Лучшая партия в истории Хогвартса (джен)

Последний невесёлый август, что Гарри прожил у Дурслей перед тем, как уехать в Хогвартс, прошел достаточно быстро. Гарри почти не выходил из уже своей комнаты, так как тетя Петунья и дядя Вернон больше не осмеливались запирать Гарри в чулане, тем более что теперь ему было с кем поговорить — у него была сова. Ее звали Букля, это имя Гарри нашел в «Истории магии» — учебнике, который как и все другие, оказался жутко интересным. Букля развлекалась, время от времени вылетая на охоту принося дохлых мышей. Каждую ночь перед тем, как лечь спать, Гарри, считая сколько дней осталось до первого сентября, рисовал еще одну палочку на специальном листке, который он приклеил к стене.

В последний день уходящего августа Гарри подумал, что ему следует поговорить с опекунами по поводу того, что завтра ему надо быть в Лондоне на вокзале и отправляться в Хогвартс, он спустился в гостиную и прокашлялся, чтобы Дурсли обратили на него внимание. Заметивший его Дадли тут же с криком выбежал из комнаты.

— Э-э-э… Дядя Вернон, — произнес Гарри.

Дядя Вернон промычал что-то, показывая, что он слушает.

— Э-э-э… Завтра мне надо быть на вокзале «Кингс Кросс», чтобы… чтобы ехать в Хогвартс.

Дядя Вернон снова промычал — по-видимому, это означало, что Гарри может говорить дальше, если на него не начали орать.

— Вы не могли бы меня отвезти?

В ответ раздалось мычание — Гарри предположил, что это знак согласия.

— Спасибо, — поблагодарил Гарри и уже выходил из гостиной, когда дядя Вернон подал голос.

— Путешествие на поезде — странный способ добираться до школы волшебников. А что, все волшебные ковры-самолеты съедены молью? Где, кстати, находится эта проклятая школа?

— Не знаю, — честно ответил Гарри и вытащил из кармана билет, который купил ему Хагрид. — Мне просто надо сесть на поезд, который отходит в одиннадцать часов утра от платформы номер девять и три четверти, — произнес он, оторвав глаза от билета.

Тетя и дядя посмотрели на него как на ненормального.

— Какой платформы?

— Девять и три четверти.

— Не говори ерунды, — резко оборвал его дядя Вернон. — Платформы с таким номером нет и быть не может. Между платформами 9 и 10 — пути, там ничего нет.

— Но так написано на моем билете, — возразил Гарри.

— Психи, — покачал головой дядя Вернон. — Самые настоящие психи. Все они. Подожди, сам это увидишь. А насчет вокзала — ладно, мы тебя отвезем. Тебе просто повезло, что нам все равно надо в Лондон, иначе бы тебе пришлось добираться туда самому.

— А зачем вам в Лондон? — поинтересовался Гарри, хотя ему было все равно, зачем Дурсли едут в город. Он просто хотел, чтобы разговор закончился мирно.

— Отвезем Дадли в больницу, — прорычал дядя Вернон. — Ему придется удалить этот проклятый хвост, прежде чем он отправится в школу.

На следующее утро Гарри проснулся в пять часов и уже не смог заснуть, он был слишком взволнован. Он встал и влез в потрепанные джинсы — наверное, не стоило ехать на вокзал в мантии волшебника, проще было переодеться в поезде и не привлекать лишнее внимание. Он тщательно изучил присланный ему список необходимых книг и вещей, чтобы убедиться, что ничего не забыл, запер Буклю в клетку и начал ходить взад-вперед по комнате, пока семейство не отправилось в Лондон.

На вокзале «Кингс Кросс» они были ровно в десять тридцать. Дядя Вернон перетащил чемодан Гарри на тележку и сам отвез ее на перрон. Гарри шел следом, думая о том, что дядя Вернон необычно добр к нему. Но все стало ясно, когда дядя Вернон наконец остановился и огляделся по сторонам, издевательски усмехаясь.

— Ну что ж, мальчик, вот ты и на месте. Вот платформа девять, а вот платформа десять. Твоя платформа, по идее, должна быть где-то посередине. Но, судя по всему, ее еще не успели построить.

Разумеется, он был абсолютно прав. Над одной платформой висела большая пластиковая табличка с цифрой девять, а над другой — такая же табличка с цифрой десять. Посередине ничего не было — только пути.

— Ну что ж, счастливой учебы. — Улыбка на лице дяди Вернона стала еще злораднее.

Дядя повернулся и ушел, не говоря ни слова. Гарри обернулся и увидел, как машина Дурслей отъезжает от вокзала, а дядя Вернон, тетя Петунья и Дадли смотрят на него и смеются. У Гарри пересохло во рту. Он совершенно не представлял, что делать. Его волнение усиливалось с каждой минутой, потому что стоявшие на платформе люди начали бросать на него странные взгляды — наверное, все дело было в Букле. Все, что Гарри мог придумать — это спросить у кого-то, где находится нужная ему платформа. Но у кого?

Гарри помахал рукой проходившему мимо полицейскому, дежурившему на вокзале, но когда тот остановился, так и не решился упомянуть платформу номер девять и три четверти, опасаясь, что полицейский примет его за сумасшедшего. Выяснилось, что полицейский никогда не слышал о школе Хогвартс, а Гарри даже не мог объяснить ему, в какой части страны находится школа, потому что сам этого не знал. В конце концов полицейский начал раздражаться. Наверное, ему показалось, что Гарри просто дурачится. Уже отчаявшись, Гарри спросил, какой поезд уходит в одиннадцать часов, и услышал в ответ, что такого поезда не существует.

Полицейский ушел, бормоча что-то про бездельников, отнимающих у людей время, а Гарри прикладывал все силы к тому, чтобы не запаниковать. Если верить большим вокзальным часам, у него оставалось десять минут на то, чтобы сесть на поезд и отправиться в Хогвартс, а он не представлял, как ему это сделать. Он стоял посреди платформы с огромным чемоданом, который с трудом мог оторвать от земли, с карманами, полными волшебных денег, и с клеткой, где сидела большая сова.

На момент Гарри показалось, все это глупая шутка, все неправда и к горлу подступила обида и слезы, но мимо него прошла группа людей, и до Гарри донеслись обрывки разговора.

— Я так и думала, что тут будет целая толпа маглов…

Гарри резко повернулся. Эти слова произнесла пухлая женщина, разговаривавшая с четырьмя огненно-рыжими мальчиками. Каждый вез на тележке чемодан тех же размеров, что и у Гарри, и у них была сова. Он почувствовал, как сильно забилось его сердце, и изо всех сил толкнул вперед свою тележку, стараясь не упустить их из виду. К счастью, они вскоре остановились, и он тоже остановился, оказавшись достаточно близко для того, чтобы услышать, о чем они говорят.

— Так, какой у вас номер платформы? — поинтересовалась женщина.

— Девять и три четверти, — пропищала маленькая рыжеволосая девочка, дергая мать за руку. — Мам, а можно, я тоже поеду…

— Ты еще слишком мала, Джинни, так что успокойся. Ну что, Перси, ты иди первым.

Один из мальчиков, на вид самый старший, пошел в сторону платформ девять и десять. Гарри внимательно следил за ним, стараясь не моргать, чтобы ничего не пропустить. Но тут рыжеволосого мальчика загородили от него туристы, а когда они наконец прошли, Перси уже исчез.

— Фред, ты следующий, — скомандовала пухлая женщина.

— Я не Фред, я Джордж, — ответил мальчик, к которому она обращалась. — Скажи мне честно, женщина, как ты можешь называть себя нашей матерью? Разве ты не видишь, что я — Джордж?

— Джордж, дорогой, прости меня, — виновато произнесла женщина.

— Я пошутил, на самом деле я Фред, — сказал мальчик и двинулся вперед.

