Буря на Ниле (джен)

Примерно через неделю после злоключений, описанных мной в рассказе «Шерлок Холмс при смерти», я вновь навестил друга на Бейкер-стрит, надеясь выведать подробности его недавней болезни. Но Холмс, казалось, был всецело поглощен новым увлечением. Его и без того захламленный стол теперь был завален фолиантами по египетской мифологии. Скрипка скромно ютилась в углу, а сам Холмс, вытянув свои длинные, как жерди, ноги к камину, погрузился в чтение, словно в глубочайший омут.

— Ваши египетские штудии, Холмс? — поинтересовался я, устраиваясь в уютном кресле напротив. — Какое-то новое дело замаячило на горизонте?

Холмс оторвался от книги, бросив на меня рассеянный, словно сквозь дымку, взгляд.

— Можно и так сказать, мой друг. В этих древних письменах, — он небрежно указал на раскрытый том, — я напал на след, возможно, первого достоверно известного преступления в истории человечества. И, смею полагать, мне удалось разгадать его мрачную тайну.

— Первого преступления? Холмс, вы изъясняетесь загадками, достойными Дельфийского оракула! Неужели вы всерьез полагаете, что злодеяние, совершенное тысячелетия назад, может быть раскрыто лишь сейчас?

Холмс усмехнулся краешком губ, откладывая книгу.

— Дорогой Ватсон, не стоит недооценивать всепроникающую силу дедукции, даже если речь идет о событиях, погребенных под толщей веков. Взгляните на этот отрывок, — он вновь взял тяжелый том и указал на исписанную иероглифами страницу. — Здесь излагается легенда о Сете, боге хаоса и знойной пустыни, который коварно убил своего брата Осириса, бога плодородия и животворящей жизни. Мотив более чем очевиден — испепеляющая зависть и неутолимая жажда власти. Способ — хитроумная ловушка, расставленная во время пира, где Осириса заманили в искусно изготовленный саркофаг и навеки заперли в нем.

— Но это же миф, Холмс! — воскликнул я, невольно повысив голос. — Всего лишь древняя легенда, призванная объяснить смену времен года или… или что-то в этом роде.

— А я, погружаясь в чтение, пришел к неожиданному выводу, что Сет вовсе не виновен, а сам стал безвольной жертвой чужих интриг, — с неожиданной серьезностью ответил Холмс. — Пожалуй, мой друг, это самый захватывающий и запутанный детектив из всех, что когда-либо попадались мне на глаза.

— Холмс, вы предлагаете пересмотреть основы египетской мифологии, опираясь на дедукцию? Это кажется… экстравагантно, даже для вас, — я покачал головой, не в силах скрыть изумление.

Миссис Хадсон, как назло, отсутствовала, и нам пришлось самим ставить чайник. Пока вода закипала, а в комнате распространялся дразнящий аромат, мы уселись у пылающего камина.

— Что же, я сгораю от нетерпения услышать рассказ о самом захватывающем детективе на земле, — пошутил я, вооружившись записной книжкой и карандашом. — Мое верное перо уже наготове.

Холмс едва заметно улыбнулся.

— Начну я с того, друг мой, что ситуация, описанная в этом древнем мифе, далеко не столь однозначна, как может показаться на первый взгляд. Сет изначально вовсе не был воплощением зла и разрушения: он сопровождал солнечного Аммона-Ра в его ладье, бесстрашно сражаясь с чудовищным змеем Апофисом, порождением извечного Хаоса. Он считался покровителем отважных фараонов и доблестных воинов, то есть, по сути, одним из добрых богов.

— Это еще вовсе не доказывает, что он не мог убить своего брата, — пожал я плечами, скептически нахмурив брови. — Добро и зло, как известно, часто уживаются бок о бок, переплетаясь самым причудливым образом.

— Совершенно верно, — Холмс неторопливо набил свою неизменную трубку душистым табаком. — Но и Осирис совершил гнусную подлость по отношению к Сету, соблазнив его прекрасную жену Нефтиду и превратив ее в свою любовницу. Осирис настолько обнаглел, что открыто сожительствовал с женой брата, и она даже родила от него бога Анубиса.

Я взял с ближайшего столика книгу и внимательно посмотрел на изображение искусно украшенного деревянного саркофага, с которого на меня уставилось зловещее лицо. В самом деле, как же я мог упустить столь важный момент?

