Сказание о Ксении Напольской, верных учеников её и злобного царя-ЕГЭ (джен)

Ночные тишь и мрак здания, что зовётся департаментом образования, никого не беспокоили. Все тут спали спокойно, в отличие от тех, у кого на носу ЕГЭ — год был две тысячи двадцать пятый, на дворе апрель, и страх выпускников вот-вот обещал воплотиться.

Дни сменялись ночами, и представители департамента тратили это время, попивая себе кофеёк и совершенно не думая о том, насколько на самом деле плохо работает их система безопасности… Ведь некий тёмный волшебник с дьявольской улыбкой здесь и сейчас в своём кабинете воплощал то, что задумывал так давно.

В его кабинет двое человек в масках завели невинную женщину, которая была одурманена некими чарами, не позволяющими ей полностью осознавать реальность. Это было явно видно по её потерянным глазам и приоткрытому рту.

— К-ка-каковы претензии? — холодно прохрипел волшебник.

— Что… Вы… Это вы сделали с моей дочерью… Из-за вас она сбросилась с окна… Вы не знаете, что творите… Этот чудовищный заговор… Пора отменить…

Маг повернулся, встретившись с женщиной сверкнувшими красными глазами. — Это ваши последние слова?

— Что? — переспросила она и в её глазах заблестели слёзы. — Вы кажется не поняли… Верните мне мою дочь…

— Авада Кедавра!

Зелёная вспышка озарила светом окна, и проезжающие машины подивились ночному зрелищу. Никто не мог выдвинуть предположений, что это было, но было ясно одно: эту женщину больше никто, никогда не увидит.

— Всё идёт по плану, мой Лорд? — прозвучал голос другой женщины.

— Вполне, — равнодушно отозвался тот. — А теперь ты, — он рукой обратился ко второму своему слуге, — пошёл отсюда! Мне нужно закончить дело.

Судорожно поклонившись, слуга вышел из кабинета. Женщина откинула свой серый капюшон и открыла Лорду своё испуганное лицо и белые волосы с окрашенными бирюзовым кончиками. Тёмный маг пальцем показал на стол, стоявший посередине. Женщина вынула это из кармана.

— Замечательно… — фанатично шептал волшебник, жадно впиваясь в книгу с изображением бабочки. — Вы тоже можете идти.

Слуга поклонилась ему. Как только она вышла из кабинета, маг опустил волшебную палочку, которую до этого момента держал прямо.

— Осталось одно, — уединившись, говорил он сам себе. — Универсальная книга.

Взмахом волшебной палочки по краю стола зажглось шесть свечей, а посередине горела пламенем накалённая перевёрнутая пентаграмма. Читая вслух какой-то заговор, маг сначала прижал палочку к сердцу, а затем отдалял её всё дальше от груди. Между ней и кончиком палочки снова образовалось ослепительное сияние, как будто тысячи светлячков собрались в одном месте; затем палочка коснулась книги.

Та засияла красивым белым светом, но волшебнику было наплевать. Он истошно орал, ведь сейчас его душа была разделена на ещё одну часть, мучавшись от боли так, словно бы уже оказалась аду, а между тем это было не всё, чего хотел волшебник.

— Слово моё крепко… — выжимал он сквозь невыносимую боль своей души, — Да будет так!

И настал ужас.

* * *

— Наконец-то.

Утро настало. Маг, распластавшийся на полу, раскрыл глаза. Некто, говоривший теперь в теле волшебника, не мог налюбоваться своими руками, телом, мускулатурой, скелетом конечностей, скелетом таза и головы, грудной клеткой, четырёхкамерным сердцем и сетью сосудов, лёгкими, желудком, печенью, тонкой, толстой, слепой и двенадцатиперстной кишками, поджелудочной железой, желчным пузырём, тазовыми почками, передним, средним, продолговатым мозгом, мозжечком и многим другим. Он подошёл к окну и отворил его.

— Наконец, всё тут идёт по моему плану.

Не принадлежавший себе волшебник равнодушными глазами осматривал окна. Люди на улицах ходили с кислыми лицами, и каждый был словно тюремный заключённый: сброд держал в руках какую-то книгу, окрашенную в белый, синий и красный цвет. К ногам привязан тяжёлый шар, который освобождал ногу только тогда, когда человек узнаёт металл, из которого он изготовлен. Проблема в том, что металл сменялся каждую секунду: сейчас шар из алюминия, через миг — уже из золота, а если ты куда-то спешишь, то он легко может обратиться в платину или уран.

Дома были покрашены в серый. Этот цвет, по правде, приобрело всё, что было создано человеком. Дороги, машины, башни, мосты, вся домашняя обстановка — «отлично, — думала на это сущность, пребывающая в теле мага. — Теперь ни один человек не посмеет отвлечься на красоту жизни, чтобы готовиться сдать меня».

— Руки вверх! Это противоЕГЭшная полиция!

