Мотылёк (джен)

— Бин, — Черён подняла глаза на брата, впитывая взглядом его школьную форму(опять не успел переодеться после школы) , широкий нос и чёрные глаза, искрящиеся каждый раз, когда Бин смотрел на неё, — я ведь поправлюсь?

— Конечно. — на его лице заискрилась улыбка. Он погладил сестру по голове широкой и всегда такой тёплой ладонью, — Когда ты выздоровеешь мы поедем на море. Хочешь, расскажу про него?

Рён закивала и, слабо улыбнувшись, подползла к брату поближе, словно готовясь слушать любимую сказку.

— Когда я был маленьким, как ты сейчас, мама с папой отвезли меня на море. Оно огромное и очень тёплое. А ещё оно такое солёное, что даже сладкое. У берега часто плавают рыбки. Маленькие, совсем как ты. — он легонько тыкнул кончиком пальца в кончик носа сестры. Рён хихикнула, — А ещё там много медуз. Они похожи на блинчики из желе. Только есть их нельзя...

— Бин...

— Да? — насторожился брат

— Я так хочу домой. — Черён, на мгновение ставшая такой живой, снова словно потускнела и прижалась к брату, — Хочу сходить к тебе на концерт и посмотреть как ты танцуешь! И чтобы мы вместе съездили на море.

— Выздоровеешь — сможешь! И мы съездим. Тебе совсем чуть чуть осталось!

— Все так говорят! — сквозь зубы горько выдохнула Черён, — Они всё время говорят, что я поправлюсь, но ничего не происходит! — в носу вязко закололо, — Я уже устала! Я не хочу тут быть!

— Рён, не плачь... — Чанбин стал стирать слёзы с щёк сестры, — Ты точно поправишься! Знаешь, — он наклонился поближе, понижая голос, — я слышал, как доктор разговаривал с мамой и папой. Он сказал, что тебя совсем скоро выпишут! Осталось правда совсем немного, так что пожалуйста, потерпи! — он взял в руки ладони сестры, — Я буду с тобой, чтобы тебе не было страшно, хорошо?

Рён вцепилась в тёплые, родные и такие безопасные руки старшего брата, которого любила быть может даже больше, чем родителей. Тепло которого она помнила дольше, чем помнила себя. Бинни, который мог успокоить её, просто взяв на руки.

Сейчас он уйдёт и она снова окажется в этой почему-то всегда холодной, даже на запах, пустой и пропитанной тревогой, палате, в которой, казалось, всегда была.

Всегда были только палата и Бин.

Самый родной и любимый брат с неуклюжей, но работающей заботой и обволакивающим, зажигающем внутри счастье, теплом.

— Когда выздоровеешь, мы станцуем вместе, хочешь?

Черён закивала.

— Только не уходи. — Черён вплелась холодными крохотными пальчиками между его-широкими, тёплыми и мягкими, — Пожалуйста...

— Не могу, мне нужно на тренировку, а то мы не сможем станцевать, если я не научусь. Но пока я буду здесь. — Бин погладил Черён по голове, — Я вернусь. Обещаю.

Потом Черён заснула.

А когда проснулась, Чанбина рядом не было.

— Милая, как ты себя чувствуешь? — родители с заплаканными лицами, заметив, что дочь проснулась, мигом повернули ь к ней, поспешно вытирая щёки и глаза, — Ты перенесла операцию, после которой тебя выпишут. Ты молодец! Ты справилась, Черён! И скоро мы поедем домой.

— А где Бинни? — постепенно осознавая слова родителей, спросила Черён.

Родители на миг замолчали, неловко переглянулись.

— Чанбин... Перевёлся в другую школу в Америке. — неловко произнёс папа и достал из кармана свернутый пополам листок бумаги, — Но он оставил тебе письмо.

— Тебе сейчас нужно отдохнуть. — встряла мама, — погладив Черён по голове, — Ты отлично постаралась.

— Да. — кивнула Черён.

— Всё хорошо, доченька, — заметив погрустневшие глаза Черён, мама взяла её за руки, — тебе сейчас не о чем волноваться. Просто отдохни...

____________________________________

— До свидания.

— Всего хорошего, Черён!

Она вышла из засыпающего здания на улицу, распустила стянутые резинкой волосы и наконец выдохнула.

