Покорители Льда. Отрывки (гет)

«Если сейчас ты уйдешь отсюда, назад не вернешься. Чтобы ноги твоей более не было в Обители»

Голос все еще звучит в ушах набатом. Гулкий. Громкий. Ледяной. Кажется, он разрывает изнутри, рождается в сознании, подавляет саму суть… Я тоже могу так. Подавить суть, влезть в сознание, сломить волю тех, кто слабее меня. Могу. Только я не люблю это делать. Никогда не любил…

Белые свободные одежды в пол. На них на всех. И на мне, такие издевательски светлые и чистые в этих пустых, грязных холодных пещерах… Холодных? Я знаю, что плоть, материальная оболочка, должна ощущать холод. Только вот не ощущает. Мне… Вполне уютно. Ладонь касается каменной тверди стены. Она покрыта инеем. Но — мне не холодно. Совсем…

Сколько я уже сижу вот так, здесь, в пещерах под Таур-Рагахом? «Хребет Ночи». Это название горам дали люди. Люди, которых создал я. Сколько поколений миновало… Я прожил на Манирлаке пару сотен лет после закрытия Врат. Создал их за сто лет до нашего переселения… Бабушка не хотела уходить в пустой, новосотворенный мир. И мы почти закончили его создание, тогда… Я хотел подселить сюда еще пару видов животных. И, вероятно, создать новую, уникальную расу… Хотел. Только я больше не тот, кем был раньше. А кто я вообще? То, что он дал взамен, плохо подчиняется мне. Это мне чуждо. Это не часть меня. И очень тоскливо тянет что-то внутри…

Я помню все, до капельки. Все о том дне, когда я вновь поставил вопрос. Ребром. Требуя вернуть то, что я не отдавал. Я не давал согласия. И не дал бы…

Взгляд скользит на длинные бледные пальцы. Мои пальцы. И перед глазами вырастает страшная картина, приведшая меня в итоге сюда. Смертный ужас в глазах. Длинные рыжие волосы. Глаза серые. Подернуты пеленой. Веснушки на лице. Ей было лет восемь, может быть, десять. Она поняла, что случилось? Возможно, нет. Но испугаться успела…

«Как холодно…»

Этот детский голосок звучит в ушах, снова и снова. Тихий, шелестящий, кожа посинела, губы побелели. В считанные мгновения. Я успел только отдернуть руку… А я ведь прикоснулся к плечу. Хотел спросить… Что? Я даже не помню, что хотел спросить…

Мой ночной кошмар. Самое страшное воспоминание… Стоит закрыть глаза — и вновь и вновь красками рисует те мгновения…

Я ведь не хотел! Я даже не думал, что те слова он произнес всерьез. Что… Так и будет. У моей совести длинные рыжие волосы, наивное детское личико и полные страха серые глаза. Я не мог ничего исправить. Никогда уже не смогу. Раньше бы смог? Да… Раньше — да… Раньше я был созидателем. Жизнью. И это отнюдь не громкие слова. Даже иронично. Обычно там, в родном мире, Несущими Жизнь были женщины. И… Я. Раньше я был Несущим Жизнь. Покровителем живого. Источником жизни. Раньше… Двести лет назад. Совсем не срок для бессмертного. Но срок для меня...

Раньше я был… А теперь я кто? Несущий Зиму? Какая глупость… Несущий Смерть? Уже куда лучше, ведь стоят перед мысленным взором серые глаза. Но тут уже такой есть. Мой собственный отец. И лучше бы он, право, принес ее мне тогда, две сотни лет назад. Но зачем теперь об этом? Я не вернусь туда. Я не буду молить о прощении. Мне ли молить?.. Они бросили меня умирать на выжженных равнинах за Вратами. И ровная бледная кожа — морок. Я так выглядел. Раньше. Они предали меня. А когда я потребовал справедливости — изгнали. Вдогонку прокляли. Мне ли идти туда и молить о прощении и снисхождении? Вот уж нет. У меня слишком много гордости.

Они отняли у меня саму суть, а взамен дали... Это даже смешно. Это и есть насмешка — Бог Зимы в мире, где зима, по замыслу, должна длиться пару месяцев… По чьему замыслу? Ведь и моему тоже. А разве я не могу… Внести правки?.. Мне придется научиться пользоваться тем, что есть. И я научусь.

