Выбирая себя (гет)

Декабрь 2007 года.

Он любил просыпаться раньше неё и спускаться на первый этаж, чтобы сварить кофе. Она любила честный вкус кофейных зерен, отдающих всю свою горечь кипящей воде, и пила только сваренный его руками напиток. Без сахара и сливок. Чёрный, крепкий, заставляющий сердце чуть ускориться. Дом наполнялся ароматами, в сковороде уже зарумянились пара тостов, а снег за окном покорно следовал за ветром, отдаваясь его порывам.

Северус запрокинул голову и расправил ноющие плечи, умиротворённо делая глубокий вдох. Легкая боль под рубцами на шее ещё саднила, но это было терпимо. Она ощущалась как неотъемлемая его часть. Такая правильная, естественная, даже… необходимая. Северус думал о её нежных пальцах, что ночью выводили узоры на его шее и скользили вниз. И о том, как он прижимал её кисти к губам, обессиленно падая рядом с ней на постель.

Никто из них не заметил, как одно одиночество на двоих плавно переросло в нечто большее. Как две летучие мыши выбрались из подземелья и с надеждой взглянули в чистое ясное небо. Как расколотое сердце одного залатало разбитое вдребезги сердце другого, идеально заполняя недостающие куски.

Когда она открыла глаза, иссиня-зеленая глубина озера впитала солнечные лучи. Там, на самом его дне покоились обломки страхов и боли, о которых никто уже и не вспомнит.

Декабрь 1997 года.

Посмотри на меня. Посмотри на меня. Ну же… Посмотри на меня!

Внутренний голос сегодня был особенно болтлив. Его не могли перебить ни перешептывания сокурсников, ни скрип зачарованного мела, высекающего магические формулы на старой шершавой доске. Ни голос разума, который безуспешно напоминал о необходимости учиться. Пэнси в очередной раз нервно заправила темную прядь за ухо и замерла, вонзая свой требовательный взгляд в белоснежную голову сидящего перед ней парня. Под рёбрами бурлила расплавленная медь, растекаясь по телу микроспазмами ревности.

Посмотри на меня…

Сердце скрипело и царапало изнутри грудную клетку, пока Паркинсон сражалась сама с собой за последние крупицы самообладания. В любом случае поражение было обеспечено. Кровоточащая нижняя губа едва заметно подёргивалась, подбирая рассыпающиеся буквы и складывая их в горькие, словно яд, слова. «Посмотри на меня».

Но Драко не смотрел. Платиновая голова была сейчас единственным светлым пятном на горизонте Пэнси. Во всех смыслах. Она жадно ловила каждое его движение, ревностно следила по направлению его взгляда и вновь предавалась несбыточным мечтам. Малфой был недосягаем. Одна лишь его ухмылка заставляла Паркинсон кусать свои губы в невозможности прикоснуться к нему. У избалованной слизеринской принцессы всегда были игрушки на любой вкус, кроме самой желанной. Самой ценной. Но холод, исходивший от Драко, был ультимативным. Даже пожар в грудной клетке не давал согреться.

Они с Забини что-то обсуждали, заговорщицки наклоняясь друг к другу каждый раз, когда профессор Слизнорт отворачивался к доске, чтобы дать пояснение замысловатым формулам, без знания которых невозможно было приступить к новому зелью.

Слизеринская половина учеников посмеивалась над стариком, для которого работа в Хогвартсе больше не ощущалась как возвращение в родную обитель. Это было скорее демонстрацией покорности, выученная беспомощность. Дисциплина выскальзывала из его рук, а сам он, казалось, начал стареть вдвое быстрее. Неудивительно — Пожиратели Смерти стали тем взрывоопасным ингредиентом, из-за которого в любой момент Хогвартс мог взорваться, словно котёл. Пэнси предпочитала не замечать того, что происходит в школе, будто это её не касалось. Но каждую ночь страх подползал ближе и лизал ей ноги, притворяясь безобидным ручным зверем.

Атмосфера в школе была как никогда напряженной. Прогорклый воздух, напитанный коллективной тревогой и безысходностью, можно было резать ножом. Под суровым взглядом нового директора даже портреты чувствовали себя неловко, а особо впечатлительные персонажи сбегали к соседям лишь бы не попадаться ему. Черная тень, в которой сосредоточилась власть над древним замком, неслышно плыла вдоль каменных равнодушных стен. Северус хищной птицей высматривал малейший намек на нарушение, готовый вцепиться в нерадивого студента мертвой хваткой, лишь бы его первыми не обнаружили они.

Завернув за угол, Снейп увидел трясущегося в приступе паники мальчишку с Рейвенкло, который безуспешно прятался за одной из статуй на третьем этаже. Худенькое тельце подростка скрючилось на полу, а бледные жилистые пальцы намертво впились в жидкие серые волосы. Расфокусированный взгляд упёрся в одну точку, чтобы затем беспомощно взмыть вверх.

Даррен. Полукровка.

— П-п-п-простите м-м-меня, директор Снейп… я… я…

Грозовая туча хмурилась, оценивая масштаб трагедии. Вид смертельно напуганного школьника возвращал Снейпа в реальный мир. В защите нуждались все, не только Слизеринцы.

