Волан-де-Морт и злая собака (джен)

31 октября 1981 года

Джеймс очень устал сидеть дома. Раньше у него хотя бы была работа, он ходил в мракоборческое Управление, участвовал в сражениях на улицах города, ловил преступников, заполнял нудные отчёты, доставал коллег со своими шутками и приколами, а теперь двадцать четыре часа в сутки приходилось торчать дома. Нет, Джеймс никоим образом не жалел о том, что женился и что у него родился сын. Лили и Гарри были самыми дорогими в его жизни людьми, но это не отменяло того, что с прошлого года он от страха за них сам себя сделал узником. Когда долго сидишь в четырёх стенах и без каких-либо интересных занятий, в голову обязательно начинают лезть всякие мысли, в большинстве своём невесёлые. Чего вот они с Лили засели дома как в тюрьме? Обезопасили себя и ребёнка — это понятно, но неужели Волан-де-Морта вот так вот возьмут и вдруг поймают в этом году или же в следующем? Он начал творить всякое безобразие, когда Джеймс ещё только появился на свет, а теперь уж сколько лет прошло… столько сторонников у врага появилось… Неужели это вот всё однажды закончится? Понятно же, что нет, а значит, нужно иметь терпение, как говорил предводитель Ордена Феникса, Альбус Дамблдор. Вот только Орден редел и редел, а Пожирателей смерти ловили с большим трудом и их число не сильно-то уменьшалось.

— Милый, всё в порядке? — спросила Лили, заставив Джеймса оторваться от пасмурных мыслей.

Он сидел в кресле и посматривал в сторону окна. А ведь сегодня настал Хэллоуин, их любимый, Мародёров, праздник! Как же они любили устраивать на него всякие розыгрыши, переодеваться и разукрашивать себе лица, желая сойти за монстров или же за призраков.

— Да, я…

Джеймс посмотрел на жену и вдруг подумал, что им обоим не помешало бы немного развеяться. Сколько они будут просто сидеть и ждать? Да и чего они ждут? Того, что всех членов Ордена Феникса перебьют и тогда у них не останется выхода, кроме как увидеть Волан-де-Морта и принять от его рук смерть?

«Мы обречены», — подумал Джеймс и тряхнул головой, желая отбросить от себя ужасные мысли. До чего может довести однообразие! Ещё немного и он станет пессимистом.

— А знаешь, может, прогуляемся? — вдруг предложил он жене, поднявшись с кресла.

— Прогуляемся? — недоумённо переспросила Лили, и Джеймсу стало несколько стыдно: как же он мало баловал жену в последние дни! Она ведь смотрит на него и, видимо, ждёт, когда он с улыбкой объявит, что пошутил.

— Да, прогуляемся, проведём вечер вместе, только ты и я, — ласково уточнил Джеймс, подойдя к ней, и приложил ладонь к плечу. — Эй, женщина, твой муж зовёт тебя на свидание! Очнись уже или я…

— Но… Джеймс, нам же нельзя покидать дом, — растерянно напомнила Лили.

— Любимая, да брось, мы же маги, а не идиоты какие-то! — возразил Джеймс и заключил её в объятия. — Сейчас наложим на тебя чары, и ты станешь брюнеткой или шатенкой, ну а я… Кстати, а какие у тебя предпочтения? Блондины? Рыжие? С бородой или без?

Лили, конечно, восприняла его предложение без воодушевления, но Джеймс уже загорелся идеей, а когда такое происходило его было не остановить. Сириус, Римус и Питер, его лучшие друзья, могли бы это подтвердить, ведь в своё время Джеймс был среди Мародёров словно бесперебойный генератор, из которого постоянно лезли какие-нибудь идеи. Словом, спустя полчаса Лили сдалась. Почему бы не выйти в город? Если они замаскируются и будут среди магглов, так кто их там будет проверять и развеивать чары? Почему бы и не погулять, когда муж так… завлекающе на неё смотрит? Она так давно не была ни в каком заведении, не гуляла под луной и не целовалась за углом, словно неразумная школьница. Не то чтобы Лили была неразумной… но постоянное однообразие и горькие новости, которые она периодически читала в газетах, плохо действовали и на неё. В глубине души ей тоже хотелось хоть немного почувствовать себя живой и энергичной, такой, какой она раньше была.

— Ладно, уговорил, — немногим погодя согласилась она, про себя уже подумывая, что сможет достать одно из любимых платьев. — Только… э-эм… Джеймс, а как же Гарри? На кого мы его оставим? На Батильду? Она и так старенькая, ей же тяжело будет.

— Так зачем на неё? У Гарри же крёстный отец есть, вот Бродяга с ним и посидит! — тут же нашёлся Джеймс. — Сейчас я его вызову! — прибавил он и достал из кармана сквозное зеркальце. — Эй, пёс! Эй, Бродяга, ау! Голос!

Джеймс свистнул, и по ту сторону зеркальца появился его лучший друг.

— Сохатый, ты не обалдел?! — недовольно спросил он. — Я тебе что, собака, спущенная с поводка, чтобы меня свистом к себе подзывать?!

— Вопрос жизни и смерти, дружище, давай быстрее к нам! — сказал ему Джеймс и тут же оборвал связь, чтобы друг не вздумал выспрашивать подробности.

* * *

Сириус понял, что его провели как ребёнка, когда, не поев и не умывшись с дороги, примчался к Поттерам и ощутил, как на плече повисла сумка, набитая детскими вещами, салфетками и ещё какой-то ерундой.

— Сохатый, ты же сказал, вопрос жизни смерти! — возмутился Сириус, смотря на друга, одетого в такой хороший костюм, словно он собрался на светский приём.

— Именно так, дружище! — бодро подтвердил Джеймс. — Я решил позвать Лили на свидание и немного развеяться в городе, а с кем нам ещё оставить Гарри, как не с его крёстным отцом?

— Развеяться?! — переспросил Сириус. — Вы что, совсем…

Он не договорил — из гостиной вышла Лили, одетая в роскошное изумрудное платье, подчёркивающее её аккуратную фигуру и приятно сочетавшееся с цветом глаз. Не будь она женой лучшего друга, Сириус и сам бы охотно сейчас за ней приударил.

— Спасибо, Бродяга, что согласился нас выручить! — с волнением произнесла она и подошла к другу. — Спасибо большое!

Сириус даже немного смутился, когда она поцеловала его в щёку и вцепилась в его ладонь обеими руками, как будто бы он вдруг стал спасителем или же божеством.

— Гарри я уложила, он сейчас спит, — тем временем оживлённо говорила ему Лили. — Ты проверяй его время от времени, если что-то понадобится, в сумке всё необходимое есть. А если запутаешься, то в спальне на комоде лежит инструкция, я там указала, как и что сделать. И да, если ты голоден, на кухне остался ужин, я набросила на него согревающие чары, чтобы не остыл. Захочешь помыться, возьми вещи Джеймса в комоде, у вас же небольшая разница в комплекции, они и тебе…

— Любимая, ну хватит его опекать! Он не маленький, разберётся! — прервал её наставления Джеймс. — Идём уже! Нам же ещё чары накладывать!

Едва успевший открыть рот Сириус был крепко обнят.

— Спасибо, — ещё раз и очень тепло сказала Лили, отпрянув от него.

— Смотри тут, не устраивай бардак, приду, проверю! — предупредил Джеймс и хлопнул друга по плечу. — Будет что не так, уши надеру!

Схватив жену за ладонь, он потянул её на улицу.

— Ну зашибись… — оставшись один на коврике в коридоре, сказал Сириус, спустя минуту поняв, что его лучшие друзья воспользовались эффектом неожиданности и обвели его вокруг пальца. — Ну погодите! Я вам это ещё припомню! — объявил он, смотря в сторону двери, за которой раздался хлопок. — Погулять они решили… развеяться…

Сириус хотел бы уйти, но уйти не позволила совесть. Гарри ведь наверху, совсем один, Джеймс и Лили доверили ему малыша, неужели он не справится? Он же не трус и не слабак! С такой ерундой он справится! А с другой стороны, он ведь только что вернулся после задания Ордена… усталый, голодный, грязный, а дома никто не убирался и не готовил… а здесь есть всё необходимое. Сириус хмыкнул и направился наверх. Вспомнив о Гарри, он тихо прошёл по коридору, заглянул в спальню ненадолго, увидел малыша в кроватке и осторожно поставил сумку на пол.

«Мерлина ради, только спи, Сохатик!» — мысленно попросил Сириус, надеясь, что ему не придётся крестника качать или же менять ему подгузник. Отыскав в комоде чистые вещи друга, Сириус вышел из спальни и направился в ванную комнату. После тёплой ванны и сытного ужина ему стало намного лучше, он сидел на кухне и даже думал, что друзьям и впрямь не помешало бы развеяться. С ума же можно сойти, безвылазно сидя в четырёх стенах! Он вот, когда жил в родном доме, каждые летние каникулы чуть на стенку не лез от скуки. Неудивительно, что друзья дошли до грани и вдруг решились на такой безумный поступок. Джеймс уже наверняка рассыпается в комплиментах, а Лили сияет от счастья и очаровательно ему улыбается, когда он снова шутит и берёт её за руку.

«Ну и повезло же Сохатому…» — вздохнув, подумал Сириус и встал из-за стола. Оставив грязную посуду в раковине — кто-нибудь помоет, этим ведь должны заниматься хозяева, а не гости, — он снова отправился наверх. Дверь в спальню тихо скрипнула, когда он открыл её чуть шире, и Сириус выругался про себя. Ему повезло. Гарри продолжал спать в кроватке, лёжа на спинке и повернув головку вбок. Сириус выдохнул и внезапно замялся. Он хотел лечь на кровать друзей, но подумал, что если он на неё ляжет, то тут же провалится в сон и начнёт храпеть, а это разбудит малыша. Спать на диване в гостиной тоже не хотелось: вдруг он не услышит, как Гарри проснётся и будет в чём-то нуждаться. Джеймс тогда точно надерёт ему уши, а Лили добьёт и закопает. Немного подумав, Сириус решил эту проблему и обратился в лохматого чёрного пса, которому не требовались особые удобства. К тому же в таком облике, даже крепко заснув, можно было уловить звук или же движение намного быстрее. Сириус, а теперь уже Бродяга, удобно устроился на мягком ковре у кровати и положил морду на лапы. Совсем скоро он погрузился в сон.

* * *

Волан-де-Морт решил, что день его триумфа настал. Как-никак Хэллоуин в том же приюте, где он провёл годы детства, считали не только праздником, но и страшным днём, когда злые ведьмы и другие опасные существа господствовали к ночи на улице и могли утащить в своё логово детей. Да, Волан-де-Морт хотел бы забыть и больше никогда не вспоминать о тех днях, когда он был лишь жалким сиротой, которого в приюте сторонились другие дети, но в этом году ему вдруг снова об этом вспомнилось и он решил, что этот день может стать особенным. Сегодня он расквитается с Поттерами и доберётся до их ребёнка, того самого, которого из-за одного поганого пророчества могут назвать спасителем, способным излечить волшебный мир от зла. Пора преподать этому волшебному миру урок. Увековечить Хэллоуин в памяти людей как день, когда он, Волан-де-Морт, стал несокрушим и наказал тех, кто вздумал пойти против него. Это поможет усмирить остальных. Возможно, уже в следующем году даже Министерство магии наконец-то сдастся и признает единственного и могущественного волшебника, которого следует уважать.

Коротко говоря, Волан-де-Морт появился в Годриковой Впадине с высоко поднятой головой и неспешно двинулся к нужному дому. Неразумные Поттеры казались ему забавными. Эти вчерашние школьники даже не знали, что их уже давно предали и адрес их дома, скрытого благодаря Фиделиусу, известен врагу.

Ступени крыльца заскрипели, когда он по ним поднимался, и кончики губ Волан-де-Морт невольно изогнулись. Казалось, его боялся сам дом. От взмаха его палочки дверь резко открылась, впуская внутрь не только непрошеного гостя, но и порыв ветра, колыхнувший мантии и лёгкие куртки в прихожей.

— Трепещите, мерзкие…

Волан-де-Морт оказался у входа в гостиную и в недоумении застыл. Волшебные лампы на стенах всё ещё горели, но в гостиной никого не было. Неужели Поттеры узнали о его появлении и скрылись? Но тогда почему всё так прибрано и только игрушки разбросаны по полу?

«Этого не может быть, они не могли знать, что я приду», — заключил Волан-де-Морт и двинулся к лестнице. Может, неразумные Поттеры всего-навсего забыли погасить свет и решили лечь пораньше? У спальни эта догадка подтвердилась. Достаточно было лишь направить палочку, чтобы уловить за дверью нахождение людей. Волан-де-Морт хмыкнул и взмахнул палочкой ещё раз.

— Поттеры… — прошипел он, желая произвести должный эффект и ужаснуть их, но и в этот раз почему-то не угадал.

В спальне его ждало совсем не то, что он думал. Двуспальная кровать не была расстелена. В детской кроватке спал ребёнок, а на коврике дремала здоровая, но неухоженная лохматая псина. Волан-де-Морт нахмурился. В голову приходило только одно объяснение — неразумные Поттеры уложили сына и ушли куда-то! Вот это «противники»! Дети и только. А он ещё относился к ним всерьёз…

«Что ж, живите, — решил Волан-де-Морт и двинулся к детской кроватке. — Живите со своей глупостью. Я сделаю так, что о ней узнают все».

— Мерзкий… никчёмный малютка… — зашипел он вслух, приближаясь к жертве всё ближе. — Неужели кто-то может подумать, что такое беззащитное убожество когда-то сможет противостоять мне?

Малыш Поттеров беззаботно спал, не слыша слов Волан-де-Морта, зато их услышал пёс, лежащий на коврике. Он вскинул ухо и раскрыл глаза. В тот же момент пёс увидел, как чужак заносит палочку над мальчиком.

— Авада Кеда… А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!..

Волан-де-Морт резко вскрикнул — острые зубы вонзились в его зад. Малыш проснулся от шума и, увидев перед собой страшное лицо с красными глазами, заплакал. Палочка выпала из пальцев Волан-де-Морта и упала на пол.

— Мерзкая псина! — воскликнул он, с разворота пнув пса ногой. Вот только стоило ему наклониться, как злобный пёс впился в его руку. — А-а-а-а-а-а-а… Отцепись! Отстань, шавка!..

Пёс был неумолим. Он рычал, его шерсть стояла дыбом, а в глазах светилась ярость. Волан-де-Морт взмахнул свободной левой рукой и вложил всю магию, на которую был способен без палочки, в кончики пальцев. Пёс отлетел на два или три фута и жалобно заскулил. Этого хватило, чтобы Волан-де-Морт успел наклониться и поднять палочку с пола.

— Авада Кедавра! — воскликнул он, взмахнув в сторону, но пса там уже не было.

Изумрудная вспышка ударила в стену.

— Авада!..

