Три дня до заговора (гет)

На границе Косого и Лютного переулка в тусклом свете уличного фонаря лежало тело. Женское. Рядом уже стояли ограждения и лениво колыхались полосы магического барьера. Из закоулков тянуло тухлым зельем, и даже воздух, казалось, пах смертью.

Дафна Гринграсс стояла над телом, скрестив руки на груди, и беззвучно проклинала всё — от начальства до собственных ботинок, которые промокли насквозь в луже, в которую она вступила по пути. Последняя смена перед выходными, и тут такое.

Мантия патрульной ДМП была ей велика в плечах, капюшон съехал набок, и волосы выбивались из тугой косы. Хуже, чем сама смерть, был только холод. Холод и ожидание мракоборцев, которые всегда приезжали, когда труп уже остыл.

— Идиотская работа, — пробормотала она. — Просто идиотская…

Сзади послышались шаги. Кто-то шаркал ногами, потом кашлянул.

— Что у нас тут? — донёсся хриплый голос.

Дафна обернулась. Перед ней стоял небритый, мрачный Рон Уизли. Пахло перегаром и каким-то зельем против похмелья, которое, судя по его лицу, сработало плохо. Под глазами — синяки, волосы спутаны, взгляд тяжёлый.

— О, Пророк, милуй, — пробормотала Дафна. — А ты чего приперся, Рон? Ты ж не на смене.

— Мимо проходил, — буркнул он. — Что тут?

Она махнула в сторону тела.

— Проститутка. Горло перерезано. Без следов борьбы.

Рон присел на корточки, вгляделся. Потом вдруг побледнел.

— Это… это Лаванда.

Дафна приподняла бровь, не сразу поняв, о чём он. Потом вспомнила. Браун. Та, с кем он когда-то… в Хогвартсе. Да. Это было давно. И казалось неважным. До этой минуты.

Рон встал, сглотнув. Лицо стало жёстким.

— Кто сообщил?

— Торговец из "Зелий и настоек". Увидел тело, когда выносил мусор.

Раздались громкие хлопки аппарации, и на место преступления прибыл оперативный отряд во главе с Джоном Сэвиджем. Он выглядел строгим, злым, и с лицом, как будто каждый день ест лимоны.

— Уизли, проваливай, — рявкнул он. — Ты в таком виде не имеешь права появляться на месте преступления. Ты выглядишь, как дерьмо после драки троллей. Позоришь нас.

Рон спокойно посмотрел на него.

— Не переживай. Через три дня я увольняюсь. Робардс уже подписал заявление.

— Вот и катись, — огрызнулся Сэвидж. — Нам тут без таких как ты проще будет.

Рон посмотрел на Дафну.

— Буду ждать тебя.

Она удивлённо моргнула, но кивнула. Рон развернулся и ушёл, не оглядываясь.

Сэвидж долго смотрел ему вслед, потом пробурчал:

— Жалкий тип. Пропил все и скурвился.

Повернувшись к Дафне, он махнул рукой.

— Гринграсс, вы свободны. Это — ничего особенного. Убитая проститутка в Лютном — обычное дело

Дафна вскинула бровь. Обычно Сэвидж копался в каждой смерти, как некромант в свежем трупе. А тут — странная поспешность. И слишком быстрое "ничего особенного.".

Она ничего не сказала. Аппарировала с лёгким хлопком, но в её голове уже формировалась мысль: Это было не обычное убийство

* * *

Рон шагал по вымощенной камнем улице к "Дырявому котлу", кутаясь в старую, помятую мантию, пахнущую огневиски и холодной пивной пеной. Голова гудела от недосыпа, похмелья и мыслей, которые грызли его с утра, как скунсовидная крыса из Лютного.

Он почти достиг входа, когда рядом с ним появился мальчишка — лет восьми, не больше. Рыжеватые вихры, веснушки, глаза цвета корицы.

— Автограф можно?

Рон моргнул. Потом ещё раз.

— Что? — выдохнул он, глядя то на ребёнка, то на лист.

— Ну, пожалуйста. Вы же Рон Уизли. Герой войны. Сестра говорит, вы одного тролля голыми руками…

— Это был подвыпивший профессор в подземельях, — пробормотал Рон и всё же расписался. Почерк вышел кривой, как его настроение.

Он протянул мальчику бумагу, но тот не торопился уходить. Вместо этого поднялся на цыпочки и быстро, почти шепотом, сказал:

— Москит будет через пять минут. В волшебном зверинце.

И убежал, словно его кто-то поджидал за углом.

Рон остался стоять, с бумажкой в руках и сердцем, которое неожиданно зачастило. Он знал только одного Москита.

Вернее — одну.

И главное — Рон не хотел её видеть. Никогда.

Он развернулся, но уже не в сторону "Котла". У него не было выбора. Он шёл к волшебному зверинцу, где среди вонючих вольеров, за клетками с крысами и совами, должна была появиться Она.

