим, её сердце наполнялось радостью и тяжестью одновременно. В каждом движении Блум она видела отражение матери, как будто ей удалось разделить себя на две части и передать одну из них Блум.

Однажды Дафна, сидя на кухне, завела разговор с сестрой о том, как они похожи. Блум, почесывая затылок и задумчиво глядя в окно, ответила, что хотела бы иметь фотографии их матери.

— Без обид, но твой рисунок будет ужасным, — сказала Блум, улыбаясь в своей типичной, слегка насмешливой манере.

Дафна рассмеялась, её глаза наполнились слезами от смеха.

— Не обижайся. Твой комментарий только подтвердил, что ты такая же искренняя и непосредственная, как и наша мама.

— Серьёзно, это, наверное, единственное, в чём я намного лучше тебя. Это и видеоигры, — Блум скрестила руки на груди и прикрыла глаза, как будто оценивая своё собственное превосходство в этих областях.

Каждый раз, когда Блум проявляла свои навыки, будь то её победа в игре или тонкое понимание сложной задачи, Дафна ощущала, как в её груди разрывается гордость. Это напоминало ей о том, что, несмотря на то что Дафна унаследовала многие черты от отца, Блум была настолько похожа на их мать, насколько это возможно. Гордость, словно бурное море, переполняла её, когда она видела, как Блум заботится о людях и проявляет ту же доброту и теплоту, что и их мать.

Дафна часто ловила себя на мысли о том, как трудно выразить все свои чувства. В её попытках сформулировать свои мысли в слова, они всегда казались недостаточными. Она не могла найти слов, чтобы выразить, как много это для неё значит. Даже если бы она вырвала своё сердце и вручила его им, покрытое кровью и болью, этого было бы недостаточно. Потому что в двадцать два года жизнь Дафны, словно сложный механизм, пересекалась с её прошлым как сбой в системе. Она боялась того дня, когда её жизнь на Земле станет более значимой, чем та, которую она оставила на Домино.

Восемь лет теряются по сравнению с четырнадцатью. Но шестнадцать, двадцать, сорок — они не теряются. Каждый момент, каждое переживание оставляет свой след, как глубокий след на песке, который ни одна волна не сможет полностью скрыть.

* * *

Каждый шаг вперед в её жизни на Земле был шагом прочь от Домино. Дафна ощущала, как её связь с родным миром постепенно ослабевает, и каждый новый день на Земле привносил в её жизнь что-то незнакомое, но одновременно завораживающее.

Огромный шаг был сделан в восемнадцать лет, когда Дафна приняла решение пойти в колледж. В тот момент, стоя на пороге своей комнаты, она смотрела на фотографии Майка и Ванессы, что висели на стене, и думала о том, как трудно им будет без неё.

— Я должна сделать это, — произнесла она вслух, уверенность в её голосе звучала несмотря на тревогу. — Не могу больше обременять их.

Она решила не тратить время на сомнения. Дафна упорно работала, готовясь к экзаменам и целеустремленно искала возможности для получения стипендии. Каждый вечер, проводимый за книгами, был временем самоотверженного труда и надежды на будущее. Её усилия не были напрасны; ей удалось получить стипендию, и это стало её билетом в новый мир.

В колледже прошло шесть лет, и Дафна подходила к завершению своей учёбы. Время, проведённое вдали от Домино, оставило свои следы, но она всегда находила утешение в воспоминаниях и уверенности в том, что её выбор был правильным. На экзаменационном заседании, где ей вручили диплом, Дафна взглянула на своих преподавателей и однокурсников с гордостью и удовлетворением.

— Это было не легко, — сказала она друзьям, которые пришли поддержать её. — Но я рада, что смогла справиться.

Её друзья улыбнулись в ответ, разделяя её радость и понимание того, как много труда она вложила в своё образование. Шесть лет учёбы завершились, и Дафна, с дипломом в руках, могла с уверенностью сказать, что готова к новым шагам в своей жизни.

* * *

Лето её двадцать четвёртого года началось с неожиданного и тревожного события. Дафна, войдя в дом вместе с Майком, обнаружила, что Ванесса была на грани инсульта, Блум была покрыта синяками, а в гостиной стояла девушка, утверждавшая, что она — Принцесса Солярии.

На протяжении многих лет Дафна перестала задаваться вопросом, как справляться с чувством головокружения, которое иногда появлялось, делая её неспособной дышать и двигаться, как будто она не знала, как занять пространство вокруг себя. В конце концов, это чувство прошло.

Но вот оно снова накрыло её, захватило и заковало в свои цепи. Иронично, но это было то же чувство, которое она испытала, когда впервые оказалась на Земле и столкнулась с реальностью невозможности вернуться домой, или хотя бы к тому, что от него осталось.

— Я направлялась в школу… — начала блондинка

Майк нахмурился.

— В середине лета?

— Да, ну, у меня есть кое-что, что я должна обсудить с миссис Фарагондой…

— Фарагонда? — Имя прилипло к её ушам, как клей, и Дафна заговорила, не осознавая этого до конца. Все взгляды устремились на неё, когда она спросила:

— Она жива?

Девушка — Стелла, так её звали? — моргнула.

— Да?

Её замешательство было понятным, но, хоть Дафна и была благодарна ей за то, что она защитила Блум — это Дафна поняла, — она не была готова объясняться с незнакомкой. Она не была уверена, сможет ли объяснить ситуацию и остальным присутствующим в комнате.

Стелла наклонила голову и прищурилась.

— Ты кажешься мне знакомой, — сказала она. — Мы встречались?

Дафна уставилась в ответ, не в силах произнести ни слова. Её живот закрутило, и ей пришлось напоминать себе, как дышать.

Когда она и Майк вернулись домой, Блум буквально завалила их информацией, но одно из её слов привлекло внимание Дафны больше всего. Девушка, которая спасла ей жизнь, — как сказала Блум — утверждала, что она — Принцесса Солярии. Дафна была осведомлена о том, что это могло означать.

Во-первых, что было хорошей новостью, Магический Измерение избежало разрушений от Ведьм, и, хотя Дафна не знала, в какой степени, это всё же лучше, чем ничего.

Во-вторых, если Дафна не смогла найти способ вызвать свою магию на Земле, то и Стелла тоже не должна была пользоваться магией тут, что порождало один вопрос.

— Как тебе удалось использовать магию здесь? — её голос прорезал разговор.

Пауза. Затем брови Стеллы взлетели вверх.

— Так вы тоже умеете использовать магию! — В её голосе звучал почти шокирующий восторг, но, учитывая контекст, Дафна не могла её за это винить.

Её внимание снова сосредоточилось на Блум. В её выражении лица смешались замешательство и тоска, глаза ждали либо подтверждения, либо опровержения. Оба ответа разочаруют Блум, один больше, чем другой.

Стелла продолжала смотреть. Все смотрели. Дафна вцепилась ногтями в свою кожу. Глубокий медленный вдох. Она не могла больше отрицать. Но, хотя она могла объяснить ситуацию, слова не приходили на ум. После некоторого времени её молчание говорило само за себя.

— Это был мой перстень, — наконец сказала Стелла, протянув руку. — Я всегда ношу его с собой, и сначала я действительно не заметила никаких изменений. Потом огр забрал его у меня, и я больше не чувствовала свою магию.

Перстень Солярии.

Конечно.

— Могу я посмотреть? — спросила Дафна.

Стелла сняла его и передала ей.

Это было всего лишь мгновение. Дафна держала перстень в одной руке, и — она почувствовала ее. Её магия, струящаяся через неё, как вода, просачивающаяся через отверстие. Это было едва заметно, не так сильно, как если бы она была в Магическом Измерении — или даже на Домино — но она была здесь. Магия.

— Что это? — спросила Блум.

— Это наследственное украшение, которое находится в моей семье с незапамятных времён, — объяснила Стелла. — Оно помогает мне с моими способностями. Хотя я не уверена, почему оно сработало у вас.

Дафна тоже не была уверена, но могла сделать предположение.

Перстень, по словам Гриффин, был выкован с использованием Драконьего Пламени или его искры. Дафна не совсем помнила всю историю и имела больше, чем подозрение, что это не было общеизвестно. Замешательство Стеллы, похоже, только подтвердило это.

— Я полагаю, это должно быть связано с тем, что наши силы похожи, — сказала Дафна. Королевская семья на Солярии обладала магией света, и если её теория верна, то перстень реагировал на магию огня Блум, служа катализатором для усиления её способностей.

Валтор также проявил интерес к перстню. Или, точнее, Гриффин. Валтор, по словам Гриффин, был слишком горд и упрям, чтобы рассмотреть всю картину, и отверг предложение Гриффин искать перстень в пользу более крупного приза.

Дафна задышала глубже.

Кто-то напал на Стеллу. Могло ли это быть —

Она прогнала эту мысль. Она была слишком молода, чтобы участвовать в войне — единственная причина, почему она знала больше, чем следовало бы, была связана с теми многими разами, когда она тайком наблюдала за Командой Света в библиотеке — но она сомневалась, что кто-то из Древних Ведьм отправил огра, чтобы напасть на принцессу.

Кто бы ни напал на Стеллу, какие бы у них ни были причины, это вряд ли было столь серьёзным, как-то, что произошло на Домино — по крайней мере, Дафна хотела надеяться на это.

— Откуда вы всё это знаете? — спросила Стелла.

Несмотря на свои лучшие намерения, Дафна не могла оторвать взгляд от Блум, а также от Ванессы и Майка. Неприятное чувство засело у неё в животе, когда Дафна осознала, что они впервые действительно начали верить в то, о чём она и Блум говорили в самом начале.

Она закрыла глаза. Она не верила в слова, которые выходили из её уст, до последнего момента, прежде чем пробормотала вопрос, который мучил её в течение последних одиннадцати лет.