Злобный пёс, бросившись навстречу, сбил Волан-де-Морта с ног и запрыгнул в детскую кроватку.

— Авада Кедавра!

Ещё одна изумрудная вспышка проскочила над детской кроваткой, едва только коснувшись шерсти пса. Волан-де-Морт поднялся на ноги, а пёс выпрыгнул из кроватки, схватив малыша, словно кошка котёнка за загривок, правда, вместо загривка была использована ткань футболки, зажатая в зубах.

— Авада Кедавра! — повторил своё Волан-де-Морт, но изумрудная вспышка и в этот раз пролетела над головой пса, успевшего пригнуться. — Авада Кедавра! Авада!..

Ещё один мощнейший удар пришёлся в дверь, другой — в стену, за которой скрылся пёс. Волан-де-Морт взбесился и разрушил её другим заклинанием. В доме раздался грохот. Пыль разлетелась повсюду, что даже разрушитель невольно чихнул, прежде чем бросился в коридор.

— Стой, мерзкая тварь! Стоять! — приказывал Волан-де-Морт псу, но тот уже сбежал с лестницы. — Авада Кеда!..

Псу необычайно повезло. От смерти его вдруг спасло то, что его преследователь споткнулся на ступеньке и покатился вниз. К тому моменту, когда Волан-де-Морт поднялся на ноги и кинулся к открытой входной двери — сам же оставил нараспашку! — противный пёс уже выскочил на улицу и растворился в ночи.

«Поганые Поттеры!» — подумал Волан-де-Морт и нахмурился. А вот про то, что у Поттеров есть умная собака, с которой они даже ребёнка оставляют дома, ему кое-кто ничего не говорил… Получается, тот, кто решил к нему примкнуть, утаил от него важную информацию.

«Поганый Петтигрю!» — заключил Волан-де-Морт и, разозлившись, трансгрессировал прочь от дома Поттеров. Пора было найти слугу и наказать. Пусть быстро вспоминает, куда тренированный пёс Поттеров мог унести ребёнка. А не вспомнит, умрёт раньше, чем его друзья.

* * *

При других обстоятельствах Сириус бы обязательно посмеялся над тем, как пронзительно завизжал могущественный и темнейший волшебник всех времён, когда его укусили за… одно мягкое место. А ещё посмеялся бы над тем, как тот скатился с лестницы, но обстоятельства к веселью не располагали. Сердце Бродяги билось как ненормальное, в ушах всё ещё звучал ледяной голос, произносящий убийственное заклятие, а перед глазами летали изумрудные вспышки. Кажется, их с Гарри спасло чудо, не иначе.

Добежав до окраины деревни, Сириус прислушался ко звукам и обратился в человека. Гарри оказался у него в руках, благо, что малыш уже не плакал, кажется, его развеселило ночное путешествие со здоровой собакой. Сириус же тяжело дышал и то и дело смотрел по сторонам. Волан-де-Морт не бросился в погоню, но это не отменяло того, что они всё ещё находились в опасности.

«Сохатый!» — испуганно подумал Сириус, глядя в сторону центра деревни. Ни Джеймс, ни Лили не знали о том, что случилось, и вот-вот могли вернуться домой. А что, если Волан-де-Морт ждёт их там? Сириус пожалел, что так и не овладел заклинанием голосового Патронуса и тихо выругался. Возвращаться было нельзя. Сириус вспомнил о сквозном зеркальце и выругался ещё раз. Его он оставил дома! А ведь домой теперь тоже нельзя возвращаться… Многим чистокровным семьям известно, что дядя Альфард завещал племяннику дом, скорее всего, враги будут ждать его там.

«Хвост! Поганый предатель! — злобно подумал Сириус. — Доберусь до тебя и живьём закопаю!»

Он, конечно же, не мог знать, что Хвост вот-вот будет дико кричать, молить о пощаде и жалеть, что предал друзей, но сейчас не это было важно. Сейчас было важно где-то укрыться и дать друзьям о себе знать. Возможно, Джеймс и Лили быстро сориентируются в ситуации, как только увидят полуразрушенный дом в Годриковой Впадине. Вполне возможно, вдвоём они смогут отбиться и уйти — не впервой же! — а значит, надо сберечь их ребёнка. Если с Гарри что-то случится, друзья ему этого никогда не простят, да и он сам не сможет жить после такого как прежде. Но вот где им с Гарри на какое-то время укрыться? Куда бы Пожиратели смерти и Волан-де-Морт не сунулись бы? Есть ли такое место, которое не пришло бы им в голову?

Сириус подумал… затем ещё немного подумал… и его вдруг посетила безумная идея. Никто не станет искать его в доме, где Пожирателей смерти и их предводителя уважают. Никто и не подумает, что он отправился туда. Правда, всё это означало то, что ему придётся снова встретиться с матерью, которой он в своё время наговорил очень много неприятных вещей.

— Ну, надеюсь, за один вечер моя матушка нас не прикончит, Сохатик, — сказал Сириус вслух и трансгрессировал на крыльцо родного дома, из которого когда-то сбежал.

После Круциатуса Питер лежал на полу скромной квартирки, которую снимал в городе, и клялся жизнью матери в том, что говорит правду.

— Это С-с-сириус… Сириус Блэк, повелитель! — твердил он. — Сириус анимаг, как и я! Это был он! Он… Похоже, он вернулся после задания Ордена и… отдыхал у Поттеров!

— Анимаг?! — повторил Волан-де-Морт, до сих пор пребывая в бешенстве от того, что его, сильнейшего волшебника всех времён, без всякой магии покусала нечёсаная псина и украла добычу. — А почему ты не сказал мне этого раньше, Хвост?!

— Я н-не думал, что это важно… повелитель. Он… А-а-а-а-а!..

После ещё одного Круциатуса у Питера на глаза навернулись слёзы.

— Ах, ты не думал… — повторил Волан-де-Морт и грозно прибавил: — А может, ты намеренно заманил меня в ловушку?! Хотел, чтобы твой дружок перегрыз мне горло?!

— Нет, что вы! Я бы никогда… Повелитель, не надо, прошу, поверьте!

Направленная на него волшебная палочка вызвала у Питера дрожь и невольный всхлип в ожидании очень острых ощущений.

— Скажи мне куда, этот «анимаг» мог унести Гарри Поттера, и, может быть, тогда я сохраню тебе жизнь! — пригрозил ему Волан-де-Морт.

Питер серьёзно задумался. На кону стояла его жизнь и в этом не стоило сомневаться. Зная Сириуса, можно было бы предположить, что тот вернётся к себе, в дом покойного дяди Альфарда, и будет сражаться с теми, кто посмеет к нему заявиться и напасть. Сириус бы так и сделал: он с малых лет был безбашенный. Но стоило принять во внимание, что сейчас он был не один, а с ребёнком на руках. Гарри Поттер сын его лучшего друга, которого он давно считает частью своей семьи, можно сказать, считает братом, а значит, Сириус сделает всё возможное и невозможное, чтобы уберечь мальчика от опасности. Понадобится и на себя наступит. Ради Поттеров он это сделает, ради кого-то другого — нет.

— Он… он… — Питер видел, как Волан-де-Морт снова заносит над ним палочку, и выдал самый невероятный и безумный поступок, на который Сириус ради друга смог бы пойти: — Он у матери, повелитель.

— У матери? — переспросил Волан-де-Морт.

— Да! Он точно у неё! — тут же повторил Питер, начиная чувствовать, что нащупал твёрдую почву. — М-миссис Блэк вас уважает! Он это знает! Он знает, что вы не сунетесь к ней, чтобы его найти. Он пошёл к матери, повелитель! Он у неё! И ребёнок тоже там!

Волан-де-Морт хмыкнул. Предположение Питера имело смысл. Его друг Сириус, видимо, решил, будто он самый умный, а на деле оказался обычным болваном. Он опозорил семью — это всем известно. Если он у матери, то Вальбурга Блэк без каких-либо сожалений отдаст этого выродка ему, Волан-де-Морту, стоит только появиться и об этом попросить, и тогда он с лёгкостью убьёт и этого болвана, и никчёмного мальчишку Поттеров.

— Хорошо… живи, Хвост, — помолчав, сказал Волан-де-Морт и отправился на улицу, чтобы трансгрессировать к дому Блэков и докончить начатое.

Он, конечно же, был уверен в успехе и не заметил в своём плане одну серьёзную ошибку… Нужно же быть сумасшедшим, чтобы заявиться к более или менее разумной матери и попытаться убить у неё на глазах её ребёнка, даже если этому ребёнку больше двадцати лет и даже если с этим ребёнком у матери не самые добрые отношения. Впрочем, Волан-де-Морт вырос в приюте и ничего не ведал ни о материнской, ни о какой-либо другой любви. Не испытав ни капли сомнений, он очутился у крыльца дома Блэков и стал подниматься по ступенькам.

* * *

В доме Блэков разразился скандал. Спустя шесть лет после побега вернулся Сириус и притащил с собой… полукровку! Сказать, что его мать оказалась страшно оскорблена, значило ничего не сказать. Миссис Блэк была возмущена до глубины души. Она пребывала в ярости. И тот факт, что она разменивала вот уже шестой десяток, не помешал ей резко подняться с дивана при появлении старшего сына и начать бушевать на всю гостиную.

— Да как ты посмел?! — гневно твердила Вальбурга. — Заявиться после стольких лет! Заявиться вот с этим… с этим отродьем! — выплюнула она, смотря на малыша в руках сына.

— Ну хватит уже, а! — повышал на неё голос Сириус. — Сказал же, я всего на два-три часа! Тебе жалко, что ли, если мы у тебя немного побудем и сову с письмом отправим друзьям?! Нас скоро заберут!

Верный помощник миссис Блэк, он же домовик по имени Кикимер, стоял у камина, сжимая в руках безотказное оружие в виде тёмной стальной кочерги и ждал приказа госпожи, чтобы наконец-то наподдать её старшему сыну, не чтившему традиции предков. Вот только госпожа упорно приказ не отдавала, вместо этого она кричала и испепеляла сына взглядом.

— «Заберут»?! То есть сюда ещё пожалуют твои мерзкие дружки?!

— Не смей обзывать моих друзей, мать! — не менее грозно отвечал ей сын.

— Не смей называть меня матерью, выродок! — гремела в свою очередь миссис Блэк. — Ты свою мать предал! Нет у тебя матери! Ты!..

Кикимер, точно филин, способный вертеть головой во все стороны, смотрел то на госпожу, то на её сына, то на малыша, оставленного на диване. Малыш тоже был немного озадачен такой напряжённой обстановкой, но, в отличие от домовика, очень быстро устал и заплакал.

— Ну вот чего ты добилась, а?! — возмутился Сириус, взяв мальчика на руки, и стал покачивать. — Невинного ребёнка запугала! Мало нам с ним было Волан-де-Морта, который нас чуть не прикончил, так теперь ещё и ты! У тебя что, сердца нет?! Или ты его давно на «традиции» променяла?!

— Да как ты смеешь мне такое говорить?! Ты-ы-ы!.. Неблагодарный щенок!.. Да мы с отцом приложили все силы, чтобы вы с братом ни в чем не нуждались и жили спокойно, а ты наплевал на всё! На меня, на отца, на брата!.. Ты опозорил нашу семью! Ты!..

В самый разгар скандала внизу послышался стук. Кикимер тут же исчез из гостиной и появился в коридоре, чтобы открыть дверь и узнать, кто пришёл.

— Где Вальбурга? — холодно спросил его Волан-де-Морт и без разрешения перешагнул через порог. — Вели ей спуститься ко мне.

— Госпожа занята, — презрительно ответил домовик, не привыкший к тому, чтобы гости благороднейшего дома Блэк проявляли столько непочтения.

Волан-де-Морт, тоже не привыкший к тому, чтобы ему дерзило… подобное существо, смерил Кикимера взглядом, но с трудом удержался от желания направить на него волшебную палочку и наградить Круциатусом — хозяйке дома это могло бы очень и очень не понравится, а когда ей что-то не нравилось, она начинала поднимать все свои связи и настраивать нужным образом родню. Коротко говоря, портить отношения с миссис Блэк Волан-де-Морту не очень хотелось.

— Так позови госпожу и скажи ей, что её хочет видеть Тёмный Лорд! — важно произнёс он, но вконец обнаглевший домовик тоже смерил его взглядом и проворчал напоследок:

— Тёмный Лорд … будто у госпожи нет других дел, как какого-то Лорда встречать…

На этом он исчез и доложил уже на втором этаже:

— Госпожа, вас желает видеть Тёмный Лорд!

Скандал в гостиной ту же минуту стих, словно пламя в камине, затушенное сразу же несколькими вёдрами воды.

— Тёмный Лорд? Прямо сейчас? Он что, другого времени не нашёл? — с недовольным видом спросила Вальбурга.

Она, можно сказать, не один год ждала этих самых минут, когда сможет посмотреть в лицо блудному сыну и высказать всё, что накопилось у неё на душе, а какой-то Тёмный Лорд смеет её отвлекать!

— Он за мной… — сказал притихший Сириус и покрепче обнял мальчика в руках. — И за Гарри.

— За ним? Да зачем этот… полукровка Тёмному Лорду сдался? — выразила сомнения Вальбурга.

— Ты многого не знаешь… — настороженно ответил ей сын и подошёл к камину. — Ма… Матушка, а где Летучий порох? Куда горшок пропал? — тотчас спросил он испуганно.

— Летучий порох… — проворчала Вальбурга. — Да если бы этот камин ещё работал!

— Что?.. — растерянно переспросил Сириус, имея настолько бледный вид, словно он только что осознал, что его загнали в ловушку как глупого щенка.

— Вот что бывает, когда в доме нет мужика, а родному сыну на тебя наплевать! — мрачно сказала ему Вальбурга и махнула рукой. — Да сиди уже здесь, раз пришёл. Кикимер!

— Да, госпожа? — тут же откликнулся домовик.

— Дай этому обормоту и его питомцу что-нибудь перекусить, смотреть на них тошно.

— Хорошо, госпожа, — откликнулся домовик и исчез.

— Скоро вернусь, — бросила Вальбурга, покидая гостиную, и отправилась по коридору к лестнице.

У входной двери её действительно ждал Тёмный Лорд, приодевшийся так, словно в этот Хэллоуин хотел сойти за упыря и пугать детей. Он хмурился то ли от нетерпения, то ли от того, что в этом доме его так не уважали, как в других.

— Чем обязана столь позднему визиту, Том? — спросила Вальбурга, и он поморщился.

Давно уже прошли те времена, когда его звали по имени или фамилии, но хозяйка дома не собиралась перед ним лебезить и использовать прозвища. Тот же Сириус, когда ещё жил дома, иногда говорил брату, что друзья зовут его Бродягой. И ладно, что это так было, он же был ребёнком, но Тома-то куда понесло! Они ведь с Вальбургой ровесники. Ему тоже шестой десяток пошёл, а он всё себя Волан-де-Мортом или Тёмным Лордом величает. А магглы ещё говорят, будто дурь в мужчинах к сорока годам проходит. Как бы не так!