В кабинет, разрушив чары двери, вбежали семеро школьников. Так могло показаться нам. Но старина ЕГЭ отлично узнал их. Запомнил на всю жизнь — и потому, что они когда-то победили его.

— О, вы, — с презрением выдал он, повернувшись назад. — Помню… В-вас. Когда то именно вы… С-сокрушили мои планы…

— Нет времени болтать, — решительно отрезал парень, державший в руке всё ту же волшебную палочку. — Мы нашли тебя. Бросай оружие! Нас — семеро, ты — один!

Волшебник, вселивший в себя ЕГЭ, казалось, вёл себя совершенно спокойно.

— Не так б-быстро. Вы… — он ходил мимо парней и девушек. — Вы сдали меня в две тысяча двадцать четвёртом? О-о-о-о-о… — он поморщился. — Помню ту… Боль. Когда вы решили генетическую задачу… Ту генетическую задачу… Которую мы с моими товарищами бесами так д-д-долго готовили. Которую вы ре-решили на черновике с первого раза…

Кто-то из толпы подействовал неожиданно.

— Экспеллиармус!

ЕГЭ взмахнуло рукавом, и заклятье рассеялось в виде красных искр по всей комнате.

— Какие в-вы сам-модовольные… — в его голосе копилась ненависть. — Так вот знайте. Вами б-был выигран бой, но не война. Вы думали, ч-что противостоите моим с-самым коронным п-приёмам… Что со мной покончено… Как же в-вы ошибались.

А затем он хлопнул в ладоши.

Учеников скрутило невидимыми верёвками, и они с воплями отправились вверх. Верёвки потянули их по воздуху, заточив прямо в холодные клетки, которые молниеносно закрылись.

Ученики орали во всю самые разные заклятия, но ничто не могло сокрушить клеть, несомненно, тоже меняющую металл. Маг с красными глазами смотрел на них, не способный унять свой дикий смех.

— Ре-решить один м-мой вариант и стать волшебниками, — надрывался он. — Смешно! — он опять повернулся к ним затылком. — Жи-ж-ж-жителям нового государства п-повезло, что они вскоре увидят реальное моё лицо. «ЕГЭ — лишь период в жизни»… Ха. Несвеж-ждущие будут кланяться мне… Называть меня Господином Единым… Гос-сударственным Экзаменом… А что насчёт вас… Сейчас вы недурно поностальгируете.

Новый хлопок — и сознание семи волшебников, предпринявших первую благородную попытку, словно по чьему-то странному вмешательству, улетучилось куда-то в никуда… А затем были слышны их адские крики.

Глаза усталой одиннадцатиклассницы лениво раскрылись и она сразу почуяла что-то неладное.

Странно… Такое ощущение, что она болеет. Постель вся ужасно мокрая, а её пробирает жар; оставаться в ней — пытка, а встать просто нереально. Было до того, как ей в голову стрельнула страшная мысль. Она проспала.

ОНА ПРОСПАЛА ПРОБНИК! Судорожно ища телефон по своей комнате она обнаружила, что время — одиннадцать двадцать, на три часа и двадцать минут позже, чем следовало. У неё сжалось сердце. Что же теперь делать? Что говорить? Родители не разбудили её… Что с ними стало?

Сделав над собой усилие, одиннадцатиклассница спрыгнула с постели, стараясь не обращать внимания на головокружение. Пройдясь по всему комнатам она убедилась, что никого дома нет. Она не могла ничего перепутать… Пробник сегодня, да и… Какого чёрта, будильник же стоял?

В любом случае, смысла торопиться нет. Пробник давно прошёл. Остаётся только одеваться в школу, готовясь просить прощения за опоздание. Ух, достанется ей от Елены Ивановны — она ведь, как преподаватель химии с биологией, заручилась за неё, что поддержит, что поможет сдать… Как же так, она никогда ранее не опаздывала!

С каждым шагом двигаться было тяжелее. На улице жара — но Аня точно знала, что не относилась к метеозависимым. Что за бред… Из рук словно утекали силы, она не могла даже натянуть на себя штаны — как будто они были сильнее. На Аню так накатило отчаяние, что ей хотелось заплакать. А вместе с тем до сих пор кружилась голова… Окно, что ли, открыть?

Подойдя к окну, Аня услышала странный шум. Но это были не прогульщики, радостные оттого, что вместо уроков гоняют мяч, а… Тянущие за собой увесистые шары рабы.

Аня встряхнула голову. Затем посмотрела ещё раз: даже если это сон, она была бы в шоке — близившийся ЕГЭ так сильно влияет на неё? Но это была реальность.

Вид был максимально сюрреалистичный. Травка, деревья и все живые организмы, которыми Аня так восхищалась — а потому хотела поступить на биофак — были полны жизни, но каждый дом, который каждое утро прибавлял ей красок, стал сер. На каждом из них был ярко обозначен знак Единого Государственного Экзамена — три человечка, белый, синий и красный, разводящие руками. Даже люди стали серыми — и притом в самом прямом смысле.