— Исида пережила это предательство с невыразимой болью. Вспомните, Ватсон, когда Исида узнала об адюльтере Осириса с Нефтидой, то сотрясла всю вселенную душераздирающим криком отчаяния и сорвала ленты с брачного ложа, словно разрывая последние узы. Она обратилась за помощью к мудрому Тоту, который пообещал дать ей средство, способное вернуть привязанность супруга. Но кто сказал, что Исида когда-либо простила мужу его измену? — Холмс испытующе посмотрел на меня пронзительным взглядом.

— Признаться, я совершенно забыл об этом, — вздохнул я, чувствуя себя несколько глупо.

— В этом и заключается суть нашей работы, дорогой Ватсон, — ободряюще произнес Холмс. — Отделять важные, как золотоносные песчинки, факты среди бесчисленных гор второстепенных деталей, — он чиркнул спичкой, прикуривая трубку. — Обратите внимание на такой немаловажный факт: Нефтида — это греческая форма ее имени, а настоящее египетское имя — «Небет-хет», что в дословном переводе означает «хозяйка дома». В каком же доме она стала хозяйкой, позвольте спросить?

— Дома Сета? — удивленно предположил я, глядя на причудливые отблески пламени в камине.

— Едва ли стоило выделять это обстоятельство, — пожал плечами мой друг. — Она и так была хозяйкой дома Сета, как его законная супруга. Нет, она стала полноправной хозяйкой дома Осириса, что полностью соответствует мифу.

— А Исида? — я все еще не мог поверить в столь радикальное прочтение древнего мифа, хотя всем сердцем чувствовал, что Холмс, как всегда, прав.

— Надо сказать, Ватсон, что Исида, при всем ее почитании, обладала отнюдь не ангельским и весьма подлым характером.

— Подлым? — изумился я, невольно приподняв брови.

— Вспомните, как она коварно натравила ядовитую змею на самого Ра, лишь для того, чтобы выведать его тайное имя, дающее власть над миром, — Холмс невозмутимо выпустил в воздух кольцо дыма. — Как она подослала к невинной женщине стаю ядовитых скорпионов, чтобы проникнуть в ее дом.

— Иными словами, она шантажировала самих богов? — уточнил я, чувствуя, как привычная картина египетских мифов начинает стремительно меняться, словно в калейдоскопе.

Холмс кивнул, выпуская еще одно безупречное кольцо дыма.

— Именно. Она была настоящим мастером изощренных манипуляций, готовой пойти на все ради достижения своих честолюбивых целей, — выпустил еще одно кольцо мой гениальный друг. — Посмотрим на ситуацию с позиции Исиды. Нефтида открыто спит с ее мужем, и даже родила ему сына и наследника. Исида, по сути, стала лишней в этой тщательно разыгранной партии.

— Холмс! — в моей голове словно вспыхнула яркая искра озарения.

— Я припомнил два древних египетских папируса, где говорится, что Сет и Исида до трагической гибели Осириса были добрыми друзьями и часто пировали вместе, оживленно болтая обо всем на свете, — задумчиво заметил Холмс. — Весьма интересная деталь, не правда ли?

— Друзья? Значит, у них был общий интерес, общая цель, — пробормотал я, сосредоточенно глядя на Холмса. — Исида и Сет… Получается, они могли вступить в тайный сговор?

Холмс усмехнулся, откинувшись на удобную спинку кресла.

— Вне всяких сомнений, Ватсон. Эта странная дружба Исиды с Сетом завязалась сразу после ее публичного крика об измене мужа. Сорвав ленты с брачного ложа, Исида тем самым недвусмысленно продемонстрировала, что свободна от каких-либо обязательств перед мужем. Предположим, Исида предложила коварному Сету избавиться от ненавистного Осириса, пообещав ему за это свою всемерную поддержку и, возможно, даже верховную власть.

— Выходит… Для Сета это был уникальный шанс отомстить за поруганную честь и вернуть себе законное место в египетском пантеоне? — я тоже начал увлеченно размышлять над этим непростым мифом.

— А для Исиды — долгожданная возможность отомстить неверному мужу, устранить опасную соперницу и… Как вы думаете, Ватсон, кто мог с такой поразительной точностью сообщить Сету размеры тела Осириса для изготовления зловещего саркофага, чтобы он соответствовал до последнего дюйма? — в глазах моего друга засверкали озорные искорки.

— В сказке говорится, что слуги Сета тайком измерили спящего Осириса… — вспомнил я, нахмурив лоб.

— И Осирис, всемогущий бог, не заметил этого? — фыркнул Холмс, презрительно скривив губы.

— Вы хотите сказать… что именно Исида передала размеры саркофага Сету? — пробормотал я, чувствуя, как отдельные кусочки мозаики начинают складываться в единую картину. — Но зачем ей это?

