Не та цель. Том 2 (джен)

— Они спят, Невилл, — тихо сказала девушка мягким голосом, который звучал для меня словно хрустальный колокольчик. — Но… это хороший сон… Спокойный. Никаких Визенскверов вокруг них сейчас нет. Я несколько раз проверила.

— Луна… Ксенофилиус… — Не смотря на то, что по факту — спасенные люди были для меня чужими, я всё равно был очень благодарен и Луне и её отцу за то, на что они пошли ради меня. И дело тут было совсем не в том, что я размяк, или обрёл внезапное желание всех спасти и всем помочь… Нет. Дело было в том, что как ни крути — а два этих человека являлись кровью Лонгботтомов, а значит я, как наследник рода, не имел права пренебрегать этими людьми, даже если восстановление их рассудка под очень большим вопросом.

В этот момент наконец-то пришла в себя бабушка, и тихим дрогнувшим голосом спросила:

— Где они? Я хочу их видеть. Сейчас же.

— Конечно, конечно! — тут же оживился Ксенофилиус, и радостно произнёс:

— Нам нужно наверх по винтовой лестнице! Только будьте осторожными… Седьмая ступенька… Она иногда исчезает! — В следующий миг он энергично засеменил к узкой, крутой лестнице, ведущей на второй этаж, и поэтому не заметил, как Луна закатила глаза в тот момент, когда он рассказывал нам про своевольную ступеньку…

Мы осторожно поднялись по скрипучим ступеням своеобразной процессией. Августа шла следом за Ксенофилиусом, а сразу за ней следовал я, всё ещё держа в своей руке доверчивую девичью ладошку. Наверху была небольшая, уютная спальня, залитая мягким светом из круглого окна. Воздух здесь был существенно чище и пах сушеными травами и свежестью.

В этой спальне, на двух аккуратно расположенных друг напротив друга кроватях, под легкими одеялами лежали Фрэнк и Алиса Лонгботтом.

Они были невероятно бледны, измождены годами мучений, но… они были здесь, а всё остальное было не важно. Их умиротворённые спящие лица казались мне лучшей наградой за все пройденные испытания, и я с невероятным внутренним наслаждением слушал их ровное глубокое дыхание, которое знаменовало мою пусть небольшую, но самую настоящую победу. Первую победу в этом новом мире.

Бабушка ошеломлённо замерла на пороге и прижала руку ко рту, чтобы удержать рвущийся наружу радостный крик. Её строгий, непроницаемый фасад окончательно рухнул, и в следующее мгновение из её широко распахнутых глаз, хлынули слезы облегчения. Она сделала шаг, потом еще один, ее дрожащая рука аккуратно протянулась, но тем не менее не стала касаться, боясь нарушить хрупкий покой Фрэнка и Алисы.

При взгляде на неё я чётко видел, что пока она смотрела на сына и на невестку, — вся её ярость, унижение и страх — всё это бесследно растаяло, уступив место всепоглощающему, болезненному облегчению и материнской любви, которую не смогли убить даже долгие годы отчаяния и ожидания.

— Фрэнк… Алиса… — прошептала она поломанным чужим голосом, и в этот момент Ксенофилиус тактично кашлянул в кулак, нарушая идеальную тишину этого места. Взглянув на него я увидел, что он куда-то растерял всю свою эксцентричность, и выглядел теперь предельно серьёзным и деловым.

— Мадам Лонгботтом, юный Невилл, — начал он тихим голосом, приковывая к себе наше внимание:

— Фрэнк и Алиса в полной безопасности здесь, но… мой дом, увы, слабо подходит для длительного лечения психологических заболеваний. Как ни посмотри — им нужен настоящий специализированный уход, который здесь предоставить мы не в состоянии.

Я понимающе кивнул, и перешёл к следующей части плана, которая предполагала необходимость убедить Августу в том, что как нам, так и моим родителям, будет гораздо спокойней за пределами магической Британии.

— Бабушка, я очень хочу, чтобы мама и папа однажды вернули своё сознание, но после того, что мы сегодня видели с тобой в Визенгамоте — я думаю, что ты согласишься со мной в том, что на территории Британии им очень вряд ли кто-то сможет помочь. — Августа в это время молча вытирала слёзы, не отрывая своего взгляда от спящих людей, но тем не менее едва уловимо кивнула, после чего я вдохновлённо продолжил рассказ:

— Мы с Ксенофилиусом посоветовались, и он предложил выход из нашей ситуации. Во Франции в Шартре есть госпиталь Святой Женевьевы. По слухам там находятся лучшие целители во всей Европе, которые как раз специализируются на последствиях долговременных ментальных травм и проклятий, подобных Круциатусу. Это… Это наш шанс, бабушка. Реальный шанс попытаться решить проблему.

Августа некоторое время помолчала, после чего медленно повернулась ко мне, и глядя красными от слёз глазами прямо в мои глаза, тихо спросила:

— Франция? Но как? Кто всё это организует? Да и стоит это наверняка очень не мало!

— Все уже организовано, бабушка, — ответил я уверенным голосом, после чего кивнул в сторону Луниного отца, и пояснил:

— Ксенофилиус связался со своим старым другом, который по счастливой случайности является целителем из этого самого Шартра, еще в тот момент, когда готовил документы для Мунго. Тот сказал, что с радостью примет наших пациентов и обеспечит для них лучший уход из возможных. Что касается денег… По понятным причинам я не мог ими распорядиться, поэтому оплатить лечение придётся тебе, ба. Специалисты из Франции затруднились дать точную оценку стоимости их лечения, но на вскидку озвучили мне ценник в полторы тысячи галлеонов.

Бабушка возмущённо набрала воздуха, чтобы начать возмущаться, и именно в этот момент я уточнил:

— Это за 3 месяца полноценного обслуживания по тарифу «всё включено».

Новая информация почти моментально успокоила боевую старушку, после чего она уже куда более миролюбиво сказала:

— Хорошо, с такими условиями содержания — это действительно весьма щедрое предложение со стороны французской больницы. Я как раз не успела в этом месяце подарить денег этой твари Уизерби, так что без малейших затруднений смогу позволить себе оплатить лечение детей. — Она снова посмотрела на Фрэнка с Алисой, и переведя взгляд на Ксенофилиуса, требовательно спросила:

— Как скоро их можно будет перевезти?

— Уже завтра на рассвете, — встрял Ксенофилиус, и тут же пояснил:

— Мой друг прислал точечный, безопасный для пациентов портал-свиток, так что проснутся они уже в Шартре, под чутким наблюдением лучших специалистов.

В этот момент Луна мягко отпустила свою руку из моего плена, и подошла к кровати Алисы, после чего поправила непонятное светящееся растение, и тихо произнесла задумчивым голосом:

— Франция хороша… Там водятся очень миролюбивые Летучие Эльфы Рассвета, и по преданиям они помогают исцелять раны души. Они обязательно помогут твоим родителям, Нев!

Ксенофилиус буквально расцвел, когда услышал эти слов от Августы. Его длинные седые волосы, казалось, зажили собственной жизнью от испытываемой радости, а глаза засияли с непривычной для него, почти детской искренностью. Он схватил край своего нелепого жилета, и сделал небольшой, почти танцевальный поворот на месте.

— Чудесно! Просто восхитительно! Вы, мадам Лонгботтом, являете собой истинный образец здравомыслия и решительности! Абсолютно правильное решение! Шартр, Святая Женевьева… О, это же центр гармонических вибраций, идеально подходящих для реинтеграции рассудка! Мой друг, целитель Флориан, он настоящий виртуоз резонансной терапии! Я вам клянусь — вы не пожалеете о своём решении!

Ой, извините, я несколько увлекся… — Он резко оборвал себя, словно споткнувшись о собственную мысль, и его лицо внезапно вновь приняло серьезное, практически строгое выражение. Радость сменилась глубокой озабоченностью, после чего он пристально посмотрел на Августу, затем на меня, и его голос опустился до едва уловимого шепота, хотя вокруг, кроме нас и спящих, никого не было.

— Однако, — начал он, тщательно подбирая слова, — прежде чем мы отправим Фрэнка и Алису в это путешествие к исцелению, позвольте задать один… деликатный вопрос. Крайне важный. — Он сделал паузу, давая нам осознать весомость момента, после чего продолжил:

— Какие меры… м-м-м… магические меры предосторожности вы предприняли, дабы оградить этих прекрасных людей от… ну, знаете… от того же преследования по крови и других… милых штук, которые могут последовать за их неожиданным исчезновением из поля зрения определенных… заинтересованных лиц? Особенно теперь, когда некоторые личности так… желают вернуть всё как было?

После этого вопроса воздух в комнате словно стал гуще. Радостное облегчение, витавшее здесь мгновение назад, отступило перед безжалостной реальностью. Августа выпрямилась, словно палку проглотила, и хоть следы от недавних слёз ещё блестели на её щеках, но взгляд снова стал стальным и непроницаемым. Гордость и вековая привычка к принятию решений мгновенно взяли верх над минутной слабостью.

— Мистер Лавгуд, — ее голос звучал ледяным металлом, хотя она и очень старалась сохранять вежливый тон, — вы, несомненно, должны понимать, что Лонгботтомы обычно не настолько наивны, чтобы оставлять своих… уязвимых членов семьи без должной защиты, особенно после сегодняшнего фарса в Визенгамоте. Преследование по крови… — она произнесла эти слова с презрительным придыханием, как будто это было что-то грязное, недостойное ее рода, — …это гнусная практика, но, увы, не исчезнувшая вместе с падением Пожирателей Смерти.

К сожалению, не смотря на древность нашего рода, должна признаться, что из-за определённых нюансов и жуткой нехватки времени, мы не смогли должным образом подготовиться к решению этого вопроса, и Фрэнк с Алисой никак не защищены от магических способов преследования или воздействия на них при помощи кровной магии.

Ксенофилиус сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями, после чего обезоруживающе улыбнулся, и ответил:

— Прекрасно понимаю вас, мадам Лонгботтом, именно поэтому, не сочтите за грубость, но я сам предпринял некоторые действия, которые очень серьёзно помешают возможным преследователям этих замечательных людей!

Глупо говорить, что бабушку не заинтересовали эти слова, поэтому воодушевлённый хозяин дома продолжил свой рассказ счастливым взбудораженным голосом:

— Во-первых — так уж получилось, что пока администрация Мунго пыталась что-то решить со своим эксцентричным посетителем — в их архиве произошло странное нашествие прыгучих аутангов, и надо же было такому случиться, что именно над записями о ваших детях, мадам Лонгботтом, какой-то растяпа пролил абрикосовый джем, от которого аутанги впадают в ничем не замутнённый экстаз, и начинают жрать всё что не приколочено.

Во-вторых, — тут его взгляд скользнул по мне, — Невилл, как прямой наследник и нынешний носитель основной доли родовой магии, должен перед перемещением родителей во Францию провести ритуал временного «размытия» их магических подписей и ритуал полного очищения. Это… более современное решение, но не менее эффективное. Первый ритуал делает их ауры неотличимыми от фонового магического шума для большинства сканирующих заклятий, и эффект от него продлится несколько лунных циклов, а второй ритуал обрывает все связи с любыми м-м-м… материалами, которые успели взять у ваших детей, помимо их воли.

Было видно, что бабушка находится на грани шока, но годы правления родом взяли своё, и она практически сразу взяла себя в руки, после чего поинтересовалась:

— Это конечно всё очень здорово, но как мы сможем провести все эти ритуалы? Одна только подготовка необходимых ингредиентов займёт…

— Я взял на себя смелость всё подготовить за вас, мадам Лонгботтом. — добродушно усмехнулся Ксенофилиус, беспардонно перебивая Августу, и кивком головы указал в угол комнаты, где было сложено несколько бесформенных сумок, после чего встрепенулся, и добавил:

— Мы займемся этим буквально через несколько минут, но перед этим позвольте заметить, что сейчас вокруг ваших детей сложилась очень не простая ситуация, а поэтому, позвольте добавить ещё кое-что лично от себя. Преследование по крови — лишь один из множества способов незаконного влияния на волшебников. Есть и другие.

Бдительность Министерства, особенно после сегодняшнего дня, будет на пределе. Искажения в магическом фоне, вызванные перемещением такого уровня… они могут быть отслежены Отделом Тайн или… другими структурами, менее официальными, но не менее опасными. А перевозка через международный портал… — Он выразительно поднял палец. — …это всегда риск, даже со свитком точечного перехода. Магическая сигнатура мощного перемещения может оставить не стираемый след в ткани пространства.

После этих слов я почувствовал, как предательский холодок пробежал по спине. Я думал о многом — о Дамблдоре, о возможных шпионах Гектора, о продажных аврорах, но не о таких тонких аспектах магической механики. Ксенофилиус, при всей своей чудаковатости, явно разбирался в вещах, выходящих далеко за рамки обыденных знаний.

— Что вы предлагаете, Ксенофилиус? — спросила Августа, чей голос потерял часть ледяного превосходства, и в нем появился практичный интерес.

— Два дополнительных слоя защиты, — ответил он быстро, после чего его глаза загорелись привычным фанатичным блеском мага-изобретателя. — Первый пригодится на время транспортировки. У меня есть… кое-какие разработки — стабилизаторы пространственного резонанса на основе пыльцы лунных лилий и кристаллов астрагала. Они гасят побочные эманации от магических перемещений, делая их практически неотличимыми от естественных флуктуаций. Я размещу их в комнате, непосредственно перед активацией свитка перемещения.

Второй слой уже пригодится для самого госпиталя. Я свяжусь с Флорианом и попрошу его немедленно по прибытии окружить палату Фрэнка и Алисы не просто медицинскими щитами, а иллюзорным контуром. Это сложное заклятие, которое проецирует ложную, но абсолютно правдоподобную магическую сигнатуру — сигнатуру двух совершенно других, пациентов. Для любого внешнего наблюдателя, даже с помощью кристалла Скаббора или аурометра высшего класса, в той палате будут находиться совсем не Лонгботтомы. Иллюзия будет поддерживаться ровно столько, сколько потребуется.

Луна, до этого момента молча наблюдавшая за разговором, тихо ахнула и повернулась к отцу:

— Папа! Это же тот контур, который ты разрабатывал для сокрытия гнезд Лунных Крыс от Нюхлеров? Он всё-таки сработал?

Ксенофилиус гордо подбоченился и ответил:

— Совершенно верно, моя радость! И он мало того, что сработал, но ещё и доказал свою эффективность против даже самых чутких обонятельных органов! Адаптация для сокрытия людей — лишь вопрос масштаба и тонкой настройки частот!

Августа смотрела на него с неприкрытым изумлением, смешанным с новым, осторожным уважением. Этот эксцентричный человек в нелепом жилете только что предложил уровень магической изощренности, доступный лишь немногим экспертам высочайшего уровня.

— Мистер Лавгуд… — начала она, осторожно подбирая слова. — Ваши предложения… они выходят за рамки простой помощи. Это… чрезвычайно ценно, но позвольте поинтересоваться... Как мы сможем отблагодарить вас за такого рода помощь?

Ксенофилиус на это только усмехнулся, и сказал, кинув быстрый взгляд в мою сторону:

— О, я думаю, что мы с вами точно сможем договориться, милая Августа…

Я в этот момент удивлённо посмотрел на хозяина дома, который только что вышел за пределы наших договорённостей, и начал собственную партию, а в сознании предательски возник образ Августы, как она совсем недавно поучала меня, что в магическом обществе лучше избегать обретения лишних долгов, ведь по каждому из них рано или поздно придётся платить...

После озвученного намёка воздух в комнате словно застыл от внезапно появившегося напряжения. Радостное оживление Ксенофилиуса практически моментально сменилось неожиданной серьезностью, которая смотрелась на нём несколько… чужеродно.

Его глаза, обычно сияющие фанатичным чудоковатым блеском, стали глубокими и невероятно усталыми, когда он посмотрел на Августу, а потом — долгим, нежным взглядом — на Луну, которая тихо стояла у кровати Алисы, перебирая лепестки светящегося растения.

Наконец он собрался с мыслями и продолжил свою речь:

— Да… Я думаю, что мы всё-таки действительно сможем договориться, но не так, как вы, возможно, подумали. Моя просьба… она не касается золота и даже никак не связана с влиянием вашего имени, хотя оно, безусловно играет весомую роль.

Моя просьба касается будущего… Её будущего. — Кивнул он головой в сторону Луны, которая услышав такое внезапное заявление, подняла голову, а её серебристые глаза расширились от неожиданности и удивления.

Августа вопреки моим ожиданиям нахмурилась, и не спешила принимать озвученное предложение. Её пальцы с силой сжали рукоять трости, а сама Августа требовательно произнесла:

— Говорите яснее, мистер Лавгуд. Какое будущее Луны вас беспокоит, и что вы хотите от нас за помощь моим детям?

Ксенофилиус начал нервничать, и переступать с ноги на ногу. Его нелепый жилет вдруг начал казаться не смешным, а каким-то печальным, потертым доспехом чудака-одиночки. Он кинул извиняющийся взгляд на Луну, и продолжил свою мысль:

— Я, мадам Лонгботтом, как вам наверняка известно — веду журнал «Придира», где говорю о вещах, которые большинство из волшебников предпочитает игнорировать. Я вижу множество знаков, которые другие не замечают, и сейчас могу с уверенностью сказать, что времена… времена меняются.

Тени прошлого больше не хотят оставаться в прошлом, и логично предположить, что моя деятельность… мои убеждения… они делают меня идеальной мишенью. И если официальных властей всё устраивает и меня никто не трогает, то тени прошлого не будут гнушаться ничем. — Он глубоко вздохнул, и закончил:

— Я прошу не за себя, мадам Лонгботтом. Я прошу за мою маленькую Луну. Если… если со мной что-то случится…

Он запнулся, и впервые за вечер голос его дрогнул, потеряв последние признаки уверенности. Луна тихонько всхлипнула и быстро подошла к отцу, который воспользовался этим словно спасательным кругом, и обнял её с такой силой, что у меня возникло стойкое опасение, что он её сейчас просто напросто задушит.

Поддержка дочки помогла собраться этому великому магу, после чего он продолжил хриплым голосом:

— Если я паду, то я хочу быть уверенным, что моя девочка не останется одна. Что у нее будет кров, защита, возможность жить своей жизнью, странной и прекрасной, без страха нищеты или преследований.

Я прошу Дом Лонгботтомов взять её под свою опеку. Не как служанку, не как дальнюю родственницу. Как… как почётную воспитанницу рода.

Обеспечить ей достойное существование, образование, защиту вашего имени и вашей магии до тех пор, пока она не встанет на ноги или… или не найдет свой собственный путь, каким бы он ни был.

После этих слов тишина в спальне повисла тяжелым покрывалом. Августа переводила задумчивый взгляд с Ксенофилиуса на Луну и обратно. Я чётко видел, что в её глазах бушевала самая настоящая буря эмоций: привычное недоверие к чужакам и скепсис по поводу его апокалиптических прогнозов боролись с холодной логикой долга и неожиданным уважением к отцовской жертвенности этого чудака.

Она видела, как Луна прижимается к отцу, как её огромные глаза смотрят на неё без страха, но с тщательно скрываемой тихой, глубокой печалью.

Я затаил дыхание, не желая мешать мыслям бабушки, и сам невольно задумался… Мысль о том, что Ксенофилиус действительно может исчезнуть, была пугающей. Луна… Луна была странной, но в этой её странности была своя, особая чистота, которой не хватало в нашем жестоком мире.

Тем временем бабушка медленно подошла к окну, отстукивая своей тростью четкий ритм по каменному полу. Она задумчиво посмотрела на темнеющий сад, на силуэты причудливых растений Лавгудов, колышущихся на ночном ветру, и наконец резко повернулась в нашу сторону.

Она кинула быстрый взгляд на Фрэнка с Алисой, после чего перевела взгляд на Ксенофилиуса, и произнесла серьёзным, но лишённым прежней враждебности голосом:

— Дом Лонгботтомов исполнит возложенные на него обязательства. Ваша помощь моим детям воистину неоценима, мистер Лавгуд, а ваша забота о дочери… Она делает вам честь. — Бабушка сделала небольшую паузу, после чего продолжила:

— Я принимаю озвученные вами условия, мистер Лавгуд. В случае вашей… несвоевременной кончины, Луна Лавгуд станет воспитанницей Дома Лонгботтом. Ей будет предоставлен кров в нашем поместье, полное обеспечение, защита нашего имени и доступ к образованию, соответствующему ее… уникальным талантам и интересам до достижения ею совершеннолетия или до момента, когда она сама пожелает обрести полную независимость. Это мое слово как Регента рода.

Услышав эти слова, Ксенофилиус на мгновение закрыл глаза, после чего на его лице появилось выражение безмерного облегчения. Он поклонился, на этот раз низко и с достоинством, после чего произнёс:

— Я от всего сердца благодарю вас, мадам Лонгботтом, а теперь… теперь, когда мы с вами в расчёте, то можем уже начинать действовать. Нас ждут ритуалы, и время — это та роскошь, которой мы похвастаться не можем.

Он быстро направился к сумкам в углу, и я оценил, что его движения вновь обрели собранность и энергичность, но теперь эта энергичность была сосредоточенной, деловой. Задумчивая Луна осталась стоять на месте, явно до конца не понимая, чему только что стала свидетельницей.

Ксенофилиус тем временем приманил откуда-то небольшой столик, где сноровисто раскладывал различные предметы. Он бросил на меня быстрый взгляд, и приглашающе махнул рукой, призывая к себе.

Я понятия не имел — что мне нужно делать, но бабушка всё решила за меня, и аккуратно подтолкнула в сторону Лавгуда, тихо шепнув на ухо:

— Действуй. внук. Действуй, и ничего не бойся.

Как только я приблизился к кроватям, где безмятежно спали родители этого тела — Ксенофилиус сразу же начал рассказывать лекторским тоном опытного профессора:

— Первый ритуал, который нам необходимо провести прежде, чем отправлять твоих родителей во Францию, называется — Obscuratio Signaturae, или Размытие магической подписи. Цель этого ритуала заключается в том, чтобы сделать ауры Фрэнка и Алисы неотличимыми от фонового магического шума, что полностью исключит их обнаружение для поисковых заклятий.

Основой этого ритуала служит Астральный обсидиан, Lapis Obscurans. — Он поднял темно-синий камень с красиво мерцающими прожилками, после чего продолжил:

— При правильно проведённом ритуале этот камень поглощает и рассеивает уникальные вибрации магического ядра, но без ключа, который находится в тебе, Невилл, этот ритуал не более, чем пустое сотрясание воздуха.

— Ключ? — удивлённо повторил я следом за Ксенофилиусом, на что он вполне себе буднично ответил:

— Ты являешься полноправным наследником рода Лонгботтом, а значит на текущий момент именно ты носитель основной доли родовой магии. Твоя кровь, является идеальным проводником для этого ритуала.

В следующий миг он протянул мне тонкий серебряный стилет с рукоятью из черного дерева, и сказал:

— Stylus Animi, Стилет Души. Не смотря на форму — призвание этого предмета совсем не в проливании крови… Он просто незаменим для фокусировки намерения. Возьми его в правую руку, а в левую вот этот кристалл чистого кварца. Он будет якорем, и своеобразным связующим звеном с магией рода Лонгботтомов.

Я послушно взял протянутый в мою сторону кристалл, сразу же немного поморщившись, как только ощутил его неестественно холодную поверхность. Удивительно лёгкий, но как будто слегка вибрирующий у меня в руке стилет лёг в другую руку, после чего Ксенофилиус подошёл ко мне со спины и положил Астральный Обсидиан прямо на темя, заставив тем самым вздрогнуть от его тяжести и странного холода.

Сразу после этого он скомандовал:

— А теперь осторожно встань между кроватями, лицом к родителям и закрой глаза. Дыши глубоко, и постарайся вспомнить всё, что связывает тебя с твоим родом. Вспомни поместье Лонгботтомов, его камни, пропитанные магией предков, в общем всё, что говорит о тебе как о представителе рода Лонгботтом.

«Нужно вспомнить что-то, что однозначно укажет магии на род Лонгботтомов? У меня есть куда более подходящее воспоминание…» — усмехнулся я, и вернулся мыслями к своей недавней встрече с хранителем рода, где он признал меня истинным Лонгботтомом.