— Мне нужен твой сын, Вальбурга, — между тем объявил Волан-де-Морт. — Я знаю, что Сириус вернулся, вели ему спуститься и принести ребёнка. Если он готов его отдать и отныне служить мне, то… даю слово, я сохраню ему жизнь и однажды награжу меткой.

Возможно, гость и так очень старался быть с ней вежливым, но Вальбурге уже не понравилось то, что ей вдруг указывают, что ей делать в её собственном доме.

— Том, ты часом ничего не перепутал? — сердито вопросила она. — Одного моего сына тебе было мало, теперь тебе другого подавай?

— Я не имею никакого отношения к тому, что твой младший сын пропал, — холодно ответил Волан-де-Морт, видимо, тоже начиная сердиться. — Если бы я знал…

— Да если бы я только знала, во что ты моего мальчика впутал, — перебила Вальбурга, — ты бы здесь не стоял, а смотрел на Северное море из-за тюремной решётки!

— Вальбурга, прошу, хватит, я не буду просить дважды! — строго предупредил Волан-де-Морт. — Речь про выродка в вашей семье, а не про пропавшего наследника рода! Если не хочешь звать сына, так позволь мне пройти и я навсегда избавлю этот мир от твоего неудачного отродья и того жалкого убожества, что он успел притащить с собой!

Вальбурга не сдвинулась с места и нахмурилась сильнее. Сириус, по её мнению, был, конечно, тем ещё неблагодарным сыном, но с какой это стати Том смеет его оскорблять в этом доме, да и ещё требовать, чтобы ему дали его прикончить? Единственный в этом доме, кто имеет полное право прикончить Сириуса — да-да, тот самый, кто натерпелся от него больше всех! — так это она сама. Она ведь его мать, и причин взгреть сына у неё наберётся с Хогвартс-экспресс и даже больше.

— Повтори-ка, про кого речь? — уточнила Вальбурга, доставая волшебную палочку.

— Про твоего сына, выродка Сириуса! — теряя терпение, злобно повторил Волан-де-Морт. — Хватит уже тянуть время и разыгры…

Он, конечно же, обладал отменной реакцией и как только увидел направленную на него волшебную палочку, вскинул свою.

— Круцио! — сказала Вальбурга, но её заклинание было отбито.

— Авада Кедавра! — сказал взбешённый Волан-де-Морт, и изумрудная вспышка сорвалась с конца его палочки.

Бах! — и ожившая ковровая дорожка, бросившаяся к хозяйке, приняла удар на себя, после чего упала на пол небрежной массой.

— Авада Кедавра! — ответила взбешённая не меньше Вальбурга, и её заклинание угодило Волан-де-Морту точно в лоб.

Он медленно осел на колени, словно само его тело отказывалось верить, что будет так легко повержено, затем покачнулся и завалился на бок. Из тела Волан-де-Морта что-то вылетело и хотело проникнуть за дверь, но миссис Блэк была настолько возмущена гибелью ковровой дорожки, что не спускала с её убийцы глаз. К тому же она обладала некоторыми знаниями о тёмной магии и поняла, что именно вылетело из незваного гостя. Это была его прогнившая душа. Она не исчезла и не растворилась, как души множества других волшебников, а собиралась где-то блуждать. Видимо, у этой души был якорь, что-то такое, что держало её в этом мире. Видимо, имелась другая часть души, которую откололи и надёжно спрятали.

— Акцио погань! — сказал Вальбурга, и прогнившая душа полетела к ней. — Кикимер, неси зачарованную банку!

Дзинь-дзинь-дзинь! — стучала прогнившая душа Волан-де-Морта по стеклу банки, покрытой множеством символов, некоторые из которых напоминали руны. Домовик закрутил крышку, и душа, тщетно стуча, продолжила обитать в сосуде. Понятно, что целую вечность душа в этой банке не продержится — даже сильные чары рано или поздно ослабевают, что всем известно, — но на несколько лет, а может, и даже на несколько десятков лет, она точно застряла.

— Поставь эту мерзость в тайник на чердаке! — велела Вальбурга и тяжко вздохнула, посмотрев на ковровую дорожку.

Такая хорошая дорожка была! Голландская. Созданная искусным мастером и зачарованная талантливейшим артефактором. Орион из путешествия вернулся и на годовщину их свадьбы подарил. Его из-за этой дорожки в Министерстве магии неоднократно вызывали и требовали, чтобы он, согласно какому-то там постановлению, эту дорожку отдал в Отдел тайн, а Орион пошёл на принцип и стоял на своём. С чего это вдруг он купленный для жены подарок должен кому-то отдавать? Ковровая дорожка — это не ковёр-самолет, это совершенно другое! С чего они вообще взяли, что дорожка зачарована особым образом и может даже удушить того, кто не понравится её хозяину или хозяйке? Нет, ну выдумают же такой прекрасный подарок опасным называть! Коротко говоря, за дорожку пришлось немного повоевать, но Орион был урождённым Блэком и от своего не отступил, это в Министерстве кого-то уволили, а кого-то по сей день не могли найти, зато больше к семье не приставали.

И вот теперь эта прекрасная дорожка утратила всю свою ценность. Миссис Блэк покачала головой и повернулась к лестнице. В то же мгновение её взгляд натолкнулся на сына. Похоже, Сириус не смог усидеть в гостиной и хотел встретиться с врагом лицом к лицу. Раз уж ему больше некуда было отступать, значит, осталось только сражаться, тем более что ребёнка он оставил в гостиной и теперь был единственной преградой к нему.

Сириус застыл на лестнице, держа в руке палочку, и смотря вперёд, туда, где у двери лежал поверженный Волан-де-Морт.

— Что… это… было? — медленно спросил он.

Вальбурга, конечно, могла бы постоять в коридоре и рассказать обо всём, что успела понять о Волан-де-Морте, но из-за всех разборок, что на неё сегодня свалились, она очень устала.

— Камин в гостиной починишь, и тогда, можем быть, поговорим, — сердито сказала она Сириусу. — Кикимер!

— Да, госпожа? — тут же появившись рядом, спросил домовик.

— Подай мне вина, — велела Вальбурга и стала подниматься по ступенькам.

Пройдя мимо сына, она не заметила на себе его потрясённый взгляд, более того, даже злость, что она питала к нему какие-то минуты назад, не вернулась. Вальбурга не понимала, зачем Тому вдруг сдался ребёнок Поттеров — это до чего же нужно потерять голову, чтобы опуститься до детоубийства! — но Сириус это, видимо, понимал, раз так вцепился в малыша. Судя по всему, сегодня их с сыном ждёт долгий разговор.

31 октября 1987 года

В праздник даже в больнице Святого Мунго преобразилось обстановка. Благодаря магии изменился цвет стен, и они стали украшены улыбающимися тыквами. На столике привет-ведьмы стояли вазочки с конфетами и печеньем для посетителей. Некоторые целители надели шляпы и нанесли на лица грим. Впрочем, конец октября вот уже который год подряд нёс с собой не только Хэллоуин, но и День Храбреца. В этот самый день кто-то одолел Волан-де-Морта и оставил его тело на самом видном месте в Министерстве магии. Надо ли говорить, как обрадовался волшебный народ этому событию? Смерть Волан-де-Морта считалась победой над силами зла, хотя многие его сторонники ещё какие-то месяцы находились на свободе, но они уже не имели такого большого значения и волшебный мир праздновал победу, хоть и не все его представители были этим довольны. Альбус Дамблдор, например, не испытывал радостного настроения, когда узнал о том, что противник мёртв. Более того, он не верил, что столь долгое противостояние могло внезапно закончиться. Ему бы очень хотелось знать, с кем же столкнулся Волан-де-Морт, но, увы, тот кто его одолел, не пожелал в этом признаться, а лишь оставил на лице Волан-де-Морта надпись, сделанную несмывающейся краской: «Жалкий полукровка».

Впрочем, с того события прошло уже шесть лет, одни Пожиратели смерти были пойманы и сидели в Азкабане, другие — погибли или же отреклись от предводителя, твердя, что он принудил их служить при помощи Империуса. Кто-то из них говорил правду, кто-то бессовестно врал, но суть от этого не менялась. Волан-де-Морт утратил силу, и с каждым годом о нём стали говорить всё меньше. Его смерть уже давно никого не интересовала — некий Храбрец с большой буквы одолел его и хорошо же! — но Дамблдор до сих пор считал, что всё не может быть так просто. Волан-де-Морт, как он помнил, твердил о своей необычайной силе, о том, что будет жить вечно и что его никому не одолеть, и вот так вдруг погиб? Не могло такого быть. Он что-то придумал, вытворил что-то безумное, поэтому и называл себя могущественным и бессмертным волшебником. Дамблдор считал, что однажды враг снова даст о себе знать тем или иным образом и, похоже, это время настало. Неделей тому назад произошло событие, которое, на первый взгляд, могло бы показаться незначительным, но Дамблдор был внимательным и через хороших знакомых узнал очень интересные подробности.

Неделей тому назад маленький сын Сириуса Блэка подвергся воздействию очень тёмного артефакта и был доставлен в Мунго. Мальчика почему-то доставили Поттеры, а затем примчались его мать и отец, а спустя считаные минуты появилась бабушка. Как рассказывал знакомый целитель, на уши были подняты все, начиная от специалистов по проклятиям и заканчивая главным целителем.

— И полчаса не прошло, как меня отстранили, — делился с Дамблдором взволнованный знакомый, — миссис Блэк отправила домовика к кому-то из Визенгамота, и тот очень быстро направил к нам очень странных специалистов… наверное, зарубежных… Джеймс Поттер обратился к кому-то из гоблинов, я видел одного из них в коридоре… он что-то изучал и консультировал его… Сам я мальчика не успел увидеть, Альбус, но мой коллега какое-то время был с ним… Он говорит, что мальчику сделалось плохо, когда тот что-то надел… очень похоже, что содержащее в себе проклятие кольцо… и оно чуть не высосало из него жизнь. Говорит, такого никогда в жизни не видел!.. Повезло мальчишке, что у его бабушки и крёстного отца такие хорошие связи! Можно сказать, на волосок от смерти побывал, чудом спасли!..

Дамблдор был крайне заинтригован, конечно, не потому, что речь шла о тёмном артефакте, чуть не убившем ребёнка — таких артефактов немало, если подумать, — а потому, что это был ребёнок Сириуса Блэка и Джеймс Поттер тоже не находился в стороне. Эти двое уже давно вызывали у него некоторые подозрения… В тот самый год, когда Волан-де-Морта не стало, они сперва перестали писать Дамблдору о том, как идут их дела, а потом, когда он решил их поочередно проведать, словно сговорившись, стали твердить, что делать в Ордене Феникса им больше нечего.

— У меня мама старенькая и больная, мне за ней надо ухаживать, а не спасением мира заниматься! — сердито говорил Сириус.

— Мама? Ты же с ней вроде не общаешься… — начал было сомневаться Дамблдор.

— В смысле «не общаюсь»?! — начал заводиться Сириус. — Она же моя мать! Я что, если она заболела, на неё наплевать должен?!

Дамблдор, конечно, очень сильно сомневался, что Вальбурга Блэк могла бы вдруг заболеть, как и в том, что Сириус мог вдруг решить за ней ухаживать, но спорить смысла не было. Он давно уже понял, что Блэки крайне упрямые и своенравные люди, пришлось смириться и пойти к Джеймсу… Правда, в Годриковой Впадине его ждал ещё больший сюрприз. Дом Поттеров был полуразрушен и пуст, а на двери висела табличка с нецензурными словами о том, как далеко гостям следует идти. Как оказалось, Поттеры съехали и найти их удалось с большим трудом в пригороде Лондона.

— Джеймс, в чём дело? Это вы повредили дом или до вас кто-то добрался? Зачем вы с Лили и Гарри покинули Годрикову Впадину? — спрашивал Дамблдор.

— За тем, что она мне осточертела и там небезопасно, я лучше среди магглов научусь жить, а Лили мне поможет! — сердито отвечал Джеймс. — Кстати, вы когда мне мантию-невидимку вернёте? Я вам вроде не насовсем её отдал!

Спорить с ним тоже было бесполезно, и Дамблдор уходил от Поттеров с очень странным ощущением… Всё нутро говорило ему о некоем напряжении, о том, словно Сириус с Джеймсом на него за что-то сердиты, но вот за что он не понимал. Он ведь сделал всё для их блага, а они вдруг отстранились и решили жить по своему усмотрению. Более того, их даже новость о том, что их друг Питер Петтигрю давно не выходил на связь, ни капли не встревожила.

— И что я должен сделать? Больную мать бросить и Питера искать?! — огрызался Сириус. — Пусть его мама в Министерство сходит и заявление напишет, там есть специально обученные для этого люди!

— Печально, надеюсь, Хвост найдётся, — отводя взгляд, говорил Джеймс, но почему-то без волнения, как будто речь шла о ком-то постороннем. — Главное, чтобы не в канаве…

Римус, их общий друг, вернувшийся с задания, тоже не понимал, что такое творится с его друзьями, но ничем помочь не мог. Сириус вскоре стал мракоборцем, а Джеймс открыл в Косом переулке мастерскую и стал заниматься артефактами. Казалось бы, Орден распался, все остальные тоже переключились на другие дела — даже Северус Снейп, будь он неладен, собрал вещи и уехал куда-то! — но двое Мародёров и их дела ни в какую не уходили из головы Дамблдора.

Сириус, например, то и дело отличался по службе и ловил тех, кого не могли другие. И как только он их находил? Откуда брал информацию? Что такого использовал, что враги его от силы ранили раза два или три? Джеймс вроде бы находился в своей мастерской, а вроде бы и нет. Знакомые из Косого переулка иногда не могли сойтись во мнении, видели они его хоть раз за день или же видели только его помощников. Некоторые знакомые уверяли, что видели Джеймса в Лютном переулке, по их словам, он вёл там разговоры с очень сомнительными личностями и, вполне возможно, проворачивал с ними какие-то дела. Но это было очень и очень странно, совершенно на него не похоже, крайне сомнительно. Будь Джеймс замешан в чём-то преступном, друг-мракоборец его давно бы поймал — Сириус очень вспыльчив и твёрд в своих убеждениям, он бы не стал закрывать на такое глаза. Но нет, ничего в отношениях этих двоих не менялось, они явно продолжали общаться и дружить. Джеймс стал крёстным отцом для ребёнка друга, возможно, был шафером на свадьбе — если церемония и состоялась, то Дамблдора на неё не приглашали, а Римус, как обычно, пожимал плечами и говорил, что ему ничего не известно.