С каждым шагом у Рона крепло только одно ощущение:

День действительно мог стать хуже.

* * *

В волшебном зверинце было подозрительно тихо. Ни скрипа клеток, ни визга магических тварей, ни обычного вонючего гула, что стоял здесь с утра до вечера. Магазин выглядел закрытым, но дверь оказалась не заперта.

Рон шагнул внутрь.

За прилавком, прислонясь к пустой клетке, стояла женщина в ярко-зелёной мантии, со знакомо мерзкой ухмылкой.

— Приветствую, Рональд, — почти весело произнесла Рита Скитер. — Приятно видеть, что ты всё ещё помнишь старых друзей.

— Сменили профессию? — хмыкнул он, окинув взглядом полки с кормом. — В "Пророке" платят совсем плохо?

— Владелец зверинца — мой… скажем так, должник. И довольно крупный. А место удобное. Тихое

Рон потер переносицу и тяжело оперся на прилавок:

— Рита, я хочу пить. Желательно что-то крепкое. Так что скажите прямо, что вам надо, и дайте мне исчезнуть.

— Правда ли, — сказала она, подаваясь вперёд, — что Лаванду Браун нашли мёртвой этим утром?

Рон смотрел на неё долго. Потом усмехнулся — устало, безрадостно:

— Ради этого весь этот цирк с ребёнком и автографом? Вы могли бы просто отправить сову в пресс-службу министерства.

— Я не доверяю министерству. И уж точно не мракоборцам, — ответила Рита, её улыбка исчезла. — Потому что я знаю, Рон. Точно знаю: Лаванда Браун была убита по приказу кого-то наверху. Очень высоко сидящего наверху.

На несколько секунд повисла гробовая тишина. Где-то позади хлопнула дверца клетки. Рон не вздрогнул.

Он медленно сел на скрипучий табурет у витрины, тяжело опустив локти на колени.

— Да, — пробормотал он, глядя в пол. — День и правда поганый.

И в глубине души он понял: всё, что он надеялся оставить позади, всё, от чего пытался уйти, — снова тянет его обратно. И в этот раз будет хуже.

Комната была погружена в полумрак, лишь уличный свет бился в оконное стекло золотистым пятном. Под одеялом было тепло, почти уютно, и это успокаивало Дафну.

— Ты правда веришь Скитер? — тихо спросила она, лежа на спине и уставившись в потолок. — Ну это же Скитер, Рон.

Он вздохнул, не открывая глаз.

— Придумать — да, может. Но такое?.. — Он качнул головой. — Даже для неё это слишком. Нет, если бы она врала, выбрала бы что-то более сочное, более читаемое.

Дафна замолчала, потом повернулась к нему.

— Что ты собираешься делать?

Рон сел на край кровати, опершись локтями на колени, и долго молчал.

— По протоколу я должен доложить Сэвиджу, — проговорил он. — О том, что Рита Скитер утверждает: Фенрир Сивый, официально находящийся в Азкабане, был в Лютном и снимал проститутку. Ту самую, что потом убили.

Он хмыкнул. Смешно.

— Но если Рита права, — продолжил Рон, — то без участия кого-то наверху побег устроить невозможно. А уж так, чтобы об этом никто не узнал... это не уровень рядового аврора. Это уровень замов Министра. Или кого-то, кто сидит ближе к финансам, чем к морали.

Он выпрямился и провёл рукой по лицу.

— Так что если я не хочу, чтобы следующий труп был мой. Или её. Или твой — все ведь знают, что мы с тобой... — Он махнул рукой. — Тогда мне лучше заткнуться. Жить долго и гнить тихо.

Дафна не ответила сразу. Потом села, укуталась одеялом и уставилась на него.

— А молчать тебе совесть не позволяет.

Рон усмехнулся, криво, с горечью.

— Я не тот идеалист, каким был. Тогда, во время войны. Мы кричали, что боремся за свет. За мир. За справедливость. Помнишь? Тогда мы верили, что потом будет честнее. Светлее. Справедливее.

Он встал, подошёл к окну. Снизу доносились крики и смех — поздний вечер в Лондоне жил своей обычной, грязной жизнью.

— Ничего не изменилось. Только фамилии у тех, кто присосался к деньгам, стали другими. Гермиона... — он замолчал, как будто не хотел даже произносить имя, — брала "пожертвования" у Малфоев. Говорила, что это для реформ. Мы ссорились. Я пил. Она ушла к Поттеру.

Он обернулся.

— А Лаванда… Она когда-то… ну, была со мной. И даже если это было глупо, по-детски… Она меня любила. А я даже не знал, как она живёт. Не пытался помочь. Просто вычеркнул.

Он опустился обратно на кровать. Голос стал ниже.

— Наказать виновных — это минимум, который я могу сделать.

Дафна молча приподнялась, обняла его за плечи и прижалась лбом к его виску.

— Тогда я с тобой.

И в этом не было пафоса, только усталость. Двух людей, которые больше не верят в сказки. Но, может быть, ещё способны на поступок.