Как только я это сделал, то кристаллы в моей руке и на темени стали очень быстро теплеть, что вызвало невообразимое воодушевление со стороны Ксенофилиуса. Он радостно выдохнул и прерывистым шёпотом произнёс:

— Отлично, мой мальчик! Просто замечательно! Невообразимо быстрый отклик… Теперь постарайся не теряя связи мысленно проговорить слова: Sanguis meus, vincula sanguinis. Audi vocem meam, cognosce voluntatem meam. (Кровь моя, узы крови. Услышь мой голос, познай мою волю).

Как только я это сделал, то сразу почувствовал, что камни начали пульсировать, а от них по всему телу стало разливаться удивительно приятное чувство теплоты… Магия рода услышала меня, и от этого ощущения накатывало такое чувство всемогущества, что описать это чувство эйфории я вряд ли кому-то смогу.

Ксенофилиус тем временем пристально наблюдал за прохождением ритуала, и внимательнейшим образом контролировал каждый этап. Спустя несколько мгновений я вновь услышал его напряжённый голос:

— Ты молодец, не поддавайся этому чувству! Запомни, наследник — если хочешь стать истинным главой рода — никогда не прогибайся под призывы родовой магии. Именно ОНА должна служить тебе, а не ТЫ ей. — сделав небольшую паузу, показывая мне всю серьёзность момента, Лавгуд продолжил вести меня:

— Невилл, теперь ты должен поочерёдно направить стилет на своих родителей, и не касаясь им, провести его остриём в воздухе над отцом, а затем над матерью. Во время этого процесса старайся визуализировать, как их яркие, уникальные магические сигнатуры растворяются, как капля чернил в океане.

Вместе с тем ты должен подкрепить свои образы этими словами: Signaturae parentum meorum, obscurate! Dissipate in auras mundi! Obscuratio fiat per sanguinem et voluntatem! (Подписи родителей моих, сокройтесь! Рассейтесь в эфирах мира! Да свершится сокрытие кровью и волей!)

Мне не оставалось ничего иного, кроме как повиноваться, но сделать это было весьма просто, ведь стилет в моей руке словно жил своей жизнью, и направлял меня самостоятельно.

Я провёл им над отцом, представляя, как его сильная, но поврежденная аура теряет четкие очертания, сливаясь с общим фоном комнаты, а затем и над матерью — представляя как ее хрупкое, золотистое сияние становилось размытым и туманным.

— Хорошо, просто замечательно! — прошептал он, когда я закончил. — Это не просто определить, но я чувствую, что что-то… изменилось.

Теперь нужно сразу же провести второй ритуал, который называется Abscissio Vinculorum Sanguinis, или Разрыв кровных узлов.

Цель этого ритуала в том, чтобы оборвать все возможные связи с отделёнными от них биоматериалами — волосами, кровью, частицами кожи… В общем всем тем, что могло быть добыто против их воли и использовано для поиска по крови или иных тёмных ритуалов.

Основой этого ритуала является Cinis Phoenix (Пепел Феникса) и Ros Hermetis (Роса Гермеса — очищенная роса, собранная при первом свете солнца).

Вслед за своими словами он насыпал щепотку мерцающего золотого пепла в небольшую серебряную чашу, куда капнул несколько капель кристально чистой жидкости.

Несколько мгновений ничего не происходило, а потом чаша в руках Ксенофилиуса замерцала мягким белым светом, что вызвало лёгкую улыбку на его лице, после чего он поднял свой взгляд на меня, и произнёс:

— Невилл, отложи в сторону стилет и камни, они тебе больше потребуются. После этого подходи сюда, нам с тобой нужно будет добавить главный ингредиент.

Выполнив требуемое, я подошел к Лавгуду, который вздохнул, и с видимой осторожностью сказал:

— В этот раз к сожалению без крови не обойтись, Невилл. Твоя кровь должна послужить главным катализатором всей реакции и это совсем не зна…

Я прекрасно понимал, почему Ксенофилиус так сильно нервничает. Насколько я помнил — кровная магия на территории магической Британии в это время мягко говоря не поощралась, а тут он прямым текстом говорит, что без её использования никуда. Я решил не заставлять его погружаться в не нужные объяснения и махнул рукой, показывая ему, что всё понимаю, после чего схватил серебряный кинжал со столика и прокол себе палец.

Ксенофилиус не зевал, и тут же подставил светящуюся чашу под мою руку, и тихо прошептал:

— Одну каплю, Невилл… Большего не требуется.

Я без колебаний выдавил каплю своей крови в смесь, на что она сразу же вспыхнула ярко-золотым светом. Ксенофилиус довольно улыбнулся, и передав чашу в мои руки, прошептал:

— Отлично, теперь нужно произнести фразу активатор. Повторяй за мной, наследник Лонгботтом: Per sanguinem heredis, vincula nefanda rumpo! (Кровью наследника, узы нечестивые разрываю!)

Я без раздумий произнёс указанную фразу, сразу после чего чаша в моих руках нагрелась, и теперь содержимое в ней выглядело… цельным. Ксенофилиус кивнул, и протянув мне кисточку из перьев гиппогрифа сказал:

— Обмакни сюда эту кисть и окропи ею родителей, представляя, что на них воздействует поток очищающей силы.

Макнув кисточку, я с удивлением констатировал, что она не намокла, но зато стала излучать мощную энергию.

Я взмахнул ею над отцом, затем над матерью, представляя, как потоки чистого, золотого света омывают их, смывая невидимые нити, тянущиеся из прошлого, обрывая любые магические привязки к их биологической сущности, которые могли быть созданы их врагами. Скорее всего мне показалось, но периодически мне казалось, что я чувствую тихие щелчки разрываемых связей.

— Ты молодчина, Невилл! Теперь закрывающая фраза и всё! Твои родители будут свободны от любых видов слежки! — торжественно произнес Ксенофилиус, на что я выдохнул тихое:

— Fiat! — и мягкий свет в чаше тут же погас. Ритуалы оказались успешно завершены, а я почувствовал настолько сильную слабость, что еле стоял на ногах. Не знаю каким макаром Луна почувствовала моё состояние, но именно её стройная фигурка ловким движением проскользнула под мою руку, и обняла меня, тем самым позволяя остаться на ногах.

— Невилл, что с тобой, малыш?! — тут же всполошилась Августа, на что Ксенофилиус нахмурился, и произнёс:

— Похоже наследник заработал себе слабое магическое истощение… Ну да ничего. Это малая плата за то, что он только что сделал для своих родителей, и к утру он будет как новенький.

Бабушка хотела что-то сказать, но Лавгуд махнул рукой, и произнёс:

— Не стоит гневаться, мадам Лонгботтом. Вам с наследником сейчас лучше проследовать в соседнюю спальню и отдохнуть до утра, а я пока подготовлю всё необходимое для успешного переноса…

Я не готов сказать — как именно провёл эту ночь. Моё сознание покинуло меня ещё на середине речи Ксенофилиуса, а потом наступило утро… Как только я проснулся, то сразу же прошёл в комнату к родителям, где первые лучи рассветного солнца мягко пробивались сквозь окна, окрасив комнату в бледно-розовые тона.

Бабушка стояла прямо перед кроватью с родителями, и хоть её лицо представляло из себя аналог каменной маски — в глазах светилась тревожная надежда.

По углам комнаты прямо в воздухе висели расписанные множеством рун диски, которые испускали едва слышное успокаивающее гудение. Кинув на нас внимательный взгляд, устало выглядящий Ксенофилиус с явным предвкушением в голосе спросил:

— Вы готовы? Время переноса вот вот наступит!

Бабушка на это кивнула, не в силах вымолвить даже слова, сразу после чего Ксено развернул свиток точечного портала, и торжественно произнёс:

— Portus Intra Sanctuarium Sanctae Genovefae!

В следующий миг свиток вылетел из рук мага, а в его центре появилась мерцающая точка, которая практически сразу взорвалась мягким белым светом.

Когда в моих глазах пропали остаточные вспышки света, я увидел, что кровати родителей опустели, и больше совершенно ничего не напоминало того, что они вообще тут находились.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только ровным гудением стабилизаторов. Бабушка закрыла глаза, и по ее щеке скатилась единственная, быстрая слеза невероятного облегчения. Луна прижалась ко мне, и я на полном автомате обнял её за плечи, чувствуя, как дрожит худенькое девичье тело.

Ксенофилиус окинул взглядом опустевшую комнату с усталым, но удовлетворенным выражением лица, после чего тихо сказал:

— Твои родители в безопасности, наследник. Флориан встретил них и уже должен был поднять иллюзорный контур. Он свяжется с вами по поводу оплаты, так что теперь… Теперь… нам всем остаётся только ждать.

Глядя на пустые кровати родителей, я впервые за всё время нахождения в этом мире позволил себе поверить, что я всё-таки действительно в состоянии что-то в нём изменить, главное не торопиться, и продумывать свои действия как минимум на десяток шагов вперёд…

Тишина после успешного переноса висела в комнате тяжелым, но приятным покрывалом. Бабушка стояла, глядя на пустые кровати, а её плечи до сих пор подрагивали от едва сдерживаемых слёз облегчения.

Я чувствовал лёгкую слабость в ногах — из-за остаточного эха от вечернего магического истощения, но всё было не зря. Теперь я мог не беспокоиться за родителей этого тела, и знание о том, что мои будущие действия никак не отразятся на их здоровье… Окрыляло.

Ксенофилиус, как только убедился в том, что портал сработал успешно — устало улыбнулся, вытирая лоб тыльной стороной руки.

В этот момент я заметил, что его эксцентричность куда-то испарилась, оставив лишь глубокую усталость и удовлетворение мастера, выполнившего сложнейшую работу. Заострять внимания я на этом конечно же не стал, но для себя соответствующую пометочку поставил.

Довольно выдохнув, он обвёл нас своим взглядом, остановившись на долю мгновения на Луне, после чего сказал:

— Ну вот и… — но его слова утонули в резком, властном звуке, который в доли мгновения разлетелся по всему дому:

Тук-тук-тук.

Это был не просто стук. Это был удар человека, который был полностью уверен в том, что его запустят, даже не званым. Моё сердце сжалось в болезненном предвкушении надвигающихся неприятностей, а бабушка мгновенно выпрямилась, одевая на лицо каменную маску равнодушия, но я чётко видел, что в глазах у неё мелькнула не просто тревога, а паника дикого зверя, почуявшего капкан.

Ксенофилиус побледнел, но тем не менее пошёл в сторону лестницы на первый этаж. Его собранность испарилась, уступая место рассеянности и неземному взгляду.

— Не выходите, — прошипел он так тихо, что его слова едва долетели до нас. — Ни в коем случае. Спрячьтесь в спальне и лишний раз не шевелитесь. Это… это не простой гость… Шептуны правы… Очень не простой. — Он нервно облизнул губы, а его пальцы запутались в бахроме жилета. — Я… я пойду открою.

Его бормотание стихло, как только он скрылся из виду. Наверху мгновенно воцарилась гнетущая тишина, ведь каждый из нас настороженно замер, пытаясь услышать то, что сейчас будет происходить на первом этаже…

Первое время кроме настойчивого гудения по прежнему парящих стабилизаторов не было слышно совершенно ничего, а потом снизу донёсся голос. Теплый, бархатистый, полный неподдельной заботы и… непререкаемого авторитета. Голос, который знал каждый волшебник в Британии.

— Добрый вечер, Ксенофилиус. Прости за столь ранний и, признаюсь, неожиданный визит. Мне сказали, что именно ты вчера забрал Фрэнка и Алису Лонгботтом из больницы Святого Мунго. Я пришел поговорить с тобой об этом.

«Дамблдор.» — мысленно выругался я.

Ледяная волна опасности прокатилась по моей спине, но я был не одинок в своих эмоциях. Как только снизу раздался голос гостя — бабушка едва слышно ахнула, а её рука с такой силой сжала трость, что я был готов поклясться, что слышал треск дерева. Луна тоже почувствовала наше неожиданно изменившееся настроение, и прижалась ко мне ещё сильнее, словно стараясь сказать, что она рядом.

Как только она это сделала — мой разум наконец-то перезапустился и начал работать.

— Луна, — я резко, но тихо шепнул ей, не отрывая пристального взгляда от лестницы, — Останься пожалуйста здесь, наверху. Не показывайся на глаза Дамблдору, хорошо?.

Я очень надеялся, что мой тон не оставлял места для возражений. Этот злобный манипулятор ни в коем случае не должен увидеть нас вместе, и зафиксировать эту связь в своем извращённом разуме. Она была моей слабостью, моей тайной крепостью, и я не собирался выставлять ее на обозрение главного стратега этого мира.

Луна на мгновение замерла, на ее лице мелькнула тень обиды и непонимания, но затем она всё-таки кивнула. Быстро, покорно, но обещание непременно выпытать у меня все мои секреты в глубине огромных глаз не заметил бы только слепой.

Тем временем снизу послышался тихий голос Ксенофилиуса. Он старался звучать радостно и непринужденно, но фальшь в этой радости была очевидна даже сквозь этаж.

— Доброе утро, директор! Да-да, ваши источники совершенно правы! Я… я просто не мог оставаться в стороне, видя их страдания! И вы не поверите… Я смог найти для них чудесное место, директор! Совершенно замечательное! Вдали от суеты, с чистым воздухом, лучшими целителями… Там им обязательно помогут, и может даже вылечат!

— Помочь… — Голос Дамблдора прозвучал мягко, но в нем явственно прозвучала нота… разочарования? — Это, безусловно, благородная цель, Ксенофилиус. И я ценю твоё… сострадание. Однако, — он сделал паузу, и в тишине она прозвучала громче любого крика, — место Фрэнка и Алисы сейчас в Святом Мунго под постоянным наблюдением специалистов, имеющих доступ ко всем необходимым ресурсам и архивам их лечения.

Только там мы можем надеяться на… стабилизацию, или даже на проблески улучшения. Я лично прослежу за тем, чтобы им оказывался самый тщательный, самый квалифицированный уход и я даю тебе в этом своё слово. Но чтобы это стало возможным — их обязательно надо вернуть. Сейчас же. Ради их же собственного блага.

Это было последней каплей, которая разнесла каменную маску бабушки с грохотом обрушившейся скалы. В следующий миг её глаза метнули молнии, и она не пошла… Она ринулась вниз по лестнице, гулко стуча своей тростью по деревянным ступеням.

— ИХ БЛАГО?! — её голос, хриплый от ярости и сдавленных слёз, громыхал внизу, заглушая всё что можно. — АЛЬБУС ДАМБЛДОР! ДОВОЛЬНО!

Я не колебался ни секунды. При мысли о том, чтобы оставить её наедине с этим манипулятором, у меня случился самый натуральный приступ паники, поэтому больше не раздумывая ни мгновения я аккуратно отцепился от Луны, и сбежал вниз по лестнице, застыв на последних ступенях, откуда открывался замечательный вид на разворачивающуюся сцену.

Ксенофилиус стоял, прижавшись спиной к стене, покрытой странными гобеленами с пепельно-серым от волнения лицом.

В центре скромной гостиной, рядом с низким столиком, где валялся вчерашний выпуск «Придиры» возвышался Альбус Дамблдор. Его длинные серебряные волосы и борода казались почти светящимися в полумраке комнаты, освещенной лишь редкими лучами рассветного солнца и причудливыми светильниками производства Луны.

На нём были одеты тёмно-синие мантии, расшитые звездами, а за полусферическими очками горел пронзительный, невероятно усталый, но непоколебимо твердый взгляд. Он без малейшего страха смотрел на Августу, появившуюся перед ним, словно разъяренная фурия.

Бабушка была не очень высокой женщиной, но в этот момент она казалась самым настоящим гигантом. Она заняла позицию между Дамблдором и лестницей, ведущей наверх, к опустевшей спальне, как последний бастион.

— Ваши загребущие руки, Альбус, — её голос дрожал от с трудом сдерживаемой ярости, — больше не доберутся до моих детей! Никогда! Вы слышите? НИКОГДА!

Дамблдор и не подумал отступать, и даже не изменил выражения своего лица. Вместо этого он попытался мягким голосом сказать:

— Августа… — но бабушка не стала его слушать, а перебила его на полуслове:

— Не смейте называть меня так! Вы потеряли это право, когда позволили Фрэнку и Алисе сгинуть в этой яме под названием «Мунго» на долгие годы!

Скажите мне, Альбус… Когда ваши «великие планы» и ваша «большая картина» оказались важнее жизни и разума двух героев, отдавших все ради победы над Тьмой?! Где была ваша забота тогда, Альбус? Где ваше личное наблюдение и ваше слово? А нигде! Они выполнили свою роль и больше были не нужны! Просто пешки! Пешки, которые отслужили свое!

Каждое ее слово било точно в цель, но пробить непоколебимость этого манипулятора не смогла. Он был искренне уверен, что ради общего блага это были допустимые потери, поэтому на упрёки Августы Дамблдор только лишь слегка опускал голову, играя стыд и смущение.

— Я понимаю твою боль, Августа, — сказал он тихо. — Твой гнев более чем оправдан, ведь я… Я и правда допустил непростительные ошибки и недооценил жестокость наших врагов даже после падения Того-Кого-Нельзя-Называть.

Я не обеспечил им должную защиту, и признаю это… Но сейчас… Сейчас мы можем исправить это. Вернуть их в Мунго — первый шаг к…

— К чему?! — вскричала Августа, и в ее голосе прозвучала настоящая истерика, смешанная с отчаянием. — К тому, чтобы Беллатриса Лестрейндж или кто-то из ее подпевал, купленный новыми хозяевами Министерства, снова нашел их?! Чтобы они стали разменной монетой в ваших новых играх с Тьмой?! Или в играх этого продажного сброда в мантиях, который только вчера оправдал человека, который РЕАЛЬНО творит ужасные вещи?! НЕТ! — Она ударила тростью об пол так, что треснула одна из странных плиток.

— Они уехали, Альбус! Далеко! Туда, где ваше влияние, как и ваше циничное «благо» до них не дотянутся! Они в безопасности, и вы никогда не узнаете куда мы их спрятали! Никто не узнает!

Дамблдор на мгновение закрыл глаза, а когда он открыл их, то к моему удивлению в них не было гнева. Была лишь бесконечная усталость и… тревога. Глубокая, леденящая душу тревога.

— Уехали? — он произнес это слово тихо, как эхо. Его взгляд скользнул по Августе, потом поднялся на меня, застывшего на лестнице. Взгляд старика был не обвиняющим, а… проницающим. Анализирующим.

Он видел мою неестественную бледность и мою усталость. Видел страх Ксенофилиуса, слышал едва уловимый гул стабилизаторов… Его ум, острый как бритва, с лёгкостью складывал пазл произошедших событий с пугающей скоростью.

— Далеко… — повторил он задумчиво, после чего продолжил:

— Я так полагаю — за пределы магической Британии? Смею вам напомнить, что использование незарегистрированных международных порталов, особенно для перемещения пациентов в таком состоянии… Августа, ты понимаешь, на какой риск вы пошли? Нарушение стольких законов в твоём возрасте… Могут иметь негативные последствия для вас, для Невилла…

— Последствия?! — Августа засмеялась, но это был страшный смех, человека, который чуть не потерял всё. — Вы думаете, меня после вчерашнего волнуют ваши законы?! После того, как эти законы вчера с лёгкостью оправдали человека, замешанного в финансировании тьмы?! Эти ваши законы… — она плюнула на пол, — …они служат только сильным и подлым!

— Безопасность твоих детей, Августа, — Дамблдор говорил с подчеркнутой мягкостью, но в его голосе зазвучала сталь, — может быть гарантирована только в рамках системы, которую мы можем контролировать.

За пределами… там слишком много неизвестного. Слишком много сил, о которых мы ничего не знаем. Фрэнк и Алиса… их состояние по-настоящему уникально. Последствия такого сильного Круциатуса… Они могут быть… привлекательны для тех, кто ищет знания о темных искусствах, и о пределах человеческой психики. Я не могу допустить, чтобы твои дети стали… объектом экспериментов.

Эти его слова, сказанные без повышения голоса, упали в гробовой тишине. Даже Августа на мгновение онемела, пораженная леденящей перспективой, которую он обрисовал. Я почувствовал, как ноги снова подкашиваются, но теперь уже от ужаса…

Эксперименты… Эта тварь в человеческом обличье с лёгкостью играл на самом тёмном страхе Августы, на ее материнском инстинкте. И делал это мастерски.

— Вы… вы лжете, — прошептала Августа, но в ее голосе уже не было прежней уверенности. Тень сомнения не почувствовал бы только слепой и глухой человек, а Дамблдор таким не был…

— Я желаю им только добра, Августа, — сказал Дамблдор с непоколебимой искренностью. — Как и Невиллу. — Его взгляд снова устремился на меня, пронзительный и оценивающий. — Должен заметить, что твой внук уже демонстрирует… необычайную силу воли и готовность нести ответственность, но он ещё так молод…

Тут он сделал шаг вперед, и приблизившись к бабушке властно спросил:

— Где они, Августа? Где Фрэнк и Алиса? Пока ещё не поздно, дай мне возможность исправить ошибки прошлого и вернуть их под защиту. Настоящую защиту.

Августа колебалась. Я видел, как дрогнули её губы, как в глазах мелькнула тень отчаяния и страха перед тем будущим, которое нарисовал Дамблдор. Она была загнана в угол его логикой, его мнимой заботой и холодным анализом рисков. Внезапно она повернулась и в поисках поддержки посмотрела на меня.

После такого призыва я уже не мог молчать и позволить ему сломить волю бабушки сейчас, после всего, чего мы добились. Я сделал шаг вниз и встав рядом с Августой, всеми силами стараясь не показывать свою слабость.

— Профессор Дамблдор, — начал я, заставляя себя на всякий случай не встречаться с его всевидящим взглядом. — Мои родители… Они больше не ваша забота, как собественно говоря и не забота Министерства в лице Мунго. Решение принято, и сейчас они находятся в месте, где о них позаботятся лучшие специалисты, недоступные здесь.

Месте, о нахождении которого знаем только мы. — Я кивнул в сторону Августы и Ксенофилиуса. — Ваши опасения… мы их учли и приняли соответствующие меры, поэтому пожалуйста… Оставьте их в покое. Оставьте нас в покое.

Дамблдор перевел взгляд на меня. Его голубые глаза за стеклами очков изучали меня с невероятной интенсивностью. У меня складывалось ощущение, что ещё немного, и он увидит, что я — совсем не Невилл Лонгботтом, а что-то… другое.

— Невилл… — наконец произнес он, и в его голосе прозвучала неподдельная, отеческая грусть. — Ты берешь на себя слишком много и пытаешься играть в игры, правила которых не до конца понимаешь. Последствия таких действий могут быть… необратимыми. Как для тебя, так и для них. — Он кинул быстрый взгляд на Августу, и мягко попросил:

— Августа, подумай ещё раз. Ради всей своей семьи прими правильное решение.

Но бабушка, увидев мою стойкость, снова собралась. Тень сомнения отступила перед яростью матери, защищающей своих детей любой ценой.

— Решение принято, Альбус, — сказала она ледяным тоном. — Они уехали и вы не найдете их. А теперь… прошу вас. Покиньте этот дом. Ваше присутствие здесь… нежелательно.

Дамблдор задержал на нас свой тяжелый, проницательный взгляд еще на мгновение. Его взгляд скользнул по Ксенофилиусу, который съежился под этим взглядом, потом снова вернулся ко мне. В его глазах что-то мелькнуло — не гнев, не угроза. Скорее… тревожное любопытство. Как будто он увидел новую, сложную головоломку, которую ему предстоит решить.

— Очень хорошо, — произнес он с вежливой, но пустой улыбкой. — Я удаляюсь, но помните… Я не оставлю эту ситуацию без внимания, потому что бдительность — залог всеобщей безопасности. Береги себя, Невилл. Опасности… они часто прячутся в самых неожиданных местах. И приближаются как правило… внезапно.

В следующий миг он уже повернулся к двери, и именно в этот момент, когда он уже практически ушёл, из тени лестницы бесшумно выплыла Луна. Она никак не обозначила своего появления, а просто встала позади меня и чуть левее практически вплотную ко мне. Её плечо почти касалось моей спины, без слов говоря, что она здесь, рядом.

Её огромные глаза были прикованы к Дамблдору, и в них не было страха, а только лишь глубокая, бездонная настороженность, словно она видела не человека, а сложный загадочный объект.

Дамблдор, уже взявшись за ручку двери, на долю секунды вдруг замер. Он не обернулся полностью, но я чётко заметил, что на несколько мгновений его голова всё-таки слегка повернулась в нашу сторону, даруя ему возможность уловить появление фигуры Луны, вставшую за моей спиной.