Собственно, из-за множества всяких незначительных событий и наблюдений, у Дамблдора закралось подозрение, что двое Мародёров ведут за его спиной некую деятельность, в которую он не посвящён. Но вот что именно они делают и для чего, он не понимал, хоть и подозревал, что это может быть как-то связано с Волан-де-Мортом, ведь именно после его смерти друзья стали такими… самостоятельными и недоверчивыми, и самое неприятное состояло в том, что они перестали доверять ему, Дамблдору! А ведь именно он позвал их в Орден Феникса. Он сообщил Поттерам о пророчестве и заботился об их безопасности, а с ним стали обходиться так, как будто он был врагом! Будь Дамблдор помоложе, он бы, возможно, обиделся и перестал за Мародёрами наблюдать, но Дамблдор был в том возрасте и состоянии, когда в силу ряда причин у людей может устояться твёрдое убеждение в том, что им многое виднее. Дамблдор понимал, что Мародёры молоды и порывисты, а значит, они могут наделать ошибок, а значит он, человек, умудрённый опытом, должен за ними присматривать и уберечь от беды. За Питером он вот не присматривал и где тот теперь? До сих пор никому не известно! Исчез, как будто и не было.

Именно поэтому событие с ребёнком Сириуса Дамблдора так заинтересовался. Похоже, он не ошибся: Мародёры за его спиной изучают тёмные артефакты, один из таких попал в руки ребёнка и чуть не привёл к смерти. Пора в это вмешаться. Сегодня выдалась прекрасная возможность побеседовать с мальчиком. Знакомый целитель сообщил, что сегодня ребёнка уже навестили все, кто обычно заходил, а значит, никто не помешает им поговорить. Дамблдор шёл по больничному коридору и кивком приветствовал тех, кто обращал на него внимание.

— Добрый вечер, — сказал он своему знакомому. — Проводишь меня к ребёнку?

— Да, идём, — ответил тот и повёл его на другой этаж. — В девять мальчика будут проверять, так что не засиживайся там, — глянув на часы, предупредил целитель и открыл дверь в палату.

— О, я не думаю, что это займёт много времени, спасибо тебе, — откликнулся Дамблдор и двинулся вперёд.

Знакомый закрыл за ним дверь и, судя по шагам, отправился по своим делам. Дамблдор же обвёл взглядом палату и хмыкнул. В палате было очень уютно: светлые стены были покрыты бледно-зелёной краской, на них нарисовали разных животных, блёклые тумбочки стали пёстрыми, а койка превратилась в кровать. Видимо, всё изменили таким образом, чтобы создать у ребёнка ощущение того, что он находится в детской комнате, где очень комфортно и безопасно. На полу и подоконнике остались игрушки, на тумбочках стояли вазы с фруктами и лежали яркие тонкие книжки. Темноволосый мальчик лежал на кровати, обнимая одной рукой мягкую игрушку в виде чёрной пушистой собаки с жёлтыми глазами, а другой рукой её поглаживал. Игрушка виляла хвостом, словно живая, и тёрлась мордочкой о детскую ладонь.

«Работа Джеймса Поттера», — смотря на игрушку, заключил Дамблдор, зная талант главного Мародёра в чарах и трансфигурации.

— Здравствуй… Джеймс, — как можно мягче поприветствовал он ребёнка. Мальчик сразу же замер и прижал игрушку к себе. — Не бойся, я тебе не враг, меня зовут Альбус Дамблдор, я директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, — как можно мягче прибавил Дамблдор и взмахом палочки наколдовал мягкое кресло у кровати. — Ты не возражаешь, если я присяду?

Мальчик молчал, не сводя с него взгляда, мягкая собачка в его руках тоже напряглась и повернула к гостю морду. Сочтя молчание за добрый знак, Дамблдор опустился в кресло.

— Видишь ли, Джеймс, мы с твоим папой давние друзья, — всё тем же мягким тоном продолжал он. — И я здесь, чтобы помочь ему и тебе… Кстати, хочешь конфетку? — предложил Дамблдор, найдя леденец в кармане, но мальчик не шелохнулся. — А может, лимонную дольку? М-м? Они очень… специфичные на вкус, мне нравятся, — доверительно прибавил он и закинул одну дольку в рот.

— Бабуля не разрешает мне конфеты у чужих людей брать, — вдруг сказал мальчик, и Дамблдор поперхнулся.

— Это… это она молодец… правильно… тебе говорит, — хрипло заметил он, с трудом проглотив злополучную дольку. — Но мы-то с тобой не чужие, нас очень многое связывает... Вот увидишь, пройдёт несколько лет и настанет тот день, когда…

— Тот день, когда я вырву тебе бороду, Альбус, может настать прямо сейчас, если ты отсюда не уберёшься! — вдруг раздался позади резкий голос, и Дамблдор вскочил с кресла.

Дверь в палату была открыта, и на пороге стояла Вальбурга Блэк и её домовик, почему-то держащий в руках кочергу.

— О… Вальбурга, рад тебя видеть, ты… — растерянно начал было Дамблдор, но грозная женщина его перебила:

— Пошёл вон от моего внука! Подумать только, отойти нельзя, сразу же нарисовался, паук!

Взгляд Дамблдора невольно зацепился за жёлтые глаза игрушечной собачки в руках мальчика. А может, её зачаровали не только для того, чтобы она вела себя как живая? Может, глаза собачки как-то связаны с зачарованным зеркальцем? Джеймс Поттер очень искусен по части связи одних предметов с другими, он вполне мог связать игрушку с чем-то ещё… например, с тем, что, видимо, принадлежит Вальбурге Блэк.

— О, Вальбурга, это вовсе не то, о чём ты подумала, это дружеский визит, — мягко продолжал говорить с ней Дамблдор, — я пришёл, чтобы помочь твоему сыну и внуку. Похоже, Сириус занялся чем-то очень опасным и…

— Сириус большой мальчик, сам в своих делах разберётся, — опять перебила Вальбурга. — А ты не суй свой нос куда не следует, пока его не оторвали! Знаем мы, где все те, кому ты когда-то «помогал»… Один вон мир пытался захватить и в тюрьме сидит, а другой совсем берега потерял и сыграл в ящик!

Дамблдор поморщился. И почему только деяния Грин-де-Вальда и Волан-де-Морта некоторые припоминают ему, хотя он по-доброму относился и к тому, и к другому, и не подговаривал их к действиям!

— Это всё заблуждения, моя дорогая, — решив сохранять спокойствие, продолжал Дамблдор. — Я всегда беспокоился только о благополучии моих друзей и хотел для них лучшего. И здесь я только потому, что хочу помочь твоему сыну. Посмотри сама, какая трагедия чуть не произошла из-за его беспечности, — подчеркнул он и посмотрел на мальчика.

— Бабуля, а с папой что-то случилось? — настороженно спросил этот самый мальчик, но Вальбурга Блэк лишь нахмурилась сильнее и отошла от входа.

— Ничего с твоим папой не случилось, он на работе, — сказала она внуку и взмахом палочки убрала из палаты кресло. — А этот обнаглевший дед уже уходит и больше мы его не увидим! — сердито прибавила Вальбурга, посмотрев на Дамблдора.

Он нехотя развернулся, но перед уходом предпринял последнюю попытку до неё достучаться.

— Вальбурга, ты ведь прекрасно знаешь, чем занимается Сириус. Если это связано с Волан-де-Мортом, то это крайне опасно! В следующий раз удача может ему изменить и тогда…

— КИКИМЕР!!! — вдруг резко сказала Вальбурга, и Дамблдор почувствовал, как домовик схватил его за конец бороды.

Он инстинктивно наклонился и схватил с пояса волшебную палочку, но в этот самый момент домовик взмахнул кочергой… Последним Дамблдор помнил удар, от которого покачнулся.

— Депульсо! — прозвучал женский голос за его спиной, и он вылетел из палаты, как старенький «Метеор» из чулана для мётел, вылетел, ударился о стену и провалился в темноту.

Несмотря на относительно спокойный день и праздничную атмосферу, Джеймс Поттер не спешил покидать мастерскую и идти домой. Сегодняшний день должен был стать для него особенным, а вышло наоборот, вернее сказать, ничего не вышло. Джеймс стоял с хмурым видом у рабочего стола и смотрел на почерневшее кольцо. То самое кольцо, которое он отыскал в доме Гонтов и считал последним крестражем Волан-де-Морта. Это кольцо чуть не привело к трагедии, ведь он принёс его домой, положил на стол, желая хорошенько изучить, и отвлёкся лишь на какую-то минуту. Вышел из кабинета, услышав уханье совы в гостиной, и не закрыл за собой дверь. Думал, что наконец-то деловой партнёр прислал ему известие о том, что привёз материал, который он ждал третий месяц, а это было лишь письмо от родни Лили. Всё это ни капли его не оправдывало и не снимало груз вины. Джеймс вышел из кабинета, а разыгравшиеся дети забежали, схватить кольцо мог и Гарри, он тоже находился рядом, но схватил сын Сириуса, гостивший у Поттеров, схватил и дико закричал… Благо, что ему вовремя оказали помощь квалифицированные специалисты и обошлось без последствий, хотя мальчик вот уже неделю находился в Мунго и Джеймсу было нестерпимо больно от этого. Сын друга для него был так же дорог, как и родной. Джеймс надеялся, что сегодня же покончит с кольцом и вся эта история с крестражами Волан-де-Морта и всем прочим наконец-то завершится.

Вот только всё опять вышло не так. Кольцо, которое он уничтожил при помощи яда василиска — пришлось извернуться, через одних знакомых найти других знакомых и отдать немалые деньги за какие-то капли! — безмолвно лежало на столе и больше не издавало ни звука. Зато звуки издавала зачарованная банка, стоявшая на полке.

Дзинь… дзинь… дзинь…

Прогнившая душа, что ещё находилась в ней, за что-то держалась в этом мире, а значит, кольцо не было последним крестражем. Опять!

— Мерлин, да сколько можно… — пробормотал Джеймс и с тяжким вздохом опустился в кресло.

Для большинства волшебников этот день был праздником, ведь настал Хэллоуин, а с ним и День Храбреца. Все были рады кончине Волан-де-Морта, но Джеймс помнил этот день совершенно иначе. Этот день был одним из самых страшных дней в его жизни. Джеймс уставился на разрушенное кольцо и снова задумался о том, как чуть не лишился всего.

Шесть лет тому назад он находился в Годриковой Впадине, тосковал по старым временам и, охваченный внезапной идеей, решил на Хэллоуин покинуть дом и прогуляться где-нибудь с Лили. Да, это был крайне безрассудный поступок, но они засиделись дома и поддались острому желанию сменить обстановку, почувствовать себя снова живыми и, принарядившись, отправились в Лондон. В большом городе как-никак легко было затеряться. Тот вечер выдался хорошим: погода располагала к пешей прогулке, незнакомые прежде кафе и лавочки вызывали давно забытый восторг, а свет фонарей согревал не хуже солнца. Они с Лили с улыбками вспоминали былое, неторопливо ходили, держась за руки, целовались, смеялись над какой-то ерундой… а потом решили, что пришло время вернуться домой. Трансгрессировали в Годрикову Впадину, и в ту же минуту их недолгая сказка рухнула.

Джеймс отчётливо помнил те мгновения, когда смотрел на свой дом, а калитка, распахнутая настежь, со зловещим скрипом открывалась и закрывалась от ветра. Помнил, как мчался с палочкой в руке к крыльцу, как едва мог дышать, пробежав по пустой гостиной и бросившись к лестнице… Они с Лили оставили маленького сына на его крёстного отца, не успевшего даже отдохнуть с дороги, и ушли гулять. Что уставший и сонный человек мог сделать тому, кто нарушил его покой? Да ничего! Это же очевидно. Джеймс помнил, как в ужасе смотрел на разрушенную стену спальни и на пустую детскую кроватку. В голове ходили мысли о том, что всё кончено, он опоздал, их предали и его маленький сын вместе с лучшим другом у врага, возможно, они уже убиты. Такой же ужас испытывала и Лили, что было видно по её бледному лицу. Только ради неё Джеймс держался и не поддавался панике.

— Они не… у него… Они… они ушли… Бродяга наверняка что-то придумал… — растерянно говорил он вслух, вцепившись в дрожащую ладонь жены, хоть и сам плохо себе верил.

По сквозному зеркальцу друг не отвечал, а отправить к нему голосовой Патронус у супругов не получалось по вполне понятной причине. Джеймс с Лили отправились к дому дяди Альфарда в надежде, что найдут Сириуса с Гарри там, но дом друга был пуст. Они спрашивали Тома в «Дырявом котле», не видел ли он их друга, но тот качал головой, навещали члена Ордена Феникса, Аберфорта Дамблдора, в Хогсмиде, он держал «Кабанью голову», но и тот ничем не мог помочь. От безысходности супруги даже навестили Сигнуса Блэка и тот пришёл в ярость, когда увидел, кто к нему пожаловал.

— Поттеры, да вы совсем страх потеряли или рассудка лишились?! — гремел он на весь дом. — Пусть этот ваш дружок, предатель крови Сириус, на улице хоть от холода или голода подыхает, а я его к себе в дом никогда не впущу! Пошли вон отсюда, пока я не передал тем, кто служит Тёмному Лорду, кто посмел осквернить мой дом своим присутствием! Вон!

Сказать, что это было последней каплей, значило ничего не сказать. Лили разрыдалась, стоя посреди тёмной улицы и прижимая ладони к лицу, а Джеймс впервые не смог приблизиться к ней и обнять. Вина причиняла ему куда более страшную боль, чем Круциатус, испытанный когда-то во время сражения. Своим сиюминутным желанием он погубил сына и лучшего друга, можно сказать, брата. Как последний идиот он выбрал в Хранители Питера, хотя должен ведь был засомневаться и вспомнить, что тот никогда не отличался твёрдостью духа! Ладно Сириус, который частенько поддавался порыву и делал что-то неразумное, но он-то, Джеймс, куда смотрел и о чём думал?! Он должен был придумать что-то понадёжнее для защиты своей семьи, должен был что-то делать, изучать, а не сидеть дома в четырёх стенах и изнывать от скуки. Словом, в тот день Джеймс осознал всю жестокость этого мира и свою непростительную глупость. Если бывают дни, когда можно вдруг повзрослеть и посмотреть на тот же мир совершенно по-другому, то это был именно такой день. Их с Лили мир рушился и от падения в пропасть их спас характерный хлопок трансгрессии.

— Госпожа просила передать обнаглевшим Поттерам, что её терпение не безгранично: им давно пора забрать их вопящего полукровку из её благороднейшего дома! — объявил появившийся перед ними домовик, и Джеймс первым вспомнил, как нормально дышать.

То, что Сириус вдруг отправился к матери, было, конечно, невероятно, но в те минуты не имело значения. Джеймс схватил Лили за ладонь и трансгрессировал к крыльцу дома Блэков. Его местонахождение он ещё помнил, как и то, что однажды зашёл в гости к другу и подпрыгнул, когда ковровая дорожка, лежащая у входа, хлестнула его за то, что он вошёл с улицы, не вытерев ботинки о коврик с надписью у двери.

