ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ (гет)

Светловолосый молодой мужчина стоял на палубе «Номада», опираясь ногой на правый бортик, и наблюдал, как матросы загружают на корабль дюжину тюков шерстяных тканей и мешков с зерном. В Баронии шерсть стоила вдвое дороже, зерно — в три раза дороже, чем в Басре, поэтому капитан согласился выручить старого знакомого и привезти ему «по дружбе» партию товаров по выгодной для хитреца цене.

После путешествия в Баронию команда «Номада» планировала отправится в неизведанные воды на поиски Дим-Дима и, на этот раз, как поклялся себе Синдбад, без Учителя они не вернутся.

За минувший год капитан лишился юношеской стати и повзрослел, наполнив душу, словно амфору по горлышко, мечтами о новой жизни и решимостью их осуществить. Правда, до сих пор изменения не бросались в глаза. Этим утром ему захотелось отразить внутреннее ощущение уверенности в себе в победоносном облике: он надел чёрного цвета штаны, плотно облегающие крепкие ягодицы, словно вторая кожа, и рубашку из лёгкой белой ткани, шнурованную на груди, и вышел в таком виде на палубу.

Дубар сидел на сложенных у причала мешках и угощался апельсинами. Заметив капитана в обновках, он громко присвистнул, намекая, что перемена в одежде младшего брата связана совсем не с необходимостью придать образу солидности. Синдбад решил пропускать мимо ушей подколки по очевидному поводу, но оказался не готов к похвале.

— Тебе идёт, — услышал он и быстро повернулся на голос.

Мэйв подошла к нему со спины. Она смотрела на вырез его новой рубашки оценивающе, но без присущей ей насмешливости:

— Хотела прогуляться в город, но не жалею, что замешкалась. Капитану идёт, правда, Дубар? — и девушка улыбнулась.

— Чуть не подавился от восторга, — съязвил первый помощник.

— Спасибо за оценку таланта моего портного, — ответил Синдбад, пытаясь скрыть смущение, что неожиданно для себя почувствовал из-за слов одобрения, беззаботно произнесённых девушкой.

— Ты стал похож на того пирата, что грозился нас потопить, — тем временем острил Дубар. — Как его зовут, бедолагу, влюблённого в Талию?

— Радан, капитан «Чёрной розы», — Синдбад пока не чувствовал подвоха.

— С каких пор багдадские моряки носят чёрное? Или только влюблённые капитаны?!

Такую ловушку Синдбад мог ожидать от Фаруза, который предпочитает откровенные высказывания, не делая разницы, какие из них касаются частной жизни, а какие— общекомандной, но никак не от старшего брата.

— Других в продаже не было, — отшутился капитан. — Идём, проверим крепление груза.

— Я проверял, — благодушно ответил Дубар.

— Не помешает сделать это ещё раз! — слегка повысил голос Синдбад.

Дубар выбросил апельсиновые корки в воду, поднялся, отряхнулся и проворчал тихонько, но так, чтобы капитан услышал:

— Не помешало бы и мне купить новые шаровары…

— Мне пора, — заявила Мэйв, глядя куда-то в сторону городских построек. — Оставляю Дермотта за вами присматривать, — девушка спустилась по трапу.

Её уход с корабля совпал с появлением на дороге, расположенной по центру пристани, двух членов команды: одного худого и нескладного — Фаруза, и другого, мускулистого и поджарого — Ронгара. Вдвоём они тащили с десяток бурдюков, обвешавшись ними со всех сторон. Новоприбывшие невольно преградили Мэйв дорогу.

— Держите подарки, — окликнул друзей Фаруз, пошатываясь под тяжким бременем. — От эмира Басры для команды «Номада».

Ведьма кинула снисходительный взгляд на припасы из дворцовых закромов. Дубар тоже трудового рвения проявлять не спешил. Тогда Ронгар перебросил через бортик корабля один бурдюк прямо в руки первому помощнику, а остальные со спины сгрузил на доски пристани.

Самый опытный на «Номаде» знаток выпивки одним движением выдернул пробку, понюхал жидкость внутри кожаного мешка, хлебнул:

— Отличное вино, — и снова припал к отверстию.

— Э-э-э! — рассмеялся Синдбад. — Остальным оставь!

— Мэйв, тоже попробуй. — Фаруз открыл второй бурдюк и протянул его девушке.

Она отказалась, разглядывая высокого мужчину в длинном, до пят, ярком дорогом халате и чёрной чалме, что прошёл мимо стоянки корабля и остановился рядом с прилавками, полными апельсинов. Когда же на пути своём он поравнялся с «Номадом», то не сумел подавить волнения, отразившееся на его смуглом лице.

Неожиданно Фаруз проявил настойчивость:

— Ребята за обедом хорошо приложатся, можешь не успеть по возвращении, — пояснил он девушке.

— Ты давно не праздновала с нами, — поддержал учёного капитан.

— Некогда, — нетерпеливым движением она откинула мешавшие волосы назад. — За мной пришли.

— Вернись до темноты, а не как в прошлый раз, — попросил Дубар.

Забота первого помощника о девушке напоминала нравоучения, какие говорят юным сёстрам старшие братья, но, к удивлению капитана, Мэйв благосклонно приняла этот знак дружбы и внимания. Затем она направилась к молодому басрийцу с впечатлительным лицом, бродившему от лавки к лавке.

Синдбад мрачно смотрел ей вслед. Почему-то капитан подумал, что посмей он озвучить подобную просьбу, ни в коем случае не похожую на указание или законный приказ старшего на корабле, Мэйв пришла бы на «Номад» на следующий день.

— Опять он, ─ вполголоса пробормотал Дубар себе под нос.

— Кто такой? — поинтересовался Синдбад самым небрежным тоном, на какой был способен.

— Проходимец. Местный гуляка. — неприязненно хмыкнул силач.

— Неправда, я видел его во дворце эмира. По-моему, уважаемый человек, — вмешался в обсуждение Фаруз.

— Но Дермотт — тоже не в восторге от её окружения, — указал на птицу Дубар, чем привёл весомый довод против незнакомца.

Действительно, сокол приземлился на перекрытие торговой палатки с фруктами, отлетел недалеко и вернулся, будто куда-то звал девушку, увлечённо спорящую, не заметившую метания пернатого спутника.

— Мэйв сможет позаботиться о себе, — громко заявил капитан и отвернулся. В противоположную от торговой площади сторону, чтобы избежать соблазна подсмотреть или подслушать подробности чужой истории.

— Они — расстались.

— Фаруз, что ты сказал? — Синдбад дёрнул друга за плечо.

— Я озвучил то, что думает Ронгар.

— Друг мой, — капитан обратился к Ронгару, который, судя по появившемуся на лице страдальческому выражению, не рад был, что лишнее махал руками. — Какие события натолкнули тебя на мысль, что у Мэйв с ним, — Синдбад ткнул пальцем в «уважаемого человека». — Были любовные отношения?

Ронгар собрался с духом и поделился своими наблюдениями с помощью движений рук — плавных, напоминающих танец, и резких, словно вызывающих на бой. Капитан, хотя за год совместных приключений выучил много жестов, нынче не брался трактовать их, или попросту отказывался верить глазам.

