↓
 ↑
Регистрация
Имя/email

Пароль

 
Войти при помощи
Временно не работает,
как войти читайте здесь!
Размер шрифта
14px
Ширина текста
100%
Выравнивание
     
Цвет текста
Цвет фона

Показывать иллюстрации
  • Большие
  • Маленькие
  • Без иллюстраций

Панацея: Королева и Мэр (джен)



Автор:
Бета:
Рейтинг:
R
Жанр:
Драма, Фэнтези, Юмор
Размер:
Миди | 31 355 знаков
Статус:
В процессе
Предупреждения:
UST, От первого лица (POV)
 
Проверено на грамотность
В памяти каждого в Сторибрукца запечатлена история падения Королевы в бездну тьмы. Но лишь единицы помнят другую, пронзительную драму: о превращении Реджины, некогда самой любимой ученицы Темного Мага, в его заклятого врага. Эта история заслуживает не меньшего внимания, ведь теперь Злая Королева – это не просто мэр тихого городка! Она – само воплощение тьмы, в тысячу раз ужаснее всего, что когда-либо омрачало эти земли. В ее сердце – вся горечь израненной души, вся боль и безысходность, способные сокрушить даже самых стойких.

Самое начало этой трагедии, можно выразить так…

Две души, одна жаждущая света, другая отравленная ядом всепоглощающей ненависти, ведут изнурительную борьбу за власть над одним телом. Два древних осколка, обломки двух великих, но угасших душ, заточены в хрупкой оболочке смертного существа…

Фанфик написан по заявке: Противостояние отражений
QRCode
↓ Содержание ↓

↑ Свернуть ↑

За краем рухнувших иллюзий

В холодном зале заброшенного замка шумит ветер, перебирая пыль и шёпотом сетуя на исчезновение жизни. Тусклый отсвет очага озаряет женщину и мужчину, чьи тусклые глаза и серый цвет лица говорят о бесконечной усталости и глубокой скорби. Седые волосы мужчины хранят печать времени, оставленную на его облике. Глубоко погрузившись в воспоминания, мужчина застыл, пристально всматриваясь в пляшущие языки пламени. Яркие всполыхи пробуждает в нём сцены прошлой жизни, полной надежды и потерянной любви.

Женщина наблюдала за отцом с тяжёлым сердцем, ощущая всю глубину его боли и бессилия. Наконец, набравшись сил, мужчина обратился к дочери. Голос его был слаб и был едва слышен за голом пламени.

— Королева — не просто титул, дорогая, — прошептал он, напрягая ослабевший голос. — Это воплощённая беда, укоренившаяся в нашем мире, полная всего мрачного, что может быть скрыто в душе человека. Едва заметные добрые искорки её личности соседствуют с подавляющим злом, отравляя её изнутри. Деяния этой женщины превзойдут преступления прошлых веков, потому что источник ее боли— сама ее природа, бушующая двойственность сознания.

Представь себе образ двух душ, сражающихся в одном теле: одна хочет приносить счастье, другая же наслаждается уничтожением и болью. Облик Королевы прекрасен, но обманчив: красота служит маской ужасающей внутренней борьбы, невиданной ранее силы. Столкнувшись с ней, невозможно будет остаться прежним — даже разговор обратиться в пытку, заставляющую задуматься о собственном месте в жизни. История эта еще не началась, Королева не родилась… Но когда родиться, грянет битва…

Запомни, дорогая, Королеву нельзя будет победить оружием, потому что победа потребует гораздо большего — понимания истинной природы ее существования и способности принять собственную слабость.

Это будет не просто злодейка, это будет трагедия, эмоциональная мука, спрятанная в прекрасном облике. Ее бесчеловечность будет криком о помощи, заглушённый эхом внутренних демонов. Она подобна тени, пожирающей свет.

Людской страх заставит принять Королеву как врага, но на деле она отразит наши собственные страхи и способность творить зло. Когда она будет смотреть на мир своими иногда сияющими добротой глазами, окружающие будут чувствовать абсолютное отчаяние. Им за хочется подойти ближе, обнять ее, ощутить теплоту ее тела и попытаться вытянуть из пучины, в которой она тонет.

Однако страх остановит их, поскольку её тьма настолько сильна, что любой контакт принесет лишь боль и страдание. Пройдут годы, даже самое искреннее участие станет для женщины испытанием, и будет встречаться с непроницаемой стеной безразличия и ожесточённости. Проклятье королевы в том, что она будет одновременно жертвой и исполнителем своего наказания. Пленница собственной тьмы и палач.