— Думаю, ты была не намного старше Блум, когда это случилось, но — ты знаете, что произошло на Домино?

Стелла кивнула.

— Ты случайно не знаешь, сколько людей выжило?

Если Фарагонда жива, значит и кто-то другой тоже должен был выжить. Может быть, не её родители, возможно, не весь состав Команды, но —

Комната замерла, голос Стеллы стал тише, когда она сказала:

— Мне очень жаль, но… никто не выжил. Планета мертва.

* * *

В дверь постучали. Тихо, нежно. Дверь немного скрипнула, когда она открылась, и кровать под весом Ванессы прогнулась, когда та села рядом с Дафной, оставив тишину густой в воздухе. Аромат ванильного чая коснулся её носа, и Дафна почувствовала, как её последние остатки самообладания медленно ускользают.

Дафна зарылась лицом в руки, не в силах посмотреть на Ванессу. Она могла лишь догадываться о том, что происходит у неё в голове — о том, что она, вероятно, испытывает. Шок. Недоверие. Разочарование.

— Прости, что мы не поверили тебе, — сказала Ванесса. Её голос был наполнен глубоким сожалением.

Сердце Дафны забилось быстрее. Она взглянула на Ванессу краем глаза сквозь пряди волос, которые спадали ей на плечи. Они были длиннее, чем когда-либо.

— Всё в порядке, — еле выдавила Дафна, слова больно царапая горло. — Это не ваша вина, и честно говоря, это ничего бы не изменило.

Дафна лишь мельком заметила, как Ванесса качает головой, но решимость была достаточно сильна в её голосе, когда она сказала:

— Ты могла бы поделиться с нами. Это сделало бы тебя менее одинокой. Я считаю, что это достаточно. Мы должны были — но мы не поверили тебе.

Всё в жизни Дафны подсказывало ей, что она должна считать себя самым важным человеком в комнате. Куда бы она ни пошла, люди кланялись и замолкали, ожидая её слов. Ребёнок, который мог бы быть дураком, получил больше власти, чем кто-либо в её возрасте должен был бы иметь.

Правда была в том, что ей никогда не нравились последствия этой роли. У неё не было реальной власти, кроме той, что ей предоставляли окружающие. Существовала неразрывная связь между ней и её титулом. Куда бы она ни пошла, люди видели в ней зеркало её королевства, её народа, её родителей.

В дворце двери всегда были открыты, слуги приходили и уходили, куртизанки приходили и уходили, врачи приходили и уходили. Принцесса, как общественное имущество.

В доме Майка и Ванессы закрытая дверь оставалась закрытой. Даже сейчас Ванесса нарушила священную связь ради её же блага.

Голос Ванессы стал тише, задрожал, когда она снова пробормотала:

— Извини, дорогая.

Голос её отца, столь резкий, когда он пел, также смягчался, когда он говорил с ней. Он был таким нежным, таким деликатным. С её матерью, с ней. Она была, как он говорил, самым ценным существом во Вселенной. Когда он держал младенца Блум, его руки выглядели как иссохшие ветви; он держал её так, словно боялся сломать её.

— Ты должна была видеть его, когда ты была ребёнком, — сказала мама. — Это было ещё хуже!

Даже тогда, когда её отец передал Дафне её младшую сестру в первый раз — Дафна тоже боялась сломать её — он сказал:

— Всё в порядке, дорогая. Вот так, как раз так.

Дафна верила, что так ведут себя родители. Они делают вид, что не знают страха, чтобы их дети могли идти по их стопам.

Дафна считала, что так же поступали Майк и Ванесса с Блум. С ней тоже, в какой-то степени, но память о матери и отце была слишком глубока в её сознании и теле, чтобы дать место другим маме и папе. С годами она привыкла к нарастающему страху, что однажды она станет того же возраста, что и призраки её родителей, и что она перестанет их переживать.

И даже если бы произошёл чудо, если бы все на Домино были живы и с нетерпением ждали возвращения своих принцесс, Блум всё равно была бы чужой для их собственных родителей.

Будет ли она чужой для них?

Дафна не знала, но даже удалённая возможность была достаточно сильна, чтобы скрутить её сердце, и Дафна почти задохнулась от этого. Она разрыдалась сразу, как стекло, разбивающееся от сильного падения, слово «дорогая» всё ещё жгло её разум. Её тело резко дернулось, и прежде чем она поняла это, Ванесса обняла её.

Дафна подумала о Фарагонде, которая, вероятно, осталась без своих ближайших друзей. Слишком потрясённая новостью о геноциде её народа, Дафна не подумала спросить у Стеллы о Саладине, Гриффин и Хагене, при том, что Стелла могла и не знать, кто они и что с ними стало. Все трое были потенциальной потерей, которая могла бы разрушить сердце Фарагонды по-разному.

Отсюда мысли Дафны снова скользнули к Блум. Закрыв глаза, она увидела выражение искреннего разочарования на лице своей сестры.

Ванесса медленно водила рукой по её спине, и Дафна позволила ей это.

* * *

— Так что трёхголовый дракон был ложью? — осведомилась Блум, её глаза блестели от любопытства.

— Папа иногда увлекался своими рассказами, — ответила Дафна с улыбкой. Она вспомнила, как много времени отец тратил на выдумывание историй, чтобы развлечь их.

— А лошадь с крыльями? — продолжила Блум, её голос был полон удивления.

— О, это было реально. Правда, у Тыквы были крылья только один раз, — засмеялась Дафна. В её глазах заблестели искры воспоминаний, как она говорила о Тыковке, её любимой лошади.

— Я всё ещё не могу поверить, что ты назвала полупегаса —

— Просто обычная лошадь, — перебила её Дафна, не удержавшись от смеха.

— В честь овоща! — Блум воскликнула, её голос был полон изумления и веселья.

— Было два варианта либо это, либо Аметист, — заметила Дафна, её лицо померкло от ностальгии, когда она вспомнила о странной ведьме из старых сказок.

— Кто такая Аметист? — Блум наклонила голову вбок, её любопытство было явно выражено в её взгляде.

— Она была ведьмой, которая —

— Притворись, что я не спрашивала, — прервала Блум, её голос был полон игривого раздражения.

Дафна рассмеялась, но заметила молодую пару рядом с ними. Она немного смутилась, но, напоминая себе, что здесь она не принцесса, а просто человек, отбросила свои тревоги. Последние десять лет её титул не казался ей важным.

Её удивило, а точнее шокировало, что Блум не выглядела такой злой, как она ожидала. Когда Дафна была уверена, что сможет встретиться с сестрой, не расплакавшись, она нашла её на кухне. Блум сказала что-то о том, что друзья Стеллы пришли забрать тролля — огр ушёл, — и Дафна кивнула.

— Могу пойти с тобой, — предложила Дафна, стараясь звучать естественно. — Посмотреть, понравится ли тебе школа.

Улыбка Дафны только увеличилась, когда на щеках Блум появился румянец. Блум казалась немного смущённой, но её глаза засияли интересом.

— Откуда ты…? — Блум начала, её голос дрожал от удивления.

— Просто интуиция, — ответила Дафна, её улыбка была тёплой и поддерживающей.

Блум закатила глаза, но на губах появился несомненный уголок улыбки.

— Это было просто предложение, — сказала она, — на самом деле от Стеллы.

— Не плохое, — заметила Дафна, её голос был полон искренности.

Глаза Блум расширились от удивления.

— Ты так думаешь? — спросила она, её голос был полон надежды.

— Если ты хочешь, Блум, то да, — подтвердила Дафна. Её сердце согревалось от мысли о том, как Блум может найти своё место.

Если бы Стелла не предложила идею Блум, Дафна, возможно, сама бы это сделала. Магия Земли была настолько мала, что Блум не подвергалась опасности потерять контроль над своей силой, но если бы у неё была лишь половина магии, которой был наделён их род, лучше бы ей научиться её контролировать.

— Я не знаю лучшей школы, чем Алфея, — сказала Дафна, её голос был полон убеждённости. — Если только ты хочешь быть феей.

Блум нахмурилась.

— Кем еще я могу захотеть быть? — спросила она, её голос был полон недоумения.

— Не знаю. Ведьмой, — предложила Дафна, её голос был полон задумчивости.

— Почему я должна хотеть быть ведьмой? — Блум осведомилась, её брови сошлись в недоумении.

— Почему бы и нет? — Дафна пожала плечами, её улыбка была легкой и ободряющей.

— Ведьмы — они…

— Злые? — Дафна прервала её, её голос был полон добродушного юмора.

Блум пожала плечами.

— Да.

— На Земле, кажется, так считают, — согласилась Дафна. — Но я уверяю тебя, что не все такие.

Гриффин была одной из них — ну, после того как она перестала пытаться убить её семью, во всяком случае.

— В конечном итоге всё сводится к тому, кем ты хочешь быть. Нет стыда, если ты когда-нибудь изменишь своё мнение, но на данный момент, я думаю, что поступление в Алфею будет отличным началом, — сказала Дафна, её голос был полон поддержки.

Блум кусала губу, её взгляд был полон тревоги.

— Ты думаешь, что мама и папа согласятся? — её голос дрожал от беспокойства.

Дафна улыбнулась с сочувствием.

— Им может показаться это странным сначала, но я уверена, что они поймут, — сказала она, её голос был полон уверенности и поддержки.

* * *

На следующий день Стелла вернулась.

Дафна была рада видеть, что она и Блум ладят. Несмотря на свою общительность, Блум всегда испытывала трудности с завязыванием дружбы. Это было тяжёлым бременем для Дафны, которая чувствовала вину за то, что скрыла от сестры их прошлое. Она боялась, что это лишь усугубило изоляцию Блум от сверстников. Время от времени Дафна жалела о разрыве с Энди, как из-за того, что он был хорошим парнем, так и из-за того, что это расстроило Блум. Но прошло время, и она научилась справляться с этим.

