Непокорная (гет)

Когда-то Дейна Таргариен называла Красный Замок «домом». Но теперь она могла подобрать для его описания лишь одно слово — «тюрьма».

Тюрьма безжалостная и безвыходная. Бесконечный лабиринт коридоров, наполненный бдительной стражей и доносчицами-служанками. В центре которого заключена Седьмая преисподняя — Двор красоты. Небольшое, но бдительно охраняемое здание, куда брат-король — Бейлор, первый этого имени, заключил её с двумя сёстрами — Рейной и Элейной. Дабы, как он выразился: «оградить их чистые души от искушений мира».

Десять.

Уже почти десять лет они гнили заживо в этой тюрьме.

Нет, не в тюрьме — в гробу.

В склепе.

Девичьем склепе.

Руки Дейны забыли, как натягивать тугой лук и бить на охоте юркого зверя. Кожа — студёное дыхание ветра, дух — головокружительные скачки наперегонки с другим братом — Дейроном, погибшим в Дорне.

Тихая Рейна выплакала глаза — ночью, в непроглядной тьме. Ибо, пусть её и не тяготило отречение от мирского, она жалела, что никогда не сможет законно облачиться в одежды септы. Жить при прекрасных храмах и служить людям и Семерым.

А совсем юная Элейна однажды откромсала ножницами свои чудесные серебряные волосы с золотой прядкой. И отдала их служанкам, моля:

— Пожалуйста, отнесите королю! Теперь я страшная и никого не соблазню! Пускай он выпустит меня на свет!

И в её искренней, почти детской мольбе было столько отчаяния, что Дейна не выдержала.

Не смогла подавить обиду и злость, копившиеся годами на дне души.

«Я сделаю это! — твердила она про себя, крадясь коридорами-лабиринтом Красного Замка. — Я отомщу тебе, братец-король! По полной отомщу, ханжа, святоша! И за неё, и за Рейну, и за себя!»

Замысел возмездия Бейлору за годы заключения, зрел в сердце Дейны с того самого дня. И укреплялся с каждым сном, где Дейрон сплетался телами с ней, а не с тем молодым заложником-дорнийцем. С каждым приступом жажды любви, сжигающим её нутро, заставляющим давить крик.

По началу, она хотела сбежать в покои сына Десницы — Эйгона, чтобы смеяться, когда брат-муж проведает о её «позоре». Но передумала в последний миг, ибо кузен физически отвращал её.

Да и не он был всему виной.

— Так значит, ваше высочество, вам нужен урок? — вспомнила Дейна первый вопрос, заданный ей Ташей. Весёлой молодой шлюхой с Шёлковой Улицы, которую, по её просьбе, отправил в Красный Замок брат одной из служанок. Естественно, состряпав ей биографию «чистой и невинной бедной родственницы». Иначе было не попасть в Девичий склеп.

— Ваше величество, — поправила Дейна гордо. — Именно так. И прошу — покажи все возможные ухищрения! Не скрывай ничего из приличия и стыда.

— Прямо показать? — Таша выкатила глаза. — Прямо вам, королева?

— У меня будет всего одна возможность. И, если я её упущу, то вздёрнусь прямо тут, на балке!

— Так вы точно уверены, что король не…? — Таша прикусила язык, боясь ляпнуть нечто «не для ушей приличных девиц».

— Уверена, — отрезала Дейна. — Иначе бы он не замуровал нас здесь!

— В смысле, ваше… величество?

— Это не мы — грешницы. Это он спит и видит, как бы лечь не одному, а с нами тремя. Просто боится блажи — мол, злые Семеро его накажут, убьют!

Прижавшись к стене — мимо проходили две прачки, Дейна воспроизвела в мыслях, как Таша усмехнулась. Своим «благочестием», Бейлор проехался и по ней, разогнав с Шёлковой улицы бордели. Буквально выставил её из Королевской гавани, оставил без работы и крыши над головой.

— Я б полюбовалась, как ты его оседлаешь, — сказала она, подойдя ближе. — Самый праведный Бейлор, поучающий других! И — ах, как оступится! Окажется не лучше их!

Поднимаясь по ступеням, ведущим в Твердыню Мейгора, Дейна оживляла в памяти Ташины уроки. Как двигаться, где касаться, что делать в самый важный момент…

Нет, сегодня Его величество точно поплатится за грехи этих десяти лет!

А она насытится сполна и любовью, и местью.

Дейна всерьёз опасалась — путь в королевские покои окажется закрыт. У двери она наткнётся на белых гвардейцев и придётся повернуть назад. Однако ей повезло — Бейлора в спальне не было и дверь осталась незапертой. Потому она быстро проскользнула внутрь и схоронилась под кровать, надеясь — брат-муж скоро вернётся. Не проведёт ночи в молитве.