Старик замолчал, сжимая губы, будто вновь пережив её мучения, и продолжил рассказ, восстановив силы.

— Я искренне считаю, что даже самая раненная душа способна воскреснуть, если окружить её заботой и вниманием. Достаточно дать ей возможность вновь поверить в хорошее, честное отношение, осознать, что мир не исчерпывается одними страданиями и обманом. Главное — проявить немного терпения, немного понимания, немного доверия.

Именно вера может стать ключом к освобождению. Вера в то, что она заслуживает счастья и любви, вера в то, что она способна изменить свою судьбу. Вера в наличие света, который необходимо разжечь. Именно так, и я — старый глупец верю в это всей душой.

В будущем все будут жить в мире, где зло восторжествовало. Этот мир будет полон жестокости и холода. Люди станут глухи к ближним… Хотя, сейчас такие тоже есть….

Кто способен услышать зов? Кто сможет распознать за маской ярости и враждебности страдающую душу, жаждущую заботы и понимания?

Вновь тишина наполнила залу. Но духи не дали старику молчать, они подгоняли, нашептывали и требовали продолжать рассказ.

— Мир новый тоже будет шарахаться от неё, предпочитая игнорировать и бояться. А она, будет чувствовать себя брошенной, непонятой, осужденной навсегда блуждать среди лабиринтов собственной тьмы.

Мир встанет перед выбором: оставить её в покое, отгородиться и забыть, или постараться рассмотреть в ней личность, нуждающуюся в сострадании.

Следует подготовиться к тому, что помощь не будет принята немедленно. Она начнет сопротивляться, оттолкнет, проверяя стойкость. Ведь она будет убеждена, что мир жесток и небезопасен, верить нельзя никому. Только проявив искренность, выдержку и бескорыстную любовь, удастся добиться её доверия.

Наконец, когда она откроет свое сердце, увидят, что за образом Королевы прячется уязвимая, чувствительная душа, мечтающая о принятии и любви. Вы обнаружите ребенка, которого предали, обидели, забыли. Ваша цель потомки — не обвинять её за прошлые поступки, а помочь излечить старые раны, восстановить веру в себя и мир.

Тогда, возможно, произойдет чудо. Из злодейки получится обычная женщина, способная любить, прощать и чувствовать счастье. Помни дочь моя, что за всеми плохими поступками кроется своя драма, за кажущимся равнодушием — болезненные переживания. Возможно, именно сострадание способно осветить темноту и достигнуть разбитого сердца. Тогда Злая королева перестанет быть источником бедствий. Станет символом, свидетельствующим о возможности спасения даже в самых сложных ситуациях.

Эти размышления заставили старика содрогнуться, будто холодный порыв ветра проник внутрь его существа. Голос его дрогнул, стал едва различим, дыхание сделалось неровным и тяжелым. За веками уставших глаз промелькнули призрачные фигуры прошлого и неясные контуры грядущего, густым туманом заволокшие его помутневший рассудок.

Говорить ему становилось все труднее, слова будто извлекались с самого дна израненного сознания. Разум, некогда ясный и острый, превратился в пустоту, втянутую временем в воронку забвения.

Хрупкая рука слабо потянувшись вперёд легла на руку дочери. Линии морщин на лице углубились, рисуя карту прожитых лет. Сердце билось нерегулярно. Старец чувствовал, как жизнь покидает его. Ему хотелось передать столько важной информации, предупредить о возможных ошибках, но слова застревали в горле, тяжёлым грузом удерживаемые дыханием.

Время неумолимо двигалось вперёд, делая его существование всё короче. Каждый миг ощущался острее, дороже, драгоценнее предыдущего. И теперь он понял истинную ценность каждого мгновения, осознавая, что оно может оказаться последним.

Всё это усилило его стремление завершить начатое, завершить историю. Он понял, что пришло время отпустить прошлое и довериться будущему поколению, надеясь, что они продолжат начатый путь. И предсказание, за которое он отдает жизнь, поможет выиграть еще не начавшуюся битву… И это подарило ему одновременно и боль, и утешение.

Словно тяжёлая ноша упала с его плеч, когда он опустил веки. Прощальная капля влаги коснулась кожи, и вдруг… умиротворение. Тревоги, покинули его, оставив лишь безграничную любовь ко всему живому. Он принял свою участь. Принял необходимость отпустить боль прошлого и шагнуть в неизвестность. Принял дар прорицателя и продолжил рассказ, что духи нашептывают ему в тишине.