Сначала Дафне было трудно понять Стеллу. Принцесса Стелла казалась ей не такой, каковы были в ее представлении королевские особы. Она несла на себе титул и груз ответственности, но это не выглядело на неё обременительно. Возможно, она к этому привыкла, что и проявлялось в её поведении. Дафна, в свою очередь, чувствовала, что ответственность её собственной семьи и Драконьего Пламени была куда более тяжёлой, чем у Стеллы.

Когда Дафна вернулась в дом, она почувствовала его маленькое пространство как-то иначе. Каждая комната была пронизана воспоминаниями, и дом казался тесным, даже душным. Она помнила множество моментов — хорошие и плохие. Это было словно внутреннее путешествие по старым тропам, где каждый шаг оживлял старые эмоции.

В Гардении Дафне было сложно справляться с переменами. В моменты, когда ей не удавалось остановить себя от мечтаний о возвращении в прежнюю жизнь, она чувствовала, что её переживания не были связаны с Майком и Ванессой. Эти люди были добрыми и терпеливыми, и Дафна их любила. Но отголоски прошлого и старые обиды иногда всплывали, делая её чувствительной к своей новой жизни.

Дафна бродила по дому, испытывая внутреннюю тревогу. Тишина была почти невыносимой, и она ощутила, как её мысли кружат вокруг, как неуклюжие дикие звери. В конце концов, она решила попробовать отвлечь себя, переупорядочив книги в своей старой комнате, но это только усугубило её беспокойство. Она поняла, что зашла в тупик.

Когда Майк, её отчим, вошёл на кухню, он выглядел так же удивленно, как и Дафна. Несмотря на свою доброту, он тоже был уязвим. Он предложил ей помощь, что стало для Дафны нежданным облегчением. Приготовление ужина вместе стало своего рода терапией. Это был способ наладить контакт и пережить момент неуверенности.

— Хочешь помогу тебе? — Майк спросил с лёгкой улыбкой, что, несмотря на серьёзность ситуации, показало его желание поддержать.

Дафна согласилась, и их молчание стало менее тяжёлым, пока она нарезала овощи, и они продолжали готовить вместе. Тишина постепенно наполнилась тем, что можно было назвать нормальностью, которая, хоть и не исправила прошлого, но помогла сделать настоящее более комфортным.

В конце концов, разговор стал более открытым. Майк всё ещё не знал, как правильно поддерживать её, но его доброта и искренность были как раз тем, что ей было нужно. Тихий момент понимания между ними стал маленькой победой, напоминая Дафне, что даже в непростых ситуациях есть место для поддержки и тепла.

* * *

Блум и Стелла вернулись домой вскоре после Ванессы. Дафна удивлённо подняла обе брови, глядя на горы покупок, которые девушки несли в руках. Они были в самом деле переполнены сумками, и Дафне было интересно, как они смогли столько всего купить за такой короткий срок.

— Все это Стеллы, — сказала Блум с лёгким укором, не столько обвиняя Стеллу, сколько подчеркивая, что она сама не была той, кто тратит деньги на модные вещи. Говоря это, Блум искоса посмотрела на Стеллу, которая, в свою очередь, с лёгким смущением потёрла затылок.

Дафна рассмеялась, её голос был полон тепла и дружелюбия.

— Она явно любит моду.

Майк и Ванесса пригласили Стеллу остаться на ужин. Майк был явно в восторге от возможности показать свои кулинарные навыки. Он с улыбкой обнял Ванессу за плечи и громко сказал:

— Думаю, там от куда родом Стелла не подавали пасту! — Его глаза сверкали от радости, и он подмигнул Стелле, словно хотел её завоевать вкусным ужином.

Блум, прищурив глаза, добавила:

— Мы позже закажем пиццу.

Майк весело заметил, что ее много не съешь. Это была его любимая часть дня, и он хотел, чтобы все почувствовали себя как дома.

— Твои родители не против, если ты останешься допоздна? — осторожно спросила Дафна, её взгляд был полон беспокойства и любопытства.

Стелла замялась, её лицо стало немного красным.

— О, — сказала она неловко, глядя в пол, — да. Они не будут против.

Дафна внимательно посмотрела на Стеллу, её глаза выражали непонимание. Решив, что не её дело настаивать, она кивнула и продолжила помогать Ванессе и Блум с накрытием стола.

— Я не буду мыть посуду сегодня, верно? — поинтересовалась Блум, с улыбкой на лице, но с чуть обеспокоенным тоном.

— Только потому, что у нас гости, — ответила Ванесса, её лицо было серьёзным, но с оттенком добродушной иронии.

— Не балуй её, Ванесса, — вставила Дафна с легким укором, её взгляд был полон игривой строгости.

Блум толкнула её локтем в бок с дружеским поддразниванием.

— Ты на чьей стороне?

Ванесса, не удержавшись от смеха, ответила:

— Интересно, так принцессы должны себя вести, Дафна?

Блум закатила глаза в ответ обеим, её лицо выражало лёгкую досаду. Дафна, увидев это, не смогла сдержать улыбку, и её глаза наполнились теплом.

— Нет, — ответила она, её голос был мягким и полным тепла.

Они говорили, что летние дни на Солярии были настолько жаркими, что казалось бы, что всё живое стремилось слиться с песком, чтобы избежать палящего солнца. В контексте этой жары, Зенит представлялся как холодное зеркало, отражающее морозное молчание, в котором температура могла падать до таких пределов, что тело быстро погружалось в онемение. Слова звучали как из другой вселенной, поскольку Дафна никогда не испытывала на себе этих контрастов. Она знала о богатой истории и удивительном многообразии Магического Измерения, но ей казалось, что всё, что делает этот мир живым и отличным от вымышленных миров в книгах Блум, оставалось для неё абсолютной загадкой.

Например, она никогда не была в Магиксе и не видела Алфею собственными глазами.

Она стояла на пороге, её глаза скользили по золотым лучам, пробивающимся сквозь облака, которые сделали школу похожей на сверкающую морскую ракушку, утопающую в солнечном свете. Майк и Ванесса были рядом, их присутствие было утешительным. Блум и Стелла двигались впереди. Блум казалась человеком, блуждающим во сне; её шаги были легкими и неуверенными, как будто она могла затеряться в этом мире, а Стелла держала её под руку, направляя её шаги и поддерживая, чтобы она не столкнулась со стенами. В какой-то момент Стелла наклонилась, потянула Блум за собой и с радостной улыбкой произнесла:

— Я же говорила, что это прекрасно!

Её голос был наполнен искренним восторгом, и она вела Блум к фонтану, их смех и разговоры плавно смешивались со звуками журчащей воды и шорохом листвы.

Когда они подошли к фонтану, мимо них прошла семья из трёх человек, направлявшаяся к воротам. Женщина остановилась перед главной башней Алфеи; Дафне пришлось прищуриться, чтобы различить её фигуру на фоне яркого солнца. Женщина была одета в тёмное платье, её силуэт вырисовывался на фоне блестящего здания, словно вырезанный из солнечного света.

— Это Гризельда, — шепнула Стелла, прикрывая рот, как будто передавала тайный секрет. — Она, мм, резкая.

Тон Гризельды был строгим и профессиональным, но в её взгляде Дафна уловила мерцание строгости и непреклонной ответственности. Гризельда говорила так серьёзно, что её слова звучали почти как приговор. Она быстро ознакомила их с планом на день — было странно, что девушка, не имевшая никакого представления о магии, просила посетить Алфею — и только когда они вошли внутрь, её взгляд задержался на Дафне.

— Миссис Фарагонда ждёт вас в её кабинете, — сказала Гризельда, указав на дверь слева. Эта дверь, в этом сверкающем месте, выглядела особенно заманчиво, как некий магический портал в иной мир. Алфея была наполнена магией, и, возможно, это была её истинная сущность — сама магия.

Голос Гризельды постепенно затих, и Дафна потеряла счёт времени, пока его звучание не растворилось совсем. В комнате остался лишь приглушённый шёпот ветра, ударяющегося о ветви деревьев Волшебного Леса, окружающего школу. Она осторожно приоткрыла окно, стараясь разглядеть вдалеке силуэты Красного Фонтана или Облачной Башни. Но её взгляд упирался лишь в очертания деревьев и гор, контрастирующие с ярким голубым небом.

Набравшись мужества, как будто собирая все свои внутренние силы, Дафна постучала в дверь.

Голос, приглашавший её войти, был как удар в живот. Дафна приоткрыла дверь, и её взгляд сразу упал на женщину, которую она знала так хорошо, что время и расстояние не могли сделать её чужой.

Дафна замерла на месте, словно парализованная. Её разум был перегружен, и она не могла найти нужные слова.

Эта сцена была как будто вырвана из её фантазий, где она разыгрывала её в своей голове бесконечно. Но теперь, когда она оказалась здесь, её тело ощущалось пустым и онемевшим. Тепло и реальность кожи Фарагонды, соприкасающейся с её собственной, были настолько явными, что Дафна почувствовала, как её магия трепещет под кожей, словно кто-то подлил туда топливо.

Прежде чем она успела осознать, что происходит, Фарагонда обняла её. Дафна ответила на объятие, чувствуя, как её сердце забилось быстрее.

— Я так рада тебя видеть, — произнесла Фарагонда, и в её голосе звучала нежность и грусть.

Дафна заметила, что слёзы на глазах Фарагонды, хотя и не были очевидны, делали её лицо мягче и светлее. Вместо слёз она увидела яркую, искреннюю улыбку.

Фарагонда рассмеялась, её смех был лёгким и радостным.

— Прости, что так поспешила к тебе, — сказала она, — Я просто не могла удержаться.

Дафна покачала головой, и её глаза наполнились теплотой.

— Я тоже рада тебя видеть, — сказала она, её голос дрожал от эмоций. — Ты выглядишь…

— Старше? — предложила Фарагонда, её улыбка приобрела игривый оттенок.

