В преддверии чуда (гет)

Темный свод навис над городом. Кажется, что пока не отводишь взгляда, разломы в воздухе становятся все протяженнее, шире, словно бездонные пропасти. Смотришь, и чувствуешь, как из-за этой черты на тебя устремляются взгляды акуматизированных. Пока Маринетт не отворачивается, они манят ее, призывают к себе. Это абсурд, но если бы существовала возможность устранить эти разрывы в ткани мироздания или просто не замечать их, она бы давно это сделала.

Супер Кот, напротив, избегает смотреть в них, его взгляд всегда прикован к земле. Утренний туман ласково обвивает его ноги, создавая белесую тропу, ведущую к колледжу. На скромных клумбах распускаются цветы, приветствуя восход солнца, и он срывает несколько бутонов, долго перебирая хрупкие лепестки в руках, прежде чем спрятать их в карман. На скамейке сидит воробей, наблюдая за юношей своими блестящими, как угольки, глазами. Рот Адриана наполняется горько-кислой слюной, и, испугавшись, юный Агрест засовывает смятые цветы в рот.

Это еще одно напоминание о том, что общение с Маюрой не проходит бесследно. Но он сильнее, чем она предполагает, он не поддастся ее манипуляциям. Он помнит, что может пить воду, ощущая ее вкус, есть пищу. Он может общаться с людьми, не опасаясь предательства. Он свободен, и, сойдя с проторенной дорожки, не будет уничтожен.

Но сейчас нужно торопиться — он и так опаздывает на занятия. Каждый шаг дается с трудом, каждое движение причиняет боль. Тело сопротивляется, не слушается, стремится вернуться под теплое одеяло, а не идти в колледж.

Сколько прошло времени — месяц, год, десятилетие? Он уже не помнит, когда вернулся из Вихря, сколько времени заново учился дышать, говорить, двигаться. Этот мир обыденности принял его, но он остался в нем лишь оболочкой, духом Разрушения в плену тела Адриана Агреста. Не Адриан Агрест становится Супер Котом с помощью Плагга и кольца, а Супер Кот превращается в Адриана Агреста.

Плагг уже не тот веселый черный комок, который витал рядом и выпрашивал камамбер. Теперь его глаза потухли, и он предпочитает молчать. Слишком долго они провели в Вихре в обличии Супер Кота. Теперь быть двумя сущностями кажется странным и неестественным.

Юноша отвлекается от размышлений — на поляне его уже ждут. Яркие, доброжелательные люди, оживленно беседующие друг с другом. Вышивки, браслеты, сумки с тетрадями, приветливые улыбки. Где звериные шкуры? Волки, лоси, лисы, медведи, рыси, горностаи, олени… Где они? Или же в городах живут только люди?

Он щурится, пытаясь рассмотреть лица, узнать взгляды. Не та ли девушка когда-то была хранительницей квами созидания? Не этот ли мальчик с грустью провожал его взглядом, когда он исчезал в Вихре?

Нет, это не могут быть они. Он уже стар, а те были детьми, как и он сам.

Кто же тогда его встречает?

Он выходит в центр сквера, здоровается, с трудом сгибая непослушные, словно деревянные, ноги. Он один стоит с открытым лицом, и от этого становится не по себе.

— Адриан, привет!

— У меня нет имени.

Признание вырывается легко, словно он говорит об очевидном. Человеческое имя давно забыто, как и жизнь до Вихря, кажущаяся ярким сном. Имя же, которое носила его душа, пока тело находилось в Вихре, Адриан Агрест не заслужил.

Квами им недовольны.

И теперь остальным хранителям талисманов предстоит его судить.

Но они не выдвигают обвинений, улыбаются, шутят. Не замечают, что он не Адриан Агрест. В момент, когда хранители отказываются его судить, за их спинами возникают призрачные фигуры квами. Квами, в отличие от хранителей спорят.

"Он едва не убил Плагга!" — "Но он не знал, что это может навредить". — "Он бросился спасать монстра, помогающего Бражнику". — "Он не знал о ее сущности и поступил как герой". Он жадно ловит каждое слово, всматривается в жесты. Его не заботит собственная судьба — сколько ему осталось? Ему важно понять, в чем его вина: в глупости, неосмотрительности, трусости?

К нему приближается квами созидания. Говорит:

— Прошлое не изменить, но можно исправить. И предотвратить более страшную беду — раскол. Любой из нас мог бы, но нести эту ношу предстоит тебе — возвращать акуматизированных, исправлять ошибки, порожденные разрывами в пространстве.

Квами решили вынести приговор, раз хранители бездействуют. Квами потребовали возмездия за расколотое пространство и оскверненного собрата. Но что они могут потребовать, если покорность уже получена?

Он поднимает глаза, пристально глядя на квами в форме божьей коровки.

— Какую ношу?

Квами созидания качает головой — резко, нервно.

— Глупый старик в теле ребенка. Неужели для того ты вернулся, чтобы не видеть очевидного? В Вихре зряч, а в реальном мире ослеп?

Во рту пересыхает от ужасной догадки, кислый привкус цветов подступает к горлу. Всем богам — пусть я ошибся, я же глупый старик, я не так понял волю квами!

Но даже если и не ошибся — пусть сами сообщат ему свою волю.

— Какую ношу?

Квами долго смотрит на него, глаза духа мерцают. Кажется, дух понимает все, и душа его, глупого старца, — нераскрытая книга.