— Бродяга! Сириус! Сириус, ты где? Сир...

В тот день они буквально вбежали по ступенькам крыльца, зашли в дом и бросились к лестнице, а навстречу им спустился Сириус, держа Гарри в руках. Лили снова плакала, правда, уже от радости, прижимала к себе Гарри и целовала его ручки и личико. Джеймс же обнимал друга и не знал, как его благодарить.

— Сделайте одолжение, уберитесь уже из этого дома! Я хочу отдохнуть, а не выслушивать чьи-то завывания и сопли! — подсказал им женский голос сверху, и Джеймс, несмотря на грубое обращение, подошёл к лестнице и крикнул в сторону второго этажа:

— Благодарю, миссис Блэк! Благодарю за вашу доброту! Благодарю, что приютили… э-э… вашего сына и нашего!

— Я это… задержусь на какое-то время у матери, — замявшись, сказал друзьям Сириус, — и это… Нам с тобой надо серьёзно поговорить, — прибавил он со значением. — Но не сегодня, лучше завтра, я… сейчас я не готов.

— Конечно, — тут же согласился Джеймс, — завтра же и поговорим. Спасибо тебе, дружище, я у тебя в долгу.

Не придумав ничего лучше, они с Лили сняли в Лондоне комнату и какие-то дни обитали в ней, но то, что они узнали за эти дни, окончательно убедило их в том, какими они были беспечными и наивными. Из газет они узнали о смерти Волан-де-Морта, было обрадовались и выдохнули, а потом их навестил Сириус и рассказал про мать, которая оказалась тем самым Храбрецом, прикончившим врага, про банку, в которую заперта его прогнившая душа, и про якорь, который помогает ему держаться в этом мире.

— Матушка назвала его крестражем, осколком души, — говорил Сириус, стоя у приоткрытого окна и держа в подрагивающих пальцах сигарету. — Говорит, если там какой-то ритуал провести, то он снова сможет возродиться… Ну, типа тело обрести, снова колдовать и всё такое…

Джеймс был потрясён, но другу он верил. Сириус выглядел хмурым, видимо, не знал, что делать, и не мог праздновать победу над врагом, когда понимал, что тот ещё вернётся.

— Значит, мы должны найти этот его крестраж и уничтожить! — помолчав, заключил Джеймс. — Я не хочу, чтобы этот урод снова вернулся и угрожал нам.

— И я так думаю, — бросив окурок в окно, согласился Сириус. — Но только где его найти? Что сделать? С чего начать? К Дамблдору обратиться?..

К Дамблдору, конечно, можно было обратиться, но из-за того, что произошло на Хэллоуин, Джеймс вдруг утратил доверие ко всем, кроме жены и лучшего друга. Питеру вот он доверял и что? Тот его предал. Обходительному Джереми, агенту недвижимости, доверял, и тот его обманул и кинул, обокрав фамильный дом Поттеров. Дамблдору доверял и… тот одолжил его мантию-невидимку в самое тяжёлое время и не вернул, пока об этом не напомнили десять раз. Надо думать, как лучше хотел, а чуть не оставил супругов без защиты. К тому же его совет насчёт Фиделиуса тоже оказался не такой уж и дельный. Лучше бы охранным чарам научил, таким, чтобы враг на территорию чужую вступил без спроса, а его тут же подожгло или вырубило, или шарахнуло так, чтобы с криком вылетел. И да, если уж на то пошло, почему Вальбурга Блэк, которая Дамблдора младше, знает о крестражах, а он, победитель Грин-де-Вальда, Величайший волшебник и прочее-прочее-прочее, нет? Или он знает, но намеренно утаил от союзников такую важную информацию? Как бы не хотел их пугать? Или он не был уверен, но подумал, что пока догадка не подтвердится, то можно и не говорить?

Во многих союзниках Джеймс после событий в Годриковой Впадине засомневался, а в Дамблдоре засомневался больше всех.

— Нет, в этот раз действовать будем сами и так, чтобы другие не знали и не лезли, — поразмыслив, заключил он и Сириус снова с ним согласился.

С чего-то надо было начать, правда, начать удалось с предателя. Питера ловили не добренькие члены Ордена Феникса, не способные на жестокие поступки, а два взрослых Мародёра, которым его предательство могло стоить жизни.

— Пойди сюда, Хвост! — приказал ему Сириус, застав на одной из знакомых улиц.

Джеймс их видел… видел, как Питер, словно крыса, загнанная в угол, чертовски осмелел и применил Конфринго… Видел, как Сириус отлетел и лежал на асфальте. Видел, как Питер презрительно смотрел на него сверху и, кажется, впервые показал своё истинное лицо. Лицо человека, который всегда робел перед теми, кто посильнее, но глубоко в душе их ненавидел. Питер мог бы добить Сириуса и убежать, но Джеймс этому помешал. Режущее заклинание из книжки какого-то Принца-полукровки, которую кто-то обронил в классе, привело к тому, что Питер истекал кровью, лёжа на асфальте, и жизнь в его глазах медленно угасала.

— Может… бросим… эту… крысу здесь? — тяжело дыша, предложил пришедший в себя Сириус.

— Чтобы потом его нашли и начали искать, кому же он не угодил? — вопросом ответил Джеймс. — Мы ведь с тобой первые, кого будут спрашивать, и к тому же официально мне ему нечего предъявить.

Сириус помрачнел, но друга, вернее, брата, с которым его теперь связывали не только глупые шалости, не бросил. Питера при помощи волшебных палочек они пристроили под землю на одном из местных кладбищ. Это событие лишь убедило Джеймса в том, что доверие в их время — это непозволительная роскошь.

— Даже Дамблдор, будь он неладен, не особенно нам доверял… говорил, что среди нас есть предатель, но якобы не знал кто… — твердил он дома, а Лили с ним не спорила.

— Думаешь, он догадывался? — настороженно спрашивала она. — О Питере и… всём прочем.

— Думаю, наши жизни не так ему и важны, как он говорит, — отвечал ей Джеймс и посматривал на сынишку в руках.

Он не должен допустить, чтобы чудовище, чуть не убившее Гарри, вернулось. Одной ошибки уже достаточно. Джеймс долго думал и решил, что от Дамблдора толку ноль в делах Волан-де-Морта, но об этих делах могут знать Пожиратели смерти. Вот только внедряться к ним было уже бессмысленно, зато можно было бы оказаться рядом, когда кого-то поймают. Да, ещё какие-то месяцы назад Джеймс бы предложил Сириусу самим ловить Пожирателей, но теперь он решил действовать с умом.

— Если ты станешь мракоборцем, ты сможешь не только с ними сражаться, но допросить того, кого нам нужно, — говорил он, придя в гости к другу. — Тебе не обязательно быть… самым результативным и ответственным, достаточно и… просто оказываться рядом в нужный момент.

— Так, а почему только я? Ты разве не вернёшься? Управление видеть не хочется или ленишься? — поддевал его Сириус.

— Ну… видишь ли, мы не очень хорошо расстались с главным, как я тебе раньше говорил… — немного смущённо признался Джеймс. — Не думаю, что он будет мне рад и возьмёт обратно. А вот ты… ты с твоими навыками точно подойдёшь, тебя примут, а в остальном я тебе помогу!

— Эй, нечего из меня какого-то слабака или болвана лепить! — был немного задет друг. — Ты бросаешь Бродяге вызов, Сохатый? Так вот, Бродяга его принял! Мне ещё звезду дадут за заслуги или орден, усёк?

Тот год оказался удачным. Сириус ещё только стажировался, как мракоборцы схватили и доставили в Министерство магии его кузину Беллатрису, а с ней и братьев Лестрейндж. Они сидели в тюрьме в ожидании слушания и подобраться к ним было несложно. Плёвое дело для Мародёра, у которого есть хорошие друзья и мантия-невидимка! Джеймс одолжил другу мантию и зачаровал нужным образом перочинный нож, чтобы тот мог открыть даже очень сложный замок, а Лили сварила Веритасерум. Беллатриса жутко гордилась собой, тем, что Тёмный Лорд ей доверял, поэтому Сириус проник к ней в камеру ночью и опоил сывороткой правды. У кузины он выведал то, что Волан-де-Морт доверил ей некий тёмный артефакт в виде золотой чаши, которую она хранила в Гринготтсе. Вполне возможно, это и был крестраж. Осталось лишь его добыть. У гоблинов.

— Вы с ума сошли… Мальчики, это же невозможно! Вас же убьют! — восклицала Лили, очень сильно за них переживая. — Может… может, можно как-то обратиться к властям? Или… к кому-то, у кого есть хорошие связи? Может… к Дамблдору?

— Ни за что! — упрямо возражал Джеймс. — Я лучше грабёж устрою, чем буду снова унижаться и о чём-то просить!

— Хорошие связи… Слушай, Сохатый, а она права! — вдруг подхватил Сириус и ушёл.

Как оказалось, он ушёл к матери. Что же Сириус ей такого сказал, Джеймс не знал, но миссис Блэк сходила проведать брата, Сигнуса Блэка, и тот отправился в банк… устраивать гоблинам скандал, почему это он, родной отец, не может зайти в хранилище к дочери? И что, что она в тюрьме?! Он ей чашу дал, чтобы на какое-то время спрятать от жены и сделать сюрприз! Хотел, чтобы дочь матери чашу подарила на день рождения, а не для того, чтобы эта чаша валялась до скончания времён в хранилище Лестрейнджей! И какое ему дело до их денег?! Чаша-то его! Он её за свои деньги купил! Вот у него чек от владельца «Горбин и Бэркес»! Всё оформлено, как и положено! Или они, эти вконец обнаглевшие гоблины, думают, что он, честный обеспеченный человек, их обманывает и хочет родную дочь обворовать?! Да он сейчас в Визенгамот жалобу отправит! А за ним в Международную Конфедерацию Магов напишет! Пусть разберутся с этой хитроумной гоблинской расой! Может, это они магов обворовали и нагло прибрали себе ценные камни и драконов! Надо бы собраться всем вместе, спуститься под землю и посмотреть! Устроить эту… как её… ревизию!

Возможно, у Блэков имелась особая черта характера, не присущая другим, но даже гоблины сдались и проводили Сигнуса Блэка до хранилища Беллатрисы. Он-то и принёс чашу сестре, а она передала Сириусу, правда, уже разрушенную.

— Как она это сделала?! — поражался Джеймс. — Что ещё такого твоя мать умеет и знает?! Дружище, ты мне раньше не говорил, что она настолько сведуща в тёмных искусствах!

— Джеймс, а давай мы не будем об этом! — резко остановил его Сириус и чуть спокойнее прибавил: — Ты это… Знаешь, ты лучше присядь.

Друг достал банку, и вот тогда Джеймс понял, насколько глупо было думать, будто врага можно одолеть лишь одним ударом. Душа Волан-де-Морта продолжала биться за стеклом. Чаша не была единственным крестражем. Было что-то ещё. Но что? И как это найти? Тот год показался лишь мгновением в долгом пути, который может завершится успехом или же неудачей.

Желая хоть каким-то образом быть в курсе дел в волшебном мире, Джеймс с наступлением нового года открыл свою мастерскую в Косом переулке. К тому же ему тоже хотелось занять себя хоть каким-то делом, руки, можно сказать, соскучились по творчеству и горели. Сириус, работавший в Министерстве, периодически просил ему что-нибудь зачаровать, а потом стал рекламировать знакомым поделки друга, и Джеймса всё чаще стали навещать то мракоборцы, то невыразимцы, то сотрудники из других Отделов.

— Бродяга, походу, бухает или треплется со всеми подряд, — говорил он по вечерам Лили. — Вот же… болтливая распутная псина.

Зная, что муж это не всерьёз, Лили обычно улыбалась. История с покушением на Гарри была позади, как история с Гринготтсом и разрушенной чашей. Они наконец-то переехали в отремонтированный фамильный дом Поттеров, и Джеймс больше двух месяцев убил на то, чтобы обложить его всеми защитными чарами, которые знал или же только-только изучал, пополнив библиотеку родителей редкими книжными экземплярами. Лили больше занималась хозяйством и сыном, она заметно успокоилась и была рада, что её муж больше не сидит дома с хмурым видом. Её понимание и поддержка, как и всегда, согревали последнего и придавали ему сил.

Благодаря стараниям друга работы у Джеймса стало столько, что пришлось нанять помощников и научиться многое планировать, начиная от закупки необходимых материалов и заканчивая сроками изготовления того или иного изделия. О его умениях стали ходить слухи, кто-то его откровенно недолюбливал и дерзил, кто-то побаивался и шептался за спиной, кто-то им восхищался, говорил, что он талантлив, как и его отец, и с улыбкой приветствовал. Мастерскую тоже пришлось защитить чарами, а ещё и расширить при помощи магии. Но Джеймсу не на что было жаловаться. Ему нравилось находиться при деле, оставлять что-то простое и рутинное на помощников, а что-то потяжелее и интереснее брать себе. К тому же, заняв своё место в Косом переулке, он мог смело ходить в Лютный переулок и строить из себя важную персону. Никто бы и не подумал, что мастерская ему нужна больше для души и прикрытия, нежели для того, чтобы содержать семью и дом. Он стал выглядеть как деловой человек, а ещё мог рассчитывать на помощь друга-мракоборца, которому можно было сдать зарвавшихся недоброжелателей, и тот их проверял или же ловил и сажал за нарушение закона.

Коротко говоря, жизнь друзей шла дальше, а поиски крестражей затягивались. Сириус изучал архивы и иногда навещал мать, спрашивал у неё о всяком. Вальбурга была ровесницей Волан-де-Морта, училась в те же годы, что и он, значит, что-то могла видеть и вспомнить. Джеймс же общался то с теми, то с другими людьми, кому-то оказывал бесплатно услуги и собирал все возможные слухи о враге и его интересах. К примеру, он знал, что в своё время Волан-де-Морт любил ценные вещи, принадлежавшие Основателям Хогвартса.

— А если он добрался до чаши Пенелопы Пуффендуй, то ведь мог добраться и до чего-то другого, — рассуждал Джеймс вслух, сидя как-то вечером в мастерской вместе с лучшим другом.

— Хм… интересно. Слушай, а чего гадать, надо это проверить! — сказал ему Сириус и, поднявшись, куда-то ушёл.

Как оказалось, к матери. Миссис Блэк отослала Кикимера в Хогвартс, и, вернувшись, домовик доложил, что меч Годрика Гриффиндора абсолютно чист и не зачарован. Всё это Сириус сообщил другу при следующей встрече, решив, что тот сделал неверные выводы.

— Это потому, что Волан-де-Морт до меча не добрался, а вот до диадемы вполне мог! — не соглашался с ним Джеймс. — Сам подумай, он же презирал гриффиндорцев, считал таких, как мы, безмозглыми, зачем ему этот меч? Он наверняка и его не считал чем-то ценным, а вот реликвия, подчеркивающая ум и величие её хозяина, наверняка его заинтересовала!