— Я хотела сказать замечательно, — ответила Дафна, чувствуя, как её лицо покрывается лёгким румянцем.

Фарагонда закатила глаза, но её глаза блеснули теплотой.

— Не нужно лести, — сказала она, тёпло прикоснувшись к руке Дафны. — Ты, кстати, стала ещё выше.

Дафна осознала, насколько сильно она выросла, стоя перед Фарагондой. Фарагонда никогда не была намного выше Мэрион, и Дафна не учла, насколько это будет заметно. Её заинтересовало, достигнет ли она когда-нибудь роста своего отца, или память о нём размоется до неузнаваемости.

— Спасибо, что согласилась встретиться со мной, — сказала Дафна, её голос был полон искренней благодарности.

Глаза Фарагонды потеплели ещё больше.

— Конечно. Когда мисс Стелла обратилась к Гризельде и рассказала, что произошло, я подумала, что это шутка. Но, конечно, это было бы не похоже на мисс Стеллу выдумывать такое, хотя я всё равно не могла поверить, что это правда. — Она сжала руки Дафны своими, и её взгляд был полон нежности.

— Я знаю, — просто сказала Дафна, чувствуя, что слова не могут полностью передать её чувства. — Я не думала, что когда-нибудь снова окажусь в Волшебном Измерении.

Дафна заметила, как вопрос начинает формироваться в сознании Фарагонды, и понимала, что ей интересно, что произошло. И ей самой было интересно.

В конце концов, Фарагонда предложила Дафне сесть и предложила разнообразные блюда и напитки, которые были расставлены на низком столике перед ними. Дафна, однако, не могла собраться с духом, и, несмотря на усилия Фарагонды, она отвергла всё. Узлы в её животе были такими тугими, что каждый раз, когда она думала о пище или напитке, её начинало подташнивать.

Офис Фарагонды выглядел уютно и торжественно, но для Дафны он казался холодным и чужим. Стены были покрыты полками с книгами, которые тянулись до самого потолка, создавая ощущение, что они давят на неё своим весом. Слева от неё висело овальное зеркало, которое странно блестело в тусклом свете. Дафна не могла отделаться от чувства, что зеркало таит в себе что-то большее, чем просто отражение.

Она опустилась на глубокий кожаный стул, и её тело, казалось, провалилось в мягкость, но она сидела, словно на иголках. Фарагонда, сидящая напротив, вела себя спокойно и сосредоточенно. В этот момент Дафна позволила себе ненадолго вернуть свои мысли в мир Принцессы — помнить о прямой осанке, не сутулиться, держать подбородок высоко.

Когда Дафна начала рассказывать свою историю, её голос был неожиданно спокойным, хотя внутри её всё кипело. Она вспомнила тот день, когда её мать вбежала в комнату, её лицо было искажено паникой. Дафне показалось, что это было в другом времени и другом месте. Мать, обычно величественная и уравновешенная, теперь была растеряна и спотыкалась на ходу. В тот момент Дафна не могла понять, что происходило, но ощущала, как её сердце бешено стучит.

— Оставайтесь рядом со мной, Ваша Высочество, — услышала она слова Лорда Бартлби. В его голосе сквозила тревога, но и решимость. Он был её якорем в бушующем море. Дафна пыталась крепко держаться рядом, но вскоре потеряла его из виду в хаосе.

Теперь она вспомнила, как дворец был окружён. Воспоминания о том, как она мчится по коридорам, держит Блум на руках, были размытыми и изматывающими. Каждое её движение было продиктовано страхом и отчаянием. Плач Блум смешивался с гулом битвы, и всё казалось сном. Мерцание огней от взрывов и звуки заклинаний сопровождали её бег.

Когда Древние ведьмы подошли, и их слова, как ножи, пробили её внутренности, Дафна почувствовала, что её мир рушится. Ложь, которую они ей сказали, была слишком убедительной, чтобы её можно было сразу опровергнуть. Она не смогла собрать мысли в единое целое, и её тело инстинктивно сделало то, что казалось единственным выходом — открыла портал и прыгнула в него.

— Только позже я подумала, что ведьмы могли лгать мне, — её голос затрепетал, и она заметила, как руки начинают дрожать. Слёзы навернулись на глаза, но она с трудом сдерживала их, боясь потерять самообладание. В её груди сжималась боль, и каждое слово даётся ей с трудом.

— У меня не было времени думать трезво. Я была уверена, что мама и папа мертвы. Я не знала, что произошло с вами и остальными, и поэтому я сбежала.

Она сказала это так, словно открыла что-то очевидное, но её внутренний мир был разрушен. Слово за словом, она словно отрывала частицы своей души и выставляла их на показ.

— Мне жаль, что я подвела вас.

Фарагонда внимательно слушала, её глаза полны сострадания.

— Ты не подвела, — произнесла она тихо, с нежностью в голосе. Её слова были как бальзам на душу Дафны, но та всё ещё чувствовала, что ей предстоит много чего пережить.

Глаза Дафны вновь устремились вверх. Фарагонда наклонилась вперёд, резко схватив её руки в свои. Жест был таким внезапным, что Дафна чуть не вздрогнула от неожиданности, но как только волна шока утихла, она почувствовала тёплую, знакомую уверенность в прикосновении. В глазах Фарагонды светилась тревога, смешанная с нежностью.

— Дафна, — произнесла Фарагонда, её голос был словно мягкое прикосновение. — Мы искали тебя и твою сестру повсюду. Ни один день не проходил без того, чтобы кто-то из нас не искал любые, даже самые отдалённые возможности. Когда мы были вынуждены принять, что тебя, возможно, уже нет в живых, наши сердца разбились. Увидеть тебя сейчас, повзрослевшей и здоровой… Это превзошло все наши мечты.

Глаза Фарагонды наполнились слезами, и несколько тяжёлых капель скользнули по её щекам. Дафна почувствовала, как её собственное сердце сжалось. Она аккуратно отстранила свои руки и вытерла слёзы, хотя ей показалось, что она пробормотала извинение. Фарагонда с пониманием смотрела на неё, позволяя найти силы для восстановления своего спокойствия.

Дафна всегда планировала спросить у Команды Света всё, что её интересует, но теперь, когда у неё появилась возможность, она сомневалась, стоит ли это делать. Понимание общей картины уже складывалось в её голове: Ведьмы напали, Команда пыталась остановить их. Не имело значения, сражалась ли Фарагонда вместе с Гриффин или кем-то другим. Это не изменит прошлое и не вернёт тех, кто погиб.

Фарагонда предложила Дафне стакан воды. Тот едва не выпал из рук, но она приняла его, её пальцы слегка дрожали от волнения.

Дафна внимательно изучала лицо Фарагонды, которая выглядела усталой, но спокойной. Равномерные морщины на её лбу и вокруг глаз свидетельствовали о пережитом горе и облегчении.

— Ты сказала, что вы искали нас? Все вы? — её голос дрожал, и она старалась контролировать его, чтобы не выдать волнения.

Фарагонда кивнула, её лицо смягчилось, и Дафна заметила, как старше она выглядела после всех переживаний. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь окно, играли на её лице, подчеркивая глубину её эмоций.

— Гриффин, Саладин, Хаген — они выжили. Геноцид твоего народа пощадил тех, кто был тебе близок, — произнесла Фарагонда, её голос звучал как тихое утешение, но в нём сквозила невыразимая печаль — Мы все выжили, — подтвердила Фарагонда, её слова напоминали легкий налет благодарности. Невысказанное понимание засияло между ними, как невидимая связь.

— Мы все, кроме твоих родителей, — добавила она, и её лицо помрачнело от боли. Дафна почувствовала, как её собственное сердце замерло от горечи.

— Но я думаю, что лучше оставить детали, — сказала Фарагонда, её голос был наполнен сдержанным уважением.

Рот Дафны плоско сжался, и она кивнула, её взгляд был полон признания.

— Конечно, — ответила она, её голос был ровным, хотя в нём всё ещё слышался оттенок грусти.

Часть её хотела узнать хоть что-то, но она не могла помешать Фарагонде справляться с её болью. Фарагонда рассказала о том, что произошло после осознания, что на Домино больше никого нет, и Дафна заметила, как тень вины омрачила её лицо. Что-то, что Фарагонда упомянула о Гриффин и Хагене, заставило Дафну нахмуриться, но Фарагонда так быстро отвела разговор, что Дафна не успела задать вопрос.

— Я хотела бы поговорить с ними, — сказала она, её голос был полон решимости и ожидания.

Фарагонда слегка вздрогнула, поправляя очки на носу.

— Я ещё не смогла связаться с Саладином и Хагеном, — произнесла она, её голос звучал отстранённо, — но ты должна знать, что Гриффин уже здесь.

Дафна почувствовала, как её сердце забилось быстрее.

— Она была первой, кому я сообщила, когда мисс Стелла передала мне новости, — Фарагонда улыбнулась, как будто вспоминая что-то забавное. — Мне пришлось немного поупрашивать её, чтобы она пришла сюда так быстро, но мне это удалось. Она сказала, что если ты хочешь поговорить с ней, она будет в библиотеке.

* * *

В конечном итоге, Дафна и Фарагонда покинули кабинет.

На улице, перед кабинетом Фарагонды, Дафна обнаружила, что школа была так же пустынна, как и прежде. Тишина окружала её, и шаги, которые она делала по коридору, казались громкими и резонирующими в пустом пространстве. Ни один человек не пересек её путь по дороге к библиотеке. Дафна заметила, что её волнение немного утихло. Фарагонда сказала, что мисс Гризельда должна вернуть группу в её кабинет после экскурсии по школе, что означало, что экскурсия ещё не закончилась. Они, похоже, не были в этом крыле здания, и часть Дафны была этому рада. Возможно, она могла немного побродить одна и насладиться тишиной.