— За мной.

Голос хлёстко ударил по ушам, и мальчишка, будто пробудившись, резко вскочил и растерянно двинулся вслед за директором, всем своим видом демонстрирующим раздражение. Черная туча волокла за собой тряпичную куклу.

— Мистер Даррен. Что произошло?

Дверь директорского кабинета захлопнулась за полупрозрачным от усталости и стресса полукровкой. Серый взгляд школьника недоуменно заострился на бледном лице с двумя погасшими углями на месте глаз.

— Пожалуй… мне не стоит…

— Говорите. Не испытывайте моё терпение.

Мальчик озирался, будто ожидал засады. Будто из глубины кабинета на него вмиг налетят обжигающие вспышки заклинаний, скручивая его тело, как полотенце. Снова.

— Я… н-н-не думаю, что…

— Профессор Кэрроу. Что он сделал?

Лёд, нотки которого звенели в нетерпеливом баритоне, больно резал слух. Ослушаться директора было так же страшно, как разозлить профессора ЗОТИ этим утром.

Но ответа не требовалось. Северус понял всё без слов, когда ярчайшие образы выплеснулись из подсознания Даррена и окатили его ужасом с ног до головы. Достаточно было лишь немного надавить, чтобы легилименция вскрыла этот нарыв.

Круциатус…

— Мистер Даррен…

Тонкие пальцы зельевара держали флакон с бурлящей внутри него золотистой жидкостью. Снейп почти гипнотизировал ученика, бережно подбирая слова.

— Примите это зелье, чтобы избавиться от страха. Вам нужно учиться. Я поговорю с профессором Кэрроу. То, что он делает — недопустимо, — чёрные туннели затягивали. Успокаивали.

Субтильный юноша осушил флакончик с зельем и кивнул. Его до сих пор трясло так, будто под ним просыпался вулкан. Разрушительная неконтролируемая стихия, терпеливо ожидающая путников. Любой мог стать следующим.

— Спасибо, директор Снейп…

Мальчишка замялся, опустив голову.

— Если вам не трудно… — прошептал он, едва справляясь с волнением. — Моя сестра… можно ей такое же зелье?

* * *

Посмотри на меня!

— Мисс Паркинсон, будьте так любезны, повторите мой вопрос.

Пэнси очнулась, выныривая из своих фантазий в реальность. Драко обернулся, чтобы запечатлеть момент её унижения, безучастно наблюдая за тем, как она растерянно хватает воздух ртом. Как рыбка, которую швырнули на берег.

— Простите, я не расслышала.

— Минус пять баллов, Слизерин.

Гулкое ворчание волной прокатилось по аудитории. Позор. Змеи закатывали глаза и разочарованно переглядывались. Неслыханно, чтобы декан снимал баллы с собственного факультета. Вот профессор Снейп никогда бы…

Локоть соседки больно врезался в руку, пока Паркинсон сжимала челюсти и хмурилась. Все внимание, сосредоточенное на ней, она снова обратит в самобичевание. И, судя по всему, это произойдёт уже очень скоро.

И когда корона слизеринской принцессы успела потускнеть? Пэнси скользнула рукой в карман мантии и сжала краешек пергамента, представляя, как мать выводит на нём эти чернильные завитки. Красивые. Ровные. Идеальные.

«Дорогая, мы с отцом пробудем в Италии все зимние каникулы. Если хочешь, можешь вернуться в поместье, мы не настаиваем. Отец передает тебе привет и желает успехов в учебе! Милая, не налегай на выпечку».

Четыре скупые фразы, пропитанные пренебрежением, упреком, безразличием. Будто мать не знает, что две трети еды из тарелки дочери всегда летят в мусорку. Неправильная. Неудобная. Ненужная.

Родители всю жизнь забрасывали её дорогими подарками, чтобы как-то компенсировать неспособность дарить своё душевное тепло. Малышка с тёмными волосами и глубокими, как озеро, глазами с надеждой цеплялась за подол платья матери, которая лишь раздраженно одергивала его. Со временем озеро затянула тина, дно покрылось густым илом, и некогда кристально чистый водоем стал мутным болотом.

Ненужная.

Пэнси с раннего детства хищно вгрызалась в любые крохи внимания, готовая на всё, лишь бы её заметили. Готовая унижаться, лизать руки своему идолу, который одной рукой гладил её, а другой наказывал. Отталкивал и удерживал. Разве должно быть как-то по-другому? Сознание запечатлело прищур стальных глаз и кривую ухмылку как высшую форму одобрения. Этого было более чем достаточно, чтобы спрятаться от реальности.

Чистая кровь, бегущая по венам, не гарантировала счастья. Она лишь могла обеспечить пропуск в тесный круг ярых поклонников Тёмного лорда. Но Паркинсон не ощущала ничего, кроме страха за свою жизнь. Сегодня полукровки, а завтра? Кто знает, что будет завтра, если оно всё же настанет. Никаких гарантий, что они все доживут до выпускного.