— Отлично, вот ты и ищи эту реликвию, а я займусь чем-то другим! — не соглашался с ним Сириус.

— И найду! Спорим — это я наконец-то избавлю этот мир от этого красноглазого чудовища?

— Ты-ы?! Да это буду я!..

Друзья поспорили… и оба проиграли. Джеймс был уверен, что надо искать диадему Кандиды Когтевран в Хогвартсе — все следы вели туда — и нашёл некроманта, способного взывать к душам умерших и задавать им вопросы. Пришлось, конечно, принести этому некроманту клятву и хорошо заплатить за услуги, но оно того стоило. Некромант узнал у умерших, что на восьмом этаже есть некая комната, в которой лежит то, что нужно Джеймсу. Последний был в не себя от волнения. Есть комната, о которой он и не знал! Нужно лишь проникнуть в эту комнату и забрать диадему, а это настоящий вызов для Мародёра! Лили изготовила Джеймсу Оборотное зелье и купила школьную форму меньшего размера якобы в подарок для некоего родственника, а он сорвал у одного мальчика на улице несколько волосков. В Хогвартсе никто не обратил внимание на некоего белокурого гриффиндорца, проникнувшего в здание через потайной ход, и этот гриффиндорец спокойно ходил на восьмом этаже и доставал портреты разными вопросами. За один день, разумеется, этот самоуверенный гриффиндорец с задачей не справился, но он не сдавался и несколько дней подряд упрямо навещал школу.

— Я нашёл её! Лили, она у меня! — кричал от восторга Джеймс, вернувшись спустя неделю домой.

Всё очень скоро могло закончиться. У одного знакомого он заказал яд василиска и спрятал реликвию в тайник. Яд пришлось ждать несколько месяцев, за которые много чего успело произойти. Сириус успел попасть в Мунго, полежать немного, выписаться, а потом ещё утверждать, что он тоже вышел на след крестража. Пока Джеймс занимался своим делом, Сириус, видите ли, покопался в архивах, нашёл тот приют, где жил Том Реддл, вышел на тех немногих магглов, кто был ещё ребёнком в то самое же время, опросил их и ещё покопался у некоторых в памяти.

— Он что-то спрятал в пещере, и я это найду! — твердил друг и спустя время пришёл к Поттерам крайне подавленный.

— Бродяга, ты чего? Что-то случилось? — спрашивала его внимательная и чуткая Лили.

— Я нашёл его… — сказал Сириус, сидя на диване и смотря в одну точку. — Правда, не в пещере, а у матери дома, но это не важно. Вот, держи!

— То есть как это «у матери дома»? — удивился Джеймс, но друг больше ничего не сказал.

Он отдал ему медальон и ушёл. Медальон тоже был крестражем — это очень скоро стало понятно. И он не был последним крестражем. Джеймс дождался яд василиска и уничтожил и его, и диадему. Вот только банка с прогнившей душой врага лишь пару раз качнулась на полке в момент уничтожения крестражей и всё. Душа Волан-де-Морта по-прежнему продолжала за что-то цепляться, а символы на стекле банки понемногу блекли.

— Мерлин, да что же ты за чудовище-то такое? Ты хоть когда-то был вообще человеком? — смотря на неё, поражался Джеймс.

Поиски стоило продолжать, но жизнь тоже не стояла на месте и в ней было немало важных событий. Гарри стал разборчиво говорить и больше не нуждался в поддержке: он бегал, прыгал, самостоятельно летал на игрушечной метёлке и, к радости отца, ловил снитч, зачарованный так, чтобы не отрывался от пола высоко. Зрение сына оставляло желать лучшего и пришлось позаботиться, чтобы ему изготовили очки. Лили тоже хотела быть чем-то полезной и собиралась работать в аптеке, но, устроив Гарри в детский сад, она очень скоро пришла к мужу в слезах, чтобы сказать, что подвела его.

— В чём подвела? Любимая, о чём ты говоришь? — обеспокоился Джеймс.

Да, второго ребёнка они не планировали, но стоило ли из-за одного чудовища ставить на нём крест? Когда-то, когда родители были ещё живы, Джеймс думал, что у него будет трое или же пятеро детей, столько, чтобы родители были счастливы, слышали детских смех в доме и могли, сколько их душе влезет, баловать внуков. Теперь же пришлось серьёзно подумать и сказать Лили, что они справятся.

— Ты уверен? — переспросила она, сидя рядом на диване с таким расстроенным видом, как будто узнала, что существует ещё одно страшное пророчество.

— Уверен, — сказал Джеймс и крепко её обнял. — Я люблю тебя, — мягко прибавил он и коснулся губами её лба. — Всё будет хорошо, любимая.

Где-то в душе его грызли всё те же сомнения. Он должен их защитить. Их всех. Свою семью. Ему нужно найти осколки души и уничтожить их раньше, чем чары на банке ослабнут. Вместе с сомнениями к Джеймсу пришёл и стыд. А как же его лучший друг? Почему Сириус не показывается и не пишет? Что такого произошло при поиске медальона? Джеймс звал Сириуса по сквозному зеркальцу, желая поговорить и посидеть вместе, как раньше, но тот не отвечал. Письма, отправленные к нему с совами, тоже оставались без ответа. Джеймс заходил в Министерство, но узнал у мракоборцев, что друг взял отпуск. Застать его в доме дяди Альфарда тоже почему-то не удавалось. Перестав что-либо понимать, Джеймс дошёл до того, что решил зайти к миссис Блэк. Не убьёт же она его за несчастный вопрос? Он всего лишь беспокоится о её сыне.

— Эй, Ки… Кхм, уважаемый Кикимер, а ты не мог бы спросить у твоей дражайшей госпожи, — стоя у порога, учтиво заговорил Джеймс, — не может ли она оказать мне честь и уделить пару минут? Уверяю, я надолго её не…

— Сохатый, тебе делать нечего, что ли? — перебил его Сириус, вышедший из столовой. — Хорош кривляться.

Домовик что-то пробормотал себе под нос и ушёл, оставив их одних в коридоре.

— Ты… здесь? У матери? — удивился Джеймс. — Бродяга, я тебя потерял! Ты написать хотя бы мог, где ты, или мать тебе и этого не позволяет?

— Не смей трогать мою мать! — вдруг резко сказал Сириус, и между ними повисла тишина.

На Джеймса нашло немалое беспокойство. Его друг выглядел крайне хмурым — в глазах сквозило что-то необъяснимое, болезненное, — а значит, произошло что-то серьёзное. И почему он не понял этого раньше? Его названому брату было очень плохо.

— Прости меня, — первым нарушил тишину Джеймс. — Я не хотел тебе мешать, просто… потерял. Ты… отдыхай, сколько нужно, потом поговорим, если захочешь.

— Стой, — заставил его замереть в дверях Сириус. — Я сейчас… Минуту подожди.

Тем вечером они сидели на ступеньках крыльца, распивая бутылку огневиски на двоих. Сириус показывал другу поддельный медальон и записку Регулуса, лежащую внутри. Его младший брат раньше них узнал о крестражах и попытался уничтожить один такой, за что поплатился жизнью, а ведь Сириус долгое время считал его идиотом и трусом, но нет, Регулус не был ни идиотом, ни трусом, он просто… оказался один в напряжённый и тяжёлый момент.

— Не понимаю, почему он не мог прийти ко мне… ведь знал же, где меня найти, — хмуро говорил Сириус, смотря в темноту улицы. — Вместе мы бы что-нибудь придумали… справились бы.

— Ты забываешь, он же тоже Блэк, — говорил ему Джеймс, — а вы порода гордая и упрямая.

— Ну да… есть такое.

— Мне жаль, Бродяга. Правда, очень жаль.

— Я знаю. Мне тоже.

Джеймс, конечно, хотел бы спросить, как же Сириус сам тогда добыл медальон, но, видя его состояние, не решился, опасаясь не нарочно сделать больнее. Его друг, похоже, стал скорбеть о кончине брата только теперь, а раньше гнал от себя все мысли и чувства к тому. Удивительно, но, погибнув за то, во что верил, Регулус сделал то, что никому не удавалось при жизни. Своей жертвой он помирил брата и мать. Миссис Блэк была настолько зла, что аж наняла каких-то людей, чтобы они нашли змею Волан-де-Морта, прикончили её и принесли ей голову.

— Она думает, что змея — это крестраж, — поделился Сириус. — Он ведь всегда её при себе держал… берёг, наверное.

— Крестраж в живом сосуде? — удивлялся Джеймс. — А разве так тоже может быть?

— Да Мордред его знает… В любом случае, это сброд, который мать наняла, спать не будет, а всех змей ей переловит, чтобы только ещё получить золотых монет.

— Хм… а знаешь, это тоже не помешает. Мало ли кого ещё эта змея задрала.

— Да, одной тварью меньше будет. А как у тебя, кстати, дела?

Глядя другу в глаза, Джеймс не смог признаться, что он в тупике, и попросить о помощи. Сириус помог бы — это точно, но трогать друга и грузить, когда тому и без того плохо, было чересчур, совсем не по-дружески. Пусть отдыхает и скорбит столько, сколько нужно.

— Порядок, тоже кое-что… проверяю, возможно, это след, — соврал Джеймс.

— М-м… хорошо, дай знать, если что-то понадобится, — ответил Сириус.

— Конечно, дружище. Ты только совсем не раскисай тут, ладно?

— Я-я? Да я скоро в Управление вернусь и всех ублюдков переловлю. Орден Мерлина мой будет, вот увидишь.

— Не сомневаюсь. До скорого!

Джеймс уходил от друга с тяжёлым сердцем, но искренне желал тому только лучшего. Пришлось самому бегать по знакомым и собирать по крупицам всё то, что было известно о Волан-де-Морте, некогда именуемым Томом Реддлом. Информации было немного, и что из этого могло оказаться полезным было непонятно. Детский приют Сириус уже отработал. Школьные приятели Реддла сидели в Азкабане, и с ними Сириус тоже беседовал. Но что же тогда осталось? Кто имел для Волан-де-Морта значение? Какие ещё реликвии, помимо артефактов Основателей, могли его заинтересовать? Джеймсу казалось, что он ходит по кругу, но он не мог сдаться и прекратить поиски только потому, что устал. Лили и Гарри не переставали его радовать, и он не хотел их потерять, а Сириус спустя время сам зашёл в гости и вдруг попросил зачаровать красивый женский браслет.

— Так, а это для кого подарок? Не для мамы же? — заинтересовался Джеймс.

— Какое твоё дело! Ты можешь его зачаровать или нет?! — разражался Сириус, но друга, знавшего его не один год, эти выпады не задевали.

— Да я зачарую его сегодня же, просто скажи, для кого?

— Допустим, для одной моей знакомой.

— Знакомой? Всего лишь? Бродяга, ты хочешь сказать, я буду трудиться только ради какой-то…

— Ну, может, не только знакомой… может, она меня лечила, когда я в Мунго лежал… и я ей очень признателен.

— Ага! Так она…

— Сохатый, кончай уже, а! Или делай давай, или я к другому спецу пойду, достал!

Видеть, как друг заводится только потому, что встретил какую-то девушку, которая имеет для него значение, было необычно и немного забавно. Чтобы Сириус и переживал за отношения с кем-то? Неужели скорбь по брату ему настолько помогла, что он не только выдохнул, но и решил двигаться дальше? Джеймс ему, конечно же, помог и снова не стал жаловаться на трудности в поисках крестража. К тому же в этот раз роман Сириуса оказался не только бурным, но и… серьёзным. Целительница, с которой встречался, забеременела, и Джеймс решил, что да, похоже, жизнь друга очень скоро сильно изменится. Такой стресс… такие испытания… ещё неизвестно, что окажется труднее — это или поиски крестража. Впрочем, они всё равно затянулись аж на несколько лет. У Джеймса родилась дочка, которую они с Лили назвали Розой, а у Сириуса родился сын, которого он назвал Джеймсом.

— Подумал, а чего париться, — говорил он в Мунго. — Надо будет, крикнул: «Джеймс!», и кто-нибудь обязательно прибежит… или ты, или сын. Удобно.

— Бродяга, ты придурок, — по-дружески оценил это тронутый Джеймс.

Разница в возрасте детей была небольшая, и очень скоро Джеймс-младший стал часто бывать в доме Поттеров и резвиться с Розой и Гарри в те дни, когда у его родителей выпадали одновременно смены в Министерстве и в Мунго. Джеймс был только рад хоть чем-то отплатить другу за его помощь и преданность. К тому же миссис Блэк уничтожила змею, как и собиралась, но та не оказалась крестражем, а значит, ничего ещё не было кончено. Только вот теперь, спустя годы, Джеймс наконец-то нащупал хоть что-то.

Ему давно не давали покоя Реддлы и Гонты. Семья магглов и заносчивых чистокровных волшебников. Последние даже в Азкабане побывали за нападение на первых. Но научило ли это их хоть чему-то? Нет. Спустя годы Морфин Гонт снова сел, но в этот раз за убийство Реддлов и на пожизненное. А ведь Волан-де-Морт происходит от них, от магглов. Самый что ни на есть грязнокровка или же полукровка, который придерживался мнения о чистоте крови и ненавидел магглорождённых. Какой лицемер! Судя по всему, убитых Реддлов он знать не желал, как и они его. Но Джеймсу не давало покоя другое. Волан-де-Морт называл себя наследником Слизерина, а ведь это твердили в своё время и Гонты. Но он же не мог быть их родственником. Гонты не стали бы путаться с магглами.

Ясность в происходящем между двумя семьями пришла к Джеймсу тогда, когда он заказал одному старому историку фамильный гобелен Гонтов и тот за приличную плату достал для него старенький потрёпанный клок с последними в роду представителями. Меропа Гонт! Вот кто должен был заполнить пустоту. Исчезнувшая Меропа, под которой осталась кривая стрелка с именем сына. Том. Не важно, по своей воле Меропа отдалась магглу или же тот напал на неё, или же там было что-то другое, но наконец-то появилась связь! Волан-де-Морт происходил не только от магглов, но и от древней чистокровной семьи. Средств у них не было, в Гринготтсе давно закрыли хранилище. Знакомые из Лютного переулка по записям не находили ничего ценного, что Гонты могли бы заложить или же продать. Неужели это был ложный след и искать было нечего? Джеймс отправился в Литтл-Хэнглтон, хоть и подозревал, что это бессмысленно. Наверное, он хотел успокоить себя и свою совесть, нежели что-то найти. В доме Реддлов и впрямь нечего было делать, но удача внезапно улыбнулась ему в стареньком доме Гонтов. Там он нашёл кольцо, от которого исходило что-то недоброе. То самое кольцо, которое принёс в дом и чуть не погубил Джеймса-младшего.