Его брат-близнец крикнул ему вслед, чтобы он поторапливался. И через мгновение Фред исчез из виду, а Гарри никак не мог понять, как ему это удалось? Теперь пришла очередь третьего брата. Он тоже пошел вперед и исчез так же внезапно, как и первые двое. Ситуация снова оказалась безвыходной. Гарри собрался с силами и подошел к пухлой женщине.

— Извините меня, — робко произнес он.

— Привет, дорогуша. — Женщина улыбнулась ему. — Первый раз едешь в Хогвартс? Рон, мой младший, тоже новичок.

Она показала на последнего из четырех мальчиков. Он был длинный, тощий и нескладный, с большими руками и ступнями, а лицо его было усыпано веснушками.

— Да, — подтвердил Гарри. — Но дело в том… дело в том, что я не знаю, как…

— …как попасть на платформу, — понимающе закончила за него пухлая женщина, и Гарри кивнул. — Не беспокойся. — Женщина весело подмигнула ему. — Все, что тебе надо сделать, — это пойти прямо через разделительный барьер между платформами девять и десять. Самое главное — тебе нельзя останавливаться и нельзя бояться, что ты врежешься в барьер. Если ты нервничаешь, лучше идти быстрым шагом или бежать. Знаешь, тебе лучше пойти прямо сейчас, перед Роном.

— Э-э-э… ладно, — согласился Гарри, хотя на душе у него скребли кошки.

Он толкнул вперед свою тележку и посмотрел на барьер. Барьер показался ему очень и очень прочным. Гарри двинулся по направлению к барьеру. Двигаться быстро было нелегко — его постоянно толкали снующие мимо люди, к тому же тележка была очень тяжелой. Но страх не попасть в Хогвартс оказался сильнее, и Гарри ускорил шаг. Он был уверен, что сейчас врежется прямо в билетную кассу и на этом все закончится, но, вспомнив слова пухлой женщины, налег на поручень тележки и тяжело побежал. Барьер все приближался, и Гарри понимал, что остановиться уже не сможет, потому что ему не удастся удержать разогнавшуюся тележку. Оставалось каких-то два шага. Гарри прикрыл глаза, готовясь к удару…

Удара не произошло, и он, не замедляя бега, открыл глаза. Гарри находился на забитой людьми платформе, у которой стоял паровоз алого цвета. Надпись на табло гласила: «Хогвартс-экспресс. 11.00». Гарри оглянулся назад и увидел, что билетная касса исчезла, а на ее месте находится арка с коваными железными воротами и табличкой: «Платформа номер девять и три четверти». Значит, он смог, значит, у него все получилось.

Исполин огня и стали, какие прежде связывали воедино разные части огромных континентов, смешивая культуры и прокладывая путь прогрессу, стоял у платформы, выпуская в холодное сентябрьское небо клубы пара при разогреве. Его алые бока, будто полированные кровью дракона, сверкали под тусклым светом, пробивающимся под железобетонный свод Кингс-Кросс; маленькие белые цифры 5972 на фронтонном листе предназначенном для доступа внутрь дымовой коробки и к расположенному в ней оборудованию при ремонте и очистке, которая явно не требовалась магическому гиганту. Так как при работе обычного паровоза внутри дымовой коробки должно было бы создаваться разрежение, имелась небольшая по размерам дверца для упрощения периодического осмотра коробки, она привлекала своей тайно — какие чары внутри этого монстра?

Тяги, шатуны, спарники, цилиндры, песочные коробки и насосы — все было на месте, самый настоящий паровоз, но было что-то не так. Поезд дышал. Глухие удары из топки выбивали ритм, словно сердце гигантского зверя, заточенного внутри котла (может вместо пароперегревателя для эффективности туда всунули дракона?). Из трубы валил густой дым с редкими искрами, но — странное дело — ни одна крупинка сажи не оседала на перроне. Будто невидимые руки сметали каждый след его присутствия, оставляя лишь запах раскалённого металла и сладковатый аромат волшебного угля.

— Он всегда такой... живой? — шёпотом спросил какой-то первокурсник, сжимая в потных ладонях клетку с совой.

— Ещё бы, — фыркнул машинист, одновременно протирая заклинанием стёкла фонарей и наливая из краника тендера воду себе в стакан. — Если прислушаешься, услышишь, как он ворчит, когда опаздывают.

И правда — где-то в глубине стальных рёбер котла раздавалось недовольное шипение. Паровоз терпеливо ждал, но в его чугунном нраве чувствовалась угроза: вот-вот, и он рванёт вперёд, не досчитавшись пары пассажиров. Хогвартс-Экспресс не просто стоял на рельсах — он восседал на них, как король на троне. И когда последний вагон скроется в тумане, на перроне ещё долго будет витать запах раскалённого металла и чего-то сладкого... будто где-то внутри всё ещё ехала тележка со сладостями.

Вагоны перекрашенные в нестандартный для британских дорог красный цвет все же давали понять, что появились чуть позже паровоза — может слишком старыми и неудобными были? Они были будто шкура дракона, переливаясь под осенним солнцем — то густо-красные, то почти бордовые, в зависимости от того, под каким углом посмотреть, не просто красные, а "Хогвартс-алые" — в сумерках бы показалось что вагоны черные. Латунные ручки, поручни и таблички с номерами сияли так, будто их только что отполировали домовые эльфы (а может, так оно и было). Массивные, с резными дубовыми панелями двери закрывались с мягким щелчком, но если кто-то опаздывал — захлопывались со злобным хлопком, словно пасть хищника. Да, двери вагонов захлопывались сами, будто невидимые кучера подгоняли отстающих. С последним свистком, пронзительным, как крик феникса, колёса дрогнули, высекая искры из рельсов.

А если бы кто-то осмелился заглянуть в будку машиниста, то увидел бы — рычаги, двигающиеся сами по себе, манометры, стрелки которых застыли на красной черте, будто давление вот-вот разорвёт котёл, и пустое кресло... — потому что Хогвартс-Экспресс не нуждался в машинисте, он ехал туда, куда хотел, и больше то и не куда было.

Над головами собравшихся на платформе людей плыли извергаемые паровозом клубы дыма, а под ногами шмыгали разноцветные кошки. До Гарри доносились голоса, скрип тяжелых чемоданов и недовольное уханье переговаривавшихся друг с другом сов. Первые несколько вагонов уже были битком набиты школьниками. Они высовывались из окон, чтобы поговорить напоследок с родителями, или сражались за свободные места. Гарри двинулся дальше, заглядывая в окна вагонов в поисках местечка.

— Бабушка, я снова потерял жабу, — растерянно говорил круглолицый мальчик, мимо которого проходил Гарри.

— О, Невилл, — тяжело вздохнула пожилая женщина.

Через несколько метров дорогу Гарри преградила толпа, сгрудившаяся вокруг кудрявого мальчика.

— Ну покажи, Ли, — громко просили несколько голосов. — Ну давай, чего ты…

Кудрявый приподнял крышку коробки, которую держал в руках, и все стоявшие вокруг него отпрянули с криками ужаса. Гарри успел заметить, что из коробки высунулась длинная волосатая лапа.

Гарри продолжал протискиваться сквозь толпу и наконец нашел пустое купе в вагоне, находившемся почти в самом хвосте состава. Сначала он занес в вагон клетку с Буклей, а потом попытался загрузить туда свой чемодан. Однако ему никак не удавалось поднять его на нужную высоту, и дважды чемодан падал и больно бил его по ноге.

— Помощь нужна? — обратился к нему рыжеволосый мальчик. Это был один из тех близнецов, чья мать подсказала Гарри, что нужно делать.

— О, спасибо. — Гарри тяжело перевел дыхание.

— Эй, Фред! Иди сюда и помоги мне!

Близнецы затащили чемодан в купе и поставили его в угол.

— Спасибо, — улыбаясь, произнес Гарри, отбрасывая назад мокрые от пота волосы.

— Что это у тебя? — внезапно спросил один из близнецов, заинтересовавшись шрамом на лбу Гарри.