Люди в таких ситуациях взывают к богу, своему творцу. А к кому взывать мне? К тому, для кого люди — мы? Глупо. Слишком. Вопросы, что волнуют его, на порядки выше моих страданий. Да и… Поздно. Я довольно молодой… бог. Для этого-то мира так и есть. Но тем даже лучше, не так ли?

Вой высокой худой женщины, с такими же волосами и веснушками… Деревушка всколыхнулась. Поднялась. Яростью, страшной, жаждой моей крови — глупо, никто из них мне не враг. Даже сейчас. Особенно сейчас.

Страхом, болью, ненавистью. И что-то подсказывает, что так теперь будет всегда. Дедушка обязательно постарается приложить к этому руку…

Раньше я был… А теперь кто я? Холод, мороз, снег, лед… Зима… То, что всецело в моей власти. Властелин Зимы? Нет, бред. Да и плохо я еще ей управляю, если посмотреть правде в глаза. Мне еще нужно все это… Покорить. Покорить стихию. Покорить холод… Покоритель Зимы? Нет, это тоже глупо. Покоритель Мороза?.. Звучит еще глупее. Покоритель Льда? А ведь мне нравится...

Шорох тихих, легких шагов по пустым, кажется, порой, осиротевшим с исчезновением их хозяйки, комнатам. Легкие, едва слышные, мягким шелестом платья. Звоном колокольчиков ножного браслета. Очень похожие. Но — не те. Те, другие, услышать нельзя. Их обладательница больше не придет. Она не может прийти… И кажется порой, что вся эта затея, все эти долгие тысячи лет попыток и подготовок, ни к чему не приведут. Он обречен на поражение. Обречен всегда проигрывать. Как там сказали те, кто, увидев закрытые Врата, сохранил ему жизнь? «Ты только что утратил все свои ранги и регалии». Они даже не насмехались. Они даже… Жалели? Да, по-своему, наверное, да. Им не было смысла продолжать борьбу с тем, кого только что предали не то, что свои же соратники. Своя же семья. Они, те, что тогда не стали его добивать, просто ушли… И минуты ли, часы ли, дни… Или годы, что прошли до появления деда, отца и Киары, показались вечностью… Он ведь тогда проиграл в том сражении. Он и позже проиграл — в противостоянии с Таникте, собственным дедом, что закрыл Врата, бросив израненного, обожженного внука в мире, в одночасье ставшем чужим. Ведь проиграл, что кривить душой, паясничать и надевать маску победителя? Таникте и сейчас на Манирлаке и заправляет тут, по мнению обитателей Бэрталая, «всем на свете». Таникте на Манирлаке. Таникте — Верховный Бог, глава Пантеона.

А он где? Он кто? Черный дым, туман, иллюзия, мираж. Дымкой, маревом на рассвете, туманом в осеннюю непогоду. Тенями в темных уголках или под ярким, полуденным Солнцем. Тот, чьим именем детей пугают. Тот, кого в этом мире не планировалось, не должно было быть. Тот, кто давно утратил регалии и ранги, на страшном пожаре, вместе с прежним именем. Вместе с прежним лицом. С глухим стуком камня о камень. Еще до откровенного изгнания.

Он тот, кто когда-то был богом этого мира. В этом мире нет понятия о демонах. Они ведь и не собирались создавать тут таковых или поселять. Понятия нет. Да только вот сущность — есть. Он тот, кто когда-то был богом. Вот только… Кто он теперь? Обитатели этого мира так и продолжают его называть. Правда, с прибавкой «изгнанный». И даже не знают, не думают, не догадываются, что, по сути, ведь ни один из них — не бог. Впрочем, это смотря с чьей точки зрения смотреть…

Легкие, мягкие, нежные шаги. Шелестом платья по полу. Очень похожие. Но не те. И нужно бы вернуть на руки, лицо и шею морок. Но не хочется. Нет сил. Да и… Есть ли нужда? Испугается? Что ж… Рано или поздно, наверное, она и так узнает. Да и отношения хуже станут едва ли — девчонка и так не доверяет. И откровенно недолюбливает…

