Полуночный перекус (джен)

Холодный лунный свет струился через витражные окна в самое неожиданное время — половину четвертого утра. Кухни Хогвартса в этот час обычно были царством домовых эльфов, но сегодня здесь царила странная тишина. Лишь тихое позвякивание ложки о фарфор нарушало покой.

Альбус Дамблдор сидел за столом, закутанный в лиловый халат с вышитыми звездами, и с видимым удовольствием размешивал в чашке что-то густое и шоколадное. Его длинная седая борода была заколота на ночь заколкой с крошечной тыквой — подарок от младших студентов на Хэллоуин.

— Я всегда знал, что ваша слабость к леденцам — лишь верхушка айсберга, — раздался из темноты знакомый бархатистый голос.

Дамблдор даже не вздрогнул. Он лишь приподнял чашку в приветственном жесте.

— А, Северус. Присоединяйтесь к моему маленькому... ммм... ночному пиршеству. Двадцать лет преподавания дают мне право на этот скромный бунт против расписания.

Снегг материализовался из теней, как обычно — бесшумно и неожиданно. Его черные глаза скептически осмотрели стол: горку взбитых сливок, тарелку с половинкой шарлотки (явно украденной у домовых эльфов) и главное сокровище — огромную банку золотистого меда.

— В три часа ночи, — процедил он. — Вы, должно быть, шутите.

— Напротив, мой дорогой Северус. Это идеальное время, — Дамблдор намазал мед на кусок хлеба с почти детским восторгом. — Никаких срочных совещаний, никаких капризных студентов... только ты и твои маленькие грешки.

Снегг медленно опустился на стул напротив. Его пальцы нервно постукивали по столу.

— Вы читали мои последние отчеты о здоровье персонала? Особенно раздел о... — он бросил взгляд на мед, — возрастных ограничениях в потреблении сахара?

Дамблдор весело подмигнул:

— О, я прекрасно осведомлен. Но видите ли, в моем возрасте есть две прекрасные вещи: мудрость, чтобы знать правила... и опыт, чтобы знать, когда их можно игнорировать.

В этот момент из-за шкафа с кастрюлями выскочил Добби. На его подносе дымились две чашки травяного чая.

— Господин Снегг всегда пьет ромашковый в это время! — прошептал эльф, ставя перед потрясенным зельеваром чашку. — С лимоном и без сахара! Добби запомнил!

Наступила пауза. Дамблдор с интересом наблюдал, как Снегг пытается сохранить свою обычную маску презрения, в то время как его чайные предпочтения были так грубо раскрыты.

— Ну что ж, — наконец сказал директор, поднимая свою чашку какао. — За наши маленькие ночные слабости. И за мудрость иногда... очень иногда... их себе позволять.

Снегг вздохнул. Но все же — совсем чуть-чуть — приподнял свою чашку в ответ.

Где-то вдарили часы. Четыре утра. Где-то в замке проснулся Филч, почуяв неладное. Где-то мадам Помфри во сне ворочалась, предчувствуя утреннюю головную боль у директора.

Но здесь, сейчас, в этом маленьком круге света среди ночи, царило перемирие между дисциплиной и удовольствием. Хотя бы до рассвета.

Лучи восходящего солнца робко пробивались сквозь витражные окна кабинета зельеварения, играя бликами на разлитом по каменному полу "Эликсире бодрости". Северус Снегг стоял над золотистой лужей, медленно осознавая два факта: во-первых, это был последний флакон; во-вторых, его руки дрожали так, будто он только что пытался удержать взбесившегося гиппогрифа.

"Чёртов... медовый... торт..." — прошипел он сквозь зубы, тыльной стороной ладони протирая вспотевший лоб. Волшебная палочка в его пальцах предательски дергалась, упорно отказываясь собрать разлитое зелье.

В дверях возник силуэт в клетчатом халате. Макгонагалл, обычно напоминающая отточенный клинок, сегодня двигалась как человек, случайно оказавшийся в чужом теле.

— Северус, вы не видели мою... — Она замерла, остроугольные плечи напряглись при виде хаоса. — О. У вас тоже.

— "Тоже"? — Снегг поднял голову, и его черные глаза впервые за утро сфокусировались на коллеге. Без макияжа, с растрепанными волосами, она выглядела почти... человечно.

— Я пыталась трансфигурировать свой стол в дикобраза для урока. — Ее голос звучал необычно тихо. — Получился... лысый хомяк. С экземой.

Наступила молчаливая минута понимания.

В Большом зале царила непривычная тишина. Даже привидения, обычно обожающие утреннюю суету, сонно дрейфовали под потолком. Дамблдор сидел на своем месте, но сегодня его знаменитые фиолетовые одеяния висели на нем, как на вешалке. Очки съехали на кончик носа, а в спутанной бороде застрял кусочек... был это кресс-салат или перо феникса — оставалось загадкой.

— Доброе... ммм... время суток, коллеги! — его голос прозвучал неестественно громко в тишине зала. — Кто-нибудь помнит... э-э-э... сегодняшнее расписание?

Профессор Флитвик, обычно бодрый, как ртуть, сегодня напоминал свою же карикатуру — сидел, уткнувшись лицом в тарелку с овсянкой, лишь изредка поднимая голову, чтобы проверить, не закончился ли кошмар.

Дверь с грохотом распахнулась. В зал вошла мадам Помфри, неся в руках не меч, но нечто более страшное — поднос с полезным завтраком.

— Овсянка с льняными семенами, — объявила она тоном, не терпящим возражений. — Чай из расторопши. И... — ее взгляд пригвоздил Дамблдора к креслу, — никакого сахара.

Трое преподавателей уставились на еду с выражением людей, которых только что лишили магии.