— Но этого не произойдет. И тот, кто может ей помочь, проходит мимо, не видя ее. Она словно тень, призрак среди живых, окутанный пеленой невидимости, сплетенной из равнодушия и спешки. Ее крик утонет в гуле городской суеты Нового Мира, ее мольба раствориться в холодном ветре перемен.

Так было и прежде, в самом начале времён. Сердце героя тогда сжималось от ощущения своего бессилия, от ясного понимания, что надежда в её глазах медленно угасает. Он видел это, понимал, но не мог ничего изменить. Несмотря ни на что, герой оставался рядом, не в силах отвернуться от разыгрывающейся перед ним трагедии.

Сколько раз она простирала руки, надеясь спастись? Сколько раз ее отвергли, осудили, испугались? Каждая такая рана делала крепче ее броню, сердце менее восприимчивым к теплу и состраданию. Но под этой броней, под слоем боли и разочарований, оставалась маленькая искорка надежды, готовая вспыхнуть ярким пламенем любви, если найдется смельчак, который рискнет ее оживить.

Вот тогда, века назад, прошел человек, способный все изменить. Он увидел лишь злость в ее глазах, лишь холод в поступках. Не заметил ее страданий, не почувствовал ее боли. Возненавидел ее, как и другие. И ушел, унося возможность спасения, выздоровления, новой жизни.

И Королева — тогда зовущаяся Первой Ведьмой, вновь оказалась одна со своими мыслями и Героем, в своем замке, окруженная глухими стенами отчаяния и безнадеги. Тишина стала оглушающей, превратившись в крик, никем не услышанный. А она продолжала надеяться, несмотря ни на что, что однажды придет тот, кто увидит не маску, а саму душу, протянет руку не из страха, а из любви.

Герой чувствовал ее боль каждой клеточкой кожи, каждым нервом. Видел, как тьма поглощает ее глаза, стирая свет, некогда любимый им. Вспоминал ее смех, чистый и звонкий, как горный поток, тепло ее объятий, стойкость ее характера. Он хотел отдать все, лишь бы вернуть ей прежнюю радость, но знал, что раны судьбы чересчур глубоки, и он не в силах их излечить.

Крепко держа ее замерзшую руку, испачканную кровью невинных, стараясь согреть ее теплом своего сердца, еле слыша сам себя, он говорил слова поддержки, надежды, но они растворялись в ее пустоте. Страх сковал его сердце. Страх окончательно потерять ее, остаться посреди мира страданий и жестокости совершенно одинокому.

Своей любовью и заботой он стремился поддержать ее, удержать, не позволить пасть. Воспоминания о моментах счастья, обещаниях друг другу наполнили его сознание. Теперь, когда она умирала на его руках, он понял, что теряет целый мир.

И остался он рядом, продолжая держать ее руку, даже когда ее взгляд стал ледяным. Стал ее тенью, защитником, верным спутником, даже если она не знала об этом.

Именно здесь проявился его подлинный героизм — не в сражении со злом, а в способности любить и проявлять сострадание, когда казалось, что все потеряно. Способности оставаться человеком в самые трудные времена. Увидеть свет, когда вокруг лишь тьма. Возможно, именно эта любовь и сострадание стали тем ключом, который открыл двери холодного сердца и подарил Первой Ведьме новый шанс на жизнь….

Опять повисло молчание, лишь легкое поскрипывание ткани нарушает покой, когда старик машинально касается края истертой рубашки. Губы его чуть заметно изгибаются в усталой улыбке, и легким наклоном головы он беззвучно здоровается с кем-то незримым.

Надтреснутый смех. вырывается из его груди, а затем угасает, оставляя лишь эхо в пустом зале. Минуты тянутся бесконечно, наполненные лишь тихим присутствием дочери и отца. Безмолвие настолько глубокое, что каждый треск поленьев в камине звучит, как удар сердца.

Неожиданно, болезненный стон вырвался из исстрадавшейся груди старца, и, превозмогая боль, умирающий продолжил повествование.

— Тьма в сердце ведьмы была ледяной и растопить ее было некому. И однажды, Герой обнаружил еще живое, но уже замершее тело.

Время тянулось мучительно долго, каждая секунда падала на душу, словно тяжелый молот. Еле слышно, Герой произносит, слова веры в лучшее, но они исчезают в пропасти ее безысходности. И страх сковывает его. Страх навсегда потерять ее, страх остаться в этом мире, полном страданий и жестокости, совершенно одному.

Герой напряженно всматривался в лицо колдуньи, ища хоть слабый знак жизни, намек на движение губ.