Он не сказал ни слова, но в этой микроскопической задержке, в этом мимолетном, но целенаправленном искоса брошенном взгляде читалось все: регистрация факта, мгновенный анализ, переоценка ситуации. Как бы я этого не хотел, но он всё-таки увидел связь. Увидел новую переменную в загадочном уравнении под названием «Невилл Лонгботтом».

В следующий миг входная дверь бесшумно закрылась, отрезая нас от директора и от его пронзительного взгляда.

Тишина, наступившая после его ухода, была оглушительной. Августа рухнула на ближайший стул, а Ксенофилиус просто сполз на пол прямо там, где стоял. Я же смотрел на закрытую дверь и чувствовал, как ледяная волна страха и гнева накрывает меня с головой.

Он знал. Не все, но слишком много. Он понял, что я вступил в игру, и теперь он увидел её. Увидел рядом со мной человека, который не побоялся выйти и поддержать в момент конфронтации.

«Опасности… внезапны…». Это был не совет доброго дедушки. Это было самое натуральное предупреждение о его собственном, теперь уже прицельном, внимании, и о том, что Луна Лавгуд только что попала в зону его интересов…

Гнетущее молчание после ухода Дамблдора казалось длилось целую вечность. Но наконец Августа всё-таки более менее пришла в себя, и дрожащей рукой опираясь на трость, поднялась со стула.

— Ксено, спасибо тебе, но нам… Нам нужно домой, — прошептала она, срывающимся голосом.

Ксенофилиус лишь беззвучно кивнул, продолжая сидеть на полу, уставившись в одну точку. Луна осторожно коснулась меня рукой и тихо прошептала:

— Он видел, Нев, извини, что не прислушалась к твоим словам, мозгошмыги шептали мне... Впрочем, неважно. Такого больше не повторится…

Я посмотрел в эти глубокие серые глаза, в которых плескались целые озёра переживаний и сожаления, после чего осознал, что вряд ли на её месте поступил бы по-другому.

Поэтому просто притянул её к себе, и глубоко вдохнув цветочный запах, который всюду сопровождал эту удивительную девушку, так же тихо ответил:

— Тут уже ничего не изменишь... Будем надеяться, что последствия окажутся... Не такими критичными, как я себе представлял. — ответил я хрипло, сжимая ее руку в ответ.

Бабушка уже двигалась к выходу, когда я вспомнил об одном очень важном моменте, после чего повернулся к Ксенофилиусу, и произнёс:

— Мой вам искренний совет — не посещайте чемпионат мира по квиддичу. Что-то мне подсказывает, что он пойдёт совсем не по намеченному сценарию, а в свете недавних событий… Вам лучше избегать любых неожиданностей.

— Но… Но как же болезаклинательницы?! Я же хотела… — возмутилась Луна, но я её перебил:

— Болезаклинательницы спокойно дождутся следующего раза, да и слышал я, что на этот матч их не допустят при помощи специальных тотемов… Так что этот матч действительно лучше пропустить. И вообще, Луна… Ты мне совсем недавно кое-что обещала…

Девушка расширила глаза, удивлённая что её слова так быстро обернулись против неё самой, но в следующий миг покорно опустила взгляд, и спокойно кивнула:

— Хорошо, Нев, я сделаю это, обещаю… Но когда ты встретимся в Хогвартсе — ты мне всё-всё-всё расскажешь, понял?!

Я только усмехнулся, глядя на это воплощение возмущённости, а в следующий миг бабушка уже вытягивала меня на улицу, чтобы сразу же применить трансгрессионные чары и очутиться за много много миль от дома Лавгудов.

Поместье, которое обычно внушало чувство безопасности и защищённости, сегодня казалось уязвимым как никогда. Едва мы переступили порог холла, как в тот же миг из тени материализовался Симми. Его огромные, как блюдца, глаза были полны искренней тревоги и опасения.

— Хозяин Невилл! Молодой господин! — пропищал он, заламывая руки и судорожно озираясь по сторонам, будто стены могли подслушать. — Симми рад вашему возвращению, но… но пока вас не было, тут случилось кое-что нехорошее! Очень нехорошее!

Августа, услышав это утверждение, остановилась как вкопанная. Её усталость мгновенно сменилась привычной боевой готовностью, и она настороженно сказала:

— Говори, Симми. Что случилось пока нас не было?

— Пока вы отсутствовали… кто-то пытался войти через каминную сеть! Три раза! Симми ощутил сильный магический толчок… кто-то настойчиво пытался сломать блокировку! — Заголосил домовик дрожащим голосом. — Но блокировка рода по прежнему крепка! Она устояла под натиском и не пустила нарушителей!

Ледяная волна ужаса прокатилась по моей спине… Пока мы пытались достучаться до этих маразматиков в Визенгамоте и спасали родителей, кто-то уже пытался вломиться сюда, и что-то мне подсказывает, что это было только начало…

Первая промелькнувшая мысль была конечно же о Дамблдоре, но немного подумав я отогнал её, потому что это было слишком прямолинейно для него. Но это совершенно точно был кто-то, кто знал, что в этот момент времени дома никого нет, а значит круг подозреваемых… Невероятно огромен.

Услышав слова Симми — бабушка побледнела еще больше, но боевой взгляд даже не думал гаснуть.

— Хорошо, Симми, ты большой молодец и всё сделал правильно. Продолжай наблюдать, и как только почувствуешь даже малейшее колебание в защите дома — сразу докладывай мне или Невиллу.

— Симми всё понял, Симми сделает! — отреагировал домовик и склонился в почтительном поклоне, после чего растворился в тенях так же бесшумно, как появился.

— Продажные твари, — прошипела Августа разгневанным тоном. — Уже рыщут, как шакалы у порога. Полагаю, весть о… пересмотре опеки разнеслась уже по всему континенту, и на удивление она взбудоражила слишком многих.

Бабушка бросила на меня тяжелый взгляд, и тяжело вздохнув, сказала:

— Иди, внук, отдохни после ритуалов, а я… после сегодняшнего я должна лично проверить всю защиту дома…

Не став дожидаться моей реакции она резко развернулась и зашагала в сторону семейной библиотеки, тихо бурча что-то себе под нос.

Спорить с бабушкой я не стал, тем более, что и сам подыскивал отговорку, чтобы избежать её внимания и остаться одному. Слабость после ритуалов и не хилой эмоциональной встряски до сих пор давала о себе знать тяжестью в ногах и небольшим туманом в голове, но об отдыхе сейчас не могло быть и речи.

Я стремительно поднялся по широкой лестнице на второй этаж, и без раздумий минуя дверь в свою комнату, ворвался в кабинет главы рода. Моё появление не осталось не замеченным, и Сибран тут же на него отреагировал:

— Наследник, — его голос прозвучал низко, чуть хрипловато, но с невероятной четкостью, будто он стоял рядом со мной. — Ты выглядишь… несколько потрепанным, и от тебя так и фонит какой-то сильной магией. Я жду от тебя подробного рассказа, сейчас же!

У меня не было сил на соблюдение ритуалов вежливости, поэтому церемониться я не стал. Опустившись в кресло за столом главы рода, я тут же начал рассказывать про свои недавние приключения без прикрас.

Визенгамот, полностью провалившееся обвинение Уизерби, продажные чиновники, отчаянный план спасения родителей… Я рассказывал всё. Не забыл и про ритуал кровного разрыва с последующим побегом во Францию, ну и конечно же про визит Дамблдора. Я в красках описал всё, что чувствовал во время его визита: холодный расчет, игра на страхах Августы, попытка вернуть контроль над родителями…

А закончил я тем, что описал его пронзительный взгляд, когда он заметил как Луна подошла ко мне и о его последних словах.

Сибран слушал меня внимательно, даже не думая перебивать. Его выражение лица во время моего рассказа менялось от мрачного неодобрения (на рассказе о Визенгамоте) до ледяной ярости (при упоминании Дамблдора). Также я успел заметить странное, жесткое удовлетворение, когда я описывал ему ритуал и успешный перенос моих родителей во Францию.

Когда я замолчал, то на несколько мгновений в кабинете повисла идеальная тишина. Сибран долго смотрел на меня задумчивым взглядом, и что он там обдумывал — даже не берусь предполагать.

— Итак, — наконец произнес он суровым голосом судьи, готового вынести свой приговор. — Ты не побоялся бросить вызов продажному судилищу, хоть и догадывался, что справедливости ты не добьешься.

Тем не менее, благодаря этому ты смог вырвать свою кровь из пасти системы, тем самым перехитрив самого Альбуса Дамблдора, и заставив его пока что отступить. Неплохо, наследник. Для начала — очень неплохо. У тебя очень… не детское поведение, но времена меняются, так что может оно и к лучшему.

Он откинулся на спинке своего нарисованного кресла, сложив руки на животе, и задумчиво продолжил:

— Дамблдор… — Сибран произнес это имя с презрительным придыханием. — Ужасный циник и непревзойдённый манипулятор. Великий Архитектор, строящий свой идеальный мир на костях чужих жизней. Он видит людей лишь как своего рода инструменты для обустройства своей «Большой Игры».

Тот факт, что он припёрся лично… говорит о многом. Ты стал для него не просто мальчиком с проблемной памятью, а самым настоящим фактором. Той переменной, которую он не учел, и из-за которой некоторые его планы… Изменились.

Это… очень опасно, наследник. А в твоём случае — опасно вдвойне, потому что ты оказался настолько туп, что позволил ему увидеть эту твою девчонку — Лавгуд.

Можешь сколько угодно отрицать, но даже мне, портрету, видно — насколько она тебе не безразлична. Связь с ней — твоя слабость, которую Дамблдор обязательно попытается использовать, а если не получится, то сломать.

— Ты смог разорвать кровные узы… Это сильный шаг, имеющий отношение к древней, мощной магии, но этого совсем недостаточно. Недостаточно и тех жалких щитов и оглушительных заклинаний, которым тебя, я полагаю, будут учить в Хогвартсе. Дамблдор держит школу на коротком поводке, и из-за этого там тебя научат разве что… быть удобным.

В следующий момент Сибран резко выпрямился, а его изображение словно начало излучать энергию.

— Хоть ты ещё и очень мал, наследник, но я считаю, что оставлять тебя в неведении, относительно сложившейся ситуации не стоит. Не смотря на то, что тобой двигали исключительно благие намерения защитить свою кровь — выступив против сильных мира сего ты развязал войну.

Война эта пока что ведётся не в открытом поле, а в тиши кабинетов, строчках законов, и в шепоте заговоров. На этой войне, — его голос стал жестким и безжалостным — все средства хороши.

Запомни, Невилл… Тьма не выбирает своих жертв по благородству крови или чистоте намерений. Она просто приходит и сжирает.

Чтобы выжить, чтобы защитить то, что тебе дорого… ты должен знать своего врага. Знать его методы и способы воздействия.

Он ненадолго замолчал, давая мне время переварить его слова, после чего продолжил:

— Я не призываю тебя стать кем-то вроде Пожирателя Смерти, наследник… Кровь Лонгботтомов не для этого течет в твоих жилах. Но ты должен… нет. Ты ОБЯЗАН знать, против чего будешь воевать.

Как создается и снимается Империус, как правильно накладывать и снимать проклятия, как перебороть воздействие на твоё сознание, и даже как использовать собственную тень как щит и меч. — Не увидев никакого отторжения от его слов в моём взгляде, он тут же продолжил:

— В библиотеке этого кабинета есть… специальный раздел, запертый ещё твоим прапрадедом. Этот раздел защищен уникальными чарами, ключ от которых — твоя кровь и воля Главы Рода.

Твоя кровь у тебя есть, а воля главы рода… — Он усмехнулся, коротко и беззвучно. — …такова. Ты получишь доступ, а поэтому налегай на изучение магии, наследник. Всей магии. Не ограничивайся светлыми фокусами из учебника. Только так ты сможешь защитить свой дом, свою бабку, и ту девчонку. Только так у тебя появится шанс выиграть эту войну.

Его слова падали, как удары молота, даруя мне холодную, твердую решимость. Сибран был прав на все сто. Я непозволительно расслабился, сосредоточившись на изучении школьной программы, а ведь мной заинтересован не только Дамблдор и Уизерби…

Дражайшая Беллатриса совсем скоро покинет место своего заключения, и вспомнит о не доделанной работе… А значит к тому моменту я должен быть готов.

Увидев, что мой предок ожидает ответа, я ответил:

— Я понимаю, сэр, и согласен с вами — мой голос прозвучал существенно спокойнее, чем я ожидал. Если бы я действительно был ребёнком с радикальным мышлением, то может и устроил ему истерику, что тёмная магия — она плохая, но я был совсем не ребёнком, а поэтому не смотря на бушующие эмоции, мой разум спокойно анализировал его слова и принимал их.

— На войне все средства хороши, и я не намерен играть в благородство с теми, кто его не знает. Я изучу всё что поможет мне остановить моих врагов.

Сибран долго смотрел на меня, а потом в его ледяных глазах мелькнуло что-то… похожее на одобрение.

— Хороший ответ, — произнес он наконец. — Кровь предков говорит в тебе громче, чем я ожидал. Книги ждут тебя за потайной дверью слева от камина. Для её открытия нужно капнуть твоей крови на изображение геральдического льва.

Я уже сорвался в указанную сторону, но Сибран решил вставить ещё несколько слов:

— Невилл, будь осторожен. Большинство книг в том секторе требуют к себе… избирательного отношения. При входе там находится руководство, и прежде чем приступать к изучению находящейся там литературы — намертво зазубри это самое руководство. Род не перенесёт, если с тобой что-то случится.

И помни: знание — сила. Но сила без мудрости — это прямой путь в пропасть. Не становись тем, с кем борешься. — После этих слов он откинулся назад, и прежде чем его изображение снова стало статичным, он тихо пробурчал:

— Теперь ступай… А мне надо обдумать интересные новости, которые ты принёс для бедного старика…

«Тоже мне… старика нашёл…» — скептично подумал я, и тут же направился в сторону стены с камином. Пока шёл, то с некоторой радостью осознал, что ноги мои больше не дрожали от слабости, и я снова был готов к совершению новых подвигов.

Приблизившись к указанной стене, я внимательно осмотрел её, и практически сразу мой взгляд уткнулся в изображение льва, о котором говорил Сибран.

Каменная кладка на стене выглядела монолитной, но справедливо рассудив, что Сибрану незачем шутить надо мной, я аккуратно рассёк свой палец, и едва касаясь, провёл им по голове льва.

На секунду мне показалось, что лев под пальцем ожил, а в следующий миг по поверхности стены пробежали сложные, переплетающиеся линии едва уловимого тусклого золотого света, которые в конце концов сформировали прямоугольник, и сразу после этого подсвеченная часть стены без единого скрипа, совершенно бесшумно отъехала в сторону, открывая узкий проход в небольшую, заставленную стеллажами комнату-сейф.

В воздухе практически сразу запахло старым пергаментом, пылью и… чем-то металлическим, смешанным с запахом сухих трав. На полках стояло несколько десятков книг в переплетах из странной, тёмной кожи вперемешку с опечатанными воском свитками. При взгляде на это великолепие я представил сколько тут находится старых запретных знаний, и предвкушающе улыбнулся.

Честно говоря — в своих планах я надеялся попасть в такое место в лучшем случае где-то после окончания Хогвартса, когда уже стану относительно самостоятельным волшебником и смогу без лишних хлопот покидать пределы магической Британии, а тут вот же… Прямо под носом находится то, о чём я даже не смел мечтать. Сибран сказочно мне помог, и я сделаю всё от меня зависящее, чтобы эта помощь не оказалась напрасной.

Мысленно прислушавшись к своему состоянию, я пришёл к выводу, что чувствую себя на удивление приемлемо, а значит вполне себе в состоянии ознакомиться с обнаруженной комнатой, поэтому не раздумывая сразу же зашёл внутрь.

Как я уже говорил — это оказалась небольшая, полностью лишённая окон комната. В ней не было совершенно ничего, кроме двух стеллажей с книгами и свитками, а так же одного единственного кресла, на котором лежала тонкая книжица, оказавшейся тем самым руководством, про которое мне говорил Сибран.

Я не был уверен, что способен сейчас хоть что-то досконально изучать, но вспомнив про свою способность — понял, что ознакомиться и вдуматься в руководство я вполне себе способен и во сне, а сейчас мне достаточно просто не спеша пролистать его.

Сказано — сделано. Усевшись в кресло, я развернул перед собой оказавшееся неожиданно тяжёлым руководство, и приступил к вдумчивому пробеганию глазами достаточно убористого текста…

Сколько времени я провёл в этой комнате — мне неведомо, но руководство я пролистал от корки до корки. Временами мои глаза выхватывали отдельные слова, от осознания которых на душе становилось мерзко, но потом я понимал, что это то неизбежное зло, благодаря которому в будущем я буду способен избавиться от зла куда большего, так что я давил на корню всю брезгливость, и продолжал изучать сокровенные знания…

Когда я выбрался из этой комнаты — солнце за окном уже уверенно клонилось к горизонту.

«Надеюсь бабушка там ещё не сошла с ума от моих поисков…» — озадаченно подумал я, и направился в сторону зала, откуда до моего нюха уже доносился приятный запах приготовленной домовиком еды…

Ужин в этот вечер прошел в гнетущей тишине, нарушаемой лишь звоном серебряных приборов. Августа сидела напротив меня, но её взгляд был устремлен куда-то внутрь себя, словно она постоянно что-то повторяла или перепроверяла.

Её лицо осунулось, а глубине теней под глазами могли бы позавидовать некоторые водоёмы. Бабушка совершенно механически подносила ко рту кусочки жареной дичи, не замечая ни их вкуса, ни даже моего присутствия.

Что ни говори, а количество событий за последние сутки могли подкосить и молодого волшебника, что уж говорить о пожилой леди… Совсем не удивительно, что сейчас, после всех потрясений, её догнала накопившаяся усталость и она ни на что не реагировала.

— Бабушка, — осторожно начал я, видя, как её веки слипаются прямо на глазах. — Может, тебе уже пора идти отдыхать? У нас с тобой были очень не простые дни…

Августа вздрогнула, словно очнувшись, и медленно переведя на меня мутный взгляд, хрипло проронила:

— Что? Ах, да… Да, Невилл, пожалуй ты прав. Ты… ты тоже выглядишь утомленным, этот день… — Она махнула рукой, словно отгоняя тучи назойливых воспоминаний. — День и правда выдался тяжелым. Для всех нас. — Она встала, слегка пошатываясь, и тихо сказала:

— Спокойной ночи, Невилл. И… спасибо тебе. За сегодня…

— Спокойной ночи, бабушка, — ответил я, глядя, как она, опираясь всем телом на трость, медленно и тяжело удаляется в сторону своих покоев.

Судя по тому, что она даже не спросила, где я пропадал весь день после того, как мы с ней попрощались — её ресурсы правда были на нуле, и это тревожило.

«Долго под таким давлением она точно не продержится, а значит нужно как можно скорее становиться сильнее…» — пронеслась в голове тревожная мысль, после чего я дождался, пока бабушкины шаги затихнут в глубине коридора и тоже двинулся в направлении своей комнаты.

Физическая усталость невероятно давила на меня, но ум лихорадочно работал, перебирая обрывки прочитанного в руководстве из закрытого раздела библиотеки и мне уже не терпелось как можно скорее оказаться в своей комнате по желанию, чтобы приступить к изучению сокровенных знаний…

Лежа в постели, я хорошенько сосредоточился, после чего темнота моей спальни знакомо растворилась, а в следующий миг я уже стоял в старой доброй комнате, где уже находилось кресло, в глубине которого лежала точная копия изученного мной руководства…

Плюхнувшись в полюбившееся мне кресло, я сразу же открыл книжицу и погрузился в изучение написанной информации. Текст в этой книге был написан на архаичном, но тем не менее понятном английском, который изредка перемежался руническими вставками.

Очень быстро я понял, что это руководство не просто описывало то, что находится в закрытом секторе… Оно содержало основные постулаты, которые учили самой философии обращения с Тьмой.

Первым делом там было написано, что тьма — это в первую очередь сила, столь же естественная, как свет. Бояться эту силу — есть высочайшая глупость, но её не уважение — смертельный приговор для любого. Эта сила по своей сути совсем не зла… Всё зло заключается непосредственно в намерении мага, а эта сила лишь искушение, постоянно проверяющее его волю.

Осознав написанные слова, я мысленно с ними согласился, после чего продолжил увлекательное чтиво…

Далее в руководстве было написано, что любое тёмное заклинание требует определённой платы от мага, его использующего. Этой платой может быть что угодно: энергия, эмоции, часть себя или… что-то взятое у другого. Если плата будет не достаточна, то произойдёт нарушение баланса, которое очень быстро приведёт к деградации, безумию или вообще обратному удару.

Самое главное топливо для тьмы — это эмоции, но в то же время они могут погубить не осторожного мага. Гнев, ненависть и отчаяние многократно усиливают тёмные ритуалы и заклинания, но в то же время сильные проявления этих эмоций начисто лишают мага большей части точности и контроля. Истинная сила тёмного мага заключается в ледяной ясности ума, который уверенно направляет призываемую им бурю.

Самый главный постулат магии тьмы заключался в том, что прежде чем накладывать любое изученное проклятие, нужно было изучить его антидот, так же как и перед призывом любой сущности требовалось в обязательном порядке узнать её истинное имя и все возможные способы изгнания.

Самое опасное в применении тёмной магии — это незнание последствий.

Перечитывая тщательно выведенные строчки, я буквально впитывал информацию, которая в них содержалась. После основных постулатов шёл перечень книг, и от некоторых описаний у меня по коже бежали самые натуральные мурашки:

«Трактат о костяных шипах» для раскрытия своих тайн требует жертвы боли, но не жизни, «Хроники проклятых шепотов» вообще пытаются завладеть голосом читающего, из-за чего в процессе чтения нельзя было произносить ни одного слова. «Гримуар падшего звездочета» после своей активации моментально открывает врата для взглядов извне, и его изучение было возможно исключительно при активных ментальных щитах…

Ночь для меня пролетела как одно мгновение и когда сознание разорвал мерзкий звук будильника — я уже прекрасно осознавал порядок своих действий на сегодняшний день.

Завтрак был быстрым и молчаливым. Августа выглядела немного лучше вчерашнего вечера, но все ещё была слишком бледной и погруженной в себя. Она лишь едва уловимо кивнула на моё приветствие, уткнувшись в свежий выпуск «Пророка».

Я успел заметить, что на первой полосе там было что-то про очередной скандал в Министерстве, но мне было плевать на эти сплетни… На текущий момент у меня были совсем другие цели…

Терять времени я не стал, и пройдя мимо Симми, который с преувеличенным усердием начищал и так идеально чистый подоконник, я снова поднялся в кабинет Главы Рода. Коротким кивком поздоровавшись с Сибраном, я сразу же прошёл к секретному месту и в очередной раз поранив руку — тут же попал внутрь закрытой зоны.

Руководство сиротливо лежало на кресле, но я не задумываясь прошел мимо него к стеллажам, ведь после сегодняшней ночи я уже знал, с чего мне стоит начать, и где это что-то мне нужно искать.

На самом деле моя цель была достаточно прозаична: наступательные и защитные заклинания, полезные в противостоянии с волшебником лицом к лицу. Я выбрал три фолианта, указанных в Руководстве как относительно «безопасные» для начального изучения и практичные:

Первым номером в моём списке шёл «Трактат о щупальцах ночи». В этом шедевре древности досконально описывался призыв удивительно полезного заклинания под названием «Плеть теней».

Работа этого заклинания заключалась в том, что после его активации из любой ближайшей тени материализуется гибкий, здоровенный жгут чистой концентрированной тьмы, при чём этой тьме совершенно плевать на обычные заклятия и бороться с ней можно исключительно чем-то очень… ярким.

Основным способом применения этого удивительного навыка был конечно же захват и обездвиживание цели, но так же им можно было нанести страшный удар с раздирающим эффектом. Щупальце тьмы было весьма эффективно против физических преград и многих магических щитов.

Применение этого навыка требует от мага высокой концентрации и сильной воли для управления им. Сильные эмоции гнева или страха могут сделать плеть неуправляемой.

Для активации этого навыка требовалось воссоздать мысленный образ Вытягивания холодной, живой змеи из источника тени и последующее ощущение ее послушной тяжести в руке. Одновременно с этим нужно было произнести вербальную формулу: Flagellum Umbrae.

Второй моей целью оказался сборник ритуалов и заклятий под названием «Песни Ледяных ведьм севера». В этом сборнике моим вниманием завладело интересное магическое воздействие, которое даже заклинанием толком назвать было нельзя… Это был своего рода сложный ментальный импульс, проецируемый на цель.