Когда Дафна вошла в библиотеку, её глаза широко раскрылись от удивления. Несмотря на то что Алфея претерпела множество изменений за столетия, библиотека, похоже, сохранила своё старинное очарование. Высокие книжные полки тянулись вверх, гордясь своим присутствием и пронизанные древним знанием. Это было как мост в другие планеты, связь с прошлым. Дафна провела пальцем по корешкам книг, ощущая холодный отпечаток древних букв. Некоторые книги привлекли её внимание больше других; она сделала мысленную пометку взять одну из них, если Гриффин не будет здесь.

Тишина в библиотеке была обволакивающей, словно мягкий плащ. Шум её шагов, которые цокали по полу, казался особенно громким в этой безмолвной атмосфере. Дафна направилась туда, где Фарагонда сказала, что она найдёт мисс Барбатею. Волнение от предстоящего исследования и лёгкая тревога смешивались в её груди.

Мисс Барбатея, погруженная в чтение, не сразу заметила Дафну. Когда она, наконец, оторвалась от книги и встретила взгляд Дафны, её лицо озарилось лёгкой улыбкой.

— Фарагонда сказала, что я могу получить доступ в закрытую секцию? — осведомилась Дафна, её голос был полон уважения и любопытства.

— Да, — подтвердила мисс Барбатея, положив ручку и зафиксировав книгу закладкой, прежде чем закрыть её с трепетом, как будто прощаясь с чем-то ценным. — Сюда, пожалуйста.

Они прошли мимо книжных полок, аккуратно организованных по темам. Дафна, стараясь не упустить ничего важного, хотела спросить мисс Барбатею, делала ли это она сама. Но прежде чем она успела задать вопрос, женщина остановилась. Мисс Барбатея встала перед зеркалом, её лицо было сосредоточенным, и она тихо пробормотала слова заклинания. Дафна чувствовала, как её собственное волнение нарастает, наблюдая за этим таинственным ритуалом. Говоря, что это были заклинания, Дафна была уверена, но голос мисс Барбатеи был настолько тихим и взволнованным, что она не могла разобрать слова.

Мисс Барбатея шагнула в сторону и указала рукой на зеркало. Его поверхность начала двигаться, как морские волны в тихий день, создавая лёгкую рябь. Дафна почувствовала, как её дыхание стало частым от восторга и ожидания.

— Дверь закрывается в 13:00. Не опаздывайте, — сказала она, её голос был строгим, но с мягким оттенком заботы. Сделала короткую паузу, затем добавила: — Пожалуйста, и напомните мисс Гриффин тоже.

И с этим она пошла прочь, оставив Дафну одну.

— Будет сделано, — произнесла Дафна в пустоту, её голос был полон решимости.

Шагать через дверь, скрытую магией, было похоже на то, как будто ты идёшь в воде, где воздух имеет вес. Дафна чувствовала, как её сердце забилось быстрее от волнения. Это ощущение было одновременно захватывающим и успокаивающим. Магия обвивала её, как невидимые руки, и иногда её кожа ощущала лёгкую щекотку. Она вспоминала это чувство, хотя оно давно прошло, и не могла не удивиться, как оно всё равно удивляет её.

Она оказалась в секции, такой же большой, как и предыдущая, но здесь всё было погружено в золотистый туман, словно последние лучи солнца перед заходом. Дафна замерла, осматривая новое пространство. Её взгляд скользил по книгам, каждая из которых была уникальна по цвету, высоте и размеру, но ни одна не имела названия или имени автора. Это вызывало у неё чувство растерянности и загадки.

Дафна осторожно взяла одну книгу в руки, её пальцы дрожали от волнения. Страницы были пустыми. Она попыталась вспомнить контрзаклинания, которые могла бы использовать. Единственные, что пришли на ум, были заклинания против маскировки и раскрытия, но они были бесполезны. Она разглядывала страницу, которая трепетала, как будто её кто-то щекотал, и пустота перед ней казалась насмешкой.

— Вы думаете, что защита Алфеи так слаба? — раздался голос, который не имел конкретного источника. Дафна замерла на месте, её глаза расширились от шока. Голос звучал как у старой книги, резкий и авторитетный, с оттенком сарказма, как у старого мудрого наставника.

Дафна застыла в нерешительности.

Хотя у Дафны было доступное лучшее образование, какое можно было бы пожелать, оно не могло компенсировать всё время, которое она пропустила. Чувство, что ей не хватает знаний и навыков, давило на неё.

— Тебе следует быть осторожнее, — сказала Гриффин, осторожно дотянувшись до трёх книг и неся их стопкой, пока начала двигаться прочь. Дафна наклонила голову, её глаза следили за движением Гриффин. — Использовать заклинания на предмет, который ты не знаешь как отреагирует, — это не лучшая идея.

— Да. Верно. Но—

— К счастью для тебя, заклинания маскировки Алфеи рассчитаны на предотвращение таких неприятностей. Книги не возмущаются, если чувствуют, что человек не имеет злых намерений.

— Из-за студентов?

— Я думаю, да.

Книжные полки образовывали лабиринт, в котором Дафне было трудно двигаться, не теряясь. Каждый шаг сопровождался шорохом страниц, и она почувствовала лёгкий страх перед тем, что может потеряться. Она решила следовать за Гриффин, пока они не вышли в круглое помещение. Тут стояли несколько столов и стульев, и на одном из столов была груда книг. Гриффин осторожно положила пару книг на стол и открыла одну из них.

Страницы книги для Дафны всё ещё выглядели белыми, как пустой холст, но для Гриффин это явно было не так.

— Нашли то, что искала?

— Нет.

— Я думала, что у Алфеи есть продвинутая исследовательская система?

Гриффин потёрла переносицу, её лицо было уставшим и напряжённым.

— Да, но она отслеживает все, что ты ищешь, и мне это не нравится.

Дафна нахмурилась, её брови сдвинулись, отразив её недовольство.

— Она?

— Я.

Дафна вздрогнула от неожиданности. Примерно в пяти метрах от неё на пьедестале лежала одна книга. Раньше она не обратила на неё внимания, но теперь была уверена, что она была закрыта. Её удивлению не было предела, когда она увидела, что над книгой парит полупрозрачная фигура женщины.

Дафна прищурилась, её сердце забилось быстрее. Её первая мысль была: что за чертовщина? Но эта мысль была слишком грубой, чтобы произнести вслух.

— Дафна, — сказала Гриффин тоном, который каким-то образом звучал как неодобрение, её голос был строгим и холодным, — познакомься это Шиенция.

— Привет, Дафна, — произнесла Шиенция, её голос был мелодичным, но немного застывшим. — Мисс Гриффин.

Гриффин ответила ей той же улыбкой, которая часто использовалась для Оритела. Это была улыбка, лишённая радости, её глаза были полны усталости и профессионального равнодушия.

— Кто вы? — спросила Дафна, её голос был полон недоумения.

Что вы, она чуть не вырвалась, но это тоже казалось довольно грубым. Гриффин, напротив, сохраняла спокойствие и терпение.

— Я — исследовательская система Альфеи.

— Мне не нужна ваша помощь, — сказала Гриффин, её голос был решительным, но не грубым.

— Я здесь не для того чтобы предложить ее вам, — ответила Шиенция, её голос был спокойным и немного раздражённым. — Мисс Барбатея консультируется со мной в общедоступной части библиотеки, и каждый раз, когда меня вызывают, я могу свободно бродить и по частной части.

Хотя «бродить» не казалось подходящим словом, так как её верхняя часть тела выходила из открытой книги, а ног у неё не было.

— Будем надеяться, что мисс Барбатея скоро закончит, — сказала Гриффин, её рот был прямой линией, выражая лёгкую раздражённость. У Шиенции, прежде чем она повернулась к Дафне, лицо было ещё более прямым, как будто скрывало её истинные эмоции.

— Думаю, я читала о вас где-то, — сказала Дафна, её голос был любопытным и полным восхищения, когда она наконец вспомнила.

— Я довольно известна, — сказала Шиенция с удовлетворением, её лицо расплылось в легкой улыбке. — Я.

Она замолчала, её голос оборвался. Книга с глухим стуком закрылась, нарушив тишину.

— Мисс Барбатея, должно быть, закончила, — сказала Гриффин, её голос звучал с лёгким облегчением. — Жаль.

— Шиенцию можно вызвать и отсюда, не так ли?

Гриффин посмотрела на неё так, будто сказала: пожалуйста, не делай этого. Её глаза были полны предостережения и лёгкого страха.

И Дафна не сделала этого. Она бросила взгляд на книги, её разум был переполнен новыми идеями и эмоциями.

— Вы не примете моё предложение о помощи?

— Нет, — сказала Гриффин, её слова звучали решительно, но без злобы. Она покачала головой, убирая ещё одну книгу. — Это не срочно. Я просто подумала, что убью время, пока жду.

— Вы ждали меня?

Дафна не могла отрицать, что эта мысль её льстила, её сердце забилось быстрее от радости и ожидания, но это не казалось Гриффин.

— Не совсем, нет, но Фарагонда настаивала.

Как и следовало ожидать, эмоции на лице Гриффин остались скрытыми, хотя она и не проявила явного раздражения.

Гриффин взяла ещё одну книгу из стопки и раскрыла её на столе, склонившись над страницами.

На Домино она привыкла погружаться в библиотеку, и Дафна издалека наблюдала за ней. Вскоре она научилась замечать искорки в глазах Гриффин, когда книга, которую она изучала, наконец-то давала ответ, который она искала. Это было похоже на решение бесконечной головоломки: едва вставил кусочек на место, как уже стремишься к следующему.

Это помогло Дафне почувствовать связь с Гриффин, но она была ещё слишком маленькой и не успела научиться, как себя вести рядом с ней. Дафна всё ещё чувствовала, что всё, что она могла сделать или сказать, никогда не будет достаточно.