— ЕГЭ… МЫ ДОЛЖНЫ СДАТЬ ЕГЭ… — стонали они так громко, что было слышно даже с закрытыми окнами. — ЕГЭ… ПО… БИОЛОГИИ…

Аня смекнула. Из-за её изрядного внутреннего страха опоздать мозг подкидывает ей такие бредовые сны. Внутренности так тряслись, что стали похожи на желе; она стукнула по подоконнику. «Ну уж нет, — подумала она. — Я уже не куплюсь на это. Я знаю, что этому не стоит посвящать всё своё время и жизнь! Эй, сон, давай выпускай меня!»

Ничего, конечно же, не произошло. Аня ущипнула себя; боль была самой настоящей. «Нет-нет, это поверхностный сон, я ведь действительно могла ущипнуть себя и не проснуться от этого…» Впрочем, она так и так была полна решимости выйти на улицу, чтобы разобраться, что к чему.

Натянув штаны, которые так и продолжали как специально душить её тоской, ветровку и ботинки она вышла. В тёмном подъезде ей, разумеется, стали приходить не лучшие мысли. А что, если это зомби-апокалипсис? А она в тоненькой курточке и, так скажем, совсем без защиты. Что же — укусит её этот стонущий тип и она тоже обо всём позабудет, кроме ЕГЭ, как раньше? Раз так, ей, в общем-то, не привыкать… Хотя возвращать былое было немыслимым ужасом… Вот говорила мама, что дойдёт до чего-то такого, но не в прямом же смысле её слова должны были сбыться! Доигралось министерство образования.

Аккуратно приоткрыв дверь, она даже подумала, стоит ли ей вдыхать. Вдруг вирус какой ЕГЭшный витает. Через куртку она всё-таки это сделала… Гм, эффекта ноль. Пока что.

На всякий случай она взяла с собой книжку Рохлова с тридцатью вариантами, хотя опять-таки держала её во внутреннем кармане, придерживая левой, не рабочей рукой. Чёрт их знает — может, это подействует как успокоительное, а может, и как красное полотно на быка.

Аня подошла к незнакомцу, протянувшему: «ЕГЭ-Э-Э» на расстоянии два метра и обратилась к нему:

— И-и-извините?..

Незнакомец с яркими возбуждёнными глазами резко развернулся к ней, пару секунд простоял и грубо схватил за левую руку. Аня вскрикнула. Рука её ослабла и на пол повалился красный (как вышеупомянутое полотно) сборник Рохлова. Затем незнакомец обнюхал эту руку, поднял книжку, но словно бы пребывал в какой-то диллеме. Аня между тем тщетно старалась выбраться.

«А стоит ли звать на помощь? — судорожно размышляла она. — Тут есть такие же нормальные, как я? Может его укусить… Или к таким, как он, небезопасно прикасаться?»

Незнакомец пустил в ход вторую руку, одним движением сорвав с Ани майку, которая хлипко упала и оголила живот. Упившись в него безумным взглядом, мужчина тыкнул в него и провозгласил:

— НЕ МЕЧЕННАЯ!!!

Тем временем сзади кто-то быстро среагировал и отправил ногой под задницу. Хватка чужака ослабла, а какая-то девушка с длинными волосами расправлялась с безумцем с помощью длинной сумочки.

Аня похлопала глазами, тут же спохватившись. «Что я стою, как дура! Она же одна не управится!» Зарядив той же ногой ему в живот, она увидела, как мужчина, не пытаясь особенно сопротивляться, оголил уже свой живот, на котором красовалась чёрная метка: учебник, который прознает змея. Он нажал на него серым, почти обугленным пальцем и истошно завопил. Как видно — оттого, что змея будто ожила, раскрыв свою пасть, а чернь метки становилась концентрированнее.

В суматохе взгляды двух девушек так и не встретились, но вторая схватила Аню за ладонь и побежала, уводя куда-то далеко.

— Привет, — в беге сказала она, — не узнала, что ли?

— Света? — удивилась Аня. — Что за…

— Не ищи от меня слишком многого, — многозначительно сказала Света. — Я не знаю к чему всё это… Но что знаю, скажу.

Она зашла в другой подъезд, резко закрыв его на непонятно откуда появившийся ключ. Аня всегда прилежно готовилась ко всем экзаменам, но она не была, в отличие от Светы, отличницей. Признаться честно, она почти что рассчитывала на то, что в этой ситуации подруга не оплошает.

В этом подъезде было ещё темнее, чем в Анином. Аня боялась темноты, поэтому мысль остаться тут хоть на какое-то время (да ещё и закрытой на замок) была для неё максимально отвратной, но со Светой было, в общем, не так страшно.

