От ненависти до любви лишь один выстрел (гет)

Кромешная тьма... густая и всепоглощающая, словно чёрный шёлк, затянула глаза. Юна не видит, но чувствует, что что-то не так. В ушах звенит натянутая тишина, прерываемая лишь тяжёлым стуком собственного сердца. Она пытается пошевелиться, но тело не слушается, будто погружённое в тяжёлый сон.

Потом — взрыв света: яркие лучи хрустальной люстры внезапно разрывают темноту, заставляя зрачки болезненно сузиться. Перед глазами медленно проявляется картина: роскошный зал, украшенный золотыми и чёрными лентами, огромный трёхъярусный торт с восемнадцатью свечами, чей сладкий аромат смешивается с дорогими духами гостей. Отец в идеально сидящем тёмно-синем смокинге поднимает бокал с вином, его голубые глаза — точная копия её собственных — светятся гордостью.

"За мою принцессу," — его голос, тёплый и бархатистый, разливается по залу, заставляя гостей улыбаться.

Хлопок. Не праздничный хлопок шампанского. Глухой, тяжёлый, навсегда врезающийся в память.

Отец внезапно вздрагивает, его бровь дёргается в странной гримасе. Бокал выскальзывает из пальцев, разбиваясь о мраморный пол. Алый рубин вина растекается по безупречному паркету, смешиваясь с другой более тёмной жидкостью.

"Пап?.."

Его губы шевелятся, но звука нет. Колени медленно подгибаются и он опускается на пол, как подкошенный дуб. За его спиной мелькает тень — чёрный силуэт без лица, который она заметила только за секунды до его исчезновения. Второй выстрел звучит, когда отец уже падает.

И снова окутывает тьма... Густая, липкая, затягивающая, как смола.

Юна вскакивает с постели, её тело покрыто липким потом. Грудь вздымается в попытках поймать воздух, будто девушка только что пробежала марафон. Подушка под щекой мокрая — она даже не заметила, как плакала во сне. Пальцы судорожно впиваются в шелковое постельное бельё, оставляя складки на безупречной ткани. Комната погружена в полумрак, лишь бледный свет луны пробивается сквозь тяжёлые шторы. Часы на прикроватной тумбе показывают "3:47". Девушка жмурится, пытаясь прогнать остатки кошмара, но образы продолжают всплывать перед глазами: разбитый бокал, алые лужи, пустые глаза отца...

Юна — обладательница густых, тёмно-каштановых волос с некоторым блеском, аккуратно ниспадающих до ключиц. В солнечном свете волосы отливают тёплым шоколадным оттенком. Её глаза, как лед и холод, темно-синие. Она имеет прямой нос с едва заметной горбинкой, придающей лицу аристократичную строгость; узкие, но выразительные губы естественного розового оттенка, часто поджатые в насмешливую ухмылку. А родинка, словно маленькое тёмное пятнышко, находится у левой ноздри, будто оставлено кистью художника для завершения образа. Юна имеет стройную фигуру с изящными линиями плеч и талии, движения у неё плавные, как у хищницы. Кожа фарфорово-бежевая, с лёгким румянцем на скулах, словно от морозного ветра. И, наконец, рост у девушки сто шестьдесят пять сантиметров — достаточно, чтобы смотреть свысока, но не терять женственности.

Юна обладала сарказмом, это её вторая натура. Её шутки настолько сухи, что не сразу поймёшь — это насмешка или констатация факта. Говорит ровным, почти безэмоциональным тоном, но если прислушаться — в каждом слове яд. Есть в девице и кокетство: может обольстить взглядом, а через секунду уничтожить колкостью. Любит дразнить, но терпеть нечёткие намёки ненавидит — сразу закатывает глаза.

Покер-фейс — даже если внутри бушует ураган, но внешне она — статуя. Лишь тонкие изгибы бровей выдают раздражение, но это в тех случаях, если она не с родными людьми. Когда девушка злится — шутки становятся острыми, как лезвие. Может подколоть так, что собеседник почувствует себя ничтожеством.

Кое-как успокоившись хоть немного, она встала и вышла на балкон, обняв себя. Ночной воздух обжигающе холоден, заставляя кожу покрыться мурашками. Юна плотнее закутывается в шёлковый халат — чёрный, с тонкой серебряной вышивкой в виде тюльпанов по краям. Подарок на шестнадцатилетие. Последний подарок от отца... Город внизу спит, лишь редкие огоньки окон напоминают, что мир продолжает жить. Она смотрит на эту картину, но видит совсем другое — тот самый зал, тот самый вечер, когда её жизнь раскололась на «до» и «после».