Сейчас Джеймс сидел в кабинете и смотрел на это самое разрушенное кольцо. Оно должно было стать последним. Сегодня он должен был написать другу, что всё кончено, должен был вернуться домой, обнять Лили и с улыбкой повторить, как сильно её любит. А он всё сидел и чувствовал себя скверно. Он знал историю Реддла лучше, чем историю своих предков. И что? Что вот он упустил? Какой ещё предмет мог стать сосудом? Опять начинать всё сначала?

Джеймс тяжко вздохнул и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза.

* * *

В то самое время, когда Джеймс Поттер пытался прийти в себя и сидел в своём кабинете, в поместье Малфоев тоже собрались некоторые важные лица и сидели в кабинете главы дома. Им всем было известно, что произошло неделей тому назад, и эти лица испытывали некоторое беспокойство. Всем им было известно, что Джеймс Поттер хранил у себя какой-то тёмный артефакт и тот навредил ребёнку Сириуса Блэка. Казалось бы, что в этом такого? Мало ли что может случиться, но это не для тех, кто служил когда-то Тёмному Лорду. Лица, некогда именуемые Пожирателями смерти, чувствовали нависшую над ними угрозу.

— Как думаете, сделал ли Сириус Блэк что-нибудь Джеймсу Поттеру? — спрашивал Люциус Малфой.

Собравшиеся молчали, и он сам им ответил:

— Нет! Потому что эти двое давние друзья! Я уверен, они действуют заодно и намеренно уничтожают тёмные артефакты! Сириус Блэк не сдаёт их в Отдел тайн, он плевать хотел на всякие правила и предписания! Он ловит таких, как мы, или же убивает, говоря, что мы якобы оказываем сопротивление, а наши ценности отдаёт другу! Вот такой вот поганый сынок у миссис Блэк! Кто знает, кто из нас может оказаться следующим в его списке…

Собравшиеся, конечно же, верили и знали, скольких ненормальный Сириус Блэк за годы службы переловил или же отправил под землю. Никому не хотелось оказаться на его пути, а расставаться со своим имуществом, пусть и не совсем законным, не хотелось ещё больше. Иные министерские сотрудники в большинстве своём хотя бы верили на слово и давали второй шанс, а мракоборец Сириус Блэк был недоверчивый, упёртый и злющий, как пёс, спущенный с цепи. Если этот пёс придёт что-то вынюхивать к ним, то всё пропало. Можно было, конечно, просто взять его и убить… закопать где-нибудь… но ведь тогда может взбеситься его мать, миссис Блэк, а познать её гнев никому не хотелось. Оставалось только одно — поступить как настоящие слизеринцы и решить проблему чужими руками. Руками того, кто не боится ни Блэков, ни Поттеров, ни кого бы то ни было.

В данную минуту все смотрели на тёмную тоненькую книжку, лежащую на столе Люциуса Малфоя. Все понимали, что это такое и какой нужно провести ритуал, чтобы Тёмный Лорд вернулся.

— Значит, мы все согласны, что пришло время это сделать, — подытожил Люциус и важно прибавил: — Этой ночью я добыл кости отца нашего повелителя!

Он, конечно же, лукавил. Люциус никогда не утруждал себя грязной работой и за костями повелителя отправил домовика, но какое это имело значение? Свою часть работы он выполнил и теперь выразительно смотрел на Вудроу Крэбба. Последний немного замялся — возвращения повелителя он тоже очень хотел, но отдавать ради этого свою плоть не горел желанием. Немного подумав, он выпрямился и тоже напустил на себя важный вид.

— Прекрасно, — сказал Вудроу. — В таком случае я сейчас же отправлю моего домовика в Азкабан. Думаю, Беллатриса согласится нам помочь и отдаст за повелителя что угодно, хоть своё сердце. Я бы и сам отдал, друзья, но не хочу стать для него бесполезным: вдруг повелителю понадобится моя помощь, — прибавил он со значением, и все сделали вид, что этому поверили.

Взгляды собравшихся в ту же минуту обратились к Генри Гойлу, и на его долю выпала самая тяжёлая часть работы. Нужно же добыть кровь врага, а явными врагами Тёмного Лорда были Поттеры и… некоторые Блэки. И с теми, и с другими всё было очень сложно. Отправлять к Вальбурге Блэк домовика можно было, если только написано завещание, про бешеного Сириуса говорить было нечего, а про его сына и жену не стоило и думать. За внуком, как коршун, присматривала Вальбурга Блэк, а жена… младшая миссис Блэк являлась целительницей, а все целители, как известно, приносили кому-то там клятву и не делили волшебников на своих и чужих. Иначе говоря, назвать её врагом Тёмного Лорда не получалось, а значит, она была бесполезна. Оставались только Поттеры. Но вот кто из них? Джеймс Поттер очень искусен по части чар и трансфигурации, если этот «шутник» направит на тебя палочку, то можно очень легко превратиться в резиновую уточку и оказаться смытым в унитаз, а Лили Поттер способна варить очень сложные зелья вроде Феликса Филициса и бросить в недруга склянку с чем-то ядовитым или взрывным для неё не проблема.

— Что-то не так, Генри? — уточнил Люциус, и Гойлу пришлось как можно скорее соображать и выкручиваться.

— Нет, всё так, друзья, я просто подумал… Знаете, я думаю, что главным врагом нашего повелителя можно назвать Дамблдора, а значит, я отправлю своего домовика к нему! Его кровь нам точно поможет!

С этим тоже никто не стал спорить, и важные лица стали звать своих слуг.

* * *

БАХ!

Уставший Джеймс вздрогнул и чуть не свалился с кресла. Раскрыв глаза, он судорожно смотрел по сторонам, пытаясь понять, что же произошло. Когда его взгляд упал на пол, где рассыпались осколки, он задержал дыхание. Зачарованная банка не могла вдруг упасть и разбиться. Если бы он даже её намеренно или нечаянно уронил, то это бы ничего не дало. Чары бы защитили сосуд, а значит… значит, произошло что-то такое, из-за чего душа, запертая в банке, обрела силу, прорвала защиту и вырвалась.

«О нет… — подумал Джеймс, не способный произнести ни слова. — Нет, только не это!»

Он всё понял. Кто-то решил возродить Волан-де-Морта.

Вальбургу Блэк не получилось бы назвать чувствительной натурой. В некоторых случаях она могла промолчать или же проявить снисхождение, а в других — заводилась с полуоборота. Миссис Блэк скорее была очень наблюдательной, своенравной и жестокой особой, нежели чуткой и способной на излишние эмоции. То, что старший сын спустя годы стал к ней заходить и о чём-то периодически спрашивать, её не сильно обрадовало. Она помогла Сириусу выжить и прикончила Волан-де-Морта, рассказала ему про крестражи, а он с другом Поттером стал их искать. К ней сын заходил только по делу. Камин ей починил, видимо, из благодарности или же из-за природного упрямства — две недели чинил, неумеха! — и желания доказать, что он на что-то способен. Что же тут могло её хоть чуточку тронуть? Ничего. Если бы не смертельная опасность, кто знает, вспомнил бы о ней сын или нет.

Они не говорили о былом, но и она, и Сириус были очень упрямы и оставались при своих мнениях. Старые обиды всё ещё действовали на них, хоть и не так сильно, как раньше. Да, спустя время Сириус отважился зайти к ней с просьбой, и Вальбурга сочла его просьбу уместной. Тёмный артефакт в хранилище Беллатрисы стоило уничтожить, незачем бояться какого-то Тёмного Лорда, пусть он сгинет, обманщик. Она помогла сыну и заставила Сигнуса забрать чашу из хранилища. Ещё немного времени спустя сын заходил, чтобы попросить отправить домовика в Хогвартс, конечно же, тоже ради крестража, хотел проверить меч Годрика Гриффиндора. Вальбурга выполнила и эту просьбу.

— Спасибо, — немного смущённо сказал ей сын, и она подумала, что теперь, спустя годы, он хотя бы ей не хамит, видимо, взрослеет, хоть чему-то учится.

Впрочем, надеяться, что он пожалеет и извинится за все жестокие слова, произнесённые когда-то, не приходилось. Вальбурга не тешила себя несбыточными надеждами об этом. Это же Сириус, он неисправим.

— Госпожа, Сириус на крыльце дома! — в один из дней доложил Кикимер.

— И что? — спросила она, сидя в столовой. — Скажи ему, пусть заходит, я не собираюсь всё бросать и бежать по каждому ему зову.

— Кикимер не может, — спустя минуту сообщил домовик, — Сириус обезумел и ничего не слышит.

Вальбурга могла бы подумать, что домовик шутит, но Кикимер ей служил давно и, к счастью, такой дурной привычки не имел. Именно поэтому она молча поднялась, прошлась по коридору и вышла на крыльцо. Сириус сидел на ступеньках, покачиваясь и смотря куда-то в пустоту.

— Я не смог… я… хотел… но это пойло…

— Сириус, ты что, пьян?! — возмутилась Вальбурга. — Тебе совесть позволяет заявиться сюда в таком виде?!

От её строгого голоса он вздрогнул и медленно поднял на неё глаза. Нет, Сириус не был пьян — она поняла это по одному только взгляду — но что-то сильно сломило его волю.

— В чём дело? — спросила Вальбурга. — Что-то не так с этими вашими… поисками?

Сын закивал и сказал, что был вынужден пить какое-то неприятное зелье. Судя по описанию, зелье отчаяния: другие зелья не обладали столь сильным действием, чтобы настолько подавлять волшебника.

— Сириус, ты что, совсем болван?! Ты что-то нейтрализующее эффект перед этим принять не пробовал? Или тебе с твоим другом мозгов не хватило, чтобы его изготовить или приобрести?

— Нет, я… мы… поспорили… Джеймс… не знает.

Вальбурге оставалось разве что глаза закатить. Она дала Сириусу бутылку огневиски, перед этим велев домовику добавить в питьё несколько ложек бодрящего и веселящего зелья.

— Держи, это поможет.

Сириус вернулся спустя день, но вернулся почему-то ещё более хмурый и молчаливый.

— Он у нас, — сказал он, усевшись на диван.

— Кто у нас? — недовольно переспросила Вальбурга. — Твой рассудок? Вряд ли.

— Крестраж.

— Сириус, ты бредишь?

— Точно у нас… не знаю, куда Регги его дел… но он же все ценные побрякушки дома хранил… значит, и эту должен был куда-то спрятать. Может, в своей комнате или на чердаке, или ещё где…

В тот день Сириус отдал Вальбурге поддельный медальон и лежащую внутри записку. Сказать, чтобы это её тронуло, значило ничего не сказать. Какие-то мгновения она сидела неподвижно, словно неживая, и только её глаза скользили всё по тем же строчкам послания. Ей не нужно было смотреть на подпись, она узнала руку, что выводили эти строки, с первых же слов. Её милый Регулус… такой воспитанный храбрый мальчик… Она и раньше подозревала, что с ним произошло что-то недоброе. Подозревала, что Тёмный Лорд мог намеренно дать ему слишком сложное задание, чтобы убавить число Блэков и сделать их не такими сильными в глазах других, подозревала и злилась, потому что у неё были только эти вот, ничем не подкреплённые, подозрения и сообщать о них кому-то было бы крайне глупо. А теперь, спустя годы, в её руках было доказательство, что её несравненный младший сын не выдержал обмана и мерзости, которую увидел. По иронии судьбы это доказательство ей принёс старший сын, которого она выжгла с гобелена как недостойного Блэка.

— Что скажешь? — нарушил возникшую в гостиной тишину Сириус.

— Если крестраж у нас… Кикимер его найдёт, — отмерев, ответила Вальбурга, при этом сохранив самообладание.

Внутри неё бушевало пламя. Том обманывал её. Лгал прямо в глаза! Он погубил её несравненного мальчика! Будь он жив, она бы сама сходила к нему и убила ещё раз.

— Кикимер, иди сюда!

Искать медальон долго не пришлось. Кикимер после её приказа стал лить слёзы и каяться в проступке, он рассказал им всё. О том, как хозяин Регулус за него переживал, и о том, как бесславно он погиб. Сириус забрал медальон и отнёс к своему другу, а Вальбурга осталась с тем, что на неё обрушилось. Желая хоть как-то отомстить тому, кто отнял у неё сына, она наняла людей, чтобы они нашли змею врага, а также сказала родне, что больше те, кто ещё верен Тёмному Лорду, ей никто. Родня была удивлена, но не спорила. Сириус в те же дни спросил, может ли остаться у неё на какое-то время. Возможно, он переживал за неё, боялся, что правда о Регулусе подорвёт её здоровье или же тронет рассудок, но это было ни к чему. Из них двоих куда более чувствительной натурой был он сам. Вальбурга разрешила сыну остаться, хоть и не особо нуждалась в его помощи. Скорее, это Сириус хотел побыть среди теней прошлого и нуждался в помощи, потому как ходил хмурый, пил огневиски и подолгу сидел то своей комнате, то в комнате брата. Вальбурга его не трогала, и спустя пару недель он вернулся в дом дяди Альфарда и к службе в Министерстве.

О том, что у её сына периодически случались романы, Вальбурга, конечно же, знала. Ещё в те годы, когда это нестриженное дарование должно было сосредоточить всё своё внимание на образовании, оно уже вовсю гуляло то с одной, то с другой девушкой, рискуя опозорить род и сделать родителей бабушкой с дедушкой раньше времени. Благо, что Мерлин уберёг от одного позора, хоть и не смог уберечь от другого. Впрочем, поминать былое было ни к чему. О том, что вот теперь, спустя годы, сын вдруг женился, Вальбурга тоже знала, как и том, что у неё родился внук. В кои-то веки Сириус отправил ей открытку и сообщил об этой новости. Видимо, был настолько рад, что даже о матери вспомнил и захотел поделиться. Но Вальбурга всё равно ничего от этого не испытала. Целительница, на которой сын женился, происходила от непонятно кого, и что она там ему родила, Мерлин его знает. Вальбурга не стремилась встретиться и посмотреть на внука, хоть и из чувства приличия отправила к сыну и невестке Кикимера, чтобы он передал её поздравления и детские вещички, заказанные по такому случаю.

Как там у Сириуса и его жены после рождения сына шли дела, Вальбурга не знала и не интересовалась. Судя по тому, что они не приходили и не жаловались, то, видимо, как-то справлялись. Какие-то месяцы всё так и было, вплоть до того дня, когда сын не появился на крыльце её дома и не попросил домовика позвать к нему хозяйку.

— Я это… поздравить зашёл… Ну, подумал, вдруг у тебя хорошее настроение.

Сириус навестил её на день рождения, держа в одной руке торт, а другой — прижимая к себе темноволосого малыша, которому на вид было месяцев семь-восемь.