При правильной реализации он вызывал у жертвы внезапный, всепоглощающий приступ абсолютного, панического ужаса и экзистенциального холода, никак не связанный с реальной угрозой.

Особой прелестью этого навыка было то, что он был весьма эффективен даже против подготовленных противников, при условии, если применен неожиданно.

Для своего применения этот навык требовал прямого зрительного контакта или четкого ментального образа цели. Сильная эмоциональная связь по отношению к жертве (ненависть, страх) усиливает эффект, но и создает риск обратной эмоциональной волны.

Единственное, что меня настораживало в этом навыке, так это предупреждение о том, что частое его использование может привести к притуплению собственных эмоций, и постоянному ощущению внутреннего холода.

Для активации этого навыка требовалось представить чёткий образ ледяного кинжала, вонзаемого в грудь противника, и произнести вербальный ключ-активатор: Gelidus Pectus.

Ну и последним интересующим меня объектом был «Манускрипт кровавого целителя». Интерес мой был продиктован тем, что мне был жизненно необходим способ быстро приводить себя в порядок в случае получения неожиданных травм, и в этом мне могло помочь это заклинание экстренной медицинской помощи тёмной направленности.

Оно позволяет мгновенно скрепить сломанные кости, используя саму костную ткань и теневое вещество. Шов получается прочнее естественной кости, но первый лунный цикл после своего создания выглядит как черный, мерцающий шрам на коже и кости.

Мысленный образ для активации этого навыка заключался в визуализации чёрных, похожих на паутину нитей, сплетающих обломки кости воедино, а ключом активатором служила фраза: Sutura Ossea.

Благодаря своей уникальной способности по обучению я мог совершенно не переживать за практическое применение этих навыков, но перед этим мне было необходимо досконально изучить всю доступную информацию о них…

Время летело незаметно, и день уже постепенно клонился к вечеру. Бабушка скорее всего уже обыскалась меня, но мне было плевать. Я нашёл истинную силу, и теперь должен был сделать всё возможное, чтобы овладеть её в максимально короткие сроки.

В конце концов я удовлетворился проделанной работой и уже собирался переключиться на поиск подходящих защитных заклятий, как мой взгляд неожиданно упал на толстый, мрачный фолиант в углу нижней полки.

Не знаю почему, но его название: «Гримуар проклятых печатей», практически сразу запало мне в душу, и я решил хотя бы поверхностно ознакомиться с ним. Мысленно пробежавшись по руководству я вспомнил, что там об этом гримуаре было написано следующее:

«Содержит знания о метках, клеймах и проклятых знаках, накладываемых на плоть или душу. Крайне опасен. Перед изучением требует абсолютной ментальной чистоты и обретения соответствующей ментальной защиты.»

Не знаю — почему я послушал свою чуйку, которая посылала сигналы о том, что кольцо наследника справится, но результат был один — я всё-таки открыл книгу и начал её изучение.

Переплет у этой книги был выполнен из какой-то чёрной, холодной на ощупь кожи. Страницы в ней были в виде плотного пергамента с выцветшими чернилами и зловещими иллюстрациями. Покосившись на кольцо, которое сжало мой палец холодным ободом сразу, как только я взял Гримуар в руки, я выдохнул и начал читать…

Печати рабства, клейма предательства, знаки охоты для темных тварей… Всё это было любопытно, но когда я открыл очередной раздел, то тут же ошарашенно прошептал:

— Да не может быть!

Дело в том, что этот раздел оказался целиком и полностью посвящён такому интереснейшему заклинанию, результат действия которого знал каждый волшебник в магической Британии, и заклинание это называлось… «Черная Метка: Генезис, Призыв и Вариации».

Страницы гримуара подробно описывали историю появления знака, ознакомившись с которой я с удивлением осознал, что он оказался куда древнее Пожирателей Смерти.

Изначально это был знак вызова могущественных, но нейтральных к человеку теневых стражей, а старина Волан-де-Морт лишь извратил его, привязав к себе и наполнив при этом смыслом абсолютной власти и террора.

Тем не менее, не смотря на изменения он сохранил суть: его метка по прежнему оставалась мощным астральным маяком.

Я с интересом читал о ритуалах призыва, о способах наложения метки (от простого заклинания до кровавого ритуала), о том, как метка связывает носителя с призвавшим ее, ну и конечно же — о её необратимости.

В гримуаре чёрным по белому было написано, что снять метку, наложенную Волан-де-Мортом, было практически невозможно, но так уж получилось, что меня заинтересовало совсем не снятие метки, а её… наложение. Если быть совсем точным — то её имитация.

В гримуаре оказался подходящий вариант, который назывался: «Подражание Истинной Метке» (Simulacrum Morsmordre). При использовании этого заклинания создавалась недолговечная проекция истинной метки, и для его реализации достаточно было обзавестись только «чужеродным фокусом» (не собственную палочку).

Такая имитация лишена любой связи с Тёмным Лордом или тенями, не привлекает ничьего внимания, а служит только лишь символом, или своеобразной подписью.

К сожалению в нашей жизни встречается очень много «но», и этот случай не стал исключением… Не смотря на то, что это была всего лишь имитация — для её создания всё равно требовалось колоссальное количество энергии, которой у меня пока что было не то чтобы очень много…

Так же там было ещё раз написано напоминание, что использованная палочка для этого заклинания обязательно оставит уникальный магический отпечаток, который может привести к заклинателю, а поэтому перед использованием нужно было обязательно разжиться инструментом, который потом не жалко будет уничтожить…

Как только мне на глаза попалось это заклинание, то мой мозг, уже привыкший к холодной расчетливости, начал работать с бешеной скоростью. Я моментально вспомнил Уизерби.

Его мерзкая, самодовольная рожа в Визенгамоте, его наглость и безнаказанность… Я больше чем уверен, что благодаря своим связям он доставит нам не мало проблем, а поэтому он должен был исчезнуть. Не просто пострадать, а уйти… И сделать это навсегда.

Его исчезновение должно стать громким посланием всем, кто думал, что на нас можно бесконечно наживаться и прикрываться собственными связями. Посланием, которое заставит содрогнуться и продажных чиновников, и скрытых врагов.

План по устранению Гектора возник в моей голове словно по волшебству:

Гектор Уизерби должен умереть, при чём это должно произойти чисто, быстро, без лишнего шума и следов магии, которые могли бы привести ко мне. На месте его гибели нужно обязательно оставить имитацию черной метки, которая сделает сразу несколько вещей:

Во-первых — это действие заронит всем волшебникам мысль, что пожиратели вернулись, или вообще, что Уизерби действительно был связан с Тьмой и стал ее жертвой. Это вызовет моментальную панику среди его соратников и всех, кто опасается возвращения Того-Кого-Нельзя-Называть.

Во-вторых — как только метка поднимется в небо, то в тот же миг все ресурсы Министерства, и не к ночи помянутый Дамблдор — все бросятся расследовать «возвращение Пожирателей», отвлекаясь от реальных мотивов (месть обиженных Лонгботтомов).

Ну и в-третьих — для всех тех, кто совсем недавно посмел усомниться в нашей честности в Визенгамоте — это будет ясный сигнал: переступать черту смертельно опасно. Лонгботтомы больше не жертвы.

План был идеальным, но перед его реализацией мне нужно было озаботиться наличием алиби, и это алиби должно быть просто неоспоримым. В идеале — убийство должно произойти в тот момент, когда я буду на виду как минимум у десятка разных волшебников.

Весь план был невероятным риском для меня. Один неверный шаг в процессе его реализации — и я тут же окажусь на эшафоте или вообще в Азкабане, однако игра определённо стоила свеч.

Уизерби был раковой опухолью, которую нужно было обязательно вырезать, ведь его смерть принесёт не только облегчение Лонгботтомам, но ещё и существенно пошатнет финансирование тёмной стороны магической Британии.

Отложив изученный гримуар в сторону, я поднялся, и пошёл на выход из закрытой зоны. В кабинете главы рода было удивительно тихо, но обращать внимания на это я не стал. Молча кивнув головой Сибрану, я замер около его портрета, и тихим голосом спросил:

— Где я могу найти палочку, которую не жалко будет уничтожить?

Портрет моего предка задумчиво посмотрел на меня, не читаемым взглядом, и когда я уже думал, что он меня просто и не затейливо пошлёт — наконец-то разродился:

— Это очень странный интерес для наследника практически угасшего рода, которому только несколько дней назад исполнилось 14 лет… Не подскажешь — чем продиктован твой интерес, юный наследник?

Я понимал его опасения, поэтому даже не подумал возмущаться, и без малейших колебаний начал рассказывать свой план:

— Я думаю вы, сэр, согласитесь со мной, что Уизерби должен исчезнуть. При чём не просто уйти со сцены, а умереть. Чисто, тихо, без волшебного следа, однозначно указывающего на наш род. Для этого я разучил заклинание, которое поднимет на месте его гибели чёрная метка. Поддельная само собой, и созданная чужой волшебной палочкой.

Пусть все думают, что его настигли его же тёмные хозяева или что пожиратели вернулись и хотели чего-то от него добиться… Неважно. Пусть Министерство и Дамблдор гоняются за призраками, а соратники Тёмного лорда дрожат. Я понимаю, что не все поверят в эту сказочку, но думается мне, что после таких радикальных действий они перестанут действовать так… Бесстрашно.

Сибран внимательно меня слушал, не перебивая. Его лицо, на котором обычно с трудом можно было прочесть хоть какие-нибудь эмоции, сейчас отражало смесь приятного удивления и… лёгкого удовлетворения. Когда я закончил выкладывать свой план, он долго смотрел на меня задумчивым взглядом.

— Что ж… Это очень расчетливый ход, наследник, — наконец произнес он, тихим голосом. — Жестокий и в меру циничный. Я рад, что наш род перешёл в такие достойные руки. Использовать их же символ страха против них… изящно. — Он кивнул, одобрительно, но озабоченность в его взгляде не заметил бы только слепой. — Подделка Метки через чужой фокус… Это умный ход, который позволит сбить следы, и направит подозрения большинства в нужное нам русло.

Он на несколько мгновений замолчал, и с потяжелевшим взглядом продолжил:

— Но помни, Невилл. Убийство, даже праведное, даже во имя защиты рода… оно раскалывает душу и оставляет шрам. Этот шрам невидимый, но он останется с тобой навсегда. Тьма, которую ты призываешь как инструмент, может оставить на тебе свой отпечаток. Убедись, что готов нести этот груз ради своей семьи и ради своего будущего. Не позволь мести стать твоим господином.

— Он сам развязал эту войну, сэр. Он первым напал на наш род, — ответил я, глядя ему прямо в глаза. — Он посягнул на семью, на честь Лонгботтомов, чуть не отнял у меня бабушку и свободу. Его смерть — не убийство, а скорее… возмездие, и своего рода предупреждение. Я готов нести то, что последует за моими решениями, чтобы другие не понесли большего.

Сибран молча кивнул, удовлетворённый моим ответом. Тень в его глазах не исчезла, но уступила место решимости.

— Хорошо. Что касается твоего вопроса… — Он задумался на мгновение. — Свою, как и любую палочку твоих предков использовать нельзя — отпечаток каждой палочки уникален, и в случае нужды авроры очень быстро выйдут на автора заклинаний.

Украсть палочку у другого волшебника можно, но опять же рискованно… Попробуй найди ещё такого раззяву, который отдаст тебе свою палочку без боя… Нам нужен одноразовый инструмент без истории… — С последними словами его взгляд просветлился озарением, и он тут же сказал:

— Есть одно местечко, но находится оно в Лютном переулке. Ещё сотню лет назад она уже была старой гнилой лавкой с вывеской, на которой нарисован котёл с чем-то зелёным и названием «Склянки и шипы». Хозяйкой там должна быть мадам Борк. Мало кто знает, но торгует она не только зельями, но и… потерянным.

Палочки умерших волшебников, конфискованные, украденные, выброшенные… Она их скупает за гроши у мародеров и продаёт тем, кому нужно чистое оружие без лишних вопросов. Там ты найдешь то, что тебе нужно.

Не обращай внимания на красивые и дорогие палочки. Тебе нужен одноразовый инструмент, а значит верным выбором будет самая дешёвая, самая невзрачная палочка. Та, чья магическая сигнатура уже стёрта временем или давней смертью хозяина. После реализации своего плана сразу уничтожь её, не вздумай куда-либо прятать! В идеале от неё не должно остаться и пылинки.

Полученное целеуказание я сразу же запомнил, стараясь не думать о предстоящем путешествии по клоаке под названием Лютный переулок… Вместо этого я пристально посмотрел в глаза портрета и со скептической улыбкой спросил:

— И что, вот приду я такой красивый в её лавку, и она сразу же, по первому моему требованию, завалит меня нелегальными волшебными палочками? Так нелепо, что даже не смешно.

Сибран едва заметно улыбнулся, после чего извиняюще развёл руками и произнёс:

— Это была проверка, наследник. Если бы ты сразу же сломя голову ринулся по указанному мной адресу, то о твоём плане моментально стало бы известно Августе, а дальше уже не моё дело… Но ты не разочаровал меня, а поэтому слушай…

Просто так мадам Борк конечно же тебе ничего не покажет. При входе в лавку ты должен громко произнести слова: «Чёртов дождь! В такую погоду даже совы не летают!», а дальше уже возможны варианты…

Хозяйка может тебе ответить, что ты мол что-то перепутал, и совы летают в любую погоду. Это значит, что твой ключ сработал и она предоставит тебе всё, что ты попросишь… Но если она согласится с тобой, и посетует на то, что из-за такой погоды у неё совсем нет посетителей — беги. Эта фраза означает, что её лавка под наблюдением, и продавать тебе она ничего криминального не будет.

Задумчиво покачав головой, я легонько поклонился портрету, и тихо сказал:

— Благодарю вас за неоценимую помощь, сэр, что-то мне подсказывает, что я должен очень хорошо подготовиться.

— Будь осторожен, наследник, — согласился со мной Сибран, постепенно возвращаясь к своему статичному варианту. — И в Косом переулке, и в своем сердце. Удачи тебе.

Я вышел из кабинета, бесшумно притворив дверь за собой, и тут же поморщился от чересчур яркого луча закатного солнца, попавшего прямо мне в глаз. Не смотря на то, что целый день я ковырялся в библиотеке — я не чувствовал ожидаемой усталости. Вместо неё из меня прям фонтанировала жгучая энергия, которая прямо заставляла меня начать действовать. Наконец-то мой план обрел конкретные очертания, и теперь оставалось дело за малым…

Спустившись в столовую, я застал Августу уже сидящей за столом, и сразу заметил разницу в её состоянии. Усталость всё ещё читалась на её лице, но глаза уже были не потухшими. В них вернулась привычная сталь, пусть и несколько потускневшая. Бабушка орудовала ножом и вилкой с почти прежней ловкостью, а не механически, как делала это совсем недавно.

— А, внук, — кивнула она мне, откладывая нож. — Садись. Симми сегодня слегка перестарался с ростбифом, как будто компенсируя вчерашние… события.

Я к своему удивлению уловил в её голосе слабый, но вполне узнаваемый сарказм, после чего удивлённо приподнял бровь, ожидая дальнейших пояснений, на что бабушка указала взглядом на конверт из плотного пергамента, лежащий рядом с ее тарелкой. Конверт, на котором была сорванная, но узнаваемая печать больницы Святого Мунго.

Не дожидаясь от меня кучи вопросов, бабушка начала говорить:

— Сегодня днём пришло мне сиё чудо, — она ткнула вилкой в конверт, как в что-то гадкое. — И когда я его открыла, то увидела, что в нём крайне вежливо просят мадам Лонгботтом пожаловать в Мунго для подписания «неотложных документов» касательно «пересмотра условий содержания» Фрэнка и Алисы.

Бабушка фыркнула, и тут же продолжила:

— Наивные идиоты. Они что, думают, что я совсем дура? Что я поверю, будто они не в курсе их исчезновения? Или надеются, что я сама приду и все им расскажу? — Она отпила вина и решительно резюмировала:

— Никуда я не поеду. Пусть сами чешутся. Если нужна подпись — пусть присылают документы сюда, под усиленную охрану родовых чар, и пусть только попробуют что-то в них вписать мелким шрифтом, я сразу им покажу всю степень их заблуждения!

Я не мог не улыбнуться от осознания того, что привычная бабушка возвращалась ударными темпами, а значит вместе мы точно справимся со всеми, кто хочет поживиться за счёт Лонгботтомов!

— Это очень мудрое решение, бабушка, — сказал я, накладывая себе еды. — Пока наше своеволие ещё свежо в памяти заинтересованных лиц — лучше всего держать их всех на расстоянии.

— Оно то понятно, но это уже не игрушки, Невилл. Запереться в поместье — это конечно здорово, но не забывай, что мы очень сильно зависим от реального мира. Наши земли разобщены, а ведь именно от них зависит наше благополучие, так что совсем не удивлюсь, если наши… «доброжелатели» в скором времени начнут действовать в этом направлении. — грустно закончила она, на что я замер на несколько мгновений, и тут же мысленно добавил несколько пунктов в свои на глазах разрастающиеся планы…

Ужин прошел в более спокойной, почти нормальной атмосфере. Мы говорили мало, но тишина уже не была гнетущей. Бабушка делилась планами по укреплению поместья, я кивал, обдумывая предстоящий поход в Косой переулок, а после ужина я не откладывая направился в сторону спальни, тренировать изученные навыки.

Плюхнувшись в кровать, я тут же сосредоточился на своём желании попасть в свою учебную комнату, и спустя несколько мгновений уже находился в знакомом помещении, которое молчаливо ждало моих команд, чтобы тут же претворить их в жизнь. С наслаждением втянув прохладный воздух комнаты, я тихо прошептал:

— Ну что ж… приступим.

Первым делом я конечно же решил разобраться с наступательным навыком «Плеть теней». Для начала я решил действовать без противников, чтобы разобраться с механикой действия этого удивительного навыка.

Хорошенько сосредоточившись, постаравшись отринуть все свои эмоции я достиг состояния ледяной концентрации, после чего представил холодную, скользкую змею, спящую в собственной тени у моих ног.

Сначала ничего не получалось, но переживать я даже не думал. Мне было тяжело визуализировать поднимающуюся змею с последующим её вытягиванием, но в конце концов я провёл аналогии с садовым шлангом и у меня всё получилось. Я как наяву ощутил тяжёлый, послушный хлыст в руке, после чего тихо прошептал:

— Flagellum Umbrae!

Из тени у моих ног с готовностью вырвалась вперёд самая настоящая чёрная молния! Гибкий жгут чистой тьмы, толщиной в руку, и длиной в три метра хлестко ударил по пустоте передо мной с глухим хлюпающим звуком.

Первое использование навыка позволило мне прочувствовать его связь со мной — холодную, упругую нить силы, благодаря которой этот жгут выполнял любое моё желание. Для теста я заставил плеть извиваться, описывать восьмерки, щелкать, как кнут… Она слушалась, но стоило мне только хоть чуть-чуть отвлечься, как тут же норовила распаться и исчезнуть.

Так же я тестировал нанесение ударов разной силы — от оглушающего хлопка, который оставлял на полу комнаты трещины, до режущего, как бритва, свиста.

Удовлетворившись увиденным, я попросил комнату создать манекен, и стал пробовать использовать жгут как захват. Плеть обвила манекен и тут же резко сжалась, от чего бедная деревяшка буквально лопнула, обдав меня облаком щепок.

Если сказать, что мне понравился этот навык — это считай промолчать. Широкий спектр применения и не шуточная сила делали его очень грозным оружием в умелых руках, и теперь мне нужно было сделать так, чтобы мои руки стали умелыми…

Ещё немного потренировавшись в вызове теневой плети, я перешёл к следующему навыку, чью тренировку пока слабо себе представлял, потому что этот навык был в большей степени ментальным, и визуального сопровождения вроде как не имел.

В конце концов, недолго думая, я создал перед собой ментальный образ тренировочного манекена — ухмыляющегося Уизерби. Установил с ним зрительный контакт, после чего в красках представил ледяной кинжал, втыкающийся прямо в его тело, и выдохнул:

— Gelidus Pectus!

У манекена не было сознания, поэтому он остался стоять на том же месте, но так как сконцентрироваться у меня получилось плохо, то наступила закономерная расплата, которая позволила мне с лихвой ощутить работу собственного навыка.

Кто не понял — из-за недостаточной концентрации на цели мой навык не поразил её, а отразился обратной волной, вернувшись к своему создателю! На меня внезапно накатила волна леденящего ужаса, заставив сердце на секунду сжаться от испуга в ледяных тисках.

Невероятным усилием воли я подавил поднимающуюся панику, после чего плюхнулся прямо на пол, пытаясь привести своё сознание в порядок.

«Не смотря на то, что я был сконцентрирован на этом навыке, и знал о возможном обратном эффекте — даже так это оказалось очень чувствительно. Если же человек не ждёт от меня подобного, то одним этим заклинанием можно ставить точку в любой дуэли…» — удовлетворённо подумал я, и поднявшись на ноги приступил ко второй попытке.

Постаравшись убрать из головы все посторонние мысли, я сконцентрировался на цели, выдохнул, и нанёс удар:

— Gelidus Pectus!

В этот раз всё прошло как надо, и обратной волны не появилось. Манекен, после поражения заклинанием немного скукожился, показывая эффект немого, парализующего ужаса, который длился несколько секунд, чего было вполне достаточно, чтобы нанести удар, или сменить позицию на поле боя.

Практически сразу я ощутил то, о чём предупреждали в трактате… Всего после двух использований я стал ощущать какой-то внутренний холод, который притуплял все эмоции и вызывал чувство легкой отстраненности.

Решив не испытывать судьбу, я переключился на третье изученное заклинание, которое было медицинским. Честно говоря, оно вызывало у меня чувство лёгкого отторжения из-за многочисленных предупреждений о боли, которая щедро сопровождает процесс исцеления.

Я бы конечно мог выучить что-то не такое… радикальное, однако это заклинание гарантировало МОМЕНТАЛЬНЫЙ эффект, в отличии от большинства других.

Тем не менее — испытывать это чудо на себе я не горел особым желанием, поэтому попросил комнату сгенерировать мне манекена со сломанной рукой. Комната моментально выполнила требуемое, после чего я присел над фигурой манекена, и стал представлять в своём сознании чёрные, мерцающие нити, формирующие паутинку вокруг сломанной кости.

— Sutura Ossea!

Судя по тому, как выгнуло манекен — испытываемые чувства совершенно точно были далеки от приятных. Тем не менее перелом прямо на глазах вправился, а на его месте остался чёрный пульсирующий шов. Аккуратно попробовав подвигать рукой манекена, я убедился в том, что шов стойко выдерживал все испытания, а значит у меня всё получилось.

Как прошла эта ночь — я даже не запомнил. Всё время, проведённое в комнате, слилось для меня в безостановочную череду повторения изученных заклинаний, разбавляя их заклинаниями из школьной программы.

Плеть теней по итогам этой ночи воспринималась мной уже не иначе, как третья рука, и я слабо представлял — как жил без такой нужной штуки раньше.

Помимо отдельного применения заклинаний я пытался отрабатывать их комбинации: ужаснуть — связать Плетью — добить. Или получить «перелом» — зашить — контратаковать… Тело и разум напрягались до предела, но чувство власти над опасной, запретной силой только росло и делало уверенней.

Когда мои силы окончательно иссякли, я наконец отпустил контроль над комнатой, после чего провалился в самый обычный сон, которым практически не пользовался с момента появления в этом мире…

Утро наступило быстро и сопровождалось чувством лёгкой тошноты и пульсации боли в висках. Не смотря на это — я был доволен. Эта ночь оказалась на удивление продуктивной, и показала мне, что я уже совсем не то пустое место в магии, каким был совсем недавно.

Тут я осознал, что с самого моего пробуждения моего слуха касается не привычный звук. Вынырнув из своих размышлений, я глянул в сторону окна, и обнаружил, что за ним лениво барабанят капли дождя, увидев которые — на моём лице сама собой появилась предвкушающая улыбка…

Пока я собирался — дождь за окном разошёлся не на шутку, и именно в этот момент я неожиданно вспомнил, что Британия совсем не просто так имела второе название Туманный Альбион — дожди тут были совсем не редким явлением, и то что за месяц моей жизни их тут практически не было — это лишь счастливое совпадение.