— А затем, мой дорогой Ватсон, чтобы навсегда убрать Осириса с политической доски, — Холмс сделал эффектную паузу, придав своим словам еще большую весомость, — а заодно и самого Сета. Ведь кто первый подозреваемый в убийстве? Тот, кто больше всех выиграл от внезапной смерти жертвы. Исида прекрасно знала, что Сет неминуемо станет главным подозреваемым, и заранее подготовила себе железное алиби. Заметьте, ее, законной жены Осириса, почему-то не было на этом злополучном пиру! Ей вдруг вздумалось навестить своего прадедушку Ра. Именно в этот самый момент!

— Гениально, Холмс! Исида одним махом избавилась от ненавистного мужа и подставила Сета, обеспечив тем самым трон для своего любимого сына Гора, когда тот подрастет.

Чайник уже ворчал на плите, словно старый спорщик, и мы с Холмсом сами перенесли наш небольшой журнальный столик поближе к жаркому дыханию камина. Я принес две чашки, а Холмс, подхватив чайник и заварник, последовал за мной. С привычной ловкостью он наполнил чайник кипятком, и щедрая порция душистого черного чая опустилась в заварник. Густой аромат, терпкий и согревающий, мгновенно расползся по комнате, сплетаясь с дымным запахом тлеющих углей.

— Возможно, Сет и вовсе не собирался убивать своего брата, а на самом деле хотел всего лишь сыграть с ним злую шутку, слегка попугав за его адюльтер с собственной женой, — задумчиво заметил Холмс. — Я обратил внимание на две весьма показательные детали. Первая: Нефтида допросила слуг Сета с особым пристрастием, то есть попросту пытала их. Но слуги ей толком ничего не сказали, ибо сами ничего не знали…

— А вторая деталь? — с нетерпением спросил я, предчувствуя нечто важное.

— От чего именно умер Осирис? — спросил Холмс, вопросительно вскинув бровь. — Бог умер оттого, что просто лег в саркофаг? Это же полнейшая чушь, — поморщился он, словно от зубной боли. — И это подтверждают все современные египтологи: само убийство египтяне, при всей своей маниакальной любви к красочным изображениям и мельчайшим подробностям, никогда не изображали и крайне редко описывали какие-либо детали этого чудовищного злодеяния. А вот если бы там была ядовитая змея или смертоносный скорпион — тогда становится понятно, зачем саркофаг так тщательно запаяли свинцом. Узнаете знакомый почерк? — хмыкнул мой гениальный друг.

— Вы хотите сказать, что Исида подстроила все таким образом, чтобы Сет лишь заманил доверчивого Осириса в смертельную ловушку, а она сама незаметно подложила в саркофаг ядовитую змею или смертоносного скорпиона? — воскликнул я, пораженный хитроумностью и коварством ее плана.

— Именно так, Ватсон. Исида ловко сыграла на непомерной гордыне и болезненных амбициях Сета, использовав его в качестве простого инструмента для достижения своих гнусных целей. Она умело подставила его, сделав главным подозреваемым в убийстве, а сама осталась в тени, скорбящая вдова, полная решимости отомстить за безвременную смерть любимого мужа. И заметьте: сам всемогущий Аммон-Ра, верховный бог, упорно не желает признавать вину Сета. Почему, как вы думаете? Да потому, что он прекрасно знает, кто на самом деле является настоящим убийцей, Ватсон! — Холмс выпустил в воздух очередное кольцо дыма.

Я откинулся на спинку кресла, пытаясь переварить услышанное. Картина древних египетских мифов предстала передо мной в совершенно новом, пугающем свете. Исида, всеми почитаемая богиня-мать, оказалась хладнокровной манипуляторшей, а Сет — всего лишь безвольной пешкой в ее хитроумной и безжалостной игре.

— Но у вас нет никаких веских доказательств того, что Осирис умер именно от укуса змеи… — с сомнением засмеялся я, не до конца веря в столь смелое толкование древнего мифа.

— Отчего же? — возразил мой друг, выпуская новое кольцо дыма. — Вот, послушайте, Ватсон: «В речении «Текстов Пирамид» к царю Унасу, — стал он читать вслух, — которого, естественно, ассоциируют с самим Осирисом, обращаются с такими знаменательными словами: «Унас, о Унас! Поднимись с бока твоего и внемли глаголам моим. О, ты, ненавидящий сон, (но) обессиленный (Сетом)». Понимаете, Ватсон? Осирис привстал из своего саркофага и тут же упал на бок! Чем же он был так обессилен, каким ядом, например, египетской кобры?