— Какая связь? — раздосадованно спросил он Фаруза.

— Что непонятного-то?! — буркнул Дубар, отводя взгляд.

Радуясь тому, что вновь настал момент, когда его знания пригодились, Фаруз углубился в объяснения:

— Подобным образом руки приближают одну к другой, когда хотят изобразить тесную связь. Этот жест может подразумевать как духовную, так и телесную…

— Невозможно. У неё никогда нет времени, — перебил учёного Синдбад.

— На этого парня она нашла время, — гнал мощную волну Дубар на лодку младшего брата, везунчика и сердцееда, разбивая в щепки его уверенность и хладнокровие.

Не сговариваясь, одинокие члены команды повернулись оценить, что же такого особенного было у таинственного басрийца, чего лишён их бравый капитан, и собственно — они. Синдбад сверкнул на них глазами, и моряки поспешно разошлись по делам: одни — грузить мешки, другие — шить паруса, а Фаруз с Ронгаром спустились в каюты. На палубе остался только Дубар, нечувствительный к мысленным угрозам младшего брата.

* * *

На «Номаде» жили по правилам братства, скреплённого морской солью и корабельной смолой, совместно преодолёнными штормами и штилями. Может, в чём-то лучше, может, в чём-то хуже, чем на других торговых судах, но тайных замыслов у друзей не было, по крайней мере, так думал Синдбад. Прячась за спинами прохожих, выбирающих товары на рынке Басры, он убеждал себя, что слежка за девушкой и молодым красавцем, что её сопровождал, лишь способ убедиться в отсутствии прямых угроз ценной помощнице в его путешествиях.

Для начала капитану пришлось признать, что он словно носил повязку на глазах, не придавая значения тем или иным изменениям в поведении Мэйв. Девушка стала более вспыльчивой. Разве не была она такой с первой их встречи? Что-то скрывала. Но разве загадочность — не черта, присущая ведьмам? Часто запиралась в каюте. Как иначе она могла бы побыть просто женщиной, а не членом его команды? Синдбад спорил сам с собой, выискивая оправдания для подруги, но сегодня, прямо перед его носом и носом его корабля, раскрылась правда, и увиденному он не обрадовался.

«Неужели Мэйв влюбилась? В первого встречного?!» — капитан рисовал в воображении фрески с таким сюжетом, от созерцания которых другим молодым мужчинам стало бы жарко, а у него по телу распространялся холод, а в душе — мрак.

Упорно подавляя в себе невольное чувство, ранее им не испытываемое, он насильно старался переменить ход мыслей, пока шёл вслед за интересующей его парой. Когда стало возможно, незаметно проскочил мимо гружённых повозок, чтобы оказаться к ним ближе, настолько, что видел лицо соперника. Губы мужчины двигались, а значит, он ей что-то говорил — должно быть, приятное, раз её глаза вспыхнули интересом, а ресницы затрепетали. Из-за того, что покупатели рядом с Синдбадом громко торговались, прислушивался капитан без толку. Но у него создалось впечатление, что рыжеволосой девушке необходимо перевести дух, а её собеседник, наоборот, будто обрёл второе дыхание в их разговоре.

Басриец вручил Мэйв потёртую книгу и в то время, когда она листала ветхие страницы, сначала заглядывал через её плечо, а потом склонился, чтобы их лица были на одном уровне. Самый скромный наблюдатель разобрался бы, что смуглого мужчину занимает не поиск нужной записи, а возможность исподволь прикасаться к девушке, что убедило капитана в правдивости выводов Ронгара. Придирчивый взгляд Синдбада перемещался с подруги на незнакомца, отмечая интимность ситуации, эмоциональный накал их разговора.

— Мы — квиты? — услышал он следующую фразу басрийца. — Твоё молчание убивает меня.

Капитан напрягся: либо этот смертник поторапливает девушку, либо же в его интонации промелькнул намёк на флирт?

— Думаешь, я буду выяснять отношения на людях? — бросила Мэйв через плечо.

— Разве всё не кончено? — парировал её собеседник.

Казалось, Мэйв даже весело было дать ему положительный ответ, словно она издевалась над ним, глядя в красивые, но наглые глаза.

— Тогда не зови меня больше, сама же ищешь встреч. Что мне говорить жене, когда я прихожу под вечер?

«СкретчДемон, прозвище Повелитель мухменя побери!» — подумал Синдбад. — «Неужели этот, трущийся около Мэйв, словно голодный кот, наглец — женат?!»

— Что занят важными делами во дворце, — ответила ведьма.

— Но я занят тобой, — промурлыкал басриец.

— Уходи, ты — свободен, — девушка немного побледнела, но через мгновение кровь бросилась ей в лицо. — Я сама найду способ избавиться от проблемы.

— Я имею право знать, как ты поступишь дальше. У меня — устоявшаяся жизнь, не хочу потерять всё, — негодовал мужчина.

— Ты можешь потерять только моё уважение! — губы Мэйв насмешливо изогнулись.

У мужчины, который так и остался для капитана незнакомцем, от натянутой улыбки свело скулы. Наконец, словно решившись на что-то, он быстро, не оглядываясь, удалился по направлению к злачным местам Басры. Мэйв положила книгу в холщовую сумку и пошла в другую сторону. Но не на пристань, о чём через два квартала догадался Синдбад, скрытно идущий за ней.

* * *

Бессильная злость, словно штормовая волна, окатила Синдбада с ног до головы; пытаясь разобраться в чужих мотивах, он отвлёкся и потерял Мэйв из виду. Как бы капитан ни вытягивал шею, впереди не видел огненно-рыжие волосы, но, бросив взгляд назад, едва не вскрикнул от радости, ─ он находился буквально в двух шагах от девушки. Оказалось, что она зашла внутрь белого одноэтажного дома, окружённого густо разросшимися кустами. Это было идеальное место для отдыха верблюдов, навьюченных керамическими сосудами и товарами, считавшимися редкостью нынешнего времени. Диковинки не пользовались спросом на главной торговой площади из-за возможности применения лишь людьми, знакомыми с основами зельеварения. Привезенные из-за Седьмого моря травы на прилавке раскладывала молодящаяся басрийка, в тёмных волосах которой было достаточно седины, чтобы нечастые гости этого дома прислушивались к её советам.

Внезапно, без видимой причины, Синдбад ощутил острое чувство тревоги. Трое мужчин — по виду охранники торговых караванов — крутились возле дома, и это лишило его возможности подслушать разговор Мэйв с хозяйкой лавки с самого начала. Не в первый раз капитан задался вопросом, что же, во имя Тэнат Мэйв тут делает.

Девушка выглядела более, чем неловко, пытаясь что-то объяснить торговке, которая, к удивлению моряка, хотела побыстрее отделаться от единственной находящейся у прилавка покупательницы.

— Бери то, что есть, либо уходи. Моей вины нет, что эта трава запрещена в Басре, — донёсся до Синдбада недовольный голос немолодой женщины.