Озеро блестело в утреннем свете, как полированное серебро. Троица волшебников стояла на берегу, одетая в странные подобия спортивной формы — Дамблдор в полосатых тренировочных штанах поверх мантии, Макгонагалл в строгом костюме для квиддича (1920-х годов), Снегг... просто в черном, но сегодня это выглядело как пижама.

— Начнем с... ммм... бодрой прогулки? — предложил Дамблдор, уже тяжело дыша.

— Это... не... прогулка... — выдохнул Снегг, хватаясь за бок. — Это... изощренная... казнь...

Макгонагалл, опираясь на посох, внезапно замерла:

— Странно... мне... вроде... легче?

Они остановились. Посмотрели друг на друга. И вдруг осознали — сердце колотится, но не выпрыгивает; дыхание частое, но не прерывистое; а в голове... в голове прояснилось так, будто кто-то снял заклятие тумана.

— О, — сказал Дамблдор, и в его глазах вспыхнуло знакомое всем сияние, только теперь оно было... чище. — Кажется, я начинаю понимать, почему мадам Помфри так настаивает...

В этот момент из кустов выскочил трехголовый пес Флаффи, явно решивший присоединиться к тренировке.

Последовавшие три минуты стали самым интенсивным кардио в их жизни.

Вечерний чай в кабинете директора сегодня был особенным — травяной сбор с ложечкой меда (всего одной!), овсяное печенье (домашнее, от Помфри) и... непривычная легкость в теле.

— Знаете, — неожиданно сказал Снегг, разглядывая свою чашку, — завтра... может, повторим? Только без этого проклятого пса.

Макгонагалл улыбнулась — по-настоящему, не той привычной тонкой улыбкой профессора, а широко, по-человечески:

— Я уже попросила мадам Хуч подогнать несколько метел нового образца... для "низкоинтенсивных тренировок".

Дамблдор рассмеялся, и его смех, всегда мелодичный, сегодня звучал особенно свободно:

— Кажется, мы только что открыли новый вид магии, друзья мои... магию движения!

Кабинет мадам Помфри напоминал поле боя после битвы. На кушетке лежал профессор Флитвик с ледяным компрессом на лбу, в углу кряхтел Хагрид, растирая поясницу, а у зеркала стоял бледный, как призрак, Северус Снегг — его пальцы судорожно сжимали пустой флакон от энергетического зелья.

— Магическое ядро у всех в критическом состоянии, — Помфри щелкнула пальцами, и над ее головой всплыли тревожные цифры. — Чрезмерное использование ускоряющих заклинаний, зельная интоксикация, хроническая телепортационная лень.

— Это не лень, — прошипел Снегг. — Это эффективность.

— Это путь в моё отделение с инфарктом в сорок лет.

Дамблдор, сидевший в углу с полураспущенной бородой (что случалось крайне редко), поднял глаза:

— Что вы предлагаете, Поппи?

— Неделю без магии.

Тишина повисла настолько густая, что даже Флитвик перестал стонать.

— ...Вы шутите, — наконец выдавила Макгонагалл.

— Полный детокс. Никаких заклинаний, зелий, телепортаций. Только естественные способы передвижения, ручной труд и настоящая еда.

Снегг медленно закрыл глаза, будто молясь о терпении.

— Это безумие.

— Это спасение.

День первый.

7:00. Подъем.

Снегг проснулся от того, что его собственные мышцы кричали от непривычной нагрузки — вчера он пешком спускался в подвал за ингредиентами. Без "Аккио". Без "Левикорпуса".

7:30. Завтрак.

В Большом зале стоял неестественный гул. Преподаватели, привыкшие к мгновенным завтракам по щелчку пальцев, теперь вручную намазывали масло на тосты. Дамблдор, с трудом открывая банку с медом (без "Алохоморы"), вдруг осознал, что ест медленно — и чувствует вкус.

10:00. Урок трансфигурации.

Макгонагалл писала на доске мелом. Мелком. Ее почерк, обычно безупречный, дрожал, как у первокурсника.

— Сегодня... теория.

— Без практики? — Джинни Уизли недоверчиво приподняла бровь.

— Без. Магии.

Студенты переглянулись.

12:00. Обед.

Хагрид, красный как помидор, ввалился в зал, неся два ведра супа.

— Пришлось... тащить... самому...

— Где домовые эльфы?

— Им тоже приказано отдыхать.

Снегг, с трудом режущий мясо (без "Диффиндо"), вдруг заметил, что его руки дрожат меньше, чем вчера.

15:00. Прогулка.

Дамблдор, Макгонагалл и Снегг (по иронии судьбы) оказались вместе у Черного озера.

— Я забыл, как пахнет трава, — неожиданно сказал Дамблдор.

— Я забыла, что у меня есть ноги, — проворчала Макгонагалл, но шаги её стали увереннее.

Снегг молчал. Но когда ветер донес запах сосен, он... вдохнул глубже.

18:00. Ужин.

— Черт возьми, — пробормотал Флитвик, отодвигая тарелку с овощами. — Я... наелся. Без "Энгарджо".

22:00. Отбой.

Снегг лег спать раньше полуночи.

День седьмой.

Учительская.

— Ваши показатели, — Помфри положила на стол новые графики. — Давление в норме. Магическое ядро стабилизировалось. Уровень энергии...

— Высокий, — закончил за нее Дамблдор. Он выглядел... отдохнувшим. Даже Снегг перестал напоминать ожившего покойника.

— Так что, возвращаемся к привычному распорядку? — спросила Макгонагалл, но пальцы её сами потянулись не к палочке, а к чашке обычного чая.

Помфри улыбнулась.

— Выбор за вами.