— Холмс, вы потрясающе разложили все по полочкам, — искренне признался я, пораженный его гением дедукции. — Но все же, это лишь красивая теория, основанная на вашем феноменальном гении дедукции. Доказать что-либо спустя тысячи лет практически невозможно.

— Согласен, Ватсон. Доказать это спустя тысячелетия практически нереально. Но разве это хоть сколько-нибудь умаляет наше удовольствие от раскрытия древней тайны, пусть и умозрительного? — Холмс пожал плечами. — Итак, Исида и Нефтида, словно две безутешные птицы, оплакивают безвременно ушедшего Осириса, — продолжал мой друг. — Нефтида — искренне, от всего сердца, а Исида — лишь искусно играет роль. Причем, Ватсон, на мой взгляд, она безбожно переигрывает.

— Переигрывает? — с сомнением переспросил я.

— Естественно, — в глазах моего друга мелькнул озорной огонек. — Она так мучительно страдает и убивается по мужу, который откровенно жил с любовницей и даже нажил от нее незаконного сына? И так трогательно страдает в присутствии этой самой любовницы? Как трогательно: муж без зазрения совести бросил старшую сестру ради младшей, и обе, превратившись в печальных птиц, поют, какой же он был хороший и добрый?

Я с изумлением смотрел на Холмса, восхищенный его непревзойденным дедуктивным мастерством. Миф, который казался простым и понятным, теперь представлял собой сложнейший клубок интриг, коварных предательств и тщательно спланированных манипуляций. Исида, всеми почитаемая богиня-мать, предстала передо мной в образе коварной и безжалостной женщины, готовой на все ради достижения своей честолюбивой цели.

— Обратите внимание, — произнес Холмс, выпустив облачко дыма, — Исида, оплакивая Осириса, обратилась в птицу Хат. Сокол ли то был, гриф или коршун — ученые мужи и по сей день копья ломают. Но в любом случае, — Холмс выразительно пыхнул трубкой, — птица хищная! Птица, что рвет на части свою добычу, вкусив победу. Весьма показательно, не находите?

Я молчал, словно оглушенный внезапным раскатом грома. Слова Холмса, словно виртуозные хирургические инструменты, препарировали мои привычные представления о египетской мифологии, обнажая темные, сокрытые мотивы. Исида, вечный символ материнства и безграничной преданности, вдруг предстала передо мной в обличье хладнокровного стратега, готового на все ради достижения своей цели.

— Исида — истинная волшебница перевоплощений. Богиня, облаченная в траур по супругу, вдруг являет лик хищной птицы, раздирающей добычу. И кто же эта добыча? Ответ, увы, очевиден — сам Осирис.

— Но… зачем тогда Исида так усердно собирала останки тела мужа? — недоуменно спросил я.

— Ах! Рад, что вы заметили эту деталь, — оживился мой друг. — Сет, по каким-то неведомым причинам, разрубает тело Осириса на бесчисленные куски и развеивает их по всему Египту. Зачем, спрашивается? Ответ прост: Сет предоставляет Исиде алиби. Теперь уже не доказать, что Осирис пал жертвой коварного яда. Наивный Сет, вероятно, полагает, что Исида на его стороне. Возможно, даже грезит о браке с ней: вспомните их совместные пиршества.

— Это поистине гениально… Исида, собирая воедино фрагменты тела Осириса, создает себе образ безутешной вдовы и, одновременно, получает контроль над ядом?

— Гораздо больше! — Холмс издал короткий смешок. — Ведь царство, по всем законам, должно перейти к Анубису, как сыну Осириса. А вот теперь начинается самое пикантное, — Холмс задумчиво покрутил трубку в пальцах. — От кого же тогда Исида забеременела? Неужели и впрямь от глиняного фаллоса мертвеца? — он презрительно фыркнул. — В такую нелепицу не поверит даже наш простодушный Лестрейд!

— От кого-то из других богов? — выдохнул я, потрясенный масштабом открывающейся картины.

Холмс расхохотался, и в его смехе прозвучало нечто зловещее.

— Обратите внимание, Ватсон, как разительно отличается Гор от Осириса и Исиды. Зато он — словно вылеплен из глины Сета. Импульсивный, необузданный, сильный, бросается в бой, не взвесив последствия.

— Неужели… Гор — сын Сета? — прошептал я, пораженный внезапно вспыхнувшей догадкой, словно молнией осветившей темный угол моего разума.