* * *

Каморка, спрятанная в подвале заколоченной лавки на Лютном, пахла супом из консервы, дешёвым самогоном и мужской усталостью.

За столом сидели четверо. Долохов, седой и широкоплечий, с острым взглядом и грубым голосом. Рядом — Сивый, сгорбленный, заросший, с бегающими глазами. Мальсибер разливал мутную жидкость из бутылки без этикетки, а Эйвери ковырялся в тарелке, как будто там были гоблинские кишки.

Долохов поднял стеклянный стакан — тяжёлый, с гранёнками.

— В русском языке есть хорошее слово: "бухать, — сказал он с усмешкой. — Произошло от фамилии одного маггловского чиновника — Бухарин. В его честь назвали завод по выпуску таких вот стаканов. На каждом стакане выбивали: Завод им. Бухарина. Народ и стал называть выпивку — бухло, а пьющего — бухарик.

— Слышал я в Лютном, — вставил Эйвери, ухмыляясь, — что Рон Уизли стал бухариком. Грейнджер ему, говорят, не давала. Вот и спился.

Все рассмеялись — хрипло, зло, как смеются те, кому терять уже нечего.

Долохов допил, поставил стакан с грохотом обратно на стол.

— А самого Бухарина потом казнили как предателя, — продолжил он. — Завод переименовали. Но слово осталось. Вот и получается — народная память.

Мальсибер ухмыльнулся:

— Всё равно неплохо. Представь: всякий пьяница — и тот помнит твою фамилию. Бессмертие, как ни крути

В этот момент дверь распахнулась с сухим треском.

В каморку вошли двое.

Сэвидж, в мантии цвета мокрого асфальта. И рядом — грубый, неулыбчивый Долиш, с обвисшей бровью и закатанными рукавами.

Прежде чем кто-либо успел встать, Сэвидж поднял палочку и без всяких церемоний прохрипел:

— Авада Кедавра.

Сивого отбросило назад, он рухнул, хрипнув — зелёная вспышка окрасила стены.

Остальные вскочили, отодвигая стулья.

— За что? — рявкнул Долохов, глядя на тело.

Сэвидж подошёл ближе, не убирая палочки.

— За то, что ослушался приказа. В бордель попёрся. Его не для удовольствий вытаскивали из Азкабана. Вы все должны сидеть тихо. Мы взяли на себя риск. А вы будете выполнять. Или пойдёте за ним.

Долиш поднял тело Сивого заклятием — труп безвольно повис в воздухе.

— Мы ясно выразились? — спросил Сэвидж, глядя на Долохова.

— Понял, — выдавил тот. — Громко. Чётко.

Когда дверь снова захлопнулась, и шаги удалились, повисла тишина. Только стакан медленно покатился по столу и упал на пол, не разбившись.

Долохов посмотрел на дверь.

— Suка... — выругался он по-русски.

И никто больше не притронулся к самогону.

* * *

Парвати открыла дверь на цепочке. Лицо её было жёстким, голос — отточенным, как лезвие ножа.

— Зачем ты пришёл?

Рон чуть опешил. Он помнил её совсем другой: хихикающей, в цветастых шарфах, вечно обиженной на Гермиону. Сейчас перед ним стояла взрослая женщина, уставшая, замкнутая, недоверчивая.

— Я хочу узнать про Лаванду, — спокойно сказал он.

— Я ничего не знаю. Сказала тоже самое тому мракоборцу, который приходил вчера. — Она уже хотела захлопнуть дверь.

Рон прищурился.

— Какому мракоборцу?

— Не помню фамилии. Лысоватый. По-моему, он во время войны бабушку Невилла хотел арестовать.

— Долиш?.. — пробормотал Рон.

Но Парвати уже захлопнула дверь, заперев два замка.

Рон стоял на ступеньках, глядя на потрёпанную краску и чувствуя, как внутри всё начинает складываться в тревожную мозаику.

Долиш не в команде Сэвиджа. Он в спецотделе. Их задача — охрана объектов, тюрем, Министра. Не допросы. Не свидетели. И уж точно не — проститутки.

Он мог вытащить Сивого из Азкабана. Незаметно. Без следа. Без документации

Рон стиснул зубы, развернулся и аппарировал.

Около старой телефонной будки, ведущей к Министерству, его уже ждала Дафна. Ветер играл складками её серой мантии, в руке она сжимала "Ежедневный Пророк".

— Видел? — спросила она вместо приветствия, сунув газету в грудь.

Заголовок гласил:

"Попытка побега из Азкабана: Фенрир Сивый ликвидирован мракоборцем Долишем при задержании"

Под заголовком — фото самого Долиша. Мрачный, усталый.

Рон хмыкнул, прочитав вслух:

— "Был убит во время задержания. По словам источников, действовал агрессивно и представлял угрозу." Ага.

Он опустил газету и встретился с её взглядом.