Мэйв бросила на весы золотые монетки, спрятала покупку и вышла из лавки. Куда ведьма на сей раз направилась, капитан не проследил, потому как один из наёмников обратился к нему с провокационным вопросом, почему это он, будто-то соглядатай эмира, не заходит в двери, а лезет в окна. В голове молодого мужчины сложился один из тех планов, которые хотя и всегда сумасбродные, зато с блеском им выполняются в подобных случаях.

— Ас-саля́му 'алейкум, уважаемые! — капитан слегка поклонился громиле, самому крупному из троих. — Солнце слепит мне глаза, подскажите, разве я — не на пороге известнейшей торговой лавки Великого города? И разве здесь я не найду волшебный травяной напиток, что поможет усталому путнику почувствовать себя словно в долгожданном оазисе?

Мужчины переглянулись и отошли в сторону, пропуская Синдбада внутрь здания, очевидно, решив не связываться со сладкоречивым болтуном.

— Прекрасная хозяйка, я хотел бы приобрести такое же зелье, что вы только что продали, — вкрадчиво обратился Синдбад к женщине с россыпью мелких морщин на умном лице. Она смутно напомнила ему Кейпру, но тут же он отогнал от себя эта мысль, ведь никакого смысла не было жене его Учителя, известной целительнице менять внешность магией или скрываться другим образом от капитана «Номада».

— Не зелье. Зельем этой травке ещё предстоит стать, — ответила женщина.

— Товар есть товар. Я щедро вас вознагражу, если вы поможете мне понять, как его использовать, — капитан выложил на весы на пять монет больше, чем до этого за свою покупку заплатила Мэйв.

— Вы — возлюбленный той рыжеволосой красавицы?

— Да, это — я, — ответил Синдбад, немного замявшись, озадаченный прямотой вопроса.

Его собеседница внимательно рассматривала явно неспроста появившегося покупателя, принимая решение, достоин ли он доверия, или, возможно, совсем не тот, за кого себя выдает. Видимо, капитан прошёл проверку, потому что услышал в свою сторону весьма гневные слова:

— Не жалко травить молодую девушку такой гадостью? — хозяйка лавки нахмурилась.— Или сегодня — рыженькая, завтра — другая? Поймите, после такого, она может никогда не иметь детей!

Женщина ещё что-то говорила, но Синдбад потерял дар речи и желание следовать плану. Он не помнил, как вышел из лавки. Без зелья, не забрав монеты, ведь в голове странности этого дня, наконец-то, встали на свои места.

Долго бродил он по улицам Басры, людным и безлюдным, зашёл в глушь, где не было города и где расстилалось море; очнулся лишь, когда оказался на побережье, на каком когда-то повстречал Дим-Дима. По настоянию Учителя он взял язвительную девушку с её странной птицей на борт «Номада», но лишь по собственной неосторожности, позволил ей так глубоко проникнуть в его мысли, мечты и надежды.

Синдбад повернул назад к главной пристани, удвоив шаги, решившись спросить Мэйв, как только увидит её, о том, что нестерпимой болью рвало ему сердце…

Закреплённый подпорками, чтобы не попасть в настойчивые лапы прилива, «Номад» покачивался у причала, поскрипывая в такт едва ощутимого бриза. Поднявшись на палубу, Синдбад увидел Дубара, сидевшего на пустой бочке напротив трапа, бездельничающего и поджидавшего капитана. Их глаза встретились — первый помощник, не выдержав устремлённого на него угрюмого взгляда, нарушил тишину первым.

— Почему так долго? У меня в животе с полудня урчит.

— Тебе нечем заняться? Разве «Номад» готов к отплытию? — огрызнулся Синдбад, сбрасывая на плечи родного человека раздражение, будто мешок с зерном.

— Раз ты спросил, хотелось бы поесть. Если капитан, вернувшийся неизвестно откуда злым, составит компанию. — ответил старший брат назидательным тоном, каким пользовался в ситуациях, когда младший брат был не в духе.

— А мне хотелось бы побыть в одиночестве. Чтобы поразмыслить о предстоящем путешествии, понаблюдать за охотой чаек и…

— И вкусить запечённого на углях акульего мяса, — мечтательно добавил здоровяк.

— Так ты оставишь меня в покое?! — закатил глаза Синдбад.

— Как скажешь, — согласился его обычно несговорчивый собеседник и вразвалочку направился к спуску в каюты.

Не успел капитан оглядеться на палубе, чтобы придумать себе занятие, как первый помощник вернулся.

— Братишка!

— Чего ещё?! — Синдбад был нарочито груб.

— После ужина думаю собрать матросов и отправиться на поиски приключений до самого рассвета. Пусть ребята с толком потратят накопления, чтобы запомнилось нынешнее пребывание в Басре не только твоим кислым лицом…

Не дожидаясь, пока Синдбад согласиться с его планом или запретит ночную гулянку в городе, Дубар поторопился уйти: кто-то же, опытный в готовке, должен проследить, чтобы свежее акулье мясо хорошо обжарилось. В спину ему запоздало метнулась улыбка капитана: приятно, когда старший брат понимает куда больше, чем показывает, и делает больше, чем от него требуется.

**

На палубе Синдбад остался один, и в голову ему лезли удручающие мысли о том, сколько возможностей искренне поговорить с Мэйв он упустил самым безответственным образом. Если бы не слежка за ней, приведшая к болтливой торговке травами, секрет дорогой ему девушки и одновременно её личное несчастье остались бы им незамеченными.

Расхаживая туда-сюда, капитан посматривал на дорогу, ведущую в город и обратно, и каждый миг ожидания встречи был для него невыносим. Ныне бурлящая река его чувств либо прорвётся сквозь насыпь из сомнений молодого разума, либо иссякнет, бесцельно уходя в зыбучие пески капитанских принципов. Либо же поток страстей устремится в привычное созидательное русло, что, вероятнее всего, так как время шло, а Мэйв почему-то не возвращалась.

Устав ждать, Синдбад спустился на нижнюю палубу, в склад припасов и товаров, надеясь, что в сердце торгового корабля, сможет наконец упорядочить хаос в мыслях.

* * *

В грузовом трюме царил безукоризненный порядок. Мешки с мукой и бочки с питьевой водой стояли ровными рядами, закреплённые на случай качки. Капитан прошёлся вдоль правого борта, затем вдоль левого, придирчиво осматривая запасы. Он провёл ладонью по одному из мешков, проверяя, не осела ли на него пыль, не намокла ли ткань, и задумчиво постучал пальцами по крышке ближайшей бочки. С виду всё было надёжно и на своих местах, но идеально сложенный груз, мерное покачивание корабля, тихий плеск волн и слабый свист ветра в парусах, в ожидании непростого разговора с Мэйв, казались ему затишьем перед бурей.

Синдбад выкрикнул команду, и матросы выскочили из своих кают.

— И это называется успешной погрузкой? — рявкнул он. — Между тех мешков хватит места для припасов на путешествие к Острову Слёз и обратно!

Ронгар скривился и демонстративно ущипнул Фаруза за ухо.

— Да-да, Синдбада на прогулке укусил слепень, — согласился с мнением друга Фаруз. — Учитывая мою огромную ценность, как единственного изобретателя в команде, прошу освободить меня от бесцельного перемещения мешков. Благодаря новому способу укладки груза любой торговец Басры позавидует нашей сноровке…

Фаруз достал из кармана приспособление, размером с ладонь, и со знанием дела двинулся от одного мешка к другому, наклоняясь к ним поочередно с известной лишь ему целью.