— Именно так, Ватсон. Исида, ослепленная жаждой власти, соблазнила Сета, воспользовавшись его горем и жаждой мести. Она зачала от него наследника, дабы превратить его в свою марионетку. А затем, — мой друг выпустил струйку дыма, которая повисла в воздухе призрачным саваном, — Исида легализовала свою беременность, состряпав нелепую историю про глиняный фаллос. Но вспомните легенду о семени Гора. Египтяне прекрасно знали, что зачатие возможно лишь от живого мужского семени!

— Вот дрянь! — вырвалось у меня, не в силах сдержать возмущение.

— Самая настоящая, — отозвался Холмс с холодной усмешкой. — А дальше — комедия перед Тотом о том, как она не может исцелить сыночка от змеиного яда. Она, исцелившая от него самого Аммона Ра! Зачем, Ватсон? — Холмс вопросительно вскинул бровь. — Ответ прост: это её алиби! Доказательство, что она не могла отравить Осириса змеиным ядом!

— Просто невероятно, как она всё просчитала! — воскликнул я, все еще пребывая в состоянии потрясения. — Она не просто избавилась от мужа и подставила Сета, но и обеспечила себе алиби, узаконила беременность и сделала все, чтобы ее сын стал фараоном.

Холмс кивнул, усмехнувшись краем губ.

— Именно, Ватсон. Исида — гениальный стратег и безжалостный манипулятор. Заметьте, после ухода Тота появляется местная богиня Дельты Нила. Она утверждает, что никакой Сет на ее сыночка не нападал. И Сет действительно не нападает. И это не случайно: во-первых, бог пустыни думает, что Исида с ним заодно; во-вторых, Исида как богиня неизмеримо сильнее его.

— Сильнее?

— Безусловно, Ватсон. Вспомните, сам Ра едва не погиб от укуса ее змеи и спасся лишь ценой раскрытия своего тайного имени. Когда Сет впоследствии превратится в гиппопотама, Исида без колебаний поразит его гарпуном. Полагаю, Сет побаивался своей любовницы.

— И Исида воспитала Гора в ненависти к его отцу Сету? — изумился я.

— Не только, Ватсон. Сначала она провернула ту самую манипуляцию со змеей и вырвала у Ра его тайное имя, дающее ей безграничную власть.

— Но зачем ей понадобилось вырывать у Ра его тайное имя? — продолжал я размышлять вслух. — Какую выгоду она извлекла из этого?

— Власть, Ватсон, абсолютную власть, — ответил Холмс, выпуская густое кольцо дыма, которое медленно растворялось в полумраке комнаты. — Кстати, обратите внимание, как изощренно она это сделала. Исида собрала слюну бога, смешала её с пылью и вылепила змею, которую оставила на дороге, по которой Ра ходил каждый день. Змея укусила бога, и он обратился за помощью к другим богам. Исида согласилась помочь, только если Ра откроет ей своё тайное имя. У вас остались сомнения в том, что она могла избавиться от мужа?

Я задумался над словами Холмса. Действительно, Исида предстала передо мной в совершенно ином свете. Она — не просто любящая жена и мать, а безжалостный стратег и манипулятор, готовая на все ради достижения своей цели. Миф об Осирисе и Сете, который я знал с детства, оказался лишь частью сложной политической игры.

— Ра начал перечислять свои многочисленные имена, но Исида не дала себя обмануть. В конце концов, солнечный бог сдался и предложил Исиде поискать это имя в нём самом. Исида нашла имя в сердце Ра и извлекла его оттуда. Получив власть над самим владыкой всего сущего, Исида без труда с помощью заклинания исцелила Ра.

— Она — гений манипуляции, Холмс! — не выдержал я.

— Не исключаю, что она держала в руках и Сета, — фыркнул мой друг. — Например, периодически делила с ним ложе, и любовники смеялись над ее спектаклем. Или, возможно, угрожала ему чем-то. Но помимо тайного имени Ра она также избавилась от законного сына Осириса.

— Анубиса? — опешил я.

— Да. Исида спровадила его в Боги погребения — вечно мумифицировать покойников. «Милая» участь, не правда ли? — выпустил мой друг кольцо дыма.

— Боже, Холмс… Осирис после воскрешения станет владыкой загробного царства, а его настоящий сын — его помощником?

— Именно так, Ватсон. Идеальный план, согласитесь. Осирис, по сути, становится пленником загробного мира, а Анубис — вечным стражем его темницы. Исида полностью устраняет любую угрозу своему сыну и своей власти. Более того, она закрепляет за собой роль богини-матери, великой защитницы и целительницы, которой все обязаны.