— Всё становится только хуже. Сначала Лаванда. Теперь Сивый. Кто-то зачищает концы.

— Логично предположить, что Долиш следующий, — тихо сказала Дафна. — Несчастный случай на тренировке. Ошибка. Самоубийство.

Рон кивнул.

— Вот поэтому мы должны поговорить с ним. Сейчас. До того, как его портрет окажется на стене героически погибших сотрудников Министерства.

Они переглянулись — усталые, злые, не герои. Просто те, кто остался. И кому всё ещё не всё равно.

Рита Скитер всегда знала, что в Магической Британии предостаточно людей, которые с удовольствием испепелили бы её. Или, как минимум, скинули бы с мётлы в озеро и сделали вид, что так и было.

Именно поэтому уже больше четырёх лет она жила среди магглов — в крошечном, но уютном домике на скалистом берегу в Корнуолле. Местные звали её "миссис Грант" и считали просто богатой чудачкой из Лондона, которая любит чай с лимоном, коллекционирует редких насекомых и ведёт передачу про привидения.

Дом был надёжно защищён: магловская сигнализация, магловские камеры, магические ловушки, обратные щиты и даже парочка забываек на дорожке у ворот — в случае, если кто-то слишком внимательно посмотрит на номер дома.

Поэтому когда раздался короткий электронный писк из устройства под телевизором, Рита на миг замерла с чашкой чая в руке.

Потом увидела лица на экране.

Скабиор. Грязный, с проседью в волосах и щербатой ухмылкой. С ним — трое бывших егерей, которым давно уже нечего было терять.

И ещё кое-что: Рита почувствовала резкое давление в голове, как будто воздух сгустился. Она поняла: чары блокировки анимагов.

— Чары подавления анимагии. Примитивные, но широкого радиуса. Значит, с этими идиотами работает кто-то умный, — пробормотала она. — Значит, меня действительно хотят убить.

Рита взяла тревожную сумку — облегчённый комплект: деньги, документы, запасная палочка, зубная щётка. Пробежала на кухню, запихнув в микроволновку старую жестяную миску, включила её, одновременно открыв все конфорки на газовой плите.

Дальше — всё на автомате.

Пол под ковром, люк в подвал. Замок, отпирающийся голосом. Подвал, а в нём — дверь, почти не отличимая от бетонной стены. За ней тоннель, узкий и сырой, вырытый гоблинами.

Она выбралась наружу в полукилометре от дома, посреди зарослей ежевики, под прикрытием старого холма.

И в этот момент за её спиной раздался глухой, мощный взрыв.

Пламя вырвалось к небу, а в следующее мгновение всё стихло.

Рита присела на камень и рассмеялась. От всей души. Как умная ведьма, которая сыграла красиво.

— Ловкость рук и никакой магии, ублюдки. — Она поправила волосы и осмотрелась.

Дом — потеря. Но не важная. Главное — осталась жива.

И теперь знала: охота началась всерьёз.

Скабиор и его шавки — если выжили — остались ни с чем.

Рита шла по узкой дорожке, ведшей к старому маяку, где у неё была вторая нора. Ветер дул в лицо. Солёный запах моря. Боль в коленях от сырости.

И всё равно она улыбалась. Заказчик раскрыл себя.

Ловушка захлопнулась. Жертва ещё не догадывалась, что её уже выследили. И Рита Скитер — пусть и без дома, но с головой на плечах — собиралась довести дело до конца.

* * *

Облако сидел в своём кабинете, сжав пальцы в замок и уставившись в тёмное окно. За стеклом клубился туман. Внутри — тишина, почти звенящая.

Всё пошло не по плану.

Сивый. Проклятый идиот. Побег из Азкабана стоил Облаку огромных усилий, а этот зверь, вместо того чтобы залечь на дно, увидел Лаванду Браун в Лютном и… как пёс, побежал за течкой.

Но хуже всего — у этой падшей женщины, видимо, проснулась совесть.

Она написала письмо Скитер. Зная, что та не остановится ни перед чем, если почувствует запах грязи.

Хорошо, что в окружении Риты у Министерства был свой человек. Он перехватил информацию и передал Сэвиджу. Пришлось действовать быстро.

Сначала — Лаванда. Потом — сам Сивый.

Теперь и Скитер в списке. Группа зачистки уже вышла. Рита даже не поймёт, кто именно ее убил. Домик на побережье — милое место для похорон.

Облако провёл рукой по столу. Гладкая поверхность. Чистая. Как и должно быть всё после двух дней ожидания.

Через два дня Долохов, Эйвери и Мальсибер сделают своё дело: ненужные фигуры будут мертвы. Убиты во имя "нового порядка". Во имя порядка Облака.

И тогда — власть.

Он слишком долго готовил это. Слишком долго играл тенью — манипулируя, шантажируя, убирая ненужных.

Облако не собирался быть очередным Темным Лордом. Нет.

Он будет Темным Клерком. Властью без лица. Рукой в перчатке.