"Я пережила этот день..."

Дорога домой лежала через парк, уже совсем зелёный, пахнущий сухим асфальтом, летом и беззаботным детством. Рядом пробежала какая-то девочка и с криками "Хён, догоняй!" хохоча на всю улицу побежала от брата.

Черён, недолго понаблюдав за детьми, продолжила свой путь. На её губах высветилась еле заметная, грустная улыбка.

"Брат...

У меня тоже был брат"

Последняя операция. Письма брату в Америку и записи в дневник. Черён помнила, как перед сном каждый раз прокручивала и проигрывала сцену, где её брат, изменившийся, но на самом деле, ничуть, приезжает домой, целый день они дурачатся, гуляют, он рассказывает про Америку, она про то, что теперь здорова и они едут с семьёй на море, как и хотели.

Но со временем о Чанбине словно перестали говорить, а на вопросы Черён и попытки связаться с ним родители отвечали то ли уклончиво, то переводили тему.

Но в какой-то момент Черён не выдержала.

В тот момент и пришлось узнать страшную правду.

Правду, разделившую жизнь на до и после.

Стараясь отогнать жгущие изнутри воспоминания и мысли, Черён зашагала быстрее к светофору и остановилась, ожидая зелёного света. Она не сразу заметила, что на её плечо сел мотылёк. Устравиваясь поудобнее, он подполз выше и застрял в распущенных волосах Черён.

Она, испугавшись огромного насекомого, взвизгнула и в панике попыталась стряхнуть его и выпутать из волос, но уже загорелся зелёный свет и Черён, переходя дорогу, наконец вытряхнула мотылька из причёски.

На удивление, мотылёк, выровнявшись в воздухе, снова полетел за Черён, попытавшись на этот раз сесть ей на сумочку.

— Кыш! — Черён дёрнула плечом, стараясь прогнать назойливое насекомое, — Отстань, слышишь?

"Может, это из-за цветочных духов?"

Но мотылёк не отставал, а даже как будто ещё настойчивее стал преследовать Черён. Её это уже начало раздражать.

Захлопнув дверь и щёлкнув замком, она поспешила в комнату, чтобы закрыть окна. Но нет! Злополучное насекомое, видимо заметив Черён, стало порхать у фотографии в рамке, на которой Чанбин держит выписанную из роддома Рён и тыкаться в фотографию.

— Пошёл прочь! — сорвалась Черён, — Глупое насекомое! Да что тебе от меня надо?!

На глаза наплыли слёзы и, то ли от усталости, то ли от воспоминаний, вызванных фотографией, Черён сползла на кровать и уткнувшись мокрыми глазами в подушку, разрыдалась.

Когда Черён затихла, её дыхание выровнялось и она заснула, мотылёк вспорхнул с полки и приземлился рядом.

____________________________________

Черён открыла глаза. Бабочки рядом не было.

— Всё ещё засыпаешь, когда тебе грустно?

Черён застыла. Нет, не может быть...

Она вскочила, посмотрев на другую сторону кровати. В мягком лунном свете у окна напротив кровати стоял он. Совсем не изменившийся. В такой же белой школьной форме. Как будто только сейчас зашёл проведать.

— Чан... Бин... — наконец выдавила Черён, — Это ты?

— Привет, Рён. — улыбнулся брат, оглядываясь сестру с гордостью и таким же мягким светом в искорках глаз, — Ты так выросла и стала такой красавицей. Как ты сейчас поживаешь?

Вместо ответа Черён, чуть покачиваясь, обошла кровать и, не веря происходящему и своим глазам, впилась объятьями в низенький худощавый силуэт брата, раньше казавшегося таким огромным и высоким. Она уткнулась лицом в его макушку и навзрыд, не стесняясь, заплакала.

— Ну, ну, Рён, опять плачем? — принялся утешать её Чанбин, поглаживая её по рукам и спине, — Не надо плакать, я же здесь.

— Бин...! — послышались сдавленные всхлипы Черён, — Я так скучала! Я думала, что ты умер!

— Так и есть. — ответил Чанбин так же спокойно, как на самый обычный вопрос.

— Значит, это всё сон? — уточнила Черён, взглянув в лицо брата, — И ты плод моего воображения?