Глядя на то, как по окнам хлещет плотная серая пелена, я дал себе торжественное обещание, что прямо вот сегодня ночью изучу заклинание от дождя, потому что мокнуть Наследнику древнего рода вроде как совсем не по статусу…

Быстро одевшись, я ещё раз оглянулся на комнату, и хлопнув себя по лбу, вернулся к комоду и забрал оттуда подаренные бабушкой деньги, после чего решительно направился в сторону лестницы.

Столовая к моему удивлению была пуста, но плотный запах свежего кофе и горячего хлеба с головой выдавал, что Августа, судя по всему, уже позавтракала и отправилась заниматься своими делами. Идеально.

В моём плане было очень много слабых мест, но главным из них было то, что я понятия не имел — как именно попасть в Лютный переулок.

Да, мне совершенно ничего не мешало подняться в кабинет и проконсультироваться с портретом, однако вспоминая любовь Сибрана к различным проверкам — я осознал, что этот поступок вполне может быть им расценён, как не способность к решению проблем с моей стороны, со всеми вытекающими последствиями.

Слава богу, что помимо портрета у меня был ещё один надёжный источник информации, к услугам которого я сейчас и собирался прибегнуть…

Отсутствие бабушки было воспринято мной как хороший знак свыше, поэтому я решил не терять времени на завтрак, а сразу пошёл в сторону кухни, где риск быть подслушанным сводился практически к нулю.

Зайдя внутрь, я тут же попал в царство запахов и шума, а из-за открытого огня мне моментально стало жарко, но я не стал обращать на это внимания, а только тихо, но властно позвал: Симми!

В следующий миг верный домовик материализовался передо мной прямо из воздуха, и сгорбился в почтительном поклоне, больше присущем какому-нибудь дворянину, а не мелкому домовику, после чего он спросил:

— Мастер Невилл звал Симми?

Настороженно оглянувшись, я ответил:

— Да, Симми, мне нужна твоя помощь. Во-первых — мне нужен хороший плотный плащ, на котором не будет ни единой отметки, позволяющий определить принадлежность к нашему роду, а во-вторых… Мне нужно, чтобы ты рассказал мне, а лучше провёл в Лютный переулок.

Как только я озвучил свою просьбу — Симми задрожал всем своим тощим тельцем, а его уши испуганно прижались к черепу.

— Ой, мастер Невилл, это очень… Очень нехорошее место! Госпожа Августа… она… она кожу с Симми спустит, если узнает, что он помог молодому хозяину!

— Она не должна узнать об этом, Симми, — сказал я уверенным голосом, и тут же продолжил:

— Ты мне должен помочь, потому что это в первую очередь нужно не мне, а нашему роду Лонгботтомов. Этот поход — лишь маленькая деталька большого плана, который покажет всем желающим, что с нашим родом шутки плохи! — тут я увидел, что Симми вообще весь поник, и решил его хоть немного приободрить:

— Не переживай, мы с Сибраном разработали надёжный план, и проблем возникнуть не должно… А если они всё-таки возникнут, то что ж… Тем хуже для тех, кто эти проблемы мне принесёт.

Услышав имя древнего предка — Симми замер, переваривая новую информацию. Страх перед гневом бабушки боролся в его глазах с глубочайшим, врожденным почтением к воле древних хозяев Дома и особенно к его великому предку. Он замотал головой, потом кивнул, потом снова затрясся, и прошептал благоговейно:

— Молодой хозяин сказал, что это… план великого предка? Тогда… тогда Симми поможет! Только… только мастер Невилл должен быть осторожен! Очень-очень осторожен!

В следующий миг он настороженно оглянулся на кухонную дверь, будто ожидая, что в нее вот прямо сейчас ворвется разгневанная Августа, и зашептал так быстро, что я едва успевал улавливать слова:

— В Косом переулке… Есть мерзкая лавка «Барнигэд»… За этой лавкой находится проход, заваленный пустыми бочками… Молодой хозяин сразу узнает это место по… запаху. Воняет там хуже, чем из пасти тролля!

Этот проход и является кратчайшим путём в Лютный переулок, только хозяин… В этом переулке свои правила. Прямой взгляд в глаза воспринимается как вызов, а рука на палочке — как прямой призыв к действию. Молодого хозяина попытаются отвлечь… испугать… Это всё ловушка! Хозяин должен не обращать внимания и идти строго туда, куда ему надо!

— Спасибо, Симми, — перебил я переживающего домовика, и добавил:

— Ты сделал всё правильно и я не забуду твоей помощи, а теперь найди плащ и перенеси меня в Косой.

Симми послушно исчез на несколько мгновений, чтобы вернуться с достаточно потёртым, но тем не менее добротным плащом чёрного цвета, и дождавшись, пока я его накину, тут же схватил меня за руку, чтобы через несколько мгновений мы очутились на главной волшебной улице магической Британии.

Быстро оглянувшись по сторонам, домовик тихо прошептал:

— Симми будет ждать зова маленького хозяина… Симми очень надеется, что хозяин не будет задерживаться дольше необходимого.

Коротко поблагодарив домовика, я оглянулся вокруг, и практически сразу мой взгляд упёрся в яркую вывеску лавки Олливандера. Казалось бы — прошёл всего какой-то месяц с тех пор, как я покупал тут свою палочку, а в моей жизни уже произошло столько событий, что складывалось стойкое ощущение, что живу я в этом мире как минимум несколько лет.

Моего носа коснулся приторно сладкий запах выпечки, заставив желудок несколько обиженно буркнуть, но я с лёгкостью заглушил эти низменные порывы, и начал своё первое самостоятельное путешествие по магическому миру.

Пройдя мимо «Флориш и Блоттс», где за запотевшими стеклами тускло маячили силуэты книг, я свернул в ту часть переулка, где ещё не был, справедливо предположив, что именно там и находится ориентир, озвученный домовиком.

К своему удивлению, я практически сразу обнаружил, что далеко не все лавки озаботились наличием вывески, что создавало лишние сложности для моих поисков, и когда я уже всерьёз обдумывал о том, чтобы спросить мимо проходящих волшебников о лавке «Барнигэд» — я почуял ужасающую волну вони, сочетающее в себе прокисшее пиво, блевотину, и бог его знает что ещё… Эта вонь была настолько сильной, что даже дождь для неё не являлся существенной помехой.

Оглянувшись по сторонам, я практически сразу обнаружил достаточно узкий проход, который не мог быть ничем другим, кроме как объектом моих поисков. Заглянув туда, мой взгляд сразу выцепил несколько подозрительных фигур, которые стояли под небольшими навесами, спасаясь от дождя.

Мысленно выдохнув, я вспомнил шаркающую потерянную походку бабушки, и сжав зубы, решительно пошёл внутрь переулка… У меня не было права на сомнения.

Как только я это сделал, то тут же почувствовал разительные перемены, которые выразились в том, что пропало большинство звуков, которые являлись неотъемлимой частью Косого переулка. В этом месте не было громких разговоров, не светились вывески лавок… Только тишина и шум дождя, которые создавали своеобразное давление этого места. Это была тишина затаившегося зверя, следящего за своей жертвой.

Лютный переулок оказался вымощен скользкими, неровными булыжниками, маслянисто блестевшими под редкими тусклыми фонарями, чей желтый свет не рассеивал тьму, а лишь подчеркивал ее глубину. Дома в этом месте настолько плотно жались друг к другу, что создавалось ощущение, будто они срослись.

Их темные, облезлые фасады были слепы или прищуривались крошечными, зарешеченными окнами, светившимися желтым, едва заметным светом. Я продвигался по переулку, а мои глаза лихорадочно выхватывали вывески местных лавок: «Гримуары грозного Ао», «Зелья и последствия», «Реликвии раздора»…

Я почти миновал очередную лавку с сомнительным содержимым, когда услышал за спиной хриплый, с явно выраженной хмельной ноткой голос:

— Эй, смотри-ка, Борг! Кого это к нам ветром занесло?

Оборачиваться я не стал, а только лишь ускорил шаг, однако через несколько мгновений появился другой голос, выше и сиплее:

— Лопни мои глаза, да это ж малявка какая-то! Потерялся, крошка? Мамину юбку ищешь? Мы тебе сейчас поможем её найти!

Смех, громкий и неприятный, гулко разнесся по узкому переулку, нарушая гнетущее молчание. Я почувствовал, как по спине пробежали мурашки, и мысленно повторял мантру: «Не оборачивайся. Иди»…

Но уйти мне не дали.

— Эй, ты! Мы к тебе обращаемся, шкет! Прояви уважение и остановись, когда с тобой старшие разговаривают! — первый голос стал существенно агрессивнее, и я услышал быстрые шаги в мою сторону.

«Видит бог — я этого и правда не хотел…» — подумал я, и тут же остановился, чтобы медленно обернуться и увидеть, как из полумрака выступают два неопрятных мага, в поношенных, грязных мантиях.

Увидев на их обрюзгших лицах мутные от выпитого, но не злые глаза, я на короткое время понадеялся, что всё закончится так и не начавшись, однако у судьбы были другие планы.

— Куда спешишь, малыш? — прошипел тощий, подходя ближе, окутывая меня непередаваемыми ароматами перегара и запахами давно не мытого тела, после чего продолжил:

— Ты зашёл на нашу землю, а значит за проход придется заплатить… Или может... Мы с тобой поиграем?

«Как банально…» — успел подумать я, но тут зафиксировал краем глаза, как подельник тощего загородил путь назад, глупо ухмыляясь, а его рука уже лезла в складки мантии.

— Мужики, лучше отойдите, — сказал я тихим, не дрогнувшим голосом, но в душе уже понимал: не отойдут…

— Ого! — захохотал тощий. — Слышал, Барк? Малыш то командовать пытается! — В следующий миг он выхватил свою палочку, и с кривой ухмылкой воскликнул:

— А ну-ка, попляши для нас, крошка!

Локомотор Мортис!

Дальше действовали инстинкты… Я не стал уворачиваться от слабо сконцентрированного луча, моментально погружаясь в состояние ледяной концентрации.

Flagellum Umbrae!

В следующий миг из черноты у моих ботинок вырвался жгут тьмы, который с лёгкостью разбил слабый луч вражеского заклинания, вызвав этим невероятное изумление у тощего. Его собутыльник оказался расстроен срывом предполагаемого концерта куда как больше и взревел, размахивая палочкой:

— Ах ты гаденыш! Я те щас!..

Что он мне «щас» — я решил не узнавать. Пьяные люди обладают слабой критичностью в мышлении, поэтому давать им возможность колдовать — было таким себе решением. Мое сознание уже держало плеть, и я решил воспользоваться ей по назначению.

В следующий миг теневая плеть сжалась у моих ног, подобно кобре перед броском, и тут же метнулась вперед с невероятной скоростью. Тощий был не опасен, поэтому целью плети был его собутыльник.

Черный жгут чистой тьмы, толщиной в руку, со свистом рассек воздух и со всего размаху ударил волшебника в грудь, из-за чего я чётко услышал глухой, мокрый ХЛОП! , как будто ударили по мешку с мокрым песком.

Враг не закричал, а только лишь издал короткий, хриплый выдох «Уфф!» и взлетел в воздух, как тряпичная кукла. От моего удара его отбросило на добрых три метра назад, после чего он врезался в мокрую стену дома и беззвучно сполз по ней в лужу, потеряв свою волшебную палочку…

Тощий замер с открытым ртом, а его пьяные глаза, всего лишь несколько мгновений назад полные злобы, теперь отражали чистый, животный ужас. Теперь он видел не маленького мальчика в плаще, скрывающем лицо… Он видел опасного мага, который только что сбил его напарника одним ударом теневого хлыста.

Внимательно контролируя оставшегося на ногах врага, я даже не думал опускать плеть. Глядя на тощего, я не чувствовал ни страха, ни гнева. Только расчетливую готовность к любому развитию событий, и он это прекрасно понял, поэтому тяжело сглотнул, и медленно, очень медленно, опустил свою палочку.

— Не… не трогай… — пробормотал он хрипло, пятясь назад, спотыкаясь о ноги своего товарища.

Я не ответил. В это время напарник тощего хрипло застонал в луже, а значит я всё сделал правильно и не прибил этого бедолагу. Убивать их не было нужды, было вполне достаточно обычного устрашения.

Тем не менее я не мог похвастаться наличием кучи свободного времени, да и дождь, если честно, уже весьма поднадоел… Поэтому дабы ускорить мыслительный процесс этого несчастного, я слегка шевельнул плетью теней в сторону неудавшегося гопстопщика.

Барк сразу же вскрикнул от страха, развернулся и побежал, не глядя на брошенного напарника.

Выдержав короткую паузу я внимательно прислушался к окружающим звукам, и спустя несколько мгновений удовлетворённо кивнул, когда осознал, что наша небольшая потасовка была никому не интересна.

Шагнув мимо принимающего ванны противника, я не глядя на него направился дальше по переулку, чтобы уже через десяток домов заметить лавку, описанную Сибраном. Приблизившись к ней, я решительно толкнул дверь из тяжеленного дуба, покрытую железными накладками, и вошёл внутрь этой грязной лавки, с порога начав возмущаться:

— Чёртов дождь, в такую погоду даже совы не летают!

Внутри этой лавки предсказуемо пахло сушеными травами, металлом, и чем-то неуловимо горьким, что заставило меня с непривычки поморщиться. Тусклый свет коптящих факелов и одинокой лампы над прилавком выхватывал из мрака полки, ломящиеся от весьма мерзких товаров: склянки с мутными жидкостями, скрученные рога, пожелтевшие свитки в железных оковах… Чего тут только не было.

За прилавком, в кресле, которое судя по его внешнему виду прожило уже как минимум несколько веков, восседала пожилая леди, которая выглядела настолько старой, что определение «древняя» к ней подошло бы прям идеально. Она внимательно посмотрела на меня, и словно несколько сомневаясь в том, что происходит, тихо прошептала:

— Вы, юный гость, должно быть ошибаетесь. Насколько мне известно — совы летают в любую погоду. Что привело вас к старой больной женщине в этот совсем не радостный день?

Приблизившись к прилавку, я всеми силами старался не обращать внимания на не приятные запахи и дышать ровно, одновременно держа руки на виду, чтобы не дай бог не спровоцировать эту старушку на не обдуманные действия.

Решив не ходить вокруг да около, я сказал ровным голосом, который показался мне даже несколько чужим:

— Мадам Борк, мне сказали что у вас я могу найти чистую палочку для тихой работы. Палочку, по следам которой никто и никогда не определит — кому она принадлежала.

Желтые глаза моей собеседницы сверкнули с хищным интересом, после чего она медленно подняла руку, и сделала какой-то жест, от чего по моему телу пробежали мурашки, которые всегда сигнализировали о применении магии, а за спиной раздался звук запираемого засова.

— Чистая палочка, говоришь… Очень… специфический запрос. — протянула она слова, словно смакуя их.

В этот момент из-за спины старушки выплыли четыре коробки из чёрного, как смоль, дерева. Как только они приземлились на прилавок, то тут же открылись, явив моему взору свою бархатную обивку, на которой лежали палочки, даже на вид выглядящие… опасно.

Чёрное дерево с кровавыми прожилками, бледная, отполированная кость, темно-серый мерцающий металл с шилообразным наконечником и сероватое дерево, чья поверхность будто бы слегка мерцала.

Не успел я толком рассмотреть предлагаемый мне ассортимент, как мои мысли оказались прерваны голосом старушки:

— Что ж… Выбирай, малец, но делай это не головой… Обратись к чувствам, и они тебе подскажут правильный ответ…

Похоже она что-то почувствовала во мне и была абсолютно уверена, что я выберу одну из этих жутких реликвий. Что сила потянется к силе и это позволит ей озолотиться.

Ради интереса я аккуратно поднёс руку к первой палочке — той, что была из черного дерева с кровавыми прожилками и даже ещё толком не коснувшись её, почувствовал волну леденящего восторга, смешанного с голодом, которая исходила от этой палочки. Мало того, краем глаза я зафиксировал, что моя собственная тень у ног едва заметно шевельнулась.

Палочка из кости… От неё веяло таким холодом, что пальцы мои онемели сразу, как только я расположил свою руку над ней.

Металлическая палочка… едва уловимо жужжала от сдерживаемой мощи, которая обещала невероятную мощь заклинаний, но сила эта была настолько злой, что меня даже несколько передёрнуло и я переключился на последнюю палочку из мерцающего серого дерева.

Как только я посмотрел на неё, то у меня тут же закружилась голова и захотелось взять эту прелесть в руки… Не знаю чем бы всё закончилось, однако кольцо из комплекта наследников бдило, и как только ощутило вмешательство в мой разум, то тут же прострелило его вспышкой молнии, возвращая меня к действительности.

Я тут же убрал руку и отступил на шаг, а потом на ещё один. Я хотел много чего высказать этой старухе, однако она была ещё нужна мне, поэтому я постарался укротить вспышку холодной ярости:

— Нет, — сказал я тихо, но так, чтобы каждое слово прозвучало четко в гробовой тишине лавки. — Это всё не то.

Мадам Борк удивлённо замерла. Её уверенная, хищная маска буквально на глазах сползла с лица, сменившись чистым, неподдельным изумлением.

— Не… не то? — прошепелявила она. — Юный господин, это… это уникальные экземпляры! Сила! Мощь! Их ищут десятилетиями! Они…

— Они слишком заметны, — перебил я, глядя ей прямо в ее янтарные глаза. Внутри все сжималось от ощущения, что я веду себя не правильно, но отступать было поздно. — Эти палочки слишком… примечательны. Каждая из них — это словно крик в тишине, а мне нужен обыкновенный шёпот.

Самая обычная палочка из самого заурядного дерева с самой банальной сердцевиной. Та, что не привлечет взгляд даже самого дотошного следопыта. Та, о которой забудут на следующий день после продажи. Чистая палочка — значит незаметная. Вынесите мне… обычные палочки, мадам Борк.

Ее лицо… оно буквально утратило все эмоции. Весь азарт, вся хищная важность момента испарились. Её янтарные глаза потухли, став просто мутными и очень-очень старыми. Она выглядела внезапно постаревшей еще на сто лет, немного разочарованной и… обиженной. Как ребенок, которому не дали насладиться любимой игрушкой.

— Обычные… — она пробормотала это слово с таким отвращением, будто это было самое страшное ругательство в мире. — Заурядные… Безликие…

Она махнула рукой с таким видом, словно отмахивалась от назойливой мухи, сразу после чего все четыре роскошных футляра с жуткими артефактами внутри бесшумно и мгновенно скрылись в темноте за прилавком, словно их и не было. Еще один небрежный жест — и на прилавок с глухим стуком шлепнулась простая деревянная шкатулка, грубо сколоченная, без лака и полировки. Она открылась, и я увидел… палочки.

Навскидку их было около дюжины, может быть больше. Они просто лежали там, как карандаши в коробке у первоклашки. Орешник, бук, ясень, вишня… Никаких кровавых прожилок, костей или мерцания. Самые банальные палочки, которые не излучали практически ничего. Ни мощи, ни угрозы, ни даже особого тепла… Просто… бесхозные инструменты. Дешёвые и массовые.

— Бери, — буркнула мадам Борк, отворачиваясь и уставившись в стену. Ее голос снова стал глухим и безучастным, но теперь в нем слышалась усталость и даже некая обида. — Здесь находится всё, что я могу предложить тебе в соответствии с твоим запросом. Два галлеона за любую. Выбирай и уходи. Ты… разочаровал старуху.

Я не стал спорить о цене, тем более, что для меня до сих пор было тяжело принять, что даже 1 галлеон — это вполне себе приличная сумма, если переводить на рубли.

Вместо этого я протянул руку над предложенной шкатулкой, и немного поразмышляв, остановил свой выбор на палочке из прямослойного, ничем не примечательного бука. Какая у неё была сердцевина? Понятия не имею. Самое главное, что эта палочка единственная, кто дал мне хоть какой-то отклик, а большего от неё и не требовалось.

— Эта, — сказал я, кладя два золотых на прилавок. Монеты исчезли мгновенно, будто их и не было.

Мадам Борк даже не повернулась. Просто махнула рукой в сторону двери, сразу после чего по помещению разнёсся звук отодвигаемого засова.

Я сунул новую, ничем не примечательную палочку в глубокий внутренний карман плаща, рядом с моей верной вишневой, и не оглядываясь вышел, навстречу бушующей стихии. Дубовая дверь за моей спиной громогласно хлопнула, ставя точку в моём очередном приключении, и не желая тут находиться дольше необходимого, я тут же тихо позвал:

— Симми!

Верный домовик появился практически сразу, и тут же схватился за голову, с огромными от ужаса глазами.

— Мастер Невилл! Симми чуть не умер от страха и переживаний за молодого хозяина! Симми чувствовал! Чувствовал тёмную магию! Мастер… мастер дрался?!

— Все в порядке, Симми, — поспешил я его успокоить, оглядываясь по сторонам. — Просто купил то, что нужно, и теперь было бы неплохо наконец вернуться домой, но сделать это так, чтобы бабушка не заметила моего появления.

— Симми понял, Симми сделает… — тихо произнёс домовик, после чего схватил меня за руку своими длинными пальцами, а в следующий миг мир вокруг меня поплыл, и сжался в туннель из серых разводов.

Недолго думая, домовик перенёс нас туда, откуда наше путешествие совсем недавно началось — на кухню, где уже во всю готовился обед, а в воздухе витали удивительно приятные ароматы.

Я снял с себя мокрый плащ, и кивком головы поблагодарив домовика, отдал ему мокрый предмет одежды, не забыв освободить его от палочек, и прямой наводкой отправился в сторону кабинета главы рода, не смотря на безудержное желание плюхнуться на кровать и отпустить сковавшее меня напряжение.

В кабинете за время моего отсутствия не произошло ровным счётом ничего. Как только я зашёл внутрь, то сразу же удостоился внимательного взгляда серых глаз, которые как будто прожигали меня насквозь.

— У тебя есть чем меня порадовать, наследник? — спросил он без всяких предисловий, на что я кивнул, и доставая из кармана невзрачный буковый прутик, произнёс:

— Да, сэр. Я смог купить палочку, и она даже едва заметно откликнулась на мою магию. Теперь у нас есть чистое оружие, которое в случае нужды сделает так, что род Лонгботтомов останется вне подозрений.

Сибран слегка склонил голову, а его взгляд скользнул по палочке без особого интереса. — Хорошо, ты молодец, наследник. Я рад, что ты не стал откладывать моё поручение и выполнил его в настолько сжатые сроки. Теперь всё зависит только от твоей подготовки. — Он помолчал несколько мгновений, после чего продолжил:

— Ты действительно справился очень быстро, Невилл, и мой тебе совет заключается в том, что в текущем положении нашего рода, время — это воистину бесценный ресурс, и растрачивать его попусту — это та роскошь, которая нам не доступна. Я предлагаю тебе с сегодняшнего дня начать восстанавливать то, что было утрачено за годы слабости.

Я настороженно замер, буквально печёнкой чувствуя, что следующая фраза Сибрана мне очень не понравится, и старик не разочаровал:

— Земли Лин-Ирфон, — произнес Сибран, и слова эти прозвучали для меня подобно выстрелу из пушки. — Договор между нашим родом и Кельпи существенно старше этого поместья. Он скреплен кровью и клятвой на воде, но… Лонгботтомы десятилетиями не удосуживались хоть как-то подтвердить его, не приносили дары, и договор… ослабел.

Вспомнив карту родовых владений, которую мне показывал Сибран в день нашего знакомства, я осознал, что Лин-Ирфон — это дикий уголок на западе, у подножия гор.

Опрометчиво подписываться на очередное приключение я не спешил, поэтому настороженно спросил:

— Договор… Что он предусматривает? Что мне нужно знать, прежде чем в очередной раз отправиться к чёрту на куличики?

— Взаимное невмешательство, — отчеканил Сибран. — Они не трогают людей Лонгботтомов на своих водах и землях, а мы не осушаем их топи, не ловим рыбу в священных омутах, и раз в год… Наследник дома является к Чертогу Туманов где подтверждает заключённый договор и приносит жертву.

— Да, я помню… Ты что-то говорил про кальмаров… — кивнул я, продолжая внимательно слушать предков:

— Верно, но не просто кальмаров, а гигантских глубинных кальмаров. Их мясо — невероятное лакомство для Кельпи, и даже небольшой его кусочек способен существенно продлить жизнь любому из их народа.

Однако простой прогулки у тебя, наследник, не предвидится. Поймать этих тварей — это совсем не для слабых. — Он пристально посмотрел на меня, и добавил:

— Ты не слаб, Невилл, и я верю в тебя. Договор надо подтвердить как можно скорее, пока до них не добрались наши недоброжелатели и не сделали что-то, что может ударить по благополучию рода. Гнев кельпи, он… разрушителен и не приятен.