И никто не заподозрит.

— Ещё два дня… — прошептал Облако. — Потом они будут ползать передо мной...

Неожиданно дверь в кабинет Облака распахнулась без стука.

— Группа Праудфута мертва, — бросил Сэвидж с порога. — Включая его. Всё пошло к чертям. Дом Скитер взлетел в воздух. Она сбежала.

Облако замер на секунду — а потом расхохотался. Смех был сухим, почти одобрительным.

— Старушка Рита... — выдохнул он. — Ну конечно. В своём амплуа. Всё как в лучшие годы.

— Вы рады, что провал? — мрачно спросил Сэвидж.

— Я рад, что у нас достойный враг, — ответил Облако, слегка прищурившись. — Видишь ли, Сэвидж, Рита не дура. И если она жива, а она точно жива — значит, она уже задаёт себе главный вопрос: кто послал Скабиора?

Он встал, медленно прошёл к окну, глядя на туман за стеклом.

— На этом мы и сыграем, — продолжил Облако. — Я стану наживкой.

Сэвидж изогнул бровь.

— Вы собираетесь дать ей себя разоблачить?

— О, конечно нет. Я собираюсь позволить ей думать, что она на шаг ближе к истине. Я выведу её из тени, заставлю действовать. Такие, как Рита, не бегут. Они охотятся.

— А если она ускользнёт?

— Не ускользнёт. Жадность сильнее страха. Скитер — азартный игрок. Для неё разоблачение такой фигуры, как я, — это не просто история. Это заголовки, книги, деньги. Она всё поставит на эту игру.

А значит… она придёт сама.

Облако развернулся, его взгляд стал ледяным:

— И тогда мы закроем клетку.

Сэвидж молча кивнул. Он знал — когда Облако говорил "мы", он имел в виду только себя.

* * *

Лифт с легким щелчком остановился, и двери распахнулись. Рон Уизли вышел на второй уровень Министерства Магии. Было субботнее утро, но этаж гудел: мракоборцы, патрульные, администраторы — все суетились, как в разгар рабочего дня.

Сигнал тревоги, догадался Рон. Наверное, "побег" Сивого активировал стандартный протокол мобилизации. Забавно: он сам не получил сигнал. Да и нечем было — значок мракоборца он потерял где-то между похмельем и отвращением к собственной жизни.

Проходя мимо, он увидел знакомую макушку у одного из столов. Симус Финниган возился с кипой документов, бормоча себе под нос ругательства на дикой смеси английского и ирландского.

— Симус, — сказал Рон, останавливаясь. — Привет. Мне нужно попросить тебя об одолжении.

Финниган оторвался от бумаг, посмотрел на него и кивнул.

— Если со мной что-то случится, — Рон понизил голос, — и Сэвидж отдаст приказ арестовать Дафну Гринграсс… Прикрой её. Эти амбалы из оперативного отряда сперва ломают, потом думают.

Симус молчал, внимательно глядя в лицо Рона.

— Это из-за Лаванды? — наконец спросил он.

Рон вздрогнул

— Я тебя знаю, Уизли. Слишком давно. Ты мог спиться, вымотаться, возненавидеть Министерство, но внутри ты тот, кто пошёл в Запретный лес за пауками ради друга. Прикрою. Без проблем.

Рон стиснул его руку. Впервые за долгие месяцы ему стало… не так одиноко.

Кабинет Долиша оказался не заперт. Он не стал стучаться. Просто вошёл.

За столом сидел Долиш, крепкий, седеющий, лицо — как из гранита, в руке стакан с огневиски.

— За упокой чьей души пьёшь? — спросил Рон. — Лаванды Браун? Сивого? Или сразу за свою?

Долиш не удивился. Он поставил стакан на стол и посмотрел на Рона с усталой, почти печальной насмешкой.

— Ты правда думаешь, что сможешь один справиться с нами? — сказал он. — Мы — не один человек. Нас много. Имя нам легион.

Рон прищурился.

— Где-то я это слышал… Ах да. От Волдеморта. Второго мая. Но, как видишь, я стою здесь, а он — пыль на башмаке истории.

— Ты… такой же бесполезный, как мы были, когда пытались задержать Хагрида… — прохрипел Долиш, покачал головой. — В понедельник всё закончится. Три трупа. И Облако будет править. Мы получим награду.

Рон шагнул ближе.

— Кто такой Облако?

Но ответа не последовало. Долиш вдруг дернулся, схватился за горло, закашлялся — и упал на пол, задохнувшись. Рон подскочил, понюхал его стакан. Лёгкий привкус… ореха?

Яд. Неоспоримо.

Дверь с грохотом распахнулась. Вошли Сэвидж и Гавейн Робардс.

— Ну вот и всё, Уизли, — произнёс Сэвидж, не убирая палочки. — Доигрался. Тебе даже Поттер не поможет.

Артур Уизли, глава Департамента Магического Правопорядка, находился в Азкабане, когда его значок внезапно нагрелся на груди.