После короткого замешательства, вызванного самоуправством учёного, Синдбад обратился к команде:

— Кому я плачу: мудрецам или матросам?!

Он так уставился на подчинённых, что те, бросившись выполнять капитанские поручения, то и дело спотыкались. Только Ронгар умудрялся не сбиваться с рабочего ритма, чему немало способствовали его отличная физическая форма и ежедневные «каль садхакам». По мнению товарищей чернокожий матрос двигался настолько естественно, словно любая тяжёлая работа на корабле помогала ему достичь гармонии с окружающим миром.

Остальные — потный и измученный экипаж «Номада» — мысленно умоляли Вечных, чтобы капитан нашёл себе какое-нибудь другое занятие, ну, или, чтобы рыжая ведьма побыстрее вернулась.

* * *

Когда ближе к закату Мэйв поднялась на корабль, то застала, к удивлению своему, друзей за чисткой палубы. После прогулки девушка была бледнее обычного, с глубокими тенями, залёгшими под глазами, однако по-прежнему строгой и деловитой.

— Почему никто не ужинает? — спросила она, остановившись рядом с Ронгаром. Тот как раз поднял бочку, чтобы разлить только что набранную морскую воду по палубе. Спросила о еде Мэйв как бы между прочим, мыслями уже пребывая в своей каюте.

— Потому что мои смелые ожидания разошлись с жестокой реальностью. — буркнул Фаруз, выжимая с тряпки мутную воду в другую бочку. — Разложить припасы лучше, чем было сделано, просто невозможно…

— Не понимаю о чём ты. — Мэйв пожала плечами. — И что за крайняя необходимость убираться на ночь глядя?

— Если бы на стоянках ты чаще бывала с командой, то не задавала бы глупых вопросов. — говоря это, Синдбад сделал шаг с мостика на палубу. Спускался он неспешно, ступенька за ступенькой, пока не остановился напротив рыжеволосой ведьмы.

Вроде бы ничего такого и не произошло, но его слова произвели неоднозначное впечатление: матросы застыли, каждый — в какой позе находился в том момент, когда Синдбад, неожиданно для себя самого, упрекнул девушку.

Мэйв сдержалась. Сегодня она уже потратила время на пререкания с одним обнаглевшим мужчиной, и второму, такому же, не удастся втянуть её в спор о границах ей дозволенного на этом корабле.

— Если ты хочешь услышать, как я сожалею, что пришла позже, чем планировала, то ты услышал.

— Ты сожалеешь только об этом?

Мэйв и не подумала ему отвечать, по крайне мере, вслух. «Не собираюсь стоять здесь и обмениваться с тобой колкостями, Синдбад. Ты совершенно прав. Твоё странное поведение — не моё дело.»

— И куда ты опять уходишь? — Синдбад рукой преградил ей путь, внимательно всматриваясь в её лицо.

Мэйв гневно посмотрела на него неотразимыми карими глазами:

— За тряпкой. Чтобы стать ближе к кораблю и команде.

— Эй, ребята. — Дубар возник рядом, будто доски обшивки корабля раздвинулись, и выскочил он прямо из нижней палубы. — Рыба зажарена до хрустящей корочки. Если никто на неё не претендует, я скормлю ваши порции Дермотту.

На самом деле первый помощник вышел наверх бесшумно и какое-то время наблюдал за спором дорогих ему людей:

— О, Мэйв, ты тоже тут. — он натурально сыграл удивление. — Как насчёт ужина?

— Умираю с голода, — выпалила Мэйв, ухватившись за возможность отложить выяснение отношений с Синдбадом.

— Я — тоже.— отозвался Фаруз, подмигнув Дубару из-за спины Ронгара. — Кто последний сядет за стол, тот ночью не гуляет, а сторожит «Номад»!

Немедля матросы толпой двинулись вниз, а Синдбад какое-то время постоял на палубе, стараясь унять досаду на самого себя за неудачное начало разговора с девушкой, а затем двинулся вслед за всеми, услышав, как друзья, о чём-то споря, то и дело, произносят его имя.

* * *

За столом зашёл разговор о недавнем нападении пиратов с «Чёрной розы», стихийные слухи о котором докатились до Великого города. Говорили, что капитан Радан совершает страшные поступки якобы из ревности к репутации капитана Синдбада. На Фаруза наибольшее впечатление произвело то, что пират повесил капитана захваченного судна, а мог ведь повесить и всех.

— Разве Синдбад не поступает также? Устраняет лидера наших противников, а не тех, кто вынужден подчиняться чужой злой воле.

— Не равняй моего брата с этим преступником! — возмутился Дубар.

— Не спорю, друг мой, — примирительно сказал Фаруз. — Но разве ты не видишь, что люди уже их сравнивают? — взгляд учёного был сосредоточенным, он хотел донести важную мысль. — Чем дальше расходится молва о подвигах Синдбада и его команды, тем нестерпимее жажда нашего падения у таких, как Радан. Ради славы победителя «Легенды Семи морей» пираты уже охотятся на «Номад». Неужели это беспокоит только меня?!

Мэйв слушала товарищей рассеянно, мысли её витали где-то далеко. Дубар заявил, что оторвёт руки-ноги любому, кто рискнёт вскарабкаться на борт «Номада», а Ронгар привлёк к себе внимание лёгким стуком пальцев по столу.

«В честном бою Синдбад победит Радана!», — решительным жестом чернокожий моряк осадил спорщиков. Сложив руки, словно поднимая некий сосуд, Ронгар выразительно указал на еду. — «Давайте ужинать», — он кивнул в сторону девушки. — «Или она опять встанет из-за стола, не поев».

Перед Мэйв стояла тарелка с жаренной рыбой и кружка с вином, но она не прикасалась ни к съестному, ни к напитку. Девушка поймала на себе встревоженные взгляды друзей, но никто из них не осмеливался первым задать ей никакого вопроса.

Зато Дубару, охмелевшему и раззадоренному опасениями Фаруза, не терпелось отделить личное от общего, словно акулье филе от костей:

— Ронгар, ты же не знаешь одно обстоятельство, давно известное целому свету! — воскликнул в сердцах первый помощник. — Их противостояние началось из-за сумасбродной страсти к Талии…

Неосторожно сказанное среди друзей-мужчин, там бы и умерло, но при откровении присутствовала ведьма, чья вспыльчивая натура отражалась в цвете её волос, и чьё отношение к знаменитой пиратке искрилось заслуженной неприязнью. В глубине её карих глаз мелькнул всполох интереса к новому предмету обсуждения.

— Напрасная трата сил! — девушка откинула огненные волосы назад. — Просто излишне самоуверенные капитаны не видят разницу между сладкими объятиями и смертельными ловушками. Желая одного, они попадают в другое. — проговорила она, бросив испытующий взор на Синдбада.