Тишина в комнате была тяжёлой и напряжённой, и Дафна почувствовала, как ей хочется играть с волосами, как маленькому ребёнку. Наконец Гриффин сказала:

— Ты уже говорила с ней? — Её глаза, устремлённые на Дафну, несли в себе какую-то тяжесть. — С Фарагондой.

— Говорила, — ответила Дафна.

Гриффин кивнула, но не сказала ничего больше.

— Я рада видеть тебя, — сказала Дафна, стараясь удержать разговор. — Это правда.

Гриффин молчала несколько секунд, внимательно глядя на неё.

— Я тоже рада тебя видеть, — наконец сказала Гриффин, и хоть её слова звучали формально, Дафна знала, что они были искренними.

Годы изменили Гриффин — её волосы стали короче, черты лица более резкими, но всё это казалось таким знакомым, что на мгновение Дафна вновь оказалась во дворце на Домино. Странным образом, часть её почти хотела обнять Гриффин, но мысль о реальных последствиях этого жеста сразу же развеяла это желание.

Гриффин едва ли терпела физическое прикосновение, когда это исходило от Фарагонды, и, честно говоря, Дафна не была уверена, что сама бы оценила такой жест. Ей потребовалось невероятное количество времени, чтобы привыкнуть к случайному прикосновению Майка и Ванессы к её плечу, и это сработало только потому, что они всегда уважали её пространство.

Гриффин следила за Дафной, когда та подошла к столу. Дафна потянулась к первой книге в стопке и пролистала её.

Пусто.

— Как ты можешь читать это? — спросила Дафна, её голос был полон недоумения.

— Я хорошо разбираюсь в заклинаниях маскировки, — ответила Гриффин, не отрывая взгляда от книги.

— А миссис Барбатея согласна?

— Фарагонда согласна, — подтвердила Гриффин.

Дафна задумалась.

— Тебя что-то интересует? — спросила Гриффин, поднимая взгляд от книги.

— Думаю, ты знаешь, что я не просто пришла листать книги, — призналась Дафна.

Ну, не сейчас, по крайней мере. Конечно, она была заинтересована в книгах.

— Тогда, — Гриффин перевернула страницу, и в её действиях было что-то похожее на сокровище, — почему ты здесь?

— Я просто подумала, — Дафна старалась звучать беспечно, но не смогла скрыть волнения в голосе. — О том, что Фарагонда мне рассказала. О том, что ты сделала для матери и отца, и для нас. Хотя у меня есть ощущение, что Фарагонда опустила многие вещи ради моего блага.

Она заметила, что в глазах Гриффин мелькнуло подтверждение. Гриффин внимательно её слушала, но всё ещё молчала.

— Я знаю, что эти слова могут показаться пустыми, но я чувствую, что должна тебя поблагодарить, искренне поблагодарить, за то, что ты сделала.

Гриффин поморщилась, и Дафна могла почти увидеть, как мысли вертятся в её голове. Гриффин положила ладонь на стол и тяжело наклонилась, другая рука свисала с бедра.

— Ты приписываешь мне слишком много заслуг.

Конечно, Гриффин не могла просто принять благодарность.

Дафна покачала головой.

— Я не думаю, что приписываю, — сказала она решительно. — Фарагонда рассказала мне о меча отца. О том, как ты и Хаген пытались его найти с помощью заклинания.

Гриффин пожала плечами.

— Это не сработало.

Так и сказала Фарагонда.

Гриффин вернулась к книге, как будто уже выиграла спор.

— Может быть, это могло бы сработать.

Дафна осознала, что её слова не были совсем убедительными, и снова почувствовала на себе взгляд Гриффин.

— При определённых обстоятельствах.

Смех Гриффин был пустым.

— Так вот почему ты хотела меня увидеть.

— Конечно, нет, — поспешно ответила Дафна. — Я действительно рада видеть, что ты жива и здорова. Правда, не знаю, насколько «здорово» ты себя чувствуешь, но я даже не стала бы спрашивать. Это всегда было местом Фарагонды и матери, не моим.

— Я просто думала, что если заклинание местоположения не сработало потому что—

— Потому что у нас не было Драконьего Пламени.

Дафна удивлённо прищурилась. Гриффин вздохнула.

— Я была той, кто предложил идею с мечом твоего отца. Хотя Хаген сделал большую часть практической работы сам. — Она произнесла это с ноткой боли, как будто было трудно признать это.

— Я никогда не сомневалась в тебе, — сказала Дафна.

— Но? — спросила Гриффин.

Пальцы Дафны дрогнули, но Гриффин не дала ей времени развивать мысль. Возможно, это было к лучшему, потому что Дафна чувствовала, что начинает становиться более оборонительной, чем хотела.

Гриффин сказала:

— Думаю, ты не учитываешь, что мы занимаемся этим уже одиннадцать лет.

Дафна замерла, её глаза широко раскрылись от удивления. Гриффин продолжала, её голос звучал устало, но решительно:

— Мы не ожидали, что будет легко. Мы и сами столкнулись с трудностями, которые не предвидели. Поэтому, когда ты говоришь о том, что могло бы сработать, учитывай, что мы уже попробовали множество вариантов.

Дафна кивнула, её глаза были полны уважения и понимания. Внутри неё росло чувство благодарности и сожаления, что она так долго оставалась в неведении о том, как много работы было проделано.

— Я просто хотела понять, — сказала Дафна. — Понять, что именно не получилось. И, возможно, найти способ помочь.

Гриффин взглянула на неё с мягким удивлением.

— Возможно, — сказала она медленно. — Возможно, если бы мы имели больше информации, если бы у нас был другой источник силы или более точное заклинание…

Она замолчала, а её лицо вновь приобрело задумчивое выражение.

— Я понимаю, — сказала Дафна, её голос был полон сочувствия. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь, даже если это означает пройти долгий путь, чтобы выяснить, что ещё можно сделать.

Гриффин кивнула, её выражение смягчилось.

Дафна почувствовала, как на сердце стало легче. Они обе знали, что впереди ещё много работы, но эта беседа, хотя и не разрешила все вопросы, позволила начать восстановление отношений и открыла новые возможности для сотрудничества.

Гриффин медленно перелистала ещё одну страницу, её лицо было сосредоточенным, но в голосе ощущалось напряжение.

— Я думаю, что ты упускаешь из виду, что мы занимались этим последние одиннадцать лет, — сказала она, её голос звучал устало.

Одиннадцать лет, которые Дафна провела, упрекая себя за то, что покинула своё королевство. Единственное оправдание заключалось в том, что ей удалось спасти Блум. Жизнь её младшей сестры была бесценна; её же жизнь казалась ей ненужной. Воспоминания из другой жизни напоминали ей, что она не заслуживала текущей.

— Вы не единственные, кто переживал это, — вырвалось из её груди, словно кровь из раны.

— И ты тоже не единственная, — ответила Гриффин.

Дафна замерла, не зная, что сказать в ответ. Гриффин не выглядела так, будто ждёт ответа. Когда она продолжила говорить, её голос звучал уже не как обвинение.

— Хаген и я много пытались запечатлеть Драконье Пламя в оружии, но все наши попытки закончились неудачей. Меч твоего отца не был первым, когда нам это удалось. Первым был кинжал. Хагена.

— Мы пытались использовать искры внутри него, чтобы найти что-то — меч твоего отца или даже твою мать. Нам понадобилось годы, чтобы смириться с реальностью, что это могло быть бесполезно. В конце концов, мы сдались. — Между ними повисла тишина, густая и тяжёлая. — И Хаген ушёл.

Дафна чувствовала, как её мысли завязаны в узлы, слова Гриффин, казалось, доходят до неё с задержкой.

— Фарагонда не сказала мне этого.

— Конечно, не сказала.

Дафна хотела бы спросить, почему, но она уже знала ответ.

Потому что Фарагонда была тем человеком, который бы убил себя, прежде чем позволил бы другим нести её бремя.

Вдруг всё стало на свои места. Боль, которая, казалось, мерцала в глазах Фарагонды, и неопределённость, с которой она пересказывала события после разрушения Домино, теперь обрели новый смысл, как будто Дафна видела их впервые.

Она думала, что правда, которую Фарагонда скрыла, была направлена на то, чтобы сберечь её чувства, но, конечно, Дафна должна была понимать, что одиннадцати лет едва достаточно, чтобы справиться с утратой близких. Марион и Оритель были её родителями, но это не давало ей права на ту боль, которую они оставили после себя.

Дафна покачала головой.

— Мне жаль. Конечно, вы сделали всё, что могли.

Гриффин отмахнулась от извинений, махнув рукой.

— Я не могу сказать тебе, что делать. Если ты наполовину так же упряма, как твой отец, я знаю, что это никогда не сработает, — улыбка невольно тронула губы Дафны. Гриффин продолжила: — Я только прошу тебя быть осторожной с людьми, которых ты можешь потянуть за собой в этом процессе. Я верю, что ты достаточно умна, чтобы выбирать мудро.

Дафна опустила взгляд на свои ботинки.

— Не уверена, что это то, что я делаю. — Гриффин молчала. Дафна закрыла глаза и позволила себе паузу. — Я не знаю, с чего начать поиски. Но Фарагонда сказала, что вы так и не нашли тела.

— Поэтому мы продолжали искать. Ничего не нашли.

— Ты знаешь, что я не виню тебя за это, верно?

Гриффин молчала. Дафне было неприятно, что она никогда не могла понять, что происходит в её голове.

— Ты сказала это Фарагонде?

Дафна сглотнула.

— Нет.

— Тогда убедись, что она это знает, — Гриффин снова прикрыла книгу. Дафна подумала, что Гриффин использует её как оправдание, чтобы скрыть свои эмоции. — Пожалуйста.