Холмс встал и подошел к окну, глядя на лондонский туман, клубящийся за стеклом, словно зловещее предзнаменование.

— Исида использовала свое могущество, чтобы укрепить свои позиции и подготовить почву для восхождения Гора на трон. Она плела сложную паутину интриг, в которой каждый бог играл свою роль, а она оставалась в тени, дергая за ниточки.

— Так вот почему Ра знает и не называет подлинного убийцу? — осенило меня.

— Ну конечно, — весело отозвался мой друг. — Ра — царь богов притворяется глуповатым сварливым дедом и только так не признают вину Сета. Царь богов, бог Солнца, знает все, в том числе — кто убийца Осириса. Но Исида контролирует его, зная тайное имя Ра!

— А я всегда думал о глупости и упрямстве Ра… — вздохнул я.

— Видимо, правду знала и дочь Ра — богиня войны и красоты Нейт. Помните ее издевательский третейский суд? Пусть Сет отдаст царство Гору, а себе возьмёт в жены двух дочерей Ра. Более прозрачного намека на Исиду с Нефтидой сложно представить.

Холмс выпустил облачко дыма и обернулся ко мне.

— Нейт, Ватсон, была не просто богиней войны, но и проницательным политиком. Ее предложение Сету взять в жены дочерей Ра — это не просто насмешка, а тонкий намек на его связь с Исидой и Нефтидой. Она знала, что Сет был лишь пешкой в руках Исиды, и таким образом пыталась раскрыть правду другим богам. Но, увы, ее голос был заглушен жаждой власти и интригами, плетущимися вокруг трона.

— Невероятно, Холмс! Я всегда считал Нейт просто второстепенным персонажем мифа, а оказывается, она играла такую важную роль.

— В мифах, Ватсон, нет второстепенных персонажей. Каждый из них — часть сложной мозаики, отражающей человеческие страсти и стремления. Вспомните, Ватсон, важнейший эпизод всей этой тёмной истории, — сказал Холмс. — Исида приняла облик Прекрасной женщины, явилась Сету и иносказательно рассказала ему о его якобы преступлении против Осириса. Какова же его реакция? Он искренне хочет за неё заступиться! «Я заступлюсь за вас!» — пообещал Сет. — Где это видано, чтобы добро отдавали чужеземцу, если у хозяина добра есть наследник?» Сет искренне считает себя невиновным!

— Первый порыв Сета — защитить пострадавшего? — изумился я.

— Да, Ватсон. Это соответствует его образу Бога-защитника в Солнечной ладье. Зато Исида мгновенно превращается в хищную птицу Хат и кричит: «Ты сам вынес себе приговор, глупый Сет!»

— А Сет? — я совсем забыл об этой истории.

— Сет закричал, что «эта двуличная тварь его обманула». Понимаете, Ватсон, как это важно? — спросил Холмс. — Сет закричал не просто об обмане, а о двуличии Исиды. Обманула в чем? Сказкой? Конечно, нет. Она обманула его с убийством Осириса, а возможно, пообещав стать его женой. Обратите внимание, Ватсон, в египетском языке слова «скот» и «сан» имели одинаковое произношение. Вот как Исида подстроила Сету ловушку.

— Невероятно, Холмс! Значит, Сет действительно верил в свою невиновность и был уверен, что Исида его союзница? И она так искусно разыграла эту сцену, чтобы вырвать у него признание вины, которой он даже не совершал?

Холмс кивнул, задумчиво глядя в окно.

— Именно так, Ватсон. Исида — мастер манипуляций. Она умело играла на чувствах окружающих, используя их слабости и страхи для достижения своих целей. Сет, импульсивный и прямолинейный, стал легкой добычей для ее интриг. Он даже не подозревал, что его используют как пешку в чужой игре. Вспомните, как она затем умело представила его перед судом богов. Она знала, что его вспыльчивый характер сыграет ей на руку, и Сет сам себя потопит своими необдуманными речами и действиями.

— И все ради того, чтобы возвести на трон своего сына Гора? — уточнил я.

— Безусловно, Ватсон. Исида видела в Горе не просто сына, а инструмент для достижения своей власти. Она внушила ему ненависть к Сету, чтобы он стал ее верным союзником в борьбе за трон. Гор был ее марионеткой, готовой исполнить любую ее волю. Исида прекрасно понимала, что только через сына она сможет удержать власть в своих руках и избежать мести со стороны сторонников Осириса.

— Как же ловко Исида одурачила богов… — опешил я.