— Будь я проклят! — выдохнул второй. — А ты, случайно, не…

— Это он, — уверенно заявил первый близнец. — Это ведь ты?

— Кто — я? — не понял Гарри.

— Гарри Поттер — это ты? — хором спросили близнецы.

— А, вот вы про что, — уклончиво произнес Гарри, немного стесняясь. — Ну, в смысле, да, это я.

Близнецы смотрели на него, выпучив глаза и раскрыв рты. Гарри покраснел. Но тут, к его облегчению, откуда-то донесся женский голос.

— Фред? Джордж? Вы здесь?

— Мы идем, мам.

И, с трудом оторвав взгляд от Гарри, близнецы вылезли из вагона. Гарри сел к окну и, надеясь, что его не видно с улицы, наблюдал за рыжеволосым семейством. Пухлая женщина внезапно вытащила из кармана носовой платок.

— Рон, у тебя что-то на носу.

Самый младший из мальчиков попытался увернуться, но она схватила его и начала тереть платком кончик его носа.

— Мам, отстань! — запротестовал мальчик, но высвободиться ему удалось, только когда мать сама его отпустила.

— Ой-ой-ой, у маленького Ронни грязненький носик, — насмешливо пропел один из близнецов.

— Заткнись, — бросил в ответ Рон.

— А где Перси? — спросила мать.

— Вон он идет.

Старший мальчик, о котором шла речь, подошел к остальным. Он уже переоделся, и на нем была черная школьная форма, а на его груди Гарри заметил блестящий серебряный значок с буквой «С».

— Я всего на секунду, мам, — произнес он. — Я там, в самом начале поезда, — там выделили вагон для старост, у нас через 5 минут собрание…

— Так ты теперь староста, Перси? — жутко удивился один из близнецов. — А что же ты не сказал, мы ведь и не знали.

— Перестань, он, кажется, что-то нам говорил, — встрял в разговор второй близнец. — Как-то раз…

— Или два, — подхватил первый.

— Или три, — продолжил второй.

— Или все лето…

— Да заткнитесь вы. — Перси махнул рукой.

— А почему это, собственно, у Перси новая форма, а у нас старая? — спохватился один из близнецов.

— Потому что он теперь староста. — По голосу матери чувствовалось, что она гордится сыном. — Ну, иди, дорогой, желаю тебе хорошей учебы, и пришли мне сову, когда доберетесь до места.

Она поцеловала Перси в щеку, и он ушел. А женщина повернулась к близнецам.

— Так, теперь вы двое. В этом году вы должны вести себя хорошо. Если я еще раз получу сову с известием о том, что вы что-то натворили — взорвали туалет или…

— Взорвали туалет? — изумился один. — Мы никогда не взрывали туалетов.

— А может, попробуем? — хмыкнул второй. — Отличная идея, спасибо, мам.

— Это не смешно, — отрезала мать. — И приглядывайте за Роном.

— Не бойся, мы не дадим крошечку Ронни в обиду…

— Заткнитесь вы, — снова пробурчал Рон. Хотя он и был младше близнецов, но роста все трое были примерно одинакового. Кончик носа у Рона заметно покраснел — видимо, мать, вытирая его платком, немного перестаралась.

— Да, мам, ты себе и представить не можешь, — начал один из близнецов. — Угадай, кого мы только что встретили в поезде?

Гарри быстро откинулся назад, чтобы его не заметили.

— Помнишь черноволосого мальчишку, который стоял рядом с нами на вокзале? — спросил женщину второй. — Знаешь, кто он?

— Кто же?

— Гарри Поттер!

— Ой, мам, можно, я залезу в вагон и посмотрю на него? Мам, ну, пожалуйста…

— Ты его уже видела, Джинни. И вообще не надо пялиться на бедного мальчика, как на животное в зоопарке. Так это действительно он, Фред? Откуда ты это знаешь?

— Я его спросил, — пояснил Фред. — Увидел его шрам и спросил. А шрам на самом деле такой, как говорят, — похож на молнию.

— О, бедняжка, неудивительно, что он был один! — воскликнула женщина. — Я все еще думала: почему его никто не провожает? Он такой вежливый, такой воспитанный. Все помнят, что нужно делать?

— Да ладно, не в этом дело, — перебил ее один из близнецов. — Как ты думаешь, он помнит, как выглядит Ты-Знаешь-Кто?

Мать внезапно посуровела.

— Я запрещаю тебе спрашивать его об этом, Фред. Даже и не думай. Неужели ему нужно напоминать об этом именно сегодня?

— Да ладно, ладно, не буду.

— Еще раз спрашиваю, все помнят, что нужно делать?

— Да, мам, — ответило все семейство.

Прозвучал громкий свисток.

— Давайте, поживее! — произнесла женщина, и трое рыжеволосых мальчишек влезли в вагон и, оставшись в тамбуре, посылали сестре и матери воздушные поцелуи. Девочка неожиданно расплакалась.

— Перестань, Джинни, мы завалим тебя совами, — утешил ее один из близнецов.

— Мы пришлем тебе унитаз из школьного туалета, — пообещал второй.

— Джордж! — возмущенно воскликнула женщина.

— Да я шучу, мам.

Пройдя внутрь Гарри увидел узкий проход между купе дышал сквозняками, пахнущими то жареным беконом из буфета, то внезапно — мятной жвачкой, хотя торговка сладостями ещё даже не подходила.

Лампы под потолком, стилизованные под старинные фонари, мерцали, но ни одна тень от них не падала на пол. Вместо этого на стенах плясали силуэты несуществующих пассажиров — прошлогодних, позапрошлогодних, а может, и тех, кто ехал ещё при самом Диппете — может и не плясали, а это было всего лишь разыгравшееся воображение Гарри. Тут же в коридоре весели две таблички "Не прислоняться" на одной стороне и "Особо не толкаться" — на другой. Вдруг откуда-то спереди донеслось:

— Поехали!

С первым гудком алые вагоны дёрнулись разом, и на секунду показалось, что не поезд поехал, а сама платформа попятилась назад. Стёкла окон вспыхнули, отражая сотни детских лиц — тех, кто ехал сейчас, и тех, кто уехал давным-давно. Гарри увидел, как женщина машет сыновьям рукой, а маленькая девочка, то ли смеясь, то ли плача, бежит за вагоном. Но вскоре она отстала, потому что поезд набирал скорость.

Хогвартс-Экспресс рванул в туман, будто не стальной махиной, а разъярённым существом. За окном замелькали дома. Гарри ощутил прилив возбуждения. Он еще не знал, что ждет его там, куда он едет, но он был уверен: это будет лучше, чем то, что он оставлял позади.

Поезд нёсся сквозь поля и леса, не снижая хода на поворотах — будто рельсы сами изгибались под его колёсами. В тендере, где у обычных паровозов лежал уголь, мерцали странные фиолетовые кристаллы, подбрасываемые в топку невидимыми руками.

Гарри нашел пустое купе и занял его разместив свои вещи под сидением. Казалось, что красное дерево стен, поцарапанное поколениями учеников, хранило следы магии — то тут, то там проступали полустёртые надписи: «Годрик был здесь» (явно не был) и «Слизерин — для трусов», медленно исчезающие, будто их пожирает невидимый слизняк. Сиденья, обитые плотным бархатом цвета ночного неба, на ощупь казались тёплыми, даже если снаружи лил дождь и был туман.

Окна, обрамлённые латунью, не запотевали — вместо этого по стеклу изнутри струился лёгкий туман, складывающийся в предупреждающие надписи: «Не высовываться! (Особенно если вы Невилл)».

Поезд уже набрал ход, когда дверь купе плавно отворилась, пропуская внутрь высокого светловолосого мальчика с холодными серыми глазами. Он окинул Гарри оценивающим взглядом, словно пытался определить его стоимость, и слегка приподнял подбородок.

— Можно? — спросил он, хотя уже входил, не дожидаясь ответа.