"Два года..." — её губы шевелятся беззвучно. "Два года, а я всё ещё там. В том зале. В том моменте, папа..."

Пальцы сжимают перила балкона так сильно, что костяшки белеют. Где-то внизу проезжает машина, её фары на секунду освещают лицо Юны — высокие скулы, идеально ровный нос, губы, сжатые в тонкую ниточку. И глаза... Глаза, в которых живёт буря.

"Ты проиграл тогда. Но я... я не позволю себе проиграть. Ни за что."

* * *

Утро пришло слишком быстро, просовывая солнцем лучики света сквозь шторы.

Гардеробная размером со спальню обычного человека. Юна стоит перед зеркалами, её пальцы скользят по вешалкам, выбирая сегодняшний доспех. Чёрные кожаные брюки, облегающие, как вторая кожа. Тёмно-синяя водолазка из тончайшего кашемира. Кожаный жакет с особым подкладом — для скрытого ношения оружия. Она не смотрится в зеркало. Не поправляет макияж. Её руки сами знают, что делать — заплести волосы в тугую косу, проверить заряд пистолета, поправить пряжку на ремне. Механические движения, отработанные до автоматизма за эти два года.

Зал особняка встречает её холодным блеском мрамора. Над камином — портрет отца в полный рост. Он смотрит на неё с высоты своего положения, и Юна на секунду замирает, будто ожидая одобрения, а потом замечает её.

Роза.

Младшая сестра, единственный свет в этом доме тьмы, спит, свернувшись калачиком на диване. Её светлые волосы растрепались по подушке, длинные ресницы отбрасывают тени на щёки. В свете утреннего солнца, пробивающегося сквозь шторы, она выглядит почти ангелом — невинным, чистым, незапятнанным всей этой грязью, что окружает их мир.

Волосы Розы светлые, бледно-золотые. Немного волнистые, густые и мягкие, по длине доходят до пояса. Роза обычно держит их распущенными или собирает передние пряди в хвостик на затылке, украшенный бантом или цветком. Светло-голубые большие глаза, на вид абсолютно ангельские и невинные.

Имеет мягкие и аккуратные, немного "кукольные" черты овального лица, небольшие, но немного пухлые губы, от природы розовые, точёный маленький носик, тонкие золотисто-бежевые брови. Светлая кожа, на щеках лёгкий розовый румянец.

Телосложение: Изящное и тонкое тело, довольно хрупкое. Тонкие талия, запястья и шея, узкие плечи. Физически абсолютно не развита, но хорошо царапается и кусается, иногда даже до крови. Рост 152 сантиметра, и её это полностью устраивает.

Она ангелок, если не перечить. Во всём с ней соглашайтесь и всяко потакайте её капризам, иначе истерики или будущих подколов и пакостей не избежать, но уж если вы заслужили её расположение — сделает для вас всё возможное и даже выслушает мнение, отличное от её.

Капризная принцесса. Не переносит стресс, малейший дискомфорт или физические нагрузки ни в каком виде.

Трусишка. Боится большинства насекомых, любых паукообразных, змей, земноводных, темноты, высоты, крови и грозы, и это только малый список её страхов.

Нарцисс. Она знает, что прекрасна, и если окружающие не согласны — их нервной системе не жить. Любит краситься, наряжаться, прихорашиваться и тратить кучу времени и денег на себя.

Экстраверт. Любит поболтать и посплетничать, похвастаться и пообсуждать других, причём обычно в плохом смысле.

Язва. Если человек неугоден — он будет погребён под тонной сарказма, ядовитых шуточек и самых разных подколов.

Юна замирает. Что-то сжимается у неё внутри, что-то тёплое и болезненное одновременно. Она делает шаг вперёд, её рука непроизвольно тянется поправить плед, сползший с плеча сестры...

Но останавливается.

Время не ждёт. Дела не ждут. Враги не ждут.

Её каблуки гулко стучат по мрамору, когда она направляется к выходу. Но сестра просыпается, своим милым сонным видом, она потянулась зевая. Казалось бы, добрейшая и милая душа, так и есть, но у каждого изъяны.

Роза зевнула ещё раз и, заметив Юну, широко распахнула глаза — такие же голубые, как и у старшей сестры.