— Не совсем… — вдруг ответил Холмс. — Ра решил организовать поединок Сета с Гором, превратив их в гиппопотамов. Обратите внимание, Ватсон: бегемоты вышли одинаковые. Отец и сын!

— Ра признал их родство, пусть и косвенно? — изумился я.

— Исида и тут осталась верна себе. Он метнула гарпун в Сета. Сначала она перепутала гиппопотамов и поразила Гора, а затем в Сета. Но Гор, когда вылез из воды, отсек Исиде голову! За что?

— Я никогда не понимал этого момента, Холмс. Мне казалось, что такого не было.

— Да нет, Ватсон. Просто Сет под водой рассказал Гору, кто убил Осириса и как мать натравливает его на отца, — Холмс снова выпустил табачное облако.

— Невероятно, Холмс! Значит, Сет открыл Гору глаза на правду о матери? И Гор, осознав, что стал орудием в руках Исиды, пришел в ярость и напал на нее?

— Именно так, Ватсон. Гор осознал, что его использовали в темной игре, где он был лишь пешкой. Ярость и обида захлестнули его, и он не смог сдержать гнев. Он понял, что Исида лгала ему, скрывая правду об убийстве Осириса и настраивая против отца. Отсечение головы Исиды — это не просто акт насилия, а символ разрыва с прошлым и попытка освободиться от ее влияния. Но, разумеется, соратники Исиды немедленно вернули ей голову на место.

— И теперь Гор становится фараоном? — вдохнул я.

Холмс подмигнул мне.

— Сначала Ра стал распекать их обоих. И сказал важную фразу: «Мне надоели неприличные выдумки Исиды вроде того трюка, который она провернула с семенем Сета». А что если Ра намекал не на глупую историю с попыткой изнасилования Сетом Гора, а на другой трюк Исиды — зачатие Гора от Сета и легализацию беременности через глиняный фаллос Осириса?

— Ну конечно! — с торжеством воскликнул Холмс. — Он не понимает, почему Ра отдает дело Гора на суд Осириса в подземном царстве: ведь отец всегда решит вопрос в пользу сына. Но вся соль в том, Ватсон, что Осирис ему не отец!

— И Осирис вынес решение в пользу сына Сета? — опешил я, не веря услышанному.

— Осирис нашел поистине гениальное решение, — Холмс приподнял палец, словно дирижер, дающий знак оркестру. — Он признал Гора законным фараоном, но обязал его править справедливо и мудро, в соответствии с законами Маат. И, что немаловажно, потребовал, чтобы Гор почитал Сета как отца и советника, прислушиваясь к его мнению во всех важных вопросах.

— Отца? — воскликнул я.

— Именно, Ватсон, — отозвался Холмс. — Осирис почти прямо сказал о том, кто отец Гора. Таким образом, Осирис сохранил мир и порядок в Египте, пресек дальнейшие распри и интриги в самом их зародыше.

— И что же дальше? — спросил я, зачарованный рассказом Холмса. — Неужели Сет навеки остался пешкой в руках Исиды?

— Нет, Ватсон, даже в этой трагической истории пробивается луч надежды. После поражения в поединке с Гором Сет не был уничтожен, предан забвению. Он был отправлен в пустыню, где продолжил исполнять свою важную, хоть и не столь заметную, роль — бороться с силами тьмы и хаоса. Вероятно, это был своеобразный компромисс, найденный другими богами. Они признали силу Исиды, но не захотели полностью уничтожать Сета, понимая его необходимость для поддержания равновесия в мироздании.

— И все же, Исида добилась своего, — с грустью произнес я. — Ее сын стал фараоном, она укрепила свою власть, а Сет остался в тени, оклеветанный и преданный. Это поистине трагическая история, показывающая, на что способны люди — и боги — ради власти.

— Исида была вынуждена смириться с этим решением, осознав, что ее замыслы рассыпались в прах. Она более не могла манипулировать Гором, использовать его в своих корыстных целях. Сет же, хоть и был разочарован тем, что не воссел на трон, принял волю богов и поклялся верно служить Гору и Египту. Полной победительницей Исиду никак не назовешь, — проворчал Холмс, выпуская облачко дыма.

Я невольно перевел взгляд на гравюру, висевшую над камином: саркофаг и фараон-завоеватель, стремительно несущийся в синем боевом шлеме на колеснице. Воистину, эта древняя земля, полная загробных тайн, еще не открыла нам и малой толики своих секретов.

— Но почему, Холмс, вы назвали это дело первым известным преступлением? — поинтересовался я.