— Значит, смотри… — шептала последняя. — Я проснулась сегодня в шесть. Поставила себе тридцать будильников на всякий пожарный, так, что они меня с четырёх утра будоражили. В общем, это конец света. Кто-то видимо занял у нас власть вместо Путина и учредил такое… Не думала, что это возможно. На улице меня чуть не схватила ЕГЭшная полиция…

— Какая-какая?

— ЕГЭ-шная! Она всюду следит, чтобы по улицам ходили меченные.

— Это как у вон того мужика?

— Именно. Я притворилась своей издали. Как зомби ходить-то можно — а вот приобрести серую кожу вряд-ли.

— И почему меня этот не сразу узнал?

— Я заметила, что они, похоже, не различают цвета. Привыкли к чёрно-белым печатным вариантам… — она горько хмыкнула. — А вот полиция — очень даже. И ещё. Ты не поверишь, но…

— С учётом того, что я вижу сейчас, я поверю во всё.

— Э-э, да. Я думала: «как мир мог так быстро преобразиться?» и кое-что поняла. У полиции в руках есть какая-то палка из древесины… Она стреляет чем-то…

— Волшебная палочка? — хмыкнула Аня. — А шрама на лбу, случаем, не было?

— Нет! — шикнула Света. — В общем, я поняла, что…

— А, нет. Гарри бы за такое не поднялся. У него пади носа не было и глаза красные такие, да?

— Да не Волан-де-Морт это! Во всяком случае, когда я увидела этот эффект, я поняла, что вы, Поттероманы хреновы, не такие уж и выдумщики.

Ане хотелось снова прыснуть, но она воздержалась.

— Пожиратели Смерти, — прошептала она, желая быть полезной благодаря этим знаниям. — У них тоже были свои метки. Значит, где-то бродят по полям члены Ордена Феникса…

Света, судя по её молчанию, слушала внимательно, а вот Аня поняла, что это осложняет ситуацию.

— Если у них метки устроены так же… Этот мужик наверняка призвал ЕГЭшную полицию! Если это так, нам остаётся одно. Искать волшебников на своей стороне.

— И как?

— Не знаю! Но магия, если она действительно работала у этого полицейского, как в «Гарри Поттере», не может принадлежать только им! Она вряд-ли может быть приобретена.

Ситуация казалась безвыходной. Волшебники оккупировали улицу — а может, город — а может, уже и всю страну! — невинных маглов. Аня посмотрела на свои руки сквозь кромешную тьму. Сейчас она может надеяться на одну понятную вещь.

«Я же тоже всегда верила в Гарри Поттера… Я волшебница?»

Только свет, к сожалению, не зажигался в её бессильных руках.

Но.

ДА БУДЕТ СВЕТ!

Яркая вспышка сверкнула внутри подъезда, ослепив двух подруг. Нет, скорее! Они же привлекут сюда кого-то!

Поздно.

Свет сей исходил снаружи. С усилием раскрывшая глаза Аня увидала лишь дверь, по центру которой был продавлен след от заклятия. След этот горячо дымился.

— Стоять, — стоял вполне человеческим голосом человек в капюшоне.

Света кинула в него своей сумкой. В неё, выйдя в шесть утра, она не поместила ничего важного; Аня же всё ещё пыталась нащупать в себе магию, накинувшись на незнакомца — но не с кулаками, а с широко раскрытыми ладонями.

— Ты закончишь, как Квиррелл! — визжала она. — Моя мать…

Ей вмиг пришло в голову самое ужасное. Что, если его родители умерли в схватке с этой полицией? Умерли, чтобы защитить её? Если это придаст ей сейчас сил… Как Гарри в Философском камне…

В сей же миг именно эта мысль тянула её назад. Она набросилась на полицейского, но как будто бы совсем не искренне. Её тело бросало назад, когда она осознавала, что кто-то мог за неё умереть и эта тайна откроется перед ней сейчас. Неужели, это начало войны?.. Мужчина, не успев даже особенно напрячься, оттолкнул Аню вспышкой из конца волшебной палочки, не успев девочка за неё ухватиться. Аня больно упала на асфальт, и тут же ЕГЭшный полицейский поднял палочку выше. Это подняло подруг на воздух.

— Ты! — прошипела Аня. — Не боишься нас, а? Дай нам волшебную палочку и мы сойдёмся в честной дуэли!

Полицейский жестоко рассмеялся. — Дуэль между магом и маглом? Да ты как никак старый Годрик ГриффиндорГодрик любил сражаться с маглами на их же оружии (его любимым как раз и был Меч Гриффиндора). Охранник высмеивает «напускное» благородство Ани и подчёркивает нечестность мира как прописную истину.. С его мега благородными стандартами.

— Кто тут сказал, что мы — маглы? — продолжала Аня, мельком осмотрев Свету. Ну не может простой магл так быстро всё запоминать и записывать, как она в школе! У неё ручка словно заколдованное перо в Хогвартсе. — Орден Феникса одолел Пожирателей в девяносто восьмом и сделает это сейчас.