И вдруг он почувствовал робкое шевеление её пальцев. Веки её задрожали, медленно раскрываясь. В её глазах блеснула тусклая искра сознания, похожая на маленький огонёк, трепещущий в темноте. Герой замер, боясь поверить чуду. Он заглянул в её глаза и увидел, как возвращается понимание, как отступает тьма, уступая место свету.

Тогда он осознал, что его любовь и сострадание — это не просто проявления мужества, это настоящая магия. Та самая магия, что творит чудеса, возвращает к жизни, дарит надежду. Он решил любить её вечно, защищать, бороться за неё, пока его сердце билось в груди. Ведь она была его жизнью, его предназначением, его всем. Так родилась Великая Белая Магия. Сам того не ведая, герой стал Первым Спасителем.

Она слабо улыбнулась, и эта улыбка осветила её лицо, словно солнечный луч, пробившийся сквозь облака. В этой улыбке заключалась надежда на будущее, вера в чудо, признание в любви. Он понимал, что путь к выздоровлению будет долгим и непростым, но был готов пройти его бок о бок с ней, рука об руку, сердце к сердцу. Ведь их любовь была их силой, их оружием, великой белой магией, способной совершить невозможное. Он был её Спасителем, а она — его жизнью.

Но этот торжественный миг, это мгновение возрождения окрасились горьким вкусом истины. Он не был врачом, способным вылечить её недуги, героем, способным одолеть смерть. Он был лишь свидетелем, любящим свидетелем её боли и стойкости. Он служил ей якорем, удерживающим её в реальности, когда волна отчаяния готова была унести её в бездну. И эта роль — быть рядом, любить искренне и самоотверженно — казалась ему одновременно высочайшей наградой и неподъёмным грузом.

Их любовь — это их бессмертие, их вечная мелодия, их великая чистая белая магия, согревающая сердца…

Голос старца дрогнул, и сухой кашель оборвал его речь. Он осторожно, обхватил ладошки дочери своими руками, ища в их тепле поддержку, продолжил.

— И на годы эта любовь дарит надежду, но тьма, гнездящаяся в сердце Первой Ведьмы, первой Злой Королевы, продолжает расползаться, словно ядовитый плющ, поглощая её душу. Спаситель рядом, но беспомощен. И последней мольбой Ведьмы становится просьба разбить её бессмертную душу на осколки и предать тело смерти. Ведь тьма, что пожирает её изнутри, никогда не должна вырваться наружу и осквернить этот мир, облачившись в смертную плоть.

Он чувствует, как ледяные пальцы тьмы сжимают ее сердце, его сердце. Эта борьба не только за ее тело, но и за ее душу, за ту искру света, которую он так отчаянно пытался сохранить. Он видит, как ее глаза, еще недавно полные надежды, снова заволакивает мгла, как ее губы, готовые прошептать слова любви, ехидно искривляются. Он готов отдать все, лишь бы избавить ее от этой муки, лишь бы вернуть ей ту чистоту и нежность, которые он так любил.

Он поднимает оружие, но рука дрожит. Как он может причинить ей боль, даже ради ее спасения? Как может лишить жизни ту, которая стала для него всем? Но в ее глазах, сквозь пелену тьмы, он видит мольбу, тихий крик о помощи. И он понимает, что у него нет выбора. Он должен быть сильным, ради нее, ради их любви.

Это была титаническая битва, где тени владели руками Первой Ведьмы, направляя их против Первого Избранного. В этот момент замирало сердце мира, ведь от исхода этой схватки зависело все.

Тьма самолично, дергала за нити судьбы, а Первая Ведьма, ее послушная пешка, обрушивала всю свою ярость на Первого Спасителя, чье сердце горело пламенем надежды.

Это был не просто бой, это было столкновение добра и зла, света и тьмы, любви и ненависти. В каждом ударе была отчаянная борьба за будущее, за возможность дышать свободно, любить и верить.

И в этой жестокой схватке, когда надежда казалась призрачной, все живые и мертвые болели за Первого Спасителя, молясь о его победе, о том, чтобы свет восторжествовал над тьмой, а любовь — над ненавистью.

И вот, в самый отчаянный миг, когда силы Первого Спасителя, казалось, иссякли, когда тьма уже ликовала, предвкушая свою победу, из глубин его души, из самого сердца, вспыхнул луч света. Это была не просто вспышка, это был свет любви, веры и надежды, настолько сильный, что он пронзил самую тьму, осветив все вокруг.