Это одно слово не оставляло места для других. На некоторое время Дафна стояла, наблюдая, понимая, что Гриффин молчание было подтверждением её понимания.

В какой-то момент Дафна наклонила голову к книге, из которой появилась Шиенция.

— Система исследований в Облачной Башне чем-то похожа на систему в Алфее?

— Совсем нет, — Гриффин была ужасно поражена одной только мыслью.

И снова, Дафна поняла, что ей следовало бы догадаться, что что-то было не так с Хагеном. Фарагонда делилась некоторыми вещами о Гриффин и Саладине, но, возможно, она сделала это, чтобы лучше смягчить вопрос о Хагене. Он был с ними дольше, чем Дафна могла вспомнить. Он и Фарагонда были очень близкими друзьями, и она переживала за него так же, как и Дафна.

— Я не представляла тебя в качестве учителя, — сказала Дафна, как из-за истины, так и для того, чтобы отвлечься от своих мыслей.

— Люди меняются.

Дафна кивнула.

— Наверное, меняются.

— А как насчёт тебя?

— Что со мной?

Гриффин жестами показала, как будто это было очевидно.

— Ты планируешь оставаться в Волшебном Измерении?

Ещё неделю назад Дафна была уверена, что никогда не ступит в это измерение снова. На Земле она только что закончила колледж и была готова двигаться дальше сразу после конца лета.

Конечно, она хотела бы поддерживать связь с Гриффин и Фарагондой, и узнать, что случилось с Хагеном, но всё это не требовало постоянного пребывания.

Она пожала плечами.

— Не знаю, есть ли у меня для этого причина.

Взгляд Гриффин был невыразимо тяжёлым и непредсказуемым. На мгновение Дафна испугалась, что Гриффин собирается открыть ей какую-то скрытую правду. Но в конце концов Гриффин просто кивнула.

— Похоже, у тебя нет причины.

— Итак, — сказала Дафна через некоторое время. — О тех заклинаниях маскировки…

Магическая дверь в Зал Заклинаний закрылась в час дня. Гриффин нахмурилась, когда Дафна напомнила ей об этом, но у неё не было другого выбора, кроме как уйти. На выходе из библиотеки Гриффин мельком взглянула на Блум издалека, но не подошла ближе и не сказала ни слова. Она просто ушла.

Когда экскурсия с миссис Гризельдой закончилась, Майк и Ванесса провели личную встречу с Фарагондой. После этого они отправились на обед в заведение в Магиксе, которое предложила Стелла.

— Ну что ж, — сказала Стелла после обеда, — думаю, пора отвезти вас домой.

Дафна прочистила горло.

— На самом деле, Стелла, не могла бы ты отвезти только Майка и Ванессу? — Дафна вгляделась в глаза Блум. — Я хотела бы показать Блум кое-что.

Блум ответила улыбкой, что помогло Дафне набраться смелости остаться с ней наедине. Она повернулась к Майку и Ванессе.

— Если вы не против?

Они обменялись взглядами.

-Конечно, — сказала Ванесса.

— Хорошо, — согласилась Стелла. — Блум, увидимся в школе?

— Ты можешь приходить в любое время, — вставила Ванесса, и Стелла покраснела, пробормотав что-то о том, что она слишком занята. Она помахала Блум и Дафне на прощание и открыла портал для Ванессы и Майка. Лицо Майка, когда они проходили через портал, стало такого зелёного оттенка, что это было похоже на цвет человеческой кожи.

— Папа действительно ненавидит магию, — сказала Блум, когда они остались наедине.

— И не говори, — ответила Дафна с улыбкой.

Они начали идти по дороге в тишине, но вскоре Блум нарушила её.

— Ты заметила, что Стелла была немного странной?

Дафна бросила взгляд на сестру.

— Немного.

— Думаешь, она лгала, когда говорила, что занята?

— Не думаю. Если бы мне пришлось угадать, я бы сказала, что у неё есть какие-то королевские обязанности.

— О. Я бы не знала об этом.

— И не стоит, поверь мне.

Дафна сама поморщилась от своих слов и приготовилась к возможным обвинениям, но Блум, похоже, не заметила её реакции, её ум был поглощён новыми знаниями о мире, который она только начала открывать.

— Тут действительно нет драконов?

Дафна последовала за взглядом Блум на здание, возвышающееся над остальными, как будто стремившееся взлететь в небо.

-Извини, что разочаровала.

Блум вздохнула. Дафна внимательно наблюдала за её лицом, стараясь скрыть свою усмешку от того, как её сестра ведёт себя как ребёнок.

— Ты ожидала чего-то другого?

— Ну… — Блум открыла рот, жестами показывая, что не может найти нужные слова. — Да? Магикс выглядит потрясающе, но больше похоже на что-то из «Звёздных войн», чем на «Гарри Поттера».

— Альфея немного похожа на Хогвартс.

— Ну, это хоть что-то.

Дафна покачала головой.

— Давай не будем притворяться, что ты не жаждала письма из Хогвартса.

— Прекрати повторять, мне было десять лет! И в конце концов, я была права, магия существует.

Слова Блум не несли в себе никаких скрытых упрёков. Это был почти как пощёчина для Дафны, но при этом её собственная вина заставляла её верить, что так и должно быть. Её мучило чувство, не лучше ли было бы, если бы Блум просто высказывала свои чувства.

Дафна остановила такси по пути. Стелла позаботилась о деньгах, так что у них не возникло проблем с оплатой.

— Куда мы едем? — спросила Блум, садясь в машину.

— Ты увидишь.

* * *

Такси ехало по той же дороге, что привела их из Альфеи в Магикс, но на этот раз остановилось перед озером Роккалуче.

Блум огляделась вокруг настороженно.

— Это такое место, куда тебя привозят, чтобы убить в фильмах.

Дафна начала идти по дорожке.

— Если бы я хотела тебя убить, ты бы уже была мертва.

Блум приоткрыла рот от удивления, а затем рассмеялась.

— Мне ты нравишься ещё больше теперь.

Дафна замерла и удивлённо взглянула на неё.

— Что ты имеешь в виду?

— Я чувствую, что ты любишь это место. Что ты любишь магию. Ты скучала по ней?

Дафна посмотрела на свою руку. Магия не была чем-то, что можно увидеть, если ты её не используешь, но её присутствие было настолько сильным, что Дафна почти верила, что может её почувствовать.

— Да, скучала. Я ещё не совсем привыкла к этому ощущению. А как ты? Чувствуешь что-то другое?

— Стелла тоже меня об этом спрашивала. Это, не знаю, странно. — Блум покачала головой. — Я чувствую что-то, что немного давит на кожу. Но если бы я не знала, что это из-за магии, может быть, я бы и не заметила этого.

— Раньше, когда я была ребёнком, у меня было то же самое. Было бы по-другому, если бы ты чувствовала более сильные эмоции. — Улыбка появилась на её лице, когда в памяти всплыла конкретная сцена. — Хорошо, что ты не чувствуешь.

Блум приподняла бровь.

— Да?

— Однажды я подожгла папину бороду.

Блум засмеялась.

Когда они продолжали идти, озеро Роккалуче находилось справа; зелёные и голубые оттенки смешивались, как на палитре. Где-то над головой в воздухе висела Крепость Света, скрытая и защищённая множеством заклинаний. Даже Алфея не могла с этим сравниться.

Впереди вырисовывалось белое здание, которое, в ночное время или в туман, могло бы напоминать гору.

— Мы пришли, — сказала Дафна.

Блум наклонила голову.

— Это — храм?

— Ты говорила, что хочешь узнать больше о магии.

Блум выглядела скептически, но всё же последовала за Дафной внутрь.

Внутри храма было довольно пусто в это время дня, но Дафна чувствовала себя неловко из-за немногих людей, которых они проходили. Годы на Земле не смогли полностью избавить её от роли принцессы, и всё же ей было более комфортно, зная, что никто не видит её такой. Здесь она чувствовала себя неуверенно, когда кто-то случайно встречал её взгляд.

— Что-то не так?

Но, похоже, никто не обращал на неё внимания.

— Нет.

— Так… — Блум тянула слово. — Где мы?

— В храме Домино.

Блум оглядела помещение, как будто оно изменилось.

— Почему здесь, в Магиксе?

Дафна указала на картину на стене. На ней изображена блондиночка, стоящая против солнца; меч в её руках разрывал её фигуру на две половины. Её голова была повернута вверх и смотрела вправо.

Подпись гласила:

«СПАСИТЕЛЬ»

— Спаситель от чего? — спросила Блум.

— Считается, что сила нашей семьи — это благословение Великого Дракона. — Дафна указала на другую картину в комнате. — Многие верят, что Она — мать всех магических существ.

Блум уставилась на картину. История всегда её привлекала, а теперь, когда она переплеталась с драконами и магией, это казалось гипнотизирующим.

— А ты?

— Не уверена. — Дафна поморщилась, и её лицо потемнело. — Великий Дракон существовал — Огонь Дракона, что течёт в нашей семье, — это живое доказательство этого. Но я не могу сказать точно, создала ли Она нас всех.

Дафна трудно верила в то, что не могла доказать. Она считала, что она и Майк имеют что-то общее.

— Но на протяжении веков люди на Домино слепо верили, что это правда. — Она прикусила губу, думая о своих словах. — Большинство из них, в любом случае. Не все в королевской семье верили в это, но они притворялись. Они хотели, чтобы люди верили, что их силы — это дар от Бога, а Великий Дракон — одно из древнейших божеств в Магическом Измерении. Солярии верят, что Она — реинкарнация их третьего Солнца, которое они потеряли много веков назад.

— У Солярии два Солнца? — Блум провела рукой по волосам. — Чёрт возьми.

Они обсуждали драконов-божеств, но два Солнца стало для неё чертой.