Молодой мужчина на протяжении почти всего спора стоял, прислонившись к стене, и мелкими глотками беззвучно цедил вино, наблюдая за отстранённостью девушки во время общей беседы и трапезы. После необдуманных слов старшего брата, какие так взбудоражили Мэйв, терпение капитана иссякло, как и питьё в кружке, которую он с громким стуком поставил на стол.

— Напрасная трата сил — доказывать Радану, что мы — не соперники.— раздражённо бросил Синдбад, привлекая внимание всех собравшихся в каюте. — Талия сбежала не со мной. Она сбежала подальше от него…

— Разрази меня гром, если ты не прав, — пророкотал Дубар.— Чёрная роза обвела тебя вокруг пальца сразу же, как закончила с Раданом!

Мэйв приложила ладонь к уху, словно почувствовала боль, что причиняет высоко звучащая труба. Этим вечером упоминание о Талии отзывалось эхом в её голове, как удар кулаком по столешнице.

— Талия, Радан… — начала она, сжав пальцами край деревянной поверхности. — Синдбад, почему не положишь конец этому недоразумению? Как долго будешь увиливать от последствий своих действий?

— Уж кто бы говорил! — парировал капитан. Ты признала все последствия своих действий?!

Моряки смотрели то на Синдбада, то на Мэйв, догадываясь, что их взаимная ревность — тот переменчивый ветер, что нагнал грозовые облака к нынешнему ужину.

— Если тебе хочется обсудить мои проступки, напомню, что они никак не влияют на безопасность «Номада», — девушка отвернулась от накрытого стола, демонстрируя этим, что отказывается продолжать и ужин, и пререкания.

В каюте повисла тишина, нарушаемая смущённым покашливанием матросов. Ронгар сосредоточенно ковырял ножом рыбу в тарелке, Дубар утратил интерес к вкусным кусочкам, злясь на себя, что затронул тему любовных отношений. На лице же капитана появилось выражение сожаления, будто бы он понял, что поспешил надавить на Мэйв.

— Это похоже на состязание на шлюпках с пробоинами. — пробормотал себе под нос Фаруз. — Интересно, кто затонет первым…

Мэйв поднялась и, коротко кивнув друзьям, ушла к себе. Её шаги были быстрыми и решительными — она стремилась остаться одна и оказаться подальше от Синдбада, который начал задавать неудобные вопросы в неподходящий момент.

После её ухода один за другим остальные члены команды вставали из-за стола и благодарили Дубара за вкусный ужин. Пообещав ему непременно встретиться ночью в такой-то и такой-то тавернах, они покидали каюту, избегая взгляда капитана, словно коварной мели.

Выходя последним, Ронгар мягко похлопал Синдбада по плечу и сделал жест, что переводится примерно так: «Быть может, стоит вонзить меч в причину разлада, а не друг в друга?».

* * *

Синдбад остался сидеть за столом, сжимая в руках пустую кружку. Часть его души, стремящаяся защитить, а не спорить с рыжеволосым творением Вечных, настойчивым голоском нашёптывала ему план, на воплощение которого предстояло найти поболее храбрости, чем на поединок с морским чудовищем.

«Причина разлада…» — раздумывал он. В раскачивающемся пламени свечи молодому мужчине виделось бледное лицо Мэйв. — «Мне стоило быть с ней сдержаннее, в её состоянии ни к чему лишние выяснения».

Синдбад прислушался. На палубе находился Дубар, насвистывая балладу о море, сочинённую во времена их детства. По сопровождающему свист монотонному бормотанию капитан догадался, что первый помощник держал под одну руку Фаруза, чтобы тот подышал солёным ночным воздухом, а под другую, наверняка, Ронгара, чтобы ему не было одиноко или скучно.

Капитана беспокоило, сколько ещё времени изрядно хмельная троица пробудет на «Номаде», прежде чем уйти в увлекательное путешествие от одной таверны до другой. Ведь Мэйв ляжет спать, или сделает вид, что ляжет, и не откроет ему дверь каюты, когда он прийдёт обсудить их будущее…

До него донёсся глубокий баритон Дубара, к нему присоединился неровный тенор Фаруза, пытающегося подпевать, и чуть позже — характерный хриплый звук, который издавал Ронгар, когда смеялся. Три пары сапог, постукивая по палубе подошвами из твёрдой кожи, удалились к правому борту судна и, пританцовывая в такт песни, спустились по трапу на берег.

Синдбад выдохнул: случайных слушателей, что могли бы вмешаться в его откровенный разговор с Мэйв, на корабле не осталось.

Мужчина понимал, что бешено колотящееся сердце и сильный запах вина выставят его в невыгодном свете. Девушка может подумать, что он — нерешительный или несерьёзный, или что ещё думают девушки, когда ищут повод сразу отказать. Нет, как убедил себя капитан, он отправиться на переговоры в лучшем виде и произведёт нужное впечатление.

* * *

Купальня напоминала комнату Фаруза в его старом доме в Басре — сплошь колёсики, верёвки и трубки, вырезанные из стволов молодых деревьев. Учёный нашёл способ доставить на борт «Номада» воду из естественного неиссякаемого источника, направив её по деревянному водопроводу в бадью, размером с одноместную шлюпку. Самые смелые члены команды, мылись забортной водой внутри корабля, а отказывающиеся участвовать в научных опытах над честными людьми — по старинке, на стоянках или в открытом море.

Соединив длинные трубки металлическими обручами, вынув нужные пробки, и раскрутив соответствующие колёсики, как показывал ему изобретатель этой сложной конструкции, Синдбад воссоздал искусственный водопад посреди корабля. Он наслаждался морской водой, льющейся на голову, стекающей по спине и животу, и охладившей его порывы. Треть капель падала на деревянный пол, издавая стук, напоминающий барабанный бой — ритмичный и, благодаря этому, успокаивающий.

В голове всплыло воспоминание о первом впечатлении от встречи с рыжеволосой красавицей — эта притягательная смесь упрямства и дерзости, отражённая на её лице. Чтобы отвлечься, он растёр себе шею, затем грудь, будто пытался смыть не пот и пыль, а слой накопившихся тревог.

Синдбад прикрыл глаза, чтобы повторить успокаивающие мантры из учебника Дим-Дима, как шум распахнувшегося окна заставил его вздрогнуть. В каюту влетел ястреб и, даже в полумраке, мужчина заметил, как взъерошены его перья.

Захлопав крыльями, Дермотт рванулся к выходу из каюты и, судя по скорости и приступу бешенства, какое, казалось, его обуяло, ударился бы в дверь с размаху, однако крутанулся в воздухе, отлетел к окну и сразу же повторил свой манёвр.

Синдбад понял, что Дермотт, рискуя повредить крылья, звал его за собой. И если ястреб был так настойчив, значит, произошло или вот-вот произойдёт нечто серьёзное.

По-собачьи тряхнув мокрыми волосами, отчего брызги полетели в разные стороны, мужчина выскочил из водного оазиса, и насколько мог, бегом, ринулся по ступенькам вверх — на палубу.