— Ах, да! — Холмс оживился, словно учуял свежий след. — Египтологи полагают, что Осирис был первым реальным фараоном, а вся эта история — подлинной, произошедшей около 3200 года до Рождества Христова. Бессмертные боги не могут умереть, Ватсон, а вот фараоны…

— Вы хотите сказать, что это не просто миф? — изумился я. — Что в основе этой легенды лежит реальное преступление, совершенное тысячелетия назад?

— А почему бы и нет? — отозвался Холмс, хитро прищурившись. — Возможно, Исида, Осирис и Сет были членами правящей династии Египта. А, возможно, дело и вовсе происходило не в Египте. Вы ведь слышали об острове Атлантида, где, по некоторым предположениям, зародилась человеческая цивилизация?

— Атлантида? — переспросил я, приподняв бровь в изумлении. — Холмс, вы хотите сказать, что египетская мифология может быть отголоском событий, произошедших в легендарной Атлантиде?

— Именно, Ватсон! — воскликнул Холмс, и в его глазах заплясали искорки азарта. — Подумайте сами: высокоразвитая цивилизация, трагически погибшая в результате катаклизма. Разве не логично предположить, что выжившие атланты, рассеявшись по миру, могли принести с собой свои знания, верования и, возможно, даже историю своей правящей семьи? Египет, с его древней и загадочной культурой, вполне мог стать одним из таких центров, где память об Атлантиде сохранилась в форме мифов и легенд.

Холмс откинулся на спинку кресла, попыхивая своей трубкой. Ароматный дым медленно рассеивался в воздухе, окутывая комнату пеленой таинственности. Я внимательно слушал его, пораженный масштабом его рассуждений. Он обладал удивительной способностью видеть связи там, где другие видели лишь случайные совпадения.

— Конечно, это всего лишь гипотеза, Ватсон, — продолжал Холмс, — но она вполне может объяснить некоторые загадки египетской мифологии. Например, высокий уровень знаний древних египтян в астрономии, математике и архитектуре. Откуда они могли это все получить, если не от более развитой цивилизации? И, наконец, сама история Осириса, Исиды и Сета. Разве не может она быть отражением реальных событий, произошедших в Атлантиде, где борьба за власть и интриги привели к трагическим последствиям? Не так давно, — хитро прищурился мой друг, — в центре Атлантического океана обнаружили подводный хребет Дельфин.

— Хребет Дельфин? — переспросил я, пытаясь уловить ускользающую связь. — Какое отношение он имеет к Атлантиде и египетской мифологии?

— Самое прямое, Ватсон! — воскликнул Холмс. — Согласно некоторым теориям, именно там, в районе этого подводного хребта, и располагалась легендарная Атлантида. И если это так, то не исключено, что хребет Дельфин — это лишь часть некогда огромного острова, ушедшего под воду в результате катастрофы. Обнаружение этого хребта может стать первым шагом к раскрытию тайны Атлантиды и, возможно, к подтверждению связи между атлантической и египетской цивилизациями.

Холмс замолчал, давая мне время обдумать его слова. Я сидел, пораженный его проницательностью и смелостью его предположений. Казалось, он видел мир в совершенно ином свете, нежели обычные люди. Он умел складывать разрозненные факты в единую картину, находить скрытые связи и видеть за мифами и легендами реальные события, произошедшие в далеком прошлом.

— Таким образом, Ватсон, — продолжил Холмс после продолжительной паузы, — дело об убийстве Осириса может быть не просто древнеегипетской легендой, а отголоском реальной трагедии, произошедшей в Атлантиде. Исида, Осирис и Сет могли быть правителями Атлантиды, или же первыми фараонами Египта, кто знает…

— Но ведь это означает, что боги — это всего лишь метафора для реальных людей, обладавших властью и влиянием? — продолжал я размышлять вслух. — И что их деяния, приписываемые божественному вмешательству, на самом деле были результатом человеческих интриг, амбиций и предательств?

— Вполне возможно, Ватсон. История Древнего Египта окутана тайнами и мифами, и нам остается только гадать, что в ней правда, а что — вымысел. Но одно можно сказать наверняка: даже в самой древней цивилизации существовали преступления, коварство и борьба за власть. И эта история Осириса — яркое тому подтверждение. А посему, Ватсон, прошу вас внести эту историю в наш архив под кодовым названием "Первое преступление"!

Холмс театрально откинулся на спинку стула и с наслаждением посмотрел на разгоревшееся пламя в камине.

Примечание:

Во времена Холмса история Атлантиды считалась почти реальной историей.