Феникс (гет)

Она проснулась в мире, где время текло, словно песок сквозь пальцы, а жизнь была лишь мимолётным сном перед вечностью. Мир бессмертных, холодный и безжалостный, где её судьба уже была предрешена. Ли Сусу — не просто небесная фея, а будущий Феникс, чьи крылья должны были возродиться из пепла. Но пока она была лишь хрупкой девочкой, дрожащей перед мемориальными табличками, на которых высекли имена погибших.

«Не повторяй их судьбу», — шептали ей, но она-то знала правду.

Правду о том, что ей суждено стать женой самого Таньтай Цзиня — Бога Демонов, чьё имя наводило ужас на все три тысячи миров. Она видела его в новелле, читала о его жестокости, о ледяном сердце, которое не смягчил ни один смертный. И всё же… она ждала. Ждала того дня, когда окажется в его прошлом, чтобы встретить не монстра, а того юношу, чью душу ей предстояло согреть.

Но судьба любит играть с теми, кто слишком уверен в себе.

Однажды, ослеплённая гордыней, она попыталась вернуть тело погибшего брата из проклятой гробницы. И вот теперь, превратившись в маленькую птицу, она сжалась на холодном полу тронного зала, окружённая демонами. Их тени скользили по стенам, а сердце её бешено колотилось, словно пыталось вырваться из груди.

«Я умру. И никто даже не узнает, что я должна была изменить всё…»

И тогда он вошёл.

Таньтай Цзинь.

Бог Демонов, чьё имя заставляло трепетать даже небожителей. Его шаги были бесшумны, словно сама смерть шла за ней. И когда она подняла глаза, то… замерла.

Он был прекрасен.

Не просто красив — он был подобен ночи, полной звёзд, но готовой поглотить всё живое. Его глаза, холодные и бездонные, словно отражали вечность, в которой не было места ни жалости, ни раскаянию.

«Так вот каков он…»

Их взгляды встретились — хрупкая птица и повелитель тьмы.

Прошла секунда. Две.

— Отпустите её.

Его голос прозвучал тихо, но демоны тут же отступили, будто опасаясь, что он передумает. А он… усмехнулся. Лёгкая, почти невесомая улыбка тронула его губы, и в тот миг Сусу почувствовала не страх, а что-то другое. Что-то, от чего сердце забилось ещё сильнее.

Не веря своему спасению, она улетела, но его образ не покидал её мысли.

Почему?

Он не знал её. Не знал, кем она станет. Так почему же пощадил?

Прошли годы.

И вот она, уже не ребёнок, а девушка, держащая в руках Зеркало Вечности — ключ к прошлому.

— Госпожа, бегите! — кричит служанка, и Сусу бросается вперёд, в тёмный лес.

Ветки хлещут по коже, снег холодит лицо, но она знает — он уже близко.

Падение с обрыва. Холод, тьма…

И вдруг — тепло.

Чьи-то руки подхватывают её.

— …Глупая.

Голос, который она слышала лишь раз, но запомнила навсегда.

Она открывает глаза — и видит его.

Не Бога Демонов.

А юношу с тенью боли в глазах.

Тонкого, бледного, но сильного.

Такого, каким он был до того, как мир сломал его.

— Ты… — её голос дрожит.

Он смотрит на неё, и в его взгляде нет ни жестокости, ни скуки.

Только вопрос.

Только начало.

Мои слёзы капали ему на шею, а пальцы вцепились в его одежду так крепко, будто я боялась, что он исчезнет. Он такой холодный…

— Ты в порядке? — его голос был тихим, без эмоций.

— Нет… — прошептала я, чувствуя, как дрожу.

Он не ответил, но и не оттолкнул. Просто нёс меня, как будто я была чем-то хрупким, что могло рассыпаться от одного неверного движения.

А потом… меня забрали.

Слуги унесли меня в комнату, уложили в постель, а я, обессиленная, провалилась в сон.

Проснулась уже вечером.

— Как вы себя чувствуете, госпожа? — служанка смотрела на меня с опаской.

— Всё хорошо… — села, протирая глаза. — А где мой муж?

Её взгляд стал странным.

— Он… как вы и приказали, отбывает наказание.

Что?

В голове пронеслось: «Нет, нет, нет!»

Я вскочила с кровати, наспех натягивая одежду.

— Где он?!

Выбежав во двор, я увидела его сразу.

И там, посреди заснеженного двора, стоял он.

Нет, не стоял — едва держался на коленях.

Таньтай Цзинь, мой муж, повелитель демонов в будущем, а сейчас — измученный, замерзший человек, которого я сама обрекла на это страдание. Его стройная фигура, обычно такая гордая и неприступная, теперь поникла под тяжестью двух дней без еды и воды, под ударами ледяного дождя и снега.

"Боже, что я наделала..."

Я бросилась к нему, не обращая внимания на хлопья снега, цепляющиеся за мои ресницы. Когда я приблизилась, он еле поднял голову.

Его глаза...

О, эти глаза!

Глубокие, как сама тьма, полные ненависти и презрения. Но за всем этим — бесконечная усталость. Он уже не мог даже говорить, только смотрел на меня с тем же ледяным равнодушием, что и раньше.

"Как же он должен ненавидеть меня..."

— Госпожа?! — позади раздался испуганный голос служанки. — Что вы...

— Помоги мне! — резко оборвала я ее, наклоняясь к Таньтаю.

Его тело было холодным, как мрамор, а губы посинели от холода. Когда я попыталась приподнять его, он слабо дернулся, но сил сопротивляться у него уже не было.

— Мы должны занести его внутрь! Сейчас же! — приказала я, чувствуя, как слезы застилают мне глаза.

Служанка кивнула, но в ее взгляде читалось недоумение. Она не понимала, почему я, та самая жестокая госпожа, вдруг забочусь о том, кого сама же наказала.

Но мне было все равно.

Я обхватила Таньтая за плечи, чувствуя, как его холод пробирает меня до костей. Он был таким... хрупким. Таким беспомощным.

И все же — даже сейчас, в полубессознательном состоянии, он не сломлен.

"Прости меня..."

Мы с служанкой медленно потащили его к дому. Его дыхание было поверхностным, а тело — неестественно тяжелым.

Но он жив.

И пока он жив — у меня еще есть шанс все исправить.

Шанс растопить этот лед.

Шанс заслужить его прощение.

Даже если для этого потребуется целая вечность.

По дороге я распорядилась приготовить горячую воду для купания и, услышав, что ванна уже готова, слабо выдохнула от облегчения. Отпустив служанку с приказом принести ужин на двоих, я схватила за руку безучастно стоящего Таньтай Цзиня и потащила его в соседнюю купальню.

— Раздевайся и мойся, — приказала я, стараясь придать голосу твердость, хотя силы покидали меня с каждым мгновением. — И не смей выходить, пока как следует не согреешься!

Для убедительности я притопнула ногой, но тут же пожалела об этом — он и так слушался меня безропотно, словно тень.

Когда принесли еду, я не стала прикасаться к ней, решив дождаться его возвращения. Вспомнилось, как он поначалу боялся есть из моих рук — словно дикий зверь, не верящий в доброту. Блюда выглядели изысканно, аромат кружил голову, но я лишь слегка пригубила пару кусочков, чтобы показать ему — всё в порядке.

И вот он вышел, всё в той же тонкой одежде, и сердце моё сжалось от досады. Такой высокий, с благородными чертами лица, с плечами, которые могли бы держать небеса, — и такой худой, словно его годами морили голодом.

— Цзинь, — позвала я, стараясь смягчить голос, — садись на кровать и укройся.

Он колебался, и я закатила глаза.

— Эй, ты же в уличной одежде! Ты в ней на земле стоял!

Он лишь молча посмотрел на меня, и в его взгляде читалось что-то неуловимое — то ли недоверие, то ли смущение.

— Ну чего? Я там ничего такого не видела! Мы же муж и жена, — махнула я рукой, стараясь говорить твёрже. — Раздевайся и ложись… то есть садись под одеяло. А теперь — ешь.

Он начал медленно снимать верхние слои одежды, и я, делая вид, что не смотрю, всё же украдкой скользнула взглядом по его фигуре. Высокий, стройный, с изящной линией плеч… Чёртова Е Сю! Как можно было довести такого мужчину до такого состояния?

Мысленно я уже составляла список всего, что ему нужно: тёплая одежда, двойные порции еды, покой… Но сейчас главное было накормить его.

— Вот, смотри, — взяла я плошку с рисом и подсела к нему. — Я буду брать то, на что ты укажешь палочками, и пробовать. Я уже немного поела, так что не жди, что я буду есть наравне с тобой. Но я оставила тебе всё самое вкусное. Ну же!

Он наконец начал выбирать кусочки, и дело пошло. Я едва сдерживала нетерпение — не китаянка я, не привыкла к этим церемониям. Но ради него готова была и замедлиться.

— Цзинь, — сказала я мягче, когда он закончил, — закутайся в одеяло и не вылезай до утра. Если понадобится встать… ну, ты понимаешь. Но одежду и обувь я забираю — без них сложно подобрать новое. Хорошо?

Он сверкнул на меня взглядом — всё ещё ждал подвоха. Но я лишь вздохнула.

Как же до него достучаться?

Один комплект одежды, зима за окном, вьюга… Нет, так не пойдёт.

Завтра начнём исправлять.

Я стремительно вышла из дома и почти бегом направилась к дому прислуги. Те заметно переполошились, увидев меня на пороге в столь поздний час, но мне было не до их смущенных взглядов. Сразу же отыскав глазами ту самую служанку, что приносила еду, я сунула ей сверток с мерками и тихо, но очень четко приказала:

• Завтра с утренней трапезой принесите еды на две персоны. И по этим меркам — зимнюю одежду и сапоги. Лучше всего синие или черные... Ну а если выбора не будет — берите, что есть. Жду всё это вместе с завтраком.

Специально сделала лицо строгим, даже слегка нахмурилась — пусть знают, что я не шучу и спущу шкуру за невыполнение. Резко развернулась и вышла, но не успела сделать и шага, как услышала за спиной приглушенный гул пересудов. Наверняка сейчас ломают головы над моими странными приказами: и наказание отменила, и одежду велела купить... Хе-хе, они еще не знают про купание и голого Цзиня в моей постели! Утром будет сюрприз. Но мы ведь законные муж и жена, а я просто... деспот в милом обличье. Переживут.

Возвращалась я уже не спеша, в предвкушении найти мужа спящим. Но совершенно забыла, что по "расписанию" супружеской пары сегодня полагалась порка. И бедняга... ждал. Хорошо хоть под одеялом ждал.

Признаться, хоть я и не невинная девица (в прошлой жизни), но вид истощенного голого мужчины, дрожащего в ожидании наказания посреди комнаты... Боюсь, даже мое богатое воображение не выдержало бы такого зрелища. Либо заржала бы от нервозности, либо... В общем, мне ведь нужно влюблять его в себя, быть нежной и заботливой.

Эх, надеюсь, когда откормлю, он оправдает мои ожидания. База-то шикарная — это я уже успела заметить. Интересно, настоящий супружеский долг мне, как и в новелле, придется ждать годами, или можно как-то ускорить процесс?..

Кажется, мой взгляд выдал слишком многое — он резко попытался подняться с кровати. Я невольно рявкнула командным тоном:

• Куда собрался?!

Тогда он медленно наклонился, достал из-под кровати хлыст и молча протянул его мне. Без тени эмоций на прекрасном лице. В глазах — только пустота.

• Твою же мать, Е Сю! — вырвалось у меня. — Сука ты малолетняя!

В ярости я рванулась вперед, вырвала хлыст из его рук и широкими шагами направилась к двери. Со всего размаху швырнула орудие пыток за порог — все равно не умею с этим обращаться.

• Так, муж! — голос мой дрожал. — Сейчас скажу важные вещи. Повторять не буду. Надеюсь на твою молчаливость. Кивни, если согласен хранить мой секрет.

Он механически кивнул. Без выражения.

Я мысленно застонала. Как сложно будет с ним! Его с детства не учили сочувствию... Как заставить такого полюбить?

• Я... — глубоко выдохнула. — Сегодня... или это было вчера... упала. Помню только боль, падение вниз, потом холод. Потом ты нашел меня, сказал, что ты мой муж. Служанка объяснила, кто я.

Голос сорвался.

• Я не помню нашего брака. Не понимаю, почему ты подаешь мне хлыст, будто я каждый вечер истязаю тебя. Мне ужасно от мысли, что ты стоял из-за меня на снегу и ветру... И за что?

Слезы подступили к горлу.

• Не понимаю, почему ты так истощен, почему боишься есть, пока я не попробую... Но начинаю догадываться, какой мерзкой тварью я была.

На последних словах я окончательно расплакалась.

• Пожалуйста... Не говори никому, что я ничего не помню. И если сможешь... прости меня. Я правда не понимаю, почему мы женаты, если я так с тобой обращалась. Даже в политическом браке... Ты же так красив! Любая была бы счастлива стать твоей женой. А мне сказали, ты принц... Я — дочь генерала... Значит, это я получила выгоду, а не ты? Или я совсем ничего не понимаю...

Икота прерывала речь. Глоток воды немного успокоил спазмы. Я робко взглянула на его реакцию.

Он сидел, уставившись в одну точку. Безжизненно. Без эмоций.

Осторожно подошла, взяла его руку в свои.

• Пожалуйста... Давай попробуем сначала. Мне страшно. Я одна и никого не узнаю. Боюсь признаться родне... Если захочешь — придумаем что-нибудь. Если не получится... Может, развод попросишь, если я тебе не понадоблюсь...

Жалобно заглянула в глаза — и увидела там только ненависть. Холодную, бездонную.

• Ладно... Давай спать. — Глубоко вздохнула. — Понимаю, тебе нужно время. Наверное, я и правда была ужасным человеком...

Потушила светильники, пряча новую волну слез.

У кровати я зашуршала одеждой — ну нет, спать в этом многослойном убранстве я точно не собиралась! В лучшем случае — в ночнушке, как привыкла. Ещё в Заоблачном мире я сшила себе удобную сорочку для сна, и здесь продолжу традицию. Я ж не в дорамах, чтобы дремать в сапогах и украшениях.

Сбросив лишние слои, осталась в тонком нижнем платье и скользнула под одеяло. Неудобно, но терпимо — завтра же отправлюсь в мастерскую и закажу себе нормальную ночную рубашку, да и Цзиню несколько комплектов одежды. Одна смена — это просто неприлично! Моя семья вроде не бедная, не обанкротятся же они. Интересно, есть ли здесь что-то из шерсти? Пока он такой исхудавший, ему нужно что-то потеплее... Потом, когда станет императором, пусть хоть в золоте ходит, а сейчас будем заботиться как умеем.

Я поворочалась рядом с ним, пытаясь устроиться поудобнее, но сон не шёл. Не то чтобы не хотелось спать — очень даже хотелось! Но рядом лежал этот "маленький бог-дьявол", явно точивший на меня зуб. Интересно, если я на цыпочках попрошу его меня не убивать — послушается? Или это будет для него слишком? Столько событий за один вечер... Надо дать бедняге отдохнуть. Жёнушка и так не подарок, да ещё и память потерявшая...

"Полюбит ли он меня когда-нибудь?" — с этой мыслью я наконец провалилась в сон.

Проснулась от настойчивых движений рядом. Приоткрыв один глаз, с удивлением осознала, что во сне притянула к себе голого Цзиня и теперь неосознанно не даю ему встать. А он смотрит на меня... Стоп, уже без ненависти? Прогресс! Я лениво улыбнулась и отпустила "сердёшного".

Его одежда и завтрак уже аккуратно стояли у изголовья. Боюсь представить, какой культурный шок испытала прислуга, обнаружив нас спящими в одной кровати, да ещё и в обнимку! Пусть привыкают — он мой, и никому я его не отдам. Откормлю — и вместе мир завоёвывать пойдём!

Приподнявшись на локте, я с умилением наблюдала, как он осторожно одевается, стараясь не шуметь. Каждый его жест был исполнен необъяснимой грации — даже в таких простых действиях сквозило благородное происхождение. Худоба лишь подчеркивала аристократичность черт... Нет, определённо, я сделала правильный выбор. Пусть сейчас он смотрит на меня с опаской — придёт время, и эти глаза загорятся совсем другими чувствами.

— Цинь, —позвала я, приподнимаясь на локте, — позавтракаешь со мной? Вижу, ты уже встал умыться... Я подожду тебя. Хотя и мне не мешало бы освежиться, но вместе будем кушать, хорошо?

Дождалась его сдержанного кивка и счастливо растянулась на постели, радуясь маленькой победе — план с одеждой, первая ступенька выполнена!

В этот момент раздался робкий стук.

— Барышня, вас ждут на завтрак с семьёй, — доложила служанка, робко выглядывая из-за двери.

Я мысленно чертыхнулась.

— Передай, что я немного опоздаю — нужно привести себя в порядок. Позавтракаю здесь, а потом присоединюсь к чаепитию, чтобы никого не обидеть, ладно? И одеваться буду сама. Ступай.

Служанка замялась у порога, но, правильно расшифровав мой взгляд, поспешно ретировалась.

Как раз вернулся Цзинь.

— У меня будет просьба... — застенчиво улыбнулась я. — Помоги, пожалуйста, одеться — я совсем запутаюсь в этих хитрых завязочках. Оказывается, семья ждёт меня к завтраку... Но есть я буду с тобой, а к ним только на чай загляну. Ты не пойдёшь со мной?

Он отрицательно мотнул головой, и я не стала настаивать.

Отдельная история началась, когда он принялся помогать мне одеваться. Было дико неловко, но я правда не справилась бы сама с этими сложными бантами и шнуровками. Попросила сделать максимально простую причёску — хоть какое-то облегчение!

Счастливая, я потащила его к уже остывающему завтраку. Всё шло легче, чем вчера — он указывал, что мне пробовать, а затем самостоятельно наполнял свою тарелку. Я пока не вмешивалась в этот ритуал, боясь спугнуть хрупкий прогресс.

Закончив трапезу, осторожно поинтересовалась:

— Где я могу тебя найти позже?

— В библиотеке. На чердаке, — спокойно ответил он, и в моём сердце затеплилась надежда — значит, начинает доверять хотя бы в мелочах.

Я кивнула, уже строя планы, как ненароком "заблудиться" в районе чердака после семейного чаепития...

Кивнув в ответ, я отправилась на долгожданное знакомство с роднёй. Хоть и не хотелось, но откладывать дальше было нельзя.

К моему удивлению, всё прошло куда проще, чем я ожидала. Бабушка даже ахнула, узнав, что я завтракала с мужем.

• Но он же мой муж, — с наивной искренностью сказала я, — разве не так положено?

Отец спросил правда ли, что я заказала Цзиню новую одежду. Я виновато опустила глаза:

• Разреши пошить ему ещё один комплект... На улице зима, а люди наверняка плохо думают обо мне, если мой муж ходит в таких тонких одеждах.

В комнате воцарилась тишина. Наконец бабушка тихо произнесла:

• Верно говоришь. По мужу и жену судят.

Я радостно закивала, получив одобрение старейшины. Потом поспешила отпроситься, сославшись на дела, — слишком боялась неудобных вопросов. Пообещав зайти к бабушке вечером, я буквально вылетела из комнаты.

Библиотеку нашла на свою голову. Забравшись на чердак, я с ужасом обнаружила, насколько там холодно. Сердце сжалось от досады — неужели у этого человека нет ни одного тёплого уголка?

• Цзинь... — тихо позвала я.

Он лишь слегка повернул голову.

• Цзынь, я... — замялась я. — Можно я буду так тебя называть? Я ещё не привыкла, что ты мой муж, а полное имя звучит слишком официально... Мы же должны быть ближе.

Он усмехнулся — о чудо, эмоция! — и кивнул. Моё сердце запрыгало от радости, будто встретило Новый год.

• Цзинь, пошли в город! Тебе нужна одежда, а мне кое-что для сна — неудобно как-то!

Схватив его за руку (ледяную, увы), я буквально вытащила его из-за стола. На улице подозвала служанку, которая явно поджидала меня, и шёпотом спросила у мужа:

• Как её зовут? А то неудобно как-то...

Он наклонился к моему уху, и его тёплое дыхание обожгло кожу:

• Пиньинь.

Эти первые слова со вчерашнего дня! Он не только хранит мою тайну, но и помогает! Прогресс налицо — а я-то думала, он будет месяцами меня игнорировать.

Довольная собой, я весело подозвала служанку:

• Пиньинь, проводи нас в лавку с тканями, да где выбор побольше. И скажи, кто у нас шьёт — слуги или в лавке заказываем?

В глазах мужа мелькнуло что-то похожее на интерес. Кажется, наш совместный поход обещал быть куда увлекательнее, чем я предполагала.

Пиньинь провела нас через заснеженные улицы в лучшую тканевую лавку уезда. По дороге я не отпускала руку Цзиня, чувствуя, как он напрягается при каждом случайном взгляде прохожих. "Черт, они все его знают... и боятся", — с горечью подумала я, незаметно прижимаясь к нему ближе.

Лавка оказалась роскошной для такого захолустья — шелка с вышивкой, узорчатый бархат, плотная шерсть. Хозяйка, дородная женщина с веером, едва не уронила его, увидев Таньтай Цзиня на пороге.

— "Дочка генерала Ли! Какая честь!.." — она бросила взгляд на Цзиня и замолчала, будто проглотила язык.

— "Мне нужна теплая одежда для мужа. И ночная рубашка для меня — легкая, но не продуваемая", — сказала я, нарочито громко подчеркивая слово "мужа".

Пока хозяйка суетилась, я набрала тканей: темно-синюю парчу для верхней одежды, мягкую шерсть для подкладки, черный шелк для исподнего. Цзинь молча наблюдал, но когда я потянулась за серебряным поясом с нефритовыми подвесками, его пальцы вдруг сжали мое запястье.

— "Это... слишком", — прошептал он. Первое предложение.

— "Ты — принц", — так же тихо ответила я, намеренно касаясь его ладони. — "И моя гордость".

Его глаза расширились. В них мелькнуло что-то нечитаемое — шок, недоверие, а потом... искра. Крошечная, но моя.

Обратный путь стал испытанием. Местные, шептавшиеся за нашей спиной, внезапно замолчали, когда Цзинь резко обернулся. Я воспользовалась моментом:

— "Если кто-то посмеет плохо говорить о моем муже, я вырву ему язык!" — заявила я, сжимая рукав Цзиня.

Он фыркнул. Фыркнул!

Дома меня ждал "сюрприз" — в спальне стояла перегородка, отгораживающая половину комнаты. Видимо, прислуга решила, что "барышня опомнится и велит выгнать оборванца". Я в ярости пнула ширму.

— "Цзинь, помоги!" — позвала я, сбрасывая с перегородки шелковые занавеси. — "Мы же одна семья!"

Он замер, будто услышал крамолу. Потом медленно подошел и одним движением опрокинул конструкцию. Дерево грохнуло, за дверью ахнула Пиньинь.

— "Спать будем вместе", — прошептала я, намеренно дыша ему в шею. — "А то... вдруг память вернется?"

Его губы дрогнули. Почти улыбка.

Ночью я проснулась от жара. Цзинь, обычно спящий как статуя, ворочался, его лоб пылал. Лихорадка — итог лет в холоде. Я вскочила, намочила тряпицу в тазу с водой... и он взвыл, когда прикосновение ткани коснулось кожи.

— "Не трогай!" — он рванулся прочь, глаза дикие, как у загнанного зверя.

Тогда я сделала то, на что не решилась бы даже в прошлой жизни — схватила его за плечи и придавила к кровати.

— "Я твоя жена!" — прошипела я. — "Ты болен — я лечу. Попробуй вырваться — привяжу! Понял?!"

Он застыл. Впервые за все дни... покорился.

Я вытирала его тело, бормоча проклятия в адрес Е Сюй, а когда добралась до спины — зарыдала. Шрамы. Десятки. От плетей, кинжалов, даже... укусов?

— "Кто...?"

— "Ты", — его голос был пуст. — "В первую ночь".

"Чертова новелла! За что автор так ненавидел его?!"

— "Больше. Никогда", — я прижала ладонь к его груди, где под кожей билось сердце. — "Клянусь своим будущим как феникс".

Он не поверил. Но когда я обняла его, чтобы согреть — не оттолкнул.

Утром Пиньинь застала нас в одной кровати: я обвила его руками, а он... обнял меня в ответ во сне.

Служанка убежала с воплем. Цзинь проснулся и покраснел, заметив, где лежит его рука.

— "Прогресс", — зевнула я, целуя его в щеку.

Его лицо стало пунцовым.

После завтрака Оставив Цзыня, я попросила его прийти к ужину в наш дом, чтобы поесть вместе. По дороге поймала пробегающую мимо служанку и строго велела принести на чердак библиотеки тёплые одеяла и жаровню, пригрозив расправой, если там не будет поддерживаться тепло, пока работает Таньтай Цзинь. С чувством выполненного долга направилась к бабушке.

Бабушка уже ждала меня, угощая ароматным чаем. Её первый вопрос прозвучал как выстрел:

— Внучка, ты всё-таки решила дать шанс своему браку с принцем?

— Да, бабушка, — кивнула я, бережно обхватывая тёплую чашку. — После того падения, убегая от разбойников... я поняла, что жизнь нужно тратить правильно. И решила начать с собственного брака. Я совершала много ошибок — обижала Биньчань, преследовала принца Сяо Линя...

Сделав паузу, я заговорщицки наклонилась к бабушке:

— А сегодня, гуляя с мужем, я поняла — мой Цзинь куда лучше Сяо Линя!

— И чем же? — заинтригованно приподняла бровь старейшина.

— Ну представь — он красивее, умнее... Его ведь никто не обучал, а он столько знает! И главное — его дух до сих пор не сломлен, — с гордостью прошептала я, чувствуя, как губы сами растягиваются в улыбке.

Бабушка рассмеялась, одобрительно кивая:

— Раз ты так считаешь, внучка, значит так тому и быть.

— Бабушка, а можно нам с принцем выделить учителя? Для тренировок? — заглянула я ей в глаза с самым невинным выражением. — Не хотелось бы насмешек, если окажется, что мой муж не силён в стрельбе из лука или мечах...

Старейшина рассмеялась ещё громче:

— Попрошу твоего отца. Будет только польза, если рядом с тобой окажется мужчина, способный защитить. Тем более ты взяла за правило везде брать его с собой?

Я смущённо потупила взгляд:

— Вы правы, бабушка. Я думаю, так мы быстрее сблизимся... И ему будет проще полюбить меня, если он увидит мои хорошие стороны.

— Умница ты моя! — ласково похлопала меня по руке бабушка. — Он обязательно тебя полюбит.

Я лишь вздохнула в ответ. "Если бы всё было так просто... — думала я, возвращаясь в свои покои. — Человек, выросший без ласки... Такие либо озлобляются на весь мир, либо становятся психопатами. Не опоздала ли я со своей любовью?"

Канон каноном, но для меня это реальность — всё может оказаться куда сложнее, чем в романтических дорамах...

С этими мыслями я переступила порог своего дома — и подняв глаза, столкнулась с пристальным, изучающим взглядом своего мужа. В его тёмных глазах читалось что-то новое — может быть, проблеск интереса? Или просто отражение пламени от жаровни... Но сердце моё всё равно забилось чаще.

Я как заворожённая впитывала его образ: широкие плечи, тонкий стан, нос, который так и хочется поцеловать, губы яркие, но настолько гармоничные, что невольно задумываешься — а как он целуется? Умеет ли?

И тут я наткнулась на его внимательный взгляд — и утонула. Он вопросительно приподнял бровь, а я, тряхнув головой, чтобы сбросить наваждение, преувеличенно бодро сказала:

— Давай поедим! Я проголодалась. Надеюсь, ты тоже?

Тем же тоном я обрадовала его новостью, что через несколько дней мы начнём тренировки с мечом и луком — я выпросила их у бабушки специально для нас. И с нетерпением ждала его реакции.

— Я точно смогу тренироваться? — спросил он.

Моё сердце ёкнуло — он так редко радует меня своим голосом!

— Конечно! Я бабушке всё объяснила: мол, как же принцу не уметь защитить меня, если что? Да и вообще, знать основы воинского искусства — необходимость! — затараторила я, но вдруг замерла. — Ты… не хочешь?

В ответ он лишь слегка ухмыльнулся:

— Почему же? Хочу. Это разнообразит мои будни.

— Вот и я так подумала! — воскликнула я. — Выберем где-нибудь уединённое место, а то слуги начнут шушукаться, что я полная неумёха… Кстати, а я хоть чем-то владела до того, как потеряла память?

— Нет, насколько я знаю, ничем таким ты не увлекалась.

— Вооот! — воздела палец кверху. — Представляешь, как смешно будет со стороны наблюдать за моими первыми шагами? Я и так уже удивляю прислугу, а тут ещё начну мечом махать… Да и вообще, я попросила сохранять это в тайне, чтобы не привлекать лишнего внимания императора к тебе. Я молодец?

Заглянула ему в глаза, ожидая оценки.

— Да, ты хорошо придумала, — лёгкая улыбка тронула его губы.

Блин, вечно бы его слушала… У него красивый голос — глубокий, спокойный, по-настоящему мужской. Только бы откормить его…

— Муж, ты понимаешь, что при тренировках тебе придётся есть вдвое больше, чем сейчас? — пододвинула к нему еду и требовательно посмотрела.

Он снова поднял бровь. Ну невозможный же человек!

— Для меча ведь нужны мышцы, — убеждённо сказала я. — Откуда возьмутся силы для тренировок, если ты ешь как воробушек? Так что начинай прямо сейчас — хотя бы чуть-чуть больше, чем обычно. Пожалуйста?

Я тоже постараюсь, но ко мне вряд ли будут такие строгие требования — я же не мужчина.

Он молча кивнул и начал методично доедать то, что до этого даже не трогал. Я с умилением наблюдала. Моя внутренняя хохлушка ликовала.

Эх, вот бы сейчас борща с салом да пампушек… Эта китайская кухня, конечно, вкусная, но уж больно изысканная. Надо будет поговорить с поварихой — наверняка найдётся что-то попроще, но сытнее: с белками, углеводами… Ему — чтобы мышцы быстрее росли, мне — чтобы лишний жирок появился. Впереди ведь приключения, а излишняя худоба — не лучший союзник.

В какой-то момент он резко поднял голову и уставился на меня. Я вся вспыхнула.

— Извини, я… В общем, пойду, наверное… в купальню! Да, в купальню! Готовиться ко сну… — залепетала я, чувствуя, как горят уши. — Ещё волосы надо расчесать — говорят, сто раз гребешком провести, тогда красивее будут…

Неловко вскочив под его пристальным взглядом, я выбежала в коридор, поймала первого попавшегося слугу и торопливо попросила приготовить купальню на двоих, а также позвать мою служанку Пиньпинь.

Позже, уже после омовения, я сидела перед зеркалом и сражалась с непослушными волосами. Сто раз, говорили… Ну и мучение!

Я только начала свои мучения с расчёсыванием, как поймала внимательный взгляд Цзиня.

— Поможешь?

Он без слов встал за моей спиной и начал аккуратно распутывать мои волосы. Через некоторое время я замерла: его движения были такими размеренными, осторожными… За моей спиной стоит красивый мужчина… Хм, а пахнет от него… ой, да это моим мылом! Приятно, конечно, но непорядок.

— Цзинь?

— Хм?

— А какие запахи тебе нравятся? Ну, например… хвоя, травы или, может, цветочные?

Он пожал плечами:

— Мне всё равно.

— Давай завтра снова сходим в лавки и выберем тебе новое мыло. И себе тоже возьму — то, что использовала «прежняя я», мне не очень нравится. Слишком цветочное и тяжёлое. Заодно посмотрим, насколько у нас вкусы совпадают. Мы ведь муж и жена — должны нравиться друг другу во всём, даже в запахах.

Я знала, что он ответит, и опередила:

— Да, да, скажешь, что тебе всё равно, чем мы пахнем. Но мне не всё равно. И я надеюсь, со временем мы станем чуть добрее друг к другу…

Поймала его руку и прижала к щеке, глядя ему в глаза через зеркало.

— Пожалуйста, сделай это для меня. Или… для тебя это слишком?

Он смотрел в мои глаза, будто что-то в них искал, а я затаила дыхание, боясь спугнуть этот момент. Наверное, решает — можно ли мне доверять? Не думает ли, что я хочу его обидеть?

Но я обещала себе набраться терпения. Годы плохого обращения не исправить за пару дней. Глупо ждать, что он сразу поверит в мою искренность.

Медленно отпустила его руку, с сожалением отметив, что он так и не ответил на ласку.

— Хорошо, я схожу с тобой выбрать мыло, — наконец сказал он.

Я выдохнула. Ну хоть что-то…

Утро началось с привычного ритуала: Цзинь осторожно пытался высвободиться из моих объятий, а я, покраснев, бормотала смущённое «прости». Что поделать, если мое подсознание упорно воспринимало его как защиту, а не угрозу?

Мои мысли путались. Как объяснить — даже не ему, а самой себе — почему по ночам непроизвольно прижимаюсь к нему? Ответа не было. Только тихое «извини» и поспешное отползание на край кровати. Неловко… Хотя, с другой стороны, пусть привыкает. По сценарию у нас ведь «любовь, спасшая миры»… Хотя пока что выходило скорее «ничего общего».

День выдался спокойнее вчерашнего. Мы снова отправились на рынок. Я пришла в восторг от диковинного мыла с ароматом корицы — невероятно дорогого, но такого манящего! Цзинь, кажется, одобрил выбор — хотя бы потому, что не сморщился, когда я поднесла кусочек к его носу. В свою очередь, я дала ему понюхать хвойные варианты. После недолгих раздумий он кивнул.

— Я всё равно куплю тебе мыло, — пояснила я, — поэтому выбирай то, что действительно нравится.

И тут случилось неожиданное — он проявил инициативу и самостоятельно указал на один из вариантов. Маленькая победа!

Довольная, с драгоценным кусочком мыла в руках, я уже направлялась домой, когда взгляд упал на изумительную шерстяную шаль. Какая же она тёплая на вид… И как в ней было бы уютно во время верховых прогулок! Но я лишь вздохнула и отвернулась. Я и так уже разоряю семью своими прихотями. Шаль была прекрасна… и непозволительно дорога. Эх…

Дома нас уже ждал будущий наставник. Выслушав наше пожелание заниматься в уединении, он повёл нас в дальний угол усадьбы — на заброшенный двор, куда, судя по всему, давно не ступала нога слуг.

— Для тренировок вам понадобится подходящая одежда, — заметил учитель, осматривая наши наряды.

Я закручинилась: ничего подобного у нас не было. Но он успокоил:

— Сегодня я просто оценю ваши возможности, а потом распоряжусь, чтобы вам сшили всё необходимое.

Результаты оказались предсказуемыми: моё нетренированное тело еле справлялось с простейшими упражнениями. Зато Цзинь всех удивил — он демонстрировал недюжинную выносливость и даже владел базовыми приёмами.

— Браво! — захлопала я в ладоши, когда запыхавшийся, но довольный Цзинь внимательно слушал наставления учителя.

Мы договорились встретиться здесь же завтра на рассвете для первой полноценной тренировки. Учитель подробно объяснил, как делать утреннюю разминку, и мы, переполненные новыми впечатлениями, отправились готовиться к завтрашнему испытанию.

Вечером я робко предложила Цзиню:

— Давай я с Пиньпинь научусь заплетать тебе волосы так, чтобы они не мешали на тренировках?

К моему удивлению, он проявил неожиданную уступчивость и кивнул. Не теряя ни секунды, я тут же принялась расчёсывать его волосы, даже не дожидаясь служанки.

О Боги, какие же они у него прекрасные! С трудом сдерживая довольное мурлыканье, я осторожно проводила гребнем по шелковистым прядям. Как жаль, что шаги Пиньпинь прервали этот момент.

Вместе у нас получилось создать идеальную мужскую косу — аккуратную, практичную и даже элегантную, ничуть не хуже, чем у воинов в любимых дорамах.

Когда служанка удалилась, я неожиданно начала расплетать только что созданную причёску. Цзинь удивлённо поднял бровь.

— С такой косой спать будет неудобно, — пояснила я, — голова может болеть. Сейчас я заплету тебе мягкую ночную косу, а утром мы сделаем всё заново.

В эти мгновения я ощущала странное умиротворение. Цзинь сидел расслабленный, позволял прикасаться к себе, гладить его волосы... Пусть пока только гребнем, но ведь позволяет же!

Может быть, это ещё один маленький кирпичик в фундаменте наших будущих отношений?

Наши дни текли размеренно: утренние тренировки, мои занятия чтением, таинственные записи Цзиня, вечерние ритуалы расчесывания волос. Даже неловкие утра, когда Цзинь осторожно высвобождался из моих объятий, стали привычными. Иногда я не просыпалась, иногда он невольно будил меня — но между нами установилось хрупкое равновесие, где каждый старался не нарушать покой другого.

Среди маленьких побед — Цзинь начал самостоятельно есть, не дожидаясь, пока я попробую еду. Теперь я лишь ловила его задумчивые взгляды — открытой злобы в них больше не было.

Но всему приходит конец. Когда появился злой демон-суккуб, я едва не сошла с ума от ужаса. Да, было невыносимо больно хвататься голой рукой за лезвие ножа, но его жизнь оказалась дороже. К счастью, рука не пострадала серьезно.

Вечером, сидя перед зеркалом в ожидании нашего привычного ритуала, я услышала неожиданный вопрос:

• Больно?

• Очень. Но это мелочь по сравнению с тобой, — ответила я. — Пожалуйста, не покидай меня. Я так испугалась, когда демон увлек тебя... И ни капли не жалею о своем поступке. Обещай, что будешь помнить — если ты уйдешь, я останусь совсем одна. Ладно?

Он на мгновение остановился, гребень замер в воздухе:

• Хорошо.

Может, это было самовнушение, но его голос прозвучал чуть теплее обычного.

Когда Цзинь погасил свет и лег, я, помедлив, все же обняла его, положив голову на плечо.

• Цзинь, помни, ты обещал, — прошептала я перед тем, как уснуть в этом положении.

Я понимала, что перехожу границы, но не могла с собой совладать. Сегодня он едва не вступил на путь перерождения в Бога-Дьявола... Я не была готова к этому. Мне нужен был Цзинь — простой, настоящий.

Признаваясь себе в этом, я осознала горькую правду: пытаясь влюбить в себя эту сложную, противоречивую личность, я сама попала в сети собственных чувств. Чем это обернется — одному Богу известно. Пока мне кажется, что он лишь терпит мое присутствие... или, может, присматривается.

До той всепоглощающей любви, способной создавать и разрушать миры, нам как до неба пешком. Да и я не Ли Сусу, а всего лишь обычная девчонка, случайно оказавшаяся не на своем месте...

Жизнь с Цзинем вновь обрела привычный ритм, пока в наши судьбы не вмешался император. Смутно припоминая его истинные намерения, я наотрез отказалась отпускать Цзиня одного. Так я оказалась в ледяных чертогах заброшенного дворца, где от одного вида промерзлых стен кровь стыла в жилах.

Боже правый... Если это было его детство, то чудо, что он сохранил рассудок.

Я не могла даже представить, как ему удалось выжить в этом ледяном аду. И в тот момент поняла: на его месте я бы возненавидела весь мир без разбора. Здесь не было места доброте — только животная жажда выжить.

Когда мы наконец вышли, я в оцепенении ждала Цзиня у ворот. Увидев его, не смогла сдержаться — бросилась ему на шею, и горячие слезы покатились по щекам.

"Ты как? Все хорошо? Пойдем скорее отсюда!" — мои пальцы впились в его одежду, будто кто-то мог отнять его прямо сейчас. "Хочешь чего-то? Сладкого? Соленого? Мяса? Все, что угодно!"

Не дожидаясь ответа, я потащила его к паланкину. Внутри продолжала держаться за него, словно он мог исчезнуть в любой момент.

Страх сдавливал горло. Они издевались над ребенком. Что же они хотят от него теперь?

Я не желала знать ответ. Лишь одно стало для меня ясно: бегство было единственным верным выбором, который он когда-либо совершал.

Лишь одно меня смущало — если я выбирала для него самые вкусные кусочки, то он, кажется, подсовывал мне то, что выглядело подозрительно. Но я не могла на него сердиться. Историю нашего бракосочетания мне уже живописно рассказали.

Когда я осознала, что не девственница, не знала, плакать мне или смеяться. С одной стороны, повторять болезненный опыт не хотелось. С другой — надо же было додуматься подсыпать афродизиак принцу! Какая испорченная барышня... Хотя, если честно, я довольна ошибкой — Сяо Линь мне никогда не нравился ни внешне, ни по характеру. Казалось бы, идеальный принц, но... не понимаю, что Е Сиу в нём нашла.

А вот Цзинь... Возможно, во мне говорит загадочная русская душа, требующая бури, поэтому меня и тянет к таким сложным мужчинам. Кто знает.

Уже поздно раздумывать — по канону судьбы мой путь теперь с Цзинем, и, признаться, мне это совсем не противно.

Интересно, когда мы дойдём хотя бы до поцелуев? Через год? Я украдкой взглянула на мужа — ест, кажется, довольный. Моих прикосновений не избегает, даже, мне кажется, едва заметно улыбается, когда я расчёсываю ему волосы перед сном.

Эх, заглянуть бы ему в голову... Но это не кино, подсказок не будет.

Уже месяц я методично "штурмую эту крепость". Дошло до того, что на тренировках я полчаса изображаю занятия, а потом, как восторженная девочка-подросток, сижу на трибунах и любуюсь, как он упражняется. А что? Он схватывает всё на лету, обладает звериной выносливостью. Тренер махнул на меня рукой ещё в первую неделю.

Но я не кисель — в конце концов, он же будет меня защищать. И надо отметить — за это время он заметно нарастил мышцы. Не превратился в Халка, конечно, но теперь его фигура действительно радует глаз.

Жаль только, что пока не видит во мне женщину... Хотя, если верить канону, всё ещё впереди.

Я шла на ужин, словно на казнь, крепко вцепившись в ладонь Таньтай Цзиня. Пусть формально это был всего лишь светский осмотр — волновалась я за двоих. Бабушка встретила нас приветливой улыбкой, и я с неохотой разжала пальцы, отпуская его руку.

Ужин прошёл удивительно спокойно — мои страхи оказались напрасными. Лишь поймав на себе взгляд отца, я смутилась, внезапно осознав, как интимно выглядит наша привычка подкладывать друг другу еду. Смущённо улыбнувшись, сделала вид, что так и надо, а поскольку аппетита не было, нашла под столом руку Цзиня и легонько сжала её.

Родственники, к удивлению, не докучали расспросами. Лишь поинтересовались моими успехами в тренировках, одобрили старания и обсуждали предстоящую свадьбу Е Биньшань. Когда зашла речь о парных нарядах, я робко предложила сине-голубую гамму — наш с Цзинем любимый цвет. Биньшань удивлённо подняла бровь, но согласилась.

Когда испытание наконец закончилось, в наших покоях я тихо подошла к Цзиню:

— Ты не против, что я выбрала цвет за нас обоих? Он тебе очень идёт...

— Нет, — он взял гребень. — Садись, причешу тебя.

Я покорно устроилась, наслаждаясь привычным ритуалом. Сегодня его движения были особенно бережными. Не выдержав, я снова позволила себе вольность — поймала его руку и прижала к щеке:

— Если не хочешь, я могу сослаться на недомогание, и мы пропустим свадьбу. Там будут все... в том числе самые неприятные люди из дворца.

Цзинь высвободил руку и продолжил расчёсывать мои волосы:

— Нет, мы пойдём. — В его голосе прозвучала мрачная нота.

Что ж, видно, воронам быть. Остаётся лишь надеяться, что эта проклятая свадьба обойдётся без последствий...

Позже, перед сном, я вновь прижалась к нему, осторожно проводя пальцами по его руке. В тишине молилась, чтобы он хоть немного разделял мои чувства, и чтобы на свадьбе нас не ждало беды. Так и заснула, обняв его со спины.

Дни до торжества пролетели незаметно. И вот мы уже стоим во внутреннем дворе дворца Сяо Линя, вежливо отбиваясь от колких замечаний придворных. Боже, я бы сама прибила этого наглого толстяка, будь у меня возможность! По одеревеневшей спине Цзиня поняла — перед нами главный его обидчик. Да, я добрая, но не всепрощающая. Пусть знают — доброта не значит слабость.

Среди свадебного хаоса я вдруг потеряла Цзиня из виду. Мгновение — и двор захлестнула паника: повсюду метались люди, преследуемые стаей ворон. Сердце бешено заколотилось — мужа нигде не было.

Я бросилась во внутренний двор — и застыла. Он стоял там с каменным лицом, но в глазах читалось странное торжество.

«Ну что ж, милый, рада, что тебе весело, — мысленно процедила я. — Теперь спасай меня от этой паники!»

Не будучи Ли Сусу с её боевыми навыками, а всего лишь смертной трусихой, я выбрала простейший способ защиты — разбежалась и запрыгнула на него. Цзинь лишь удивлённо наблюдал, как я несусь к нему, пока мы оба не рухнули на землю. Инстинктивно я успела подставить ладонь под его голову — уж лучше мне больно, чем ему травму получить!

Вжавшись в него, я заныла:

— Ай, больно-о...

Он поднял меня, но я тут же вцепилась в его плечи:

— Всё закончилось? Ты цел? Тебя не задели?

— Всё в порядке, — он попытался отстраниться, но я не отпускала.

— А спина? Я же на тебя всем весом рухнула!

— Не болит, — он усмехнулся.

— Вот как! — вспыхнула я. — Тогда, дорогой муженек, мы сейчас же идём домой, ты раздеваешься, и я лично осмотрю твою спину! Или предпочитаешь лекаря? — сердито схватила его за руку и потащила к выходу. Железный человек... Мы ведь не слабо грохнулись! Вдруг синяки?

Дома, тщательно осматривая каждую пядь его спины, услышала неожиданный вопрос:

— Е Сиу, почему ты бросилась ко мне, а не к стражникам?

Я обошла его, заглядывая в глаза:

— А к кому же ещё? Ты мой муж. Я знала — ты защитишь. Так и вышло — благодаря тебе я упала не на землю, а на тебя. — Озабоченно провела пальцами по его груди. — Ты уверен, что нигде не болит? Ладошки — ерунда, страшно было бы, если б ты головой ударился...

Он перехватил мои руки:

— Точно. Не переживай.

Почему ты так часто прикасаешься ко мне? — его вопрос застал меня врасплох. — Вот как сейчас... И ночью ищешь, чтобы обнять...

Я заморгала, чувствуя, как жар разливается по щекам. Его внимательный взгляд будто прожигал насквозь.

— Я просто... Ну, ты ведь мой муж! — выпалила я и бросилась прочь, не в силах выдержать этот разговор.

Ноги сами понесли меня через двор, дальше в сад, где я укрылась за густыми кустами. Вот и спряталась, молодец... Сжавшись в комок, я бормотала себе под нос:

— Почему, почему... Тебе что, в лоб сказать, что жажду твоих прикосновений? Что ищу в тебе и ласки, и защиты? У-у-у, принц нашёлся на мою голову... Глаза чёрные-чёрные, плечи... Ох, эти плечи...

Я сжала кулаки.

— Ай, не дождёшься! Первой не признаюсь — это нечестно. Мне ведь взаимность нужна... Наверное, я и правда дурная на всю голову. Таньтай Цзинь, ты не муж, а настоящая сволочь! Обычные мужья хотя бы вначале жен любят, балуют вниманием... А ты — кусок льда! И что я в тебе нашла?!

В сердцах потрясла кулаком в небо, затем затихла, осознав всю комичность ситуации. Когда самобичевание надоело, я отряхнула платье и направилась к бабушке — хоть её мудрость меня успокоит.

Бабушка, наверное, уже волновалась — слухи о сорванной свадьбе наверняка до неё дошли. Она встретила меня с распростёртыми объятиями, ахая над моим рассказом о воронах и нашем падении. Особенно её развеселило, как я "спасала" мужа, приземлившись на него.

— Самое страшное — это паника! — закончила я на бодрой ноте, демонстрируя содранные ладошки. — А этот упрямец даже не показал спину! Наверняка там царапины от воронов, но признаться — ни за что! Гордец несусветный.

Бабушка рассмеялась, хитро прищурившись:

— Сегодня в постели сможешь всё проверить.

Я печально вздохнула:

— Ах, если бы... Он меня даже не целовал ещё...

— Надо бабушку правнуками порадовать! — напутствовала она, и я, покраснев, поспешила ретироваться.

Настоящий колобок: от воронов убежала, от мужа сбежала, теперь и от бабушки драпаю. Как же я объясню, что вся наша супружеская близость ограничивается ночными объятиями, да и то по моей инициативе?

Вернувшись в покои, я не застала Цзиня и с облегчением растянулась на кровати, вскоре погрузившись в сон. Ночью сквозь дремоту почувствовала, как он осторожно лёг рядом. Не открывая глаз, я привычным движением обняла его со спины, уткнувшись носом между лопаток.

Ну вот и весь наш "интим"... — подумала я с горьковатой усмешкой. Но хоть на это имею право.

Наши размеренные дни захотелось немного разнообразить. После утренней тренировки я робко предложила Цзиню:

— Возьми меня с собой сегодня? Могу показать тебе кое-что интересное... Небольшие магические фокусы.

К моему удивлению, он согласился с явным интересом. Когда мы поднялись в его покои, я не могла не отметить перемены — теперь здесь было куда уютнее, чем в мой первый визит. Жаровня весело потрескивала, на кровати аккуратной стопкой лежали одеяла, окно было утеплено от зимнего холода. На низком столике стоял чайник с парой сладостей.

С воодушевлением принялась объяснять основы иллюзий, демонстрируя простейший фокус — за окном вместо зимнего пейзажа расцвел яблоневый сад. Таньтай Цзинь с поразительной точностью воспроизвел магический талисман, но сам трюк у него не получался.

— Не переживай, с первого раза ни у кого не выходит, — утешала я, наблюдая, как он хмурится над очередной неудачной попыткой. — Ты уже молодец, что так точно повторил символы. Главное — продолжать пробовать.

Но час за часом успех не приходил. Даже когда слуги принесли обед, а затем и ужин, он упрямо продолжал попытки. На мое предложение отдохнуть лишь раздраженно отмахнулся.

Неожиданно для самой себя я решила его не оставлять. Завернувшись в мягкое одеяло, осторожно пристроила голову у него на коленях и незаметно для себя уснула.

Сквозь сон почувствовала, как крепкие руки бережно переносят меня на матрас. Когда он лег рядом, я по привычке прижалась к его спине, погрузившись в глубокий сон

Утром я проснулась в его объятиях — такое чудесное пробуждение. Не удержалась и нежно поцеловала его в нос, пока он спал. Ну а что, он же не проснётся...

Но он мгновенно раскрыл глаза.

— Извини, я просто... — проговорила я смущённо, чувствуя, как жар разливается по щекам. — Захотелось...

Он пристально посмотрел на меня — этот взгляд, казалось, проникал прямо в душу. И тогда случилось неожиданное: Цзинь медленно потянулся ко мне... и поцеловал.

Это был осторожный, почти нежный поцелуй — будто первый весенний ветерок, робкий и тёплый одновременно. В тот миг мир вокруг словно замер.

Я только собралась углубить поцелуй, как над головой раздался громовой голос:

— Е Сиу! Совсем стыд потеряла!

Я отпрянула от Цзиня, пытаясь осознать происходящее. Прислуга никогда не приходила так рано, да и всегда стучалась перед входом.

— Я приехал с границы, а моя сестра тут развратничает! — продолжал греметь голос. — О твоём замужестве и так весь город судачит, а ты ещё и не в спальне такое творишь!

Ага, Е Цинь Юй пожаловал. Вот именно сейчас!

Я вскочила на ноги и сердито уставилась на брата:

— Муж, оставь нас, пожалуйста. Мой брат явно желает меня отчитать.

Цзинь молча поднялся и вышел. Как только дверь закрылась, я уперла руки в боки:

— И что, с твоего позволения, мы здесь делали? Мы всего лишь поцеловались! Мы супруги! В комнату без стука даже прислуга не входит — все знают, что мы тут либо читаем, либо сутры переписываем. Ты хоть понимаешь, что это он меня впервые за всё наше замужество поцеловал? Сам! Без моей инициативы!

— А что, ты его принуждала?! — возмутился брат.

— Нет, конечно! — уже со злыми слезами на глазах кричала я. — Просто у нас... особенные отношения. Я его люблю, между прочим! А ты! Может, он после сегодняшнего и вовсе на меня смотреть не захочет! Может, моя семья решила, что он должен быть статуей вместо мужа?!

Я готова была рвать и метать:

— Что, накажешь, что я с законным мужем целовалась? Давай, отправляй меня в храм на колени! Но тебе-то я этого не прощу! У нас одни родители — как они так тебя воспитали, что ты без стука к супружеской паре врываешься?!

Брат смутился, но выцепил главное:

— Ты... его любишь?

— Люблю, — буркнула я, затем, мечтательно улыбнувшись, добавила: — Он такой... весь из себя холодный, но в глазах — пламя. И красивый, и умный, и талантливый... И вообще он мой, никому не отдам!

Брат внимательно посмотрел на меня и неожиданно смягчился:

— Я думал предложить тебе помощь с разводом. Всё-таки принц-заложник не имеет веса при дворе... Но если любишь...

— Спасибо, брат! — перебила я. — Не помогай. Просто не мешай. Мы сами разберёмся. Видишь, первый поцелуй уже случился, а ведь всего несколько месяцев в браке!

— Но причина вашей свадьбы... — начал он.

— Знаю, — махнула я рукой. — Дурман не в счёт. Мы идём своим путём. Всё будет хорошо. Может, даже бабушку правнуками порадуем — представляешь, какие красавцы получатся?

Брат только хмыкнул, но, к моему облегчению, больше не грозился наказывать. И на том спасибо.

Я поспешно отпросилась, чтобы привести себя в порядок, и почти бегом направилась в купальню, по пути задержав Пиньпинь. Пока служанки умащивали меня ароматными маслами и укладывали волосы, я вдруг осознала, что тихонько напеваю.

Как же это прекрасно — он сам поцеловал меня!

Да, если судить по меркам моей прошлой жизни, это трудно было назвать полноценным поцелуем — всего лишь лёгкое прикосновение губ. Но в моём сердце уже расцветала уверенность: это только начало. Самое важное, что лед тронулся, и теперь я знала — его равнодушие не вечно.

Пиньпинь, ловя моё необычайно радостное настроение, осторожно спросила:

• Госпожа, вам сегодня особенно к лицу улыбка. Случилось что-то приятное?

Я лишь загадочно улыбнулась в ответ, позволяя служанкам завершать свой труд. В зеркале отражалось моё сияющее лицо — ничто не могло скрыть счастья, переполнявшего меня. Даже самые искусные косметические средства не смогли бы придать мне такой сияющий вид, какой дарило это сладкое ожидание новых нежных моментов.

Новый год подкрался незаметно. В одну из ночей я даже тихо поплакала — ведь это означало, что скоро Цзинь сбежит, и начнутся те самые опасные приключения. Мне так не хотелось терять наше тихое счастье, эти размеренные дни, когда он стал внимательнее, когда сам начал обнимать меня по ночам, когда его прикосновения заставляли меня таять. Я верила, что скоро он наконец по-настоящему поцелует меня, и наша супружеская жизнь перестанет быть этой неловкой игрой в сторонних наблюдателей.

Но вот мы уже гуляем по вечернему рынку, покупаем фейерверки, смеёмся... И вдруг я вижу её — маленькую синюю птичку, которая поёт так, будто шепчет что-то Цзиню. Я прошу остановиться, притворяюсь, что просто хочу послушать её трель, но знаю: сегодня ночью его заберут.

Моя ладонь дрогнула в его руке. Я выскользнула из его пальцев и обняла за талию.

— Цзинь?

— Хм?

— Я хочу попросить у тебя подарок.

— Что я могу подарить тебе, Е Сиу?

Я глубоко вздохнула:

— Не убивай лисичек. Они красивые. И... подари мне поцелуй.

Он замер, затем медленно кивнул, в его глазах мелькнула тень удивления.

— Лисички и поцелуй... Интересный набор подарков. Не объяснишь?

— Нет. Просто... подари, если хочешь. Я не настаиваю. Подарки должны быть от души.

Он смотрел на меня так, будто видел насквозь. Потом наклонился.

И... о боги.

Сначала это было просто прикосновение губ. Но потом — потом я утонула. Руки вцепились в его плечи, ноги подкосились, когда он углубил поцелуй. Где-то внизу живота завязался тугой узел, и я, кажется, тихо застонала.

— Тебе больно? — он оторвался, изучая моё лицо.

— Нет... просто... это приятно, оказывается, — прошептала я, ещё не придя в себя. — А можно ещё?

В его глазах вспыхнуло то самое пламя, от которого у меня перехватывало дыхание. Он не ответил. Просто снова поцеловал.

Мы ещё долго стояли под деревом, а я, прижавшись к его груди, пыталась успокоить бешеный стук сердца. Может, он возьмёт меня с собой? Да, там будет страшно. Больно. Но он будет рядом. Не бросит.

Я всегда думала, что буду круче канонной Ли Су Су. А теперь готова была разрыдаться от одной мысли, что он может отвернуться.

Поцелуй закончился. Ночью я вжималась в него с отчаянной силой, пытаясь не уснуть — но сон сразил меня, будто подмешали сонного зелья.

Последнее, что я помнила — его тёплые руки, крепко обнимающие меня в ответ.

Я очнулась в тесной каюте со скрученными за спиной руками. Ну что ж, хоть вязать меня не научили — путы болтались почти свободно. Я злилась. Злилась по-настоящему, до дрожи в пальцах.

"Вот же синегривый гад! Не мог просто сказать: "Е Сиу, пойдем со мной"? Обязательно нужно было тащить меня спящей, как мешок с мукой? И что он вообще задумал? Мы только вчера первый раз по-настоящему поцеловались, а он уже..." Мысли путались от ярости.

Переодевшись в наряд одной из танцовщиц, я выскользнула на палубу. И там он — мой драгоценный муженек, восседающий на троне, как довольный кот.

"Хочешь танца, ваше высочество? Получите!"

Плавно приблизившись, я оседлала его колени и впилась ногтями в плечи:

"Ты вообще в своем уме? Похитить собственную жену?! Я бы и сама пошла, если бы ты попросил нормально!"

В отместку я впилась губами в его губы — не поцелуй, а настоящий укус. Прежде чем он успел среагировать, я уже стояла на перилах.

"Не на того напал, милый! Теперь сам меня ищи!"

Ледяная вода перехватила дыхание, когда я нырнула за борт. "Вот идиотка! Влюбилась в черствого урода и теперь купаюсь в ледяной реке. Могла бы побыть его пленницей, сбежать потом... Эх, Ли СуСу, может быть, ты и права..."

Последнее, что я почувствовала перед тем, как темнота накрыла меня с головой — это ледяное дно под босыми ногами.

Когда я очнулась, передо мной склонились два морщинистых лица — старик с седой бородой и его жена с добрыми, но усталыми глазами.

— Очнулась, дитятко? — женщина потрогала мой лоб. — В лихорадке была три дня.

Я медленно села, оглядывая убогую хижину. Значит, рыбаки... И судя по всему, далеко от реки — лес глухой, тихий. Идеальное место, чтобы переждать, пока братья Таньтай режут друг друга.

— Как звать-то тебя, милая? — спросил старик.

Я притворилась растерянной:

— Не... не помню...

Старуха ахнула:

— Совсем память потеряла!

— Ничего, — старик хлопнул по колену. — У нас поживи, оклемаешься. Только работать придется — дармоедок не держим.

Я быстро кивнула:

— Буду помогать! За кров и еду.

Так начались мои три месяца простой жизни. Я научилась чинить сети, жарить рыбу на открытом огне и даже плести корзины — навыки, которые настоящей аристократке Ли Сусу и не снились. Зато когда вернусь к Цзиню, смогу его удивить не только красивым платьем, но и умением готовить.

Но однажды старик вернулся из города бледный.

— Беда, — прошептал он. — Новый император — тот самый Таньтай Цзинь — демона выпустил. Говорят, каждое полнолуние теперь девушек в жертву приносят...

Я чуть не поперхнулась чаем. Значит, время пришло.

— Вдруг вспомнила! — вскочила я, делая вид, что меня осенило. — Я... я знаю, кто я! Моя семья наверняка в отчаянии! Мне нужно их найти!

Старики переглянулись.

— А кто твои родные-то?

Я замялась. Если скажу правду — испугаются. Да и зачем им знать?

— Богатые купцы... из столицы. Они... наверное, уже ищут меня.

Старуха прослезилась:

— Ну конечно, дитятко, иди!

Я собрала свои жалкие пожитки — пару платьев, которые старуха мне перешила, и деревянный гребень, что сама вырезала.

"Младший брат уже пристроился к Цзиню генералом... Значит, искать мне некого. А вот эта "сестрица", которая скоро объявится... Только попробует подкатить к моему мужу — узнает, как выглядит настоящая ярость."

Я попрощалась и вышла на дорогу. Ну что ж, Цзинь... Скоро увидимся.

Я добрела до города и сразу же нарвалась на стражу. Ну а что — самой искать его, что ли? Пусть ведут, куда надо.

Меня приволокли в какую-то комнату, где уже толпились девушки. Все в шелках, надушенные, обсуждали, как бы понравиться императору — мол, только так можно выжить.

Наивные дурочки...

Он же маленький бог-дьявол, у которого чувств нет. Зачем ему их жалкие уловки?

Когда начали раздавать ритуальные предметы, мне, конечно, всучили кусок ила. Ну что ж... Судьба, значит.

Я шла последней, голову не поднимала. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет. А вдруг меня принесут в жертву до того, как он меня узнает? А вдруг решит, что я ему не нужна, и просто убьет?

Но когда дошла очередь до меня... я не стала ждать.

Резко толкнула даоса прямо в жертвенный круг.

В тот же миг дракон поднял голову — пустые глазницы вспыхнули кровавым светом.

Тишина.

А потом...

— Е Сиу.

Его голос.

Холодный.

Узнавший.

"Таньтай Цзинь, ты всё делаешь не так!" — раздалось с другого берега.

Я обернулась и увидела Сяо Линя с Е Биньшань и их свитой. Цзинь, который только что смотрел на меня, мгновенно перевел взгляд на них.

"Ну конечно, — я горько усмехнулась, — куда уж мне, когда его Святейшество соблаговолила явиться". В ушах звенели все те разговоры о том, что именно она ему нравится, а не я. Но я упрямо не хотела верить...

Не дожидаясь ответа, Сяо Линь с женой шагнули в пустоту — и их тут же втянуло в глазницу дракона. Цзинь рванул следом, а за ним... потянуло и меня.

"Твою ж мать! — мысленно выругалась я, чувствуя, как меня засасывает в эту чертову воронку. — Мне и своей неразделённой любви хватает, не нужна мне ещё и любовь Сянь Дзю переживать!"

В последний момент перед тем, как тьма поглотила меня полностью, я успела подумать: "Ну хоть теперь-то он точно не сможет меня игнорировать..."

Когда меня вышвырнуло обратно, я просто рыдала. Не стесняясь, не сдерживаясь — ревела, как маленькая девочка. Когда слезы немного утихли, я подняла голову и увидела его. Цзинь. Стоял и смотрел на меня с этим своим задумчивым выражением, будто пытался разгадать сложную головоломку.

В тот момент во мне что-то перещелкнуло. С рыком (ну ладно, скорее с хриплым всхлипом) я бросилась к нему и начала колотить кулаками по груди:

— Это нечестно! — каждый удар сопровождался всхлипом. — Сколько можно?! Почему всегда ты... всегда так...

Он легко перехватил мои запястья и притянул к себе. И я... я снова разрыдалась. Где-то на заднем плане мелькали убегающие фигуры Сяо Линя и моей сестры, но мне было плевать. Во мне бушевала двойная боль — моя собственная и эхо переживаний Сянь Дзю.

— Я скучала... — прошептала я, уткнувшись лицом в его одежду. — Так скучала... А тебе... тебе не было до меня дела...

Силы окончательно покинули меня, и я провалилась в темноту.

Очнулась уже в паланкине. На мне было наброшено мягкое одеяло, а голова покоилась на коленях Цзиня. Его пальцы медленно перебирали мои волосы, движения были удивительно нежными. Я притворилась спящей, но он сразу раскусил:

— Я знаю, что ты очнулась.

Я медленно поднялась, прекрасно представляя, как выгляжу: волосы всклокочены, лицо заплаканное и красное. Но Цзинь лишь строго смотрел на меня, задав один-единственный вопрос:

— Где ты была?

Голос его звучал спокойно, но я сразу расценила это как подозрение в измене. Вспыхнула от несправедливости:

— Пряталась в лесу у милых стариков! Можешь проверить! Только... не убивай их, пожалуйста. Они заботились обо мне как могли. Они хорошие.

Он кивнул и выглянул в окно, подозвав одного из стражей Теней. Ну конечно, доверяй, но проверяй. Что я хотела? Он не плюшевый котик, а вполне себе грозный император.

— Им же не причинят вреда? Они просто спасли девушку на берегу... — начала я, но он перебил, ухмыляясь:

— Вот как ты обо мне думаешь?

— Я вообще ничего о тебе не думаю! — надула губы, демонстративно отвернувшись.

— Хм, вот как. А что было на берегу реки Мохэ? — спросил он, явно пытаясь поймать меня на лжи.

— Это был не я! Это... пролетающий мимо крокодил! — продолжала упрямиться, не оборачиваясь.

— Кто такой крокодил? — поинтересовался он, явно развлекаясь.

— Зеленая зубастая змея! — буркнула я.

— Ну что ж, змея так змея, — пожал он плечами.

— Ты меня даже не искал! — обиженно ткнула его пальцем в грудь.

Он поймал мою руку, притянул ближе:

— Кто тебе такое сказал?

— Ну не нашел же! И на берегу ты явно был занят не моими поисками!

Цзинь вздохнул и крепче прижал меня к себе:

— Искал.

Я не стала спорить. Ведь в это время он действительно боролся с братом, завоевывал трон... Ему и правда было не до меня.

Прижавшись к нему, я вдохнула его запах — все тот же аромат мыла, что мы выбирали вместе. А я, наверное, пахну лесом и грязью... Но он не морщился, не отстранялся. Наоборот — обнимал меня сам. Разве это не важно?

И о Биньшань не вспоминал. Значит, она для него не так уж значима...

О чем я вообще думаю? Он здесь. Со мной.

Подняв голову, я встретила его взгляд — в темных глазах бушевало пламя. Не раздумывая, потянулась к нему...

И он накрыл мои губы своими — так жадно, будто пытался утолить долгую жажду. Я отвечала ему с той же страстью. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы паланкин не остановился.

Прибыли.

Я с неохотой оторвалась, судорожно пытаясь привести себя в порядок. Потом махнула рукой — а кому я вообще должна нравиться? — и потянулась к Цзиню, помогая ему поправить одежду и прическу.

Он вышел из паланкина, затем без лишних слов перекинул меня через плечо, как мешок с зерном. Я решила, что роль безвольной тряпочки меня вполне устраивает — куда лучше, чем красоваться перед народом в грязном, измятом платье с растрёпанными волосами.

Меня доставили в купальню, где Цзинь коротко бросил служанкам:

• Отмыть. Если найдёте мыло с корицей — используйте. Если с ней что-то случится — ответите головой.

С этими словами он удалился, оставив меня в блаженном предвкушении. Настоящая купальня! Боже, как я соскучилась по нормальным условиям! Служанки, перерывая запасы, нашли крошечный кусочек драгоценного коричного мыла. Когда тёплая вода и любимый аромат обволокли меня, я улыбалась, как дурочка. Он сам меня поцеловал! Сам обнял! И даже в купальню доставил! Как минимум, я пробудила в нём какую-то страсть — а это уже немало.

Пока меня отмывали, служанки сплетничали:

• Говорят, его брат менял любовниц каждую неделю... А наш новый император вообще ни к кому не проявлял интереса, — утешали они меня. — Не переживай, максимум — потанцуешь для него. Он ни разу никого не брал в свои покои.

После таких новостей мне захотелось петь! Он мне не изменял! Да, я слышала о его отвращении к женщинам, но от него лично — никогда. Вон как на корабле смотрел на тех танцовщиц...

Меня нарядили, причесали и проводили в палаточный городок. Когда я оказалась в просторной палатке, сразу поняла — это его жилище. Слишком роскошно для обычного шатра.

Усевшись на край кровати, я осознала, что понятия не имею, сколько его ждать. Стоять — глупо. Сидеть — тоже. Поэтому я методично сняла верхнюю одежду, распустила волосы, заплела простую косу и забралась под одеяло.

Сегодняшних впечатлений хватило с лихвой. Даже голод казался чем-то незначительным. Последнее, что я помнила перед тем, как провалиться в сон — это как мои пальцы вцепляются в подушку, впитывая его запах...

Сквозь дрему я услышала шаги — тихие, осторожные. Он вошел, и воздух наполнился знакомым теплом. Свет погас, и в следующее мгновение его руки обвили меня, притягивая к себе. Я развернулась, уткнулась лицом в грудь, вдохнула его запах — пряный, с легкой горчинкой дыма. Теперь можно спать. Теперь — хорошо.

Утро наступило мягко, как тогда, на чердаке. Я приоткрыла глаза — передо мной было его лицо: спокойное, с чуть дрогнувшими ресницами. Не удержалась. Наклонилась, коснулась губами кончика носа — едва-едва, лишь бы не разбудить.

Как я наивна.

Его глаза открылись мгновенно, и в них вспыхнула та самая хитрая искорка.

— Ты снова за свое, — голос низкий, сонный, но уже смеющийся.

— Да, — не стала отпираться. — И если сейчас сюда ворвется мой брат…

Я нарочно округлила глаза, делая вид, что пугаюсь, а сама потянулась к его губам. Но едва наши дыхания смешались, как за палаткой раздался четкий, как удар клинка, голос:

— Генерал Е просит о разговоре!

— Серьезно?! — я застонала, откидываясь на подушки. — Ты специально сделал его генералом, чтобы он нам жизнь портил?

Цзинь рассмеялся тихо, так, что дрогнули его плечи.

— Нет. Он просто хороший генерал. И твой брат.

— Тогда пусть живет, — я надула губы. — Хотя нет. Обломщик.

Он покачал головой, потом наклонился, и его губы коснулись моего лба — легко, как солнечный зайчик.

— Отдыхай. У меня дел много. Увидимся вечером.

Потом он встал, оделся — я наблюдала, как ловко двигаются его пальцы, застегивая ремень, поправляя воротник. А потом шагнул за полог палатки, оставив меня в тишине, где еще витал его след.

Цзинь вышел из палатки, и холодный утренний воздух обжег легкие. Перед ним, вытянувшись в струнку, стоял Е Цинь Юй — лицо каменное, но в глазах читалось упрямство. А, вот оно что.

— Ваше высочество, — генерал склонил голову, но голос не дрогнул. — Понимаю, что не по чину мне такие вопросы задавать. Но я старший брат. А значит, отвечаю за Е Сю. Позвольте обсудить… ваши дальнейшие намерения.

Цзинь медленно приподнял бровь. В его взгляде мелькнуло что-то между удивлением и раздражением.

— Обсуждать? — он произнес это слово так, будто пробовал его на вкус. — Она моя жена. И будет подле меня. Ты мой шурин — не в последнюю очередь потому, что я переманил тебя на свою сторону. Мне нужны преданные люди. Талантливые. — Пауза. Уголок его губ дрогнул. — Кстати, как там твоя лисичка? Почему до сих пор не сделал предложение? Или отказывает, чертовка?

Щеки генерала вспыхнули, но он тут же овладел собой, выпрямив плечи.

— Ваше высочество, по законам Дася она ваша жена. Но не в Цзине. Народ может не понять, почему женщина без титула пользуется привилегиями императрицы.

Цзинь замер. Потом лицо его озарилось — не улыбкой, а чем-то более острым, хищным.

— Отлично. Значит, у нас будет настоящая свадьба. Без принуждения. — Он уже повернулся, чтобы отдать приказ, но Е Цинь Юй резко шагнул вперед, перекрывая путь.

— А моя сестра согласна? — голос генерала стал жестче. — В первый раз вы оба шли на брак нехотя. Не слишком ли самонадеянно решать за нее снова?

Цзинь застыл. В воздухе запахло грозой.

— Что ты предлагаешь? — слова падали, как ледяные осколки.

— Я спрошу ее сам.

— Нет уж, — Цзинь вскинул подбородок. — Она моя жена. И если уж спрашивать, то мне. Без давления. Без «императорской воли».

Генерал сжал кулаки, но не отступил.

— И еще, ваше высочество. До свадьбы вам нельзя делить с ней палатку. Хватит, что в Дася о ней злословят. Я не хочу, чтобы в Цзине ее назвали… — он запнулся, подбирая слова.

— Развратницей? — Цзинь оскалился. Скулы резко выступили под кожей. — И что ты предлагаешь?

— Я отправлю Е Сю к бабушке. Пусть ждет свадьбы там. Видеться вы будете при людях, в саду, как положено приличным жениху и невесте. И… — он сделал глубокий вдох, — тем более ей не место на поле боя.

Цзинь фыркнул:

— Свою Пяньрань ты не отсылаешь во дворец.

— Она не ваша невеста. Да и попробуйте заставить лисицу подчиниться, — Е Цинь Юй хмыкнул. — Она скорее оставит вас на растерзание всему царству.

Цзинь усмехнулся:

— Твоя сестра, надеюсь, добрее лисицы? Когда отправляешь ее?

— Сегодня. С вашего разрешения, я попрошу Пяньрань сопровождать ее. Так мне спокойнее — сильный демон защитит ее от… собственных выходок. — Он провел рукой по лицу. — Вечно она лезет на рожон, будто смерти ищет.

Цзинь скрипнул зубами, но кивнул.

— Хорошо. Но сначала я поговорю с ней. Обедаем на поляне — всем видно, достаточно уединенно. — Он бросил взгляд на генерала. — Твоя сестра назвала тебя обломщиком. Кажется, не зря.

Резко развернулся и ушел, оставив Е Цинь Юя стоять с влажным от пота лбом.

Он… согласился?

Генерал выдохнул. Ожидал гнева, казни даже. Но принц не только выслушал — он спорил. Как живой человек. Как тот, кому не все равно.

Может, он и правда любит ее.

Теперь оставалось только надеяться, что Е Сю не устроит скандал. Потому что если есть кто-то, кто способен разрушить все одним капризом — так это его сестра.

Он так и не понял, за что она полюбила этого холодного человека.

Вчера Е Сиу сначала била его кулаками в грудь, а потом вдруг прижалась так крепко, будто боялась, что он рассыплется в прах. Значит, шанс есть. Может, и замуж второй раз пойдет.

В этот момент она даже не подозревала, насколько её брат — истинный обломщик всех радостей. Вместо этого Е Сиу методично уничтожала еду на столе. Шутка ли — почти сутки не есть! Как люди вообще выживают на этом интервальном голодании?

— Е Сиу!

Брат вошёл и сел напротив, скрестив руки.

— Я вся внимание! — улыбнулась она, сжимая в руке кусок жареной утки. — Есть хочешь? Приборы свободные. Или… Тань Тань Дзинь скоро вернётся? Ты же его звал?

Выжидающе уставилась на него.

Брат вздохнул.

— Как раз об этом. Ты пойдёшь за Тань Тай Цзиня замуж?

— Так мы уже женаты! — чуть не подавилась она.

Ну ладно, в этом царстве — не совсем. Но брату об этом знать не обязательно.

Е Сиу нахмурилась.

— А он… сам хочет меня в жены брать?

Брат усмехнулся.

— Сегодня за обедом он попросит твоей руки. А вечером я отправлю тебя к бабушке в столицу. Возможно, увидитесь вы только на свадьбе.

— Брат! — возмущённо вскинула голову, отодвигая тарелку.

Е Цинь Юй посуровел.

— Приличия, сестра. Он — будущий император. Ты — его жена. Если не соблюдать формальностей, вам до конца жизни придётся бороться со слухами!

— А ты думаешь, из Дася не дойдут слухи, как именно мы поженились?!

— Нет, — резко отрезал он. — Вот как будет: Дочь генерала так любила опального принца, что последовала за ним в изгнание. Их чувства были так сильны, что он женился на ней снова — уже по всем традициям Цзиня, возведя в ранг императрицы. — Он сделал паузу, затем добавил: — И если в положенный срок родишь наследника…

— Что?! — чуть не выронила вилку.

— Не через семь месяцев после свадьбы! — ударил ладонью по столу. — Лучше через год! Чтобы ни у кого даже мысли не возникло!

Е Сиу отшатнулась. Характер у них в семье — не сахар.

И вдруг погрустнела.

Целый месяц.

Месяц без него. А за это время может случиться всё что угодно.

Цзинь — отмороженный. Она уже наслушалась от служанок, как он в первых рядах бросается в самое пекло, с демонской магией, но в первых рядах!

Уууу…

С другой стороны… она ему только мешает. Может, и правда лучше уехать?

Брат, кажется, следил за сменой её эмоций, потому что, когда Е Сиу наконец пробормотала:

— Ладно. Подожду у бабушки…

…он выдохнул и улыбнулся.

— Тем более тебе нужно выучить этикет императрицы и традиции Цзиня. Чтобы уравновесить своего мужа.

Она рассмеялась.

— Что, тиранствует?

— Бывает. Но я не жалуюсь. — Он вдруг стал серьёзным. — Сестра, силой любовь народа не заслужить. А я хочу, чтобы ваш брак был… долгим.

Е Сиу встала и потянула его к себе в объятия.

— Спасибо, брат.

Е Цинь Юй предложил пообщаться с Пянь Рань и пройтись по лагерю до обеда под его присмотром. Я с удовольствием согласилась. Лису мы не нашли, но к назначенному времени брат привел меня на небольшую поляну, где под сенью деревьев был накрыт стол, а за ним ждал Цзинь. Брат почтительно откланялся и удалился, оставив нас наедине — если не считать стражников в синих одеждах, замерших по краю поляны. Тени клана Юэ, — мелькнуло у меня в голове.

Я попыталась степенно усесться напротив Цзиня, но он ловко поймал мою руку и усадил себя на колени.

— Цзинь! — вскрикнула я, вцепляясь ему в плечи. — Мне брат только что прочитал лекцию о недостойном поведении! А ты тут при всех меня лапаешь!

Он смотрел на меня своим обычным нечитаемым взглядом, потом вздохнул и спросил:

— Ты выйдешь за меня замуж?

Я рассмеялась:

— Конечно выйду! Брат уже все объяснил — что здесь мы официально не муж и жена, и что я должна учить традиции Цзиня, и равняться на Е Биньчан, чтоб её…

Цзинь усмехнулся:

— Ну, я буду стараться.

— Старайся! — возмутилась я, но не успела договорить — он уже наклонился, чтобы поцеловать меня. Я подставила ладошку, притворно округлив глаза:

— Ваше высочество, мы уже нарушаем приличия!

Он отвел мою руку и зло на меня посмотрел.

— Боже, да я шучу! — рассмеялась я. — Ну их, эти приличия! Нас же на месяц разлучают! А нотации брата я как-нибудь переживу.

И сама потянулась к нему, целуя так, чтобы он понял — пусть его боятся все на свете, но не я.

Цзинь ответил на поцелуй с жадностью, слегка прикусив мою губу — мстительно, будто наказывая за мои слова. Я застонала, углубляя поцелуй, но вдруг сквозь туман в голове пронеслась мысль: Мы на поляне. Нас видят. Если сейчас не остановимся, нашей репутации точно конец.

Я резко оторвалась, спрыгнула с его колен и отбежала на несколько шагов.

Цзинь нахмурился:

— Что ты делаешь? Тебе неприятно? Мерзко?

— Что?! — чуть не задохнулась от возмущения. — Любимый, ты просто невозможен!

Он и правда мог додуматься до такого? Без эмпатии, так без эмпатии, но это уже слишком!

— Цзинь, я… мне… — заикаясь и краснея, я безнадежно махнула рукой. — Мне очень нравится к тебе прикасаться. Во всех смыслах. Но вокруг твои подданные! Брат прав — мы нарушаем приличия.

Он встал, кулаки сжаты, скулы резко обозначились на лице.

— И что, теперь до свадьбы не прикасаться?

Я осторожно приблизилась, кладя ладонь ему на щеку:

— Цзинь, прости… но брат прав. Нам нужно потерпеть.

Его взгляд стал еще холоднее, но я не отступила, заглядывая в глаза:

— Я сама не хочу уезжать. Не хочу ночевать одна. Но месяц — не так долго.

Он пристально смотрел на меня, будто проверяя, не вру ли. Потом, кажется, решил поверить — обнял, но уже аккуратно, не прижимая к себе.

Я обняла его в ответ, прижавшись щекой к груди.

— Цзинь… — прошептала я после паузы. — А ты можешь себя немного поберечь?

Он окаменел.

— Я имею в виду… — затараторила я. — Мне рассказали, что ты в первых рядах во всех битвах. И я волнуюсь. Ты мне нужен — и до свадьбы, и после. И вообще… зачем тебе завоевывать Дася? Выставь защиту на границе и ну их! Тебе ведь и в Цзине порядок наводить…

Я запнулась, подняла голову, ловя его взгляд.

Цзинь слушал молча, и выражение его лица, как всегда, было нечитаемым.

Да уж… Повезло мне. Интересно, когда-нибудь я смогу понимать его до конца?

Да уж... Повезло мне. Интересно, когда-нибудь я смогу понимать его до конца? Верит ли он мне хоть немного? Или, как в той проклятой новелле, считает меня расчетливой тварью, которая просто оказалась единственной, кто проявил к нему доброту?

Мы стояли, смотря друг другу в глаза. Его взгляд то становился отстраненным, стеклянным, то вдруг в глубине зрачков вспыхивало то самое пламя — и мне совсем не было страшно. Мой маленький бог-демон потихоньку оттаивает. И это главное.

• Прости, — прошептала я, — я просто... волнуюсь. За тебя. За нас.

И потянулась к его губам. Плевать на всех вокруг!

Но едва наши губы соприкоснулись, как обломщиком выступил Нянь Байюй:

• Ваше высочество! Там противник!

Цзинь раздраженно вздохнул, разжал руки и развернулся:

• Что там?

• Они пытались обойти нас с тыла! Начинаем новую атаку?

Он повернулся ко мне, и в его глазах мелькнуло что-то почти... человеческое:

• Постараюсь проводить тебя ночью. А теперь иди отдыхай перед выездом. Моя палатка пока в твоем распоряжении.

И ушел с Байюем. Даже не поцеловал на прощание. Хотя чего я жду? Он же практически без опыта отношений, должен быть бездушным... А вместо этого — и на колени хватает, и заботится, и замуж зовет, и брата слушает так, что тот удивляется.

Ладно. Только бы не было, как в новелле, где ему нужен был БДСМ. Страсть — это одно, но крайности мне ни к чему...

Я вздохнула и села за стол. Нужно поесть и отдохнуть — если ночью выезжаем.

Вечер преподнес сюрприз. Открыв глаза после сна, я увидела Цзиня, сидящего рядом с кроватью и смотрящего на меня тем своим непроницаемым взглядом. Я моргнула — действительно, он здесь. И наблюдает.

• Цзинь-эр... — робко улыбнулась я, протягивая руку. — Брат разрешил тебе остаться наедине?

• Нет.

• А как тогда...? — заморгала я, садясь.

Тут из дальнего угла донесся шепот. За столиком сидели Пяньрань и мой брат, мирно пившие чай. Приличия, чтоб их!

Я нахмурилась, вскочила с кровати и, схватив Цзиня за руку, потащила за ширму. Он молча позволил увести себя.

Эх, все самой-самой...

Я вцепилась ему в шею (чертово тело-полторашка!) и решительно притянула его губы к своим. Мозги отключились. В любовном дурмане я даже не заметила, как он подхватил меня на руки, поддерживая за ягодицы, а я обвилась вокруг него, как...

• Е СИУ! — раздалось в унисон.

Я оторвалась от Цзиня и сползла по нему на землю.

• Сволочи! Даже поцеловаться нормально не дают! — вырвалось у меня. Затем, отрывая его сильные пальцы от своей талии: — Все, все, я больше не буду!

Выходя из-за ширмы, я яростно прошипела:

• Я вообще-то его жена! Это вы в чужой спальне!

Брат возмущенно вскочил:

• Вы здесь не женаты! И вы не одни!

А Пяньрань... Пяньрань тихо смеялась в кулачок. Лисица.

Цзинь невозмутимо вышел из-за ширмы, будто так и надо, и обнял меня за плечи. Его ладонь была теплой и тяжелой — как обещание, как печать. Пяньрань, перестав смеяться, ловко разрядила обстановку: "Давайте ужинать, нам скоро выезжать!"

Я вздохнула, сделала вид, что высвобождаюсь из его объятий, но тут же вцепилась в его ладонь и потащила к столу. Они все правы, конечно. Но что поделать, если сердце ноет при мысли о месяце разлуки?

За ужином говорили о войне и маршруте. Я не волновалась — знала, Цзинь пошлет своих воронов следить за нами. Да еще с нами Нянь Байюй с головорезами — охрана первоклассная.

Когда служанки стали переодевать меня в дорожное, в груди заныло. На улице уже ждали лошади. Перед посадкой Цзинь притянул меня к себе и застегнул на моем запястье браслет.

"Е Сиу, носи его, пожалуйста". Его пальцы были неожиданно нежны. "Пока он на тебе... а второй на мне — ты под защитой".

О, эти браслеты! Помню, от тотальной гибели не спасут, но... парные. И красивые. Я подняла глаза, полные благодарности, и прошептала: "Брат опять будет ворчать, но... можешь поцеловать на прощание? Чуть-чуть?"

В его черных глазах плясали отражения факелов. На мгновение он замер, потом губы дрогнули в почти улыбке — и его поцелуй опустился на мои губы. Не так страстно, как за ширмой, но... сладко.

"Нянь Байюй, головой отвечаешь за мою невесту!" — бросил он, подсаживая меня к Пяньрань. Я выворачивала шею, пока его фигура не растворилась в темноте.

В лесу стало совсем темно. Пяньрань вдруг спросила тихо: "Ты правда его так любишь? Он же маленький бог..."

"Он мой муж", — отрезала я.

"Ты в курсе, что он родился без нитей любви?"

"В курсе, — мрачно ответила. — Но они вырастут. Я постараюсь".

Лисица рассмеялась: "Так я тебя обрадую — одна уже есть. Маленькая, но за последние сутки заметно выросла".

Мое сердце бешено застучало. "Правда любишь?" — допытывалась она.

"Люблю, — прошептала я в темноту. — Не знаю, как так вышло... Но скажи, разве каждый под луной не достоин любви? Хотя бы материнской? Ведь его зачали в большой любви..."

"В такой большой, — язвительно парировала лисица, — что мать умерла в родах, а отец нарек его Пеплом и выбросил, прокляв навеки".

Горечь заползла в горло. Но я крепче обняла Пяньрань: "Тем более он заслужил любовь. И получит ее. От меня".

Пяньрань, посмотри на это под другим углом, — я устало улыбнулась, чувствуя, как лошадь под нами резко меняет ритм скачки. — Отец с матерью любили друг друга и ждали этого ребенка. Мать выбрала жизнь сына — настолько она его любила. Разве Таньтай Цзинь виноват, что отец не справился с горем?

Лисица хмыкнула, но в ее глазах мелькнуло что-то вроде понимания.

— А знаешь, ты права. Бывший император — козел. Она озорно прищурилась. — Да простят меня все рогатые животные за такое сравнение.

Мы рассмеялись, но тут же к нам приблизился Нянь Байюй, его лицо напряжено в темноте.

— Девушки, пожалуйста, тише. Он понизил голос. — И, госпожа Е Сиу, я вас пересаживаю к себе. Так будет надежнее. К утру мы должны быть в столице.

Я молча протянула руки, и через мгновение рывком оказалась за его спиной. Еще секунда — и мы понеслись в ночи галопом.

Это был ад.

Я вцепилась в Нянь Байюя так, что пальцы онемели. Первый раз в жизни скакала так быстро, да еще и ночью. Каждый час меня пересаживали к новому всаднику, и к третьей смене я уже едва чувствовала свои бедра — они горели огнем, а спина ломила так, будто меня переехало табуном.

Но жаловаться? Ни за что.

Мы мчались через глухие леса, где в любой момент могли нарваться на вражеских лазутчиков, разбойников или демонов. Моя задача — дожить до свадьбы, а не погибнуть "во цвете лет".

К рассвету стены столицы наконец выросли перед нами. Мы сбавили ход и неспешно подъехали к усадьбе рядом с дворцом.

Новый дом.

Я еле слезла с лошади, ноги дрожали, но внутри уже теплилось облегчение. Добрались.

А там...

Бабушка.

Она стояла на пороге, ее морщинистое лицо озарилось улыбкой, и в тот момент я поняла: все было не зря.

— Вот и моя внучка! — ее голос дрожал от радости.

Я шагнула к ней, и она обняла меня так крепко, будто боялась, что я исчезну.

Так начался мой долгий месяц до свадьбы.

Месяц пролетел в бешеном ритме. Бабушка взялась за мое обучение так рьяно, что я порой просыпалась среди ночи, бормоча во сне: «Императрица должна сохранять достоинство даже в час гнева, наложница обязана…»

Мой гардероб перешили с нуля — теперь все ткани, вышивка, даже заколки кричали о статусе будущей императрицы. Единственным спасением стал часик после обеда, когда мне разрешали сидеть у бабушки и коряво шить… кота.

Проклятого кота.

— Это должен быть сувенир любви, — сквозь зубы объяснила я, тыкая иголкой в ткань. — В племени Цзиня жених вышивает вуаль, а невеста… ну, вот.

Кот получался кривым, с одним ухом больше другого, но я упорно шила, потому что стрелы в подарок не дарят, а вышивать цветы — выше моих сил.

По вечерам зубрила правила, а перед сном писала Цзиню письма. Все одинаковые: «Сегодня выучила, как правильно подавать чай министрам. Ты жив? Новости с фронта пугают. Вернись целым, или я сама приду и добью тех, кто тебя ранил».

Бабушка, узнав о планах брата на Пяньрань, устроила лисице адские тренировки:

— Будешь женой или нет — не важно! Но знать, как управлять поместьем, обязана!

— Я еще не согласилась! — огрызалась Пяньрань.

— А я не мечтала о внуках-лисятах, но вот же, терплю!

Я хихикала в рукав, пока моя наставница из гарема не шикала:

— «Императрица не смеется вполсилы!»

— «Императрица должна сохранять…» — закатывала глаза я.

Боже, почему я не влюбилась в пекаря? Пекла бы булки, рожала детей и не парилась бы про «обязана сидеть с прямой спиной даже в бане».

И тогда пришли новости.

Таньтай Цзинь разгромил армию Дася, отбросил врага за перевал и… возвращается.

Я перестала чувствовать землю под ногами.

Он жив. Он едет домой.

Дворец взорвался суетой. Последние штрихи к свадьбе. Моя наставница, словно демон, ловила меня в каждом углу:

— Как должна вести себя императрица во время церемонии?

— «Не спотыкаться о шлейф, не зевать, не…»

— А если жених нарушит ритуал?

— «Улыбаться и делать вид, что так и надо!»

Я уже махнула рукой. После свадьбы доучим.

Ведь Цзинь точно будет ломать правила.

Но ему можно — он тиран.

А я? Я буду той, кто притворяется, что все идет по плану…

Пока не останемся наедине.

Когда армия во главе с Таньтай Цзинем въехала в город, весь народ высыпал на улицы, чтобы приветствовать победителей. Наша семья стояла у ворот поместья — бабушка, брат, Пяньрань и я.

Лисица слегка прикрыла меня собой, шепнув:

— Вдруг враги? Твой маленький демон даже царапину на тебе мне не простит.

Я только хмыкнула:

— Ну-ну.

Но сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди.

И вот он появился.

Цзинь.

Величественный, в доспехах, запыленных от дороги, но с тем же пронзительным взглядом, от которого у меня перехватывало дыхание.

И тут... я сорвалась.

Не знаю, что на меня нашло — может, месяц разлуки, а может, просто не выдержали нервы — но я рванула к его коню.

Бабушка и наставница мгновенно вцепились мне в локти.

— Веди себя прилично! — прошипела наставница.

Я замерла, но было уже поздно — он меня заметил.

Его взгляд приковался ко мне, будто вокруг больше ничего не существовало.

И тогда он спешился.

Одно движение — и его рука вырвала мою из хватки наставницы. Он притянул меня к себе, обнял так крепко, что у меня затрещали ребра, и прошептал на ухо всего слово:

— Моя.

Я прижалась к нему, отвечая:

— Твоя.

Мгновение — и нас уже разрывали.

— Ваше высочество! — Нянь Байюй и Е Цинь Юй окликнули его одновременно.

Цзинь отпустил меня, вскочил на коня и... будто ничего не произошло, продолжил движение ко дворцу.

А меня утащили обратно в поместье.

И я ревела.

Бабушка качала головой, глядя на меня с недоверчивым удивлением:

— Я знала, что ты влюблена. Но то, что это взаимно... Не верила. Слишком уж он холодный.

За моей спиной раздался звонкий смех Пяньрань:

— Ага, холодный, как же! Он ради вашей внучки любовную нить отрастил!

Бабушка резко обернулась, глаза округлились:

— Какую нить?! У него ее не было! Вы же знаете, как он родился и рос. Даже если бы она когда-то была — злые люди давно бы ее уничтожили.

Лисица хихикнула, подмигивая мне:

— Так что ваша внучка — не иначе как фея небесная. Такое чудо сотворить… За всю мою лисью жизнь впервые вижу.

Мы с бабушкой синхронно зашикали:

— Пяньрань! Следи за словами! Никто не должен знать, что ты лиса, а уж тем более — что-то про императора!

— Да понимаю я! — отмахнулась она. — Но мы же втроем здесь. И вообще… Она лукаво ткнула меня в бок. — Ужинать пора. И спать. А ты, Е Сиу, хватит реветь — завтра опухшей мужу покажешься.

— Ох, и то верно! — всполошилась бабушка.

И тут же началась суета — ужин, приготовления, наставления перед сном.

Но я ложилась спать с улыбкой.

Как бы долог ни был завтрашний день… Он пройдет.

А следующей ночью я буду спать уже рядом с мужем.

От облегчения. От счастья. От того, что он вернулся.

— Все, все... — шептала я, вытирая лицо. — Он дома. Завтра коронация. Завтра свадьба.

Осталось чуть-чуть потерпеть.

Ночью я проснулась от того, что кровать подо мной прогнулась под чьим-то весом.

Сердце в пятках.

Я инстинктивно рванулась, пытаясь закричать, но ладонь резко закрыла мне рот. В темноте мелькнуло движение — я перехватила руку, перевернулась и оказалась сверху, готовясь дать отпор...

И тут в свете луны увидела его.

Цзинь.

Его черные глаза блестели в полумраке, губы сжаты в тонкую полоску.

— Охрана у тебя никудышная, — прошептал он. — Боюсь, тени надо наказать.

Я рассмеялась тихо, не выпуская его запястья:

— Ты что, теней за идиотов держишь? Они тебя, скорее всего, тихо ко мне проводили и сделали вид, что не видят в упор.

Он хмыкнул.

— Додумался же к невесте перед свадьбой прокрасться...

Я улыбнулась и потянулась к нему.

И на этот раз никто не помешал.

Поцелуй был огненный, долгий, как месяц разлуки. Мы вынырнули из него, задыхаясь, и Цзинь вдруг резко перевернул меня, накрыл одеялом и... нахмурился.

— Е Сиу, а ты почему в таком спишь?

— В каком таком? — не поняла я.

Он дёрнул за тонкую лямку моей ночной комбинации.

Я фыркнула:

— Не ревнуй! Я сама её сшила — тайком, потому что жара. А халат надеваю только перед приходом служанки.

Его брови поползли ещё выше.

— Ты же ко мне ворона приставил, разве не докладывал? — невинно спросила я.

Цзинь замер.

— Так ты знаешь про птиц?

— Цзинь-эр, я, конечно, не такая умная, как ты, но и не дура. Да и... мне спокойнее было. Я знала, что ты за мной приглядываешь.

Пауза.

— А почему на письма не отвечал?

Я стукнула его кулачком по плечу.

— Прости. Не знал, что писать.

— Хоть весточку! «Люблю», «скучаю», «скоро буду»! — надула я губы.

Он заинтересованно уставился на меня.

— Вот что, оказывается, надо писать...

— А если это неправда?

— Тогда о погоде пиши! Так я всё равно пойму, что ты скучаешь.

Он еле улыбнулся.

— Мои письма получал?

— Получал.

Широкой улыбки я, видимо, ещё не скоро дождусь.

Я потянулась к нему:

— Поцелуй меня... и возвращайся в свою кровать. У тебя завтра великий день.

Он криво усмехнулся, покачал головой и притянул меня к себе.

— Я буду спать с тобой. Вернусь обратно перед рассветом.

И, целуя в лоб, добавил:

— Спи. Завтра нам многое предстоит.

Я счастливо вздохнула, устроилась в его объятиях и заснула.

Утром меня разбудила служанка, причитая, что я просплю свою же свадьбу.

— Госпожа, вас ещё готовить надо, а времени совсем нет!

Цзиня рядом, конечно, не было — будто мне всё приснилось.

День выдался бесконечно долгим. Коронация, церемония, бесконечные поклоны, поздравления, традиции... К вечеру, когда меня наконец проводили в императорские покои, я чувствовала себя новогодней ёлкой, которую никак не могут выкинуть после праздников.

— Пожалуйста, снимите с меня эту корону... — простонала я, едва дверь закрылась за служанками.

Зелёное, красное, золотое — я любила украшения, но сегодня их было слишком много.

И тут вошёл он.

Цзинь стремительно пересек комнату, сел рядом и аккуратно снял с меня вуаль.

И тут же отшатнулся, увидев моё жалкое выражение лица.

— Ты что... передумала быть моей женой?

Я резко схватила его за руку, осознав свою ошибку. Чёрт, я же забыла, с кем имею дело!

— Цзинь, я просто устала! — быстро затараторила я. — А традиции велят ждать тебя и не снимать всё это самой... Помоги, пожалуйста, снять корону. Такое ощущение, что она весит, как упитанная курица!

Он настороженно высвободил руку, но выполнил просьбу. Когда корона наконец оставила мою голову в покое, я с облегчением помассировала шею и потянулась к нему:

— Давай и твою снимем. Тебе, наверное, тоже тяжело.

Он покорно наклонился, позволив мне распутать сложную причёску. В отличие от меня, он не выглядел уставшим — ну да, конечно, он выносливее.

Когда я закончила с волосами, мои пальцы сами потянулись к его одежде.

— Сиу, что ты делаешь?! — он резко вскинул на меня взгляд.

— Раздеваю тебя. — ответила я, слишком уставшая, чтобы фильтровать слова. — Мы же не можем спать в одежде. Давай погасим свет и ляжем.

И тут до меня дошло.

С его точки зрения, я почти девственница.

Да, у нас был секс один раз под афродизиаком, и ещё один — во сне дракона...

Но в реальности — ни разу.

И по всем правилам, я должна была краснеть и запинаться, а не раздевать его, как служанка.

Я замерла, дойдя до нижнего халата, и вдруг покраснела по-настоящему.

Он всё это время следил за моим лицом, а теперь приподнял бровь.

— Что же ты, Сиу? — его голос звучал тихо, но требовательно. — Продолжай.

Я замотала головой, пылая, как закат.

Он поймал мой подбородок пальцами и поцеловал.

Божечки-кошечки...

Я растаяла в его руках, вцепившись в его одежду, как в последнюю соломинку.

А он... начал раздевать меня.

Сначала я напряглась, но потом отпустила его рукава, позволив снять с себя всё.

До последней нитки.

Потом он подхватил меня на руки и отнёс на кровать.

А сам сбросил остатки одежды.

Я не смогла отвести глаз.

Где тот худой юноша?

За этот год он нарастил стальные мышцы — кубики, рельефные руки, вены...

И... ниже я смотреть не стала.

Когда я подняла глаза, его взгляд пылал.

Он был серьёзен. Почти хмур.

Я обеспокоенно спросила:

— Что-то не так?

Он не ответил. Вместо этого взмахом руки погасил свет и лег сверху, вовлекая меня в глубокий поцелуй. Я обвила его шею руками, сгорая от любопытства.

Понятия не имею, что он представляет в постели… Но сейчас я это выясню.

Если раньше я думала, что знаю, что такое плотское удовольствие, то теперь мне нужно перед собой извиниться.

Оказывается, когда с тобой в постели любимый — это совсем другое.

Он не был изощрен в ласках, но был нежен — так нежен, будто это действительно наш первый раз. И я плавилась под ним, почти ничего не делая, только отвечая на его прикосновения.

Всё было будто в тумане, в густой сладкой неге. Под конец я даже удосужилась поймать оргазм, а он, почувствовав это, ускорился и излился в меня.

Потом он скатился в сторону, но я поймала его ладонь — не готова была отпускать.

Мы просто лежали, и я переваривала случившееся.

Что это было?

Почему так… хорошо?

Потому что люблю? Потому что доверяю? Или просто потому, что расслабилась?

И тут мысль ударила, как молния:

МЫТЬСЯ!

Да, мы в условной сказке, но гигиену никто не отменял! Гинекологов с таблетками тут нет!

Я завозилась и потянула мужа за собой.

— Где-то здесь должна быть купальня…

Он с интересом встал и наконец спросил:

— Сиу, что ты?

— Нам нужна купальня! Причём двоим!

— Зачем?

— Ну, понимаешь… — я покраснела, но говорила твёрдо. — Я же не дура и спросила не только про любовные утехи, но и про правила. Мне сказали, что до и после нужно мыться. До — не обязательно, если чистые. А вот после — обязательно, иначе будут неприятные последствия.

Я торжественно кивнула:

— В общем, меня напугали, и я слушаюсь наставницу!

Цзинь тихо рассмеялся, подхватил меня на руки и понёс в соседнее помещение, оказавшееся небольшой, но потрясающей купальней.

Оказалось, что мыться вместе — очень плохая идея.

Смущающая. Очень.

Цзинь мыл меня с интересом исследователя, изучая каждую линию тела, пока я, краснея, цеплялась за его плечи и медленно таяла под его пальцами.

Эх, кажется, сейчас пойдём на второй заход…

Особенно когда его руки, сосредоточенно скользившие по груди, внезапно опустились ниже — по животу, а затем…

Ой-ё.

Я всхлипнула и вцепилась в него крепче.

— Цзинь… — простонала я. — Нам не следует…

Он приподнял бровь, заглядывая мне в глаза:

— Почему?

— Мне сказали, что если сегодня усердствовать… завтра мне будет неудобно. А может, и больно. — Я говорила тихо, почти шёпотом, избегая его взгляда. — Обещали, что так будет только в первый раз…

Он притянул меня к себе, поцеловал в макушку и вздохнул:

— Хорошо. Сегодня будем благоразумны.

Я выдохнула с облегчением, но тут же заглянула ему в глаза — не расстроился ли?

Не злой. Не грустный. Просто… серьёзный.

Я потянулась к нему, лёгким поцелуем запечатлев на его губах обещание:

— Завтра наверстаем все месяцы разлуки. А сейчас… пойдём спать? Пожалуйста?

Он вздохнул и вдруг строго сказал:

— Отвернись.

Я хлопнула ресницами, надула губы:

— Тогда и ты отвернись! Мы сполоснёмся и пойдём. Так будет справедливо.

Он хмыкнул, но отошёл к другому краю купели.

Я быстро отвернулась и старалась мыться как можно быстрее, но…

Всё равно постоянно оглядывалась.

А вдруг подглядывает?

Да, понимала, что это глупо. Но мыться под его взглядом было невыносимо смутительно.

— Я всё! — объявила я и медленно развернулась.

И конечно же…

Он уже стоял на краю, глядя на меня.

— Чтоб тебя… — я обиженно нахмурилась. — Маленький бог-дьявол…

Но тут же протянула руки:

— Ты сюда принёс — ты и забирай!

Едва заметная улыбка тронула его губы.

Одним движением он вытащил меня из воды, завернул в полотенце и понес в спальню.

Ложиться голыми и обниматься было всё ещё смутительно, но заснула я быстро — в его крепких объятиях, с мыслью, что завтра будет ещё лучше.

Я проснулась и снова увидела его нос перед собой.

Ну вот, теперь-то точно можно! И брат не помешает!

Хищно прищурившись, я чмокнула его в нос.

Он открыл глаза и едва улыбнулся.

— Теперь брат нам не помешает, — прошептала я.

Он не ответил. Просто потянулся ко мне и начал целовать.

Я сама притянула его ближе, вцепилась в спину и углубила поцелуй, приглашая к более активным действиям.

Он охотно подчинился.

В свете дня всё было гораздо интенсивнее.

Он оторвался от моих губ и начал осыпать поцелуями моё тело, медленно спускаясь вниз.

Мне казалось, что я таю, как масло на огне.

В порыве страсти я сбросила одеяло — и о боги…

Он целовал мои бёдра.

А потом… между ними.

Интересно, где он такому научился? Кто посмел его учить?!

Ладно, потом узнаю.

Он перестал «мучать» меня и начал медленно подниматься обратно по моему телу.

Я не выдержала — потянула его к себе, вновь захватывая его губы, одновременно раскрываясь под ним полностью.

И он не разочаровал.

Вошел одним слитным движением, отчего я всхлипнула ему в губы и вцепилась в него крепче — чтобы он не подумал, что сделал что-то не так.

Я чуть двинулась ему навстречу — и он правильно расценил этот жест.

Кажется, у меня идеальный любовник в мужьях.

Наше соитие было нежным и страстным одновременно.

После мы лежали обнявшись, и Цзинь спросил:

— И теперь нужно в купальню?

Я грустно вздохнула:

— И теперь… Хотя я больше есть хочу. Может, попросим прислугу принести еду и организовать купание?

Он кивнул, встал, накинул халат и ушел отдавать распоряжения.

И тут же из-за двери вбежали служанки с едой и кинулись готовить купальню.

Я только тогда осознала — кто-то всё это время сидел под дверью и ждал, когда их позовут.

Мы — императорская чета.

А значит, всё на виду. Даже наша сексуальная жизнь — прослушивается.

Вдруг что-то императору понадобится?

Я покраснела и нырнула под одеяло.

Оттуда меня вытащил Цзинь.

— Жена, ты еду просила. Пойдём.

Я отползла на дальний край кровати.

— Пускай они сначала выйдут… Пожалуйста. Это смущает.

Я знаю, что все в курсе, чем мы тут занимались, но так спокойнее.

Он недоумённо на меня посмотрел, но кивнул и выслал всех.

Цзинь закрыл дверь в купальню, отдав прислуге короткий приказ:

— Не беспокоить нас.

Я выдохнула с облегчением.

— Так чуть лучше…

Теперь можно было спокойно изучить, что принесли из еды. Но еда внезапно перестала интересовать меня, как только я увидела мыло с корицей — моё любимое.

— Спасибо! — благодарно повернулась я к Цзиню.

Он нахмурился:

— За что?

— Ты помнишь, что мне нравится. Это для меня ценно.

Он не ответил, лишь кивнул… и потянулся ко мне для поцелуя.

Мгновение — и мой халат уже стекал лужицей у ног, а я оказалась на руках у мужа, который аккуратно поставил меня в купальню.

Его взгляд оценивающе скользнул по моей фигуре, после чего он одним движением сбросил с себя халат и шагнул в воду.

— Ты говорила, что вчера были ограничения, — напомнил он, и в его голосе прозвучало что-то хищное.

Я рассмеялась и попыталась сбежать, но он мгновенно поймал меня за талию, прижал спиной к своей груди.

— Я твоя… — всхлипнула я, когда его пальцы нежно сжали мою грудь, а затем опустились к животу.

— Да, любимый… — выдохнула я, чувствуя, как его рука скользит ещё ниже.

Я вцепилась в его вторую руку, которая обнимала меня, и откинулась на его грудь.

Пусть делает что хочет. У нас медовый месяц.

Секс в купальне оказался невероятно приятным и… сближающим. Дневной свет, отсутствие кровати и одеяла — всё это придавало новизну ощущениям.

Я выяснила, что мой муж не только фантастически красив, но и невероятно вынослив. Удержать меня на весу, лишь прислонив к бортику купальни, — это впечатляло.

Конечно, в прошлой жизни я смутно помнила, что подобное показывали в кино. Но в реальности это было в тысячу раз возбуждающе.

После он сам меня вымыл — уже совсем разморенную, — вытер и отнёс обратно в постель.

— Дать расчесать и высушить волосы? — предложил он.

Я вяло отмахнулась, бормоча:

— Готова быть неряхой… только дай поспать…

Он внимательно посмотрел на мою сонную мордочку, поцеловал в лоб, накрыл одеялом…

И тихо ушёл.

Наверное, дела… Всё-таки император.

А я провалилась в сон, всё ещё чувствуя его прикосновения на коже.

Проснувшись, я стоически вытерпела все эти одевания и укладки, лишь попросила украсить меня попроще, жалуясь на тяжесть и неудобство драгоценностей.

— Как можно?! — возмутились служанки. — Вы теперь жена императора! Высший чин! А скоро, возможно, и мать наследника!

Я пригрозила уйти вообще без украшений — и что они мне сделают? В итоге отвоевала милые шпильки и достаточно простую причёску.

Ну вот, теперь я красивая… а делать-то что?

На вопрос, где император, мне ответили:

— С министрами и генералами.

Значит, к нему нельзя.

Эх, не так я представляла медовый месяц…

Мне предложили прогуляться в саду — и я пошла, пыхтя, как ёжик, и бормоча под нос ругательства.

Сад, конечно, был прекрасен. Я даже на время отвлеклась, любуясь цветами и фонтанами… но потом нашла качели и загрустила.

Я уже соскучилась!

Конечно, неправильно быть такой жадной — целого императора себе захотела, без дележки со страной. Но я женщина — имею право капризничать!

В таком раздражённом состоянии меня и застал мой супруг.

Он шёл по дорожке ко мне, а вдалеке, как всегда, маячил вездесущий Нянь Байюй.

Я залюбовалась — ну красив же, и, как выяснилось, величественен…

Но тут же вспомнила, что я тут одна, и разозлилась.

— Цзинь!

Если до этого он шёл со спокойным лицом, то теперь нахмурился.

— Ты меня бросил! ОДНУ! — заявила я. — И меня заставляют вешать на себя тонны украшений! И вообще, где мой медовый месяц?!

Я подскочила с качелей и принялась лёгонько колотить кулачками по его груди.

Он перехватил мои руки, сжал в своих и поцеловал правый кулачок.

— На какой вопрос отвечать? — невозмутимо спросил он, уставившись на меня своими гипнотизирующими глазами.

— НА ВСЕ!

— Хмм…

— Я тебя не бросал, а оставил поспать, как ты и просила.

— Был занят государственными делами.

— Как только освободился — сразу пошёл тебя искать.

— Я не вижу на тебе «тонн украшений». — Он ткнул пальцем в одну из моих шпилек. — Разве эти две шпильки такие тяжёлые?

Пауза.

— И что такое «медовый месяц»? Приказать принести тебе мёду?

Я хмуро выслушала его объяснения, но в конце концов сдалась:

— Ладно, я понимаю, у тебя много дел… Просто было грустно проснуться одной.

Я ткнула пальцем в свою скромную причёску:

— А это вот потому, что я пригрозила выйти с гнездом на голове, если они мне ещё раз попробуют водрузить дворец из шпилек!

Он тихо рассмеялся, но тут же вернулся к своему вопросу:

— А мёд?

— Выражение «медовый месяц» означает, что молодожёны первый месяц стараются быть вдвоём, чтобы… притереться. — Я покраснела и уткнулась лбом ему в грудь. — Ну, они не могут оторваться друг от друга… из постели не вылезают…

На последних словах я и вовсе растерялась, но потом подняла голову и вздохнула:

— Прости, я слишком жадная. Мне не хочется тебя ни с кем делить — даже с министрами. Но я всё понимаю…

Он смотрел на меня с иронией, но в его глазах читалось удовольствие.

Ну хоть не замороженный истукан, как в первые дни знакомства.

— Может, найдём тебе занятие, чтобы ты не скучала без меня? — предложил он. — Подстроим под моё расписание. Чтобы виделись не только ночью.

Я тут же оживилась, но потом вспомнила:

— Кстати, мне намекнули, что у меня есть собственные покои…

Он нахмурился, а я выпалила:

— Ты что, не хочешь, чтобы мы жили вместе?!

Глаза его сразу смягчились.

— Твои покои смежные с моими. Там дверь между ними. Если хочешь, сделаем там кабинет, гардеробную… что угодно. Но спать будем вместе.

Я вздохнула с облегчением, а он продолжил:

— Насчёт занятости… Займись благотворительностью. Жёны императоров этим традиционно занимались.

— О, с радостью! — я тут же оживилась. — Дай мне человека, который подскажет, что можно, а что нельзя, и немного денег — и никто не уйдёт обиженным!

Он улыбнулся, и я тут же воспользовалась моментом:

— Муж?

— Да?

— Можно тебя поцеловать?

Оглянулась — вроде никого.

Но он посмотрел куда-то поверх моей головы, тяжело вздохнул и кивнул — охрана где-то рядом.

Поцеловал меня, а потом подхватил на руки и сел со мной на качели.

Ох, как же мало мне нужно для счастья…

Я потянула его за косичку:

— Цзинь-эр… Я сейчас счастлива. Давай хоть иногда вот так сидеть на качелях — чтобы мы одни и никого вокруг.

Он снова потянулся к моим губам:

— Всё, что хочешь, моя жена.

И, кажется, это была плохая идея — целоваться в общественном месте.

Через несколько мгновений объятия перестали быть невинными, я застонала ему в губы и вдруг осознала:

Кажется, мне скоро будет наплевать на невольных зрителей…

Не знала, что во мне сидит махровая эксбиционистка!

Но Цзинь оказался сдержаннее, чем я думала. Через некоторое время отстранился и спросил:

— Жена, мне нужно разобрать документы. Пойдёшь со мной в кабинет?

Я надула губы, но потом сообразила:

Кабинет лучше сада. Там мы можем быть одни…

И с возобновившимся энтузиазмом вцепилась ему в руку:

— Пошли!

— И куда мы так спешим?

— В твой кабинет!

— А ты знаешь, где он?

— Нет, но нам туда срочно надо!

— Я знаю, зачем мне туда. А тебе зачем?

Я резко остановилась, он врезался в меня, а я, развернувшись, вцепилась ему в плечи, подтянулась на цыпочках и прошептала на ухо:

— Когда придём — покажу.

Он взглянул на меня, глаза вспыхнули, но тут же напряглись:

— Ты там уже была?

— Ой, да ладно! — я закатила глаза и, краснея, продолжила шёпотом: — Муж, ты сам виноват! Не надо было так сладко целовать на качелях… Я хочу продолжения!

Он сжал мою талию, но вздохнул:

— Боюсь, там мы будем не одни. Меня ждут советники.

Я разочарованно вздохнула:

— Мне ждать тебя до вечера?

Он провёл пальцем по моей щеке:

— Постараюсь закончить быстрее. А пока… — кивнул в сторону подбегающих служанок. — Пусть покажут тебе твои покои. А я распоряжусь, чтобы к тебе прислали человека по благотворительности.

Поцеловал в лоб — и ушёл быстрым шагом.

Я топнула ногой.

Ну почему «в лоб»?!

С одной стороны, мило… С другой — так обидно!

Но делать нечего — пошла за служанкой осматривать свои новые владения.

Мои покои оказались ненамного скромнее, чем у мужа, и даже собственная купальня прилагалась. В целом — роскошно, но мысль о том, что мы будем спать в разных комнатах, не радовала. У меня в этой жизни меньше трёх лет, и тратить их на сон в одиночестве — не в моих планах.

Вскоре ко мне зашёл старец-советник и начал рассказывать, как именно императорский дворец (и лично я) должен заниматься благотворительностью.

Мне не понравилось.

— Раздача каши и лекарств раз в неделю? Это слишком мало!

Оказалось, бесплатных лечебниц нет. Школ для бедных — тоже. Сиротские приюты?

Старец выпучил глаза:

— Как можно?! Лекари — почитаемые люди, их мало! Учителя — дорогое удовольствие, они учат только свои семьи или берут учеников за плату!

Ну хоть рабства нет…

Я задумалась.

— А если организовать хотя бы приют и лечебницу? Это не ломает существующую систему, но даёт шанс обычным людям. Сиротам — кров, особенно после войны. Их матерям — работу: убирать, стирать, готовить в тех же приютах и больницах…

Старец закашлялся, но задумался.

— Это… дорого. Очень.

— Но зато — любовь народа.

В конце концов, он согласился, что раздача каши два раза в неделю — маловато, но предложил не отменять эту практику.

— А если сделать так: пусть неимущие работают на полях раз в неделю — и получают кашу каждый день. Два раза в неделю работают — два раза кормят. Четыре?

— Тогда, возможно, всю неделю.

— Но зимой что они будут делать?

— А вот их рабочие дни будут учитываться, и зимой они не останутся голодными.

Это — на первое время.

— А ещё можно построить за городом бараки-казармы для тех, кто остался без крова. Это даст лояльных к власти людей. И работу для надзирателей, поваров, прачек…

Старец вздохнул:

— Деньги есть… но министры вряд ли одобрят.

Я весело улыбнулась:

— А у меня муж — тиран с демонами в подчинении. Осталось только объяснить ему, насколько это важно.

— А кто будет следить, чтобы не воровали?

— Вот это уже сложнее… — я вздохнула. — Хоть демонов приглашай контролировать.

Старец закашлялся так, что я похлопала его по спине:

— Выпейте воды…

В этот момент вошел Цзинь — и я просияла.

— Время ужина! Ура, теперь до утра ты только мой!

Старец поспешно откланялся, а слуги занесли еду и наконец-то оставили нас одних.

Я кинулась ему на шею так, будто мы не виделись целую вечность, и умудрилась уронить нас обоих на пол.

— Ты не ушибся?!

— Нет… — он приподнял бровь. — Просто не ожидал, что ты так поступишь.

Мы так и остались валяться на ковре у стола. Я устроилась на нём поудобнее и деловито начала целовать всё, до чего дотягивалась: шею, щёки, нос…

И вот она — цель. Губы.

Цзинь охотно ответил, сжав меня в объятиях. Но мне оказалось мало. Я села ему на бёдра и принялась развязывать пояс.

— Сиу… можно поинтересоваться, чем ты занята?

— Как чем? Раздеваю тебя.

— А зачем?

— Я планировала этим заняться ещё несколько часов назад, но ты сбежал к министрам!

— А ужин? — он слабо улыбнулся, наблюдая, как я добралась до нижних завязок.

— Ужин от нас не убежит — у него нет ног. В отличие от некоторых.

— А некоторые — это я?

— А кто же? — я нахмурилась. — И вообще, чего это ты разлёгся? Помогай давай! Что это я одна тут тружусь?!

Он рассмеялся, обнял меня за талию и поднялся, неся на руках. Донёс до постели — и там мы увлечённо снимали друг с себя украшения и одежду, пока не остались голыми.

Цзинь опрокинул меня на кровать — и дальше всё было как в тумане.

Я пыталась проявлять инициативу, но… как и говорила — мой муж тиран.

Даже в постели.

Мне оставалось только принимать наслаждение.

________________________________________

После ужина

Мы ужинали в халатах, причём я отказывалась сидеть напротив — это было слишком далеко. Вместо этого устроилась у него на коленях.

За едой я рассказала о своих идеях — приютах, лечебницах, работе для бедных.

Он задумался, потом кивнул:

— Посчитай, сколько нужно денег и людей. Предоставь всё на бумаге — я одобрю. Деньги, люди, помещения… всё дам.

— Ты не понимаешь, зачем тебе любовь народа?

— Нет. Но если это уменьшит бунты — хорошо.

Я поцеловала его в щёку:

— Обязательно уменьшит. И нашим детям с внуками поможет — если они не забросят это.

Он удивлённо посмотрел на меня:

— Дети? Внуки?

— А ты как хотел? — удивилась уже я. — Думаешь, то, чем мы занимаемся в постели, не будет иметь последствий?

Помолчав, добавила:

— Я бы хотела сына… похожего на тебя.

Он закаменел.

Дура! — тут же поняла я. Он же винит себя в смерти матери!

— Любимый… — я взяла его лицо в ладони. — Посмотри на меня.

Он сосредоточил взгляд.

— Я понимаю, что говорю об этом слишком рано. Но дети — продолжение нашей любви. И не бойся — я крепче, чем ты думаешь. Когда придет время, мы найдём лучших лекарей, демонов, святых… кого угодно, чтобы ты не волновался. Они помогут мне выносить и родить здорового ребёнка. И не дадут мне погибнуть.

Я прижалась к нему:

— Обещаю — так просто я тебя не покину.

Он не сразу ответил, но наконец твёрдо сказал:

— Я распоряжусь найти всех этих людей. Ты моя — и я так просто тебя не отпущу.

Я гладила его по плечам:

— Милый… любимый… единственный… Конечно, я никуда не уйду! А лекарей начнём искать завтра. Сегодня давай просто спокойно проведём вечер.

________________________________________

Купальня

Вода была тёплой, а прислуга — на редкость сообразительной: исчезла, едва мы вошли.

Вечер прошёл в плескании, любовных утехах и умиротворении.

Когда я засыпала в его объятиях, последней мыслью было:

«Я не знаю, любит ли он меня… но то, как он прикасается ко мне, как смотрит — говорит об этом громче любых слов. А слова… я подожду. Они не важны.»

Наши дни текли размеренно, но каждый приносил что-то новое. Меня захватила идея создания приюта, и я с головой ушла в работу. С помощью Ли Мин Юэ, хитрой лисицы и даже бабушки нам удалось за месяц подготовить проект, который, к моему удивлению, одобрил сам Цзинь.

Министры, конечно, подняли шум. Такой, что я на секунду засомневалась — а вдруг Цзинь все же передумает? Но нет. Мой тиран лишь холодно окинул их взглядом, полным презрения, а его ручной тигр рявкнул так громко, что один из советников шлепнулся на пол. Зрелище было до смешного жалкое.

Теперь стройка кипит. Ко мне даже стали приходить женщины с детьми — те, кого выгнали родственники после гибели мужей на войне. Народ судачит: одни хвалят, другие шипят, что "император разорится на этих сиротах". Но большинство все же поддерживает.

Лисица, хитренно прищурившись, как-то рассказала, что в народе меня прозвали "блаженной" — мол, и приют для сирот строю, и тирана-императора, которого все боятся, люблю без памяти.

"А уж про твою любовь и последняя дворняга знает! — хохотала она. — Ну кто так делает? Кидаться с поцелуями на мужа при всех? Неприлично!"

Потом ее лицо стало серьезным.

— Е Сиу, я впервые вижу, чтобы у кого-то нить любви так разгоралась. Ты и правда фея, не иначе. За такое короткое время она не просто выросла — она полыхает.

— Фея? блаженная ? — Цзинь, до этого молча слушавший разговор, поднял бровь и медленно провел пальцем по краю чашки. — Тогда выходит, я — её заколдованный жертва?

Лисица фыркнула, но под его взглядом тут же прикрыла рот рукой делая вид, что поперхнулась чаем.

— Ну, ваше величество, — она заговорщицки склонила голову, — если жертва, то явно не слишком сопротивляющаяся.

Его губы дрогнули в едва уловимой усмешке. — А зачем сопротивляться? — Он лениво откинулся на спинку трона, но взгляд его, скользнувший в мою сторону, был ироничным. — Пусть колдует дальше.

Я чувствовала, как кровь приливает к щекам, но Лисица уже закатила глаза.

— Боги, да вы оба невыносимы! — Она драматично взмахнула полами платья. — И зачем я только связалась с такими сентиментальными смертными…

Цзинь лишь хмыкнул, но когда его пальцы тихо сцепились с моими под столом, я поняла — ему нравится эта игра. Нравится быть моей "жертвой".

В тот вечер я особенно нежно прижалась к Цзиню, тихо мурлыкая от счастья. Он любит. Он правда любит.

Всё было слишком хорошо, чтобы длиться вечно.

Я так расслабилась, что напрочь забыла о существовании Даси, их принца и моей сестры. Зря.

Пока я носилась по стройке, осматривала работы и выслушивала советы, ко мне подбежал мальчонка с молящими глазами: "Госпожа, мама просит поговорить с вами наедине!"

Конечно, я согласилась.

Как моя армия теней из племени Юэ умудрилась это пропустить — загадка. Но когда я зашла в укромный переулок, женщина резко развернулась — и в лицо мне пыхнули каким-то дьявольским порошком.

Очнулась я только через несколько дней. В знакомых стенах. Там, где когда-то началась моя жизнь как Е Сиу.

"Какого чёрта за зелье они в меня запихнули, что я вырубилась на столько дней?!"

Я вскочила и пошла искать ответы. И нашла. Принца и сестру.

На мои вопросы они с пафосом заявили, что Сяо Линь, Пан иджи рискуя жизнью, "спасли" меня.

"А ты, оказывается, неблагодарная!"

Я озверела.

Без раздумий кинулась на Е Бинь Шань — но Сяо Линь ловко перехватил меня и оттащил.

— Всё, всё, я ничего не сделаю твоей жене! — вырвалось у меня сквозь зубы.

— Обещаешь? — ехидно уточнил он.

— Сейчас — да, ничего не сделаю. Но пусть держит свои глупые мысли при себе!

— Е Сиу!

От неожиданности он разжал хватку.

Зря.

Очень зря.

Я развернулась и со всей дури пнула его ниже пояса.

— ДУ-РАК! Кто тебя просил меня похищать?! Я его жена! Люблю его! В этом поместье все знают, что я влюблена в него! В Царстве Цинь только ленивый не в курсе! Или одной сестры Е тебе мало — нужна вторая?!

Он скрючился, а я не останавливалась:

— А может, тебе так надоело собственное царство, что ты решил его разорить в кровопролитной войне?! Даже если бы он меня не любил — ты думаешь, он простит похищение единственной императрицы?! Это же плевок в лицо целому государству!

Я оскалилась:

— Немедленно везите меня к границе. Или можете убить прямо сейчас. Потому что если я останусь жива — вам всем мало не покажется. Я вам жизнь испорчу, малахольные!

Хлопнула дверью так, что стены задрожали.

Приказала служанке срочно подать лошадь и охрану до границы.

Сяо Линь, бледный, догнал меня, размахивая руками:

— Е Сиу, давай поговорим спокойно!

Я холодно осмотрела его с ног до головы:

— О чём? Если о том, как быстро я доберусь до границы — говори. Если о чём-то ещё — можешь свои проповеди жене в уши лить. Мне не надо, святоша чёртов.

Я нарывалась. Но мне было страшно.

Потому что Таньтай Цзинь — не пушистый котёнок.

Он ничего не прощает.

То, что он перережет этих идиотов — мне плевать. В конце концов, эта парочка ещё не раз реинкарнирует.

Но если он подумает, что я сбежала сама?

Вот это уже проблема.

И как мне теперь доказывать, что я не участвовала в этом идиотском плане?

Что Пань, Цзи Ри и Сяо Линь — безмозглые кретины, у которых логика в голове даже не ночевала?

(...Чёрт. Надо срочно выбираться. Пока Цзинь не начал жечь всё на своём пути.)

Сяо Линь вздохнул, его лицо выражало смесь упрямства и болезненной уверенности в своей правоте.

— Я не могу тебя отпустить. Тебя явно чем-то опоили. Ты его ненавидела, порола каждый вечер... Ты любила меня настолько, что изобретала глупые способы сблизиться! Не могла ты по доброй воле его полюбить!

Я выслушала это, нахмурилась, глубоко вздохнула и сказала тихо, но чётко:

— Сяо Линь, выслушай меня, пожалуйста. Я скажу тебе то, что не говорила никому, кроме мужа.

Он замер.

— В тот день, когда на меня напали разбойники, я потеряла память. Я не помню, как любила тебя и изводила своего мужа. Очнулась в овраге — побитая, замёрзшая. И увидела только красивого, грустного юношу, одетого не по погоде. Он оказался моим мужем. Он вынес меня оттуда на руках... А потом стоял во дворе на коленях.

Голос дрогнул.

— Постепенно я узнавала, какая была раньше... и приходила в ужас. Мой муж заслуживал только сострадания, но никак не порки. И я кинулась исправлять несправедливость. А потом... полюбила его. За ум, красоту, храбрость... и бесконечную силу духа.

Сяо Линь побледнел.

— И если очень хочешь знать... Когда мне рассказали, что я любила тебя, я честно пыталась понять — почему? Ты слишком правильный. Слишком... смазливый. Характер настолько идеальный, что не за что зацепиться. Тебя не хочется любить — тебя хочется поставить на полку, как статуэтку. Красивую, но... без жизни.

Тишина.

— И если ты доволен моими ответами... могу я теперь отправиться домой? К мужу?

Сяо Линь завис, будто его ударили обухом по голове.

— А если... вернётся память?!

— Тогда это будут мои проблемы. Тебе-то зачем под боком чужая жена? — я резко подняла голову. — Мы женаты в двух государствах. И я активно старалась над созданием ребёнка — моего и Таньтай Цзиня. Если я беременна, кто отвечать будет? Ты?

Его лицо исказилось.

— Я не понимаю, почему мы продолжаем этот бессмысленный разговор. Отправь меня на границу. Дальше Цзинь меня заберёт. И молись, чтобы я его успокоила... и ваше государство не стёрли в порошок!

Сяо Линь покраснел, потом отшатнулся, будто обжёгся. Наконец, сквозь зубы:

— Хорошо. Отдохни, поешь... Завтра утром отправишься.

— Сяо Линь, ты действительно блаженный. — я закатила глаза. — Максимум, на который я задержусь — это помыться и поесть. И сколько бы времени ни было — мне надо домой. Сейчас. Я не знаю, что придумает Цзинь. У него в подчинении демоны. Он этот дом в порошок сотрёт за мгновение!

— Конечно, сотру.

Голос прозвучал из теней.

Сяо Линь вздрогнул, резко обернувшись.

Из темноты шагнул Таньтай Цзинь.

В этот момент он был похож на бога-демона, которого я видела перед тем, как отправиться в прошлое этого мира. Не хватало только алых глаз и метки на лбу.

Я кинулась к нему, обхватив за талию.

— Цзинь, пожалуйста, не убивай этих идиотов! Они решили, что спасают меня!

— Спасают? — его голос был ледяным. — Ну что ж... А вот их спасти ничто не сможет.

Он послал огонь на ближайший дом.

Я ужаснулась. Да, я знала, кто мой муж. Но смерти знакомых видеть не хотела.

— Любимый, пожалуйста, давай вернёмся домой! Здесь не только эти дураки, но и невинные люди! Слуги не заслужили смерти!

Я резко повернулась к Сяо Линю:

— Ты понял свою ошибку и не будешь нас тревожить. Ведь так?!

Принц сжал меч, но слова о невинных остановили его.

— Прости нас... на этот раз. В моих ошибках не должны страдать другие.

Цзинь посмотрел на него скучающе, плюнул огненным сгустком ему под ноги... и обнял меня.

Мгновение — и мы в ритуальном зале.

Нас ждал старый даос, сияющий от гордости. Цзинь проигнорировал его, подхватил меня на руки и понёс прочь.

В купальне он методично раздел меня. Я не сопротивлялась — сил уже не было. Меня вымыли, завернули в полотенце и отнесли в постель.

Всё это — в гробовом молчании.

Первые минуты я всматривалась в его лицо, пыталась заговорить... но потом сдалась.

Что я могла сказать?

Я не виновата... но доказательств нет.

Когда подали еду, я не смогла есть — вместо этого разрыдалась. Напряжение последних часов прорвалось.

Цзинь, наблюдавший за мной, вздохнул. Убрал поднос... и просто обнял.

Я захлёбывалась слезами, цепляясь за его одежду:

— Прости... прости...

Он дождался, пока я успокоюсь, и наконец заговорил:

— Мне не за что тебя прощать. Когда ты пропала, даос искал тебя. Как только ты очнулась — я перенёсся туда. Я слышал весь разговор.

Пауза.

— Ты действительно так думаешь?.. И ты... беременна?

Я шмыгнула носом:

— Я так не думаю... У меня кровь была перед происшествием. Но... маленький шанс есть. Мы ведь каждую ночь... ну, в общем...

Он хмыкнул:

— И утром тоже.

— И утром, — улыбнулась я сквозь слёзы.

Просто... этот святоша меня достал.

И было страшно.

— Они тебе угрожали? — резко спросил Цзинь.

— Нет! Эти идиоты реально думали, что спасают! Я просто... когда поняла, где я, ужаснулась. Вдруг ты решишь, что я с ними в сговоре...

Он промолчал.

Мне повезло. Повезло, что был даос... что Цзинь слышал правду.

Но как долго его холодное спокойствие продлится?

Прошли недели.

Я продолжала стройку приюта, но теперь за мной везде таскалась свита — даже в туалет я ходила с нянь Байюй под руку. Не жаловалась.

Я понимала Цзиня. Сама бы перегибала палку, если бы его украли.

Однажды, беседуя с женщиной, которую выгнали из дома после смерти мужа, я услышала:

— Вы добрая и великодушная императрица! Скоро и у вас дети будут!

Я улыбалась, благодарила... а в голове лихорадочно считала дни.

Две недели задержки.

Рассеянно попрощавшись, я затащила лекаря в паланкин — того самого, что теперь везде следовал за мной «на случай, если императрица поранится».

— Проверьте мой пульс.

Он приложил пальцы к запястью, и глаза его заблестели.

— Поздравляю, ваше величество! У вас будет дитя!

Я хмыкнула:

— Крови были полтора месяца назад.

— Тогда впереди семь с половиной месяцев волшебства, — почти шепотом ответил он.

Я строго наказала ему молчать — хотела сказать Цзиню сама.

Но не учла одного.

Мой муж — параноик.

Птички, что всегда кружили рядом, были его шпионами.

Не успела я войти в покои, как меня снёс тайфун по имени Таньтай Цзинь.

Он подхватил меня на руки, отнёс к кровати и сжал в объятиях, как плюшевого мишку.

Я не знала, то ли смеяться, то ли плакать.

— Ты уже знаешь? — прошептала я.

Он прижал ладонь к моему животу, и в его глазах впервые за долгое время появилось что-то похожее на мир.

— Знаю.

И этого было достаточно.

Цзинь," — позвала я, нежно поглаживая его по голове.

Молчит.

"Цзинь, пожалуйста..."

Он только крепче сжал меня в объятиях.

— Любимый, я крепче, чем ты думаешь. В моей семье все рожали по несколько детей, и всё было хорошо. Напомню, моя мать умерла не от родов, а от простуды.

Он резко поднял голову.

— Нет, от простуды я не умру. У меня лекарь за спиной вечно маячит, и муж демонами управляет. Если я чихну, вы меня из-под одеял не выпустите.

Он кивнул.

— Ну вот. Напомню, у меня ещё и брат имеется. Так что всё будет хорошо. Я рожу здорового ребёнка, который будет похож на нас с тобой, и никуда от тебя не денусь. Ну хочешь — ещё даоса в мою свиту засунем, и ещё одного демона, и святого какого-нибудь тоже найдём. Ну, чтоб совсем зоопарк был.

Я снова провела пальцами по его волосам.

— Если я найду святого, то и он там будет.

Он хмыкнул.

— Конечно будет. Я разве против? Лишь бы ты был чуточку спокойнее.

Помолчав, я осторожно добавила:

— Я хотела один момент обсудить.

— Какой?

— Лекарь сказал, что с любовными утехами надо будет потише.

Цзинь нахмурился.

— Это как?

— Ну, вот помнишь наш первый раз на свадьбе? И первый раз после моего похищения?

Он ожидаемо разозлился.

— Ну так вот, — продолжала я, как ни в чём не бывало, — надо так, как на свадьбе. Чтобы не навредить ребёнку. Ну и мне заодно. Хорошо?

Он кивнул, но в глазах читалось недовольство.

— Ну а теперь... — я чмокнула его в нос, — если мы со всем разобрались, может, попрактикуемся, как это повторить, чтобы было как в первый раз?

Цзинь моргнул, не сразу поняв, о чём я, а потом медленно улыбнулся.

— Всё что хочешь, жена. Всё что пожелаешь.

Но, кажется, зря я привела пример про свадьбу.

Я такой неспешности и нежности не ожидала.

Это было на грани. Я орать хотела под ним от переполнявших меня чувств. Он так был нежен, так внимателен к любому моему вздоху, что я думала — это слишком.

Как же он меня любит.

Я даже представить себе не могла. Раньше думала, что максимум похоти от него добьюсь, а любить буду за двоих. Но Цзинь, кажется, ничего наполовину не делает.

Мой любимый бог-дьявол.

После этой новости моя жизнь не сильно изменилась. Да, в свиту добавился даос, и, конечно, меня ждала проверка здоровья каждый день. Но в целом мне повезло — беременность протекала хорошо.

Я потихоньку округлялась, в мой рацион добавились странные предпочтения, и иногда я плакала, мечтая о шоколаде. Но кроме того, что Цзинь был излишне нежен и периодически вцеплялся в меня так, что я думала — конец мира наступил, всё было прекрасно.

Я старалась гасить его приступы лаской, рассказами, как хорошо себя чувствую.

А когда малыш впервые пнул меня изнутри, мы были вместе.

Муж отреагировал в своей манере — застыл и разозлился, решив, что ребёнок мне причиняет боль.

Я смеялась и объясняла, что так и должно быть.

________________________________________

Но всё когда-нибудь заканчивается.

Пришёл и срок моей беременности.

В город меня уже не выпускали, и отчёты о приюте и кухне я принимала в саду. В этот момент со мной была Пань Жань, а многочисленная свита рассредоточилась по саду, делая вид, что они не со мной.

Потому что я уже устраивала пару истерик на тему того, что мне трудно дышать от толпы.

Схватки пришли неожиданно.

Я застонала посреди разговора.

Тут же меня окружили лекари и повели в комнату.

Я не успела дойти, как примчался Цзинь.

С безумным лицом.

Подхватил меня на руки и понес сам.

Сзади, отдавая приказы, неслась повитуха, которая не отходила от меня уже пару недель.

Цзиня пытались выгнать, когда он положил меня на кровать, но он так рыкнул, что от него отстали.

Только выдали миску со льдом (объяснив, что это мне вместо воды — можно по чуть-чуть) и миску с водой с полотенцем для компрессов.

Роды проходили для меня аццки.

Но повитуха радовалась, что «так всё легко проходит».

Я с ней не соглашалась.

Цзинь помогал.

Сверкал глазами и обещал всех сгноить, потому что мне было больно.

Служанки пытались упасть в обморок, и только повитуха рычала на них, раздавая затрещины:

— Все отцы грозятся! А его величество решил ещё и супругу поддержать! Поэтому в обморок потом падать будете!

Всё завершилось за несколько часов.

И вот уже мне дают поддержать нашего мальчика.

"Цзинь! Давай назовём нашего сына Шэнь Ли?" (Победитель, успешный)

"Как скажешь, любовь моя," — ответил он, осторожно поглаживая мою руку. "Ты как себя чувствуешь?"

"Будто меня долго били о скалу," — простонала я. "А можно мне поспать?"

Все захлопотали: выдали мне немного поесть и воды, омыли и наконец-то дали поспать. Ребёнка повитуха унесла в соседнюю комнату — бывшую ранее моей. Я решила устроить там детскую, чтобы не бегать далеко.

Мне уже нашли няньку, которая добровольно выпила зелье, лишающее её возможности предать нас. И я спокойно уснула.

________________________________________

Наши дни теперь изменились.

Муж то пытался ревновать к ребёнку, то замирал у кроватки, с интересом наблюдая, как тот спит. А я активно пыталась объяснить, что нет, я меньше любить его не стала — просто теперь моё внимание и любовь делятся на двоих.

Мы договорились: как только ребёнок подрастёт, ночь и утро по-прежнему будут принадлежать мужу, а всё остальное время — сыну.

Пока же я спала большую часть времени, и Цзиню не хватало моего внимания.

Повитуха строго объяснила ему:

— "Трогать её два месяца нельзя, если не хотите, чтобы заболела."

Цзинь внимательно выслушал и уточнил:

— "А что сделать, чтобы она не беременела?"

Женщина всплеснула руками:

— "Как же так?!"

Император нахмурился, но эта повитуха, кажется, совсем его не боялась. Она вдруг улыбнулась и сказала:

— "Супругу боитесь перетрудить? Это правильно. Она у вас одна, и наложниц на горизонте не видно. Есть средства — и не одно. Я предоставлю вам варианты без последствий. Выбирайте, какое угодно. Пока будете принимать — беременностей не будет."

Цзинь зло на меня посмотрел.

Я отвела взгляд.

Ну а что? Если бы он знал про них раньше — не было бы у нас сына. А так — хоть один, но есть!

________________________________________

Если кто-то думает, что я извинялась перед мужем за беременность — он глубоко ошибается.

Я закатила истерику с бросанием предметов.

— "Ах, ты жалеешь, что у нас есть сын?!"

В Цзиня полетела пиала.

— "Ах, боялся меня потерять?!"

Чашка отправилась следом.

— "Я как сыну в глаза посмотрю — 'папочка тебя не хотел'! Ты меня не любишь!"

Под руку попалось яблоко.

— "Ты мои желания никогда не учитываешь!"

На столе остался только чайник — тяжёлый и с кипятком.

Я зависла.