Сигнал тревоги.

Артур сжал значок, почувствовав под пальцами жгучую руну, и произнёс кодовое слово:

— Карбюратор.

Мир вокруг потускнел, исчез, и в следующий миг он уже стоял в своей приёмной в Министерстве. Она была пуста.

Сердце сжалось.

Артур распахнул дверь и вышел в общий зал — и едва не остолбенел. Коридор выглядел, будто через него прошёл ураган или табун кентавров: столы перевёрнуты, перья и бумаги летали в воздухе, на полу — раненые мракоборцы, капли крови, выжженные участки паркета. Магия здесь бушевала совсем недавно.

Он бросился вперёд и заметил, как Сэвидж перевязывает голову Гавейну Робардсу.

— Гавейн, что здесь, Мерлин побери, произошло?! — выдохнул Артур, подбегая.

Робардс поморщился от боли.

— Твой шестой случился. Убил Долиша и сбежал. При помощи Гринграсс.

Слова ударили, как пощёчина. Артур побледнел:

— Рон? Рон не мог… Он...

— Мы сами всё видели. — мрачно вставил Сэвидж, обмотав бинт вокруг головы Робардса.

— Не мог, — прошептал Артур. — Рон не мог…

— Он уже не тот, Артур, — пробурчал Робардс. — И не пытайся его прикрывать. Если он с тобой или с Молли свяжется — ты обязан нам сообщить.

В этот момент появился Гарри Поттер. Лицо перекошено злостью. Молча подошёл к Робардсу и яростно ткнул пальцем в грудь.

— Ты в своём уме, Гавейн? "Живым или мёртвым" — это тебе не тёмные времена! Это — Рон. Один из нас!

— Он опасен, — выдохнул Робардс, оттолкнув палец Гарри. — Мы потеряли Долиша. Праудфута. И это за полдня. И Скитер явно с Роном заодно. Её тоже — в розыск.

В этот момент подошёл Симус Финниган. Он выглядел встревоженным.

— Гринграсс не пришла в себя, — сообщил он. — Я сопровожу её в Мунго.

Робардс кивнул:

— Следи за ней. Рон, скорее всего, к ней вернётся. Он — человек, который не бросает своих.

— А ты? — бросил Гарри. — Тоже не бросаешь? Или уже перешёл на сторону тех, кто прячет трупы и ставит ложные обвинения?

Артур ничего не говорил. Он смотрел на разбитый потолок.

На пятно крови у стены.

На сожженный пол.

Гарри сплюнул на пол, не сдерживаясь.

— Годрик знает, что тут происходит.

* * *

Пахло прелыми травами, дешёвым элем и старой тоской. Драко Малфой поморщился, едва переступив порог паба "Зелёный гоблин" — заведения, куда он даже сову бы не послал. Его чуткая натура брезговала подобными местами, но Рита Скитер была настойчива и умела убеждать. А если быть точным — шантажировать.

К нему подошёл угрюмый мужчина, в потрёпанной мантии и с лицом, уставшим от жизни. Молча кивнул и повёл Драко через тёмный зал к задней кабинке, скрытой чарами приватности. Малфой шёл следом, сжимая в кармане палочку. Осторожность — родовая черта выживших Малфоев.

В кабинке его ждала Рита Скитер. Довольная как кошка у миски сливок.

— Фабиан, милый, спасибо. — мурлыкнула она.

Мужчина кивнул, бросив на Драко холодный взгляд, и исчез за шторкой.

— Рита, — начал Драко, не скрывая раздражения, — для человека, которого обвиняют в убийстве мракоборца, ты выглядишь слишком цветущей. Я, как образцовый гражданин, обязан сдать тебя.

Рита улыбнулась хищно и склонила голову, её глаза блестнули за стёклами очков.

— Драко, — протянула она нежно, почти матерински, — ты ведь любишь свою беременную жену, не так ли? И точно не хочешь, чтобы она узнала… про ту студентку из Равенкло, с которой ты проводил "консультации" в номере "Трёх мётел".

Малфой побледнел и молча сел.

Рита кивнула — хорошее, послушное поведение.

— Вот так. А теперь поговорим.

Как поживают твои друзья в Министерстве?

— Прекрасно, — сухо ответил Драко. — Готовят новый контракт. То, чему раньше противился Кингсли. Теперь — дают зелёный свет. Разумеется, после новых пожертвований.

— Ты молодец, — улыбнулась Скитер. — Ты всегда был умненьким мальчиком. Заслуживаешь поощрения.

Она достала из сумки тонкий кожаный конверт. Положила на стол.

— Внутри — плёнки, фотографии, письма. Всё, что тебе нужно. Мы в расчёте.

Драко протянул руку, не открывая пакет.

— С чего такая щедрость?

Рита наклонилась ближе, в голосе зазвенела сталь:

— Потому что ты мне помог поймать крупную добычу, Драко. Очень крупную. А теперь…Сиди смирно, играй по правилам — и через пару недель ты будешь стоять рядом с министром. Если, конечно, он переживёт понедельник. И держись подальше от своих друзей.