Платье служанки, надетое ею для побега, было не шибко удобным. Не зная, чем занять время, Дейна распустила корсет, выдернула шнурок и разрезала его напополам. Теми самыми ножницами, которыми Элейна обстригла серебристые пряди. Потянула, проверила — вроде, крепкий, и должно хватить длины. Да и Бейлор — не Дейрон, не порвёт…

Эх, почему столь несправедлива судьба? И брату, способному сделать её счастливой, боги не внушили желания обычного человеческого брака?

Ожидание кончилось быстро. На лестнице раздались шаги, дверь заскрипела, приблизили голоса. Чуть хрипловатый — Бейлоров, велел гвардейцам до утра отдать по сто поклонов каждому из Семерых. Приятный, но печальный — Эймона Рыцаря-Дракона, уговаривал короля лечь отдохнуть, не тревожась об их душах.

Дейна боялась шевельнуться, пока её муж переодевался и устраивался на ложе. Как же долго она не видела его… С тех самых пор, как десять лет назад оказалась в стенах Девичьего склепа. А так близко не находилась со свадьбы, в брачную ночь после которой, он оставил её девицей.

Но вот — понемногу дыхание Бейлора стало ровным, он крепко уснул. И она отважилась покинуть убежище. На цыпочках подошла к двери, едва слышно задвинула крепкий засов…

А после склонилась над супругом, обмотала его запястье обрывком шнурка и осторожно привязала к столбцу кровати.

Когда Дейна заканчивала со вторым, Бейлор вдруг заворочался. Лунный луч из окна упал на его лицо, и она едва не вздрогнула — как же он был измождён! На миг мелькнула мысль: «Пожалей, не мучай! Выйди, сдайся гвардейцам и вернись в Склеп!»

Но следом король тихо застонал, а с его губ сорвалось имя-зов:

— Дейна… Дейна…

Паршивец!

Дейну точно вытянули бичом.

Слухи не ошибались — он запер их в Девичий склеп, а сам был преследуем непотребными снами! За собственную слабость, несоответствие идеалу (коего достигают лишь благочестивые септоны и септы — и Рейна), отыгрывался на неповинных сёстрах! Отнимал их жизнь, ибо прежде сам отнял у себя свою!

И Дейна поняла, что не отступит, пока не воплотит сон Бейлора в явь.

Осторожно, она опустилась у изголовья супруга. И коснулась его губ своими — впилась, вложив всю страсть, какую могла.

— Дейна…

Бейлор чуть приоткрыл лиловые глаза.

— Дейна?!

Округлил их в непритворном испуге.

— Как ты…? Что ты…?! — рванулся и понял — руки удерживают путы. — Стража! Дейна, зачем?! Отпусти меня, грешница!

За дверью лязгнули латы — королевские гвардейцы встрепенулись, услышав его крик.

Однако Дейна уже не могла повернуть назад.

— Кто «грешница»? — она встала, дабы Бейлор узрел её во всей красе. — Я — твоя законная жена, королева Семи Королевств! Моё место рядом с тобой, и на Железном Троне, и в твоей спальне! Ибо так дозволили Семеро!

— Не искушай! — Бейлор завопил, как безумный. — Боги покарают тебя за разврат! Ты погубишь душу, сгоришь!

— Или ты, из-за страха собственной страсти, сгноивший троих девушек заживо! — голос Дейны дрожал от волнения, но всё же звучал торжественно и твёрдо. — Отнявший у них юность, хотя стоило сделать малость. Осуществить влечение со мной!

Резким движением, Дейна сорвала с головы служанкин чепец, дав рассыпаться по плечам водопаду серебряно-золотых волос.

— Не бойся, муж мой! Прими, что дано богами! Это тебе за Элейну, обкарнавшую кудри!

— Отец, Матерь, Дева, помогите! — Бейлор принялся перечислять имена Семерых заплетающимся языком. — Старица, Кузнец, Воин, Неведомый…

— Они не помогут, — Дейна усмехнулась — точь-в-точь, как Таша. — Ибо Семеро не разделяются, но каждый из них пребывает в остальных. И Матерь с Отцом, коими ты пренебрегал ради Старицы и Девы, сейчас на моей стороне!

И она со всех сил рванула ворот платья, обнажив грудь.

— Это — за Рейну, которая никогда не станет септой!

— Уйди, — Бейлор уже не вопил — молил. — Не губи нас!!!

— А это… это… — Дейна наклонила голову к плечу и позволила разодранному платью соскользнуть на пол. — Это, любимый, за меня!

Слова застряли у Бейлора в горле. От вида снежно-белой валирийской кожи супруги, её пленительных изгибов и округлых форм, он почти перестал дышать.

Рейна же, звонко рассмеявшись, вскочила к нему на ложе. Вновь прижалась губами к губам, огладила острые скулы и впалые щёки, запустила пальцы в — такие же, как у неё — серебряно-золотые волосы.