Гарри, не успевший даже снять свою небогатую одежду, кивнул, не зная, что сказать. Мальчик уселся напротив, разгладил складки на еще неодетой мантии (она была сшита из ткани, которая казалась дороже всего, что Гарри когда-либо трогал) и протянул руку.

— Драко Малфой.

— Э-э… Гарри. Гарри Поттер.

Уголки губ Драко дрогнули — не то улыбка, не то усмешка.

— О, так это правда ты. Я слышал, что тебя вписали в списки первокурсников, но не был уверен, что Дамблдор действительно привезёт тебя.

Гарри почувствовал, как в животе зашевелилось что-то неприятное. "Вписали"? "Привезёт"?

— Ты… знаешь, кто я?

Драко закатил глаза.

— Конечно. Ты же Поттер. Тот самый мальчик, который… — он сделал паузу, — ну, в общем, Тот-Кого-Нельзя-Называть пытался тебя убить.

Гарри сглотнул.

— А ты… откуда знаешь?

— Мой отец рассказывал. — Драко вытянул ноги, демонстрируя лакированные туфли. — Люциус Малфой. Чистокровный волшебник, член Совета директоров Хогвартса.

— Чистокровный?

— Да, это значит, что в моей семье не было магглов. — Драко сказал это так, будто объяснял, почему земля круглая. — А у тебя?

Гарри не успел ответить — дверь купе резко распахнулась, и на пороге появился рыжий мальчик с перепачканным в саже носом.

— Можно? — пробурчал он, пытаясь втащить огромный чемодан.

Драко даже не повернул головы.

— Занято.

— Но здесь же только вы двое!

— Я сказал — занято.

За спиной рыжего возникли две массивные тени. Крабб и Гойл, как позже узнает Гарри, стояли, скрестив руки, и смотрели на новичка с таким выражением, будто он был последней крошкой, упавшей с их тарелки.

— Тебе лучше поискать другое место, — сказал Драко, разглядывая ногти. — Это купе для приличных людей.

Рыжий замер, потом покраснел и резко захлопнул дверь. Гарри вскочил.

— Эй!

— Не волнуйся, — Драко махнул рукой. — Такие, как он, всё равно долго не задерживаются в Хогвартсе.

— Какие "такие"?

— Ну знаешь… — Малфой наклонился вперёд, понизив голос. — Предатели крови.

Гарри почувствовал, как у него закипает кровь.

— А они Чистокровные?

— Да, и это ещё хуже. — Драко усмехнулся. — Значит, они предали свою кровь.

Гарри вдруг осознал, что его новые родители — Лили и Джеймс Поттер — наверняка не вписывались в малфоевские стандарты.

— А если… если кто-то не знает, кто его родители?

Драко посмотрел на него с внезапным интересом.

— Ты про себя?

Гарри не ответил.

— Ну… если ты действительно Поттер, то у тебя чистая кровь. — Драко сказал это так, будто делал ему одолжение. — Но тебе стоит быть осторожнее в выборе друзей.

За окном мелькали поля, но Гарри больше не хотелось смотреть на пейзажи.

— Почему?

— Потому что в Хогвартсе есть правильные люди… и неправильные. Лидеры и ведомые. — Драко улыбнулся. — И я могу показать тебе, кто есть кто.

Дверь снова приоткрылась — на этот раз в проёме стояла продавщица сладостей. Когда Гарри жил с Дурслями, у него никогда не было в карманах денег, а следовательно, и возможности покупать себе сладости. Но у женщины не было привычных ему батончиков «Марс». На ее лотке лежали пакетики с круглыми конфетками-драже «Берти Боттс», которые, если верить надписи на пакетиках, отличались самым разнообразным вкусом. Еще у нее была «лучшая взрывающаяся жевательная резинка Друбблс», «шоколадные лягушки», тыквенное печенье, сдобные котелки, лакричные палочки и прочие сладости мира волшебников, которых Гарри никогда не видел и не пробовал.

— Шоколадные лягушки? Кристаллизованная ананасовая мята? Берти-Боттс в ассортименте?

Драко достал горсть серебряных сиклей.

— Две упаковки драже "Всевкус". Настоящих, а не этих подделок для простонародья.

Гарри смотрел, как он разворачивает фантик, и думал о рыжем мальчике, которого только что выгнали. Может, ему тоже хочется сладкого? Драко развернул фантик от драже «Всевкус» с изяществом, достойным светского приема, и протянул одну конфету Гарри.

— Попробуй. Отец привозит их прямо из Бельгии и снабжает этот поезд — в «Косом переулке» такое не купишь.

Гарри взял конфету, но не спешил ее есть. В глазах Малфоя читалось что-то вроде «ты должен оценить этот жест», и это настораживало.

— Спасибо, — осторожно сказал он.

— Не за что. — Драко откинулся на спинку сиденья. — В конце концов, друзья делятся.— Слово «друзья» прозвучало слишком громко, словно пробный камень.

Последовала неловкая пауза, а за окном проплывали холмы, окрашенные в золото заката, и в купе вдруг стало душно. Гарри поймал себя на мысли, что Драко ведет себя… странно.

— Ты же знаешь, что Слизерин — лучший факультет? — внезапно спросил Малфой.

— Я… не очень то успел разобраться.

— Ну конечно, — Драко усмехнулся, но без злобы. — Ты же вырос среди магглов. Но теперь у тебя есть шанс все исправить.

Гарри нахмурился.

— Исправить?

— Выбрать правильную сторону. Ты думаешь, магия — это просто палочки и заклинания? — начал Драко, медленно вращая перстень с фамильным гербом. — Ты ошибаешься. Магия — это кровь. И власть. Дамблдор — сентиментальный старик, — Драко усмехнулся. — Он верит в равенство, но в нашем мире его нет. И никогда не было. Он ведет за собой глупцов, которые готовы прыгнуть в огонь ради навязанных идеалов. Растит, как свинью на убой, волшебников в школе, которую считает своей, и избавляется, когда ему выгодно. Маглорожденные и полукровки плохо разбирающиеся в происходящем становятся его марионетками.

Он резко поднялся, достал из скрытого ящика старинный пергамент и развернул его перед Гарри. На пергаменте был изображён генеалогический древо, уходящее корнями в глубь веков.

— Вот 28 чистокровных семей, — провёл пальцем Драко. — Мы — Малфои, Блэки, Лестрейнджи — правим магической Британией уже семь веков. Наша кровь не разбавлена грязью магглов.

— Но моя мама была магглорождённой, — возразил Гарри.

— А твой отец — чистокровный Поттер, — парировал Драко. — Именно поэтому мы принимаем тебя в свое общество, не смотря на выбор твоего отца.

— Выбор?

— Ты думаешь, мы женимся по любви? — Драко рассмеялся. — Браки — это договоры. Например, если бы у Блэков осталась дочь, меня бы обручили с ней в пять лет.

Он ткнул пальцем в ветку древа, где было вычеркнуто имя Сириуса Блэка.

— Вот что бывает с теми, кто предаёт свою кровь.»

Драко внезапно наклонился вперёд:

— Но ты… ты особенный. Ты можешь стать частью этого мира. У тебя есть имя, а со временем будет и влияние. Нужно лишь… соответствовать.

— Как?

— Отказаться от тех, кто тебя тянет вниз. Кто манипулирует тобой. — В глазах Драко вспыхнул холодный огонь. — И доказать, что ты не ошибка природы, а настоящий волшебник.

— Ты думаешь мной кто-то манипулирует кроме тебя?

— Разве от тебя что-то не скрывали? Если тебя не отдали в магическую семью и судя по всему твой ключ от счета в Гринготс тоже был не у тебя? Деньги можно взять из сейфа не заявляясь в банк, как думаешь мои родители распоряжались моими деньгами, которые сами же мне дарили?

— Я не думал об этом.

— Например, как ты попал на платформу?

— Мне помогла одна семья рыжих.