Подол мантии Пэнси суетливо трепыхался, пока она перебирала ногами в попытке протиснуться сквозь небольшую толпу студентов и догнать Малфоя. Тонкая ручка вцепилась в предплечье ускользающего, и отчаяние сорвалось с её пересохших губ.

— Драко, какие планы на каникулы?

— Эмм…

Не дожидаясь ответа, она сильнее сжала его руку, не в силах скрыть легкое безумие.

— Как насчет провести их у меня? Родители ещё не скоро…

— Меня Блейз уже позвал.

Он высвободил руку и наклонил голову, становясь холодным и отстраненным. Его идеально уложенные волосы искрились равнодушным серебром.

— Но я думала…

— Пэнс, не вариант. Я согласился.

— Это ведь наш последний курс… зимние каникулы больше никогда не повторятся.

— Ты серьезно будешь сейчас мне с этим надоедать?

Неприятное чувство вонзилось в горло. Она не слышала слов, но ощущала, как земля уходит из-под ног. Слова Драко резали похлеще гоблинской закаленной стали, которую коллекционировал мистер Паркинсон. Одно легкое прикосновение — и кожа вместе с мышцами расползается на лоскуты, которые невозможно залечить без уродливых шрамов. Удар за ударом. Прекрасные графитовые глаза стали порталом в ад, только вот ад этот промёрз до основания.

Неудобная. Ненужная.

Одержимая.

— Драко, может ты передумаешь?..

— Да сколько можно уже! Я не буду менять свои планы ради тебя.

Блейз утянул Малфоя за собой, и парни растворились в коридоре. С каждым вдохом легкие наполнялись гвоздями. Ядовитые пары взметнулись над грязным болотом, отравляя всё живое вокруг. Девушка развернулась и влетела в кабинет Слизнорта, ничего не соображая в приступе ярости. Пелена застилала глаза, неконтролируемые вспышки магии слетали с палочки и взрывали склянки с зельями. Пэнси зашлась в истерике, не осознавая, что творит. Магия вырвалась из её искалеченной души, и разрушительный импульс смёл несколько столов и котлов с её пути под аккомпанемент надрывного девичьего крика. Принцесса осознала, что по-настоящему не владеет в этой жизни ничем.

Гораций удивленно выглянул из кладовой. Беспокойство и тревога сгущались с каждой секундой, не оставляя ему никакого другого выбора, кроме как лично сопроводить мисс Паркинсон в кабинет директора. Снейп знает своих змеёнышей с самого их детства и лучше понимает, что с ними делать.

* * *

— Северус, это недопустимо. Она не желает меня слушать!

— Гораций, я настоятельно рекомендую забыть об инциденте и не сообщать её родителям.

— Но она же ничего не сдаст! С таким отношением к учебе!

— Я разберусь.

— У мисс Паркинсон нервный срыв. Уже третий за месяц. С этим надо что-то делать, я с ней не справляюсь.

— Гораций… просто… Делай свою работу. Я сам с ней поговорю. Договорились?

— Это всё — ненормально, — Слизнорт понизил голос и опасливо пробежался глазами вдоль стен. — Так не должно быть. Они же всё видят…

Северус остановил его слова тяжелым многозначительным взглядом. Опасно.

— Благодарю за вашу помощь, профессор Слизнорт. Что-то ещё? — черная мантия колыхалась бархатными волнами на расправленных плечах. Эти плечи держали на себе всю школу вместе с её проблемами.

— Нет, директор Снейп. Благодарю вас, — сдавленно прошептал Гораций Слизнорт, прежде чем покинуть кабинет. Сомнения раздирали его, вонзив свои клыки, и тянули в разные стороны. Все совершенные им ранее ошибки бумерангом прилетели в затылок.

Пэнси вполне отчетливо слышала весь разговор, облокотившись спиной к стене в углу кабинета. Зажмурившись, она мечтала лишь о том, чтобы все поскорее закончилось. Она охотно бы сбежала из школы, лишь бы никогда больше не испытывать боли. Темные волосы закрыли лицо, и маленькая фигурка ведьмы, окутанная мантией, больше была похожа на летучую мышь. Такую же, как сам Снейп, только меньше.

Северус наложил запирающие и заглушающие чары на свой кабинет и повернулся к ученице. В помощи нуждались все, не только Поттер.

— Подойдите ко мне, мисс Паркинсон.

Тонкая ручка со смятым пергаментом в кармане дрогнула. Дышать было тяжело, воздух просто отказывался проникать в легкие.

— Пэнси, прошу тебя.

Полные горьких слёз болотные глаза на миг прояснились. Снейп позвал её? Она давно не слышала звука своего имени, произнесенного так, будто она имела значение.

— Профессор…

Она так напоминала ему себя самого. Одинокая, озлобленная, одержимая невзаимными чувствами. Сломленная. Колючая. Недоверчивый взгляд столкнулся с понимающей тёплой бездной и утонул в ней.

— Я не смогу тебе помочь, если ты не позволишь.

Ноги сами отнесли Паркинсон в центр кабинета. Внутренний протест угас, так и не соизволив разгореться.