Мысль о том, чтобы прямо сейчас отправиться в дикие земли на встречу с духами воды, казалась мне полнейшим безумием, но в то же время я прекрасно понимал, что холодная логика Сибрана была неумолима. Упустить момент — значит дать слабину и показать, что дом все еще слаб, не смотря на недавнюю, пусть не совсем честную, но тем не менее — победу.

— Хорошо, я готов. Где взять этих кальмаров? — спросил я, и с лёгким удивлением осознал, что мой голос звучал куда ровнее, чем я ожидал.

— Рядом с Чертогом туманов находится пещера, куда запрещён вход для всех кельпи. Именно в этой пещере есть очень глубокое озеро, в котором как раз таки и водятся нужные тебе кальмары.

Молчаливо кивнув, я поднялся, и уже был готов двигаться в указанном направлении, как вдруг вновь услышал голос своего предка:

— Невилл, только прошу тебя… Будь… осторожен и изобретателен. Кельпи уважают силу, но в то же время презирают глупость. Не лезь в воду без лишней нужды и ни в коем случае не давай пустых обещаний.

Просто подтверди договор, принеси дары и уйди. — Он сделал паузу, его взгляд стал еще острее. — И помни: кальмары должны быть только из их пещеры и обязательно только свежие. Это очень важно.

Я глубоко вздохнул, настраиваясь на совершение новых подвигов. Усталость постепенно отступала перед новым вызовом, в случае успешного прохождения которого я продвинусь на один шажок дальше в великом деле восстановления рода Лонгботтомов.

— Хорошо, — сказал я, вставая. — Я отправляюсь в Лин-Ирфон прямо сейчас, сэр.

Сибран на это лишь слегка одобрительно кивнул, но мне уже было не до этого. Я проверил свои палочки, и тут же позвал верного домовика: — Симми!

Хлоп!

Домовик как обычно не подвёл и моментально откликнулся на мой зов, пусть и с распахнутыми в немом крике глазами.

— Мастер Невилл? Только не говорите мне, что молодой хозяин опять собрался путешествовать в опасные места?!

Я только лишь усмехнулся на это проявление заботы, и постарался его успокоить: — Нет, Симми, это место совсем не страшное. Мне нужно посетить родовые земли Лин-Ирфон. Знаешь такие?

Домовик задрожал, но кивнул. — Симми знает, да! Водяные кони! Страшные! Мокрые!

Я мягко улыбнулся. и сказал:

— Отлично! Ты меня не разочаровал! Что касается цели нашего путешествия… В этих землях есть одно местечко… Называется Чертог Туманов. Перенеси меня туда, и жди. Есть определённая доля риска, что возвращаться мы будем очень быстро.

Симми кивнул, после чего я попросил его принести мне старый добрый плащ, и как только я его накинул, то мои внутренности вновь скрутило после пространственного перехода.

Спустя мгновение мы находились совсем не в комнате, а в самом обычном густом лесу. Воздух в этом месте оказался весьма холодным, пропитанным запахом хвои, мха, прелых листьев и… воды, при чём это была не речная свежесть, а запах стоячей, глубокой, пахнущей тиной и черт его пойми чем ещё воды.

Дождь здесь был не хлещущим как у меня дома, а моросящим, окутывая всё вокруг меня в серую не гостеприимную пелену. Где-то близко, сквозь деревья, до моих ушей доносился низкий, непрерывный гул — шум водопада или бурной реки.

Прямо передо мной, в склоне поросшей мхом скалы, зиял черный провал, символизирующий собой вход в пещеру. Из него непреодолимо тянуло ледяным, влажным потоком ветра, и запахом… рыбы?

Окинув взглядом окружающее великолепие, я взял из рук Симми захваченный холщовый мешок, после чего уверенным голосом приказал:

— Жди здесь, и никуда не уходи. Я постараюсь сильно не задерживаться…

Симми кивнул, прижав уши к голове и съежившись под огромным листом папоротника, похожим на зонтик. Его глаза были огромными, полными немого ужаса перед этим мокрым миром, но он послушно замер, следуя просьбе своего молодого хозяина.

Интерлюдия. Дамблдор

Старый кабинет директора Хогвартса дышал сонным покоем и даже неким… умиротворением. Едва видимые пылинки лениво танцевали в лучах закатного солнца, оседая на крыльях Фоукса, наслаждающегося последними лучами.

Альбус Дамблдор сидел за массивным столом, сложив пальцы домиком под подбородком, а за полумесяцами очков светились не добрые искорки, к которым все привыкли, а холодный, аналитический блеск бездушных глаз.

Все мысли этого великого человека в настоящий момент крутились вокруг одной единственной семьи, и имя этой семьи — Лонгботтомы.

Раньше он никогда бы даже не предположил такую возможность, но сейчас это слово отозвалось в его сознании не просто фамилией, а тревожным диссонансом в тщательно выстроенной симфонии.

Августа… Та самая непоколебимая Августа, чья слепая вера в его мудрость и авторитет была таким же незыблемым столпом его влияния, как и сам Хогвартс. И Невилл… Милый, неуклюжий, запуганный мальчик, которые был идеальным фоном для истинного героя. Живое напоминание о цене войны, которое не требовало никаких усилий для управления. Оно просто… существовало. Тихо. Послушно. Предсказуемо.

А теперь? Августа после недавних событий даже видеть его не хочет, и даже на сегодняшнее письмо, где он, Дамблдор, предлагал обсудить «некоторые вопросы, касающиеся юного Невилла и его перспектив», никак не ответила.

Перспектив! Как будто у этого трясущегося от страха перед собственным эхом мальчишки могли быть какие-то иные перспективы, кроме как тихо донести фамильное имя до следующего поколения, не мешая истинным игрокам творить судьбу мира

«Где же я допустил ошибку?» — раздражённо подумал Дамблдор, лениво постукивая по столу.

Вопрос висел в тишине кабинета, нарушаемой лишь тихим потрескиванием загадочных приборов на полках. Дамблдор откинулся на спинку кресла, скользнув взглядом по портретам спящих предшественников, и вновь погрузился в размышления:

Альбус был уверен, что он, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, никогда не допускал ошибок. Всё потому что он просчитывал каждый ход, каждое слово, каждое расположение пешки на гигантской шахматной доске, где ставкой была сама судьба магического мира.

Лонгботтомы были важной, но пассивной фигурой. Опорой. Фоном. Их земли — разрозненные, но стратегически ценные — были под его незримым, но абсолютным контролем через послушную Августу. Их имя — символ трагедии и стойкости — работало на его доброе имя, создавая контраст с восходящей звездой Поттера.

Что изменилось? Невилл? Даже не смешно. Мальчик, чья магия едва теплилась, чье присутствие на уроках было скорее обязанностью, чем возможностью узнать что-то новое просто не мог стать той причиной, из-за которой начали рушиться планы, созданные ещё десятилетия назад.

«Нужно внимательней приглядеться к этой семье. Приглядеться, и подсказать им путь, чтобы они двигались туда, где им и положено быть. Ради общего блага, конечно же.» — подумал директор, после чего начал писать новое письмо…

Воздух пещеры, куда я зашёл по указанию домовика был настолько холоден, что моментально обжег мои легкие. Он пах тиной, гниющим илом и чем-то сладковатым, что заставило меня страдальчески поморщиться, но тем не менее не остановило моего движения.

Постепенно я удалялся всё дальше от Симми и его причитаний, которые остались снаружи — в сером мире с моросящим дождём. Здесь же, за черным провалом входа, царила иная реальность. Влажная, давящая тишина, нарушаемая лишь каплями воды, падающими с невидимого свода в черные лужи под ногами, да далекий, глухой гул водопада.

Свет моей верной палочки с лёгкостью рассекал тьму, выхватывая из мрака скользкие, поросшие мхом стены, сталактиты, свисающие, словно каменные слезы, и узкую тропу, уходящую вниз, вглубь скалы, и что-то мне подсказывало, что нужное мне озеро находится именно там.

Я шёл и мысленно проговаривал инструкции Сибрана: «Гигантские глубинные кальмары… Только из пещеры… Обязательно свежие…»

Инструкции конечно были шедевральны... Я сжал в руке холщовый мешок, который казался смехотворно маленьким для предполагаемой добычи, но альтернативы у меня не было. Восстановление рода начиналось здесь, в этой мокрой, дышащей древностью темноте, и зависело только от меня.

Спуск казался бесконечным. Воздух постепенно становился как будто гуще, и одновременно холоднее, но было и другое… Чем ниже я спускался, тем отчётливее чувствовал запах тухлых яиц, который не мог быть ничем иным, кроме как запахом сероводорода…

Тропа, по которой я шёл, вывела меня к руслу подземной реки — черной, стремительной, пенившейся у скалистых берегов. Двигаясь вдоль этой реки, я отчётливо ощущал, как далёкий шум воды постепенно нарастал, превращаясь в самый натуральный грохот. Я повернул за очередной поворот, и восхищённо присвистнул от открывшегося зрелища…

Сибран говорил что-то про озеро? Ха! Как бы не так! Водоём передо мной был не просто озером, а самым настоящим подземным морем! Его поверхность, черная как нефть, лишь слабо отсвечивала в свете моей палочки, да и то… лишь малая её часть.

Само озеро уходило в темноту, теряясь в необъятных далях пещеры. Воздух тут тоже был очень специфический, перенасыщенный влагой и тем самым едким запахом серы.

Высоко в своде пещеры, во множественных разломах скалы, мерцали редкие кристаллы, бросая на воду призрачные, переливающиеся блики — единственный природный свет в этом царстве тьмы. Чертог Туманов был где-то выше, но моя цель была здесь, у этой черной, бездонной глади.

«Ну и как их ловить? Удочкой? Или может быть сети поставить?» — скептически подумал я, а потом вспомнил, как Сибран что-то там говорил об изобретательности.

«Его бы сюда, вместе с его изобретательностью…» — подумал я, и подошел к самому краю воды, пытаясь заглянуть в глубину водоёма.

Сделать у меня это конечно же не получилось. Мало того, что сквозь эту чёрную воду разглядеть хоть что-то было принципиально невозможно, так она помимо этого была такой ледяной, что даже просто стоя рядом, чувствовался холодок, исходящий от неё.

На всей поверхности озера не было ни единого движения, ни пузырьков… Только лишь идеальная, но совсем не мёртвая тишина. При взгляде на воду у меня было стойкое ощущение, что эта тишина — лишь затишье перед бурей, и сейчас за мной пристально наблюдает кто-то огромный, ожидая малейшей ошибки с моей стороны, чтобы напасть…

Эта мысль была скорее интуитивной, но я ей сразу поверил. А ещё я очень чётко понимал, что обычные методы тут и правда не сработают. Кальмара нужно было как-то выманить, а ещё лучше… спровоцировать.

К моему сожалению я пока ещё не успел освоить подходящих заклинаний, но конкретно здесь и сейчас это было совсем не критично. Отступив подальше от воды, я тихо произнёс:

— Симми!

Я немного волновался, что домовик меня не услышит на такой глубине, или что это место как-то повлияет на его магию… Однако хлопок трансгрессии последовал практически сразу после того, как я позвал своего верного помощника, и я облегчённо выдохнул, увидев явно нервничающего домовика.

— Молодой хозяин звал Симми! — тихо произнёс домовик, испуганно стреляя выпуклыми глазами по сторонам.

Я на это кивнул, и произнёс:

— Да, Симми. Мне нужна твоя помощь в одном небольшом дельце… Ты же поможешь мне, правда?

Домовик тяжело вздохнул, но тем не менее послушно кивнул, а большего мне от него не требовалось. Я развернул его лицом в сторону озера, и попросил:

— Сделай пожалуйста так, чтобы на поверхности этого замечательно озера, хотя бы на небольшом участке, появилась корочка льда, и как только она появится — сразу же уходи ко входу в пещеру, хорошо?

Домовик вместо ответа два раза щёлкнул пальцами, и если после первого раза на поверхности озера стала появляться тонкая корочка льда, то после второго раза я вновь остался совершенно один на берегу этого странного озера.

Эффект от моей придумки был мгновенным. Не успела ледяная корочка разрастись даже на пару метров, как чёрная гладь буквально взорвалась.

Из глубины, прямо под кромкой нарастающего льда, вырвалось огромное и стремительное щупальце! Толстое, как мои ноги, покрытое слизью и мощными присосками, усеянными хитиновыми крючьями.

Оно прошибло тонкий лёд, как бумагу, и тут же метнулись ко мне, безошибочно определив источник холода, с невероятной скоростью! Следом за первым щупальцем показались и его собратья, а потом я увидел его… Огромное каплевидное тело с парой гигантских, мертвенно-бледных глаз, откуда все эти щупальца росли…

— Мать моя женщина! — воскликнул я, оценив масштабы предполагаемой жертвы. Он был больше лошади! И существенно быстрее, чем я ожидал.

Инстинкт выживания сработал раньше мысли. Скала за моей спиной не позволила мне отступить, поэтому я прыгнул вбок, к более сухому месту, едва уворачиваясь от хлестнувшего щупальца, которое шлепнулось на камни там, где я стоял секунду назад, оставив на этом месте вязкую слизь.

Холод внутри от промелькнувшей рядом смерти ярко вспыхнул, сжигая все чувства, кроме ледяной концентрации, сразу после чего я сделал то единственное, что могло мне помочь остановить настолько необычную угрозу:

— Flagellum Umbrae!

Плеть теней моментально вырвалась из-под моих ног, но не для атаки, а для защиты. Она метнулась не к телу кальмара, скрытому под водой, а к ближайшему щупальцу, уже поднимавшемуся для нового удара.

Черный жгут чистой тьмы обвил слизистую плоть чуть ниже смертоносных присосок и дернул в сторону, с силой, способной переломить хорошее такое дерево.

Щупальце дернулось, кальмар издал под водой глухой, булькающий вопль ярости. Но отступать даже не подумал. Вместо этого сразу два других щупальца выстрелили из воды, целясь в меня с двух сторон!

Я рванулся вперед, прямо под них, едва не поскользнувшись на разлитой слизи, и чувствуя свист воздуха над головой. Плеть теней у меня была одна, и чтобы освободить её от удерживаемой конечности я сделал так, чтобы она рванула захваченное щупальце вверх, выдергивая его из воды и с силой хлестнула им о скалу! Сразу после этого моих ушей коснулся влажный, кошмарный хлюп, и одно из щупалец обмякло, заставив кальмара под водой застонать от внезапной боли.

К моему большому сожалению к нашей вечеринке поспешили присоединиться сотоварищи выбранной жертвы, которые были несколько меньше, но быстрее. Из-за их количества они больше мешали друг другу, чем оказывали какую-то ощутимую помощь своему товарищу, однако выпускать их из вида мне явно не стоило…

Прыгнув на небольшой каменный выступ подальше от воды, я под защитой плети теней поднял свою палочку, и направил её в сторону головы кальмара. Мне нужен был один удар, который если не убьёт его, то уж точно заставит замереть, и ничего кроме второго теневого заклинания на мой ум не пришло.

— Gelidus Pectus!

Невидимый луч ударил прямо в голову чудовища, парализуя его сознание первобытным ужасом, после чего его белые глаза вдруг округлились до предела, а щупальца дернулись в последней судороге, и обвисли.

Огромное тело кальмара затрепетало, потеряв всякую координацию, но под воду не ушло. Оно замерло, плавая у самой поверхности, охваченное парализующим ледяным ужасом, который я в него вложил. Моя добыча была пока ещё жива, но сопротивляться уже не могла, чем я тут же и воспользовался.

Плеть теней в очередной раз захватила его вялое щупальце у самого основания, после чего я потянул эту тяжелющую «репку» в сторону суши.

Он был чудовищно тяжел, и за время вытягивания я тысячу раз пожалел, что не выбрал кальмара поменьше. Тем не менее я в конце концов справился с поставленной задачей и слизкий, пахнущий морем монстр всё-таки оказался выволочен на камни. Он ещё шевелился, щупальца слабо двигались, но без воды он был обречён…

Окинув взглядом эту тушу, я немного озадаченно констатировал:

— Мда… Моего мешка тут точно не хватит… Да и попробуй подними ещё этого жирдяя… Может отрезать от него кусочек, да и хватит?

Я поднял палочку, чтобы применить режущее заклинание, но спустя несколько мгновений опустил её, решив не спешить, и требовательно воскликнул:

— Симми!

Домовик в очередной раз не подвёл и явился на мой зов, тут же начав причитать:

— Молодой хозяин, вы не поранились?! Что тут произошло? Чем Симми может помочь молодому хозяину?!

Немного поморщившись от его эмоциональности, я кивнул в сторону трупа кальмара, и сказал:

— Симми, ты можешь поднять это тело, и доставить его до места обитания кельпи?

Домовик задумался, окидывая взглядом предлагаемый ему груз, после чего посмотрел на меня сомневающимся взглядом, и сказал:

— Симми может, да… Но молодой хозяин должен помнить, что для колдовства Симми берёт магию рода, а для левитации такого большого объема этой магии потребуется… много.

Я лишь отмахнулся от предупреждения домовика, и требовательно произнёс:

— Действуй!

Сразу после этого я развернулся и побежал обратно по тропе в сторону выхода, слыша за спиной шум множества щупалец, ищущих юркую жертву в моём лице.

* * *

Свежий, моросящий воздух снаружи ударил в лицо, и был воспринят мной как своеобразное благословение после тяжёлого смрада пещеры. Стоя на краю скалы, над самым входом в черную пасть, я тяжело дышал, чувствуя, как дрожат ноги от напряжения и адреналина. Симми совсем недавно присоединился ко мне, и сейчас отдыхал после непростого подъёма.

В конце концов он пришёл в себя, и легонько подёргав меня за край плаща, тихо произнёс:

— Мастер Невилл, нам лучше как можно быстрее закончить тут все дела и возвращаться домой. Симми чувствует, что погода и дальше будет ухудшаться, а кельпи в сильную непогоду становятся несколько… агрессивными.

Я благодарно кивнул на это уточнение, и внимательно посмотрев на домовика, произнёс:

— Хорошо, Симми. Веди!

Чертог туманов оказался уникальным природным феноменом в виде огромного, полукруглого грота под нависающей скалой, куда низвергался могучий водопад. Вода падала с высоты в десятки метров, разбиваясь о черные камни внизу, из-за чего создавалась постоянная завеса брызг и… тумана. Плотного, молочно-белого, вечно клубящегося тумана.

Воздух в этом месте практически дрожал от сильного гула воды и именно здесь, на плоской, отполированной водой и временем каменной площадке, перед водопадом, было место встречи с народом кельпи…

Я приблизился к самому краю площадки, где камень встречался с бурлящей от разбивающейся воды пеной, а Симми за моей спиной аккуратно опустил свою ношу, и тут же поспешил ретироваться, оставляя меня одного. Я понятия не имел — что мне делать дальше, но как выяснилось практически сразу — всё что от меня требовалось, я уже сделал.

Они пришли без звука. Появились из тумана, как призраки, рожденные самой водой. Их силуэты в тумане напоминали могучих коней, а когда они вышли на площадку, последние сомнения исчезли.

Высокие, выше меня минимум в полтора раза, с телом, покрытым не шерстью, а гладкой, переливающейся чешуей цвета темной стали. Гривы и хвосты у этих существ были не из волос, а из струящейся, живой воды, постоянно стекающей по их телам.

Глаза — без зрачков, светящиеся холодным, фосфоресцирующим зеленым светом, внимательно изучали меня, а неестественно широкие, усеянные рядами тонких игольчатых зубов рты были жадно приоткрыты от вида кальмара за моей спиной.

Они медленно окружали меня, беззвучно скользя по мокрому камню, и при виде этого я никак не мог отделаться от ощущения, что что-то явно идёт не так…

Замерев на одном месте, я старался дышать максимально ровно, не транслируя даже капли враждебности в сторону этих существ. Для надёжности я даже медленно поднял руки, показывая этим существам, что они пусты, а потом указал на мешок, стараясь вложить в этот жест всё уважение, на которое был способен.

— Я, Невилл Лонгботтом, наследник Дома Лонгботтомов, пришел подтвердить заключенный договор, — начал я осторожную речь. — Принес дары из Священной пещеры, как повелевает древний обет. Плоть глубинных созданий, дабы продлить ваши жизни и укрепить наш союз.

Один из кельпи, чуть крупнее других, шагнул вперед. Он низко опустил голову, из-за чего его водяная грива заструилась сильнее, а ледяные брызги с неё даже долетели до меня. Он понюхал воздух над кальмаром, и я увидел, как зелёные глаза на его морде вспыхнули эмоцией узнавания.

После этого он поднял голову и посмотрел прямо на меня. Его пасть приоткрылась, обнажая острейшие иглы зубов, а затем из его горла вырвался какой-то непонятный звук, которого я решительно не понимал.

Другие кельпи практически сразу подхватили этот звук, каждый в своей тональности, создавая жуткую, дисгармоничную какофонию звуков, которые беспощадно резали мой слух и пробуждали головную боль.

Они синхронно сдвинулись ближе и их холодный, бездушный взгляд не сулил мне ничего хорошего, заставляя вспоминать Сибрана всеми известными мне «лестными» словами.

Я понимал, что кельпи проверяли меня. Им было мало дара и они проверяли силу претендента, который пришёл заявить на них свои права. Им нужна была уверенность в претенденте, а я стоял… Мокрый, усталый, с одной палочкой против пяти древних духов воды, и старался не дрожать.

Зеленые огни глаз постепенно приближались, и я буквально печёнкой чувствовал, как от них в мою сторону исходит жадная всепоглощающая угроза. Один неверный жест… и они или сбросят меня в бурлящую пену под водопадом, или растерзают прямо здесь.

Я почувствовал, как пальцы непроизвольно сжимаются на рукояти волшебной палочки, и уже был готов применять защитные заклинания, как вдруг туман, позади пятёрки кельпи вздыбился, и в следующее мгновение сквозь завесу из брызг и тумана вышел он… Старейшина.

Он был как минимум вдвое больше остальных, а его чешуя была не стальной, а чёрной, как ночное море, мерцающее всеми оттенками глубины.

Водяная грива струилась не просто водой, а как будто жидким серебром, но самое главное отличие — это глаза. Они были совершенно белыми, как маленькие льдинки, и светились не фосфоресценцией, а самым настоящим разумом. От него веяло не силой воды, а самой настоящей властью над ней, и над каждым существом в этом удивительном месте.

Он не издал ни звука. Просто посмотрел на своих сородичей, сразу после чего те мгновенно прижали уши, опустили головы и отступили, растворяясь в тумане, как напуганные щенки.

Спустя несколько мгновений площадка окончательно опустела, оставляя меня наедине со старейшиной. Его белые глаза уставились на меня без малейших эмоций, спокойно ожидая дальнейших действий с моей стороны, от чего меня немного передёрнуло, и для того, чтобы хоть как-то подбодрить себя, я тихо прошептал:

— А вот и первая проверка на проф пригодность...

Под этим взглядом я заставил себя выпрямиться, и снова продемонстрировал свои пустые ладони, искренне надеясь, что он поймёт мои чистые намерения, после чего вновь указал на кальмарий труп и очень стараясь, чтобы голос не дрогнул, сказал:

— Прими этот дар, старейшина, в знак возобновления союзнического договора между домом Лонгботтомов и народом Озера.

Старейшина медленно приблизился к предлагаемой ему жертве, после чего его морда, похожая на маску древнего божества, склонилась над ним. Наверно, я бы не удивился совершенно ничему, однако старейшина кельпи просто понюхал его долгим, глубоким вдохом.

Его белые глаза на миг прикрылись, и когда он снова посмотрел на меня, то я почувствовал, что в них что-то изменилось.

Тем временем старейшина поднял голову к небу, к клубящемуся туману под сводом грота, и издал какой-то непонятный горловой рык. Не знаю каким образом, но я прекрасно понял, что моя жертва принята, и кельпи готов возобновить отношения с моим домом.

В дополнение к своей неожиданной звуковой атаке старейшина посмотрел на меня и кивнул, тем самым исключая любые сомнения в моей трактовке событий, и я понял, что время пришло.