— Они были в обносках и их был целый табор?

— Да.

— Уизли, одни из ближайших соратников Директора. Все еще думаешь, что у них на тебя и твои деньги не было планов?

— Но я же не стал им ничего дарить, и вообще им самим надо было попасть на платформу.

— Семье чистокровных волшебников надо было попасть на магическую платформу со стороны магглов? Либо их отец и вправду настолько беден, что не может позволить себе летучий порох, либо это было не спроста.

Тон был легким, почти шутливым, но в воздухе повисло нечто тяжелое. И еще более тяжелым стало возвращение Рона. Дверь купе с треском распахнулась.

— Вот ты где! — Рон Уизли, красный от злости, стоял на пороге. За ним маячили Крабб и Гойл, но теперь они выглядели скорее растерянными, чем угрожающими.

— Я думал, это место «для приличных людей»? — язвительно бросил Рон, бросая взгляд на Гарри.

Драко даже не шелохнулся.

— Так и есть. Поэтому тебе здесь не место.

Рон сжал кулаки, но Гарри вдруг встал.

— Он может сесть. Мне интересно.

Малфой медленно поднял бровь.

— Ошибка, Поттер.

— Мое купе — мое решение.

Наступила тишина. Драко изучающе посмотрел на Гарри, потом небрежно махнул рукой.

— Как знаешь. Но запомни: «волк в овечьей шкуре все равно останется волком».

Рон плюхнулся на сиденье, не скрывая недоумения.

— Ты с ним общался? — прошептал он, когда Драко вышел, хлопнув дверью.

— Он пытался.

— Берегись его, Гарри. — Рон нахмурился. — Малфои — они все такие. Сначала улыбаются, потом подставляют.

Гарри посмотрел на дверь.

— Но он же… предупредил меня.

— Что?

— Сказал, что я делаю ошибку.

Рон фыркнул.

— Это не предупреждение. Это угроза.

Гарри задумался. Драко вел себя… почти по-дружески. Но в каждом его слове была двойная суть — выбрать правильную сторону — совет или условие?; друзья делятся — искренность или расчет?; ошибка — забота или досада? А Рон… Рон злился открыто, но не скрывал ли и он своих целей?

Драко ушёл, оставив после себя лёгкий запах дорогого парфюма и зелёную ленту в руках Гарри. Рон, сидевший напротив, ёрзал на месте, его уши постепенно приобретали цвет его волос. Гарри заметил на сиденье сверток. Внутри лежала зеленая с серебром лента — цвета Слизерина — и записка:

«У тебя есть выбор. Но не ошибайся. — D.M.»

— Ты серьёзно собираешься это оставить? — буркнул Рон, кивнув на свёрток.

Гарри медленно сжал ленту в кулаке.

— А что в этом такого?

— Это же Малфой! — Рон чуть не подпрыгнул на сиденье. — Его семья — одни из самых подлых волшебников в Британии! Отец — Пожиратель смерти, который увернулся от Азкабана только благодаря взяткам!

Гарри нахмурился.

— Но сам Драко… он не кажется злым.

— Потому что он хочет тебя заполучить! — Рон почти зашипел. — Ты же Тот-Кто-Выжил! Для таких, как Малфой, ты — трофей.

Гарри почувствовал, как в груди защемило. Трофей. Не человек, не мальчик, который впервые едет в школу волшебства — а символ, за который борются.

— А ты? Ты не хочешь заполучить?

Не успел Рон ответить, как дверь купе снова открылась. На пороге стоял Малфой, держа в руках две бутылки тыквенного сока. Драко проигнорировал Предателя крови, усевшись рядом с Гарри.

— Ну что, подумал о моём предложении?

— Какое ещё предложение?! — встрял Рон.

— Я не предлагал ничего… конкретного, — Драко улыбнулся, но глаза оставались холодными. — Просто дружбу. Взаимовыгодную и честную. Хоть таким как ты и не кажется, что Слизерин к этому располагает.

Гарри почувствовал, как Рон напрягся.

— А что ты получаешь от этой «дружбы»?

— Интересное общество. — Драко отхлебнул сок. — В отличие от некоторых.

Рон вскочил, но Гарри вдруг поднял руку.

— Стой.

Оба мальчика уставились на него.

— Драко, ты сказал, что у меня есть выбор. Какой?

Малфой слегка наклонился вперёд.

— Выбрать тех, кто тебя ценит. Кто понимает, что ты значишь для нашего мира. А не паразитов кошелька и таланта.

— А Рон?

— Он? — Драко усмехнулся. — Он просто хочет быть рядом со «знаменитым Гарри Поттером». Разве не очевидно? Его карман желает тебя сильнее, чем его желудок что-либо.

Рон побледнел.

— Это ложь!

— Правда, — спокойно сказал Драко. — Твоя семья нищая, у тебя даже нет своей волшебной палочки — Рон сжал в руке потрёпанную палочку Чарли — а тут появляется Гарри Поттер. Наследник Первереллов и Поттеров, который не знает о своем месте в магическом мире. Удобный случай, да?

Гарри посмотрел на Рона. Тот молчал, но его глаза говорили всё: «Ты же не поверишь ему?»

— Я… подумаю, — наконец сказал Гарри.

Драко кивнул, встал и на прощание бросил:

— Не думай слишком долго. Распределяющая шляпа не ждёт.

Когда дверь закрылась, Рон схватил Гарри за рукав.

— Ты не можешь серьёзно это рассматривать! Он играет с тобой!

Гарри выдернул руку.

— А ты?

Рон замер.

— Что?

— Ты тоже хотел со мной подружиться. Почему? Потому что я — Гарри Поттер?

Рон покраснел, но не от злости.

— Я… я просто подумал, что тебе одиноко. Как и мне.

— Когда ты рвался в купе, я был не один.

И в этот момент Гарри увидел правду. Рон не смотрел на него как на трофей, а как на игрушку, которую утащил из песочницы другой ребенок. Подобное отношение не сулило ничего хорошего. Гарри сжал пальцы. Зелёная лента была приятна на ощупь.

— Я уже сделал выбор.

Рон застыл на месте, его голубые глаза сузились до щелочек.

— Ты серьезно? — прошипел он, сжимая потрепанную палочку Чарли так, что костяшки пальцев побелели.

Гарри не ответил. Он лишь провел пальцами по шелковистой зеленой ленте, чувствуя, как прохладный материал скользит по коже.

— Ну и ладно! — Рон резко вскочил, сбивая крышку с коробки берти-боттс. Разноцветные конфеты рассыпались по полу, но он даже не взглянул на них. — Ты еще пожалеешь, Поттер. С Малфоями дружат только…

— Только кто? — мягко спросил Гарри, поднимая глаза.

Рон задохнулся от ярости, не в силах подобрать слов. Вместо ответа он грубо толкнул раздвижную дверь плечом и выбежал в коридор, оставив за собой лишь запах дешевых мятных леденцов и детской обиды. Гарри вздохнул и прикрепил ленту к рукаву мантии. Дверь купе снова открылась. На пороге появился круглолицый мальчик с ним была девочка с густыми каштановыми волосами, уже переодевшаяся в школьную форму. Ее передние зубы были чуть крупнее, чем надо.

— Никто не видел жабу? Невилл ее потерял, а я помогаю ему ее отыскать. Ты ее видел или нет? — спросила девочка прямо-таки начальственным тоном.

— Нет, не видел.

— Да, кстати, меня зовут Гермиона Грэйнджер, а тебя?

— Гарри Поттер, — представился Гарри.

— Ты действительно Гарри Поттер? — Взгляд девочки стал очень внимательным. — Можешь не сомневаться, я все о тебе знаю. Я купила несколько книг, которых не было в списке, просто для дополнительного чтения, и твое имя упоминается в «Современной истории магии», и в «Развитии и упадке Темных искусств», и в «Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке».

— Да? — только и вымолвил Гарри. Он был слишком ошеломлен, чтобы сказать что-то более значительное.