— Не обязательно уходить. Я и так тебя слышу, — получается слишком хрипло, слишком устало. Без привычной насмешки. Платье снова шелестит, ближе, и рядом, на соседние подушки, опускается невысокая, довольно хрупкая фигурка. В белом и зеленом. В полном наряде Дочери Весны. Даже украшения. Так еще больше похожа. Но — не она. Взгляд скользит по лицу, глаза чуть расширяются. Но скорее удивленно. Нет страха. Паники тоже нет… И нет отвращения… Мелькает мысль, что девчонка довольно странная. Необычная…

— Ты не всегда был таким, — взглядом скользнула на руки. Кожа — сплошной рубец. Тогда, на пожаре, остался тот, другой, кто был раньше. Тогда же родился он. Бахтум. Тот, чьим именем детей пугают… — Морок — это как было раньше?

— Почти да. Есть пара отличий, — даже Айнарити поначалу реагировала как-то… Ярче. Немного испугалась. Эйлалиэ же кивнула, словно бы ничего особо и не изменилось.

— Когда это случилось? — отвела взгляд, но скорее соблюдая приличия, чем из отвращения. Что же тебе довелось такое увидеть или пережить, девочка?..

— Когда мы уходили в Бэрталай. Был пожар. Сильный.

— Пожар? Или магическое пламя? Это ведь настоящая причина конфликта, правда? — откуда же в двадцатипятилетней айсеринке столько проницательности? Откуда?..

— Не совсем так. Это его настоящее начало, — натягивая перчатки. И невольно, уже по привычке, проверяя их целость. — Таникте решил, что куда более разумным будет закрыть Врата. Когда я остался снаружи. Потом некоторые настояли на том, чтобы попробовать сделать вылазку и найти меня. Но… — пожал плечами. — Собственно с этого конфликт и начался.

Втянул в это стольких… Слишком многих, наверное, уже. Отступать нельзя. Некуда отступать. Только вот откуда он знает, что он выиграет в этот раз? Проигрывал. Всегда. Тогда с Айни… При попытке забрать Эйлалиэ… При всех попытках забрать Ключи… Собственной дочерью рискует, чтобы открыть Врата… А кто сказал, что он выиграет в этот раз? Вот только цена поражения будет уже слишком высока. Непомерно. На проигрыш права нет… И сам не заметил, как эти рассуждения вырвались вслух…

— А выиграешь не ты, — мягкий, мелодичный голос. Но слова хлесткие. Отрезвляющие. — Игра ведь так поставлена, что играть будешь не ты. Я, Никси, Калар… И те, кому ты хочешь открыть дорогу. И еще много кто. Это ты ему проигрывал. А мы — еще нет. И пока он будет думать, что основную партию выполняешь как обычно ты, свои партии сыграют другие.

— Не могу спорить, — девчонка неожиданно широко улыбнулась, протянув руку. Снова — без тени страха.

— Так вот — я в деле. У меня с ними свои счеты. И, возможно, вместе у нас из этого что-то и получится…

На длинных рыжих волосах играют блики света. В глазах искрятся огоньки веселья. Переливами льется звонкий смех. Длинное свободное белое платье колышет легкий ветерок. Босые ноги мягко ступают по чистому песку на берегу широкой и глубокой реки, плавно катящей свои воды к небольшому морю. Илр Рамир. Источник Гармонии. Магическая река по замыслу бабушки. Одно из ключевых мест средоточия всех потоков чародейской энергии в Бэрталае. Еще три разбросаны по новому, еще только творимому миру… На севере, под горным хребтом, отделенным от Черных Гор, в глубоких катакомбах. На юго-востоке, под Манирлаком, будущей Обителью. И на востоке, во владениях отца… Илр Рамир — то, что доступно будущим обитателям этого мира. Ведь среди них могут и будут рождаться чародеи. И изоляция, полная, мира от всех прочих, коих связано воедино великое Множество, отразится на их способностях. Дар, каждому юному чародею, предстоит привести в гармонию с магией всего мира. И Илр Рамир, по замыслу бабушки, должен был стать как раз таким местом, где бы эта гармония восстанавливалась и укреплялась.