— Не делай этого! — крикнул Синдбад, увидев Мэйв, стоящую на корме, толком не рассмотрев, что же она хотела сделать…

*

На небосклоне взошла луна — величественная и неестественно яркая. Красота ночи, свежесть и прохлада морского воздуха вместо того, чтобы очаровать и успокоить рыжеволосую девушку, лишь обнажили её нехорошие предчувствия. Стоя в одиночестве на корме «Номада», Мэйв напряжённо раздумывала, не закралась ли в древний магический трактат ошибка, настолько серьёзная, что сделает зелье, какое она поставила на бортик судна и грела взглядом, бесполезнее, чем в любую другую полночь.

Внизу, в одной из кают, ей послышался шум, вслед за ним раздались быстрые шаги — и в одно мгновение оказалось, что предаваться размышлениям более некогда. Мэйв схватила сосуд из резного стекла и как следует встряхнула его. Всё, что от неё зависит, она сделает, а дальше — будь что будет.

— Не делай этого! — выкрикнул Синдбад, выбросив вперёд руку. С этим запретительным жестом он и застыл, как зачарованный, будто стоило ему пошевелиться — и девушка совершит непоправимое. Мокрые волосы ниспадали на его лицо, капли морской воды, подсвеченные лунным сиянием, скатывались по обнажённому торсу, рельеф которого становился особенно привлекателен в полумраке. Ноги мужчины подрагивали от напряжённости его позы.

Мэйв замерла, не сводя взгляда с взъерошенных волос, чувственных губ и решительного подбородка Синдбада. Ниже она намеренно не смотрела, понимая, что и без знания о подробностях строения его тела, лишиться сна на многие ночи, последующие за этой, злополучной.

Внешне же Мэйв не подала виду насколько смущена появлением обнажённого капитана, разве что лёгкое недоумение мелькнуло на её лице.

— Дермотт, это ты привёл его сюда? — поразилась она. — Ах, ты — мелкий предатель!

В ответ сокол возмущённо застрекотал.

— Дермотт тоже хочет, чтобы ты отдала мне эту дрянь, — произнёс Синдбад, глядя на её руку, сжимающую пузырёк с зельем. — Давай я заберу, — он попытался осторожно и, разумеется, безрезультатно поймать её пальцы.

— Это — единственный способ, что у меня остался, — она легонько оттолкнула его руку.

— Мэйв, ну, что же ты делаешь? Так — нельзя, — в голосе капитана слышалась скрытая мольба.

— Риск есть, но со мной всё будет хорошо, — девушка натянуто улыбнулась. — Иди оденься, — запоздало посоветовала она. — Вдруг кто-то ещё увидит известного убийцу морских чудовищ… безоружным. — В этот раз её улыбка стала шире. — Дермотт зря тебя побеспокоил.

Синдбад ощутил, как неловкость момента начала одолевать его, и почти усомнился в своей правоте, с которой так лихо ворвался на палубу.

— Никуда я не пойду, пока ты не отдашь мне зелье. — проговорил капитан, борясь с желанием сейчас же решить проблему силой.

— Ты не знаешь, о чём просишь, — девушка начала злиться.

— Да. — Он оборвал её. — Я не знаю всего, что происходило с тобой в последнее время. — мужчина провёл рукой по волосам, собираясь с духом. — Но у меня есть своё видение, позволь мне договорить…

Мэйв взглянула на него из-под полуопущенных ресниц — выражение её лица было не читаемым для Синдбада. Повернувшись к капитану спиной, она пододвинулась к месту, где, оставаясь начеку, сидел Дермотт. Сокол, словно желая предоставить ей время для раздумий, очень медленно перебрался с борта на её руку.

— Я подожду, пока ты оденешься. — ведьма старалась, чтобы её голос звучал ровно, и, посмотрев на звёздное небо, добавила: — Могу себе это позволить.

**

Синдбад подошёл к сундуку и поднял крышку: внутри лежали сложенные в стопки рубахи и шаровары, отдельно — наплечные и поясные ремни, натёртые воском, и пара кинжалов с узорчатым лезвием. Мужчина взял старую одежду, так как новенький набор оставил в каюте с водопроводом.

Настолько поспешно Синдбад давно не одевался: одним движением натянул светло-голубые шаровары, которые прилипли к ещё влажной коже, накинул свободную белую рубаху с широкими рукавами, оставив верхние завязки небрежно развязанными, а ремень с ножнами затянул, уже шагая, сунув в них оба кинжала.

Возвращаясь из капитанской каюты на палубу, мужчина обдумывал, как не усугубить и без того шаткую ситуацию с Мэйв: если она сочтёт его предложение неподходящим, он потеряет и члена команды, и шанс быть рядом с этой женщиной.

Мэйв стояла на том же месте, где он её оставил, рассматривая знакомые созвездия, будто искала ответы среди мерцания небес.

Пару мгновений капитан любовался нею, а затем подошёл ближе. Исхитрившись, он мог бы вырвать сосуд из рук ведьмы, но знал: это значило потерять её доверие навсегда.

Сокол начал переминаться с лапы на лапу и, оставив девушку, устроился повыше, на ближайшей снасти, почувствовав, что с приходом капитана на корме стало мало места.

— Этой ночью луна исчезнет. Самое время выпить такое зелье, — проговорила Мэйв, заметив присутствие Синдбада.

Моряк взглянул вверх повнимательнее, но не заметил ничего необычного, разве что звёзд стало больше, а луна начала тускнеть.

— Ты снова за своё, — произнёс он тихо, чтобы не напугать её.

— Я согласилась тебя выслушать. Порази же меня своими умозаключениями, такими важными, что ты прибежал, забыв одеть штаны. — её самообладание и язвительность вернулись за время его отсутствия.

— Мэйв, мне не до шуток. Мешают всякие мысли. — Он сцепил пальцы за спиной, удерживая себя от резкости выражений. — О будущем, о тебе, о нём…

— О нём? — её карие глаза блеснули непониманием.

— Я должен знать. — Синдбад вспомнил соперника, чьё имя пока не выяснил. — Тот мужчина… он не оправдал твоих надежд? Оставил одну…

— О каком мужчине ты говоришь?! Как ты узнал о моём прошлом? — пытаясь совладать с собой, девушка выронила крупицу истинных переживаний.

— Ты говорила с кем-то на пристани, и я пошёл за вами. — признался он.

— Значит вот как… — перебила его Мэйв.

Синдбад ожидал, что немедленно вспыхнет пламя её праведного гнева, но она не разозлилась, наоборот, спокойно ждала его дальнейших откровений.

— Я видел, как ты изменилась после вашей ссоры на рынке. — осторожно продолжил капитан. — И говорил с торговкой травами. Всё указывает на одно…

При этих словах сокол встрепенулся, захлопал крыльями и затрещал так громко и зло, что Синдбад невольно запнулся.

— Хватит, Дермотт, — Мэйв бросила на птицу взгляд, полный упрёка. — Твоё мнение мне известно.