Первая Ведьма отшатнулась, ее тени задрожали и рассеялись, словно утренний туман под лучами солнца. В ее глазах, обычно холодных и безжалостных, мелькнул страх. Она впервые осознала, что ее сила не всесильна, что есть нечто более могущественное, чем тьма — это любовь, которая живет в сердце Первого Спасителя.

И тогда, как отклик на его внутренний свет, мир вокруг ожил. Деревья, склонившиеся под гнетом тьмы, расправили свои ветви, цветы, увядшие от злобы, вновь распустились, а птицы, замолчавшие от страха, запели свои песни. Все живое откликнулось на этот взрыв любви, поддерживая Первого Спасителя в его последней, решающей схватке.

И с новой, неиссякаемой силой, он обрушился на Первую Ведьму, неся в себе не только свою волю, но и волю всего мира, жаждущего победы света над тьмой.

В последние секунды, когда ее тело оседает на землю, а тьма рассеивается, он видит в ее глазах благодарность и любовь. Он слышит ее тихий шепот, прощальный шепот, который навсегда останется в его сердце. И он понимает, что их любовь, их жертва, не были напрасными. Он чувствовал, как ее душа, такая родная и любимая, покидает ее тело, растворяется в воздухе, унося с собой частичку его собственной души.

Он смотрел на ее бездыханное тело, на ее лицо, такое спокойное и умиротворенное. Она больше не страдала. Она была свободна. Он опустился на колени рядом с ней, обнял ее, прижал к себе, словно надеясь вдохнуть в нее жизнь. Но было поздно. Ее больше не было. Осталась лишь боль, безграничная и всепоглощающая. Он остался с разбитым сердцем и вечной клятвой любви, которую он не сможет нарушить никогда.

Он никогда не сможет забыть.

И только одно удержало его от безумного шага — от желания воссоединиться с ней в вечности. Лезвие, занесенное над сердцем, замерло, услышав плач их ребенка, зовущего отца.

Это был конец. Конец эпохи тьмы и начало новой эры — эры любви и надежды. Они победили. Они сохранили надежду. Хотя цена была непомерно высока.

И в этом её послание — будьте бдительны, не позволяйте тьме проникнуть в ваше сердце, иначе вы можете стать следующей Королевой. — Старик замолчал, и только треск огня нарушал зловещую тишину.

— Скажите мне, что я должна сделать? — прошептала его дочь, ее голос тоже дрожал, но в нем звучала непоколебимая решимость.

— Что я должна принести в жертву, чтобы спасти своих близких от этой тьмы?

Старик молчал. И сердце его дочери сжималось от боли, видя, как угасает жизнь в этом мудром человеке. Воспоминания нахлынули волной, унося в прошлое, где он был ее опорой, ее учителем, ее единственным другом.

Старик вдруг пришел в движение и обратил к ней свои тусклые глаза. В них мелькнула искра узнавания, и на его иссохших губах появилась слабая улыбка.

— Ты здесь…- прошептал он дрожащим голосом.

— Я всегда здесь, отец, — ответила она, с трудом сдерживая слезы. Она взяла его руку в свою и почувствовала, как жизненная сила покидает его тело.

Она знала, что этот момент неизбежен, но все равно не была к нему готова. Она склонилась над ним, прижалась щекой к его седым волосам и прошептала слова благодарности за все, что он для нее сделал.

Ветер продолжал завывать в пустых комнатах замка, словно оплакивая уходящую жизнь. Огонь в камине потрескивал, отбрасывая тени на стены. В этот мрачный час женщина впервые осталась наедине со своей скорбью. Окруженная лишь призраками прошлого и тихим шепотом ветра она поклялась донести пророчество ее отца до потомков.

Вот так, судьба коварно вступила в свой танец

Словно три звезды, обреченные на вечное столкновение, мчатся навстречу неизбежному. Королева, в чьих глазах отражается бездонная ночь, ищет спасения в объятиях тьмы, но даже там, в самом сердце мрака, теплится робкий огонек надежды. Чародей, сломленный бременем своих темных сил, стремится к искуплению, но прошлое, словно цепи, сковывает его душу, не давая вздохнуть свободно. И Спасительница, с душей, словно утренний рассвет, стоит перед лицом надвигающейся тьмы, готовая отдать все ради спасения мира.

Их судьбы, переплетаясь, образовали трагическую симфонию, где каждая нота пропитана отчаянием и надеждой. Каким будет финал этой истории? Смогут ли они найти искупление в этой предначертанной игре? Сердце Магического мира замирает в ожидании, ведь на кону — не только его судьбы, но и будущее всего живого.