Впрочем, о каких еще магах можно говорить, если пока еще в Бэрталае нет разумных обитателей? И даже неразумных почти нет?.. И вот именно это-то — моя задача… Наполнить горы, равнины, реки и озера обитателями. Прежде, чем мы уйдем сюда и закроем Врата. И отрежем молодой мир от всех прочих… У каждого из них — свой создатель. Какие-то из них невероятно похожи друг на друга. Какие-то уникальны… Но полностью изолированные миры — невероятная, огромная редкость. И большая часть этого кропотливого труда лежит на бабушке…

Звонкими ручейками льется смех, и тонкие девичьи руки обнимают за шею, отвлекая от созерцания водной глади. Киара старшая из нас троих. Но у меня часто возникает ощущение, что это я — старший брат. Легкая, беззаботная. Светлая. Покровительница юности и веселья, смеха и забав.

— Фиарэ!

— Если ты так и будешь меня отвлекать, я перестану брать тебя с собой! — прищуриваясь, напуская на лицо побольше грозности и твердости, оборачиваюсь. Свободные белые одежды колышет ветер, приятно холодя кожу. — Хочешь, чтобы Бабушка была недовольна? — шутка, и мы оба это прекрасно понимаем. Дурачество младших членов большой семьи (а я — самый младший, из всех) — вовсе не то, что способно вызвать ее гнев. Разве что ворчание, что терпение наших соседей ограничено…

— Грозный, суровый и страшный Фиарэ! — хихикнула сестренка. — Спасибо! Ты лучший и самый заботливый брат во всех мирах! Я их видела! Совсем как я хотела! Маленькие, беленькие, только пугливые, я не смогла поймать ни одного! Зачем ты сделал их пугливыми?! — Киара подбоченилась, грозно прищуриваясь… Верты? Белые лисицы? Она видела таких в каком-то заснеженном мире. И очень хотела таких же в Бэрталае… И успела с момента начала работы прожужжать мне все уши, подробно описывая желаемое…

— Для моей любимой сестренки я что угодно сделаю, Ки, — легонько щелкнул по носу, на что вновь разлился теплый, ласковый смех. — Пугливые? Они заметные! Тут не заснеженный мир, и они умные, проворные и осторожные. Ты же не хочешь, чтобы они быстро пали жертвами более крупных хищников и охотников?

— Ну да… — Киара прикусила губу. — Но я же не хищник! Я хочу погладить! Я отцу пожалуюсь! Кстати… — девушка посерьезнела и уселась на большой валун на берегу. — А ты с ним… Уже… Разговаривал? Как вы будете… Работать вместе?

— Животные — когда жизненные силы покидают, они растворяются в общей… Энергии. Оттуда же и будут браться, как ты можешь понять… А вот с разумными народами у нас жаркие споры… — усаживаясь рядом, буркнул я. Забавная семейная ситуация, возможно, если бы она не приводила к таким ссорам и спорам в семье. Покровитель Жизни, один из Созидателей, родился у Хаоса. Увядания. Разрушения… Он не только конец всего живого. Но и неживого тоже. — Будем решать втроем.

Зов, неслышный для Киары, и из густых зарослей на берегу выбралась белая лисичка с острой, вытянутой мордочкой, черной бусиной носа и длинным, пушистым хвостом, совершенно бесшумная и двигающаяся молниеносно. Лисица с подозрением глянула на мою спутницу, и совершенно безбоязненно подбежала, прильнув к ногам, позволяя себя гладить. Меня едва ли будут бояться живые существа. Особенно звери, птицы и прочие неразумные создания. Они ведь будут чувствовать, кто я… Скорее напротив, силы ощущали, что ко мне тянулись, не подходя, впрочем, близко, и не мешая, все обитатели берега и реки, оказавшиеся неподалеку…

— Фиарэ! — Киара просияла, робко протянув руку к лисичке. Та глянула сперва на меня, и, увидев одобрение и покровительство, подошла ближе к сестре, принявшейся ее гладить. — Знаешь, к тебе ведь вот так и будут липнуть! Кому же не захочется подойти поближе к самой Жизни и ее воплощению?! А то и потрогать. Она же чувствует, кто ты… Не боится совсем! — ревниво протянула будущая Богиня детей и юности. — Ты себе представляешь это?! Тебе не страшно?!

— Что страшного может быть в любви и доверии? — ухмыльнулся я, опускаясь спиной на песок. — Я же, в конце концов, один из Триады создателей Бэрталая… Это отец у нас — Мрак и Увядание… Но — куда без этого?..