Дальше Синдбад не сдерживал поток оправданий, будто боялся, что девушка или птица не дадут ему договорить:

— Почему я следил за тобой? Ты не познакомила меня и команду с этим басрийцем. Его могла подослать к тебе Румина, или Скретч или… Радан. Мало ли у нас врагов, готовых на всё, чтобы выведать наши намерения? И я был прав, этот тип оказался с гнильцой. Какой порядочный мужчина оставит женщину в таком состоянии без поддержки?! Понимаю, почему ты пошла в лавку с ядовитыми травами, и не осуждаю тебя. Ты была расстроена, тебе сложно принять изменения в своей жизни. Честно говоря, и мне не по себе, как подумаю, сколько предстоит поменять на корабле, но я принял окончательное решение. У меня есть план, хороший план, — Синдбад выдохнул, как усталый путник после долгого пути. — Ты не должна избавляться от ребёнка…

* * *

Ночь постепенно менялась — серебристый свет становился слабее. Какая-то огромная тень накрывала луну, поглощая её кусок за куском, лишь с одного края, но раскрывая пасть и на всё остальное. Небесные искры, хотя и становились ярче, не могли одолеть мрак, понемногу захватывающий «Номад» и весь оставшийся мир вокруг мужчины и женщины, оказавшихся на его борту наедине в это необыкновенное время.

— Ты не должна избавляться от ребёнка, — повторил Синдбад, хотя знал, что Мэйв прекрасно слышала его и в первый раз.

Ведьма смотрела на него широко раскрытыми глазами, ведь склонность к секретам только что сыграла с ней злую шутку. Но если бы она призналась Синдбаду раньше, зачем тайно купила запрещённые составляющие для опасного зелья, его настойчивость и чрезмерное чувство ответственности разрушили бы всё, что она пыталась сделать для него и команды.

— Прости, Мэйв. — продолжил он. — Я просто… я ревновал. Слишком много представлял, слишком много переживал. С тех пор, как узнал от торговки, что ты купила траву для прерывания беременности, я не мог думать ни о чём другом кроме, как отговорить тебя.

Ответ, который разом рассеял бы тревоги Синдбада, крутился на кончике её языка, но, услышав часть его признания, девушка захотела послушать дальше.

— И что ты придумал? — спокойно поинтересовалась она, однако слабый румянец выдавал её волнение.

— Мы возьмём ещё одну женщину на корабль. — сообщил капитан о своём выстраданном решении.

Мэйв не могла даже представить себе такого поворота событий. Только неподдельная тревога в его честных глазах удержала её от резкого возражения, каким она выдала бы себя.

— Ты не должна проходить через это одна, — продолжил Синдбад, глядя на неё с той искренностью, которой так трудно сопротивляться. — Этот ребёнок… — он подыскивал правильные слова. — Мы, твои друзья, дадим этому ребёнку всё, что сможем: дом, защиту, знания и нашу любовь. Дубар обучит его тонкостям морского дела. Фаруз, со своим неиссякаемым любопытством, откроет перед ним двери в мир науки, а Ронгар покажет, как быть смелым в битвах и оставаться верным принципам. Но повитухи из нас никакие, да, и няньками быть нам ещё предстоит научиться. Поэтому я возьму в команду женщину, которая позаботится о тебе, пока ты — в ожидании, и она будет с тобой на родах. Думал обратиться за советом к Кейпре или царице Наде...

Мэйв покачала головой, и Синдбад тут же осёкся, пытаясь понять, какая именно его фраза вызвала её молчаливое несогласие. Они стояли в тишине, даже сокол, обычно деятельный и неугомонный, не шевелился, словно понимал, что между девушкой и мужчиной происходит нечто большее, чем обмен словами.

Мысли Мэйв метались, как штормовые волны. Вначале она посчитала происходящее цепочкой недоразумений, следствием мужского желания взять верх, усиленном её собственными недомолвками и тем смущением, которое лишь разжигало их необъяснимый интерес друг к другу. Но теперь… её вера в собственную правоту пошатнулась. Простой жест его заботы оказался неожиданно мощным тараном для стены, тщательно возводимой ею между ними, как она думала, для его же блага.

— Это слишком. — наконец заговорила она.

Мужчина, словно услышав приглашение к спору, с пылом возразил:

— Ничего не слишком для тебя, Мэйв. Траты оплачиваю я. Придётся какое-то время меньше геройствовать и сосредоточиться на торговле и перевозках. Больше товаров взять с собой в эту поездку, увы, не получится. Даже Фаруз, с его научным подходом, не смог найти способ, — Синдбад усмехнулся, вспомнив, как команда пыталась построить дополнительные уровни в пирамиде из мешков. — Но если осадка «Номада» будет позволять, в следующий раз, попробуем увеличить нашу прибыль. Я поговорю с Калелом — этот хитрец знает, где найти выгодные рынки. Он — мой должник, так что не сомневаюсь, что согласится заключить инан...

— Синдбад, послушай, — девушка уже пожалела, что позволила ему так замечтаться.

— Слушаю с большим вниманием. — подозрительно быстро согласился Синдбад и, взяв её за плечи, притянул к себе.

Когда капитан оказался близко, ей стало труднее здраво соображать, ведь он так ласково смотрел на неё глазами цвета моря в хорошую погоду.

— Ты… не предполагаешь иной вариант развития событий, — начала ведьма.

— Нет. Я не позволю тебе выпить зелье.

«С этими разбирательствами я забыла о своей цели», — мысленно запаниковала Мэйв, мельком взглянув на ночное небо. — Я не об этом. — сказала она вслух, успокоившись, что лунное затмение пока не достигло расцвета. — Ты мог бы оставить меня в Басре. — женская вредность взыграла в ней. — Под присмотром… Кейпры.

Ничего плохого в том, чтобы девушка пожила какое-то время в Великом городе с мудрой белой ведьмой, ещё и известной целительницей, конечно же, не было, но Синдбад явно был не в восторге от такой идеи.

— Ты останешься на моём корабле. — с нажимом произнёс капитан. — Этому ребёнку будет лучше не знать своего отца… Говорю на личном примере. Мой старший брат заменил мне нашего, исчезнувшего в неизвестном направлении ещё до моего рождения.

— Почему ты решаешь за меня, где и с кем мне жить? — вздорный характер Мэйв подталкивал её к краю.

— Потому что когда наши друзья вернутся, мы им сообщим, что этот ребёнок — наш. — Синдбад слегка сжал её плечи, словно подтверждая, что решение принято и не подлежит обсуждению.

* * *

Тот, кто назвал в древнем трактате это явление "ночью с одними лишь звёздами", прозрел суть, ускользающую от глаз простых смертных: на пике затмения луна словно исчезла, а то, тёмно-багряное, что осталось в небе, казалось его остановившимся сердцем.

Мэйв отстранилась от Синдбада, как если бы мужские руки на её плечах вдруг стали слишком тяжёлыми.

— Я не беременна.— она поразилась, как нелепо прозвучали эти слова, будто перед настойчивостью капитана потеряли силу и смысл.

— Почему ты врёшь мне? — её собеседник казался по-настоящему расстроенным. — Скажи, чем я хуже других мужчин, что ты не считаешь меня достойным быть… называться…его отцом? — капитан запутался, как новый парус, впервые поймавший ветер.

Ему самому требовалось много раз озвучить сие утверждение, чтобы привыкнуть к будущей роли.

— Когда-нибудь ты станешь замечательным отцом, но пока в твоём участии нет необходимости, — уже спокойнее и мягче ответила девушка.