— Господи, неужели ты не знал? — удивилась девочка. — Если бы я была на твоем месте, я бы прочитала о себе все, что можно найти в книгах. Да, вы не знаете, на какой факультет попадете? Я уже кое-что разузнала, и хочется верить, что я буду в Когтевране. Ладно, мы пойдем искать жабу Невилла. А ты лучше переоденься, я думаю, мы уже скоро приедем.

И она ушла, забрав с собой круглолицего. Тем временем поезд мчался сквозь затянутые туманом холмы Шотландии, когда переодевшийся Гарри вышел из купе. В полутьме узкого вагонного коридора силуэты студентов казались размытыми, но один выделялся сразу — высокий, светловолосый, с безупречной осанкой. Драко прислонился к окну, наблюдая, как пейзажи растворяются в сумерках. В отражении стекла его серые глаза встретились с Гарри.

— Ну что, Поттер? — он не повернулся, но уголок его рта дрогнул. — Готов к настоящему Хогвартсу?

Гарри подошел ближе, чувствуя, как лента на его рукаве переливается приглушенным изумрудным светом.

— А каков он — настоящий?

Драко наконец обернулся. Его взгляд скользнул по зеленому шелку, и что-то похожее на удовлетворение мелькнуло в его взгляде.

— Без глупых шуток, без грязных рук в твоих вещах, — он кивнул в сторону, куда ранее скрылся Рон, — и без людей, которые тянут тебя на дно.

Вдали показались первые огни Хогсмида. А когда поезд остановился, Драко вышел первым, грациозно перешагнув через лужу на перроне. Он обернулся, протягивая руку:

— Идем. Первокурсников ждут лодки.

Гарри колебался всего секунду.

— А где твои… телохранители? — кивнул он на отсутствующих Крабба и Гойла.

Драко усмехнулся:

— Я сказал им отвлечь того рыжего ублюдка. Думаю, сейчас он где-то ищет свою крысу в багажном вагоне.

И в этот момент Гарри осознал две вещи — Драко Малфой держит слово и он никогда не оставит друга в дураках, если тот и вправду друг, а не союзник. Это стоило запомнить. Когда они показались на перроне, шепот пробежал по толпе:

— Это Поттер… с Малфоем?

Драко поднял подбородок, бросая предупреждающий взгляд в сторону зашептавшихся. Шепот стих. На улице было холодно, и он поежился. Затем над головами стоявших на платформе ребят закачалась большая лампа, и Гарри услышал знакомый голос:

— Первокурсники! Первокурсники, все сюда! Эй, Гарри, у тебя все в порядке?

Над морем голов возвышалось сияющее лицо Хагрида.

— Так, все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной!

Поскальзываясь и спотыкаясь, они шли вслед за Хагридом по узкой дорожке, резко уходящей вниз. Их окружала такая плотная темнота, что Гарри показалось, будто они пробираются сквозь лесную чащу. Все разговоры стихли, и они шли почти в полной тишине, только Невилл, тот мальчик, который все время терял свою жабу, пару раз чихнул.

— Еще несколько секунд, и вы увидите Хогвартс! — крикнул Хагрид, не оборачиваясь. — Так, осторожно! Все сюда!

— О-о-о! — вырвался дружный, восхищенный возглас.

Они стояли на берегу большого черного озера. А на другой его стороне, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с башенками и бойницами, а его огромные окна отражали свет усыпавших небо звезд.

— По четыре человека в одну лодку, не больше, — скомандовал Хагрид, указывая на целую флотилию маленьких лодочек, качающихся у берега.

Гарри и Рон оказались в одной лодке с Гермионой и Невиллом.

— Расселись? — прокричал Хагрид, у которого была личная лодка. — Тогда вперед!

Флотилия двинулась, лодки заскользили по гладкому как стекло озеру. Все молчали, не сводя глаз с огромного замка. Лодка плавно скользила по черной глади озера. Гарри смотрел на отражающиеся в воде башни Хогвартса, когда Драко негромко сказал:

— Завтра все будут говорить о нас.

— Это плохо?

— Это выгодно, — поправил Драко.— Пусть знают, с кем можно связываться, а с кем — нет.

Где-то в другой лодке раздался знакомый взвизг. Гарри обернулся и увидел, как Рон, весь перепачканный в саже, тыкает палочкой в дымящуюся мантию. Драко фыркнул:

— Говорю же — люди, которые тянут на дно.

Чем ближе они подплывали к утесу, на котором он стоял, тем больше он возвышался над ними.

— Пригнитесь! — зычно крикнул Хагрид, когда они подплыли к утесу.

Все наклонили головы, и лодки оказались в зарослях плюща, который скрывал огромную расщелину. Миновав заросли, они попали в темный туннель, который, судя по всему, заканчивался прямо под замком, и вскоре причалили к подземной пристани и высадились на камни.

— Эй, ты! — крикнул Хагрид, обращаясь к Невиллу. Хагрид осматривал пустые лодки и, видимо, что-то заметил. — Это твоя жаба?

— Ой, Тревор! — радостно завопил Невилл, протягивая руки и прижимая к себе свою жабу.

— Ха-ха, тогда вперед первокурсники.

Гарри сделал шаг вперед, но Драко схватил его за локоть.

— Не спеши. Пусть толпа пройдёт первой.

Они отстали от основной группы, наблюдая, как первокурсники кучками поднимаются по узкой тропинке к замку. Рон, всё ещё вытирающий сажу с лица, шёл в середине, бросая ядовитые взгляды через плечо.

— Он выглядит так, будто хочет тебя проклясть, — усмехнулся Малфой.

— Пусть попробует, — пробормотал Гарри, неожиданно для себя ощущая лёгкое покалывание в пальцах.

Хагрид повел их наверх по каменной лестнице, освещая дорогу огромной лампой. Вскоре все оказались на влажной от росы лужайке у подножия замка. Еще один лестничный пролет — и теперь они стояли перед огромной дубовой дверью.

— Все здесь? — поинтересовался Хагрид. — Эй, ты не потерял еще жабу?

Убедившись, что всё в порядке, Хагрид поднял свой огромный кулак и трижды постучал в дверь замка. Массивные дубовые двери с резными фигурами грифонов распахнулись сами, пропуская студентов внутрь. За ними стояла высокая женщина в изумрудных одеждах — профессор Макгонагалл.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — её голос звучал чётко, как удар колокола. — Сейчас вы пройдёте в Большой зал для церемонии распределения. Прошу вести себя достойно.

Её взгляд на мгновение задержался на Гарри и Драко, стоящих немного в стороне. Бровь профессора дёрнулась почти незаметно.

— Перед распределением вы будете ждать в соседнем зале. Никаких разговоров, никакой беготни.

Она повернулась и исчезла за дверьми Большого зала, оставив первокурсников под присмотром старшекурсников. Гарри почувствовал, как кто-то легонько тронул его за локоть.

— Пойдем, — прошептал Драко, едва заметно кивнув в сторону темного коридора.

Они незаметно отделились от толпы, скользнув за спинами студентов.

— Нас же ждут…

— У нас есть пять минут, — Драко ухмыльнулся. — Разве ты не хочешь увидеть то, что скрыто от глаз обычных учеников?

Они свернули за угол, где стена, казалось, была совершенно гладкой. Драко провел пальцем по холодному камню, шепча что-то на странном, шипящем языке.

— Откройся.

Камень дрогнул, и часть стены бесшумно отъехала в сторону, открывая узкий проход.

— Как ты…?

— Секреты чистокровных семей, — Драко улыбнулся, словно делясь великой тайной.

Внутри была крошечная комната, освещенная тусклым светом старинных светильников. Стены украшали портреты суровых волшебников в мантиях с изумрудными отворотами, а в центре стоял стол с темным деревянным ларцом.

— Это место для избранных, — сказал Драко, подходя к ларецу. — Здесь собираются перед распределением те, кто понимает истинную ценность магии.