— Профессор Снейп… мне не нужна помощь.

Упрямая.

— Понимаю, — кивнул он. В его присутствии она ощущала себя иначе. Но пока не осознавала, что именно было не так.

Несколько мгновений Пэнси пыталась обуздать новую вспышку истерики, но лишь взорвалась слезами, беспомощно цепляясь за одежду Снейпа. Он приобнял её, позволяя ей выплеснуть всё то, что отравляло её изнутри. Северус впитывал чужую боль, будто ему было недостаточно собственной.

— Я никому не нужна, профессор… никому… мне страшно!

Неизвестно, кого это нежное поглаживание по голове успокаивало больше — профессора или его ученицу. Неловкие, почти родительские объятия были лучшим противоядием, и Паркинсон отчаянно тянулась к неожиданному источнику душевного тепла. Последний раз она так обнимала Северуса, когда ей было одиннадцать. Она скучала по родителям и не понимала, как можно расстаться с ними на несколько месяцев. Тогда она просто повисла на его сюртуке и отказывалась отпускать. Но с тех пор она больше не позволяла себе показывать уязвимость, предпочитая обращать её в желчь.

Жизнь встала на паузу, пока большая летучая мышь укрывала своим крылом маленькую. Пэнси будет мысленно возвращаться в этот момент снова и снова, чтобы вспомнить сложный аромат, исходящий от Снейпа, текстуру ткани под её пальцами, тяжесть его руки на её плече, тихий успокаивающий голос, забирающийся прямо под кожу. Мгновения слабости.

— Простите, профессор… я не должна была себя так вести.

— Мисс Паркинсон, профессор Слизнорт уверен, что вы провалитесь на экзаменах.

Пэнси резко отпрянула и внимательно посмотрела на директора. Его эмоции всегда были сокрыты от посторонних, но сейчас она была уверена, что её не накажут, хотя она этого и заслуживала.

— Зельеварение дается мне тяжелее всего… возможно, это из-за того, что я никак не могу привыкнуть к его манере преподавания.

Северус горделиво поднял голову и сложил перед собой руки, позволяя ироничным ноткам просочиться в слова:

— Привыкнуть можно ко всему, было бы желание. К тому же, вам не хватает концентрации, и это уже проблема не Слизнорта.

Пэнси сжала челюсть и опустила голову.

— Я понимаю, профессор.

— В субботу жду вас в кабинете зельеварения с учебником. Разумеется, Слизнорт сначала назначит вам отработку. До конца учебного года ещё есть время подготовиться. Не пренебрегайте этой возможностью, мисс Паркинсон.

Если бы кто-то сказал ей ещё неделю назад, что устрашающий директор Снейп будет успокаивать её, согревая в неловких объятиях и уговаривать учиться, она бы не поверила. Видимо, со стороны всё было настолько плохо, что даже суровый непроницаемый волшебник не выдержал. Странное чувство.

— Я поняла вас. Спасибо, профессор Снейп.

* * *

Ночной Хогвартс всегда дремал очень чутко. Но Снейп практически не спал, опрокидывая в себя зелья бодрости и продолжая работать. Ментальные стены поражали своей толщиной — только внутри них Северус чувствовал себя относительно спокойно. Даже пряча свои истинные мотивы в недрах разума, он представлял себе угрюмое родное подземелье.

Алекто и Амикус делали ночной обход, когда Снейп внезапно встал у них на пути. Неожиданная преграда. Грозовая туча рассыпала искры и нависла над обоими Кэрроу.

— Алекто, скройся, — прошипел директор, даже не взглянув на неё.

— В чем дело, Снейп? Какие-то проблемы? — рот Амикуса искривился в гадкой усмешке. Северусу захотелось навсегда стереть её с этого лица.

— Ты знаешь в чём. Ещё хоть один подобный случай, и я брошу тебя дементорам.

Зрачки Кэрроу вспыхнули безумием, а его сестра напряглась, выхватив палочку.

— Снейп, это не твоё собачье дело. В школе новые порядки. Тебе ли не знать.

— И как только господин ему доверяет! Посмотри, как он напрягся из-за какого-то полукровки!

Рука Северуса молниеносно взметнулась вверх, и палочка рассекла воздух. Обезоруженная Алекто гневно таращила глаза, а прижатый к стене Амикус хрипел, пытаясь оторвать от горла тяжелую руку зельевара. Северус очень сильно сдерживался, чтобы не разорвать его голыми руками.

Он наклонился к самому омерзительному человеку, которого когда-либо знал, и четко проговорил каждое слово так, чтобы его слышала даже Алекто.

— Кажется, мой друг, ты забыл, что и я тоже полукровка.

— Снейп, отпусти его!

— Ещё хоть один раз… Напомни мне, чем я никогда не разбрасываюсь?

Амикус мог бы попытаться дать отпор, но вот только палочка упиралась ему в шею, а Алекто замерла в нерешительности.

— Пустыми угрозами…

— Повтори.

— Пустыми угрозами!