— Боги нам разрешили, — шептала она, целуя Бейлора ещё и ещё. — Мы — муж и жена, король и королева. Ты сидишь на Железном Троне, ты — не септон!

— Ты проклята… — Бейлор едва не плакал, но почему-то не пытался вырваться из её объятий. — Плотская связь проклята… Не искушай… Пожалуйста, остановись!

Дверь спальни содрогнулась под ударом. Видно, гвардейцы попробовали открыть, но их остановил засов. Поэтому они испугались за жизнь короля всерьёз и решили выбить её, чтобы пробраться внутрь.

Поняв — скоро им это удастся, Дейна заторопилась, боясь потерять и мгновение. Она вновь вспомнила уроки Таши — задрала на Бейлоре ночную рубашку и плотно прильнула к его истощённому телу. Ужаснулась от вида рубцов и выпирающих рёбер, покрыла их дорожками поцелуев.

И довольно усмехнулась, убедившись — его возбудили ласки.

— Грешник, — захихикала Дейна, заглянув Бейлору в глаза. — Что ж — послужи Матери, благословившей нас!

Раздался оглушительный треск — от удара гвардейцев не выдержал засов.

— Ваше величество, вы целы? — крикнул из-за двери Эймон.

И, одновременно с этим, Бейлор рванулся и лопнул шнурок, стягивавший его левую руку.

Рванулся — и повалил Дейну на кровать, плотно прижав своим исхудавшим телом к доске, без каких-либо намёков на перину.

От неожиданности, Дейна ахнула. Она не увидела над собой безжизненные глаза «короля-септона». В темноте светились очи, напомнившие те, коими Дейрон пожирал юного дорнийца. Тем временем, Бейлор довольно быстро развязал вторую верёвку. И его тонкие хрупкие пальцы коснулись её кожи. Нежно, изучая, водили по лицу, шее, ключицам, груди…

Никогда в жизни не видевший женщины столь близко, он касался её, словно хрупкой драгоценности. Словно несбыточной мечты, способной развеяться от неловкого движения, внезапно и чудесно обретшей плоть.

— Дейна, — тихонько прошептал Бейлор, целуя её — едва ощутимо.

И соединился с ней — сам, по собственной воле, без принуждения. Не замечая двух королевских гвардейцев, остолбеневших от неожиданного — но столь естественного зрелища, представшего их глазам.

Остаток ночи супруги провели на жёстком ложе аскета. Бейлор лежал, обвив рукой Дейнин тонкий стан. Иногда — приподнимался на локте, чтобы полюбоваться её лицом. Иногда нежно целовал, пропускал меж пальцев пряди сияющих густых волос. И шептал, восторгаясь:

— Ты — прекраснейшее из созданий богов!

Дейна же просто отдыхала, ибо её сморила усталость и согревало тепло брата-мужа. Её было хорошо и спокойно, впервые за почти десять проклятых лет. Мучения отступили, утихла злость, молодое тело получило неловкую, но любовь.

И Красный замок вновь казался домом. Уютным и родным.

Дейна сама не заметила, как провалилась в сон. Раньше, чем над Узким морем занялась первая заря.

А проснулась с лучами солнца, от звука удара плети.

— Бейлор, — зевнула она, разлепляя глаза и ища в спальне супруга. — Бейлор, ты где?

И зажала рот рукой, обнаружив его согнувшимся перед изображением Семерых. Неистово бьющего поклоны, аж расшибая лоб. И нещадно стегающего себя плетью, из-под которой летели алые брызги крови.

— Бейлор, перестань! — Дейна вскочила с кровати, подбежала к нему и попыталась прекратить истязание. — Муж мой, что случилось, зачем?!

Но супруг шарахнулся прочь, не дав ей даже коснуться себя.

— Ты погубила нас обоих! — воскликнул он, уставившись на неё безумным взглядом. — Я не устоял, я соблазнился! И должен поплатиться, ответить за грех!

— Но это не было грехом! — Дейна ощутила, как к глазам подступают слёзы. — Нам было хорошо вместе! И боги не осуждают такое счастье! Иначе б праведный король Хугор не имел сорок четыре сына!

Но Бейлор не ответил ей и продолжил хлестать себя. Дейне осталось только бессильно стоять, позволив слезам потечь по бледным щекам.

Вчера, на несколько часов, лёжа в его объятиях, она поверила. Искренне поверила, что супруг уразумел — не надо бояться данного от природы. Исправит содеянное, выпустит сестёр из Девичьего склепа и будет с ней жить, управляя Семью Королевствами.

«Идиотка! — ругнула себя Дейна. — Наивная, мечтательная — и после всего, что перенесла!»