— Понимаю твои сомнения насчёт меня. — упрямо продолжал он.— Но Дубар? С моего совершеннолетия он мечтает стать дядей. Представь, как ему будет радостно за нас.

— Синдбад, клянусь, я не беременна. Даже ради счастья Дубара, это просто невозможно, — ответила Мэйв, поднимая глаза и встречая его взгляд.

Капитан и сам не знал, чего ожидал от её ответа, но что-то в его душе заставляло его пытаться снова и снова.

— Тогда отдай мне зелье. Мы дождёмся лета и узнаем точно.

Этого мужчину было не так-то легко провести, а уж поколебать его веру в то, что своим упрямством он удержит её от рокового поступка, тем более.

— Сколько раз мне повторить, что ты ошибаешься! — Мэйв еле сдержалась, чтобы не взорваться. — Прости, что невольно подыграла тебе. Я хотела узнать, как ты поступишь, если моя жизнь окажется в водовороте сложных обстоятельств.

Чем дольше девушка говорила, тем мрачнее становился Синдбад, словно над ним собирались грозовые облака.

— Ты несколько недель не пьёшь вино. — начал он с самого очевидного наблюдения.

— Месяц. — коротко уточнила Мэйв.

— Хорошо, — Синдбад вдохновился её ответом, будто получил подтверждение своей догадки. — Ты перестала есть вместе с командой, берёшь еду в свою каюту, но её почему-то доедает Дермотт.

— Просто я не голодна. — ответила Мэйв с вызывающим спокойствием.

— Целый месяц? — спросил мужчина ехидным тоном. — И ты часто хватаешься за голову, будто она раскалывается от боли.

— Голова болит только от твоих подозрений. — парировала девушка.

— Тогда объясни: зачем ты купила в лавке с дурной славой то, что считается ядом для женского здоровья? — он говорил так, будто пытался загнать её в угол.

— Лавка — очень уважаемая, благополучная и стоит выше других в магическом ремесле, — заступилась за своего поставщика ведьма.

— Это место, где женщинам дают способ и советы, как отравить себя!

— Синдбад, я не могу быть беременна, хотя бы потому, что у меня нет любовника! — выпалила Мэйв, не выдержав его пристального взгляда.

— А тот басриец? Ты ещё скажи, что он тебе просто друг, — мужчина напрягся.

— Он мне никто! Синдбад, ну, в самом деле…

Капитан демонстративно скрестил руки на груди. Его облик, от напряжённых плеч до сжатых губ, показывал высшую степень недоверия, какую, как он считал, заслуживала эта скрытная женщина.

— Дослушай же меня. — Мэйв злилась всё больше. — После запрета магии в Багдаде, калиф велел отправить сюда магические книги, которые стража нашла во дворце. Джелал — смотритель сокровищницы эмира Басры. По моей просьбе он вынес нужный трактат о лунных затмениях и, да, рассчитывал на большее, чем простая благодарность. Но ты всерьёз думаешь, что я — совсем дура?!

Прежде чем Синдбад успел ответить, девушка толкнула его в грудь, не сильно, но ощутимо, чтобы мужчина прочувствовал её возмущение, если уж словами его не получалось убедить.

С лица мужчины ушло выражение самоуверенной силы, как если бы обвинитель вдруг осознал, что обвиняемая завела расследование в тупик. Синдбад зацепился за последний, едва ли не смешной довод — мнение их пернатого друга, который встрепенулся на облюбованной им перекладине, как только догадки капитана стали рушиться под натиском логичных возражений девушки.

— Но Дермотт не зря же привёл меня к тебе? Пусть ты — не беременна, но зелье всё равно имеет побочные действия для твоего здоровья.

Как бы ей хотелось, чтобы Синдбад просто принял её ответ и не стал копаться в её мотивах, но ведьма знала, что он был из тех, кто не отступает на полпути.

— С помощью зелья я хочу вернуть нашего Учителя, — сдалась Мэйв.

— Вернуть Дим-Дима? — переспросил капитан, будто сомневаясь, что правильно понял.

— В одной из книг, что принёс Джелал, описан способ встретиться с человеком, путешествующим по ту сторону Врат. Я прочитала всё упоминания об этой магии, и речь идёт не о пути в загробный мир, а, скорее всего, о портале в мир странных существ.

— Мир тёмных тварей. — уточнил Синдбад, не задумавшись, откуда у него такое знание.

— О, Учитель рассказывал тебе о них! — радостно воскликнула Мэйв. — Тогда ты понимаешь, почему я предположила, что демон мог отправить Дим-Дима в свой мир. Оттуда человеку, даже магу, просто так не выбраться, необходимо заплатить дань Стражнице Врат-Хадисе. Поэтому весточки, которые мы якобы получали от Учителя, при проверке оказываются происками наших врагов.

Её пояснение ошеломило его, потому что вполне могло сойти за правду. Тогда, какого Скретча, эта женщина, будто больше некому, будто она — одна в команде, или совсем не надеется на него, рискует собой ради выполнения его долга ученика?

— Я обещал, что найду Дим-Дима и, если понадобиться, посвящу поиску годы. Тебе не было нужды изводить себя голодовками и травиться зельями. — произнёс Синдбад с отчаянием в голосе.

— Заклинания требуют жертв, если ты этого не знал, Синдбад. — она пожала плечами, словно её поступки были чем-то вполне естественным. — Я понимаю цену магии и готова её заплатить ради встречи с Дим-Димом.

— Запрещаю тебе. — повысил голос Синдбад. — Пока Учитель отсутствует, ты остаёшься под моей ответственностью.

— Не много ли ты на себя берешь, капитан? — фыркнула Мэйв.

Вдруг тёмное покрывало, накрывшее ночное светило, на ее глазах порвалось. Прежде чем невидимая рука уберёт с неба кровавые клочья и возвратит миру серебристое сияние обновившейся луны, ведьме необходимо выпить зелье, созданное ею под светом одиноких звёзд, произнести заклятие на древнем языке гариев, или же забыть о возвращении Дим-Дима, быть может, навсегда.

Мэйв не успела начать ритуал.

Приветственные слова для Хадисы — «Раса Хадасара!» — так и не прозвучали, потому как капитан, бросившись вперёд… обнял её. Крепко и настойчиво мужчина сжимал девушку в объятиях, зарывшись лицом в рыжие волосы, и шептал сокровенную просьбу — не отталкивай меня, только не отталкивай меня, пока весь остальной мир катиться вслед за луной.

Как же он ругался на виновников этих событий — Вечных, что велели подходящему полному затмению случится именно на их веку, на дурака-басрийца, который беспечно показал гарийскую книжку безрассудной девчонке, на торговку травами, которая в упор не разглядела в покупательнице сильную ведьму, приняв её за жертву мужских развлечений.

Но больше всего, капитан ругался на себя самого, ведь желание удержать её рядом любой ценой, было сильнее, чем вина перед Учителем. После сомнений, заблуждений, выяснений, планов и запретов, которые этой ночью он откровенно выложил Мэйв, Синдбад чувствовал себя гораздо более смущённым и уязвимым, чем когда стоял перед ней без одежды.

Теперь он не представлял, как взглянет Мэйв в глаза, как объяснится с ней, когда луна вернётся…