Снейп отступил и брезгливо поморщился, пока Амикус пытался отдышаться и хрипло кашлял. Они с сестрой обменялись взглядами. Под недовольные и обеспокоенные возгласы сонных портретов директор не оборачиваясь ринулся прочь, чтобы не утратить самообладание окончательно и не убить Амикуса прямо в школе.

* * *

Пэнси с тоской буравила глазами пожелтевшие страницы учебника, подперев голову рукой. Сил на учебу уже совсем не осталось, она два часа к ряду собственноручно оттирала котлы под насмешливым взглядом директора.

Никакой магии, что за идиотское правило…

— Вы что-то сказали, мисс Паркинсон?

— Нет, ничего, профессор… просто задумалась.

Уголок губ Снейпа чуть заметно дернулся. Вероятность того, что произойдёт чудо и Паркинсон начнёт учиться, была призрачной. Но сам факт того, что она находилась у него под присмотром, оказывал благотворное влияние на обоих.

Тяжелый девичий вздох, хмурые брови и заправленные за уши волосы, четкая геометрия которых указывает на склонность Пэнси к порядку и организованности. Просто никто не развивал в ней скрытые способности и не поощрял усидчивость. Она по привычке держала спину ровно, будто затылком ощущая взыскательный взгляд матери.

Северус внимательно изучал сидящую за первой партой девушку. Вот она выписывает тезисы на пергаменте мелким каллиграфическим почерком, похожим на почерк Драко. Вот она на мгновение забывает, что нужно сидеть ровно и позволяет себе на несколько мгновений расслабиться и растечься на стуле. Её нервы не в порядке. Она может сорваться в любой момент и устроить очередную истерику, а когда будет бежать по коридору, собьет с ног какого-нибудь младшекурсника. Эта девочка — нестабильное зелье, которое лучше не взбалтывать. В покое оно лишь лениво переливается в склянке, но стоит только спровоцировать… Как вся ярость вырвется наружу. Снейп прекрасно знал, что оба родителя этой девочки — истинные рептилии, так и не научившие её справляться с проблемами.

— Мисс Паркинсон, прочитайте третий абзац вслух.

Она тихо прочистила горло и без какого-либо энтузиазма принялась озвучивать текст перед собой:

— Порошок из перьев феникса является ключевым ингредиентом в приготовлении Крововосполняющего зелья. Это редкий ингредиент, обладающий свойствами восстанавливать жизненные силы, залечивать глубокие раны. В отличие от слез феникса, порошок из перьев не способен излечивать смертельные раны, но, тем не менее, существенно повышает шанс на спасение пострадавшего от укусов магических существ и при высокой кровопотере…

— Достаточно, мисс Паркинсон. Что вы думаете?

— Эм… в каком смысле?

Она удивленно уставилась на Снейпа, искренне не понимая, что он хочет услышать от неё. Его бровь изогнулась, когда он ответил проницательным взглядом и сложил пальцы в замок.

— Что вы поняли из этого небольшого абзаца?

Он издевается?

Северус выжидающе хмурился, и, поняв, что ответа ему так и не дождаться, нашел в своем арсенале наименее раздраженную интонацию.

— Мисс Паркинсон. Зельеварение — это не просто ремесло. Это истинная наука, требующая точности и понимания мельчайших нюансов магии. Зелье — любое, даже самое простое — это результат многолетних исследований и экспериментов. Все знания, которые вы имеете под рукой, когда-то были просто теорией. Идеей. Волшебники вкладывали всю свою душу в то, чтобы мы могли пользоваться плодами их открытий. Они жили этим. Гении, безумцы, фанатики своего дела — только благодаря им мы имеем доступ к средствам, способным менять реальность вокруг нас. Разве не потому мы так жалеем магглов, что в их жизни всего этого нет?

Жалеем? Пэнси ощутила неприятный холодок, ползущий по спине.

— Разве мы должны их жалеть? Они — абсолютно бессмысленная трата ресурсов…

— Перефразируйте.

— Ну… Они хуже нас…

— Ещё попытка.

— Мы превосходим их…

— Достаточно.

Северус прищурился. Он встал со своего места и медленно приблизился к девушке, ладони которой взмокли, а пульс неизвестно почему подскочил.

— Быть волшебником — это великая честь. Привилегия. Волшебник должен не просто гордиться своим происхождением, но и уважать магию. Чтить её, понимать её законы, разбираться в магических науках. Что толку от чистой крови, если вы не в состоянии отличить заунывник от крапивы? Если вы не знаете, как приготовить элементарное зелье? Ну же, Паркинсон. Ответьте себе. Вы оправдываете свой священный статус обладателя магии?

Пэнси нервно прикусила губу, не сводя глаз с директора.

— Я не знаю, сэр.

— Но вы знаете, что никогда не поздно начать. Что вы должны сделать?

— Да откуда же мне знать!!! — вспыхнула она, хлопнув обеими руками по столу. Паркинсон тяжело дышала и гневно скалилась на Снейпа, совершенно позабыв о том, с кем разговаривает.

Северус медленно наклонил голову, вглядываясь в её бледное лицо, и, не сводя с неё глаз, продолжил.