Утирая слёзы, она плотно завернулась в простыню. Ещё тёплую, сохранившую жар их тел. Покорно поднялась, когда в покои вошли королевские гвардейцы. И покорно последовала за Эймоном, поведшим её до боли знакомым путём — обратно в Девичий склеп.

— Зря, ох зря ты поступила с ним так, — нарушил он молчание почти у ворот её тюрьмы. — Я знаю Бейлора лучше многих. Из-за вчерашнего, он никогда не простит себя.

— Ну и пусть не прощает, — Дейна упрямо вскинула голову. — Сам виноват! Сам прочертил границу! А я, значит, должна простить ему пытку, которой он подвергает нас с сёстрами каждый день!

— Ты не понимаешь, — Эймон понизил голос и вздохнул. — Он не успокоится, пока не заморит себя истязаниями и постом. Бейлор всегда был упорен. Но после того, как спас меня в Дорне, его упорство превратилось в слепой фанатизм. Ты его погубила.

Короткий рассказ Эймона ударил над душой Дейны, как гром.

Вернувшись в Девичий склеп, она забилась в самый дальний угол покоев, чтобы побыть одной. Отказалась от еды, вырвалась из объятий Рейны, сочувствующей её провалу. И прогнала прочь Элейну, не терпевшую разузнать в подробностях, каково это — спать с мужчиной.

Только сейчас, почти десять лет спустя, до неё дошло — Бейлор не отвечал в полной мере за свои действия и слова. И, возможно, не из жестокости запер их в безвыходной тюрьме. Кровь Таргариенов и яд змей, искусавших его, пока он спасал Эймона, лишили Благословенного короля возможности незамутнённо воспринимать людей, поступки и мир.

Соблазни его Дейна в год свадьбы, вероятно чего-то удалось бы добиться. И, признав — он не склонен к безбрачию, Бейлор бы неоднократно восходил с ней на ложе, нежно ласкал и глядел глазами Дейрона.

Но теперь брат был безумен.

Что означало — пусть он её и любил, но болезнь не даст ему это признать. Скорее заставит разрушить непокорное тело.

Так закончился день. За ним минул другой, неделя и месяц. Король Бейлор завершил тяжелейший пост в полторы луны, едва не сведший его в могилу. И понемногу стало казаться — случай забылся, и жизнь в Красном Замке вернулась в обычное русло.

Однако в пылу страстей, Дейна не сообразила — её поступок получил далеко идущие последствия. Жажда отомстить так увлекла её, что, направляясь к Бейлору, она не обратила внимания, когда в последний раз приходила лунная кровь.

И боги — не Семеро, но Балерион, Мераксес и Вхагар, смеясь, подбросили монету.

— Знаешь, сестрёнка — кажется это неспроста, — серьёзно заявила Рейна, узнав — Дейна внезапно захотела ягод из Королевского леса. А вместе с ними — осьминогов, выловленных в гавани.

— Почему? — спросила Дейна, не понимая, куда та клонит.

— Я неопытна в этих делах, но слышала от матушки и дам… — Рейна слегка смутилась и покраснела. — По-моему, ты понесла от Бейлора.

— Да ты шутишь!

— Я говорю серьёзно! — нахмурилась Рейна.

А следом улыбнулась.

— Дорогая, по милости Семерых, ты станешь матерью наследника Железного Трона!

Услышав её слова, Дейна вздрогнула. Ибо почувствовала, и разумом и телом — сестра права. В ту ночь они с Бейлором, не ведая того, и вправду дали жизнь ещё одному Таргариену, потомку Древней Валирии. И на душе у неё стало тревожно и тяжело.

— Ты уверена в этом? — она сжала ладони Рейны в своих, ища поддержки.

— В чём?

— В том, что родится сын.

— Это ведает одна Старица, — Рейна возвела очи к потолку Девичьего склепа. — Потому молись и проси, если хочешь, чтобы случилось так.

И Дейна молилась. Не так часто, как Бейлор, но каждое утро, положив перед собой так и не проклюнувшееся драконье яйцо Элейны.

Она просила богов о том, чтобы они даровали ей сына — не дочь. Принца, способного вырвать её и сестёр из каменной гробницы. О верных союзниках, которые помогут ему удержать Железный Трон, если отец не проживёт долго.

Но главное — чтобы подброшенная монета легла правильной стороной

— Сделайте, дабы мой Эйнис вырос не безумным, но великим, — повторяла она, поглаживая растущий живот. Ощущая движение ребёнка внутри. И привыкая к имени, что дал ему, узнав о её беременности, Бейлор. Не позволивший ей даже разок назвать сына Деймон, «ибо Порочный принц был кошмарный грешник».

И боги — не Семеро, но Балерион, Мераксес и Вхагар, услышали её молитву.

Эйнис Таргариен, второй этого имени, прозванный церковью Отступником за попытку возродить валирийскую веру, стал самым ярким и неоднозначным из всех владык Семи Королевств.