— Тут нет места примитивным следам твоего сказочного мира, — насмешливо отвечал полицейский. — Волшебство обретает тот, кто умеет победить самое злостное зло на земле.

Света задумчиво согнула бровь, пока Аня сдерживалась, чтобы не прокричать ему что-то ещё. Затем Света спросила:

— Но как вы можете быть волшебником, если вы примкнули к этому злу?

— О-о-о, — протянул мужчина, оскалившись в злобной улыбке, — весьма приятный вопрос. В нашем новом мире, где правит само ЕГЭ, силу обретают вместе с мудростью. — он почтительно почесал подбородок. — ЕГЭ преобразило этот мир, подстроило его под себя, ему первому удалось создать утопию, распространившуюся на ВЕСЬ МИР! Никакие людишки, никакие божества не делали этого ранее! Ведьмы и ведьмаки, к твоему сведенью, происходят от слова «ведать». Мы постигли и перешли через сокровеннейшую тайну внутри тайн, а значит, именно нашему движению принадлежит право владеть этим миром… Мы сдали ЕГЭ, — фанатично прошептал он. — А вы — нет. Взять их! В темницу!

Подруги панически пытались двинуть хоть одной конечностью, но были подняты в воздух связанными невидимыми верёвками. Затем Света покраснела от гнева и истерично выдала:

— Ты это признаёшь! Значит, ты знаешь, что служишь этому злу! И ты, трусливая подстилка, наделённая магией, не пытаешься противостоять этому!

Улыбка мужчины становилась всё неприятней. Он подходил к Свете мелкими шагами всё ближе и ближе, демонстративно поднимая ноги выше, чтобы показать, как он не хочет споткнуться о мантию, в которой он ходит, как подобает волшебнику.

— Маги, как высшее общество, получают способности исключительно благодаря своей абсолютной верности в том строе, что строит великое ЕГЭ. — он сжал своими пальцами щёки Светы, чтобы звуки, которые они издавала, казались унизительнее и нелепее. Аня кипела изнутри, желая вытащить палочку и принести заклятием Круциатуса невыносимую боль. — Соответственно, мои возвышенные перед вами способности гарантируют, что я не вернусь к прежнему, глупому мирку.

— Садист! Самодур! Колонист! — надрывалась Света. Она вместе с биологией сдавала обществознание.

Помахав рукой, явно прикидывая их страдания, стражник законов ЕГЭшных трижды легко похлопал. Аня и Света, которые уже почти успели схватиться за руки, разъединённые проклятыми верёвками, вдруг начали растворяться в воздухе, а их органы чувств уже подмечали сырость, мрак и запах крови странной комнаты.

Темень была хоть глаз выколи.

Аня и Света подумали, что это конец. Они не ощущали собственного тела, не слышали никаких звуков, которые должны были слышать, изо всех сил крича друг другу, и, что самое страшное — ничего не видели, совсем ничего.

И так на протяжении… Они сбились со счёта времени. Может быть, полчаса, а может и два целых часа…

Первоначально слабоватый запах крови начал усиливаться. Аня постаралась как-то повлиять на невидимую верёвку, но не могла. Она поняла: полицейский был прав. Она — не волшебница, а мир Гарри Поттера — это просто сказка для наивных детишек…

Наконец, издали что-то заинтересовало слух двух девушек. Тяжёлые важные шаги. Никто — ни Аня, ни Света — ещё не успел понять, куда именно их поместили. Руки едва-едва дотягивались до пола, который оправдывал царящую сырость. Но было ли это помещением, камерой или чем-то вроде — неясно. Так что перешёптывающиеся голоса, вероятно, доносились из-за стены.

Никто опять-таки не мог разобрать, о чём они говорили, хотя по мере усиления звука от шагов чётче был и голос. Затем последовал свист волшебной палочки.

В глаза девочек, слава Богу, сверху снова ударил свет и они увидели друг друга, тут же поняв, что на них наслали заклятие немоты. Путы пропали, отпустив болящие от них животы, и подруги уставились на тюремщика.

Мужчина не утерял естественного цвета кожи, хотя и был весьма бледен.

— За мной, — грозно произнёс он.

На запястьях Ани и Светы из ниоткуда появились наручники. У подруг было слишком мало сил на то, чтобы сопротивляться, хотя в обоих ещё горел огонь мести. Они вышли навстречу свету, покинув просторную комнату вроде подвала.

— Где мы были? — спросила Аня, поднимаясь из подвала по лестнице.

— Это место для временной передержки особенно буйных, — презрительно выплюнул мужчина.

Поднявшись из подвала наверх, Аня и Света увидели длинный проход, по обеим сторонам которого чётко выстраивались двери — чёрные, как смоль, и на каждой выжжен свой номер. Сей же миг сразу из нескольких дверей послышался мучительный крик, от которого вздрогнул даже тюремщик.