— Мы на пару минут, не беспокойся, — предупредил Сириус, протягивая матери торт. — Сейчас только…

Вот в эти минуты что-то действительно изменилось. Вальбурга всё ещё слышала голос сына, сообщавшего ей о чём-то, но её взгляд был прикован к ребёнку. Разве она могла его не узнать? Эти скулы… глаза… нос… Это же был он! Её Орион. Тот, кто любил её и защищал от всего до самой смерти. А теперь он вернулся, воплотившись вот в этом маленьком беззащитном существе, которое Сириус прижимал к себе.

— Позволь, — сказала Вальбурга, но протянула руки не к торту, а к внуку.

— Э-э… да, если ты хочешь… конечно, — растерянно ответил Сириус, и она взяла малыша в свои руки.

Выходит, всё не зря. За все страдания и муки, что она перенесла, Мерлин вернул ей того, кого она любила. Вальбурга не могла отвести от внука глаз и поверить, что чудеса случаются.

— Как… ты его назвал? — спросила она.

— Джеймс, — ответил сын и быстро поправился: — Джеймс Регулус Блэк.

— Хорошо, — сухо произнесла Вальбурга, не сильно оценив первое, не соответствующее традиции, имя, но это было и не важно. — Здравствуй, мой дорогой, — как можно мягче сказала она внуку и прижала его к себе.

Сириус не посмел ей возразить, когда она понесла малыша в гостиную и какое-то время сидела с ним на диване. Выходит, всё не зря, повторяла она про себя, это маленькое существо ей награда. Теперь пришёл её черёд не только любить его, но и оберегать от всего. Кровь Блэков не потеряна, она течёт в жилах этого малыша, у этого славного рода есть наследник, продолжение, а значит, в её жизнь снова вернулся смысл.

— Не бойся, Джеймс, бабуля не позволит кому-либо тебя обидеть, — смотря малышу в личико, сказала Вальбурга. — Ты настоящий Блэк, как и твои предки. Блэки защитят тебя от всего.

Вмешиваться в жизнь сына она, конечно же, не собиралась, хоть и поняла, что теперь не сможет жить так, как прежде. А как же её внук, наследник рода? Всё ли хорошо у крошки Джеймса? Нужно же убедиться, что его родители заботятся о нём должным образом и не прививают какие-нибудь… дурные привычки. Только ради благополучия малыша Вальбурга совершила невозможное и отправилась в гости к сыну, чтобы посмотреть, во что теперь превратился дом Альфарда и познакомиться с этой его… женой-целительницей.

— Джейн, это… моя мать. Мама, это Джейн, — представил женщин Сириус.

Ему повезло, что он держал в руках сына, иначе бы Кикимер, идущий за хозяйкой с кочергой, треснул его за то, что он представил дам не так, как полагалась у воспитанных людей.

— Рада знакомству, — сухо заметила Вальбурга, окинув взглядом рыжеволосую невестку с довольно броской внешностью.

«Дожили… на рыжих мода пошла», — подумала она про себя, а вслух лишь поблагодарила за предложение пройти на кухню и выпить чай. Благо, что жена Сириуса оказалась хотя бы разумной и ничего не имела против того, чтобы её ребёнка могла навещать бабушка или же иногда брать к себе на Гриммо, 12.

— О, я вам буду очень признательна за заботу, миссис Блэк, — говорила она за чаем. — Знаете, иногда так хочется хоть часок отдохнуть от всего, а если ещё и пару дней… да вы сделаете меня счастливой, честное слово!

— Прекрасно, я рада, что мы понимаем друг друга. И да, ты можешь звать меня и по имени, — разрешила ей Вальбурга, — мы же вроде не чужие теперь.

Спрашивать, почему бабушку раньше не заботила судьба её внука, Джейн тоже не стала, видимо, хватило мозгов, поэтому Вальбурга стала относиться к ней с тем же снисхождением, что и к прохожим на улице. Пока не мешают, пусть ходят себе. Сириус тоже ничего не имел против участия матери, хоть и норовил научить сына всякой ерунде. Благо, что Джеймс имел с ним внешнее сходство, но по характеру был не такой, более спокойный и тихий.

«Будет уравновешенный, как и Орион. Хвала Мерлину, что наследник рода пошёл в дедушку!» — смотря на него, с гордостью думала Вальбурга. Ради внука она и Поттеров перестала поносить, и называла их только по именам, в противном случае Сириус начинал беситься, а когда он бесился, была велика вероятность, что из вредности он может или наговорить сыну чего-то не того, или оградить его от бабушки. Не то чтобы дурные наклонности Сириуса хоть немного пугали Вальбургу… но надо же было в первую очередь думать о крошке Джеймсе, а ему, пока он ещё маленький и не способный здраво рассуждать, разборки в семье ни к чему. Вот подрастёт, тогда и сам будет всё понимать, а там и уважать, и защищать любимую бабушку. Словом, вот уже несколько лет среди Блэков царила своеобразная гармония, вплоть до того дня, пока наследник рода не оказался в Мунго.

— ПОТТЕР!!! А ну иди сюда, тварь ты эдакая!

Джеймса Поттера от смерти спасло только то, что между ним и взбешённой Вальбургой, направившей на него волшебную палочку, возник Сириус.

— Мать, не смей! — преградив ей путь, грозно сказал сын. — Джеймс не виноват! Пострадать могли и его дети!

— Мне всё равно, могли пострадать его дети или не могли! Сейчас этот кретин ответит мне за моего внука!

Благо, что Джеймсу Поттеру тоже хватило мозгов, чтобы не возражать. Он был хмур и не отрицал свою вину, а гоблин, которого он вызвал, проконсультировал специалистов, которых вызвала Вальбурга, и вместе они добились успеха. Разве что Джеймс-младший очень ослаб и пришлось подержать его в Мунго, чтобы набрался сил и окреп. За эту неделю Вальбурга бывала у внука чаще, чем кто-либо, ведь надо же было убедиться, что за наследником рода ухаживают должных образом, что его кормят не как сироту какую-то и что возле него не вьются... всякие сомнительные лица, вроде фотографов и журналистов, некоторых из которых Кикимер за эту неделю успел поколотить кочергой и прогнать. Под конец недели этот список пополнил и Дамблдор, зашедший к ребёнку, чтобы обо всём расспросить и якобы помочь.

— Совсем стыд потерял, тварь любознательная, — сердито сказала Вальбурга, как только тот вылетел из палаты, и взмахом палочки закрыла дверь.

За ней, конечно, было слышно голоса целителей, прибежавших помочь Дамблдору, но кому было до них дело? Вальбурга приблизилась к внуку и уселась на край кровати.

— Ложись поудобней, Джеймс, и не беспокойся: твой покой больше никто не нарушит, — сказала она уже куда спокойнее и, укрыв мальчика одеялом, подобрала с тумбочки книжку. — Давай я тебе почитаю…

Кикимер, выходивший в коридор, спустя какое-то время вернулся и доложил хозяйке, что Дамблдора уложили в отдельную палату и что туда уже рванула та самая болтливая белокурая журналистка, накрашенная так ярко, словно она никак не могла определиться, где именно работает: в борделе или же в газете. Следом за ней в ту же палату, прихрамывая, добрался и фотограф, чтобы урвать эксклюзив. Ни он, ни журналистка в палату к Блэкам больше не заглядывали, видимо, хорошо запомнив удары кочерги, поэтому Вальбурга сидела какое-то время возле внука, смотря, как тот хлопает глазами и постепенно засыпает. Решив оставить возле него домовика, она было поднялась на ноги и услышала за дверью торопливые шаги.

— Ты и ты остаётесь здесь! — прозвучал совсем рядом знакомый ей голос. — А ты!..

Дверь открылась, и их взгляды встретились. Сириус был отчего-то крайне напряжён. Его волосы были всклокочены, мантия отсутствовала, а рубашка опять была не застёгнута.

— Мама? Ты… всё ещё здесь? — спросил он после недолгого замешательства и посмотрел на спящего сына.

— А что, мне нельзя здесь быть? — откликнулась Вальбурга и заметила за его спиной ещё двоих мракоборцев. — А твои коллеги что здесь делают?

— Выйдем, — предложил ей сын и сказал кому-то позади: — А ты будешь внутри.

— Для чего это этому лбу быть возле Джеймса? — проводив коллегу сына взглядом, спросила Вальбурга. — Разве его хотят украсть?

— Нет, но… Знаешь, ты лучше присядь, — предложил Сириус.

— Не хрупкая, не развалюсь. Говори, в чём дело, — нетерпеливо велела сыну Вальбурга, не желавшая, чтобы возле её внука находился некий посторонний тип. А то мало крошке потрясений за эту неделю! — Ну?.. Мне долго ждать?

— Это… Кто-то решил возродить ту тварь, которая меня и Гарри чуть не прикончила, — быстро сказал Сириус, смотря ей в глаза. — Мне Сох… Джеймс только что сообщил, что… ну, что та самая банка сама упала и разбилась в его кабинете.

О ком идёт речь, Вальбурга, конечно же, поняла и немного помолчала. Никак эта тварь не могла угомониться! Отняла у неё сына, а теперь ещё будет норовить отнять другого, а вместе с ним и её бесценного наследника рода. Вот уж что, а этому не бывать.

— Убери этого здорового лба из палаты, я сама побуду с Джеймсом, а утром заберу его к себе, — поразмыслив, сказала она.

— Э-э… а не рано ему выписываться? — засомневался было Сириус.

— Не рано, если что-то будет нужно, Кикимер доставит целителя на дом, — утвердила Вальбурга, и в этот раз сын не стал с ней спорить.

Утром, как и собиралась, она велела внуку подниматься, Кикимер помогал ему собраться.

— Ура-а-а-а! Домой! — радовался крошка Джеймс, ведь он знал, что у бабушки будет кушать вкусные блинчики с вареньем и много чего ещё — это его родители были не способны приготовить что-то сложнее каши и макарон, а у бабушки был Кикимер, и не было того, чего он не смог бы для госпожи и её внука приготовить.

— Да, домой, дорогой, — говорила Джеймсу Вальбурга и держала его за ладошку. — Не спеши так, пожалуйста, я за тобой не поспеваю…

Бах! Бах! Бах! — раздавались звуки в кабинете главного целителя. Он и его коллеги открывали бутылки шампанского и радовались выписке Джеймса Блэка даже больше, чем он сам. Тот же Дамблдор, лежащий в палате и жаловавшийся на что-то, мог подождать, штат Мунго и так впервые за последние годы работал всю неделю в усиленном режиме.

— Мы это сделали, коллеги! С чем я нас всех и поздравляю! — произносил тост главный целитель, и другие целители с улыбками пили шампанское, дружно и молча желая Блэкам здоровья.

* * *

— Идиоты!!! Трусливые безмозглые твари!..

Волан-де-Морт возродился… и возродился крайне злой. Вывалившись из котла, он вдруг обнаружил, что ему тяжело разгибать спину и двигаться. В росте он почему-то убавил, руки и ноги его сделались слабее, а некоторые движения периодически сопровождались характерным хрустом в суставах.

— О чём вы вообще думали?! Кто из вас, тупоголовых кретинов, решил использовать кровь старика?!

Собравшиеся молчали, так как понимали, что раз они поддержали инициатора идеи, то, значит, были с ним согласны.

— Повелитель, позвольте… взять на себя смелость и предложить вам это.

Люциус Малфой протянул Волан-де-Морту некий предмет. Собственно, именно из-за отсутствия этого предмета и он, и другие Пожиратели смерти остались без наказания. Но всё изменилось, как только Волан-де-Морт надел очки. Наконец-то он их увидел! Увидел и… немного не понял, почему его верных слуг только трое.

— А где остальные? — требовательно спросил Волан-де-Морт, обратив на собравшихся большие красные глаза, увеличенные из-за толстых стёкол очков.

— Некоторые от вас отреклись, мой повелитель, и не захотели нас слушать… — осторожно ответил Малфой.

— А других Сириус Блэк поймал и упрятал в Азкабан! — злобно прибавил Крэбб.

— Он и сейчас стягивает все силы, чтобы защитить дом Поттеров! — добавил Гойл. — Мои знакомые говорят, что он знает о вашем возвращении и… Он хочет вас прикончить, мой Лорд!

Волан-де-Морт помрачнел и не взревел только потому, что и так напряг все силы, чтобы стоять прямо. Вспышка гнева могла нехорошо сказаться на дряхлом организме и суставах, поэтому ему впервые пришлось сдержаться и поджать губы.

«Поганые Блэки! — подумал он про себя. — Сынок Вальбурги думает, что я настолько глуп, чтобы соваться к Поттерам?! Как бы не так!»

— А что с Вальбургой Блэк? — спросил он вслух. — Я слышал её внук пострадал и находится в Мунго… Мальчишка умер?

— Нет, повелитель, — ответил Малфой. — Его уже выписали, и миссис Блэк забрала его к себе.

— К ней Сириус Блэк тоже стягивает силы?

— Нет, повелитель. Его мать живёт всё в том же доме вместе с внуком. Их никто не охраняет.

«Да она издевается!» — подумал Волан-де-Морт и помрачнел сильнее. Все ждут его у Поттеров, думают, будто он сунется к ним первым делом. Но зачем они ему сейчас? Не Поттеры поиздевались над ним и на несколько лет заперли его душу в банке! Это сделали Блэки! Один из них покусал его за… одно важное место, а другой, вернее, другая его развоплотила! Вот кто его настоящие враги! Вот кто ему серьёзно задолжал. И сейчас, когда силы было немного, Волан-де-Морт решил, что нужно провести ещё один тёмный ритуал, на этот раз куда более кровавый и жестокий, такой, который вернёт ему былую силу, подвижность и молодость. Да, пора было истребить чей-нибудь род, вырвать из груди последнего прямого наследника сердце и съесть, чтобы заполучить всю мощь погибшего рода. К мстительному удовольствию Волан-де-Морта, такой род у него на примете имелся.

Пора истребить Блэков, решил он, а их юного наследника использовать для ритуала. Вот после него и можно будет пойти к Поттерам, чтобы доделать начатое, а пока пора наказать Вальбургу Блэк за её дерзость и беспечность. Больше с ней не будет разговоров. В этот раз она не успеет схватить волшебную палочку и направить на него.

— Ты, ты… и ты, Люциус, не увиливай! Вы все идёте со мной! — приказал слугам Волан-де-Морт, и этой же ночью они трансгрессировали к дому Блэков. — Вперёд, мои друзья! Пора преподать волшебному миру серьёзный урок!

В крайнем случае кто-то из Гойла, Крэбба или Малфоя падёт, решил Волан-де-Морт про себя, но велика ли беда? У всех есть наследники, а значит, ни тот, ни другой род сильно не пострадает. В этот раз план атаки был блестяще прост и… почти гениален. Почти, потому что в нём опять имелся некий изъян. Ни Волан-де-Морт, ни его слуги не сочли нужным учесть, что, помимо Вальбурги и её внука, в старом доме Блэков обитает ещё одно живое существо. И это существо вот уже вторую ночь находилось на боевом посту, вооружившись кочергой и мешочками с Летучим порохом, рассованными по наспех пришитым к наволочке кармашкам.