— Триада Богов… Как это красиво звучит! Верховная Богиня Фиабара, Творец Мира. Творец Живого Фиарэ. И Артасал, Увядание и Новое Начало… — мечтательно протянула сестра. — Вот только дед слишком ярится, что вас не четверо… И что он не входит в число Главных Богов, по замыслу бабушки… — интересно, с какой радости ему входить туда?! Он еще пальцем не пошевелил! Хотя все из-за него, по сути… — Боюсь, как бы из этого, Фи, чего не вышло… Ты в таком случае будешь… Самая лакомая жертва…

— Ты думаешь, он рискнет гневить Фиабару? — пожимаю плечами. Но по спине пробегает легкий холодок. Я слишком молодой… Бог. Не самый опытный… А если Киара права?.. И ведь раскол между мной и мужем Верховной Богини может плохо вылиться для новосотворенного мира. Раскол богов тем и опасен… Только — чем вылиться? Как?..

— Не должен… — задумчиво протянула Киара. — Но… Меня пугает, что такое возможно…

Примечания:

В связи со сменой сюжетных линий истории набросок устаревший, но саму атмосферу взаимоотношений передаёт :)

До комнаты удалось добраться поздно ночью. Больше всего сейчас хотелось лечь спать. Но ведь все равно не усну. Я уже перестал вести счет бессонным, почти, ночам. Подчас и сам не понимаю, когда, как, мысли сменяются грезами и обратно. Сколько дней? Не знаю, счет прекратил на второй неделе. Лучше не считать. Ни строчки. Ни ноты... Днём, за делами и хлопотами, не хочется. Но ночью, смутно, грызет. Изводит... Хочется, до мучительного зубовного скрежета. Хочется. Но...

Поводов масса, множество идей, да и несколько заказов. Я оттянул сроки как мог, благо, серьезных заказчиков пока не наметилось. Кроме меня, только один эльф во дворце знает об этом. Точнее даже она не эльф. При всей любви к Леголасу… Это то во мне, чего он не может понять. Сочувственно хлопнет по плечу, повздыхает… Он ведь не сможет помочь. Так для чего вешать на лучшего друга эти свои проблемы? Это та единственная грань, что сокрыта даже от него. Она вообще мало кому открывается. Все видят только результат — баллады, песни, стишки. Музыку. Что за этим стоит…

Владыка Элронд, Арвен… И теперь Лиэ. Те немногие, перед кем я снимаю даже эту маску. Прослыл эксцентричным… Так и есть, немного. Но куда больше это маска. Точнее маски. Разные. Галантный, обаятельный менестрель, мечта нежных трепетных девиц, изнеженных и чаще всего глупых, — маска. Всего лишь игра, забава, легкая, без обязательств. Я никогда не бросал тени ни на чью честь. Сами на себя, случалось, бросали…

Да и беззаботность, большей частью, маска. «Выходки Линдира» — повод для сплетен, ворчания Лиэ, смеха Леголаса. Притворного недовольства короля. Ну кто еще, кроме личного менестреля Владыки и принца полезет на дерево в саду и начнет распевать оттуда баллады, дразня не в меру раздувшегося от важности советника? Или вот та выходка с фонтаном… Случайно вышло. Но получилось даже забавно…

Я ведь серьезнее, чем это выглядит. Умнее… Иногда моя репутация играет на руку. Под видом эксцентричной выходки можно сделать что угодно. Нет, я люблю шутить, над друзьями, по-доброму… Да и что уж таить, и впрямь довольно вредный.

И сегодня, в гротах, неожиданно для себя самого признавшись в своей любви к пещерам, в том, что я здесь не навсегда. Сам не знаю, надолго ли. И куда потом… Да и в тех дурацких кустах… Я ведь был собой. Не тем хамом, в которого я превращаюсь… Впрочем, едва ли Никсираэль восприняла слова, сказанные под видом шутки, всерьез.

Лист на столе девственно чист, уже который день... Сколько ещё будет тянуться? Может, Лиэ права, говоря, что нужна смена обстановки... А может и нет... И помощь Лиэ бесценна. Она помогает отвлекаться, веселит, подбадривает... Но ночь... Ночь отставляет наедине с собой. И кризисом...