* * *

Суп был горячий, наваристый, и Рону казалось, что он ест такой впервые за сотню лет. В каждой ложке чувствовалась забота, такая же, как в блюдах, что варила его мать — Молли Уизли. Только теперь он ел его в чужом доме, в убежище, с подбитым плечом, уставшими глазами и ноющей совестью.

Схватка в Центре мракоборцев истощила всё: магию, волю, нервы. Он едва успел выскользнуть из ловушки. И если бы не Дафна…

Он стиснул ложку. Дафна напав на Робардса, позволила ему сбежать. Но сама попала под оглушающее заклинание. Но Симус написал, что она жива. Очнулась. И он, Финниган, охраняет её сам.

На кухню вошла Мэри Кроткотт. Женщина с мягкими чертами и настороженным взглядом. Когда-то её муж Реджинальд работал в Министерстве, и Рон изображал его, чтобы похитить крестраж у Амбридж.

— Мой сын Альфи попросил профессора Лонгботтома прийти к нам. Он согласился, — сказала она, поправляя шаль.

Рон поднял взгляд от тарелки и чуть улыбнулся:

— Вы сильно рискуете, помогая мне.

— Если бы не вы, мистер Уизли, — ответила она, — я бы умерла в Азкабане. Я у вас в долгу. И я не одна.

Камин внезапно засверкал зелёным светом. Пламя вырвалось вверх, и из него вышел Невилл Лонгботтом, в профессорской мантии, с сумкой через плечо.

— Рон? — удивлённо сказал он, глядя на друга.

— Я здесь, — кивнул Рон.

Мэри, поняв, что разговор предстоит личный, кивнула и тихо вышла в соседнюю комнату.

Невилл сел напротив. Некоторое время они просто смотрели друг на друга.

— Даже если ты убил Долиша, —заговорил Невилл, — я знаю, что у тебя был бы мотив. Я знал его — он был… кхм… не лучшим человеком.

— Я его не убивал, — спокойно ответил Рон. — Его убили свои же. Те, кто хочет захватить власть. В понедельник, скорее всего на совещании Визенгамота, они собираются устранить троих людей.

Невилл помрачнел:

— Это связано с… Лавандой?

Рон кивнул.

— Да. Всё началось с неё.

Невилл тихо выдохнул:

— Скажи, что делать. Я с тобой. Я… я сделаю что угодно.

В этот момент сова влетела в приоткрытое окно, развернулась, бросила свёрнутую записку и снова исчезла в ночи.

Рон развернул записку. Бумага была тонкая, почти прозрачная, но он сразу узнал почерк Риты Скитер.

"Хорёк подтвердил мои подозрения.

Москит."

Рон замер, глядя на слова. Потом отложил бумагу, медленно поднял глаза на Невилла:

— Скажи Гарри, что я готов сдаться. В понедельник. Ровно в полдень. Только я должен поговорить с ним — один на один.

— Это всё? — спросил Невилл.

Рон посмотрел в окно. Тёмные тучи надвигались с востока. Он вздохнул.

— Пока — всё. Потом… потом скажу, что именно нужно сделать.

Когда часы в Министерстве пробили полдень, дверь в кабинет Гарри Поттера распахнулась. Двое мракоборцев ввели Рона Уизли, закованного в магические наручники. На этот раз Рон выглядел иначе: чисто выбритый, волосы аккуратно зачёсаны, одежда опрятная. Не беглец. Солдат, готовый к последнему разговору.

Один из мракоборцев передал Гарри золотую монету и сказал:

— Только это было при нём.

— Спасибо, — кивнул Гарри и жестом отпустил их.

Рон сел без приглашения, глядя прямо на бывшего друга. Гарри вертел монету в пальцах, почти с нежностью.

— Монета Армии Дамблдора, — сказал он, с ноткой ностальгии. — Моя и Гермионы хранятся в музее. Символ прошлого.

— Я знаю, — коротко ответил Рон.

— Ты хотел со мной поговорить. Слушаю.

Рон подался вперёд.

— Скажи… почему "Облако"?

Гарри на мгновение замер, затем усмехнулся.

— Ты никогда не был дураком, Рон. В честь моей первой метлы. “Нимбус” — грозовое облако. Символ свободы. И скорости. А как ты догадался?

— Я — никак. Это Рита Скитер. Праудфут при задержании использовал чары против анимагов. Она почувствовала неладное и заподозрила вас с Гермионой. Поговорила с Малфоем — а он, между прочим, рассказал, что Гермиона предложила ему контракт, который раньше отклонил Кингсли. И тут всё сложилось.

Гарри кивнул.

— Остальное ты сложил сам.

— Да. Долиш сказал: надо убрать троих. Но я прикинул: если бы это был я — я бы убрал пятерых: Кингсли, Робардса, отца, председателя Визенгамота… и тебя. А значит — двое из пятерых были заодно.