— Докажите, что ваша спесь — не напускная. Что вы не хуже всех этих волшебников, труды которых вынуждены постигать уже седьмой год в этой школе. Докажите сама себе, что вы в состоянии обуздать свой характер и направить энергию на развитие. Вы — главный человек в своей жизни. Никто вас не спасет, если даже себе вы не нужны, мисс Паркинсон.

Он развернулся и бросил ей лишь сдержанное:

— До встречи через неделю. Жду от вас эссе на тему Крововосполняющего зелья. Не опаздывайте.

Дверь за Снейпом захлопнулась, и Пэнси уронила голову на сложенные руки, ощущая необъяснимый рокот под рёбрами.

Январь 1998 года.

Камень гулко шуршит, заставляя всё тело содрогаться, когда лестница отделяется от стены и летит в противоположную часть коридора. Дрожащие руки впиваются в каменные перила, а голова кружится, привыкнуть к этому невозможно. То ли боязнь высоты, то ли повышенный инстинкт самосохранения, то ли излишняя нервозность… Или всё сразу.

А вдруг я упаду? Интересно, хоть кто-то будет по мне плакать?

— Пэнс, ты чего? — голос Нотта раздался где-то сбоку. Он вопросительно смотрел на неё, пока она вглядывалась в пустоту под собой и представляла, как летит вниз. Свободная от страхов, боли, пренебрежения… Никаких больше ожиданий, которые необходимо оправдать.

— Паркинсон, очнись. Не задерживай народ, — усмехнулся слизеринец, тряхнув своими темными кудрями. В несколько шагов она догнала однокурсников и поспешила по коридору на следующий урок.

Дни летели стремительно, но в то же время слишком медленно. Каждую субботу профессор Снейп ожидал её в кабинете, где он больше не был единоличным хозяином. Мир менялся, и к изменениям необходимо было приспосабливаться. Подстраиваться. Наступать себе на горло и продолжать идти.

Постепенно Паркинсон стала больше увлекаться зельями. Не потому, что они были ей интересны. А потому, что её мнение в кои-то веки стало кому-то интересно. Профессор указывал ей на ошибки, объяснял тонкости приготовления продвинутых зелий, которые могут попасться на экзамене. Он был требователен и строг. Но в то же время внимателен и мягок. У Пэнси все ещё не особо хорошо получалось, но она хотя бы осознала принцип работы, без которого никогда ничего не достигнет.

Всегда выбирать себя.

Каждая свободная минута становилась новой возможностью подобраться к скользким неприветливым ступенькам знаний, что так и норовили сбросить в ледяную пропасть. Но Пэнси не сдавалась. Она обратила всю свою злость в азарт, надменность в жажду, непонимание в стремление, а одержимость Малфоем в одержимость учебой, пусть и не сразу. От жалости к себе было лишь одно противоядие, и Паркинсон страшно захотела обрести его. Быть может, так она смогла бы снискать одобрение и уважение родителей. В конце концов, важно было лишь то, что Снейп открыл ей глаза на жизнь, понемногу добавляя всё новые ингредиенты в её кипучий характер. Искусный мастер знал, как стабилизировать даже такое опасное зелье. И, как это уже было множество раз, рецепт он создал совершенно спонтанно и неосознанно.

В одну из январских суббот пальцы Паркинсон напряженно барабанили по столу в кабинете профессора Слизнорта. Где-то в глубине души она смутно чувствовала, что что-то не так. Снейп никогда раньше не опаздывал. Вообще он и не обязан был вести эти дополнительные уроки, так же как и отчитываться перед кем-либо, но Пэнси уже успела довольно сильно понервничать, когда поняла, что уже почти час сидит одна. Предчувствие бесцеремонно вонзило в девушку свои когти, намереваясь исполосовать каждый доступный участок её разума.

Придет ли он?

Паркинсон никогда не умела скрывать чувства и эмоции, и вот уже беспокойство бросает тень на её растерянное лицо. От внезапного грохота двери девушка подскочила, напрягаясь всем телом.

Снейп!

Он вихрем влетел в помещение, едва ли обращая внимание на студентку. Лицо директора пугало своей неестественной бледностью, но несколько брошенных им слов обожгли девушку. Она не была к такому готова.

— Мисс Паркинсон, уроков не будет ещё три ближайшие недели. Но это не значит, что я освобождаю вас от работы. Я попросил профессора Слизнорта проконтролировать, как вы будете варить любое из продвинутых зелий в качестве подготовки к экзамену. Задача ясна?

— Да, сэр.

Что-то не так.

— Профессор Снейп, с вами всё в порядке?

Уверенная и спокойная улыбка, мягкий взгляд, морщинка на лбу. В угольных глазах на мгновение вспыхнул озорной огонь. Черная ткань прятала под собой последствия вспышки гнева Тёмного лорда — синяки, порезы и ушибы, но его сердце победно отплясывало ускоренный ритм.

— Мисс Паркинсон, я не буду повторять дважды. Вы свободны.

Если бы не необходимость в зельях, Северус бы ни за что сюда не пришел. Девчонку необходимо было выпроводить. Немедленно.