Каждая их встреча не зависимо от века — это болезненный танец, где любовь и ненависть переплетаются в неразрывный узел. В каждом взгляде — отчаяние и надежда, в каждом прикосновении — страх и желание. Они связаны судьбой, обречены на вечную борьбу друг с другом, но в то же время, они — единственные, кто может понять и поддержать друг друга в этом безумном мире.

Этот рассказ о них… И о том, кто так и не смог появиться.

Глава опубликована: 23.05.2025

И грянул гром …

Доки, расположенные на старом причале, узкие пропахшие рыбой ходы, массивные кованые решетки на узких окнах. Тишина и прерывающий ее свист.

Как и мучения, звуки иногда затихали, оставляя лишь смутную завесу. Она помнила кромешную тьму, предшествовавшую этому мареву. Означало ли это, что ей становится лучше? Свет пробивается, пусть и сквозь туман, а свет — это надежда, не так ли? И где же во мраке прятались эти звуки? Ответов не находилось. Стоит ли вообще пытаться их найти? И на этот вопрос тоже не было ответа. Боль скрывалась где-то глубже, под покровом звуков. Где-то к востоку от солнца и к югу от ее восприятия. Он не получит ответа — это все, что она понимала. Она не даст ему успокоения.

Долгое время, казавшееся бесконечным, а возможно, таким и было, ведь существовала только боль и дрожащий, как листок на ветру, туман, внешний мир состоял исключительно из этих звуков. Она не помнила, кто она и где находится, и не стремилась это узнать. Смерть казалась избавлением, но сквозь пелену боли, застилающую сознание, подобно летней грозе, она не могла понять, желает ли ее.

Со временем она осознала, что боль периодически отступает. Когда она впервые вырвалась из непроглядной тьмы, предшествовавшей туману, в памяти всплыло воспоминание, не имеющее отношения к нынешнему состоянию. Это был обломок дерева на лесной поляне, где она играла ребенком, когда мать уезжала из замка. Уже в юности Румпель часто водили ее туда, и он всегда расстилал плащ так, чтобы видеть этот обломок, напоминавший ему клык чудовища, погребенного под землей. Ему нравилось слушать, как насвистывает утренний ветер проносясь мимо обломка. А затем, через несколько часов, после того, как заканчивался урок, а подошедший к поляне конь говорили, что пора домой, верхушка полусгнившего дерева снова начинала петь. К тому времени, как конь послушно подходил к хозяйке, трава на лужайке вновь становилась зеленой, а в воздухе вместо ее учителя зависали брошенные им слова. Ваше Величество (Королева, я — королева Белого королевства, сегодня опаздываю, и Король велит убрать со стола — промелькнуло в той темной грозовой туче, в которой она сейчас обитала).

Воспоминание назойливо вертелось в сознании, словно муха, бьющаяся о стекло, вызывая раздражение. Она безуспешно пыталась ухватить его суть, но его прервал звуки странного свиста. Звуки то появлялись, то исчезали. То же происходило и с ней. Первое, что запечатлелось в ее памяти из этого времени, из этой бурной мглы, — это ощущение прекращения, моменты осознания невозможности вдохнуть, и в этом не было страха, так и должно быть, так и предопределено, собственно; она была рада избавлению от мук.

Ей вновь привиделся обломок дерева, настолько реальный, что она, казалось, могла прикоснуться к его черной шершавой поверхности. Вернувшись в полусознательное состояние, она сумела связать обломок дерева со своим нынешним положением — боль тоже возвращалась. Впрочем, ее боль не была похожа на ветер. Она вынесла урок из сновидения, которое на самом деле было воспоминанием. Ей лишь казалось, что боль накатывает и отступает. Боль была подобна этому обломку, который всегда на месте, на него просто не обращаешь внимания, пока ветер не начнет свистеть в нем. Когда боль не застилала ее сознание серой пеленой, она молча благодарила ее, но теперь ее не обмануть: она все еще здесь и скоро покажется.

В глубине ее сознания, словно наделённого даром предвидения, задолго до её появления возникло ощущение её присутствия. Нечто подсознательное постигло её сущность раньше, чем разум успел осознать, порождая мрачные, зловещие предчувствия. Её появление в комнате немедленно вызывало в воображении образы каменного склепа и ощущение неизбежности. И твердое понимание — обломков теперь два, и какая-то часть ее разума давно знала то, что только сейчас осознала основная часть: два сломанных дерева — это она. Одна сипевшая сорванным голосом на кушетке, и она, но другая насвистывающая рядом. Она резко открыла глаза.