Сибран предупреждал меня об этом, и как только я увидел жест согласия со стороны старейшины — тут же опустился на одно колено, прямо на мокрый камень, не сводя глаз с его белых очей. Положив правую руку на холодный, влажный камень площадки, а левую — на мокрую от брызг грудь, торжественно произнёс:

— Sanguine maiorum et viribus Domus iuro:

Fines populi Lacus observaturum esse, Aquas sacras non turbaturum esse, Paludes non exsiccaturum esse. Vis Longbottomorum — scutum possessionibus vestris contra alienorum incursiones. Foederis nostri — inviolabile.

Ex hoc tempore usque ad diem quo montes in pulverem vertentur. Iuro per Lapidem et Aquam.

(Кровью предков и силой Дома клянусь уважать границы народа Озера, не тревожить священные воды, не осушать топи. Сила Лонгботтомов — щит для ваших владений от посягательств чужих. Наш союз — нерушим. Отныне и до времени, когда горы обратятся в прах. Клянусь на Камне и Воде.)

В момент произнесения последнего слова, я неожиданно для себя почувствовал лёгкий толчок изнутри. Как будто какая-то невидимая плотина в моей собственной магической сердцевине дрогнула и пропустила волну чистой, холодной, невероятно густой силы.

Она прокатилась по жилам, заполнила каждую клетку, заставив моё сердце биться чаще от прилива мощи, а в следующий момент я ощутил, что магия… её как будто стало больше! У меня не просто восстановился запас сил после битвы — у меня увеличился сам объем, и это было настоящим чудом!

Чтобы добиться такого увеличения при помощи тренировок — мне бы потребовалось как минимум пол года, а тут р-р-раз! и всё готово.

Старейшина тем временем молча наблюдал за мной, и удовлетворённо что-то проворчал ровно в тот момент, когда я испытал этот внутренний толчок. Он снова кивнул, после чего развернулся и шагнул прямо сквозь завесу водопада, чтобы спустя десяток секунд его огромная фигура бесследно растворилась в брызгах и тумане, оставляя меня в гордом одиночестве.

Проводив взглядом фигуру старейшины, я ещё некоторое время продолжил находиться в том же положении, пытаясь структурировать в своей голове только что произошедшие события. Мне до сих пор не верилось, что я справился, и договор между домом Лонгботтомов и кельпи был подтвержден.

С этого момента земли Лин-Ирфона снова находились под защитой древнего союза, а во мне… кипела новая, чуть более мощная, чуть более густая магия. Ощущая произошедшие изменения — я как никогда ясно понимал, что точка невозврата пройдена.

У меня пока не было возможности проводить восстановление дома через кабинеты и интриги, но оно пока и не требовалось. Благодаря таким вот местам в скором времени я сделаю так, что очень многие будут удивлены силе рода Лонгботтом.

В конце концов я собрал остатки своих невеликих сил, и поднявшись на ноги, тихо позвал:

— Симми!

Домовик не подвёл, и моментально материализовался около моих ног, сразу после чего я выдохнул:

— Полетели домой.

Домовик с невероятным воодушевлением воспринял мой приказ, и спустя несколько мгновений я уже ощущал, как пространство вокруг меня сжимается в своеобразную трубу, по которой я улетал вслед за своим домовиком, оставляя позади проливной дождь, и вотчину кельпи…

Домовик не захотел разводить грязь на кухне, и перенёс нас в прихожую, что конечно же не осталось не замеченным со стороны Августы, которая как раз в это время шла в направлении зала.

Из-за того, что она чуть не прошла мимо меня — я сразу же определил, что её сейчас занимают какие-то серьёзные думы, но лезть в душу человеку я не стал, справедливо предположив, что если бабушке потребуется моё мнение — она уж точно молчать не будет.

Тем не менее она всё-таки заметила моё эффектное прибытие, и несколько удивлённо приподняв бровь, окинула холодным и оценивающим взглядом меня с головы до ног, задержавшись на самых грязных и порванных местах моего одеяния, после чего спросила суровым голосом:

— Внук, а не потрудишься ли ты объяснить — в какой вонючей дыре ты проводил своё время, что твоему внешнему виду позавидуют и некоторые бродяги из Лютного?

«Это да… Те то точно позавидуют…» — подумал я, вспомнив недавнюю стычку и внешний вид моих противников, после чего встряхнулся, и ответил с лёгкой гордостью в голосе:

— Сибран настоял, чтобы я сегодня возобновил договор между нашим родом и речным народом, а я не смог ему отказать. Было не просто, но я справился, и по итогу договор снова действует, а у нас появились союзники, которые не предадут.

Бабушка задумчиво посмотрела на меня каким-то новым, глубоким взглядом, и произнесла:

— Действительно… Я недавно почувствовала толчок магии, повлекший расширение магического источника, и сейчас как раз хотела разобраться в источнике этого странного события… А это оказывается твоих рук дело. Молодец, внук. Я горжусь тобой, и счастлива, что ты наконец-то взялся за ум и вырос из своих детских переживаний.

Я удивленно замер. Ее слова, произнесенные с присущей ей сдержанностью, прозвучали как гром среди ясного неба. Эта похвала, пусть и несколько сухая, была лучшей наградой за все мои старания.

Бабушка тем временем ещё раз окинула меня немного осуждающим взглядом, и произнесла:

— Отчитайся Сибрану, сразу после чего в ванну и приведи себя в порядок! Лонгботтомы не ходят в лохмотьях. — После чего, не дожидаясь ответа, она развернулась и удалилась мерным шагом в сторону зала.

«Отчитайся Сибрану… Ага… Мне сейчас хочется упасть и поспать часиков так «…дцать», а не идти и отчитываться перед грозным портретом…» — подумал я, но бабушка была из той породы, что проявлять свой характер прямо здесь и сейчас я не рискнул, и покорно пошёл в сторону кабинета главы рода, тщательно отгоняя от себя соблазнительные мысли о теплой ванне и мягкой кровати…

Развернувшись в сторону лестницы наверх, я неожиданно услышал голос верного домовика, про которого, надо признаться, немного забыл:

— Симми подождет молодого хозяина здесь? Принесет теплый хлеб, масло, ветчину… много ветчины? И шоколадный пудинг? — его глаза умоляюще смотрели на меня.

— Да, Симми, — кивнул я, чувствуя, как при одной мысли о еде живот сводит от голода. — Неси очень много всего. Я скоро.

Подниматься по лестнице на второй этаж, где располагался кабинет главы рода, было настоящей пыткой. У меня настолько не было сил после недавнего противостояния с кальмаром, что каждая ступенька казалась настоящей горой.

В конце концов подъём оказался успешно покорён, и я наконец заходил в кабинет, который рано или поздно станет моим.

Портрет предка висел на своём законном месте, и как только я зашёл в кабинет — его взгляд тут же сосредоточился на мне, словно требуя незамедлительного отчёта.

Не смотря на это я прошёл внутрь кабинета, и только после того, как самым натуральным образом плюхнулся на кресло, поднял взгляд на Сибрана, на что он просто и без предисловий спросил:

— Ну?

— Договор с народом Озера успешно возобновлен, сэр. Старейшина кельпи принял дар и клятву на камне и воде. Он подтвердил своё согласие и границы Лин-Ирфона снова под защитой нашего рода.

После этого я кратко, но максимально подробно описал свои приключения: охоту на кальмара, реакцию старейшины, ритуал клятвы, тот самый внутренний толчок магии…

Сибран слушал внимательно, не перебивая, лишь изредка кивая своим мыслям. Когда я закончил, в кабинете повисла вязкая тишина, и что-то мне подсказывало, что-то что будет дальше — мне очень не понравится.

Сибран тем временем откинулся в не пойми откуда взявшемся кресле, сложив пальцы домиком перед собой, после чего произнёс ровным тоном, без особых эмоций:

— Хорошо, ты оправдал мои ожидания, наследник, и справился весьма эффективно. Теперь о следующем…

«Следующем? В смысле следующем?!» — ошарашенно подумал я, а эта редиска нехорошая тем временем продолжал невозмутимо вещать:

— …необходимо срочно обновить договор с кланом МакКливертов из Горной Долины. Их старейшина, Огма МакКливерт, не выходил на связь с момента смерти твоего деда, и это очень подозрительно. Их род является крупнейшим и в то же время единственным поставщиком рунных камней, и нам нужно понять — что с ними случилось, и как можно возобновить былые отношения. Возьми с собой символ Дома… — продолжал он, совершенно не обращая внимания на моё состояние, а оно было уже на самой что ни на есть грани…

— Нет.

Это слово повисло в кабинете, как выстрел из пистолета «Макарова». Оно прозвучало не громко, но с такой ледяной, не допускающей возражений твердостью, что проняло даже невозмутимый портрет.

Серые глаза моего предка впились в меня, прожигая насквозь. В них пока ещё не было гнева, а было лишь… изумление. Чистое, неразбавленное изумление существа, для которого понятие «отказ» было столь же чуждым, как полет без метлы.

— Нет? — Он произнес это слово тихо, растягивая гласную, словно пробуя его на вкус. Оно звучало непривычно, и почти дико в его устах. — Ты отказываешься защищать интересы дома, Невилл? — Его голос был совершенно прежним, но вот медленно нарастающую тяжесть, исходящую от портрета, не почувствовал бы только глупец.

Не смотря на то, что мои ноги дрожали от усталости, а плащ был невероятно тяжёл от болотной грязи, я встал на ноги, немного поморщившись от раны в боку, которая появилась у меня после схватки с кальмаром, и дал выход холодной ярости человека, знающего цену только что пролитой крови и едва не потерянной жизни, а так же понимающего, что перед ним — не живой человек, а лишь тень эха, запертая в красках.

— Я не отказываюсь защищать интересы Дома, сэр, — мой голос звучал ровно, и спокойно, вопреки дрожи в коленях. — Я отказываюсь идти куда-либо прямо сейчас.

Я только что вернулся домой после весьма не простого сражения со здоровенным кальмаром в его же логове, после чего чуть не оказался растерзан тупыми кельпи, и сейчас я настолько сильно устал, что пойду в лучшем случае до своей кровати!

Я видел, как тонкие брови Сибрана, выписанные с величайшим мастерством, чуть приподнялись, выражая не гнев, а скорее… аналитический интерес.

— Твоя усталость — ничто перед необходимостью Дома, — произнес он, и в его тоне снова не было злобы, лишь констатация незыблемого в его понимании факта. — МакКливерты слишком долго были без нашего внимания, и годы нашего молчания с лёгкостью могут быть истолкованы как слабость или неуважение. Ты, как наследник Рода, обязан…

— Я не Великий Мерлин! — вырвалось у меня громче, чем я планировал. — И я не ты, Сибран! Я не дух в портрете, для которого время течет иначе! Я — живой человек из плоти и крови! И эта плоть и кровь сегодня были на волосок от того, чтобы стать пищей для кальмара или размазаться по камням грота Старейшины!

Я выполнил поставленную тобой задачу. Блестяще выполнил, если позволишь заметить! И теперь мне нужен отдых!

В кабинете после этих слов воцарилась гробовая тишина. Сибран смотрел на меня тяжёлым взглядом, и сейчас своей задумчивостью чем-то напоминал мне… Дамблдора. Он больше не выглядел изумленным. Он выглядел… как человек, оценивающий новую переменную в своей партии.

Прошло, наверное, десять ударов моего бешено колотящегося сердца, прежде чем Сибран наконец медленно кивнул, и это не было признанием моей правоты. Это было признанием факта моего упрямства и моего текущего состояния.

— Твоя… физическая оболочка действительно требует восстановления, наследник — нехотя произнес он, после чего продолжил:

— Это неэффективно, ведь до твоего отъезда в Хогвартс с каждым днём становится все меньше времени, но… — он сделал едва заметную паузу, — учитывая твой успех в посещении народа Озера… тебе будет предоставлено необходимое время. До завтрашнего рассвета. Я пока подготовлю необходимые инструкции для МакКливертов, а ты будь готов к отбытию с первыми лучами солнца, и ни минутой позже.

Как понятно из контекста — это не было извинением со стороны портрета. Это была уступка, подаренная не из милосердия, а из холодного расчета, ведь сломанное орудие бесполезно.

— Благодарю, сэр, — произнес я формальную благодарность, и тут же с легким, едва уловимым поклоном головы, добавил:

— К рассвету буду готов.

После этих слов я не стал дожидаться разрешения уйти, а просто развернулся и направился к двери шагами невероятно уставшего человека. Как только я вышел в коридор, то тут же, не отходя от входа, прислонился к прохладной каменной стене, набираясь сил перед финальным рывком.

— Молодой господин? — Пискливый голосок Симми донесся из полумрака коридора, и когда я бросил на него быстрый взгляд, то увидел, что стоял он в нескольких шагах от меня, держа при этом огромный поднос с кучей еды, который был почти такого же размера, как он сам.

— Симми, ты просто мой спаситель! — я оттолкнулся от стены, и поманил домовика за собой, в сторону своей спальни.

В моей комнате за время моего отсутствия не изменилось ровным счетом ничего. Зайдя внутрь, я сразу без лишних затей плюхнулся на кровать, и приглашающе похлопал рукой по её поверхности, показывая домовику — куда нужно будет стыковать доставленное им искусство.

Симми с лихорадочной скоростью начал расставлять передо мной добытые им яства, и я тут же их поглощал, не отвлекаясь на лишние разговоры. Каждая съеденная ложка постепенно возвращала меня к жизни.

Физическая усталость никуда не делась, но острая, сводящая с ума слабость отступила, а тело прямо на глазах наполнялось теплом и энергией пищи. Когда последняя ложка пудинга исчезла, я откинулся на спинку скамьи, чувствуя себя почти человеком. Почти.

— Спасибо, Симми, — пробормотал я искренне. — Ты спас мне жизнь. Второй раз за сегодня.

Домовик зарделся, уши его затрепетали от смущения. — О, маленький господин! Симми просто делает свою работу и рад, что господин доволен! Теперь господин пойдет отдыхать? Ванна готова, постель приготовлена…

— Позже, Симми, — решительно сказал я, поднимаясь с кровати, и добавил:

— Сибран прав в одном… У меня чертовски мало времени, и лучше не терять его понапрасну. Мне нужно попасть в закрытый раздел библиотеки, и попытаться найти себе что-то, что сможет помочь мне стать более неудобным противником, чем я уже есть…

Глаза Симми округлились, но он ничего не сказал. Вместо этого он просто легонько поклонился, и довольным голосом сказал:

— Симми рад, что у рода Лонгботтомов наконец-то появился достойный глава!

Похвала Симми была конечно очень приятна для меня, но я прекрасно понимал, что до звания «достойного» главы мне ещё очень и очень далеко. Тем не менее в огромных глазах домовика светилась неподдельная вера в мои силы, поэтому я решил не разочаровывать его, и всё-таки поблагодарил:

— Спасибо, Симми, но до полноценного главы мне ещё предстоит расти и расти… Поэтому, чтобы не затягивать с этим, я прямо сейчас отправлюсь в сторону секретной библиотеки нашего рода, а ты сделаешь на ужин что-нибудь особенное, хорошо?

Домовик на моё предложение энергично кивнул, от чего его уши смешно затрепыхались, после чего протараторил:

— Конечно, маленький господин! Симми всё сделает и не разочарует маленького господина!

Сразу после этих слов домовик растворился, забирая с собой грязную посуду, а я тоже решил не терять время, и направился в сторону кабинета главы рода…

Спустя буквально несколько минут, я уже достиг своей цели, и сейчас практически наугад блуждал мимо не многочисленных полок, скользя взглядом по тяжеленным фолиантам с мрачными названиями, вроде «Костоправные шёпоты Мордрея» или «Пламя геенны: Трактат о пожирающей деструкции». Эти труды древних тёмных магов постоянно притягивали мой взгляд, обещая немедленную, грубую силу.

Пока я их задумчиво листал — постоянно ощущал холодок по спине от открывающихся мне ритуалов… Силы они конечно давали не мало, но вот какой ценой?

Искажение души? Зависимость от боли? Практически все описанные способы так или иначе потребуют платы, и в большинстве случаев эта плата… непомерна.

В этот момент мне неожиданно вспомнился древний, полный силы взгляд Старейшины Кельпи. Он буквально парализовал на месте от скрываемой за ним чистой мощи, однако эта мощь была полностью лишена какой-либо жестокости. Она не была тёмной!

Внезапно меня осенило, и от этого озарения я чуть не начал биться головой о стену:

«Я мыслю как последний дурак! Кто мне сказал, что сильная магия обязательно должна быть темной?! Это же предрассудок уровня слизеринского первокурсника!»

Практически сразу я отбросил мрачный фолиант о некромантии, который до этого рассеянно листал, и начал лихорадочно оглядывать полки. Мне нужно было что-то, не относящееся к тьме… Что-то иное. Светлое.

Мои поиски привели меня к дальнему углу библиотеки, куда я ещё ни разу не забредал. Там, на полке, скромно стоял толстый том в неприметном переплете из светлой кожи с тиснёным золотом названием: «Lumen Custodiae: Каталог защитных и укрепляющих артефактов и заклинаний светлой направленности. Составитель: Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор».

«Дамблдор?» — Моё сердце ёкнуло.

«Значит ли присутствие этой книги, что связь наших домов была глубже, чем я предполагал?» — настороженно подумал я, ставя для себя мысленную пометку обязательно разобраться в этом вопросе. Не хватало ещё каким-нибудь родственником этого старого манипулятора оказаться…

Обнаруженная мной книга выглядела старой, но ухоженной, а рядом с ней стояли другие, менее внушительные, но не менее интригующие:

«Сердце феникса: Тайны регенеративной магии» Автор: Игнатий Пирс.

«Лучи провидения: Сенсорика и просветление» Автор: Кассандра Ватислави.

«Симфония света: Гармонизация потоков силы» (Анонимный трактат, предположительно XII века).

Исходя из названий я не смог определить полезность представленных трудов, поэтому решил взять наугад, остановившись на «Lumen Custodiae» и «Лучах провидения». Прекрасно помня наставления в руководстве, прежде чем бездумно хвататься за книги, я с величайшей осторожностью предварительно коснулся их тыльной стороной ладони и тихо шепнул: «Intentio Pura» (Чистое намерение). Это было простейшее охранное заклинание, которое никогда бы не сработало у разумного, чьи помыслы были бы не чисты. Книги на мои действия отозвались легкой, теплой вибрацией, что было воспринято мной как добрый знак, после чего я взял их, и пошёл в сторону полюбившегося мне кресла.

«Lumen Custodiae», без всяких прикрас, оказалась настоящей сокровищницей знаний. Дамблдор щепетильно подошёл к составлению этого труда, и систематизировал в нём огромный пул информации о защите и магическом укреплении. Я пролистывал страницы, задерживаясь взглядом на схемах сложных щитов и барьеров, пока не нашел раздел, озаглавленный: «Заклинания мгновенного применения: Сила в простоте».

«О! именно то, что доктор прописал!» — обрадовался я, и принялся за вдумчивое изучение…

По прошествии нескольких часов я остановил свой выбор на следующих заклинаниях:

«Фульмен Кастос» (Fulmen Custos — Молния-Страж):

Применение: Мгновенное создание компактного, ослепительно яркого щита перед заклинателем или выбранной целью. Не просто блокирует заклинания средней силы, но и частично отражает их энергию обратно по направлению атаки. Особенно эффективен против темных заклятий и физических снарядов.

Сложность: Выше среднего. Требует четкого представления формы и цели щита, мощного выброса энергии.

«Фульмен акумен» (Fulmen Acumen — Острая Молния / Точечный Пробой):

Применение: Создание сфокусированного луча концентрированной световой энергии, способного пробивать магические щиты средней мощности, разрушать физические преграды (дерево, камень низкой плотности) или выводить из строя неживые магические объекты (ловушки, артефакты-приманки). Предназначен для точечного, хирургического воздействия. Эффективен против энергетических узлов темных заклятий.

Описание: Тонкий, ослепительно-белый или золотистый луч, исторгаемый из кончика палочки. Не оставляет ожогов на живой плоти, но вызывает сильный шок и временный паралич магического центра цели при прямом попадании в область концентрации силы (грудь, лоб).

Сложность: Высокая. Требует исключительной концентрации, точного визуального или ментального прицеливания и умения сжать огромный объем энергии в микроскопическую точку воздействия. Расходует значительное количество сил.

«Люмен карцер» (Lumen Carcer — Световая Тюрьма / Лучи Сдерживания):

Описание: Яркие, почти твердые лучи золотого или белого света, мгновенно прочерчивающие геометрическую фигуру (обычно куб или пирамиду) вокруг цели. При попытке прикосновения или пересечения луча цель испытывает сильный удар, похожий на сильно увеличенный разряд статического электричества.

Сложность: Средне-высокая. Требует четкого определения границ области воздействия, мощного одновременного выброса энергии в нескольких направлениях и сильной воли для поддержания структуры под давлением.

Все эти заклинания буквально дышали силой, но сила эта очень сильно отличалась от той, что была представлена в тёмных гримуарах. Она была направлена не на разрушение ради разрушения, а на пресечение и нейтрализацию. Защита через контролируемое воздействие. Эти заклинания требовали не ярости или страха, а фокуса, спокойствия, и уверенности в своей правоте.

«Фульмен акумен» был орудием точного удара, а «Люмен Карцер» — инструментом обездвиживания и плена. Именно то, что мне очень скоро потребуется…

Время летело незаметно, и я уже во всю примеривался к первому практическому упражнению с «Люмен окулос», но тут мой взгляд упал на настенные часы, и я с шоком обнаружил, что время уже вплотную приблизилось к восьми часам вечера. Отложив в сторону все книги, я тут же поднялся на ноги, двинувшись на выход из закрытого раздела библиотеки, и конечно же наткнулся на Августу, которая терпеливо поджидала меня снаружи.

— Невилл, — её голос, как всегда, не повышался, но тем не менее с лёгкостью вызывал чувство вины. — Ты пренебрег ванной и отдыхом, однако, учитывая место твоего пребывания… — её взгляд скользнул по закрывающемуся тайному ходу, — …воздержусь от упреков. Твоя настойчивость… не лишена смысла. Но не стоит забывать о времени, внук.

Она сделала паузу, давая мне время проникнуться её словами, после чего достала из складок платья два конверта.

— Сегодня тебе пришли несколько писем. Первое — от той… эксцентричной девицы Лавгуд, а второе — из Хогвартса. Я так полагаю, что это список учебников на предстоящий год. Прочти их, и… — она запнулась, что было для нее редкостью, и тут же продолжила:

— Сразу тебя попрошу… Постарайся не опозорить имя Лонгботтомов в стенах школы, особенно на фоне… некоторых выскочек, с которыми ты взял моду возиться…

Я понятия не имел — о ком моя бабушка отзывается с таким презрением, но тем не менее постарался убедить её, что не подведу оказанное доверие.

Бабушка на это только удовлетворённо кивнула, после чего передала мне письма, и тихо произнесла:

— Ужин уже ждет тебя в зале, внук. Не задерживайся.

Она удалилась так же бесшумно, как и появилась, а я гипнотизировал взглядом полученную корреспонденцию. Письмо от Луны будоражило моё сознание, а список учебников… Послужил мне напоминанием, что уже совсем скоро я покину стены родного поместья, и с головой окунусь в кипящий котёл интриг, под названием: Магическая Британия.

Не знаю, как домовик угадал мои желания, но в столовой меня ждало именно то, о чём я мечтал. Симми сделал скромный, но сытный ужин: запеченная курица с корнеплодами, теплый хлеб и салат из садовых трав. Я старался особо не торопиться и ел с удовольствием, но два конверта на углу стола то и дело приковывали к себе моё внимание, вынуждая поскорее закончить с едой и приступить к их изучению.

В конце концов я поел, и не стесняясь поблагодарив Симми, взял первый конверт из тонкого пергамента, с алой печатью Хогвартса, который тут же вскрыл.

Должен признаться, что делал я это с неким душевным трепетом, ведь по сути — именно сейчас я исполнял одну из своих детских фантазий, которая заключалась в получении письма из Хогвартса, и признанием меня волшебником.

Внутри конверта лежал лист плотного пергамента, на котором было написано:

Мистеру Н. Лонгботтому, Лонгботтом-Холл, Девоншир.

Уважаемый Мистер Лонгботтом, от лица профессорско-преподавательского состава Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс» поздравляем вас с успешным завершением третьего курса и переходом на четвертый!

Мы надеемся, что ваши летние каникулы проходят спокойно и с пользой, особенно после экстраординарных обстоятельств прошедшего учебного года.

Учебный год 1994-1995 начнется 1 сентября. Поезд «Хогвартс-Экспресс» отправится с платформы девять и три четверти с лондонского вокзала Кингс-Кросс в 11 часов утра.

