Morgenstern (джен)

Сынмин останавливается под холодным прожектором фонаря и дрожаще выдыхает через маску едва заметное облачко пара. Зрачок, похожий на чёрную смородинку, выхватывает из темноты старые заборы с размазанными по ним воплями. Сынмину кажется, что он слышит их. Слова и отравляющая их ненависть оседают игольчатым туманом на коже, заставляя спрятать низ лица и уже такую ненавистную дурацкую улыбку.  Хочется зарыться в успокаивающую, мягкую тихую тьму, укутаться угольным облаком ночи, зарыться в кокон толстовки, сжаться до скрипа позвонков под пледом.

Лишь бы никто не видел.

То, что украшает других и расцветает на их лицах искорками, поднимает с колен, осушает слёзы и зажигает в испепелённом сердце огонь надежды

на лице Сынмина расцветает паразитом уродства.

Сынмин медленно выползает из-под света фонарного прожектора, вдыхает едковатый холодный вечерний воздух.

В маске противно и душно. Ким стаскивает ткань, словно боясь, что на стенках горла зацветёт плесень. Поднимает поблёскивающий взгляд на угольное облако ночи. Сверху смотрят звёзды. Холодные и безучастные, но никогда и никого не осуждающие.

Они не осудят Сынмина за его уродство. Внутри мягко вспыхивает благодарность им за это.

Ещё есть ребята и фанаты, которые говорят, что улыбка Сынмина не уродлива, говорят, что никого не нужно слушать и улыбаться дальше, но...

Всё равно сложно поверить, что кто-то молится утренней звезде за то, чтобы Сынмин наконец то смог не стыдливо улыбаться холодным звёздам, а бесстрашно выплёскивать своё счастье навстречу солнечному свету.