— Профессор, если вам что-то понадобится…

— Уверяю вас, Паркинсон, ваше присутствие сейчас нежелательно.

Озерная гладь затуманилась недоверием. Несколько мгновений девушка просто молча изучала директора, пока он не рявкнул на неё.

— Сейчас же отправляйтесь к себе!

Испуганная слизеринская принцесса схватила сумку и, не оборачиваясь, летучей мышью выпорхнула в дверь, раздираемая сомнениями.

Северус хищно уставился в дверь, глубоко дыша. Уголок его губ дернулся вверх, а физическая боль притупилась от одной только мысли о школьниках, в чьих руках сейчас была судьба всего магического мира.

Как только массивная дверь хлопнула за Пэнси, ноги зельевара подкосились, и слабость накрыла его лавиной. Он так и не узнал, что произошло раньше — потерял ли он сознание или упал.

Апрель 1998 года.

— Мистер Лонгботтом, какое растение усиливает действие аконита, если добавить его в готовое зелье?

Змеи и львы снова прожигали друг друга взглядами. Перед Горацием стояла не самая простая задача — затолкать в их головы как можно больше знаний, пресекать любые конфликты и самому не сойти с ума. Секундное замешательство на суровом лице Невилла вызвало у слизеринцев издевательские смешки, шипение прокатилось по классу, но Лонгботтом лишь сделал глубокий вдох и серьезно посмотрел на профессора Слизнорта. Это было чудом, что накануне Луна как раз обсуждала с ребятами этот вопрос, и он случайно услышал их разговор.

— Аконит усиливается простой фиалкой, сэр.

— Верно, мистер Лонгботтом. Очень хорошо. У вас есть что ещё добавить?

Рука Пэнси застыла высоко над головой, демонстрируя готовность дать ответ. Слизеринцы захихикали уже по другому поводу.

— О, мисс Паркинсон… Вы хотели дополнить ответ мистера Лонгботтома?

— Да, сэр.

Малфой обернулся с плохо скрываемым удивлением. Даже он, несмотря на свои успехи в зельеварении, не знал ответ.

— Фиалку необходимо собирать только в полнолуние, в противном случае зелье взорвётся. Ошибка может стоить волшебнику жизни.

Слизнорт одобрительно кивнул, мягко улыбаясь классу.

— Превосходно, десять баллов Слизерину! Вы абсолютно правы, мисс Паркинсон. Даже такой нежный цветок способен нести разрушения и угрожать жизни, если не знать тонкостей работы с ним. Всякое зелье требует в первую очередь работы ума, и только потом умелых рук мастера. Итак… продолжим.

Превосходство разливалось по венам, вызывая легкую эйфорию и укрепляя уверенность в себе. Пэнси заправила короткую темную прядь за ухо и флегматично уставилась в свои записи, ощущая больший контроль над своей жизнью, чем когда-либо. Оказывается, ныряя в учебники, можно с головой прятаться от проблем, кто бы мог подумать? Было в этом эскапизме нечто притягательное. Страхи растворялись и покидали разум, пока рука выводила аккуратные завитки на белоснежном пергаменте. Контроль же, напротив, просачивался в её сердце, как живительная влага к измученному засухой цветку. Северус постепенно вытеснил обоих родителей в системе координат Паркинсон, став для неё примером для подражания. Его голос был её якорем, благодаря которому её не уносило в открытый океан отчаяния.

Так неделя за неделей проходила за практикой с зельями, наиболее сложным из которых оказалось Крововосполняющее. Раз за разом Пэнси пыталась воспроизвести его под строгим надзором Снейпа, пока однажды она не обнаружила себя стоящей возле котла с сияющей улыбкой, выслушивающей такую желанную похвалу от своего профессора. Этот триумф хотелось запечатать в сердце и греться о него промозглыми зимними вечерами.

Апрель был посвящен библиотеке, подготовке к экзаменам и осознанию, что одиночество — это не всегда плохо. Гораздо хуже гнаться за кем-то, кто ни во что тебя не ставит.

В очередной раз, когда Паркинсон прошла мимо Малфоя, даже не заметив его, он испытал неприятное чувство и ещё некоторое время смотрел ей вслед. Острый укол пришелся именно туда, где ютилось и без того уязвленное самолюбие. От этой девушки исходила непривычная энергия, будто кто-то достал её с дальней полки, отряхнул от пыли и завел механизм резным ключом. Та же ровная челка, та же мимика и жесты. Но глаза… Драко пытался уловить её ускользающий взгляд, но так и не мог.

2 мая 1998 года.

Ослушаться Макгонагалл и сбежать. Наложить дезиллюминационные чары. Пытаться незаметно прокрасться через Хогвартс и найти глазами его чёрный силуэт. Бежать… Бежать. Бежать! Страх колотится в горле, руки дрожат, и паника стискивает грудную клетку, не давая вздохнуть.

Что я ему скажу?

Земля уходила из-под ног, пожиратели смерти разносили школу по кирпичику, и ядовитые слёзы горячими реками стекали по щекам. Впервые в жизни Пэнси испытывала настолько сильный страх. Ей нужен был Снейп. Она не могла объяснить даже себе, почему всё ее существо изо всех сил рвалось к нему. Будто его присутствие могло всё исправить. Ей нужен был Снейп. Сейчас.