Прилагается список необходимых учебников и материалов для четвертого курса:

Книги:

Стандартная книга заклинаний (Уровень 4) Миранды Гошек;

Трансфигурация для продвинутых (Часть I) Эмерика Свича;

Тысяча магических трав и грибов Филлиды Спор;

Фантастические твари и где они обитают Ньюта Скамандера (Новое издание с дополнениями);

Темные силы: руководство по самозащите Профессора Квиринуса Квиррелла (Переиздание под редакцией Профессора Аластора Муди);

Укрощение ядовитых теней: Продвинутые зелья Зигмунда Баджа;

Основы Астрономии: Четвертый курс Аурора Синистры;

История Магии: Волшебники эпохи просвещения Батильды Бэгшот;

Защитные руны и их применение Аполлона Близнеца;

Уход за магическими существами: От нюхлеров до гиппогрифов Сильвануса Кеттлберна;

Оборудование:

Палочка;

Котелок (оловянный, стандартный размер 2);

Набор стеклянных или хрустальных флаконов;

Набор для изготовления зелий (включая весы и разновесы);

Телескоп;

Перчатки (драконья кожа или аналогичные, для защиты и ухода за магическими существами);

Защитный плащ (для ухода за магическими существами);

Пергамент, чернила, перья.

Обратите внимание: Ученикам четвертого курса разрешается посещать деревню Хогсмид в определенные выходные дни при наличии подписанного разрешения от родителя или опекуна. Бланк разрешения прилагается отдельно.

Желаем вам приятного отдыха и с нетерпением ждем встречи в новом учебном году!

Искренне Ваша, профессор Минерва МакГонагалл, заместитель директора.

Список книг был внушительным, но стандартным. Мысль о Хогсмиде вызвала легкую грусть на тему того, что мне не с кем туда ходить, а потом прямо перед глазами встал образ Луны — и я сразу успокоился, после чего перешёл к сладкому, беря в руки послание девушки.

Её послание было упаковано в удивительно плотный, чуть шершавый, будто сделанный из переработанных листьев конверт, на котором знакомым косы почерком был выведем мой адрес: Невиллу Лонгботтому, Лонгботтом-Холл. От Луны.

Конверт был украшен нарисованными серебристыми блестками в форме… то ли крыльев, то ли рыбьей чешуи. От него пахло чем-то лесным и сладковатым. Внутри него лежал лист пергамента, явно вырванный из какого-то старого блокнота, который оказался исписан тем же неровным почерком и украшен маленькими рисунками на полях… А ещё к этому пергаменту было приклеено маленькое, аккуратно сложенное тряпичное перышко, выкрашенное в синий цвет.

Дорогой Невилл, надеюсь, у тебя всё хорошо, и ты уже оклемался после своего недавнего визита в нашу обитель.

У меня тут было очень занятно! После того как ты уехал, я решила проверить теорию папы о миграции Слизнекоров. Ты помнишь, он говорил, что они следуют за лунными приливами под землей? Я отправилась к старому вязу на опушке (там, где корни уходят очень глубоко, и земля все время влажная) и просидела почти всю ночь! И знаешь что? Я не увидела ни одного Слизнекора. Зато я увидела целую семью Лунных Кротов!

Они были такие блестящие и тихие, как маленькие серебряные привидения, копошились в корнях и ели лунный мох. Папа был немного разочарован насчет слизнекоров, но очень обрадовался кротам. Он говорит, их не видели в этих местах лет пятьдесят, а это значит, что экология восстанавливается! Это хорошая новость, правда?

Ещё к нам залетел Рогоклюв. Очень старый и мудрый, судя по количеству серебряных перьев на хвосте. Он просидел на крыше башни почти весь день, смотрел на солнце. Папа пытался с ним поговорить на щебете, но Рогоклюв только хрипло каркнул и улетел на закате. Наверное, он нес кому-то важное послание…

А как твои дела? Ты нашел что-то интересное в старых книгах своего дома? Я уверена, там много тайн. Ты выглядел таким уставшим, когда уезжал, как герой после важной победы. Надеюсь, ты отдохнул?

Скоро в Косом переулке будет дикая толчея из-за учебников. Папа сказал, что мы поедем в следующую среду, днем, чтобы избежать основной толпы (и Нарглов, которые любят суету). А ты когда собираешься? Может, встретимся там?

Я хочу посмотреть на нового издателя «Природного Спраута» — говорят, он разводит Докси в подвале своего магазина, и они иногда сбегают и путают волшебные нити на вязальных спицах у миссис Пьюкис. Это должно быть забавно.

Приезжай, если сможешь. Или напиши, когда будешь.

Посылаю тебе перышко от того самого Рогоклюва. Оно упало, когда он улетал. Папа говорит, что перья Рогоклювов приносят удачу в поисках истины. Может, оно поможет тебе найти нужные заклинания или понять старые секреты твоего дома?

Твоя Луна.

Я не мог сдержать улыбки, читая письмо девушки. Луна… Она была как глоток свежего воздуха после тяжелых переговоров с кельпи и столкновения с безэмоциональным с Сибраном. Её мир, наполненный Слизнекорами, Лунными кротами и прочей нечистью, казался невероятно далеким от моих нынешних забот о договорах, силе рода и древних заклинаниях, и в то же время таким… настоящим и чистым…

Я аккуратно сложил письмо, и спрятал его вместе с синим перышком в задний карман штанов. После прочтения письма — настроение у меня очень сильно поднялось, и даже отодвинуло в сторону все переживания, касающиеся скорого визита в школу.

«Будет день — будет пища.» — подумал я, делая себе заметку обязательно поехать в Косой переулок именно в среду, чтобы в очередной раз увидеть эти невероятные серебристые глаза…

Слово автора:

Уважаемые читатели, я не особо любитель заниматься такими вещами, но сейчас действительно не простой период в жизни, и если кто-то из вас хочет поддержать любимого автора — это можно сделать по этим циферкам: 2200701950188109

Это совсем не обязательно, писать я конечно же продолжу, но любая помощь будет кстати :)

Аккуратно спрятав письма, я встал из-за стола и ощущая очередной прилив безумной усталости, без раздумий отправился в направлении своей комнаты.

«Уже завтра Сибран отправит меня на новые приключения, и что-то мне подсказывает, что простыми эти приключения точно не будут, а значит было бы неплохо перед этим делом хорошенько выспаться…» — подумал я, падая в объятия кровати…

Как только я рухнул на прохладные простыни — моё сознание сразу отключилось, ещё до того, как голова коснулась подушки, и в следующий миг я осознал себя внутри старой доброй тренировочной комнаты.

Светлые заклинания по какой-то причине давались мне намного лучше, и поэтому их отработка не заняла много времени. Чтобы как-то занять себя — я решил призвать учебники по защите от тёмных искусств за прошедшие годы, и попробовать изучить ещё несколько обязательных заклинаний, которые обязан знать студент четвёртого курса.

Первым в этом списке был конечно же всем прекрасно известный «Экспелиармус». На этом великолепном заклинании строилась вся боевая тактика «мальчика который выжил», и кто я такой, чтобы проходить мимо против такой убер плюшки…

Должен отметить, что после всех изученных заклинаний — обезоруживающее у меня получилось чуть ли не с первой попытки, что на несколько мгновений даже заставило меня гордо улыбнуться… И тут же приступить к изучению следующего заклинания…

По итогу к концу ночи я освоил такие заклинания, как:

Конфринго — взрывное заклинание, имеющее невероятно широкий спектр применения на поле боя;

Импедимента — замедляющее заклинание, при чём оно замедляло всё… Вообще всё.

Петрификус Тоталус — то самое заклинание, от которого пострадал канонный Невилл на первом курсе… Все эти заклинания были настолько просты в своём исполнении, что на несколько мгновений я даже задался вопросом — а так ли мне нужно учиться в Хогвартсе, если там преподают такой элементарный уровень?

Но эта мысль ушла так же быстро, как и появилась, когда я осознал, что Хогвартс нужен не только для изучения заклинаний, но ещё и для установления своего круга общения, который будет тебя сопровождать всю оставшуюся жизнь…

Остатки ночи промелькнули в повторении всех изученных заклинаний, и по итогу я так увлёкся этим делом, что чуть не проворонил момент своего подъёма.

Когда я открыл глаза, то моих ушей тут же коснулся резкий, но негромкий стук в дверь спальни.

— Молодой господин? — голос Симми прозвучал почтительно, но с ноткой неумолимости. — Простите, что Симми тревожит, но… господин Сибран ожидает вас в кабинете, и просил передать слова, что рассвет давно наступил.

«Вот ведь… Пунктуальный засранец.» — с раздражением подумал я, после чего откинул одеяло, и кинув быстрый взгляд на домовика, произнёс:

— Спасибо, Симми. Я уже встал. Сделаешь быстрый завтрак?

Когда я спустился вниз — в зале меня уже ждал крепчайший черный чай, подогретый пай с мясом и травами и горсть орехов. Я поглощал это механически, чувствуя, как чай прогоняет остатки сна, а мыслями был в предстоящем визите…

Кабинет главы рода встретил меня всё тем же гнетущим полумраком и запахом старинного пергамента. Сибран сидел на том же самом кресле, и молчаливо взирал на меня на протяжении всего моего пути до портрета.

— Ты опоздал на сорок семь минут, — произнес он ровным голосом, не меняя позы, когда я предстал перед ним.

— Слишком уж сильно я устал за последние сутки, сэр, и не смог заставить себя встать вовремя, — ответил я, после чего сразу перевёл тему:

— Я готов к новой задаче.

После этих слов Сибран внимательно осмотрел меня с ног до головы оценивающим взглядом, после чего кивнул в сторону стола, и сказал:

— Хорошо. Домовик по моему указанию подготовил документы для Огмы МакКливерта, и символ рода. Не потеряй их, потому что отсутствие хотя бы одного их элементов будет расценено нашими союзниками как смертельное оскорбление.

Я подошёл к столу и осторожно взял тяжёлый пергамент, на который были наложены защитные чары, и оказавшийся на удивление лёгким мешочек, после чего сразу же убрал всё это во внутренний карман мантии.

Как только я это сделал, то Сибран тут же посуровел, и сказал:

— Теперь слушай внимательно, Невилл Лонгботтом… Род МакКливертов из Горной долины намного опаснее, чем болотные духи, с которыми ты столкнулся вчера. Они по своему духу больше похожи не на людей, а на горных волков — такие же жесткие, гордые, и воинственные. Их магия — это магия камня, ветра и стали. Они не любят плести тонкие интриги, и очень ценят силу, решительность и… честность… Или то, что они считают честностью.

— Сила их клана — в их единстве и в их Рунных мастерах. Они умеют вязать руны в камне так, что те творят воистину невероятные вещи. Их слабость… — Сибран замер и посмотрел прямо на меня, — …их слабость — в их гордыне и подозрительности.

После истории с контрабандой рунных кристаллов, их старейшина, Огма МакКливерт, считает весь мир желающим украсть их секреты и умалить их славу. Дом Лонгботтом, в его глазах, ослаб после… недавних событий, и теперь он скорее всего сомневается в нашей способности выполнять союзнические обязательства, а именно — защищать их восточные подступы от рейдов горных троллей и прочего сброда в обмен на поставки обработанных рунных камней.

Сибран встал со своего кресла, и проникновенно заглянув в мои глаза сказал:

— Твоя задача: вручить документ, подтверждающий неизменность наших намерений. Предъявить артефакт в мешке, который подтвердит твою принадлежность роду Лонгботтомов, и… убедить Огму, что Лонгботтомы — не догорающий очаг, а пламя, которое может сжечь любого врага.

Скорее всего твои слова не убедят его, и он захочет сам убедиться в их правдивости, поэтому будь готов ко всему и не опускай глаз. Любой признак слабости может поставить крест на переговорах, а значит и на наших союзнических отношениях. Понятно?

— Понятно, сэр, — ответил я, чувствуя, что эта возможная проверка мне очень не понравится, но выбора у меня не было. Если я действительно хотел занять причитающееся мне место, то для этого нужно было не просто постараться, а буквально превзойти себя.

Сибран тем временем удовлетворённо кивнул, и вернувшись обратно на своё кресло, тихо буркнул:

— Место встречи — Камень присяги в урочище трех вершин. Симми доставит тебя. Иди, и возвращайся с победой, наследник!

Симми уже ждал меня за дверью кабинета, дрожа от нетерпения и страха. Как только я вышел — он тут же схватил меня за рукав, и воскликнул своим писклявым голосом:

— Молодой господин, держитесь крепче! Горная долина далеко-далеко! И там… там пахнет грозой и злыми камнями! Симми сделает все быстро-быстро!

В следующий миг мир вокруг меня сжался, завертелся, и знакомое чувство вывернутого наизнанку желудка охватило меня. В этот раз аппарация была резче и гораздо неприятнее, чем обычно, но закончилась так же быстро, и вот раздался знакомый хлопок воздуха, и мы оказались посреди абсолютно пустого высокогорного плато.

Кругом, куда ни глянь — выжженная солнцем и ветром трава, серые скалы, торчащие как гнилые зубы, и вдалеке — три остроконечные вершины, укутанные в снеговые шапки. Холодный, разреженный воздух моментально обжег мои лёгкие, заставив зябко поёжиться.

— Симми? — я огляделся, пытаясь соотнести пейзаж с картой земель, и уточнил: — Ты уверен, что это…?

— Тссс, маленький господин! — домовик подскочил к моему уху, и тихо прошептал: — Фиделиус! Очень сильный, очень старый! Симми подал сигнал! Они знают! Сейчас придут! Только… — он вдруг сморщился, — …они не любят чужих. И Симми тоже. Лучше Симми спрячется! — И прежде чем я успел что-то сказать, он щелкнул пальцами и исчез, оставив меня одного посреди пустынного плато под пронзительно-синим небом.

Прошло несколько десятков секунд, и моё одиночество оказалось нарушено тремя разумными, которые словно появились прямо из скалы. Впереди двигался мужчина, чей возраст на глаз определить было практически невозможно. Лицо, изборожденное глубокими морщинами, и седая, заплетенная в сложные косы борода. Но глаза… глаза были ярко-синими, как ледник, и острыми, как скальный осколок.

Одет он был в грубую шерстяную тунику и плащ из толстой ткани, подбитой мехом непонятного животного, на ногах — тяжелые сапоги. За ним следовали два мужчины помоложе, но вид их был не менее суровым, и внушал даже какой-то лёгкий трепет. В руках у каждого из гостей были длинные, похожие на трости посохи, которые судя по всему являлись своеобразным аналогом волшебной палочки.

Они остановились в десяти шагах, и я так и не дождался от них ни поклона, ни приветствия… Вместо этого только оценивающие, холодные взгляды, скользящие по моей дорожной мантии, и по лицу, словно размышляющие о способах моего убийства.

— Лонгботтом, — произнес старший низким голосом, — Ты немного припозднился. Это очень нехороший знак для посланника слабеющего Дома.

Я обломал ожидания этого старика и не стал оправдываться, потому что сейчас любое объяснение с моей стороны было бы воспринято как слабость. Вместо этого я кивнул, ровно настолько, насколько позволяла вежливость, и не опуская глаз, сказал:

— Огма МакКливерт, посланник дома Лонгботтом прибыл с целью возобновить узы нарушенного договора. — Вслед за этими словами я вынул из кармана полученные от Сибрана вещи, и добавил:

— Документы и символ дома.

Один из молодых МакКливертов, коренастый, с лицом, покрытым боевыми шрамами, сделал шаг вперед, но Огма едва заметно махнул рукой, останавливая его. Его ледяные глаза прищурились, изучая камень в моих руках, после чего он снова посмотрел на меня и презрительно фыркнул:

— Бумаги… Бумаги ветер унесет, а камень… камень может быть украден или отнят силой… — Он сделал паузу, и с потяжелевшим взглядом продолжил:

— Сила дома Лонгботтом… где она? Ходят слухи, что их последний достойный представитель пал, а наследники… — он кивнул в мою сторону, и в этом кивке была целая пропасть пренебрежения, — …прячутся по углам или ломаются при первом испытании. Почему мы должны верить, что вы способны держать восточный рубеж?

Его слова, сказанные с убийственной прямотой, упали на подготовленную почву. Ярость, которую я сдерживал с момента пробуждения, с момента вчерашнего унижения перед Сибраном, с момента осознания всей этой кабалы родовых обязательств, вспыхнула белым пламенем.

Рука как будто сама по себе выхватила из кармана волшебную палочку, и буквально прорычал, пристально глядя в его глаза:

— Ты сомневаешься в силе моей крови, МакКливерт? Ты считаешь Лонгботтомов слабыми? Хорошо, давай проверим! Здесь и сейчас! — Я поднял палочку, указывая на пустое пространство между нами, и воскликнул:

— Вызываю тебя, Огма МакКливерт, или любого, кого ты сочтешь достойным, на поединок до первой крови! Пусть магия решит, достоин ли дом Лонгботтом быть вашим щитом! Ты же не боишься проверить свои слова делом, старейшина?

Тишина, воцарившаяся после моего вызова, была громче любого крика. Двое молодых воинов остолбенели от удивления, а Огма… Огма даже не двинулся с места, но его ледяные глаза вспыхнули чистым, неудержимым, хищным интересом. Уголки его рта, спрятанные в седой бороде, дрогнули в подобии улыбки волка, почуявшего достойную добычу, после чего он произнёс:

— Вызов от потомка Лонгботтомов? Вот это… неожиданно. И… любопытно. Очень любопытно. — Он медленно снял с плеча тяжелый плащ и бросил его на землю за своей спиной. Его рука потянулась к массивному, покрытому руническими насечками посоху у пояса, и он почти прошептал:

— Я принимаю твой вызов, Невилл Лонгботтом. Пусть камни и ветра станут свидетелями нашего боя. Покажи мне силу своего Дома!

Дуэль началась без сигнала и предупреждения. Один взгляд Огмы — и каменная плита под моими ногами вздыбилась, пытаясь сбросить меня, как норовистый мустанг. Я отпрыгнул в сторону, не ожидая такого резкого начала, а на том месте, где я только что был, летали осколки камня и взметнувшаяся пыль. Первую проверку на реакцию я прошел, но это было только начало.

Тем временем МакКливерт не стоял на месте, а двигался с потрясающей для его возраста скоростью. Его посох был не просто опорой, а самым настоящим продолжением руки.

Быстрое, резкое движение — и с грохотом из земли передо мной вырастает стена грубых, зубчатых камней, отрезая путь к отступлению… Следующий взмах — и с неба, с пронзительно-синей вышины, обрушивается град острых, как бритва, осколков льда, размером с кулак.

Прекрасно понимая, что времени увернуться от этой атаки у меня нет — я применил первое заклинание. Моя палочка описала сложную дугу, после чего я воскликнул:

Протего Максима!

В следующий миг огненно-золотистый купол вспыхнул надо мной как раз за несколько секунд до того, когда ледяной дождь достиг своей цели. Шипение, пар, треск ломающегося льда о магическую преграду…

Было тяжело, но я всё-таки удержал щит, слушая как разлетаются на осколки магические снаряды. Сквозь завесу щита я увидел легкое удивление в ледяных глазах Огмы, и это придало мне сил на продолжение наших танцев.

Не смотря на удивление — Огма и не думал давать мне передышку. Он воткнул свой посох в землю, а в следующее мгновение земля содрогнулась волной, идущей прямо на меня, как цунами из камня и грязи.

«Уйти с траектории удара мне не успеть, а протего тут вряд ли поможет… Слава богу, что как раз для таких случаев у меня есть в загашнике кое-что интересное…» — подумал я, и прошептал:

— Flagellum Umbrae!

Сразу после этого на пути следования вражеского заклинания из земли взметнулось здоровенное теневое щупальце, достигнув которого земляная лавина разбилась на два потока, с грохотом хлынувших мимо меня.

В этот момент я кристально ясно понял его тактику. Мой противник не просто атаковал, а совмещал атаки с одновременным формированием удобного для него поля боя. Каждая его атака меняла ландшафт, создавая ловушки, и ограничивая пространство для маневра. Он был не дуэлянтом, а стратегом, использующим саму землю как оружие.

Тут я вспомнил слова Сибрана, что МакКливерты — мастера геомантии и рунических связок. Их сила — в подготовке и контроле территории, а значит мне нужно было каким-то образом выбить его из колеи и навязать свой бой.

Если Огму и удивили мои познания в тёмной магии — виду он не подал. Вместо этого он уже во всю готовил следующий удар. Его посох чертил сложную руну прямо на воздухе, и я не стал ждать завершения этого процесса.

Экспеллиармус!

Да… Я решил воспользоваться только что изученным заклинанием, выбрав своей целью посох противника. Мой противник пренебрёг щитами, предполагая, что задавит меня голой силой, и поэтому мой луч достиг своей цели.

К моему сожалению — то ли я сделал что-то не так, то ли Огма знал какой-то секрет… После попадания обезоруживающего заклинания посох не вылетел из его руки, как в фильме, но весьма ощутимо вздрогнул.

Не смотря на этот маленький провал — своей цели я достиг, ведь из-за незапланированного движения посохом руна в воздухе дрогнула, исказилась и рассыпалась в искрах синего света, вызвав на лице моего противника выражение настоящего раздражения.

В следующий миг Огма мановением руки запустил в меня целое облако камней, но в них уже не было прежней сокрушительной мощи. Большинство из них пролетали мимо, а особо крупные я просто разбивал Конфринго.

В конце концов мне надоело быть мальчиком для битья, и дождавшись очередного залпа, я воскликнул:

Импедимента!

Летящие камни замедлились, давая мне немного времени, которое я не стал упускать, и просто убрался с пути следования каменного облака.

Огме это не понравилось, и скрестив руки на груди, он что-то прошептал, после чего земля вокруг меня… ожила. Камни, щебень, даже пыль — все пришло в движение, сжимаясь, пытаясь захватить меня в каменный плен и заживо похоронить.

Петрификус Тоталус!

Я выкрикнул заклинание окаменения, но целью выбрал не врага, а кольцо сжимающейся вокруг земли! На миг движение породы замедлилось, после чего я прокричал:

Конфринго!

Взрывное заклинание разорвало облако земли вокруг меня, выбрасывая настоящий фонтан грязи и щебня в лицо Огме, из-за чего он отпрянул, заслоняясь рукой.

Это был его первый настоящий промах, и я не упустил дарованный шанс. Отбросив всякую осторожность, я рванулся вперед, сквозь завесу пыли, а моя палочка уже проводила отрывистую линию, после чего пространство разорвал мой крик:

Фульмен акумен!

Яркая золотистая молния чистой силы ударила из кончика моей палочки в сторону противника, и Огма даже успел вскинуть руку, после чего вокруг него вспыхнул матово-серый щит из сжатого воздуха и пыли…

Светлое заклинание ударило в него, и раздался резкий, болезненный для ушей хруст. Щит Огмы треснул, как яичная скорлупа, и рассыпался на мелкие осколки, один из которых чиркнул по его щеке, оставляя тонкий кровавый след…

Сразу после этого я замер, не торопясь продолжать атаку, спокойно наблюдая как Огма остановился, и не веряще провел тыльной стороной ладони по пострадавшей щеке.

На его лице не было боли, но зато было чистое, необузданное изумление. И… уважение?

После этого боя моя грудная клетка горела, а ноги дрожали от напряжения и нехватки воздуха на высоте, но я стоял прямо, глядя Огме в глаза.

— Достаточно, старейшина? — мой голос звучал хрипло, но твердо. — Или ты все еще считаешь дом Лонгботтом «не достойным»?

Огма выпрямился, потирая щеку и не сводя с меня своих ледяных глаз, но теперь в них горел не хищный интерес, а что-то более глубокое. Оценка. Он медленно поднял свою свободную руку в жесте остановки, и глухим голосом, без малейших признаков гнева произнёс:

— Достаточно. Должен признать, что ты умеешь держать, молодой Лонгботтом. — Он глубоко вздохнул, оглядев разрушенное поле боя, и продолжил:

— Сила… она в тебе есть, и сила эта удивительна. Ты свободно используешь как тёмную так и светлую магию, и ты совершенно точно не похож на тех слабаков, о которых ходят слухи.

Услышав про упоминание тёмной магии я вскинулся, но Огма успокаивающе поднял руку, и сказал:

— Не переживай, наследник Лонгботтом. Никто и никогда не узнает от нас о твоих способностях без твоего согласия, и в этом я даю тебе слово главы рода.

После этого он едва уловимо покачал головой, и требовательно произнёс:

— Давай сюда документы и символ… Пришло время заняться тем, ради чего ты сюда прибыл…