— Люди, которые противостояли этой религии, были объявлены мятежниками короной. Некоторые утверждали, что монархия угнетала их; другие просто хотели верить в что-то другое или не верить ни во что вообще. Когда стало ясно, что они не в безопасности на Доминионе, им пришлось сбежать. Магикс — нейтральная планета; большинство политических беженцев приходят сюда.

— Так поэтому они построили школы здесь?

Школы. Упоминала ли Стелла о Красном Фонтане и Облачной Башне? Или это была информация от миссис Гризельды?

— Я не уверена, — ответила Дафна. — Но школы на Домино часто были специализированы под нужды и силы нашего народа, поэтому, возможно, это так.

— На Домино была своя школа для фей?

— Как ты думаешь, целая планета может поместить своё население в одной школе?

— Значит, не одна школа?

Дафна улыбнулась.

— Говорят, что лучшая школа была в столице.

— Ты не училась там?

— Я никуда не ездила. У меня были частные преподаватели.

— О, — Блум немного смутилась. — Да, наверное, это логично для принцессы.

Это действительно логично. И всё же…

— Я хотела попросить у мамы и папы разрешения поехать.

Взгляд Блум был полон интереса.

— Фарагонда рассказывала мне истории о своём времени в Алфее, — продолжала Дафна. — Всё казалось таким ярким и живым. Я думала, что было бы здорово узнать место, которое не было бы дворцом или столицей. Но затем началась война, и папа был так напуган, что я едва могла выйти во двор.

Однажды ночью, когда она чувствовала себя особенно беспокойной, Дафна покинула свою комнату, чтобы навестить Тыкву в конюшне. Она планировала позаботиться о ней, но усталость от прошедшего дня настигла её, и она заснула.

Её отец был в ярости. Дафне было трудно забыть, как её кости напряжённо сжались от страха, когда он впервые закричал на неё. Это больше не повторялось, и её отец, сильно раскаявшись, позволил ей позже присоединиться к нему на конной прогулке.

Дафна была ребёнком. Команда Света ещё не была создана, но позднее она поняла, что её родители уже знали о надвигающейся опасности. Отец был обеспокоен тем, что её могли похитить.

— Я думала, что если всё наладится, я смогу спросить, но возможности так и не представилось.

Почувствовать себя в месте, насыщенном историей её народа, когда все, кто его создавал, уже мертвы, было странно. Это ощущение, что ты живёшь в своей реальности наиболее ярким образом, как единственная живая среди разлагающихся тел. Хотя история Домино всегда была полна несправедливостей, здесь, стоя, Дафна снова вспомнила о них.

Она не хотела, чтобы Блум подумала плохо о её народе, но никогда не закрывала глаза на прошлое только потому, что оно давно прошло.

— Когда ты говоришь о своей жизни на Домино, — голос Блум стал тихим, — иногда кажется, что тебе это не нравилось.

Книги из детства Блум рисовали жизнь принцессы как мечту любой девочки. Для Дафны это означало жизнь, в которой она никогда не могла полностью принадлежать самой себе. Её родители были счастливы найти любовь в браке по расчёту, в противном случае они могли бы провести свои дни в жизни, которую не выбрали сами.

— Жизнь, которую мы вели, имела свои недостатки. — Дафна вздохнула.

— Вот почему ты никогда не рассказывала мне ничего?

Нет! — была её первая мысль. Но что если бы она рассказала? Основной причиной было то, что на Земле не было магии, и без доказательств никто бы не поверил. Было проще, в каком-то смысле, притворяться, что Домино никогда не существовало, но это также разрушало её сердце, как будто отрывая кусочек каждый день.

Независимо от выбора, Дафна оставалась с одним лишь прошлым, которое ей нужно было оплакивать.

— Я не злюсь на тебя, — сказала Блум. — Ты знаешь это, верно?

— Почему ты не злишься?

— Я думаю, — Блум замедлилась, уставившись на очередную картину. — Я понимаю, как бы странно это ни звучало. Ты хотела защитить нас. Меня.

Словно по команде, Блум начала плакать.

— Эй, эй, — мягко сказала Дафна, протягивая руку к ней. — Не нужно плакать. Перестань, Блум.

Обычно, когда Блум плакала, это заставляло Дафну тоже хотеть заплакать. Но почему-то ситуация вызывала у неё желание смеяться.

— Ты смеёшься надо мной, — сказала Блум с обидой, хотя её голос дрожал.

— Я не смеюсь, — ответила Дафна, но не смогла сдержать улыбку. — Я рада, что могу поделиться этим с тобой.

Блум всхлипывала, как ребёнок. К счастью для них, она не расплакалась в полный голос — не так, как Дафна с Ванессой. Хотя бы для этого Дафна была бы благодарна. Она не хотела бы устраивать спектакль перед другими людьми, особенно здесь, где её могли бы узнать как принцессу Домино.

А узнают ли её вообще? Планета была мертва уже десять лет. Не так много, чтобы превратить историю в нечто настолько далёкое от настоящего, что ты почти не можешь поверить, что это когда-то было реальностью, как динозавры на Земле. Тем не менее, люди продолжают двигаться вперёд. Это человеческая природа. Выживать, несмотря ни на что. Без сомнения, то, что произошло на Домино, было геноцидом. Но сколько людей осталось, чтобы оплакивать это?

Блум вытерла глаза, её щеки покраснели.

— Пойдем со мной, — мягко сказала Дафна.

— Это начинает напоминать экскурсию, — заметила Блум.

— Могло бы быть и хуже.

Дафна могла бы рассказывать историю каждой картины и статуи в этом месте. Вместо этого она вдруг остановилась перед низким рельефом на стене. На изображении были первые Стражи Нимф Домино, охраняющие Драконье Пламя.

Дафна указала на центральную Нимфу, разделяющую остальные восемь на две группы по бокам.

— Эта Нимфа — я.

Блум посмотрела на табличку у стены.

— Я не знаю, какая сейчас дата в этом измерении, но это звучит очень древне.

Дафна рассмеялась.

— Они Нимфы. С Домино. Я родилась в тот же день, когда их отмечали. Все говорили маме и папе, что у меня волосы, как золотые ленты, как у первой Нимфы Дафны.- Она пожала плечами. — Они решили назвать меня в честь неё.

Блум взглянула на Нимф с новым пониманием.

— А меня назвали в честь какого-то важного человека?

— Нет, маме и папе просто пришло в голову первое попавшееся имя.

— Ах, понятно.

Дафна толкнула её плечом.

— Шучу!

Блум закатила глаза.

— На самом деле, это был цветок, который расцветает только при определенных условиях, и если они не выполняются, он может погибнуть.

— Это звучит многообещающе.

— Обычно это происходит в первые недели его жизни. Если он переживает этот период, он становится всё сильнее и красивее. Я считаю, что это один из самых прекрасных цветов, которые у нас были на Домино. — Дафна наклонила голову и закрыла глаза, пытаясь представить его в своем воображении. — Беременность тобой была довольно сложной для мамы. Думаю, это поэтично, не так ли?

— Думаю, у мамы и папы навыки придумывания имен были лучше, чем у тебя.

— Тыква было идеальным именем.

Блум не могла видеть, как её гривка сверкает под золотым солнцем.

Блум покачала головой, но не стала вслух говорить, что «Тыква» было не самым удачным именем.

— Расскажи мне что-нибудь ещё.

Дафна задумалась, и она была удивлена собой, когда вспомнила историю, которую всего неделю назад не осмелилась бы рассказать Блум.

— Ты родилась вскоре после смерти маминой матери. Папа предложил ей назвать тебя в её честь, если она этого захочет, но она отказалась. Они не ладили между собой.

Мать Ванессы умерла пару лет назад. Ванесса, похоже, так и не оправилась от этого; её душу преследовала эта утрата так, как Дафна никогда не видела у Марион.

Похороны были крупными; Гардения была маленькой, и все друг друга знали. Церковь была переполнена, многие стояли сзади, многие ждали снаружи. Затем долгий процесс в сторону кладбища.

Ванесса была на грани срыва всю неделю, как будто один неверный шаг мог бы её сломать. Она была тем человеком, который берет на себя чужую боль, но не позволяет своей собственной быть проявленной. Весь это время Дафна не могла избавиться от ощущения, что Ванессе нужно было что-то более личное — чтобы её мать могла уйти в мир мертвых незамеченной и неслыханной.

Иногда Майк и Ванесса казались более родными, чем кто-либо другой. В их семье люди не поворачивались друг против друга.

— В нашей семье, — сказала Дафна, — существует длинная история сестёр, которые враждуют друг с другом. Я не хочу этого для нас, Блум. Никогда.

* * *

Однажды отец рассказал ей сказку, которую он любил повторять снова и снова. Она была его любимой, полна волшебства и приключений, о молодой принцессе из далёких земель, оставшейся без королевства и народа. Каждый раз, когда он начинал её рассказывать, его глаза светились радостью, а голос наполнялся теплотой.

— Как можно быть принцессой, если у тебя нет народа? — спрашивала она, её голос был полон недоумения и наивной тревоги.

— Принцесса в конце концов воссоединилась со своим народом, — отвечал отец, его голос был нежным и обнадёживающим, словно он сам верил в волшебство своей истории.

* * *

Однажды мама рассказала ей сказку, но делала это лишь несколько раз. Эта история была для неё слишком болезненной, и её сердце не выдерживало воспоминаний. Сказка была словно запечатлённая в древних тайниках времени, рассказывающая о двух сёстрах, которые в ярости сражались друг с другом до самой смерти, чтобы определить, кто из них заслуживает владеть Драконьим Пламенем.

— Как можно ненавидеть свою собственную сестру до такой степени? — спрашивала она, её голос был полон глубокого удивления и неразрешимого внутреннего смятения.

— Я не знаю, — отвечала мать, её голос дрожал от боли, и в её глазах читалась невыразимая печаль, словно эта история была для неё тяжким бременем, которое она не могла ни объяснить, ни отпустить.