Подумать только, когда Леголас приехал с Лиэ в Эрин Ласгален и познакомил нас… «Это мой брат, Линдир. То есть названный брат»… Лиэ, узнав о моей работе, искренне заинтересовалась. Не таяла от восхищения, не млела, как эти напыщенные курицы. Ей было интересно другое. Сам процесс, источники вдохновения, идеи, мысли, чувства. Ни я, ни айсеринка не поняли, как она начала понимать мельчайшие оттенки моего настроения. Как интерес к творчеству вдруг вылился в дружбу. Общаться было легко, приятно, интересно. Необычно. Ее не посадишь за рукоделие, гордая, решительная, смелая. Умная, хотя и очень неопытная. Живая, искренняя…

На какое-то время, несколько дней, словно по наваждению, я совершил ошибку. Мне показалось, что я влюбился. В жену лучшего друга. Но — понимание, близость интересов, в чем-то, быть может, духовное родство — это не любовь. Лиэ ведь тоже носит маски. Свои. И то, что у нее внутри, намного глубже, чем то, что на поверхности. У нас чертовски много общего. Слишком много, чтобы, даже будь она свободна, родилась бы любовь. Лиэ стала той же, кем была Арвен в Ривенделле. Больше, чем сестрой. И вовсе не возлюбленной. Я так и не подобрал подходящего слова… И ее сестринская забота — лишь малая грань.

Та чертова ода. С нее все началось...

А с появлением Никсираэль хаос и без того распирающих мыслей и чувств стал ещё путанее, ещё глубже...

Никси...

Горячая вода ласкает обнаженное тело. Вылезать не хочется...

Обнаженное! Линдир…

Что со мной происходит?! Что я творю?! Я никогда, никому, за всю жизнь, не хамил так много… Я никогда не нес столько бреда на единицу времени. Язык сам ляпает глупости. Дурацкие шутки. Невпопад… Что вообще происходит между нами?! В этом общении, в этой истории все как-то сразу пошло ненормально… И чем дольше мы знакомы, чем лучше узнаем друг друга, тем дальше они от нормальности.

Ненормально тащить девушку, при первой встрече, в лес смотреть на Дитя Унголиант! Ненормально было сегодня вести ее, ходом королевской семьи, в лес. И все, что произошло там — ненормально…

Черная кровь на светлой коже и длинных волосах. Стройные изгибы. Жар по телу…

Это глупо, невероятно глупо отрицать…. Все это. И то, что я… Моргот, я желаю ее. И то, что, во время очередной ссоры, мне до безумия хочется заткнуть ее рот поцелуем, и эти желания, там, у реки…. Как бы я ни подавлял их, ни отрицал, почти неосознанно, ни гнал прочь… Я желаю ее. Обладать ей, касаться ее тела, ласкать… И я помню, отчетливо, ясно, слова Леголаса. Помню. Но…

Глупо отрицать, что мы не друзья. Это не дружба… С ней интересно, весело, легко. Я прекрасно вижу, что она взбалмошна, избалована, импульсивна. Обидчива, но отходчива. Что она очень часто делает что-то, не думая. И очень хорошо, если думает хотя бы потом… Я слишком хорошо, слишком отчетливо понимаю, что Никсираэль — не та, с кем… Что едва ли между нами что-то возможно…

И это, Моргот, должно было быть легким флиртом. Даже больше шутками. Я всего лишь хотел познакомиться с подругой моих близких друзей. Так, спеть пару баллад, прогуляться в саду, поговорить ни о чем. Возможно, и я на то даже надеялся, написать что-то легкое, незатейливое. Кризис ведь расцвел уже тогда…

Все пошло как-то криво, странно, нелепо, как только Лиэ и Леголас ушли, бросив нас одних. Почти незнакомых. И я намеревался рассказать пару историй из своих поездок, сделать пару дежурных комплиментов… Кто тянул за язык с пауками? Пожалуй, вот именно тогда все и покатилось… И ее колкость о бездарности попала точно в цель. Она не знала, куда бить, конечно, и не могла знать. И умом я это понимал… Но попала она в яблочко…

И, чтобы ее задрали орки, я и впрямь ревную эту несносную девчонку. Показывать ей, конечно, не стоит. И я не стану. И это глупое замечание про этого… Да, он воспитан, довольно умен, хороший воин. Но… Не я, конечно, что уж там. Однако Никсираэль далеко не первая, с кем он флиртует. Да и не последняя, скорее всего.