— Останови разрушение. Отбери талисман у той, кто словно маяк светит для акуматизированных, пока не стало поздно. Освободи из плена монстра, которого зовешь Маюрой, нашего брата — Дуусу.

Сердце пропускает удар, и он смиренно опускает голову.

* * *

Голод просыпается вместе со школьным звонком. Свет ламп режет глаза, и Агрест долго смотрит в потолок, пытаясь отогнать густую тьму, к которой привыкли его глаза за века, проведенные в ней. Кажется, этот урок никогда не закончится — стоит отвлечься, перестать считать трещины в пространстве, как его снова затянет на самое дно воспоминаний.

Он отводит взгляд от разломов реальности, видимых лишь хранителям талисманов. Зажмуривается, чтобы сдержать крик, — просто почудилось. Он постоянно убеждает себя, что все это лишь его воображение.

Но самоубеждение помогает все меньше.

* * *

Словно боясь нарушить хрупкое безмолвие, Адриан тихо нажимает на ручку двери. Замок поддается с почти неслышным щелчком.

Взгляд Маюры обращен к вошедшему, в глазах — отпечаток бессонной ночи. Вокруг нее — россыпь карт парижских районов, рядом — простая книга в черной обложке и чашка, полная использованных чайных пакетиков.

— Ты раньше обычного.

— На занятиях было скучно.

Адриан ставит чайник и небрежно кидает рубашку на ближайшее кресло. Его волосы слегка влажные, будто он недавно попал под дождь. Его мучает голод, и Маюра понимает, что обычной едой его не насытить.

— Кофе?

— Да, наверное.

Выученные фразы — как осторожные шаги по минному полю. Никаких острых тем, никаких разговоров о важных проблемах. Адриану снятся Вихрь, разрывы пространства и взгляды одержимых, врывающихся в их мир. Маюра даже в жару кутается в теплые кофты, пряча сиреневую кожу ладоней в рукава. Но они говорят о кофе. Или молчат. Иногда молчание дороже любых слов.

В успокаивающей тишине они убирают со стола. Карты перекладываются на подоконник, к учебникам и тетрадям Адриана. Маюра заваривает кофе и согревает руки о кружку. Адриан добавляет много молока в темную жидкость, пьет, но не чувствует вкуса.

Супер Кот желает, чтобы это вечернее спокойствие длилось вечно. Но скоро ему придется вернуться к людям, улыбаться им и скрывать, что внутри него бушует раздражение и ненависть, что он слышит шепот, усиливающий голод: "Ты хочешь причинить им боль", "Ты можешь убить их".

Лучше бы ему снова приснился кошмар о бесконечном рождении и смерти. Если бы он мог, он бы никогда не просыпался.

Кофе быстро заканчивается, и Супер-Кот случайно задевает Маюру у стола. В нос ударяет запах пыли, смешанный со сладким цветочным ароматом, горло сжимает от голода и неудержимой ярости. Ему на миг кажется, что все вокруг в крови, а его руки — красные.

Он отступает к окну, закрывает глаза и пытается взять себя в руки. Эта ярость ему знакома, он научился ее контролировать, но никогда прежде голод и гнев не были направлены на Маюру.

В голове звучат голоса, успокаивающие и уговаривающие, но Супер-Кот не слушает их. Ему становится страшно от осознания, что он мог навредить Натали.

Нет, только не ей, только не снова… В памяти проносятся картины искаженного криком лица и талисман павлина в руках.

Он открывает глаза и видит насмешливый взгляд Маюры. Губы дрожат, но он пытается улыбнуться:

— Ты так усердно готовишься к новым прорывам. Может, тебе стоит предложить свою помощь Леди Баг?

Маюра смотрит на него с подозрением и удивлением. Плавным движением приближается.

— Герои — не мои союзники.

Адриан с трудом сглатывает. Он понимает, что должен сделать — оттолкнуть ее, защитить честь Героев. Спасти Натали от влияния Вихря любой ценой. Кричать, сказать Маюре, что он устал от ее безумства, но слова застревают в горле:

— Сейчас ты делаешь больше, чем я.

Маюра тянется к вееру, но замирает и отводит взгляд:

— Я поняла, Кот. Я не хочу войны.

Она берет карты и исчезает в тени угла.

Вместо спокойствия — одни осколки, застывшие обломки реальности. Одно неверное движение — и можно рухнуть на пол, истекая кровью. Супер-Кот медленно выдыхает и прислоняется лбом к каменной стене, но она не приносит облегчения.

Он превращается в монстра, в хищное существо из Вихря. Он не должен был думать, что все пройдет бесследно. С момента их возвращения прошло почти четыре месяца — и это уже немало.

Там, в бесконечной реальности, рядом с ним и Маюрой не было ничего, кроме тоски, но там также не было голода, злости и шепота. Там безопасно. Там они оба были в безопасности.

Адриан трет глаза, вспоминая ту, с кем делит сны о темных потоках времени, и шепчет:

— Что угодно, лишь бы Натали была в безопасности.

На мгновение в его глазах отражаются другие глаза — пустые и неподвижные, зеленые.

Но это, конечно, ему только кажется.

Неожиданные возвращения редко бывают приятными. Но неприятный сюрприз все же лучше, чем ничего.

Супер Кот скользит взглядом по фигуре в углу. Сиреневая кожа, ярко розовые глаза и деловой костюм. У нее тоже не было имени, но она по старинке звала себя Маюрой.