Казалось нелепым сравнивать Появившуюся с языческими богинями из крестьянских историй, но это сравнение необъяснимо казалось ей уместным. В появившейся фигурке отсутствовали хрупкость и нежность, даже не смотря на плавные линии — на округлости бёдер или икр под её черными юбками, которые она носила.

Её телосложение не было обширным или аскетичным, но при взгляде на неё возникали ассоциации с узловатостью и угловатостью, а не с соблазнительными изгибами. Ее раздражало ощущение её превосходства и совершенности, словно в ней не было ни кровеносных сосудов, ни внутренних органов, а лишь цельность, как у каменной статуи. Ее казалось, что глаза Появившейся нарисованы и неподвижны, следя за ней из отдаленной точки комнаты. Она подозревала, что грудь Появившейся не движется при дыхании. Даже её черный жакет и пышные юбки казались продолжением её твердого тела.

Неудивительно, что она напоминала ей языческого идола из книг матери. Идол вызывал лишь одно чувство: смущение, переходящее в ужас. При виде идола все прочие чувства меркли. Впрочем, она получила от Появившейся нечто большее.

Фиолетовая дымка действовала подобно приливной волне, подтапливая ее сознание. Эти клубы были ее океаном, а Пришедшая- луной, направляющей этот прилив. Каждый раз как тьма отступала, Пришедшая дарила ей успокоение в сиреневых клубах. Сначала она чувствовала лишь прикосновение пальцев Пришедшей, проталкивающих дымку в горло (и быстро усвоила, что лучше не сопротивляться, несмотря на неприятный привкус и тошноту). Затем она начала обращать внимание на смену ее нарядов: экстравагантные платья, костюмы для выездки, и замечала, что под мышкой она обычно держит книжку.

Пришедшая будила ее, вырывая из тяжелых оков боли, и протягивала к ней руки, а из-за ее плеча в окно светила ущербная луна. Со временем, когда сознание начало привыкать, она догадалась, чем Пришедшая ее лечит.

Клубы обезболивающего заклятья.

Она не отличалась особой чувствительностью, но ее почти двадцатилетний стаж палача и уже одна пережитая остановка дыхания (возможно, были и другие, утерянные в дымке боли) делали ситуацию тревожной. Тогда Пришедшая спасла ее жизнь, запустив ее сердце заклятьем. Она подозревал, что это была передозировка, а не просто эффект пытки.

Пришедшая казалась уверенной в своих действиях, но это не всегда соответствовало действительности. Это было одной из причин страха. Примерно через декаду после исчезновения черного облака боли она обнаружил три важных факта: Пришедшая имеет внушительные магические резервуары, появилось ощущение развившейся зависимости от потребления фиолетовых клубов магии, и самое главное — Пришедшая психически неуравновешенна и опасна.

Раздались звуки выстрелов и душераздирающий крик. Мир вокруг начал возвращаться к привычному состоянию, пока, наконец, все внешние ощущения, собственные воспоминания и убеждения не заполнили разум. Её имя — Риджина, и она занимает пост мэра в Сторибруке, в одиночку заботясь о ребенке — любимом внуке её приёмной дочери.

Некое трагическое событие оставило на ней неизгладимый след, но, несмотря на это, она осталась жива. Мрачная тень, окутывавшая её, постепенно рассеивается, уступая место надежде.

Затем над ней появилось лицо, очевидно женское, хотя губы казались сухими, потрескавшимися, и это женское лицо позвало кого-то за пределами ее видимости. В этот момент она впервые почувствовал запах своей спасительницы. Этот запах был ужасающей смесью ванильного печенья, шоколадного мороженого. Голос прозвучал прямо над его ухом: — Держись, Риджина! Держись!

Был кто-то третий, от которого пахло жареной курицей и арахисовой пастой. В горло хлынул поток воздуха. Влажный поток, словно вихрь от проходящего табуна; затем человек отстранился, и она подумала: Господи, хватит, мой нос не выдержит, но она была бессильна, и некуда было деться от этого, от этого отвратительного зловония.

— Дыши, чтоб тебя! — кричал невидимый мужчина, и она мысленно умоляла: Хорошо, я буду дышать, что угодно, только прекрати, не отравляй меня, и она даже попыталась сделать вдох. Выдохнула. И замерла в ожидании, что ее грудь (которую она еще не видела) поднимется сама, как поднималась всегда, без ее участия. Но грудь оставалась неподвижной, и тогда она снова собралась с силами и задышала сама, как можно чаще, чтобы поскорее избавиться от запаха. Никогда прежде обычный воздух не казался ей таким желанным. Она снова начал погружаться в туман, но, прежде чем мир окончательно исчез, она услышал мужской голос:

— А она был на грани.