— Снова уходишь, не позавтракав? — с возмущением поинтересовалась Роза, поднимаясь с дивана и картинно упирая руки в бока. — Ты знаешь, дорогая сестрёнка, что такое гастрит?

Поправив сползшую лямку розовой ночнушки, она подошла к Юне и со строгим видом взяла сестру за руку, с невероятной для такой хрупкой девушки и неизвестно откуда взявшейся силой утягивая её в сторону столовой:

— Пойдём.

— Ты же знаешь, что мне некогда, — отмахнулась Юна, — я так опоздаю. Ну отстань, что ты вцепилась, как клещ!

— Я клещ?.. — Роза возмущённо уставилась на старшую сестру. — Я о тебе забочусь, значит, а ты меня клещом называешь? Вот и беспокойся о тебе! — она начала почти демонстративно всхлипывать, утирая слёзы свободной рукой, но не прекращая тащить Юну в столовую. — Я вообще-то не хочу ещё и тебя потерять из-за того, что ты себе язву желудка заработаешь или умрёшь от истощения!.. Всю ночь не спала, вкусную запеканку для любимой сестры готовила, а эта сестра предпочитает упасть где-нибудь от голода и тихо умереть!

На словах "не хочу ещё и тебя потерять" Юне стало немного стыдно. Она знала, что Роза, несмотря на вредный характер и некоторую долю эгоизма, действительно любит её и, чего скрывать, боится потерять абсолютно не важно, по какой причине. Да и упоминание запеканки звучало заманчиво... Но Юна уже потеряла несколько минут из-за возмущений младшей сестры. Ей давно пора выходить, а Роза завела шарманку про еду и гастрит, да ещё и обиделась на сравнение с клещом, хотя хватка у неё, несмотря на физическую слабость, очень цепкая.

— Отпусти, — нетерпеливо произнесла Юна, всё ещё пытаясь вырвать руку. — Роза, мне правда пора! Я понимаю, что ты беспокоишься, но у меня время не резиновое.

Младшая сестра уже открыла было рот для очередной реплики, но внезапно зазвенел дверной колокольчик.

— Вот, уже и Элла пришла! — воскликнула Юна, бросившись наперегонки с сестрой через зал и холл к дверям.

— Стоять! — Роза метнулась на кухню, схватила контейнер с куском запеканки и понеслась за сестрой, но у выхода столкнулась с Эллой. — Ой, приветик, я по тебе соскучилась!

Элла имеет светлые, почти платиновые волосы, всегда уложены в идеальную гладкую причёску — ни одной выбившейся пряди. Серо-синие глаза и взгляд настолько проницательный, что кажется, будто она читает мысли. Пухлые губы, всегда слегка подкрашены прозрачным блеском. Улыбается редко, но если делает это — становится страшно.

Телосложение: Стройное, но сильное. Каждое движение отточено, будто она всегда готова к удару.

Рост 168 см — но кажется выше из-за королевской осанки

Характером актриса. Может заплакать по заказу, за секунду сменить гнев на милость, сыграть любую роль без подготовки.

Манипулятор. Знает, какие кнопки нажать, чтобы человек сделал то, что ей нужно. И делает это с улыбкой.

Крыса. Предаст без сожалений, если это выгодно. Но если любит — будет защищать до конца.

Холодная, но... В редкие моменты может расслабиться и даже пошутить (если чувствует себя в безопасности).

Острый язык. Слово — её главное оружие. Может уничтожить одним предложением.

Любит язву — сестру Юны. И это, возможно, её единственная слабость, что с ней она менялась почти вся.

Элла стояла немного удивлённо от побега друг за другом сестёр, а Юна, просто улыбнувшись, взяла контейнер и выскочила на улицу, оставляя их. Элла зашла в дом полностью, закрывая оставленную Юной дверь. Она перевела взгляд на Розу и застыла. Эти светлые волосы, которые блестели при свете, и чудесные глазки каждый раз заставляли появиться румянцу на щеках, несмотря на ее стальной характер.

— Привет, я по тебе тоже. Снова не поладила с сестрой? — спустя пару минут она выдавила свой голос, спрятав руки за спину в замок

— Она снова пыталась сбежать, не позавтракав, — кивнула Роза, а затем, хитро улыбнувшись, бросилась на шею Элле с криком: — Обнимашки! И вообще, я по тебе скучала, ты слишком редко к нам заходишь...