— И что вы с нами теперь сделаете? Запрёте там?

— Приговор давно вынесен. Не в моих полномочиях его оглашать, судьи подумали, что он будет для вас здоровским сюрпризом…

— Как это? — скептически переспросила Света. — То есть, я имею ввиду… Мы не судились? Мы оба, например, уже совершеннолетние!

— Кому не наплевать? Ладно, — насмехаясь, продолжал тюремщик, — скажу из чистого восхищения. Ваш назначенный — главный садист группы.

Когда подруги переглянулись, не поняв, какую группу он имеет ввиду и кто такой «назначенный», тюремщик поднял бровь и рассмеялся ещё более злорадно:

— О! Так вот оно как! Вы ж эти — новички, да? Не меченные? Самая презренная каста тут у нас. Ух. не повезло вам, не повезло. Обычно таких отлавливают и заставляют заключать непреложный обет на служение новому образовательному департаменту, а вы…

Оправившись от слёз, вызванных нахальным смехом, он докончил, радуясь от того, как сильно разжигает страх в глазах девочек:

— А ежели вы из этих и попали в такой отдел, как подвал передержки, то к вам одна дорога. Нет, не сюда (он сказал это так, словно хотел прибавить «к сожалению») — тут пыточная. Хотя, если будете плохо вести себя у назначенного, вполне возможно, что вы испытаете здешние чудеса надументоров.

— Кого-кого? — спросила Света.

— Узнаешь, коли рыпаться будешь побольше, — буркнул мужчина. — Тем из не меченных, кто был на пороге экзамена, отправляются к своим назначенным. Это репетиторы, которые готовят их к выходу в свет.

Девочки сразу поняли, что что-то тут не чисто. Учиться у репетитора было не так страшно — а ужаса тюремщик нагонял немалого. Неужели, они станут, как какие-то рабыни в средневековье-новом времени? Будут целиком и полностью принадлежать своему хозяину, главная заслуга которого — твоё обеспечение, он будет иметь право тебя бить, оставлять без еды, а ты должна будешь ему за это… Всем?..

Тюремщик опять разразился своим крайне неприятным ржанием, которое уже резало уши.

— Да-да, примерно так оно и будет.

«Чёрт, — подумала Аня, — да он легиллимент!»

«Не такой сильный, как та, к которой мы вас ведём, — мысленно общался мужик. — она выведает ложь, обман и попытку сбежать раньше, чем вы её задумаете. И наказание не заставит себя ждать, оно будет жёстким, о-о-очень жёстким…»

— Назначенный станет нашим хозяином, — шептала Аня Свете. Она успела высказать ещё пару своих предположений до того, как тюремщик резко свернул за угол.

Надпись на арке была весьма красноречивой:

КОМНАТЫ ПОВЕРЕННЫХ (НАЗНАЧЕННЫХ)

Тюремщик стоял, потирая пальцы и думая, что бы ещё сказать такого, чтобы ребята имели представление, с кем им придётся жить в одной комнате около двух месяцев…

Но достаточно быстро под аркой встал другой важный полноватый мужчина, который свысока осмотрел Аню и Свету.

Поцокав от возмущения, он начал записывать что-то в блокнот.

— Ох уж эта переполненность… Ну да, чего мы хотели в первые дни установления власти? Господи, это ж сколько продлится эта нелепая оппозиция, чтобы высчитать, сколько комнат понадобится для этих мерзких…

Поняв, что он заговорился про себя, мужчина приказал заключённым развернуться. Он осмотрел их металлоискателем («а неплохая тренировка! На ЕГЭ уже будет не в первой будет под таким осматриваться!»), затем жестом приказал выпрямить руки. Наручники были аккуратно сняты.

— Как ваш судья, оглашаю следующий приговор: заключение в комнате Её Репетиторства Ксении Напольской и проведение соответствующей программы в сроке до пятого июня, — он указал пальцем на дверь, в которую они почему-то должны были пройти без наручников.

Девочки впали в лёгкое недоумение. Они подавили импульсивное желание здесь и сейчас переглянуться или расширить от удивления глаза — оба постарались отыграть отчаявшееся лицо. Вот только оба знали, что не всё потеряно, если Ксения не превратилась в того зомби, что они запечатлели на улице: Ксения Напольская была их репетитором.

* * *

Двери сами раскрылись перед ними, повиновавшись записи судьи в блокноте. Девочки не знали, стоило ли им на глазах этих мужчин или Ксении браться за руки, и сердце изнывало по этому поводу.