— Не так уж и на грани, — подумала Мэр и провалилась в сон.

 


* * *


 

Спустя долгое время мир вновь обрел краски и ей удалось просипеть:

— Где я?

У ее кровати сидела Появившаяся с книгой в руках. На обложке было имя автора — Риджина Милс. Ей удалось вспомнить, что это имя — ее собственное, и она не удивилась этому открытию. Когда она, наконец, сформулировал свой вопрос, женщина ответила:

— Сторибрук, штат Мэн.

И добавила: — Меня зовут Королева. Я…

— Знаю, — перебилf Мэр.

— Вы — моя самая преданная соперница.

— Да, — подтвердила она с улыбкой. — Именно так.

Она попыталась приподняться, но пронзительная боль мгновенно отрезвила ее. Злая Королева тут же вскочила с места и, мягко, но настойчиво, уложила ее обратно на подушку.

— Не стоит, мадам Мэр. Вам нужен покой. Вы… сломаны. Очень серьезно сломаны.

Слова ее прозвучали почти ласково, но в глазах плясали странные огоньки, от которых ей стало не по себе. Она вдруг осознала, что находится в полной зависимости от этой женщины, а люди, чей запах, хоть и стал менее интенсивным, но все еще ощущался в комнате, отсутствуют.

— Сколько… сколько я здесь? — спросила она, чувствуя, как во рту пересохло.

— Несколько часов, — ответила Королева, наливая в стакан воды и протягивая ей. — Падчерица нашла нас в доках. Вы были без сознания. Я проследила за тем, чтобы она с мужем оставили нас вдвоем.

Реджина медленно пила воду, пытаясь собраться с мыслями.

Грег Менделл… Она смутно помнила Крюка, пыльный гроб и внезапную потерю чувств. Дальше — темнота, запах сардин и боль.

— Благодарю, — прошептала она, возвращая посуду. Злая Королева одарила её улыбкой. Широкой, почти искренней, но с оттенком фальши.

— Я всегда верила, что вы должны жить, мадам Мэр. Ваша Книга ещё не дописана. Еще так много поступков, которых от вас ждут или не ожидают люди. Сам мир не подозревает, сколько всего вы еще можете сделать. И я лично позабочусь о вашем скорейшем выздоровлении, чтобы вы могли всё это осуществить.

Риджина почувствовала холодок, пробежавший по коже. Слова Злой Королевы звучали как обещание, и одновременно — как угроза. Она знала эту женщину слишком хорошо, чтобы поверить в искреннее участие. За улыбкой всегда скрывался коварный план.

— Что вы хотите взамен? — прямо спросила Риджина, отбрасывая вежливость. Королева, или кто она там сейчас, слегка наклонила голову, словно оценивая ее.

— Разве я не могу просто помочь нуждающемуся? — промурлыкала она.

— Хотя… есть кое-что. Вы поможете мне вспомнить.

Риджина нахмурилась. Забвение… Оно коснулось и Королеву? Она знала, что проклятие Румпельштильцхена имеет свои особенности, но не думала, что оно так сильно повлияет на память.

— Что вам нужно вспомнить? — спросила Риджина, стараясь скрыть волнение.

— Какая вы , Мадам Мэр, на самом деле. И что заставило вас измениться на столько, что меня не стало.

Глава опубликована: 07.06.2025
И это еще не конец...
Отключить рекламу

4 комментария
Ого! Вот это начало истории.
Что ж, интригует и чувство будто уже прожил с героями жизнь. Хотя сама история еще по сути не началась.
Спасибо, что обратили внимание на заявку.
Ушла читать дальше)
Не поняла...
В заявке сказано мэр и королева, две личности запертые в одном теле.
Как королева могла дать Реджине воду?
Obstinacy Mertавтор
Сантино )
Здравствуйте! Очень приятно, что вы уделили внимание работе! У этого будет объяснение.
Obstinacy Mert
Сантино )
Здравствуйте! Очень приятно, что вы уделили внимание работе! У этого будет объяснение.

Как не уделить, если я автор заявки)
Просто я не сразу увидела. Работа была в общем списке новостей. Ни как не помечена, что это по заявке.

Что ж, жду продолжения с пояснениями😈
Чтобы написать комментарий, войдите

Если вы не зарегистрированы, зарегистрируйтесь

↓ Содержание ↓

↑ Свернуть ↑
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх