Смейся, Белла (джен)

В худых руках дрожит стакан с бренди, или на что там расщедрился Малфой. Да, если честно, и плевать на содержимое. Белла вливает его в себя даже не морщась и теснее вжимается в какой-то чертовски нелепый плед. Или это она слишком нелепа здесь? Скелет, обтянутый кожей, с безумной улыбкой и потускневшими глазами в этом безумно шикарном и помпезном зале. Когда-то и она блистала в таком, а сейчас самое яркое в ней чернильная, будто бы выжженная всей гнилью ее сердца мортмордре на предплечье.

«Моя маленькая сильная девочка», когда-то шептала ей мать. Кажется, что это было столетья назад, что все вокруг всего лишь иллюзия, а сломленная Беллатрисса все еще в Азкабане смеется с дементорами под завывания кузена и бесконечный шепот.

Белла, как ты?

Белла, поешь.

Белла, все будет хорошо!

На пол рядом почти привычно садится кто-то, кого она едва различает сквозь дымку алкоголя. Он удивительно нежно растирает озябшие пальцы, а Беллатриссу вновь тошнит от самой себя. Одна из сильнейших боевых магов столетия. Как же. Да она в этих руках даже палочку нормально держать не может! Не говоря уж о защите. Никого она не спасла. Даже свое сердце. Белла смаргивает так и не выплаканную горечь, позволяя поднять себя с пола и унести наверх. Под ладонь мерно бьется чужое сердце. Она утыкается в шею и втягивает такой похожий на родной запах. Запах дома, счастья. Ведь можно хотя бы во сне ощутить счастье? В то время, когда все только начиналось. Хоть самую малость. Правда?

— Беллатриса Блэк, счастлива познакомиться с вами!

— Родольфус Лестрейндж. И, разумеется, взаимно, леди.

Когда юная мисс Блэк впервые увидела наследника Лестрейндж, то была почти очарована. Его улыбка была таинственно спокойной, и эта тайна находила свое продолжение в светло-карих глазах. Он нежно целовал руки и мог поддержать разговор, казалось, обо всем на свете. А если и не мог, то где-то рядом стопроцентно появлялась его уменьшенная копия со своими смешливыми чертиками в янтарных глазах. Они ей явно что-то не договаривали, и Белла клялась узнать абсолютно все.

— Ты не пойдешь туда, Белла!

— Я так сказал!

Тревожные звоночки зазвучали, когда она начала делать уверенные успехи в боевой магии. Обещания отца познакомить с кем-то явно очень важным и холодное беспокойство в глазах друзей. Белла не понимала, а Родольфус сжимал ее плечи до синяков и умолялумолялумолял не совершать глупостей. Да только кто же будет слушать? «Ты мне не муж», ведь так?

— Что он здесь делает?

— Это твой жених, Белла.

Когда отец объявил о помолвке, мисс пока-еще-Блэк не поверила. Она нервно смеялась и просила так не шутить, однако это оказалась вовсе не шутка. Мечты о мастерстве в боевой магии, о приключениях, обо всем, о чем не следует мечтать благородной леди, пошли крахом. И имя этому краху было Родольфус Лестрейндж. Он точно также, как и в первое знакомство, улыбался, нежно целуя ее руки с кольцом на пальце, а у Беллы дрожали губы в нелепой будто бы счастливой улыбке. И когда почти перед свадьбой ей сделали предложение, на которое не подразумевается отказ, она согласилась, сглатывая тяжелый горьким ком в горле. Такой же, как и когда Родольфус запрещал продолжать заниматься «излишне опасной для будущей леди Лестрейндж» магией.

— Я убийца, Роди… Я убийца.

— Тихо, Белс, иди ко мне.

После первого рейда, когда их повязали кровью, ее рвало. Долго и мучительно больно от осознания того, что она натворила. Когда получилось даже слишком легко убить ребенка. Уже Лейстрейндж цеплялась тонкими пальцами за плечи мужа и умоляла сделать хоть что-то. Что-то, что поможет ей забыть, смириться.

Выжить

Родольфус укачивал ее на руках, будто маленького ребенка и все шепталшепталшептал, что все будет хорошо, что она сильная и у нее есть он. Белла качала головой и не могла найти выход.

Уже потом, когда братья вливали в нее алкоголь из запасов отца, Лейстрейндж сказал то, что стало девизом. Единственно верным решением.

— Смейся, Белла. Сумасшедших никто не винит.

И она смеялась, когда убивала. Безумно улыбалась, ненавидя себя все больше. Лебезила перед Милордом, которому хотелось вспороть глотку. Белла изо всех сил старалась держаться, когда на коленях умоляла не ставить метку сестре, когда окольными путями подкидывала деньги сбежавшей Андромеде. И она справлялась, правда. Все больше верила в свою легенду и все чаще просыпалась от кошмаров. Леди Лестрейндж должна быть сильной. Леди Лейстрейндж не должна бояться. И Леди Лестрейндж не сломает от смерти. Даже если это будет ее собственный ребенок.

— Тише, Белс. Мы справимся.

Когда Милорд пал, она была почти счастлива и вдруг поверила едва заметной надежде на то, что все будет хорошо. Когда она осознала себя в руках мужа в доме запытанных Лонгботом, то впервые действительно поняла, что хорошо уже не будет. У нее не осталось ничего кроме мужа и последних крох гордости. Именно на них леди Лестрейндж держалась на суде. Она безумно смеялась и плевалась ядовитыми фразами. Казалось, что внутри лишь бездна, наполненная гнилью и ненавистью. Она надеялась, что все закончится.

— Роди. Не молчи. Умоляю. Роди?!

Но она выжила. Глотая горький ком в горле из желания сдохнуть и слабенькой надежды на что-то, чего она сама до конца не понимала, Белла держала за руку мужа. Это единственное, что было у них. Его глаза еще больше посветлевшие за это время не выражали ничего кроме смертельной усталости и крох беспокойства. Они цеплялись друг за друга, молясь не видеть смерти другого.

— Это ведь конец, да?

— Все будет хорошо, Белла.

Когда Родольфус падает с метлы, ей кажется, что все чувства отказывают. Она пытает целителей в бессильной злобе и почти не отходит от его кровати. Лорд Лестрейндж не приходит в себя, у него нет шансов. Как, впрочем, и у нее. Белла жалобно скулит, утыкаясь в еще теплую ладонь. Сил не осталось. Смысла не осталось. У нее ничего нет кроме этих рук. Он приходит в себя на пару секунд, чтобы снова провалиться в темноту. Она железной рукой сжимает его палочку, произнося третье непростительное, чтобы в следующее мгновенье упасть рядом и не вставать.

Рабастан бьет ее по лицу наотмашь. Голова дергается и Белла впервые за долгое время смотрит в темные глаза младшего Лестрейнджа. Почти копия. Губы трясутся и она вновь заходится в безумном смехе. Правильно, Белла, правильно. Смейся, ну же! Смейся, Белла, даже если так нестерпимо хочется сдохнуть. Она вновь сжимает родную палочку и идет вслед за Милордом. Ей не страшно. Леди Лестрейндж сжимает руку Рабастана и молчаливо обещает, что все будет хорошо. Сдохнуть хотят они оба.