Элла немного опешила от неожиданности, но после улыбнулась и не спеша обняла ее, чуть поглаживая спину

— Прости, малышка, много дел...

— Я знаю, что много, — с шутливой обидой отозвалась Роза. — Может, сегодня вечером где-нибудь встретимся? В это время у тебя дел нет, а я хочу провести время с тобой...

Она выжидающе уставилась на Эллу.

Элла отвела взгляд и немного застыла. Ей не хочется ей врать... Но обстоятельства вынуждают всё больше делать промахи. Она увидела на себе чуть удивленный взгляд двух глаз и, ослабив хватку, попыталась улыбнуться, но вышло немного неудачно. — Внеплановые дела, дополнительная подготовка, милая... — но ее улыбка сразу погасла, а взгляд погрустнел. — Прости, я сегодня и правда не смогу с тобой выйти

— Опять?.. — Роза обиженно надула губки, тут же вспомнив, что их последнее свидание было недели две назад, а то и больше, да и длилось меньше двух часов — так, немного погуляли. — Мне иногда кажется, что я для тебя даже не на втором плане, а в лучшем случае на каком-нибудь пятом. Так, развлечение на свободное время... которого нет. — Она отпустила Эллу и с возмущением во взгляде отвернулась.

Обладательница серо-синих глаз виновато почесала затылок и немного нахмурилась. — Эй, но это не так, малышка. Ты же знаешь, насколько мне тяжело, я сама очень хочу провести с тобой время...

Роза повернулась к Элле ровно настолько, чтобы видеть её одним глазом, и капризным голосом заметила:

— Когда хотят провести время, то это время находят. И не раз в две-три недели час.

Девушка почувствовала легкие колкости обиды. — Перестань, Роза, я не хочу с тобой ссориться, а ты огрызаешься, — поняв, что надо что-то с этим делать. Элла посмотрела на часы, которые тихо тикали на запястье, и медленно вздохнула. — Если ты так хочешь, мы можем пойти куда-нибудь на следующей неделе вечером.

Поняв, что капризы не помогут, Роза вздохнула и снова обняла Эллу.

— Прости... Просто я очень скучаю по тебе из-за того, что мы редко видимся.

Светловолосая обняла ее снова без раздумий. В такие моменты её охватывала совесть и грызла. Ей ведь и правда хотелось с ней быть как можно дольше, но, к сожалению, работа не ждет, надо доводить дело до конца. Мягко отстранившись, Элла положила руки на ее плечи. — Понимаю... Я постараюсь высвободить время для нас, а сейчас мне пора.. — Поцеловав ее в щеку, она отпустила ее. — Не расстраивайся больше, мы обязательно погуляем, но потом. Пока, зайка моя! — И напоследок подмигнув ей, девушка направилась к выходу, но все равно ощущая нотки грусти

— Подожди! — Роза подбежала к ней и, краснея, поцеловала Эллу в ответ: — Всё, теперь можешь идти, но ты обещала мне свидание, дорогая моя.

— Хорошо-хорошо — с улыбкой Элла вышла из дома, ощущая ее взгляд за моей спиной.

Утро было просто прекрасным. Сегодня Рэй должен был уезжать в другой город, там оккупировать какой-нибудь бар и продолжить искать ту маленькую букашку, которая мешает ему нормально жить. Всё бы ничего, но прекрасное солнце ему заслоняла тень. Парень только разлепил глаза, как на него обрушилось всестороннее: МММАААУ!

— Кай, на часах 6:27 какого..

— ММЯУРФ

— Понятно...

На его груди восседал самый вроде бы миловидный кот. На первый взгляд. Мягкая серая шерстка отсвечивала серебром, белые "носочки" на лапках придавали ему еще большей красоты. Особенность в окрасе этого кота — было пятнышко на лбу в виде сердечка. Все, АБСОЛЮТНО все, как только его видели, умилялись и гладили. А возможно, давали еды. Это и был его зловещий план. В его желтом взгляде никогда нельзя было увидеть благодарности

Вот даже сейчас. Кот не сводил надменного прищура с парня, тихо урча. Не от хорошего настроения. Такой звук всегда был звуком мести.

— Кай...Что случилось то...

Кот отвернулся, взмахнул хвостом (при этом засунул его хозяину чуть ли не в рот) и спрыгнул с кровати.