Гарри наклонился вперёд, глядя на монету:

— Кроме Дамблдора никто не замечал, что ты умный. Вот почему ты и стал старостой, хотя вёл себя, как кретин.

— А зачем было вытаскивать Пожирателей?

— Козлы отпущения. Мы слишком хорошо прочистили систему. Остались только мы — и нам нужны были враги. Люди верят в опасность. Люди верят в газеты. Вот и верили бы, что Нотт — инициатор переворота. Его компания нам мешает. Он конкурент Малфоев. Всё сошлось бы.

Рон кивнул.

— Согласен, что люди верят в газеты. Вот поэтому Придира и выпустила сегодня статью Риты Скитер. Всё на первой полосе. План раскрыт.

Гарри побледнел, но губы его сложились в язвительную улыбку:

— Улик-то всё равно нет. Показания Скитер ничего не стоят.

В этот момент монета в его руке разогрелась. Он посмотрел на неё. На ней проступили слова:

"Дело сделано."

Гарри поднял брови.

— Что это значит?

Рон встал и посмотрел в глаза бывшему другу.

— Невилл рассказал Кингсли всё. Полчаса назад Армия Дамблдора задержала Сэвиджа и весь оперативный отряд. Сэвидж раскололся сразу же. Сдал место, где вы прятали Пожирателей. Игра окончена, Гарри.

Дверь кабинета открылась. Вошли Кингсли Шеклболт и Гавейн Робардс. Гарри снял очки, протёр глаза. Его лицо было усталым, опустошённым.

— Мы год готовили заговор… А всё рухнуло за три дня.

Рон опустил глаза:

— Надо было просто задержать Лаванду. Не убивать. Армия Дамблдора не прощает смерти своего.

Гарри сидел молча. Затем медленно поднялся и протянул Рону монету:

— Оставь себе. На память о том, какими мы были. До того, как всё пошло прахом.

Рон забрал монету, молча. Гарри шагнул к Кингсли, протянул руки:

— Давай. Официально.

Кингсли заковал его в те же наручники, в которых вели Рона.

Старая дружба заканчивалась под гул шагов в коридоре Министерства и запах гари, что до сих пор витал в воздухе.

Рон стоял неподвижно, глядя на серую, скромную плиту. На ней было выгравировано всего несколько слов:

"Лаванда Браун. Храбрая. Честная. До конца."

Цветы перед могилой были свежие. Симус утром принес их.

Она не была одинока.

Сзади раздались шаги. Рон не обернулся — узнал бы этот тихий, немного шаркающий поход даже сквозь метель.

— Она могла промолчать, — сказал Рон, не поворачивая головы. — Могла сбежать. Но осталась. Рассказала всё Скитер.

— Альбус сказал бы что-нибудь мудрое, — отозвался Кингсли, останавливаясь рядом.

Рон слабо усмехнулся.

— Да. Вроде “у каждого выбора есть цена”… или “мужество — это поступок, а не результат”.

Они помолчали.

— Слышал, — проговорил Рон, — у нас новый посланник в Аргентину.

— Да, — кивнул Кингсли. — Людям нельзя убивать веру в героев. Поэтому Скитер и не упомянула его. И миссис Поттер беременна. Пусть рожает в спокойной стране. Рядом с мужем.

Рон скривился.

— Ты думаешь, она знала про всё это? Или ее использовали в темную?

Кингсли задержал дыхание.

— Ты и я знаем: только она могла всё это придумать. Гарри был лицом. Она — мозгом.

Рон промолчал. Смотрел на плиту. На цветы. На то, что уже невозможно изменить.

— Двое моих старых друзей покончили с собой. Артур подал в отставку, — сказал Кингсли, глядя в даль.

— Он всегда верил в Гарри. Как в сына. Шёл за ним, не задавая вопросов.

— Я уволил Робардса. Не заметить заговор прямо у себя под носом — ошибка, за которую платят должностью. И хочу, чтобы ты встал на его место, — сказал Кингсли. — Мне нужен тот, кого система не смогла ни сломать, ни купить.

Рон покачал головой.

— У меня подписано заявление об уходе.

— Я его порвал.

— Уничтожение официальных документов мракоборцев — подсудное дело, министр.

— Арестуешь меня? — с иронией в голосе спросил Кингсли.

Молчание затянулось. Затем Кингсли добавил:

— А когда мисс Гринграсс поправится — она получит пост главы ДМП.

Рон кивнул, опустив глаза на цветы.

— Мисс Гринграсс не сможет занять пост, — сказал он, и едва заметная улыбка коснулась его губ. — С утра она — миссис Уизли.

Кингсли тихо рассмеялся.

— Тогда, может быть, у нас всё ещё есть шанс.

Они стояли молча, пока ветер не утих. Над могилой Лаванды кружился лепесток. Рон наклонился, подобрал его и оставил на плиту, как последнее "спасибо".