— Нет, нет, что ты, — расплылся в улыбке Чанбин, — я пришёл сразу, как только смог. Только я долго не мог тебя найти.

— Ты меня искал? — не поверила ушам Черён.

— Конечно. И сегодня нашёл. Правда, ты меня чуть не убила, но это нормально...

— Подожди, — не поняла Черён, — Ты? Меня нашёл? Сегодня?Неужели — Черён не могла поверить в догадку, — эта бабочка?!

Чанбин кивнул.

— Прости, что не узнала тебя!

— Всё в порядке. — успокоил сестру Чанбин, — Никто не узнал бы меня на твоём месте. Раз уж мы встретились, расскажи мне о себе. — он присел на кровать, — Как ты живёшь, где работаешь и хорошо ли тебе?

— По сути ничего особенного. Я учитель в школе танцев. — ответила Черён.

— Это же замечательно! А говоришь, что ничего особенного!

— Да...Позаимствовала стремление, так сказать. — заметила Черён.

— А на море съездила? — спросил Чанбин.

— Нет. — Черён опустила голову, — Я всегда хотела именно с тобой побывать там. — она сжала в пальцах складки футболки.

— Прости. — опустил голову Чанбин, — Я должен был быть тогда внимательнее.

— Ты не виноват, — помотала головой Черён, — что попал в ту аварию, когда мы в последний раз увиделись. Но... Я до сих пор хочу верить в то, что ты учишься в Америке и просто забыл о нас. — она вздохнула, — И почему всё так? — голос дрогнул, — Почему только один из нас может жить нормальной жизнью ли вообще жить? Не надо было меня спасать!

— Не говори так! — возразил Чанбин, — Мне тоже жаль, что я смог увидеться с тобой только так! В этом нет твоей вины! Но знаешь, я рад, что умер так. Звучит странно, но я своё пожил. Дальше была твоя очередь. И я рад, — он поднял глаза и встретился взглядом с сестрой, — что мог отдать своё сердце для того, чтобы ты смогла исполнить свои мечты и жить так, как хочешь. И ты смогла.

— Я знаю. И хочу жить ради тебя...

— Рён, — Чанбин взял её ладони в свои, — живи не ради меня, а ради себя. Ты мне не должник.

— Но мне больно. От того, что рядом нет тебя. Так что пока ты мотылёк, можешь жить у меня.

Чанбин неожиданно увёл взгляд в сторону.

— Сегодня... — произнёс он, — был последний день моей жизни как мотылька.

— Что? — внутри опять всё умерло, а из ноздрей вырвался судорожный выдох, — Нет... — Черён вцепилась в рукава рубашки Чанбина, — Почему? Неужели ты так и будешь всё время умирать?

— Рён... — Чанбин обнял сестру, — Я найду тебя снова, как только будет возможность...

— Прошу! Не уходи! — сквозь сдавливающие горло слёзы шептала Черён.

— А пока живи так, как и всегда хотела, — Чанбин постарался поймать взгляд Черён, — хорошо?

Черён встретилась с ним глазами, чёрными, тепло искрящимися. Взгляд которых всегда успокаивал, как бы грустно не было.

— Рён, сестричка, помни, я всегда рядом с тобой, вот здесь — он положил ладонь под ключицы, — и всегда там буду.

Черён уткнулась в мягкую, чуть шершавую ткань рубашки, отчётливо пахнущую летом, пылью и домом.

— Хорошо, Бинни.

— До встречи, Рён...

__________________________________

Черён не сразу поняла, что проснулась. Взгляд выцепил из пространства комнаты фотографию. В голове всплыл сон.

"Мотылёк!"

Черён вскочила с кровати. Мотылька нигде не было. Ветер из открытого окна лениво теребил занавеску. Рён метнулась к окну, но задев взглядом фотографию, остановилась. Внутри горько кольнуло. Она аккуратно взяла в руки снимок. Нежно провела пальцем по макушке брата. В голове пронеслись его последние слова, голос и мягкие искорки в глазах.

К глазам снова подступили слёзы, Черён судорожно обняла фотографию, словно стараясь впечатать себе в сердце человека на ней. Она улыбнулась.

— Со мной всё будет хорошо, Бинни... Я обязательно буду счастлива и исполню нашу мечту. Спасибо, что подарил мне шанс.