Если кот уже не хочет говорить что случилось, значит причина только одна. В голове парня щелкнуло.

— О господи...Кай, прости, я совсем забыл положить тебе еды на ночь.

— Если даже не положил, так еще и новую не купил. Я больше не могу жрать эту рыбу!

— Мы сегодня уезжаем, по пути что нибудь куплю тебе.

Кот фыркнул и залез под стол. Видимо, хозяину надо быть поаккуратней сегодня с рубашками, тапками и едой. Чтобы уж точно кот ему не навредил, он, одевшись, закрыл его в комнате. Как только замок щелкнул, по ту сторону двери послышались крики и вопли, а также всем известный "тыгыдык".

— Будешь знать как будить меня в шесть утра..

— ВЫПУСТИ-И-И!!

— Не выпущу.

С довольным лицом Рэй пошел в ванную, улыбаясь, слыша все новые и новые вопли.

* * *

После еды Рэй, наконец, решил сжалиться и выпустил кота. Однако кот не стал долго ждать и сразу же начал мстить. Он исцарапал ботинки, испачкал свежевыглаженную рубашку и даже попытался опрокинуть вазу с цветами, но Рэй успел его остановить.

Рэй вздохнул, глядя на разгром, который Кай устроил за какие-то десять минут свободы.

— Ты точно не демон в обличье кота? — пробормотал он, подбирая с пола нитки от поцарапанного ботинка.

Кай, гордо выгнув спину, прошелся мимо, демонстративно не глядя в сторону хозяина. Его хвост нервно подергивался, а уши были прижаты — верный признак того, что обида еще не прошла

— Ладно, — Рэй потянулся за ключами. — Если хочешь есть нормальный корм, собирайся. Через пятнадцать минут выезжаем.

Кот моментально переключился. Он резко развернулся, желтые глаза сверкнули, и он бросился к своей переноске, будто боялся, что Рэй передумает. Правда, залезать внутрь он, конечно, не спешил — вместо этого уселся рядом и начал вылизывать лапу, всем видом показывая: "Я согласен, но на своих условиях".

— Ты невыносим, — констатировал Рэй, наклоняясь, чтобы запихнуть кота внутрь.

— Мррр, нееет, она душит меня! — Кай тут же выставил когти, цепляясь за край переноски.

— Кай.

— нет!

— Кай.

— ненавижу тебя... Ладно.

После короткой, но напряженной битвы кот всё же был заперт в переноске, правда, не без выразительного взгляда, обещающего расплату. Рэй взвалил сумку на плечо, подхватил переноску и вышел из квартиры, оставив за спиной тишину — наконец-то.

Но тишина, как оказалось, была обманчива.

Дорога началась спокойно. Солнце уже поднялось выше, и город постепенно оживал. Рэй включил радио, но через пять минут пришлось выключить — Кай начал подвывать в такт музыке, явно издеваясь

— Ты что, ненавидишь этот трек или просто хочешь, чтобы я выбросил тебя в ближайший куст? — поинтересовался Рэй, бросая взгляд на переноску

В ответ раздалось громкое:

— Если ты меня выбросишь в куст, я всуну тебе шипы с этого куста! На вид они явно ядовиты. — довольная кошачья ухмылка появилась на лице кота.

— Понял, понял, ненавидишь.

Кот замолчал, но ненадолго. Как только машина свернула на трассу, из переноски донесся странный звук — не то копание, не то царапание.

— Эй, ты там к чему готовишься? — насторожился Рэй.

Ответа не последовало.

Еще через минуту раздался мягкий "шлёпок".

Рэй медленно перевел взгляд вниз.

Рядом с педалью газа лежала... жевательная резинка. Обёртка от нее торчала из решетки переноски.

— Ты... ты что, припас это специально?!

Кай сидел, гордо выпятив грудь, с видом полководца, который только что выиграл битву.

Рэй зажмурился.

— Ладно. Первая остановка — магазин. И если ты снова начнешь орать, как будто тебя режут, когда я возьму тебя на руки, я куплю тебе самый дешевый корм. Понял?

Кот зевнул.

Магазин оказался небольшим, но с приличным выбором кормов. Рэй уже протянул руку к привычной упаковке, как вдруг...

— эй!

Кай, которого он держал на поводке (да, пришлось купить и его, после прошлого инцидента с побегом), тыкался мордой в другую пачку — «Премиум-меню для самых изысканных кошек».