Он открыл крышку, и Гарри увидел внутри серебряный пергамент с выгравированными именами.

— Клуб Чистой Крови, — прошептал Драко. — Только для тех, кто достоин.

Гарри провел пальцем по холодному металлу, чувствуя, как буквы слегка покалывают кожу.

— Ты хочешь, чтобы я вступил?

— Я хочу, чтобы ты подумал, — Драко пристально посмотрел на него. — Слизерин даст тебе силу. А этот клуб — связи, которые пригодятся в будущем.

Где-то вдали раздались шаги.

— Нас ищут, — Драко быстро закрыл ларец. — Но запомни, Поттер… шляпа слушает твои мысли. Скажи ей, чего ты хочешь на самом деле.

Стена снова бесшумно сдвинулась, скрывая комнату, и они вернулись к остальным как раз в тот момент, когда тяжелые дубовые двери распахнулись, и первокурсники замерли на пороге, ослепленные великолепием Большого зала. Тысячи парящих свечей отражались в темном ночном небе, нарисованном на потолке, а четыре длинных стола, уставленных золотой посудой, горели в свете огней — алые, синие, желтые и зеленые.

— Выстройтесь в колонну, — скомандовала профессор, обращаясь к первокурсникам, — и идите за мной!

У Гарри было ощущение, словно его ноги налились свинцом. Он даже представить себе не мог, что на свете существует такое красивое и такое странное место. Зал был освещен тысячами свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели старшие ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели. Профессор МакГонагалл подвела первокурсников к этому столу и приказала им повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам.

Перед Гарри были сотни лиц, бледневших в полутьме, словно неяркие лампы. Среди старшекурсников то здесь, то там мелькали отливающие серебром расплывчатые силуэты привидений. Чтобы избежать направленных на него взглядов, Гарри посмотрел вверх и увидел над собой бархатный черный потолок, усыпанный звездами.

— Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, — прошептала оказавшаяся рядом Гермиона. — Я вычитала это в «Истории Хогвартса».

Было сложно поверить в то, что это на самом деле потолок. Гарри казалось, что Большой зал находится под открытым небом. Он услышал какой-то звук и, опустив устремленный в потолок взгляд, увидел, что профессор МакГонагалл поставила перед шеренгой первокурсников самый обычный на вид табурет и положила на сиденье остроконечную Волшебную шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потертая и ужасно грязная. Тетя Петунья сразу бы выкинула такую на помойку.

— Интересно, зачем она здесь? — подумал Гарри. В голове его сразу запрыгали сотни мыслей. — Может быть, надо попытаться достать из нее кролика, как это делают фокусники в цирке?

Он огляделся, заметив, что все собравшиеся неотрывно смотрят на Шляпу, и тоже начал внимательно ее разглядывать. На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина. А затем Шляпа шевельнулась. В следующее мгновение в ней появилась дыра, напоминающая рот, и она запела:

Может быть, я некрасива на вид,

Но строго меня не судите.

Ведь шляпы умнее меня не найти,

Что вы там ни говорите.

Шапки, цилиндры и котелки

Красивей меня, спору нет.

Но будь они умнее меня,

Я бы съела себя на обед.

Все помыслы ваши я вижу насквозь,

Не скрыть от меня ничего.

Наденьте меня, и я вам сообщу,

С кем учиться вам суждено.

Быть может, вас ждет Гриффиндор, славный тем,

Что учатся там храбрецы.

Сердца их отваги и силы полны,

К тому ж благородны они.

А может быть, Пуффендуй ваша судьба,

Там, где никто не боится труда,

Где преданны все, и верны,

И терпенья с упорством полны.

А если с мозгами в порядке у вас,

Вас к знаниям тянет давно,

Есть юмор и силы гранит грызть наук,

То путь ваш — за стол Когтевран.

Быть может, что в Слизерине вам суждено

Найти своих лучших друзей.

Там хитрецы к своей цели идут,

Никаких не стесняясь путей.

Не бойтесь меня, надевайте смелей,

И вашу судьбу предскажу я верней,

Чем сделает это другой.

В надежные руки попали вы,

Пусть и безрука я, увы,

Но я горжусь собой.

Как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот ее исчез, она замолчала и замерла.

Профессор МакГонагалл шагнула вперед, в руках она держала длинный свиток пергамента.

— Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она. — Начнем. Аббот, Ханна!

Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была большого размера, потому что, оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже ее глаза. А через мгновение…

— ПУФФЕНДУЙ! — громко крикнула Шляпа.

Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и уселась на свободное место. Гарри заметил, что крутившийся у стола Толстый Проповедник приветливо помахал ей рукой.

— Боунс, Сьюзен!

— ПУФФЕНДУЙ! — снова закричала Шляпа, и Сьюзен поспешно засеменила к своему столу, сев рядом с Ханной.

— Бут, Терри!

— КОГТЕВРАН!

Теперь зааплодировали за вторым столом слева, несколько старшекурсников встали со своих мест, чтобы пожать руку присоединившемуся к ним Терри.

Мэнди Броклхерст тоже отправилась за стол факультета Когтевран, а Лаванда Браун стала первым новым членом факультета Гриффиндор. Крайний слева стол взорвался приветственными криками, и Гарри увидел среди кричавших рыжих близнецов.

— Финч-Флетчли, Джастин!

— ПУФФЕНДУЙ!

Гарри заметил, что иногда Шляпа, едва оказавшись на голове очередного первокурсника или первокурсницы, практически молниеносно называла факультет, а иногда она задумывалась. Так, Симус Финниган светловолосый мальчик, стоявший в шеренге перед Гарри, просидел на табурете почти минуту, пока Шляпа не отправила его за стол Гриффиндора.

— Гермиона Грэйнджер!

Судя по всему, Гермиона, в отличие от Гарри, с нетерпением ждала своей очереди и не сомневалась в успехе. Услышав свое имя, она чуть ли не бегом рванулась к табурету и в мгновение ока надела на голову Шляпу.

— КОГТЕВРАН! — выкрикнула Шляпа.

Когда вызвали Малфоя, он вышел из шеренги с ужасно важным видом, и его мечта осуществилась в мгновение ока — Шляпа, едва коснувшись его головы, тут же заорала:

— СЛИЗЕРИН!

Малфой присоединился к своим телохранителям Крэббу и Гойлу, ранее отобранным на тот же факультет, и выглядел необычайно довольным собой. Не прошедших отбор первокурсников оставалось все меньше.

— Мун, Нотт, Паркинсон, девочки-близнецы Патил, затем Салли-Энн Перкс и, наконец… — Поттер, Гарри!

Гарри сделал шаг вперед, и по всему залу вспыхнули огоньки удивления, сопровождаемые громким шепотом.

— Она сказала Поттер?

— Тот самый Гарри Поттер?

Последнее, что увидел Гарри, прежде чем Шляпа упала ему на глаза, был огромный зал, заполненный людьми, каждый из которых подался вперед, чтобы получше разглядеть его. А затем перед глазами встала черная стена.

— Гм-м-м, — задумчиво произнес прямо ему в ухо тихий голос. — Непростой вопрос. Очень непростой. Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает — о да, мой бог, это так, — и имеется весьма похвальное желание проявить себя, это тоже любопытно… Так куда мне тебя определить? Директор просил поспособствовать твоему распределению на Гриффиндор, но я не обязана выполнять его просьбы. Знаешь ли, ты можешь стать великим, у тебя есть все задатки, я это вижу, а Слизерин поможет тебе достичь величия, это несомненно… Так что — хочешь? Что ж, тогда… СЛИЗЕРИН!

Гарри показалось, что Шляпа выкрикнула этот вердикт куда громче, чем предыдущие. Он снял Шляпу и, ощущая дрожь в ногах, медленно пошел к своему столу, уставленному серебряной посудой с изумрудными инкрустациями. В воздухе витал аромат жареной дичи и пряных трав, но главное — на него смотрели. Пэнси Паркинсон, сидевшая рядом с Драко, прикрыла рот рукой, перешептываясь с Дафной Гринграсс:

— Неужели правда Поттер? В Слизерине?