Его до боли знакомый силуэт стремительно приближался к Визжащей хижине. Пэнси на секунду замерла, а затем со всех ног ринулась к нему, мысленно умоляя его остановиться. Чтобы… чтобы что?

Ледяной голос разрезал пространство, будто масло. Внутри всё сжалось, когда она поняла, кому он принадлежал.

— Я должен получить власть над этой палочкой, Северус… а значит, и власть над Гарри Поттером… Убей!

Раздался страшный крик. Пэнси упала перед Волан-де-Мортом и прохрипела:

— Остановитесь, мой господин, умоляю вас… — голос звучал сдавленно, будто змея сейчас обвивала и её горло тоже. Огромные ясные глаза пронзили плоское бледное лицо, и Тёмный лорд раздраженно поморщился.

— Где твои манеры, девочка?

— Прошу вас, не убивайте… не убивайте его… Убейте меня, если нужно. Только отпустите его. Прошу, прошу, прошу вас! Пожалуйста!!!

Всхлипы превратились в рыдания, девичьи пальцы впились в пыльный подол мантии тёмного волшебника, что с отвращением наблюдал за истерикой слизеринской выскочки. Северус корчился и хрипел, пока Нагайна вгрызалась в его шею. Целое мгновение Волан-де-Морт раздумывал, не убить ли ему эту мелкую истеричку.

— Умоляю вас!!! Отпустите Снейпа!!! Я не… я… я не смогу…

Лорд брезгливо одернул мантию, раздираемый множеством противоречивых чувств. Сожаление, раздражение и предвкушение победы слились в один бурный поток, бегущий по его жилам.

— Не сможешь что?

— Я не смогу без него, мой Лорд. Он нужен мне… умоляю вас…

Мгновенная вспышка слетела с бузинной палочки, и Пэнси отлетела к стене, сильно ударившись спиной. Реддл обронил ледяное «Жаль» и покинул хижину. Убивать ещё одного слизеринца не входило в его планы, но сдержать гнев он не был в состоянии.

Поттер собирал серебристо-голубое вещество в наколдованный Гермионой флакон, пока сама Гермиона осматривала Пэнси. Две летучие мыши лежали на полу хижины как переломанные помехи на пути Тёмного лорда.

Бесцветный голос Паркинсон умоляюще прошептал:

— В моем кармане зелье… дайте ему…

Декабрь 2007 года.

— Ты невероятно красива.

Бархатный баритон не потерял своей магии даже спустя столько лет. Пэнси по-прежнему считала этот уникальный тембр самым притягательным в мире звуком.

— Северус… — Паркинсон давно научилась скрывать любую боль под очаровательной улыбкой.

Уют зимнего утра окутал двоих слизеринцев, что тихо наслаждались крепким горьким кофе. Горечь — это то, что помогало Пэнси не забывать, что она так и не стала для Снейпа чем-то большим, чем лечебный эликсир. Он иногда просил её остаться, дарил ей свою нежность, заботу и тепло, но девушка всегда знала, что это не более чем благодарность. Она нуждалась в нём, и он иногда уступал ей.

Она много раз говорила, что любит его.

Однажды он честно сказал, что не видит с ней будущего.

Он видел в ней себя, а себя он искренне не любил.

— Северус… я не приду в субботу.

Он ухмыльнулся, не глядя на неё.

— Тебе идёт это кольцо. Фамильная реликвия. Твоему будущему мужу очень повезло.

— Я знаю. Спасибо.

Они смотрели в окно, наслаждаясь обществом друг друга, и каждый думал о чем-то своем. Несмотря на все те душевные муки, что Северус ей дарил, Пэнси была благодарна ему за то, что он научил её главному.

Всегда выбирать себя.

Всегда выбирать только себя.

Февраль 2008 года.

Посмотри на меня. Посмотри на меня… Ну же, Пэнс, посмотри на меня.

Она обернулась, даря ему свою самую искреннюю улыбку. Они поженились лишь месяц назад, но она знала, что всё время со школы он думал о ней. Не мог выбросить её из головы.

Она уронила на его плечо голову, и ее длинные темные волосы мягкими волнами упали на его грудь. Он был готов на всё ради неё.

— Ты вкусно пахнешь…

— И из каких же ароматов складывается такое впечатление?

— М… Анютины глазки… Слёзы безответно влюбленных в тебя мужчин… и… подожди, сейчас скажу…

Он громко втянул носом воздух и прижал её к себе.

— Не томи… — хихикала Пэнси.

— Ты пахнешь любовью.

— Как поэтично… — их губы встретились, и где-то в сердце вспыхнула яркая искра.

— Что поделать, женщина, я же суровый слизеринский негодяй. Разве ты забыла? Романтика — не мой профиль, — смеялся он, обнимая супругу.

— Я заметила. Может, тогда просто почитаешь нам что-нибудь перед сном?

— Любой ваш каприз, леди Малфой.