Рэй поднял бровь.

— Серьезно?

— Ты мне должен, если не забыл. — Кай сел и поднял голову.

— Ладно, — сдался Рэй. — Но если тебя после этого вырвет на сиденье, ты будешь оттирать.

Кот, кажется, пропустил это мимо ушей — он уже мурлыкал, труясь о ногу хозяина, будто и не устраивал утром апокалипсис.

Обратная дорога прошла куда спокойнее. Кай, наконец получивший желаемое, свернулся калачиком на сиденье и дремал, изредка поглядывая на Рэйа.

— Ну что, помирились? — пробормотал парень, почесав кота за ухом.

Кай мурлыкнул.

Но Рэй-то знал — это затишье перед бурей. Впереди был новый город, новый бар и та самая «букашка», которая мешала ему жить.

А значит, у Кая будет еще миллион возможностей для мести.

* * *

Юна села в машину, завела её и поехала по давно уже привычной ей дороге. Путь занял только час, и, доехав до нужного места встречи, она расстегнула ремень и собиралась уже выйти, как на взгляд зацепилось оружие. Чуть подумав, она нахмурилась, но взяла его с открытого бардачка и, спрятав его во внутренний кармашек куртки, она вышла из машины. Теплый вечер встретил ее лицо, а на глаза попалось старое, но довольно большое заброшенное здание.

Войдя в заброшку по телу пробежался мелкий холодок, шаги эхом разлетались по пустым коридорам. Стены, покрытые трещинами и граффити, давно забыли, что такое ремонт.

«Как символично» — подумала она, пальцы непроизвольно сжимаясь у кармана, где лежал пистолет.

Черноволосый и довольно высокий человек ждал её в бывшем офисе на втором этаже. Он сидел на краю развалившегося стола, в дорогом костюме, но пыль на ботинках выдавала — пришлось идти пешком. "Небось, боится, что машину угонят", — ехидно отметила про себя Юна.

— Ну вот и ты, — улыбнулся он, будто они старые приятели. — Думал, передумаешь.

— Мечтай, Вин, — Юна остановилась в паре шагов, скрестив руки. — Ближе к делу, у меня нет времени на пустую болтовню с тобой

— Всегда такая… острая, — он покачал головой, но в глазах промелькнуло раздражение. — Ладно. Предлагаю союз. Ты знаешь, кто сейчас контролирует поставки в этом районе. И знаешь, что с этим надо что-то делать

— знаю. Например, пулю в лоб тому, кто этим занимается.

— Не всё так просто, — Вин вздохнул. — Ты могла бы зарабатывать. Вместо того чтобы бегать с стволом, как обиженный подросток.

Юна рассмеялась.

— О, извини, я забыла — ты же эксперт по "не бегать". Сколько тебе твои "союзники" в прошлый раз заплатили, прежде чем кинуть? Или ты до сих пор в долгах после того провала? — ухмылка на лице стала шире.

Лицо Вина дрогнуло.

— Ты переходишь черту.

— Нет, Вин, — её голос стал ледяным. — Ты её перешёл, когда решил, что я забуду, кто крышует тех ублюдков, что убили моего отца.

Тишина.

За спиной Вина двое его людей напряглись. Юна даже не шевельнулась — только слегка наклонила голову, будто изучая реакцию.

— Это было… неизбежно, — пробормотал Вин.

— Неизбежно? — она засмеялась снова, но в глазах — только ярость. — Он умер в мой восемнадцатый день рождения. Ты даже не представляешь, как это "весело" — тушить свечи на торте, когда перед твоими глазами…

Её голос сорвался.

Вин поднял руку — жестом «успокойся». Ошибка.

— Юна, прошлое нельзя…

Выстрел.

Один из его людей рухнул на пол, хватая воздух. Второй вскинул оружие, но Юна уже отступила к выходу, пистолет теперь наведён на самого Вина.

— Если продолжишь сувать ко мне свой длинный нос, знай, что следующий — ты.

— Ты… сумасшедшая! — прошипел Вин, лицо побелев.

— Ну вот, а казалось, что ты знаешь меня, — она медленно пятилась к лестнице. — Передай своему боссу — я не союзник. Я проблема. И если он снова пошлёт ко мне болтливого мальчика в костюме…

Пауза.

— …Я принесу ему твою голову в коробке.

Прежде чем Вин успел что-то ответить, она исчезла в темноте коридора.