— Смотри, как он держится… совсем не похож на Предателя крови, — ответила Дафна, изучая Гарри с холодным любопытством.

Блез Забини, сидевший напротив, лениво поднял бокал:

— Ну что, Поттер, первый тост за твое… неожиданное появление среди змей?

Глаза Блеза блестели скептически, но в них читался вызов.

Драко, не меняя позы, протянул Гарри кубок:

— Игристый сок из оранжерей Малфоев. Не отказывайся — это честь.

Гарри взял кубок, чувствуя, как тяжелый металл холодит пальцы.

— За Слизерин, — сказал Драко, поднимая бокал и вставая.

— За Слизерин, — повторили остальные, не сводя глаз с Гарри так же поднявшись.

— За Слизерин, — выкрикнул Поттер поднимаясь и все выпили вслед за ним. Когда он сделал глоток, сладковатый вкус граната и чего-то пряного разлился по рту.

Теодор Нотт, обычно молчаливый, откровенно разглядывал его шрам:

— Интересно, правда ли, что он… знаешь…

— Что? — резко обернулся Гарри.

Нотт замер, затем едва заметно улыбнулся, а затем сменил тему.

— Правда, что ты жил у магглов? Они действительно… едят из жестяных банок?

Тишина. Гарри почувствовал, как Драко напрягся рядом, бросая на Нотта предупреждающий взгляд. Гарри заметил этот взгляд. Он понял — Драко здесь главный — даже старшекурсники слушаются его полунамёков.

Когда подали десерт, Блез неожиданно спросил:

— Правда ли, что Тёмный Лорд исчез, пытаясь убить тебя?

Тишина стала глухой. Гарри почувствовал, как Драко незаметно наступил ему на ногу под столом — предупреждение.

— Я был младенцем. Не помню, — ровно ответил Гарри.

Блез засмеялся:

— Удобно.

— Зато теперь у нас есть живая легенда за столом, — вставила Дафна, и в её голосе внезапно прозвучало что-то вроде уважения.

Когда ужин закончился, Драко взял Гарри под руку:

— Ты неплохо держался. Но запомни: здесь важно не то, что ты говоришь, а то, что умалчиваешь.

Он кивнул в сторону преподавательского стола, где Снейп наблюдал за ними с едва заметной усмешкой.

— Завтра начнётся настоящее испытание.

После пиршества в Большом зале первокурсники Слизерина выстроились перед профессором Снейпом, чьи черные глаза холодно скользнули по ним, задерживаясь на Гарри чуть дольше, чем на остальных.

— Следуйте за мной, — произнес он, и его голос, тихий и вязкий, заставил всех немедленно подчиниться.

Они прошли через главный холл, мимо мраморной лестницы, и свернули в узкий коридор, освещенный голубоватыми факелами.

— Куда мы идем? — прошептал Гарри Драко.

— В самое сердце Хогвартса, — ухмыльнулся тот. — Туда, куда гриффиндорские болваны никогда не попадут.

Снейп остановился перед старой каменной стеной, покрытой резными змеями.

— Пароль, чистота — прошипел он.

На стене откудато появился горельеф змеи, она пролзла к профессору, но неожиданно приняла форму арки и стена раздвинулась, открывая узкий проход, ведущий вниз по лестнице. Лестница вывела их к огромному залу с высокими сводами, где зеленоватый свет пробивался сквозь толщу воды.

— Мы под озером? — ахнул один из первокурсников.

— Разумеется, — фыркнула Пэнси Паркинсон. — Только Слизерин удостоен чести жить в самом древнем месте Хогвартса.

Гарри подошел к стеклянной стене — в темной воде мелькнула огромная щупальцевая тень.

— Этот кракен — наш страж, — пояснил Драко. — Он не пускает чужаков.

Наконец они вошли в просторную комнату с низкими потолками, освещенную зелеными лампами в форме змей. Кожаные диваны, старинные гобелены с фамильными гербами, мраморный камин, в котором горел изумрудный огонь.

— Девочки — направо, мальчики — налево, — объявил Снейп. — Пароль меняется раз в две недели. Узнавать у старост.

Он повернулся к Гарри:

— Поттер, с вами поговорят завтра. Не опаздывайте.

И исчез в темноте, оставив Гарри наедине с новыми… союзниками? Или врагами? Не успел Гарри как следует подумать, как Драко схватил Гарри за руку.

— Ты со мной, — прошептал он, уводя его от толпы первокурсников, которые уже разбредались по своим спальням.

Крабб и Гойл попытались последовать за ними, но Драко резко обернулся:

— Не сегодня.

Те замерли, затем неохотно поплелись в общий дормиторий.

Гарри с Драко прошли через гостиную, миновали потайную дверь за гобеленом с гербом Слизерина и спустились по винтовой лестнице, которая вела еще глубже под замок.

— Куда мы идем? — спросил Гарри, чувствуя, как воздух становится холоднее.

— Туда, куда первокурсников обычно не пускают, — ответил Драко, не замедляя шаг. — Комната для избранных.

В конце коридора стояла статуя серебряной змеи с изумрудными глазами. Змея ожила, проползла по стене, и каменная дверь бесшумно отъехала в сторону.

Внутри было просторно, но мрачно. Три кровати с балдахинами, обитые темно-зеленым бархатом, стояли вдоль стены. Камин с вечным изумрудным пламенем, тяжелые дубовые столы с выгравированными змеями, книжные полки, уставленные древними фолиантами.

— Это…

— Комната наследников, — сказал Драко, бросая мантию на одну из кроватей. — Её занимают только те, кого Совет Старейшин отметил.

— А почему я здесь?

Драко ухмыльнулся:

— Потому что ты больше не просто Поттер. Теперь ты — наш.

Гарри подошел к своей кровати — той, что стояла посередине.

— Не трогай книги без разрешения, — предупредил Драко, развязывая шнурки на ботинках. — Некоторые… кусаются.

Гарри кивнул, но когда Драко отвернулся, его рука сама потянулась к древнему фолианту на тумбочке. Книга вздрогнула, как живая.

— Я же предупреждал, — усмехнулся Драко, не оборачиваясь и что-то кинул в камин.

В этот момент камин в кабинете Люциуса Малфоя вспыхнул изумрудным пламенем, и из огня вылетел бумажный самолетик запечатанный черной сургучной печатью с фамильным гербом. Люциус, не отрываясь от просмотра документов, лениво щелкнул пальцами. Письмо распечаталось само, развернулось перед ним, и знакомый почерк Драко предстал перед его глазами. Его брови медленно поползли вверх по мере чтения.

— Поттер... в Слизерине? — он произнес это вслух, словно проверяя, не ослышался ли.

Его пальцы сжали пергамент чуть сильнее, когда он дошел до описания того, как Гарри занял место в комнате наследников.

— Интересно...

Люциус откинулся в кресле, его холодные глаза сузились.

— Значит, шляпа увидела в нем потенциал. Или... Дамблдор что-то задумал.

Он дочитал письмо до конца, где Драко упомянул, что Гарри уже начал интересоваться Клубом Чистой Крови.

— Слишком быстро. Слишком... удобно.

Люциус подошел к камину, бросил письмо в огонь и наблюдал, как чернила Драко исчезают в пламени.

— Нарцисса! — его голос прозвучал резко.

Через мгновение в дверях появилась его жена, её прекрасное лицо было бесстрастным.

— Драко пишет, что Поттер попал в Слизерин. И уже делит с ним комнату наследников.

Нарцисса едва заметно вздрогнула.

— Ты думаешь, это ловушка?

— Возможно. Или... невероятная удача.

Он подошел к секретеру, достал лист пергамента и начал писать письма друзьям, его перо царапало бумагу с почти злой точностью.