Лиэ вдруг захотелось музыки, как же. Вот кто не умеет врать, так Лиэ. Даже забавно. Она носит маски, но вне их рамок она совершенно не умеет лгать. Ссылаться на дела, загадочно улыбаясь.... Да даже гоблину будет понятно, что это за дела. Тем более после ужина. Тем более, что Лиэ вдруг взялась меня отвлекать. Или это мне так кажется, что понятно… Сколько раз у меня были такие «дела»?

К слову… Откуда о «делах» узнала Лиэ, это очевидно, Никси сказала сама… Но для чего ей нужно отвлекать меня?.. Помнится, раньше они меня от «неверных» эллет, слишком легкомысленных, чтобы кокетничать сразу с парой кавалеров, не отвлекали. Зачем они оставили нас одних в той беседке? Почему Лиэ вдруг так рьяно пытается оградить меня от общения с Никсираэль, после той охоты на пауков, пожалуй?.. Это странно. Очень странно…

И по дворцу уже вечером же поползли слухи, что их-де кто-то там видел за милой беседой. Да он и сам не отрицает. Нет, не хвастается. Но на подначивание приятелей не отрицает…

И… Как там? «На себя посмотри»?... Линдир, разве тебе не случалось кружить головы разом паре-тройке эллет?.. Разве ты сам чист в этом?.. Так почему же тогда кулак стискивается до боли сейчас… Разве вы давали друг другу обещания? Разве кто-то кому-то что-то должен?

Нет, и отражение в зеркале ехидно улыбается. Воздух холодит мокрую кожу.

Игра? Забава? Флирт? Тебя тянет к ней, тебе мучительно хочется видеть ее, снова и снова. Ты ведь за этим звал ее в лес, правда? Ты хотел побыть наедине… Так, чтобы никто не мог прервать… Так что тогда сегодня было?! Почему, Моргот, вы не можете общаться нормально? Когда спокоен ты, язвит она. Когда она спокойна…

Я не влюблен. Между нами что угодно, но это не любовь. Не может быть любовью. Не должно…

Эру, кому ты врешь? Себе? Ее шутка по пути во дворец попала в точку… И ты это знаешь. Ты ведь помнишь слова Леголаса. Ты ведь сам понимаешь, что она привыкла к другому. Преклонению, лести, вздохам. К тому, что ей готовы услужливо льстить в ногах. К тому, что она, как принцесса, выше. Ты ведь понимаешь, что для нее это игра. Странная игра. Это не флирт. Это вообще непонятно что…

Она привыкла к преклонению. Лести. Ползанию за ней на коленях. Она привыкла повелевать. И она совершенно не привыкла слушаться. Линдир, ты так не сможешь… Ты не сможешь не быть собой. Не сможешь затолкать чувство собственного достоинства куда-то вглубь, лишь бы угодить… Не это ли так злит ее в тебе? А что злит тебя?.. Ведь не Никси. Ты сам… Ты не на нее злишься. На себя. За свои чувства. Свои мысли. Свои желания. За то, что ты знаешь, в какую бездну почти делаешь шаг. Выберешься ли? Насколько глубоко ты уже погряз?.. На себя злишься, а ей грубишь… Ребячество. Для тебя это очень странно. Но в этой истории вообще все — странно. С самого начала.

Там, на берегу… Каких трудов тебе стоило удержаться? Искушение. Соблазн. Она не была против. И ты не был… Тебе хватило выдержки. Хватило совести. Всегда ли хватит?

Она звала в Тэан-Рагах… И, будь это иная ситуация, иные отношения, я рад был бы поехать. Но… Я не знаю законов их мира. Наши отношения далеки от идела. Наше общение тоже. Один межмировой конфликт уже едва не вышел... И во что могла бы вылиться поездка туда при таком общении, я представления не имею. Лиэ очень скупо рассказывает о своем мире. Леголас тоже старается сменить тему. И выдавить из них что-то — великий труд.

Никсираэль… Делать ей больно расспросами? Я не хочу… Я даже не знаю толком, что из себя представляет ее отец. Какой у него характер… И во что может вылиться мой длинный язык…