Вот, те же двери тихонько закрылись. Комнатка была небольшой. Стол, который был уставлен книгами для ЕГЭ. Две пустых кровати — видать, на них и рассчитанные. «Нам наверняка повезло, — думали они, — ведь мы отнюдь не единственные её ученики. Судья бубнил о переполненности — значит ли это, что сюда уже поступали множество других провинившихся? Но когда? Получается, к нам в ближайшее время кто-то прибавится? Или… Или…»

Но подруги, видно, забыли о магии. Очень не к стати, ведь появившаяся из пустоты фигура в сером одеянии могла вольничать с ней, сколько захочет.

Женщина развернулась. Цветные кончики волос и знакомый взгляд, который сейчас был наполнен ненавистью, обожгли сердце Ани и Светы новой болью. Она властно подняла палочку и в комнатке началась настоящая буря: воздух почернел и опять — чёрт возьми, опять! — сковал их движения.

— Так значит, вы — мои новые ученики? — прошипела Ксения.

— Вы хотели сказать, старые ученики, — обидно ответила Света.

— Молчать, — выдавила она и ударила об пол палочкой, из кончика которой, кажется, появился хлыст. — ЕГЭ по биологии начинается пятого июня. До тех пор вы будете отсиживаться тут и глотать знания до тех пор, пока не поперхнётесь ими и не умрёте на новое великое устройство.

Девочки молчали, но Ксения направила на них временную порчу, которая вызывала весьма странную боль во всём теле.

— Я хочу знать: ЭТО понятно?!

Хором Аня и Света закричали: «да».

— Чудно, — прохрипела Напольская. — В первый день вы ознакомитесь с режимом, в котором вам придётся жить.

С новым движением палочки на стене возникли знакомые плакаты.

Ксения, жадно перебирая в руках свою волшебную палочку, начала монолог, и с горечью Аня со Светой подметили, что и характер, и даже говор у Ксении стал совсем другой:

— Многие поверенные считают, что хорошо нагружают своих учеников, если сваливают на их головы как можно больше книг. Вздор, как по мне. Великий министр даровал мне особый статус среди поверенных… Он высоко оценил мои образовательные программы… Таблетка, цепной пёс, мясорубка… Всё это — названия величайших, самых ёмких, самых плотных, самых нагруженных, самых безумных интенсива… После них в добром здравии никто не выходил даже в грязные времена царствования адекватного общества.

Она оглядела жестоким взглядом учениц, как зловещий учёный, головы которых под жуткие эксперименты были в полном её распоряжении.

— Вы даже не посмеете ослушаться меня после этих курсов. Ни меня, никого из тех, кто будет править в благородном мире ЕГЭ. Другие мои коллеги за один день существования ЕГЭ-шного режима уже умудрялись выпускать неверных, направляющих свою магию впустую… Со мной такого не будет. Министр… Доверяет мне…

— Но вы не такая, — вырвалось у Ани. — Вы не садистка. Вы учили нас и…

Поднятая вверх палочка Ксении вызвала прямо тут раскат грома. Молнии, конечно, не возникло, но после него (магия — чего вы хотели?) у обоих снова возникла такая боль, что, казалось, поставь их на ноги и они будут мало чем отличаться от улиток. Сила пропала в руках и ногах, голова раскалывалась, а тело стало резиновым.

Ксения лишь смеялась. Смеялись и стоящие за дверью мужчины.

— Вы мне надоели, — бросила она и направила стайку сверкающих блёсток в сторону стены у стола. Она с грубым звуком открыла новую комнату. — Марш туда. Выучить наизусть материал тех книг, которые я специально расположила там.

У девочек, конечно, тело почти не поднималось, но Ксения нашла в этом для себя уникальную возможность.

— Мобилликорпус!

Тела Ани и Светы она просто-таки швырнула на пыльный пол комнаты. Она закрылась.

* * *

Снова их окутал мрак.

«Как же достали эти мерзкие волшебники!»… Подругам стало невероятно горько за то, какое извращённое удовольствие они получают, когда берут контроль над их телами — обездвиживают, связывают, поднимаю вверх и швыряют. Словом, обращаются, как с куклами. А запирать мирных маглов в тёмных местах — это, наверное, их конёк. Ещё и заставлять в них учить книги.

— Света… Как Ксюша могла так… Могла так…

Севшая в позе лотоса подруга Ани схватилась за голову. Она не отвечала. «Наверное, пытается сдержать слёзы». Как будто они имеют ментальную связь, Света тут же захныкала, что в её проявлении было сопоставимо с рыданиями того лохматого и грузного мужика-тюремщика.

Аня на сей раз просто нашла в темноте подругу. Она обняла её, поглаживая трясущуюся спину Светы.

— Её заколдовали, — вслух размышляла Аня. — Не иначе она такая странная… И что значит «максимально загруженные интенсивы»? При нас она подавала информацию вполне размеренно.

— Я не знаю.

Её плач усилился после этих слов. Аня молчала, хотя в целом её утешения помогали Свете успокоиться в разы быстрее.

