Сквозь лето и прощения (гет)

— Я убью тебя, Риона! — вопил Рон, отчаянно маша руками, пытаясь сохранить равновесие на роликах. — Я клянусь Мерлином, я тебя прибью, если умру!

Риона О’Нил, сияя улыбкой, каталась рядом с ним, будто родилась в этих ботинках с колесиками. Она даже отпустила руки и делала изящные повороты, в то время как Рон, напротив, напоминал грифона на льду.

— Дыши, Ронни, — смеясь, поддразнила она. — Не так уж это страшно.

— Это ужасно! — прохрипел он и тут же с воплем рухнул в кусты.

Риона, не удержавшись от смеха, подъехала и, присев рядом, попыталась его вытащить. Рон, неуклюже схватившись за её руку, вместо этого потянул её на себя — и в следующий миг они оба лежали в зарослях, запутавшись в ветках и смеясь.

— Ты невыносим! — Риона сбивчиво хохотала, прижавшись к нему грудью.

— А ты — прекрасна. — Рон схватил момент и притянул её ближе, целуя, как будто времени у них было бесконечно. Ее пальцы скользнули по его рыжим волосам.

— Рон, тут люди... — прошептала она, отрываясь на мгновение.

— Мы же волшебники. — Он щёлкнул палочкой, и кусты вокруг вспыхнули заглушающими и магглоотталкивающими чарами. — Теперь — только ты и я.

— Хитрец, — сказала Риона, расстегивая рубашку...

Спустя некоторое время, оба, сняв ролики и закинув их на плечо, шли по тенистой аллее. Риона поправляла рубашку, пытаясь вернуть видимость порядка. Рон шел рядом и вдруг сказал:

— Хочешь мороженое?

— Да! — с радостью ответила она. — А ты?

— Сбегаю куплю, — подмигнул он. — Подожди тут, на лавке?

Она кивнула, и Рон пошел к ларьку. Перед ним стояла очередь, и он машинально уставился в витрину, задумавшись.

Прошло три года. Три года после войны. Три года, как он не видел Гарри и Гермиону.

После битвы за Хогвартс они уехали в Австралию и так там и остались. Он так и не сказал им то, что должен был. Не извинился за то, что тогда убежал.

Мысли завихрились, как дым от дуэльного заклинания, и он даже не заметил, как кто-то толкнул его.

— Ой, извините, — раздался знакомый голос. — Я не заметил… Рон?

Рон поднял глаза. Перед ним стоял загоревший, подтянутый Гарри Поттер.

Мир на мгновение замер. Повисла тишина, в которой пульс стучал в висках.

— Привет, — сказал Рон, натянуто, почти нехотя.

— Привет, — отозвался Гарри, внимательно глядя на него. — Рад видеть тебя, Рон.

Повисла напряженная тишина

— Я слышал... про тебя и Гермиону, — наконец выдавил Рон. — Рад за вас.

— Спасибо, — Гарри чуть удивлённо кивнул. Он бросил взгляд на золотое кольцо на пальце Рона. — Тебя тоже можно поздравить?

— Да. Риона О’Нил. Ты её знаешь.

— О-о-о... — Гарри усмехнулся. — Поздравляю. Это мощно. С характером она.

— Ага, — Рон впервые искренне улыбнулся.

Он замолчал, потом вдруг выдохнул:

— Я тогда хотел вернуться... к вам. Но меня поймали егеря. Я...

— Мы знаем, — перебил Гарри мягко. — И мы тебя давно простили. Ты для нас всегда останешься тем парнем, который пожертвовал собой в шахматной партии, который пошёл в Запретный лес, не задумываясь. Тем, кто не дрогнул в Визжащей хижине перед Сирусом. Мы помним всё. Особенно хорошее.

Очередь продвинулась. Рон кивнул и сказал, подходя к продавцу:

— Будет время — загляни в Нору. Мама будет рада.

— Обязательно, — сказал Гарри. — Обязательно зайдем.

Рон взял два рожка и пошёл обратно. Возле лавочки Риона встретила его лёгкой улыбкой. Он сел рядом и протянул ей мороженое, а в груди стало легче — как будто камень упал с души. Он шёл вперёд, жил своей жизнью, но всё равно скучал по Гарри.

Риона взяла рожок и посмотрела на жениха.

— Всё хорошо?

— Лучше, чем ты думаешь, — сказал Рон и поцеловал ее в висок.

На другой стороне парка, под каштаном, Гермиона сидела на лавочке и наблюдала за сценой. Её руки покоились на округлившемся животе.

Она видела, как Рон и Гарри говорили. Мысли закружились: битвы, поиски крестражей, голод, палатки, слёзы. Рон — не всегда мягкий, часто упрямый, но всегда — надёжный. Та опора, на которую можно было опереться, даже если он ломался сам.

Гарри сел рядом и протянул ей мороженое.

— Думаешь… — начала Гермиона, чуть улыбаясь, — имя Джеймс Рон подойдёт нашему малышу?

Гарри посмотрел на неё, потом наклонился и поцеловал.

— Конечно, — ответил он.

И в этот момент малыш, словно поддерживая, пихнул ножкой изнутри. Гермиона рассмеялась сквозь слёзы, и Гарри, положив ладонь на её живот, прошептал:

— Видишь? Он согласен.