Цзинь всё это время молча уворачивался, с каменным лицом.

Заметив мою паузу, он в два шага подлетел и схватил меня в объятия.

Правильно. А то я могла обжечься.

— "Жена!"

— "Я всегда жена!" — и разревелась.

Ну а что? Я не так давно родила, да и, вроде, слёзы на него пока действуют.

— "Я тебя люблю! И сына нашего люблю! И мечтала о мальчике, который будет похож на тебя! Да, я жадная — мне нужно больше любви! И это не значит, что тебя мне недостаточно! Это я захлебнулась! Надеюсь, ты со временем поймёшь меня и полюбишь нашего сына, как я его!"

Цзинь ничего не ответил.

Просто баюкал меня и гладил по волосам.

На этом я посчитала инцидент исчерпанным.

________________________________________

Я старалась приучать Цзиня к сыну, указывая, как тот похож на нас, как замечательно, что нас теперь трое.

И спустя несколько месяцев произошли небольшие сдвиги.

Цзинь сам взял малыша на руки.

Это было волшебно.

Все в комнате замерли, боясь нарушить момент.

Тиран улыбнулся — и ему вторило маленькое его продолжение.

Я выдохнула.

Надеюсь, он его полюбит.

В конце концов, нити любви у него уже есть. Может, всё будет хорошо.

________________________________________

Впереди нас ждало два года безмятежности.

Сын рос и радовал меня.

Но я помнила про "три года" в каноне.

700 дней.

700 дней мы даже не заметили — нам было некогда.

И теперь, когда подходили к концу три года, я решилась.

Очень страшно было писать это письмо.

(Eternal Love — Michael Learns To Rock.)

Но нужно.

Я боялась, что могу опоздать, и история пойдёт по накатанной колее.

Цзинь уйдёт в реку Жоу.

Умрёт лисичка с братом.

А мой сын, которого не было в изначальной версии, останется сиротой — в лучшем случае.

Я не могла допустить этого.

Не хотела страданий для любимых людей.

Поэтому начала с начала:

• Про своё прошлое.

• Про прошлое этого мира.

• Про то, как полюбила.

• Про "злые кости".

Я просила Цзиня выдержать и победить бога-дьявола, потому что он сильнее.

Просила не бросать сына — хотя бы до его женитьбы, чтобы он, скорее всего смертный, прожил хорошую жизнь.

И написала, когда я снова появлюсь в этом мире.

Так же упомянула, как именно он в прошлый раз победил бога-дьявола, и попросила найти более щадящий вариант — без потери самого себя на тысячу лет.

"Разве мы настолько прогневили древних богов, что нам уготована столь долгая разлука?"

Упомянула и про Цветущий Край Демонов — может, он раньше займётся этой задачей.

Мой муж слишком умный. Он найдёт выход.

________________________________________

Второе письмо я написала сыну.

С извинениями, что покидаю его, и просьбой помнить, что мама его любит.

Что папа тоже пытается, но его можно понять — он только учится.

Рассказала лайт-версию нашей любви с Цзинем и попросила его быть счастливым — и мудрым будущим императором.

"Ты справишься. Я уверена."

________________________________________

Написав эти тяжёлые письма, я отдала их лисице.

— "Пяньрань, отдай их мужу, если что-то случится."

Она прищурилась:

— "Е Сиу, ты что, таблетки перестала пить и снова беременна? Откуда такая мрачность? На границах, конечно, стычки бывают, но всё спокойно. Народ тебя любит. Твоего мужа вроде даже уважать стали — хоть и боятся. Сын уже на ноги вставать начал. Признавайся — ты решила потрепать нервы нашему императору? А то расслабился!"

Я вздохнула.

— "Пяньрань, пожалуйста, просто сохрани письма. Я о большем не прошу. Если я захочу ребёнка — муж меня не остановит. Я просто не признаюсь, пока пузо не будет заметно, а перед этим буду отговариваться, что просто растолстела."

Мы расхохотались.

— "Но всё-таки возьми письма. Так мне будет спокойнее. И не надо их сразу тащить к императору — у меня и так свита скоро маленькую армию будет напоминать. Мне два полка за плечами не нужно."

Пяньрань клятвенно пообещала меня не подставлять.

И свою клятву сдержала.

Пяньрань сдержала клятву.

Цзинь не пришёл "по мою душу", а вёл себя как обычно. Так прошло полгода.

И вот на горизонте появился Таньтай Минхан.

Этот мелкий подрос и, видимо, решил, что может претендовать на трон.

На что он рассчитывал?

Мне было не понятно. Армия и деньги ведь у нас, а не у него.

Но когда в один из дней я проснулась связанной в непонятной крепости, удивлению моему не было предела.

Выкрасть меня из-под носа мужа — это уметь надо.

Я завозилась, молясь, чтобы хоть ребёнка со мной не было.

Надежды мои оправдались — я была одна.

Но радовалась я рано.

Вскоре сцена повторилась.

Стена крепости.

Моя сестра.

Внизу — армия Таньтай Цзиня.

И этот чёртов снег.

Я смотрела на мужа и старалась держаться, не плакать.

"В новелле Е Сиу сама прыгнула... Может, обойдётся?"

Но вот прозвучал вопрос:

— Кого ты выбираешь оставить в живых? Жену или первую любовь?

Цзинь выбрал меня.

Даже не взглянув на Е Биньшань.

Но подлый мелкий братец просто скинул меня со стены.

Всё, что я успела подумать:

"Надеюсь, Цзинь его четвертует."

История Ли Сусу

В секте Хэньян жила-была девочка по имени Ли Сусу. Родителей у неё не было, зато вокруг было много старших братьев и сестёр, которые её баловали.

Последние 500 лет во всех мирах царил мир. Даже некогда опасные земли демонов превратились в цветущий край, где, по слухам, росли потрясающие сады, а демоны и демоницы стали настолько прекрасны, что небожители иногда покидали свои небеса ради любви к ним.

Ли Сусу была ещё слишком юна, но эти истории разжигали её любопытство.

Скоро должен был состояться выбор женихов.

С подругами она тайком бегала на тренировочные площадки, хихикала и обсуждала достоинства мужчин секты.

— А вдруг кто-то из демонов победит? — шептали девушки, мечтая о том, как их полюбит сильнейший воин.

Но чем ближе был день соревнований, тем хуже спалось Ли Сусу.

Она просыпалась ночью в слезах.

Будто тосковала по кому-то, кого даже не знала.

Признаваться взрослым не хотелось — надеялась, что это пройдёт.

Но в ночь перед соревнованиями сон был странным:

Тревога.

Чёрные глаза, вспыхивающие пламенем.

Нежность, от которой щемило сердце.

Утром Сусу пыталась выбросить сон из головы, но ощущение уюта не исчезало, а взгляд тех глаз преследовал её.

В них была тоска всего мира.

________________________________________

День соревнований

На площадке собрались все.

Ждали делегацию демонов — такого ещё не было!

Старшие посмеивались:

— Раньше демоны были мерзкими, но теперь у них появился бог демонов, и они стали... приятнее на вид.

И вот они прибыли.

Армада колесниц, запряжённых огромными воронами.

На первой колеснице стоял...

Бог демонов.

Все ахнули.

Он был прекрасен.

Завораживающе красив.

И пугающе величествен.

Его чёрно-красные одежды развевались на ветру, а волосы, тёмные, как ночь, с кровавым отливом, казались живыми.

Ли Сусу замерла.

Она не сразу разглядела остальных демонов — они были столь же прекрасны, каждый по-своему.

Теперь стало понятно, почему небожители сбегали в их сады.

Подруги рядом зашептались:

— Кто из них будет участвовать?

— Стоит ли дать шанс демону?

Но Ли Сусу уже не слышала их.

Те чёрные глаза из сна...

Они смотрели прямо на неё.

Ли Сусу не могла оторвать взгляда от бога демонов.

Он вежливо поздоровался со старейшинами, занял своё место, окружённый свитой, и теперь сидел, наблюдая за состязаниями. Его лицо не выражало злости — только усталую грусть, а чёрные глаза, казалось, беспрестанно искали кого-то в толпе.

И вот их взгляды встретились.

Сердце Ли Сусу замерло, а затем забилось так сильно, что она едва слышала происходящее вокруг.

"Эти глаза... Они снились мне!"

Почему она молчала о своих снах? Может, мощь бога демонов была так велика, что он являлся всем перед событием? Но нет — вокруг никто не смотрел на него с таким трепетом, как она.

Остальные увлечённо следили за схватками, а бог демонов...

Теперь смотрел только на неё.

________________________________________

Обеденный перерыв

Ли Сусу украдкой достала зеркальце — вдруг что-то не так с её внешностью? Но нет: голубые одежды аккуратны, причёска мила, лицо чисто.

"Чем я его привлекла?"

Подружки увлекли её в сады, где накрыли пир. Они щебетали о знакомствах с демонами, но Ли Сусу чувствовала его взгляд на себе и постаралась затеряться в дальнем углу.

Но покой ей не дали.

К ней подошли демон-лиса в красном и юноша, поразительно похожий на бога демонов.

— Здравствуйте! — улыбнулась девушка. — Меня зовут Пяньрань, а это Таньтай Шэньли. А вас?

— Таньтай... Шэньли? — Ли Сусу растерялась. — Вы... родственник бога демонов?

Юноша рассмеялся:

— Он мой отец. И он не такой грозный, как кажется. Смотрите!

Он указал на поляну, где бог демонов улыбался, беседуя со старейшинами.

Он выглядел ещё прекраснее.

— Хочешь с ним познакомиться? — спросил Шэньли.

— Нет-нет! — Ли Сусу замотала головой. — Я простая фея, а он — ваш повелитель...

— Но со мной же ты познакомилась, а я принц! — горделиво выпятил грудь юноша.

— Ну так что, пойдём?

— Нет, это слишком...

Они разочарованно вздохнули.

— Как знаешь.

Шэньли подбежал к отцу, дотронулся до его руки и что-то обиженно прошептал.

Бог демонов посмотрел на Ли Сусу, затем успокаивающе ответил сыну и похлопал его по плечу.

Старейшины продолжили беседу, но Сяо Яо вдруг удивлённо взглянул на Ли Сусу, затем что-то сказал богу демонов.

Тот кивнул, встал и направился к площадке.

Состязания возобновлялись.

________________________________________

Возвращение

Ли Сусу шла последней, подавленная.

Этот день был совсем не таким, каким она его представляла.

А чёрные глаза всё ещё следили за ней.

Состязания закончились, но Ли Сусу не хотелось идти на пир. Там будет он. И так весь день она чувствовала на себе его пронзительный взгляд — ещё и вечер выдерживать? Нет уж.

Улучив момент, девушка сбежала в сад и забралась на яблоню. Отсюда и вид лучше, и людей не видно. Пусть ужинает дома — невелика беда.

Но её сегодняшний мучитель, казалось, искал её.

Бог демонов оторвался от толпы и пошёл неспешно по саду. Все старались его избегать — даже его сына, который явно хотел пройтись с отцом, ловко перехватила лисица Пяньрань.

Ли Сусу молилась всем богам, чтобы он её не заметил.

Но её молитвы не были услышаны.

Он остановился прямо под её деревом и поднял взгляд.

________________________________________

Встреча взглядов

Ли Сусу ожидала чего угодно: что вблизи его глаза будут пылать, что он испугает её своей демонической сущностью.

Но реальность ударила сильнее фантазий.

Его глаза были чёрными, как ночь — и когда их взгляды встретились, они внезапно потеплели.

Будто он узнал кого-то дорогого.

Она бы, наверное, играла с ним в гляделки, если бы он не спросил тихим, бархатным голосом:

— Как вас зовут, прекраснейшая?

Ли Сусу вся вспыхнула.

К ней, конечно, присматривались юноши секты, но так откровенно никто не любовался и не называл красивой.

— Ли Сусу...

Он улыбнулся.

— Может, спуститесь с небес ко мне?

Фраза прозвучала настолько двусмысленно, что Ли Сусу задохнулась, потеряла концентрацию — и поскользнулась.

________________________________________

Падение в объятия

Она упала ему прямо в руки, как спелое яблоко.

Бог демонов легко подхватил её и не спешил отпускать.

Он аккуратно сжал её в объятиях, затем чуть улыбнулся и произнёс слова, от которых у неё перехватило дыхание:

— Прекраснейшая Ли Сусу... станьте моей женой.

Девушка вцепилась ему в рукав, глаза расширились от шока.

Она ожидала, что он будет приставать, может, даже попытается поцеловать — ведь неприлично так держать девушку на руках!

Но чтобы сразу предложить руку и сердце?!

— У вас же сын есть! — выпалила она.

Он хмыкнул:

— Сын есть. А вот жены нет.

Ли Сусу выпорхнула из его рук и отпрыгнула подальше.

— Мы же только познакомились! И вы... вы старый!!! Говорят, вам десятки тысяч лет!

Бог демонов рассмеялся.

— Я уже получил разрешение на вашу руку у старейшин.

Ли Сусу остолбенела.

— Они не могли так легко согласиться!

— Однако согласились. — Он склонил голову. — И я всё так же прошу о встрече с вами завтра.

Девушка разозлилась:

— Вы хоть и красивый, но наглый! Как за такого замуж идти?!

Он снова улыбнулся, будто её возмущение только развлекало его.

— Завтра в полдень я приеду за вами.

Развернулся и неспешно ушёл, явно довольный происходящим.

________________________________________

Что же будет завтра?

Ли Сусу стояла под яблоней, всё ещё не веря в то, что произошло.

Бог демонов.

Предложение замужества.

И этот взгляд...

Будто он уже знал её очень давно.

Ли Сусу, скрестив руки на груди, буквально набросилась на старейшин, едва те переступили порог:

• Объясните мне, за какие грехи вы решили выдать меня за этого древнего демона?! Он же воплощение зла!

Старший из старейшин, Сяо Яо, лишь приподнял бровь:

• Дикарка, тебя больше беспокоит его возраст или репутация? Что касается зла... — он многозначительно покачал головой, — В нашем мире всё относительно. Он правитель, причём весьма успешный. Разве сегодняшние состязания не доказали, что между нами мир?

• Но я же простая фея! — Ли Сусу топнула ногой. — Почему я? Почему именно я?!

Старейшина вздохнул:

• Дитя, он предоставил... убедительные доказательства. Ты — реинкарнация его жены. Та самая героиня, чья любовь к богу демонов принесла миру процветание.

Ли Сусу округлила глаза:

• Погодите... Значит, этот высокомерный принц... мой собственный сын?!

• Именно так, — кивнул старейшин. — Хотя сам бог демонов просил не раскрывать всё сразу. Он хотел объясниться лично. Но кое-что мы обязаны сказать: ты не из нашего рода. Твой отец — демон, мать — феникс. Мы знали, но скрывали.

• И вы поверили какому-то письму?! — возмутилась Ли Сусу.

• О, если бы ты видела это письмо... — старейшина закрыл глаза, — Такая любовь рождается раз в десятки тысяч лет. Дай ему шанс. Мы не можем тебя заставить... но и гневить бога демонов не в наших интересах. Согласно тем же письмам, в иной реальности он практически уничтожил нас. И лишь любовь к тебе остановила его.

Ли Сусу стояла, словно громом поражённая. Эти бесчувственные старики готовы были просто... отдать её?!

Не дожидаясь продолжения, она вылетела из зала, мечтая лишь об одном — найти что-нибудь дьявольское и хорошенько его побить.

Но ночь принесла не покой, а новые видения. Стоило закрыть глаза — и перед ней снова были ТЕ глаза, горящие, как угли. И странное чувство... будто так и должно быть. Будто этот взгляд — её защита.

Весь день перед встречей Ли Сусу металась между зеркалом и окном — то поправляла непослушные пряди, то ломала руки в тревоге. Мысль о бегстве казалась смешной — от своей секты она, может, и сбежала бы, но от бога дьявола? Это уже переходило все границы разумного.

"Ну почему именно я?" — кусала губы девушка, представляя, как расскажет об этом подругам. Она же мечтала о красивом ухажёре, который будет писать ей стихи, а не о древнем божестве с репутацией разрушителя!

Когда на площадке появилась его высокая фигура, вся храбрость испарилась. Таньтай Цзинь сегодня выглядел проще — без парадных одеяний, но от этого не менее внушительно. Его тёмные глаза сразу нашли её, полные странного ожидания.

• Здравствуй, Ли Сусу, — его голос звучал мягче, чем вчера. — Мне сказали о твоих сомнениях. Я принёс кое-что.

Он протянул аккуратно свёрнутый свиток. Девушка нахмурилась:

• Это копия. Где оригинал?

• В безопасном месте, — губы демона дрогнули в подобии улыбки. — Ты же знаешь свой нрав. Не хочу рисковать сокровищем.

Ли Сусу фыркнула, но жадно развернула письмо. С каждой строчкой её сердце билось всё сильнее — манера изложения, эти глупые шутки, даже способ ставить точки... Всё кричало, что писала она.

К концу чтения в горле стоял ком. Какая же сильная была та женщина, полюбившая бога тьмы! Как нежно она писала о своём "тиране", зная все его тёмные стороны...

• Ну что? — спросил Цзинь, когда она подняла глаза.

• Это... это действительно похоже на меня, — сдавленно призналась Ли Сусу. — Но я ничего не помню!

Внезапная злость подтолкнула её к неожиданному поступку. Девушка резко встала:

• Вы можете меня поцеловать? Пожалуйста!

Цзинь замер, затем медленно приблизился. Его пальцы бережно приподняли её подбородок.

Первое прикосновение губ было удивительно тёплым. Ли Сусу ожидала чего угодно — ледяного равнодушия, грубой страсти, но не этой трепетной нежности. Когда он углубил поцелуй, мир вокруг перестал существовать.

В висках застучало, в глазах потемнело... Последнее, что она почувствовала — крепкие руки, подхватившие её падающее тело.

Ли Сусу открыла глаза в незнакомых покоях, где закатные лучи окрашивали стены в багряные тона. Повернув голову, она увидела Цзиня — могучий бог демонов сидел на полу, его пальцы крепко сжимали её руку, а голова неловко покоилась на краю кровати.

"Ну надо же, — подумала она, — такой важный, а спит как бедный родственник."

Осторожно осмотрелась. За окнами виднелся незнакомый сад — явно не родной дворец. Где сын? Где они вообще находятся?

Шевеление разбудило Цзиня. Он заморгал сонными глазами, а увидев её бодрствующей, застыл, будто перед чудом. Ли Сусу не выдержала — он выглядел так трогательно, что её сердце растаяло.

• Цзинь, иди сюда! — позвала она, расплываясь в улыбке. — Чего это ты как приживалка у кровати ютишься? Я в порядке! И мне срочно требуются объятия!

Но бог демонов лишь молча смотрел, его тёмные глаза полные невысказанной боли. Ли Сусу надула губки:

• Я что-то не то сказала?

Не дожидаясь ответа, она потянулась к нему, пытаясь затащить на кровать:

• Смотри, все цело! Руки-ноги на месте, ничего не болит! Так что давай сюда — я намерена тебя потискать!

Когда он продолжал молчать, девушка рассердилась:

• Цзинь, ну всё же обошлось! Я жива, здорова и вот прямо сейчас пристаю к мужу! Хотя вообще-то должно быть наоборот... Ладно, на этот раз прощаю.

Она попыталась поймать его взгляд:

• Цзинь?

Наконец он заговорил, но вместо ответа лишь крепче сжал её руки и отодвинул на расстояние вытянутой руки. Его голос прозвучал глухо, словно сквозь зубы:

• Ты умерла у меня на руках. После падения с той стены... Ты рассыпалась в пепел, успев лишь сказать: "Не плачь, я вернусь".

В комнате повисла тягостная тишина. Ли Сусу почувствовала, как в голове что-то щёлкнуло — и воспоминания хлынули лавиной. Стена. Снег. Его отчаянный крик. Боль. И эти последние мгновения...

• Я... помню, — прошептала она, чувствуя, как по щекам текут слёзы. — Я обещала вернуться. И вот я здесь.

Цзинь закрыл глаза, а когда открыл — в них стояли слёзы:

• Ты помнишь нашего сына?

• Шэнь Ли... — кивнула она. — Он... он знает?

• Знает, — Цзинь провёл рукой по лицу, стирая следы слабости. — Он ждёт тебя в саду. Но сначала...

Он резко притянул её к себе, прижал так крепко, что больно, и прошептал в волосы:

• Никогда больше не покидай меня! Слышишь? Никогда.