— Это нормально — не знать…

Аня пыталась считать время, ведь по правде им даже не дали никакого инструмента, чтобы понять, когда наступит это «завтра». Логика нормального человека гласила, что выучить наизусть текст пяти книг в кромешной тьме не стоит и пытаться, но, к сожалению, у них было слишком мало сведений о строении этого тайного хода и всей тюрьмы в целом.

Аня почувствовала, что Света схватила её за руку, и спросила:

— Ты готова пойти со мной? Исследовать это место?

— Я готов, — прозвучал мужской голос. — Готов на все сто баллов.

Подруги вскрикнули. Очередная свеча осветила руку, которую сжал молодой на лицо парень. Он улыбнулся и повёл Аню вперёд, но она не давалась так просто.

— Я извиняюсь, — сдавленно произнесла она, — не могли бы вы хоть представиться? Вы потерялись тут, как мы?

— Почти, — усмехнулся парень. — Я почти как вы. Но я не терялся.

Раздался звук трансгрессии, которая произошла прямо на месте Светы. Та упала и ей тоже подали руку — и тоже тот, кого, похоже, не так хорошо знали.

— Ты не ушиблась? — спросила упавшую Свету Ксения. — Люмос!

Света в страхе одёрнула руку. Аня опять пыталась вытащить откуда-то палочку, как она делала, воображая из себя сражающегося на битве за Хогвартс, но это опять ограничилось не слишком весомым эффектом.

— Вы! — недоумённо сказала Света. — Что тут происходит?!

Ксения улыбнулась. — Обман мозга. То есть то, что на самом деле приносило вам боль.

Аня рискнула подойти к ней поближе.

— Так вы… Не служите Волан… То есть, злу?

Ксюша помолчала, явно додумывая, как уместить все свои мысли в речи. — Конечно, нет. Вы же не подумали о том, что я вас не помню? — она трепала по голове каждую, чьё ФИО называла. — Аня Воронина. Света Сорокина. Выводковые повстанцы.

Тут же у обеих девочек снова пошли слёзы. Света и Аня подготовили потрясающий групповой проект на тему сезонных явлений в жизни птиц и за их самостоятельность Ксюша подчеркнула, что они более походят на выводковых птенцов. Так и стала называться их будущая команда — выводковые повстанцы.

Девочки бросились в объятия своему репетитору. Они звонко смеялись, ведь в этой зоне были отлично налажены чары звукоизоляции. Опустившись на землю, девочки познакомились и с парнем.

— А это у нас Владислав, — представила его Ксения. — Вы его, правда, не знаете.

Девушки скромно кивнули.

— Зло охватило всю планету. Я знала о том, что такое может произойти ещё с моей недавней встречи со всеми этими министерскими шишками. Они явно натянули себе розовые очки. Я как чуяла, что среди них есть тот, кто что-то замышляет.

— И кто это?

— Не могу сказать точно. Но кто-то подозрительный из их коллектива точно был… Я готовила всех к ЕГЭ, чтобы они могли сразиться с этим злом, были сильнее, глядели на биологию более широким взглядом… Но диктатура совсем помешалась на своих государственных экзаменах…

Света негодовала. — Как же они могли вызвать такое? Даже волшебникам вряд-ли удастся починить весь мир за одну ночь. Да и зачем кому-то это было нужно? Кто-то так любит это ЕГЭ?

— Это вовсе не человек. Это сущность. Когда департамент образования приняли решение принять его как основной экзамен для одиннадцатиклассников, эта сущность питалась чёрной магией. Неважно, на каком расстоянии. Она впитывала в себя отчаяние всех учеников, все самые негативные эмоции, смерти… Эта сущность становилась очень мощной. И в какой-то момент она нашла себе тело.

— Кто? Кто это?

— Я не знаю… К своему стыду. Ведь только я виновата в том, что тут происходит.

Влад вздохнул. Он приобнял Ксению. Он верил ей и взглядом надеялся, что и Аня со Светой не утеряют веру в неё.

— Я подала ему крестраж.

— Крестраж? — переспросила Света.

— Предмет, в который вкладывается часть души, — пояснила Аня. Лицо Светы стало, мягко говоря, необычным.

— Я не видела даже, кому я это делаю. Я была под заклятием Империус. Поэтому не могу сказать, был ли тот человек тем самым подозрительным типом, которого я заприметила в департаменте образования. Но я передала ему то, что не просто разделило душу, а помогло материализовать всё то, что вы видите. Книга.

Подруги прикрыли рот рукой. Та самая книга, которую Ксения выпустила для подготовки к ЕГЭ! Она была… Волшебная?

— Я видела его уже после того, как это случилось. Крестражи изуродовали его. Он стал похожим на змею, хотя и не на все сто процентов. Но можно смело заявить: это второй Волан-де-Морт.

— Кому-нибудь известно, сколько крестражей он создал? — спросила Света.

— Нет, — призналась Ксюша. — Но уничтожив книгу, мы вернём порядок в наш мир.